Рыжий понедельник [Андрей Кадурин] (fb2) читать постранично, страница - 3

она.

— Не за что, — ответил мужчина, и поспешил к выходу. Она почему то захотела узнать о нём, его жене, детях. Ведь живёт себе семья, в какой-то глуши, и горя не знают. Вот сидит какая-нибудь Машка сейчас дома, и ждёт своего Гришку из города с гостинцем, и дети ждут. И знает Машка что в 10:02 к перрону подъедет электричка, а от электрички 20 минут пешком.

Сквозь грязное окно поезда, она продолжала наблюдать за мужчиной. Он несколько секунд постоял на перроне, радуюсь июньскому солнцу, окинул взглядом сошедших пассажиров, ища знакомых, закинул на плечо старую хозяйственную сумку с “гостинцами,” и быстро зашагал по извилистой песчаной тропинке навстречу со своим счастьем. Тихим и большим.

Тем временем Женька размышлял о своём. Ему представился пионерский лагерь. Вот, он заходит в ворота, и ему сразу выдают галстук. Он был похож на бабушкин платок, только не цветастый, а ярко-красного цвета.

— Мама, а почему галстук красный? — она не услышала. Её мысли были заняты недавним открытием. Оказывается уравнение: счастье равно деньги в квадрате было неверным, и она пыталась найти новое, подставляя другие данные: счастье равно здоровье плюс свобода? Или может…?

— Что сынок? да, красный, а ещё значок был, маленький такой, пятнадцать копеек стоил, — она попыталась вспомнить как выглядел пионерский значок, но не смогла, зато почему — то вспомнила цену.

— Нет, почему галстук, именно, красный?

— Аааа, много крови пролито было, — отстранённо произнесла она усиленно пытаясь найти всё-таки эту формулу счастья.

— Они что доноры? — Женька вспомнил передачу об открывшийся недавно станции забора крови, и о том что донорской крови в стране не хватает.

— Почему доноры? Нет конечно. Ей было лень извлекать из памяти давно затёртые и скомканные сведения о многочисленных пионерах героях, и других детях мучениках павших смертью храбрых. В основном выдуманные истории, для назидания молодому поколению. По интонации, Женька понял что мама решает в уме какую-то задачу, и решил больше не надоедать ей своими вопросами. Он был очень проницательным, и хорошо понимал, когда нужно замолчать. Если мать о чём то задумалась, лучше дать ей время. В такие моменты её голос становился раздражительным, нервным. Ответы короткими и малосодержательными. Мать пыталась это скрывать, но получалось плохо и разговор сам собой сходил на нет. Женька не любил проводить время с матерью. Он не чувствовал в ней друга, хотя со своими материнскими обязанностями она справлялась неплохо. Их интересы явно не совпадали. Она с головой уходила в работу. Ради результата шла на любые жертвы. И даже в те редкие моменты, когда ситуация не предполагала работу- во время приёма гостей или на пляже, она не чувствовала себя комфортно, если рядом с ухом не было телефона, или в руках какого-нибудь другого гаджета. Она планировала, назначала встречи, кого-то вызывала или что-то отменяла, с кем-то ругалась или выясняла отношения. Те 40 минут дороги, которые остались позади, просто измучили её. День был тщательно распланирован, и уже в 14:00 была назначена первая встреча. Она сжимала в руках телефон, пытаясь не пропустить те отрезки пути, где был устойчивый сигнал. Тогда она быстро делала звонок, или писала сообщение.

“Да, это не папа, — думал Женька, — с папой было бы веселей. Отец Женьки, в противоположность матери, умел отвлекаться от всего. Когда они были вместе, отец принадлежал Женьке. Вместе они дурачились, спорили, смеялись, читали книги, что-то строили, склеивали, выпиливали, выжигали, паяли, вырезали. В общем делали всё, и всё было интересно и не скучно. Самую нудную работу отец умел превратить во что-то особенное, нетривиальное. Он сопровождал любую задачу интересным рассказом, или какой-нибудь историей. Он заражал Женьку своим энтузиазмом, и всё что они делали вместе — спорилось. Особенно, Женька ценил те вечера, когда они с отцом играли в шахматы. Эта игра увлекала и затягивала. Он мог сутками сидеть над шахматной доской, решая разные задачи и строя стратегии. Поначалу родители приветствовали такое увлечение сына, это отвлекало от компьютерных игр. Но вскоре стали волноваться, так как заметили, что он продолжает играть в уме, даже когда перед ним не было доски. Иногда за обедом Женька выстраивал печеньки в шахматном порядке, и долго всматриваясь в “фигуры”, обдумывал какой-нибудь гамбит. Впрочем, это увлечение скоро прошло. Женька увлекся футболом, а после футбола фотографией или ещё чем-то. В общем жизнь вернулась на круги своя, но все знали, что с Женькой играть бесполезно. Иногда отец делал для Женьки сюрпризы: однажды, принёс домой ежа, и целые сутки ёж жил у них в квартире. Женька был в восторге не только от колючего похрюкивающего комочка, но и от реакции мамы, которая побаивалась ежа, и всякий раз заходя в кухню, с опаской поглядывала в угол, где в картонной коробке из-под обуви, квартировался ёж.

“Скоро ты крыс будешь домой таскать”,— сказала она отцу. “У нас уже есть одна”, — ответил