Такой, какой я есть [Андрей Владимирович Важенин] (fb2) читать постранично, страница - 3

Эйфелева башня, Плац Пигаль, бульвары. И в один из вечеров принимающая сторона повела нас в ресторан «Григорий» в районе Монмартра. Ресторан оказался очень интересным. Получилась некоторая заминка, пауза часа где-то в 2,5. В делегации был профессор Гриша Матякин, о котором я ранее упоминал, и была девушка, к которой мы с ним проявляли некий нескрываемый интерес. Тогда еще, кстати, были деньги — франки, не было евро. У барышни возникла острая необходимость поискать именно в этот промежуток времени себе сапоги. Мы с Гришей, естественно, вызвались в попутчики. То есть ни один, ни другой не желали отстать и оставить друга-конкурента наедине. Из соблюдений правил приличия мы стали сопровождать Юлию из магазина в магазин. Потом, наконец, нужные сапоги нашлись. Но у Юли и у нас не оказалось достаточного количества наличных франков. Кредитные карточки тоже еще были не в ходу. Мы, естественно, вдвоем вызвались пойти, найти обменник и разменять доллары на франки.

Но кто знает окрестности Монмартра, представляет все эти улицы, переулки, которые там расположены, мы ушли в путешествие. Достаточно скоро заблудились. Нашли обменник. Обменяли нужное количество франков. Стали искать путь назад. Шансов найти не было. Мы зашли в несколько кафешек, приняли по кальвадосу: один, второй, третий раз. И наконец, нам открылось: мы видим магазин, нашу девушку Юлю, злющую, как мегера, стоящую на улице, с вопросами, что и как. Она спросила: «Ну как? Когда уже надежда вас дождаться пропала у меня и у продавцов, продавец сказал: «Мадам, ваши кавалеры, видимо, ушли и больше не вернутся, ваши сапоги оказались им не по карману». Ее выставили на улицу. Сапоги покупать она передумала и в таком гневном расположении духа на нас дулась, нам ничего не оставалось: мы метнулись в ближайший магазин — как раз цветочный магазин рядом был — купили ворох тюльпанов. Напоминаю, что была ранняя весна. Юля сидела, пила кофе, а мы после кальвадоса еще под парами и с тюльпанами плюхнулись прямо коленями в лужу посреди улицы. Остановились машины. Сначала нам гудели, материли, видимо, мы никак не реагировали, потом французы поняли ситуацию и весь свой гнев переключили на барышню. Мы по-французски понимали плохо, но о чем шла речь, примерно было понятно: «Какого тебе лешего надо? Мужики с цветами на коленях в луже перед тобой. Что ты выделываешься? Давай что-то делай, мужиков пожалей, сука ты такая». В итоге до нее дошло, цветы были приняты, примирение произошло. Но в жизни получилось так, что ничего больше мы от этой барышни не добились, хотя частенько встречаемся и сейчас. Но вот это воспоминание о Париже, мокрых брюках и коленках в луже с весенними тюльпанами — одно из самых ярких ассоциативных впечатлений о Париже. Привкус выпитого кальвадоса тоже сохранился.

Несмешная история: мордобитие

Вот это было 4 марта, не помню какого, по-моему, 2004 года, если я не ошибаюсь. Ранняя весна. Остатки снега. Слякоть. Жили мы тогда на Воровского, 79. Такой 9-этажный дом, постройки 70-х годов, расположенный напротив медицинского института. Очень было забавно, интересно. Это была наша первая большая хорошая квартира, более-менее прилично отремонтированная, в удобном месте: мне близко от работы, у Зои вообще ее служебный кабинет виднелся из кухни, из большой комнаты. Друзья смеялись, что натянуть проволоку, взять метлу и можно летать прямо на работу, экономя на шубе и зимних сапогах.

Дом очень своеобразный. Постройка 70-х годов и соответствующее заселение. Престижное, хорошее место, центр города. Но расслоения тогда еще не произошло. Подъезд имел совершенно ужасный вид, то есть все атрибуты советского подъезда: изгаженный лифт с затушенными бычками, подъезд с различными надписями, шприцами, пивными бутылками. И соответствующий народ: жили очень приличные, достойные люди — преподаватели мединститута, ЮУрГУ. Но жило несколько семей откровенной шпаны. В частности, под нами (у нас была 5-комнатная квартира, но ее переоборудовали в 4-комнатную) некая дама, которая имела пятерых детей, мать-героиня. Но все эти дети периодически садились в тюрьму, выходили оттуда, и в полном составе мы их ни разу не видели. И пара семей подобной же публики. То есть они жили своей жизнью. Глава семейства, старший брат, имел кличку Косой, на которую охотно откликался, по-иному его и не звали. Летом эта компания сидела во дворе за деревянным столом, там было пиво. Потом они занимались мелким бизнесом: притаскивали остовы битых машин, разбивали их во дворе на металлолом с соответствующими звуками, зимой пытались организовывать стоянку в этих же остовах старых машин, протягивали туда обогреватель, пили пиво, приходили к ним подружки, пытались за деньги сторожить машины, оставленные во дворе. Но тогда не было еще популярно хранение машин вне гаражей. Машин было меньше намного. Видимо, бизнес шел не очень. И вот эта публика плюс приблудные наркоманы создавали своеобразный дух во дворе и в доме. Спасибо администрации Советского района и Михаилу Буренкову,