Третий ангел [Виктор Григорьевич Смирнов] (fb2) читать постранично, страница - 2

армию, если в твоём распоряжении всё войско? И главное, как можно вводить два закона, один для своих, другой для всех прочих? Закон — святая святых любого государства. Если его нет, то нет и государства. Ведь это очевидно! Впрочем, есть категория людей, для которых закон, как известно, не писан. Но русского царя дураком не назовёшь. Судя по рассказам иностранцев, царь бесспорно умён, неплохо, хотя и хаотично образован, он не чужд искусств, говорят, даже сочиняет музыку.

Канцлер Висковатый также предупредил посла, что государь сердит на Британию за то, что она уклоняется от союза, и при этом, пользуясь дарованной ей монополией, держит непомерно высокие цены на свои товары. Гнев царя бывает страшен, и статус посла не всегда служит защитой. Сэр Томас понял, что его откровенно запугивают, и гордо вздёрнув бритый подбородок заявил, что даже государям не позволено унижать посла великой державы.

И вот сегодня рано утром явился посыльный, пригласивший сэра Рандольфа в царский дворец для долгожданной аудиенции. Англичанин надел парадный камзол, в сотый раз проверил свои верительные грамоты и подарки королевы, и к назначенному часу был готов ехать во дворец. Но каково же было его негодование, когда, выйдя на крыльцо, он не увидел присланной за ним кареты. Отводя глаза, посыльный сообщил, что свободных лошадей не оказалось, и послу придётся идти ко двору пешком. Вне себя от возмущения сэр Томас был вынужден подчиниться. Подобрав полы парадного камзола, под издевательский смех обывателей он побрёл за посыльным по утопающим в февральской снежной слякоти московским улочкам. На этом унижения не кончились. При дворе послу не было оказано приличествующих почестей, его поставили в самый хвост длинной очереди ожидающих аудиенции. Он понял, что всё это делается нарочно, и приготовился дать отпор.

Прошло ещё два часа, прежде чем Рандольфа наконец пригласили в царские покои. Войдя в богато убранный зал, он увидел в глубине его сверкающий драгоценностями трон, на котором восседал царь, издали напоминавший золотую статую.

— Посол Ея Королевского Величества королевы Англии! — возгласил дворецкий.

И вот тут сэр Томас совершил тот поступок, которым он будет гордиться до конца дней. Чётко печатая шаг заляпанными грязью башмаками, он приблизился к трону, и — не сняв шляпу и не кланяясь! — вручил царю личное послание королевы Елизаветы. После чего круто развернулся на каблуках, и, не проронив ни единого слова, сопровождаемый ошалелыми взглядами придворных, покинул дворец тем же пешим порядком, что и пришёл.

Миссия была сорвана. Четыре месяца ожиданий отправились псу под хвост. И всё же сэр Томас был убеждён, что поступил единственно правильно. Никакие привилегии не оправдывают унижения посла великой державы. Завтра же он потребует свои паспорта и отбудет в Англию. Пусть посылают в Москву Дженкинсона, а с него хватит!

Добравшись в свою избу, грязный, измотанный, но чрезвычайно довольный собой сэр Томас обратился к кларету и к своему любимому Светонию, которого он предпочитал Плутарху и Тациту. Дойдя до главы о Нероне, сэр Томас вдруг поймал себя на мысли, что московский государь, судя по рассказам о нём, во многом напоминает печально знаменитого римского императора. Та же изощрённая жестокость, та же художественность натуры, та же страсть к внешним эффектам. Жаль, конечно, что аудиенции не получилось, но зато будет, что рассказать внукам. Шутка ли, отбрил самого русского царя!

На этой мысли кларет возымел своё действие, и сэр Томас мирно уснул.

2.

Ночью он пробудился от стука и громких голосов. Вбежал испуганный слуга и сообщил, что английского посла желает видеть какой-то важный русский. Внутренне похолодев от тревожного предчувствия, но, сохраняя достоинство, посол вышел в горницу. Навстречу ему поднялся молодой вельможа с бесстрастным бледным лицом. Он назвался оружничим Афанасием Вяземским и сообщил, что государь желает немедленно видеть у себя посла её величества.

Посол начал было одеваться, но князь Вяземский подал ему узел и предложил облачиться в русское платье. Сэр Томас пытался возражать, но вместо ответа Вяземский смерил его таким взглядом, что посол тотчас принялся натягивать узкий кафтан, называемый у русских зипуном.

На дворе их ждала карета с задёрнутыми занавесками. После часа тряской езды в темноте по московским улочкам, карета остановилась. Посол отодвинул занавеску. Осиянная луна освещала силуэт высокого замка, окружённого каменной стеной. Шпили замка украшали чёрные двуглавые орлы, над тяжёлыми коваными воротами мрачно скалилась львиная пасть.

Это был опричный дворец царя на реке Неглинной.

Вяземский провёл посла в небольшую, жарко натопленную комнату и велел ждать. Посол остался один. Вскоре послышались странные шаги. Тяжело сопя, кто-то шёл по коридору. От сильного толчка дверь распахнулась, и посол увидел чёрного пса чудовищных размеров. Сэр Томас был