Таинственный гость [Александр Романович Беляев] (pdf) читать постранично, страница - 2

раз
рычажки потрогал, и...
Легко побежала машина по негладкому
полю, слегка подпрыгивая на кочках. Как
бы пробуя свои силы для большего прыжка, наконец, от земли черной оторвалась и
понеслась стрелой вверх, к солнцу.
Нал городом два круга описала.
…Загорелись на солнце звезды пятиконечные на белых,
широких крыльях…
…Следя внимательно за работой машины и на карту пеструю поглядывая, уверенно вел Смирнов машину А-41-3 на
станцию «Донскую»!..
***
Легко и плавно аппарат резал воздух.
Смирнов, уверенный и решительный, четкими движениями
рук управлял машиной, и она, покорная воле человека, послушно и неуклонно неслась вперед.
Острым взглядом скользил Смирнов по пестрому ковру
полей, раскинувшихся внизу. Там — враг. Там — опасность.
Каждую минуту могут заметить аэроплан. А тогда плохо —
обстрел. Пульки, как маленькие злые осы, взовьются к небу, а
одна такая пулька «в удачное место» — и готово — смерть.
Но сердце Смирнова билось спокойно и ровно. И мысли
тихие и ясные полонили голову, покрытую шлемом. Глаза синие, большими очками прикрытые — полонили.
Дело предстояло крупное и ответственное. А думы набегали все то нежные, то тревожные. И забылся, забылся Смирнов.
Было ли это следствием долгих ночей бессонных? И жизни
тяжелой, полной риска?..
Но руки крепкие машинально, по-прежнему рулем управляют, глаза синие по-прежнему зорки.
Легко и плавно аппарат режет воздух. Думает летчик
Смирнов о своем. Быстро летит аэроплан, а мысли любого
аэроплана быстрее, и много их в голове за короткий срок побывает...
11

Вот:
Во-первых, конечно, Любу вспомнил, невесту свою... В
прошлом году познакомились с ней, в цирке «Модерн». На
митинге.
Странно было. На арене, где обычно клоуны кувыркались,
бегали дрессированные лошади, и директор, в цилиндре с бутафорскими медалями на лацкане сюртука, кричал высоким,
пронзительным голосом «Allez!» — стоял стол, покрытый сукном красным. А под куполом не стройные, в трико с золотыми
блестками, затянутые тела летали, а золотые слова, тов. Зиновьевым изо рта выброшенные.
Кончил тов. Зиновьев, толпа потоком ринулась к нему. Вот
тут-то и столкнулся Смирнов с Любой. Сначала несколько «обменных» слов по вопросу, а потом и пошло...
Смирнов вдруг хватает бинокль и зорко глядит вниз...
— Нет, еще не близко...
На компас взглянул:
— Немного правее...
Снова задумался, и уже о совсем недавнем. О своем последнем полете.
— Вот здорово обстреляли-то. Едва-едва уцелел. Неужели
и сегодня также... Умирать что-то неохота.
Смирнов светло улыбается:
— Да. Подстрелят, а как же повстанцы? Как же наше
наступление? Как же Люба? Да нет, нет, нет… не хочу.
Опять улыбается, в бинокль смотрит — недалеко уж, пора
снизиться. Острей взгляд, крепче руки...
Ниже, ниже, ниже. Но… что это?!!
…Так... Так… Так... Так-так-так... Так. Так. Так... Перебои.
О!!!
Сердце забилось сильно вдруг. Тоже с перебоями. Смирнов
невероятным напряжением воли берет себя в руки:
— Спокойно! Спокойствие прежде всего. Может быть, дело уже не так плохо. Но... Как это случилось?! Почему? Ведь,
кажется, перед самым полетом осматривал машину... Чорт побери!..
Планирующий спуск.
— Пожалуй, успею. Но как потом по неприятельской земле
пробираться? Поймают... Вот несчастье!.. Далеко ли до Донской?!.
12

Еще одно отчаянное усилие — и аэро на земле. Смирнов
застыл, затаил дух:
— «Услыхали или нет?»
Прошло несколько минут... — За работу, живо за работу...
Сильной рукой Смирнов испортил мотор окончательно.
Чтобы белым не досталось. Ах! Жаль из-за такого пустяка всю
машину портить. Ласково погладил аппарат по крылу — прощай, дружок...
Смирнов пополз, все время четко прислушиваясь к окружающему.
Через 10 шагов — проволока.
— М-м, сволочь.
Смирнов выругался, вернулся к аэроплану, взял щипцы.
Раз. Раз. Раз. Раз. Готово.
— Пожалуйте дальше, синьор... —
«Путь свободен, путь свободен» — замурлыкал на мотив
«Быть свободной, быть беспечной»...
***
Белые — пустырь — Донская. Каких-нибудь 200 сажен
осталось, — и Донская. Но пройди-ка эти 200 сажен, когда в
тебя и эти, и те стрелять будут. Однако, нельзя терять ни минуты. На машине он уже 3 часа, как был бы на месте.
Смирнов ползет, ползет, ползет. Устал до боли, мокрый
весь, а на пути всё ухабы, рытвины, ямы. Брюки ободрал и даже кожаную куртку ухитрился где-то порвать. Слава Марксу
— пока еще ни на одного белого не нарвался.
М-да... А это что? Белый...
— Вот оно!..
И опять проволочное заграждение.
Белый, очевидно, — часовой...
— Какого дьявола он тут поставлен? Непонятно.
Подполз Смирнов ближе. Почти что вплотную. А потом
вдруг как вскочил, да и щелкнул часового по голове щипцами.
А щипцы — что твой молот. Аховые. И не пикнул часовой.
«Перекусил» Смирнов проволоку. Снова пополз. Ползет,
ползет... Но нервы натянутые не выдержали — выпрямился во
весь рост, побежал.
13

Сзади — стрельба. А как стал приближаться к красным —
и оттуда запалили.
И