Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-16 [Сергей Григорьевич Иванов] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Сергей Иванов Кентавр на распутье
Часть 1 Скучный день методиста
Глава 1
День начинался тускло, несмотря на ясную погоду. После вчерашнего силового тренинга, короткого, но изнуряющего, удовлетворенно ныли мышцы и клонило в сон – вернее, хотелось снова залечь и погрезить с полчасика на грани сознания. Организм требовал отдыха. Даже сидеть было лень, тем более что-то делать. Впрочем (я это знал), ближе к вечеру тело оправится уже настолько, что благосклонно, даже с приятностью примет каждодневную растяжку и обычный набор приемов, закрепляющих боевые навыки. Конечно, если в накатанный распорядок не вторгнется непредвиденное. Нехотя поднявшись, я прошел к широкому окну, расцвеченному утренними лучами. Сбылась давняя мечта: выходило оно на море – теплое, яркое, живое. Сколько лет этот берег вспоминался мне, являлся во снах, прежде чем я смог поселиться тут. Дом громоздился на самом краю каменного отвеса, массивными стенами словно бы продолжая прибрежную скалу, а достался мне во время последнего передела, за смехотворную цену. Было в нем два этажа, не считая роскошной мансарды да огромного подвала, и снаружи он смахивал на крепость – как и пристало жилищу современного феодала. Ныне прежний хозяин «канул в Лету», сохранив разве шкуру, а в его родовом гнезде воцарился я, мизантроп-одиночка. Сгинувшую охрану заменил страж-системой, исполненной по последнему слову, обзавелся радиостанцией, напрямую пускавшей в Океан. Внизу, у подножия скалы, устроил волновую мини-ГЭС, в обилии снабжавшую энергией, и подстраховал ее ветряками на крыше. А чего стоило оборудовать комнаты под свои нужды и предпочтения – отдельный разговор. Зато теперь дом стал точно с плаката: живописные уютные стены, паркетные полы с подогревом, дымчатые стекла-«хамелеоны» и лучшее из бытовой техники, что производят на сегодняшний день, – включая новейший компьютер, прозванный мною Дворецким. Утро действительно выдалось солнечное да безветренное. Искрящаяся бирюзовая вода омывала мою скалу с трех сторон, и с четвертой вид открывался не хуже – на вздымавшиеся к небесам горы. Перед домом, на пологом отроге, каменным языком выступающим в море, расстилался тенистый парк, а вдоль него журчал ручей, впадая в прозрачное озерцо, окруженное валунами. Тут и впрямь было красиво, но главное, я жил один. Теперь мне не докучали голоса за стеной, топот над головой, ор на улице – я выбрался из общего муравейника. За окнами обрыв в сорок метров, под ним плещутся волны. И ни одна сволочь не сможет заглянуть в мои окна, разве только взобравшись на горный склон да вооружась могучей оптикой. Со вздохом я отошел от окна. Завернув ненадолго в ванную, направился в кабинет. По пути проверил ночные звонки, связавшись с Дворецким. Он же – мой секретарь, консультант, помощник, а заодно и штат слуг, неприметный, но вездесущий. Для каждой ипостаси у него запасен подходящий голос: от интимного альта до деловитого баритона – и соответствующий лексикон. Даже на вызовы он отвечал разными голосами, чем создавал у чужаков иллюзию немалой обслуги. Дворецкий был не особенно умен и, уж конечно, не обладал свободой воли, а потому я мог доверить ему многое. Впрочем, программы в него заправлены лучшие, так что, общаясь с ним, я иногда забывал, что разговариваю с машиной. Звонков оказалось мало, что и понятно, учитывая нынешний круг моей клиентуры. Далеко не все были интересны мне. Или полезны. Или приятны. Для экстренных вызовов служила прямая связь, но ею могли пользоваться единицы. Прочие дожидались, пока позвоню сам – если позвоню. Спрос на мои услуги прибывал, и уже можно было выбирать клиентов – повлиятельней либо посимпатичней. А вести дела с явной поганью я избегал всегда. – Как прошла ночь? – спросил у Дворецкого. – Не было поползновений? – Происшествия не зафиксированы, – доложил тот ворчливым басом. – В пределах территории посторонние не замечены. «Не зафиксированы», «не замечены» – Дворецкий любил четкость в формулировках. Чем выгодно отличался от людей. – И слава богам!.. А в окрестностях? – Что? – Никаких отклонений? – Какого рода? Пришлось уточнять: – Движение, огни, блики?.. – Огни наблюдались. Под водой. – Опять, да? В следующий раз сообщай о них сразу. – Понял. – И сразу же выводи на дисплей. – Понял. – Что ты понял? – сдерживаясь, спросил я. – Запись давай! Раздражаться на комп так же глупо, как на скверную погоду. Даже глупее, потому что здесь винить следует себя: каков вопрос – таков ответ. – Подводных огней? – Именно. Ничего нового я не увидел. Что-то неясное творилось последнее время под поверхностью, какое-то загадочное шевеление. Уже третью ночь изредка и кое-где, то там, то тут, мерцали тусклые пятна, похожие на отражения дальних сполохов, – возникая, пропадая, перемещаясь. Словно бы невдалеке от моей скалы затеяли подводные работы, вынюхивая невесть что. Нешто опять кладоискатели? Как будто на здешнем мелководье еще не обследовали каждую пядь! Вот поглубже – другое дело. В Средние века эти берега слыли проклятыми, и корабли тут гробились якобы через один, взамен плодя фантастические легенды. Правда, на глубине требуется оснастка серьезней той, что имеется у местных халявщиков, а со стороны сюда побаиваются наезжать. Хотя, хотя… Все ж таки не помешает взглянуть на это ближе – но чуть погодя, не сейчас. Я позвонил двоим, добивая старые дела и подводя там окончательный баланс. Затем занялся разбором почты. Это сделалось для меня таким же привычным, как литр дистиллированной воды по утрам или йогурт на ночь. Из всех дел, какими я мог нагрузить себя, чтоб обеспечить свои немалые потребности, глубинные погружения в Океан оказались наименее обременительными. К тому ж они удаются мне, как немногим. За считанные месяцы я стал, видимо, лучшим в губернии знатоком новейших технологий и теперь охотно делюсь знаниями – за соразмерную плату. Но, ради собственного благополучия, всегда держусь на шаг впереди своих клиентов. От моих «далеких друзей», коих я в глаза не видел (и тем лучше с ними ладил), пришло несколько писем, вполне информативных. Хотя бы в Океане отыскались партнеры, честно обменивающие знания. Тут находились даже энтузиасты, готовые делиться бесплатно, – будто это возвышало их в собственных глазах. Впрочем, пакостники, норовившие подсунуть гадость, встречались чаще. Но на них велась охота, не уступавшая по азарту настоящей. Поступила и пара объемистых пакетов – в ответ на мои вчерашние запросы. Содержимое порадовало – как раз то, что я хотел. Далеко не всегда натыкаешься на желаемое с первой попытки. Наконец получил ответ от сестры, с которой не встречался года четыре. Вот там все оставалось грустным. Внешне мы были похожи – к несчастью. То, что добавило мне притягательности, ее сделало некрасивой. А хуже всего, что она сама этим прониклась. И почему одиночество не выделяется по заявкам? – На территории посторонний, – внезапно объявил Дворецкий. – Направляется в сторону дома. В лязгающем его голосе мне почудилось возмущение – уж чужакам вход сюда настрого воспрещен. Непроизвольно оглянувшись, я потребовал: – Покажи! Невдалеке от ограды действительно пробирался через кусты человек. Приземистый и не слишком ловкий, одетый точно бандит из мелкой стаи. Кроме плохонькой бронекуртки, на нем имелись коже-пластиковые брюки, металлизированные ботинки на изрядных каблуках и синяя шапочка с выступающим козырьком. Последняя, наверно, смотрелась бы неплохо – на красивой голове и при мускулистой шее. Но этому не подфартило ни с внешностью, ни с мышцами. И навыков у него оказалось негусто. Возможно, он и крался – в своем понимании. Но с равным успехом мог бы подкрадываться бегемот. Рассеянные по парку датчики с легкостью фиксировали его перемещения, а укрытые в листве «глазки» провожали взглядами, передавая от одного к другому. Идиот! Сунулся бы он сюда ночью, когда страж-система настроена всерьез, и его оцепенелое тело уже доставили бы к крыльцу – на предмет опознания. – Кажись, знаю его, – пробормотал я, будто Дворецкому не все равно. – Ладно, нехай живет! Встав из-за пульта, я потянулся, с удовольствием напрягая мышцы. Затем набросил на плечи просторную рубаху и без спешки прошлепал ко входу, распахнув дверь за миг до того, как в нее попытался стукнуть незваный гость. – Здрас-сь, – промямлил он, опуская вздетую было руку. – А это я! – И расплылся в дурацкой ухмылке, вполне ему подходившей. Радость какая: наконец и к нам пожаловал Лазер. Зацепенев, шаромыга глядел на меня, точно на гору, грозящую обвалом. К опаске примешивалась зависть, даже преобладала. Не виделись мы давно, и за этот срок я сделался одним из самых здоровенных в губернии – чего, собственно, и добивался. Если прибавить к сему обширный арсенал навыков, почерпнутый из Океана, да отменное техобеспечение, мало-помалу собранное в моем гнезде… А у Лазера ни первого, ни второго, ни третьего. Где справедливость? – Какого черта? – проворчал я. – Почему без звонка? – Сюрприз! – ухмыльнулся гость. – Давно хотел тебя проведать. По его нечистому, угреватому лицу катился пот, и на меня извне дохнуло зноем. В моих-то комнатах всегда прохладно, словно в подводной глубине. – А уж как я тебя ждал!.. Следовало бы послать этого хмыря подальше, да еще придать ускорения пинком под зад, но… требовался повод. – Ну, входи, – уступил я, кляня себя за мягкотелость. – Если не боишься. У Лазера хватило ума промолчать, не ерепениться на пороге, через который еще могли не пустить. Вот затеять свару в доме, наплевав на приличия… Н-да. «Невольник чести» – это и про меня. – Двигай в комнату, – сказал я, с брезгливостью глядя на его обувь. Конечно, можно заставить гостя разуться, но не оказалось бы еще хуже. Понурясь, Лазер затопал по коридору впереди меня. Его защитный жилет был усилен с тыла пластиковыми бляхами, словно бы он опасался удара в спину. Меж лопаток свисал жиденький рюкзак, в котором что-то позвякивало на самом дне. Вступив в гостиную, Лазер закрутил головой, разыскивая, откуда слышится «мой любимый старый джаз», – но не преуспел. Саму-то мелодию он вряд ли оценил. А ведь звучала «Песнь о Грузии» в исполнении Рэя Чарлза: «Georgia on my mind», – классная вещь, на самом деле. – Выкладывай, – велел я, лишь только Лазер уселся. – Чего надо? И покривился, увидав его во всей красе: от скверных зубов врастопырку до сальных волос, выбившихся из-под щегольской шапочки. А ногти-то, ногти!.. Землю он, что ли, рыл? – Щас, щас… Не гони коней! Гость еще озирался, завистливо морщась. Поглядеть было на что: стильная мебель, шикарная аппаратура, да и сама зала впечатляет. Конечно, Лазер не отказался бы от такого. Но чем обоснует свои аппетиты? В нормальную Семью его не берут: пакостен, треплив, личными дарованиями не наделен. Разве пронырлив сверх меры и нюх, как у гиены. Так ведь вкупе с дуростью это прямая тропка на тот свет. А еще Лазер рассчитывал угоститься. На столике стояла ваза с фруктами, рядом помещалась коробка трюфелей – но что это для настоящего мужика!.. В другом месте Лазер не постеснялся бы пошуровать по укромным углам, за что и получил прозвище, – но здесь ему живо отбили бы руки. – Выпить бы, – облизнув губы, пожелал он. – Блин, пересохло все! – Сок. – Ну хотя бы… Выставив перед ним запотелую бутыль, я самолично наполнил бокалы и первым отхлебнул из своего, чтобы рассеять возможные подозрения. Конечно, Лазер и даром мне не нужен, однако он-то убежден, будто все вокруг спят и видят, как бы его, драгоценного, в могилу спровадить. Туда и дорога, если откровенно, – но чтобы я марал руки?.. Сам сел по другую сторону стола, подальше от его «ауры», уже расплывавшейся по комнате. Если уж допустил свинью в дом, приходится терпеть. Впрочем, попытку Лазера развалиться повольготней я пресек угрюмым взглядом. – Так ни с кем и не сдружился? – хорошенько приложась к бокалу, спросил Лазер. – А, Род? В его понимании дружить значило сотрудничать к взаимной выгоде. – Тебе-то что? – Вот не умеешь ты с людьми ладить! – посетовал он. – Или не хочу? – Да ладно, дело твое… – Ну, слава богу. – А вот я давеча… – И Лазер пустился в россказни про свои достижения на ниве бизнеса. Затем вполне мог переключиться на любовные подвиги – кто ж этим хвалится, если не лузеры? (Кстати, забавное созвучие.) Его речь была неряшлива, как он сам. И разжижалась таким количеством матюгов, что вполне могла быть сокращена вдвое без всякого ущерба для содержания. Лазер явно не ценил время – ни свое, ни чужое. Но у меня-то оно расписано по минутам. – Моего терпения хватит на четверть часа, – предупредил я. – Затем вышвырну. Этого добиваешься? – Ну ладно, блин, ты чё? – обиделся он. – Ведь столько не виделись! – А летаем по разным орбитам – с чего пересекаться? – Зато нынче дорожки совпали, – хихикнул Лазер. – Не веришь? – Докажи. – Щас. – Нагнувшись, он сунул пятерню в рюкзачок, а я, будто невзначай, направил на гостя предплечье. Конечно, он мог и не знать, что кроется в моем рукаве. Во всяком случае, не карты – хуже, много хуже. Лучше не выяснять. – Во! – Лазер вытащил на свет предмет, в котором даже я, спец по новинкам, не сразу распознал наручный диагност-аптечку, объединенный с видеофоном. – Видал такое? – Дай сюда, – велел я. Нехотя бандит расстался с драгоценностью. Этот самый ДАВФ и походил больше на изящный браслет, украшенный каменьями. Которые вообще-то были дисплеями да проекторами объемных картинок и оживали при нажатии скрытой кнопки. Не сразу я отыскал крышечку, под которой пряталась крохотная батарея – из разряда едва не вечных, насколько можно судить. И весь прибор скорее всего потреблял крохи. А занимал всего ничего. Большая часть объема отводилась под лекарства – конечно, самые насущные, экстренные, предназначенные поддержать жизнь, пока не подоспеет помощь, вызванная по видеофону. А до ее прихода можно глядеть программы, транслируемые со спутников. Действительно – вещь! Техника завтрашнего дня. Если себя я воображал летящим на гребне прогресса, то ребята, которые произвели такое, мчались впереди волны. – Где добыл? – небрежно спросил я. Лазер осклабился, сузив глаза в щелки: – Мое дело, да? Эдакий упырь вполне мог снять и с трупа, предварительно укокошив владельца. Либо отобрать у больного, коему эта штуковина как воздух. Но разве докажешь сейчас? – Ладно, что дальше? – Эй, эй! – заволновался он. – А цацку? Подавив вздох, я вернул браслет, хотя вряд ли тот принадлежал Лазеру. Но ведь и не мне? Увы, увы… Редкостным своим чутьем Лазер ощутил во мне интерес и тут же попытался протиснуться дальше: – Слыхал, у тебя погребок классный? Угостил бы. Можно подумать, он разбирается в винах! Лишь бы глаза залить. – Ты по делу или как? – спросил я. – Ну? – А дела ведутся на трезвую голову. – Ну да, у тебя ж правила! – огорчился Лазер. – Бляха-муха, ну хоть попробовать? – Молока хочешь? Или кефира? Если бы гость не знал, что я и сам это пью, счел бы оскорблением, – а так сошло за подколку. Впрочем, от меня Лазер стерпит любую обиду. – Или кумыса, – буркнул он уныло и скорчил брезгливую гримасу. С горя Лазер плеснул себе еще соку, щедро разбрызгав по столу, сделал пару гулких глотков, закусил трюфелями. Затем сообщил: – Проследил я, откуда это выскочило. Цепочка еще та! – И что на конце? – спросил я. – Головка! – прыснул Лазер, но тут же потух, убоявшись возмездия, и зачастил: – Есть на речной набережной дом – голубенький такой, в три этажа… Ну, знаешь, где растет старый дубище? – А на дубе том цепь, – перебил я, симулируя закипающий гнев. – Ты что, байку сказываешь? – Не-е, кроме шуток! – и вовсе перетрухал Лазер, наслышанный про мои приступы ярости. – Шатун, ты чё? Я же гость! – Кость ты в горле, а не гость, – проворчал я, словно бы с трудом сдерживаясь. – Не тяни мякину! – Так я ж говорю: дом, дуб… – И «три колодца». Ты издеваешься? Не перегнуть бы – сдуру схватится за огнестрел. – Бляха-муха, не дави! – взмолился Лазер. – Собьюсь ведь, а ты раздухаришься. Так вот, в доме том… На сей раз я лишь хмыкнул. – …обитают несколько типчиков. Двое-трое – вряд ли больше. Хотя и здоровы, кого разглядел. Каждый за центнер, а движутся, будто не весят ни хрена, – бойцы, уж я понимаю в этом! И Лазер выразительно поглядел на меня: мол, и ты такой же. Большой, страшный, море по колено… Ну спасибо, родной! – Предлагаешь взять их в оборот? – спросил я. – Прижать в темном месте, попытать, откуда цацка да есть ли еще такие или получше. И почему не делятся с достойными, а разбрасывают кому попало… Так? – Ну, – согласился он, недолго подумав. – И в помощь никого привлекать не будем? – Да зачем нам лишние? Ты один стоишь… – Целого взвода? – подхватил я. – А то и роты. Но гость не оценил цитаты. Или не вспомнил. – А если попросят защиты у Двора? – спросил я. – Или обратятся за помощью к какой-нибудь Семье? – Эти хмыри не любят высвечиваться. Контачат с немногими, остальных сторонятся, будто спидоносцев. Гордые! «Хмыри», надо же. Уж кто бы говорил. – На чем навариваются – не понять, но живут кудряво. – За это и невзлюбил их? – Ну дык – завидки ж берут! – подтвердил он. – А как выряжены, ты б видел!.. И тёлки по высшему разряду. Распробовав трюфели, Лазер принялся за них всерьез, обильно запивая соком. Эдак ему и коробки не хватит. – Много тёлок-то? – поинтересовался я. – Да парочку высмотрел – им бы в кино сниматься, сукам продажным. – Чтоб и ты мог пользоваться? – Я и в натуре не прочь, – осклабился Лазер, а я опять гадливо поморщился. Чем грязней лапы, тем шибче желание залапать. Закон природы? – Уже пробовал? Я оглядел гостя внимательней, отыскивая свежие синяки. Вроде за последние дни по морде не били. Может, восполнить пробел? – Так ведь не подобраться!.. Чего б тогда я приперся к тебе? – Подручный понадобился? – осведомился я. – Придержать тёлку за плечи, пока будешь в нее внедряться? Лазер разом поблек, вспомнив, видно, как я разбирался с насильниками, если меня привлекали. К слову, рисковал я не слишком: среди насильников редко встречаются настоящие бойцы. – Ладно, – сказал я. – Что еще имеешь добавить? – Ну, следил я за ними с пяток дней. – Сам, что ли? – Зачем? Есть у меня пара пацанов… Так вот, домик все ж посещают – разные. Но что чудно: заходит-то к ним народу больше, чем выходит. Некоторые не возвращаются – ни через день, ни через два. – И что надумал? – А? – Объясняешь как? – Не похоже на фирму, вот что! – выпалил Лазер. – Скорее секта. – Тогда при чем тут мы? – А будто не знаешь, как умеют навариваться пророки! Если каждый сектант отстегнет по чуть… – Богачи редко впадают в религию. А из лузеров много не вытянешь – разве их будет тысячи. – Не скажи. Счастье-то не в одном богатстве. – Надо же, – поразился я. – И от кого слышу? Хотя Лазер прав: достаток – еще не все. И за примером далеко ходить не надо. Но меня-то религия не спасет. Не верую, Господи!.. Уж извини. – И знаешь, кто исчезает? – продолжал гость, подмигивая. – Кто моложе да посмазливей. В большинстве – девахи. И когда успел набрать статистику? Хотя Лазер из тех, кто строит теории на хилом фундаменте. – По-твоему, их приносят в жертву? – Это ж сатанисты, гадом буду! – Ты и есть гад, – проворчал я. – Сознайся: приплел секту, чтобы меня зацепить? Выходит, уже и до шаромыг дошло, как не люблю я «божьих людей». А Лазер обрадованно закудахтал, будто я удачно сострил. Кажется, даже вознамерился хлопнуть меня по колену, но вовремя одумался. – Все путем, – заверил он. – Мы ж партнеры, Род! – Еще нет. И вряд ли станем. Не хватало, чтобы я затевал с Лазером совместные шашни. Он даже на комический персонаж не тянул – слишком отвратен. – Ну хочешь, дневник выдам? Мои орёлики там всё пометили: кто внутрь, кто наружу… – Кто в лес, кто по дрова… У вас что, паршивого «глаза» не нашлось? – Это ж ты технарь, – возразил он. – Тут и нужен подкованный кадр, чтоб припереть к стене. – Ишь, грозный!.. И как ты собираешься «припереть»? – Пригрозим рассказать про их делишки кому следует. А станут возбухать, захватим одну из сучек… даже обеих. Лазер облизнулся в предвкушении, будто эта часть плана его особенно грела. – Ага, – понимающе сказал я. – Обеих… Чтоб, значит, каждому по штуке. А по по не по? – Чё? – По портрету не получишь? – перевел я. – Эти парни, как ты их обрисовал, не походят на лохов. А если в отместку за тонкий ход тебе натянут глаза на задницу? – А мне плевать! – заявил Лазер. – Подумаешь! Ну да, «потом мне будет плохо – но это уж потом». Или он настолько меня зауважал? Такие шавки горазды лаять из-за чужих спин. – Ты что, очень озабочен? – спросил я. – Так купи пылесос. – Зачем? – удивился он. – За тем самым. – Шуточки у тебя! – Ну, я-то отмахаюсь, – повел я плечами. – А тебе не завидую. За такие шалости вполне могут кастрировать. И откроется тебе вокруг огромный мир!.. Давно ты был, скажем, в театре? Или музее? Почему-то Лазера это не обрадовало – он и слова такие едва помнил. А ведь недурное средство. Сразу успокоится, перестанет доказывать, какой крутой. А живут кастраты, говорят, дольше. Впрочем, Лазер уже нашел другое решение. – Поделился бы секретами, – снова закинул он удочку. – Ну хоть парочку? Тоже хочу быть сильным. Ишь, будто стихи цитирует. А продолжение знает? – Силу – тебе? – Я покачал головой. – Довольно и того, что ты мордуешь своих шлюшек. – Так ведь мои же? – вывернулся поганец. – Имею право! – Ты пакостишь, где только можно, – сказал я. – И где нельзя – тоже, ибо дурак. А потому регулярно ходишь с набитой мордой. Разве нет? «Легко и сладостно говорить правду…» Наверняка Лазер при случае попомнит мне обиду, но не стеречься ж еще и этого слизняка? – Работа такая, – хмуро поведал он. – Если б повезло, как другим, я бы тоже на собственной фазенде баклуши бил, а не шастал по улицам. Я смотрел на гостя в задумчивости. А ведь Лазер не угомонится, пока не испоганит тем ребятам жизнь. Слишком она хороша, на его взгляд. А попадись в его ручонки одна из «телок»… Может, удавить гаденыша, чтоб не пахнул? Конечно, не здесь: все же гость… Нет, и на стороне нельзя – табу! Если стану нарушать собственные запреты… Куда это меня заведет? А Лазер даже не заподозрил, что решалась его судьба, поскольку завел речь о другом: – Слыхал, у тебя голышка мелькает. Фигуристая!.. – И?.. – Ты ж не пользуешься. – Он снова облизнул губы и подмигнул, не без опаски. – Потешил бы гостя? Целыми ж днями, стервь, без дела шлындрает! – По-твоему, тут бордель? – спросил я вкрадчиво. – Ты чем думаешь, а? Действительно, кретин. За такое даже не бьют – убивают. И как еще не нарвался!.. А за мной, выходит, тоже приглядывают. Интересно, кто? – Жалко тебе? – заныл Лазер больше по инерции. – Она ж бесхозная! Ни дома, грят, ни семьи. Стало быть, вроде рабыни: никто не вступится. До законов сейчас как до неба, а потому хозяин – бог. И если нет собственных тормозов… – Ты перепутал эпохи, – сказал я. – Тут даже не крепостное право. А моего гостеприимства хватает лишь, чтобы не вышвырнуть тебя в окно. Кстати, лететь ему пришлось бы долго. А потом еще не один километр грести вдоль обрыва – не всякий сдюжит. Но это уж не моя вина. Однако Лазер подозрительно хорошо осведомлен о моих повадках. А попросить лишний раз ему не в тягость, даже когда шансы близки к нулю. – Чё-то не врубаюсь, – признался он. – От нее убудет, что ль? Все ж несло от Лазера!.. По-моему, даже мысли его протухли. – Ты по субботам моешься или еще чаще? – спросил я. – О дезодорантах-то хоть слыхал? Она ж в этом такая привереда! Не ровен час и стошнить может. На сей раз Лазер обиделся: не на меня ведь, другое дело. Разом помрачнел, точно грозовая туча перед дождем. И чем разразится? – Одна курва тож из себя строила, – скосив рот набок, прогундел он. – Так ее, вишь, водярой умыли – царской. Теперь больше раза никто не глянет, и то, грят, много! Еще промах. Кто же, пребывая в гостях, посягает на хозяйское добро? А тот случай я помнил: жуткое дело. Была б уверенность, что это работа Лазера, сделал бы для него исключение и даже шанса бы не оставил. То есть в море бы он попал, но вот плыть смог бы разве что вниз, как топор. – Это ты мне говоришь? – спросил я, точно завзятый гангстер. Фраза ли подействовала, интонация ли, но Лазер тотчас втянул голову в плечи, забегал глазками по сторонам. А я уже выбирался из-за стола, распрямляясь во весь рост. – Ну чё ты, чё ты? – заскулил Лазер, вжимаясь в кресло. – Не понял что ль: шутка это!.. Разве ж не знаю я, кто в доме хозяин? Все путём, расслабься! Что твое – свято. Кто ж спорит? Со страху или случайно, но гаденыш нашел слова, позволявшие выйти из ситуации без потерь. Покачавшись, будто в раздумье, я опустился обратно. Лазер выдохнул с облегчением, но тут глянул мимо меня, и на его лице вновь проступил страх. И было от чего: в гостиную вступал Хан, помесь ирландского волкодава и кавказца (овчарки, разумеется), «с загадочной и дикою душой». Размерами пес превзошел гигантов-родителей и, как положено полукровке, был поумней любого аристократа. К тому ж я поднимал Хана по особым методикам, способным даже из недомерка сотворить исполина. А затем не столько дрессировал, сколько тренировал, наращивая на громадный костяк пласты массивных мышц, совершенствуя врожденные рефлексы и формируя новые, удивительные в нормальном звере. Пожалуй, Хан вырос слишком смекалистым для собаки. Это не сделало его менее преданным, но перевело скорее в разряд друга, нежели слуги, – слишком он стал самостоятельным. И сейчас Хан глядел на чужака пристально, точно на будущую добычу. Даже не стал подходить, чтобы обнюхать, – издалека все учуял, распознал. – Чё это он? – шепотом спросил Лазер. – Смотрит!.. Разглядев гостя в подробностях, Хан перевел взор на меня. – За ошейником пришел? – спросил я. – Ну, неси. Как и я, пес не терпел на себе лишнего. Но при посторонних скандалить не стал, покладисто сгонял за удавкой, изображая из себя вышколенную собачку. Ошейник я у Хана принял, однако надевать на него не стал, небрежно бросил рядом с трюфельной коробкой. – Потом, – сказал псу. – Гуляй! Вот теперь ему впору было недоуменно пожать плечами. Но Хан лишь глянул на меня с укоризной и убрался, мерно клацая по паркету. Эта вещица ему и даром не нужна. Зато у Лазера разгорелись глаза. Сейчас же он подхватил ее со стола, принялся вертеть перед собой, ухая, точно уэллсовский марсианин. Почему-то здешние бандюганы с ума сходили по ошейникам. А мой на самом деле хорош: составлен из бронепластиковых сегментов, изнутри подбит мягкой кожей, снаружи усыпан разноцветными шипастыми кристаллами. – Нравится? – нехотя сказал я. – А то! – Ну, возьми. Лучше бы, конечно, махнуть на его браслетик. – Закон гостеприимства, да? – ухмыльнулся Лазер, поспешно напяливая ошейник на себя. – Классная штука! – Для гостей, – буркнул я. А про себя добавил: «Бойся данайцев». Хотя кто их сейчас боится? Во всяком случае, не Лазер. Правда, он и дареному коню смотрит в зубы, но вовсе не потому, что тот – троянский. Продешевить боится. – Небось у самого и получше есть? – завистливо предположил он. – А ты хотел, чтоб я оставил себе поплоше? – Будто от меня что зависит! – Кто желает слишком многого, – изрек я, – часто остается ни с чем. – Это ты к чему? – удивился Лазер. – К тому, что больше ничем порадовать не могу – хватит с тебя ошейника. А дело свое разгребай сам. – Это окончательно? – спросил он упавшим голосом. Ведь так хорошо начиналось! – Ты же знаешь: я не торгуюсь. И подбородком указал на дверь. Угощение выставил, подарком наделил – чего еще? Дожевывая конфету, Лазер поднялся, забросил рюкзачок за плечи. – Гляди не пожалей! – оставил он за собой последнюю фразу, прежде чем потопать к выходу. – Потом поздно будет. Почему-то для таких шибздиков очень важно уйти красиво. А я смотрел на оставляемые Лазером следы едва не с болью. «На пыльных тропинках», да? Уж мы везде сумеем наследить. Дезинфекция, дезинфекция!.. Нетрудно угадать, куда Лазер двинется дальше, – точнее, к кому. Собственно, вариантов у него оставалось мало. Проводив гостя камерами до самой ограды, я снова поручил страж-систему Дворецкому и направился во внутренний двор, отделенный от комнат прозрачной стеной. С этой стороны дома вполне хватило места для бассейна с трамплином и небольшого солярия. От чужих взглядов и прицельной стрельбы дворик заслоняло здание, от ненастья спасала раздвижная крыша. А взобраться сюда по каменному отвесу сумел бы разве альпинист. Иногда, если жизнь становилась совсем уж пресной, я сигал с обрыва ласточкой, чтобы на секунды ощутить себя Ариэлем. И врезался в прозрачную воду, с восторгом ощущая удар. После такой встряски снова хотелось жить, а раздражение будто смывалось тугими струями. Затем из Ариэля я обращался в Ихтиандра (уж воздадим должное Беляеву), для чего в укромной, заросшей водорослями нише были припасены ласты, шлем-маска и, увы, акваланг. Сегодня я не стал бросаться со скалы, однако в море искупался, решив совместить удовольствие с делами. Погрузился на пару десятков метров, куда едва достают солнечные лучи, где тишина и покой, лишь бесшумно снуют пестрые рыбины да шелестят крабы по песку. Здесь кипела другая жизнь, точно на иной планете. Придонные скалы, заросшие пышными водорослями, стояли так густо, что я будто парил по ущелью, почти касаясь плечами стен, и были изъедены таким количеством гротов, пещерок, нор, что на их обследование ушли бы годы. Самые живописные я, конечно, не оставлял без внимания, забираясь иной раз в такие теснины, что баллон приходилось толкать перед собой. Сокровищ, правда, не находил, зато под берегом обнаружил места, вполне пригодные для убежищ. А пару пещерок даже обустроил – «на случай войны». Тем более что войны нынче затеваются без объявления. Вообще, мои изыскания чреваты. Конечно, тут не тропики, и прежде под водой можно было нарваться лишь на ската-хвостокола, зарывшегося в песок, или на скорпену, то бишь банального морского ерша с ядовитыми колючками. Или на морского дракончика, самую опасную из местных тварей. А здешняя акула, катран, – и вовсе смех. Но иной раз за камнями, на грани видимости, мне чудилось странное: то ли мерцание, то ли мелькание – и сердце сжимало холодом. Однако сколько я ни пробовал подобраться ближе, явление (или существо?) уклонялось от встречи. А может, я сам не слишком спешил. Во всяком случае, с недавних пор я добавил к своему подводному снаряжению гарпунное ружье, вполне пригодное для охоты на манту, а также разрядник, способный и тигровую акулу пустить кверху брюхом – правда, ненадолго. Не говоря о двух ножах, больше похожих на мачете, пристегнутых к голеням. Сегодня тоже не обошлось без сюрпризов. Может, я не обратил бы на них внимания, если бы не настроил себя на поиск, озадаченный ночными огнями. Сперва заметил на дне несколько рыб, по виду целехоньких, но явно не живых. При этом они не всплывали пузом кверху, как полагалось бы, и даже крабы будто брезговали ими. Спикировав вниз, я понял, в чем дело: это были уже не трупы – пустышки. Чешуя и костяк, ничего больше. Будто они померли своей смертью и спокойно истлели в скелеты, ухитрившись не приманить ни одного падальщика. Оглядевшись, я увидел в отдалении еще рыбину. Перебравшись к ней, узрел следующую. Затем еще. Это уже смахивало на дорогу в пустыне, где вехами служили остовы лошадей и лузеров. Озадаченный, я плыл по диковинному следу, лавируя меж скалами, пока не уткнулся в серовато-белый предмет длиной чуть более метра, в котором не сразу признал останки дельфина-азовки, морской свиньи. А узнав, содрогнулся. Ибо от него тоже остались кожа да кости – в буквальном смысле. То есть под вполне целой кожей не было ни жира, ни мускулов – ничего, кроме скелета. Но сама кожа не выглядела древней, хотя истончилась и сморщилась. Возможно, еще вчера этот кабанчик резвился на здешнем мелководье, не подозревая о близкой кончине. И дорезвился, сделавшись вехой на чьем-то пути. А тому что рыбешка, что дельфин… что человек. И кто ж это был, а? Убивать таких… охотничков! Я в самом деле разозлился – еще пуще, чем испугался. Охота на дельфинов сродни детоубийству, а в свои «территориальные воды» я и обычных рыбарей-то не пускал. Вся живность в радиусе километра находилась под моей опекой, я один имел право вмешиваться тут в естественные процессы. Кстати, как это возможно: схрумкать плоть, не повредив шкуры? Выставив перед собой ружье, я двинулся по следу дальше, распаляя свой гнев, чтобы не отступить… на заготовленные позиции. Проще говоря, не сбежать. Жутковатый трупик азовки, смахивающий на заготовку для чучела, впечатался в память накрепко. Впрочем, след скоро оборвался. Всплывя к поверхности, я примерно оценил направление: от берега в глубь моря. Или наоборот. Большие глубины меня не особо влекут – там темно и зябко. С каждым десятком метров температура понижается градуса на полтора, а на полусотне уже не обойтись без утепляющего костюма. Тем более подниматься оттуда приходится едва не час, чтобы не взыграла кровь. Но если в этих водах впрямь завелись чудища, по ночам резвящиеся у поверхности, то приходить они могли снизу, где вечная тьма. Уж там им хватит соразмерных просторов. Сотни кубокилометров сплошной воды – это ж чокнуться можно!.. Хотя и под обрывом хватало пустот, где вполне могла обосноваться такая вот тварь, любительница ночных охот. И соваться в ее логово не хотелось, тем более что отыскать его не просто. Все же одну пещеру я решился посетить. Единственный вход в нее скрывался под водой, однако был он широк и не слишком темен, а сама пещера напоминала крытый бассейн, даже с изрядной площадкой у дальней стены. Сквозь высокий ее свод, усеянный многими трещинами, проникал рассеянный свет, и шум прибоя сюда едва доносился. Сумрак, тишина, прохлада. Как раз тут я устроил одну из своих запасных берлог и делить ее не собирался ни с кем. Но здешний водоемчик, к счастью, оказался пуст. Вдоль покатой стены я всплыл к площадке, выступавшей из воды как раз настолько, чтобы ее не затопляло приливом, и, подтянувшись, присел на краю, избавляясь от снаряжения. Затем прогулялся по длинному уступу, проверяя свои припасы. По первому впечатлению тут тоже все было в порядке. То есть ничего не пропало, а скудная мебель не сдвинута и на сантиметр. Я уже успокоился, когда добрался до широкого углубления в сплошном камне, специально засыпанного отборным песком, чтоб было где поваляться после купаний. И вот тут затормозил, вздрогнув от неожиданности. На ровном, гладком, ни разу не пользованном мною персональном пляжике возникли отчетливые вмятины. Вот вам и здрасьте!.. Ну, кто лежал на моей постели? Не отрывая от вмятин взгляда, я приблизился, опустился на корточки. Меньше всего это походило на следы чудища. На моем лежбище явно побывала девица, ухитрившись впечатать свое тело во всех деталях, причем с обеих сторон. И как это удалось ей: водой, что ли, полила, затем еще и разрыла под свои формы? А чуть в стороне оставила оттиск изящной подошвы – дескать, ищи меня по следу. Хороши шуточки!.. А башмачка здесь не припасли? Или хотя бы ласта? Честно сказать, я испугался. И если б не был уже мокрым, наверно, покрылся бы холодным потом. Собственно, с чего? Странная гостья показала себя шалуньей, но не нахалкой – судя по тому, что не притронулась к чужому. А сюда приплыла, видимо, под водой, обследуя, как и я, береговые пещеры… Ага, с таким достоянием только и мотаться по здешним местам! Как раз на охотничка угодишь. И хорошо, если не обглодает сразу до костей, а растянет удовольствие на год-другой… может, даже приспособит для улучшения породы. Не-ет, не верю я в купальщиц, прекрасных и одиноких, – прошли те времена, если и были. И на розыгрыш это не похоже – слишком уж сложно. Да и кто знает, чем можно меня уесть? Что я, голых женщин не видал!.. Да каждый день. Усевшись на камень, я задумался. Не многовато ли странностей на квадратный километр и в такой короткий отрезок времени? Ночные огни под водой, загадочные останки, образующие путеводную тропу, теперь еще эти отпечатки… И как увязать всё в систему? Ну, допустим, из морских глубин действительно приплыло нечто. Тогда при чем здесь красотка? Я представил себе фантастическое существо, хищное, смертельно опасное, неимоверно сильное и тяжелое, слепленное едва не из камня, но внешне похожее на прелестную девицу с плавниками по бокам ног, расходящимися вокруг ступней в роскошный хвост… Еще бы позу покрасивше, и готова картинка в духе Валеджо. Эдакая русалочка-людоедка. И что же светилось в ней: глаза-фары, габаритные фонари на пятках? И как умяла она за один присест целого дельфина? Не говоря о паре дюжин рыб. Мне вдруг послышался за спиной хрустальный смех. Круто обернувшись, успел заметить радужное сияние, затухающее в дальнем углу над самой водой. Или тоже глюки? Дьявольщина!.. Здесь только сирен не хватало. Мне не пришлось заливать песочные формы гипсом, чтобы воссоздать затем чудесную фигуру в своей мастерской. (Можно и в мраморе, почему нет?) Хватило провести над ними сканером, припасенным в секретной нише. А уж как возникли они тут, будем разбираться после. В конце концов, некоторые тайны и сами рассеиваются с течением времени.Глава 2
По крайней мере на моей скале все оставалось как прежде. Ополоснувшись пресной водой, я вернулся в кабинет и подсел к пульту, не утруждая себя одеванием. К этому сроку Лазер вполне мог доплюхать до следующего «партнера», и было любопытно, подтвердится ли моя догадка. Разумеется, она подтвердилась: Лазер предсказуем до омерзения. Одиночек вроде меня (чтобы вкалывали за троих, но жрали в меру) в городе не оставалось, а из банд лучше выбрать поплоше, где тебя, может, не обдерут как липку. И наш умник выбрал так выбрал! По принципу «рыбак рыбака». Присутствовать при разговоре я не пожелал – поставил на запись, чтобы прокрутить затем на двойной скорости. И, подкрепившись фруктами, занялся вчерашними заказами, рассчитывая управиться с ними до обеда. Однако и в этот раз меня не отпустили далеко. Только я набрал обороты, погружаясь в Океан все глубже, как меня выдернул наружу звонок. Я чуть не выругался: да что такое? То никого целыми неделями, а то один за другим, как на приеме. Может, сегодня праздник какой? Или в лесу что-то сдохло… что-то громадное, по-видимому. И кто мог звонить в такое время, да еще по личному каналу? Ведь пустыня кругом… точнее, руины. Старые связи рвутся одна за другой, новые не возникают. Потом сообразил: конечно, это Лана, – кто ж еще? Опять про меня вспомнила. Теперь-то по какому поводу? И вправду, щелкнув по клавише, увидел на экране ее истонченный лик, обрамленный облаком светлых кудряшек. Губы искривлены в мучительной полуулыбке, глаза блестят влагой. – У тебя все хорошо? – спросила она с надрывом. – Милый, ты здоров? Я так и не научился понимать, отчего Лана впадает в патетику: из-за лишних градусов или по причине депрессии. Но каждый раз ежусь от таких ее интонаций. – Даже слишком, – ответил я, действительно испытывая неловкость за свой организм. Большинство прежних приятелей обзавелись серьезными болячками, некоторые даже успели помереть, – один я как заговоренный. – Ты ничего не хочешь сказать мне? Знаю, знаю, что ей хотелось бы услышать!.. – Об здоровье? – удивился я. – Дык про него много не расскажешь – це ж не болезни. – Не ерничай, – попросила Лана. – Ты по-прежнему один? – Ну, если не считать Хана… «И Инессы», – следовало бы добавить. Или не следовало? Зачем Лане знать? – А что так? – продолжала она словно бы с участием. – Это ведь ненормально, неправильно… Ну да, надо себя заставить. Опять же, воды некому будет подать. Если я взвою, что недужен и пропадаю в тоске, – это ее утешит? – У меня не осталось ни желаний, ни надежд, – сказал я. – Уж не жду я в гости никого. – Род, – вдруг молвила женщина, – ты прости меня, ладно? – За что это? – Прости… – повторила она и отключилась. И чего приходила? Ах, Лана, Лана, милая моя!.. Ладно, у меня работа. Черта лысого!.. Только я собрался с мыслями, а чувства затолкал поглубже в себя, чтобы не мешались, как по ушам ударила певучая трель. И это уже был деловой вызов, причем одного из немногих клиентов, кого я впускал напрямую. Я нажал клавишу, и главный экран вспыхнул, показав звонившего едва не во весь рост: русые волосы, зачесанные назад в крутую волну, жесткое лицо, облагороженное кудрявой бородкой, квадратная литая фигура, ухоженные руки в перстнях, больше похожих на кастеты, добротный наряд, пригодный как для гулянки, так и для боя. Бородач восседал в высоком кресле, вполоборота ко мне, и первые секунды, пока хранил неподвижность, смахивал на портрет самодержца. Еще б его не принять! То был Аскольд, главарь самой влиятельной из здешних Семей. С ним даже новые дворяне считались – тем более человек он неотступный и беспощадный. Год за годом наращивал он состояние и повышал статус, обрастал помощниками, советниками, боевиками, прикупал технику и снаряжение, умножал связи. Меня-то главарь ценил, я требовался Аскольду частенько, если не постоянно, – но упаси бог попасть к нему в зависимость! – Ага, на месте, – констатировал Аскольд, прощупывая меня льдистыми глазами. – Слыхал новости? Затем он надел темные очки, словно бы отгородился от меня. И в них, как в зеркале, отразилась вся комната, в глубине которой угнездился главарь. Звонил он из своего офиса, как и всегда, окунувшись в дела с самого ранья. – Смотря какие, – ответил я, принимая его стиль: ничего лишнего, каждое слово взвешено. – Что, опять кого-то кокнули? – Ну, то наш быт. – Главарь слегка скривил рот, обозначая улыбку. – Хочешь быть здоровым – бегай или «качайся». Хочешь быть живым – уходи от больших денег… Например, как это делаю я. Вот Аскольд пока ухитряется совмещать. – К оченьбольшим, – неожиданно прибавил он. – А до тех пор… И снова замолчал. – Пора оборудовать в подъездах кресла для киллеров, – заметил я. – Удивительно, что фирмачи еще не забираются домой через окна. – Теперь и это не спасет. Я вскинул брови, изображая заинтересованность. – Кто-то методично прореживает здешний крупняк, от торгашей до чинуш, и работают ребята ушлые – никаких следов, если не считать тел. Прежде у нас такие умельцы не водились. – Ну почему? – сказал я. – Как раз у нас многие хлебнули горячего. И бывших гэбистов сюда наехало, а среди них хватает спецов. – Все равно тут провинция – лучшим делать нечего. – Включая крутарей? – Включая политиков. В масштабе страны наша губерния такая дыра! – Это да. – А некоторых прибирают прямо на виллах, – продолжал Аскольд. – Чаще при купании, а то и в дома проникают. Разве не слыхал? Это ж тебя впрямую касается! – Ну, ко мне-то непросто забраться, – возразил я. – И вряд ли кому я мешаю настолько. – А разве ты мало отказывал? Есть ведь, кто живет по принципу: не мне, так и никому. – К примеру, ты? – Во всяком случае, – усмехнулся Аскольд, – мне проще их понять. Ты ж – «не от мира». – Может, по пьяни тонут? – предположил я. – Работа нервная – хочется расслабону. Вдобавок и гуляют после заката. – Чего ж раньше не тонули? Ни с того ни с сего… Действительно, здешние-то с малолетства на море, для них плавать как ходить. Хотя дельфины плавают еще лучше, а вот поди ж ты! – Хорошо, возьмем задачку шире… – В смысле территории? – уточнил я. – В смысле охвата проблемы. Убийства – частность. Вокруг вообще творится странное. – Например? – Например, у Кныша умыкнули девицу. Не на улице, нет, – прибавил он, опережая мой вопрос. – Ночью, прямо из спальни. По мне, так и бог с ней, но парень психует. Молод еще, привязчив. А мне он нужен в хорошей форме – сейчас от него многое зависит. – Большой обоз, да? – спросил я, демонстрируя осведомленность. Иногда это полезно – для саморекламы. Хотя можно переусердствовать. Аскольд пропустил вопрос мимо ушей – уж это он умел. – Но и это частность, – сказал он. – Даже вдвойне. – То есть? – Во-первых, случай не единичный – мягко говоря. В городе будто дудочник завелся: каждую ночь пропажи. Дети, девицы, реже парни. Во-вторых, странности этим не исчерпываются. «Но это еще не все!» – сказал Мюнхгаузен. – Чем дальше, тем интересней, – заметил я. – Ты не пробовал сочинять триллеры? – Без меня сочинили. Хотелось бы знать – кто? – А если опять охотнички на рабов? Товар-то – самый ходовой. – Мы проверяли – ничего похожего. Или ловцы той же породы, что и убийцы: следов не оставляют. – Не оставляющие следов, ну да, – пробормотал я с сомнением. – Скорее их не разглядели. Аскольд кольнул меня взглядом, доставшим даже через очки, произнес: – А еще в городе стали всплывать занятные предметы. Мы уже выловили несколько образцов. И сегодня наконец узнали, откуда ветер дует. Прикинув время, я усмехнулся: – «Разведка доложила точно»? Так и думал, что Калиду пасут твои люди. – С чего взял? – Так ведь Лазер сперва у меня побывал. – А потом? – Ну а на «потом» у меня свои средства. – И почему не сообщил? – Вот на доносы не подписывался. Ты ж знаешь: я на отшибе. – Но разве я не прикрываю тебя? Действительно, без его покровительства у меня прибавилось бы хлопот. (Да он и сам бы подкинул.) Хотя такая «дружба» стоит недешево. – Наверно, за красивые глаза? – предположил я. – Или все-таки к взаимной выгоде? – А сколько я поставлял тебе, помнишь? – спросил Аскольд. Так, начинается торг. Ведь солидный же человек… с виду. – А сколько я наводил тебя? – в тон ему откликнулся я. – Информация нынче в цене, разве нет? Главарь знал это не хуже меня. И что я нужен Семье, тоже понимал. А торговался больше по привычке. Конечно, он платит за все, что не удается отобрать, но цену все-таки старается сбить. – Ты ж знаешь: у меня нюх на наживу, – снова заговорил Аскольд. – Своего не упущу. («Чужого тоже», – прибавил я мысленно.) Так вот, парни с набережной ведут себя, будто у них монет немерено. Откуда – я хочу знать. Или они клад нашли? Или им башляет кто? Но дело и в другом… – Наклонясь вперед, он понизил голос, будто его могли подслушать: – Ты ведь тут главный по новинкам? Так они переплюнули и тебя. Тех вещиц, что у них мелькают, ни в одном каталоге нет. О чем это говорит? – Что ты фантастики перекушал, – проворчал я. – Некоторые разработки даже в Океане не выловить – пришельцы тут ни при чем. – Тогда откуда это у тех? Раз там такие связи, они бы и мне сгодились. – Денежки тоже? Знакомая песня: надо делиться! Гимн всех грабителей. – Знаешь, во что нам встает каждый обоз? – спросил Аскольд. – Ведь развелось столько шакалов! Пока проведешь через дикие земли… А суеты под боком я не люблю. Люди пропадают, взамен возникают предметы роскоши. Разве это не наводит на подозрения? – Делаешь стандартную ошибку: судишь по себе, – возразил я. – Поверь, есть в мире и бескорыстные люди. – Только не в делах. – Аскольд снисходительно улыбнулся. – И не в политике. – А-а… – протянул я. – Все ж решил в нее сунуться? Крутарских игр тебе мало. Ну, большому кораблю – большие пробоины! – Это прогноз? – Предупреждение. Хочешь сыграть на чужом поле? Это ведь не простецкий гангстерский быт, где при худшем раскладе могут нашпиговать железом либо разнести в клочья, там дерутся по иным правилам… точнее, без правил. «Не для чести, а для победы» – слыхал такое? Думаешь, твоих накоплений уже хватит, чтоб обезопасить себя и близких? – Ты меня заинтриговал. – Улыбка крутаря сделалась похожей на оскал. – Игра обещает быть нескучной, да? – Ладно, все это занятно. Только я-то при чем? – А ты нынче при всем, – хмыкнул Аскольд. – Так уж сложилось исторически. На фуршетах только и слышно: «Шатун присоветовал мне это», «а вот мне – то». Становишься популярным, в моду входишь. Ишь, фуршеты у них! – Осторожней, – пробормотал я. – Еще зазнаюсь. – Не прибедняйся. Ты ведь и вправду – лучший тут. Проблема в том, что Аскольд никогда не расточает похвалы даром. – Ну и к чему этот звон? – спросил я напрямую. – А к тому, родной, что пора наконец и тебе заняться делом. Еще один доброхот – мало мне Лазера! Но этого так просто не завернешь. – Слыхал про «мозговую деятельность»? – спросил я. – Между прочим, пользуется спросом. – Ну да, ты ж не вылазишь из Океана, – с пониманием хмыкнул главарь. – Что тебе до нашей суеты! – А тебе завидно? – Еще бы! Сидишь на бережку, забрасываешь невод, выдергиваешь, чего пожелаешь. И никаких забот. – Так садись рядом. Места тут!.. – Ты в каком мире живешь? – спросил Аскольд. – По-твоему, тебя оставят в покое? – Моя б воля!.. Кого хочу видеть, по пальцам можно пересчитать. – Небось на меня бы палец пожалел? – усмехнулся он. – А ведь я подбрасываю тебе работенку. – Нынешняя – не по профилю. Я тебе кто, сыскарь? – Считай ее хобби, – предложил главарь. – Если настаиваешь, могу не платить. – Ну, это положим! – Лучше тебя, Шатун, никто не справится. А цену назначь сам. Тут Аскольд не слишком рисковал, знал: лишнего не возьму. Вот с другими повел бы себя иначе. Психолог. – А почему копов не привлечь? – спросил я. – Из них же половина у тебя на довольствии. – Я башляю им, чтоб не мешали. А найти что-то они смогут, если подбросить это прямо в участок, упакованным в мешок. – Хорошо, а твои частники? Ведь ты курируешь почти все сыскные фирмы!.. Не говоря об охранных. – Конечно, там есть умельцы, – признал Аскольд. – Наверно, и получше тебя найдутся – как-никак узкие спецы. – Видишь? – подхватил я, хотя без особенного пыла. Как это – лучше меня? Конечно, я не звезда лучезарная, но уж в масштабах-то губернии… – Но то и плохо, что «узкие», – продолжил главарь. – И тут вопрос деликатный, утечка ни к чему. Короче, нужен не наемник, а рыцарь. – Это ты о ком? – спросил я, подумав: эк он меня… пригвоздил. – Будто сам не знаешь! Конечно, я догадывался, о чем речь. Есть у меня врожденный порок: не умею врать. Даже не могу – физически. То есть сболтнуть способен что угодно, но если это окажется настоящей ложью, потом могу заболеть. Этот недостаток сильно осложняет мне жизнь, и не только потому, что ограничивает маневр, – ориентироваться трудней. Постоянно приходится напоминать себе, что большинство-то врет с легкостью, некоторые – вдохновенно, обманывая даже себя. Немало знакомцев, верно, считают меня придурком, но, как оказалось, в иных ситуациях убогие на вес золота. Уже не раз меня привлекали к посредничеству, и я вроде бы оправдывал. Хотя под горячую руку доставалось с обеих сторон. Зато и платили потом вдвойне. – Ну хватит, Род, слезай с печи! – призвал Аскольд то ли всерьез, то ли с издевкой. – И для твоих подвигов в мире найдется место. – Так ведь тридцати лет еще не прошло, – возразил я. – Опять же непьющий я – откуда сила? И тут действительно начался торг. На кованом лице Аскольда даже проступил азарт. Сколько мы знакомы, он не оставлял попыток меня подмять, будто это требовалось для его коллекции трофеев. Однако не пережимал, поскольку больше радел о выгоде, а я был полезным партнером. Но мог сделаться опасным противником. Конечно, из интереса Аскольд мог бы сыграть со мной на выживание, но пока ему хватало естественных врагов. И сейчас мы будто мячик через сетку гоняли, туда-сюда, а в такую игру можно резаться долго. Тут уж кто кого переупрямит. Но свободного времени у меня больше. – Будет выеживаться-то! – Аскольд позволил себе повысить голос. – Ты ведь уже брался за такое. – Брался, – подтвердил я, зевая. – Со скуки. – Все равно, прецедент создан. – Он хмыкнул. – Теперь не отвертишься. – Я его породил… – Всё, птичка выпорхнула! – Своих «птичек» я далеко не отпускаю. – А мы и таких умеем бить влет. – Хочешь напугать меня? – Купить, – спокойно возразил Аскольд. – Конечно, шантаж вышел бы дешевле. Но меня не за что зацепить – это имелось в виду. – Давеча заказал «Малютку» у партнера, – сообщил он затем. – А ведь могу затребовать две. Знает, мерзавец, чем уесть. «Малютка» – прогулочная мини-подлодка, в которой можно погрузиться не на одну сотню метров. Вот она не по моим средствам. А ведь хочется!.. Не торопись отвечать, велел я себе. Здесь уважают тех, кто цедит слова. И потом, если я отказал Лазеру, то почему должен уступать Аскольду? Потому что Аскольд – сила? – Так что? – осведомился главарь. – Заказывать? – Знаю я ваши порядки! Завалю дело – сами ж и подошлете ликвидатора. – Ты бы меньше фильмы смотрел, – посоветовал Аскольд. – Там и не такое покажут. – Ну почему, иногда их делают знающие люди. – То-то, что иногда. – Так ведь и одного совпадения может хватить с головой? – Хорошо, – внезапно сказал Аскольд, – давай начистоту. Давно пора, подумал я, но лишь кивнул, принимая этот его новый шажок к откровенности. – Мне нужен не столько сыскарь, сколько эксперт, – объявил он. – Даже аналитик. И дело не в тех парнях – они лишь часть задачки, не самая важная. В губернии вообще творится странное, а я не люблю не понимать. И если ситуация выйдет из-под контроля… Представляешь последствия? – Не очень, – признался я. – Придет новый король? Или Земля сойдет с орбиты? – Тебе все шуточки. А ты напрягись, представь! – Ты ж знаешь, – снова сказал я, – у меня свои интересы. Отшибник я. – Заладил!.. Уверен, тут наши интересы совпадут. – А если нет? – Ну… тогда и будем разбираться. – А скафандры ты получил? – перешел я в контратаку. – Сколько можно дожидаться! – Как раз сегодня. – А «стрекозы», «плавунцы»? – В одном обозе прибыли. Вовремя, да? Заодно и опробуешь в деле. – Ладно, – нехотя сказал я, – берусь. Но без гарантий. Все ж это не мое. – Когда? – сразу спросил Аскольд. – Завтра и начну. – А почему не сейчас? – Нужно созреть. Сам понимаешь, с моей-то массой… – Повышенная инерция, да? – Именно. – Потребуются люди, техника, средства – обращайся. Но правила знаешь: вляпаешься – я ни при чем. – Уж как водится. Спасибо, что предупредил, – большинство поставило бы перед фактом. У Аскольда хватает ума быть честным – пока это выгодно. – Заодно разберись с пожаром в порту, – неожиданно ввернул он. – Кто-то подложил нам откормленную свинью, спалил едва не весь вчерашний завоз. – А ты перекладываешь ее мне? Называется, «передай товарищу»… Из-за пожара и подкатил, да? А прочее – дымовая завеса? – Скорее дым от того пожара, – ухмыльнулся он. – Можешь считать этот пункт не самым важным. – Понятно, – хмыкнул и я. – То есть развлекай себя, сколь душе угодно, но оплата по предъявлению поджигателя. Так? – Ну, примерно. – А если я сейчас сдам назад? – Так ведь не сдашь, верно? Ты ж не из тех, кто легко меняет решения. – Так ведь я трудностей не боюсь. В прейскуранте пожар не фигурировал. – В чем проблема? – пожал плечами Аскольд. – Включим. А скафандр, «стрекоза» и «плавунец» пойдут в счет аванса. Разве не честно? Кажется, мою паузу он принял за согласие. Или решил развивать наступление, пока противник не опомнился. – И от моего повара тебе заказ, – прибавил главарь, щелкая по клавишам. – Что-то из корейской кухни, кажется. Поищешь рецепты? – Надеюсь, не печеная собачатина? – И я надеюсь. В зеркале Аскольдовых очков я увидел, как открылась дверь и в кабинет вступила девица, зажав под мышкой папку, – шикарная и холеная, точно модель, искусно раскрытая в потребных местах, – одна из любимиц-двойняшек главаря. Уж он, в отличие от чинуш, мог заполучить в секретарши кого желал. И супруга не препятствовала. Или ей плевать? Улыбаясь, девушка опустила папочку на стол и отправилась обратно, зазывно виляя бедрами, обтянутыми тонкой юбкой. Аскольд проводил секретаршу одобрительным взглядом. Обычно он ласков с красотками, словно Черный Абдула до развода, – может позволить себе такую роскошь. Не успела за ней закрыться дверь, как и в моем кабинете возникла женщина, изящная и грациозная, отлично сложенная, загорелая до шоколадных тонов. В руках она несла поднос, груженный моим завтраком, – то ли ощутила, что я созрел для трапезы, то ли копнула еще глубже, в угоду мне решив помозолить глаза Аскольду. Переставив блюда на столик, она развернулась и так же плавно удалилась, будто утекла. Прищурясь, Аскольд глядел на голышку «раскосыми и жадными очами». Все мало ему, мало! Может, и этому присоветовать пылесос? Заправленный главарем листок уже нарисовался на моем экране. Я бегло просмотрел список, поинтересовался: – А что так тускло? Сейчас последний писк – водяные скорпионы. – Что, сами и пищат, пока ешь? Вот саранчу я бы попробовал. – А матку термитов под фруктами не желаешь? – развеселился я. – Или мексиканских кузнечиков, замаринованных в лимонном соке? Или жареных пчелиных личинок – говорят, классная закусь! – Тебе видней, – сказал Аскольд, взглянув на часы. – Ну, до завтра. – Будь. Экран потух, и еще пару минут, забыв про еду, я смотрел в него, прикидывая, не свалял ли дурака с этим поручением. Ситуация-то щекотливая, тут можно в такое влететь!.. За все старания потом наплюют в душу, причем отовсюду. И как подгадали оба, Лана и Аскольд, со своими звонками. Муж и жена, ну да. Они что, специально друг друга терзают? Зато как бы вместе, как бы семья – глядишь, скоро и дети пойдут. То есть сперва они родятся, а уж затем ходят – так я слышал. Вздрогнув, я перевел взгляд, реагируя на движение. Через пульт деловито семенил крохотный паук – из тех бегунков, что обычно живут снаружи. И как его сюда занесло? С трудом я удержался, чтобы не прихлопнуть пришельца. Ненавижу пауков! Но ведь это мои проблемы – они при чем? – Даю тебе шанс, – сказал я паучку. – Уноси ноги, гаденыш! На его пути лежала моя кисть, кончиками пальцев касаясь клавиш. Стиснув зубы, я ждал. Пусть только посмеет дотронуться!.. Чуть изменив курс, паучок проскочил под мизинцем, точно под аркой, и благополучно достиг края панели, скрывшись с глаз. Счастлив твой бог, малыш!.. Или кто там у вас? Вместе с креслом я развернулся к столику и наконец принялся за еду, не прекращая думать о своем новом деле. Действительно, я многое умею. Конечно, по каждому из направлений найдутся искусники, способные меня обставить, – однако на такой случай у меня хватает запасных вариантов. Независимости ведь можно добиться не только силой, но и знаниями, которых нет ни у кого из здешних. Конечно, если распоряжаться ими с умом. В любом случае от поручения, видимо, не отвертеться. К тому ж и не хочется, если честно. Но сперва надобно добить предыдущие заказы. Забросив ноги на панель, я положил клавиатуру на бедра и принялся за работу, с каждой минутой набирая обороты. Поиск шел на пяти основных языках, а материалов порой набиралось столько, что приходилось включать отбраковку – на том простейшем логическом уровне, какой мог осилить Дворецкий. Кстати, методику усвоения языков я тоже выловил в Океане. Поразительно, насколько она оказалась эффективней той, которая применялась в советских школах. За пару месяцев уходишь намного дальше, чем за годы прежней учебы. Если бы я хоть немного уважал тогдашних правителей, решил бы, что нам специально морочат головы, лишь бы мы не слышали мир, пытавшийся докричаться до нас из-за «занавеса». И вот сейчас я все глубже погружался в Океан, безграничный, неиссякаемый. Правда, по ощущениям это скорее походило на космос, причем не здешнюю пустошь, а центр Галактики, где от светил рябит в глазах. А пуще всего я шалел от ощущения полета, лишенного даже инерции. Когда паришь в невесомости, пронизанной мириадами серебристых нитей, и каждую ощущаешь едва-едва, как легчайший запах, по которому можно взять след… а затем устремляешься на цель – мгновенным, невероятным броском, так что прочие звезды сливаются в марево. С «хвостами» я разобрался быстро – подгоняло желание переключиться на новое дело. Что и сделал, пока не растерял инерцию. Обычно я воспарял в такие дали, что едва различал здешние окрестности. А теперь принялся штудировать местную прессу последних недель, вылавливать телепрограммы, куда прежде не заглядывал, листать странички – информаторов, успевших зарекомендовать себя как толковые, – даже перебирать мусор, какой сбрасывали в Океан досужие болтуны. Я забрался в архивы губернской полиции и скачал оттуда, что смог. Даже в секретные банки федералов сумел проникнуть, хотя не почерпнул там особо ценного, касающегося наших проблем. Конечно, губернский «народ» старались уберечь от пагубного влияния Океана. Еще пуще стерегли коммунаров – их и вовсе отгородили забором, заперев в Лагере. Но и оттуда информация поступала. Или просачивалась. Или ее можно было выцарапать, взломав энное число замков. Действительно, ситуация вырисовывалась странная. В большинстве губерний тенденции схожи, но здешняя выбивалась из общего ряда, шла с немалым опережением. А пуще всего отличился наш городишко, свежеиспеченный губернский центр. Кривые убийств, насилий, несчастных случаев взмывали тут много круче, а статистика людских пропаж и вовсе зашкаливала. И происшествия – как на подбор. Ну, навскидку… Один идиот вообразил, будто ему изменила подружка, хотя та даже не знала его имени, и порешил обоих, девицу и соперника, – в полной уверенности, что карает предателей. А трупы укатал в фундамент строящейся дачи, чтобы остаток жизни топтаться по их телам. Кстати, «остаток» получился недолгим: у бедняги-соперника оказались настырные родичи. Другая дурища подговорила любовника избавить ее от мужа, и они обстряпали дельце в лучших традициях французского кино, где принято умиляться любви, замешанной на крови. И этих уже прибрали копы. Третий без лишних слов зарезал приятеля, в запале окрестившего его козлом, – ну «не вынесла душа» бывшего зэка, рефлексы включились. Четвертый, еще совсем щеня, разобиделся на свою мать настолько, что натравил на нее старших дружков, и от пережитого общения с молодняком у той поехала крыша – это не считая «разрыва вагинальных тканей». Пятый пришил маменьку самолично – вот тоже, пошло поветрие. Конфликт поколений, разрешаемый по-новому. Шестой зарезал и расчленил папашу, а для подкормки домашних кошечек не пожалел плоти, от коей произошел сам. И поминал об этом так обыденно. А вот седьмой, тоже подросток, вздумал повеситься – в надежде, что возвращающийся домой отец вынет из петли. Но тот чуть замешкался, заболтавшись с соседом, и фарс превратился в трагедию. Восьмой – это и вовсе бред. Скромный, вежливый парень, классический «тихий омут». Бог знает, где он набрался этого, но главной его страстью стало пожирание девиц, вылавливаемых в соседнем парке. Даже свою кошку ими питал (еще один), а в морозильнике держал запас любимых частей. Десятка два расчленил, прежде чем его взяли, – куда Джеку-Потрошителю! Однако тот прославился на века, а этого забыли сразу. Девятый пристрелил женушку со всеми детьми, затем и себя кончил – лишь бы та его не бросила. Вот так понимают у нас большую любовь. И чего б ему было не начать с себя? И прочих мстителей развелось столько, будто все разом вспомнили прошлые обиды и решили за них поквитаться. Впечатление, словно плотину прорвало. А местный фольклор обогатился многими байками. Дешевых-то выдумок и раньше хватало, но при нынешнем обилии дыма, даже если рассеять его весь, должен обнаружиться и огонь – или я ничего не смыслю в добыче знаний. Какая-то загадочная живность, замечаемая тут и там, чаще под землей, или вблизи вод, или в самом море. Опять пошли россказни про исполинских крыс, якобы нападающих на людей, – любимые персонажи зачуханных бытом горожан. И про гигантских пауков. (Это уже по моей части: арахнофобия.) Сюда же примешивались истории о смертоносных роях пчел и несметных стаях саранчи, частью подтвержденные документально. Расслоение – и расселение – происходило у нас быстрее, чем где бы то ни было. За последние пару десятилетий здешний люд сильно поредел, зато жилищная проблема наконец разрешилась. Освободившись от крепости, горожане дрейфовали по городу, образуя новые сообщества, сцементированные интересами или убеждениями. В разных его районах даже валюта разная: деляги перешли на «менчики», приплывшие из Европы, у «народа» в ходу местные фантики, кое-где еще предпочитают федеральные деньжата, а в Лагере и вовсе талоны. Вообще, что имеем тут? Во-первых, сферу влияния Двора с достаточно внятной, хотя бестолковой структурой власти. Во-вторых, разбросанные по всему городу участки, где смешались торгаши, частники, наемы всех сортов, бандитские Семьи и простые банды, одиночки вроде меня или, скажем, Гая, вольного репортера. В-третьих, таинственный, зато четко очерченный Лагерь, который потому и таинственный, что никому на фиг не нужен, – вроде «неуловимого Джо» из популярного анекдота. В-четвертых, общину казаков, вдруг вспомнивших о своей самобытности, – с собственным самоуправлением, но явно тяготеющую ко Двору, практически подчиненную ему. Чуть поодаль, в горах, кучкуются муселы: от воинственных абреков, промышляющих набегами, работорговлей, наркотой, до мирных торгашей, земледельцев, ремесленников, еще не разучившихся работать. Да, еще и Кампания! На каковую, собственно, и пашут лагерники-коммунары… хотя охраняют ее сторожевики Двора… кстати, как и сам Лагерь. Сия троица, видно, плотно увязана общими интересами, если все там настолько дружны. А вокруг этих стержней чего только не наверчено: национал-патриоты, чаще именуемые «нашистами», старозаветные монархисты с претензией на сословные льготы, самозваные демократы, ухватками напоминающие большевичков, верующие разных конфессий, полоумные сектанты, «тарелочники», свихнувшиеся на пришельцах. И все суетятся, обличают, агитируют, заключают союзы и объявляют войны, воздвигают пьедесталы себе, а другим роют могилы. Тоже мне, спектр!.. Впору из него делать колечко, сомкнув краями. И уж они сцепятся так, что не растащишь, – с общим языком проблем не возникнет. Тенденции тоже не радовали. Бывший губер, а ныне президент с подозрительной фамилией Алмазин и заслуженной кличкой Клоп пустил тут такие корни, что сковырнуть его можно, лишь разворотив полгубернии. Прожорливый его Двор занял на местности ключевые высоты, подступы окружив свирепыми сторожевиками, а на вольнодумцев натравив «бесов», злобных и въедливых. Впрочем, как и во всех приличных державах, у Двора завелась собственная оппозиция, ведомая горлопаном Дарыговым. Еще при Дворе имелся Собор, опять же Народный, вполне заменявший большинству горожан театр, своя телестудия, вещавшая на всю губернию и даже дальше, парочка весьма лояльных газет да серенький журнал для домохозяек. Кстати, в «народе» происшествий фиксировалось мало: то ли контингент не тот, то ли действительность умело лакировалась. Даже девицы вроде не пропадали. И вряд ли в блеклой массе, которую за прошлые десятилетия разве что дустом не травили, сохранились аппетитные цыпочки. Всё, что уцелело там живого и яркого, давно перекочевало в иные сферы, а ежели и остался кто, то разглядеть его в толпе, ряженной в ширпотреб, непросто. Стало быть, основной вклад в статистику пропаж делали торгаши да наемы, наше третье сословие. Итак, торгаши – вот и снова вернулся к ним. Уж они в Океане представлены отменно, хотя бы ради рекламы. А где торгаши, там и муселы, – уж так сложилось тут, несмотря на прошлые разногласия. Чтоб не дразнить гусей, муселы отселились в родные горы, рассредоточась по неприступным аулам, но продолжали вести в городах дела, заручившись посредничеством славянских партнеров. Впрочем, бандитские Семьи тоже не чурались бизнеса. Контрабанда – одно из главных и уважаемых здешних занятий, к тому ж едва не самое доходное. Потому-то на нее наложил лапу Аскольд, оттеснив в сторону даже Грабаря с родичами, основных своих конкурентов, – не говоря об Амире, Носаче и прочих главарях рангом пониже. Близость границы, удобный, недавно модернизированный порт – лучших условий трудно и желать. Функция, вторая по значимости, – охрана. Причем не только от признанного отребья да разных отморозков, но и от простого люда, всегда готового раскулачить богатых соседей. А удержать его на дистанции может лишь страх – вот крутари и сделались таким пугалом. Когда голова стала гудеть от обилия сведений, я всплыл из Океана, нехотя возвращаясь в обыденность. Затем переключил экран на местный канал, чего не делал уже давно. Там как раз вещал обозреватель. Неизвестно, что думал он сам, но сейчас штатный говорун явно озвучивал Алмазина, гладкой речью возмещая косноязычие старого интригана. Эдакий рупор власти, всегда готовый к использованию. А невдалеке, также на подхвате, теснятся умельцы любых мастей, от борзописцев до экономов. Всё, как в «старые добрые». Собственно, что изменилось? Разве масштаб – мельчает всё. Ну, еще занавес истончился, а рядом образовались иные потоки. И если очень уж не хочешь продаваться чинушам, выбрать найдется из чего. Да только многие ль не хотят «очень уж»? Главная кормушка все-таки у Двора. И как в прежние годы, расталкивая локтями, – «выбери меня, птица счастья»!.. М-да, когда погружаешься в такое, любви к человечеству не прибавляется. Надо хотя бы дозировать. А посему самое время испить горячего коф-фе, взбодрив осоловевший организм, а заодно усладить себя выпечкой, которая удается Инессе, как немногим. Ощутив, что я не прочь сделать перерыв, женщина снова наведалась в кабинет, доставив угощение, о коем мне мечталось сейчас. И после недавней ее выходки, так впечатлившей закаленного Аскольда, я поневоле глянул на Инессу пристальней, засомневавшись, один ли живу тут или все-таки вдвоем. Инесса была опрятна, ухожена и, несмотря на не юный уже возраст, обладала точеной фигурой, которую не стеснялась демонстрировать. Впрочем, она настолько густо и ровно загорела, что и без одежды не выглядела голой. Иногда Инесса надевала белые носочки – то есть носки и ничего больше. То ли для контраста, то ли желая показать, насколько чисто в комнатах, – действительно, подошвы носков сохраняли снежную белизну. И лишь в самые прохладные дни она набрасывала на себя рубаху, едва прикрывавшую ягодицы. Лицо ее отличалось четким и диковинным разрезом глаз, столь же чеканным абрисом губ, высокими скулами – видимо, семитский вариант с толикой азиатской крови. Вокруг глаз проступили морщинки, честные и заслуженные, зато не было деформаций, свойственных располневшим людям. Щеки гладкие, впалые, волосы блестящие, темные сплошь. Шея высокая и на диво свежая, хотя у многих именно она выдает возраст. А судя по упругим, прорисованным мышцам, Инесса регулярно посещала мой тренажерник. Еще у нее имелись маленькие аккуратные ступни, которыми она умела неслышно ступать по здешним коврам, паркетам, лестницам. Вообще женщина оказалась тихой и незаметной, словно бы пришибленной жизнью, – меня это устраивало. Тем более что свои обязанности Инесса исполняла с редкостным фанатизмом. Временами ее патологическая чистоплотность раздражала, но моей всегдашней небрежности требовался противовес, а лучшего трудно и желать. К тому ж Инесса никогда не корила за кавардак и вообще больше помалкивала. Мы жили, почти не пересекаясь. В доме хватало гостевых комнат (хотя гости случались редко), а также спален, кабинетов, ванн, так что мы существовали будто в параллельных пространствах. Временами я даже забывал о присутствии Инессы и, натыкаясь на следы чужой деятельности, не сразу соображал, кто тут подсуетился. Впрочем, в моем особняке, оборудованном программируемым техноцентром, пылепоглотителем (пресиптроном), стиральным и кухонным автоматами, работы у Инессы было немного. Я вполне мог обойтись без прислуги, но женщина сделалась для меня подобием домашнего зверька, а ответственные люди не выгоняют прирученных. К тому же собственного угла у нее не осталось, и выгонять пришлось бы если не на улицу, то к очень дальним родичам, которым и без Инессы жилось тесно. Кстати, готовила Инесса получше моего автомата, и запас блюд у нее изысканней. Я не чревоцентрист, но когда к столу подают, скажем, утку, фаршированную крабами… Стерильные полотенца, благоухающая постель, сверкающие раковины – к этому привыкаешь. И массажистка из нее классная. Наверно, Инесса не отказала бы и в сопутствующих услугах, но как раз их от нее не требовалось. Может, и жаль: в автономном плавании удобно иметь под рукой всё, включая подружку. С другой стороны, это добавило бы мне забот, а ее подвергло бы лишнему риску. И потом, знаю, как это бывает – стоит лишь заступить. Сразу начинает вязаться цепь обязательств, обещаний, привычек, постепенно опутывающая по рукам и ногам. Конечно, с Инессой могло пойти по иному сценарию, но зачем рисковать? Мне нужней хорошая домоуправительница, чем любовница… еще неизвестно, кстати, какая.Глава 3
После визита Инессы я проработал еще с пару часов, когда снаружи вкрадчиво поскреблись. – Чего тебе? – откликнулся я, спуская ноги на пол и разворачиваясь вместе с креслом. – Ну, заходи! Дверь открылась, и в кабинет вступил Хан, бережно неся в пасти пушистый комок. За пару метров от меня он опустил находку на ковер и придавил громадной лапой, чтобы не трепыхалась. Комок оказался котенком непонятной породы, эдакий дымчатый полосатик. Был он совсем крохой и, похоже, еще не научился бояться – ни людей, ни даже собак. Выглядел он скорее недовольным, чем напуганным, и казался ухоженным, будто на улицу его выкинули недавно. Отвезли подальше и бросили за бордюр. А теперь кошарик пробирался домой, чтоб выяснить с хозяевами это недоразумение. То-то им будет радость! – Тебе здесь что, ковчег? – осведомился я. – Где подобрал? Пренебрегая вопросами, Хан с ожиданием смотрел на меня, зацепенев в изваяние. Все же он псих – нормальные собаки так себя не ведут. – Пусти, – велел я, и пес аккуратно убрал лапу. Слабо мяукнув, малец распрямился и тотчас устремился ко мне, будто решил познакомиться ближе. Наверно, и к Хану он так же бросился – тот и размяк. Добравшись до моих ног, котейка угнездился меж них и удовлетворенно замурчал, словно признал во мне утерянную маму. И почему меня не боятся слабые? – Может, его со скалы, как в Спарте? – предложил я. – Тест на выживание. Но такой исход вряд ли устроит Хана. Видимо, он нуждался в приятеле – одного меня псине мало. Возможно, и Инессе жизнь покажется веселей. А вот при моей общительности уместней обзавестись кактусом. – Ладно, под твою ответственность, – нехотя уступил я. – Но если вздумает метить!.. Впрочем, не моя печаль. Отучить котяру от дурных замашек будет кому. Надвинувшись, Хан поднял его за шкварник, точно вступивший в права родитель, и вынес из комнаты – тот даже не пикнул. Кого ж из него воспитают, хотел бы знать, – волкодава? Ага, карманный вариант. – И чтоб обивку не драл! – рявкнул я вдогонку, уже жалея, что разрешил. Придется теперь и в своем доме ступать с оглядкой, чтобы не раздавить малявку в кровяной блин. Много ли надо такому шкету? И стало их… то есть нас… четверо. Не считая Дворецкого. Все ж это событие меня отвлекло. Да и хватит, пожалуй, грузить мозги – пора задействовать мышцы. По винтовой лесенке я спустился в подвал, занимавший едва не больший объем, чем наземные этажи. Если исключить кабинет, все рабочие помещения были устроены тут. И строительством своего тела я тоже занимался под землей. Увы, я не отношусь к феноменам, которым всё дается без усилий, и даже сила у меня приобретенная. В одном превосхожу остальных: никогда не был «лежачим камнем». Ну угораздило родиться не там и жить не с теми – это же не конец света? Почти всего можно достичь, если не ждать, пока само свалится на голову. При должном усердии доступны любые знания, умения, навыки – хватило бы ума этим распорядиться. Даже физиологию можно подправить, хотя тут и трудно соблюсти меру. Слишком многие не удержались на лезвии, поддавшись азарту или жадности. Но не я. Уж балансировать я научился – за столько-то лет. Пожалуй, меня с полным основанием можно окрестить Self-made-man, причем мало кто из «самоделок» брался за себя столь же капитально. Я изучил свое тело досконально, прежде чем взялся за его модификацию. Существуют оптимальные пропорции, включая точки, где мышцы крепятся к скелету. И уже есть методы коррекции костей, как в длину, так и в ширь. Даже можно повысить их прочность. Шажок за шажком, я привел свой костяк к намеченному оптимуму, прибавив себе роста и размаха плеч, удлинив конечности, укрепив связки. К счастью, изначально я пребывал от этого не слишком далеко, иначе бы вряд ли добрался. Можно прибедняться сколь душе угодно, но когда видишь калеку или карлика, то понимаешь: уж с тобой природа не поскупилась. Затем я принялся строить мышцы – точнее, достраивать, поскольку крепким парнем был с юности. Но в прежние времена, когда не хватало ни знаний, ни кормежки, большие достижения требовали таких затрат, на какие решались только фанатики. А надобности особой не было, и не поощрялось это, мягко говоря. Конечно, в том возрасте все далось бы намного легче. С другой стороны, кто знает, куда занесло бы меня тогда – без нынешних-то тормозов? Понятно, в большую мишень легче попасть – если она движется не быстрее малой. А ведь скорость задают мышцы. Видели вы, как атакует медведь, мой тотемный зверь? Эдакая глыбища, с виду неуклюжая и медлительная, вдруг срывается с места, а его разящая лапа почти растворяется в воздухе, с легкостью сокрушая хребет секачу. Упаси бог разбудить его ярость! А кто бы знал, чего стоило мне растянуть мышцы! Силу-то можно набрать в любом возрасте, но вот гибкость… А без нее мои массивы немного стоят. Что толку в мощных ногах, если не можешь поднять их выше пояса? Однако выстроенное наново тело еще следовало зарядить рефлексами, по возможности лучшими. Прежде мне вполне хватало боксерской подготовки, подкрепленной двумя-тремя ударами ног, теперь этого довольно разве для торгашей. Хочешь жить – умей вертеться, причем в буквальном смысле. Но вертеться тоже надо с толком, по наработанным методикам. В нашей несчастной стране ничего не умеют делать по-настоящему. На всех уровнях – тяп-ляп, сойдет и так. Даже если от этого зависит жизнь, мало кто выкладывается в полную силу. Но я упрям. И, словно древние китайцы, готов повторять движение тысячи раз, чтобы накатать для него подходящую колею. Не знаю, как другим, а мне за каждый шажок вперед приходится платить галлонами пота и неделями тяжкой работы. Это в кино возможны прорывы: сперва у героя не получается, затем его осеняет или ему объясняют что-то, и сразу дело идет на лад – вплоть до финальной победы. Говорят, без хорошего тренера бою не выучишься. Наверное, так и было раньше. Ныне же опыт сотен мастеров отснят, изучен, обобщен и реализован в таких комппакетах, что конкурировать с учителем-виртуалом вряд ли возможно. Ушли времена закрытых заведений, где приходилось годами молиться на мастера, лишь бы приблизиться к его уровню, – при том, что методики других школ опробовались уже на твоих костях. Конечно, для учебы требуется оборудование, сложное и дорогое, включающее в себя костюм и шлем для виртуальных спаррингов, а главное, робота-партнера, носителя вражеских клинков – единственных достоверных деталей в эфемерном облике, что создается вокруг него. Оружие тоже специальное. За настоящие мечи лучше не браться без крайней нужды: тут же захочется пустить в ход, а то и испытать на тех, кто подвернется. Не отсюда ль и правило: достал меч – убей. В том смысле, что, пока не решился на убийство, держись от клинка подальше. Не то он сам подтолкнет тебя, точно демон. Традиционно лучшими бойцами считаются азиаты – с ними я и схватываюсь чаще. Но этих шустриков приходится растягивать до моих габаритов, а соразмерно возрастает скорость. И одолеть подобного рубаку сложней, чем любого из оригиналов. Одно утешение: удары имитируются тут токовыми разрядами. Хотя и от такого бывает крутенько. Когда я основательно выдохся, не однажды умывшись потом, а мышцы задубели, отказываясь повиноваться, пришло время стрельбы. Под тир отведен самый нижний зал, широкий и высокий, превращаемый Дворецким в опасный лабиринт, нашпигованный ловушками и сюрпризами, наполненный вражинами. Конечно, почти сплошная голография, но в пылу игры трудно отличить миражи от реалий. А спецкостюм и тут недурно имитировал плюхи, выпадавшие на мою долю, – к счастью, намного их ослабляя. По-видимому, игры эти придумывались субъектами с больной фантазией, вдобавок питавшими застарелую ненависть к человечеству. Зато они приучали игрока ждать подвохов отовсюду и просчитывать ситуацию хотя бы на пару ходов вперед. «Тяжело в ученье», говорят. И уж после всех этих измывательств над собой, приняв душ и пройдя через массажный агрегат, я смог позволить себе толику развлечений, как и прочее, черпая их в Океане. Каналов тут протекало столько, что нестойкий рассудок мог тронуться, выбирая из такого обилия. Я знавал людей, которые проводили перед экраном сутки за сутками, будто зачарованные, забыв про еду и сон, лишь заведенно щелкали клавишами, перескакивая с канала на канал, – и выводить их из такого состояния приходилось силой. Для начала и я пробежался по Океанским струям, кое-где притормаживая, чтобы вглядеться. По одному из федеральных каналов рекламировали душевую: четыре стояка, поверх которых присобачили корыто с дыркой по центру. Оказывается, эта штука «по-русски добротная, которую можно передавать от поколения к поколению»… Дичь! Они что, планируют здешнюю нищету на века? У немцев предлагала себя красотка с чудовищно раздутыми грудями и пугающим оскалом взамен улыбки. Бр-р-р, лучше смерть! И краше, я полагаю. Заглянул в спортивный поток. И тут глаза разбегаются – на любой вкус: от конкурса силачей до бильярда. А наши бои без правил, прежде полуподпольные, теперь набирают популярность даже на респектабельном Западе. Этого я не понимаю. Моя зрительская кровожадность не заходит дальше спортивных единоборств или эффектных киношных имитаций. Но смотреть, как соперники увечат друг друга, в месиво разбивают лица!.. Эдак и гладиаторские бои скоро узаконят. Затем я пробежался по киношным анонсам. Удивительно, но достойных фильмов в мире наперечет, так что следить за новинками не составляет труда. В Океан их сбрасывают еще раньше, чем в театры, но свежачок, на который стоит тратить время, возникает даже не каждую неделю. Пара-то экранов у меня светится постоянно, но чаще я пускаю по ним клипы, вылавливаемые сообразно моим запросам, либо подключаюсь к камерам, установленным в дальних городах. Сегодня я не стал привередничать и согласился на первый подвернувшийся боевик, как оказалось, вполне способный заменить комедию. В этой ленте собрали, кажется, полный набор проколов, кочующих из фильма в фильм. Были тут и падающие тела, в которых за километр угадывались манекены. И затаившиеся на заднем сиденье злодеи, которых в упор не замечали водители. И ближние перестрелки без всякого проку, будто палили слепые. И десятиграммовые пульки, отбрасывающие человека, точно пудовые снаряды. И прыгающие с высоты герои, явно норовящие грохнуться спиной, но в следующем кадре исправно приземляющиеся на ноги. И свистящие удары, по штуке на секунду. И протяжные стоны рубящихся на мечах, будто вместо боя они занимались невесть чем. Досмотреть фильм мне не дали. Как и утром, Дворецкий известил о постороннем, вторгшемся на территорию, – прямо нашествие!.. К счастью, я еще не лег, иначе с пришельцем разобрались бы по законам ночного времени. – И кто на этот раз? – спросил я. На главном экране образовалась фигура, совсем уж неуместная в пустынном парке. Она вообще не скрывалась, брела напролом через кусты и валежник, спотыкаясь и чертыхаясь, рискуя загреметь в невидимый овраг либо и вовсе навернуться с берегового обрыва. На этот раз меня удостоила визитом дама, худощавая, остролицая, белокурая, одетая в длинное платье на бретельках и с глубокими вырезами. Сквозь ткань просвечивали нательные цепочки, на шее мерцало роскошное ожерелье, на руках золотые браслеты и несколько перстнейс ценными камнями, в руках ничего – идеальная добыча для грабителя или насильника. Побережье уже накрыла ночь, по-южному черная, и вряд ли женщина различала собственные туфли. Зато я все видел отлично, мог разглядеть каждый листок на кустах. Система «кошачий глаз» в действии – кстати, куда удобней тепловидения. Конечно, это была Лика. Наученная опытом Инесса уже растворилась в глубинах дома, предоставив мне самому разбираться с гостьей. Действительно, кому нужны скандалы? Уж не мне. – «Чтобы день начинался и кончался тобой», – пробурчал я словно проклятие, а Дворецкому велел: – Освети-ка ей путь, лучезарный, не то придется по частям собирать. Впрочем, Лика и не в таких переделках бывала, и хоть бы что. Повезло ей на ангела-хранителя – этот тип свое дело знал. Зато и вкалывать ему приходилось втрое: полагаясь на удачу, Лика совершенно не утруждала мозги. Над головой гостьи, в густой кроне, вспыхнула лампа. Следом другая – чуть в стороне. Лика не удивилась, не испугалась. Только поправила сбившееся платье, сообразив, видимо, что за ней наблюдают, да взбила затейливую прическу, растрепавшуюся в здешних кущах. И двинулась в указанном направлении, нетвердо ступая по траве. Ведомая огоньками, выбралась на шоссе и скоро достигла дома, войдя в открывшуюся, как по волшебству, дверь. Прошествовав сумеречным коридором, Лика поднялась к моему кабинету и нарисовалась в проеме, на удивление эффектная, – учитывая, откуда только что выбралась. Вообще, она умела себя подать. И ее наряд, несмотря на скудость деталей, был из дорогих, камушки – неподдельные. Баловал ее муженек. – Ты вообще думаешь иногда? – спросил я. – А если бы я выставил ловушки? – Но ведь не выставил же!.. Дескать, проскочила, и слава богу. В следующий раз попробуем минное поле. – Ты не поддатая, случаем? Ну-ка дыхни! – Ты не рыцарь, – сказала она. – Ты монах. Отшельник. – Это и раньше совмещали. Но я не джентльмен – тут ты права. – И плевать! Почти не качаясь, вызывающей поступью Лика прошла к соседнему креслу и расселась, закинув ногу на ногу. Смотрелось это неплохо, даже в бледном сиянии экранов, – но лучше бы не видеть. Хотя в ее исполнении я уже всякого насмотрелся. Сама она мало изменилась. Только прибавилось картинок на бледной коже, а на языке я приметил перстенек с жемчужиной. Хорошо, не стала портить ни бровей, ни ноздрей. Но при ходьбе что-то звякало, и в оформлении перебор: перламутровые веки, блестки на скулах, наклеенные ресницы, накладные ногти. А попка до сих пор как у мальчишки, узкая да компактная. – Дай закурить! – капризно потребовала Лика. Действительно, для полноты образа ей не хватало сигарки. И этак изящно стряхивать пепел на ковер. – Не держу. – Тогда выпить. Бургундского хочу! – Доставь, – велел я Дворецкому. – Пару бутылок. Уж лучше довести ее до кондиции. Спровадить не удастся, так хоть спать не будет мешать. – Гарсон! – махнула Лика рукой. – Живо!.. И чуть не сверзилась с кресла – я поймал ее за голое плечо, остановив падение. А может, и бутылки хватит. Кажется, Лика приняла уже неплохой разгон. Бургундского ей – ха!.. И за какие грехи мне это наказание? Мы и познакомились необычно – в штормовом море. Она, видите ли, решила искупаться при шести баллах, а как возвращаться через прибой, не подумала. Хорошо, по бережку прогуливались люди и некоторые даже умели прилично плавать – к примеру, я. Вытаскивали ее, помнится, втроем, однако я подоспел первым, буксируя детскую лодочку. И как раз меня Лика попросила задержаться, когда публика уже покидала шоу, – может, оттого, что из спасителей я один оказался без подружки. Тогда я не захотел связываться с малолеткой, хотя девчушка смотрелась славно. К слову сказать, в ту нашу встречу на ней даже трусиков не случилось – что называется, товар лицом. Пришлось делиться с Ликой рубахой, к счастью, не последней, и провожать к ее одежде, брошенной на гальку едва не в километре от места, где мы выбрались. А затем доставлять на квартиру зачуханного пьянчуги, у которого Лика снимала комнату. Там обнаружилась симпатичная коечка, но сколь она мягкая, я не стал проверять. И потом у нас ничего не произошло, хотя поползновения с ее стороны предпринимались. Честно говоря, я не то чтобы не желал Лику, однако побаивался. Психика у нее шаткая, и что Лика может выкинуть при неосторожном с ней обращении, предсказывать не берусь. Смешно, но она ревновала даже к абстрактным журнальным красоткам, фотками которых я украшал полки, а позднее так же косилась на компьютерные заставки. Одно время Лика пыталась отвадить мою тогдашнюю подружку – любыми способами, вплоть до мордобоя. Возможно, с этой целью она и пристроилась к тайэквандистам. Хотя скорее горела отомстить некоему типу, насильно лишившему ее девственности, – о нем я узнал много позже. Как понял из сбивчивого объяснения, дуреха сама спровоцировала ситуацию, попробовав играть не в своей лиге. И все ж тому паскуднику стоило переломать руки! Против ожидания, с годами Лика научилась сдерживать норов и наконец пристроилась к преуспевающему фирмачу, хотя он был старше ее вдвое. Затем фирмач сделался главой бандитской Семьи, а соответственно поднялся статус Лики. Правда, муженька к тому сроку она возненавидела, но порывать не решалась. Хотя вполне могла бы воспользоваться удобным раскладом, чтоб избавиться от него, оставив себе денежки. Во всяком случае, такой поворот меня бы не удивил – было в ней что-то от не любимых мной пауков… точнее, от паучих. Уходила от мужа Лика не впервые и не только ко мне. Наверное, тот действительно ее любил, если терпел подобные выходки. Или же ему было плевать, лишь бы супруга достойно представляла Семью на «фуршетах», – я не вникал. Во всяком случае, в этой борьбе его поддерживала многочисленная родня, тогда как Лика была детдомовской. Впрочем, ее злости хватало на всех знакомых – исключая почему-то меня да, может, еще одного-двух. – Ты всегда принимаешь гостей в таком виде? – спросила Лика, оглядывая меня с интересом, и прибавила небрежно: – Чего не звонил? Что тут скажешь? А ничего! – Нельзя нарушать традиции, – все ж ответил. – Я привык, что звонишь ты. Ну, объяснение не хуже других. И Лику оно, видно, устроило. В этот момент в центре столика распахнулся люк, и снизу поднялась платформа с установленными на ней темными бутылками, двумя пузатенькими бокалами, новой коробкой трюфелей и хрустальной вазой, полной миндаля вперемешку с фундуком. Вот так Инесса доставляет мне кормежку, когда я не расположен никого видеть. – Ого, – радостно воскликнула Лика, – гуляем! Но разливать вино благоразумно предоставила мне. – Ну, – спросил я, когда уже открывал коробку, – что наш муж? – Объелся груш, – отрезала она. – Не хочу о нем. – А о сыне? – Подрастает, паршивец. Все больше напоминает папашу. Уже и он за мною следит!.. – За тобой, пожалуй, уследишь… Ты с какого бала сбежала, Золушка? И на какой тыкве прикатила? Как тебя, болезную, крысы-то не загрызли! Без охраны, без денег… И не надоест искушать судьбу? – А я водиле сунула перстенек, – пробурчала Лика в зажатый меж ладоней бокал. – Он и рад до усрачки. Гостья хихикнула: – А тронуть меня… Разве ж они не знают, кто у меня муженек? Это ты смелый: не выгоняешь. Небольшими, но частыми глоточками Лика расправилась со своей порцией за секунды. Дамам вино, мужикам конфеты – как и положено. – Как раз смелый не тронет, – возразил я, подливая в опустевший фужер. – Вот трус расплачивается за свой страх полной мерой. – Какой ты умный! – фыркнула женщина, снова принимаясь за вино. – А почему не богатый? Ну да, она-то сравнивает не с Лазером. На таком фоне я и вправду блекну. – Потому что ленивый, – ответил я. – Мне и под пальмой комфортно. И второй бокал она уже приговорила. «Э! – сказали мы с Петром Ивановичем». А малышка, часом, не алкоголичка? Это ж какие темпы! – А куда девались волосы? – спросила Лика, дотянувшись до моей груди. – Это был паричок, да? Вообще не люблю, когда меня касаются посторонние, – но и тут у нас давние традиции. Уж так сложилось. – Я их вывел, – ответил, наливая опять. – Сейчас это просто. – По всему телу? – ужаснулась Лика. – Ниже бровей. – Господи, зачем? Мне так нравятся волосатые мужчины. – А я предпочитаю античный вариант. Эдакие живые скульптуры. Она покосилась на статуи, расставленные по углам, – точные копии шедевров, хотя уменьшенные. Античности тут, правда, минимум – все больше Канова, Фальконе… даже Роден. – Да ты романтик – кто мог подумать! – Скорее прагматик. В здешнем климате ни к чему утепляться. И забот меньше. Вот тебе не надоело брить подмышки, ноги, промежность? – А зачем? – с вызовом спросила Лика. – Моему благоверному даже нравится. Не знаю, как насчет остального, но подмышки у нее в порядке. И попробовала бы она во всем естестве «выехать в свет»!.. – А ему это затем, чтобы тебя, Красная Шапочка, лучше обонять, – пояснил я. – Иначе можно со следа сбиться, когда сбежишь очередной раз. Небось и под душ загоняет не каждый день? – По-твоему, я такая свинюха? – Ну почему «такая»? Есть и ядреней. Конечно, гостья не обиделась: слишком давно меня знала. – А это что? – Лика кивнула на высокую, словно бы гранитную плиту, встроенную в дальнюю стену. – В прошлый раз не было. Из глубины плиты выплывали, одна за другой, призрачные фигуры, медленно обретали объем и краски, несколько секунд упирались в меня печальным взором, то ли вопрошая о чем, то ли призывая, затем снова блекли, растворяясь в сером камне. – Мой мемориал, – ответил я. – Те, кто уже ушел. – Господи!.. И ты держишь ЭТО рядом? – О них надо помнить. Это часть нас. И наш долг им. При жизни редко успеваешь расплатиться. Потянувшись, Лика промурлыкала: – Какой ты скучный, право! И принялась за орехи, словно бы наконец утолила жажду, а теперь можно посмаковать – хорошее вино, разные вкусности. Впрочем, и бутылка уже заканчивалась – хотя я тут ни при чем. – Скучные живут дольше, – отбрехался я. – Да зачем? Вот я как подумаю, сколько еще мучиться!.. – А ты не мучайся. Живи с удовольствием. – Счастливо, да? – съязвила она. – Ну, на счастье мало кому везет. Но это, как говорится, еще не повод. – Кстати, сколько тебе уже? – Возраст определяется не прожитыми годами, а оставшимися, – молвил я. – Не исключено, я моложе тебя – в этом исчислении. – Кокетун. – А много ли твоих сверстников сравнятся со мной? Лучше бы я этого не говорил. – Может, ты и нужен мне для улучшения породы, – заявила она. – Вот напложу маленьких Шатунят!.. – Как насчет непорочного зачатия? – спросил я. – А если я сама – порочная? – Тогда я тебя разочарую. – «Мой дядя самых честных правил», – нараспев процитировала Лика, дирижируя себе рукой. – Честных, – поправил я. И повернул на сто восемьдесят: – К тому ж у меня полно болезней, включая фамильные. – Ври толще, – не поверила она. – У тебя – да болезни?! – Вот помру, – пригрозил я. – Будете тогда знать. – Да ты и не болеешь вовсе. – Скорее всего я загнусь сразу, а не «после тяжелой и продолжительной». Знаешь, как лампочки перегорают? Лика вдруг оживилась: – Чего ж ты не в постельке, если такой хилый? Я бы за тобой ухаживала. Эта, пожалуй, уходит!.. Радикальное средство, не хуже гильотины. – С какой стати? Я как велосипед: держусь на ногах, пока в движении. – У велосипеда колеса. – Все равно. Она уже освоилась тут, и алкоголь начал действовать… накладываясь на предыдущее. Теперь и позу можно сменить, со светской на интимную. В качестве варианта Лика разлеглась в кресле, уложив затылок на спинку, а ноги забросила мне на колени, словно решила похвалиться узорами на фиолетовых ноготках. Помедлив, я снял с гостьи обувь, сделав босоножку из нее самой. Ступни-то у Лики недурны – по размеру, по форме. И пяточка тонкая, и подъем хорош. Вот только большой палец слишком доминирует. И о чем это говорит? – Камина не хватает, – вздохнула Лика, уже без спешки прикладываясь к бокалу. – И шкур на полу. – Тебе холодно? – удивился я. – Есть и камин, но лучше тогда – ванна. – Не прикидывайся! Речь об уюте. О домашнем очаге, если угодно. Не думал об этом? – Об этом, как и о Боге, никогда не поздно. – Дура я, верно? Сразу отпугиваю мужика… Ведь не претендую на много. Согласна на роль подружки. Ну да, это для начала. А увязнет коготок… – По-твоему, с подружкой лишь спят? – Еще трахаются, – тотчас прибавила Лика. – Не отвертишься! А станешь сачковать – изнасилую. Знаешь, сколько мне надо? – А что же Носач, не справляется? Впрочем, не мое это дело – вырвалось, прошу прощения. Но Лика не стала отвечать. – Отлыниваешь? – спросила она. – Опять!.. Ты так уверен, что мы не притремся? Еще бы! – чуть не брякнул я. Уж в чем в чем… – У нас куча несовместимостей, – принялся я перечислять, – гастрономическая, температурная, режимная… Мало? Вообще, даже удивительно. Если меня интересовало что-то, все равно в какой сфере, можно не сомневаться, что ей это не понравится. И с чего тогда Лику влекло ко мне – по закону дополнения? – И мои приятели тебе не по нутру, – добавил я. – К примеру, Гай. – А чего ты якшаешься с шантрапой? – сейчас же взбрыкнулась Лика. – Послал бы куда подальше! Вот этим она отличается от Инессы, и поэтому нам не ужиться. То есть и поэтому тоже. – Когда мне потребуется совет, я обращусь к тебе, ладно? – Фу, какой злой! – Мы ж теперича знатью заделались – не подступись!.. А давно ли по чужим углам слонялась? – Значит, недешево стою, раз взлетела! – Ну да, задорого продалась. Что ж мечешься теперь? Или угодила в графья по недоразумению? Напрасно я говорил это и вообще зря завелся. Впрочем, Лика лишь пнула меня пяткой, требуя сменить тему, а я не из тех, кто упорствует в ошибках. – Ты подливай, подливай – не жмоться! – велела гостья. – И помассируй мне ножки – чего зря сидеть? Все-таки я угадал с ее нормой. К середине второй бутылки подол платья уже дополз до основания стройных ног, а бретельки соскользнули с узких плеч, раздвинув декольте до сосков. Грудки у Лики небольшие, но и на такие полно любителей. Наверно, мужу тоже нравится, иначе накачал бы их силиконом. – А все же что стряслось на этот раз? – спросил я. – Отчего такой драп? – Драп – это материя такая, – сообщила она. – Тяжелая и плотная, для пальто. А я легкая и прозрачная. – Как мотылек, – поддержал я. – И каким ветром занесло на наш огонь? – Ураганным. Этот козел совсем сбрендил! Козлами Лика величала едва не всех, но в данном случае имелся в виду дражайший супруг. – И что с ним? – Новые друзья, видишь ли. С Аскольдом раздружился, Калиду полюбил. Такое изысканное общество – урод на уроде! Вот это действительно новость. Носач не из тех, кто дружит для души, и большую выгоду менять на меньшую не станет даже из глубокой симпатии. – Устроили вечеринку на заводе, – прибавила Лика. – Нормальненько, да? – На каком еще заводе? – На брошенном. И такое принялись вытворять!.. На первое – дичь с кровью. Лику передернуло, а уж чтобы ее пробрало… Хлебом не корми, поддай остренького. – Ведь так хотела выбраться из этой дыры! Настолько обрыдло здесь… – Да? – удивился я. – А мне тут самое место. – Аскольдик-то далеко пойдет, – не слушая, изливалась Лика – ее прорвало наконец. – Он на столицу нацелился – сам говорил. Может, и нас прихватил бы. – Тебя – так точно. Что ему делать там без вас, любимых? Викинг и тут отметился, надо же! Ясное дело, партнеров следует узнавать ближе. А уж кто тут и на кого охотится, мне не расчухать. – Столица, господи!.. Там ведь все лучшее, правда? – Музеи, – подтвердил я. – Театры, выставки, филармонии… Лика смотрела на меня непонимающе. – Клубы, презентации, фуршеты… Это она поняла. Ну слава богу. – Представляешь, – поведала гостья, – Носач до сих пор, чтоб поиметь меня, выключает свет. То ли жены стыдится, то ли себя. Стыд у него, ишь! Лучше бы на другое расходовал. А вслух сказал: – Фу, где твое достоинство? Обсуждать такие детали на стороне! Впрочем, это тоже цитата, хотя неточная. – Но ты же не мой любовник? – возразила Лика. – Так ведь и не исповедник? – А что, там и в это влезают? – заинтересовалась она. – Вообще, я имел в виду психотерапевтов, – поправился я. – В столице они сейчас нарасхват. На них и сливают помои тамошние элитчицы. Очень, знаешь ли, способствует поднятию тонуса. Развезло Лику вдруг и сразу, будто завод кончился. – Хочу пи-пи, – объявила она, ерзая. – И вообще пора бай-бай. – А кря-кря не требуется? – проворчал я. – Птичка моя. Придерживая за плечи, повел гостью в ванную. Веки у нее слипались, но прочее не дремало. Хихикая и бормоча, Лика льнула ко мне, якобы пытаясь ухватиться, но цеплялась явно не за те места. Ручки у нее и прежде были шаловливыми, даже в девичестве. А ноги словно бы пытались сплестись с моими. – А почему у тебя две зубные щетки? – агрессивно спросила Лика, приоткрыв один глаз. – Так у меня и осталось два зуба, – нашелся я. – Старый я, понимаешь, зажился… Вот на каждый – по щетке. Конечно, насчет зубов я приврал: всё недостающее давно вставил. Так ведь ложь не всерьез, к тому ж и во благо… вроде бы. – Кудряво живешь! – прыснула гостья, и вопрос был закрыт. Но теперь ей предстояло раздеться. Такое платье трудно снимать самой – Лика и не собиралась, предоставив инициативу мне. Моим рукам она подчинялась с покорностью ребенка и, конечно, совершенно меня не стеснялась, даже не постыдилась присесть на унитаз в моем присутствии, лишь только осталась голой. (Полторы бутылки, ну еще бы!) Перстни, сережки, цепочки – всю эту мишуру, пусть и драгоценную, я тоже с Лики поснимал, аккуратно сложив подле зеркала. Валандаться с ванной не стал – вскинув на руки, поставил Лику под теплый душ. Сам пристроился рядом и наскоро прошелся мочалкой по обоим. Обхаживал Лику я не первый раз, и вместе с новизной процедура утратила эротизм – ну не совсем, конечно. Зато эстетика оставалась. Все-таки формы у Лики на уровне, недаром пользуются таким спросом. Покончив с омовением, завернул Лику в простыню и отнес в ближнюю спальню, где незримой благожелательницей уже была расстелена постель. По прежним визитам я знал, что оставлять эту гостью одну не стоит, иначе не оберешься хлопот. И все равно же Лика меня разыщет – эдакий голозадый призрак, бредущий на автопилоте. Спать в одиночестве она ненавидела. Да, но вот спать с ней – занятие не из легких. Стоит расслабиться, пустить себя по течению, и последствия могут оказаться тяжкие. Меня умиляют хилые американы, которые торжествующе орут, умудрившись обрюхатить своих женушек: «Yes!.. We made this!» У нас-то главная забота, чтобы не подзалететь. А с Ликой следует стеречься втройне – все-таки охотница на крупную дичь, своего не упустит. Если уж вступил, изволь платить. И час расплаты может затянуться на всю жизнь. Нафиг-нафиг такие саночки. И спаленка еще та. Небольшая, метров на шестнадцать, но из-за обилия зеркал кажется огромной. А половину площади занимает кровать, широченная, с роскошно оформленным изголовьем, над которой, прямо в потолок, тоже встроено зеркало. (И где ж я такое подсмотрел?) Сбоку кровати установлена ванна – чтобы не бегать далеко, если захочется разнообразия. На полу ворс по щиколотку, в котором можно кувыркаться, точно в траве. Готовилось это под определенную гостью, но после нее кто только не побывал тут – включая тех, кого не звали. Я уж и не рад, что затеял это гнездышко. Но пока страшного не происходило. К боку прижималось, даже слегка липло, упрев в моем жару, прохладное тело, а меж голеней уже устраивался кошарик, совершенно не заботясь, что его могут раздавить неловким движением. Перебрав в уме с десяток вариантов, я окрестил кроху собачьим именем Пират. И правда, разбойник из него обещал вырасти редкостный, к тому же воспитывал котенка пес. (Воспитывал ли? Черт этого Хана поймет.) Кстати, и тот разлегся неподалеку. Конечно, в спальню вваливаться не стал, деликатно расположился за порогом, вырисовываясь в сумраке серой грудой. Лика давно посапывала, запрокинув лицо и приоткрыв рот, в ногах ритмично стрекотал котенок, точно крохотный трактор, а ко мне сон не шел. Слишком длинный день, слишком много впечатлений – за иной месяц столько не набегает. Чтобы заснуть, я принялся вспоминать последний сон, рассчитывая на продолжение, но по-настоящему отключиться не получилось. Ни то ни се – завис между грезами и явью. Затем напротив изголовья будто распахнулось окно в иной мир, точнее сказать, в море, хотя вода, к счастью, в спальню не хлынула, – и я не сразу разобрал, видение это или реальность. Потом сообразил, что включился дисплей, укрытый за одним из здешних зеркал, и понял, от какого «глазка» поступила картинка. Сам же и настроил его на автоматическое срабатывание и экстренную связь. А установил наблюдателя на входе в свое запасное убежище. Там была темень, и даже в инфрасвете контуры ближних скал различались с трудом. Но создание, промелькнувшее через экран струящейся вспышкой, просто пылало жаром. Кажется, моя фантазия обернулась реальностью: существо впрямь смахивало на девицу – если бы не глаза на пол-лица и не плавники, окаймлявшие его ниже плеч, точно камбалу. И не запредельная гибкость тела, более подобающая змее. По нему будто волны пробегали, каждый мускул участвовал в движении, а скорость была феноменальной. Вся запись уместилась в доли секунды, хотя проплыть ему требовалось метров пять. Это же сколько выходит? И еще странность: направлялось-то существо из пещеры. Или «глазок» не сработал в первый раз, когда оно вплывало туда, или я проглядел чужака при обыске. И какой из вариантов более невероятен? Дотянувшись до пультика, я стал прокручивать запись кадр за кадром, с пристрастием вглядываясь в каждый. Формы существа, насколько позволяла судить такая съемка, вполне могли принадлежать той, которая запечатлелась на моем пляжике, только их словно бы сглаживала дополнительная кожа, похожая, как и у дельфина, на гладкую резину. Сквозь нее, однако, явственно проступали все сочленения, положенные человечьему скелету, так что превращение, если и случилось, не затронуло костей. Конечно, проще счесть эту шкуру скафандром невиданной модификации, но это не объясняет мощь существа. Под такой тугой оболочкой не укроешь мышечные усилители, батареи, приборы – всё там, несомненно, свое, натуральное. Может, вправду из водной бездны к нам явилось нечто? Сжирающее плоть, не повреждая шкуры, способное к метаморфозам, запредельно могучее. А теперь пытается вступить в контакт с человечеством, оставляя на песке свои оттиски. Весьма соблазнительные, надо признать, – знает, чем привлечь возможных контактёров. И что надо было сделать в ответ: оставить собственный слепок? Парень, да ты маньяк! – сказал я себе. Лежишь в обнимку с дамочкой, выпрыгнувшей из платья и побрякушек прямо в твою постель, неподалеку дрыхнет еще одна, тоже, наверно, готовая на все… причем обе достойны самого пристального внимания… а ты в подводном страшилище пытаешься углядеть красотку. Да и что можно понять по нескольким смазанным кадрам? Однако в свете последних данных сей эпизод обретает зловещий оттенок. Словно бы материализовалась одна из древних легенд. Как бы наше побережье вновь не стали именовать «проклятым»! И в чем тут дело? Здешняя ли среда изменилась настолько, что привлекает всякие диковины, некоторые ли из людей уже превращаются в оборотней. (То-то мне показалось, будто и мой Зверь последнее время оживился.) Или тут и вовсе нашествие? Откуда – из морских глубин, из космоса… из преисподней? Но тут мои размышления прервали, позвонив по «главарьской» линии. Усаживаясь перед экраном, я уже представлял, кого увижу, – как раз его и недоставало для полного комплекта. Это впрямь оказался Носач, не к ночи помянутый муженек сегодняшней гостьи. Он был почти так же узкоплеч и остролиц, как Лика, но в остальном ее «дополнял»: крупные черты, громадный рост, тяжелые конечности с широченными лапами, черный ежик над разросшимся за десятилетия лбом, щеки, отливающие синевой. А вот малец их больше походил на мать: кудрявый, белокурый, смазливенький. Папаша в нем души не чаял, потому, верно, и прощал Лике столько. – Моя, конечно, у тебя? – спросил главарь без предисловий, словно бы Лика ночевала тут через день. – Ничего не растеряла по дороге? Все-таки за ней проследили – во всяком случае, до моего забора. А вот пресекать указаний не было. – Перстенек, кажись, – пожал я плечами. – Не переживай, что поступило ко мне – верну по списку. – В целости, да? – ухватился Носач. – Слово даешь? – Чужого мне не надо. И лишнего не добавлю. – Ну гляди, слово не воробей… Доверяет он мне! А что ему остается? – Тоже стреляешь влет? – полюбопытствовал я. – Снайперов развелось!.. Больше, чем птичек. И разве дело во мне? Ну, не со мной, так с другими – было б желание… насолить, скажем так. Или Носачу действительно плевать? – Так я пришлю машину, – то ли сообщил, то ли спросил главарь. – С утреца, да? Эк нам отводят! Но к утру Лика действительно перекипит, ее мятежи долго не длятся. Попросит, попросит бури – да угомонится. И снова станет клевать с хозяйской ладони. – Хоть две, – ответил я. Про его новых друзей спрашивать, понятно, не стал. Осведомителей не выдаю – таков закон. – Ну, покойненькой вам ночи, голуби. – Носач отключился, вновь погрузив спальню в безмолвие. Уместное пожелание, особенно от мужа. Жаль, жаль, что я не любовник!.. Однако место, пригретое рядом с чужой женой, занял не без злорадства. И вот теперь я заснул почти сразу, словно бы сработало пожелание Носача. Или это было заклинанием?Часть 2 Железная дева
Глава 4
Как и обещал Носач, с рассвета у ворот моей ограды ждал лимузин, длинный и приземистый, с затененными стеклами. А Лика, как обычно, весь бунтарский заряд растратила ночью и, отоспавшись, сделалась задумчивой да покладистой. Молча приняла душ, на сей раз управившись сама, молча, хотя с видимым удовольствием, позавтракала вместе со мной, скромно сомкнув колени. Затем снова втиснулась в свое платье, точно змея в старую шкурку, и без возражений покинула дом. От моего транспорта Лика отказалась, решив прогуляться по утренней свежести, а я провожать гостью не пошел – нечего мозолить глаза посторонним. Чтобы соблюсти приличия, отправил Хана. Выпроваживал-то гостей он всегда охотнее, чем встречал, – мое воспитание. Кстати, рядом с хрупкой женщиной пес смотрелся впечатляюще. Бежал он впереди Лики, изредка оглядываясь. А дождавшись, пока ее поглотит машина, сразу заспешил обратно, к оставшемуся без его пригляда Пирату. И меня уже поджидали дела. Сперва отправился в тайный чуланчик, забитый снаряжением под потолок, где упаковался по категории Б – то есть максимум возможного, если не хочешь высвечиваться. Из огнестрелов ограничился «гюрзой» – кстати, грозная штуковина, на средней дистанции мало уступающая карабину. Прихватил пару увесистых, однако не длинных мечей, вполне умещавшихся в набедренных ножнах и надежно укрытых просторными штанинами, – разве что ноги казались толще. Тонкостенный, нашпигованный приборами шлем, облегавший мою голову будто второй череп, неплохо маскировался лохматым париком, стянутым узорной лентой с бляхой по центру лба. К шлему прилагались очки, на вид обычные, но вкупе с затылочным «глазком» обеспечивавшие круговой обзор. И сама бляха была цифровой камерой, непрерывно транслирующей изображение – сперва в бортокомп, затем Дворецкому, для записи и последующего анализа. (Пламенный привет от Руматы Эсторского!) А легкие пластиковые доспехи, едва приметные под одеждой, состояли из нагрудного панциря, решетчатых поножей и поручей со сплошными фронтальными щитками, сапог до середины голени и тонких полуперчаток. За этим добром я специально мотался в столицу и даже снабдил комплектами нескольких главарей. Таким латам не страшны ни осколки, ни пули, кроме кумулятивных, а лучшие клинки оставляют лишь царапины. Впрочем, скафандры, что я заказал через Аскольда, и вовсе напоминают космические: полная изоляция от среды, внутренний микроклимат, мышечные усилители. До недавнего времени средства агрессии настолько превосходили защиту, что латы почти вышли из обращения. Но теперь, с появлением сверхпрочных материалов, шансы опять выровнялись. Впрочем, на подходе ручные лазеры и плазменные ружья. И что устоит против них – пресловутые «защитные поля»? С двумя полными сумками спустился в гараж и загрузился в один из трех своих колесников: не самый скоростной, не самый броневой – как раз посредине. Звался он «болид», хотя на своих гоночных тезок походил мало. Крутарские машины нынче напоминают истребители-перехватчики. Таранные бамперы, броневые стекла и корпус, выдвижной пулемет по центру носа стали нормой; некоторые добавляют гранатометы по бокам и тыловую пушку. Двигатель помещается сзади – для надежности. А по недавней моде, заимствованной у Бэтмена или еще у кого, мой «болид» снабдили реактивным мотором. И хотя на наших дорогах особо не полетаешь, разгонялся он с бешеным ускорением. И кресла, как в космолете, – с такими креплениями, амортизацией, наклоном, что позволяли пережить даже лобовое столкновение. Конечно, своим машинкам, «рожденным ползать», я предпочел бы турбореактивный универсал, недавно проклюнувшийся в Океане, даже предпринял шаги в этом направлении – к примеру, заинтриговал Аскольда, вывел на производителя. Но пока их сюда доставят! Ворота гаража разъехались, открыв впереди сияющую голубизну, словно бы распахнулись в небо. Из подвала я плавно взмыл на узкую дорожку, извивающуюся вдоль ручья. Торжественный выезд отшельника из берлоги – событие чрезвычайное. Во всяком случае, редкое. Сейчас же очнулся и замигал индикаторами бортокомп, вступая в неслышный диалог с Дворецким. Теперь связь не прервется до моего возвращения – тем более я не поленился установить антенну на вершине ближней горы. В случае чего Дворецкий не постесняется меня вызвать, но до этого пока не доходило. А вот я обращался к нему частенько – за сведениями либо консультацией. Теперь жарило крепко: не меньше сорока в тени. На небе ни облачка, ветер отсутствовал вовсе – и слава богу, от него только хуже. В такие дни лучше не вылезать из морской глуби, меняя баллон за баллоном, но и в своем холодильнике на колесах, затенив окна, я ощущал себя комфортно. Миновав ограду и проехав по коротенькому шоссе, я вырулил на шестиполосную магистраль, еще сохранявшую былое величие. Но транспорта по ней катило куда меньше, чем в прежние времена, и почти сплошь то были фуры, забитые под завязку. Машины в большинстве старые, однако модернизированные в духе времени: борта усилены бронещитами, спереди наварены решетки из рельс. А в каждой кабине припасен огнестрел, если не два. Остановить такую махину сложно. К тому ж гильдия дальнобойщиков славится взаимовыручкой. И покровительство Аскольда стоит немало: кто захочет связываться с его Семьей? Я отыскал на кишащем станциями укавэшном диапазоне мелодийку поприятней и только затем прибавил скорость. Магистраль плавно изгибалась по-над берегом, а между ними, за полосой непролазных кустов, скоро возникла высоченная стена с надстроенным поверх нее проволочным забором. Что творится за стеной, с магистрали не углядишь – тем более сразу за оградой высятся кипарисы, посаженные в несколько рядов. А через редкие ворота, больше похожие на крепостные, без приглашения не пропустят даже копов. Охрану тут организовали на совесть, как в образцовом лагере, – кстати, привлекали вохровцев для консультаций. А дело в том, что все прилегающее к городу побережье занято под коттеджи новых богатеев, более или менее уживающихся друг с другом. Разумеется, меж участками они тоже настроили оград и всячески стереглись соседских подлостей, но настоящие разборки устраивали редко – своеобразное «водяное перемирие». По другую сторону магистрали, выше по склону, уступами поднимались делянки земледелов. Эти тоже заслонились от дороги стеной, хотя не такой внушительной, и чужаков отваживали всеми способами. За свое кровное пахари рвали глотку любому, а беспредельщиков, время от времени наведывавшихся сюда, лупили смертным боем, смыкаясь в немалые отряды. Многие вели хозяйства родовыми общинами, у некоторых и семьи разрослись настолько, что вполне заменяли клан. Общая кровь сплачивала земледелов не хуже, чем сицилийских мафиози, – даже крутари избегали задевать их обозы, приезжавшие на городские рынки. И слава богу, что губернские власти оставили село в покое, – без их опеки защищать себя стало легче. Еще выше и глубже в скалы, где почва уже не так плодородна, издавна селились муселы. В горах жизнь не сахар, зато и добраться туда трудно – вытворяй, что захочешь. Вот муселы и вытворяли, под шумок возродив рабовладение. Поначалу захватывали туристов, кто глупей (умные в горы не сунутся), а потом и вовсе принялись красть подряд, даже из городов. И прежняя профессия возродилась – торговля живым товаром. Как-то я расстрелял мотор дальнего катера, через подзорник углядев на палубе связанных людей. Пришлось истратить ракетку с лазерной наводкой, а потом несколько минут держать на прицеле главаря работорговцев – пока они темпераментно решали: то ли шустрее сбегать на моторке, то ли утопить добычу и попытаться выдать себя за рыбарей. К счастью, возобладал если не гуманизм, то благоразумие, и они поспешили убраться из зоны обстрела, бросив суденышко на произвол стихий. А уж я затем догнал его на своем катамаране, отбуксировав к берегу. Пару раз и ко мне подкатывали абреки. Ну как же, дом на отшибе, охраны не видать – такой заманчивый кус!.. Чем они думали, интересно? Надеюсь, надолго запомнят свои визиты и детям закажут. До города оставалось уже немного, когда, обогнув очередной выступ горы, я увидел пролом в дорожной ограде, будто кто-то из ехавших впереди не справился с управлением. Это ж как надо боднуть, чтобы прошибить такую стенку!.. Невесть откуда успела набежать публика, сгрудившись возле обрыва. А вот машин затормозило немного, словно бы у водил хватало своих забот. Выбравшись из «болида», я протолкался к обочине. Разбитое авто валялось метрах в двадцати ниже по склону, рухнув крышей на приземистые деревца. Судя по всему, она спикировала туда, пробив ограждение на немалой скорости, будто водитель даже не пытался тормозить. А если прикинуть число ротозеев, произошло это не меньше получаса назад. Однако спуститься к машине не удосужился ни один. Вряд ли опасались взрыва – это в кино не бывает крушений без пламени, – просто всем плевать. Мне, в общем, тоже, но есть же правила! Перемахнув заборчик, я встал снаружи, примериваясь, куда спрыгнуть. И тут кто-то ухватил меня за рукав: дескать, не порти шоу, паря, а вдруг все ж полыхнет? Не глядя, я крутанул рукой назад, поймав наглеца в болевой захват. Однако суставы крушить не стал: он ведь не нападал, – просто отпихнул прочь, подальше в толпу. И даже на лицо не взглянул – зачем? Сбежав по крутому склону, я продрался через заросли к машине, сквозь разбитое окно заглянул внутрь. Водила оказался один – совсем еще молодой парень, довольно смазливый, шикарно выраженный. Обмякнув на ремнях, он висел вниз головой. Лицо окровавлено, хотя повреждений не видно, а кровь натекла скорее всего с груди. Она и сейчас сочилась из раны – едва-едва. Правая рука сжимала рацию, будто он говорил с кем-то в момент аварии либо пытался звонить уже потом. Кривые упругие стволы смягчили удар, иначе бы крыша вмялась в сиденья, – но водителя это не спасло. Возможно, после падения он еще жил некоторое время, но в такой позе и здоровый долго не продержится. Сжав челюсти, я оглянулся на сосредоточенные лица, пялившиеся сверху. Ишь, вурдалаки! Им что, телеужасов не хватает?.. Кстати, надо уматывать отсюда, пока на душок не слетелись репортеры. Обычно-то они попроворнее копов. Работа у них, вишь, такая, как у навозных мух. А в роли дерьма на сей раз выступаю и я – скромный герой, поспевший к шапочному разбору. Оставив мертвеца, я вскарабкался по осыпающемуся обрыву к дороге – никто даже не дернулся мне помочь – и вторично пронизал толпу, по-моему, еще разросшуюся. Загрузился в «болид», зло рванул с места, вдавливая себя в кресло. Та-ак, недурственно для начала. Не успел въехать в город, а уже столкнулся с первым убитым. Мальчонку ведь спровадили на тот свет! И кому он мешал настолько? Прикид-то у него богатый, и машинки такие в городе наперечет. Хорошо хоть, номера еще не вышли из обращения. Через бортокомп я послал запрос Дворецкому и в ту же минуту получил ответ, невольно присвистнув: вот так-так!.. Тут были и фото, подтвердившие мои подозрения. И причина убийства нарисовалась: опасное родство. Папаша-то – из самых крутых. До Аскольда, правда, не дотягивает, однако и Семья, что под ним, имеет в губернии большой вес. А спайка в его разросшемся клане попрочней, чем у любого братства. Неохотно я набрал номер, произнес в микрофон: – Сипай? Плохие новости. Передай Грабарю, что его меньшой разбился на седьмом километре магистрали. – Насмерть? – прохрипели на том конце. – Именно. Хотя, может, не сразу. – Считаешь, случай? – Похоже, заказ. У парня пробита грудь, в ветровике дырка. – Снайпер, что ль? – Откуда мне знать? Что видел, то говорю. А пулю ищите сами. И поспешите, пока не наехали копы! – Принято, – Сипай вздохнул. – Мало старому проблем… А ты хитрый! Чего ж не позвонил напрямую? – Нервы берегу. Мое дело прокукарекать. – Хитрый! – повторил он. – Ну, бывай. Насколько знаю, парнишка в общем-то безобидный… был. Ну разве иной раз сдернет с тротуара приглянувшуюся деваху – так сейчас это грех невеликий. Во всяком случае, шума никто не поднимал… Тогда за что? Впрочем, не мое дело. Ближе к окраине машин прибавилось. Сам-то город невелик, однако уютен, а в прежние времена был сравнительно тих. Пока крутари не завладели здешним портом и не наладили выгодные связи с кем только можно, от западников до федералов. А потом и Алмазин, неизвестно с чего, перетащил сюда Двор, приведя с собой толпу чинуш, копов, сторожевиков, притягивая и привечая самую пеструю публику, вплоть до улыбчивых товарищей из КНДР. И образовался такой котел!.. Чем дальше, тем сильнее деформировался дорожный асфальт, нередко проваливаясь до земли. Окраинные дома и прежде не блистали, а сейчас пришли в полное запустение, лишившись хозяев. Как обычно на юге, многие кварталы тут смахивали на село. И вдоль шоссе тянулись глиняные заборчики вперемежку с белёными стенами одноэтажек, поблескивающих мутными окнами. Зелени хватало по обе стороны заборов – в этих широтах любят тень. Сбавив скорость, я вырулил на крайнюю полосу и приоткрыл правое оконце, впуская здешние ароматы. А вместе с ними в кабину проник наружный воздух, окатив меня сухим жаром. Зато опасности не ощущалось. Где-то за дворами самозабвенно тявкала шавка, будто заведенная. Под одним из заборов я приметил кошку, облезлую и бесхвостую, крадущуюся по своим делам. В куче старого мусора копался угрюмый боров, брезгливо расшвыривая куски. Чуть погодя увидел и людей. На скамеечке, рядом с калиткой, расположилась аккуратная старушка и приветливо щебетала сама с собой, время от времени заливаясь счастливым смехом. Потом на дорогу выбежал замызганный оборванец и злобно погрозил кулаком вслед моей машине. Развелось, понимаешь, психов!.. Но вообще здесь было пусто. Многие растерялись, нежданно очутившись в Приграничье, и постарались убраться поглубже в страну. Раньше-то из-за каждого забора брехала собака, а вдоль дороги кормилась живность, от коз до гусей, – но теперь одичавшие слобожане слопали всех, кого сумели изловить. Даже голубей, похоже, приговорили, и только неудобоваримые вороны нахально каркали из тенистых крон. По-моему, их стало тут еще больше, словно бы и в этой экологической нише произошла смена состава. Выживает сильнейший, да? Всё, как у нас. Затем пошли обжитые кварталы, хотя унылые и тусклые, где обитал «народ», подчиненный Двору. По улицам тут слонялись немногие – самый разгар рабочего дня, да и жарко, – однако в тенистых площадях-парках слонялись или дремали, точно в тихих заводях, «лишние люди», выброшенные на обочину жизни. Пока их скапливалось не много, но в прошлом году было куда меньше. А что станет в следующем? Потом, ближе к центру, стали возникать нарядные строения, иногда целыми гроздями, – словно бы здешние дома, как и люди, все сильней разнились благополучием. В этих местах асфальт сиял свежестью, а народу крутилось больше. И тут еще не главные стремнины, просто пересеклись несколько губернских потоков, от поднимающихся торговых империй до обустраивающихся губернских структур. И городские власти, во главе со старым и искушенным в аппаратных сражениях мэром, еще удерживали оборону, несмотря на засилье Двора. Почему-то Алмазин не спешил их задавить – может, не хотел на свою голову лишних забот. У муниципалов даже своя полиция оставалась, хотя губернские копы явно преобладали. Миновав суетливый центр, насыщенный учреждениями, торгпредствами, даже немногими пока посольствами, я въехал в район, населенный совсем иной публикой, вполне приноровившейся к новым условиям. В этих кварталах обычно тихо. Тут не осталось брехливых шавок, самозабвенно тявкающих у подъездов, и трескучих мопедов, на которых дурковатые подростки оглашали спящие улицы, и мощных динамиков, гремящих с подоконников, – их попросту расстреляли вооруженные ревнители безмолвия, иногда прямо из квартир. Но могли пальнуть и в окно за слишком позднюю или шумную гулянку. А зычные дворники, с раннего утра перекликавшиеся через улицы, сгинули как класс либо затаились. Тут не любили старых авто, взревывающих, дребезжащих, воняющих. И даже дети опасались слишком горланить перед домами. Мало ли у кого могут сдать нервы – а ну как швырнет гранату? Вольница! Тут жили сытно, но опасно – за всё своя плата. На здешних стремнинах легко дышится, однако любой промах чреват гибелью. И рассчитывать приходится больше на себя, в особенности мне, одиночкебез-Семейному. И потому еще на подходе к Вольным Кварталам я стал настраивать себя на круговую оборону, рассеивая внимание во все стороны. Я от рождения неплохо «вижу поле», однако специально раскопал в Океане способ довести это свое дарование до почти мистической чуткости. Чем не раз удивлял ухарей, пытавшихся застать меня врасплох. Городская база Аскольдовой Семьи помещалась в домине, высившемся недалеко от гавани, так что с верхних этажей можно было приглядывать за портом. По местным меркам здание могло сойти за небоскреб: двадцать два этажа как-никак. Это не считая пентхауса на крыше, где располагался офис главаря. Громадой этой Аскольд обзавелся по случаю, и поначалу большинство помещений пустовало. Но мало-помалу комнаты оживали, заполняясь мебелью, оборудованием, служащими. А на нескольких этажах даже устроили гостиницу для федеральных и зарубежных партнеров, все чаще наведывавшихся сюда. Дом стал верхушкой айсберга, которую Аскольд намеревался предъявить властям, чтобы сойти за респектабельного. Хотя и тут, насколько я знал, многие дела не афишировались. На въезде в подземный гараж я, опустив стекло, приставил ладонь к контрольному сканеру, выставленному вблизи дорожки. А из постовой будки меня прощупали взглядами двое сторожевиков, прежде чем пропустить. Гараж был просторный, на весь подвал, однако машины стояли густо, причем в большинстве броневые, раскрашенные в цвета Семьи, – значит, и братков наехало немало. То ли подвалила срочная работенка, то ли Аскольд решил подстраховаться. Уж не вызревает ли в городе новый передел? Похоже, главарь не все говорит мне… что, в общем, неудивительно. Отсюда, из гаража, лифт не ходил. Чтобы попасть наверх, следовало сперва прогуляться пешком по двум нижним этажам, залитым уютным светом. В оборудованных закутках поджидали посетителей приветливые милашки, готовые направить по нужному адресу, а вокруг слонялись вооруженные братки – это не считая обычной охраны. Через такой заслон чужаку пробраться сложно. Но меня тут знали многие, некоторые даже приветствовали, молча вскидывая руку. Особый шик заключался в синхронности движений – это как бы подтверждало равенство. К слову сказать, кое-кого из здешних знакомцев мне пришлось в свое время поколотить, чтоб «уважать себя заставить». Средство оказалось действенным: битые едва не полюбили меня и нахваливали перед приятелями куда больше, чем я заслуживал. Да ради бога – лишь бы другие не вязались! Впрочем, в этом здании можно не опасаться наездов. Всеми способами Аскольд поддерживал в Семье дисциплину и препятствовал стычкам среди своих. Тем более возбранялось задевать гостей. В шикарной приемной Аскольда меня встретили две близняшки-метиски, Мила и Тина, улыбчивые, ухоженные, нарядные, точно куколки. Они и выглядели спортивно, несмотря на изящные пропорции, а вдобавок были выдрессированы на диво. Так что могли ошеломить даже серьезного бойца, не знай тот об этом сюрпризе. Их преданность шефу подкреплялась почти родственными с ним отношениями, а ревность исключалась собственной близостью. К тому же главарь никогда не скаредничал с подружками – чтобы их не перекупили на стороне. С десяток минут мне пришлось обождать – как же без этого? Но в такую игру мы играли не первый раз, и Аскольд знал, что более четверти часа терпеть не стану, если только он сам не выйдет и не объяснит задержку. И после недолгой трепотни с двойняшками (паршивки и на сей раз не сболтнули лишнего) меня допустили в кабинет. Обстановка тут была на зависть, хотя без излишеств. Сквозь закрытые жалюзи проникал бледный свет. На столе, за которым устроился главарь, рядом с широким монитором, приткнулся поднос с пузатой бутылью, парой хрустальных рюмок и неизменными солеными орешками. В сторонке, у стены, притулился полированный шкаф, где даже имелась полка с книгами, в основном дареными. Насколько я знал, любимыми томами Аскольда, которые он иногда перечитывал, были «Наполеон» Рабле и романы Ильфа и Петрова, связанные общим героем. Первая книга о прославленном властолюбце, впрочем неважно кончившем, вторая об обаятельном мошеннике, мечтавшем о легкой наживе, но от всего богатства сохранившем только орден Золотого Руна. Интересно, Аскольда не настораживает такое совпадение финалов? Как и обычно, главарь был при полном параде, только мундир пока сбросил на спинку кресла. – За скафандром пришел? – спросил он со всегдашней своей прохладной ухмылкой. – Тут такое дело, Шатун: накладка вышла. – То есть? До сих пор Аскольд меня не подводил – по крайней мере в делах. – Я уж отправил его к тебе – катером. Не думал, что ты выберешься до обеда. – По-моему, мы договаривались иначе. Или забыл? – Ну, извини, промахнулся, – не стал оспаривать он. – Какой наложишь штраф? – «Стрекозу» тоже услал? – Естественно. – Тогда реквизирую вторую, – решил я. – На время расследования, да? – Если выживет. Аскольд хмыкнул. Ему не жаль было «стрекозы», но поторговаться – святое дело. Так и сколотил капиталец: зернышко к зернышку. Зато теперь может клевать их, пока не опустится сам собой с двадцать третьего этажа на первый. Эдакий амбарище!.. Хотя, если прорвет где, таким потоком главаря может вынести на улицу и дальше – до ближнего оврага. – Что-нибудь прояснилось? – полюбопытствовал он. – Наверняка ж ты поплавал вчера по Океану. Общаться со мной Аскольд предпочитал без свидетелей. Мало ли, чего я опять выкину, – придется реагировать. Вообще я стараюсь не нарываться, но кто поручится, что мне не попадет вожжа под хвост? Или что меня муха не укусит. (А я виноват, что они тут летают!) – Немного, – ответил я. – Слухи, сплетни, статистика… Странная, однако. – Мистика не проглядывает? В его ухмылке что-то изменилось, будто возникла натужность. А ведь сейчас он не шутит! – Это последнее, во что поверю, – ответил я. – Когда не останется других версий. – Ну-ну, – сказал Аскольд небрежно. – Главное: не затяни следствие. Я посмотрел на него внимательней, спросил: – Ты в церкви-то давно не был? Или крестик у тебя для блезиру? Православие, чтоб ты знал, отвергает суеверия. – Как и коммунисты, – хмыкнул он. – Правда, суеверия от этих заклинаний не исчезают. Может, и есть где корни? – В психике, – ответил я. – Прежде всего. Слабые умы легче впадают в ересь. И крайности им больше свойственны. – Ты что, тоже заделался верующим? – удивился Аскольд. – И куда подался: в христианство, мусельство, буддизм? – По мне, так и все конфессии – ересь. Бледные подобия истины. Но большинству-то они годятся – всё лучше, чем безверие. – Ты сказал: «прежде всего», – напомнил он. – Что еще? – Непознанное. Конечно, его хватает. Но куда чаще за чудеса выдают собственные глюки. Мало ли чокнутых вокруг!.. А я поверю в чудо, когда пощупаю сам. Пока что мне на это не везло. – Все когда-нибудь кончается, – заметил главарь. – Включая твое везение. На секунду мне стало зябко: по-моему, он намекал на что-то. Уж эти ревнивцы! Впрочем, сперва дело. А все разборки оставим на потом. – У тебя больше нет вопросов? – спросил я. – И у меня. Так я пойду? – С вопросами у нас перепроизводство, – сказал Аскольд, наливая себе и мне по рюмочке «Наполеона». – Затоваренность. Вот отвечать некому. В задумчивости он глянул вдаль, окидывая окрестности орлиным взором. Машинально я тоже покосился на окно, но куда с большим скепсисом. Здешняя-то высотка господствовала, и бронестекла к месту, – но не слишком ли на виду? При желании можно достать любого орла, хотя б и ракетой. А вслух сказал: – Заведи визиря, как принято на Востоке. Уж он тебе напоет! – Но у нас Запад. – Ты уверен? Тогда обзаведись командой экспертов. Если сумеешь набрать приличных спецов… – Восток-то – дешевле. – Да где найдешь такого универсала? И не оказался бы он слишком ушлым для тебя… С командой-то совладать легче. Аскольд самоуверенно ощерился: ну, это положим, – вдруг спросил: – Как достигают настоящего богатства – а, Род? Ведь бродят где-то бешеные бабки, дожидаются охотников!.. Как угодить в такой заповедник? У него всегда была тяга к браконьерству, да и сейчас жил как в лесу. Но в нынешних делах дошел, видно, до насыщения. – Все ищешь золотое дно? – хмыкнул я. – Наследство, ископаемые, спекуляции… Здесь с этим туго, насколько знаю. Артист из тебя хреновый, как и режиссер. Влезать в наркоту или работорговлю – слишком ты на виду. Мне показалось, при упоминании артистов на лице главаря что-то дрогнуло. Уж не задумал и он податься в шоу-бизнес? Дело-то прибыльное – при наличии свежих дарований. – И что остается? – Идеи. Кто подбрасывает людям действительно стоящую вещь, тот на коне. – Компы, да? – спросил Аскольд. – Авто, ракеты, транзисторы… А что станет следующим? – Если б я знал!.. Думаешь, сидел бы тут? – Надо, надо рыть! А вдруг подфартит нам? – Хочешь сказать: «мне»? – проворчал я, но главарь сделал вид, что не услышал. (Тоже, между прочим, умение.) – Мы ведь с тобой нищие, Шатун, – сказал он. – В сравнении с мировыми зубрами. Ты больше, я меньше. – По-моему, твоя нищета – внутри. А там ее ничем не насытишь. Очередная моя сентенция прозвучала двусмысленно: это ж какая нищета имелась в виду – не духа ли? Прищурясь, Аскольд глянул на меня, и оживление на его лице потухло. – Ну, я свободен? – сейчас же спросил я. – Свободен наконец? – Что не пьешь? Классное пойло. – На работе не пьют. – И девок не потребляют, да? – фыркнул он. – Небось и не куришь? – И не колюсь. Еще что интересует? – Завтра жду с отчетом, – сказал главарь. – Вообще, наведывайся чаще. Это не тот случай, когда важен только финал. – Ну да, вдруг сгину на дистанции – вместе со всем тем, что успел раскопать, – подтвердил я сочувственно. – Это ж какие убытки! Аскольд осклабился и кивнул на дверь: мол, отпускаю – пока. Гуляй, Родя! После залитого светом высотника я заскочил в тренажерник, притулившийся в сумеречном сыром подвале, где у меня тоже хватало знакомцев, и переговорил с теми, кого застал там, – включая тренера, которого по старой памяти подпитывал сведениями, почерпнутыми в Океане. Кто имел средства, давно обзавелись собственным оборудованием, но остальные по-прежнему теснились в таких вот «качалках». За малым исключениям, все тут готовили себя к борцовым турнирам, где можно подняться в иное сословие, заделаться крутарем. Схватки проводились без разделения на веса, а потому без солидной мускулатуры туда лучше не соваться. В следующем этапе упор делался на фехтовании. Вот тут из габаритных качков выкристаллизовывались мастера, умевшие обращаться с заточенной сталью и не стеснявшиеся пускать ее в ход. В эту элиту войти куда сложней. И много опасней, ибо неудачная попытка может стоить жизни. Но обо всех этих игрищах лучше забыть, когда начинается пальба. Я вообще плохо понимаю, зачем наворочали такие сложности, если самый хилый стрелок может играючи завалить любого мечника. То ли ребятки увлеклись соревновательным духом в ущерб здравому смыслу, то ли впрямь задались целью вывести породу, отличную от прочих. Или ставка делалась на доспехи, которые не пробить обычной пулей? Но система-то сложилась раньше, чем они появились. Что-то не замечал я у крутарей дара предвидения! Из тренажерника я отправился прямиком в порт, один из главных стержней городской жизни, вокруг которого крутилось много всего. Забросив «болид» на платную стоянку, отправился слоняться по окрестностям, и сам не очень представляя, что ищу. Заправляли тут Портовые Крысы (не путать с Крысятами-ползунами), то бишь докеры, сплотившиеся то ли в гильдию, то ли в братство. Настоящей Семьи из них не получилось: слишком разношерстная публика, – однако таких здоровяков и горлопанов поискать, а решимостью они могли дать фору любым бандитам. Обычно в порту хватает суеты, но сегодня выдалось затишье. На главной пристани дожидался пассажиров теплоход, сияющий белизной и полировкой, готовый хоть сейчас отправиться вокруг Европы. В сторонке разгружалась баржа-самоходка, доставившая очередной груз контрабанды. Верховодил тут Грант, один из «старших братьев» Аскольдовой Семьи, прозванный Гепардом за худобу и хищную грацию. Переругиваясь с грузчиками – больше со скуки, чем ради порядка, – он прогуливался по набережной. Следом семенил пьяненький таможенник в помятой, пропотелой форме, канюча взятку – ну хоть какую-нибудь. Наконец Грант сунул ему в лапу, лишь бы отстал, и тот заковылял прочь, вполне удовлетворенный. Переглянувшись с капитаном, наблюдавшим за сценкой с мостика, Грант весело рявкнул: – Таможня дает добро! «И все вздохнули с облегчением». Конечно, я осмотрел сгоревший склад и, конечно, ничего там не обнаружил – то есть никаких сторонних вещей. Хотя впечатления от пепелища сложились странные. Покрутившись в порту, я перекочевал в соседний парк, где и вовсе оказалось пусто. Лишь возле замызганного туалета, на свежевыкрашенной скамейке расположился казачий патруль. Черт знает, зачем они забрели сюда – может, как раз в поисках сортира. Поигрывая плеточками, казаки с прищуром поглядывали по сторонам, однако вели себя смирно: все ж не у себя в слободе. И шашки по нынешним временам смешное оружие, хотя, в отличие от самозваных дворян, казаки умели ими орудовать. К шашкам, правда, прилагались карабины, но тут на один ствол из любой подворотни могли садануть дюжиной. Разомлев на солнце, служивые лениво переговаривались, покуривая с показной небрежностью. Старшой даже ослабил портупею, давая роздых обширному брюху, и стащил фуражку со вспотевшей лысины, обмахиваясь вместо веера. Внезапно из дверей сортира возник поджарый типчик в цветистой косоворотке и припустил в сторону едва не рысью. Следом выскочил белобрысый молодой казак и заверещал дурным голосом, тыча в типчика пальцем: – Гей, славяне!.. Гей, гей!.. Держи его! Казаки переполошенно закрутили головами, с натугой кумекая, схватились за карабины. Затем дружно заржали в три голоса, а старший укоризненно прогундосил: – Ну чё горло дерешь, почка? Сказал бы по-нормальному: педик. А то… – Гей, гей – не бывает голубей! – насмешливо пропел другой казак, долговязый и горбоносый. – Лопух ты, братец, – нашел диковину! Да здесь их… – И он смачно сплюнул в кусты. Оставив парк, я пересек брусчатую мостовую, направляясь к мрачного вида двери под аляповатой вывеской, на коей значилось: «Причал», – коротко и емко. Обычно сюда причаливали иногородние моряки да местные контрабандисты, а больше всего тусовалось Портовых Крыс, – в общем, публика не скучная. Намеренно или нет, но трактирный интерьер будто срисовали со стивенсовской «Подзорной трубы»: низкий потолок, неоштукатуренные стены, посыпанный морским песком пол, красные занавески на окнах. Меж сложенных из кирпичей колонн разбросаны столики, у дальней стены притулилась пестро разукрашенная эстрада – хотя ее-то, по-моему, заимствовали из вестернов. По вечерам и тут устраивали фривольные пляски, но больше для демонстрации товара, совмещая варьете с куда более прибыльным борделем. Народу в трактире хватало, и составляли его в основном докеры, коротавшие время в ожидании работы. Пришлых я разглядел с десяток, и среди них – вот уж кого не ожидал встретить тут! – Лана, с недавних пор законная супруга Аскольда. Все-таки главарь заполучил ее, хотя дожидаться пришлось не один год. Надо отдать должное: играл он честно. Сопровождали Лану двое молчаливых амбалов с пристегнутыми к бедрам секачами, а в сторонке я приметил третьего, худого и опасного точно кобра, наверняка скрывавшего под одеждой немалый арсенал. Все верно, такие места без подстраховки лучше не посещать – тем более такой приметной даме. И с чего ее занесло сюда: приключений ищет? Только я возник на пороге, как Лана уперлась в меня настойчивым взором. Деваться некуда – я прошел прямо к ее столику и уселся напротив, в единственное свободное кресло. – Что будешь? – спросила женщина. – Колу? Я кивнул: она помнила мои вкусы. Лана сделала знак половому, выждала, пока тот примчится с бутылкой, затем велела амбалам: – Погуляйте, ребятки. Как бодигард, Шатун стоит вас обоих. Парни не противились, дисциплинированно перекочевав к соседнему столу. Потягивая колу, я разглядывал их хозяйку, свою единственную настоящую страсть, уже отпылавшую… ну, почти. С последней встречи Лана мало изменилась, разве поблекла слегка. Или ее глаза перестали освещать лицо. Или это я теперь видел женщину иначе. Но марку Лана держала – такая же изысканная, элегантная. Подходящий персонаж для портового кабака. – Всё один бродишь? – спросила она. – Что так? Наш вчерашний разговор Лана, видно, забыла – хороша же она была! Зато курила сейчас с таким остервенением, будто задалась целью подпортить Аскольду потомство. Пожав плечами, признался: – После тебя не тянет ни к кому. – Что ж тогда не удержал? – А мы бы все равно не ужились. Вот с Аскольдом тебе – в самый раз. – «Пост сдал», да? – Так уж вышло. Каждый получил, что заслуживает. – А ты жестокий. Прежде не замечала. – Ну, я-то и вовсе остался на бобах!.. – Зато свободен, как орел. Не желаешь плодиться в неволе, да? – Так я и на воле не стремлюсь. И поздно уже, покоя хочется. – «Старый стал, ленивый…» Потому и сюда зашел? – А вот за это благодари мужа – всучил-таки работенку. – И чем соблазнил? – Глубинной подлодкой, – хмыкнул я. – Ты ж знаешь мои слабости. – Ну да: чистое море и мутный Океан!.. А что за работа? – спросила между прочим. – Дело о сгоревшем складе? Или о пропажах? – Забыла? Я не обсуждаю чужие дела. – Так уж и чужие! – Ты здесь ни с какого боку, поверь. Если свербит, пытай Аскольда, а у нас, наемов, собственная гордость. – Ты – и наема? Не смеши. – Разовый, милая, разовый. И потом, мне самому интересно. – Вот это ближе. – Что-то творится в городе, не чуешь? Что-то готовится, назревает. – Скажи, – сказала Лана вдруг, – ты не жалеешь, что мы… что у нас… – Иногда. Но как представлю, куда это могло завести!.. – И не скучно каждый раз просчитывать последствия? – А разве ты не хотела гарантий? Каждый желает соломки подстелить. – Ну да, любовь любовью, а до полного отречения… – Именно. – Может, тебе никто не нужен, а? Имею в виду, по-настоящему. Или принцессу ждешь? – Разве я похож на Ассоль? – Скорей на Кинг-Конга. Эдакий реликт древних эпох. Ей-богу, иногда жалею, что ты такой здоровенный, непрошибаемый, самодостаточный… – Ну, извини. Впрочем, другая моя знакомая пошла еще дальше и высказала пожелание, чтобы я сделался калекой, – вот тогда, мол, «стану тебе нужна». Дурочка, у нее не хватило разумения понять, что «вот тогда» я повешусь. – А роль любовника при живом муже тебя по-прежнему не устраивает? – Милая, зачем мне лишние угрызения? – И ссор все так же избегаешь? – Ссориться – зачем? Я просто отхожу в сторону. Если позволяют. Если нет, приходится, как правило, им… отползать. – А у меня без этого – никак. Без чего: без ссор, без любовников? Впрочем, не мое дело. – Ты сама выбрала, – сказал я. – Хотела гарантий, защищенности? Ты их получила. – Я хотела надежного человека рядом. И чтобы любил. – Надежным человеком нельзя управлять. Либо он сильный, либо управляемый. А ты пытаешься совместить. – Я только хотела любви, – повторила Лана с надрывом. – Думаешь, она извне приходит? – спросил я. – А если придет, чем сможешь ответить? Что за проклятый мир! Лучшие люди ущербны в нем с детства и постоянно доказывают что-то – себе, ближним. От самой Ланы я знал, как ее мать внушала девочке, будто та уродка и дура, – проклятие, зачем? Откуда такая ненависть к собственным чадам? Или это сродни мазохизму? – И что нужно глупой тетке? – усмехнулась Лана. – Полгорода ей завидует! – Ладно, сменим тему. Тем более тот тип, – я мотнул подбородком на третьего, засекреченного гарда, – уже нацелил на нас слухач – наверное, с благословения Аскольда. Но лучше б он переключился на парочку в дальнем углу. По-моему, за тобой следят. Тайный гард тотчас забыл про подслушивание и принялся метать по сторонам косые взгляды, высматривая угрозу. Вот отсекать от Ланы «хвосты» он должен в первую очередь. Когда заварится буча, шустрить будет поздно. – А может, за тобой, – возразила Лана. – Откуда знаешь? – Они сидели, когда я вошел… Послушай, можешь мне кое-что обещать? – Смотря что. – Раньше не уточняла, – хмыкнул я. – Не бойся, «я по-прежнему такой же нежный». – Ладно, обещаю. – Не слоняйся по таким местам, пока не закончу расследование. Ну не нравится мне это!.. Ты еще веришь в мою интуицию? Шпики разом поднялись и заспешили к выходу, не оглядываясь. Сидели-то они далеко, а слухача я у них не заметил – стало быть, умели читать по губам. И где теперь вынырнут? – Ну вот, пришло время выполнять обещание, – сказал я. – Пока эти гаврики не накликали беду. Как и положено средь благородных бандитов, я помог даме подняться и под ручку с ней прошел к выходу. Амбалы с секачами тут же пристроились сзади, а замкнул процессию тощий стрелок, угрюмо поглядывая по сторонам. Так, впятером, мы из подвальной прохлады выбрались на слепящий солнцепек, по раскаленному тротуару проследовали к приземистому серому лимузину, ждавшему за углом, и на пути нам не встретилась ни одна сволочь. Молча Лана скользнула в салон, следом загрузились гарды, и лимузин отплыл, перегораживая едва не весь проулок. Я глядел ему вслед и ощущал в себе сожаление. Но уже не боль, слава богам. Перегорело, остались руины, слегка дымящиеся. Лучше бы, конечно, не раздувать. Затем машина скрылась за поворотом, и я глубоко вздохнул, восстанавливая равновесие. Ну вот, теперь можно снова вернуться к делам.Глава 5
Я брезглив в подборе друзей (собственно, их у меня почти нет), а вот знакомцев коллекционирую самых разных. За десятилетия скопилось немало занятных экземпляров, правда, видеться с ними хочется всё меньше. Или я становлюсь нетерпимей, или они с годами портятся, как лежалый товар. А некоторых держу для примера. Во многом они схожи со мной – мы словно бы стартовали вместе. Но как далеко развели нас пути! Вот по таким я сужу, куда не надо сворачивать. И сегодня придется навестить одного из тех, кого не вижу месяцами. Проживал он в самой, пожалуй, безопасной из городских зон – казацкой слободе. Посторонних сюда впускали, но на чужой территории даже бандиты вели себя тише. А последнее время казаки принялись патрулировать другие районы, постепенно расширяя свой ареал и охотно приняв на себя «суд да дело», – как же, у них в этом такой опыт! Сначала, когда еще пытались бунтовать, на своих шкурах прочувствовали, потом сами набили руку в усмирении. Публичные их порки немногим отличались от шариатских казней, также вершимых при большом стечении, – не столько устрашение, сколько потеха. Не исключено, вскорости на эти представления публика станет стекаться со всего города. Глядишь, и расправу будут вершить родичи потерпевших или добровольцы из толпы – на словах-то желающих хватает. В слободе даже устроили собственную тюрьму, и, скажем, мусела вполне могли туда закатать, ежели попадался без положенного зеленого банта на рукаве. К счастью, я мало похожу на здешних туземцев. Но если меня попробуют подобным же образом вразумлять, буду отбиваться до последнего – надеюсь, что «вразумителя». Миновав казачью заставу, я покатил по аккуратным, будто вылизанным улочкам, нехотя соблюдая ограничения, – не воевать же со здешней бандой? Добравшись до места, приткнул автомобиль на стоянку и вылез наружу. Оставлять «болид» без присмотра я не боялся. В здравом уме никто не сунется к крутарской машине, даже если бросить ее на пустыре. Кто знает, на что настроен бортокомп, – а ну, начнет палить по сторонам? Этот дом, с высокими потолками и толстыми стенами, был из «блатных», к тому ж упрятан в самой глубине слободы, поблизости от церкви и расчищенной от ларьков площади, где казачки проводили свои сходы. Патрули вокруг слонялись во множестве, а на входе даже устроили пост. При желании-то проникнуть внутрь нетрудно, но к чему лишние трюки? Я знал, что хозяин на месте и что он примет меня. А потому, как и положено, вступил в дом через подъезд, лишь назвав себя постовым и показав удостоверение, припасенное для таких случаев. Стенающим лифтом поднялся к верхним этажам, даванул в пипку звонка, даже не пытаясь укрыться от нацеленной сверху камеры, через которую сейчас наверняка глазели. Затем массивная дверь с натугой открылась, и я очутился в прихожей, обставленной не без вкуса, хотя сильно отдающей нафталином. Рядом стояла маленькая горничная в белом фартуке поверх коротенького платья, дожидаясь, чем ее наделят (плащом, шляпой, тростью), а в проеме гостиной высился хозяин – дородный, осанистый, с седеющей шевелюрой и пышными усами – и улыбался во всю ширь, будто впрямь радовался моему приходу. Облачен он был в цветистый халат, из-под которого виднелись ноги, мягкие и бледные, обутые в нарядные тапки с загнутыми носками. Наделять горничную было нечем (разве «гюрзой» или набедренными мечами), чаевые давать я не любил, а потому сказал лишь: – От меня вам всем приветик! – И тебя приветствую, – с готовностью откликнулся Эдвин Савельевич Войховский, видный депутат Народного Собора и директор губернской телестудии. – Знал, знал, что еще наведаешься! – А ты вообще знаешь слишком много. Может, поделишься? Эдвин действительно слыл ходячей энциклопедией, к тому ж наделен изрядным обаянием. Лет двадцать назад он был талантлив, щедр, окружен друзьями и единомышленниками, даже почитался за лидера. Затем талант иссяк, сменившись разочарованием, а вместе ушла доброта. Все начинания Эдвина рушились, друзья сгинули, предавая его либо предаваемые им, – кое-кто даже пытался мстить. А те, кого он вел за собой, услужливые и старательные, мало-помалу переделали Эдвина под себя, доказав в очередной раз, что это вожак подлаживается под стаю, а не наоборот. Увы, он оказался слаб. Жил Эдвин не столь богато, чтобы всерьез опасаться грабителей, однако получше многих. Дети уж выросли и, как водится, перебрались в столицу – с надеждой на большую карьеру, хотя способностей Эдвина не унаследовали. Затем и жена уехала к родичам, устав пугаться уличных перестрелок, становившихся тут делом обычным. Так что остался Эдвин один в большой квартире, хотя одну из комнат занимала обычно горничная, нанятая по газетной объяве. На моей памяти их сменилось шесть, и все они походили друг на друга крепенькими фигурами, огрубелыми широкими ладошками и покорными выражениями простых лиц. Видно, утомили Эдвина интеллектуалки, захотелось посконного, «от сохи». Из-за сытой жизни, нежданно свалившейся на их глупые головы, бабенки пухли как на дрожжах, расплываясь в тесто, – потому, видно, и приходилось их часто менять. Наверно, Эдвин даже рад был поводу обновить прислугу, хотя особого различия в горничных я не замечал, разве что с каждым разом они делались моложе. (Нынешняя и вовсе едва проклюнулась из подростков.) А с уборкой справлялись, по-моему, все хуже. Широким жестом Эдвин пригласил меня в комнату, а сам направился к обеденному столу. Теперь он не ходил, но вышагивал – то ли из-за чрезмерного веса, то ли от важности. На стенах тут по-прежнему плотно висели книжные полки вперемежку с дареными картинами, а все пространство заставлено старой мебелью – по нынешним временам почти антиквариат. Следом за хозяином я прошел в гостиную и водрузил на стол увесистый пакет. Затем опустился в кресло, наблюдая, как суетится над пакетом горничная, раскладывая яства по тарелкам, и с какой нежностью поглядывает на них Эдвин, известный чревоугодник. Венчали натюрморт две бутылки из моего погребка – в винах хозяин тоже понимал толк. Он и сейчас мог обскакать меня в цитировании блюд и рецептов, хотя черпал сведения отнюдь не из Океана. – Давненько, давненько ты не заглядывал! – приговаривал Эдвин, одной рукой пошлепывая горничную по оттопыренному заду, чтобы не канителилась, а в другой уже приготовив бокал. Он походил сейчас на сибаритствующего Алексея Толстого с известного портрета, правда, с усами вразлет. – Совсем одичал в своем отшельничестве. Я и впрямь отсутствовал долго, но в комнате мало что изменилось. Как и прежде, Эдвин не жаловал ни музыки, ни телевизора, несмотря на нынешнюю службу. А посуду тут мыли так же плохо – вот уж чего не люблю! И почему Эдвин не обзаведется посудомойкой? Имею в виду автомат. – Ладно, отправляйся, – велел Эдвин горничной. – Не то пропустишь свой сериал. Мы уж здесь сами!.. И снисходительно улыбнулся: дескать, простим ближнему слабости. Может, он и в Собор пробрался затем, чтобы обрести подходящий фон? – Итак, – произнес Эдвин, когда за женщиной закрылась дверь, и снова поднял бокал, уже наполненный, – за что пьем? – За что хочешь. – Из приличия я пригубил свой. – Лично я пришел за ответами. Расспрашивать про домик на набережной я не собирался, и даже «лупить по площадям» вряд ли стоило. Эдвин достаточно умен, чтобы догадаться. – Хотя бы притворился, что рад видеть! – похмекал он. – Зачем? Ты знаешь, что я знаю… К чему эти игры? – Ну-у… приходится ведь носить маски. – У меня в запасе лишь одна – непроницаемая. Устроит? – Бог с ним, обойдемся! В конце концов, даже общение с умным врагом приносит удовольствие. Но ведь ты мне не враг? – прибавил Эдвин с надеждой. Я кивнул, соглашаясь скорее с тезисом насчет «умного врага». Впрочем, я действительно ни с кем не враждую – пока не нападут. – Значит, угощение как бы плата? – спросил хозяин, озирая манящие блюда уже с сомнением. Его нацеленная вилка застыла в воздухе, словно раздумывая, в какую сторону двинуться. – За визит. Понравятся ответы – подброшу еще что-нибудь соразмерное. – Уже легче, – выдохнул он, и вилка спикировала на цель. – Ты ведь не станешь покупать меня, как должностное лицо? – Как должностное ты и этого не стоишь, – кивнул я на блюда. – И само лицо у тебя неважнецкое, уж извини. Остается надеяться, что хоть мозги не заплыли, иначе напрасно я пришел. Наверно, я сгущал краски. Но с последней нашей встречи Эдвин набрал не меньше полупуда, а ведь излишков хватало и раньше. Правда, усы тоже сделались пышней, будто он равнялся на казачков. Кстати, их Эдвин и представлял в Соборе, хотя сам был иных кровей. Что не мешало ему время от времени наряжаться, как на маскарад, благо здешние атаманы уже произвели своего трибуна в полковники. И лихо ж он гляделся с шашкой на боку и с перетянутым портупеей пузом! При том, что в домашнем облачении – вылитый турецкий паша. С ма-аленьким таким гаремчиком. – И часто пользуешь ее? – спросил я, кивая на дверь. – Ну, надо же сбрасывать напряг! – Зачем сбрасывать? – возразил я. – Почему не направить на благое дело? Учись у йогов. – А ты что, – с любопытством спросил Эдвин, – действительно не спишь со своей домоуправительницей? – С Дворецким, – фыркнул я. – Тебе-то какая разница? – Так ни разу и не ублажил бедняжечку? – не поверил он. – Разгуливает, понимаешь, в чем мать!.. По-моему, Эдвин даже подмигнул мне. Надо ж, и этот в курсе. Будто не на отшибе живу, а в самом центре, за прозрачными стенами. И что Инесса так волнует здешних самцов: потому лишь, что ходит нагишом? «Основной инстинкт», ну конечно. Лишь заметил голую тетку, надо набрасываться, пока не опередили. Каждый метит территорию, как умеет. Кобели лапу задирают, котяры – хвост. А мужики, как водится… – Ее право, – сказал я. – Лишь бы с хозяйством справлялась. Или, по-твоему, обязательно совмещать? – А разве это не разумно? – возгласил он. – Большинство для того и заводит жен: уборка, готовка, постель. Так не проще ль и не дешевле сии услуги купить, благо рабочей силы переизбыток? – Уж это мне большинство, – не пропустил я. – Скажи еще: «народ»!.. Вот к этому ты и пришел после долгих лет, да? А как же высокие чувства? – Они годятся для стишат, песенок. Жизнь – это проза, мой друг. И не следует путать ее с иллюзиями, создаваемыми для приукрашательства… к слову сказать, мною тоже. – А что, с твоими надомницами впрямь сводится к физиологии? Или все же мотают нервы? – Кабы не эти заразы, – признался Эдвин, – сколько бы я натворил! – А ты твори, – посоветовал я. – В полную силу. Тогда станет не до них. Сублимация, понимаешь! Но предложение не вызвало у него энтузиазма. – Слаб, слаб человек, – вздыхая, посетовал он. – Это ты слаб, – возразил я. – Нечего обобщать. – Но разве ты чужд соблазнам? – Прежде всего, я чужд дурным примерам. А вот тебя увлечь за стадом – пара пустяков. – Слава богу, – со скромной гордостью поведал Эдвин, – в таких делах я не среди отстающих. Селянки на меня не в претензии, насколько знаю. – Скажи еще «пастушки» – съязвил я. – И это тебя поставили растлителей из храма изгонять! – Мой милый, «что дозволено Юпитеру…» – Ну какой из тебя Юпитер? – хмыкнул я. – Тебе и до быка далеко. Нормальный боров, отъевшийся, возомнивший о себе. – Ну, ты строг, – благодушно улыбнулся хозяин. – Прямо цербер! Скоро кусаться начнешь. – Хватит зоологии! – Что ж, перейдем к делу, – вздохнул он. – А дело в следующем. На ваши тараканьи бега я до сих пор поплевывал с колокольни, но теперь потребовалось разобраться. А ты в этом котле варишься долго, наблюдаешь изнутри… – Все-таки ты пришел за секретами. – Засунь их себе в задницу, – предложил я. – Для сохранности. О чем вы талдычите на закрытых сборищах, меня не колышет. А вот что ты сам думаешь о ситуации? Эдвин потупил глаза, сделав вид, что увлечен едой. Он был вовсе не глуп, но ограничен – старыми комплексами, нынешним бессилием. И по его классификации я относился скорее к бандитам, нежели к торгашам. А бандитам лучше не перечить, по крайней мере наедине. Зато с экрана Эдвин смотрелся грозно: язвил, клеймил, обличал. Тоже, свободный художник! «Что воля, что неволя…» Уж лучше быть Моськой, чем обслуживать губернских слонов. – Хочу знать расстановку сил в губернии, – сообщил я. – Что вы, соборники, реально можете? Оставил вам Клоп хоть какие игрушки, кроме телестудии да пары редакций? – Мы определяем стратегию, – сказал Эдвин значительно. – Которой никто не следует? Хозяин поглядел на меня с неудовольствием. Пожалуй, впрямь лучше не встревать, иначе не запоет соловушка… не зачирикает, не затокует. – Ну-ну, – подбодрил я. – Дальше. – Стратегия – это раз, – загнул Эдвин пухлый палец. «Козел – это два», – не удержавшись, добавил я, но уже мысленно, сохраняя на лице непроницаемую маску… кстати, обещанную. – Во-вторых, контроль, – продолжал загибать депутат. – Мы ведь представляем во власти народ. А без нас Двор занесет бог знает куда. Ну занесет, а дальше? Будто у Собора найдется чем придержать Клопа! – Еще разъяснение, пропаганда, агитация, воспитание, – на все хватило третьего пальца, правда самого длинного. – То, что зовется обратной связью. А плевать чинушам на обратную. Вообще, при чем здесь ОС? Когда первая власть игнорирует вторую и подавляет третью… а вторая подмяла четвертую… много ли остается от нормальной схемы? Стратегия, контроль!.. И что, Эдвин всерьез верит в эту галиматью? Как выясняется, эрудиция вовсе не мешает завиральным идеям. Хватило бы желания себя убедить. – Разогни, – сказал я. – Все три свои сардельки. И скучно это – слышал десятки раз. – Агитация и пропаганда – важнейшие из искусств, – усмехнулся Эдвин. – Глупо недооценивать массовые средства. – Средства поражения или печати? – уточнил я. – Ты, случаем, не Геббельса цитируешь? Или тот говорил про пистолет и культуру? Или про пистолет брякнул Геринг? Вечно путаю! – Поражения тоже, – подтвердил он. – Увы, человеческая природа такова, что без плетки не обойтись. Стоит ослабить вожжи, и кони понесут. – Эк размахнулся – кони! – фыркнул я. – Как бы твоя прислужка не понесла – этого стерегись. – Наша задача: постепенно, исподволь готовить людей к грядущим переменам. Если им сразу дать волю… Помнишь про «русский бунт»? – Либералы! – сказал я с презрением. – Как в Китае, да? В два прыжка через пропасть, зато под уклон – ба-альшим скачком… Ну, вы-то схлопочете, что заслужили, а других жаль. И за что чинуши так возлюбили Китай? Верно, за тысячелетние бюрократические традиции. – А что думаешь про Клопа? – спросил я. – Алмазин, конечно, жук, – произнес Эдвин, восторженно улыбаясь, даже с придыханием. – Зато масштаб каков! – Ну какой? – спросил я. – Губернский всего лишь. А стал бы во главе империи, ты б его и вовсе в гении определил? – О людях принято судить по делам. – Ежели дебил доберется до ядерной кнопки – то-то дел наворочает! – Так ведь надобно ж еще добраться? – У тебя избыточное почтение к правителям, – заметил я. – Нешто себя примеряешь на роль? Или это зов холуйской души, а с тебя довольно и звания Соборного звонаря? – Конечно, ниспровергать-то авторитеты куда проще. – Похоже, Эдвин все-таки оскорбился. – Ну с чего ты решил, будто правители ничтожества? – Историю надо знать, – наставительно сказал я. – Почему тираны так любят брать псевдонимы, не задумывался? Ведь они ж пытаются собрать себя наново, отрекаясь от всего прежнего, – из дерьма вылепить пулю. Изначально-то они серость, нередко даже психи. – Тогда почему за ними следуют миллионы? – Потому что нации тоже болеют – в частности, слабоумием. И тогда на знамя поднимают полоумного. «В стране слепых…» – Что, вот так разом все и впадают в дебилизм? – Ну не поголовно, конечно. Удачную кликуху придумали – большевики. Этакое сочетание ненасытного брюха, завидущих глаз, неудовлетворенного либидо. Вот они и определяют сознание нации во время приступов. – Имеешь в виду штурмы? – скаламбурил Эдвин, уже посмеиваясь. – Как говорится, «зачем брал Зимний – отдай взад». Так ведь к прежней вольнице возврата нет. Дисциплина – вот что сейчас требуется. Интересно, где он углядел «вольницу»? И обороты какие знакомые. – Ты что ж, на всех хочешь надеть ошейники? – полюбопытствовал я. – Рассадить творцов по клеткам, да? И пусть чирикают!.. А кто говорил, что талантам нужно свободно самовыражаться? – Не осталось в России талантов, – скорбно возвестил он. – Не родит больше земля. Вот этого я не люблю, хотя не патриот. Эдвин и себя готов записать в бездари, но лишь в компании с прочими. – «У сильного всегда бессильный виноват», – выдал я для разгона. – Это к чему? – А у бессильного – сильный, – прибавил я уже свое. – И давно ты стал импотентом, родной? А ведь когда-то блистал – фантазией, юмором, слогом!.. Куда все подевалось, а? – Злой ты, Дедушка Мороз, – с кривой ухмылкой попенял он, – безжалостный… – Да я б и пожалел тебя, кабы ты не рвался во власть. А уж тут либо жалеть, либо мочить. Правды не любишь? Так ведь ее никто не любит – нелюбимая она. Зато теперь будешь знать, на каком свете. Ну да, так он мне и поверил! Тут выхожу я, весь из себя искренний, и раскрываю слепцам глаза… веки разверзаю. А кто меня просил? Однако пора менять тему, эта никуда не ведет. – Ты ж пасешься не только в Соборе? – спросил я. – Во Двор тоже заглядываешь. Что там за новые веяния? Дошли до меня слухи, будто многие из придворных замешаны в снафферстве. Посещают-де тайные сборища, вкушают зрелищ, кровавых и запретных. – Да нет там никаких снафферов, – уверенно заявил Эдвин. – И не было никогда. – Откуда знаешь? – Мне сам Валуев говорил. – Ах, Валуев!.. А вот у меня иные сведения. – Только не поминай независимых журналистов, – покривился Эдвин. – Слишком хорошо знаю, кому и за сколько они продаются. – Например, Гай, – добавил я конкретики. – А что – Гай? – живо откликнулся он. – Наверняка и ему приплачивают. – Доказательства у тебя есть? – спросил я. – Кроме такого, что сам бы на его месте продался с потрохами. – Так ведь ясно, на чью мельницу льет воду. Тоже мне, нравственные гуру! Только и умеют, что врать на весь мир да клянчить санкции против нас. Все ж как здорово служить Моськой у слона! Можно облаивать любых гигантов, забравшись на его спину. Или даже гадить на них с верхотуры. – Ну, что так смотришь? – спросил Эдвин, ерзая от неловкости. – «Гляжусь в тебя, как в зеркало», – пояснил я. – Правда, кривое. Нет, милостивый сударь, этим путем мы не пойдем. – А почему, собственно? – Так ведь нормальные люди не идут по своей воле в палачи, тюремщики, рецензенты… Тут нужен особый склад. – Ничего себе, рядец выстроил! – Могу добавить сюда маньяков-серийщиков – тоже ведь черпают силу в чужих страданиях. Энергетический вампиризм – слыхал про такое? – Ты слишком здоровенный, Род, чтобы быть умным, – заявил Эдвин со вздохом. – Ну зачем тебе ум? – Жить веселей. Не терплю однообразия. Опять же приработок. – Кстати, – неожиданно сказал Эдвин, – у тебя нельзя одолжить? Ну, сколько сможешь. – На выпивку не хватает? – спросил я. – Или на девочек? Насколько знаю, загребаешь ты поболе меня. В землю, что ль, закапываешь, как и талант? – Но ты же знаешь, как эти стервы умеют доить мужиков! – подыграл он, хотя для таких нужд ему вполне хватало горничной. «Мужик», надо же! Как раз мужиков не доят – по крайней мере не их карманы. Поставить бы Эдвина рядом с крутарем средней озверелости, узнал бы, что это такое: мужик. – Я одалживаю лишь родичам и друзьям, – заявил я. – Даже милостыни не подаю. – Очень удобный принцип, – ехидно улыбнулся он. – Еще удобней занимать у всех подряд, – не задержался я с ответом. – Где-нибудь да обломится. А дальнему знакомцу можно не возвращать. Тотчас у него потухла улыбка: верно, вспомнилось что-то. Это не означало, что у Эдвина проснулась совесть, – но кому приятно, когда тычут в собственное дерьмо. – Похоже, ты не веришь, что люди могут исправляться? – спросил он. – Не знаю никого, кто со временем сделался бы лучше, – заявил я, глядя на него в упор. – А ты? Лишь бы не отвечать, Эдвин пустился в длинные рассуждения, постепенно приведшие его к другой теме, совершенно не связанной с исходной. Чтозначит политик – позавидуешь такому умению! – Знаешь, что мне кажется? – спросил я, когда хозяин наконец выдохся. – Что ты сам в это замешан. Слишком приметный ты прыщик на нашем ровном месте. А увлечь тебя, как уже поминалось… – Не гневи Бога! – всполошился Эдвин. – Бога нет, – сообщил я. – Распяли его, слышал? Но он уж успокоился, вернувшись в прежнее благодушие, и снова принялся за дегустацию гостинцев, предпочтя их моим догадкам. Вообще, равновесие Эдвин умел восстанавливать не хуже ваньки-встаньки. – Не провожай, – велел я, поднимаясь. – И пышку свою не дергай. Засим отбыл, аккуратно прихлопнув за собой дверь. Не дожидаясь лифта, затопотал по лестнице, больше глядя на очковый свой экранчик, чем под ноги. Потому что через оставленный в гостиной «глазок» созерцал тот же персонаж, но уже как бы сошедший со сцены, больше не работающий на публику. Артиста без зрителей. Размеренно дожевывая маслину, Эдвин глядел на закрывшуюся дверь едва не с нежностью. «Покуда есть на свете дураки…» – промурлыкал он сочным баритоном. Затем, подняв трубку, рассеянно настучал номер, будто ритм любимой мелодии. – Э-э… Узнал? – сказал в трубку. – Заскакивал тут общий друг… ну, ты знаешь… кой-чего принес на хвосте… может, сам не ведая. Так его тоже не худо б того… угомонить. Особенных хлопот не жду, однако… Свяжись с Хозяином, ладно? На его лице на миг проступила странная мина – будто под кожей обозначились зубы. Потом сгинула. Еще некоторое время я косился на экран, приглядываясь к Эдвину, но он больше не проявлял странностей, наконец принявшись за угощение с полной сосредоточенностью. После, наверно, дрыханет с часик, уложив молодку под бок. Может, даже потискает ее – если взыграет ретивое. А ближе к вечеру почапает на службу. Эти рельсы накатывались у Эдвина не первый год. Но вот занятно: кому он доложился? Хозяин, надо же! Из казацкой слободы я выбрался быстро, а через несколько минут уже докатил до следующей станции в своем сегодняшнем маршруте. Это был тихий захламленный тупичок, куда почти не заезжали машины и даже пешие заглядывали редко. У облезлых стен скучали переполненные мусорники, а по брусчатке рассыпано много всего, от рваных газет до старых башмаков. Однако пахло не сильно, как будто залежи эти давно не обновлялись. Я накатил «болид» на проржавелую решетку стока, после чего сдвинул соседнее кресло назад до упора и распахнул в днище люк. Сейчас же решетка задергалась, приподнялась, с омерзительным скрежетом сдвинулась вбок. Из сумеречной норы дохнуло смрадом и сыростью. Затем в люк просунулась кудлатая голова, покрутилась по сторонам и наконец обратилась ко мне чумазой рожицей. – Привет, крысенок, – сказал я. – За что ценю тебя – это за точность. Вежлив, как король! – Так дело же, – сипло откликнулся малец. – Что я, без понятия? Упершись руками о край люка, он ловко забросил в салон щуплое тело и расселся прямо на полу, привалясь спиной к дверце. Несмотря на жару, упаковался пацан основательно – конечно, в поношенное, но отнюдь не в рвань. На ногах башмаки с высокой шнуровкой, на руках перчатки из толстой кожи, локти и колени покрыты доспешными щитками. Замызганную курточку стягивал брезентовый пояс, на котором с одной стороны крепилась шахтерская каска, исцарапанная и помятая, а с другой, в щегольском пластиковом футляре, пряталась рация, подаренная мною для оперативной связи. И пристегнутый к штанине нож, с широким незатупляемым лезвием, преподнес малышу тоже я. Но вот несло от него, как от крысиного гнезда. Неудивительно: ползая по норам, в какой только дряни не извозюкаешься. – Ты бы хоть в море чаще окунался, – пожелал я без особой надежды. – А, Тузик? Ведь выходят же ваши штольни на берег! – Днем там ловить нечего, – ответил ползун загадочно. – А ночью как бы самого не поймали. – Когда я был маленький, – завел я старую пластинку, – у меня тоже была… н-да… То есть и я любил рыскать по пригородным пещерам. Но чтобы в них жить!.. Услышав внизу шуршание, спросил: – А там что за шестерка? Уже обзавелся личной охраной? – Я не Шестерка, – обиженно откликнулся тонкий голос. – Я – Валет. – Хорошо, не Дама, – хмыкнул я. – Ну, что ты окопался там, птенцов высиживаешь? Шуруй наверх! Бог знает, кто додумался наделять ползунов карточными кликухами, но по статусу это расставляло со всей определенностью. Выдержав положенную паузу, в салон забрался еще один маленький «морлок», вдобавок и похожий на крысенка, с острым выдвинутым носом и крошечным подбородком. Примостился рядом с Тузом. – А чё, у нас и дама есть, – сообщил он, с любопытством озираясь. – Ничё девка, тока кусачая – жуть! Чуть тронешь за это самое… И что в их возрасте может интересовать в «этом самом»? Уж и не помню. Перегнувшись через спинку, я достал из багажника коробку с гостинцами, плюхнул малышам на колени. Валет сразу зарылся в нее чуть не с головой. Туз повел себя солидней, ограничась шербетом и банкой фанты. – Батарейки-то не забыл? – спросил он, поглядывая сквозь затемненные стекла на городские дома, словно стал уже забывать, как те выглядят. – И новые игры, что обещал. – Когда это я забывал? Снова забросив руку назад, я вынул увесистый рюкзачок, едва не в половину Туза. Собственно, большую часть его объема занимали фрукты. В местных-то садах особо не попасешься, да и опасней это с каждым годом, в эпоху всеобщего вооружения. А на городских свалках свой контингент, и там тоже не любят делиться. За каждый мусорник бои идут – собиратели, мать их!.. Но у этих пацанов своя территория, недоступная для большинства взрослых. К примеру, я бы застрял там на первых минутах. – Ну, не ты, – признал малец. – Так ведь напомнить нелишне? – А как ваш компик – фурычит? – А чё ему! К нам прибился один, из технарей, – такой спец, с ходу сечет. И запчастей откуда-то наволок. – Комплектующих, – поправил я. – Как-нибудь привезу вам антенну. Найдете, где присобачить, – сможете качать игры прямо из Океана. Там этого добра!.. – Ладно, ближе к телу, – сказал Туз. – Чего звал? А то у меня свиданка скоро. – Деловая? – поинтересовался я. – Или с Дамой? Ну, даешь, Тузик!.. Мало тебя крысы кусали? Пацан хмыкнул неопределенно. – Во-первых, хочу остеречь, – продолжал я уже серьезно. – Вчера поскреб по здешним сусекам – там такого насыпано!.. Короче, на время воздержитесь от дальних экскурсий. Сейчас не до исследований, и новые подземелья открывать ни к чему – как бы из старых не пришлось линять. – Шутишь? – Какие шутки – о деле говорим! – Ладно, разберемся. Тебе-то чё надо? – Сведения, как обычно. В Океан-то не всё попадает. А вы, ползуны, – зверьки ночные, глазастые, шастаете повсюду и где только не выныриваете на поверхность… Странное творится ночами: люди пропадают, звери бродят невиданные… чуть ли не призраки с оборотнями завелись. Не похоже, что всё лажа, – что-то за этим есть. Ты ж знаешь: зря дергаться не стану. – Да понял уже! – Поспрашивай ползунов – своих и вообще. Потасуй дружественные Масти, другие Колоды… Только аккуратно, не нарывайся. Когда лихач выруливает на большак, ему кровь что водица. А тебя, мальчиша, прихлопнут и не заметят. – Чё пугаешь-то? – пробурчал Туз. – Не малой. Очень свежо! Был бы «не малой», промолчал. – А тут и большие влетают по уши, – сказал я. – Если учуешь, что дело керосинное, лучше не встревай – обойдусь. Мне прежних грехов хватает по маковку, чтоб еще и твою жизнь на совесть грузить. – Да чё нам терять? Подумаешь!.. – Так уж выходит, – молвил я. – Кто-то теряет, а кто-то находит. И неизвестно, кому повезло. Следовало бы издать сборник мудростей, почерпнутых из песен. Не исключено, это главный источник для очень многих. – И еще, – сказал я под занавес. – Говорят, завелись добрые дяди, кои выманивают ползунов на поверхность, обещая хороший куш. И куда потом те деваются, мне неведомо. Имей это в виду, ладно? Прихватив рюкзак и остатки сластей, ползуны соскочили обратно в нору, почти сразу сгинув с глаз. Еще пару минут слышалось удалявшееся шуршание, затем стихло. Аккуратно я задвинул обе крышки на отверстия, после чего опрыскал пол и окрестности инсектицидом: подземные норы кишат блохами, не говоря о прочей пакости. Затем вернул на место кресло и покинул тупичок. Путь мой снова лежал через центр, только ныне я двинулся по другим улицам, чтобы больше увидеть. Слева, за несколькими рядами деревьев, громоздилось серое здание Собора, где народные избранники разыгрывали перед телекамерами ежедневные представления. По другую сторону дороги, возле президентского дворца, кучковался пикет из пары десятков неряшливо одетых субъектов обоих полов, уныло демонстрирующих обличительные плакаты. Никто не обращал на протестантов внимания, и сами они, по-моему, не очень представляли, зачем парятся на солнцепеке. Вполне возможно, что им платят за каждый час, как это утверждают многие. И не удивлюсь, если на пикеты отстегивает Клоп. Своих противников лучше взращивать самому, а не ждать, пока «свято место» займут настоящие, плохо управляемые. Загадочный дом, о котором поведал Лазер, угнездился как раз тут, на одной из тихих центровых улиц, неподалеку от главных губернских контор. Однако я не стал торопить встречу, оставил на десерт. Сперва осмотрюсь как следует, переговорю кое с кем. Но прежде, чем я достал этого «кое-кого», достали меня: вдруг заверещал радиофон. Вздохнув, я откликнулся: – Слушаю. Медленный низкий голос произнес: – Грабарь тут. Как будто я не узнал!.. Подавив новый вздох, повторил: – Слушаю, Парфеныч. Что-нибудь выяснили? – Это убийство – ты прав был. Мы нашли, откуда пуляли. Из чего – тоже. Ясное дело: оружие подбросили как сувенир. При нынешнем обилии стволов – небольшая потеря. Хотя кто нынче утруждает себя экспертизой? Разве неутешные родичи. – Чем-то могу помочь? – спросил я. – Ты ведь не ждешь от меня слов? – Ты уж помог нам. Не ради благодарности, верно? – Значит, и звонишь для иного. – Я уже догадывался зачем. – Ищешь возмездия, да? – Я старый человек, Род. И не стал бы рисковать людьми, лишь бы отомстить. Но у меня есть еще сыновья. – Резонно, – признал я. – Ты поможешь найти убийц? Очень прошу. Хитрец: он даже не стал поминать деньги. Мол, назначь цену сам, только соглашайся. А торг здесь неуместен. – Собачку пускали? – спросил я, раздумывая, как поступить. – Ну довела – до шоссе. И так ясно, что не с гор спустился. – «Пальчики», конечно, не оставил? – Нет. – Но следы-то должны иметься. В чем он был? – В кроссовках. Так ежели он профи… – Не обязательно. Сейчас каждый пентюх знает, что на дело ходят в перчатках, а от оружия лучше избавляться. Но про мелочевку он мог забыть. К тому ж это могла быть инсценировка заказа. – По-твоему, другая Семья наехала? – Рано судить. А если провокация? Пока что можно подозревать всех, включая твой ближний круг. Кстати, не мешало б и там проверить обувь. – У сыновей тоже? Грабарь спросил спокойно, но он всегда избегал пустых угроз. Пока угрожать не становилось поздно. – Тебе решать, – ответил осторожно. – В вашей кухне я ориентируюсь плохо. Но сейчас вокруг такое творится!.. – Это да. – Никто не копает под тебя? На нынешний разгул можно многое списать. – С этим я разберусь. Вот с остальным что? – Договоримся так, старина… По-настоящему я не могу за это взяться. Но сейчас раскручиваю заказ, где копать приходится широко и примерно в том же направлении. Что сумею – сделаю. – Это и хотел от тебя услышать. – А следы мне перешли, ладно? Включу в поиск. – Сделаю. Помолчав, Грабарь спросил: – Ты уверен, что это не Аскольд? Вот этого я опасался!.. Тоже чуть выждав, словно после тщательного взвешивания, ответил: – Конечно, он не ангел. Но и не идиот же? Я и то ждал, когда вас начнут сталкивать лбами, – ведь напрашивается. – У тебя репутация, Род, – сказал Грабарь на прощание. – Береги ее, ладно? А это прозвучало как угроза. – Уж постараюсь, – пробурчал я. Задумчиво посвистел, качая головой, точно болванчик. Интересно, чего мне прибавили сейчас: резервов или хлопот? Вообще, поддержка Грабаря весит немало – конечно, если старика не хватит кондратий. А то, что он не похож на убитого горем отца, ничего не значит – я и сам не люблю показухи. Но если припрет, Грабарь тоже меня сдаст, со всем почтением. А может и сам списать в расходы, ежели заподозрит в чем. Вот и вертись.Глава 6
Общаться еще с кем-либо мне расхотелось. С пару часов я без видимой цели кружился по городу, впитывая впечатления, проникаясь атмосферой. А ближе к вечеру, когда стало чуток прохладней, выбрался из «болида» и продолжил шатания уже пехом, выбирая для прогулок места, где даже машины редко возникали, не то что пешеходы. Но как раз тут, если верить слухам, чаще творилось странное. Конечно, на роль живца я плохо гожусь, зато опасений вызываю меньше, когда выгляжу бродягой, а не как бандюган, вынюхивающий невесть что. И свою машину я отослал подальше, чтоб не портила впечатление. Но вечер, как назло, выдался мирный. Даже «шакалы» не рыскали по улицам в поисках добычи, словно бы взяли выходной. А кто попадался мне на пути, серьезных подозрений не будил. И на шагающую навстречу парочку я поначалу не обратил особого внимания. Затем насторожился. Чуть впереди ступала высокая и, судя по открытым гладким ногам, совершенно незагорелая девушка с милым лицом, обрамленным светлыми локонами. Одета она была странно: в тонкий, дымчатого окраса свитер, оттопыриваемый задорными грудями, и босоножки на низких каблуках, больше похожие на домашние шлепки. И парень держался слишком вплотную к ней – при том, что даже не пытался приобнять. Вообще он выглядел напряженным, а татуированные руки засунул в карманы жилета, что мне совсем не понравилось. На мусела он походил мало, но, во-первых, в здешних местах хватает метисов, а во-вторых, и городские подонки не прочь заработать на работорговле. Иные даже сестру готовы продать, если дадут хорошую цену. Завидя меня, девушка распахнула лемурьи глаза еще шире. Подать голос не решилась, но взгляд был достаточно красноречив. Невольно она даже ускорила шаг мне навстречу. Чуть изменив направление, я подгадал так, чтобы пройти впритирку к парню, и на последнем шаге коротко саданул локтем, угодив ему в челюсть. Он даже всхрипнуть не успел, не то что выхватить ствол. Этот пункт затруднений не вызвал, а вот дальше следовало поспешить. Наверняка же парочку пасут – такие дела редко вершатся в одиночку. Плотно взяв деву под локоток, я увлек ее к ближнему подъезду, намереваясь улизнуть через черный ход. Но тот оказался заколочен, и пришлось взбегать по лестнице, тыркаясь во все двери. Судя по всему, прежде в этом доме обитали «басурмане», вынужденные покинуть город после того злосчастного набега. Часть квартир разграбили, некоторые даже спалили, но большинство остались нетронутыми – здешний скарб мало кого мог соблазнить. Поднявшись на верхний этаж, я отжал хилый замок и вместе с девицей вступил в квартиру, сразу заперев за собой и придвинув к двери шифоньер. Затем прошел вглубь, направляя девушку перед собой и с любопытством озираясь. Тут и впрямь оказалось бедно. Две небольшие комнатки, угрюмый тесный коридор и совсем уж крохотная кухня. Главная роскошь – ковры. Узорчатые, цветистые, они устилали полы, завешивали стены. Вот на приличную мебель средств не хватило, а из аппаратуры я углядел только старенький телевизор, бережно прикрытый скатеркой, да совсем уж антиквариат – трехпрограммный матюгальник «Маяк-202», с почетом водруженный на угловую тумбу и до сих пор подключенный к сети. Не удержавшись, я утопил одну из его клавиш и с изумлением услышал музыку, хлынувшую из динамика. Вот не думал, что система еще фурычит! Убрав звучание до минимума, я отступил к стене и опустился на продавленную кровать, привалясь лопатками к ковру. Ноги вытянул до середины комнаты, якобы расслабясь и чуть ли не задремав, но из-под приспущенных век зорко следил за новой знакомой. Тихонько она прошлепала к динамику, присела на корточки, зацепившись за край тумбы ладонями, и улеглась на них щекой, чтобы лучше слышать. Из-под натянувшегося свитера – о, сюрприз! – выглянула худощавая попка во всей красе, с мягкими очертаниями ягодиц и четкой расщелинкой по центру, не оскверненной даже шнурком. Случайность, рассеянность? Или малышка настолько любит музыку, что забыла о приличии? Или ей, как Инессе, попросту плевать на условности? Осознанно или нет, но девица провоцировала: все-таки на чужих дамочках такие пейзажи смотрятся иначе. – Как звать? – спросил я и сразу добавил: – Я – Родион. – Галла, – певучим шепотком ответила девушка, глянув на меня через плечо. Глазища у нее впрямь чудные, а имя корябнуло неясной ассоциацией. В комплекте с голым задом такой взор можно счесть приглашением. А если это наивность, то граничащая с патологией. Кажется, наша Галлочка из разряда вечных жертв: сколько ни оберегай, а влипнуть найдет во что. Нехотя я перевел глаза на окно: багровеющее солнце уже опускалось за дома. Зависшая над входом в подъезд «стрекоза» тревожного не транслировала. На улице по-прежнему пусто, даже очухавшийся похититель успел сбежать. И все-таки лучше переждать. – А кто напросился в твои провожатые? – задал я новый вопрос. – Я не перестарался? – Не хочу о нем. – Галла тряхнула золотистой гривой, будто приказывая себе забыть, и выпрямилась, машинально одернув свитер. – Хочу о тебе. Такой большой, сильный… Как ты его! Счастливое качество: не помнить невзгод. От грядущих оно, конечно, не убережет, зато ослабит последствия. Развернувшись ко мне, девушка сладко потянулась, на секунду показав маленький желтый треугольник, скрывающий сокровенное. Затем снова поправила подол и шагнула к кровати, почти упершись в мое бедро. Ее длинные ноги словно светились в сумраке, притягивая взгляд, увлекая его выше, выше… Тут Галла обернулась всем корпусом к динамику, будто прикидывая, не прибавить ли громкость, и край свитера опять задрался. Эти мелькания, наружу-вовнутрь, заводили меня все сильней. Уж лучше бы девица разгуливала нагишом. Хотелось единым махом вздернуть дразнящий занавес до подбородка и притиснуть податливую плоть к стене. Или навалиться сверху, разбрасывая мешающие колени, дабы укорениться в благодатное лоно и внедрить туда вызревшее семя. Что это со мной? – вяло удивился я. С каких пор меня прельщают хоженые тропы? – Я присяду? – застенчиво спросила Галла. Собственно, сесть здесь больше некуда, разве на пол. – Валяй, – разрешил я и сам же хмыкнул: хорошо сказано, к месту. Она опустилась чуть в стороне, но, поскольку я весил вдвое против нее, почти сразу сползла ко мне, прижавшись голым бедром. Проклятый свитер снова задрался, и я уж не знал, мерещится ли мне за гранью дымчатого ворса золотой пушок или в самом деле проступило преддверие. – Я так устала! – призналась она, положив голову на мое плечо. – А тут мило, да? Музыка вдруг заиграла громче – непонятно с чего. Багряный круг наконец скрылся за крышами, послав прощальный луч, в комнатке сгущалась уютная тьма. Не хватало лишь бутылки на придвинутом столике да сластей с фруктами. Так ведь мы ж не дома. В полевых условиях и кровать – роскошь. Следуя привычному сценарию, я обнял Галлу за плечи. Тотчас она извернулась и улеглась на меня едва не всем телом, доверчиво обхватив рукой. И что дальше? Настал момент истины. Моя рука будто сама соскользнула по ее бедру на нежную талию, сдвигая перед собой покров. Кожа оказалась на удивление прохладной, будто малышка в самом деле зябла без свитера. Но теперь он задрался Галле до пояса, и это не вызвало у нее возражений. А главные ее прелести оказались в пределах досягаемости – только руку протяни. И все же что-то меня удерживало. Вовсе не дефицит желания – вот уж этого навалом! Меня уже трясло, будто разладилась терморегуляция, а к паху одна за одной подкатывали горячие волны. Господи, ну с чего? Ну да, девушка мила, но я встречал и красивей. Или меня так раззадорили эти мелькания? Или от Галлы пахнет по-особенному? Наклонясь к ее выступившей из ворота шее, я втянул носом воздух. Действительно, что-то есть – этакий призывный аромат. Может, поэтому на нее западают мужики? А она, бедная, ни сном ни духом. – Хочешь меня? – шепнул Галле на ушко. – Ну, как? – Я спать хочу, – пробормотала она, не открывая глаз. – Так покойно… От прихлынувшего жара у меня вспыхнули щеки. Вот так – харей об асфальт!.. А ты и разбежался? Теперь я действительно созрел, чтобы срывать одежды и пронзать плоть, невзирая ни на какие плевы. С кровью – даже лучше. А на какую реакцию она рассчитывала, интересно? Медленно я выдохнул воздух, собирая себя по частям. Это лишь запах, ничего более! Ну и сопутствующие эффекты. Легкое наваждение – только и всего. Ничего особенного. – Так укладывайся, – предложил я, борясь с желанием стянуть с нее свитер, – просто чтобы лучше спалось. – Тебе расстелить? – Хочу с тобой. – Галла прижалась ко мне плотней. – Такой теплый… – Нагишом, да? – прозвучало это резче, чем следовало. – Больше ничего не хочешь? Огласи уж весь список! Вывернувшись из-под нее, я опустил девушку на покрывало. Она так и осталась лежать, разметав волосы по кровати, сияя выставленным задом. Чтоб уберечься от искушения, я убрался к окну, принявшись озирать подступы к дому. Жаль, не курю – сейчас бы это пригодилось. И тут услышал скрежещущий голос, совершенно мне незнакомый: – Пошто? Рывком я обернулся, хватаясь за пистолет. И застыл, будто парализованный. Галла больше не валялась на кровати безвольной куклой. Ее побелевший лик был обращен ко мне, корпус приподнялся, опираясь на вывернутые руки, и чуть раскачивался, будто в нетерпении. Кожу на голове стянуло так, что проступил череп и обнажились крупные зубы. Пушистые волосы раздались в колышущийся ореол, точно змеи горгоны. А огромные выпуклые глаза явственно светились, придавая девице и вовсе жуткий вид. – Пошто? – снова вопросила она. – Должон кинуться! Казалось, сейчас Галла вот так же вывернет ноги, а из-под хилой одежки прорвутся новые лапы, суставчатые, мохнатые. И над задранным седалищем взметнется ядовитый хвост. А что заготовлено в промежности: шипастый капкан? Теперь-то мне девушки не хотелось – наваждение сгинуло. По-моему, даже запахи у нее стали иными. Однако дальше она не трансформировалась и атаковать не спешила. Хотя сил наверняка стало невпроворот – это ощущалось в каждом ее движении. – Ч-черт, – выдавил я. – Что это с тобой? Надо ж было что-то сказать? Вроде положено по сценарию. Только вот зачем так резко менять жанр? Разумеется, Галла не ответила. Наконец я вспомнил, с кем ассоциировалось ее имя – с булгаковской Геллой. – Лишил корма, урод! – проскрежетала она. – Откель взялся? Похоже, и с тем парнем я напутал. Это не он захватил бедняжку – наоборот. Зато теперь должен меня благословлять. Так это что, упырица? Господи помилуй, этой мерзости не хватало! – Тебе нужна зацепка, да? – предположил я. – Такой ма-аленький шажок навстречу. Ты, что ли, резонируешь насилие? Ну так со мной тебе не повезло – я признаю лишь оборону. Ее ноги зашевелились, будто изменения дошли и до них, и подтянулись коленями под живот, впившись скрюченными пальцами в покрывало. Зад приподнялся еще выше, проступая бледными полукружиями на фоне ковра, а злополучный свитер съехал к лопаткам. Но теперь его вовсе не хотелось сдирать. С содроганием я наблюдал, как сквозь недавно гладкую кожу проступают жилы, волокна, сосуды. И все суставы Галлы то ли набухали, то ли четче обрисовывались. В деве ощущалась такая мощь!.. – Де шукать? – снова захрипела она. – Куды переть? – И вперилась в меня с вожделением. – Такой сочный! – И большой, и теплый, – подтвердил я, стараясь не стучать зубами. – Только не про твою честь. А какой я сильный, лучше не испытывай. Но мне и самому не хотелось опробовать ее мощь: теперь милашка смахивала на терминатора. Хорошо, я не успел раздеться. Не говоря о прочем. Может, ей только стоило немного подождать? Ведь я был на самой грани. Поочередно двигая конечностями, Галла спустилась на пол и так же – не распрямляясь, бочком – направилась вокруг меня по дуге, будто приблизиться ей не позволяла невидимая стена. Ступала она без суеты, но с такой паучьей легкостью, что бросало в дрожь. А от ее светящихся глаз стыла кровь и цепенели мышцы. Ей-богу, лучше бы она повернулась ко мне другим местом. «Избушка, избушка…» Как я ни храбрился, трясло меня все сильней. Я уже готов был, подражая Хоме Бруту, читать молитвы до утра, однако не знал ни одной. Да и вряд ли спасение в молитвах. И уж конечно, не в меловом круге. Скорее в благостном настрое, в возвышенных мыслях. Ясно, что догнать дева сможет любого. И сил у нее хватит оторвать всё, включая голову. Вот только жертва должна напасть сама: похоже, таковы тут правила. А кто ж позарится на нее – такую? Во всяком случае, от меня Галла агрессии не дождется. Как ни хотелось мне выхватить «гюрзу», я сложил руки на груди, даже присел на подоконник, изображая спокойствие. Осталось дождаться, пока от позы оно передастся внутрь. Долой, долой страх!.. Да что ж это делается? Сначала похоть, теперь ужас. Эта цыпа умеет внушать сильные чувства! – Есть, есть хочу, – бормотала она, снуя вокруг меня туда-сюда, но, к счастью, не приближаясь. – Такой большой, столько крови… Вот в ком беспокойства лишь прибавлялось. И завода у нее, кажется, хватит не на один час, если не до утра. Хорошенькое дело: проторчать полную ночь на подоконнике! Конечно, можно и на ковер сползти. Или даже перебраться обратно, на кровать. Собственно, почему нет? – А помнишь, как хорошо нам было рядом? – спросил я, стараясь выбирать слова попроще и произносить их внятно. – Ты ведь согрелась, да? Галла застыла на полушаге, с натугой вспоминая. В нынешнем состоянии это давалось ей тяжело, словно бы из сознания сила схлынула в мышцы. – Тепло, да, – проскрипела она наконец. – Тихо, музыка, штиль. Черт знает, на что я рассчитывал. Это существо, кем бы оно ни было, наверняка не вчера родилось. Теперь оно не казалось юным – возможно, Галла существовала столетиями, кормясь насильниками, благо сей продукт неиссякаем. Может, странный этот запрет – не трогать смирных – и позволил ей прожить столько в равновесии. Не мне судить о соразмерности проступка и наказания, и уж изменить Галлу я никак не мог – это лишь в сказках заклятия снимаются поцелуем. Но даже и там вряд ли бы удалось поменять суть. – Послушай, – настойчиво продолжал я, – тебе не достать меня, я не твой корм. (Самому бы в это поверить!) До завтра ты уже никого не изловишь – придется потерпеть, это нестрашно… Ну да, а завтра я приведу кого-нибудь, поведав о свитерке на голое тело и доступных прелестях. Тьфу, напасть!.. А ведь многие захотят попользоваться простушкой, то есть едва не все. Составить, что ли, расписание на месяцы вперед – эдакий пункт добровольной сдачи крови… Или что Галле нужно? – Ты только успокойся, – внушал я, – расслабься… Сейчас опять сяду на кровать, ты пристроишься… то есть ляжешь рядом, закроешь глаза, и мы снова будем в тепле и покое, как раньше… как раньше… Да? Не мигая, Галла смотрела на меня, и на ее жутком закостеневшем лице ничего не читалось. Несколько раз я глубоко вдохнул, решаясь на этот шаг. Даже сейчас мне пришлось себя ломать, чтоб и в мыслях не допустить желания вогнать под ее лопатку клинок, лишь только она уляжется рядом… если уляжется. По прямой, вплотную к Галле, я прошел к кровати, опустился на то же место, разбросал по сторонам руки открытыми ладонями кверху. Дева уже снова глядела на меня. Во всяком случае, она сделалась спокойнее – хороший признак. Затем Галла медленно и с сомнением, словно бы подозревая подвох, двинулась ко мне, шажок за шажком. Так же боком, как и спускалась, забралась на постель и втиснулась мне под мышку, приняв прежнюю позу. Ее объятие сдавило мою грудь, точно железным обручем, но в этом не было угрозы – просто деву еще не покинула напряженность. Никогда не любил стерв, тем более агрессивных. Но Галла как бы и не стерва, она – мстительница. За всех поруганных женщин. Конечно, лучше б дева карала состоявшихся насильников, а не провоцировала нестойких. Так же осторожно я сдвинул руку ей на талию, пытаясь себя убедить, что рядом та самая девчушка, которую я встретил на улице и которую настолько (не побоюсь этого слова) вожделел. Конечно, прежнего желания это не вернет, но отвращение погасит. И вправду, ладонью я ощутил нежную кожу, хотя теперь мне и чудилась под ней сталь. То есть не чудилась, а ощущалась на самом деле. Но постепенно затверделость оставляла девичью плоть и в мерном дыхании затихали хрипы. А щека, видневшаяся из-за желтых локонов, мало-помалу разглаживалась и розовела, скрывая пугающие очертания костей. Выходит, эти превращения связаны у Галлы не только со временем суток? Агрессия будит в ней мстительницу, безжалостную, неодолимую. А доверие, податливость… Или дело еще и в голоде? Ох, лучше не думать! – Впрямь тепло, – пропела Галла прежним голоском, чистым и звонким. – Но как кушать хочется!.. По ее округлившейся щечке я понял, что она улыбается. Слава богу, соображение к ней вернулось. А значит, ушла сила. – И что ж тебе требуется? – не удержался от вопроса. – Кровь? – Не будем об этом, ладно? – Ладно, – покладисто согласился я. Вообще Галла не из тех, кому хочется возражать. Слишком легко в споре перейти неясную эту грань. Однако гадать я не перестал. У меня возникло подозрение, что дева не умерщвляет свою добычу – ну, может, облегчает на литр-другой. Да еще увеличивает поголовье скопцов, собирая трофеи. И хороша ж у нее коллекция!.. Впрочем, это домыслы. Пожалуй, я уже мог Галлу захотеть, забыв недавние события. Но тут, как и в споре, всю инициативу пришлось бы передать ей – ведь, не дай бог, заступишь!.. – По крайней мере ты не мужчина? – снова не утерпел я. – Помню, читал про одного пришельца, ставившего опыты над землянами… – Смеешься? – Запустив руку за спину, Галла ухватила проклятый свитер и – уф, наконец! – стащила его через голову, оставшись законченно голой. – Выдумал тоже! Похожа я на мужчину? – Так ведь и он до последней складочки выглядел кралей. Если бы не признался сам… – И бог с ним. – После паузы девушка спросила: – А ты не мог бы… тоже раздеться? Мне это надо, правда! Раз уж не получилось поесть… На секунду во мне снова шевельнулся страх: предстать перед ней без доспехов!.. Но ведь она не убоялась подставить спину. Хотя что я знаю о ней? – Да, – сказал я. – Конечно. Только приму душ, если не против. Ты-то не потеешь, насколько заметил. Поднявшись, я быстро разоблачился, складывая снаряжение возле койки, и голяком прошлепал в душевую. Вода, конечно, поступала только холодная, но за день трубы прогрелись настолько, что она мало отличалась от теплой. Когда я вернулся, кровать была перестелена наново, а возле самой стены притулилась Галла, мерцая глазищами, – даже и сейчас они светились. Молча я улегся лицом вверх, и девушка тотчас забралась на меня едва не всей тяжестью, елозя грудью, животом, бедрами, будто пыталась в меня вживиться. У меня снова перехватило дух. Оцепенев, я уставился в потолок, безуспешно пытаясь вспомнить, какой она была полчаса назад. Господи, да какая разница! Кто кем был и кем станет когда-нибудь. Все обратимся в прах. – Ты не умер? – спросила она, не прекращая истязаний. – Всё хорошо, да? – Делай что хочешь, – сквозь зубы выдавил я. – За себя ручаюсь. Но не за него. Мы тут посоветовались, и он решил… Однако что он может, верно? Лишь плеваться. Это ведь не подпадает под статью? Что-то я сделался разговорчив. Самому себе зубы заговариваю, лишь бы не угодить под ее клыки? – Но мне нужно, правда! – повторила девушка. – Это заменяет еду. – Делай что хочешь, – повторил и я. К счастью, она скоро затихла, плотно обхватив меня конечностями, так что обошлось без эксцессов – пока. Ощущения вернулись в рамки приемлемого, даже приятно было ощущать на себе ее тяжесть и осторожно, едва касаясь, ласкать бархатную кожу. (Кажется, она впрямь стала теплей.) Оглаживать натянутые ягодицы, проводить пальцами по хрупким позвонкам в тугой ложбинке. Впрочем, чего-чего, а хрупкости там в помине нет. – Теперь я продержусь, – прошептала Галла. – Я не слишком тебя опустошила? – Всегда готов. В голове-то звенит, но кое-где даже осталось лишку. Она хихикнула. – Нет, правда, – прибавил я. – Пользуйся, мне не жаль. Если это заменит тебе корм… – Ну, не совсем. – Ладно, о корме не будем. А вот скажи, давно ли ты объявилась тут? Я имею в виду город, губернию… страну. – В городе с месяц. В губернии чуть раньше. В стране… ну, тут счет на года. – Может, на десятилетия? – подсказал я. – Может быть, – застенчиво согласилась девушка. Действительно, на столько она не выглядела. И опять же, не мое это дело. Если считать от финала, она еще моложе меня. – Но почему сюда перебралась? Что тебя притянуло? – Каждый ищет, где теплей, – молвила Галла. – Или где он больше может. – То есть здесь ты ощущаешь себя сильной? – Наверное, так. – Так и дрейфуешь по свету – в поисках горячих точек? – Наверное, – повторила она тихо. Выходит, в наш городок притягивает причуды со всей страны. Что ж тут творится, господи? Додумать я не успел. Почувствовав, что отвлекаюсь, Галла опять и с легкостью распалила «чуть затаившийся пожар», причем на сей раз вобрала меня в себя, будто нуждалась не только в энергии. И в ее упругом сочном лоне не обнаружилось капканов. Даже сейчас я страшился шевельнуться, а зудящие руки убрал подальше, как ни хотелось вонзить пальцы в подмявшее меня тело. Только впитывал изысканное зрелище, когда Галла распрямляла стан. И ловил губами соски, когда нежные груди принимались тереться о мое лицо. А уж что творилось в паху, и вовсе было не моей заботой… хотя ее повздошные гребни так и просились в ладони. Но сколько я ни отстранялся от события, участником коего являлся, оно само меня достало. Мало-помалу в месте слияния нарастало напряжение, до дрожи напрягая мышцы. И все ж я дотерпел до момента, когда на Галлу снизошло насыщение и она закричала – пронзительно, отчаянно. Наши содрогания будто вступили в резонанс, девушка купалась в исходящих от меня волнах, точно саламандра в языках пламени, а я еще удивлялся, как Галлу не подбрасывает при взрывах, – ведь она нанизалась на действующий вулкан. Черт, от этого вправду можно забыть о еде! А то и умом тронуться. Потом меня настигла истома, точно сладостная отрава. Вот теперь я действительно почувствовал опустошенность. Мышцы обратились в вату, веки набухли тяжестью. А главное, из тела ушло беспокойство – выплеснулось вместе с избытком семени. И на какую почву оно попало, что станет с ним в этом создании? И Галла расслабленно лежала на мне, вполне удовлетворенная – на мое счастье. Кто знает, чем пришлось бы платить за некачественную обслугу? – Это называется заездить, – сообщил я. – Потому-то в старину так боялись ведьм! Наверно, тогда мстительниц было больше. Или не помнишь? Девушка промолчала, загадочно улыбаясь. Если ее возраст и исчислялся столетиями, это не убавило ей кокетства. – Захочешь повторить – всегда к услугам. Мой дом на побережье, рядом с Синей бухтой. Водить-то умеешь? – Меня подвезут, – улыбнулась дева. – Кто ж откажет? От простодушной ее улыбки мне снова сделалось зябко. Действительно, увидишь такую кралю на обочине – разве удержишься? А если еще и повыше вскинет руку… И опять начнутся хождения по краю пропасти. Но может, они и добавляет ощущениям перцу? – Смотри не переешь по дороге. Иначе зачем буду нужен я? – Увидишь, какая я сытая, – посулила Галла. – Будет с чем сравнить. Распрямив стан, она уперлась ступнями в мои плечи и принялась топтаться по ним, как котенок, вдавливая пальчики. – Даже не знаю, желать ли тебе счастливой охоты, – сказал я. – Господи, Галлочка, не слишком ли ты строга к мужикам? Ну была б не такой красивой!.. – Так на кикимору ж не польстятся, – улыбнулась она. – Ну хоть немного снизь планку! Ведь еще чуть, и я бы сломался. – А вот это не мне решать, – помрачнела девушка. Из-за окна вдруг раздался вскрик – тонкий, испуганный. Чертыхнувшись, я протянул руку за шлемом и на крохотном экране увидел сценку, выхваченную «стрекозой». В паре домов от нас, у входа в темный подъезд, кто-то – широкий, грузный, – придавил к двери какую-то глупышку, невесть с чего сунувшуюся сюда ночью, и нетерпеливыми рывками терзал на ней платье, лапая за голые ляжки. «Пожалуй, если выдвинуться подальше в окно, – прикинул я, нашаривая в груде снаряжения пистолет, – можно прострелить ему ногу. Или поручить это „стрекозе“? Или вызвать из укрытия „болид“?» Но Галла опередила меня. Вот теперь Железная Дева включилась мгновенно. Только что надо мной хмурилось милое девичье лицо, и вот уже вместо него сияет выпученными глазищами белый череп, а нежная кожа покрылась бороздками и рытвинами, обтянув закостеневшие мышцы. На секунду мое достояние сдавило словно бы хрящами, будто оно угодило в жесткую глотку. В следующий миг Дева сорвалась с меня, процарапав ногтями бедро, и одним скачком оказалась на подоконнике. Если б мой корень уже не увял, она вполне могла бы прихватить его с собой, даже не заметив. Уж не знаю, сиганула она с пятого этажа или пробежалась по стене, цепляясь пальцами-крючьями за щели и выбоины, однако мягкий шлепок о тротуар раздался почти сразу. И остального я не видел, зато прекрасно мог домыслить по звукам. Сперва раздался сдавленный возглас. Затем что-то тяжко хряпнулось об асфальт, и тут же в сторону забухали шаги, сопровождаемые подвываниями, будто паскудник убегал от собственной смерти. Торопливо облачаясь, я продолжал вслушиваться. Откуда-то донесся хриплый вопль, и это не походило на голос Железной Девы, насколько я его помнил. А потом сделалось тихо, только всхлипывала девчушка за окном. Почему-то я был уверен, что Галла не вернется сюда. После подобных… э-э… акций вряд ли потянет на любовные игры. А значит, и мне тут нечего делать. Ее свитер я прихватил с собой – вдруг Галла когда-нибудь заскочит за ним? Теперь, отдельно от девушки, он не вызывал у меня раздражения. Наоборот, еще хранил ее запах – восхитительный, волнующий. Как бы законсервировать эти ароматы, чтобы в старости вспоминать о лучших моментах? К месту события добрался за минуту, на бегу прилаживая шлем. Девчушка оказалась тощенькой и невзрачной: бледное личико, серые, будто присыпанные пылью, волосы, костистые коленки. От платья уцелели лоскутья, а трусы и вовсе пропали, точно их прихватили как сувенир. Зато на талии болтался порванный лифчик – отдельно от вздрагивающих грудей, совсем крохотных. Вообще нынешний наряд шел девице больше прежнего – во всяком случае, пикантно. Вот если б она еще избавилась от этих колодок!.. Но те сидели на ее ногах, словно бы кроха родилась в них. – Только верните сумочку, – лепетала она, захлебываясь слезами. – Я умоляю!.. Там ключи, документы. Зачем они вам? Ну пожалуйста!.. А остальное, мол, забирайте – не жаль. Включая девичью честь. Впрочем, ее-то как оценивать – по глубине проникновения? Я огляделся и, конечно, заметил сумочку невдалеке. Кому она сдалась, в самом деле? Но наша клуша, кажись, подслеповата. Значит, где-то должны быть и очки. Их я увидел чуть дальше – там, где и случилась, по-видимому, знаменательная встреча. Подобрав сумку и очки, я вручил это владелице – хотя лучше такое уродство выкинуть. Трясущимися руками она напялила окуляры, тотчас зарылась в сумку и выудила паспорт, явственно просветлев. Вот не думал, что кто-то еще ценит эти бумажки! Хотя, судя по говору, девчушка была не местной. – С Украины, что ль? – спросил я. – Ага, – подтвердила она, клацая зубами. – Из Херсона. К тетке приехала. Ее трясло, как меня недавно, и тоже не от холода. Но уже и не от страха. Так, остаточное возбуждение. Легко отделалась – подумаешь, платье! Снова упрятав паспорт, девица зажала сумку под мышкой, будто это что-то гарантировало. Вот раньше главные ценности прятали на груди. Но разве в такой лифчик вместишь много? Первый размер, и то на вырост. – А что, тетка тут и живет? – поинтересовался я, кивая окрест. – Так меня ж вез один, – заторопилась она. – Только отъехали, он полез. Я в крик. Он и выкинул меня. А чемодан – нет. А потом этот… напал. Значит, ее еще и ограбили. Все-таки. Хотя злосчастный чемодан скорее всего тоже выбросили по дороге. Чем там можно поживиться? – И чего ходют тут, верно? Где порядочные девушки гуляют. Только сейчас она обратила внимание на свой расхлюстанный вид. Сдавленно ойкнув, повернулась боком, даже присела зачем-то и свободной рукой принялась расправлять на себе оставшиеся лоскуты, пытаясь скрыть заповедные места. – Адрес-то помнишь? – спросил я. Она кивнула, растерянно хлопая ресницами. Как раз и «болид» подкатил, притормозив вплотную ко мне. – Ну, садись. – Я распахнул дверцу. Опасливо заглянув внутрь и не обнаружив водителя, девчушка снова ойкнула, будто мышонок пискнул, и забралась внутрь, стараясь не поворачиваться ко мне ни мохнатым передком, ни цыплячьим задом, да еще прятать прыщики, что у нее вместо груди, – будто ее сокровища могли вызвать у меня какой-нибудь интерес, кроме исследовательского. Не проще ли эти ошметья сбросить и притвориться, что так задумано? Наконец кроха расселась, сумочкой прикрыв лобок, а ладошки уложив на плечи, крест на крест. Боязливо глянула на меня из кабины. Хотя бы глаза у нее ясные и лицо чистое. Может, не так все безнадежно? Причесочку там, приодеть, раскрасить… Осанку выправить, походку наладить, мышцы подкачать… А заодно и родить наново. – Порядок? – спросил я и захлопнул дверцу. Наверное, стоило прихватить босоножки Галлы – заодно со свитером. Пусть бы девчушка пользовалась. Хотя вряд ли бы они подошли. Конечно, у Галлы для ее роста маленькая нога, но ведь и не такое копытце? Кстати, о следах. Не худо бы их проверить. Отрегулировав очки, я склонился над асфальтом. Не считая моих да девчачьих, свежихотпечатков обнаружилось два комплекта. Но если оттиски туристских бутс мало меня заинтересовали, то другие следы могли изумить любого. Форма у них оказались точь-в-точь как у босых ступней Галлы, но подошвы, запомнившиеся мне тонкими, нежными, сделались рифлеными, словно у покрышки. Наверняка и твердостью они не уступали резине. С такими протекторами Дева на любой скорости не поскользнется и даже по вертикали сможет взбежать, если не высоко. Опустившись за руль, я оглядел соседку. И она тут же обежала себя взглядом, проверяя, все ли укрыто. Ну да, граница на замке. – Имя? – потребовал я. – Галя, – ответила она, как на линейке. Ух ты! Не в одну воронку, но близко. – Тетку-то предупредила, что едешь? – Так ведь тетки здесь нет! – воскликнула девчушка даже с некоторой досадой. Действительно, сколько можно объяснять? – Как это? – удивился я. – А к кому ж ты заявилась? – Так она ведь уехала к родичам, в Ярославль. Конечно, иначе с чего бы Галя так переживала за ключи? – А меня попросила за домом присмотреть, – продолжала глупышка. – Вот я и решила: пока каникулы – накупаюсь, подзагорю. – Что? – не поверил я. Может, ослышался? – Накупаюсь, подзагорю, – повторила она упавшим голосом. – Фруктов… поем. – Здесь? – уточнил я. – Ну и как тебе первые фрукты? Хотя это еще цветочки!.. Где учишься-то? – В Николаеве, в педагогическом, – ответила Галя, потупив глазки. – На третьем курсе. Как же, помню: высшее заведение для бестолковых. И на каждые десять девиц по одному парню – никаких перспектив, особенно для такой мышки. – А тетка-то у тебя поумней, – заметил я. – И в кого только? Вокруг по-прежнему громоздились темные здания, и ни один фонарь не светился. Фар я не включал, но через ветровое стекло, в инфрасвете, все виделось ясно, хотя с боков уже сгустилась мгла. Лишь бы заполнить паузу, девчушка чирикала о своих родичах и приятельницах, щебетала про Херсон, Николаев, прочие памятные места – я не вслушивался, подумывая, не включить ли музыку, чтобы ее заткнуть. Затем Галя спросила вдруг: – Но почему он сбежал? Ведь вы появились позже. Конечно, имелся в виду насильник. Как и многие болтушки, Галя излагала, лишь бы самой понять. – А что ты слышала? – Ну, крики его, топот… еще какие-то шлепки. По крайней мере она не глухая. – Это был зверь? Ведь тут не водится ничего. – Раньше, может, не водилось, – сказал я. – Но у этого «зверя» узкая ориентация, так что лично тебе ничего не грозило. – А с ним что? – С твоим дружком? Да уж, ему теперь не позавидуешь! – Так и надо, – выдал воробушек с внезапным ожесточением. – Этих гадов я бы собственными руками… – Хотел бы я посмотреть, – хмыкнул я. Мы уже подъезжали. Домина у тетушки вправду оказался солидный. И сад немалый, усаженный плодовыми под завязку. Пока все это польешь!.. Если кроха из ответственных, ей будет не до купаний. И хорошо. – Выгружайся, – велел я и сам подал пример. Фонарей не оказалось и здесь, а в ближних зданиях свет не горел. Стало уже настолько темно, что Галя, наверное, себя едва различала, а потому утратила прежнюю бдительность. Чтобы она не расшибла лоб о ближайший столб, я взял ее за холодную лапку и провел к калитке. Внимательно оглядел двор, даже принюхался для уверенности. – Пса не видать, – сообщил. – И сегодня его не было – запах старый. – Так он у соседей! Иначе как бы я вошла? С утра и забрали. Под локоток я провел Галю к самому крыльцу, поднял по ступенькам. Эта клуша долго разыскивала в сумочке ключи, еще дольше пыталась попасть ими в замок – пока я не отобрал у нее связку и сам не отпер дверь. Пошарив по стене, щелкнул выключателем. И сейчас же девчушка устремилась вперед, прикрывая сумочкой зад, – будто заодно я включил и ее. – Вы проходите, проходите! – радушно пищала она через плечо, по пути везде зажигая свет. – Сейчас чайку попьем. Эдакая хозяюшка, наконец-то обретшая дом. Не спеша я проследовал в гостиную, поглядывая по сторонам. Здесь было чистенько, аккуратно, даже уютно – на свой лад. Деревянные крашеные полы, беленые стены и потолок. Повсюду кружевные скатерки и занавески, коврики, половички. Мебель чуть ли не пятидесятых годов, верно, доставшаяся тетушке от ее родителей, таких же бережливых. На полках, этажерке, буфете – фарфоровые статуэтки, включая пресловутых слонят. А вот фоток по стенам не наблюдалось, хотя тетка вполне могла прихватить их с собой. Я попытался представить, как она выглядит, и получилось нечто вроде Гали, постаревшей лет на сорок: сухонькая, подвижная, с редкими волосами, скрученными в узел, – любительница посудачить, позлословить. И поучить молодежь тому, что не удалось самой. Я опустился на скрипучий диван, и тотчас в комнату впорхнула Галя, уже босая, зато выряженная в потертый халат размеров на восемь больше. (Все-таки тетка оказалась габаритной – видно, разнесло с возрастом.) В руках она держала поднос, груженный дешевой посудой и плошками с вареньем. – Сейчас закипит, – сообщила девчушка, с любопытством вглядываясь в меня сквозь чудовищные очки, и удрученно добавила: – Вот кормить нечем. Может, в сад сбегать? – Не суетись, – отказался я. – К чаю и этого хватит. И кивнул на стол, куда уже выложил коробку печенья и шоколадный набор, предусмотрительно прихваченные из машины. – Ой, ну что вы! – смутилась Галя. – Зачем? – Положено, – веско ответил я. – В гости пустыми не ходят. И тут же вскинул палец, призывая к тишине. Девчушка застыла, невольно съежась. Вопрошающе уставилась на меня. – Кто-то идет по двору, – объяснил я. – Поднимается на крыльцо… В дверь постучали. Галя съежилась еще больше, будто прикипев ко мне взглядом. – Возможно, сосед, – предположил я. – Ну-ка подай голос. Опустив поднос на стол, она послушно засеменила ко входу и вопросила дребезжащим голоском: – Кто там? «Твоя смерть», – с усмешкой вспомнил я, однако пришелец откликнулся: – Ваш сосед. По поручению Антонины Тарасовны. Звучал он авторитетно, точно коп при исполнении. Дождавшись моего подтверждающего кивка, Галя открыла дверь. – Проходите, – пискнула она и этому. – Вон туда, в гостиную. Уверенным шагом сосед протопал по коридору, на пороге замер, увидев меня. Выглядел он неплохо: среднего роста, крепкий, с отличной выправкой. Лицо молодое и симпатичное, хотя простоватое. Облачен в штатское, но форма подразумевалась. – Простите, а вы кто? – осведомился новый гость, словно бы имел полномочия. – Это ваша машина возле ворот? Вы и привезли сюда Галю? Собственно, он сам и ответил себе. Кивнув, я добавил: – Кстати, ее успели ограбить. Подвез тут один, до меня. Протиснувшись мимо соседа, девушка бросила на меня укоризненный взгляд и поспешила к столу, принявшись расставлять посуду. А из кухни уже раздались первые трели чайника, пока пробные. – Кто? – спросил сосед, и на его лице проступила типичная мина сыскаря. – Приметы запомнили? Марку машины, цвет? – Ну так, приблизительно, – ответила Галя. – Садитесь, я скоро!.. И побежала на чайниковый зов, мелькая белыми пятками. – Если освежить память гипнозом, она и номер вспомнит, – сказал я. – Адресок могу черкнуть. Берет недорого. – Ну откуда у нее деньги? – негромко возразил сыскарь, подсаживаясь к столу. – Она и сюда-то приехала на средства Антонины. – Если попрошу, сделает за так, – уверил я. – Тот ухарь, похоже, промышляет на вокзале – надо ж его приструнить? – Другое дело. Кстати, меня зовут Матвей. – Родион. – Тружусь в уголовке. – Я понял. Гале и нужен такой сосед. Не считая пары сторожевиков. – Да! – вспомнил Матвей. – Псину сегодня же возверну. – Он понятливый? На новую жилицу кидаться не станет? – Соображение имеет – мало-мало. Но злобный!.. – В хозяйку? Матвей ухмыльнулся, но деликатно промолчал. Тем более в комнату уже вплывала Галя, ссутулясь под тяжестью электросамовара. Оказывается, это он свистел. Самовар со свистком – это круто. Модернизировали его, что ли? Очищи свои девчуха сняла, но в сочетании с таким обилием кипятка их отсутствие вызывало тревогу – видно, не у одного меня. Вскочив, Матвей перехватил ношу, бережно водрузил на центр стола. А девчушка тем временем сгоняла за дополнительным комплектом посуды и заварником. – К столу, всех прошу к столу! – кудахтала Галя, окончательно вжившись в роль хозяйки. – Как говорится, чем богаты. Поморщась от такой банальщины, я перебазировался на стул и распаковал обе своих коробки, выставив содержимым наружу. – Вот не знал, куда попаду! – огорчился Матвей. – Хотя бы фруктов прихватил. – Еще успеешь, – сказал я, – когда пойдешь за собакой. Галя уже разливала из заварника по чашкам, вопросительно поглядывая на гостей. Чай оказался не из лучших, но для такой хибары сойдет. – Не страшно бросать машину на улице? – поинтересовался Матвей. – Ведь черт знает, кто может сунуться! – У меня там клоп-спидоносец, – отбрехался я. – И соответствующая объява на стекле. – Нет, правда? – изумилась Галя. А понятливый коп усмехнулся: – Небось бортокомп по последнему слову? Машинка-то – из дорогих. – Я дороже, – высокомерно откликнулся я, будто говорил о чести. Завязавшаяся потом беседа протекала без моего участия. В лице Матвея маленькая болтушка нашла благодарного слушателя, к тому же он знал многих, о ком Галя разливалась, – видимо, со слов Антонины. Затем Матвей принялся вводить новую соседку в курс здешних дел, и та слушала его, приоткрыв рот. Конечно, приезжим про все эти похищения, диверсии, бандитские разборки, садистские измывательства знать не вредно. Особенно таким, кто пожаловал сюда купаться и загорать. А по другим темам у них обнаружилось редкое единодушие. Разговор скакал, точно блоха по простыне, – не угадаешь, где окажется в следующую секунду. Прихлебывая чаек, я слушал вполуха, а думал о своем. Недавнее происшествие – совершенно невероятное, если вникнуть, – уже сделалось фактом личной биографии, вписалось в картину моего мира на диво легко. Сейчас мне полагалось бы метаться по комнате и стенать: «Нет, этого не может быть!» Почему, собственно? Потому что прежде не видел такого? Зато теперь столкнулся, а все записи подтверждают, что события имели место. Галлюцинациям я не подвержен, внушению поддаюсь туго. Вообще с психикой, слава богу, проблем нет – отчего я должен сомневаться в себе? Кстати, и вчерашние намеки на русалку получили косвенные подтверждения. Уж после Галлы не удивишься подобным превращениям – явления одного порядка. Вот только удастся ли и с той разойтись мирно? Надо бы поштудировать моряцкий фольклор – на Андерсена-то надежды мало. Да и что он мог понимать в женщинах? Наконец Матвей, не утерпев, принялся расспрашивать потерпевшую про ее приключения – не слишком искусно, зато настойчиво. И как Галя ни осуждала меня за лишнюю откровенность, теперь сама выложила всё. – И какой это зверь вмешался? – спросил сыскарь уже у меня. – Тебе-то что? – хмыкнул я. – Ты ж не охотник. Твое дело – преступников ловить. – А ведь могу и задержать, – пригрозил он. – До выяснения. Галя поглядела на него с испугом. Вот таких на пушку брать одно удовольствие. Или даже два – считая то, какое эти малышки готовы доставить, лишь бы от них отстали. – Меня-то? – Я снова хмыкнул. – Это вряд ли. У Матвея хватило ума понять, что я не блефую. И мою оснастку углядеть под маскировкой не сложно – ежели глаз наметан. – Но ведь что-то ты видел там? – спросил он уже другим тоном. – Не-а. Там – только слышал. – А в других местах? – сразу ухватился он. – Тебе с рождения рассказывать? Девушка прыснула и тут же хлопнула, ладошкой себя по рту, пугливо поглядев на Матвея. Но тот больше обиделся на меня. – С тобой, как с человеком, – сказал он, нахмурясь. – А ты кочевряжишься. – По-твоему, я должен от счастья прыгать? – Но ответить-то можешь? – Как официальному лицу? Еще чего! – А неофициально? – Что, любопытство разобрало? – Допустим. – О, – обрадовался я, – подходящее словцо! Допустим, я видел… кое-что. Даже в руках держал. Но рассказывать об этом нет резона. Я замолчал, ожидая вопроса. – Это почему? – не задержался Матвей. – Во-первых, не поверите… – Ты расскажи сперва, ладно? – Во-вторых, к этому «зверю» я неровно дышу. И мне вовсе не хочется пускать по его следу легавых. – Грубо! – укорил Матвей. – К тому ж мы договорились: неофициально. – О чем можно договариваться с сыскарем? А ну в тебе взыграет азарт!.. Кстати, не читал про охотника, который перестрелял собственных псов, чтобы спасти медведя? – Очень к месту. – Неофициально же могу уведомить, что есть существо, нападающее на мужиков, вздумавших доказывать свою силу на слабом поле. Причем поводом может послужить даже тычок пальцем. Имей в виду, когда начнешь скандалить с будущей женой, – уж тут ее мнения спрашивать не станут. – Но кто это? – настойчиво спросил Матвей. – Обезьяна, пантера – кто? – Шестикрылый серафим, – фыркнул я. – Когда увидишь – узнаешь. И будь уверен: шансов у тебя никаких. – Да? – кисло сказал он. – Так это вроде вампира? – А ты что, веришь в них? – Я сейчас хоть в черта поверю – нагляделся за последние месяцы. – Ой, вы взаправду это? – изумилась Галя. – Да разве ж такое бывает? Поджав под себя ноги, она сидела на стуле, будто воробей на жердочке. – На Херсонщине – вряд ли, – ответил я. – А тут я бы поостерегся ставить пределы. – И что делает она с теми, кого изловит? – спросил Матвей. «Она», – отметил я. Соображает! – Ну, об этом остается гадать. Может, превращает их в женщин? Во всяком случае, это был бы изящный ход. – Конечно. – Матвея даже передернуло. – Куда изящней! – А не нарывайся, – сказал я. – Очень просто. Как ни смешно, сыскарь задумался. Верно, и у него хватало грешков, которые сам-то он себе давно простил. Вот окажется ли Железная Дева такой же сговорчивой? Легко объявить исчадиями ада тех, кто слабее, свалив на них вину за собственную мерзость. Но столкнуться с существом, которое в самом деле владеет нечеловечьей силой… Во всяком случае, это стимулирует мыслительные процессы, а рассуждениям придает новую направленность. – Лучше подумайте о другом, – прибавил я. – Отчего сей зверь облюбовал именно наш городок? Ведь это замечательно нас характеризует! С чем всех нас и поздравляю. Долго засиживаться я не стал и после третьего стакана чая убрался вон, несмотря на робкие заверения хозяйки, что заночевать тут найдется где и уж один-то гость ее не стеснит. Ради чего лишать себя привычного комфорта? Чтобы познакомиться ближе с этим цыпленком? Настолько далеко мое любопытство не заходит. К тому ж отсюда было недалеко до моего дома, а места на пути лежали тихие. Фар я по-прежнему не включал, довольствуясь тепловидением, а стекла на дверцах приспустил, чтобы слушать окрестности. Как оказалось, не зря. Я уже выехал за город, когда сквозь гул мотора пробились странные звуки: неподалеку будто повизгивал щенок, вдобавок ухитряясь сипеть. Тотчас выключил двигатель и плавно затормозил, водя по сторонам слухачом. Не успел «болид» остановиться, как я выскочил на обочину и подбежал к краю шоссе, круто обрывавшемуся к ручью. А на его каменистом бережку, под самым склоном, как раз и увидел, что искал. Конечно, это был не щенок. Выгнув костлявую спину, на четвереньках закаменел мужчина в дешевом костюме, подмяв под себя очередную дурочку. Лицо его страдальчески морщилось, жидкие волосы растрепались, из ощеренного рта рвались тонкие взвизги, а руки вмертвую сомкнулись на горле жертвы. Судя по тому, как энергично у той дергались ноги и как отчаянно она сипела, вцепившись в запястья убийцы, потеха лишь началась. Всю картинку я выхватил в один миг, а в следующий уже прыгнул вниз, подхваченный вспышкой ярости. Приземлившись вплотную к парочке, пластиковыми пальцами стиснул оскаленную голову, резко крутанул лицом назад. Но чтобы свернуть эту морщинистую, перетянутую венами шею, мне пришлось приложить едва не всю силу. Лишь спустя секунды услышал отчетливый хруст, и тело убийцы обмякло. Тут же, не позволяя придавить девицу, я отпихнул его прочь. Он обвалился на спину, зато вверх затылком. И хорошо – мне вовсе не хотелось его запоминать. Девица кашляла и хрипела, теперь сама ухватившись за свое горло, содрогаясь всем телом. Истерзанное платье прикрывало ее лишь со спины, туфли и вовсе затерялись, но ей было не до пустяков. Кажется, она не расчухала еще, что произошло. А может, это и не заботило ее: ведь всё уже в прошлом. Отступив на шаг, я присел на камень, расслабленно привалился спиной к обрыву. Ярость ушла, осталась злость – больше на дурищ, шляющихся где попало, и на себя, что поспешил с этим психом. Сперва следовало его расспросить, а уж затем… по обстоятельствам. Но тут распорядился не я. Словно бы включилась машина смерти. Ведь озверел!.. На пару секунд, а сорвался. Как мерзко, а? Хотелось тщательно вымыть руки, словно бы извозил их в дерьме или подхватил от душегуба заразу… хотя был в перчатках. И ведь по виду обычный большевичок – невзрачный, зачуханный, серый насквозь. Наверно, и на митинги хаживал… негодовал, за нравственность ратовал. А по ночам воспитывал девиц – на свой лад, с летальным исходом. Чтоб, значит, не «растлевали». И впрямь, чего шастают по темным закоулкам, провоцируют почтенных граждан? Сами ж и нарываются, ш-шалавы!.. Девица уже не кашляла, хотя за горло продолжала держаться – одной рукой. А второй чесала в паху, будто у нее там свербело. Было ей всего ничего, однако невинной не выглядела. К тому ж изяществом не отличалась – эдакий поросенок с ранним брюшком, округлой спиной и щекастой мордахой. Затем она повернула голову ко мне и уставилась пустым взглядом, так и не позаботившись свести колени. Из приоткрытого рта раздувался жвачный пузырь, будто запустился привычный процесс, прерванный на минуту. Пожалуй, она действительно была дешевой шлюшкой – из тех, кто трудится по дорогам, лишь бы хватило на пропитание. С такими данными не продашь себя дорого, даже с поправкой на возраст. И сколько ей обещали в этот раз? – Ты здешняя? – спросил я. – Что шляешься по ночам? – А? – хрипло спросила девица. – Чё? Она выглядела обкуренной. Или вколовшей, или наглотавшейся – в этом я мало смыслю. – Где живешь, спрашиваю? – А где поселят, – хихикнула дурочка, точно это не ее недавно убивали. – Могу у тебя. Перевернувшись на ободранные колени, она принялась обшаривать труп, деловито и без всякой брезгливости. – Шантрапа, так и знала, – пробормотала, закончив с этим. – А поливал! Все ж она нарыла деньжат в потертом кошельке, не забыла и часики, хотя плохонькие. Подумав, смахнула с себя обрывки и принялась стаскивать с покойника пиджак, раздраженно бормоча что-то под нос. – Ну помоги! – оглянулась через плечо. – Тяжелый, гад. Я не шелохнулся, брезгливо наблюдая. Пиджаком деваха не ограничилась, добавила к нему туфли и брюки, уже приспущенные, – то ли продать надеялась, то ли решила приодеться. Потом, пыхтя, стащила труп в воду, отправив в долгое путешествие. Похоже, у нее имелся опыт в таких делах. Уж не велась ли тут охота в обе стороны? Вернувшись ко мне, девица расстелила трофейную одежку на травке, формуя гнездышко, – словно решила устраиваться на ночь. А что? Дождя нет, воздух теплый. И даже ручей под боком… по коему мертвецы плавают. – Тебя обслужить? – спросила она, разлегшись поверх тряпья. – Сидишь грустный. – А что умеешь? – Да всё. В ее голосе мне послышалось нетерпение – словно бы деваха не получила, в чем нуждалась. Уж не из тех ли она, кто работает для души?.. И все равно у другой такой эпизод надолго бы отбил желание. – Может, и справка у тебя есть? – Ишь захотел! По моим-то расценкам? – Так ведь жизнью обязана. Или твоя жизнь ничего не стоит? – Вот ангины у меня нет, – сострила она. – И геморроя. Надо ж, слова знает! Наверно, тоже училась в школе. Или еще учится? Но куда больше меня занимало, что за предмет шлюшка укрыла под постелью, незаметно, как она считала, подобрав на бережку. Все прочее было присвоено без стеснения – зачем же скрытничать тут? – А не порвешься? – спросил я. Она хмыкнула с пренебрежением, будто только сейчас спустилась с кола. – Ну, становись. Попробовав еще приманить передком, совершенно неаппетитным, она приняла потребную позу, даже раздвинула руками пухлые ягодицы, приоткрыв меж ними такую норку, что и суслику пришлась бы впору. Надвинувшись, я придавил ее загривок точно рогатиной, а другой рукой достал из-под постели приготовленную игрушку. Это оказался пружинный нож – простенький, но довольно длинный. Выходит, паучиха не успела применить свое жало прежде, чем ее схватили за горло. И если бы не подоспел я… Но важен-то результат, верно? Как подметил кто-то, волк остался бы жив, если б не заговорил в темном лесу с незнакомой девочкой. Кажется, здешним маньякам становится тесно, если они уже принялись друг за друга. – Тоже мне, Шарон Стоун! – хмыкнул я, поднимаясь. – Местный «камушек» с прыщавым задом… Юная шлюшка так и застыла в странной позиции, боясь шевельнуться, но я больше не смотрел на нее. Ножичек, конечно, прихватил с собой. Заодно проверю, отчего он проржавел. Может, и образцы крови удастся снять – что посвежее. И скольких девонька уже нанизала на шампур, пока те пронзали ее? Конечно, за дурновкусие надо наказывать, однако ж не смертью? Без дальнейших приключений я добрался до своей берлоги и вскоре уже растянулся на кровати, тотчас провалившись в сон. И снилась мне Галла, как ни банально, – в разных обстоятельствах и всяческих видах.Часть 3 Ну, началось!
Глава 7
За ночь интересного не проявилось – ни в окрестностях, ни в море, ни в заветной моей пещере. Даже блуждающие под водой светляки, кто бы ни служил ими, что-то утихли – выходной взяли, а то и вовсе убрались в иные места. Новый день я начал с посещения заведения, в которое не собрался заехать вчера. Местное отделение ФСБ по стилю работы и возможностям больше напоминало резиденцию иностранной разведки. Или даже посольство, поскольку федералы особо не скрывались. Они могли наблюдать, интриговать, даже выступать с заявлениями, но на деле решали мало. Однако наезжать на них избегали, поскольку сила за ними стояла громадная, пусть и рассеянная по стране. И стоит выделиться из умеренных центробежцев, как по тебе шарахнет такой кулак!.. Людей в конторе ошивалось с десяток, а верховодил полуполковник со странной фамилией Гувер. Собственно, по-другому его никто не величал, а многие, включая меня, даже не помнили имени. Насколько я знал, Гувер был типичным гэбистом, в меру умелым, в меру ретивым. И никто тут не отличался интеллектом, острым как бритва (еще один обывательский миф), или изощренным коварством. Просто они играли в свою игру, на своем столе да еще с полным рукавом козырей – конечно, с ними трудно тягаться!.. Хотя теперь козырей у них поубавилось. Гувер и выглядел обыкновенно: нормальный мужик, крепкий, жилистый, с простоватой физиономией и стандартными наклонностями. И типичных слабостей у него хватало, чтобы не сказать – грешков. Однако он был из «честных ментов», то есть брать-то брал, но по крайней мере не вымогал. И если обещал, то выполнял, – такие сейчас в цене. А я из тех, кто готов платить подходящую цену за настоящий товар. И поэтому мы с Гувером ладили. Вся их контора помещалась в пятикомнатной квартире на пятом этаже пятиподъездной пятиэтажки – не в самом центре, но и не слишком далеко от него, в одном из спальных «народных» кварталов. Сам Гувер и первый его помощник, как откомандированные, обитали прямо тут, занимая по комнате, а в прихожей обычно дежурил охранник из местных. Но сегодня его на посту не оказалось, и дверь мне открыли прямо из гостиной – по-моему, особо не всматриваясь. Да и там я обнаружил лишь одного Гувера. Судя по наставленным вокруг стола бутылкам, ночь прошла бурно. Наверно, и дамы присутствовали, но сейчас куда-то подевались, оставив хозяина без выпивки и, похоже, без денег. То есть вряд ли они обчистили Гувера, однако на угощение он наверняка ухлопал остатки зарплаты. И теперь слонялся по комнате, безнадежно заглядывая в ящики шкафов, распахивая дверцы, – явно искал, чем похмелиться. Но не находил даже рассола. К тому же тут было душно: старенькие кондиционеры гудели на полную, однако не справлялись. И мебель пора обновить – скрипу от нее!.. – У тебя таблетки нет? – сипло спросил Гувер. – Голова раскалывается. – Сядь, – велел я. – Откинь затылок. – Да я скоро коньки отброшу! – проворчал он, однако подчинился. Очень не люблю трогать мужиков иначе как за ладонь, но если не приведу гэбиста в чувство, разговора не будет. Через минуту осторожного массажа клиент стал издавать блаженные стоны. Нам, «тяжело здоровым», трудно оценить ощущение, когда вот так вот уходит боль. – Ты волшебник! – благодарно вскричал Гувер. – Экстрасенс! – Голову надо иметь, – откликнулся я, выпуская его виски. – Вот и вся «экстра». – А что, по-твоему, у меня болело? – удивился он. – Во всяком случае, не мозги. Иначе бы подумал, прежде чем заливать в себя столько. – Э-э, милый, сколько той жизни!.. – До фига и больше, – заверил я. – Конечно, если не искать простых путей. – Не переживай, старичок, уж сложностей нам накидают. – Сверху? Или с боков? – Отовсюду, – ответил он уклончиво. – Нешто путч опять грядет? И кто теперь заправляет? Возможно, Гувер и подбросил бы намек, но тут из соседней комнаты вывалился Агей, его помощник, – приземистый, пузатенький, обрюзгший, в измятой одежде – и зашаркал по направлению к сортиру, почти не размежая заплывших век. Вот он с самого начала меня невзлюбил, принимая то ли за шпика, то ли за бандита, и наверняка постукивал обо мне наверх, через голову Гувера, – уж таков его стиль, за это, видно, и держали на службе. Но сейчас пузан вряд ли меня заметил – кажется, вчера ему досталось еще покруче, чем Гуверу. Взглядом проводив Агея до самой кабинки, я подбодрил хозяина: – Так что доносят наши агенты? – Что надо, то и доносят! – огрызнулся он, но тут же хмыкнул, сообразив, что поддался на провокацию. – Меня не волнуют секреты федералов, – напомнил я. – А что до вашей грызни с Двором, тут я скорее союзник, поскольку ближних чинуш опасаюсь больше. И разве я не поставляю тебе все, что знаю о нем? – Ну? – Так поделись и ты. Это ж в твоих интересах. – Чем делиться-то? – Общей картинкой. Как видится тебе здешний пейзаж? Что греет твою душу, а что холодит сердце? – Что тут может греть, кроме жары!.. – А. подробнее? – Это не губерния, а пороховая бочка! – сказал Гувер в сердцах. – Ваш сраный Двор вконец охренел. Купчины и промысловики вытворяют чего хотят, не говоря о бандюгах. У этих, в Лагере, ва-аще крыша уехала – дожидаются второго пришествия, святоши гребаные!.. Казаки снюхались с дворянами и грезят о монархии, хором подавшись в православие. Будто не знаю, что половина из них вышла из партийцев, а треть остальных подвизалась в сексотах. – Я тоже копался в архивах здешнего ГБ, – сообщил я, посмеиваясь. – Интересно, какая сука выплеснула это в Океан? – Скорее кобель. Вот если б такое сотворил ты, я бы тебя зауважал. – Посмертно, да? – Что, ваша служба и опасна, и трудна? – Да мне молоко надо за вредность выдавать! – Могу устроить. Какое предпочтешь – козлиное? – Козье! – хмыкнул Гувер. – Козлов доить, знаешь ли… – Козье так козье. Бегает у меня по парку одна козочка. – Не Инессой зовут? – щегольнул осведомленностью гэбэшник. – Вот ее бы я подоил! – В очередь становись. – Вдобавок иноземцы слетаются сюда, как мухи на падаль, – продолжил Гувер. – Не дают дремать враги-империалисты! – Молчал бы об империалистах, – уколол я. – А сам кто? – У нас добровольный союз. – Ну да, – не поверил я. – То-то чуть ослабли вожжи, как бросились врассыпную. – Ума нет – вот и рванули. Вдобавок отделенцы науськивают. Местным-то князькам хочется бесконтрольной власти. Кто они, пока губерния? Прыщи на ровном месте, чинуши среднего звена. А стоит отпасть, как сразу – президент, министры, парламентарии!.. Возвышает в своих глазах, да? При том, что прыщами останутся, сколько б ни пыжились. Пока можно было, доили федерацию, а как вымя иссякло, буренку в расход? Не пройдет фокус! – Ты в ГБ не из дояров подался? – полюбопытствовал я. – Что это тебя на доение сносит? – А ты не согласен? – Да нет, складно звонишь. Еще про «закрома Родины» расскажи. Как она поднимала и взращивала каждого из нас… Страсть люблю подобные сказки! – А что, разве не так? – спросил Гувер больше по инерции. Я отмахнулся: и сам знает. Эту тему мы уже обговаривали. – Ваша беда, ребята, в замедленной реакции. Если не нравится Двор, чего ж его терпите? – Куда денешься? – вздохнул он. – За Алмазиным народ. – Кто? – удивился я. – Вот это трусливое, завистливое стадо? – Так ведь их большинство. – И я о том. – Знаешь, какая у Клопа поддержка в массах? Думаешь, иначе бы столица мирилась? Ведь черт знает, что он выкинет завтра! – А чего хотите от самодержца? Если решит, что повышение ему не светит, и вовсе перережет пуповину. – Пусть попробует! – пригрозил федерал. – Тогда и на массы не поглядим. – А как же «добровольный союз»? – Система «нипилек», – пояснил Гувер со смешком. – Впускаем-то всех… – Что, сам и стоишь на входе? – Не пойму тебя, Род. Ты вообще на чьей стороне? – На собственной, – ответил я который раз. – Без разницы, кто будет заправлять тут, лишь бы меня не трогали. – Ты хоть понимаешь, что держава рухнет, если не остановить брожение? – А плевать на государство, которое мышей не ловит, – сказал я. – На хрена оно сдалось, зачем на него тратиться? Да пусть загибается! – Ишь какой!.. Слюны не хватит. – Скинемся, не проблема. – Слава богу, тех, кто желает видеть Россию великой, намного больше! Ну, каждый судит по своему окружению. И даже в опросах, проводимых статистиками, принимает лишь, что нравится самому. – Слушай, Гувер, я ж вправду не понимаю, – произнес я. – Ну что тебе, вот тебе лично, до «великой России»? Когда поделишь ее на сто пятьдесят миллионов, много ль выйдет – в сравнении с твоим личным престижем? Или когда тех, кто нас в дерьмо втаптывает, боятся и за бугром, не так обидно? – Тебе бы все насмехаться, – возмутился Гувер. – А ведь здесь так удобно зацепиться, такой отличный плацдарм!.. Главное, закрыто отовсюду. Кажется, он действительно в это верил. – Да у тебя мания, дружок, – сочувственно заметил я. – Лечиться надо. – А ты что, хочешь кормить чужую армию? – Эк брякнул! Устарела цитатка-то. Для феодализма еще годилась. – Ты, случаем, не на ЦРУ работаешь? – пошутил Губер, но при этом так в меня вперился, будто хотел подловить. Уж эти мифотворцы! Таких заговоров напридумывают, что под них заговорщиков не напасешься. – Ты, верно, самый умный в своей конторе, если городишь такое… Впрочем, подкинь адресок – завербуюсь. Платят-то небось пощедрей вашего? Улыбка едва не слиняла с лица федерала. Разумный вроде мужик – пока не заденешь за живое. Может, это впрямь греет: ощущать себя причастным к державе? Такая ма-аленькая частица великой… кучи. Чтоб охладить Гувера, из бокового кармана своего обширного пиджака я достал литровую флягу, выставил перед ним. – Чего это? – спросил он, уже предвкушая. – Эль, – сказал я. – Ирландский, только из холодильника. Не то чтобы я настолько прозорлив, но пиво тут всегда принимали на ура. Застонав от вожделения, Гувер схватил флягу, приложился от сердца, уговорив, по-моему, сразу половину. – Искуситель, – сказал затем. – Вот за такое тебя и любят. – Чтобы расположить к себе, хватит малого, – подтвердил я. – Главное – попасть. Из вашего арсенала, разве нет? – И ты нас переоцениваешь. «Расположить»!.. Да зачем? Вот пугануть мы умеем, на слабости сыграть. Замолчав, Гувер покосился на фляжку в своей руке, криво усмехнулся. – Поставим вопрос шире, – сказал я. – «Кому на Руси жить хорошо?» – Ну, тебе, наверно, – предположил он. – Еще Аскольду, Грабарю, Калиде… – Не знаю ни одного главаря, кто доволен жизнью, – возразил я. – Вечно им неймется. То бабок не хватает, то власти. – Вот бандитов к власти не пустим, – твердо заявил Гувер. – А она у вас есть? Тоже, распорядитель!.. Бандиты и мне не по нутру, но куда больше меня беспокоит Клоп. Вот на него и веду сейчас охоту. – И веди, – разрешил Гувер. – Я при чем? Гарпун тебе в руки и ветер в парус!.. Или мало? – Да вишь, не хватает, – признался я. – Что, уже и Океан тебе тесен? А как нахваливал его! – Океан пронизывает всё… ну, почти. Но когда крупная акула оставляет такой хилый след… А ведь в вашем заведении еще сохранились места, недоступные для хакеров, – эдакие заповеднички. – Ты на что намекаешь? – спросил Гувер. – На то, что прошлое нашего козлика подозрительно туманно. А имечко шибко красивое и биография слишком правильная – ни сучка. – Господи, и что? Ну откопаем на него компромат – толку!.. Думаешь, что-то изменится? – Смотря что нароешь. Там может скрываться немало мин. Даже я узнал странное. К примеру, из команды, с которой он начинал, в живых не осталось никого – а ведь прошло немного лет. Полное обновление состава! – Слушай, оно надо нам? – задушевно спросил Гувер. – Мы люди маленькие, к тому ж по краю ходим. Знаешь же: спящую собаку лучше не… Если бы спящую! И кто ж тогда всех кусает? – Я ж не предлагаю устраивать покушение, – сказал я и прибавил: – Пока. – Еще не хватало! Можно подумать, тут собрались принципиальные противники насилия, в жизни не провернувшие ни одной ликвидации. Будет он мне рассказывать! – А тебе самому не любопытно? – зашел я с другого боку. – Можно ведь не давать ходу тому, что сыщешь, – действительно, какой смысл!.. Но если подвернется жареный фактик, его найдется кому продать. Или ты больше не нуждаешься в приработке? – Да что за прок рыться в прошлом!.. – Бывает, что истоки нынешних бед кроются там. А обходные пути – самые верные. – Ну хорошо, я пошлю запрос, – уступил Гувер. – А покупатель – за тобой. – Идет! – Я положил на стол несколько купюр. – Задаток, да? Федерал поглядел на деньги без особого воодушевления, однако промолчал – видно, и впрямь издержался. Засим я отчалил, пока в нем не взыграла совесть. Но продолжал наблюдать комнату через подброшенный «глазок». Уж тут меня угрызения не терзали: гэбисты и сами охочи до таких трюков. Ждать пришлось недолго – пока Агей не вернулся из сортира. Видимо, там он успел наладить соображение, благо его немного, и обмозговать подсмотренную картинку. А разговор завел без предисловий, на ожидаемую тему: – И долго будешь якшаться с этим… – Агей запнулся, подыскивая словцо обидней. – Чё он шляется сюда? – Может, это мой осведомитель, – сказал Гувер, посмеиваясь. – Это еще поглядеть надо!.. – пробурчал толстун. Он явно намеревался брякнуть: «кто чей», но в последнюю секунду затормозил. – Что? – после паузы спросил Гувер. – Кто Шатун такой? – вывернулся тот. – Не нравится он мне. – А вот он любит тебя. Не чувствуешь? – Чего? – забеспокоился Агей. – Да он же подбирается к тебе, не понял? Такой самэц, а! – Ты чё, шутишь так? – всполошился толстун. – Ну и глупо! – А если всерьез, от Шатуна нашему ведомству больше проку, чем от всех твоих, прости господи, агентов, которые лишь и умеют, что тянуть деньги, поставляя отборные помои. На это Агей звучно фыркнул, демонстрируя возмущение, и двинулся по проторенному Гувером маршруту в поисках опохмелки. Я уже подъезжал к очередному пункту назначения, когда на меня свалилось сразу два вызова – один за другим, как по сговору. Пришлось заворачивать оглобли, направляясь по новым адресам. Но сперва расставить те в порядке срочности. И первое место выпало Карине, бывшей моей подружке, с которой я расстался недавно… и не окончательно, как выясняется почти при каждой встрече. Но сейчас она звала для иного. Карина подвизалась певичкой в едва не лучшем городском ресторане, двусмысленно именуемом «Роком». (Или имелась в виду и вовсе птица?) Голосок у нее средненький, но вот формы!.. Когда мужчины видят ее, вряд ли обращают внимание на музыку. И звонила Карина как раз из «Рока», умоляя приехать быстрей. Ей повезло, что я оказался в городе, да еще в пяти минутах езды от нее. Даже уложился в четыре, а на пятой уже топал через зал, миновав вышколенного швейцара, слегка изумленного моим нынешним видом. Половина столиков пустовала, что неудивительно в такое время. Однако варьете все ж запустили – конечно, переполовинив состав, чтобы не слишком напрягать артистов. Днем они выходили реже и брали отнюдь не числом, как в ночных программах. Зато бесстыдства в нарядах не убавилось – уж на него спрос есть всегда. Как раз сейчас на эстраде буйствовал нуди-канкан, якобы завезенный из Германии. Одинаковые блондинки с надутыми силиконом грудями выплясывали нагишом, сплетясь руками, точно «маленькие лебеди», – этакий урок запретной анатомии. Общались с публикой они на английском, забавно имитируя немецкий акцент, но в гримерной переходили на русский, и уж тут акцент пропадал начисто. А их похожесть исчезала вместе с париками и макияжем. Еще бы груди приспустили – ну хоть слегка. Ведь глядеть жутко!.. Вступив в боковую дверь, я едва не столкнулся с одной из них, ковыляющей по коридору в сторону туалета, – видно, подвернула ступню в предыдущем танце. Девица вполне подходила под здешний стандарт: длинные ноги, пышное вымя, ни тени мысли на челе. К сему прилагались коровьи, жутко расцвеченные глаза, и коровий же рот, набитый жвачкой. Всю ее одежду составлял рыжий парик, украшенный пышными перьями, – даже туфельки сбросила. – Полегче! – охнула она и хихикнула: – А то уписаюсь! Коренастый сторожевик, подпирающий стену неподалеку, покосился на нас, но тут же успокоенно отвел взгляд. Меня он знал, а на голых девок насмотрелся до оскомины. Больше в коридоре никого не было, и в зале я подозрительных не заметил. Нешто опять ложный вызов? Сколько их было на моей памяти!.. Но были и другие – оттого-то я так спешил. С ожиданием девица пялилась на меня, беспокойно поводя бедрами, будто ей правда невмоготу. Вот с ней я еще не знаком – видно, из новеньких. Ансамбль обновлялся постоянно: в среде богатеев танцорки шли нарасхват. – Карина у себя? – спросил я, лишь бы не молчать. – Наверно, – пожала она плечами, сразу утратив ко мне интерес, и захромала дальше, смешно дергая ягодицами. Карина действительно ждала в своей уборной – что глупо, если дело настолько серьезно, как она заверяла. («Речь о жизни и смерти!») А кабы первым приехал не я? Вообще, что она потеряла в ресторане, где любой хищник станет искать в первую очередь? Завидя меня, она воскликнула: – Слава богу, ты здесь! Карина вообще любила позу, что и понятно: артистка. Странно, что не вскочила и не «кинулась в объятия», – все-таки научилась себя сдерживать. Сегодня она явно не собиралась выступать, даже боевой раскраской пренебрегла, что косвенно подтверждало ее испуг. Вообще она паникерша и зачастую шарахается от собственной тени, но сейчас, похоже, для страха были основания. Без нарисованного лица Карина смотрелась блекло, но все формы остались при ней. Экая попадья!.. Да еще при осиной талии. Зрелые мужики западают на такое безотказно. К тому ж и ходила она, будто плыла, покачиваясь на пологих волнах. Я и поныне глядел на ее груди с теплым чувством, как на родное. Сколько раз взвешивал их в ладонях!.. А роскошный зад до сих пор хотелось похлопать или ущипнуть, словно какому-нибудь трактирному выпивохе. Черт знает, чем певичка меня влекла: наверно, все-таки формами. Хотя любовницей она оказалась пылкой – на этом уровне у нас понимание достигалось. Иначе я бросил бы Карину после первых же проб – из-за ее несносного характера. И почему мне так везет на стерв? – Ты готова? – спросил без предисловий. – Отчаливаем! – Да, да, – засуетилась она, соизволив наконец оторвать зад от стула, – сейчас… одну минуту… Разумеется, Карина еще не собралась, хотя прикатила сюда как раз за вещами, – и толку в ее суете было чуть. Окинув взглядом комнатку, я подхватил с пола объемистую сумку и стал сваливать туда все, за что хваталась певичка, – просто сгребал рукой с полок. Что-то, наверное, побьется, но все можно нажить по-новой – кроме самой жизни. Через минуту я упаковал все, на что Карина потратила бы час, и первым выглянул в коридор, изготовясь к худшему. Там по-прежнему было спокойно, безлюдно, только из туалета доносилось писклявое пение. Сторожевик куда-то сгинул, словно по договоренности. А скорее тоже решил справить нужду, пока некого охранять. Но если б незваный гость нагрянул к певичке сейчас, его бы даже не увидели. Не доставая пока «гюрзу», я погнал перед собою Карину, готовый в любой миг задвинуть ее за спину. Уходить сквозь служебную дверь почему-то не захотелось – может, услышал что-то за порогом сознания или унюхал кого. Двинулся наружу тем же маршрутом, что пришел: через главный зал, – хотя и чудно гляделся там с этой сумой. Конечно, Карина тоже притянула не один взгляд, пока мы добрались до выхода, – и черт с ним, от нее не убудет!.. Чтоб убавить риск, я подозвал «болид» к самым дверям, даже загнал его боковыми колесами на тротуар. Вышел из «Рока» первым, прикрывая женщину своей броней и бросая по сторонам настороженные взгляды, – кино и только!.. Тем более тревога скорее всего ложная. Но лучше переусердствовать с осторожностью, чем наоборот. Уже бывало, что пренебрегал, а потом локти кусал. Иногда лучше бояться впрок и с изрядным запасом. Наконец я усадил Карину в кресло, следом и сам забрался в салон. Без спешки отъехал, беря на заметку все подозрительные машины, двигавшиеся по соседству, затем круто свернул в ближайший переулок. И дальше погнал в своем обычном режиме, приглядывая за теми, кто ехал следом. Всё, теперь можно оправиться, закурить!.. Хотя не мужское этозанятие. И пассажирке пока не до курева. Первым-то делом Карина, как обычно, выплеснула на меня негатив, скопившийся за дни разлуки. Этот поток претензий, критики, жалоб, обид следовало переждать, как ливень. Бог знает, где она набиралась всего, – может, изнутри хлестало. Эдакий фонтан! – Каждый раз, как тебя слушаю, – ввернул я, когда женщина сделала паузу, – узнаю о себе столько нового!.. Куда ехать-то? Обиженно она поджала губы, что не помешало ей в следующую секунду назвать адрес, отлично знакомый мне. Я качнул головой: эк ее занесло. Если уж тайное убежище снова потребовалось… – Ну, – спросил затем, – что стряслось в этот раз? Я-то считал, ты уже устроила судьбу. – Ах, ты про того? – Карина с пренебрежением махнула рукой. – Он как узнал, что ты мой бывший хахаль, сразу слинял. Кстати, не он первый. – То-то ты уже западников кадришь! Хотя бы они меня не боятся. – А знаешь, каково жить одной? – завела она старую песню. – От каждого звонка шарахаюсь. – Вот мне звонить не станут, – утешил я. – Разве саданут ракетой в окно. Между прочим, я не шутил. У меня впрямь опасней, чем у многих, – несмотря на принятые меры. У тех-то что грабить? Затрапезные шмотки, обшарпанную мебель да пару-тройку старинных аппаратов… Хотя сейчас и за тостер могут прибить. – И что этим мужикам надо? – недоумевала Карина. – Ведь сколько их было!.. А больше полугода никто не задержался. – Слишком любишь поучать, – объяснил я. – Или научись молчать, пока не спросят, или привыкай жить одна. Третьего не дано. А если дано, такой вариант хуже первых двух. Удивляюсь я на этих дамочек. Уж если чего-то хочется настолько, почему не подойти к задачке с умом? Сформулируй цель, обозначь к ней подходы, подбери способы для решения, устрани препятствия. Хотя и большинство мужчин тут не блещут – ни соображения, ни упорства. – Да вам лишь бы поматросить!.. И что ты вырядился как охламон? – вдруг повернула Карина. – Я чуть не сгорела от стыда, пока шли через зал! Так вот о чем она волновалась во время нашего исхода? – Ну что за дура! – не стерпел я. – И промолчать не умеешь, и говоришь невпопад. Ведь все при тебе, а язык портит. – Я сейчас обижусь, – предупредила она. – И что тогда: порвешь со мной навеки? Или будешь продолжать пользоваться, но – с отвращением? – Ты мерзкий, гнусный тип! – Я знаю. Конечно, толку от моих пожеланий чуть. Прежде все разъяснения, призывы, уговоры ухали в это болото, не оставляя даже кругов. Помолчав, Карина сообщила: – Давеча хозяин опять подкатывался. Неймется ему, жирненькому! Ее передернуло. Слишком она привередлива в таких делах. То есть продаться не прочь, но лишь при взаимной симпатии. – Что ты всполошилась? – хмыкнул я. – Боишься, не сможешь отказать? – Так хозяин же! – И что? Ты ему нужней в другом качестве. К тому же, как я понял, уходишь в бессрочный отпуск. Правда, не понял почему. – Сначала доедем, ладно? – попросила Карина. – Ты ведь не бросишь меня? Господи, только не теперь! – Я знаю свой долг, – сухо заметил я. Действительно, тут и вопроса не было. Не то чтобы я так уж привязан к Карине, однако слишком привык ее опекать. Но даже в лучшие наши времена виделся с ней редко, потому как терпеть не могу этих выяснений: кто там и кому чего недодал. Вообще Карина не жадная, но капризная и себялюбивая словно ребенок. И постоянно требует у меня чего-то: внимания, ласки, развлечений. Она ненасытна, точно кукушонок, захвативший чужое гнездо. При этом не устает твердить, как сильно любит, и добивается от меня тех же признаний, будто любовью хочет оправдать свой аппетит. До чего дошло: теперь я приплачивал Карине, лишь бы она не заявлялась ко мне домой. Хуже нет устоявшихся традиций. Когда люди привыкают жить за чужой счет, их оскорбляет донельзя, когда счет закрывают. Вдобавок Карина не оставляла попыток разбогатеть, затевая разнообразные авантюры и каждый раз влетая по уши. Я отдалился от Карины еще и потому, что надоело за нее бояться. Вот если позовет, как сегодня, я приду. Чаще-то Карина дергала меня по ерунде, из пальца высасывая проблему. Заводится она с полоборота, влетая в мелочные конфликты, точно вздорная собачонка. И тут же ударяется в панику, если противная сторона проявляет хоть какую твердость. Но шугать дурочку я опасался, потому что тогда она на самом деле могла влететь в проблему, убоявшись вовремя запросить помощь. Старые связи обязывают… но очень уж напрягают. И в этот раз Карина не преминула пожаловаться: – Ты не любишь меня! – Чтоб ты так любила меня, как я тебя не люблю, – проворчал я. – Да ты и не хочешь меня больше. Господи, Род!.. Ты что, меня бросил? – Тебя, пожалуй, бросишь. Как бумеранг – вернешься, да по голове. – Так хочешь или нет? Ну скажи! Такое общение я могу выдержать часа два – от силы. Затем начинаю звереть. Но странное дело: стоит содрать с Карины упаковку и уложить в постель, как ее будто подменяют. Наконец она замолкает, издавая лишь стоны и горячечный шепот, а лицо словно бы светится изнутри, наполняясь блаженством. В эти моменты я почти верил, что люблю свою глупышку, и потому, наверное, возвращался к ней раз за разом. – Да хочу я, хочу! – пришлось сознаться. – Вот такой я секс-маньяк: каждую неделю хочется. То есть примерно столько должно пройти, прежде чем нарастающее желание пересилит стихающее раздражение. И это в том случае, если встречный шквал не собьет с настроя уже на пороге. Может, имеет смысл переходить к основной программе, не дожидаясь, пока Карина раскроет рот? Вообще-то я против насилия… – Или месяц, – поправился затем. – Я ж не мазохист. – Кого ты строишь из себя? – перешла она в наступление. – Думаешь, я никому не нужна? К твоему сведению, за мной такие ухлестывали!.. – Что ж ты прозевала свое счастье? И мне меньше хлопот. – Конечно, тебя-то прямо на дому обслуживают! – А тебе лишь бы ляпнуть!.. Мало глупостей я от тебя слышал? – То ли дело твоя Ланочка, верно? Сука гладкоречивая! Сколько я ни убеждал Карину, что крутить сразу с двумя – не мой стиль, в ее голове это не умещалось. А уж тем более ей не понять, что я не вступаю дважды в одну реку. – Ты напоминаешь свою мать еще больше, чем я своего отца, – сказал я. – Это как проклятие, передаваемое по наследству. Вот так, за приятной беседой, мы добрались до убежища Карины. Помещалось оно в панельной многоэтажке, ближе к ее верху, но не под самой крышей. Когда мы еще встречались, в один из таких же сложных ее периодов я купил Карине эту квартирку, со всей обстановкой. Установил на входе стальную дверь с мудреными замками. На окна и балкончик навесил решетки, подкрепленные стальными же ставнями, – на случай совсем уж глухой обороны. Стены и потолок покрыл пробковыми плитами, полы устлал толстым паласом. И настрого предупредил, чтобы больше о квартире не знал никто. Пока мы ехали сюда, бортокомп контролировал окружение, запоминая все авто, какие мелькали в пределах видимости, и стоило одному из них возникнуть снова… Но если за мной следили, то такие искусники, что даже мне были не по зубам. Теоретически это возможно. Притормозив перед домом, «болид» выпустил нас и покатил дальше, чтобы не мозолить глаза жильцам. В подъезд, конечно же, я вошел первым, даже опустил на лицо прозрачное забрало, выдвинув из-под парика. Но внутри оказалось так же пусто, как перед входом, а вдобавок душно, точно в парилке. За день здание раскалялось настолько, что и ночью не успевало остудиться, – это вам не старые дома!.. Карина дернулась было к лифту, но я придержал, распорядясь негромко: – Пешочком, пешочком… Не хватало застрять там! Нехотя она зацокала по ступеням за мной. Я прекрасно знаю, что на лестнице дам следует пускать вперед, – но не в случае возможной засады. Впрочем, Карина и тут не растерялась, сразу уцепившись за мой пояс. Мало, что я тащил ее сумку, теперь и хозяйку буксировал. К счастью, на лестнице не оказалось ни души и в квартире никто не ждал, исключая кота. Вот он встретил нас у порога, успев истомиться в одиночестве. Меня-то Мишель давно принимал за своего, хотя прочих гостей шарахался. Потершись о мои ноги, он вдруг отстранился и зашипел, как видно, учуяв Хана. – На кого наезжаешь, сибарит недорезанный? – возмутился я. – Ишь, манеру взял!.. Кот у Карины роскошный: громадный, раскормленный, с дымчатой пушистой шерстью, за которой они ухаживали вдвоем. Выглядел он аристократом, но в действительности был байстрюком, прижитым подвальной кошечкой от вельможного гуляки и там же, в подвале, обнаруженный сердобольной старушкой, пристроившей его затем очень удачно. Мишка долго не мог поверить своему счастью. Потом обвыкся и даже угощение принимал теперь с большим разбором. Мне он напоминал филина – особенно когда восседал в любимой позе на спинке кресла, утопая в своих волосах, точно в перьях, и крутил по сторонам ушастой головой с непроницаемыми круглыми глазами. В общем-то мы с ним ладили. Мишель не был «доставучим», лишнего себе обычно не позволял и даже территорию не метил, уверенный в хозяйской любви. Но иногда принимался беситься, мячиком скача по комнатам, – несмотря на явный избыток веса. Либо бродил по квартире, тоскливо мяуча. Все же тяжело парню без подруги, а к кошечкам его не пускали – видно, из ревности. Вот так и расплачиваются за грехи отцов. – Погоди, – велел я Карине. – Ничего пока не включай. Опустив сумку на пол, наскоро обследовал квартирку, обращая особое внимание на крепления решеток и выискивая в укромных местах устройства – подслушивающие, а то и взрывные. Чувствовал себя при этом довольно глупо, но ничего не мог поделать со своей натурой. Если уж вступил в эту игру, приходится соблюдать правила. Вещи тут были разбросаны, словно после обыска, но как раз это меня не беспокоило. Насколько Карина чистюля телом и аккуратистка в одежде, настолько же неряха в быту: в квартире всегда творится кавардак – что в прежней, что в этой. Успокоенный, вернулся в гостиную, где Карина, расположась на диване, уже выкладывала на столик принесенное барахло, причитая над каждой разбитой склянкой, но по крайней мере воздерживаясь от попреков. Даже удивительно. Может, впрямь научил ее чему-то? Опустившись в кресло, я покосился на кота, устроившегося неподалеку: – Чего это он разлегся на пороге? – А там самое продувное место. Жарко ему. Это был не каламбур. Слов-то Карина знала много, однако не у всех помнила смысл и применяла их с такой небрежностью, будто лупила по площадям: угодит не слишком далеко, и слава богу. А в ее голосе наконец прорвался укор: сам-то небось кондиционерами обложился, а мы тут паримся!.. Но если поменять нас местами, Карина и тогда нашла бы, к чему придраться. Все-таки занятную породу вывели большевики. – Скоро обещают похолодание, – сообщила она. – Причем жуткое. Опять плохо, да? Не жизнь, а череда несчастий. – Какая трагедь! – согласился я. – А зимой и вовсе могут морозы грянуть. Вплоть до нуля. После многих лет, проведенных за шестидесятой параллелью, здешние «холода» меня умиляли. – Тебе смешочки, а я слыхала, будто ураган на подходе. – «Ветер северный, умеренный до сильного…» – Не веришь? Говорят, тут такое будет!.. – Ну будет и будет… Что ж ты каждый раз помираешь до смерти? В квартире впрямь было жарко – по-моему, еще хуже, чем на улице, хотя я выбирал теневую сторону. Не удержавшись, зевнул – разморило-таки. – Ты опять плохо спал? – сразу прицепилась Карина. – Так и знала! – Оставим в покое мой сон, – велел я. – Лучше скажи, на кого ты наехала в этот раз. Из-за чего сыр-бор? Пару минут Карина продолжала перебирать драгоценную свою ерунду, будто не расслышала. Но тянуть с ответом уже некуда. Сюда-то я доставил ее, а вот дальше… Вслепую не помогаю никому. К тому ж Карина таки усвоила, что на чужую добычу я не зарюсь. – Ты ведь знаешь: у меня полно знакомых, – наконец разродилась она. – Еще бы! – Ну вот. И ко мне… в общем-то случайно… попали сведения… касающиеся одного из… – Кого? – подхлестнул я. – Конкретно. – Лущенко, – выдавила Карина, «уступая насилию». – Ни фига себе! Действительно, так высоко она еще не замахивалась. Этот самый Лущенко, щуплый и низкорослый, возглавлял Дворовых «бесов» и держал в страхе всех чинуш, не говоря о «народе». И если Карина напоролась на что-то горячее, жарко может сделаться не одному Мишелю. А затем и очень-очень холодно – когда закопают. – И ты решила слегка потрясти Двор? – полюбопытствовал я. – Задачка как раз по твоим силам. – Чтоб ты знал, это затронет многих!.. Даже Алмазина. Час от часу не легче – еще и этот. – И правда, чего связываться с одним Лущом? Нам весь гадюшник подавай! – И не только в самом Дворе, – прибавила Карина, набрав инерцию. – Так… Где еще? – В Кампании. – И это все? А ФСБ ты, случаем, не зацепила? Или НАТО? – Ты можешь говорить серьезно? Могу, почему нет. – Если сведения вправду важные, – сказал я, – от них лучше держаться подальше. На этом подорвалось уже столько акул – зубастых, с броневой шкурой. А такую плотву, как ты, проглотят и не заметят. – Это мое дело, – нахмурясь, заявила Карина. – Уже испугался, да? В ее глазах зажглись фанатичные огоньки, точно у золотоискателя, напавшего на главную жилу. Похоже, она очередной раз решила сорвать куш, обеспечивший бы ее до конца дней… скажем, до завтра. – Ага, нам опять под хвост попала вожжа! – констатировал я. – Ну, тут ничем не могу помочь. На один-то штурмец ее хватит, а что затем? Опять прибежит ко мне за спасением? Если успеет. – По-твоему, они не захотят это купить? – Зачем? Дешевле уплатить киллеру. И если даже купят, долго не проживешь. Никакие уловки не спасут – под пытками вызнают, выпотрошат до кишок. А для гарантии порешат и все окружение. Возможно, я преувеличивал, но тут нелишне. Беда в том, что с этого пути Карину не свернуть уговорами – нужны средства серьезней. – Я лишь хочу получить свое! – брякнула она, сдвинув брови. Действительно, в юные годы, еще до того, как заделаться певичкой, Карина подвизалась при местных бонзах. По баням с ними поездила, приветила не одного. А теперь они завладели громадным кусом, а про нее забыли. Так что логика в этом присутствует… если забыть о том, что делиться эти гаврики любят не больше пресловутого капитана Флинта. – Тебя погубит аппетит, – посулил я. – Ты всегда любила переедать. – Значит, отказываешься меня защищать? – спросила она упавшим голосом. – Защищать готов от кого угодно, но не собираюсь за тебя мстить. Так что не ищи приключений на свою роскошную задницу – в конце концов, подумай о коте!.. Уж его я не собираюсь опекать, если останется сиротой. – И что же мне делать, по-твоему? – Сбрось эту бяку в Океан. Или отдай мне. – А-а, – протянула Карина, – хитренький! – Я не навариваюсь на шантаже – не мой профиль. Но покупателя на эту компру найду. Конечно, получишь меньше, зато без риска. – На сколько меньше? – Намного. Но много ты не переваришь: к деньгам тоже нужна привычка. – Мне надоело быть нищей, – заговорила Карина едва не со страстью. – Надоело считать копейки, отказывать себе во всем!.. – Бедненькая, ты не голодаешь еще? – Я оглядел сперва ее, вовсе не выглядящую нищенкой, затем обстановку, тоже не самую убогую. – Хочу жить в собственной вилле, на Крутом Берегу!.. Чем я хуже тех? В недоумении я уставился на нее, затем вспомнил: – А, ну да, там же кладбище рядом! Действительно, как удобно: сразу и закопают… Ну, радость моя, не жадничай, поделись тайной! Но у Карины уже пропало желание откровенничать. По быстрому ее взгляду, брошенному исподлобья, я понял, что ничего больше, кроме вранья, не услышу тут, и отступил: – Ладно, но после вини себя, если из-за своих секретов останешься без головы. Этот предмет сейчас отрывают запросто. – Еще неизвестно, как поведут себя твои покупатели, – пробормотала она. – Можешь сказать без обиняков? – спросил я. – «Да» или «нет»? – Нет! – сказала Карина без обиняков. – Твое право. Только не рассчитывай, что приду на твои похороны. – А я вообще больше не жду от тебя многого. – И правильно. Кто-то еще знает, где ты прячешься? – Только Ляля. Я чуть не выругался, но лишь спросил: – А не проще было дать объявление в газету? Твоя Ляля сдаст тебя любому за десяток мэнчиков. – Может, я поживу у тебя с недельку? – неуверенно предположила Карина. – Пока все утрясется. – Если переберешься ко мне, удавлю в первые же сутки, – пообещал я. – Зачем нам такие радости? Знаю, как это бывает: пустишь на недельку, а выселяться потом придется самому. К тому ж Карина не Инесса, даже ради спасения жизни не сможет помалкивать да соблюдать дистанцию, – с ней будет тесно и во дворце. – Что же мне делать? – До вечера посиди тут, – решил я. – На звонки не отвечай, перед окнами не мелькай, музыку не врубай – слушай, не ковыряют ли в замках. Что тебя отыщут уже сегодня, шансов мало. А если найдут, враз не доберутся. Тем временем я успею подъехать. Позже перебазирую тебя в другое место. – А куда я кота дену? – плачущим голосом спросила она. – Если со мной что стрясется, ему не жить. – Не бойся, от горя не зачахнет, – утешил я. – В крайнем случае поручу его Хану. – Да твоему тигродаву Мишель на один кус! Положим, тут она не права. Хан слишком себя ценит, чтобы размениваться на котов. – Ладно, будем решать проблемы по мере поступления. Стряхнув сонливость, я поднялся и пошел к выходу, по пути перешагнув через Мишеля, якобы дремлющего. Карина поспешила следом, чтобы сразу же закрыть за мной на все замки: все-таки я нагнал на нее страху. – Будь мужественной, – сказал я в дверях. – Что тебе еще остается? И чмокнул в подставленные губы. На лестнице по-прежнему было пусто, словно бы и это здание покинули. А когда, выскочив из подъезда, я нырнул в подкативший «болид», никто, по-моему, меня не увидел. Теперь предстояло свидание со второй моей прежней подружкой, Клер, хотя с этой мы дружили еще до Ланы. Наша связь длилась недолго – так, курортный роман, – однако протекала бурно. В том смысле, что все ночи напролет мы предавались похоти, а днем отсыпались на пляже. Остались друг другом вполне довольны, потом разлетелись по прежним орбитам. Но совсем отношений не порвали. Это был тип «бизнес-вумен» – до встречи с Клер я полагал, что его выдумали киношники да писалки-эмансипэ, чтобы «умыть» мужичков. Все другие мои знакомые дамы думали сердцем, в лучшем случае, а вот Клер не давала воли ни страсти, ни гневу – все отмерено, просчитано. Была она долговязой, изысканно тощей и уже в возрасте. Но выглядела моложаво, поскольку чуралась излишеств и держала себя в форме. Почти всегда носила брючные костюмы, но они лишь подчеркивали ее сексапильные пропорции, а искусный макияж довершал эффект, делая Клер неотразимой. Своей внешностью она умело пользовалась, не брезгуя подкреплять дела близостью, – конечно, если партнер не слишком претил ей. А одного из городских заправил даже возвела в ранг основного любовника, и тот, хотя был человеком властным и трезвым, охотно позволял манипулировать собой, покровительствуя расчетливой красотке в чем только мог. Даже и теперь, спустя столько лет, Клер симпатизировала мне и, видимо, доверяла, хотя это против ее правил. А заодно использовала, время от времени привлекая разрешать щекотливые вопросы. Она была не прочь и меня повязать крепче, вновь задействовав свои чары, но я не люблю хоженых троп. То есть третий в таких делах уже лишний, а сколько «лишних» тут, и сама Клер могла не помнить. Ее контора занимала целое здание, нарядное и модерновое, хотя небольшое. На входе меня поджидал один из многофункциональных мальчиков Клер, преданных ей душой и всеми частями тела, и без проволочек сопроводил к кабинету шефини, по пути дружелюбно болтая о ерунде. Пропустив внутрь, тщательно прикрыл за мною дверь. В комнате поддерживалась идеальная чистота, каждая деталь продумана. Со своего рабочего места, обустроенного в лучших традициях, хозяйка уже перебралась в гостевой уголок, больше смахивающий на будуар, где и устраивала обычно такие вот неформальные встречи. – Хочу посоветоваться, – сказала Клер, усадив меня перед собой. – Тебе, конечно, сока? Я молча кивнул, выжидая. Спиртного на работе не приемлю – еще один из моих принципов. Когда нет общего стержня, приходится всюду расставлять вешки, чтобы не заблудиться. Плеснув из запотевшего графина в пузатый фужер, женщина заодно обслужила себя, предпочтя рейнское вино, столь же ледяное. Обычно этим занимался секретарь, лощеный, вышколенный, а его отсутствие подразумевало сугубую доверительность беседы. Откинувшись в кресле, Клер забросила длинные ноги мне на сиденье, демонстрируя холеные ступни и стройные щиколотки, проглянувшие из-под брючин. Разглядывая меня сквозь бокал, заметила: – А давненько ты не массировал мои телеса! Будто, кроме меня, этим некому заниматься. Да и какие у нее «телеса»? Хотя в потребных местах хватает мякоти. – Об этом и пойдет речь? – Нет, конечно. – Она отхлебнула из бокала, щурясь от удовольствия. – Ты ведь долго не выбирался в город? – С месяц. – Вот-вот. За этот срок тут многое изменилось. Если б не возник сегодня, пришлось бы самой тебя вызывать. – Что, и у тебя проблемы? – удивился я таким тоном, будто произнес знаменитое «И ты, Брут». – Разве нас больше не покрывает Валуев? Отреагировав на двусмысленное словцо усмешкой, она ответила: – С ним, видишь, сложности – будто подменили старичка!.. Нет, он не прочь встречаться, но с последней случки я сбежала едва не голяком. – Хотел бы это видеть! – Я не шучу. До сих пор не поняла, чего Гога хотел: поиметь меня или растерзать. Показать метины? Отмахнувшись, я спросил: – И долго ты выдерживала его перед… э-э… встречей? – Как обычно, – пожала Клер плечами. – Оптимальный перерыв: когда он готов на многое, лишь бы получить дозу, но еще не стал злобствовать. – А если от жары процесс ускорился? Она покачала головой. – Говорю же, Гога походил на сорвавшегося с цепи пса! За годы у нас многое случалось, но таким он не был никогда. По-моему, он даже не очень меня хотел – то есть не как женщину. – Как мужчину, что ль? – Как шмат сырого мяса, к тому же бегающий и орущий. Хорошо, челюсти у него вставные, не то вправду бы чего-нибудь отгрыз. Но кто поручится, что в следующий раз Гога не запасется тесаком? – Забавно, – сказал я. – Может, на него повышение повлияло? Ведь после переезда Двора Валуев стал главенствовать не только над копами. Теперь он как бы министр внутренних дел всея губернии. А такому зверю и положено кормиться сырым мясом. – Смешочки тебе? – Клер досадливо пнула в мое бедро сухой пяткой и словно бы забыла убрать ногу, рассеянно трогая меня длинными пальцами. – Вот мне не до смеха. Кажется, и она не получила «дозы». Я-то полагал, что для таких надобностей у нее помощники – красавцы, как на подбор. Впрочем, Клер предпочитала мужчин зрелых, солидных. – Ну, что присоветуешь? – спросила она, глядя на меня не то чтобы с надеждой, однако внимательно. – Разве мало вокруг матерых самцов? – ухмыльнулся я. – Да стоит тебе поманить!.. – Не валяй дурака. – Она снова пнула меня пяткой, тут же загладив удар ласковыми касаниями пальцев. Этакая «политика кнута и пряника» в своеобразной трактовке. – Ты ж знаешь, кем был для меня Валуев. – Ладно, начинаю советовать, – уступил я. – Бесплатно, заметь!.. Во-первых, пока не разберусь тут, воздержись от контактов с Валуевым – любых, да? Во-вторых, как понимаешь, распространяться о вашем разрыве ни к чему. Некоторую фору это даст, но потом начнутся наезды: слишком лакомый ты кус. Одной тебе с бандитами не сладить, так что придется искать нового покровителя, и теперь уже среди Семейных главарей. – Например? – Ну, навскидку: Арнольд или Грабарь, – остальные, пожалуй, не твой масштаб. Но первому хватает впечатлений и в ближнем кругу, так что примет он тебя разве для коллекции… а тут, само собой, другие расценки. Грабарю же сейчас не до гуляний: утром подстрелили его младшенького. – Андрюшу? – вздрогнула женщина. – Бедный мальчик! Я глянул на нее с подозрением. Может, с возрастом ей стали нравиться не только зрелые? Но от комментариев воздержался. – А как насчет Калиды? – спросила Клер. – Он-то уже подкатывался с предложениями. – Боже тебя упаси! Во-первых, ты совершенно не в его вкусе… причем уже лет тридцать. – Он педофил, да? – Именно. Сейчас это повальное увлечение, но Калида обскакал многих. Во-вторых, он не из тех, кто идет на честный обмен. – Это и я слышала, – кивнула она. – А еще есть Дворянское Собрание. Клер ведь тоже из дворян. (А кто сейчас простых кровей?) Но от своих предков-графьев унаследовала разве изысканные пропорции да холодный ум. – Эти ряженые? – хмыкнул я. – За ними нет серьезной силы, хотя доить готовы кого угодно. – И что остается? – Гильдия, – ответил я. – Торгаши наконец зашевелились. Правда, там-то придется платить не натурой, что для тебя внове. – Наглец! – фыркнула Клер. И я ощутил третий пинок с последующими поглаживаниями. Это становилось опасным. Стоит мне проявить заинтересованность, и шаловливая ее ступня окажется в ином месте. И уж там лучше обойтись без пинков. – Хотя торгаши ведь в большинстве мужики, а уж что у них определяет сознание: мошна или мошонка… – Разберемся. – Но учти: в гильдии подбираются люди серьезные, чье слово уже имеет вес и кто надежен в делах. Об обычном разгильдяйстве торговой вольницы придется забыть. Если обещаешь, надо выполнять, не то вылетишь в момент. – От тебя примут рекомендацию? – спросила Клер деловито. – Наверное. Ты ведь не захочешь меня подвести? Это может сильно пошатнуть нашу дружбу и, уж во всяком случае, надолго отобьет у меня охоту к сводничеству… А вторым привлеки Трофима. – Так он уже там? – Тс-с-с! – предупредил я с улыбкой. – Эти сведения не для разглашения. Пока гильдия сродни тайному обществу. Вот когда станет на ноги и сравняется мощью со средней Семьей… Птичек ведь принято сбивать на взлете. – Все ясно. – Когда увижусь с Трофимом, могу переговорить от твоего имени. – Сделай такую милость. И если потребуется вступительный взнос… – Кстати, – вспомнил я, – как с тем твоим долгом, вернули? Тогда-то и мне пришлось подсуетиться, хотя не сильно. – Обещали выплатить – в три приема. – Первая рыбка моя! – алчно потребовал я. Клер рассмеялась, не поверив. И вправду: видал я таких «рыбок»!.. – Еще я собираюсь составить завещание, – сообщила она, – и отписать все в твою пользу. Теперь я не поверил, однако возразил: – Лучше не вводи во искушение. И зачем мне лишние хлопоты? – Но если со мной что случится… – …то я первый попаду под подозрение. – В конце концов, для этого не требуется твое согласие, – сказала Клер. – Просто я не хочу, чтобы строили планы на мой счет. Пусть знают, что следующий хозяин им не по зубам. А вот в этом есть резон: бесхозное имущество растащить легче. – Но не надейся на ответный жест! Она снисходительно улыбнулась. Моя вилла не особо ее прельщала. Разве пожаловать кому-то из помощников – этакий вассальный феод. – Ну вот, – сказала Клер, сладко потягиваясь, – с делами разобрались… – Пришел час потехи, да? Уж развлекаться она умела, в отличие от трудоголиков. А «час» иногда затягивался на месяц – как тогда, на критском курорте. Судя по задумчивой улыбке, Клер тоже вспомнила о безумном том времени. И что мешает воскресить его – хотя б на час? Поди, на этом диванчике скреплялся не один договор и отмечались многие успешные сделки. – А ты все так же строг в морали? Вот и я угодил в чистоплюи – сподобился! А сколькие сочли б меня распутником? – Истинное целомудрие обретается с годами, – изрек я. – Когда уходят искушения. – Что-то не замечаю, – засмеялась Клер. – Да и ты, по-моему, прибедняешься!.. – Как бы там ни было, а мне пора. Дел – невпроворот. – Ну жаль, жаль… Уж нам плохо не было, верно? – Это точно, – со вздохом подтвердил я, покидая и это кресло.Глава 8
От Клер я отправился прямиком к чудилам, порученным моей опеке. Как поминалось уже, обитали они в одном из благополучных, даже престижных районов, правда, на самой его окраине. А здание, целиком им принадлежащее, выходило фасадом на канал, за которым раскинулись пустые кварталы. Дом был неширок, зато в три этажа, с подземным гаражом и вертолетной площадкой на плоской крыше, – ребята явно не бедные. И особо не прятались – странно, что их не заволокли еще ни под одну из здешних «крыш». Может, в этом и дело: шибко нахально себя ведут. Кому ж взбредет в голову, что за ними никого нет? А ведь еще незабвенный По учил, что самые тайные места находятся на виду. И место для наблюдений напрашивалось само. Достаточно пересечь канал по старому мосту, случившемуся неподалеку, вкатить в угрюмый двор домины, громоздившегося напротив, и взойти на подходящий этаж. По-моему, я даже обнаружил на лестнице следы подручных Лазера, довольно свежие, – а потому постарался не наследить сам, когда пробирался в одну из брошенных квартир. Затем пододвинул к зияющему проему продавленное кресло, устраиваясь с возможным комфортом. Конечно, тут оказалось жарко, но солнце в глаза не било – спасибо и на том. Первая странность: окна загадочного дома. Гляделись-то они обычно – то есть ничего экстраординарного. Однако мой слухач, прежде меня не подводивший, не снимал с них ни шороха. Стекла будто покрывала невидимая пленка, поглощающая звуки. Вдобавок обитатели трехэтажки возмутительно беспечны, будто жили не в российском Пограничье, а на безмятежном Западе. В нарушение мер предосторожностей, принимаемых сейчас всеми зажиточными фирмачами, они не боялись мелькать перед окнами, хотя вокруг хватало укромных мест. Наверное, стекла тут броневые, но ведь есть пули, способные лимузин поднять на воздух, не то что пробить броню. Или ребята еще не прониклись опасностью, или полагались на то, чего я не знал. А может, это и вовсе экраны? Такое практикуется иногда, хотя не здесь. Сами персонажи могут быть срисованы с оригиналов, но поведение корректируется так, чтобы наружу не просочилось лишнего, то есть сплошная банальщина с вкраплениями пикантных эпизодов для оживляжа. Что, в общем, я и наблюдал сейчас. А стало быть, смысла в этих наблюдениях никакого. Выходит, мои поднадзорные не такие олухи? Я даже ощутил некоторый азарт: работка обещает быть нескучной. Но здесь, на этом посту, делать нечего – приманка для дураков. Можно лишь, подобно Лазеру, фиксировать посетителей: кто вошел внутрь и сколько затем оттуда не вышло. Тоже, конечно, не мешает знать. Для этого я оставил под оконным карнизом «глазок», нацеленный на трехэтажку, – «ловись, рыбка»!.. После чего вернулся к «болиду» и покатил обратно к дому, становившемуся мне все интересней. Оставил машину за квартал от него, пехом обошел вокруг. Черного хода не обнаружил, а все окна закрыты наглухо – видимо, вполне обходятся кондиционерами. Занятно: все пути внутрь здания перекрыты. За исключением входной двери. Но ее прибережем на потом. Сперва не худо бы выяснить, куда девались те, кто не выходил, – не съели же их? Первое, что напрашивается, – подземный ход. Или даже подводный, благо до набережной с десяток метров. Но для обнаружения его требуется аппаратура посерьезней той, какую я прихватил сегодня. А пока оставалось одно: засесть в «болиде» и ждать, пока из домика не возникнет хоть кто-либо. К счастью, ждать пришлось недолго – мне и тут будто пошли навстречу. Минут через двадцать створки гаража разъехались, и к шоссе взмыла бордовая «капля», очертаниями схожая с флаером, как я его представляю себе. Окна почти сливались с мерцающим корпусом, и даже дверцы я углядел не сразу. А проворством машинка вряд ли уступала моей. Позволив «капле» шмыгнуть мимо, я отпустил ее на положенную дистанцию и двинулся следом, прикидывая, не пора ли запускать «стрекозу». Решил погодить: глупо раскрывать карты до срока. К тому ж поначалу «капля» не слишком спешила, то есть не настолько, чтобы меня это напрягало. Словно бы не возражала против преследования. Или я делаюсь мнительным? Ну право же, отчего благородным донам просто не покататься по городу, улаживая свои дела – может, вполне безобидные? Внезапно «капля» притормозила перед утлой хибаркой, едва не въехав колесами на низкое крыльцо, левая дверца скользнула в корпус. И тут я наконец увидел водилу, остолбенев на целую секунду. Из сумеречного салона выпорхнуло ошеломляющее существо, к тому ж едва одетое, и быстрым взглядом окинуло окрестности, прежде чем снова сгинуть с глаз, нырнув в домик. «Дьявольщина!» – вырвалось у меня. Хотя в женской красоте усматриваю скорее божий промысел. Тотчас вывел схваченную картинку на дисплей, чтобы рассмотреть в подробностях. И поглядеть было на что. За свою жизнь я повидал немало эффектных девиц, но эта!.. Один вид ее переворачивал душу. Хотелось умереть за нее или убить… не знаю, не разобрал еще. «На земле нет тебя прекрасней», – всплыла строка из старой песни, отчего-то запомнившейся. И продолжение в точку: «Но ловлю я твой взор напрасно». Действительно, на что сдался ей такой сыч? Как поется в другой песне: «Ах, какое блаженство – знать, что ты идеал!» А что делать прочим? Сохнуть от зависти либо исходить слюной? Слишком она хороша, чтобы это не кололо глаза очень многим. Ее черты вряд ли можно назвать безупречными, зато их наполняла такая нестерпимая, пронзительная прелесть, что к горлу подступал комок, а на глаза наворачивались слезы, – это у меня, битого жизнью циника!.. Точеный носик слегка вздернут, губы припухлые, яркие, глаза длинные, чуть раскосые, кожа матовая, бархатная, без единого пятнышка, лоб, пожалуй, великоват. Или его следовало прикрыть челкой, а у девушки по сторонам сужающегося книзу лица спадали песчаные пряди. И все равно, другого не хотелось, даже боязно что-то менять. Пусть все останется как есть – такой шедевр можно лишь испортить. А фигура и вовсе сказка. Девица из породы долгоногих, но при этом имела узкие колени и маленькие ступни – редкое сочетание. Зад неширок, однако в комплекте с тонким станом, задорно торчащими грудками и талией, будто стянутой невидимым корсетом, гляделся изумительно. Бронзовый загар, насколько я мог судить, покрывал малышку сплошь, подчеркивая игру мышц, на диво упругих, хотя изящных. Я застал ее на переломе, который так любят ню-операторы: сочетание подростковой свежести с завораживающей сексапильностью. Словно бы она обзавелась уже полным набором для любовных игр, но еще не научилась им пользоваться. Впрочем, это лишь впечатление – скорее всего обманчивое. Одежды на ней был минимум: коротенькая юбка, сквозь которую просвечивали условные трусики, да куцая рубаха, едва покрывавшая грудь. Для такой погоды в самый раз, если не напяливать на себя кондиционер, но жара, похоже, совершенно не трогала кралю: кожа оставалась сухой, походка – танцующей. Кстати, девушка оказалась босой – действительно, к чему обувь, когда есть машина? Засмотревшись на экран, я едва не пропустил момент, когда она вновь возникла на виду, тут же исчезнув в салоне. В следующую секунду «капля» сорвалась с места, на сей раз припустив шустрей, будто решила погонять меня на разных режимах. Черт, эта девочка умела водить! Когда на дорогах мало кто придерживается правил, уберечься от аварии непросто. И как раз сейчас на улицах сделалось тесно, словно бы все городские авто разом покинули стоянки и ринулись по домам. Собственно, так и было: час пик, господа, – конец службы. Ближе к центру мы попали в затор. Очень постаравшись, я притулился вблизи от девушки: в соседнем ряду, на пару машин сзади. У нее хватило ума не снимать затемнения, а может, нарывалась уже – с такой-то внешностью. Разбросав руки по сторонам, я направил слухач на «каплю», не слишком представляя, на что рассчитываю, – ведь малышка там одна. Разве вздумает куда позвонить. Эти окна оказались проницаемы, но, к счастью, не настолько, чтобы пробиться сквозь них без усилителя. Потому что девушка тихонько напевала, отстукивая пальцами ритм – наверное, по рулю. Звуки изливались из нее с волшебной легкостью, и вытворяла девочка с ними, что хотела, словно бы ее диапазон зашкаливал в ультра, а внизу доходил до контральто. Мало что голос был чист и послушен, красив и сочен, – его наполняли чувства, удивительные в юном создании. Как попадала она каждой интонацией, каждой паузой, как держала ритм! И песня настолько гармонировала с девушкой, будто и была ею написана, – к тому ж я слышал это впервые, хотя новье обычно не пропускаю. Я оцепенел, страшась шевельнуться. На лице застыла маска, мало что выражающая, но в горле стоял комок, а глаза постыдно наполнились влагой, пока капли не покатились по щекам. Я и раньше считал, что голосом, вкупе с мелодией, можно пробрать человека до нутра, затронуть самые глубинные струны, а ныне получил тому убедительное подтверждение. Конечно, в музыке я лишь потребитель, зато из самых разборчивых, а будущую звезду угадываю с ходу – уже не раз подтверждалось. Черт возьми, тут и полный лох просек бы: это – сокровище. Бриллиант, который даже не требует огранки, – такое обличье, грация, голос!.. Да стоит деляге поухватистей наложить на певунью лапу и слегка поусердствовать, раскручивая ее по стране, как в его карман хлынут миллионы. Но лучше бы ее оставили в покое – мне кажется. Во всяком случае, от меня эту подсказку не получит никто. Затор вскоре рассосался, и мы опять слегка поиграли в догонялки. Честно сказать, у меня сложилось ощущение, что девонька давно приметила слежку и теперь развлекалась, играя со своим «хвостом», точно котенок. При этом вовсе не старалась его сбросить, словно бы тот больше забавлял ее, чем заботил. Уважаю людей, которые хоть что-то делают качественно. А если они исполняют по высшему разряду всё, за что ни возьмутся… Раньше я думал: таких не бывает. Больше красотка никуда не заезжала, зато на одном из перекрестков ее поджидал худой парень, вполне затрапезного вида, тут же втиснувшийся в «каплю», притормозившую на секунду. Через несколько кварталов он снова выпрыгнул на тротуар и тут же сгинул в подворотне, хотя никто не собирался его преследовать. После чего машинка покатила обратно, через десяток минут вернувшись в исходную точку, где ее поглотил тот же гараж. Ну и я на сегодня наигрался – довольно изображать из себя сыщика!.. Вдобавок и противно. Пришло время сделать что-нибудь для души – к примеру, повидаться с единственным человеком в губернии, которому я друг, а не приятель или партнер. Другое дело, что на него вряд ли стоит полагаться, как на себя. То есть он не из тех, с кем хорошо отбиваться спиной к спине, хотя кое в чем, пожалуй, смелее меня. Звали его Гай, и был он вольным репортером, действительно не подчиняясь никому, а руководствуясь лишь собственными пристрастиями, благо впрямую работал на Океан. Вообще Гай славный человечек – из лучших, кого я знаю. В нем даже присутствует совесть, что и вовсе редкость. Из него не сотворить ни подлеца, ни завистника – он устойчив, как ванька-встанька. Но, как и того, склонить Гая можно к чему угодно – простым волевым напором, даже не прибегая к пыткам или угрозам, – и тогда Гай способен предать самых близких, включая себя. Это потом он вернется к прежней позиции и жестоким угрызениям, но дело-то уж сделано, поезд ушел. И так же беззащитен Гай перед соблазнами. Это счастье, что средств у него едва хватает на прокорм – избыток их превратил бы беднягу в обжору или пьяницу. А не дай бог, Гай станет «получать по способностям» – его же приберет к рукам первая хищница, встреченная на пути. И уж тогда упьется кровушкой непротивленца!.. Но пока он оставался невостребованным. То есть ужиться с Гаем пытались, однако долго не выдерживали: слишком он «не от мира». Гай никого не обижал и, уж конечно, пальцем не трогал, а к уходам подруг относился с полным сочувствием. Вообще понимал людей, как немногие, хотя сам вел себя… неординарно, скажем так. Кстати, и внешность у него примечательная. При том, что голова чересчур велика для такого щуплого тела, вдобавок лысая и шишковатая, уродливым Гай не выглядел. Скорее инопланетянином или сказочным гномом. Может, фокус заключался в его глазах, улыбке, голосе. Наконец, в том, что Гай был добряком и умницей. А сколько ходило про него смешных баек! Притом беззлобных, на что мало кому везет. Еще Гай вопиюще беспечен, подчас влезая в такие авантюры, что даже я бы остерегся. Трудился-то он не разгибаясь, а его репортажи; обзоры, комментарии уже пользовались в Океане немалым спросом, судя по счетчику. Вот только доходов это не приносило, поскольку связываться с рекламой Гай отказался наотрез. Впрочем, мне удалось убедить Аскольда, что камикадзе-правдолюбцы, вскрывающие здешние нарывы, ему полезны, и втихаря тот финансировал Гая, даже «компруху» подбрасывал – предусмотрительный, как всегда, главарь охотно топил местные власти в их собственном дерьме, высвобождая пространство для себя. А что первый удар наносят обычно по «рупору», его мало заботило. Обитал Гай недалеко от центра, но в таком глухом месте, где ни один из городских воротил не имел настоящей власти, а заправляли больше «шакалы», терроризируя тех, кто не успел или не решился еще переселиться в одну из слобод. Дома тут на три четверти опустели, а в своем подъезде Гай и вовсе остался один, упрямо не желая сменить дислокацию. Как мог, я обезопасил его гнездо, даже добыл для репортера броневичок, старенький, но добротный, вполне умещавшийся в вестибюле, который приспособили под гараж, заодно надежнее перекрыв подъезд. И взял с Гая слово, что на все опасные встречи он будет ездить с охраной, а все подозрительные посылки не станет вскрывать без сапера – пусть уж Аскольд и это оплачивает. А после того, как репортер замахнулся на «самое дорогое»: на лучезарного нашего президента, Клопа вонючего, – я, не полагаясь больше на слово Гая, навесил ему круглосуточный «хвост», подрядив на это охранное агентство, лучшее в городе. Конечно, если за Гая примутся всерьез, это вряд ли его спасет, но по крайней мере убережет от дешевых наездов. Оставив «болид»перед входом, я вступил в подъезд и по узкой лестнице, вокруг неработающего лифта, поднялся к четвертому этажу. Здешние стены давно требовали ремонта, но Гая это не трогало, к тому же он видел их редко. С квартирной дверью оказался порядок, и я проник внутрь, воспользовавшись своими ключами. Очутился в захламленной прихожей, истомившейся по влажной уборке, оттуда прошел в комнату, служившую одновременно кабинетом, спальней, столовой, библиотекой, гостиной. Зато и грязи тут скопилось впятеро. По полу разбросаны огрызки яблок, апельсиновые корки, клочки бумаг, вокруг компа громоздятся грязные тарелки и кружки с присохшими остатками кофе – уж аккуратностью Гай не отличался. Мне надоело засылать сюда уборщиц, тем более что едва не каждую оголодавший репортер пытался склонить к сожительству. Время от времени Гай собирался с духом и сам перемывал посуду, даже подметал полы, однако порядок сохранялся до первой трапезы. По мере того как я выбивался в зажиточные, к Гаю перекочевывала моя мебель – с потёртой обивкой, разболтанными креплениями, жвакующими пружинами, но еще годная. Теперь он восседал в бывшем моем кресле, а дрых на старом диване, завалясь в продавленную мной ямищу. И складировал книги на этажерке, склеенной мною же из дешевых полок, а шмотки – в трехдверном полированном шкафу с антресолями под потолок. А уж мои табуреты стояли у Гая по всем углам и применялись под самые разные нужды. Одевался он исключительно в «секонд-хенде», а кормежку прикупал на ближнем рынке, подешевле. И совершенно не брал всю эту ерунду в голову. – Затворнику от затворника! – сказал я, озираясь. – И как ты выживаешь тут? Душок и впрямь стоял тяжелый: пахло пылью, горелым табаком, потом, – это не считая общегородской духоты. И даже если открыть окно, в квартире не станет прохладней. Все-таки придется навязать ему кондиционер, устроив принудительную вентиляцию. – Куда? – невпопад откликнулся Гай, не отрывая глаз от экрана старенького Мака. – Погоди, ща вернусь. По всему видно, он уже много дней не покидал квартиры и подъедал последнее, оттягивая неизбежный поход за продуктами. Справа от замызганной клавиатуры дымился густой чай, наверняка несладкий, слева возлежала на блюдце корочка хлеба, присыпанная изюмом. И кажется, Гай опять захворал – для него дело обычное. Несмотря на жару, напялил на себя пару футболок, а поверх, на плечи, набросил свитер. Он вообще хилый – неудивительно при таком распорядке. От сидячей работы, продолжавшейся круглосуточно, с перерывами на обрывочный сон, Гай сделался сутулым, даже отрастил пузико. Кожа у него стала землистой, лицо – одутловатым. Когда Гай забывался, и вовсе начинал разговаривать с собой, пугая непривычных. Он дневал и ночевал в Океане, а живого моря не видел. И стоило тогда селиться на южном побережье? – Кранты! – вдруг объявил Гай, толчком разворачивая кресло. – Потехе – время. Вскочив, он ходко засеменил на кухню, шаркая по тусклому паркету, а оттуда уже тянуло сочными ароматами, хоть как-то облагораживая атмосферу. Все же к моему приходу хозяин подготовился, не пожалев ради такого случая последних запасов. В отличие от многих, Гай не придерживался традиций и не считал прием гостей обязанностью – просто хотел сделать мне приятное. Он даже прибрался тут на скорую руку, судя по неспешно оседающей пыли. Пройдя к окну, я не без сложностей его распахнул, задержавшись на минутку, чтобы оглядеть окрестности. Перед домом, к счастью, раскинулся старинный парк, и здешние деревья разрослись настолько, что верхушками крон прикрыли квартиру. И все ж броневые стекла не помешают. Заодно кондиционер присобачим – не отвертится, стервец! Задернув плотнее шторы, я расселся в широком кресле, обтянутом коричневым бархатом, – вот оно гляделось новым, поскольку использовалось лишь гостями. А Гай уже спешил обратно, неся в руках знакомый мне поднос, груженный чашками и блюдцами из сервиза, тоже бывшего когда-то моим. Пожалуй, из своего у Гая осталась лишь само жилье да библиотека, собранная за прежние десятилетия, когда такое собирательство еще имело смысл. – Со сластями проблема, – посетовал хозяин, кивая на полупустую пиалу с изюмом. – Видишь сам. – Никаких проблем, – возразил я и стал выкладывать на столик свои дары, ощущая себя Дедом Морозом, развозящим гостинцы. – Ух ты, – только и сказал Гай, но лицо его озарилось. – Живем! И принялся разливать по чашкам кипяток, остальное предоставив мне. Видимо, он имел в виду, что теперь сможет продержаться взаперти еще неделю. Ну и мне будет спокойней. Лишь бы его опять не выманили наружу какой-нибудь блискучей цацкой. – Итак, – спросил Гай, утвердясь в кресле напротив и с интересом меня разглядывая, – на кого идешь войной в этот раз? – На всех, – ответил я. – Потом разделю трупы по кучкам – кто прав, кто виноват, кто просто случился рядом. – Уже страшно, – согласился он, вдумчиво дегустируя новые лакомства. – Со многими переговорил за два дня, – продолжил я, – многое повидал. Что-то неладно в королевстве. – Только сейчас заметил? – Раньше не выходило за рамки, теперь – пожалуй. Поплыла картинка-то. – И где, по-твоему, главные искажения? – Пока нащупал три таких узла. – Угу, – подбодрил Гай, не открывая набитого рта. – Первый – наши чинуши. – Что ж в них жапредельного? – прошамкал он. – Ведут себя странно, будто не люди вовсе. Ей-богу, проще японцев понять. Образуется новая порода, этакие Чужие в человечьем обличье. Со своими приоритетами, нормами, логикой. – Так это и есть иная порода! – убежденно воскликнул Гай, наконец дожевав. – И мыслят не по-людски – это точно. Пока не столкнулся с западными чинодралами, считал их образцом для наших. Оказалось, такое же дерьмо, только пахнет меньше. И несут ту же околесицу, оправдывая дурости госмашины едва не теми же доводами. Их не переделать, поверь. Одно спасение – короткий поводок. С минуту я глядел на него в раздумье, потом сообразил: – Это у тебя образы такие, да? Иная порода, нелюди!.. Ты ж натура творческая, в эмпиреи воспаряешь, а я от земли отрываюсь редко, да и порхаю низенько – бяк-бяк, бяк-бяк. И если говорю о нечеловечьей логике, имею в виду как раз это. Теперь и Гай задумался, недоуменно хмурясь. – Ладно, едем дальше, – предложил он затем. – Что у нас на второе? – С верхами, будем считать, разобрались, хотя не ясно, не могут они или не хотят… – На революционную ситуацию намекаешь? – Так ведь и низы взбеленились! Ты не смотрел статистику? Если раньше большинству было плевать на других, а многие даже желали ближним добра, то теперь отношения явно сместились в сторону садизма. Пока что они больше созерцают, но каждый спрос, как известно, рождает предложение. И тут мы плавно подходим ко второму узлу искажений, некоему Калиде. – Послушай, а ты в самом деле считаешь, будто здешний люд озверел? – обеспокоенно спросил Гай. – С такими обвинениями лучше не спешить. – Только не надо доказывать, что нет плохих народов, – огрызнулся я. – Нации как люди: в каждой намешано всякого, и время от времени наверх такое всплывает!.. А если еще и старания приложить… – Что, опять заговор? Некая чужая, но жуткая сила… – Зачем? И в своей среде хватает отребья. – Не слишком ли ты строг к людям? – С других нужно требовать, – отрезал я. – Однако не больше, чем с себя. А у нас исстари – в одни ворота. Чужих колом по голове, а себя лишь по шерстке. И чего добились? Другие-то уж выплыли, а мы барахтаемся. Зато на своем болоте – первые. Правда, никто о том не знает, кроме нас. Хоть и квакаем во все воронье горло. – Н-да, – озадаченно сказал Гай. – Эк тебя завернуло. Начал за здравие, кончил про бузину. Накипело, да? – Дык ума нет – считай калека. А когда не можешь оценивать трезво, какой уж тут ум – соображение одно. И уж так его напрягаем, чтобы себя оправдать, будто от этого вправду станет лучше. – Конечно, генофонд нам подпортили, – согласился Гай, с сожалением покосясь на себя в зеркало. – Спасибо дедушке Сталину – броневой был мужик. Сидел у себя в Кремле, как в танке, и палил по площадям. Заметь, уж полвека прошло, как схоронили Усатого, а его дело «живет и побеждает». – Пора кончать это блудство и закопать Кобу обратно. Сколько можно с ним трахаться? – Сколько нужно, – хмыкнул Гай. – Коба боготворил Грозного да Петра, а наш козлик обожает Кобу. У каждого собственные предтечи. Кстати, и судьбы схожи. В юности сей моралист, говорят, привлекался за изнасилование, затем долго пребывал в стукачах. Но в ГБ его так и не взяли, побрезговали. – Откуда знаешь? – Ну, – скромно улыбнулся Гай, – все ж у Клопа не те возможности, что были у Таракана. И сведения нынче сложней утаить. Чуть кто надыбает на тайное, тут же выплескивает в Океан. И пресечь уж никак – при всем желании. – Значит, придется отсечь – от Океана. В конце концов, не он первый. – Знаешь, что удручает? – спросил Гай. – Что нами правят ничтожества. Думаешь, Клоп напустил туману на свое прошлое, потому что скрывает страшное? Да просто он был никем, плесенью, и остался ею же, только возможности изменились. Вот этой правды Клоп боится, и люди пропадают пачками, лишь бы она не всплыла. Он переписывает биографию наново, как и все бездари, прорвавшиеся к власти. Это даже скучно, насколько они одинаковы: Адик, Йося, Саддам, Сашок… Дети разных народов. – Может, губер не так и глуп? Пока что Клоп ведет свою линию вполне толково, не повторяя ошибок предшественников. – Значит, он хорошо вызубрил уроки прошлого. Приличная память – еще не ум, тем более не талант. – Ну да, «первый ученик»!.. С-скотина. У Гая я отдыхал душой. Нам почти не приходилось спорить, разве по пустякам, – редкое единомыслие. Вообще, общаясь с ним, я убеждался, что умные люди – это те, кто во всем согласен со мной. – Слыхал про его последние закидоны? – сказал он, хихикая. – Распорядился «пресечь безобразие» на диком пляже, где кучкуются натуристы. Ну, копы нагрянули и рассеяли голышей, некоторых даже повязали. Больше им делать нечего, а? Будто в остальном тут тишь да гладь… Вообще Клоп очень уж озабочен моралью – к чему бы, ведь не старик? Или от вида голых баб звереет настолько, что и других подозревает в том же? – Если Клоп болен, лечить все равно станут других, – заметил я. – А этот его турнир? – Гай фыркнул. – Тоже, покровитель искусств и спортсменок! Поговаривают, любой молодке готов дать разгон – в лучших традициях почившего ГДР. Правда, там держали для этого штат массажистов, а наш полугигант справляется сам. – Брехня, – не поверил я. – Сейчас болтают про всех, кто наверху. Если не развратник, так пьянь или хапуга. Это не считая тех, кто продался. Тоже ведь судят по себе. Уж они б развернулись, дай волю!.. – Конечно, в такой компании легко затеряться. Но может, вскорости мне подбросят записи… – Или бомбу, – прибавил я. – Это скорее. Давно тебе тачку не взрывали? Собственно, взорвали-то единственную его «Ниву», которой репортер владел до подаренного мной броневичка. Гаю тогда крупно повезло, что его, пьяненького в дым, отвезли домой на другой машине. – Что тачки, теперь дома взрывают! – отмахнулся он. И почему умные люди бывают такими глупыми? Сколько ни предупреждай их не пилить под собой ветки, все равно будут сыпаться с деревьев, точно желуди по осени. И хоть бы на дубах сидели – нет, в лучшем случае на осинах!.. Или они там колья заготавливают? – Имей в виду, Гайчик, ты – носитель информации. И наверняка в оперативной разработке у здешних «бесов». – Как и ты, наверно? – Я работаю по частным заказам, особо не высовываясь. А ты – на виду, весь из себя такой честный. – От судьбы не уйдешь, – вздохнул он. – Это ж наше дело – прокукарекать. – Эй, дружок, ты б поостерегся, – снова призвал я. – Сейчас на таких пошла охота – отстреливают почем зря. И оно надо тебе – нарваться на пулю? Впрочем, Гай понимал это не хуже меня. А боялся, наверно, больше. Но не мог же он из страха, к примеру, не дышать? Такой вот человек: слабый, податливый… и неотступный. – Станут звонить в дверь – сперва закрой глазок книгой, – посоветовал я. – Заодно и сувенир оторвешь. Не в черепушке ж его носить!.. Но идеальный вариант – камера, так тебя никто не достанет. – Буду выглядывать, как из-за бруствера? – засмеялся Гай. – На войне, как на войне, – выдал я фразу, ставшую уже дежурной. – А как тебе это? – спросил он, пощелкав на своем экране мышкой. Из динамиков, сквозь хрип ветхой проводки, пробился голос, высушенный и настойчивый, старательно выговаривающий русские слова: «Мы очень не советуем вам сочинять такие статьи. Они вредны, лживы. И могут плохо отразиться на вашем здоровье…» Гай остановил запись. – Что за тип? – спросил я. – Полномочный представитель дружественного режима. – Корейцы, что ль? – Ну, – подтвердил он. – Чучхесты хреновы, страна победившего коммунизма, на днях расписал последние их махинации, а заодно пощипал тамошнего верховного павлина. – Что, опять браконьерствуют? Или наркотой промышляют? – Так ничем же не брезгуют! Вот кто шустрил тут шибче федералов. Под крылом Клопа севкоры свили роскошное гнездо. И вели себя без церемоний, почти как дома. – И охота тебе вязаться с дерьмом? – спросил я. – Действительно, можно такое подхватить!.. Вплоть до летального исхода. – Но ведь и твой круг на удивление широк: от торгашей до бандитов. Кстати, как там насчет твоего «боевого безумия», – не перегорел пока? – Ты ж знаешь, я еще и отходчив. Сперва оторву башку, а после похороню с почестями. – Да, ты крутой, – подтвердил он то ли с уважением, то ли с издевкой. – «Не говори, что самый сильный» – гласит мультяшная мудрость… Кстати, хочу попросить об услуге. – Ты? – удивился Гай. – Меня? Ну-ка, ну-ка, это интересно! – Приюти Карину на пару деньков. Кажись, она влипла в историю. – Кто-то в историю входит, а кто-то влипает, – поддакнул он. – Конечно, защитничек из меня!.. – Защищать есть кому. Твоя задача: дамочку успокоить, поддержать. – Буквально тоже? – Гай усмехнулся: – Говорят, в древних Афинах муж отвечал за жену, пока не пристраивал к другому. А какие полномочия у меня? – А сколько осилишь. – То есть развязываешь мне руки? – Лишь бы их не отбили. Вот у меня на Карину пряников не хватало, требовался кнут. – А у меня ни первых, ни второго… Чем поддерживать-то? – Терпением, лаской. Ты ж известный угодник. – Каждый берет, чем может, – согласился он. – Раз не умеешь ни драться, ни быстро бегать… – Вечерком заброшу ее, лады? – спросил я, вставая из-за стола. – Давай, давай, – пробормотал Гай, с сомнением оглядывая свои завалы. – Пара-то часиков у меня есть? Я уже катил на «болиде», возвращаясь к голубенькой трехэтажке, притягивающей меня точно магнит, когда видеофон снова ожил, явив на экран физиономию, которую я не видал давно. Не то чтоб у нас не было совместных дел, но напрямик этот главарь обращался ко мне в исключительных случаях – стеснялся, должно. А от застенчивости люди нередко начинают хамить. – Нужно встретиться, да? – брякнул он без предисловий. – Дело есть. – Здравствуй, Амир, – учтиво откликнулся я. – Как поживает твой скот? Это была цитата, которую он вряд ли знал, а потому вполне мог обидеться. Но не стал. – Здравствуй, – помолчав, сказал он. – Так приедешь? С чего вдруг я понадобился всем, да еще сразу? Моя популярность перешла в новое качество? – Ты сейчас в своем ауле? Недосуг мне в такую даль. – Здесь, рядом, – возразил Амир. – У вокзальной башни к тебе сядет парень, проводит. – Кем зовешь-то? – спросил я. – В каком ранге? – Гостем будешь, да, – заверил Амир, обещая неприкосновенность. – Еду, – сказал я, отключая связь. И тотчас развернулся, направляясь к вокзалу. Вот и муселы всплыли. Точнее, один из их могущественных кланов, кои старались ныне не мелькать на виду, но продолжали ворочать большими делами. Поначалу-то муселы забрали в крае ба-аль-шую власть, отхватывая от общего пирога кус за кусом, перетягивая на себя драное одеяло, – хотя были в меньшинстве. Дисциплинка-то у них лучше, чем у славян, почтение к старшим в крови. Кстати, и самой крови боятся меньше, если доходит дело. Наводили свои порядки, учили жить остальных, ходили гордые, самобытные. Собственно, тогда и случилось это обособление – сами постарались. Потом пошла ответная волна, разгоняемая «нашистами» и казаками, поддержанная федералами. И уж тут муселам припомнили всё, от вытеснения иноверцев из всех структур до языковых комиссий, и вымели на свежий воздух, в горы и долы. Свинство, конечно, обоюдное, но у славян имелось оправдание: не первые начали. Впрочем, оправдываться умели обе стороны, и многое зависело тут от глубины раскопок. Притормозив у вокзальных часов, я действительно увидал рядом парня, угрюмого, кряжистого и неожиданно рыжего, с конопушками. На парик его лохмы не походили – скорее покрасил, а заодно наложил грим. Смотрелось это убедительно, хотя странно – в сочетании с чертами типичного мусела. Подойдя к машине, парень молча приложил к стеклу широкую ладонь, на коей было начертано: «От Амира». Дождавшись кивка, уселся рядом, выложил под ветровое стекло кулак, по самые костяшки заросший черным волосом, и нацелил указательный палец, показывая направление. Вступать со мной в разговоры он не собирался – явно из непримиримых. – Ты, случаем, не метис? – полюбопытствовал я. – Хотя бы перчатки надел, конспиратор! Конечно, он не ответил, отгородившись от меня словно каменной стеной. Продолжая испытывать ее на прочность то так, то эдак, я следовал указаниям корявого пальца, пока не очутился в темном подвале, едва втиснув «болид» меж угловатыми бронеходами, очень любимыми муселами. Тотчас мой гид выскочил вон, будто не желал находиться со мной и лишней секунды, а затормозил лишь наверху лестницы, дожидаясь, пока соизволю его догнать. Забавный типчик – эдакий толстолобик. Где их натаскивают, хотел бы знать. И много ли таких у Амира? Сам главарь встречал меня в большой комнате, увешанной и устланной богатыми коврами. Как и положено горцу, был он здоровенный, смуглый, горбоносый. Хотя пушистые усы и длинные баки делали его похожим скорее на персонаж индийской фрески. Вдобавок он полулежал на роскошном диване, облачась в парчовый халат. Еще б тюрбан на голову да пышнотелую красотку под бок. – Садись, да? – Амир указал на приземистое кресло, смахивающее на огромную подушку странной формы. – Угощаться будешь? Он кивнул на низкий столик с резными ножками, где уже выставили угощение – в лучших традициях Востока, но совсем не по моему вкусу. – Или плов хочешь? – прибавил горец. – И чтоб ты руками меня кормил? – фыркнул я. – Давай уж сразу к делу. – Ну давай, – не стал спорить Амир. – Что у тебя с Аскольдом? – Любовь, – буркнул я. – Конкретней нельзя? – Ты в их команде? – С чего взял? Работаю по его заказу – всё. Надоело повторять: я сам по себе. А эти команды, сословия, нации, расы, лагеря… Да гори они огнем! – А с Грабарем? – То же самое, – ответил я, хотя Амира это совершенно не касалось. – А с Носачом? – продолжал он допрос. – С этим дел не имею, – хмыкнул. – Разве с его женой. Куда клонишь-то? – А с Калидой? – Спятил? Он мне и с деньгами не нужен!.. Скажи толком: об чем речь? – Кто-то наехал на меня, – сообщил Амир. – Надо выяснить. – Дорожное происшествие? – уточнил я. – Выглядишь как огурчик. – Смешно, да? – вдруг рявкнул он. – Может, сам замешан? Не это тебе заказали? – Затем и приехал сюда: посмеяться, – подтвердил я, не повышая голоса. – А ты зачем звал? Несколько секунд горец полыхал взглядом из-под косматых бровей, будто пытался прожечь во мне дыру, потом убавил накал, решив не обострять. Ведь черт знает, как повернется? Еще с прежних времен за мной закрепилась слава берсерка: дескать, вообще-то парень смирный, но лучше не доводить, а то удержу не будет – разнесет все. Сейчас-то я научился сдерживать свою ярость, однако сложившуюся репутацию старался поддерживать, чтобы не досаждали по ерунде. – Ладно, давай по существу, – предложил я. – В чем заключался наезд, когда случился, каковы последствия? – Были покушения, – сказал Амир. – Несколько. Стреляли, взрывали, травить пытались. И мои люди пропадают. – В смысле – исчезают? – Да. Чаще в городе или по пути, но в ауле тоже. А последний раз украли из родового поместья – девушку. Потому и позвал тебя. Они сговорились? Будто я тут главный спец по сгинувшим девицам. – Только не будем валить в кучу, хорошо? – сказал я. – Воображаю, что могли наболтать ваши ярые!.. Но как по-твоему, много ли выгадают Аскольд с Гувером, если взамен тебя род возглавит джихадец, одержимый мщением? Общим делам каюк, а менять конкуренцию на войну не хочет ни один серьезный главарь. Поэтому убийц логичней искать в твоем окружении. Подумай, кто из родичей выгадает, если тебя не станет? Кто тут желает власти, драки, крови? Кто хочет стравить вас с гяурами? Кто из твоей охраны слишком уж рвется в бой? К примеру, ты уверен в своем «рыжем»? Что-то не глянулся он мне. Смахивает на фанатика, неспособного вместить больше одной, к тому же простенькой мысли. И если его убедят, что ты стоишь на пути… – Ладно, – угрюмо произнес горец. – С пропажами что? – Чтоб ты знал, люди исчезают сейчас по всей губернии, а на побережье таких случаев тьма. Так что это не наезд, это – статистика. И девиц таскают почем зря, нередко с полного их согласия. Бывает, сами сбегают – на заработки либо на волю. Вы ж из своих обычаев такую тюрьму выстроили! – Слушай, Шатун, – грозно заговорил Амир. – Этот дэвочка… Я оглянулся: кроме нас, в комнате никого, двери закрыты. Тогда к чему этот цирк? По-русски Амир говорил не хуже меня, благо учился в столичном вузе, а речь коверкал, подлаживаясь под здешний стандарт. В главы рода он угодил недавно и еще не закрепился как следует. Приходилось заботиться о популярности, угождать старейшинам, непримиримым, прочим недоумкам. Хлопотное это дело – вести за собой стадо. Как бы самого не затоптали. – Не перестарайся, джигит, – сказал я. – А то себя перестанешь понимать. – Это чистый бутон, понимаешь? Я берег ее, как зеницу. – Для себя, наверно? – Ну не для тебя ж! – Стало быть, девственница? – По-твоему, позарюсь на «секонд-хенд»? – Зачем тебе «бутоны», Амирчик? – спросил я. – Заразы боишься? – Какая зараза, слушай? Это будущая жена. Мать детей моих. – В чем ценность девственности, объясни. Или сам не знаешь? – Нас так учили старики, – вспыхнул горец. – Наши отцы и деды! Думаешь, глупее тебя? Надо ж, и тут геронтократия. Мало накушались при Советах? – Всех учили понемногу, – пробурчал я. Затем добавил цитату не столь затертую: – «Всех учили. Но зачем ты оказался первым…» – Что? – Мудрость пращуров, как же!.. А невесту кто тебе подбирал – родители? – Много говоришь, э! – Мое право, как гостя, – напомнил я. – А хочешь, обосную твой тезис? – Что? – повторил Амир. – Какой? – О предпочтительности «бутонов». – Ну? – Пытались как-то скрестить лошадей с зебрами. Потомства не получили, но когда лошадок вернули к родичам, у них пошли жеребята с полосками – семя зебр все ж повлияло на лошадиные гены. Так что, если не хочешь делить потомство с чужаками, должен стать у своей кобылки единственным. – Видишь? – удовлетворенно сказал горец. – Стариков надо слушать. – Слушать – да, – подтвердил я. – Но слушаться? С возрастом прибывает опыт, а вовсе не ум – редко кто в старости делается мудрым. Если любишь своих детей, почему не сделать их лучше – хотя бы и с помощью других. А если желаешь лишь продлиться в них… Не дорога ль цена за твое бессмертие? – Не твое дело, – отрезал Амир. – Вопросы задавать любой дурак может! Ухмыльнувшись этому варианту пословицы о глупце и сотне мудрецов, я спросил: – Значит, если она больше не «бутон», можно не возвращать? – Разве Коран запрещает держать наложниц? – нашелся Амир. – Но кто это сделал, укажи. Я отблагодарить должен. – Что, и у муселов «зуб за зуб»? – удивился я. – Это в какой же суре? А вот мне запало другое: «Кто творит зло, получит воздаяние только подобным, а кто творит благое… взойдут в рай и наделены будут там без счета». Богатая книга, верно? – Во имя Аллаха милостивого, милосердного… – напыжась, завел он. И запнулся, словно бы помнил в этой песне лишь припев. – Тоже, правоверный! – хмыкнул я. – Ты свой Коран знаешь, как я – Библию. И с чего развелось вокруг столько верующих? – Не кощунствуй, – предостерег Амир. – За веру у нас многие пошли на смерть. – Только не заливай про «святых воинов» – им просто нравится убивать. Они и славянок насилуют, будто сражаются за Аллаха… Кстати, Амирчик, – вдруг вспомнил я, – ведь у тебя уже есть жена. Что, на свежачок потянуло? – Вторая жена, да, – подтвердил он. – Чего опять не нравится? – Порядочный человек не станет при живой супруге вожделеть другую, – пояснил я. – Сначала уладит дела с первой… скажем, утопит. Горец осклабился: – У нас так себя не ведут. – А что ты хотел? На ваши гаремы мы ответим своим развратом! Помолчав, он спросил: – Значит, ты будешь вести со мной дела? – Пока не выйдешь за Предел. Кстати, и в Коране сказано в этом духе. Хотя, между нами, там такая каша! – И как твой язык не отсохнет, слушай, – снова возмутился Амир. – Так говорить о святой книге. – Э, милый!.. Хватило б фанатиков, а вера под них сыщется. И у каждой свой талмуд – вплоть до «Капитала». – Вот, все об Айгуль, – протянул он заготовленный диск. – Будут вопросы – звони. – Ничего не обещаю, – предупредил я в очередной раз. – Черт, хоть разорвись! Ведь три дела навесили. – Откажи. – Тебе? – спросил я. – Аскольду? Грабарю? – Клиенты серьезные, – согласился Амир, подумав. – Так что оплата по результату, а не будет его – извини. – Помощники нужны? – Знаешь, какой лучший способ избежать предательства? Делать все самому. – Никому не веришь, а? – Себе, и то с оговорками. Не так боюсь злого умысла, как чужой слабости. «Не вводи ближнего во искушение» – слыхал? Что-то я разболтался. Причем в обоих смыслах. Пора сваливать. – Потому и не веришь, что живешь среди неверных, – то ли скаламбурил, то ли сморозил мусел. – Разве на них можно полагаться? – Язык у бледнолицых раздвоен, да? – хмыкнул я. – Будто вы мало врете! – Аллах не воспрещает хитрить с гяурами, – брякнул Амир, запамятовав, видно, с кем говорит. – У нас свои законы. – Ну да, вы ж такие свободные! От обязательств, долгов, совести. Вольные дети гор. Может, и работорговлей промышляете? Смотри! – Угрожаешь? – снова вспыхнул Амир. – Мне? Должность у него, видишь, такая: во всем усматривать оскорбления. Ох и достала меня эта знать! – Ты же знаешь мой принцип: с людоедами никаких дел, – сказал я. – Если выяснится, что ты из них, наш договор аннулируется, а взамен объявляется сезон охоты. Это что, угроза? – Предупреждение, – поразмыслив, решил горец. – Вот и славно, вот и договорились! А теперь лучше разойтись, пока ты не впал в джихад, а я в «боевое безумие». Два психа в одной комнате – это перебор. Ну, мне дадут наконец отдохнуть от болтовни? – гадал я, выруливая из лабиринта узеньких переулков на большак. За весь прошедший месяц столько не утруждал язык, сколько за последние пару дней. Не пора ли натворить что-нибудь для разнообразия? Как говорится, размять члены. Ехать к трехэтажке мне расхотелось, да и смысла не было, судя по сообщениям тамошнего соглядатая. Со всех других «глазков», разбросанных теперь по многим укромным местам, ко мне тоже стекались сведения, складируясь до лучших времен. Но кое-какие записи, из самых насущных, я прослушал в своем авто, неспешно курсируя по городу. Больше всего меня заинтересовал Хозяин, помянутый сразу несколькими персонажами, которых прежде я не подозревал в сообщничестве. Либо Хозяин столь велик и грозен, что покрывает сразу многих, либо имелся в виду не один. Мелькал и другой термин – «зверь», – и тоже, судя по интонации, с прописной буквы. Почтения эти звери вызывали меньше, чем Хозяин, зато боялись их едва не сильней.Глава 9
День клонился к закату, и жара начала потихоньку спадать, а лучи нисходящего светила больше не обжигали, как в парилке. Город постепенно оживал, будто просыпался после затянувшейся сиесты. Из густой тени парков, из обустроенных на скорую руку подвалов, изнутри раскаленных домов стали возникать люди, заполняя неостывшие тротуары. А машин даже прибавилось – в основном за счет старых или дешевых, не оборудованных кондиционерами. До темноты оставалось немного сроку, и горожане спешили управиться с делами, пока не пришло время ночных разборок, когда лучше не казать носа на улицы. Хотя нередко бандиты начинали выяснять отношения еще до захода, и уж тогда – дай бог везения. А вот для отлова людей лучше годится вечер, когда дичи на улицах вдоволь и каждый образчик можно разглядеть в деталях. До недавних пор пропажи эти заботили меня мало, но теперь, ознакомясь со статистикой, я ощутил в них систему. То есть это не было эпизодами либо проявлениями стихии – тут проступало чье-то конкретное рыло. Да и сама направленность охоты… Как известно, главное наше богатство – женщины. Вот и сбывают их, похоже, на сторону, за соразмерную цену. И куда могут вести эти следы – неужто в скромный домик на тихой набережной? Вряд ли, не тот масштаб. Или и тут на виду лишь верхушка айсберга? В любом случае мне это не нравилось. Кто-то – видимо, информированный, могущественный – умело загребал жар чужими руками, пока что оставаясь в тени. И впрямь, зачем пачкаться самому, когда вокруг столько добровольцев, готовых влезть в дерьмо по уши. Как это бывает, зацепка подвернулась случайно. А может, я настроился на охотников настолько, что стал думать и действовать с ними в унисон. Во всяком случае, когда в окружающем пейзаже что-то дернуло меня, я не стал противиться наитию, а тотчас покинул машину и продолжил движение по тротуару. Впереди вышагивала на ломких ногах девочка лет пятнадцати, одетая в истертые джинсы и жиденькую кофтенку, едва достававшую до талии – так, что проступало загорелое пузико. На плече красовалась цветная татуировка, еще две охватывали запястья, в пупке поблескивало колечко. По мне, и этого много, но с возрастом на ее теле наверняка прибавится железок, росписи, шрамов – говорят, процесс этот затягивает, как наркотик. Вот спортом, судя по скованной поступи, девуля себя не мучила. Подходящий кандидат: смазливая, тоненькая, рассеянная. А что одна и пешком, ничего не значит. Просто по младости лет не успела еще прислониться к серьезному человечку. В подозрительной близости за девочкой следовал рослый субъект в добротном костюме, избыточном для такой погоды. На маньяка не походил: непроницаемый, сосредоточенный. Скорее при исполнении, только вот кому служит? Такой типаж, с недоразвитыми эмоциями и железной мотивацией, я отношу к самым опасным. Эти убивают спокойно, без нервов – была б выгода. Атмосфера вокруг парочки сгущалась с такой быстротой, что я наплевал на скрытность и подтянулся вплотную, будто решился на обгон. И вовремя. От дальней полосы к тротуару вильнул серый броневичок, круто затормозил рядом. Из темного нутра выпрыгнул второй субъект, похожий на первого, точно сосед по строю, кинулся малышке наперерез. Она пискнуть не успела, как ее впихнули в кабину – лишь подошвы мелькнули. Честно сказать, я не этого ждал, однако успел ухватиться за дверцу, не позволяя захлопнуть. Второй субъект уже опускался на переднее сиденье, но первый, успевший придавить девочке ноги, с живостью развернулся ко мне и угрожающе рыкнул: – Яйца вырву – пшел! Лучше б он этого не говорил. Кто же такое спустит? – Не шали… те, – сказал я. – Вы что, а? Сейчас полицию позову! Наверно, я показался наеме лохом, хотя при такой работе следует быть внимательней. Или он видел мало фильмов, где обыгрывались сходные ситуации. Во всяком случае, похититель явно не ожидал, что дверца вырвется из его руки, а затем, когда он попробует вскочить, с оглушающей силой метнется навстречу. Не знаю, что повредило ему сильней: плечо или челюсть, – но он плюхнулся на четвереньки и засипел, мотая головой. Опершись о его спину, я выдернул девочку из кабины – за миг до того, как машина рванулась с места. Пожалуй, это смотрелось эффектно – не хуже, чем в помянутых фильмах, и, уж конечно, без дураков. Затем настал черед удивиться мне. Утвердившись на тонких ногах, девчуха взвизгнула: – Козлище гребаный, тебя просили влезать? Ведь первый раз повезло! Я даже фыркнул от внезапности. Хотя чему дивиться? Человечья природа столь многогранна! – Может, я сам тебя подберу? – предположил с ухмылкой. – Ага, щас!.. И, поправив наушники, девочка зацокала по тротуару дальше, больше не обращая на меня внимания. Все же я не отказал себе в удовольствии шлепнуть по вертлявой попке, заодно подцепив к пояску «маячок», но девуля даже не обернулась. Совершенно непонятно, зачем таких похищать, – разве для практики. Они и сами готовы на крайности. А если вопят поначалу: «Спасите, насилуют!» – то позже обычно прибавляют: «Ой нет, это по любви». Проводив милашку взглядом, я вздернул подбитого наему на ноги и слегка расспросил, игнорируя ругань, посулы, претензии. Я был сильней налетчика, однако не настолько, чтобы вертеть, как котенка. Зато я куда больше умел и мог свести его потуги едва не к нулю. Дешевка! Берется за такие дела, но даже не потрудился выучить анатомию. И рефлексы ни к черту. Надеялся выехать на дурной силе. Клиент попался упрямый – то ли пуганый, то ли идейный, с наскока не разберешь. Конечно, я знал, как убеждать строптивцев, но, во-первых, для этого требовались условия, а во-вторых, в таких методиках я оставался теоретиком и даже торговать ими брезговал. А обыскать себя наема помог сам, дергаясь руками то к одному карману, то к другому. Правда, занятного там не обнаружилось – стандартный набор. Уверившись, что так просто от меня не отвязаться, наема все же поведал кое-что. Выяснилось, что работает он на ба-альшого босса (едва за пять футов), пресловутого Калиду, в последние годы развернувшегося на всю катушку. Вот уж кто действительно «козел». И кто нашел свое место в жизни, совместив работу с любимым занятием. Во-первых, он обожал молоденьких, то есть совсем-совсем юных, не успевших еще оформиться. При том что самому было под шестьдесят – эдакий пухлощекий пузатенький коротыш с неплохо подвешенным языком. И отлавливал девочек где только мог, чаще среди неимущих пешеходов, обделенных защитой властей. Во-вторых, любил кувыркаться сразу с двумя-тремя, повелевая крохами, словно строгий папашка. Правда, условия для жизни создавал им роскошные, не отказывая почти ни в чем. И мало кто из нимфеток, разгуливающих по городу, не желал бы поступиться свободой, чтобы хоть недолго пожить «по-людски». Собственно, очень немногих пришлось бы похищать на самом деле, но, видно, слишком нравилось Калиде изображать из себя эдакого вельможного мерзавца, вершителя судеб. В-третьих, он снабжал малолетками таких же похотливых дядечек, способных платить за это удовольствие. В-четвертых, Калида подкладывал своих выучениц под чинуш, и мало кто избежал соблазна, когда за него принимались всерьез. И ведь знали, чем грозит, а все равно влезали в трясину по уши, словно зачарованные. А последнее время про Калиду поползли слухи, будто он значительно расширил бизнес, осваивая смежные сферы. Держался он на отшибе, но, в отличие от меня, не по своей воле. Настоящие крутари брезговали им – его даже в Предел не позвали, приравняв к шушере. Может, напрасно. Вот из таких обиженных и вырастают потрясатели основ. Но больше наема не выболтал стоящего – не знал или боялся. И возиться с ним было некогда. – Ладно, пшел! – Я отпихнул налетчика так, что он едва устоял на ногах. – И не греши больше, с-сучара! Взглядом проводил его до поворота – на случай, если он приберег еще что-то в глубинах своих одежек. Затем подал команду, и сквозь люк в крыше «болида» выпорхнула «стрекоза», серенькая, неприметная, сразу же взмыв к верхним этажам. Теперь главное – не отстать. Я следовал за наемой в отдалении, стараясь не маячить отражением в витринах да зеркалах. И вообще реже попадать в поле его зрения, довольствуясь блеклыми картинками на очках, поставляемыми «стрекозой». Изображение поступало с немалой высоты, иначе бы вертушку засекли, а попытки добавить увеличение приводили к такой болтанке на экране, что становилось лишь хуже. Вдобавок уже смеркалось, тени от домов делались плотней. А мой проводник скоро покинул обжитые кварталы, все глубже погружаясь в лабиринт пустынных улочек. Чтобы не спотыкаться и не налетать на столбы, я отключил от показа одно стекло, зато на втором довел яркость до максимума. Два параллельных видеоряда усваивались сознанием с трудом, во всяком случае, требовали привычки, но ведь я мог скакать туда-сюда, поочередно закрывая глаза. В паре кварталов за мной тихонько катил «болид», словно вымуштрованный боевой конь, – на случай, если потребуется срочно ретироваться. Заодно он высматривал, нет ли и за мной слежки. Хотя достаточно ушлый шпик, разобравшись в ситуации, стал бы следить как раз за машиной. Особенно если бы он знал о некоторых моих странностях. С детства не переношу сторонних взглядов, а встречаться глазами с чужаками стараюсь избегать. Поначалу считал это застенчивостью, однако выяснилось, что я впрямь ощущаю взгляды – точно вкрадчивые касания. Приятного тут мало, но иногда это выручает. Кстати, и сейчас мне казалось, будто за мной приглядывают. Хотя не напрямую и не все время. Словно бы на пути, там и сям, натыкали надзирающих «глазков». Впрочем, ушел я недалеко. В таких местах любого встречного следует считать угрозой, но те, в кого я уперся, повернув за очередной угол, наверняка оказались тут не случайно. Их было трое, а такое число я не отношу к чрезмерным для себя. К тому ж двигались они без особенной грации – явно не мастера. Совсем маленькая стая, вдобавок плохо оснащенная. Ни огнестрелов, ни приличных клинков на виду, а вместо лат кожаные куртки, обшитые бляхами. Обычная уличная шваль – я даже не уверен, что у них имелась машина. Вообще я привык, что мои габариты удерживают подобных субчиков на дистанции, но эти, похоже, пренебрегли. Ну да, «нам не страшен Серый Волк»!.. А как насчет Шатуна? Их главарек надвинулся спереди – на дистанцию, которая сама по себе считается вызовом. Он был той породы, какую я особенно не выношу: мордатый, разожравшийся, заносчивый. Без мозгов и тормозов, со складчатым загривком и круглой башкой, на три четверти поросшей щетиной. Драться, видимо, умел, но только в сравнении с лохами. Второй, такой же щекастый и задастый, с разбойничьими усами над щербатой пастью, тотчас сместился вкруговую меня и обосновался за правым плечом, готовый вцепиться в мою руку при первом движении. Несло от него так, будто он не мылся с рождения, а вдобавок дышал прямо в шею, что раздражало неимоверно. Головы я не повернул, однако вполне мог следить за его отражением в моих очках. Третий из «шакалов», поджарый и смазливый, этакий хищный красавец, с головы до ног затянутый в черную кожу, с цигаркой в углу рта, взялся сторожить мою левую руку – и тут разделение труда, надо же! Приходилось не выпускать из виду сразу троих, но круговую настороженность я умею поддерживать. Вот от «стрекозы» лучше отключиться пока. Все ж я не Юлий Цезарь, чтоб одновременно управляться с двумя делами. Для зачина пустил пробный шар: – Парни, я не ищу проблем! – Уже нашел, – процедил кожаный и картинно сплюнул цигарку на пол, будто копировал киношную сцену. Ну очень серьезные ребята – откуда вылезли только? – Сейчас поучим тебя жизни, – объявил главарек, будто сам в ней очень преуспел. – Вправим мозги-то! – По-моему, вы ошиблись с объектом, – сказал я. – Меня проще убить, чем напугать. Но ведь убивать вы не станете? – Сейчас кэ-эк натянем задницу на харю! – посулил кожаный. – Да кэ-эк защемим мошонку в дверях!.. И что их так волнуют чужие железы? Жесткая конкуренция, ну конечно. – Ты это мне говоришь? – выдал я волшебную фразу, вовсе не будучи уверен, что я – маг. И вправду, они не впечатлились. – А ты что, – пробурчал из-за спины щербатый, – шибко умный? – Что на это скажешь? – вздохнул я, по-прежнему не оборачиваясь. – Да, я умный. А в сравнении с вами и вовсе гений. – Не умеешь себя вести, – посетовал главарек. – Придется научить. В его понимании «уметь себя вести» значило лебезить перед сильным. Видно, кто-то уже говорил ему такие фразы, прежде чем измордовать. Теперь вот передает опыт другим. И откуда такая тяга к учительству? Ну шел бы в педагогический. Кстати, там бы он не слишком выделялся. Чтоб ускорить события, я оскорбительно засмеялся. В таких делах долгие прелюдии ни к чему – лишь мандраж прибывает. А завелся я уже достаточно. – Ну, ты сам напросился, – сказал налетчик, как водится, перекладывая ответственность на жертву. На секунду я прикрыл глаза, концентрируясь для взрыва. Жить по правилам, конечно, трудней, но я никогда не атакую первым. Сперва дайте мне повод – хоть крохотный!.. За ними не заржавело. Наверно, мешковатое тряпье впрямь маскировало меня неплохо – для таких олухов. Будь они сообразительней, обратили бы внимание на одежду вовсе не летнего покроя, под которой можно укрыть что угодно. И на добротные бутсы, выглядывающие из-под штанин. И на плотные полуперчатки, отлично предохраняющие костяшки. Но с такой дичью они не пересекались, а потому не увидели ничего. Инициировал действия кожаный, выхватив отточенное жало. Однако сразу атаковать не стал. Реализуя право на первый удар, главарек размахнулся, блеснув зажатым в кулаке кастетом. Качнувшись назад, я с наслаждением врезал локтем в маячившую за плечом физиономию – еще прежде, чем ее владелец успел меня придержать. И сразу, будто оттолкнувшись от разбитого лица, направил кулак в челюсть главарька, подперев руку всем корпусом. Тот даже удивиться не успел, шокированный обращением. Причем шок оказался настолько сильным, что громила молча осел на тротуар,выпучив глаза. Затем и вовсе растянулся поперек тротуара, уткнувшись небритой щекой в бордюр. Пожалуй, с испугу я отоварил главарька слишком щедро. Но сожалеть было некогда, поскольку третий из подвалившей своры – единственный, кто еще оставался на ногах, – проявил нежданную прыть и неуместную свирепость. Выставленный его нож метнулся к моему боку, причем по самой опасной, убийственной траектории. Я едва успел вскинуть предплечье, отклоняя клинок, потом, на автомате, дополнил блок захватом, обвив чужую руку своей. И тут же рванул его локоть кверху, ломая сустав. Красавец издал оглушающий вопль, но в следующий миг я с разворота, коротким крюком, избавил его от боли, уложив рядом с приятелями. Конечно, можно было применить анестезию еще до операции (точнее вместо), но у меня правило: ломать руки, которые норовят пырнуть ножом. По-моему, это адекватная оборона. Перешагнув через главарька, я возобновил погоню, но уже за вторым углом притормозил, заранее оповещенный «стрекозой» о новом повороте в сюжете. Наема лежал в неловкой, перекрученной позе, будто обнимая землю, а вокруг головы растекалась темная лужа. При этом его мертвые, удивленно распахнутые глаза глядели на меня: дескать, мог бы и поспешить. Ан не успел. На секунду я остолбенел – не столько от вида смерти, сколько от ее абсурдности. Тут играли не по правилам. Либо в игру, которой я не знал. Совершенно не обязательно было убивать олуха, тем более что рассказал он мало. А если убивать, то аккуратный, почти бескровный тычок в сердце, во всяком случае, не менее надежен. Зачем же рассекать горло от уха до уха? Машинально я потер рукой собственную шею, подумав, что следовало бы оснаститься надежней. Коротка кольчужка-то!.. А ощущение, будто за мной наблюдают, еще усилилось. Или хотят навесить убийство? Тогда самое время слетаться копам, чтобы застать душегуба с поличным. Желательно за обыском тела и в измызганных кровью бутсах. А вот вам фиг! Подозвав к себе «болид», я нырнул в салон и без спешки покатил дальше, просматривая последние записи. К счастью, «стрекоза» не отпускала объект ни на миг – подрегулировав изображение, я смог разглядеть всё в подробностях. По улице широко вышагивал незадачливый похититель, уже успокоенный, уже переставший тревожно озираться. Навстречу семенил согбенный старичок в выцветшем кителе и мятой фуражке, придерживая себя за живот, будто у него колики. Сослепу либо сдуру он плелся посреди узкого тротуара, загораживая проход, а наема и не помышлял сворачивать, готовясь сбить дедка наземь. Когда до столкновения осталась пара метров, старикан вдруг вскинулся, словно вспорхнул, изящно крутнулся на носке, всплеснув вокруг себя руками-крыльями, и шустро поплюхал в обратную сторону, что-то пряча под китель. Наема развернулся одновременно с ним, хотя не по своей воле, и обрушился на асфальт – как раз в ту позу, в какой я нашел его, – подергался несколько секунд, затем стих. Вот так, да? Без лишних объяснений, как бы между прочим. Главное, из-за ерунды!.. Или это не ерунда? А у меня от такого зрелища к горлу подкатил комок. Нервы, нервы!.. Все ж вживую это смотрелось не как в игре, впечатляло намного больше. Я прокрутил сценку по кадрам, вглядываясь в кривую полосу, блеснувшую в руке убийцы, пока он кружился, и самым краем чиркнувшую по горлу жертвы. Очень похоже на сабельку из персидского булата, что скручивают вокруг талии. А это уже серьезно, как и умелость, с которой ее применили. И гнаться за «старичком» вряд ли имеет смысл – он явно из тех, кто с легкостью меняет обличья, а пути отхода готовит заранее. Стало быть, эту ниточку обрубили. Но взамен подбросили другую, и впредь буду осторожней. А чем глупцы платят за беспечность, я только что наблюдал. Направляемая бортокомпом, «стрекоза» неслась на полквартала впереди «болида», проверяя крыши и чердаки, где любят устраиваться снайперы, и озирая перекрестки, на коих удобно атаковать с обеих сторон. Хотя в такую возможность верилось слабо – кому я настолько сдался? Ну по случайности сорвал пустячную операцию и, непонятно зачем, увязался за растяпой-наёмой. Ну разделался с тройкой «шакалов» – так они ж сами наехали. Зато теперь тихо-мирно качу куда глаза глядят, и плевать мне на ваши дела!.. Впрочем, глаза-то мои поглядывали больше на дисплей, где перемещались по городскому плану три разноцветные точки, расползаясь все шире. Одна указывала местоположение «болида», а вот другие означали «маячки», пристегнутые к моим новым знакомцам, неласковой девочке-гулёне и громиле-главарьку, уже успевшему очухаться и даже – судя по тому, с какой прытью он мчал куда-то, – забраться в колесник. Чужих взглядов я больше не ощущал, однако продолжал делать вид, будто удалился от этих дел. «Стрекозу» вскоре переправил за спину, чтоб убедиться в отсутствии хвоста, а бортокомпу велел обследовать «болид» с особой тщательностью – вдруг и ко мне подцепили пищалку. Хотя, насколько знаю, такой аппаратуры, как у меня, нет ни у кого в губернии. Без видимого смысла петляя по темнеющим улицам, я постепенно сближался со спешащим главарьком – в надежде, что тот выведет меня на заказчиков. Но прежде, чем он куда-то добрался, третий «маячок», до сих пор едва ползущий по карте, вдруг рванул с места и понесся не хуже первых двух, круто сменив направление. Кажется, скандальной малютке повезло во второй раз. Так ведь сама напрашивалась! Сразу повернув, я пустил «болид» наперехват, разгоняя до опасного предела. «Стрекоза» снова устремилась вперед, проверяя перекрестки, где легко нарваться на такого же лихача. Однако и похитители мчали вовсю – дистанция сокращалась, но медленно, слишком медленно. Если девицу не везут за город… Называется, за двумя зайцами! Сейчас выяснится, что нашу дурочку взялись прокатить приятели, столь же безмозглые и бессмысленные, угнав тачку у какого-нибудь раззявы. И тут, как нарочно, поступил вызов от Карины. Сейчас же я окликнул ее по рации, но мерзавка не отозвалась. Ну сколько можно вопить «пожар»! Пока не перестанут сбегаться? Или на сей раз действительно запылало? Сигнал верещал не переставая, будто его заклинило. Чертыхнувшись, я опять повернул машину, ныряя в подвернувшийся переулок, и погнал уже к третьей цели, едва вписываясь в повороты, а на перекрестки врываясь почти без страховки. На весь путь потребовалось минут шесть, благо места мною изучены. Разогнавшись в последнем квартале, к дому Карины я подлетел на инерции, выключив и без того тихий мотор. Плавно тормозя, докатился до нужного подъезда, выскочил наружу, бесшумно взбежал по лестнице. Впрочем, особой скрытности не требовалось, потому что по всему дому стоял грохот, будто тут рушили перекрытия. А жители подъезда, как водится, затаились по своим норам, и каждый молил Бога, чтобы не переключились на него. Перед квартирой Карины громоздилась рыхлая туша, заслоняя едва не весь проем, и колотила в дверь громадными кулаками, пинала ножищами, с разгону ударяла плечом. Пожалуй, была она выше меня, несмотря на мои ухищрения, и, уж конечно, много тяжелей. Под сальными залежами даже скопились пуды мышц, обладавших немереной силой. Но поворачивалась туша без проворства, серьезными навыками не обзавелась и для сложных поручений не годилась. Вот двери прошибать да шеи сворачивать – это пожалуйста, только давай. Звали тушу Мутант, и пару раз мы уже сталкивались на узкой тропке. Третьей встречи Мутант не искал, но не бегал от меня, как другие, и в друзья не набивался. По-моему, ждал случая, чтобы сквитаться. Однако все трюки, которые он сумел освоить, устарели лет эдак на двадцать, так что застать меня врасплох ему не удавалось. – Ай-яй-яй, – сказал я, остановившись за его спиной. – Тебя не звали, а ты ломисся! Он оборачивался так долго, что на его черепе можно было успеть отстучать дробь. Свою «гюрзу» я уже спрятал, зная, что Огнестрелов Мутант не носит, – одна из немногих его дельных привычек. Против других стрелков у него нет шансов, а почти со всеми прочими он справится и так. – Ага, Шатун, – пророкотал громила, запаздывая удивиться. – Тебе чего? Мол, проходил мимо – и проходи. Не мешай заниматься делом. – Квартирка-то моя, – объяснил я в доступной форме. – Зачем ломать? – Врешь! – брякнул он, затем кое-что вспомнил: – Правда, что ль? Я лишь плечами пожал. – Тогда отдай бабец, – подумав, предложил Мутант. – Все равно ж ее достанем. – И это не пойдет. Право на убежище – слыхал про такое? – Дык заплатим! – Ты за всю жизнь столько не заработаешь. Теперь Мутант размышлял целую минуту, сосредоточенно хмурясь, пока не пришел к чему-то. – До встречи! – с угрозой сказал он и стал поворачиваться, будто собрался уходить. – Даже не думай, – предостерег я. – Этот трюк уже не работает. Все-таки он дернулся – как раз под мой встречный. И эффект от сложения скоростей получился убойный: Мутант обрушился на пол, точно бык от удара кувалды. Кажется, под моим кулаком даже хрустнуло, будто своротил ему челюсть. – Не внял, – констатировал я, массируя запястье. – Напрасно. Чем злорадствовать, лучше бы окрестности оглядел. Знал же, что шакалы, даже такие объемные, не охотятся поодиночке. Запамятовал, видно. Либо решил, что второй сторожит окна. А он почему-то оказался на лестнице, всего двумя пролетами выше. Услышал над собой короткий свист, я рефлекторно вскинул голову и увидел нацеленный в переносицу ствол, удлиненный глушителем едва не вдвое. А за ним – холодные, прищуренные глаза, вполне убеждавшие, что шуткой тут не пахнет. Больше это смахивало на приманку, которую я доверчиво заглотнул. Правда, Мутант мало походил на живца, но тем надежнее сработал капкан. Я сглотнул прихлынувшую слюну. Не то чтобы на меня еще не направляли ствол, но прежде мне всегда имелось чем возразить. Это ж надо так сглупить! Кажется, сейчас я узнаю, что за порогом. – Вот и славно, что пришел, – заметил ловец. – Тебе-то она откроет. Не отводя пистолета от моего лба, он спустился на пролет, демонстрируя себя во весь рост, и теперь я узнал Хазара – еще одного наему, специализирующегося на темных делах. Вот этот хищник опасней Мутанта. Насколько помню, умел он многое, хотя природа наделила его не щедро. Выезжал на старательности – как известно, любимая работа не в тягость. – Ну-ка, – велел Хазар, – разведи руки… Шире, шире! Рыпаться было без пользы: в такой ситуации преимущество на его стороне. Конечно, можно попробовать «качать маятник», но такое срабатывало против новичков, а Хазар, при всей его заторможенности, кое-какой опыт накопил – это чувствовалось. Может, испытать его на вытяг? – мелькнуло в голове. Всё шанс… Лишь бы в лицо не попал. Видно, я себя выдал – моя хваленая выдержка дала трещины, стоило лишь обостриться обстановке. – Даже не мечтай, – предупредил Хазар, как я недавно. – Зачем лишние потери? Тут он прав: без потерь лучше обойтись, тем более лишних. Но если пойду у Хазара на поводу, потеряю куда больше. Осторожненько вздохнув, чтобы не дрогнул ненароком голос, я произнес: – О себе переживай. Начать с того, что засветился ты, Хазарик, хуже некуда! Так что об устранении свидетелей можешь забыть. – С чего это? – удивился тот. Хотя не сильно, сообразив уже, о чем речь. – А ты присмотрись к моей бляхе, – предложил я. – Все, что вижу, идет на запись. И если не востребую ее спустя время… уточнять не будем… кадры разойдутся широко. И что тогда будет с тобой? – Ну да, если я не подорву твою машину! – Думаешь, я не просчитал такой вариант? Ну попробуй! Только не надейся, что стану тебе помогать. – Вот очухается Мутант… а поднимется он очень злым… и мы попробуем уговорить тебя вместе. – Думаешь, успеете? – спросил я. – Ты так уверен, что меня не страхуют? К тому ж Мутанту не до сведения счетов, ему бы до врача доплюхать. Что-то я повредил ему – вон и кровь изо рта идет. Хазар не стал опускать на партнера взгляд, поверил на слово. Слишком близко он уже подошел, чтобы глазеть по сторонам. – Собственно, в чем проблема, Шатун? – спросил он. – До тебя-то нам дела нет. – Так и катись отсюда. Ты ж слышал: моя квартира! – Грубишь, грубишь… Хазар шагнул ко мне еще ближе, прикидывая, видимо, не садануть ли пистолетной рукоятью для острастки. Решил не рисковать. – Нам заказана дамочка, – пояснил наема. – Ты открой дверь и иди себе. Только обещай, что не будешь мешаться. – И ты поверишь? – У тебя ж репутация, а она стоит дороже шлюшки, верно? Ты пойми, Шатун, речь даже не о деньгах. У нас слишком серьезный заказчик, чтобы шутить с ним. Сунешься в эти дела – и тебя замочат, не я, так другой. А ее, жилицу твою, мы все равно сделаем. Тут голый расчет, ничего личного! – Врешь, – сказал я. – Ты всегда вкладывал душу в свою работу. Тебе ж нравится, когда в ногах валяются крали, которых ты не стоишь, или упрашивают мужики, на голову тебя выше. Тогда чувствуешь себя человеком!.. А вот меня можно лишь убить – обидно, да? Наверно, я выбрал не лучшую тактику, но, во-первых, надо было себя завести, чтобы яростью задавить страх, а во-вторых, люблю дергать тигров за усы. Хотя какой из Хазара тигр? Насекомое, хотя кусачее, инфузория бледная. – На рожон прешь, дуралей? – осклабился он, сузив глаза и вовсе в щелки. – На пулю нарываешься? Черная дырочка ствола завораживала, притягивала, с трудом я удерживал взгляд на лице Хазара, хотя оно как раз не стоило внимания: плоское, блеклое. – Надеешься найти на мне связку ключей? – спросил я с издевкой. – Фиг тебе! На второй двери – стальной, заметь – номерные замки. А на окнах, если удосужился глянуть, решетки. Придется весь дом взрывать, чтобы добраться. – Да хоть весь квартал – думаешь, это колышет кого-то? Эк размахнулся! Широкая натура – не жаль чужого. – Если б ты знал, Шатун, сколько за нее отвалили! – прибавил Хазар. – А сейчас спросишь, сколько я получаю? Должен огорчить: мне хватает. – Ты еще не нюхал настоящих денег! Думаешь, на своей горе ты – король? Кажется, он считал, будто у меня есть выбор, – надо лишь растолковать подоступней. И еще он хотел узреть во мне страх: должен же человек получать удовольствие от работы? Я и впрямь боялся – до дрожи в животе, до горловых спазм. (Кой черт, меня не каждый день держат на мушке!) Но слишком хорошо знал, как опасно себя раскрывать. Сейчас у Хазара есть две причины, чтобы не стрелять, и если он лишится хотя бы одной… – Дубина, – сказал я с презрением. – Зачем нужны деньги, по-твоему? Для радости – о как! А для меня главный кайф давить погань вроде тебя. – Заткнись, дурила! – рявкнул Хазар, хотя рык его больше походил на тявканье. – Заглохни! Ему очень хотелось мне врезать, уже и кастет приготовил, – но риск, риск!.. Вот если бы кто другой держал меня под прицелом. И однако Хазар приближался ко мне шажок за шажком, будто влекомый неодолимой страстью. Все ж эмоции – непозволительная роскошь для профи. Как и недомыслие. Он направлял на меня ствол и полагал себя хозяином положения. Но лучше бы прикинул, сколько времени уйдет на срабатывание его рефлексов и прохождение сигнала: от глаз к голове, а затем к пальцу, лежащему на спуске. И сколько – на мой отводящий удар, который еще нужно засечь. И на какой дистанции эти отрезки уравняются. Ничто ведь не бывает абсолютным. Я прокручивал этот прием сотни раз и на куда более проворных, чем Хазар. Даже не потребовалось давать команду – тело само включилось в нужный момент. Выстрелить Хазар не успел. Мгновенный удар выбил огнестрел из его руки – как раз в мою подставленную ладонь. И вот уже я держу Хазара на мушке. Лучше бы он выстрелил сразу – то есть для него лучше, конечно. Как часто людей губит поза!.. Но теперь и мне захотелось покуражиться. – Нравится убивать – да, мой сладкий? – спросил я. – Или тебе плевать, на чем зарабатывать? – Я ухмыльнулся зловеще. – А теперь расскажи, как любишь своих детишек и как доит тебя мерзавка-жена. Или у тебя старики-предки, для которых ты – единственный кормилец? Всё как у людей, да? Хазар не ответил, только медленно сглотнул, завороженно уставясь на собственный пистолет. Соскользнув по перчатке, кастет выпал из расслабившейся руки, звякнул о бетон. И что еще у него в запасе? Обыскивать не хотелось. – Ну-ка, скидывай с себя лишнее, – приказал я. – Давай-давай, шевелись! Под стиляжной рубахой у Хазара обнаружился броневой жилетик на застежках, спускающийся до паха, и широкий корсет со многими кармашками. А вот ошейник ему не требовался, ввиду почти полного отсутствия шеи. Вместе с одеждой Хазар терял остатки уверенности, пухлые его губы дрожали все сильней. Торс у него заплыл жиром – зажрался, душегубчик, растерял форму. А пучки волос на бледном сале гляделись и вовсе мерзко. Ногой я отшвырнул его облачение вниз по лестнице. Переминаясь на плоских ступнях, Хазар проводил одежку тоскливым взором. – А сейчас ты выложишь всё, – сказал я, – кто послал тебя, чего говорил, кого еще заказывал!.. Конечно, если хочешь жить. Жить-то Хазар хотел – по его лицу это читалось ясно. Вопрос в том, кого он боится больше: меня или заказчика. – Ты не посмеешь в меня выстрелить! – выпалил Хазар с храбростью отчаяния. – Кишка тонка! Дважды дурак. Во-первых, для убийства вовсе не требуется мужество – хватило б садизма. Во-вторых, глупо провоцировать того, кто в тебя целится, – другой бы на моем месте… Понятно, Хазар убеждает скорее себя, но лучше бы он делал это молча. – Да? – спокойно спросил я и прострелил ему голень. Кто сказал, что при стрельбе обязательно убивать? С сиплой руганью Хазар осел на колено, схватился за раненую ногу. А ведь хлопок прозвучал так безобидно! – «Грубишь, грубишь», – процитировал я и выстрелил в его правую руку, которой он целился в меня совсем недавно. Чем вызвал новый взрыв ругани – довольно однообразной, надо заметить. – Ты надоел мне, – объявил я. – Не заговоришь, начну дробить суставы. В нынешнем своем запале я вполне мог так поступить. «Потом мне будет плохо…» Наема вдруг закрыл глаза и беззвучно зашептал что-то, будто молился. По взмокшему серому лицу стекали частые капли, от Хазара просто разило страхом. И все-таки он молчал. С минуту я смотрел на убийцу, угрюмо насвистывая, затем мне стало противно, и я сделал единственное, на что хватило духу, – оглушил его ударом рукояти, уложив поверх Мутанта. Отвернувшись, открыл обе двери и вступил в квартиру, зычно окликая Карину. Отыскал ее в дальней комнате. Присев за спинку дивана, будто тот мог уберечь от пуль, она направляла в мою сторону бесствольную прыскалку, явно собираясь угостить «перцем». Конечно, про рацию дуреха забыла напрочь. – Оглохла, да? – спросил я, остановившись в проеме. – Это же я, твой гусик!.. Ну, ты еще и ослепла, коза? Или других ждала? Наконец Карина опустила смешное свое оружие и выбралась из-за укрытия, растерянно моргая. Бледностью лица она могла соперничать с Хазаром, хотя ей даже шло. Похожа на привидение – «дикое, но симпатичное». – Собирайся, быстро! – велел я. – Через минуту нас не должно тут быть. – Эти грабители… – стенала женщина, бестолково мечась по комнате. – Столько развелось их!.. Господи, что же брать? – Поспеши, – сказал я, едва сдерживаясь, чтобы не рявкнуть. – За вещами потом заскочу. И не грабители это – не обольщайся. – Мишенька! – взвизгнула Карина. – Я не поеду без него! Ухватив Мишку за шкварник, я без церемоний запихнул его в сумку. Котяра упирался и орал дурным голосом, но цапнуть меня не решился. Впрочем, он редко кусал по-настоящему. А вопли его стихли, как только мы переступили порог квартиры. Дальше для Мишеля начиналась terra incognita, и он попытался глубже зарыться в сумку, последнее свое убежище. Сбежав по лестнице к выходу, я выглянул наружу, затем махнул Карине, и она зацокала следом, придерживая наброшенную шубку, нелепую при такой жаре. Впрочем, только мы сунулись в прохладу «болида», как женщина распахнула шубейку. А голые ноги забросила под ветровое стекло, не упуская случая продемонстрировать педикюр. Хотя сделала это машинально – напугана-то она была всерьез. – Пристегнись, – велел я. – Не пришлось бы побегать от твоих гостей. Побегать не пришлось – видно, мой выход на эту сцену сценарием не предусматривался. А попетлять как следует по городу, запутывая следы, времени не оставалось. Собственно, его и с самого начала не было – может, я уже опоздал. Но не выбрасывать же Карину на полпути? Впрочем, кое-что я мог сделать уже сейчас. Связавшись с агентством «Друг», я заказал Гаю полную охрану – на пару ближайших дней. И сразу переслал чек, чтобы избежать неувязок. А вдруг через час я окажусь неплатежеспособен? В том смысле, что спрашивать уже будет не с кого. Слишком лихо закручивается сюжет. – Как они нашли меня? – спросила Карина, видимо, вспомнив странную парочку, разлегшуюся перед ее дверью крест-накрест. – Неотразимой, – буркнул я, сердито покосясь на нее. – Не поняла еще? Сколько раз говорено: не связывайся с дурами! – А тебе все дуры, – не без основания возразила женщина. Мы уже подъезжали к дому Гая, где меня встретил знакомый парень, со значением кивая: мол, тут все чисто. Он же и подежурил на входе, пока мы поднимались в квартиру. Предупрежденный по рации, хозяин открыл сразу. – Всё, – объявила Карина, падая в кресло, – я – труп. Пожирая женщину глазами, Гай с галантностью откликнулся: – Ну, тогда я – некрофил. От его взглядов Карина расцветала на глазах. – Типун вам обоим, – пробурчал я, вытряхивая из сумки кота. – Боже, что за бардак! – прибавила она, озираясь. – Как можно тут жить? И кто бы говорил, а? Лучше бы Карина цвела менее бурно. – Вот и займись, – сказал я. – А распоряжаться будешь в своей квартире. Или это мы виноваты, что тебя оттуда выжили? Такой язык она понимала – заткнулась сразу. – Сейчас чаю сварганю. – Гай устремился на кухню, явно устыдившись моих манер. – Момент! – Шею разомни, – сказал я вдогонку. – Скоро на нее взгромоздятся. Взволнованно подергивая хвостом, кот на полусогнутых крался вдоль стен, обследуя территорию. Выбираться на открытые места он пока не решался. – Вот. – Я выложил пистолет Хазара на стол. – Обращаться умеешь. Если что – скликайте охрану. Хотя сюда вряд ли сунутся. – Куда ты спешишь опять? Нехотя я ответил: – Кажись, одна пичуга влетела в историю – хочу взглянуть на это ближе. – И оно тебе надо – всем помогать? – Это нужно ей. Я так думаю. – Вот пусть и выкарабкивается сама. Тут каждый за себя. – Все же ты дурочка, – вздохнул я. – А если твой совет да применю к тебе?Часть 4 Ночные забавы
Глава 10
Конечно, чтобы пытаться перехватить скандальную малолетку, время было упущено безнадежно. Зато теперь я знал, куда ее увезли, и мог разобраться с этим на месте… если раньше не разберутся со мной. Уже стемнело, и город окончательно поделился на зоны – обитаемые, где худо-бедно поддерживался порядок, даже фонари кое-где горели, и заброшенные, мрачные, где могло твориться что угодно. Но сейчас мой путь лежал через все кварталы, еще жилые и уже опустелые, – далеко за город, к обширной территории, примыкающей к морю и обнесенной устрашающим забором с проволочной надстройкой. Честно сказать, я бывал там настолько редко, что не помнил, остался ли забор таким от прежних времен, когда он ограждал действующий завод, или был укреплен позже, когда участком завладел новый хозяин. Пока проезжал одичалый район, по «болиду» пару раз стрельнули – для проверки или из озорства. Пули щелкнули по стеклу, добавив пару метин, – тем дело и ограничилось. Отвечать я не стал, хотя вполне мог устроить озорникам железный ливень. Здешний мир поделился, помимо прочего, на ездоков и пешеходов, и категории эти почти не смешивались, только что в открытую не враждовали. Хотя подспудные боевые действия велись давно, с каждым годом набирая свирепость. Частный извоз сделался столь опасным, что не окупался никакими расценками, – рискнувших гробили через одного. С другой стороны, немало водил считало пеших на шоссе своей законной добычей, а многие даже не тормозили, если те оказывались на пути. Бордюр тротуара сделался границей, пересекать которую не стоило, не подумав о последствиях. Затем меня, неизвестно с чего, попытались остановить копы. Может, я и превысил дозволенную кем-то скорость (то есть наверняка), но, как говаривал давний персонаж Михалкова, у каждой птички свой полет. На бандитов губернские власти давно не наезжали, а меня от них отличить сложно. О приближении патрульной машины предупредил бортокомп, а чуть позже возникла вторая. Настроясь на полицейскую волну, я с нарастающим изумлением слушал их переговоры, гадая: уж не фонограмму ли голливудского боевика мне подсунули? В жизни не встречал таких настырных и умелых копов – они брали меня в клещи по всем правилам, и будь я оснащен похуже, вряд ли бы прорвался. Они что, впрямь вообразили, будто в Америке? Сейчас начнут орать: «Руки на руль!» – и оглашать мои права. Вот уж без чего обойдусь. Я разорвал клещи, как предписано в инструкции: сперва сбросил скорость до 20 км/час, затем, когда до препятствия остался корпус машины, снова даванул на газ, врезавшись бронированным носом в заднее колесо полицейского «вольво», перегородившей узкую улочку, с легкостью развернул ее и на предельном ускорении погнал дальше, сразу давая охотничкам понять, что гнаться за мной бессмысленно. По-моему, убедил. И слава богу, потому что до цели оставалось немного, а мне вовсе не хотелось разбираться еще и с ними. По эту сторону города тянулась вдоль моря та же магистраль, однако здешний берег вздымался из воды настолько высоко, что селились тут немногие. А потому на дороге почти не встречалось машин. Вокруг бывшего завода расстилался пустырь, плоский и безжизненный, в дневное время просматривающийся до горизонта. Конечно, и ночью тут можно организовать круговое наблюдение, но это потребовало бы немалых средств. Будем считать, что такие расходы показались новым хозяевам лишними и они ограничились подъездными путями. К счастью, по здешним суглинкам, высушенным за месяцы жары, можно кататься, как по аэродрому, – только бы в расщелину не угодить. Свернув с шоссе, я направил «болид» через поле, уже не торопясь и тщательно выбирая путь. До ограды добрался без приключений и тут же запустил «стрекозу», отправив ее по заводскому периметру, чтоб выявить сюрпризы, заготовленные для чужака. Оказалось их не так мало. Сразу за воротами, в старой проходной, устроили пост из нескольких сторожевиков, а вдоль забора наставили «глазков» и протянули лазерные лучи. Страж-система не бог весть какая, но с наскока не одолеешь, не оповестив о своем визите. А на фига мне такой компот – ведь бог знает, что внутри! Если верить кино, у американцев в каждом округе по брошенному заводу, на котором гнездятся наркодельцы, террористы, рокеры. Но что-то не припомню у них такой охраны. По-моему, там и вовсе свободный вход. А у нас всё не как у людей. И потому забираться внутрь придется через сточную трубу, благо бортокомп уже выдал на экран схему, связавшись с нужным архивом, а подходящий люк оказался неподалеку. Подъехав к нему, я выбрался из «болида», со вздохом спустился в нору, сразу улегшись плашмя. Затем надвинул на лицо забрало и пополз вперед, стараясь касаться пола лишь локтями да коленями. Судя по тем же фильмам, сточная система больших городов похожа на лабиринт из тоннелей, где можно разгуливать в полный рост. А наши водостоки годятся лишь ползунам-малолеткам. Вдобавок сюда чего только не сбрасывали, включая тухлятину, и аромат это создавало тошнотворный. Хотя мухам нравилось. А к мухам тянулись пауки, коих не переношу. Видно, даже ползуны возникали тут редко, потому как паутины скопилось, точно в склепе, заброшенном века назад. Временами она почти завешивала проход. Хватало и прочих насекомых, почти столь же отвратных. В своем доме я объявил членистоногим войну, за каждым приблудным муравьем устраиваю охоту, а здесь воевать с ними некому. Раздирая рукава, я тащился по смрадной норе и вспоминал парня, удравшего из тюряги через канализацию. Конечно, я тоже ценю свободу, но не уверен, что настолько. Не знаю, решусь ли на такое даже ради спасения жизни. Ну разве только чужой… Выходит, долг перевешивает брезгливость? Разумней было бы пробраться по трубе к самым домам, но на это моего терпения не хватило. Я выбрался наверх сразу за оградой, через первый подвернувшийся люк, и схоронился в ближних кустах. После подземного перехода моя извоженная одежда вполне сошла бы за камуфляж – если не принюхиваться. Но я предпочел от нее избавиться, наконец рассекретив доспехи. Впрочем, стало уже так темно, что это не играло особой роли. По размерам бывший завод сравним со средним поселком – этакая Зона из фантастического фильма. Оштукатуренные здания, зияющие провалами разбитых окон, громадные корпуса с переплетениями балок под крышами, сюрреалистические холмы из проржавелого оборудования, сваленного под открытым небом, непролазные рощицы, разросшиеся на пустырях и подступившие к самым стенам, брошенные где попало тележки, грузовики, автобусы. Здесь батальон можно спрятать, не то что девицу. Скрючившись меж стеной цеха и одичалыми кустами, я связался с бортокомпом, решив выяснить, что творится окрест. Бесшумная «стрекоза» тотчас переместилась ко мне и принялась летать среди домов, все расширяя круги. Ну вот, первая неожиданность. Это заброшенное место оказалось едва не таким же людным, как в пору расцвета. Некоторые из тех, с кем я сталкивался в последние часы, уже прикатили сюда. А помимо них, я замечал сам и наблюдал через «стрекозу» столько мельканий, что счет публики шел на десятки, – хотя большинство вовсе не стремилось себя афишировать. Что за странные игры? Впрочем, выяснять некогда. Если верить поисковику, умыкнутая девчуха пребывала внутри огромного здания, вблизи которого я отирался. Подгадывая моменты, я обежал вокруг него, обнаружив главный вход, за которым явственно слышались голоса, и единственный запасной, изнутри запертый на засов. А на него требовалось время, коего не было, либо немалый заряд, пославший бы к чертям всю секретность. И какое из зол выбрать? Соваться напролом по-прежнему не хотелось. Во-первых, я сам еще не понял, для чего, собственно, забрался сюда. Во-вторых… Да просто боюсь нарваться на превосходящие силы! Я ж не псих какой, и жизнь мне пока не надоела. К тому ж вокруг шныряли патрули, составленные из сторожевиков, упакованных в доспехи, неплохо вооруженных, и под ноги себе они глядели с вниманием, время от времени подсвечивая фонарями. Даже, по-моему, принюхивались – на манер псов. Что за новая порода? Оказалось, я все-таки наследил, пробежав по мягкой земле. И двое сторожевиков, маленький и здоровенный, не пропустили такой малости. Склонившись над моими следами, они переговаривались столь тихо, что пришлось направить на них слухач. И тотчас бормотание сторожей стало различимым. – Видишь размер? – втолковывал малыш здоровяку. – Сорок второй, не боле. Значит, росту он среднего. Но шаг крупный – стало быть, бежал. Хотя не шибко – судя, как впечатались каблуки. И весь след глубок – кажись, чё-то нес на себе… или кого-то. Здоровяк внимал, усердно кивая. Следопыты, мать их!.. «Старый, бывалый, ученый дурак с начинающим делится опытом». Показаться им, что ли? Нет, такого юмора сторожа не поймут. А наградить пулей за служебное рвение – явный перебор. Но вот отвлечь их не мешает. Достав из поясного кармана пультик, я стал управлять «болидом», точно машинкой из комп-игры. Оживший автомобиль вынырнул из укрытия, с лихостью подкатил к чугунным воротам, затормозив метрах в десяти. В следующую секунду я нацелил на них гранатомет и нажал спуск. Наверное, хватило бы короткой очереди по засову, но сейчас требовался грохот. И уж его оказалось в достатке – даже тут, в сотнях метрах от входа, шибануло по ушам. Не успел рассеяться дым, как «болид» с разгона протаранил створку, отбросив ее к проходной, и ворвался в просторный двор. Застыл по центру, угрожающе взревывая двигателем. Вот теперь все пялились на машину, забыв о ерунде вроде моих следов. Но долго растерянность не продлится. Требовалось усугубить, и я уже знал как. Однако по-прежнему не хотел нападать первым. Не выдержав, кто-то пустил в машину пулю. И тогда «болид» начал обстрел, всаживая в окрестности гранату за гранатой. Собственно, выпустил их всего четыре, находя места, где никого не было, но одна, якобы случайно, угодила в стальную дверцу, преградившую мне путь. Из креплений, правда, не вырвала, зато распахнула внутрь. Тотчас «болид» включил задний ход и на полной скорости убрался через проломленные ворота, развернувшись уже за ними. А я рванулся к вожделенному входу, не дожидаясь, пока осядет пыль. Бортокомп уж выудил в Океане нужные планировки, так что открывшаяся за дверью лестница меня не удивила. Еще не затих гул после взрывов, как я взбежал на второй этаж, нырнул в узкий проем и очутился на длинном балконе, обегающем по периметру здоровенный пустой зал. Тут же присел на корточки, прижавшись спиной к стене. Бледный свет проникал сюда из нескольких проемов, оконных и дверных. Внизу, накрывая бетонный пол, клубился свинцовый дым, каким изображают в кино туман. Был он густым, едва проницаемым для глаз и поднимался метра на два. Но иногда, взвихряясь случайными порывами сквозняка, доставал до балкона. Спускаться в дым мне совершенно не хотелось, тем более что под его поверхностью кружили бесформенные сгустки, а по углам зала я разглядел несколько «глазков», следящих бог знает за чем. Кто тут и на кого охотится, меня мало трогало, однако перебраться на другую сторону необходимо. А единственный иной путь, по балкону, настораживал своей очевидностью. И все же я двинулся по нему, крадясь вдоль стены и прощупывая каждый шаг. Ожидать можно чего угодно: от ветхих участков, грозящих рассыпаться под тобой, до мин-ловушек. Пока балкончик держался, хотя местами зловеще потрескивал. Вот когда я остро пожалел, что не экипировался лучше! Кто же знал, что сюжет так круто повернет на action? Я одолел уже две трети пути, успев убедить себя, что и эти страхи ложные, когда очередное дуновение снова взрыхлило туман, образовав прямо передо мной широкий призрачный столб. Оцепенев на полушаге, я уставился на красные нити, проступившие, как по волшебству, между стеной и стойкой балкона. И если б не случайный порыв ветра, я вляпался бы в эту лазерную сеть, точно муха в паутину. Надо ж, какой молодец! Как бы и мне не оказаться в положении героя, который сперва показывает себя полным придурком, а затем проявляет чудеса доблести, выбираясь из ям, нарытых самим же. И почему не быть умней с самого начала? Чтобы миновать ловушку, пришлось обогнуть стойку снаружи, дважды перебравшись через хлипкие перила. К счастью, они выдержали, а тщательный осмотр каждой следующей стойки не выявил новых сюрпризов. Наконец я достиг железной дверцы, своей промежуточной цели, и вступил в комнату, узкую и длинную, притулившуюся рядом с залом. Вот тут свет горел – не слишком яркий, но достаточный. А от дальней стены уже спешил навстречу человек. Как и «старичок» в кителе, был он невелик ростом и на вид щупловат. Но двигался с легкостью необычайной. И вырядился иначе: в просторное кимоно, перехваченное широким поясом, – и клинок больше походил на японский меч, а соответственно изменились ухватки. Или он менял стили вместе с оружием? Тогда это впрямь Мастер. Приглядевшись, я понял, что противник вовсе не хил. Разве узкоплеч и тонкорук – так ему и не нужны декорации. Но талия оказалась широкой, наверняка сплетенной из мощных мышц, ноги – как стволы. То есть волна, что разгоняет удар, в полной мере подкреплена плотью. Вот и пришло время поединков, подумал я без восторга. Не рановато? И если это «младший брат», то какими должны оказаться старшие? Конечно, я крепкий боец, но свой потолок знаю. Тут я не мастер – лишь подмастерье. Чтобы стать виртуозом, надо заниматься ремеслом с пеленок, по нескольку часов в день. А не по часу через день на протяжении пяти лет, как это делал я. Остановившись неподалеку, мечник улыбнулся – вполне приветливо. Клинок он скрывал за рукой, но не слишком в этом усердствовал, будто приглашал гостя принять участие. И свободной ладонью подманивал к себе. У меня появилось сильнейшее искушение поступить, как Индиана Джонс в известном фильме, то есть пальнуть из огнестрела – хотя бы и в его ногу, чтобы не скакал живчиком. Может, я рыцарь, но не такой дурак, чтобы ввязываться в дуэль с гарантированным финалом, – у меня свой кодекс чести, вовсе не самурайский. Вдобавок и нарывался уже. Выходишь на праведный бой, а тебя встречают из всех стволов. Спасибо, накушались! Но сейчас, похоже, деваться некуда: либо стрелять, либо драться – даже сбежать вряд ли позволят. И не настолько я плох, чтобы шарахаться от каждого искусника. Современные методики не чета замшелым, созданным на личных делянках. Нынешние намного – в разы! – ускоряют процесс, и будь я по-настоящему одарен, уже мог бы выйти на свой предел. Но, хотя мои мышцы «взрываются», как у немногих, навыки еще не впечатались в меня намертво. А впрочем, впрочем… Опустив на лицо щиток, я без особенной охоты вынул клинки. Два у меня против единственного у противника – еще одна гирька на мою чашу. И уж мои мечики недурны: отлично сбалансированные, с изогнутыми, сужающимися к острию лезвиями и удлиненными рукоятями, в которые ладони врастают так, что клинки словно становятся продолжениями рук. Но шажок вперед я лишь обозначил. Атаковать значило подставляться, а для этого я слишком крупная мишень. К тому же при умелой обороне силы расходуются экономней. Зато мой противник сразу скакнул на меня, точно на добычу, и его взвизгнувший меч я едва успел остановить своим. Затем удары посыпались градом, будто у мастера был не один клинок, а четыре. А я даже не размялся толком, приходилось наверстывать сейчас. Но мало-помалу я набирал обороты, устремясь вдогонку за противником. Это походило на странный танец, в котором пока что вели меня – я лишь подстраивался под партнера, стараясь не портить рисунка. Комната, как я говорил, была не широкой, зато совершенно пустой, так что места для маневров хватало. И после первых же атак маленький рубака скользнул вдоль стены, поменявшись со мной местами, и принялся теснить к двери, откуда явился сам. Мне это не понравилось – мало ли что могло за ней ждать? – и я уперся, парируя хлесткие удары со всей жесткостью, на какую уже был способен. А при такой разнице в массе сдвинуть меня непросто. Постепенно я входил во вкус схватки, начиная испытывать странный подъем, словно глядел на себя со стороны, а не рисковал ежесекундно жизнью. Начальная скованность уходила, мышцы разгонялись по накатанным рельсам – как и обычно, я «медленно запрягал». Противник попался опытный, наверняка с немалым стажем, и уж конечно, искусней меня: меч в его руке порхал, как у жонглера. Зато я намного превосходил его в силе, размерах и слегка – в скорости. Так что шансы разнились не слишком. К тому же сила с течением времени убывает – тем быстрее, чем ее меньше, – а вот навыки, при достойном партнере, лишь совершенствуются. Впрочем, не похоже, чтобы это заботило мастера. Наверно, в просторных его рукавах и под кимоно хватало сюрпризов, но сейчас он не работал, а получал удовольствие, предвкушая миг, когда развалит мне грудь мощным ударом либо снесет голову. И что задачка оказалась непростой, его тоже радовало, – много ли стоит победа без риска! Кажется, достань я его сейчас, он и этому будет доволен, купаясь в боли, как в прелюдии к оргазму. Конечно, искусник заставил меня взмокнуть, однако виртуальные бойцы задавали мне и не такого жару – я привык драться с превосходящим противником. И нередко случалось, что в конце одолевал их, хотя они быстрее и выносливее, а их программы не чета моим рефлексам. Это называется «грамотная тактика». А моего упрямства хватит на любого врага, живого или виртуала, – все едино. Когда доходит до настоящей драки, я уже не чувствую боли. И страх отступает до лучших времен. Вот теперь я раздухарился достаточно, чтобы попытаться перехватить инициативу. Наверняка я умел не столько, сколько противник, зато знал больше, в том числе и навороты, известные единицам, – «хорошо забытые» либо совсем новые. И кое-что из тайного арсенала не поленился освоить, как раз для таких экстренных случаев. К примеру, вот этот прием требовал бычьей силы. Или медвежьей. «Их есть у меня». По-моему, мастер очень удивился, когда его неутомимо порхающий клинок вдруг увяз в стальном капкане, а затем по сложной траектории вывернулся из руки, улетев далеко прочь. В тот же миг я придвинул к горлу противника один из своих клинков. Разведя по сторонам пустые ладони, секач оцепенел, наконец беззащитный. К широкому лицу приклеилась улыбка, глаза сузились в щелки – теперь он впрямь походил на японца. С восточным смирением мастер ждал, как я поступлю с ним: прикончу сразу или повяжу, чтобы допросить с пристрастием. Или оглушу рукоятью, оставив валяться на каменном полу. Или отпущу, выказав постыдную слабость. Вариантов хватает. Черт знает почему, но я выбрал последний. Наверно, именно его счел адекватным возмездием за убийство. И за коварство – в ответ на широкий жест. Впрочем, у секача был шанс… даже два. Во-первых, он мог не подличать, во-вторых, мне могло не повезти. Всего ведь не предусмотришь! Медленно я опустил мечи, расслабляясь. Несколько секунд мастер не двигался, будто не мог поверить в такую глупость – снисхождения-то он ждал меньше всего и даже, по-моему, не особенно желал, – затем сделал осторожный шажок назад, будто начиная разворот. Но по тому, как он напрягся, я разгадал в этом пируэт, который уже видел сегодня. Тем более что затем его руки скользнули к поясу. И только он оторвал от меня взгляд, завершая стремительный круг, как я шагнул вперед и присел, вскинув над головой меч. Надо мной прошелестел убийственный мах, но вместо того, чтобы с разворота снести еще одну глупую башку, секач сам напоролся запястьем на лезвие, лишившись сразу и сабли, и кисти. Прежде чем он успел заорать, я распрямился, ударив эфесом в его подбородок. В результате четвертый вариант обернулся третьим, слегка модифицированным. Во всяком случае, этой рукой он больше никого не зарубит. Чтобы калека не истек кровью, я перетянул его обрубок краем широкого рукава.Потом, спрятав свои мечи, подобрал оба вражьих клинка, одним опоясавшись, вторым вооружась. Оставлять их было жаль. Если это и не всамделишные сабли прошлых веков, то очень недурные их копии. Справившись у бортокомпа, я выяснил, что схватка уместилась в восемь минут, – примерно как у боксеров-любителей, только без перерывов. Разогрелся-то я неплохо, но о своей роли экзекутора лучше забыть. Ведь за сегодня уже третьего делаю инвалидом. Чем-то мое правосудие смахивает на шариат – вот уж что не греет! Хотя мне, в отличие от муселов, выбирать не из чего. Разве что вовсе озвереть. А когда я на таком взводе, эта угроза делается реальной. Завести меня непросто, но если начинают допекать всерьез… Вот тогда я раскрываюсь во всей пещерной красе, тогда мне лучше не перечить. И сейчас я балансировал на самой грани, распираемый яростью. Как ни странно, она не затмевала рассудок – наоборот, никогда я не мыслил так ясно. А все чувства обострились, даже без усилителей. Теперь в моей конструкции почти не осталось тормозов, и страх убрался в такие дали, что я едва о нем помнил. И тем явственней ощутил на себе сторонний взгляд, лишь только сунулся за порог комнаты. Тут же шарахнулся назад, укрывшись за стеной. Можно было прокрутить на экранчике кадры, что успел заснять мой «глаз», но картинка и без того впечаталась в память. Следующее помещение оказалось квадратной залой с голыми облезлыми стенами – этакое преддверие лабиринта, сплетенного из коридоров, комнаток, лестниц, шахт, вентиляционных труб, что занимал большую часть громадного здания. Внутри залы не обнаружилось никого, а тревожащий взгляд исходил от камеры, подвешенной к потолку и нацеленной на дверь. Не многовато ль их тут? Пока что внутри не выявилось ничего, требующего такой охраны. Кажется, камеры требовались для иного – уж не для созерцания ли поединков? Недаром мастер пытался выгнать меня сюда, как на сцену, чтобы прикончить на глазах зрителей. Потому и проиграл в итоге, позволив мне набрать полную силу, – хотя на первых ударах вполне мог уложить, воспользовавшись форой. Из залы вниз уводила лестница, утонувшая в сизых клубах, и даже перед ней, по выщербленному полу, стлалась дымка. Все-таки на туман она походила мало, скорей и впрямь откуда-то гнали дым, устроив сильный сквозняк. Получалось, этой гадостью затопили нижние этажи, словно бы задались целью усложнить прохождение лабиринта. И началось это задолго до того, как я возник тут, – то есть злосчастный мечник скорее всего поджидал не меня. Осталось выяснить, что за игру тут затеяли и каковы ставки. Чужих игр я не люблю, но иногда от них сложно отвертеться. Вот и сейчас что-то дергало изнутри, побуждая нырнуть в туман. То ли задержек на пути скопилось столько, что требовалось спешить, то ль обострившимся восприятием ловил флюиды, меня подгонявшие. Конечно, камеру я мог раскокать с одного выстрела, но прежде она запечатлеет меня с огнестрелом в руке. А пальбы внутри здания я не слышал. Значит, это нарушение правил, сразу привлекшее бы ко мне внимание. Но и красоваться на виду ни к чему. Зацепившись рукой за дверной брус и наклонив голову, я с низкого старта рванул через залу. Но не к лестнице, над которой подвесили камеру, а чуть в сторону, к ограждавшим провал перилам. С ходу перемахнул их, ухнув в туман, точно в воду, вслепую приземлился, едва не подвернув ступню. Подавшись спиной к стене, оцепенел, слушая тишину. Кстати, она не была полной, откуда-то доносились шорохи, шаги, даже голоса. Изредка звякали, словно бы мечами, но выстрелов вправду не слыхать. И какой в них резон, когда видишь не дальше рук? Тут и клинок столь же скор – может, для этого и нужен туман? То есть и для этого тоже. Дым меня удивил – запаха он не имел, глаз и гортани не раздражал, лишь ограничивал видимость да путал ориентацию. Самое странное, что мои приборы почти не прибавляли обзора – ну, на треть, вряд ли больше. Хотя и такая добавка могла оказаться весомой при очередной встрече. А что встречи еще предстоят, я не сомневался. Больше всего здешний лабиринт напоминал полигон, в который запустили стаю одиночек или несколько команд, чтоб они порезвились тут от души. И что это: развлечение, испытание? Или естественный отбор? А коротышка-секач мог исполнять роль арбитра и на меня накатил, приняв за нарушителя. В общем, он не сильно ошибся. Что ж, поиграем. Отлепившись от стены, я бесшумно спустился ко второму этажу и, сверясь с планом на шлемном экранчике, двинулся по коридору, едва различая стены. С обеих боков тянулись двери, и за каждой могла поджидать пакость, а меж ними возникали окна, таившие позади себя немало укромных мест. Так что вышагивал я как на пружинах, готовый в любой миг скакнуть в сторону. Но атака случилась там, где я не ждал. Глухая стена вдруг рассыпалась на куски, будто распахнулась могила, а изнутри вырвалось бронированное чудище, похожее на матерого кабана, вздернутого на задние лапы. С рыком рванулось ко мне, целясь нанизать на рогатину. Может, полчаса назад такой фокус и удался бы – но не сейчас. Изящно крутнувшись, я пропустил рогатину вскользь себя и тут же полоснул «катаной» по панцирной груди чудища. Вот теперь все вышло у меня само собой, на чистом рефлексе. А клинок оказался еще лучше, чем я полагал, – распорол панцирь на всю глубину, изрядно зацепив тело. Рык захлебнулся. Выронив оружие, чудище рухнуло на четвереньки. Устрашающий шлем слетел со стриженой, бессильно поникшей головы – вторым ударом я вполне мог бы ее срубить. И вовсе это оказался не монстр – обычный парень, откормленный, коротконогий. Только очень уж неласковый к гостям. Надо ж, рогатиной!.. – Ну ты, кабаньеро! – проворчал я. – Раз взялся изображать гладиатора, следовало и сетью запастись. В ответ парень тоненько застонал, будто заскулил. Наверное, понял, что добивать не собираются, и решил меня в этом укрепить. Еще выучу на свою голову – подранил-то его не сильно. И что-то слишком легко он сдался. А ведь какую засаду учинил, сколько выжидал тут, затаясь мышкой, как рьяно бросился! Нет, таких перепадов нам не понять. Потом мне стало смешно: ведь на медведя как раз и ходят с рогатиной. Тем более на Шатуна. Снова возникло ощущение, будто приключения в этом лабиринте кем-то срежиссированы. И что, пока я разыгрываю из себя героя, кто-то наблюдает за мной, удовлетворенно хмыкая. Может, для этого тумана уже изобретены «глазки», отлично его проницающие? Тогда я себе не завидую. Пятясь, я отступил от раненого, пока его не поглотила мгла. Затем круто развернулся и поспешил дальше, стараясь не пропускать невидимых камер, а в ориентации больше полагаясь на слух. Как учат классики, бесшумных засад не бывает. А если туг на ухо, вини себя. Но коридор со множеством дверей вскоре кончился, а дальше началось такое сплетение балок и столбов, перекрытий и лестниц, балконов и мостиков, что я с трудом узнавал в нем прежние помещения – точнее, что еще оставалось от них. И как уместилось в таком объеме? Конечно, под лабиринт заняли и подвалы, однако там прибавили, похоже, не один этаж. И не пять. Еще дважды на меня выскакивали засадники, ухитряясь различать мою вкрадчивую поступь, хотя даже я слышал ее с трудом, – но я чурался затяжных схваток. Ограничивался парой встречных ударов и ускользал в туман, торопясь к своей цели. Тем более впереди все явственнее звучали крики, пока что смахивая на писк. Правда, неслись они не столько спереди, сколько снизу. Мне приходилось пробираться уже не с помощью чертежей, а по наитию, спускаясь этаж за этажом. И кажется, на крики стремился не я один, хотя другие-то вряд ли метили в спасители. Это что тут, такой приз? Одни, значит, защищают ямищу, а другие, стало быть, пытаются прорваться внутрь. А приз, случаем, не переходящий? К туману я почти привык, даже приноровился к нему, вовсю пользуясь своим преимуществом, – еще бы мне не превосходить прочих, с моими-то прибамбасами! И наловчился избегать камер, при первых касаниях чужого взгляда отступая назад или сворачивая, чтобы найти другой путь. К счастью, «глазков» еще не натыкали тут на каждой развилке. А затем, когда я углубился в разросшийся подвал уже не на один десяток метров, туман вдруг оборвался, как отрубило, – хотя по всем законам должен был стекать вниз. Его словно подпирал снизу другой газ, более плотный, однако прозрачный. Невидимый, безвкусный, неощутимый. Эдак меня скоро загонят под воду и принудят дышать. А я и не замечу, даже тонуть забуду. Теперь странный дым клубился над моей головой, точно грозовая туча. Затаившись в тени, я пару минут озирал вычурное сооружение, наконец открывшееся глазам. Просматривалось оно метров на двадцать, не больше, – так густо переплелись здесь мостки, балки, лесенки. Это не считая массивных стен, на коих, собственно, и держался лабиринт. Но раньше я не видел, насколько глубоко он простирается и какие провалы открываются внизу, даже по балкам пробегал без особой опаски. А теперь мне сделалось зябко. Бог мой, из какой фильмы заимствовали этот кошмар? И ведь не поленились такое отгрохать! И средств не пожалели. Кто же оплачивал, интересно? На незатихающие крики, доносящиеся снизу уже вполне отчетливо, я старался не отвлекаться. Нынешние-то девахи умеют драть глотку, чаще не по делу. Пока, судя по громкости, сил у крохи полно, а кричит она больше от страха. И вряд ли ее заткнут прежде, чем кончится потеха в лабиринте. А вот если не доберусь до места… Такой вариант не сулит хорошего ни ей, ни мне. А ведь как спокойно начинался день!.. Собственно, и прошел без эксцессов – до самых сумерек, когда черт дернул меня вступиться за кроху. (Или то был не черт? Или дело не в крохе, а в Карине? Или в обеих?) И будто лавину стронул – пожинай теперь. Но этот участок предназначался не для ближнего боя – тут больше годилась стрельба. Это что, вроде уровней в игре? Чем глубже, тем веселей. Хотя дальнобойные винтари в таких теснинах вряд ли уместны. И выстрелов по-прежнему не слыхать – значит, положены глушители. Или стреляют не пулями? Эдакие спецбойцы со спецоружием. И насколько всерьез тут играют? На предыдущем уровне не церемонились. По правде говоря, в таких делах у меня мало практики, хотя фильмов пересмотрел тьму. А где пострелял от души, это в своих подвальных баталиях. Там привыкаешь реагировать мгновенно – на шорох, на движение, – но и палить с разбором, чтоб ненароком не укокошить союзника. Не знаю, где набирались опыта разработчики этих игр, однако одной полезной штуке я научился у них: не лезть напролом. Обходные пути всегда надежней, а главное, безопасней. И если натыкаешься на чужую драку, не торопись вмешиваться. Пусть сперва они разберутся между собой, а уж затем ты – с выжившими. Хотя лучше обойти и этих – особенно когда дефицит времени, а лишний шум ни к чему. «Нормальные герои всегда идут в обход». Здесь ведь не включишь режим «бога» и попытку не переиграешь – в случае неудачи. Но в этом и смак. Для тех, кто понимает. Вот интересно, скольких придется порешить, чтобы спасти одну маленькую стерву? Или тут такая арифметика не к месту? Нехотя я сунул «катану» за спину, в пластиковые петли на панцире, а взамен достал «гюрзу». Увесистая штуковина, зато из самых мощных и как раз по моей руке. Лишь только рукоять легла в ладонь, а палец на спусковой крючок, как предохранители выключились – всё, можно стрелять. Машинально проверил магазин: полная заправка – восемнадцать патронов. И три обоймы на поясе. Н-да, сериями не постреляешь. Кто ж знал, что потребуется больше? Не помешала бы еще «гюрза» – для второй руки. Не люблю, когда ладони пустые. Хорошо быть снайпером, а? Раз – и в яблочко!.. Но я и тут не гожусь в мастера. Хотя твердая рука и острый глаз в таком деле много значат, а у меня это в наличии. И уж на двадцать метров моей меткости хватит. Главное, не опоздать с выстрелом. Так никого и не заметив, я двинулся дальше, держа пистолет дулом кверху, чтобы успеть уронить его на цель – всё быстрее, чем поднимать. Вот теперь преимущество не у меня. Засадники всегда в выигрыше, а особенно когда держат тропку под прицелом. Вообще, при желании можно перекрыть все подходы к призу, но тогда игра утратила бы смысл. Значит, должны оставаться лазейки – для смелых и сообразительных. («Веселых и находчивых», ну да.) Почти на рефлексе я проверял места, где мог засесть снайпер, – вовсе не хотелось схлопотать пулю, этакий привет от далекого друга. Сколько раз меня подлавливали на этом в стрелялках! Все же тут хватало перегородок, даже сохранились подобия коридоров и комнатушек, будто подвешенные в воздухе. Но почти в любой стене имелось оконце, если не два-три, а в полу то и дело возникали прорехи, откуда тоже могли пальнуть. Я кожей чувствовал опасные участки – выходит, не зря себя натаскивал. Перед каждым приходилось тормозить, чтоб оценить, откуда и чего можно ожидать, – прислушаться, приглядеться, принюхаться. Затем, если не замечал подозрительного, быстро пересекал его, направляясь к следующему укрытию. Там опять выжидал, обезопасив спину, озирая участок уже с иной точки, чтобы не схлопотать удара в тыл. Я старался следить, куда падает моя тень, зная, как часто выдает она владельца. У каждого люка тоже задерживался, выясняя, куда ведет здешняя лесенка. Конечно, это замедляло продвижение, но нетерпеливым тут делать нечего. Двоих соискателей, тоже прорывавшихся к призу, но, видно, плохо выучивших урок, я нашел по пути. Оба неподвижно лежали на тропе как предупреждение о засаде, и даже заимствовать у них оружие я не решился, сразу отправляясь в обход. Несколько раз, перед выходом на сцену, я улавливал дыхание, шорохи или ощущал специфичный запашок, вовсе не приятный. («Людским духом пахнет!») Выдвигаясь сантиметр за сантиметром, обнаруживал засадника – точнее, сперва видел его плечо, или ступню, или руку. Первого удалось обойти, не поднимая шума. Но второй, как на грех, перекрыл единственную тропку – то есть другую пришлось бы искать долго. Переправив «гюрзу» в левую руку, правой я выудил из кармашка стальной шарик и вскинул кисть к плечу, заранее готовясь к броску. Вздохнув, задержал дыхание, как перед выстрелом, и качнулся вперед, чтобы увидеть в оконце лицо противника. В тот же миг и он узрел меня, дернув в мою сторону стволом, но выстрелить не успел: шарик угодил ему точнехонько в лоб. Упал стрелок без лишнего шума, словно выполняя мой заказ, и вряд ли это услышал кто-то, кроме меня. Тем не менее я выждал еще с минуту, вжавшись в подвернувшийся угол. Но засадник оказался в единственном числе, а на стук от падения никто не спешил. Надавив на узкую дверь, я протиснулся в сумеречную каморку, где мой вражина, ничем не примечательный мужчинка, устроился не без комфорта, придвинув к окну старенький стул. Потому и завалился тихо: не с высоты, по стеночке сполз. Однако лежал, как неживой. Вообще-то вес шара специально рассчитывался под мой бросок, но сегодня я мог перестараться. В любом случае это мое оружие не опасней чужого, насколько я мог судить, – так что кодекс соблюден. И кстати, что за пистолетик такой? Прежде не видал. Золотое правило каждой стрелялки: выдалась пауза – перезаряди оружие, все подручные стволы. И порыскай по телам павших врагов – сможешь разжиться припасами. А то и новой пушечкой, еще получше твоих. Нагнувшись, я поднял с разжавшейся ладони чудное устройство, будто заимствованное из фантастического боевика, – с массивной, словно бы лепной рукоятью и длинным «зализанным» стволом, сужающимся к мушке. Отжав защелку, сбросил в ладонь магазин, наполненный аккуратными иглами – впрочем, не тонкими. И чем же они наполнены, если отключают в секунду? Вогнав обойму обратно, я вскинул взгляд, выискивая за окном, во что пальнуть. Но тут краем глаза засек движение, мгновенно крутнулся и всадил иглу в засадника, внезапно ожившего, – за миг до того, как он успел выстрелить, добыв из-под одежды махонький огнестрел. И этого мига хватило, чтобы стрелок обмяк – теперь уж без всякого притворства. Ну, кто говорил о секунде? Надо ж, как глупо: опять едва не попался! «А он как будто из последних сил…» Но шума здесь впрямь не любят: выстрел даже на хлопок не похож – чмоканье. Шпок!.. Хотя отдача неслабая. Вот и опробовал пушечку – с нею-то сподручней будет. Однако в левую ладонь я все же пристроил «гюрзу» и лишь затем продолжил путь. Теперь и вправду пошло веселей, хотя тел на пути больше не попадалось: я наконец вырвался в лидеры. Еще троих одиночек снял с поста иглами, бесшумными и отравленными. Потом дважды вступал в перестрелку, метаясь из стороны в сторону, ныряя за укрытия, даже перекатываясь по полу. Но и противники знали толк в таких играх. Последний даже достал меня пару раз – на мое счастье, не пробив доспехов, – прежде чем в него угодил я. Расчищая дорожку, приходилось все чаще оглядываться назад, чтобы кто-нибудь из конкурентов не отдавил пятки, благо путь уже проторен, а то и не выстрелил в спину. Время от времени я пытался дотянуться до бортокомпа, но едва различал его бормотание. А он мог меня и вовсе не слышать. На сколько же я опустился? Затем я уперся в заслон, образованный из команды, вполне грамотно разместившейся по ключевым точкам, – и хорошо, что второго стрелка заметил прежде, чем попробовал разобраться с первым. Сразу же сдал назад. Здешние защитники в поддавки играть явно не собирались. Время работало на них – тем более скоро меня догонят другие игроки. И что начнется тогда? Вряд ли тут сколотишь ударный отрядец, и даже если прорыв удастся, как разбираться потом с такими союзничками? И ведь немного осталось – пронзительные вопли уже заглушали прочие звуки, хотя сделались реже. Теперь они неслись, как пароходные гудки в тумане, размеренно и тревожно. Боже, ну и глотка! Ей бы сиреной работать – имею в виду прибор. Судя по всему, здесь начинался следующий уровень и переть дуриком без толку. (Интересно, как тут с проигравшими: добивают или просто сбрасывают с мостков, чтоб не мешались?) Нет, тут надо думать. И думать быстро, пока ситуация не сделалась безнадежной. Оглядевшись, я последовательно перебрал все возможные пути и не нашел лучшего, чем банальный вентиляционный ход, пристроенный к капитальной стене и уводивший вроде бы совсем не туда, куда влекли крики. Но других вариантов не видать – значит, это могло быть решением. Пригибаясь, я пробрался к решетке. Достав один из своих мечей, аккуратно поддел ее, срывая с креплений, и неслышно забрался внутрь, сразу поставив решетку на место, чтоб не сели на хвост ретивые последователи. Криво ухмыляясь, поглядел в темную глубь, вовсе не располагавшую к путешествиям. Никуда, видно, не деться мне от этих труб. Хорошо, тут не так грязно, как на поверхности, а стенки не из громыхающей жести. В общем-то выбирать не из чего. Пришлось мне очередной раз смирить гордыню и на карачках пробираться по тесному ходу, прилагая все усилия, чтоб не производить шума. Несколько раз труба поворачивала, и перед каждым углом я готовился к теплой встрече. Потому шлемного фонаря не зажигал, а из рук не выпускал игломета с «гюрзой». Но если тут и припасли сюрприз, то отодвинули подальше от входа. Затем лаз уткнулся в новую решетку. Поглядев сквозь щели, я пару раз ударил рядом с креплениями, и створки распахнулись. Извернувшись, я спрыгнул в симпатичный, вполне обустроенный коридор, ведущий от винтовой лестницы, расположенной в тылу защитного отрядца, к дверям лифтной шахты, сейчас раскрытым настежь. Стало быть, очередную преграду я все-таки одолел. Что на очереди? Вот теперь я подобрался к своему призу вплотную – визги разносились по шахте, будто малявка устроилась прямо там для лучшей акустики. Конечно, в действительности ее приткнули рядом с шахтой, вблизи такого же зияющего проема. Беда в том, что лифт сейчас не курсировал, – собственно, его тут вовсе не было. А для перемещения оставили хлипкие лесенки, проложенные почему-то по другую сторону от дверей, – при том, что полость была изрядной. Ух, как не хотелось сигать через шахту! Судя по непроглядной темени, открывавшейся внизу, уводила она прямиком в Преисподнюю – если сорвусь, костей не соберу. Но видно, это единственный шанс, и уж тянуть смысла нет. Коротко разогнавшись, я перелетел через провал и обрушился на лесенку, постаравшись угодить на четыре ступеньки разом, чтобы равномерно распределить вес. Задачка была не очень сложной – если выполнять ее не над бездной. Но сейчас бездна не помешала мне. А вот что лесенка выдержала – это впрямь удача. Ни один из прутьев не надломился, хотя вся конструкция натужно застенала. Но и стон ее растворился в очередном девичьем вопле, так что со стороны меня могли разве увидеть – если за шахтой следят. Сейчас же я развернулся, выхватывая «гюрзу». Пробежал взглядом по длинной цепочке дверей, уводившей во тьму. Открытой из них оказалась одна – вторая, если считать сверху. Из нее изливался в шахту багровый свет, совсем не похожий на искусственный. И оттуда же неслись истошные визги, выносить которые становилось все трудней. Похоже, мое терпение иссякнет раньше, чем кроха охрипнет. Она что, специально готовилась к выступлению? Спустившись по дребезжащим ступеням этажом ниже, я перебрался на стенной выступ, решив больше не испытывать лесенку. Прижавшись спиной к стене, утвердился прочней и снова вооружил обе руки, не ожидая от финала хорошего. В таком кино главную пакость обычно приберегают напоследок. И только ты хватаешь в руки вожделенный приз… как от тебя остаются одни ладони. Сейчас я видел лишь небольшой участок каменного пола, больше похожего на дно пещеры, а вот что таится дальше, решил узнать по прибытии. Согнув колени, стал клониться вперед, стараясь не думать о притаившейся внизу бездне. Затем оттолкнулся и по широкой дуге устремился в проем. Плотно впечатался в край пола, мягко перекатился через голову и снова вынесся на ноги, нацеля пистолеты по сторонам. Ну, кто на новенького? Это действительно была пещера – или весьма недурная ее имитация. Довольно просторная, округлых очертаний, с бугристыми темными стенами. Мебели, разумеется, никакой, украшений в помине нет. А по центру полыхал костер, сложенный так, что давал больше жара, чем света. Красные всполохи скакали по своду, наполняя его тревожным движением, но ни врагов, ни опасной живности я не увидел тут – поначалу. Девчуха обнаружилась слева от меня. Визжала она так, что я готов был убить любого, лишь бы она заткнулась. Ее распяли на некоем подобии креста, больше похожем на букву X, так что каждой конечности достался собственный брус. Несмотря на нежный возраст, при ближнем рассмотрении девчуха вовсе не походила на бутон – эдакий «киндер-сюрприз». Дополнительные tattoo и колечки обнаружились в таких местах, что о стыдливости она вряд ли имела представление. А главного своего достояния лишилась, наверно, давно. И совершенно напрасно: в женщинах, не говоря о детях, Калида ценил как раз нетронутость. И за свое разочарование мог крепко наказать. – Может, отдохнешь? – спросил я, дождавшись паузы. – Не то сбегутся все здешние козлы. Девчуха не откликнулась, будто вообще не слышала. Не отрываясь, она глядела в дальний угол между стеной и полом, заслоненный от меня скачущим пламенем. Пожав плечами, я машинально проследил за ее взглядом. И наконец понял, отчего весь ор. Наверно, это была все-таки крыса, но такая, что у любого мужика сдали бы нервы. Особенно если его подвесить вот так же: нагишом и не слишком высоко. Размером с хорошего пса, вздыбленная щетина напоминает колючки дикобраза, а зубастая пасть смахивает на акулью – и впрямь «собачка дьявола»! Выходит, слухи про исполинских крыс, упорно циркулирующие в Океане, имели весомое обоснование. Этак пуда на три-четыре. Я еще изумленно разглядывал первую крысу, когда меня атаковала вторая – сиганула прямо с потолка, будто держалась на присосках. И кто смог бы разглядеть ее в густой тени да еще высоко над головой? Мне повезло, что я не цепенею при опасности. И что не утратил бдительность, когда вокруг все казалось спокойным. Мгновенно я скакнул назад, едва не навернувшись обратно в шахту, и дважды выпалил из игломета, уже наставленного на падающую тушу. Тут же на меня бросилась первая крыса, не тратя время на огибание костра, – с гулом пронизала огонь. И уж ее встретила «гюрза», плюнув прямо в ощеренную пасть. А когда такая машинка бьет в упор, это останавливает. Во всяком случае, гарантирует недолет. И третья тварь, будто запущенная катапультой, метнулась на меня сбоку, оглушая ультравизгом – еще похлеще, чем у девчухи. Ее встретил сразу из двух стволов. Ну, кто еще хочет Буратинова тела? На всех хватит патронов! Вдоль стены шмыгнула четвертая крыса и тут же растворилась в тени, сгинув прежде, чем я успел выстрелить. Можно было б принять ее за мираж, если бы не три щетинистые туши, разбросанные по пещере. Причем одна еще вполне могла очнуться – яд-то скорее всего не смертельный. Вот так и охотятся они: на живца. Умные бестии. Или дрессированные. Потому, верно, и не трогали девчуху – до поры. Дожидались обеда посытнее, из двух блюд. На первое – жилистого, но мясистого «козла», на второе – худосочную, зато нежнотелую «овечку». – А вот шиш вам! – проворчал я негромко. – Невкусные мы, ясно? И тут вновь ощутил на себе взгляд. Оглядевшись внимательней, заметил против креста «глазок». Еще один, нацеленный уже на меня, – в дальнем верхнем углу. Стали проступать и другие детальки. К примеру, на камнях, ограждавших костер, выложили набор жутковатых инструментов, некоторые из которых даже погрузили лезвиями в огонь. Значит, такова здесь расплата за испорченность? Как говаривали раньше: «Девочка, хочешь сниматься в кино?» Вот только фильм этот окончится вместе с жизнью. Ощерясь, я саданул по камерам из «гюрзы», с двух пуль разнеся их вдрызг. К дьяволу! Если меня разглядели, поздно скрываться. А если нет, хуже не станет. Обойдя пещеру по кругу, я наконец поменял стволы на клинок и, разрубив веревки, снял несостоявшуюся мученицу с креста. Покачавшись из стороны в сторону, девчуха все ж утвердилась на расставленных ногах. – Как зовут? – спросил я. – Слышишь, нет? – А? – сипло откликнулась она. Все-таки голос у нее сел – теперь, когда пропал раздражитель. Вот так же заканчиваются силы на самом финише. А что творится сейчас наверху? Стремиться-то уже некуда. Или как раз отсюда и начнется главная забава? – Зовут как? – Гибби. Ага, и у этих в ходу кликухи – растет смена! В самом деле похожа на гиббона: сутулая, тощая. Хотя милашка. Ее бы в хорошие руки… – А взаправду? – Мальва. – И тут же поправилась: – Мальвина. Она хоть знает, что мальва – это цветок такой, довольно яркий? Тоже ведь смахивает на кличку. А вот с Мальвиной у нее мало общего. Ни красивого платья с оборками, ни нарядных туфель, ни пышного банта в волосах. И кукольной округлости форм не видать. Пока что у девчухи не скопилось мясца даже на тазе, а руки с бедрышками скорее подошли бы Буратино. Кстати, как тут насчет «золотого ключика»? На лифте-то за нами вряд ли приедут. А если приедут, то не для поздравлений. Замечательно: так долго я пробивался сюда, столько препятствий одолел!.. Дело за малым – выбраться. С этим балластом за плечами и сейчас, когда на меня спустят все сторожевые своры. Не проще ли прикончить сразу – себя и ее? Или лучше помучиться? «Цыпленок тоже хочет жить» – такой, понимаешь, казус. А ведь она меня не узнала! Еще бы: охотницы, даже юные, обращают больше внимания на упаковку – прочее идет в дополнение. Интересно, за какого «козла» она принимает меня теперь? За наему-дуболома, у которого вместо мозгов прицельное устройство? Что ж, убийцы у таких тоже в цене: работа денежная, престижная. Конечно, вернуться тем же путем, что попал сюда, не стоит и пробовать. Не привязывать же эту худышку себе за спину, точно японского младенца. Хотя… кто знает. Ремни для такой транспортировки у меня найдутся. Но зрелище будет аховое! Когда пониже колен болтаются чужие ступни, к тому ж голые и плохо ухоженные… – Идти-то сможешь? – А то! – Для подтверждения Мальва шагнула – с такой грацией, будто до этого сутки просидела на колу. То ли связки потянула на здешней распорке, то ли с крохой успела порезвиться пара-другая ухарей, устраивая «прописку». В обоих случаях для Мальвы это лишь телесная травма – ее счастье. Еще раз обойдя комнату, я отыскал-таки (правда, не под холстом) тайную дверцу, не сразу, но поддавшуюся на мои уговоры. За ней открылся узкий коридор, больше похожий на полость в стене, неосвещенный, затхлый, уводивший бог знает куда. Его нутро мне не глянулось: что-то тут царапало глаз. Откуда-то доносились смутные шорохи, мерзкое шкрябанье. И пахло противоестественно. А по стенам налипла ненавистная паутина, вдобавок подозрительно крупноячеистая. И что за паучки ее сплели? Но выбирать не из чего. – Ну, чего ждешь? – оглянулся на голышку. – Пора уносить ноги, пока не вырвали!.. Впрочем, решай сама, – прибавил после паузы. – И кстати, откуда проникают сюда крыски? Это подействовало. Мальва сорвалась с места и вразвалку заспешила к спасительной дверце. Нельзя сказать, что я очень сему обрадовался. И в первый раз, и ныне вытаскивал ее больше по обязанности, чем от щедрости души, – уж себя-то я знаю. Но незавершенных дел тоже не люблю. Если уж забрался в такую даль… глубь… будет жаль, если все усилия пойдут насмарку. Пропустив Мальву мимо себя, закрыл дверь, затем включил шлемный фонарь и критически оглядел свою нечаянную напарницу. Пожалуй, нагота все-таки шла ей, хотя сейчас это не самый уместный наряд. Но лучше уж босиком, чем на тех ужасных платформах, – по крайней мере шума меньше. И если девчуху раздели с умыслом, то не для любования. Калида – похотник, но уж никак не эстет. Для таких – нагота унижение, а вовсе не свобода или красота. И если кроха принадлежит не ему или уже была в употреблении, то незавидна ее судьба. Зато на полку ляжет еще лента для любителей остренького. Таких, как Лика, да? Уж не здешних ли радостей она вкусила? Ну точно: «заброшенный завод», «дичь с кровью»!.. И Калида в качестве нового друга. Хотя с чего я взял, что заправляет тут именно он? Пока что это гипотеза, всего лишь. Доказательства впереди. – Ты чего смотришь? – шепотом спросила Мальва. – Думаю, – ответил я тоже вполголоса. – Как гляну на тебя, сразу мысли вскакивают. Нестандартная реакция. Действительно, у большинства при такой картинке вскакивают вовсе не мысли. Да и мне смотреть не в тягость, прямо скажем. Я даже пропустил бы Мальву вперед, для лучшего обзора, – если бы знал, что ждет на пути. – А я нигде тебя не встречала? – выдала она вдруг. – Лицо вроде знакомое. Здрасьте, и до нас дошло!.. Хотя не совсем. – Мир тесен, – буркнул я. – В семидесятых не жила в Николаеве? – Чё? – изумилась соплячка. Для нее это такая древность! И город – из другого мира. С тех пор вокруг нагородили столько границ! – А в восьмидесятых – в Москве? Ну, извини… Протиснувшись мимо девчухи, я зашагал в глубь коридора, вынужденный повернуть плечи едва не вдоль, – шириной он еще годился Мальве, но не мне. От мечей было мало толку, поэтому в переднюю руку я поместил тихоню-игломет, а «гюрзу» приберег для тыла. Уж если нас догонят, то станет не до скрытности. А вот впереди лучше не шуметь.Глава 11
Этот ход, больше похожий на щель, извивался не хуже вентиляционных нор, словно отслеживал изгибы здешних стен. Возможно, и функции исполнял схожие, хотя решетки на пути не встречались. Зато разветвлений тут много больше. Заплутать я не боялся: все наши перемещения фиксировались заплечным компом, и здешняя карта, постоянно обновляясь, светилась перед моим глазом. Толку от нее, правда, чуть – все равно же план подвала мне неведом. Одно ясно: пробираться надо вверх. С другой стороны, наверху нас и ждут, все резервы кинут наперехват. Сплотят одиночек в большую стаю и затравят, рано или поздно. Я тут – непредвиденное обстоятельство, вдобавок нежелательное. Но это и дает шанс: они не знают, чего от меня ждать. Моя спутница меня тревожила – чтобы не сказать, раздражала. Ходить она не умела, даже по гладкому камню. Правда, «растяженье в паху» вроде перестало мешать, но это не прибавило ей ловкости. Удивительно, как при полном отсутствии одежды Мальва умудрялась производить столько шума. Хорошо, весит немного. Впрочем, из таких вот худышек часто прорастают заплывшие бабищи – наружность мало-помалу приходит в соответствие с сутью. Действительно мальва: цветы-то яркие, а присмотришься – трава травой! Крысами тут пованивало, а на пыльном полу хватало когтистых следов. Но на виду не показывалась ни одна. То ли я существенно сократил здешнее поголовье, то ли крепко пуганул и они решили не связываться. Иной раз достаточно сказать «нет», чтобы тебя оставили в покое, – поскольку всегда хватает говорящих «да». «Не хочешь быть съеденным? Понял, вычеркиваю». Наученный недавним опытом, я теперь чаще поглядывал вверх. А ну опять кто прилепится? Даже не обязательно крыска – тут можно ждать чего угодно. Скажем, пауков соответствующих габаритов… бр-р-р!.. Но раньше я увидел кабель, протянутый по потолку в самом углу. А если звезды зажигают… Вот на тех, кому это нужно, стоит взглянуть. И потолковать с ними найдется о чем, а разговорить таких обычно нетрудно. Почти все они очень теряются, когда из наблюдателей вдруг превращаются в участников. И тут же, как нарочно, я заметил невдалеке цепочку скоб, уводившую к заманчивому люку. Иногда лучше, когда выбора нет, – волнений меньше. Может, эти ходы и выведут выше – на два этажа, ну на три. А дальше начнутся коридоры, мостки, лесенки, которые я уже проходил, пробиваясь сюда. Но теперь на меня набросятся все и сразу, а за моей спиной будет девчуха – неуклюжая, бестолковая. И сколько у нее шансов не подвернуться под иглу? И что станет с Мальвой, если не вынесу отсюда? А если вынесу, сколько других игл в нее попадет? И на какой из них она умрет? Да и меня вряд ли выпустят. Может, я хороший игрок, но не лучше команды, навалившейся разом. И я повернул следом за кабелем. – Нам не туда! – нежданно уперлась Мальва. – Вон! – Она указала на лесенку. – Разве не ясно? На мордахе прямо читается: ну какой же ты тупой! Тоже решила, что пробираться следует наверх, к свету и воздуху. Значит, и другие так посчитают – малышка-то неоригинальна. Но уговаривать ее не стал: – А тебя кто спрашивает? Ну, иди! Особого выбора у Мальвы не было – даже если подарю ей запасной фонарь, пистолет, припасы. И пусть себе возбухает… где подальше. Конечно, Мальва поплюхала за мной, сердито ворча. Не ожидал, что после снятия с креста так быстро восстанавливается стервозность. Может, не стоило утруждаться? Вот так же точно сняли в древности одного – до сих пор расхлебывают. Кабель вел нас по лабиринту тесных ходов, точно пресловутая ариаднина нить. Теперь, когда вновь появилась цель, я зашагал в своем обычном темпе. Но тот оказался чрезмерным для моей спутницы. С каждым шагом девчуха отставала и даже не слишком старалась угнаться за мной, хотя затеряться тут одной, в абсолютной темноте… Как видно, Мальва из тех, кому проще помереть, чем сделать усилие. Несколько раз я останавливался, молча поджидая ее, затем не выдержал: – А побыстрей нельзя? Что ты плетешься, как беременный таракан! – Я пить хочу! – просипела Мальва сварливо. – И есть. И ногу ушибла. И голова… без мозгов. – Меньше горланила бы, – буркнул я, однако снял с пояса фляжечку, протянул капризуле. Отхлебнув, она поперхнулась, с досадой годовалого младенца отшвырнула флягу – я едва успел подхватить, чтобы не звякнуло. Но сказал лишь: – Не хочешь больше? И слава богу! – Что за гадость? – кашляя, выдавила Мальва. – Питательная смесь. А ты думала, виски? – А воды нет? – Слышишь? – вскинул я палец. – Где-то капает. – Ага – в море. Вот сам и пей! Может, и в море – мы копошились недалеко от него, судя по моей карте. Но почему тогда тут настолько сухо? Как в египетской пирамиде, ей-богу. Идет Великая Суш-ш-шь… – А пожрать ничего нет? – спросила Мальва. – Как насчет крыс, жаренных на костре? – предложил я. – Еще не поздно вернуться. Чтобы нарваться на теплую встречу. Отведать крысятины и умереть – предел мечтаний!.. Да и отведать вряд ли успеем. – И что такого? Мясо – оно и в Африке мясо. Ну да, смотреть на крысок мерзко, слышать их – мороз по коже, а вот вкусить… Как бы в отместку, да? Кто-то же должен кого-то есть – уж так устроен мир. – Все-таки иди вперед, – велел я. – Еще забуду про тебя – ищи потом! – Фигушки! – Мальва даже отступила на шаг. – А если там крысы? – А если они сзади, бегут по следу? С опаской она оглянулась в темноту, затем возразила: – Это ж не волки? Вот из засады сигать – это да! – Если тебе хочется этого, еще не значит, что так и есть, – заметил я. – Наши зубастики своего не упустят, будь спокойна. Так что не удивляйся, если схватят за пятку, и не спрашивай: «Кто там?» А скорее сразу отхватят ступню. Ты разглядела их зубы? Настращав девчуху как следует, очередной раз оглядел ее сверху донизу, даже подумал, не подцепить ли к пупковому колечку тросик, чтобы тащить за собой, точно норовистую козу. – Ну, взбодрилась? – спросил. – Тады вперед. Но ушли недалеко, упершись в тупик, – напрасно я тратил на Мальву дефицитный порох. Кабель убегал в стену, сперва показавшуюся мне глухой. Приглядевшись, обнаружил в самом верху ряды узорных отверстий, похожих то ли на сеть, то ли на искомую решетку. – Повернись-ка спиной, – велел Мальве. – К лесу передом, ко мне задом. Кстати, «задом» звучит лучше, чем «спиной». Хотя о такую попку можно уколоться. Ее даже выпуклостью назвать сложно – так, некое сглаживание тазовых костей. Но, похоже, именно это считается тут главной ценностью и оберегается «пуще глаз». Пущеглазое достояние! – Зачем? – сейчас же спросила кроха. – Ты чё задумал? Хоть что-то она выполняет без комментариев? – А как думаешь? Давай-давай, шевелись! Нехотя Мальва повиновалась, с подозрением на меня оглядываясь. И в чем подозревает, интересно? – Теперь подними лапки перед собой. Наконец! Исполнила! Молча! Протянув над ее плечами свои руки, я в одну ее сухощавую кисть вложил игломет, в другую – включенный фонарик. Сказал: – И не оборачивайся, пока не скажу. Заметишь что – стреляй без раздумий. Родные тут не ходят. Все ясно? Закусив губу, она кивнула. Все ж на ее спину трудно глядеть без слез: острые лопатки грозят прорвать кожу, и каждый позвонок вырисовывается, и все ребрышки. По ней бы скелет изучать. – И боже упаси тебя крутиться! Замечу, что направляешь на меня, могу обидеться, причем смертельно. Поняла? Мальва кивнула вторично. Ну, слава всевышнему! Отвернувшись от нее, я стал взбираться к потолку, упираясь в боковые стены бронированными предплечьями и ступнями, пока не поднялся к самым отверстиям. Это впрямь оказалось решеткой, хотя странной, похожей на паутину, что украшала здешние стены. За нею проглядывал квадратный тесный ход, и черт знает, куда он уводил. Но отступать уже не хотелось. Ткнув в решетку пальцами, я чуть не осыпался с постыдным грохотом. Потому что чудная перегородка вдруг раздалась по сторонам, втянувшись в камень. А я думал, опять придется ломать. Упершись на край лаза рукой, сказал Мальве: – Так, а теперь опусти пушечку дулом вниз и осторожно подай мне. Как ни странно, девчуха проделала это без пререканий – видно, истомилась сторожить тылы. Спрятав игломет, я ухватил ее за вскинутую руку и с натугой подтянул к лазу, зацепив пальцами за кромку. Потом, не дожидаясь, пока те разожмутся, подхватил ее под ягодицы – они как раз уместились в мою ладонь, – и впихнул внутрь норы. Мальва лишь хрюкнула возмущенно. – Помалкивай, – пробурчал я. – И освободи место: я не железный! Действительно, рука уже затекала под моей тушей и всем тем, что я на себя нагрузил. Но дуреха не спешила отползать глубже в нору, решив, видно, что мне тут самое место. Наконец она убрала пыльные подошвы от моего носа, и я смог забраться следом. Вытянувшись во всю длину, перевел дух. – Теперь ты поползешь первой, – сказал затем. – Иначе не гарантирую целостность ног. А если атакуют спереди, успею тебя накрыть. Хотя звучало это двусмысленно, у Мальвы хватило соображения меня понять. К тому ж я мало выгадывал от смены диспозиции. Идти за ней приятно – такой обзор! Но ползти? Это ж не морские купания, где все сияет. По пути пришлось пронизать еще парочку таких же диафрагм, разделяющих лаз словно бы на шлюзы. И с каждым переходом атмосфера менялась: уходила затхлость, тускнели странные запахи, сменяясь привычными. Зато крысиный дух тянулся до последнего. К счастью, пластунская наша практика длилась недолго. Уже за первым поворотом, который я едва одолел, извернувшись питоном, лаз кончился решеткой, на сей раз обычной, составленной из двух стальных створок, к тому же на мощных петлях и с массивным замком, встроенным по центру. Сразу за узкими щелями разливалось сияние, окрашивая комнату в теплые тона. Откуда-то сбоку приглушенно, словно бы из-за двери, звучали звонкие голоса, изредка перемежаемые сдержанным баритоном. А напротив помещался многоэкранный пульт, целиком утопленный в стену. – И что делать теперь? – с сарказмом спросила кроха. – Говорила ж! – Хватит ора! – Хотя она едва шелестела, щадя натруженные связки. – Лучше пусти-ка дядю вперед. – А крысы как же? Прониклась наконец. – Ну, тогда опустись на пол и не дергайся, если сделаю больно. Этой угрозы Мальва не поняла либо не испугалась. Послушно приникла к полу, поджав под себя руки, даже легла на него подбородком, почти уткнувшись носом в решетку, – будто тоскующий в неволе зверь. И тогда я ее «накрыл». То есть наполз поверх, шкрябая доспехами о потолок и опираясь на локти да колени – по самым углам лаза. Нельзя сказать, что я вовсе не касался Мальвы, но, во всяком случае, нигде не давил. Когда она лежала подо мной вот так, сжавшись в полоску, сведя худенькие лопатки, трогательно скосолапя вытянутые ступни, я ощущал себя панцирем черепахи – массивным, прочным, оберегающим нежную плоть от живодеров. И если попытаются меня расколошматить, буду возражать – очень сильно и, надеюсь, по существу. Не без труда достал из пояса отмычки и принялся обследовать скважину – к счастью, ее не догадались прикрыть с этой стороны. Замок попался не из сложных, хотя добротный, – воровских знаний, почерпнутых мною из Океана, хватило с избытком.Впрочем, при ближнем рассмотрении замков оказалось два – включая электронный, управляемый на дистанции. Но и на него я быстро нашел управу. Был еще датчик против несанкционированного вторжения, но совсем уж простенький, на детей. Не шевелясь, Мальва следила за моими руками – пока главный замок не поддался с тихим щелчком, а за ним не уступила электроника. Створки вздрогнули, чуть-чуть разомкнувшись. – Да ты, верно, медвежатник! – шепнула она с почтением. Какие люди, а? У крохи своеобразное представление об элите. Еще одна «криминальная девочка», готовая свить гнездо из чужих несчастий. – Скорее уж медведь, – пробормотал над самым ее ухом. – Шатун. Ну, сейчас увидим: стоило ли сюда стремиться? Сантиметр за сантиметром, сторожась скрытых сюрпризов, я распахнул створки. Высунув голову, оглядел кабинет. – Давай вниз, – скомандовал Мальве. – Аэродром свободен. Выглянув за мной, она увидала внизу кушетку, будто специально придвинутую к стене. Перед ней помещался овальный столик, сервированный щедро, хотя без излишеств. Фрукты, сласти, вино. Но сейчас и лучше не отягощать желудок. Выдвинувшись из-под меня, девчуха перегнулась пополам и потянулась к кушетке, а дальше мне пришлось придерживать ее за ноги, пока она не легла лопатками на сиденье. Затем, ухватясь за стальные створки, я тоже выбрался из лаза и мягко спрыгнул на пол. С ловкостью фокусника извлек «гюрзу» – она сама будто скакнула в мою руку. С одной стороны, эта готовность льстила мне: не пропали зря годы тренинга. С другой – тревожила: вдруг и пулять стану с такой же легкостью? Но стрелять было не в кого. Как и в той жертвенной пещерке, пока на меня не посыпались крыски. Правда, тут освещение лучше: на каждой стене сиял розовый плафон, похожий на огромную раковину из матового перламутра. Но потолок подвесной, и что таится над ним, мне неведомо. Зато я отлично знал, как легко крошатся эти панели, стоит на них уронить хотя бы пуд. А наши щетинистые друзья весят поболе. Хотя вряд ли они заявятся сюда незваными. Быстренько проверив все три двери, я подсел к пульту, решив выведать у здешнего компа, что возможно. И сразу забыл о многом, наткнувшись на сокровищницу, оставленную без призора. – Ты чё застрял? – подхлестнула меня девчуха, сама не очень торопясь вставать с мягкого. – Приляг пока, – кивнул я на кушетку. – Подзакуси, сочку испей – ты ж хотела? Вот вино не тронь: поросеночком станешь. А я поиграюсь тут. – Ага, самое время для игр!.. – Отзынь. Мне впрямь стало не до нее. Я боялся поверить в удачу – неужто тут имелось столько? Обширная видеотека, хранящая роскошный набор здешних неистовств, сведения об охране, свободный доступ к камерам, густо натыканным по всему зданию и подвалу, планы этажей. Кстати, тут подглядывали и за гостями: похоже, фирма не гарантировала секретность. То есть для каждого ранга приглашенных свой допуск. А здешний превосходил едва не все – судя по тому, какие сценки я наблюдал. И тут дискриминация, надо же!.. Или здесь обитает не гость? Нет, если б это был хозяин («Хозяин»!), сюда не провели бы крысиный ход и охранялись бы покои много лучше. Это лишь в кино к главному мерзавцу попадают запросто, пробравшись партизанскими тропами. Подключась к терминалу, я скачивал здешние архивы точно пылесосом, заодно их уничтожая. Зачем это требовалось, еще не знал, но всегда лучше владеть монополией на информацию – особенно когда нет иных преимуществ. Наконец поднявшись, ко мне подошла Мальва и сразу присела на широкий подлокотник, будто ее не держали ноги, даже привалилась боком к моему плечу, фамильярно опершись о него локтем. Если она считала меня зверем, то прирученным, и здесь, кажется, вполне освоилась. Уже прихлебывала кагор прямо из горлышка, наплевав на мое предупреждение, а закусывала киви, неумело вгрызаясь в шершавую кожицу. – Воздержись, – сказал я, отбирая бутылку. Затем выудил из пояса небольшой нож, эффектно крутанув между пальцами, и разрезал киви на половинки, обнажив сочную мякоть. – Подумаешь! – фыркнула кроха, реагируя то ли на мой запрет, то ли на жонглерство, но скандал, против ожидания, не затеяла. Внешне это субтильное создание вовсе не походило на Карину, зато нутром очень напоминала. Везет же мне на таких! Или дело в том, что как раз такие преобладают? А на экране уже мелькали девицы – то ли состоявшиеся пленницы, то ли кандидатки на похищение. Кажется, дело это поставили на поток: картинок оказалось множество. И одна, смуглая да скуластая, сразу зацепила мою память – на ней я затормозил, с пристрастием вглядываясь. Что ж, по крайней мере одна из пропаж нашлась… хотя вряд ли это обрадует заказчика. – Так я ж видала ее, – неожиданно вякнула Мальва. – В курятнике, ну да! Поймав мой недоверчивый взгляд, девчуха насупилась: – А зовут ее… зовут… – Склероз, – подсказал я, хмыкая. – Память-то – девичья. Если уж меня Мальва не вспомнила!.. – Айгуль, во как! – выпалила она. – Муселка вшивая – выпендривается еще! Так и бывает иногда: сунешься за одним, выловишь другое. Впрочем, ловят-то как раз нас. – В нашем дворе тоже одна много о себе воображала, – прибавила Мальва. – Ну, мы с подружками подбили кадешников, а те устроили ей ночь большой любви!.. Теперь трахается под каждым кустом, даже «ромашкой» не брезгует. Кадешники – это подростковые отряды «нашистов», не постеснявшиеся окрестить себя «Красными дьяволятами». Значит, она и с «дьяволятами» путается? Это хорошо ее характеризует… А задаваку, стало быть, вылечили – общими усилиями. Больше не ждет от жизни хорошего. А ведь страшненькая девочка наша Мальвина. Это у нее шутки такие? Наверно, и сама в «ромашку» балуется – а почему нет? И охотно б это дело живописала, если бы не болело горло. Сипела-то она все тише, видно, надорвав голос надолго… если не до конца жизни. Ее и моей. – А это кто? – ткнул в девицу белокожую да румяную, с льняными волосами, схваченными на затылке. Похожих я наблюдал на финских плавленых сырках – явная прибалтка, насколько в этом смыслю. – Милда, – сразу ответила кроха. – Вот эта под любого ляжет, хотя строит из себя целку! А может, и не строит, подумал я. Распяли-то не ее. – Калида любит крупных, – сказала Мальва, проявив нежданную проницательность либо попав случайно. – Широких, мясистых. Она ж моложе меня!.. А ты что подумал? И когда успела перезнакомиться? Странно, странно. – Ты не разглядела, где находится «курятник»? – спросил небрежно. Во всяком случае, не в этом здании – на схемах его не видно. Ну хоть какую бы наводку!.. Однако инстинкт у крохи сработал, как ожидалось: – Тебе-то чего до них? Сперва меня вытащи! – А что мне до тебя? – Так ведь ты ж втравил меня в это! Вот это уже патология – настолько все переврать. – Спасение Айгуль готовы оплатить, – пояснил я. – Может, и тебе перепадет, если проявишь сострадание. Ты ж не хочешь людям зла в ущерб себе, верно? – А почему одним все, другим ничего? – злобно просипела кроха, радея за справедливость. – Да я бы сама такой плеснула кислотой в рожу! Чем дальше, тем веселей. Уж лучше бы не раскрывалась во всей красе, потерпела до поверхности. Куда там Карине!.. Это я напраслину возвел. – Да ты прямо кладезь скверны, – сказал я, глядя на Мальву, будто на редкий экспонат. – Вдобавок и дура. А ведь Мальва такая же людоедка, как прочие тут. Только не повезло ей – пустили на корм. Аппетит точно у акулы, а вот зубов недобор. Пожалуй, куда больше она смахивает на Лику, от которой у меня хватило ума отстраниться. Только более поздняя модель, более цельная и устремленная, без этих Ликиных метаний. Случайно, у Лики нет младшей сестры? Уж так похожи! Правда, не внешностью… Черт, если б эта кроха была дурнушкой, насколько упростилось бы все. Вечно клюю на яркую блесну! Слава богу, Мальва молчала. То ли утомилась говорить, то ли испугалась моего свирепого вида. Не такой я ручной, как выяснилось, и грязные руки в мою пасть лучше не совать: отхвачу в момент. – Больше ни слова, – велел я. – Пока не спрошу, ясно? Пряча глаза, она просипела что-то утвердительно. Отвернувшись, я снова принялся терзать комп. Недолго постаравшись, вывел на экран соседнюю комнату, наконец узрев здешнего обитателя, развалившегося на широченной кровати, под золоченым балдахином, будто заимствованным из фильмов про Анжелику. И даже не особо удивился, узнав в нем Эдвина. Судя по распаренной коже, он лишь недавно перебрался сюда из ванны. А ублажала его, беззастенчиво и разнообразно, парочка недозрелых нимф – вполне простительная слабость по нынешним временам. Но ведь и на сценку в той пещере он глядел! Любовался, предвкушал, пока я не вышиб гляделки. Наверно, и меня узнал, расстроился – теперь вот успокаивает нервы. Ну-ну… Сейчас-то я трогать его не буду, а завтра поспрашиваю… если выберусь. Кстати, большую игру, затеянную в лабиринте, уже сворачивали – то ли я загубил ее, стащив приз, то ли тут готовились к новому шоу. Охотно поприсутствовал бы и на нем, да недосуг. Напоследок я внедрил в недра пульта свой передатчик, подключив его к главному кабелю. Взамен подсказок бортокомпа, умолкнувшего из-за здешней глубины, стану получать информацию отсюда. Бог даст, не потребуется, но кто знает? Во всяком случае, пока мы тут, ориентироваться будет легче. Выключив комп, я пристроил над главным экраном «глазок». Затворил створки решетки, слегка прибрался на столике, изрядно разоренном еще до Мальвы, а уж затем направился к двери – той, что вела к лифту, а не в спальню Эдвина или в его роскошную ванную. Подъемник этот пронизывал здание до самого верха, а по пути почти не имел остановок. На крыше домины устроили вертплощадку, а особо ценных клиентов доставляли лифтами прямо в номера, чтоб избежать неудобств и лишних глаз. Но это не значит, что при надобности к ним не запустят гигантских крыс, – в крайнем случае можно пожертвовать и нимфами. Небольшая текучесть кадров даже на пользу. Наказав Мальве ждать, я бесшумно прошел по коридорчику к открытым дверям лифта. В глубине кабины дремал на табурете, завалясь спиной в угол, молодой крепкий сторожевик – впрочем, средненьких габаритов. Подкравшись, я щелкнул засоню по приплюснутому носу. Он подскочил, ошалело озираясь. – Шо, – спросил я глумливо, – не спится без батьки-то? И рубанул ребром ладони по открытой шее, опустив обратно на табурет, почти в прежнюю позу. Уж на пару минут такого наркоза хватит, а потребуется – добавим. Похлопав по ливрее, наткнулся на пистолет, тут же реквизировал его. Тяжесть небольшая, а на моих латах достанет креплений для полудюжины стволов. Зато в спину не выстрелит, да и глупо пренебрегать халявным оружием, когда на пути столько плохих парней. Лифт оказался нестандартным, с дверцами по обе стороны, однако с привычным люком в потолке. И прежде, чем запускать мотор, я позаботился этот люк распахнуть. Потом развернулся к проему и махнул рукой Мальве, уже выглядывавшей из-за дверей. Только она заскочила в лифт, как я нажал верхнюю кнопку. «Ну вот, – подумал, ощутив плавный рывок, – еще минута – и мы на крыше. А уж там пусть попробуют меня взять!» На вертолет я особо не рассчитывал, но лучше оказаться подальше от мест, где нас могли искать. Пока что я отделывался легко: все кости целы, ткани не рассечены, даже серьезными царапинами не разжился, – и все ж своему везению не доверял. Вот если и сейчас все пройдет гладко… Однако лифт остановился, даже не добравшись до середины, – будто его перехватили. Тотчас я снова утопил клавишу, но дверцы уже распахивались. Будь я один, успел бы выскочить в люк, но с Мальвой не стоило и дергаться. Лифт словно умер, теперь и свет в нем потух. А над головой раздались пугающие лязги. Я поспешил оставить кабину и кроху за собой выволок, пока нас не обрушили в Преисподнюю, которая почудилась мне в предыдущей шахте. В округлом, совершенно пустом зале, куда нас вынесло, света хватало, хотя не было ни единой лампы. Светились сами стены, сиял потолок. По периметру, через равные промежутки, размещались еще пять лифтных дверей, но клавиш рядом с ними я не увидел. То есть убраться отсюда будет сложно, даже если не станет препятствовать верзила, что изваянием высился по центру зала, равнодушно оглядывая нас. Всей кожей я ощущал свинцовую тяжесть его взгляда. Надо же, в нем все было тяжелым! Поджидал он меня или кого другого, но облачился лишь в мягкие ботинки и кожаные штаны – торс обнажен. А значит, напрашивался на «простой бой», который и я предпочитал всем другим. Хотя бы потому, что он безопаснее – в принципе. – К стене, – скомандовал я Мальве. – И держись подальше от нас. Не торопясь двинулся на громилу, с каждым шагом отпуская своего Зверя, даже подзуживая, раззадоривая его – чтоб еще разок потрудился, спасая хозяина. Конечно, оружия доставать не стал – меня и так, в нарушение правил, покрывала броня. Так ведь не я ж это затеял? Чем ближе я подходил, тем сильней изумлялся. Расстояние скрадывало размеры противника, а ведь это был исполин. То есть, что он велик, стало понятно сразу, но чтобы настолько? Чудовищные грудь и спина распирали плечевые суставы едва не на метр, а на них громоздились ужасающие дельты, составленные точно не из трех пучков, а минимум из пяти. Огромные мышцы напластовывались одна на другую, теснились и вспучивались так, словно даже на этих просторах им не хватало места. Эдакий сон сбрендившего билдера – кошмар для всех прочих. И если из меня рвался наружу бурый медведь-шатун, то противостоял ему снежный гигант Арктики – самый могучий из сухопутных хищников. Громила и походил на белыша: длинный череп с массивными надбровьями, покрытый белесой щетиной, покатые плечи, светлая кожа, широченное тулово, ноги-столбы. И рост под два тридцать – почти на голову выше меня. Если б я решился удлинить конечности до его габаритов, смахивал бы сейчас на пауков, коих ненавижу. Еще он напоминал йети, как рисуют того американцы, – но не больше, чем слон напоминает мамонта. Откуда ж он взялся? Вроде знаю всех губернских здоровил, даже многих столичных – и чтобы пропустить такого!.. Честно сказать, я и в мире не припомню похожего. Но отступать было поздно: теперь и тот двинулся навстречу – пружинистой вкрадчивой поступью, будто не ощущал собственного веса. Мы остановились друг против друга, уже вполне готовые к драке. Он возвышался надо мной, точно звероподобный Иван Драга над мускулистым, но мелким Рокки. Давненько я не чувствовал себя малышом. За последние годы, с каждым сезоном прибавляя в объемах и силе, успел привыкнуть совсем к иному. И тут – такой облом! Первым ударил я, раз уж меня вызвали. Это мой любимый удар – я ставил его первым и применял чаще, – он почти не требует замаха. С разворотом корпус дергается вбок, а от бедра по короткой дуге летит, догоняя плечо, сжатый кулак, чтобы в финале выплеснуть в цель всю накопленную телом инерцию. Редко кто успевал среагировать на такой удар, и мало кто оставался после него на ногах. Особенно когда мой кулак облегала пластиковая перчатка. А у этого чудища только мотнулась голова, будто ему влепили пощечину. И на следующий крюк, с другой руки, он среагировал не сильней. Я ожидал затруднений, только увидав его, – но ведь не таких? Кажется, битюг еще здоровее, чем выглядит. Чуть отхлынув, я снова скакнул вперед, с разгона послав волну от толчковой ступни к ударным костяшкам, а их направив по прямой в торчащий подбородок гиганта. Этот удар не столь внезапен, зато при должном умении им можно прошибать двери. Как-то, на спор, я уложил так быка – предварительно выяснив в Океане, куда бить. От столкновения меня тряхнуло и отбросило, будто я налетел на стену, а гигант лишь чуть шатнулся. Такое я тоже наблюдал в кино, но себя в подобной роли не представлял. Это походило на дурной сон либо на воспоминания о давнем детстве, когда я схватывался с пацанами много старше себя. Черт возьми, я не идиот и не воображаю себя самым могучим на планете. Но рекорды силы тоже знаю – и чтобы кто-то превосходил меня настолько? Таких людей просто нет, а делать киборгов пока не научились – уж я-то знаю. Рассвирепев, я снова шагнул вперед и двинул ему в подбородок – уже ногой, направив ее по восходящей, точно поршень. Обычно этим приемом не пользуюсь: слишком легко сломать противнику шею. (С полутонной я, правда, не присяду, но с четырьмя центнерами – вполне.) Однако за такую шею можно не опасаться и за подбородок тоже – скорее у меня треснет пятка. На сей раз громила все ж шатнулся назад, удовлетворенно заворчав, и даже слегка вскинул руки-стволы, удерживая равновесие. Но и только. А мне оставалось разве таранить эту глыбу головой – что было еще глупей, чем прошибать лбом стену. К тому ж эту конечность я берег для иных нужд… скажем, поесть. «Самое время немного подкрепиться», а? И ведь громила даже не пробовал увернуться, будто все мои потуги были ему до лампочки, а он только ждал своей очереди. Нет уж, нафиг-нафиг, испытывайте свое оружие на ком-то другом! Если белыш еще и умеет бить… Он умел. Кто сказал, что тяжеловесы медлительны? Может, это и относится к рыхлым да отечным. Если б я не следил за его ногами, вполне мог бы пропустить удар. Исполин словно скопировал мой крюк, но от его кувалды и носорог слетел бы с копыт, не то что какой-то бык. В отличие от громилы я не стал проверять себя на прочность, успел нырнуть под кулак, ядром прогудевший у меня над головой. Тут же метнулся вбок, потому что следующий удар уже летел мне в лицо, точно таран. И парировать его можно с тем же успехом. Затем отскочил, интуитивно предвосхитив продолжение атаки. И противник не разочаровал – лягнул ногой туда, где только что пребывал мой подбородок. В его движениях я вдруг распознал собственные, скопированные со скрупулезной старательностью, – это был мой стиль, тут не могло быть ошибки. Я будто смотрел на свое отражение, увеличенное раза в полтора. Либо на виртуального двойника, с которым тоже иногда схватывался. Фиг еще что-то покажу этой обезьяне! А гигант не думал прерываться, махая конечностями как заведенный, гоняя вокруг меня ветер. От этих ударов я умел уходить, но на сотню попыток одну да испортишь, а большего не потребуется. Даже блоки тут не годились, разве скользящие, – жесткий пробили бы в момент. Я кувыркнулся в сторону, словно мартышка, ища спасение в ловкости. (Не в силе – в кои-то веки.) Мгновенно распрямился возле стены. Но исполин был уже рядом, а его кулак вновь вспорол воздух, будто пущенный из катапульты. Едва-едва я успел присесть, пропуская удар над собой, и со всего маху он саданул в стену, проломив дырищу. Конечно, это был не бетон, но вполне надежный строительный пластик – не какая-нибудь деревяшка!.. А если б попал? Нет уж, позор там или не позор, а ноги уносить надо. Рванувшись вдоль стены, я натолкнулся на его руку, словно на бревно, а следом и сам гигант обрушился мне на плечи, ломая громадными лапищами, – уже без всякого стиля. Отчаянной подсечкой я сбил его на пол, но и сам не устоял, завалился сверху. Здесь он вмертвую захватил мою голову, будто вознамерился ее оторвать. И если б не шлем, соединенный гибкими креплениями с наплечной броней, вполне мог бы свернуть мне шею. А если б не бешенство, в которое я пришел от такого обращения, вряд ли бы сумел вырваться. Локтями, коленями я крушил его ребра, лупил по черепу – вслепую, куда попаду. Но захват все-таки сорвал, заодно нанеся противнику некоторый урон – впрочем, не выровнявший шансы. Черт возьми, это унизительно: его руки сильнее моих ног! Отскочив, я притормозил. От чрезмерного напряжения кружилась голова, в глазах потемнело. При таких нагрузках всей крови уже не хватает, чтобы снабжать разом мышцы и мозг, нужно нагнуться. Но не хватало кланяться перед этим уродом!.. А он уже поднимался, с виду целехонький, хотя удары, нанесенные по лежачему, редко остаются без последствий. Но чтоб пробить этого монстра, потребовался бы свайный копер. Ну, ты желал такой встречи? – спросил я себя. Вот тебе испытание – по полной программе. Нападать гигант не спешил, словно бы предлагал мне повторить атаку. И показать еще парочку приемов, которые затем он опробует на мне же. У меня возникло сильнейшее искушение воспользоваться клинками, хотя это никак не могло считаться адекватной обороной – грубейшее нарушение кодекса. Даже спасаться бегством не так позорно. Но разве тут честный бой? Какой там белыш из Арктики – это же слон! Умеет-то он, конечно, меньше меня, но ему и не обязательно. Вдобавок обучается громила на диво. Стоит изобразить что-то, как он копирует в точности, схватывает на лету. Значит, разрыв будет нарастать. А бедолаг, забитых насмерть, я повидал. И не до него сейчас – на другой чаше весов сразу две жизни. Какое ни есть, но оправдание. – Ты выиграл, – сказал я противнику. – Молодец! Но продолжения не будет. Все произошло до скучного просто. Вынув из кармана лазерный фонарик, я брызнул зеленым лучом в его незащищенные глаза. В следующую секунду напружиненные мышцы гиганта стали опадать, будто из них уходил воздух, а с лица сгинула уверенность, до этого казавшаяся незыблемой. Выставив перед собой руки, он отступал шажок за шажком, пока не уперся спиной в стену. Ну, слава богу. А то я уж подумал: эдакое чудище ничем не пронять. Страшного ему не сделал, лишь ослепил на пару деньков. И я тем временем определюсь, на каком свете. Уж за два-то дня мы выберемся отсюда? Но гнетущий взгляд я продолжал на себе чувствовать, сообразив наконец, что исполин тут ни при чем. Просто за стенами укрывались люди и пялились на меня сквозь прозрачное стекло – снаружи прозрачное, не изнутри. Наслаждались редким зрелищем. И куда ж я попал, а? Заплечный комп услужливо высветил на моем забрале схему, показав, как устроено это место. По его сведениям, «глазков» вокруг нет. Зато обегавшее стеклянный купол огромное кольцо, глухими стенами поделенное на сектора, сильно напоминает цирковые трибуны, и на них, видимо, собрались зрители. А меня, стало быть, произвели в гладиаторы, выставив на потеху. Так это я, значит, развлекал здешнюю гниль? Подхваченный вспышкой ярости, я метнулся к Мальве, сграбастал за руку. Затем выхватил «гюрзу» и направил на стену. Объявил в полный голос: – Кто не спрятался – я не виноват! Дал им пяток секунд, чтобы уйти с линии огня, после чего ринулся к стеклу, раз за разом стреляя перед собой. С разбега врезался бронированным плечом в истрескавшийся участок и вместе с ливнем осколков ворвался в зрительский сектор, мощным рывком подбросив девчуху в воздух, чтобы не поранила подошвы. По широкой дуге она перелетела опасную зону – я подхватил ее, точно партнершу в парном катании, не позволив рухнуть на четвереньки. Снова сдавил тонкое запястье и ураганом понесся вверх по узкому ступенчатому проходу, мимоходом снося легкие столы и паля поверх голов, чтобы добавить паники. Мальва едва успевала переставлять ноги, трепыхаясь за мной надувным шариком. По сторонам мелькали напуганные лица гостей, вдруг очутившихся рядом с вырвавшимся зверем, – кстати, их оказалось немного: видно, теплая компашка, давно спевшаяся. Я даже заметил невдалеке Милду, оцепеневшую с подносом, – белокурую, молочнокожую, с румянцем во всю щеку и пламенеющими ягодицами. Или кожа ее раскраснелась от шлепков да щипков, расточаемых посетителями? Все-таки одного разиню мои пули достали, несмотря на предупреждение, – то ли не успел увернуться, то ли не сообразил. Возле самого выхода осел на пол грузный сторожевик, потерянно глядя на простреленную ногу. Вторая пуля лишь оцарапала ему плечо, но он даже не попытался достать из кобуры пистолет, когда мы с Мальвой пробегали мимо. И не препятствовал, когда это сделал за него я, наклонясь на ходу. И что страшного в подбитой ноге? Насколько разглядел, кость не задета. А еще я успел закрепить над притолокой «глазок» – предпоследний из оставшихся у меня. Надеюсь, в суматохе никто не обратил внимания на быстрый взмах моей руки. Сразу за дверью начинался коридор – узкий, сумеречный, уводивший сквозь знакомый лабиринт в дальний угол громадного подвала. Здешние охотнички меньше всего ждали, что я побегу туда, и с этой стороны оказалось пусто. Теперь главное – не растерять форы. А потому я торопился как мог и без жалости гнал перед собой Мальвину, упираясь рукой в ее поясницу. Все лучше, чем нести на горбу, – хотя бы ножками сама перебирает. Деваха всхлипывала и всхрапывала на бегу – со страху или от непривычки, захлебываясь воздухом, – но в остальном помалкивала, слава богу. Сейчас было не до выяснений, а возражения, жалобы пришлось бы пресекать грубостью. Мы ведь даже не успели достичь тумана, прежде чем меня выпихнули на арену. Вот там еще был бы шанс пробиться, а здесь не стоило затевать. Это подтверждал и мой соглядатай, притаившийся в недрах вражьей страж-системы и снабжающий меня сведениями. Я уже видел, что за стаю на меня натравили. Уж ее составляли не любители, и с этими я не собирался вступать в игру – разве только по собственным правилам. За ними я давно приглядывал, хотя почти не надеялся найти на них управу. А их, оказывается, вот где прикармливают! Эти хлыщи с пистолетами-пулеметами под элегантными пиджаками и стильными «дипломатами» в холеных руках, где дожидались своего часа разборные винтари с мощной оптикой, видом мало отличались от преуспевающих деляг, хотя мне больше напоминали вампиров. Стреляли-то они, понятно, как гвозди вколачивали. Вдобавок умели метать ножи и прочие заточенные штуковины, а в отутюженных рукавах и штанинах хватало губительных сюрпризов. Их следует давить сразу, как ядовитых пауков, не тратя времени на формальности, потому что вынудить на честный поединок можно лишь в окружении наблюдателей, готовых прикончить за первое отступление от правил. Но сейчас распознать убийц удалось лишь по ухваткам, потому что все они напялили на себя маски Смерти и черные плащи с капюшонами. (Отдает дешевой театральностью, разве нет?) И вот эта стая воронов слеталась со всего лабиринта нам наперехват. Все-таки к месту мы поспели первыми. И тут же укрылись за массивной стеной, на все замки заперев стальную дверь, – эдакий дот. Бог знает, для чего он предназначался, но мне сгодился, как по заказу. Тут даже не было окон – лишь горизонтальная щель на уровне глаз, вполне пригодная для амбразуры, вдобавок закрывавшаяся железными створками. И доступ имелся лишь один, через тот самый коридор, прямой и пустой. А до ближнего перекрестка с полсотни метров. Нас опять загнали в тупик, только на сей раз я выбрал его сам. Запасной вариант – как бы. Может, и получится, «если повезет чуть-чуть». Лишь только на виду показались «вороны», с белыми харями вместо физиономий, как я начал по ним пальбу, особо не церемонясь. Во-первых, не жаль, а во-вторых, уж эти наверняка в латах. Попал ли, нет, но прыти им убавил. Кто отступил, кто укрылся за углами. Одно они поняли: легкой победы не будет. И быстрой тоже. Тут требуется осада, а не штурм, потому что в упор да из своего орудия я пробуравлю любой доспех, кроме самых новейших. Но вот когда подтянут артиллерию… Сколько им потребуется, интересно? Отступив от амбразуры, я оглянулся на Мальву, уже забравшуюся с ногами в единственное кресло. Вот тоже радость! По-моему, ее чуть не вырвало после небольшой этой пробежки, и до сих пор девчуха надсадно дышала, держась руками за хилую грудь, на которой и приличным персям не нашлось бы места. Впрочем, оправлялась Мальва быстро – молодость, молодость… А вот меня последняя вспышка опустошила. Пошел, что называется, откат – до обычного моего состояния, затем и дальше. Черт, ведь не хватило совсем чуть-чуть! Но может, я еще подкоплю силенок – если позволят. А пока не худо бы прояснить некие странности. – Интересно, – задумчиво произнес я. – Как догадались перехватить нас в лифте? Ведь никто не должен был знать! – Значит, что-то ты пропустил, – молвила кроха, сипя уже не так сильно. Она сидела передо мной, небрежно скрестив ноги, но наводила этой позой не столько на чувства, сколько на мысли. – Уж это точно, – согласился я. – К примеру, следовало тебя обыскать. – Меня? – изумилась она. – Как? – А как в тюрьме обыскивают. Не знаешь? Мальва помотала головой. – Или у врача… Надев резиновые перчатки. – Фу! – скривилась она. – Это ж больно! – А ты пробовала? Кроха промолчала. Собственно, мне и в душу ее не хотелось заглядывать, не то что в иные места. Небрежная девочка. Неаккуратная, запущенная… Неинтересно! – Ты уверена, что в тебе ничего нет? – спросил я. – Или в суматохе не ощутила? Она все молчала, изображая недоумение. Вот так глупые да хитрые проводят умных и доверчивых. А научись проницать дураков, если умный! – Впрочем, теперь это не важно. Все и так знают, что мы тут. Кстати… На Мальве ведь не оставили ни клочка, и в пещере я не обнаружил обрывков, словно бы все ее тряпки спалили в костре или девчуху доставили на место уже голой. Тогда почему «маячок» звал меня именно туда? Да я и вовсе не должен был его слышать, раз прервалась связь с бортокомпом! Стало быть, Мальва – приманка? То есть конкретно на меня, а вовсе не приз. Так и чувствовал, что мое рыцарство выйдет мне боком… А может, девчуха сама решила переметнуться, пока не поздно? То есть это она считает, что не поздно и что старания зачтутся ей, – на самом деле участь ее предрешена. Но глупцы въезжают в ситуацию, когда уже глодают их плоть. Собственно, чему удивляться? Будто в первый раз! И когда научусь не требовать от людей многого? Ну, например, чтобы они не жрали друг друга. А ведь говорят, будто неандертальцы, эта тупиковая ветвь Homo, крепко грешили каннибализмом – потому и проиграли гонку. Теперь и сапиенсов туда повело? Но есть еще вариант: не предатель – враг. Неспроста же Мальва возникла передо мной так вовремя, и сразу началось action. Тогда, выходит, с самого начала охотились на меня? Даже в маневрах позволили участвовать… или не ждали такой прыти. В любом случае финал был предопределен: крысам на корм. Но я и тут не оправдал. Потом события стали неуправляемыми, то есть управлять ими стал я – увы, недолго. А сейчас опять вырвался. Особой логики в этом я не видел. Но может, ее тут и вовсе нет – мало ли безумцев на свете? Во-первых, убить меня можно проще – если приспичило. Хоть и стерегусь, с настоящей командой мне не совладать – ну пристрелю пару-тройку… Значит, кто-то вздумал развлечься со мной? Еще один «хомо играющий» – жить им, видишь, скучно, поиграть дай. Да тут целый клуб «избранных» – уродов, поставивших себя над людьми. Ужо я вам, людоеды!.. Но вариант с девчухой-врагиней самый спорный. Скорее начало интриге положил случай. В моем вмешательстве Калида мог усмотреть вызов (у таких дутышей всегда обостренное самолюбие) и решил сыграть со мной на живца. А уж сколь активно включилась в игру сама кроха… Черт разберет. Вот и «вороны» ведут себя как-то вяло. Даже в амбразуру не постреливают, хотя могли бы. Себя берегут или… – Ну что смотришь? – вопросила Мальва, ерзая под моим взглядом. – Не виновата я! Действительно, домыслы – не доказательства. Можно, конечно, подбросить девчухе ствол и поглядеть, чего выкинет, – прием известный. Но Мальва ведь не из тех, кто действует, – она «подговаривает». И так ли это важно, в конце концов? Связь, связь – как мне недоставало ее, чтобы скинуть на сторону все, что я узнал тут. Сейчас я понимал разведчиков, потерявших контакт с «центром», – вся работа теряет смысл. Только я-то пашу не на «центр», я вообще не терплю стай, включая государственные. Но вот куда я охотно сбросил бы такую бомбу – это в Океан. А уж там на кого бог пошлет!.. На всякий случай я все же прикрыл амбразуру, оставив крохотную бойницу, и меж наставленными тут и там ящиками прошел к дальней стене. Само помещение было тесноватым и скорее узким, чем длинным, – попросту отгороженный кусок коридора. Но меня это устраивало. Тем более попасть сюда можно лишь одним путем. А вот выйти… Каменное плато, где размещался бывший завод, на десятки метров вознеслось над морем. И если меня не обманывали ощущения и показания приборов, как раз за этой стеной должен находиться обрыв – кратчайший путь. На волю или в смерть. Конечно, не худо бы это проверить, но на эксперименты времени не оставалось. Да и взрыватель всего один. Вот взрывчатки полно. Хотя маленькой дырой тут не обойтись – нужен пролом. А лучше бы завалить всю стену. И, если я угадал верно, преимущество вернется ко мне. Достав из рюкзачка брикет «пластилина», я принялся раскатывать его на колбаски и налепливать на шершавый бетон, формируя неровный круг. Работа спорилась, но и «вороны» стали подавать голоса, хоть таким способом проявляя активность. – Выходи! – взывали они. – Слышь? – Подлый трус, – прибавлял я негромко. – Тише, мыши! – Тебе не уйти, – убеждали на разные голоса. – Все равно ж достанем! Лучше сам сдайся!.. Но ближе подходить не решались. Хоть я не снайпер, однако в таком тире уложу с первого выстрела. Граница на замке – хоть это радует. Надолго ли? Мне не нужно было следить за подходом – с этим вполне справлялся последний мой «глазок», надежно упрятанный снаружи стены. И стоило кому-то из осаждавших показаться на виду, как я метнулся бы к амбразуре и навел «гюрзу» на цель, даже не высовываясь под их пули, – меня подправлял бы заплечный комп. Желаете сразиться в стрелялку, господа? Так я устрою вам игру! Мало не покажется. Разбросанные по дому камеры то гасли все разом, то вновь включались – будто их распорядитель не мог решить, что лучше: меня ослепить или самому не видеть. Наверно, более всего беднягу заботило, не передаются ли эти картинки наружу. И если да, то не пора ли принять меры? Зато мои «глазки» работали четко. Еще бы докричаться до бортокомпа. Но с этим успеется. Закончив со стеной, я отошел ко входу, молча установил Мальву перед собой. Потом вынул из рюкзака тугой сверток с аккуратно сложенными лямками. Расправив их, нацепил устройство Мальве на спину, потуже стянул ремни. Это не было настоящим парашютом, но падение замедлит, а заодно стабилизирует тело. Хотя бы о воду не расшибется… если долетит. – Плавать-то умеешь? – спросил я. – Ну, так… – отозвалась девчуха скорее утвердительно. – Вот и плыви… куда подальше. Окрестности знаешь. И не воображай, что тебе обрадуются, если вернешься, – чего бы ни напел Калида. Слишком много ты уже видела, чтобы так просто выйти из игры. Не веришь? – Ну почему… Какая-то она сделалась задумчивая. Предвкушает скорые действия, боится решений? Ну, извини – чем богаты. Уплыть обоим нам не дадут: у «воронов» тоже хватает взрывчатки. А также дальнобоек, пулеметов, вертушек. – Я постараюсь прикрыть отход. И к этим гаврикам у меня накопилось – когда еще представится случай!.. Всё ясно? – Всё. – Тогда отвали, – велел я, взглянув на часы. – Подальше – вон за тот ящик, живо! Даже подпихнул ее, чтобы шевелилась. В укрытие, мать твою! Сейчас здесь «грянет буря». Всё, как положено у нас: сперва треплемся сверх меры, затем аврал. Едва успел нырнуть за ящик сам, облапив Мальву, как громыхнул взрыв, смерчем пронесясь от дальнего конца комнаты к самым дверям, кувыркая ящики, громоздя их в завалы. И по нам шибануло крепко – кабы не мои доспехи, могло покалечить. Но я не оставил Мальве времени погоревать над несчастной своей судьбой, пожалеть себя, любимую, – сразу вздернул на ноги и поволок через образовавшуюся баррикаду к разверзшемуся в стене пролому. Слава Всевышнему! Сквозь оседавшую пыль, далеко под нами, вправду виднелось море. После осточертевших теснин такой простор, вдруг распахнувшийся до самого горизонта, ошеломлял – во всяком случае Мальву, явственно напрягшуюся в моих ладонях. Но и напугаться по-настоящему я ей не позволил, сразу разгоняя по расчищенному взрывом полу. – Лети, птичка, – с чувством пожелал, наконец избавляясь от балласта. – Девчиш-Кибальчиш!.. И вышвырнул ее подальше в дыру, заодно дернув выпускное кольцо. Издав сдавленный писк, Мальва вылетела наружу, пикируя в пропасть, но уже в следующую секунду над ней раскрылся серый прямоугольник, и падение обернулось планированием. Перекошенную, скрюченную фигурку подхватил ветер, похоже, неслабый, и повлек вдоль берега, в сторону пригородных пляжей, – собственно, как и планировалось. Конечно, до пляжей не долетит, однако плыть придется меньше. А море нынче спокойное, волны пологие. Лишь бы не запаниковала. Даже здесь, на самом краю обрыва, я не ощущал ночной свежести – все те же затхлые ароматы подземелья. Зато в спину ощутимо толкал воздушный поток, с протяжным свистом прорываясь сквозь дверные щели. Ну, это-то пустяки – то ли еще будет! «Прорубить окно» было первым пунктом моего замысла, к тому ж самым простым. Вот остальные зависели не только от меня. Кстати, и «воронам» пора опомниться – ребята достаточно ушлые, чтобы расчухать ситуацию. И сделать выводы. И начать действовать. В самом деле, мой «глазок» уже фиксировал суету в стане противника: из-за углов, один за другим, выглядывали «черепа», тут же исчезали. Словно бы вызывали на себя огонь, проверяя, не опустела ли клетка. Развернувшись, я перебежал через завалы к бойнице и пару раз стрельнул по возникшим было фигурам, вынудив их отхлынуть снова. Затем на полную распахнул амбразуру, за ней и дверь, хотя с натугой, ибо она-то открывалась наружу. (Вот тут я чуть не прокололся – а если бы не хватило силенок?) В проем устремился мощный вал, едва не сбив меня с ног, теперь и весь коридор наполнился гулом. Ну, это лихо! От такого буйства даже меня пробрала дрожь, а что сейчас чувствуют «вороны»? Если они понимали, что грядет, то вели себя глупо. Еще несколько раз накатывали черной стаей, из всех стволов поливая открывшиеся проемы, но лишь подставлялись под мои выстрелы. Даже рикошет им не помогал, тем более дальняя стена сгинула, а в ящиках пули вязли. Зато мои посланцы находили «воронов». И уж те считались с потерями, сразу же отступая. Или отползая, чему я не препятствовал. А затем коридор накрыл туман, следовавший за уходящим прозрачным слоем. Вот теперь ситуация перевернулась. Тотчас я наглухо закрыл амбразуру, а потом, выскользнув наружу, прикрыл дверь, обрубая поток. И бесшумно двинулся по коридору, приготовив разом игломет и меч, а остальное оружие оставив про запас. Ну, теперь устрою вам «ночь длинных ножей»! Может, на Западе класс убийцы впрямь определяется дистанцией, на какую он способен подобраться к жертве, – но местные киллеры предпочитают стрелять издали, а ближнего боя избегают как чумы. Даже реакцией они уступали мне, а вблизи это едва не главное. И церемонии больше не нужны: кругом беспредельщики. И силы слишком неравны, чтобы сдерживать удары, – уж тут надобно лупить со всей дури! Теперь я вновь ощутил себя охотником – это бодрило, хотя ждать нового подъема вряд ли стоило. Специально врагов не отлавливал – мало мне забот! Но когда рядом, в белесой мути, вдруг проступала чернота, рубил не задумываясь. Либо стрелял, если подвертывалось под левую руку. Результат определял по звуку, не задерживаясь для осмотра. Мишень упала – хорошо. Время от времени со стороны раздавались хриплые голоса «воронов», окликавших друг друга, а то и выстрелы. Но свиста пуль я не слышал – значит, стреляли не в меня. Зато изредка в кого-то попадали, судя по болезненным вскрикам. Надеюсь, и без меня здесь еще долго не будут скучать. Удачной охоты, воронье! Распалив вражин как следует, двинулся прочь. Теперь я знал устройство лабиринта, а камер не стерегся – все ж их вырубили. Охотничьи угодья скоро кончились, и потянулись один за другим безмолвные опустелые этажи, затянутые непроницаемой мглой. Кто ждет меня на выходе из тумана, я понятия не имел, но надеялся, что здешний хозяин уже исчерпал свои сюрпризы. Если уж умельцы, изображающие из себя вестников смерти, пошли в ход… Впрочем, вечер пока не окончен. А программу тут составляю не я. И будто накаркал. Почти одновременно на виду обоих моих «глазков» возникли сноровистые ребята в синих халатах уборщиков, но в шапочках и повязках хирургов. (Еще один персонаж маскарада.) Вот эти были похлеще ликвидаторов, хотя считалось, что хлеще некуда. Они не злобствовали, не буйствовали – просто не оставляли свидетелей. Совершенно хладнокровно. Работа такая, понял, нет? Зачистка проводилась капитальная. Видно, тот, кто заправлял в этом мирке, решил обрубить все концы, на всякий случай страхуя себя с запасом. Это походило на паранойю. Либо на истерику злого дитяти, решившего переколошматить игрушки, поведшие себя не так. А в числе прочих прибрали Эдвина, удавив беднягу чулком, слетевшим с ножки одной из нимф. Сами нимфы тотчас упорхнули, не поднимая лишнего шума. Когда я увидел, что этого увальня убивают, послал тамошнему «глазу» команду на уничтожение, но, боюсь, Эдвину это мало помогло – подумаешь, взорвался комп!.. А что еще я мог сделать на таком расстоянии? И ту компашку, что я всполошил, вывели под корень, сперва угомонив гостей из иглометов, затем методично, обойдя всех, свернув лица за спину. Подстреленного мной сторожевика, слава богу, отволокли к лифту живым. И туда же увели Милду вместе с парочкой других разносчиц. На минуту, пока не обуздал себя, мне сделалось страшно. Это был какой-то новый уровень жестокости, еще не принятый среди крутарей. Примерно то же испытывает обыватель, нечаянно столкнувшись с бандитскими разборками. И потом, я не прав: убивали «уборщики» с видимым удовольствием. Действительно без злобы – истово, священнодействуя. С любовью к клиенту, как к роднику блаженства. Маньяки на службе параноика – дожили!.. Затем вокруг погас свет. И похоже, сразу во всем доме – судя, что показывали «глазки». Я уже научился опасаться перемен в странном этом месте. «Чтоб ты жил в…» вот так. Пока-то ничего страшного. Придется больше полагаться на приборы – только и всего. Но впечатление было, словно сворачивали декорации. Цирк уехал, клоуны разбежались. И скоро наступят тут тишь и «мерзость запустения»… если не взорвут всё к чертям. Кстати, не исключено – заметать следы, так с размахом. Наконец, поднявшись уже намного, я снова услышал «болид», обрадовавшись ему, как родному. И тотчас стал перекачивать на бортокомп, что скопилось в моем рюкзачке, – будто в этом была срочность. Может, и была, кто знает. Как раз и туман кончился – теперь я уходил от него вверх. Никто не ждал меня тут, да и откуда им знать, где я вынырну? Вдобавок темень, хоть глаза выколи, а оснастка у сторожевиков не чета моей. Но мне показалось,будто наверху никого нет – почему, собственно? Меня тут больше не любят, да? Потом и подземелье осталось за спиной, точнее, под ногами, – я выбрался на первый этаж, откуда начал свое погружение. Здесь тоже оказалось безлюдно. Гулкая, звенящая тишина, призрачный свет, сквозь узкие проемы струящийся на голый пол, смоляные тени у стен. И даже запахи вполне нежилые. Словно бы здесь много недель не возникало ни души. Ей-богу, я испугался этой заброшенности еще больше, чем засады. Уж чего у меня не было никогда – это глюков. А тут и вовсе попахивает мистикой. Оживающие на ночь мертвецы, пляски духов в заколоченном доме, призраки-убийцы… Видно, запас моей смелости, как и сил, был на исходе. Больше мне ничего не хотелось – лишь убраться отсюда. И выход уже близко, а там лишь через двор перебежать… да и то не обязательно. Я не собирался наведываться в ту комнату, меня привлек запах. Вернее, озадачил, потому что нормальных людей он как раз отталкивает. Этот тошнотворный, душный аромат я обонял редко, а чтоб еще в такой концентрации!.. Он будто стекал осязаемой массой по лестнице, впадая в вестибюль, точно в озерцо. И что мне взбрело? Наверно, захотелось подтверждений, что похождения нынешней ночи мне не привиделись. Что за дурость! Я ж не шизик – и близко нет. А все записи событий у меня в наличии, не говоря о метинах на теле. Мало вещдоков, нужны свидетели? Поколебавшись, я все же отвернул от вожделенного выхода и по крутым ступеням поднялся на самый верх – этаж не этаж, скорее чердак, обрамленный стальными балками. Брезгливо поведя носом, выбрал дверь. Сунулся внутрь и остолбенел, не веря глазам. Вдоль стены, над покатым желобом подвесили на крюках ободранные туши четырех человек, еще живых. Не знаю, почему они не кричали, – в глазах плескалась такая боль! Рты разевались, но не издавали и хрипа, будто на них наложили печать молчания. С содроганием я узнавал каждого: и главарька троицы, что пыталась меня измутузить, и злополучного Хазара, и наему-мечника, покалеченного мною на входе в лабиринт, и сторожевика, подстреленного мною совсем недавно. Здесь не мелочились и наказаний не откладывали. Другое дело, что наказание никак не соизмерялось с проступком. Но мне тут делать нечего. Что мог, я уже сделал для них: не убил. Я попятился к двери, не в силах оторвать глаз от жуткого зрелища, завороженный этим изуверством. Всё, хватит с меня – прочь, прочь отсюда! И тут на меня бросились из темноты. Я не то чтобы увидел врага, – почувствовал кожей. И отскочил за миг до атаки. Напавший умел растворяться во мраке не хуже ниндзя, призраками скользивших в ночи. Такое впечатление, будто он веками копил опыт камуфляжа и навыки убийц, а все нынешние бойцы рядом с ним щенки. Впрочем, это я смог оценить позже, когда уже выхватил свои клинки, а противник вновь материализовался из темени и на меня посыпались оглушающие, немыслимой мощи удары, наносимые изогнутым мечом, расширяющимся от рукояти, – такие были в ходу у древних китайцев, – и волнистым малайским крисом, легендарным не менее. Собственно, мечи – единственное, что я более или менее разглядел в новом враге. Остальное, казалось, не имело форм, словно бы оружием управляла сама тьма. Даже в инфрасвете я различал мало, а из сторонних шумов распознал лишь шелест материи да скрип кожи. Или мне это чудилось. Ну что за умелый парень! Вот кто действительно супербоец. В драке он наводил ужас, соединяя отточенное искусство мастера, коего я одолел едва-едва, и чудовищную мощь исполина, выигравшего у меня с изрядным запасом. А такая техника мне и в кошмаре не снилась. Все, что я мог тут, это обороняться. И «гюрзу» я просто не успел бы достать. А если б успел, не сумел бы применить, – куда стрелять, в кого? Где ты, родной, постой секунду! Я уже ничего не понимал и мало что чувствовал. Возможно, мой Зверь, с коим я было распрощался, опять сорвался с цепи – я не знаю. Скорее, что так, иначе у меня вовсе не осталось бы шансов. Весь этот жуткий, безумный, отчаянный бой проходил словно бы вне меня, без участия моего сознания, а колошматили словно бы другого. И приборы тут не спасали. Даже при лучшей настройке мой противник выглядел смазанным, точно испорченный кадр. Нападал он будто отовсюду, растворяясь в воздухе и вновь возникая, – я едва успевал вертеться, отбивая удары, точно меня окружила стая. Китайским мечом вражина чаще рубил, пользуясь немалой его массой, а вот крис вытворял, что хотел, даже в таком хилом свете сверкая не хуже архангельского клинка. А когда страшным напором – даже не мечей, а той плотной, вполне вещественной волны, которую они создали впереди невиданного бойца, – меня вынесло в закрытое окно, я воспринял такой исход как избавление. Слава богу, это сумасшествие кончилось. Еще минута – и я сам опустил бы мечи: нате вам, жрите!.. Даже мой Зверь, похоже, поджал хвост – впервые на моей памяти. Падая спиной вперед, я еще увидел, как против окна зависла «стрекоза», разразясь длинной очередью, от которой из остатков рамы летели щепки и саму вертушку мотало, как под ветром, – но что творилось внутри комнаты, даже «стрекоза» вряд ли различала. Сомневаюсь, что супербоец стал дожидаться ее пуль, но хоть за мной не последовал – уж его не устрашила бы высота. И когда я успел вызвать подмогу? Или это был не я? Господи, спаси!.. Уже возле земли я ухитрился извернуться, рухнув на четвереньки, и все равно столкновение с грунтом потрясло точно взрыв, расплескавшись по всему телу. С разных сторон доносились потревоженные голоса, где-то, пока в отдалении, мелькали суетливые огоньки, наверху исходила последними патронами «стрекоза». Всё, кончен бал. «И комиссары в пыльных шлемах…» Ведь добьют, гады! А потом ночь придвинулась ко мне, затемняя глаза, ватой набивая уши. И мышцы точно из ваты. Не уползти… – Свободен, – еще смог пробормотать я. – Свободен наконец!..Глава 12
Сознание медленно возвращалось, но перед глазами не становилось светлее, сколько я ни таращил их. Шарахнуло-то меня крепко, особенно головой. (И это через шлем, а?) Но вряд ли настолько, чтобы лишить зрения, – к тому же болел больше затылок. Видать, им-то я и вышибал оконную раму. Зато я отчетливо чуял траншейный смрад, еще не успевший выветриться из памяти, а по пальцам ползла какая-то мерзость, щекоча ножками, – я едва сдержался, чтобы не стряхнуть ее. Потому что в здешнем букете я различил запах живой плоти, тоже не благоухающей, а затем расслышал осторожный вздох, будто кто-то терпеливо дожидался моего пробуждения. По крайней мере пут на себе я не ощущал, а из всех синяков, ссадин и шишек, которые накопил за последние часы, сильнее всего ныла та самая, на затылке. Незаметно я напряг и отпустил мышцы: переломов, похоже, нет, и слабость почти ушла. В бедро вжимался клинок, под мышкой ощущался ствол. Как же они выпустили меня – живым, да еще с оружием? Или в том и смак, чтобы добить в этой вонючей норе? А потом сбросить в выгребную яму. Как там, у еще живого классика: «подобные мускулистые игры должны бы окутываться флером улыбки». Щас!.. Мне только флера не хватало, не говоря об улыбке. – Вы не бойтесь, – прошелестел вблизи детский голос. – Тут никого нет. Напряжение схлынуло, хотя не до конца. Устами младенца… Если бы! – Как же… – Я прокашлялся, чтоб устранить хрип. – Как же никого – а ты? Кто ты вообще? – Вы не узнали? – В голосе невидимки проступила обида. – Я Девятка из Крапчатой Колоды – не помните? Разумеется, я помнил: белобрысый мальчуган, тихий и добрый, постоянно таскающий за пазухой какую-то живность. Миловидное лицо пацана уродовали шрамы, один даже рассекал верхнюю губу. Однако это не портило его улыбки, а улыбался Девятка непрерывно, точно блаженный. Бог знает, что пришлось ему пережить и откуда приплыл он в Колоду, но разговаривал малыш не как ползуны. Что называется, «мальчик из интеллигентной семьи». И кто ж разукрасил его – случаем, не папа-интеллигент? – Лёха? – спросил я. – Ты почему здесь? Сейчас скажет: «Стреляли!» – представил я и наконец стряхнул с руки незримую тварь, передернувшись от омерзения. Затем приподнялся на локтях и коленях, убравшись подальше от пола, и в такой странной позе принялся настраивать забрало, надеясь, что оно еще фурычит. – Меня Туз послал разведать, – сообщил Леха. – Разведчики, – фыркнул я. – Вас тут не хватало. Говорил же: аккуратно!.. Кстати, не заметил, кто меня сбросил сюда? – Так вы ж сами впрыгнули, – удивил меня малыш. – Никого не было – я точно видел. Заползли поглубже и будто уснули. Наконец зрение вернулось ко мне, хотя с помощью техники. В сплошной тьме проступили оттенки, а ярче всего рисовалась горячая фигурка Лехи. – Надо выбираться, – сказал я, оглядываясь. – Не нравится мне тут. Выведи за ограду, а? Вряд ли ползун разделял мои чувства, но спорить не стал. Проворненько развернулся и зашаркал на четвереньках по норе, непонятно как ориентируясь в этом мраке. Вздохнув, я пополз следом, извиваясь ужом, но почти сразу стал отставать. Да я и на карачках не угнался б за ним, не то что на пузе, – что значит практика! И сейчас я не в лучшей форме. Хотя, учитывая высоту, с какой грохнулся… Черт, если доведется еще рушиться с чердаков, буду исполнять этот трюк в скафандре. По крайней мере все кости останутся в одной коробке. – Не так шибко, малец, – попросил я. – И держись ближе – во избежание. По счастью, ползти оказалось недалеко. Когда выбрались на поверхность, верный мой «болид», оповещенный по рации, уже поджидал рядом с люком. И «стрекоза», вновь потяжелев от патронов, кружилась поблизости. – Приглашаю к себе, – сказал я. – Вымыться и вообще. Прежде всего надо мотать отсюда, и побыстрей. С меня довольно этих радостей, нужно и на завтра оставить что-то. – Да, но Туз… – С Тузом договорюсь. – Я подтолкнул мальца к машине. – Живо, Леха, шевелись! С обеих сторон мы сунулись в салон, и тотчас я лихо принял с места, торопясь унести ноги и всё, что еще оставалось целого, включая Леху. Надо ж, куда сунулись ползуны! Это у них называется: «аккуратненько». Все последние накопления уже поступили к Дворецкому, а вослед я отправил краткую директиву: что из них переправить в Океан немедленно, пока эта бомба не рванула в моем доме, – мне вовсе не хотелось вернуться на пепелище. В таких делах лучше переоценить врага… Кстати, и сейчас не поздно садануть по «болиду» ракетой. В большой игре серьезные игрушки, а гигантоманы питают слабость к эффектным взрывам. Только вывернули на магистраль, как я позвонил Гаю, чтоб убедиться в их благополучии. Заодно предложил наведаться в Океан – если интересно, где я пропадал и чем занимался. Даже перекинулся парочкой фраз с его жилицей, хотя не сильно горел. Судя по интонациям, многозначительным и манерным, Карина уже приняла на грудь не одну сотню граммов, снимая стресс. И Гай, конечно, не смог ей отказать. Морщась от боли в затылке, порылся в аптечке, но не сыскал ничего лучше аспирина-шипучки. В лекарствах я не силен: редко пользуюсь. Еще один вопрос требовал уточнения: как вышли-то на Карину? Собственно, вариантов не много. Скорее, даже один – напророченный. Не глядя на поздний час, я завернул к дому Ляли и, оставив пацана дожидаться в «болиде», по замызганной лестнице поднялся на второй этаж. Стучаться не понадобилось: входная дверь оказалась лишь прикрытой, вместо замка зияла дыра. Впрочем, дверь взламывали не раз, забывая дома ключи. И в комнате творился обычный кавардак, будто здесь не прибирали годами. В углу заливалась истошным лаем кудлатая собачонка, и, как всегда, никто не пытался ее приструнить. Хотя давно могли зашибить соседи, озверев от непрестанного шума. Или наведывавшийся сюда мужичок, которому вредная шавка регулярно мочилась в туфли, чем очень веселила хозяйку. Но сейчас Ляля тихо висела в комнате – вместо люстры. Ее пухлую шею стянуло шнуром, точно матерчатый валик, мясистые ступни скосолапились под неопрятным халатом, чуть-чуть не доставая до ковра, на котором, прямо под женщиной, рассыпалось с полдюжины кредиток. То есть сперва Ляле заплатили, сколько обещали, а затем подвесили, чтобы не болтала. Или сначала подвесили. Покойный Хазар умел держать слово – из немногих его достоинств. Правда, и Ляля оказалась не жадной: продала подружку задешево. Не «за десяток мэнчиков», как я предсказывал, но и не за сто. Теперь можно ехать домой – программа исчерпана… я надеюсь. На скорости я проскочил притихший город, обгоняя редкие машины и проверяя «стрекозой», не гонит ли за мной такой же псих. Затевать новые дела не имело смысла. Я даже не стал названивать клиентам – ждал, пока смогу лучше соображать. Слава богу, затылок отпускало, но вдогон этой боли по всему телу проступали другие, несмотря на аспирин. Вырулив на магистраль, наддал еще – к полному, хотя сдержанному восторгу Лехи – и через минуты уже свернул на свою тропку, едва приметную в темноте. Удивительно, но было не так поздно: слегка за два. Опустив машину в гараж, я погнал оробевшего ползуна наверх, в прачечную. Здесь заставил снять с себя всё, отделил одежду от снаряжения и бросил ее отмокать в чан. Потом разоблачился сам, гадливо морщась от приставшей к доспехам грязи, и увлек Леху в ближнюю ванную. А уж затем, оставив пацана разбираться с кранами, прошлепал к главному своему корыту, загодя приготовленному Инессой, и погрузился в горячую воду, заваленную сугробами шелестящей пены. Вот теперь пошел настоящий откат: навалилась вялость, заныли все ушибы разом, даже обнаружились порезы на коже, которых прежде не замечал. Время от времени я недоверчиво трогал затылок, наконец переставший болеть, но не обнаруживал ничего, кроме изрядной шишки. Красиво я сверзился, в лучших традициях. Жаль, заснять было некому. День прошел бурно – этого не отнять. И главное, я остался жив и более или менее цел, сколько ни нарывался на увечья. Но два поражения за пару часов – это много. Давненько мне так не защемляли нос, а ведь уж было задрал его до небес. Я словно сунулся в лигу, до которой мне еще расти и расти. А расти-то мне уж некуда: вышел на предел. Ну, почти. Еще и Эдвин… н-да. Собственно, попрощался я с ним давно, когда его увело за невидимую для большинства грань, – даже похоронил, образно говоря. Ну, изредка вызывал призрак, чтоб выведать, каково там, среди мертвецов. Однако спровадить беднягу на тот свет по-настоящему вовсе не хотел. Да пусть бы жил себе – жалко, что ль? Ну пакостил, конечно, – так разве мало вокруг мерзавцев покруче! Убивать-то зачем? Но те, кто делает это, вопросов не задают. А те, кто заказывает, обычно умеют оправдывать себя с виртуозной лихостью. Так умащают благовониями собственное дерьмо, что хоть к столу подавай. Вот и жрите-с его сами! Минуток с десять я полежал в тающем сугробе, постанывая сразу от боли и блаженства, – потом наскоро прошелся по телу мочалкой и, встав перед зеркалом, занялся своими болячками. Сейчас же в ванную скользнула Инесса, прихватив с собою аптечку, и принялась меня обхаживать, молча и сосредоточенно. Во врачевании она смыслила куда больше меня. Поэтому я закинул руки за голову, чтобы не мешать Инессе виться вокруг уютным смерчем, и только подчинялся бережным ее касаниям, точно вышколенный зверь рукам ветеринара. К слову, ссадины и синяки обнаруживались в самых неожиданных местах, словно бы меня не покрывали латы, едва не лучшие на сегодня. Видно, без скафандра не обойтись… Вот завтра и надену. Через полчаса, обернув чресла полотенцем, я вынул сияющего чистотой Леху из ванны и вместе с ним отправился вкушать поздний ужин, как раз доставленный Инессой в гостиную. До этих пор из всех ползунов меня навещал только Туз и, поди, много чего наплел о доме – судя по любопытству, с каким озирался Девятка. Кстати, о Тузе… Связавшись с ним, я велел сворачивать расследование. Что узнали, то узнали, но пацанам лучше держаться от этих дел подальше – уж больно горячо тут, как выяснилось. А Леха, против ожиданий, не уплетал за обе щеки, как сделал бы на его месте едва не каждый, – деликатно откладывал по ломтику, по ложечке на свою тарелку. И не прекращал радостно лыбиться, будто старался расположить к себе всех. Улыбка у него, точно у Буратино из давнего сериала: ширина до ушей, ямочки на щеках, по-детски крупные зубы. Но вдвоем с гостем мы пребывали недолго – в доме хватает любопытных. – Ой! – выдохнул мальчик, завидя Хана. – Я и не знал, что такие бывают. А он не кусается? – Нет, – успокоил я. – Целиком заглатывает, как питон. Леха глядел на волкодава с восхищенной улыбкой, отчаянно желая погладить, но и страшась. Хан сам подошел к нему, придавил его колени тяжелой башкой. А вторая головенка, ушастая да усатая, торчала из лохм на псином загривке и озадаченно пялила круглые зенки на чужака. От такого зрелища Леха и вовсе сомлел. Ну, тут ему скучно не будет! – Считай, завтра у тебя выходной, – объявил я. – Развлекай себя, чем хочешь, – киношки, стрелялки, квесты, симуляторы… Что тебе нравится? – Книги, – застенчиво признался малец. – С ума сойти! Ты впрямь чудной. Чего-чего, а уж книг у меня!.. И сам не понимаю, зачем храню, когда в любой момент могу выудить из Океана. Хотя сейчас пригодилось – нашелся любитель. Еще один из вымирающего племени. Однако в сборе не вся компания. Я подозревал, что, пока мы прохлаждаемся тут, Инесса уже принялась за чистку и дезинфекцию той мерзости, которую мы свалили в прачечной. Но предпринимать что-либо по сему поводу было лень. К тому ж и меня ждали дела. Кивком я указал гостю на вспомогательный пульт, устроенный рядом с окном, затем широко повел вокруг рукой: не стесняйся, мол, – и убрался в кабинет, оставив Леху в отменном обществе. Затем, не исключено, в гостиную явится Инесса и примет сиротку под крыло. И будет он улыбаться да заглядывать в глаза, а Инесса – таять, всяко стараясь его ублажить. Но вот кого усыновить тут, решаю я… ну, еще иногда Хан. Расположась в привычном кресле, я просмотрел последние записи, проверяя, не затерялось ли чего при пересылке. Но все осталось, как я видел, а к сему добавилось многое, что прошло мимо моих глаз, – просто некогда было за всем следить. Потом прогляжу это тщательней, вглядываясь в детали, и не однажды прогоню через Дворецкого, пробуя различные режимы фильтрации. Сейчас хватит и предварительного осмотра: должен же я представлять, какой товар предлагаю людям. Что я сам всему свидетель, весит немало, но документы ценятся выше. А уж в сумме-то!.. Скомпоновав сжатый отчетец – только что впрямую касалось Аскольда, – отправил ему электронный пакет. Однако дергать поздними вызовами не стал. Сам объявится, коли пожелает. Затем переговорил с Гувером, еще вполне бодрым, – поделился свежими данными и получил, что успел узнать он. Хоть и недавно с ним расстались, кое-что федерал уже нарыл. Умеет работать, когда есть стимул! Потом снова связался с Гаем – больше для того, чтобы погреть душу общением. Все ж достала меня эта прогулка! – Что поделываешь? – спросил я, завидя его утомленный лик. – Борюсь со сном, – со вздохом признался он. – По-моему, он побеждает. Вообще, когда принимаю горизонтальное положение, мозги работают лучше. Наверное, кровь приливает к голове. – Или моча ударяет, – предположил и я. – Ты уже заныривал в Океан? Гай оживился: – Слушай, вот это кадры, это съемки!.. Точно из фильма. Его даже затрясло, будто нервную собачонку, – не столько от репортерского азарта, сколько от омерзения. Похоже, тамошние ужасы впечатлили Гая сильней, нежели меня, хоть я и опробовал их на своей шкуре. Вот вам отличие добряка от рыцаря – последний помогает из эгоизма, лишь бы себя не унизить. – Ну да, – хмыкнул я, – как раз затеваю тут «святую рощу», эдакий филиал… Ты многих узнал? – Да почти всех! Крутенько с ними, а? – За что боролись… – Конечно, мерзавец на мерзавце – но никому ж не пожелаешь? – Я и не желал, – заверил я. – Тем более Эдвину. Так ведь он сам накликал. Помнишь его комментарии? «Беспощаден к врагам рейха»! – Да, заигрался старичок, – согласился Гай. – Но теперь Клопу придется реагировать – такие кадры повыбили!.. Отборные. – Ну, такого-то дерьма да на «свято место»… – Свято-тать! – скаламбурил Гай. То ли тех имел в виду, то ли меня. – Чего опасаюсь: теперь Клоп примется закручивать гайки. Такого повода он не упустит. И вроде уже пробует мускулы. – Откуда силенки-то? – Вот и я хочу знать. Видел тот коповский наезд на меня? – Клоповский, – пробормотал Гай. – Ведь лихие ребята! – Лиходеи, да, – задумчиво согласился он. – Значит, по-твоему, Клоп повернет сию трагедь к своей выгоде? – Разгул преступности, а как же, – кинем все силы!.. Людей утаскивают, точно скот, девицам вообще лучше из дому не выходить. Теперь за слуг народа принялись. Он еще устроит пышные похороны, увидишь. Со скупой слезой и клятвами отомстить. – Если трупы найдет. – Да господи, кто будет всматриваться? Сейчас такого добра!.. А родичи – народ сознательный, сами из этой среды. – Несмешиваемые среды, ага, – хмыкнул Гай. – Проблема чистой породы стоит ныне остро, как никогда. Прямо питомник, а не Двор. – Я почти жалею, что сбросил это в Океан, – сказал я. – Ведь бог знает, во что выльется. – Попробовал бы не сбросить! Тогда бы тебя сбросили, вместе с домом. Рванули б всю скалу, не задумались. Моментом – у море. – Ты когда примешься за обработку – а, Гаеныш? И сколько проваландаешься? – Так ведь сам не знаю, чего от себя ждать, – засмеялся он. – Стал такой загадочный! И режим полетел к черту. – Погубит тебя беспорядочная жизнь, – заметил я. – И ладно бы половая… Кстати, как там Карина? – Спит уже, – сообщил Гай, машинально переходя на шепот, даже оглянувшись зачем-то. – Умаялась, бедная. Его глаза подернулись негой, будто гостья уже предоставляла ему для любования свои формы – скажем, разметавшись на постели в обнимку с Мишелем и как бы ненароком сбросив с себя простыню. Или забыв притворить дверь в душевую. Бедняга Гай – какую же мину я ему подложил! – Ну конечно, – проворчал я. – Это мы прохлаждались. Наклонив голову, Гай поглядел на меня с интересом. А может, считал ссадины да порезы на моем теле. – Знаешь, чем отличается добротный боевик от дешевки? – спросил он. – В добротном каждый эпизод правдоподобен. Другое дело, что в реальной жизни они не ходят косяком. – И в какой боевик угодил я? Конечно, если ты не перепутал жанр. – В смысле? – В боевике герой всегда на коне… – Или под щитом, – хихикнул Гай. – А я едва унес ноги. – Так ведь это ж не финал! – утешил он. – Чем больше терний, тем слаще победа. – Если доживу. По мне, это больше смахивает на триллер. Ведь столько покойников повидал! – Н-да, – вздохнул Гай, снова оглянувшись. – «Жить стало веселей». Что происходит, Родион? – Кабы не отсутствовал, может, не заметил бы перемен. А так… – Дичают люди, да? Звереют? – В такой обстановке это процесс естественный. Когда дерутся за выживание, каждый проявляет свои настоящие свойства, включая не лучшие. Но тут другое. Это как эпидемия, понимаешь? Откуда-то по городу расходится порча, и кто подхватывает ее, теряет себя прежнего. – А что взамен? – Вот это я еще не понял. – Может, разновидность водобоязни? Так сказать, латентная форма. – «Тихо шифером шурша, едет крыша не спеша», – процитировал я. – А черт его знает! – Выходит, Калида заделался снаффером? В дополнение к прочему. – Мне показалось, «это жжжжжж – неспроста», – сказал я. – То есть снафферство тут скорее средство. Ведь Дворовая команда, проигравшая из-за меня, оказалась на трибуне не случайно. Кто у нас более склонен к садизму, но не может себя реализовать? Уж не те, кто занят серьезным делом. – «У нас» – это где? – спросил Гай. – В городе, в губернии, в России… – На шарике, – ответил я. – В России, правда, заметней. А здесь и вовсе вопиет – «город контрастов». Кто пониже да победней, становится серийщиком, самолично ублажая свой Голод. Но если человек заимел власть… – Имеешь в виду чинуш? – Причем высшие слои. Самой природой в них заложено стремление карабкаться по головам, а вот настоящей крови недостает. Потому и клюют на такие зрелища. Затем мало-помалу втягиваются – уже в действо. И что-то происходит с ними в процессе. Нагоняя на других страх, они и в себя впускают Ужас, а подчиняя слабых, сами становятся холуями. И тут Калида подминает их под себя, потому что истинный раб жить не может без хозяина. Раньше это присутствовало в них неявно, а после обработки делается императивом. – Да, но убивать их было зачем? – А на что Калиде высвеченные? Из будущих слуг сразу превращаются в лишних свидетелей. Крутенек наш толстун – этого не отнять! – Во всяком случае, твою теорийку стоит обмозговать, – заявил репортер. – О результатах сообщу. Что хорошо в Гае: он ничего не отвергает с порога – из-за того лишь, что странно звучит. – Кстати, Карина из тех, кто смотрит в зубы дареным коням, – предупредил я напоследок. – Не обольщайся. – Ну какой из меня конь? – засмеялся Гай. – Так, ишачок. Да и зубы, знаешь ли… Распрощавшись с ним, я послал вызов Грабарю. А что такого? Если уж я не сплю… Впрочем, оказалось, старик тоже еще не лег и даже, в отличие от меня, не разделся. – Какие новости, Род? – спросил он сумрачно. – Раскопал что-нибудь? – А у тебя как? – откликнулся я, наново собираясь с мыслями. – Что с окружением? – Пока придраться не к кому. – А у меня, кажись, есть зацепка – тот самый след, один в один, совсем свежий… то есть был свежим часа четыре назад. И обнаружился на бывшем ремонтном заводе. – Чего ж сразу не дал знать? – Во-первых, выяснил это лишь нынче, когда проглядывал записи. Во-вторых, я там в такое влетел!.. Даже вам не стоит пока соваться – дождитесь утра. Точные координаты перешлю. И кой-какие записи – чтобы знали, во что влезаете. Затем я связался с Амиром, перекачав ему все, что касалось его «бутона», и сопроводив это кратким разъяснением. – Почему сразу не позвал? – выступил горец с той же претензией. – А зачем? – спросил я. – Ну подвалил бы ты с десятком-другим нукеров – дальше что? Народу там против вашего втрое, а то и впятеро! – Чего пугаешь? – с подозрением спросил Амир. – Или решил сам потоптаться на моей клумбе? Под шумок, да? А потом свалить на Калиду. Похоже, он всерьез полагал, будто славяне падки на горянок, как сами муселы на белянок. – Из меня хреновый насильник, – поведал я. – Почему это? – Кожа слишком тонкая. Скорей себе порву, чем другим. По-моему, Амир понял это буквально. И все равно не поверил. – Сейчас ты тихий, – признал он. – А раньше охотился лучше многих. Скольких распечатал, а? – По согласию, дорогуша, по согласию. И где мне тягаться с вашими орлами!.. А правда, будто вы упражняетесь на ослицах? Возмущение Амира показалось мне чрезмерным – похоже, угодил по больному. Войдя в раж, он разразился целой речью, изобилующей цитатами из Корана и ссылками на доблестных пращуров. Пока я не перебил: – Перед кем выеживаешься, джигит хренов? Твои рекламные выступления мне пофиг – на кошечках тренируйся! – Грубый ты, Шатун, – довольно миролюбиво заметил Амир. – Ведь нарвешься когда-нибудь. Его русский заметно улучшился в последние часы – видно, под дверью никто не слушал. А со мной ссориться ему не с руки. – Не нравится? – спросил я. – А не держи меня за барана. Лучше напряги мозг и взгляни на вещи шире. Тут дела посерьезней, чем пропажа одной смуглопопой барышни, – при всем моем к ней сочувствии. Таких случаев по окрестностям – тьма. – Ваши проблемы, – сказал мусел. – Что нам до них? – Все ж ты дурак, Амир, если еще не понял. Знаешь, чем вы сейчас служите? Ширмой. Если посчитать, сколько народу по губернии пропало, то муселам можно не работать – уж их паршивые делянки найдется кому вспахать. И ведь таскают в основном дешевку, за которую если выручишь, то копейки. А вы надулись на своих скалах, точно индюки, и воображаете себя орлами. – Слушай, что ты всех учишь? – Дураков надо учить, – пояснил я с ухмылкой. – Кто, если не я? – А сам умный, да? – По-твоему, я похож на глупца? – спросил я. – Не спеши отвечать – согласием меня не зацепишь, а вот себя опустишь. Круглый дурак тем и отличается от полудурка, что даже не способен разглядеть умного. – Да пошел ты! Я осклабился: – Раз кипятишься – значит, не уверен в себе. Уже хорошо. Круглый дурак непрошибаем. – Зато ты как утес, слушай. Не столкнуть. Такой уверенный! – Крайности сходятся – не слыхал? На этом мы распрощались, взаимно раздраженные, но без враждебности. Партнерство продолжается – несмотря ни на что. От этих разговоров мне вновь захотелось действия – будто не накушался сегодня. Заглянув в гостиную, я полюбовался на Леху, все-таки сморенного сном, свернувшегося прямо на ворсистом ковре. Рядом возлежал Хан, опустив голову на лапы, и уж он бодрствовал, поводя по сторонам глазами. Пират, конечно, дрых, затерявшись в его шерсти. На столе уже прибрали, оставив фрукты и сласти, а с кухни доносилось осторожное бряцание. За мои широкие жесты приходилось расплачиваться Инессе, но женщина не роптала. Когда-нибудь ей за это воздастся… может быть. Пройдя по коридорчику дальше, я вышел к бассейну, затем и к краю площадки, огражденной лишь низеньким парапетом. Не пробовали сигать ночью с сорока метров? А затем погружаться в морскую глубь, куда и днем-то едва достает свет. Наверно, у меня слегка сдвинулась крыша, если решился такое выкинуть – после всех недавних приключений. Но именно сейчас подводное плавание особенно напоминало полет. Внизу и по сторонам черными тушами проплывали скалы, покрытые водорослями, – без большого усилия можно вообразить, будто пробираешься сквозь астероидный рой. Рыбины там, правда, не очень уместны, однако их еще следовало разглядеть – так, мелькают в отдалении смутными искорками. Зато любую крупную тварь, включая человека, с ходу примешь за инопланетянина. Порезвившись на глубине, я воспарил к поверхности и устремился к берегу, решив сравнить нынешние свои ощущения с дневными. Пропавшие было из виду скалы вскоре опять придвинулись, поднявшись вместе с дном. Но теперь они сгрудились вокруг меня плотнее, местами почти смыкаясь, и неприятно напоминали лабиринт, из которого я выбрался с таким трудом. Чем дальше, тем меньше хотелось меж ними плыть, к тому же занятного на пути не встречалось. Я уж стал подумывать о возвращении, когда увидел впереди свет. То самое мерцание, что наблюдал иногда по утрам, только куда более яркое. Осторожно я двинулся к нему, с каждой секундой замедляя ход и нацеля перед собой ружье. Что-то настораживало в ситуации, даже если забыть о всех россказнях, – какая-то оскорбительная, тревожащая ассоциация… Словно бы глубоководную рыбешку приманивали огоньком к хищной пасти. Картинка всплыла в сознании столь ясно, что я вовсе прекратил шевелить ластами. Затем извернулся, готовясь задать деру при первой угрозе. Но угрозы, как таковой, не последовало, на меня попросту свалилась беда – без всякого предупреждения. Это походило на громадный клубок раскаленных, однако невидимых нитей, в центре которого я очутился. Либо на исполинскую обжигающую гриву, хотя соразмерной зверюге тут не поместиться. Первым порывом было рвануться – подальше от опасности, от боли. Но я привык подавлять первые порывы, к тому ж в памяти всплыла новая картинка – влетевшей в сеть пчелы. Принцип паутины: больше бьешься – сильнее вязнешь. А инстинкты хищника подстраиваются под рефлексы дичи. Но дожидаться умертвляющего удара тоже не хотелось. А может, эта тварь утаскивает жертву на дно и ждет, пока та захлебнется? Или когда начнет действовать яд. Шипя сквозь зубы, я выпустил из ладони ружье и медленно, очень медленно сдвинул руки к голеням. Так же осторожно извлек ножи и принялся орудовать ими вокруг себя, стараясь двигаться как можно меньше. А отступал, конечно, прочь от мерцания. Не ожидая от жизни хорошего, я приготовился к долгой пытке незримым жаром. Однако нити закончились куда раньше. И уж тут я рванул во всю мочь – подальше от манящих огней. Черт с ним, с ружьем, – много бы я навоевал гарпунами! Не говоря о разряднике. Куда палить, во что тыкать? Нет ничего надежней стали, отточенной и закаленной. Все же я притормозил у поверхности, пересиля страх. И проследил сверху, куда движется мерцание, – пока его не поглотил береговой обрыв. Запомнив место, я погреб к лифту, уже явственно ощущая вялость. Вдобавок стали подергиваться мышцы, точно по ним пустили ток. И голова плыла словно бы отдельно от прочего, почти лишая меня ориентации. Кожу продолжало жечь, хотя не с прежней силой, – но боль я умею терпеть. А вот справлюсь ли с отравой? Устроясь в трапеции, я вцепился в поручни, а прочие мышцы постарался выключить, чтобы не мешали подъему. Наверх меня влекло словно бы по сложной спирали, но если закрывал глаза, становилось лишь хуже. А ведь предстояло еще добраться до жилища. Этот отрезок, вкруговую бассейна, я одолел на четвереньках и ввалился в дом, едва не перепутав дверь со стеной, тоже стеклянной. Кажется, рядом серым призраком мелькал Хан – было не до него. В голове трепыхалась мысль, чуть ли не единственная, и уж ее я прокручивал раз за разом, опасаясь потерять: диагност, диагност!.. В один из своих приступов жадности, когда выгребал из Океана все занятное, я заказал и этот прибор, способный по анализу крови распознать практически любой из известных ядов. Кто мог подумать, что игрушка пригодится так скоро? С помощью всезнающего Дворецкого я на диво быстро, учитывая состояние, отыскал диагност. Затем подключил его к сети и сунул палец в отверстие. Укол возвестил, что обследование началось, но минута уходила за минутой, а на дисплее ничего не менялось. Пока прибор не сообщил с идиотским апломбом, что яд, видимо, относится к биологическим, – а то я не знал!.. Чуть погодя он предположил, явственно сомневаясь, что более всего это смахивает на укус каракурта и что внутримышечное введение 30-40 мл соответствующей сыворотки во всяком случае не повредит. Тотчас я послал запрос в свой банк данных и выяснил, что мои симптомы имеют мало общего с последствиями такого укуса: ни судорог, ни рвоты, ни озноба. Очень раздражала неконтролируемая дрожь во всем теле, будто у меня вконец разладились нервы. Боль терпимая, а вовсе не жгучая, и слабость не такая уж сильная. Страх смерти, конечно, присутствует, но кто бы на моем месте не перешугался? Противокаракуртной сыворотки у меня, разумеется, нет. Однако можно попробовать раствор марганцовки, обильное питье и грелки. Все это чушь! Либо прибор барахлит, либо яд выпадает из его диапазона – хотя разработчики клянутся, будто охватили все мыслимые варианты. Или это новая разновидность? Но такой разброс! Что общего у пустынного паучка с морским чудищем, куда больше смахивающим, скажем, на медузу-физалию? Хотя и там симптомы иные. Ни паралича, ни ожогов, ни удушья у меня пока, слава богу, не наблюдалось. Прибежала всполошенная Инесса, наверно, разбуженная Ханом. А нашла меня, должно быть, по мокрым следам – эдакую груду, сваленную в углу. Как и всегда, ее натурный вид оказался приятен моему взору, даже индикатор неожиданно среагировал. Значит, жить буду… некоторое время. – Спи себе, – еле ворочая языком, велел я. – Ложная тревога. Кажется, она не расслышала. Зато я впервые увидел, как Инесса плачет, некрасиво морща лоб и тонко всхлипывая, – верно, от страха. Еще бы, остаться без покровителя! – Я в порядке, – напрягаясь, добавил я. – Спать, спать… Место! Недоверчиво оглядываясь, женщина удалилась – слава богу, без пререканий. С трудом я поднялся и перебрался в кабинет, придерживаясь рукой за стену. По-моему, головокружение пошло на спад – или я приноровился к нему. По крайней мере хуже не становилось, а значит, со «страхом смерти» можно не пережимать. Действительно, словно в боевике: столько всего и сразу. Осталось выяснить, степень достоверности эпизодов. Может, это и вовсе бред? Выведя на экран береговой рельеф, я увеличил участок, где скрылось чудище, и сосчитал пещеры, уже нанесенные мною на карту. Выбирать было из чего, но теперь я хотя бы знал, где установить «глазки», а затем, если повезет, засечь тварь, устроить ловушку. И на какую приманку ловить гадину – нешто опять на живца? Как мне наскучила эта роль!.. Может, поручить ее другому? Одно хорошо: к скорбной той тропке, сложенной из рыбных скелетов, «русалка» не имеет касательства. Уж пусть зверствуют чудища: им положено, – а красоткам злодейство не к лицу. Ну оборотень – так и что? После Галлы смешно пугаться пловчих!.. Чувствовал я себя по-прежнему скверно, однако мир больше не вертелся каруселью, да и сна ни в одном глазу – взбодрило-таки меня купание! А восседать в кресле, развалясь почти до горизонтали, не мешала даже нынешняя слабость. Сосредоточась, я вспоминал все, что видел или узнал сегодня, и сбрасывал Дворецкому фактик за фактиком. А уж он находил для них подходящие места, словно укладывал мозаику. Постепенно на экране формировалась трехмерная схема, составленная из радужных шаров, каждый из которых некоторое время блуждал по виртуальной невесомости, прежде чем обосноваться в своем узле. И сами шары при ближнем рассмотрении походили на модели звездных систем, где планеты увязаны накрепко, взаимодействуя по сложным законам. Затем меж узлами протягивались, образуя причудливую сеть, тугие жгуты, скрученные из разноцветных нитей. Большинство шаров отчетливо наливались красным, цветом опасности и угрозы, – кто сильнее, кто слабее. Больше других пламенели скопления, где главенствовали Калида и Клоп, – ну, это я с самого начала подозревал. Зато домик на тихой набережной, где обитала странная компашка, оставался безмятежно зеленым: чем бы ни занимались там, агрессии в этом не проступало. И слава богу, а то я уж подумал, что меня приворожили, – настолько влекло к тамошним обитателям. Закончив с моделированием, я снова уплыл в Океан – не столько за информацией, сколько для отрады. Хотя и в нем хватает мест, больше похожих на зловонные топи, – своеобразные саргассовы моря. После начальных экскурсий я редко заглядывал туда, но сегодня решил освежить впечатления. Оказалось, смраду там даже прибавилось, что понятно – на этом пути трудно затормозить. А более всего в «саргассах» вырос спрос на детишек. То есть педофилия выбилась в явные лидеры и даже шла с немалым отрывом – остальные, включая снафферство, все чаще подстраивались к ней, доводя сей выверт до полной мерзости. Кстати, помимо взрослых торговцев падалью, в Океане развелось немало предприимчивых крошек, готовых за скромную плату демонстрировать все, что у них проклюнулось: даже не бутоны – почки. Некоторые заплывали дальше и предоставляли миру любоваться на свои шалости, от неумелых пока мастурбаций до кувырканий с приятелями. Были и такие, кто кувыркался отнюдь не с юнцами, а это уже смахивало на мазохизм. Но «саргассы» впрямь затягивали – судя по напавшему на меня жору, я бултыхался в Океане не первый час. Зато аппетит обнадежил насчет здоровья: значит, поживу еще, если организм требует подпитки. Тотчас рядом возникла Инесса, даже не шурша одеждой – за полным ее отсутствием. Аккуратно сгрузила на столик, рядом с пультом, две чашки дымящегося кофе, вазу с крекером и розетку с вареньем – как раз то, к чему у меня сейчас лежала душа. Такая предупредительность смахивает на волшебство. В самом деле, приятно иметь в хозяйстве домашнего джинна. Подкрепившись, я наконец вырвался из «саргассов», так и не поняв, что меня-то туда влечет, – неужто я настолько порочен? Честно сказать, из всего тамошнего букета меня по-настоящему бесят лишь насилие да принуждение. Но примерно так же я отношусь к морали, если ее навязывают. Когда ко мне уже подкатила сонливость, настойчиво требуя завязывать с делами, вдруг поступил вызов от Аскольда. Изумленно вскинув брови, я откликнулся, щелкнув по клавише. Напротив, словно бы за стеной, образовалась фигура главаря, выряженная в щегольской халат, и нарисовался кабинет, обставленный с продуманным уютом. За спиной Аскольда виднелась дверь, открытая словно невзначай, а за ней, в сумраке, светилась кровать, на которой спала, разметавшись, женщина со светлыми кудряшками, небрежно прикрытая смятой простыней. Все это я ухватил за секунду, а в следующую уже вопросительно глядел на главаря, предоставляя ему заговорить первым. – Выглядишь хреново, – заметил он без церемоний. – Досталось вчера? Скорее уж сегодня. Впрочем, зависит от распорядка. – А ты уже проснулся? – удивился я. – На тебя не похоже. Аскольд усмехнулся, словно бы скривился. – Знаешь анекдот? – спросил он. – Просыпается чувак поутру, на столе писулька: «Уехала навсегда. Твоя крыша». Вот, встаю теперь раньше, чтобы ее не проспать. – Тогда и ложись позже, – посоветовал я. – Вдруг она вечерним укатывает? Одной крышей меньше – кто из торгашей станет переживать! А мне и вовсе без разницы. – Проглядел, что ты прислал, – сообщил главарь. – Впрямь было весело? – Тебя не хватало, – проворчал я. – И по какую сторону решетки предпочел бы развлечься? – Ладно, не заводись. – Тогда закрой дверь, – потребовал я. – Что за демонстрации? Уж от тебя не ждал такой дешевки! Оглянувшись, крутарь выдал: «Эх, ни фига себе!» И живенько привел сцену в порядок, отгородясь от лишних декораций. – И знаешь что, Аскольдик, – продолжил я, когда он вернулся в кресло. – Ведь шалости на заводе были не простым снафферством. – Вот так, да? Снафферов тебе уже мало? – Дело-то даже не в них. Вот те, для кого они стараются, – главная шестерня в этой машине. – Подумаешь! – фыркнул главарь. – Сейчас на каждое ДТП набегает столько публики!.. – Туда-то слетаются навозные мухи, никому, в общем, не нужные, и видят они обычно результат – не процесс. А вот башлять изрядную сумму за просмотр подробностей – для этого нужен особый склад психики и солидный доход. Либо высокий пост. И подцепить такую рыбку!.. Кажись, Калида процеживает здешние «сливки», чтоб отобрать из них самых садюг, этаких наркоманов от кровавых зрелищ. И зачем ему сия шваль? – Шваль к швали, – пробормотал Аскольд. – Прах к праху… Так это что, шантаж? – Не представляю, как можно этим шантажировать. Это ж не баня с девочками и некувыркания в гостиничном номере. Вот если бы их соблазнили подключиться к процессу и засняли на фоне… Нет, тут другое. Зачем-то Калиде понадобились чинуши с такими наклонностями. Для него снафф-съемки вроде прикормки. О своих догадках я предпочел умолчать. Аскольд не Гай, полета фантазии не оценит. Ему годятся лишь факты, по возможности голые. – Наф-Наф, – задумчиво произнес крутарь. – Между прочим, самый резвый оказался поросеночек! – Это в сказках они побеждают. А в жизни идут под нож. Помолчав, Аскольд предложил, словно распорядился: – Как выдрыхнешься, наведайся для беседы. И, вскинув прощально руку, сгинул с экрана. Может, и прав он, что не доверяет секретной связи. А скорее, предпочитает играть на своем поле. Уж там меня проще держать в узде. Но на сегодня мне достаточно Аскольда. Равно как и всех прочих. Пора наконец у койку – конечно, если смогу доплюхать. А как славно жилось прежде, когда всё, от гостиной до кабинета, умещалось в единственной комнате, а старый диван подпирал боковиной скрипучее кресло, перед которым громоздился тогдашний комп. Теперь вот пробирайся через полдома! Все-таки я доковылял до спальни и с облегчением обвалился в расстеленную постель. Но в одиночестве пребывал недолго. Сбежав от сморенного сном Хана, котейка вновь устроился в моих ногах. Да еще разлегся поперек кровати, чтобы больше мешать. Хорошо, мал пока, а что будет, когда вырастет? Впрочем, вряд ли я доживу. Мне снилось, будто кто-то ломится в дверь, но когда распахиваю ее, не вижу никого. Но закрыть потом удается с трудом, будто кто-то не пускает снаружи. Кыш, нечистая!.. Потом ко мне заявились гости. А я был гол и стыдился своей наготы как встарь, и все не мог упрятаться в коротенький, непрестанно распахивающийся халат. Что за бред?Часть 5 Проторенный путь
Глава 13
На следующий день я чувствовал себя почти нормально. Голова больше не кружилась, кожу не жгло, слабость прошла, только очень раздражали запахи, а глаза слишком реагировали на свет – пришлось наново регулировать очки. И продрых мертвым сном до полудня – действительно, словно умер. Как обычно, Хан терпеливо дожидался моего пробуждения, разлегшись у порога. Вот его компаньон терпением не отличался, и только я пошевелился, как он кинулся на меня, словно в атаку, – ошалело вытараща глазенки и смешно вскидывая лапы. Но перед последним прыжком Хан настиг его и, безошибочно ухватив пастью поперек туловища, водворил на место. Котенок даже мяукнул от возмущения: как смеют тут дрыхнуть, когда он уже выспался и полон задора!.. Вообще Пират прав: нынче не те времена, чтобы разлеживаться. Прихватив пару «глазков», я сплавал к месту под обрывом, засеченному накануне, и прикрепил их над самыми обещающими из пещер. Наудачу установил меж «глазками» простенькую ловушку, для приманки употребив зеленуху. Конечно, пудовый скат подошел бы лучше, но где ж его искать? Разыскав оброненное ночью ружье, сразу отступил к дому. Теперь Дворецкому прибавится забот: следить еще и за подводными кущами. Хотя до заката «грива» вряд ли проявится. Но кто сказал, что я вернусь раньше? Затем скорректировал страж-программу, настроив ее на предельную жесткость. Правда, предусмотрел исключения, занеся туда знакомых, кому доверял или кого хотя бы не опасался. Вот чужакам лучше сюда не соваться – может статься, и хоронить будет некого. Как следует обезопасив дом, я и себя экипировал по высшему разряду. Для чего распотрошил посылку Аскольда, доставленную позавчера, – к слову, довольно увесистую. «Плавунец» пока отложил, а вторую «стрекозу» наладил за десять минут, уже имея в этом опыт. Затем сосредоточился на боевом скафандре. Какими путями я выходил на него, сколько недель обхаживал изготовителей! Аскольду осталось лишь оплатить и доставить заказ – недешевый, само собой. Зато во всей губернии только мы с ним могли похвалиться такой экипировкой. Помимо самой брони, в комплект входили: – тактический компьютер-ранец; – цифровая камера и дисплей, вмонтированные в шлем; – радиостанция с режимом цифровой передачи и засекречиванием; – система опознавания «свой – чужой»; – система поддержания микроклимата; – тепловизионный прицел, лазерный дальномер, баллистический вычислитель, система навигации. Впрочем, в ведущих армиях мира такой набор уже делался нормой. Но вот монитор, транслирующий картинку прямо на сетчатку, или мышечные усилители, встроенные в броню, войдут в обиход еще не скоро. Главным ограничителем тут выступает аккумулятор. Предполагалось, что усилители мускулов, основные потребители энергии, требуются лишь изредка, а прочее время боец обходится своими силами. Облачившись в боескафандр, я впрямь ощутил себя киборгом – неуязвимым, опасным, запредельно могучим. На пике сила возрастала раза в четыре, хотя к этим всплескам еще следовало приноровиться. При всем том скафандр не выглядел громоздким – как и прежние мои доспехи, он неплохо маскировался просторной одежкой. И вооружился я основательней, благо на скафандре хватало креплений. Вот машину менять не стал – вчера «болид» показал себя совсем недурно. Только навесил на него дополнительные щиты, а боекомплект довел до полного. Затем снова покинул свою крепость, отправясь, как и положено рыцарю, на поиски приключений. На этот раз, прокатившись по той же магистрали, я даже не стал заезжать в город, объехал по окружной. Хотя направлялся не к памятному заводу, а поближе, в главное логово Аскольда, устроенное в глубине узкого залива, подозрительно смахивающего на фьорд. Как и мой особняк, домина сей угнездился на самом краю скалистого берега, но углублялся в обрыв на много этажей, спускаясь едва не до воды. По соседству, в широком гроте, наладили небольшую пристань, а при входе в бухту даже выстроили грозный фортик. Время от времени, по договоренности с Конрадом, вожаком Семейной гвардии, я пробирался в самые заветные уголки их крепости, почти всегда благополучно минуя все датчики и ловушки, расставленные по моим же рекомендациям. Для меня это было неплохим тренингом, хотя рискованным, для здешней Защиты – отличной проверкой. Как и в стрельбе, тут состязались средства обороны и проникновения, причем постоянно то одно, то другое вырывалось вперед. А на кон обычно ставилась жизнь. И сегодня я провернул тот же фокус, разыскав Аскольда в его роскошной сауне. К тому ж не одного. Традиция совместных бань, завезенная из Европы, прижилась на нашей почве с особенной легкостью – стоило лишь убрать запреты властей. Правда, западники разумели под этим как раз помывку, а у нас настолько увлеклись средством, что напрочь забыли про цель. И уж раскрепостились так раскрепостились, все приличия поставив на голову. Теперь трусы почитались в сауне едва не вызовом. А потому я ввалился сюда во всем обмундировании, благо скафандр мог погасить и не такой жар. Вместе с секретарками-близняшками, щебечущими в оба его уха, Аскольд отмокал в округлой ванне, кипящей от пузырьков. Несмотря на умеренный рост, сложение у главаря было отменным: завидные пропорции, а главное – мощный костяк, на котором мясо нарастает почти без усилий. Вот мне пришлось не один год укреплять суставы, чтобы пробиться в силовики, а тут такое – от рождения. И все равно я ушел дальше. – Ну, еще разик, – азартно уговаривал Аскольд одну из сестер. – За папу, за маму, за дедушку… Видно, для него было делом чести ублажить обеих до оскомины – кстати, не худшее качество. – За Родину, за Сталина, – прибавил я, озираясь. – Шо, опять? – взрычал он, точно волк из памятного мультфильма, всем корпусом разворачиваясь ко мне. – И много еще секретов у тебя в рукаве? – Зависит от того, насколько ценишь ты свою жизнь, – ответил я, присаживаясь у стены. – Пока они известны лишь мне. – Торгаш! – фыркнул Аскольд. – Первое дело у них: показать товар. – Будто сам любишь делиться! – С тобой, пожалуй, не поделишься… Придешь и заберешь все. Подозреваю, это одна из причин, по которой главарь предпочитал со мною ладить. Уж он знал, что я не вор и не убийца, но любому станет неуютно, если к нему начнут заходить вот так, без стука и спроса. Когда-нибудь, очередной раз взвесив «за» и «против», Аскольд решится на упреждающий удар… А потом, возможно, кто-то другой взломает его защиту, и вряд ли это будет простым испытанием. Но кто же загадывает так далеко? – Ладно, – сказал Аскольд, пытаясь выпутаться из чужих конечностей, – что имеешь сообщить нового? Я расселся, вытянув ноги почти до ванны. Не столько в пику ему, сколько ради экономии сил. Если нынче их потребуется хотя бы вполовину против вчерашнего… А свой отчет начал с кокетливых фраз: – «Вышло плохо – видно сразу. Я работал по приказу». – Что? – нахмурился главарь. Ну времена! Уже и цитируя фильмы, можно прослыть эрудитом. – Другими словами, за отчетный период возникло больше вопросов, чем ответов. Вроде и узнал не так мало… – Например? – Во всяком случае, Калида в этом замешан крепко. Впечатление, будто он гребет под себя городское отребье, всех здешних беспредельщиков. – И дурак, – бросил Аскольд. – Кому нужна шваль? Половина их психи, остальные – тупари, без соображения и навыков. Из них Семью не построишь. – Калида и не собирается. Эти ваши братства, знаешь ли… Есть и другие способы держать подчиненных в узде. – Например? – Страх, – ответил я. – Старое, испытанное средство. Отлично заменяет и долг, и честь… даже любовь. – Чтобы боялись, нужна сила. Откуда она у Калиды? – Ну, видимо, накопил уже достаточно средств, чтоб обзавестись бригадой ликвидаторов. И ребята, доложу тебе, там собрались ушлые – с некоторыми я уже имел дело. – И?.. – Больше не хочу. Ноги-то, как видишь, унес. – Если они такие грозные, – усомнился Аскольд, – как же толстячок с ними справляется? Вдруг кто потребует прибавки к зарплате, а заказать его Калида не успеет? Нет… без сильной гвардии не обойтись. Игнорируя мое присутствие, Аскольд дразнил изнывающих подружек, запустив пальцы под их ягодицы. Или это, наоборот, – демонстрация? И что хочет показать: как мало нуждается в Лане? – Ничего, что к вам лицом? – спросил я. – Моя трепотня не мешает? – Присоединяйся, – позвал он. – Что ты как неродной? – Недосуг, – отказался я, не слишком заботясь, как услышит это Аскольд: одним словом или тремя. – Это вы сплошь родственники. И занимаетесь, как понимаю, кровосмешением. – Сей орган, как и любой другой, требует тренировки, – наставительно произнес Аскольд. – Не моя вина, что женушка не справляется. Мне, что ли, ее на путь наставить? – Лучше бы мозги чаще упражнял. – Одно другому не помеха. – А знаешь, что от избытка секса слабеет соображение? – То-то ты такой умный! – съязвил он. Двойняшки захихикали в унисон. Маленькая, но аудитория – как же без нее? Я помолчал, с интересом разглядывая их прелести, отблескивающие в сумраке. Затем сказал: – Есть у собачников термин «развязать» – не слыхал? Так вот я завязал… временно. Голова сейчас важнее головки. – Понятно, – хмыкнул Аскольд. – В монахи, значит, подался. Из своего гнезда скит устраиваешь. Видел я одну из твоих послушниц – с такой, пожалуй, завяжешь! – Думаешь, стану метать бисер? – пожал я плечами. – Развратнику нудиста не понять. Тут меня посетила занятная мысль, и, пока не забыл, решил ее обкатать: – Насколько знаю, при вхождении в Семью бандята приносят клятву. – Присягают на верность, да, – кивнул Аскольд, настораживаясь. – Что, наконец самого потянуло? – Ща, разбежался! – Тогда при чем тут присяга? – Хотел узнать, прибавляет ли она верности твоим браткам или остается, как обычно, сотрясанием воздуха. – А черт его знает! – искренне ответил главарь. – Может, и прибавляет – тем, кто доверчивей. Хуже-то не будет, верно? – А вот у Калиды присяга работает. – Как это? Ты ж говорил, страх! – Любую угрозу можно перешибить другой, прямой и непосредственной. Но тамошние нукеры на угрозы плюют. – Может, у них родичи в заложниках? – Это ты у Кобы заимствовал? – полюбопытствовал я. – На многих действует, но ведь не на всех? И уж во всяком случае – не на маньяков. – Господи, они-то при чем? – При том, что у Калиды завелись и эти. И не где-нибудь, а в ближнем круге. Как тебе такое? Аскольд покачал головой. – Храбрецом толстун никогда не был, – заметил он. – Уж не вставил ли в них выключатели? – Фантастики насмотрелся? – А разве сложно? Чуть кто возбухнет – р-раз!.. – Говорю ж: дело не только в страхе. Они на самом деле верны Калиде. – «Но я другому отдана…» – вдруг процитировал Аскольд, совершенно не выносивший поэзии. – Все-таки не мешает одного вскрыть. – Тебе бы самому не повредил рубильник! – Можно ж и по науке? Просветить там, скальпельком аккуратно… У меня найдется знакомый хирург. – Поищи лучше гипнотизера. А то и колдуна. – Чего-чего? – Во всяком случае, тут не простое внушение. – Притормози, – велел главарь. – Это уж не фантастика – фэнтези. – Сейчас не до терминологии, – пренебрег я. – Равновесие нарушилось, не чувствуешь? Грядет новый передел. – В чью пользу? – Будто поверишь, если скажу… Хотя, – я хмыкнул, наткнувшись на довод, – ты не заметил странностей в ухватках Носача? Аскольд бросил в меня напрягшийся взгляд, будто рапирой кольнул: – Ты о чем? – «Моя Земфира охладела», так? – К чему ведешь, я не пойму! Я снова ухмыльнулся, не без злорадства: – Думаешь, Носачом его за шнобель прозвали? Нюх у него редкостный! А к нюху есть полезное качество: он всегда на стороне побеждающих. – По-твоему, он переметнулся? Да я ж его в землю вобью! – Чем гневаться, оценил бы: такой чуткий прибор!.. Ты ведь хотел знать, куда дуют нынешние ветра? – А знаешь, что случилось прошлой ночью? – вдруг спросил главарь. Еще бы, за эту ночь со мной стряслось столько всякого! – Ну? – Потопили одно из моих судов, «Орла». Не выплыл никто, хотя до берега было рукой подать. – И что это значит? – прикинулся я непонимающим. – Твоя версия? – Лишь у Грабаря есть подходящая посуда, чтоб устроить абордаж. А свидетелей оставлять, ясное дело, ни к чему. – Ты сказал: до берега близко. Что, видели зарево? – Точно. – И слышали что-то? – Взрывы. – А выстрелы? Ночью, да над водой, звуки разносятся на километры. – Нет. – Странно, да? – сказал я. – Что за абордаж без пальбы! – Думаешь, торпеда? – Ага, и подводная лодка, – подхватил я. – Неслабо разжился Грабарь, и всё, лишь бы тебя достать!.. Лицо главаря потемнело. Но он лишь спросил: – Тогда что, ракеты? – Я осмотрел ваше пожарище, – сказал я. – Склад будто атаковали с моря. Но от ракет был бы иной эффект. Кстати, сторож не всплыл? Аскольд покачал головой, затем добавил: – Но до того, как полыхнуло, якобы раздалась очередь. – Прощальный салют. Может, под головешками отыщется ствол. – Кажись, и у тебя есть версия? – Тебе ж неинтересны домыслы? По моим ощущениям, парень погиб, а что до виновников… – Я пожал плечами. – Когда в деле фигурируют море и ночь, можно ожидать чего угодно. – Это похоже на почерк Грабаря. Он давно мне в затылок дышит. – Много ты смыслишь в почерках, – фыркнул я. – Тоже мне – эксперт! Не люблю служить громоотводом, но лучше бы Аскольд выплеснул раздражение на меня. Не так опасно для общей ситуации. – Слыхал же, у Грабаря подстрелили сына? – прибавил я. – Да хоть всех! Старику давно пора сделать укорот. – Как бы и он не решил, что это твоя работа. – Если б я наехал, – снисходительно пояснил Аскольд, – сделал бы умней. – Это ты знаешь. Возможно, и я. А вдруг Грабарь посчитает иначе? Нехотя главарь представил, буркнул: – Ну? – Ты же мнишь себя умным? Вот и думай! Кому на руку сия чехарда? – По-твоему, это Калида затеял передел? – До сих пор ему перепадало, чем брезговал крупняк. А теперь сделалось тесно в своей нише. Вот и решил стравить вас, чтоб высвободить пространство. – Ты так уверенно говоришь! – Я знаю Калиду. Хитрым он был всегда, а сейчас накопил силу. – Да откуда у этого шибздика? – Вот и я думаю: откуда? – А чего ты так выгораживаешь Грабаря? Наводит на подозрения! – Не люблю очевидных решений. Тебя сейчас будто подталкивают к тому, для чего ты уже созрел. Не обидно оказаться настолько управляемым? – А доказательства? – Не в суде. Я знаю, ты знаешь… Мало? Фокус не прошел. Аскольда так просто на кривой не объедешь. – Как раз я не знаю пока, – отрезал он. – Вообще, Род, разочаровываешь меня. Заявился с домыслами, стращаешь Калидой. Да кто ж его убоится? – Дерьмо быстро слипается. А рассыпано оно нынче всюду. – Ты на кого намекаешь? Я усмехнулся: – Вообще я имел в виду Калиду и его присных. А ты что подумал? – Ты понимаешь, что у нас Семья? – сказал Аскольд. – Не какое-то там сборище отребья!.. – Тоже мне, боевое братство! – фыркнул я. – Уж мне известно, у кого тут львиная доля. Не вы первые спекулируете на родстве – японцы тоже на нем экономику поднимали. Но они придумали и другое: четкую регламентацию отношений и поступков – долг, подменивший чувства. – Как у тебя, что ль? Помолчав, я спросил: – Ась? – Нет, кроме шуток, – сказал Аскольд, посмеиваясь. – Мне интересно, отчего ты честен со мной. И с другими. Ведь тебе плевать на нас. – Честность – товар, сам ведаешь. – И на прибыль тебе плевать, – отмахнулся главарь. – Ты на методиках навариваешься нехило – зачем тебе сверх? – Я эстет, – пояснил я. – Люблю красивое: природу, женщин, поступки… – Ну да, сакура в снегу, сады из камней, – хмыкнул он. – Самурай!.. Еще и чистюля, верно? – Верно. А грязь – любая – негигиенична. – И тут выхожу я, весь в белом… Красотки вновь захихикали, как по команде. Им бы комедии озвучивать, подсказывая тупому зрителю, где смеяться. – Считай это патологией, – предложил я. – Зачем усложнять? К тому ж это не единственный мой бзик. – А что еще? – Еще я верю в совесть. Слыхал про такое? – Ну-ну, – проворчал Аскольд. – И с чем это едят? – Тебе, конечно, трудно поверить, но между всеми людьми – имею в виду нормальных – присутствует связь. Так вот с нею сейчас происходят странные трансформации. В целом ее, видимо, не стало меньше. Но ближних тут впрямь возлюбили как себя – за счет дальних, любовь к которым сошла на нет. – Надо ж, какой ужас, – вздохнул главарь и потискал двойняшек. – Вам тоже страшно? Ах, мои сладкие!.. Заворочавшись, он вместе с ними перебрался за стол, где поджидали тарелки, полные овощей, зелени, и поднос с ломтями слегка прожаренной говядины. Аскольд и раньше уважал ее с кровью, а теперь заимел привычку рвать мясо руками. И девицы охотно поддержали его в этом. А жирные руки все трое, дурачась, вытирали друг о друга, благо рядом полно воды. Надо признать, такие ухватки вполне гармонировали с наготой, а вот интерьер следовало менять. К примеру, сгодилась бы пещера с жарким костерком по центру и закопченным сводом, в которой я побывал вчера. – Совесть, хм, – снова заворчал Аскольд. – А кто трындел, что в мистику ни за какие коврижки? Это ж надо – совесть!.. – Я говорил: есть вера, а есть суеверия. Да и в вере разброс адовый. Кто-то верит в бородатого хмыря за облаками, который всем делает «козу»; я – в совесть как объединяющее начало… Ну, для упрощения представь ее как круговую поруку в масштабе Вселенной. – А шарика тебе уже мало? – спросил главарь. – Ладно, теперь скажи что-нибудь по делу. Нас-то сейчас чего затрагивает? – Люди перестают реагировать адекватно, понимаешь? Слишком у многих отказывают тормоза. Единственное, что еще удерживает большинство, – тот же страх. – А разве когда-то было иначе? – Ну, поздравляю!.. По себе судишь? Тогда с тобой опасно вести дела. – Есть еще выгода, – успокоил он. – Пока что ты нужен мне. – Пока – что? Пока и твой ветер не переменится? А есть такие, кто пойдет со мной до конца? – В дурдоме пошуруй, – посоветовал Аскольд. – Там им самое место. Секретарки разом засмеялись, не прекращая умасливать хозяина в четыре руки. Похоже, и этому в споре с одиночкой требуется поддержка. – Жизнь пошла, а? – подивился я. – Маньяки делаются нормой, совестливых записывают в психи. – Мой бедный Род, – с прохладной улыбкой молвил главарь, – тебе не достигнуть вершин. Слишком отвлекаешься на ерунду. – Так ведь карабкаемся по разным склонам. Не понял еще? – Ты о чем? – Хочется наследить в Истории? Да ради бога! Принимай эти грязевые ванны, пока не пропитаешься насквозь. – Вопрос в цене, – сказал Аскольд. – Нормальную цену я готов платить. – Вопрос в цели, – возразил я. – Власть ведь тоже средство, как и секс. Думаешь, достиг вершины, сделался Царем мира? А это сперма прокатывает по бугоркам наслаждения, побуждая всаживать корень снова и снова. Это инстинкт, понимаешь? Живность запрограммирована на продолжение рода, а ты, как бобик, следуешь программе. И еще разглагольствуешь о цене! – Пусть средство, – уступил он. – Для больших свершений, для благих дел… А? – Ты ж гордишься холодным умом. Вот и вспомни, скольких ты уже сдал либо столкнул с карниза, пока карабкался наверх. В таких делах либо «холодная голова», либо иллюзия «чистых рук» – третьего не дано. – То есть или сволочь, или дурак? – уточнил главарь, нехорошо улыбаясь. – И кто я, по-твоему? – А уж это сам выбери, – предложил я, не мелочась. – Был бы дурак, давно убрал бы тебя с глаз долой. И не слушал бы ересь. Краем рта я усмехнулся: «Вот и выбрал». – Или, думаешь, за тебя вступятся? А это уже напоминало сведение счетов – всплыла давняя обида! – Давай разберемся, – сдерживаясь, предложил я. – Что выиграешь ты, убрав меня, и что потеряешь… Конечно, если ты еще способен разбираться. Последняя фраза была, наверно, лишней… а может, и нет. Я ведь впрямь не боялся его, и лучше бы Аскольд это усвоил. Пусть подозревает тут подвох – я ведь спец по сюрпризам, – пусть вспомнит мои приступы ярости, которые не остановить первой пулей. Пусть думает, что за мной большие силы – к примеру, федералы. Или даже ЦРУ. – По-моему, нас не туда повело, – с неудовольствием заметил Аскольд. – Вообще, я что тебе поручал? – А и вправду – что? – Разберись с шарашкой на канале, – распорядился он, явно играя на публику. – Нужно выведать, откуда поступают эти ляльки. Уж не прорыл ли кто тоннель сквозь весь шарик? Ну да, из самого Сан-Франциско прямиком в наш зачуханный городок. – Хочешь знать, что говорит мой внутренний голос? – спросил я. – Ну? – заинтересовался главарь. – «Да пошел ты!..» И все ж от логова контрабандистов я двинулся к трехэтажке, где обитали странные ребята. Напрасно Аскольд понукал – меня и самого влекло туда, как магнитом. Хотя все, что можно подглядеть через тамошние окна, исправно поступало к Дворецкому и каждую заснятую сценку я мог просмотреть на любом удалении от объекта. Завесу молчания, окутывающую таинственное здание, удалось обойти без особых проблем, выловив в Океане программку, позволявшую читать с губ. Я даже снабдил озвучивание подлинными голосами, записав их снаружи дома, – благо все четверо, похоже, не применяли повышенные тона. И так же безмятежны, благостны были их лица. За такими лицами можно следить часами, заряжаясь их спокойной уверенностью. Кто бы знал, как утомили меня людские хвори! Ведь почти не осталось полноценных, вменяемых. Маньяки да параноики лишь крайние проявления общего недуга, и чуть не всякий выкажет патологию, стоит копнуть глубже. Как и ожидалось, картинки не содержали полезной информации. Если не считать имен четверки: Ника, Стелла, Влад, Стас. Никой звали как раз ту, с песочными волосами. Хотя Стелла смотрелась не хуже, на свой лад, – белокожая брюнетка с прекрасным ликом и роскошными формами. Сегодня я посвятил слежке не один час, благо ребята вели себя активно, разъезжали по городу почти безостановочно. Меня если и замечали, то не обращали внимания, будто успели узнать лучше, чем я их. Впрочем, это было бы не сложно, потому что я не понимал ничего. По первому слою странники гляделись обычно, если исключить безупречный облик. Но чем занимаются, на чем навариваются, как поддерживают достаток? Или им башляют на стороне? Тогда кто: федералы, западники… пришельцы, нечистая сила? Тьфу! Официозов ребята сторонились, но и с торгашами дел не вели, то есть версия с контрабандой не катит. Если они посещали кого, то не в самых благополучных кварталах; иногда даже вывозили оттуда что-то, чего я не мог разглядеть за темными стеклами, – грузы или людей. А больше всего озадачивали их средства связи. Пару раз я видел, как они переговаривались из машины, забыв или не позаботясь поляризовать стекла, но перехватить разговор не удавалось. То есть я даже не мог засечь источник радиоволн, будто странники применяли иной принцип. Господи, какой!.. Гравитационный, что ли? Но в Океане про это ничего нет. Так ничего не расчухав тут, я вернулся к своему персональному зверинцу, выбрав для рассмотрения еще один занятный экземпляр. К гильдии карателей Хвощ прибился не от хорошей жизни. Досталось ему крепко. Сперва квартирные грабилы с бессмысленным изуверством вырезали семью его сестры, затем кто-то изнасиловал дочь-малолетку – прямо в лифте, остановив кабинку между этажами. Понять чувства брата и отца нетрудно, но в данном случае праведный гнев обернулся потребностью убивать. То есть задатки зверя в Хвоще присутствовали изначально – впрочем, как у многих. Но одним для их активации приходится пережить потерю близких, другим достаточно увидеть агонию ребенка, попавшего под машину. И жизнь сразу обретает новый смысл, а сила черпается из умирающих под твоими руками – жуткая сила, несравнимая с прежней. Даже мне знакомы эти ощущения, и вот этого я боюсь в себе больше всего. Когда тобой начинает управлять Голод… Отличить хищников от профи, убивающих за деньги, несложно. Первые всегда стараются сблизиться с жертвой, сомкнуться с нею в момент гибели, чтобы забрать энергию, выбрасываемую при агонии. Так вот, Хвощ не из тех, кто всаживает пули с полукилометра или минирует машины. Правда, ему-то еще требуются оправдания для свирепости. Но, может, те, кто убил его сестру, тоже себя чем-то оправдывали. Судя по почерку, там порезвились абреки, а уж им есть что предъявить гяурам. Мы съехались на пригородном пустыре окно к окну и на треть приспустили стекла, чтобы говорить без помех. – Ну, в чем проблема? – сразу спросил Хвощ. Он мало изменился, несмотря на новое ремесло. Вполне обыкновенное лицо, даже симпатичное – если не знаешь, кто он. А как узнаешь, начинает работать воображение. – В сынке Грабаря, – сразу ответил я. – Вам не заказывали? – Ну-у, Род, – протянул каратель, – кто ж о таком говорит!.. Или не знаешь правил? – Грабарь ищет убийцу, – пояснил я. – А старик он настырный, сам знаешь. Если не хочешь лишних хлопот, просто скажи «нет», и я перемещу вас в конец списка. Это ведь не против правил? – Мы не убийцы, – оскорбился Хвощ. – Каждый заказ выносится на рассмотрение трибунала. И только если объект заслуживает приговора… – Ладно-ладно, народные мстители! Может, и денег не берете? – Каждый труд требует оплаты. А у нас повышенный риск. Надо ж, и тут подвели базу! – Так что там насчет сынка? – напомнил я. – Постигла его ваша кара? – Ведь он, я слышал, паренек безобидный, – уклончиво ответил Хвощ. – Ну да, только очень любил девиц, не слишком заботясь о взаимности. А иногда даже забывал расплачиваться. Кто-то ведь мог подумать и решить, что ее изнасиловали. Для вас это достаточное основание? Только не заливай, как скрупулезно вы проводите расследование! С сожалением каратель вздохнул – видно, на этой теме он и хотел задержаться. Пожевав губу, промямлил: – Ну, если отягчающие обстоятельства: возраст там, повреждения, особая жестокость… И наказание подбирается соразмерное. Не обязательно же каждый раз умерщвлять? – Ладно, в теории просветил. Может, скажешь теперь по существу? Что передать Грабарю – что вы не отрицаете участия? – Отрицаем, – решился наконец Хвощ. – Слово даю: мы тут ни при чем. А слово мое… – Крепче гранита, знаю. Но вас пока не вычеркиваю – имей в виду. – Обижаешь, – нахмурился он. – Мы ж не «шакалы», Предел чтим. Я все не мог отделаться от ощущения, будто разговариваю с нормальным человеком. Хвощ не казался ни грозным, ни даже опасным. Хороший семьянин, деток любит. Ну работа у него такая – убивать. Еще один «карающий меч», палачик эдакий – ничего особенного. У нас же всякий труд почетен. – Меня еще не обсуждали в вашем трибунале? – полюбопытствовал я. – Чем у вас карается, к примеру, превышение необходимой обороны? – Да ну тебя! – совсем обиделся Хвощ. – За кого держишь нас? – За душегубов, – ответил я. – Одно дело – защищаться, другое – карать. А интересно, почем нынче правосудие? – В смысле? – Сколько нужно заплатить, чтобы вы отступили от правил? За ненормированные убийства особый тариф, да? – Думаешь, ты один честный? – кривя губы, спросил он. – А прочие – слякоть? Самое забавное, что примерно так я и думал. Хотя на дух не выношу самозваных элитчиков. Боже, темны твои пути. – Может, вы и мстители, – выдал я под занавес, – однако «уловимые» – помни о том. Как бы и с вами не захотелось кому свести счеты. Или направить к великой цели. А может, ваш Совет уже поставили под контроль, ты не думал? Уезжал с пустыря я не в лучшем настрое: похоже, и эта нить никуда не ведет. Для поднятия тонуса включил музыку. Передо мной, на дисплее проигрывателя, завораживающе плясали огненные столбцы спектрального анализатора, но я глядел больше по сторонам. Не та обстановка, чтобы расслабляться. Пожалуй, теперь пора потолковать с главным подозреваемым. А где найти его, я знал и раньше. Новый дворец Калиды, возведенный совсем недавно посреди старого городского парка, подле затянутого ряской пруда, сильно смахивал на модель египетской пирамиды, причем изрядных размеров. И, судя по сведениям, собранным мною в разных местах, путь к здешним покоям тоже лежал через лабиринт. Вообще здание смотрелось чудно – что называется, ни окон, ни дверей. За исключением единственной, выходившей к нарядным мосткам, протянутым над прудом. Не мудрствуя лукаво, я сунулся прямо туда. Еще вчера мне это в голову бы не пришло. Видно, очень разозлили меня ночью, если решился на такое. К тому ж и скафандр хотелось опробовать. В вестибюле меня встречали, и прием оказалась теплым. Четверо сторожевиков уже околачивались тут, а из дверей выскакивали новые, выстраиваясь в полукруг. Никто тут не забивал себе голову рыцарскими бреднями – они бросились на меня стаей, пытаясь смять общей массой, ошеломить лавиной ударов. И это вполне бы им удалось, если б не мой скафандр. Пришлось включить усилители, чтоб выравнять силы и добавить себе скорости. Сравняться в числе ударов, правда, не получилось, зато каждый мой стоил десятка их, пробивая брешь в окружившей меня живой стене. Конечно, брешь тут же заделывали – пока хватало резервов. Я ощущал себя то ли терминатором, то ли робокопом, настолько превосходил сейчас среднего человека. А мои противники не слишком выходили за норму, разве ярились сверх меры. И в упорстве сторожевикам не откажешь: они отступили не раньше, чем поредели вдвое. Уверясь, что силой меня не остановить, переключились на пальбу. Из-под просторных, как у заговорщиков, плащей возникли огнестрелы, коротенькие, хищные, с торчащими рукоятями, с объемистыми насадками на дулах. И почти сразу машинки пошли в ход. На такой дистанции приличный стрелок должен вколачивать пули как гвозди – сторожевики и вколачивали, проверяя на прочность каждый стык моего скафандра. Сколько я ни уворачивался, пули оказывались быстрей. К счастью, латы держали исправно, подтверждая заверения производителей, – я ощущал лишь тупые, хотя болезненные толчки, заставлявшие меня вздрагивать. Поневоле пришлось и мне включаться в пальбу. Вражины добивались моей смерти – тем хуже для них. Но становиться с ними на одну доску я не желал и стрелял по ногам, оставляя за собой раненых. Может, я уступал здешним гардам в меткости, но угодить в спичечный коробок с пяти метров, даже и навскидку, вполне способен. А благодаря «стрекозам» я прекрасно «видел поле», замечая каждого противника еще до того, как он вступал в драку. Я продвигался от комнаты к комнате, укладывая одного за другим, и удивлялся: сколько же их! Как и полагалось трусливому ничтожеству, Калида окружил себя не лучшими бойцами, зато многими. Хорошо, я неуязвим, точно герой боевика, иначе пробиваться пришлось бы куда дольше, а Калида тем временем успел бы улизнуть. Но, оказалось, он не собирался ударяться в бега, а поджидал гостя, рассевшись на возвышении, в вычурном кресле, – видимо, в его представлении эта конструкция смахивала на трон. Вырядился Калида в подобие монарших одежд, свободных и цветистых, – которые, впрочем, могли сойти за домашний костюм. В открытом вороте виднелась мягкая грудь, поросшая русым волосом, – и никаких признаков кольчуги. Вдобавок он был босой, а отросшие ногти на пухлых пальцах отблескивали лаком. Наряд скорее подчеркивал дефекты сложения – дескать, принимайте меня, какой есть. Это мне, чтоб не потерять самоуважение, приходилось по миллиметру, год за годом, наращивать мускулы, растягивать связки, удлинять кости. А Калида любил себя и таким: нескладным, пузатеньким, сутулым – позавидуешь. Как человек чести, толстячок встречал меня один – если не считать двух слоноподобных истуканов, громоздившихся по обе его стороны и упакованных в тяжелые доспехи. Они впрямь походили бы на статуи, если бы за прозрачными щитками не двигались зрачки, неотступно нацеленные на меня. Каждый сжимал в руках двуствольный убойник, заряжаемый и гранатами, – уж их я не хотел бы испытывать на себе. Хотя исполины и без гранат могли меня сокрушить – одного я даже узнал, по свежим ссадинам. При том, что походили друг на друга, точно двойняшки. Инкубаторские, что ль? И сразу мне захотелось убраться отсюда. Если эта встреча не готовилась, то я никогда не принимал гостей. Или то была проверка охраны в условиях, максимально приближенных к боевым? На всякий случай я решил пока не удаляться от двери. – Не опоздал? – спросил у Калиды. – Прием еще не закончен? Сэ-эр!.. Скривив губы, он взирал на меня, точно на блоху, хотя при его росте даже с пьедестала трудно глядеть свысока. Внешне-то Калида остался, каким я помнил: низеньким, пухлым, с невыразительным щекастым лицом, обрамленным шкиперской бородкой. Но в глазах появилась пронзительность, будто он уже налился властью по брови и теперь изливал ее через взгляд. И зубы стали как у акулы, крупные да блестящие, – а ведь прежде гнили через один. Он даже помолодел, хотя с последней нашей встречи прошло немало лет. На самом-то деле звали его Игорь, и с имечком этим мне не везло с детства, будто на него наложили проклятие. – Убивать пришел? – спросил Калида фальцетом и захихикал довольно-таки мерзко, словно желал утвердить меня в этом намерении. – Ведь ты не состоишь в гильдии – у тебя и права нет! – Назрела необходимость, – пояснил я сурово. – Уж извини. – Может, поговорим? – предложил он. – Не бойся, нам не помешают. – Если вздумал купить меня или запугать, не трать слов. И про трудное детство не трынди – поздно тебя жалеть. Хамил я не от избытка смелости. Подобным типчикам за чужим бесстрашием чудится сила. Тут уж кто кого сильнее напугает. – Хочу просветить, – объявил Калида важно. («Слушайте, слушайте!») – Но сперва скажи, кто тебя науськал? Ты так стараешься мне напакостить! – Когда «так стараются», делают для души, – пояснил я. – А кто проплачивает, не твоего ума дело. – Будто я не знаю: Аскольд! Тогда зачем спрашивать? – А почему не Грабарь? – пустил наудачу. – Ты ж подстрелил его сынка! – Кто – я? – изумился толстячок с чрезмерной экспрессией. – Или я работаю на федералов – такое тебе не приходило в голову? Откуда, по-твоему, моя оснастка? Вот это Калиду проняло – оторопев, он даже захлопал ресницами. – Ведь ты методист, – возразил он неуверенно. – Все знают! – А вы – жмоты, – парировал я. – На вас разве заработаешь много? Я не слишком надеялся, что блеф сработает, но Калида вроде бы заглотнул наживку. Наверно, высокое покровительство вполне объясняло ему мое нахальство. – Я ж говорил, – сказал он почти довольно, – нам есть что обсудить. Движением ладони главарь велел своим истуканам отступить к самой стене, демонстрируя доверительность, и указал на креслице, притулившееся возле его пьедестала. Ага, щас! Не хватало мне сюрпризов с люками, распахивающимися в полу. – Не хочу скрывать: ты симпатичен мне, – произнес Калида. – Мне вообще нравятся люди, почитающие правила. – Еще бы, – поддакнул я. – Они ведь дают тебе такую фору! – Но ты сильно промахнулся, выбирая хозяина, – продолжал он, будто не слыша. – Аскольду недолго осталось корчить из себя державного князя. Грядут перемены, после которых ему уготована скромная роль. Ну прямо мысли мои читает!.. Привалясь спиной к стене, я приготовился к длинной лекции. Калида славился умением подолгу и со вкусом трепаться ни о чем, но, может, теперь в его речах прибавилось смысла? Сперва-то, как и встарь, он излил на меня немало мутной воды. Затем прорезалось новое – я даже стал вслушиваться. – Человечество вырождается, – убежденно вещал толстячок, будто знал это по себе. – Оно сделалось беззубым и бессильным, разучилось бороться за выживание. Требуется порода хищников, вожаков, чтобы встряхнуть это стадо. И численность его пора сокращать, пока не разразился всеобщий голод. Или за дело не принялась старушка-Земля. Знаешь, что делает пес, когда ему досаждают блохи? Неспроста ж последнее время так разгулялись стихии! Надо ж, и этот подвел базу под свое скотство. А замах каков! Человечество, никак не меньше. – Затем и устраиваешь свои шоу? – спросил я. – Чтоб выявить хищников. Но те пожирают скот, а вожаки ведут за собой. По-твоему, нет разницы? – Можно жрать слабых и больных, а прочих гнать на сочные пастбища, – осклабился Калида. – Пора, пора заняться селекцией! Для общего блага. – Может, начнем с тебя? – Думаешь, это я слабый? – Он снова ухмыльнулся, будто рассчитывал меня крепко удивить. – Что больной – точно. Психушку давно не навещал? Вот теперь я действительно бил по больному: в юные годы Игорек попадал туда не однажды. До истоков я не докопался, но подозревал, что причина в маменьке, слишком возлюбившей единственное чадо. Обычно на такие напоминания психи реагируют бурно, но этот и бровью не повел. – А что, – заметил он радостно, – там собраны недурные болванки. Вон и Алмазин не брезгует! – Еще бы. Куда ж дерьму стекать, как не в клоаку? Калида энергично замотал головой, даже ладонью похлопал по локотнику: «Ты не прав, Вася!» Он не научился еще говорить как Аскольд, веско и без суеты, и не пропитался могуществом, точно силой. Хотя звонил складно. Ученый же человек – из универа выперли. – Не путай божий дар с… тем самым, – призвал он. – Помянутые мной болванки не отходы, просто – иная порода. Так уж ребята устроены, и что? Надо же быть терпимей! – К людоедам, что ль, к серийщикам? Не эти «болванки» ты разумеешь? – Как поется в известном шлягере: «темные силы нас… нас! – подчеркнул Калида, – злобно гнетут». То есть приходят-то они изнутри, и с этим ничего не поделать. Думаешь, у «нашистов» в штурмовиках кто? Такие же любители убивать, хотя прикрылись пышными словесами. Уж про карателей не говорю. – То есть хищников ты собираешься набирать из маньяков? – А что маньяки? – вскинул он бровки. – Ну что? Из-за чего такой шум, я не пойму! Самый удачливый из этих бедолаг за годы самоотверженных стараний, каждодневно рискуя жизнью, ухайдокает с полсотни бродяжек, шлюх либо дурищ, напрочь лишенных самосохранения, – и все стоят на ушах. А какой-нибудь безмозглый фанатик взрывает квартал, разом отправляя на небеса тысячи, без разбора полов, возрастов, достоинств, и он уже борец за идею, народный мститель. И ведь сколько энергии уходит в пар! Где справедливость? Да если маньяков должным образом организовать, они станут полезнейшими членами общества, этакими селекционерами. Поискать же таких умельцев! Если угодно, это защитный механизм человечества, направленный против перенаселения и деградации. Но до сих пор им лишь не хватало хозяина. – И ты решил заполнить вакансию, – предположил я. – Хотя погоди… Ты ж имел в виду жизненную энергию, да? Как раз ту, какой питаются маньяки. Ведь все они «рабы лампы», то есть Голода. – Вот-вот, и стоит получить над «лампой» контроль, – подхватил толстячок, одобрительно кивая, – как весь урожай, который они собирают по губернии, станет стекаться сюда. – Калида ткнул пальцем вниз, едва не угодив в причинное место. – Конечно, за вычетом расходов на собственную подпитку. – Осталось завладеть «лампой». И как обстряпаешь это? – А догадайся! – хитренько улыбаясь, предложил он. – Условия задачки тебе известны. Но я-то видел, как невтерпеж Калиде поделиться знанием. Следовало только дать ему хороший разгон. – Судя по способности серийщиков аккумулировать чужую энергию, – начал я, – они подключаются к жертвам некими каналами. Вдобавок многие из этих психов «слышат голоса»… то есть контактируют еще с кем-то. Похоже на зачатки телепатии. – Их беда, что они не могут сохранить свою жизнесилу, – не выдержав, вступил Калида, – а потому вынуждены забирать у других. Серийных убийц величают энерговампирами, но скорее они проводники. Потому что кто-то, куда более могущественный, откачивает у них энергию, впечатления – отсюда и Голод. И сколь ни вылавливай серийщиков, их не станет меньше, потому что загвоздка-то не в них, а во Всадниках. – Выходит, и тут надо искать заказчиков? Как говаривал Геббельс: вы, мол, убивайте там, не сомневайтесь, а все угрызения беру на себя. – Наш человек, – одобрил толстячок. – С размахом действовал. – Такой же урод, как прочая ваша шатия, –подтвердил я. – От Адика до Йоси – сборище неполноценных. Небось и методы их тебе нравятся? Калида пожал женственными плечами: – Почти всем требуется плетка. – Эдак распугаешь вокруг всех. – «Распугаешь» – ха! Да их за уши от меня не оттащишь. Настоящие звери жить не могут без плети. – Тут ты, наверно, прав. Я было подумал: речь о людях… И чем приманиваешь предаторов? Толстячок вдруг визгливо гоготнул, захлебнувшись от ликования. – Может, я посланник Бога на Земле? – спросил он игриво. Глянув на него с брезгливостью, я возразил: – А я никого на Землю не посылал. Вообще это старая песнь Калиды, исполняемая уж не первый год. – Впрочем, суть в ином, – добавил он. – Наконец Бог вернулся на Землю. – Снизошел, что ль? – Скорее восходит, – поправил Калида с лукавой ухмылкой, будто находил радость в разбрасывании намеков. – Помнится, лет двенадцать назад ты уже предрекал пришествие. – Я ошибся лишь в сроке, – с жаром возразил толстячок. – Что такое десяток-другой годков в сравнении с вечностью! – Расскажи это пацанве, которой задурил тогда головы. – Я наставил их на Путь, – снова не согласился он. – Посмотри, что творится вокруг, – повальный разврат. Священнодействие, ритуал продления рода они превратили в пошлое отправление потребностей, как еда или сон, в непотребные игрища, в похабщину. Господи помилуй, они даже не стыдятся заниматься этим на людях, а партнерами обмениваются, точно дисками!.. Теперь возразил я, больше из духа противоречия: – Зачем усложнять? При надежной контрацепции процесс больше не ассоциируется с начальной целью. Источник удовольствия – и только. Чего тут стыдиться, что скрывать? – Потому и следует запретить контрацептивы! – вскричал Калида. – Люди забыли настоящие чувства… – Имеешь в виду инстинкты? – И должны вернуться к истокам! – И плодить по штуке в год? – спросил я. – Больше детишек, хороших и разных, – на радость тебе и прочим педофилам. А сам не желаешь проходить полжизни беременным? Из тебя вышла бы образцовая свиноматка. Откинувшись в кресле, Калида закинул ногу на ногу и покачал в воздухе напедикюренным мягким копытом, уставясь на меня, точно гипнотизер. Но хоть я и ощущаю взгляды как немногие, его «магнетизм» не оказывал на меня действия. Уж этому не подвержен. – А если я все же пророк? – спросил он с той же хитрой усмешкой. – Может, я один вижу Истину? И черпаю в ней Силу, и делюсь с апостолами! – Сколько их у тебя? – Двенадцать, как и положено. А у тех – свои. Калида умолк, будто в азарте сболтнул лишнего. Его беда: больше любит говорить, чем слушать. Хотя кто этим не грешит? И я молчал, прикидывая, не поехала ли у толстячка крыша. Вообще в его внешности будто менялось что-то, штришок за штришком, а голос становился гуще и медленней, словно бы тормозилась запись. – Но дело даже не в том, – свернул говорун. – Ведь это та Истина, по которой строится мир, а Бог дает мне Силу исполнить предначертание. До сих пор такое не удавалось ни Иисусу, ни Мохаммеду, ни Гаутаме. А вот я стану в божьем царстве истинным помазанником! – Из грязи в князи, да? – спросил я. – Ведь так не бывает, тюфячок. Из дерьма пулю не вылепишь. Но Калиду было не прошибить. – Всё начинается с малого, – заметил он рассудительно. – Знаешь, как рождалась Османская империя? Один мелкий бей, Осман, подмял своего соседа. И пошло, пошло!.. А что получилось в итоге? – Значит, и тебя греет империя? – Так ведь без нее не будет порядка! – убежденно воскликнул Калида. – Нашему люду не обойтись без твердой руки. Кажется, он и впрямь видел себя во главе страны – для начала. Толстячок только коснулся власти, а уж вознесся за облака. Это что, тоже сродни мании? – А почему не оставить других в покое? – спросил я. – А, толстун? С сожалением Калида покачал головой: мол, и рад бы, но «труба зовет». – Человечество губит эгоизм, – посетовал он. – Все пекутся лишь о себе… ну и о самых близких. А кто будет трудиться на общество? – Папа Карло, – пробурчал я, но Калида не услышал. – Каждому здравомыслящему должно быть ясно… – Еще про «людей доброй воли» вспомни! – оборвал я. – И что это каждый тупарь собственную мысль считает самой здравой? – Включая тебя, да? – хмыкнул толстяк, нажимая клавишу на локотнике. Из боковой дверцы возникла худенькая девочка в прозрачных одеждах, с рассыпанными по плечам золотистыми локонами. Лицо у нее было свежим и ясным, кожа сияла белизной. Радостно улыбаясь, она засеменила ко мне, бережно неся перед собой гравированный поднос с парой высоких бокалов и фруктами на блюде. Конечно, я отказался. Да еще прощупал кроху взглядом, с макушки до пят, – в поисках подвоха. Тут можно ожидать всего, включая взрывчатку на поясе. С той же улыбкой девочка устремилась к Калиде. Ехидно посмеиваясь, он снял с подноса бокал, осушил в три глотка, закусил сочным персиком. Второй рукой огладил гриву малышки, затем привлек к себе, чмокнув в гладкую щечку, – точно копировал старую хронику. Тут же выпустил девочку и легким шлепком направил обратно к дверце. Проводив ласковым взором, молвил: – Вот ее никто не испортит! – Кроме тебя, – буркнул я. – С чего ты взял, что твои гены стоит множить? Калида перевел взгляд на меня, и теперь тот весил пуды. Вокруг вроде не становилось темнее, однако глаза толстячка блестели ярче. Действительно, что-то происходило с ним. Будто под прежней оболочкой все прибывало объема, и оттуда, из открывающихся глубин, на меня пялилось чудище. – Еще одно следствие тотального разврата, – изрек он. – Дети перестали походить на отцов, потому что едва не все матери – порченые. И как тогда достигнуть бессмертия? – Личного или общего? – уточнил я. – Для вида как раз полезней сложные смеси – эволюция идет быстрее. Но Калида опять не услышал. Раз так, послушаем мы: – Еще Гиппократ полагал, будто лучшие качества мужчин через их семя передаются подросткам. Старый гомик, понятно, имел в виду пацанов, но почему это же не отнести к иному полу? Если с первых лет лепить невесту под себя, регулярно впрыскивая гены, то и потомство станет лишь твоим. Вот и под педофилию подвели базу. Сколько нового узнаёшь от извращенцев! К счастью, немногие из них выбиваются в фюреры. – И с каких же лет ты собрался… впрыскивать? – спросил я брезгливо. – С первых, – повторил Калида. – Сперва, разумеется, искусственно – мы ж не звери. – А кто ж вы? Вся ваша пирамида выстроена на зверстве, и куда ни ткнешь, всплывают параллели с первыми мерзавцами человечества. – Ведь и ты зверь, разве нет? Я ж видел, как ты дерешься! Вся разница, что ты-то умеешь себя сдерживать, а другим требуется укротитель. Повторяю, Род, ты симпатичен мне. И для тебя нашлось бы место в моем окружении. Мне нужны знающие, умелые, сильные. Мне показалось, Калида тянет время, – собственно, зачем? Что грядет у нас в ближние минуты? Разве закат. – Как раз сильным тут делать нечего, – возразил я. – Тем более – умным. Это ты, тюфячок, слишком размахнулся! – Думаешь, не найду способ избавиться от тебя, если пожелаю? – Лучше найди способ обуздать свои аппетиты. – А почему я должен себя насиловать? – Конечно, других-то насиловать проще! – Я никого не принуждаю, – объявил он. – Не у одного тебя есть принципы. – Потому тебя и тянет на малолеток, – пояснил я. – Уж их можно склонить к чему угодно. Особенно если «лепить» с первых лет. Но Калида гнул свое: – Бог учит нас следовать Правилам, а преданных награждает Силой. Но любого отступника постигнет кара. По-твоему, почему предателей ненавидят больше и наказывают сильней, чем убежденных, последовательных врагов? – И поэтому ты решил предать все человечество разом? – Я решил его спасти! – Ты не думал последнее время о самоубийстве? – спросил я участливо. – А ты подумай, подумай!.. Вновь откинувшись в кресле, Калида с огорчением покачал головой. – Вижу, напрасно я тратил время, – сказал он уже чуть не басом. – Слишком погряз ты в заблуждениях и не желаешь принять очевидное. – Как забавно! То же самое я думаю о тебе… И что будем делать? Толстячок развел пухлые ладони. – Ты волен уйти – препятствовать не станут. Разве захочешь попрощаться с приятелем? – Калида издал густой смешок, будто рыкнул, и добавил: – Он-то не прочь – видно, накопилось за годы. Пожав плечами, я развернулся и «по-английски», благо рядом, отступил в лабиринт, слыша вдогонку: – Ну покажи, чего стоишь сам, без этих своих подпорок! Ведь так вознес себя, даже угощением брезгуешь, точно Монте-Кристо. Конечно, мы-то не графья! Но удивить найдем чем, если хватит пороху отведать. Я уходил все дальше, но рокочущий голос преследовал меня, досаждая, словно гудение шмеля: – Воображаешь себя большим и сильным, а на деле маленький, уязвимый муравей, от коего ничегошеньки не зависит. Даже устранять тебя смысла нет! Ну попорхай вокруг еще – никуда не денешься, сам и спалишь крылья. Подколки были вполне детскими, дешевыми до смешного, и образ хромал: муравей с крыльями!.. Я понимал это прекрасно и все ж понемногу заводился. Что строит из себя этот паяц? Я уже достаточно освоил лабиринт, чтобы не плутать по нему, считая тупики, и двинулся к выходу кратчайшим маршрутом. На пути действительно не встретил ни души, даже раненых успели прибрать. И только перед последней дверью, в широком и пустом вестибюле, меня поджидал обещанный сюрприз: щуплая, выряженная в простенькие доспехи фигура с парой кривых мечей, слишком массивных для ее рук. В следующую секунду я узнал в ней Лазера, канувшего в этот дом несколько дней назад. Это был он и не он. Все вроде бы то же, но чуть модернизированное: плоть тверже, кожа глаже, глаза лучистей. И все равно вызывать меня на поединок было с его стороны отменной глупостью. – Да брось, – сказал я, нацеливаясь в обход. – Тебя беленой откармливали? Быстрым шажком «шакал» заступил мне дорогу, поблескивая острыми глазками из-за прозрачного забрала. Лучше бы он не испытывал мое терпение! – Ты себя ни с кем не путаешь? – спросил я. – Это ж тебе не телок мутузить. Вот там ты герой. Мелкий, но хищник – эдакий хорек. Так и не произнеся ни слова, Лазер атаковал – кажется, без особенной охоты, будто кто подпихнул его. Выхватив клинок, я послал навстречу волну, рассчитывая первым же махом снести препятствие. Мечи столкнулись и разлетелись – почти с равной скоростью. Этого я не ждал: Лазер, который был меньше меня вдвое и втрое слабей, вдруг выказал такую же мощь. По-моему, он сам опешил, когда расчухал это. Даже шарахнулся от меня прочь, будто испугался возмездия за дерзость. Ведь еще неделю назад я мог зашибить гаденыша с одного удара. Чертыхнувшись, я устремился за нахалом, готовый доказать, что мое преимущество не только в силе. И опять едва не лажанулся, потому как, притормозив, Лазер вдруг обнаружил такой уровень мастерства, о котором недавно и помыслить не смел. Так что по-настоящему я превосходил его лишь габаритами. Экий облом! Чуть позже, правда, выяснилось, что сила не прибавила Лазеру мужества – как и раньше, он избегал драки с равным противником. Даже слабейший мог обратить его в бегство, если бы проявил настоящую стойкость. И умнее Лазер не сделался, а в схватке это качество значит немало. Уяснив новую расстановку сил, как следует прощупав противника, погоняв его на разных режимах, я перестроил рисунок боя и обыграл Лазера вчистую, пользуясь преимуществом в росте, длине рук, весе. Добивать не стал, удовлетворившись ранением, к тому же легким. Так что реванша у «шакала» не получилось. Но Калида меня удивил, как и обещал. Такое преображение и за такой срок! Если уж из Лазера сотворили бойца за тройку дней, то чего ждать от прочих? – I'll be back! – посулил я, выходя из дворца. Тоже питаю слабость к эффектным фразам.Глава 14
Уже остывая, отходя от недавней схватки, я катил на «болиде» за город и вспоминал не раненого Лазера, не подбитых сторожевиков, а Калиду с малюткой-златовлаской. Что-то корябнуло сознание, когда увидел их рядом. Показалось, девочка схожа с Калидой – насколько это возможно при такой разнице возрастов, комплекций, полов. В детстве и он, наверно, гляделся умилительно: пухленький, румяный, васильковые глаза, золотые кудряшки – эдакий ангелок. Если б не знал, что Калида холостяк, вполне мог бы принять ее за дочь… или внучку. Нет, для внучки подобие слишком близкое. И даже для дочки, если вглядеться. Черт, уж не занялся ли он клонированием? Не откладывая, послал Дворецкому запрос и через минуту знал про малышку многое: как зовут, когда родилась, с кем росла, какого числа и при каких обстоятельствах сгинула. Все это, наверно, я проглядывал и раньше, когда пытался понять, по каким критериям выбирают жертв, – но теперь меня заинтересовала ее мать. Тогда на эти странности я не обратил внимания. Во-первых, женщина оказалась слишком молода для такой дочери: по моим прикидкам, нет тридцати. (Дворецкий тотчас подтвердил: двадцать шесть.) Во сколько же она родила – в четырнадцать? Во-вторых, в ее лице тоже проступали черты любвеобильного толстячка, хотя не столь явно. А если подняться еще выше? Как выяснилось, бабушке чуть за сорок – выходит, у них это вроде семейной традиции? Стоило копнуть тут глубже, как стали всплывать новые совпадения. В свои юные года бабуля тоже пропадала из дома. Как потом сама заявила: сбежала. То ли впрямь цыгане сманили, то ли проще оказалось свалить на них, благо подобных случаев хватало, – однако вернулась она месяцев через пять и с изрядно деформированной талией. Пришлось родителям срочно переезжать на новое место, а новорожденную выдавать за ее сестренку. А когда нынешней маме стукнуло тринадцать, с ней стряслась похожая трагедь. Правда, ее-то прибило к одной из сект, в изобилии расплодившихся на рубеже эпох и взамен прежней, подпорченной лапши вешавших на уши свежачок. Результат тот же: ранняя беременность. Указав разброс внешнего подобия, я в который раз запустил отбраковку пропаж, оценивая их наново. И тут разрозненные доселе факты сложились в цельную схему. Сюда же, как по заказу, легли сведения, добытые Гувером. Игорек был поздним ребенком армейского генерала, помершего раньше, чем сынок пошел в школу. Может, оттого-то Калида с детства был одержим страхом смерти, но при этом, по странной закономерности, изводил мать угрозами броситься с балкона. Пару раз даже пытался покончить с собой – скорее для демонстрации. Зато повзрослев, он, как и положено маньяку, стал очень радеть о своем организме, воздерживаясь от любых излишеств, кроме разве обильной кормежки. Годам к двадцати его одержимость приняла необычные формы, даже стала приносить плоды – причем в буквальном смысле. Как раз тогда Игорек освободился наконец от любящей и властной маменьки, завладев старенькой «Волгой», оставшейся еще от отца-генерала, и фамильной дачей – небольшой, но уютной, к тому ж упрятанной за высоким забором. И тогда же, видимо, исполнил первое свое похищение, присмотрев девственницу в ближней школе. В те годы подобная дикость еще не стала нормой (по крайней мере о ней не трубили) и за подростками приглядывали не шибко – так что развернуться было где. Надо заметить, таскал он не абы кого, а первых милашек, то ли полагая их самыми здоровыми, то ли для улучшения породы. Служить поначалу пристроился в районную поликлинику, где мог свободно рыться в картотеке, проводя предварительный отбор кандидаток. А доскональное обследование осуществлял уже сам, благо по образованию лекарь-недоучка. Потом, правда, пришлось Игорьку расширять охотничьи угодья, чтобы не вызвать подозрений. А работать он стал санинспектором, разъезжая на своем драндулете по всей губернии. Процент брака, конечно, вырос, поскольку оценки «на глазок» нередко подводили, – соответственно возросло и число похищений. К тому ж и потребности прибывали. После этого Калида некоторое время трудился милиционером, истово оберегая граждан от себя самого, а возможно, и участвуя время от времени в собственных розысках. Был не однажды отмечен за усердную службу, а особенно старался, вызнавая адреса юных правонарушительниц. Оттуда плавно перетек в штатные комсомольцы, с охотой курируя младших школьников, а летом подвизаясь вожатым в пионерлагерях. Вряд ли он похищал собственных подопечных: опасно, да и не дозрели в большинстве, – но, должно быть, такое окружение его грело. Возможно, и щупал самых доверенных за интересные места. Но ныне, когда едва не в каждом «заслуженном преподавателе» подозреваешь если не маньяка, то извращенца, такие шалости кажутся невинными. Затем ситуация в стране стала меняться, и Игорька обуяла жажда славы и признания – видимо, производная от его тяги к бессмертию. Он ударился в журналистику, благо язык подвешен неплохо, выступал с сенсационными материалами, чаще высосанными из пальца, по всевозможным поводам мелькал на местном ТВ, иногда прорываясь и на центральные каналы, даже принялся писать детские (!) книжки, с отменным усердием пропихивая их по издательствам. Потом вдруг ушел от мирской суеты в религиозную, возжелав настоящего поклонения, и сделался проповедником, собирая вокруг себя фанатичных юнцов, пока не сплотил их в одну из популярных тогда сект, где ухитрился объединить вполне идиотскую доктрину со столь же бездарными песнопениями, впрочем проходившими в молодежной среде на ура. Исполнителей, сладкоголосых миловидных пареньков, по которым сходили с последнего ума тысячи дурочек, набирал по детским домам, почему сии песенки прозвали «сиротскими». Судя по масштабу агитации, развернутой энергичным толстячком, старые его связи – в комсомоле, в редакциях, даже в милиции, – очень пригодились на новом поприще. Может, и высокие покровители завелись – из тех, кто клюет на свежатинку. Но главного своего занятия Калида не оставлял на всех этапах, судя по непрекращающимся похищениям девочек, возвращаемых оплодотворенными. Меня заинтересовала судьба тех, кого Калида посчитал недостойными своей персоны. Ведь немало школьниц лишались плев еще раньше, чем созревали для потомства, да и здоровьице у многих пошаливало. А такое хобби требовало расходов. Диапазон данных, на которые клевал Игорек, уже определился: возраст от двенадцати до четырнадцати, высокие, худощавые, ладные – как раз то, чего не хватало самому. И когда я запустил поиск по новой, выявилось немало таких, кто вернулся домой спустя годы либо сгинул вовсе. Вероятно, уже давно Калида промышлял работорговлей, поставляя муселам юных славянок. Хотя это было его побочным занятием, подпитывавшим основное. Уж в целеустремленности ему не откажешь. Выстраивалась занятная цепочка. Если предположить, что первое время Калида похищал школьниц с периодичностью раз в полгода, отпуская их уже бесповоротно оподоленными, то лет через пятнадцать, когда стали вызревать первые его отпрыски; у него набралось бы минимум тридцать детишек, разбросанных по нескольким городам, точно кукушата. (На самом деле, отработав технологию, он мог завести небольшой, постоянно обновляющийся гарем, и тогда число отпрысков возросло бы в разы.) Но это были, так сказать, полуфабрикаты… или даже четверть. А то и осьмушки, если хватит потенции лет до шестидесяти пяти. Допустим, половина из них пригодны для вторичного использования. Как видно, на психике девочек сказалась дурная наследственность, поскольку этих уже не требовалось похищать. К ним просто подсылали агитаторов, с легкостью вовлекая в секту, где Калида если не заправлял по-прежнему, то обладал немалым весом. К этому сроку он насобачился уламывать малышек, освоив элементарные приемы воздействия. А может, те чувствовали в говорливом жреце своего отца, уступая ему во всем. И уж их потомство Калида пас с особенным тщанием, всеми способами ограждая от стороннего влияния. Вот от склонности к суициду, парадоксально спровоцированной таким же, как у него, детским страхом смерти, он уберег не всех. Трудности роста, да… Или бедным девочкам просто не хватало тепла? И вот теперь в пору цветения вступало следующее поколение, в котором гены толстячка занимали уже три четверти, – эдакие дочки-внучки. И пришло время для очередного внедрения. Действительно, «время собирать». Не знаю, откуда Калида почерпнул такой способ предельного воспроизведения себя в потомстве, – может, сам дошел. По первому впечатлению полная дичь. Плод больного разума, напуганного неизбежностью смерти. Но сейчас это неожиданно обернулось источником его силы. Если я прав и родственные узы ныне упрочились многократно, то кем же должен сделаться для своих внуков такой родитель? Интересно, а какое применение Калида нашел сыновьям – уж не они ль составили команду «уборщиков»? И кто же тогда супербоец, сбросивший меня с Чердака? А эти трехцентнеровые здоровилы – тоже тинэйджеры? Быстрый рост, ранний расцвет… и скорый закат. И еще занятный факт: среди исчезавших тринадцать лет назад значилась Лана. А я и не знал, что у нее есть ребенок! Хотя подозревал, что рожала. Тотчас проверил мать Ланы. Сенсационного не обнаружил, если не считать, что она тоже обзавелась дитем в пятнадцать лет, а замуж не вышла. Но тогда, четверть века назад, отчетность в органах сильно хромала, а многие случаи вовсе замалчивались, если родители не поднимали шум. Так что история трех поколений и тут скорее всего развивалась по стандартному сценарию. Кстати, это объясняет многие странности в поведении и жизни Ланы, включая ненависть к ней собственной матери. Видно, в первые годы Калида не научился еще внушать жертвам благоговение. Так-так… Выходит, Лана – его отродье? Внешне-то ничего общего, но в отходы она, ясное дело, не попала: слишком лакомый кусочек. А врожденный дефект психики был усугублен близкими. Затем на девочке потоптался Калида, еще добавив ей порчи и зарядив своим семенем. Интересно, Лана-то не заподозрила в нем папаньку? Чутье ведь у нее имеется. А я удивлялся, откуда в такой хорошенькой голове столько тараканов! Да, но я-то зачем сдался толстячку? Или дело не в нем, а в его Боге? То есть планируется, возможно, не один «пророк»? Почему-то мне захотелось взглянуть на старую хибару Калиды – по моим сведениям, давно брошенную. Вряд ли я надеялся сыскать там ответы, скорее рассчитывал лучше понять персонаж, вдруг выдвинувшийся в здешнем действе на первый план. Дача покойного генерала вместе с парой десятков подобных же составляла престижный некогда поселок, обнесенный общей изгородью и расположенный вблизи моря, примерно посредине между усадьбой Аскольда и бывшим заводом, так кардинально сменившим ориентацию. Наверное, из прежних хозяев в поселке не осталось никого, а может, тут и не жили больше – по крайней мере окна не светились ни в одном доме, а ворота на въезде давно порушены. Однако дорожки меж участками еще не успели раздолбать или завалить рухлядью, и к нужному месту я проехал без сложностей. Подкатив «болид» к самой стене, запрыгнул на его крышу, оттуда перебрался на верхушку забора и, наскоро оглядев безмолвный двор, соскочил на разросшуюся траву. За прошедшие десятилетия здешние деревья вымахали в великанов, почти сомкнувшись раскидистыми кронами, зато обветшалый дом словно бы просел, мерцая мутными окнами, точно бельмами. Первая странность: через весь двор, от крыльца к дальней стене, протянут трос, с которого свисала тоненькая цепь, оканчивающаяся мягким ошейником, уже полусгнившим. Оказывается, Калида выгуливал своих пленниц, даже устраивал им купания в летнее время – трос проходил над бетонным ложем небольшого бассейна. Интересно, как он убеждал малышек не надрывать горло? Ведь в дополнение к ошейнику прямо напрашивается намордник. А еще хорошая плетка, помянутая Калидой с таким теплом. Осторожненько, по самому краю скрипучих ступенек, я поднялся к покосившейся двери, аккуратно ее отжал и, проскользнув внутрь, окунулся в затхлость, копившуюся годами. Всё в доме покрывала пыль, проникавшая сквозь закрытые окна. Вообще, это сильно смахивало на склеп, и я бы не удивился, наткнувшись в одном из кресел на мумию, хотя прекрасно знал, что мамашу Игорька похоронили на городском кладбище. Но Калиду всегда отличала активность – мог и выкопать в первую же ночь. К счастью, таких сюрпризов тут не припасли. И подгнившие мертвецы не бродили по комнатам, алкая живой плоти, и мерцающие призраки не выплывали из стен, зловеще ухая. Если б не гнетущая тишина и мертвящая атмосфера, свойственные всякому заброшенному месту, здешняя обстановка навеяла бы скуку на нечаянного гостя. Но я-то представлял, что искать и даже приблизительно где. Разумеется, потайная дверь обнаружилась в глубине громадного шкафа, занимавшего едва не треть спальни, – погубит Калиду склонность к театральщине!.. А вот меня угробит любопытство. Раздвинув фанерные створки, я по крутым ступеням спустился в подвал, озираясь не без удивления. Здесь было просторней, чем можно было ждать, даже вентиляция получше, чем наверху. И что устраивал тут бравый генерал: бомбоубежище? Но сынуля его затею творчески переработал, преобразовав помещение то ли в гарем, то ли в зверинец. Здоровенными щитами он разгородил подвал на пять единообразных каморок, забранных с одной стороны общей решеткой, а поверху накрытых толстым плексигласом, по которому толстячок, верно, любил прогуливаться, созерцая своих пленниц. Таким виделось ему идеальное устройство общества, для наведения такого порядка Калида и собрался в большую власть. Затем я удивился пуще, потому что подвал оказался лишь преддверием настоящего подземелья. Не сразу я углядел в старой кладке, проступившей из-под осыпавшейся штукатурки, узкий и низкий проем, небрежно заделанный силиконовым кирпичом. Пару раз вмазав ногой, завалил стенку внутрь и, не дожидаясь, пока осядет пыль, протиснулся в раскрывшуюся щель. Перебравшись через завал, очутился в таком же узком низком коридоре, прорубленном в сплошном камне и уходившем невесть куда. Вообще я знал, что древние катакомбы кое-где накрываются этим поселком, но чтоб угодить в них прямиком из дачного подвала? То ли Игорьку крупно подфартило, то ли его впрямь вела Судьба. Видно, в тот день он решил расширить свой гарем и по нечаянности вломился в заповедное место. И куда же тропинка повела его? Во всяком случае, дух оттуда исходит мерзкий – примерно как из вчерашней шахты, куда мне так не хотелось спускаться. Кстати, и нацелен ход в сторону завода. Пожалуй, мне самое время сдать назад, если не хочу опять влететь по уши. Но двинулся, конечно, в глубь коридора, не в силах противиться его зову, – наверно, как и Калида несколькими годами раньше. Однако туннельчик вырубался скорее под его габариты, чем мои. Еще вчера мне надоело бродить с повернутым, точно на египетских рельефах, торсом, а тут приходилось идти и согнувшись. На моем предплечье затаилась, будто ловчий сокол, «стрекоза», сложившись в невзрачный нарост, но запускать аппаратик я не спешил. А ход все тянулся, почти не изгибаясь, но, слава богу, и не удаляясь от поверхности. На всякий случай я велел «болиду» следовать за мной поверху, словно бы от него сейчас мог быть толк. Впрочем, кто знает? Не исключено, подвернется на пути шахточка. Затем коридор, точно спохватившись, сменил направление, устремясь к морю. Повернув за угол, я увидел перед собой исполинскую «шушару», явно устроившуюся тут неспроста. Тотчас ощетинясь, она скакнула на меня. С неменьшей живостью я прыгнул обратно за угол, бездумно выхватывая мечи. Спружинив о стену лапами, тварь вновь метнулась ко мне, и теперь я встретил крысу свистящим махом, рубанув по оскаленной морде. А вторым мечом пригвоздил ее к полу, оборвав судороги. «Спокойно, – сказал себе затем. – Это я уже видел». Хотя зрелище было отвратным. Собственно, я зря пугался: мои доспехи не по ее зубам. Но кто сказал, что этот зверь тут самый страшный? Дальше, сразу за поворотом, мне уготовили новый лабиринт – третий за прошедшие сутки. Понятия не имею, кто и зачем накрутил такие сплетения, но сделали это не в последние десятилетия. К счастью, проторенная за годы тропка ясно виднелась на каменном полу, не позволяя сбиться с пути. Потом мне стало и вовсе неуютно. Кто-то крался за мной – я не столько слышал это, сколько чувствовал. Тем более не мог разглядеть, хотя рецепторы поставил на максимум. И если он не отставал, значит, его оснастка по крайней мере не хуже моей. А подготовка, видимо, лучше: как ни пытался я сбросить «хвост», он следовал за мной неотступно. Иногда ветер доносил запахи – странные, незнакомые, даже анализатор оказывался в затруднении. То есть это человек, но что-то тут было нечисто. Нечистый, хм… Уж не охотятся ли опять на меня? Мне вдруг захотелось, чтобы между мной и преследователем оказалась стеночка понадежней пластиковых лат – к примеру, броня «болида». Но кто бы ни был этот невидимка, нападать не спешил, а потому я продолжал топать по следам Калиды, пока не уперся в дверцу из непонятного материала, более всего похожего на окаменелую древесину. Позади дверцы обнаружилась комнатка, не примечательная ничем, кроме стальной крышки по центру каменного пола, явно стибренной с канализационного люка. Отвалив крышку, я увидел прямо под собой круглую шахту с убегающей по стене цепочкой скоб. Насколько глубоко она уводит, понять было сложно, поскольку от самого люка ее густо затягивала крупноячеистая паутина, знакомая мне по вчерашним блужданиям. Говоришь, Бог «восходит»? – вспомнил я слова Калиды. Ну так мы пойдем навстречу! Но не успел я вступить на первую скобу, изготовившись расчищать дорожку мечом, как из глубины паутины, будто прорвав ее насквозь, ко мне метнулся темный ком, мелькнув мохнатыми лапами. Шарахнувшись к стене, я выдернул «гюрзу» и с перепугу всадил в зверя едва не треть обоймы, вырывая из него брызги, клочья и раз за разом отшвыривая дальше. Но и шмякнувшись на пол, он трепыхался еще долго, пытаясь ползти ко мне, хотя от туловища остались ошметки. Переведя дух, я первым делом закрыл люк, пока оттуда не выскочил второй такой же. А следом третий, четвертый… Превозмогая гадливость, склонился над дергающимися останками. А вот такого я еще не видел. Как и подозревал, ног оказалось восемь – членистые, жесткие, поросшие бурым волосом, увенчанные устрашающими когтями, похожими на крохотные кинжалы. Из остального мало что уцелело, но сами размеры, господи!.. Если правда, что рост членистоногих сдерживает отсутствие легких, то уж у этого с дыхалкой порядок. А если учесть, что мышцы у подобных тварей куда мощней, чем у позвоночных, и к сему добавить крепчайшие когти и сходящийся в иглу шип, проступивший меж разжавшихся жвал… Выдержит ли даже мой скафандр? Что-то расхотелось мне лезть дальше. Может, Калида и проникал вглубь, но тогда здесь еще не поселились эти симпатяги. С отвращением подхватив зверя за лапу, я двинулся в обратный путь. Шуструю «стрекозу» отправил вперед – отыскивать выход на поверхность. А вторая, запущенная с «болида», уже озирала окрестности сверху, ища провалы в мешанине камней. Благодарение богам, шахта обнаружилась неподалеку. Но чтобы вытащить меня, «болиду» пришлось задействовать лебедку, надвинувшись на отверстие задком. Бросив тушку в багажник, я с облегченным вздохом опустился за руль, наконец ощутив между собой и преследователем надежную броню. Может, он и не столь силен, чтобы напасть, однако невидимки мне не по нутру. Теперь следовало решить, отправиться ли к заводу, чтобы попробовать подобраться к нижним галереям через тамошний лабиринт – наверняка ж он смыкается с этими катакомбами. Или вернуться к дому на канале и попытаться хоть что-то прояснить там. Заодно на Нику полюбуюсь. Честно сказать, мне так хотелось видеть ее, что временами накатывала дрожь. Что за наваждение, а? Я еще колебался, когда прозвучал вызов. На дисплее высветился персональный код Лехи, то есть звонил он не из моей берлоги, а через подаренный мною говорильник, видимо, успев вернуться в город. Когда я откликнулся, пацан пустился в пространные объяснения, из которых явствовало, что он не прочь провести у меня еще ночь, но не хочет бросать напарника. К тому ж обстановка вокруг сгущается, и если бы я выдернул их… – Ты далеко? – перебил я, уже высматривая его координаты на бортовой карте. – Через семь минут подберу. Что мне нравится в этом городке: его компактность. Смахивает на мою прежнюю кухню, где до всего можно было дотянуться рукой. Конечно, здесь-то масштаб другой, так ведь и руки у меня стали длинней. Леха поджидал меня неподалеку от городской свалки, в развалинах старого дома. Завидя знакомую машину, тотчас выскочил навстречу, призывно сигналя руками. Подкатив вплотную, я распахнул дверцу, с интересом вглядываясь в его мордаху. Чем-то он походил сейчас на мышонка, который орал медведю: «Не подходи!» – слепо махая вокруг прутиком. То есть был напуган до отчаянной храбрости. И, кажись, не без причины. Даже мне тут сделалось зябко, словно бы из шелестящей густой тьмы подкрадывались злыдни, с каждой минутой ближе, ближе… Малец впрямь оказался не один. Девчуха, ему сопутствующая, была измызганной, чумазой – но ладной и даже миленькой, если отмыть. Лобастая, порывистая, глазищи горят. А глядит настороженно, что странно: обычно звереныши доверяют мне – при том, что совершенно не ищу подхода. Как оказалось, звали ее Настей. – Так ты и есть Дама, – спросил я, – что дает прикурить Валету? – А пусть не лезет! – отрезала она простуженным голосом и заперхала, стараясь не сорваться в настоящий кашель. – Залезай, – велел я. – Кажись, здесь становится жарко. Хотя жара как раз не помешала бы ей – для излечения. Ее кашель не понравился мне. Похоже, она застудила не только бронхи, что-то неладно и с легкими. Вообще здешний климат благодатен для дыхания, но когда сутками не вылезаешь из-под земли… Опалив меня испытующим взглядом, девочка забралась в салон. Устроилась в одном кресле с Девяткой, хотя могла разлечься на задних. Видно, сей пацаненок не вызывал у нее раздражения – скорее Дама благоволила к нему. Недаром же они в одной связке. Захлестнув обоих ремнем, я сорвал машину с места, бросая в крутой вираж, чем вызвал у Лехи восторженный вздох. Но мне лишь хотелось быстрее убраться отсюда: в здешней атмосфере действительно чудилась угроза. Или притащил за собою хвост? Что-то и я делаюсь мнительным! Когда выбрался на магистраль, тревога вроде бы отпустила. То ли наконец избавился от слежки, то ли преследователи отступили на дистанцию, где я уже не чувствовал их. С пассажирами за всю дорогу не перекинулся и десятком фраз – честно сказать, наболтался за сегодня. И они, кажется, не были расположены говорить, больше глазели по сторонам. Минут через двадцать мы уже добрались до моего дома, очутившись в подземном гараже, и втроем вступили в грузовой лифт, поднявшись сразу на верхний этаж. Девчуха и тут держалась чудно: явного недоверия не выказывала, однако маневрировала так ловко, что между нами всегда оказывался Леха. Вообще подобная сноровка требует практики. И где ж она насобачилась? – В ванну, в ванну! – объявил я первым делом. – Вам порознь или одну? – Одну, – буркнула Настена, будто и там решила прятаться за кавалера. Хотя выглядела покрепче его, а в движениях проступала недетская жесткость. – Шмотье бросайте в таз. Всё пойдет в стирку, ясно? По всем вопросам к Инессе – тут она за хозяйку. А у меня, извините, дела. Девочка осторожно выдохнула – по-моему, с облегчением. И что она вообразила, интересно? По крайней мере Инесса ее не пугала. И друг друга ползуны не стеснялись – слишком давно терлись рядом. Приняв душ, я сразу подсел к пульту, чтобы просмотреть подводные записи. Как и ожидал, при свете в глубине не творилось странного, даже на злосчастную рыбину никто не польстился. Однако камеры среагировали на «крупные тела», а принадлежали те стайке аквалангистов, проследовавших вдоль берега над самыми скалами. Гребли они не очень умело, зато экипированы отменно: маскировочные гидрокостюмы, усиленные пластоброней; ребристые шлемы, наверняка снабженные рациями; на бедрах полумечи. А сверх того – подводные автоматы, пуляющие 12-сантиметровыми иглами на десятки метров. Вот не знал, что в здешних водах завелись и такие звери! Кстати, направлялись они к моему бастиону – зачем? – Дворецкий, – окликнул я, – доложись! – В течение дня происшествий не зафиксировано, – немедленно забубнил он. – Посторонние на территории не замечены. – А это, – кивнул я на экран, – твои кореша, что ли? – О машинах, следующих по магистрали, тоже докладывать? – осведомился он словно бы с ехидцей. – Их видно с верхней камеры. Я в самом деле установил на крыше электронный глаз, но сообщать Дворецкий должен лишь об авто, съезжающих на мое ответвление. А если попробуют взобраться сюда по скале, он тоже примет меры. – У подножия никто не плескался? – Я бы заметил, верно? – В его голосе снова почудилась ирония. Черт, придется и под моей скалой ставить «глазки». И что вынюхивают ухари: не озерный ли сток? Конечно, там решетка, однако взломать ее… – Эй, – произнес я вдруг, – а это что? Почуяв движение, подводные камеры вновь включились, и на экране возникло нечто – огромное, длинное, перемещающееся неуклюжими рывками. На что оно походит, я не понял – во всяком случае не на ком спутанных нитей. Возникло оно сбоку, будто следовало за давно сгинувшими пловцами, а не выбралось из ближних пещер. И вряд ли тут сыщется подходящая по размерам. – В каталоге не значится, – ответил Дворецкий, словно бы я спрашивал у него, и предложил: – Могу послать запрос в Океан. – Сделай одолжение, – пробормотал я, спешно регулируя изображение. В инфрасвете очертания исполина проступили четче, но все равно его даже сравнить было не с чем. Он вообще не выглядел живым: какое-то сплетение шипастых стержней, натянутых канатов, пульсирующих мешков. Но на механизм смахивал еще меньше. – Прикинь расстояние до подъемника и подели на его скорость, – велел я. – Сколько вышло? – Двадцать три секунды. Ого! А ведь кажется, чудище не спешит. – Дай знать, когда время истечет. Отсчитывая секунды, я помчался через темные комнаты, по пути заскочив за гранатометом. Если повезет, состоится такая охота!.. Варварство, конечно, но сия зверюга явно не из травоядов. Обогнув бассейн, я подбежал к краю обрыва, нацелил вниз выключенный прожектор. И почти сразу Дворецкий объявил: – Время! Пронзительный луч ударил в воду, высветив ее до придонных валунов. До последнего мига я не верил в удачу, но расчет оказался идеален – чудище возникло подо мной, как на ладони. На секунду оно застыло, словно бы в ослеплении, а я уж подбрасывал к плечу гранатомет, наводя на цель. Оставалось спустить курок, но палец точно окаменел. Или я плохо ему скомандовал. Ну давай, охотничек! Что могло разладиться в тебе? Пока я разбирался с собой, в воде и впрямь будто шарахнул взрыв, взметнув брызги к самому прожектору. Непроизвольно я отпрянул, и, возможно, это меня спасло, потому что в следующий миг снизу вырвалась струя пламени, в слепящем сиянии которого померк прожекторный луч, шибанула по прибору. И теперь взорвался уже он, разметав пылающие брызги. Ударной волной меня швырнуло в бассейн, и только это уберегло от ожогов. Благоразумно переждав в глубине, пока над поверхностью отбушуют багряные всполохи, я вынырнул, отплевываясь, – уже в кромешной тьме. Действительно, мне сегодня везет. Как утопленнику. От злополучного прожектора остался обгорелый остов, а замечательные линзы стекли по опоре, застыв в безобразную блямбу, еще испускавшую розовое свечение. Внизу было тихо, но теперь мне и вовсе расхотелось долбать туда из гранатомета. Пожалуй, с охотой я погорячился: добыча-то не по моим зубам. Тут требуется ракетная установка, не меньше, и еще надо успеть садануть первым. Но как интересно жить стало, а? Что ни ночь, новые радости! У входа в дом меня поджидал Хан со своим наездником. Обзор отсюда открывался отличный, и поглазеть им было на что: не каждый день хозяин валяет такого дурака. То есть валяют как раз хозяина, а уж кто тут дурак… – А если б я пошел ко дну, – спросил я, стряхивая с себя воду, – ты сиганул бы в бассейн вместе с малявкой? Или его бы поберег? Впрочем, у Хана хватило бы ума стряхнуть с себя котяру, а уж потом заняться моим спасением. Он всегда отличался рационализмом. Сопровождаемый личным зверинцем, я вернулся в кабинет, снова подсел к экрану. К счастью, наскальная камера не пострадала и в лучшем виде продемонстрировала, как раздраженная светом громадина плюнула в меня струёй плазмы, а затем продолжила путь, видимо, вполне удовлетворенная. С чем и поздравляю всех нас – уж это ни в какие ворота! Качая головой, отправился в гостиную проведать ползунов. Недавний взрыв не потревожил их – ну мало ли что бухает рядом с домом? Впрочем, и отсюда разносились бухи да грохотанье: усевшись за пульт, Леха гонял в одну из старейших стрелялок моей коллекции, для которой еще хватало обычного экрана и мышки с клавиатурой. Настена, свернувшись в клубок на диване и натянув одеяло по самый нос, сонно следила за ним из-под мохнатых ресниц. Напряжение наконец оставило девочку – может, впервые за много дней. Наверняка и лекарствами ее накачали. А уж кто убедил гостью, что я не опасен, гадать не берусь. А завтра опять в норы? – представил я, содрогнувшись. Экое свинство!.. И кто тут главная свинья? – Хочу показать кое-что, – сказал я, вставляя диск в щелку визора. – Конечно, не дай вам бог! Изображение, понятно, скакало, но крыску можно было рассмотреть во всех деталях, довольно страшненьких. И как топорщила игольчатую щетину, увеличась едва не вдвое, и как скалила пасть, выставив на обозрение ряды треугольных зубьев, и как бросилась на меня, угодив под отчаянный удар. – Значит, не выдумали их? – обмирая, спросил Леха. – Как видишь, – подтвердил я. – Придется вам менять привычки либо снаряжение. А лучше и вовсе убраться наверх. Будто для них там приберегли место! Если «дети – наше будущее», как бы и остальным вскоре не пришлось зарываться под землю. – Кстати, что вас напугало сегодня? – И не так уж мы испугались, – возразил Леха, покосясь на подружку. – То есть неприятно, конечно… – Лучше быть умным, чем храбрым, – изрек я. – Что за субчики– разглядели? – Один вроде большой, – наморща лоб, сказал малец. – Вот другие… – Ну? – Да не понял я. Они гнались за нами, где взрослому не пролезть, но такие быстрые, сильные – ух! И все тишком, не перекликаясь. Хотя большой вроде направлял их. – Молча? В растерянности Леха пожал плечами: дескать, сам удивляюсь. – Еще что-нибудь? – спросил я. – Не смущайся, гони любую лабуду! – Да всё вроде бы… – Н-да… Ладно, развлекайтесь тут. Если что – я в кабинете. Вернувшись к экрану, я снова принялся любоваться чудищем, прокручивая кадр за кадром. Затем, поддавшись импульсу, вызвал по прямому проводу Аскольда. Как и предполагалось, он еще не спал. Хотя был очень занят, судя по обвивающим его торс смуглым ножкам. Я насчитал их три, и смотрелись они недурно. Хотя походили друг на друга, будто принадлежали одной. Знакомый вариант, да и ножки известные. – Ты хотел ясности? – спросил я. – Может, это ее прибавит? И пустил на монитор Аскольда последнюю запись, по собственному монитору наблюдая за его лицом. Он смотрел внимательно, хмурясь все сильнее, хотя изящные ступни оглаживали его без передыху. – Это из какой фильмы? – поинтересовался главарь скучным голосом, когда запись кончилась. – Могли и получше снять! – Наведайся ко мне завтра, – предложил я. – Увидишь последствия. Он помолчал, задумчиво жуя губу, наконец сказал: – Ладно, вот проведу занятия с личным составом… – И вчера я очень удачно… искупался. Рассказать? – После, Родик, – повторил главарь с легким нетерпением. – Хочешь и вовсе с настроя сбить? – Ну, кувыркайся, – разрешил я. – Недолго осталось. Но тут снова включились подводные «глазки», установленные под бережком, и послали картинку сразу мне, на свободный экран, и Аскольду – по накатанной тропке. И гляделась картинка жутко: из темной мохнатой стены будто вытекал шевелящийся поток водорослей, струясь меж камней. Наконец и «нити» отправились на охоту. Да, теперь ночью не поплаваешь. То есть не больше одного раза. – Живой репортаж, – объявил я. – Как по заказу. – Умеешь ты отбить желание! – в сердцах сказал Аскольд, сбрасывая с себя чужие ноги. – До утра не мог подождать? – Я-то запросто. Ты вот у них спроси, – кивнул я на экран. – Ну черт с тобой, губи мою личную жизнь! Ухмыльнувшись, я перекачал на его комп свежие записи, сопроводив кратким комментарием, но в подробности вдаваться не стал – если достанет ума, сам задаст правильные вопросы. Если же нет… Тут я не судья ему. – А у тебя ничего нового? – спросил затем. – Меня Алмазин зазвал на прием. – Аскольд тщился говорить небрежно, но в голосе звучало торжество. – Вот завтра и схожу – выясню, чего хочет. Дружить надо с равными, верно? – Именно. А ты ему на один чих – прихлопнет и не заметит. Давай-давай, прогуляйся! – Много ты понимаешь тут! – А ты не замечал, как просто подчинить пирамиду? Достаточно подмять ее вершину. Вот если он заполучит тебя, что станет с твоей Семьей? – Ты льстишь ему, – проворчал Аскольд. – Не такой он и умный. – Ум ни при чем тут, это на уровне инстинктов. К тому же Клоп усердный ученик, опыт прежних тиранов выучил назубок. А может, у него хороший советчик? – Как у меня, что ль? – Как раз тебе не повезло – если имеешь в виду меня. – Имел я тебя в виду! – угрюмо подтвердил главарь. – А почему? – Да говорю вовсе не то, что тебе хочется слышать. Странно, что ты еще не послал меня подальше. Но надолго ли хватит твоего благодушия? – Еще пожелания будут? – Ну, если ты готов слушать «бред»… – Давай. – Не задерживайся при Дворе после заката. И вообще, ночью стерегись особо. – С чего это? – Главные странности начинаются с наступлением темноты – еще закономерность, во как! Кстати, и алмазинские «бесы» шалят больше по ночам. Может, скрываются от людского глаза, а может… – Что? – Рано говорить. Идея должна созреть – вот когда свалится… – На голову, да? – Уж на что бог пошлет. На этом и закончился наш второй за сегодня разговор. Но следовало переговорить еще кое с кем – из той же Семьи. Поколебавшись, я все-таки послал вызов Лане. Откликнулась она сразу – по крайней мере не разбудил ее. По-турецки скрестив ноги, женщина восседала в центре широкой кровати. В такой позе уместно медитировать, но рядом, на крохотном подносе, графинчик, уже наполовину пустой, соседствовал с пепельницей, наполовину полной, а в оброненной на постель руке дымилась очередная сигарка. При этом Лана казалась трезвой, хотя обычно пьянела быстро – у нее вообще плоховато с самоконтролем. Взирала на меня молча, без всякой приветливости, будто уже предполагала, о чем пойдет речь. – Привет, пятая колонна, – бросил я. – И каково в постели с врагом? Впрочем, «враг» сейчас кувыркался совсем в другой постели. Но и тут ему время от времени перепадало, судя по вчерашней демонстрации. Прежде я считал это сделкой, более или менее честной, а как воспринимать теперь? – А у тебя есть что предложить взамен? – спросила Лана, стряхнув пепел на покрывало, и снова глубоко затянулась. Тут она права, предлагать мне уже нечего. Кроме сочувствия и вечной дружбы, без которых Лана как-нибудь обойдется. И поздно выяснять, что тому виной: ее ли болезнь чересчур запущена, я ли оказался плохим врачом. – Знать бы, что тебе надо, – сказал я. – Слишком ты любишь недомолвки! – Зато ты всегда резал правду-матку. – А почему нет, милая? Что нам было скрывать друг от друга? – Разве нечего? – Она снова затянулась во всю грудь, будто хотела отравиться надежней, и прибавила: – Вот и зарезал – насмерть. – Я никогда не заступал на твою территорию, – возразил я. – И если б ты больше мне доверяла… – Что тогда? По-моему, Род, ты не понимаешь. – Естественно – раз ты не объясняешь. Не требуй от меня слишком многого. Следовало бы сказать: больше, чем от себя. Но разговор и без того не из легких. – Что ты уже знаешь? – спросила Лана, глядя мимо меня. Дескать, ну-ка, раскрывай свои карты! А что, мне не жаль. – К примеру, знаю, кто твой отец. И чего он добивается. Даже удостоился сегодня аудиенции. – А еще? – Знаю, кто отец твоей дочери, – сказал я, пристально за нею следя. – Точнее, догадываюсь. Все-таки она вздрогнула, хотя, наверное, ожидала чего-нибудь в этом роде. Похоже, и с «дочерью» я угадал – почему-то не мог представить Лану матерью мальчика. В несколько затяжек докончив сигарку, будто выгадывая время, она хорошенько приложилась к рюмке и лишь затем произнесла: – Вот что, мой родной… Чтоб ты не обольщался, да? Как бы я ни относилась к тебе, но если придется выбирать между тобой и Отцом нашим, я не стану колебаться. – То есть? – То есть не ты! – отрезала Лана. – Есть ценности выше, чем мы с тобой, или то, что нас связывает, или моя дочь… А ты думал, меня принудили? – Когда мне предпочитают Бога, еще могу понять, – молвил я. – Но когда выше ставят такую гниль… – Прекрати! – выкрикнула она, едва не впервые повыся на меня голос. Но я и сам уже пожалел о сказанном. Дело даже не в том, кем приходится ей Калида. Но Лана предалась ему – душой и телом, буквально. И если он «гниль», то кем же ей считать себя? По крайней мере ее-то не «лепили» с младых ногтей? Кажется, до сей идеи Калида додумался недавно. И вообще, этим проще заниматься в детдомах да интернатах. Не туда ли Лана и отдала свою дочь? – Ладно, – сказал я. – Не о том речь. Вот как распутать клубок? – Разрубить, – предложила Лана. – Ты ж у нас известный рубака. – Не по живому. – Разве? – Не путай меня с этими вашими… К черту! Не хочу выяснять, как далеко заходит твоя преданность и способна ли ты ради Отца, скажем, на убийство… Но уберечь тебя от необратимых поступков я постараюсь. – Как? – спросила она. – Ведь ты хотела погреться на Кипре? Вот и предложу отправить первым же транспортом. А чтоб совсем лишить тебя выбора, вокруг твоей спаленки возникнут сторожевики – еще раньше, чем оденешься. – И как объяснишь Аскольду? – А никак. Пусть доверится мне или пеняет на себя. По-твоему, что он выберет? – Ладно, не трудись, – сказала Лана. – Все решается проще. С разворотом поднявшись, будто ввинтившись в воздух, она в несколько быстрых шагов достигла балкона, распахнутого на заднем плане, с нежданной легкостью заскочила на перила и тут же, не дав мне времени даже крикнуть, кинулась головой вниз. Уж эта ее тяга к эффектам! Меня будто холодом окатило, хотя я знал, что под балконом, в десятке метров, глубокая вода и что Лана уже не первый раз так сигает. Но сейчас, в разгаре ночи, с явным намерением покинуть дом, не прихватив с собой ничего… Или у нее всё подготовлено для внезапного бегства? Пожалуй, этот вариант не худший. Конечно, я дал Лане немного форы, прежде чем сообщить Конраду о странном поступке «первой леди». И тревогу-то поднял больше из опасения за ее жизнь, не ожидая хорошего от ночных купаний. Хотя, может быть, Лану, как и ее отца, охраняют высшие силы? Это у меня там никакого блата. Во всяком случае, спешно развернутые Конрадом поиски не дали результата – женщину точно поглотила пучина. Хотя и на дне не обнаружили хладного ее тела – к огромному моему облегчению. Аскольду я обрисовал ситуацию в самых общих чертах, сколько он ни напирал на меня, требуя ясности. Собственно, откуда она у меня? Но оказалось, день не кончился, хотя до утра осталось чуть. На сей раз позвонили мне – Грабарь. И лицо его, точно море из прославленной сказки, почернело еще пуще. – Убили Агафона, моего старшего, – сообщил он размеренным голосом, почти без интонаций. – Перерезали горло, как свинье. Что тут скажешь? Сочувствовать и без меня найдется кому. – Кто? – спросил я. – И где? – В спальне родового поместья, кто – неизвестно. Даже не ясно, как пробрался внутрь. Никаких следов, будто по воздуху прибыл. Еще один архангел с огненной финкой! Хотя у Агафона, в отличие от Андрюши, скопилось грехов не на одну «вышку», и уж за ним пришли бы не с неба. – А что сам думаешь? – Всем известно, у Аскольда лучшие бойцы, – сказал Грабарь. – И Защиту они умеют обходить, как никто. Пожав плечами, возразил: – Может, там недурные вояки, однако не ниндзя. Зато с такими, кому они в подметки не годятся, я вчера сталкивался. – Многие следы ведут к Аскольду… – Слишком многие, – перебил я. – Случайно, его герб в спаленку не подбросили? Грабарь уперся в меня свинцовым взглядом, затем сказал: – Ну ясно, вы ж дружки! – У меня нет друзей среди бандитов, – возразил я, не слишком заботясь, что из этого главарь примет на свой счет. – Заказы от них принимаю, да. Но это не значит, что стану покрывать убийц. – Может, ты просто не хочешь войны? – А кому она нужна? Чтобы начать, много ума не надо, – вот остановить сложней. Можешь ты подождать несколько дней, пока раскручу это? Или не терпится пострелять? Тогда готовься хоронить многих родичей. Какую цену ты готов уплатить за месть? А если выяснится, что воевал не с тем, и вовсе поднимут на смех! – Не зарывайся, Род! – проскрежетал Грабарь. – А сейчас тебя заботит престиж, да? Ты уж выясни, что для тебя важней: сохранить лицо или сыновей. Если первое, я перестану наступать на твои мозоли… и вообще прекращу все контакты. – Ладно, подожду еще, – нехотя уступил старик. – Но если не достанешь убийц!.. – И что страшного? Упьешься местью на неделю позже, только и всего. Господи, и что ты такой нетерпеливый! Ведь не мальчик. Собственно, почему я должен жалеть Грабаря? Старый бандюган! А сколько крови на его собственном счету? – Поимей в виду, – пригрозил он, – теперь и ты завяз в этих делах накрепко. Если бы шевелился быстрей… – А с чего ты взял, будто это тот же убийца? Даже заказчики могут быть разные. – Если всплывет, что ты замешан тут… – снова завел старый. – И чего стараюсь? – не стерпел я. – Да перебейте друг друга – мне-то что? Ну выкорчуют вашу Семейку – твои же проблемы, верно? – Поимей в виду! – с угрозой повторил Грабарь и отключился. Ну вот, нашел виноватого! У сильного, как говорится… Собственно, с чего он взял, будто я слабый? Потому что одиночка, да? За окнами уже светало – пора было укладываться. Кончилось время духов, и мне пора на покой. Вот так и сроднимся с ними мало-помалу.Глава 15
Конечно, и сегодня выспаться не удалось – продрых вполовину против обычной нормы. Наспех провернув утренние процедуры, сразу укатил в город, где ждало немало дел. Очередные несколько часов посвятил слежке за странниками. Опять мало что понял тут, зато ощущал все яснее, что бандитам тут поживиться нечем – эти люди не по их зубам. К тому ж и я стану возражать. Потом на часик заехал к Клер, элегантной как всегда, чтобы потолковать за кофе о том о сем и поиграть в ее смешные игры на грани фола. После Клер заскочил к Гаю, не без изумления полюбовавшись на их идиллию с Кариной, – кто мог ожидать тут бескровного исхода? Конечно, женщина помыкала репортером, как хотела, но тому вроде это нравилось. А саму ее согревали восторженные взгляды хозяина и цветистые комплименты, на которые Гай не скупился. Уж щедрой, да еще искренней лестью Карину можно раскрутить на многое. То есть тогда и от ее щедрот могло кое-что перепасть. Но не всё и не в одни руки – тут Гаю лучше не обольщаться. Затем наведался к Гуверу, разжившись новыми сведениями и помозолив глаза пузанчику Агею, угрюмо зыркавшему из темного угла. А уж после всего снова уехал за город, в сторону завода, самое неприятное отложив на конец дня. При свете это место не наводило прежней жути. Обычный предгорный пустырь, усеянный валунами и обломками скал, а кое-где заросший непролазным кустарником. К потайной шахте я проехал тем же маршрутом, положась на память бортокомпа, и так же наехал на провал задком машины, чтобы опять воспользоваться лебедкой. Сверх вчерашнего комплекта взял с собой пяток гранат и кой-чего по мелочи, хотя плохо представлял, что может понадобиться внизу. Но сперва следовало одолеть паучий ход, так напугавший меня прошлой ночью. После памятных армейских распродаж в моем арсенале появились реактивный огнемет «Шмель», с гарантией выжигающий любую комнату, и старинный ЛПО-50, давно снятый с вооружения, но вполне годный для таких дел. Я даже прихватил их, сунув в багажник, однако решил пока обойтись канистрой бензина. Опустив забрало, на тросе спустился в шахту, прогулялся по переплетению ходов и через несколько минут уже стоял над знакомым люком, собираясь с духом. Ей-богу, я не выдумываю и не подражаю – действительно не выношу пауков. Тем более таких громадных. Откинув люк, быстренько опорожнил в него канистру и сразу швырнул туда зажигалку, отшатнувшись от взметнувшегося пламени. Полыхнуло так мощно, будто бензин стал для паутины лишь катализатором. Когда я наклонился над дымящейся дырой, внизу зияла полость, узкая и округлая, уводившая вниз на десятки метров. Вот теперь пришло время для «стрекозы». Только я вывел вперед левую руку, как на ней будто распустился цветок – из невзрачного нароста проросла изящная вертушка, сейчас же накрывшись маревом крутящихся лопастей. Вспорхнула с предплечья и четко спланировала в люк, занявшись разведкой. А следом двинулся я, спускаясь по цепочке заржавелых скоб, опаленных недавним огнем. Перед тем как ступать на каждую, слегка ударял по ней каблуком, проверяя на прочность, но сюрпризов не выявлял, хвала аллаху. И от «стрекозы» пока не поступало тревожных картинок – лишь однообразные выщербленные стены, покрытые гарью. Если тут и поджидали восьминогие твари, то превратились в пепел вместе с паутиной либо осыпались вниз прожаренными тушками. Верным оказалось второе. То есть, может, кто из пауков и прогорел насквозь, пока летел сквозь пылающую трубу, но когда я выбрался в пещеру, отдаленно напоминавшую недостроенный или сильно запущенный тоннель, то увидал под собой с дюжину обугленных уродов, несколько из которых еще шевелились, пытаясь уползти на остатках лап. Фу, пакость! Осторожно, чтобы не подвернуться под судорожный выброс жала, я прошел меж ними к дальней стене и оттуда глянул по сторонам, выбирая направление. Пещера протянулась вдоль берега, возможно, на километры. Если к ней и приложили руки, то в такие стародавние времена, что даже следов этого не сохранилось. Ну, куда топать? Сколько-то лет назад вот так же стоял на распутье Игорек, холодея от ужаса, боясь вздохнуть. Пауки тут еще не завелись, даже крыски вряд ли бегали – имею в виду нынешних. Но и Калида был экипирован не как я. Ни защитного скафандра, ни ночного видения, ни настоящего оружия. И все ж влекло его неодолимо. Куда влекло, я уже чувствовал: в сторону бывшего завода. Как раз оттуда веяло чуждым запашком, обещавшим что угодно, включая гибель… или бессмертие. Конечно, разумней топать в другую сторону, но когда это мы с Игорьком поступали разумно? Возможно, безрассудство и роднит нас – если не считать Ланы. Хотя дурака валяем совершенно по разным причинам. Снова отправив «стрекозу» разведывать путь, я скорым шагом двинулся за ней, не забывая присматривать за тылами. Тоннель плавно изгибался, словно следовал за линией берега, какой она была тысячелетия назад. Но с тех пор ветры и прибой сильно подточили обрыв, и в нескольких местах стена истончилась настолько, что даже слышался свист воздуха, выдавливаемого через трещины перепадом давлений. То-то мне показалось, будто дышать и двигаться стало труднее. Дьявольщина, что за странный состав? Жидкость не жидкость, но про такой плотный газ я не слыхал. По-видимому, этот коридор не использовали давно. Даже следов крыс я не замечал, сколько ни вглядывался под ноги. Вот чего хватало тут, это царапинок от паучьих когтей, а едва не все углубления в стенах затянула знакомая сеть, похожая на пучки рваных полотнищ. Минуя такие места, я успокаивал себя тем, что восьминогие мохначи охотятся по ночам, – однако тезис требовал подтверждений. Затем тоннель прервался, втекая в громадную каверну, протянувшуюся вперед и по сторонам на сотни метров. Прямо от его выхода вздымался величественный купол, словно бы выложенный изнутри сияющей бирюзой. Но светился, похоже, не он, а сам воздух, поскольку ни один предмет тут не отбрасывал тени. Взамен пола далеко внизу, много ниже уровня моря, мерцала водная поверхность, разглаженная в изумрудное зеркало, – и что творилось под ней, проступало в деталях. Самое забавное, что подземная полость в точности повторяла очертания базальтового колосса, разлегшегося поперек берега реликтом древних эпох. Он выступал далеко в море, возвышаясь над просевшими окрестностями, точно неподвластный времени монолит. Но оказался пустым, точно гнилой орех, – этакая непроницаемая оболочка, созданная невесть кем и для каких нужд. Зато теперь ей нашли недурное применение. Посреди подземного озера проступал круглый островок, усыпанный золотистым песком. А из его центра вырастало диковинное здание, каждый этаж которого поделили цветными перегородками на четыре сегмента, окружавших срединную колонну. Протянулась та к самому «небу», и внутри нее, конечно же, устроили лифт. Внешние стены заменили перилами, прикрывавшими нутро комнат лишь от взглядов снизу. Этажей я насчитал девять, но, видно, их надстраивали по мере надобности, благо до потолка еще далеко. И проживали в этом санатории юные любимицы Калиды – все-таки я разыскал его «курятник». Было их несколько десятков, и почти все сейчас нежились на пляже, развалясь перед широкими дисплеями, или плескались на мелководье, или катались по озеру на водных великах, или сновали в прозрачных глубинах, меж поросшими яркой зеленью валунами, вооружась лишь очками да подобиями русалочьих хвостов. Мягкая теплынь здешнего климата, видимо, не зависела ни от погоды, ни от смены сезонов, а странное свечение, судя по всему, имело в своем спектре изрядную долю ультрафиолета. И это добавляло малышкам радости, тем более что другие покровы, кроме загара, тут не требовались и, наверно, не поощрялись. «Побережье света и добра» – это не здесь ли? Помимо девочек, изящных и хрупких, я приметил с десяток персонажей, на их фоне казавшихся монстрами, – тех шкафоподобных, бугрящихся мышцами исполинов, с которыми уже пересекался пару раз. Все они походили друг на друга, как близняшки, но теперь были облачены в обтягивающие шорты, хотя обтягивать там, как выяснилось, нечего – кроме упомянутых мускулов. То-то они показались мне чересчур выдержанными! Вот чего у них оказалось в избытке – это потребности двигаться. В отличие от девчушек, бездельничающих откровенно и со вкусом, гиганты ни на секунду не покладали рук. Двое трудились над курортницами, с отменной умелостью массируя их, раз за разом проходя от розовых подошв до кудрявых затылков, не пропуская ни пяди нежной плоти. Четверо благоустраивали островок, возводя вышку для прыжков, расчищая и углубляя дно. При этом они ворочали стальные конструкции и здоровенные камни с такой легкостью, будто их ткани имели структуру, свойственную скорее насекомым. Еще двое работали на крыше здания, видно, готовя место для нового этажа. Но особенно заинтересовала меня парочка, обосновавшаяся глубоко под водой. Чем занималась она, сразу не поймешь. Но минута проходила за минутой, а парни и не думали всплывать к поверхности, продолжая вкалывать в полную силу, – хотя из подводного снаряжения на них имелись только очки. Кстати, и псевдорусалки, резвящиеся в придонном лабиринте, прекрасно обходились без воздуха. Выходит, это не вода вовсе? А нечто вроде жидкости, используемой при глубоководных погружениях. Только здесь ее набралось целое озеро. Или здешний воздух действует на соляной раствор так, что тот обретает новые свойства? Что за чудеса: газ тут напоминает жидкость, а вода делается похожей на газ. Скоро и вовсе утратят различия. В последнюю очередь я обратил внимание на серые шершавые холмики, разбросанные вдоль берега со странной периодичностью. Если это простые камни, то почему на них не садятся? Ведь напрашивается. И формой они напоминают что-то… не слишком приятное. Черт!.. Пожалуй, я сообразил на миг раньше, чем увидел, как на одном из «холмиков» блеснули глаза. Конечно, это были крысы. Только прирученные, безопасные в обращении и, видимо, натасканные на местных пауков. Эдакая биозащита. Без оскаленной пасти и вздыбленной щетины такая крыска впрямь смахивает на валун. Но садиться на нее голым задом все ж не стоит. Как ни был я захвачен редкостным зрелищем, однако услышал смутные шорохи, раздавшиеся неподалеку. Но прежде, чем сумел настроиться на них, краем глаза засек движение и, дернув головой, столкнулся взглядом с исполином, успевшим подобраться вплотную. Над краем обрыва выдавались устрашающие плечи и короткошерстная белесая голова, венчавшая кряжистую шею, смахивающую на перевитый корнями пень. Может, как раз этот громила гонял меня по арене, может, лишь смахивал на того – но возобновлять бой не хотелось. С трудом я удержался, чтобы не шарахнуться от нежданного гостя на безопасную дистанцию. – Чё там? – гулким шепотом спросил гигант, пылая ужасными очами. – Интересно, да? – А ты не видишь? – ответил я, слегка растерявшись. С сожалением он покачал головой: – Далеко. Выходит, орлиным зрением его не снабдили. И на что такие излишества нормальному трудяге? Конечно, сделать из него приличного бойца можно за пару часов – уж я знаю! – но тут, судя по всему, ставка делалась на других, куда более свирепых. – А сюда зачем забрался? – перехватил я инициативу. Выдвинув вперед громадную кисть, он изобразил бегущую членистоножку – очень похоже, до омерзения. И движения-то какие: мгновенные, гибкие, точные. Позавидуешь! – Господи, на что тебе? – Вкусно, – поведал исполин, застенчиво улыбнувшись. Тут у меня и вовсе перехватило дух. Дело даже не в том, что эту пакость, оказывается, можно жрать, – в конце концов, как аукнется. Но затеять такую охоту в одиночку, нагишом, без подручных средств… Как же я с ним дрался-то? Или там был его младший брат? Или он успел подрасти? – Как тебя зовут? – Арий. Вот так, да? То ли от «арийца» сокращение, то ли от Ариэля. Может, он впрямь летает? В такой среде, пожалуй, стоит попробовать. Кажется, внизу никто не обратил внимания на нашу встречу. Или же не видел нас, словно бы весь купол покрывала завеса, проницаемая лишь сверху. И плывут по нему белесые облака, добавляя натурализма здешним декорациям. Еще бы ветерок устроить да погонять по озерцу волны! Не без опаски я выдвинулся из тоннеля, увидя под собой, метрах в двух, цепочку просвечивающих, будто проросших из стены стержней, обегавших, вероятно, весь зал по горизонтали. Отстояли они друг от друга на дистанцию хорошего шага. На них-то и опирался Арий, поднявшись сюда снизу или притопав с той стороны. Сейчас он с ожиданием глядел на меня, выражением лица похожий больше на пацана, чем на здоровенного мужика, пусть бесполого. И пылали его глаза скорее от любопытства, тоже вполне детского. Поколебавшись, я уселся на краю, свесив ноги, и приглашающе похлопал рукой рядом. Тотчас Арий принял ту же позу, пушинкой взлетев наверх. Сколько же в нем кило? Бог мой, ну и машина!.. Однако спросил я о другом: – Сколько ж тебе лет? – По-моему, тринадцать, – ответил он без уверенности. Выходит, меня взгрел ребенок? Да рядом с ним я сам ощущаю себя подростком!.. Действительно, иная порода. Отщелкнув от шлема подзорник, я приставил его к глазам Ария, показал, как регулировать. Настроив прибор под свое зрение, исполин издал восторженный возглас, живо напомнив мне ползунов, – хотя, в отличие от них, представлял, видимо, взрослую особь, несмотря на почти такие же года. Либо его мозг уступал среднечеловечьему, либо созревание личности не поспевало тут за формированием организма. Когда еще он поднакопит опыт!.. – Слушай, малыш, – сказал я небрежно, – мне нужно переговорить, – и показал рукой, – вон с той темненькой, на шезлонге. Это возможно? Арий сразу навел подзорник на помянутую девчушку и радостно гыкнул, увидав ее совсем рядом. – Ну да, – откликнулся он. – Это Айгуль. Спускайся и говори, почему нет? – А разве их не охраняют? – От кого? – удивился Арий. – Пауки боятся воды, и запрещено им. Опаньки!.. Это кем же? – А больше тут никого нет, – прибавил «малыш», уже отстраняясь от темы, и повторил вполголоса, словно бы себе: – Ни-ко-го. Черт дернул меня за язык: – Как же, а я? Опустив бинокль, Арий озадаченно воззрился на меня. Видно, такой пункт в его инструктаже предусмотрен не был. – Но ты ж не враг? – спросил он с надеждой. – Им, – кивнул я вниз, – нет. Тебе тоже. – Так и всё! Вполне успокоенный, гигант вернулся к новой игрушке. М-да, научить-то махаться его нетрудно – такой и гориллу заломает, ежели велят. Но вот сотворить из этого теляти воина? Норовом не вышел. – А что они делают? – вдруг спросил Арий, указывая в воду, где две беловолосые «русалочки», сбросив хвосты, медленно кружились возле самого дна, сомкнувшись торсами в забавное четырехногое существо. Они-то считали, что там, на глубине, за ними некому подсмотреть. И вряд ли Калида запрещал эти шалости. – Тебе нравятся, когда гладят по голове? – Ну, наверно. – Так они чувствуют то же самое, только намного сильней. А как еще объяснить бесполому? – Удовольствие, понимаешь? – прибавил я. – Зато потом им очень больно – когда рожают. – И вовсе не очень, – неожиданно возразил Арий. – Крови только много. Ну конечно, прогрессивные методики – сплошь! По крайней мере они занимаются этим не прямо в озере? Или тут все стерильно? – Что, сам и принимал? – Это нетрудно, – пожал он плечищами. – Лишь бы здоровая. Но я не помню, чтобы тут кто-то болел. Интересно, как в этой среде с «вымыванием углекислоты из организма»? Странное дело: до сих пор никто не опроверг систему Бутейко, но и признавать ее что-то не спешат. Может, как раз здесь она и работает в полную силу, за годик-другой выправляя здоровье будущих жен? А заодно Калида наделяет их порциями доступного секса – тоже, говорят, способствует расцвету функций. – Ладно, спускаюсь, – решился я. – Где тут лестница? – Зачем? Ступеньки только для подъема. – А вниз, значит, своим ходом? Давненько я не летал! С сожалением Арий протянул мне подзорник – верно, приучили не посягать на чужое. Интересно, скольких заповедей он придерживается? – Поиграйся еще, – предложил я. – Отдашь, когда вернусь. Пусть при деле будет – мне спокойней. – Ну, – сказал затем, – поехали!.. Оттолкнувшись руками, сразу завалился вперед, растопыря конечности, и действительно будто улегся на невидимый парашют. Это больше походило на погружение, так плавно я опускался. Да еще скользил по наклонной, точно с горки, нацеливаясь на островок. И не долетел до него всего метров семь, по грудь провалившись в воду. Теперь на меня глазели едва не все малышки, разлегшиеся на золотом пляжу, а еще с пяток торчали за перилами смешного здания, составленного будто из одних балконов. По островку точно ветерок прошелестел, но особой тревоги в нем не ощущалось – ну мало ли что за мусор сыплется со здешних небес? Сегодня обрушился пришелец в скафандре – подумаешь!.. А трудяги, как я и надеялся, даже не прервали работы: не их это проблема. Не спеша я выбрался на берег и ровной поступью, стараясь не будить лишних подозрений, направился к Айгуль. Как и остальные, она озадаченно пялилась на меня, приподнявшись на локтях, но даже не пыталась закрыться, за несколько дней, проведенных в этом раю, успев забыть о стыдливости. И к чему усложнять, если товар настолько упал в цене? Опустившись рядом с ней на песок, я лениво огляделся, будто тоже явился сюда загорать. Шепоток вокруг сразу стих, ушки навострились. – Я от Амира, – вполголоса сообщил я. – Помнишь такого? Теперь девочка встрепенулась, разом вскинулась на шезлонге и подтянула к груди колени, спрятавшись за ногами. На щеках, даже сквозь оливковую кожу, проступил румянец. – Немножко опоздал, да? – прибавил со вздохом. – Покуда вас сыщешь! – Совсем, – откликнулась она неожиданно быстро, будто готовилась. – Совсем опоздал, да? Я не вернусь. Зачем? Чтобы Амир отдал меня нукерам? Почему-то я не удивился. В конце концов, здесь не так плохо, если не задумываться. – Так и передать? – уточнил все-таки. – И на кого же променяла его? – Наш господин добр, прекрасен, – объявила Айгуль. – И приходит каждую ночь. Можешь убить меня – не пойду. Насчет «прекрасен» – это сильно. Или я ничего не смыслю в красоте? – Никакого принуждения, – сказал я успокаивающе. – Как захочешь, так и будет, – мое дело предложить. Расслабься, девонька, тут пляж! Как ни странно, она поверила и снова улеглась на спину, вперясь в «небо». Однако губку закусила, будто чувствовала мой взгляд, а затвердевшая плоть чуть заметно дрожала, словно у напуганного котенка. Вскинув глаза к куполу, я подрегулировал шлемные очки, пока за бирюзовой дымкой, на фоне темного пятна, не смог различить крохотную фигуру. На всякий случай помахал ей рукой: дескать, и я тебя вижу. Хотя Арий скорее всего глядел не на меня. – Амир очень злится? – вдруг спросила смуглянка. – Верно, давить готов? – По-моему, больше огорчен. Будто и не джигит. Но жениться не сможет – не дадут без проверки. Старейшины, родичи, то, се. Тихонько она вздохнула: какие уж теперь проверки! – Ты Шатун, да? Амир говорил про тебя. – Пугал, наверно? Так это он про медведей. Хмыкнув, девочка покосилась на меня и чуть поменяла позу, заодно отпустив мышцы. – Я правда не хочу назад, – призналась она. – Амир нравится мне, но рядом с ним страшно. А тут – оазис! А говорят, муселы не любят образованных невест. Уж эта не в ауле росла, хотя и «бутон»… в недавнем прошлом. – Боюсь, ваш «оазис» не протянет долго. По-моему, он гнилой изнутри. А уж что я умею, это наводить тень на плетень. Хлебом не корми – дай чего-нибудь очернить! – Тебе не одолеть Калиду, – серьезно сказала Айгуль. – Он вездесущ и всевидящ. – Мне, видишь, деваться некуда: или он, или я. Вот тебе найдется место в его муравейнике. Но уж больно многие будут против. – Господин победит всех! – Если не лопнет. Ты что, желаешь ему победы? А тебя не смущает, что никогда не увидишь своих детей? – Мне четырнадцати нет, – напомнила Айгуль. – Это пока. А если дело затянется? Ты представляешь себя матерью? Хотя кто сейчас заглядывает далеко? И уж мне тогда беспокоиться будет не о чем… точнее, нечем. Просыпаюсь утром… а меня и нет. – Что ж, – сказал я, – одной проблемой меньше. Конечно, Амира такой исход вряд ли устроит. Наверняка захочет чьей-то крови – не исключено, моей. Но тут я не помощник ему, более того, стану возражать. – И спросил с внезапным любопытством: – А Калида спускается к вам на лифте, да? – Он прилетает точно Демон, – с задумчивой улыбкой поправила девочка. – В самом разгаре ночи. Действительно, при его плавучести да некоторой сноровке Калида вполне может спланировать со свода прямо на балконы – эдакий небожитель! – На кого Бог пошлет, да? Я говорил с Айгуль почти не шевелясь и так тихо, что слышать могла только она. А потому скоро перестал занимать других наложниц, сделался частью пейзажа. Если мое вторжение потревожило заводь, то лишь на минуты. Бульк – и нет камушка! Вообще я не отказался бы поваляться тут с пару часов. Да еще в таком окружении. – Ухожу, – объявил я. – Амиру будет послание? – Скажи, что мне жаль. Я не хотела, не добивалась – так вышло. Теперь не исправить. – Как раз исправить несложно, – возразил я. – Если найдется где зализать ранку. Будешь как новенькая. Фыркнув, смуглянка разлеглась еще вольней, и вовсе наплевав на приличия, бросила с вызовом: – Может, сам и… – Что? – Да так. По крайней мере она не завершила фразу. Зато мне самое время разродиться сентенцией. – Конечно, тут мило, – сказал я. – Курорт первостатейный, тишь да гладь, рыбки как в аквариуме. А на каких костях это строится – кому интересно, да? Поднявшись, огляделся вновь, теперь больше всматриваясь в купол. Привал окончен, пора двигать дальше. Кажется, вон туда. Привлекая взгляды пляжниц, я вошел в озеро и поплыл к дальней стене. Раствор впрямь оказался насыщенным, будто в лимане, – держаться на поверхности не составляло труда. А может, это и не вода вовсе. Добравшись до цепочки прозрачных стержней, на сей раз вертикальной, я побежал по ним вверх, чувствуя себя сродни воздушному шару, правда слегка перегруженному. Вот в таком воздухе Икаров развелось бы, как мух. Обычно я не жалую высоту, но здесь она страшила не больше, чем глубина, когда паришь над ней по поверхности. Лесенка сомкнулась с тропкой, уже виденной мною из тоннеля, и я двинулся вкруговую зала, затылком ощущая взгляд Ария. Шагать приходилось широко, чтобы не промахнуться мимо штыря, – явно делалось под крупных парней. А каково было пробираться тут Калиде, коротконогому и неуклюжему? Да еще, возможно, в полнейшем мраке. Что влекло его: любопытство, предчувствие, чужой зов? И ведь дошел-таки толстячок, не убоялся трудностей! Когда я уже подходил к второму проему, размещенному как раз напротив первого, увидел, как с той стороны несется, прыгая через стержни, мой новый приятель, демонстрируя завидную ловкость – в дополнение к прочим суперсвойствам. Удрать от него вряд ли бы удалось, да я и не стремился – подождал торопыгу, разглядывая новую нору. Впрочем, она не отличалась от предыдущей – скорее это был один тоннель, разделенный надвое более поздней постройкой. Ничуть не запыхавшись, Арий заскочил внутрь – бесшумный и стремительный, похожий на призрак, хотя очень уж массивный. – Ты забыл! – пробасил он, потрясая подзорником. – Что же ты? Славный мальчуган: честный, обязательный, на чужое не посягает… если не считать жизней. И то когда велят. Интересно, а меня Арий послушает? Или настоящее послушание приходит ночью? – Тебя бы в мою берлогу, – сказал я, прилаживая прибор на место. – Там столько всяких игрушек! – Нельзя мне, – с сожалением поведал гигант. – Наверху станет плохо. Что, в самом деле? Может, исполины и выведены под такую среду? Это нам тут благодать, а вот им у нас… Или мальцу задурили голову? – Так я пошел, – объявил я, с интересом ожидая реакции. И почти сразу дождался: – А можно с тобой? – Если можно, то почему нет? – глубокомысленно завернул я. – А если нельзя – сам понимаешь. Тебе решать. И двинулся в глубь пещеры, затылочным «глазом» наблюдая за парнем. Недолго поколебавшись, он с легкостью догнал меня и эдаким танком заскользил рядом, бросая по сторонам деловитые взоры, – кажется, не собирался терять время зря. – Заглядывал сюда? – полюбопытствовал я. – Здесь тоже водятся пауки? – Ловятся, – рассеянно ответил Арий, точно о рыбешке. – Они не живут тут – охотятся только. Меня это не успокоило, скорее насторожило. Время охоты уже могло наступить: наверху как раз сгущались сумерки. Точно в подтверждение моих опасений на ближнем валуне, приткнувшемся к самой стене, вдруг пророс мохнатый бугорок, угрожающе, как перед скачком, прильнул к поверхности. Выдернув меч, я нацелился рубануть, но Арий опередил меня, атаковав со стремительностью кобры. Громадная его рука выстрелила вперед, ухватив прыгнувшего паука прямо в полете. Стиснутая намертво, тварь сучила лапами, щелкала жвалами – совершенно без пользы. Полюбовавшись на жуткую добычу, исполин ткнул пальцем меж выпученных паучьих глаз, погрузив едва не до основания, слегка крутанул им и выдернул, потащив следом будто сгусток тины, – меня чуть не стошнило. Зато паучище сразу обмяк, поникнув всеми членами. – Сделай одолжение, – попросил я. – При мне не ешь. Арий, похоже, удивился, однако послушался, уложив тушку обратно на камень, – с видимым сожалением. А вдруг впрямь лакомство? – А не пробовал жарить? – прибавил я. – Хотя здесь-то с этим проблемы. И потопал дальше, прикидывая, сколько еще осталось до завода, – точнее, до подземелий под ним. Пожалуй, уже близко. Тоннель отчетливо клонился вниз, с каждой минутой круче. И воздух становился плотней, все больше напоминая жидкость. Зато запахи раздражали не так сильно – обвыкся, видимо. Хотя ход вел под гору, мой случайный спутник заметно притих, словно бы и этот путь был ему заказан. Но повернуть не решался, увлекаемый за мною едва не против воли. Я уж подумывал, не отправить ли его обратно, когда тоннель наконец кончился, упершись в высокий стрельчатый проем. Вместо нормальной двери вход на две трети перекрывала узорная плита, выдвинутая из стены. Если не считать полой скалы, тоже вряд ли сотворенной природой, это стало тут первой деталью, наверняка искусственной и очень, очень древней – если я хоть что-то понимаю в археологии. (То есть египетских пирамид тогда и в помине не было.) Покосясь на молчащего исполина, я вступил внутрь, взведенный как пружина. Но за входом не обнаружил даже пауков. Эта круглая, совершенно пустая комната со сводчатым потолком чем-то напоминала капище. Стены и свод покрывали те же узоры, что на входной плите, – совершенно невнятные, но будоражащие, точно запах крови. И чем ближе подходил я к провалу, зиявшему по центру пола, тем громче хрустело под ногами. Не сразу я сообразил, что белый щебень, щедро насыпанный вокруг дыры, на самом деле составлен из осколков многих костей, пока что не истолченных в песок временем и редкими посетителями. Уж не остатки ль это жертв, посвященных неведомому богу? – Вот и ты пришел к Храму, – гулко произнес за спиной Арий. – Наверно, тоже услышал Зов? Я даже вздрогнул: настолько изменился его голос, – круто обернулся, хватаясь за рукояти. Где-то я уже слышал эти интонации, причем недавно. И кстати, как раз началась ночь. Но нападать гигант вроде не собирался. Даже не смотрел на меня, будто опасался спровоцировать стычку. Размеренным шагом прошел мимо, остановился вплотную к провалу, развернулся ко мне. – Одолжи-ка меч, – попросил он. – Не пугайся, не по твою душу. Помедлив, я протянул клинок рукоятью вперед. Аккуратно Арий принял его, ловко крутанул пальцами, направляя острие на себя, и мощным нажимом вогнал в грудь – как раз против сердца. Нормальный человек рухнул бы тут же, но гигант еще вынул меч и уронил ближе ко мне, качаясь на слабеющих ногах. – Твое, – выдавил он вместе с кровавыми пузырями и слабо улыбнулся, довольный, что снова возвращает чужую вещь. – Извини, запачкал. Мерными толчками кровь изливалась из открытой раны, стекая по телу на пол, впитываясь в костяной гравий. Проклятие, что натворил этот дурень! Я даже дернулся, чтобы поддержать Ария, – но не успел. – Думаешь, мне не жаль? – прозвучал сзади другой голос, но совершенно с теми же интонациями. – А иначе что это за жертва! Вот теперь я наконец выхватил «гюрзу» и крутнулся к темной фигуре, возникшей у входа словно по волшебству. После Ария она показалась маленькой, хотя по человечьим нормам могла считаться высокой. Вдобавок ее габариты скрадывал плащ-невидимка, спадая до пола. По-моему, и с этим парнем я сталкивался на днях. Вот он был тут настоящим бойцом – при том, что лишнего внимания не привлекал. Наверно, и привилегий побольше. – Хотя он был слишком шустрым для работника, – продолжал пришелец, игнорируя направленный на него пистолет. – Брачок-с, слабое звено. Глядишь, и выманили бы его наверх, затем и в сторону. Лучше не рисковать, а? Хочешь не хочешь, а дефектные органы приходится отсекать. Не выпуская его из-под прицела, я сместился к стене, чтобы не оказаться меж двух врагов. Тем более из провала словно бы выползал смоляной дым, обволакивая оцепеневшего исполина, – слишком густой для обычного газа или даже взвеси. Пожалуй, больше это походило именно на поток смолы, какой она могла сделаться в невесомости. Так это и есть пресловутый Бог? И я наконец вспомнил, чьим интонациям подражал «невидимка»… если подражал. – Имеешь в виду и этих тоже? – спросил я, кивая на него. – Как окрестил ты своих солдат: храмовниками? Этакий боевой орден! – Сообразил-таки? – хихикнул тот. – Ночь вытворяет странные штуки! – И «рождает чудовищ». – Как посмотреть, мой друг, как посмотреть, – благодушнопарировал он. – Надо быть терпимей к иным формам жизни. – К тем, что взрастают на наших трупах, пьют нашу жизнь? Не много ли требуешь, толстячок! Ночной воин был сухощав, однако прозвищу не удивился, принял за должное. Что ж выходит: Калида впрямь сделался «вездесущ и всевидящ»? Вдобавок неуловим, потому как скачет по чужим сознаниям яко блоха. – Ты лучше с Ним потолкуй. – Он кивнул на смоляной пузырь, занявший уже четверть комнаты и продолжающий разрастаться. – Не зря ж Его вызвали, да еще за такую цену! – Это джинн, да? – спросил я. – Он что, желания исполняет или отвечает на вопросы? А если его угостить гранатой? – Даже не пробуй, – предостерег посвященный. – Ему-то начхать, а вот тебе может не поздоровиться. – Пресечешь, что ли? – Только не я. В Храме не дерутся. – И не гадят, да? Лишь убивают. Однако пистолет пока убрал в кобуру. – Ну взгляни на Него, не бойся! – призвал Калида. – Это ведь не твоя жертва, а потому Он не возьмет тебя. Зато сможешь оценить сам, без посредников. Ну и… тебя вывернут наизнанку. Кто сказал, что я боюсь? Сейчас-сейчас… Хотя, конечно, страшновато. – Если это исповедь, то почему б тебе не убраться? – спросил напоследок. – Никто не узнает, о чем вы будете говорить, – откликнулся Калида. – Ни свидетелей, ни помех. Пока ты с Богом, тебе ничего не грозит. – Если не считать его самого. – Ну же, вперед! – подстегнул он. Но я и сам уже вперился в смоляную громаду. Все равно этого не избежать, если хочу понять. Сперва не увидел ничего, кроме зияющей бездонной черноты, от которой кружилась голова и дрожали колени. Влекло это посильнее бездны – сейчас я понимал Одиссея, привязавшегося к мачте, чтобы послушать сирен. Кажется, я пытался, но уже не мог отвести взгляд, мир вокруг вращался и плыл, все быстрее уносясь назад, а меня будто затягивало в радужную трубу, по которой можно лететь вечно. Если это была ловушка, сработала она как нельзя лучше. А если Калида хотел меня ошеломить, преуспел и тут. Впечатления действительно сильные – куда там гадалкам! Бог знал про меня такие вещи, о которых сам я старался забыть, а может, и всё – обо всех. Кажется, он мог смоделировать мое поведение получше любого компа, намного превосходя лучшие из них. Хотя сомневаюсь, что все мои поступки уложились бы в схему. Человек – существо иррациональное, и в этом, возможно, его спасение. Не помню, спрашивал ли я Бога или он отвечал еще раньше, чем я формулировал вопрос. Или отвечал вовсе не на то, о чем я хотел спросить. И показывал мне такие картины, от которых бросало в дрожь и хотелось рыдать. Или хохотать, или биться в истерике, что мне вовсе не свойственно. И открывал пугающие истины, и предрекал скорую гибель, если не угомонюсь. Положим, не он первый, но такими сочными иллюстрациями эту угрозу еще никто не сопровождал. Не знаю, прошли минуты или часы прежде, чем я вернулся, – общение с Богом протекало словно бы вне времени. А может, и вне пространства. То есть мое тело скорее всего оставалось в Храме, но вот душу (или сознание, как хотите) из меня вынули. И уж ее измордовали по полной программе. Сказать, что я был потрясен, значило сильно принизить мои ощущения. Я почти поверил в божественную суть этой кляксы, почти проникся трепетом перед ней. Но от этого вовсе не стал ее почитать. И когда насытился Откровениями по маковку, сразу дал задний ход. Вот так же тяжело вырваться из кошмара. Вроде уже сознаешь себя, что-то видишь, чувствуешь вокруг, но тело как чужое. Силишься шевельнуться, а ни один мускул не слушается, будто ты зачарован. Приходится понукать себя раз за разом, чтобы наконец прорваться в реальность. «Надо проснуться, – сказал я себе. – Ну просыпайся же ты, урод!» Так и не понял, Бог ли меня отпустил, сам ли вырвался, – но с телом я воссоединился. В комнате ничего не изменилось, словно бы тут минули не часы, даже не минуты – мгновение. И воин так же стоял в сторонке, безмолвный и неподвижный. А в следующую секунду чернильное облако стало уползать обратно в дыру. От бедняги Ария не сохранилось следа, даже кровь слизнуло начисто. Если в прежние времена демон оставлял хотя бы кости, то нынче переваривал без остатка. – С Богом! – пожелал я, бросая ему вослед гранату. Калида сорвался с места еще раньше, чем она взлетела с моей ладони, и успел перехватить игрушку над самой дырой, в мгновенном броске почти растворясь в воздухе. Развернувшись, вышвырнул ее через приоткрытый проем. Оцепенел на пару секунд, ожидая взрыва, затем произнес с укоризной: – Ты забыл ее взвести. – Собственно, и не собирался, – хмыкнул я. – Хотел поглядеть, на что ты годен. Теперь-то, оценив предельную скорость, Дворецкий сможет смоделировать такого бойца. И погонять на разных режимах, отыскивая изъяны. – Неглупо, да, – признал Калида, поощрительно кивая. – Но может, хватит выяснять отношения на кулаках, клинках, стволах. Вообще, что ты хочешь доказать – мне, остальным? – Господь с тобой, попрыгунчик! Доказывать тебе – какой смысл? И дерусь я, только когда вынуждают, – уж тебе известно. А сюда забрался по поручению, даже трем. С одним вроде разобрался… – С Айгуль? Помедлив, я кинул – все равно же всплывет. Но Калида лишь хихикнул: – Воображаю рожу Амира! – Ты воображаешь, а мне на нее глядеть, – заметил я. – Насчет второго были подозрения, а ныне получил подтверждения – от твоего божка. Вот это у Калиды не вызвало радости. – Наверно, ты воссоздал ситуацию в деталях, – предположил он. – Иначе бы Бог не подтвердил. Тут ты молодец, хвалю. Сейчас запрыгаю от восторга! Если бы Калида знал, каким способом мне вчера вправили мозги, воздержался бы от комплиментов. Когда по тебе долбают из лазера, сразу наступает просветление. – Но третье поручение еще на мне, – продолжал я. – Кто подстрелил Грабаренка? Только не ври опять, что ты ни при чем. – «А был ли мальчик?» – с ухмылкой молвил Калида. – Ну допустим, я его заказал – тебя это утешит? Или тебе нужен исполнитель? – Не мне – Грабарю, – поправил я. – И думаю, что оба… включая третьего, который порешил его первенца. – Внука за сына, хм… Не жирно будет? Уж ты знаешь, кто из них чего стоит. Пусть старик радуется, что не забрал всех. – Кстати, почему? – Перебор, – охотно разъяснил Калида. – В каждом деле важно чувство меры. Не хватало, чтобы Грабарь ударился в мистицизм! – Зато меня уже ударили этим, – проворчал я. – Но если это бог, то кто ж тогда дьявол? – Что тебе до их разборок? Да пусть себе грызутся – наше дело холопье! Кто там из них прав, а кто лев… – А кто – шакал, – вставил я. – …зависит от того, куда сам повернешься. – Или куда повернут. – Как это верно! – подтвердил Калида с ухмылкой. – Лжепророки древности учили поступать против природы и этим делали людей слабей. А ведь в мире существуют законы – непридуманные, органичные. Если следуешь им, то словно плывешь по течению и твоя сила складывается с мощью потока. А если пытаешься выгребать против… Вот такие и тонут чаще. – А какую роль ты отводишь мне? – Проблема в том, Род, что мне стало скучно почти со всеми. Среди здешних зверушек нет полноценных. Забавляться с ними – куда ни шло. Да и то слишком предсказуемы. Ишь, и у него те же сложности. Как много у нас общего, а? – А не пробовал искать среди людей? – спросил я. – Где ж их взять-то, милый мой!.. Вот ты знаешь адреса? – Если б и знал, с тобой бы не поделился. С чего ты решил, будто тебя допустят в приличный дом? – Лучше по-доброму, – сказал он, нехорошо осклабясь. – Пока я еще не перерос всех. И кто станет мне нужен тогда, по-твоему? – А думаешь, тебя остановит что-то, кроме пули? – Теперь на меня потребуется много пуль, – возразил Калида едва не с сожалением. – Двойная страховка, знаешь ли. Хотя злопыхателей вокруг не счесть – вот если скинутся… Так ведь они, дурни, всё друг на друга тратятся. – С твоей подачи, – поддакнул я. – Но чем Карина-то тебе помешала? – Мне? Совершенно ничем. Это Хазар сам решил подхалтурить, за что и поплатился. А я даже не смог выяснить, кто заказчик… Кстати, не хочешь взяться? – осторожно ввернул он. – Плачу я щедро. – Знаю, чем заканчиваются твои поручения, – проворчал я. – Крюком под ребро… «Коготок увяз», да? Но, честно сказать, нынешняя его речь меня озадачила. Это был не тот Калида, которого я помнил по прежним встречам, и даже не тот, с коим препирался вчера. Если он не отказался вовсе от демагогии, то приберегал ее для тех, кто в ней нуждался. Теперь Калида видел, куда стремиться, и понимал, как этого достичь, – что значит разум, располагающий резервами многих сознаний! Такой Калида мне почти нравился. Конечно, он враг – объективно, по своей нечеловечьей сути. Зато умный, цельный, играющий по правилам. Не исключено, нечто похожее Калида испытывал ко мне. Но через год-другой суммарный этот интеллект разрастется настолько, что я тоже выпаду за круг его интересов. И устремится он в такие выси!.. Но тогда действительно встает вопрос о выживании вида: или мы, или Калида с подручными. И ведь никто не готов умереть, чтобы уступить путь другому. Сосуществовать куда ни шло, но тут же не симбиоз – паразитизм! – Да и пора мне, – прибавил я. – Заболтался тут с вами. – Уже ночь. Тебе не пройти через паучью колонию. – Ты уверен? – спросил я. – Первое правило авантюриста: подготавливай пути отхода. По-твоему, это что? И вскинул палец, призывая к молчанию, а второй рукой коснулся пульта на поясе. Камень под ногами ощутимо вздрогнул, еще через несколько секунд издали донесся глухой гул. – Поглядим, понравится ли паучкам свежий воздух, – сказал я. – И когда примутся они искать новое жилье, наплевав на запреты. Как бы на твоих малышек не посыпался иной дождь, вовсе не золотой! – Усмехнувшись, добавил: – А знаешь, куда я пристроил вторую мину? – На купол, – догадался Калида. – Проклятие! – Интересно, выдержат ли стенки хороший заряд? А если установить его на глубине, где и без того большое давление… Что, уже не скучно? – полюбопытствовал я. – Вот и развлек тебя, верно? Тощая физиономия воина, только что такая подвижная, стала каменеть в непроницаемую маску. И в чье тело Калида скакнет сейчас? – Почему бы тебе не переселиться в крысу? – крикнул я вдогон ему. – Тоже ведь родственная душа!.. А я б ее пристрелил, – добавил уже тише, вглядываясь в нового противника. Вроде не должен нападать, но кто знает, какой рефлекс включится у него в следующую минуту. – А хочешь, покажу фокус? – спросил я, вжимаясь в стену. – Скажи «бух». Конечно, он не издал ни звука. Доверчивым простодушием трудяг тут не пахло – угрюмая настороженность бультерьера, взведенность курка. Однако «бух» все-таки прозвучал – да какой!.. Я еще раньше приметил напротив первой двери вторую, закрытую, видимо, много столетий. И пока мы с Калидой трепались, моя механическая команда, «болид» и «стрекозы», под неусыпным приглядом бортокомпа, старалась вовсю, обследуя ближние норы, отыскивая выходы на поверхность, подготавливая дорожку для пробега. И вот сейчас сработала мина, прилепленная «стрекозой» снаружи забытой двери. Взрывная волна ударила по нам обоим, но меня лишь сильней вдавила в камень, погашенная скафандром, а злосчастного солдатика вынесла в коридор. Сквозь взметнувшуюся пыль ко мне скользнула «стрекоза», уронив в ладонь крохотный карабин, за которым тянулся прозрачный трос. Прищелкнув зажим к левому рукаву, я сорвался в бег – то есть меня сорвало натянувшимся тросом. Вот так ловят акул в южных широтах. А тут я поймался сам, решив вытащить себя из этого болота по рецепту Мюнхгаузена. Вскоре я разогнался настолько, что пришлось задействовать доспешные усилители, иначе бы зарылся носом. Лишь перед поворотами я сбавлял ход, чтобы выдернуть трос из канавок, пропиленных в камне. Но на последнем перегоне меня поджидал сюрприз – не из приятных. Навстречу по центру тоннеля двигались трое, выстроясь в цепочку. Двое смахивали на убийцу, оставшегося за моей спиной, но, слава богу, еще не вызрели в полноценные экземпляры, даже ростом уступали ему намного, тем более шириной. А впереди пружинисто вышагивала Лана, ожившая, расправившаяся, упакованная в серую кожу и черный пластик, поблескивая округлым шлемом и оружием, развешенным на бедрах. Смотрелась она эффектно и сама это чувствовала. Ей всегда нравилась форма, в особенности почему-то эсэсовская, и нравилось вести за собой… хотя бы и одного-двух. Вряд ли они ловили меня – просто спешили по своим делам. Но, увидав чужака в странном скафандре, во все лопатки удирающего из их владений, тут же развернулись в линию, перекрыв коридор. Причем один едва не зацепил макушкой за трос – я едва успел прыгнуть, чтобы перебросить тот через его голову. Однако не прекратил бег, даже не притормозил – наоборот, наддал еще, будто вознамерился прорвать заслон, саданув по центру. А за секунду до столкновения вильнул в сторону, по стене взбежал чуть не к потолку. Такого финта от меня явно не ждали, и все ж один шустрик скакнул наперехват. Но я был готов к этому и мечом отбил атаку – к счастью, совсем короткую. Затем трос увлек меня дальше на сумасшедшей скорости, при которой даже с усилителями я едва успевал перебирать ногами. Конечно, юнцы бросились в погоню, но даже их старшой вряд ли сумел бы меня догнать: я мчал по тоннелю как ветер, с гулом рассекая воздух, – почти летел, взмывая на каждом шаге. А напоследок, слегка притормозив, чтобы не расшибиться о стену, и вовсе взбежал по вертикали, наконец вырвавшись в шахту. И уж тут деткам пришлось оставить преследование. Через десяток секунд я уже вскочил в «болид», и тотчас машина рванулась прочь, сопровождаемая по бокам «стрекозами». Мы отступали поспешно и без трофеев, если не считать новых записей, – зато и без потерь. Спустя пару минут, слегка отдышавшись, я отобрал у бортокомпа управление и вырулил на шоссе, еще прибавив газу. Как там поется? «Это счастье – путь домой». Вот именно. Хочу к Инессе, к Хану, даже к этому придурошному котенку – к тем, кто заменяет мне семью. Всё лучше, чем уподобляться Калиде.Часть 6 Игры богомолов
Глава 16
И все же с Калидой нет ясности. Его дорожка к бессмертию смахивала сперва на типичную манию и первые четверть века, наверно, не получала подтверждений – пока не стали подрастать дети-внуки. И тогда в дураках оказались все прочие, потому что такое подобие связало Калиду с его отпрысками настолько, что меж ними возникли каналы, по которым к отцу стала стекаться биоэнергия. И с каждым созревшим внуком приход нарастал – тем более что с годами Калида поставил свое размножение на поток. Затем прорезалось новое качество, и толстячок перешел в разряд Всадников, получив власть еще и над каким-то числом Хищников. (Не дюжиной ли?) И уж это одарило Калиду чудовищной силой, которой он даже смог делиться с «апостолами», набранными из преданных внучков. Но настоящие чудеса начались, когда стала меняться сама здешняя среда. Во-первых, намного упростилось создание энергоканалов, что привело к лавинному возрастанию числа серийщиков, кормящихся чужими жизнями. Соответственно выросло число Всадников. А упрочнение ближних связей для Калиды и его потомства обернулось формированием суперорганизма, где толстячок выступил эдаким корольком-производителем, хранителем родового генофонда. Это прибавило Калиде сил, но и обязанностей тоже. Теперь-то каналы стали пропускать в оба направления. Кстати, с каждым уровнем связи усложняются. Хищников соединяют с жертвами сугубо энергетические узы, к тому ж односторонние, а к Всадникам протянулись уже иные трубки, в одну сторону качающие силу, эмоции, впечатления, в другую – приказы. А потом на сцену явился «бог», и каналы, протянувшиеся к нему, оказались куда мощнее всех прежних. Что это за существо и откуда взялось, остается гадать, но именно оно стало выстраивать здешние бесчинства в подобие системы. А самых перспективных «бог» выволакивает из кровавого болота, вздымая едва не до небес, превращая в новых царей, чтоб выстроить под ними свою пирамиду силы. Это что ж выходит: все чудотворцы прошлых веков, включая небезызвестного Христа, силу для благих деяний черпали у отпетых садюг? И каждое чудесное исцеление, разрекламированное затем на тысячелетия, оплачивалось мученическими смертями? Черт! Конечно, я нехристь, «святотать», а все ж не хочется низводить религию до подобного мракобесия. Хотя возвращался сегодня раньше обычного, тьма вокруг уж сгустилась, вдобавок и облака набежали, совершенно заслонив звезды. Что-то портится погодка – после стольких недель безоблачного штиля!.. Уж не было ли это затишьем перед бурей? А у той тропки, что уводила от магистрали к моему особняку, меня поджидали. Место было подходящим – когда я прикидывал, где проще меня достать, счел этот участок самым опасным. И не поленился усеять его «глазками», настроенными на движение. А уж Дворецкий обо всем подозрительном незамедлительно сообщал мне. И тот тип, что меня встречал, вовсе не походил на божью коровку. Засаду он устроил по всем правилам – я и сам залег бы там, если б страдал раздвоением, а заодно тяготел к суициду. В лучших традициях предусмотрел и пути отхода: с отвеса прямиком под воду, – собственно, оттуда ликвидатор и явился, судя по обтягивающему комбинезону и уложенным неподалеку ластам. Вот акваланга я не приметил, хотя герметичный шлем, плотно облегавший голову, явно относился к подводному комплекту. А ствол, который убийца направлял на дорогу, смахивал на пистолет, хотя не вполне обычный. И вот этой пукалкой собираются раздолбать мой «болид»? Ну-ну. Впрочем, я давно не полагаюсь на глупость врагов – с таким подходцем самому легко угодить в дураки. Даже своей машиной не хотелось рисковать, не то что собой. Но иногда приходится выбирать, что терять: себя или коня. Конечно, лучше бы сохранить всё. Притормозив, я на ходу выскочил из «болида». А он неспешно покатил дальше, натужно взрыкивая, будто разладился двигатель. Затем и вовсе встал, продолжая шумно негодовать. Хотелось верить, что это не насторожит засадника, зато с гарантией заглушит мои шаги. Подступы к своей крепости я изучил досконально и когда возник за спиной стрелка, тот по-прежнему лежал за камнем, ожидая появление обещанной цели с секунды на секунду. «Люблю однонацеленных», – подумал я, прежде чем прыгнуть на убийцу сзади. Испытывать его шлем на прочность не стал – саданул бронированным кулаком в основание шеи. А удар сверху, да еще в лежащего, обычно выключает наверняка. Но пленочный комбинезон даже не прогнулся, а кулак отшвырнуло словно бы взрывом. Молниеносно засадник развернулся, наставив на меня оружие, и я едва успел махнуть рукой, сбивая ствол набок. Вплотную ко мне полыхнул шипящий разряд, который, к счастью, я увидел лишь краем глаза, иначе бы ослеп надолго. В следующий миг я схлопотал такой толчок в грудь, что по широкой дуге полетел спиной назад, хватая ртом воздух. Прежде чем я врезался в валун, убийца уже стоял на коленях, снова нацелив в меня пистолет. Но почему-то не стрелял, словно бы ждал перезарядки. Извернувшись, я кое-как спружинил конечностями и тяжело обрушился на четвереньки. Только что я был охотником, а теперь приходилась спасать свою жизнь – экая метаморфоза! Нешто опять поспешил? Хвататься за мечи бессмысленно: чудо-ткань отбросит их так же, как отразила мой удар. И пули ей не страшны. Но ведь не обязательно стрелять именно в нее? Что значит рефлексы: в моей руке уже была зажата «гюрза», нацеленная убийце в лоб, под вскинутое забрало. Однако выстрелить сразу не смог: это ведь не комп-игра, тут иные барьеры. Я еще надеялся разойтись без крови. К тому же враг тоже медлил – скорее по необходимости. Но индикатор на странном оружии уже разгорался. Теперь поздно было стрелять: наверняка мне успеют ответить, увидя вспышку. И то же самое, кажется, думают обо мне. И сколько может такое продолжаться? Внезапно раздался отчетливый хлопок, а в следующий миг убийца поник на камень, выронив пистолет. Затем вдруг вскинулся во весь рост, медленно смахнул с себя шлем и несколько секунд раскачивался, не трогаясь с места, так что я смог разглядеть темное пятнышко на его лбу. Потом он развернулся и как сомнамбула зашагал к близкому обрыву, пока не сгинул за краем. Секунды спустя донесся шумный всплеск. Это ж надо, сколь живучи стали мертвецы! Черт знает куда он дошагает еще, с пулей-то в черепе. Осторожно переведя дух, я опустил «гюрзу», так и не успевшую ужалить, и поглядел вверх, на зависшую в воздухе «стрекозу», откуда, собственно, и ударил выстрел. Вот не ожидал от Дворецкого такой инициативы – он что, обрел уже собственную волю? Затем я подобрал шлем и оружие ликвидатора и, прихрамывая, вернулся к «болиду», остро сожалея о чудо-комбинезоне, канувшем в морские глубины. Но соваться туда сейчас, в разгаре ночи, не было желания – хватит с меня приключений!.. Во всяком случае, на сегодня. Это становилось дурной традицией: опять я возвращался домой битым. Соскучившийся за день Хан встретил меня у двери, слегка повиливая хвостом, – максимум нежностей, на который он способен. Вцепившись в его загривок, восседал котейка, хищно поглядывая по сторонам. Из гостиной доносились детские голоса – впрочем, не громкие. То ли Инесса отрегулировала шумы до приемлемого уровня, то ли у самих ребяток хватает такта. Бог с ней, с гостиной, но вот по остальному дому лучше б они шлялись меньше. Все же упускать комбинезон не хотелось. Дьявольщина, такая вещь! Кому ж заполучить ее, как не мне? Но и лезть в воду боязно – после всего, что случалось в предыдущие ночи. Опять я на распутье! А ждать до утра глупо: покойники нынче резвые. И камеры не показывают страшного. Не снимая скафандра, я навесил на спину баллон, подключил шланги к шлему, привычным маршрутом спустился к морю. Рисковать сверх неизбежного не собирался, а потому оседлал водный мотоцикл, застоявшийся в тайном ангаре, и по мелкой волне поскакал на рандеву с мертвецом – если тот еще не сбежал. Место я запомнил хорошо, да и бывал тут не раз. Причалив мотоцикл к берегу, тут же соскользнул в воду, вдоль отвесной стены уходя на глубину. Насколько разглядел, мой покойник все-таки не дышал, когда спешил к обрыву, а значит, должен был погрузиться до самого дна. Даже там, в кромешной тьме, я не стал включать фонарь – лишь подрегулировал очки, добавляя чувствительности. Долго искать не пришлось, тело обнаружилось за ближними камнями, – все-таки «жизнь после смерти» у него оказалась короткой. Против опасений, комбинезон снялся с трупа запросто, распавшись по нескольким швам. А затем свернулся в такой пакет, что без проблем уместился в один из моих карманов. Удовлетворенный, я начал подъем, широко загребая руками. Но не всплыл и до половины, когда меня атаковали. Напавших я едва заметил: они походили на стайку крохотных змей, веером метнувшихся ко мне от скалы. И не ощутил, как те слаженно обвились вокруг моих запястий и щиколоток, замкнувшись в тонкие обручи с болтающимися обрывками. А оказалось их как раз четыре. Меня спасло, что я не поддался первому порыву и не стал сразу срывать с себя этих бестий. Змей я не переношу почти как и пауков, но это оказались не змеи – при ближнем рассмотрении. Я даже не смог определить, есть ли у них головы, а походили они скорее на больной волос, наблюдаемый при громадном увеличении, – их шкурки топорщились жесткими чешуйками, словно бы тысячами микрокрючков. И сцепление тут могло получиться нехилым – куда прочней, чем чудилось, глядя на эту мелкоту. А когда я попробовал свести руки, «браслеты» потянулись обрывками друг к другу, жаждая соединиться. Я представил, что стало бы со мной, примись сдирать их сначала с ног, – и весь пошел мурашками. Наверно, змей ненавидели как раз за подлый способ убийства, но эти гаденыши даже не убивали – они пеленали добычу в беспомощный ком и спокойненько дожидались, пока та окочурится. Может, они предпочитали протухшее мясцо, чтобы не очень утруждаться его перевариванием. Слабые мышцы и слабые желудки, даже ядом не обзавелись – зато какая замечательная шкура!.. Сдерживая панику, я возобновил всплытие, расставя конечности пошире, чтобы, не дай бог, не свести их на опасную дистанцию. Вынырнул недалеко от мотоцикла, так же осторожно, контролируя каждое движение, взобрался на него и помчался к дому, стараясь не обращать внимания, как твари скребутся о машину. Упрятав мотоцикл, вознесся на подъемнике и раскорякой потопал вокруг бассейна, шуганув озадаченного Хана. Шкурниками занялся в мастерской, вооружась отверткой да плоскогубцами, но положив рядом и кусачки. Здесь я уже не так страшился нового «дара моря», а потому не стал кромсать хищные колечки – постарался аккуратненько разжать их. С инструментами это оказалось несложно. И скоро все четверо, целехонькие, погруженные в морскую воду, трепыхались по отдельным банкам. А те выстроились в ряд под самым потолком, куда без сторонней помощи не заберется даже Пират. Черт знает, может, и по земле шкурники передвигаются столь же шустро? Теперь меня ждала игрушка позанятней: чудо-комбинезон. И чего только не вытворял с ним – под конец даже вывесил в испытательной камере, чтобы расстрелять, не подвергая себя рикошету. Больше всего изумляло, что пуля, попадая в эту невесомую, тончайшую ткань, даже не вызывала сотрясения, а лишь отлетала назад, ничуть не замедляясь. Полное нарушение законов механики! Или тут действуют иные законы? Пленочка впрямь была хороша, однако ж мне не годилась. Против ожиданий, она не растягивалась – то есть не больше, чем это требовалось для движений, – а под мои габариты нужна шкура просторней. Хотя и само знание, что такая кольчужка существует, грело душу. Выложив на стол остальные трофеи, я несколько минут разглядывал их, поворачивая то так, то эдак. И сразу обнаружились новые странности. Шлем, судя по всему, был герметичен, наглухо закрываясь прозрачным забралом и плотно сцепляясь под головой неким подобием ошейника, широким и эластичным. Тут даже не оказалось отверстий для подключения акваланга, а того объема, что оставался внутри, не хватило б и на один приличный глоток. Поддавшись импульсу, я напялил шлем на себя. И удивился: дышать не стало трудней. Разве что воздух показался прохладней и почти стерильным, лишенным привычных ароматов. А еще, неизвестно с чего, вдруг накатил восхитительный прилив бодрости, будто я принял допинг. И яростное ликование, почти равное экстазу, – словно бы сбросил с плеч многопудовый груз. То ли атмосферный столб наконец перестал давить, то ли земная гравитация сменилась на лунную. Сдерживая себя, я прошел к бассейну и погрузился на кафельное дно, прихватив для веса гантель. Но и там не ощутил затруднений в дыхании, будто ни с того ни с сего обзавелся жабрами. Вода внутрь не просачивалась, пузырьки к поверхности не поднимались – идеальные «водные легкие». При том, что уместить в стенках шлема хоть какую аппаратуру вряд ли возможно. Фантастика! И до какой глубины это работает? Выбравшись из бассейна, нехотя отложил в сторону шлем и принялся разбираться с оружием. Нажимать на нем кнопки я остерегся пока, зато отыскал и вынул из рукояти батарею – странного вида, однако узнаваемую. Все прочее было залито пластиком и разборке не поддавалось. Судя по размеру, внутри мог уместиться генератор ионизирующего излучения, но уж никак не лазер, способный подорвать бронированный «болид». Вставив батарею на место, я приблизился к распахнутому окну и, выбрав на темном берегу подходящий валун, коротко нажал на спуск. Воздух пропорола молния, раскаленная добела, а валун разлетелся к чертям. Мама моя! И что стало б со мной после такого выстрела? Поставив бластер на предохранитель, я для надежности снова извлек батарею и отправился звонить Гаю. Такие новости как раз для его ушей. – Неважно выглядишь, – сообщил он первым делом. – То есть в сравнении с обычным своим цветением. – Зато ты как огурчик – квашеный. Опять расслаблялся? – Такая жизнь – всё на нервах, – улыбнулся Гай смущенно. – У тебя не жизнь, а сплошная череда выпивок, перемежаемых оргиями. Погубят тебя излишества. И ведь есть что губить – вот что обидно! Другого бы и жалеть не стал. – Если успеют, – отмахнулся он. – Так что у нас плохого? Стараясь не частить, я изложил последние события. – И что думаешь? – спросил Гай, услышав про трофеи. – Это ведь ты держишь руку на пульсе прогресса. – Или я не там его щупал… – Или? – Или кто-то учинил большой прорыв. – А дальше начинается бред, – заключил Гай. – И как это действует, по-твоему? – Похоже, одно тут связано с другим. Если допустить, что воздух поступает в шлем из другого места… – Подпространственные закоротки? – А как еще это объяснить? – кисло поинтересовался я. – Фильтров-то не нашел. Вообще устройства тут ни при чем, скорее свойства материала. Дышалось, будто я взлетел на пару сотен метров – ни пыли, ни запахов. – Стало быть, надо на эти метры погрузиться… пока в шлем не хлынет вода. – Или на километр? – Н-да… А что с бластером? – Если такие пробои достижимы, их можно применить и в стрельбе. Сам бластер лишь задает направление для распространения заряда. Правда, дотянуться до подходящего перепада напряжений сложней. С другой стороны, что мы знаем о пробоях? – Или о пространстве, – поддакнул Гай. – А вдруг бластер открывает тропку в иной мир, даже в иной пространственный слой? Еще и эта пленка. Если она впрямь дает абсолютную защиту… – …то ею надо обтянуть твои окна, пока по ним не шибанули ракетой. Кстати… – Что? – И подслушать через такое окно вряд ли удастся. Не потому ли меня подвела техника, когда подглядывал за теми ребятами? – Думаешь, это они наслали убийцу? Без колебаний я замотал головой: – Только не они. Гай вскинул косматую бровь: – Интуиция? – Любовь, – мрачно сострил я. Или это не было шуткой? – Но совпадение, согласись, странное. – Сейчас вокруг столько странностей!.. Одной больше. – Тогда кто? На ком, к примеру, ты потоптался недавно с особенным смаком? – По-моему, и Калида не замешан, – ответил я, подумав. – Уж он не спешит со мной разделаться. Вроде приглядывается, планирует что-то. Дочурок подсылает… может, и внучек. – Это напоминает достопамятное Отделение, – заметил Гай. – Там тоже невесть откуда всплыли лазеры. Затем и вовсе свернули пространство. – Возможно, идея витает в воздухе. Или имеет место обмен опытом. Но куда больше меня заботит ликвидатор… Ты слыхал, чтобы после контрольного выстрела кто-то еще бегал, точно обезглавленный петух? – В жизни всякое случается, – осторожно заметил газетчик. – Вот если бы добыть статистику подвальных расстрелов… – В него ведь пальнули не обычной пулей. Дворецкий подстраховался, невесть зачем. После такого попадания от мозгов остается месиво. Что ж им двигало-то? – Не демоны же? Давай только без… – Вот интересно, зачем покойник снял шлем? – перебил я. – Может, тот мешал наружному управлению? То есть материал, помимо прочего, не пропускает биоволны. Я вспомнил пьянящее чувство освобожденности, испытанное только что, но уже знакомое по вспышкам ярости, накатывавшим в разгаре боя. А ведь тогда я избавлялся как раз от тормозов. Наверно, все сторонние каналы отсекал напрочь. Вот это и превращает людей в зверей, а заодно одаряет непомерной силой, потому что перестаешь делиться ею с другими. Какое искушение, а? Стоит отринуть от себя людей, и ты – герой, почти бог!.. Или раб? – По-твоему, это киборг? – спросил Гай. – Ничего себе наборец! – Не нравится? Тогда запиши его в зомби. – Ой, это уже перебор! – Не знаю, не знаю, – сказал я, потирая ребра. – Если бы тебя так лягнули… В любом случае за ним стоят люди серьезные, согласен? – Безусловно. Такая оснастка!.. – Но их прибережем для второй серии – пока что с нас хватит Калиды. Самое время делать ему укорот, как считаешь? – Неплохо бы, только как? Если он впрямь многотелец… – Многоженец, – проворчал я. – Многочлен, мать его… – …то достать его непросто. – Вот и подумай над этим, ладно? Эту задачку надо решить. Условий уж скопилось порядочно, а времени все меньше. Боюсь, еще день-два, и Калиде наскучит со мной играть. Он ведь такой порывистый, непостоянный!.. Озабоченно кивнув, Гай пропал с экрана. Вот теперь можно вспомнить, что я вернулся домой, и прокрутить обычный ритуал. Не то чтобы омовение, даже самое тщательное, очищало от мирской скверны, однако на душе становилось легче. Ванна уже дожидалась меня, и только я разлегся, как на ее изголовье забралась Инесса, погрузив смуглые голени в снежную пену, и принялась массировать мои плечи, руки, бока, спускаясь от шеи по сторонам. Кисти у нее сильные – верно, на мне и натренировала, – а где не хватало их, женщина подключала ступни. Затылком я ощущал, как напрягается ее живот, над лицом покачивались спелые груди, точно плоды в райском саду. Вот это я называю отличным сервисом! К тому ж ненавязчивым. Под искусными руками Инессы я размяк уже окончательно, едва не проваливаясь в сладкую дрему, когда – совершенно некстати – заверещал видеофон. Нехотя приподняв веко, я глянул на дисплей, вмонтированный в стену напротив, и сон слетел тут же: судя по номеру, звонил Калида. Это что, у меня завелся новый приятель? Свят-свят! – Слушаю! – сказал громко. На экране впрямь возник толстячок, на сей раз собственной персоной, и вперился в меня. От прежнего Калиды остались только формы – эдакий ночной вариант: затвердевший, налитой. Его будто выплавили в бронзе, а затем расцветили сочными красками. И голос прозвучал, как из бочки: – Расслабляешься, да? – Ну, – подтвердил я. – Есть возражения? – Что же ты сбежал от нас? И как несся-то, как несся? «Быстрее лани». А ведь мы почти родственники. Еще один. Действительно, тесен мир! – Надеюсь, Лану не стал наказывать? – пустил я пробный шар. – Я не обижаю своих любимиц, – как будто даже оскорбился он. – Ну да, лишь используешь. – Разве я один? Детей ведь и заводят из страха старости, а я лишь протоптал к бессмертию собственную тропку. Думаешь, когда о ней прознают, следом не ломанется все стадо? Но догнать меня уж не смогут – поздно. «И любить тебя поздно, – пришло на ум. – Ты уходишь, как поезд…» – Значит, ты вроде Дориана Грея: живешь себе и живешь – а стареют твои портреты? – Им не в тягость поддержать одного бессмертного – ну скинутся по годику-паре… И с каждым десятилетием «портретов» будет больше. – А утверждали, будто Кощею хватало одного запасного сердца!.. Интересно, во что встанет деткам каждая твоя смерть? – Ну, у меня-то в резерве полно органов! – осклабился Калида. – Если обеднеют, то не слишком. – Еще не знаешь, да? А если каждый раз кому-то придется умирать? – Вот и еще причина, почему не стоит меня убивать. Смерти невинных, знаешь ли, одна за другой… женщины, дети. Инесса продолжала трудиться надо мной, бесстрастная точно массажный аппарат. Во всяком случае, разговору она не мешала – если не отвлекаться на ее прелести. Но, на вкус Калиды, те явно перезрели. Да и не смотрел он на женщину – лишь на меня. – А может, и нет, – задумчиво сказал я. – Может, тебя просто не отпустят за порог. Будут продолжать снабжать энергией, чтобы поддержать твою никчемную жизнь. – Да почему тебя так заботит моя смерть? – Ты ведь наездник – из крупных. Прежде доил отпрысков, теперь подгребаешь под себя садюг. И чтоб прокормить такого Всадника, Хищникам приходится вкалывать вдвое. – И что? – с жаром возразил Калида. – Разве кого-то волнует, за чей счет он живет? Сколько людишек работают на смерть, а попробуй лишить их такого заработка – ведь взбунтуются!.. И считают себя добропорядочными, и судят других, и морализируют. – И маразмируют, – проворчал я. – Это и есть те бараны, без которых не прожить вашим волкам. Тоже ведь из «мира животных». – Вот! – обрадовался толстяк. – А я о чем талдычу? Все вокруг звери, только не всех приручили. Это вообще мир скотов, и если всей душой принимаешь его законы, жить становится легко, а сила возрастает втрое. – Как у Хищников, когда они настроены на убийство? Действительно, «божьи твари». Кстати, зачем обязательно терзать овцу, калеча и расчленяя? Какой примитив! А если высосать из нее жизнь, не портя оболочки, то что образуется в итоге: зомби? Послушное орудие Хищника, добавочное его тело, насаженное на управляющее щупальце. И вот такой, коллективный, Зверь много опасней. Н-да, чем дальше в лес, тем гуще бред. – Есть ведь и охотники, – прибавил я. – Как тебе эта категория? – Ну, с волками они еще, может, сладят, – широко осклабился Калида. – Охотнички!.. Вот на царя зверей лучше не посягать. – Уж не «царь» ли и подослал ко мне одного из своих леопардов? Толстячок разом помрачнел. – Потому и звоню, – сказал он. – Ты что, на меня грешишь? – Ну какой из тебя царь! Но с него – как с гуся. Это ж надо: столько я разыскивал цельных людей, без недостач и ущербин, а нашел законченного урода. – Всех подробностей не знаю, – сообщил Калида озабоченно. – Но я играю по иным правилам. Не мой это стиль, ясно? Слишком протокольно, без изысков. – Хочешь сказать, ты ни при чем? – Я фыркнул. – Так, уже конкуренты завелись! И если там такие «волки», кто же наверху? – А-а, задумался! Вот и прикинь, кто товарищ тебе, не глядя ни на что… – Ну да, гусь свинье… – …а кто лишь и норовит, как бы укорот сделать. Я ухмыльнулся, вспомнив, что сам недавно говорил Гаю. И будем все ходить укороченные… на голову. – И где резюме? – спросил. – Резюме не вижу. – Так ведь на поверхности! Надо сложить наши силы, пока нас самих не вычли – напрочь. – Класс! И будем, значит, биться плечом к плечу, подпираемые зверьем. – Слушай, чего упрямишься? Ведь в тебе томится здоровущий клыкастый Хищник. Так выпусти его, пока не окочурился, – пусть покажет себя! – Ах, ты этого добиваешься? – Ну конечно! – с жаром вскричал Калида. – Зверю место на воле. – Или в клетке. И живут они там, говорят, дольше. – Тебе не кажется, что между нами больше общего, чем меж тобой и твоими приятелями? – вдруг спросил Калида. – Конечно, имею в виду себя нынешнего, а не того болтливого дурня, каким становлюсь днем. – Между прочим, без этого дурня и ты б не родился, – заметил я. – До сих пор не могу понять, каким образом мой олух набрел на золотое дно, – развел он руками. – Или повезло? – А ты уверен, что это везение, а не злой рок? Не поручусь за дневного Калиду, но этому в упорстве не откажешь. – Хорошо, взгляни с иного ракурса, – предложил он. – Мы оба, ты и я, связаны с людьми невидимыми проводами. Но ко мне по ним поступает Сила, а у тебя ее забирают. И охота тебе делиться с тупарями, с бездарями? Вот они пусть и сплачиваются в стадо, раз не могут без этого выжить. Но ведь ты не овца, ты – Хищник. Так сбрось же кандалы, высвободи свою натуру! – Это и называется у тебя: «плыть по течению»? – И еще, ты не задумывался, отчего делиться энергией хочется сильней, чем забирать ее? Миллиарды самцов мечутся по планете, выискивая, куда сбросить излишки, а самки что-то не спешат навстречу – хотя выигрывают больше они. Так, может быть, как раз Хищников и недостает, чтобы довести мироздание до гармонии? – По-моему, их и так девать некуда, – возразил я. – Пора устраивать облаву – расплодились, понимаешь! И откуда поперло? – Как учат основоположники, – осклабился Калида, – борьба за новое общество предполагает всестороннее и гармоническое развитие личности. – Ты прошел отличную школу. Или это был не ты? – Это была личинка – прожорливая, алчная, уродливая… – Из которой развилась прекрасная бабочка, – съязвил я. – Или хищный богомол, – благодушно поправил он. – Какой образ, а? – Да, звери мы, – признал я. – Кто больше, кто меньше. Но главная разница не в этом. Просто одним нравится такая составляющая, другим – нет. Угадай с трех раз, к каким принадлежу я? – Послушай, я же не предлагаю тебе власть? Это игрушка для слабых, вроде моего прародителя или Аскольда. Но вечный поиск, но бесконечное познание!.. Вообрази, какие открываются горизонты. Возможно, он не врал сейчас. В том смысле, что процесс этот затянул и его. И что власть для него скорее средство. Но кому от этого легче? – «Берегитесь лжепророков, которые… внутри суть волки хищные», – напрягшись, вспомнил я. – Как раз про тебя, а? – Ну, нашел авторитет! Я тут к его ногам Вселенную бросаю… – А Баба-Яга против, – объявил я. – Хрен тебе, Кощей Безмозглый! Или ты Змей Погорелыч о двенадцати головах? Обычному Змею-Всаднику достаточно срубить три, чтоб сделать его смертным, – но ведь ты поднялся в этой игре на следующий уровень? Или еще нет? – Похоже, ты зашел в тупик, – сказал Калида едва не с грустью. – Как и предрекал старина Бог. Нам с Ланой будет недоставать тебя… милый. – Да провались!.. Усмехнувшись, Калида покачал головой, то ли сочувствуя, то ли сожалея, и оборвал связь. Не рано ли хоронишь, чучело? Или как там, по теме: «А не рано ли, Идолище поганое, похваляешься?» Нетерпеливо я повел плечами, и тотчас Инесса убралась из ванной, предоставив меня себе. Наскоро домывшись, я вышел следом за женщиной в коридор, но, конечно, ее тут не застал. Зато Хан устроился неподалеку, уложив голову на толстые лапы. Он будто дремал, но глаза время от времени открывались, следя за бродившим из угла в угол котенком, а наставленные уши внимали ребячьим голосам, продолжавшим звучать в гостиной. Кстати, как быть с этой парочкой, не говоря о прочих? Из всего, что я наблюдал под землей, можно заключить, что там сейчас не самое безопасное место. Заскочив в мастерскую, я бесшумно вступил в гостиную, где застал детишек за дурашливой возней на диване. Моду, заведенную тут Инессой, они приняли с пионерской готовностью и вообще не стесняли себя условностями. Но будоражащие забавы подростков это мало напоминало, к тому ж игра шла в одни ворота. Настена вытворяла со своим распаренным приятелем, что хотела, проявляя умелость, завидную даже для взрослых. Ухватки ее не походили ни на один из известных мне стилей и вообще выглядели слишком органичными для навыков – скорее инстинкт, вызванный из глубины. Примерно такначинал действовать я, когда спускал своего Зверя, но шел на это с неохотой, страшась последствий. А вот девочка словно бы пребывала в согласии с личным Зверьком и позволяла ему резвиться – лишь бы не при посторонних. – Детки, не шалите! – призвал я, как и положено зануде-взрослому, портя им все веселье. – А хотите поиграть всерьез? Оцепенев, мальцы пытливо оглядели меня, словно бы желая убедиться в отсутствии гнева, затем переглянулись. – Ну, – настороженно сказала Настя. – Как? Похоже, ее подозрения вспыхнули с новой силой. «А сейчас поиграем в допрос», – как говаривал вожатый Сливко, приступая к пыткам воспитанника. – Это не опасно и не больно, – прибавил я. – Но в первый момент может напугать. Согласны? Ну, теперь я «успокоил» девочку настолько, что она стала поглядывать на вторую дверь, собираясь, видимо, задать деру. – Я только подброшу вам маленькую бяку, – решил уточнить. – Не сойти мне с этого места!.. Хочу поглядеть, как она действует. «И как поведете себя вы», – следовало бы присовокупить. – Давай… те, – нехотя согласилась Настя, а Леха только кивнул, взволнованно облизнувшись. – Это неопасно, – повторил я. – Без паники, да? – И кистевым броском зашвырнул на диван сверточек, развернувшийся еще в полете. – Ап! Хорошо, что обивка светлая, – я сумел разглядеть черный зигзаг, метнувшийся сперва к ногам девочки. Мгновенно она взвилась в воздух, приземлившись на спинку дивана. В следующий миг зигзаг настиг замешкавшегося Леху и сомкнулся на его щиколотке в плотный браслет. – Ай! – пискнул он и оглянулся на подружку. Кажется, первым ее порывом было ринуться на помощь. Но тут же Настя зыркнула на меня и хладнокровно расселась на спинке, поджав под себя одну ногу и покачивая второй. – Всё, всё! – сказал я успокаивающе. – Хуже не будет – игра окончена. Теперь можете разглядеть бяку в подробностях. К слову сказать, меня она не разочаровала – шустра бестия! И Настена вела себя выше похвал. Особенно хорош был второй ее рефлекс, когда в капкан угодил друг. И в ситуации разобралась мигом. А Леха уже расслабился, сразу поверив мне, – тоже счастливое качество. Присев в позу «мальчика, вынимающего занозу», он с изумлением разглядывал зверя, осторожно трогая колючие чешуйки. Чуть погодя к приятелю перебралась Настя, тоже заинтересовавшись диковинкой. – Я назвал его шкурником, – сообщил я, наконец подойдя к ним. – Вообще они охотятся сворой, и там главное – не дать им сомкнуться. Водятся в воде, но, может, не только. Лучше всего ловятся на здоровых дураков вроде меня. Аккуратно подсовывая отвертку, я разомкнул колечко и снял его с Лехиной ноги, двумя пальцами брезгливо стискивая извивающееся тельце. – А можно мне? – протянул руку мальчик. – Это – лишнее, – качнул я головой. – Лучше держись подальше от незнакомых тварей. Как это, например, делаю я? Хотя они сами меня находят. – Ладно, – сказал, пряча шкурника в банку, – давайте чаи гонять. Инесса уже катила из кухни тележку с яствами. На сей раз, в виде исключения, она тоже подсела к столу. Возможно, ей захотелось поиграть в семью, хотя ни один из странной четверки не походил на другого. А если рассадить тут прочих из опекаемой мною Колоды, картинка и вовсе сделается абсурдной. И долго бы я выдержал такое многодетье? – Под поверхностью развелось ныне столько пакости, что ночи лучше пережидать в укрытии, – заговорил я, поскольку другие молчали. – Хватит, ребятки, порезвились! Ни к чему ждать, пока и среди вас начнутся пропажи. В городе у меня имеется пара хибар, более или менее защищенных, и одну можете занимать хоть завтра. Стволы у вас есть, еще парочку, из серьезных, ссужу я, но – без права выноса, на крайний случай. А вот что вам делать дальше… Это я представлял туго. Сколько ползунов под землей: десятки, сотни? Даже если б я заделался альтруистом и жизнь посвятил спасению заморышей, чумазых, блохастых, хворых телами и душами, – такую ораву мне не прокормить. А я не добрый самарянин – чего уж там, и близко нет. Одну Колоду еще возьмусь курировать, потому как связан с ней не один месяц. И даже этого могу не осилить. – И что же? – осведомился Леха, как бы для поддержания разговора. Хотя спрашивал не ради проформы. – Возможны варианты, – ответил я. – К примеру, могу сгинуть с горизонта – да хоть и завтра. Тогда вам лучше вселиться сюда. Одной Инессе не удержаться тут, а с нею вам будет уютней – уж поверьте. – А как же вы? – не удержался пацан. – С вами-то что? – Самому интересно, – ответил я, допивая чай. Снова напялив скафандр, отправился в бойцовский зал и полтора часа уделил закреплению новой манеры боя, с применением усилителей. А в спарринг-партнеры взял храмовника-виртуала, вполне сносно воссозданного Дворецким. И уж погонял меня этот юнец!.. Но к концу тренинга я свыкся с пластиковыми мускулами настолько, что поспевал за шустрым противником, хотя едва-едва. Приняв душ и подкрепясь фруктами, принялся за обновление своего гардероба. Для начала спроектировал плащ-невидимку, фасон почерпнув из сегодняшних съемок, а размеры скорректировав под себя. Затем, с бесценной помощью Инессы, воплотил его в подходящую ткань, на всякий случай соорудив сразу три. Потом, опять же при содействии женщины, как мог аккуратнее обклеил скафандр лоскутами трофейного комбинезона. Понятно, на всю поверхность не хватило, но на три четверти – пожалуй. А спереди обезопасился полностью, так что подставлять противникам тыл становилось невыгодным. После этого вновь обратился к чудо-шлему, уложив его себе на колени, и вот тут задумался надолго. Если он впрямь отражает любое воздействие среды… значит, это вернейший способ превратиться в берсерка. Стоит надеть шлем, и связи с человечеством прервутся. И сила возрастет скачком, и наружу вырвется Зверь, по ноздри заправленный боевыми инстинктами. А мысли сделаются прозрачными, не замутненными сторонним мусором. Вопрос: захочется ли потом вернуться к людям? И кто будет решать тут: я, Зверь? До сих пор вроде справлялся с ним… умасливал, понукал, брал за глотку. И потом, не стану ж я носить шлем не снимая? Хотя кто ведает… И все равно без него, видно, не обойтись. Ничего, удержусь – на инерции, на памяти, на гордости… Ужель я не человек? Крутя в руках шлем – тоненький, почти невесомый, – прощупывая его сантиметр за сантиметром, я обнаружил крохотный регулятор, который поначалу счел элементом декора. Черт знает как он действовал, но изменял проницаемость поверхности – вплоть до полной зеркальности. Причем и у комбинезона тоже, – что, конечно, логично, однако непонятно. Словно бы здесь создавалось локальное поле, влияющее на свойства материала. Затем наткнулся на новый фокус, от которого бросило в холод. Даже и сейчас он мог покалечить, если б не кое-какие полезные навыки, въевшиеся в меня за годы практики. Воистину не суй голову в пасть бегемота! За окнами уже светало, а у меня слипались глаза и челюсти сводило зевотой. Детушки, верно, залегли – по крайней мере больше не звучали. Да и мне пора, пора. Прихватив с собой и шлем, и бластер, я пошлепал в спальню. Постель была расстелена – спасибо той же Инессе. Ох, привыкну! Но заснуть мне, естественно, не дали. Только я стал уплывать в зыбкие дали, как меня выдернул обратно трезвон видеофона. Нащупав у изголовья пультик, зажег экран, не слишком заботясь о приличиях: где нахожусь сейчас, как выгляжу. Да и кого это волнует? Хотя… Со стены на меня глядел персонаж, под который когда-то и возводились здешние декорации. Но в этих доспехах Лана смотрелась бы тут странно. Воительница, Жанна д'Арк! – Сегодня полнолуние, – сообщила она. Сегодня? Ах да, сейчас же утро!.. Стало быть, еще грядет. Важная весть, без нее б не заснул. И что магического в отраженном свете? Спроси у зеркала. – И что? – Лишь в такую ночь Отец может подняться на новый уровень. – Это он сам тебе сказал? – Нет, но все подготовил для следующего скачка. – Ага. И какая жертва потребуется теперь? – Боюсь, что самая дорогая. – И что нынче в цене? – сразу спросил я. – Точнее, кто? Помявшись, женщина выдавила: – Последнее время меня опять стали выделять. В мои-то годы, а? «Господин назначил меня любимой женой!» – прошептал я чуть слышно. – К тому ж сейчас я не у дел, так что практический урон минимальный. В отличие от эмоционального, как раз и имеющего тут значение. «Ты же хотела послужить Богу? – хотелось напомнить. – Вот и представился случай». – Видимо, представление начнется в полночь? – предположил я. – Иначе неинтересно, нарушение жанра. Помедлив, женщина кивнула: – И помощи от тебя никакой, да? Мол, предупредила, а дальше ни-ни. Спасай меня как хочешь – это твои проблемы. Совершенно не хотелось в это влезать, но куда денешься? Тяжка рыцарская доля! Я ведь не добр, даже не совестлив. Однако есть люди, мнением которых дорожу. Своим, например. – Я лишь хотела попрощаться, – сказала Лана чуть слышно. – Ты кому врешь – себе? – спросил я. – А жить-то хочется, верно? – Прощай, – выдохнула она, однако связь не прервала. Смотрела на меня так, будто не прочь была освежить впечатления – не из худших, я полагаю. Но ведь обратной дороги нет. Или есть? – До свидания, – ответил я, со вздохом выключая экран. Свои законные три часа я все-таки придавил, а после опять началась гонка. Хотя собрался быстро, благо почти все заготовил ночью, и позавтракал со вкусом. А вскоре уже входил в покои Аскольда, на сей раз обойдясь без лишних эффектов. Главарь поджидал меня в большой комнате, напоминавшей бы музей зоологии, если б не роскошный камин. На паркетном полу медвежьи шкуры, в углу маячит чучело барса, из стен торчат головы оленей и горных козлов. Под потолком завис крокодил, растопыря когтистые лапы, – как живой. Над камином протянулось еще чучело – рыбы-пилы, добытой в дальней экспедиции. И все это безобразие хозяин именовал «трофейным залом». – Ты б еще человечьи черепа по стенам развесил! – проворчал я, озираясь с гадливостью. – Небось не один найдется в загашнике? А камин укрась гирляндами сушеных ушей. – А что, это бы смотрелось, – усмехнулся Аскольд. – Так ведь не поймут! – Кто, твои политики? Да они сами сплошь каннибалы! – Ладно, давай по существу. – Жестом он пригласил меня к массивному столу, сработанному под старину. – Ты уже подкопил сведений? Погрузясь в пышное кресло, я ответил: – Времени не терял, да. Но тебе потрафить вряд ли смогу. И черт с тобой, прибавил мысленно. Обойдусь без «Малютки», если что. – И какие рекомендации? – Откажись пока от ночных рейдов. Что же до твоих амбаров… Хочешь – натыкай по берегу ракетные установки. Но лучше складируй товары дальше от моря. И полагайся на запоры и стены, а не на стражу – уж она не помеха внучкам Калиды. – М-да… А что насчет ловкачей с набережной? – Вот их, Аскольд, лучше не трогай, – сказал задушевно. – Если не хочешь, чтобы прищемили нос. Уж поверь моему нюху. – И правда, клиент остался недоволен, – проворчал Аскольд словно бы себе. – Значит, ты переключился на Калиду, а Грабаря отметаешь совершенно? Чистенький он у тебя, да? – Грабарь ни при чем тут, что ж поделаешь. Бог Калиды не врал мне – готов поручиться своим барахлом, если не веришь. – И Инессой в придачу? – с ухмылкой предложил главарь. – В обмен на моих близняшек, а? Две за одну – разве плохо? Хотя, говорят, она на все руки. – Кто говорит? – В конце концов, Лана сгинула сразу после твоего звонка, – прибавил он. – Разве это не накладывает на тебя некие… э-э… обязательства? – Ты что, на грубость провоцируешь? – спросил я. – Еще не наскучили эти игры? Скажи спасибо, что я спугнул Лану прежде, чем она принесла Калиде твою голову. А может, Лана охотница, как и ты? Но коллекционирует не уши, а иные трофеи… скажем, скальпы. А он что вообразил? – От твоих слов мороз по коже, – пробормотал Аскольд, и впрямь, видно, подумав о другом. Или Лана уже играла ножичком вблизи сокровенного? – Слова что – дела страшней!.. Ну что, прогуляешься со мной на серьезную охоту? Вот там истинное зверье, а игра более или менее на равных. – Впереди, на лихом коне, да? – хмыкнул главарь. – Так ведь место командира не там. Или тебе наконец понадобился напарник? – Честно сказать, не хочется соваться туда без страховки. – Напугали тебя, да? – Сильней, чем ты думаешь. При свете я еще готов иметь с ними дело, но вот после заката… – Что? – Сон разума рождает чудовищ, слыхал? И сколько их наплодилось, одному Богу известно. – Что ты несешь опять? – Что навесили, то и несу. Думаешь, самому хочется? – К дьяволу твоего Бога!.. Так тебе требуется помощник? Мне вдруг сделалось любопытно – давно не наблюдал боевичков вблизи. – Ладно, подбрось бычка. Правда, есть пожелания. – Ну? – Нужен кто-то из лучших твоих бойцов. Кто не научился еще бояться, но и на рожон сам не попрет. А в случае чего моей трусости хватит на обоих. – Еще что? – Чтоб он не был кретином. По возможности. – Есть у меня подходящий, – сказал Аскольд, поворачиваясь к пульту. – От сердца отрываю! На экране возник детина поперек себя шире, притом громадного роста. И уж на медведя он смахивал поболе меня, хотя не вошел еще в полную силу. Этого парня, Кирю, я видал на турнирах – драться он действительно умел, а физически одарен как немногие. – Но с оснасткой у него неважно, – заметил Аскольд. – Молодой ишо. – Ты выдашь ему новейший скафандр! Подходящий размер у тебя есть. Как ни странно, повелительные интонации главарь понимал лучше. Вот паритетные отношения ему плохо давались. – Насколько знаю, «Малютки» уже доставлены, – сказал затем. – Нам ведь нужно пробраться на место незамеченными. – А если лодка накроется, тогда как? – Любовь – это самопожертвование, – хмыкнул я. – Что дороже тебе: «Малютка» или Лана? – В свете новых данных, – осклабясь, ответил Аскольд, – уж и не знаю. А может, бог с ней? – Плоха Маша, ежели не наша, да? – То есть? – Ты любил Лану как мать своих будущих детей, – пояснил я. – Как подходящий сосуд для вынашивания отпрысков. Но стоит ей предпочесть другого, захочешь убить – «не мне, так и никому». – Выходит, я вампир? Тяну соки к несчастной жертвы, лишь бы самому протянуть дольше. – Задатки есть, – признал я. – В большинстве… гм… людей найдется что-нибудь от оборотня либо от вампира. И сейчас это поперло наружу. Берегись своего Зверя, Аскольд! – Собственно, что его бояться? Если он делает бессмертным… – Может, ты не умрешь, – снова подтвердил я. – Но и живым не будешь. Эти Зверьки не из тех, кто гуляет на воле, – стоит им вырваться, как для каждого находится цепь. Ибо над всеми царствует большой Зверь. А что есть жизнь, как не свобода? Когда все твои поступки предопределены…Глава 17
На этот раз я ехал не в своем «болиде», за последние дни уже примелькавшемся в городе, а в боевом «ягуаре» Кири, вольготно развалясь в кресле пассажира. Несмотря на молодость, парень управлялся с машиной, как опытный водила, и по улицам катил с лихостью, даже не снижая скорости на поворотах. Конечно, форсил передо мной, но рисковал в допустимых пределах, с запасом полагаясь на свою реакцию. Предварительное собеседование я уже провел с ним, за графином мангового сока и под фруктовую закусь. Погонял на разные темы, прощупал воззрения его и постулаты, подивился такому первозданному простодушию, даже позавидовал. Не то чтобы Киря тупой – соображает он как раз быстро, особенно в драке – но его ум не замутнен ни сторонними знаниями, ни лишними раздумьями. Зато мусора туда ссыпали изрядно, благо пустот хватало. И на мой счет Киря сильно заблуждался. Он думал, я еще верю в суровую дружбу меж крутарями… боевое братство, чувство локтя… что там еще? Но я уж переболел этой глупостью. То есть я-то не предам – больше из гордости. Но это не значит, что того же жду от других. И к своему главарю Киря относился с немыслимым для меня пиететом. Вот по сему поводу я продолжал пытать парня даже сейчас, пока мы ехали через город к порту. – Хорошо, даю вводную, – попробовал снова. – На твоих глазах Аскольд подминает какую-либо малышку, вопящую благим матом… Твои действия? Громила пожал обширными плечами: – Чтоб Аскольду, да отказали? Ни в жизнь не поверю! Голос его еще не опустился в бас, однако был густым и сочным, насыщен обертонами, богат интонациями – не то что мой, сухой да выхолощенный. И если я обычно дрался молча, то Киря, входя в боевой раж, взревывал точно медведь. Однако Шатуном прозвали меня – потому, верно, что объявился намного раньше. – А если он захочет тебя? Киря покосился на меня с испугом: такой вариант в его голову не приходил. – Или твою подружку? – упростил я задачу. – Только не ври про его «внутреннее благородство»! Были такие случаи, и я могу это доказать. – Третий должен уйти, – пробормотал он глухо, будто цитировал песню, и даже прибавил: – Таков закон. – Ну, старик!.. Даже самурай при таком раскладе мог возбухнуть против своего сюзерена. А ведь вы вроде братья? – Завязывай, а? – попросил Киря, нахмурясь. – Ну чё мозги полощешь? Случится, тогда и буду думать. – Это правильно, это по-нашему, – одобрил я. – «Задний ум», случаем, не в заднице помещен? В этот момент мы вырвались на главную улицу, и тут Киря еще наподдал, обходя попутки так, будто те стояли на месте. Однако долго шиковать не получилось – через пару минут «ягуар» уже вкатывал в порт, встречаемый тамошними сторожевиками. А еще через три мы попали в тайный ангар, гулкий и сумеречный, где хранились обе «Малютки», оцепенев на тихой воде, и по шаткому мостику перебрались на одну из них, захватив с собой рюкзаки со снаряжением. Один за другим протиснувшись через люк, очутились в овальной комнатке с внушительным пультом в передней части, дополненным парой эффектных кресел. Почти весь корпус лодки изготовили из прозрачного пластика. Внизу и по сторонам сновали пестрые рыбы, неспешно парили медузы, колыхая мерцающими абажурами, – это смахивало на аквариум, где экспонатами служили мы. Вся машинерия помещалась за спиной, не заслоняя обзора, а в днище встроили второй люк, с крохотным шлюзом на одну персону. Замышлялась «Малютка» для прогулок и экскурсий, однако ее борта выдерживали сотни атмосфер, обеспечивая изрядный запас прочности. И вооружили лодчонку по-военному. – No smoking, – объявил я, запуская двигатель. – Прошу пристегнуться. Киря не отреагировал, разве уперся ногами надежней. Но по сторонам озирался с любопытством, явно не пресыщенный подводными видами. Ну, погляди, погляди… Может, в последний раз. Хотя программа-симулятор, освоенная загодя, не создавала полной иллюзии, этих навыков вполне хватило для управления. Мне даже показалось, будто «Малютка» лучше слушается руля, чем ее виртуальный двойник, – а глухо гудевшие моторы порадовали нежданной мощью. Осваиваясь с пультом, я уводил «Малютку» глубже, направляя к выходу из ангара, зияющему вблизи песчаного дна. Едва не чиркнув днищем по песку, лодка на скорости миновала ворота, а дальше дно обрывалось, открывая такие просторы!.. Жаль, что сейчас нам было не до них. Плавно повернув, я погнал «Малютку» вдоль берега. – Приглядывайся к управлению, – посоветовал Кире. – Может, обратно самому придется вести. – Дык никогда ж не делал, – озаботился он. – Не получится у меня! – Дык, дык, – передразнил я. – Мало чего! Пока не попробуешь, не узнаешь. Городское побережье скоро кончилось, и береговой обрыв сразу вознесся ввысь, формируя отвесную стену. Чуть погодя сбоку промелькнул фьорд, оккупированный Аскольдовой Семьей, затем лодка обогнула пустотелую скалу, выступавшую из берега на сотни метров, спустя еще немного на виду возникло плато, изъеденное норами бог знает до какой глубины. Дно и тут круто понижалось, образуя подобие речного русла, хотя сейчас течение ощущалось едва-едва. И затягивало оно под каменный монолит, внизу которого открылась немалая щель, в прежние времена присыпанная песком. – Ты тоже охотничек, как Аскольд? – спросил я, не глядя на Кирю. – А роль дичи не примерял на себя? Собственно, чем мы лучше? – Человек – высшая ценность, – выдал тот фразу, подслушанную невесть где. – Это он сам так решил, – возразил я. – По праву сильного. – Но ведь это людей сотворили по образу Бога? Еще одна набившая оскомину глупость. – Или наоборот, – хмыкнул я. – Ты сам-то видал его? – Бога, что ль? – Ну не человека ж! Играть с этим здоровенным обалдуем было даже забавно – точно с щенком-переростком. – Так ты считаешь, звери выше? – А это другая крайность. Тебе известно слово «паритет»? – Слыхал, – проворчал Киря. – Вот знает ли о нем боженька? Ты ж и его, старого, хочешь небось уравнять со всякой тварью земной? Скорее тогда подземельной. Уже уравняли – без меня. – Не переживай за богов, – сказал вслух. – Если они есть, вряд ли обидчивы настолько, насколько изображают люди, меряя по себе. Не без трепета я направил лодчонку в дыру, до отвращения похожую на громадную пасть. Вокруг быстро сгущалась мгла, однако мне это не мешало. Некоторое время под самым днищем тянулся камень, отполированный до глянца, затем пропал, и мы очутились над бездной. Я впрямь не обнаружил дна у этого провала и мог лишь гадать, куда он уводит. Зато знал, что чудище, плюющееся молниями по досаждающей мелкоте, является как раз оттуда. Подниматься к поверхности я не стал – как и всегда, время поджимало. Сейчас меня больше интересовало углубление в дальней стене, будто специально приготовленное для «Малютки». Развернув лодку, я аккуратненько вписался в дыру кормой и плавно затормозил, чтобы не врезаться в камень. Затем распахнул нижний люк, покосясь на невозмутимого Кирю, тоже давно включившего тепловидение. Но вода не поднялась и на сантиметр – настолько точно уравняли давления. А когда я опустил судно на камень и напором воздуха выдавил из лаза остатки влаги, под люком стало и вовсе сухо. – Приплыли, – сказал, выключая моторы. – Ну, моли Бога, чтобы Дворецкий не ошибся. – Чего? – удивился Киря. – При чем тут слуги? Не ответив, я спрыгнул на камень, где скоренько подготовил всё ко взрыву, после чего накрыл заряд стальной плитой и убрался, задраив люк на обе крышки. Спустя секунды под днищем «Малютки» коротко полыхнуло, и вся она содрогнулась, стоном отозвавшись на удар плиты. Но тут же утихла, закупорив образовавшийся пролом. А я уж снова отодвигал крышки, чтобы спуститься в аккуратно проделанную дыру, благо в потолке кабины, прямо над люком, была устроена лебедка. Следом за мной по тросу соскользнул Киря. И очутились мы в пещерке, откуда началось мое первое восхождение к поверхности. Ныне тут не пылал костер и не громоздился скошенный крест, украшенный вопящей красоткой, и не поджидали крыски, скаля акульи пасти. Но взамен с потолка свисали, вразнобой покачиваясь, прозрачные пузыри, и в каждом скрючилась человечья фигура, погруженная то ли в сон, то ли в смерть. Некоторые из отправленных в резерв персонажей оказались знакомы мне. К примеру, Эдвин – дородный, голый, с багровой полосой на шее, едва втиснутый в стандартный пузырь. Кажется, старина глашатай если и помер, то не вовсе, – в том смысле, что еще воспрянет к новым свершениям. И случится это, наверно, когда Калида продвинется по здешней лестнице еще на ступень. Торопясь, я обошел странное захоронение, узнав либо угадав почти всех. Будущие Всадники, надо полагать? Чтоб из этих разжиревших трусливых гусениц сотворить убийственных «богомолов», впрямь не обойтись без стадии куколок. Это ж какое пополнение грядет! Действительно, серийная работа с населением упорядочится, станет напоминать конвейер на бойне. Из пещерки уводили две двери. Через одну я заскочил сюда в прошлый раз, вторую использовал для побега. Для нынешних дел первая, конечно, годилась больше. Снова зацепясь за трос, свисающий с потолка, я выдвинулся в шахту, по-прежнему пустую, темную, далеко разносящую звуки, и побежал по стене, этаж за этажом, пока не достиг самого дна. Подождал, пока спустится Киря, на удивление ловкий для его габаритов, затем вступил в тоннель, до колен затянутый белесой дымкой, знаками велев напарнику следовать точно за мной, как по минному полю. Освещали тоннель странные лампы, скудно разбросанные по нижним углам. Однако меня больше заботили завесы из крупноячеистых сетей, сплошь затянувшие здешние стены, а кое-где и потолок. Хотя время для большой охоты еще не пришло. Под пеленой могли таиться ловушки, и приходилось проверять дорожку телескопическим щупом, но пока обходилось без сюрпризов. Черт знает зачем напустили сюда туману, – может, для колорита? Уж этот Калида – ему бы в режиссеры! Наверно, и мой выход на эту сцену спланирован им. Я не настолько слеп, чтобы безоглядно доверять Лане. То есть уверен, она питает ко мне теплые чувства, но слишком чудного Бога тут почитают и живут по диковинным правилам. По-моему, даже в лучшую нашу пору Лане нравилось меня терзать – она будто купалась в отраженной боли. И слишком волнует Лану такая смешная штука, как престиж, слишком нравится ей играть с власть имущими, словно бы результат этих игр впрямь что-то определяет. Видно, в детстве Лане настолько заморочили голову, что она по сию пору не знает себе правильную цену, вот и мечется от самоуничижения до возведения себя на пьедестал. Увы, моей любви не хватило, чтобы снять заклятие: или оно слишком крепко, или я любил не в полную силу. Можно лишь гадать, куда качнулись весы на сей раз и в каком качестве я потребовался Лане теперь: как спаситель, как фигура для новой ее интриги или как искупительная жертва. Последняя роль мне особенно к лицу – даже лестно, что меня сочли самым дорогим, от чего следует отречься во имя Бога. Отринем человеческое, да? И начнем с тех, кого больше любим. Веселенькая перспектива!.. Занятнее второй вариант: заговор в сплоченной этой семье, по ночам и вовсе смыкающейся в организм. Правда, Лана тут слегка на отшибе… что обидно ей. Зато оставляет малость простора для маневра. Все-таки она знает меня лучше, чем Калида, и даже действуя по его указке, не обязана выдавать с потрохами. Приди туда, сделай то-то… но, если не полный идиот, найдешь обходные пути. Думай, голова, думай! Если не хочешь лишиться хозяина, любимого и любящего. Хорошо, а чего добивается сама Лана? Ну, спасения – это понятно. Жить хочется даже мазохистам, если еще не напуганы жизнью насмерть. Вдобавок справедливости – конечно, в собственной ее трактовке. Как у многих обиженных дам, у Ланы накопился немалый счет к мужикам, так что ее не устроит даже паритет – требуется обратный перекос, возвращение матриархата. И на этот лозунг в обширном гареме Калиды может купиться не одна. А у матерей на своих деток тоже имеется влияние. Конечно, не как у Калиды… Но стоит смахнуть с игральной доски короля, и на престол тотчас возведут королеву – сбудется потаенная мечта Ланы. А Киря пока что помалкивал и с предписанной ему тропки не отклонялся ни на шаг, выказывая редкую в его возрасте дисциплинированность. Только настороженно зыркал по сторонам, приглядываясь к паутине. Почти все местные прелести он уже наблюдал в записи, а ныне осваивал вживую – без лишних шараханий, надо признать. Чуждая атмосфера, чужая живность – здесь и скафандр вполне уместен, как на другой планете. Но Киря усматривал тут не фантастику, а лишь некие странности, над которыми ломать голову не ему. Здравый смысл в чистом виде. Я начинал склоняться к мысли, что с напарником мне повезло, хотя не ожидал наткнуться в этой куче мусора даже на полудрагоценный камень. Затем тоннель кончился, так и не исполнив зловещих своих угроз, а впереди открылся лабиринт – ясное дело, как же без него! Тотчас я запустил «стрекоз», и те принялись накручивать петли по здешним норам, помогая моему компу дорисовывать карту подземелья и отмечая на ней места, где могла ждать опасность. Вот тут Калида разочаровал меня: на этом этапе, можно сказать, в финале, я ждал от него большей фантазии. Он даже не был по-настоящему велик, этот лабиринт, тем более не мог считаться величественным. И не очень сложен. По-моему, я уже раскусил его алгоритм – даже без помощи компа. И все равно соваться внутрь не хотелось. Зацепенев рядом, Киря по-прежнему отмалчивался, как партизан на популярной картине, хотя напуганным не выглядел. А вот меня, кажись, опять одолевало недержание речи – эдакая разновидность медвежьей болезни. И трясти начинало все сильней. Уж скорее бы действие! – Киря, ты давно не проигрывал? – негромко спросил я. – С детства, – ответил парень, тоже умеряя свой голос, и покосился на меня: – И некому тут. – Это плохо, – сказал я. – Как же без иммунитета? Сегодня-то нас наверняка поколотят. – Ну уж!.. – Хорошо, если не насмерть. Ты уж припомни детство, чтоб не сломаться. – А скафандры? – спросил Киря. – Ох, не уверен! Если б на нас спустили Хищников, мы бы прорвались. Но тут придется иметь дело со Всадниками. – Ты ж говорил: храмовники? – Это все равно, мой суслик. Каждого из них Калида произвел во Всадники, и под каждым, полагаю, до дюжины психов – отсюда их сила. А Калида тут первый среди равных, поскольку все излишки стекают к нему, и на что способен он на пике ночи, представления не имею. Собственно, кому я объясняю? Больше себе, наверно, чтобы лучше уяснить эту конструкцию. «Мысль изреченную» все же легче переварить. – Жаль, что ты Киря, а не Кузя, – вздохнул я. – Почему это? – Ты б показал им свою мать. А то всё Отец, Отец!.. – Я инкубаторский, – пробурчал парень, не приняв шутки. – Кстати, насчет матерей, – продолжил я. – Чтобы продвинуть такую ораву на новый уровень, одной Ланы вряд ли хватит. Уж не вздумал ли Калида скормить Богу еще пяток-другой своих дамочек? Эдакий массовый сброс дочек-матерей. А заодно и меня приберег на последний день. Одна из «стрекоз» вдруг замолчала, будто вляпалась в беду, – хотя ей настрого было велено держаться подальше от живности. – Ну, кажись, началось, – пробормотал я. – Теперь не отставай. И тихо, понял? Связь только по рации. Опустив на лицо забрало, сорвался в бег. Тут требовался иной ритм действий, много выше обычного. А Киря, помню по турнирам, не из тех, кто быстро выдыхается. Вот теперь ему понадобится вся выносливость. По сторонам мелькали стены, провалы, другие ходы, изредка завешенные той же паутиной, на каждом шаге из-под ног взмывало облачко древней пыли, сверху на скафандр сыпалась какая-то труха – я несся через лабиринт, словно гонщик по сложной трассе, а взамен штурмана за моей спиной трясся комп. Отозванная из поиска «стрекоза» летела впереди, проверяя путь. Киря не отставал – я видел его затылочным «глазом». И не только видел, к сожалению. – Чего топочешь, аки слон? – не выдержав, прошипел в микрофон. – Тебя за километр слышно! Конечно, я утрировал – для дилетанта Киря ступал неплохо. Но, когда слухач на пределе, каждый шорох ударяет по ушам. Да и не в Кире скорее всего дело – во мне. Чем дальше мы погружались в лабиринт, тем неуютней я себя чувствовал. Во-первых, он странным образом трансформировался, то есть не становился сложнее, однако норы постепенно разрастались в тоннели, будто мы сами делались меньше. Во-вторых, пресловутый алгоритм, если верить карте, уводил нас под землю с немалым наклоном, хотя я его не ощущал. В-третьих, на пути все прибавлялось туману, только тут он не стлался под ноги, а плавал рваными клочьями по всей пещере, напоминая скопище медуз, пригнанных штормом к берегу. Но хуже всего было нарастающее ощущение стороннего присутствия, при том что вокруг не обнаруживалось ни души. Затем в лабиринте возник гул и нарастал с каждой минутой, пока в нем не стали проступать вскрики, вопли, хрип, рычание. Даже будто различались слова. А один раз прозвучало отчетливо и словно бы рядом, с обжигающей страстью: «Ну не надо… нет… Господи, да отпусти же меня!» Тогда я понял. Похоже, сюда, в Подземелье, стекалось столько боли, что излишки выплескивались наружу, метаясь странным эхом по этим пещерам. И даже такая ее доля превышала порог сознания, воспринималась явственно. Для проверки я на пару секунд отключил слухач, но голоса не сделались тише. А наверху как раз наступила ночь – самое время для кровавых игр! Через затылочный «глаз» я поглядывал на Кирю, но тот, похоже, ничего не слышал: то ли шкура у него оказалась толще, то ли порог слишком высок. Потом к псевдослуховым сигналам добавились псевдозрительные, сперва похожие на прозрачные, слабо мерцающие облачка, но мало-помалу заслонявшие обзор, соперничая плотностью с кружащими обрывками тумана, пугая внезапными картинками, нередко даже озвученными. Словно бы вокруг, сразу на многих экранах, крутили отборные куски из ужастиков. И лучше на них не сосредоточиваться сейчас… Легко сказать – ведь и закрывая глаза, я продолжал видеть эти сценки. Выходит, информация, в отличие от энергии, начинает поступать к Всадникам после заката, когда уровень помех резко снижается? И тогда же Калида обретает способность скакать по сознаниям внучков, отбирая у них излишки, концентрируя в одном месте. Да и на что Всадникам лишнее? Они и в своих рамках натешатся от души. Это ведь не кастраты-работники, смирные да покладистые, у этих напора, как у быков-производителей. К тому же Всадники не довольствуются подношениями Хищников и сами не прочь окунуться в кровь. Пристроясь вплотную, Киря топал в унисон со мной, двигаясь экономно и мощно, точно и не волок на себе пару пудов, – но в лидеры не напрашивался. То ли его вполне устраивала роль ведомого, то ли берег силы на будущее. Или здравый смысл подсказывал Кире, что тут лучше не высовываться, пока не прикажут. Меня это устраивало. Сейчас и нужен был такой: подпирающий, – а инициативы хватит собственной. Постепенно мы замедляли бег, затем и вовсе вернулись к ходьбе. Воздух загустел уже настолько, что даже неспешный ход делался проблемой. Зато мыслекартинки достигли такой плотности, что воспринимались сплошной средой, мерцающей и гудящей. От такого фона, постоянно нагнетаемого, меня сотрясала крупная дрожь, будто рвался наружу, почуяв свежую кровь, мой персональный Зверь. И даже Кире, видимо, стало не по себе. А ну как озвереем раньше времени? Наконец из тоннелей, уже сделавшихся великанскими, мы вырвались в громадную каверну, из центра которой вздымался ввысь широкий столб света, пронзительный и четкий, будто луч лазера. Странный то был свет – от него не прибавлялось видимости за границей столба, зато внутри все сияло, как на подиуме. С особой наглядностью это демонстрировала массивная рама-колесо, подвешенная к далекому потолку и курсирующая через световой столб, словно гигантский маятник. Хотя взгляд сразу притягивала не рама, а пристегнутая к ней снизу за конечности нагая девица, то исчезающая в непроглядной темени, то вспыхивающая с потрясающей яркостью, когда пролетала задом вперед над шершавым полом, едва его не задевая провисшей поясницей. Сперва, задохнувшись от внезапности, я увидел в ней то, о чем грезил: припухлый вишневый рот, глубокие темные глаза, окаймленные пушистыми опахалами, мерцающие желтые пряди, спадающие по плечам. И бронзовое упругое тело, безупречное до кончиков ногтей. Ника!.. Затем видение рассеялось. Вернее, трансформировалось в иной облик, хотя тоже знакомый. Вдобавок, как выяснилось, уши сейчас забивал уже другой шум, составленный из звуков, которые и сравнить-то не с чем. Может, одно тут связано с другим? То есть слуховое воздействие рождало зрительные галлюцинации. – Ты тоже слышишь? – шепнул я, не оборачиваясь. – А то! – откликнулся Киря. – А видишь что? – Девчуху на колесе. Мотается, как… Самое забавное, сей экземпляр и я прозвал так же: «девчуха». Не девочка, не девица. – Опиши. – Симпотная, тощая, в одних тату и кольцах. Выходит, недалеко улетела наша Мальва. Или ее, точно бабочку, всё манит и манит на здешний огонь? Или она впрямь из местного резерва? По крайней мере сейчас она не вопила. То ли выдохлась уже, то ли и на ее ощеренный ротик наложили печать молчания. – Снять бы, – буркнул Киря, нацеливаясь в обход меня. И уткнулся в мою руку. – Нашел, где снимать девиц! – сказал я, рыская глазами по пещере. – Не переживай, уж ей не впервой подвешиваться. – Знакомы, что ль? – Да лучше б не знал! Пусть повисит пока, ей полезно. Несмотря на световой столб, в этой пещере оказалось еще темней, чем в лабиринте, – даже тепловидение плохо помогало, не говоря о «кошачьем глазе». И от слухача мало проку: все забивает шум-галлюциноген. Зато нежданным подспорьем в ориентации стали ощущения, прежде не покидавшие подсознания. Правда, с их помощью различить стены и маятниковую раму было сложно, но курсирующую через зал деваху я «видел» отчетливо – как некий сгусток, излучающий боль и страх. А «стрекоза» уже порхала вдоль стен, приглядываясь к закуткам, расщелинам, входам в другие тоннели. Я вдруг вспомнил, на что похож этот столб: на светящийся воздух в громадной Раковине. Только пылает ярче и не растекается по всему объему, словно его притягивает к центру неведомым полем. Ну кто же тут ловит на живца? И кого: нас ли, других пришельцев? Или это игра такая, из самых свежих? В самом деле, ягодицы Мальвы даже сквозь загар пылали румянцем, а меж раздвинутых бедер и вовсе пламенело багровое пятно, начиная уже вспухать, – будто девчуха не единожды со всего маху налетала на древесный ствол. И я знаю, где растут такие дубки! Уж не за эту ли свою муку Мальва мстила недотрогам? Стало быть, с ней не в первый раз так озоруют. Не исключено и самой уже нравится. Не сразу, но ведь вошла во вкус – судя по тому, что ощущаю в ней сейчас. Это страдание словно бы с привкусом наслаждения. Боль дергающая, сладостная. И предвкушение нового приступа, пронзительного, едва не раскалывающего пополам… Черт, и как выдерживает? Наверно, втягивалась постепенно, по мере подрастания игроков. Хотя те выросли слишком быстро – на нашу голову. – Вон твой окоп, – кивнул я на неглубокую нишу в стене, вдобавок задвинутую валуном. – Будешь меня прикрывать. Если успеешь, конечно. Перемахнув камень, Киря осел на колени, ловко извлек из-за спины двуствольный убойник, выложил перед собой. – По кому пулять-то? – справился деловито. – Или глушить подряд? – Что неясного? Вырядился в черное – значит, плохой парень. – Так ведь и мы не в светлом? – А кто сказал, что мы хорошие? Впрочем, как раз это принимается за аксиому едва не всеми. – Вот женщины под расстрел не подпадают, – прибавил на всякий случай. – Безусловный запрет, понял? Он кивнул. – И голышей лучше не замай – обычно они смирные. Только ежели сами сунутся. – Усек, ага. Устраивался Киря основательно, даже извлек из кармана пачку сигар, рассчитывая перекурить. – Не вздумай! – Я втянул носом воздух. – От тебя и так… Давно мылся-то? – Так душно же! Все-таки пожмотился Аскольд на доспехи – выдал поплоше, без кондиционера. А эти гады «русский дух» за версту чуют. Для уверенности я отобрал у Кири сигары и забросил подальше, не обращая внимания на его жалостливый вздох. – Слухач у тебя хоть приличный? – спросил я. – Включай, как отойду. Ну да, в лучший мир! – Не боишься, что принесу тебя в жертву? – сказал напоследок. – Хотя у нас предают, кого любят. Такая странная, понимаешь, любовь. Не спеша двинулся вкруговую зала, пока не стремясь перехватить Мальву. Я уже оценил, насколько она взмывает вблизи стен, и смог прикинуть длину маятника – цифра получилась внушительная. Вдобавок неясно, что поддерживает его колебания в такой среде. Конечно, можно с каждой стороны поставить по Всаднику, но этих я пока не видел, даже не ощущал. Кстати, пора бы им появиться. Точнее, проявиться, ибо играть в такие игры больше некому. На тепловидение я не надеялся, помня свою первую встречу с храмовником. Но почему незаметно иных излучателей эмоций, помимо Мальвы да Кири? И тут меня как обожгло: а с чего, собственно, я решил, будто Всадники должны излучать? Они ведь поглощают энергию – этакие «черные дыры». Черт, я не то искал! И одну дырищу, отчетливую прореху в сплошном мерцании чувств, я обнаружил совсем близко. Она наплывала стремительно, беззвучно рассекая воздух, и явно не собиралась орать: «Иду на вы». Да и зачем? Храмовник спешил ко мне не для разговоров, даже не для драки – он шел убивать. Но я не собирался ждать, пока враг ударит первый, – не настолько я глуп. Хотя… был бы умен, не ввязался бы в такое. Из-под левой моей руки, озарив тьму, вырвался шипящий разряд, слишком быстрый даже для этого шустрика, и Всадник вспыхнул с треском и искрами, точно смоляной факел. Заскакал из стороны в сторону обезумевшей шутихой, хрипя, воя, рыча, и с каждым разом прыжки делались короче. – Surprise! – объявил я злорадно. – Ты энергии хотел? Вот и переваривай. Я прямо кожей ощущал, как корчится сейчас дюжина Хищников, снедаемых невидимым пламенем, спасая попавшего в переплет господина, против воли делясь запасами Силы. Но это лишь первая голова Горыныча. Обнаружившись на свету, ко мне метнулся второй Всадник, выхватывая меч, – будто знал, что новая молния поспеет не скоро. Со всей силой, подключив к движению усилитель, я швырнул навстречу связку шкурников, свое биологическое оружие. Не знаю, что смог он разглядеть в такой спешке, однако одну тварь все же развалил свистящим взмахом. Зато остальные три благополучно ввинтились в складчатый балахон и заструились по привычным тропкам, через долю секунды окольцевав его руки и ногу. А тут и я атаковал, не давая Всаднику времени осмыслить ситуацию. Парируя выпад, он другой рукой попробовал сорвать браслет с щиколотки и – попался! Не вставая, сиганул прочь, уже в воздухе подключив к капкану вторую руку, и на пол обрушился готовым кулем – впрочем, сразу взмыв на одну ногу. И запрыгал на ней лучше, чем большинство двуногих… но все ж не резвее пули. Достав «гюрзу», я хладнокровно застрелил его, чтобы не гоняться по всему залу. Затем, ухватив за капюшон, поволок чудище к маятнику, решив прикрутить к раме взамен Мальвы, – почему-то это показалось неплохой идеей. И тут сам едва не вляпался, все-таки утратив бдительность. Когда я уже вскинул руку, готовясь тормозить проносящуюся мимо раму, над нейвзметнулась черная тень, и мое запястье будто угодило в тиски. Тотчас над головой сверкнуло лезвие, вполне способное проломить забрало, – а я не успевал ни заслониться, ни садануть в упор молнией. Хотя мгновение, пока на меня рушился клинок, словно бы растянулось на минуты. Но тут мы со Всадником, только что сцепленные намертво, вдруг разлетелись по сторонам. И только в следующий миг до меня донесся гулкий удар сдвоенного выстрела, сбросившего зверюгу с рамы. Впрочем, он уже поднимался, упираясь в меня цепенящим взглядом. А я навел на Всадника бластер, успевший наконец зарядиться. – Ну попробуй, заставь меня опустить дуло! – сказал с ненавистью. – Я ведь тоже хищник, только специализация иная. И он ринулся ко мне, нарвавшись на новую молнию. То ли все ж надеялся задавить мою волю, то ли не умел отступать. Теперь и этот заскакал по залу пылающим факелом. А первый Всадник уже затих, сложившись неподалеку от Кири в уютный костерик. Но от соседнего тоннеля ко мне спешил четвертый Всадник, приготовив стандартную пару: китайский меч да малайский крис. Сюрпризы у меня кончились, а сражаться с монстром на равных я не собирался – сразу же включил усилители, наконец почувствовав себя в здешнем киселе, как в нормальной атмосфере. Вот эти уроды выведены, наверно, именно под такую среду. А кто был у них учителем, я уж догадался. За науку гаденыши и отплатили Мастеру – напрасно, напрасно поторопились! Кое-что он еще не успел передать им, узнав от меня. Достав мечи, я двинулся навстречу Всаднику, набирая такую же инерцию, и мы столкнулись, точно два стальных вала, с ходу накатив друг на друга лавины полновесных ударов. Честно сказать, этой драки хотелось и мне. Более того, я нуждался в ней, чтоб вымыть из души осадок от того поражения, когда меня вышибли в окно, точно кутенка… Экое ребячество! Конечно, досталось мне изрядно, и новых синяков наставили вдосталь, не раз и не два саданув по доспехам, – зато кончилось, к моему удовлетворению. Я подловил Всадника на тот же прием, что и малыша-рубаку, причем дважды подряд. А лишив мечей, не дал ему шанса отступить, с разворота снеся оскаленную голову – как это делал их учитель. Слетев с плеч, она покатилась в сторону, а остальное, покачавшись с пару секунд, вразвалку затопало следом, словно бы решив воссоединиться. Пришлось и на этого потратить молнию, запалив третий костер. – Он не хотел учиться, – сказал вместо эпитафии. – Потому и помер рано. И тут в стороне опять жахнуло. Обернувшись, я успел увидеть, как из догорающего возле Кири костра выбросило Всадника, уже начавшего было подниматься. Он больше не выглядел обгоревшим, хотя из одежды на нем остались только черненые латы, будто вживленные в кожу, да шлем, обтекавший голову вторым черепом. А вот лица не было – месиво. На сей раз Киря всадил пули как раз туда. – Эх, ни фига себе! – выдохнул он, поднимая взгляд на меня. – Они что, несгораемые? На свое счастье, Киря напрочь лишен фантазии, а напугать по-настоящему его не успели. Такой мне и нужен сейчас – бесстрашный. А что это дефект психики, так и бог с ним – «у каждого свои недостатки». Перескочив валун, парень подошел к поверженному наново чудищу, ткнул сапогом в бок. – Назад! – рявкнул я, и Киря послушно отпрыгнул. – Никогда не приближайся к подбитым. И не подставляй им спину. Вообще не расслабляйся, пока не спеленаешь вражину или не получишь справку из морга. И даже тогда не стоит, прибавил мысленно. Ибо сейчас мертвецы восстают. Причем дважды… как минимум. – Лучше девчухой займись, пока передышка. А этих предоставь мне. Пока Киря ловил да останавливал маятник, да снимал с рамы Мальву, да относил ее к обжитой нише, рядом с которой еще тлели храмовные одежки, я скрепя сердце подтаскивал трупы к центру зала, укладывая поверх той же рамы и надежно привязывая за все конечности. Затем туда же приспособил «ошкуренного», порывавшегося снова скакать на одной ноге, – пришлось застрелить его вторично. Весил каждый Всадник едва не вдвое меньше меня или Кири, но, судя по тому, что проступило из-под сгоревших покровов, злосчастную девчуху спасла от разрывов только потрясающая эластичность тканей. Но теперь-то, полагаю, игра кончена? Ведь стоит мне нажать кнопку… Закончив с рамой, с силой качнул ее и не удивился, когда маятник принялся сам набирать амплитуду, с каждым циклом возвращаясь к прежнему размаху. Непонятно – ну и черт с ним. Мало здесь непонятного? Кстати! Я вдруг заметил, что мою душу больше не корежит чужая боль. Эта пакость наконец схлынула отсюда, лишь витали по воздуху прозрачные дымки, видимо, навеянные издалека. Похоже, я был не прав. При экстренной надобности Хищники делятся со Всадником не четвертью своей жизни, а половиной, – просто не всё доходит по назначению. (Это ж скольких мы сейчас положили?) И если рубить, не дожидаясь, пока отрастет новая башка, то хватает Хищников всего на пару раз. А последняя голова у Горынычей собственная, так что в третий раз Всадники помирают уже своей смертью. Сейчас-то они не выглядели грозными, смахивая на горстку недочищенных раков. – А чего не распылить их сразу? – спросил Киря, когда я вернулся к нему, брезгливо отряхивая ладони. – Вот пусть собирают себя по шматкам! При этом покосился на Мальву, обессиленно присевшую спиной к стене. – Я не убиваю из мести, – ответил я, глядя на ту сторону зала, где «стрекоза» уже разыскала для нас следующую тропку. – Табу, понял? Хорошо, сам еще не позабыл. Мудрено ли в таком азарте? И все ж четырех зверенышей мы положили – даже без особых потерь, что удивительно. Пора и Калиде на сцену, а? Самое время для развязки! Конечно, это традиционный финал, но ведь и Калида не из модернистов? Хотя запаленные мной костерки догорели, в зале определенно сделалось светлее. И центровой столб больше не резал глаза пронзительным контрастом. Границы его размылись, а крупицы света будто растекались по всей пещере, формой напоминающей исполинскую бутыль. – А с ней чего делать? – Киря кивнул на кралю, обмякшую в странной позе. – С собой возьмем? – Конечно, это мудро: прикрыть себя девицей, – фыркнул я. – Ты и на минном поле пускаешь их вперед? – Так ведь пропадет! Кажется, парень уже вошел в роль спасителя – бедняга. «Принцесса была ужасной». И оно надо ему? – Давай-давай, герой, к новым победам! – подхлестнул я. – Без нас Мальве будет спокойней. Только запрячь ее глубже в расщелину. Будем живы, прихватим на пути назад. Вздохнув, парень перебазировал Мальву за камень и безропотно затопотал следом за мной, формируя привычную связку. Оставив игровой зал, мы миновали простенький коридор, вполне годящийся для финишной прямой, и через небольшие двери, с готовностью разъехавшиеся по сторонам, вступили в новую залу. И очутились будто в ином мире, притормозив сразу за порогом. Если ту каверну считать приемной, то эта, получается, кабинет. Формой он напоминал колокол, и как раз колокол – массивный, покрытый выпуклыми узорами – свисал на плетеном канате со свода. В белых стенах, между тремя похожими дверьми, распахивались широченные… даже не окна – проемы… через которые вливался слепящий дневной свет, какой бывает лишь высоко над землей. А внизу, за рваной сияющей пеленой, открывались такие виды! Иллюзия была полной, я даже осязал ветерок, свободно гулявший по комнате, запросто прорывающийся сквозь проемы. Хотя знал, что вокруг на сотни метров сплошной камень, перемежаемый лишь этими норами, и чувствовал вязкий воздух подземелья, и помнил, что наверху глубокая ночь. Здесь тоже звучал галлюциногенный шум, маскируясь под гул ветра в колоколе, а к нему прилагались отличные экраны, чтобы достроить возвышающий обман до вещественной убедительности. Уж в этом Калида преуспел – еще бы, столько лет практики! Сам он восседал на мраморном подоконнике, поджав под себя коротенькие ноги, облаченный в тот же царственно-домашний наряд, и задумчиво поглядывал то на нас, то наружу, где меж облаками виднелась цветущая долина, усыпанная блестками многих озер, рассекаемая извилистыми потоками, а за ней, до самого горизонта, сверкало море. Похоже, теперь Калида изображал из себя не правителя, не земного владыку – Демиурга. А потому сделался прост и доступен, больше не нуждаясь в раболепии подданных, отринув чванство. При этом сам же подсмеивался над собой – этак по-доброму. – А, Шатун! – приветствовал он, налюбовавшись на нашу парочку. – И Шатуненка с собой приволок, надо же! Один добрый молодец на ужин, другой, видимо, на завтрак… И тропку-то какую выбрал! Легких путей не ищем, да? Говорил он бархатным баритоном, хотя наверняка мог переключиться на любой тон в обширном своем диапазоне. Молча я покосился на другие двери. Конечно, мы уложили лишь треть… жрецов, апостолов?.. а ведь остались еще восемь. Включая тех недозрелых, что припустили за мной, точно шавки за удирающим котярой. Может, я и впрямь перемудрил. С другой стороны, уж лучше долбать взрослых, чем мальцов. – И потом, ты поторопился, – заметил хозяин. – Нормальный герой должен возникать в последний момент, in the very nick of time! А до полуночи еще сколько? И спасаемая еще не готова. Ну как теперь нагнетать драматизм? – Ну, извини, – ответил я, слегка растерявшись. – Кто же знал, что твои Горынычи так лопухнутся? Я отводил на них больше времени. Калида вздохнул, будто подыгрывая мне, и посетовал: – Всё, буквально всё приходится делать самому!.. А ты, Родик, не слишком с ними церемонился. И на кодекс наплевал, да? – Какой кодекс, Игорек, о чем ты? – Я даже рукой на него махнул. – Да разве это люди? Всё, что было в них человеческого, ты же к себе перетянул, так? – Уже заминировал их? – Он покачал головой, то ли укоряя, то ли одобряя. – И не дрогнет рука? – А как думаешь? – По-твоему, они для меня такая ценность? – Не абсолютная, но для торга сгодятся. Пока еще подрастут новые!.. Какая ж ты гнида, Игорек, – прибавил я. – Сам-то не желаешь пачкаться в мерзости, потребляешь рафинированный продукт. – Н-да, массовки тут не хватает, – вдруг сказал Калида, – пустоты нечем заполнять. И своих клуш я разогнал, – прибавил, будто жалуясь. – Пусть уж сидят в своем курятнике, исполняют доступную функцию. А я – здесь, – огляделся с удовлетворением. – Где храм, там и звонница, верно? Вот угляжу, где неладно, да как вдарю в набат! Скосив глаза на колокол, я разобрал в рельефе, покрывавшем его сплошь, замысловатые сплетения девчоночьих тел, меж которых, впрочем, мелькали мальчишеские. (Вот как, у нас новые мотивы?) А колокольному языку придали вид гигантского детородника. Пожалуй, таким набатом достучишься… до самого святого. – Знаешь, Род, каково это, – опять сменил тему Калида, – каждый день умирать с рассветом, а воскресать после заката? Конечно, впечатления копятся, копятся… да что толку, что может этот дурак? Потому и движется мой сюжетец через пень-колоду. Еженощно приходится плести его наново, а персонажи расползаются, вытворяют чего хотят. А ведь какой коллектив меня составляет, сколько народу уже влилось!.. – А ноль сколько ни складывай, на единицу не наскребешь, – сказал я. – Ну не дал Бог таланта! – Лучше быть дураком, а? – усмехнулся Калида. – И заблуждаться на свой счет. Беда с этим умом!.. По-твоему, что тут? – спросил он, показывая пакетик с плотно уложенными плодами, сморщенными и темными. – Думаешь, сушеные бананы? – И захихикал ликующе: – Точно, они и есть! – Затем посуровел. – Странно, что я не заделался серийщиком. В детстве меня столько изводили насмешками – такие, как ты: поджарые, спортивные, рослые, – что вполне мог начать убивать. – Не проще было похудеть? – Проще-то как раз крушить зеркала! – хмыкнул он. – Вот так, да? – спросил я, стреляя из «гюрзы» сперва в один экран, затем во второй. Третий, перед которым расселся хозяин, пока оставил – для освещения. А на месте первых двух взамен ошеломляющих просторов проступили глухие ниши, сгустилась уродливая тень. Калида не дрогнул, лишь вздохнул: – Какие декорации порушил! – «Какой великий артист погибает!» – в тон ему сказал я. – Скорее режиссер, – поправил он. – И почему погибает? Вот уж дудки! Ну, что у нас по сценарию? – Yes, yes, – сказал я. – He has one more shot! – Ну не в меня же? Мне-то еще в человечности не отказываешь? – Пока ты следуешь кодексу. Но можешь и преступить. – Зачем? Поиграем, раз положено. С внезапной легкостью, будто не замечая здешнего киселя, Калида слетел на пол, оказавшись вплотную к нам, и в руках его проросли два меча, коротких и широких, извлеченные невесть откуда. Маленький, босой, в одном тряпье, он смотрелся потешно на фоне верзил, закованных в броневые скафандры, и сам откровенно радовался этому, точно режиссерской находке. Но техника его оказалось безупречной. Из киношных драчунов с ним мог сравниться разве Джет Ли – ошеломляющая стремительность ударов, филигранная отточенность каждого движения. Даже изобретательному и по-обезьяньи ловкому Чану было далеко до такого. А если сложить искусство Калиды с его силой, превосходящей даже силу храмовников… От тяжеленных ударов, изредка прорывавшихся через мою оборону, сотрясалось все тело, немели мускулы, пылала кожа. Мы не могли накинуться на него вдвоем: это противно кодексу, – и вряд ли Калида позволил бы нам, если б захотели. Пока он расправлялся с одним, второй только и успевал, что подняться, сменяя напарника. Надо отдать Кире должное: он не дрогнул, не потерялся. Меня-то больше поддерживала гордость, а парень действительно оказался бойцом – неукротимым, упорным. Враг налетал точно смерч, и как ни старались то я, то Киря противостоять лавине ударов, каждый такой наскок отбрасывал, будто столкновение с малолитражкой. Возвращаться в драку становилось все трудней, а вот наш противник не делался слабей. И когда меня очередной раз отшвырнуло каскадом направленных взрывов, а Киря, несмотря на свое упрямство, больше не смог встать, я решился взойти на новый уровень, наконец включив усилители. И только поэтому успел вмешаться, когда враг ринулся добивать Кирю, уже едва ворочающего мечами. Мы снова сцепились, но теперь Калиде, сколь бы могуч и грозен он ни был сейчас, противостоял симбиоз человека и машины, почти киборг. Каждый мой удар подхватывался и ускорялся пластиковыми мускулами, а каждый блок превращал меня в монолит. И все равно это лишь сблизило силы. Черт, я не верил своим ощущениям! До сих пор сознавал лишь, что Калида намного меня сильней, – но ведь не на порядок? По крайней мере теперь я мог отдышаться, уйдя в оборону, а большую часть работы спихнув на скафандр. Игра вроде затягивалась. Вот и Киря уже поднялся, готовясь подхватить эстафету. – Ах, вы так! – азартно вскричал Калида, отскакивая метров на пять. – Мало вам прежней форы, презренные людишки! И он вдруг принялся расти, на глазах вытягивая конечности, будто они были складными, далеко раздаваясь в плечах, – пока не вымахал в костлявого исполина, намного обставив ростом нас с Кирей. Еще и это, дьявольщина! – Ну, каково? – вопросил Калида громыхающим басом. – Довольно с вас или добавить? Теперь бывший толстячок действительно смахивал на Кощея. Уж и не знаю, того ли рисовали с подобных типов или сам Калида решил воссоздать древний персонаж. Такая конструкция оптимальна для драки, если достанет силы ворочать эти мослы с приличной скоростью. А сил у Калиды хватало. В отличие, кажется, от желания. – Впрочем, меня опять заносит, – объявил он обычным голосом. – Мы ж не в сказке, верно? – Ты драться-то собираешься? – напомнил я, неспешно надвигаясь. По всему телу ныли болячки, полученные от Всадника, и уже пылало немало новых, схлопоченных только что. Но вводить последние резервы я не спешил. Калида осторожен, чуток – нельзя его спугнуть. Где искать потом? – Ой, да будет вам! – сказал он, поморщась. – Все эти мечи, поединки… Когда вы повзрослеете? В его руке возник, будто по волшебству, мощный убойник, уже направленный на цель, и тотчас грянул дублетом. К счастью, Киря меня послушал и забрало таки опустил, иначе бы схлопотал в лицо. А тут его ударило в грудь, как раз против сердца. Всплеснув руками, он шатнулся к стене, с лязгом обрушился. Шок от такого удара вполне может привести к смерти, но я не стал красиво склоняться над поверженным, чтоб услышать последние слова. Тем более следующий снарядец Калида пустил уже в меня, так что я едва успел включить Защиту. И теперь он вынужден был метнуться в сторону, уворачиваясь от собственного подарка. Зато я даже не вздрогнул, разве внутренне. Удара-то я не ощутил, но как эта разрывная хреновина шурует ко мне, представил очень наглядно. Изумленно вскинув бровь, Калида расстрелял в меня половину обоймы, но я по-прежнему стоял памятником, а вот ему пришлось покрутиться, спасаясь от рикошета. – Ну-ка, ну-ка, – сказал он, приглядываясь к моим доспехам. – Чего это, а? С тобой не соскучишься, гостюшка! – Уж это точно, – ответил я, наводя на него бластер, и объявил: – Ты первый нарушил правила. – А вот это вряд ли, – предупредил Калида со смешком. И прибавил, явно передразнивая меня: – Surprise! Но я уже сам видел, что индикатор на бластере не горит. Все ж даванул на крючок. Эффекта – ноль. – Не старайся, – снова хохотнул Калида. – Тут один громовержец – я. А что дозволено Юпитеру… – Ты – урод, – возразил я. – Был им и остался. – Думаешь, трудно сделаться красавцем? – пророкотал он. Костлявый исполин тотчас ужался, переплавляясь в форму рослого молодца с русыми кудряшками и румянцем во всю щеку. Этакий славянский богатырь, кровь с молоком. Может, даже царевич. – И что хорошего? – сказал он, поведя могучими плечами. – Ведь это не я! Разве важна внешность, когда волен принять любую? Это все больше смахивало на бред – я даже головой потряс, пытаясь прогнать наваждение. – А ведь можно и так… Из его лопаток проросли кожистые крылья, развернувшись на полкомнаты, и сам Калида покрылся зеленоватой чешуей. А с сумрачного лика, будто выточенного из дерева, светили глаза, окаймленные черными веками. Демона заказывали? Вот и он! Осторожно я посмотрел в сторону. Бедняга Киря лежал неподвижно, осунувшееся его лицо застыло. Но глазастый Калида перехватил взгляд. – Да забудь о нем – он лишний в этой сцене! – Навскидку он выстрелил в парня снова, на сей раз угодив в ногу. – Что за глупости, а? – Об этом тебе лучше потолковать с Аскольдом, – сказал я, вскипая уже всерьез. – Найдете общий язык. «Демон» снова перетек в «молодца» – видно, такая форма нравилась Калиде больше других. Хотя и ругал ее. – Не вытанцовывается финал, – сообщил он озабоченно. – Разве так должна протекать последняя схватка? Куда тебе в соавторы, Род! Вместо того чтобы помогать мне, вносишь сумятицу. Где чистота и цельность чувств, где накал страстей? И о чем мы базланим сейчас? Бред! – Заигрался ты, Игорек. Действительно, такое несешь! – А хуже всего, что нет саспенса, – качая головой, прибавил Калида. – Ты ведь рассчитывал на честный бой? Но, как злодей, я обязан поступать подло – правда образа, ничего не попишешь. И вот сейчас лишу тебя всех резервов… ну, может, кроме Защиты. По-твоему, в байках про НЛО сплошное вранье? А помнишь об отключении приборов? И чего стоишь ты без своей техники? На корм, на корм!.. В тот же миг экран перед моими глазами потух, и умолк комп, и тяжесть снаряжения снова навалилась на тело, ибо вырубились усилители. Вот этого я и боялся: оказаться наедине с драконом едва не голым… в одних лишь доспехах, с мечами и «гюрзой». А что ему булавочные уколы! Обычных-то средств уже не хватает, чтоб противостоять монстрам. – Вообще, ты меня разочаровал, – объявил Калида, по всей видимости, готовясь меня убивать. – Ожидал от тебя большей выдумки. – Погоди, – призвал я. – Это еще не гвоздь программы. Злоупотребляя его любопытством, достал из рюкзачка трофейный шлем, быстренько напялил взамен своего. Покосясь снова на Кирю, колебался целую минуту, будто решался бухнуться в ледяную воду. «Удержаться на инерции, на памяти», – вспомнилось вдруг. А рядом еще якорь – Киря. Увесистый такой якорек. – Прежний был солидней, – заметил Калида. – Этот какой-то легонький, бутафорский… Внешность обманчива, да? Я молчал, собираясь с силами. Затем, глубоко вздохнув, включил Защиту на полную. Щелк!.. Вот теперь я стал Зверь. Ни колебаний, ни сомнений – все просто, понятно. Кто враг, кто союзник, и чем товарищ отличается от друга… тем более у Зверя не бывает друзей. Неизвестно, сколько оперативки Калида надергал по своим внучатам, формируя нынешнее сознание, но такому холодному, прозрачному рассудку мог бы позавидовать даже он. – И что? – спросил хозяин, с интересом разглядывая мои доспехи, вдруг обратившиеся в зеркало. – И все, – ответил я-Зверь. – Каюк тебе. – Серьезно? – не поверил он. – Я буду возражать! Как ни странно, снова ожил комп – будто и частичного покрытия хватило, чтобы оградить его от здешних сюрпризов. И мой Зверь сомкнулся с компом, как по заказу, – идеальная пара, загляденье! Никогда прежде я не ощущал такого слияния с машиной. – Так возражай, – сказал я, снова доставая мечи. – По-твоему, меня можно убить? – звучным баритоном спросил молодец. – А мое сердце ты уже нашел? Не говоря о прочем ливере. Как считаешь, сколько у меня в резерве? – Да хоть тысяча, – проворчал я. – Голова-то одна. И «кащея» это будто смутило. Однако ненадолго. Тоже схватившись за рукояти, Калида обрушился на меня, прозорливо метя по стыкам волшебного покрытия, где еще можно было прорваться. Но и мой Зверь уже покатил встречную волну, вовсе не желая играть в поддавки: свою шкуру он оберегал ревностно. Новая Защита делала Зверя почти неуязвимым, а быстрота его и хладнокровие, подкрепленные резервами компа, позволяли работать на опережение, с лихвой возмещая разницу в силе. Выдержав начальный штурм, Зверь сам перешел в наступление, с каждой минутой наращивая преимущество, подпитываясь нестихающей яростью. Финал схватки был предрешен, Калида мог лишь потянуть время. И сейчас усиленно этим занимался, словно понимал, как быстро тают мои шансы обуздать выпущенного Зверя. И тогда все мои принципы, предпочтения, привязанности останутся в прошлом. Я получу новые ориентиры и потеряю последние тормоза, принявшись шагать по головам. И стану злобствовать от одиночества, срывая раздражение на слабых. И угождать сильным, выгадывая момент, чтобы ударить им в спину. «Скотский двор», как же иначе? А Зверь уже предвкушал скорую победу – над Калидой, надо мной, слабым человечишкой, раздираемым полярными сутями. Победа, победа, победа – стучало в крови… Ника, господи! Зачем ей Зверь? Кровожадным хищникам в тот светлый домик путь уж точно закрыт. Разве что ворваться туда силой, сметая преграды, калеча и убивая… насилуя… Нет! Прервав атаку, я отпрянул от противника. Сорвав с головы шлем, с рычанием отшвырнул прочь – к самым ногам Калиды, с натугой переводившего дух. – И глупо, – бросил он, сейчас же поднимая шлем. – Ты лишился своего последнего шанса. А ради чего? Не утерпев, напялил себе на голову. Как и я сутки назад. Всегда мы чуть-чуть торопимся. Нет бы сперва подумать! И разом Калида остался без подпитки, перекрыв все внешние каналы, – абсолютная Защита, знаете ли. То, что давало мне силу, для Калиды имело обратный эффект, потому как я все-таки делился с другими, а он лишь отбирал. И прежде, чем Калида успел расчухать ситуацию, я метнулся к нему и даванул ту заветную кнопочку, на которую наткнулся вчера. И тотчас сработал ошейник-капкан, закрывающий шлем еще и снизу. Ловушка захлопнулась. Примерно так же Кот в сапогах подловил людоеда – главное, загнать в уязвимость. – Ап! – сказал я, обеими руками снимая голову с оцепеневшего тела. Выпучив глаза, Калида ошалело вращал зрачками, словно пытался разглядеть, что с ним сотворили, и беззвучно разевал рот, в ужасе искажая лицо. Секунда проходила за секундой, а он все не желал угомониться, будто пытался зацепиться за жизнь даже сейчас. Так и не дождавшись, пока враг отдаст швартовы, я сунул потяжелевший шлем обратно в рюкзак и наконец склонился над Кирей. Как и надеялся, обе злосчастные пули застряли в панцире. Но будь Киря постарше либо похилей… А вот ногу ему таки прострелили, хотя латная подкладка сразу прижала рану, остановив кровь. И все ж лучше бы побыстрей доставить парня к врачу. А меня – к Инессе. Расползтись бы по койкам, а? И покой! Замычав, Киря вдруг открыл запавшие глаза, вопросительно уставился на меня. Счет ему, видишь, объяви. Ну, кто тут выиграл? – Мы чемпионы, мой друг, – сказал я. – Мы идем до конца. – На кладбище? – выдавил Киря, перхая. – Так туда можно не спешить. Действительно, до чемпионов мы как-то не дотягивали. За предыдущие двадцать лет меня столько не дубасили, сколько за последнюю неделю. С трудом повернув голову, парень увидел, что осталось от Калиды. Под застывшим, точно памятник, телом уже растекалась лужа, и само оно было густо окрашено алым. – Что ж ты врал, будто не мстишь! – прохрипел Киря. – А с этим как? – Это не месть – профилактика. Изолировать нельзя, пришлось казнить. Я не стал уточнять, что казнь привела к странному исходу. – Ты вот что, партнер… – Парень замялся. – Оставь меня, что ли, тут. Двоим-то отседа… Лучше сгоняй за подмогой, а? – Может, тебя и пристрелить вдобавок? – поинтересовался я. – Расслабься, малыш, план по героизму мы уже выполнили! Но возвращаться через лабиринт, волоча на себе Кирю, и самому хотелось не шибко. Вообще, игры эти начинали приедаться. Резвиться в своем подвале, отстреливая виртуальных монстров, мне нравилось куда больше. – Думаешь, это впрямь колокол? – спросил я с усмешкой, кивая наверх. – Не настолько Калида ополоумел, чтобы звонить под землей. Отыскав под нишей пультик, я опустил «колокол» на пол, открыл в нем дверцу. Внутри оказалось светло, по кругу кабинку обегало бордовое сиденье, стены покрывал зеленый бархат, вперемежку с зеркалами. И симпатичный столик по центру, отменно сервированный. Этакий ресторанный закуток. – А где ж языкочлен? – удивился Киря. – Экран, – коротко пояснил я. – Ты что, объемного кино не видел? – А Мальва? – спохватился парень. – С нею-то как? – Да помню я, помню! Хотя лучше бы забыл. Впрочем, его дело. Как и рассчитывал, в игровом зале девчухи не оказалось. А вязанка храмовников все так же моталась через зал, зацепенев, как жуки по осени. Взрывать их не стал – презумпция безобидности как-никак. То есть оставалась надежда, что теперь они поутихнут, если их все-таки снимут с маятника. Для очистки совести прошел по следам Мальвы до входа в тоннель, даже запустил внутрь «стрекозу», но девчуха, видно, драпанула от души, и гоняться за ней не было ни времени, не желания. К тому ж я подозревал, что убегала Мальва как раз от нас. Все мои изыскания Киря наблюдал на своем дисплее, так что, когда я вернулся, обошлось без вопросов. Установив парня на ноги, в обнимку с ним протиснулся в лифт, подождал, пока туда же влетит «стрекоза», и отправил кабинку на самый верх. Кирю усадил рядом с дверцей, а сам встал по другую ее сторону, приготовив сразу бластер и «гюрзу», – ведь черт знает, чего ждать на выходе. Или кто там ждет нас. Но открылась кабинка уже на поверхности, из невзрачного округлого валуна выпустив в прохладную ночь, наполненную ошеломляющей свежестью и родными запахами. Вокруг расстилался пустырь, рассеченный многими трещинами, усеянный каменьями, придавленный черными тучами, – а через него уже катил к нам «болид», все эти часы дожидавшийся тут. Не без труда я загрузил Кирю в машину. Черт знает что: брал у Аскольда целехоньким, а возвращаю едва живым. Хорошо, напрочь парня не заломали. Усевшись за пульт, отправил команду «Малютке»: дескать, возвращайся, подруга, в родимый ангар, – дождался подтверждения и аккуратненько порулил к магистрали, стараясь поменьше трясти Кирю.Глава 18
Родовое поместье Аскольда встретило нас без лишней помпы. Никто не порывался аплодировать, когда «болид» въезжал в просторный гараж, либо обнимать меня, когда я выбрался из машины. Либо хотя бы одобрительно похлопать по плечу. И слава богу, иначе бы я такого тоже… похлопал. Вынуть Кирю из кабины мне подсобили двое гардов. И сам главарь все же почтил наше возвращение личным присутствием, остановившись неподалеку. – Дальше в лес, больше дров, – заметил он, скептически наблюдая за нашей выгрузкой. – И куда вляпался на этот раз? – Будто не ты в это втравил! – пробурчал я. – Помог бы – чего встал? – Не царское занятие… Доспехи хоть не попортили? Кирю наконец увели, поддерживая под руки, – в гараже опустело, остались только мы с Аскольдом. Хоть эту заботу с себя спихнул, подумал я, а вслух сказал: – Жлоб ты, а не царь – нашел о чем переживать! В гроб тебя и без них положат, в одних белых гетрах. – При чем тут гроб? – искренне удивился он. – А где, по-твоему, дневают вампиры? – Что, – помолчав, спросил Аскольд, – уже и до них дело дошло? – Хвала Господу, с этими не столкнулись, – ответил я. – Иначе видел бы ты свои доспехи! Не говоря о нас. Лично мне и оборотней выше крыши. В глубокой задумчивости, словно бы забыв про меня, Аскольд направился к лифту. Пожав плечами, я вошел в кабинку вместе с ним. Нас вознесло на верхний этаж, дверцы открылись прямо в залу, откуда, судя по всему, главарь и отправился нас встречать. Здесь все было поделено на закутки, предназначенные главным образом для приятного времяпрепровождения, однако имелся и небольшой пульт. Аскольд плюхнулся в любимое кресло и отхлебнул из бокала, наполненного, похоже, коньяком. – Нервишки сдают? – поинтересовался я. – Допинг потребовался? Запашок-то я учуял сразу, но лишь сейчас понял, что хозяин в изрядном подпитии, – держаться он умел, особенно на людях. – Довожу себя до нормы, – пробормотал Аскольд, делая новый глоток. – Все наркоманы это говорят, – хмыкнул я. – Ну, добро пожаловать в мир Зверей! А ты думал, это вы крутые? – Отстань, без тебя тошно! – Ну подумай, подумай… Без лишних церемоний я подсел к пульту, вызвал Гая, вкратце поведал о последних приключениях, дабы он забросил сей бред в Океан, подкрепив личным авторитетом. Черт знает, может, и не все примут нас за сумасшедших? – Эй, ты чего это? – раздался из-за спины раздраженный голос Аскольда. – Конфиденциальную информацию разбазариваешь? Развернувшись вместе с креслом, я глянул на него в упор: – Ты дурак? Не понимаешь, что эти сведения с гарантией утопят Семью, если не разбросать их пошире? К тому ж это не твоя тайна. – Но тебе платил я! – Пока еще нет. И нанимал для иного. А если б даже не так, то мне на это, откровенно говоря, плевать. – Вот как!.. Где ж твои принципы, рыцарь? – Я не такой идиот, чтоб из-за них делаться сволочью. Расскажи-ка еще про кодекс профи! Откинувшись в кресле, главарь покачал головой: – Ну, Род, ты меня удивил! – Ладно бы это затрагивало лишь ваши Семьи, но ведь угроза куда шире. – Господи, о чем ты опять? – Так ты не понял еще? Главная-то опасность идет изнутри. На эту нечисть можно найти управу, объединив силы, а вот ежели взыграет твой нутряной Зверь? Слишком тянет тебя к бессмертию. – С чего взял? – А почему ты так стремишься разбросать семя? Сейчас вот озабочен построением империи с наследуемой властью. Такие инстинкты сильны у насекомых, запасающих живые консервы для потомства. – Ну сказанул! – Но если взамен генетического бессмертия тебе предложат личное, зачем тебе станут нужны дети? – Ты серьезно? – пробормотал Аскольд. – Я действительно смогу жить вечно? – Смотря что считать жизнью. Закостенеешь в нынешнем состоянии на века – это да. Но вверх не поднимешься ни на шаг. – Зато и не скачусь к старости. – Я ж говорил, – хохотнул я, – тебе понравится!.. Только имей в виду: ничто не дается даром. – Встает вопрос о цене, да? – И о ценности тоже. Конечно, бандитам недалеко до людоедов, а все ж пока человечья норма. И ради чего уходить в патологию? – Во-первых, у меня ответственность перед Семьей, – объявил он. – И потом, руки-то у всех к себе повернуты. Вот и загребают, кто как умеет. – Это хорошо, что на свой счет ты не питаешь иллюзий. Может, ты всегда был вампиром – в меру отпущенного? Копил силу, опустошая слабых. А тут открываются такие просторы! – Кстати, не слыхал? – вдруг сказал Аскольд. – Лика повесилась. – Что? Я даже дернулся. Вот так и проходит жизнь… мимо. – Н-да, не выдержала гонки, надорвалась, – посетовал главарь. – А ведь и к ней я питал слабость! – Держал как запасной вариант? – спросил я, сдерживаясь. – Предусмотрительный ты наш. Может, злосчастная стервочка оказалась лишней в этом сюжете? Вот и прибрали с глаз долой. А душить женщин нынче модно – видели, знаем!.. – Каких товарищей теряем! – вздохнул Аскольд. – Скоро и вовсе станет не на кого положиться. Это он острил так: мужественно, невзирая на чувство глубокой скорби. – Надувной куклой обзаведись, – посоветовал я, едва разжимая челюсти. – Уж она не подведет. Говорить с ним больше не хотелось, да и не о чем, наверно. Перекачав на здешний комп свежие записи (с небольшими купюрами), я спустился на том же лифте в гараж и втихаря убрался из поместья. Домой, домой!.. То ли показалось, то ли так легли карты, но в городе будто стало спокойней, несмотря на глубокую ночь. Может, впрямь убавилось нечисти? Ну, сколько голов мы отрубили этой гидре? И за сколько времени отрастут новые? А все ж передышка! И возле дома меня не поджидала засада – балуют, балуют. Этак и вовсе утрачу бдительность. Но настоящий откат пошел, когда я очутился внутри стен, под неусыпной охраной Дворецкого. Разом заныли все сегодняшние болячки, мышцы сделались ватными, веки налились тяжестью. С трудом избавясь от снаряжения, я все-таки полежал в ванне, едва не заснув в тамошней невесомости, сквозь дремоту ощущая бережные касания Инессы, занявшейся моей помывкой, а заодно массирующей, где не болело. Затем поднялся, ладонями смахнул с себя воду и побрел в спальню. Без сил рухнул на постель, по-моему, отрубившись еще раньше, чем коснулся головой подушки. Примерно через час очнулся – квелый, с тяжелой головой. Все тело ломило, будто постарел на полста лет, однако спать больше не хотелось. Несколько минут еще собирался с духом, затем перетащил свои телеса в кабинет, развалясь в кресле. И почти сразу раздался вызов, словно бы на том конце дожидались, пока проснусь. Как и предполагал, это оказалась Лана. С опозданием, но все ж явилась на сцену. В опереточных своих доспехах, с лицом, исполненным значимостью новой роли, – этакая Родина-Мать в миниатюре. – Без надругательств нельзя было обойтись? – хмуро спросила она. – Господи, ну зачем ты уволок голову Отца? Ага, будь с ним поласковей, убивай не больно!.. Вот победителя никто не жалеет – живой, и слава богу. – В качестве трофея, – ответил я. – Решил, по примеру твоего муженька, учредить зал своей боевой славы. Жаль, не прихватил и головы внучков. – Оставь мальчиков в покое! Теперь они не опасны. – Могила их исправит, – пробурчал я. – Наплачешься еще с ними. – Отдай голову, – потребовала Лана. – Слышишь меня, Род? – «Отдай мое сердце!» – загробным голосом передразнил я. – Фиг вам – хватит и тулова. Кстати, оно так и стоит памятником? Вдобавок нетленное, точно мощи святых. А ведь я подозревал, что у древних чудодеев рыла в пушку, что все чудеса их замешаны на крови… – Не кощунствуй! Не знаю, что творилось сейчас в Подземелье, но у Ланы, судя по всему, опять начался период самовознесения. Глаза пылают, стан напружинен, вся в порыве. Кончилось безвременье, затевается новая Стройка. Вокруг товарищи, единомышленники, последователи, цель ясна и прозрачна… – Слушай, тебе не надоело? – спросил я. – Может, поводить ночью по городу, показать, на чем строилась ваша империйка? – Сейчас надо думать о спасении Семьи, – отмахнулась она. – После того, что ты наворочал тут… – А нашли на меня своих терминаторов, – предложил я. – Маленькая победоносная война, знаешь ли… – За кого ты принимаешь меня? – возмутилась Лана. – За Мать, – ответил я. – Готовую ради общего блага поступиться личными пристрастиями. Положение обязывает, еще бы! – Перестань, – сказала она. – Не до болтовни сейчас. Столько проблем! – Ну, извини. Действительно, не вмешайся мы с Кирей, все ее проблемы были бы уже в прошлом. Покой!.. – По-твоему, мне следует отойти в сторону? – спросила Лана, кольнув проницательным взором. – Теперь, когда на меня надеются столькие? – Нет, конечно, есть личности, кои ведут за собой, – признал я. – Но куда больше таких… э-э… персонажей, кого выталкивает вперед напором толпы и несет, как на океанской волне, – пока не расплющит о камни. Вот ты из каких? – Больше-то некому, – молвила она скромно. – М-да… Ладно. И кто у вас теперь во главе? – Совет матерей. – Революционных? – хмыкнул я. – А почему не бабушек? – Не ерничай! – Хотя есть же советы старейшин… там, где старость возводят в культ. Уж лучше почитать материнство, чем маразм. А зачинателя суньте в мавзолей. – Послушай, у тебя осталось сострадание? – спросила Лана негромко. – Ведь это мой отец. И ты убил его. – И отец твоего ребенка, да? – прибавил я, сочувственно кивая. – Совсем с вами запутался. Отец приносит дочурку на алтарь, предварительно сделав ее матерью… Та плетет против него заговор. И всё во славу Бога!.. Кстати, ты нашла свою дочь? – Нет, – произнесла она совсем тихо. – Хочу поручить поиски тебе. Теперь у меня хватит на это власти. – И досуга, да? И желания? – Прекрати! – А как с Аскольдом? – спросил я. – Больше-то тебя никто не неволит? – Свобода – такая штука… – вздохнула она. – Помнишь формулу? – Вот не знал, что она еще в силе! – Калида собирался подмять всех, – сказала Лана. – У него хватало для этого сил. И если б еще удалось столкнуть лбами Аскольда и Грабаря… – А ныне придется вам, сироткам, заключать с кем-то из них союз, – подсказал я. – И лучше всего – брачный, верно? – Так и есть. – И с кем? – Ну, – ответила женщина, глядя мимо меня, – если принять во внимание возраст кандидатов, а также учесть наследственность, то Аскольд… – И в постели неплох, да? – прибавил я. – Собой опять пожертвуешь или делегируете подходящий «бутон»? – По-моему, Аскольд все же питает ко мне… определенные… – Так он и от гарема не откажется. У вас ведь такие резервы! Тут можно не с одним главарем породниться, всю Семейку поставить под контроль. Эдакая брачная экспансия отродьев Калиды, тайный союз паучих… Кстати, Кире глянулась Мальва, – сообщил я доверительно. – Жаль его – славный оказался парнишка. Но пока не набьет собственных шишек… – Молодость вспомнил? – улыбнулась Лана. – А ведь ты до сих пор мне снишься. Будто идем с тобой по берегу, а между нами… сын. Конечно, не веришь? – Очень трогательно, – сказал я. – А сейчас объявишь, что все участники сна в наличии – осталось их собрать. – Кто знает, Род, кто знает, – произнесла Лана загадочно. – Было время, когда ты жил во мне постоянно, присутствовал как наваждение. И если бы я родила тогда, чья душа, по-твоему, вселилась бы в ребенка? – Это что ж, вариант непорочного зачатия? – Я даже присвистнул. – Конечно, любовь – божий дар… Но ведь кто-то поставил семя, чтобы чудо состоялось. И кто у нас в роли Иосифа? – Как раз это не важно. Он даже внешне мало привнес, а ты говоришь!.. И знаешь, что самое чудное? Ты ведь жил во мне задолго до того, как мы встретились. С тех пор, когда я начала что-то понимать. – То есть у меня уже как бы двое духовных детей? Ну, мать, ты сильна! – Конечно, не веришь? – повторила Лана. – А то, что они похожи на тебя, не доказательство? – Это как? – С ухмылкой я повел плечами, поиграл мышцами. – Я ж видела твои детские фото. Помолчав, я осведомился: – Так скольких же мне искать, а? – Пока что одну, – ответила Лана. – До скорого, родной! – Будь, – сказал я, обрывая связь. После таких разговоров и при полном-то здоровье начинаешь ощущать себя больным, а сейчас из меня будто вытянули остатки энергии. Еще та Семейка! Что Отец, что Мать. Зато Лана напомнила мне о Боге. Я так и не добрался до него, а ведь в этой пирамиде именно он – вершина. И до рассвета полно времени, всякое еще может случиться. А потому рано спать. Минут через двадцать я уже наладил и запустил «плавунец». Как и «стрекозы», он был скорее терминалом Дворецкого, а сам по себе значил мало. Умел лишь ориентироваться в пространстве да шустро плавать, проникая почти в любые щели. Выглядел, тем более пахнул, он неаппетитно – полуметровая сигара с винтом и лапами-рулями. Еще часом позже «плавунец» добрался до плато, откуда я за последние три ночи трижды уносил ноги, и принялся тыркаться во все подходящие дыры, вынюхивая чужаков. Повезло ему на удивление быстро, и вскоре он уже пробирался по извилистой норе, накрепко ухватив след. Развалясь в широком кресле, я курировал механического лазутчика из безопасной дали. Кабинет освещало лишь сияние дисплеев и лампочек-индикаторов – для управления этого хватало. А когда сбоку, в проеме двери, образовалась невысокая ладная фигура, я сразу разглядел и ее. – Иди ко мне, милая, – не меняя позы, позвал я. – Это интересное кино. Осторожно Настя приблизилась, затормозила на безопасной дистанции. То есть это она полагала дистанцию безопасной, хотя безопасным тут был я. – Можешь устроиться за креслом, – сказал я, не отодвигая рук от пульта. – Хотя на локотнике удобней. Посомневавшись еще чуть, девочка уселась на широком валике, скрестив гибкие ноги, и застыла как неживая, вперясь в экран. «Плавунец» уже достиг края воды и, расправив суставчатые лапы, ковылял по наклонному ходу, неукоснительно держась следа. Поначалу тот трудно было потерять: никаких ответвлений, – затем они появились. Чем дальше, тем становилось темнее, даже тепловидение больше не спасало. Пришлось задействовать локатор, благо в машинке он имелся. После обработки сигналов на дисплей поступала вполне приемлемая картинка. Тут подоспел и третий зритель. Вслед за деликатным стуком дверь приоткрылась, и в щель просунуласьголова Лехи, вопрошая у меня взглядом, можно ли впускать остальное. Как и положено партнеру, он подстраховывал Настю. Не то чтобы ползун не доверял мне, однако контроль не повредит. Кивком я пригласил Леху войти. Не глядя на девочку, он обошел кресло с другой стороны, но сел на пол, не на локотник. Следом за пацаном в неплотно закрытую дверь проник Хан, на широком загривке неся прикорнувшего котенка, разлегся невдалеке. Ну, вся компания в сборе – если не считать Инессы. – Где это? – спросил Леха шепотом, будто его могли услышать по ту сторону экрана. Я промолчал, позволяя ответить Насте: – Это пещера под берегом, откуда приходят чужаки. Вот и она стала причастна к действу. – Теперь тихо, – велел я. – Смотрите! Ход становился круче, временами «плавунцу» приходилось карабкаться едва не по вертикали. А разветвлений с каждой минутой делалось больше, зато и становились они уже, изредка перемежаясь зальчиками-перекрестками. – А почему самим туда не сходить? – не выдержал Леха. – Потому что умный в гору… К тому же мне там не пролезть. – Но ведь мы… – бодро начал малец, но осекся под хмурым взглядом Насти. На вид-то они казались ровесниками, но вела себя девочка как взрослая – в отличие от многих созревших женщин. Краем глаза я опять засек движение. В кабинет неслышно скользнула Инесса, скромно опустившись на ковер возле стены, – словно услышала мой безмолвный призыв. Я действительно хотел, чтоб она это видела. А на экране уже возник новый персонаж. Из соседнего хода в зальчик выскочил словно бы бурав – плотный, остроносый – и тут же растопырился сотнями игл, сделавшись вдвое крупнее. Деловито зашнырял туда-сюда, что-то вынюхивая. – Вот и крыски, – прокомментировал я. – Не запылились. Впрочем, «крыска» пожаловала пока в единственном числе, будто на разведку, а ковылявший по своим делам «плавунец» не показался ей опасным (напрасно, между прочим) или съедобным. У нее-то хватало соображения не кидаться на все, что движется. – Больше похожа на ехидну, – заметил эрудированный Леха. – Ага – скрещенную с акулой. Будто в подтверждение моих слов зверь вдруг метнулся к стене и ухватил поперек туловища свою здешнюю тезку. Та успела лишь слабо пискнуть, исчезая в зубастой пасти. Эдак нас оставят без давних соседей – сбудется вековая мечта. Вот только вряд ли мы обрадуемся замене. Затем на «плавунец», издав зловещий вздох, напал мохнатый паук, мало походивший на тех, с кем я уж имел дело, но, как и они, много крупнее птицееда и вдобавок, кажется, ядовитый. Во всяком случае, он явно ожидал, что добыча протянет лапы сразу после укуса, и очень удивился, когда этого не случилось. Сдуру сцепился с «плавунцом» врукопашную и, естественно, проиграл, разорванный на части пластиковыми клешнями. Все же пришлось включить фонарь, чтобы различать цвета в окружающих «плавунец» формах. И почти тотчас последовал новый наскок. Сам бы я не успел среагировать, но Дворецкий стал уводить «плавунец» с линии атаки в тот миг, когда она началась. И все равно машинку зацепило, отбросив вниз по склону на пару метров. Уже потом, замедлив запись, мы смогли разглядеть, чем хлестнуло по «плавунцу». Это не походило на лапу или щупальце – скорее на язык хамелеона или рожок улитки, запросто меняющий форму. До нападения оно проступало округлым пупырчатым наростом из дальней норы, затем вдруг рванулось, выворачиваясь наружу, точно чулок, пока не завершилась четырехпалым захватом, скрежанувшим загнутыми когтями по корпусу автомата. Судя по размеру, а также проворству, с каким убрался хищный шланг после неудачного наскока, он вполне мог утащить в нору взрослого мужика, не говоря о маленьком ползуне. Леха лишь сглотнул, не отрывая завороженного взгляда от экрана. Затем перебрался ближе к нам, оседлав свободный локотник. Дальше – больше. В этом месте ход, по которому пробирался «плавунец», пересекся с полостью, высокой и довольно-таки длинной, где даже можно было бы покататься на велосипеде, если б удалось его сюда протащить. И как раз тут, на подземном перекрестке, расположился еще один охотник. Сперва «плавунец» услыхал его и лишь затем, принявшись озираться, увидел, как неподалеку, из стенной трещины, с протяжным скрипом прорастает черный, отблескивающий в фонарном свете пузырь. Миг – и в его центре взбухло багряное пятно. «Плавунец» едва успел шарахнуться в сторону, когда из пузыря выплеснулась огненная струя, нацеленная со снайперской точностью. Затем притухшее было пятно вновь начало багроветь. – Пли! – поспешно скомандовал я, и «плавунец» разразился короткой очередью, взорвав пузырь в смоляные капли. Брезгливо поднявшись на кончики лап, машинка миновала заляпанный участок, стараясь не касаться дымящихся ошметков. Судя по датчикам, они испускали сильный запах, но подобрать ему аналог Дворецкий затруднился. – Еще не передумал туда соваться? – спросил я у Лехи. – Как думаешь, кто из них слопает тебя первым? Поежась, пацаненок бледно улыбнулся в ответ. Хоть этого я впечатлил. Вот по лицу Насти трудно понять, что она чувствует. Девочка будто окаменела на своем валике, лишь зрачки слегка двигались. А тут и «плавунец» застыл перед очередной развилкой, точно витязь на перепутье, – хотя на самом деле колебался я. То ль идти дальше по следу, погружаясь в неведомую глубь, то ли повернуть к манящему огоньку, доверясь чутью. Все-таки предпочел второе, рассудив, что след не исчезнет в одночасье, а вот огонек может потухнуть в любой миг. Уводящая к свету нора оказался бы тесной даже для ползуна, и «плавунец» туда еле втиснулся, каждую секунду рискуя застрять. Но пядь за пядью продвигался, с трудом вписываясь в извилины, к крохотному оконцу в глубине норки, из которого все ярче истекал свет. Ближе, ближе. – Сим-сим, – пробормотал я, – открой личико. Затем «плавунец» приник к отверстию глазком. Картинка – словно по заказу. Задумай я снимать ужастик, вряд ли придумал бы лучшую мизансцену и камеру бы установил как раз здесь, сбоку от действующих лиц. Освещение тоже не подкачало, багровыми тонами добавляя жути. Не хватало музычки пострашней, но ее недурно замещал шумовой фон, составленный из невнятных шорохов, бормотания, гулкого капания где-то в стороне и приглушенных воплей, доносящихся из провалов в полу. Зал был не то чтобы просторным, но широким, низкий потолок подпирало с десяток естественных колон, воздух казался густым настолько, что дальние стены терялись в мареве. А перед единственным входом разместилась группка из четырех людей. Первым я распознал Носача – шнобель у него впрямь выдающийся, а долговязую тощую фигуру можно углядеть издалека, сколько ни маскируй латами. Позади главаря замерли двое гардов, будто погруженные в транс. Спереди, прижавшись к Носачу спиной, оцепенел пацаненок лет восьми, его сын. Был сей малец капризным и доставучим, однако Носач, кажется, любил его – на свой лад. И уже приучал к будущей власти, делясь накопленным опытом. Но сюда-то зачем приволок? Костистая лапа отца стискивала плечо пацана, но оба, похоже, не замечали этого, уставясь на шевелящееся в глубине зала чудище, влекущее к себе, точно пропасть, – этакий одушевленный Ужас, от одного взгляда на который волосы вставали дыбом. Виднелась от него лишь часть, а остальное укрывалось в шахте, возможно, погрузясь на десятки метров. Вокруг клубились клочья смоляного дыма, проскакивали бледные искры. Хуже всего, что существо постоянно меняло формы, не позволяя к себе привыкнуть. И все ж мне оно напомнило паука – наверно, оттого, что нет для меня твари гадостнее. Или отвратительную многоножку, вымахавшую размером в поезд. Похоже, Носач пронюхал даже больше, чем хотелось бы Калиде. И пока тот доказывал невесть что, заигравшись до потери пульса, новый его приятель вышел к Богу напрямую, решив в здешней пирамиде занять ту же ступень. Неспроста, видно, Лика покончила с жизнью именно этой ночью. Или с Ликой покончили, чтоб не мешала. Или ее жизнь принесли на здешний алтарь. Или таким способом муженек готовил себя к большей жертве – разминался, так сказать… Что, в самом деле? Я прав? Носач вдруг с силой толкнул сына вперед, вынудив его пробежать несколько шагов, и тот ухнул в чудище, будто в прорву, тотчас скрывшись за переплетением натянутых жил, пульсирующих сосудов, слизистых пленок. Леха невольно вскрикнул, отшатнувшись от экрана, и даже Настя издала протяжный всхлип. Затем оба повернулись ко мне, взглядами требуя объяснений. – За все приходится платить, – проговорил я, чувствуя, как лицо сводит оскал. – Большинство богов ревнивы и хотят подтверждений любви. Возлюби Бога пуще, чем ближнего своего, а главное, предъяви доказательства. Вот и приехали, сказал уже себе. Прежде бандюги гробили чужих родичей, ныне принялись за своих. Круг подобия неизбежно стягивается в точку. Теперь тут каждый лишь за себя. – Он съел его? – сдавленно спросил Леха. – Ну почему обязательно «съел»? Может, просто сделал частью себя. Будто это не то же самое! Хотя звучит пристойнее – вроде как «усыновил». – Видите ли, ребятки, – заговорил я, уже переварив новое потрясение. – Кажись, мы стали свидетелями эпохального события: контакта с иным миром. – Подземным? – выдохнул Леха. Поглядев на него с укоризной, я покачал головой: – Вряд ли – если исключить гипотезу, что Земля полая. Скорее там, в недрах, наша планета смыкается с другой, затерянной невесть где и куда более дикой. Потому и расползается по окрестностям всякая смертоносная мерзость. – И чужаки? – снова спросил пацан, готовый с ходу поверить в любую фантазию. – Если имеешь в виду иномирян, их пока не встречал. А вот та зараза, что прет из-под земли, вытворяет с людьми странное. – Вирусы? – уточнил Леха, и теперь я глянул на паренька с одобрением. – Как ни странно, нет. Наверно, сия Дверь возникла не вдруг, и мы уж переболели, чем только можно, – до того, как к нам стали проникать твари крупней. Или она уже открывалась прежде. Поглядев еще раз на экран, где ничего больше не происходило, а вся картинка будто застыла, я отключил его, чтобы не отвлекал. После чего вместе с креслом развернул нашу тройку к Инессе. – Так вот, – продолжал, рассевшись удобнее. – С чужаками, повторяю, неясно, но сами люди оборачиваются такими монстрами, что никаким aliens не угнаться. А чудище, кое мы сейчас наблюдали, пытается эту погань возглавить – видимо, во славу себя. Калида называл его Богом. – Так это был он? – неожиданно спросила Настя, но тут же прикусила язычок, словно бы проговорилась. Зато сейчас же вступил Леха: – Но тогда, выходит, оно разумно? И оба ребятенка с ожиданием уставились на меня, светясь в сумраке мраморными телами. Они смахивали сейчас на искусные статуи, симметрично украсившие мое кресло. Черт, а ведь придется отвечать… и не только им. – Я не силен в определениях, – произнес я, с усилием облекая в слова даже не мысли свои – ощущения. – Но если мы столкнулись с существом могучим, почти всезнающим, коему плевать на нас и на всех во Вселенной, кое умеет только использовать, выстраивая из людей конструкцию, при которой ему проще выжить, – то чем отличается оно от обычного компа, вдобавок свихнувшегося? Оно само поставило себя вне человеческих законов, а любой, кто отгораживается от людей, делается зверем… Знаете, мышата, я лишь сегодня оценил, что такое полная изоляция. Когда в целом мире ты один, когда нет ни тепла, ни любви, ни даже потребности в них… Не выношу толпы, но осознание своего родства с людьми – это другое. Говорил я вроде для гостей, но смотрел на Инессу, гадая: а как она-то принимает мои излияния? Слушала серьезно, можно сказать, внимала, мерцая в полутьме прекрасными глазами. Но что думает, как относится ко мне? И за кого испугалась в ту ночь? «Чужая душа», вот именно… Бродят, понимаешь, по дому ожившие скульптуры, дополняют интерьер. И светятся лишь отраженным светом, да? – Ладно, отбой, – объявил я. – На сегодня программа исчерпана. А вот завтра… – Я ухмыльнулся, глядя на замерших в ожидании «мышат». – Завтра планирую погружение в пучины, где и сам не бывал вживую, – если клиент не обманет с гонораром. И может, на борту потребуется пара юнг. Спать, спать! Обоих точно сквозняком вымело за дверь. А следом бесшумно удалилась Инесса, так и оставшись для меня загадкой – хотя привычной. Затем убрались звери, скорее всего увязавшись за детьми. Нехотя поднявшись, я прикрыл за Ханом дверь, даже запер на всякий случай. После чего заглянул на верхнюю полку стенного шкафа, где из затемненного шлема пялилась упитанная голова, вставленная в наскоро сработанный терминал, – с чуть побледневшим лицом, но вполне здоровенькая, живая. Спросил: – Ну, все видел? – Свято место не пустует, – молвила Голова, и после отсечения не потерявшая вкуса к сентенциям. – А на что ты рассчитывал, наивная душа? Романтик, неисправимый романтик!.. Вздумал бороться с мировым злом, обезглавливая его агентов? И сколько голов, по-твоему, у этого Змея? – Вот и хочу убрать искушение. – А в монастырь не хочешь всех запереть? Хорошо же ты думаешь о людях! Ну, теперь-то меня будет кому пичкать глубокими мыслями. Во всяком случае, по ночам. А мне придется слушать, терпеть. Эх, долги наши!.. – Будешь много болтать – выключу, – все же пригрозил я. – И не вздумай пугать детей! – С чего это в тебе проснулись отцовские инстинкты? – ехидно спросил Калида. – Не рожал, не растил – готовыми получил. И вполне, вполне… А меня-то как крыл! – Без провокаций не можешь, да? – Кто бы говорил! Подкрался ко мне, исполину, как тот злобный карла… – Уж если влип, помалкивай. Сам не пожелал честного боя – в злодея, видишь ли, захотелось поиграть!.. – Ничего себе честный! У тебя скафандр, усилители, а я гол и бос… был. – За тобой вся Семья, а я один, как… – Как задница, – хихикнул Калида. – Слушай, а ты не выглядишь удрученным, – заметил я. – Что, гормоны больше не туманят мозг? – А я теперь никак не выгляжу, – сказал он. – Только звучу, и то не своим голосом. Но все мыслительные ресурсы при мне, а с ними не поскучаешь. Конечно, если не станешь жмотничать на информацию. – Да пожалуйста! Хоть утони в Океане. Лишь бы в дела не мешался. – Думаешь, я весь умер? – вновь оживилась Голова. – Как известно, «живее всех живых» именно покойники. А дело их побеждает. Тут и Носач на подхвате, да и мою Семейку со счетов рано сбрасывать. – Меня больше заботят те, кто натравил убийцу с бластером. Вот они на рожон не лезут, в отличие от тебя. Как ты еще жизнь-то сохранил… – Неожиданный поворот, не находишь? – спросил Калида, хлопая ресницами. – Даже не знаю, радоваться ли? Конечно, хлопот стало меньше… – Ты ж хотел бессмертия? – сказал я. – Вот и схлопотал. А о состоянии уговора не было. – Но как это работает, а? – не унимался он. – Выходит, связи с моими чадами прервались не вовсе? – Прикажешь и над этим ломать голову? – То есть что-то еще просачивается, достаточное для поддержания жизни… Может, со временем выращу новое тело? – Интересно, как ты с ним поместишься в этом шлеме? – Может, объединишь меня с Дворецким? – предложил Калида наудачу. – Чем трепаться с бездушной железякой, будешь общаться с умным человеком. – За дурака меня держишь? Он и так сделался шибко самостоятельным. – А что мешает наставить ограничителей? – И тебе развлечение, да? Поломать голову, как их обойти. И уж на это не пожалеешь ни сил, ни времени. Снова подсев к пульту, я вызвал Гая, чтобы на пару с ним, вдумчиво и без оглядки на детей, просмотреть свежие записи. Урожайная сегодня выдалась ночь – только успевай отгребать!.. – Ну и дорожку ты протоптал, – сказал Гай, налюбовавшись чудищем. – В Преисподнюю, кратчайшим путем. – Топтали как раз другие, – возразил я и прибавил, кивая через плечо: – Вон, из первых. – И что? – сейчас же откликнулась Голова. – Не я, так еще кто-нибудь. Как вы не понимаете: это же Зов! Тут уж кто раньше услышит. – Ни фига себе, – промямлил Гай, глядя на нее округлившимися глазами. – Разговаривает, да? – съязвил Калида. – Вот и я сперва обалдел… Эй, мужик, – позвал он. – Челюсть подбери – наступишь!.. Это же счастье, – продолжал, обращаясь уже ко мне, – что первым к Богу пришел я, мягкий незлобивый человек, почти святой. И понес его благое слово в народ. – А Всадники как же? – поинтересовался я. – Внучки твои, апостолы-меченосцы… Этим только дай! – Так ведь никакой организации не обойтись без убийц, – живо возразил Калида. – Солдаты, ликвидаторы, тайные агенты нужны любой структуре. А кто убивает при общем одобрении, тот, милые мои, уж не душегуб или маньяк, а герой, народный заступник. Главное, суметь правильно его нацелить! – Как пулю, что ль? – хмыкнул я. – Так кто ж убивает: пуля или стрелок? Впрочем, побереги красноречие для других. А будешь много болтать… – Выключишь – я помню. – Именно. – Так я уже молчу, какие проблемы? – Ладно, – заговорил снова Гай. – В конце концов, одной странностью больше… – Прямо меня цитируешь, – откликнулся я. – Отложим частности на потом, давай о главном. – Знаешь, что меня смущает? На самом деле никакие это не доказательства, твои записи. При нынешнем уровне компографики еще не то можно изобразить. Да, мы сбросили эти картинки в Океан, но следом и очень скоро хлынет такой поток дезы, что все твои труды могут пойти прахом. Конечно, при тщательной экспертизе отличия можно углядеть, однако кто станет заниматься ею, кому вообще до этого дело? Ну, на личном доверии мы сумеем кое-кого известить, и все равно это останется самодеятельностью. Я уж не говорю, что после такой кампании станет с нашей репутацией! – Честь дороже, – проворчал я. – А жизнь – тем более. Ты видишь иной путь? Ну, Игорька мы притормозили, хоть на это достало сил… – И коварства, – пробурчал Калида словно бы для себя. – У-у, какой!.. – Но я ощущаю присутствие другой пирамиды, куда более опасной, лучше законспирированной. Игорек-то, по простоте душевной, слишком рано выперся на сцену. – Это он, и верно, сглупил, – охотно подтвердил Калида. – А поумнел слишком поздно… Может, мне имя сменить? Зовите меня просто Светоч. – Эй! – окликнул я. – Молчу, молчу… – А вот те ребята готовят большую бучу. И бог знает, сколько сюрпризов они наготовили. Если от единственной встречи с их посланцем я настолько обогатился… То ли у них имелась фора в сравнении с Игорьком, то ли они имели больше средств и возможностей это переварить. – Скорее второе, – вставил Калида. – Я что – частник, энтузиаст!.. – Возможно, они шляются в Преисподнюю, как в свой запасник, и таскают оттуда эти чудеса – с пылу, с жару. А когда укомплектуются под завязку, тут и поставят на уши всю губернию. – А почему не страну? – спросил Гай. – У нас и так уж театр абсурда. – А я о чем талдычу? – немедленно подхватил Калида. – Порядка тут нет и не предвидится. – Усохни, – фыркнул я. – Свой матч ты уже отыграл. – Кто знает, Род, кто знает!.. А вдруг это был первый тайм? – А вдруг ты убедишь меня в этом? Надолго ли хватит твоей живучести, если взяться всерьез? – Испугал! – с достоинством сказал Калида. – Тебе по роли не положено злобствовать. Вот я на твоем месте, разумеется, не оставил бы противнику шанса. – Если это роль, ее ведь и сменить нетрудно? – Мне кажется, – вступил Гай, – что лучшего хозяина Калиде сейчас не найти. Даже его дети вряд ли будут столь же снисходительны. – Как будто у нее есть выбор!.. И довольно на сегодня, а? Устал. На этом совещание завершилось. Сделав ручкой, репортер убрался восвояси. Даже будто с охотой – то ли работать спешил, то ли жить. Интересно, Карина еще не приелась ему? Или общая опасность сплачивает? – Поскучай, – сказал я Калиде на прощание, запирая кабинет. – Может, свидимся еще. Вот уже и дома мне потребовались ключи – радости общежития!.. Теперь следовало поразмыслить над ситуацией без посторонних глаз, в покое и тишине. А для этого лучше годилась темная спальня, пустая кровать, свежие простыни, ласково благоухающие цветами. Чтобы не заснуть, я улегся спиной на сложенную из подушек горку, с наслаждением вытянул ноющие ноги. Заказал Дворецкому умиротворяющий фон из мелодий едва не полувековой давности, рядом положил пультик с заветной кнопкой. И через минуту погрузился в зыбкую дремоту на грани сознания, с которой одинаково легко соскользнуть как в полную отключку, так и в прозрение. Чаще, понятно, случалось первое. А требовалось мне решить судьбу Бога – ни много ни мало. И уж тут не у кого спрашивать совета. За одних станут вещать Звери, забравшие над хозяевами слишком большую власть, другие (очень немногие), наоборот, слишком вознеслись, чтобы верно оценить опасность. Вот мой Зверь слышал Божий зов даже отсюда, а вместе и я. Но мы-то с ним еще не слились воедино, и мой голос тут пока главный. Что можно сказать в пользу обвиняемого? Он многое знает, этот Бог (Звериный?), и многое умеет – в том числе чудеса творить. Точнее, создает для них благоприятную среду и обеспечивает планомерный, целенаправленный сбор Силы, скрепляющей души с телами. Волшебная энергия, прежде пропадавшая втуне, уходившая в песок вместе с загубленными жизнями, ныне концентрируется в умелых руках, используется с толком – может, и на благие дела тоже. Проблема в том, что естественные смерти тут без пользы, – нужен террор. Тоже планомерный и целенаправленный. Без него «царство Божие на земле» не построишь. И наверное, большинство готово заплатить такую цену… тем более расплачиваться придется не им. Что с таких возьмешь – в них и жизнь-то едва теплится!.. Они состарились, не успев повзрослеть, и бродят живыми мертвецами. А свобода для них пустой звук, если не ругательство. Наверно, им уготовано сытое прозябание, вполне их устраивающее, и посильная вера, и некое подобие совести, впрочем, весьма сговорчивое. Надо признать, картинки, коими меня потчевали в Подземелье, слишком выпуклы и подробны, чтоб отнести их к пустым придумкам. А значит, придется допустить, что сволочной их Бог, помимо прочего, подглядывает за будущим. Если и так, вряд ли он видит в грядущем все детали, иначе бы внес меня в свой черный список под номером один. Потому что из тех, кто уже сумел к Богу подобраться, я один, похоже, желаю ему гибели. Этот пришелец, откуда бы он ни взялся, все ж уязвим… я надеюсь. Во всяком случае, обосновался он настолько близко к «тому свету», что хороший взрыв должен отправить его в тартарары. И заряд уж доставлен на место – осталось подать сигнал. А вдруг и вовсе закупорю проход? Не много ли беру на себя? Какой-никакой, но контакт. Тропка в иной мир, наверняка богатый открытиями… в том числе весьма-весьма неприятными. Хотя вряд ли та тропка единственная. Беда в том, что я понятия не имел, кто еще успел припасть к отравленному источнику. А ведь кто-то же нахлебался тут от души!.. Или неподалеку проклюнулось второе чудище? Этакий десант ублюдочных божков – мало нам собственных недоносков!.. И все равно с этим Богом надо кончать, пока «на обломках самовластья» не вздулся новый пузырь. Носач-то будет порешительней Калиды – как резво начал, а? За неполную ночь успел избавиться и от супружницы-гулены, и от возлюбленного чада, «отряхнул прах», готовясь создавать новый мир. А по тайным кладовкам, укрытым Калидой в Подземелье, готовы вылупиться новые Всадники – возможно, десятки их. И если Носач сумеет возглавить эту стаю… С другой стороны, что станет с ними, если сгинет Бог? И что случится с Головой? Вся пирамида рассыплется в пыль, обратится в тлен? И куда отнести это – в графу неизбежных расходов? Но иначе в расход пустят тысячи других, сравнительно невинных, куда более живых, настоящих носителей Силы, пусть еще не осознавших ее в себе, не родившихся по-настоящему. И на кого падет эта кровь? Ее-то ведь прольется намного больше. Тут даже не обязательно вдаваться в детали – простая арифметика. И сегодня я уже решал подобную задачку. Или это я оправдываюсь так? Собственно, с чего? А может, просто обронить пультик на пол и поглядеть, что из этого выйдет? Вдруг кнопочка нажмется сама? А я вроде ни при чем. Как хорошо, когда не нужно решать!..Сергей Иванов Союз одиночек (Кентавр на распутье – 2)
Часть I
Глава 1. Круг знакомых
– Ты не выполнил мой заказ, – сказал Аскольд, глядя в окно. – Почти ни по одному пункту. Вдобавок, по твоей милости я лишился жены, а лучший мой боец едва не погиб. За что же тебе платить, Род? Руки он сцепил за спиной, словно бы инстинктивно не хотел подставлять незащищенную спину. И даже сейчас я ощущал его настрой – вот еще новая напасть. Раньше меня лишь тревожили чужие взгляды, затем я стал различать в них эмоции, из самых сильных, а ныне… Не хватало вправду заделаться телепатом! Мне и без того люди в тягость, и лучше не вглядываться в них слишком пристально. Эдак и вовсе окажусь закупоренным в своей берлоге, на прибрежной скале, отгородясь от мира новейшей страж-системой. – Ты бы не маячил на виду, – негромко посоветовал я. – Думаешь, бронестекла сейчас спасают? Мы обретались в кабинете Аскольда, на верхнем этаже высотного здания, целиком принадлежащего ему же – точнее говоря, его Семье, самой могущественной в Приграничье. И был Аскольд первым бандитом здешних мест, хотя выглядел респектабельно… в отличие от меня. Но ведь я пока не бандит. Выдержав пару секунд для сохранения лица, главарь вернулся к столу и снова расселся в своем кресле, теперь сложив руки на груди. Да что ж он так опасается меня? – Я сделал, что в человечьих силах, – добавил я. – Может, и чуть больше. А что до жены… По-твоему, лучше бы она стала твоей вдовой? Кольнув меня странным взглядом, Аскольд наконец расцепил защитный узел рук и, ухватясь широкой дланью за бутылку, долил вина в мой бокал, а свой наполнил наново. Затем извлек из полированного ящичка сигару и закурил – впервые на моей памяти. – Ты бы лучше с девочками расслаблялся, – проворчал я. – Кстати, куда подевались твои двойняшки? Округлив рот, он выпустил струю дыма – к счастью, в сторону – и подхлестнул: – К делу, Род, к делу!.. Что имеешь сказать по существу? Я пожал плечами. Что тут скажешь? Всю потребную информацию я уже выложил, а доказывать, что не верблюд, – занятие не для меня. – По существу я лишь делаю, – изрек все-таки. – Если мои дела не устраивают, а мои рекомендации не в прок – что ж, я умываю руки. Но авансы не возвращаю, извини. – Что, Шатун, решил и от меня отойти? – усмехнулся Аскольд. – Побоку старая дружба? Я пожал плечами: – Тебе решать, кто потеряет больше. Но «дружить» будем на моих условиях. Задумчиво щурясь, главарь приложился к бокалу. Раз, второй… третий. В сложном букете его эмоций возобладала то одна составляющая, то другая. Почему-то он был обижен на меня, хотя я вроде не давал повода. Но для крутаря обидчивость – непозволительная роскошь. Все же я нужен Аскольду. Завороженно я следил за его внутренней борьбой. Господи, да не чудится ли мне это? Начались-таки глюки – давно пора. – Ладно, – сказал он вдруг, – бог с ней, с оплатой. – Это в каком же смысле? – В смысле, договоримся – позже. Кстати, вчера нам завезли «шмелей». Ты ведь хотел разжиться такой леталкой? Конечно, стоит турбореактив меньше «Малютки»… – Это оплата или аванс? – уточнил я. – В счет нашей будущей дружбы. – Над святым смеешься, – то ли укорил, то ли пошутил Аскольд. Пожалуй, больше все-таки укорил. Вообще он не лишен благих порывов, хотя посещают те главаря не часто. – Просто знаю ей цену, – ответил я. – Давай уж «котлеты отдельно». – Ну, давай. Отставив бокал, он размял ладонью лицо, будто пытался себя взбодрить. Тоже, видно, недосыпает – всё дела, заботы… опасения. – С пожаром, будем считать, разобрались, – признал Аскольд нехотя. – К затопленному судну мы тоже успели сплавать – картинка вполне стыкуется с твоей версией. Грабарь, похоже, ни при чем здесь. – Ну, славу богу! – И Калиду я недооценил. Если б он успел развернуться… Тут снова проступило то, что он надежно, как ему казалось, скрывал за своей маской, – страх. Сколько главарь ни насупливал лицо и ни сверкал серыми очами, это не убеждало – во всяком случае, меня. Все-таки Аскольда испугали мои натурные съемки, и ей-богу, я его не виню в этом, даже разделяю. Но вот отворачиваться зачем? Будто угроза пройдет сама, если ее не видеть. Уж эти мне страусы!.. – Значит, кое-что все же сделано? – вставил я. – Это к вопросу «за что платить». – Но общая картина остается туманной… – Не слишком ли многого от меня ждешь? – Кроме того, ты не разобрался с домом на набережной. – Зато дал насчет него хороший совет, – напомнил я. – Оставь этих ребят в покое, Аскольд, – они не по твоим зубам. Не говоря о том, что при наезде на них я приму вовсе не сторону Семьи. Хотя Аскольда знаю много лет, а с теми не знаком вовсе. Такой вот парадокс. – И не говори, что не предупреждал, – решил добавить. – Мы для них вроде оводов: укусить-то, наверно, сможем – прежде, чем самих раздавит в блин. Опрокинув в себя остатки очередной порции, он спросил: – Но чем они занимаются? – Похоже, благотворительностью. Сиротки, инвалиды, забытые старушки, прозябающие гении… Хотя откуда взяться гениям в нашей тьмутаракани? – А на какие шиши? – вопросил Аскольд. – Они что наследство урвали, клад надыбали? Тоже, блин, графья Монте-Кристо – видали мы!.. Когда он выпивал или злобствовал (или второе усугублялось первым), весь его лоск слетал в момент. И тогда делалось видно, какой это тонкий слой и что за суть кроется в глубине. – С каких пор ты стал считать чужие деньги? – С тех самых, как мне стали наступать на горло! – Но ведь не они? – Откуда знать – может, и они. Ты ж ничего толком не говоришь. То ли тебе запудрили мозги, то ли ты… пудришь. – Ну-ну, не заступай, – предупредил я. В отличие от Аскольда, приходившего в ярость, когда посягали на его прибыль, я терял выдержку, если сомневались в моей честности. У каждого свои больные мозоли. Хотя, если вдуматься, какое мне дело до мнения бандитов? Странное создание – человек. – А что еще они делают? – поинтересовался главарь. – Привечают молодых девиц, – осклабясь, ответил я. – Неприкаянных или надломленных. Эдаких Ассолек, ожидающих принцев. А некоторые уже дождались – на белых броневиках, в цветистых доспехах. Больше не хотят. – Ну? – подстегнул Аскольд. – И что? – Потом они исчезают. – Вот, это ж зацепка! – обрадовался главарь. – Наверно, их сбывают муселам – отсюда навар. Наложницы нынче в цене! – Хочешь контролировать и эти поставки? – осведомился я. – Ну да, когда доходы падают, почему не поправить дела работорговлей? Бизнес есть бизнес. – Ты что разбушевался, Фантомас? – удивился он. – Речь же не обо мне. – Не буду говорить о своих ощущениях – ты все равно в это не веришь. Но кто, по-твоему, станет навариваться на продаже людей, чтобы затем всё раздать? – Во-первых, не людей, а девок, – ухмыльнулся Аскольд. – Те и сами не прочь продаться, лишь бы не задешево. Во-вторых, не всё – кое-чего и себе оставляют. – Да хоть и часть!.. Вот ты – много раздаешь? Тебе ж в голову такое не придет, для тебя альтруизм сродни глупости. Разные психотипы, понимаешь? Нахмурив брови, главарь задумался. («Тихо, Чапай думать будет!») Он-то считал, будто разбирается в людях. Но такое было за гранью его понимания – слишком уж далеко. – Слыхал: у Грабаря третьего сына кончили? – вдруг спросил Аскольд. – Подорвали с домом и всей семьей, не считая прислуги. Жаль, хороший особнячок был, даже я заглядывался. И помещен красиво – на самом обрыве. Так и ухнул в море, вместе с куском берега. – Давно? – С пару часов назад, перед рассветом. Теперь забота: доставать тела из-под воды и камней!.. Может, предложить в помощь «Малютку», как думаешь? Понятно, главарь спрашивал не всерьез, но я ответил: – Лучше не высовывайся, даже с соболезнованиями. Мне и то странно, как быстро ты узнал об этом. Хотя Аскольд-то не станет взрывать дом с женщинами и детьми… я надеюсь. И к имуществу он относится трепетно, старается не портить без крайней нужды. Но люди меняются и очень редко – в лучшую сторону. – А у меня дружка порешили – Кадия, – сообщил Аскольд вторую новость. – Повесили на чердаке брошенного дома, точно кота. – Он скрипнул зубами. – Ведь с самого начала вместе, столько пережили!.. И что его занесло туда? Вот отчего главарь так взвинчен сегодня!.. Кадия я помнил – не семи пядей, зато преданный. И драчун из лучших в Семье. Аскольд приберегал его для особых дел, требующих умелости и скрытности. Эдакий особист… был. – Может, как раз котов вешал? – выдвинул версию. – Ты что? – М-да, этим он, верно, увлекался в нежном возрасте… А может, он сам? В смысле, повесился. Чуть не ляпнул: повысился. – Кто, Кадий? Ты плохо его знал! Ну, не так и плохо. Покойник был субъектом задиристым и скандальным, что непозволительно в нынешнее время, когда вокруг столько ранимых душ, оснащенных мускулами и оружием. К слову, и у меня не раз чесались на него кулаки – а ведь кто-то мог зайти дальше. – А он, случаем, не к Грабарю подбирался? Аскольд бросил на меня испытующий взгляд, добавляя пищи моим подозрениям. Может, война уже началась, а я все усердствую, строю из себя миротворца? – Похоже, вас опять стравливают, – сказал я. – Скачете под чужую дуду, будто заводные. Даже напрягаться не надо: всё у вас предсказуемо. Как ни странно, огрызаться главарь не стал, лишь спросил: – И чья дуда, по-твоему? – Тебя утешит, что вашей пляске аккомпанирует сам губернатор? – У Алмазина ума не хватит нас разыграть! – Зато он знает вас, как себя, – возразил я. – Потому что сам такой же. – И спецов у него таких нет, чтобы наших обставить. – То – раньше. Я ж говорю: всё поменялось. – Так быстро? – Это-то и пугает. Сейчас Клоп сталкивает вас лбами, поскольку не уверен в своем перевесе, – а вскоре придушит, точно котят. Или поимеет тебя лично, пристегнув вашу Семью к своему воинству. – Ты чего мелешь, а? Что за чушь!.. – Вас лупят по болевым точкам – еще не понял? Притерпись к боли, Аскольд, полюби ее. – И что тогда? – Сделаешься мазохистом, – хмыкнул я. – Вот тогда тебя возьмут теплым, с дымящейся от сладострастия кровью. И нахлебаются ею от души. – Тьфу на тебя! Впрочем, моя провокация возымела действие: главарь задумался. Быть пешкой в чужой игре ему не хотелось. – Не продешеви, родной, – еще уколол я. – Может, сейчас выгодней отдаться? Первый раз, что ли? – Да, я не святой, – с вызовом признал Аскольд. – Но ведь и ты не ангел? – Разница в том, что я узнаю ангела, когда встречу. А ты примешь его за мошенника или переодетого беса. Кстати, о «бесах»… – Ну? – Хочу показать кое-что, – объявил я. – Свой недавний трофей. Можешь позвать на демонстрацию Конрада. Очень, знаешь ли, расширяет кругозор, а мыслям дает новое направление. С подозрением оглядев меня, главарь распорядился, и через минуту в кабинет вступил начальник Семейной гардии – кряжистый, налитой, отлично экипированный. Почтительно кивнул Аскольду, сдержанно поздоровался со мной, излучая если не симпатию, то одобрение. С ним-то мы ладили лучше, поскольку наши отношения не выходили за деловые рамки. – Ну, пошли, – сказал я, поднимаясь. Вывел их на крохотную лоджию с высокими, по грудь, перилами – точнее даже стеной, сложенной из силикатного кирпича. С этой стороны не маячило вышек, а Аскольд выбирался сюда редко, так что вряд ли его могли тут караулить. – Ну, что здесь не на месте? – спросил я, облокотясь на перила. – Ничто вам не заслоняет обзор? Крутари озадаченно промолчали. Но я уже присмотрел на крыше старого дома, возвышающегося над прочими покинутыми зданиями примерно в километре отсюда, кирпичную трубу добротной и прочной кладки. Запустив ладонь под мышку, извлек добытое в бою оружие, к коему приспособил вчера оптический прицел. Выглядела пушечка несерьезно, хотя в изящных обводах угадывалась угроза. Но чтобы шмалить из нее по крупным мишеням?.. Быстро прицелясь, я выстрелил, даже не ощутив отдачи. Сейчас, при ярком свете, разряд мало походил на молнию – лишь прошелестела по воздуху призрачная полоса, за один миг достигнув трубы. А в следующий – та разлетелась на сотни кусков, забросав осколками крышу. Секунды спустя до нас донесся взрыв. – Думали, на вас управы нет? – спросил я. – Кажется, с объяснением пожара мы поспешили. И ваш кораблик могло потопить вовсе не чудище. Во всяком случае, версии теперь две. – Откуда это у тебя? – угрюмо спросил Аскольд. – Да одарил один гостюшка, – ответил я, ухмыляясь. – После того, как ему разнесли череп. И уж этого умельца заслали не с набережной. – Подержаться-то дашь? – Не-а. Зачем искушать ближних? По себе знаю, как трудно возвращать хорошую вещь. – А может, ты подстроил все? Загодя заложил мину, а сейчас лишь включил взрыватель. – Не финти – это ж легко проверить. Хочешь, потоплю любой из твоих кораблей? – Лучше бы из чужих, – отказался главарь, глядя на пушечку с вожделением. – И что, бьет на любую дистанцию? – Ну, по спутникам я еще не пулял… – Но принцип работы рассек? – Вот с этим – полная лажа. Есть тут батарейка, довольно хилая. – Я продемонстрировал ее, вытряхнув из рукояти. – И если соотнести с мощностью самого разряда… ну, вы видели. Любую броню прошивает на раз. Действительно, это больше напоминало тумблер, открывающий путь энергетическому потоку. Но откуда он поступает… Хотя важен-то результат, верно? А уж его тут в избытке. Конрад озабоченно хмурился, прикидывая, какие коррективы придется вносить в оборону. Да уж, ему прибавится хлопот!.. А Аскольду – страхов. – А больше здесь разбирать нечего, можно лишь разломать. И будет ли от сего толк?.. – Я пожал плечами, вставил батарею на место, оружие сунул обратно в кобуру. – Всё, представление закончено! Вернувшись в кабинет, мы с Аскольдом расселись по прежним местам. А Конрад сразу убрался, торопясь заняться делами, – действительно, ценный кадр. Уж этого у главаря не отнять: умеет подбирать людей. – Ну, как тебе демонстрация? – спросил я. – Впечатляет, – признал Аскольд. – Молодец, умеешь подать товар. И сколько за него хочешь? – Ты опять не понял, – со вздохом сказал я. – Я не для торга сюда пришел. И подряжаться на новую работу не собираюсь. Ни к тебе, ни к кому другому. Сейчас не до накоплений – успеть бы потратить, что уже есть. – Что, Шатун, и ты заделался прорицателем? Нынче их развелось столько!.. Причем часто угадывают, как ни странно. – Это и плохо. – Почему? – Потому что люди сделались предсказуемыми. Над нами опять тяготеет Рок, как это, говорят, было в древности. – А ты, стало быть, предсказатель… – Бери выше – пророк. Хотя и в своем отечестве. Или больше не веришь в мою интуицию? – Ну… предрекай. – Думаешь, с гибелью Калиды кончились и проблемы? Боюсь, это было разминкой. А вот теперь за нас примутся всерьез. – Кто? – спросил Аскольд. – Те парни – с набережной? Откинувшись в кресле, он упирался взглядом в мою переносицу, демонстрируя положенную главарю твердость, – хотя пальцы отстукивали на столешнице дробь. Да я и без того чувствовал его беспокойство. – Там нет угрозы, – уверенно сказал я. – Пока будешь вести себя по-людски, оттуда не наедут. – А где есть? – Если б я знал!.. Точнее, если бы я мог обосновать свои подозрения. Ведь здешние твердолобы принимают без доказательств лишь то, что видят сами. – Бояться следует тех, кто имеет Власть, – все же сказал я. – Кто могут приказать тебе, и ты пойдешь за ними, как на привязи. – Ну, Род!.. Опять впадаешь? – Я-то – ладно. А вот когда впадешь ты, будет поздно. – Это еще почему? – Потому что тебе не совладать со своим Зверем. Аскольд поглядел на меня, как на блаженного, – зациклился, мол, на своей идее. А ведь каким полезным братком мог бы стать!.. Лучшим из его самураев. Знал бы он, какая теперь цена этим «лучшим». – Ладно, – сказал главарь, – вернемся к твоей пушке. – Если эти штуковины производят в губернии, а не завозят… – Ну? – …то работали явно не кустари. – Намекаешь на Компанию? – В первую очередь. То есть я даже не представляю, где еще можно организовать производство, чтоб это не бросалось в глаза. А когда штампуют тачки, да еще в таких масштабах!.. Неслабое прикрытие, верно? – Для прикрытия даже слишком, – с сомнением произнес Аскольд. – Да у меня половина братков разъезжает на местных броневиках! – Сэкономил, да? – И дешевле, само собой. Но главное, качество – на удивление. Будто не лагерники клепали. Вот и еще странность, отметил я. Откуда у коммунаров такая умелость? Но вслух заметил: – Ну, они лишь собирают. Набор «Сделай сам». – Так я ж и говорю о сборке. Детали-то, понятно… Хотя тоже ведь надо расстараться, чтоб поставляли не мусор? А тут – трехслойная броня, двигатели с реактивом, полная электронная начинка… – Тоже отечественная? – Ну. – Патриот!.. «Месс-Менд» не читал? – Это при чем? – А то, что сделают тебе – потом не расхлебаешь. – И что еще скажешь хорошего? – полюбопытствовал Аскольд. За мной не заржавело: – Скоро наша броня утратит смысл – когда наклепают бластеров. Уж не знаю, где здешние чинуши добыли документацию, – ясно, не сами придумали. И заказчиков у них будет, как собак… Не говоря о том, что первыми вооружатся сами и тогда наведут в губернии порядок. – Но если это придумали другие, они же обставят Компанию? Или, по крайней мере, не отстанут. – Представь, что бластеры сконструировали американы. Или японцы. Это оружие ближнего боя, на мировой баланс оно не повлияет. А вот при внутренних разборках… Не станут же по своей губернии долбать ядерными зарядами! – Ты уверен? – Во всяком случае, шансов мало. И если Клоп вооружится бластерами, то любой десант расщелкает за минуты. А уж Семьи ему на один чих! – Если мы не добудем их раньше. Кажется, Аскольд уже замыслил налет. Что ж, это напрашивается. – У Компании надежная охрана, – заметил я. – Отличновооруженная и неподконтрольная никому, кроме Крокина, главного сторожевика. В одиночку ее не одолеть, даже с поправкой на внезапность. – Предлагаешь скооперироваться с кем-нибудь? – насторожился он. – Уж не с Грабарём ли? – Да на здоровье! – пожал я плечами. – Мне-то что? Гуляйте и дальше гордыми… пока вас не прищучат Валуев с Лущенко, науськиваемые Клопом. – Ладно-ладно, – проворчал Аскольд. – А сам чего собираешься делать? – Был у рыцарей хороший девиз: «Делай, что должен, и будь что будет». – Главное, думать не надо, – съязвил он. – Как говаривал один умник, принципы нужны тем, у кого проблемы с моралью. О! Уже и меня цитируют. Но когда о морали вдруг вспоминает бандит… – Конечно, ты сильный парень, – сказал главарь на прощанье. – Но легкий. Как тот ежик на пеньке. Так что не зарывайся, ладно? – Это всё, что тебя заботит? – спросил я. – Счастливец!От бандитского гнезда я двинулся к торгашам, тоже обитавшим отдельно от остальных. За пару сотен метров до их слободы дорожное покрытие заметно разгладилось и фасады домов стали нарядней, оштукатуренные наново. А ближние улицы были загромождены машинами, оставлявшими для проезда узкую тропку. Приткнув свой «болид» к тротуару, я отправился бродить по торговым рядам, оккупировавшим в слободе все первые этажи. Магазины, ларьки, лотки стояли сплошняком, кое-где даже перекрывая друг друга. Вот тут жизнь бурлила. Покупатели стекались сюда со всей губернии, завлекаемые сказочным обилием товара и низкими ценами. Некоторые даже прикатывали на автобусах, забивая их барахлом, чтоб продавать затем у себя. По улицам бродили «бутерброды», с обеих сторон упакованные в рекламу; у распахнутых входов резвились клоуны, завлекая публику. К такому еще не привыкли, а потому поглядывали с любопытством. Зато от выскакивавших, точно из засады, продавцов испуганно шарахались, а уж когда за покупку благодарили, терялись вовсе. Тимофея я приметил издали. Рослый, широченный, бородатый, он крутился перед витринами универмага, вполголоса инструктируя лоточников и не забывая лыбиться прохожим, потенциальным своим клиентам. Мне тоже улыбнулся – сперва по инерции. Затем узнал и расплылся еще шире. – Какие люди! – пророкотал он, раскидывая лапища. – Явление Шатуна народу. Не часто, но случается. – Зато ты мелькаешь за пятерых, – отбрыкнулся я. – Еще не кончился завод? – Раньше меня похоронят, – заверил Тимофей, будто и на кладбище собирался хлопотать да зазывать покупателей. И вскинул палец: – О как! Я хотел было развить тему, но тут мое внимание привлекла чудная сценка. На другой стороне улицы, в тесном магазинчике, двое бесстрастных типов обыскивали полицейского. Третий, облокотясь на узкий прилавок, строчил что-то – видно, составлял протокол. Немедленно я нацелил на витрину «слухач» и будто проник сквозь стекло. – Ну мужики, – скулил злосчастный коп, глядя в пол, – ну че вы? Будьте ж людьми! У меня… это… семья, дети. Отпустите, а? Кажется, он даже готов был пролить слезу. По крайней мере очень старался, громко шмыгая носом, а увесистым кулаком тер глаза. Хотя на бедствующего не походил: раскормленный, мордатый, на шее поблескивает золотая цепь. Сколько раз я видел таких же, лениво фланирующих вдоль прилавков, провожаемых угрюмыми взглядами торгашей. И не поймешь сразу, бандиты это или законники, – тем более, те и другие часто обряжаются в камуфляж. – Уже не первого подлавливают, – удовлетворенно заметил Трофим. – Черт знает, может, и наведут порядок!.. – Не по чину брал? – фыркнул я. – Коп должен одариваться сверху, а не хапать сам. Так это ж не значит, что станут меньше грабить. Кстати, что за типы его шмонают? – Из внутренней полиции, сказывают. Напрямую подчинены Валуеву. – И что, их еще не пробовали купить? Торгаш усмехнулся: – Как не пробовать!.. Пока без толку, насколько знаю. – Такие дорогие, что не продаются? – Да вроде не скупились. – Н-да, – сказал я. – «В Багдаде все спокойно». Как перед бурей. Наглядевшись на представление, мы с Трофимом нырнули в универмаг, пронизав завесу прохладного воздуха, и побрели вдоль стоек, обсуждая ассортимент. Народу хватало – многие и заскакивали сюда, чтоб отдохнуть от жары, а без покупки уходили редко. Как всегда, бородач интересовался у меня новинками, которые не добрались еще в наше захолустье. В отличие от Аскольда, он не искал легкой наживы, но в торговле важно опередить прочих – хоть на чуть. Из его товаров меня насмешил «Коба», средство от тараканов. – А средство против Коб не знаешь? – спросил я. – Похоже, это случай, когда лекарство горше болезни. – Средств-то хватает, – ответил Тимофей. – Спроса нет. Вот «Кобу» разбирают за милую душу. – А тебе лишь бы заработать!.. – Money-money, – уважительно произнес он. – Нынче за все приходится платить. Знаешь, сколько стоит кило железа? Пару-тройку мэнчиков. – Получается, по твоей лавке разбросаны двадцатки да полусотни, – заметил я, кивая на стенд с гантелями. – Чего ж не запираешь в сейф? – Ты вот зубы скалишь, а давеча один пытался вынести за пазухой пудовый блин. – Ого!.. Наверно, не хиляк? – Так ведь и я не слаб! – Отделал его, да? Все ж ты куркуль. – Конечно, не «милосердный самарянин», – спокойно признал Тимофей. – Зато не халявщик, как многие. Чужого мне не надо, но и свое за так не отдам. – Жадный, да? – Жадный – кто разевает рот на чужое. А я уж тогда скупой. – Тоже ведь не достоинство? – Я тот, кто есть. И не строю из себя благодетеля, лишь бы обирать ближних. По нынешним временам и честность – много. – Похоже, достали тебя ворюги, – заметил я. – Да уж, – вздохнул он. – Я чаял, тут мы достигли предела, отмеренного людям, – ан нет. Понятно, когда прут с голодухи, – но ныне-то откуда взбрык? – Значит, недооценил ты человечью природу. «Нам нет преград». – Нас губят две вещи, – объявил Трофим. – Зависть да лень. – И глупость, – прибавил я. – Это-то ладно, – не согласился он. – Мы не дурее прочих, токмо думать ленимся. И делать тож – покуда нас раскачаешь!.. А ежели кто умыслит да предпримет чего, тут ему и сделают укорот, чтоб не рыпался. – Так ведь ты лишь и озабочен, как вынудить ближних раскошелиться, по возможности не прибегая к грабежу. Все эти твои подарки, полуоплачиваемые покупки, «счастливые» часы, «карточки покупателя»… Не стыдно играть на слабостях нации? – Не я это придумал, – возразил Трофим. – И не отсюда это пошло, если разобраться. Хотя у нас такие приманки работают лучше, – добавил он, подумав. – Кто здесь не любит лотерей!.. – Ну, я не люблю. – А это оттого, верно, что ни разу не выиграл. Тут он угадал: сколько ни навязывали билетов, ни одного серьезного попадания – уж такая судьба. Так что не мне выступать с разоблачениями. – Вот что мне нравится, – сказал я, снимая с крючьев двуствольный убойник. – Российская же работа – а какая игрушка! – Что хорошо, то хорошо, – согласился Трофим. – Но торговать этим, – он подергал за рукав моего маскировочного пиджака, – уволь. Ни один патриот, сколько бы ни надрывался на митингах, не станет покупать себе в ущерб. – Зато вполне может разгромить твой маркет. – Дык было б желание – повод найдется. С сожалением я повесил убойник на место. Черт знает, не люблю ж охоты, тем более на людей, – но к оружию питаю слабость. Атавизм, видимо. – А как складываются отношения с Двором? – поинтересовался я. – Про бандитов не спрашиваю. У Тимофея сразу убавилось благодушия – в широком лице, в интонациях. – Эти обалдуи не угомонятся, покуда не пустят всех по миру, – ответил он. – Их будто не волнует, что станет завтра. – «Завтра была война», – сказал я. – Или общее благоденствие, как нам обещают. В любом случае, далеко загадывать не стоит. В глухом гомоне, наполняющем магазин, выделились голоса, донесшиеся от одной из касс. Повернув кудлатую голову, Тимофей вгляделся в кассиршу и помрачнел пуще. – Отрыжка социализма, – выругался он. – Послал же Бог родственницу. Впрямую не дерзит, но тон, ужимки!.. Ну как научить ее любить покупателя? – Уволить, – предложил я. – К чертовой матери!.. Пусть помыкается по помойкам – через пару месяцев станет шелковая. Правда, ненадолго. – То-то и оно, – вздохнул Трофим и вскинул руку, жестом направляя заведующего уладить недоразумение. – Но эта хотя бы не ворует, а сколькие горазды тащить даже у родича!.. Порчу на нас навели, что ли? Затем, пока его снова не затянул водоворот дел, провел меня в кабинет, и там мы скоренько, больше не отвлекаясь на ерунду, обговорили то, про что другим слышать не следует. Помимо прочего я урегулировал вопрос о Клер, давней своей знакомой, просившей похлопотать за нее перед правлением гильдии. Как и ожидал, тут сложностей не возникло. Зато по второй проблеме образовалась дискуссия. – Я все понимаю, – говорил торгаш. – Без надежной охраны никак. Но ты ж зовешь набирать не сторожей – войско. Кусается, а? – Это Приграничье, Трофим. Тут ведь такой котел!.. И сам заваривает круто, и стекаются сюда в большинстве те, кто хлебнул горячего. – Ясное дело, молодцы рисковые. В прежнем-то болоте им было душно, хочется простора. Так разве это плохо? Оботрутся, обтешутся малость, войдут в разум… – Ты повидал таких, – сказал я. – И много среди них нормальных? Я не берусь судить – наверно, иначе они не выжили бы, а потому приходилось спускать своих Зверей. Но теперь те распробовали кровь, и удержать их на привязи стало трудно. Эти парни уязвимы для любой сторонней силы, что горазда погонять зверье, – для Всадников. Надо вывести их из-под удара… и заодно обезопасить себя. Если пожмотничаете сейчас, чуть погодя парней натравят на вас и тогда отберут всё. Подгребайте их под себя, пока не поздно. А то ведь покатятся под уклон – чем дальше, тем быстрей. И тогда бедняг остановит разве пуля. Серебряная. – Пугаешь, а? – со вздохом спросил Трофим, отлично сознавая, что это не так. – Звери какие-то, Всадники… – Он снова вздохнул. – Чего еще присоветуешь? – Эти Всадники, кто б они ни были, нуждаются не только в слугах. Им нужна пища – много. А кормятся Всадники знаешь чем? – Кровью, да? – уныло предположил торгаш. – Не всякой. Людей они разделяют на сорта. Покорных и пассивных трогают редко, а вот живчиков вроде тебя, с шилом в заднице… Остерегись, ладно? Особенно по ночам. – Да я-то чего… – Да ты-то мужик ушлый, за себя сам ответишь, – согласился я. – Беда, что и невинные души у Всадников нарасхват. – На деток, что ль, намекаешь? – Услал бы их подальше, Трофим, – до лучших времен. Если наступят, конечно. – Послушаешь тебя, Родя, – будто меда наешься! – посетовал тот. – А ты песняров покличь, – хмыкнул я. – Или цыган. Заодно и спляшут – в отличие от нас, «черных вестников». Специализация, понимаешь.
Глава 2. Дела торговые
Только за гостем захлопнулась дверь, как Трофим вернулся к работе. Своих забот полон рот – где о чужих печься!.. Сперва он оглядел торговый зал, насквозь просматриваемый с шести «глазков». И снова, который уж раз, смог наблюдать, как одна покупательница, вовсе не похожая на нищенку, что-то запихивает под обширную грудь, укрывшись за стойкой. Такое случалось тут едва не каждые четверть часа, а на выходе воришек неизменно прихватывала охрана. Но они не унимались, даже не смущались особо, а на следующий день нередко попадались вновь. Ни стыда у людей, ни совести. Ведь самому мерзко хватать воров за руку, а они, разлучаясь с чужим, негодуют, будто грабят как раз их. Средь таких всякие обретались: от любителей щекотать нервы до больных, – но большинство просто хотят поживиться, урвав у ближнего. А дай им волю, тут Родя прав, и вовсе устроят раскулачку. «Я пришел дать вам волю», хм… Не приведи Господь! Повздыхав, Трофим машинально тронул себя за живот, еще недавно выступавший вперед барабаном, и опять обмер, когда ладони провалились на добрый десяток сантиметров за привычную границу. Нашлась-таки и для него подходящая метода – спасибо Родиону. А то стал уж походить на купчину из пролетарской фильмы, коего и грабануть не грех. Обратив взор на пульт, торгаш не сразу сыскал нужную кнопку, ткнул в нее толстым пальцем. Модернизация – штука важная, спору нет. Родя и тут удружил, устроил по последнему слову. Но как трудно въезжать в это зрелому мужику!.. Хошь, не хошь – осваивать надо, не то растащат товары вместе с полками. А без верной связи и вовсе кранты. На главном дисплее возник Демид, племяш и правая рука Трофима, – совсем еще почка, едва усы пробились, но купец от бога и хитрюга редкостный, хотя честный. Трофим глядел на картинку с радостным изумлением – столь она была яркой и выпуклой; даже хотелось потрогать. Эти цацки завезли с месяц назад, а он всё не мог наиграться. – Чего, дядя? – поторопил Демид, не прекращая настукивать что-то на клавиатуре. Вечно он пытался успеть за троих. – Ты вот что, Дёма, – помедлив, сказал Трофим. – Принимай команду, понял? Мне отлучиться надо. – Что, сейчас? – вскинулся малый. – Даешь!.. Презентация ж на носу. – Сам и проведешь – чай, не впервой. Гостей ожидается в меру. А этих пустозвонов-сектантов, ежели сунутся, гони в шею. И нарядись солидней – все ж лицо фирмы! – Ох, дядя, доиграешься, – пригрозил Демид. – Подсижу я тебя. – Это ты дошуткуешься, – гыкнул Трофим. – Мы ж люди дремучие, от сохи, – вдруг поверю? Парень оскалился и сгинул с экрана. А торгаш уже вызывал к себе Карима, старшего охранника (или гарда, как нынче повадились именовать), – здоровенного, хмурого, по глаза заросшего смоляной бородой. Трофим доверял ему поболе, чем едва не всем своим родичам, сильно подпорченным социализмом. (Демид – счастливое исключение.) Карим был предан точно пес и надежен как скала – из лучших образцов горской породы. К тому ж куда лучше хозяина смыслил в технике, так что Родион, экономя время, чаще объяснялся с ним, когда подбрасывал очередную диковину. – Отбываем, – сказал Трофим. – Сам знаешь, куда. Карим молча кивнул, сразу подобравшись, и первым двинулся к подземному гаражу, чувствуя хозяина словно бы спиной и на ходу раздавая команды гардам. Тех было на фирме немного, зато отборные, проверенные сперва Каримом, затем и самим Трофимом. Машинка поджидала их – приземистая, обшарпанная, по виду сущее барахло, но с дюжим мотором, броневой оболочкой, отменным бортокомпом и многоствольными пулеметами, упрятанными в корпус. (Эдакий хищный жучище, маскированный под божью коровку.) Время от времени ее перекрашивали, чтоб не примелькалась, даже меняли бамперы и колеса. А вот водилой у Трофима всегда оставался Карим – это без вариантов. Сели оба на переднее сиденье. (Собственно, на заднее пришлось бы втискиваться – так, припасено на крайний случай.) Как всегда, управленческая панель нагнала на Трофима страх, он сразу уложил руки на колени, чтобы не задеть чего ненароком. Зато Карим управлялся с этим, будто родился в окруженьи приборов. Он походил сейчас на пилота в новейшей кабине. Хотя видом оставался дик и грозен. – Не надоело пугать народ? – проворчал Трофим. – Можно же вывести лишнюю поросль. Смотрелся бы как испанец, на худой край – мафиози заморский. Таких девки любят, и клиент не шарахается. А то ведь абрек абреком!.. Будто вчера с гор спустился. Как обычно, Карим на это промолчал, лишь усмехнулся краем рта. И чего артачится? Поерзав, Трофим спросил, уже не впервой: – Никто не всплыл из твоего рода? Горец покачал головой. – А хочешь – подрядим на это Родю. Уж он из-под земли нароет! И сам же похмекал: «рода», «Родю» – прямо стихи. Надо ж, как окрестили парня!.. А у того ни родичей, ни семьи. И с родиной отношения сложные. – Ты – мой род, – спокойно ответил Карим. – Еще Демид, Арина, дети твои. Мало? А кто под землей – пусть там и остается. Путь оказался не длинным. В слободке-то все рядом – особливо, когда знаешь ее, как свою квартиру. Хотя скученность изрядная, на улицах не погоняешь. Иной раз со встречным еле-еле разъедешься – тут не до скоростей. Пора б расширять поселение, осваивать прилегающие кварталы… да боязно. И расходы, расходы – это ж опять границу крепить! Дом, куда прибыл Трофим, был с виду невзрачен, как его машина. Но, как и она, внутри оказался роскошным. Комнаты, правда, по пальцам пересчитаешь, зато каждая – загляденье. И не похожа на другие. Главную залу оформили в готике: стрельчатые своды и такие ж окна, стекленные мозаикой, массивный и длинный стол с резными ножками, на стенах подсвечники, гобелены. За столом восседало трое – первые из здешних купчин. То есть в губернии сыскалась бы еще пара такого ж полету, но в городе с этими тягаться некому. Они и составляли Совет торговой гильдии – вернее, костяк его. Лишних приглашать не стоило. Ежели договорятся тут, остальные последуют. Усевшись на свободное место, Трофим переглянулся с Каримом. Тот кивнул: дескать, порядок – секретность гарантирована. Ну, можно приступать. – Вот что, други мои, – неспешно заговорил Трофим. – Собрал я вас… – «…чтобы сообщить пренеприятное известие!» – выскочил Клим, точно черт из коробки. Он и походил на черта: тощий, прожаренный, весь из острых углов и морщин, седые волосья торчат клоками – где еще не повылезли. Клим считал себя шибко грамотным (в объеме средней школы) и старался, чтоб о том не забывали другие. Ведь не мальчик: за шестьдесят уже, – и охота выстебываться? Но чутье у Клима имелось, на этом и выезжал. Укоризненно поглядев на него, Трофим спросил: «Всё?» – и после паузы продолжил: – Кажись, срока на раздумья не дают нам. Решать надо нынче же – не то поспешать станет ни к чему. Не люблю считать чужие деньги, однако ведаю: наших средств хватит и на батальон, сплошь составленный из офицерья. Требуется привлечь лучших наёмов, покуда не перехватили. Спрос растет с каждым часом – соразмерно прибывает цена. Пожмотничаем сегодня, завтра потратим вдвое, а послезавтра лишимся всего. Он поймал себя, что едва не в слово повторяет Рода. Ну, сие-то как раз не стыдно. – Что, новые сведения? – спросил Казимир, самый богатый здесь, а значит, и во всей губернии. – Из источников, заслуживающих доверия! – хихикнул Клим. – Вот теперь попал в точку, – подтвердил Трофим, глядя, правда, не на него. – Уж эти врать не станут. – На добрый товар не жаль монет, – сказал Казимир. – Хотя даются они непросто. Вопрос в ином: куда пускать их в первую голову? Энергия нам тож потребна. Ведь надоело побираться! Казимир происходил из родовитых купцов и выглядел подходяще: громадного роста, массивный, основательный. Разнести его могло еще покруче, чем Тимофея, но и этот вовремя спохватился. Нынче не те времена, чтоб потрафлять обжорству. Конечно, бердышом-то махать вряд ли потребуется, как его предкам на большаке, но вертеться надо не меньше. Сальца оставалось на нем изрядно, но и мяса, точно на медведе. Пожалуй, не меньше, чем у Роди, хотя тому потребовалось на это годы труда, а Казимир таким уродился. Когда он говорил, гул наполнял даже самую большую комнату, – ему бы в дьяконы. – Одно другому не помеха, – вступил Виктор. – Что, разве не потянем? И лучше б побыстрей – это верно! Виктор (как раз так, на иноземный лад) был самым молодым тут, но вовсе не последним – обставил многих на крутых виражах. Одевался с иголочки, хотя перстни не жаловал – лишь печатка на безымянном пальце. Гляделся аристократом: осанистый, лощеный, – при том, что в роду не нашлось бы и купчишки завалящего. А бойцом слыл отменным. Собственно, тем и зарабатывал, пока не ушел в торгаши. По сию пору оставался азартным да задиристым, но зряшных мордобоев избегал – берег гнев для настоящих врагов. – Мы ж под опекой Двора, или нет? – вопросил Клин. – Патрули-то по слободке так и шастают!.. – Сильно тебя блюстики оборонят! – фыркнул Виктор. – А козлиного молочка не желаешь? Трофим прав: пора переходить на полную автономию. Знаете, сколько я отстегиваю Двору за энергию? А на охрану, которой нет? Как запустим станцию, вот что чинуши от меня получат! – и он продемонстрировал наманикюренный кукиш. На его поддержку Трофим рассчитывал, хотя не слишком ей радовался. Уж очень тот был напорист, почти смыкаясь в этом с бандитскими Семьями. Но торговый кодекс чтил, иначе вылетел бы из гильдии в момент. И соображал лучше седовласых, даром что опыта с гулькин нос. – Сколь смогут отхватить, столь и получат, – произнес Казимир. – Они ли, другие ли. Вокруг всякого отребья полно!.. От «шакалов» мы и сейчас отобьемся. Вот с Семьями как быть? – Не хочешь подчиняться банде, должен сделаться не слабей, – заметил Виктор. – Кстати, это может оказаться дороже. – Уж лучше наёмам платить, чем быть данником, – вздохнул Трофим. – Бандюги мало с тебя три шкуры дерут, еще и почтения требуют!.. А за что? – За силу, – ответил Виктор. – О чем и толкую. – Вот им – почтение! – Казимир тоже вскинул здоровенную фигу. – Что, мы не сможем на вражин ополчиться? Хуже пахарей разве? – Ополчение – штука полезная, – сказал Трофим. – Токмо не достаточная. Вояки из нас… сами знаете. В каждом деле нужны спецы. Мы умеем зарабатывать, но и тратить надобно с умом. Если не вложим потребную долю в дружину, все наши хлопоты – коту под хвост. А войско нужно изрядное, чтоб смогли отбрыкаться от кого угодно, включая алмазинских аспидов. – В цивилизованных странах как? – опять сунулся Клим. – Отстегиваешь властям, сколь положено, и о другом у тебя голова не болит. А ежели не по нраву что, всегда найдется, на кого нажать. – То ж в цивилизованных! – с пренебрежением хмыкнул Виктор. – Где они и где мы? – Как должно быть, и я ведаю, – проворчал Казимир. – Да не про нашу это честь. Вот палки в колеса – у нас умеют. Тут лишь дай слабину, столь ручонок в карман набьется – как вмещаются только? И мало, что хапают, – еще и велят. В каждую дырку затычки. – Когда это было, чтоб власти указывали, как торгашам вести дела? – изумился Клим, пуча глаза. – Должен ведь Алмазин соображение иметь!.. – А когда этого не было? – спросил Виктор. – Ты, Клим, будто вчера родился. Этот урод диктует нам, что делать. Из своего гадюшника, понимаешь? – Чему дивиться? – сказал Трофим. – Будто не знаете: у Клопа свои опричники, как у Ваньки Грозы, к тому ж отъявленные изуверы. Осталось их натравить. Говорю: вокруг зверье, как в лесу. Круговая оборона, только так! – А может, нанять сразу Семью? – брякнул Клим. – Заключить с главарем договор, чин по чину… – Он тебе, пожалуй, заключит! – хмыкнул Трофим. – Мало не покажется. Поспрашивай тех, кто уже под таким крылом. Не сговариваясь, все поглядели на Виктора, пришедшего в торговлю как раз из таких защитников. – Конечно, бандюги оттяпают, сколько смогут, – подтвердил он. – А разве вы не такие? И хорошо, если хватит ума не зарезать несушку! – Договариваться можно в одном случае, – заключил Трофим. – Когда наша шкура сделается им не по зубам. Вот тогда ихняя сила приплюсуется к нашей, а не станет давить. Тогда будет союз, а не паразитство. И потратим в итоге меньше. – Присоединяюсь, – веско изрек Казимир. – Нужна дружина. – А я уж высказался, – прибавил Виктор. – Куда яснее? Теперь все глядели на Клима. – Ну чего, чего? – занервничал он. – Чуть что – Клим!.. Я ж не против. – Стало быть, единодушно, – поспешил застолбить Трофим. – Но есть еще вопрос: за какую грань нам не заходить? – И тут Предел? – хмыкнул Виктор. – Куда ни ткнись!.. – Дело-то не шутейное. Ныне чем только не торгуют – вплоть до людей, цельных иль нарезанных. – Ты про органы, что ли? – уточнил молодец. – Бизнес доходный – точно. – Дохлый он, а не доходный. Раз скидываемся на общую гардию, надо условиться, кого и за что оборонять. В чужие дела я не лезу, но покрывать работорговлю не желаю. Это понятно? – Ну, начинается! – рассмеялся Виктор. – Только не надо всё в кучу, да? Девок поставлять или сирот пристраивать – это одно… И поставлять-то можно на Запад или в гаремы. – А «пристраивать» – к детолюбам, – прибавил Трофим. – И на Западе наши девахи влетают по это самое… Хотя набирают вроде бы танцорок. Мало там борделей? – А не фиг ушами хлопать, – отрезал Виктор с внезапной злостью. – Легкой жизни, вишь, захотелось! Вот и накачают этой веселухой во все дыры, пока из ноздрей не хлынет. За что боролись – как водится… – Если у тебя к кому счет, Витек, – пророкотал Казимир, – при чем дела? Мстителей сейчас по улицам, аки псов голодных. И не только их, говорят. – Ага, – произнес Трофим. – Ты тоже слышал? – Чего такое? – вскинулся Клим. – Вы о чем? – Да брехня это! – отмахнулся Виктор. – Мало о чем болтают!.. Тут же не клуб? Давайте о деле. – О деле, – кивнул Трофим. – Сразу условимся, чего ждать друг от друга и до какого рубежа идем вместе. Хуже нет, когда после начинают вилять: мол, я не так понял тебя, да и сам разумел вовсе не то!.. Вот и хочу, чтоб усвоили твердо: никаких касаний с «живым товаром» – ни под каким видом. И не рассказывайте, кто из богатеев загибается без органов да сколько народу желает поделиться, чтоб выжить, – знаю, куда это ведет. И сколь пьяни хочет навариться на своих детках, тож ведаю. Если в своем союзе не поставим такому заслон, то и мне в нем не бывать, – это я могу обещать. – Может, и оружием не торговать? – с ухмылкой спросил Виктор. – А как насчет наркоты? – А тебе обязательно людей продавать, травить или убивать? – ответил Трофим, нахмурясь. – Ведь для этого бандиты имеются – чего ж отбирать у них хлеб? Тут в спор влетел Клим, кудахча, будто раззадоренный петух, затем и Казимир встрял, взрыкивая медведем, – и понеслась сеча! Хотя итог был более-менее предсказуем: на сей раз Трофим останется в меньшинстве. Понятно, невольничий рынок гильдия вряд ли учредит и от смертельной дури, верно, воздержится. А вот отравка поумеренней да стволы – дело иное. Если уж государства таким наваром не брезгуют!.. Лаялись, впрочем, недолго, спустя короткое время вернувшись к самой больной из тем: безопасности. – Послушайте, – сказал Клим, – может, отгородить слободу от прочих улок? А чего – возвести заборы промеж домов, наладить проходные… – И каждого общупывать на входе? – Казимир гулко хмыкнул. – Да так мы половину клиентов потеряем! – Вчерашним днем живешь, Климушка, – поддержал Виктор. – Давно придуманы более деликатные средства контроля. – К слову, имеется на примете системка, – вступил Трофим. – Тоже Род рекомендовал. Каждый уголок будет под надзором, никто из вниманья не выскользнет! И всех шибко ушлых… Чтоб вы знали, любой разбойничек где-то да засветился, а полный иконостас мне обещали на днях забросить. Так что следить за ними будет нетрудно. И пресекать, буде потребуется. – Тут новый товар предлагают, – вдруг повернул Казимир. – Выгодный. И даже весьма, по моему разумению. Эка! – подивился Трофим. С виду-то слонище неразворотливый, однако ж опять обскакал всех. И где только выискивает партнеров? – Что, – спросил, – опять отраву какую? – Да по первому глазу подвоха не видать. – Оружие? – Не-а. Этот… как его… энергоноситель. Природный. А может, и живой – черт его разберет. – Это что ж, – холодея, произнес Трофим, – потусторонники, что ль? С того света то есть? – А хоть из Преисподней, – не стал оспаривать Казимир. – Ежели правда, о чем толкуют, мы сами озолотимся и всех людишек вокруг подкормим. Будет как в этом… в Брунее. Всё на халяву и каждый день баня! – Да что за энергоноситель такой? – спросил Виктор, загораясь. – Емкость якобы несусветная, схожая едва не с атомом. – Ну, не заливай! – Почем купил… А видом схож с маревом, желтым и густым аки кисель, – мне предъявили образчик. Так и кличут его: «туман». – И что ж его, машинам в баки заливать? – съязвил Клим. – Далеко они укатят на твоем «тумане»!.. – Ты, Климушка, сперва бы думал, – ответил Казимир, – затем уж болтал. Да на том «тумане», сколько его в баке уместится, любой лимузин год проездит, а то и боле. Может, развалится раньше. – Выходит, дело за мотором? – снова вступил Виктор. – У них уже есть готовый? И на каких условиях передадут know-how? Вот если наложить на него руку… да при монополии на носитель… Господи! И где тогда окажется этот Гейтс? – Слушайте, братцы, – сказал Трофим, мучаясь от неловкости. – Мы что ж, договор будем с дьяволом заключать? На предмет общей выгоды. – Во-первых, нигде не записано, что наш партнер – выходец с того света. Ну с чего ты взял, будто это посланник дьявола? – Да слышал я… кое-что. И неспроста ж – такие дары!.. Боком же выйдет. Сами ведаете: легкие деньги не ведут к добру. – Всяко бывает, Трофим, – прогудел Казимир. – А такой фарт случается в жизни единожды. Не упускать же? – А что еще наплели тебе про «туман»? – спросил Клим. – Транспортировать его надо в контейнерах, не шибко объемных. Я так понял, сгодятся обычные бензобаки. – Ну, – усмехнулся Виктор. – У нас этих контейнеров по автосвалкам!.. – «Туман», ты сказывал, вроде живой, – опять вступил Трофим. – Наверно, и хищный. А ежели вырвется? Это ж погибель! – А если бензобак грохнется? – отрезал Виктор. – Каждая стоящая вещь требует аккуратности. И опасностей кругом полно – приноровились же? – То вещь, – пробормотал Трофим неуступчиво, – а то… А если оно, вдобавок, думает? – Чем – своим туманом? Сказанул тоже! – А чем оно живет? Где ты вообще видел живой газ? – Ну, мало ли… – Да уж мало не будет. Вот расползется «туман» по шарику – с нашей-то подачи… – Ох, ты изобразил – апокалипсис прямо! И что характерно: из пальца высосал. Далеко б мы ушли, если бы от каждой тени шарахались. – Да уж в такое болото бы не забрели, я мыслю. Поспрашивай людей!.. – Еще голосование устроить, да? Вече скликать… Уж там наголосуют. – С кем они схожи хоть? – спросил Клим. – А, Казимир? – Кто? – Ну, эти… пришельцы или выходцы… не разберешь с вами. – Собственно, я видал лишь одного. – Ну, неважно. Как выглядел-то? Гигант пожал плечищами. – Обыкновенно. Росточку среднего… пожалуй, чуток выше, сложен ладно, хотя не крепыш. Ликом благостен, речь плавная, говорит с почтением. Одет добротно, зато неброско. Что еще… Серой не пахнет, копыт тож не приметил. И чего это Трофим выдумал? – Да ведь ты не очень и возражал, – откликнулся тот. – Ну, говоря по правде, было в нем… эдакое. И сколько лет, не понять. А один раз я даже усомнился… – Что? – подстегнул Виктор. – …мужик ли это. – Нешто баба переодетая? – изумился Клим. – Так ведь и с бабой не схож, – сказал Казимир без уверенности. – Ни то, стало быть, ни сё. – Ангел! – Клим даже по колену себя хлопнул от восторга. – А Трофим все стращал: дьявол, дьявол… – Ведь дьявол и произошел из них, из ангелов-то. Тож, небось, порхал по раю с нимбом да крылами. А потом то ли у него не заладилось с боженькой, то ли он на особом задании – кто ж отсюда-то поймет? – Н-да, трактовочка, – заметил Виктор. – А что по сему поводу мыслит митрополит? – Вот его лучше не мешать в наши дела, – сказал Казимир. – И потом… – Чего? – насторожился Трофим. – Да поступила цидуля: нечисто там. – Это в Храме-то? – вскинулся Клим. – А не путают твои шпиёны? – Всяко возможно. А все одно: лучше не мешать. – Ладно, а что они просят взамен? – спросил Виктор. – Не души, нет? – Хе, души! – хмыкнул Клим. – Откель они у торгашей? – В подробности не вдавались, – ответил Казимир. – Я так мыслю: одному это предприятие не поднять – кумпания требуется. Вот на следующей встрече и обговорим. – Я – в доле, – сейчас же сказал Виктор. – Поглядеть-то надо, – присоединился и Клим. Все ж прав Родя, прав! – думал Трофим, теребя себя за бороду. Каждому – свой искус. Вот и нас нашли, чем уесть. Какой торгаш устоит тут? Это ж какой прорыв: на самый, что ни на есть, верх! И поплевывать на всех с вышины. О Господи, грехи наши тяжкие… Остальные вопросы не заняли много времени, и спустя минуты торгаши уже рассаживались по машинам, спеша по своим делам. – Куда теперь, хозяин? – спросил Карим, когда они вырулили из гаража. – Слышь-ка, парень, – рассердился Трофим. – Да сколько ж талдычить тебе: не зови меня хозяином!.. И где набрался этой пакости? – А кто ты? – Босс, – вспомнив Демида, предложил Трофим. – А чего? – Это и есть «хозяин», – пожал плечами горец. – Только на английском. – Ну, может быть. Зато звучит как-то… демократичней. Или шеф, да? – Или Трофим Иванович? – Или так, – согласился тот. – А прокатиться надо к трактиру. Там от Амира посыльный дожидается. – Опять Рыжий, да? – Вроде бы он. – Не пущу, – решительно объявил Карим. – Не верю Рыжему, у него глаз худой. – Это как же ты меня не пустишь? – поинтересовался Трофим. – Хозяина-то! – Увольняй, – сказал горец. – А пока все дела с муселами – через меня. – Работничек, – проворчал торгаш. – Ладно, езжай в лечебницу – чего-то там строители морочат. Или тоже нельзя? Карим молчал, глядя перед собой. Благотворительности он не одобрял. – Ну, что насупился? – Расходы, а? – сказал гард едва не с болью. – Какие средства уходят! – Это наш долг Богу, – произнес Трофим твердо. – А долги надо платить. Не заплатишь – себе дороже выйдет. – Добрый ты, хозяин… – Я не добрый – расчетливый. Если без дележа не обойтись, лучше тратить на убогих и сирот, чем отдавать громилам с кистенем… И тут затрезвонил видеофон. Вздрогнув, Трофим суетливо задвигал над ним ладонями – пока Карим, скосив взгляд, не нажал нужную клавишу. Тотчас на экран вскочила оживленная мордаха Демида. И откуда он: не с презентации ли? – Конечно, мое дело – сторона, – заговорил малый, ехидно посмеиваясь, – но тебе, дядя, назначили свиданку. – Где? – растерявшись, брякнул Трофим. – То есть… тьфу… кто? – Некая известная в губернии дама… о коей ты, ясное дело, понятия не имеешь. Зовется Клер. Место встречи – отель «Астория», номер 38. Ух, какие там диваны!.. А время выбери сам. – Ладно, – пробурчал торгаш, – разберемся. – Ну, ты востер, дядя! – бросил Демид вроде даже с одобрением и отключился. Трофим засопел озабоченно: и впрямь бог знает чего могут вообразить. Арина-то, понятно, разумница, а все равно – лучше не испытывать. Да и самому подальше бы от таких краль. Плоти-то накопилось вон сколь – разве сдюжишь с ней, если войдет в раж? А с Клер все должно проходить на виду да при большом стечении, иначе не поручусь. – Вот что, Каримушка, – сказал он ласково. – Голубь наш сизоскулый… Вот ты и пойдешь на рандеву, раз взялся меня заслонять. Уж там твоя стать придется к месту, и развеяться тебе не лишне. Ты должен больше вращаться! – прибавил Трофим фразу, озадачившую самого. Она-то откуда выскочила? Не из той ли книжицы, какую Арина читала младшенькому перед сном?Глава 3. Нечаянная встреча
Вступив в трактир, Геральд притормозил на пороге и огляделся. Просторный, скудно освещенный зал оказался не полон, но и далеко не пуст – посетителей хватало, даже в такое время. Знакомых вроде не наблюдалось, и слава богу. Очень немногих из них Геральд хотел бы сейчас видеть. Хотя поболтать с кем-нибудь не отказался бы – была у него такая слабость. Не спеша он зашагал между столиками, вглядываясь в публику. Как и ожидал, коллекция собралась занятная. Приграничье все ж таки, раздолье для авантюристов, мошенников, игроков – этакий современный Клондайк. Состояния делаются тут за считанные дни, но так же легко теряются, нередко вместе с жизнью. И кто только не стекается сюда, включая обнищалую интеллигенцию. Кстати, вон, кажется, представительница!.. В углу, за небольшим столиком, прихлебывала чай молодая женщина, одетая не без элегантности и с золотистыми волосами, уложенными в изящную прическу. Рядом со стаканом лежали на блюдце два ломтя батона, от третьего, густо помазанного даровой горчицей, она откусывала по чуть-чуть, будто от пирожного, и тщательно пережевывала. Бог знает, зачем дамочка явилась сюда: может, собой торговать. Странно, что ее не выставили. То ли не успели еще, то ли решили, будто она ждет кого-то… то ли сочли перспективной. Хотя не девочка – явно. Наверно, и замужем успела побывать. Что ж, этой хотя бы повезло – на длинные ноги, стройную фигуру и тонкое лицо. Есть надежда продаться не дешево. А если очень подфартит, то и пристроиться к снисходительному удачливому мужчинке. К Геральду, например. – Вы позволите? – спросил он, трогая спинку стула. Не поднимая глаз, женщина кивнула. Попробовала бы она отказать!.. Вообще здесь даже спрашивать вряд ли принято. Опустившись на стул, Геральд покрутил головой, высматривая официанта (или кто они теперь: половые?), поманил пальцем. Тот подлетел, демонстрируя то ли усердие, то ли приличное знание людей, – молодой, прилизанный, слегка женственный, с приторной миной на ряхе. – Две солянки, пару бифштексов, – распорядился Геральд. – И что-нибудь выпить – не слишком крепкое. – «Каролайн»? – предложил парень. Покосившись на соседку, Геральд кивнул. Конечно, ликер с солянкой… хм. Но кто сейчас обращает внимание на тонкости? – Бокалов тоже два? – Соображаешь. Половой упорхнул. Геральд посмотрел на дамочку в упор и усмехнулся. – Меня зовут Гарри, – сообщил он. Сейчас многие корежат имена на иностранный лад, но ему с имечком удружили родители, еще при рождении. И вот поди ты, угодило в струю! – Энни, – тихо сказала женщина и поправилась: – Анна Георгиевна. Но я не голодная, вы не думайте. – Рассказывайте! Можно еще соврать, будто на диете. И которые уже сутки, хотелось бы знать? – Геральд ухмыльнулся: – Надо, надо себя заставить!.. Впрочем, долго ломаться она не стала – то ли поняла, как неубедительно это выглядит, то ли в самом деле очень хотела есть. И когда половой выставил перед ней дымящуюся солянку, тотчас принялась за дело, стараясь только не слишком спешить. – Вы ведь не местная? – спросил Геральд, размешивая сметану в своей порции. Он не любил горячее и вообще редко потреблял супы – от случая к случаю, чаще за компанию. Энни кивнула, не прерывая процесса. Действительно, сперва следует человека накормить, а уж затем приступать к расспросам. Но Геральд был любопытен – особенно, когда дело касалось женщин, пригожих и одиноких. – А как с жильем: устроилось уже? – Более или менее, – ответила она, все же прервавшись на секунду. – Скорее менее, да? Недолго подумав, Энни опять кивнула. По крайней мере, не пытается врать – хороший признак. Не столько честности, сколько ума. Темнить в подобных вещах и в такой момент!.. Возможно ведь, ей действительно повезло. Впрочем, время покажет. – Я снял недурной номер в здешнем отеле, – произнес Геральд. – Со всеми наворотами, трехкомнатный. Одну могу предложить вам. Он наконец хлебнул солянки и повел бровями: хм, недурно. Лучше, чем можно было ожидать в этой дыре. – Я не предлагаю сожительство, – добавил Геральд, перехватив ее настороженный взгляд. – Хотя не исключаю и такой вариант. Но я не насильник и не торговец людьми. А покупать женщину за миску супа и мягкую койку – это, знаете ли, пошло. – Тогда на что я вам? – спросила Энни, со вздохом откладывая ложку. Как ни сдерживала она себя, солянка закончилась быстрее, чем можно было желать. А добавлять не стоит: опасно. – Немножко для представительства, – сказал Геральд. – Немножко для маскировки. Вам не претит небольшой обман? Наверно, придется выдавать себя за супружескую пару. – Разве это не предполагает общую постель? – Вовсе нет. – Он усмехнулся. – У вас устарелые представления на сей счет. Нынешняя элита давно перешла на раздельные спальни, а на Западе это и вовсе вошло в обычай. Никакого принуждения, заверяю вас! Разве только пожелаете сами. – А что еще будет входить в мои обязанности? – По ситуации. Надо разобраться, на что вы годны. – Нечто вроде выездной секретарши? – спросила Энни. – Я умею работать с компьютером, знаю четыре языка, разбираюсь в юриспруденции, живописи. Вдобавок музицирую на двух инструментах, немножко пою. – Надо же, – улыбнулся Геральд. – Прямо находка! Может, вы еще и актриса? При моих занятиях это не помешает. – Был и такой грех, – кивнула она. – Хотя широкого признания не добилась. – И слава богу. В смысле, лишняя шумиха мне ни к чему. Я вообще скромный человек, чураюсь больших компаний. Зато люблю путешествовать. Как у вас с этим? Энни пожала тонкими плечами. – Приходится, – сказала она. – Пока что выбирать не из чего. – Бомжуем помаленьку, да? – улыбнулся Геральд. – Вас тоже сорвал с места ветер перемен? А был бы собственный дом… Кстати, не такая уж химера – если повезет чуть-чуть. Хотя связано с известным риском. – С «известным»? – вскинула Энни брови. – И насколько большим? – Не слишком значительным, если уметь себя вести. Не чрезмерным. Рассиживаясь тут в одиночестве, рискуете не меньше. Похоже, вы не знаете здешних правил и не готовы еще платить полную цену… а сунулись на чужую территорию. Глупой вы не кажетесь – значит, дошли до ручки? – Гарри! – раздалось вдруг за его спиной. – Это ты, што ль? Ему потребовалась секунда, чтобы опознать голос и выбрать линию поведения. Проклятье, все ж нарвался на знакомца! – Ради бога, только не заговаривайте с ним, – успел он прошептать. – Это как чума. В следующий момент по его плечу стукнула трость, требуя внимания. А ведь дуралею уже грозили набить лицо за такие выходки!.. Как-нибудь в другой раз, ладно? Сейчас не до тебя. – Чтё-о? – раздраженно каркнул Геральд, оборачиваясь. – Мне не есть знать вас!.. Ви кто? За один миг в нем изменилось всё: осанка, голос, мимика, даже черты. Он достаточно владел телом и учился перевоплощению не один год. Если это не искусство, то вполне пристойный уровень профессионализма. Некоторое время нахал изумленно вглядывался в него. Затем извиняюще пробормотал что-то и ретировался, пока разгневанный иноземец не затеял скандал. Невнятно выругавшись, Геральд вновь повернулся к Энни и вкрадчиво улыбнулся, возвращаясь к прежнему облику. Кажется, его внезапная маска ошеломила женщину. Ну-ну, милая,привыкай! А тут и вторая смена подоспела – вполне под стать солянке, судя по запаху. Все-таки здешнюю кухню стоит взять на заметку. Вот только нежелательные эти встречи… Н-да. Будем пока считать это случайностью. – Вас что, разыскивают? – осторожно спросила Энни. В смысле: не в розыске ли он? – Я убил десять человек, – сипло поведал Геральд и даже показал на пальцах: – Десять! – Поглядев на ее вытянувшееся лицо, рассмеялся: – Шучу. – Затем подумал и добавил: – А может, и убил. Я ведь воевал, сударыня, а там, знаете ли… Кто считал, сколько из выпущенных мною пуль нашли цель? – Ну, это другое. – Думаете? Поначалу и я… – А что затем? – живо поинтересовалась она. – А затем, невесть с чего, во мне проснулась совесть. – Геральд снова улыбнулся, на сей раз без веселости, одной половиной лица. – Очень, знаете ли, мерзкое ощущение – словно бы вспоминаешь свои давние проигрыши, обиды, унижения… когда еще позволял себя унижать. И вот тогда я задумался: как искупить? Раскаянием, добрыми делами? Так мне вроде не по профилю это. И смирением не отличаюсь – с младых ногтей обуревает гордыня. Но ближним теперь стараюсь не пакостить… если сами не нарываются. Некоторых даже полезно время от времени колотить. – Женщин тоже? – Обижаете, милая. Это – табу. Если что не по мне, отхожу в сторону. – В таком случае, мы с вами сработаемся, – заявила Энни серьезно. Геральд вновь засмеялся, потом взялся за вилку, жестом предлагая возобновить трапезу. С готовностью она последовала его примеру, и вскоре от обоих бифштексов осталось воспоминание – впрочем, приятное. Короткое время спустя парочка покинула заведение, причем Энни взяла работодателя под руку, сразу начав играть порученную роль. Если за ними кто-то наблюдал, решил бы, что они знакомы не первый день. При виде его боевого коня на лице Энни мелькнуло разочарование. Именно мелькнуло – не в ее положении привередничать. – Не доверяйте первому впечатлению, – предупредил Геральд. – Он как и я: неярок, но содержателен. Знаете, как его зовут? Горбунок. – Прикажете и вас так величать? – легонько фыркнула Энни, опускаясь в любезно распахнутую дверь. – Этакая супружеская фамильярность… Кстати, мы и дальше будем на «вы»? – спросила она, когда Геральд сел за руль. – Как-то не очень вписывается в роль, вам не кажется? Внутри оказалось просторней, чем казалось снаружи, – на удивление. Конечно, сам Геральд давно перестал этому дивиться. В свое время он тщательно выбирал модель, а затем переиначил тут почти все, от мотора до подвесок. Пришлось, правда, пожертвовать обтекаемостью форм ради маскировки, но и тут проигрыш небольшой – к тому ж, с лихвой перекрывается отборной начинкой. – В этом имеется особый шик, – ответил он, плавно трогая машину с места. – Когда поутру, после всех ночных безумств и полной распахнутости, супруги общаются с пиететом. Всегда умилялся старым аристократам – в смысле, прежним, дореволюционным еще. – Но сейчас-то иные времена. – Вы правы, нынче нас в этом не поймут. Придется соответствовать. – Впрочем, в постели, если дойдет дело, можете обращаться со мной, как дворянин. Такой стиль мне тоже по нутру. Геральд покосился на нее, но не понял, говорилось это серьезно или в шутку. Если последнее, то у дамочки своеобразное чувство юмора, а свои остроты она умеет подать. И это хорошо. – Как вам моя машина? – спросил он и тотчас поправился: – То есть тебе. Ощущаешь скрытую мощь? – Очень уж она легонькая, – отозвалась Энни. – Это не опасно? – А я не собираюсь бодаться с броневиками. Настоящее искусство в том, чтобы обходиться без царапины. Хотя панцирь у моей малышки не хуже. И уж резвостью она заткнет за пояс любого. – Вы любите ее как женщину, – заметила она и поправилась: – То есть ты. И опять Геральд не понял, случайно или намеренно его спародировали. Это становилось занятным. Кажется, скучать с новой знакомой не придется. – Тебе не говорили, что ты похожа на Нонну Терентьеву? – спросил он. – Была такая актриса, давно. – Да, я знаю. Странно, что ты помнишь. – А мне нравилась она – внешне. В ней ощущалось то, что именуется породой, присутствовал аристократизм. Потому и играла обычно стерв… Кстати, ты сама не из дворянок? Вот сам Геральд вовсе не выглядел бароном – хотя, если папан не врал, был им на три четверти. Вдобавок не отличался ни изяществом, ни высоким ростом – скорее коренаст. Зато проворен, энергичен, крепок. Это что, наследие низкой крови? Или смешение кровей дало взрывной эффект? – Ну да, сейчас это модно! – молвила Энни неопределенно. Они уже подкатывали к отелю, выглядевшему вполне пристойно по меркам провинции. И внутри устроенному не хуже. – Может, сразу съездить за твоим багажом? – спросил Геральд. – Как думаешь, милая? – Собственно, почти всё на мне, – ответила Энни. – Либо в сумочке. А прочее не стоит хлопот. – Действительно, куда спешить? – ухмыльнулся он. – Сперва следует приглядеться – ко мне, к новым обязанностям. Загнав машину в подземный гараж, Геральд помог женщине выбраться из салона и вместе с ней взмыл на лифте к верхнему этажу, где помещался его номер – в самом деле, весьма недурной. На пути не встретился никто – ни из обитателей, ни из персонала, – хотя проверили их по меньшей мере трижды. Вообще, как Геральд успел убедиться, охрана в отеле налажена образцово, но в глаза это не бросалось. Как уже поминалось, находиться в Приграничье было рискованно. Зато и деньги тут вращались немалые, а это предполагало качественную обслугу – для тех, у кого не пусто в кармане. – Спальню выбери сама, – сказал Геральд, заперев за собой дверь. – Собственно, они одинаковы. А здесь как бы гостиная. Хотя гостей я пускаю редко. – Значит, я уже не подпадаю под этот статус? – осведомилась Энни. – Тогда приму для начала ванну. С тех пор, как ты накормил меня, это – главное мое желание. – Если позволишь, я помогу. Обожаю обхаживать красивых женщин! – Хотя бы с внешностью мне повезло, – пробормотала она, будто подслушала его недавние мысли. – Где я могу раздеться? – А где желаешь, – ухмыльнулся Геральд. – Удобнее в спальне, приличнее в ванной. Не ломаясь, Энни выбрала первый вариант. И когда он наполнил резервуар зеленоватой ароматизированной водой, женщина вступила в ванную уже нагая, даже не позаботясь обуть тапочки и распустив по плечам пышные волосы. Без одежды она выглядела еще лучше, к тому же Геральду нравилась в людях раскованность. В жизни и без того хватает сложностей, чтобы добавлять их самим. Приняв его руку, Энни осторожно шагнула в воду. Затем погрузилась в нее всем телом, почти целиком скрывшись под сугробами снежной пены, и вытянулась во весь рост, тихонько застонав от наслаждения. – Боже мой, – выдохнула она, – как мало нужно человеку для счастья! – Ну, если тебе больше ничего не надо… Присев на стул, Геральд пододвинул к ванне изящный столик и разлил по бокалам вино. Фрукты и сладости прилагались. – Вообще здесь довольно места для двоих, – заметила Энни. – Даже для троих, если уж зашла речь. Ну, это смело! – оценил Геральд. Где ж я добуду третьего? Вдобавок и делиться не люблю – есть такой грех. Или имелась в виду третья? – Не искушай без нужды, – предостерег он. – Пока что я созерцатель, почти абстрактный ценитель твоей красоты. Но стоит дистанцию нарушить… – Почему нет? Все равно это произойдет – рано или поздно. Так к чему затягивать? «Это» произошло даже быстрее, чем Геральд рассчитывал, – они не успели еще выбраться из ванны. К прочим достоинствам у нее оказалась атласная кожа и нежные, как у ребёнка, ступни с умилительными пальчиками. К слову сказать, его «обхаживание» в предложенном ею варианте больше походило на эротическую игру. Он вовсе не собирался принуждать гостью, но та сама возжелала близости. Взыграл ли темперамент, до поры сдерживаемый, или Энни впрямь лишена предрассудков. Оно и к лучшему, если честно. Затем «это» совершилось трижды, уже в постели, перемежаясь легкой трапезой, неспешной выпивкой, расслабленной дремотой, разговором. Энни изголодалась по ласке, хотя старалась не слишком это выказывать, и льнула к нему словно течная кошечка, постепенно раскрываясь. Возможно, с самого начала Геральд настроился на нее верно, сплетясь незримыми нитями, а может, и в тот трактир завернул неспроста – ведь не планировал. И она доверилась незнакомцу так легко, словно бы сама владела подобием его дара – чувствовать людей. Или это беспечность? Или безысходность? Похоже, в этой нечаянной встрече повезло не только женщине. Хотя Геральд давно уж не полагался на удачу – куда чаще ему приходилось драться с судьбой. – Что ни делается – к лучшему, – заметил он, когда оба наконец угомонились. – Сейчас мы покемарим, чтобы не клевать носом днем, а когда встанет солнце, переберемся в лоджию – если вы, сударыня, не против легкого загара. Кстати, там небольшой бассейн с морской водой. Удобно, верно? – Может, я умерла? – спросила Энни, дыша в его шею. – Или мне это снится? Так круто все поменялось!.. – Ну да, и я в роли гурия, – хохотнул Геральд. – Кстати, куда определяют муселок после смерти? Что праведники получают в раю полную секс-обслугу – это понятно; но на что могут претендовать праведницы? Не хватало влюбить ее в себя, подумал он с опаской. И что тогда делать с новыми угрызениями? Мало мне прежних! – В любом случае я за равноправие, – пробормотала женщина. – Ищущий да обрящет. Кажется, я неплохо вложила свой единственный капитал? А это что: цинизм или самоирония? – снова не понял Геральд. Или дамочка еще проницательней, чем можно было заподозрить? Собственно, кто тут в кого вкладывает? – Думаешь, я купился на эффектную витрину? – спросил он. – Этого мне не хватало и в юные годы. – Впрочем, вру – есть еще кое-что, – сказала Энни. – Потому и заявилась сюда. Я ведь не только гляжусь белой костью, как ни смешно. – Из графьев, что ли? – хмыкнул Геральд. – Наполовину. Байстрючка, можно сказать. Ну, да много ли осталось чистопородных!.. Может, тебе ведомо, что в столице здешней губернии затеян конгресс дворян? – Как же, слыхал! Слетелись вороны, почуяли падаль… Я не имею в виду тебя, – прибавил Геральд. – Ты-то не из хищных птичек – клювом не вышла. – Кто знает, милый, кто знает… Кажется, Энни не собиралась перебираться в другую спальню или прогонять туда Геральда. И его это устраивало пока. Ощущать ее в такой близи было удовольствием – даже если забыть о прочем. – Какой же ты твердый, – прошептала гостья то ли с одобрением, то ли с осуждением, укладываясь щекой на его грудь. Вдобавок неясно, имела она в виду мускулы или что иное. – Налитой прямо, – уточнила-таки Энни. – Каждая мышца играет. А в одежде кажешься этаким плотнячком. – Маскировка, милая, – хохотнул он. – Люблю удивлять ближних. – Лично мне такой сюрприз по душе. Не терплю дряблых. В последнем слове Геральду тоже почудилось два смысла. Словно бы в своей вовсе не длинной жизни Энни успела натерпеться от этих… «дряблых». Действительно, сколько людишек дрейфует по жизни, загаживая и отравляя среду. Даже у дворян – что прежних, что нынешних, – предприимчивость не в чести. Поэтому Геральду и не по пути с ними. – Вот и славно, – кивнул он. Прихлебывая рейнское вино, столь им ценимое, закусывая фруктами, коих тут было обилие, Геральд наслаждался моментом. Вдобавок (и главное!) рядом возлежала женщина – прелестная, умненькая, загадочная… то есть непрочитанная пока, но раскрытая ему навстречу. Чего еще желать? – До сих пор я полагал, что золотые волосы выдуманы сказочниками, – сказал он, – а по жизни шлындрают рыжие, все в конопушках… или крашеные. Но ведь ты натуральная златовласка! Энни поморщилась, словно бы с неудовольствием, однако не возразила и любоваться собой не препятствовала. Выдав еще пару комплиментов (впрочем, искренних), Геральд принялся аккуратно, исподволь раскручивать женщину на исповедь, благо момент и обстановка располагали. Может, это неблагородно. Но в серьезных делах слишком многое зависит от партнера, чтоб выбирать его наобум. Вдобавок Геральд любил узнавать людей. Конечно, поначалу Энни противилась: иным женщинам куда проще раздвинуть ноги, чем раскрыть душу. Но Геральд был терпелив, один за другим снимая заслоны, возведенные для других, – словно бы расчищал русло для будущего потока. И наконец тот хлынул, прорвавшись из-за плотины. Теперь следовало не зевать, осторожно подправляя его течение, и складировать доверенные сведения на заготовленные полки, чтобы рассортировать и осмыслить это уже после, на свежую голову. Но в любом случае Энни не разочаровала его, и впрямь оказавшись занятным созданием. – А откуда произошел ты? – спросила она, выговорившись. – То есть что ты делал по жизни, чем занимался, на что нацелен? – Ничего себе вопросец! – восхитился Геральд. – «Как закалялся», да? Этак всей ночи не хватит, чтобы ответить. – И все-таки? – Ну, моя жизнь богата событиями – так просто не перечислишь. «И мотало меня…» Сперва, по молодости, увлекся карьерой, даже достиг определенных высот в своей сфере… не будем уточнять, какой. Затем мне сделалось душно, и я круто поменял ориентиры… причем не единожды. Среди прочего отдал дань накопительству – тоже ведь недурная игра. Хотя приедается быстро. Я люблю комфорт и не против богатства – но делать это смыслом существования?.. Скучно, господа! – Похоже, ты и сейчас не беден, – заметила Энни, окидывая взглядом роскошный номер. – Поддерживаю достаток, само собой, – к хорошему привыкаешь. К примеру, я люблю ванны, в которых не тесно вдвоем, – тут Геральд позволил себе улыбнуться, – и в которых можно пошалить всласть, не рискуя повредить что-то себе или своей подружке. Но никаких излишеств, сударыня, – это развращает! Она хихикнула. – Собрал не одну коллекцию, – продолжил Геральд, – от старинных клинков до автомобилей. Кое-что сохранилось, надежно упрятанное… хотя гараж сгорел, увы. Я ведь и пользованными машинами торговал, – добавил он. – Оказалось прибыльным делом. Там и сделал свой первый миллион… он же последний. – Что, поменялась конъюнктура? – Нет, наскучило. Да и на что мне больше? – Как странно ты выразился, – заметила Энни. – «Пользованные машины»… Или это сейчас в струю? – Что, не звучит? А ведь прямой перевод с английского – «used». – По-моему, тут есть подтекст. – Не без этого, – улыбнулся Геральд. – Можешь записать меня в суеверы, но машина не просто набор железок, слепленных по чертежу. Уж поверь: я знаю предмет. Личность владельца накладывает след, что бы там ни болтали теоретики. А садиться на чье-то место все равно, что надевать… то самое. – Многие и женщин не любят… подержанных. По той же причине, да? – Ну, если женщиной впрямь владеют… Но за одну ночь это не происходит. Да и за сезон – вряд ли. Вот разве за год. – А за семь месяцев? – осведомилась она серьезно, словно имела в виду себя. – Зависит от интенсивности, полагаю. Точнее от того, насколько дамочку подминают. – Женщин тоже коллекционируешь? – спросила Энни. И, в общем, попала в точку – по крайней мере, не сильно промахнулась. – Будем ревновать, да? – Ну, какие у меня права!.. – Да уж, лишних прав вам лучше не давать. Выдержав паузу, Геральд сказал: – Знаешь, не люблю притуплять ощущения. А ведь стоит не поупражняться с неделю, как то, что вытворяет мужчина с женщиной, оставшись наедине, начинает казаться таинством. Ну вдуматься, а? Еще недавно мы едва соприкасались руками – и вдруг пытаемся слиться в одно, смешаться телами!.. Это ли не священнодействие? – А как назвать то, что вытворяет мужчина с мужчиной? – Ну, это святотатство! – усмехнулся Геральд. – За такое следует отлучать от истинной веры. Впрочем, они уж отлучили себя сами… глупцы. – И все-таки, часто ли ты меняешь подружек? – Есть у меня изъян: не могу долго обходиться без женщины. Точнее, не хочу – слишком это гнетет. Конечно, можно изнурять себя тренингом… – Видимо, у тебя переизбыток тестостерона, – предположила Энни. – Даже скорее всего – судя по моим ощущениям. Странно, что ты не полысел… А почему считаешь это изъяном? – Потому что иногда лучше побыть одному. Подворачиваются ведь такие экземпляры!.. Но с тобой мне, кажется, повезло. – Так, – сказала она, словно отметила что-то в своем кондуите. – Наверно, и азартные игры любишь? Геральд рассмеялся – негромко, зато от сердца. Опять Энни угадала. – Для меня это чересчур – действует, как наркотик, – признался он. – Пришлось оставить, пока не затянуло. Видишь ли, когда ценой секунды может стать миллион… И ведь понимаешь, что суета! – Ничего себе, – пробормотала Энни. – Мне бы кусочек от той суеты. – А если на другой чаше – жизнь? Согласишься сыграть? – Собственно, что мне терять? – Эх! – огорчился Геральд, чуть не прибавив: молодежь. – И когда люди научатся ценить, что имеют? Вокруг столько радостей, маленьких и больших, столько непознанного!.. – Хорошо глядеть на мир с твоей колокольни, – вздохнула женщина. – Предварительно утомясь коллекционировать машины. Геральд насмешливо фыркнул. – Тянет на авантюры? – спросил он. – Ну, за ними дело не станет. Слыхала про здешнее зверье: крысок запредельных размеров, морских чудищ, оснащенных лазерами, прочих небывалых тварей? Вот из чего собрать бы коллекцию – цены б не было! Чуть заметно Энни напряглась под его рукой, зашевелила лопатками. – Разве это не вымысел? – спросила она. – Сперва и мне казалось так – пока не присмотрелся ближе. По натуре я парнишка азартный, но свои затеи привык готовить с тщанием. И стоило ковырнуть мешок, как из него столько посыпалось!.. Тут, в этом городке, еще цветочки, а центр аномалии приходится на губернскую столицу. Думаешь, почему туда стремится столько народу? Притягивает, говорят, – даже понятие возникло: «слышать Зов». Правда, добраться до конечного пункта хватает духа не у всех. – И тебя тоже притянуло Зовом? – А у меня всегда ухи на макухе, – ухмыльнулся Геральд. – И уж я, в отличие от многих, знаю, чего хочу. Зверюги – что!.. Там есть вещи куда занятней. – Расскажи, а? – попросила Энни. – Будь таким добреньким. – Про всё? А спать когда? – Ну, хотя бы начни. И женщина поменяла позу, чтоб видеть его лицо. – Прежде, до возвращения губерний, эта местность звалась краем, – начал Геральд. – Как ни забавно, теперь она оправдывает такой статус. Именно край, даже не государства – планеты. Здесь Приграничье, к тому ж покруче Дикого Запада, поскольку граничит черт знает с чем – может, и с Преисподней. – Шутишь!.. – В мои годы на такие темы трудно острить. – А сейчас ты говоришь, точно старик. Усмехнувшись, Геральд поцеловал ее в висок. – Как пишут в объявлениях: «девушка желает познакомиться с солидным щедрым мужчиной для приятного общения». Вот я как раз такой: не лысый, но уже поседелый. А жизнь гарантирую не хуже своей – разве это не щедрость? – По-моему, это пишут шлюхи. – Боже, что за обороты! – Хотя кто ныне не продается… – Ну, такие наверняка есть – не надо всех под один гребень. Хотя речь об ином… Скажи, тебя не страшит смерть? – Что? – удивилась она. – И старость, и немощь, – продолжил Геральд. – Пока я мужчинка в соку, но перевала уже достиг. А дальше что: тропка под уклон? Все ниже, ниже… Затем обвал – в небытие. Будто и не было человека. Вспорхнул, прокукарекал, сколько успел, и сгинул навеки. – Разве ты не веришь в бессмертие души? – «Веришь»! – фыркнул он. – Это не для меня. Доказательства – где? Кто-нибудь вернулся оттуда? Ага, Христос… Если и вернулся, ко мне не приходил. А ведь какой разговор мог бы состояться! Геральд даже засмеялся, представив такую встречу. – Ну, и к чему твой вопрос? – вернулась Энни к реалиям. – Да к тому, милая, что я не прочь перенести окончательное разрешение этой дилеммки: насчет бессмертия души, – как можно дальше в будущее. А до тех пор пожить на грешной земле. – По-твоему, это возможно? То есть не в отдаленной перспективе, а сейчас, здесь? – В том и суть. За этим многие и ломанулись туда. Но захотят ли они платить полную цену? – А ты? – спросила женщина. – Вот я предпочел бы не платить, – ответил он. – Поскольку ценой как раз и может стать жизнь – настоящая, полнокровная. И тогда на что мне такой срок? Уж лучше небытие, чем прозябание. – Значит, и байки про вампиров высосаны не из пальца? Ну, это уже не просто двусмысленность – скабрезность! – Отнюдь, – хмыкнул Геральд. – Кажется, из любимых словцов нового дворянства. – А по-моему, это лексика анекдотных персонажей. – Разве большая разница? Сев на постели, Энни потянулась к своей сумочке. – Не против, если я закурю? Кажется, она разволновалась – признак доверия. Начального, скажем так. Геральд пожал плечами: – Желание дамы… И подвинул к ней пепельницу. – А ты, конечно, не куришь. – Теперь это, скорее, женское занятие, – подтвердил он, усмехаясь. – Греши, пока молода. С возрастом учишься рационализму – если не дурак. – И не пьешь, да? – А вот тут имеется оптимум. Как и в постельных утехах, к слову сказать. – По крайней мере, тебя не раздражает, когда женщина курит? – Если она красива и обнажена, – сказал Геральд галантно, – это даже добавляет ей шика. Хотя здоровью, конечно, вредит, – присовокупил, чуть подумав. Он вдруг заметил, что за окнами светает. Да и в комнате стало светлее. Вот так: незаметно, за «приятным общением», – пролетела еще одна ночь. А много ль осталось их, столь же сладостных? В следующие-то уже не расслабишься, как сейчас… Или подарить себе еще сутки? Куда торопиться: на тот свет? Нет, подарки судьбы надо беречь! – И утро тебе к лицу, – сказал он, любуясь женщиной. – И ночь? – откликнулась Энни, точно на пароль. Ух ты, выходит, и она помнит старинный этот фильм!.. Или совпадение? Роль миледи ей бы подошла, смотрелась бы не хуже Демонжо. Даже лучше – если иметь в виду любовные сцены. Геральд снова поглядел в окно, будто ожидал увидеть там первого из монстров Приграничья. Хотя с рассветом они прекращают бедокурить, а в такую даль забредают редко. Правда, уже и тут случались странности. Мало-помалу, но чужаки наступают. Оглянувшись на соседку по постели, Геральд вздохнул: – Четыре языка – это, конечно, славно. Но лучше б ты выучилась стрелять. – А я умею, – неожиданно сказала она. – Ого! А как насчет фехтования, верховой езды… точнее, вождения? – Всего понемногу. – Похоже, тебя растили в лучших традициях ушедшей эпохи, – позавидовал Геральд. – Вот мне почти до всего пришлось доходить самому. – А почему ты считаешь, что у меня не так? – Да потому, милая, что я много старше. Ты просто не успела бы освоить все самостоятельно. Значит, с пяти метров не промахнешься? Протянув руку, он извлек из-под кровати компактный, зато увесистый чемодан и уложил рядом с собой. Покосясь на Энни, откинул крышку. – О! – не удержалась она от возгласа, а в глазах вспыхнул неженский восторг. Действительно, арсенал – загляденье. Геральд подбирал его тщательно, вдумчиво… чтобы не сказать, любовно. – Вот этот тебе подойдет, – сказал он, вынимая из паза изящный пистолет. – Отдача не сильная, но прошибет и броню. Пуль более двадцати, может стрелять короткими очередями. Хотя не советую. Береги патроны-то, расходуй с умом. – Ага, «зря сирот не обижай», – пробормотала Энни, аккуратно принимая оружие. – Стреляй на поражение. Во всяком случае, отношение к таким вещам у нее, похоже, правильное. И она не из тех, кто любит баловаться с огнем, – но при надобности сумеет применить. Уже легче. Хуже нет, чем плодить жертв вокруг себя!.. Кстати, женская нагота вкупе с оружием смотрелась недурно. – Опа! – вдруг произнес Геральд, настораживаясь. – Что? Затем взгляд ее метнулся к балконной двери – теперь и Энни расслышала за ней шорох. Выходит, приключения начались раньше, чем планировалось? – Кажется, я накаркал. – Он выхватил из чемодана пистолет для себя – увесистый, с мощным стволом. – Следи за окном! Скользнув вдоль стены, Геральд распахнул дверь и рывком выдвинулся наружу, держа оружие перед собой. Однако стрелять оказалось не в кого – видно, посетители тоже не жаловались на слух, а потому успели ретироваться. Вот только каким способом, куда?.. Не говоря о том, что и попасть сюда вовсе не просто. Но на пришлых тварей не похоже. Уж эти гости знали, что самый сладкий сон у любовников – поутру. И рассчитывали их сильно удивить. Жаль, жаль, что я поспешил – вечная моя проблема! Тщательно заперев дверь, Геральд повернулся к своей напарнице. Улегшись животом на широкий подоконник, Энни высунулась в окно, пытаясь заглянуть за угол отеля. Экие булочки! – восхитился Геральд, любуясь ее оттопыренной попкой. Даром что дворянка. Вообще, держать оборону в таком экипировке – это лихо!.. Словно ощутив, что на нее смотрят, женщина оглянулась. – Бессовестный! – сказала она, вполне оценив его похотливую мину. – Не стыдно? Однако позу менять не стала. Решено! – подумал Геральд, ухмыляясь. На сегодня беру выходной. И до завтрашнего утра из номера – ни ногой. Когда еще выпадет передышка? – Первой своей фразой ты ответила на вторую, – заметил он. – И кто бы ни посетил нас сейчас, шансы на его возвращение ничтожны – поверь моему опыту. С другой стороны, разве тебя не будоражит опасность? – Все-таки, кто это был? – Возможно, грабители, – пожал Геральд плечами. – В этот городок сползлось столько шушеры!.. Но если честно, сейчас мои мысли об ином. – Бессовестный, – повторила Энни и снова разлеглась на подоконнике, опустив голову на сложенные руки. К счастью, она не была паникершей.Часть II
Глава 4. Моя крепость
За этот день я успел объездить едва не полгорода и посетил многих, с кем приятней или полезнее беседовать вживую. По нынешним временам не самый удобный метод общения, но без такой добавки не обойтись – к тому же, я воспринимал других не только зрением или слухом. Заодно рассчитался с последними долгами, завершив дела с прежними клиентами. Новых заказов не принимал – всё, закрыта лавочка. Был методист Шатун и нет его – забудьте! В свою берлогу возвращался уже перед закатом, по опустелому шоссе, с изрядным запасом обгоняя попутный транспорт. На моем «болиде» это нетрудно, а водить я таки умею – практика, господа. И когда вдобавок тебя страхует бортокомп, уберегая от явных ляпов… Этот отрезок пути, от города до уединенной моей усадьбы, был знаком мне до последнего камня, но до сих пор зрелище лесистых гор, вздымавшихся к небу с одного бока, и лазоревого моря, простиравшегося до горизонта с другого, радовало глаз. И сама дорога – из лучших в здешних местах. Конечно, нашу магистраль не сравнить с автобанами западников, но и на ней можно погонять от души. Что я и вытворял почти каждый вечер, спеша попасть домой до захода. Но, как оказалось, опасности грозят не только по ночам. Ей-богу, я ощутил грядущий сюрприз за пару минут до того, как он разразился, – вот еще новое качество. Не слишком приятное, зато полезное. Услышать или увидеть что-то заранее я не мог и, однако, стал озираться, окунувшись в тревогу, как в ледяную воду. Затем выпихнул наружу «стрекозу», велев ей сразу взлететь повыше, и подключил к управлению бортокомп. И тут оно проявилось, вынырнув из-за ближнего гребня, – сперва на экране. Что-то приближалось ко мне по воздуху, слишком компактное и шустрое для вертолета, больше похожее на здоровенный валун, пущенный из катапульты. Опять же черт знает как, но я ударил по тормозам за миг до того, как из чужака хлестнула молния, едва не подпалив «болиду» нос. Взвизгнув, летун проскочил надо мной по крутой дуге, и развернулся куда быстрей, чем можно было ждать, словно бы весил считанные килограммы. Не дожидаясь новой атаки, я свернул на подвернувшуюся грунтовку, уводящую в глубь ущелья, и на повороте выпал из машины, укатившись в кусты. Тотчас вскинулся на колени, выхватив бластер, а прицел доверил боескафандру, пластиковые мышцы которого уже направлялись бортокомпом. И когда чужак снова возник на виду, погнавшись за «болидом» между отвесных стен, по нему ударили из трех точек, сразу железом и плазмой, зажав в огненные клещи. Но все заряды расплескались по сфере, на секунды сделав ее видимой. Впрочем, этого хватило, чтобы летун взмыл вверх, за секунду перемахнув гребень, и сгинул с глаз, более не стреляя. То ли усомнился в своей защите, то ли не рассчитывал нарваться тут на отпор. «Болид» уже возвращался, пятясь кормой. Забравшись внутрь, я вырулил на магистраль и покатил дальше, в изумлении поглядывая на экран, где проявлялись и детализировались последние события. Нежданное приключение не столько напугало меня, сколько озадачило. Пушечка-то у летуна под стать моей, разве помощней, – но маневренность, защита!.. И с чего эта глыбища так порхает? Будто космолет в невесомости. А если прикинуть перегрузки при разворотах… Да какой организм это выдержит? То есть я пока не веду речь о пришельцах – но, может, летуном управлял комп? Эдакая битва машин… Или уже придумали средство против инерции? Как раз его и не хватает для полного комплекта – в дополнение к антиграву. Хотя, не исключено, оба устройства работают на одном принципе. Как и защита, да? Домыслы, домыслы… Будь я тарелочником, без колебаний отнес бы суденышко к летающей посуде инопланетян. И все равно в следующую минуту удивился бы его сходству с обычным броневиком, снабженным реактивными турбинами. По-моему, как раз такую модель выпускает Компания. Или очень близкую. Чтобы не ломать голову, я послал запрос Дворецкому, и тот, сверив с архивом, подтвердил сходство, даже прислал чертежи искомой машины. Водительское кресло размещалось там по центру, а руль при нажиме погружался в управленческую панель – якобы для безопасности. Но тем же способом в самолете меняют высоту. Выходит, стандартная модель служит заготовкой и после небольшой доработки превращается в такого вот летуна… Господи, как? Одной загадкой больше, да? И почему все они сыплются на мою голову – притягиваю, что ли? Эдак меня не хватит надолго. Но больше на дороге не приготовили каверз. Свернув с магистрали на узкое ответвление, уводившее к моей берлоге, через пару минут я уже миновал ворота и закатил «болид» в подземный гараж. Поднявшись по винтовой лесенке, вступил в прихожую, где меня, конечно, встретил Хан, громадный псина, больше смахивающий на медведя, и единственное существо, в преданности которого я уверен. Навязываться он не стал – дождался, пока подойду и в две руки потреплю мохнатый загривок. Заворчал удовлетворенно, затем не спеша удалился, отправясь по каким-то своим делам. Кроме нас двоих в доме обитала Инесса, странная женщина, заправлявшая тут хозяйством, – безмолвная, услужливая и неизменно нагая. А с недавних пор здесь обосновались шкодный котенок Пират, невесть с чего принятый Ханом в воспитанники, и дружная пара малолеток, Настя с Лехой, – как и Инесса, старающихся лишний раз не показываться мне на глаза. Понятно, это не то уединение, к которому я привык за последние годы, но пока нечаянные соседи раздражали меня не сильно. Да и выгонять их пришлось бы на улицу, что по нынешним временам почти приравнивалось к высшей мере. А еще тут жила Голова, но о ней разговор особый. И это чудо я старался держать подальше от прочих – такой сюрприз не для слабых нервов. Избавясь от снаряжения и пройдя через душ, я направился в гостиную, где меня поджидал ужин, как всегда, отлично приготовленный и умело сервированный. Из-за стен сюда доносились ребячьи голоса, но чтобы расслышать их, пришлось бы заглушить музыку – а эту завесу я снимал редко. К тому же снизу, через раскрытые окна, доносился нескончаемый рокот волн, накатывавших на утес. Как интересно жить стало, а? – размышлял я, смакуя Инессины яства. Сперва Калида со своими отпрысками едва не устроил в городе маленький армагеддон, заручась благословением чужого Бога… что еще можно списать на случайный пространственный прокол. А когда покончили с этой напастью, косяком поперли новые странности. Да если к моим трофеям: бластеру, шлему и комбинезону, – прибавить оснастку сегодняшнего летуна… Что ж выходит: неужто и впрямь вторжение? Вот не было печали!.. Закончив с ужином, я перебрался в кабинет, настрого закрытый для прочих обитателей дома, и уселся перед широким экраном, еще не включенным, равнодушно отражающим то, что перед ним. Вообще, полезно время от времени смотреть на себя в зеркало, сцепившись взглядами с отражением, вглядываясь в зрачки, – иной раз там открываются такие глубины! – Не понимаю! – сказал я внятно. – Что творится в этом проклятом городе? – Проклятом или проклятом? – уточнила Голова, хотя наверняка расслышала ударение. Как всегда, помещалась она на верхней полке стенного стеллажа, упакованная в удобный шлем, и прежде принадлежала тому самому Калиде, метившему в большие злодеи. Незадолго до кончины тот сильно поумнел, разжившись ресурсами собственных чад, объединившись с ними в эдакий супермозг, и хотя лишился тела, новое соображение сохранил в полной мере. Иногда мне это нравилось, чаще – бесило. Но дискутировать с ним полезно. А потому я спросил: – Откуда идет эта волна? Я же устранил твоего Бога! – Не Богом единым, – съязвил пленник, если не злоупотребляя, то пользуясь моими угрызениями. Как ни крути, нынешним своим состоянием Калида обязан мне. Хотя остановить иным способом его вряд ли бы удалось… – Я начинаю думать, что Бога подбросили нарочно, лишь бы отвлечь, и что главная опасность исходит не от него. – Глубокая мысль, – сказал Калида и добавил с внезапной серьезностью: – В последние дни и мне чудилось похожее. Правда, осознать это я не успел. Камешек в мой огород. Но и у меня за пазухой полно каменьев. – Выходит, ты лишь служил кому-то завесой, а я сражался с мельницами? – По крайней мере эту завесу ты сорвал, – заметил он, словно утешая. – Чтоб увидать следующую? – Ну, что тут скажешь? Зри в корень. – Советчик!.. И где ж он, этот корень? – Н-да. – Калида вздохнул, точнее, за неимением груди, изобразил вздох, и вдруг сменил тему: – Что-то давно Ланочка не звонила!.. – Молчал бы, а? Об этом я мог только просить. По негласному, но понятному обоим соглашению, Калида волен был изгаляться на любые темы – лишь бы его не слышали другие. Эдакий несмолкающий глас моей совести… Хотя и чудно видеть Калиду в такой роли. А звонок от Ланы не замедлил, раздался как по заказу. Это становилось традицией – каждую ночь, почти в одно время. Хорошо, Калида в такие минуты помалкивал, сохраняя право слышать наши беседы. Затем и комментировать их, уже наедине со мной. Давно прошли дни… даже недели, месяцы… когда я отчаянно, до скрежета зубовного, ждал ее звонка – лучше бы, конечно, в дверь. Хотя уже тогда понимал, что толку от ее визитов не будет. Нельзя войти дважды – в реку ли, в женщину. – Ничего не узнал про мою дочь? – спросила Лана, только возникнув на экране. Кажется, это сделалось у нее навязчивой идеей. Столько лет прожила бездетной – и вдруг взыграло материнство!.. – Работы ведутся, – ответил я, как обычно. – Если что всплывет, сразу сообщу. На моем экране женщина выглядела как ожившая картина – портрет в натуральную величину, к тому же тщательно выписанный, с сочными красками и ощущением объема. А выряжена, слава богу, без излишеств: в просвечивающий халат, мало что скрывавший. Хотя переоделась только что – судя по метинам, еще проступавшим на белой коже. Вместе с убранством Главной Матери, придуманным самой же, Лана сбросила с себя чопорность, потребную, как она считала, при таком статусе. Сейчас женщина восседала на своей кровати, но иногда звонила прямо из ванны, хотя бы передо мной не разыгрывая скромницу. Вдобавок понимала, что мне приятно на нее смотреть – до сих пор, спустя столько времени. – Как ваш матриархат, пока оправдывает себя? – поинтересовался я. – А Горынычи не шалят больше? Имей в виду, после третьей смерти им не ожить. И новую пирамиду без папы-Кощея не выстроить. Да и я буду возражать. В ожидании ответа Калида словно бы затаил дыхание. (Хотя откуда оно у него – без легких-то?) Все ж родная кровь, наследнички. – Трудности, конечно, есть, – с интонациями, которые так меня бесят, заговорила Лана, глядя в сторону. – Но общими усилиями мы… – Скажи уж прямо, – перебил я, – хреновые дела. Женщина замялась, затем выдавила: – В общем… да. Теперь она посмотрела прямо в глаза. Этого я тоже не люблю, но лучше уж так. – Чего ж не хватает: силы, разума, средств? – Да просто я не понимаю, что творится вокруг! – сказала Лана, будто цитируя меня. – Ты же считал: с устранением Отца наладится все, – да и я в это верила. А теперь… Что нам делать, Род? – Пока не высовываться. – Я говорил с уверенностью, которой не испытывал. – Свои матримониальные намерения придержите до лучших времен. По моим ощущениям, в любой миг может разразиться бойня. Сидите в своем подземелье, проедайте накопления Калиды – авось ураган пронесется над головой. Пару-то недель выдержите? – Мы постараемся, куда ж деваться!.. – Да, кстати, – прибавил я, затылком ощущая второй взгляд, будто пытающийся высверлить во мне дыру. – На днях заимел новый комп, еще покруче Дворецкого. Можешь располагать им для своих нужд… А хочешь, он будет походить на Калиду? – Ради Бога, Род! – не удержалась она от вскрика. – Только не это. – Вашего Бога я спровадил в ад, – напомнил я. – Если не прикончил вовсе. А как мощи его мессии: не тлеют еще? – Тебя впрямь это заботит? Или насмехаешься? – Раньше различала. – Раньше!.. Раньше-то многое было по-иному. Помолчав, Лана ответила: – Нет, тело Отца не меняется. – Надо же! – А что с его головой? – Такая же пустая, – хмыкнул я. – По-твоему, пялюсь на нее каждый день? Как будто это не так!.. – Может, все-таки вернешь? – Мало тебе проблем? А вдруг Отец оживет? Как раз этого Лана хотела меньше всего. Соблюсти приличия – куда ни шло. Но делиться властью?.. Бедняга Калида! Вот к чему приводит родительский деспотизм. – Хотя бы береги ее, – попросила она, чтобы не выглядеть бессердечной. – Ради меня, ладно? Экран потух, и я снова уставился на свое отражение. В темном кабинете, подсвеченное индикаторами, оно выглядело странно, словно чужое. Что делает с нами ночь! Мне и раньше казалось, что с наступлением тьмы мои чувства обостряются, а ныне это сделалось явным. Звереем, а? – Даже не знаю, благодарить ли тебя, – проворчала Голова со своего насеста. – Такое назначение!.. – Сделай одолжение, Кощей, откажись. Я как-нибудь выкручусь. – Ну, уж нет! Помолчав, я прибавил: – Не тебе объяснять, что я могу и что стану делать в этой ситуации. Ты кто угодно, только не дурак. Ну, так думай о последствиях, прежде чем советовать Лане! Не заиграйся, не доводи дело до крайностей. Мне вовсе не хочется бросать тебя в топку, как, говорят, поступали беляки с избранными большевиками. Затем я вынул из тайника трофейный шлем и который раз принялся экспериментировать с ним, поднеся ближе к монитору. – Чего вытворяешь? – спросил Калида, с интересом следя за мной. – Почему-то мне кажется, что шлемная оснастка действует не только на плёнку комбинезона, а на любую достаточно гладкую поверхность… зеркало, экран… Это такое поле, понимаешь? – И ты хочешь сделать экран непрошибаемым? – Думай, Калида, думай. У тебя ж не одна голова в запасе, даже не две. Да будь у меня такие резервы!.. – Зато у меня нет твоей интуиции. Как ты говорил? «Сколько ни складывай ноли…» – Интуиция идет из подсознания, да? Что-то сродни инстинкту, нечто от животного, от зверя… – Да хоть от черта! Был бы эффект. В этот миг экран опять вспыхнул, наконец дождавшись ответа на мой вызов. Новый гость был не из тех, кто может разговаривать со мной в любое время, – нашу плодотворную, взаимовыгодную связь приходилось скрывать от всех, включая его подручных. Звали его, как ни странно, Гувер, а был он оком и рупором федеральных властей в нашем крае. Властью, если и владел, то потенциальной, ибо при надобности мог призвать немалую силу. А потому на него старались не наезжать. Большого зверя лучше не дразнить, пока не заряжено ружье. – Ну, что тебе? – проворчал Гувер. Его широкое простоватое лицо гляделось помятым, но вряд ли от избытка работы. – Хотя бы ночью не дергал! Пожелание не по адресу – как раз ночами здесь главные события. – Загниваем помалу? – сказал я, глядя на него с сожалением. – А может, тебе нарочно подсовывают девиц, чтоб отвлечь от насущных дел? – Скажешь тоже! – фыркнул он, впрочем без уверенности. – Ладно, вернемся к баранам. Меня по-прежнему интересует Алмазин, наше всегубернское солнце, и его ближние сподвижники. Последнее время в их ведомствах заметно бурное брожение, а это не укладывается в мою схему. – «Теория суха, мой друг», – неожиданно выдал Гувер. Оказывается, отдельные наши гебисты почитывают Гёте – образованные, блин!.. Хотя, скорее, подслушал где-нибудь – память-то тренированная. – Как бы ты сам не позеленел вскоре, как то «древо», – огрызнулся я. – Нынешние модели не чета прежним, и если мой Дворецкий не справляется… – То что? – Либо заправил его неверным исходняком… что вряд ли… либо местные деятели стали меняться, невесть с чего. И последнее вроде бы подтверждается. – Чем это? – Моей агентурой, – осклабился я. – Да и сам многое повидал за эти дни. Главная угроза исходит от чинуш – какой-то там образовался рассадник. А к Двору примыкает Компания, и уж что клепают за ее забором… Вот, взгляни! Я продемонстрировал Гуверу недавнюю запись, больше смахивающую на фрагмент из фант-боевика. Если бы он знал меня хуже, вряд ли бы поверил. – Эдакий флайер, представляешь? – добавил я. – Да с супероружием, энергозащитой!.. Федералов это не беспокоит? – По-твоему, он продукт Компании? – Ну, или инопланетная летательная посуда – если тебя это утешит. Хотя абрисы знакомы. Смахивает на обычный броневик, только без колес. Но ведь их можносделать выдвижными? – Тогда на чем он летает? Крыльев-то нет. – На честном слове, – буркнул я. – Про антигравитацию слыхал? А ведь в Океане мелькали слухи, будто проблемку решили. – И сразу на поток? В глухой провинции, на задрипанном заводе. – Во-первых, не такой задрипанный – «машиностроительный гигант» в недавнем прошлом. Во-вторых, не учитываешь человечий фактор. Говорю же: со здешними чинушами что-то стряслось! – Скачком поумнели, да? – И это тоже нельзя исключить. По крайней мере один такой феномен мне известен: Калида. Незадолго до гибели он сделался едва не гением. – Шутишь!.. – Ты знаешь, что такое оперативная память? – Ну, – подтвердил Гувер не слишком уверенно. – Говоря грубо, это число мыслей, которые умещается в башке разом. У большинства людей она мизерная – отсюда их двоемыслие. То есть они верят во взаимоисключающие понятия, поскольку охватить их вместе не могут. Так вот, оперативка Калиды превышала норму на порядок. Чуть не сказал: «превышает». О Голове лучше не распространяться. Доверишься одному – и пошло-поехало… – С чего вдруг? – Долго объяснять. И все равно не поверишь – доказательств у меня нет. – А все ж таки? – Изменилась здешняя среда, понимаешь? Соответственно меняются отношения. И чем ближе люди друг к другу, душевно или по крови, тем прочней связи. А при максимальном подобии их сознания будто сливаются. – Ну, сказанул!.. – Не хочешь – не верь. Только не оказалось бы поздно, когда подтверждения появятся. – По-твоему, это общее правило? – спросил Гувер. – Я хочу сказать: действует ли оно на всех? Может, в этом и причина нынешнего расслоения? – Надо быть ближе к народу, полкан, – осклабился я. – Тогда б не спрашивал. Бери пример с меня. – Ну да, ну да… Тоже мне, народник! Лишь бы ответить. Впрочем, Гувер никогда не блистал реакцией. Зато въедливый, этого не отнять. И понимает многое, если разжуешь. – Тебя не удивляет нарастающая эффективность губернских силовиков? – сказал я. – До сих пор высокие профи присутствовали разве в беллетристике и ваших самовосхвалениях, а как доходило до дела… Тут вас и макали по самые уши! – Ну, ты… не очень-то. – А вот здесь решили сказку сделать былью, – пренебрег я. – В прежних структурах, аморфных и рыхлых, стали возникать скелеты, и с каждым днем костяк делается прочней. Конечно, лохи преобладают, но сквозь них уже не пройдешь, как сквозь масло, – где-нибудь да напорешься. – Чего это тебя занесло в образы? – пробурчал Гувер недовольно. – Для наглядности. Нарисовалась картинка-то? Помолчав, он со вздохом уступил: – Ладно, попытаюсь разузнать по своим каналам. Но и ты, Шатун, про меня помни. И ту запись, с летуном, перешли, ладно? Информашка занятная. После Гувера, пока не кончился завод, я позвонил Гаю, лучшему из моих приятелей. Видом тот смахивал на гнома, неуклюжего и нескладного, зато симпатичного. Как репортер, Гай был более известен по стране, чем в губернии, но упорно не желал покинуть город, вполне серьезно рискуя жизнью, – слишком многим он прищемил носы. Насколько мог, я обезопасил упрямца, даже подключил к охране парней из фирмы «Друг», но гарантий это, понятно, не давало. Да и кто сейчас в безопасности? Бежать надо отсюда – со всех ног. Если бы меня тут ничего не держало!.. Гай тоже выглядел неважно, хотя по иной причине: его опять одолела хворь. Он вообще подвержен болячкам, непонятно как ухитряясь простужаться в такую жару. Немалый его нос еще разбух и зашершавился, истертый носовыми платками, а рот приоткрыт для лучшей циркуляции. Впрочем, для Гая такое состояние было привычным. – Что поделываешь? – спросил я. – Сейчас? – уточнил он, деликатно шмыгая. – Готовлю себе, любимому. Вдруг захотелось жрать – не глядя на ночь. – А женщины на что? – Ну, как, – сказал Гай застенчиво. – Разве не знаешь? – Твоя версия? – По-моему, им надо поклоняться, как средоточию красоты на Земле. И лучше молиться на них, чем на раскрашенную деревяшку, запихнутую в угол. А кухарничать я могу и сам. – Ага, они лишь и ждут этого! – проворчал я. – Кстати, как Карина? По моей просьбе Гай приютил у себя певичку кабаре, популярную больше своими формами, чем голосом, – бывшую мою пассию, очередной раз влетевшую в беду. Против ожидания, Карина прижилась в его конуре без особенных трепыханий, даже навела там подобие порядка – конечно, на свой лад. И выезжать пока не стремилась. К тому ж Гай не их тех, кто претендует на многое, – ему и видеть довольно. Хотя от большего не откажется, если предложат. (А кто бы отказался? Такая сокровищница!..) – Вроде не жалуется, – ответил он, улыбаясь не без смущения. Кажется, Гай до сих пор считал, что я имею тут интерес. Хотя к Карине у меня остались лишь обязательства. – Из дома по-прежнему не выходит? – По-моему, ей хватает телевизора, чтобы не скучать. Украдкой он вздохнул, наверняка понимая, что долго это не продлится. Не такой у Карины нрав, чтобы жить затворницей. – Пора устроить допрос, – сказал я. – А то затаилась, как неразорвавшаяся бомба, – в любой миг может рвануть! – Помнится, раньше ты не влезал в чужие дела. – Эти дела касаются слишком многих, – возразил я. – Что еще за Дворовые тайны? И с Лущом шутки плохи, даром что карлик. Там вообще плохо понимают юмор. – М-да, Лущенко, – молвил Гай задумчиво. – Занятный персонаж. И тоже ведь возник ниоткуда. – А почему «тоже»? – Да потому, что и про Крокина, главу сторожевиков, я ничего не смог узнать. – Силовики, мать их, – скрытные!.. Валуев, правда, прослеживается с рождения. Зато его, говорят, будто подменили в последнее время. – Кто говорит? – заинтересовался репортер. – Клер. – О! Уж она должна знать. – Старикан искусал ее до крови – ни с того, якобы, ни с сего. Гай даже присвистнул: – Тенденция, однако! – Не у всех она протекает настолько бурно. – Так ведь нормальный и не пойдет в органы – тут нужен особый склад. – Ну, коп все ж таки не чета «бесу», – возразил я. – И сейчас меня больше заботит Лущ. Что известно о его конторе? Репортер пожал плечами: – Дюжина отделов, в каждом по дюжине агентов, не считая начальника. Забавно, да? – Сакраментальное число. Хорошо, их полторы сотни, а не шестьсот шестьдесят шесть. – Для губернии хватит. Более чем. – И свои дела вершат под покровом ночи… Кстати, на меня опять напали. – Господи! – испугался Гай. – Теперь-то по какому поводу? Или повод уже не нужен? – Пожалуй, что был. Я как раз проявил интерес к Компании, поспрашивал кое-кого. Мне показалось, что для объема продукции, о котором известно, там задействовано слишком много – площади, материалов, людей. – Ну, если учесть эффективность рабского труда… – Даже и тогда. Знаешь, сколько энергии потребляет завод? А какая там ограда, ты видел? И охрана!.. Секретность – по высшему разряду. Что ж они производят: оружие, наркоту? – Вполне может быть. – Но на сторону похожего не уходит – все чинно, пристойно. И охраняют поставки вовсе не с тем пылом. Значит, самое дорогое откладывают для своих нужд? Если предположить, что это такие же шлемы, комбинезоны, бластеры, не говоря о летунах… Представляешь, какие возможности открываются? А еще вспомни беднягу, который снабдил меня своей оснасткой. Может, Компания производит не только супероружие, но и сверхлюдей? – Ой, это перебор! – Не знаю, не знаю, – сказал я, потирая ребра. – Если бы тебя так лягнули… В любом случае, туда стоит наведаться. – Разведка боем, да? Не искушай судьбу, Род. Сколько раз за последнее время ты побывал на краю!.. – Предлагаешь дождаться, пока нарыв лопнет? Вот тогда, действительно, везение кончится. – Ведь можно привлечь кого-то. – Я и привлекаю – тебя, Трофима, Аскольда… Есть еще кандидатуры? Беспомощно Гай пожал плечами, жалостливо воздохнул. – Не гляди на меня, как на дорогого покойника, – сказал я. – На тот свет не спешу. Собственно, я лишь выбираю из двух зол – ничего героического. Когда за спиной смерть, можно сигануть и через пропасть – с испугу. Ты вон рискуешь не меньше, влезая в здешние склоки. Кстати, Дворовые не наезжали? – Если бы с Океаном меня связывала провода, их давно б перерезали, – усмехнулся Гай. – Наша правительственная банда не лучше любой другой. – Тебе бы убраться отсюда, – который раз предложил я. – Хотя б на время, а? Пока не утрясется. – Ты ж не уезжаешь? – Между нами есть разница. Видишь ли, я плохо гожусь на роль жертвы. – Если ты прав насчет гостей, – возразил Гай, – то даже такой зверь, как ты, им навроде мыши. – За мышью еще надо гоняться, а тебя прихлопнут не напрягаясь. Ты еще веришь в мои предчувствия? – Как говорится, «чему быть…» – бодро сказал он. – И дурак, – буркнул я. – Миновать как раз можно – если не пускать на самотек. – Закроем тему, ладно? – попросил Гай. – Все равно никуда не ведет. – Мое дело – прокукарекать. – Помедлив, спросил: – Может, деньжат подбросить? – Спасибо, Род, хватает пока. Хотя об этом лучше говорить с Кариной – уж она не стесняется просить. Но сейчас она, конечно, спит. И пусть себе. – Тогда спасибо за внимание. Звони, если что. Думаете, на этом программа кончилась? Если бы!.. Только прекратил болтать с Гаем, как поступил новый вызов. Увидев номер, я поморщился: вот уж к кому сам бы обращаться не стал. Отвечать не хотелось, но куда денешься? В этот раз Грабарь и вовсе смотрелся развалиной. Действительно, взялись за старого – врагу не пожелаешь. За неполный месяц лишился трех сыновей. Эдак его Семья вскоре останется без наследников. – Слыхал? – осведомился он сипло. – Еще бы!.. – Ну, кто? – Сам бы хотел знать. Но пока глухо. Орудует кто-то ушлый – не мой уровень, понимаешь? Конечно, я делаю, что могу. – Это Аскольд, да? – Слушай, Грабарь, – сказал я. – Погибли дети, слуги – это ж беспредел! Думаешь, я стану покрывать убийцу? Аскольд ни при чем. – Кто-то должен за это платить, – процедил старик с угрозой. Вот с терпением и у меня сложности. – Хочешь сорвать злость на мне? Ну, давай!.. Только помни: если это не раскручу я, другие и вовсе завязнут. Следующему звонку я не удивился – уж такая выдалась ночь. Взамен изможденного лика Грабаря на экране возникла совсем иная физиономия: смуглая, горбоносая, с усами и баками, как у индийского раджи. Принадлежала она главе горского рода и уже метала пламенные взоры из-под густых бровей. – Чего хочешь от меня, Амир? – в упор спросил я. – С твоим обидчиком я посчитался – отсек башку в лучших традициях муселов. И с девицей говорил, передал пожелания… Но волочь Айгуль назад, чтоб ее отдали в наложницы? Не в моих это правилах, ты знаешь. – Значит, не выполнил заказ, – упрямо сказал горец. – Значит, мы поняли его по-разному! – рявкнул я. – Сговорились, что ли? Оказывается, и тебе должен!.. Ну так я приеду, и проведем полный расчет. – Пугаешь, да? – Лучше самому начать. – Ладно, – прорычал он, – еще встретимся! – И я о том, – подтвердил, обрывая связь. Но тут же ко мне прорвался Аскольд. «Сегодня мы не на параде», ага. А как еще это назвать? Выставкой главарей? – Не спишь? – спросил Аскольд, словно я мог разговаривать с ним во сне. – Мы тут взвесили всё… – И? – …и я решил, что уж на «шмель» ты заработал. – Что, и не больше? – Или на треть «Малютки», – усмехнулся он. – Сможешь выкупить остальное? – Считать надо. В самом деле, на это моей налички не хватит – разве продать кое-что. И так ли нужна мне «Малютка»? Не до прогулок ныне, тем более под водой. – Ну, считай, – разрешил главарь. – Что до «шмеля», могу доставить хоть завтра. Гуляй, Вася!.. В смысле, порхай. – Кстати, – вспомнил я. – К вопросу о Компании… – Ну? – Посмотри-ка на это. И показал вечернего налетчика, для большей наглядности замедлив запись. – Ни фига себе, – произнес Аскольд. – Как же оно летает? Ни крыльев, ни винтов. – А знаешь, какие ускорения накручиваются? Ни один мотор не вытянет – не говоря уже про пилота. – Наводит на мысли, а? – Надеюсь, на правильные, – хмыкнул я. – Или и тут усматриваешь добычу? Смотри, волчина, не порвалась бы пасть!.. – Уж как-нибудь. Я поглядел на него с сомнением. Едва не каждый год кто-то из моих знакомых переходит в разряд «покойных», а ведь не старики еще. – Слушай, Аскольд, – неожиданно сказал я. – А если подряжусь добыть Дика, выдашь под это дело «Малютку»? Ведь он крепко досаждает вам, и счетец к нему имеется. А как Дик смотрелся бы среди твоих трофеев!.. Задумавшись ненадолго, главарь покачал головой: – Риск, Шатун. А если он добудет тебя раньше? – Ну, ты жлоб!.. Я-то рискую жизнью. – Так ведь каждый решает за себя, – ухмыльнулся он. – Может, я ценю «Малютку» выше, чем ты – свою жизнь? – В таком разе кто-то из нас – псих, – заметил я. – Интересно знать, кто?Глава 5. Смотрины
Экран потух, и несколько секунд Аскольд упирался в него взглядом, не обращая внимания на сестер, призывно улыбающихся с постели. Этот тип умел довести до каления!.. Своим надменным видом и прищуренным взглядом, своим голосом, равнодушным и бесцветным, своими воззрениями – тем более обидными, что сам от них не отступал. Своим бесстрашием и тем, какого страха мог нагнать на других. Он ведь впрямь мог сделаться опасным. (Аскольд вспомнил, как покрылся мурашками, когда Шатун, будто невзначай, нацелил на него бластер, – точно медведь рявкнул над ухом.) Давно следовало бы сделать ему укорот… если б он не был так полезен. И надежен, черт возьми! Это у Шатуна не отнять. А на многих сейчас можно положиться? Если уж резать правду, без его советов Аскольд не вознесся бы высоко, да и выжил бы вряд ли – слишком многим он пересек путь. В гардии, конечно, ушлые парни, но не будь Семья на шажок впереди остальных, в ее обороне наверняка сыскалась бы брешь. Уж на что самолюбив Конрад, их боевой вождь, но и он консультируется с Родом едва не каждую неделю. Правда, рекомендации Шатуна относятся лишь к обороне – еще один его бзик. А попробуй Аскольд нарушить Предел, Род повернется к нему спиной. Эдакая ходячая честь! И ведь не прибьешь, как доставучего пса, – выйдет себе дороже. Род словно пребывал в ближнем будущем и отстегивал от своих щедрот тем, кому благоволил, приближая к себе на пару годков. Но вполне мог выставить из фаворитов и уже поступил так не с одним. «А может, хорошо, что меня сдерживают? – кольнула внезапная мысль. – Шатун, Лана… Иначе доигрался бы черт знает до чего». Еще и Лана, да. Вот этого Аскольд простить не мог. Он так старался, чтобы женщина ушла к нему, и в конце концов добился, чего хотел. Но радости это не принесло – никому из троих. То ли мнилось Аскольду, что его все время сравнивают, то ли так было на самом деле. А потом Лана ушла – внезапно, среди ночи. Выпрыгнула из окна спальни в море и сгинула для всех… кроме Шатуна. Хотя он и молчит, когда речь заходит о Лане, но наверняка знает про ее нынешние дела. Она и отсюда названивала Роду через день – спрашивается, зачем? Чего ей не хватало тут!.. Сбросив халат, Аскольд разлегся меж двойняшек, и тотчас те придвинулись к нему, с охотой возобновляя игру. Их преданность к себе он взращивал долго, зато теперь не опасался предательства. Где угодно, только не здесь. Мила и Тина – самый внутренний его круг: сразу защита и помощь и услада. Кроме хозяина сестры любили только друг друга, хотя и это вызывало у Аскольда ревность. С другой стороны, иначе бы им не было настолько хорошо втроем – всегда приходится чем-то жертвовать. Насладившись до изнеможения, главарь наконец уснул. И спал, пока к нему в покои, как и обычно, не заявился с докладом боевой вождь. Упругой поступью Конрад приблизился к столу, опустился в кресло. Хотя он считался в Семье вторым после Аскольда, лишнего себе не позволял – одно из многих его полезных качеств. А на двойняшек, разгуливавших по комнате нагишом, обращал внимания не больше, чем на мебель. – Есть не хочешь? – предложил главарь. – Уже. – А выпить? – Шутишь? Аскольд усмехнулся. Стараясь удержаться в первых бойцах, Конрад фанатично следовал режиму. А вольности Семейного главы молча осуждал: дескать, какой пример для молодняка!.. Вот пусть и подает – за двоих. – Что-нибудь выяснил насчет Компании? Кивнув, вожак счел нужным добавить: – Наверняка меньше, чем можно узнать у Шатуна. – Конечно, Род сведущий товарищ, – не стал отрицать Аскольд. – Но шибко инициативный. Ни к чему подбрасывать ему лишние козыри. – Мои ребята оглядели периметр, – сказал Конрад. – Страж-система выстроена грамотно, обычными способами не пройти. Конечно, можно взорвать… – Ну, это перебор! – Тогда подкоп – займет пару суток. – Или? – Махнуть туда на «шмелях». Ложной атакой стянуть сторожевиков на одну сторону, а через другую устроить воздушный мост, сразу перерубив сигнализацию. Правда, «шмели» не поднимут много… – Кстати, взгляни на это. – Аскольд прокрутил на экране запись, пересланную Шатуном. – Покруче любого «шмеля», верно? – Намного, – признал Конрад. – Даже не верится. – Не сомневайся, – хмыкнул главарь. – Источник надежный. – Там все иное: оружие, броня!.. – Кроме самой машины. Знакомые обводы, да? Хорошо, если опытный образец. А если уже запустили на поток? Чем тогда сможем возразить? Подумав, вожак ответил: – Ну, хороший залп, наверно, и такая Защита не выдержит – раз летун испугался пальбы. Установить на крышах побольше стволов, устроить засады… – Лучше разжиться такими же летунами – вот тогда мы себя покажем! – Но если сторожевики Компании оснащены этим… – А если нет? Зачем им высвечиваться до срока? – Так ведь высветились уже, – кивнул Конрад на экран. – Вчера вечером. Пока просекут да примут меры… Знаешь, старичок, – решил Аскольд, – готовь акцию на завтрашнюю ночь. А заодно начинай подкоп – как запасной вариант. Ну и прочие меры прими, какие считаешь нужными. Ты же у нас военный вождь!.. – Потребуются лучшие бойцы. Вдруг нарвемся на тварей… С ними разве Киря может совладать, а он хворый. – Не слишком ли долго Киря прохлаждается? – спросил главарь. – Или понравилось? – Побойся бога, Аскольд. Парню ногу прострелили! – Ведь молодой – на них быстро заживает. – Все ж не как на тварях. А Киря даже не берсерк вроде Шатуна. – По-твоему, Род сам наполовину оборотень? – Так он и не скрывает, что внутри – Зверь. Иначе как бы выживал? – Да уж, в живучести ему не откажешь, – согласился Аскольд и сменил тему: – Про Кадия ничего не всплыло? – Глухо, – пожал плечами Конрад. – Улик никаких, зато версий – девать некуда. Вот если бы Шатун взялся… – Не возьмется. Как и тебе, ему на Кадия плевать. – Кабы не это, покойник и столько бы не прожил. – Он был предан! – отрезал главарь. – Ударивший по нему метил в меня. Но кто, Конрад, кто? – Да кто угодно. От твоих близняшек до торгаша Виктора. Уж врагов у Кадия хватало. – Это Грабарь – я знаю! – Откуда? – спросил вожак. – Фактов – никаких. А коль и были бы… – Что тогда? – Если бы в тебя метил Грабарь, он, понятно, мог бы промазать – но ведь не настолько? Старикан пока не выжил из ума. Аскольд едва сдержал ругань: надо ж, у каждого свое мнение! Скоро и сестры начнут пререкаться с Главой. Вот Кадий не стал бы возражать. Хотя был глуп – это точно. «Умные нам не надобны», – всплыла фраза. Откуда? Но сказано верно. У Семьи должна быть одна голова. – Ладно, старичок, – сказал он. – Мы сведем наши счеты потом. Сейчас нужно провернуть дельце с Компанией. Вот когда обзаведемся такими же летунами… По-моему, всё обговорили? Кивнув, вожак поднялся и направился к выходу. Очень уж он деловитый. В фамильярности не замечен, но мог бы выказывать Главе больше почтения. И на Лану, помнится, глядел слишком пристально… А ведь Шатун как-то заметил, что правителей часто приканчивают собственные гарды. Не пора ль и Конраду устроить проверку на лояльность? Такую ма-аленькую провокацию… Ладно, погодим. Пара-то деньков еще есть. Тем более, что сегодня должна была состояться встреча, о которой в Семье знал лишь главарь. Еще прежде, чем городок этот сделался столицей края, Аскольд неплохо уживался со здешним мэром Хруновым. Когда сюда въехал Двор, того нежданно повысили, назначив главным чинушей и помощником губернатора, но старые связи не прервались, поскольку были выгодны обоим. И вот вчера Хрунов выступил с предложением, от которого трудно отказаться: устроить встречу с самим Алмазиным. И даже не во Дворе, а у себя в ратуше – так сказать, на нейтральной территории (ну, почти). Правда, Шатун предупреждал, что с губером лучше не затевать дел, – но кто он такой, чтоб его слушать? Всегда лучше полагаться на собственные впечатления. К ратуше главарь подкатил вдвоем с Милой, поручив Тине прикрывать тылы. Для поездки он выбрал стандартный броневик, а из высотника Семьи отбыл без лишней помпы – на случай, если Грабарь ищет к нему подходы. Зато встретили Аскольда с почетом: сам Хрунов не поленился выйти к парадному входу, хотя был стар и тучен. И он же повел гостей в свой кабинет. Переваливаясь как пингвин, Хрунов топал по коридору и, перемежая фразы пыхтением, бубнил о наболевшем, делился редкими мыслями. Даже вспоминал чего-то – видно, полагал свой опыт поучительным для молодежи. Аскольд шагал рядом и старательно изображал внимание, хотя почти все пропускал мимо ушей. А в голове вертелась фраза: «Кто больше пыжится, тот больше лебезит». И про кого это, интересно? Его сильно раздражал галстук, обязательный в здешних сферах, и тугой сюртук, невыносимый в такую жару, и тесная обувь. А Хрунов будто родился в чинушьей форме, переплюнув везунчиков с рубашками. Или сжился с ним за столько лет. Наверно, он и в постель брякается, не вынимаясь из футляра. Рослый детина в нарядной ливрее распахнул дверь и поклонился им, как благородным. Не удержавшись, главарь хмыкнул: а приятно, черт возьми!.. Уважают, да? Хорошо, пока хватает юмора не принимать это всерьез. «Кто больше пыжится…» Миновав придверного, Аскольд обернулся, оглядел его и сзади. Этот здоровяк, хоть и вышколен, больше смахивал на гарда. Сквозь ливрею явственно проступал клинок, а подмышкой вполне мог прятаться пулемет, не то что какая-то пукалка. И на входе пара мордоворотов – стережется Клоп. Впрочем, у главаря тоже имелась охрана: Мила. И не такая плохонькая, если глядеть в суть. Девчонка прошла у Шатуна полную выучку, на какую у самого Аскольда не хватило ни времени, ни упорства. И могла единым ударом своротить с ног громилу, хотя смотрелась безвредной цыпочкой. В кабинете оказалась прохладно и сумеречно, точно в погребе. Высокие окна зашторены, вдобавок прикрыты жалюзями, пропуская лишь рассеянный свет. Под потолком тихо гудели кондиционеры, гоняя по комнате ветерок. Теперь Аскольд даже порадовался, что заявился сюда не в рубахе, – от такого перепада можно схватить простуду. Алмазин ждал их, рассевшись во главе длинного стола. Напустив на себя важность, он старался держаться чинно, но и пяти секунд не мог усидеть спокойно, будто его черт щипал. Губернатор был много мельче и заметно моложе Хрунова. Лоб восходил по вискам изрядными залысинами, а густые, похожие на каблучную подкову усы, плохо сочетались с узким лицом. Как и огромные уши, смахивающие на оладьи. Навстречу гостям Клоп все же поднялся, быстро пожал обоим руки влажной ладонью и тут же снова плюхнулся в кресло. – Вот, значит, вы какой, – сказал он, искоса разглядывая Аскольда. – Наша, можно сказать, смена!.. Судя по улыбке, которую Алмазин пытался выдать за отеческую, он вполне обошелся бы и без смены, во всяком случае пока жив. А его будущее плавно вытекало из настоящего – все вверх и вверх, ступень за ступенью. К тому ж выглядел он как огурчик, многих переживет. Но пококетничать надо, как же без этого? Таковы традиции. – Бог с вами, Аркадий Львович, – ответил Аскольд, тоже улыбаясь. – Зачем нам «поперед батьки»? – С нами Бог, да, – рассеянно согласился Клоп, взглядом рыская по его лицу. – Как же иначе? И сам главарь осторожно наблюдал за подвижной ряхой хозяина, на которой каждую секунду менялись выражения. Аскольд считал себя неплохим физиономистом – это помогало ему в делах. Некоторые (тот же Шатун) умели строить непроницаемые мины, а тут всё читалось, как с книги. Но такой шквал впечатлений оказался не лучше штиля. И вычленить главное из обрушившейся лавины было еще трудней, чем пробиться сквозь глухую защиту. А в один миг Аскольд увидел такое, от чего в сознании всплыли слова: «Жалкий червь! Будешь служить мне или умрешь. Преклони колени!..» А это из какой сказки? – подумал он изумленно. Вот это и есть «главное»? Во всяком случае, в показушном радушии Алмазина присутствовал напор. И энергии в этом плюгавчике невпроворот – через края плещет. Но в образ Клоп пока не вошел, лишь подбирает себе подходящую вывеску, пробует – то, се. А разговор, как водится в чинушьих кругах, повел издалека. Сперва, для разминки, прошелся по торгашам: – Эти лавочники слишком возомнили о себе!.. Если накопили средств и не хотят делиться, значит они и есть настоящие грабилы. Этим доводом и сам Аскольд пользовался не раз. Ха! – подумал он, оживляясь. А у нас и впрямь много общего. – Пусть себе балуются, заигрывают с губернским людом, – сказал Клоп о Народном Соборе. – А мы тем временем выстроим такую пирамиду!.. И оппозицию не забыл: – Эти подонки, которые зовут себя либералами, поборники общемировых ценностей… Свободу им подавай – ишь! А дерьма искушать не угодно? В выражениях губернатор себя не стеснял, своих противников крыл почем зря – и впрямь «верный ленинец». А как умеет сплачивать вокруг себя стаю!.. Любой главарь позавидует. – С вольницей пора кончать, – бросал хозяин, точно с трибуны, и при этом энергично рубил воздух. – Хватит, порезвились!.. Довольно каждому грести под себя, общественные нужды должны выйти на первый план. Кто, если не мы, позаботится о народе? Люди ж – как малые дети. В Аскольде крепло подозрение, что большинство этих фраз он уже слышал – в трансляциях, на сборищах разных уровней. Словно бы Алмазин, не мудрствуя, заимствовал фразы, где только мог. А заодно и сам делился мыслями, какой хочет видеть Россию, – прямо поветрие. Хотя иногда его уносило в такое, что не понять: то ли Клоп бредит, то ли придуривается. То ли впрямь идиот. Но мало-помалу речи Алмазина делались конкретней. – Пора устраивать Большую Чистку, – говорил он. – Помните Мойдодыра? Мочалок командир, вот именно! И каждому придется выбирать, то ли он станет чистить, то ли его… хи-хи… станут. И наконец, речь зашла о главном: – Как говорится, у нас товар, у вас… э-э… купец, да? Точнее сказать, налаженные каналы доставки и сбыта. В наше время они значат едва не больше производства – видите, я с вами откровенен. И если поладим, вы сможете преуспеть в масштабах, несравнимых с прежними. – А почему вы обратились ко мне? – помедлив, спросил Аскольд. – Ведь есть рядом и другие… скажем, Грабарь. – Ваш… э-э… коллега слишком негибок, понимаете? Тут нужен человек решительный, разворотливый. Вот вы умеете работать. Как с Калидой разобрались, а? Чувствуется почерк мастера. Тогда ж и Носач сгинул, вместе с ближними родичами. Сбили на самом взлете, и – никаких следов! А кто уцелел, быстренько примкнул к вам. Теперь с вами может состязаться разве старый Грабарь. Но мы поможем убедить его и прочих… э-э… – …коллег, – хмыкнул главарь. – А что за «товар»: ходовой? – О-о, по высшему разряду! С руками оторвут, будьте покойны. Образцы можем предоставить хоть завтра. Аскольд даже глаза прикрыл, чтобы не выдать себя их блеском. Вот он – мой шанс, подумалось ему. Сколько я дожидался!.. На таких делах и наваривают миллиарды. – Оружие, да? – решил проявить осведомленность. – Из тех, что плюются молниями. Алмазин поглядел на него с уважением, но подтверждать или опровергать не стал. Аскольд усмехнулся понимающе. – А еще, верно, леталки на антиграве? – прибавил он. – Ого! – оценил губернатор. – И о них знаете?.. Но я про это не говорил, – спохватился он и хихикнул: – Вообще, мало ли что мелькает над головами? Лишь бы не гадили. – Дело-то нешуточное, – сказал Аскольд. – А куш такой, что многие потянутся. Федералов не собираетесь привлекать? – А зачем нам федералы? Край здесь благодатный, порты имеются, даже на суше граничим не с одной страной. Так что блокада не страшна, а против введения войск найдутся средства. Еще месяц-другой, и мы сможем диктовать условия кому угодно. Звучало это убедительно. Правда, сами федералы могли думать иначе. – Но пока сила за ними, – возразил главарь. – А там тоже есть умелые игроки – столица все ж таки! – В этих играх побеждает тот, кто играет не по правилам, – наставительно произнес Клоп. – Точнее – вовсе без правил. Вспомните историю, хотя б и нашу. И почему на ней никто не учится? – Ну почему? Скажем, о Наполеоне я… – Читайте социалистов, – перебил Алмазин. – Там все есть. – Национал или большевиков? Подумав, губернатор ответил: – Всех. Хрунов давно обмяк, смежив глаза в щелки, и будто дремал, чуть слышно посапывая, – сказывался опыт. Но при этом наверняка не пропускал мимо ушей важное. И черт с ним. – Все-таки я не понял, Аркадий Львович, – сказал Аскольд. – Вы что же, надумали отделяться? – Чтобы заделаться в нашей деревне первым парнем? Родной мой, я не плаваю так мелко, я – глубоководный зверь, к тому ж из самых крупных… навроде кархародона. И на аппетит не жалуюсь. Там, – Алмазин ткнул пальцем вверх, – мне потребуется команда. А уж я доберусь туда, будь спокоен. Вопрос в том, с кем мне окажется по пути, а кого… В этот момент дверь отворилась, и в кабинет проник новый персонаж. Видел Аскольд его впервые, но сразу признал Луща, шефа губернских «бесов». – Вот и наш оплот! – обрадовался Клоп. – Можно сказать, главный врачеватель народных недугов. Уж это точно, прибавил Аскольд мысленно. Можно даже сказать: хирург. «Оплоту», видно, досталось в молодые годы. (Пытали его, что ли? Ага, в царских застенках.) Выглядел он едва не горбатым, к тому ж скособоченным, будто под изрядной тяжестью, а при ходьбе ковылял так, точно хромал сразу на обе ноги. К сморщенному личику прилипла улыбка – похоже, неподдельная, – глаза оживленно блестели. Чувствовалось, что служба ему в охотку. – Вот пример человека на своем месте, – заметил и Алмазин. – Уж Агий-то Геннадьевич к работе относится с душой. Лущенко устремился к свободному креслу, не без труда водрузился на сиденье, огляделся заинтересованно. Даже в сравнении с Клопом он выглядел карликом. Да и кто рядом с Лущом не покажется верзилой? – А много ль работы? – поинтересовался Аскольд. – Ой, хватает, – застенчиво признался малыш. – Знаете, все-таки не любят у нас порядок. Кто постарше, хотя бы бояться не разучились. Но вот молодежь остеречь… Видно, каждому надо ожечься самому. – Почти все по младости возмущаются тиранией, – выдал Алмазин. – Некоторые даже бороться пробуют, призывают низвергнуть. Пока сами не распробуют власть. И вот тогда мозги встают на место. Что характерно: ни один революционер не произошел из царевичей. – Вскинув палец, он торжествующе оглядел слушателей. – Зато сколько там обиженных!.. Аскольду вспомнилась байка про Дракона, любимая Шатуном. Что ж, иногда и самого Дракошу послушать невредно. А еще лучше – примерить на себя его шкуру. Хоть и опасно, говорят. Но мало ли что болтают? Тут дверь опять открылась, и в комнату вступил митрополит Ювеналий – эдак по-простому, точно к приятелю заскочил. Выглядел он молодцевато, будто строевой офицер, шагал размашисто. Без лишних церемоний подсел к столу, с любопытством посмотрел на гостя. Ну вот, еще один оплот подоспел – главный губернский идеолог. Как же без идеалов? Не одни, так другие – свято место не пустует. А вдохновленного возросшей аудиторией Клопа опять понесло, словно полноводной рекой. Вернее, он сам смахивал на поток, который не остановить простому смертному, сколько ни тужься. Смысл уже не играл роли, но некоторые фразы цепляли сознание, запоминаясь против воли. Среди прочих корябнула эта: – Слыхал байку про воробья, корову и кошку? Там главная мораль: «Коль сидишь по уши в дерьме, не чирикай!» Несмотря на кабинетную прохладу, Аскольда прошиб пот. Возникло ощущение, будто угодил в западню. Этот безудержный говорун постепенно захватывал над ним власть, точно набрасывал крючок за крючком – крохотные, едва ощутимые. Но когда счет их идет на сотни… Что там учудили с Гулливером лилипуты, когда застукали спящим? Единственный якорек оставался рядом – Мила. Уж она не предаст, будет драться за него до последнего. И почему не взял обеих сестер? Переоценил, переоценил себя!.. Как говаривал тот же Шатун: «Не лезь в чужой огород – козлом станешь». Глупо! – с тоской подумал Аскольд. Я даже не позаботился об отходе. И тут в его кармане заверещал телефон. Алмазин тотчас умолк, будто от изумления, даже хлопнул пару раз ресницами. Наверняка здание экранировали от сторонних звонков, но на такой аппаратик вряд ли рассчитывали. Через силу Аскольд зашевелился, сунул руку в карман. Невнятно извинившись, поднес трубку к уху. – Говорил тебе, не влезай, – раздался из нее голос Шатуна. (Вот уж действительно: помяни черта!) – И что теперь: подмогу вызывать? Локаторы Алмазина явственно напряглись, словно бы он мог подслушать разговор даже со своего места. – Н-нет… – выдавил Аскольд. Не стоит начинать военные действия лишь потому, что ему стало худо. Может, перепад температур так подействовал? – Имей в виду: не покажешься через пять минут, садану по окну гранатой – и «пропадай моя телега»!.. Где кабинет Хруна, я знаю. Скажи: у тебя срочная надобность, – и сваливай. Счет пошел. В другое время Аскольд не потерпел бы такого тона от одиночки, но сейчас испытал облегчение. Ему и требовалось сложить свою волю с другой, чтобы сорваться с крючков. Скосив глаза на окно, он увидел «стрекозу», нахально зависшую перед самым стеклом, – и туда же посмотрел Клоп, будто контролировал каждый его жест. – Я извиняюсь, – пробормотал Аскольд, на всякий случай не отключая связь. – Стряслось такое!.. С натугой он поднялся и на ватных ногах заковылял к выходу, спиной чувствуя сожалеющий взгляд губернатора. Наверное, тот расслышал угрозу Шатуна, поскольку даже не попытался задержать гостя. «Это называется магнетизм! – думал главарь ошеломленно. – Говорят, у Адика такого добра было через край. И у Кобы. Или так влияет на людей большая власть? А уж кто там ее носитель!.. Интересно, когда Алмазина скинут, куда денется его сила?» Пока вместе с Милой шел по знакомому коридору, ему вспомнилась вторая мораль из помянутой Клопом байки: «Не всяк тебе друг, кто из дерьма вытащит». И кто тут воробей, а кто кошка? Не говоря уже о корове. Броневик поджидал их около парадного крыльца. Лишь очутившись в кабине, Аскольд окончательно восстановил власть над телом и вернул уверенность. За управление села Мила, непроницаемая точно кибер. Но с места взяла резвей обычного – значит, и ее проняло. Может, слабость Главы она тоже заметила? Вот это нам ни к чему. А если о таком проведает еще кто-то… Тут их опять вызвал Шатун, а через секунду он уже глядел с экрана, насмешливо щурясь. – Что, крутарь, накушался чинушьих откровений? – спросил он. – Особая раса, верно? Или тебе это близко? – Выходит, ты подслушивал меня! – возмутился Аскольд. – «Выходит, меня изнасиловали», – хмыкнул Род. – Или не успели еще? Ну хоть теперь ты понял, куда влез? – И куда? Наклонив голову, Шатун оглядел главаря, точно редкий экспонат. – Знаешь, что такое кархародон? – спросил неожиданно. – Ну? – Это ископаемая акула размером с кита, в пасти которой можно прогуляться, не наклоняясь. Рядом с ней любая «белая смерть» покажется форелью. А самое забавное, что она дожила-таки до наших дней. – И что? – А то, что ты против Клопа, как афалина против кархародона. Или вообразил себя Моби Диком? Вспомнив губернатора, Аскольд содрогнулся. Этот человек наводил ужас, хотя вовсе не походил на персонаж кошмара. – Но ты ж его не боишься? – сказал главарь. – А мне что он, что ты – один черт. Я в иной системе координат… Кстати, чего Клоп хотел от тебя? Что предлагал, чем заманивал? – Говорил, поставлю над внешторгом, если… – Что? – …присягну на верность. – Надо ж, и при Дворе те же игры!.. Или это не игры? – А что тогда? – Зачем тебе знать? Ты ж не веришь в мистику. – Сейчас я и в черта поверю. – Тогда представь, что клятвы там не пустой звук, а официальный договор. – С дьяволом? – Ну уж, сразу!.. Не такого ты полета птица. А Клоп все-таки не князь Тьмы. Но это не значит, что договор с ним легко порвать. И подозреваю, что скрепляется клятва не только обещаниями. – Повязать убийством, что ли? – Видишь, тебе это близко, – съязвил Шатун. – Может, вы созданы друг для друга? – Без подколок нельзя? – Начальство, чтоб ты знал, надо любить, как бога. А любовь у чинуш принято подтверждать. Чем ты готов поступиться ради власти: близкими, честью? – Ага, щас!.. Да и на что я так уж сдался Клопу? – А ты не замечал, как просто подчинить пирамиду? Достаточно подмять вершину. Вот если он получит тебя, что станет с Семьей? – Ты ему льстишь, – проворчал Аскольд. – Не такой он умный. – Ум тут ни при чем, это на уровне инстинктов. Клоп – гений приспособляемости, к тому ж опыт прежних тиранов вызубрил наизусть. Нужна лишь хорошая память!.. А может, у него хороший советчик? – Как у меня, что ли? – Как раз тебе не повезло – если имеешь в виду меня. – Имел я тебя в виду! – угрюмо подтвердил главарь. – А почему? – Да говорю вовсе не то, что тебе хочется слышать. Странно, что еще не послал меня подальше. – Ладно, отвлеклись!.. Что там насчет Алмазинского договора? – К примеру, могут устроить посвящение в духе дьяволопоклонников – с человечьими жертвами, прочими радостями. – Для чего? – Элементарно, родной!.. Тут тоже не надо придумывать – обыгрывалось не раз. Достигаются две цели. Во-первых, шантаж – кто замешан в этом, становятся управляемей. Во-вторых, происходит первичный отбор людей, имеющих склонность к садизму. Таких, как ты. – По торговым делам мы… – По контрабанде, – поправил Шатун. – Кстати, лучшее из твоих занятий. Потому что в остальном ты – натуральный бандит. – Мы не бандиты, – проворчал Аскольд. – Мы – благородные разбойники. Бедных не трогаем. – А что с них взять серьезному хищнику? Пусть уж шакалы кормятся. – Если вокруг столько баранов, значит и вожаки нужны. – Но ведь вожак – тот же баран, разве нет? – Ну, тогда пастухи. – Ведь и они стаду не хозяева, – сказал Шатун. – А Хозяином тебе, дорогуша, не стать – даже не пробуй. Все места заняты.Глава 6. Нескучная прогулка
Из отеля они выбрались после полудня – когда откладывать уже было некуда, разве задержаться еще на сутки. (А лучше бы на неделю, да?) Загрузившись в Горбунок, втиснулись в поток машин, устремленный к городской окраине. Тотчас Геральд включил проигрыватель, спросил: «Не громко, нет?» – и сразу набрал скорость, жалея, что не может газануть от души. Хотя Энни, наверно, и такой темп показался чрезмерным, поскольку Геральд выглядел более поглощенным музыкой, нежели дорогой. На самом-то деле он был погружен в мысли, от которых его отвлекли позапрошлым вечером. Но кто сказал, что при вождении трудно думать? Видимо, тот, кому и при ходьбе нужно концентрироваться. Горбунок уже подкатывал к магистрали, когда из-за поворота вывернул броневик и, слова худого не говоря, ринулся на таран. Вильнув в сторону, Геральд избежал столкновения, смачно чертыхнулся. Но тут же ухмыльнулся, легко сбрасывая злость. – Каков наглец? – сказал он. – Ведь мог и достать: что-то я расслабился. Видно, посчитав Горбунок легкой добычей, броневик с визгом развернулся и снова нацелил на него могучий бампер. – Ага, щас! – сказал Геральд. Он круто затормозил, и задира пролетел мимо Горбунка, даже не оцарапав. Зато сам с разгона вмазался в столб, очень кстати случившийся на пути, – то есть так уж подгадал Геральд. Раздался скрежет сминаемого металла, на асфальт брызнули стекла. – Вот и ты, дружок, нашел свое счастье, – произнес Геральд, возобновляя езду. – Не греши больше. Повернув, он вырвался на простор большой дороги и с удовлетворением вздохнул, наконец позволив Горбунку наддать. По сторонам, за лиственной завесой, мелькали живописные домики, постепенно теряя в высоте. – Полагаешь, случайность? – спросила Энни. – Всяко возможно. Вообще здесь полно отморозков, которые носятся по дорогам, полагаясь больше на везение да крепость своей брони. – Или забираются по утрам в номера, – негромко прибавила она. Геральд хмыкнул, но продолжил: – Куда больше я опасаюсь лохов, плюхающих на тихоходах. Вот они непредсказуемы. Куда повернут, где затормозят? Похоже, сами не ведают. И как еще не выбили всех!.. Или эти птички плодятся быстрей, чем их сбивают? Усохшие до единственного этажа строения наконец остались сзади, и дорога заструилась меж холмов, затопленных пышной зеленью. А впереди уже громоздились горы. Собственно, их было видно и в городе, но там они принимались за эффектные декорации, а вот отсюда впечатляли куда сильней. И приближались с каждой минутой, на глазах проступая сквозь белесую дымку, – так что сомнений в их реальности не оставалось. – Ты столько рассказал мне за эти ночи, – вновь заговорила Энни. – Но днем все принимаешь иначе. – Критичнее, да? – откликнулся Геральд. – И на здоровье. Главное, чтобы это не стало для тебя сюрпризом. – А ты сам до сих пор веришь в сказки? – Ну, раз не верю в богов… Чем еще заменить религию? – Ведь это ересь, милый. – Именно, – подтвердил Геральд. – Поскольку отвергается основными конфессиями. Ишь, чего выдумали: бессмертие тел! А на что тогда царство божье? Эдак и рай станут устраивать на земле… Собственно, почему нет? Лично мне нравится тут – по крайней мере не скучно. А изредка дажеиспытываешь блаженство. К примеру, нынешней ночью. – Льстец. – Скорее бахвал, – возразил он. – Экую фемину отхватил! – Ну, если честно, и мне с тобой не противно. – Ах, негодница!.. А кто стенал на весь отель? – Что, в самом деле? Ужас какой! Впрочем, Энни не выглядела смущенной. – Ты не сворачивай, ладно? – прибавила она. – Ближе к теме. – Ладно, – согласился Геральд. – Вот ты можешь ответить, с чего тебя занесло сюда? – Пожалуй… нет. – Тащило словно бы потоком, да? В том и дело, что многие ветра дуют нынче в эти места. Слишком много происходит тут странного. А если вспомнить разнообразную и опасную живность, явно пришедшую издалека… – Ну, это ж и вовсе слухи! – Просто ты плохо информирована, – заметил Геральд. – Поверь, уже собрана целая коллекция. Хотя экспонировать ее не спешат. К чему лишний ажиотаж, верно? Тем более, чужеродное зверье не исчерпывает проблемы. – Имеешь в виду… пришельцев? – Выходцев! – хохотнул он. – С того света. Во всяком случае, на обычных инопланетян они не похожи. Хотя, насколько знаю, человекоподобны на удивление. А может, умело маскируются: этакая мимикрия на клеточном уровне. Но ведь больше пугает похожее, разве нет? Или знакомое, хотя бы смутно. Иначе откуда взяться ассоциациям? – Странно: в Бога ты не веришь, а… – В дьявола? Ну, с ним-то людей роднит куда больше! Хотя и ваш боженька, если разобраться, субъект не из приятных. Заметив, как помрачнело ее лицо, Геральд тотчас сдал назад: – Прости, постараюсь не заступать… Так вот, об этих, условно говоря, пришельцах сведения разноречивые. Тем более, что впрямую они себя не проявляют и на виду стараются не мелькать. А судить о них по делам их… – Ты ж сказал: человекоподобны, – перебила Энни, на секунду забыв о приличиях. И тут же прикусила язычок. Улыбнувшись, Геральд ответил: – Ну да, поскольку разумные монстры в округе не замечены. Что же до поведения чужаков… Складывается впечатление, будто тут орудуют сразу две или три пришлых расы. – Послушай, Гарри, – осторожно сказала Энни, – а ты вообще… нормальный? Он расхохотался, откинув голову, даже похлопал ладонями о руль. А Горбунок, разделяя его веселье, выписал по шоссе аккуратный зигзаг. – Справку показать? – спросил Геральд. – Таких нормальных поискать! И к легковерам не отношусь. А что толкую про чудеса, так каждый свой тезис могу обосновать. – Но почему об этом молчит церковь? – А почему молчат власти? Между прочим, местный губернатор и краевой митрополит дружны на удивление – этакая смычка чинуш и слуг божьих. Причем союз сей зиждется на взаимной выгоде: души прихожан в обмен на мирские блага. – Похоже, ты опять заступаешь, – сухо заметила Энни. – Э нет, милая, позволь! – не согласился Геральд. – Богу богово, а церковники – особая статья. Уж эти попики-гэбисты!.. Или ты не отделяешь религию от служителей? – Ты настолько не любишь «бесов»? – На дух не переношу, – признался он. – Ни губернских, ни федеральных. И есть основания, поверь. Кстати, здешние попы решили отделиться от метрополии. По-твоему, это спроста? Уж кто-кто, а православы всегда держали нос по ветру – за исключением тех, кто шел под топор. И вот так, мало-помалу, строптивцев отлучили всех. – Ты-то об этом откуда знаешь? – Уж знаю, – улыбнулся Геральд. – Имел касательство и до сих пор знаком со многими. Но еще любопытней, что иерархи ведущих конфессий Приграничья, прежде враждовавшие, ныне проявляют единодушие. И такую же трогательную солидарность с угнетателями показывают коммунары – прямо идиллия. Этакий райский сад, где предаторы мирно уживаются со своим кормом. – Не веришь в добрую волю, да? – Возраст не тот. Слишком часто за благостным фасадом обнаруживал уродливую машинерию, а это, знаешь, излечивает от иллюзий. – Может, ты затаил обиду на бывших коллег? Отсюда и неприязнь. – При чем тут обида? – удивился он. – Обижаются на близких, а мне просто разонравилось там. С государством, милая моя, как с дьяволом, – лучше не сближаться сверх неизбежного, поскольку отдалиться затем крайне сложно. Особенно это касается некоторых его учреждений. То есть тропка на кладбище открыта всегда!.. Во всякой игре главное – вовремя затормозить. – Как в наркотиках? – Вот-вот, – одобрительно кивнул Геральд. – Что называется, «соскочил с иглы». – Имеешь в виду карьеру? – Всё суета: власть, слава, роскошь!.. Комфорт – другое дело. – А долг? – Перед кем? Кому я чего должен, а? Ты вдумайся!.. У каждого есть собственный круг, коему он подотчетен. И либо этот круг очень широк – по родству крови; либо совсем мал – по родству воззрений. Все же прочее зовется стаей, ибо сцементировано выгодой. Так вот, благополучие ближнего круга для меня важней любого долга – к начальству, нации, стране. Переболел, знаешь ли, – иммунитет!.. Энни вдруг зевнула, деликатно прикрыв рот ладонью. Все-таки ей не хватило четырех часов сна, да и накопилось – за двое суток. – Можешь вздремнуть, – сказал он, нажатием клавиши превращая ее кресло в лежак. – Или погляди фильм – в моей кинотеке сыщется любое новье. Отвлекаться на экран женщина не захотела, а скорее побоялась отвлечь водителя. По своему обыкновению Геральд все делал разом: говорил, рулил, настраивал технику, смаковал персики, – кажется, это тревожило Энни. И совершенно напрасно: он не из тех, кто рискует зря. Вождение требует сосредоточенности лишь в первые годы, а с опытом навыки врастают настолько, что больше не требуют участия сознания. Во всяком случае, пока скорость не перевалит на третью сотню… или на тебя не ведут охоту. Как сейчас, например. И это уже не случайность. – Не думал, что меня вычислят так скоро, – пробормотал Геральд. – Или настучал кто? – Что-то не так? – встрепенулась Энни. – Оглянись… Нет-нет, не на дорогу – выше. – Вертолет, – сообщила она. – Черный. А почему не слышно гула? – Особая модель, из последних разработок. Я-то полагал, что они в арсенале лишь у федералов. – По-твоему, это местные? – Не дремлет Лущ!.. Такой кроха, а шустрый. – Послушай, – сказала Энни. – А ты не шпион? Несмотря на озабоченность, Геральд рассмеялся. – Если шпионю, то лишь к своей выгоде, – ответил он. – Хотя и это мало кому нравится. Я ведь предупреждал: скучать не придется! Отложив в сторону персик, Геральд взялся за управление всерьез. Вот теперь Горбунок покажет, на что годен. – Пристегнись, – велел он. – Сейчас погоняем. Несколько домашних заготовок у меня припасено. Первым делом он выдвинул из корпуса антикрыло, широкое как вторая крыша, открыл обтекатели, опустил корпус ближе к шоссе. За секунды его машинка приняла совсем иной вид, куда более подходивший для гонки. Правда, и дорога уже обрела статус горной – с немалым наклоном и многими изгибами. Но тем занятней будет схватка. – Дальше – тишина, – предупредил Геральд. – Мне нужно слышать мотор. И даже музыку убрал, чтобы не мешала. Штурманом у него выступал бортокомп, показывая на экране ближайший отрезок. Машина скакнула вперед, разгоняясь на реактивной тяге, – даже в кресла вдавило не хуже, чем при взлете. Правда, для порханий требовались другие крылья, и тут, пожалуй, главное отличие Горбунка от его сказочного тезки. А пригодилось бы сейчас, да? Пора, пора думать о модернизации!.. – Врешь, не возьмешь, – шептал Геральд, петляя по горной трассе. – Не по вашим клыкам дичь. Раздувая ноздри, он все прибавлял газ, наконец дав волю себе и машине. Чувствовал себя Геральд превосходно, как и всегда во время гонок. Кровь бурлит, нервы как струны – такую жизнь он любил. Нет смысла коптить небо, лишь бы протянуть дольше. Но когда ходишь по краю слишком часто, рано или поздно сорвешься в пропасть. Так что рисковать следует с оглядкой – тем более, сейчас Геральд не один. – Ничего «medium» – всё «high», – похвалился он, коротко глянув на притихшую Энни. – Высший стандарт! В повороты он влетал нагло, но траекторию выверял до сантиметра, как и дозволенную скорость. И чего ждать от Горбунка на таком покрытии, представлял отлично – в отличие от загонщиков, поначалу явно растерявшихся. Впрочем, немного погодя они стали наверстывать отставание, благо им позволялось срезать углы. – Хорошая машинка, славная, – бормотал Геральд, вполне уверенный, что этим помогает ей. В партнерстве едва не главное – взаимная приязнь. К счастью, Горбунок цепко держался за полотно рифлеными шинами, каждое из которых стоило с обычный автомобиль, и словно обтекал шоссе, притиснутый к нему потоком рассекаемого воздуха. На таких скоростях приходится использовать всю ширину шоссе, временами даже захватывая обочины, – так что для других места не остается. Но это не значит, что их не было. Водители встречаемых машин наверняка вздрагивали, когда впритирку к ним проносился Горбунок, будто пущенный из катапульты. А когда поверху проскальзывала вертушка, делалось совсем весело. – Думаешь, выигрывает тот, кто шибче газует? – спросил Геральд. – Вот и нет – главное: уметь притормаживать. И уж он умел это, как немногие. Да и Горбунок вел себя выше похвал. Но все равно, вертушка не отставала. – Конечно, они быстрей, – признал Геральд нехотя. – Зато мы легче. Ты погляди, как их заносит! Иногда в тщательно выверенные маневры приходилось вносить коррективы, потому как напуганные встречники принимались выделывать такое!.. Один раз он едва увернулся от нежданно вильнувшей машины, другую пришлось боднуть краем бронированного носа, чтобы освободила проход. Царапину, понятно, схлопотал, но сейчас не до принципов – ноги бы унести. Несколько раз Геральд позволил Горбунку оттолкнуться корпусом от попутного авто, чтоб вписаться в поворот на большей скорости, – трюк рискованный, но при должной умелости действенный. А однажды его машину таки вынесло с полотна – на обширную поляну, уставленную валунами. – Спокойно! – процедил Геральд, напрягшись. – Как говорят западники, – продолжил он, стараясь меньше рулить на скользкой траве, – дорог у вас нет, – оскалясь, он вписался в проем между скалами, – но кое-где проехать можно. В следующую секунду Горбунок вернулся на шоссе, вызвав у водителя и пассажирки облегченный вздох. – Посмотрите налево, – предложил Геральд с ухмылкой. – Что вы там наблюдаете? – Фигу, – отрезала женщина. – Ничего подобного – и близко нет. Вы наблюдаете местную примечательность: двуступенчатый водопад. Конечно, не Ниагара, но тоже красиво. Я бы не отказался пожить тут… некоторое время. Представляешь: спальня с видом на водопад? Шумно, правда, но при должной-то изоляции… А вскоре перед ними распахнулось ущелье, рассекавшее отвесную гору, минуты назад казавшуюся далекой. Теперь вертушка следовала за Горбунком неотступно, мотаясь позади, точно бумажный змей. И ущелье оказалось для нее не тесным – все ж недурна машина!.. Жаль, что не наша. – Ч-черт, – пробормотал Геральд, извлекая из багажничка пистолет. – Экий ты, брат, настырный – прямо репей! Приоткрыв окно, он сунул левую руку наружу, не глядя нацелил ствол в вертолет. – Нет! – испуганно вскрикнула Энни, но выстрел уж грянул. За ним еще два. – Это ж не «стингер», – успокоил Геральд, пряча оружие. – Так, легкое щекотание нервов!.. Должен же я заявить о недопустимости подобных манер? Впереди, внизу массивной скалы, показался вход в тоннель, больше похожий на темную норищу, логово дракона. Или на чудовищную пасть, готовую заглотнуть любого, кто в ней уместится. Влетев в тоннель, Геральд домчал до ближайшего изгиба и сразу за ним развернулся, круто затормозив. – На том конце наверняка устроена встреча, – ответил на удивленный взгляд Энни. – Не зря же нас гнали сюда? Старый охотничий прием – даже обидно, что применили ко мне. – Ухмыльнувшись, он добавил: – А вот с этой стороны подготовиться не успеют. И рванул машину с места, за секунды разгоняя до опасной скорости. Вертушка уже приземлялась поперек шоссе, готовясь закупорить ловушку, когда Горбунок выскочил из темноты и, лихо саданув бампером по краю ее посадочной лыжи, протиснулся в открывшуюся щель. – Ты, рожа! – заорал Геральд в восторге. – Схлопотал? Затем понесся по дороге в обратном направлении. Легкими касаниями подправляя бег машины, он злорадно наблюдал в зеркальце, как накренившийся вертолет наплывает на стену, в щепы размалывая винты, – пока сладостная картинка не скрылась за поворотом. А Горбунок уже сбрасывал скорость, заодно возвращаясь к прежнему облику – невзрачному, уязвимому. Как и хозяин, он любил преподносить сюрпризы. – Придется воспользоваться объездом, – сказал Геральд расслабленно, оставляя за спиной этот эпизод. – Конечно, если и там не устроили пакость. Женщина промолчала, будто ее это совершенно не касалось. – Кажется, я позволил себе крепкие словеса? Извини, в такие моменты трудно сдерживаться. – Это ты развлекаешься так? – откликнулась Энни, глядя в окно. – По-моему, тебе понравилось. – Я так живу, – ответил он. – А иначе зачем? – Знаешь, как это зовется? – Я авантюрист, да, – с готовностью признал Геральд. – И что? – Конечно, у нас всякий труд почетен, но длинная жизнь предполагает размеренность. А хочешь щекотать нервы – разве мало безопасных способов? – Нет, так неинтересно, – покачал он головой. – Что за игра без риска? Должен быть некий минимум – иначе не тот азарт. – Ведь ты планируешь себя надолго… – Я не боюсь смерти, – возразил Геральд. – То есть не больше, чем все. Зато как я люблю жизнь!.. Хочу черпать ее полными горстями. Достигнув развилки, он свернул на едва приметную грунтовку, с обоих боков зажатую высокими кустами. Об этой тропе знали немногие, а кто знал, обычно избегал пользоваться, хотя она много короче. От стада боязно отойти, если нечем возразить хищникам. Но когда устраивают гон на виду у всех… Уж лучше хищники, чем такие охотники. – Голубушка, у меня тоже есть мечта, – заговорил Геральд снова. – I have a dream, как говаривал один симпатяга. Моя жизнь распланирована на сотни лет – так много хочется перепробовать, столько повидать… – Ты еще не накопил под такие расходы, – заметила женщина. – Стоит ли тратить порох? Он хмыкнул: – А это у нас национальный вид спорта: дележка неубитого зверя. Уж в этом мы преуспели больше других. Столько веков практики!.. – Ты всегда такой говорливый? – спросила Энни. – Или это разновидность «медвежьей болезни»? Геральд хохотнул, жмурясь от удовольствия. – Ну, в какой-то степени, – признал он. – То есть и то, и другое. После таких встрясок аппетит возрастает намного. И к общению, знаешь ли, тянет. – Наверно, и меня подобрал, чтоб было кому слушать, – предположила женщина. – И реагировать, да? Надо вписать в перечень моих обязанностей. Ничего, что я тебе возражаю? А как ты относишься к скандалам? – Дай конфету, милая, – сказал Геральд со вздохом. – Следует ублажить нервы… Да-да, в холодильнике. – Может, дать чего-нибудь послаще? – спросила Энни, сощурясь. – А что, это мысль! – оживился он. – Если не шутишь, конечно. Грешно смеяться над сокровенным. – Да уж не до шуток нынче. Как ты говоришь: «после таких встрясок…» – Что, и у тебя тоже? Тогда «мы сработаемся» – как это говоришь ты. Все-таки она засмеялась, тотчас принявшись расстегивать платье. А Геральд уже высматривал, где укрыться, чтоб их не потревожили ни с воздуха, ни с земли. Конечно, в салоне не порезвишься как на кровати, но Горбунок проектировали и под такие нужды, предусмотрев многое. К тому ж, недавняя гонка создала изрядный резерв времени, который теперь можно было употребить с толком. И они не потратили даром ни секунды, а женщину даже не потребовалось разогревать, будто ее достаточно завела опасность. Действительно, родственная душа – с такой и работа в радость. Затем Горбунок снова выкатил на тропу и запетлял сквозь заросли, с натугой взбираясь по крутому склону. Но уже вскоре, перевалив седловину, обрадовано устремился с горки, совершенно не затрачивая усилий. Чуть дальше кончились и кусты, уступая место новой расщелине, постепенно расходившейся в ущелье. Да и тропа мало-помалу становилось шире, показывая, какой она была прежде, пока через горы не проложили бетонное шоссе. Из угловатых стен изредка выступали, словно наросты, ветхие, давно покинутые дома, нависая над дорогой. Если предположить, что когда-то тут обитали абреки, то им, вероятно, было удобно сигать прямо с веранд на проходившие внизу караваны. Потом одна из стен оборвалась, и за ней открылось море, в который раз изумив Геральда простором, красками, ароматами. Одевшаяся в асфальт дорога теперь вилась над самой водой, между бугристым обрывом, поверху заросшим буйной зеленью, и узким галечным пляжем. Пологие редкие волны накатывали на берег, разражаясь тягучим шелестом, от воды неслись крики чаек. Лазурная гладь, кое-где прорываемая живописными глыбами, искрилась под солнцем, уже клонившимся к горизонту. Сейчас бы развалиться на теплой гальке да с феминой под боком – идиллия!.. Впрочем, и так неплохо. Надежное авто, послушное каждому жесту, гул ветра в ушах, красивая женщина рядом – что еще нужно человеку? «Чтобы спокойно встретить старость», – всплыла фраза из давнего фильма. Геральд усмехнулся: кажется, моя цель становится манией. Но черт возьми, хочется ведь пожить всласть! Разве для этого обязательно превращаться в вампира? Тем более, со сладостью тогда возникнут проблемы. Несмотря на цивилизованный вид, шоссе оставалось пустынным. Особо не разгоняясь, Геральд катил по нему минута за минутой, следуя причудливым изгибам берега, и поглядывал больше по сторонам, чем на дорогу. Все тут было, как много лет назад. Разве что не стояли тогда на приколе корабли, будто испугавшись близкого шторма, и не казались брошенными дома, иногда сбивающиеся в грозди, а то и образующие небольшие поселки. Остывшее до красноты солнце уже опускалось в море, ветер и вовсе стих, обратив водную поверхность в зеркало. И чайки прекратили гвалт, попрятавшись либо улетев. Зато ароматы будто еще усилились, а каждый сторонний звук разносился на километры. Здешний пейзаж был отлично знаком Геральду, как и запахи, звуки, – но с наступлением сумерек что-то поменялось вокруг. Словно бы парочку перенесли вместе с Горбунком в иной мир, где обычный колесник превращался в этакий краулер, покидать который опасно для жизни. Черт знает, откуда взялось это ощущение, однако и Энни чувствовала себя неуютно – судя по тому, как притихла она сейчас. А когда солнце наконец зашло, женщина и вовсе затаила дыхание, вжавшись в кресло. Хотя ее кожа в густеющей мгле светилась очень заманчиво. – Не передумала участвовать? – спросил Геральд. – Может, вернешься, пока не поздно? – Куда? – откликнулась она тихо. – Нет уж, умерла так умерла! – Ну да, «доктор сказал: в морг…» Откуда такой фатализм, милая? – Скажи лучше, зачем тащишь меня с собой. Разве в разведку ходят с барышнями? – А что в разведке главное? Душевный коллектив! Вот с тобой мне комфортно… Но для тебя еще не поздно переиграть. Я выделю тебе… э-э… подъемные, и дальше ты… Нет? – удивился он, заметив, что Энни качает головой. – Собственно, почему? – Иногда худшая беда – одиночество, – ответила женщина. – С тобой, по крайней мере, не поскучаешь. – Это – да, – ухмыльнулся Геральд. – Этого у меня не отнять. Вдруг он ударил по тормозам и рывком повернулся, подавшись лицом к самому стеклу. – Что это было? – спросил, жадно вглядываясь в сумрак. – Не успела разглядеть? Мелькнувшая тень вовсе не походила на чудовищного нетопыря, как болтали очевидцы, – скорее на гигантскую манту, парящую на широких плавниках по воздуху, яко в океанской глуби. Кстати, в отдалении Геральду послышался всплеск, будто, налетавшись над сушей, животина вернулась в родную среду. Ну да, прихватив по пути корову!.. По крайней мере теперь есть на кого списать пропажи. Поди разберись: то ли абреки балуют, то ли Горынычи кормятся, то ли душка-сосед решил поживиться за чужой счет? «Хорошо, что коровы не летают», – всплыла присказка. Это как посмотреть. А если им слегка помочь? Хотя они, эти очевидцы, вполне могли видеть другую тварь. Но какой занятный край! Только успел въехать и – первые сюрпризы. – Ради Бога, Гарри! – выдохнула Энни. – Чем бы это ни было – ты же не погонишься за ним, правда? Оглянувшись на женщину, Геральд вздохнул. Он бы погнался, с превеликим удовольствием и азартом… будь сейчас один. А отвечать за чужие жизни – спасибо, хватит с меня! – А ты не верила, – укорил он. – Помнишь «Затерянный мир»? Тут могут водиться чудовища!.. – А тебя это радует, да? Геральд хмыкнул и снова послал машину вперед, утешая себя, что главные события – впереди. Нельзя же сразу получить всё? Хотя и хочется. Мало-помалу обрыв над дорогой понижался, зато деревья поверх него становились выше и строения на нем размещались чаще, а некоторые даже выглядели обжитыми – во всяком случае, оставили их недавно. Потом шоссе отвернуло от моря, опять угодив в окружение каменных стен. – Подъезжаем, – негромко сообщил Геральд. – Еще минут десять и – окраина. – Что, мне уже можно одеться? – А кто тебе запрещал? – удивился он. – К твоему сведению, – заметила Энни, – хорошая секретарша должна угадывать желания патрона. Геральд усмехнулся: – Только не переусердствуй, ладно? Мне вовсе не хочется, чтоб и это ты занесла в перечень обязанностей. – А кто сказал, что я против? Лишь бы это не отвлекало тебя. – Меня это вдохновляет! – засмеялся он, тоже надевая рубаху. Спустя четверть часа, уже при всем параде, они и вправду въехали в город. Здесь-то жизнь затихала позже, и на улицах еще хватало машин, прохожих, света. Хотя не везде – многие районы словно вымерли, мерцая редкими фонарями, зияя черными проемами опустелых домов. А особенно удивляли кварталы, больше похожие на крепости, – с заложенным кирпичом окнами нижних этажей и подворотнями, наглухо перекрытыми стальными воротами. Собственно, это и были крепости, заселенные пресловутыми Семьями. Вообще же, городское население за последние годы сильно убавилось в числе, а заодно расслоилось по интересам, сбившись в подобия слобод. Зато куда больше стало храмов, причем не только православных. Вот мечетей на пути не попалось – скорее, их не осталось тут вовсе, как и легальных муселов. Видимо, те вернулись туда, откуда спустились… пока в горы, не на деревья. – Стада вновь потянулись к пастырям, – заметил Геральд. – Как и положено на Руси. Не это ли так роднит нас с Азией? Некоторое время они катили вдоль высокого забора, за которым прятался Лагерь, гнездилище коммунаров. Казацкую слободу тоже пришлось огибать, поскольку через нее закрыли проезд. Лишь затем впереди открылся городской центр, средоточие местного официоза, сплотившегося вокруг губернского Двора. И почти все гостиницы размещались тут, где еще поддерживался порядок, почти сравнимый с прежним. Номер в отеле Геральд позаботился заказать загодя. Как оказалось, не зря: мест уже не осталось – о чем извещала табличка на двери. У подъезда встречал рослый швейцар в ливрее, с русой бородой и выпуклой блестящей лысиной на полчерепа. Хотя был вовсе не стар, судя по гладкой коже и румяным скулам. – Экий ты, братец, лобастый – от мыслей, должно? – проворчал Геральд, передавая ему пару пузатых баулов и ключи от Горбунка. – Машину мою не обидишь? Проверю! Третью сумку, не тяжелую, но самую ценную, он повесил себе на плечо и, предложив свободный локоть Энни, под руку с ней вступил в отель. – Кто я теперь: баронесса? – спросила она шепотом. – Может, это я – графинин муж? – ухмыльнулся Геральд. В просторном вестибюле уже толклись дворяне, устроив подобие раута, – некоторых Геральд помнил по прежним сборищам. Почти все были одеты с претензией, подражая моде прошлых веков. Кое-кто даже порывался общаться на французском, хотя смотрелось это неубедительно. Ей-богу, лучше б они использовали английский… правда, тогда их могли спутать с крутарями, этой новой знатью. Впрочем, старая аристократия выглядела пожиже, да и оснастку не сравнить. При этом многие мужчины рядились в военное, содрав фасоны бог знает откуда. Но даже Геральд в цивильном своем облачении, стоило ему приосаниться и принять надменный вид, куда больше походил на царского офицера, причем в звании не ниже полковника. Небрежными поклонами отвечая на приветствия, он провел Энни к лифту, поднявшему их на верхний этаж. Здесь они прогулялись по широкому коридору, устланному роскошной дорожкой, и наконец очутились в номере, за двумя запертыми дверями, где уже можно было отбросить притворство. Благодарно поцеловав Энни в щеку, Геральд опустил сумку на стол, сбросил пиджак на кушетку и лишь затем огляделся. Эти комнаты он помнил, и с тех пор тут мало что изменилось, даже обстановка почти та же. И уж это настоящий люкс – прежний отель все-таки не дотягивал. – Устраивайся, милая, – предложил он. – Теперь тут – наш дом. Молча кивнув, женщина сейчас же прошла в спальню, а Геральд, расстегивая ворот, приблизился к зеркалу, внимательно себя оглядел. – Всё седее и седее, – произнес он задумчиво. – Может, обриться наголо – как считаешь? Тогда никто не заметит, включая меня. – А мне нравится твоя седина, – через открытую дверь откликнулась Энни, без стеснения подготавливая себя к ванне. – Вообще предпочитаю мужчин в возрасте. Скосив глаза, Геральд следил, как участок за участком обнажается тело женщины. Этот процесс всегда его завораживал. – Может, ты недолюбила своего отца? – предположил он. – Вот и компенсируешь теперь. – А без психоанализа нельзя? Сбросив с себя последнее и скрутив волосы в узел, Энни скользнула мимо него в ванную, окатив влекущими ароматами. Сразу же зашумела струя, разбиваясь об эмалированное дно. Похоже, купание – из любимых занятий Энни. Или наверстывает? Поскольку дверь не заперли, Геральд посчитал себя вправе войти без спроса. Здешняя ванна больше походила на бассейн, ослепляя обилием хромированных деталей. И купальщица соответствовала: мраморная кожа, золотые волосы, изящные пропорции – прямо ожившая статуя! Рассевшись в мелкой воде и вооружась ножничками, женщина сосредоточенно обхаживала ступню, ноготок за ноготком. На возникшего работодателя она покосилась, но не возразила и процедуры не прервала. Пальцы у нее были загляденье – в ровную дугу, один к одному. А подошвы узкие, нежные, как и положено графине. Помедлив, Геральд присел на край ванны и некоторое время следил за процессом, легонько улыбаясь. Сценка почти семейная – и самое забавное, что ему это нравится. – Интересно? – спросила Энни, чувствуя его взгляд. Хмыкнув, он заговорил, будто лишь для того и пришел: – Есть несколько правил, кои настоятельно рекомендую исполнять. Первое и главное: ни под каким предлогом не выходи из отеля после заката. Лучше вообще не покидай номера – во всяком случае, без меня. – Это действительно рекомендация? – Самая настоятельная, – повторил Геральд. – Мне вовсе не хочется подыскивать новую секретаршу – не говоря уж о прочем. – А каково второе правило? – Не разгуливать без оружия. Запомни: эта территория вполне вражеская. И в отношении всех встречных действует презумпция виновности. Посягнуть на твою жизнь могут в любой миг. – Прочее, стало быть, не в счет, – пробормотала Энни. – Что еще? – Держаться подальше от моих секретов. Конечно, полной гарантии это не даст, но все ж добавит шансов на выживание. – А чем я буду заниматься тут? – Ты ведь общалась с компами? – спросил он. – Я обучу тебя кое-каким приемам… э-э… не вполне традиционным. – Взлому, да? – уточнила женщина, озабоченно трогая свои пятки, словно прикидывая, не пора ли их драить наново. Экая все же непринужденность!.. Или имеет место эпатаж? – Вроде того, – кивнул Геральд. – Надо порыться в местных архивах. Предмет поиска укажу позже. – Вообще я уже занималась подобным, – сообщила она. – И по-моему, получалось неплохо. – Да ты и впрямь бесценный помощник! – Беда в том, что у меня куча дарований и ни одного таланта, – вздохнула Энни. – Сами-то по себе они стоят не много. Да и оплачиваются, знаешь ли… – А красота? – возразил Геральд с полной серьезностью. – Разве это не талант? – Это лишь обрамление. К своему таланту или к чужому… – …состоянию? – За неимением первого, – подтвердила она. – Конечно, лучше, когда в комплекте. – Во всяком случае, такое обрамление меня бы устроило. И если мне повезет, то ты в накладе не останешься – уж поверь. – Знакомиться следует с «солидными и щедрыми»? – негромко спросила Энни. – «Для приятного общения…» По-твоему, я уже созрела торговать собой внаглую? – Считай это джентльменским соглашением. – Заметано, – кивнула она, откладывая ножнички. – Кстати, я закончила. – И? – И не пора ли вступать тебе? По-моему, прошло достаточно времени. Геральд рассмеялся с искренней радостью. – Кажется, этот день завершится столь же чудесно, как начался, – сказал он. – А что было в промежутке – не в счет… Исключая один эпизод из того же ряда. – Аминь, – заключила Энни. – Может, когда-нибудь я уйду в монастырь, но до этого надо нагрешить до оскомины. – Я буду тебя навещать, – пообещал Геральд, раздеваясь со всей поспешностью.Часть III
Глава 7. Тайна Пиковой Дамы
С недавних пор меня стали посещать вещие сны. Я даже стал доверять им, хотя с оглядкой. Тем более, снилось много всякого – поди угадай, что из этого сбудется. Но совпадения, мягко говоря странные, случайностью их не объяснишь. А самые примечательные намеки я записывал сразу после пробуждения, уложив рядом с кроватью листы. Кстати, спал ныне урывками, когда накатывала сонливость и если ничего не мешало. Однако сегодня я залег в нормальное время, чуть позже полуночи – ну захотелось! А потому уснул крепко, будто погрузился в черную топь. Наверно, я бы не проснулся, если б не мой Зверь. В отличие от людей, он по ночам бодрствовал, а сородичей чуял за километр. И лишь поэтому успел меня разбудить. Еще не очнувшись толком, я кувыркнулся в сторону и только у стены вскинулся в полный рост. Собственно, это был даже не я – по наитию или спросонок, но разбираться с ситуацией я выпустил своего зверюгу, а сам укрылся за его мохнатой спиной, готовый перехватить управление, если возникнет надобность. И его же глазами, легко проницающими ночную мглу, глядел на проникшего в спальню Хищника. Тот оказался не слишком велик и вовсе не массивен, а ухватками и обилием острых углов напоминал насекомое – эдакий исполинский богомол, вскинувшийся на задние лапы. Сходство усиливали характерная стойка и узкие клинки, лезвиями вниз зажатые в тощих лапах. И двигался он с проворством чудища: я едва успел убраться с постели, прежде чем ее вспорол один из ножей. Что вряд ли стоило делать, поскольку из рассеченного матраса хлынула вода, ударив убийцу по ногам и на доли секунды задержав следующий бросок. А я уже выхватил из угла дюралевый дрын, с коим разминался по утрам, и ринулся убийце навстречу, чтобы его напор погасить собственным и не дать себя опрокинуть. Но нужной инерции набрать не успел, хотя выглядел вдвое тяжелей, – лишь и сумел, что сбить в сторону разящую руку. Столкновение швырнуло меня обратно и второй нож едва не взрезал мой живот, скрежанув по подставленному дрыну. Скользнув вдоль стены, я выиграл простор для маневров и атаковал сам, обрушив на пришельца град ударов, ошеломивших бы любого нормального бойца. Но этот парировал их играючи, явно выгадывая момент, чтобы достать меня одним из своих лезвий. И судя по всему, шансы у него были отличные – не то что у меня. Мой Зверь, прежде наводивший ужас на противников, в подметки не годился новой породе Хищников. Откуда ж они взялись? Внезапно чужак метнулся вбок, пропуская мимо себя стремительное тело, безмолвно кинувшееся на него со спины. Конечно, это был Хан, привлеченный подозрительным шумом, и на моей памяти он промахнулся впервые. К счастью, пес не угодил под взмах костлявой лапы, хлестнувшей почти вслепую, а я сумел увернуться от его броска, иначе бы услуга моего лохматого друга обернулась бедой. Наверно, подсознательно я ждал его появления, а потому даже не прервал атаки, пытаясь обратить к своей выгоде коротенький сбой, что вызвал у вражины прыжок Хана. Но тут убийца скакнул еще дальше, вскинув острые плечи, будто его ужалило меж лопаток. Затем рванулся к окну, почти растворясь в сумраке комнаты, и угловатой тенью вылетел прочь, с гулом пронизав оконный проем. Метнувшись следом, я увидел, как серая фигура пикирует к далекой воде и пропадает за крохотным всплеском. А преследовать ее не было ни желания, ни резона. Распрямившись, я обернулся к двери, где притулилась к косяку девочка-подросток – тоненькая, ладная, еще не успевшая загореть. Чем-то она смахивала на юную принцессу, недавно переболевшую тифом. И к балу ее пока не успели приодеть – то есть совсем голышом. – Хорошие у тебя ножи на кухне, – сказала девочка тусклым голосом. – Удобные. Ничего себе детки пошли! То-то мне показалось, что из шеи улетающего пришельца торчит знакомая рукоять. А второй тесак Настя сжимала в левой руке, укрыв за предплечьем. Ножички и впрямь недурны: из японской нержавейки, длиной в полметра, увесистые. Но теперь их стало на один меньше. Это ж с какой силой надо было метнуть? Вот так приютишь уличного котёнка, а у него обнаруживаются ухватки тигра. Девочка-сюрприз, ну да!.. Вообще я подозревал, что Настя на многое способна, – но такого не ожидал. Хотя появилась она вовремя. – Это он за мной приходил, – добавила Настя. – Не выдумывай, – буркнул я, переводя дух. – Что ж он сперва кинулся на меня? Отставив к подоконнику дрын, со вниманием оглядел себя, страшась обнаружить порезы, не замеченные в пылу схватки, – к счастью, обошлось. Затем так же тщательно осмотрел Хана. Везет дурням: ни единой царапины! Хотя пара-другая синяков на мне еще могла проступить – этот парень будто из железа. Киборг, ага? Пофантазируй, пофантазируй!.. – Просто ты мешал ему, – пояснила девочка. – Уж это точно. Иначе с чего бы он сюда сунулся? Вроде не звали. – А покончив с тобой, взялся бы за меня. – Или за Инессу, – прибавил я. – Или за Леху. Знаешь, сколько похожих случаев по окрестностям? Слава богу, сумели отмахаться, а то собирали бы потом по частям!.. Как и всегда, я не врал впрямую, но говорил не вполне то, что думал. В случайность этого визита верилось слабо. Иначе придется допустить, будто я притягиваю несчастья. – Интересно, почему он не стрелял? – спросила Настя, особо не вслушиваясь в мою болтовню. – Ведь так проще. – А уж мне как интересно! – проворчал я. – Может, он из тех, кто любит осязать клиента. Мне показалось или девочку вправду трясет? Приблизясь, я глянул на ее ладонь, но и тут все оказалось в порядке. Как видно, обращаться с таким оружием Настя умела. – Спать-то не хочешь? Она покачала головой, заворожённо глядя в окно, словно посетившее нас чудище могло вернуться, взметнувшись из волн. Действительно, какой теперь сон? Я и сам на взводе. – Тогда пошли чаевничать. Хан, конечно, увязался за нами. На кухне уже хлопотала Инесса, будто не ложилась. До сих пор не могу понять, как она угадывает мои желания, – тоже ведь попахивает мистикой. Хотя со временем привыкаешь ко всему. Мы расселись за просторным столом, а Хан, улегся под ним мохнатой грудой, в которую так приятно погружать ступни. Когда Инесса расставила чашки, дымящиеся ароматным паром, я кивнул ей на свободное место. Женщина с готовностью примкнула, налив чай и себе. Наверно, мы напоминали семью за ранним завтраком. Хотя тонколицая Настя мало походила на Инессу, скуластую и чуть раскосую, а уж тем более – на меня. – А с чего ты решила, будто он приходил за тобой? – поинтересовался я. – После, ладно? – откликнулась девочка. – Мне подумать нужно. – Ну думай, думай… Занятие невредное. Почему-то у меня зябло нутро, хотя ночь не была прохладной, и даже порции горячей жидкости, соскальзывающие вниз, не согревали. Коротко взглянув на меня, Инесса дотянулась до шкафчика и выставила на стол бутыль наливки, дополнив парой рюмок. Помедлив, прибавила к ним третью. Это называется: спаивать малолеток. Впрочем, градусов в наливке мало – я и сам не жалую крепкое. А дозы можно выделять сообразно весу и возрасту. Несмотря на допинг, беседы не получилось – Инесса вообще молчунья редкостная, я тоже не из говорунов. И Настя не была расположена к разговору, зато сладости уплетала охотно, не забывая и о наливке. Наверно, нам просто хотелось побыть вместе – эдакая сплоченность перед лицом опасности. Затем я отправился в кабинет, чтобы разобраться с событием, едва не ставшим для меня последним. Такой поворот в сюжете мне совсем не нравился. Чего я боялся по-настоящему, это быть застигнутым во сне, беспомощным и уязвимым. И вот едва не состоялось. Как мерзко оказаться в роли жертвы!.. Уже не первую ночь вокруг дома кружили «стрекозы», с высоты обозревая подступы и готовые стрелять в случае надобности. Но этого гостя сторожа проглядели. Каким-то образом он пробрался через все сюрпризы и западни, окружавшие дом, а те даже не пикнули, чтобы предупредить. Хороша крепость, если чужаки заявляются в нее, как к себе домой! Я потратил час, выясняя, как убийца проник сюда (он словно чуял мои ловушки, а обходя их, вытворял невероятное), и пытаясь заделать брешь. Заодно лучше разглядел его, узнав доспехи, к счастью покрывавшие этого Хищника не целиком. Выходит, оба птенчика из одного гнезда? И оттуда же, скорее всего, прилетала птаха, гвоздившая по «болиду» молниями. Неслабо за меня принялись! Кому-то я мешал – настолько, что за пару дней он предпринял вторую попытку меня убрать. И будет, видимо, пробовать раз за разом, пока не добьется своего. Значит, нужно найти его раньше. Вот этим и займусь в ближайшие дни. Потом, раз уж все равно перебили сон, я проглядел записи, поставляемые «глазками», разбросанными по окрестному морю. Накопилось немало. Почему-то пришлые твари тщательно стереглись солнца, зато ночами прибрежные воды, а частью и берег, превращались в их охотничьи угодья. И проникало чужого зверья всё больше, едва не каждую ночь возникали новые персонажи. А кое-кто попадался в ловушки, окружавшие мою скалу защитным кольцом, – главным образом, понятно, мелкота. Но и среди той преобладали экземпляры, отлично приспособленные для умерщвления. И каждую ночь вдоль берега курсировал, точно сбрендивший крейсер, громадный Моби Дик, атакуя суда, еще отваживающиеся на ночные рейды, и метая молнии по целям на суше. А самого Дика не пронять было ничем – даже торпеды его не брали, натыкаясь на невидимое поле. Официально чудище не признавали, а местные mass media молчали о нем, как по сговору. Зато приморская публика, от рыбаков до контрабандистов, уже познакомилась с Диком близко. Кое-кто, из особо отчаянных или безмозглых, даже пытался играть с исполином в догонялки – на легком катерке или оседлав водный мотоцикл. До сих пор, насколько знаю, не выиграл ни один. Вот так и происходит естественный отбор. Пока утренние лучи не сгубили пленников, я проверил ловушки и опять не разочаровался: с каждой ночью улов делался богаче. Часть нынешней добычи мой «плавунец» уже доставил в подскальный грот, разместив по свободным клеткам. Там собралась впечатляющая коллекция чужеродных уродов, и чтобы любоваться на нее, не обязательно погружаться в воду – и отсюда прекрасно видно, спасибо камере. Покончив с этим, я спустился в тренаж-зал и слегка «помахал кулаками после драки», сцепившись с виртуал-партнером, которого Дворецкий успел скопировать с ночного гостя. Раз за разом я пытался даже не победить, а хотя бы устоять перед шквалом мгновенных ударов, применяя для защиты то посох, то алебарду, то мечи, – но снова и снова убеждался в своей несостоятельности. Это не моя лига, судари!.. А ведь он, этот виртуал, бил вполсилы. Но самое поразительное – ухватки Хищника. Их даже боевым стилем нельзя назвать: слишком органичны. Наверняка идут изнутри, от природной его сути. Однако эти рефлексы ковались куда дольше и тщательней, чем у моего Зверя, вдобавок в условиях, намного более жестких. Отдышавшись и пройдя через душ, я вернулся в спальню, где испорченный матрас уже поменяли на новый, наполненный подогретой водой. И окно тут закрыли наглухо, против чего я сейчас не возражал. Сняв со стены один из мечей, я улегся вместе с ним на постель, продолжая ломать голову над тем, что происходит в здешних краях. Картинка не складывалась. Или, вернее, виделась как сквозь густой туман, едва угадываясь в белесой мгле. Вроде и фрагментов скопилось вдоволь, и ощущаю что-то интуитивно, а целиком охватить не могу. Словно бы поглупел невесть с чего. Или здешняя среда так воздействует? А может, мой Зверь забрал надо мной слишком большую власть? Уж он никогда не отличался соображением. До сих пор-то мы ладили – я даже считал его укрощенным и спускал с цепи, когда это действительно требовалось. Но теперь его активность возросла в разы, и неизвестно, хватит ли у меня сил обуздать зверюгу, если тот разойдется на полную. И все равно в сравнении с новыми Хищниками он кажется недомерком. Все же последние события вышибли меня из колеи, если я ощутил стороннее присутствие, лишь когда подо мной заколыхалась постель. Открыв глаза, увидел миниатюрную фигуру, осторожно ворочающуюся у меня в ногах, затем узнал Настю. На секунду показалось, что девочка решила устроиться со мной на ночлег, как это любил вытворять Хан, будучи щенком. Но она уселась на кровати в обычной позе, сложив по-турецки ноги, и уставилась на меня, точно ворожея. Хотя и такое сближение вовсе не входило в мои планы. Она не Инесса, я не Леха – какие могут быть игры? – Привет, – сказал настороженно. – Тебе чего? – Поговорить, – ответила она. Ну вот, решилась наконец!.. – А до утра это не подождет? – Ведь ты все равно не спишь? И впрямь, это – довод. Я хмыкнул: – Бессонница? Стареешь, мать!.. Слушай, ты бы накинула чего. – Да не холодно! – Она дернула плечом. – Туз ничего про меня не болтал? – Ничего эдакого. – Хотя и он малознает… Я из Питомника. Я не придумал ничего умнее, как буркнуть: – Ну? Опустив голову, будто пытаясь рассмотреть свои белеющие в темноте подошвы, Настя молчала с минуту, затем выдавила: – Все искала, кому рассказать… – И нашла? – бросил я небрежно, уже ощутив любопытство. Вскинув взгляд, она глянула прямо в лицо: – Ты в Бога-то веришь? В настоящего, для всех людей. Ну и вопросец! Услышать его сейчас, да еще от такой крохи… – Как тебе сказать… Допускаю возможность – вряд ли больше. Нас так растили. И уж что выросло… – А как же другие? – Сам удивляюсь. Оказывается, вокруг столько верующих!.. Может, мы жили в разных государствах? – А как с дьяволом? – снова спросила девочка. – Что? – В дьявола веришь? – Тот же расклад. Пока не пощупаю… – А вот я видела его! – тряхнув разросшимися локонами, заявила она. – Даже трогала. Не веришь? – Ну вот, опять, – усмехнулся я. – Хорошо уже, что не отрицаю. В жизни случаются чудеса, однако очень редко, иначе б их звали по-другому… Ты рассказывай! И она, запинаясь, поведала мне такое, что еще пару недель назад я счел бы бредом – при всей своей декларируемой непредвзятости. Вкратце: в нашем городском детдоме – образцовом и показательном, если глядеть со стороны, – взращивали супербойцов. Причем без всяких технических ухищрений, на одном психовоздействии. Якобы это высвобождало в детках небывалую мощь, превращало их в совершенные механизмы, к тому ж отлично настроенные. И заправлял там молодой директор, прославившийся на всю губернию… даже, пожалуй, на страну… какими-то прогрессивными методиками. Ей-богу, это уже становится нормой. Хотел бы я знать, есть ли среди «заслуженных» детолюбов хоть один со здоровой психикой? Как там, у Стругацких: «Ребёнку не нужен хороший отец. Ему нужен хороший учитель». Истина, казавшаяся непреложной, пока верилось в коммунизм. Но где ж взять столько хороших? Отцов ли, учителей… Даже с матерями проблема – сами ломаные и детей калечат. Зачем тогда заводить? Впрочем, Калида, к примеру, не спрашивал о желании. И тут в голову пришла мысль, от которой я поморщился. Чего не терплю, это долгоиграющих сериалов, когда из пальца высасываются сюжетные ходы, плохо стыкующиеся с заявленными характерами. Хотя понимаю, что при тамошней тесноте не развернуться, – вот и приходится опутывать персонажи все новыми нитями, образуя немыслимые сплетения. Похоже, в малом городе та же проблема: кого ни выдернешь из толпы, потянется такое корневище!.. – Настена, – спросил, – а ты помнишь свою мать? Она покачала головой. – Но кто-то же навещал тебя в Питомнике? – Да приходила одна тетенька… Давно. – Молодая, красивая? – Ну, наверно, – пожала девочка плечами. Конечно, у нас разные системы отсчета. Она себя-то не знает, куда отнести: к детям ли, ко взрослым, – а я для нее и вовсе посланник «старины глубокой», сродни бессмертному Мак-Лауду. – Худощавая, бледная? – еще спросил я, хотя проще было показать запись. Но делать этого не хотелось: то ли ее боялся растревожить, то ли себя. К тому ж почти все дочки Калиды похожи друг на друга, а с последнего визита прошел, видимо, не один год – для Насти целая вечность. Может, лучше вообще не соваться? Пусть течет, как течет… лишь бы опять не вмешался Бог. – Не помню, – каким-то не своим, жалобным голосом ответила Настя. – Высокая, ласковая… Так ведь я сама тогда… под стол пешком. – Ну, вспомнить не проблема! Сеанс гипноза – и всё на блюдце. – Да зачем? – прежним тоном сказала она. – Вспоминать еще!.. Даже если мать – так и что? Я взрослая. Это, конечно, бравада, но сейчас Настю и впрямь больше заботит иное – уж настолько я понимаю женщин и детей. – Чего ты боишься? – подтолкнул я. И девочка сразу ответила, даже будто с облегчением: – Что меня ищут. Ну эти, из Питомника… Из-за меня Колоду могут так тряхнуть, что у ползунов зубы полетят. А то и головы. – Черт, – пробормотал я, – мало им проблем. – И предложил: – Может, тебя в темницу упрятать, чтоб не мозолила глаза чужакам? Неуверенно Настена покривила губы, обозначая улыбку. – Хотя сейчас столько бесхозных детей! Авось не распознают издали. – Так ты не выгонишь меня? Куда: на улицу, под землю, обратно в Питомник? – Я что, похож на мерзавца? – Н-нет… Фыркнув, я подтянул ноги и уселся на своем участке постели, соорудив из подушек подобие кресла. – Может, и похож, – ответил себе. – Может, я хочу ловить бывших твоих хозяев на живца. А заодно вызнать больше о Питомнике. И эксплуатировать детский труд. Устраивает тебя такая сделка? Опять не разобравшись, что тут всерьез, Настя решила подыграть: – Взвесить надо. – Вот-вот, – подхватил я, – взвесь. Заодно с Лехой потолкуй, с Инессой переговори… Одно дело гостевать у чужого дяди, другое – вкалывать на него. Тут без договора не обойтись. Права, обязанности, гарантии. Опять же комнату тебе выдели, учебу организуй, тренировки, прочее… Постепенно из позы Насти уходило напряжение. Затем и защитный узел перед ее грудью распался, освобожденные руки легли на колени. – А как же Леха? – спросила она. Вот, потянулась цепочка!.. – Он тебе вроде родича, так? Можешь привечать в своей комнате, под свою ответственность. – И на свою пайку, да? – Ты взрослая, – напомнил. – Вот и прикинь, к чему его приспособить. Иждивенцы мне не нужны – сам лентяй. Это ясно? Девочка серьезно кивнула. – И еще, – сказал я. – Слышала про Синюю Бороду? Главные беды случались там, когда совались в запретную дверь. И лучше тебе не заступать на чужую территорию – не то как посыплются скелеты из шкафов!.. А когда затевают возню за спиной, я делаюсь подозрительным и угрюмым. Если я пытался Настену напугать, вряд ли преуспел, судя по ее безразличному лицу. А уходить девочка не спешила, будто ждала от меня еще чего-то. И чего ж, интересно? Вскинувшись с постели, я прошел к окну, распахнул его настежь. В спальню волной хлынули прибрежные ароматы, и будто придвинулся прибой, заполнив комнату рокотом. Сев на подоконник, я оглядел море, взбудораженное свежим ветром, и небо, затянутое бурлящей пеленой. Подходящая погодка для диверсий. Вспомнив «демона», показанного Калидой, я поежился. А если еще и в Защите? Пожалуй, такого не собьешь пулеметом – требуется бластер. Новый виток в гонке вооружений. Настя тоже перебралась в проем, прислонясь спиной к боковине. Без особого интереса поглядела вниз, где, у подножия скалы, плескались волны. Теперь она и вовсе держала себя свободно, словно бы с Лехой. Экая распущенность… как у цветка. – А моих родичей поможешь сыскать? – спросила тихо. – Ну, если это не очень сложно. Вот вам – женская непоследовательность! – Зачем тебе? Хлопот с ними не оберешься, еще и старые долги навесят. Друзья надежней – если повезет на них. – А если нет? Вопрос стоящий – я даже оживился. – А вот тут интересней причины. То ли не встретилось достойных, то ли сам не стоишь преданности. Вообще дружба – большая редкость; поэтому многие тут кормятся иллюзиями. А после удивляются, откуда изжога. И ударяются в иную веру, и снова травятся. Такой характер, значит и судьба такая. Упаси бог от подобной наследственности! По мне, лучше жить одному. – Но и тебе же нужны близкие? – Друзья – да. Любимая… Но не суррогат. – Может, и я на что сгожусь? – спросила девочка. А теперь я не понял: то ли это шутка, то ли цитата из популярного некогда фильма. Который она вряд ли смотрела – за давностью. – «Let's come together, – сказал я, засмеявшись. – Right now, in sweet harmony». На сей раз Настя улыбнулась по-настоящему – дождался наконец. Зубы у нее оказались как на рекламе – верно, и костяк прочный. А сложение, рефлексы я уже оценил: благодатный материал для хорошего тренера. – Но right now лучше иди спать, – прибавил я. – Леха, поди, с ума сходит. Настя скользнула мимо меня, по пути неумело ткнувшись сухими губами в щеку, и растворилась в дверном проеме. А я остался восседать на окне, рассеянно озирая окрестности. Это в каком же качестве меня облобызали? Наверно, опять с кем-то спутали. Ладно, ерунда!.. А вот как быть с Настеной? По закону подлости могут подтвердиться худшие подозрения, и тогда всплывет Голова. Ничего себе, подарочек для сироты! Поди докажи ей, что от такого папеньки-деда, усеченного до лучшей своей части, пользы больше… во всяком случае, вреда уж точно меньше. Такое испытание выдержит редкая дружба, а мы ведь и не друзья. Не обернется ли Настя опять тигрёнком? Со вздохом сожаления я закрыл окно, даже задернул наглухо шторы и вновь развалился на кровати. Вот на виду лучше не маячить – сейчас, когда я в состоянии войны с неведомыми врагами. Бог знает, откуда могут дотянуться до меня – с их-то оснасткой. Неплохо бы заслонить окна голографическими миражами, хотя дорогое это удовольствие. Кошачьим призраком явился Пират, поглядел на меня с неодобрением. Затем задумчиво воззрился на портьеру. Схлопотав несколько взбучек, котенок больше не пытался карабкаться по мне, путая, верно, с деревом, а вот по шторам взбирался охотно. Правда, потом принимался орать, требуя, чтобы его сняли. Такая, понимаешь, противоречивая натура. – Изыди, – сказал я. – Мало тебе других жертв? Пират и ухом не повел, будто обращались не к нему. Позавидуешь такому нахальству. Уже на второй день после заселения он ощущал себя господином, а остальных принимал, видимо, за обслуживающий персонал. Но со мной такие фокусы не проходят. – Брысь! – велел я, и теперь до него дошло. Впрочем, удалился Пират с достоинством. После Настиных откровений мне совершенно расхотелось спать, хотя ждать новых гостей вряд ли стоило. Похоже, они не балуют хозяев частыми посещениями – то есть не больше визита за ночь. Но обсудить эти дела хотелось, а потому, невзирая на поздний час, я послал вызов одному из своих знакомых. В самом деле, почему другие должны спать, если я бодрствую? Сперва я увидал на экране громадное ухо, и хриплый со сна голос прошептал в самый микрофон: – Капитан Нестеров у аппарата. – «Взгляни ж на меня», капитан! – затребовал я тоже шепотом. – На фига мне твоя раковина? На том конце линии тихо чертыхнулись, ухо отодвинулось. По дисплею замелькали темные углы и стены, увешанные дребеденью, быстро прошлепали ноги, скрипнула дверь. Затем вспыхнул свет, и я узнал комнату, где меня принимали совсем недавно. Что ж, студентке Гале, новой хозяйке того дома, теперь не страшно в чужом городе. Быстро же они сошлись! Вот в наше время… бывало и быстрей, да. Впрочем, Матвей мог остаться у соседки в ту же ночь. – А-а, эт-ты, – пробурчал он, разглядев меня. – И сам собирался тебе звонить. Тут, понимаешь, такое деется!.. – Неужто опять чьи-то причиндалы скрутили в бантик? – Да это-то ладно… Хмыкнув, я спросил: – Хочешь совет – для затравки? – Ну? – Не спи ночью, тем более с открытыми окнами. – А че такое? – Простудишься. – В такую жару? – Капитан, ты придуриваешься? Не переусердствуй, а то как войдешь в роль… Помолчав, Матвей напомнил: – Так у меня ж псы? – Ты еще канареек заведи! – А-а… да. – Гляжу, место дислокации ты сменил… С некоторым смущением он обозрел помещение, почесал грудь. – Что, цыплят любишь? – В каком смысле? – Да в том самом. С минуту подумав, Матвей сообразил. – Вообще Галя славная, – сказал он. – Бестолковая малость… Так откуда ж в них толк? – Смотри, не обижай. А то вдруг Мстительница вернется? Посмотрю тогда на твоих псов! – Других пугай, – обиделся сыскарь. – У нас с Галей всё по-доброму. Глядишь, и ячейку создадим. – Думаешь, обезопасит? Тут ведь не на штампы глядят, а в корень. Вот его – береги. – Ладно-ладно, – проворчал он. – За этим и позвонил среди ночи? – Я-то хоть звоню, а вот ко мне – являются. Плохо бережете, копы, приходится самим отбрыкиваться. Что ж это вы? – А мы не сторожевики, чтобы беречь, – вот к ним и обращайся. За хорошую мзду они даже бандитов готовы охранять. – Ага, «сами калечат, сами лечат». Не они ли засылают убийц, чтобы заработать на охране? – Ну, это ты хватил! – Голову даешь на отсечение? – спросил я. – Кстати, наблюдал вчера, как одного копа поймали на горячем. Что, и у вас завелась внутренняя полиция? – Вроде идет перетасовка, – пожал Матвей плечами. – Причем на всех уровнях. Кого понижают, кого вовсе выкидывают. А сверху спускают новых – они и роют землю. – За сыскарей-то еще не взялись? – Да наша группа пока держится. Старшой у нас – мужик с понятием, от начальства умеет отбрыкаться. А может, побаиваются его. Вообще майор не любит крика, но под горячую руку ему лучше не попадать. – Как фамилия? – Майора? Шилов. – А сколько в вашем ведомстве отделов? – Погоди, дай соображу… Одиннадцать, по-моему. Или двенадцать? Да, точно – дюжина! А в каждом – по дюжине активистов, не считая балласта. Опять та же схема!.. Или это мода? – Слушай, Мазай… – Матвей. – Это все равно. Как у вас дела движутся: впрямь кого-то отлавливаете или видимость создаете? – Ловим-то будь здоров сколько! Другое дело, что меньше не становится. – А вы прижигайте обрубки, – посоветовал я. – Как это? – Как у Лернейской Гидры. Помнишь сказку про Геракла? – А-а… Шутить изволишь? – Не уверен. Что вы делаете с задержанными? – Как и положено: сдаем. – Поштучно или на вес? Впрочем, не важно… А дальнейшую судьбу их отслеживаете? – На фига? – Если ваш улов вправду неплох, то куда деваются эти уроды? Ни шумных процессов, ни победных реляций, ни освещений в mass media… Вдруг их отпускают обратно? Эдакий кругооборот отморозков в губернии. – Что ты лепишь? – даже оскорбился Матвей. – Да кому ж надо такое!.. – Вот и я думаю: кому? Или их не выпускают, а… – Ну, что? – …скажем, перековывают. – В тюряге? – Разве ж она безразмерная? И каторги окрест не видать – если не считать Лагеря. Но там обитают коммунары, божьи люди… – Слушай, Род, куда ты клонишь – не пойму что-то. – Сам еще не понял, – признался я. – Ладно, спасибо за сведения – спи дальше. Но лучше отсыпайся после рассвета. – А работать когда? – Ночью, капитан, ночью. Бери пример со старших. А не успеваешь высыпаться, переходи на полставки… тем более, толку от вашей суеты – чуть. Привет цыплёнку! Хотя правильней назвать Галю синичкой, подумал я, уже оборвав связь. Той, что в руке. И Матвей ее заполучил. Может, он и прав. Наверное, по контрасту вспомнилась Ника из дома на набережной, и я опять подумал: таких людей не бывает. Не девушка – картинка. Ей-богу, как нарисованная – не видел бы сам, не поверил бы. Еще и поет, причем замечательно. А водит как!.. О прочих достоинствах не знаю, но подозреваю, что самым въедливым искателям изъянов тут нечем поживиться. Слишком она хороша – во всем. Не от мира сего, вот именно. А от какого? Кажется, у меня снова заныло горло. И ступни вдруг стали мерзнуть – это летом!.. Уж не подхватил ли я простуду от Гая? Ну да, через эфир… Или я попросту слышу его ощущения? Тогда это надолго. Я усмехнулся: вот и оправдание, чтобы ничего не делать. Пожалуй, опять придется выдавливать из себя дурь в тренаж-зале – проверенное средство, до сих пор меня не подводившее. Но сперва надо найти подход к Компании, чьи посланцы зачастили по мою душу. И самый надежный путь – окружной. А кто теснее завязан на Компанию? Коммунары, да… Значит, нам дорога в Лагерь. Для начала я забрался в городские архивы, просмотрев планировки районов, которые чинуши удосужились перевести в электронный вид. Затем переключился на спутниковые снимки, куда более свежие. Как выяснилось, основное строительство велось у торгашей и вокруг Дворца, а вот в Лагере из новых зданий появилось единственное. Зато возвели его в самом центре, на вершине покатого холма, и вид оно имело внушительный. Эдакая стройка десятилетия, поглотившая уйму сил и средств, – при тамошней-то нищете. А окрестили его не по-коммунарски: Храм. Что еще за рассадник поповщины посреди царства воинствующего атеизма? Или это филиал другого Храма, воздвигнутого Клопом для губернских церковников? Нет, положительно – в Лагерь стоит наведаться. В тихом омуте, как известно… А ведь такое стоялое озеро поискать!Глава 8. Рекогносцировка
Для сегодняшних дел Геральд решил прибегнуть к маскировке: щегольские рыжие усики, шевелюра огненного отлива поверх обычной стрижки, россыпь бледных веснушек на посветлевших скулах. И темный полосатый костюм в обтяжку, делающий его почти изящным, – в комплекте с вишневыми туфлями, начищенными до блеска, да надвинутой на глаза шляпой-котелком. В довершение образа: танцующая поступь, порывистые жесты, зловещая ухмылка, – этакий чикагский гангстер времен сухого закона. Использовать накладные ногти с «траурной» каймой, вид которых самого приводил в содрогание, Геральд не стал. Вообще роль была с двойным дном: он ведь играл не просто рискового франта из нижних слоев, а скорее барона, надевшего на себя такую маску. То есть пока не приглядишься – франт; а всмотришься – ну, вылитый барон! Для начала Геральд решил посетить квартиру в старом доме, скучавшем на окраине городского центра, перед тихим каналом, отделявшем территорию, опекаемую Двором, от диких кварталов. Тут в самом деле оказалось покойно, как в прежние годы, и так же прогуливались люди по набережной, дыша водной свежестью. Правда, какой-то идиот, напялив резиновую харю, разъезжал на мопеде, не столько пугая девиц, сколько вызывая восторженные визги. Вот так развлекается нынешний молодняк. Хорошенько оглядев подступы, Геральд поднялся по обветшалой лестнице, даванул в звонок, вряд ли уступающий ему возрастом. – Кто там? – спросили из-за двери. Ухмыльнувшись, Геральд ответил: – Твоя смерть. После паузы раздалось, как по заказу: – Ну и что? – Ну и все, – отрезал он. Еще помолчав, голос осведомился: – Гарри, что ли? – А вживую не узнаёте? – Так ведь дверь искажает… – Ну да, как и старые телефоны. Открывайте, открывайте, – подхлестнул Геральд. – Если б я был они, обошелся бы без звонка. Наконец дверь приоткрылась, явив физиономию хозяина – кстати сказать, вполне бесцветную. Увидав нынешнее обличье Геральда, он поморгал, затем с укоризной покачал головой: дескать, предупреждать надо. Хотя настоящий облик гостя ему тоже не был знаком. – Я на минуту, – сказал Геральд. – Пустите? – Как будто у меня есть выбор! – Тут вы правы. Железная створка сдвинулась еще чуть – настолько, чтобы гость смог протиснуться, – и сразу за ним захлопнулась. – А если в глазок пальнут? – полюбопытствовал Геральд. – По-вашему, я фильмов не смотрю? – оскорбился хозяин. – Да и стекло бронебойное. – Ну-ну… Разговор продолжили в комнате, усевшись за стол друг против друга. До сих пор они встречались только в виртуале. Там этот человек выглядел иначе и откликался на кличку Фант, видимо, полагая его сокращением слова «фантом». До вчерашнего дня именно он был глазами и ушами Геральда в здешнем городе. К ним прилагалось некое количество мозгов – достаточное, чтоб быть отменным спецом в своей сфере и чтобы не попасться за столько времени. Вот ни о чести, ни о совести лучше не вспоминать. То есть сам Фант охотно болтал на такие темы, но представления об этом имел своеобразные. – Как вы нашли меня? – первым делом спросил он. – Милашкой, – ухмыльнулся Геральд. – Я всерьез!.. – Думаете, сейчас можно спрятаться? Уши все равно будут торчать – или какая иная часть. – Но мы ж не договаривались так. – Мы и по-другому не договаривались. Да и какая разница? Поверьте, меня пугаться не стоит. А зачем я пришел, вы знаете. Со вспыхнувшей подозрительностью Фант впился в гостя взглядом, затем медленно втянул голову в плечи, точно напуганная черепаха. Чего он боится, интересно? – подумал Геральд. Что я отберу вещицу даром, а затем не захочу оставлять свидетеля? Вообще-то почти любой профи именно так и поступил бы на моем месте. – Только не надо резких жестов, – предупредил он. – Меня вам все равно не переиграть, а посему лучше проявите доверие. Глубоко вздохнув, хозяин расслабился и запустил руку в ящик комода, нащупывая что-то в глубине. – Вот, – сказал Фант, выкладывая на стол небольшую коробку. Оказалось, он не стал прятать сокровище далеко; да и вряд ли в этом был смысл. Если бы до него добрались, не помогли бы никакие тайники. – И вот, – прибавил Геральд, опуская рядом свой пакет, куда более весомый. – Здесь вдвое против оговоренной суммы. Сможете убраться из города сразу – ваши потери я компенсировал. И советую не медлить с отъездом. Ведь бог знает, как повернутся события! – По-моему, это скорее приказ, чем совет, – заметил Фант, задумчиво глядя на пакет, словно бы решая, сейчас развернуть или дождаться ухода гостя. – Даю вам срок до утра, – сказал Геральд. – Завтра я займу вашу квартиру – она мне подходит. А вам к этому времени лучше оказаться подальше. Бегите отсюда, Фант, бегите со всех ног – страна большая, не говоря уж о мире. А вашим коллегам на ближайшие дни хватит забот – вот это я гарантирую. Прощайте, Фант. Надеюсь больше вас не увидеть. Второй визит Геральд нанес неподалеку, даже не став возвращаться к Горбунку, – в малых городах почти всё рядом. И теперь дверь открыл рослый, довольно крепкий мужчина с ликом типичного гебиста – все же служба накладывает отпечаток. Звали его Гувер… точнее, такая у него была фамилия. Хотя и величали беднягу чаще по ней. – Честь имею, – приветствовал его Геральд, приложившись рукой к шляпе. – Пока еще. А как с этим у вас, полковник? – Вы с ума сошли, Хованцев! – вполне искренне испугался тот. – Заявиться к нам – вот так!.. – Ну, вы ведь не станете меня арестовывать? К тому ж, я буду возражать. Гувер бросил взгляд за спину, будто опасался сторонних глаз. – Не волнуйтесь, – успокоил Геральд. – Я озаботил вашего боровка по меньшей мере на час. – Каким же это образом? Барон загадочно ухмыльнулся: – Следует знать слабые места своих подчиненных. – Вот со мной у вас не было проблем! – заметил Гувер не без ехидства. – Выпивка да бабы – стандартный набор. – А еще – азартные игры, – прибавил Геральд со вздохом. – Впрочем, не мое дело. «Теперь» – следовало бы добавить. Когда-то Гувер, тогда еще капитан, был его помощником – надо признать, довольно толковым. Во всяком случае, сведения добывать он умел. Но в первые ряды не рвался. И вот так – полегоньку, не надрываясь – дослужился до высоких чинов. Хотя непохоже, что это сделало Гувера счастливым. – Так вы приглашаете, полковник? – осведомился Геральд. – А, ну да, – спохватился тот, убираясь с пути. Танцующей поступью барон проследовал в кабинет, с любопытством озираясь. Занятного, впрочем, не увидел и, обогнув массивный стол, расположился спиной к стене – больше по привычке, чем из опаски. – Похмельный синдром? – усмехнулся он, разглядывая мятую физиономию хозяина. – Увы, с собой ничего. – И подхлестнул: – Ну давайте, Гувер, включайтесь!.. У нас не так много времени. – Да, – согласился гебист. – Уж это точно. Ладонью он с силой провел по лицу, будто соскребая следы буйной ночи, и уселся напротив Геральда: – Слушаю вас. – Речь пойдет о Питомнике, – начал барон. – Простите, о чем? – Да полно вам, Андрей Геннадьевич!.. Будто я не знаю, что кроется под вывеской здешнего детдома. – Откуда же, интересно? – Во-первых, я предполагал появление чего-то схожего. Во-вторых, Фомичев постарался, чтоб его достижения получили огласку. На свою беду, он сделался слишком популярным, даже обратил на себя внимание Двора. Гувер проворчал себе под нос забористое ругательство – в том смысле, что этого следовало ждать. – Наверняка вы курируете Питомник, – прибавил Геральд. – Почему ж до сих пор его не перебазировали в метрополию? Неужто здешние условия настолько критичны? Или причина в том, что тут вотчина Богомола? Федерал глянул на гостя с испугом. Улыбнувшись, тот спросил: – Вас что-то смущает, полковник? – Ну да – ваши вопросы!.. Зачем вы пришли, Хованцев? – Так повернулось, что сейчас мы – союзники, – пояснил Геральд. – Или вам не нужны сведения? – Но вы ж не отдадите их за просто так? – Как и всегда: честный обмен. Возможно, что и себе в убыток. Но не задаром – тут вы правы. – Раньше-то вы не заступали на чужую территорию!.. – Может, эта территория и чужая, – сказал барон. – Однако уже не ваша. Собственно, она и была вашей лишь по недоразумению. Уверяю, я осведомлен о Питомнике не хуже вас – скорее лучше. И стоит мне сбросить это в Океан… Где, по-вашему, Богомол станет искать утечку? Крякнув, Гувер укоризненно покачал головой: дескать, от кого угодно мог ожидать – но от вас, Геральд Васильевич!.. – Мы теряем время, полковник, – напомнил гость. – Вы ж знаете: я своего добьюсь. И дела веду к взаимной выгоде – сие вам тоже ведомо. А мой, с позволения сказать, шантаж базируется вовсе не на данных, кои я получил от вас, – так что и тут за рамки не выхожу. Ну? – Хорошо, поехали! – решился федерал. – Но предупреждаю: в эти дела я старался не влезать. Так что и спрос с меня невелик. – Если дойдет до спроса, – хмыкнул Геральд, – то отвечать вы будете не мне. Я не сторож братьям, тем более – не судья. И ваше право на спокойный сон не оспариваю. – Всё умничаете, майор? – огрызнулся Гувер. – Не надоело? – Подполковник тогда уж, – поправил гость. – Успел получить, прежде чем сгинул. Хотя все равно ниже, чем у вас, – тут вы правы. Так я слушаю, Андрей Геннадьевич! Гувер помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями, затем деловито и без обиняков выложил, что знал, – скорее всего в полном объеме, будто хотел сбросить с себя эту тяжесть. Не для того ли и пьет он, чтобы заглушить? Раньше все-таки знал меру. – Фомичев, понятно, псих, – сказал Гувер в заключение. – Зато умеет нравиться – родителям, репортерам, чинушам. Эдакий обаяшка!.. – Это не вполне то, что зовется обаянием, – возразил Геральд. – Скорее магнетизм. А заряжается он от своих деток. Вы хоть представляете, какими способами Фомичев привязал их к себе? Но в такие детали Гувер старался не вникать, а потому спросил об ином: – Что вы будете делать с этим: продадите? По-видимому, решил сразу условиться о доле. – Мне претит торговать чужими секретами, – сказал Геральд. – Вот если бы добыл это сам… Хотя и тогда – вряд ли. Сказать по правде, мне вовсе не хочется, чтоб на методику наложили лапу другие. – Тогда я не понимаю, Хованцев: в чем ваш интерес? – Боже мой, да что тут понимать! – пожал он плечами. – Просто я не желаю, чтоб Алмазин прорвался наверх, – тогда мне сделается душно в этой стране. – Для этого не обязательно приезжать сюда. – Интересуетесь, зачем я здесь? – спросил Геральд. – Могу ответить. Во-первых, разобраться с Питомником. Во-вторых, свести счеты – кое с кем. В-третьих, найти… одного человека. Или двух. В-четвертых… Да просто мне любопытно, черт возьми! – А не боитесь, что я донесу? Барон пожал плечами: – Ради бога – будем считать это объявлением войны. К тому ж тут нет секрета для заинтересованных сторон. Что я в городе, им уже ведомо, а чего добиваюсь – сообразить просто… Вы, полковник, лучше бы беспокоились о себе! – С какой стати? – Пока что вас избегают трогать, – сказал Геральд. – Но когда в здешних местах закрутится та же карусель, что под Колпаком, – по-вашему, на какой день вас прихлопнут? Свою шкуру Гувер оберегал как зеницу, и вот этим пронять его легче всего. – Собственно, вы о чем? – спросил он настороженно. – Что еще за «карусель»? Барон хохотнул: – Ну да, конечно! Как всегда, у нас перемудрили с секретностью – даже те, кому положено, мало что знают… Говоря вкратце, там мы поимели вторжение во всей красе: с новым оружием и летающими крепостями. – Какое вторжение, чье? – А это уж у кого и на что хватит фантазии, – ответил Геральд. – Вы вольны подозревать западников – у каждого, говорят, свой бзик. Другие поминают инопланетян. – Бред!.. Вы что, Хованцев, тоже верите в это? – Помнится, у нас уже пытались «сказку сделать былью», – заметил тот. – Так почему не допустить, что кто-то преуспел в этом больше? Впрочем, как считает наш приятель Кторов, признанный знаток людей и мастер интриги, в сюжетах лучше не расставлять лишних точек – пусть читатель сам додумывает. С другой стороны, когда центр города перестраивают наново, формируя единый ансамбль, а затем сия махина вздымается в воздух, изрыгая по всем направлениям лучи и плазму… – Да не ведется тут больших строек! – с досадой возразил Гувер. – И не возводилось в последнее время ничего… если не считать Храма. – Значит, к нему и надо приглядеться внимательней. А заодно к церковникам. – Как раз там все схвачено. – Богомолом? Ну да, прозвище обязывает! С беспокойством полковник взглянул на часы. – Ухожу, ухожу, – успокоил Геральд. – А что, Ульян последнее время не возникал? Или хотя бы Альбион? – Меня, во всяком случае, не навещали. Зато ваш любимый Кторов ошивается неподалеку. – Что, Борислав тут? – обрадовался Геральд. – Вот удача!.. – По-моему, он черпает вдохновение в здешних местах, – съязвил Гувер. – Тут и придумывать не надо – знай пиши с натуры. – Можете меня с ним состыковать? – Почему нет? Достав из кармана старенький телефон, федерал настучал номер, дождался отклика. Не поминая имен, задал обычный по нынешним временам вопрос: «Вы где сейчас?» Выслушав разъяснение, подтвердил: «Понял», – и сообщил Геральду: – В торговой слободе, возле книжных лавок. Еще какое-то время пробудет. – Ну вот, – бодро заметил тот, – теперь вы знаете, куда направить убийц. На это Гувер лишь кисло усмехнулся, оставив без комментариев. – Удачи, полковник! – прибавил Геральд. – Постараюсь предупредить, когда настанет время рвать когти. Думаю, что живым я для вас полезнее. К торгашам он докатил за минуты. Вот тут оказалось людно, а все подходы забиты машинами. Воткнув Горбунка в подвернувшуюся щель, Геральд зашагал по уличной стремнине, держась подальше от магазинов, чтоб не угодить в людской водоворот. Парило уже крепко, но он любил жару, вдобавок было с чем сравнивать – все ж не тропики. Да и нательный кондиционер выручал, создавая вокруг прохладную завесу. У книжных лотков было свободней – пожалуй, продавцы даже превосходили числом покупателей. А потому один из тех, огромный и массивный человечище, сразу бросался в глаза. Задумчиво щурясь, он вертел в пальцах яркую книжицу с прорисованной на обложке жуткой сценой. – Экое паскудство – верно, толстый? – доверительно зашептал барон, придвинувшись вплотную. – И кому ж может глянуться такое!.. – Здесь есть тонкость, сударь, – сказал гигант, покосившись на него. – Фамилия на обложке совпадает с моей. – А имя? – Имя тоже. И вообще, это я. – То-то я гляжу, обличье знакомое! – обрадовался Геральд. – Ведь это прославленный на всю планету, Великий и Могучий кудесник слова… – Полегче, Гарри, полегче, – проворчал тот, откладывая книжку. – Не пережимай. Думаешь, не узнал? Да я тебя под любой личиной различу – по твоему непревзойденному нахальству! – Ну, ты растешь, – засмеялся Геральд, кивая на его живот. – Откуда такие пышности? – Так ведь из-за машины не вылезаю. Скоро у меня будет зад, как у гамадрила. – Такая же красная? – Такая же красивая! – гулко хмыкнул великан. С гривой пепельных волос, отброшенных за спину, и густой порослью по всему лицу он походил на разъевшегося благодушного льва, который уже не усматривает в каждом встречном добычу. Но хищника, даже ушедшего на покой, лучше не задевать. – Хоть не зря натирал мозоли? – поинтересовался Геральд. – «Скока я зарезал, скока перерезал, – прогудел Борислав, кровожадно потирая лапищи. – Скока душ я загубил…» Конечно, он имел в виду очередной из своих ужастиков, кои клепал по штуке в квартал и которые, как ни чудно, пользовались спросом у публики. – Ладно, где можно поболтать без помех? – спросил Геральд, озираясь. – Тут поблизости кабачок, – сообщил Борислав. – Вполне уютный. – Приглашаешь? – За твой счет, разумеется. – Ну, веди! Заведение помещалось в подвале и, действительно, выглядело недурно: сводчатые потолки, стены из бурого кирпича, деревянные кресла с подушками. Как видно, Кторова тут уважали, а потому гостям сразу выделили кабинет. Обслуживала их владелица трактира – веселая справная дамочка, явно благоволившая к обходительному гиганту. Вообще тот не хуже Геральда умел заводить знакомства и устраиваться в жизни – может, со временем и впрямь пустит здесь корни. А что, домик аккуратный, кормежка отменная, хозяюшка душевная, наверно и пылкая. Чем не прибежище для бывшего героя тайных сражений? – Вот уж кого не ожидал встретить! – сказал Геральд, когда их оставили наедине. – Даже в голову не приходило. – Напрасно, напрасно, – откликнулся Борислав, с удовольствием озирая закуски, в самом деле выглядящие завлекательно. – Как раз мне тут самое место. А вот тебя с чего занесло в эти края? Попробовав вина, уже разлитого по бокалам, Геральд одобрительно кивнул и сказал: – Причин много, но главное… Тянет меня, понимаешь? Будто зовет кто… – Ага, значит, и у тебя… – Что? – Крыша поехала. Не переживай, Гарри, – здесь это норма. А ты и вправду мог слышать Зов. – Скажи еще Глас Божий! – ухмыльнулся он. – Нет, ко мне-то взывает человек, вдобавок близкий. – У тебя что, много родичей? – Скорее мало. Но, может, я знаю не о всех? – А-а, – протянул Борислав. – Конечно, у каждого свои скелеты… – И потом, хочу разобраться в здешнем компоте. – Эка! С налёта, да? Я тут сколь времени ошиваюсь – а много ль уразумел? Впрочем, кое-что… – Ну? – У меня ж интуиция, ты знаешь. Об этом Геральд, действительно, знал. – Сколько? – спросил он напрямик. – А это как сам оценишь, – ответил гигант с кокетством таксиста. – Столько хватит? – осведомился барон, демонстрируя фигу. Борислав хохотнул, не поверив. Слишком давно они знакомы. – А что за Храм тут возвели? – спросил Геральд. – Слышал что-нибудь? – Он и тебе подозрителен? – Еще бы. Якобы восстановили в точности – но я ж видел фото оригинала!.. – Зато местные святоши вселились туда охотно. И теперь, что ни день, являют публике чудеса. – Неужто опять иконы прослезились? – возмутился барон. – Да сколько можно, помилуйте! – А что удивляться? Разве люди не сами наделяют чудотворцев силой? Главное, верить. Сейчас ведь многие ждут пришествия – то ли Христа, то ли инопланетян, то ли первосвященников разных мастей, включая основателей. Может, уже заявился кто-то? – Это вопрос? Или констатация? – Да ходят такие слухи. Будто за наши грехи или же муки ниспослали на Землю спасителей. Пророков или мудрецов. – Сионских? – вставил Геральд. – А без чужого ума – никак? – А если они прибыли из Шамбалы? – сказал Борислав. – Такой вариант ты исключаешь? – Нам только Шамбалы не хватает, – хмыкнул Геральд. – А так полный набор, на все вкусы. Кстати, вот это больше всего настораживает. – Что именно? – Кто-то умело играет на людских слабостях, причем задействовал всю октаву – от алчности до тщеславия. Уж не следят ли за нами со стороны? – Имеешь в виду… – …совсем чужих, – кивнул Геральд. – Из очень дальней стороны – может, с того света. – Ты что, дорогуша, моих опусов переел? – Ага, лишь этим и занят – когда не сплю. – С кем? – сейчас же спросил Борислав. – Опять подцепил какую-нибудь кралю? – Подцепить можно триппер, – фыркнул барон. – Филолог! – Иногда лучше уж его. Между прочим, ты сам помянул слабости… – Ну, договаривай. – Будь ты у меня в персонажах, уж я бы знал, чем тебя купить. – Это не слабость, мой друг, – потребность, – возразил Геральд. – Более того, необходимость. Без этого мир тускнеет вдвое. А то и больше. – Тем дешевле ты купишься, – проворчал гигант. – Сколько тебя знаю, вокруг – мамзельки. Все доказываешь свою неувядающую потенцию? – Зачем доказывать? Я реализую. Однако Геральд задумался – действительно, тут могла найтись слабина. А сочинитель тем временем продолжал: – Вообще, у персонажей должны быть простые мотивы – иначе не увлечь. Публика сопереживает, когда понятно. А высокие помыслы хороши в сказках. По большому счету людишек не волнуют идеи. Зато они стремятся примкнуть к стае, желательно крупной, и занять там место потеплее. Вот ты, барон, не хочешь заделаться герцогом? – Да на кой? – фыркнул тот. – Проку нынче от герцогства!.. – В народе станут уважать больше. – Да неинтересны мне те, кто уважает за титул. – И у самого прибавится уверенности. – О, уж с этим порядок!.. – Тогда подумай о богатстве – настоящем, неисчерпаемом. – Что толку в роскоши, когда не станет сил? А копить на старость – это такое занудство! Гигант благодушно хмыкнул: – В гонки-то, поди, балуешься еще? – А куда деваться, если гоняют, – улыбнулся Геральд. – Но вообще хорошие игры люблю по-прежнему. Знаешь, Бур, когда я был вдвое моложе… – Ну? – …я желал почти того же и чувствовал себя, как сейчас. С тех пор у меня не изменились ни формы, ни темперамент – разве прибавилось морщин. Я и поныне не уступлю молодым энергией и выносливостью. Но долго ли продержусь на этой полке? – Второй твой бзик, – отметил Борислав. – Лучше иметь несколько, – засмеялся Геральд. – Отличное средство против мании! – А вот я живу в согласии с возрастом. Каждой поре – свои цацки. – Значит, я из тех, кто не взрослеют. – Будешь гнаться за поездом, пока не свалишься под колеса? Говорят, Цибульский так погиб. – Кто? – Да был такой актер. – А-а, ну да… Слушай, толстяк, – вдруг повернул Геральд, – а не хочешь поработать со мной в спарке? Как в прежние времена – помнишь? – А сочинять за меня станет Пушкин, – прибавил Борислав, снисходительно кивая. – Как бы коллега, да? – Нашел о чем переживать. Здесь и без тебя такого насочиняют!.. – Не-ет, старина, я уж отбегался, отстрелялся. Теперь для меня главная радость: созерцать… Ну, еще осмысливать, понимать, увязывать. А также строить схемы и прогнозы. – Не рано ли сдался, Бур? У тебя ж сила, как у медведя! И со здоровьем, поди, проблем нет. – Потому и не хочу подставляться под пули. С возрастом осознаешь, что главное достояние – голова. А мысль, говорят, убивать нельзя, хотя охотников хватает. Вот ежели б мне предложили планировать операции… – Додумался, молодец! То есть я стану вкалывать за двоих, а ты, белая кость, будешь подбрасывать мне идеи? Борислав ухмыльнулся: – Ну, раз тебе хватает своих… А у меня, видишь, главные мысли сейчас о романе. Я не имею в виду этот, – кивнул он на дверь. – Хотя и тут закручивается лихо. Но два романа не потяну – какой-то придется тормознуть. Да ведь и ты не любишь параллелить? – Неразрешимая проблема, – вздохнул Геральд с сочувствием. Гигант зычно фыркнул. – Ты не мешай меня с мягкотелами, – попросил он. – Пока что я вижу цель и стены прошибать способен. Вот только зачем исполнять это лбом? – А тут не до выбора частей – уж что подвернется!.. Кстати, откуда такой разгул маньячества? В прежние времена эти красавцы были наперечет, а ныне, говорят, бродят стаями. – Так ведь сами взрастили, – сказал Борислав. – Веками в людях копили муть, а теперь ее всколыхнули извне – вот и выплеснулось. – Все-таки «извне»? – не пропустил Геральд. – Значит, и ты склоняешься к версии пришельцев. Космических или иных? – Ну, для инопланетян они знают нас слишком хорошо! – Может, бывшие люди? То есть почившие, но не вполне. – Или будущие, – прибавил сочинитель. – Этакая цивилизация могучих детей, разжившаяся опасными игрушками. Между прочим, едва не все наши комплексы – из детства. Оттуда же, видимо, и твоя ненависть к насильникам. – Людовед! – хмыкнул Геральд. – Хотя больше смахиваешь на людоеда. Тут как раз принесли горячее, поменяв разоренные тарелки на дымящиеся, исходящие искусительными ароматами. И опять скоренько удалились, чтобы не мешать общению, – дисциплина на уровне. – Кстати, о детях, – сказал барон, как только закрылась дверь. – А про Питомник ты ничего не слышал? – Имеешь в виду местный детдом? Как же, как же – мелькало. А какой там импозантный директор – ну право, такая душка!.. Фомичев, кажется? – По моим сведениям, его пристроил туда Ульян. – У Богомола на людей особый нюх, – заметил Борислав. – Как у навозной мухи. Дерьма не пропустит. – А знаешь, сколько Фомичеву лет? Он ведь немногим младше нас с тобой, а выглядит юнцом. – И в чем причина, по-твоему? – В тамошних воспитанниках. Они сделались его портретами, как у Грея, и теперь взрослеют быстрей положенного. – Да, детки-детки, – вздохнул здоровяк. – Как ты знаешь, под здешним городом полно катакомб… – И что? – А в последние годы развелось столько беспризорников… – Ну, дальше! – Что творится с людьми? – раздумчиво продолжал Борислав. – Уже собственных чад перестают любить! – У тебя их и вовсе нет. – Я компенсирую книгами – по известной формуле. Впрочем, дело не во мне. – Вот именно. Переходи к сути. Как я понял, беспризорники заселили катакомбы? – Видишь ли, в этих норах за ними трудно угнаться… – Уж тебе – точно. – Я и говорю: отличное убежище для мальцов. У них там уже свое общество. И организовано занятно – по карточному принципу. – То есть? – Ну, тамошний социум делится на Колоды и Масти – будто на кланы. А в каждой Масти четкое разделение по статусу: от Туза до Шестерки. – В самом деле, оригинально. И удобно!.. – Но речь о другом: в последние недели кто-то устроил охоту на ползунов. Конечно, на общем фоне это непросто разглядеть… – А что же власти – совсем устранились? – А что им до мальцов? Правда, один местный репортер забил тревогу. Но от Двора тотчас поступило разъяснение: ребятки, мол, сами друг друга мордуют – этакие межплеменные войны. Ну,расшалились от избытка энергии, дело-то молодое. – Меня не удивляет, что это заявил Двор, – сказал Геральд. – Вот что находятся идиоты, которые в такое верят!.. – Так ведь, если хочешь спокойно спать, лучше записать жертвы в виновники. Не то придется вспомнить, что среди тех бедолаг обретается, возможно, кто-то из твоих родичей, коему ты отказал в помощи. А это, знаешь, все-таки дергает. – Ага, «и с партизанами как-то неловко получилось»!.. – Хотя некоторые из здешних доброхотов поддерживают ползунов. И среди них, к слову сказать, Клер. – Кто? – Клер, твоя бывшая пассия, – охотно пояснил Борислав. – Она неплохо поднялась тут – завела собственную фирму, создала недурную команду, обрела влияние. Конечно, не вровень с Семьями, но с ней считаются. – Вот к Клер я наведаюсь завтра, – сказал Геральд. – Уже и время согласовал. Это ты у меня – внеплановый. – Скажи еще: внебрачный! – хохотнул гигант. Дальше разговор переключился на знакомых: с кем что стало, кто куда пробился да чего сподобился, а кто и вовсе помер. Затем подоспел десерт, а еще чуть погодя обед подошел к завершению. И почти сразу друзья расстались, не забыв обменяться координатами. Покинув гостеприимный подвал, Геральд отправился бродить по городу, некоторые районы одолевая на Горбунке, чтобы не тратить время на дорогу. За прошедшие годы тут многое изменилось. К примеру, обрели нежданное влияние казаки, прежде смахивавшие на опереточные персонажи. Помимо собственной слободы, бравые фуражечники патрулировали центр, подменяя сторожевиков, и уже освоили окрестности порта, встречая странную терпимость со стороны заправляющих там бандитов. И что же их сближает? Не пропустил Геральд и центральный парк, где по случаю наступившего уик-энда устроили гуляния. Тут и там трудились аттракционы, в большинстве даровые, всюду натыкали киосков. А на главной эстраде, при большом стечении и в агитационных, видимо, целях, распевали жизнерадостные до кретинизма молодцы, поминутно хватая себя за причинные места, будто у них там свербело. Издали они казались такими же щенками, как полтора десятилетия назад, а ближе разглядывать не хотелось. Толкотня тут творилась несусветная. Надвинув на глаза шляпу, Геральд двинулся через толпу, лавируя меж людьми, а особенных нахалов отшвыривая тычком бедер – старый «бесовский» трюк, применяемый при разгоне сборищ. При этом не забывал сердечно улыбаться, а на возмущенные окрики отвечал простодушным взглядом. От обилия ощущений кружилась голова, и это даже нравилось Геральду – пьянило, как легкое вино. Выбравшись из толпы, он опустил на глаза очки, вполне похожие на принадлежность видеоплейера, но куда более универсальные, и двинулся вдоль забора по тенистой аллее, после недавнего столпотворения казавшейся безлюдной. Почему-то его влекло в глубину парка, где мало что находилось, кроме административных и хозяйственных зданий. Кстати, как раз тут, сразу за каменной оградой, начиналась территория порта, принадлежавшая, как уже поминалось, крутарям. И как они смогли урвать столь лакомый кус? Впрочем, тогда в городе еще не обосновался Двор, а здешние муниципалы и себя продали бы с охотой. Ну, и что занятного может обнаружиться по ту сторону забора? Внезапно в ухе заурчал зуммер, оповещая о вызове. Удивившись, Геральд ответил. Перед глазами, заслоняя деревья, возник светлый лик Энни, красиво обрамленный золотыми локонами. И ниже, сколько хватало экрана, все смотрелось отлично. Как видно, после его ухода женщина так и не удосужилась одеться. – Патрон, куда вы запропали? – укорила она, надув губки, точно маленькая капризуля. – Уже наскучила, да? Нечто новое в ее манерах – до сих пор вела себя иначе. Решила сменить образ? – Я не патрон, я обойма, – сказал Геральд, машинально поправив очки. – И докажу это нынешним вечером. Отсыпайся, набирайся сил… Я скоро буду. – Жду с нетерпением, – заверила женщина. – Будешь на подходе, сообщи. Приму нужную позу. – Сладкая, не буди зверя! – засмеялся барон. – Не то придется свернуть программу. Чмокнув губами едва не в самую камеру, Энни пропала из виду – успев разбудить в Геральде томление. Вот чертовка! – подумал он с одобрением. Умеет дергать мужиков за струны. Поглядывая по сторонам, Геральд погулял по аллее еще некоторое время, прислушиваясь к себе. Ну что, доверимся инстинкту? С виду цивилизованный человек, а ежели копнуть глубже… Оглянувшись, он нырнул за кусты, легко вскарабкался по выщербленной стене и слетел с нее уже по другую сторону. Здесь тоже густо росли деревья, утопая стволами в пышных зарослях, – а потому заметить вторжение было сложно. Пригнувшись, барон заскользил вперед, интуитивно выбирая в листве тропку, словно опять очутился в джунглях. Когда требовалось, он умел ступать бесшумно – тем более в таких мокасинах. А из-за крон уже проступала глухая стена, похожая на второй забор. Впрочем, затем над ней проявилась крыша. Достигнув здания, Геральд остановился, озадаченно озираясь. Он не солгал Бориславу, даже не преувеличил – его действительно влекло, будто пресловутым Зовом. Но сейчас почему-то тянуло под землю. Не рано ли? Хотя нет, горизонтальная составляющая оставалась и указывала внутрь строения. Или по другую его сторону. Но лучше мы двинемся напрямик. Сместившись к стальной двери, замеченной неподалеку, барон хмыкнул и, за секунды уговорив замок, проник в открывшуюся щель. Вот так да! Домина и снаружи выглядел солидно, а внутри оказался одним громадным залом, подкрепленным массивными колоннами, заставленным бесчисленными ящиками, образующими причудливый лабиринт – с узкими проходами и внезапными тупичками. Освещали его несколько ламп, подвешенных под потолком, а вдоль стен и меж колоннами протянулись железные мостки, куда вели крутые лестницы. Так это склад, сообразил Геральд, вступая в лабиринт. Ну, могли бы и лучше охранять. Впрочем, ящики казались увесистыми – так просто не утащишь. А сложенные из них стеночки редко где превышали полтора метра – видно, тут не требовалось экономить площадь. Геральд добрался до середины зала, когда ощутил тревогу, сразу затормозив. Невдалеке то ли послышался, то ли почудился топоток – пожалуй, слишком частый для человечьего. При том, что до заката было еще неблизко, барону сделалось зябко. Черт знает, может, завелись уже и дневные гости? Ничто ведь не бывает абсолютным. Искоса озирая зал, Геральд ждал продолжения. Вдруг его будто сдернуло с места, и в тот же миг раздались выстрелы, причем с нескольких точек. В длинном броске нырнув за ящик, барон перекатился на корточки, выхватил из-под одежды пистолеты. – Э нет, судари мои, – прошептал он, осклабясь. – Не так-то это просто. Сейчас покажу вам кино!.. Какой черт заманил его в этот лабиринт? Правда, и ангел не дремал, вовремя предупредив, – хотя мог бы подсуетиться до обострения ситуации. Наверно, и дальше придется перемещаться кувырками, но Геральда это мало смущало. Такой акробатикой со стрельбой он владел получше иных циркачей и в жертвы записываться не собирался. Кажется, предстоит веселенькая забава. – Господа! – не поднимаясь с корточек, крикнул он. – Может, разойдемся по-доброму? Ей-богу, вам же дешевле встанет! Понятно, никто не ответил. Вообще Геральд не помнил случая, чтобы это сработало. Но для очистки совести следовало предложить мировую. Конечно, играть с ними в поддавки барон не собирался. В конце концов, они первые начали – пришел на ум детский довод. Теперь главное: закончить последним. Для разгона он кувыркнулся через голову и тут же скакнул из-за ящика, нацелив пистолеты вбок. А только взгляду открылась пригнувшаяся фигура, одетая в блеклый камуфляж, как Геральд стал стрелять. И продолжал пальбу из обоих стволов, пока не влетел за следующее укрытие, совершив там новый кульбит. Тотчас в голове будто счетчик включился, фиксируя расход припасов. Нынче у боевиков такая броня, что одним попаданием не обойтись. Впрочем, барон экипирован не хуже. А уж пистолеты у него… Ну и отдача у этих Eagles! – подумал он с уважением. Это ж насколько меня снесло? Насколько Геральд успел заметить, почти все его пули попали в цель и противнику этого хватило. Но оставались еще двое – по меньшей мере. На миг он выглянул из-за угла, затем пару секунд осмысливал картинку, прикрыв глаза. Да, похоже, с одним разобрались – как ни печально для проигравшего. «Одиннадцать», – продолжил барон счет с того числа, которое недавно назвал Энни – якобы в шутку. За точность, правда, поручиться трудно, но в погрешность укладывается. И пока ему не до угрызений. Геральд снова качнулся за угол, но теперь не стал тормозить, а в пять скачков достиг убитого и склонился над ним, посылая компу запрос на опознание. Почти сразу пришел ответ, изумив барона несказанно. Вот от кого не ждал подвоха!.. По крайней мере, не так скоро. Оказывается, это гильдия карателей, наш боевой авангард в борьбе со всяческой мразью, от прыщавых юнцов-насильников до маньяков-серийщиков. Ах-ах, благородные мстители!.. Уже и за плату убиваете? Или дали себя уговорить, поверив в мои грехи? Конечно, на моей совести много разного, но насилий и садизма в помине нет – за что же на меня наезжать? В любом случае, выбранная стезя привела карателей туда, где палачей не отличить от лиходеев, – а значит, церемониться с ними не стоит. Взбесившихся псов пристреливают, разве нет? – Делайте ставки, господа, делайте ставки! – прошептал Геральд. – На кону – жизнь. Некоторое время он играл с противниками то ли в прятки, то ли в догонялки, перебегая из укрытия в укрытие и постреливая в пятнистые фигуры, мелькающие в проходах. Может, и доставал, хотя вряд ли всерьез. Но выпущенные им заряды считали и на той стороне. Потому что, только Геральд привалился к ящикам, готовясь сменить обоймы, как из-за угла выскочил каратель, наставляя ствол. Оскалясь, Геральд вскинул ему навстречу ладонь и чуть-чуть опередил с выстрелом. Тряхнуло так, будто с руки стартовала ракета, – зато и противника бросило назад. Тот все же успел пустить очередь, но с прицела его сбили и почти все пули ушли вбок, брызнув щепками, вырванными из досок. Конечно, я не Василиса Премудрая, злорадно подумал барон, однако в рукаве кое-что припас: ма-аленькую гранатку. Кушайте, родные!.. Подбирать пулемет подстреленного он не стал – свое оружие привычней. Вогнав в рукояти новые обоймы, возобновил охоту. Врагов теперь стало меньше – сообразно поменялась тактика. Погнавшись за следующим карателем, Геральд уже не так оберегал тылы, сосредоточась на беглеце. Но тот, шельма, оказался ловок и уходил от преследования весьма умело, вдобавок огрызаясь. А проворен был на диво, ни на миг не прекращая двигаться. – Да что ж ты мечешься так? – пробурчал барон с досадой. И сам усмехнулся: ну да, постой минуту, пока не попаду. Но как нравились ему такие заварушки! Вот когда начинаешь ценить жизнь, каждый ее миг, отвоеванный у оппонентов. И лучше пусть за нее платят они – раз вступили в этот торг. И вдруг во всем помещении погас свет. – Так, – прошептал Геральд, – переходим на следующий уровень. Коснувшись рукой очков, он включил инфра-зрение и сразу сменил позицию, надеясь, что каратели адаптируются к смене условий не столь быстро: оснастка-то у них послабей. Затем возобновил игру. Третьего противника барон подловил на галерее, всадив в беднягу несколько пуль и принудив кувыркнуться через перила – скорее всего, уже мертвым. Хотя и этот оказался не последним. Все же упорные парни – каратели. Даже оставшись один, четвертый не захотел отступать, бог знает на что надеясь. Хотя оказался вовсе не так шустр, как предыдущий, и куда доверчивей остальных. Геральд выманил его, пожертвовав пиджаком, и подранил крепко. Добивать не стал – перевязывать, впрочем, тоже. Кстати, отличная штука: провокация. Если приспособить ее для добрых дел… Ну-ну, «парадоксов друг», не увлекайся. Вообще, следует уносить отсюда ноги, пока этой пальбой не заинтересовались хозяева. Не хватает лишь разборок с крутарями!.. Ну извините, парни, я тут насорил слегка. Вы уж приберите за мной, ладно?Глава 9. Ваш выход, незауряды
– Провалиться мне в ад, – пробурчал Стас озадаченно. – Уж это ни в какие ворота. Развалясь в кресле, он недоверчиво глядел на экран, испещренный цветистыми значками и надписями. Массивный, широкий, с тяжелыми длинными конечностями, Стас совершенно не гармонировал с изощренной техникой, заполнявшей стенд до самого потолка, и с деликатными клавишами, по которым вслепую скакали его пальцы, твердые как дерево. И однако управлялся со всем этим на диво. – В чем проблема? – поинтересовался Влад, нехотя отрываясь от мыслей. – Снова отклонения? – И какие!.. Впору свихнуться. – Может, пора менять модель? – Щас! – огрызнулся Стас. – До последнего времени к ней претензий не было, верно? – Ну, если по крупному… – А нынче сыплются из ведра. – Стас хмыкнул. – «Дождь кошками и собаками»! Не хочу показать себя торопыгой, но, кажись, появился неучтенный фактор. – Появился или неучтенный? – уточнил Влад. – Скажем: проявился. Спал себе, спал – и вдруг нате вам, выпал на свет! – Ты уверен? Легонько отстранив приятеля от пульта, Влад сам погрузился в исследование многозвенной схемы, листая страницу за страницей. – Ну? – спросил Стас, с усмешкой наблюдая за ним. – Убедился? – Н-да… Действительно, кто бы мог подумать? Опять люди ведут себя не как от них ждали. Грядут новые разочарования. – Что-то неладно со здешним Гнездом, – сказал Стас. – Нет, по первому слою все нормально: пирамидальная структура, стандартное отношение уровней, но… общая ситуация не та. Обычно-то огры вылавливают ведьм, запасаясь творческими ресурсами, а здесь их словно бы выживают, создают вакуум Хаоса. И знаешь: как бы мы не работали на руку неведомым хитрецам! – То есть ты полагаешь, что тут действуют не огры? – Или не те огры – другие. Вообще, много ли мы знаем о чужаках? Это все равно что судить о землянах по одной нации, вдобавок экзотической. – Даже не по нации – племени, – поправил Влад. – А то и роду. – Позорище, а? Пришлые дикари, которых всего-то с десяток тысяч, реально грозят подмять Землю… а противодействовать им, кроме нас, некому. Более того, среди местных у них куда больше союзников, чем сможем набрать мы. Выходит, численное преимущество на их стороне? – Может, они дикари, но вовсе не глупцы. К тому ж психологию заурядов понимают отлично. Недооценивать их, как ты знаешь, себе дороже. – Кстати, а куда Ника подевалась? – вдруг спросил Стас, озираясь, будто она должна была обретаться в пределах видимости. – Опять ищет приключений на свою красивую попку? И ведь найдет! – Работа такая, – коротко откликнулся Влад. – Что ж поделать? Он тоже волновался за девушку, но, в отличие от верзилы, смог притерпеться к постоянным ее отлучкам. И конечно, Ника имела на них право. Разумеется, Стас это понимал, да только не умел настолько отстраняться от друзей – еще не умел или вообще. Поэтому и с Переходами у него сложности. – Ладно, – со вздохом сказал Стас, – что у нас по программе дальше? Молча Влад ткнул пальцем в пульт, вызывая Рауля. В целях конспирации Окно открывалось прямо на экране, имитируя объемную картинку. И звук был на зависть – если считать это обычной связью. Разница заключалась в том, что они могли, при желании, пожать друг другу руки. – Какие новости, брат? – спросил Влад, завидев венесуэльца. – Давненько ты не возникал. – Ждем, – коротко ответил Рауль. – Что-то грядет. Был он коренаст и смугл, с литыми твердыми мускулами. Волосы прямые, черные, в чертах угадывается примесь индейской крови. Кроме него тамошнюю команду составляли Мария, племянница Рауля, и Хозе, дальний их родич, – развели, понимаешь, семейственность!.. Редко, но случается. – Помощь не требуется? – предложил Влад. В принципе, если человек смог подняться на такую ступень, избыток самолюбия ему не свойственен, и уж призвать друзей, когда возникнет надобность, он не постесняется. Но разброс тут возможен – лучше застраховаться. – Если что, заору на весь шарик, – заверил Рауль, слегка осклабясь. – Договорились. Только Окно схлопнулось, как ожила внутренняя связь. Повернувшись на сигнал зуммера, Стас нажал клавишу. На втором экране возник лик Стеллы, прекрасный и безмятежный, эффектно обрамленный гривой смоляных волос. Как и всегда, фасад их странной фирмы смотрелся безупречно. – К вам посетитель, – промурлыкала она, улыбаясь. – Даже двое. – Кто? – спросил Стас. – Шилов. – Со товарищем? Ладно, щас будем. Погасив экран, он вопросительно глянул на Влада. – Это серьезно, – сказал тот. – Конечно, – согласился Стас. – По ерунде майор теребить не станет. – К тому же в струю. – Правда? И во что это станет нам? – Боюсь, недешево. – Вот смех!.. Хоть бы кто-то пришел с радостью. Вместе они поднялись и направились к двери. Шилов притулился в гостевом кресле, поджав запыленные ботинки и уложив старенькую шляпу на колени. Это был плотный крепыш, круглолицый, полноватый, с ранними залысинами. Великолепной Стеллы он робел и поглядывал на нее с опасливым восхищением – вполне бескорыстным, ибо был до смешного предан маленькой жене и сыновьям-двойнятам. Вообще Шилов показал себя человеком беззлобным и не завистливым, что по нынешним временам немало. А потому Влад поддерживал в нем Силу – конечно, строго дозированную, поскольку, как и большинство старых служак, майор тяготел к простым решениям и слишком любил порядок. Вторым посетителем оказался красивый статный парень с застывшими глазами, словно бы обращенными внутрь. В его лице ощущалось то избыточное спокойствие, какое только и удерживает от взрыва. Но взгляд, которым он встретил возникшую парочку, удивлял пытливостью. – Можете уделить десяток минут? – спросил Шилов, вскакивая и застенчиво протягивая руку для ритуального пожатия. Как обычно, он начинал с малого, опасаясь спугнуть намеченную жертву, – но зацепившись, редко не достигал желаемого. Кивком Стас направил его в кабинет. Обойдясь даже без такого приглашения, парень двинулся за майором – видно, сейчас ему было не до формальностей. Поймав взгляд Влада, верзила на секунду опустил веки, подтверждая, что берет инициативу на себя. – Итак? – спросил он, когда все расселись. По своему обыкновению Стас развалился в кресле, забросив массивную ногу на локотник. Вот чего никогда не позволял себе Влад – по крайней мере в присутствии гостей. Приходится блюсти приличия, если они кому-то важны. – У Артема пропала подружка, – кивнул Шилов на парня. – Никаких следов, абсолютно. Сами понимаете, в таких делах надо действовать быстро или… спешить будет уже ни к чему. Я опросил криминалов, кого достал, – пусто, да и не их это стиль. Вообще, куда не ткнешься, всплывает какая-то чертовщина. – Хватаешься за соломинку – да, майор? – поинтересовался Стас. – А что делать? Уж не знаю, чем вы берете, но результаты налицо, глупо отрицать. И потом… чертовщина – это больше по вашей части. – И ты, Шилов? – со вздохом произнес здоровяк. – Если такие твердолобые прагматики уже ударились в мистицизм… Ладно, чего от нас ждешь: совета или работы по полной программе? – Мы ждем от вас Иру, – строго сказал майор. – Живую и по возможности невредимую. Поверьте, эти двое славные ребята, а таких, я знаю, вы коллекционируете. Вот ее фото, – он выложил на стол карточку. – Так что решайте сами. – «Думайте сами, решайте сами», – пропел Стас. – Ладно, гоните факты! Чуть заметно вздохнув, Шилов поглядел на юношу. Свою вступительную миссию он исполнил, очередь за основным заказчиком. – Понимаете, я всегда встречаю Иру после учебы, – волнуясь, заговорил Артем. – И вчера, как обычно, ждал на остановке. Но она не приехала, хотя перед выходом позвонила. То ли ее перехватили возле института, хотя там оживленное место, то ли что-то стряслось в троллейбусе. Правда, и там полно людей. – А что люди? – заворчал Шилов. – Кому сейчас дело до других? Молодой еще, в людей веришь! – Тут ты, Романыч, не прав, – возразил Стас. – Зачем обобщать? Люди-то разные – на том стоим. И пока опыта мало, каждый судит по себе. – Я и говорю: поживет с мое – насмотрится. Артем молчал, глядя на Стаса с ожиданием. И чего он ждет, интересно? Что кто-то из хозяев возложит на фото длань и загробным басом изречет: «Вижу ее!» А затем выдаст точные координаты. Неплохо бы, а? Незауряды переглянулись, как и всегда, понимая друг друга без слов. – Вообще, в конспирации есть смысл, – заметил Влад. – Не всегда и не со всеми, – сказал Стас. – У бюрократов есть занятная фраза: «под мою ответственность». – У нас это… – …не катит, согласен. Так ты разделишь? – Не отпускать же тебя одного! – Тогда, судари мои, – зажигаясь, объявил гигант, – представление начинается!.. Но прежде, чем рыть землю на местах, нехудо поднять архивы. – Ты о чем? – удивился Шилов. – Какие тут могут быть архивы? – Разные. А начнем с ваших, коповских. Стас уселся за пульт и стал перебирать пальцами по клавишам с такой скоростью, что картинки на экране едва успевали сменять друг друга. – К твоему сведению, Пинкертоша, на многих перекрестках и в закоулках города установлены следящие камеры. И если происшествие зафиксировано хотя бы одной из них… – Выходит, я о них ни фига не знаю, зато ты… – Тебе не положено знать, – прервал Стас. – Ты – мелкая сошка, к тому ж сыскарь. Ведь в кадр могут угодить Дворовые воротилы!.. А это, прости, не твой уровень. – Но и не твой, верно? – Так низко я обычно не гляжу, – согласился Стас. – Может, и зря. Эдак недолго и в дерьмо вляпаться. Наконец проникнув в хранилище губернских тайн, он задал компу задачу, и дальше тот сам принялся отбирать ситуации, где фигурировала девушка, юная да пригожая, и присутствовало насилие – в самых разных ипостасях, вплоть до словесной агрессии. Таких случаев оказалось множество, но вряд ли большинству из них давали ход. – Газетчиков, что ли, натравить? – спросил Стас, морщась, как от боли. – Так ведь и они не захотят связываться. Иллюзионисты! Больше всего тут удручает собственное бессилие. Ведь все это уже стряслось – часы или дни назад, так что кидаться на выручку поздно. И потом, если взяться за такое, на остальное не останется ни времени, ни сил. Только успевай спасать малышек, влетающих в беду. И это не самое сложное, таких охотников еще можно набрать. Подключиться к камерам напрямую, установить по городу с десяток постов, снабдить скоростными винтокрылами – деньжат наскребем… И перессориться со всеми, включая власти. Ибо на что они нужны, если самодеятельная команда справляется лучше? – Я мог бы обратиться к начальству, – предложил Шилов без энтузиазма. – Ага, – фыркнул Стас. – Будто оно не знает!.. Да что ты смыслишь в высокой политике? Помолчав, добавил: – А будешь упорствовать, примутся не за них, – он кивнул на экран, – за тебя. И ладно бы сам – подумай о детях. Для этих ухарей хороши все средства. – Но ведь вы можете найти на них управу? – На каждого? – спросил Влад. – Пришлось бы поменять здесь всё, включая людей. И как тогда быть с невмешательством? – Тут нет Иры, – сообщил Артем. – И даже похожих на нее. – Следующий этап, – объявил Стас. – Спутниковые съемки. – Наши или штатовские? – уточнил майор. – Тебе не все равно? Лишь бы прок был. – Ну, все-таки… – Шилов, ты только на патриотизм не дави, – сказал Стас. – Вот уж чего в помине нет!.. Я даже не гражданин Земли, если хочешь знать. – А чего тогда: Галактики? – Бери шире: Вселенной. Он послал мысленный вызов, и в следующий миг на экране возник Майкл, как всегда, сосредоточенный (заурядам он показался бы хмурым), хотя на той стороне была глубокая ночь. Не здороваясь, уперся в Стаса взглядом, вполне представляя, зачем в такое время к нему обратились. Тот сразу выдал временной диапазон и примерный район. Через минуту нужные сведения поступили, а Майкл сгинул с экрана, так и не промолвив ни слова. – Серьезный, – пробормотал Шилов, мешая в интонации осуждение с одобрением и наверняка гадая, из какой державы этот молчун. Видом-то явно не русский. – Ну-с, уже кое-что, – сказал Стас, пуская новую картинку. – К счастью, в этот момент съемки велись. Конечно, ракурс не лучший. Теперь они видели город сверху, с высоты сотен километров. Но при желании могли различить каждую щербинку на асфальте, каждую родинку на мелькающих лысинах или открытых плечах. А сейчас в кадре хватало тех и других – конец учебного дня, троллейбусная остановка близ института, заполненная студентами. – Вот она! – показал Артем на шар пепельных волос, из-за которых едва проступали обнаженные плечи и два острых холмика, оттопыривающих сиреневый ситец. – Ира… Подъехал троллейбус и будто всосал внутрь себя часть ожидающих. – Вместе с девочкой вошло девять, – сообщил Стас. – Каждый взят на заметку. Троллейбус двинулся дальше, и сразу демонстратор ускорил просмотр, соскальзывая в нормальный ритм при остановках. После первых двух в салоне осталось лишь четверо из «меченых» пассажиров, включая Иру. Затем троллейбус снова затормозил, причем не в положенном месте, даже не перед светофором. – Обратили внимание? – спросил Стас. – Как раз над люком. Вот тут, наверно, и случилось все. – Но как же… – не удержался Артем. – А пассажиры? Ведь кто-то должен был видеть! – Я опросил водителей, – вставил Шилов. – Один вспомнил Иру, даже обратил внимание, как садилась. Девушка-то приметная. Но… ничего. Где сошла, как – не заметил. В салоне никаких происшествий. И про внеплановую остановку он ничего не говорил. – А на это у них есть Власть, – пояснил Стас. – Солнце как раз зашло – самое время появиться чертям. – Всё шутишь, да? – Если бы! Верзила покачал головой, с ненавистью глядя на крышу троллейбуса, скрывшую главные события. Затем сдвинул его на корпус вперед, снова остановил. Помянутый люк надвинулся на зрителей, заполонив пол-экрана, а на второй половине возник такой же, но… чуть-чуть иной. – Видите? – сказал Стас. – Крышка сдвинулась. Точней, ее сдвинули. Эх, сразу бы ухватить след! А теперь… – Он махнул рукой. – Ладно, отсюда можно выскрести еще кое-что. Кто-то же должен был остановить машину? Преследуемый небесной камерой, троллейбус сорвался с места и вихрем помчался по улицам, за мгновения проскакивая остановки, выплевывая шустрых человечков, а взамен заглатывая других, пока не успокоился наконец на кольцевой. Потом на экран вернулся начальный кадр, где присутствовала Ира и ее попутчики в последней поездке. – Этот! – уверенно ткнул Стас в одного из них и расширил его на весь экран. – Он не сошел нигде – просто сгинул, вместе с девочкой. Если судить сверху, парень был крепкий, довольно плечистый, с короткой стрижкой и квадратной челюстью, торчащей едва не дальше носа, тоже немаленького. – Это Модем, – выдавил Артем. – Модем Афанасьев, – прибавил он, отвечая на недоуменный взгляд майора. – Ирин сокурсник и порядочный гад. – Занятное сочетание! – хмыкнул Стас. – А на Иру он имел виды, – продолжал юноша. – Пришлось даже объясниться с ним – на доступном ему языке. – Мельком он глянул на свой кулак, не слишком крупный, но довольно твердый. – И все равно, по-моему, не понял. Как же, у него такие друзья!.. – И какой дурень его назвал так? – пробормотал Шилов. – С Модестом, что ли, спутали? – Похоже на вступительную жертву, – сказал Стас, переглянувшись с Владом. – Так вышло, что никого дороже у парня не оказалось. Этой ночью он подарит Иру своему будущему хозяину. А взамен обретет Силу. – Господи, – изумился майор, – ты про что? – Неважно, Шилов, – отмахнулся верзила. – Для этого ты еще не созрел… Н-да, времени-то вправду в обрез! Аккурат до полуночи. А лучше бы управиться до захода… Проверить, что ли, трубы? Он снова поглядел на Влада, будто спрашивая о чем-то. И вдруг сказал: – Нет, не верю! Нас пускают по ложному следу – эдакая многоходовая комбинация. – Не слишком ли сложно для огров? – негромко спросил Влад. – Слишком, – кивнул Стас. – А я о чем говорил? Тут игроки поумелей, не ограм чета. Не запутаться бы в чужаках – развелось, понимаешь!.. Он снова вывел на экран момент внеплановой остановки, поколдовал с изображением, отыскивая частоту, при которой сквозь крышу можно хоть что-то разглядеть. И вскоре троллейбус покрылся пятнами, в которых опытный глаз мог распознать людей. Затем Стас двинул запись вперед, кадр за кадром. – Вот! – воскликнул он внезапно, и картинка застыла. – Окно – видите? Так я и думал. – Какое окно? – пробормотал Шилов, вглядываясь. – Где? – Не троллейбусное, – пояснил Влад. – Пространственный пробой, если по научному. Закоротка. Или вход в Зазеркалье – как хотите. – К-куда? – Не напрягайся, майор, – хмыкнул Стас. – Зачем тебе головная боль? Это лишь присказка, а обещанные черти еще появятся, будь уверен. Пока что все поддается рациональному объяснению. – А после, выходит… – Шилов сглотнул, непроизвольно поежась, насупился пуще. – Ладно, переварю как-нибудь. – Уверен, что сдюжишь? – спросил Стас. – А твоя коповская душа не взыграет? Мы ведь живем по своим законам. – Пора приобщаться, – сказал Влад. – Понемногу, понемногу… Прежде-то Шилов отступал, благоразумно стараясь не влезать в то, чего не понимал и что может вступить в конфликт с его служебными функциями. Но сегодня наконец решился – видно, накопилось. Да и сколько еще можно сторониться ТАКОГО? – Постойте-ка! – внезапно сказал Стас. – А это что? Пальцы его замелькали над пультом, добиваясь от картинки предельной четкости, настраивая ее наново, сдвигая в сторону от троллейбуса, растягивая замеченное там смутное пятно на весь экран. И опять регулируя изображение, пока в пятне не стали проступать детали. – Везет дурням, везет! – приговаривал он. – Ведь и не чаял, случайно наткнулся… А? – спросил Стас, складывая руки не груди. – Как вам такое? Очертаниями и размером этот предмет походил на стандартное авто. Но сквозь него явственно проступали пешеходы, а значит, зависла машина высоко над тротуаром. Мало того, наверняка никто не видел ее в обычном диапазоне, то есть снаружи она казалась прозрачной. – Чем дальше, тем веселей, – пробурчал верзила. – Летучего Голландца не угодно? – Выходит, тут еще и группа прикрытия, – сказал Влад. – Или это наблюдатель? – Что это значит? – спросил Шилов. – Это значит, что дело серьезнее, чем казалось на первый взгляд, – ответил Стас. – Почему-то за вашу Иринку принялись, как за принцессу крови. – При последнем слове он поморщился. – Даже нам эта хреновина внове. Хотя объяснить ее можно. – Антигравитация, да? – кисло сказал майор. – Обычное дело!.. А как насчет невидимости? – Думаешь, это самое скверное? – Стас усмехнулся. – Смотри! Он отпустил запись, и картинка ожила, пятна на ней пришли в движение. Спустя пару секунд призрачное авто тоже стронулось и с легкостью пронизало ближнее здание, затем еще несколько. Потом вдруг поблекло и без остатка растворилось в густеющих сумерках, уже не откликаясь ни на какие ухищрения. Ушло в небытие, сгинуло. – Абсолютная проницаемость, – прокомментировал Стас. – И как будешь ловить таких умельцев – а, сыскарь? Достав скомканный платок, Шилов принялся вытирать лицо, разом вспотевшее. Сказать ему было нечего. За таким Фантомасом уже не побегаешь – зато он проникнет, куда захочет. Влад тоже молчал, пристально глядя на Артема. – Что? – настороженно спросил Стас. – Бог мой, Влад, да ты в нем дырку просверлишь!.. – Кажется, нам повезло, – сказал Влад. – Вглядись. – Э-э… как? – Нутром. С минуту Стас напряженно пялился на Артема, прищуря глаза, затем расплылся в довольной ухмылке. – Черт возьми, это ж Пара! – объявил он. – Бывают в жизни чудеса. И снова уткнулся в экран, мурлыча под нос песню, невесть откуда всплывшую: «Мир наш полон радостных чудес…» – Что значит: пара? – сейчас же спросил майор. – Не пара, а Пара, – поправил Стас и прибавил, воздев руки: – О-о! – Ну да, ну да… И все-таки? – О, это большая редкость! Слыхал про Гермафродита? – Господи, – ошарашенно сказал Шилов, – он-то при чем? – При том, что иногда двое как бы сливаются в целое. Конечно, не телами – сознаниями. Меж ними словно нить натянута. И если проследовать по ней к другому концу… – Но раз нить еще протянута… – кашлянув, заговорил Артем. – А ты не чувствуешь? Ира жива и, видимо, здорова. О прочем узнаем, когда доберемся до нее. – Пока жива, – уточнил юноша и попросил: – Поспешим, а? – Что ж, – удовлетворенно сказал Стас. – Пришла пора действовать. С внезапной резвостью он вскочил на ноги и устремился к двери, будто уже едва себя сдерживал. Артём молча ринулся следом, а Шилов вопросительно поглядел на Влада, без спешки выбирающегося из кресла. – Как хочешь, – пожал тот плечами. – Может, и пригодишься им. – Но не тебе? – Вряд ли, – подтвердил Влад. – Я буду на подхвате. Наклонившись к пульту, он переключил экран на коридор, по которому едва не рысью топали двое – один другого ретивей. И кто тут кого заводит, а? – Про экипировку не забудь, – сказал в микрофон. – Разогнался! Стас с небрежением хмыкнул, однако спорить не стал, завернул на склад. Он и вправду мог обойтись, но не Артем. – Ты-то при параде? – спросил Влад у Шилова. – Броня не повредит. Майор кивнул, стукнул себя по груди. – Тогда пошли. Ходким шагом они миновали тот же коридор, по винтовой лесенке взбежали на крышу, где, в уютном ангаре, помещался «шмель», турбореактивный универсал, доставленный недавно и по-настоящему еще не опробованный. Видом он напоминал скоростной автомобиль, облепленный четверкой турбин, а сверху накрытый широким крылом, одновременно служившим и винтом. Смотрелся летун красиво, как и положено удачной конструкции: бока тускло отблескивают, почти сливаясь с тонированными стеклами, турбины смахивают на фантастические пушки, фары сияют. При виде машины у Шилова округлились глаза, будто его подозрения получили новую пищу. – Ничего особенного, – возразил Влад. – Сейчас и не такое производят. Надо лишь следить за прогрессом. – Следить я умею, – проворчал сыскарь. – Заполучить как? – А друзья на что? – улыбнулся Влад. – Ну, хочешь такую же? – И к ней такой же дом, да? Да меня в неделю раскулачат! – Так ты не светись – аккуратно. – Это с женой-то и детьми? Нет уж, спокойнее оставаться нищим. Таких у нас любят. – Да уж, страна убогих, – вздохнул Влад. Распахнув дверцу, он забрался в кабину и пустил мотор. – А я где размещусь? – спросил Шилов, просунув голову в проем. – На полу? Повернувшись, Влад отщелкнул от задней стенки сиденье, кивком пригласил устраиваться. Затем выбрался наружу. От дверей уже спешили Стас с Артемом, упакованные в пластиковые доспехи, как в скафандры. Судя по прищуренным глазам майора, он и это не пропустил. Копятся, копятся улики!.. Но скоро ему станет не до подозрений – просто некогда будет. Дело и впрямь нешуточное. Картинным жестом Стас извлек из кобуры плазмомет, проверил заряд – больше для демонстрации. Зато Артем скопировал его движения на полном серьезе. – Ч-черт, – поразился Шилов, – это ж лазеры! – Бластеры, – поправил Стас. – Дикий ты, майор, фантастики не читаешь. – Но откуда? – От дромадера. – Чего? – От верблюда, – снисходительно пояснил верзила. – Одногорбого. – Ведь это оружие, – заметил Шилов. – Кодексом наказуемо. – Шел бы ты, – со смешком откликнулся Стас. – Блюститель!.. Ну, ты залезаешь? Вздохнув, майор протиснулся к заднему сиденью. Тотчас Стас уселся за руль, секундой позже рядом с ним поместился Артем, и бронированные дверцы захлопнулись. Но и через панцирь Влад превосходно слышал, что происходит в салоне. А расстояние тут не играло роли, «Шмель» уже выкатывал из ангара. Не дожидаясь, пока машина взлетит, Влад направился в кабинет. Собственно, его задачей было подстраховывать и обеспечивать резерв, а Стас в таких ситуациях обычно справлялся сам. – Ну, веди, Сусанин, – сказал Стас. – Куда лететь? – Вы это серьезно? – Нет, развлекаюсь!.. Закрой глаза, малыш, – прибавил он мягче, – не думай о стороннем. Сосредоточься на Ире, почувствуй ее, потянись к ней… и поймай направление. Ну? После изрядной паузы, Артем вымолвил: – Кажется, вон туда. – Креститься надо, – буркнул Стас, однако развернул летун в указанную сторону. – Ну, кто тут не любит скорость? Салон прошу не марать! И конечно, сразу дал предельное ускорение, азартно оскалясь, – майор аж закряхтел от натуги, ерзая на сиденье. – Все-таки вы не люди, – выдавил он. – Это ж черт знает что! – По-твоему, мы пришельцы? – спросил Стас. – Увы, Шилов, мы – «плоть от плоти». – А как насчет духа? – Ты еще душу приплети! – фыркнул здоровяк. Уже на полной скорости «шмель» несся над городом, наверняка привлекая внимание пешеходов – да и копов, скорее всего. – Не хочешь помахать коллегам? – спросил Стас. – А, майор? «Мне сверху видно всё…» – Нам бы такие машинки, – вздохнул Шилов. – Ага, щас!.. Вот у бандюг они скоро будут. А сыскарям-то зачем? – Туда, – снова показал Артем, корректируя направление. – Уверен? – Почти. – Уже лучше, – одобрил Стас. – А то: «кажется»!.. Через минуту «шмель» подлетел к чудному строению, еще при Советах провозглашенным памятником старины. Видом он смахивал на средневековый замок, хотя был воздвигнут каким-то самодуром меньше двух веков назад. Стилизация получилась недурная: крепостные стены, центральная башня со шпилем, башенки по углам, даже подъемный мост взамен ворот, – конечно, не в натуральную величину. Но помещений тут хватало, а в подвале можно заблудиться – эдакий лабиринт. Кстати, прежде по зданию водили экскурсии, как по музею. А вот кто в нем заправляет теперь? – Что, Шилов, хотел чертовщины? – спросил Стас. – Сейчас получишь – в лучшем виде!.. И не говори, что не заказывал. Они зависли вблизи шпиля, прямо напротив оконца, устроенного в его основании. Сдвинув дверцу, Артем подался к проему. – Прыгай, ну! – распорядился Стас, а про себя спросил: «Влад?» «Готов», – откликнулся тот. И тотчас, догоняя Артема, Стас рванулся к выходу, освободив кресло для напарника. Подмена произошла настолько быстро, что летун даже не дрогнул. А бедняга Шилов лишь через минуту сообразил, что вместо одной спины перед ним маячит другая, – когда Влад оглянулся на него и произнес: – Вот тебе лучше не соваться – вспомни о детях. Собственно, и парень напрасно влез, но разве его удержишь!.. Затем улыбнулся и добавил: – Не волнуйся, Стас наведет тут порядок. И девочку вытащит, и парню не даст вляпаться. К счастью, до заката еще время есть.Часть IV
Глава 10. Осознавшие необходимость
Лагерь отхватил у города немалый и не худший кусок, одной своей стороной примыкая к морю и протянувшись «до самых до окраин». От прочих улиц Лагерь отделили забором, словно военную часть или, того пуще, тюрьму. Черт знает, что тут было скрывать, но на границу опять навесили здоровенный замок. Охрану составляли крепкие ребята, ряженные в камуфляж. Свою принадлежность они не афишировали, но я-то знал, что Лагерь стережется Двором. Еще бы, почти даровая рабочая сила!.. Перед самой проходной я затормозил, вкатывая «болид» на тротуар, вплотную к высоченной стене, поверх которой протянули колючую проволоку. Смотрелся забор солидно, но при желании одолеть его не составляло труда. Впрочем, еще проще было договориться со сторожевиками. На проходной дежурили двое, кряжистые, мордатые, – типичные образчики своей породы. Меня они встретили хмуро, но ломаться не стали и пропустили сразу, содрав обычную мзду. Странно: мне показалось, будто эту денежку, немалую по их заработкам, они приняли без удовольствия. Что за новые мотивы в охранной службе? Как бы то ни было, главный заслон я миновал и теперь находился на территории Лагеря. Общественный транспорт тут давно не курсировал, а ведь сколько было ликования, когда его сделали бесплатным. По пустым дорогам дребезжали редкие машины Слуг – бог знает, каких лет выпуска – да иногда проплывали двуколесы сторожевиков, равнодушно поглядывающих по сторонам. Вообще Лагерь странное образование – я не слышал, чтоб еще где-то устроили такое. Сам я давно желал, чтобы человечий мусор: неумехи, лодыри, завистники, – обособился и жил, как считает правильным, не принуждая к этому остальных. Вот и сбылось, хотя бы в масштабе губернии. Конечно, здесь обитали не все, кто прежде ратовал за коммунизм. Но агитацию тогда провели мощную, на некоторых даже пришлось надавить. Изначально-то в Лагерь попали лузеры, доверчивые простаки, обиженные старики… Кое-кто вскоре сбежал, убоявшись «временных трудностей», другие попытались на личном примере доказать преимущества избранного пути, но, как и всегда, без успеха. И пришлось им свои потребности опускать до уровня возможностей – не слишком больших, прямо скажем. Когда я посещал эту богадельню последний раз, тут было все ясно. Но с тех пор в Лагере что-то изменилось. Нет, коммунары гляделись столь же убого, одетые едва не в униформу, изрядно поношенную. Сытыми они тоже не казались, и достатка не прибавилось – но прежнего уныния не ощущалось. И откуда взялось? Я ведь полагал: былой энтузиазм не возродить. (Собственно, и в былой я не шибко верил. Мало ли что могли напеть штатные романтики первых пятилеток?) Словно бы в здешнюю воду стали добавлять эйфории и теперь коммунары жили в предвкушении скорого счастья. Не жизнь, а вечный праздник – при общей нищете. И вправду, счастье-то не в богатстве!.. Главное, убедить всех в этой истине. Впрочем, здешняя нищета не вызывала гадливости, в ней ощущалось достоинство. Ну скудненько, да… Зато у всех крыша над головой и в распределителях что-то есть. Конечно, не ананасы с рябчиками и не миноги с анчоусами, но самое насущное: макароны, картошка, маргарин в брикетах, колбаса «Отдельная». (Кстати, почему «отдельная»? Совершеннонеуместное тут название.) А из консервов… Оглядев полки, я ухмыльнулся: «Бычки в томате» и «Завтрак туриста». Вот не думал, что еще выпускают! И как туристы не вымерли от такой кормежки? Через низкие, доверчиво распахнутые окна я наблюдал холодильники допотопных моделей и телевизоры полувековой давности – по-моему, еще черно-белые. А мебель, судя по всему, собирали по брошенным домам. Но особенно умиляли коляски с газ-водой, увенчанные сиропными колбами, – из каких запасников их достали? Где-то пиликала скрипка, перемежаемая сочными тонами аккордеона, явно наигрывающим другое. С другого бока доносился сладкий тенор Ободзинского, верно, извлекаемый каким-нибудь граммофоном. Из-за окна кто-то писклявым голоском, зато старательно, выводил «Одинокую гармонь», аккомпанируя себе на гитаре. Слова, если вдуматься, ерундовые – но разве нынешние дебилки лучше? А на лагерном пляже резвились, ныряя с заржавелых понтонов и звонко перекликаясь, загорелые пацаны в матерчатых плавках, видно, «сорвавшиеся» с уроков. И никто не пальнет по ним за лишний шум, и маньяки не бродят тут, подманивая мальцов. В худшем случае нарвутся на сварливого старика, или ретивый сторожевик шуганет. Накупавшись, побегут домой за очередной порцией родительских затрещин и дымящегося супа, в котором, возможно, будет плавать и мясо. Я будто вернулся в детство, только вместо вязов и акаций на берегу росли пальмы с кипарисами. Черт, даже ощутил ностальгическое томление!.. по юности ли, безвозвратно сгинувшей, по человечьему ли теплу, пусть и даровому, по светлой ли вере в людей, с каждым годом якобы делающихся лучше. Разумеется, ни за какие коврижки (и откуда они здесь?) я не соглашусь на такую жизнь – но понять этих людей могу. Им нечего делить и некому завидовать, а друг от друга они мало зависят; поэтому им легко дружить и быть добрыми. Что ни говори, а идея всемирного братства греет душу. В здешний Храм меня не тянуло: почему-то я был уверен, что сейчас там смотреть не на что. Помещался он на покатом холме, видом напоминая то ли планетарий, то ли обсерваторию. (Наблюдают, стало быть, коммунары небо, высматривают: а не летят ли к ним посланцы дружественных цивилизаций?) Пройдя Лагерь из конца в конец и нагулявшись до оскомины, я подгадал поглядеть на коммунаров, возвращающихся из Компании. Через раскрытые ворота картинка просматривалась далеко. Люди текли по шоссе, точно колонна муравьев, мигрирующая через джунгли. По бокам вышагивали сторожевики – в лучших традициях, не хватало разве овчарок. Но настрой у конвоируемых, как выяснилось, был не лагерный: «усталые, но довольные» они шли домой после ударной вахты, а сторожевиков воспринимали как охрану, обязательную на таком пути. Мне будто кино показывали – древнее, еще советское, времен расцвета общего оптимизма. Вот так изображали работяг новой формации, тогдашний наш авангард. Но ведь тут не актеры? Играть им вроде бы ни к чему, да и не сумеют они войти в роль настолько, чтобы поверил даже я, с моим нюхом на фальшь. Эти ребята не лицедеи, нет, – тогда что же их вдохновляет? Однако досмотреть сюжет мне не дали. – Эй, товарищ! – по переулку ко мне спешил, спотыкаясь от усердия, неряшливый типчик в панаме и сандалиях на босую ногу. – Товарищ, послушайте!.. Вы ведь снаружи, да? Тут нельзя находиться посторонним. Лицо у него было морщинистым и вспотелым, в глазах сиял восторг первых комсомольцев. Или первых христиан, всегда готовых ратовать за веру. Лучше бы они мылись чаще. По крайней мере, от этого попахивало сильней здешней нормы. – Шел бы ты, – пробурчал я. – Тамбовский волк… – Вы не правы, товарищ, – возразил он, согласный, если надо, и пострадать за свои убеждения. – Я ведь только предупредить. А меры, в случае чего, будут принимать они, – типчик указал на сторожевиков, скапливающихся у ворот и в самом деле поглядывающих на меня с подозрением. Кажется, он искренне стремился мне помочь – будто рассчитывал получить за это премию. Но скорей его корысть состояла в ином: наставить грешника на праведный путь. Это же так возвышает!.. Действительно, когда я двинулся прочь от зрелища, оказавшегося почему-то запретным, абориген засеменил следом, торопясь вывалить на меня доводы, затертые от долгого применения, явственно отдающие плесенью. Сейчас он смахивал на заевший пулемет. Возраст, возраст – его бы пожалеть. – Может, заткнешься? – спросил я без особой надежды. – Но вы признаете, что коммунизм – наше будущее? – не сдавался он. – Предлагаешь устроить диспут прямо тут? – Правда уместна везде, – заявил типчик. – Наше учение всемогуще, поскольку верно. – Или наоборот, – фыркнул я. – Ты что, агитаторов наслушался? – Я и есть агитатор, – поведал он со скромной гордостью. – Эй, поп, – не выдержал я, – хочешь в лоб? Но типчик не внял – видно, давно не получал хорошей плюхи. Да и кто ж тут наделит его, болезного? – А вы, товарищ, приходите в Храм, – вдруг позвал он. – Послушаете, приглядитесь. Не хлебом же единым… – С маслом, – перебил я. – И с девками. А вы обобществите!.. На хрена мне такой кукиш? Ну достал он меня! – Приходите, приходите, – повторил он, радушно улыбаясь. – У нас для каждого найдется дело по душе. Ну да, и для убийц? Что-то в этой фразе было… для сердца русского. – Ждем вас, товарищ! – прибавил типчик ободряюще, только что по плечу не похлопал. И чем я так глянулся ему? А меня он не заинтересовал – отработанный материал. Эти, прежние, попросту доживали в Лагере. Их терпели, к ним снисходили, но погоды они не делали. С одной стороны хорошо: хотя бы здесь не правят старики. Однако неясно, кто взрастил эту молодежь – энергичную, просветленную… несмотря ни на что. Откуда такой поворот? Это и надо выяснить. Вот теперь, ближе к вечеру, я ощутил вокруг странное: по Лагерю будто незримые нити веяли, сплетаясь в тугую сеть, постепенно сгущавшуюся к центру. Мой Зверь посчитал бы их сродни запахам, но скорее тут замешаны мысли – ориентир не самый плохой. Обострившееся в последнее время чутье не подвело и на сей раз, вывело к цели быстро и кратчайшим путем. Ну, здравствуй, племя младое, незнакомое. Что же ты представляешь из себя? Она была симпатичной, по меньшей мере. Открытое улыбчивое лицо, ладная фигура, движения легкие и точные – видимо, физкультурница. Или даже спортсменка: легкоатлетка либо гимнастка-художница. (Теннис тут вряд ли культивируют.) И пахла свежестью, несмотря на жару. Ее волосы выгорели добела, зато кожа побронзовела в йодистых испарениях моря. Одета в стандартное платьице, выцветшее и застиранное, на ногах сандалии. Со школьных лет храню светлый образ комсомолки, внушенный тогдашней пропагандой. Но среди реальных партийцев встречал лишь карьеристок, помешанных на власти, или фанатичных дурищ с единственной извилиной, замусоренной демагогами. Или дурнушек, с отчаяния заделавшихся общественницами. Или смазливых девиц, планирующих выгодное замужество. Эта малышка не походила ни на один из помянутых типажей. Ее глаза были ясными, улыбка – озорной. Может, ее растили на тех же фильмах, что и меня? – Не жарко ль тебе, красавица? – спросил я, заступая девушке путь. – И не вмазать ли нам по кружечке кваса, как думаешь? Или мама не велит? – Мама не может мне ничего запретить, – ответила она серьезно. – А кто может? – Вожатый. Или комиссар. Но вряд ли они станут запрещать квас. – А как насчет подозрительных знакомств? – А что это такое? – удивилась девушка. – Ну, или нежелательных. – Разве бывают такие? Уже интересно. Я-то считал: невинность коммунаров блюдут строго, как у монахов. Или для этого хватает забора? – Как зовут тебя, чудо? – Зоя, – ответила она, не ломаясь. – А меня – Родион. Улыбнувшись, девочка доверчиво взяла меня под руку. Может, она из тех, кто чист, пока не ушибется о жизнь? Я и таких знавал. И куда девается их доверчивость после первого встреченного мерзавца!.. – Ты тоже росла в интернате? Чуть не ляпнул: в инкубаторе. – Конечно. Правда, только с восьми лет, – прибавила она с сожалением. – А как же родители? – Мы встречаемся. Иногда. – Ну, ни фига себе!.. Тут нас прервали. Вдруг позвонил Гувер и, не вдаваясь в детали, предложил срочно заехать в их контору – якобы для важного дела. Удивившись, я дал согласие, хотя федерал звучал странно. Пока общался с ним, Зоя глядела на меня с любопытством, верно, не очень понимая, что происходит. Коснувшись выступа на шлеме, я отключил рацию. – Нужно вернуться, – сообщил новой знакомой. – Хочешь со мной? Эксперимент в самом деле занятный: выдернуть девчушку из нищей идиллии в сытое, но опасное будущее, – из одной общественной формации в другую, без пересадки. – Меня не выпустят, – нерешительно сказала Зоя. – «Границе на замке»? – хмыкнул я. – А вот сейчас проверим. На проходной вправду возникли сложности. Но разрешились они просто: я сунул сторожевику пару мэнчиков, и он отвернулся, заинтересовавшись чем-то в глубине будки. Я вывел притихшую коммунарку наружу, усадил в мерцающий «болид» и рванул машину с места. Сразу включилась музыка, обволакивающая, вкрадчивая, а на дисплее возникла карта, указывая наше местонахождение. Сбоку панели открылось оконце бара. – Хочешь пить? – спросил я. – Что выбираешь? – Э-э… на твое усмотрение, – вывернулась Зоя. – Безалкогольное, да? Я налил фанты, с интересом ожидая ее реакции. При этом ощущал себя так, будто и сам пробовал впервые. Во всяком случае, маленькие открытия девушки и моему восприятию добавляли свежести. – А хороший у тебя мобиль, – заметила Зоя с одобрением. – Эти машинки отживают свое, – вздохнул я. – Еще год-другой, и пересядем в турбореактивы. Дело не только в скорости – но сколько можно цепляться за полоски асфальта, когда над головою такой простор? Лети, куда пожелаешь, и никто не перегородит путь. Мир без границ – как тебе такое? – Как же без них? Мы ведь пока не при коммунизме. – Да похоже, границы нужны лишь коммунарам и чинушам. – Нет, ты не прав. Стоит убрать забор, как в Лагерь хлынут чужаки. – Что, к вам? – Я хмыкнул с пренебрежением. – Да кому вы сдались? Последний нищий не променяет наши помойки на ваши закрома, а для трудяг у вас и вовсе нет просвета. – В нашей жизни есть смысл, – сказала девушка. – А для чего живете вы? – Во всяком случае, не для светлого будущего. И не ради прогрессивного человечества. По-твоему, смысл в этом? А попробуй пожить ради кого-то одного. Думаешь, это легче? – Я знаю: мы на верном пути, – объявила Зоя твердо. – Наша тропа, может быть, трудней – зато короче. – Знаешь, да? – спросил я. – Так поделись! – Я… не могу. Не имею права. Пока еще нельзя. Вид у нее сделался виноватый – оттого ли, что проговорилась, или что отказывается меня просветить. – «Верной дорогой идете, товарищи»? – Я снова хмыкнул. – Ну-ну. Можно было направиться сразу к Гуверу, но я специально покружил по обновленным кварталам, чтобы вкусить от ощущений Зои. Для нее тут была заграница, невиданная, таинственная, – в одних витринах чего только не выставлено! И люди вокруг другие, и машин тьма, и огней уйма. Я сам поглядывал по сторонам не без интереса. Каждую неделю здесь что-то менялось: реставрировались дома, а то и вырастали новые; магазины переезжали либо закрывались (или их взрывали), взамен расцветали другие; а уж кафе и ресторанчики множились на глазах. Наверно, Зоя высматривала следы разложения, описанные в дозволенных книгах, и ожидала увидеть дебоши, классовую борьбу, чуть ли не трупы на улицах. Но днем тут было пристойно, разборками никто не занимался, попрошайки отсыпались перед работой, и даже «бабочки» не фланировали по тротуарам. Вот через час-другой, когда наступит ночь… – Слишком сыто живем, да? – спросил я. – Некогда о душе подумать. – Я атеистка, – заявила девочка с трогательной убежденностью. – Что ж, – пожал я плечами, – у каждого своя вера. Мы уже подкатывали к резиденции федералов. Оставив Зою ждать в машине, я поднялся в квартиру. К моим посещениям тут относились без восторга, но на сей раз даже обрадовались – по крайней мере Агей, что настораживало. А Гувер явно был не в своей тарелке. Кроме них в гостиной обретались двое, похоже, нагрянувшие из столицы и наделенные немалой властью. То есть начальником выглядел один: матерый, хотя рыхловатый тип с замороженным усатым лицом и свинцовым взглядом, – а второй, жилистый верзила, ходил у него в подручных. Оба были выряжены по северному и экипированы не хило, судя по выпуклостям на одежде. Принимали их, точно ревизоров. Обшарпанный, видавший виды стол ломился от яств и напитков – не очень изысканных, зато обильных. А в перспективе могла маячить сауна с девочками – сейчас это даже не дорого. – Ага, – сказал усатый, завидев меня. – Как говорится, на ловца… Похоже, мой облик ему нарисовали. Но с «ловцом» он поспешил. – Садись, – по-хозяйски пригласил гость. – Не тушуйся!.. Чего налить? – Кваса. – Да? – хмыкнул он. – А почему не кумыса? – Вкус гнилостный, – сказал я наудачу. – Как у сушеной селезёнки. У него это не вызвало ассоциаций. – Значит, не татарин, – констатировал усатый. – Уже неплохо. Хотя у самого в чертах проступала явная монголоидная примесь. – Вдобавок Родион, – продолжал он. – Хорошее имя, патриотичное. А меня можешь звать Ульяном Мироновичем. А могу и не звать, прибавил я мысленно. На кой ты сдался мне? Но вслух спросил: – А фамилия? – Вот фамилия ни к чему. Хотя, если желаешь… Сидоров подойдет? Скажите, какие мы загадочные! Все равно ж выловлю в Океане. Но взгляд Ульяна мне не нравился – тяжесть его ощущалась и через очки. – Да хоть Петров!.. Мне-то что? Обойдясь без приглашения, я опустился на свободный стул. Все же Ульян налил мне водки, почти полный стакан, – видно, принял за настоящего мужика. Или решил подпоить. Не он первый. Вообще я могу выпить много, не теряя контроля, – только зачем? Отодвинув стакан, я действительно взялся за квас – тем более, об этой моей склонности не знал даже Гувер. Конечно, навряд ли мне что-то подсыплют… – Ты закусывай! – усмехаясь, предложил Ульян. – Не то и впрямь захмелеешь, не приведи бог. Похоже, у него сегодня бенефис – остальные помалкивали. Помощник методично работал челюстями, а толстячок Агей, зацепенев с приоткрытым ртом, поглядывал то на меня, то на Ульяна, будто следил за мячом в теннисном матче. Хлебнув ледяного кваса, я посмотрел на Гувера, но тот сразу отвел взгляд, словно отстраняясь. Счастливым он не выглядел, как и дружелюбным, – похоже, опасался гостей. Но, может, хотя бы не станет вмешиваться, если дойдет до потасовки? Будто очнувшись, Агей подскочил и, обежав вкруговую стола, установил передо мной тарелку. Рядом положил вилку, сравнительно чистую. – А компот? – спросил я, но толстячок лишь недоуменно кольнул меня глазками и затрусил обратно, на пригретое место. Уж он точно не на моей стороне – и слава богу. – Мне говорили: ты много знаешь, – начал Ульян. – И понимаешь в этом бедламе больше других. – Я много в чем понимаю. И что? Усач опять уперся в меня тяжелым взглядом, будто стремился подмять. Наверно, в большинстве случаев это удавалось. Он и сам по себе был опасен, а вдобавок в нем ощущалась принадлежность к большой и грозной стае. – Мне что, нужно напомнить про твой гражданский долг? – спросил он с угрозой. Ну, насмешил! – Напомнить? – хмыкнул я. – Это как в анекдоте про студента, которому профессор кричит: «Вспомни, несчастный, этого еще никто не знает!..» – Не понял, – медленно выцедил Ульян. – …сказал бывалый кот, загремев вместе с водосточной трубой. – Хохмач! – сказал он. – Еще не расчухал, на кого нарвался? Ты должен очень стараться, чтобы понравиться мне. Потому что, если тебя не полюблю… – Как родного? – Как патриота. Объясняю популярно и коротко: не станешь сотрудничать, вообще не будешь… работать. Ну, еще раз: кто я, по-твоему? Прыщ на ровном месте! – едва не брякнул я. Подобных субчиков, упивающихся властью над слабыми, полно среди крутарей. Но еще больше их среди шушеры – вот там это едва не норма. Теперь я понял, что проступало сквозь благодушную маску Ульяна, как пятно через краску, – жестокость. И даже не обычная безжалостность, а именно желание приносить боль и смерть. Бог знает, когда он вошел во вкус, но на такой работе трудно не сломаться. Да и кого волнуют там высшие цели? От этой глупости быстро излечиваешься. – Ты из федеральных спецслужб, – объявил я небрежно. – Если не босс, то очень, очень полномочный агент – «с правом на убийство». И как, многих уже порешил, авансом получая отпущение грехов? Ухмылка не слиняла с усатой физиономии, зато глаза превратились в прицелы. Наверно, Ульян был умелый практик – но это не значит, что лучше меня разбирался в теории. Нынче кто не ленив, тот подготовлен, и для этого не обязательно идти в ученики к асу. А кто подготовлен, тот вооружен. И когда Ульян будто невзначай сдвинул руку, направив ее на меня, я сразу и в точности повторил жест, осклабясь ему в лицо. А второй рукав нацелил на подручного, слишком близко поднесшего ладонь к борту расстегнутого пиджака. – Будем и дальше друг друга пугать? – спросил я. – Или поговорим о деле? Видимо, Ульян плохо понимал людей – слишком привык, что его боятся. Легко общаться с людьми через амбразуру, сидя, к примеру, в танке. Конечно, будь я экипирован хуже, тоже бы не пер на рожон, но пытать себя вряд ли бы позволил. Нынче госмашина не та: в открытую не наедет, – да и я пока не в капкане, отмашусь с божьей помощью. Не так их много: двое прожженных убийц, не привыкших к честной драке, и неумеха-подтявкатель. Да еще – невольник служебного долга, вряд ли бы ставший усердствовать. – Ладно, давай о деле, – сдал назад Ульян. – Дошел до нас слух, будто в городе обосновалась подозрительная братия. Будто вытворяют оные люди странное и владеют, чем не положено. И нет для них ни законов, ни укорота – живут, как хотят. – Разве они одни?.. – Остальные не уходят за рамки – стало быть, управляемы. А вот чего хотят эти? И чего могут? И это все, что его волнует? Тут губерния на грани взрыва, жители с ума посходили… не говоря о нечисти, заполонившей темные глубины, водные и подземные. – Собственно, ты о ком? – спросил я. – Последнее время в нашей деревне развелось столько экзотики – можно экскурсии водить. – О тех, за кем и ты приглядываешь, – с ехидцей ответил Ульян. – В оконца пялишься, за машинами гоняешь, а подойти не решаешься. Что ж ты такой боязливый? Пора, брат, пора! Невольно я поморщился. Это называется: утечка информации. И откуда она утекла? Слежки за мной не было – я бы заметил… Господи, уж не снюхался ли Аскольд еще и с этими? – Вообще я «приглядываю» за одной, – уточнил я. – С каких пор моя личная жизнь стала интересовать спецслужбы? – Не финти, – прикрикнул Ульян. – Видали мы таких умников!.. – Правда? – не поверил я. – Только не говори, что в зеркале. Кажется, Ульяну стала изменять выдержка, даже щека задергалась. Очень он не любил, когда отказывают, – ему такие поперек горла. С ними он и воевал не за страх, а… н-да, вот о совести не будем. И отстреливал, сколько дозволяли, и ломал, если удавалось, и с дерьмом смешивал, доказывая, кто тут прав. А всех несогласных записывал во враги. – Дурень, – сказал Ульян. – Да что ты стоишь против организации!.. Последнее слово он произнес с таким нажимом, что прямо слышалась прописная буква. – Ну да, такая здоровенная стая!.. Мне совсем не нравилось, что творится в губернии, и пока я не видел сил, которые могли это остановить, – кроме федералов. Маленькому человеку, чтобы не угодить под каток, лучше заручиться поддержкой гиганта… А как насчет тех, кто желает звучать гордо? – Значит, не хочешь сотрудничать? – С убийцей плечом к плечу, ради высоких целей? За кого ты меня держишь? Надолго повисла пауза, зловещая или растерянная – кому что нравится. Как ни старался Гувер хранить безразличие, по его лицу скользнуло злорадство. Все ж приятно, когда макают тех, кого не решаешься умыть сам. – Хочешь совет? – спросил я. – Бесплатный, в счет моего гипотетического «долга». Затеешь устранять Клопа, близко к нему не подходи, тем более не вступай в переговоры… Впрочем, дуракам советы не впрок – они и так знают все. – А ты, значит, умный? Как мне надоел этот вопрос!.. Ну, есть такой грех – что дальше? – Если б я поверил, что тебя заботит дело, меж нами, может, и завязалось что, – прибавил я. – Но ты же больной son of a bitch – тебе просто нравится убивать. Затем я поднялся, ногой убрав в сторону стул, и попятился к выходу, не выпуская из-под прицела обоих варягов. Агея в расчет не принимал: он труслив и высовываться не станет. А у Гувера, даже если захочет влезть, хватает ума понять, что я не блефую и что любой неверный ход может привести к трупам. За последние дни я насмотрелся достаточно, чтобы не церемониться. А самому на тот свет не хотелось категорически. Вернувшись в «болид», к терпеливо ожидающей Зое, я больше не стал кружить по городу, а сразу поехал к себе, заодно показав на магистрали, что такое настоящая скорость. По-моему, девушка с трудом сдерживалась, чтобы не завизжать от восторга, – наш человек!.. На пороге она сбросила сандалии и все равно ступила на стерильный ковер с опаской, будто заодно не отказалась бы ополоснуть ступни. Конечно, про пресиптрон она не слыхала: в Лагере и пылесос – редкость. Взяв под локоток, я провел гостью на второй этаж. В гостиной всё уже приготовили к приему: музыка, фрукты, цветы, напитки. В нишах красовались статуи на темы греческих мифов – конечно, уменьшенные копии, зато детальные. По стенам просторные экраны, будто окна в дальние миры, – это не считая настоящих окон, от пола до потолка. Кстати, сегодня по морю гуляли внушительные валы, впервые за много дней. «Неспокойно синее море!..» К чему бы это? Продуманный уют моей берлоги обычно действует на гостей расслабляюще, но в Зое я ощутил напряженность. – Тебя что-то смущает? Она обратила глазища на меня и грустно сообщила: – Тут могло бы жить несколько семей. – Ага, по семье на комнату, – подтвердил я. – А обитаю я один. У меня и прислуга есть – правда-правда!.. Типичный буржуин. Из всего обилия фруктов Зоя рискнула попробовать бананы, о которых, наверное, была наслышана (или видела, как их потребляют мультяшные обезьяны). Пришлось мне самому разрезать киви да очищать ананасы. – А финики я ела, – похвалилась она. – Как-то завезли в распределитель. Хотя давно, – прибавила честно, – еще в детстве. Действительно, сколько воды утекло!.. Хмыкнув, я разлил по фужерам прозрачный нектар маракуйи. Не самый вкусный из напитков, зато из наиболее экзотичных – насколько помню свои первые впечатления. – Откуда у тебя всё? – Зоя обвела рукой вокруг: – Ну, вот это. Я пожал плечами: – Заработал. – Как? – Знания продаю. – Да разве они стоят что-то? – Еще бы. Всё держится на них: власть, богатство, прогресс… – Но ведь не ты это придумал? – Я спекулянт, – признал с готовностью. – Достаю в одном месте, сбываю в другом. Более того, грабитель, – поскольку беру без спроса. Теперь понимаешь, в какой притон угодила? – А где берешь их? – спросила Зоя. – То есть я про знания. – В Океане. Это такое… – Ну да, мне рассказывали. И что, грабишь прямо там? – В каждом океане водятся пираты, – сказал я, берясь за пультик. – Странно, если бы тут было иначе. Вот, гляди. На экране возник некий аналог сказочного принца из восточных сказок. – Кто это? – Один из моих партнеров. Когда не удается друг друга одурачить, мы обмениваемся. – Он такой красивый! – сказала Зоя восхищенно. – Как нарисованный. – Это и есть рисунок, – подтвердил я. – Тут у каждого своя маска. – И у тебя? Я кивнул и вывел на экран облик тщедушного очкарика, озабоченного, будто у него непроходящий понос. Не удержавшись, Зоя хихикнула. – Зато доверия больше, – пояснил я. – Кто подумает, что это ширма? Настоящий шулер должен тасовать карты неловко. «Испытание собачкой», столь популярное в фильмах, девушка выдержала, хотя Хан больше смахивает на молодого медведя. То ли она не ждала от меня подвоха, то ли была непуганой, словно годовалое дитя, но псину приняла с восторгом. А тот ответил взаимностью, как ни странно. И котяра отнесся к Зое с расположением, непонятно как распознав в ней женскую особь, – и тотчас принялся клеиться, молокосос. Зато как у гостьи округлились глаза, когда на пороге возникла Инесса – с полным подносом и в своем обычном виде, то есть нагишом. С непроницаемым лицом женщина сгрузила блюда на столик и удалилась, покачивая бедрами точно одалиска. А Зоя едва сдержалась, чтобы не вскочить, – настолько смутил бедняжку такой сервис. – По-моему, ее надо пригласить, – сказала она, ерзая как на иголках. – Еще чего! – фыркнул я. – Сесть за один стол с рабыней? – Мерзость какая, – пробормотала Зоя, сразу потеряв аппетит. – Фу! – Хочешь с ней на равных? Конечно, могу ее позвать, только… – Что? – Так ведь на равных, – повторил я с ухмылкой. – Готова ты уравняться? Девушка поглядела на меня, озадаченно сдвинув брови. – Ты выдумал всё, – заявила вдруг. – По-твоему, я совсем не разбираюсь в людях? Она ж не рабыня, правда? – Правда, – пришлось согласиться. – Скорее мы соседи. Но, раз уж зашла речь, я тут полный хозяин и что бы ни сотворил – с ней ли, с тобой… По-твоему, тебя станут искать? – Ладно, поняла, – кивнула Зоя. – В следующий раз буду думать, прежде чем связываться с чужаком. К этому ты ведешь? – В общем, да. И закроем тему… Ну-ка, что тут у нас? «Тут у нас» было много разного, даже мне с ходу не разобраться. Сегодня Инесса превзошла себя. Вот так кормятся люди, если не умеют держать себя в рамках. А ублажить всех – когда еще сможем!.. И Зоя взирала на угощение с сомнением. – Не выбрасывать же? – заметил я. – Ну да, помню: на Земле многие голодают. Но мы потом им расскажем, ладно? Против воли она хихикнула. «Подумала – и стала кушать». – У меня вопрос, – заговорил я чуть погодя. – Возможно, некорректный. – А у нас нет секретов от друзей, – сказала Зоя с такой искренностью, что я усомнился, доверяют ли секреты ей самой. – Где уж претендовать!.. Я вам скорее антагонист. – По-моему, ты хороший человек, – неожиданно заявила она. – И умный. – А все люди доброй воли и здравого смысла, конечно, с вами? – Как же иначе? Ведь доброму стоит лишь хорошо подумать… – …чтобы послать лагерников подальше. Впрочем, не о том речь. Я хотел спросить: знаешь ли ты, как выстроена коммуна? – Ну, примерно. – По-твоему, вся власть у лагерного Совета? – А как иначе? – И сторожевиками они ведают? – едко осведомился я. – Ладно, оставим… Насколько знаю, коммуна составляет едва не десятую часть от населения края, то есть около ста тысяч, – и соразмерно вы представлены в Соборе, делегируя туда представителей. А в ваш Совет входит полторы сотни комиссаров… сакраментальное число, н-да… Кстати, как вы их зовете? – Слуги народа, – с готовностью ответила девушка. – Старшие Слуги. А кто в Президиуме – главные. – Железная логика, – согласился я. – Ведь есть и младшие – так называемые вожатые. И этих больше на порядок. А кто под ними? – Что значит – «под»? – Ну, кем они командуют напрямую? – У каждого вожатого есть помощники. – Числом? Она пожала плечами: – По разному. Обычно от трех до десяти. Бывает и чуть больше. – Двенадцать? – И подражая «товарищу Сталину», произнес: – Будэм считать это крайнэй цифрой. Кстати, в президиуме столько же. И что они так возлюбили это число? – Итого набирается дружинка тысяч в десять-пятнадцать – прежде это звалось авангардом. А остальные, стало быть, ведомые, пассивно верующие… или просто напуганные миром. Нехилая секта, а? – При чем тут секта? – обиделась девушка. – Ну зови ее конфессией, ладно. И ты в этой пирамиде полувожатая, так? То бишь помощница младшего Слуги… Как его зовут-то? – Феликс. – Ну! – Я даже развеселился. – Познакомишь? – В любое время. Уж его тебе не уболтать. – У меня иная ориентация, – возразил я. – Но, может, твой Феликс и поведает путное. Наверно, он знает побольше помощников? – Ну, естественно. – Вот его и попытаю. Конечно, если еще не передумала возвращаться. – Скажешь тоже!.. Котенок спустился с загривка своего опекуна и отправился исследовать углы. Развалившись по ковру, Хан неотступно следовал за ним глазами, будто маленький бандит даже здесь мог вляпаться в беду. И с чего в псине взыграл отцовский инстинкт? Это наводит на странную мысль: может, и мне кого-то усыновить? «Тигру нужна только тигрица, – невесть откуда всплыла цитата, – да еще, может, тигрята – и никого более». – А еще мне интересно, – продолжил я, – кто возглавляет ваших жрецов? – Кого? – изумилась она. – Да комиссаров же, членов Совета. Кто в президиуме за председателя? Что кличут его Алексеем Куприяновым – я знаю. Но что он за тип? – И вовсе Куприянов не тип, – посуровела Зоя. – Очень уважаемый и достойный товарищ… – Тамбовский волк, – пробормотал я непримиримо. – …очень знающий. И послушать его лекцию… – Проповедь. – …тебе не мешало бы. О самых сложных вещах он говорит просто и понятно. – Потому что низводит до уровня аудитории. – Ну ты-то откуда знаешь? Будто его слушал!.. – А это общий принцип таких… ораторов. Нагулявшись, Пират вернулся в исходную точку и принялся набрасываться на Хана, с разгона вцепляясь в него всеми лапами и пытаясь что-нибудь отгрызть. Громадный псина эти наскоки игнорировал, хотя мама-кошка наверняка бы сбежала от буйного отпрыска куда повыше. Затем котейка напал на плюшевого слона, пробуя его на зуб и терзая задними лапами, точно заправский предатор. Ей-богу, слишком он старается оправдать свое имя! Отхлебнув вина, я произнес: – Вот если бы ваш говорун предъявил доказательства… – Там, – указала Зоя вверх, – уже построили коммунизм. Я верю! – прибавила девушка с внезапной страстью. – Ну, разве на небе, – пожал я плечами. – Где и положено пребывать раю. – А почем ты знаешь, – спросила она, – может, они уже летят к нам? И не сегодня-завтра приземлятся прямо тут. – Ага, – хмыкнул я, – и заберут на небо истинно верующих. Или поделятся know-how, наконец окунув в изобилие. Что ты предпочтешь? Еще одна Ассоль – на свой лад. И прикондыбает за ней принц на серебристом звездолете, наследный коммунар бог знает в каком поколении… Вообще не самая плохая вера. Когда-то и я ждал инопланетян. Правда, тогда даже Запад был для нас иным миром – но мы-то его считали вчерашним днем. А оказалось, сами из позавчерашнего. Такой вот занятный кульбит. – А вдруг они пожелают захватить Землю? – Какая ерунда! – вспыхнула девочка. – И не стыдно? Взрослый же!.. – Ну-ка, ну-ка? – подбодрил я. – Если цивилизация сумела освоить космос, она должна быть гуманной. – А-а… Так называемые непреложные истины. Прежде и я в это верил. – Да разве может быть по-иному? – Запросто. Ну представь, что дикари захватили звездолет и худо-бедно справились с управлением. Вот будет радость, когда они причапают!.. Зверюга Пират вдруг шарахнулся башкой о стекло, пытаясь ухватить пролетавшую мимо чайку, – хотя та была больше него втрое. Да уж, сегодня он в ударе. – Не обращай внимания, – сказал я. – Это его любимое занятие. Засмеявшись, девушка вытянула ноги, не знавшие колготок, и пошевелила пальцами, не деформированными тесной обувью. И не нужна та в здешнем климате – а вот ажурные трусики Зое бы пошли. К ним босоножки на шпильках, платье от кутюрье да бриллиантовое колье. И что тогда останется от коммунарки? Разве душа. Ну, это мы как раз стерпим. – Наверно, вас оберегают от негативных примеров? – спросил я. – Почему же, мы изучаем историю. – Ой ли? – Феликс не скрывает от нас ничего. Он говорит: «Свои сомнения разрешайте лучше со мной». – И что, разрешаете? Как у вас, например, с «каждому по труду»? – У нас «каждому по потребностям», – сказала Зоя и, подумав, добавила: – Минимальным. – Серьезная оговорка, – хмыкнул я. – А если для меня минимум – это? И показал подбородком вокруг. – Значит, тебя надо воспитывать. – Не поздно ли? Ведь и я жил в комнате на четверых – мне есть с чем сравнивать. Знаешь, надоело кормить нахлебников. Дайте, что заслужил, а лишнего не возьму сам. – Значит, ты уже готов жить при социализме, – обнадежила она. – Да уж нажился там, больше не тянет. Тем более, известные принципы лучше работают здесь – при всех издержках. И на наставников мне не везло. Если откровенный – как правило, дурак. А умные помалкивали. Вздохнув, Зоя потянулась к котёнку, уложила себе на колени. Затеяла щекотать его пушистый бочок и допросилась: бандит ее оцарапал. Коготки у него крохотные, зато как иглы. Сейчас же рванул к Хану, спешно зарываясь в его мех, – будто в прежние разы это спасало. – Пошли, – сказал я. – Лучше сразу обработать. Сейчас и не знаешь, откуда ждать пакости. Отведя девушку в ванную, продезинфицировал ранки. Указав на мое корыто, Зоя спросила: – Это бассейн? – Скорей ванна. Бассейн во дворе. – А это, значит, ванная комната? – Она скептически поглядела на окна, выходящие на море, на столик с двумя креслами. – Нормальненько!.. – А в ванне подсветка и турбуленция, – усугубил я, пуская воду. – Так и загниваем. Не завидно? – Удобства – не главное в жизни. – В самом деле; что значат они рядом с мировой революцией! – И ничего смешного, – слегка обиделась девушка. – Не так это фантастично, как тебе кажется. Когда люди узнают… Она умолкла – с явным усилием. – Опять секреты? – сказал я. – За что не люблю коммунаров: на любой плетень готовы тень навести. Ну, какая у вас Военная Тайна? «Плывут пароходы – привет Мальчишу!..» Бедняга, он бы и рад выдать, да кто ж ему доверит? Зоя нахмурилась – видно, гайдаровская сказка относилась у лагерников к священным текстам. – И вовсе мы не наводим, – возразила она. – Просто… не время еще. – Революционная ситуация не назрела? Да как же «люди узнают», если вы прячете? Ну попробуй убедить хотя бы меня. Уж я не хуже среднего человечка, на которого вы делаете ставку. Или лучшие вам ни к чему? Мороки с ними!.. – Вот уж неправда! – не выдержала Зоя. – Так докажи. Или мешает что-то? – И докажу, – выпалила она. – Завтра же сведу с Феликсом. – Ага, нужен я ему! Я для таких классовый враг – забыла? Не потому, что эксплуататор, а просто – живу сытно. – Неправда, – повторила девушка, хотя без прежней убежденности. – Феликс всегда глядит в суть. Этого не хватало! – чуть не брякнул. Вот тогда меня точно пошлют. – В некоторых вещах женщины разбираются лучше, – сказал я. – Например, в мужчинах. – Тоже мне, «вещь»! – фыркнула Зоя. Однако уши навострила. Тогда я двинулся напролом: – Но разве на показ этого наложен запрет? – Н-нет, – после паузы признала она. – И лично ты считаешь, что мне полезно на это взглянуть? – Пожалуй, – снова подтвердила она. – И разве ты не вправе решать некоторые вопросы сама? Вот теперь Зоя задумалась надолго. – Я не тороплю, – сказал великодушно. – Ответишь, когда захочешь. Хоть через минуту. Она рассмеялась от такой щедрости. – Или завтра, – прибавил я. – Или после ванны. Кстати, она уже полная. Тебе где стелить: в спальне или в гостиной? – В гостиной, – ответила девушка, угодив в этот маленький капкан. – Вообще я имел в виду не свою спальню. Но как хочешь… Прислать сюда Инессу? – Зачем? – Чтобы помыть тебя. – Я что, больная? – Но это приятно! А если напрягает, можешь отплатить тем же. – Спасибо, – твердо сказала Зоя. – Обойдусь. В ванне она не задержалась: одной там и впрямь скучно. Когда девушка вернулась в гостиную, на ходу вытирая волосы полотенцем, я спросил: – А почему ты уверена, что ЭТО – правда? – Ведь я сама видела! – И щупала? – Н-нет, – сказала она растерянно. – Зачем? – Сейчас в голофильмах такое делают!.. – Ты имеешь в виду порнографию? – И это тоже, – хмыкнул я. – Но вообще речь о голографии, объемном кино… Ну, хотя бы стереофильмы у вас показывают? – А разве это не фантастика? – осторожно спросила Зоя. – Милая моя!.. Да ваше «светлое будущее» я хоть сейчас сделаю былью. Засиделись вы в прошлом, будто на забытом острове, и теперь любой жулик волен втирать вам очки, выдавая художественные съемки за натурные. Чуда захотелось? Так это сейчас не проблема. Отведя гостью в кабинет, я для начала показал на экране комнату, где мы обретались, себя за пультом и ее, сидящую в соседнем кресле, с любопытством поглядывающую по сторонам. После чего зафиксировал картинку и принялся колдовать. Внезапно обе фигуры лишились покровов, что вызвало у девушки испуганный вздох. Затем мое отражение стало изменяться, превращаясь в чудище с клыкастой пастью и когтистыми лапами. А виртуальный двойник Зои обзавелся радужными крыльями и принялся порхать по комнате, сверкая обольстительной улыбкой, – эдакий чувственный ангел. А комната трансформировалась в небесный сад, насыщенный сочными красками, наполненный щебетом и стрекотаньем, заселенный причудливыми зверьми. – Ну, как тебе такое? – спросил я. – Убеждает? А если еще добавить запахи, ветер… Судя по проступившим на ее глазах слезам, у Зои зародились сомнения. Честно сказать, меня это удивило. В таких ситуациях редко помогает, даже если тычешь носом. Молодость, молодость!.. Вообще это свинство: отнимать у девочки мечту. А что могу дать взамен: правду? Да кому она нужна, если нет радости. Зябко жить без светлых личностей, коих вокруг большинство, без яркого и щедрого будущего, приближающегося с каждым годом, без братьев, рассеянных по Вселенной, – надо лишь докричаться, дотянуться до них, а уж они поймут и примут. Кстати, давненько я не посещал планету Грифон, не парил в заоблачной выси от одного небесного острова к другому, не порхал над фиолетовыми джунглями и буйным океаном, не отстреливал чудищ из супероружия… Почему не восполнить? – Думаешь, межзвездные перелеты лишь пришельцам по силам? – сказал я, загадочно улыбаясь. – Ну-ка, Орленок, садись под крыло дяди Орла и – полетим! Какую звезду тебе подарить? Сумрак кабинета сгустился, выстраивая интерьер планетолета. За овальными иллюминаторами клубился рваный туман, сквозь который проступали картины изумительной красоты. И мы помчались. Иллюзия было полной – даже на мой привычный взгляд. В ушах свистел ветер чужих сфер, кресла кренились на виражах, двигаясь вместе с платформой. Глаза Зои пылали, жадно впитывая виды, открывающиеся вокруг. – А хочешь порулить? Это просто. И – никакого риска. – Нет, пожалуйста, не надо больше! – вдруг попросила девушка. – У меня голова кружится. Тотчас я прервал полет, убирая миражи. Вернувшись в кабинет, Зоя тихо вздохнула. – Just believe, – сказал я и добавил: – Остается лишь верить. В мудрых вождей, бескорыстных Слуг, верных товарищей. – Она кивала. – В бога. Зоя вздрогнула, поглядев на меня с испугом. – Пойдем, – продолжил я. – Покажу еще кое-что. По темному коридору провел ее в новую комнату, поставил перед стеной. Затем раздвинул шторы, открыв широкую нишу. – Ой! – отпрянула девушка. – Кто это? – Всего лишь скульптура, не бойся. – Ну как живая!.. – Тогда с чего ты шарахнулась? – спросил я. – Приняла за покойницу? – А она красивая, – заметила Зоя. – Тоже придуманная? – Вообще это слепок. – Надо же… Прямо мавзолей. – Боже упаси! Мертвецов мариновать? Бр-р-р… Вот «спящая царевна» – куда ни шло. Правда, монаршей величавостью тут не пахнет. – Так ты знаком с ней? – Я-то знаком. Вот насчет нее – не уверен. Девушка на постаменте впрямь выглядела живой… во всяком случае, настоящей. Изящные холмики грудей слегка сплющены, будто под своим весом, голова запрокинута, носочки вытянуты – в горизонтали такое уместно. – А лица не разобрать, – укорила Зоя. – Все ж это был песок, не гипс. Для фигуры-то – в самый раз… – Ну, хорошо, – сказала она. – А зачем ее показал? Я пожал плечами: – Почему-то мне кажется, что это – истинное. В отличие от того, чем потчуют вас. И в этом миг нас сорвал с места вой сирены. Вернее, сорвал-то он меня, а я потянул за собой Зою. Влетев в кабинет, мы подскочили к экрану, где уже показывали нарушителей нашего покоя. Итак, опять пришла ночь, а с ней вернулись чужаки и едва не всем кагалом ломанулись ко мне. Надо ж, какая честь! – Они тоже выдуманные? – спросила девушка с надеждой. – Сам бы этого хотел, – пробормотал я. Существа взбирались по отвесу яко по лестнице – с пугающей легкостью, сплошным потоком. Уж не они ли выкрадывают людей из прибрежных вилл? Но распространяться об этом не стал – твари и без того гляделись жутко. – Что это за мерзость? – с содроганием спросила Зоя. – Похожи на водных скорпионов – но размеры!.. Да, вот этих я бы есть не стал. Как бы они сами не слопали кого-то… очередной раз. Вообще звери больше смахивали на пауков – гигантских, вдобавок оснащенных устрашающими клешнями. Мой оживший кошмар. Но меры против них уже принимались. Обе мои «стрекозы» зависли близ стены и поливали тварей свинцом – так, что от них летели клочья. Затем включился охранный пулемет, сшибая самых прытких, и уже изготовились несколько других стволов. К счастью, атака захлебнулась прежде, чем звери достигли края обрыва. Среди них попросту не осталось живых – отступать они, видимо, не умели. – Вот и конец вечерней сказки, – объявил я. – Иди-ка ты, малыш, спать. – А ты? – А мне еще надо повкалывать. Тяжел, тяжел пиратский труд!.. Думаешь, просто жить по потребностям? – Ты в кабинете работаешь? – спросила Зоя. – А… можно я лягу тут? – На здоровье!.. Конечно, если не храпишь. – Шутишь? Впрочем, я уложил девушку в гостиной, потушив верхний свет, и здесь же сел за экран, благо терминал в этой комнате был не хуже. Охота предстояла серьезная, хотя ловить было на что. Выбрав из недавнейзаписи кадры поудачней, я забросил их в Океан и, очертив круг поиска, принялся ждать, пока поймается рыбка, большая или хотя бы маленькая. Ждать пришлось не одну минуту – видно, «рыбка» плавала не в верхних слоях. Затем все же клюнуло, и улов проявился. Недавнего своего оппонента я вычислил верно. На самом-то деле Ульяна Мартыновича звали Евгением Яновичем, и фамилия у него была, конечно, не Сидоров, а Щеглов. Агентурная кличка: Богомол. Засветился он еще в прежние времена, когда воевал с империалистами, а специализировался на покушениях и терроре. Подозревали его во многих подвигах, включая провокации с большим числом жертв, но прямых улик, как я понял, Женюра не оставлял: умел работать чисто. Вот чем он занимался сейчас, не знали даже в Океане – во всяком случае, с поверхности не видно. Тут требовался глубинный трал. Его подручный отзывался на имя Альбион и кличку Туманный. Судя по всему, соображал он и впрямь тускло, но дело знал назубок и не жаловался ни на память, ни на рассеянность… ни на лишнюю щепетильность, если доходило до крутых мер. Может, не питал к ним такого пристрастия, как Богомол, однако не брезговал. Затем мои мысли переключились на другое. Что-то брезжило в сознании, не спеша обретать ясные формы. И вдруг сложилось в конструкцию, которую я быстренько набросал на экране. Перебравшись в кабинет, позвонил Гаю, и только он откликнулся, как я заговорил, поглядывая на свою схему: – Смотри, что выходит… В прямом подчинении Клопа сейчас семеро. Во-первых, Лущ с полутора сотнями «бесов». Во-вторых, Валуев, чья контора тоже поделена на дюжину отделов. В-третьих, Крокин, предводитель сторожевиков, выстроенных по тому же принципу. В-четвертых, Хрунов, главный чинуша, – под ним та же чехарда. В-пятых, казацкий генерал Жданович с Кругом из двенадцати атаманов. В-шестых, Куприянов, Лагерный вождь, с президиумом в дюжину человек и Советом из ста пятидесяти комиссаров. В-седьмых, Филин, директор Компании, – там тоже картинка схожая. – Забыл про идеологический сектор, – вставил репортер. – Митрополит Ювеналий и его гвардия. Насколько знаю – такая же ситуация. – Восемь, – кивнул я. – Гай, это ж Структура! Почти такая, как была у Калиды, только масштабней. – Хорошо, а где еще четверо? – Что, мало кандидатов? На вскидку: нашисты, каратели, дворяне, торгаши, бандиты. Здешних главарей уже обрабатывают, нашисты только и ждут, чтобы подобрали, а уж карателей подмять… Впишутся, как по заказу! – Действительно, выбор у Клопа есть, – согласился Гай. – Но если ты прав, то и над ним должен стоять Бог. Имею в виду подземельного. Вот тут Калида не стерпел. – Оставьте в покое Бога! – прошипел он со своей полки. – А заглянуть выше не хватает соображения? Обернувшись, я поглядел на бывшего главаря. После того, как его лишили тела, у Калиды сильно испортился характер. Впрочем, не удивительно. – Объясни, – велел я. – По-вашему, над Богом никого нет? Конечно, это могучая животина, но ведь и не более того? Моя Пирамидка – максимум, что он мог выстроить… если не считать еще нескольких. – Одиннадцать? – предположил Гай. – Может, и так – откуда мне знать? – огрызнулся Калида. – Но разве я был так уж силен? Да если б не мои детки и не наше с ними подобие… – То есть ты хочешь сказать, что мощью твой Бог не превосходил Клопа? – спросил я. – И что ты был бы не сильнее любого из Дворовых вельмож, если б не твое потомство. – Наконец, сообразил, – фыркнула Голова. – Эх, ничего себе! – произнес Гай. – Выходит, Алмазин уже равен Богу. Тогда и вправду встает вопрос: кто над ними? – Князь Тьмы, – ответил я. – С богами-то Клоп и рядом не сидел, а вот на черного колдуна смахивает. – Имеешь в виду Черную Магию? – Репортер хмыкнул. – А кто ж тогда Лущ со товарищи: вампиры? – А кто был Калида – разве не вампир? Чем он кормился, помнишь? – Вот и определился жанр, – заметил Гай. – Мистический ужастик. Хотя бы с этим ясность.Глава 11. Рецепт из легенды
Эту ночь Энни спала тревожно, ворочаясь и вздрагивая, иногда даже всхлипывала во сне, будто ее что-то терзало. И каждый раз, просыпаясь ненадолго, Геральд успокаивал женщину осторожными ласками. Обхватив со спины, он словно пытался защитить Энни кольцом рук – и впрямь могучим, если сравнивать с ее хрупкостью. Кстати, Геральда совсем не напрягало такое соседство. Они не стали менять порядок, сложившийся в первую ночь, и после вечерних безумств не разбредались по разным спальням, вполне довольствуясь общей постелью, – тем более, что в течение ночи не раз возобновляли игру, уступая внезапным приливам страсти. А каждое утро встречали зарядкой, причем начинал ее тот, кто просыпался раньше. Побольше бы таких пробуждений! Сегодняшний день не стал исключением, и, как всегда, они разбавили зарядку водными процедурами… точнее дополнили. И даже завтрак подали себе в постель, едва не забрызгавшись кофе. Но затем пришло время для дел. – Вчера ты не дал мне времени отчитаться, – сказала Энни, садясь в изголовье и беря в руку пультик. – И у меня… мысли улетели. А ведь я полный день проторчала за экраном! – Ну слушаю, слушаю, – откликнулся барон, хмыкая. Щекой он лег на ее гладкое бедро – как удобно!.. Напротив них вспыхнул и заиграл сочными красками экран, встроенный в стену. Конечно, в прошлый приезд такого тут не было. Правда, скучал в углу телевизор, вполне приличный по тогдашним стандартам. А для работы Геральд использовал ноутбук, считавшийся в те времена роскошью. Вдохнув, женщина начала «отчет», не без лихости листая страницы и негромко их комментируя. На особенные находки барон не рассчитывал, но Энни нарыла в здешних закромах куда больше, чем можно было предполагать. – Ты молодец, – сказал он, когда экран погас. – Нет, вправду – на все руки дока!.. Начинаю бояться, что ты сделаешься незаменимой. И как нам быть тогда? – Ага, испугался! Рассевшись на его бедрах, Энни уперлась ему в грудь прохладной ступней, будто именно себя полагала тут госпожой. А Геральд, в общем, не возражал. Он даже удивился, насколько нравилось ему подчиняться Энни. – Сейчас опять укачу на весь день, – сообщил барон. – Столько хлопот!.. – Мало тебе вчерашних? – спросила она. – Хочешь заполучить новые прорехи на шкуре? – Да разве это прорехи? И на царапины не тянут – скорее синяки. А фингалы, как ты знаешь, мужиков красят. – Скорее раскрашивают, – проворчала Энни. – В синюшные цвета. – Как у покойников, что ли? На это не рассчитывай – я слишком привык жить. И буду возражать, если станут торопить на тот свет. А аргументов у меня хватает. – Господи, Гарри, да что ты за человек такой! – Редкий, – ответил он. – Как сказано в словаре: «распространен широко, но всюду малочислен». Вздохнув, Энни убрала ногу с его груди, но теперь улеглась на Геральда всем телом, будто на валун, подперев плечи локтями. – Удобно? – спросил он. – Мне тоже нравится. Вот только одна деталь мешает. – Ну, это поправимо, – откликнулась женщина, И в самом деле поправила, запустив руку под себя и слегка поерзав тазом. Теперь Геральду сделалось совсем хорошо – настолько, что и говорить расхотелось. Но его попытку перейти к действиям Энни пресекла: дескать, потерпишь, пока не добеседуем, – я же терплю? – Как патрон, ты обязан меня воспитывать, – заявила она. – Это называется: растить кадры. Конечно, проще драконить их ночи напролет!.. – Как раз воспитывать больше любят лузеры – такая, понимаешь, закономерность. А наше, патронье, дело: руководить. И вести за собой. – Куда: к обрыву? – Ну уж!.. – Ты уверен, что тебя влечет цель? – спросила Энни. – Может, тебе важен процесс? По-моему, ты больше развлекаешься. – Как и везде, тут важна мера, – сказал Геральд. – Главное, не заиграться. Если человек не понимает, где и с чем нельзя шутить… Но лишняя серьезность тоже не красит. Знаешь, бродят по жизни этакие ранние старики: сказок не терпят, забавляются в отведенных местах и в строгом соответствии с возрастом. Ску-учно! – А станешь скакать жеребчиком, сойдешь за молодого? – Я не хочу «сходить», – возразил он. – Хочу быть. – И что, здесь это возможно? – Надеюсь. Даже почти уверен. – Мне не нравится «почти». – Хочешь полной гарантии? Так не бывает. – Но как ты намерен это устроить? Или о маршальских замыслах незачем извещать низшие чины? – Я предупреждал: лишние сведения опасны. Или боишься, что надую при дележе? Может, лучше сказать: «накачаю»? – подумалось ему. Впрочем, Энни пренебрегла этим нюансом. – Вот уж о чем голова не болит! – сказала она. – Но зная цель, я смогла бы трудиться эффективней. Ты же сам признал, что моя суета имеет смысл? – Ладно, – уступил Геральд. – Вкратце: в этом городе творятся чудеса. Рассказывать обо всех ни к чему, да и знаю я не так много. Но есть здесь такая штуковина, как Сила, – да-да, именно с большой буквы. То есть она имеется и в прочих местах, рассеянная по многим людям, но лишь тут завелись умельцы, способные концентрировать Силу настолько, что ее хватает на чудо. – Они что, отбирают Силу у других? – Как говорится, «не в бровь…» Именно, что отбирают, нередко вместе с жизнью. Грязная проделка, если разобраться. Этакое первичное накопление капитала – в лучших традициях, с грабежом и убийствами. Пресечь это, как понимаешь, не по нашим силам. Остается – что? Правильно: захватить и распорядиться наилучшим образом. – Геральд ухмыльнулся: – Уж что-что, а оправдывать себя мы научились!.. – И ты знаешь, где есть запасы? – деловито спросила Энни. – Ага, – кивнул он. – И уж там Силу не пустят на добрые дела, так что угрызений будет меньше. Может, даже удастся прекратить сбор. – И девственность соблюсти, и удовольствие получить – так? – Точно, – снова кивнул Геральд. – Мою проблему ты знаешь: не хочу сдаваться старости. Пока счет в мою пользу, но на противника играет время. И я намерен зарядиться Силой настолько, чтоб одолеть свой глупый организм. – Есть еще путь, – заметила женщина. – Через укус в шею. – Заразиться вампиризмом? Милая, вряд ли это можно считать жизнью. Вампиры просто останавливают время, растягивая миг на столетия. Все их процессы, желания, мысли вертятся по кругу, оборот за оборотом, – от этого свихнуться можно!.. Разве такое привлечет тех, кто имеет вкус к радости? Тут Энни сама подстегнула его к активности, словно уже не могла сдерживаться. И разве он когда-нибудь возражал? – Вот теперь отпускаю с чистой совестью, – заявила женщина после. – И если тебя все ж потянет на сторону, моей вины тут не будет. Что могла, сделала – как честный человек, ты должен это признать. – Да уж, себя оправдать мне будет сложно. – Но ты же потом замолишь грехи? То есть, я имею в виду, отработаешь свою норму. И не станешь сваливать на усталость, занятость, плохую погоду… – На сей счет можешь быть совершенно спокойна, – заверил Геральд, перемежая слова поцелуями. – Я не из тех, кто подводит партнера. Самое время выяснять отношения – когда они сплелись конечностями, срослись телами. О женщины!.. Хотя Энни и это исполняет не как все. – Пожалуй, мне пора отплывать, – прошептала она на ухо. – Это хорошо, что ты любишь плескаться, – заметил барон. – И почему, интересно знать? – Пойдем-ка. Приобняв за талию, он отвел Энни в ванную, помог ступить в поблескивающее корыто, поставил перед роскошным зеркалом на полстены. – Мне покрутиться тут, да? – спросила женщина. – Я могу даже станцевать, хочешь? – Тогда уж не здесь – поскользнешься. А пока… Геральд коснулся неприметного выступа на узорной раме, и зеркало скользнуло вбок, обнаружив за собой вместительную нишу. То есть двое-трое вполне могли поместиться там, даже не очень ограничивая себя в движениях. – Шкатулочка-то с сюрпризом, – пояснил барон. – Я неспроста заказал именно этот номер. Когда-то я обитал здесь и кое-что модернизировал – на случай эксцессов. – Но почему в ванной? – Если помнишь, маньяки любят нападать в самых неподходящих местах. – Ну, раз уж зашла речь, я знаю и более… неподходящие. – Пошли, – потянул он женщину за собой. Заведя ее в туалет, и со здешним зеркалом проделал похожий финт. Хотя в эту нишу двое вряд ли бы втиснулись. Да и ни к чему вроде. – Отвернись, пожалуйста, – попросила Энни. – Ты разволновал меня – надо излиться. – А меня это не коробит, – ухмыльнулся барон. – Наоборот! – Ну, тогда смотри. И она в самом деле присела, широко разведя колени. Нет, все же молодец, подумал Геральд. По принципу: кто кого смутит первым, – это у нас такая игра. – Самое смешное, что и меня это заводит, – закончив, призналась Энни. – Похоже, мы извращенцы, да? – Лишь бы моя перверсия дополняла твою – тогда не страшно. – Ну, если так… Вижу, ты опять готов? Барон рассмеялся: – Ты права: мне это трудней скрыть. – Я знаю местечко, – подмигнула она. – Там никто не разглядит. – Так веди!.. В результате Геральд чуть не опоздал на свидание, хотя в делах обычно точен до занудства. А за его утехи пришлось отдуваться Горбунку, очередной раз демонстрируя свою прыть. Клер принимала барона в своем офисе, занимавшем целое здание, довольно импозантное, пусть и небольшое. Не виделись они давно, а в прежнее время, действительно, знались тесно, покуролесив от души. И расстались вроде бы без претензий, хотя в спешке. Тогда Клер лишь начинала «вставать на ноги», и Геральд помог ей кое-чем, благо рычагов хватало. Вообще с Клер можно вести дела к взаимной выгоде. Конечно, она охотно использует всех, но при этом не пытается выехать на даровщине. Теперь она выглядела дамой – знатной либо состоятельной, к тому же с немалыми связями. И стерегли Клер плотно, система охраны выстроена на диво. Но в ее кабинет барона провели без проволочек. – Как же ныне обращаться с вами, сударыня? – спросил он, вскидывая брови. – И до какого градуса кланяться? – Пошел к чертям, Гарри! – сказала женщина. После чего надвинулась и поцеловала в губы, обвив руками за шею. – А ты, небось, генерал? В те времена был на взлете! Усмехнувшись, он покачал головой: – Из прежней конторы я ушел – так что давай уж без чинов. За полтора десятилетия Клер мало изменилась – во всяком случае, это касалось абрисов. Та же изысканная худоба, упакованная в элегантные одежды, и прежняя легкость движений, почти сравнимая с грацией. Если в ее плоти и возникла дряблость, то под строгим костюмом это не разглядишь. На виду оставались лишь кисти и ступни, сухие, ухоженные, да еще лицо, тоже не выдававшее возраст. Следов подтяжек не заметно – стало быть, обходится пока массажем, кремами, диетой. – Слава богу, ты не меняешься! – сказал Геральд с искренней радостью. – Льстец, – улыбнулась женщина, снова прильнув к нему узким телом. – Ну, почти, – сказал он, чмокнув в благоухающую скулу. – Да и тебя будто из морозильника вынули. – Из гроба, – усмехнулся барон, а на ее удивленный взгляд уточнил: – Как вампира. Расселись в доверительной близости, почти касаясь коленями. Первые минуты больше разглядывали друг друга, болтая о ерунде, вспоминая знакомых. Кое-что рассказали и о себе – что каждый посчитал нужным, в лишние подробности не вдавались. Затем Геральд спросил: – И кто нынче у тебя в фаворитах? – До недавних пор был Валуев, – не стала вилять Клер. – Начальник губернской полиции. – Ты смотри! – удивился Геральд. – Недурное прикрытие. Сколько ж ему сейчас: под семьдесят? – Шестьдесят шесть. – Примечательное число, – усмехнулся он. – Хотя не полное. – Уж не знаю, в числе ли причина… – Ну? – Пару лет мы неплохо ладили. Но недавно он как с катушек слетел. Искусал меня, представляешь? – Валуев, – повторил Геральд задумчиво. – А чего, вполне может быть!.. Сможешь устроить нам встречу? – Что, очень надо? Честно сказать, стараюсь держаться от него подальше. – Тогда придумай, где можно его перехватить. – Хорошо, постараюсь. – Кстати, кому ты можешь доверять здесь? – В городе? – Клер помолчала, качая ногой. – Своим мальчикам – пока они меня любят. Нескольким партнерам – пока их подпирает выгода. Двум-трем родичам – до известных пределов. – А без оговорок? – Только Шатуну, – сказала женщина. – Правда, он живёт за городом. – А это что за личность? – Не знаешь? Впрочем, да… Он тут не больше семи лет – залетная птица. Хотя корни пустил прочные и в нынешней кути понимает больше других. Тут ведь такой букет!.. – Он из крутарей? – Вовсе нет. Но наезжать на него стерегутся все, от муселов до Семей. Ты же помнишь Калиду? – Еще бы! – Недавно он вдруг пошел на подъем, нагнал страху на многих. А укорот ему сделал как раз Шатун. – Это в каком же смысле? – А в таком, что о Калиде теперь не слышно, – тишь да гладь. – Деталей не вызнала? – Шатун – он и есть шатун, себе на уме. Сказал лишь, что с этого бока более не грозит. – Действительно, чего еще! – фыркнул Геральд. – Зато с гарантией. Сколько знакомы, ни разу не соврал. Но чужую дезу ловит в момент. Бог ведает – может, и Род заделался колдуном? – Похоже, ты проверяла парня по полной программе, – заметил Геральд. – Да и он постиг тебя не поверхностно. Тут ему вспомнилась Энни, любительница фраз с двойным дном. Неужто заразила? – Ты что, ревнуешь? – Ну, не то, чтобы… Просто ни о ком ты не отзывалась с таким пиететом. – Ты ж спросил о доверии? Так вот Шатун – единственный, кто ничего от меня не ждет, но сам готов сделать многое. А его советы дорогого стоят. – Вдобавок бесплатные, да? – Для меня, – улыбнулась Клер. – В память о радости, которую мы доставили друг другу. Но остальные за его рекомендации платят. Собственно, Род и торгует знаниями – он тут главный по новым технологиям… Кстати, Гарри, – словно бы вспомнила она, – мы ведь можем продолжить взаимный экскурс – почему нет? Или ты из тех, кто дважды не вступает? – Ты же знаешь, я не веду параллельных дел. Во всем люблю последовательность. – Так у тебя новая пассия? То-то ты на таком взводе!.. – Так вышло, – ухмыльнулся он. – Я ведь не рассчитывал застать тебя свободной. – Ну, с тех пор, как ты сбежал от меня… И к кому ты ушел тогда? – Я ушел не к кому-то – просто ушел, – возразил Геральд. – Но ты действительно этому парню настолько веришь? – К твоему сведению, я отписала Шатуну все имущество вместе с накоплениями, – сообщила Клер. – И растрезвонила об этом по городу. Теперь пусть попробуют подступиться!.. Барон присвистнул: действительно, это говорит о многом. Чтобы наша обольстительная акула рискнула самым дорогим!.. Вот мне она доверяла лишь тело. – И впрямь занятный персонаж, – сказал Геральд. – Ну-ка покажи. Наверняка у Клер был запасен не один снимок, но она предпочла этот – как видно, связанный с пиком в их отношениях. Из явно не здешнего моря выбирался на скалу экземпляр, прикрытый лоскутом ткани. В напряженной позе ощущались мощь, бугристые мышцы мерцали под солнцем, точно полированный гранит, – вообще здоровяк сильно напоминал статую. – Bay, – не удержался гость. – Вот это машина! Этот парень нарастил даже те мускулы, о существовании которых многие не подозревают. Боже милостивый, да разве это плечи? Похоже, там не три пучка, как у всех, а по меньшей мере пять. – Мне бы такие пекторали, как у него дельты! – сказал Геральд вслух. – Хотя и я «лежа жму сто пятьдесят». И что, он умеет со всем этим управляться? – Род – эксперт по единоборствам и лучший боец в Приграничье. Значит, и в стране, заключил Геральд мысленно. Потому как здешним крутарям приходится драться за жизнь, а прочие больше балуются. – Кроме того, он берсерк, – добавила Клер. – Тю! – удивился барон. – Уж на викинга он мало смахивает. – Как-то Род в одиночку расколошматил гнездо шушеры, промышлявшей работорговлей. Я после заскакивала любоваться – впечатление, будто проехал бульдозер. Говорят, он крушил все подряд: мебель, двери, людей… – Шушеру, – поправил Геральд. – Видно, его крепко рассердили. – С тех пор здешние пакостники обходят Рода за километр. Он же чокнулся на личной свободе! – Вот тут я солидарен с ним. А скажи: Шатун в самом деле понимает, что происходит вокруг? – Во всяком случае, получше других. Почему-то это зацепило Рода. Насколько знаю, он прекратил все дела, чтоб вплотную заняться новьем. – «Почему-то», – хмыкнул барон. – Уж эта рассейская беспечность – и это после недавнего Отделения. Ну, подумаешь, Колпак! Подумаешь, целая губерния сгинула с карты!.. Обычное же дело, через год случается. – С чего ты взъярился, Гарри? – удивилась Клер. – Да с того, что мы уже поимели вторжение – к счастью, неудачное. А все продолжают жить, будто ничего не было. Будто то же самое не может начаться вновь – в любом месте, в любой миг!.. – Ты что, дружок мой, в тарелочники записался? – С некоторых пор я больше не записываюсь никуда, – отказался он. – Вольный казак. – Ну, казаков у нас тоже хватает. Только на вольных они мало похожи. – Н-да… А кого ты наметила взамен Валуева? – Род советует держаться торгашей, – сообщила женщина. – Вот дворян и казаков не жалует, зовет «ряжеными». А по-твоему, как? Барон усмехнулся: Клер в своем репертуаре. Ну да, баш на баш – всё по честному. Пришел час расплаты. – В целом-то Шатун прав, – сказал он. – И его совет, в общем, неплох. – Но? – подстегнула Клер, чуткая к таким нюансам. – Но на днях конъюнктура изменилась. Возникли новые обстоятельства, о важности которых я пока не берусь судить. – Ты про ту девицу, всплывшую ниоткуда? Еще один претендент на престол – большое дело!.. – Поначалу и я так решил. Дескать, пускай детки тешатся… Но ты же помнишь: я любопытен. – И? – В этот раз ситуация серьезней. – У нее что, в самом деле хватает прав? – Господи, да при чем тут права, кого это волнует!.. Ты помнишь сказку про Экскалибур? – Ну-у, так, – сказала женщина неуверенно. – Собственно, дело не в нем, а в первом мече, который Артур вынул из камня. Этим он доказал свое право на трон, понимаешь? И других оснований не требовалось, ибо парня избрал Господь. – Так этой Лизке устроят испытание? Хороша же она будет с мечом!.. – Вообще я бы не отказался взглянуть, – хмыкнул Геральд. – Но обойдется скорее всего без меча. Видишь ли, с недавних пор среди дворян бытует мнение, будто древние жрецы наделяли правителей божественной силой, как раз и позволяющей властвовать. Конечно, из кандидатов отбирали самых перспективных. А пресловутое помазание – лишь отголоски настоящего ритуала. – И что, в этой байке имеется смысл? – В нее верят многие, включая Шувалова. Так и не выяснил, откуда она взялась, но ты же знаешь графа – к легковерам его трудно отнести. К тому ж хватает иных подтверждений, а на фоне последних событий такая гипотеза уже не кажется бредом. И потом, разве ты не слышала о Пророке? – Н-нет… – Ну! Впрочем, личность и впрямь загадочная. Во всяком случае, не смогли про него ничего откопать, хотя старались. А попытки проследить за ним результата не дают – как сквозь землю проваливается. – Может, в самом деле? – предположила Клер. – А-а, и ты слышала про потусторонних!.. Только не надо считать, будто преисподняя укрыта под землей, как белье под одеждой. Почему не допустить, что Пророк возносится на небо? Этакие челночные рейсы – туда-сюда. Вправит мозги тем, у кого они набекрень, и опять ретируется в райские кущи, чтобы подлечить нервы. – Тоже вариант, – согласилась она, подумав. Везет мне на рассудочных женщин, хмыкнул Геральд. Или сам выбираю – по контрасту? – А самое забавное, что время от времени Пророка наблюдают сразу в двух местах, – сказал он. – Вездесущ как бог, хотя рангом не дотягивает. – А как выглядит? – Ничего броского: худощав, благообразен, одет скромно… типичный пророк. Бороды, правда, нет. Вообще мужественности явный недобор – скорее бесполый. Впрочем, симпатичен. Да и не стар вовсе. – Вроде ангелов, да? – Хм… А ты видала их? Впрочем, это лирика, – повернул Геральд. – Главное, что Пророк и впрямь выступает как толкователь воли богов… или Бога – кому что нравится. А заодно их порученец, к тому ж с немалыми полномочиями. На серафима не похож, но зеницы, сказывают, отверзает… перстами ли, нет – другой вопрос. И глаголом жжет ну очень больно, едва не всякого способен уболтать. То есть тут некий гибрид серафима с пророком – по принципу, передай другому. А натворил он уже довольно, чтобы в его дар уверовали многие, включая монархистов. Представляешь, какой инструмент они получают в руки? – Да, – задумчиво молвила Клер, – тебе бы с Шатуном это обсудить. – Полагаешь, имеет смысл? – Уверена. – Ну, поглядим. После общения с прежней пассией, и впрямь оказавшимся не пустым, барон отправился на свою базу, выкупленную у Фанта вместе с обстановкой. Бывший хозяин наверняка уже убрался из города, радуясь, что отпускают живым, и вступать в законные права было самое время. По пути Геральд позвонил Кторову, поинтересовался, как идут дела. – А-а, лучше не спрашивай, – проворчал тот. – Опять угодил под Струю, и тут такое полезло!.. Персонажи плодятся как кролики. Уже начал и симпатяг убивать, а меньше не делается. Подумываю об атомном заряде, чтобы раз – и тишина! – Это называется сублимация, – сообщил Геральд, ухмыляясь. – Видно, в настоящей жизни тебе не хватает действия. – Предлагаешь взаправду укокошить парочку хмырей? Дело, понятно, прибыльное, зато и хлопот больше. Лучше уж сублимировать. – Ну, помогай бог, – сказал барон, отключаясь. В дверь его новой квартиры названивал некий тип без особых примет. На попрошайку или коммивояжера он не походил: слишком мрачен. На убийцу, впрочем, тоже – даже если сделать поправку на вопиющий непрофессионализм большинства нынешних душегубов. – Не открывают? – спросил Геральд сочувственно. Покосившись на наглеца, тип раздраженно пробормотал что-то себе под нос. – Тогда позвольте мне, – сказал Геральд, доставая ключи. Держался, однако, настороже – мало ли? А если тот устроился киллером на полставки, в свободное от основной работы время? Детишек-то надо кормить. И супружница каждый день пилит. – Так вы живете тут? – сообразил гость. И откуда он, такой умный? Как же его недоставало!.. – Ну, вы заходите? – осведомился барон. – Или будете продолжать трезвонить? Тогда я лучше отключу пищалку – нервы, знаете ли. Приосанившись, субъект отрывисто кивнул и вступил в проем. Еще один поручик, надо же. Не наиграются никак. Или этот – штабс-капитан? Посмеиваясь, Геральд завел его в комнату, которая у Фанта служила гостиной, указал на кресло. Сохраняя выправку, гость сел, быстро оглядел обстановку. – Я от Шувалова, – произнес он значительно. – Да я уже понял. Кроме него, про эту нору никто не знает. Кстати, вы раньше условленного. – На четверть часа. – В наших делах, поручик, – веско сказал Геральд, – каждая минута играет роль. «Поручика» гость проглотил не поморщась – стало быть, попадание. И остальное скушал с серьезностью. Уважает! – Кстати, ваше имя? – Князь Потоцкий, – представился тип, дернув головой еще раз. – Корнелий Павлович. «Маркиз Карабас», – едва не брякнул Геральд в ответ. И что они сплошь графы да князья – других титулов нет? Мелко я плаваю, вот что. Впрямь, что ли, на герцогство посягнуть? За особые, так сказать, заслуги. А Шувалов похлопочет перед великой княгиней. Сейчас-то к титулу не прилагают земли – так что проблем никаких. – Ладно, – сказал Геральд, – рассиживаться не будем. В другое время, князь, охотно бы с вами поболтал, но ныне все дела – срочные. Кстати, вы не привели за собой «хвост»? – Барон!.. Восклицание сопровождалось оскорбленной миной: дескать, обижаете, сударь, – с моим-то опытом конспирации!.. Н-да, явная самодеятельность. Народные, так сказать, таланты. Тут уж либо энтузиазм, либо умелость. Из всей тамошней команды лишь Шувалову удается совмещать оба качества. – Видимо, князь, вам поручено проводить меня на совещание? – Так точно-с, – клюнул тот головой снова. – Ну так поехали! Добирались на машине Потоцкого, предоставив Горбунку следовать сзади. И ехать оказалось близко – впрочем, в этом городке всё рядом. Совещание проводилось в старом доме, громоздившемся на краю обитаемого Центра и уже опустевшем наполовину. Под свои нужды Шувалов оккупировал там целый подъезд, а в огромном вестибюле устроил гараж. Впрочем, сегодня тот был заполнен под завязку, и машины пришлось оставить во дворе, сумеречном и угрюмом как колодец. Следом за провожатым Геральд взошел на второй этаж, миновал величественную прихожую, вступил в изрядную залу. Все уже были в сборе, тем более что обитали они в этом же подъезде, а не в отеле, как большинство других. Конечно, если не считать Арсения Кедрина, аборигена. А если исключить и Шувалова, то в комнате присутствовали трое. И расселись они в разных углах, подальше друг от друга. Князь Гиршфельд, якобы имеющий сродство с монаршей фамилией, требовался больше для антуража – импозантный, седовласый, величественный. Время от времени он даже подавал голос, хотя лучше бы помалкивал. Видом-то князь был предводитель, но во все времена увлекали его за собой другие, куда более инициативные. Вроде того же Шувалова, для которого монархизм сделался смыслом, а борьба за возвращение престола – способом жизни. Еще один князь, Алексеев, – длинный, нескладный, с маленькой головой и мелкими чертами. Он имел все хрестоматийные признаки вырождения и откровенно гордился ими, как подтверждением своего аристократизма. Правда, соображал Алексеев неплохо, то есть был похитрей старого Гиршфельда и на рожон не лез. А иногда даже подбрасывал дельные мысли. Графиня Криворукова – сухощавая, тонкая, напоминавшая балерину-пенсионерку или модель, из-за возраста покинувшую подиум. Красивой ее не назовешь, но к внешним проявлениям породы придраться трудно, что придавало графине известную сексапильность. Забавно, что она походила на Клер, точно родная сестра, – может, и впрямь общая кровь? Надо порыться в их родословных. Из всех лишь Шувалов выглядел внушительно: рослый, плотный, решительный. Он-то и начал разговор: – Кажется, вы слегка задержались, барон. Мы ждали вас вчера. – С чего это? – удивился тот, усаживаясь так, чтобы видеть всех. – Разве я обещал? – А разве нужно объяснять значимость нынешних событий? И княгиня тут уже вторые сутки! Мысленно сосчитав до пяти, Геральд сказал, стараясь говорить плавно: – По-вашему, у меня нет иных дел, кроме этой странной затеи с помазанием? Честно сказать, граф, до последнего момента я не был уверен, что соглашусь. И если б мне не сделалось любопытно… – Вообще я рассчитывал на это, – усмехнулся Шувалов. – Поскольку наши цели вас не волнуют. А нынешняя наша… «затея»… и вовсе кажется вам авантюрой. – Как это верно, граф! Я бы даже выразился сильней… – Не стоит, – прервал тот. – Не та аудитория, чтобы выражаться. А я знаком с вами давно и вполне представляю, чего от вас ждать. Собственно, потому и позвал: вы нужны нам. С вашим опытом, навыками, даже с вашим скепсисом. Тем более, ситуация впрямь рискованная. – Во что вы ввязались, Алексей Георгиевич? – спросил Геральд. – Я еще понимаю Арсения – он натура восторженная, склонен к перехлестам. В конце концов, вам не жаль девочку? Конечно, идеалы дорого стоят, но приносить на алтарь человеческие жертвы… – Барон, не забывайтесь! – Граф! – в тон ему воскликнул Геральд и прибавил совсем в ином стиле: – Может, выйдем на пару слов? У Шувалова, однако, хватило ума сообразить, что над ним надсмехаются. – Что имеете возразить по существу? – спросил он. – Уж вы не станете бубнить: «Этого нет, потому что не может быть»!.. – Ну допустим, Пророк действительно наделен таким даром, – сказал Геральд. – Предположим далее, что он не прочь поделиться этим с Лизаветой, сделав ее провидицей, слышащей Бога… а заодно открыв дорогу к престолу. Но вы не забыли про Алмазина? – В каком смысле? – В таком, что он тоже не лыком шит. Вы, граф, слишком сосредоточены на княгине и, что творится окрест, представляете смутно. А ведь здешний губернатор тоже лелеет планы и, по моим сведениям, набрал немалую силу. – И что? – Вы всерьез полагаете, будто Алмазин захочет делиться властью? – спросил Геральд. – Конечно, если у него больше ума, чем тщеславия, он может поиграть в герцога Ришелье, прикрыв срам слабым монархом, а заодно понукая его в хвост и гриву, – но это ж не вполне то, что вы навоображали? – По-моему, барон, вас заносит. Слишком смелые прогнозы при явном дефиците данных. – Кстати, о моем приезде знали на стороне, – сообщил Геральд. – Откуда утечка, не знаете? – Послушайте, фон Ховен… – произнес Шувалов едва не с угрозой. – Хованцев, с вашего позволения, – поправил тот, оскалив зубы. – Не думаете же вы, что я… – Вы – нет, – снова перебил барон. – Но кто знал помимо вас? – Я вызвал вас на свой риск. Конечно, предварительно согласовав с митрополитом. Геральд фыркнул в полный голос. – Что вы хотите сказать этим? – Я? – изумился барон. – Совершенно ничего. Пожалуй, он и так сказал больше, чем следовало. – Мне не нравится это ваше «пф-ф», Геральд Васильевич, – занудил из своего угла Гиршфельд. – Вы и раньше отзывались о духовных особах без подобающего пиетета. По-вашему, там сплошь предатели? – Да отчего ж «предатели», князь? Нормальные гебисты. Даже патриоты – в некотором роде. Ибо пекутся о благе державы. – Вы подразумеваете отца Ювеналия? – холодно спросил Шувалов. – Ну да, я помню, что у вас к митрополиту давняя привязанность!.. Но слишком широк круг его знакомых. Вам известно такое прозвище: Богомол? Лицо графа затвердело, глаза сузились в щелки: – Что, вы уверены в этом? – Разве забыли мой послужной список? – спросил Геральд. – Я просто-напросто знаю. Наши церковники настолько сдружились с «бесами», что уже не поймешь, кто у кого на службе. И цель у моего бывшего ведомства та же: душевное здоровье нации, – понятно, в своей трактовке. Так что теперь они в едином строю. А вы, извините, выбиваетесь из рядов – особенно в последнее время. И кто, по-вашему, «более матери-истории дорог»? – Революционных поэтов цитируем? – осведомился старый князь. – Да хоть мятежника Цурэна! – пожал плечами Гарри. – Было бы к месту. Гиршфельд мигнул в некоторой растерянности, однако переспрашивать не решился. Похоже, его знание новейшей литературы не выходило за рамки школьной программы. Всё XIX-й век, понимаете ли, расцвет дворянства… – Насколько знаю, – сказал Шувалов, – вы приехали не один. – И что? – Все привыкли воспринимать вас, как одиночку. – Я не болтаю в постели, – отрезал Геральд. – То есть не разглашаю чужие тайны – свои, куда ни шло. А вообще это попытка маскировки… начинаю думать, не самая удачная. Не хватало, чтоб мою спутницу воспринял всерьез еще кто-то!.. Кстати, ваши агенты не засекли возле нас никакой возни? – Вроде бы чисто все. – Да? Я так и полагал. – Намекаете на их некомпетентность? – Да уж какие намеки, граф, – это и для вас не секрет. И вот с ними вы собираетесь защищать княгиню? – Мы хотим привлечь к ее охране лучшего здешнего спеца, – сообщил Шувалов. – Некоего Родиона Шатова по прозвищу Шатун. – Надо же! – хмыкнул Геральд. И что тут от чего произошло: фамилия от прозвища или наоборот? – Вы, случаем, не знакомы с ним? Помолчав, барон ответил: – Я не возникал тут больше десяти лет, а Шатун, насколько знаю, нарисовался позже. Кстати, удивляюсь вам, Алексей Георгиевич: доверить охрану августейшей особы безродному наёме!.. – За него поручился Кедрин, – возразил Шувалов несколько поспешней, чем следовало. Видно, укор попал по больному. Барон перевел взгляд на Арсения. Действительно, поручитель из надежных – этакий местный юродивый. Умом, правда, не блещет, но людей чувствует сердцем. Вдобавок талантлив, этим оправдывая лишнюю простоту. – Может, Родион не голубых кровей, – пылко вступил тот, – зато человек чести! – Что, увы, не всегда соседствует, – усмехнулся Геральд. – Я знаком с Родом не один год, – не унимался Арсений, – и доверяю, как себе. Моя бы воля, не задумываясь пожаловал бы ему дворянство. – Ладно-ладно, убедили. Но он действительно сведущ в своем деле? – Конечно, тут провинция, – сказал Шувалов. – Зато условия экстремальные, а это предполагает серьезную практику. К тому же естественный отбор – слабые не выживают. А Шатун поселился на отшибе и обитает один. По-моему, это говорит о чем-то, разве нет? – В самом деле, самореклама недурная, – согласился Геральд. – Хотя рискованная… Ладно, я присмотрюсь к этому Шатуну, – сказал он. – Но постарайтесь не торопить события. Кстати, зачем вы затеяли общий сбор? – Это предложила Елизавета, – ответил граф. – По ее мнению, присутствие многих единомышленников существенно повышает шансы. – А заодно провоцирует свары. Как бы дело опять не кончилось дракой! – Между прочим, в этом мы поддержали княгиню, – опять не утерпел Гиршфельд. – То есть я имею в виду членов ее будущего Совета. – Что, вы уже и портфели распределили? – Ну надо же быть готовым к развитию ситуации, – вступил Алексеев. – Кстати, не желаете участвовать? Ваши разнообразные дарования нашли бы здесь отличное применение. И на что он намекает? Учитывая его репутацию, звучит странно. – Если у меня возникнет потребность лобызать ягодицы… я не имею в виду дам, – тут Геральд слегка поклонился в сторону графини, – зачем влезать в эту шаткую конструкцию? Вокруг столько готовых пирамид!.. – Князь, никто не уполномочивал вас делать такие предложения, – ревниво заметил Гиршфельд. – Что-то вы очень расщедрились за чужой счет! – Ах, князь, да полноте вам! – отмахнулся Алексеев, томно морщась. – От нас не убудет. А в Совете нужны те, кто умеет не только болтать. – Может, и моим мнением поинтересуются? – напряженным голосом спросила графиня. – Или я тут вместо вешалки? – Боже мой, Надежда Павловна! – ухмыльнулся Алексеев. – И что это вы свои больные мозоли разбросали по всей зале? – Не смейте, князь! – взвизгнула она. – Вы сами-то… – Хватит, – жестко сказал Шувалов. – Другого места не нашли? Оставим частности на потом. – Н-да, чуда не случилось, – заметил Геральд меланхолически. – Пауки в банке не уживаются, сколько не дрессируй. А если подбросить еще горсть?Глава 12. Там, на неведомых дорожках
Влад ощутил внутри себя Зов, совсем близкий, внутригородской, и тотчас откликнулся, протянувшись навстречу сознанием. Конечно, это оказалась Ника, разгоряченная, оживленная. Обреталась она в каком-то захламленном подъезде, с любопытством поглядывая в оконце. Разглядеть детали Влад не успел – ухватившись за него, Ника сразу перенеслась в кабинет и закружилась в своей манере, одновременно выспрашивая, рассказывая, ужасаясь и восторгаясь, а заодно проверяя что-то в архивах. Но через пару минут убежала к себе, чтобы успеть к началу вечеринки, – собственно, для этого и Окном воспользовалась. А когда Влад вступил в общую комнату, она восседала в любимом кресле и с нетерпением поглядывала по сторонам, будто заявилась сюда первой. Да и остальные были уже в сборе. На первый взгляд это походило на сборище рыцарей за Круглым Столом: просторный зал, массивные кресла, оружие на стенах, даже свечи по углам, – но торжественностью тут не пахло. Всё было просто, по-домашнему. Помянутый «круглый стол» заставлен яствами, способными потрафить любому вкусу, а наряды и позы пирующих отличались раскованностью. Правда, обошлось без натуризма, чтобы не шокировать непривычного Шилова. Даже Ника сегодня держалась приличий – конечно, в собственной трактовке. Зато Ира и Артем, сдвинув кресла, сидели в обнимку, будто страшились расстаться снова, и потчевали друг друга невиданными фруктами, только что доставленными из тропиков. – Ты у нас взамен кукушки, – заметила Ника, глядя на усаживающегося Влада. – Появляешься с боем часов. Ну давай, прокукуй чего-нибудь! Мы уж созрели. И все, включая юную парочку, с ожиданием уставились на него, словно он должен был провозгласить тост. А Влад, в свою очередь, посмотрел на новичков. – Хотите вы, друзья, или нет, но играть в эту игру придется, – сказал он. – А значит, надо ознакомиться с правилами, предысторией – как положено. Тем более, смена обстановки предстоит кардинальная. Первые страсти уже улеглись, а спасенную девочку даже не пришлось подвергать обычной процедуре, иногда затягивавшейся надолго. То ли психика у нее оказалось на редкость устойчивой, то ли все главные пакости похитители берегли для второй ночи. Но скорей причина в том, что Иру погрузили в гипнотранс, сквозь который мало что проникало. А вывел ее оттуда уже Влад. К слову, Артем в тамошних обстоятельствах действовал безупречно: не рисковал сверх необходимого и не ярился без нужды, – вполне вызревший незауряд. Хотя слегка помочь парню не помешает. – Все-таки хочу выяснить насчет гермафродита, – вмешался майор. – Это в каком же смысле? Насколько разбираюсь, ребята нормальные, без отклонений. В конце концов, Иру-то я с пеленок знаю… – Слушай, Шилов, – сказал Стас. – Оставь в покое анатомию – она тут ни при чем. – Тогда о каких гермиках вы говорили? – Об изначальных, мифических… Это потом их разделили на пары. С тех пор каждый ищет свою половину и хорошо, если набредает на ее подобие, более или менее близкое. Так вот эти – нашли. – И что? – А то, что они дополняют друг друга – эмоциями, рассудком – почти до идеала. Just perfect, понимаешь? Совершенная человечья особь, хотя и составленная из двоих. Наверно, ребят с самого начала взаимно влекло – пока не встретились. И уж теперь их разлучит лишь смерть. – Типун тебе!.. – Аминь, – подтвердил верзила. – Но ты понял, почему Артем смог вывести на место? Те хитроманы допустили промах: связываться с Парой себе дороже. Да и умыкать ее половинки по отдельности вряд ли имеет смысл. – Может, они надеялись, что тогда парень придет к ним сам? –предположил Шилов. – Он и пришел – к счастью, не один. – И слава богу, – наконец удовлетворился гость и принялся накладывать на свою тарелку салаты. – Но вы ведь тоже… – заговорил теперь Артем, легонько водя щекой по пушистым волосам подружки. – Что? – Незаурядные, – сформулировал он. – Вот это в точку! – хихикнула Ника. Парень бросил на нее удивленный взгляд. – Дело в том, – пояснил Стас, – что себя мы так и зовем – скромненько, без изысков: незауряды. Чтобы, значит, отличить от всех иных. – Мы в самом деле наделены качествами, распространенными не широко, – прибавил Влад. – А в остальном – обычные люди. – Ну да, «за исключеньем пустяка», – хмыкнул Стас. – Например, умеем вот это, – продолжил Влад, распахивая над центром стола Окно – не слишком большое, зато открытое в другое полушарие. Если не приглядываться, оно могло сойти за голографический экран, уже начинавший входить в обиход, а показывало пока лишь пейзажи, один за другим, – будто включился географический канал. – «И сокращаются большие расстояния», – пробормотал Стас. – Чтоб вы знали, наш шар такой махонький! И людей на нем куда меньше, чем принято думать. – Ты еще их на сорта подели, – откликнулся Влад. – Расист. – Так ведь я за равенство прав! Это был давний их спор, хотя расхождения больше касались формулировок. Ну, вот Шилова, к примеру, куда отнести? – Прошу иметь в виду, – сказал Влад. – От тех, с кем общаемся через это оконце, у нас секретов нет. – А почему такое доверие? – заинтересовался майор. – Как я понял, там полно иностранцев. – По кочану, – отрезал Стас. – Прими за аксиому. А в Окне уже мелькали люди, хотя на изрядном удалении, словно бы камера зависла над деревьями, плавно вращаясь. – Ух, ты, – восхитился Шилов, – чего вытворяют. – Это не картинки, – внезапно произнес Артем. – Они живые! Шилов покосился на юношу с изумлением. А незауряды переглянулись: для начала недурно. – Ну, пока еще рано судить, – осторожно заметил Влад. – Все-таки нас уже не четверо, – сказал Стас. – А мы и не чаяли. Шилова он не считал – тот присутствовал, как наблюдатель. Кстати, впервые, ради пробы. Не то чтобы тут очень секретничали, но лучше не испытывать людей на прочность. Зависть – опасная болезнь, сгубившая миллиарды жизней. – По статистике и четверо много, – подала голос Ника, – на здешний-то миллион. Стелла лишь улыбнулась, будто ее это совершенно не трогало. Поджав изящные ступни под себя, она вкушала хурму – в ожидании, пока остынет пахучий чай. Вообще ароматы здесь витали, точно на восточном базаре. – Вскоре вы и сами наткнулись бы на нас, – сказал Влад, обращаясь к парочке. – Если б еще раньше вас не отыскали другие… Собственно, Иру уже нашли. – Все-таки что это? – спросил Артем, кивая на Окно, мерцающее над столом подобием гигантской люстры. – Вы ж не сами его придумали? – Вряд ли тут чья-то придумка, – ответил Стас. – Скорее всего Окна существовали испокон, вот только доступ к ним имели единицы. Это за тысячи лет! Потому и общаться им было не с кем – настолько разнесло бедняг по времени. Ну, прыгали по шарику туда-сюда, нагоняли страху на невежд, пробавлялись дешевыми чудесами. А затем, может, и вовсе отправлялись в неведомые дали, странствуя от звезды к звезде. – Но теперь среда изменилась, – вступил Влад, пока и самого Стаса не унесло далеко. – Порог Окон снизился настолько… – Подоконник, – с ухмылкой поправил Стас. – …что феномен стал доступен тысячам. – Допустим, шести тысячам, – предположил Артем. – Это на шесть миллиардов? То есть один из миллиона. И вправду, нам повезло! – Господи, – ужаснулась Ира. – Это же избранные, да? Как бы отмеченные Богом. И за что такая честь? – За внутреннюю свободу, – ответил Влад. – Видимо, главный критерий. – Значит, свободных так мало? Я-то считала… – Каждый судит по себе, – хмыкнул Стас. – Поначалу. Но с возрастом иллюзии уходят – если не дурак. Оглянитесь: много ли вокруг бесстрашных, независтливых? Чтобы любили без взаимности, а дарили без корысти, чтобы жили по совести и нутром отвергали ложь. И чтоб были самодостаточны. – То есть одиночек? – уточнил Артем. – Хорошо, вот появилось средство сплотить их по всей Земле… Это можно представить, как ростки нового мира? – Смотря что под ним разуметь. Конечно, стиль отношений меняется радикально – в том смысле, что ни от кого не ждешь подвоха, а если позовешь, на помощь придет любой. Такие люди, да? – Хорошие люди, – задумчиво произнесла Ира, точно пробуя на вкус. – Если отбросить лишнюю скромность – эти люди должны быть очень хорошими, почти святыми. Считайте это реализованной утопией. Совершенное общество можно выстроить лишь из совершенного материала. Раньше-то пытались лепить из дерьма. Влад покачал головой, но промолчал – старый спор, надоело. – И все-таки, – напомнил Артем, – как насчет «ростков»? – That depends, – усмехнулся Стас. – Сперва надо выяснить, становится ли таких людей больше. И как реагируют на них прочие: как на пример или как на угрозу? – Если я верно понял, – сказал юноша, – в сей коммунарий вхожи те, кто возвысился над плотским. – Но не отринул его, – прибавил Стас с плотоядной ухмылкой. Уж он понимал толк в земных радостях!.. – А нет ли среди них бессмертных? Чей дух вознесся так высоко, что уже не находится в плену плоти, а сам управляет ею. Ира поглядела на него, озадаченно приоткрыв рот, а Шилов пробормотал из своего удаления: «Эка завернул!» Вдруг рассмеявшись, Ника объявила: – Люблю шустрых!.. Уж извини, Ирочка. – Может, не стоит опережать события? – сказал Стас. – Спроси что-нибудь полегче. – Тогда разъясните, как строятся отношения между вами. – Да никак не строятся, – фыркнул здоровяк. – Они просто есть. Каждый ведет себя как желает, а других это устраивает. Такое естество, понимаешь? – Каждый отдает другим, сколько способен, – прибавил Влад. – А от них берет, сколько те могут дать. Конечно, «по потребностям» не выходит, но здесь никто не возьмет лишнего – просто в голову не придет. – Ну да, – кивнул Артем. – Коммунизм, говорят, отличная штука, вот только людей под него не набрать. Кто отдавать не любит, кто норовит хапнуть больше. А у вас, выходит, отборные? – Ведь отбирали не мы, – пояснил Стас. – И вообще никто: «ни бог, ни царь». Просто другие в эту среду не вхожи. Так сами и управляемся, бедолаги, – без правителей, даже без слуг… народных. – И что, никакого контроля? – с недоверием спросил сыскарь. – Шилов, у тебя же есть брат, – сказал Стас. – И родители, слава богу, живы. И что, вы очень озабочены, как бы кто не стянул у родича лишнего? – Ну? – не понял тот. – И что? – Ну и представь общество, где все относятся друг к другу так же. Где на деле человек человеку – брат. Не по крови – черт с ней, – по духу. – Сейчас важней понять, отчего изменилась среда, – вмешался Влад. – Вряд ли причина в нас – тут проявился внешний фактор. – «Чужие», да? – спросил Артем, наверняка вспомнив знаменитый фильм. – Скорей «темные ангелы», – поправил Стас. – Кто охотится на людей, как на кроликов. – Тогда уж «хищники», – хмыкнул юноша. – И что нужно им: наши черепа? – Кровь, – негромко ответил Влад. – Души, свобода… Они пришли «навеки поселиться», а не за трофеями. – Представьте пирамиду вампиров, – заговорил Стас. – От разной швали внизу: насильников, садистов, маньяков, – до царя-самодержца, стоящего во главе. По сути это большая Семья, о какой мечтают державники, но вертикальные связи тут куда прочней горизонтальных. Чужаков не так много: по нашим прикидкам, около десяти тысяч, – и поделены они на десять Гнезд, разбросанных по шарику. – Девять, – поправил Влад. – Теперь. – Точно, с одним уже разобрались, хотя и без нашего участия. Местоположения большинства остальных известны, но оповещать об этом правителей нет смысла: слишком прочно там укоренились чужаки. Издали и не разберешь, где аборигены, а где пришельцы. – А как они выглядят? – поинтересовался Артем. – Да как пожелают. Вообще они человекоподобны, однако способны менять внешность. Но главная опасность не в них, а в местной швали, готовой лечь под любую силу. И вот теперь вся эта мерзость взыграла. – Видно, чужаки растревожили таки нашу землю, – заметил Влад, – если нечисть полезла из всех подвалов. Раньше-то она хоронилась. – Скажем так: они расширили границы возможного. А поскольку эта ватага имеет одну полярность, пришлось нам всей толпой нестись на другую сторону, чтоб удержать равновесие. Их-то Сила замешана на власти и выстроена пирамидой, а у нас – сплошные горизонтали. Одиночки, понимаешь… хотя не только. То есть одиночки – это обязательно. Но не из всякой же куколки проклевывается бабочка? – Вроде тебя, что ль? – фыркнула Ника. – Такая «бабочка» кэ-эк рухнет на голову… – Так разве ж я против сочувствия к людям! – Или жалости? Ты, родненький, по краю гуляешь – потому и со Связью нелады. А ну как вовсе откажет? – Дык «от каждого – по возможностям». Уж чем богаты. – Хороший ты парень, Стас, – кто спорит? Можно сказать, первый сорт. – Но не высший, ага? – Если б тебя еще и не заносило! Ухмыляясь, верзила съежился, покаянно обхватил руками голову. – Да ну тебя! – Ника пнула пяткой в его жесткий бок и тоже рассмеялась. – Зато в Зазеркалье мне ошиваться проще, – заметил Стас уже серьезно. – Вас, таких замечательных, Лабиринт отторгает. – А тебя как бы не проглотил. – Риск, конечно, есть, – согласился он и задумался. – Расскажите про Гнезда чужаков, – попросил Артем. – На что они похожи? И почему их стало девять? Похоже, из услышанного он не пропускал и не забывал ничего – молодец. – Я лучше покажу, – сказал Влад и теперь на самом деле совместил Окно с голографией. По небу, невдалеке от клубящихся туч, плыл… город. Ну не город, конечно, а его центральная часть – по крайней мере, такой эта громада виделась сверху. Вот внизу открывалось иное: чудовищный конус, из которого по всем сторонам хлестали пушки. Располагались они в несколько рядов, а долбили по черным вертушкам и шустрым «шмелям», удручающе крохотным на фоне летающей крепости. Впрочем, те в долгу не оставались, жалили метко. – Что это? – выдохнула Ира. – Исход десятого Гнезда, – пояснил Влад, будто читал лекцию. – Его вынудили стартовать слишком рано. Что-то там творилось внутри, в командной рубке, – по-видимому, десант землян все же сумел добраться до управления. Затем корабль ухнул в пространственный колодец, увлекая несколько «шмелей». После чего колодец схлопнулся, и Отделение прекратилось. Тамошние жители до сих пор приходят в себя, а на месте городского центра остался котлован, наполовину залитый водой. Вместе с Гнездом сгинуло несколько тысяч горожан – не самых бесталанных, скажем так. – А… куда? – Скорее всего на планету, откуда пришли огры. Вполне возможно, этот корабль летает там до сих пор, поскольку энергией обеспечен на годы вперед. Да и продуктов, по нашим сведениям, должно хватить надолго. – Наш ответ Чемберлену, – проворчал Стас. – А мы вот тут… кукуем. – По-моему, и здесь хватает дел, – сказала Ника. – «Все гадали-рядили, как нам людям помочь», – негромко напел он. – А главное: на фига? – Все не можешь решить проблему? Бедняжка!.. Ну, дай я тебя утешу. С готовностью верзила бухнулся перед девушкой на колени и ткнулся кудлатой макушкой в ее живот. – А что будешь делать? – спросил с любопытством. – В голове искать? – Да чего ж там искать, дитятко! – удивилась она. – Эхо разве? У-у!.. Зато могу подарить идею. – Давай, – согласился Стас, усаживаясь на пол. – Подарки я люблю. – Здоровый же лоб! – заворчал Шилов с неодобрением. – А ведет себя… В самом деле, Стас мог бы резвиться меньше, мысленно согласился Влад. По крайней мере, пока гости не обвыкнут… точнее уж, новые соседи. – Собственно, чего нам не хватает? – спросила Ника. – Методика отработана – более или менее. Привязка к месту возникла. – Так далеко мы еще не летали, – пробормотал здоровяк, рассеянно накручивая вилку на палец. – Это же черт-те где!.. – «И сокращаются большие расстояния», – напомнила девушка. – На шарике уже тесно. – Эх, раззудись плечо!.. Начинаем осваивать Большой Космос? Прежде это считалось общепланетной проблемой, минимум – государственной. Но уж никак не частной инициативой. – Да разве мы одни? Едва не каждая страна представлена. – Ага – одиночками. Коммунистический союз… индивидуалистов. – Индивидуальностей, – поправила Ника. – Кто ж виноват, что лишь они созрели для будущего? И не собираемся мы лезть напролом – нам это не по средствам, да и ни к чему. Есть ведь окольные тропы. – «Нормальные герои всегда идут в обход», – согласился Стас. – Только сперва надо обеспечить тылы. – От кого слышу! – усмехнулся Влад. – Мудр не по годам. – По пудам, – буркнул Стас, забираясь обратно в кресло. – Помните моего знакомца, Вадима? Ну того, из-под Колпака. – И что? – Полагаю, по этой тропке он отправился в числе первых. И если сумел закрепиться на дальнем рубеже… – Шансов-то не так много. – Но и не мало. Вадим, похоже, из породы «хад-дайеров», и если он с друганами заломал тамошних птенцов… Эх! От избытка чувств верзила даже хрястнул по локотнику – впрочем, аккуратно. Свою силу он привык соизмерять с прочностью мебелью. – Ну? – спросил Влад. – Пожалуй, берусь, – кивнул Стас. – Задачка по мне. Во всяком случае, покумекать над ней стоит. – Извините, – вмешался Артем. – А что насчет других Гнезд? – Да, меня тоже интересует, – поддержал Шилов. – Конечно, что деется там, на иных планетах, знать любопытно, однако мы пока живем на Земле. Я уж не говорю про наших детей. – А про них я давно советовал, – откликнулся Стас. – Отошли их – вместе с супругой. Хотя б на время. Так нет, ты ж и без нас умный!.. – Выходит, второе Гнездо как раз в нашем городе? – тихо спросил Артем. – Есть такое подозрение, пока не подтвержденное, – кивнул Влад. – То есть, что тут творится схожее, можно считать доказанным – судя по начавшейся в последние недели Охоте. Даже имеется Пирамида, выстроенная по тому же принципу. Но вот идет ли это от огров, про которых мы знаем? И вообще, от огров ли? – Можно подумать, пришельцев вокруг, как собак нерезаных! – хмыкнул Шилов. – Разве трудно отличить? – А разве мало на Земле собственных Колпаков с уже готовыми Пирамидами? – спросил Стас. – Осталось внедриться в верхние уровни и – распишись в получении. Все эти восточные тирании с рабовладельческим укладом, лагеря свободы, острова-авианосцы… Уж огры знают, где почва благоприятствует людоедским режимам. А хуже всего, что в этих клоповниках почти нет настоящих людей! – Истинных, – вставила Ника. – Чего уж стесняться? Но Стас пренебрег. – Я ведь понимаю, Шилов, что тебя удивляет, – сказал он. – Ты гадаешь: чего ж мы не наведем порядок, если такие могучие. Знал бы, как трудно бывает удержаться!.. Но разве сам ты помогаешь таким, кто ничего не делает для своего спасения? – Нам по должности положено, – пробурчал майор без особой убежденности. – Это ты репортерам заливай, какие вы спасители! – осклабился Стас. – Задача вам поставлена четко: преступников ловить. В лучшем случае вы – охотники. А те, как известно, сами недалеко ушли от зверья. Против кого борешься, на того и похож – не слышал о такой закономерности? – Ты не отклоняйся, – хмуро сказал Шилов. – Речь-то не о нас. – А что тебе еще неясно? – Вы что, каждый раз дожидаетесь, пока позовут на помощь? И сперва даете людям показать, на что годны. А если не сдюжим? – Ну, если другого не останется… В конце концов, здесь-то не мы первые вмешались в естественный ход. Силком волочь в рай толку мало, но дать по рукам тем, кто тащит в ад, – святое дело! – И на том спасибо, – пробурчал майор, наконец отступая. А в Окне снова замелькали пейзажи, демонстрируя красоты родной планеты. Посмотреть, действительно, было на что. – В тропики хочу, – мечтательно сказал Стас. – На коралловый остров. Пышные джунгли, золотые пески, ласковая лагуна… Или в Австралию. Или на Мадагаскар. – Или на Калыму, – прибавил Влад. – Вот закончим с делами… – Который день это слышу! Ну хотя бы ненадолго смотаемся? – Разве на пару часов. Не до купаний сейчас.Часть V
Глава 13. Лучшие люди
Нынешнее мероприятие я не планировал, не искал, оно само меня нашло. Точнее, мне сделали приглашение, от которого я не смог отказаться – просто потому, что исходило оно от человека на редкость славного, хотя чокнутого. (А кто нынче нормален?) Подкатив к громадному домине, я оставил «болид» на другой стороне улицы, где еще оставались места, и без спешки направился к зданию. Перед главным входом прогуливался Мурдинов, горделиво подбоченясь и придерживая болтающуюся на боку шашку (по нынешним временам потешное оружие), – один из городских придурков, представляющий в Соборе дворянское Собрание. Сегодня он демонстрировал зевакам новую форму, на днях присвоив себе очередное звание. А заодно ловил момент, чтобы продекламировать патриотический стих, рожденный прошлым вечером при свете лампады. Проходящим мимо соратникам Мурдинов отдавал честь, картинно вскидывая ладонь к фуражке и щелкая каблуками. Затем удовлетворенно оглаживал бородку, прищуренным взором выискивая, с кем бы еще поделиться таким добром. Кстати, делиться ему было особо нечем, поскольку при Советах наш монархист активно постукивал в компетентные органы, не щадя ни друзей, ни любовниц. Но сейчас напоминание об этом счел бы бестактностью. Да и кто из нынешних орлов не обкакался в былые годы? А уж чтобы вовсе не замараться!.. Активность – она ведь требует. Внутрь меня пропустили без сложностей – видно, на сей счет имелось распоряжение. Ни своим видом, ни статусом я не подходил к здешней обстановке, хотя само здание мне даже нравилось – по крайней мере в нем имелся стиль. Старинный этот дом, возведенный едва не два века назад, и впрямь гляделся дворцом. А парадный его зал был роскошен: непривычный простор, высокие потолки, украшенные мозаикой, стрельчатые окна, узорчатый паркет, витые мраморные колонны, на стенах – золоченные канделябры с множеством свечей. Несмотря на количество, света от них было не как от ламп, зато колорит ушедшей эпохи достигался неплохо. Народу уже набежало изрядно, но смотрелась публика тускло. Среди дам преобладали толстушки, кавалеры тоже не отличались статью. А большинство физиономий, как ни пытались их облагородить прическами и макияжем, изумляли заурядностью, вряд ли уместной в таком высоком обществе. Вообще это смахивало на бал-маскарад. В глазах рябило от мундиров всяческих фасонов, от старинных камзолов и форменных сюртуков, от белых париков и наштукатуренных лиц, вдобавок украшенных мушками. Присутствовало даже несколько самозваных монархов, с отменной щедростью одаривавших титулами особо заслуженных. Логику в этом углядеть трудно, да и вряд ли стоило. По-моему, я был тут из самых нормальных, но на таком скоплении ряженых как раз меня могли принять за психа – впрочем, как и обычно. Кто ж виноват, что норма у нас настолько уехала в патологию? Между дворян ловко сновали лакеи в кремовых ливреях, разнося шампанское. Из любопытства я взял бокал, отхлебнул: ну, не бог весть что!.. В моем погребке найдется лучше. Почти сразу меня перехватил субъект, сутулый и очкастенький, на обширной лысине которого мерцали отражения люстр, и принялся похваляться дарованиями предков да количеством крови, пролитой ими за Отечество, – а потому он, де, как полномочный их наследник и хранитель родовых генов, имеет законное право на сословные привилегии, кои необходимо ввести как можно скорее. Назвался субъект каким-то графом, а за кого принял меня, я не понял, но наверняка с кем-то спутал. – Православие, самодержавие, сословность! – возглашал он с чувством. – Вот три кита, на коих стояла и будет стоять Россия. А изменить за один век менталитет, который создавался тысячелетиями… Слушал я не без интереса, время от времени добавляя оратору пыла скептическими междометиями. Но глядел больше в сторону, где другой тип, долговязый и расхлябанный, в мундире драгунского полковника, гневно выговаривал лакею, размахивая перед его носом кулаком, – в духе: «И встать, когда с тобой разговаривает подпоручик!» Был сей вельможа крепко выпивши и в выражениях себя не стеснял, но до мордобоя пока не доходило. Стоя навытяжку, лакей скучающе глядел на скандалиста и терпеливо дожидался, пока тот иссякнет, – видно, здесь неплохо платили. А «полковник» был мне знаком – он и в прежние времена любил качать права, хотя тогда козырял не титулом, а папенькиным чином. В конце концов, большая ли разница? Затем ко мне привязался приземистый бородач весьма неопрятного вида, тоже в хорошем подпитии, и стал убеждать, что нам, людям благородного происхождения, следует держаться вместе, иначе не выстоять перед натиском разгулявшегося быдла. Невдалеке переминалась, словно застоявшаяся кобылка, его моложавая супруга, раздраженно на меня поглядывая, – будто это я подпоил ее благоверного. Тут я углядел невдалеке симпатягу, заманившего меня в эту кунсткамеру, и оставив бородача, устремился туда, шагая сквозь толпу, как через заросли. Звали моего приятеля Арсений. Был он худощав до прозрачности, а ликом напоминал Христа – точнее актера, сыгравшего в «Иисусе из Назарета». Но болезненным не выглядел: двигался живо, глядел бодро, говорил увлеченно, хотя всегда вежливо. Сперва я заподозрил, что это его стиль издевки, однако он впрямь оказался приветлив почти ко всем. Формула «патриотизм – прибежище негодяев» тут не работала. Арсений был милейшим человеком: безотказным, благожелательным. Даже рассудительным – в большинстве вопросов. Но только речь заходила о сокровенном, как он становился даже не дальтоником, а слепым, то есть черное мог запросто спутать с белым. Во многое он просто верил – я же всегда требовал доказательств. А потому понять друг друга нам бывало трудно. При этом Арсений очень прилично рисовал – даже без скидок на провинциализм. В одной из моих спален до сих пор висит портрет Ланы его работы (как раз не очень пристойный), заполучить который Аскольд хотел едва ли не сильней, чем мой особняк, – будто без своего настенного воплощения женушка досталась ему не вся. Чудится, что нарисованные глаза светятся нежностью и утоленной страстью, а распущенное тело источает негу – словно бы Лана позировала сразу после близости. Странным образом всё, что модель испытывала ко мне, передалось изображению, и долго еще оно согревало меня бессонными ночами. Было время, я даже разговаривал с ним – эдакий псих!.. Еще Арсений писал стихи, тоже отличные, вдобавок исполненные искренних чувств, а не их натужной имитации, как у бездарного дурачка Мурдинова. Даже сочинял к ним музыку и сам исполнял свои песни. И хотя наш бард не выступал перед большой публикой, самодеятельностью тут не пахло. Вот на чем он мог зарабатывать куда больше, чем на картинах, каждую из которых писал по много недель. В отличие от большинства дворян, Арсений не придавал особого значения своей родословной и не требовал привилегий, как заслуженного наследства, и не хлопотал о возвращении имений, отнятых Октябрьским путчем. А сюда приходил для общения. Время от времени кто-нибудь пробуждал его любопытство, или даже восторг, – но неизменно следовало разочарование. И поиски начинались снова, с удивлявшей меня настойчивостью. Или это вправду зов крови? Вот и сегодня на Арсения снизошло вдохновение – в лице очередной претендентки на царский престол, ради которой, собственно, и устроили сей сабантуй. Не успели мы толком поздороваться, как Арсений увлек меня к ней, благо далеко идти не пришлось. Объект вправду подвернулся занятный – с такой витриной впору заделаться топ-моделью. Рост гренадерский, причем половину составляют ноги, кисти маленькие, как и ступни, шея высоченная, стекающая к плечам, точно горло амфоры. Кожа сияет белизной, отблескивающие русые волосы уложены в вычурную прическу. А лицо впечатляет не столько правильностью, сколько утонченностью – что называется, штучный товар. Все эти клоуны, толпящиеся в зале, не годились княгине даже для фона. Но особенно изумляли ее пальцы – тонкие, как и полагалось при таком сложении, но округлые и гладкие словно у толстушки. Самое странное, они не розовели на концах – чистый мрамор. Зато четко очерченные губы казались едва не алыми. Ее платье отличалось изысканной простотой: плиссированная юбка до щиколоток, обтягивающий лиф с глубоким вырезом и длинные рукава, дополненные кружевными манжетами. Похоже, обряжал претендентку любитель костюмированных боевиков – во всяком случае, подпертые грудки в ее декольте гляделись пикантно. Но не слишком ли она юная для такой роли? Сопровождал княгиню плечистый верзила в живописном наряде, стилизованном под старинный мундир, и при боевой сабле – отличной, судя по эфесу и ножнам. К правому бедру была пристегнута вполне модерновая машинка: штурмовой пистолет «Хеклер и Кох» – 45-го калибра, с лазерным наведением. Второй ствол топорщил одежду под левой грудью, а из обоих сапог выглядывали рукояти кинжалов. Сам боец был от природы наделен мощным костяком и недурными рефлексами, а вот насколько развил их, покажет дело. Физиономия его не казалась ни глупой, ни самодовольной, как у большинства здесь, – но очень уж он серьезен. И по сторонам поглядывал так, будто за каждой колонной высматривал убийц. Только мы очутились перед этой парочкой, как Арсений выпалил: – Хочу рекомендовать, ваше высочество, своего давнего и надежного друга, не раз выручавшего меня в трудные минуты. Это истинный рыцарь, клянусь вам, и если он берет кого под свою опеку, то стоит за него до последнего. Как ни смешно, говорил он искренне. Не слишком умно с его стороны, однако льстит. Видно, недохвалили меня в детстве – раз я так восприимчив к славословиям. Даже когда понимаю, что всё – чушь. Ну, почти всё. Угрюмо озиравшего меня верзилу тоже представили: граф Шувалов, Алексей Георгиевич. С этой фамилией я уже пересекался. Помнится, нескольких ее носителей после революции сослали в Оренбург, чтоб не маячили по столицам. Уж не из этих ли и наш Леша? А княгиню звали Елизаветой – самое подходящее имечко. Она тоже выдала несколько фраз, верно, положенных по этикету. Ее голос, глубокий, проникновенный, вполне гармонировал с обличьем, истинно монаршим. Из какого ж запасника ее вынули? Похоже, девочка впрямь верит в свою исключительность – при том, что дурой не кажется. – Нет нужды разводить церемонии. – Я осклабился со всей доступной мне учтивостью. – Своими генами я ближе к ним, – кивнул на скользнувшего мимо разносчика. – Разве дело в вас? – холодно вопросила княгиня, будто с высоты своего статуса не видела разницы между лакеем и, скажем, маркизом. Интересно, а что она запоет, когда речь пойдет о продлении рода? Для утех-то сойдет любой, но кровь смешивать допустимо лишь с ближними. Невольно я хмыкнул: «вот так они и вымерли». – Лично мне плевать на свою генеалогию, – сообщил я доверительно. – Как и на вашу, раз уж зашла речь. А может, и нет, добавил мысленно. Иначе зачем наезжаю на нее – бедняжку бы пожалеть. Возможно, она умней своих кукловодов, зато их много и они спелись в хор, который не перекричать одному, сколько ни тужься. Да и к чему это мне? Шувалов на мои слова потемнел, аки грозовая туча, а Арсений глянул на меня с испугом, наверно, жалея уже, что затеял знакомство. Зато Лиза и бровью не повела. – Это ваша проблема, – ответила она. – Или о ней обязательно извещать всех? Молодец, отбрыкнулась!.. Может, девочка не так уязвима, как кажется? – Мне вообще смешна здешняя публика, – запустил я второй шар. – Полноценный не станет хвастать родословной – он и без того хорош. – Кичиться тут нечем, – неожиданно согласилась княгиня. – Дело в ином. Есть физическая наследственность, а есть… скажем, духовная. Сложность в том, что требуют они разного. Если для первой желательна несхожесть родительских генов, то вторая, напротив, предполагает кровосмешение. – Это еще зачем? – искренне изумился я. Уголки ее губ поднялись, но тон не изменился. – Если говорить о монархах, всплывает термин «помазание на царство». По-видимому, считаете это вздором? – В общем, да. – И священнослужителей всерьез не принимаете? – Даже без симпатии. – Но и без враждебности? – Я слишком лелею себя, чтобы растрачиваться на злобу. – Уже легче, – сказала она. – А как насчет Бога? – А черт его знает, – пожал я плечами. – Ежели он в наличии, вряд ли хоть одна конфессия может претендовать на монополию. Значит, тут никто не прав. – Все же предположим, что Бог есть. И что среди верующих существуют адепты, посредством определенного набора приемов достигающие единения с Ним. Это вы можете допустить? – С трудом. – И тем не менее. Если посыл верен, такие люди вполне могут выступать посредниками между Богом и остальными. – А могут и лапшу вешать. – Конечно, – подтвердила княгиня. – Но ведь не все же и не каждый раз? Наверняка в помазании имеется процент брака – возможно, немалый. Однако остаются помазанники, напрямую связанные с Богом и у Него черпающие мудрость. – Нехилая у них «крыша»! – согласился теперь я. – Но как истинных отличить от поддельных? К примеру, наши помазнутые столько дров наломали!.. Это у них от избытка мудрости? Или практика тут не критерий? – Мало слышать Господа, надо еще иметь силу следовать за Ним. А без веры подданных нет и силы. К тому же нередко голос Бога заглушают вопящие в помазаннике демоны. Монархи ведь тоже люди. – Веселая картина! – хмыкнул я. – То сил недобор, то демоны замуровали. А расхлебывать кому? – По-моему, последний царь заплатил за свои ошибки сполна. – Если бы только он! При всем сочувствии к его детям, надо подсчитать и других плательщиков. Конечно, они не царских кровей, а всех в мученики не запишешь… Неудачный эксперимент, да? Попробуем еще раз? Вот и коммунары говорят… – Каждая ситуация предполагают некий оптимум, – заметила Лиза. – А если сейчас как раз и возник шанс поставить у руля достойных? – Говорят, лучших Бог забирает к себе. Этого вы не боитесь? – Наверно, Ему видней. Не нам обсуждать Его решения. – А кому? – удивился я. – Хотя, если самодержцы примутся оспаривать Создателя, то и сами выйдут из доверия подданных. Законы Пирамиды нерушимы для всех слоев. – А вы, стало быть, в стороне? – Стало быть, там. – Тогда, действительно, нам сложно понять друг друга. – Дело не в сложности – в желании. Хватит ли его, а? – Вопрос, – согласилась княгиня. – Сразу не ответишь. Хороша девица, но уж больно рассудочна. Дыхнешь на такую, и ее глаза запотеют. Но не всегда же она такая? – Я подумаю насчет вас, – прибавила она. – Конечно, вы – персонаж любопытный. Но иногда от таких больше хлопот, чем проку. Нас здесь не любят, понял я. И ладно. В конце концов я ж не брильянт, чтобы нравиться всем. А такой калашный ряд не для моего рыла. Прохладно кивнув, княгиня взяла Арсения под руку и вместе с ним уплыла прочь – сквозь раздвигающуюся перед ней толпу. Но граф, как ни странно, задержался. Сейчас вызовет на дуэль, предположил я с ухмылкой. Хотя – ведь я не ровня ему!.. Значит, насует зуботычин, чтобы знал свое место. Но Шувалов осведомился довольно миролюбиво: – Мы можем поговорить? Надо обсудить кое-что. Голос у него оказался под стать габаритам: густой, звучный, – при том, что граф старался его умерить. – По-моему, я не глянулся вам, – заметил я. – Я не одобряю ваших манер, – сухо подтвердил граф. – Но Кедрин поручился за вас, а я ему доверяю. Вы можете стать полезным для нас. – «Нас»? – Прежде всего для княгини. Как всякому сокровищу, ей нужна охрана, а вы, говорят, спец по таким делам. Возьметесь устроить? – Честно сказать, у меня без того дел по горло. – Не надо лицемерить, – призвал Шувалов. А когда я глянул на него с удивлением, добавил: – Вам же понравилась княгиня. – Ну-у, на нее приятно смотреть… – И занятно слушать, верно? – А еще она отлично пахнет, – продолжил я перечень. – И что? – Я достаточно разбираюсь в людях… – В людях? – перебил я. – Или в простолюдинах? Он усмехнулся: – Больная тема, верно? – Тема – может быть. Но диагноз нужно ставить не мне. – Я понимаю, что вы чувствуете, наблюдая весь этот, – тут граф обвел крутым подбородком зал, – сброд. По-вашему, это они используют княгиню? – Ведь не она же – их? Да и какой с них толк? – Ну-у, – протянул теперь он. – «С худой овцы…» – Хотя… есть еще вариант. Шувалов вопросительно поднял брови, затем сообразил: – Намекаете на мою персону? – Он усмехнулся, качая головой. – Я не имею прав на престол и совершенно лишен властных амбиций. Как и Кедрин, я энтузиаст самой идеи. И потом, вы же видели княгиню. Она еще очень юна, согласен, – но разве у нее не достанет ума и воли, чтобы через год-другой избавиться от любой опеки? – А в женихи, случаем, не набиваетесь? – У меня уже есть супруга, – ответил он холодно, – и четверо детей. И я счастлив в браке, если уж зашла речь. – Четверо, хм… Сколько же вас наплодится на наши шеи? – У вас имеются возражения по существу? – Прежде всего, граф, позвольте заверить, что на вашу идею мне… гм… с высокой колокольни. Этот пункт, полагаю, ясен? – Совершенно. – Но девочку мне жаль, и что смогу, я для нее сделаю. Хороших манер не обещаю, но… таков уж мой стиль – терпите. – Договорились. Небрежно кивнув мне, Шувалов наладился отвалить. – Один вопрос, граф, – притормозил я его. – Даже два… Что за ствол у вас в резерве? – «Glock-18». Я присвистнул: тоже машинка не слабая – с магазином на 33 патрона и двумя режимами огня, включая непрерывный. Калибр чуть поменьше, зато стрельба побыстрей. Этот тип знает толк в оружии! – А сабля подлинная? – Начало XIX-гo века, мастер Бутэ, – не без бахвальства сообщил он, тронув золоченный эфес. – Если вам это о чем-нибудь говорит. Я едва удержался от нового свиста: еще бы не говорило! Такого нет даже в моей коллекции. – Из какого ж музея вы ее слямзили? – Вернул свое, – сказал Шувалов, окатив меня ледяным взором. – Наш род владел ею на протяжении поколений. Впрочем, это уже третий вопрос. Он кивнул вторично и поспешил за княгиней, успевшей уплыть на другой конец зала. Похоже, граф не расположен к пустой болтовне. Он был со мной корректен, но и только. В его круг я не вхож и вряд ли когда-то войду – отношения сугубо деловые. Кстати, пока мы общались, невдалеке, возле колонны, нарисовался еще один занятный субъект: коренастый крепыш, выряженный щеголем и вполне освоивший светские манеры. Но сколько ни старался он сойти за своего в этой стае павлинов, в каждом его движении сквозили ухватки бойца – пожалуй, более опасного, чем Шувалов. Кажется, и крепыш исподволь следил за мной. Озираясь по сторонам, я соображал, ждать ли Арсения, чтоб поговорить без свидетелей, или погулять по этому зверинцу, когда на меня наскочил один из здешних придурков. То ли ему не потрафил мой вид, то ли он ухватил фразы из моего разговора с княгиней и решил вступиться за ее честь, – я толком не понял. Был сей петушок в изрядном подпитии, а внешне смахивал на юного Ланового: звучал столь же выспренне и любил красоваться, благо от природы наделен статью, ликом героя-любовника и роскошной шевелюрой. Я знал, что он слывет дуэлянтом и всегда готов спровоцировать на драку тех, кто слабей, – но задира про меня вряд ли слышал: в этих кругах я еще не обрел известность. А его клинок был такой же имитацией настоящего, как и сам хлыщ. Если б дошло до боя, я перерубил бы эту игрушку с одного удара. Да только чего ж нам делить? – А шел бы ты, бла-ародь, в задницу, – предложил я негромко. – Или помочь? Он схватился было за шпажонку, но мы люди простые, к изыскам не привыкшие, а если рубимся, то не из-за ерунды. Я просто ткнул в его торчащий подбородок – так коротко, что со стороны это вряд ли заметили. К тому ж удар был выверен настолько, что не отбросил дурня, а лишь потряс, отключив напрочь. Сложившись, как брошенная марионетка, он осел на пол и застыл в странной позе, слегка похожий на «умершего лебедя». Перехватив взгляд Шувалова, я пожал плечами и лицемерно заметил: – Ай-яй! Уже и парни хлопаются в обморок, точно институтки. Куда катится мир? По-моему, граф не поверил. Но теперь мне самому захотелось пошалить, а объект нашелся рядом: настоятель ближнего монастыря, знакомый мне по местному TV, где он мелькал часто. «Батюшка» выглядел моложавым и благостным, а его архимандритская ряса была столь красочной, что сан хотелось сократить до мандрила. Хотя и без него тут хватало обезьян. Подсемейство мартышковых из семейства ряженых. Сколько их развелось ныне – от казаков до рокеров!.. Заведясь с полуоборота, настоятель поделился пониманием текущего момента и высказался по ряду трепещущих вопросов. Затем принялся обличать эротические программы, транслируемые федералами, – выказав при этом немалую осведомленность. А на головы тамошних ведущих вполне мог бы накликать молнии – если бы вправду имел у Бога блат. – Говорят, в Храме снова вершатся чудеса, – ввернул я. – Будто в старые добрые!.. Дурите народ, батя? С нынешними технологиями чего не натворишь. – Ни боже мой! – возмутился поп. – Всё по честному. Просто веры в людях стало больше – вот Господь и откликнулся. – Ну да, яйцо породило курицу! А может, веры прибавилось из-за чудес? Нынче-то к вам многие переметнулись. Но немало, я слышал, обращается к Богу напрямую, оставляя слуг Его не у дел. А вы же так привыкли к роли посредников, и комиссионные за это отстегивают нехилые. – Нас подвинул на это Господь, – значительно объявил настоятель. – Это вы так говорите – подвижнички!.. А свидетели у вас есть? Скоро пастырей станет больше, чем овец, – и ведь каждый норовит остричь. Но доругаться мне не дали. Рядом возник Арсений, вынырнув из толпы, и опять увлек с собой, придерживая за локоть. Вдвоем мы пересекли зал, ступили на широкую лестницу, уводившую к верхним этажам. Спиной я ощущал взгляд коренастого, но был уверен: стоит обернуться, и он будет смотреть вовсе не на меня. – И когда научишься себя вести? – вполголоса выговаривал Арсений. – Прямо слон в посудной лавке!.. – Куда? – спросил я, несколько его озадачив. Во всяком случае он умолк, и я смог спросить о типе возле колонны. Звали его фон Ховен, барон. Хотя на немца походил мало. Арсений затащил меня в комнатку, выделенную ему как оформителю здания, усадил возле оконца, больше похожего на чердачный люк, и на скорую руку сварганил чай, заварив прямо в стаканах. Подсластить напиток предлагалось халвой, рассыпанной по широкому блюду, – кстати, в лакомствах художник понимал толк. – Во что ты втравил меня, христосик? – спросил я, когда хозяин присел напротив. – Кто втравил – я? – удивился Арсений. – И близко нет! Я лишь поставил тебя перед выбором. – Кто поставил – ты? По-моему, я стою там с рождения. – Видишь? Значит, и тут я не причем. – А знаешь, что случается с теми, кто встревает в большую свару без соразмерного обеспечения? – Выходит, ты поверил, что наша свара – большая? – оживился он. – Это словцо: «верить», – не из моего лексикона. Но когда я плохо просекаю ситуацию, приглядываюсь к тем, кто варится в этом котле. Ни ваша Лизонька, ни Шувалов не производят впечатление пустышек. Стало быть, за этим что-то кроется – к несчастью. – Да почему же «к несчастью»? – Потому, что тогда и последствия могут оказаться летальными. Хотя и это не самое скверное. – Так ведь мы затем и привлекли тебя, чтобы… – Смеешься? – перебил я. – Тут такое деется!.. Самому бы уцелеть. – Ведь ты не откажешься? Да не поверю я, Род! – Арси, я хочу помочь вашей девочке. Но что я могу тут? По моим ощущениям, вы на всех парах несетесь в пропасть. – По-моему, твои ощущения… – Ну? – …ничуть не материальной, чем моя вера. – А кто говорил о материальности? Да я в любую мистику ударюсь! Только дайте сперва пощупать. Покачав головой, Арсений заметил: – Хоть ты и «отряхнул прах» марксизма, но продолжаешь следовать его заветам. – Например? – Например, всё подвергаешь сомнению. Разве нет? – Зачем же «рушить до основания»? Там есть и полезные вещи. – Может быть. Но не эта. – Разжуй, будь любезен. – Иногда надо просто поверить. И тогда мир вокруг оживет, расцветет яркими красками. Я поглядел на Арсения с завистью: все же насколько интересней жить в мироздании, населенном богами и демонами!.. И смерти можно не страшиться, поскольку душе гарантирована вечность. – Just believe, да? Не умею я, не приучен. – Постарайся понять, Род, – настойчиво сказал он. – Сделай допущения и танцуй от них. – Я стараюсь, стараюсь!.. – Во-первых, если поверишь во что-то всем сердцем, это делается явью. – Например, в коммунизм? – едко спросил я. – Кстати, был фильм «Бесконечная история» – в нем проводилась та же мысль. – А ей уже много веков – как и религии. – Ага, вон куда клонишь! Лептонная теория богов. – Назови хоть груздем… – То есть, если вы поверите в предначертание княгини, она и впрямь станет отмеченной Богом. А если еще больше народа в это не верит? – Всем сердцем? – насмешливо уточнил Арсений. – И много таких знаешь? – Скажем, коммунары… – Да они еще большие монархисты, чем мы! Только у них уклон в восточную деспотию – оттого их идеи лучше приживаются на Востоке. – Это не настоящие. Давеча я одну юную коммунарку закадрил… можно сказать, растлил. – Будет тебе, Род, – засмеялся художник. – Ну какой из тебя растлитель? – Знал бы, Арси, как напрягает твое доверие, – вздохнул я. – И не хочешь, а приходится соответствовать. – Видишь? – сразу ухватился он. – Вот и довод в пользу моего тезиса. Выходит, моя вера все же действует на тебя? – Просто на Руси не принято обижать блаженных. Традиция такая,понимаешь? – А ты, значит, ее хранитель? Бабушкам расскажи – на ночь. Или детям. Они любят сказки. – Вот и ты этим потчуешь. Помешался на своей вере. – По-моему, верить обязаны все. Неплохо бы даже издать такой закон. – Это уже из разряда: «кто не с нами», – проворчал я. – Следующий этап: «если враг не сдается». – При чем тут… Ну скажи, разве порядочный человек станет хвалить фашистов? – И что? – Как политические пристрастия характеризуют человека, так и неверие исключает нравственность. – Насколько знаю, в религию чаще влетают со страху или от нечистой совести. Сильному не нужен заступник, а честному – исповедальник. – Род, ты на самом деле не веришь в Бога? Или просто любишь спорить? – Если верю, то уж не в те клочья, которые верующие растащили по конфессиям, подлаживая под себя. Коли Бог существует, то единый, для всех людей, – как и совесть. Бог есть любовь, прочее «от лукавого». Когда за религию начинают убивать, в воздухе ощущается запах серы. – Тут я согласен. С другой стороны, лучше вера упрощенная, чем никакой. Далеко не все готовы принять Господа во всей Его сложности. – Ладно, бог с ней, с верой. – Вот именно. – Или черт – время покажет. Вернемся к реалиям. Видимо, критический момент наступит во время помазания? То ли девочка впрямь что-нибудь приобретет, то ли поимеют ее… – Род!.. – …или то и другое вместе. Ее должны одарить Силой, да? Превратив в эдакие Божьи Уста, неспособные ошибаться. И вы надеетесь получить такой дар на халяву? Раскатали, понимаешь, губу до пола!.. – По-твоему, княгиня не сознает опасность? – спросил Арсений. – Или думаешь, она так уж доверяет Пророку? Возможно, у него свой интерес – даже наверняка. И на княгиню он, похоже, имеет виды. Но ведь и она вовсе не так проста, чтобы плясать под чужую дуду. – То есть она хочет и рыбку съесть, и… – Что? – Ладно, такие обороты не для твоего слуха, – отмахнулся я. – А ты не забыл, голубь, что вашей Лизоньке еще нет восемнадцати? Да что она может понимать в жизни? – Уж не меньше, чем, например, я. – Ну, это как раз не критерий!.. Но Арсений пренебрег шпилькой. – Друг мой, пойми, – сказал он пылко. – Лиза и впрямь – чудо. Ей не нужно знать, чтобы понимать, она с завязанными глазами найдет верный путь. – Это я и наблюдаю сейчас. – Повторяю: она прекрасно сознает, чем рискует, и идет на это… – …с завязанными глазами, – кивнул я. – А вы – с ней за компанию, ради идеи. Значит, вы ждете чуда? А знаешь, какой ценой достигаются эти чудеса? – Так ты все же веришь в них? – Более того, я их видел. Другое дело – откуда они берутся. И сколько вы готовы платить за святую цель. – Ну, если для возрождения монархии потребуются жертвы… – Вполне большевистский лозунг, – заметил я. – Корона спишет всё. А собой ты готов жертвовать? – Вот тут для меня вопроса нет, – твердо сказал Арсений. – Ну да, ты ж у нас истинный рыцарь – без страха и сомнений. – Да полно тебе, Род!.. – Зато меня раздирает надвое. Все время на распутье – прямо хроника.Глава 14. Встреча заинтересованных
Как обычно, общее собрание проводилось в одном из «заоблачных» клубов, условно именуемом «ДП». Размещался он в надпространственном слое, куда заказан вход разносчикам Тьмы, и походил на полый цилиндр со многими Окнами, почти смыкавшимися краями. Число их постоянно менялось: незауряды то возникали, то отключались, – а соответственно менялся диаметр цилиндра. Но сколь далеко ни расходились бы Окна, стоило сфокусировать взгляд на любом из них, как там проступали детали. Нередко за Окнами открывались роскошные виды, словно бы тамошние жители желали – не похвалиться, нет, – просто показать друзьям местные красоты. С разных концов планеты в клуб проникали экзотические ароматы, смешиваясь в невероятный букет. Аббревиатуру «ДП» каждый расшифровывал как хотел, но чаще получалось «Добро пожаловать» или «Дави пришельцев». А кое-кто объединял эти названия в общий процесс: то есть сперва первое, затем второе, – понятно, имея в виду конкретную ситуацию. Вообще же клуб занимался вторжением чужаков, а его членом мог заделаться любой, проявивший к проблеме интерес. Вход, как говорится, свободный – главная сложность: его найти. Из всех Окон сейчас светилось восемь, но неявно присутствовало еще с полсотни незаурядов. Свои каналы они поставили на запись, чтобы позже ознакомиться с высказываниями и, буде возникнет надобность, переговорить с заинтересованными напрямую. А первым сегодня заговорил Стас. Кроме него от их станции участвовали Ника и Влад, хотя для экономии они воспользовались единственным Окном, лишь раздвинув его пошире. – Хочу уведомить уважаемое сборище, – произнес здоровяк, – о некоторых коррективах в оценке ситуации, кои нам пришлось внести в свете последних событий. – Не слишком ли завернул? – поинтересовалась Ника. – Думаешь? – Стас озадаченно поскреб висок. – Ладно, скажу проще: в общем, други, лопухнулись мы, соблазнясь торной тропкой, – я имею в виду нашу шайку и тот бардак, что творится окрест. – Поясни, будь добр, – с традиционной вежливостью попросил Такада. – И зайди издалека, если нетрудно. Понимаешь, я же впервые тут. Имелось в виду, что он пересекся со Стеллой совсем недавно и, как водится, решил подключиться к ее делам. Но от Стеллы трудно добиться конкретики. – Охотно, – сказал Стас. – По нашим данным, огрских Гнезд на шарике девять – учитывая, что десятое выкорчевано и отправлено восвояси… скорее всего, изрядно ощипанным. Мы обнаружили пока пять – засекли либо вычислили. Предполагалось, что шестое укореняется в здешнем городке. Еще несколько занесло в такие края, где никто из наших пока не проклюнулся. – Занесло? – с улыбкой спросил Стюарт, житель благодатного Кипра. Судя по пейзажу за его спиной, погода в Средиземноморье была на зависть. Сам же киприот выглядел как образцовый англосакс, хотя загорел до черноты. А его изящный костяк завешивали такие пласты, твердые и рельефные, что он походил на ожившую статую. – Хорошо, залетели, – согласился Стас. – Или заползли – черт их поймет. Конечно, там им куда вольготней! – И про «наших» лучше не поминай, – попросил Влад. – Всё? – после паузы осведомился верзила. – Или будут еще пожелания? – Давай, давай, – сказала Ника. – Кокетун! Ухмыльнувшись, Стас продолжил: – Точнее говоря, таких гнездовий три – если исходить из общего числа. По косвенным признакам можно судить, что огры уже захватили в тех странах верховную власть. И это было несложно, поскольку тамошние правители еще до вторжения выстроили жесткие Пирамиды. А своих граждан подвергли такой отбраковке, что даже из Одиночек мало кто выжил – не говоря о незаурядах. Правда, возглавив Пирамиды, огры поневоле выступили из тени. И если нанести по верхушкам массированный удар… ну, вы понимаете. Сил-то на это хватит. – И что дальше? – спросил Анджей, видимо, самый старший в клубе – если судить по его правнучке Поле, вполне взрослой девушке, восседавшую обок поляка. Возраст не прибавлял тут авторитета, но Анджей вправду был мудр – «мудёр», по выражению Ники. – Что дальше? – повторил он, видя недоумение Стаса. – Сам захочешь сделаться Драконом или уступишь честь кому-то из местных. Ей-богу, я не уверен, что пришлые людоеды хуже местных. По крайней мере, огры не станут… как это у вас… резать яйценосных кур. Или овец, которых выгодней стричь. И не будут морить людей голодом, потому что не хватает мозгов накормить. И гробить миллионы, чтобы уберечься от тысяч. – Конечно, им ни к чему лупить по площадям, – вступил Влад. – Они могут наносить «точечные» удары. Но умертвить уколами так же легко, как и топором, – правда, покойник будет выглядеть живым, даже размножаться не прекратит. – Образ сильный, – признал Анджей. – Но образ – не аргумент. Кто просчитал последствия нашего вмешательства? – Или невмешательства, – прибавил Влад. – А если не успеем просчитать, отдадимся на волю волн? – У нас это зовется: «спустить проблему на тормозах», – поддержал Стас. – По-вашему, без тормозов лучше? – осведомился поляк. Улыбающийся Стюарт поднял руку, будто изваянную античным скульптором. Спорщики повернулись к нему, уступая очередь. – Вам не кажется, что сейчас актуальней разобраться с прочими Гнездами? – спросил киприот. – Не дать им развернуться – вот что важно. Можно долго дискутировать, какая деспотия менее гадостная, но лучше не доводить до них вообще. А что отсутствие выбора – худший вариант, тут никому не нужно доказывать. – Красиво излагает, – вздохнул Стас. – Как по писаному. – Если отсечь у спрута две трети щупалец, сил у него убавится втрое. – Что, в вашем море уже и спруты завелись? – Стас, – одернула верзилу Ника. – Ну чего ты? – Пардон!.. – По-моему, мы уклонились от темы, – сказал Анджей. – О чем-то Стас хотел «уведомить»… – Так меня ж послали в обход, – откликнулся тот. – Вот я и двинулся. – И пошел, и пошел, – хихикнула Ника. Теперь поднял руку Такеда. – Чего тебе, самурай? – спросил Стас. – Прошу прощения, что отнимаю время, – сказал японец. – Может, лучше мне побеседовать со Стасом наедине? – Ага, выйти на пару слов! – хмыкнул тот. – А в чем дело-то? – К своему стыду, я вообще плохо представляю, о чем идет речь. Видите ли, я совсем свежий незауряд, мне тут всё внове. – Ну, начал ты неплохо, – с ухмылкой заметил Стас. – И попал в хорошие руки. – Ну Стас же! – безнадежно сказала Ника. Такада скромно улыбнулся – он был вполне согласен с верзилой: такие руки поискать. – Тогда я вкратце пробегусь по тылам, – предложил Стас. – Надеюсь, никто не против? Конечно, это отступление от основного действа… Он обвел глазами публику, но возражений не последовало. А среди Окон воссияло еще одно, за которым, на просторной веранде, хлопотала девушка весьма аристократичной наружности, занятая приготовлением каких-то местных вкусностей. Звали ее Марией, и была она племянницей Рауля, к которому Влад заглядывал недавно. Судя по распахнутой сбоку двери, дядя тоже прислушивался к беседе, не отвлекаясь от своих дел. А в отдалении, за обширным зеленым лугом и частоколом темных деревьев, вздымались величественные горы, сияя снежными шапками, – видно, родичи решили отдохнуть от подшефного Гнезда, на денек переместившись в эту уединенную резиденцию. Мария позаботилась завесить Окно пространственной плёнкой, поэтому кухонные ароматы в клуб не проникали, – зато аппетитное шкворчанье сковороды и шлепки девичьих ног по настилу доносились отчетливо. – Итак, мы имеем дело с жителями планеты, – заговорил Стас, – изначально устроенной очень занятно. По основным показателям она мало отличается от нашей старушки – практически ее близнец. Но сушу там составляют два материка, не слишком крупные, к тому же предельно удаленные друг от друга. И разделяет их океан – настолько буйный, что по нему особо не поплаваешь. А потому жизнь на материках развивалась, как на разных планетах, и пришла, естественно, к разным итогам. – Извините, – втиснулся Такада, – а почему «естественно»? Разве условия на материках не схожи? Они что, на разных широтах? – Вовсе нет, широты почти те же, – ответил Стас. – Но одному из материков не подфартило. Дело в том, что в его центре разлеглась гористая страна, именуемая Ограндой, а вот в ее глубине… – Смахивает на байку про Кощееву смерть, – пробурчала Ника. – …в ее глубине еще бог знает когда образовался пробой в иную Вселенную. И то, что кроется за тамошней Дверью, сильно разнится от нашего космоса, а оттуда по планете расходятся возмущения, провоцируя бури и грозы, насыщая воздух зарядами, завешивая небо непроглядным слоем туч. – Такой малюсенький котёл Гингемы… – Достала ты своими сказками! – сказал Стас. – Лучше почитаю их тебе на ночь, идет? – Поле своей читай, – фыркнула Ника, – с Марией. Видали мы таких чтецов! Тут против них вспыхнуло еще одно Окно, за которым в общем кресле угнездились две девушки – обе изящные, как статуэтки, и наверняка метиски, хотя до странности непохожие друг на друга. Как и Такада, они примкнули к клубу недавно и потому заинтересовались рассказом, активизировав вход, – а вовсе не рассказчиком, как Мария. Не то чтобы метисок совсем не тянуло к мужчинам, но добиться их расположения было куда трудней. Впрочем Стас никогда не пасовал перед трудностями. Распушив хвост пуще, он продолжил: – И вот в этом котле, то бишь в Огранде, вызрели весьма неординарные личности, соседями прозванные великанами-людоедами, а нами, соответственно, ограми… Как ни забавно, себя они именуют так же – бывают в жизни совпадения. Действительно, размерами и силой огры превосходят остальных жителей планеты, зато уступают численностью – ну мало горцев, такая беда!.. Что, однако, не помешало им захватить едва не весь материк. Вы спросите: каким образом? – Это ты сам у себя спросил, – проворчала Ника. Но верзила пренебрег. – Отвечу, – сказал он. – Благодаря той же Огранде. Вообразите тараканов, таскающих с хозяйского стола, – конечно, у них будет фора перед прочими насекомыми, вынужденными до всего доходить самостоятельно. – И кто в роли хозяев? – спросил Такада. – Так называемые Духи, коим огры поклоняются, – могущественные и грозные обитатели Вселенной, укрытой за ограндской Дверью. Самое чудное, что у огров есть и боги… точнее сказать, богиня – вечно юная, непогрешимая. Но она лишь посредник меж Духами, владеющим абсолютным знанием, и людьми, которым подачки от них требуются позарез. Вот богиня и одаряла огров такими откровениями, что остальное становилось делом техники. – А огрская богиня на самом деле бессмертна? – Полагаю, что нет. Это больше смахивает на титул, чем на личность. Скорее, у огров выработалась система, благодаря которой удавалось втихую сменять на этом посту одну девицу за другой, не давая им времени стареть. А может, такая нагрузка опустошает за считанные годы и приходится ставить новую деталь взамен сломанной. Наверно, и методика взращивания богинь там отлажена – нужны ведь девушки с уникальными свойствами. Кстати, опекают богиню некие Хранители – тоже существа необычные. – Хорошо, вот спустились ваши огры с гор… – Наши, – хмыкнул Стюарт. – Общие – теперь уже. – Да, – кивнул Такада, принимая поправку. – И завоевали материк – «едва не весь», как ты сказал. А дальше что? – Дальше образовалось кастовое общество – с ограми наверху, а снизу подпертое рабами, для надежности лишенными тел. – Извини, – вскинул брови японец. – Как это? – Огры изобрели… точнее, заимствовали у Духов… такую полезную штуковину, как рабошлем. Напяливаешь ближнему на черепушку, и у того отнимаются мышцы – то есть шлем как раз и отнимает, захватывая управление. Загружай теперь любую программу, раб не возразит ни словом, ни жестом – всё, готовый автомат!.. Очень удобно, верно? И таких бедолаг там больше половины, что позволяет жировать остальным. Точнее, позволяло. – Что-то изменилось, да? – Причем в последние годы, – подтвердил Стас. – Все ж эта махина рухнула, расколовшись вдрызг. Вообще там была империя, поделенная на несколько областей. Одна могла сойти за метрополию, поскольку в ней находилась Столица и базировалась верхушка, включая императора и богиню с ближним окружением. Остальные больше походили на колонии, хотя тамошние правители владели известной автономией. И когда случился большой бух, судьба областей сложилась по-разному. Из метрополии огров выперли с треском, для начала загнав в родимые горы. Богиню, насколько нам известно, они потеряли, император сгинул – вместе с немалой долей элиты. Зато в другом месте радикального не произошло, а потому там образовалась главная база огров, притягивая к себе уцелевшие осколки, – впрочем, довольно умеренная по режиму, если сравнивать с прежним, и с весьма мягким правлением, если делать поправку на огрскую психологию. – И тут, наконец, мы подходим к сути, – вставила Ника с ухмылкой. – Точно, – кивнул Стас. – А именно, к третьей области, именуемой Загорьем, ибо размещена она по другую стороны Огранды, ежели глядеть из Столицы. По существу это озерный край, на две трети покрытый водой и населенный туземной расой, которую простодушные горцы так и окрестили: озерники. А огры, что воцарились там, стали зваться загорцами – в отличие от прочих, носивших гордую добавку «снежные». И вот эти самые загорцы, малочисленные даже по огрским меркам, а все милости богини вынужденные получать из рук Столичных властей, с которыми, вообще говоря, конкурировали, раз за разом пытаясь обойти на вираже, – так вот они… – …эти самые загорцы, – подсказала Ника, развлекаясь. – …выстроили из себя на редкость прочную конструкцию, истинную Пирамиду. Следует учесть, что каждый Глава загорского рода имеет гарем из десяти жен… – Прямо завидки берут, да? – не пропустила девушка. – …и в отношении каждой из них тамошний царь владеет правом первенца – то есть первый ее ребенок всегда от царя. Когда детки вырастают, то начинают управлять родом, а старший из них автоматически делается преемником Главы – вот вам и пресловутая Десятка. Надо еще заметить, что загорские женщины обладают странным свойством, тоже наверняка вынесенным из Огранды: к потомству они ничего не прибавляют от себя, с разительной точностью копируя папашу, – собственно, они нужны лишь для вынашивания детей. Это приводит к тому, что меж отцом и сыновьями возникает эфирная связь. И подчиненность, которая образуется тут, абсолютна: младший брат совершенно покорен старшему, сын – отцу. Заодно по цепочке восходит Сила… конечно, не та, какой владеем мы, зато наделяющая ее носителя Властью. А тамошний патриарх якобы скопил Силы столько, что сделался бессмертным не хуже Кощея, – тут верзила покосился на Нику, – и вдобавок, получил прямой выход на Духов, подпитываясь их откровениями. Хотя, по слухам, получается это у него хуже, чем у богини. – И что же стало с загорцами? – спросил Такада. – А их тоже поперли, – злорадно ухмыльнулся Стас. – Вместе со всеми их замечательными свойствами. Из нижних звеньев многие подались в наёмники, но самые сплоченные в тамошней Пирамиде двинулись, к сожалению, иным путем, который в конце концов и привел к нам. – Но ведь ты сказал: их немного. По сути, это даже не нация, а племя, к тому же сильно убавившееся в числе. – Вот это и обидней всего! – воскликнул верзила. – В этом племени десять родов, а в каждом вряд ли больше тысячи дикарей. А могут поставить на уши Землю, если не остановим. – Разве они такие опасные? Если даже озерники их выгнали… – Когда загорцев изгоняли, они были вовсе не в той силе, какую набрали сейчас. Ну большие парни, да. Крепкие, сплоченные. И умеют, в общем, немало, оснащены недурно. И папенька жук, какого поискать. А все же таки люди. Но то, что заявилось сюда, к людям отнести трудно. Где-то на своей тропе они разжились качествами, в сравнению с которыми прежние кажутся пустяком. Это уже совсем иная Пирамида: с каждым уровнем Сила тут возрастает в разы, а наверху и вовсе делается чудовищной. И фантастика здесь кончается, начинается фэнтези… а то и хоррор – с мистическим антуражем и потусторонними персонажами. Конечно, мы тоже не лубом шиты, но легкой победы ждать не приходится. Вдобавок у пришельцев такая поддержка на местах, какую нам не получить никогда. Дай бог, чтобы не мешали! – А на втором материка тоже живут люди? – неожиданно спросила метиска со спадающими до талии роскошными волосами, отливающими медью. А вторая, стриженая, кивнула, показывая, что и ее это интересует. – Там сложилась совершенно невероятная раса, – ответил Стас, широко улыбнувшись. – И на редкость симпатичная. Но это, как говорится, совсем иная история. Если желаете, я поведаю ее в другой раз и в иной обстановке. Ника чуть слышно прыснула, на сей раз воздержавшись от шпилек. Уж она не из тех, кто мешает чужой охоте. – Теперь, наконец, мы можем вернуться к главному? – спросил Анджей. – Почему нет? – ответил Стас, пожав плечами. – Только о главном пусть сказывает Влад, а я уже наговорился… Конечно, на приватные беседы это на распространяется, – прибавил он, метнув взгляд на метисок. И почти такой же взор Мария бросила на него, сверкнул глазищами. Затем и Пола поглядела на верзилу, задумчиво поджав губы. Кстати, пока Стас выступал, стены цилиндра раздвинулись еще на десяток Окон – публика подтягивалась. Среди слушателей даже появились незнакомцы. – Я вот что хочу сказать, дорогие мои, – вступил Влад. – Без сомнения, вблизи нашей станции произошло сближение миров, но затем события стали развиваться не по обычному сценарию. Это вовсе не Гнездо – лишь его видимость, обманка. Кто-то морочит нам головы, пытаясь отвлечь на ерунду. – Ни фига себе, ерунда! – не удержался Стас. – Ты чего, Влад? – Ну, если сравнивать с тем, что может за этим скрываться… – А в чем отличия? – спросил Стюарт. – Прежде всего в качестве Пирамиды. Как вы знаете, наверху каждого Гнезда должны помещаться десять огрских царевичей… или меньше, если дожили не все. Исходный их облик известен, хотя Текучесть способна придать любой вид. Но что бы ни происходило с внешностью, психика не затрагивается и повадки субъекта меняются мало. Вот этого и не ощущается в нашем городке – то есть ничего странного в ухватках правителей, всё до скучного знакомо. Вполне обычные чинуши, примитивные по мотивациям и предпочтениям, практически лишенные тормозов, пещерные интриганы, вдруг заполучившие рычаги, прежде казавшиеся невероятными… Нет, это не интересно. – Насколько помню, эту Пирамиду возглавляет Алмазин, – сказал Анджей. – Что за субъект, выяснили? – Ничего примечательного. Настоящая фамилия Коростылев, в юности привлекался за изнасилование. Затем не один год подвизался в сексотах, потом сделался замполитом колонии, еще позже сам угодил в отсидку – за взятки. Нормальная биография, таких среди чинуш через одного. Правда, после перечисленного Алмазин на пару лет выпал из поля зрения, и чем он занимался в этот период, выяснить не удалось. – Как у него с мозгами? – Интеллект невысокий, но память отменная – труды основоположников помнит наизусть. Фантазия на нуле, логика простейшая. Зато изрядная тяга к подражательству, что, в общем, оправданно и приносит Алмазину немало выгоды, поскольку применяется осмысленно. – Несмотря на слабую голову? – Дело же не только в соображении. У Алмазина хватка, как у бульдога, весьма широкий охват проблемы и вполне приличная отстраненность от нее, когда доходит до решений, – а потому он способен обставить и куда более умных. К слову, в прежние годы у него таких качеств не наблюдалось. – То есть это тот редкий случай, когда человек поумнел с возрастом? – усмехнулся Анджей. – Или на него так подействовал ответственный пост? – «После» не значит «вследствие», – возразил Влад. – Где Алмазина научили думать и кто помог ему в этом – вот чего мы не знаем. Что стряслось с ним за «слепой» период? – Его не могли подменить? – спросил Стюарт. – А может, объяснение в хороших советниках? – Ни первое, ни второе, – ответил Влад. – У нас хватает данных, чтобы судить, а такие предположения всплывали. Это Коростылев, почти наверняка, только научившийся тому же, что и загорцы. Возможно, тут присутствует еще кто-то, одаривающий такими свойствами. И это он сперва натравил на Землю загорцев, а теперь, в дополнение к ним, задействовал местные ресурсы. Думаю, все согласятся, что этого добра у нас хватит не на одну сотню Пирамид. – А то и тысячу, – поддакнул Стас. – Лишь бы под них хватило пробоев. – Вот, полюбуйтесь – если кто-то еще не видел. Влад спроецировал на центр зала картинку, которую Стас смог извлечь из спутниковой съемки. И поглядеть на летуна, с легкостью пронизывающего стены, действительно стоило. – Судя по всему, этот скромник скользит по границе пространственных слоев, в любой миг готовый убраться из нашего мира. Он не действует, не вмешивается – лишь наблюдает. Ни повадками, ни возможностями это не похоже на загорцев. – О пророках скажи, – подстегнул Стас. – Действительно, последнее время в губернии стали проявляться носители абсолютного знания, даже умеющие заглядывать в будущее. Конечно, не всех можно прогнозировать… – Это смахивает на Откровения! – не утерпел верзила. – Помните живую богиню огров? А сами пророки, судя по описанию… – Не спеши, – сказал Влад. – Рано судить. – Да Хранители это – некому больше. И ухватками схожи. – Во всяком случае, дело серьезней, чем выглядело поначалу. Похоже, создается прецедент. А стоит эксперименту оказаться успешным… Если это впрямь Хранители, потом их будет непросто свернуть с выбранной стези. По нашим сведениям, нащупывают путь они осторожно, зато следуют ему с редким упорством. – Надо сразу двинуть им по рукам, – вставил Стас. – Не то в будущем не оберемся хлопот. – Уж это прогрессорство! – проворчал кто-то из новичков. – Пусть идет, как идет. Следует лишь пресекать эксцессы. – Все вы знаете наши принципы, – сказал Анджей и тут же напомнил: – Мы вольны спасать тех, кому грозит гибель, и можем помогать тем, кто выкладывается сам. И должны пресекать внешнюю агрессию. Но вмешиваться всерьез имеет смысл, когда поток событий подходит к развилке, а ситуация зависает в равновесии. Иначе река все равно свернет в накатанное русло. – В данном случае река наткнулась на запруду, выстроенную чужаками, – сказал Влад. – Это они вмешались в естественный ход, а мы обязаны плотину разрушить. И лучше не дожидаться, пока равновесие нарушится окончательно. Уже сейчас слишком многих тут захватила тьма, и с каждым днем люди звереют больше. Представляете, что начнется, когда в нежить обратится хотя бы каждый десятый? И что станет с остальными? – Кажется, пора созывать Большой Совет, – озабоченно заметил Анджей. – Тучи сгущаются, требуется срочное Решение. Он вообще любил слова с прописной буквы – была у него такая слабость, простительная для пожилых людей. Но когда начинались действия, Анджей сразу и без сожалений переходил на прозу, отбрасывая эти игры до лучших времен.Глава 15. История на ночь
Ближе к вечеру, проезжая по диким кварталам, в одном из здешних парков я углядел митинг, собравший жителей окрестных домов. Набежало их не много, зато стояли тесно – оборванные, замызганные, угрюмые. Сгрудились они перед детской «горкой», чем-то похожей на сломанный броневик. С этой импровизированной трибуны вещал пухлый мужик с пышными усами и жидким чубом, стыдливо покрывающим раннюю плешь. Приглядевшись, я узнал его – активист из ближнего окружения Дарыгова, предводителя губернских нашистов. Что они, уже и тут вербуют сторонников? Чтобы не дразнить гусей, я отогнал «болид» в сторону, закатив на тротуар, в густую тень. И в окружившую трибуну толпу втесался, «каная» под опаленного солнцем бродягу в потрепанном шмотье. Пробираться к трибуне не стал – тем более, перед ней застыло несколько здоровяков, сцепив руки на причинных местах, точно футболисты в «стенке». Впрочем, и не требовалось. Дарыговский агитатор вещал зычно и прямо сочился ядом, долбая по нескольким целям сразу. Язык ему подвесили неплохо, сведениями загрузили охватистыми, так что слушать оказалось забавно. Его бы на TV, дворовым обозревателем, – цены бы не было. Вообще я знавал таких: нескладных, сутуленьких, с детства копивших обиду на лучших, – им лишь дай, любого грязью зашлепают. По приказу, за плату, но и с удовольствием. А чем выше плевать, тем больше азарта (имею в виду, конечно, не высокий пост). Еще один из штата Мосек, подрядившийся лаять от имени слонов. Вскоре митинг кончился, и толстяк, шустро ссыпавшись по ступеням, заспешил через толпу к лимузину. Тотчас и охранники пришли в движение, устремившись впереди него твердым клином. Не церемонясь, они принялись расталкивать и отворачивать всех, чтобы не глазели на лучезарного, тем более – не замышляли. А за меня один принялся очень активно, сразу зачислив в подозрительные. Ну, мы люди смирные, привыкли жлобам уступать дорогу – особенно, когда так настырно пихают в спину. Так бы ситуация и разрешилась ничем, если бы один из публики, коренастый налитой крепыш, вдруг не восстал, возмутившись обращением. И оказался он человеком действия. Первый его противник и охнуть не успел, как полетел вверх тормашками. Мгновенно драчун переключился на второго и раскрутил его так же лихо, работая на опережение, подхватывая и направляя каждое движение, заморочив беднягу в несколько секунд. Реакция, техника – позавидуешь!.. Чего же он не торгует этим? Наверное, характер скверный, не терпит над собой никого. Мой опекун дернулся было помочь, но теперь его придержал я, поймав в мертвый захват. Со стороны не заметно, а не шелохнуться. – Ну подожди, – сказал дружески. – Интересно же: кто – кого. И красиво работает, а? Конечно, присоединяться проще, чем затевать. Но и вторым быть еще почетно. Вот третьих не видать что-то – и ладно, обойдемся. Мимо рванулся другой помощник. Я сунул наперерез подножку, и громила спикировал на асфальт, взревев: «Ё-ё!..» С руганью стал подниматься, угрожающе озираясь. – Ты чего такой воинственный? – спросил я. – Колотили часто? И, сдвинувшись вместе с опекуном, наступил сдвоенной тяжестью на стопу бедняги, исторгнув у него новый рев и вынудив обрушиться опять. – И ноги тебя не слушают, – пожалел я. – Головку-то уже держишь? У двух оставшихся сразу убавилось энтузиазма: силы-то уравнялись. Тем более, нас подпирала толпа, пока молчащая, но настроенная враждебно. – Ломать ничего не будем? – спросил я у своего. – Только скажи!.. Он придушенно замычал, энергично замотал головой. – Ну, как хочешь. Я выпустил охранника, отпихнув прочь. Войдя в раж, коренастый драчун уже подступал к третьему противнику, но тот, вдруг сделавшись очень скромным, сторонился его, избегая резких движений. Четвертый и вовсе глядел в сторону, делая вид, будто ни при чем. Вот теперь можно проявить смелость – из публики стали раздаваться голоса, быстро наливаясь силой и злостью. Но я опередил всех, подступив к оставшемуся без прикрытия говоруну. – Скажи, – спросил, прихватив толстяка за грудки, – ну кто ты такой? Чего сторожить тебя, эдакую кучу? Преданно улыбаясь, он хлопал распахнутыми глазками, похоже, готовый отвечать, как на духу, – уж лучше мне, чем тому неистовому. Но еще хуже – намного! – остаться наедине с раздраженной толпой. Вот этого не желаю даже своим врагам. – Хочешь прокатиться? – повернулся я к своему нечаянному партнеру. – Хозяин приглашает. – А то! – ответил он, нехотя оставляя свою несостоявшуюся жертву. Хватка – как у бультерьера. Пес-убийца. – Вот вы, парни, гуляйте, – велел я сторожевикам. – Толку от вас!.. Суеты, правда, много. Из всей команды оставил в лимузине шофера – чтобы самому не отвлекаться на вождение. Следом за агитатором забрался в салон, подождал, пока напротив усядется мой напарник. Только теперь я смог разглядеть возмутителя спокойствия, вдруг опознав в нем знакомого. – Надо же, какая внезапность! – сказал, усмехаясь. – Уж вам, барон, не пристало посещать такие сборища. Фамилию, конечно, поминать не стал – не для сторонних ушей. – Барон, – проворчал тот. – Бросьте, почтеннейший!.. Кого нынче волнуют титулы? Имею в виду настоящих людей. – Но вы недурно маскируетесь – я с трудом узнал. Действительно, его лицо умело меняться с волшебной легкостью, причем без всякого грима. Вот одежду пришлось сменить… впрочем, как и мне. – И не узнали бы, когда бы эти идиоты не вздумали отделять агнцев от… – …волков? – подсказал я. – Ну, волк все же стайный зверь! А до тигра я не дотягиваю. Что, еще один медведь? Из породы не очень крупных, зато проворных. – Значит, и вы – одиночка. Случайно, не верите в судьбу? Занятно иной раз пересекаются пути. – Кто говорил: «случайность – непознанная закономерность»? – Он наморщил лоб, пытаясь вспомнить. – Или я сам это придумал? – Барон… э-э… – Зовите меня Гарри, – быстро предложил драчун. – Что будем делать, Гарри, с нашим поросёнком? – Это не поросенок, – молвил он ласково. – Это откормленный кабан, вполне созревший идти под нож. Конечно, визгу будет!.. Пленник негодующе хрюкнул, но этим и ограничил свое участие в разговоре. – А стоит ли пачкаться? – Вы не любите свиней? – Барон хохотнул. – Да вы просто готовить их не умеете! Видно, он уже принялся за обработку клиента – от такой веселости могло бросить в дрожь. – Я не люблю визга. – Ну-у, визжать-то он и без того горазд. Главная составляющая его выступлений, причем самая заразительная. Но кто же его на это дело подвинул? – Дарыгов, конечно. – А того кто? – Думаете, не личная инициатива? – Во всяком случае, не только. Тоже ведь способ направлять толпу, если не хватает легальных рычагов. – Или натравлять? – уточнил я. Гарри бросил на меня быстрый взгляд. – Натравлять тоже, – подтвердил он. – «Народный гнев» – страшная штука. И если под общее жлобство подвести моральное обоснование… – По-вашему, этим и занимается наш трибун? Теперь он посмотрел на толстяка, пытавшегося поглубже втиснуться в угол и пыхтеть не так громко. – А почему не дать ему высказаться самому? – сказал Гарри. – Пока не срезали язык на деликатес. Если хорошенько пропитать пряностями и подать с хреном да под майонезом… Вах! Его лицо сделалось зловещим. Барон и впрямь умел производить впечатление на пленников – не исключено, даже накопил в этом немалый опыт. – Вы, верно, недавно в городе? – спросил я. – А это при чем? – При том, что здесь не годятся методы, опробованные в иных местах. Даже пытки не помогают. – Что, такие смелые? – Такие преданные. Слыхали про клятву верности? – И что? – А то, что здесь это не только слова. Нарушивший клятву гибнет надежней, чем от приговора. Что-то вроде мины, заложенной в подсознание. – Вы уверены в этом? Очень ловко Гарри извлек из-под одежды ножик – видимо, из старинных, с узким кривым лезвием, – и приставил к горлу нашиста. Вытаращив глаза, тот гулко сглотнул, но больше не издал ни звука. Выходит, моя догадка верна: на нем заклятие. – И вправду крокодил, – весело изумился барон. – Зомбированный, надо же!.. Кто же тебя кастрировал, милый? – Главное, название подобрать, – заметил я. – И сразу все делается ясным. – Что, разве тут не внушение? – Можно и так сформулировать. Гарри пристально поглядел на меня, но дальше допытываться не стал. – А если сыграть с ним в русскую рулетку? – предложил он. – То есть играть, конечно, будет боров. У меня и револьвер припасен. – Как раз для таких случаев, да? – Питаю слабость к старине, – пояснил Гарри. – И детство еще играет. Помните «Великолепную семерку»? Классика! – Или впадаете в него? – брякнул я. – Хотя рано вроде. Не самая удачная шутка, но, кажись, угодил но больному: на лице барона мелькнула тень. Несмотря на отменную координацию и литые мускулы, он наверняка старше, чем кажется. Точнее, Гарри-то выглядит на свои года – это остальные сдаются слишком рано. – Какой смысл брать языка, если нельзя его разговорить? – спросил он. – Сударь, вы дискредитируете идею! – Возможно, есть способ. Во всяком случае, стоит попробовать. Хлопнув водилу по плечу, я велел ему тормозить, а затем проваливать на все четыре. Сел за руль сам и, недолго попетляв, пригнал лимузин к своей машине. Затолкав вяло протестующего пленника в багажник «болида», повернулся к барону: – Не против съездить ко мне домой? – Рассекретиться не боитесь? – усмехнулся он. – Все и так знают, где меня искать. И навещали уже не раз. – Ну, тогда прокатимся. Взяв крутой разгон, я направил «болид» к окраине города. Через несколько минут мы уже мчали по магистрали. – По-моему, за нами «хвост», – заметил Гарри, глядя на панель. – По-моему, даже два, – откликнулся я. – Этот горбунок не из вашего стойла? – А «стрекоза», выходит, ваша собственность? – Барон рассмеялся. – Самое забавное, что вы угадали прозвище! – Скорее уж разгадал, – поправил я. – Пытаюсь глядеть в суть – иногда удается. Действительно, его невзрачная машинка могла преподнести не один сюрприз. – Он дрессированный, – пояснил Гарри. – Привык следовать за хозяином. По дороге мы толковали о разном, найдя немало точек соприкосновения. А мое гнездо глянулось Гарри с первой секунды. – Ух! – сказал он с восторгом. – Поблизости не сдается похожего? Первым делом я спустил нашего пленника в подвал, где обезопасил его понадежней. Затем провел Гарри в гостиную. Хан признал нового гостя без колебаний – что меня не удивило. А уж как понравилась барону Инесса!.. Вот детей ему показывать не стал, а у них хватило ума затаиться. – Желаете ополоснуться? – предложил я. – Ей-богу, не отказался бы! – засмеялся Гарри. – По-моему, я насквозь пропитался народными ароматами. Хоть нас и призывают быть ближе к простому люду… – Можно даже попросить Инессу обслужить. – Что, по полной программе? – оживился он. – Ну, «живого мыла» не обещаю. Разве сама захочет. – Знаете, лучше не надо, – отказался Гарри с видимым сожалением. – Ни к чему растравлять душу… то есть, хочу сказать… – Я понял. – У меня обязательства, увы… А может, и не увы, – прибавил он после паузы. – Может – слава богу. Грех жаловаться, прямо скажем! – Рад за вас. – Да? Вот тут тоже не ясно. С водными процедурами барон управился быстро, а через десять минут уже сидел против меня, обернув чресла полотенцем, – посвежевший, взбодрившийся, – и с удовольствием угощался фруктами. Тело у него, как и ожидалось, было отменной тренированности, вдобавок ухоженное, словно у светской дамы. – Гарри, не желаете объясниться? – спросил я без обиняков. – С чего вы пялились на меня в том зверинце? – Видите ли, Родион, – улыбаясь, сказал барон. – Мне говорили о вас, как о местном кладезе знаний. – Кто говорил? – Конечно, и Кедров… то есть Арсений. – А еще? – Клер, – ответил он честно. – Когда-то мы были дружны. – А-а, припоминаю. Что-то она рассказывала про вас. Только фамилия фигурировала… – Хованцев, – подсказал Гарри. – Фон Ховен – мой монархический псевдоним. Или партийная кличка. – Или агентурная? – Ну, или так, – ухмыльнулся он. – И что же вас интересует? – Всё, – не стал скромничать барон. – Что творится тут, Род? Я хочу понять. – Вторжение, – ответил я столь же коротко. – А то вы не знали! – И у вас есть подтверждения? Я имею в виду конкретные. – Уж куда конкретней, – сказал я, оживляя экран на дальней стены. – По-вашему, я собираюсь делать из этого тайну? Главная сложность, что никто слушать не хочет. Наконец-то я нашел, перед кем можно похвалиться своей коллекцией. Фауна Преисподней – как вам такое? – Вы будите во мне нехорошее чувство, – признался Гарри, когда просмотр закончился. – Именуется завистью. Более свойственна пролетариату. Оттого он и шурует впереди, экспроприируя всех подряд. – В вас говорит классовая неприязнь? – Да я сам на четверть оттуда – вот и лезут родимые пятна. Я же завзятый коллекционер. Но из моих собраний не выжило ни одно. То есть сохранились некие ошметки… Слишком бурную веду жизнь. – Спокойствия захотелось? Или оседлого образа? – Да уж наслонялся по миру!.. А почему вы держите зверушек в темноте? – Они до смерти боятся света, – пояснил я. – То есть буквально: гибнут с восходом, если не успеют отступить или укрыться поглубже. Словно бы сами – порождения Тьмы. – Может, им не по нраву лишь здешний спектр? – предположил Гарри. – Скажем, привыкли к иному солнцу. – По-вашему, я не думал об этом? Первая версия!.. Непохожи они на обычных тварей, заброшенных с иной планеты через пространственный пробой. Вряд ли поверите, но я ощущаю их Силу – именно так, с большой буквы. Есть у меня на это чутье… точнее у Зверя, что живет во мне. Вот, опять! – покривился я. Съехал на привычную колею. У каждого своя мания, да? Все мы помалу делаемся маньяками – влияние среды, ничего не попишешь… Любопытно, а какой бзик у барона? Или он побыл тут недостаточно, чтобы обзавестись? Или сюда слетаются как раз чокнутые? – А не пора ли заняться вашим гостем? – вспомнил барон. – До него еще дойдет дело – после захода. А пока переберемся в кабинет. Уж там нам не помешают. По пути я захватил из кухни поднос с угощением, приготовленный Инессой, а перед дверью пустил вперед Хана, разлюбившего оставлять меня одного. Впрочем, Пирата он приволок с собой, чтобы не оставлять без призора. Может, среди предков Хана были и пастушьи собаки? Мы расположились по разные стороны стола – не перед самым окном, пока еще распахнутым настежь, но недалеко от него. Выходило оно на море, так что мы не особенно рисковали, решив полюбоваться на разгулявшиеся к вечеру волны. – И вина у вас отменные, – оценил Гарри, приложившись к бокалу. – Вообще устроились недурно – даже хочется подражать. – В чем же дело? – Возможно, вы уже навели обо мне справки… Замолчав, барон вопросительно уставился на меня. Нехотя я кивнул. – Тогда, верно, знаете, чем я занимался в прежние годы? Пришлось кивнуть вторично. – Избыток активности, знаете ли, – надо было его куда-то девать, – пояснил гость, точно оправдываясь. – Это сейчас я остепенился. – Н-да? – с сомнением спросил я. Негромко хохотнув, Гарри продолжил: – Когда я входил в жизнь, впереди открывалось не так много путей. Особенно для живчиков вроде меня. – И вас тоже повлекло в разведчики, – проворчал я. – Уж лучше бы в космонавты. – Для космоса я слишком практичен, – ухмыльнулся он. – Годами дожидаться единственного полета? Покорнейше благодарю! – А что вы искали среди «бесов»: романтику? – Знаете, там ведь хватает занятных дел. И карьерные игры поначалу увлекают. – Пока не начинаются состязания лизунов? – Это самый простой способ выдвинуться наверх, – подтвердил барон. – Хотя неединственный. – Назовите другие. – Можно сделаться полезным для начальства. – Надолго ли? А потом окажется, что узнал слишком много. – А можно стать опасным для него, – продолжил Гарри. – На самом деле опасным и трудно уязвимым. – Как Богомол, например? – Вот как! – живо отреагировал гость. – Значит, вы уже пересеклись с ним? – Не далее чем вчера. И с ним у меня – полная ясность. Прихлебнув из бокала, он зажмурился, наслаждаясь вкусом. Уж радоваться жизни барон умел – завидное качество. – Хочу поведать давнюю историю, – неожиданно объявил он. – Раньше она показалась бы невероятной, но при нынешнем разгуле… – Что-нибудь романтическое? Где фигурирует графский замок и лилия на плече… – В этом духе, – подтвердил Гарри, хмыкая. – Этакая сцена в трактире. Жаль, в бокалах не шамбертен. Впрочем, и не хуже – на мой вкус. – Я слушаю. – Случилось это в здешних местах, лет эдак четырнадцать назад. Не слышали о «пещерном шакале»? Тогда он нагнал на приморцев немало страху! – Зато сейчас его бы не заметили, – пробурчал я. – Ну, помню: урод охотился за подростками – не столько насиловал, сколько потрошил. Не дает покоя чужая слава! – В те годы я специализировался по таким делам, и потому меня командировали сюда, в помощь провинциальным пинкертонам. Те, понятно, больше раздували щеки, хотя потом вся слава досталась им. Но взял «шакала» лично я и, должен сознаться, сильно изувечил при задержании. До суда он все-таки дотянул, поведав многое – уж на память не жалуется никто из маньяков. И тут выяснилось, что к большинству пропаж наш урод непричастен, да и почерк там иной. То есть девочки исчезали, но спустя недолгое время возникали вновь – невредимыми, если не считать одной детали. – Беременности? – не утерпел я. – Ага! – отметил Гарри. – Вы и тут в курсе? – Да прикоснулся недавно. Но те события пришлось додумывать – уж не знаю, насколько угадал. – Итак, проступил новый персонаж, – продолжил он. – Довольно необычный, скажем так. Тоже, понятно, маньяк, но без примеси садизма. И девочек он не насиловал – скорее, совращал, распаляя настолько, что даже в таких крохах пробуждалась страсть. А сами жертвы вспоминали о нем с приязнью и вовсе не желали, чтобы доброму дяде сделали худо. Но главные странности начались, когда я сообразил обследовать малышек подробней. – И когда у них начали рождаться дети, – прибавил я, кривя губы. – Именно. – Барон вновь кольнул меня острым взглядом. – Во-первых, все похищенные оказались сводными сестрами, хотя друг о друге понятия не имели. А их мамы пережили в юном возрасте такое же приключение. То есть похищал девочек как раз отец. – И оплодотворял он же, – вставил я. – А до бабушек не добрались? – Само собой – ведь и у мам обнаружились общие гены. Представляете, какой скандал? На протяжении десятилетий в области орудует похититель, причем совершенно безнаказанно. – Нашли, чем удивить. Это скорее правило. – Не любите вы органы, – заметил Гарри. – Впрочем, я тоже – с некоторых пор. Но дело не в одном криминале. Тут ведь такое открылось!.. – …что криминалом пришлось пренебречь, – подхватил я. – Выходит, Калида и с вами сотрудничал? – С ними, – поправил гость, усмехаясь. – Только приоткрылась завеса, как меня от дела отодвинули – не моя епархия. Понимаете, я уже тогда считался неудобным работником, а таких лучше держать подальше от секретов. Властям надобны верные. – И все же у истоков разработки стояли вы. Не выпуская бокал, барон развел руками: дескать, вот тут не поспоришь. – И кто пришел на смену: Богомол? – С вами неинтересно, – пожаловался он. – Вы всё знаете наперед. – Полагаю, не всё. Даже догадываюсь не обо всем… Значит, здешний Питомник – затея Богомола? Наверно, и директора назначил он? – Это не вполне питомник – скорее лаборатория. Но маскировка, конечно, требовалась. И Фомичев вписался в роль, как по заказу. Даже перестарался, демонстрируя «прогрессивную методику», – видно, возжелал славы. – Выходит, Калида пожертвовал частью потомства, чтобы спокойно распорядиться остатком? – спросил я, метнув хмурый взгляд на верхнюю полку. – И на какой доле сторговались? – Видите ли, торговался уже не я. Если бы зависело от меня, Калиде давно отсекли бы лишнее. – Как раз с этим – порядок. – Выходит, вы все же сделали Калиде укорот? – Еще какой! Слишком он расшалился в последнее время… А что за работы велись в Питомнике? – Подробностей не знаю, но можно домыслить. Вы ведь представляете, на что способны внуки Калиды? – Да уж! – фыркнул я. – На своей шкуре испытал. – А теперь вообразите, какое применение им мог найти Богомол. – Погодите, Гарри, – сказал я. – Во-первых, отпрыски замкнуты на Калиду накрепко, поскольку генетически почти идентичны с ним. – По-вашему, эту связь нельзя скопировать? А во главе поставить не папеньку, но «беса» подходящей квалификации. – Во-вторых, такая близость еще не дает Силу. То есть от детишек утекает наверх некая доля, но главные сборы дают маньяки, которых должен оседлать Всадник. Это здесь их, как собак нерезаных… – Боже мой, Род, – произнес гость с улыбкой. – Да на любой войне таких маньяков… Их штампуют там сотнями! Прежде эта энергия рассеивалась, а теперь ее смогут направлять на дела, угодные государю. – Между прочим, – вспомнил я, – в последние недели кто-то затеял охоту на ползунов. Причем используются в ней существа некрупные, зато сильные. – Видите? – оживился Гарри. – Похоже, феномен Калиды освоили уже достаточно, чтобы распространять на других детей. А скоро и вовсе поставят на поток. Как вам такой поворот? – История занятная, спору нет, – сказал я, глядя на гостя в упор. – Только рассказали вы не всё. Ведь тут замешано личное? – И как вы узнали это? – вскинув бровь, спросил тот. – По глазам? Но отрицать не стал. Если меня не подводит чутье, Гарри вообще ни разу не соврал за время разговора. А утаивать – что же, имеет право. – Считайте, я телепат. – А это правда? – В том, что касается эмоций. Что вы учудили, Гарри, что вас гложет? Его улыбка превратилась в оскал, глаза сделались незрячими, глядя сквозь меня бог знает куда. – Совершил должностное преступление, – ответил он ровным голосом. – Точнее сказать, поступил по-свински. Во время допроса одной из девочек. – Неужто изнасиловали? – Боже упаси, нет! Инициатива исходила от нее. Просто я подвернулся некстати. Видно, ее как раз довели до кондиции, когда я вышел на Калиду… и весь пыл выплеснулся не на того. А у меня не хватило сил устоять – гормоны, черт бы их побрал!.. Мне почудился скрежет зубов, донесшийся с верхней полки. А сам я подумал: господи, только и всего? По крайней мере, барон не повесил малышку на дереве, как тот же де Ла Фер, признанный образчик благородства. – Разве это не ставит нас с Калидой на одну доску? – спросил Гарри, наконец согнав с лица оскал. – Честно говоря, я даже рад был, когда меня отстранили. – Ну, не из-за этого же? – Нет, конечно. Об этом вообще никто не узнал. А девочку я отпустил в тот же день и все упоминания о ней вымарал из дела. Жаль, что не из памяти. – Если, как вы сказали, ее «как раз довели до кондиции»… – Ну? – подстегнул барон. – И что? – Калида в таких вещах был предельно скрупулезен, – пояснил я. – И редко ошибался со сроками. – То есть, по-вашему, она должна была родить? – Если не сделала аборта. – Ч-черт, – процедил Гарри. – Это меня и гложет. Насколько помню ее мать… Да она назло заставила бы рожать! – Разве вы не пытались выяснить? – Не хочу оправдываться, но после этих событий я в такое влетел!.. На несколько лет попросту выпал из жизни – удивительно, что не насовсем. – А теперь, по прошествии такого времени… – …меня повлекло сюда. Старые долги, знаете ли, – не люблю. Вдобавок стало грызть: а вдруг у меня завелось потомство? Клопы заводятся, едва не ляпнул я, но вслух спросил: – Для вас это настолько важно? – Вы не поверите, сколь силен у дворян голос крови. Поначалу не особо ощущаешь, но с годами прямо вопиет. Наверно, это сродни тяге к бессмертию. – А как ее зовут, еще не забыли? Впрочем, в моем сознании уже сформировался образ злосчастной крохи. И по срокам сходится – не говоря уж о реакции Калиды. Так что я не очень удивился, услышав: – Ту девочку? Лана. И барон с ожиданием уставился на меня. – Знаете, Гарри, слишком это по-индийски выходит, – сказал я, брезгливо морщась. – Потом выяснится, что мы с вами родные братья, а Калида в нашей семье – паршивая овца. И заживем общим домом. – Так вы знакомы с ней? – Странно, что вы не слыхали о Лане, – с вашим-то опытом дознания!.. Или искали не там? – То есть, по-вашему, супруга главаря Аскольда… – Бывшая супруга, – перебил я. – А еще раньше Лана жила со мной – это чтобы не было недомолвок. Но самое смешное, что и она разыскивает дочь. – Все-таки дочь, – пробормотал Гарри. – Так я почему-то и… Значит, вам известно, где Лана теперь? – Мне-то известно. – Но мне не скажете, да? – А зачем? Вы же ищете не мать. – Не знаю, еще не решил. Возможно, и ее тоже. – Ну, вы определитесь пока, – предложил я. – А Лану, если желаете, могу уведомить о вашем… гм… пришествии. – Выглядит некрасиво, согласен, – уныло подтвердил Гарри. – А что, достучаться до Ланы непросто? – Временно она сошла со сцены, и лучше ей пока не возникать. Да и чем она сможет помочь? Похоже, все тропки ведут в Питомник. – Вы полагаете… – Про Лану не узнали ваши коллеги, – сказал я. – Зато о ней помнил Калида. И что, по-вашему, он сделал бы с чужим приплодом, когда подошел срок уплаты? – Подсунул бы Богомолу взамен своего? Пожалуй, вы правы. – Сразу это не выяснилось бы – тем более, гены Калиды в ней присутствуют. И по отцовской линии наследственность неплохая… конечно, если судить с нашей колокольни. А вот для тамошних исследователей не исключены сюрпризы. Они же рассчитывали на иной… материал. – Черт! – выдохнул Гарри. – Что же с ней могли сотворить? – Может, и ничего – если она успела сбежать. – Господи, куда? – У здешних беспризорных есть своя среда обитания – под землей. – Да, мне говорили. А вы можете меня свести с ними? – С Тузом подшефной Колоды – в любой момент, – сказал я, глядя на солнце, нижним краем уже коснувшееся горизонта. – И не только с ним. – А с кем еще? Мне вдруг захотелось поделиться с Гарри своей тайной, хотя обычно я не склонен к спонтанным поступкам. – Не хотите повидаться со старым знакомым? – поднимаясь из-за стола, спросил я. – Точнее с тем, что от него осталось. Сняв с верхней полки Голову, я переставил ее на тумбу, поднял тонированное забрало. Поджав губы, Калида сердито молчал, метая по сторонам угрюмые взгляды. Кажется, ему не нравилось быть экспонатом. И даже роль жемчужины моей коллекции вряд ли его привлекала. – Полагаю, вы не из тех, кто любит дешевые фокусы? – осведомился барон. – Я был бы разочарован. – Конечно, нет. – Выходит, это – настоящее? Взглядом испросив разрешения, он взял Голову в руки, внимательно оглядел. – Что, – ехидно поинтересовалась та, – давно не общался с умными людьми? – Насчет людей не поручусь, – проворчал Гарри, озадаченно хмурясь. – А вот увидать болтающую башку отдельно от цирка… Наверно, сторож забыл запереть клетку. И на чем же ты, бедолага, задал деру – на ушах? – А ведь вы с ним, возможно, родичи, – заметил я. – Если наши построения верны, то Калида – дед вашей дочери. – В самом деле! – фыркнул Гарри и вкрадчиво сказал: – Здравствуй, дедушка. – Привет, внучек! – буркнула Голова. В этот миг солнце погрузилось в море целиком, и почти сразу донесся грохот, приглушенный несколькими перекрытиями. Аккуратно поставив Голову обратно, барон прислушался. – Что это? – спросил он. – А как вы думаете? Вот теперь на нашего приятеля интересно взглянуть. – А он не сорвется с привязи? – спросил Гарри, поежась. – Скорее оторвет руки. – Ну, это-то ладно… Посмотреть на агитатора и впрямь стоило – чтобы оценить, насколько он изменился. Зрелище поучительное до дрожи, даже меня пробрало. Но развязать оборотню язык не удалось. Не исключено, он и вовсе разучился говорить. Вернувшись в кабинет, мы некоторое время сидели молча, не зажигая света, рассеянно потягивая вино. Затем барон признался: – Вообще я не ожидал, что это окажется настолько жутко! – Эта иная технология, Гарри, – сказал я. – Принципиально иная. – Что, магическая? – Не обязательно. То есть некоторые их трюки могут сойти за чудеса, но скорее, они продвинулись дальше в исследовании смежных пространств. И вот там начинается такое!.. – Н-да. – Он поглядел в темное окно, которое уже пора было запирать. – Поеду я, пожалуй. Спасибо за прием. – До утра не хотите остаться? Сами понимаете: ночь. – Как раз поэтому мне и надо спешить в отель. – Ухмыльнувшись, Гарри прибавил: – Надеюсь, нам не придется друг друга увечить, чтобы подружиться? Слишком это избитый ход – не люблю. И он укатил – странный этот барон, бывший «бес». Подбросив мне ворох новых проблем. Большинство их я отложил на потом, а пока решил выяснить насчет «шакала», очередной раз погрузившись в Океан. Оказалось, в местных архивах это дело отсутствует напрочь. Конечно, ныне оно не выбивалось бы из общего ряда, но ведь тогда было сенсацией, нашумело на всю страну. И чтобы убрать из всех запасников любое упоминание о здешнем потрошителе, следовало очень постараться. Дальше стало еще веселей. По всему Океану, включая центральные mass media, про «шакала» не всплыло ничего – то есть абсолютно, полный ноль! Похоже, «проделана большая работа». И кому это понадобилось? Частному лицу такое не осилить – разве только оно располагает возможностями, сравнимыми с ресурсами государства. Собственно, что я слышал о «шакале»? Неделями обитал в каменных норах, по ночам впадал в транс, воображая себя зверем, кормился человечиной, складируя отборные части в подземном роднике… Короче, полный набор! – Но ты-то о нем должен помнить? – спросил я у Калиды. – Как-никак из-за него засветился. Насупив брови, он молчал. – Продолжаешь темнить, да? – усмехнулся я. – Еще надеешься на реванш? Как думаешь, если меня все же достанут, тебе станет лучше? Или для тебя главное – отомстить? – Сколько вопросов, – проворчала Голова. – Ну, что ты хочешь? Только учти, я про «пещерника» знаю немного. Да и зачем было влезать в эту жуть? – Но как он выглядел хотя бы? – Довольно щуплый, низенький, сутулый… Хотя Зверь в нем обитал свирепый – майор сильно рисковал, отправясь на задержание в одиночку. – А лицо? – Хованцев отрихтовал его так, что он и на человека мало походил – скорее на продукт скотобойни. Вряд ли «шакал» дотянул до исполнения приговора… Хотя, – прибавил Калида чуть погодя, – маньяки живучи. – Ага, судя по тебе, – поддакнул я. – Кстати, сколько твоих деток угодило в Питомник? И ведь не пожалел собственных отродий! – Слыхал притчу про пожар? – живо откликнулся он. – Если приходится выбирать, спасать надо родителя. Дети-то народятся. – И все же, сколько? – Четырнадцать. Правда, пережили тамошнее обращение не все. – Итого? – подхлестнул я. – Сколько их сейчас? – Девять. Почти все – мальчики. Крутенько обошлись – видно, обследование проводили детальное. – Полагаю, там-то обошлось без ускоренного развития? Все же внешние приличия приходится соблюдать. – Именно, что внешние, – проворчал Калида. – С виду-то они – дети. – Только это камуфляж, да? – «Шакал» вон тоже смахивал на ребёнка – потому и искали долго. А скольких взрослых он порешил? – Веселенький образец – есть с кого брать пример. – А эти претензии не ко мне. Мою продукцию ты видел. – Да уж, повидал. Любишь показуху – а, головастик? – Любил, – буркнул тот. – Вот ныне высовываться бы не стал – все хорошо в срок. И в Питомнике это сознают. – А все же без ошибок не обошлись. Первая – это Гарри. – А вторая? – сейчас же спросил Калида. Но я не стал отвечать, вернувшись мыслями к «шакалу». В конце концов, почему этой странностью должен заниматься я? В каждом деле требуются профи. А кто горазд рыться в грязном белье? И я позвонил репортеру. – Слушай, Гаёныш, – сказал, не обращая внимания на его заспанный вид. – Даю наводку: дело «пещерного шакала». По-моему, там зарыто что-то. Если раскопаешь, за мной ящик. – Чего? – спросил он, немедленно взбадриваясь. – Пупсик, не мелочись. Что затребуешь, то и выставлю. Но учти: заказ срочный. И еще – добавь девятого к нашему списку. Все-таки им оказался Дарыгов, главный нашист. Только что расколол одного из его агитаторов. – А этот – он что… – Оборотень, как и предполагали. Ночной Хищник. Не хочу портить тебе сон, а то показал бы, во что он преобразился. – Тогда уж, действительно, лучше завтра, – согласился Гай. И сгинул с экрана. Оставался еще пункт, который требовал осмысления. Гарри упомянул дочь – точнее, про дочь говорила Лана, которую барон разыскивает по сему поводу. По логике впрямь выходит, что девочка должна была угодить в Питомник. Теперь выясняется, что контингент там почти сплошь мальчиковый, – а ведь Настя сбежала как раз оттуда. (Вторая ошибка тамошних заправил.) Так что все предпосылки для счастливого воссоединения семейства вроде имеются. Вдобавок выходит, что Калида вовсе не отец Насте, а всего лишь дед, – значит, и моя вина перед ней уже не стоит вендетты. Остается уточнить детали да воздать каждому по потребностям и делам его. Но как не нравится мне это стечение! Экая банальщина, право, – из какого же сериала занесло сюжет? До чего складно выходит: и делать ничего не надо, лишь назначить место сбора. Уж не подбрасывает ли кто фрагменты картинки?Часть VI
Глава 16. Тарелочники
Сегодня мне вновь предстоял визит в Лагерь. Зоя устроила-таки встречу – и даже не с вожатым, а с комиссаром, неведомо как перескочив через уровень. Чтобы не слишком выделяться, я надел обшарпанные кроссовки, впрочем довольно крепкие, натянул засаленные (лишь снаружи) штаны и куртку. Оснасткой обошелся минимальной, привычно укрыв под просторной одеждой компактные доспехи, пару коротких мечей и, разумеется, «гюрзу» – это не считая бластера, уже ставшего для меня вторым обязательным стволом. Когда вокруг столько врагов, не стоит им давать лишнего шанса. Но к коммунарам поехал не сразу. Сегодня, впервые на этой неделе, я сделал уступку своей слабости, решив ее слегка подкормить, чтобы не грызла так. Имею в виду загадочных жильцов дома на набережной, которые так интересуют Аскольда, – точнее одну из тамошних обитательниц. Опять я следовал за «каплей» Ники точно привязанный, не отпуская дальше, чем на квартал. И кто говорил про пастырей, имеющих Власть над смертными? А это как назвать? Ну, можно еще – наркотик. Каждый день мне требовалось видеть Нику. Хоть недолго, хоть издали, через окуляры «стрекозы», летящей за ней на изрядной высоте. Ибо я знал, как чутка девушка к чужому вниманию. А кто я такой, чтобы тревожить ее понапрасну? Затем мне стало не до любования, а благостный настрой точно ветром сдуло: я разглядел еще один «хвост», следующий за Никой неотступно, но вполне грамотно старающийся не мозолить глаза. Был это броневик – неплохо оснащенный, с тонированными окнами. Сразу вспомнился Ульян с прозрачными его намеками, да и Аскольд мог подсуетиться – во всяком случае, во второго бескорыстного воздыхателя верилось слабо. Кажется, у девочки назревают проблемы. Вскоре броневик стал подтягиваться к «капле», будто решился на обгон. Конечно, и я сократил дистанцию, лишь бы не прозевать начала событий. И почти тотчас впереди возник другой вездеход, вывернув из-за угла. «Коробочка» получилась классической, как в кино. Встречная машина резко вильнула, перегородив узкую улочку, а в следующую секунду преследователи выполнили такой же маневр. Но девушка не растерялась. Затормозив, она выскочила из машины – еще раньше, чем это сделали напавшие, – и метнулась к ближнему подъезду. Следом рванули трое, оставив водителей разбираться с «каплей». Тотчас и я бросился к соседнему дому, успев выяснить, что задняя его дверь выходит в тот же двор. И на секунды успел опередить охотников, подхваченный словно ветром, – тем более, что мчался Нике наперерез. А в дворике очутился одновременно с ней. Сегодня девушку облегал бежевый сарафан, короткий настолько, что едва покрывал ягодицы. Бежала она красиво и очень экономно, почти не взлетая на прыжках, – ее корпус будто завис в невесомости, а Ника разгоняла его рывками голых ног. Казалось, она не спешит, но я-то видел, сколько метров пожирает бег за секунду: впору рекордсменке! Паники не было в помине – ни визга, ни отчаянных озираний. Ника поглядывала по сторонам даже с небрежностью, точно любовалась видами. Вот только неслась она прямиком в глухой конец двора, перегороженного каменной стеной, которую и я смог бы одолеть разве с хорошего разбега, – видно, неспроста засаду устроили именно здесь. Наверно, Ника приняла меня за одного из мерзавцев, невесть с чего наехавших на нее, но не выказала возмущения – скорее любопытство. Во всяком случае ее взгляд, брошенный на меня, был внимательным и почти дружелюбным. При этом она даже не сбилась с шага, а злосчастной стены достигла за считанные мгновения. И что теперь? Оглянувшись, девушка одарила меня сияющей улыбкой, и вдруг взмыла будто на пружинах, в один миг оказавшись на заборе. А в следующем прыжке скрылась с глаз, словно и не было. Я потряс головой, тараща глаза: не почудилось ли? Проклятье!.. Со мной творилось странное, забытое или незнакомое. Грудь распирало, хотелось то ли смеяться, то ли рыдать… то ли ругаться. Неужто меня так впечатляла ее пробежка? Или этот прыжок? С усилием я подавил смятение, вернув обычное спокойствие. («Даю установку на радость!») Прежде я не замечал, насколько наловчился себя программировать, – почти всегда это делалось на автомате, еще до того, как эмоция наберет инерцию. Моему Зверю лучше не давать воли, а сейчас и вовсе ни к чему расслабляться – загонщики подоспели. Точнее говоря, опоздали, поскольку дичи-то след простыл. Ворвавшись во двор, троица притормозила, озадаченно озираясь. Чуть погодя взгляды сфокусировались на мне, затем охотнички надвинулись. Двое не представляли из себя особенного: низколобый, довольно габаритный крепыш, наверняка скорый на расправу, и долговязый жилистый очкарик – видно, из породы эрудированных отморозков. Но внешность третьего, стоявшего по центру, впечатляла. Изрядного роста, с широкими плечами и плотной мускулатурой, он был старше двух других, но от этого не казался менее опасным – эдакий матерый волчище. На голове грива белых волос, откинутых назад, лицо резкое, точно лезвие топора, хотя, пожалуй, красивое и во всяком случае – мужественное. А тот намек на бороду, что обрамлял костистую челюсть, ему даже шел. А ведь умелые ребята, судя по ухваткам, и наверняка у каждого в запасе сюрпризы. Но не больше же, чем у меня? Хотя проверять не хотелось. – Что делаешь тут? – угрюмо спросил крепыш. – Чё? – прикинулся я лохом, но в мыслях окрысился: «Живу я тут, ясно?» – Вы бы лучше отвечали, – посоветовал очкарик. – Пока спрашивают. И как вам это «пока»? А что начнется после: допрос? И какой степени? Третий – видимо, старший в тройке – молча разглядывал меня. Уж он выглядел опытным бойцом: легкий в движениях, налитой. И замечал наверняка больше своих подручных. – А вы чё, патруль? – попробовал я хорохориться. – Так еще же не комендант-час. Разве нет у меня прав гулять, где хочу? – «Прав», говоришь, – пробурчал крепыш и оглянулся на старшего, взглядом вопрошая: а не вмазать ли дурню для сговорчивости? Даже сунул руку в карман куртки, что-то нашаривая там. Старший легонько качнул головой: не сейчас. И ладно. – Видите? – очкарик поддернул рукав, демонстрируя вытатуированный на худом плече знак: разлетающаяся вдребезги тарелка. Я-то, конечно, знал, что это, но напрасно они воображают, будто известны каждому тупарю. Подумаешь, битая посуда!.. – А чё это? – спросил с любопытством. – Неважно, – сказал старший, жестом пресекая новую вспышку крепыша. – Ты помешал нам – может, случайно. Не будешь отвечать быстро и по делу, целым не выберешься. Хорошо, если живым. Это тебе ясно? Торопливо я закивал, но тут же поинтересовался: – А если шумну? – Богдан, – негромко распорядился белогривый. Ухмыляясь, крепыш вынул кулак, увенчанный шипастым кастетом. – Начинай, – предложил старший – пока что мне. – Думаешь, прибегут? На нашей стороне если не закон, то право. И сила. Это – положим, не поверил я. А вслух сказал: – Спрашивайте. Отвечаю. И придал лицу старательное выражение, даже наморщил лоб, точно на экзамене. – Ты видел девицу? Я кивнул. – Не слышу, – подхлестнул старший. – Видал, а як же. Така кобылка!.. – И куда она делась? – А вам, извиняюсь, зачем? – Последнее предупреждение, – объявил он. – Ну? – Вон туда, – показал я. – Взлетела, будто козочка. Горная. Старший смерил взглядом стену. – Похоже, пытаешься пудрить мозги, – сказал он. – Может, ты сообщник? – Боже же мой, чей? – испугался я. – Она, что ль, из братвы? Ребяты, это ваши разборки – я при чем? Лучше пойду, а? Мне уж домой пора, нагулялся. – Стоять! – велел старший. – По-твоему, мы похожи на бандитов? – Да мне откуда знать? – заныл, едва не плача. – Я только их машины и вижу. Они же нынче бла-ародные!.. – Стало быть, ты не с нами, – констатировал он. – Так ведь и не против? – Чего глаза отводишь? Выходит, есть, что скрывать? – Еще бы, – подтвердил я, утомившись притворяться. – Тем паче – от всякой швали. – Богдан, – без выражения повторил старший. Словно сорвавшись с цепи, здоровяк скакнул ко мне, его оснащенный кулак с разворота метнулся к моему лицу. Сплошное удовольствие: лупить по неподвижной мишени, – но тут он просчитался. В последний миг я нырнул вниз, уходя от удара, двумя руками поймал его запястье и рывком завел за спину. Охнув, Богдан согнулся пополам. Без жалости я послал навстречу колено, врезав в грудину. Третье движение было, наверно, лишним, но все же я завершил серию, саданув локтем по хребту. И тут же отпрянул назад, изготовившись к обороне. С заломленной назад рукой громила крючился на асфальте, издавая странные хрипы, будто пытался вздохнуть. Кажется, я вывихнул ему плечо и сокрушил пару ребер, но в вытаращенных глазах Богдана плескалась не столько боль, сколько паника: секунда проходила за секундой, а он все не мог вдохнуть. – Аркадий, – скомандовал старший, не спуская с меня глаз. Очкарик послушно наклонился над бездыханным и в два приема развернул его, уложив на спину. Затем несколько раз легонько ударил в грудь – пока Богдан не произвел сипящий вдох, затянувшийся секунд на десять. Сейчас же Аркадий поднялся и повернулся ко мне боком, заднюю руку запустив глубоко под плащ. – Обойдемся без пальбы, ладно? – с ухмылкой произнес я, упрятав руки в карманы одновременно с ним. – Или вам мало сюрпризов? Не поворачиваясь, старший щелкнул пальцами, и Аркадий нехотя вынул ладонь – слава богу, пустую. Распластавшись на тротуаре, Богдан громко и сосредоточенно дышал, радуясь каждому вдоху. – Кажется, вы хотели беседовать? – напомнил я. – О девицах, татуировках, летающей посуде… А, Федор Борисович? Конечно же, я узнал Шейнина сразу, запомнив по мельканиям на центральных каналах, где он весьма убедительно и убежденно толковал об угрозе инопланетного вторжения, приводя факты, демонстрируя фото, ссылаясь на многих свидетелей. Излагал грамотно, но без особой легкости – и вовсе не то, что волновало меня сейчас. По-моему, он не там искал. Или не искал вовсе, а лишь подсунул мишень таким вот любителям охоты, как Богдан с Аркашей. Благодаря его стараниям или по иной причине, но волна назревала нехилая, почти сравнимая с движением нашистов, а Шейнин оказался на гребне. И странно было встретить его тут, во главе боевой тройки, – тем более, обитал он в столице, где размещалась главная база тарелочников. Впрочем, Шейнин и в студии не выглядел кабинетным шаркуном. – Даже так? – его губы тронула улыбка. – Значит, ты один из них? – Федор, ты не прав! – сказал я без обиняков. – Откуда такая скоропалительность? – Ну, раз ты меня знаешь… – Не хошь светиться, неча кривляться в ящике, – отрезал я и вовсе грубо. – Уж смирись со своей славой. – Потом, ты подвернулся так некстати… – Это как посмотреть, – пробурчал я. – С чьей колокольни. – …и действовал так умело. – И о чем это говорит? Ну, напрягись! – Что ты заодно с… этой. Ты – такой же. – Мимо, – хмыкнул я разочарованно. – Ты всегда попадаешь пальцем в небо? Тем хуже для баранов, которые за тобой идут. По лицу Аркадия пробежала судорога, будто он нашел бы, чем возразить. Но Шейнин снова сдерживающе щелкнул пальцами и сказал: – Ладно, твоя версия? – Не допускаешь, что я тут затем, зачем и вы? Тарелочник качнул головой: – Ты позволил ей сбежать. – Потому что не хочу делиться. А ты бы на моем месте убил? Тоже мне, СМЕРШ! Она нужна вам живой, верно? Чтоб поспрашивать как следует, изучить… глубоко. – Ты мог бы примкнуть к нам. – Ха!.. Не много ли на одну малышку? – То есть? – Я не охочусь в стае, – сообщил не без чванства. – И потом, вдруг она захочет откупиться? А ведь найдется чем, правда? Я уже понял, что Шейнин попросту тянет время, ожидая подмогу. Как ни впечатлила его расправа над Богданом, меня он не боялся. Однако упустить не хотел. Вдвоем меня не заломать – я же не хрупкая девица, за которой они гнались, вдобавок умею кое-чего. Но стоит сюда завернуть еще троим… Откуда ему было знать, что один вход в этот закуток охраняет «болид», в любую секунду готовый открыть заградительный огонь, а над двумя другими зависло по «стрекозе». Так что врасплох меня не застать. – Ведь ты предатель, – заклеймил Шейнин со сдержанной, но страстной убежденностью. – Пособник чужаков, нелюдей!.. Враг человечества! – Вообще я работаю на ЦРУ, – произнес я задумчиво. – Это как, допустимо? Вы за всех людей или только за местных? – Издеваешься? – догадался он. – Смешные вы ребята. Или больные? Высосали из пальца инопланетян и надеетесь, что в это поверят. Ну какие у вас факты? Только не говори про чутье, ладно? Если и меня записали в пришельцы… – Нас тысячи! – выкрикнул Аркадий, наконец прорвавшись. – Двенадцать тысяч настоящих бойц… Не глядя Шейнин выхлестнул руку, ударив его по губам, и очкарик заткнулся. Видимо, цифру он выдал близкую – уже кое-что. Тупарей-то набежит и больше, но если все выдрессированы, экипированы… – Как этот? – кивнул я на поверженного Богдана. – Да хоть двенадцать миллионов! – Ты что же, ослеп? – спросил Шейнин. – Не видишь, какая она? Или опять дурака валяешь? – Дураков, – поправил я. – Ну, какая? – Безупречная. Словно киборг. Вот как, выходит, не одному мне она кажется совершенной? – А пару веков назад окрестил бы ее ведьмой? Умеешь ярлыки наклеивать!.. – Ты хоть приглядывался к ее коже? Ведь мы не первый день за ней следим, у нас есть записи. – И что? – Ни родинки, ни лишнего волоска. – И что? – повторил я. – Подумаешь! Я тоже вывел у себя лишнее. Хотя фактик вынуждал задуматься – не все же такие чокнутые, как я. Но киборг? Я рассмеялся: надо быть слепым, чтобы не видеть, насколько она живая. Да рядом с ней все – мертвецы!.. – А ее волосы? – вопросил Шейнин. – Знаешь, сколько их должно быть, чтобы образовалась такая грива? – На тебя не угодишь. То волос недобор, то слишком много. – А голос? Такой диапазон бывает у единиц. – Так ведь бывает же? – И всё – в одной? Глаза Шейнина разгорались, против воли он втягивался в спор, уже забыв, что лишь тянет время. «Азартный, Парамоша!..» Вообще я мог прибавить к перечню многое – взять хотя бы ее последний прыжок. Но его тон вызывал у меня неприятие независимо от смысла. – Не пойму, – сказал я. – Ты что, завидуешь? Ну, не твоя «Маша» – так все равно же «хороша»! – Собственно, дело даже не в ней… То есть не только. – А в чем еще? – Раз ты следил за ними, должен был заметить странности в их оснастке. – Например? – У них есть защитные поля. Совершенно непроницаемые. – Так уж и совершенно!.. – А если есть защита, наверняка припасено оружие. Представляешь, каким оно должно быть? – И чего же девочка не бластнула по вам из своей пушки? – Этим она выдала бы себя. Без крайней нужды чужаки не носят с собой улик. – Лучше сказать «чужие» – aliens. Вызывает ассоциации. Слишком щедро делился Шейнин сведениями – это начинало тревожить. Такими откровенными бывают с друзьями… либо с кандидатами в покойники. Дружба у нас явно не клеилась. И что остается? – Как ни называй, смысл один: чудища. А мы с тобой пока что люди. – Это как посмотреть, – возразил я. – А чудища – что же… Вдруг среди них затесался очарованный принц? – Может, и лягушек подряд лобызаешь? – съязвил он. – Или у тебя иная ориентация? – Зоологическая? – Половая. Раз тебя больше волнуют принцы, чем царевны. – Был бы человек хороший, – сказал я. – А договориться можно всегда. – Человек? – Если можно договориться, значит человек, – вывернул я. – А тут и внешнее подобие – да какое!.. Но ведь красота не повод для агрессии? Наверняка Шейнин не верил ни одному моему слову, приговорив еще до суда. Бессмысленно урезонивать дураков или мерзавцев: первые и сами убедят себя в чем угодно, а вторых не заботит ничего, кроме выгоды. – Хорошо, – уступил я. – Допустим, они пришельцы. Но кто доказал, что враждебны? Вон коммунары верят совсем в иных. – Мы для них – грязь, – с нерушимой уверенностью сказал Шейнин. – С какой стати они будут церемониться? – А почему лишь для них? Мы вправду грязь, если так любим наносить превентивные удары. Вот ты на их месте что бы сделал? Устроил тут образцовую плантацию, разве нет? Почему-то в другой роли тебя не вижу. Ты ведь в душе расист, мой милый. Так пожинай плоды! Пока мы препирались, Аркадий шажок за шажком сдвигался ко мне – как он полагал, незаметно. Затем вдруг ринулся, для надежности целя в лицо – похоже, шприцом. А что послужило ему сигналом, я не понял. Прежний рефлекс заставил бы меня отскочить, что весьма глупо и редко спасает. Теперь же я скользнул вбок и закрутился вокруг оси, вынудив Аркадия пролететь мимо. Да еще прибавил ему скорости, саданув по затылку. Если бы ударил ниже, вполне мог бы убить, а так оглушил очкарика, точно быка на бойне. По крайней мере, у них хватило ума не затевать стрельбу. – Ну как же без фокусов! – сказал я Шейнину. – И кому от этого лучше? Или хочешь говорить без свидетелей? – О чем нам говорить? Ясно же: ты на их стороне. – На своей, родной, на своей. Не можешь без баррикад? Или без них не могут, кто идет за тобой? Дурак ты или подлец – скажи честно. Он вдруг осклабился, довольный неясно чем. Спросил: – Третьего не дано? – Тебе же плевать на пришельцев, – пальнул я наудачу. – Ты преследуешь иную цель. И какую? – Да ты провидец – экое неудобство! – Ответ неверный. – Хочешь знать мою цель? Ведь она для узкого круга. Согласен в него вступить? – Щас! – фыркнул я. – Мечта всей жизни. – Ты же еще не знаешь ставок. Тут идет такая игра!.. – Богатство, да? Власть? Кажется, Шейнин верно оценил мои интонации. – То и другое – средства, – сказал он. – А смысл в ином. – Смысл жизни? Я хмыкнул: занятный поворот – главное, к месту. Затем мне вдруг стало зябко, несмотря на жару. Я ощутил в этом человеке свойство, которое встречал крайне редко и которое многие пытаются восполнить, карабкаясь к вершине, – силу. Настоящую силу, способность повелевать. Вообще я не склонен подчиняться, но мой Зверь ощетинился – уж он понимал, как опасны такие типы. Интересно, это я заглянул в Шейнина глубже или тот сам решил раскрыться? И зачем, собственно: прочит меня в подручные? На фиг, на фиг!.. Но продолжать Шейнин не стал – тем более, взгляд Богдана уже обрел осмысленность. Покряхтывая от боли, громила пытался взгромоздиться на ноги. Да и очкарика я отключил на секунды, пожалев его слабую голову. Без лишних сантиментов Шейнин помог обоим подняться и увел со двора, придерживая за вороты. Наконец я остался один, всеми брошенный. Ну, тарелочники-то ладно, а вот Ника… н-да. Не без труда, с пятой попытки, я допрыгнул до верха проклятой стены, зацепившись краями пальцев. Конечно, мои латы весят меньше рыцарских, однако не настолько, чтобы оправдать такое отставание от девушки, – уж она сиганула сюда играючи. Можно было бы списать на стрессовый всплеск, но как раз стрессом тут не пахло, судя по ее безмятежному лицу. Ну да, красота – залог здоровья!.. Мне бы его в таком количестве. И здоровья, и красоты. Подрегулировав очки, я увидел следы Ники, едва отметившиеся на вершине и затем проступившие в добрых семи метрах от забора – а ведь она была босиком. Девушка слетела отсюда, даже не коснувшись земли руками, не кувыркнувшись, и сразу продолжила бег. Но устремилась почему-то не к подворотне, выводившей на оживленную улицу, а к подъезду ближнего дома. Странный зигзаг… Хотя что тут не странно? Я не стал испытывать такой полет на себе, вполне представляя, чем грозит столкновение с асфальтом. Без лишнего форсу соскользнул по стене и поспешил к подъезду, надеясь обнаружить в нем хоть какие-то ответы. След уводил по пыльной лестнице на самый верх, утыкаясь в разбитое окно, откуда открывался прекрасный вид на двор, где я объяснялся с тарелочниками. И если у Ники с собой «слухач»… Впрочем, не удивлюсь, если она и так слышала беседу в подробностях, – ведь девушка незаурядна во всем. Самое занятное, что здесь след обрывался, словно бы дальше Ника попросту упорхнула из окна. Для очистки совести я высунулся наружу и тщательно оглядел окрестности, вплоть до карниза близкой крыши, – но не обнаружил ни единого отпечатка. Девушка сгинула как призрак, и, боюсь, левитация тут слишком простое объяснение. Не говоря о летательном аппарате, который уж никак не спрятать под ее платьицем. Выходит, кое в чем Шейнин прав? Но это не значит, что нам по пути. То есть и не с ним, что понятно, и не с Никой, что жаль. К чему ей наши совершенства… кстати, тускнеющие на ее фоне. Богини не для простых смертных. И поздно, слишком поздно! Господи, кому я нужен теперь – озлившийся, разуверившийся? Ну почему не встретил такую раньше?.. Или такой и раньше было бы не до меня – как самому мне не до тех, кому нужен я. Несовпадение, несовпадение… И все же, какие следы! – восхитился я, снова поглядев на пол. Каждый отпечаток – шедевр. Уж его не спутаешь с другими. Визитная карточка русалки, посетившей мое укрытие. Нужны еще подтверждения? И вольно же ей подсмеиваться надо мной!.. Впрочем, последняя фраза исходили не от меня. Я велел своему Зверю заткнуться и не лезть в эти дела. Пока что тут решает человек. И в этот миг на меня напали. Я не заметил, откуда взялся второй, – он словно из воздуха возник! – и едва успел выдернуть мечи, ошалело метнувшись в сторону. Затем мы сцепились всерьез. Через минуту ситуация определилась. Черт, я проигрывал вчистую! Таких бойцов я еще не встречал – во всяком случае днем. Этот парень был слишком силен, слишком проворен для меня и дрался так, будто веками копил навыки, будто его рефлексы сделались боевой программой. А его Зверь оказался куда свирепее моего. Я уж не говорю о габаритах напавшего, мягко говоря, неординарных. Был он скорее тощ – но рост, но длина конечностей, размах плеч!.. При этом шустрил похлеще любого «мухача», словно по его нервам сигналы разгонялись втрое быстрей. Напирая, гигант хлестал по мне трезвенными цепами, составленными из заточенных лезвий, – причем жонглировал ими с такой лихостью, что любой мастер показался бы рядом с ним недоучкой. Подобных искусников не сыскать и на мировых чемпионатах – откуда же он взялся здесь? Я едва ухитрялся удерживать оборону, уйдя в нее с головой, и больше всего боялся упасть – вот тогда точно каюк, затопчет как мокрицу. Похоже, враг и хотел измутузить меня насмерть, будто брезговал марать клинки или не хотел оставлять порезов. Или собирался вышвырнуть в окно, как это уже исполнил до него один рубака. Но там-то было вдвое ниже, а если навернусь отсюда… Упаси бог от таких полетов! К счастью, на лестничной площадке было тесно, а его оружие нуждалось в просторе. И еще одна слабость у врага нашлась: он избегал солнца. Значит, нам туда дорога!.. Почти вслепую я ударил ногой назад, разом высадив раму, и в открывшийся проем хлынул свет, вынудив убийцу отскочить. Утвердившись на краю солнечного овала, он распрямился во всю свою махину, оказавшись выше меня на голову. И вдруг разразился речью, изрыгая каскады рыкающих звуков. По-моему, он говорил на латыни или чем-то схожем, но общий смысл я просек: этот урод объяснял, какая я тля в сравнении с ним и как он вобьет меня в землю, смешает с грязью, коей я сродни. Еще предупреждал, чтобы я держался от девицы подальше, – хотя какой смысл говорить об этом будущему покойнику? А может, я не понимал слова, но слышал, хоть и смутно, его мысли – сейчас бы это меня не удивило. – Хватит трепаться, – сказал в ответ. – Большим парням не к лицу. Ну иди ко мне, сладкий! Однако гигант не спешил. Солнце ему определенно не нравилось – это наводило на мысли, какие лучше откладывать про запас. И уж вампиров я представлял себе иначе. – Тогда извини, – прибавил я. – Спасибо за представление. И отступил на заготовленные позиции: в окно. Сразу за проемом стену огибал карниз, чуть дальше начиналась крыша соседнего дома, а над ее краем выступали поручни пожарной лестницы, спускавшейся как раз на улочку, где дожидался меня «болид». На всякий случай я подозвал к себе «стрекозы», но мой противник не стал метать в меня ни молнии, ни пули, ни даже проклятия. Соответственно, и я воздержался от пальбы. В конце концов, что я потерял на той лестнице? Загрузившись в «болид», я погнал его прочь от места, где мнеедва не устроили карачун, и через пять минут уже подкатил к Лагерю, поставив машину туда же, что в прошлый раз. Но теперь не пришлось платить сторожевикам – оказалось, на меня выписан пропуск. А за проходной поджидала Зоя, сияя юной улыбкой. – У тебя сколько зубов, егоза? – поинтересовался я взамен приветствия. – И как умещаются во рту!.. Без церемоний завладев моей рукой, девушка увлекла меня в глубь Лагеря, стараясь ступать в ногу. Все же от вида ее сандалий хотелось плакать. Конечно, в них удобно шагать в будущее – но не по такой дороге. – Могу сделать тебе подарок? – спросил я. – Почему нет? – откликнулась Зоя. – Ты же не подаришь плохого? – Заодно и себе. – Остановившись, я извлек из кармана пару прозрачных босоножек на умеренном каблуке. – Ну-ка примерь. Она послушно сменила обувь. И сразу ее ступни преобразились: подъемы изящно выгнулись, пальчики напряглись. – Знаешь, мне нравится, – сообщила девушка, с интересом разглядывая свои ноги. – Но вот ходить в них… – Привыкнешь. Лишь бы другие не завидовали. – У нас? – Мир полон чудес, – сказал я. – И не только радостных. А каждый год – новые открытия. Уж терпи. Дальше двинулись не быстро, чтобы дать Зое время освоиться с каблуками. Впрочем, я специально подбирал такие, на которых разница не очень заметна. При надобности в этих босоножках можно и бегать. Другой вопрос: захочется ли? Привели меня в беседку, сколоченную из крашеных досок, а устроенную вблизи Лагерного пляжа, на котором старательно отдыхали люди в забавных нарядах – видимо, отпускники. В беседке, за грубо сработанным столом, восседал неясного возраста субъект в полотняном костюме. Еще издали он одарил нас приветливым взглядом. – Это наш комиссар! – объявила Зоя с гордостью. – Георгий Викторович. Я снова вгляделся в типа и пожал плечами: было бы чем гордиться. Эдакий гвоздик с впалой грудью, тощими конечностями и грязными пятками. Или он гигант духа? Судя по скошенному подбородку, вряд ли. И все-таки в Гоше было что-то: некий магнетизм, свойственным людям одержимым. Он действительно мог увлекать – тех, кто склонен к гонке за лидером. Даже обаяния не лишен, пусть и своеобразного, на любителя. (Ну, не терплю активистов – так это же мои прибамбасы?) Радушно поднявшись, комиссар протянул ко мне хлипкую кисть. Нехотя я сдавил ее, присел за стол, на который уже водрузили три кружки кваса – широкий жест со стороны хозяев. – Зоя сказывала, у вас проблемы с окружением, – с большевистской прямотой резанул Георгий. – Что, в самом деле? – Да развелось, понимаешь, акул! – ответил я. – Так и норовят умыкнуть нажитое непосильным трудом. Настоящие джунгли – не то, что у вас… Хотя у вас и отнимать нечего. Зато голова ни о чем не болит. И начался разговор. Собственно, говорил больше комиссар, лишь оставляя место для моих реплик, а Зоя и вовсе помалкивала, приученная уважать старших. И разбег он взял с таких далей, что мне сделалось скучно: эдакий глубинный экскурс в историю коммунаризма. Не забыл ни первых утопистов, ни основоположников, а всем фактам давал трактовку, знакомую до оскомины, – как раз такую и вдалбливали в нас десятилетия назад. Самое смешное, что Георгий гундосил об этом с видом открывателя и такой убежденностью, будто других толкований не знал и даже представить не мог. Заинтересованный, я стал озорничать, подбрасывая замечания то в струю, то против и регистрируя реакцию. Ей-богу, уникальный экземпляр! Я сам раздражаюсь, когда слышу что-нибудь поперек. Другие идут дальше и до крайности извращают аргументы собеседника, приписывая ему совсем иное, – словно в их головах безостановочно крутится пара мыслей и при ответе они неизбежно съезжают в накатанную колею, забывая вопрос. Но Гоша не слышал возражений вовсе – просто пропускал мимо ушей, словно бы на входе у него поставили цензора. Тут что, специально таких разводят? Впрочем, сведения, проскальзывающие в его словесном потоке, делались все занятней, и я вылавливал их, точно золотых рыбок из мутных вод, постепенно проявляя картину. Как и подозревал, главный секрет коммунаров хранился в здешнем Храме, куда с первых дней не иссякал поток верующих. Поначалу это смахивало на принудиловку – ибо чем могли тамошние жрецы прельстить посетителей, кроме нескольких мумий и мозаичных икон? Зато в последние месяцы ситуация изменилась, а наплыв желающих приходилось сдерживать, настолько вырос в народе энтузиазм. Коммунарам наконец явили чудо, и случилось это как раз вовремя, чтобы верующие не разбежались по другим конфессиям. Вообще жить надеждой на отдаленное счастье – не для нормальных людей. Но если оно делается близким… как горизонт. Или как клок сена, подвешенный перед ослом. То, что сквозило за намеками Зои, комиссар высказал напрямик. Лагерники впрямь дождались пришествия, хотя не очень представляли, откуда: из космоса или из будущего. В этих пределах каждому дозволялось строить догадки и принимать те, какие нравились больше. Главное, уверовать в приход мессий, а детали не играли большой роли. Георгий даже запасся снимками, довольно качественными по меркам Лагеря, – видно, полагая их веским подтверждением своих слов. Хотя я больше доверял искренности, звучащей в его сознании. Пришельцы были великолепны: гиганты за два метра, как на подбор мускулистые, стройные, в легких одеждах. И не сходный с прекрасных лиц улыбки – белозубые, ослепительные. Кто из коммунаров мог встать вровень с ними? Неудивительно, что чужаков возвели в ранг полубогов. Тем более, одаривали они не скупясь – в основном, правда, зрелищами. Захватить с собой желающих, чтобы лагерники воочию убедились в правильности пути, гости не могли, но видами радостного грядущего потчевали без ограничений. В этих пейзажах словно оживала фантастика: живописные, залитые солнцем просторы, нарядные строения, выступающие из сплошных зарослей, точно причудливые скалы из зеленого моря. Но что-то дергало меня в этих персонажах. Они были не столько красивы, сколько благообразны. Примерно как портреты Шилова, – гладкопись, минимум настоящей жизни, имитация чувств. Удивляло и то, что чужаки являлись прихожанам в разгаре ночи, точно сны, навеянные невесть кем. И вообще ситуация странная. Коммунары ждали Окончательного Доказательства и вот получили его… или же искусно сработанную фальшивку. Бог мой, да покажи этим троглодитам свежий фильм с использованием компографики, они уверуют во что угодно, включая прыжки во времени и нашествие ящеров!.. Улыбнувшись краями губ, я покосился на Зою. Смущенно она потупила взгляд, наверняка вспомнив, что творилось на моих экранах. Выходит, семена все же дали всходы. Что значит молодость!.. А Гоша уже разливался о радужных перспективах, обещанных ночными красавцами. Дескать, не пройдет и года, как прочие останутся в глубоком тылу. – Лучше скажи вот что, – перебил я. – Кому подчиняется Куприянов, кто спускает ему руководящие указания? Только не ври про коллегиальное управление. Уж ваш централизм демократией не пахнет! Глаза комиссара остекленели, он смотрел и не видел, словно бы впал в прострацию. И, похоже, в таком состоянии мог пребывать долго – пока не рассеются хмари, а мир вновь не станет прозрачным. Умеют же люди, даже завидно. («А вот тридцать седьмого не было, – вспомнилось вдруг. – Не было, и всё!») Зоя такому еще не научилась. Или дело в ином? Вообще-то эффект знакомый, хотя протекает не как у агитатора-нашиста. Эдакая Лагерная разновидность. – Ну давай, народный лакей! – подхлестнул я. – Кому ты служишь? Нет ответа. Тоже мне, «птица-тройка»! Таких птичек хорошо стрелять влет. Если бы не испуганные глаза Зои, я поспрашивал бы комиссара с пристрастием – авось и сыскалась прореха. Неужто этот блок нельзя пробить? Как выразился Гарри: «Да вы просто готовить их не умеете!» Но тут, пожалуй, мне больше нечего делать. Пора из этого вчерашнего завтра возвращаться в современность.Глава 17. Голубая лагуна
Ника загорала в странной позе: на четвереньках, подставив солнцу оттопыренный зад, – чтобы «шоколадиться равномерно», по ее выражению. До какой негроидности она хотела себя довести, Влад не представлял, – девушка и так уже смахивала на мулатку. На теле розовели лишь подошвы и ладони, а прочее цветом напоминало какао – если не считать желтой гривы. Развалившись рядом с ней, Влад блаженно впитывал струящееся тепло и с равным удовольствием поглядывал на искрящуюся под солнцем лагуну, которую безостановочно бороздил Стас, похожий на заблудившуюся торпеду, и на Стеллу, черноволосую и белокожую, залегшую на мелководье. К последней загар не приставал, словно ультрафиолету тут поставили заслон. Да и тепло Стелла пропускала с разбором, чтобы не обгореть. На высоких скулах явственно проступал румянец – как говорится, «кровь с молоком». В кои-то веки они сумели выбраться на коралловый остров вчетвером, оставив базу на Артема с Ириной. Тут было безлюдно, как на иной планете, а в пышных джунглях обитали только птицы да звериная мелкота, не особо разнообразная. Зато океанские воды кишели жизнью. – Утром на меня наехали, – сообщила Ника, плавно поводя попкой из стороны в сторону. Она даже загорать не любила в покое. – И кто на сей раз? – Тарелочники. Сперва сели на хвост, затем перекрыли улицу с обеих сторон. Пришлось драпать через дворы. – Доиграешься, – вздохнул Влад. – И когда повзрослеешь? Девушка улыбнулась. – Ведь «хвостов» оказалось два! – объявила она и оглянулась через плечо, будто ожидала их там увидеть. – Вот меня и забрало, как они поладят. – И? – На это стоило посмотреть. Понимаешь, меня бросились спасать! – Ника хихикнула. – То есть один «хвост» отсек второй будто ножом. – Да? Он заинтересовался. – Это был Одиночка, вполне вызревший. И он не первый раз за мной следует. По-моему, настроен не свирепо – просто любопытствует. – Так подпусти к телу. Зачем подвергать лишнему риску? – Я контролировала ситуацию, – возразила Ника, как и всегда, чуть-чуть самонадеянная. – Но он и сам управился. По всему видать, мужчинка основательный. – Что-нибудь еще? – Мне не понравился вожак. Это был Шейнин – помнишь? В его фоне слышалось эдакое… Акула, – вдруг сказала она, не меняя тона. – Что? – Вон, – Ника указала в сторону лагуны. – Похоже, тигровая. Оттолкнувшись рукой, она распрямилась. А следом поднялся и Влад, всматриваясь в новый персонаж. От входа в залив надвигался темный плавник, взрезая гладь, а в кристальной воде отчетливо проглядывала вся туша. Экземпляр подвернулся солидный, метров на шесть, – из тех, что перекусывают людей пополам. При десятке зубных рядов и прикусе в пару тысяч атмосфер это не трудно. Стас уже заметил акулу и тотчас повернул ей навстречу, с каждой секундой наращивая скорость, – вот тоже ребенок! Теперь он смахивал на торпеду, наконец обретшую цель. А акула неслась к нему с не меньшей устремленностью. То ли она впала в «пищевое безумие», то ли отвыкла стеречься, но обычной осмотрительности не выказала. Наплевав на предписанные круги, гостья сразу ринулась в атаку. И тут же Стас взмыл в воздух, по дельфиньи оттолкнувшись ластами. Траекторию он рассчитал до сантиметра, и когда приводнился, ловко извернувшись в полете, оказался у хищницы на спине. Стиснув ее корпус ногами, Стас одной рукой вцепился в плавник и издал победный клич, приглашающе махая друзьям. Ника вскочила, как и всегда, готовая подписаться на любую шалость, но Влад предостерег: – Не стоит. У Стаса кожа дубленная, а вот ты обдерешь весь загар. Это же не дельфин! Девушка скривилась, представив, какова акулья шкура на ощупь, и вновь опустилась на четвереньки, подперев лицо ладонями. Заложив руки за голову, Стелла тоже созерцала нежданное представление, легонько бултыхая ногами, но она на призыв Стаса даже не дернулась. Ей и без того хватало впечатлений. Совершенно обезумев, тигрица принялась носиться по лагуне, подбадриваемая зычным гиканьем Стаса. Но вскоре ему наскучила забава, и оглушив хищницу коротким разрядом, он без спешки погреб к берегу. Возбужденно посмеиваясь, расселся в воде рядом со Стеллой и несколько раз провел ладонями от колен к паху, заживляя свежие ссадины. Затонувшая было акула всплыла к поверхности и поплюхала восвояси, вяло ворочая хвостом. – В следующий раз прихвати седло, – посоветовал Влад. – Что ты устроил ей: лоботомию? – Не убивать же такую кралю! – откликнулся Стас. – Но прыти это ей убавит и от человечины отобьет охоту… А об чем шла речь, други мои? – спросил он, доставая со дна и откупоривая бутыль. – Что-то я засек краем уха. Влад перебросил ему пару бокалов, затем достал из баула еще два и, приняв пущенную Стасом бутылку, наполнил и их тоже. Шампанское – любимый напиток дикарей! – Да вот, наша папуаска отрыла Одиночку, – сказал он. – И даже проверила в деле. – Осталось приручить, да? Стас поднял бокал, разглядывая девушку сквозь пузырящуюся жидкость. – За победу, – возгласил он и прибавил с нажимом: – За нашу Победу! – Тьфу на тебя! – рассмеялась Ника, вовсе не похожая на богиню. Скорее на быстроглазую мартышку с шелковой шкуркой. – И как парень: стоящий? – Габаритный – тебе под стать. Развитой, кое-чего умеет. И в технике сечет, судя по оснастке. Но больно угрюм. – А где ты видела веселых Одиночек? Вот я – другое дело. А ты все на стороне высматриваешь. – Тоже мне, Васютка Буслай, – хмыкнула девушка. – Ну что советуете, парни: приголубить? – Будто самой не хочется!.. Или лучше подключить Стеллу? – На меня клюнул, мне и расхлебывать, – отрезала Ника, усаживаясь на пятки. – Что мое, то мое – проблемы тоже. Открыв перед собой компактное Оконце, она вынула оттуда запотевшую канистру с квасом и, вскинув ее над собой, подставила рот под дергающуюся струю, разбрызгивая по щекам и груди. В таких филигранных проколах Ника преуспела лучше других, а вечерами, когда на острове спадала жара, могла и кухарить так, протянув руки за тысячи километров. Хотя редко задерживалась тут на полный день – при нынешней суете надолго не отлучишься. – Кстати, насчет проблем, – сказал Стас. – Не пора ли прогуляться по дорожке, проторенной Вадимом? Истоки наших сложностей в том мире – может, и решения там? – Просто тебе туда очень хочется, – заметила Ника с ухмылкой. – Не без этого, конечно… – И кто тебя держит? – Сомнения, – признался верзила. – Вдруг я не прав? Не могу же бросить вас в такой момент! А вы не хотите ни поддержать меня, ни опровергнуть. В воздухе засияло новое Окно, куда большее по размеру. Из него на пляж ступила брюнетка – худощавая, со скуластым, четко вычерченным лицом, длинными глазами и естественной смуглотой, почти не требующей загара. Тихо девушка опустилась рядом с Владом – тотчас он наполнил фужер и для нее. А Ника извлекла из пустоты граненую кружку и, щедро плеснув в нее кваса, поставила перед смуглянкой. – Чуть позже придет Хозе, – негромко сообщила та. – А вот дядя сегодня не сможет. Влад кивнул, про себя усмехнувшись: присела-то Мария рядом с ним, но чаще поглядывала на другого. А приосанившийся Стас продолжил: – Если наверху Пирамиды царь, то ему спокойней дирижировать с родной планеты. Зачем рисковать собой, драгоценным? Там и возьмем его – тепленьким. Спрута надо бить в сердце. Или в мозг. – Откуда знаешь? – спросила Ника. – На кратенов ты еще не охотился. – Я бы тоже туда слетала, – застенчиво вступила Мария. – Наверно, не только я. В отсутствие Стаса она вовсе не казалась стеснительной. Зато рядом с ним Марию кидало в крайности, и уж со скромностью ее робость общего не имела. И почему изящные девицы так падки на здоровяков? Но если эта уже здесь, пора и другой явиться – для равновесия. В самом деле, почти тотчас из радужного мерцания возникла вторая гостья, сложением похожая на Марию, но со светлой кожей, русыми волосами и мягкими чертами – Пола. Она тоже подсела к компании, мило улыбаясь, и Влад сразу вручил ей бокал, наполненный загодя. А столь же догадливая Ника подвинула к Поле кружку с квасом, ухмыляясь не без ехидства. Но смутить полячку было трудно – она лишь казалась кроткой, но характером удалась в деда. И когда ее ангельские очи принимались метать молнии, даже Стас старался не подвернуться под удар. – По-моему, тут затевается экспедиция, – заметила Пола с обманчивой мягкостью. – Почему без меня? – Как же, без тебя, – пробурчала Ника. – Далеко бы мы уехали!.. Конечно, на Стаса она не имела виды, но столь плотной опеки не одобряла. Хотя ни Пола, ни Мария не возражала против присутствия другой, обе, кажется, опасались, что когда-нибудь Стаса перестанет хватать на двух. Плохо ж они его знали! – Если твой Одиночка вправду хорош, – заговорил Влад, – мы сможем делегировать Стаса в этот рейд. А пара других кандидатов уже есть. – Кандидаток, – тихо поправила Пола. – Мой дядя тоже хотел, – вставила Мария. – И Стивен интересовался, – промурлыкала Стелла. – И Такада. Обе гостьи посмотрели на нее с удивлением. Слишком редко та подавала голос, слишком плавно двигалась – немудрено и забыть, что эта ожившая статуя умеет говорить. Между тем у красавицы обширный круг знакомых, конечно в мужской среде. Странно, что никто из них не пожаловал сюда – может, как раз потому, что все опасались столпотворения. К тому же Стелла с каждым из своих друзей предпочитала встречаться наедине, а тех, похоже, это устраивало, ибо от такого свидания приходишь в себя долго. – Итого шесть, – резюмировал Влад. – Для команды достаточно. Экипировка уже готова, дело за испытаниями. Если и там не возникнет проблем – как говорится, ветер вам в парус. Усмехнувшись, он окинул взглядом лагуну, окруженную золотым пляжем, за которым высились буйные заросли, и компанию голышей, распивающую на диком острове шампанское пополам с квасом. Как просто иногда принимаются серьезные решения!.. Кажется, и другие посчитали тему закрытой. – Как насчет того, чтобы окунуться? – спросила Пола, потупив невинный взор. – Точнее, сплавать на ту сторону. А? Мария сразу встрепенулась, разгоревшимися глазами заглядывая в лицо Стаса. Уж она и пришла сюда, готовая на всё. Латинский темперамент, еще бы! – Мы тут посовещались, – Стас бросил взгляд вниз. – И он решил, что с этим лучше не тянуть. Ну вставайте, вставайте – чего сидеть? Сцепившись ладонями, трое разбежались и кинулись в прозрачную воду. Потом все же разъединились, подобрав со дна ласты, и устремились к дальнему берегу, оставляя за собой разбегающиеся волны, точно от катера. Они вовсе не собирались прятаться, просто удалялись на дистанцию, где их буйство не будет мешать другим. Не хочешь, не гляди, а кто желает – ради бога. Вот Стелла созерцала такое охотно. И сейчас женщина не поленилась сесть на мелководье, уложив подбородок на колени, и устремила томный взор вдогонку любовникам. Как бы и она не сгинула затем до утра. – Тебе не кажется, что мы сближаемся все больше? – спросила Ника, тоже глядя им вслед. – Я имею в виду внешность. Если к нашей Текучести добавить смешение кровей, через пару-тройку поколений сплавимся в единую расу. – И мрачным голосом изрекла: – Сбывается проклятие старого вождя! – Тебя это тревожит? – откликнулся Влад. – Хочется разнообразия? – Ну, все-таки… – Что до внешности, то тут переживать не о чем. Это незаурядам плевать на отличия, а остальным вскоре устроят «Красную книгу». Рассадят по национальным клеткам и каждую породу доведут до вырождения. – Кто рассадит? – Да сами же – себя. Если тенденции сохранятся, будем бродить по миру, как по зоопарку, за каждой решеткой наблюдая сбереженные образцы – во всей их убогости. А земная раса если и состоится, то представлять ее будет мизерная часть: незауряды. – Значит, ты не веришь, что нас станет больше? – Чтобы поверить, желания мало – нужны доводы. Может, прежде человечество и делалось лучше, но последнее время направленность обратная. Или это чужаки повлияли? Незаурядам они подарили вселенную, зато всем другим прибавили заборов. – Выходит, если мы выкинем их… Ника умолкла, задумчиво рисуя струйкой кваса на песке. – Не исключено, – подтвердил Влад. – Вернемся в зауряды. Чем-то приходится жертвовать. – «Что сделаю я для людей», да? – печально спросила девушка. – С недавних пор Стас полюбил эту фразу. И она посмотрела на другую сторону лагуны, где три тела уже сплелись в сложную композицию. – Он подслушал ее у Вадима, – пояснил Влад. – Собственно, оттого Стас и рвется в поход, что рассчитывает отыскать его в Огранде. – Перо ему в зад, – рассеянно пожелала Ника. – Все равно бы не усидел. Для равновесия там не помешает Стелла: все же таки Стивен, Такада… А? – окликнула она женщину. – Ты – как? Та улыбнулась с обычной безмятежностью. – Такую попищу разве оторвешь? – фыркнула девушка. – Под ней лишь орехи колоть! Улыбка Стеллы сделалась шире: свои формы она ценила. Да и Ника не имела в виду плохого. Незаурядов влечет несхожее – лишь бы сохранялась гармония. А этого добра у Стеллы вдоволь, потому и одаряет собой щедро. Из засиявшего Окна выскочил Хозе – совсем юный, изящный, бесполый на лицо и фигуру, но при всех атрибутах, – и сразу побежал купаться, с запасом обогнув Стеллу, чтобы не забрызгать. Женщина уделила ему благосклонный взгляд, прикидывая, сколько шерсти можно настричь с этой заблудшей овцы. Вообще она уже не одного вернула в лоно – есть у нее и такой талант. – Завтра займусь Одиночкой, – решила Ника, снова опускаясь на четвереньки. – Или послезавтра. Похожа я на укротителя? – На скорпиона, – ответил Влад. – С двумя хвостами. – А серьезно? – Дурочка, – улыбнулся он. – Это ему нужно тебя опасаться. – Что я, дикая? – пожала плечами девушка. – Порядка не знаю? Она принялась напевать, по своему обыкновению, – видно, пришел настрой. Но вдруг умолкла и застыла в статую, уставясь в сторону. – О, – сказала Ника с интересом, – сейчас нас откроют. Как местных жителей, упившихся шампанским. И ткнула пальцем вбок, на выплывающий из-за пальм парусник о двух мачтах и с хищными обводами корпуса. То-то Владу казалось, будто к шелесту листвы и плеску волн добавился новый звук, – оказывается, так трепещут паруса под свежим ветром. – Сегодня что, день визитов? – удивился он. – Сперва рыба-переросток, теперь эти… – Похоже, наша тигрула позвала брата для разборки, – предположила Ника. – Ну, кто тут маленьких забижает!.. Кораблик скользил вдоль берега, явно намереваясь завернуть в лагуну. Да и зачем бы он пожаловал к островку, если бы не желал провести высадку? – Стоило забираться в такую даль, чтобы столкнуться с туристами! – посетовал Влад. – Поневоле станешь искать уединения в иных мирах. – На том свете, – буркнула Ника. – А если в мачту ударит молния? Маленькая такая, неопасная – просто попугать. – С ясного неба? Тогда они действительно застрянут надолго – от страха. Впрочем, девушка предлагала не всерьез. А затевать встречный ветер глупо. В конце концов, даже занятно: кто это пришлепал сюда? И что ищут они «в краю далеком»? – И как отнесутся они к нам? – прибавил Влад уже для Ники. – Да от одного вида Стеллы у них глаза повыпадают! – хмыкнула та. – Мы-то ладно, сойдем за аборигенов. А она, выходит, наша царица? Такая идея Нике глянулась, и, судя по шевелению бровей, девушка уже принялась размышлять, как обстряпать это дельце половчей и что напялить на Стеллу взамен короны. Вот так и рождаются нездоровые сенсации. А парусник уже входил в лагуну, рассекая голубое зеркало острым носом. – Пушечка за бушпритом, – негромко заметил Влад. – На марсе пулемет. Кажется, они вправду нас откроют. Как испанцы – Америку. Из центровой надстройки на палубу выбралось трое в старомодных белых костюмах и пробковых шлемах: два шатена, а третий и вовсе блондин, к тому же с изрядной плешью. Особенной статью они не отличались, хотя один из шатенов был крупным мужчиной – с рыхлой плотью и отвисшим животом. Двое сжимали в руках винтовки с прилаженной оптикой, у третьего болтался на поясе пистолет. – Натуральные скоты, вы посмотрите! – по-английски промямлил толстяк, указывая на резвящуюся троицу. – Никакого стеснения!.. Их бы в зоопарк. – И наставил туда бинокль, громко чмокая. Следом за ними на солнцепек ступила тощая дама, выряженная почти так же, только вместо шлема ее прикрывала широкополая шляпа, из-под которой клоками торчали платиновые волосы. К костлявому лицу женщины приклеилась брезгливая мина – слегка поблекшая, когда она разглядела Хозе, плавающего по центру лагуны. – Хочу эту обезьянку, – объявила она. – Только шкуру не попортите! Голос у нее был, как железом по стеклу, к тому же говорила дама с каркающим акцентом. В рубке оставался еще кто-то, потому что в следующую секунду паруса стали съеживаться, подтягиваясь к реям. Еще пару сотен метров судно двигалось по инерции, затем остановилось – совсем недалеко от Хозе, уже лежащего на воде и спокойно наблюдающего за гостями. С шумным плеском обрушился якорь и устремился к усеянному валунами дну, скрежеща цепью. Трое на дальнем берегу все-таки прервали утехи и теперь, усевшись в обнимку, тоже глядели на корабль: Стас со снисходительным любопытством, девушки – с неудовольствием. Но пришельцы не собирались вступать в переговоры. (Действительно, к чему ходить кругами? Повторяется история с акулой.) Они сразу стали стрелять. Собственно, выстрелил один – блондин, подернутый дряблым жирком. Шагнув к самому борту, он привычно вскинул к плечу винтовку, нацеля ее в голову Хозе, и, слова худого не говоря, спустил курок. А второй, рослый толстяк-шатен, уже приготовил багор, чтобы подцепить тело. В их лицах не читалось ни злобы, ни азарта. Даже спортивного интереса в этом нет: стрелять с пяти метров по неподвижной мишени. Таков уж у них, видно, промысел. Конечно, блондин не попал, хотя не по своей вине – навел-то он прямо в глаз, исполняя заказ дамы. Пуля просто не долетела до цели, наткнувшись на крохотное Окно, а уж кто сотворил его, оставалось гадать. Может, все незауряды разом. Хозе тотчас ушел в глубину, подальше от греха, и укрылся под валуном. Блондин удивился, но немедленно перегнулся через борт, дожидаясь, когда ныряльщик всплывет. Эдак он до вечера может ждать. – По-моему, мы тоже им мешаем, – заметила Стелла. – А наше племя гостям без надобности. – Пиратов не хватало! – сердито сказала Ника. – Это что, остров сокровищ? Кажется, все же не обойтись без молнии с ясного неба, подумал Влад. Или устроить маленький смерч? Или попросту утопить кораблик, пожертвовав островом?.. Ладно, поглядим на них еще чуть. Минута проходила за минутой, а дичь все не возвращалась. – Да он утопился, – наконец сообразил толстяк, вытирая платком обильный пот. – Во больной! – Лишь бы назло, – проворчал блондин. – Но я не мог промазать!.. А где кровь? – У всех бывают проколы, – бесцветно сказал третий, с пистолетом. – Попробуй теперь дальнюю стрельбу. Этот был и вовсе никакой: не высок, не низок; не толст, не худ; не молод, не стар. Блеклая кожа, жидкие волосы мышиного окраса, а по лицу взгляд скользил, не цепляясь, – ему бы в тайные агенты. Заложив руки за спину, он бросал по сторонам холодные взгляды, поворачивая голову короткими рывками, точно филин. Распрямившись, блондин обвел прищуренными глазами берег, высматривая новую цель. – Теперь и я, – пропыхтел толстяк, тоже берясь за винтовку. – Дурачье непуганое – ведь ни хрена не поняли! Кажется, их совершенно не смущало присутствие на берегу женщин, не трогала красота, редкая даже по мировым меркам, не удивляло, что по крайней мере половина туземцев отличается от европейцев только отсутствием одежды. Пришельцы глядели на людей и видели даже не дикарей – дичь. Темна психология убийц. – Мне пойдет вон тот парик, – кокетливо проскрежетала дама, указав жилистым пальцем на Стеллу. – Хотя и другие сгодятся. А кожу пустим на обивку. Да, милый? – Как скажешь, сладкая, – рассеянно откликнулся блондин. – Мы же договаривались: шкуры – тебе. Ника отчетливо скрипнула зубами, впрочем не поменяв странной позы – много чести! – Занятные экземпляры, да? – звенящим голосом спросила она. – Даже у нас таких поискать! – Трудно сравнивать, – возразил Влад. – В своей стране они вряд ли нарушают закон. А кого им бояться здесь? – Меня, – бросила Ника, и в ее сдвинутых бровях проступила гроза. Влад коротко переглянулся со Стасом и явственно расслышал его шепот: «Пошли!» Разом они сорвались с места, в стелющемся полете пронеслись над мелководьем, круто ушли под воду. Уже на дне приспособили к ногам ласты и с двух сторон ринулись к судну, набирая скорость над камнями. Затем так же синхронно повернули к поверхности и вырвались из воды, взмывая в воздух перед самыми бортами, а от ласт избавляясь в полете. Стас даже успел взреветь: «Сарынь на кичку!» – хотя и сам вряд ли помнил смысл. Приземлившись на палубе, они выхватили из рук пришельцев винтовки и зашвырнули в воду, предварительно свернув дула кочергой. А следом за борт кувыркнулись охотники, включая любительницу париков, – причем их падение слилось в один плеск. Затем Стас метнулся в рубку и выволок оттуда низкорослого прыщавого юнца в цветистой рубахе, одним махом отправив за остальными. А Влад отыскал в трюме морщинистого типа в замасленном комбинезоне и без лишней грубости препроводил купаться – вот этому омовение точно не повредит. В каюте обнаружился седьмой член команды, отсыпающийся после вахты, – по виду наёмный матрос, довольно молодой, ладно скроенный. Увидав двух здоровенных голышей, походя своротивших запертую дверь, матрос несказанно изумился, видно, приняв их за продолжение дневного кошмара. Пришлось и ему указать за борт, чтобы не скучал без привычной компании. Вот теперь они остались на судне вдвоем. Но от берега уже гребли девицы (Стелла, понятно, не стала дергаться), а всплывший наконец Хозе заинтересованно крутился вокруг молодого матроса, скаля зубы. Совершенно ошалев, тот отмахивался кривым ножом – хотя лучше бы смирился. Остальные барахтались неподалеку, путаясь в одежде, а «сладкая» даже пыталась тонуть, что было непросто при такой плотности воды. Блондин поддерживал ее за ворот, впрочем без особенного старания. Из всех мореходов прилично плавал лишь механик, а толстяк был непотопляем по определению. Во избежание нечаянностей Влад бросил им несколько пробковых кругов. Затем, на пару со Стасом, помог взобраться на борт девушкам – больше из приличия, поскольку каждая вполне могла повторить их прыжок. – Ну-ка, ну-ка, – приговаривала Ника, брезгливо озираясь. – Чем еще нас порадуют? – Сдается мне, главные сюрпризы – в холодильнике, – предположил Стас. – Слишком он велик для этой посудины. А тот тип, – указал он на безликого шатена, уже утвердившегося внутри круга, – смахивает на хирурга. – Хирург-садист? – переспросила Пола. – Очень свежо. – Скорее делец. Работа у него, вишь, такая. И Стас вполголоса чертыхнулся. В холодильнике действительно хватало сюрпризов. Занимал он едва не половину трюма и при этом не пустовал. На длительную заморозку сюда поместили десятки органов, от почек до сердца. Устроено все было по последнему слову… ладно, предпоследнему. И не такая это избитая идея: ходи по затерянным островам, собирай урожай. – Пожалуй, стоит постараться, чтобы корабль попал к властям, – сказал Стас. – И здешний адрес указать. Пусть они далеко и продажны насквозь, а такое вряд ли спустят. – Смотря сколько заплатить, – откликнулась Ника. – А то и сами пустят в продажу. Наивный ты, Стасик, хотя большой. – Тогда – к журналистам, – покладисто переиначил тот. – Уж они раздуют так, что никаким налом не загасить! – Калом, – буркнула Ника. – Не хватало, чтобы это дерьмо еще и смаковали!.. – Грубо, грубо… – Зато верно. Я уважаю пчел, но ненавижу навозных мух. – Ладно, пора на воздух, – вмешался Влад. – Душно тут. Ему и впрямь было не по себе. А ведь на девушек здешняя атмосфера давила куда сильней. Неудивительно, что никто не возразил, – цепочкой они потянулись наверх. По пути Стас завернул в рубку. Сейчас же на носу судна заскрежетала цепь, вытягивая якорь, паруса с шелестом развернулись. Совершив крутой разворот, корабль устремился к выходу из лагуны. И сразу Стас поспешил к остальным, ожидающим его на корме. – Все-таки хороша игрушка! – произнес он, оглядываясь на скрипящие под ветром мачты. – С детства мечтал. Может, переправим к себе? – Вместе с грузом? – спросил Влад. – Пусть уж расхлебывают другие. Между песчаными косами, куда направлялся парусник, разгоралось огромное Окно – вот теперь незауряды строили его вместе. За ним, на изрядном расстоянии, проступали оживленные причалы и небоскребы Сиднея, ближайшего из признанных центров цивилизации. (Помимо прочего, следовало экономить энергию.) Когда до Окна осталось с полсотни метров, все пятеро разом прыгнули в воду и неспешно поплыли к Стелле, оглядываясь на погружающийся в сияние корабль. А с ними и Хозе заскользил к берегу, наконец накупавшись. Притихшие охотники уже сгрудились в плотную кучку, устроив из кругов подобие плота, и хмуро постреливали колючими глазами, будто пауки, угодившие в западню. – Лучше бы они перебрались на сушу, – заметил Влад. – Как бы сюда не наведалась еще одна тигрула. – Кстати, акулы охотней бросаются на белое, – на чистейшем английском объявила Ника, внеся смятение в тесную стайку бездомных. – А как же амы, собирательницы жемчуга? – тихо поинтересовался Стас. – У японцев все навыворот, – отмахнулась девушка. – Спроси у Такады. Не успели они добраться до берега, как пришельцы принялись избавляться от одежды, остервенело сдирая ее с себя и разбрасывая по сторонам, – хотя их кожа оказалась ненамного темней. Странно, что при полном равнодушии к чужим жизням они настолько боятся смерти. После недолгих, но яростных пререканий компания погребла к другому краю лагуны, подальше от сумасшедших этих туземцев, вдобавок ко всему способных, кажется, превращаться в тритонов. Несмотря на все старания, продвигались пришельцы не быстро. Даже на таком расстоянии ощущалось, как жарит солнце их бледные тела, пробивая сквозь воду. Пожалуй, прежде чем они укроются в тени, кое-кто схлопочет ожог. И дальнейшая их судьба не вызывала зависти. Впрочем, как и сожаления. – Все же пикничок нам загубили, – заметил Стас. – А вы: акулы, акулы!.. Вот вам – «белая смерть», самая настоящая. А с акулами я договорюсь. – Дело не в цвете, – отозвался Влад. – Рано или поздно они загорят. И что изменится? – А интересно, – задумчиво молвила Ника, – кого они съедят первым?Глава 18. Вечерний променад
– Что-то ты рано, патрон, – сказала Энни, нехотя отворачиваясь от экрана. – Уже отстрелялся, да? Облаченная в шелковый халат, она восседала в кресле, поджав под себя ноги, – такая уютная, милая. Словно картинка, ратующая за домашний очаг. – Осечка, – хмуро поправил Геральд. – Порох отсырел. – В пороховницах? – фыркнула женщина. – Может, его там нет вовсе? – Угодно проверить? – предложил он с угрозой. Энни рассмеялась. Как всегда, гляделась она изумительно, вдобавок была благоухающая, свежая, точно прямо сейчас из ванны. Скорее так и было, ибо Энни наведывалась туда каждые два-три часа – при том, что в номере отличные кондиционеры и уж ей не приходится слоняться по жаре. Такая чистоплотность сродни мании. Или просто ей нравится ощущать воду? – На этот раз обошлось без пальбы? – поинтересовалась она. – У тебя все в порядке? – Как у покойника, – ответил барон. – Макияж безупречен, костюм с иголочки – можно закапывать. – Сегодня у нас в программе черный юмор, – заметила женщина. – Пойдем-ка, родной, я поплещусь с тобой. – Господи, Энни!.. А не боишься раствориться в воде? – Только, если ты по-прежнему считаешь меня сладкой. – Больше, чем когда-либо, – подтвердил Геральд. – Даже больше, чем следовало бы. – Что, – помолчав, спросила она, – у нас сложности? – У бандитов есть градация: сперва недоразумения, затем сложности, потом проблемы… – Стало быть, у нас проблемы? – Пошли в ванну, – вздохнул он. – А то договоримся до разборок. Сбросив халат, Энни скользнула к двери, чтобы успеть приготовить воду, пока Геральд разденется. Когда он вступил в ванную, женщина уже ждала, рассевшись в своем углу. Молча барон уселся напротив, рядом с хлещущей струёй, слишком горячей для такой погоды. Впрочем, как раз сейчас его чуть знобило, несмотря не жару. – Что-то стряслось? – спросила она негромко. – Может, опять пришлось стрелять? После того случая ты дергался во сне… даже стонал. – Зато те, в кого я попал, спят как убитые, – покривил Геральд губы. – По-твоему, это должно нравиться их подругам? – Разве они не сами наехали? – пожала Энни плечами. – Стоит ли расстраиваться из-за них? – С годами делаешься сентиментальным, – сказал он. – Иногда даже приучаешься думать. И ставить себя на место других. Ведь эти парни не собирались делаться убийцами, они просто хотели отомстить. А во вкус вошли уже потом. Знаешь, почему они проиграли? Не только потому, что я лучше стреляю и ловчей двигаюсь. Они старались сблизиться со мной, чтобы забрать Силу, когда моя душа станет покидать тело, – их мучил Голод!.. И толкал на лишний риск. Эти охотники сами сделались зверьми, и такова судьба едва не всех палачей. Хотели адекватного возмездия? Распишитесь в получении! Сказка про белого бычка… – Иди ко мне, – позвала женщина. – И повернись, пожалуйста, спиной – не хочу видеть твои глаза. – А чувствовать меня не противно? – Абсолютно! Послушно Геральд пересел ближе к ней, даже прилег, опустив голову ей на грудь, – это тоже становилось традицией. А Энни обняла его всеми конечностями, будто заслоняя. Хотя смахивает и на капкан, разве нет? – Выходит, они тоже сборщики? – спросила женщина. – Ну да. Сперва отбирали Силу у Хищников, а против воли заимствовали и повадки. Хотя… Наверно, изначально имели расположенность, иначе не сунулись бы в эту грязь. То есть свести счеты с конкретным врагом – это одно, тут мало кто удержится. Но охотиться на всех? Это уже из разряда «благих намерений», которые ведут. Мне вон от вида смерти делается дурно, а они смакуют!.. Ненавязчивыми касаниями Энни то ли массировала, то ли ласкала его напряженные мышцы, отлично понимая, как нужно обращаться с мужчинами, когда те впадают в буйство. К тому же она знала, чем можно их утешить, и готова была это предоставить, даже если бы сама не хотела. Но, слава богу, желания у Энни хватало, а потому Геральд завелся с полуоборота. И опять его подхватил теплый вал, поднимая выше, выше, – пока не зашвырнул в космос, вдруг закрутившись в смерч. И обратно Геральд возвращался целую вечность. Все же как Энни хороша, почти безупречна! И обличье, и страсть, и ум. А как приспособлена для этих игр, будто специально создана. Такая искусница могла бы из мужиков веревки вить!.. А подобрал в придорожном трактире – не странно ли? – Борислава убили, – сообщил Геральд, хотя минуту назад не собирался. – Прошлой ночью, пока мы кувыркались. Помнишь, я рассказывал про своего ба-альшого приятеля? – Ты не называл имени, – осторожно напомнила Энни. – Да, конечно, – пробормотал он, – никаких имен… Только его это не спасло. – А… как? Барон усмехнулся, точно оскалился. – Бур был очень сильный человек, – сказал он. – И умелый. Не говоря о том, что умница. А его разорвали словно голыми руками… или лапами – уж не знаю, что у них. Вообще я привычен к крови… Слава богу, Энни не стала его жалеть или уточнять подробности – вообще не сказала ничего. Уж она знала, когда лучше промолчать. Кто захочет, сам выговорится. А спрашивать – лишь подозрения плодить. Взамен женщина вновь прибегла к испытанному средству, распаляя в Геральде новый взрыв. И опять его унесло в неизведанные дали. То есть, действительно, так далеко он еще не залетал, хотя пилот опытный. И если бы мог сейчас, наверное, испугался бы. А когда вернулся, пугаться стало поздно. Из ванной Геральд унес женщину на руках – почему-то захотелось ощутить ее уютную тяжесть. Затихнув, Энни жалась к нему всем телом, странно покорная. Опустив ее на постель, Геральд отстранился, чтобы лучше разглядеть. А может, и запомнить, пока это можно сделать без суеты. Кстати, почему-то сильней всего западает в память какой-нибудь трогательный пустяк, вроде поджатых пальцев на ногах. Тем более, если пальцы такие крохотные и гладкие, а каждый ноготок, как жемчужина. Затем он прилег рядом, и сразу Энни прильнула к его боку, вновь сплетясь с ним всеми конечностями. – Ладно, проехали! – сказал Геральд. – Пусть жизнь не всегда прекрасна, зато удивительна – этого не отнять. И загадки задавать любит. А мы их решаем… иногда. – Ты про Борислава? – Именно. Нормальное же убийство… если не вдаваться. Что я, похожих дел не раскручивал! – Ты уверен, что дело – похожее? – Конечно, на Бура напал не человек, – признал барон. – Но что-то в повадках убийцы меня корябнуло… будто уже видел где. Вспомнить бы. – Разве это трудно? – удивилась женщина. – Ну хочешь, загипнотизирую? – Что, и это умеешь? – хмыкнул он. – Спасибо, не надо. Ты и так скоро лишишь меня ума. – Каким образом? – А как западают на наркотик? Тут уж не до соображения. – Ладно, – сказала Энни, – тогда пойдем в обход… Конечно, если ты не против компании. – Да ради бога!.. Или мы не партнеры? – Пока не разлучит смерть, – улыбнулась она. – Думаешь, Борислава убили из-за тебя? – Может, и так – не исключаю. Хотя за собой слежки не видел, да и Бур умел сбрасывать «хвосты», несмотря на габариты. А возможно, случайность – сейчас таких же эпизодов столько!.. – Таких же? – снова спросила Энни. – Ты права, – согласился Геральд. – Если мне не почудилось, то случайностей выходит две, а это – перебор. Давай уж плясать от первой печки. – Убийство как-то связано с тобой, – кивнула она. – Что это: предупреждение, попытка помешать или запугать… месть? – Предупреждать вроде не о чем, да и смысла нет…конечно, если убийца впрямь меня знает… как и запугивать. Мешать? Бур ведь не собирался со мной сотрудничать, его устраивала роль созерцателя. – Остается месть, – заключила Энни. – Тебе хотели сделать больно и начали издалека, чтобы растянуть удовольствие… Как тебе такой тезис? – Требует доказательств, – проворчал он. – Но имеет право на жизнь. Вполне, вполне… Знаешь, милая, ты и тут дополняешь меня как по заказу – экая методичность! Если бы не проверял лично, усомнился, что слышу женщину. – Как будто ты – не мужчина!.. Разве иначе я бы дополняла тебя? – Тоже верно. – Похоже, этот тип зациклен на мщении – раз подошел к делу так обстоятельно. Или ты сильно его обидел. – Скорее первое, – сказал Геральд. – В здешних местах почти у каждого идея-фикс… причем у многих она превращается в манию. Приходится чаще оглядываться на себя, чтобы не влететь самому. – Может, имеет смысл приглядывать друг за другом? – Для этого мы слишком близки, – хмыкнул он. – Как бы не спутать, что и от кого исходит. – Скажи, босс, а вариант с обидой ты отметаешь вовсе? – Видишь ли, я стараюсь не обижать людей без крайней нужды… либо убиваю. А больших подлостей не делал даже по долгу службы. – Надо же! – удивилась Энни, а после задумчиво прибавила: – Вообще месть – святое чувство. – Все-таки, да? Тогда уж не чувство – действие. Ты ведь православная? – А это при чем? – Да просто меня изумляет, сколько христиан ратует за возмездие, – сказал Геральд. – По-моему, ваш мессия учил иному. Уж на что я нехристь!.. И, поцеловав подружку в лоб, он надолго задумался сам. Приткнувшись под его руку, Энни молчала, опасаясь сбить с мыслей, – чем походила на домоправительницу Шатуна, тоже понимавшую хозяина без слов. Вообще, чтобы так чувствовать другого, надо его сильно любить… или пройти хорошую школу. Не говоря о том, что без способностей в этом деле не обойтись. – Ты не против, если нас сейчас увидят? – спросил Геральд. – Нужно поговорить кое с кем, а разлучаться не хочется. – Да хоть с самим Господом! Обняв его одной рукой и даже надвинув поверх ногу, Энни чуть повернула голову, чтобы заслонить лицо пушистыми волосами. Усмехнувшись, Геральд все же прикрыл обоих простыней – больше из вежливости, чем ради приличия, – и послал вызов. Почти сразу экран зажегся, и со стены, словно из окна, глянул Шатун. Как и ожидалось, доверенную ему картинку он воспринял с полным хладнокровием. Лишь зрачки подвигались туда-сюда, фиксируя подробности. Затем нацелились на лицо Геральда, ожидая разъяснений. – Ничего, что я неглиже? – все-таки спросил тот. Шатун пожал чудовищными плечами, что означало, видимо: лишь бы глаза не резало. По его нормам и простыня ни к чему, если тела в форме. Сам-то он в своей берлоге лишнего не носил – не говоря об Инессе. – Вчера ночью у меня погиб друг, – ровным голосом сказал Геральд. – Сочувствую. Действительно, к чему лишние слова? Можно и короче выразиться: «Жаль». Хотя каменная физиономия Рода затвердела еще больше – наверное, в знак скорби. Дружбу-то он ценил, судя по всему. – Когда-то мы были партнерами, – прибавил барон. – Здоровущий мужик, на медведя с рогатиной ходил. – Здешнее зверье круче. На тиранозавра я бы не вышел и с убойником. – Это – в точку, – поежился Геральд. – Помнится, вы поминали своего Зверя… – Во мне живет Зверь, – спокойно подтвердил Шатун. – Иногда даже спускаю с цепи – чтобы выжить. Но и ему последнее время приходится туго. – Однако пока справляется – раз уж мы разговариваем. – Пока – да. Или мне везет. – Как говаривал Суворов, на одном везении не выедешь – необходимо умение. – А тут все сгодится, – не стал отказываться Род. И вдруг спросил: – Какая у вас была кличка на службе? – Э-э… Гепард. – По созвучию, что ли? – усмехнулся отшельник. – Занятный подбирается зверинец! – Лишь бы не «лебедь, рак…» Вообще я не отказался бы от умения спускать своего Зверя. Или это врожденный дар? – Дар, ну да!.. Вроде данайского. – «Кто подает вовремя…» – парировал Геральд. – По-вашему, этому можно научиться? – Каждый раз, выпуская Зверя, я не уверен, что смогу загнать обратно. Думаете, лучше стать обглоданным изнутри? – Вы не ответили. – Здесь – можно, – ответил Род. – Но я живу со Зверем много лет и худо-бедно научился справляться. А девять из десяти новичков окажутся подмятыми. Устраивает вас такой расклад? – Считаете, не сумею войти в одну десятую? – Это уж вам считать да взвешивать. И то можно запросто ошибиться. Я вот который год всё считаю, считаю… – Хорошо, но как все-таки его вызвать? – А прислушайтесь к себе внимательней. Наверняка услышите глубинный рык. Ведь он и прежде давал о себе знать? – Может быть, может быть, – пробормотал Геральд. – Иногда вхожу в раж – это да. И сразу ощущаю такой подъем!.. – Или падение? Силы-то, конечно, прибывают… Только не вздумайте его кормить! – предупредил Род, чуть повысив голос. – Если он напрямую, в обход вас, глотнет Силы, шансов не останется. Вообще держитесь подальше от умирающих, а на кровь лучше не смотреть. Когда Зверь на воле, начинается хождение по краю. Вот это действительно дар: умение балансировать. – Я понял, – сказал Геральд. – Теперь касательно моего друга… – Кто он – фамилия? И впрямь, какие теперь тайны? – Борислав Кторов, литератор. – А-а… И как вам это «а-а»? Барон даже на Энни глянул, ожидая сочувствия. Но женщина словно заснула, прикрыв глаза. А Шатун уже настукивал что-то на клавишах, обратив лицо на второй экран. – Вы ведь побывали там до сыскарей? – спросил он сквозь зубы, видимо, успев добраться до материалов дела. – По крайней мере, следов не оставили. – Обижаете! – сказал Геральд, сразу вспомнив Потоцкого. – Расследуют дело парни Шилова. Не знакомы с ним? Могу устроить. – Буду иметь в виду. – Но вряд ли они что-то сыщут: смахивает на «глухарь». Хотя клиент, конечно, не рядовой… Вас интересуют отпечатки? – Благодарю, я уже запасся. – Запущу-ка их в поиск – авось и всплывет что. Помедлив, барон сообщил: – Не исключено, убийца знаком со мной. И натворил это, чтобы досадить мне, – так сказать, для затравки. – Тогда следующий его шаг напрашивается, – заметил Шатун. – Или есть еще варианты? – Пожалуй, лишь общая наша знакомая. Остальные вне досягаемости. – О ней позабочусь. Хотя… – Что? – Кто знает о вашей связи с ней? – Кроме Борислава не знал никто. Приходилось блюсти конспирацию. – А Борислав? – Он бы не рассказал. Разве под пытками. Но их следов я не обнаружил. – Да, похоже, там не стали тратить время на расспросы. По-прежнему уставясь на второй экран, Родион перебирал пальцами по клавишам с такой быстротой, будто выстукивал дробь, хотя наверняка попадал без промаха – профессионала сразу видно. И куда же его унесло? – А как насчет ваших бывших коллег? – вдруг спросил он. – Что? – Они не могли вывести на Кторова? Ведь тот имел с ними контакты. Ч-черт! – подумал Геральд. И где он раскопал это? – Зачем? – спросил вслух. – Какой смысл? – А почему нет? Ведь Кторов отстранился от дел – значит, не нужен. И если допустить, что на него нашелся покупатель, даже не особо щедрый… – Я знаю здешнего резидента. – Я тоже. – Не скажу, что ценю высоко, но все же таки не подлец. – Согласен. А те, кто над ним? – Ап! – вырвалось у Геральда. – То есть я хотел сказать: упс. Считаете, оттуда ветер дует? – Сейчас я не считаю ничего – просто перебираю варианты. И пока не вижу причин, чтобы отбросить этот. – И я не вижу – ей-богу. Раз наш общий друг здесь, и учитывая его любовь ко мне… вряд ли остывшую с годами… можно ожидать черт знает чего! – Черт, может, и знает, – хмыкнул Шатун. – Только нам не скажет. И я не удивлюсь, если меж ними – полное понимание. – Вот и прозвище для убийцы: Черт. – Лучше тогда Иблис. У муселов эта скотинка оснащена лучше. – Еще один вопрос, – сказал барон. – Когда возьметесь за наш заказ? Шатун снова пожал плечами – похоже, его любимый жест. Или так он обращает внимание на свои дельты? Хотя те и без того притягивают взгляд. – Когда призовут, – ответил он. – Пока – тишина. Может, передумали? Вообще с конкретикой у них туго, не по-деловому. – Девочку жаль… – Иначе бы сразу послал. Еще и блаженный этот… крутится. – Постараюсь держать в курсе, – пообещал Геральд. – Думаю, главные события на подходе – будьте готовы в случае чего. Ага, старый пионерский призыв, тоже конкретный до изумления. Как и отзыв на него. И к чему были готовы-то? – Ваша подруга решительно отказывается показать лик? – неожиданно спросил Род. – Во всяком случае, не изъявляет такого желания, – сказал барон, покосившись на Энни. – Странно. – Почему же? – В ее теле я не ощущаю стеснения. Тогда какой смысл? – А? – переадресовал Геральд, опять поглядев на женщину. Но она вновь не откликнулась. – Может, знакомая? Отшельник покачал головой. – Я бы узнал – для этого деталей хватает. Странно, – повторил он. – Впрочем, ее дело. Затем Шатун исчез со стены, и экран потух. Тотчас Энни открыла глаза. – Выспалась? – участливо спросил Геральд. – А мы тут с дружком калякали – о том, о сем… – «Общий друг», «общая знакомая», – проговорила она, кривя губы. – Никаких имен, да? Конспираторы! – Молчала бы, – фыркнул барон. – Личико так и не открыла – Гюльчатай голопопая!.. Или тебя взращивали страусы? – Что-то ты опять раздухарился, – заметила женщина. – И откуда силы берутся? – Может, от Зверя? – предположил он. – Вот так и держу его в узде, пока не на что тратить. Сбрасываю излишки, сочетая с приятным. – Всего лишь «приятным»? – Ну очень, очень приятным!.. Иногда уходящим в блаженство. – Иногда? – осведомилась Энни. – Это вызов? – Констатация. – А то ведь я могу… – Нет, – поспешно сказал Геральд. – Не сейчас. – Так, – отметила она. – Уже затевается что-то. Все же она пришла, да? – Кто? – Мысль. И ты ее думаешь. – А сколько еще можно заимствовать – то у тебя, то у Рода? Пора и мне разродиться. Легко поднявшись, Энни оседлала Геральда, стиснув коленями его бока, – этакая наездница, прекрасная и нагая. А кто под ней: дикий жеребец или сивый мерин? Но смотрелась она в этом ракурсе изумительно!.. – Ты же не оставишь меня одну? – спросила женщина. – Я не хочу стать «следующим шагом». – Думаешь, со мной безопаснее? – Разве опасность – главное? С тобой будет не страшно. – Вообще до полуночи гости редко заявляются, – задумчиво произнес барон. – Как говорится, уже могут, но пока не очень хотят. – Гарри!.. – С другой стороны, кроме Голода тут присутствует иная мотивация… Ладно, – решил он, – прогуляемся вместе. – И удивленно вскинул брови: – Ну, что расселась? Собирайся! Тотчас вскочив, Энни подбежала к одежной нише и стала одеваться, из всего шмотья, недавно купленного для нее бароном, отдав предпочтение брючному костюму – впрочем, элегантному не хуже других. Некоторое время Геральд с интересом следил за женщиной, затем и сам принялся за сборы. Как ни странно, закончили они разом. Спустя минуту вышли из номера, похожие на образцовую пару. Под руку проследовали по коридору, спустились на лифте. Затем пересекли холл и загрузились в Горбунок, как раз подкативший ко входу, словно его подал личный шофер. А вскоре уже ехали по улицам вечернего города – избыточно освещенным, хотя вряд ли в этом имелся смысл. Вот если найти составляющую в спектре, которая отпугивает ночных тварей… – А куда мы направляемся? – осторожно спросила Энни. – Тебе не все равно? – усмехнулся Геральд. – Лишь бы со мной. – Ну, все-таки… – К Буру, – ответил он. – Точнее, в бывшее его обиталище. Кое-что я забыл оттуда прихватить – нервы, нервы!.. Сдают уже, а? Прежде бы не лопухнулся! – Не придумывай, – слегка покривилась женщина. – А там… как? – Все уже прибрано, не волнуйся. Ну, кровь, конечно… Да мы на минуту, тебе даже не придется заходить в комнаты. Лишь бы меня не опередили! Выспрашивать дальше Энни не стала, видно, почувствовав, что о цели барон распространяться не хочет. Не то чтобы это такая большая тайна… а все же лучше сузить круг. Вдобавок, они уже приехали. Вот здешнюю улицу могли бы обставить фонарями щедрее. Вообще место унылое, как и огромный дом, где проживал Бур, – словно тот специально выбирал декорации, настраиваясь на очередной опус. Затем они же и погубили сочинителя, пропитавшись его фантазиями. Хотя тут придумывать ни к чему, как выразился Гувер, – знай пиши с натуры!.. Уж лучше бы придумывал, вздохнул Геральд, а от такой натуры держался подальше. Вот здесь игры с судьбой не доводят до добра. – Это здание не похоже на жилое, – заметила Энни. – Прежде тут был институт, – пояснил барон. – Бур любил простор, а к комфорту равнодушен. Похоже, он сговорился со сторожами. – Странный субъект, – прошептала женщина. – Как здесь можно жить? – Уже никак, – сказал Геральд, останавливая Горбунка в тени парадного козырька, смахивавшего на небольшую крышу. – Может, тут подождешь? – Шутник!.. – Тогда пошли. Они выбрались из машины, взбежали на высокое крыльцо. За секунду управившись с замком, Геральд открыл массивную дверь и погрузился в черноту вестибюля, сразу же опуская на глаза инфразабрало. – Доверься мне, – негромко сказал женщине, притянув ее к себе одной рукой, а вторую держа наготове. – Дальше будет светлей. В самом деле, через стеклянные стены на лестницу вливался уличный свет, да и в помещениях третьего этажа, где обитал Борислав, оказалось скорее сумеречно, чем темно. Барон завел Энни в огромную комнату, служившую Кторову кабинетом, и притормозил у порога. – Боже, – выдохнула она, озирая порушенный интерьер. – Здесь все и стряслось, да? К счастью, в комнате впрямь успели прибраться, устранив главную жуть. И даже бурые пятна, усеивающие пол и мебель, не слишком корежили взгляд при таком скудном освещении. – Судя по всему, Кторов в тот момент работал, – откликнулся Геральд. – Наверно, он даже не увидел, кто на него напал. Подожди тут, ладно? Быстрым шагом он прошел к поваленному письменному столу. Вынув из кармана отвертку-дрель, присел над стареньким компом, сброшенным на пол. Как и обещал, вся процедура заняла не больше двух-трех минут – барон даже успел поставить кожух на место, чтобы не будить лишних подозрений. Спрятав вынутую деталь, вернулся к Энни. – Вот и всё, – сказал тихо. – Осталось выбраться. Но только они вступили в вестибюль, как по всему зданию зажегся свет. – Ч-черт, – процедил Геральд. – Что? – Давай-давай, быстро… Сваливаем! Подхватив Энни под руку, барон увлек ее к выходу, а из другого проема уже топал наперерез грузный тип с морщинистой ряхой, седыми патлами и в затрапезной одежде. Старик спешил так, будто не было дела важнее, чем захватить парочку, вторгшуюся на охраняемую территорию. И двигался с живостью, удивительной для его возраста. Геральду даже пришлось задержаться перед дверью, чтобы дать Энни немного форы. Добежав, сторож попытался с ходу закатить оплеуху – ну, очень боевой дед. И как только дожил до преклонных лет? – Вот этого не стоит делать, – предупредил Геральд, отстранившись. – А то ведь, ежели отвечу… – …то платить за лекарства придется мне! – подхватил старик, глумливо кривляясь. После чего замахнулся вторично. Быстрым движением перехватив руку, Геральд добавил ей инерции, намереваясь уложить дедка на пол аккуратным вывертом. И вдруг получил такой удар в грудь, что едва не своротил спиной тяжелую дверь. В тот же миг сторож будто расправился, заодно раздавшись по сторонам, и рывком придвинулся, нависнув над бароном медведем, протянув к нему страшные пальцы, корявые ногти на которых уже превратились в когти. Из груди оборотня прорвался утробный рык. Еще не оправившись от сотрясения, Геральд все-таки среагировал. Упав противнику в ноги, он обеими руками ухватился за широкую щиколотку и с натугой рванул вверх, вдруг ощутив внутри взрыв. Сторож взлетел, нелепо взмахнув лапами, а в ладонь барона уже прыгнул Eagle, обрадовавшись поводу, и в сумасшедшем темпе принялся исторгать пули, шпигуя зависшее в воздухе тело. А наблюдать, как содрогается оно при каждом ударе, было так сладостно!.. С усилием Геральд прекратил пальбу, оторвав взгляд от падающей туши. Не дожидаясь финала сцены, скользнул за дверь. Спрыгнув с крыльца, нырнул в Горбунок, опускаясь рядом с Энни. И сразу сорвал машину с места, разгоняя по пустой дороге. – Сюрприз, – проворчал он, наконец переведя дух. – Хотя не киндер – уже давно. Как по-немецки дед? – Grossfatter. – Вот-вот. – По-твоему, это был настоящий сторож? – спросила женщина. – Он, – кивнул барон. – Я его и днем видел. – Так, может, мы ошиблись… не думаешь? Разве Борислава не мог убить как раз старик? Геральд покачал головой. – Тут не такой разрыв в силе, – сказал он. – Та тварь много мощней, судя по тому, что натворила. И вряд ли сторож напал бы на собственного жильца, даже пребывая в звериной фазе. Понимаешь, звери не охотятся на тех, кого причисляют к своей стае. Вот мы для него были добычей. Может, и всю улицу старик держал за угодья. Но злобствовать у себя в логове, портить имущество? Нет, в этом сюжете старик случайный гость – тут ощущается игрок серьезней. Кстати, подозреваю, Бур знал про деда, даже подглядывал за его шалостями. – И… молчал? – Я же говорю: у каждого тут свой бзик. Кторов слишком ударился в созерцательность – этакий, понимаете ли, олимпиец, стоящий над схваткой!.. Ну и схлопотал от одного из персонажей. Он снова умолк, с усилием себя успокаивая. Поверить, что Борислав мертв, было трудно, хотя своими глазами видел останки. Ведь такая глыбища: здоровья, силы – на троих. До сих пор в ушах звучал его густой голос. – Гарри, могу я спросить? – О чем? – А… какой у тебя уже счет? Барон бросил на Энни быстрый взгляд. – Весьма скромный, – ответил он. – Четырнадцать – если считать, что один из карателей выжил. Но у меня оправдание: я никого не взрывал и не убивал мирных, – иначе бы набрал куда больше. А… с какого счета начинается для тебя настоящий мужчина? – Ну зачем ты… – Видишь ли, есть женщины, оценивающие самца по тому, сколько жизней отнял он у конкурентов. Случайно, ты не из таких? – Конечно же, нет! – Уверена? – спросил Геральд. – Тогда зачем тебе это знать: будешь ставить на мне звездочки, как на истребителе? Или кресты? Либо грудь в крестах, либо на щите… А во сколько лет я «взял своего первого человека», тебя не заботит? – Ну что ты опять завелся, Гарри? – Ч-черт! – сказал он. – Я ведь чуть не сорвался, Энни… то есть едва не выпустил Зверя, о котором толковал Род. Уже готов был хлебать у старика Силу… вместе с кровью. И что бы затем я сделал с тобой? – Перестань! – От зверей лучше держаться подальше, милая. Конечно, забавно глядеть, как они наскакивают на других, – но со стороны либо с изрядного возвышения. Иначе потом могут приняться за тебя. – Может, закроем тему? – Хорошо, – не стал упрямиться Геральд. – Предлагай другую. – Ты взял у Борислава то, за чем ездили? – Взял. – И отлично, – кивнула Энни, словно бы удовлетворилась ответом. Хотя догадаться, что Геральд выдрал из компа винчестер, было нетрудно. И что хранится там, можно сообразить. Но вот какие сведения удастся выжать из последней рукописи Борислава, это и сам барон представлял смутно. Не продавать же ее, в самом деле? Этакое литературное наследие знаменитости… Или передать Энни на доработку? Учитывая ее бесчисленные дарования, наверняка управится и с этим. Впрочем, они уже подъезжали к отелю, где их дожидалась постель, еще не успевшая остынуть. И просторная ванна, и раскидистые кресла, и широкие подоконники, и много других подходящих мест, где у парочки, слава богу, никогда не возникало споров.Часть VII
Глава 19. Тропой ренегатов
Все же после звонка Гарри я решил подстраховаться и, связавшись с Клер, предложил ей провести эту ночь у Трофима, под охраной навороченной страж-системы, которую Карим – при активном моем участии – выстраивал в торговой слободе, особо выделяя владения своего хозяина. На это торгаши не жалели средств, и оборонительные их рубежи обретали зримый вид на глазах, заметно укрепляясь с каждым днем. А заодно создавалась гардия, и набирали туда людей умелых, приманивая высокими заработками, – эта команда уже сейчас могла конкурировать с Семьями. Впрочем, главная угроза исходила не от бандитов. И я вовсе не уверен, что даже лучшей техники и отборных спецов окажется довольно, чтобы защититься от ночных тварей. Но пытаться стоило, и главный прицел при возведении крепости делался на Хищников, благо о их возможностях уже можно судить. Пожалуй, гнездовье торгашей сделалось самым защищенным местом в городе – конечно, если не считать Двора. А уж мне и вовсе тягаться с ними трудно: не те ресурсы. К моему предупреждению Клер отнеслась с должным вниманием и свой отъезд затягивать не стала – тем более, с Каримом у нее складывалось полное взаимопонимание. И строилось оно не только на расчете да взаимной выгоде – как ни странно, тут фигурировали чувства, к тому же довольно пылкие. И слава богу. Во всяком случае, эту проблему я спихнул с плеч. Теперь следовало подумать об ином. По логике (если исходить из версии Гарри), Черт вообще не должен знать о Клер, а про Кторова мог узнать лишь от Богомола. Но в том и беда, что обычная логика тут не работает. Ежели в губернии стали возникать умники, кои черпают прямо из вселенского банка данных… Вот от таких спрятаться трудно, и уж они в «языках» не нуждаются – божественное озарение, еще бы!.. которым вполне может воспользоваться Черт. И тогда он найдет, чем досадить Гарри, – если вправду этого хочет. А кто окажется под угрозой, кроме Энни и Клер? Ну разумеется, гипотетическая дочь барона. И на сей счет у меня сильные подозрения… Тут я даже головой покачал: ох, как не нравится мне это! Больно тугой закручивается узел: Лана, Калида, Гарри… Настя. Не пора ли его развязать? Вздохнув, я вызвал по интеркому «детскую». Почти сразу на экране проступило строгое личико Насти. – Чего? – спросила она хмуро. – Разговор есть, – ответил я. – Зайди ко мне, ладно? – В кабинет? – Н-нет… Лучше в гостиную. – Там мне не нравится, – неожиданно заявила девочка. – Почему это? – А я знаю? – пожала она плечами. – Неуютно как-то, зябко… окон много. Давай в твоей спальне, да? – Ну, давай, – согласился я, недоумевая. У нее что, «особый нюх» открылся? Может, и впрямь чует угрозу? Или дело в ассоциативной привязке к месту? В тот раз мы пообщались вполне душевно. Как и при прошлом разговоре, расселись на постели: я в изголовье, Настя на дальнем краю. И сумрак в комнате почти такой же, а через окно проникает бледное свечение. Правда, за эти несколько дней девочка сильно загорела – видно, под приглядом Инессы – и теперь походила на бронзовую статуэтку. Хотя погода с каждым днем портилась, а с утра и к вечеру небо затягивало пеленой. Уж не проникает ли следом за тварями тамошняя среда? Кстати, и ветер последнее время разгулялся, особенно буйствуя по ночам, – вот и сейчас за окнами подвывало. – Помнишь, ты сказывала про дьявола? – заговорил я. – Так вот, поблизости всплыл некий Черт. Конечно, я не могу быть уверенным… – Он ищет меня? – спросила девочка. – Пока не ясно. Понимаешь, это ведь догадки… скорей даже домыслы… – Он ищет, – повторила она убежденно. – Я знала: он будет искать! – Ну погоди, малышка… Во-первых, это не связано с Питомником… во всяком случае, напрямую. И идет вовсе не с той стороны. Как ты знаешь, вчера меня посетил гость… – Я видела его, – сообщила Настя. – Серьезно? Ну… и как? – Что? – Понравился он тебе? – Нервный какой-то – аж звенит. И говорит много. – Флегматиков тебе подавай? – усмехнулся я. – Ну, тут дело вкуса. А что до второго… Это же здорово, когда кто-то старается за двоих – значит, самому можно не выкладываться. Девочка усмехнулась краем рта, вполне оценив такой довод. Что-то не слышно в ней пресловутого «голоса крови» – по-моему, куда сильней Настю тянуло ко мне. Может, дело вправду в духовном сродстве и такая вещица весит больше?.. как это втолковывала Лана, поручая мне поиски дочери. – С тобой можно говорить, как со взрослой? – спросил я. Настя усмехнулась снова, что проще было трактовать, как согласие. – Ситуация складывается дурацкая, – продолжил я. – Этот мой приятель… Гарри… разыскивает дочь. Но, похоже, взамен нарвался на врага, а тот решил устроить сведение счетов. И начал с того, что убил его друга. – Как убил? – Зверски – разорвал в клочья. А ведь тот был редким здоровяком. – А… сколько лет дочке? – Примерно как тебе. – И, ты думаешь… Она умолкла, нахмурив брови. – Видишь ли, доказательств пока никаких, – пояснил я. – Но если такая мысль пришла в мою голову… а теперь и в твою… – …то так же мог посчитать Он, – заключила Настя. – Умница, – кивнул я. – Сейчас даже не важно, кто тут кому родня, – главное, выжить. – А как Он узнает, что я здесь? – Конечно, не от меня. И вряд ли от кого-то. Но узнать может. Развелось, понимаешь, пророков!.. А если Черт один из них? Или имеет выход на такого? – Тогда от Него не спрячешься, – сказала девочка. – Способ есть, – возразил я. – Допустим, Черт сумеет выведать, где ты находишься. Но туда же еще требуется добраться? А если к тому сроку тебя там не окажется? – Он может угадать, куда я пойду… – Только в случае, если ты предсказуема, если в тебе не осталось своей воли. Но это же не так? Не верю я в фатум. Если бы все было предопределено, и жить бы не стоило. Зачем трепыхаться, когда от тебя ничего не зависит? – Значит, мне надо перемещаться. – Не знаю, что и выбрать, – признался я. – С одной стороны, это могут оказаться пустые фантазии, и тогда тебе безопасней со мной. Но вот с другой… – Это не фантазии, – сказала Настя. – Я чувствую: Он близко. – М-м… как? По времени или в пространстве? – Не знаю. – Конечно, я приму все меры… – Тебе не справиться, – перебила она. – Он слишком сильный! Вообще это походило на психоз, причем совместный. Кто такой Он, почему ее «дьявол» и наш с Гарри Черт должны оказаться одной тварью и чего, собственно, мы перешугались собственных построений? Но, живя в дурдоме, трудно остаться нормальным. – Время покажет, – ответил я. – Но тобой рисковать я бы не хотел. – Я ухожу, – решила девочка. – Прямо сейчас. И Леху заберу. Мерзость какая, а? Выглядело так, будто я устраняюсь. Дескать, плыви, кроха, сама… если умеешь. – Я поеду с тобой. – А если Он явится? – возразила она резонно. – Тогда надо уходить всем. Эдакая «кибитка кочевая» – занятно же мы будем выглядеть! И не лучше ли отвлечь удар на себя? – Ладно, прихвати с собой Хана. Водить-то уже насобачилась? Последние дни Настя по несколько часов проводила за симуляторами, закрепляя навыки, полученные неведомо где. Кстати, способности к вождению у нее оказались лучше, чем у меня, а стреляла и вовсе классно – вообще девочка универсальная. Понятно, и Леха не остался от обучения в стороне, но у пацана дела продвигались медленней. – Пошли, – сказал я, поднимаясь с кровати. Сборы заняли не больше получаса. Я помог всей команде загрузиться в «танк», который берег для крайних случаев, пока что обходясь «болидом». Последний тоже был оснащен неплохо, но если бы дошло до боя, с «танком» тягаться бы не смог. В здравом уме ни одна сволочь не полезет на эту махину, даже если разглядит детишек за тонированным стеклом. И Хищникам такие консервы вряд ли понравятся – сразу не вскроешь, а накормить могут совсем иным. Но сколько ни убеждал себя, что поступаю верно, растерянная улыбка Лехи царапала душу. Пацан было размяк в здешнем тепле – и опять на улицу? – Может, и всю Масть пустите на ночлег? – предложил я. – Места тут хватит, а большую компанию просчитать труднее. Только предупреди Туза, что хозяйка машины – ты. И со связью аккуратней, лишний раз не высвечивайся. – Я подумаю, – ответила Настя и уже с порожка броневика ткнулась губами в мою щеку. – Утром позвоню, ладно? – Обязательно. – Что бы ни произошло, – прибавила она, – и кто бы ни нашелся… – Да, – сказал я. Дверца за ней захлопнулась. Чуть погодя «танк» ожил, утробно заворчав. Затем с неожиданной для такой громады легкостью стронулся с места и укатил через разомкнувшиеся ворота. И остались мы с Инессой одни. Повернув голову, я глянул на женщину, застывшую наверху гаражной лесенки. Прислонившись боком к дверному косяку, она тоже смотрела на меня, странно задумчивая. – Осиротели? – спросил я, удивленно хмыкая. – Оказывается, и к этому можно привыкнуть. Взбежав по ступеням, прихватил Инессу за плечи и увлек на верхний этаж. – Сегодня спишь в кабинете, ясно? – сказал я. – Возможно, ночью опять нагрянут гости – так не будем облегчать им работу!.. Разместил женщину на диване, где не раз кемарил сам, даже снабдил подушкой и простынями – вполне свежими, хотя не той сияющей белизны, к которой Инесса питала слабость. Но привередничать она не стала и сразу улеглась – лицом ко мне. А поскольку диван помещался сбоку от пульта, то и мне поглядывать на Инессу было удобно. Проверив, не попадает ли диван в камеру, я развалился в своем кресле и послал вызов. Спустя недолгое время на главном экране, точно в распахнувшемся окне, возник Гай. Смотрелся он забавно: весь из себя нарядный, в отставленной руке рюмка, глядит в сторону. А вокруг клубился сигаретный дым, словно Гай витал в облаках. – Бог в помощь, – сказал я насмешливо. – К черту! – ответил он невпопад. И только затем поглядел на меня. – Не помешал? – Хорошо, что ты объявился, – сказал Гай. – А то мы уж собирались сами… – Мы? Репортер слегка повернул камеру. Картинка поплыла вбок – и тут я понял, из-за чего переполох. Если бы любил избитые фразы, вполне мог бы вскричать: «Нет, только не это!» Или: «Ради всех святых, не сейчас!» В самом деле, более неподходящее время для такого события трудно и выдумать. Но тут уж ничего не поделаешь: стихия. Наш город вновь посетила Дита Нестерова, специалистка по сенсациям. И первым делом, конечно, нагрянула к Гаю, безотказному и безответному, нежданно застав у него Карину. Однако не смутилась, а тут же затеяла пир, без церемоний зазвав в чужую квартиру другого знакомца – Мурдинова, городского полудурка, к коему благоволила. А тот притащил с собой красавца-гусара, которому я помял хохол на недавнем маскараде, – верно, расписав, какая щедрая душа у его приятельницы да какая она мастерица в некоторых делах. И тут – надо же, сюрприз! – Карина, прославленная на всю губернию певичка и признанная красотка, на которую облизывались многие. Похоже, Гай оказался лишним в своем жилище – по крайней мере, с точки зрения дворян. Знали бы заранее, прихватили бы и для него какую-нибудь простушку, чтобы не путался под ногами. А так… Пиршество было в разгаре. По разнокалиберным тарелкам разложили гостинцы, привезенные из столицы, – будто то же самое нельзя купить здесь (кстати, и дешевле). Но у Диты всегда были нелады с логикой – уж такая она загадочная. Мужчины, конечно, приволокли спиртное и, похоже, успели основательно разогреться. Мурдинов с Дитой оживленно судачили, вспоминая былое, а кое-какие воспоминания, кажется, даже освежили – судя по растрепанным одеждам. Гусар вовсю ухлестывал за Кариной, Гай наблюдал за этим, старательно улыбаясь. А надымили столько, что непривычному человеку сделалось бы дурно. Тут Дита обратила внимание на то, что показывает монитор, и заспешила к экрану, снося по пути стулья. – Родик! – закричала, еще не добежав. – Радость моя недоцелованная!.. А что же ты не тут? – Я-то как раз тут, – возразил я. – А там, у вас, тесно и без меня. Ноги все же опустил на пол, блюдя приличия. И чтоб не провоцировать Диту на скабрезности – уж ей только дай повод. – Мамочка моя! – воскликнула она. – Это даже пугает. Ты совсем не изменился с последней встречи! – «Стало больше седины в его кудрях», – откликнулся я, скептически хмыкая. Хотя слышать такое было лестно. Увы, сказать то же самое про нее я не мог: ее-то не обошли годы. И сколько их минуло – пять, больше? – Только сделался еще громадней, – прибавила она. – Господи, как шкаф! – Вот это – в точку, – хихикнул Гай. – От знаний пухну, – пояснил я. – Теперь-то я готова поверить, что проживешь полторы сотни. Невольно я покривился: снова это магическое число. К тому ж не так и много, если вдуматься. Далеко ли ушли мы от однодневок? – Тебя-то с чего занесло сюда? – спросил я. – Не наскакалась еще? Дита любила посещать опасные точки и возвращалась оттуда полная впечатлений, коими охотно делилась со зрителями. Что же до опасности… Так в этом и есть самый смак! Вдобавок приправленный пикантными деталями. Может, для того Дита и ездила, чтобы потом, повествуя о своих похождениях, небрежно бросить: «В общем, меня изнасиловали». Естественно, на такой лакомый кус всегда найдутся охотники. И уж для нее это не было трагедией – скорее приключением. Немножко перца в пресных буднях. Я виделся с Дитой редко, но каждый раз она напоминала течную кошку, так и норовившую на что-нибудь нанизаться. При этом Дита охотилась на редкие экземпляры, словно собирала коллекцию. Слава богу, ее женственность оказалась востребованной, – иначе в мире стало бы на одну революционерку больше. Бог знает, что Дита доказывала – себе и другим. Впрочем, по собственному признанию, в детстве ее считали дурнушкой, и, видимо, в душе она осталась «гадким утёнком», хотя уже много лет выглядела достойно. Послушать Диту, в ее любовниках перебывали все знакомые. Нередко, проспавшись после очередной пирушки, она допытывалась у участников, кто пользовался ею на этот раз. Протрезвевшие приятели смущенно отнекивались, будто потрудились тут коллективом. Похоже, Дита всерьез полагала, что богемность в том и состоит, чтобы по утрам находить в себе резиновые изделия, оставленные невесть кем. Может, и впрямь так – ей виднее. Кажется, и гусарик меня узнал – вглядевшись в экран, он сразу поблек, а его фонтан оскудел. Может, хоть это удержит бузотера в рамках? Ну да, пока не примет для храбрости. И уж тут он покажет всем!.. – Так ты что, Родик, не приедешь? – удивилась Дита. – Да брось – можно подумать, такой занятой!.. Видишь, какая у нас компашка собралась? Нет, это даже умиляет, до чего она неуместна тут. И насколько не сознает, куда влетела. Ну ясно: кроме нее некому позаботиться, чтобы я не скучал, – забыли меня напрочь. И по ночам не наведываются, и вечерами не гоняют, швыряясь молниями, а днем не пытаются измордовать или вышвырнуть в окно… И ведь бесполезно втолковывать! – В другой раз, – ответил я. – У вас и так с дамами недобор. – Так мы и по двое осилим, – с готовностью объявила Дита. – Верно, Каринка? А то и троих. Вот я как-то… – Господи, это же сыр воняет! – вдруг вскричал простодушный Гай. – А я переживаю, что носки не постирал. Дамы рассмеялись, будто от удачной шутки. Хотя и выпили, наверно, немало. Но Гай вовремя встрял – иначе бы Дита порассказала!.. – А помнишь Эдвина? – спросила она. – Конечно, вы же знакомы!.. Ведь это он меня зазвал. Ну, пока собралась… А Эдвин и не встретил – сволочь! И вообще, сказывают, сгинул куда-то. И чего я прикатила сюда? Вот Эдвина лучше не вспоминать, учитывая, где я видел его в последний раз. Кстати, не мешает проведать – может, он до сих пор мокнет в том пузыре? – У этого охламона совсем крыша съехала! – заявила Дита в обычной своей манере. – Разве не знает, что у меня полно дел? Чем он думает, интересно, – задницей? Конечно, она у него безразмерная!.. – Не всем же быть умными? – осторожно заметил я. – А ты до сих пор пользуешься спросом? Имею в виду, на TV. – Спрашиваешь!.. Нарасхват иду, точно шлюха по весне. И рейтинги под потолок… Ты что, совсем в ящик не глядишь? – Да как-то, знаешь, всё Океан, Океан… И что, ковыряние в гнойниках действительно увлекает народные массы? – Что ты – публика валом прет! А эти долбанные обозреватели прямо шизеют от восторга. Ты бы слышал, как они разливались насчет моей последней программы! – Еще б им не разливаться. У вас попробуй не похвалить – наживешь врага на всю жизнь. А уж за критику убьют сразу. – Тебя, пожалуй, убьешь, – решила она подольститься. – Кувалдой разве. Или паровым молотом. И чего тебя занесло в монстры? У нас бы этого не поняли. – Мужчина обязан быть сильным, – отрезал я. – Женщина красивой – в меру отпущенного. А этот ваш средний пол, – я пожал плечами. – Не понимаю. – Последний писк, что ты! – хмыкнул Гай. – В тамошних кругах мужественность скоро выйдет из моды. И женственность тоже, – прибавил он, с опаской покосившись на Диту. – А слабо доказать, чего стоишь? – загорелась та. – Тоже мне, шкаф с ключиком! Как до дела – в кусты, причем один… Да ты не гляди на Карину, – рассмеялась она. – Мы уж обсудили всё – подруга готова уступить тебя на одну ночь. И даже примкнуть не прочь. Давно ты не кувыркался с двумя? Чуть опоздав, Гай тоже захихикал – видно, решил свести предложение к шутке. Хотя Карину можно купить на «слабо»… тем более с таким напором, как у Диты. Но это не тот коллектив, куда мне хотелось бы влиться. – Чтоб вы не очень духарились, – сказал я. – Вчерашней ночью в городе убили Кторова. Да-да, того самого. Тоже, верно, приехал за впечатлениями. – Подробности? – сразу спросил Гай. – Не при дамах. Но обошлись круто. – Да брось пугать! – фыркнула Дита. – Будто в столице не убивают. У нас, если хочешь знать, такие киллеры – вам и не снилось!.. Ага, всю жизнь мечтал о таких снах! – Пусть другие боятся, – храбро поддержал Гай. – А нам работать надо. – Может, Кторова убрали не случайно? – неожиданно подал голос Мурдинов. – Может, он наткнулся на что? Что не случайно, это и Гарри понял. Вот что касаемо второй фразы… Собственно, почему нет? Уж Кторов вполне мог что-то нарыть – не говоря о том, что много знал. Надо ж, и полудурки иногда рождают дельные мысли! – У нас ведь что главное, – прибавил Гай с видом знатока. – Концы в воду и свидетелей не оставлять. – «И молодая не узнает, какой у парня был конец!» – пропела Дита, обрадовавшись поводу. – И был ли тот у него вообще, да? Но поскольку мы с Гаем не поддержали темы, женщина вернулась к Мурдинову, и они вновь принялись ворковать, сомкнувшись головами. А гусар, похоже, начал новый разгон, что-то заливая певичке на ухо. Конечно, эту песню не задушишь так просто! Понизив голос, я спросил: – С Кариной не толковал про ее тайну? – Ну куда? – кивнул Гай за спину, будто Дита ошивалась тут с самого утра. – Дотяните до беды! Ладно, завтра прикачу и уж тогда поспрашиваю без скидок – на пол, на слабые нервы… А про «шакала» вызнал что-то? – Копаю, Род, копаю – уговор в силе. Если бы не сегодняшняя бордель… – Послал бы Диту подальше… скажем, в отель. Вместе с ее белой костью. – Так ведь отели заняты? – Ну, не все, я полагаю… – Да чего там, потерплю до утра. – Начнутся эксцессы – сразу зови охрану, не рассусоливай, – велел я напоследок. – А они наверняка возникнут – этот павлин из тех, кто очень обижается на отказы. Слышишь, непротивленец? Или сам позвоню Олегу и велю выкинуть этих орлов к ядрене фене. – Ну что ты, Род, зачем? – испугался Гая. – Пока-то они ведут себя прилично. – Это пока. А как наступят на мозоль… Только сам не влезай! – предостерег я. – Уж на тебе они не задумаются показать, какие герои. – Да понял я, понял!.. Олегу, старшему охраннику, я все же позвонил, чтобы уточнить обстановку и подбросить рекомендации, из самых свежих. Еще пару дней назад я удвоил тамошнюю стражу, потратив на это изрядный куш. Зато парней подобрали лучших, с вниманием отнесясь к предупреждению о предельной опасности ночных дежурств. А вот мою усадьбу гости посетили вскоре после полуночи – именно «гости», поскольку их оказалось трое. Вряд ли они уступали умелостью ухарю, что наведывался недавно, но с тех пор я научился кое-чему, а в свою оборону внес коррективы, против ожидания оказавшиеся действенными. Слонялись твари вокруг дома долго, пытаясь отыскать брешь, но на штурм так и не решились, видимо, вполне насытясь заготовленными сюрпризами. Может, всё не так страшно, когда владеешь знаниями? По-моему, мне даже удалось вздремнуть, пока следил за перемещениями Хищников. А уж Инесса уснула точно, резонно решив, что ей-то бодрствовать ни к чему. Вот насчет Головы не могу сказать. И вообще, спит ли она? А сразу после восхода мне позвонил Трофим, выглядевший на удивление бодрым для такого раннего часа. – Слыхал, что деется? – сказал он, не здороваясь. – Ну? – откликнулся я, холодея: неужто до Клер все же добрались? – Ночью в Центре натворили дел: вырезали цельный квартал – вчистую. – Ч-черт… – Никого не пожалели, ни единой души. А все головы – утащили. Это же с ума съехать! – На сувениры, что ли? – угрюмо спросил я. – И сколько набралось? – Думаю, не одна сотня. И не две. Да, такой массированной атаки еще не было. Я представил горку, сложенную из этих голов, и мне стало зябко. Невольно я покосился на полку, где покоился темный шлем. Но в этой хотя бы соображение осталось – что, прямо скажем, можно отнести к чуду. – А у вас-то как дела? – И к нам подкатывали, – ответил торгаш. – Кажись, еще прежде, чем зачалось там. – Хищники, да? – Уж не человеки, явно. Слава богу, отмахались, хотя на пределе. Все же молодец Каримка, да и тебе мы по гроб жизни… Когда бы не спохватились вовремя, нам бы тоже устроили… массаракш. Конечно, Трофим имел в виду «massacre». Верно, опять слушал Арину, читавшую на ночь их малышу, – вот и заслонило. – Потери? – спросил я. – Есть, а как же. Двое или трое – выясняем. Но и нескольких тварей уложили. Хотя туш не осталось, – добавил он с сожалением, – прибрали, должно. Зато кровищи!.. Однако же, Родя, то была присказка. – Нифига себе, – поразился я. – Это и для сказки – чересчур. Ну давай, бородач, fire! – Чего? А, ну да… Понимаешь, по всем знакам в том квартале бедокурили абреки – рубленые раны, сгинувшие головы. И следы, говорят, ведут в горы, вроде даже к селению Амира. Такой, видишь, казус. – Что, опять приговорили без суда? – спросил я. – Да как скоро! Собственно, тут не нужны ни доказательства, ни, тем более, суд. Главное, настроить толпу: напугать или озлобить. – Такие вести разлетаются вмиг, – заметил Трофим. – И по Дворовому каналу показали. – Оперативно сработали, а? Умеют, когда не надо. – Но самое худое: кадешники уже выступили. То есть, понятное дело, «дьяволы» – мальцов пока берегут. Кадешники, они же «Красные дьяволы» (выросшие из «дьяволят»), – это боевой авангард нашистов, обученный и неплохо вооруженный. Двор их как бы не жаловал: оппозиция все-таки, – даже поругивал изредка, хотя без особого пыла. И вот для «КД» подвернулся случай отличиться. – Так быстро? – снова удивился я. – Будто готовились, верно? – Да есть такая мысля, – подтвердил торгаш. – Чего ж делать-то, Родя? – А ты уж сделал: сбросил проблему мне. Для того и позвонил, да? – Так люди ж кругом! – вздохнул Трофим. – А настрой у них – сам ведаешь какой. Если предприму что, меня и ближние не поймут. – К примеру, Карим. Или Арина. – Боже упаси! – испугался он. – Ей-то и знать ни к чему – такие страсти!.. И так уже плохо спит. – Ладно, – сказал я. – На посильный шаг ты решился. Теперь мой черед. Оборвав связь, вызвал Амира. Откликнулся он не сразу: видно, дрыхнул. Через минуту его окаймленная баками физиономия все же возникла на экране. – А-а, ты, – пробурчал он, моргая. – Уже поднялся, да? – Думаешь, у меня есть время спать? Не до сна, видишь, всё о тебе пекусь… Как живешь – жены не колотят? А удой у них не упал? – Другого времени для шуток не нашел? – осведомился горец довольно миролюбиво. – Я и сам лег под утро. – Над златом чахнул? – хмыкнул я. – С чего ты такой богатый, Амир? У всех потери, а у тебя вроде не убывает. Поделился бы секретом? – А потому что хороший человек, – «поделился» он, скромно улыбаясь. – Люди сами приходят, говорят: «Возьми деньги, дорогой, прошу – для тебя не жаль, ты лучше потратишь». – Сказка! – восхитился я. – Да если бы хорошим приплачивали, кто бы тогда остался плохим? – И выпалил в упор: – А может, головами торгуешь? – Чего? – удивился мусел. – Ты про что, Шатун? Жаль, через экран я не могу слышать собеседников – тогда бы и сомнения ушли. Но странно, что он залег так поздно, – не в его правилах. И наложницы на кровати не видно. Что же его утомило так? – Смотри, Амир, – сказал я. – Если причастен к этому, лучше сразу сдайся властям. Я и сам их не жалую, но там у тебя есть шанс выжить. – Что, пугаешь меня? – вспыхнул горец, разом стряхивая сонливость. – Как можно, дорогой! – воскликнул и я. – Или мы не партнеры? Но взгляни туда, – повернув камеру, указал на окно, за которым зависла «стрекоза», бесшумная и едва приметная. – Если потребуется, она отыщет тебя всюду, узнает под любой маской! Думаешь, трудно убрать человека, если поставить такую цель? – Чего же не убирают… других? – Наверно, не очень хотят. Как и я – пока. Амир поглядел на меня с опаской, будто в его мнении я уже не вполне человек. Тем более, чаще он видел меня в доспехах – а пойди разберись, что под ними. Может, этот псих и впрямь сросся с машиной? – У меня темперамент, да? – проворчал он. – И нервы… истрепал. – Только не рассказывай про свои обиды – сейчас у всех накопилось! – У тебя тоже? – Не терплю, когда убивают заложников, – сказал я. – И когда за грехи одних расплачиваются другие. Это… неправильно. А тех, кто проделывает это, следует тормозить – кем бы они ни были и за что бы ни выступали. Такое у меня кредо, чтобы ты знал. Собственно, потому и звоню. Если еще не знаешь: в городе нашалили, причем по-крупному. А платить по счетам придется тебе. Как раз сейчас к вам спешит отряд кадешников. Хочешь, встречай гостей, не хочешь – сваливай. И снова взыграла горская кровь. – Это ты навел их! – закричал Амир. – Дурак, – сказал я. – И поэтому предупреждаю? – И нашим, и вашим, да? – Нет – только себе. И уж наверняка не «нашим», добавил мысленно. То есть не тем, кто сейчас в мстителях. Знаю я эти акции возмездия! Перебьют кого застанут, порушат что можно. Затем из всех трупов отберут мужчин, в большинстве обычных трудяг, заснимут их, потом оружие – не исключено, свое же – и раструбят об очередной победе, доставшейся малой кровью. (Чужая, понятно, не в счет.) И репортеров на такие дела берут лишь своих, проверенных да идейных, – якобы из соображений секретности. Конечно, кадешникам есть что скрывать!.. Тех, кто устроил резню в городе, я и сам бы пустил в расход, но этим «защитникам» просто нравится убивать. Нормальные люди на такое не пойдут… а если пойдут, потом с ума съедут, вспоминая мертвых детей. Впрочем, сейчас нормальны как раз те, чей круг подобия не выходит за свою стаю, – и что им чужие детеныши!.. – Когда они выехали? – спросил Амир. – Минут двадцать назад. Он издал то ли рык, то ли стон. По-моему, даже хотел схватился за голову, но в последний миг удержался от лишней патетики. – Я не успею увести людей! – объявил он безнадежно. – Все спят еще. И машин мало. – А твои нукеры где? – Далеко – отослал почти всех. Дела, понимаешь! Откуда мог знать? Действительно: как нарочно. Или такое стечение, или впрямь подгадали. М-да, дело становится веселей, а выбор – сложнее. На второй экран я вывел карту, скоренько проследил маршрут, по которому пройдут кадешники, прикинул сроки. Кажется, успею. Вот на раздумья времени не остается. – Попробую задержать, – сообщил Амиру. – Место вроде удобное. Сорвавшись с кресла, помчался в гараж, по пути захватив из кладовки скафандр и несколько стволов. Облачался уже в «болиде», поручив управление бортокомпу. За машиной сразу пристроились «стрекозы», будто преданные помощницы, – маленький, но отряд. И сегодня нам придется выложиться. До ущелья «болид» докатил за минуты и кадешников обставил с запасом, благо ехал наперерез. Ну-с, а теперь осмотримся. В самом деле, это место будто придумали для засады. Проход узкий – едва разъедутся две машины. Склоны крутые, но не отвесные – передвигаться по ним можно, тем более на форсаже, и укрыться найдется где: полно валунов, расщелин. А в нескольких местах нетрудно организовать лавины, если рвануть небольшие бомбы. В принципе, чтобы закупорить эту тропу, хватило бы взвода, оснащенного современным оружием. Странно, что Амир не выставил здесь дозорного. Выходит, не только русские крестятся после грома? А вот меня опять запишут в предатели. Даже горцы этого не оценят. Что за джигит, если предает своих? (Надо же, «свои»!.. Вот эта мразь?) Никто не любит ренегатов. И основания для зверств всегда самые возвышенные. Впрочем, в каждой семье есть уроды. Из всех американов, воевавших во Вьетнаме, уважаю тех, кто стрелял в «джи-ай», спасая деревню Май Лай от полного истребления: пилота Томпсона и его экипаж. Честь выше долга. На связь вышел Амир, сообщив, что работы ведутся – даже, можно сказать, в разгаре – и что народ для отступления построен. – Продержишься сам? – спросил он затем. – А то могу прислать трех или четырех. Молодые, правда. – Еще не хватало! – испугался я. (Вот тогда точно начнется месилово.) – Лучше перекрой выход из ущелья. Вторая линия обороны не повредит. Хотя и без того у меня начался мандраж. Схватку с превосходящей силой приятней наблюдать на экране. «Триста спартанцев», «Три мушкетера»… и д'Артаньян. Три богатыря. Вот они герои – в отличие от меня. Я-то предпочитаю избегать риск, пока возможно. А тут даже красоваться не перед кем, если не считать нашистов, вряд ли способных оценить чужую доблесть. Жалея, что не обзавелся десятком «стрекоз», я выбрался из «болида» и побежал по склону, присматривая убежище. В назревавшей потасовке моя роль будет сведена к минимуму. Все начальные установки я уже выдал, и теперь обороной будет руководить Дворецкий, разыгрывая битву, точно шахматную партию, а меня воспринимая, как одну из фигур… которой, правда, нельзя жертвовать. («Король, да?» – сказал бы Амир.) И буду я пулять по команде, будто автомат, и менять дислокацию – лишь бы не портить общего рисунка. Когда я бросил последний взгляд на «болид», тот уже развернул колеса, готовясь мотаться из стороны в сторону, и выдвинул наружу все стволы. Уж в искусстве совмещать две функции, защиты и атаки, с Дворецким трудно тягаться. Конечно, соперники ему найдутся, но не в нашей губернии, и уж точно – не у нашистов. Хотя бы тут у меня имелась фора. Затем я лег за камень, наблюдая, как из-за поворота выезжает голова колонны. Составляли ее довольно невзрачные броневики, однако двигались кучно, сплетясь в раззадоренную стаю. Дальнейшее отложилось в памяти смутно: все-таки компьютерные бои не для человечьей психики. Я плохо представлял, что творится вокруг, и кто, собственно, побеждает. В ущелье разразился локальный ад – во всяком случае, для нашистов. Горели машины, куда-то бежали люди, стреляя и падая, наверху гремели взрывы. Затем оттуда сыпались камни, а иногда рушились целые пласты, накрывая буксующие бронеходы, загромождая проход. Вскоре к здешнему сумраку добавилась пыль, поднятая взрывами и обвалами, – что было на руку нам, благодаря лучшим локаторам. Хотя лично мне картинка виделась смутно. Кстати, Дворецкий совершенно не заботился о том, чтобы преподнести сцену сражения в лучшем виде, – только гонял меня туда-сюда, указывал цели, какие надо поразить, даже включал усилители в моем скафандре, когда требовалось побыстрей убраться из-под шквальной пальбы. (И сразу вырубал, чтобы не посадить батареи.) Как и всегда, я стрелял по ногам, не желая ничьей гибели. Но непривычные к нормальному бою каратели, разбежавшись вокруг подбитых машин, рассыпавшись по склонам, то и дело поливали щедрым огнем друг друга – и уж тут я ни при чем. Однако поздней в общей сумятице обнаружилось подобие порядка. Четыре броневика, продравшись сквозь сбившееся в кучу стадо, вступили с «болидом» в активную перепалку. В каждом укрывалось трое, и взаимодействовали группки грамотно, будто уже имели опыт. Конечно, им сложно было состязаться с Дворецким, хранившим в памяти все описанные сражения прошлых столетий, – зато они брали числом. И если бы не удачно подстроенная лавина, накрывшая у противника сразу две машины, нам пришлось бы туго. Одну из «стрекоз» уже подстрелили, в общем-то случайно. От прицельных выстрелов Дворецкий ее уводил, а вот шальная пуля достала, к тому же не одна. Вторую летунью тоже задели, но пока, слава богам, не сбили – иначе нас сделалось бы вдвое меньше, а значит, долбать по нам стали бы сильней. Поневоле пришлось выступить мне, пустив в ход бластер, припасенный на крайний случай. И уж он показал, кто лидирует в гонке вооружений. От первого же заряда ближний броневик осел на оплавленное колесо, нехотя занялся. Не дожидаясь, пока рванет бак, экипаж брызнул по сторонам, прячась за камни. Затем и уцелевшая машина стала отступать, благоразумно прервав стрельбу, чтобы не провоцировать убийственный ответ. Видимо, эта молния стала последней каплей. То ли кадешников настолько впечатлил бластер, то ли они уже знали, что это за хреновина, то ли усмотрели тут намек, мне самому не очень понятный, – однако намерения поменяли круто. Выстрелы прекратились, хотя не сразу. Оставшиеся на ходу колесники укатили, потащив за собой машины, которые еще не вполне сдохли. Недолго выждав, нашисты собрали раненых и даже тела – чтобы предъявить их по возвращении, как свидетельство коварства абреков, устроивших засаду. Но старались не особо. Когда выжившая «стрекоза» подтвердила, что колонна убралась на безопасную дистанцию, я (по указке Дворецкого, не выпускавшего из внимания ни одного из участников этой стычки) отыскал среди камней пару трупов и совсем молодого подранка, только сейчас пришедшего в себя. Парень был справный, даже симпатичный на вид, но дурак дураком. Впрочем, умные в «КД» не идут. – Ты кто? – сипло вопросил он, увидев меня. – Абрек? – Терминатор, – ответил я. – Ангел смерти. Устраивает? Не поверив, он принялся монотонно стонать. Кто-то прострелил бедняге ногу – может, и я. Рана не опасная, если не запускать, но крови вытекло много. Чертыхаясь, я наложил пластырь, вколол болеутолитель. Затем оглянулся на «болид». Тот имел жалкий вид, будто готовился откинуть колеса. Но ездить еще мог, и слуха его не лишили. – Ко мне! – позвал я, снова принимая руководство на себя, и «болид» послушно приблизился, дребезжа, как последняя развалина. Ну, кто оплатит мне такую потерю? Ведь я привык к этой скотинке, даром что железная. Из всей команды меньше других пострадал я – спасибо Дворецкому. Хотя тоже не избежал попаданий, к счастью, не опасных. – Амир, слышишь? – окликнул я, включив рацию. – Можешь присылать мародеров – тут уже тихо. Счет за работу пришлю, когда подсчитаю издержки. Горец забубнил что-то в ответ, но я не стал вслушиваться – отключил связь. Уж на благодарность я рассчитывал меньше всего. К тому же в этот момент «стрекоза» предупредила, что с тыла надвигается еще стая – как водится, к шапочному разбору. А предводительствовал там Рыжий, мой недавний знакомец, полюбивший меня с первого взгляда. Ну что за гниль, а? Что те, что другие – близнецы-братья. И ладно бы крошили друг друга, но ведь безвинных гибнет куда больше!.. Может, и этим врезать – для равновесия? Всеми уцелевшими средствами – пожалуй, на шайку Рыжего хватит. Впрочем, это во мне опять взбрыкнул Зверь. Сейчас-то какой смысл ввязываться? Разве для профилактики. Конечно, без Рыжего мир не обеднеет, а кое-кого я даже спасу – будущих его жертв. Но такая логика может далеко завести. – Кажется, тебе повезло, – сказал я кадешнику. – Хотел повидаться с абреками? Наберись терпения – они на подходе. – Вы же меня не бросите? – жалобно спросил раненый, на всякий случай придвигая к себе автомат – как последнее средство убеждения. Следовало бы убрать ствол сразу, но стало любопытно, как кадешник себя поведет. Увы, он не разочаровал. – Обязательно. – Ударом ноги я зашвырнул автомат подальше. – Чтоб абреки срубили тебе башку. Но сперва они выколют глаза и отрежут уши. И все это – плата за неверный ход. Твоя беда, что не умеешь уговаривать. Надо быть добрей к людям – понял, дурилка? Пока перешуганный юнец снова не начал ныть, я загрузил его в «болид», уложив на заднее сиденье, а из багажника достал мотоцикл – к счастью, целехонький. – Не вздумай лезть в управление, – постращал напоследок. – Если не хочешь взлететь на воздух. Бог даст, машина не скиснет по пути и догонит твоих соратников, бросивших тебя подыхать. Или доставит в больницу, к добрым дядям-докторам – всё лучше абреков. – А если скиснет? – простонал пассажир. – Тогда свяжешься со своими – это я разрешаю. Но не раньше, чем встанет авто. Проваливай, ты мне надоел! Последнюю фразу «болид» принял на свой счет, ибо тотчас тронулся с места. Следом и я погнал мотоцикл, на первых же метрах обогнав колымагу, так долго служившую мне боевым конем. Пока не кончилось ущелье, я не особенно спешил, опасаясь нарваться на засаду. Но лишь выехал на магистраль, сразу набрал скорость, укрывшись за ветровым стеклом. Мотоцикл был мощный, на широких шипастых шинах, однако легкий и с низким центром тяжести, что добавляло ему устойчивости. В прежние времена я любил на нем гонять, но нынче лучше не подставляться. Хотя днем еще можно позволить себе такую роскошь – если ехать в скафандре. А направлялся я в город: почему-то Гай не отвечал на мои оклики. И его охрана невесть с чего отмалчивалась. Что за странности в здешней связи? Раньше такого не случалось.Глава 20. Милые бранятся
Как всегда по ночам, в номере было тихо, сумеречно. После возвращения из Бурова жилища Геральд и Энни развязали такую битву, словно этим способом пытались убедить себя, что хоть они-то еще живые. Схватка продолжалась не один час, перемещаясь из комнаты в комнату, из угла в угол, а то и вовсе в какие-нибудь неординарные места. Геральд истязал подружку столь долго, раз за разом взметая ввысь, что даже ее выносливость начала сдавать. И хотя о пощаде жертва не просила, он решил Энни помиловать. Вероятно, барон предощущал что-то в ближнем будущем, иначе бы не стал так буйствовать, оставил силы на потом. Или он просто боялся? Ну, надо же!.. Затем, когда женщина уснула, по обыкновению приткнувшись к его боку, Геральд нехотя высвободился и перебрался во вторую спальню. Дверь к Энни оставил открытой, так что слышал каждый шорох в ее комнате, а разлегся прямо на ковре, прихватив с постели подушки, – чтобы не выпускать подружку из поля зрения. Оба Eagles он разместил поближе к себе, а один даже не выпускал из руки, во вторую взяв пультик. Впрочем, этой ночью барон не ждал гостей – во всяком случае того, кто убил Бура. Сегодня еще не его черед, а значит, и не Энни, раз они вместе. Как известно, бог любит троицу… и Черт, по-видимому, тоже. Пока что Геральд не знал про него ничего, но странным образом ощущал врага, будто их связывало что-то. Из всех вариантов убийца предпочтет самый тривиальный. Вообще в этой среде, кажется, чаще выбирают избитые ходы – таковы здешние правила. Надо соответствовать, если хочешь выжить. А от Энни Геральд сбежал, чтобы разобраться с диском, заимствованным у покойного Борислава. Может, там и не найдется важного, но принцип «меньше знаешь – дольше живешь» впитался в барона накрепко, а уж Энни он совсем не желал гибели. Конечно, знания по-прежнему добавляют сил, но чаще действует принцип «знания – смерть». Даже когда речь идет о рукописи, предназначенной для массового издания. Хотя то, что обнаружилось на винчестере, и на черновик-то походило мало – так, отрывочные наброски. Вообще Геральд не жаловал беллетристику, но сочинения Кторова почитывал – из любопытства и по старой дружбе. До сих пор ничего в них не цепляло его всерьез, будто и не Буром писано. Хотя людей тот понимал, и чем можно потрафить публике, ощущал нутром. Конечно, он остерегся дразнить гусей, раскрывая «бесовские» секреты, но налет таинственности, так любимый непосвященными, привносил мастерски. То есть ремеслом Борислав овладел, подойдя к новой профессии с присущей ему основательностью, замешивая тамошние блюда по рецептам, уже опробованным другими, – а вот душу в свои поделки не вкладывал. То ли берег силы для иного, то ли не накопил еще впечатлений, чтобы делиться. Но в этих наметках Бур присутствовал. На первых же строках, поплывших по экрану, Геральда пробрала дрожь, словно бы он встретил погибшего гиганта. Похоже, здесь Кторов выходил на новое качество, наконец решив выплеснуть себя – настоящего. И сознание его оказалось вовсе не таким безмятежным, как подобало эдакой глыбе. А сам текст наверняка разочаровал бы прежних читателей: на первый взгляд беспорядочное нагромождение нелепиц, алогичное точно сон, почти смыкавшееся с бредом. Но заинтересованный человек углядит там много, особенно если, подобно Геральду, сам крутился вблизи тех же событий. Выяснилось, что Бур действительно знал о кровожадных наклонностях сторожа и даже пытался натравливать его на других Хищников – чтобы старик мог насытить Голод, убивая таких же, как сам. Конечно, удавалось не всегда, но, возможно, безвинных жертв оказалось в итоге меньше. Хотя это вовсе не тот путь, какой выбрал бы Геральд… собственно, он уже выбрал. Но еще занятней оказался сюжет романа, который Кторов выстраивал, отталкиваясь от своих наблюдений. Намеки, разбросанные им по тексту, с лихвой окупали приключения вчерашней ночи. А уж выводы, следовавшие отсюда… Заслышав шуршание простыней, барон скосил глаза вбок, сразу прекращая играть пистолетом. – Кстати, я владею скорочтением, – сообщила Энни, возникнув в проеме обольстительным призраком. – Тебе не сгодится? – Н-да? – откликнулся он, уже не удивляясь. – А на метле не летаешь? Пора, пора осваивать!.. С тихим вздохом фигура опять погрузилась в сумрак, вернувшись на кровать. Странно, что вообще вызвалась – раньше избегала. Слегка выходит из образа, а? Геральд возобновил чтение, все глубже проникая в текст, пропитываясь им. Его словно затягивало в водоворот или, скорее, в смерч, от которого и у самого начинали кружиться мысли. Черт знает, если бы Кторову позволили довести это до ума… конечно, читателей убавилось бы намного… точнее сказать, состав их обновился бы полностью… Но как раз Черт и не позволил, очередной раз вмешавшись в божий промысел. Из соседней комнаты вновь донесся шелест, зазвучали осторожные вздохи. Чуть погодя ко входу опять придвинулся бледный силуэт, на сей раз не издав ни слова. Недолго постояв, призрак плавно сложился у косяка, взирая на Геральда мерцающими глазами. Похоже, Энни тянуло к нему, точно бедняжку Хэри, рожденную Солярисом, к тому придурку Кельвину. Или тянет не к нему, а к тексту? Господи, ей-то какой интерес!.. А может, не насытилась еще? Удивленно хмыкнув, Геральд поднял женщину на руки и отнес обратно к постели. Уложив на край, опустился перед кроватью и принялся обстоятельно, без суеты, целовать Энни то в одни нежные губы, то в другие, будто сравнивал сладость. – Прекрати, – прошептала она. – Я с ума сойду!.. Однако раньше Энни заснула, совершенно обмякнув, – будто как раз этого и не хватало ей для спокойствия. Довольно необычная реакция на ласки. Вот теперь Геральд смог погрузиться в рукопись с головой, с каждой минутой уходя глубже, – впрочем, краем уха прислушиваясь к сонному дыханию женщины. И мало-помалу Кторовские построения, явно не высосанные из пальца, смыкались с собственными его подозрениями и предчувствиями, еще не принявшими зримые контуры, а смутные факты, мелькавшие у Бура там и сям, подлаживались к тому, что Геральд уже знал, достраивая картину. Кторов ничего не утверждал, да и сам представлял все не особенно четко, скорее всего задействовав подсознание, – но когда вольные фантазии автора складываются с догадками такого читателя, как Геральд, возникает нечто, сильно похожее на уверенность. А многое из того, что барон не понимал, откладывалось в нем словно бы про запас, наверняка дожидаясь случая, чтобы проявиться позже. Будто в глубинах его сознания формировалась матрица – этакий виртуальный советник, незримая копия Бура. Изо всех сил противясь странным чарам, Геральд метался по рукописи, перечитывая главы, а отдельные куски прокручивал по несколько раз, но эффект не ослабевал – наоборот. И выводы тоже не менялись, как ни грустно. Правда, доказательств недостаточно для приговора – но ведь мы не на суде? Когда за окном стало светать, Геральд потушил экран, но долго еще пялился в него невидящим взглядом. Он ощущал себя больным, старым, и дело тут не в бессонной ночи или предшествовавших ей безумствах – в ином. Вот так и приходит понимание, иногда находя необычный путь. И каким же оно бывает горьким!.. Вообще занятно проследить ассоциативный ряд – от первого посыла до заключительного тезиса. А первым камушком здесь послужило упоминание Шатуном той сценки из «Трех мушкетеров», где изрядно наклюкавшийся Атос жалуется д'Артаньяну на тяжкую долю вешателя. И здесь всплывает… точнее, вздымается… любопытный образ миледи, общими стараниями таких же воздыхателей превращенной в женщину-вамп. Уж в этом качестве она могла манипулировать самцами, расплачиваясь за обиды. А цель у нее была не пустячной: судьба сына… Кстати! Миледи ведь тоже звали Анной – как же я запамятовал? Анна де Бейль, ну да. Неужто имя вправду формирует судьбу? Господи!.. Похоже, все уже было в мире, и сама жизнь не может выйти за рамки описанного. – Вот и мы! – произнес Геральд, бодрой усмешкой приветствуя появление Энни. – И как нам спалось? Притормозив в паре шагов от него, женщина потянулась, демонстрируя себя во всей красе, а барон зачарованно глядел на нее, продолжая ухмыляться. – Знаешь, неплохо, – ответила она. – Да, на удивление… Сперва дергало что-то, но затем – словно провалилась. А всплыла лишь сейчас. – Как отключили, да? – спросил Геральд. – Отправили на подзарядку. – Не поняла… – Не важно. Я вот что хотел спросить… Где твой ребенок? Энни вздрогнула, даже отступила на шаг, словно от толчка. Еще не оформившаяся улыбка на ее лице разом поблекла, испарилась. Ей-богу, даже жаль. Может, сперва следовало провести нашу обычную разминку? Нет, я бы не смог так – только не с ней, нет!.. Это уже вышло за рамки игр. – А с чего, собственно говоря… – начала было Энни, но барон тотчас прервал ее, вскинув руку. – По-твоему, я не отличу рожавшую женщину? – спросил он. – С моим-то опытом жизни!.. Могу даже прикинуть срок. Годков пять, верно? Самый очаровательный возраст!.. И кто же у нас: сын? – Прекрати! – Похоже, угадал, – кивнул Геральд удовлетворенно. – Знаешь, у меня был знакомец, который со спины, по одной походке умел распознавать статус женщины… А интересно, где малыш сейчас? Не в детдоме? – Гарри!.. – «Гори, гори, моя звезда», – пропел он задумчиво. – Чтобы не погасло, да? – Ладно, у меня есть ребенок, – признала Энни. – И что это доказывает? – Что ты любишь его. И не хочешь искушать судьбу враньем о ранней кончине… Хотя такое объяснение пришлось бы к месту. – Типун тебе… – А раз любишь, но скрываешь – стало быть, неспроста. – Например, опасалась спугнуть нечаянную удачу, – предположила она. – Вдруг ты – детоненавистник? – Ну, Энни, не надо!.. Уж настолько ты людей понимаешь. Прислонясь спиной к косяку, женщина сложила руки на груди, даже слегка заслонилась коленом, словно опасалась нападения. – Во всяком случае, тут нет криминала, – сказала она. – Я не обязана докладывать обо всем. – Разумеется, – согласился барон. – Значит, ребенок у тебя есть. Но ты не замужем – тут не солгала. – А это ты определил по глазам? – И по глазам. А еще по повадкам – на такое хватает даже моей прозорливости. – Хорошо, я одинока, – признала Энни. – Ты доволен? Теперь могу быть свободна? – Э-а, – качнул он головой. – Есть еще неясность. Помнишь тех погонщиков на вертолете? – И что? – Они пытались меня захватить, – пояснил Геральд. – Хотя проще было бы взорвать машину. По-твоему, их смутило наличие пассажира? – Да мне откуда знать? – Я пробовал разные объяснения. Но подошло одно: погонщики не желали рисковать тобой. Выходит, вы заодно. – Гарри, – прошептала она, – это безумие. Ты же сам говорил – помнишь? Ну оглянись на себя! А что, недурной ход – можно сказать, актерская находка. Или все-таки режиссерская? И кто тут режиссер? – Да уж извертелся весь, – сказал Геральд. – Я бы и сам охотно списал это на паранойю. Так ведь как назло: одно к одному. И каратели за меня принялись после твоего звонка. И умеешь ты слишком много для случайной спутницы, и хороша до безумия, и привязать к себе умеешь, как никто… Чтобы такой алмаз да подобрать на обочине? При всем желании не могу поверить! – Гарри, послушай… – Энни, не надо усложнять, – попросил он. – Я ведь не добиваюсь признания – оно не требуется. Я только хочу понять: почему? Ее выражение изменилось, хотя не настолько, как можно было ожидать. Глаза сузились, зрачки сдвинулись, нацелясь на Eagles, по-прежнему лежащие рядом с бароном. Затем опять сосредоточились на его лице. Кажется, Энни действительно решила не усложнять. – Поверь, Гарри, – произнесла она уже другим голосом, ровным и более низким, – это не имеет никакого отношения к моим чувствам к тебе. – «Таково предписание», да? – с кривой ухмылкой сказал он. – Право, иногда делается горько, что я сделался докой в этих делах. Или причина в том, что часто обжигался? Понимаете, сударыня, недоверчивость прямо-таки впиталось в кровь – ничего не могу с собой поделать. – Что, – негромко спросила Энни, – мы опять на «вы»? Это в каком же контексте, позвольте узнать? – Увы, не в том, очарование которого мы смаковали в наш первый вечер. Таким способом я отстраняюсь, моя милая. Ей-богу, было бы легче, если бы вы изменили мне как-то иначе!.. – Потому что вас подвело ваше прославленное знание людей? Или оттого, что всего вашего обаяния не хватило меня перевербовать? – А разве я вас вербовал? – Ну да, вы просто предложили службу! Немножко секретарь, немножко любовница… – Не передергивайте, Энни. Второй пункт в нашем контракте даже не подразумевался. Это – ваша инициатива. – Анна Аркадьевна, пожалуйста, – поправила она. – Раз уж вы решили отстраниться. – Это я-то решил? – изумился Гарри. – Ну, знаете!.. – Только не говорите, что любили меня. – Да полно вам, Энни. Любил, не любил… Разве дело в словах? – Конечно, кругом виновата я. И что бы вы ни сотворили со мной, вас это оправдает. – Успокойтесь, – бросил он. – Вам совершенно ничего не грозит. «Что бы ни сотворил», надо же!.. Помимо прочего, в этом нет никакого смысла. – Может, и нет, – сказала женщина. – Для вас. – А для кого есть? – насторожился Геральд. – Кстати, кто папенька нашего ангелка? – спросил он, следя за ее лицом. – Не сам ли Ульян? И теперь не пожалел для друга самого дорогого!.. – Вам претит быть вторым, да? – Не по очередности, – покачал он головой. – По значимости. Уж если мне предпочитают Богомола… – Думаете, у меня был выбор? Когда локоть вывернут к самым плечам, и козла полюбишь. – Любовь к своему насильнику, видимо, наше национальное завоевание, – сказал барон. – Экий психовыверт, а? – Если насилия нельзя избежать, лучше притвориться, что по согласию. – Вот тут мне трудно судить – опыта маловато. Чуть поерзав, Энни, как и ночью, села у двери, обхватив колени руками. – И что теперь? – спросила она. – Развод и девичья фамилия? – Затем, поскольку Геральд молчал, прибавила: – Очень сердиты на меня, да? Осталось спросить: а не желаете ли, барон, отшлепать меня по попке? Конечно, заманчиво… – Я вовсе не сержусь, – пожал он плечами. – Собственно, за что? Слегка саднит – это есть. К счастью, мы не успели притереться, иначе болело бы намного сильней. Хотя я имел на вас виды, даже долгосрочные. – «Парень девушку целует, хочет познакомиться»? – насмешливо спросила Энни, забрасывая руки за спину и прогибаясь в пояснице настолько, что груди задорно выпятились. – Видите, и миледи из меня не вышло. Не удается ввергать мужчин в безумства!.. Ишь, выходит, и у нее те же параллели? – Ну, не переживайте, – сказал Геральд. – Просто я тертый калач… местами даже протерся насквозь. С другими может повезти больше. – Не такой уж и тертый, – возразила женщина, вырывая из-за косяка руку и направляя на него пистолет. – Сидеть! Проделано это было быстро, а главное, вовремя – как раз в момент, когда клиент размяк. Барон даже не дернулся. – Что же ты, Гарри? – спросила она укоризненно. – А еще профи, хотя и бывший… Или все-таки стареешь? Целилась Энни в нужную точку, рассчитывая отключить сразу. Впрочем, она еще не видела Геральда в настоящем деле. – Не бей по больному, – проворчал он, разбрасывая руки подальше от Eagles. – И на молодуху бывает проруха. – Прости. Но теперь, если не против, поспрашиваю я. – Выдвигаю контрпредложение: спрашиваем по очереди. Помедлив, Энни кивнула: – С другим я бы еще поспорила… – И не могла бы ты чуть развести ступни? Спасибо. – Так хорошо, да? Ну, Гарри, ты молодец – я восхищаюсь, ей-богу!.. – Не спеши, – вздохнул он. – Не такой уж я герой. Но этот ракурс мне всегда нравился. – Стало быть, начинаем беседу? – Чтобы не уставать, женщина оперлась запястьем о колено. – Точнее говоря, продолжаем. – Но я-то не держал тебя на мушке, – напомнил Геральд. – Как будто это не подразумевалось!.. – Лишь тобой. А я и в мыслях не держал. – Ладно, Гарри, к делу! – А кто против? Хотя… – Что? – Собственно, куда спешить? Компания мне нравится. Вид… – Он наклонил голову, вглядываясь. – Вид открывается замечательный. – Ну хватит паясничать, Гарри! – А твое заключительное слово всему положит конец. Ну скажи, что со мной тебе было славно и что ты станешь жалеть о потере. Ведь это послужит мне утешением. И где сыщешь второго такого жеребца – чтобы борозду не портил, а выносливостью не уступал молодым… Или меж нами было еще что-то? – Вообще, я должна была поставить точку еще ночью, – призналась Энни. – Но ты был на таком подъеме вчера… – …что тебе захотелось добавки? – Именно. Вдобавок, я настолько вымоталась – в самом деле, как отрубилась. – В чем же дело? – спросил он. – Можно меня приковать, и – пользуйся. – Ты не дашь мне такого шанса, – сказала женщина с сожалением. – Я в безопасности, пока держу тебя на мушке. А стоит подойти… И потом, твои руки, Гарри, – как же без них? – Тогда возьми с меня слово, – предложил барон. – Н-нет, – покачала она головой. – Конечно, я верю тебе… но всегда остается риск. А у меня сын, понимаешь? – Как не понять – святое дело!.. А тебе не влетит за задержку? – У меня оправдание. – Энни кивнула на экран: – Эта твоя находка. Чего ты нашел там, что переменился ко мне настолько? – Это оправдание ты выдумала, – возразил Геральд. – Наверняка же вы умеете читать – и даже быстро, как сама призналась. – Но мы не увидим того, что разглядел и понял ты. Ведь Бур – твой друг. – Энни, Энни!.. Ты успела меня узнать. Неужто думаешь, что я стану выторговывать у Богомола жизнь? – А как насчет моей жизни? – спросила она тихо. – И жизни моего сына? От такого довода барон даже рассмеялся: – Господи!.. Ты хотя бы отводи пистолет, когда давишь на жалость. Это же смешение ролей! Упрямо женщина помотала головой. – Я не могу рисковать, – сказала она. – Ну, ты ответишь? Мы договаривались: по очереди. – В рукописи есть намеки, понятные единицам, – ответил Геральд. – Я в это число вхожу, насчет Богомола не уверен. Хотя, если подойти к ней, как к шифровке… С другой стороны, зачем? Наверняка Ульян и так знает многое. – Это нужно знать мне! – Да? – удивился он. – А разве вы не одно? Ибо сказано: «муж и жена одна…» Или один Черт? – И сам же фыркнул: – Эк меня занесло! – Мы не супруги, сам знаешь. Даже не любовники – давно. – Разве Богомол время от времени не подминает тебя? – хмыкнул барон. – Да не поверю!.. Чтобы не забывала, кто главный тут, и для разрядки. Удобно же иметь такое под рукой. – Тебе нравится в этом копаться? – Извини, – теперь отступил он. – Вообще твой пистолет нас уравнивает – не заметила? Хотя и не Kolt. – И слава богу, – откликнулась Энни. – А то привык подавлять!.. А что, вполне милая беседа, подумал Геральд. И чем она завершится: выстрелом в голову? – Теперь моя очередь спрашивать, – сказал он. – Все в этом сюжете выстраивается – более или менее. За исключением пустяка: как вы узнали, что я нагряну? Ведь до последней минуты я колебался. – От Лущенко. – Ага, все же сотрудничаете с ним!.. А откуда прознал Лущ? – От прорицателя. Тот назвал время и маршрут. – И прихромает некто в одном штиблете, – продолжил Геральд насмешливо, – и лишит правителя царства… И откуда взялся сей оракул? Хотя правильнее спросить: это что, тот самый Пророк? Или они бродят стадами. Может, пора начинать отстрел? – Зря смеешься. Он даже знал, что ты заглянешь в трактир. А чем приманить тебя, придумал Ульян – твои вкусы ему известны. – Да уж, попадание в десятку. Будто с первых дней готовил тебя под это. Это же как нужно меня любить!.. – Послушай, – сказала она. – Если ты столько понял в этих листках… – Ну? – Что там нашлось про моего сына? – Впрямую – ничего. Ни фактов, ни точных наводок. Скорее всего Бур не знал конкретики, а строил догадки… Либо черпал где-то откровения – на манер того прорицателя. И разбрасывал по тексту семена, надеясь, что они прорастут. Собственно, он и приехал сюда за вдохновением – чтобы напрямую подключиться к Космосу. Говорят, так и творятся шедевры: передираются без зазрения из вселенского банка. И ведь не ухватишь за руку!.. – А я смогу оттуда что-то вынести? – Энни, это же не амбар! – хохотнул барон. – А ты не мышка-норушка. И даже не подруга Бура, чтобы понимать его, как я. – По-моему, ты все же решил торговаться, – заметила она. – Твою жизнь на сведения о моем сыне, да? – Давай внесем ясность, – предложил Геральд. – Если я верно оцениваю ситуацию, Богомол вертит тобой, играя на материнском инстинкте… – Я не считаю это инстинктом. – Детали, – отмахнулся он. – В ином случае ты не стала бы наставлять на меня пушку. Или хватает и твоего страха за себя? – Ты же знаешь: я не трусиха. И умею оценивать шансы. При других обстоятельствах я бы поставила на тебя. Но здесь за Ульяна слишком многое. – Выходит, ставишь на него? – Не знаю, – сказала Энни. – Ты прав: дело не в словах. Но рядом с тобой мне тепло. А вот как станет без тебя? – Она зябко повела плечами. – Ты уверен, что сумеешь меня защитить? В том числе и от Черта. – А-а! – произнес Геральд. – Ты тоже думаешь, что без Ульяна тут не обошлось? – Что бы я ни думала, остается сын. Хочешь, чтобы я пожертвовала им ради тебя? – Вовсе нет, – качнул он головой. – Когда начинают взвешивать, кто дороже да что важней… – По-твоему, у меня есть выбор? – А вот это каждый решает сам. Геральд вдруг испугался, что она все-таки выстрелит. И тогда обратного пути не будет: это – за гранью. А разве нужна ему полная ясность? Да и кто вправе устраивать такие испытания? – Лучше подумай вот о чем, – сказал он. – Наверняка Черт желает расправиться со мной сам, причем планирует это на будущую ночь. А Богомол велел убрать меня раньше. Как-то не вяжется с версией об их дружбе. – Да, правда… – Затем она пожала плечами: – И что? Разве это меняет что-то? – А если я скажу, что у тебя уже другой хозяин? – неожиданно для себя выпалил Геральд, будто и сам смог дотянуться до абсолютного знания. – Видишь ли, Энни, по моим ощущениям твоего сына забрал Лущ. Так что плясать теперь придется под его дуду. Вот теперь женщина растерялась. – Гарри, это нечестно, – воскликнула она. – Я же верю тебе!.. – Ты уж выбери одно, милая: либо верь, либо обвиняй в нечестности. – Что… правда? Или ты придумал это, чтобы вывернуться? – Знаешь, что я сделал бы, если бы на твоем месте сидел Ульян? – Ну? – Я бы испытал судьбу. И думаю, шансы у меня были бы неплохие. По крайней мере пару пуль я бы всадил в него, прежде чем отбросить копыта. – А в меня, значит, стрелять не хочешь? – покривила Энни губы. – Или за себя боишься? – Я бы, может, и боялся, – сказал Геральд. – Да нечего. – Как это? – По-твоему, отчего я такой храбрый? – спросил он. – То есть, конечно, я в любом случае распушил бы перед тобой хвост, но, может, это выглядело бы не столь эффектно. – Гарри, я не понимаю! – Милая, я давно не подставляюсь так. Чтобы меня прибили из собственного оружия!.. На этот случай я принял меры, хотя обошлось недешево. Ты просто не сможешь в меня выстрелить… Нет, только не подумай, что я подсунул тебе пугач! – спохватился барон. – Эта пушечка вполне опасна, но не против… Вдруг рванувшись, он подхватил с пола Eagle и навскидку выстрелил. Энни вскрикнула, хватаясь за плечо, а Геральд взметнулся на ноги и, в два скачка оказавшись рядом с ней, пальнул снова, уже с обеих рук, – сперва в тело, бьющееся на ковре за дверью, затем в другую фигуру, скрюченную и приземистую, как у шимпанзе, передвигающуюся с неимоверной быстротой. Но все же не быстрее, чем пули Eagles, – они догнали убийцу в прихожей, швырнув о стену, и жалили в спину, пока тот не сполз на пол. И тогда Геральд остановил себя, прерывисто дыша. Всё, главное – не пережимать! Из предела я не вышел. От прихлынувшего восторга он чмокнул один из Eagles в разгоряченное дуло, хотя обычно избегал сантиментов. Неслышно прошелся по номеру, заглядывая во все углы, наново проверяя замки. И только затем вернулся к Энни, прихватив аптечку. Закусив губу, она съежилась на прежнем месте и потерянно озиралась, накрыв плечо окровавленной ладонью. Злосчастный ее пистолет валялся неподалеку, так ни разу и не выстрелив. – Больно, я знаю, – успокаивающе говорил Геральд, обрабатывая порез. – Зато не опасно. И шрама не останется – заживет, как на суке. К счастью, Энни не кричала – лишь всхлипывала по-детски. А глаза ее прямо фонтанировали, омывая слезами скулы. Закончив с раной, барон вколол ей в обе ягодицы антибиотики и болеутоляющее. Спросил: – Чего удивляешься? То от папеньки ласковый привет. Видишь, к чему приводит срывание сроков? – Ненавижу, – простонала она. – Ой, да ладно!.. Не растрачивай чувства на посторонних, береги для своих. Скажи спасибо, что чиркнули не по горлу, а лишь зацепили трапецию. Гляди, какая цаца! – кивнул Геральд на нож, выпавший из руки первого гостя. – Спасибо, – послушно сказала женщина. – Теперь понятно, почему тебя назвали Гепардом. Боже, я так испугалась, когда ты в меня выстрелил!.. – Если бы я выстрелил в тебя, ты не успела бы испугаться, – заметил он. – Все-таки мы слишком увлеклись, раз позволили гостям подобраться так близко. Кстати, в это время мы обычно заняты зарядкой. Видимо, Богомол в курсе нашего распорядка? Прерывисто вздохнув, Энни отвела глаза. И тут раздалось жужжание видеофона, заставив обоих вздрогнуть. – Помяни черта, – пробормотал барон. – Так, а теперь умри!.. Сыграй трупнину роль, поняла? Прямо тут, на ковре. По счастью, к Энни уже вернулось самообладание, а реакция у нее отличная, как и соображение. Без лишних слов она повалилась на руки Геральда, и он мягко опустил женщину на ковер, живописно перекрутив. Постарался, чтобы на виду не оказалась повязка, но была заметна кровь, растекшаяся по спине. Затем присел на край постели, небрежно положив Eagle на колено, и ответил на вызов. Конечно, на экране проступила физиономия Ульяна – такая же вислоусая и замороженная, как годы назад, только еще более погрузневшая, даже обрюзгшая. – Живой, да? – проворчал он, не удивившись. Затем скосил глаза на Энни, лицезрея женщину со стороны зада. Однако опознал: – Что, и ее кончил? – Да увлекся, видишь! – Смущенно хмыкнув, Геральд почесал висок дуломпистолета. – Как пошла эта свистопляска… – А плясуны где? – По номеру разбросал. Один рядом, второй подале. Хочешь глянуть? – Да бог с ними. – Богомол вздохнул и тут же разъяснил причину скорби: – Чтоб ты знал, Энни из лучших моих агентов. – Была, – уточнил барон. – Одно время даже приблизил к себе, – продолжал Ульян. – То есть она так думала. Сколько вложил в нее, – он хмыкнул, – всякого. Учил, как дочь. Взращивал, поднимал. А ты раз – и одной пулей. Нехорошо. – Бла-бла-бла! – засмеялся Геральд. – Что, усач, на воспоминания потянуло? Готовишься мемуары писать? – Рано мне на покой, Гепард, – сказал Богомол. – Мы повоюем еще, да? – А как же! В любое время, на любом оружии. – Вызываешь, значит. Ну, это тебе не с женщинами стреляться. – Так ведь и убийц я не подсылаю, – парировал барон. – И что ты, Улей, так сдружился с карателями? – А почему же нам не дружить? – удивился тот. – Народ у них подобрался правильный, умелый. И набожные почти все. – Или это друзья твоего друга Луща? – Уже и это разнюхал? Сам допер или Энни успела выболтать? – Тоже, тайна!.. Лучше скажи, что за прорицатель вас курирует. Мало вам стучали попы – теперь мистиков набираете? И как это стыкуется с православием? – А сюда, Гарри, лучше не лезь. Тут истинная святость – тебе не расчухать. Это такое… – Опять развели священных коров? – перебил барон. – На бойню, на бойню!.. Вот это Богомола проняло, он даже запыхтел, раздувая ноздри. Лицо налилось кровью, брови сдвинулись – громовержец!.. Глаза, впрочем, остались тусклыми, как у снулой рыбы. – А куда денешь сына Энни? – спросил Геральд. Помолчав, усач все же ответил: – В Питомник сдам – куда еще? – И что, тебе не жаль малыша? Родная же кровь! – Приходится быть выше личного, – осклабился Богомол. – А ведь ты врешь, Улей, – сказал барон. – Твой пультик уже тю-тю! – Ты о чем? – насторожился тот. – О том, что вашего ребёнка забрал Лущ, и ты блефовал, продолжая стращать Энни сыном. – Да ты-то откуда можешь знать? – Забыл? Я и раньше видел тебя насквозь. Это для других ты загадка, а приглядишься – такой примитив! – Надо же. Прямо провидец. – В твоих жилах течет даже не моча – гной, – прибавил барон. – Вроде не вамп еще и не оборотень, но на человека не похож. Вскинув Eagle, он выстрелил – конечно, не в экран, что было бы глупо, – в камеру, откуда глядел на них Богомол. И, кажется, тот отшатнулся, испугавшись внезапности. – Бух! – сказал Геральд, удовлетворенно рассмеявшись. – Можешь вставать, милая, – наш гость уже налюбовался на твою попку и даже, верно, успел помолиться за упокой каждой ее родинки. – Что-то ты опять разболтался, не находишь? – пробормотала женщина, осторожно садясь на полу и с недоверием прислушиваясь к себе: болело-то наверняка меньше. – Как чувствуешь себя? Подойдя к Энни, барон помог ей подняться на ноги. Она подвигала раненым плечом, удивилась: – А знаешь… почти нормально! – И слава богу. Пойдем, я помогу ополоснуться. – А никто не прискачет? Я имею в виду персонал. – Здесь хорошая изоляция. Когда проходили мимо первого трупа, женщина сказала: – Не понимаю. Зачем он рисковал так? – Увидел твою шею и не смог удержаться, – пояснил Геральд. – И я вполне могу его понять, – прибавил он, целуя Энни возле уха. – Гарри!.. – Конечно, ты редкостная стерва, – вздохнул барон, заводя ее в ванную. – Зато дополняешь меня, как по заказу… А любопытно, согласишься ты стать матерью моих детей? Тоже ведь тропка в бессмертие, хотя банальная. – Это что, предложение сердца? – удивилась Энни. – Или только семени? Встав в ванну, она закинула руки за голову, позволяя себя мыть. – Сам не знаю, – ответил Геральд, принимаясь за дело. – В конце концов, я не особенно рискую, поскольку шансов пережить завтрашнюю ночь у меня мало. Может, потому и хочу застраховаться? – Если тебе это хоть сколько-то поможет, я ставлю на тебя. – На темную лошадку? – рассмеялся он. – И даже жизнью готова рискнуть? Тем более, мы все равно повязаны. – До гроба, – согласилась Энни. И прибавила с внезапным пылом: – Гарри, ты же и с Чертом совладаешь, если очень захочешь!.. – Что же, давай хотеть вместе. Все-таки это лучше, чем бояться. С водными процедурами они покончили за несколько минут. А еще спустя четверть часа, пробравшись через запасной выход, уже катили к запасной квартире. Но не к той, что досталась от Фанта и про которую теперь знали многие, – за эти дни Геральд сумел найти убежище получше. Уж там до Энни не доберутся… конечно, если опять не подключат провидца. Хотя днем он вряд ли такой уж прозорливый. А вот ночью… – Теперь мне нужно разыскать Черта, – сказал барон, закатив Горбунка в глухой дворик. – Срок – до заката. Иначе он найдет нас.Глава 21. Промежуточный финиш
Я понял всё, лишь только вступил в подъезд. Хотя догадался, конечно, раньше, – просто гнал эти мысли прочь, до последнего мига сохраняя надежду. Но подтвердились худшие из моих подозрений. Свой долг «дружки» выполнили: полегли как один. Только убийцу это не остановило и Гая не спасло. Как и Диту, как и Мурдинова с этим фанфароном-гусаром. Всех их разбросало по квартире, будто от взрыва, и даже распознать теперь можно было с трудом. Больше всего это походило на демонстрацию или на попытку запугать. Потому что убивать их не было смысла, во всяком случае таким способом. Даже ночные твари все же знали меру – хотя задвинули ее неимоверно далеко, если сравнивать с человечьей. Но вот куда подевалась Карина, что сотворили с ней? Несколько минут я стоял посреди комнаты, крутя головой по сторонам, и боролся с тошнотой, изо всех сил пытаясь отстраниться от жуткой картины. В квартире повисла тишина, лишь тикали старые часы, пережившие хозяина, и каждый щелчок звучал для меня громом. И насколько еще хватит батарейки? Господи, да когда же они замолчат!.. Внутри было пусто – вакуум. Не ожидал, что это так меня шибанет: будто куска жизни лишили. Сколько лет мы с Гаем знакомы? Да и остальным я вовсе не желал смерти. Наверху зашуршало, и я дернулся, нацеливая «гюрзу». Но тут же отвел ствол – из шкафной антресоли выдвинулась пушистая мордаха Мишеля. Пару секунд мы глядели друг на друга, зачем кот чуть слышно мяукнул, то ли сообщая о чем-то, то ли спрашивая. – Хоть ты выжил, – пробормотал я. – Хватило ума. Я подошел к шкафу, и Мишель привычно спрыгнул мне на плечи, тут же разлегшись во всю длину, будто наконец нашел безопасное место. На пол спускаться он явно не стремился. Машинально я погладил его и заметил, что беднягу трясет, точно перепуганного котёнка. Похоже, он наблюдал или до сих пор ощущал такое, из-за чего ему хотелось побыстрей убраться отсюда. Честно сказать, мне тоже. Уже на пару с ним я обошел квартиру, стараясь не вступать в кровь, затем ретировался, прихватив ключи от старенького броневичка, который когда-то подарил Гаю. Сбросив Мишеля на заднее сиденье, уселся за руль, выкатил машину из вестибюля. Медленно поехал прочь от мертвого дома, с трудом ворочая тяжелые мысли. Вот теперь меня зацепили крепко. До сих пор я больше играл в войну, поглядывая на шалости Хищников как бы со стороны. Ну, иногда вступал по надобности, защищая себя или свою гордость. Но теперь вызов бросили моему Зверю, а у меня больше не находилось резонов его удерживать. Пришла пора платить по счетам – деваться некуда. Для начала я позвонил Аскольду. – А, ты, – хмыкнул он, увидев меня. – Как жизнь? – И тут же прибавил: – Слыхал, что творится в городе? – Гая убили, – сообщил я. – С ним еще троих. Не считая охраны. – Да, – нахмурясь, сказал главарь. – Весело. Хотя ему-то с чего расстраиваться? – Хочу узнать, кто это сделал, – прибавил я. – У меня к нему долг. – Ты же против мести? – усмехнулся Аскольд. – Или забыл? Я и сейчас был против – в принципе. Но трудно остаться бесстрастным, когда болит. Лично я не берусь. – Когда расплачусь, вспомню, – ответил я. – Или знаешь другой способ его остановить? – Но где же его искать? – Уж я найду. Жизнь положу. – Ладно, – сказал он. – Твоя жизнь – ты и клади. А от меня чего хочешь? – «Шмеля», – сказал я. – Ты обещал. – Ну, раз обещал – о чем речь? Когда я подкатил к его высотнику, «шмель» уже дожидался возле подъезда. Эдакое небесное авто, зажатое четверкой турбин, а поверху накрытое крылом. Кабинка, пожалуй, тесновата – но это же не грузовик? Зато броня, как у «акулы», и вооружение немногим слабей. Еще ни разу я не поднимал скайкар в воздух, но уселся за руль без колебаний, вполне полагаясь на рефлексы, отточенные симулятором. И сразу «шмель» ожил, закручивая крыло в мерцающий круг, а через секунды взмыл – с легкостью своего прототипа. Затем из вертушки превратился в самолет и по прямой понесся над городом, торжествующе гудя. А следом за ним, петляя меж домами, спешил броневичок – еще одна жертва прогресса, брошенная за ненадобностью. Впрочем, почти сразу я перепоручил машину Дворецкому, направив в свою берлогу. Заодно связался с Инессой, велев встретить нового жильца. (Уж Мишель ей должен понравиться.) А своего нового помощника я посадил на подходящую крышу, чтобы зря не жег топливо. Так, сказал себе затем. Все эмоции – до лучших времен… если наступят, конечно. Начинаем решать задачу. Вольно или нет, но убийца оставил след… точнее сказать, роспись. Почти такую же картину я видел совсем недавно – в жилище Кторова. И у него, и у Гая отметился один мастер, вне сомнений. Стало быть, на сцену опять выходил Черт. Ни Клер, ни Настю, ни даже меня он не смог достать – отвел душу на моем друге. Причем перед самым рассветом, когда выбирать уже было не из кого. Хоть опосредственно, через вторые руки, но хлестнул по Гарри. Не лучший ход, однако приличия соблюдены. Теперь и по главной цели можно шарахнуть. То есть ночью Черта искать не потребуется – сам придет. Но судя по тому, что он вытворяет с жертвами, лучше до этого не доводить. Это уже не Хищник, милые мои, тут зверюга пострашней!.. А если Черт припозднился, потому что был занят иным? – вдруг пришла мысль. Скажем, отрезал головы. Работка муторная, кропотливая – хотя, видимо, в охотку, раз не захотел пропускать. Может, и впрямь оба дела связаны? Не говоря уж о третьем. Хорошо, а кому выгодна эта бойня? Только не Амиру – тогда бы его не застали врасплох, не такой он дурень… Нашистам? Во всяком случае, оповестили их заранее и выгоду с этого они надеялись поиметь. После адекватного реагирования (голова за голову?) наш загадочный люд полюбил бы этих шутов еще пуще. Другое дело, что работать споро они не умеют. Шутка ли: за пару часов сотни трупов, полный набор ложных улик, а к ним след, больше похожий на торную дорогу. Кстати, об уликах… Теперь я позвонил Матвею, связавшись через модерновую оснастку «шмеля». На этот раз он откликнулся сразу. – Ага, ты, – буркнул, будто подражая Аскольду. – У тебя срочное? – Даже очень, – сказал я. – Групповое убийство. Почерк, как в деле Кторова, – один в один. – Ух ты! – не сдержался сыскарь. – Хотя после ночной резни… Слыхал, наверно? – Выходит, на вас и это навесили? Подозреваю, что дела связаны. – Ну да, – не поверил он. – А ты что, такой спец по розыску? «Почерк», понимаешь!.. – Я универсал. А задачки колоть с детства насобачился. К тому же тут личный счет. Предлагаю скооперироваться. На вашу славу не посягаю. Но если откажетесь, а после лопухнетесь… – Ну, не знаю, – сказал Матвей. – Тогда тебе надо с нашим шефом… Пару секунд я молчал: никогда не жаловал ни шефов, ни боссов, ни даже начальников. – Шиловым? – спросил затем. – А далеко он? – Да рядом тут… Позвать, что ли? – Ну, зови. На экран вплыло полноватое, довольно моложавое лицо, уже знакомое мне по фото. И отзывы о майоре я слышал неплохие. – А, знаменитый Шатун, – прищурясь, сказал он. – Как же, наслышаны!.. – Популярный, – поправил я. – Давай, майор, сразу к делу. – Ну, давай, – согласился Шилов. – А в чем оно? – Гайева знаешь? Репортера. – Ну? – Убили его. А с ним Диту Нестерову, столичную теледиву, и депутата Мурдинова с приятелем, и четверых охранников из фирмы «Друг». – Елы-палы, – пробормотал майор. – Добрались-таки до парня! Остальные, видимо, волновали его меньше – как и меня. – А уделал их наверняка тот, кто разорвал Кторова на части, – съемку могу переслать. – Ни хрена себе, – пробурчал он опять. – Чем еще порадуешь? – Жаль, что ты не знаешь меня… – Может, получше, чем ты думаешь. Ну? – Видишь ли, убийца Кторова и Гая вполне мог потрудиться на уборке голов в том квартале. Обосновать это мне трудно, и не обо всем могу говорить, но… своей интуиции я привык доверять. – Н-да, – протянул майор неопределенно. – Версия, конечно, занятная… – А у тебя есть другие? Или тоже грешишь на муселов? – Ну, судя по тому, какую засаду устроили нашим героям… – Шилов ухмыльнулся без всякого сочувствия. – Ты бы меньше светился, Род, – вдруг прибавил он. – На фига сдал им свой «болид»? Теперь же всех собак навесят! – Не успеют, – возразил я. – Еще пара-тройка дней, и начнется такое!.. Да и не этих надо бояться. – Тут ты прав. – Скажи, майор, а настоящих следов на бойне не выявилось? – Да черт его знает… Невольно я усмехнулся. – Что? – не пропустил Шилов. – Так мы прозвали убийцу: Черт. – А-а, ясно… Так вот, странно это. Вывезти такую груду, чтобы никто этого не заметил… И ладно горожане или патрули – но камеры, спутниковая съемка? Черт знает что – на самом деле! – Может, не вывозили? Упрятали в брошенном доме… – Была такая мысль, – кивнул он. – Обшариваем окрестности. Пока – ноль. И опять: как избежишь чужих глаз? Разве заховать в самой близи. – А канализация, катакомбы? Под городом же целая сеть! – Да кто же там пролезет? – Ползуны, – ответил я. – Или… – Кто? – Те, кто охотится за ними. – Напрягшись, вспомнил Лехино описание: – «Быстрые, сильные», пробираются «где взрослому не пролезть» «и все тишком, не перекликаясь». А направляет их кто-то «большой». – Вах, – сказал Шилов. – Стая, однако!.. Это что же за звери? – Сам бы хотел узнать. – Надо приглядеться к стокам, – решил он. – Может, и проползти по ним, сколько выйдет. Мерси за подсказку. – И тебе thanks, – вернул я. – Все же на одну мысль меня навел. – Ползуны? – сообразил майор. – Ну, помогай бог!.. Вот у нас дружбы с ними не выходит. – А что, вы очень старались? Он усмехнулся половиной рта, затем махнул рукой, прощаясь, и оборвал связь. И впрямь ползуны, подумал я. Давно не пересекался с ними – пора восполнить. Послав вызов «танку», спросил: – Где вы сейчас? Настя ответила – коротко и по существу. – Понял, – сказал я. – Буду через минуту. По прошествии минуты «шмель» действительно завис над «танком», аккуратно снижаясь на приплюснутую крышу, пока не утвердился там, вцепившись присосками. Тотчас я распахнул в днище люк, а в броневике, против люка, уже открывалось отверстие, формируя проход. Протиснувшись сквозь него, я очутился внутри «танка». Здесь и без меня было тесно, а дух стоял ядреный, хотя кондиционер работал вовсю. В заднем отсеке, условно именуемом салоном, на разложенных в одну большую кровать сиденьях, дрыхали ползуны – шесть пацанят, основной состав Пиковой Масти. Их предводитель Туз и пара моих приемышей (Дама и Девятка) размещались в кабине. За управлением, по центру, восседала Настя, наверно, не спавшая с позапрошлой ночи. Сразу за ее спиной разлегся Хан, охраняя девочку от набившихся чужаков, а из его лохм торчала башка Пирата, взиравшего на пришлых мальчишек с недоверием. Из трех передних сидений мне щедро выделили одно. – Поехали, – сказал я, точно Гагарин. – К ближней заправке – следующую ночь вам опять кататься… Леха, ты хоть час порулил? – Ведь не дает, – наябедничал он. – Попробуй, отбери у такой!.. – Настя, до заката ты должна выспаться. – Он приходил? – спросила та, посылая махину вперед. – Приходил, – кивнул я. – Но не ко мне. То есть шлялись вокруг разные… – А что теперь? – Либо найду его до полуночи, – озвучил я свои недавние мысли. – Либо он сам заявится. И тогда поспорим. – Он очень сильный, – повторила Настя. Хотя первый раз сказала «слишком» – уже легче. – Плевать, – ответил я. – У меня к нему долг. Затем глянул через нее на Туза, сонно притулившегося к левой дверце. Был он, как и прежде, – сильно неумытый, но солидно упакованный. И такой же деловитый. – Чего? – сразу спросил Туз, поднимая веки. – Вам, крысята, повезло, что провели эту ночь не под землей. Небось, слыхали уже, что стряслось? – кивнул я на мурлыкающий приемник. – И? – подстегнул малец. – Нужно выяснить, кто там подсуетился, – не стал я ходить около. – Требуются свежие следы, ведущие от того места. Думаю, днем там не опасно. – А что поимеем с этого? – А что попросишь. Включая убежище, – теперь я кивнул в сторону салона, – на последующие ночи. Задумчиво Туз поглядел на свою команду. – Ладно, – сказал он. – Только будь на страховке, да? Нам лишь бы на верхних не нарваться, а внизу сейчас никто из опасных не шляется. – Связь налажена, – ответил я. – Буду кататься над вами. А с этим летуном, – кивнул уже наверх, – домчу за секунды, если не опоздаете позвать. Заправив «танк», я заодно накормил ползунов, нагрянув со всей оравой в ближнее кафе. И хотя там почти не оказалось посетителей, с нас содрали вдвое – видимо, за привнесенный запах. Потом начались поиски, продолжавшиеся не один час и приведшие к результатам, изумившим даже меня. Честно сказать, я не сразу решил, стоит ли делиться ими с Шиловым. В конце концов пришел к компромиссу: передать ему всё, но сперва наведаться туда самому. На всякий случай высказался заранее, в камеру бортокомпа. Затем проинструктировал Настю, все это время отсыпавшуюся на пустой лежанке. – Думаешь, Он там? – спросила девочка. – Надеюсь, – ответил я. – До заката осталось всего ничего, и даже потом какое-то время еще можно трепыхаться. А вот после полуночи… Не забудь предупредить Гарри, ладно? Она кивнула. Ползуны уже вернулись все и теперь копошились в салоне, устраиваясь на ночь. Шума от них было немного: привыкли таиться под землей, – зато ароматов прибавилось. По-моему, попахивало и кровью… хотя, возможно, это мне чудилось – от лишних опасений, скажем так. Очень не хотелось лезть в эту нору, и даже воспоминания о погибшем Гае не будили прежней ярости. Вот тогда, утром, я не задумался бы ни на миг. Впрочем, ползуны потрудились на славу и подобрались к месту настолько близко, насколько я позволил. А заодно отыскали путь, едва ли не единственный, по которому я мог пролезть в полной оснастке. И затягивать было глупо, причем за глупость в таких делах платят обычно смертью. «Шмель» я отогнал, укрыв на одной из ближних крыш, – чтобы не добавлять сложностей пацанам: уж больно лакомый это кус. А защищенности «танку» вряд ли прибавит. Настя накатила броневик на предназначенный для меня люк, плавно затормозила. Через дверцу в днище я пробрался в колодец, сразу задвинул за собой крышку и, наглухо закупорив шлем, спустился к самому низу. Здесь извернулся, сложившись втрое, и пополз по горизонтали, молясь всем богам, чтобы не застрять. К счастью, предварительные замеры не подвели, и довольно скоро я вывалился из норы в помещение попросторней, хотя настолько темное, что даже «кошачий глаз» не помогал – пришлось обратиться к инфрасвету. Сбылась мечта идиота: наконец я угодил в Храм. Куда нынче тянуло многих, от монархистов до чинуш. Но самое смешное, что сюда же вели следы из злосчастного того квартала, поголовно оставшегося без голов. (Это я скаламбурил так?) Кровяной дух больше не вызывал сомнений, и метины на полу виделись явственно – кто-то попыхтел тут, перетаскивая мешки. Вот в этот момент, прижавшись спиной к стене и наново привыкая к инфра-зрению, я вдруг – с непростительной задержкой! – понял, кто такой Черт. И откуда взялись его милые привычки, и почему он неровно дышит к барону. И что Гая он убил не случайно, даже не из-за знакомства со мной, а опасаясь за свою тайну. Ибо Черт и есть «пещерный шакал», коего я поручил репортеру. Но «шакал» успел раньше, закопав того, кто пытался его отрыть. И вовсе он не умер тогда и не сгинул в тюрьме или психушке, а обрел новую силу, разгулявшись пуще прежнего. Теперь ко мне вернулась злость, наложившись на давнюю, застарелую. А заодно прихлынули силы. Отлепившись от стены, я двинулся по следу, ступая пружинисто, по-звериному, – будто Хищники, на которых насмотрелся за последние ночи. Подвал был устроен странно: комнаты на пути не встречались, зато коридор изредка раздавался в тоннель, да и на перекрестках стены расступались. Больше это походило на лабиринт или запутанную пещеру, чьи своды выровняли, а потом укрепили кладкой. От инфра-зрения я вскоре отказался, поскольку вернулся свет – впрочем, настолько хилый, что время от времени приходилось задействовать «кошачий глаз». След виднелся все явственней, сливаясь с другими, возникавшими из соседних ходов, – пожалуй, пора бы ему уже привести куда-то. До последнего мига я не замечал и не ощущал подозрительного, хотя датчики поставил на максимум. А затем на меня словно броневик наскочил, отшвырнув прочь. Полуоглушенный, я еще в полете ухитрился включить усилители (великая штука – рефлексы!), иначе бы врезался в стену плашмя. Но даже с ними шибануло так, что суставы хрустнули, едва выдержав перегрузку. Когда туман в глазах рассеялся, я уже изготовился к обороне, в каждой руке сжимая по стволу и готовый стрелять на любой шорох. Но вокруг сохранялось безмолвие, какое было за миг до атаки, и та же абсолютная, мертвая неподвижность – что вовсе не радовало. Кто бы ни напал на меня, он явно был из другой лиги, а играл по иным правилам. И мне тут ловить нечего – дай бог ноги-то унести. Проклятье, да я испугался бы до дрожи, если бы мог позволить себе эту роскошь!.. Что, разве уже началась ночь? Или под землей она наступает раньше? Или такой зверь и днем способен на многое? Похоже, что так. Слишком мы полагались на наше солнце. Выждав еще, я опустил на один глаз экранчик и, не теряя настороженности, прокрутил запись, включив едва не покадровый ход. И только тогда смог различить врезавшуюся в меня фигуру. В общем ничего особенного – кабы не проворство. Если мою тушу, да еще в полной амуниции, бросило настолько!.. Но на зверя напавший не походил – то есть, понятно, из знакомых видов. Нормальные звери так себя не ведут и таких скоростей не развивают. Чтобы противостоять ему, требовалось проворство Дворецкого, не меньше. Значит, так тому и быть. – Слышишь, Вездесущий? – позвал я чуть слышно. – Подключайся к управлению. Нашелся достойный противник и для тебя. А я погляжу на битву гигантов со стороны… точнее из чрева своего скафандра, поскольку без меня он стоит мало… Э-э, а где Дворецкий, почему не слышно отклика? Что за дьявольщина! Тут же неглубоко, а «шмель», наше связующее звено, помещен рядом. Но сигнала нет. «Вот тебе, бабушка…» Я ведь так рассчитывал на своего главного слугу!.. С минуту я раздумывал, не отступить ли, пока не поздно. Но, кажется, мой Зверь уже закусил удила – иногда на него находит. А потому мы с ним двинулись дальше, напряженные, будто ступали по весеннему льду. И пару минут все проходило нормально. Пока, завернув за очередной поворот, я не увидел невдалеке тень, крадущуюся навстречу. Разом мы скакнули назад, наведя стволы, и застыли в статуи, связанные линиями прицелов в единую композицию. Секунду спустя одновременно выдохнули и отвели оружие. – Узнаю милого по повадке, – негромко сказал Гарри. – Наше счастье, что мы сперва думаем, затем стреляем – не то купились бы на избитый трюк. – По-вашему, нас специально столкнули лбами? – Во всяком случае, на это похоже. А теперь самое время явиться копам! – Вот их я опасаюсь меньше всего. – А как насчет «бесов»? Глядя под ноги, он приблизился к центру коридорчика, где оба следа, приведшие нас, смыкались и заворачивали в проем, смахивающий на вход в нору. Хотя Гарри, видимо, охотился не за головами – это у меня такая судьба. – Шаблоны начинают утомлять! – посетовал он. – Интересно, где Черт набрался этого? – Еще интересней, какой финал он готовит, – сказал я. – Кстати, вы догадались, кто такой Черт? – Лущенко, – ответил Гарри. – Больше некому. Вот и еще один фрагмент встал на место. В самом деле, в этой Пирамиде не так много вампиров-Всадников, а Лущ там из самых матерых. – А ведь мы подошли вплотную, когда придумали прозвище, – заметил Гарри. – Странные шутки вытворяет подсознание! – Да, от Черта до «беса» один шаг, – согласился я. – Собственно, это одно и то же. – Ну? – спросил он, кивая на вход. – Не будем расшаркиваться: «после вас»? Похоже, заключительная сцена как раз тут. – Первый иду я – у меня оснастка лучше. – Вынужден признать, – нехотя кивнул барон. – И не до споров, – он глянул на часы. – Закат! – Скажите еще: «Занавес!» – Вот с этим погодим… Ну? – повторил Гарри. – Вперед, – вздохнул я и шагнул в проем, выставив перед собой «гюрзу». Новый ход оказался совсем коротким, а сразу за ним открывался зал – не особенно высокий, зато широкий, к тому же первый на моем пути. Света здесь прибавилось, и дух стоял тяжкий. А мизансцена могла бы ошеломить, если бы я не готовился заранее. Нечто в этом духе и следовало ждать от такого любителя эффектов. Похищенные головы все-таки нашлись. Их упрятали здесь, свалив вдоль стен в небрежные груды, – и я сразу запретил себе вглядываться в них, а воспринимать именно как груды, состоящие невесть из чего. На самой большой горке, сложенной против входа, восседал Лущ, сейчас не выглядящий скособоченным и хилым, а уж тем более он не походил на калеку – расправился, налился. Небольшая его фигура излучала мощь, а каждое движение норовило ускользнуть от глаз, будто «бес» попросту перескакивал из позы в позу, обходясь без промежуточных фаз. С застывшим на бледной роже оскалом он молча ждал, пока я подойду. Ровным шагом надвигаясь на него, я видел на своем экране Гарри, уже проникшего в зал и теперь скользившего вдоль стены, чтобы атаковать чудище сбоку. Но что значит вся ловкость Гепарда в сравнении с молниеносной быстротой вампира!.. – Все приходится делать самому, – пророкотал Лущ. – Никому нельзя доверить серьезное дело. Наверное, он готовился к длинному выступлению и даже речь заготовил, чтобы получить от сцены полное удовольствие, – но я скомкал ему финал. – Это ты, – процедил я, ощерясь как и он, совсем отпуская своего Зверя. – Правда же? Ты – убийца. Мы встретились наконец! Вот теперь меня впрямь захлестнуло бешенство, огненное и прозрачное, какого я не ощущал давно, и подняло на могучей волне – легким-легким, как перышко, смертельно опасным. Даже мысли пустились вскачь – сейчас я немногим бы уступил Дворецкому, почти сумев его заменить. К тому же, оба ствола были нацелены с самого начала – оставалось спустить курки. Но в обычном состоянии я бы не различил полета пуль и не увидел, как увернулся от них Лущ, мгновенно соскочив со своего трона. А от Гарри уже летели новые посланцы, со свистом буравя воздух. И началась ловля. На пару с бароном мы стремились зажать вампира в перекрестии стальных струй, с неожиданной слаженностью подстраховывая друг друга, когда требовалось сменить магазины, – будто оттачивали этот трюк не один месяц. Такого поворота Лущ не ожидал и напасть пока не пытался – лишь ускользал от пуль, метаясь меж грудами, даже стараясь укрыться за ними. На пределе возможностей мы с Гепардом гонялись за ним, не прекращая стрелять. Я с трудом поспевал за монстром глазами, а уж как Гарри ухитрялся его отслеживать, и вовсе понять сложно. Наверно, тоже отпустил своего Зверя. Через десяток секунд, показавшихся мне часами, Лущ совершил первую промашку, потяжелев на десять грамм. Затем дело пошло веселей, и каждое попадание замедляло «шакала» еще немного, подставляя под следующие выстрелы. Постепенно приближаясь, мы расстреливали Луща, пока он не упал, дергаясь как припадочный. Да и после прекратили не сразу, нашпиговывая его железом, пока наши припасы не иссякли. Только тогда наконец остановились, трудно дыша от усталости и гнева. По всем признакам «шакал» походил сейчас на мертвого – общими усилиями Шатун с Гепардом одолели-таки его. Все же Черт переоценил свою силу… или недооценил нас. – Каждое дело надо доводить до завершения, – выдавил Гарри, мучительно скалясь. – Либо не затевать вовсе. Если бы я тогда его прикончил… Нет, мне захотелось процесса! С неостывшей злобой он пнул труп, едва не сплошь изорванный пулями. Все-таки брезгливости к таким декорациям у барона куда меньше, чем у меня. – Убить его не так просто, – хрипло сказал я. – Эта порода мне известна. Каждую свою смерть они спускают по цепочке, отбрасывая нижние звенья. – Тоже дело! – проворчал барон. – Уж кого не жаль… И много их? – Полторы сотни. – Н-да… Неприятно, но придется через это пройти. Дайте-ка один из ваших мечей. Я сунул ему клинок и благоразумно глядел в сторону, пока он расчленял «беса» на части, расфасовывая их в пластиковые мешки, обнаруженные неподалеку, и разнося по разным углам зала. Как ни хотелось мне убраться отсюда, в подвале еще оставались дела. Сейчас я почти жалел, что не дал Лущу выговориться, – хотя каждая минута прибавляла бы ему сил. По крайней мере один вопрос следовало ему задать. Пусть и надежд практически никаких… – Боже! – вдруг воскликнул Гарри. – А это кто? Стремительно придвинувшись, я увидел Карину – все же она оказалась здесь. К счастью, живая и без видимых увечий… но на этом хорошие новости кончались. Ее нагое тело покрывали синяки, царапины, по-моему, даже укусы, а лицо деформировалось так, что от глаз остались щелки, из которых сочилась сукровица. Собственно, опознать Карину можно было лишь по роскошным пропорциям. Забившись в угол, подальше от страшных завалов, она чуть слышно ныла на одной ноте, перемежая скулеж судорожными вдохами. Когда я взял женщину за плечи и поставил на ноги, она не стала противиться, а покорно пошла за мной, спотыкаясь о разбросанные головы, хотя наверняка меня не узнала и вряд ли видела, – будто ей отбили всякую охоту противиться, а заодно и соображение. Впрочем, если провести день в таком окружении… – Давайте уматывать, Гарри, – выдавил я, уже едва сдерживаясь. – Если начну вглядываться во все это!.. – Признаться, и мое терпение на пределе, – откликнулся он. – Вообще я не склонен к истерикам и повидал многое… А какой тропкой двинемся? – Раз спрашиваете, значит моей. Надеюсь, время Хищников еще не пришло. – Бог даст, и не придет – для тех, кто под Лущом. Если вы правы, он вытягивает сейчас из них жизнь, точно вакуумный насос. – Будете прикрывать тылы, – сказал я, поднимая Карину на руки. – У меня осталась обойма, – предупредил барон. – Да еще ваш меч. – Уходим. Коридоры по-прежнему оставались темными и пустыми, словно тут не обитал никто, кроме Черта. Кстати, его голову Гарри прихватил с собой – наверно, чтобы не приставили обратно, когда станут собирать части. Или в качестве трофея. Конечно, обмен не равноценный… Зато теперь и у него будет собственная Голова. – Скорее всего это глупость, – вдруг хмыкнул барон. – Но на всякий случай я заправил обоймы серебряными пулями – через одну… А может, не глупость, – добавил он, подумав. – Как считаете? – Думаю, разрывные надежнее. От них это зверье оправляется дольше. Темнота вокруг сгустилась настолько, что снова пришлось включить инфра-зрение. А через пару минут мы подошли к трубе, через которую я попал в Храмовый подвал. Против опасений, Карина и тут не создала проблем, пробравшись по ней следом за мной, – хотя Гарри пришлось подпихивать женщину сзади. В колодце я погнал ее перед собой, поджимая телом, чтобы не сорвалась со скоб. Оповещенный заранее, «танк» уже поджидал, накрыв люк своей громадой, – и еще минуту спустя наше приключение завершилось. Конечно, ползунов изумило такое возвращение. Но на моих спутников они глазели недолго: сперва я подбросил барона к Горбунку, притаившемуся неподалеку, затем отвез Карину в торговую слободу, поместив в тамошнюю лечебницу. Столковавшись с Трофимом, оставил «танк» во дворе его усадьбы, решив, что здесь мальцам будет безопаснее, чем у меня. А сам, одолжив у торгаша двуколес, покатил обратно к Храму – точнее, к своему «шмелю», до сих пор не отзывавшемуся на мои запросы. Как же он меня подвел, а? Если бы во мне не взыграл Зверь, ненадолго сумевший подменить Дворецкого… Поднявшись на знакомую крышу, я обнаружил «шмель» на прежнем месте и вполне целым, если судить снаружи. Но когда забрался в кабину, выяснилось, что его комп приказал всем долго жить. А причиной послужил аккуратный взрыв, даже не повредивший управление, не попортивший кабину, – Аскольд вообще не любил лишних расходов. И подгадали эту диверсию настолько вовремя, что наверняка не обошлось без сигнала. Вот, значит, как повернулось? Ладно. Во всяком случае, потолковать напоследок не помешает. Где Аскольд обретался сейчас, я знал: в загородной усадьбе Семьи, угнездившейся в глубине узкого залива и словно бы выраставшей из прибрежной скалы. Прежде я не раз пробирался внутрь этой крепости, проверяя защитную систему, выстроенную по моим рекомендациям, и теперь пришло время исполнить тот же трюк. А «шмель» домчит туда за минуты. История повторилась: я отыскал главаря в сауне. Снова он был голым, а к тому же очень занят: хлестал по щекам одну из своих секретарш-двойняшек – да так, что голова у бедняги моталась из стороны в сторону. Скорее всего Тина давно бы свалилась, если бы не держалась обеими руками за стояки душевой. – Наверно, тебя плохо учили? – спросил я. – Женщин нельзя бить – табу! Оцепенев на очередном замахе, Аскольд медленно повернулся, уставился на меня. Хладнокровия, впрочем, не утратил. – Я не бью, – процедил он. – Воспитываю. Для ее же пользы. – Доказываешь себе, какой сильный? Пропал кураж-то? Так ведь тут не ответят. Эх, Аскольд, Аскольд… Похоже, от викингов у тебя лишь имя. – А у тебя – от родины, – парировал он довольно неуклюже. – Думаешь, викинги не учили своих баб? – Не такими методами. Иначе их женщины взращивали бы трусов, а не воинов. И уж героев там не было бы точно. Опустив голову, Тина не двигалась с места и стояков не отпускала, словно боялась упасть. Или ждала продолжения экзекуции. Какая же славная у нее фигурка!.. А вот лицо уже начало опухать. – Все-таки ты вляпался в это дерьмо, – прибавил я. – Конечно, натура оказалась сильней! – Что мне в тебе нравится, – осклабился Аскольд, – это как деликатно ты подбираешь слова. – Ведь до последнего момента надеялся, что из вас выйдут защитники, – сказал я с горечью. – А вы нормальные бандиты, без чести и мозгов. – Ты о чем, Шатун? – изобразил он недоумение. – Что за полову несешь? – «Своих не выдаем», да? Принципиальный наш… А ведь когда-то походил на человека! Наконец отступив от девушки, Аскольд сел за стол, как и всегда, обильный, хорошенько приложился к бокалу. Он слишком давно меня знал, чтобы тратить слова напрасно. Или пытаться упредить удар. Да в этом и смысла не было – я не из тех, кто нападает врасплох. – Собственно, что такого я сделал? – спросил главарь. – Подумаешь, бортокомп!.. Это же не большой бух? И ты, вижу, не пострадал. – А зачем просили об этом, конечно, вникать не стал? – Так ерунда же? И тебя тогда в машине не было. Наверняка он и сам сознавал, как неубедительно это звучит, – но надо же сказать хоть что-то. Вдруг проскочит? – Выходит, ты меня сдал, – резюмировал я. – Отчего не побыть честным, пока не в убыток. А как запахло жареным… – Так уж и сдал!.. – Сдал, Аскольд, сдал – мне-то не ври. – Я презрительно фыркнул. – Думаешь, на этом затормозишь? Сперва продают чужаков, затем – своих. А под конец сдают самых близких. «Бог есть любовь» – слыхал такое? А тут либо бог, либо любовь – третьего не дано. И кого ты предашь последним? Вдруг захотелось разнести все вдрызг – изредка на меня накатывает. Но главарь, слава богу, решил не раздражать моего Зверя глупыми возражениями. Вместо этого он опять приложился к бокалу, молча поглядывая по сторонам. – Чего сопишь? – спросил я. – Выдал бы, как солидный гангстер: ничего личного, бизнес есть бизнес, – это ж все оправдывает!.. Не бойся, не возьму шкурой за шкуру. Я не охотник, как ты, – трофеи не собираю. Сняв с головы шлем, я тоже подсел к столу, окинул взглядом блюда. После увиденного в Храмовом подвале есть не хотелось, а витавшие тут ароматы вызывали тошноту. Пожалуй, аппетит теперь вернется не скоро. – Хочешь преуспеть в делах – личное задвинь подальше, – изрек наконец Аскольд. – Думаешь, иначе я простил бы тебе Лану? Я покривился: какое уж тут прощение, если опять вылезла обида? Этот камушек у него всегда хранится про запас. И ведь не я увел женушку – сама ушла, причем не ко мне. Или Аскольд вспомнил, что до него у Ланы был я, а ему достался «second hand»? Но почему меня не заботили ее прежние? – А дела – зачем? – спросил я. – В чем их смысл? – Опять умничаешь? – Ну преуспеешь ты – дальше-то что? – Кого ты строишь из себя? – огрызнулся бандит. – Будто сам чистый!.. – Я свои грехи знаю – в отличие от тебя. А когда видишь грань, легче не заступить. Но ты слишком слаб, чтобы держать глаза открытыми, – потому и затянуло в Подземелье. «С нами Бог», ну конечно! Одному, небось, страшно? – Да что ты лепишь опять: «бог», «подземелье»!.. А сам-то куда влез? – И куда? – поинтересовался я. – Эти твои хмыри, с набережной… Ты хоть знаешь, кто они? – И кто? – Это не наши люди, – с нажимом сказал Аскольд. – Это вообще не люди. – Еще бы им не быть чужаками! Уж их в общее стадо не загонишь. Как и меня, кстати. И это нас роднит. – Ты думаешь, что говоришь? Для них ты – навоз!.. Что ты против них? – Аз есмь человек, – проворчал я. – И не больше, и не меньше. – Чего? – Не приписывай им свою позицию, – сказал я громче. – Наверняка у них такой круг подобия, куда не входят только «совсем пропащие». – Ты просто попался на их крючок, – хмыкнул Аскольд. – Не знаю, что тут: психоизлучатель, гипноз, магия… – Очарование. Я очарован ими – это верно. Тебе не понять. Развалясь в кресле, я даже глаза прикрыл, будто размяк в здешнем тепле. – С ума съехал? – спросил Аскольд, наклоняясь вперед. – Говорю тебе, это не люди! – А кто определил, что это такое: человек? – сонно возразил я. – Может, как раз они люди, а не мы. Уж ты точно больше похож на зверя. Все же он кинулся на меня, когда решил, что я меньше всего жду, – понадеялся на свои умелость и везение. Но нарвался на встречный, который уже не требовал добавки. Главное было не переусердствовать – ведь при сложении скоростей можно убить. Но я просто выключил главаря, а Тина даже не успела дернуться. Или не захотела. Может, не настолько она любит хозяина, как воображает? Поднявшись из кресла, я поглядел на голое тело, влетевшее головой под стол. В такой позе Аскольд не выглядел величественным – скорее уж смешным. Каких людей теряем, а? – Ты больше не интересен мне, – сказал я. – И даже партнерами не останемся. Встретимся в аду, как говаривали самураи. Так же скрытно, как пробрался сюда, я покинул крепость. А спустя минуты посадил «шмель» перед своим домом, чтобы закатить в опустелый гараж. Еще через час я уже сидел перед пультом, хотя до сих пор, после всех восстановительных процедур, ощущал в теле дрожь, возникшую в Храмовом подвале. И видел картины, в которые старался не вглядываться. А вдобавок терпел Мишеля, сразу разлегшегося на моих ногах, и внимал сентенциям Калиды, видно, стосковавшегося по собеседнику. – Ведь я втолковывал тебе, забыл? – вещал он. – Главный оплот державы – в тюрьмах и психушках. Вот там за жесткое правление едва не все!.. Кстати, французскую уголовку создал некий Эжен Видок, беглый каторжник, а в его «бригаде безопасности» состояло ворье. И было их ровно дюжина, хотя по результатам обставили прочую полицию… Историю надо знать! Затем я, видимо, уснул – поскольку, когда открыл глаза, Калида уже умолк, а за окном рассвело. И, значит, ушло время чудищ, коих рождает ночь, и можно вновь погрузиться в море… заодно сплавав к тайному гроту, где надо мной надсмеялась Ника, запечатлев в песке свое нагое тело. Хотя было ли это насмешкой? Скорее милостыня для нищего. И разве я против!.. Но сегодня в гроте дожидался новый сюрприз. Я увидел его, как только выбрался из подземного озерца на каменный уступ. Это походило на большой экран, встроенный прямо в скалу. В пещеру из него изливался теплый свет… и веяло ветерком, точно из распахнутого окна. Господи, что же это? Настороженно я придвинулся к грани, за которой начиналось неведомое, и целую минуту колебался, прежде чем протянуть вперед руку. Мой Зверь неистовствовал, трясся как в припадке, понукая бежать отсюда, – его всегда пугала неизвестность, а от страха он делался бешеным. Кажется, мне открывали мир. До сих пор я лишь подглядывал за ним, проникая взглядом в самые удаленные места, наслаждаясь видами, вдыхая ароматы, – но все было иллюзией. А настоящее – это. Медленно я отступил от Двери, качая головой, точно заведенный. Нет, я еще не готов к такому… и неизвестно, посмею ли когда. Мой Зверь не пускает, а я слишком сроднился с ним за столько лет… нет, это не для меня!Часть VIII
Глава 22. Ужин при факелах
Все утро я помогал Кариму крепить оборону слободы, благо напуганные последними событиями торгаши не скупились. Конечно, работал не даром, а за убежище для своих крысят. К моей подшефной Масти подтягивались прочие ползуны Крапчатой Колоды, и к вечеру они вполне могли устроить там эдакий табор – не особо шумный, зато пахучий. Кстати, мальцам тоже пришлось потрудиться, разведывая ближние подземелья и выискивая опасные проходы. А с Тузиком я заключил договор, что свою команду он пропустит через баню, а заодно повлияет на примкнувших, дабы те стерпели такие же измывательства. Слава богу, у Карины не обнаружилисерьезных травм – если не считать сдвигов в психике. Вот тут грустно. Правда, она не скулила больше, но и других звуков не издавала – умолкла напрочь… чего я не мог добиться за годы знакомства. Лицо казалось жуткой маской, но опухоль уже начала спадать, глаза видели, а шрамы вряд ли останутся. То есть красота к певичке вернется, вдобавок будет молчаливой, покорной – пойдет нарасхват. Но лучше бы уж скандалила, как прежде. В надежде, что Карине это поможет, на том же Гаевом броневичке переправил к ней Мишеля, хотя пушистый сибарит успел подружиться с Инессой и вовсе не горел покидать мои хоромы. Впрочем, он еще не видел Хана – такое потрясение не для его нежной души. Время от времени я выходил на связь с Шиловым, с большими сложностями, но добившимся осмотра Храмового подвала. Замолчать эту историю все равно бы не удалось: я уже сбросил материалы в Океан, и такие съемки наделают там шума. А особенно умилит всех маньяк-потрошитель во главе губернской службы безопасности – штришок действительно пикантный. Кстати, Клоп уже отреагировал. Мудрствовать он не стал и, как водится, свалил все на покойника, объявив Луща чьим-то агентом и врагом людей (последнее-то верно). А заодно и его контору окрестил сборищем мерзавцев. Хотя из тамошней дюжины заправил ни один пока не всплыл: возможно, останки «шакала» впрямь вытянули из них жизнь. После полудня погода испортилась окончательно. Тучи потемнели настолько, что из них пролился дождь. И зарядил надолго, то затихая, то усиливаясь. А затем нелегкая принесла гостя, доставив на вишневом броневике к самому моему порогу. Вот кого не ожидал увидеть: Тина! Уж не Аскольд ли ее прислал? Эдакий жест примирения… Нет, судя по лицу, напряженному, измученному, девушка не при исполнении. – Ну, заходи, – сказал я, освобождая проход. Разуваться Тине не пришлось – она и приехала босой. Вообще одета по-домашнему, в коротенький пеньюар и совсем уж условные трусики, будто сорвалась прямо с постели. Собственно, ни обувь, ни настоящая одежда ей не требовались – с тех пор, как ее включили в Семью. Девушка и забыла, верно, когда последний раз ступала на тротуар или окуналась в наружный воздух. Живет, точно на чужой планете, спрятавшись под колпак. Войдя в гостиную. Тина обернулась и заглянула мне в глаза – пытливо, как принято выражаться. Вот уж чего не люблю… ни подобных выражений, ни таких взглядов. – Кофе, вино, ванну, массаж? – спросил я. Затем добавил: – Любовь, наконец? Словно бы и это входило в перечень услуг. Между прочим, когда я занимался дрессурой двойняшек, у меня возникало желание испытать, каково это: сразу с двумя да еще настолько близкими. Пока Аскольд, чуткий на такие позывы, не предложил попользоваться от своих щедрот. И тут Тина расплакалась, даже не пытая прятать лицо. Телохранитель, ага, – и где набирают таких? – Воды, – заключил я. Взяв гостью под локоть, провел к креслу и дал Тине отпить пару глотков, второй рукой придерживая под шелковистый затылок, будто переливал из одного сосуда в другой, Забавно, но средство подействовало – девица прекратила рев. Точнее говоря, всхлипы, поскольку плакала почти беззвучно. Усевшись напротив, я разлил по рюмкам вино и приготовился ждать. Но Тина не стала испытывать мое терпение. – Милка пропала, – сообщила она. – Не знаю, что и думать. – Пропала – в смысле, исчезла? – уточнил я. – А что говорит босс? – Ничего не говорит. Будто его не касается. Но я же чувствую!.. Я поглядел на нее с любопытством. Истолковав мой взгляд верно, Тина принялась объяснять: – Ну да, я чувствую Милу – точнее, что ощущает она. Временами даже вижу кое-что, слышу… Как видения, понимаешь? – Эффект близнецов, – пробормотал я. Вопросительно она вскинула брови, но я лишь дернул подбородком, предлагая продолжать. – Ей плохо… очень. Больно и страшно. И скоро должно случиться ужасное. Может, этой ночью. – Ну, раз должно… – снова пробурчал я, болтая вино в бокале. Вот теперь Тина сжалась, как от холода. Будто в этом халатике, почти невидимом, ее выбросили в сугроб. Видно, больше ей рассчитывать не на кого – раз заявилась ко мне. Последняя надежда… умирает. Не хочу, подумал я. Не хочу, чтобы гибли красивые люди… тем более, женщины. Но что я могу? Разве собрать всех приятелей в своем доме, занять круговую оборону. Но с этим я опоздал. Да и вряд ли бы это помогло. – Ты почувствовала сестру прошлой ночью, – предположил я. – На самом ее пике, да? Некоторое время ощущения нарастали, затем пошли на спад, хотя не пропали. Ты и сейчас чувствуешь, но очень смутно, так? – Все верно, – прошептала девушка. – Откуда ты… – Направление смогла уловить? – перебил я. – Ну, так… – Где ты находилась в момент наилучшего приема? – В парилке. Я вскинул на нее удивленный взгляд. – Хозяин впихнул меня туда… когда накатило. По-моему, он испугался чего-то. Мы с ним как раз… – Неважно, – сказал я, поднимаясь. – Пойдем. По винтовой лестнице, крытой натяжным ковром, мы поднялись в кабинет. Здесь я опустился за пульт, а Тину без лишних церемоний усадил на колени. Развернув на экране план Аскольдового замка, отыскал парилку. – Ну, откуда к тебе донесся зов? – Кажется, я сидела тут, – показала она без уверенности. – А шло это… – Погоди. Я развернул комнатку в третьем измерении и вывел ее наружу экрана. Мы будто очутились внутри парилки – осталось лишь жару поддать. – Поехали, – сказал я, вращая картинку вокруг нас, сдвигая туда-сюда. Теперь дело пошло веселей. Вспоминая, как это было прошлой ночью, Тина оживилась, заерзала на моих коленях – хотя без этого вполне можно было обойтись… и даже лучше бы. Но направление на сей раз указала без особенных колебаний. Знать бы еще, какой тут угловой разброс. Тотчас я вернул картинку на плоскость и стал уменьшать масштаб карты, вмещая в экран сперва здание, затем окрестности, затем едва не все побережье. – Значит, нам туда дорога, – пробормотал, вглядываясь в карту. И куда же эта дорожка ведет? Во всяком случае не в Храм – уже легче. – И что делать теперь? – спросила Тина. – Ждать. Одной линии мало, нужно пересечение. Если до темноты с Милой не случится страшного, мы получим если не точку, то хотя бы район. Не искать же по всей полосе? – То есть ты поможешь мне? Помедлив, я ответил: – Если сама не отвернешь. – С чего вдруг? – С того, что сейчас начну тебя стращать. И еще до заката мы выясним, насколько ты любишь сестру. – Я… не понимаю. Ты о чем, Шатун? Тина продолжала восседать на моих коленях, только сдвинулась на край и обернулась ко мне, чтобы лучше видеть. А я придерживал ее за бедра, вовсе не собираясь позволять себе лишнего. Да она и не ждала этого, и не боялась. Сейчас ее волновало иное. – Видишь ли, ненавижу ощущать себя жертвой, – пояснил я. – Ввязываться в драку имеет смысл, когда есть шансы. А если шансов нет, это уже не драка – избиение. И у меня подозрение, что тут как раз такой случай. – И это говоришь ты!.. – Потому что уже имел случай распробовать. Честно скажу: сам бы не стал влезать. Может, я псих – но не настолько же? Однако тебя удерживать не стану. Хочешь сигать в пропасть – на здоровье. – А ты? – Что? – Ты прыгнешь со мной? – А что остается? Правда, ты не друг мне, даже не подруга… – Как раз это поправимо, – заметила она. – Времени – вагон. – …но ты пришла ко мне, – продолжил я, будто не слышал. – И уйдешь туда от меня. – Законы чести, да? – спросила Тина с едва различимым недоверием. Или с издевкой. Все же служба под началом Аскольда научила ее многому. Что мог, он передал. А вот как передать то, чего нет? – Да, – сухо подтвердил я. – И торг, как говорится, неуместен. Конечно, можешь расплатиться потом, если захочешь. И если выживем… что вряд ли. Вдаваться в подробности было ни к чему. Но есть поступки, на искупление которых не хватит жизни. А с таким грузом лучше не жить. – По-твоему, тут замешаны ночные твари? – спросила Тина. – Думаешь, Милка у них? – А кого ты считаешь «ночными тварями»? – Ну, кто нападает ночами на улицах, забирается в дома… Я покачал головой: – Это лютики-одуванчики – с ними еще можно совладать. Аскольд снюхался с чудищами пострашней. – За это ты и врезал ему вчера? – И за это, – подтвердил я. – А еще – за тебя. По-твоему, зря? – Если они такие страшные, то почему Аскольд их не испугался? – Он боится – еще как! Но хочет сделаться таким же Гудвином. – Кем? – Великим и Ужасным. И это желание в нем сильней страха. – Что же нам делать, Род? – спросила она вновь. – Жаль, не можем подождать до утра. Тогда бы у нас был шанс. – А в чем разница? – В наших противниках. Ночью они выкладываются настолько, что с рассветом делаются вялыми, некоторые даже впадают в летаргию. Но тот, кто над ними, похоже, не спит совсем. Мне и представить жутко, на что способен он! – Ты о ком толкуешь, Шатун? Не о вампирах? – Думаешь, спятил? А вот сейчас увидишь записи и решишь сама, кто тут псих. У меня-то хватило ума держаться от этих уродов подальше. – А может, прав Аскольд и с такими врагами лучше ладить? – Мы все звереем понемногу, – сказал я. – Но не все превращаемся в зверей. Думаешь, как Мила оказалась у них? Это же вступительный взнос вашего босса. Как бы подтверждение его преданности Хозяину. – Это… неправда, – сказала Тина. И скривила лицо, будто опять решила всплакнуть. – Да? – хмыкнул я. – Отчего же тогда Аскольд взъярился прошлой ночью? Он расплачивался с тобой за свои грехи. Помолчав, она спросила: – А почему ты решил, что мы звереем? – Сейчас поймешь. Следом за мной девушка спустилась в подвал, вступила в тренаж-зал. – Ничего не заметила за собой? – спросил я, остановившись возле настенного динамометра. – Подойди. Недоуменно хмурясь, она приблизилась к стене. – Ну-ка, вмажь, – предложил я. – Со всей силы. – И прибавил с ухмылкой: – Представь, что это Аскольд. Черты Тины вдруг исказились, закаменев в хищную маску, – с разворота она саданула в кожаную подушку. Ее мышцы точно взорвались, жгутами проступив под гладкой кожей… но в следующий миг уже расслабились. – Теперь – ногой. От второго удара гул прошел по всему залу, а девушку едва не сорвало с опоры. – Недурно, – оценил я, глянув на дисплей. – Вполне сравнимо с тяжами и почти втрое против прежнего. Не ожидала? Это твой Зверек разгулялся. Не поверив, Тина всмотрелась в показатель. Наверняка она ощутила, что удары хороши, – но чтобы настолько? – У тебя тоже? – спросила растерянно. – Уже и бить боюсь, – подтвердил я. – Зашкаливает. – И что это значит? – Ничего эдакого, – ответил я. – В прежние времена я иногда входил в раж, оборачиваясь берсерком, – оттого меня и боялись. А ныне эти всплески сделались нормой. – Хорошо, а я? – Ну, вы с Милой – девочки темпераментные, заводитесь живо. Прежде вам не хватало малости, чтобы заступить, а ныне сама среда способствует. – И много вокруг… таких? – Ты бойся не «таких». – Аккуратно взяв за плечо, я повел девушку к выходу. – Эти-то не выходят за человечью грань – просто получили доступ к резервам. Но вот другие… – Что? – спросила она шепотом. – С ними сложней, намного. В гостиной нас ждал накрытый стол. Перекусив, чем Инесса послала, мы вернулись в кабинет. И вот там, как и обещал, я принялся Тину пугать, продемонстрировав ей подборку записей, начиная от крысок с пауками, смахивающих на порождения кошмаров, и заканчивая схваткой с Лущом-вампиром на фоне сотен голов (правда, чтобы разглядеть эту сцену, пришлось замедлить ее вдесятеро). Конечно, кадры впечатлили девушку, но от затеи она не отреклась, и даже колебаний я не заметил – что значит привязанность близнецов! А день уж близился к закату, хотя из-за непрекращающегося дождя разглядеть это было трудно. И подготовиться к рейду следовало заранее. Я привел Тину в каморку, под завязку заполненную барахлом, и велел: – Ну-с, красавица, прелести наголо! Помедлив, девушка сбросила с себя пеньюар, затем стянула трусики. Без второго можно было обойтись, но я не стал возражать. Все же нагота сближает, а понимание нам пригодится. Жаль только, что в гостях у ночных тварей голым не побегаешь. Собственно, там и в одежде долго не протянешь. – Вот, – сказал я, протягивая Тине комбинезон. – По-моему, в самый раз. Пришлось помочь ей втиснуться в тугую ткань, обтянувшую девушку от подошв до ушей, точно вторая кожа, обшитую эластичными прокладками, словно мускулами. Впрочем, это промежуточный слой – очередь за доспехами. – Хорошо, что ты подходишь под мой стандарт, – заметил я, роясь в нише. – К счастью, у нас с Аскольдом не слишком разнятся вкусы. С другой стороны, это не раз приводило к осложнениям – вспомнить хотя бы Лану. Или Аскольд и тут со мной соревнуется? Может, и двойняшек завел мне на зависть? – Пробовала такую модель? – Я извлек на свет изящный пластиковый скафандр. – Конечно, не самый писк… – С усилителями? Босс натаскивал нас – на имитаторах. Настоящие должны скоро поступить. – А к чему вас готовили? – поинтересовался я. – Точнее, против кого? У Тины разом задеревенело лицо. Вглядевшись в нее, я хмыкнул: – Хранишь верность своему господину? Хвалю, хвалю!.. А говорят, будто преданных не осталось – одни предатели. Меня всегда завораживало слово «преданный». И как его развело настолько широко? – Он говорил: пришло время посчитаться со всеми, – нехотя сообщила девушка. – Выдать каждому, что заслужил. – Хм… И начал почему-то с Милы. По справедливости, да? Гостья промолчала. – Ладно, бог с ним, – сказал я. И принялся обряжать Тину точно водолаза, скрывая ее красоты под многослойной броней, а поверх навешивая снаряжение. Вся эта оснастка тянула более пуда, но Тина достаточно тренированная для таких тяжестей. Вот мое оборудование куда весомей. Новые рыцари, надо же! А драконы для нас уже готовы, ждут не дождутся свежей порции консервов. Уже в полном облачении мы поднялись в гостиную и принялись ждать, пока ощущения Тины обретут четкость, достаточную для получения точных координат. Конечно, можно лететь и по лучу, но этим следовало заниматься вчера, на пике чувствительности. Если бы она пришла ко мне сразу!.. Всегда мы опаздываем. Недолго поколебавшись, я наведался глазами в заветный грот – поглядеть, не поменялось ли там чего. Нет, все было, как раньше. И так же призывно светился в дальнем углу просторная Дверь – эдакие врата рая… куда грешникам путь закрыт. – Чую! – вдруг объявила Тина, словно ведунья. И показала: – Вон там. Тотчас я провел по карте вторую линию и наконец получил искомое место. – Ни фига себе, – проворчал. – Ну, ты и попала! – А что это? – Компания, секретный наш завод. Эдакая terra incognita. Вообще я давно хотел туда наведаться, даже подступы присматривал – и если бы не вмешался Черт со своим мщением… – Ладно, приступаем, – сказал я, поднимаясь. – Теперь главное: успеть до полуночи. Сбежав по лесенке в гараж, мы втиснулись в кабину «шмеля» и, выкатясь наружу, взлетели. Вся дорога заняла минуты, хотя пришлось дважды перемахнуть хребет, протянувшийся вдоль берега, – чтобы не высвечиваться. Компания помещалась за городом, по другую сторону моря, и занимала обширную территорию, с трех сторон окруженную горами. И сейчас это было мне на руку. Скользнув над хребтом, я послал «шмель» в крутое снижение, затем и вовсе отключил моторы, бесшумно планируя к выбранной точке. На фоне скал разглядеть машину непросто, да и дождь маскировал. Внизу мелькнула ограда, несколько крыш, вполне пригодных для вертикальной посадки, – но такая роскошь сейчас не для нас. А земля уже надвигалась. Нырнув в провал между корпусами, «шмель» покатился по асфальтированной дорожке, плавно затормозил. На остатках скорости свернул к дому, прячась в его тени. Во всяком случае попали мы, куда требовалось, и пока нас вроде бы не засекли. Ночные твари вообще редко глядят в небо. – Пошли, – сказал я, опуская забрало и включая «кошачий глаз». Разом мы выскочили в дождь и вдоль здания пробежали к его углу, ориентируясь в здешней темени вполне уверенно. – Куда? – спросил я уже по рации. Тина молча ткнула рукой. Правильно, эфир лучше не тревожить без крайней надобности. Перебежав к следующей точке, я вопросительно оглянулся на Тину, отставшую лишь на пару секунд, – она опять ответила жестом. Кажется, мне повезло с напарником: умеет Аскольд готовить кадры. Его Кирю я до сих пор поминал добром. Кстати, мой пресловутый Зверь, заслуживший признание в масштабах губернии, сейчас забился в угол и поджал хвост, точно трусливая шавка. Я давно не боялся людей, поскольку неплохо представлял, чего от них ждать. Но на что можно нарваться тут, понятия не имел – а неведомое пугает больше. Пока что, слава богам, вокруг было тихо, даже сторожевики на глаза не попадались, больше озабоченные охраной периметра. А Хищники то ли не любили дождь, то ли были заняты иным – во всяком случае по здешним окрестностям не слонялись. Не сказал бы, что мне сильно их недостает. Дальше нам пришлось поплутать, потому что внутренний локатор Тины вдруг засбоил – словно компас над рудными залежами. Несколько раз мы проникали в здания, бродили по цехам и лабораториям, наблюдая занятное, узнавая новое, складывая с уже известным. Из крестьянской жадности я даже прихватил кое-что, загрузив рюкзак, – хотя смысла в этом было мало. А на свою цель наткнулись неожиданно, обыскивая очередной корпус, тоже сперва показавшийся пустым. Почему-то Тину повлекло к крыше, да и мой Зверь вроде тянул туда, словно бы там было безопасней. Верхний этаж оказался низким, как чердак, а все его коридоры и комнаты – крошечными, почти игрушечными. Даже Тине приходилось наклонять голову, минуя проемы, а моя макушка и вовсе цепляла потолок. Наверно, поэтому, войдя в очередную дверь, я задохнулся от внезапности. Мы очутились на маленьком балконе, который лепился наверху стены, уходящей вниз на десятки метров, далеко за уровень земли. А открывшийся под нами зал подавлял громадностью! В нем могли уместиться тысячи зрителей… но находилось чуть более сотни. И все равно сборище было редким. Насколько я мог судить, тут собрались едва не все Хищники здешней Пирамиды. А перед ними, на просторной эстраде, озаренной мерцанием факелов, за банальным президиумным столом, восседало девять субъектов того же уровня, что покойный Лущ, – большие начальники, как на подбор. Перед президиумом зачем-то установили штуковину, сильно напоминающую плаху, а взамен трибуны возвышался трон, занятый Клопом. За спинами Всадников натянули полотно цвета венозной крови, поверх него закрепили Х-образный крест, знакомый мне по первой части этого сериала, – на котором, как и тогда, распяли девушку. Правда, нынешнюю для разнообразия подвесили вверх ногами, пристегнув за щиколотки и запястья. Синяков на ней хватало, но до порезов пока не дошло. Пребывала она в сознании и собравшуюся публику озирала с ужасом. Да и кому бы понравилось стать на ужине главным блюдом? – Мила! – прошептала моя напарница – на случай, если я еще не понял. Ну откуда у чинуш такая тяга к пышным церемониям? И как узнаваемо все – до оскомины. Будто надергали фрагментов отовсюду и устроили представление. Эдакая помесь царского приема, съезда коммунистов и факельного шествия. – Жаль, Калида не видит, – пробормотал я. – Ему бы понравилось. Потянув к себе Тину, я присел за перила, продолжая подглядывать в щель. Конечно, свет сюда не достает, а все равно: лучше не подставляться. У Хищников с каждой минутой прибывает чуткость – и без датчиков смогут обнаружить. Не думал я, что нас подпустят настолько близко!.. Или тут наиболее эффективны как раз дурацкие ходы? – И что теперь? – спросил я. – Мы вчера одного вампа еле заломали, а тут их – десяток. Не говоря о прочей публике. Заседание внизу было уже в разгаре. (Кстати, и полночь наступила, пока мы с Тиной блудили по окрестностям.) Не знаю, что у них планировалось дальше, но сейчас на повестке стояло важное: прием во Всадники нового члена. И этим, пардон, членом оказался Аскольд – то ли его и готовили на сегодня, то ли кончина Луща ускорила процесс. Все положенные речи мы, слава богу, пропустили – поспели к самому ритуалу. А банкет по случаю приема, видимо, начнется позже. И чего главарь пожмотился? Мог бы обеих сестер пустить на корм. Неспешным шагом Аскольд прошествовал мимо трона к плахе, не глядя ни на кого, а тем более не обращая внимания на Милу, взиравшую на хозяина с мольбой. Дойдя, постоял с минуту, отрешенный словно атлет перед штангой, затем, приспустив штаны, улегся на плаху корпусом. Посмеиваясь и суетливо потирая ладони, Клоп уже спускался со своего пьедестала. – Он что, собирается патрона бить? – удивилась Тина. – Ага, бить, – пробурчал я. – Как же! Наставив на Клопа бластер, я еще прикидывал, сразу садануть или не лишать Аскольда заслуженной радости, когда на сцене возникли трое. То есть действительно возникли – выпрыгнув из пустоты. Вот эти гляделись лихо: громадного роста, с широченными плечами, облаченные в шипастые доспехи, увешанные оружием. И средний из них показался мне знакомым. Черт, это же Шейнин! Но как переменился, а? И дружки у него, надо признать… Вот с этим, слева, я толковал на днях в подъезде – к счастью, недолго. Значит, они из одной команды? И, стало быть, сей рубака у Шейнина на подхвате – его-то и дожидался тарелочник, заговаривая мне зубы… «Тарелочник», ну да! По принципу «держи вора». Откуда же свалились эти ребята? Уж они точно не местные – в смысле, не земляне. И чем им глянулась наша провинция? – Заседание объявляю закрытым, – ощерясь, произнес Шейнин. – Караул устал. Мгновенно ухватясь за стол, гигант опрокинул его на Всадников. Тотчас другие два вымахнули из-за спин стальные цепы и, спрыгнув в зал, принялись гвоздить ими с чудовищной силой и быстротой, будто молотилки заработали. С воем Хищники метались вокруг них, отбиваясь креслами, но оружие было не равным. Впрочем, как и численность. А стол уже взмыл ввысь, разлетаясь на куски, и из-под него рванулась на Шейнина дружная стая. Но рядом с тем выросла новая пара исполинов, тоже выскочивших невесть откуда, и девятерых вампиров встретили сразу шесть трехзвенных клинков. Оскалясь, Клоп пригнулся и сам ринулся в схватку, будто растворившись в воздухе. Собственно, и остальные драчуны смахивали на смерчи, и понять что-то в этой сумятице было не по моим мозгам. – Кто это? – изумленно вопросила Тина. – Что творится тут? – Плевать! – рявкнул я. – Это шанс. Распрямившись, нацелил руку в потолок. Выстрел шатнул меня, хотя я вцепился в перила, – но гарпун угодил в расчетную точку и завяз крепко. Конечно, я не Бэтмен, однако несколько полезных приемов у него перенял. – Беги к «шмелю», – велел Тине. – Подгони ко входу, нацель пушку на дверь, будь наготове… Трофеи не забудь! Подхватив рюкзак, девушка метнулась прочь, и сразу я по широкой дуге полетел над залом, сперва выбирая лебедкой трос, чтобы не вмазаться в драчунов, затем вытравливая его, чтобы не промахнуться мимо цели. Один Хищник все же попробовал меня достать, сиганув метра на три. Смог бы и выше, если бы я не встретил прыгуна молнией, взорвав в клочья. И тут же спрятал бластер, поскольку багровое полотнище уже надвигалось. С налета саданул в него кулаком, проломив дыру в дощатой перегородке, которую оно закрывало. И тут же повис на руке, оказавшись вплотную к Миле. Выхватив меч, в четыре удара перерубил ремни. Успел подхватить напрягшееся тело прежде, чем оно сорвалось с креста, и полетел обратно, прижимая добычу к себе и готовясь лягаться, если кто-то опять попытается прыгнуть. Но внизу было не до меня – там творилось такое месилово!.. Воздух наполняли лязг и рыки, по сторонам разлетались куски. Но меня заботило иное: вырвать, вырвать у судьбы крохотный шанс, в какой я и сам еще не смел верить! Если вмешается хоть один сбой… Лебедка спустила нас едва не к самой двери – отстегнув трос, я бросил Милу на плечо и вбежал в проем, опять выхватывая бластер. К счастью, за дверью оказалось пусто, на лестнице – никого. Лишь перед самым выходом, как и предполагал, нас встретили трое Хищников, сейчас же перегородив путь. – Огонь! – крикнул я, шарахаясь в сторону. Двустворчатая дверь с грохотом взорвалась, заодно разметав тварей. Двух пришибло или оглушило, третья взметнулась из-под обломков, рванулась на меня – пришлось и на нее потратить заряд. – Готовь место, – выдохнул я, покидая здание. – Уходим. «Шмель» уже подкатил вплотную – дверца открыта, кресло сдвинуто. Сунув Милу сестре, я протиснулся к управлению и, пока они устраивались в здешней тесноте, поднял машину в воздух. – Пристегнитесь, – пробурчал сквозь зубы. – Не люблю случайностей. А в голове стучало: неужто вырвались? Да быть не может!.. Но «шмель» уже набирал скорость, через десяток секунд оставив позади корпуса Компании и то дикое, несуразное побоище, которое, собственно, и спасло нас. Неужто вырвались? Глянув на экран заднего вида, я понял, что правильно не доверяю счастливым финалам, – парочку пакостных сюрпризов обычно приберегают под занавес. И в этом нас не обделили: кто-то плотно сел «шмелю» на хвост. – Ч-черт, – процедил я. – Ну, сестры, держитесь!.. «Шмель» уже разогнался до своего заявленного предела, но второй летун не отставал. Точнее, он настигал нас, причем без видимого напряга, будто не рассекал воздух, как мы, а пропускал сквозь себя. И, конечно, его не заносило на поворотах. Такую гонку я переживал до сих пор лишь в симуляторах, и вовсе не стремился испытать это в реальности. За секунду мы проскакивали сотни метров, а мчали близ земли, так что детали внизу сливались в фон. Без страховки Дворецкого я не решился бы на такую высоту, но сейчас даже это не спасало. А преследователь придвинулся настолько, что начал стрелять – как и ожидалось, молниями. Я огрызался короткими очередями, вполне сознавая, что его Защиту не пронять пулями. Против такого летуна у нас не было шансов. Затем впереди выросли здания. Проскочив над одноэтажками, я с разгона влетел в улицу. Сцепив зубы, бросал «шмель» из поворота в поворот, на заносах почти задевая стены, но стряхнуть флайер не мог. Он висел у нас на хвосте как привязанный, гвоздя раз за разом, но попадал пока лишь в дома – слава богу, пустые. За нами тянулась полоса пожаров, будто за кометой, вздумавшей порезвиться в городе. Эти вспышки, больше похожие на взрывы, возникали прямо перед носом противника, заслоняя ему обзор, – и все равно он не отставал, будто для него не было цели важней, чем изжарить нас в угли. Вот теперь моего Зверя загнали в бешенство. Если бы не сестры, я бы развернулся и встретил погонщика из всех стволов. Но рисковать сразу тремя жизнями… Впрочем, был еще один вариант. Круто повернув, я устремился к торговой слободе, вызывая на связь Карима. К счастью, горца пока никто не подменил, иначе времени на болтовню ушло бы куда больше, а его у нас не оставалось – я и без того гнал, отбросив всякую осторожность. И когда оба летуна возникли перед периметром, нашего преследователя захлестнул огненный шквал. Его Защита выдержала не больше секунды, затем флайер взорвался, превратившись в пылающий метеор, и круто спикировал в землю. Но и я уже не вписывался в поворот, хотя тормозил изо всех сил, пытаясь отвернуть от громадного дома. Он надвигался все ближе, ближе… Оскалясь, я потащил штурвал на себя, будто решил вырвать его с корнем. Но лишь и добился, что «шмель» ударился о массивную стену колесами, а не врезался носом. И все равно меня едва не расплющило о кресло, глаза захлестнуло мутью – на секунду я, видимо, выключился. Когда сознание вернулось, «шмель» еще сыпался к подножью, скрежеща и теряя части. А после удара оземь от него остался один корпус, к счастью со всеми пассажирами. Но это не значит, что пассажиры уцелели. Нас-то с Тиной выручили скафандры, а вот Миле досталось крепко. Я даже не решился ее отстегивать – вытащил из кабины вместе с креслом. Отнеся в сторону от «шмеля», захромал к обломкам флайера. Накрыв лицо забралом, влез в самое пламя, мерзко шипящее из-за проливного дождя, заглянул внутрь. Что-то различить в обгорелом трупе можно было лишь при большом желании. И оно у меня нашлось. Не задерживаясь, я выбрался из огня. – Кто? – спросила Тина, оторвав взгляд от сестры. – Аскольд, – ответил я. – Гниль! – выдохнула она с ненавистью. От такой любви, действительно, – один шаг. Преданные не прощают. К нам уже катил «танк», изо всех сил спеша к месту падения. Счастье, что гонка не унесла нас далеко. Могли ведь и в море упасть. – У Милки с позвоночником что-то, – тоскливо сказала девушка. – Не дай бог, перелом!.. – Не дай, – согласился я. Все же подпортили нам happy-end. И спаситель из меня получился фиговый – похоже, в Бэтмены не гожусь. Зато как умею губить машины!Глава 23. Рейд по тылам
– Погодка-то нынче… постельная, – вздохнул Геральд, глядя в окно. – Скоро опять дождь пойдет. – А разве у тебя бывает иная? – поинтересовалась Энни, здоровенным ножом нарезая хлеб. – Уж кто бы говорил!.. Она стояла спиной к нему, облаченная в игривый фартук, и сноровисто – как и все, за что бралась, – завершала приготовление обеда, легко двигаясь вдоль кухонной стенки. С момента вселения женщина выдраила здешний пол до блеска, чтобы можно было ходить босиком. Но теперь панельный дом остывал, быстро теряя тепло, и пора было вспомнить о тапочках. Если позавчера еще стояла жарища, вчера было просто тепло, а сегодня – прохладно… то чего ждать завтра? Сам Геральд восседал на угловой скамье, покрытой дерматином, и занимался привычным делом: любовался Энни. – Видишь ли, на пляже тоже неплохо, – возразил он. – Зачем так уж привязываться к постели? – А-а, тогда ясно. – Кстати, как твое плечо? – Почти не болит, – ответила женщина. – Ты здорово умеешь лечить. – Практика, – сказал Геральд, усмехнувшись на «здорово лечить». (Энни в своем репертуаре.) – Скажи, тебе нравится готовить? – Я люблю все делать качественно, – пояснила она. – Не шедевры, но уровень мастера. – Уровень я уже обоняю, – подтвердил барон. Квартира, куда они вселились, была скромной – не чета роскошным номерам, в которых обитали раньше. Ванна стандартная, кухня совмещена со столовой, спальня всего одна, кондиционера и вовсе нет. Но Энни, кажется, из тех, кто умеет довольствоваться малым. Несмотря на ранение, она изображала из себя этакую домашнюю хлопотунью – впрочем, в избытке одаренную привлекательностью и своим видом придающую изысканность здешнему интерьеру. Разлив по тарелкам суп, Энни тоже села за стол, поближе к Геральду, чтобы касаться его колен своими и греть озябшие подошвы о его ступни. – Здесь не помешал бы пол с подогревом, – заметила она. – Здесь многое бы не помешало, – согласился барон. – Включая другую квартиру. Но несколько дней придется потерпеть. – Да разве я против? Суп в самом деле оказался не хуже, чем в дорогих ресторанах, но нахваливать Геральд не стал – Энни и так знает себе цену. – Итак, с Чертом ты управился, – сказала она, размешивая в тарелке сметану. – И чем займешься теперь? – Во-первых, не «ты», а «вы», – поправил Геральд. – Скорее даже, я был на подхвате. Не забыла, как я умею двигаться? – Конечно же, нет! – Так вот, Шатун обскакал меня намного. Я-то палил вслепую, а он видел эту сволочь и стрелял прицельно, с учетом его перемещений, – наверно, даже траектории считал!.. Моему Зверю еще расти и расти до его. – Во-вторых? – спросила Энни. – Во-вторых, я приехал сюда вовсе не для того, чтобы добить «шакала» – этот эпизод планировался не мной. – Зато он мог оказаться последним для тебя. – Да, – кивнул он. – Но теперь пора заняться своими делами. Не говоря о том, что завтра – помазание. Женщина принялась нахлебывать суп, вливая в себя полными ложками, но по пути не теряя ни капли – с такой рукой только и стрелять. – В грудях не печет? – поинтересовался Геральд. – Горячо ведь. – Некоторые любят, – откликнулась она. – Опять же согреть некому. – Да неужели? – засмеялся барон. Рядом с ней было так легко, комфортно. Вот только забудет ли он когда-нибудь, как Энни глядела на него поверх прицела? А она уже приканчивала свою порцию, намного обставив Геральда. – Как зовут твоего сына? – неожиданно спросил он. Вскинув на него глаза, женщина ответила: – Никита. – А почему ты уверена, что это твой ребенок? Конечно, Энни поглядела на него, как на психа. – Видишь ли, вчера я рыскал по архивам, – прибавил он. – Возникли некие подозрения… То есть кое-что я и раньше предполагал. – Гарри, ты о чем? – Ты ведь считаешь, что отец ребёнка – Богомол? – А кто еще? У меня тогда никого не было. – Ты уверена? – Милый, мне двадцать три года. А Никите пять лет. И я была девушкой строгих правил – Ульян стал у меня первым. И пару лет, пока занимался дрессурой, никого ко мне не подпускал. – Бедная! – пробормотал он. – Тебя это не убеждает, – заметила Энни. – И что же ты выкопал? – У нашего друга, как ты знаешь, полно недостатков, – сказал барон. – Включая бесплодие. – Что? – Богомол от рождения бесплоден – тут и сомнений нет. – Ты ведь не думаешь, что я лгу? – Разумеется, я тебе верю – сейчас. Но ты же знаешь Богомола? С подчиненными он обращается без лишних церемоний, повязывая чем только можно. Великие цели, понимаешь ли, – тут не до людей!.. – По-твоему, в меня впрыснули чужое семя? – Это был бы не худший вариант, – хмыкнул Геральд. – Учитывая, какой отец из Ульяна. – Тогда что? – Боюсь, Энни, в тебя внедрили чужую яйцеклетку, – сказал он. – Уже оплодотворенную. – Гарри, это же бред! – Почему? Конечно, дурновкусием отдает, но вполне в духе Богомола. А средств у него с избытком. Ты ведь рожала в Питомнике, под приглядом его команды? Затем Никиту отдали на попечение доброй тети, изредка дозволяя тебе навещать. Очень удобно, а? Для Ульяна. Забыв о еде, Энни задумалась – надолго. Даже перестала следить за позой, странно переменившись: ее будто придавило изрядным весом. Украдкой Геральд вздохнул. Ему вовсе не хотелось добавлять сложности подружке. – И кто, по-твоему, настоящая мать? – наконец спросила она, произнеся «настоящая» с явным усилием. – Вот тут, honey, вправду начинается бред, – ответил барон. – Наш узел затягивается все туже. Через эту мать я вполне могу породниться с Шатуном, да и с тобой, получается, мы не чужие. Что ни говори, а вынашивание плода привнесло в ребёнка и твои черты. Ведь ты любила его тогда? – Очень! – вырвалось у Энни. – А любовь рождает отклик – возможно, на генетическом уровне. Девять месяцев столь тесного общения… Если супруги со временем делаются похожими, то здесь этого не избежать и при желании. – Значит, я могу считать Никиту своим сыном? – тихо осведомилась она. – Даже если предположить, что твои домыслы верны. – Это не домыслы, Энни, – поправил Геральд. – Скорее гипотеза. А сына у тебя никто не отнимает. Хотя придется делиться – в том числе и с той, кто его растил. Ты ведь не захочешь вредить малышу, отнимая у него любящих? Вдобавок неизвестно, как это аукнется, – обычно такие ходы заводят в тупик. – Хотела бы я знать, Гарри, – пробормотала женщина, – откуда в тебе берутся идеи? – «Пепел Клааса стучит в мое сердце», – усмехнулся он. – А матрица Борислава – в голову. Как видно, через него и я оказался подключен к Космосу. – Да ведь я тоже читала рукопись!.. – Но ты не знала Бура, как я. Вероятно, тут наложение. Эффект, конечно, странный. Почти всегда я и сам не знаю, когда вскочит в голову свежая идея. – А что-нибудь поприятней в твою голову не вскакивало?.. Извини. Поднявшись из-за стола, Энни скользнула к окну и застыла перед ним, глядя в начавшийся дождь. – Не маячь, – негромко велел барон. – Забыла? – Извини, – снова сказала она и, повернувшись, уселась на холодный пол, спиною к холодной стене. – Ага, нам только простуды не хватало! – заметил Геральд. – Только, пожалуйста, не извиняйся больше, хорошо? Молча женщина поднялась и стала механически раскладывать по тарелкам второе блюдо, ничуть не уступавшее первому. А на третье, как и положено, компот. И когда последний раз Геральда кормили домашним? – Ты не задержишься после еды? – спросила Энни, снова подсев к столу. – Мне требуется подзарядка. С сожалением он покачал головой: сроки и так поджимали. Но, конечно, задержался – тем более, последние пару дней явно не добирал до нормы. Из-за чехарды с Чертом, из-за ранения Энни – невзирая на ее заверения, что рана тут не помеха. Хотя порез впрямь заживал быстро. Господи, до чего же славно вновь ощутить на себе тяжесть Энни!.. к слову, вовсе не тяжелую… и встречать ее губы, настойчиво ищущие ласки. «Материализация чувственных идей», да? И все-таки через час он уже катил на Горбунке по пустынным улицам, захваченных ливнем, оставив Энни нежиться в ванне. А поскольку в этой квартире прятаться было негде, положил пистолет поближе к ней. О событиях прошлой ночи Геральд был наслышан, даже проглядел записи, присланные Шатуном. Здешняя ситуация делалась все занятней: к нелюдям местного разлива и чужеродным зверюгам теперь добавились настоящие пришельцы. И то, что для начала они саданули по здешней Пирамиде, в общем радует – пока взамен нее чужаки не выстроят свою. Но может, те и другие изнемогут в борьбе? Хочется верить. Во всяком случае Алмазинскую конструкцию, еще вчера такую надежную, порушили крепко. Прежде тут все было отлажено: проклевывающихся уродов вылавливали, однако не истребляли и не убирали с глаз, а пристраивали к серьезному делу. Теперь же многие Хищники, лишившись Всадников, вновь вырвались на волю, примкнув к зверью, еще не охваченному порядком. И город оказался захваченным дикой стихией. Вдобавок им овладевал сумрак, а облачный слой сделался настолько плотным, что Хищники разгуливали по улицам уже и днем. Конечно, до полной силы не добирали, но горожанам и этого хватало с лихвой. Для начала барон позвонил Шилову, с которым познакомился через Родиона. Тот откликнулся немедленно, проявившись на бортовом экране. – Что нового, майор? – поинтересовался Геральд. – Нарыли чего-нибудь? Шилов только рукой махнул да покривился болезненно: дескать, куда больше – одних голов несколько сот! – Может, Лущенко сам это натаскал? – спросил он. – Конечно, с помощью прочих «бесов». – Не выходит, – возразил Геральд. – При всех своих суперкачествах он не уложился бы в срок. И не стал бы Лущ мараться – это ж не отсекать? – Да понимаю я, – вздохнул майор. – Но кто ж эти «быстрые, сильные» и маленькие? Под такое подходит лишь сам Лущ. – Может, дети? Этакие вундеры. – Скажете тоже! – Не верите вы в нашу молодежь, – укорил барон. – А ведь здешняя среда сильней влияет именно на растущие организмы. – Ну что нам, еще и деток трясти? И не до расследований сейчас – сами ж видите, что творится в городе!.. Опять приходится ловить всяких психов. – А вы не ловите, – сказал Геральд. – Как это? – Да сразу вбивайте в землю. Зачем поддерживать оборот мерзавцев в губернии? Понятно ж, какое им найдут применение. И вам проще. – Так-то оно так, – пробормотал Шилов и вздохнул. Еще одна жертва долга! – усмехнулся барон. Или в нем уж проснулась совесть? Жалко птичек, видите ли. На этом и проигрывают хорошие люди. С другой стороны, иначе б они не остались хорошими. Затем он послал вызов Богомолу, не особенно надеясь на ответ. Но тот откликнулся, хотя выглядел озабоченным. – Шо такое? – сказал Геральд развязно. – Чем мы опять недовольны? Все ж насколько портят характер проблемы с кишечником! – Ты от кого узнал номер? – хмуро спросил Ульян. – Анька успела выболтать? – Щас, все выложу! А заодно исповедаюсь… Ты еще не принял сан? Вообще, борода тебе бы пошла – хотя паранджа закрывает надежней. – Или Гувер сплоховал? Вообще он скользкий… Неужто перекупил? – Слушай, ты хоть иногда напрягай мозги, – произнес Геральд с неудовольствием. – Ведь атрофируются без употребления! – Один ты умный, да? – Твоя беда: мало читаешь. Бур наверняка сочинил больше книг, чем ты осилил за свою жизнь. – Зато я живой, – злорадно сказал Богомол, – а твоего Бура, говорят, собирали долго. И ведь какой слонище был!.. Да весь вышел. – Как сказать, Улей, как сказать. Может, не весь? Может, его дело живет и побеждает, а всё вокруг крутится по орбитам, установленным Кторовым? Но тебе этой механики не понять – значит, переживешь Бура ненадолго. У искусства, видишь, свои законы и прежний опыт тут не спасает, особенно когда с фантазией туго. А ты всегда летал низёхонько – вот и напорешься на первый же холм. Озадаченно Ульян наморщил лоб, затем поинтересовался: – Ты чего, Гарри, тоже решил податься в сочинители? – Тяжелое наследство, а как же, – ответил он. – Приходится заменять павшего товарища. И уж тебе разгуляться не дам, выстрою такую стену!.. – Кажись, умник, и у тебя крыша поехала, – заметил Богомол, усмехаясь. – Говорили тебе: надо быть ближе к народу. – Зачем? – удивился Геральд. – От такого народа лучше держаться подальше. Тем более от лучших его представителей – в твоем лице. – Чем же я так не нравлюсь тебе? – опрометчиво спросил усач. – Ты в зеркало иногда глядишься? Что там может нравиться!.. Знаешь, Улей, как-то я решил покопаться в твоем прошлом – вплоть до первых лет. – Ну? – насторожился тот. – Это даже скучно, насколько ты оказался типическим – действительно, плоть от плоти. Папаша у тебя был ничтожеством, отводившим душу на домашних. Конечно, разумение вбивали тебе через зад – у нас многое делается этим способом, а результат угадать нетрудно. Правда, не все становятся садистами, но ты оказался способным учеником – гены, гены! – и по примеру папеньки, с пеленок утверждался на слабых. Потом это сделалось потребностью, наложившись на созревание, но у тебя хватило хитрости заручиться поддержкой властей, прежде чем дать волю мании. А что делается во благо чинуш, уже не считается криминалом – чего бы ни вытворял. А как ты умеешь себя оправдывать!..Ей-богу, даже завидно. Обиды запоминаешь намертво, зато долги забываешь в момент – причем искренне, я проверял. И так же легко творишь пакости. Собственно, ты даже не замечаешь их, облекая в вид, скажем, неаккуратной фразы, сказанной не к месту. А уж что затем последует, вроде бы не твоя вина… Наверное, вот так и предал Бура? Обмолвился разок – и прежнего коллеги как не бывало! – Ну-ну, не заговаривайся, – сказал Богомол. – Никого я не предавал. Вот меня – часто. – Я же говорю: устроился на зависть. Какая беззаветная любовь к себе!.. Может, и меня подставил не ты? Такую яму вырыли – еле выбрался. – Я, что ли, копал? И резону нет – мне ты тогда не мешал. – Ага, – сказал барон. – А мешал я тогда Фомичеву. К этому ведешь? – Да никуда я не веду, – отказался Ульян, наверняка даже не сообразив, как забавно все это выглядит. – Мало ли чего ты намыслишь? – И врешь – я мешал тебе, – прибавил Геральд. – Если не по службе, так по жизни. Наверняка и Фомичева надоумил ты. Твой почерк, Улей, – не отбрыкивайся. У меня же нюх на маньяков, забыл? – Своим нюхом, Гепард, ты уже достал всех!.. – К примеру, Луща, – подсказал он. – Не скучаешь по соратнику? Выхватив за жидкие волосы голову из пакета, лежащего на соседнем кресле, барон придвинул ее к самой камере, вновь заставив Богомола отпрянуть. Кажется, Лущ шевельнул обескровленными губами, продолжая цепляться за жизнь, – но в следующую секунду его без церемоний сунули обратно. Хватит тут одной говорящей Головы. Разве поместить их друг перед другом – пусть обмениваются вампирским опытом. – И кто из нас больной? – вопросил усач. – Не по-божески это, Гарри! – Лишь бы по-людски, – отрезал он. – С богом сторговаться проще. А твой «шакал» получил то, чем отоваривал других, – в полном согласии с законами жанра. Его пример – другим наука… Хотя не для тебя писано, верно? Ничего ты не извлечешь отсюда и напорешься на собственное острие. – Типун тебе… – Если раньше до тебя не доберусь я. А от меня улизнуть трудно – сам знаешь. Раз уж я вышел на охоту… – А называешь меня злопамятным. Еще Иисус говорил: «любите врагов ваших» и «благотворите ненавидящим вам». – «Каким судом судите, таким будете судимы», – осклабясь, прибавил Геральд. – И скольких ты присудил к высшей мере, Улей? – Да ты понимаешь, для кого старался, когда кончал Луща? – вдруг повернул тот. – И кто теперь заделается в губернии главным «бесом». – Фомичев, вероятно? – Уж кто предатель – это Сашок, – вздохнул Богомол. – Ведь столько для него сделал!.. Нет у людей святого. А тебе как пакостил? И с каждым годом борзел пуще, набираясь сил у зверенышей. Теперь учуял выгоду на стороне, с Двором договаривается. Кого выкормил, а? – Смену, – ответил барон. – Вы стоите друг друга. Теперь уж кто кого слопает!.. – А ты сам разве не проголодался? – Захочу есть, у тебя не попрошу. – И пожелал напоследок: – Провались! Экран погас. Наш хитрец решил ловить на живца, подумал Геральд, усмехаясь. Причем единым махом рассчитывает накрыть обе цели. Небось стратегом себя мнит – этакий кукловод, дергающий за нити. Дескать, ты уж потрудись, дружок, расчищая мне место, а я со своими подручными перекрою тебе отходы. Может, и карателей привлечет для верности… Идиот! Решил, будто я одержим мщением. Жди, жди меня в той дыре, готовь ловушку. «А мы ударить вбок». Но за сведения спасибо – теперь ясно, по каким делам умотал Фомичев. И вряд ли он управится с ними быстро. Прямо подарок судьбы!.. Геральд покосился на невзрачную самоделку, пристроенную под стекло. Как и предупреждал Фант, прибор плохо показывал направление, зато с расстоянием справлялся лучше. А заодно умел еще кое-что, куда более странное, даже немыслимое. Хотя, если судить по здешним меркам… Персонал Питомника обитал в аккуратном домике, укрытом позади основного здания, в глубине парка. И парк, и все здешние строения окружал высокий забор, поверх которого провели несколько рядов проволоки, подключенной к немалому напряжению. Но кроме главных ворот в ограде предусмотрели пару секретных калиток, а к их замкам у Геральда имелись ключи – благодаря все тому же Фанту. Так что к квартире директора он пробрался без особенных затруднений. Дверь отворила молодая женщина – рослая и фигуристая, хотя Фомичев был скорее щуплым. А лицо у нее оказалось милым на удивление. – Вы к Саше, да? – спросила она приветливо. – А его нет. Но если хотите, можете подождать. Обычно в это время он приходит обедать. – С вашего позволения, – поклонился Геральд. Будто в стародавние времена его доверчиво препроводили в комнату, умилявшую обывательским уютом, усадили в пышное кресло. Тотчас поднесли чаю, угостили домашними пирогами – ей-богу, такое расслабляет. А сквозь широкий проем виднелась детская, где двое мальцов-дошколят сосредоточенно возводили пластилиновую крепость, не обращая внимания на гостя. К компьютерным играм их, видимо, еще не подпускали. – Серьезные парни, – с одобрением сказал Геральд. – Как зовут? – Никитушка и Славик, – сказала женщина, ласково улыбнувшись. Как он ни вслушивался, в произнесении имен не уловил разницы, словно оба малыша были ей одинаково дороги. – Близнята? – спросил небрежно. – Несхожи, да? – Хозяйка вздохнула и, сбавив голос, пояснила: – Никитку-то мы в роддоме взяли. Мать при родах умерла, отец еще раньше сгинул – вот мы с Сашенькой и решились. А молока у меня много было, еще и сцеживать пришлось. Сочувственно покивав, барон спросил: – И что, родичей у малого не осталось? – Почему – есть тетя. Красивая, добрая, зовут Анной. Навещает каждый месяц, подарки привозит. Никитушка ее любит. – А не боитесь, что Анна захочет усыновить? – Ох, боюсь, – призналась женщина. – Так ведь тут ничего не поделаешь. – Можно ведь запретить посещения, отвадить как-то… – Что вы, какие у меня права? Да и не по-людски это. Во так: «не по-людски». Оказывается, не изжили еще – кое-кто помнит. – Что-то задерживается хозяин, – заметил Геральд. Как тот киллер в подъезде: не случилось ли чего с клиентом? А когда придет, что стану делать? Обстановка-то не располагает к серьезному общению. – Ой, Сашенька такой энтузиаст, – сказала она. – Прямо горит на работе!.. Помните первых комсомольцев? – Как живых, – кивнул барон, будто сам и ставил их к стенке. Тихонько прыснув, Клавдия уточнила: – Нет, ну я про их отношение к труду. Ведь было же, наверно? И сейчас… Да уж, нынешняя работа Сашеньке по нраву. Всего себя отдает, всю мерзость выплескивает!.. Зато дома – светится. – Любите мужа? – брякнул Геральд вполне бестактно, но женщина не возмутилась, даже не удивилась – задумалась. Лицо ее омрачилась. – Не знаю, – сказала она честно. – Иногда Саша меня пугает чем-то. Хотя ведь не бьет? Даже не накричал ни разу. Ну, глянет иной раз… как на дурочку. Так я и впрямь не чета – Саша образованный, умный. На службе его ценят, по телевизору показывают. И детей он любит… вроде бы. Ну да, на свой лад. Видела бы Клавдия, что Сашуля вытворяет со своими подопечными!.. Или, как и Гувер, она предпочитает не знать лишнего? Да и куда ей после таких открытий: в петлю? – Есть категория: отморозки с образованием, – произнес Геральд скорее всего не к месту. – Этакие звероящеры, вооруженные знаниями, даже покрытые глянцем… но тем опасней иметь с ними дело. На это Клава промолчала, только опять вздохнула. И почему хорошие женщины чаще достаются мерзавцам? Тоже, видно, требуется для равновесия – иначе же черт знает во что можно выродиться!.. А стать у нее и впрямь редкая: хоть сейчас на подиум – ныне в моде красавицы-селянки. И народить могла бы еще нескольких без особенного напряга. Но здешнему людоеду для маскировки довольно и одного – если не считать второго, навязанного Богомолом. Или тут у Саши запас на случай внезапного голода? Во всяком случае, когда поставят перед выбором, долго не… Или это я оправдываюсь? Дескать, новый-то Дракон будет гуманнее прежнего, а подданные под ним задышат легче. Ню-ню… Засиживаться в гостях Геральд не стал – то есть не больше, чем это допускали приличия. Тепло распрощавшись с хозяйкой, тем же путем выбрался из Питомника и покатил на Горбунке обратно, вдруг захотев срочно увидеть Энни. Все же приятно, когда тебя ждут. Собаку, что ли, завести? Улицы были по-прежнему пусты, и так же хлестали по асфальту струи, образуя ручьи, а кое-где собираясь в огромные лужи, которые Горбунку приходилось одолевать едва не вплавь. Здешний город не готовили к таким потопам, и ливневая канализация не справлялась. А каково сейчас ползунам? Но далеко Геральд не уехал. Минуя очередной перекресток, он углядел в стороне тело, брошенное посреди дороги, наполовину притопленное, и тотчас повернул – больше из любопытства. Приблизясь вплотную, затормозил, вгляделся. И сразу понял, что порезвился здесь не человек и что это уже труп. Лежал он на спине, раскидав конечности, и выглядел вполне целым… если не считать малости. Н-да, приплыли. Раньше-то больше грозились вырвать придатки, а тут взялись за дело всерьез. Коллекционер, стало быть, – еще один. Мужество собирает. Своего, что ли, недостает, раз приходится заимствовать? Задумчиво барон осмотрелся, прощупывая взглядом каждый закуток. После схватки с Лущом обычный Хищник уже не так страшил, но недооценивать его глупо. С другой стороны, зверь тоже не идиот и боевое авто к себе не подпустит. Что же, прогуляемся пехом. Набросив на плечи дождевик, Геральд дополнил его кожаной шляпой, чтобы не заслонять обзор капюшоном, и выскользнул из Горбунка, сразу приготовив Eagles. Куда идти, он уже представлял, даже слышал там кое-что. Лишь бы и его не учуяли раньше времени. Избегая предательских луж, Геральд перебежал к стене и вдоль нее подкрался к раскрытым воротам, за которыми обнаружил небольшой двор, стиснутый обшарпанными домами, заставленный старыми ящиками. Самые подходящие декорации для убийства, а оба персонажа уже присутствовали, разместившись строго по центру. Парень был крупный и умирал трудно, захлебываясь кровью, все еще пытаясь вырваться. Но упырь оседлал его плотно, обеими руками вцепившись в плечи, и даже урчал от сладости, поглощая чужую мощь. Геральд почти видел, как из бедняги перетекает в Хищника жизнь. Затем тот выпьет и кровь, пока свежая, закусит кусками посочней, – но сперва главное: Сила. Прерывать трапезу, конечно, неучтиво, однако Геральд позволил Eagles вмешаться, стальным градом сметя упыря с жертвы. Затем и обезглавил зверюгу увесистым клинком, недавно взятым на вооружение, – похоже, без секача в здешних условиях не обойтись. Хотя спасенный уже мало походил на жильца, Геральд вызвал SOS-иков. Даже дождался, пока на улочку завернет броневик спасателей, и лишь затем отъехал, спеша наверстать задержку. Но в ту же минуту на связь вышел Шувалов. – Кажется, у нас переворот, – сообщил он, мрачно усмехаясь. – Что, уже? – удивился Геральд. – Не успели до трона доковылять, как развязалась драчка!.. И кто на сей раз посчитал себя обделенным? – Гиршфельд. У Алексеева все же поболе ума, да и трусоват. А у Криворуковой хватает пороха лишь на склоки. – Так ведь и Гиршфельд раньше не возбухал? – Раньше – да. А нынче как с цепи сорвался. – А-а, – протянул барон. Симптомы впрямь знакомые – видно, зараза проникла уже и сюда. – Поспешите, Геральд Васильевич, – сказал Шувалов – Речь идет о безопасности княгини. Честно говоря, опасаюсь за ее жизнь. – Еду, – вздохнул он.Глава 24. Исход
Как ни забавно, мой «болид» все-таки вернулся ко мне – стараниями симпатяги Шилова, под шумок сумевшего замять дело с кадешниками. Кто-то из домашних умельцев Трофима даже успел машину подлатать – во всяком случае, мотор опять работал сносно. Целый день, не покладая колес, «болид» мотался по городу, помогая мне выяснить, что творится тут после схватки пришельцев с нелюдями. Судя по сведениям, поступавшим из разным мест, местная команда потеряла многих. Наверняка выбыл коп-Валуев, так и не успевший полностью озвереть. Скорее всего гикнулись Крокин, главный сторожевик, и Хрунов, первый чинуша, успевшие уйти несколько дальше. Видимо, накрылся Жданович, засланный казачок. Коммунар Куприянов, поп Ювеналий и Филин, директор Компании, похоже, уцелели. Но главное, выстоял Алмазин, нераздавимый наш Клоп. Из Хищников погибло не меньше трети – однако же по всему выходило, что встреча не привела к поражению землян. А вот что стало с пятеркой Шейнина, пока неясно. Впрочем, перед самым закатом я наткнулся на картинку, прежде показавшуюся бы мне невероятной. По крышам домов за одним из пришлых гигантов гнался здоровяк, почти не уступающий ему размерами, а силой, видимо, превзошедший, раз оказался в роли преследователя. Зрелище впрямь было редкостным, такое лишь в кино смотрится простым и легким. Но я-то отлично представлял, какие мощности требуются для подобных скачков с крыши на крышу и пробежек по вертикали – чудовищные, в буквальном смысле. А ведь на них не было доспехов с усилителями, да и никакой скафандр, насколько знаю, не сдюжил бы такое. Эти двое разбирались меж собой, будто остальные не в счет, – ну мельтешат, в лучшем случае, дошколята. При этом одному было на людишек плевать, а второй всячески избегал крайностей, чтобы не наломать ненароком дров. Но неотступно гнал первого через скученные кварталы, по крышам и верхушкам заборов, – я едва поспевал за ними на своем «болиде», отчаянно жалея, что угробил «шмель». А как они проносились через провалы, как планировали с пугающей высоты, распахнув плащи в подобие дельтапланов!.. Ни у каких силачей не выдержали бы руки – надломились бы, как спички. Оба мчались с такой скоростью, что я едва удерживал их в своем темпе восприятия. А уж чтобы сравняться с ними!.. Похоже, тут заканчивались детские игры, которые мы зовем смертельной борьбой, и начинались подлинные разборки. Не сразу, но я узнал того, кто гнал пришельца, точно диковинного зверя, намереваясь, видимо, изловить и посадить в клетку – потомкам в назидание. Это был один из парней, что опекал Нику. И повезло же Аскольду, что не стал с ними вязаться!.. Прожил на пару недель дольше. В самом деле, лишь такая команда полубогов и способна противостоять нашествию. А уж мы будем на подхвате – если примут. Чем завершилось преследование, я не увидел, наконец угодив в тупик. Исполины умчались, а я покатил к торговой слободе, удивляясь штилю, нежданно воцарившемуся вокруг. Дождь прекратился, воздух застыл, словно бы сгустился в кисель. И тишина… Кажется, надвигалась большая буря. У торгашей я прихватил Хана с Пиратом и погнал домой, как ни отговаривал меня Трофим. Мне вправду хотелось побыстрей вернуться в берлогу, к Инессе и Дворецкому, чтобы на своем отшибе наконец отдохнуть от людей. Когда подъезжал к городской окраине, разразилась гроза – без всякого предупреждения. Громыхнуло так, точно надо мной раскололось небо. У одной машины сработала сигнализация и она заверещала на всю округу, будто ее лишали девственности, – хорошо, не принялась палить по сторонам. Почти тотчас хлынул ливень, вряд ли уступавший тропическим. А только выехал за город, как налетел ураган. Похоже, на огромном пространстве воздух пришел в движение и покатил по земной поверхности, стараясь ее разутюжить. Ветер не хлестал по машине, но напирал в бок с такой силой, что норовил спихнуть с шоссе. Будь она легче или повыше, вряд ли бы устояла. Мне приходилось упираться, чтобы гнать «болид» по прямой, и все равно время от времени его заносило. Хорошо, скаты держались за полотно вмертвую – при том, что во многих местах его сплошь затопила вода, стекавшая с горных склонов. Магистраль, конечно, была пустой. Ни один псих не рискнул разъезжать по такой погоде. Впрочем, одна машина на моем пути возникла. Вот это была громада – как говорится, «семь на восемь»: семь метров в высоту, восемь в ширину. Целый дом на колесах, с водительской кабиной взамен мансарды. И весил, наверно, с пару сотен тонн. Грузовик ехал навстречу, перегородив три полосы, и асфальт под ним, казалось, прогибался. Я едва не сковырнулся, огибая громадину по обочине, и покатил дальше, оглядываясь не без зависти. Уж ей не страшны ветра! Кому же понадобился такой мастодонт? И зачем? «Чего ни притащишь по пьяни!» – вспомнилась фраза из анекдота. Это с какого же бодуна можно таким обзавестись? Деревья в моем парке гнулись до земли, по траве уже набросало сломанных веток. Но стволы пока держались, помогая друг другу. Дождевые струи летели по горизонтали, будто я угодил в водный поток. Если Дворецкий не успел затворить окна… Перед гаражной дверью скопилось столько воды, что открывать ее не стоило пытаться. И на крыльцо всходить тоже не хотелось. Подкатив «болид» к запасному входу, я ухватил возмущенного Пирата за шкварник, сунул за пазуху и вместе с Ханом метнулся в дом, за секунду ухватив столько воды, будто нас окатили из ведра. Но дверь уже отсекла и колючие струи, и почти весь шум. Чтобы не разносить влагу, я разделся, складируя барахло в углу, и подвернувшимся тряпьем вытер Хана, терпеливо снесшего процедуру. Затем он ушел по коридору, забрав Пирата с собой, а я поднялся в кабинет, неожиданно застав его дверь открытой. Внутри находилась Инесса. Сидела она на полу, согнувшись так, что проступал каждый позвонок, и сноровисто перекладывала страницы, щелкая над ними крохотной камерой. Господи, а это из какого кино? Старая привычка: сбрасывать вскочившие в голову мысли на бумагу. Таких листов у меня скопилась кипа – и кому же выпадет расшифровывать мои каракули? А в мою базу данных Инесса наверняка пробралась давно. Теперь вот подбирает остатки. – Забавно, – произнес вслух. – Так ты засланная? Инесса подскочила, как ужаленная, даже хлопнула по голому бедру, хватаясь за несуществующий пистолет. Ишь ты, рефлексы у нас! – Game over, – объявил я. – То-то я дивился: такая лапочка – и одна. Кто же тебя приставил ко мне? Совершенно растерявшись, женщина вытянулась как на плацу, по лицу проступали красные пятна. Наконец она приоткрыла рот. – Только не сваливай на естественное любопытство, – опередил я. – Золотце, я же не лох! Потрошила ты вполне грамотно. Инесса сжала губы, так ничего и не вымолвив, – только покраснела пуще, залившись краской до ключиц. Похоже, она не притворялась: ей впрямь было стыдно. – И что ты рассчитывала найти? Вот не знал, что у меня есть секреты!.. Да если бы попросила, нешто не выдал бы, что имею? Ну чего тебе надо, а? Из ее глаз вдруг потекли слезы. Затем женщина принялась всхлипывать, по-прежнему стоя навытяжку, – точно крепостной солдат в предвкушении порки. У меня это вызвало не жалость, а досаду: ну что за цирк? Неужто Инессе изменило чутье? Хотя, по всему видно, она изо всех сил старалась совладать с нервами, а значит, чутье тут ни при чем. – Я не собираюсь тебя пытать, – заверил я. – Не подберешь убедительное разъяснение, просто укажу на дверь. А накажут тебя твои наниматели. Но женщина по-прежнему стояла столбом, будто ждала от меня команды. Или наказания. Или прощения. А мне стало скучно. Дьявольщина, еще и в это вникать!.. – Ладно, не обращай на меня внимания, – сказал я, разворачиваясь. – Извини, что помешал. И отправился в просторный эркер, нависший над бассейном, – глазеть на шторм. В отличие от других комнат здесь был паркет, в обычное время согретый солнцем, и ступать по нему было еще приятней, чем по коврам. По морю гуляли свинцовые валы размером с хороший холм, внизу грохотал прибой, пытаясь своротить мою скалу к водяным чертям. Погодка шептала… и вполне подходила к моему настрою. Опустившись в одно кресло, я закинул ноги на другое и уставился вдаль, нахохлясь, точно больной орел. Вскоре прицокал Хан и присел рядом, уложив громадную башку мне на колени. Его всегдашний наездник, поколебавшись, перебрался на меня и вытянулся в ложбинке между бедер, похожий на индейца в засаде. А мордочкой уткнулся в косматую щеку Хана, словно желал ощущать нас обоих. Видно, от нынешнего разгула стихий ему было не по себе. – Только посмей запустить когти!.. – пригрозил я, но гаденыш и ухом не повел. Впрочем, надолго его терпения не хватило. Заерзав, Пират спрыгнул на пол, едва не кувыркнувшись, прошелся по комнате. Задумчиво поглядел на меня, мяукнул. Похоже, он сам не знал, чего хочет: общаться или куролесить. – Что, «находка для шпиона»? – спросил я. – Совсем разболтался? Делая вид, что я вовсе ему не нужен, котенок взобрался на соседнее кресло. Обнаружив сиденье занятым, вновь мявкнул – теперь требовательно. – Ну, извини, – откликнулся я, убирая с сиденья ноги. И то: два кресла на одного, – не жирно ли? Вот Зоя бы мне задала! Сквозь рамы подтекало, по полу расползались лужи. Как ни крохотны были зазоры, ураганный напор пропихивал влагу даже через них. Стекла дребезжали по всему дому, стены ощутимо вздрагивали. А гул стоял такой, будто мой домина пытался взлететь, вообразив себя космолетом. Ну, если этот утес простоял миллионы лет, может, продержится и еще день? Вдруг сделалось тоскливо. Это накатывало как приступ, как нестерпимая гложущая боль, которую не облегчишь криком. Я один, господи!.. Мне-то казалось, что пустота перестала меня грызть, что я угомонился, даже стал получать удовольствие от одиночества, радуясь ему точно другу, который пойдет со мной до конца, который не предаст. А вот поди ж ты, не зажила рана. И сейчас ее разбередили – особо не стараясь, походя. Ведь я было поверил, что верными бывают не только собаки!.. Затем в эркер проникла Инесса и едва не на коленях подкралась ко мне, благоразумно держась по другую сторону от Хана. Теперь стал понятен холодок в их отношениях: что-то пес подозревал, хотя не мог сформулировать. Все же его чутье оказалось лучше, чем у меня. Понятно, женщина не могла не явиться – иначе бы я решил, что она продолжает рыться в моих секретах. К тому же полагалось объясниться, напеть что-либо подобающее: как ее сперва вынудили, а затем она узнала меня ближе и прониклась. И теперь пребывает в трагическом раздрае с собой. Выждав, не прогоню ли, Инесса в самом деле зажурчала про свои сложности, время от времени вытирая ладонями не иссякающие слезы. И ее объяснения не слишком расходились с моими прогнозами. Но я по-настоящему изумился, услыхав, на кого она якобы работает. – Ты издеваешься? – вопросил. – Здесь лишь ЦРУ не хватало! И с каких пор мое бунгало угодило в сферу американских интересов? Это походило на дешевый боевик, даже на пародию. Впрочем, кто доказал, что Инесса говорит правду? А может, у нее такая придурь? Одним чудятся призрачные голоса, а эта убедила себя, что завербована американами. Или я сам подсказал идею, обозвав ее «засланной»? Но не могла же Инесса надеяться, что я поверю в такую чушь!.. Или она еще умней, чем я думал? – Тебя бы с Гувером свести, – прибавил я. – Вот был бы цирк! Повернув голову, вгляделся в нее внимательней. Гадай теперь, что тут: обычный загар или естественная смуглота. Как уже поминал, в чертах Инессы проступал Восток – но в здешних краях этим не удивишь. А вот если и легкая негроидность имеет место… И в этот миг Дворецкий возвестил, что на подходе гости. То есть не ночные твари, а настоящие гости, нагрянувшие в разгаре ночи да еще в такую шальную погоду. Удивительно, что вообще добрались, – наверно, ползли чуть быстрей улитки. И у кого на это хватило смелости? Конечно, у Гарри. А вместе с ним прикатили трое, один другого изящнее. Мне пришлось сбежать с крыльца, чтобы помочь пассажиркам подняться в дом. И только в прихожей я смог разглядеть всех подробней. Четвертым оказался Арсений. В руках он сжимал убойник, да так, что побелели костяшки. Не от страха, от усердия – в отличие от меня Арсений ничего не боялся, во всех делах полагаясь на Бога. И уж он не сомневался в загробной жизни. А девиц будто подбирали по контрасту. Первой была Елизавета, великая княгиня, второй – Зоя, коммунарка. – Девочку подобрал на шоссе, – сказал Гарри. – Как выяснил, пробиралась она сюда. Претензий, возражений – нет? – Всё правильно, – кивнул я. – Только чего ж вы не позвонили? – Боялся, засекут. Что княгиня здесь, не должен знать никто. Теперь за нее отвечаете вы. А у меня, простите, дела. – Ну, спасибо, удружили!.. А где же наш доблестный страж? – Шувалов, видимо, погиб, – сообщил барон. – Причем до крайности нелепо – застрелен собственным клевретом, князем Потоцким. Ага, по накатанному сценарию. И сколько уже их, «принявших смерть от коня своего»? Гарри с Арсением сразу уехали, даже отказавшись от сухой одежды, – как видно, труба звала. Хорошо мне: не слышу никаких труб. Выпроводив их, я поглядел на девиц: вот уж кого не ждал. Несмотря на поднятые стекла, обе промокли насквозь и теперь дрожали в унисон, слаженно отстукивая зубами. – В ванну! – распорядился я, а выглядывавшей из-за моей спины Инессе подал знак: проводи и обеспечь положенным. Разборки отложим на потом. Сбросив хлюпающую обувь, девушки последовали за хозяйкой, оставляя мокрые следы. А та, угадав мое подспудное желание, запихнула обеих антагонисток в одно корыто – благо места там хватало. Жаль, обхаживать симпатичных голышек пришлось не мне. Через полчаса, отогретые и завернутые в полотенца, девицы поднялись в эркер и расположились на полу, где уже были разложены подушки и поджидали подносы с дымящимися чашками, рассыпчатыми пряниками, хрустальными плошками, полными прозрачного меда. Прихлебывая чай, гостьи заворожённо созерцали разгулявшийся шторм. Как и прежде, море насылало на берег один чудовищный вал за другим, и от их ударов, казалось, содрогалась скала. Княгиня держалась невозмутимо, светясь в сумраке белой кожей, мерцая перламутровыми ногтями, и по ее лицу читать было сложно. Разлегшегося рядом Хана она приняла, верно, за одного из тех псов, что шныряют по любому приличному замку. Правда, у здешнего взамен блох завелся котенок – но это уже детали. Для антуража тут хватало старинного оружия и канделябров, даже имелся камин, который я затапливал зимними вечерами. Но сейчас еще не сделалось прохладно: дом хорошо держал тепло, накопленное за предыдущие недели. Чуть погодя к нам примкнула Инесса, наверняка успев восстановить внизу порядок. К моему угощению она добавила блюда посытнее, хотя беглянки не казались голодными. Потом присела в сторонке, чтобы не раздражать меня своим предательским обликом. – Выходит, до помазания дело не дошло? – спросил я у Лизы. – Еще одна попытка провалилась, – подтвердила она с безразличием стоика. – Во всяком случае, мы старались. – Вы с Шуваловым? – уточнил я. – Да, еще есть Арсений!.. – Разве суть в числе? В любом процессе главную роль играет катализатор. Беда в том, что мне не удалось прорваться в новое качество. Вот тогда за мной пошли бы многие. – Как за Жанной д'Арк? – Может быть, – согласилась девушка. – Не исключено, на Жанну впрямь снизошла благодать. И вы же не станете отрицать ее роль – удивительную, уникальную, вряд ли объяснимую рационально. – А что думает Зоя по поводу этой мистики? – поинтересовался я. – Она уже ничего не думает, – пробормотала та, насупясь. – То есть думает, но молчит. Пока не поймет наконец, что творится. – Умница, – похвалил я, внимательно в нее вглядываясь. – Это по-нашему, по-пролетарски. Мы не пойдем на поводу у вельмож, а своею собственной головой добьемся соображения. Подумаешь, не голубая кровь!.. Были бы мозги. – Не берусь судить о вашей крови, – сказала Лиза. – Но образ мыслей у вас вполне дворянский. – Эк завернула: «образ мыслей»!.. Как зацепиться за такой эфир? Другое дело – кровь, порода. Вот это вещественно. – И среди знати полно лакеев. Ну, прямо меня цитирует!.. А то я не знал. – Так ведь можно и негра записать в русские, – хмыкнул я. – Или, не будем сгущать, квартерона. Например, Пушкина. Смотрел я по-прежнему на Зою, гадая, чего же стряслось в Лагере такого, что ей пришлось сбегать в такую даль. Оскудела земля рыцарями, если столько милых дам ищут помощи у меня. – Посмотрите друг на друга, – внезапно предложил я, и девушки послушно переглянулись. – Каждой идее нужны такие: чистые, здоровые телом и душой, красивые. Да вас хоть сейчас на знамя!.. Может, неспроста вы оказались в этом городе на самом своем подъеме – уже готовые на многое, но не успевшие замараться. И обе, наверно, девственницы? Помедлив, Зоя кивнула. Лиза лишь пожала плечами – что тоже можно трактовать как согласие. – Не знаю, что стряслось с коммунаркой, но ее сегодня напугали, – продолжал я. – Думаю, и княгине готовили не ту судьбу, на какую она рассчитывала. Возможно, вы и стали бы слышать Небеса, но вот пользовались бы этим не люди… даже не земляне. – Все-таки пришельцы, да? – спросила Зоя без прежнего восторга. – Не те, что ты придумала себе, – считай, на сей раз нам не повезло. Эти парни если и хотят кого осчастливить, то на свой лад. Будем ходить строем и с песнями, как вам мечталось, но петь станем под чужую музыку. И если они прознают, что вы тут… – По-вашему, нам не отсидеться до утра? – спросила Лиза. – Мне говорили, вы специалист по защитным системам. – От этих ухарей не спасет никакая крепость, – сказал я. – Если сюда придут, мне останется лишь «красиво умереть». Надо или уходить в горы… – Или? – Или под воду. Но сперва мне надо кое-куда сплавать. – С ума сошел? – ошарашенно спросила Зоя. – Какие купания в такой шторм? Всё море бурлит! – В море всегда тишь, – возразил я. – Надо лишь погрузиться на пару десятков метров. Мне не впервой сигать со скалы. – Тебя же разобьет о камни! – Вряд ли. Ветром отнесет далеко – успею уйти на глубину. – А обратно как? – Такие ураганы не длятся долго. – Ага, до утра – всего лишь! – От возмущения девушка взвилась на ноги, едва не потеряв полотенце. – А насколько хватит твоих баллонов? – Тише, коммунарка, успокойся! Во-первых, ты забыла о гроте, коим я перед тобой похвалялся. Во-вторых, – тут я ухмыльнулся, – чтобы очутиться в море, вовсе не обязательно туда сигать. По-твоему, почему озеро перед моим домом не переполняется? – Подземный сток? – выпалила Зоя и засмеялась с облегчением. – Ну, хитрец!.. Но как ты поднимешься против течения? – А я и там устроил подъемник. – И думаешь, я отпущу тебя одного? – заволновалась она уже по иному поводу. – В конце концов, нас это затрагивает больше! – Первая проблема, – констатировал я, вовсе не надеясь, что этим ограничится. Действительно, вторая проблема проклюнулась тут же. – Тогда и я плыву с вами, – объявила княгиня таким тоном, что мне даже не захотелось препираться – все равно без толку. Проще уж связать ее, без объяснений и уговоров. – Сударыня, наверное, вам говорили, что по ночам в море плавают не только идиоты вроде меня, но и некие непознанные чудища, – все-таки сказал я. – Вы соотносите степень риска со своей ценностью для партии? – Спасибо за заботу, – прохладно откликнулась Лиза. – Но это касается лишь меня и моих единомышленников, разве нет? – К коим я не отношусь, – кивнул я. – Что же, прения закончены. Теперь придется напомнить, кто здесь… Но тут меня прервал видеофон, тревожно заверещав. А в следующую секунду со стены глянуло обеспокоенное лицо Гарри. – Сматывайтесь! – сказал он без предисловий. – Пророк уже знает, где прячется княгиня. И вряд ли мы успеем помочь. Скорее, нас даже не пустят. – Массированный штурм? – спросил я. – Похоже на то. И если навалятся всей стаей… – Да тут и пары Всадников хватит. Тем более… – Что? – Если у Клопа дошли до нас руки… – Вообще-то ходят ногами, – не утерпел Гарри. – …то со своими конкурентами он столковался. И теперь за нас примутся сообща. – Совсем весело. И куда же теперь вам деваться? – Долго рассказывать. – Но ты знаешь? – Да. – Действуй, – кивнул он. – А мы все же попытаемся пробиться. – Лучше не дергайтесь. Толку не будет, а людей потеряете. – Тогда – удачи, – пожелал Гарри. – Да пребудет с вами хоть чья-нибудь благодать!.. Экран потух. – Подъем, девочки, – сразу сказал я. – Вот теперь придется уходить всем. Хан вскинулся одновременно с нами, выжидательно глядя на меня. Ей-богу, этот псина умней многих homo, воображающих себя sapiens, – может, и на него влияет среда? Людей она обращает в зверье… А зверей в кого? – Уходи, Хан, – железным тоном скомандовал я. – Живо, ну! Интонации пес тоже понимал – мгновенно подхватил в пасть Пирата и сгинул за дверью. Дворецкий его выпустит, а уж там дай бог везения. – За мной, – велел я гостьям. Заскочив в кабинет, без церемоний сунул Голову в рюкзак и вместе с ней направился к лестнице, по которой уже сбегала Инесса, спеша помочь мне со снаряжением. Вдвоем мы доставили четыре комплекта в подвальный зал, где размещался зимний бассейн – небольшой, зато довольно глубокий. Летом сюда почти не заглядывали, но вода наполняла резервуар до краев, ибо он сообщался с парковым озером. Тут было сумрачно. Свет проникал сквозь узкие окна в стене, а искусственный я включать не стал – больше из осторожности. Девушки вступили в помещение вместе с нами и теперь с неприязнью косились на воду, зябко переступая на скользких плитках. Но колебаний я в них не заметил: решимости у обеих в избытке. Или это убежденность? Хорошо иметь идеалы! – Придется раздеться, – сообщил я не без злорадства. – Совсем. Надо признать, ее высочество, сбрасывая с себя полотенце, отстала от коммунарки лишь на секунду, да и затем держалась без скованности, словно бы, по примеру последнего царя, тоже почитала натуризм. Хотя, не исключено, она спутала меня с камердинером – черт этих голубокровых разберет. Кстати, перси у княгини оказались не столь пышными, как выглядели в парадном платье, зато отменной формы – что значит порода!.. Впрочем, пролетарская грудь Зои смотрелась не хуже. Я подвел гостий к ванне, больше похожей на гроб, и объявил: – А теперь нужно пройти через это. Заглянув внутрь, Лиза спросила: – Что тут? – Простая вода. Пока что. Раздав маски, я скрупулезно проверил, насколько плотно они прилегают. – Действуем быстро и без суеты, – сказал затем. – Главное, погрузиться в жидкость целиком, но не дать ей захлестнуть маску. Вспомните печальную судьбу Ахилла – вот к чему приводит небрежность в подобных вещах!.. Первый, конечно, я, за мной Лиза, потом Зоя и Инесса. Чувствуя себя иллюзионистом, питающим пристрастие к грошовым эффектам, я снял с ближней полочки банку и сыпанул из нее в ванну. Вода будто вскипела, наполнясь мириадами пузырьков, с поверхности повалил оранжевый пар. Больше всего это напоминало кислоту – причем такую, в сравнении с которой царская водка покажется парным молоком. И сразу я опустился в дымящийся «гроб», на мгновение скрывшись под поверхностью. Тут же вскочил, стараясь не выплеснуть лишнего, спрыгнул на пол и подтолкнул к ванне Лизу. Следует отдать должное княгине: она не медлила. Все-таки я поддержал ее голову, чтобы та не погрузилась слишком глубоко. Затем помог девушке выбраться. И так же гладко прошло с Зоей – уж она умела доверяться. С Инессой тоже проблем не возникло. Припасенной загодя присоской я выдернул из своей маски стекло, благо оно едва держалось в креплениях, потом то же самое проделал с остальными, пока они не начали задыхаться. – И что теперь? – переведя дух, спросила Лиза. – Теперь обсыхаем. – А при чем тут Ахилл? Все же она не догадалась. Или догадалась, но не поверила. – При том, что вскорости мы станем неуязвимыми. И даже через пятки нас будет не пронять. – Вот так просто? – усомнилась Зоя. – Гениально, да? Но это не единственная и даже не главная странность. Все перечислять некогда. Раствор выдыхался – успели вовремя. И комбинезоны уже схватились, сформировав вторую кожу, куда прочнее первой. Главное удобство, что изнутри плёнка не задерживала, – никаких препятствий для выделений. И воздух сквозь нее проходил свободно. Особо не деликатничая, я снял со всех маски. Вот теперь проступила разница между кожами, внутренней и внешней, – особенно у бледной Лизы. – А как насчет лиц? – спросила она, безуспешно пытаясь нащупать границу плёнки. – Я имею в виду уязвимость. – А это на что? – Я вынул из рюкзака четыре шлема, часть моего вчерашнего улова, и пояснил: – Безбаллонные дыхательные устройства, глубина погружения… А черт их знает, ниже сорока метров не опускался. Но нам хватит с запасом. – Тоже непробиваемые? – Естественно. Девушки примерили шлемы – если без энтузиазма, то с готовностью. А я уже извлек на свет следующую четверку – бластеров. Кажется, пришло время кардинального перевооружения. И начинать лучше с тех, кто больше нуждается в защите. – Ух, ты! – сказала Зоя. Видимо, ей это напомнило иллюстрации к фантастике 60-х. Но пушечки впрямь гляделись эффектно. А главное, даже под водой работали неплохо – хватит, чтобы нарезать шкурников на ломти, буде нарвемся. – Как это действует? – с прохладцей спросила Лиза. – Снимаешь с предохранителя и стреляешь. – Я показал, обойдясь, правда, без стрельбы. – Можно настроить, чтобы отзывалась на живую цель: пока не наведешь – стопорит. Экономит энергию и прицеливание облегчает. Предупреждаю сразу: в меня лупить бесполезно. Во-первых, не пробьете… Княгиня окатила меня и вовсе ледяным взглядом, Зоя фыркнула. – Во-вторых, заблудитесь. Я ваша путеводная звезда – по крайней мере, на время похода. А заодно царь и бог. Если скажу «jump»… Вопросы есть? Они молчали. – Вопросов нет, – констатировал я. – И это радует. Затем помог снарядиться дамам, уже натягивающим ласты на мокрые ступни. Пристегивая к их гладким голеням ножи, навешивая бластеры, вполголоса инструктировал – больше для очистки совести. Все равно жди отсебятины: женщины!.. В бассейн я тоже бултыхнулся первым, невольно зашипев от холода, и поспешил к подводному ходу, светя перед собой фонарем. Вытянув вперед руки, протиснулся в нору и заскользил меж стенок, осторожно мотая ластами. Достигнув озера, я без задержки устремился вниз, кожей ощущая усиливающийся поток. Дно усеивали валуны, отполированные струями, а по центру чернел провал, над которым, словно над колодцем, был установлен шкив на прочном стержне. Вот тут течение делалось опасным – так и норовило затянуть в колодец. Конечно, можно отдаться в его власть и прокатиться по вертикальному каналу, точно с водяной горки, – пару раз я уже вытворял такое. Но сейчас рисковать не стоило. Заслонив собою сток, я подождал, пока в меня ткнутся спутницы, тщетно пытавшиеся уцепиться за гладкие камни, помог им сесть на краю дыры и пристегнул поясами к ответвлениям троса, свисавшего со шкива. Затем, включив подъемник, соскользнул в провал. Секундой позже в мои плечи уперлась ластами Зоя, но не удержалась и шлепнулась на меня задом, оседлав точно скакуна, – я не возражал. За девушкой следовала Инесса, а венчала гирлянду, как и положено по рангу, ее высочество – не исключено, тоже в позе наездницы. Чтобы спускаться было не так жутко, я светил фонариком вниз и по сторонам, но вокруг кишели мириады воздушных пузырьков, так что луч пробивался лишь на пару метров. Постепенно вода согревалась, смешиваясь с морской, а внизу и вовсе показалась теплой – по контрасту со студеным озером. Даже здесь, глубоко под поверхностью, ощущались волны, перемешавшие водные слои на много метров. Затем я почувствовал иное: приближение Моби Дика, – уж его ни с кем не спутаешь. Даже буря не угомонила чудище, пожелавшее крейсировать вдоль берега и в эту ночь. Или такая погода как раз по нему? Ну ясно, если вываливать беды, то сразу все! И что же делать теперь? Кажется, от нас вновь требуют подвига. Кто бы знал, как мне это надоело!.. Или удастся переждать? Из трофейных шлемов я успел оснастить рацией только свой, поэтому говорить мог лишь с Дворецким. От него узнал, что ночные твари уже подступили к усадьбе и как раз начали ее штурмовать, одолевая оборону числом. А после, конечно, обыщут вокруг всё. Много времени это не потребует – учитывая их нюх. Так что запаса у нас никакого, прижали с обеих сторон. И Дик, как нарочно, не спешил убираться, выписывая зигзаги невдалеке от моей скалы. Уж не приманивают ли его наши приятели? Отвернув от выхода из пещеры, зазывно сереющего на грани видимости, я поплыл вдоль стены, пока не достиг отверстия, пробитого в соседнюю полость. В отличие от здешней, она захватывала поверхность, и в ней я устроил гараж для своей водной техники, мотоцикла и катамарана. Разумеется, сейчас требовался последний – на него мы и взобрались, вынырнув из воды. Катамаран был предельно облегчен: два поплавка плюс рама, на которой укреплены мотор и единственное сиденье. Пассажирам предоставлялись тросики с карабинами у каждого стояка. Как и всегда, я не собирался дарить судьбе лишние шансы, а потому сам проверил крепления. (Не хватало потерять кого-то по пути!) Дождавшись, пока Дик отплывет подальше, мельком оглядел свою команду. – Что, княгиня, – спросил негромко, – с богом? Да пребудут с нами акулы империализма!.. Да, Зоя? Или об этом лучше спрашивать у Инессы? – Держитесь крепче, – еще успел прибавить. В следующую секунду ворота разъехались, и я бросил катамаран вперед, вырываясь из скалы на откате волны – чтобы успеть взлететь на следующую прежде, чем она разобьется об утес. Прорыв состоялся успешно, и тотчас я нацелил суденышко к заветному гроту. А еще через пару секунд за нами устремился Дик, разгоняясь, как ракета на пуске. И все же к месту мы поспели раньше. – Знаешь, где грот? – крикнул я Инессе. – Сможешь провести? Она кивнула – оказывается, и от шпионов бывает прок. Сбросив женщин у берега, я крутанул полегчавший катамаран и с наглостью отчаяния направил его вплотную к Дику. Конечно, тупая скотина предпочла большую добычу меньшим, а ее инерцию я просчитал верно: перехватить меня зверь не успел, и разворачиваться ему пришлось по куда большей дуге. Метать же в меня молнии Дик не стал – возможно, опасался привлечь небесные разряды, наполнявшие пространство нескончаемым грохотом. Так что состязание могло получиться честным. Мне даже выделили некоторую фору. Я уже разогнал судно до предела, укрывшись за ветровик. Любой земной зверь – водный ли, сухопутный – давно бы отстал,но этот не унимался. Разрыв сокращался, пядь за пядью. Сперва монстр рассекал воду, точно вырвавшаяся на поверхность торпеда, затем, набрав скорость, стал походить на гигантский скутер, скользя по самым верхушкам волн, иногда и вовсе зависая в воздухе. Бог знает, что его двигало, – внутри Дика творились процессы, неведомые земной фауне. Если удастся чудище препарировать, откроются такие залежи!.. Однако меня в его нутро не тянуло – дай бог унести ноги и прочие лакомые части. Мой катамаран показывал чудеса, птицей порхая с гребня на гребень. К счастью, ветер дул в корму, добавляя мотору сил, и не пытался сменить направление, иначе бы я навернулся на первом же скачке. Но несло меня прямо на скалистый остров, а отвернуть от него я не мог без фатальной потери в быстроте. Мы с Диком и так сделались слишком близки – я лишь и успевал, что первым достигнуть стены, словно это был финиш. И как бы не пришлось ее прошибать собственным лбом!.. Или все же найдется расщелина? Не вижу, нет. А значит, опять идем ва-банк. Я тянул до последнего, пытаясь учесть всё: скорости, массы, высоту волн, – и на полном ходу начал разворот, благо вблизи острова ветер резко терял в силе. Затем все-таки сбросил обороты, иначе бы влетел в опасную зону, а то и в стену, – и даже так я едва вывернулся. Вот Дику повезло меньше. Не знаю, чем этот зверь думает и думает ли вообще, но состязанием он увлекся. А бодаться с островом не стоило даже ему. Любого кита такая сшибка успокоила бы навечно, но здесь я особых надежд не питал – дай бог добраться до берега, пока чудище будет приходить в себя. Времени хватило, хотя обратно плыть пришлось против ветра. Бросив катамаран на волю волн, я бултыхнулся с него, сразу уходя в глубину. И через пару минут очутился в гроте – безмолвном, гулком, – воссоединясь со своими спутницами, уже успевшими избавиться от снаряжения. Как ни странно, обрадовались мне все трое. А первой высказалась Лиза: – Между прочим, я имею право жаловать дворянство. За особые заслуги. Покосясь на княгиню, я хмыкнул: по нынешнему ее виду не скажешь. – Тогда уж не ниже графа. Почему-то питаю слабость к этому титулу. Затем огляделся. Ничего тут не поменялось, слава аллаху, – а главное, не исчезла Дверь. Правда, теперь она походила на старое зеркало с мерцающей, словно бы волшебной поверхностью. А над ней, прямо на камне, начертано: «Сквозь Окно пройдет тот, чьи помыслы чисты». В лучших традициях квестов, если бы не приписка «К остальным просьба: не напрягаться». Видно, развлекались ребята. Но сути это не отменяет. – Вот, девочки, и тропка для вас, – объявил я, заворожённо глядя на Дверь. – В светлое будущее. Уж не обессудьте, если строят его не по вашим схемам. Воображали вы разное, а получаете и вовсе третье. – А ты сам не пробовал? – спросила Зоя. – Куда мне! – криво усмехнулся я. – И рад бы в рай… К тому же с детства не терплю экзаменов. Проверять себя надо жизнью. – Все-таки, что на той стороне? – осведомилась княгиня. – Хуже не будет, если «помыслы чисты». Или тут есть сомнения? – А почему вы уверены, что это не ловушка? – Потому что изловить вас можно куда проще, – ответил я. – И уж тогда вам бы не оставили выбора. А еще поэтому – видите? – я кивнул на уводящие в стену следы, отпечатавшиеся на песке, – эдакая визитная карточка, запавшая в мою память накрепко. – Ты же веришь в Бога? А я верю в тех, кто это устроил. – Ну, хорошо. Лиза шагнула к Двери. – А можно мне первой? – встрепенулась Зоя. Княгиня пожала плечами. – Возьмитесь за руки, – предложил я. – Будет символично. Как ни забавно, они послушались. И через секунду Дверь поглотила обеих – вместе с их «помыслами», какими бы те ни были. И остались мы вдвоем. – Ну, – спросил у Инессы, – будешь пробовать? Она покачала головой. Действительно, такие пути не для тайных агентов. – Или еще не всё у меня вызнала? Женщина не ответила, только опустила голову ниже, пряча глаза под спутанными прядями. Хмыкнув, я приподнял ее лицо за подбородок, но «зеркал души» не увидал – их скрывали веки. – Будем считать это запасным выходом, – сказал я, опуская рюкзачок с Головой на пол. – А пока – на боковую. До утра лучше не высовываться. Улеглись, конечно, рядом – впервые за время знакомства. Вот со шпионами я еще не спал, мелькнуло в голове, когда Инесса затихла под моим боком. Какое упущение в биографии! Как я ни крепился, опасливо поглядывая на озерцо, откуда могла всплыть любая пакость, предыдущий недосып пересилил мою решимость. На меня будто накатило что-то, наливая веки тяжестью, затягивая в черное забытье. Хотя и во сне я продолжал бороться. А когда наконец смог открыть глаза, увидел рядом новый персонаж, не столько напугавший меня, сколько изумивший: изящный человек в белой хламиде и с очами-прожекторами, явственно освещающими его лицо – прекрасное, бесполое, бесстрастное. Кажется, он тоже глядел на меня – точнее взирал: как небожитель на ничтожную тварь. Обращенные ко мне ладони мерцали, будто в них притаились молнии. Вдобавок он висел в воздухе, словно завзятый иллюзионист, – ни реактивного ранца, ни, на худой конец, тросов. Эдакий архангел-громовержец, ниспосланный за мои грехи. Затем видение сгинуло, отпечатавшись у меня в памяти накрепко. И кто же это был: не пресловутый ли Пророк? По описанию вроде подходит. А еще смахивает на хмыря, который предлагал торгашам новое топливо. Или таких ангелов тут орудует целая банда? Действительно, чем дальше – тем веселей. Эдак и меня вскоре загонят в Дверь, просто не оставят выбора. Хотя… Собственно, почему не обратиться к тем ребятам напрямую? Обычные-то пути мне не заказаны. Пора, пора решаться!Часть IX
Глава 25. Приобщение
Как и ожидалось, к утру ураган стих, а сквозь поредевшие облака проглянуло солнце. Прежняя жара не вернулась, однако сделалось теплей, чем в последние дни, – эдакий компромиссный вариант. И ветерок оставался свежим, и волны по морю гуляли нехилые. Впрочем, сегодня меня мало заботила погода. Вернувшись домой и более-менее приведя себя в порядок, я позвонил по номеру, известному мне давно, но набранному впервые, и деревянным голосом условился о встрече. А через час уже ждал на перекрестке, укрывшись в тени старого дерева. «Капля» круто затормозила передо мной, дверца распахнулась. Зацепенев как во сне, я смотрел на знакомое, невыносимо прелестное лицо, на загорелое, щедро оголенное тело, от одного вида которого бросало в дрожь. И конечно, моя богиня вновь была босиком – наверно, вообще не терпела обуви. А платьице накинула, чтобы не провоцировать аварий на дороге. И не вводить в ступор таких остолопов, как я. Хотя меня это не спасало. – Эх, прокачу! – посулила дева. – Ну чего ты? Садись. Сейчас она скажет: «Что же ты такой робкий!» – подумал я и спросил: – На помеле? После чего загрузился в ее малютку, велев «болиду» следовать сзади. – Меня зовут Ника, – сообщила она. – Если еще не знаешь. – Родион, – буркнул я, глядя перед собой. На меня вдруг нахлынула стеснительность, давно и, казалось, напрочь избытая. Нелепые ощущения для матерого мужика: голос едва слушается, координация пропала. Я боялся шелохнуться, чтобы не задеть чего-нибудь ненароком. – Спокойно, это похищение! – объявила Ника и хихикнула. Если бы даже закрыл глаза, чтобы не видеть этих плеч, рук, колен, – от одного ее голоса можно свихнуться. Хорошо, что за рулем сейчас не я. – По-моему, у тебя есть вопросы, – заметила она, чуть заметно покачивая головой, будто под неслышную музыку, а коричневыми лапками выстукивая ритм на руле и педалях. – Чего же ты молчишь, родненький? Да потому, что глядел на ее ноги, как прежде любовался на их следы. Далеко не все красавицы могут похвалиться изысканными ступнями. Вот эти – безупречны. Каждым своим суставом, каждым ноготком. Слава богу, Ника не отрастила дюймовых крючьев, как положено по нынешней моде. И не увечила росписью кожу, и не развешивала по телу цацки, и благоухала естественной свежестью – все свое, без подвоха. «Can I touch you there?» – Выбираю, с которого начать, – выдавил я. – Слишком их много. А спрашивать «кто ты» примерно так же глупо, как «где я». – Я не инопланетянка, если тебя это волнует. И не киборг. И не гостья, – тут она хмыкнула, – из будущего. Мы едины во времени и пространстве. – Похоже, этим наше единство исчерпывается? – Ну почему? Еще анатомия схожая. Конечно, за вычетом деталей. – И даже потомство возможно? – Запросто!.. Или это конкретный вопрос? И девушка глянула на меня в упор, едва не вогнав в краску. Хорошо, загорел я немногим хуже нее. – А что, – задумчиво молвила она, – от тебя должны быть красивые дети. – И умные, – отрезал я. – Ты что, на прочность меня испытываешь? Ника пожала плечами: – Каков вопрос… – Стало быть, телами мы подобны – что не мешает вам такое вытворять!.. Наверно, вы не верите в первичность материи? – Мы верим в ее многообразие. Всё объяснимо, включая мистику. – Ведьмы, вампиры, оборотни, – принялся я перечислять. – Чудища поганые, чужеродные. Монстры, проросшие из людей. И еще эти… парящие, в балахонах. – Ого! – Девушка снова поглядела на меня. – Глубоко же ты копнул. – Это меня чуть не закопали. – Бедненький!.. Небрежно она мазнула пальцами по моей щеке, и – удивительное дело – ее насмешка не показалась обидной. Хотя от Ники я смог бы, наверно, стерпеть всё. – И про вас знаю кое-что, – снова заговорил я. – То, что вы удосужились показать. И о чем догадался сам. – Ну? – вскинула она брови. – Как интересно!.. И что же ты вычислил? Ника вообще с легкостью строила рожицы, по десятку на минуту, при этом оставаясь очаровательной. А манера вождения у нее была не для нервных. На дорогу она едва глядела и за руль держалась будто для проформы, иногда и вовсе его выпуская, – но я-то знал, как виртуозно Ника правит, и совершенно не волновался за безопасность. – Что вы можете перемещаться – мгновенно. – Ах, черт! – В досаде девушка шлепнула ладонью по бедру. – Так ты проследил за мной? Ведь единственный раз!.. – Вы недооцениваете прогресс, – заметил я, – хотя сами пользуетесь им вовсю. Пусть я обычный человек, но при надобности могу достичь звериной чуткости и медвежьей силы – просто используя технику… Конечно, даже и так мне далеко до вас. Каждому – свой потолок. – Да, мы умеем коротить пространство, – подтвердила она обыденно. – А пределов не знаем сами. Во всяком случае, это не Земля – тут для нас границ нет. Очень удобно, знаешь ли. – Я думаю!.. Наверно, это сродни Океану, только здесь перемещаешься вживую. И общаешься с приятелями по-настоящему, воспринимая их всеми чувствами. – Значит, это идет отсюда? – я стукнул пальцем по виску. – От психики? – Или отсюда, – подражая мне, девушка хлопнула себя по левой груди. – От души. Кто может знать! – И скорчив озабоченную гримаску, проскрипела: – Вопрос пока не исследован… Ну есть, конечно, гипотезы, – продолжала она обычным голосом. – Про вторжение ты тоже сообразил? – Я кивнул. – Это ведь не обычные пришельцы, и проникают они не на летающей посуде, как воображают тарелочники, и воздействуют не одним оружием. И затрагивают не только психику, а все сознание, до корней. Понимаешь, окрестное пространство поменяло свойства, и на каждого это влияет по-своему. Большинство дрейфует не в лучшую сторону – кто слегка, кто сильней. Некоторых подминают пришельцы… ну, ты видел таких. А немногим это позволило прорваться в новое качество. – Скольким? – спросил я в лоб. – Ну… примерно одному из миллиона. – И что… – Как ни старался я держать кровь холодной, голос у меня все-таки сел – пришлось кашлянуть. – И что требуется для прорыва, какие качества? – Зрим в корень, да? – хмыкнула Ника. – А сам-то как думаешь? – Ты что, экзаменуешь меня? – Боже упаси!.. Просто любопытно. – Все же вы люди будущего, хотя отказываетесь, – сказал я. – А для будущего нужно созреть. Вот человечество и созрело – на свою миллионную часть. – А что мыслишь насчет себя? – В отличие от вас я лишь подошел к пределу. Но чтобы заступить за него… Как мог спокойнее я пожал плечами: ну не дано! Что толку биться о стену? Дозволят глянуть одним глазком – и на том спасибо. – По крайней мере ты избавился от зависти, страха, – утешила девушка. – Это немало. – Будто бы! – хмыкнул я. – И завидую, и пугаюсь. Всего и достоинств, что стараюсь не терять лица. – То есть не пакостишь тем, кому завидуешь? – Ну, примерно. Конечно, это не в русле наших традиций… – И не подчиняешься тем, кого боишься? – Тебе вправду нужен ответ? Ника рассмеялась, откинув голову, и лихо свернула, вписавшись в поворот с филигранной точностью. – В самом деле, – сказала она. – Кто же сознается в обратном!.. Видишь ли, – прибавила, вдруг посерьезнев, – по нашей классификации ты попадаешь в Одиночки. Из них и проклевываются незауряды… хотя не всегда. Судя по ее интонации, далеко не всегда. На один процент, может, и тянет. Хотя… много ли я знаю таких же бирюков? – А подробней? – Понимаешь, чтобы дружить, надо сперва обособиться. Лишь одиночки – независимые, самодостаточные, не желающие никого подминать – могут сплотиться в новую общность. Не в стаю, не в толпу, где всех стремятся расставить по ранжиру и повязать подчиненностью. – Если они самодостаточны, зачем сплачиваться? – Чтобы дружить, – повторила Ника. – Без корысти и оглядки. И так же – любить. – Дружба как самоцель, – пробормотал я. – Занятно. Вот про любовь не будем. Какая любовь, о чем вы? При чем тут я!.. – Между прочим, и озарения чаще приходят к отшельникам, – добавила девушка. – Думаешь, спроста? – Что, вы уже и тут набрали статистику? Улыбнувшись, она свернула опять. – Эй, а куда ты везешь? – заволновался я. – В свое логово, к братикам? Ведь я им на один кус!.. – Не дрейфь – они уже пообедали, – фыркнула Ника. – А с нами тебе давно следовало сойтись. И что ты слонялся вокруг так долго? – Можно подумать, вы принимаете всех! – Ну зачем же – всех… Открыв окно, она подставила лицо ветру, зажмурилась – больше от удовольствия. А мне сразу сделалось зябко, будто я ощущал нацеленные на нее взгляды. Можно было вообразить: девушка провоцирует. Вот уж что ей чуждо! Собственно, и не требовалось. Вся она – провокация для слабых умов. Да от вида любого ее пальчика можно свихнуться, а на заурядов она действует, как красное знамя на быка. Впрочем, эти почти на все реагируют по-звериному. К счастью, мы уже подкатывали к дому, где Ника обитала, и через несколько секунд гаражные ворота укрыли ее от опасностей этого мира. Ну, и я очутился внутри здания, за которым подглядывал столько времени, – а вместе со мной в гараж допустили «болид». Проникновение состоялось наконец. – Пошли, что ли? – сказала Ника, распахивая дверцу. Следом за ней я взбежал по крутой лесенке, пересек нарядный коридор, вступил в широкую дверь. – Стелла, Родион, – обронила девушка, минуя огромную приемную. Брюнетка с роскошными, искусно подчеркнутыми формами и нежным румянцем на молочной коже окатила меня цепенящим взглядом, затем ослепительно улыбнулась. Она восседала за конторским столом, подле модернового пульта, но вовсе не походила на секретаршу – скорее на гурию. Из тех, что никогда не стареют и не теряют чистоты, сколько их ни кувыркай. – После налюбуешься, – Ника потянула меня за локоть. – Она тут каждый день прохлаждается. А лучше созерцать Стеллу купающейся – вот тогда у многих едет крыша. – С чего бы, а? – удивился я. Кстати, о гуриях – как и Стелла, Ника прямо лучилась свежестью, хотя была смуглой, будто папуаска. Но странность заключалась в ином: от самого гаража девушка шлепала босиком, ухитряясь при этом сохранять младенчески розовые подошвы. И как это понимать? Вдвоем мы вступили в следующую комнату, просторную точно зал, но больше похожую на кабинет. И здесь я увидел обоих парней, восседающих по бокам овального столика, заставленного экзотическими фруктами. – Влад, Стас, – так же небрежно представила Ника, указывая рукой. – А это Родион… Уф, всех перезнакомила! – И она уселась на столик, выхватив из горки плодов налитой персик. Стас был верзилой пудов на восемь-девять, способным без всяких фокусов потягаться с лучшими силачами. Но я-то помнил, как скакал он по крышам да заборам и что вытворял по ходу гонки, – не приведи бог!.. Влад гляделся компактней, хотя редкая сбалансированность сложения вполне компенсировала разницу в массе. Он казался невозмутимым, основательным, а представить его прыгающим с карниза на карниз было сложно – но это как раз не значило ничего. И оба парня из любой толпы выделились бы осанкой. Вот кому страхи не сутулили спину, а груз проблем не клонил голову. То есть дел у них наверняка полно, зато и сил в избытке. Но если тут меня посчитают лишним, я пикнуть не успею. Даже субтильная девонька Ника вполне способна вскинуть меня, эдакого слона, над головой и швырнуть через всю комнату – а для ребят я и вовсе щенок. Что же, «пусть заклюют меня эти царственные птицы»! Парни глядели на меня пристально, оценивающе, но без неприязни. Хотя это тоже значило мало. Они и убивают, верно, по необходимости, а злобы не испытывают даже к врагам. Потом Влад кивнул сразу на свободное кресло и на фрукты, приглашая не стесняться, и обратил взор на девушку, видно, успев составить мнение о нежданном госте. Удовлетворил его осмотр или нет, оставалось гадать, – во всяком случае, никто не выгонял. – У меня две новости: одна плохая, вторая еще хуже, – бодро объявила Ника, смакуя персик. – С какой начнем? – С хорошей, – пожелал Стас. – Знаешь, что делают с черным вестником? – Головки лишают, – с живостью ответила девушка. – Отсюда и пошло обрезание, да? – Фи! – сказал Влад. – Что подумает о тебе гость? После чего они продолжили беседу, перебрасываясь фразами с такой вольностью, будто в комнате не было посторонних. Я не обольщался насчет их простодушия, не раз убедившись в обратном, – значит, они знали достаточно, чтобы доверять мне. А если бы я набрался наглости и высказался по темам, в которых мало смыслил, хозяева и меня выслушали бы внимательно. Но затем с полным сочувствием разъяснили бы, какой я болван. От нечего делать я принялся разглядывать интерьер. Почти всё тут оказалось знакомым, хотя удаленным от моего уровня почти настолько, насколько я опережал остальных – значит, эти ребята снимали с прогресса самые сливки. Пожалуй, я поспешил обвинить их в небрежении техникой. Просто потрясающие качества незаурядов не требовали подпорок, как мои, – соответственно, эти направления заботили их меньше. Наконец, хотя я не набивался, включили в разговор и меня. Упершись лучистым взглядом (благожелательным, но больно уж пронизывающим), Влад принялся втолковывать их нынешние сложности. Вероятно, он говорил не всё, но, на мой взгляд, был избыточно откровенен. А больше всего меня изумила новость, что Стасу вскоре предстоит отлучиться на другую планету, затерянную бог знает в каких глубинах космоса. Как я понял, это было не просто экспедицией, а частью стратегического плана, нацеленного на борьбу с мировым злом, олицетворяемого вторженцами. Впрочем, в речи Влада высокие словеса не фигурировали, обо всем он говорил обыденно, точно о вылазке в ближний магазин. А сейчас здешние незауряды занимались в основном тем, что устраняли узлы напряженности в городе и окрестностях. Изменения пространственных свойств, о которых говорила Ника, нарушили многое в человечьей психике. Помимо сдвигов в мотивации, которые я и сам заметил, трансформировалось – и круто! – взаимное притяжение. Не то чтобы оно ослабло, но действовать стало иначе. К примеру, ближние (точнее подобные) сплачивались теперь намного легче, зато дальних (вернее отличных) уже и за людей не считали. Кто-то подвергся этому меньше, кто-то больше, у некоторых и вовсе зашкалило. И вокруг последних возникали смерчи, куда могло затянуть многих – если вовремя не погасить. Впрямую такие узлы не пособничали чужакам, зато сильно облегчали им жизнь, создавая благодатную среду. – Знаю один, – сказал я неожиданно для себя. – Даже наведаться хотел. – Откуда узнал-то? – спросила Ника. – Одна Дама сообщила, – усмехнулся я. – Слыхали про ползунов? Все трое навострили уши – что называется, «обратились в слух». Пришлось рассказать про Настю, про Питомник, упрятанный под вывеску образцового детдома, и про недавние события, вполне могущие иметь к нему отношение. Против ожидания, незаурядов это заинтересовало. – Так ты хотел нагрянуть туда? – спросил Стас. – И что мешает? По логике, это должен был сказать Влад – он казался тут самым авторитетным. Трудно ориентироваться, когда не понимаешь, кто верховодит. – А как же ваши дела? – Наши дела подождут, – теперь заговорил Влад. И поглядев на девушку, добавил: – Ты не против, если с тобой пойдет Ника? Даже сейчас он не командовал, а предлагал, уловив ее желание. Еще бы я был не против!.. Но если это важно, почему оставляют мне? Уж они управятся лучше. – Инициатива наказуема, – словно прочитав мысли, заметила Ника. – Сам задумал – сам реализуй. Конечно, если не расхотел. – Что мое, то мое, – пробурчал я. – Вот и я говорю, – хмыкнула девушка. И мужчины улыбнулись, будто я удачно пошутил. – Эта фраза у нас в ходу, – снова пояснила она. – Не обращай внимания. Конечно, удобно, когда тебя понимают с полувзгляда, однако не слишком уютно. Хватит с меня Инессы. – Кстати, о ползунах, – заговорил я, и хозяева снова воззрились на меня. – С недавних пор у них появились опасные враги. Слыхали о крысах-гигантах? – Опа! – ошарашенно сказала Ника. – Уже и сюда добрались. Ты сам их видел? – Нескольких даже прибил. – Это мы проглядели, – признал Влад. – Честно сказать, я даже не знал про ползунов. Мы ведь тут недавно поселились… – А я что говорила? – напомнила Ника. – Надо идти в народ. – Если бы он не так пахнул! – поморщился Стас, и я глянул на него с сочувствием. – К тому же ты на днях имела контакт. Мало? – Во-первых, страшного не случилось, – взвилась девушка. – Во-вторых, всё к лучшему, – она покосилась на меня. – А в-третьих, при чем тут народ? – И много ползунов в городе? – спросил Влад. – По меньшей мере пять Колод. Да еще полно россыпью. – Ага, – сказал он. – А в Колоде… – Три дюжины. То есть четыре Масти по девять пацанят. – Если уж крысяры добрались сюда… – Или их доставили, – вставил Стас. – …то скоро захватят здешнее подземелье. Размножаются они быстро, несмотря на размеры. А дети для них не конкуренты – скорее корм. – Мальцов надо переправить, – вступила Ника. – Скажем, на остров. «Там тепло, там яблоки…» Не считая кокосов. – «И много, много диких обезьян», – добавил Стас. – Не считая рыб. Конечно, прокормиться там проще – но как уживутся они такой оравой? Совершенно иная среда обитания, и социум будет строиться по-иному. Черт знает, куда это заведет! – Можно расселить по разным островам, – сказал Влад. – И потом, сейчас важней провести срочную эвакуацию. – Ну да, главное ввязаться в бой!.. – Проблемы будем решать по мере поступления. – Лишь бы самим не создавать. А если снова заявятся охотнички за органами? – По-твоему, их развелось тысячи? Связь мы наладим, не волнуйся. И при любом осложнении… – Потребуются палатки, – озабоченно проговорила Ника. – Минимум сорок пять, лучше – сто. – Может, еще и столы врыть? – спросил Стас. – Вместе со скамьями. А по пальмам лампы развесить. – А почему нет? – Эти пацаны выжили в городских канавах, – пояснил он. – Что же, думаешь, они не смогут настроить шалашей? Не порть романтику!.. Им потребуется лишь снасти да инструменты. – А вы уверены, что они вообще согласятся? – спросил Влад. – Здесь тоже море. И гроты, и рыбы. Но обитают они в норах, рядом с людьми. У ползунов особенная гордость. Как по команде, незауряды вновь уставились на меня, ожидая квалифицированного разъяснения. Их строенный взгляд мог смутить кого угодно, но я уже начал привыкать. – Они ведь и забрались под землю, чтобы взрослые не доставали, – ответил я. – Так что идея изолированных островов с удобным сообщением и перспективой возвращения не должна их отвращать – если они поверят вам. Одну Колоду я наверняка уговорю, а у той есть дружественные. Расселять их лучше порознь, чтобы не возник спор о территориях, – но общение между Колодами тоже важно. – Связь не проблема, – отмахнулся Стас. – В том числе глобальная. Даже снабдим непотопляемыми катерами, чтобы могли шастать по гостям. Не станут же они захватывать чужие острова? – Можно ввести ограничение на число пассажиров, – предложил Влад. – Скажем, не больше пяти. К тому же, за свое каждый дерется с удвоенной силой. – Как правило, ползуны не агрессивны, – добавил я. – Лишь бы самих не трогали. – А ведь перспективные ребята, – заметил Стас. – Из них может прорасти не один Одиночка!.. Затем Ника скрылась за дверью, а через пару минут уже вернулась, успев переодеться – в просвечивающую майку, оставлявшую голым живот, и коротенькие трусы, походившие бы на спортивные, если бы не разрезы по бокам, поднимающиеся к самой резинке. Простенько, но убойно. – Я готова, – объявила она радостно. – Вперед? Что мне оставалось? Тем же путем мы вернулись в гараж. – В моей поедем? – спросил я. – Как скажешь, – откликнулась Ника и хихикнула: – Теперь ты водишь. – В смысле: за рулем? – В смысле: в атаку. «На лихом коне» и так далее… Твоя затея – ты и отдувайся. – Тогда мне и рулить, – решил я. – А обуться не хочешь? – Зачем? Действительно, она же с четырех метров запросто сигает на асфальт. А если такой пяточкой, нежной и тоненькой, заехать в челюсть? Впрочем, это не ее стиль. – Твое дело, – согласился я. – Ну, садимся? – Так ведь я тебя жду! – Что, вправду? Не успел я опуститься за руль, как девушка уже поместилась рядом, будто просочившись сквозь другую дверь, и теперь с любопытством крутила головой по сторонам, благо ее шея позволяла, кажется, совершать полный оборот. Одну ногу Ника поджала под себя, уложив коленом мне на бедро, вторую уперла в панель – там как раз нашлось место для ее маленькой ступни. – Неплохо, неплохо, – сказала одобрительно. – Умеешь устраиваться. – С кем сравнивать, – буркнул я, трогая машину с места. К счастью, координацию я восстановил – ко всему привыкаешь. Вот надоесть такое не сможет никогда!.. – Можно порыскать? – Ника коснулась ладонью экрана. – Сколько хочешь. За минуты она вывернула бортокомп наизнанку, в головокружительном темпе обследовав его память. Очень скоро он пел на разные голоса, показывал такое, про что я уже забыл, и только что хвостиком не вилял, стараясь угодить гостье, – словно бы принял ее за хозяйку. А тут мы и к Питомнику подкатили. Здание под образцовый детдом выделили нехилое. Не особенно высокое, зато раскидистое, со многими ответвлениями. Окружал его обширный парк, вполне годившийся для полевых занятий. А забор подошел бы и для тюрьмы. – Что за обормот перед домом? – спросила Ника. – И еще один – в сторожке. – Детишки-то растут, – пояснил я. – И теперь могут ответить на ласку, если не подстраховаться. Подкатив к решетчатым воротам, высунулся наружу. А из-за прутьев на меня уже глядел сторожевик. Рожа у него была вполне дебильной, как и положено тюремщику. – Чё надо? – прорычал он, будто из клетки. – Передай шефу, что могу сдать Настюху Гарошину, – велел я. – Если сторгуемся. Сторожевик глянул на Нику с подозрением, будто проверял, не она ли и есть Гарошина, – затем стал названивать по внутренней связи. Через минуту ворота разъехались, и я подогнал машину к парадному крыльцу, где поджидал второй «обормот», тоже мало похожий на интеллектуала, зато неплохо вооруженный. Поднявшись вместе с ним по ступенькам, мы обнаружили за дверью третьего из той же когорты, который препроводил нас в кабинет – по светлому коридору, украшенному плакатами, портретами, но совершенно пустому. Впустив внутрь, плотно закрыл за нами дверь и потопал обратно. Вот в кабинете нас никто не встречал. Места тут было вдоволь, мебели минимум, а из людей – лишь мы с Никой. Окна выходили в парк, и сразу я подошел к одному, рассчитывая увидеть за ним занятное. Но не успел. – Ага, – произнес за спиной вкрадчивый голос. – Как уже говорил: на ловца… Только дернись! – добавил он. – Руки в гору, понял? И без шуток. Медленно я поднял руки, кляня себя на чем свет. Это же надо: так подставиться! Сколько раз насмехался над олухами, которые забывают о спине. Но откуда здесь взялся Щеглов? – Повернуться-то можно? – негромко спросил я, с лихорадочной скоростью перебирая варианты. – Давай-давай… Только без спешки. Как и я, Богомол был одет не по погоде, разве шлем не напялил. И ухмылялся во всю ширь. Он вправду направлял на меня «гюрзу», причем метил в лицо, чтобы не рисковать. Его-то пульки наверняка рассчитаны на броню, но, может, не на всякую. – Занятно, – сказал я, прикидывая, успею ли опустить забрало. – Я-то думал, здешний гадюшник курирует Алмазин. – А ты вообще много думаешь, – посетовал усач. – Так это вы натаскивали пострелят? Вот так-так!.. – Лучше бы тебе этого не знать, – сказал он без сожаления. – Слушай, Женюра, а есть дерьмо, в которое ты не влезал? – Кто в дерьме, это ты, – огрызнулся он. – По уши!.. Значит, навел про меня справки? – Как же, личность известная!.. В узких кругах. – Вот и унесешь с собой. Только сперва расскажешь про Настюху. – Тебе-то она зачем: утечки боишься? Так ведь все, что она знает, уже сброшено в Океан. – Не все, видно, – иначе бы не удивился мне. И разве дело в одних знаниях? Богомол усмехнулся, очень довольный собой. – Ага, – сказал я задумчиво. – Стало быть, Настя тебе нужна. Выходит, и я пригожусь. А значит, сразу убивать не станешь. И быстро коснулся рукою шлема, закрывая лицо прозрачным щитком. В тот же миг федерал нацелил второй пистолет на Нику, выхватив его жестом фокусника. Затем шагнул ближе к ней. Несмотря на свою опытность, девушку он в расчет не принимал – только как ставку в торге. Действительно, она не казалась опасной и пока что держалась скромно. – Может, я не пробью твою броню с первой пули, – заявил он. – Зато барышню угрохаю точно. Так что грабли лучше не опускай. Вот у кого рука не дрогнет. Это же каким уродом надо быть!.. – Или не распускай? – хмыкнул я, хотя внутри все сжалось. – А что я теряю? Можно подумать, ты ее выпустишь! – Не выпущу, понятно. Зато не порешу… может быть. Здесь и для нее найдется применение. – Думаешь, это устроит ее? А ты спроси. С легким недоумением Богомол глянул на «барышню» – для него тут вопросов не было. – Ну? – все же бросил он. Ника приняла позу «партизана на допросе», гордо отставив босую ногу, и воскликнула: – Лучше смерть! – Слыхал? – спросил я, краем глаза следя за ее ступней, едва касающейся пола. – И чего тогда мне бояться? Ну придумай, ты же профи! – Я отпущу ее, – сказал он нехотя. – Потом. Как ни трудно это далось, я рассмеялся. Затем наставительно произнес: – Если горазд на обещания, следует печься о репутации. А ты загубил ее напрочь. Кто же тебе поверит теперь? – Лучше такой шанс, чем никакого. Охолонь, у тебя нет выбора! – Ты уверен? А если и тебя держат на мушке? – Кто? – Вон в той кроне, – кивнул я на окно, – засел снайпер. И стоит мне щелкнуть пальцами… – Блеф! – рявкнул Щеглов. Догадливый. На его месте и я бы не поверил. – А вдруг нет? Попробуем? Вот так… Отставив руку в сторону, я сомкнул большой палец со средним, крепко сдавил их. Против воли он смотрел на мою кисть, как завороженный. Щелк! Если бы я не ждал этого, вряд ли бы заметил. Выставленная нога Ники хлестнула вверх, словно бы даже удлинившись по пути, и подушечками стопы угодила точнехонько по пистолетной рукояти, взметнув оружие к потолку. В тот же миг я ушел с линии выстрела, вовсе не желая испытывать прочность своей брони. Выстрел шпокнул мгновением позже, возле уха взвизгнула пуля. Щеглов сразу сдвинул прицел, но и я качнулся в другую сторону. Несмотря на ожирелость, рефлексы у Богомола не заржавели. Двигался он куда медленней Ники, зато экономней – опыт, опыт!.. К тому же, девушка не знала про его сюрпризы и не опасалась пустой руки. А та уже выцеливала летящую, такую уязвимую фигуру, чтобы прервать бросок. Если бы вместо того, чтобы пытаться выбить второй ствол, Ника подсекла Щеглова «хвостом дракона», я бы успел набежать. А так даже не осталось времени вынуть оружие – я смог лишь повторить фокус Богомола, направив в него обе руки. Я и сам вздрогнул, когда из рукавов вырвались стрелы. А Щеглова сдвоенный удар опрокинул на спину. Одна, правда, увязла в грудном панцире, не достав плоти, зато вторая скользнула под нижнюю челюсть, погрузившись до оперения. Кажется, он даже удивиться не успел, а на пол обрушился мертвым. Вот не думал, что эти игрушки когда-нибудь пригодятся. – Зачем? – вскрикнула Ника, будто я и в нее попал. – Господи… Я молчал, переводя дух. Мне тоже было мерзко, а выигрыш вовсе не радовал. Но кодекса я не нарушил. – Зачем… – повторила она упавшим голосом. – Я не мог рисковать, – ответил я хрипло. – Не та цена. – Что? – не поняла девушка. Наклонившись над трупом, я разорвал его рукав, открыв для обозрения двуствольный стреломет, пристегнутый к предплечью. Еще получше, чем у меня, – наверное, любил пускать в ход. – Боже! – выдохнула она. – А я-то… – Ты не могла знать. – Я должна!.. Если сунулась. А как я подставился? А сам Богомол? И кто тут главный раззява? – Во всяком случае, ты спасла меня. – А ты меня, – уныло откликнулась девушка. – Квиты. Но какая топорная работа!.. – Он получил, что заслужил, – сказал я упрямо, хотя знал, что Ника не одобрит. – Ты не знаешь, сколько жизней на его совести. – Это его совесть. А мы – не судьи. – У меня был выбор. И я его сделал. Будешь меня судить? – Нет, – мотнула она головой. – Тогда вернемся к баранам… точнее к волкам. Если тут объявился Богомол, значит поблизости Туманный. – Кто? – Ну Альбион, его подручный. Этот, – кивнул я на труп, – без страховки не ходит. А здесь может шляться целая команда. Это место оказалось опасней, чем выглядело снаружи, а чутье подсказывало мне, что сюрпризы не кончились. Пришлось снова включать мышечные усилители, а органы чувств дополнять приборами. Хорошо, с утра заменил батареи. – Пошли, – сказал я, приступая к осмотру здания. – Чур, я первый. Действительно, здешнее заведение вовсе не походила на детский дом, и даже сведения Насти устарели: с тех пор, как она сбежала, тут поменялось многое. Образцовые палаты на втором этаже, с веселенькими обоями и широкими окнами, оказались пусты – причем давно, судя по слою пыли. Приветливые трудолюбивые чада, всегда готовые услужить душке-директору, переселились ниже. И даже не на уровень, поскольку залы и кабинеты первого этажа также обезлюдели. Но своим обострившимся слухом я ощущал шорохи под землей. А на запыленном полу видел протоптанные тропинки, ведущие в подвал. «Значит, нам туда дорога…» Вместе с Никой мы приблизились к стальной двери, за которой начиналась лестница, и тут девушка придержала меня, ухватив за локоть. Застыв, я прислушался, даже втянул носом воздух, сортируя запахи. Не сразу, но уловил за дверью чужое дыхание, затем унюхал засаду. Выходит, даже с усилителями мне далеко до Ники? Или она берет иным? Тихонько я поскребся в створку на уровне пояса и, когда ощутил, что дыхание сместилось вплотную к двери, ударил в нее ногой. С приглушенным стуком она распахнулась, отбросив беднягу к стене, – к счастью, я лишь оглушил его. Парень оказался коренастым и жилистым, вовсе не похожим на сторожевика, – наверное, из команды Щеглова. На секунду склонившись над ним, Ника тотчас выпрямилась, укоризненно покачала головой. В ответ я пожал плечами: зато вошли без лишнего шума. Кто знает, сколько народу внизу, – зачем добавлять себе проблем? Сунув руку парню под мышку, я извлек пистолет и передал Нике. Быстро оглядел его запястья, щиколотки – пусто. Затем двинулся дальше. Здешний подвал походил на бункер: толстенные бетонные стены, железные перемычки и – решетки, решетки. А прием нам впрямь устроили теплый, хотя не те, кому это полагалось. Не успел я вступить в коридор, по обе стороны от которого теснились клетки, как навстречу хлынула стая стремительных существ, каждое из которых уступало мне весом вчетверо, но вряд ли было менее опасным. И только когда они надвинулись вплотную, я наконец сообразил, кто это. Спор о том, где воспитывать детей: в семье или в школе, – здесь нашел окончательное разрешение. Ребёнку не нужен ни хороший отец, ни хороший учитель, – ему нужен бог. И тогда из человечка вырастет живой кошмар. Первым меня атаковал, видимо, вожак. Чтобы достать противника, ему приходилось подпрыгивать, но разнице в росте его ничуть не смущала, а удары из-за прыжков не делались слабей. Малец был фантастически силен. Однако не настолько, чтобы противиться скафандру. Впрочем, и голым я бы с ним справился – пока еще. И сейчас взял голову пацана в мертвый захват. Вокруг все разом застыли, будто остановилось кино. – Если кто шевельнется – сверну ему шею, – произнес я громко и отчетливо, точно на плацу. – Затем следующему… Понятно вам? – Это же ребенок! – выдохнула Ника. В ее исполнении фраза не показалась пошлой, ибо фальши там не было ни на йоту. – Это убийца, – возразил я. – Вполне законченный, опробованный в деле. И по-иному их вразумить нельзя. Если они еще ценят жизни, то лишь свою да братьев. Впрочем, у тебя тоже есть выбор, – прибавил, кивая на зажатый в ее руке пистолет. – Нет у меня выбора! – сказала она в сердцах. – Я не умею взвешивать бесконечность. – Вот и славно. Я перевел взгляд на зверенышей и рявкнул: – Ну-ка, детки, не заставляйте меня делать бо-бо – живо по клеткам! Нехотя они стали отступать, сверля меня колючими взглядами. И теперь плёнку будто пустили назад – с такой уверенностью маленькие монстры двигались обратным ходом, безошибочно вписываясь в проемы. А Ника тотчас запирала за ними дверцы. В последнюю каморку я зашвырнул своего пленника и с облегчением перевел дух. – Ты был уверен, что угроза подействует? – спросила Ника негромко. – Я надеялся. Раз им плевать на прочих, включая персонал, то сцепки меж ними должны сделаться очень прочными – иначе поехала бы крыша. А до полной изоляции они не доросли. – А если бы доросли – стал бы убивать? – Н-не… знаю, – сказал я с трудом. – Ради себя – вряд ли. – Ясно, – кивнула девушка. – По крайней мере, честно. – Чем богаты. На всякий случай я проверил в клетках замки, собирая ключи в свои объемистые карманы. Затем вместе с Никой прогулялся по подвалу, без особой надежды разыскивая живых. Однако попадались лишь трупы – сторожевиков, воспитателей. Возможно, и спецов, приглядывавших за экспериментом. Двое или трое походили на помощников Богомола, но Альбиона среди них не оказалось. Вырвавшись на волю, звереныши не щадили взрослых, научивших их убивать. А тот парень, охранявший дверь, выходит, легко отделался. Не говоря о внешней страже, до которой тоже наверняка бы дошло дело. Лишь на самом нижнем уровне нам наконец повезло. Здесь помещался зал, плоский и сумеречный, плотно уставленный лежанками, а на каждой спал ребенок, голову которого закрывал шлем. В центре зала гудела установка внушительных габаритов, неясного назначения, и мне сразу захотелось ее выключить. Конечно, я удержался от соблазна – сперва следовало разобраться. – По крайней мере мы нашли похищенных ползунов, – пробормотал я. – Только не поздно ли? – Похоже, без помощи не обойтись, – вздохнула Ника. – Для начала вызову Стаса, да? Я пожал плечами. Вообще третий бы здесь не помешал – тем более Стас. – Мы еще не нашли директора, – напомнил все же. – Хорошо, давай закончим осмотр. Но вместо Фомичева мы отыскали Альбиона – вполне живого, успевшего схорониться от ярости зверенышей в тесную каморку, запиравшуюся изнутри. Наверное, он даже смог бы подстрелить кого-нибудь, но благоразумно решил не рисковать, пока за него не принялись всерьез. Увидав через оконце меня, оценив мое снаряжение, федерал после коротких переговоров предпочел сдаться. Стволов у него тоже оказалось два – как и ножей, размерами смахивавших на небольшие мечи. На меня Альбион глядел злобно, однако и с затаенным торжеством. Понять причину было несложно. Наконец-то Богомол освободил пригретую полочку – ведь столько лет держал помощника в тени. Третировал, унижал, а тот терпел, ждал, надеялся. И вот теперь путь свободен. Но тут на сцене возник новый персонаж, издалека сообщив о своем приближении. Добирался он сюда тем же маршрутом, так что разъяснять ситуацию не пришлось. Зато к нему напрашивались вопросы. – Фомичева, видимо, устранил я, – подтвердил Гарри. – Не убивал, нет – просто вывел из игры. Но вот почему зверята вырвались из клеток? Возможно, цепь случайностей, на которую наложилась очередная инициатива Ульяна. Вообще-то сегодня тут не планировались работы. – Уже видели его, да? – Очень жаль, что Богомол меня так подвел, – сказал он со вздохом. – Главный-то мой счет был к нему!.. Но во всех делах Ульяна подпирал этот тип, – Гарри кивнул на пленника. – Да, Альбиончик? И насколько знаю, боец он не хуже. Так отчего бы нам не выяснить отношения? – Вы что затеваете, Гарри: дуэль? – А почему нет? Или я не барон? – На три четверти, – напомнил я. – Уверяю, моя пролетарская четвертинка тоже жаждет мести. Вдобавок, это избавит от проблем очень многих. – Их можно решить проще, – заметила Ника. – Скажем, отправив объект на удаленный остров. – Отправьте туда нас вдвоем, – предложил Гарри. – А уж я позабочусь, чтобы население острова сократилось наполовину. – Тогда какой смысл? – Вот и я о том. – Что скажешь, Туманный? – поинтересовался я. – Кажись, у тебя появился выбор. – Если выиграю, меня отпустят? –осведомился тот с британским спокойствием. – Боюсь, не сразу, – ответил я. – Боюсь, тогда и у меня появится к тебе счет. Конечно, я дам тебе перевести дух. – Но выбор оружия за мной? – Исключая стрелялки, – сказал Гарри. – А также металки и рулетки. Мы не будем полагаться на случай. Рукопашный бой – только так! – Люди, а вы уверены, что это – лучший ход? – с беспокойством спросила Ника. – Род, ну что за игры! – Я-то при чем? По мне, пусть Туманёк проваливает… на остров. Но у дворян свои песни. – Гарри! – Простите, мадмуазель, – откликнулся барон, слегка рисуясь. – Ради вас я готов поступиться жизнью… – Но не честью, так? Он поклонился с изяществом, удивительным для его коренастой фигуры. – Да при чем тут честь, когда вы просто сводите счеты! – Можно и так выразиться, – ухмыльнулся Гарри. – Грани тут столь размытые!.. А что по этому поводу думает Род? – Вообще я против мести… – Вообще и я тоже. Но здесь – случай конкретный. – А вам не кажется, что это избитый ход? Финальная схватка героев – фу! Барон хмыкнул: – Был бы я главным персонажем… Да и Альбик пока на вторых ролях. И с чего вы решили, будто сейчас финал? – Питомнику-то вроде каюк. – Как раз это – промежуточный финиш. – Тогда еще довод, – сказал я. – Ведь он может многое рассказать. – Кто – Альбион? Вот уж вряд ли! – Почему? – Да потому, что он ненавидит нас, – разве не видите? И достаточно уверен в себе, чтобы надеяться укокошить обоих. Так что колоться ему резона нет. Если уж он от острова отказался… Ну что, Альб? – Рапиры и стилеты, – выбрал верзила, слегка осклабясь. – Видите? – усмехнулся Гарри. – Пошли в спортзал – там этого добра!.. Я больше не возражал, да и Нике пришлось смириться, хотя ей это совсем не нравилось. Глазеть на дуэль она, конечно, отказалась, а я из солидарности вернулся к девушке, как только убедился, что противники находятся в равных условиях: при клинках и с обнаженными торсами. А еще через минуту к нам вышел Гарри – слава богу, невредимый. Тотчас принял у меня свои любимые Eagles и стал облачаться в обычную броню. – Альбион дурак, – пояснил он, чуть задыхаясь. – Предсказуем, точно трамвай. Недаром Богомол вертел им! Это лишь гляделось импровизацией, а на деле – домашняя заготовка. Он вписался в мой сценарий, как по заказу, и угодил в первый же капкан – с разгона влетел. Добавлять не пришлось. Глаза у барона потухли, губы болезненно кривились – победа явно не принесла ему радости. Просто еще в одном давнем деле поставлена наконец точка. А дальше что? Не пора ли подводить жизненный баланс? – Все же Альб не был садистом, как его босс, – прибавил он. – Зато как он видел цель!.. Совершенно не заботясь о средствах. – Может, он впрямь защищал идею? – предположил я. – Тот пресловутый «порядок», приоритет государства над личностью. – Господи! – сказал Гарри. – Покажите хоть одного, кто добивается этого в ущерб себе!.. Затем он ускакал, торопясь куда-то, и мы с Никой вновь остались вдвоем – если не считать зверенышей, затаившихся по своим клеткам. Подмогу вызывать девушка не спешила, словно хотела сперва прийти в себя после таких событий. Конечно, она повидала всякого, живя меж людей, но ее чувств это не притупило. Бедная, бедная – не стоило тебя сюда брать! Если даже мне, с моей толстой шкурой… Забывшись, я коснулся губами ее шелковистой щечки. Улыбнувшись, Ника качнула головой: лучше не стоит. А то я не знаю!.. Богинь следует почитать издали. Конечно, грязь к ним не пристает, но лучше держать ее при себе – если хоть немного себя уважаешь.Глава 26. Большая семья
Снова Геральду открыли без промедления и опаски, словно бы та, кто обитала за этой дверью, еще не осознала, в каком времени живет. – Ой, это вы, – выдохнула Клавдия едва не с радостью. – А у нас тут такое… творится. Она и впрямь выглядела обеспокоенной, хотя глаза были сухими. – Показывайте, – сказал барон, точно сантехник. Его провели в знакомую комнату, где теперь восседал на складном стулике симпатичный карапуз лет двух с небольшим, льняноволосый, круглолицый, и поглядывал по сторонам серьезными глазёнками. Вокруг озадаченно крутились двойнята, как видно, не очень представляя, что делать с этим свалившимся на их головы братиком. – Это Сашенька, – сообщила Клава, глядя на малыша с растерянностью. – Господи, что с ним? Он заболел? – Скорее выздоровел, – ответил Геральд. – Во всяком случае, получил вторую попытку. Может, в первой ему не повезло на родителей? Женщина вздохнула и опустилась перед Сашенькой на колени, расправляя на нем одежки, заимствованные, видимо, у близнят. Карапуз принимал ее заботу безропотно, словно и сам еще не понимал, как следует себя вести. А интересно, помнит ли он о прежней жизни? Лучше бы забыл. – А где шлем? – спросил Геральд. – Насколько знаю, Фомичев и ночью не обнажал голову. Особенно ночью! – прибавил он мысленно. Когда расширяются каналы для Силы, а омоложение идет полным ходом. – Так слетел же, – ответила Клава. – Я и положила его в ящик, где Саша хранит приборы. – Металлический? – Кажется. – Обернувшись, она поглядела на гостя: – Я сделала что-то не так? – Да пустяки. Ну, порешили из-за этих «пустяков» с десяток мерзавцев – большое дело!.. И уж Клавдия тут ни при чем, скорее сам напортачил. Подойдя к шкафу, Геральд снял с него маленькую мину, оставленную в прошлый визит и устроившую здешним обитателям этот сюрприз. Пусть Фант дрянной человек, но в технике бог – сработало даже сильней, чем предполагалось. Вот дальше началась отсебятина. Может, и к лучшему? – Собирайтесь, – велел барон. – Тут уже делать нечего, да и охрана разбежалась. Отвезу вас в безопасное место. Менее чем через час он уже катил на Горбунке, груженном под завязку, к своей квартире. А еще десять минут спустя вся компания ввалилась внутрь, весьма удивив здешнюю хозяйку, хотя о гостях Геральд предупредил – чтобы не вышла к ним в одном фартуке. – Аня! – завопил Никитка, бросаясь к любимой тете. Да и Славик отстал немного – тоже, видно, перепадало от тетиных щедрот. – Слава Богу, Анна! – с облегчением молвила Клавдия. – И вы тут. Как трогательно, подумал Геральд, оскалясь. И зажили они одной дружной семьей!.. А ведь я искал здесь других. И уж наверняка – не Сашеньку. – Это Фомичев, – пояснил он, кивая на младшего из мальцов, смирно восседавшего на руках Клавы. – Слегка перебрал с омоложением. – Не без твоей помощи, полагаю, – сказала Энни, тиская пацанят. Неопределенно хмыкнув, Геральд перетащил сумки в свободную комнату, где громоздился пустой шкаф и раскинулась необъятная кровать. – Сойдет на первое время? – спросил у Клавдии, сразу последовавшей за ним. – Завтра подыщем что-нибудь попросторней. – Спасибо вам, – откликнулась женщина. – Тут тоже хорошо. Мальчикам понравится. Усадив Сашеньку на кровать, она принялась обживать гнездышко, споро раскладывая вещи по полкам и ящикам. Этак отберет у Энни всю работу. И кто станет тут любимой женой? Вернувшись в гостиную, Геральд опустился в кресло и обмяк всем телом, пользуясь передышкой. Близнятам уже наскучило обниматься с тетей, и они отправились знакомиться с новым жильем, заглядывая во все двери. Со слабой улыбкой Энни следила за мальчиками, оставшись сидеть на ковре. – В самом деле дружная семья, – тихо заметила она. – И как быть теперь? – Ты же не станешь отстреливать лишних? – проворчал барон. – Если даже я воздержался… – Я серьезно! – Как раз эти проблемы решаемы, – сказал он серьезно. – Вот как быть с истинными родителями Никиты? – По-твоему, стоит их вовлекать? – Боюсь, придется. И лучше сделать это сразу – насколько я разбираюсь в здешнем компоте. Потом все может оказаться значительно больней. Энни перевела наконец взгляд на него. – Тебя послушать, – пробормотала она, – так мы не живем, а следуем сюжету, выстроенному Кторовым. Может, у тебя новый бзик? – Ага, про один бзик ты уже мне втюхивала, – вспомнил Геральд. – Прежде чем наставила пушку. А чем подкрепишь новый поклеп? – Так ведь и впрямь звучит странно!.. – Лучше поверь. Конечно, проще не замечать, но тогда действительно затянет в колею. И потом, кто сказал, что Бур выстроил это сам? Может, он лишь углядел чужую постройку. – Ох, Гарри, – вздохнула Энни. – Надеюсь, ты все же мудр, а не безумен. – Лучше поверь, – повторил он. – Богомол вон тоже сомневался… – Что с ним? – Нарвался на то, что припасал в рукаве для ближних. Жаль, не я угостил – просто не успел. Зато поквитался с Альбионом, чтобы у Ульяна не всплыл наследник. Посему осталась ты бесхозной – если не считать меня. – Служить вам рады, – сказала женщина, пересаживаясь на его колени. – Только в каком качестве? Или уже знаешь, как мною располагать… и в какой позе. – А на большее не годишься? – Что, Гепард, – спросила она, усмехаясь, – набегался, наскакался – пора завести самку, детенышей? – Блох, – прибавил Геральд в тон. – Вообще, раз зашла речь, мне нужна подруга – прежде всего. С остальным-то проблем не будет. – А ты вправду собираешься это тянуть? – Энни повела вокруг подбородком. – И всё ради одной подруги? – Ради двух, – хмыкнул он. – Если подтвердится, что Никита – сын матери моей дочки… гм. Тогда и остальные, получается, не чужие. Исключая разве Сашеньку. Может, сдать его в детдом, чтобы вкусил тех же радостей? Так ведь Клавдия огорчится – она и этого успела усыновить. Между прочим, ее доброты нам остро недостает – не находишь? – Нахожу, – кивнула Энни. – И даже ревновать к ней не буду – ни сына, ни тебя. – Ну, ты опережаешь события! – засмеялся Геральд. – Так вопрос еще не стоит. – А ты поставь, – пожала она плечами. – Конечно, после меня много не перепадет, но Клава и этому будет рада. Хорошо быть непритязательной, да? – Откуда мне знать? Я-то всегда хотел больше, чем получал. Братья добрались наконец до своей комнаты и устроили из кровати батут, соревнуясь, кто выше прыгнет. Похоже, им тут вправду нравилось. Да и остальные… не заскучают. Хорошо, Сашенька пока тихий да задумчивый. Еще бы, с его-то жизненным багажом! Но судя по интересу, с каким он следил за двойнятами, ему будет за кем тянуться. Веселая наклевывается семейка, и простор ей потребуется немалый – квартирой тут не обойтись, нужен дом. – До вечера надо бы разобраться с остальными, – проворчал Геральд. – Вообще, хочется наконец ясности!.. А Родион, похоже, скрывает. – Что именно? – По-моему, он знает, где моя дочь, – что-то брезжит за его заслоном. – Так спроси! Насколько я различаю людей, Род не станет врать. – И каким местом ты углядела это? – осведомился он. – Помнится, даже посмотреть на него не удосужилась. – Ушами, – ответила Энни. – Как летучая мышь. – Ладно, тогда я отчаливаю, – сказал барон. – Серьезные вопросы, как ты знаешь, лучше задавать в упор – и чтобы свет в глаза!.. Про иглы под ногти не поминаю. Да и к чему мне его подноготная? Из Горбунка он позвонил Шатуну и застал его уже дома, восседающим, как обычно, в своем кабинете. – Махнем не глядя? – с ходу предложил Геральд. – Мою дочь на вашего сына. Секунду помедлив, Род спросил с великолепным спокойствием: – Что? – Похоже, я отыскал вашего сынка, – прибавил Геральд. Еще пауза. – Которого? – Никиту Родионовича. Наша Лана зачала его шесть лет назад, но взамен нее рожала Энни. Шутник был этот Калида – всучил Богомолу подарочек! – Вам не кажется, что это перебор? Выходит, все мы повязаны родством? – Что поделаешь, – пожал плечами барон. – Сей узел закручивали не мы. – Приезжайте, – решил Род. – Здесь как раз затевается прогулка – вам понравится. – Собственно, я уже еду. – Тем лучше. В гостиной Шатуна и впрямь оказалось людно. Кроме уже знакомой Геральду девочки-ползуна, худенькой, ясноглазой, строголицей, и неизменной Инессы присутствовали сразу трое: эффектная девица в легких доспехах, хмуро поглядывающая по сторонам, матерый крепыш в полном облачении и громадный детина, сложением смахивавший на медведя, а благодушной мордахой – на подростка. – Занятный поворот, – сказал Род, кивая на крутарей. – Оказывается, по нынешним законам, включая и бандитский Предел, наследницей Аскольда стала его бывшая супруга. А поскольку главарю принадлежали едва не все накопления Семьи, эта делегация уполномочена пригласить Лану на роль атаманши. И меня опять зовут в посредники, благо пользуюсь доверием обеих сторон. – Прелестное дитя, я знаю, зовется Настей, – сказал барон, учтиво кивая девочке. – Сия красавица, видимо, Тина, – легкий поклон девице. – Мое имя Гарри. А как обращаться к этим господам? – Конрад, начальник Семейной гардии, боевой вождь, – подбородком Родион указал на старшего. – Киря, лучший поединщик Семьи… Тут даже указывать не пришлось – тем более, парень сразу заулыбался, излучая щенячью приветливость. – …и мой недавний напарник, – прибавил Шатун. – Надежен абсолютно. Киря засиял пуще, польщенный характеристикой. А Геральд понял последние слова так, что из присутствующих сомнения вызывает лишь Конрад. – Так мы отправляемся? – спросил тот с легким нетерпением. – Да, все, – ответил Род. – Кроме зверей. Сейчас же гости поднялись и следом за ним направились к внутреннему дворику. Обойдя бассейн, собрались на краю обрыва, возле проема в ограждении. В два приема подъемник доставил людей к воде, где покачивалась на волнах крохотная подлодка. Места внутри хватило как раз, чтобы не тесниться. За управление неожиданно сел Киря. Шатун расположился рядом – видно, для подстраховки. Обе красотки поместились за их спинами, вплотную к Конраду, словно взялись за ним приглядывать. А Геральд с Настей оказались позади всех, на соседних креслах, установленных по сторонам узкого прохода и перед иллюминаторами, на удивление широкими. Через минуту лодка погрузилась и над самым дном устремилась к городу, быстро наращивая скорость. Покосившись на девочку, барон вдруг осознал, что она похожа на Родиона, – насколько может походить столь изящное существо на такую громадину. И в том броневике меж ними ощущалось понимание, какое бывает лишь у родных. Уж не сыскалась ли дочь и у Шатуна? Вот на себя Геральд не подумал, а потому изумился, когда Настя придвинулась к нему и тихо произнесла: – Род сказал, что вы, наверно, мой отец. По-вашему, это правда? Барон даже растерялся от такого виража. Чтобы его прославленное чутье лопухнулось настолько!.. Действительно, пора на свалку истории. – И про свою мать ты знаешь? – спросил он шепотом. – Род считает, что это может быть Лана. – Девочка, я был бы счастлив иметь такую дочь, – пробормотал Геральд. – Только… – Тоже не чувствуете, да? – Настя вздохнула и по-взрослому добавила: – Ну, все равно же придется делать анализы, тогда и выяснится. – А тебе хочется, чтобы твоим отцом оказался Род? – поинтересовался барон уже с некоторой ревностью. На что она ответила странной фразой: – А это я знаю – анализы тут ничего не изменят. – Значит, отцов у тебя может оказаться два? Не колеблясь, девочка кивнула. – И впрямь черт ногу сломит, – пробормотал Геральд. – У сына три матери, теперь и дочь не поймешь, чья. – Может, не подтвердится еще, – утешила она. – Вдруг Род ошибся? – Ну да, и на солнце есть пятна! – хмыкнул барон. – А такая мать тебе подойдет? – Видно будет, – пожала Настя плечами. – Для того и еду. – Плывешь, – поправил он. – Да, правда, – согласилась девочка и повернулась к иллюминатору. И туда же, поверх ее тонкого плеча, посмотрел Геральд. «Малютка» уже неслась сквозь подводные просторы с изумительной скоростью. В отдалении, за сумеречной мглой, маячили тени прибрежных скал, но заворачивать лодка явно не собиралась, хотя уже вполне могла достичь города. Значит, путь их лежал дальше. Уж не в загородную ли базу Семьи? – А если Дик подвалит? – вдруг спросил Конрад. – Не боишься? – Пусть, – ответил Шатун. – Еще неизвестно, кто за кем поохотится. – Ты всерьез? – Прошлой ночью он так шарахнулся о берег, что свою пушку повредил крепко, – пояснил Род. – И двигатели, похоже, разладились. – Тебя послушать – это не зверь, а машина! – Тогда уж зверь-машина, эдакий природный киборг… Понятно, что природа не наша. Судя по времени, уже и фиорд покойного Аскольда остался за кормой, но лодка все так же мчала вдоль берега. Насколько Геральд знал, дальше был только заброшенный поселок, где когда-то жил Калида, да брошенный завод – точнее то, что от него сохранилось: пустые здания, давно лишенные оборудования, и обширная территория, вознесенная над водой на десятки метров. А между ними громоздилась скала, далеко выступавшая в море. И если «Малютка» не станет огибать ее… Так и есть: лодка уже сбавляла ход, чтобы не врезаться в гору, но курс не меняла, будто направлялась как раз сюда. И тут Шатун отобрал у Кири управление, на что крутарь не возразил ни словом. С филигранной точностью Род послал суденышко между плавно раздвигающихся створок, а спустя секунды оно замерло в небольшом шлюзе, уместившись впритык. Сейчас же внешние ворота закрылись, зато стали открываться внутренние. Теперь и барон поглядел на Конрада с тревогой: если по сюжету требовался очередной взбрык, лучшего кандидата не найти. Разве мало вокруг оборотней? Ну, будет на одного больше. Против ожиданий, внутри горы даже не пришлось всплывать, хотя снаружи глубина была порядочной, – сквозь расползающуюся щель из шлюза схлынули излишки, и «Малютка» закачалась на поверхности озера, раскинувшегося во всю ширь базальтового исполина, полого, точно гнилой орех. Света тут хватало, словно светился сам воздух, и пейзаж выглядел сказочно. Под лазурным куполом мерцала изумрудная вода, а в центре озера проступал песчаный островок, из центра которого вздымалась к самому «небу» башня, составленная из жилых сегментов, – хотя те больше смахивали на лоджии. Неспешно лодка заскользила к острову, мягко ткнулась носом в песок. – Прибыли, – объявил Род. – Прошу на выход. Сам он покинул «Малютку» последним – видно, страхуясь от сюрпризов – и сразу запер за собой люк. Вот тут Геральд заволновался по иному поводу, после стольких лет наконец увидав Лану. Как ни странно, женщина словно бы не готовилась к встрече, рассевшись на бережку в компании стройняшек, похожих на нее, точно сестры. Даже наряды у всех были пляжные – ну, в крайнем случае халатик, а кто-то ограничился и клочком ткани на лобке. Зато невдалеке Геральд приметил юнцов, облаченных в серые плащи и ухватками напоминавших упырей. Это и есть пресловутые Горынычи, карающие мечи Калиды? Что же, осторожность сейчас не повредит. Но в остальном – полная идиллия. И уж кто тут королева, гадать не надо, хотя прикрывало ее лишь бикини. – Присаживайтесь, – радушно заговорила Лана, указав на свободные шезлонги. – Рада видеть всех, включая… – Тут она вгляделась в Настю, будто вопрошая о чем-то. Потом перевела глаза на Геральда и прибавила: – А-а! Ухмыльнувшись не без смущения, тот поклонился. Вот так и происходит воссоединение семей. Не хватает лишь Энни с Никитой. И что же это за семья получится? Весело заживем – на самом деле. – Сперва дела, да? – дождавшись, пока все рассядутся, сказала женщина. – И кто тут главный говорун? Думаю, не Киря… Кстати, Тиночка, как сестра? – Врачи говорят: надежда есть, – негромко сообщила девушка, поблагодарив Лану взглядом. – И Род обещал помочь. – Ну, тогда и впрямь отчаиваться рано! – Затем хозяйка горы уперлась взглядом в Конрада: – Итак? – Если коротко, – заговорил тот, будто включился, – все мы присягали Аскольду, а после него клятвы автоматом переводятся на тебя. Значит, у тебя все права занять место Главы. – То есть я наследую вашу верность вместе с имуществом, – заметила Лана. – Род, это так? – Полагаю, в нынешних условиях все эти присяги, клятвы – не просто сотрясание воздуха, – ответил тот. – Скорее всего вожаки Семьи действительно станут тебе вассалами – если примешь их. – А сам ты положился бы на такую вероятность? – Да. Только не помешает клятвы закрепить – уже напрямую. И лучше быстрей, пока не прошел запал. – Завтра – нормально? – Лучше с утреца. – Так и сделаем, – кивнула Лана. – А до тех пор считайте себя нашими гостями. Тотчас ее сводные сестры, будто по договоренности, окружили крутарей и увлекли на другую сторону башни, где вокруг расставленных столов уже хлопотали девочки, и вовсе одетые лишь в загар, сервируя их вполне грамотно. Угодив в такой цветник, симпатичный простак Киря, конечно, сиял от удовольствия, но при этом крутил головой по сторонам, будто высматривал кого-то. Вместе с крутарями тихо удалилась Инесса, предоставив странной четверке выяснять отношения без посторонних. – Остались заинтересованные, – сказал Шатун, проводив женщину взглядом. – Разжевывать не надо? Все и так догадываются обо всем. – Девочка, ты помнишь меня? – спросила Лана, уже не отрывая глаз от Насти. – Э, только давай без глупостей, – вмешался Род. – Ты еще «голос крови» приплети!.. Забыла, сколько ей было лет? Без науки тут вряд ли что докажешь. – Пусть считается пока дочь полка? – хмыкнул Геральд. – В любом случае, отца себе Настя уже выбрала. – Отцов много не бывает, – заметил Шатун. – Если не шваль. Это что, комплимент? – А вы-то, Лана, помните меня? – спросил барон. – Давайте хоть это проясним. Извиняться за свое отсутствие, я полагаю, поздно? – И даже нет оснований, – пожала женщина плечами. – Потому что после вас Калида все равно до меня добрался. Конечно, ваши шансы предпочтительней. – А больше там никого не было? – спросил Род. – По-твоему, я шлюха? – Во-первых, ты была тогда не в себе, – пояснил он. – Во-вторых, я лишь хочу выяснить круг претендентов. – Да какая разница! – сказала Лана. – Разве не видишь, что в Насте есть и твои черты? – Кстати, мне тоже показалось, – вставил барон. – И на меня она похожа – сложением, лицом, – прибавила женщина. – Как и на любую из твоих сестер, – отрезал Шатун. – Почем знать – может, кому-то из них я тоже являлся с малолетства? Не глядя, будто почувствовав волнение девочки, он протянул руку и накрыл ее ладошку своей: дескать, что бы ни выяснилось, я не подведу. – Если тебе интересны мои ощущения… – снова заговорила Лана. – Ну? – Меня тянет к Насте – как к дочери. Конечно, это не доказательство. – Может, тогда и выяснять ничего не будем, поверим так? – предложил Род. – Как, барон? – Все же анализы не повредят, – со вздохом ответил тот. – Я уже говорил Насте, что рад буду такой дочке. Но вдруг кровная дочь Ланы еще не найдена? Значит, придется искать дальше. – Логично, – согласился Шатун. – Постановим тогда, что мы любим Настю и не станем любить меньше, если у нее отыщется сестра, – и перейдем к следующему пункту: ее младшему брату. Дело, как говорится, семейное – так что лишних тут нет. – Какому брату? – удивилась Лана. – Ты о ком? – О нашем с тобой сыне Никите, – пояснил он. – Верно, Гарри? Пристально глядя на женщину, тот подтвердил: – Лет ему около пяти, номинальную мать зовут Анна, отцом до недавних пор считался Ульян Мартынович Сидоров, он же Евгений Янович Щеглов, он же Богомол. – Что, все трое? – спросила Лана с редким хладнокровием. – И ты, помнится, ляпнула про сына, с которым мы, якобы, гуляем по бережку в твоем сне, – произнес Род. – Я-то думал: разжалобить хочешь… – А теперь передумал, да? – Есть причины. Гарри не фрайер – барон как-никак! – трепаться не станет… Ну, сама расскажешь или его попросим? – Сама, – ответила она. – Действительно, шесть лет назад Калида потребовал, чтобы я сдала оплодотворенную яйцеклетку в лабораторию Питомника, – иначе, по его словам, мне запретят навещать дочь. Сперва-то Отец хотел сам… но я отказалась. Тогда он неожиданно развеселился и решил подсунуть Богомолу сюрприз. Насколько знаю, обман сразу не раскрыли, но в Питомник меня все равно перестали пускать. А Калида велел не высовываться, подождать до лучших времен – если не хочу лишиться всего. Тогда я еще верила ему… и боялась за тебя. – А где няня? – резко спросил Род. – По всем канонам, пора возникнуть и ей. Старая, толстая, желательно негритянка… Так, Гарри? – Не вполне, – посмеиваясь, ответил тот. – Няня в наличии – она же кормилица. К сожалению, даже не мулатка. К счастью, молодая и статная. – Надеюсь, не Инесса? – обеспокоился Шатун едва не всерьез. – Нет. Скорее всего, вы незнакомы. – Впрочем, Инесса никогда не кормила грудью… – Зовут Клавдией, – прибавил барон. – Собственно, у нее больше прав называть Никиту сыном – даже Энни это признает. – А уж ты тут на третьем месте, – сказал Род, глядя на женщину. – Не рожала, не растила. И как теперь быть с гулянием по берегу? Конечно, ответа не получил. – Пошли, Настя, – позвала Лана, вставая с шезлонга. – Покажу наше гнездовье. Надеюсь, твои отцы не станут возражать, если ты погостишь у меня хотя бы сутки. Дождавшись подтверждающего кивка Рода, девочка поднялась и зашагала рядом со своей потенциальной мамой. А фигуры у них и впрямь похожи. – Странная встреча, не находите? – задумчиво сказал Геральд, глядя им вслед. – Ни восторгов, ни лобызаний. Словно бы актерам не разъяснили, как играть, и они просто бубнят по бумажкам. Никто ни в чем не уверен… Кстати, мне почудилось или Инесса в самом деле грустная? – Есть с чего. – И что стряслось, если не секрет? – Застукал за шмоном, – ответил Род. – По ее словам, работает на ЦРУ. – Что, и она тоже? Барон расхохотался. – По крайней мере, вы с нею не спите, – прибавил он, отсмеявшись. – А вот что мне делать с Энни? – А она на кого пашет? – Говорит, на ФСБ. Да какая, в сущности, разница! – Все-таки патриотка… может быть. – Патриот, сударь мой, если он не полный дебил, не станет служить в органах. А Энни кто угодно, только не дура. – Собственно, почему? – Почему не станет служить или почему не дура? – уточнил Геральд. – Первое. – Потому что главным врагом страны, если понимать ее, как общность людей, чаще выступает собственное государство – точнее сказать, его аппарат. – Ну, это перебор. Парадоксы любите? – И ведь так глупо вляпаться! – удивился барон себе. – С моим-то опытом интриг… Ловко подловили, да? Видно, знали, на чем. – А что же сама Энни? – Ей эта катавасия с самого начала была не по нутру… Так ведь работа – ничего не попишешь! – Похожая ситуация – имею в виду Инессу. У Геральда вновь прорвался смех. – Вам не кажется, что мы следуем параллельными курсами? – спросил он. – Шутки судьбы! – Следовали, – поправил Род. – Лично я намерен круто менять курс. – В сторону незаурядов? Кстати, что собираются они делать с нашими зверенышами? – Скорее всего отправят на безлюдный островок, подальше от здешней среды, и будут пытаться вернуть к норме. Конечно, после всего, что сделали с мальцами и что натворили они, вряд ли стоит ожидать многого. – Значит, физического бессмертия мне не видать, как своих ушей без зеркала, – сказал Гарри, уныло качая головой. – Если только не запродам душу. А вот если стану паинькой, за меня, может, похлопочут перед Мировым Духом. И тогда еще есть шансы влиться в него… посмертно. Я не прав? – Кто может очертить границы незаурядам? Возможно, с годами они научатся одаривать вечностью. – «Только вот жить в этом мире прекрасном…» Друг мой, у меня осталось не так много времени, – барон усмехнулся половиной рта. – Хотя годков двадцать-тридцать я, пожалуй, еще протяну, не впадая в хилость или маразм. Возможно, и полноценных детей успею вырастить – по-моему, Энни не прочь в этом поучаствовать. Так что генный задел не пропадет, а накопления будет кому передать. Тоже ведь немало, верно? – Что, решили сваливать из губернии? – поинтересовался Род. – Еще чего! – даже возмутился Геральд. – Чтобы я пропустил такую драчку!.. А что тогда передавать сыну? – Кстати, не хотите заделаться здешним комендантом? – неожиданно предложил Шатун. – Лане ныне прибавится хлопот, и пока не утрясется, рядом пригодился бы знающий человек. Умелых исполнителей тут хватает, – он кивнул на юнца в плаще, маячившего неподалеку, – но в руководстве – сплошная самодеятельность. – А что вы разумеете под «утрясется»? – Оптимально будет, если Лана сойдется с Конрадом. Присяга присягой, но у того в Семье немалый вес. А к хозяйке наш вожачок дышит неровно – очевидно, поэтому и не возбухает сейчас. И Лане он не противен. – По-вашему, она настолько рассудочна? Род пожал плечами. – Один раз Лана уже показала это, – сказал он. – Когда от меня ушла к Аскольду. Любовью сыт не будешь, да и потомству требуется прикрытие. А теперь ей приходится отвечать за целую кучу родственников – эдакий маленький народец, затеянный Калидой, – и перспективы после смерти Аскольда открылись заманчивые. Кто знает: может, так и возникают царицы? Плоть от плоти народной. Все же Лиза на эту роль годилась мало. – А голова у Ланы не закружится от таких высот? – До сих пор у нее хватало ума слушать мои советы, – пожал плечами Шатун. – Надеюсь, большая власть оглупит ее не сильно. У вас-то иммунитет к таким вещам. Кстати, и вашим подопечным будет тут безопасней. – Сплошные плюсы, верно? – хмыкнул барон. – А если Конрад посчитает, что я обретаю в этом конгломерате чрезмерное влияние? – Не думаю, что он захочет получить меня в кровники. Да и вы – не одуванчик. Не говоря о том, что здешние Горынычи любых крутарей заткнут за пояс. Ведь это те же Хищники, только прирученные. – Но цапнуть при случае могут, да? – Своих – нет. Авторитет Главы для них непререкаем, а любые его приказы обсуждению не подлежат. И если Лана переподчинит Горынычей вам… Размякшим взглядом Геральд окинул малышек, уже заполнивших пляж, – загорающих, купающихся, резвящихся, – как видно, это обычное их времяпрепровождение. И какая судьба уготована девочкам? Послужат становлению будущей империи, упрочивая союзы Ланы с другими Семьями? Благо родовая спайка здесь нерушима, а обижать крох чревато гибелью. – А что же Пирамида? – спросил он. – Если местные уроды и впрямь снюхались с пришлыми, тут может вздуться волдырь похлеще Колпака. И тогда не поздоровится всем: Семьям, торгашам, наёмам, а уж одиночкам вроде нас с вами – в первую очередь. И как бы раздача слонов не началась уже завтра. Ведь теперь у Клопа хватит сил, чтобы не обделить никого. – Потому и схлопочет на орехи, – сказал Род. – Пока можно, незауряды не вмешиваются. Но когда ситуация назревает… Знаете, сколько на Земле незанятых островов? На многих даже крупного зверья нет. Так вот теперь появится. Каждому перепадет по царьку с личной стаей… правда, без подданных. А то всё: Сибирь, Сибирь!.. – По-вашему, незауряды справятся с этим? – Если решат ударить, мало не покажется. Хотя изменить человечью природу они вряд ли смогут – слишком силен Зверь в каждом из нас. – Зато такой пример перед глазами нам бы не помешал. – Чтобы будить зависть и злобу? – хмыкнул Шатун. – Или, думаете, в чистоту их помыслов поверят многие? – Почему нет? Конечно, не сразу. Иисуса тоже поначалу распяли – при общем одобрении. А как пошел наяривать чудеса, вознесли до небес. С явным неверием в человечество Род покачал головой. Делами-то он смахивал на рыцаря, а вот воззрениями… – Кстати, не знаете, куда девался Кедрин? – спросил барон. – С утра пытаюсь с ним связаться. – Знаю, – кивнул Шатун. – Отправил его в ту же Дверь, следом за Лизаветой. Он же не от мира сего – там ему самое место. Заодно, может, и ума наберется. Или сама Лиза вправит ему мозги. От нее-то Арси все примет. – Или решит, будто в нее вселился дьявол. Помните рассказ про инквизитора, угодившего в будущее? – Все же таки Арсений не мракобес. И Дверь впустила его – стало быть, чистота помыслов на высоте. А значит, Зверь в нем крохотный, не то что у меня. Вот с моей совестью лучше туда не соваться. – Что такое совесть? – спросил Геральд, хмыкая. – Лишь степень отождествления себя с другими. Как раз с этим у меня порядок, за своих я горой!.. Другое дело, что «своих» набралось пока мало – всего несколько сот. Но разве суть в количестве? – В широте охвата. Когда своим считается каждый, в ком брезжит разум. – Ведь и у меня так, – рассмеялся барон. – Говорю же: несколько сот! – Ладно, пора сваливать. Поднявшись во весь рост, Шатун высмотрел в толпе Настю, дождался, пока она обернется на его взгляд, и вскинул ладонь, прощаясь. А Геральд послал девочке самую шкодную из своих ухмылок. Неумело Настя улыбнулась и тоже помахала рукой. От этой картинки у него вдруг защемило сердце. Уж не проснулся ли отцовский инстинкт? Следом за Родом он прошел к башне-дому, через узкий проем вступил в срединную колонну, внутри которой, конечно же, помещался лифт, и спустя минуту оказался на поверхности. К подножию горы уводила покатая тропка, и там уже поджидали хозяев обе машины, «болид» с Горбунком, – как и всегда, Шатун позаботился об отходе. До города-то они доберутся вместе, а дальше пути разойдутся. Интересно знать, надолго ли?Глава 27. Остров свободы
– Можешь раздеться, – сказала Ника. – Там ни к чему покровы. – Что, совсем? – А это как пожелаешь! – засмеялась она. – Вообще тут лишь вопрос вежливости. Ты же снимаешь перчатку, когда протягивают открытую ладонь? Если бы не был убежден в обратном, подумал бы, что меня испытывают. Уж я не замечен в лишней стеснительности, но рядом с Никой ощущал себя нескладным, неуклюжим. И чтобы эдакий Квазимодо предстал перед богиней во всем безобразии? – Решай сама, – нашелся я. – Если не боишься ответственности. Вот уж чего она не боялась. – Тогда совсем, – решила Ника. – К чему выделяться? В нашем монастыре своя форма. – Кокетничаешь? Чтобы у вас – и форма!.. А выделяетесь вы в любой компании, даже среди своих. – Ну, кокетничаю, – легко согласилась она. – Немножко можно, правда? Девушка уже разделась – если так можно сказать о единственном махе, которым она сбросила с себя платье. Зато мне пришлось потрудиться. Подперев кулачком бедро, Ника с интересом следила за моим разоблачением. Когда процесс наконец завершился, девушка ухватила мою руку и увлекла за собой в Окно, будто в омут. Невольно зажмурив глаза, я «нырнул». И вдруг очутился в лесу – к счастью, безлюдном. Сквозь нечастые и не особо густые кроны прорывались утренние лучи. Ясно виделись лишь ближние деревья, отражаясь в тихой реке, а дальние скрывал туман, кое-где сгущавшийся в синеву, но под лучами похожий на жидкий свет. Оскальзываясь на мокрых камнях, Ника вошла в прохладный поток, с улыбкой оглянулась. Затем поплыла, светясь телом сквозь прозрачную воду. – Наверно, это окрестности Скалистых Гор? – предположил я. Конечно, в своих виртуальных странствиях я заглядывал и в здешние места – но сейчас-то все происходило в реальности! – Не простудишься? – спросил. – Здесь не жарко. – Не успею, – откликнулась девушка. – Даже если бы могла. Через пару минут мы действительно окунулись в тропическую жару, перенесясь на песчаный берег океана. И уж тут оказались не одни. По кромке воды широким карьером мчала кобылица, белая точно лебедь. Из всей сбруи ее стесняла лишь уздечка. А управляла скакуньей девушка и вовсе без единого лоскутка на стройном теле. Кожа у нее была матовой и сплошь коричневой – то ли от загара, то ли от естественной смуглоты. За спиной метались смоляные волосы, спускаясь до поясницы. Лицо как у испанской грандессы: тонкое, выразительное, с четкими дугами бровей над пламенными глазищами. А осанка – бог мой! Прогнутая спина, гордо откинутая голова, царственная уверенность в каждом жесте. Кстати, наряд Евы шел ей куда больше, чем самое роскошное платье. – Это Мария, – сообщила Ника. – Из Венесуэлы. Если она и не святая, то такой деве даже я готов лобызать ноги. – Которая? – спросил, лишь бы пригасить восторг. – Белая или гнедая? Картинка и впрямь была избыточно красивой. А смуглый девичий зад на снежном крупе гляделся сногсшибательно. Ника улыбнулась, наверняка поняв меня еще лучше, чем я – себя. – Седалище она не натрет? – прибавил я. – Не говоря о прочем. – От этого у нас не бывает потертостей. Что мне оставалось сказать? – Завидую. Перебросив ногу через шею кобылы, всадница слетела на песок и с десяток метров пробежала рядом с ней, затормозив вплотную к нам. А белая скакунья унеслась дальше, будто ей самой нравилось гонять по берегу. Сбылась мечта старого анархиста – про землю, по которой будут ходить свободные люди и свободные кони. Куда уж свободней? Вот разве уздечка… – Это Родион – новый друг, – сказала Ника просто. – Прошу любить. Еще одна богиня – подумаешь! – сказал я себе, нахально уставясь на Марию, впитывая каждую черточку. Что я, богинь не видел? Уже три, считая Стеллу. А всего их в этом раю с пару тыщ. Вот бы выстроить в ряд… Улыбнувшись, смуглянка на секунду приникла ко мне, вжавшись небольшими грудями. Не потому, что так принято, – просто ей захотелось. – У Марии тяга к габаритным мужикам, – пояснила Ника. – Так что остерегись. – Не ко всем, – поправила Мария на чистейшем русском. Как и ожидалось, голос у нее оказался бархатистый, глубокий. – Ну да, – согласилась каштанка. – К могучим красавцам, белокурым и белозубым! – Я седой, – отрывисто возразил я. – Ну, это поправимо. – А половина зубов – вставные. Это как? – Сердцу не прикажешь, – вздохнула Ника. – Кто же обращает внимание на изнанку? Смотрят на фасад. В подтверждение Мария провела узкой ладонью по моей голове – с почти материнской нежностью. Хотя по виду годилась в дочки. – Да уж, на вашем-то фоне… Действительно, рядом с ними огрехи моей фигуры, вообще мало кем замечаемые, прямо-таки вопияли. Прихватив под руки, красавицы повлекли меня вдоль пляжа, пересмеиваясь и щебеча на двух языках, причем по-испански чаще говорила Ника. Многое я понимал, хотя разговорным владел слабо, – может, оттого, что Нику я чувствовал, даже когда она молчала. Но сам помалкивал, чтобы не уподобляться певчей вороне, достававшей меня из приусадебного парка, – мой голос в сравнении с девичьими звучал примерно так же мелодично. Этот скрип у нас песней зовется. Приотстав, я опустил взгляд, вглядываясь в следы на мокром песке. Каждый из них мог считаться шедевром, и вот такие образчики девы штамповали по четыре штуки в секунду, ничуть не заботясь, что их смывают волны. И прежде, чем поднимать взгляд на самих красавиц, не худо бы свыкнуться с оттисками. – Только не вздумай их целовать, – предупредила Ника, оглянувшись через плечо. – Кайфу – никакого. – А станет невтерпеж, – поддержала Мария, – можно предоставить оригиналы. – Ох, поймаю на слове! – пригрозил я. Засмеявшись, они снова отвернулись, прикрыв лица гривами, смоляной и каштановой, – но и без того хватало, на что смотреть. Без привычки даже слишком много. И еще деталь: на здешней жаре я истекал потом, хотелось сбежать в тень либо забраться в воду, – а на этих чертовках не проступило ни капли. Затем девушки отвернули от берега, углубившись в пальмовую рощу, где за стволами виднелась палатка. Перед ней были установлены в круг надувные кресла, и там нас поджидала третья красотка: Ки Сун из Бангкока – изящная словно статуэтка, а по европейским меркам выглядевшая подростком. Как я понял, «кисуня» считалась экспертом по детской психологии и даже имела тут немалый опыт. (Конечно, среди наших деток найдутся такие, кто не откажется потискать эту малышку в темном углу, но у нее наверняка есть, чем удивить нахалят.) А чуть позже к нашему кружку подсела Пола, светловолосая полячка, сложением и изысканностью черт не уступавшая остальным. Никто из этих дев не раскрашивал ни лиц, ни ногтей – их телам и без того хватало яркости. Дополнительные краски тут лишь напортили бы, как и одежда. Они были прекрасны каждой деталью, каждым изгибом. Но наряду с сокровенным особенно завораживали пупки – не утонувшие в сале, как у дебелых народных красавиц, и не выпученные, как у культуристок, а чуть погруженные в плоть под аккуратной складкой – эдакие изюминки. Медитировать, уставясь на такой пупок, я мог бы сутками. Зато такой атавизм, как нательная растительность, у девушек отсутствовал, и вряд ли они выводили волосы – просто те не росли у них, где не надо. Я подозревал, что меня специально отправили на райский остров, дабы серьезные ребята могли заняться делами без помех. Для каждого – свои игры. Конечно, в любой момент я мог убраться отсюда… И покинуть такой цветник, Нику? Пока это не по моим силам. Черт возьми, дайте наглядеться! На большее не претендую – где уж нам. Что любят красивые, очень красивые люди? Во всяком случае, не меня. Хотя Ника, угнездившись в соседнем кресле, то и дело касалась меня плечом или бедром. Она и на мои колени уселась бы запросто, если бы не опасалась, что для меня это чересчур. И без того от каждого ее прикосновения я покрывался мурашками – и это при такой жаре. Мой Зверь, дай ему сейчас волю, вполне мог бы разорвать Нику в клочья. Но прежде ему пришлось бы убить меня. А буйствовать в ущерб себе – для этого он слишком хитер. По центру круга здесь напрашивался костер, а лучше – прохладный родник или маленький фонтан, завораживающий мерцанием струй. Взамен этого в воздухе завис волшебный шар, в котором нескончаемой чередой сменялись пейзажи, интерьеры, лица, на самом деле стоившие внимания, будто Оконце это раз за разом подключалось к глазам, умевшим отыскивать в мире красоту. Иногда мелькали персонажи, прославленные на всю планету, – хотя вряд ли они искали популярности. А в нашей уютной компании речь сперва зашла о ползунах. – Думаю, эвакуацию можно начать завтра, – высказалась Пола. – Несколько подходящих островов мы нашли. – Девочек явный недобор – может, их изъять вовсе? – предложила Мария. – Пристроить в хорошие семьи, приглядывать на всякий случай. И девушки разом посмотрели наменя. Пришлось возразить: – Боюсь, немногие захотят. Они же сами примкнули к Колодам. – Но подавляемое меньшинство – всегда плохо, – заметила Ки Сун. – А если поискать по другим весям, чтобы выровнять соотношение? Должно быть не меньше трети. – Об этом будем думать после, – вступила Ника. – Тут и без того не знаешь, за что хвататься. Сил-то у нас хватает, а вот умом ушли от заурядов недалеко… хоть Род и считает нас людьми будущего. – Главное, перекрыть Пробой, – сказала Пола. – Пресечь вторжение чужаков, очистить местность от опасного зверья. Одни крысы чего стоят!.. – И пауки, – не утерпел я. – И пауки, – согласилась полячка. – А что творится под водой, представляете? Если пришлые твари расплодятся, от земной фауны уцелеет немного, а людям опять придется драться за выживание. – Одного не понимаю, – пробурчал я. – Почему эту грязь должны выгребать вы? – Будто ты сам не защищаешь близких! – В отличие от вас, я не признаю всех землян своими братьями. И готов загрызть любого, кто посягнет, скажем, на Нику… или любую из вас. Для меня ценность этих жизней несопоставима. Вы-то считаете иначе – на то вы и незауряды, почти боги. Но если вам требуется карающий архангел, охотно примусь за такую работу. Или с этим вполне справляется Стас? – Ну какой из него каратель? – улыбнулась Пола. – Он больше пугает. А ругается – от жалости. – Конечно, Стас невысоко ставит людей, – прибавила Ника. – Но выбирать-то не из чего? И не виноваты они – такими их сотворила природа. – Людей? – негромко спросил я. Поняв намек, девушка подтвердила: – Возможно, мы уже – не вполне. И все равно глупо презирать предков. Всё хорошее в нас – от них. Ну, а мерзость мы брать не будем. – А вот мне заурядов не жаль, – заявил я не без вызова. – Что же до моей защиты близких… Просто я стараюсь не добавлять этому миру уродства. – Осталось, чтобы твоему примеру последовали остальные, – с улыбкой сказала Мария. – И уродству на Земле придет конец. Мир станет прекрасен! – Грешно смеяться над убогими, – отбрыкнулся я. – Лучше объясните, с чего начинается ваш рай. «Чистота помыслов» – штука важная. Но, видимо, не достаточная? – Этого хватает, чтобы пройти сквозь Окно, – ответила Ника. – То есть, я имею в виду, без поводыря. Камушек в мой огород – я кивнул, принимая. – Но чтобы через Сияние дотянуться к другим, требуется больше, – продолжила девушка. – Не знаю даже, как сформулировать… – Может, любовь? – предложила Мария. Пола скептически усмехнулась. Ки Сун кивнула с одобрением. – Может быть, – сказала Ника. – А может, интерес – настоящий, от сердца. Или же полная открытость, предельное доверие. – Выходит, и тут нельзя обойтись без веры! – посетовал я. – Без доверия, – поправила она, покачав головой. – Верят – в идеи, высшие сущности. Доверяют людям… вернее, сапиенсам. – Но и это еще не всё? – Это начало пути, – подтвердила девушка. – Хотя уже дает многое, а главное: избавляет от одиночества. – Одиночек, да? Забавный поворот! – Ведь любой, кто прорвался за этот порог, наверняка тебе друг – иных подтверждений не требуется. Но чтобы объединиться по-настоящему, сперва надо обособиться. Прочен лишь добровольный – иначе это стая, сплоченная общей выгодой. – Наверно, это не самый короткий путь? – заметил я. – Есть люди, чистые изначально. К примеру, что ты думаешь о Зое? – Ну, она еще не волшебница, – улыбнулась Ника. – Но все задатки в наличии. Девушка уперлась в шар напрягшимся взором, и я увидел там Зою – оживленную, радостную, с горящими глазами и устремленным лицом. Коммунарка все же дождалась светлого будущего, хотя оно не явилось из космических далей, а обнаружилось совсем рядом, в паре кварталов от Лагеря. – А что за Пророки мелькают в городе? – снова спросил я. – Развелось, понимаешь!.. Ведь их несколько – я прав? – Возможно, даже десятки, – подтвердила Ника. – Или сотни, – вставила Пола. – Похоже, они-то и устроили тамошнюю заварушку – а вовсе не загорцы, как мы решили поначалу. И значит, на нашем поле объявились новые игроки. – А их вправду не отличить? – Загорцы тоже похожи, как близнецы. Но эти «пророки» и вовсе клоны, идентичные и бесполые, рождающиеся год за годом, – этакая растянувшаяся на тысячелетия личность. Вообще они зовутся Хранителями. В своей стране они владели монополией на знание, хотя значились лишь жрецами огрской Богини, черпавшей сведения из Подвала Вселенной и делившейся с имперской элитой. Затем Богиню у Хранителей забрали, от власти отодвинули. Вот и решили они попытать счастья здесь, благо у Земли с их планетой давние связи. – «Благо»? – хмыкнула Пола. Откликнувшись улыбкой, Ника прибавила: – Тем более, загорцы уже протоптали сюда тропку – может, не без помощи Хранителей. – И что же те хранят: Богиню? Девушка покачала головой. – Такие и у нас всегда были: хранители разобщенности. Им лишь бы разделить людей – все равно по какому признаку. Рецепт известный. – Ведь одиночки тоже обособляются – в чем разница-то? – В том, что одиночки не теряют связи с человечеством. А когда вливаешься в стаю, остальных уже не считаешь за людей, в расчет принимаются только свои. И этот путь ведет в тупик. Постепенно «своих» делается меньше, а в финале тут не одиночки – Хищники. Я кивнул, соглашаясь. Собственно, и сам думал так же, хотел лишь услышать подтверждение. Белая кобылица паслась рядом, пощипывая яркую траву, а иногда легонько тыкалась головой в девичьи тела, будто напрашивалась на ласку. Засмеявшись, Пола привстала на колени и обняла лошадь за склоненную шею, прижавшись щекой к гриве. – Чего же вы добиваетесь? – заговорил я опять. – Надеетесь изменить людей к лучшему? После стольких веков зверства, скромно названных историей цивилизации! Если бы это не отпечаталось уже в наших генах… – Ведь и в наших тоже? – возразила Ника. – Вы – исключения, – отрезал я. – А над остальными тяготеет прошлое. – Но прошлого нет, – сказала она. – Есть лишь наша память о нем. Которую, кстати, можно переиначить, как пожелает владеющий Силой. И вот так строится будущее. – Ну, тогда желаю, чтобы Силы оказалось больше у вас, чем у ваших противников. Ближе к вечеру заявилась Стелла – во всем великолепии своей наготы. И сразу отправилась купаться, словно исполняя обещание, данное Никой. Подбодренный локотком соседки, я тоже пошел на берег, без стеснения любуясь тем, что демонстрировали без стыдливости. В каждом движении роскошнотелой пери сквозило столько неги, что поневоле представлялось, какая она в любви. Картинки рисовались столь зримые, что бросало в жар… хотя солнце уже клонилось к закату. Наплескавшись, Стелла присела на мой валун. – И это все, что ты от меня хочешь? – осведомилась она. – В чем же дело? – В смысле? – не понял я. – Могу предоставить в любой момент. – Женщина улыбнулась. – В порядке дружеской услуги. Удивленно я покачал головой: – И многим ты… удружила? – Тебя интересует число? Могу сосчитать, если настаиваешь. – Но ты хоть предохраняешься? – спросил я очень глупо, будто слой резины в десяток микрон надежно разделяет плоть и тогда соитие не в счет. – Зачем? У меня не будет детей, пока не захочу. – Как на Таити? Но это же разврат!.. – Почему? – удивилась Стелла. – Кому от этого плохо? Я даже не вызываю ревность – до сих пор на меня не предъявляли права. Еще бы: владеть таким сокровищем! Вдобавок умная – для дураков это смерть. Значит, девять десятых отметаем сразу. – А не боишься воздействия чужих ген? – спросил я. – Ведь с каждым извержением в тебя впрыскивают программу. – Я устроена так, – улыбнулась она, – что принимаю лишь полезные свойства. – Значит, поэтому ты такая красивая? – И такая здоровая, – прибавила Стелла без ложной скромности. – А видел бы меня в девичестве!.. У меня возникло ощущение, будто надо мной насмехаются, – хотя я точно знал, что это не так. Экое раздвоение. – Выходит, ты ведьма? – выпалил я и тут же прикусил язык, чтобы не добавить: «А я думал: фея». Но Стелла наверняка догадалась. – Я беру лишь, что дают сами, – сказала она. – И делаю это с разбором. Поэтому не усредняюсь, а совершенствуюсь. Оставайся я прежней, разве привлекла бы твое внимание? – «Нет предела совершенствованию», да? – кисло произнес я. Наверно, вот так же ведет себя с друзьями Ника. И сколькие уже вкусили от ее щедрот? Обсохнув в нашем кружке, Стелла не стала задерживаться – видно, хватало дел в других местах. Скорее всего отправилась собирать дань, неведомо как определяя, кто из ее приятелей уже накопил излишки. А разговор уже повернул в иное русло. Как водится, девушки принялись обсуждать знакомых мужчин, причем мое присутствие их совсем не стесняло. Прошлись по разным качествам, включая интимные (о которых явно знали не понаслышке). Но с особым увлечением сравнивали их Силу, словно бы она и определяла статус незаурядов. Меня это заинтересовало – беззвучно я позвал Нику, хотя вовсе не надеялся, что услышит. – Что, милый? – спросила она, поворачиваясь. «Милый»!.. Мне не говорили так целую вечность. И как естественно это у нее прозвучало, как просто – будто я впрямь такой. Если она прибавит «мой сладкий», могу ведь и растаять. А потом Ника станет звать меня «малыш», и это тоже не покажется смешным, хотя я крупней ее вдвое, а старше… уж не знаю, насколько. Мне потребовалось не меньше минуты, чтобы привести себя в чувство и взглянуть на вещи трезво. Ведь это оборот речи – ничего больше. Вернее, для Ники тут все «милые», и хорошо, если я в этом ряду не последний. А уж претендовать на первенство!.. Пока я разбирался с этим потрясшим меня словом, девушка терпеливо ждала, согревая меня взглядом. – Что, – спросил я, – и у вас есть «более равные»? – Не в смысле прав, – сказала Ника. – В смысле возможностей. – По-моему, тут начинается новое качество. Диалектика, да? – Ну, проникновение в Силу, конечно, создает новые свойства… – И кто в вашей команде главный забойщик: Стас? – Конечно, от Стаса много громыханий, – хмыкнула она. – И глядится эффектно: богатырь!.. Влад-то у нас тихоня, эдакий серый конек… в яблоках. Но боже упаси испытать на себе его полную мощь! Призвать на помощь Влада – все равно, что обратиться за поддержкой к богу. С той разницей, что Влад не откажет и платы за услуги не возьмет. Затем и Пола удалилась – с видимым сожалением. Вот Мария и Ки Сун никуда не спешили. Хотя вокруг уже темнело, да и погода портилась на глазах – как ни странно это для здешних мест. – И часто у вас выдается затишье? – спросил я. – Увы, – улыбнулась Мария. – Обычно перед бурей – ненадолго. – Зато оттягиваетесь на полную, верно? Благо есть с кем. К тому же здесь такая природа!.. Располагает к естественным позывам. Говорил-то я вроде для всех, но смотрел на Нику. – Кажется, ты предъявляешь на меня права? – заинтересовалась она. Если бы я мог! – чуть не вырвалось. Но кто я, чтобы владеть богиней? А хуже всего, что я претендую на всю Нику и не намерен делить ее ни с кем – собственник чертов. И подачки мне не нужны, даже в виде «дружеской услуги». Небо хмурилось, назревал дождь. Когда поднялся ветер и стало накрапывать, пришлось всем перебраться в палатку. И в такой компании там не показалось тесно. Почти сразу начался ливень и зарядил надолго, глухо барабаня по крыше. Постепенно разговор стих, девушки одна за другой уснули – столь же непринужденно, как делали всё, в вольных позах. Чуть погодя, видимо озябнув, Ника придвинулась ко мне, угнездившись между моих рук. Я даже дыхание затаил, оцепенев. Вообще это смахивало бы на провокацию, если бы исходило не от нее. С любым из своих друзей Ника повела бы себя точно так же. Но я-то ей не друг – вернее, не только. С другой стороны, станет ли она противиться, если… Вот об этом лучше не думать – сгинь, нечистая! Затем меня обняла со спины Мария, словно я служил тут общей грелкой. Не скажу, что мне не понравилось, – но куда спокойней переживать это в воображении. Экая простота нравов, почти первобытная. Нет, не так рисовали безупречных людей прежние фантасты. Но разве у этих найдутся изъяны? Лично я не берусь искать. Проснулись девушки раньше, чем кончился дождь, – видно, для отдыха им хватало пары часов – и до восхода тихо шептались через меня, от чего делалось еще уютней. А на рассвете наш короткий отпуск завершился. И разлетелись отпускники кто куда. Конечно же, я отправился с Никой. Очутились мы почему-то на крыше ее дома, рядом со Стасом и в окружении многих людей, не обративших внимания на наш пляжный вид. Ясное дело, незауряды – уж их ни с кем не спутаешь. Почти всех покрывали латы, больше похожие на скафандры, некоторые были и с ранцами, отблескивающими металлом, – эдакие Супермены, способные левитировать. А внутри ангара сияло Окно, из которого один за другим возникали новые гости. – Это что, общий сбор? – спросил я, озирая спокойную, негромко переговаривающуюся публику. Наверное, тут хватало и незнакомых – но никого это не стесняло. С каждой секундой незаурядов становилось больше, а некоторые уже сбегали по лестнице, загружаясь в машины, окружавшие здание сплошным кольцом. – Чему удивляешься? – ухмыльнулся Стас. – А если тебя позвали бы друзья, разве бы ты не поспешил? Шесть тысяч настоящих друзей, прикинул я. Готовых рисковать за тебя жизнью. И каждый стоит взвода, а то и роты. А если учесть мобильность бойцов, их способность за секунды сосредоточиться в потребном месте и так же быстро вывернуться из-под удара… Да такое ополчение сравнимо с любой армией! – А как со связью? – поинтересовался я. – Легко, – ответил Стас. – Все тут «слышат» всех. – И он гулко постучал пальцем себе по лбу. – А кто командует? На это здоровяк не ответил, лишь поглядел на меня как на придурка – впрочем, с сочувствием. Окно разрасталось, будто к нему подключались все новые незауряды. Теперь оттуда выплывали один за другим смоляные «шмели», оснащенные плазмометами, и сразу взмывали к облакам сквозь ангарную крышу. Интересно, как это смотрелось снаружи? – Между прочим, первая наша глобальная операция, – заметила Ника, прислоняясь ко мне спиной. – Вот и заявили о себе миру. – Что же, дорогу будущему! – сказал я. – Кто бы возражал?Сергей Иванов Крылья гремящие
1
Осторожно он пробирался через дремучий величественный лес, будто сошедший с картины Васнецова, загроможденный могучими стволами и разлапистыми ветвями, навечно заслонившими небо и даже в самые жаркие дни хранившими здесь прохладную сырость и сумрак. В таком лесу без удивления встретишь лешего или бабу-ягу, они тут уместны… в отличие от инженера. Как же он сюда попал? Спать лег, как обычно: в уютную постель городской квартиры, убаюкиваемый гулом автомобилей за окном, – а проснулся на берегу лесного озера, озябший и недоумевающий. Рядом была аккуратно сложена одежда, чуть дальше помещался рюкзак, разбухший от вещей. И все… Впрочем, нет. Еще присутствовала убежденность, что до привычного дивана невообразимо далеко и что скоро ему отсюда не выбраться. Странное это знание удержало его от ненужной суеты и отчаянных поступков. Одевшись, он сразу принялся за постройку шалаша, благо в рюкзаке отыскались и нож, и топор. Работу закончил к полудню и остаток дня решил посвятить разведке дороги, уходившей от озера в лес и сохранявшей на себе старые следы тележных колес и лошадиных копыт. Дорога была извилистой и узкой, к тому же ею, видно, давно не пользовались, так что разросшиеся ветви местами полностью перекрывали проход, а над головою плотно смыкались, образуя подобие тоннеля. Он шел и сомневался: полноте, судари мои, да я ли это вообще? Такому лесу впору не избалованный городом и коммунальными услугами итээровец, а какой-нибудь лихой и добрый молодец, нареченный, скажем… э-э… Светланом? Хотя такого имени, кажется, не было. Впрочем, какая разница? Чем хуже всяких там Святославов да Ратоборов? С другой стороны, какой из меня Светлан?.. Ну да, самое время заняться самокопанием – что есть, тем и владей, другого не будет. Итак, скажи, друг Светлан, что же ты все-таки намерен предпринять? Из такого леса до желаемых пространственно-временных координат одним прыжком не доскочишь. Легче уж очутиться на лопате бабы-яги или в пасти Змея Горыныча… Светлан поправил топор за поясом, но жалкое это оружие храбрости не прибавило, и дальше он стал ступать еще тише, оглядываясь на каждый шорох. Лес кончился внезапно, как и положено в сказке, – будто дальше деревьям запретили расти. Остановившись на опушке, Светлан затенил ладонью глаза и глянул вдаль, на вздымавшиеся за полем стены и крыши. Кажись, готика, сказал он себе. Во всяком случае, что-то средневековое и западноевропейское. Если это и сказка, то не русская. Светлан хмыкнул: уж вляпываться, так по уши! Но, может быть, в городе знают, каким образом я сюда попал? А главное, зачем? Он отошел от леса уже довольно далеко, когда за деревьями раздался вдруг треск сучьев, заколыхались верхушки – и на простор вывалилось чудовище. Светлану хватило одного взгляда, чтобы у него пропало всякое желание усугублять знакомство. Однако само чудище, видимо, не разделяло его сдержанности, потому что без колебаний устремилось к Светлану, нелепо переваливаясь на толстых когтистых лапах и вытянув длинную чешуйчатую шею, увенчанную уродливой рогатой головой. Начинается! – в панике подумал Светлан. Если это и не Горыныч, то его родственник. И близкий!.. Дальше ему стало не до сравнений, потому что, разогнавшись, ящер набрал приличную скорость, и Светлану пришлось удирать во все лопатки. Не оглядываясь, он с неожиданной для себя быстротой пересек пустырь, отделявший его от замка, перепрыгнул ров, единым махом взлетел на крепостную стену, оттуда обернулся. И увидел, как ящер на бегу с грохотом развернул громадные перепончатые крылья, взмахнул ими и грузно оторвался от земли. Ошалев, Светлан ухнул со стены вниз, в три прыжка проскочил мощенный брусчаткой двор и нырнул в ближайшее открытое окно. А во дворе уже бушевал ураган, поднятый крыльями идущего на посадку дракона. Перемахнув широкий подоконник, Светлан обежал глазами комнату и встретился взглядом со златокудрой девчушкой, хорошенькой и изящной, будто куколка, сидевшей посредине просторной кровати. – А двери для кого? – спросила девочка, небрежно прикрывшись одеялом. – Эй, ты слышишь? – Тихо, цыпленок! – он шагнул в сторону, привалившись спиной к стене. – Слопают. – Да кто вы такой? – Замолкни, ты! – прошипел Светлан. – Как вы со мной… – гневно начала девушка, и в этот момент в окно протиснулась чудовищная голова дракона. Надвинувшись на златовласку, она распахнула клыкастую пасть, из которой, будто из печки, полыхнуло жаром. Светлан метнулся к скамье, с натугой размахнулся и обрушил ее на страшную голову. Издав оглушающий рев, голова рванулась назад. Прыгнув к окну, Светлан увидел – уже довольно далеко – летящего к лесу дракона. И тут сзади будто серебряные колокольчики зазвенели – Светлан обернулся. Оказывается, смеялась девочка. С перепугу, надо думать? – Это Георг, – сообщила она, ткнув рукой в сторону окна. – Он совершенно безобиден. Но ты был великолепен! Наверное, Светлан сильно переменился в лице, потому что ее снова разобрал смех. – Не надоело? – хмуро спросил он. – Животик не заболит? Девочка вдруг умолкла и прислушалась. – Одевать идут. – Она живо наклонилась и потянула на себя постельное покрывало. – Быстрее, ну! На возражения времени не оставалось: дверь уже открывалась. Коротко разогнавшись, Светлан упал на пол, вкатился под кровать и затаился. Из доносившихся сверху фраз он уяснил, что, во-первых, удостоен сомнительной чести вытирать собою пыль под кроватью единственной дочери местного короля. (Другого места не нашел, идиот!) А во-вторых, принцессе предстоял сегодня смотр очередного жениха – могущественного колдуна, проживающего по соседству. Итак, размышлял Светлан уныло, предчувствия меня не обманули. С драконом я уже познакомился, а теперь на сцену выдвигается, видите ли, колдун. Нет, я в эти игры не играю!.. И кстати, мое знание старофранцузского заметно улучшилось – с чего бы? Хлопнула, закрываясь, дверь, снова поднялось покрывало, и Светлан увидел перед собой светлое личико принцессы. – Эй, драконоборец! – позвала она. – Вылезай, все ушли. Светлан не спеша выбрался, с достоинством отряхнул пыль, разглядывая платье принцессы, расшитое золотом и жемчугом. – Нравится? – спросила она кокетливо. – Не душно? – поинтересовался он. – Ну и кольчуга! – Чурбан! – беззлобно огрызнулась девочка. – Ты откуда такой свалился? Светлан присел на подоконник и ответил: – Меня больше заботит куда. Что это за деревушка? – Сам ты!.. – Принцесса вдруг сузила глаза. – А ты, случайно, не жених? – Бог миловал, – ответил Светлан. – А что, докучают? – Хотя какой из тебя жених! – Ладно, не задавайся – ты мне тоже не ко двору. – Ну что за нахал! – изумилась девочка. – Кто же так с принцессами разговаривает? Да ты не из великанов ли? – Привет! – забеспокоился Светлан. – Еще и великаны… Ты сама-то их видела? – Издали, – девочка с пристрастием его оглядела. – Пожалуй, они все-таки больше тебя. Но, может, ты еще подрастешь? – Сомневаюсь… Тебя как зовут, чудо? – Анджелла, – ответила она, не ломаясь. – А тебя? – Зови меня Светланом. Хотя это имя для другой сказки. – Так откуда ты? – Как вылезешь из окна – все прямо, прямо. Часа через два увидишь озеро, а на берегу… – Знаю, была! У тебя там дом? Или замок? – Ты когда-нибудь видела шалаш? – Кажется, в них живут пастухи, – предположила она неуверенно. – Или разбойники. Наверное, ты рыцарь-отшельник? А знаешь, я хотела бы взглянуть на шалаш. – Заскакивай, – пригласил Светлан. – Если ты всегда поднимаешься в такую рань, к вечеру как раз доберешься. Девочка задумалась на секунду, затем решительно кивнула: – Жди меня к полудню возле расщепленного дуба. – Кстати, там неплохо загорать – составишь компанию? – Кожа принцесс не подвержена загару – пора бы знать, – возразила девушка строго. – Приготовь все для купания. – Вода будет, – пообещал Светлан. – С солнцем сложнее. – Что-то ты слишком болтлив для отшельника, – сухо заметила Анджелла. – Поберег бы язык. – Тут ты права. Будь здорова, принцесса. Выпрыгнув из окна, Светлан снова перебрался через крепостную стену, на этот раз со стороны города, и долго бродил по узким улочкам, избегая лишнего внимания к своей персоне, приглядываясь и прислушиваясь к жителям, в массе своей малорослым и моложавым. Пока не спохватился, что день клонится к вечеру, а ему еще два часа топать по лесу.2
К озеру Светлан возвращался едва заметной тропинкой, которая, как ему показалось, должна быть короче давешней лесной дороги. Идти здесь было даже легче: похоже, тропинка была у лесного зверья в почете и зарастать не успевала. Светлан пробирался сквозь роскошные заросли малинника, скрывавшие его с головой, когда сбоку вдруг зашуршали листья. Светлан раздвинул кусты и нос к носу столкнулся с драконом. Непроизвольно он отшатнулся назад, вырывая из-за пояса топор, но и дракон тоже попятился, кося глазами по сторонам. И тут Светлан опознал в нем Георга. – Эй, ты куда? – окликнул он зверя. – Ну все, все!.. Георг недоверчиво разглядывал его огромными блестящими глазами. – Извини, Гоша, – добавил Светлан громче. – Ну погорячился я – с кем не бывает! – Пустяки, – гулко пророкотал дракон. – Это мне не следовало быть назойливым. И сам не понимаю, что это на меня нашло? С минуту Светлан вживался в ситуацию. Если уж тут водятся драконы, убеждал он себя, почему бы им еще и не говорить? В конце концов, с чего я решил, будто драконы не разговаривают? Тоже, специалист по драконам выискался!.. – Ладно, проехали, – вымолвил наконец Светлан. – Ты здесь по делам или как? Георг застенчиво потупился – ресницы у него оказались, как опахала. – Да нет, если это тайна… – Ягоды вкушаю, – признался Георг. – Питаю неодолимую слабость, увы. – Сколько ж тебе надо! – изумился Светлан. – А как насчет мясных блюд? – Спаси нас Бог! – испугался Георг. – Здесь только начни… – Так ты вегетарианец? – с удовлетворением констатировал Светлан. – Что же, одобряю! – К несчастью, не все так терпимы к убеждениям других, – посетовал Георг. – За свои принципы я подвергаюсь гонениям со стороны своих же собратьев. Вы не сталкивались с огненными драконами? – Что, и такие есть? – Ужасные существа! – воскликнул Георг. – Ужасные!.. Мне стыдно, что я прихожусь им родственником, хотя и дальним. А я-то принял его за близкого, с раскаянием вспомнил Светлан, а вслух посочувствовал: – Да что ж ты переживаешь так! – Скажу вам по секрету, – понизив голос, добавил Георг. – Не будь я первый среди драконов летун, они давно бы меня разорвали! Его даже передернуло от подобной перспективы: как видно, отчаянной храбростью Георг не отличался. – А эти, огненные, далеко живут? – обеспокоенно спросил Светлан. – К счастью, не близко. Хотя один из них, трехглавый, – он… Георг вдруг замолчал и вытянул шею над деревьями, всматриваясь вдаль. – Старая ведьма возвращается, – сообщил он вниз. – Вредная женщина, а друзья у нее – один другого хуже. – Георг шумно вздохнул. – И откуда только ее занесло к нам? Дракон покачал головой, задумался. Не мешая ему, Светлан беспечно набивал рот малиной. – Не к добру эти ее полеты, – заговорил немного погодя Георг. – Раньше она летала лишь ночью, днем отсыпалась. Зашевелилась в последнее время лесная нечисть – что воспоследует? – Ладно, дружище, пора мне, – ладонью Светлан вытер измазанные ягодами губы. – Будешь у озера, заглядывай. Георг исполнил нечто вроде благодарственного поклона. – Кстати, что там за дымок вьется? – Вон там? – кивком показал Георг. – Не советую ходить: это и есть логово ведьмы. – Ну так что? – Да ведь известно: колдовство силу ломит. – В самом деле? Ладно, это мы еще проверим.3
Дом ведьмы, обнесенный полуразвалившейся изгородью, располагался посредине небольшой уютной поляны и по стилю разительно отличался от всех прочих здешних зданий. Похоже, старушку действительно занесло издалека – уж не из Руси ли? Из будки, гремя цепью, выбрался громадный косматый пес. Поглядев на Светлана, глухо зарычал. Молча Светлан потянул из-за пояса топор. – Да ладно! – сиплым басом произнес пес. – Проходи, коли не боишься. Бабка не спит. Он закашлялся. – Так, и ты туда же, – сказал Светлан неодобрительно. – Разговорчивые все стали! Горло бы поберег. Глухо кашляя, пес полез обратно в будку. Светлан наблюдал за ним с интересом. – Не скучно, на цепи-то? – спросил он. – Может и скучно, – отозвался из будки пес. – Зато сытно. Года-то у меня уже не молодые… Ну иди, что стал? Светлан поднялся на крыльцо, постучал. Никто не отозвался, хотя в глубине дома что-то громыхало. – Ты заходи, – посоветовал пес. – Старуха глуховата. Светлан бросил взгляд на быстро темневшее небо. Не заблудиться бы, подумал он с беспокойством. Да ладно, мы быстро. Толкнув дверь, он вступил в темную тесную прихожую и пошел на звуки. В маленькой грязной комнатушке, возле чадящей печи, гремела горшками лохматая скрюченная старуха. Светлан постоял в дверях, но старуха его не замечала. Что в таких случаях положено говорить? Не спутать бы жанр. – Бог в помощь, бабуся! Старуха живо обернулась, вгляделась в него исподлобья, визгливо захихикала. – А, соседушка! Знакомиться пришел? Это ты хорошо придумал, молодец!.. Вот только Бога в этом доме, знаешь ли, не поминают. – Н-да, тут я промахнулся, – признал Светлан с готовностью. – Не обижайся, бабушка, я же не со зла – по недомыслию. – Во-во… внучек… этого добра у людей навалом. А пуще всего – у молодых. Эх!.. – Плохо учите – а, бабуся? – Так ведь не слушаете! – Подход нужен, – объяснил Светлан. – Научить? Разговор принимал неожиданное направление. Кажется, следующей темой станет мораль – старой ведьме это будет чертовски интересно… За этим он сюда шел? Старуха, усмехаясь, разглядывала Светлана. – Языкат ты, вижу. И умным себя мнишь. Что ж, витязь, тебя я поучу – по-соседски. А слушать ли, нет – твоя забота. Колдунья склонилась над дымящимся чаном и забормотала, будто себе: – Ты на силу свою полагаешься и потому смел без меры – зря! Силу сила ломит, а колдовство тем паче. Смелые, дерзкие да любопытные долго не живут. – Старуха пожевала провалившимися губами, глянула в крохотное оконце. – Большие дела в стране затеваются, ты уж не суйся в них, голубь, побереги здоровье-то. – Она застыла, вслушиваясь: где-то в глубине дома часы пробили полночь. – А засим ступай подобру, внучек, – заторопилась вдруг ведьма. – Некогда мне боле! И она повернулась к гостю горбатой спиной, возвещая конец аудиенции. Светлан разочарованно попрощался и двинулся к выходу, осторожно пробираясь по захламленному коридору. Сбоку проступила в темноте низенькая дверца – неожиданно для себя Светлан толкнул ее и заглянул внутрь. В глубине каморки на драном матрасе лежала, закинув руки за голову, смуглая черноволосая девушка. Ее тонкое сильное тело едва прикрывали дерюжные лохмотья, но подобному чуду подходило любое облачение. Не отрываясь, девушка смотрела в потолок, поглощенная созерцанием паука, плетущего сеть. – Подходящее занятие для такой милой девушки, – заметил Светлан. – Это из-за тебя бабка ополчилась на молодежь? – Закрой дверь, – велела она, не повернув головы. – Это ты мне? – удивился он. – Ого, даже интересно! Светлан вошел, прикрыв за собой дверь, и опустился на шаткий чурбан возле входа. Девушка наконец обратила к нему скуластое, четкой лепки лицо, глянула в упор черными глазищами, полыхающими ледяной яростью. – Ты выскажись, – посоветовал Светлан. – Полегчает. Колдовские глаза разгорелись еще ярче на неподвижном лице. – Под пауком ходишь – думаешь: бояться нечего? – спросила она. Светлан с опаской глянул вверх, на жирного мохнатого паука. С детских лет питал он к этим тварям отвращение, но сейчас-то они при чем? – Везет мне сегодня на красоток, – со вздохом сообщил он. – Да все такие ласковые! Светлан подождал, но реакции не последовало. Спросить, что ли, в лоб? Нет, пожалуй, не оценят. – Проводила бы меня, красавица, – предложил он. – В такую ночь грешно спать. – Не для тебя эта ночь, – напевно заговорила она. – И не с тобой мне сегодня быть. – Вот это жаль! – искренне огорчился Светлан. – Очень мне твоя приветливость по душе. – Душа твоя смрадная давно Пауку продана! – Ну вот, – бодро заметил он, – и с тобой у нас разговор завязался… Кстати, меня зовут Светланом. – Хочешь имя мое знать? Бойся Лауры, богатырь! И учти: терпение у меня не вечное. – Я бы тебе своего одолжил, – сказал Светлан, – но ведь ты сейчас от меня подарка не примешь, верно? Так что давай прощаться. – Не я с тобой здоровалась, не мне и прощаться… А ты своего добился: накликал беду. Наскачешься по лесам, пеной изойдешь – жди! – Обманешь ведь? Ладно, буду ждать.4
В конце концов Светлан понял, что сбился с пути. Обеспокоило это его не слишком, он заранее приготовил себя к такой возможности. Выбрав дерево повыше да пораскидистее, Светлан вскарабкался к верхушке и осмотрелся. В ясном небе сияла полная луна, заливая лес призрачным светом, поэтому озеро он обнаружил сразу – по серебристым бликам на воде. И совсем недалеко. Светлан уже начал спускаться, как вдруг в стороне, на приличном удалении, заметил мерцающее красноватое пятнышко. Это могло быть только костром, причем солидного размера. Кажется, ведьмы не единственные мои соседи по лесу, подумал он. Самое время появиться разбойникам. Что ж, если уж разведывать, то досконально. Кому-то ведь я нужен здесь? Запомнив направление, Светлан спустился и двинулся через лес. Несколько раз ему приходилось снова взбираться на деревья, чтобы скорректировать маршрут, пока наконец он не увидел сквозь кусты пламя огромного костра. Осторожно Светлан раздвинул ветки и остолбенел. На лесной поляне, под старым корявым дубом, полыхал костер, а вокруг, продолжением скачущих языков пламени, бушевало неистовое веселье. Под несущуюся со всех сторон нестройную, но бешеную по темпераменту музыку на поляне отплясывала толпа голых женщин. Были они здесь всех возрастов: от не оформившихся, невинного вида девочек до обрюзгших старух, – но буйному танцу отдавались с равным самозабвением. Кто-то скакал козленком, кто-то кружился юлой, другие прыгали через костер или катались и корчились в траве. Одна девушка, уцепившись ногами за ветку дуба, раскачивалась вниз головой. Присутствовало на поляне и несколько мужчин, но роли они здесь играли либо пассивные, либо совсем уж невыигрышные. Один – маленький, плешивый, седобородый старичок – безучастно восседал на протянувшейся через всю поляну ветке и будто грел над костром свои узловатые ступни. Волосатый толстяк с тонзурой монаха ошалело ползал на четвереньках вокруг костра, подгоняемый розовыми пятками оседлавшей его молоденькой ведьмы. В толпе шевелились кошмарные существа, смахивающие на громадных пауков, над огнем метались нетопыри. От мельтешения нагих тел, отбрасывающих фантастические тени, от оглушительной музыки и возбужденных криков, от дурманящего запаха огромных цветов, усыпавших поляну и кусты, у Светлана закружилась голова. Ясно, что и здесь его не ждали, но спектакль был хорош! Внезапно налетел порыв ветра, с неба зазвенел хохот, что-то мелькнуло на фоне звезд, и на костер ястребом упала смуглая девушка с прекрасным гибким телом. Упала и заметалась неистово в пламени, горя и не сгорая. – Вот так ведьма, – пробормотал Светлан. – Попробуй, сожги такую! Он смотрел долго, пока ведьмы не выбились из сил и не попадали одна за другой вокруг костра. Загнанный до полного изнеможения толстяк, исцарапанный и взмыленный, медленно обползал слабо шевелящиеся тела, пробираясь к краю поляны; на тонзуре прилепилась горящая свеча. Музыка стихала. Лаура сидела на тускло мерцающих углях, обхватив руками колени и запрокинув голову к звездам. Губы ее беззвучно шевелились. Светлан тихо отступил, погрузившись в темноту. Все, сказал он себе. На сегодня впечатлений выше крыши. Пора и на покой. В лесу было черно, как в подземелье. Светлан двинулся к озеру, в выборе пути положившись на чутье. В том, что его чутье немного стоит, он убедился довольно скоро, обнаружив себя в такой чащобе, что даже не мог выбрать дерево повыше. Поддавшись суетливому беспокойству, Светлан некоторое время метался из стороны в сторону – в надежде наткнуться на знакомое место либо поляну. Пока наконец не заставил себя остановиться и успокоиться. И тут же за деревьями мелькнуло светлое пятно, очертаниями похожее на человека. – Эй, дружище! – крикнул Светлан, устремляясь вдогонку. – Погоди! Но человек, кажется, только прибавил шаг. Светлан побежал, закрывая лицо от ударов невидимых веток, но расстояние между ними не сокращалось. Несколько раз Светлан терял белесое пятно из виду, но каждый раз оно неизменно появлялось снова, дразня своей недоступностью, разжигая в нем злость и азарт. Лес вдруг кончился. Впереди расстилался обширный пустырь, поросший редким кустарником, и там Светлан наконец ясно увидел убегающую от него фигуру. – Нет, ты все же мне представишься! – пробормотал он, бросаясь в погоню. Преимущество в скорости стало сказываться немедленно, и Светлан уже ощущал себя победителем, как вдруг влетел в трясину, провалившись сразу по пояс. – Кретин! – процедил он, пытаясь выбраться. – Добегался! В ответ из темноты раздался тихий смех. – Подожди, шутник, – пригрозил Светлан. – Доберусь я до тебя! Но сначала следовало добраться до суши. Светлан убедился, что болото окружает его со всех сторон и что найти обратный путь будет непросто. Картина вырисовывалась неприглядная: промокший до нитки человек ежился под ночным ветром на хлюпающем клочке земли, отгоняя злых комаров, – достойное завершение первых суток в Стране сказок! Кто же меня сюда заманил? Кажется, мое присутствие на шабаше не осталось незамеченным. – Иди ко мне, – позвал из темноты нежный голос. – Иди – согрею! – Куда? – спросил Светлан, безуспешно пытаясь разглядеть говорившую. – В трясину? – Иди, не бойся. Еда, вино, постель – здесь все есть. – На-ка, выкуси! – отозвался Светлан. – Нашла дурака!.. – Разве нет? – спросила она насмешливо. – Был дурак, да весь вышел. Суточную норму дурости я уже выполнил. Светлан нащупал под ногами поросший мхом валун и присел. – Послушай, – окликнул он невидимую насмешницу. – Давай по-доброму, а? – Это как же? – Выведи меня отсюда, и я обязуюсь забыть все, что видел этой ночью. – А если не выведу? – Мне больно это говорить, но тогда вам не поздоровится. Я человек мелочный, мстительный и на память не жалуюсь – всех окрестных ведьм на карандаш возьму! – Мне уже страшно, – произнес голос без тени испуга. – А теперь послушай меня, доблестный витязь. Мы танцевали – ты смотрел. Будет справедливо, если теперь для меня спляшешь ты. – Я спляшу с тобой! – сатанея, выкрикнул Светлан. – Но не пожалела бы ты! – Что ж, до встречи, – произнес нежный голос. – Буду ждать тебя… танцор. Светлан выбрался из болота только с рассветом – грязный, продрогший, искусанный комарами, злой. Утро случилось ясное и прохладное, и ему пришлось пробежать пару километров, чтобы согреться. На сей раз озеро отыскалось без осложнений. Выкупавшись и прополоскав одежду, Светлан забрался в шалаш и растянулся на еловой постели. Через минуту он уже спал.5
Заслышав сквозь сон дробный стук копыт, Светлан вскинулся и выскочил из шалаша. Но переполошился зря: из-за деревьев показался лишь один всадник – юный и тонкий, в наряде пажа. Как жаль! – подумал Светлан. Видно, не доведется мне сегодня приударить за ее высочеством. Спасибо, хоть предупредить догадалась. Паж подлетел к Светлану, на полном скаку сиганул с коня и упал на траву, заливаясь серебристым смехом. Почуяв неладное, Светлан сорвал с головы мальчишки берет, и золотые кудри волнами рассыпались по плечам принцессы. – Уф! – выдохнула Анджелла. – Еле вырвалась – во дворце сейчас переполох! Прелестное ее лицо светилось белизной и свежестью – сколько же ей лет? Да ну, девчонка же!.. – И не страшно одной в лесу, цыпленок? – Послушай, – возмутилась принцесса, – все же соблюдай приличия! – А я вот сейчас как съем тебя! – вкрадчиво пригрозил Светлан. – Забралась в великанье логово и туда же – с претензиями! – Ой, напугал! – фыркнула девушка. – Страшно до колик. – И почему меня никто не боится? – со вздохом спросил Светлан. – Кстати, как тебе женишок? – Фи – старик облезлый, – отмахнулась она. – Отец даже не настаивал. – Как видно, папаша не прочь сбыть тебя с рук? – Не твоя забота… Показывай шалаш! Пока Анджелла ахала и попискивала от восторга, кувыркаясь на еловой постели в самой глубине его обиталища (умеют же эти малолетки нарываться на неприятности), Светлан разжег костер и принялся готовить завтрак. За неимением другого решил поджарить грибы, собранные по пути с болота. – Полчаса у тебя есть, – сообщил он Анджелле, когда та выбралась наконец из шалаша. – Можешь поплескаться – только за буйки не заплывай. – Купание придется отложить, – отозвалась она с сожалением. – Я не захватила купальный костюм. Светлан удивленно поднял голову. – Чего? – спросил он. – А, ну да… Я и забыл, с кем связался. Анджелла порозовела, топнула ножкой: – Договаривай, ну! – Да нет, ничего такого, – пожал он плечами. – Я только хотел сказать, что здесь на час ходьбы ни единой души. Впрочем, если в твоем сложении дефекты… Презрительно фыркнув, Анджелла развернулась и снова исчезла в шалаше. Через минуту появилась – в одной тонкой рубашке до колен. – Замри! – скомандовал Светлан, воспламеняясь. У девчонки оказались длинные гладкие ноги и изумительной формы грудь. Дефектов не наблюдалось и в помине. – Свободна, – со вздохом сказал он. – Расти дальше, цыпленок. Девушка скорчила Светлану гримаску и с разбега бросилась в воду. Отплыв от берега, призывно замахала рукой. Кажется, она полагала, будто под водой ее прелести менее заметны. – Грибы же сгорят, – отозвался Светлан. – Ты боишься! – закричала она с восторгом. – Спорим, тебе меня не догнать? Как видно, принцесса очень гордилась своим умением плавать. Светлан отставил от огня прутики с грибами и выпрямился. – И на что спорим? – деловито осведомился он. – На поцелуй! Ее высочеству угодно поиграть с огнем? – Да умеешь ли ты? – В два приема Светлан скинул одежду. – Ладно, сейчас проверим. Анджелла старалась как могла, но силы были не равны: он плавал на уровне кандидата. Девушка пыталась уйти под водой, но Светлан в несколько гребков настиг ее и поймал за маленькую ступню. Анджелла пробкой вылетела на поверхность, задыхаясь от смеха. Осторожно Светлан поддерживал ее за узкую талию и старался думать о постороннем – например, о том, что игры на воде добром не кончаются. – Сплаваем на тот берег? – предложила вдруг Анджелла. – Нет уж, хватит! – решительно воспротивился Светлан. – Греби обратно. – Но я хочу еще! – Девушка снова попыталась улизнуть. Светлан опять ее поймал, не удержавшись, шлепнул по упругой попке и сказал: – Имей совесть – я с вечера не ел. Потом купайся хоть до посинения. Принцесса покорилась. Выбравшись на берег, она уселась прямо на песок, но Светлан прогнал девушку в тень, опасаясь за ее белоснежные плечи. – Кстати, – произнес он, вручая Анджелле прутик с грибами, – по поводу обещанного поцелуя… Ее рот уже был набит грибами, но вскинутый на Светлана взгляд выразил искреннее недоумение. – Забыла? Мы же на него спорили! – Когда? – спросила она невнятно. – Ты в своем уме? – Ты бессовестная маленькая лгунья! – возмутился Светлан. – Сама же предложила, никто тебя за язык не тянул. Вот задеру сейчас рубаху и всыплю для твоего же блага!.. – Только посмей! – Анджелла отскочила в сторону, вцепившись обеими руками в подол. – Знаешь, что с тобой сделают? Светлан расхохотался. – Ну надо же! – сказал он. – Никто из женщин не любит отвечать за свои слова – даже принцессы. А что до поцелуя, то я ведь только хотел сказать, что долг тебе прощаю: была охота связываться с малолетками! Анджелла недоверчиво хмурилась, с вожделением поглядывая на грибы. Ухмыльнувшись, Светлан прихватил с собой прутик и перебрался поближе к воде, растянувшись на песке. Немного погодя девушка осторожно приблизилась к нему, присела на корточки рядом. – Ну, я не помню, – сказала она, ковыряя пальцем песок. – Возможно, ты и прав. Ну не злись! – Ладно, замнем. А скажи-ка мне, кроха, лучше вот что… Светлан вдруг замолчал, навострив уши. Потом встал и отбросил прутик. – Кажется, к нам гости, – сообщил он без восторга. – Уж не за тобой ли, принцесса? Теперь и Анджелла услышала топот многих копыт. Ахнув, она метнулась к шалашу и на пороге застыла, вглядываясь в коридор лесной дороги. Из-за поворота вылетела мчащая во весь опор кавалькада. Впереди скакал роскошно разодетый детина с мрачным красивым лицом. – Боже! – выдохнула Анджелла. – Это же Карл! – Ну, Карл – ну и что? – Карл де Кюси, герцог и мой кузен… Боже, я погибла! – А я? – спросил Светлан, озираясь в поисках укрытия. Жизнь научила его не встревать в выяснение родственных отношений. – Задержи их! – распорядилась Анджелла, скрываясь в шалаше. – Хотя бы на пять минут. – Легко сказать, – уныло отозвался Светлан. – Твой братец кажется мне молодцом решительным. Устраняться, впрочем, было поздно: всадники уже накатывались. Светлан только и успел, что надвинуть на глаза соломенную шляпу да отступить к увесистому шесту, оставшемуся после постройки шалаша. Герцог круто осадил коня, едва не сбив Светлана с ног; остальные подоспели секундой позже. Сквозь прорези матерчатых колпаков на Светлана уставились шесть пар угрюмых глаз. – Ты кто? – отрывисто потребовал герцог. – Отвечай, ну! Но тут же обернулся к спутникам и свирепо ощерился: – Рост, а? Хорош! – Великанья порода, – согласно проворчал кто-то из-под капюшона. – Обмерить его! – рявкнул Карл. – Чего мерить – и так видно. Ворчун, однако, послал коня вперед, разматывая снятую с седла веревку. – Стойте! – вдруг поднял руку герцог. – Что это? – он ткнул плетью в сторону принцессиной лошади. – Дьявольщина!.. Герцог надвинулся конем на Светлана. – Ну, ты, великанье отродье! Отвечай, где принцесса? – Пардон, – осторожно удивился Светлан. – Это вы мне? – Кому же еще? Говори, пока не попробовал хлыста! Светлан задумчиво разглядывал грубияна. Сам он значительно превосходил герцога габаритами, хотя по местным меркам тот был мужчиной крупным. Однако присутствие полудюжины подручных настраивало на миролюбивый лад. – Послушай-ка, приятель, – заговорил Светлан. – Пусть ты и работаешь герцогом, но я-то герцогов не обслуживаю! Карл сузил глаза и хлестнул плетью. Чувствовался опыт – Светлан едва увернулся. – Ну вот, – обиженно сказал он, сделав еще шаг к шесту. – Драться-то зачем? Можно же договориться мирно! Странное дело, но сквозь привычную вялость в нем уже рвалась наружу буйная, раззадоренная злостью энергия. Что еще за новости? – Спрашиваю последний раз, – объявил герцог. – Где принцесса? – Черт возьми, об этом лучше знать королю! – Не морочь мне голову, бродяга! Это ее конь. – В самом деле? – удивился Светлан. – То-то, я смотрю, сбруя роскошная! – Откуда он здесь? Ну говори, скотина! – Спроси об этом у него сам, ублюдок! – потеряв терпение, рявкнул Светлан. Бросив плеть, герцог схватился за меч, но прежде чем успел его вырвать, тяжелый шест вышиб герцога из седла. Не давая противнику опомниться, Светлан свалил на землю еще двух закованных в железо всадников – остальные в беспорядке отступили. – Алло! – крикнул им вслед Светлан. – Вы тут кое-что забыли, – он осторожно постучал концом шеста по шлему герцога. – Не ушибся, твое высочество? – Ты ответишь мне за это! – прохрипел Карл, поднявшись наконец на четвереньки. – И за это тоже, – сказал Светлан, пнув ногой в аристократический зад. – Ах, вы опять упали! Как же вы неловки, герцог… Ну хватит, поднимайтесь, сколько можно тут ползать? И что скажут при дворе? В ответ раздалась такая отборная ругань, что Светлану стало неловко перед принцессой. – Ты тоже мне сразу приглянулся, – произнес он. – Но ты загостился, Карлуша, тебе не кажется? Не переставая ругаться, герцог вскарабкался на лошадь и поскакал прочь. За ним остальные. – Кажется, я задержал их, – задумчиво сказал Светлан. – А, цыпленок? – Кажется, да! – сердито ответила девушка, появляясь из шалаша уже одетой. – Неужели нельзя было обойтись без потасовки? – Претензии не по адресу, – Светлан с любопытством разглядывал оброненный герцогом меч. Вещица была занятная, но, пожалуй, легковата для его полуметрового бицепса. – Кстати, советую не терять время. Если твой душка-братец доберется до дворца первым, папа-король поставит тебя в угол. – Подсади меня! Светлан подбросил девушку в седло и сказал: – За теми соснами – видишь? – начинается тропа, которая выведет тебя к городу. Она короче, да и не думаю, что герцог будет торопиться, – ему надо привести себя в порядок. Чао, малышка! – Следующий визит за тобой, – крикнула принцесса, пуская коня вскачь. – Я жду! – Ах, ах! – отозвался Светлан. – Привет королю! Подождав, пока она скроется за деревьями, Светлан перевел озабоченный взгляд на шалаш. Следовало спешно перебазироваться в безопасное место. Дожидаться возвращения герцога, алчущего мести и с подкреплением, у него желания не было.6
Остаток дня Светлан посвятил переезду и изготовлению простейшего охотничьего снаряжения. Вечером из своего неказистого лука ему удалось подстрелить тетерева, и Светлан устроил себе пиршество, отъевшись за два дня вынужденного вегетарианства. После захода солнца он долго сидел у костра, завороженно глядя в огонь и лениво размышляя на несколько тем сразу. Спать не хотелось: сказывался поздний подъем, да и события прошлой ночи еще маячили в памяти. Потом он решил искупаться и, погрузившись в теплую воду, неторопливо поплыл, глядя в глубину, где скользили призрачные огни, заслоняемые неясными тенями, словно там кружил русалочий хоровод. Зрелище было красивым и в меру жутким, но когда ему стали чудиться чьи-то осторожные прикосновения, будто его трогали любопытные руки, Светлан поторопился убраться из воды. Из опасения ночного визита герцога спать лег одетым, пристегнув к поясу нож и положив меч у изголовья – на манер бывалых вояк. Долго ворочался, кляня себя за нарушение режима. Наконец сон пришел – зыбкий, прерывистый, полный причудливых видений. То снилась Анджелла, скачущая вокруг костра на голом герцоге; то дворец на болоте, безлюдный, но наполненный таинственными звуками и тенями; то похожий на людоедское логово замок, в центральном зале которого восседал на троне громадный зловещий паук; а то – он сам, Светлан, мчащий напролом через лес, подгоняемый ужасом и чьей-то неодолимой волей, чувствуя на плечах тяжесть безжалостного всадника… Напрягшись, Светлан вынырнул из кошмара, открыл глаза. Бросил взгляд на вход и похолодел. На фоне звезд четко вырисовывался неподвижный силуэт. Светлан рывком ухватился за меч, вскочил. Бесшумно скользнув в сторону, тень исчезла. Светлан кинулся к выходу, споткнулся и, теряя меч, полетел кувырком. Тут же кто-то упал ему на спину, шею стиснули чьи-то жесткие колени, скулы перетянули ремни. Отчаянно рванувшись, он высвободился, взмахом руки отбросил от себя нападавшего и вскочил на ноги. Безмолвная тень метнулась к кустам, Светлан бросился вдогонку. Тень нырнула в заросли на секунду раньше, и сейчас же оттуда взмыла в воздух громадная птица. В азарте Светлан прыгнул и уцепился за когтистые лапы. Бешено работая крыльями, птица тяжело тянула вверх. Когда Светлан спохватился, они уже летели высоко над лесом. От взгляда вниз его бросило в холод. Теперь – кто быстрее устанет, подумал он, лихорадочно прикидывая, сколько еще сможет продержаться. Светлан вдруг увидел прямо перед собой хищный клюв: птица целилась ударить. – Только сунься! – пригрозил Светлан. Повиснув на одной руке, он выхватил из-за пояса нож. – Нет! – гортанно крикнула птица, поднимаясь еще выше. – Вниз! – рявкнул Светлан, взмахнув ножом. – Слышишь, тварь? – Нет! – стонала птица. – Пусти!.. – Спятила? Да я же костей не соберу! Спрятав нож, он снова повис на обеих руках. Пальцы начинали неметь, но и птица выбивалась из сил. Взмахи крыльев становились все реже, они опускались. Скоро верхушки деревьев стали бить Светлана по ногам, и он испытал искушение прыгнуть на дерево поразлапистей – однако предпочел плавную посадку. Они зависли над крохотной полянкой, метрах в трех от земли. Птица сражалась до последнего, прилагая героические усилия удержаться в воздухе, но уступала. Светлан опустил голову, выбирая, куда ставить ноги, как вдруг корявые птичьи лапы стали гладкими на ощупь. Он глянул вверх и обмер. Его ладони сжимали щиколотки девичьих ног. Девушка била теряющими форму крыльями по ветвям, искаженное мукой лицо мертвело. – Пусти! – выдохнула она. – Не могу… больше. Тяжко! И они рухнули. Светлан успел подхватить обмякшее тело ведьмы, спружинил ногами. Уложив ее на траву, присел рядом, переводя дух. Застонав, девушка открыла глаза. – Ну что, Лаура, – спросил Светлан, – будем мириться? – Нет, – прошелестел ее голос. – В конце концов, это свинство! – возмутился он. – С какой стати я должен с тобой возиться? Хватаясь пальцами за траву, Лаура пыталась приподняться, но сил уже не оставалось. – Труба зовет? – ехидно осведомился Светлан. – Не налеталась еще? Ух, моя бы воля!.. Легко подняв девушку на руки, он зашагал по направлению к избушке старой ведьмы.7
В ожидании бабки Светлан сидел на крыльце, лениво болтая с зевающим Псом. Несколько раз из-за деревьев возникали разбойного вида личности и одинаково пропитыми голосами спрашивали хозяйку. (Или это был один и тот же?) Пес всякий раз обстоятельно отвечал, что бабки нет и когда будет – неизвестно, и личности без дальнейших расспросов растворялись в гуще леса. – Шел бы ты спать, – зевнув в очередной раз, посоветовал Пес. – Бабка иной раз под утро возвращается. – Подожду, мне не к спеху. – Да ты не тревожься, очухается Лаура. Ей не впервой. – Что так? – А неистовая без меры, себя не бережет. Узды не терпит, даже собственной. Такие быстро сгорают. – Уж ты-то не сгоришь. – А чего? На цепи, зато сыт и бестревожен. – Не лопни от гордости-то. – Гордость – чувство беспокойное, – возразил Пес. – А я просто доволен, гордости тут нет. Пес застыл, навострив уши. – Бабка летит, – сообщил он. – Веселая. Ну, будет!.. Он полез задом в конуру. Над деревьями мелькнула черная тень и рванулась на Светлана. Невольно он выбросил перед собой руки, но бабка лихо осадила помело у самого крыльца. – Явился! – закричала она с бесовской радостью. – Ух, сладкий мой! Знала я: не послушаешься. Ну, держись! Бабка взмахнула руками, что-то выкрикнула пронзительно. Крыльцо вдруг заходило ходуном, оторвалось от земли и вознесло Светлана метра на полтора. – Цыпа, цыпа, цыпа… – звала старуха, отступая к лесу. Тяжеловесно раскачиваясь, дом двигался за ней. Стоящее на краю поляны дерево склонилось ему навстречу, накрыв ветвями. Тело Светлана оплели тугие ветки – да так плотно, что рукой не шевельнуть, – и потащили с крыльца. Оказавшись на земле, он уперся, напряг мышцы. Ветки затрещали, правая рука вырвалась, метнулась к поясу. Сверкнул нож, несколько веток мягко спланировали на траву, остальные взмыли, как ошпаренные, ввысь. – Плоско шутишь, бабуся! – отдуваясь, сказал Светлан. – Семейное это у вас, что ли? Старуха визгливо хохотала: – Не нравится? Касатик ты мой, прости глупую бабу, не угодила! Уж так старалась, так старалась!.. Хихикая, она проковыляла к дому, проворно вскарабкалась на крыльцо и уселась на краю, свесив корявые ноги. – Ох, потешил ты меня, богатырь! – сказала она благодушно. – Сила у тебя не здешняя. И дух вроде знакомый. – Я вот тоже думаю: уж не земляки ли мы с тобой? – Хо-хо… Может быть, касатик, все может быть. Не помню я: старая. – Темнишь, бабуся? – Нравится мне тут – вот и позабылось былое. Приятелей сколь новых, и все в силе. Повеселиться можно, покуражиться, набедокурить – ух!.. А в старых краях что? Каждый крестьянский сын укорот норовит сделать – разве ж то жизнь? – Акклиматизировалась, стало быть, на новом месте? – Прижилась, милок, прижилась, – закивала старуха. – Душой прикипела. – А внучка как же? – А чего внучка? – встрепенулась бабка. – Слушается? – Ох, не слушается! Как силу набирать стала, так все по-своему, все поперек. Носится по лесу как угорелая, зверье гоняет, дела знать не хочет… – А что за дело, бабушка? – Дело? Так дело наше известное, колдовское – от людишек к себе грести. Прежде я одна так промышляла, а здесь темные дела обществом вершатся. На все королевство сеть наброшена! – Так уж и на все? – усомнился Светлан. – Не веришь? – взвилась старуха. – Вот сунем факел в муравейник – завертятся рабы божьи, забегают… Ой! – старуха захихикала. – Болтлива я сегодня, перебрала малость. А ты хитер, богатырь, ох, хитер!.. Умеешь глупым женщинам языки развязывать. Ну, ладно. Кряхтя, она поднялась на ноги, постучала скрюченным пальцем по стене. Дом зашевелился, стал неторопливо переминаться на громадных птичьих ногах, плавно раскачиваясь. – Спится слаще, – пояснила старая ведьма. – А ты иди, соседушка, иди! Что наболтала – твое, уноси. Но главного ты не узнал, да и не узнаешь. А мне на боковую пора: светает. Уж не серчай!8
Если так пойдет и дальше, размышлял Светлан, укладываясь после завтрака спать, придется пересмотреть распорядок дня. Похоже, главные события происходят в этом лесу ночью. Вот только не худо бы, по бабкиному примеру, разжиться помелом, не то набью себе шишек. Хотя нет – хватит с меня, налетался. Господи, что ж это за край такой? Неужто это и есть наше прошлое – до той благословенной поры, когда именем Божьим выжгли в народе всякую ересь, уничтожили все богомерзкие учения, вместе с их носителями, наложили запрет даже на память об этом? А потом еще и правители разных мастей постарались, снося головы, слишком высоко торчащие над толпой, – на радость бездарям и холуям. Вот и добились, унифицировали род человеческий. Ну и что теперь нам, серым, делать? А ведь сколько сладкого жара в этих ведьмах, какие лапушки среди них попадаются!.. Кстати, Лаура все же просчиталась в выборе скакуна: на свое счастье, я плохо поддаюсь дрессировке. Надо будет вернуть ей уздечку, подумал он, засыпая. Пусть забавляется… Спал Светлан менее двух часов, но ему хватило. Умываясь, он вдруг заметил куропатку, присевшую на ветку в неосторожной близости от шалаша. Он уже крался, затаив дыхание, к луку, когда в воздухе прошелестела стрела, и куропатка упала на траву – с чисто срезанной головой… вернее сказать, без нее. – Недурно, – сказал Светлан. – Кстати, мог бы и показаться. Из-за деревьев вышел, застенчиво улыбаясь, стройный юноша с огромным луком в руках. – Я не помешал вам? – спросил юноша негромким приятным голосом. – Мне показалось, что вы хотите стрелять, – но через секунду куропатка бы улетела. У него было миловидное и нежное, как у девушки, лицо с неожиданно пронзительными, зоркими глазами. – Ты откуда взялся такой? – спросил Светлан. – Я странствую, – ответил юноша. – Люди зовут меня Стрелком. – За что же они тебя так? Юноша пожал плечами: – Наверное, потому, что я ни разу в жизни не промахнулся. – Что ж, садись, Стрелок, – сказал Светлан. – Справим поминки по безвременно усопшей птичке. Учтиво поклонившись, гость прислонил лук к дереву и опустился на скамейку возле костра. – Но послушай, паренек, – заговорил Светлан, ощипывая куропатку, – ведь даже самый лучший стрелок иногда промахивается. – А я – нет, – смущенно улыбнулся Стрелок. – Но не все же зависит от стреляющего? Ветер, например, может изменить направление. Или летящая птица. – Я это учитываю. Светлан удивленно вскинул брови: – Каким образом? – Вряд ли я сумею объяснить, – сказал Стрелок. – Это вроде предчувствия, внутреннего зрения. Я могу стрелять в полной темноте, с закрытыми глазами – как угодно. – Ну, тогда и тебя следует включить в список! – Простите, какой список? – Встреченных мною чудес. Видишь ли, я решил их коллекционировать. Стрелок робко улыбнулся: – Шутите? – И не думал. Ты же способен предвидеть будущее. – Наверное, – снова пожал плечами юноша. – Но только на время полета стрелы. – И что же ты ищешь, Стрелок? Зачем странствуешь? Нежные щеки гостя вспыхнули румянцем. – Подвига ищу, – признался он еле слышно. – Дал обет убить дракона, да разве стрелой это сделаешь? Светлан мгновенно насторожился. Кажется, пришло время платить за курорт, сказал он себе. Но кто мог ждать от такого одуванчика!.. – Как удачно ты на меня вышел! – с фальшивой радостью в голосе заметил Светлан. – Прямо как в сказке. – Он наклонился к Стрелку и, глядя в его лицо, медленно произнес: – А что бы ты сказал о стреле, которая пробивает кожу дракона, словно кору березы? – Я бы сказал, что такую стрелу можно включить в ваш список чудес, – ответил юноша. Улыбка его на сей раз получилась бледной. Видно, насмешки надоели ему уже до чертиков. Молча Светлан положил ощипанную тушку на траву и направился к шалашу. Вернувшись, бросил Стрелку на колени чертеж и снова занялся птицей. – Что это? – напряженно спросил юноша. Чертежи клинков и наконечников Светлан обнаружил у себя в рюкзаке не без удивления. Когда-то от нечего делать он заинтересовался историей холодного оружия, причем углубился в этот предмет основательно: составы сплавов, технология закалки и заточки, прочее. Даже просчитал на компьютере оптимальные сечения для мечей и стрел – так сказать, подвел итоги развития оружейного дела в этой области. Но до практики дело не дошло. И вот теперь, когда Светлан и думать забыл об этом своем выверте, кто-то заботливо вложил чертежи ему в рюкзак – вместе с вещами первой необходимости. А сейчас, видите ли, явился востребователь. – Что это, господин? – повторил Стрелок. – А ты не знаешь? Парень, я не верю в совпадения! Если юноша его и услышал, то вряд ли понял. – Это… на дракона? – в голосе слышались и надежда, и страх обмануться. Может ли это быть игрой? – Честно сказать, на драконе я эти стрелы не проверял, – ответил Светлан. – Но если и они тебе не помогут, тут уж, как говорится, оставь надежды. Юноша молчал, понурив голову. Сжимавшие листок пальцы вздрагивали. – Да что с тобой, дружок? – недоуменно спросил Светлан. – Ты не болен? Стрелок поднял на него жалкие глаза. – Мне нечем вам заплатить, – выдавил он из себя. – Сударь, умоляю, поверьте мне в долг! – Тут он сморщил лицо, будто собирался разрыдаться, и отчаянно добавил: – Ну хотите, я стану вашим рабом? Светлан хмыкнул и покачал головой. – Нет, – сказал он. – Вот этого я точно не хочу. И чертежи я тебе продать не могу. Но если у тебя есть знакомой кузнец, мы могли бы вместе нанести ему визит. – Но и за стрелы мне платить нечем! – возразил юноша, чуть не плача. – Сочтемся потом – славою, – сказал Светлан. – Так есть у тебя кузнец? – Есть. – Стрелок вскочил на ноги. – Лучший мастер королевства!.. Мы идем? – Что, прямо сейчас? – Богом прошу – сейчас! Это же хуже камня на шее – дать обет и не иметь сил его выполнить. – А нечего языком зря трепать, – сказал Светлан. – Ладно, после завтрака двинемся.9
Кузница оказалась ближе, чем ожидал Светлан, – на лесной опушке, неподалеку от знакомой ему дороги, соединявшей озеро с городом. Мастер, как и полагалось кузнецу, выглядел внушительно: широкогрудый гигант, бугристый от мышц. Над мощной шеей сияло благостью иконописное лицо с мягкой кудрявой бородкой и – вторая неожиданность – насмешливыми проницательными глазами. – Что привело вас ко мне, гости дорогие? – голос Мастера был напевен и ласков. – По делу или так, мимо проходили? – Ты же знаешь: без дела я бы тревожить тебя не стал, – ответил Стрелок. – Неужто стрелу потерял? – изумился Мастер. – Вот еще! Но мне нужны новые стрелы – на дракона. Мастер усмехнулся: – Таких стрел еще не придумали. – Давай спорить, кузнец, – вступил в разговор Светлан. – Если по моим чертежам и по моему рецепту сплава ты изготовишь стрелу, которая пробьет шкуру дракона, то я подбрасываю тебе заказ срочный и даровой. – А если не пробьет? – весело спросил Мастер. – Пойдешь на неделю ко мне подручным, досточтимый рыцарь? – По рукам! Часам к пяти Мастер под присмотром и с помощью Светлана изготовил пять стрел. Светлан предлагал устроить испытание после появления первой, но Мастер увлекся и не остановился, пока не израсходовал весь запас сплава, необходимые добавки к которому Светлан принес с собой, отыскав их все в том же рюкзаке. Когда разгоряченные и довольные друг другом кузнецы наконец выбрались на воздух, Стрелок уже все приготовил для испытания и изнывал от нетерпения, меряя шагами двор. Жадно схватив стрелы, он вскинул лук. Одна за другой стрелы полетели в натянутый между стволами кусок драконьей кожи. Почти не замедляясь, пронзали ее и глубоко вязли в мешке с опилками. – Есть! – в восторге закричал Стрелок. – Конец драконам! Мастер покачал головой. – Кабы не сам стрелы ковал, решил бы: колдовство, – сказал он. – Порадовал ты меня, рыцарь! Не худо бы отметить это событие. – Вам одним мои слова, – говорил Мастер за столом. – С юных лет мечтаю пересилить чары колдунов разумом человеческим. Душа горит, как подумаешь, что самый хилый колдун от рождения сильнее любого богатыря из людей!.. – Постой, друг, – вмешался Светлан. – Я не понял: разве колдун не тот же человек, только специально обученный? – Э, рыцарь, вот и видно, что в ваших краях колдуны-то повывелись. Зато я их на своем веку повидал!.. Колдун отличается от человека так же, как волк от собаки: видом схожи, да порода разная. Человека колдовству обучить можно, но до настоящего колдуна ему будет, как до звезд. С настоящим – целое королевство не управится. Счастье еще, что потомства они почти не дают, хотя и живут очень долго. Расплодились бы – людей со света сжили. А так – мало их. – Кстати, о породе… Волка же можно скрестить с собакой? – А, думаешь, ведьмы да оборотни откуда взялись? Колдовское отродье! Боятся их люди, силу чувствуют. А разобраться – самый несчастный народ. Люди их от себя гонят, колдунам тоже не нужны. – Вот те на!.. А колдунам-то почему? – Колдун – он и есть колдун. Никто ему не нужен, живет сам по себе, сам для себя. Полукровок использует при надобности, но и только. Так же, как великанов и драконов. Этим бог дал силу да гонор, а умом обделил. Не хотят они признать, что человек выше, вот и бесчинствуют. – Я слыхал, есть и добрые колдуны? – Есть не злые – беззлобные. Не вредные, но безразличные – это общее у колдунов. Кроме своей выгоды ничто их не беспокоит. А если пути колдуна и людей пересекутся, тут уж держись!.. Я ведь чего добиваюсь? Хочу, чтобы человек умом своим стал сильнее колдунов и прочей нечисти. Чтоб мог летать, как птица, плавать, как рыба. Хочу построить такой механизм, с которым человек мог бы придушить зарвавшегося дракона, словно котенка. И колдунов чтобы отвадить – пусть не лезут в дела человеческие, со своими сперва разберутся. Стрелок подхватил лук и неслышно вышел. – Я так думаю, – негромко добавил Мастер, – что и в жилах нашего приятеля есть доля колдовской крови. Иначе откуда было взяться его чудесному дару? – Давай, Мастер, старайся! – сказал Светлан. – Понаделаешь механизмов, так мы всех этих драконов, великанов, колдунов в землю вобьем, в сказках только и останутся. А ведьм пожжем да перетопим – нечего народ зря мутить! И люди станут сильные и разумные, а что скучные да серые – это пусть, кому это важно? – Об этом после думать будем, – возразил Мастер. – Всему свой черед. Светлан саркастически усмехнулся, но промолчал. – Уговор есть уговор, – сказал Мастер, сдвигая посуду на край стола. – Давай твой заказ. Светлан разложил чертежи клинков. Мастер склонился над ними, подперев лик Христа могучими руками. – Дела! – произнес он после продолжительного молчания. – Впервые гляжу на такое, а ведь чего только не повидал. Не сам ли ты это выдумал, рыцарь? – А хоть бы и сам? – Неясный ты для меня человек, – вздохнул Мастер. – Не думал я, что есть страны, где люди знатные разбираются в ремеслах, – наши-то в этом смыслят чуть побольше моего петуха… Что ж это за меч такой? Немыслимо такое сечение, а ведь кажется мне: сие оружие и дракону опасно. – А что, это идея! – с кривой ухмылкой ответил Светлан. – Ружье ведь должно выстрелить – чего зря на стене висеть? – А добавки к сплаву дашь? – Дать-то дам, только их у меня немного. Хватит на меч и два кинжала. Один оставишь себе – уговор уговором, но я не люблю быть в тягость. Когда сделаешь? – Да приходи завтра, с утра: сегодня я вряд ли лягу. – Особой спешки нет, но дело твое. До завтра.10
Светлан был занят приготовлением ужина, когда неподалеку вдруг затрещали ветки. Вполголоса он выругался: нашел, называется, укромный угол – один за другим идут, как на приеме. Шум приближался, и наконец кусты раздвинулись, пропустив всадника в полном рыцарском облачении. Всадник был могуч и огромен, конь – ему под стать. Исподлобья Светлан разглядывал грозное явление. Вот и доспехи приехали, подумал он безрадостно. Как раз их и не хватало мне! Легко соскочив с коня, богатырь подсел к костру, уронив шлем на траву. Лицо его, как и положено, лучилось отвагой и благородством – в лучших рыцарских традициях. – Ну и глушь! – заметил он, дружелюбно улыбаясь. – Целый день плутаю, хоть бы одна тропинка… А ты что здесь делаешь? – Я здесь проживаю, – хмуро отозвался Светлан. – А что до тропинок, то вон от того дуба одна ведет прямо к столице – час езды. – Выходит, сегодня буду на месте, – без радости покивал рыцарь. – Такая судьба! – Против нее не попрешь, – подтвердил Светлан, помешивая в котелке. – Уху будешь? – Спрашиваешь!.. Судя по аппетиту, ел гость сегодня впервые. Насытившись, он изысканно поблагодарил и с наслаждением растянулся на траве. – Куда торопишься-то? – поинтересовался Светлан. – Так ведь турнир завтра, разве не знаешь? – удивился рыцарь. – Представительство отменное: со всех окрестных королевств. Теперь и турнир подоспел, отметил Светлан обреченно. Не поеду! – Ты сам-то из какого королевства? – спросил он безразлично. – Я-то? Из своего. – Рыцарь усмехнулся. – Я – король. – Ну да? – не поверил Светлан. Гость смущенно засмеялся. – Король Артур, к твоим услугам, – представился он. – Не слыхал? – Да как тебе сказать… – Впрочем, в моем королевстве и сотни подданных не наберется – одно название. – Утешься, – сказал Светлан. – У меня и того нет. Король печально улыбнулся: – Да разве в этом беда? – Не в этом? – заинтересовался Светлан. – А в чем? – Да понимаешь, влюбился в простолюдинку, а жениться не могу: запрещено Уставом королей. – Есть и такой? Вот не знал!.. Но она-то не против? – Ну, тут все в порядке. – Так отрекись. – Легко сказать! По Уставу я не могу сложить с себя сан, пока не проиграю в честном поединке. А, как назло, с кем ни сойдусь, все уступают. Наградил же Бог силой – нет бы кому другому! – Знаешь, что бы я сделал на твоем месте? – Догадываюсь, – грустно ответил король Артур. – Женился бы… Ты думаешь, короли всемогущи? Да если я нарушу Устав, любой соседний властитель будет рад случаю захватить мои земли – это ведь так просто… Я должен кому-нибудь проиграть. Вот на турнир еду – может, там меня свалят. – Если свалят – поднимешься ли? – А чего мне терять? – Ну, так поддайся, – сказал Светлан. – Что? – король вскинул голову. – Поддаться? Мне? – Эка взвился! Взыграла спесь королевская… А если опять выиграешь? Артур вздохнул: – Значит, судьба такая: век королем быть. Знаешь, победитель женится на принцессе? – Анджелле? – у Светлана вдруг болезненно сжалось сердце. – Так вы знакомы? Через силу Светлан усмехнулся: – Ну, это еще не повод для женитьбы. Шалите! – сказал он неведомым режиссерам. На это я тоже не куплюсь. Подумаешь – Анджелла!.. Мало их, принцесс? – Послушай, – с надеждой спросил король, – ты, случайно, не разбойник? Мы бы с тобой сразились. – Долго думал? – отозвался Светлан. – Вот это по-королевски: в отместку за ужин намять хозяину бока. – Выбирай любое оружие, – убеждал король. – Ты же вон какой громила: в рубашке не умещаешься! – Нет, ты все же псих, твое величество. Да я сроду в руках копья не держал! – Слушай, выручай! Безвыходное же положение… Ну хочешь, поборемся? Светлан смерил взглядом фигуру короля и ощутил в руках зуд: и ростом, и шириной плеч тот уступал ему самую малость. Проверить себя, что ли? Раньше-то силы приливали к нему от злости либо со страху. А если по заказу? – Ну будь человеком! – просительно сказал король. – Ты же ничего не теряешь. – Эх! – сдался Светлан. – Только потом без претензий, ладно? Король торопливо скинул латы, оставшись в легкой кожаной одежде. Светлан предусмотрительно снял единственную рубашку. – Ого! – сказал король с азартом. – Ну-ка! И он шагнул вперед, выставив перед собой могучие руки. Мгновенным движением Светлан поймал короля за запястья, дернул на себя, крутнулся, подсел, рванул. Ноги короля описали в воздухе широкую дугу, и он гулко впечатался спиною в песок. – Ну как? – спросил Светлан, сам слегка ошеломленный мощью броска. – Доволен? – Просто счастлив! – проворчал король, отряхивая песок. – Стоило выбивать из седел полторы сотни рыцарей, чтобы затем уступить оборванцу! – Чем богаты, – отозвался Светлан, усаживаясь. – Перекинемся в картишки, твое величество? – Король не имеет права проигрывать кому попало, – гнул свое Артур. – Иначе его перестанут уважать соседи. – Спохватился! А раньше о чем думал? – тасуя карты, проговорил Светлан. – Я же предупреждал: претензии не принимаю. – Вот что, я придумал: нарекаю тебя графом де Монтеном! – Король ухмыльнулся. – Есть у меня такой хуторок. – За какие заслуги? – А просто мне так хочется. Король я или не король? – Король, – подтвердил Светлан. – Что да, то да. – Ну что, граф, схватимся еще разок? – Последний, – предупредил Светлан. – Заработаешь с тобой несварение желудка… И второй бросок получился не хуже – лучше! – Тебе бы на ярмарках выступать, – ворчал Артур, снова занятый наведением чистоты. – Научишь приемам? – Сейчас, – хмыкнул Светлан. – Вот все брошу… – Придумал! – вдруг объявил Артур снова. – Что еще? – испугался Светлан. – Ну говори, не томи! – На турнир мы едем вместе – собирайся. – Это еще зачем? – Будешь выступать вместо меня. – Вот еще! Чтобы каждый железноголовый кретин тыкал в меня своей пикой? Охота была синяки наставлять!.. – Да они посыпятся с седел, будто спелые желуди с дуба! Неужели не хочешь стать королевским зятем? – Кто – я? Боже упаси! Артур расхохотался: – Мне так и показалось, что ты ставишь себя выше королей. – Никогда не опускался до сравнения с ними, – возразил Светлан. – Присутствующие не в счет. – Ну хорошо, – отступил Артур. – Но посмотреть-то ты хочешь? Подобные турниры устраиваются нечасто. – Приятель, – проникновенно сказал Светлан, – этих турниров я накушался на всю оставшуюся жизнь. Хоть здесь дайте мне покоя! Любопытно, подумал он, что еще у короля в запасе? Не похоже, чтобы этот упрямец отвязался так просто. Ну-ка, выкладывай! Артур озадаченно потер подбородок, оглянулся на подступавшие к берегу деревья и вдруг спросил: – А хочешь, расскажу тебе страшную сказку? – Это на ночь-то? Самое время! – Именно, что на ночь. Сказка ведь про Черного Сюзерена, Повелителя мертвых. – Что же, для начала неплохо, – признал Светлан. – Ну-ну, продолжай. – Живет Черный Сюзерен на огромной скале, – размеренно и глухо заговорил Артур, – в холодном и темном замке. Служат ему лишь мертвецы, и нет у них иной воли, кроме воли Повелителя. Велик и грозен Черный Сюзерен, от одного его взгляда слабеют колени у самых неустрашимых, мечом он разрубает всадника вместе с конем, копьем бросает их на двадцать шагов. И вот однажды… – Ладно тебе туману напускать! – нетерпеливо вмешался Светлан. – Что, эта образина заявится на турнир? – Точно, – удивленно подтвердил Артур. – А ты откуда знаешь? – И он вправду настолько силен? – Во всяком случае, после встречи с ним уцелели немногие. – Так это с ним ты надумал схлестнуться? – догадался Светлан. – На меньшее не согласен, да? – А что мне проку в остальных? Их-то я бивал не однажды. – Ну, вот выиграет Черный Сюзи турнир, – предположил Светлан. – Что тогда станет с королевством, с принцессой? – Я боюсь и думать об этом, – мрачно изрек Артур. – Не понимаю Филиппа: так подставиться!.. Хотя бы дочь пожалел. А ведь уговорит, вдруг понял Светлан. И ребят-то все каких симпатичных подсылают – неужто на пакость толкают? – И ты решил уступить Черныша мне? – ехидно поинтересовался он. – Вот истинно королевская щедрость! – Вряд ли бы я пропустил тебя, если бы не угроза женитьбы, – возразил честный монарх. – Ведь такой подвиг может прославить в веках… Но я рад, что теперь у Оттона будет по крайней мере два достойных противника, – великодушно добавил он. – Выходит, благодарить не обязательно? – слегка даже растерялся Светлан. – Разве я чем-то поступаюсь ради тебя? – резонно возразил Артур. – За что же благодарить? Он выхватил из ножен меч и ринулся на заросли тростника. Засвистел, засверкал в лучах заходящего солнца широкий клинок. – Конец пикнику, – уныло пробормотал Светлан. – А что взамен? Собрав срубленный тростник в охапку, Артур свалил его на траву и улегся сверху. – Заночую здесь, – объяснил он Светлану. – Не возражаешь? А поутру двинемся. Сначала экипируем тебя как должно, затем нанесем визит Филиппу. – А я тебя не разорю? По слухам, хорошие доспехи деревни стоят. Артур улыбнулся: – Основная статья моих доходов – выкупы за доспехи поверженных рыцарей. Так что в средствах я не стеснен, будь спокоен. Он закрыл глаза и сразу задышал ровно и глубоко. Неслышно Светлан переместился к самой воде и снова сел, прислонившись спиной к дереву. А может, и правда поспорить за руку Анджеллы? – подумал он вдруг. Ну, в самом деле: отдать такое чудо – и кому?.. Нет, к черту! До сих пор все мои начинания кончались крахом. С меня хватит, сыт по горло! Светлан долго сидел так, глядя на мерцающую озерную гладь. Хотелось спать, но перебираться в шалаш было лень. Наливавшиеся тяжестью веки медленно опускались, и он уплывал куда-то, в зыбкую путаницу полусна. Затем что-нибудь будило его: крик ночной птицы в чаще или всплеск рыбы, выпрыгнувшей из воды, – и он открывал глаза, пока сон снова не затягивал в мельтешение теней. В очередной раз его разбудило негромкое капание воды где-то рядом – будто крошечный водопад струился. Светлан чуть приоткрыл глаза, покосился на звук, и его обдало жаром. На корявом стволе упавшего в воду дерева сидела на корточках Лаура. Лунный свет серебрил ее смуглое тело, застывшее лицо было запрокинуто, но глаза из-под приспущенных век пристально глядели на него. Если она и заметила, что Светлан проснулся, то виду не подала. И он тоже не шевелился, пользуясь случаем рассмотреть странную девушку без помех. Мокрые перепутавшиеся волосы Лауры черными потоками стекали по угловатым плечам и гибкому, в каплях воды, телу. На миг она показалась Светлану гигантской ящерицей с прекрасным до жути лицом. – Откройся, – вдруг заговорила она. – Не вижу тебя! – Пардон? – удивился Светлан. – Сети везде, – прошептала девушка. – Мрак… Проклятый паук! – К дьяволу пауков!.. Нет, если ты снова хочешь прокатиться – я к твоим услугам. Узнай я тебя вчера, разве стал бы ломаться? – Вижу! – перебила она его. – Вот он, вампир! – Где? – Светлан подскочил, озираясь: этой мрази только не хватало! – Узнаешь по крестовику, – загадочно изрекла Лаура. – Повернешь перстень – узнают другие… Помни! Девушка соскользнула со ствола и растворилась в черной глубине озера.11
– Собственно, торопиться нам некуда, – говорил Артур, легко, будто не замечая тяжести доспехов, вышагивая рядом со Светланом по лесной дороге. – Главные события развернутся после полудня, когда останутся сильнейшие. Да еще и на завтра растянут. Король рассеянно поигрывал массивным мечом, время от времени небрежным жестом снося ветку, слишком уж нахально перегораживающую путь. Впрочем, за последние дни дорога приобрела вполне цивилизованный вид: земля перепахана копытами, листва окрестных деревьев запылилась и потускнела. – Ну вы и додумались: отбирать женихов по прочности черепа, – проворчал Светлан. – Вы бы еще их лбами сталкивали! – Что ж, для короля качество не последнее, – ответил Артур, усмехаясь. – К тому же, по словам людей сведущих, принцесса только кажется существом беспечным и шаловливым. – Кто, Анджелла? – переспросил Светлан. – Совсем здорово!.. А кто же она, по-твоему? – Впрочем, это не более, чем слухи. Да и что плохого: разве женщинам не к лицу загадочность? Любая истинная красавица – немного ведьма. – А у тебя губа не дура, король! – заметил Светлан. – Уж не решил ли ты все-таки сам сорвать этот бутон? Смеясь, Артур покачал головой. – Я уже нашел, что искал, – ответил он. – Желаю и тебе того же. Артур вновь крутанул мечом, и толстая ветка плавно спланировала им под ноги. Светлан вдруг ощутил в себе убежденность, что он сможет повторить это отточенное движение, хотя до сих пор имел дело лишь со спортивной саблей. Кажется, повторялась история с языком. Если в него и не вложили новые навыки, то, во всяком случае, возродили и основательно укрепили те, что в нем присутствовали уже, включая почти забытые. Светлан оглянулся на могучего Артурова коня, преданной собачонкой трусившего следом. Да, пожалуй, и с ним он сумеет совладать, хотя на ипподроме бывал считанные разы. Что-то мне не нравится в этом, подумал Светлан. Хотя все логично: тот, кто меня сюда… э-э… пригласил, позаботился и снабдить всем необходимым. Только вот как он собирается меня использовать, за какие веревочки станет дергать? Нет, все это мне решительно не нравится! – Филипп слаб, – задумчиво заговорил Артур, – и в том, что он хочет опереться на крепкую руку, есть резон. К слову сказать, возлюбленный его племянник давно зарится на трон. – У нас это называется «променять шило на мыло». – Да, но Филипп мог надеяться сохранить корону, лавируя между двумя соперниками. – А без короны ему голову напечет? – Да разве дело лишь в нем? У Филиппа слабый характер, но он честен и милосерден, королевству под ним дышится легко. Если же к власти прорвется Карл, последствия будут ужасными. – По-моему, ты любишь Карла недостаточно сильно, – укоризненно заметил Светлан. – Если бы герцог дал мне повод! – мечтательно произнес Артур. – Но он слишком хитер для этого. – Что-то расхотелось мне ехать на турнир, – признался Светлан. – Еще и Карл… Кстати, а он собирается участвовать? – Кто, Карл? Вот уж вряд ли! Не в его правилах биться открыто, пока есть другие способы. – Но, если не врут легенды, Черный Сюзи перевесит трех Карлов. Какой тогда смысл в турнире? – Вот это меня и гложет: как мог Филипп забыть про Оттона – не понимаю! Артур замолчал, прислушиваясь к неожиданно возникшему, но стремительно нараставшему топоту и глухому лязгу. Затем бросил меч в ножны, отступив к коню, взмыл в седло и отстегнул от седла копье. Светлан остановился, недоуменно озираясь. Из-за поворота размашистой рысью вылетел громадный, свирепого вида конь, на котором громоздился средневековый вариант всадника без головы. Завидев людей, животное круто затормозило – безголовая махина на нем с лязгом заколыхалась. – Это еще что за консервная банка? – удивленно спросил Светлан. Конь-исполин, угрожающе наклонив голову, рыл копытом землю. – Сограждане! – раздался вдруг из глубины доспехов пронзительный голос. – Умоляю, посторонитесь! Если это исчадие ада вздумает, будто вы загораживаете ему дорогу… Ой, ради Бога!.. На помощь! Держите его! Но конь уже рванулся вперед. Загрохотало железо, загудела земля. Сверкая бешеными глазами, чудовищный жеребец летел на Светлана, целясь смять грудью. Увернувшись, Светлан повис на узде. Могучее животное вздыбилось, оторвав его от земли, но Светлан держал крепко. Еще несколько минут конь бесновался, пытаясь высвободиться, затем присмирел, покорившись силе. – Слава Всевышнему! – донесся из-под панциря облегченный вздох. – Как бы мне теперь спуститься? Светлан снял незадачливого всадника с коня, и тот немедленно плюхнулся задом на траву. Подъехавший король спешился, с любопытством наклонился над шейным отверстием панциря, откуда выглядывало исцарапанное, в синяках, лицо. – Будто скатился в бочке с горы, – пожаловался обитатель панциря. – Не окажетесь ли вы столь любезны, милостивые судари, чтобы избавить меня от этого снаряжения? Признаться, я плохо в нем разбираюсь. Вдвоем они быстро извлекли из доспехов щуплого человека в помятой черной мантии. – Бесконечно вампризнателен! – невнятно проговорил незнакомец, пытаясь выудить из шлема застрявшую шляпу. – Я уж и не надеялся вырваться из этого злоключения живым… Ах ты, Господи! – он наконец высвободил изрядно деформированный головной убор и водрузил себе на плешь. – Позвольте представиться, – произнес человечек с достоинством. – Профессор столичного университета, Магистр Серой Магии, Кавалер ордена… впрочем, все это ерунда! – Но что за странные забавы, господин магистр? – удивился король. – Неужели и вы решили поучаствовать в турнире? – Сейчас я все объясню, – с готовностью отозвался профессор. – Все дело в неудачном эксперименте. Видите ли, с помощью некоторых приемов Серой Магии я вознамерился проникнуть в сознание какого-нибудь знатного рыцаря: познать его мысли, взглянуть на мир его глазами. Раньше мне подобное удавалось: я был крестьянином и монархом, купцом и ремесленником, даже наемным солдатом… Понимаете, я хочу создать возможно полную картину нашего общества и во многом уже преуспел – все сведения из первых рук, это много значит!.. И вдруг, очередной раз приготовившись к эфирному общению душ, я вместо этого сам – телесно! – оказываюсь в рыцарской оболочке и на боевом коне. Не отрицаю: испытать такое полезно и поучительно, но не с моим, знаете ли, здоровьем заниматься подобными изысканиями. До сих пор не могу понять, где я ошибся. Все уравнения и заклинания проверены трижды, и вдруг – такой конфуз! Да если об этом прознают в университете, я стану посмешищем для студентов! Посмеиваясь над рассказом профессора, Артур с интересом разглядывал доспехи. – Знатная работа! – сообщил он Светлану. – И, кажется, как раз по твоей фигуре. – Ну еще бы! – мрачно ответил Светлан. – Очередной гостинец от неизвестного доброжелателя. Руководствуясь подсказками Артура и своей угодливой памятью, он стал облачаться в латы. Как и предполагалось, те были сделаны словно по снятой со Светлана мерке. Но, против опасений, движений почти не стесняли. – Вот теперь ты – вылитый граф де Монтен, – улыбаясь, заметил Артур. Светлан бросил на него кислый взгляд и взгромоздился на свежеобретенного коня. – А по-моему, я больше похожу на огородное пугало, – откликнулся он. – Ну что, поехали? – Постойте! – вскричал профессор. – А как же я? – Хотите обратно? – спросил Светлан. – Прошу. – Разумеется, я хочу обратно, но не на это чудовищное животное, а в университет… Ради всего святого, – взмолился чудак, – доставьте меня к людям! – А почему бы вам снова не воспользоваться вашими заклинаниями? – сдерживая улыбку, спросил Артур. – Это ведь самый быстрый путь назад. – Ну уж нет, с меня хватит! Еще один такой опыт, и университет лишится своего лучшего профессора. – Можете следовать за нами, – предложил Артур. – Мы как раз направляемся в столицу. Уступить вам моего коня? – Нет-нет, ради Бога! – испугался профессор. – Я с удовольствием прогуляюсь пешком. Только, пожалуйста, не слишком быстро. Спустя примерно полчаса они достигли опушки леса. Здесь Светлан ненадолго оставил своих спутников и поскакал к кузне. Перед домом сидел на скамье задумчивый Стрелок, рассеянно подбрасывая нож. Полированное лезвие на секунду превращалось в сверкающий под солнцем круг и вонзалось в скамью – каждый раз строго вертикально и в одну точку, постепенно углубляя ямку. Заслышав топот, Стрелок вскинул голову и торопливо поднялся, пряча нож в чехол. – Куда хозяина подевал? – спросил Светлан, поздоровавшись. – Или он еще спит? – Мастера срочно вызвали в столицу, – ответил Стрелок. – Он просил дождаться вас и… Один момент, господин. Он скрылся в доме и сразу вернулся, неся на плече огромный меч с искусно выделанным эфесом и в нарядных ножнах. Соскочив с коня, Светлан принял оружие. Рукоять удобно легла в ладонь, бесшумно пополз из ножен чудо-клинок – голубоватый, зеркально гладкий, острый как бритва. Кузнец действительно был Мастером. Исподлобья Светлан посмотрел на Стрелка. – Проверим работу? – спросил он. – Ну-ка, что здесь не на месте? Оглядевшись, Светлан приблизился к стоявшему на краю леса высохшему дереву с уродливыми голыми ветками. Примеряясь, описал в воздухе несколько сверкающих восьмерок. Вдруг напрягся, вызывая в себе всплеск энергии, рубанул сплеча. Раздался странный певучий звук, будто струна лопнула, – и толстый ствол плавно соскользнул по верхушке пня, затем так же неторопливо завалился набок, ломая сухие ветки. Светлан так и застыл с опущенным мечом, задумчиво созерцая глянцевый срез. Подошел Стрелок, благоговейно коснулся пальцами узорной глади. – Это даже скучно, – проговорил Светлан. – Опять я оказался прав! Впервые ему стало по-настоящему страшно. Что-то не то я делаю, подумал он безнадежно. Не то! Плыву по течению… Однако он вложил меч в ножны и прикрепил к поясу. – Да! – спохватился Стрелок и протянул Светлану кинжал. – Это тоже ваше, господин. Тот усмехнулся. – Меня зовут Светлан, – сообщил он, вешая на себя и второй чудо-клинок. – Можно коротко – Свет, хотя это уже с претензией. Но не «господин». Постарайся запомнить. Ладно? Поднявшись в седло, он спросил: – А знаком ли ты с драконом Георгом? – Конечно – мы даже дружны. – Ну так разыщи его! Вы можете мне скоро понадобиться – будьте наготове. – Сударь, если вы сейчас в город… – нерешительно произнес Стрелок. – Говорят, там вампиры пошаливают, будьте осторожны! – Разберемся, – процедил Светлан, пуская коня вскачь. Второе предупреждение, отметил он. Ждать ли третьего?12
Король с профессором успели уже покрыть половину расстояния до города, хотя непохоже было, чтобы они торопились. Еще в лесу они затеяли маловразумительный для Светлана теологический спор, изобилующий цитатами и густо пересыпанный латинскими терминами, и сейчас шагали рядом, увлеченно беседуя, – осанистый монарх, ступающий широко и уверенно, и шустрый суетливый человечек, подпрыгивающий и горячо жестикулирующий. Светлан пришпорил коня (наречь его, что ли, Буяном?), в несколько минут догнал их. И с ходу вклинился в разговор. – Послушайте, профессор, – заговорил он, – раз уж вы такой дока в магии, сможете выудить человека из будущего? – Именно из будущего? – мгновенно переключился тот. – Именно, именно. – Дело в том, молодой человек, – наставительно произнес профессор, – что временные векторы различаются не только направленностью. И если с прошлым мы научились манипулировать довольно уверенно, то с будущим… Нет, теоретически это, конечно, возможно, однако на практике… – А в чем, собственно, проблема? – Понимаете, вовлекаются вселенские стихии. Сквозь мага протекают потоки энергии, сравнимые… ну, скажем, с извержением сотни вулканов – представляете? Только маг очень высокого ранга сумел бы уравновесить такие силы. – Например, Оттон? – подсказал Артур. – Ну, Оттон!.. Этот, наверное, смог бы. Но ведь он, строго говоря, не маг, он… Кстати, – профессор быстро и будто с опаской огляделся, – вы ведь сейчас направляетесь на турнир? Ну так мой вам совет: остерегайтесь королевских зеркал… Нет-нет, не спрашивайте меня ни о чем! – закричал он вдруг. – Я ничего не могу утверждать, у меня нет фактов. Будьте настороже, вот и все. А вот и третье предупреждение, подвел черту Светлан. Правда, на сей раз не о вампирах. Городские ворота оказались распахнуты настежь, и стражники даже не предложили им назваться: как видно, сегодня пускали всех. Рыцари дружелюбно распрощались с профессором и галопом помчались по безлюдным улицам, держа курс на королевский дворец. Вдруг Артур стиснул Светлану локоть и показал рукой в сторону: – Смотри! Они разом натянули поводья, и кони нетерпеливо затанцевали на месте. Озадаченно Светлан наблюдал, как в отдалении перекресток неторопливо проезжали двое закованных в черненое железо всадников, будто окаменевших в своих седлах. – Вперед! – сказал Артур. Они повернули и пришпорили коней, но за поворотом уже никого не обнаружили: всадники сгинули. – Что за типы? – поинтересовался Светлан. – Я говорил! – возбужденно ответил Артур. – Это солдаты Оттона. Будет дело! – А как же, – подтвердил Светлан и вздохнул: лучше бы его не было. Они снова пустили коней вскачь и теперь добрались до места без происшествий. Турнир проводился на обширной, тщательно оборудованной площадке, примыкавшей к самому дворцу, так что король и придворные могли наслаждаться зрелищем прямо с балконов. Простой же люд теснился за натянутыми канатами с другой стороны, на склоне холма. Состязание было уже в разгаре. Два красочно разодетых рыцаря разогнались и, наставив пики, с лязгом столкнулись. Разъехались, снова поскакали. Копье одного звонко сломалось, но оба удержались в седлах. Заменили копье, снова съехались. На этот раз один из рыцарей опрокинулся назад и тяжело рухнул на утоптанную до каменной твердости землю. Под тягучие звуки труб бесчувственное тело бедняги уволокли. – Мама моя! – ужаснулся Светлан. – Проигравший выбывает – я правильно понял? – За мной! – скомандовал Артур и направил коня в объезд толпы, к правому крылу королевского дворца. Сдав слугам лошадей, рыцари прошли внутрь. Середину холла занимал массивный стол, за которым восседал пожилой придворный, рассеянно помахивающий гусиным пером: по всей видимости, здесь регистрировали новоприбывших. Раскланявшись с придворным, Артур негромко спросил у Светлана: – А может, все-таки испытаешь судьбу? Тот промолчал, но ответный взгляд его был достаточно красноречив. Артур пожал плечами: – С твоей силой да на таком коне… – Коня могу одолжить. – Что ж, побудем пока зрителями, – вздохнул Артур. – Но имей в виду, в течение суток после турнира любой может вызвать победителя на поединок. – Ладно, я это учту. Хваленое и прославленное в веках зрелище не доставило Светлану никакого удовольствия: довольно однообразная серия столкновений тяжеловооруженных конников, обильно разбавленная витиеватыми славословиями герольдов. Очень скоро он переключился на разглядывание оживленных мордашек придворных дам, особо выделив одну из них – пышногрудую, великолепно сложенную брюнетку с красивым томным лицом, затянутую в роскошное, вызывающе декольтированное платье. Златоволосая принцесса Анджелла, главный приз турнира, восседала рядом с королем Филиппом – представительным, еще не старым мужчиной – и надменно поглядывала по сторонам, делая вид, будто события на арене ее совершенно не заботят. Однако нетрудно было определить, какой тип конкурсантов нравился ей больше: стройные рыцари в нарядных доспехах, пышно декорированных цветистой материей и страусовыми перьями. К несчастью, чаще выигрывали не они, а кряжистые молодцы в латах попроще, но подобротней. И чем дальше продвигался турнир, тем меньше щеголей оставалось среди участников. Светлан было решил, что его появление на дворцовом балконе осталось незамеченным, но когда Анджелла, улучив момент, показала ему язык, он обеспокоенно покосился на свое отражение в стекле балконной двери. Ибо неподалеку от короля угрюмо сверкал глазами милейший герцог де Кюси и возобновлять с ним знакомство Светлану не хотелось. Оставалось надеяться, что в первую их встречу герцог не успел разглядеть Светлана в подробностях и что теперь ему не придет в голову отождествлять расфуфыренного иноземца с лесным оборванцем. Не подвели бы только манеры!.. Ну, у кого занять лоска? – Неинтересно? – спросил Артур. Светлан пожал плечами: – Действительно, этот турнир – не самая светлая идея короля Филиппа. Кто бы ни выиграл здесь, принцесса окажется в проигрыше. – А разве ты не волен ее спасти? – Вот еще! – возмутился Светлан. – Стану я расхлебывать кашу, заваренную другими! Артур терпеливо вздохнул и предложил Светлану заочное знакомство с королевским двором. Как видно, Артур бывал здесь частенько, потому что, характеризуя придворных, проявлял незаурядное знание дворцовых интриг и сплетен. Через полчаса Светлан мог уже довольно свободно ориентироваться в пестром многообразии здешней элиты, и Артур с чистой совестью вернулся к непривычной для него роли зрителя. А Светлан вновь заскучал. – Как считаешь, скоро им это надоест? – спросил он. – Турнир продлится до вечера, – объяснил Артур. – А последняя, решающая встреча состоится завтра в полдень. Снова воздух сотряс лязг металла, и с лошади, вскинув руки, свергся еще один незадачливый претендент в женихи. Нарядный шлем отлетел в сторону, обнажив залитое кровью юношеское лицо. Его противник, объявленный как барон де Бройль, оглянулся и, подняв забрало, хрипло захохотал. Краем глаза Светлан заметил, как содрогнулась Анджелла при виде свирепой, иссеченной шрамами физиономии победителя. – А потом будут удивляться, куда подевались рыцари, – морщась, пробормотал Светлан и под шумок покинул балкон.13
Дворец был пуст, если не считать слуг, изредка мелькавших в отдалении. Светлан долго бродил по бесчисленным его залам, разглядывая развешанные по стенам картины – в основном, портреты пышно разодетых вельмож – да рыцарские доспехи, мрачно выступавшие из сумрака ниш. И зеркал было тут множество – будто число их определяло богатство дома. Вспомнив загадочное предостережение профессора, Светлан остановился перед ближайшим зеркалом, вгляделся в отражение. И поразился, как мало походит он здесь на себя: черты заострились и окаменели, взгляд стал тяжел, как чугун. Из темной глубины за Светланом наблюдало чужое угрюмое лицо. Поежившись, Светлан погрозил отражению кулаком и с облегчением двинулся дальше. Прав профессор: ну их, эти зеркала! Он вступил в следующую комнату и круто затормозил: в противоположные двери стремительно входила Анджелла. Отступать было поздно. Светлан придал лицу любезное выражение и изящно, как ему показалось, поклонился. – Имею ли я безумное счастье зреть в лицо принцессу Анджеллу? – осведомился он, старательно коверкая речь. – О, я потрясен в самое сердце! – Можешь не кривляться, я тебя узнала, – сказала Анджелла. – Ты как сюда попал? – На этот раз через дверь, – ответил Светлан. – Между прочим, не ты ли меня приглашала? – Вспомнил!.. Ты с Артуром приехал? – С королем Артуром, – уточнил Светлан. – Тоже – король! У любого нашего барона владения втрое больше его королевства. – Девочка, не хами – как-никак я у Артура в графьях хожу. – Граф, ты? Умора! – Тут я с тобой согласен, – со вздохом признал Светлан. – Хотя – что есть аристократия? – Ладно, скажи лучше: ты будешь состязаться? – Что я, псих? – Ты должен участвовать! – Детка, – возразил Светлан, – если я что и должен, то не здесь и не тебе. – Но ты – единственный, кто может победить этого мерзкого де Бройля! – Кроме короля Артура. – Артур не станет вмешиваться, у него интрижка с простолюдинкой. А тебе это ничего не стоит. – Если не считать пустяка – свободы. – Как будто ты мне очень нужен! – вскипела принцесса. – Граф без графства!.. – Вот и ладно, вот и договорились. – Но отец дал слово и сдержит его: победитель станет моим мужем. – Мои поздравления! – Ты будешь участвовать?! – топнула ножкой Анджелла. – С какой стати? Мне жизнь пока не надоела. – Трус! – А кто против? Она вдруг отвернулась и разрыдалась, закрыв лицо руками. – Этого не хватало! – рассердился Светлан. – Эй, принцесса?.. Побереги влагу: пригодится в замужестве. – Противный! – всхлипывала Анджелла. – Я думала… А ты как все. Только о себе! Боже, какие все мерзавцы!.. – Привыкай, цыпленок: такова королевская жизнь – другой не будет. – Он поморщился. – Слушай, хватит! Ты что, не понимаешь: либо де Бройль, либо я – третьего не дано. Или ты вообще не хочешь замуж? – Не хочу! – рыдая, подтвердила принцесса. – Вообще! Светлан тоскливо вздохнул: кажется, я вязну в этом приключении все глубже. А собственно, почему я должен плестись в хвосте событий? Не разумнее ли работать на опережение? – Ладно, утри нос, – сказал он. – Помогу по старой дружбе. Только потом пеняй на себя. Анджелла тут же прекратила плач. – Что… что ты собираешься делать? – Какая тебе разница? Ты не хочешь замуж? Я тебе это устрою. А как – мое дело. Привет! Светлан оставил принцессу, игнорируя ее растерянное лицо. Через минуту он уже жалел о своем обещании, но что вылетело… Черт бы побрал эту мою тягу к благотворительности! Он вошел в просторный зал, где недавно очень славно подзаправился, и огляделся. Ага, вот она!.. Светлан подмигнул хорошенькой девушке, порхавшей между столами, и показал подбородком на дверь. Служанка недоуменно повела плечиками, открытыми чересчур смелым для ее сословия вырезом, состроила потешную гримаску. – На два слова, – сказал Светлан. – Ну, не ломайся! Или тебе приятнее духовные особы? Подвижное личико служанки приобрело настороженное выражение, она немедленно подошла к Светлану. – Слушаю, благородный господин. – Ну зачем же так официально? – ласково спросил Светлан. – Мы ведь с тобой старые приятели… Не помнишь меня? Девушка отрицательно помотала головой. – Вот странно! – хохотнул он. – А я эту картинку запомню надолго: очаровательная малышка верхом на толстом борове вокруг костра… Ведьма испуганно оглянулась и придвинулась вплотную. – Не так громко, добрый господин, – попросила она. – Чего вы хотите? – Вот деловой подход! – одобрил Светлан. – С тобой приятно иметь дело. – Ах, сударь! – с чувством воскликнула девушка. – Если бы то же самое я могла сказать о вас! – Не бойся, милое дитя, я тебя не обижу, – он потрепал ведьму по нежной щечке. – В отличие от святых отцов я ценю юмор. Как тебя зовут? – Жанна, господин. – Как ты понимаешь, Жанночка, шутить иногда бывает хлопотно и небезопасно, поэтому надежный помощник в таком деле не помешает… Ведь я могу на тебя положиться? – Ну еще бы! – Н-да? – поднял брови Светлан. – Вот и отлично. Судя по характеру твоего… э-э… увлечения, ты должна неплохо знать местных аптекарей. Так? – Да, господин. – Мне нужны кое-какие снадобья. – Какие именно, господин? – Я такой же господин, как ты – королева, – с неудовольствием проворчал Светлан. – Не злоупотребляй этим словом, девочка. – Да, господин, – улыбнулась в ответ ведьма. – А снадобья следующие: снотворное и, прошу прощения, слабительное. – Когда вам их принести? – Собственно, мне это приносить не обязательно. Но вечерком загляни – объясню, что делать дальше. – Ваше имя, сударь? – Светлан де-э-э… Монтен. Граф, кажется. – Я вас найду. – Буду ждать, милочка. Ненадолго Светлан вернулся на балкон. Прогноз Анджеллы подтверждался: де Бройль уверенно продвигался к финалу, калеча соперников. Щеголей на турнире почти не осталось. Артур сидел, как на иголках, обуреваемый явным желанием выступить вне конкурса. Все шло нормально.14
Послонявшись еще по дворцу, Светлан через придворного администратора разузнал номер своих апартаментов и отправился их обживать. И первое, на что он обратил там внимание, было роскошное, в рост человека, зеркало. Правда, в нем Светлану не привиделся зловещий наблюдатель, однако здесь настораживало другое. Уж слишком бледным показалось отражение, словно бы часть света проникала вглубь. Заинтересовавшись, Светлан придирчиво обследовал резную раму и таки наткнулся на хитрые зажимы, не сразу, но уступившие его умелости. Зеркало бесшумно скользнуло в сторону, и перед ним распахнулся черный провал. Против опасения, ничего угрожающего из дыры не возникло, и тогда, вооружившись кинжалом и фонариком, Светлан полез туда сам. Первые же метры его удивили. Узкий этот коридор оказался не выложен и не вырублен, а словно бы выплавлен в стене, и технология этого процесса была для здешних мест, мягко говоря, преждевременной. Впрочем, если уж кто-то сумел вытребовать Светлана из далекого и не очень светлого будущего, почему он не мог разжиться и остальным? Несколько раз на пути Светлана попадались точно такие же обманные зеркала, сквозь которые уже сейчас он мог наблюдать довольно пикантные сюжеты, и Светлан методично ломал механизмы, открывающие эти тайные двери, – не столько ради безопасности, сколько из вредности. Смотреть – ладно уж, смотри; но шастать по гостям незваным – нечего! А ход все тянулся и, по прикидкам Светлана, давно должен был вывести в королевские покои. Только вот куда именно? Как ни смешно, но потайной коридор закончился именно в покоях Филиппа, в стене его гостиного зала. Здесь ни оказалось подходящего зеркала, зато в перегородке отыскались два небольших отверстия, замаскированных, скорее всего, под глаза одного из бесчисленных настенных персонажей. Согнувшись, Светлан пристроился к окулярам и едва удержался, чтобы не присвистнуть: вот так компания! Два высших чина: Филипп и Артур, и вельможа рангом пониже: герцог Карл. Ну, молодцы ребята! Пока я обдирал ребра и собирал паутину в этих застенках, они уже покончили с делами и ублажают себя беседой. – Рады видеть вас в добром здравии, дорогой друг, – говорил Филипп, милостиво улыбаясь. – Но я удивлен! Признаться, мы рассчитывали на вас… – У меня другие планы, дружище, не обижайтесь, – произнес в ответ Артур. – Неужели вас обошли сплетни? Филипп вздохнул: – Да, но без вас турнир потерял половину блеска! – А уж Анджелла-то… – усмехнувшись краем рта, пробормотал Карл. – Но что тогда привело вас сюда, милейший Артур? – Слухи, дорогой Филипп, слухи! Говорят, в этом сезоне у вас отличная охота. – Охота? – разочарованно переспросил король. – Ну, с этим лучше к Карлу… – Что-то я не понимаю, – настороженно произнес герцог. – Что за охота? – На ведьм, мой красавец, – охотно объявил Артур. – Вашими стараниями в королевстве скоро не останется ни красивых женщин, ни крепких парней. Эти ваши чистильщики… – Чем вам не угодил орден? – зловеще перебил герцог. – Может, вы хотите, чтобы нас захлестнула нечисть? – А чего добиваетесь вы, мой ласковый? Чтобы все походили друг на друга, будто двойники? – Я вовсе не против отклонений, но всему есть мера! – И эта мера – вы? Интересно, какое превышение над своим ростом вы считаете допустимым? Наверно, я уже выпадаю? – Про вас не уверен, но ваш приятель – наверняка, – раздраженно ответил герцог. – Кстати, где-то я его уже… – Господа, господа!.. – болезненно морщась, вмешался Филипп. – Полно вам, успокойтесь! Давайте сменим тему… – Чистота вида – это не пустой звук, милостивый сударь! – провозгласил Карл. – Если мы не сохраним себя, потомки нам этого не простят! «Да брось ты! – пробормотал Светлан. – Уж это я бы тебе простил». – Вы преувеличиваете опасность, – сказал король-рыцарь. – Вам это выгодно? – А что вы знаете, доблестный Артур? – язвительно осведомился герцог. – Вам известно, что страна наводнена шпионами Оттона? Что на северных рубежах снова участились набеги великанов-людоедов, а к южным все ближе подбираются огневики? Что в столице вовсю орудуют вампиры, и даже в королевском дворце стали находить обескровленные трупы? А то, что в королевстве объявился колдун – из истинных, первородных, – это вы знаете? – Все это факты, милый Артур, – грустно подтвердил Филипп. – Приходится с ними считаться, увы. – И не только считаться, – поправил герцог жестко. – С ними надо бороться, беспощадно! Силе можно противопоставить только силу! – А она у вас есть? – спросил Артур. – После того, как вы оттолкнули от себя незаурядов… – Здесь заговор! – яростно произнес Карл. – Все эти полукровки прокладывают Оттону дорогу к власти – и уж тогда они развернутся!.. – Глупости! – потеряв терпение, рявкнул Артур. – Дорога уже проложена – вами! Светлан неодобрительно крякнул: круто, круто берет! Зачем торопиться? – Нами? – Карл улыбнулся презрительно. – Это шутка? – А кому на руку ваша затея с турниром? – Простите, милый друг, – в замешательстве молвил Филипп. – А при чем здесь турнир? – А разве вы забыли, кто лучший воин восьми королевств? – Я всегда полагал, что это вы, – учтиво ответил Филипп. – Но в ваше отсутствие, видимо, де Бройль… – Оттон! – догадался Карл. – Но он же полукровка, он не посмеет!.. – Почему же? У него законное право. – Нет у него прав! В Уставе сказано… – Ну право же, Артур, вы что-то путаете, – осторожно заговорил король. – Я ведь прекрасно помню, там говорится… Хотите, процитирую дословно? – Благородный Артур всегда был не в ладах с правилами, – съязвил герцог. – Да и на что они такому силачу? – Принесите Устав, – предложил Артур. – И посмотрим вместе. – Ах, боже мой, Артур! – расстроенно воскликнул король: очень ему, видно, не хотелось конфузить гостя. – Ну поверьте нам на слово, там все… – Эй! – гаркнул герцог. – Принесите Устав, кто-нибудь! Осклабясь, он бросил на Артура сожалеющий взгляд. «Умыть» короля – маленькая, но радость. Сломя голову примчался лакей, вывалил на стол тяжеленный том и убрался. Полистав страницы, Филипп уперся в книгу пальцем. – Ну, вот этот пункт, – со вздохом произнес он. – И здесь написано, что… – Он вдруг замолк и будто клюнул вперед, вглядываясь. – Что? – спросил Карл. – Дайте сюда! Он рванул книгу к себе, вперился. Филипп обессиленно откинулся в кресло и промямлил: – Здесь сказано: «любой». И все. – Это Оттон! – зарычал герцог. – Его чары! Он вскинул голову и с ненавистью уставился на Филиппа, готовый, похоже, разорвать его в клочья. – Говорил я вам! – крикнул Карл. – Дался вам этот турнир!.. – По крайней мере, теперь все ясно, – хладнокровно резюмировал Артур. – Ждите Черного Сюзерена к завтрашнему вечеру, ибо биться при свете он не станет. – Друзья мои! – жалобно воззвал король Филипп. – Но что будет с Анджеллой, с королевством? – Об этом спросите у Оттона, – злобно посоветовал Карл. – Благородный Артур, что же мне делать? – А чего вы испугались, дружище? – откликнулся Артур. – У вас такой доблестный защитник, – он кивнул на Карла. – Неужели он откажется сразиться с Оттоном? – Драться с полукровкой? – презрительно бросил герцог. – Вот еще! – Драться – не жениться, – возразил Артур. – Ну же, Карл, решайтесь! Или вы смелы только на словах? – Вам ли меня корить! – взъярился герцог. – До сих пор вам не было равных, а тут вы очень вовремя обзавелись этой… – Ну? – холодно предложил Артур. – Договаривайте. – Умоляю, не надо ссор! – снова втиснулся Филипп. – Послушайте, Артур, но вы ведь в самом деле могли бы… ну… – А потом я откажусь от Анджеллы, и вы объявите мне войну?.. Очень мило! – Но тогда… Помнится, с вами приехал такой… гигант. – Но его не интересуют женщины, – удивил Светлана Артур. – Вот если бы разыгрывался другой приз… – Боже мой, но разве он не ваш подданный? Если он откажется от Анджеллы – вышлите его из королевства, и дело с концом!.. Разумеется, мы компенсируем ему все неудобства. Э, погодите! – заволновался Светлан. Спросите сначала меня. – Хорошо, я попробую его убедить, – сказал Артур, – но при одном условии… нет, пожалуй, даже двух. – Все, что пожелаете! – Вы распускаете орден чистильщиков… – Что?! – вскинулся Карл. – …а возлюбленного вашего племянника отправляете… ну, скажем, воевать с людоедами. – Что?! – еще пуще взревел Карл. – Ах, негодяй! Артур живо схватился за пояс, но меча там не обнаружил. Тогда он поднялся и движением могучей руки отодвинул с дороги стол. – Ради Бога! – испугался Филипп. – Карл, извольте извиниться. Немедленно! – Простите, – буркнул герцог. – Однако я требую объяснений! С сожалением Артур вернул стол на место и сел. – Что вам непонятно? – усмехнулся он. – Вы с вашей сворой опасны для страны не меньше Оттона, а там, по крайней мере, будете вне игры, – Артур повернулся к королю. – Ну так как, Филипп? Тот развел руками: – Вы не оставляете мне выбора. Карл побагровел и поднялся. – Вы сделали свой ход, – объявил он Артуру. – Очередь за мной. И зловеще удалился. – Ах, как неловко получилось, – ерзая в кресле, заметил Филипп. – Очень уж вы резки, мой друг! – Зато вы благодушны не в меру, – возразил Артур. – Дождетесь, подсыплет он вам яду! – Артур, ну что вы говорите такое! – возмутился король. – Лучше расскажите о своем последнем путешествии – это меня развлечет. Ну, а с меня хватит! – сказал себе Светлан, отстраняясь от глазков. Хочу на воздух, к свету. Уж эти мне интриги…15
Только он вернулся из зазеркалья, как в номер постучали. Завесив зеркало покрывалом, Светлан подал голос, и в дверь просунулась улыбающаяся мордочка Жанны. – А, подружка! – обрадовался он. – Заходи. Девушка шмыгнула внутрь и выпрямилась, скромно потупив глазки. Светлан смотрел на нее с любопытством. – Все в порядке, господин, – сообщила она. – Снадобья со мной. – И где ж они? – Ну-у… Вообще-то я могу показать. И – показала!.. Светлан охнул, покрутил головой, рассмеялся. – Ну сильна, ведьма! – признал он. – Разве можно без подготовки? – Нужно, сударь, – иначе не пронять. – Это тебе-то? Ну, милая, ты себя не ценишь! Улыбаясь, Жанна присела на краешек кушетки. Светлан придвинул к ней столик с вином и фруктами. – Кстати, видел я здесь этого монаха, – сказал он. – Не страшно с ним встречаться? Жанна кротко вздохнула, подняла невинный взор к потолку. – Жирный развратник при виде меня разве в штаны не делает, – произнесла она ангельским голоском. – Святоши на шабаш не попадают. – Жанночка, ты прелесть! – смеясь, объявил Светлан. – Налить тебе вина? – Сперва дело. Ведь мне предстоит выполнить еще что-то? – Сущие пустяки, – отмахнулся Светлан. – Ты же знаешь, кто завтра встречается в финале? – Встреча не должна состояться? – Умница! Выпьем за успех предприятия. Они приложились к чашам. Затем Светлан рассказал несколько подходящих к случаю анекдотов, обнаружив в лице Жанны благодарного слушателя. В свою очередь Жанна припомнила с полдюжины пикантно-забавных эпизодов из жития ведьм. Потом выпили еще, и Жанна, разойдясь, вручила Светлану лютню, которую он с грехом пополам перестроил под гитару, и исполнила умопомрачительный танец со вскидыванием юбки и мельканием стройных ножек. На предложение Светлана: выдать что-нибудь из репертуара ведьм и в соответствующем облачении, – девушка ответила, что заказ выполнит, но чуть позже и при условии, что господин составит ей компанию, а пока нижайше просит его поиграть на лютне еще. Не сразу, но игра у Светлана пошла, и Жанна слушала его как завороженная, хотя мелодии эти принадлежали другой эпохе. Иногда она принималась подпевать лютне чистым нежным голосом, и это нравилось Светлану куда больше собственного бренчанья. Внезапно дверь распахнулась. Жанна проворно обернулась и, слабо пискнув, нырнула за спину Светлана: в проеме стояла Анджелла, недоуменно хмурясь. – Развлекаешься? – гневно спросила она. – Забыл уговор? – Ну и манеры у принцесс! – отозвался Светлан, продолжая перебирать пальцами струны. – Из-за чего только эти дурни копья ломают? – Трус! – выкрикнула Анджелла. – Предатель! Всхлипнув, она с треском захлопнула дверь. Из-за спины Светлана опасливо выглянула Жанна. – Что за люди! – сказал Светлан. – Прибежала, нахамила, убежала… Жанночка, спой еще! – Какие уж теперь песни… – вздохнула девушка. – Да и пора мне. – Вот еще, никуда я тебя не пущу! В кои-то веки встретил понимающую душу… – Сударь, ну какая душа у ведьм? – грустно возразила Жанна. – Прошу вас, давайте поговорим серьезно. Светлан поморщился: вечер был испорчен бесповоротно, веселье испарилось. Черт бы побрал эту взбалмошную девчонку – ни себе, ни людям! – Ну, давай попробуем, – без энтузиазма откликнулся он. – Только начну я, ладно?.. Вот объясни мне, Жанночка, отчего так происходит: один симпатяга так меня шуганул, что я залетел аж к принцессе под кровать; другой – снабдил оружием; третий – затащил на турнир и показал, кого и за что надо крушить… Не слишком ли много совпадений? – Чего же странного, сударь? Разве не это зовется судьбою? – Ты так думаешь?.. Хотел бы я взглянуть на того, кто прячется под этим псевдонимом! – Ну-у, про то могут знать только нелюди! – Кто? – не понял Светлан. – Ну-ка, ну-ка… – Да есть такие… странные. Живет человек как человек – люди его с пеленок знают. Родился, вырос… некоторые и семьей успевают обзавестись. И вдруг будто порча на него находит. Внешне тот же: ходит, разговаривает, ест, спит. Да только мертв он, видимость одна и осталась. А внутри сидит, смотрит его глазами, двигает его членами, говорит его языком мразь черная, жуткая… – Господи, страсти-то какие! – Ходят нелюди меж людей, крови алчут. В обхождении ласковые, а лютее их нет… – Фу, противная девчонка! – содрогнувшись, сказал Светлан. – Разве можно такие страхи рассказывать на ночь? – Вы же сами настояли! – засмеялась в ответ Жанна. – Или такая правда вам не по нутру? – Правду-то я переварю любую, но покажи мне хотя бы одного оборотня. – А вот это совсем непросто! Ибо истинный свой облик они обретают лишь на охоте. – Н-да? – разочарованно спросил Светлан. – Предлагаешь попробовать меня на роль живца? Критически оглядев его, Жанна с сожалением покачала головой: – Да кто же клюнет на такого? Но если вы впрямь желаете… – Короче! Что я должен сделать? – Сущие пустяки, сударь, – улыбнулась Жанна. – Соблазнить первую фрейлину принцессы. – Артезию? – ужаснулся Светлан. – О боже, а она-то при чем? Имелась в виду именно та обладательница роскошных форм, на которую успел положить глаз Светлан. По описанию Артура, подозрительно снисходительному, Артезия была существом безобидным и легкомысленным, постоянно в кого-то влюбленным – пылко и бескорыстно, но, как правило, недолго. – Она вам не нравится? – удивилась девушка. – Право, сударь, это даже странно. Ни один благородный рыцарь в здравом рассудке не… – Милая, не пудри мне мозги! Разве она из ваших? Что-то я ее не припоминаю. – Ну что вы – конечно, Артезия не ведьма, хотя иной раз заглядывает к нам на огонек. Но заверяю вас, сударь, в своем деле она – колдунья, и вам придется напрячь все силы… Кстати, я могла бы поделиться с вами некоторыми секретами. Жанна легонько повела плечами, и края выреза заскользили вниз, как живые, – ведьма словно выползала из платья на вожделенную свободу. – Спасибо, я справлюсь, – поспешно заверил Светлан и кончиками пальцев вернул платье на исходные позиции. – Только объясни сперва, зачем это нужно. Девушка обиженно надула губки, однако вряд ли это было всерьез: так уж она развлекалась. – Но это не по правилам, – возразила Жанна, теребя его рукав. – Придет срок, и вы сами все увидите. Светлан отрицательно покачал головой: – Девочка, я не играю втемную – выкладывай уж все! – Ну хорошо, – со вздохом решилась она. – Конечно, с вашей стороны это неблагодарно, но раз уж вы настаиваете… Вы ведь настаиваете, правда?.. Так вот, без вашего заступничества бедняжка Артезия не доживет и до утра. Светлан присвистнул. – Что-то она знает, – многозначительно добавила Жанна. – И кое-кому это очень мешает. – Кого же она расконторила на такое? – удивился Светлан. – Действительно, умеет женщина! – К несчастью, прекрасная женщина обожает интриги, но иногда переигрывает. И лучше бы она побыстрей избавилась от своей тайны, иначе та умрет вместе с нею. – И развязать фрейлине язычок доверили мне? Ловко! – А как иначе, господин? – улыбнулась в ответ Жанна. – Тайну, доверенную в постели, проще выведать именно там. А Артезия уже разглядела вас, не сомневайтесь. – Понятно, – сказал Светлан. – Так вот что ты разумела под серьезным разговором! Выходит, неспроста меня стращали вампирами… Или и вы меня водите за нос? – Я не солгала вам ни единым словом! – торжественно объявила Жанна. – Хотите, поклянусь своей невинностью? Светлан вгляделся в ее просветлевшее лицо и недоверчиво хмыкнул. Девушка тоже рассмеялась и пояснила: – Вы ведь будете владеть тайной, а это – ходкий товар. – А ты ни с кем меня не путаешь? – оскорбился он. – Или я не граф! – Ах, господин, кто же в этом мире не торгует – оттого-то он и скучен так! – Вот так, да? – удивился Светлан. – Стало быть, в ведьмы ты подалась со скуки? – Ну, видите ли, есть люди, которым трудно держать себя в рамках, – такими уж они уродились. – Но какая же ты ведьма, Жанночка? Я понимаю: Лаура, – но ты? – Отчего же, кое-что и я умею, – скромно улыбнулась девушка. – Хотя вы правы, конечно: Лаура – ведьма прирожденная, а мы – больше обученные. Но как чудесно бывает вместе с одеждой сбросить с себя липкую паутину запретов!.. – Всех? А не боишься – это ведь опасный путь! – Да разве я не понимаю? На людях приходится носить маску – этого не избежать, но если совсем не давать себе выхода, можно ведь и забыть, какой ты настоящий. А как радостно бывает ощутить всей кожей тепло костра и прохладу ночи, высвободить стихию в себе, бежать нагой по лесу… – …заманить путника в топь, – небрежно добавил Светлан. Ойкнув, девушка спрятала смеющееся лицо у него на груди. Он небольно подергал ее за ушко и сказал: – Пока не забыл – дай мне немного снотворного. Понимающе улыбнувшись, Жанна запустила руку под платье. – Только не перепутай, – мрачно предупредил Светлан. – Иначе шутка обернется против меня. Девушка прыснула и протянула ему пакетик.16
Когда Светлан вступил в парадный зал, веселье было уже в разгаре. С возвышения благосклонно взирал на танцующих король Филипп, а по его правую руку сидела хмурая Анджелла – черт занес ее в покои Светлана! Неподалеку от трона, по разные стороны зала, подпирали стены два втиснутых в железную скорлупу верзилы, бросая друг на друга ревнивые взгляды, – завтрашние соперники. Среди танцующих выделялся статью Артур – этот, похоже, был расположен веселиться всю ночь. Артезии в зале не обнаружилось. Покинув зал, Светлан принялся методично обшаривать дворец и в одной из комнат наткнулся на красавицу-фрейлину, оживленно беседующую на диванчике с изящным, элегантно упакованным молодым человеком – маркизом де… Имя его Светлан запамятовал. При виде Светлана Артезия что-то негромко сказала маркизу. Тот немедленно поднялся, приложился к фрейлинской ручке, приветливо поклонился Светлану и отбыл, предоставив их друг другу. Причем проделал это с такой готовностью, словно был рад случаю улизнуть. Обворожительно улыбнувшись, Артезия протянула Светлану руку. Ежась под ее пристальным, завораживающим взглядом, Светлан коснулся губами холеного запястья и подсел к фрейлине на диванчик, погрузившись в густой аромат ее духов. Артезия повела соблазнительно оголенными плечами, словно приглашая любоваться собой. Светлан послушно углубился взглядом в дерзкое декольте, и у него закружилась голова. Боже мой, где ж такое производят? – И вам не страшно жить? – спросил он, с усилием отводя глаза. – Я как представлю, какие сокровища это платье еще и скрывает!.. – Угодно взглянуть? – У женщины оказался глубокий, бархатистый, волнующий голос. В ответ Светлан застонал, будто от сдерживаемого вожделения, и получилось это у него на удивление естественно. – За чем же дело стало? – улыбнулась фрейлина. – Приходите завтра к купальням. – Вы смеетесь! – возмутился он. – Завтра я уже начну кусаться. – Что же, – словно бы в задумчивости Артезия провела кончиком языка по припухлой верхней губе, – пожалуй, мы можем искупаться и сегодня. – К черту купания! – рявкнул Светлан. – Я хочу владеть вашими богатствами, а не облизываться на них со стороны! – Ого! Это – от души. – А вы сомневались? Да я готов был наброситься на вас прямо на турнире! – При всех? – простодушно ужаснулась красавица. – Право, сударь, это уж чересчур! Да, тут я слегка загнул, мысленно согласился Светлан и вскричал: – Но ведь это вы сводите меня с ума – своей красотой и неприступностью! Он завладел ее рукой и пылко прижал к губам, фиксируя через декольте ее участившееся дыхание. Впрочем, и самого Светлана начинала уже бить дрожь, в букете тонких женских ароматов он отчетливо различил пьянящие, будоражащие эманации. Черт побери, а какова же она на вкус? – О! – фрейлина с беспокойством оглянулась на дверь. – Но сюда могут войти. – Так что же? – Но моя репутация! – Милая моя! – рассмеялся Светлан. – У вас репутация первой красавицы королевства, и уж этого не сможет отнять никто. – Вы беззастенчивый льстец! – Когда речь заходит о вас, – его рука обвила талию женщины, – любая лесть тускнеет. Теперь Светлан придвинулся так близко, что через вырез мог обозревать все ее прелести едва ли не до бедер. И его неудержимо повлекло исследовать на ощупь эти изысканные ложбинки и выпуклости, хотя он подозревал, что добровольно оторваться от такой матовой шелковистой кожи уже не сможет… И что тогда? – Но послушайте, сударь! – запротестовала Артезия. – Не слишком ли вы торопитесь? Светлан потряс головой, изгоняя наваждение. Ну не бред ли – он же не поддается колдовству! – Отнюдь, – возразил он с усмешкой. – К чему нам ритуальные игры, разве что-нибудь не ясно? – Ну, например, я не замолила еще прежние свои грехи… – Не гневите Бога, разве любовь может быть греховной? Что-то церковники напутали здесь – по старческому скудоумию либо из зависти. А вот отказывать страждущему в утешении… – Господи, но не здесь же! – А почему нет, собственно? Чем не угодил вам этот диванчик? Или, полагаете, в любви вы менее прекрасны? Фрейлина трепетала в его ладонях, будто натянутая струна, но и Светлана уже трясло не меньше. И куда заведет этот резонанс? – Ах, Боже мой! – тело Артезии вдруг стало податливым, словно воск. – Правду говорят, что чужестранцы обольщают не хуже сатаны. – Но ты, моя радость, – жарко зашептал он ей на ушко, – даже дьявола заткнешь за пояс по части соблазнительности. – О Боже… – запрокинув голову,фрейлина потянулась приоткрытым ртом к его губам. Совершив над собой титаническое усилие, Светлан сказал: – Сюда идут, слышите? Секунду Артезия смотрела на него затуманенными, непонимающими глазами, затем отодвинулась и поправила платье. – Как вы находите наше королевство, сударь? – спросила она, чуть задыхаясь. – Чудесно, просто чудесно! – ответил Светлан с облегчением. Артезия нежно ему улыбнулась и поднялась. – Я приду в полночь, – шепнула она едва слышно. – Ждите меня, мой великан! И красавица исчезла, шурша роскошным платьем. Светлан растерянно ухмыльнулся, глядя на закрывшуюся дверь. Хотел бы я знать, подумал он, кто тут кого соблазнил?17
Неторопливо разоблачаясь, Светлан поглядывал через окно на довольно-таки запущенный парк. Доспехи он аккуратно складывал на стуле, чтобы не запутаться потом при сборке. Надо бы заказать Жанночке ужин, подумал он было – и тут увидел в парке человека. Держался тот тени деревьев и выряжен был под горожанина среднего достатка, однако напрасны были старания: рост и стать за версту выдавали в нем Артура. – Что за маскарад? – пробормотал Светлан, непроизвольно ускоряя раздевание. Куда это намылились его величество? Неужто… Ай-яй, шалун! Выходит, даже в Стране сказок верность не в почете?.. И вдруг он насторожился: за королем, на почтительном удалении, следовали трое, по глаза запахнутые в черные плащи. В отличие от простофили Артура скрываться они умели, во всяком случае очень старались. Конечно, они уступали королю ростом, но немного, а их плащи оттопыривали длинные клинки – в то время как Артур казался безоружным. Так, догадался Светлан, кажется, вечерний отдых накрылся! Поспешно сбросив с себя остатки лат, он натянул привычные джинсы и кроссовки, больше для маскировки, чем для тепла, накинул на плечи черную ветровку с капюшоном, за пояс сунул две пары нунчак. Перемахнув подоконник, по карнизу перебрался на соседний балкон, оттуда сиганул на старое развесистое дерево. Спустился к нижним ветвям, нацелился прыгнуть… и застыл. Прямо под ним проплывала пара серых призраков. Без единого шороха, почти растворяясь в сумраке, они следовали тем же курсом, что и все предыдущие. Двойная слежка? Ого! Выждав, Светлан завис на ветке и осторожно приземлился на тропинку. Не выпрямляясь, скользнул за дерево и оглянулся: нет ли продолжения у этой странной процессии? Но сзади все казалось спокойным – похоже, этот призрачный хвост действительно замыкал шествие. Что ж, кто последний? Я за вами. Солнце давно скрылось, но за последнее время Светлан свыкся с темнотой настолько, что глаза пронизывали мглу без усилий, будто у кошки или ведьмы. Кроссовки ступали бесшумно, одежда не шелестела, а бряцать на нем было просто нечему – все условия для охоты, класс!.. Светлан ощущал себя таким же бесплотным, как предыдущая парочка, хотя в той действительно мерещилось нечто потустороннее, до мороза по коже… «Э-э, парень, – спохватился Светлан, – кажется, и ты становишься суеверным? Брось, это неоригинально!» Парк вскоре кончился. Артур перемахнул через ограду, и его башмаки бодро застучали по брусчатке. Тройка в плащах оказалась экипированной получше, и от их каблуков шума почти не раздавалось. Ну, а призраки и здесь не подкачали: ни вздоха, ни шороха, – временами даже Светлан с трудом различал их призрачные силуэты на фоне домов. К счастью ли – нет, но прохожие в этот поздний час почти не попадались, так что процессии пришлось поневоле растянуться. Так они шли не очень долго, когда Артур вдруг оглянулся (конечно, никого не заметил, растяпа) и, согнувшись пополам, нырнул в приземистую дверь. Сейчас же к ней поспешили плащеносцы, тоже огляделись, потоптались с минуту и один за другим просочились внутрь. Призраки же скользнули в обход дома и сгинули, будто и не было. Осторожно Светлан подступил к заветной двери, легонько толкнул ее, и та послушно распахнулась. Из глубины донесся многоголосый гул, а чуть позже ноздрей Светлана коснулся аппетитный дух жареного мяса. Ба, да это же трактир! Только сейчас Светлан обратил внимание на блеклую вывеску над дверью, коя гласила: «Мшистые пни». Это о посетителях? По крутой лестнице Светлан спустился вниз, погружаясь в трактирные гомон и запахи все основательнее и озираясь: где этот хренов конспиратор, где шпики? К счастью, все оказались на виду и смертоубийством пока не занимались. Артур развалился за небольшим угловым столом и беспечно болтал о чем-то с пышнотелой льняноволосой девицей. Шпики оккупировали угол напротив, отгородившись от всех широкими черными спинами и изредка бросая поверх плеч настороженные взгляды. Еще два угла оставались свободными. Публика собралась здесь пестрая, так что экзотический наряд Светлана не привлек лишнего внимания, пока он пробирался в приглянувшийся дальний угол. Перед Светланом немедленно шмякнули огромную деревянную кружку с пахучим содержимым (эль?) и деревянную же миску, наполненную дымящимся мясом. Спохватившись, он порылся в карманах и разыскал-таки пару серебряных монет, из числа подаренных Артуром. Не хватало еще и здесь нарваться на скандал! Устроившись, Светлан снова поглядел на шпиков, но тех оказалось уже двое. Третий куда-то исчез: в такой сутолоке проделать это было несложно. Вздохнув, Светлан переключил внимание на Артура, а точнее – на его сдобную подружку. Насколько Светлан мог судить, она была совсем не в аристократическом вкусе Артура. Или это у него от пресыщенности? Хотя постойте-ка… Светлан напрягся и вспомнил: о господи, снова ведьма! Да сколько же их здесь? И что там Артур толковал о незаурядах? Так это деловое свидание?.. У входа вдруг возник закутанный в плащ субъект – тот самый, утерянный Светланом. Но вернулся он не один: за спиной теснились здоровенные парни с тупыми свирепыми физиономиями. Подбородком шпик указал на Артура, и парни гуськом стали спускаться по лестнице, топоча шипастыми, подбитыми железом сапогами. На поясе у каждого покачивалась увесистая дубинка. Их оказалось двенадцать – видимо, популярное в здешних краях число. – Чистильщики, – пробормотал кто-то неподалеку. – Черт их принес! Светлан повернул голову, но говорившего не разглядел. Стало быть, вот это они и есть? Небогато, если это все. Хотя меня-то пытались обмерять другие, рангом куда выше… Публика раздалась, освобождая место новоприбывшим, – те принимали это как должное. Наконец и Артур оглянулся на суету, иронически оглядел угрюмых здоровяков и с улыбкой сказал что-то подружке. Похоже, появление своры не встревожило его ничуть. Ну-ну… Постепенно шум в трактире стал возвращаться к норме, но вдруг снова спал: в зал вваливалась новая партия головорезов, экипированная на этот раз куда основательнее. – О Аллах! – пробормотал Светлан. – Да что ж они тут все командами бродят? Но тотчас прикусил язык, ибо по лестнице уже спускался, гремя шпорами, барон де Бройль, собственной персоной. Он был высок, но не слишком, зато ширину имел неохватную, и вся эта глыба была наглухо запаяна в толстенную броню, вне которой барона мало кто видел. И всюду его сопровождала дюжина прихлебателей – задир и хамов, как и он сам. Гогочущая свита де Бройля в тычки разогнала простолюдинов, высвободив для себя огромный стол в центре зала, и громогласно потребовала у хозяина все лучшее и поживей, если он не хочет, чтобы его клоповник разнесли в щепы. К угрозе отнеслись с полным доверием, через минуту стол ломился от снеди. И грянул пир!.. Светлан еще глубже забился в свой угол, и вряд ли кто-нибудь сумел бы разглядеть его в густой тени. Но то, что он видел сам, ему категорически не нравилось: тон в трактире задавали теперь крепыши-чистильщики да хулиганы де Бройля, а прочие потихоньку ретировались. Назревала крупная свара, и никому не хотелось угодить в нечаянные жертвы. Кстати, шпики тоже исчезли, на сей раз все трое. И лишь недотепа Артур по-прежнему не обращал внимания ни на что и так же весело любезничал со своей загадочной хохотушкой. Ну, кто начнет? – Эй, чужеземец! – взревел вдруг один из чистильщиков, грозно уставясь в королевский угол. – Чего наших девок лапаешь? Светлан укоризненно покачал головой: вот они, истоки пошлости. Впрочем, не из пещерного ли быта это пришло? Что же до Артура, то он лик-то на голос обратил, но ничем прочим не отреагировал: видно, не поверил, что подобное может относиться к нему. – Чего выпялился? – наглея, продолжил чистильщик. – Ну давай, поделись девахой!.. Не все ж тебе одному за такое вымя держаться? – Молчать, падаль! – негромко, но свирепо велел Артур. – Язык вырву! На секунду чистильщики устрашились. Затем зачинщик пробормотал: «Не хочешь, значит, по-доброму?» – и, выхватив из поясных петель дубинки, чистильщики всей сворой устремились на жертву. Артур встретил их широким взмахом скамьи, сбив с ног двоих. В следующий миг он опрокинул на атакующих стол, и еще трое выбыло из строя. – Раз-зявы! – пророкотал де Бройль и потянулся к топору. Но запас мебели у Артура уже истощился. Не смутившись, он схватил подружку за руку и рванул вдоль стены к лестнице, уводящей в глубь трактира. Беловолосая пышка оказалась резвой на удивление – впрочем, иначе не стать бы ей ведьмой. На середине лестницы король остановился и вновь изготовился к обороне. И чистильщики не заставили себя ждать. Как видно, просвещенный монарх не обошел вниманием опыт древних греков, любивших и умевших драться на кулаках. Это был еще не бокс, но вполне грамотное владение кулаками. Чистильщикам мало помогали дубинки: почти каждый полновесный удар Артура посылал кого-нибудь кубарем вниз. Колошматил он их с видимым удовольствием, хотя и без лишней жестокости. Однако чистильщикам скоро наскучил этот односторонний мордобой, и они отступили, оглядываясь на де Бройля. Сопя, барон взял в обе руки топор и двинулся к лестнице, сопровождаемый свитой. У подножия остановился, мрачно глянул вверх. Меланхолично насвистывая похоронный марш, Светлан взвесил на руке кружку. Затем потянулся к соседнему столу, сгреб в охапку сколько сумел и переставил к себе. Никто ему на это не возразил. – Ну что? – хрипло спросил де Бройль. – Ты же искал со мной встречи? – Подлый бандит! – ответил Артур, отступая к вершине лестницы. – А ты всегда избегал честного боя. – Но ты же король! – осклабился барон. – Где уж нам, немытым!.. На пристроенной к лестнице галерее распахнулась дверь, и оттуда возникла тройка плащеносцев с масками на лицах. И теперь в их руках поблескивали длинные мечи. Артур пятился в угол, тесня спиной ведьму. – Вот как! – догадался наконец он. – Так это убийство? Де Бройль злорадно захохотал и попер вверх по лестнице, раскручивая топор. Следом, чуть поотстав, двинулась вся его банда – с ревом и гоготом. В руках Артура сверкнуло по кинжалу – в рукавах он их прятал, что ли? И все равно, это неубедительно. С грохотом Светлан выдвинул груженный посудой стол на боевую позицию, навесил на ладонь с пяток кружек и поднялся на столе во весь рост. – Да они оба здесь! – радостно донеслось с лестницы. Примерясь, Светлан с силой метнул первую кружку. Она с гулом пропорола воздух и в щепы взорвалась на шлеме де Бройля. С хриплым взревом барон рухнул на колени. Ну-с, начало положено. Вторым снарядом Светлан уложил одного из шпиков. Третьим – сбросил с лестницы кого-то из свиты барона. Четвертым снова опустил на колени де Бройля, успевшего уже подняться. – Кто там кидается? – обиженно завопили из кучи бройлеров. – Это неблагородно! – Ну, извини, – пробормотал Светлан и последнюю кружку пустил точно на голос. Наклонившись за новой порцией, Светлан обнаружил, что посуды на столе стало даже больше: видно, и у него нашлись тут сочувствующие. Впрочем, еще он заметил, что с фланга на него накатываются с воинственным уханьем чистильщики. Пришлось парочку снарядов потратить на них, и свора отхлынула. А упрямец де Бройль успел тем временем продвинуться еще на пяток ступеней, и там Светлан снова его опустил. Но опять ненадолго. (Ну и череп у этого кабана!) С трудом поднявшись, барон обернулся и каркнул что-то своим. Часть его отряда тут же откололась, скатилась по ступеням и, объединившись с потрепанными частями чистильщиков, двинулась на Светлана, прикрываясь столами. Уложив напоследок еще одного шпика и в очередной раз поставив на колени де Бройля, Светлан спрыгнул на пол, подхватил на руки соседний стол и пошел на встречный таран, ускоряясь с каждым шагом. Взбесившимся носорогом он пометался по залу, снося заслоны и столом же отбивая наскоки разъяренных латников. А на лестнице уже вовсю рубился Артур, успевший где-то разжиться парочкой мечей. Свирепо ухал де Бройль, норовя достать короля топором, но каждый раз промахивался. Кое-где завязывались потасовки между недобитыми чистильщиками и осмелевшими наконец постояльцами. Жизнь бурлила, теперь не скучал никто. Довольно скоро толстенный стол Светлана изрубили в щепы, и ему пришлось прибегнуть к секретному своему оружию: вырвав из-за пояса нунчаки, он завращал ими с устрашающей быстротой, отводя в стороны тяжелые удары клинков. На его счастье, умелые эти рубаки понятия не имели о восточной манере боя, и хлесткие взмахи эбонитовых палочек заставали их врасплох, так же как и длинные удары ног. Пробившись к своей батарее, Светлан несколькими снарядами внес сумятицу в ряды наседавших на Артура, и тот момента не упустил. Коротким взмахом он вогнал мечи в пол, обеими руками ухватился за боковины лестницы и могучим усилием вырвал их из креплений. Приподнял вместе со всей оравой и со словами: «Господи, помоги им!» – разжал пальцы. Светлан даже зажмурился: грохоту!.. Некоторое время Артур удовлетворенно созерцал дело рук своих, затем вырвал мечи из досок и спрыгнул вниз. Вдвоем со Светланом и при поддержке постояльцев, они, словно пасту из тюбика, выдавили деморализованное стадо на улицу и заперли за ними дверь. – Ну и к чему это Ватерлоо? – спросил Светлан, озирая с высоты разгромленный трактир. – Сейчас увидишь, – отозвался Артур, сбегая по лестнице. Подняв глаза, Светлан подмигнул неунывающей ведьме, беспечно болтающей крепкими ногами на самом краю обрыва. После чего сдвинул взгляд вбок, где медленно воздвигалась черная фигура с мечом, и потянул из-за пояса нунчаки. Палочки со свистом рассекли воздух, и шпик посыпался с галереи, ломая перила. Девушка с радостным изумлением пронаблюдала его падение. – Милая, – позвал ее Артур. – Прыгайте, прошу вас! Очаровательная толстушка бесстрашно сиганула вниз. Артур подхватил ее и бережно поставил на пол. Затем склонился над поверженным шпиком, сорвал с него маску. – Так я и знал! – объявил он. – Это человек Карла. Все-таки хитрец не решился заявиться сюда сам. – Эй, умники! – сообразил вдруг Светлан. – Так вся эта буча была затеяна вами? – Ну конечно, мой друг, – улыбаясь, подтвердил Артур. – Я был уверен, что ты не оставишь меня одного. – Ну и чего ты добился этим? Намял бока де Бройлю?.. А кстати, он-то куда подевался? Оглядевшись, Светлан прикинул, куда могло зашвырнуть злосчастного барона, и уверенно направился под галерею, к обвалившимся полкам. Разбросав барахло, выволок из груды хрипящего, сыплющего проклятиями, потерявшего топор и шлем де Бройля и успокоил его ударом под ухо. – И на что тебе этот боров? – спросил он у Артура. – Детей им разве пугать? – Тут мы промахнулись, – смущенно признал король. – Понимаешь, поступили сведения, из вполне достоверных источников… – Артур покосился на пухленькую ведьму, с любопытством озиравшуюся по сторонам. – Короче, за Карлом, похоже, кто-то стоит, но вот кто? Я намеренно припер его к стенке, чтоб вынудить раскрыться, но кто мог предположить, что он сумеет договориться с де Бройлем! – Что же странного? Во все времена негодяи умели сплачиваться – тем и живучи. – Да ведь они ненавидят друг друга!.. – Выходит, тебя оба не любят чуть больше, – заметил Светлан. – Но что мы имеем в итоге? Хоть и чужими руками, но герцог попытался расчистить Оттону дорогу к трону – стало быть, он либо агент, либо союзник Черного Сюзерена. Так? – Получается, так, – согласился Артур, наблюдая за хозяином трактира, горестно бредущим через развалины. – Хотя доказать сейчас мы ничего не сможем. Снова Карл вышел сухим из воды! Наклонившись, Светлан срезал с пояса барона увесистый кошелек и перебросил трактирщику. Лицо бедняги прояснилось, а Артур одобрительно кивнул. – В этих наших построениях меня смущают две вещи, – негромко произнес Светлан. – Во-первых, совершенно непонятно, с чего вдруг мы показались Карлу опаснее Оттона – ведь ни ты, ни я Филиппу в зятья не набивались. А во-вторых, по-прежнему остаются в тени мой загадочный покровитель и история моего появления здесь… А я не люблю действовать, не обеспечив тыла. И кроме того, не ясна роль «призраков», вспомнил он. Эти-то на кого работают? Светлан вздохнул и погладил юную ведьму по шелковистым волосам. – Может, Артезия и вправду что-то знает? – спросил он ее. – Как думаешь, милая? Девушка радостно улыбнулась и потерлась упругой щечкой о его ладонь.18
Дверь тихонько отворилась, пропустив в комнату прекрасную Артезию. – Ну наконец-то! – вскричал Светлан, срываясь с места. – Вы с ума меня сведете: сколько можно ждать? – Тише, граф! – улыбаясь, Артезия протянула ему руку, которую он пылко облобызал. – Надеюсь, здесь-то нам никто не помешает? Догадливо Светлан запер дверь на задвижку и провел гостью к креслу, расточая дерзкие комплименты. – Хочу сразу предупредить, милый граф, – произнесла фрейлина, с любопытством озирая комнату. – В полдень я должна сопровождать принцессу на турнир – эта дворцовая служба так обременительна! – Ну, так не будем терять время! – оробев от такого заявления, сказал Светлан. – Отведайте-ка вина: меня заверяли, будто это – ваше любимое. Женщина охотно осушила кубок – под внимательным взглядом Светлана. – Что за прелесть! – Закусывайте, закусывайте! – он придвинул к ней фрукты. – Я вовсе не хочу, чтобы вы опьянели. Тем не менее Светлан наполнил ее кубок снова. – У меня такая жажда! – томно улыбаясь, сказала Артезия. – Ради Бога, не думайте, я – не пьяница… А почему вы не пьете? – Вот еще, у меня и так голова кругом! Фрейлина довольно засмеялась и снова сделала хороший глоток. – А вы славный! – сообщила она, положив тонкую ладонь на его руку. – Сначала вы показались мне букой, но, слава Всевышнему, я ошибалась. – Не спешите, сударыня, – улыбнулся в ответ Светлан. – Вы ведь меня совсем не знаете. – Разве вы не друг Артура? – с жаром возразила Артезия. – Вот лучшая рекомендация! Прекрасное ее лицо слегка затуманилось – видимо, от воспоминаний; она с сожалением вздохнула. – Что ж, красота и сила всегда ходили под руку, – произнес Светлан значительно. – Тем более, в смутные времена. – А разве наше время смутное? – живо спросила женщина. – Странные дела нынче творятся при дворе, – задумчиво заговорил он, наблюдая за лицом Артезии. – По утрам в спальнях находят обескровленных мертвецов. Из зеркал на тебя смотрит чужое лицо, а глаза на портретах вдруг оживают. Ночью по парку слоняются серые призраки, шпионящие неизвестно на кого… – Вы тоже их видели? – фрейлина стиснула его руку. – Ужасно, сударь, просто ужасно!.. Которую уже ночь я боюсь спать одна. Торопясь, она залила страх несколькими глотками и улыбнулась смущенно. – Тем осмотрительнее надо выбирать друзей, – наставительно заметил Светлан. – Вокруг столько нечисти!.. Артезия порывисто наклонилась к нему, и ее умопомрачительная грудь едва не выпала из декольте – Светлан зажмурился. – А вы знаете, – зашептала она, обжигая его дыханием, – что в этом дворце все притворяются? И что любой – да-да, любой, включая принцессу, – может оказаться оборотнем? – Ну, Анджелла-то еще ребенок! – возразил Светлан, стараясь не смотреть ниже ее ключиц. Но взгляд опускался, словно чугунный. – Ребенок? – Артезия залилась хрипловатым, будоражащим смехом, и Светлану до скрежета зубовного захотелось взять в ладони ее вздрагивающие нагие плечи. – Я первая и любимая ее фрейлина, но даже мне – слышите, сударь, даже мне! – запрещено входить в ее спальню с полуночи до рассвета… А знаете, почему? – Что вы, откуда!.. – Вот и я не знаю, – огорченно призналась она. – А что король ни на секунду не остается один и спит при зажженных свечах – это вам известно? – Вероятно, ему есть кого опасаться. – Конечно, есть, – подтвердила Артезия. – И я даже догадываюсь: кого. – В самом деле? – спросил Светлан небрежно. – Да, но вам я этого не скажу. – Фрейлина улыбнулась и погрозила ему пальчиком. – У меня тоже есть гордость, сударь, и я умею мстить. Уверяю вас, он дорого заплатит за свой секрет! – Или вернет его силой, – мрачно предположил Светлан. – Не посмеет! – испуганно возразила женщина. – Бог не выдаст меня… И потом, разве я не с вами? Последний довод ее успокоил. Она допила вино, перевернула кубок и потрясла, заразительно смеясь. И Светлану тоже захотелось забыть обо всем. Какого черта, разве он не заслужил этой маленькой радости? – Какой необычный у вас меч, – заметила фрейлина тоном знатока. – Впервые вижу такой. Она поднялась, желая рассмотреть клинок поближе, качнулась и упала Светлану на колени. Кажется, Артезия действительно решила не терять драгоценного времени даром. Против воли Светлан привлек ее к себе. – Ах, простите, милый друг! – фрейлина обвила его шею горячими руками. – Кажется, я немного опьянела: это вино такое крепкое! Здесь душно, надо расстегнуть платье… Как ты могуч! Она надвинулась на него пылающим лицом, поймала ртом его губы. Ошеломленный стремительностью атаки и неожиданно буйным откликом собственной плоти, Светлан опомниться не успел, как платье Артезии, шурша, соскользнуло на пол и все ее безусловные прелести открылись ему за условной преградой из прозрачного и тончайшего белья. Руки сами потянулись убирать этот последний заслон, чтобы полными горстями черпать блаженство. А изнутри вскипала жаркая, томительная, сладостная волна… Светлан уже совершенно потерял голову, когда женщина вдруг глубоко вздохнула и уронила голову ему на плечо. Минуту спустя она мирно спала на руках Светлана, а он глядел на нее и туго соображал, не свалял ли дурака. Упустить такую пери – и ради чего? Для кого он хранит верность, кому он нужен здесь? Глупо… И кстати, с испугу он всыпал Артезии слишком большую дозу и ничего толком не выведал – тоже, горе-интриган! Напрасно понадеялись на тебя ведьмы… Морщась, Светлан перенес женщину на постель, затушил свечи и лег рядом. С облегчением закрыл усталые глаза. День кончился – что будет завтра?19
Засыпал Светлан трудно. Несмотря на открытое окно, в комнате было душно, к тому же он утопал в невообразимо мягкой перине, а пылкая Артезия даже во сне прижималась к нему горячим телом. Перед закрытыми глазами мелькали картины насыщенного событиями дня, особенно часто – сталкивающиеся в клубах пыли всадники и гневное лицо Анджеллы. Затем сцены утратили связность, мысли поплыли, он стал засыпать… И вдруг проснулся – резко, будто в бок ткнули. Скосил глаза на скрип окна… и рванулся к мечу. Но видение уже исчезло – длинное уродливое лицо с алчно пылающими глазами. Сжимая в руке меч, Светлан бросился к окну, выглянул наружу. Ночь была темна и пасмурна, свежий ветер шелестел кронами деревьев, в отдалении рокотал гром надвигающейся грозы. И нигде ни души. Закрыв окно на все задвижки, Светлан лег снова, прислонив меч рядом. Артезия сонно обхватила его, жарко задышала в шею. Некоторое время Светлан лежал без сна, с содроганием вспоминая страшного гостя, затем задремал, вскидываясь при каждом шорохе. Да и Артезия спала беспокойно: что-то невнятно бормотала, беспрестанно шевелилась, ворочалась, порывалась встать, – то ли на нее так подействовало снотворное, то ли страдала лунатизмом. Ближе к утру разразилась гроза, и под гул низвергающихся с неба потоков Светлан наконец уснул по-настоящему. Но ненадолго. Снова его что-то разбудило. Он не сразу понял, что именно, потом сообразил: Артезии не было рядом. Ее вообще не оказалось в комнате, осталось только платье. Подхватив меч, Светлан выскочил в коридор. Из соседнего крыла здания доносились голоса. Он побежал на шум, на бегу прилаживая к поясу ножны. В конце коридора, перед открытой дверью, толпилось несколько десятков возбужденно переговаривающихся людей, в большинстве полураздетых. Через головы Светлан разглядел герцога Карла, давешнего маркиза, приятеля Артезии, и толстяка-монаха. Взгляды собравшихся были направлены в их сторону, но источником сумятицы явно были не они. Раздвигая толпу, Светлан пробрался вперед и увидел забившееся в угол, истерзанное, растрепанное существо, в котором не сразу узнал Артезию. Тончайшее ее белье было изорвано в клочья, обнажившееся тело – в синяках и ссадинах, на руках кровь. Лицо перекошено отчаянием. – Попалась, ведьма! – торжествующе вопил монах, потрясая пухлыми кулаками. – Стража, сюда! На костер ее! – Вы слишком нетерпеливы, святой отец, – учтиво улыбаясь, возразил маркиз. – По закону она должна признаться сама. Изящно изогнувшись, он вгляделся в обезумевшую от ужаса женщину. – В конце концов, это могло быть простым совпадением, – добавил он. – Совпадением?! – взревел монах. – Пусть приведут палача! – приказал герцог. – Могу я узнать, что здесь происходит? – спросил Светлан. Карл хмуро взглянул на него, но ответом не удостоил. – Ничего серьезного, граф, – охотно откликнулся маркиз. – Хотя ситуация довольно неприятная. Наша милая Артезия оказалась, похоже, ведьмой. Или, если уж быть точным, женщиной-вамп. Не угодно ли полюбопытствовать? – он указал на приоткрытую дверь, возле которой все и толпились. Светлан шагнул внутрь. На кровати, запутавшись в окровавленных простынях, белело тело мужчины. Светлан заставил себя подойти, наклониться. Лицо мертвеца изуродовал ужас, голова неестественно запрокинута. – Обратите внимание, – сказал за спиной Светлана маркиз, и изящная рука в перчатке показала на четкие ранки на шее трупа. – Меня всегда восхищали зубки обворожительной Артезии. Светлан осмотрелся. Окно было приоткрыто, на подоконнике… – Нет-нет, – возразил маркиз. – Она вошла через дверь, это может подтвердить отец Гуго. Светлан подошел к окну, распахнул его настежь. Гроза кончилась, тучи уходили. Небо на востоке уже заметно посветлело. Он оглянулся, глянул в упор на зеркало. Что-то мучило его. Какая-то деталь, мелочь, которую он только что увидел, но не придал значения. – Немедленно отпустите ее! – зазвенел в коридоре голос Анджеллы, и Светлан вздрогнул. – Что за чушь? Артезия, скажи им!.. – Что бы она ни сказала, слушать некому, – ответил голос герцога. – Ведьму поймали с поличным. Отец Гуго видел, как… – Ха! Отец Гуго! Старый развратник! Кого это он исповедовал здесь в такое время? Да он… – Хватит, Анджелла! В конце концов, это не твое дело. Иди, приведи себя в порядок, ты едва одета. – Не мое дело?! Чья Артезия фрейлина – уж не твоя ли? Я знаю: ты ее ненавидишь! Она отказала тебе в… – Все! – потеряв терпение, рявкнул герцог. – Довольно! Женщины, уведите принцессу… Палач! Где, черт возьми, палач? – Одну минуту! – вмешался Светлан, в сопровождении маркиза выходя из комнаты. – У меня заявление. – Что такое? – мрачно спросил герцог. – Еще один защитник? Светлан обреченно вздохнул и сказал, стараясь не смотреть в сторону Анджеллы: – Дело в том, что Артезия провела ночь у меня и и ушла совсем недавно. А труп, заметьте, уже успел окоченеть. – Однако! – произнес герцог. – Вы времени не теряете! – Не я один, – огрызнулся Светлан. – Хотя некоторым везет меньше. – Боюсь, любезный граф, что в таком деле вашего свидетельства недостаточно. – Кажется, в моих словах сомневаются? – спросил Светлан, разглядывая надменное лицо Карла. – Конечно, хотите доказательств? Светлан вдруг выбросил руку в сторону, сомкнув пальцы на хрупком запястье маркиза, дернул его к себе, сорвал перчатку с изящной кисти. – Это еще что… – возмущенно начал герцог, но Светлан уже повернул перстень маркиза – с крестовиком на рубине! – камнем внутрь. Тонкое лицо маркиза чудовищно исказилось, и люди шарахнулись в стороны, увидев жуткую харю вампира. – Этого вам достаточно? – спросил Светлан удовлетворенно. С хриплым воплем вампир впился торчащими зубами Светлану в руку и рванулся прочь, сквозь раздавшуюся в ужасе толпу. Вырывая из ножен меч, Светлан бросился за ним. В эти предрассветные минуты коридоры дворца были еще пусты, и никто не мешал ни экс-маркизу, ни Светлану бежать в полную силу. На выходе Светлан почти настиг вампира, но тот вдруг перелился в форму какого-то стремительного гибкого существа – сродни крупному волку – и резко вырвался вперед. На секунду растерявшись, Светлан остановился, выругался и кинулся к конюшне. Когда верхом на Буяне он мчался по городским улицам, оборотня уже не было видно, но ошибиться в направлении бегства было невозможно: город просыпался раньше дворца, и бег чудовища сопровождался испуганными воплями горожан. Достигнув городских ворот, Светлан увидел оборотня метрах в трехстах впереди и наподдал пятками Буяну. Тот и так несся как ураган, а тут будто птицей взлетел. Расстояние между ними и оборотнем стало сокращаться, но через минуту Светлан понял, что не успевает. Подгоняемый страхом, вампир улепетывал во все лопатки и имел отличные шансы добраться до леса первым и оторваться от преследования в кустах. До леса оставалось совсем немного, когда там затрещали ветки, заколыхались деревья и на опушку грузно выбрался Георг. Оглядевшись, он устремился наперерез оборотню, набирая скорость, как лавина. Заметавшись, вампир вдруг подпрыгнул, выбросил из себя широкие крылья, взмыл к небу. И тут же вокруг Светлана забушевали вихри, словно над ним завис тяжелый вертолет, – это дракон рванулся в родную стихию. Какое-то время оборотень ухитрялся уворачиваться от чудовищной пасти ящера, потом вынужден был вернуться на землю, где его поджидал Светлан. И началась кутерьма. Оборотень отчаянно боролся за жизнь, мечась из стороны в сторону, взлетая в воздух и камнем падая вниз. Вид его непрестанно менялся, он словно пытался приноровиться к неравной схватке, обрастая когтями, шипами, щупальцами. Из этой жуткой мешанины торчала клыкастая голова с человекоподобным лицом, перекошенным от злобы и отчаяния. В конце концов Светлану удалось загнать чудовище в тупик между двумя громадными валунами, на один из которых сразу спланировал Георг, накрыв тупик крылом, будто крышей. Свесившись с коня, Светлан целился рукоятью меча ударить по дергающейся, плюющейся пеной голове, как вдруг в воздухе что-то свистнуло, оборотень взметнулся и тяжело шмякнулся на землю. Из бока торчала погрузившаяся до оперения стрела. Светлан спешился, подошел вплотную. Оборотень корчился на траве, страшная голова судорожно моталась, клацая зубами и брызгая кровавой пеной. Тускнеющие глаза остановились на Светлане и вдруг вспыхнули. – Ха… кх… х-х… а… – закаркал оборотень, захлебываясь кровью и ненавистью. – Я убит!.. Но ты… ты… х… хуж… же… Захрипев, он уронил голову на траву, дернулся и затих. – Отошел, – со вздохом прокомментировал сверху Георг. – Черт бы побрал этого недоумка! – пробормотал в сердцах Светлан и оглянулся. Подходил, виновато потупясь, Стрелок. – Он был нужен живым, – сказал Светлан. – Что, так трудно сообразить? – Я не хотел, – растерянно отозвался Стрелок. – Не понимаю… Я нечаянно. – Будь я бдительней, – прищурясь молвил Светлан, – задумался бы, на чью мельницу ты льешь воду!20
Во дворец Светлан вернулся далеко за полдень: куда-то запропастился Мастер и несколько часов было потрачено на безуспешные его поиски. (Не поплатился бы он за чужие грехи!) Уже подъезжая к городским воротам, Светлан понял, что его затея удалась. Город покидал – в глубокой задумчивости и в сопровождении многочисленной челяди – один из претендентов на руку принцессы. На улице навстречу Светлану попался второй несостоявшийся жених. Участники турнира разъезжались, не дожидаясь венчания и свадебного пира, – знак обнадеживающий. По сравнению со вчерашним днем королевский дворец выглядел притихшим и опустелым. Придворные и слуги словно куда-то попрятались, гостей тоже не видно. Долго не раздумывая, Светлан направился прямиком к принцессе, но вход в ее покои перегородили скрестившиеся алебарды. Светлан вопросительно посмотрел в неприветливые лица стражников. – Не велено пускать, – нехотя объяснил один из них. – Вот как? – мягко сказал Светлан. – Разумно. Он взялся руками за древки и спросил: – Крепко держитесь? Не слышу! – Будьте покойны, – пробасил тот же стражник. – Молодцы! – Светлан с силой рванул алебарды в стороны. Стражники разлетелись, и он вошел в комнату. Анджелла стояла у окна, глядя в туманную даль. – В чем дело, малышка? – спросил Светлан, развалившись в кресле. – Что за капризы? Принцесса круто обернулась. Лицо ее выражало что угодно, только не радость. – Твоя работа? – спросила она негромко. – Ты о чем? – А ты не знаешь? – вскипела она. – Турнир сорван! – Какой ужас! Так ты осталась без мужа? Ай-яй-яй!.. – Не паясничай! – Выходит, мне приснилось, что кто-то просил избавить его от женихов? – Но не таким же способом! – крикнула принцесса. – Пардон, – возразил Светлан. – О способе уговора не было. – А сам ты каким местом думаешь? – Ого! – Ты выставил на посмешище не только несчастных рыцарей, но и сам турнир. А больше всего – меня! – А ты предпочла бы выйти замуж за одного из этих гулкоголовых? Радуйся, глупышка, – теперь-то к тебе ни один не подкатится! – Какая гадость! Додуматься до такого мог только задубелый мужлан! – Так, – сказал Светлан, – это становится интересным. Уж не хотела ли ты, чтобы я с ними… это… потыкался? – Был бы ты мужчиной!.. – Стало быть, ты хотела выйти именно за меня? – Хам! – задохнувшись, закричала принцесса. – Мужик! Плебей! Вон отсюда! Стража!.. – Побереги горло, детка, – сказал Светлан, поднимаясь. – Разойдемся без скандала. – Привет Артезии! – крикнула вслед Анджелла. – И посудомойке! Кто там еще у тебя? – Видел я дур, – ответил через плечо Светлан, – но ты среди них – принцесса!21
Стемнело, а Светлан все ехал и ехал по незнакомой пустынной дороге – прочь от города, лишь бы подальше. Опостылевший лес, казалось, не имел конца и с расстоянием становился только глуше и мрачней. И настроение у Светлана было лесу под стать. С омерзением вспоминал он вспыхнувшую вдруг в нем предприимчивость и злополучный этот план, показавшийся сначала остроумным до колик и завершившийся полным успехом… но и полным крахом. Как и все, что он затевал в своей незадачливой, бестолковой жизни. Ведь сколько раз зарекался!.. С другой стороны, какой оставался выбор? Подождать, пока ситуация обострится до крайности, и с кличем: «Даешь!» – ринуться в самую гущу свалки? То-то было бы всем радости! И особенно – моему анонимному доброжелателю… Нет уж, братцы, от экстремистских действий я пока воздержусь: слишком много тумана вокруг. А этот способ гарантировал выигрыш – чего вам еще? Чистоплюи чертовы, крови-то они не боятся!.. А ведь ты влип, сказал Светлан себе. Оказывается, в тебе зрело большое чувство. Уж не надумал ли ты податься в королевские зятья? Вот будет потеха! Глядишь, и до короля дослужишься. Только тогда уж не высовывайся, будь как все, блюди приличия, этикет, Устав этот хренов… Одеваться самому? Что вы, ваше величество, так не принято! Куда вы? Прогуляться? Но у вас прием!.. Не-ет, мы – не рабы! И вообще, на кой она тебе? Взбалмошная, избалованная девчонка, у которой, кроме смазливости да природного обаяния, ничего за душой нет. Пусть уж лучше кто-то из чугунноголовых осчастливит ее своим вонючим присутствием… Деревья вдруг расступились, и Светлан непроизвольно натянул поводья. Оказывается, дорога все же вела куда-то, заканчивалась добротным каменным мостом, переброшенным к торчащей из бездны скале. А из скалы вырастало мрачное сооружение, сплошь составленное из вздымавшихся к небу стен и башен. И на что это похоже? Ну-ну… Влекомый угрюмым любопытством, Светлан въехал на мост и остановился перед последним пролетом, на краю обрыва. Вгляделся в редкие узкие окна. Замок был темен и безжизнен, как склеп. Конечно, мне всегда не везло, подумал Светлан. Но не до такой же степени!.. Массивный подъемный мост вдруг дрогнул и стал медленно опускаться, протяжно скрипя блоками. Лег у ног Буяна и замер. Светлан подождал, но из черной пасти ворот никто не появился. Следовательно, это было приглашением. Или вызовом. Думаете, испугался? Хватит, набегался! Теперь бойтесь вы меня… Уступая разбуженной злости да все тому же нездоровому любопытству, Светлан въехал в ворота, проследовал по темному коридору, отметив по сторонам поблескивающие металлом неподвижные фигуры, миновав еще несколько ворот, пронизав столько же крепостных стен, и очутился в небольшом дворике, сдавленном со всех сторон каменными громадами. Субъект в черном балахоне, под капюшоном которого смутно белело застывшее лицо, принял у него поводья. Второй, точно такой же, поклонился и, не оглядываясь, вошел внутрь центральной башни. Светлан последовал за ним, настороженно озираясь. Узкие окна-бойницы пропускали ровно столько света, чтобы не натыкаться на стены, хотя изредка из темноты выступали отвратительные каменные рожи, пугая выражением бесовской злобы или зловещего веселья. Слуга привидением скользил впереди, почти растворяясь в сумраке. Светлан старался не отставать, опасаясь, что тот вдруг исчезнет и оставит его блуждать по холодным пустынным переходам. Наконец перед ними распахнулись тяжелые двери, и Светлан увидел огромный зал, скудно освещенный редкими факелами, угрюмый и промозглый. В центре помещался массивный, груженный снедью стол с единственным креслом. Дальше каменный пол поднимался широкими ступенями, и там, на возвышении, расположился в приземистом троне громадный костлявый человек, с головы до ног закрытый воронеными доспехами. Чуть наклонив длинную голову, он с усмешкой смотрел на гостя. Вид хозяина замка впечатлял, хотя впечатление было не из приятных. Светлан шагнул в зал, и двери за ним сомкнулись. – Угощайся, рыцарь, – тягучим хриплым голосом пригласил хозяин, будто в могилу. – Не побрезгуй. Светлан молча сел к столу и принялся за еду, поглядывая на хозяина. Закованный в железо гигант продолжал сверлить его пронзительными немигающими глазами, непонятно чему усмехаясь. В конце концов, мог же я угодить к колдуну? – убеждал себя Светлан, старательно, но без увлечения трапезничая. Хотя нет, по словам Анджеллы, колдун – жалкий старикашка. А этот – человек без возраста, да и жалким его не назовешь… Ну, тогда – к великану-людоеду? Нет, а вот до великана он слегка не дотягивает… Но разве возможно из десятков дорог угадать наименее подходящую? Это судьба? Насытившись, Светлан откинулся в кресло, ощущая в теле странную вялость. Сейчас бы вздремнуть, подумал он без особой надежды. – Выпей вина, – предложил хозяин. – Спасибо, нет. – Не хочешь? Исполинский костяк медленно распрямился, глаза вдруг вспыхнули мрачным огнем, впились в лицо Светлана. Тот сразу подобрался, почувствовав неладное. То ли с этим залом, то ли с его зрением что-то происходило – вокруг все мерцало, расплывалось. Потом он ощутил внутри леденящий холод и снова увидел сумрачный зал, озаренный багровым мерцанием факелов, но увидел его уже не таким беспросветно мрачным и чужим, к тому же – из другого места, чуть с высоты. Неподалеку стоял квадратный стол, за которым развалился здоровенный, стянутый драконьей кожей и сталью детина и испытующе смотрел в его глаза. В следующую секунду Светлан узнал в детине себя, ужаснулся, рванулся изо всех сил. Картинка снова поплыла, и он вернулся. – Без фокусов нельзя? – спросил он хмуро. – Что за манера! Хозяин гулко расхохотался, его металлические ладони со звоном сомкнулись. В тот же миг одна из дверей распахнулась, и в зал впорхнула стайка девушек, одетых слишком легко для такого промозглого помещения. Девушки окружили стол и застыли. Сейчас же под сводами зазвучала странная дикая музыка и подхватила, закружила их тяжелым, давящим ритмом. Тела танцовщиц будто дергались изнутри чудовищными пружинами, и, однако, танец вызывал дрожь своей зловещей гармонией. Поддавшись импульсу, Светлан выбросил руки и поймал ближайшую танцовщицу за плечи. Она забилась в его ладонях, будто схваченная птица. Светлан заглянул в ее лицо и сразу разжал пальцы, вернув девушку танцу: белое лицо было безжизненно и пусто, глаза слепы. Его ладони еще хранили холод хрупкого тела. Хозяин негромко засмеялся и снова хлопнул в ладони. Музыка оборвалась, танцовщицы убежали. – Ты удивлен? – спросил хозяин. – Но разве они плохо танцевали? Ни один живой так не чувствует музыку. – Чувствует? – брезгливо возразил Светлан. – Это ты про них? С некоторым облегчением он вспомнил, что из мясных блюд отведал лишь гусиную ножку. У этого типа, похоже, склонность к дешевым розыгрышам. – И все твои подданные похожи на… этих? – Нет, – осклабился хозяин. – Но эти – самые верные. – Мне бы таких! – Я бы и рад поделиться, но они могут служить только мне. – Так ты колдун? Хозяин расхохотался. – Нет, – ответил он надменно. – Я – Оттон, господин здешних мест. – А, – без удивления сказал Светлан. – Как же, наслышан! Все-таки это судьба. – Судьбу вершат сильные, – возразил Оттон. – Так кто тебя направил сюда? – Мною трудно управлять, ты не заметил? – Допускаю. А конем? Светлан поднял брови: а ведь верно! Дорогу-то выбирал Буян, не я… Что ж, ты хотел ясности? Ну, кажется, вот он, момент истины!.. – Ты заскучал? – спросил Оттон. – Смотри! Он указал рукой на стену, и одна из плит, выделявшаяся среди прочих зеркальной поверхностью, потускнела, переставотражать отблески пламени на сводах, по ней пробежали волны – и вдруг плита словно растаяла. Вместо нее Светлан увидел отвесную крепостную стену, на которой распласталась гибкая юношеская фигура. Непонятно как удерживаясь на гладкой поверхности, парень упорно продвигался вверх. – У тебя сегодня приемный день? – предположил Светлан. – Что ему надо? Оттон усмехнулся: – Жалкий червяк! Вздумал со мной тягаться. – Кажется, он настроен решительно, – наблюдая за мучительно медленным восхождением, заметил Светлан. – Я мог бы затравить его воронами или сбросить на него камни, – задумчиво сказал Оттон, – но это было бы скучно. Мы с ним поиграем, а, рыцарь? – Почему бы нет? – равнодушно отозвался Светлан. Юноша наконец добрался до вершины стены и исчез из виду. – Сейчас его приведут, – сказал Оттон. – Тебе не жаль нахала? – Жаль, конечно, – не стал отрицать Светлан. – Но ведь мы играем? Оттон усмехнулся. – Ты прав, рыцарь, – сказал он. – Без игры жизнь пресна. Этот бедняга тоже игрок, верно? Но он проиграл. – Думаешь, только он? – пробормотал Светлан. Оттон остро взглянул на него, но не ответил. В зал вступили две железные фигуры, между которых упирался уже знакомый Светлану верхолаз. Одет он был просто, почти бедно. – Пустите его! – велел Оттон. Стражники разжали ладони. Юноша выхватил из-за пазухи нож и бросился вперед. Железной рукой гигант играючи отбил отчаянный выпад и небрежным тычком швырнул храбреца на пол. Нож, звеня по каменным плитам, отлетел к ногам стражника, и тот наступил на него, сломав клинок. Юноша с трудом поднялся. – Хотел повидать свою подружку? – спросил Оттон. – Тебе повезло: Николь еще не приняла посвящение. Идем! Он поднялся и, неспешно ступая громадными плоскими ступнями, направился к дверям. Сопровождаемый стражниками, юноша двинулся следом. Светлан со вздохом встал и замкнул процессию. Шли они недолго и остановились в небольшой комнате с высоким, теряющимся во мраке сводом. По плитам ступенчатого пола стекал тяжелый белесый туман, а из дальней стены будто выползало кошмарное каменное чудище с кроваво-красными глазами. Между его растопыренными когтистыми лапами размещалось нечто вроде алтаря, перед которым в равнодушных руках облаченных в балахоны мертвецов трепетало нагое тело девушки – живой, настоящей. Оттон поймал взглядом ее глаза, и она обмякла. Слуги отступили в стороны. – Иди ко мне, милая, – ласково позвал Оттон. Нетвердой походкой, будто в трансе, девушка приблизилась к нему. Негромко звякнул металл: стражники сомкнули ладони на плечах юноши. – Да, Кристиан, тебе повезло, – повторил Оттон. – Еще никто из людей не присутствовал при обряде посвящения. Резким движением он поднял девушку на руки – легко, словно надувную куклу, – и положил на алтарь. – Смотри, рыцарь, разве она не чудо? – хрипло спросил гигант. – Николь станет украшением моего балета. Железная ладонь Оттона скользнула к поясу, сомкнулась на рукояти кинжала. Кристиан рванулся, но стражники даже не шелохнулись. – Смерть – это покой и повиновение, – размеренно говорил Оттон. – Бездумное, беспрекословное повиновение чужой воле. Моей воле. Да будет так! Кинжал пополз вверх. – Эй, приятель! – нехотя сказал Светлан. – Не торопись. Оттон круто повернулся. – Что? – спросил он вкрадчиво. Это судьба! – навязчиво мелькнуло в мозгу Светлана – он скривился, будто от боли. – Чтоб ты сдох! – сказал он уныло. – Когда все это кончится? И потянул из ножен меч. Оттон осклабился и с лязгом выхватил свой. – Так я и думал, – произнес он с удовлетворением. – Тебя подослали.22
Они сошлись – с лязгом и звоном. Оттон не уступал Светлану ни в росте, ни в скорости, ни, кажется, в силе, хотя непонятно было, откуда могла взяться такая мощь в этих костлявых конечностях. Наверно, это была впечатляющая сцена: два исполина-латника, черный и светлый, рубящиеся на громадных мечах при багровом прыгающем свете, – только Светлану было не до эффектов. Оттон осыпал его сокрушительными ударами, которые, впрочем, Светлан отбивал без осложнений – как и надеялся. Да и Оттон, похоже, не собирался доставать его всерьез, хотя метил то в лицо, то в гибкие сочленения лат. Хозяин замка будто играл со Светланом, проверяя его на прочность. И непрерывно отступал, заманивая его все дальше и выше, пока они не очутились на плоской крыше, перед узким ветхим мостиком, перекинутым через бездонный провал к соседней башне. Светлан остановился, опустил меч. Расставив ноги, Оттон переступал на шатающихся камнях, широко ухмылялся. – Ну? – спросил он. – Ты медлишь, рыцарь? Испытай судьбу! Светлан покачал головой: – Мне жизнь пока не надоела. – Жизнь – игра. Решайся, рыцарь! – Может, и игра, только играют-то пока нами, – возразил Светлан. – Послушай, Оттон, куда нам спешить? Давай сделаем перерыв! Оттон засмеялся, щуря довольные глаза. – У тебя нет выбора, – сказал он. – Оглянись. Опасаясь подвоха, Светлан бросил быстрый взгляд назад. Сердце упало: отступать было некуда, сзади плотным полукольцом выстроились стражники. Можно было, конечно, попробовать прорубиться сквозь строй мертвецов, но не с Оттоном же за спиной!.. – Я жду, рыцарь, – напомнил Оттон. – Ничего не поделаешь, придется доигрывать. Светлан кивнул и шагнул на мост. Высоты он не страшился, но теперь задача усложнилась: нужно было отбивать наскоки Оттона, ограничиваясь минимумом перемещений, а при каждом вынужденном шаге пробовать камень под ногой. – Веселее, рыцарь! – подзадоривал Оттон, потчуя его уже в полную силу. (Наверно, именно такими ударами он разваливал всадника вместе с лошадью.) – Мы же не на торге! Светлан угрюмо отбивался, прикидывая, надолго ли хватит его терпения. Вскипавшая в нем сила требовала выхода. Один удачный удар, и эти черненые латы распадутся, как гнилой пень… Но я же не хочу!.. Камень под Оттоном вдруг качнулся, его нога соскользнула, гигант застыл в неустойчивом равновесии. Непроизвольно Светлан выбросил к нему руку, но тут же почувствовал, что опора уходит и из-под его ног. Отчаянно оттолкнувшись, он прыгнул назад, извернулся в воздухе и упал на мост плашмя. Оглянулся. Часть пролета исчезла, и вместе с ней – Оттон. Долгие секунды спустя снизу донеслись приглушенные всплески. С минуту Светлан лежал, подавленно озираясь, потом осторожно выбрался в безопасное место, прошел сквозь строй каменно неподвижных мертвецов. Сняв со стены факел, долго бродил по пустым коридорам, пока не отыскал наконец комнату, где они начали этот странный бой-игру. Здесь мало что изменилось, даже стражники стояли в той же позе, но парочка исчезла. Как видно, Кристиан ухитрился расшатать тугие пальцы стражей и увел с собой Николь, благоразумно не дожидаясь исхода схватки и не полагаясь на сомнительное благородство незваного заступника. Криво усмехаясь, Светлан вернулся в главный зал и некоторое время безуспешно пытался оживить видеоплиту. Затем, сдавшись, выбрался из здания, разыскал в конюшне Буяна и покинул этот замок, ставший теперь окончательно безжизненным. По знакомой дороге Светлан добрался до леса и на въезде обнаружил незамеченную им прежде развилку: вдоль опушки вилась тропа, едва обозначенная на твердом грунте. Светлан с готовностью повернул: возвращаться в лес ему не хотелось. На изгибе тропы он оглянулся и бросил последний взгляд на осиротевшие башни. Что за судьба такая!.. Ну, чем не угодил тебе весельчак Оттон? Ясности тебе захотелось? И где она, эта ясность? Напоролся как раз на то, от чего бежал. Здесь меня тоже не поняли. Отчаянно захотелось спать. В полудреме он покачивался в седле, время от времени приподнимая свинцовые веки и озирая окрестности. Продолжалось так довольно долго, пока, очередной раз открыв глаза, Светлан не остановил удивленно коня. Поперек дороги молча стояла толпа, угрюмая и настороженная. В отдалении просматривались приземистые дома – по-видимому, люди пришли оттуда. И чего им не спится? – подивился Светлан. Середина ночи. Я бы не обиделся, если бы меня встречали с меньшей помпой. Он тронул поводья, и тотчас кто-то крикнул: «Уходи!», кто-то бросил камень, кто-то истерично зарыдал. Толпа попятилась. Его боялись – это было ясно. Конечно, можно было попытаться выяснить причину недоразумения, долго и нудно доказывать свою лояльность… но к чему? Все дороги перед ним открыты. Светлан повернул коня на тропу, уводившую в чащу, – никуда, видно, ему от этого леса не деться! Случайно или по замыслу селян, но скоро тропа вывела его на обширный лесной луг, по краю которого пробегал ручей. На берегу стоял старый сарай, под самую крышу заполненный душистым сеном. Со стоном облегчения Светлан сполз с коня, кое-как расседлал его, взобрался на сеновал и провалился в сон, черный и угрюмый, как замок Оттона.23
Светлан всегда спал чутко, но в Стране сказок это его качество, похоже, даже развилось. Очнувшись от едва слышного шороха, он ничем не выдал пробуждения, только чуть приоткрыл глаза. Наверное, Светлан проспал почти полные сутки, потому что сейчас было еще темнее, чем когда он засыпал. Однако он увидел сразу и отчетливо, как по балкам сеновала струится, тускло поблескивая, тело громадной змеи. Неслышно змея опустилась в сено и заскользила к нему, высоко держа треугольную голову. Светлан осторожно отвел руку за спину, нащупывая в груде сваленных доспехов рукоять кинжала. Змея остановилась перед ним, мерно покачивая головой. Светлан пропустил момент, когда чешуя вдруг поблекла и разгладилась, превратившись в упругую кожу гибкого девичьего тела, вдоль которого до бедер струились черные волосы. Возле Светлана сидела, сверкая сумасшедшими глазищами, Лаура. Он расслабился, выпустил из ладони кинжал. – Нежишься, богатырь? – шепнула Лаура. Осторожно придвинувшись, она положила легкую ладонь ему на грудь. Светлан глубоко, будто во сне, вздохнул, плавно свел руки и притянул девушку за горячие плечи. Рванувшись, ведьма обожгла ударом скулу Светлана, в следующий миг ему под ребро въехал жесткий кулак. Светлан охнул, но рук не разжал. – Пусти! – крикнула девушка, упираясь коленом в его грудь. – Пусти, ну! Медведь… Я по делу! Она угрожающе оскалила острые сверкающие белизной зубы. – А подождать до утра дела не могут? – с досадой осведомился Светлан, неохотно ее отпуская. – Нет, в самом деле, Лаура, хоть бы раз зашла просто так! – Теперь ты хочешь меня оседлать? – жестко засмеялась ведьма. – Что за ересь, какие между нами счеты! – И не боишься? – Лаура обнажила в хищной улыбке зубы. – Ведь сожгу! – Что ж поделаешь, – смиренно ответил Светлан. – От судьбы не уйдешь – это я уже понял. Девушка вдруг больно вцепилась ему в волосы, притянула голову к себе, вонзилась взглядом в глаза. – Все ты врешь! – сказала с силой. – Не верю! – В этом моя беда, – печально произнес Светлан. – Сколько ни пробую говорить правду, никто не верит. Зачем тогда пробовать? – Хорошо, – вкрадчиво сказала Лаура. – Я останусь. Но Анджеллу – забудь! – Господи! Да на что мне эта кривляка?! – Так пусть ею подавится дракон! – развеселившись, крикнула ведьма. – Хотя куда там – она ж у него в зубах застрянет!.. Насторожившись, Светлан вгляделся в ее неистовое лицо. – Ну, как? – спросила она, усмехаясь. – Мне оставаться? – Погоди. – Светлан сел. – Скажи внятно: что за дракон? – А приятель колдуна, – охотно ответила Лаура. – Того самого, что подкатывался к принцессе со сватаньем. Он, видишь ли, обиделся! – Ну так что? – А то, что если эту куклу не выдадут, дракон спалит город. Светлан вздохнул и сильно растер ладонями лицо. – Но с чего вдруг? – спросил он. – Ведь столько дней прошло! – Раньше-то, видно, не получалось: кто-то отваживал дракона. Оттон! – понял вдруг Светлан. Ну конечно. Так вот кому он мешал!.. Светлан застонал и потянулся к доспехам. – Уходишь? – насмешливо спросила девушка. – Бросаешь ведьму ради принцессы? Светлан угрюмо облачался в латы, защелкивал многочисленные пряжки, обвешиваясь оружием. – Дракон-то – не Георгу чета, огнем так и пышет! – говорила ехидно Лаура. – Тот против него – птенец. Да и колдун не сахар… Подумай, витязь, стоит ли связываться, по плечу ли замах?.. – Выведешь меня? – спросил он. – Некогда мне по вашим дебрям плутать! – Спасать разлучницу? – засмеялась Лаура. – Была охота! – Едешь или нет? – раздражаясь, спросил Светлан. Распрямившись, Лаура шагнула к краю сеновала и сильным толчком длинных ног бросила себя в воздух. Взмахнула руками и обернулась птицей. Спланировала на громадную ветвь, оглянулась на Светлана дивным ликом и позвала: – Торопись, богатырь, – передумаю! Взнуздав коня, он вскочил в седло и пустился вскачь следом за парящей на широких крыльях ведьмой. Лесная тропа, почти невидимая в темноте чащи, неожиданно быстро вывела на знакомую уже дорогу, и здесь Лаура без слова прощания растворилась в ветвях.24
Светлан выехал из леса и тут же натянул поводья, обеспокоенно озираясь. Кусты по бокам зашевелились, затрещали, пропуская через себя вооруженных людей. Их было много, они строились, плотно смыкаясь щитами. Вдоль дороги из травы вставали еще воины, образуя живой коридор. В несколько секунд Светлан оказался окруженным железной стеной, оставлявшей свободным лишь путь вперед, где в отдалении пестрела группа конных латников. – Так-так, – пробормотал Светлан растерянно. – Недурно начинается день! Подбоченясь, он приветственно вскинул руку и гаркнул: – Здорово, молодцы! Естественно, никто не отозвался. Один из всадников, в форме офицера королевской гвардии, отделился от группы и поскакал к нему. Буян рванулся навстречу, но Светлан жестко его осадил. Офицер оказался совсем молодым человеком с резкими чертами лица и холодными глазами. Бесстрастным голосом он осведомился: – Имею ли я честь говорить с графом Светланом де Монтеном? – Имеете, – ответил Светлан. – Что дальше? – Я уполномочен передать вам вызов благороднейших и славнейших рыцарей восьми королевств. – Вон та свора? – кивнул Светлан. – Если у вас благороднейшим скопом наваливаются на одного, то чем занимаются остальные? Офицер пожал плечами: – Не скажу, что мне это нравится, но попасть во дворец вы сможете, только одолев их всех. – А если я поверну обратно? – Вас остановят. На этот счет получены распоряжения. – Ну, а сдаться я, по крайней мере, имею право? Офицер посмотрел на Светлана с брезгливым сожалением. – Не советую, – сказал он. – Лучше умереть в бою, чем в подвалах замка Кюси. – Так это затея герцога? Господи, и за что вы меня невзлюбили! Молодой человек снова пожал плечами: – Лично я желаю вам успеха. Повернув коня, офицер поскакал обратно. Не успел он поравняться с рыцарями, как те, один за другим, стали срываться с места и, опуская пики, разгонять коней. Буян снова бросился вперед, и теперь Светлан не стал его сдерживать. Первый из атакующих стремительно надвигался. Светлан едва успел сжать потуже колени и направить копье, как они столкнулись с лязгом и грохотом, будто два встречных состава. Светлана сильно тряхнуло, но он удержался в седле – в то время как его противник рухнул вместе с лошадью в дорожную пыль. Не успел Светлан переварить впечатления от первого столкновения, как перед ним возник следующий рыцарь. Потом еще один. И еще… В очередной раз Светлан выровнял копье, но впереди никого не оказалось. Он натянул поводья и оглянулся на поблескивающие сквозь клубы пыли, распростертые на земле тела и скачущих либо пытающихся подняться коней – на всю эту картину сумятицы и хаоса, с трудом веря, что это его рук дело. – Вы довольны? – спросил Светлан салютующего ему офицера. – Будем считать инцидент исчерпанным или вы припасли еще что-нибудь? – Не терплю громких слов, – с почтением ответил юноша, – но этот турнир запомнится мне надолго. – Рад, что вам понравилось, – сказал Светлан. – А как дела при дворе? Что это за байка про дракона? – Так вы уже слышали? Во дворце полный развал. Король так потрясен случившимся, что фактически отстранился от дел. Всем заправляет Карл. Чистильщики воспрянули духом и всюду вопят о необходимости крепить ряды, повышать чистоту вида. Под этим предлогом неугодных Карлу людей бросают в темницы… Кстати, среди арестованных некая Жанна, из прислуги. Я не хотел бы показаться сплетником, но прошел слух… – Ясно… Как Анджелла? – Герцог держит ее под стражей. Говорят, она пыталась бежать из дворца. – Ишь ты! – удивился Светлан. – Послушайте, не хотите оказать мне услугу? – С удовольствием. – Тогда быстренько соберите мусор, который я разбросал здесь, и скорым маршем возвращайтесь во дворец. Не жалейте эпитетов, расписывая этот, с позволения сказать, турнир. Если и приврете немного, я не буду на вас в обиде. – Не сомневайтесь, – сказал офицер, – я сумею нагнать на них страху! Но тогда вам не откроют городские ворота. – А вот это уже моя забота. Прощайте!25
Светлан был ужасен. Переполненный неукротимой звенящей силой, он стремительно шагал по залам герцогского замка, сметая всех со своего пути, круша мебель и снося двери. После нескольких робких попыток остановить его, стражники торопились убраться с дороги – замешкавшихся или не в меру ретивых он отшвыривал в сторону. Достигнув подвалов, Светлан ногой вышиб кованую дверь, проломил решетку и, нагнувшись, вступил в темный сырой коридор. Поймал за шиворот одного тюремщика, встряхнул, отшвырнул, поймал другого. У этого в кармане зазвенело. Освободив его от связки ключей, Светлан вдавил беднягу в стену и задал несколько коротких вопросов. Оставив тюремщика, помятого и насмерть перепуганного, Светлан прошел дальше по коридору, нашел нужную дверь, открыл и вошел. Девушка лежала на деревянной скамье, лицом к стене. Палачи потрудились над ней основательно: от платья остались лохмотья, а спину и бедра покрывали багровые вздувшиеся полосы. С трудом Светлан разжал челюсти и весело произнес: – Привет, Жанночка! Гостей принимаешь? Девушка порывисто повернулась, приподнялась. Личико ей тоже обработали на славу! – Вы? – шевельнула она разбитыми губами. – Зачем?.. – Ты не рада? Как тебя тут, не обижают? Девушка молчала. – Жалоб нет? – спросил Светлан. – Кормят хорошо?.. Ты собираешься говорить? Жанна отвернулась. – Эй! – позвал он. – Ты чего? – Прошу вас, господин, – сказала она в стену, – оставьте меня. Светлан подошел, сел на скамью, осторожно развернул девушку лицом к себе. – Похоже, тебе здесь нравится, а?.. Ну, говори! Кто на тебя настучал: монах? Девушка упорно прятала глаза. Он аккуратно взял ее за подбородок, приподнял лицо. – В чем дело, Жанночка? Ты больше не веришь мне? Она тихо заплакала. – Ну, чего ты? – Я не знаю, господин! – в отчаянии воскликнула она. – Я ничего не знаю! – Не знаешь, кто на тебя донес? Но в чем тебя обвиняют, ты должна знать? – Я не сделала ничего дурного! Прошу вас, добрый господин, не мучайте меня! Светлан поморщился. – Девочка, – сказал он, – ты перепутала пьесы. И долго еще собираешься морочить мне голову? – Это недоразумение, господин! Все выяснится, и меня отпустят. – Недоразумение, – передразнил он ее. – Кого ты хочешь провести, глупышка? Ты лучше меня знаешь, что из этих подвалов не выходят живыми. В дверь негромко постучали. – Очень кстати, – проворчал Светлан. – Значит, отказываешься говорить? Он шагнул к двери и распахнул ее настежь. Толпящиеся в коридоре стражники отшатнулись. Светлан схватил ближайшего за плечо, рывком втащил в камеру, захлопнул дверь. – Ну? – сказал он, встряхнув стражника для острастки. – Ты-то скажешь!.. В чем ее обвиняют? Стражник открыл рот и захрипел. Светлан чуть ослабил хватку. – Говори! – В колдовстве… господин, – выдавил несчастный. – Кто донес? – Не знаю… кх-х… Приказ… его высочества. – Что с ней будет? – Сегодня на закате… костер… Светлан открыл дверь, швырнул стражника в толпу и снова заперся. – Ну, что скажешь теперь? Закрыв лицо руками, Жанна отвернулась к стене. Все ее тело тряслось крупной дрожью. – Да черт побери! – дал он волю ярости. – Ты что, лягушку проглотила? Кто тебя так напугал?.. Хочешь, я разнесу этот шутовской замок в щепы?! Она вдруг зарыдала навзрыд. Светлан повернул девушку к себе, ухмыльнулся: – Видик у тебя!.. Жаль, зеркала нет. – А никто вас… не просил смотреть! – срывающимся голосом огрызнулась Жанна и попыталась вырваться. – Но-но! – сказал он. – Развоевалась. Достав из-под панциря платок, он протянул его девушке. – Жанночка, ты веришь мне? Помедлив, она кивнула. – Будешь говорить? Она кивнула вторично и слабо улыбнулась, вытирая слезы. – Тебя выдал отец Гуго? Жанна покачала головой. – Нет, не он, – ответила она. – Правда, он присутствовал на допросе, но напуган был больше меня. Только благодаря его заступничеству меня не стали пытать огнем. – Чего от тебя хотели? Девушка спустила босые ступни на каменный стол и с трудом поднялась. Поправив платье, пригладила волосы. Светлан терпеливо ждал, прислушиваясь к звукам в коридоре. – Допрос вел сам герцог, – заговорила наконец Жанна. – Когда меня забирали, я решила, что раскрылась шалость с турниром, но все оказалось серьезнее. По вопросам герцога я поняла, что он знает многое, если не все. – Например? – Ну все, что знали вы. – Понятно. И тут ты дала простор фантазии. – Я подумала… – Что тебя выдал я? – Нет, но вы могли проговориться… случайно. – Выпил лишнего? – подсказал Светлан. – Ладно, оставлю это на твоей совести… Чего герцог добивался? Впрочем, я догадываюсь. Откуда ты узнала про Артезию – это он тебя спрашивал? – Да, это. – Ладно. Светлан прошелся по камере, переваривая информацию. Конечно, за Жанной могли следить – возможно, она давно на подозрении. Ее визит ко мне тоже мог быть замечен. И тогда имеются две возможности: либо наш с ней разговор подслушали… что маловероятно; либо тот, кто навел герцога на Жанну, изучил меня настолько хорошо, что не поверил в мое прелюбодеяние с Артезией. А этого из здешних не мог знать никто… даже Анджелла. И только мой загадочный кукловод… – Вот что, девочка, – сказал он. – Вернемся к этой проблеме в более уютной обстановке. Сейчас есть дела поважней. Остановившись у двери, Светлан с лязгом распахнул ее. – Брысь отсюда! – рявкнул он, надвинувшись на стражников. Те бросились врассыпную. – Поймаю – ноги вырву! – бушевал он в коридоре, круша двери и редкую мебель. Из камер ошалело выскакивали заключенные, устремлялись к выходу. – Ух, как я зол! – сказал он, довольно усмехаясь, когда подвалы опустели. Однако он не стал искушать судьбу, возвращаясь через главный вход, где могли поджидать лучники. Выломав несколько решеток, Светлан вместе с Жанной проник в безлюдный захламленный двор, откуда покинуть замок было уже несложно. Доставив девушку в город к ее друзьям, Светлан направился во дворец короля Филиппа.26
Анджеллу Светлан разыскал в одной из ее комнат. Здесь же находилось с полдюжины фрейлин и герцог Карл в окружении многочисленной охраны. Неожиданное и шумное появление Светлана – по своему сегодняшнему обыкновению он в очередной раз снес дверь – вызвало общий переполох. – Светлан! – закричала Анджелла. – Родной, спаси меня! Она вырвалась из рук придворных дам и бросилась ему на грудь. – Ну-ну, – сказал он удивленно. – Сколько чувства!.. Что, я очень нужен? – Меня хотят отдать дракону! – всхлипывая, жаловалась она. – Я не хочу! Забери меня отсюда, милый!.. – Взять его! – приказал герцог. Светлан мгновенно отодвинул Анджеллу за спину и выхватил меч. – Я не ослышался, ваше высочество? – спросил он учтиво. – Да вы свихнулись! – Слышали меня? – рявкнул Карл. – Я сказал: взять! Солдаты не сдвинулись с места. Похоже, юный офицер сдержал слово и живописал утренний турнир самыми яркими красками. – А они умнее тебя, – заметил Светлан. – Может, попробуешь сам? Герцог выругался и вырвал из ножен короткий клинок. Расхохотавшись, Светлан с силой крутанул над головой своим огромным мечом. Карл, бледнея, отступил. – Проваливай, герцог! – презрительно бросил Светлан. – Где уж тебе со мной тягаться… Уходите все! Для вида поломавшись, герцог дал себя увести. Комната опустела. – Вот что, цыпленок, – без предисловий заговорил Светлан, – тебе придется выйти к дракону. – Боже! – Но! – добавил он. – Я пойду с тобой. – Зачем? Светлан, милый… Надо бежать! – А как же город? – Проклятый город! Они хотят откупиться мною! – Город – это ведь довольно много людей, – возразил Светлан. – Самых разных. – Что мы можем? Умереть? Дракон все равно сожжет город. – Возможно, и нет. И потом, убежать нам будет сложно. В упряжке с драконом колдун, а уж этот везде разыщет. – Но, Светлан… – Хватит! Все решено. Не волнуйся, в случае чего Георг унесет тебя, куда пожелаешь. Огневику вас не догнать, но хоть от города уберется. – А что будет с тобой? – Это ты узнаешь завтра, – усмехнувшись, ответил Светлан. – Если к тому времени это еще будет тебя интересовать. Оставив Анджеллу, Светлан долго бродил по обезлюдевшему дворцу в поисках Артура. Однако нашел только знакомого придворного регистратора. По его словам, Артур исчез вскоре после появления дракона. Странное это совпадение дало пищу злым языкам, обвинившим – разумеется, за глаза – Артура в трусости. Но более нелепое обвинение, говорил администратор, трудно вообразить: кто угодно, только не Артур! Скорее уж с ним свел под шумок счеты кто-нибудь из врагов – у благородного человека их всегда много. Конечно, лучше бы ошибаться, без короля Артура рыцарство потускнеет… Прервав словоохотливого администратора, Светлан выведал у него координаты Артезии и распрощался. Первая фрейлина, к счастью, находилась у себя – как выяснилось, под домашним арестом: герцог и тут постарался. Но вид у красавицы был цветущий, она полностью оправилась от потрясений памятной ночи и снова была в курсе всех придворных сплетен. С трудом успокоив вулкан страстей, задымившийся было при его появлении, Светлан выведал у Артезии предполагаемое местонахождение Артура и поспешил отбыть, несмотря на настойчивые приглашения задержаться – хотя бы на ночь. Артура, осунувшегося, охрипшего, с воспаленными глазами, он разыскал в одной из городских мастерских, возле странного сооружения, очертаниями напоминающего исполинский арбалет и облепленного мастеровыми, как муравьями. Коротко обнявшись со Светланом, король кивком указал на арбалет и спросил: – Ну, как? – Впечатляет, – подтвердил Светлан. – Думаешь, эта штука еще и стреляет? – Нам бы только попасть – стрел всего три. – Точное попадание я гарантирую, – сказал Светлан. – Есть у меня такой фокусник. Но будет ли толк? – А черт его знает, – ответил Артур. – Впервые охочусь на огневика. Если с близкого расстояния… Эй! – заорал вдруг король. – Ну, куда, куда?!. Эх! Я же говорил!.. Сорвавшись с места, Артур бросился к арбалету и яростно заспорил о чем-то с вынырнувшим из-за балок профессором – любителем рискованных экспериментов. Некоторое время профессор безуспешно пытался перекричать Артура, затем махнул рукой и полез обратно. Артур вернулся, ухмыляясь. – К завтрашнему полудню должны закончить, – сказал он. – Давно ты в городе? – С утра. – Черт знает что творится! Филипп скис, Карл бесчинствует, рыцари разбрелись… Единственные разумные люди – вот, – Артур кивнул на строителей арбалета. – Дожили! – Ладно, – произнес Светлан. – Наводчика я вам пришлю. До завтра! Покинув мастерскую, он направил Буяна к городским воротам. Сегодня надо было еще разыскать Георга со Стрелком.27
– Безумие! – снова вскричал Георг. – Победить огневика невозможно! Это же стихия, тупая и неодолимая! Огонь и мощь! Он лежал, свернувшись гигантским телом вокруг домика так и не объявившегося Мастера и просунув голову в окно комнаты, где расположились Светлан со Стрелком. – Ладно, сопли в сторону! – велел Светлан. – Давай по существу. – Начать с того, что к огневику даже нельзя приблизиться: вокруг кишат летающие гадюки. Эти бестии иной породы: холодные, огня не любят, – поэтому держатся от огненного дракона на расстоянии, но следуют за ним неотступно, как шакалы за львом. Любимое их лакомство – жареное мясо, а вокруг огневика его всегда вдоволь. И дракону такая свита на руку: кто бы ты ни был – попробуй пройти сквозь рой гадов. Они в любую щель заползут, а яд убивает мгновенно. – Я слышал, огневик обосновался возле реки. – А что толку? Конечно, опытный пловец смог бы поднырнуть и выйти на берег, не опасаясь змей, но дальше-то что? Голый и безоружный, он… – Допустим, я сумею предстать перед драконом в латах и с оружием. – Как это? – Я говорю: допустим. Что еще у него в запасе? – Взгляд. Огневик парализует человека, как удав кролика. Околдованная жертва сама идет ему в пасть. – Прочь суеверия! Пусть он попробует заколдовать человека, который не верит в колдовство… Стрелок, змей поручаю тебе. Поедешь в город к тамошним ведьмам, нажарьте побольше мяса кусками и пропитайте их какой-нибудь отравой. Привяжи все это к стрелам и переправь по воздуху в окрестности огневика. Пусть гаденыши лакомятся! – А дальше? – Потом пойдешь к городским оружейникам, найдешь короля Артура, скажешь – я прислал. Они там строят что-то вроде сверхлука. Надежды на него мало, но хоть нацель поточнее. – Я могу идти? – Погоди… Георг, на болоте я видел озерцо нефти. Бывал там? – Там такой запах! – Потерпишь. Принесешь этой жидкости, сколько сможешь. Потом… это уже забота ведьм… надо разлить нефть по склянкам. Если яд не возьмет змей-летучек, пусть Стрелок попробует их распугать огнем. – А если и это не получится? – спросил Георг. – Тогда я пройдусь по дну реки в доспехах. Четыре-пять минут я под водой продержусь – специально тренировался. Но, надеюсь, до этого дело не дойдет. Еще вопросы есть? Георг вздохнул и покачал головой. Стрелок молча поднялся. – Тогда не теряйте времени – его у нас немного.28
Закончился еще один переполненный событиями, долгий, как в детстве, день, и на Страну сказок опустилась ночь. Но Светлан по-прежнему ощущал себя бодрым, свежим и готовым к взрыву, словно все предыдущие десятилетия своей жизни он дремал и только сейчас начал жить в полную меру, с удивлением открывая в себе все новые резервы. Сила, которую он по крупицам копил на бесчисленных тренировках, выкладываясь до одури и дрожания в коленях, сейчас вдруг вырвалась на оперативный простор. Обломав ветки с недавно срубленного дерева, Светлан развел небольшой уютный костер и прилег рядом, с удовольствием ощущая его ласковое тепло. Завтра предстоял тяжелый день, но сейчас это не тяготило Светлана. Что будет, то и будет, – к чему тревожиться до срока? Завтра покажет, чего он стоит. Видимо, это будет его последняя попытка сломать судьбе хребет… Из темноты спланировала к костру громадная птица, ударилась оземь и обернулась стриженой девушкой с царственной осанкой и полыхающими неистовством глазами. – Бог мой, Лаура! – испуганно произнес Светлан, поднимаясь. – Где твои волосы? Она торжествующе сунула ему под нос ладонь, на которой комком лежала черная, странно поблескивающая ткань. – Смотри! – ткань с легким шуршанием развернулась до земли. Лаура держала ее за два угла, и воздушная, почти прозрачная материя колыхалась под неощутимым ветром. – С ума сойти! – с восторгом выдохнул он. – Как ты это сделала? – Я – ведьма, забыл? – И все же на тебе они смотрелись лучше… – Дурак! – крикнула она гневно. – Смотри еще! Лаура взмахнула руками, и ткань плавно опустилась на костер, накрыв его целиком. Но вместо того, чтобы вспыхнуть, материя постепенно придавила огонь к поленьям. Ни один язык пламени не пробивался сквозь нее. Светлан провел ладонью над самой тканью, теперь невидимой, но тепла не ощутил. – Теперь я понял, – сказал он. – Но за что такая милость, Лаура? – Да уж не за глаза твои ясные да стать молодецкую, – фыркнув, ответила девушка. – Это, конечно, жаль – но разве мало у меня других достоинств? – Да не пыжься, не в тебе суть!.. Но почему чужими руками не свести с колдуном счеты? – Чем насолил тебе старичок? – удивился Светлан. – Таких волос не пожалеть!.. – Что волосы – в месяц отрастут! А сбросить с себя мерзкие его лапы!.. – Так у старика страсть к молоденьким девушкам? – Страсть! Ха-ха! У него одна страсть – его драгоценное здоровье. Ему, говорят, за тысячу и, думаешь, почему? Он, как паук, сосет молодость тех, кто к нему попадает. – Слава богу, хоть что-то проясняется, – сказал Светлан. – И к тебе он тоже подбирался? – Если ты его раздавишь, – ответила девушка, усмехаясь, – я для тебя все сделаю! – Да держишь ли ты слово? – Увидишь, – сказала Лаура. – Если доживешь. И, вспыхнув ослепительным светом, она исчезла. – Вот это ново! – пробормотал Светлан, моргая. – Такого я не видел еще.29
И прошел еще один день, наполненный хлопотами и беготней. Из города они выехали сразу после заката. «Драконобой», от любопытных глаз укрытый чехлом, тяжело тянула по опустевшим улицам шестерка могучих коней. Вокруг на приземистых лошадках трусили дюжины полторы горожан, вооруженных кто чем, но на вид крепких и решительных. Возглавляли шествие Светлан с Артуром, рядом ходко шагал Стрелок, закинув за спину неизменный лук. Пока было возможно, двигались по дороге, потом свернули в луга, где скорость сразу упала – но так и было запланировано. Несколько раз колеса «Драконобоя» застревали в рытвинах, и тогда горожанам приходилось помогать тяжеловозам, но к Поляне снов они продрались точно в срок – когда огневик, по обыкновению плотно поужинав двумя-тремя коровами, уже крепко спал, расставив ноги и сложив уродливые головы на спине. Под застенчивым руководством Стрелка горожане расчехлили и установили орудие, зарядили огромной, обшитой железными полосами стрелой, навели через реку на цель. – А теперь уходите, – сказал Артур. – Нет-нет, друзья! – закачал он головой в ответ на их возражения. – Остальное предоставьте нам, другим тут делать нечего. Прощайте и постарайтесь убраться подальше: здесь скоро может стать жарко. С видимым облегчением горожане растворились в темноте, оставив их втроем. – Ну что, с Богом? – спросил Артур. – Стрелок, как прицел? – Можно стрелять, – ответил юноша. – Стрела ударит под крыло – по мнению Георга, у драконов это самое уязвимое место. Хотя… Георг сомневается. – Он всегда сомневается, – сказал Артур, шагнув к орудию. – Пошла! И он рубанул мечом по канату. «Драконобой» содрогнулся и выплюнул из себя стрелу. Она попала точно в указанное Стрелком место и отлетела, сломанная и бессильная. Огневик лениво поднял головы, огляделся, задумчиво почесал носом под крылом. Затем с силой оттолкнулся от земли и полетел на них. Выругавшись, Артур потянул из ножен меч. Но Светлан толкнул его к коню, взлетел в седло сам и пустил Буяна вскачь, на ходу подхватив и бросив за спину Стрелка. Они вихрем понеслись прочь, под укрытие деревьев, но дракон будто и не обратил на них внимания. Приземлившись рядом с орудием, он набрал тремя глотками полную грудь воздуха и с шумом выпустил из себя три струи огня. Охваченная пламенем, конструкция рухнула. Придержав коней, Светлан с Артуром угрюмо смотрели, как превращаются в пепел надежды горожан. – Чтоб ему пусто стало, этому Горынычу, – проворчал Светлан. – Такой план поломал! – Что делать-то будем? – спросил Артур. – Ну, не лезть же на него врукопашную! Возвращайся в город, предупреди мастеров. – А ты? – А я в лес – по делам. Увидимся завтра. – Ладно. – Артур махнул ему рукой и умчался. – Слазь, – сказал Светлан Стрелку. – Запасной вариант не прошел, придется по старинке. Подогнав Буяна к краю Поляны, Светлан соскочил на землю, вынул меч и неторопливо двинулся на дракона. Сейчас он мог оценить размеры и уродство Трехголового в полной мере – Георг рядом с ним выглядел бы прелестным недомерком. – О-о-о! – пророкотала, увидав Светлана, средняя голова. – Не перевелись богатыри!.. Братья, живем! – Как делиться-то будем? – скороговоркой спросила левая голова. – И кто начнет? – Презренные обжоры! – надменно отозвалась правая. – Вам не отличить нежного тела принцессы от жесткого мяса витязя. Лишь бы побольше! – Дурья башка! – проворчала средняя голова. – Если мы и слопаем принцессу, то не сегодня. – Забыл, о чем с колдуном сговаривались? – вставила левая. – Это не меняет дела, – с достоинством ответила правая. – Я подожду, пока старичок не… – Хватит болтать! – распорядилась средняя голова. – Клиент ждет. В самом деле, Светлан уже подошел вплотную. – Куда торопишься, парень? – ехидно спросила левая голова. – На огонек заскочил? – Он думает, мы и его угостим, – грохнула гулким хохотом средняя. – Гость дорогой! – Для вас нет ничего святого! – возмутилась правая. – Не мучайте бедного юношу, изверги, ешьте его быстрее! – Чистоплюй, – проворчала средняя голова. – Ладно, давай кончать – на боковую пора. Медленно она надвинулась на человека, разверзла чудовищную пасть. – Спокойной ночи, – вежливо сказал Светлан и прыгнул вперед-в-сторону, вложив в удар всю свою новоприобретенную силу. Со свистом взметнулся меч, драконья голова тяжело рухнула на траву, из обрубка хлынула дымная струя лавы. Светлан шарахнулся назад, прикрываясь щитом. Не подвел кладенец! – подумал он радостно. – Ты что, с ума сошел? – ошарашенно спросила левая голова. – Кто ж так делает? – Кретин! – взвизгнула правая. – Жги его, жги!.. На Светлана обрушилась волна огня, но он ждал этого. Задержав дыхание и прикрыв глаза, Светлан нырнул вперед, в бушующее пламя. И покрывало ведьмы выдержало испытание: преследуя сквозь огонь пятящегося дракона, он ощущал лишь умеренный жар. Огневик вдруг забил крыльями и стал подниматься в воздух. Светлана гнуло к земле порывами ветра, он остановился, вскинув голову и прикрывая рукой глаза. С неба, кувыркаясь, падало громадное бревно. Невольно Светлан отскочил, однако Георг не промахнулся. Бревно обрушилось огневику на крыло, сбило наземь. Немедленно Светлан бросился вперед, но головы снова встретили его слаженным огневым шквалом. Из темноты мелькнула стрела. Вонзившись в один глаз левой драконьей головы, она выскользнула из второго и упала на обожженную почву. Издав скрежещущий вопль, ослепленная голова взмыла вверх, заметалась, изрыгая по всем направлениям языки пламени. Правая голова откинулась назад, подальше от огня напарницы. Светлан подскочил и рубанул по основанию левой шеи. Медленно, словно поваленное дерево, она стала клониться набок. Упала, судорожно извиваясь, повиснув на куске кожи, – голова дергалась, хватая пастью черную землю. Дракон попятился, волоча за собой недоотрубленную голову и непрерывно изрыгая из последней глотки потоки огня; длинный шипастый хвост с гулом носился над землей вокруг чудовища. Светлан отбежал, схватил за горлышко бутыль с нефтью и, широко размахнувшись, бросил ее сквозь завесу огня. Охваченная пламенем, бутыль упала на шипы драконьей спины, разлетелась вдребезги, и жидкий огонь расплескался по огромному телу. Взревев, огневик извернулся, и тогда Светлан в несколько прыжков сблизился с ним и единым взмахом отсек третью голову. Сейчас же шарахнулся назад, но опоздал: всей своей чудовищной массой драконий хвост ударил его по ногам и бросил далеко в сторону. Отползая на руках от полыхающей туши, Светлан увидел, как из-за деревьев выпорхнуло белое платье: к нему изо всех сил, теряя туфли, бежала принцесса. Откуда ее черт принес?!. – Игра с огнем приводит к пожару, – сквозь зубы пробормотал Светлан, когда девушка наклонилась над ним. – Не хватай! Ч-черт… – Он оглянулся на дракона. – Уходи! Слышишь? Убирайся! – Светик, Свет мой!.. – рыдала Анджелла, цепляясь за него руками. – Что с тобой? Поднимись! – Отвяжись, дура! – заорал он. – Да иди ты отсюда! Сгореть хочешь? И словно в ответ на его слова, безголовая драконья туша грузно осела, с последним выдохом выпустив из себя три огненных языка. Пламя держалось меньше секунды, но этого хватило, чтобы пышное платье принцессы вспыхнуло как факел. Анджелла оцепенела в ужасе. – В воду! – крикнул Светлан. – Живо! О, дьявол!.. Оскалившись, он взгромоздился на непослушные ноги, подхватил девушку одной рукой, другой сбивая пламя, срывая полыхающую ткань. Сделал один падающий шаг, второй… еще несколько… и шумно рухнул в воду. Зашипев, погасло платье. Река подхватила их и понесла в темноту, прочь от охваченной огнем Поляны снов.30
Ощутив ногами дно, Светлан подхватил Анджеллу на руки и вынес на отмель. К его облегчению, за то время, пока их несло мимо обрывистых, густо заросших деревьями берегов, ушибленные драконом ноги полностью восстановили свою силу. – Где это мы? – спросил Светлан, озираясь. Крепко обхватив руками его шею, принцесса тихонько всхлипывала. – Вот уж чего нам сейчас хватает, так это воды, – заметил Светлан. – Эй, твое высочество? Тебе сушиться надо, а не сырость разводить! Она не ответила, пряча лицо на его плече. Светлан вступил в лес, под смыкающиеся над головой кроны. Сразу стало темно и жутко, Анджелла еще сильнее сдавила ему шею. – Надо возвращаться, – сказал Светлан. – А, цыпленок? Сколько нас протащило? Он пересадил ее, словно ребенка, на предплечье и зашагал вдоль берега, свободной рукой отодвигая ветки. Судя по тому, сколько они пробыли в этом быстром потоке, путь предстоял неблизкий. – Ну, перестань! – сказал он Анджелле. – Чего ты? Все позади. Светлан убрал с дороги очередную ветку и остановился, упершись в каменнуюстену. – Кому это вздумалось в лесу строить? – пробормотал он, оглядывая забор. – Обходи теперь! – Я замерзла, – пожаловалась Анджелла. – Отчего такой холод? – А ты посмотри, что осталось от твоего платья… Ладно, зайдем. Посадив девушку на забор, Светлан вскарабкался туда же сам. Перед ними высилась черная громада здания без окон и с единственным входом. – Надо бы взглянуть, – сказал Светлан. – Как считаешь? – Не ходи, Светлан. Мне страшно! – Я быстро. Он спрыгнул с забора и пошел к дому, но на полпути остановился, заслышав в кустах шорох. Осмотрелся, ничего не увидел, однако дальше двинулся, положив ладонь на рукоять кинжала. И тут же на него прыгнул из кустов зверь, огромный как лев. Мгновенно Светлан метнулся в сторону, вырывая кинжал. Зверь пролетел мимо, но в следующее мгновение на Светлана бросился второй, не меньше. Светлан рубанул клинком, распоров зверю горло под самыми клыками. Другого встретил ударом в грудь. Зверь сбил его с ног, но сам был уже мертв – кинжал погрузился до рукояти. Только по завершении стремительной схватки Светлан смог рассмотреть своих противников. Это были собаки – неправдоподобных размеров, с мощными челюстями и тяжелыми лапами. Вытерев и спрятав кинжал, Светлан позвал Анджеллу. Девушка подошла, с минуту пораженно разглядывала собак. Потом вдруг наклонилась над одной и попыталась расстегнуть массивный, усеянный стальными шипами ошейник. – Ты чего? – удивился Светлан. – Что за фантазии? – Помоги мне! Стараясь не испачкаться в крови, Светлан снял ошейник, протянул Анджелле. Спросил: – Сувенир? Девушка молча затянула ошейником талию. Двери дома оказались запертыми. Светлан навалился. Обшитые железными полосами толстенные доски гнулись, трещали, но держались. Бормоча под нос проклятия, Светлан потащил из ножен кинжал. – Погоди. – Обогнув его, Анджелла приблизилась к дверям вплотную, и те вдруг медленно, с протяжным скрипом разъехались. – Ошейник-ключ? – догадался Светлан. – Неглупо! И они вступили внутрь. Дом был огромен. Они пересекали просторные мрачные залы, погруженные в полумрак и заставленные массивной, потемневшей от времени мебелью, проходили длинными коридорами с выступавшими из ниш рыцарскими доспехами и теряющимися во мгле потолками, поднимались по широким лестницам, открывали бесчисленные двери… И нигде не встречали ни души. Только иногда с древних, заросших паутиной сводов срывались чудовищных размеров летучие мыши, пугая хлопаньем крыльев и пронзительным писком. – Вымерли все, что ли? – рассердился наконец Светлан. – Долго нам еще здесь бродить? – Хозяева рядом, я чувствую, – напряженно ответила Анджелла. – Надо искать! Она зябко повела плечами и снова устремилась вперед, собранная и настойчивая, совсем не похожая на себя. Очередной раз они спустились на первый этаж и остановились перед небольшой цельнометаллической дверью. Вопросительно покосившись на Анджеллу, Светлан потянул дверь. Та со скрежетом отворилась, и они увидели крутую винтовую лестницу, уводившую вниз, в темноту. – Туда-то зачем? – спросил Светлан. Девушка молча ждала, обхватив себя руками. Пожав плечами, Светлан кинжалом сковырнул с двери защелку – во избежание неприятных неожиданностей, снял со стены факел и, пригнувшись, ступил на лестницу. Чем ниже они спускались, тем холоднее и сырей становился воздух. Потом лестница кончилась, и они очутились на хлюпающем каменном полу. – Что здесь… – негромко начал Светлан, но договорить не успел. – Здесь!!! – гулко рявкнуло из тьмы. Вздрогнув, Светлан выбросил вперед руку с факелом, но увидел только мелькания бликов на влажных стенах. Под сводами медленно затихал хриплый хохот. Тьма наполнялась ропотом далеких голосов, голоса приближались – Светлан уже мог различить отдельные слова. Потом невидимые часы четко пробили полночь, и все стихло. – Анджелла, – тихо позвал Светлан. – Что это? Никто не отозвался. Он круто обернулся – сзади никого. Девушка исчезла. – Анджелла! – крикнул он растерянно. Над головой мелькнула громадная тень. В него ударил порыв ветра, и факел потух. С минуту Светлан стоял неподвижно, вслушиваясь в абсолютную темноту. Затем, отшвырнув бесполезный факел, достал кинжал и попятился, натыкаясь на скользкие стены. Нащупав лестницу, стал подниматься, каждой клеткой ощущая исходящую из гулкой тьмы угрозу. Почему-то дверь оказалась закрытой и, как ему показалось сначала, запертой. Скрючившись на тесной площадке, он все-таки немного сдвинул стальную плиту, протиснулся в щель и обнаружил за дверью исполинский шкаф, сравнимый по габаритам с небольшим домом. Взъярившись, Светлан зацепил пальцами за низ деревянного мамонта, рванул и отбросил его в сторону. Вырвал из гнезда второй факел и снова шагнул в узкий лаз. В лицо дохнуло свежим ночным ветром, и Светлан едва не покатился по крутой крыше огромного дома. Выронив факел, он ухватился за косяк, озирая отчаянным взглядом расстилавшийся до горизонта лес. Хотелось крушить, рубить, биться – но с кем? Оглянувшись, он увидел за спиной густой сумрак чердака, в котором проступали массивные перекрещивающиеся балки, спрыгнул на пол и огляделся в поисках люка. Но заметил только шевелящиеся, потревоженно ворчавшие мохнатые тени в углах, совсем не интересные ему сейчас. Вглядываясь под ноги, Светлан двинулся через чердак, пока не увидел квадратную крышку с тяжелым металлическим кольцом. Откинув люк, обнаружил за ним непроницаемую темноту – завораживающий мрак – полное ничто. Тьма медленно поползла из хода, тягуче разливаясь по полу чердака. Сквозь сапоги Светлан ощутил леденящее, жуткое прикосновение мрака, поспешно захлопнул крышку и пошел дальше. Под вторым люком обнаружил то, что искал, – ведущую в глубь дома лестницу. Лестница упиралась в обыкновенную легкую дверь, совершенно нетипичную для тяжеловесного великолепия этого дома. Светлан вошел и наконец увидел человека.31
Это был сухонький, согбенный временем старичок с непропорционально крупной и совершенно лысой головой, облаченный в длинный строгий халат. Лицо его – маленькое, сморщенное, густо поросшее волосами – было вполне благостным и оживлялось светом ярких молодых глаз. – Вот и пришел ты, витязь, к концу сказки, – негромко и ласково заговорил старичок. – Уж прости меня, дружок, но все по-моему вышло. Более тебе здесь делать нечего. Светлан смотрел на старика во все глаза, мучительно пытаясь вспомнить, где мог его видеть. Старичок вдруг весело ему подмигнул, и на мгновение Светлану показалось, что он вспомнил, – но ощущение мелькнуло и пропало. – Не тужься, милый, – сказал старичок. – Не торопись, всему свой срок. Сядь пока. Словно в трансе, Светлан прошел к креслу и сел. Старичок остановился перед ним, сложив сухие ручки на впалой груди и приветливо глядя из-под мохнатых бровей. – Славно ты потрудился! – произнес он. – Я верил в тебя с самого начала, но и я тебя недооценил. Было бы несправедливо отослать тебя, не объяснив кое-что. Вобрав голову в плечи, Светлан завороженно следил за стариком, который, сложив руки за спиной, принялся расхаживать перед ним, шаркая туфлями без задников. – Вот представь себе картину, – задушевно, словно самому себе, говорил старик. – Живет на свете могущественный чародей. Не добрый, но и не злой – как у вас говорят: без предрассудков. Тысячу лет живет, другую, третью… Долго? Как посмотреть. Когда подступает старость, кажется – и не жил вовсе. А что делать, куда деваться? И ум есть, и сила, знаний да умения больше, чем когда-либо, но что все это перед старостью – пшик. Хочешь не хочешь, а уходить надо, природу не обманешь, верно? Да, все так думают… и все ошибаются. Есть способ! Не всем он годится, гордые да мягкие сердцем скорей умереть согласятся. А мне не до гордости, я жить хочу. Знаешь, что за способ? – Наслышан, – сквозь зубы выдавил Светлан. – Лаура нашептала? – догадался старичок. – Не любит она меня, а ведь мы почти родственники. – Он тихонько посмеялся. – Ну, да ладно… Способ я, однако, объясню – в двух словах. Есть у молодых места, где их молодость хранится. Тайные места, заветные. Говорят, я себе кровь переливаю… Чушь, невежество! От одной крови мало проку. Глаза колдуна вдруг засветились сладостным огнем, он остановился, зашевелил перед лицом скрюченными пальцами. – Когда я погружаюсь в юную девственницу, – продолжал он, воркуя, – и забираю у нее эту восхитительную, пьянящую юность… Когда кровь журчит по жилам весенним ручейком… Ах, какое чувство! Этого не перескажешь. Я один знаю, что это такое: молодеть… – Паук! – с омерзением произнес Светлан. Старик вздрогнул, очнувшись. – Тебе не понять этого, – ласково улыбнувшись, ответил он. – Ты молод. Если доживешь до старости – поговорим. – Ты-то доживешь? – Я-то доживу, – уверенно сказал колдун. – Да еще с каждым годом молодеть буду! – В детство не впади. Старичок весело хихикнул. – Пожалуй, на паука ты не тянешь – мелковат, – задумчиво произнес Светлан. – Скорее пиявка. – Меня трудно обидеть, – отозвался колдун. – Зря стараешься. Лучше слушай дальше… Итак, способ есть. Но где взять девушек? А ведь их немало надо – хотя бы по одной каждые два месяца. Чаще – лучше. Что делать? Покупать, сватать, воровать? Можно, но хлопотно – я пробовал. Эдак ни на что другое времени не остается – зачем тогда стараться? Вот и пришлось оглядеться внимательнее. Раньше-то мне до людей дела не было: ну, живут себе и пусть живут, лишь бы не мешали. А тут вдруг оказалось, что мне без них не прожить. Осмотрелся я и обнаружил под боком многолюдное королевство, где девочки растут, как цветы на лужайке, – только выбирай. Начал я приглядываться и понял, что с королем мне по-доброму не договориться – не тот человек. Одному против королевства идти? Трудно, года не те. Да еще, не дай бог, позовут против меня другого колдуна – того же Оттона, например, полукровку, игруна ненасытного… Нет, думаю, тут надо осторожнее, с подходцем. Проскочить в короли за спиной драконов? Тоже не выход. Драконы почти все заносчивы, сумасбродны, обидчивы, ладить с ними трудно. И прожорливы очень, свирепы неразумно. Полкоролевства сожрут, остальное пожгут да потопчут. Стану я королем без королевства – вот радости-то! Я от одного огневика не знал, как избавиться, а тут еще других звать? Нет, не то, да и Оттон их в королевство бы не пустил – из вредности, очень он меня не любил. Что ж делать-то? – Удавиться, – сказал Светлан. – Зачем? Решил я поближе королевский двор рассмотреть. И представь, нашел, что искал. Человека сильного, жестокого, готового за власть мать родную отдать, не то что сопливых девчонок. – Карла? – Вот теперь угадал, молодец! Сговорился я с ним, колдовством помог. Сила за ним уж немалая была, да все же недостаточная. Очень народ старого короля уважал, не потерпел бы переворота. Сперва надо было условия создать – чтоб людишки через своего короля тяжкие лишения претерпели. Вот и пошел я свататься к королевской дочке. Знал, что откажут, и не ошибся. Целое представление устроил: сердился, грозил, пугал. Выгнали с позором, – старичок посмеялся. – И пошел слух в народе о бедах грядущих, тут уж слуги герцога постарались. Да и мои помощнички людям кровь попортили, потешились. А как дракон к городу подступил – того пуще. Очень народ на короля обиделся за несчастья свои, как сухие дрова стал – лишь огонь поднеси. Всем сильной руки захотелось, чтобы от дракона спасла. Тут герцог и выступил. Короля ночью с башни спихнули, никто и не пикнул. А утром еще обнаружили на полянке мертвого дракона и в такой восторг пришли, что герцога готовы были на руках носить. – Чего мелешь, старик? Ночь не кончилась – какое, к дьяволу, утро!.. – А ты куда залез, витязь, не ведаешь? В Подвал Безвременья! Как еще за трое суток обернулся, другие годами не появляются… – Все равно врешь! Дракона разве герцог убил? Старичок тихонько посмеялся. – Ты-то по скромности своей на подвиг молчком пошел, а Карл на всех углах трубил, что огневика одолеет, – вот вся слава ему и досталась. Но я твоих заслуг не умаляю. Как раз с твоей помощью я герцога возвысил, а Оттона с драконом, дружков своих беспокойных и нелюбезных, убрал. Вот за это тебе спасибо! – Так это ты меня затащил сюда? – Я, голубь, я. Долго я тебя искал, ох, долго! Но нашел, разбудил, помог, чем сумел. Оружием, к примеру. В ярости Светлан ударил кулаком по подлокотнику, поняв наконец, кого напоминал ему колдун. Кузнеца! Его глаза, его интонации. Вот кому доверил он свой секрет! – Есть в народе мастера, есть, – покивал старичок. – И тот, кого я тебе показал, не выдуман. Живет такой, бьется над механизмами, пытается лбом стену прошибить… Может, прошибет. Кладенец твой его бы порадовал. Да и мне сгодится. А вернее – герцогу. Мало ли? С соседями вздумает воевать или народ взбунтуется. В жизни всякое бывает, дружок. Светлан молчал, кусая губы. Его трясло от ненависти, мысли метались. Как мальчишку – вокруг пальца! А он-то старался, героя из себя корчил… Кукла! Колдун за ниточки дергал, а ты и рад… Добился! Помог прорваться к трону маньяку-властолюбцу, за спиной которого – Паук-колдун… Куда как весело! – И необременительная это дань, – говорил тем временем старичок. – Дюжина девчонок в год для такой страны – пустяк, мое покровительство дороже стоит. А я многое могу: и погоду устроить, и злодеев отвадить, и мор отвести. Всех ублажу, не сомневайся, это же мне самому на руку. Или ты за принцессу опасаешься? Да бог с тобой, забирай ее и делай, что хочешь, – заслужил. На что она мне теперь, когда я королевством владею? Хочешь, я… Оттолкнувшись от кресла, Светлан прыгнул на колдуна, на лету выхватывая кинжал. Но клинок пронзил пустоту, старик исчез. Светлан крутнулся, озираясь. Колдун стоял в дальнем углу комнаты и укоризненно качал головой. – Ай-яй-яй, – сказал он. – Я-то хотел с тобой по-доброму… Светлан бросился на колдуна, но тот снова пропал и продолжал с другого места: – Напрасные старания, витязь, поверь старику. Не страшен ты мне, силу только зря тратишь. Много ее у тебя, так ведь есть и посильнее. Колдовству ты плохо поддаешься, мне ли это не знать, но сила силу ломит. Давай по-хорошему, а? Светлан тщетно пытался подавить ярость. – Просчитался ты, колдун! – заговорил он негромко. – Лихо все разыграл – как по нотам, но в конце глупость сморозил, перевыпендривался. Не уйду я теперь, не надейся. Герцога я скину, тут моих сил хватит. И до тебя доберусь – не сейчас, так позже. Ошибся ты! – Эх, витязь! – вздохнул старичок. – Это ты ошибаешься и, кажется, непоправимо. А я и такой поворот предвидел – рассчитал, как ты говоришь. Последний раз спрашиваю: уберешься без скандала? – Выкуси! – рявкнул Светлан. – Ну, воля твоя, – кротко сказал старик и повернулся ко входу. – Гробби! – позвал он. – Иди сюда, сынок. Пол задрожал под тяжелыми шагами, из темноты коридора выдвинулась чудовищная фигура. Пригнув голову, исполин вступил в зал. Анджелла сильно польстила Светлану, назвав его великаном: в этом росту было за три метра, а вес – никак не меньше тонны. Человекоподобная махина неторопливо приблизилась, остановилась рядом с колдуном. Грубые черты огромного лица были равнодушны и странно неподвижны, в руках игрушками зажаты меч и кинжал, в которых Светлан с содроганием узнал свое сверхоружие рукопашного боя. – Ну, как? – ехидно спросил колдун – рядом с великаном он казался гномом. – Выкуси! – повторил Светлан упрямо. – Гробби, малыш, – сказал старичок ласково. – Этот человек мне мешает, убей его! И что-то жалостливо бормоча, отошел в сторону.32
Великан вздохнул, будто пробуждаясь, огляделся и двинулся на человека. Для пробы Светлан бросил в него кресло. Стремительный взмах меча – и оно разлетелось в щепки. Светлан попятился. Великан сделал еще шаг и занес руку с мечом. – Х-ха! – выдохнул он, и меч обрушился вниз. Светлан метнулся в сторону. – Х-ха! – сбоку на него уже летел кинжал. Светлан опять увернулся. Ноги Гробби переступали неторопливо, но руки были проворны и неутомимы. Меч непрерывно летал вверх-вниз, сокрушая подвернувшуюся мебель, не давая Светлану ни секунды передышки. И продолжаться долго это не могло. Пригнувшись, Светлан проскользнул под мечом так близко, что тот ободрал ему плечо, и ударил снизу. Но металл зазвенел о металл: Гробби успел подставить свой кинжал. Противники застыли, окаменев в напряжении. Одной рукой Светлан вцепился в толстое, как бревно, запястье гиганта, не давая подняться мечу, второй давил так, что мышцы сводило от боли. И не мог сдвинуть эту глыбу, пересилить исполинские мускулы. Великан вдруг качнулся, вырвав руку из слабеющих пальцев Светлана, и с размаху ударил его кулаком в бок. Светлана швырнуло на пол. Перевернувшись на спину, он увидел падающий на него с высоты меч. Вскинув навстречу кинжал, Светлан ухватился левой рукой за лезвие, напрягся. Чудесный клинок выдержал страшный удар. Устояли и руки, только перчатка лопнула, из ладони брызнула кровь. Мгновенно Светлан перекатился в сторону, вскочил на ноги. И вовремя – в пол уже вонзался на всю длину кинжал Гробби. Светлан задыхался, сил оставалось немного. А Гробби все так же неудержимо пер вперед, работая руками, как заведенный. Развязка надвигалась, и, наверное, лучше было бы ее приблизить. Пока усталость не лишила тела резвости, а сердца – ненависти. Собравшись с духом, Светлан шагнул навстречу великану, снова скользнул под меч, отбил кинжал кинжалом, изо всех оставшихся сил нанес Гробби удар ногой в пах. И сразу отпрыгнул. Великан пошатнулся, издав оглушительный рев ярости и боли, слепо ударил перед собой обеими руками, снова взметнул над головой оружие. Светлан рванулся к исполину, выбросил вперед кинжал. Полуметровый клинок погрузился до рукояти в необъятную грудную клетку. Вырвав кинжал, Светлан отскочил. Несколько секунд гигант стоял неподвижно, сохраняя на лице выражение безмерного удивления, потом стал медленно клониться назад и рухнул во всю длину, словно поваленное дерево. Пол содрогнулся, по залу прошел гул. Переведя дух, Светлан нагнулся к громадному трупу, вывернул из мертвых пальцев меч. Пошатываясь, пошел на колдуна. – Эх! – сказал старик с досадой. – Не было мне забот – вытаскивай теперь эту махину из дома… Ах, Гробби, Гробби, как ты меня подвел! Подняв взгляд на Светлана, колдун недовольно покривился, с видимым усилием исчез и появился в двух шагах. На лице проступило недоумение. – Что такое? – спросил он и снова исчез, уворачиваясь от набегающего Светлана. И опять появился рядом. На сморщенном личике усиливалось выражение тревожного удивления. Светлан тоже мало что понимал, но преследования не прекращал. Еще бросок… Еще… И вдруг он налетел на колдуна грудью. Старичок опрокинулся на спину, кувыркнулся через голову, мелькнув тощими ножками, и сел на полу. Светлан застыл от неожиданности. – Неужто разучился? – бормотал колдун. – Вот так да! Столько веков умел – на тебе!.. Старею, угу. Переливание, нужно срочно переливание… Он напрягся и растворился в воздухе. Но не полностью. Оцепенев от изумления, Светлан завороженно наблюдал, как ставший полупрозрачным, будто дымчатое стекло, колдун неторопливо поднялся, отряхнул сухонькие ручки и зашаркал к выходу, сокрушенно покачивая плешивой головой. Светлан опомнился. – Нет, стой, Паук! – сказал он, шагнув следом. – Мы не договорили! Колдун проворно обернулся. – Ты видишь меня? – спросил он в ужасе. – Видишь?! Челюсть его отвисла, глаза остекленели. – Я понял! – завизжал он вдруг. – Мерзкая девчонка! Ее работа! Дрянь, дрянь!.. Ведьма проклятая, на цепи сгною!.. А-а-а!! Не хочу!! С неожиданной резвостью он бросился бежать. В три прыжка Светлан настиг его, сгреб за шиворот и оторвал от пола. – Нет, нет! – брызгал слюной колдун. – Не убивай! Я хочу жить! Все отдам, все твое! Оставь жизнь! Жизнь!! Жизнь!!! Кривя губы, Светлан покачал головой, занес меч. – Остановись!!! – захлебнулся криком старик. – Ты не знаешь! Если умру я, и тебе не жить! Дворец стоит, пока существую я, а убьешь меня – он рухнет. И тогда смерть тебе! Смерть!!.. – Ну, не кричи, – сказал Светлан и, брезгливо стиснув челюсти, опустил меч. Колдун рассыпался в труху, словно прогнивший пень. Из праха взвилась огромная змея и, распахнув клыкастую пасть, бросилась на человека. Светлан снова вскинул меч, но из крохотного окошка под потолком тихо скользнула стрела, пронизала голову змеи и глубоко увязла в стене; змея шлепнулась на пол, бешено извиваясь. Светлан узнал стрелу и улыбнулся ей, как привету друга. Из разбитого змеиного черепа выскочил вдруг крупный, с кулак, паук, и тело змеи опало, помертвев. Паук кинулся в сторону. Догнав его, Светлан занес ногу. Перевернувшись на спину, паук вскинул в бессильной угрозе лапы, разомкнув жвалы. – Пощади! – едва слышно пискнул голос колдуна, но Светлан уже опустил ногу. Под сапогом слабо хрустнуло, из-под подошвы во все стороны вырвался зловонный дым. И в тот же миг пространство раскололось в ослепительной вспышке, стены вокруг зашатались, вспучились и рухнули с тяжеловесной медлительностью.33
Светлан недоверчиво опустил руки, вскинутые в безнадежной попытке защитить голову от многотонного обвала. Он снова был в своей квартире, в своем мире – в мире реальности. Все еще сомневаясь, Светлан обвел глазами комнату. Все, как прежде – как в тот давний миг, когда он ушел. Будто и не было ничего. Светлан живо повернулся к зеркалу и увидел себя – ободранного, подпаленного, в остатках лат и с чудо-кинжалом на поясе. Себя из сказки. Но все прочее: дворец, труп великана и останки колдуна, перспектива неминуемой гибели – сгинуло без следа. И все-таки жаль, вдруг подумалось ему. Там я жил! Чуть слышно скрипнула дверь – Светлан обернулся. На пороге стояла девушка – стройная, большеглазая, удивительно похожая на Анджеллу. И все же не она. Снова, как недавно с колдуном, Светлан мучительно напрягал память, пытаясь сообразить, кого еще она напоминает. – Бедный мой Светик! – тихо сказала девушка. – Досталось тебе. Она подошла, осторожно взяла тонкими пальцами его окровавленную ладонь, склонилась над ней, что-то шепча. Боль утихала. – Кто ты? – спросил Светлан. – Я тебя знаю? Промолчав, она повела его в ванную, стянула с его руки перчатку, подставила ладонь под струю воды. Кровь смыло, на коже не осталось даже царапины. – Лаура! – прошептал Светлан, задохнувшись. Девушка покачала головой и снова зашептала заговоры, почти касаясь губами его ободранного плеча. – Да ну его! – сказал Светлан нетерпеливо. – Можешь ты объяснить, что произошло? Улыбнувшись, она ответила: – Все славно, Светик. Теперь – все хорошо. – В самом деле? Рад слышать! А конкретно? – Главное – ты победил судьбу, прорвал цепь неудач… не только своих. И повернул ход событий. – А что же герцог? – Предоставь Карла заботам наших друзей, – посуровев лицом, сказала девушка. – Ему за все воздастся сполна, я уверена! – Кто ты? – снова потребовал Светлан. – Ну, говори, не зли меня! – Я – Анджелла, – ответила девушка, положив легкие руки ему на плечи. – И я – Лаура. Они обе во мне. Днем я была принцессой, ночью – ведьмой. С рождения на меня было наложено проклятие, и спало оно в миг гибели колдуна. – Подожди, – сказал Светлан, растирая пальцами виски. – С ума можно сойти!.. Так это ты подвела старика под мой меч? – Это сделала Лаура, – терпеливо пояснила она. – Ведь тогда я еще была ею. Жалобно взвыв, Светлан помотал головой и произнес: – И здесь нет спасения от вашей путаницы. Ну никому нельзя верить!.. Надеюсь, больше-то в тебе никого нет? Этих двух вполне достаточно! – Нет, – улыбнулась Андж-Лаура. – Больше – никого. – Ну, тогда вы обе, – распорядился Светлан, – марш на кухню!.. Иначе слопаю кого-нибудь из вас. – Завтрак готов, – с подозрительной кротостью ответила она. – Сейчас принесу. – Чудеса! – только и сказал он. Девушка исчезла за дверью, а Светлан подошел к окну и сладко потянулся. Глянул с высоты своего девятнадцатого этажа на начинающийся прямо от шоссе лес, затянутый кое-где клочьями предрассветного тумана… и насторожился. Что-то здесь было не так, что-то изменилось в привычном пейзаже. То ли деревья в лесу стали менее ручными и затравленными близостью города, непонятно как переняв у сказочных чащоб частицу величественной дикости, то ли перемена произошла в самом Светлане. Ему вдруг почудилось темное пятнышко, плывущее на фоне сплошных крон возле самого горизонта, – нечто вроде самолета странной… Светлан рванул на себя раму, впопыхах вырвав ее с корнем, отшвырнул с досадой за спину и высунулся из окна по пояс. Над лесом, далеко-далеко, летел дракон. Его исполинские крылья мерно взмахивали, посылая волны по верхушкам деревьев. Три головы на длинных шеях нацелились вниз, будто высматривая место для посадки. А у основания средней шеи что-то… кто-то… Черт! Светлан торопливо протер слезящиеся глаза, но этой секунды хватило дракону, чтобы спланировать за деревья. И все-таки видел он или нет оседлавшего дракона человека? Видел или нет?..Сергей Иванов Пропащие души
Часть I Шабаш – шабашу
Глава 1. А поутру они проснулись
Солнце поднялось уже высоко над безбрежным, как океан, лесом, и даже сквозь двойные плотные шторы в спальню прорывался горячий свет, наполняя её бордовыми бликами, – но подниматься с постели по-прежнему не хотелось. То есть покинуть её, конечно, придётся, да только не раньше, чем это сделает Анджи. А угомонились они, как обычно, под утро – и ведь не надоест, который уже месяц!.. Приоткрыв один глаз, девушка пропела: – Светик, привет!.. Выспался? Его настоящее имя Анджелла узнала сразу после возвращения, но продолжала величать мужа Светланом. Хорошо, не при местных зубоскалах – всё ж имечко с претензией. Эдакий светлячок в тёмном средневековье… пудов на восемь, ага. – Я поэт, зовусь я Светик, – проворчал он в ответ, даже не пытаясь принять сердитый вид. Всё равно ж не поверит. Во-первых, девушка понимала его лучше, чем он себя; во-вторых, Светлан просто не умел на неё злиться. Наверное, главным чудом в той странной сказке оказался финал. А именно: как замечательно, без зазоров, сомкнулись они ноющими гранями, составив целое. Happy end вышел истинным, без подвохов. Счастье не закончилось воссоединением персонажей и даже не пошло на спад – наоборот, с каждым днём его становилось больше. Месяц проходил за месяцем, а они только привязывались друг к другу сильней, избегая расставаться сверх неизбежного. Временами это пугало Светлана: как же больно будет падать с такой высоты, если, не приведи бог… Да ну, о таком лучше не думать! Наконец распахнув оба глаза, сверкающих изумрудными зрачками, Анджелла потянулась, откровенно приглашая любоваться собой, прелестным своим ликом, волшебным телом, едва прикрытым простынёй, золотыми волосами, рассыпавшимися по постели, – будто не этим занимался он каждую секунду, пока находился с ней. Даже во сне Светлан продолжал ощущать её – кажется, не только кожей. – А как спалось принцессе? – спросил он. – Горошина не намяла бока? Вообще-то, после трагической гибели отца и последовавшего вскоре за ней свержения узурпатора, Анджелла вполне могла именоваться королевой. К тому ж, настоящая принцесса вовсе не та, кто под десятком перин ощутит горошину, а кто не станет раздувать это зёрнышко в арбуз. – Опять ко мне Паук приходил, – сообщила Анджелла. Имелось в виду: во сне, – не подумайте плохого. В сны Светлана тоже изредка являлся дед, умерший десятилетия назад. – Гостюшка, – проворчал он. – И чего хотел? – «Вернись, я всё прощу!» – сказала девушка загробным голосом. – Что-то непокойно его душе. – Ещё бы!.. За долгую жизнь сей колдун натворил много бед, хотя злодеем стал не по злобе – от равнодушия к людям. (Но важен ведь результат?) И по совокупности преступлений был приговорён… лично Светланом. Впрочем, разве у него оставался выбор? – Похоже, она до сих пор слоняется возле Дома, – прибавила Анджелла. – Уж чего-чего, а живучести у Паука на десятерых. – Большим мерзавцам без этого никак, – согласился Светлан. – С одной пробоины такие кораблики редко тонут. Но разве сможет он дотянуться сюда? – Кто знает, милый. В теперешнем его состоянии многое принимается по-другому – расстояния тоже. И разве ты сам представляешь, на сколько мы удалены от моего королевства? Или где пребываем сейчас на самом деле? – Да уж, – пробормотал он. Это в первый момент Светлану показалось, будто он возвратился в свою квартиру, размещённую на верхнем этаже девятнадцатиэтажки, высящейся на самом краю города, вплотную к окружной дороге, сразу за которой начинался лес. И в свой мир – ну, разве с некоторыми вариациями: драконы там, разросшиеся буйственные леса, прочая воспрянувшая живность; толика чудес, почти смыкающихся с экстрасенсорикой; ещё какая-нито околосказочная экзотика. На самом-то деле изменений оказалось куда больше, но к волшебству они имели мало отношения. Светлан словно бы угодил на полвека вперёд, хотя по летоисчислению (христовому, понятно, – никуда от него не делись) вернулся в год, откуда его выдернули и где отсутствовал не дольше недели. Однако поменялось тут многое – не перевернулось, но сдвинулось. Как выяснилось, обитал Светлан уже не в прежней конуре – при том, что вернулся в знакомую комнату. Но раньше та была единственной в квартире, а ныне к ней добавились ещё четыре, и каждая едва не вдвое просторней. Обставлены они были шикарным новьём – в отличие от первой, в которой явно хранился антиквариат… чтобы не сказать: рухлядь. И оснастили жилище по последнему слову, нашпиговав электроникой от кухни до ванной, причём приборы обнаружились такие, о которых Светлан не подозревал раньше. Впрочем, увидев их, он ощутил в себе пробуждающееся знание, словно к исконной его сути добавилась вторая, представляющая истинного хозяина здешних хором, взращённого иным прошлым. В мире, куда вернулся Светлан, оказалось куда меньше дорог, пыли и шума, чем в том, откуда он сбежал, – поскольку большая часть транспорта поднялась в воздух и даже стоянки устраивали обычно на крышах. Зато прибавилось зелени, в том числе внутри городов. Число же ненавистных Светлану границ, наоборот, сильно убавилось, а проницаемость их выросла намного. Здесь российский юнец, получивший образование на родине, вполне мог податься егерем в канадские леса или пастухом в Аргентину, а любой иноземец, от американца до японца, волен был испытать силы в сибирской тайге – тем более, такое закаливание духа ныне вошло в моду. Кстати, сами расы, не говоря о нациях, отличались уже не столь явно – сказалось многовековое смешение народов. А драконы тут и впрямь дожили до современности, но диких, свободных особей почти не осталось – как лошадей или верблюдов. Или собак. Увы, умом летающие рептилии не блистали, хотя по праву занимали второе место, обставив дельфинов и шимпанзе. И волшебство больше не считалось ересью, из сферы сказок перекочевав в реальность, сделавшись объектом научного интереса. Но такого распространения, как в мире Анджеллы, не получило и на такие высоты не воспаряло. Что же до рекордов силы… Ну, Светлан, конечно, просмотрел спортивные сводки. Вместо неполных трёх центнеров, которые выбрасывали над головой прежние здоровяки, нынешние едва перевалили за пятьсот кило. А взамен тысячи фунтов, с коими могли присесть раньше, теперь фигурировала тонна. Не бог весть что, да? Хоть сам впрягайся, ей-богу. Впрочем, участие в состязаниях Светлана вряд ли можно признать честным – посещение Wonderland, разбудившее его суть, запросто приравнивается к допингу. То есть, если не считать немногих, не столь уж существенных деталей, изменения произошли скорее количественные. Да и чего было ждать? Что такого уж грандиозного Светлан натворил в том, условно говоря, прошлом? Ну, порешил одного могущественного колдуна, не столь свирепого, сколь эгоистичного – до полного забвения людских нужд. А второго, Оттона (даже не колдуна – полукровку), сбросил в пропасть… точнее, тот сам туда сверзился. Ну, реабилитировал ведьм в одном отдельно взятом королевстве… заодно приструнив тамошних чистильщиков. Всё!.. Удивительно, что достигнут даже такой эффект. И откуда следует, что Светлан побывал именно в прошлом? Может, там вовсе – параллельное пространство? Во всяком случае, связи меж двумя мирами вполне могут оказаться посложней обычных временных. И как тогда рассчитывать последствия? Однако не в постели ж решать эти вопросы? – Ну, твоё величество, – спросил Светлан, – готова встретить утро? – Пуск! – скомандовала Анджелла, зажмурив сияющие глаза. Стандартное окно тут заменили другим – громадным, почти во всю стену, позволявшим парочке, нежащейся на широкой постели, любоваться великолепным видом словно с уступа горы. Повинуясь сигналу пульта, шторы поползли в стороны, открывая ошеломляющий простор, наполненный светом и свежестью. Затем распахнулись окна и лёгкий, давно нагревшийся ветерок проник в глубину комнаты, принявшись играть золотыми локонами королевы, ластиться к её ослепительной наготе. – Новый день, – прошептала она. – Ещё один – с тобой. И улыбнулась, прижимаясь к нему плотней. – Хотя утром уже не пахнет, – заметил Светлан. – Эдак и закат скоро проспим. Что такое, а? Уж не возвращается ли в тебя Лаура? – А разве не заметно? – откликнулась девушка. – По-твоему, кто сражается с тобой ночи напролёт? Да какая принцесса сдюжит такое! Тем более, ночами они не столько сражались, сколько летали, сплетясь разгорячёнными телами, остужаясь ветром, – причём с волшебной скоростью и на изрядные расстояния. А уж кто тут в ком черпал силу… В любом случае, полёт – дело совместное. – Ведьма моя, – рассмеялся он. – За это и люблю. Но, может, днём ты тоже годишься на что-то? – Вот мы сейчас проверим! – посулила Анджелла. Но только собралась претворить свою угрозу в дело, как затрезвонил видеофон. Причём вызов поступил по линии доверия. Они переглянулись, как и всегда, понимая друг друга без слов. Покривившись, Светлан проворчал: – Придётся ответить. – Иначе к чему было сортировать знакомых, – согласилась девушка. – Вот стоит ли нам прикрываться, а? – Твоя нагота – общественное достояние, – заявил он. – А моя никого, в общем, не колышет. – Если не считать пары дюжин твоих приятельниц, – фыркнула девушка. – И ещё нескольких… неопределённого пола. Уж доставь им такую радость! – Да ты ревнуешь? – изумился Светлан. Точнее, изобразил удивление, поскольку сам в это не верил. – Короче, врубаю. Перед ними, заслоняя окно, вспыхнула голограмма. Изображала она упитанного блондина с изрядными залысинами и благодушной физиономией, вальяжно развалившегося в огромном кресле. – Надо ж, опять в постели, – констатировал пришелец без удивления. – Вы б хоть на еду прерывались. Не говоря о прочих надобностях. – Зависть – опасное свойство, – сказал Светлан. – Не увлекайся, Грифон. – Да я что, мне и со стороны поглядеть – кайф!.. Вы же, ребята, могли б миллионы заколачивать, снимая свои шалости на визор и продавая пошире. Ну вправду, со свистом уйдут! А если обуяла скромность, можно карнавальные маски напялить. Хотя полная открытость стоит дороже, – прибавил он после короткой паузы. – Вот с этой светлой идеей ты и заявился к нам? – осведомился Светлан. – Не-е, – расплылся Грифон. – То импровизация. Как увидал эдакий натур-морт, так и вскочила. А потревожил вас, голубков, я вот пошто… И он поведал хозяевам о странных летунах, замеченных в окрестностях Кленова, – точнее сказать, летуньях, почти всегда голых и мчащих верхом на неких подобиях вешалки-стойки, сделанных, похоже, из дерева. При этом не наблюдалось ни выхлопов, ни каких-либо следов в воздухе, не слышалось моторных шумов. – То есть имеем транспортное средство, – заключил гость. – Очень компактное, очень экономное, судя по всему, весьма простое и надёжное в управлении. Вдобавок наверняка не загрязняет среду. Анджелла усмехнулась: – Ну, если его хорошенько вымыть… Да и кто летает грязным? Перед полётом все фасадные части положено надраивать до блеска. – Байка занятная, – признал Светлан. – Только мы-то при чём? – Да брось! – хмыкнул блондин. – А кто ж тогда? Тут ваша вотчина!.. – Что, прямо из ближних окон и разлетаются? Как пчёлы, да? Или бабки-ежки. Правда, тогда больше бы подошла ступа… в комплекте с метлой. Хотя на Западе обходятся без ступ. Может, тамошние валькирии легче на подъём – как думаешь? – Что мне до тамошних девок, когда тутошние так и шастают по ночному небу! – резонно заметил гость. – А обитают они в вашем городке – тут и сомнений нет. Светлан поцеловал Анджеллу в висок, молча укоряя: ведь это твои подданные высветились. Наши-то полёты видят лишь свои. А не умеешь отводить взгляды, так и не суйся в здешние небеса, не нарушай конспирацию. Или маскировкой попросту пренебрегают? Уж эта беспечность ведьм!.. – И чего ты хочешь от нас? – спросил он. – Признаний? – Ноу-хау, понятно, разбрасывать ни к чему, – сказал Грифон. – Так я ж и не лезу в технику? Чем достигается эффект: антигравом или какой другой пионерией, – не моё собачье. А вот что касаемо раскрутки… – Вряд ли тут пригодятся твои таланты, – сказал Светлан. – Собственно, с чего ты уверен, что такие леталки вообще существуют? – Ребята, – произнёс Грифон задушевно, – чего у меня в избытке – это свидетельств. А с фактами, как известно, не полаешься. – Зато трактовать их можно по-разному, – возразил Светлан. – Иногда с точностью до навыворот. – Ну, трактуй. – Во-первых, сей транспорт годится лишь женщинам. Грифон с сожалением вздохнул, но не потускнел. Половиной доходов он готов был поступиться. – Во-вторых, даже из них воспользоваться таким средством смогут не более одной пятой, а захотят – ещё вдвое меньше. Стало быть, тот пирог, что ты себе намыслил, смело дели на двадцать. Вот теперь энтузиазм гостя поблёк заметно. Светлана-то он знал слишком хорошо, чтобы заподозрить в обмане. – А на тех, кто способен и желает, мы сами не захотим наживаться, – прибавила Анджелла. – Так что в итоге выходит ноль. – Старина, поверь мне, – сказал Светлан. – Тут тебе ничего не светит – не говоря о том, чтобы руки погреть. – Я-то поверю, – ответил Грифон со вздохом. – Но другие – вряд ли. Думаете, я один уши навострил? Да просто мне бежать к вам по прямой – потому и возник первым. А следом поспешает такая стая!.. Чего Светлан не терпел, это стай. Особенно когда в них сбиваются люди. Видели – знаем! – Раз пошла такая пляска, – внезапно сказал гость, – может, объясните, отчего ваш райский угол обходят грозы? Тоже ведь замечено не одним мной. И никакой метеорологией этого не оправдать – даже не пробуйте. – Видишь ли, Гриша, – снова вступила хозяйка, – наш посёлок, как тебе ведомо, нарекли Городом Солнца. Имечко, понятно, заимствованное, но суть передаёт верно. А в природе случаются и не такие феномены. – Ларочка, – пропел тот, – лапуля моя, ты ж сама понимаешь, что это не объяснение. – Ну не любим мы дождей!.. Могут столько симпатичных девиц позволить себе одну маленькую слабость? – Даже не одну, – тотчас согласился Грифон. – И даже не маленькую. Я-то на всё подпишусь. Но как быть с другими – а, Ларуля? К слову, все их здешние приятели знали Анджеллу под её вторым именем, да ещё слегка изменённым. Светлан и сам не вполне понимал, отчего так вышло, хотя инициативу проявил как раз он. То ли решил подпустить тумана, сторожась неведомых врагов, то ли не хотел, чтоб августейшее имя трепали по ерунде. И самой Анджелле было легче общаться с местными, именуясь проще, без изысков, – у неё даже повадки менялись, настолько вживалась она в роль «нашей современницы». Хотя самые проницательные из её новых знакомых наверняка подозревали в этом омуте изрядные глубины. Но лучше бы они не пытались туда нырнуть – для них лучше. Ибо столкнуться с её ведьмовской сутью было и поныне опасно для всех – исключая разве Светлана, уже получившего свою дозу испытаний, да нескольких ближних друзей, любивших Анджеллу безоглядно. – Гриф, ты опять ухватил пустышку, – произнёс Светлан. – Если здесь и сокрыто что-то, навариться на нём не выйдет. Этим товаром не торгуют на вынос. Понимаешь: узок наш круг, и страшно мы далеки!.. – Тогда втолкуй дураку, на чём ты разжился стольким, – гость повёл вокруг подбородком, наверняка имея в виду не столько квартиру, сколько прилегающие владения, тоже записанные на Светлана. – Вообще-то у меня полно заказов, – молвил тот неопределённо. – Ха! – воскликнул Грифон. – Может, и мне податься в мазилки? Ежели за это так лихо башляют. Похоже, он не сомневался: главное тут – захотеть. Потрясающее самомнение, причём типичное для здешней публики. Кстати, в этой жизни Светлан оказался не рутинным сереньким ИТР, как раньше, а почти вольным художником, малюющим персонажи и антураж для компо-игр, – достаточно востребованным, а потому состоятельным. То есть прежнее его увлечение стало работой, и вместо каждодневных ездок на постылую службу Светлан теперь трудился дома – более того, в собственной мастерской, поднимавшейся над крышей высотника этаким пентхаусом. – Что-то темните вы, родненькие, – заявил гость. – Я бы даже сказал: мракобесите. Слыхали басенку про пса, что дрыхал на сене? Ещё по ней киношку слепили. – Это поговорка. – И бог с ней – речь о другом. Так вот, это сено иной раз вспыхивает как… солома. И что вы, субчики, запоёте тогда? Сощурясь, Светлан сказал: – Ну ты, помесь грифа с гиеной… – Тогда уж льва, – поправил гость, хмыкая. – Что ты вьёшься надо мною? Говорю же, тут нечем поживиться! Или, по-твоему, мы отказались бы от верных бабок? Этот довод поставил точку в разговоре. Когда экран потух, Анджелла вдруг уселась на Светлана верхом и упёрлась в его глаза строгим взглядом. – Что? – спросил он с любопытством. Секунду помолчав, девушка сформулировала: – Грифон – твой друг, да? – Скорее приятель. – А вчём разница? – Ну, задёшево он меня, видимо, не продаст… – Ага, – сказала Анджелла. – Значит, вопрос в сумме? – Видишь ли, малыш, – принялся объяснять Светлан. – Если в этом мире почти любая дамочка, вообще-то считающая себя порядочной, готова отдаться за миллион… – То есть доверять Грифону нельзя? – Зато он забавный, – пожал плечами Светлан. – С кем-то ведь нужно знаться и на стороне? – Разве здесь не живут бескорыстные? – Почему – живут. Но таких можно запугать. Или взять близких в заложники. Увы, сладкая, я не знаю тут ни одного, для кого честь – на первом месте. – Как же, а ты? Подумав, он нехотя ответил: – Боюсь разочаровать, но для меня дороже всего – ты. Если, не дай бог, меня начнут шантажировать тобой… Не знаю, как далеко я смогу зайти. – Постараюсь не ставить тебя перед таким выбором, – сказала Анджи серьёзно. – Значит, я – твоя ахиллесова пятка? – прибавила она затем и рассмеялась. Усмехнувшись, Светлан взял её маленькую ступню и поцеловал в нежную подошву. А смеяться тут не над чем, подумал он. Опасно настолько растворяться в другом. А ну как дойдёт до разлуки? – По-твоему, Грифон был прав насчёт «поспешающей стаи»? – спросила Анджелла, с лёгкостью переключаясь на деловые рельсы. – Вот не было забот! Дотянувшись до пультика, Светлан вывел на экран список вызовов, поступивших за сегодняшнее утро. Записалось и впрямь больше обычного, причём состав кандидатов вполне подтверждал слова затейника. Как сговорились, ей-богу. С чего это их прорвало? Ах, ну да: вчера же было полнолуние. – Жаль, нечего им продать, – пробормотал он. – Такой способ передвижения: быстрый и до изумления простой, – мог бы принести миллиарды!.. – Не жадничай, – одёрнула девушка. – Разве нам не хватает? – Хорошего не бывает много. – Светлан ухмыльнулся плотоядно. – Из всей стаи мне интересен этот, – показал он пальцем. – Главный производитель скайкаров, почти монополист – вот кого такая леталка могла бы разорить. И он готов платить очень много, лишь бы не дать ей ход. – Не собираешься же ты лгать ему? – Я? – возмутился Светлан. – Вот ещё!.. Лучше спущу на него Грифона. За умеренный процент тот обдерёт душителя прогресса, как липку. – Или продаст ему наш секрет. – А это будет зависеть от процента. В конце концов, Грифон может сам установить свою долю – при любом раскладе мы не проиграем. До известных пределов его даже можно считать честным. – С большой натяжкой, верно? – Нельзя требовать от человека больше, чем он способен дать, – молвил Светлан, со значительностью вскинув палец. – И уж в здешней жизни неизбежны компромиссы. – А не боишься схлопотать от Грифона, чего не ждёшь? – спросила Анджи. – Мужичок-то – шустрый. Помолчав, он сказал: – Когда-то Грифон выручил меня. – В этой жизни? – поинтересовалась она. – Или в той? – Какая разница? В любом случае я обязан ему. – Но ведь с Надин, прежней своей подружкой, ты прекратил встречи? – Да потому, что перестала за собой следить. Если ты стерва, то будь хотя бы соблазнительной. – «Ты» – это кто? – вкрадчиво осведомилась Анджи. – Присутствующие не в счёт, – объявил он поспешно. – Хотя, конечно, временами… кое-кто у нас порой… Тут едва не разразилась очередная из дурашливых схваток, в которых прирождённая ведьма нередко справлялась с богатырём, изнемогающим от смеха, будто от насланных ею чар. Но в этот миг на сцене возник новый персонаж, теперь уже во плоти. Представлял он собой лохматого псину чёрного окраса, по виду совершенно обычного, вдобавок и звавшегося Псом. Наверно, зверь давно слонялся перед дверью, дожидаясь пробуждения хозяев, а различив бодрые голоса, наконец решился войти. Опасливо оглядевшись: не слышит ли кто чужой, – Пёс сиплым баском осведомился насчёт завтрака, опять возмутительно запаздывающего. (Будто не он обожрался с вечера так, что едва доволок пузо до лежанки.) А на предложение заняться пока водными процедурами, язвительно заявил, что его, очевидно, путают с ньюфаундлендом. Возможно, некоторое сходство имеется, но касается оно наружности, отнюдь не повадок. Он и так едва успевает обсыхать – даже при нынешней жаре, на которую никакого языка не хватит. Тем более что язык означенным Псом употребляется не токмо для остужения, а и для иных надобностей, без коих прочие собаки вполне обходятся, поскольку уж им не приходится втолковывать хозяевам, сколь важно регулярное питание и как вредны для собачьего организма частые купания. – Да просто им некогда болтать! – возразила Анджелла. – В отличие от тебя, они свою кормёжку отрабатывают. Видно, забыв, с кем имеет дело, Пёс завёл было привычную песню о преклонных своих годах и о покое, заслуженном за долгую службу. Но королева живо напомнила ему о количестве течных сук, которых он успел выловить по окрестным дворам и обрюхатить, невзирая ни на какие года и пользуясь (даже злоупотребляя) своим умом, отнюдь не собачьим. Заодно предложила устроить встречу с щенятами, недавно, после изрядной задержки, начавшими возникать из тесных утроб, – как на подбор здоровущими, мохнатыми да смышлёными, словно бы порода матери тут не играла роли. (То-то радости хозяевам!) – Нет уж, спасибо, – отказался Пёс. – Не хватало, чтобы кому-то из моих сынков вздумалось покалякать с папашей о том о сём! Пусть сперва войдут в соображение, помалкивать насобачатся. – Ну так и сам не пори чушь, – велела девушка голосом Лауры. – И поубавил бы свою кобелью прыть, а? Нам и одного такого говоруна много, а тут на подходе целая рота. – Мой пример – другим наука, – произнёс Пёс значительно. – Вот ежели б вы, люди, ворочались шибче… – Заглохни! – прикрикнула Анджелла. – Не твоё собачье дело. Наморщив широкий лоб, Пёс озадаченно поглядел на неё и решил не обижаться, рассудив, видно, что его-то дела впрямь собачьи. (А какие ещё?) Вдобавок, проблемы других не особенно его заботили: своих хватает. – Ну, – спросил он опять, – мне самому, что ли, готовить? Так у меня лапы не приспособлены. На задних я, с грехом пополам, смогу устоять – у плиты там, аль подле стола… А вот каково передними справляться, без пальцев-то? Вообще, всем хозяйством в квартире заведовала Жанна, юная ведьмочка, – уж так сложилось. Никто не назначал её на эту роль, а Светлан поначалу даже пробовал сопротивляться: в самом деле, нашли вельможу!.. Но его протесты не возымели успеха (собственно, Жанна пропустила их мимо ушей – у ведьм это запросто), и одна из комнат как-то сама собой, без договорённостей и условий, отошла бывшей служанке, а ныне самой доверенной из подруг Анджеллы. Расправлялась с делами Жанна с волшебной быстротой и непревзойдённым качеством, откровенно наслаждаясь процессом. Однако, к большому сожалению Пса, поднималась прелестница ещё позже хозяев, ибо каждую ночь порхала невесть где, а возвращалась перед рассветом, изрядно вымотанная, и сразу бухалась в постель – не обязательно свою. Похоже, ещё при подлёте она зажмуривала глаза, а припостеливалась и вовсе с закрытыми. Светлан уже перестал удивляться, обнаруживая у себя под боком второе тело, мирно посапывающее. (Иногда, правда, это оказывалась не Жанна, а другая летунья, превзошедшая девушку рассеянностью. К счастью, ближе к утру ведьмы не отличались живостью, растратив лишнюю агрессию на чужаков.) В её ночную жизнь Светлан не вникал – то есть не больше, чем сама Жанна посвящала в это, охотно болтая язычком во время реактивных своих уборок или составляя молодожёнам компанию в роскошной ванне, одном из любимых ими мест, или на вечерних посиделках, устраиваемых обычно на лоджии. – Ладно, – сказал Светлан. – Если ты помаешься за дверью ещё… – он переглянулся с Анджи, – с полчасика, да?.. я сварганю что-нибудь на скорую руку. Устраивает? Его кулинарным навыкам, как и пунктуальности, Пёс доверял, а потому немедленно убрался из спальни, по инерции ворча себе под нос. Дверь захлопнулась – отсчёт пошёл. – А хватит нам получаса? – сразу засомневался Светлан, поворачиваясь к девушке. – Если не будем терять время, – ответила та и с хищным шипом кинулась на него, обхватив всеми конечностями. Пришло время утренней зарядки. Как же без традиций, если женат на королеве?Глава 2. Первые симптомы
Покончив с завтраком и пройдя через душ, парочка нехотя разлучилась, наконец занявшись делами. Наверное, и хорошо, что у каждого хватало своих забот, а пересекались те нечасто, – тем выше ценились часы, проводимые вместе. Анджелла вообще редко появлялась в квартире днём, обычно возвращаясь перед самым закатом. Зато Светлан большую часть светлого времени коротал в мастерской, не покидая их уютного гнезда без крайней надобности. Но начинал обычно с управленческой маеты, прибывающей, увы, с каждой неделей. Что делать – сперва обязанности, удовольствия потом. Со смертью старого Паука сгинули не все его чары – лишь те, которые ещё раньше дали трещину. Слава богам (или кому?), прекратилось раздвоение Анджеллы на взбалмошную принцессу и опасную ведьму, каждая из которых попортила Светлану немало крови, – девушка наконец достигла гармонии, хотя прежних полезных свойств не утратила. И сам Светлан высвободился из-под колдовской опеки – как и положено герою, одолев злокозненного мага в финальной схватке, – зато сохранил в себе силу, разбуженную Пауком на свою голову. Но главным уцелевшим чудом колдуна оказался пространственно-временной Канал, которым Светлана сперва затянуло в сказку, а после вышвырнуло в реальность, заметно подкорректированную его же деяниями в отдалённом прошлом. Правда, чтобы Канал заработал в полную силу, пришлось потрудиться многим: и ведьмам, привлечённым неугомонным королём Артуром (не тем, боже упаси), и лучшим умам королевства, ведомым Фридрихом Робинкрацом, профессором столичного университета и Магистром Серой Магии, не по своей воле, но от всего сердца одарившего Светлана великолепным боевым конём и превосходными рыцарскими доспехами. И тамошним мастерам пришлось поломать головы, приспосабливая идеи учёных умников к практическим нуждам. А кое-кого Светлан даже озадачил тут – впрочем, не посвящая в главные секреты. В результате между развалинами Паучьего замка, чаще именуемого Домом, и личной квартирой Светлана протянулся незримый ход, готовый пропускать сквозь себя живое или то, что прежде было живым, даже согласный поставлять в двадцать первый век предметы старины, но наглухо закрытый для продуктов современных технологий. И мало, что Канал за считанные мгновения доставлял желающих из одного пункта в другой, отстоящий от первого на тысячи километров и десяток веков, он заодно прояснял путникам мозги, умножая способности, и укреплял память – точнее, делал её настолько восприимчивой к новому, что мог позавидовать любой ребёнок. Воистину сильное волшебство, вдобавок полезное – всё-таки Паук был могущественным колдуном, не исключено лучшим в тамошнем мире. Жаль, он не нашёл иного, как решать свои проблемы за счёт людей, – иначе смог бы ещё многое натворить. Благодаря Каналу ситуация сложилась занятная: два мира, прежде разделённые неодолимыми просторами, ныне оказались соседями, могущими запросто наведываться друг к другу, – во всяком случае, это касалось людей. Но если современники Светлана о таком шансе попросту не знали, то земляки Анджеллы, из самых даровитых, живо разобрались, что к чему, и стали проникать по разведанной тропке один за другим. Действительно, в новой среде для них распахивались горизонты, о коих прежде они не смели мечтать. Во-первых, за прошедшие века люди всё ж научились ценить таланты; во-вторых, в сравнении с незаурядами, пришедшими из сказки, здешние звёзды выглядели блёкло, поскольку размах человечьих качеств за те же столетия сузился намного. К примеру, способность к левитации угасла почти у всех – правда, умельцы сумели привить похожее качество машинам. То же произошло и с трансформерами (не путать с оборотнями) – теми, кто умел менять внешность, не затрагивая суть. Зато в технике этот приём нашёл отменное применение. Кажется, этот мир сделался слишком пожилым, слишком серьёзным и прагматичным, лишившись былой лёгкости, а вместе – немалой доли таланта. Такое часто случается и с людьми, но в данном случае вливание юной и пылкой крови могло бы помочь. А потому Светлан не видел худого в экспансии через Канал ведьм и прочих чудаков, даже способствовал этому, насколько мог. Хотя не все пришлые феномены могли рассчитывать на радушный приём. Скажем, куда податься Стрелку, не умеющему промахиваться: в киллеры, что ли? А Пса определить в цирк – говорящая собака, старый и добрый трюк. А что у него мозгов поболе, чем у многих зрителей, лучше не афишировать. Вступив в кабинет, Светлан по въевшейся в плоть привычке окинул его взглядом, прощупывая закутки. Как и во всех комнатах, на видном месте помещались часы, напоминая, что не стоит терять время, – Светлан и не собирался. С комфортом развалившись в просторном кресле, он отстучал вызов на клавишах, встроенных в широкие подлокотники. Пару секунд спустя стена напротив него, прежде имитировавшая огромный аквариум, разделилась на половинки, и в верхней, взамен воды с рыбами, как бы распахнулось окно. Но выходило оно не в соседнюю комнату, даже не в соседний подъезд, а к дальней стороне дома, где обосновался Артур. Свои здешние чертоги король во многом скопировал у Светлана – во всяком случае, это касалось кабинета, где его величество ныне обреталось. Как обычно, вырядился Артур без затей: в лёгкие шорты и сетчатую безрукавку, – а шло ему это не меньше доспехов. Могучая фигура короля бугрилась мышцами, лучилась энергией. Что значит порода!.. Впрочем, если верить герцогу Карлу, после своего низвержения сгинувшему невесть куда, даже с чистотой вида тут неладно: явная примесь великанской крови. Хотя в этом мире Артура отнесли бы скорее к крупным мужчинам, чем к исполинам, – а значит, таким родством могли теперь похвалиться многие. Наверняка включая и Светлана. – Вот и ты, мой друг, – приветствовал король звучным баритоном. – Э-э… Спрашивать, как прошла ночь, видимо, не вполне прилично? – Тем более, что уже полдень, – сказал Светлан. – Ты-то сам успел поспать? Или опять отложил до лучших времён? Говорили, конечно, по-русски – местный язык все прибывшие Каналом чудесным образом осваивали в первые же часы. – Пару часов урвал, благодарение Господу, – кивнул Артур. – Не тревожься, наверстаю ещё. Вот разделаемся с делами… Забот у него вправду было невпроворот, хотя, как и Жанна, король взвалил их на себя сам. Поначалу он сделал это от избытка благородства, чтоб оградить молодожёнов от лишних хлопот, но затем вошёл во вкус. Совершенно неожиданно в нём обнаружилась отменная деловая хватка. Начав с верхнего этажа и постепенно спускаясь вниз, Артур скупил все квартиры в доме, а затем принялся за соседние здания, будто захватывал земли, прилегающие к его владениям. Никакого насилия, боже упаси: он просто делал жильцам предложения, от которых те не могли отказаться, – то есть достаточно выгодные. Причём, ради экономии средств (казна-то не бездонная), с хозяюшками общался сам, покоряя мужским обаянием и рыцарской галантностью, – а к хозяевам засылал Артезию, любимую и преданную фрейлину королевы, неотразимую для любого нормального мужика. Высвобождавшиеся квартиры тут же перестраивали на новый лад – что оказалось сложно, но выполнимо. Конечно, из нормального жилья устраивать человечьи ульи проще, чем двигаться в обратную сторону, однако Артура никогда не страшили трудности. Кстати, и квартира Светлана давно утратила прежний вид. К прежним его комнатам присоединялись соседние, снизу и с боков, – Светлан уже потерял счёт новым помещениям, а кто приглядывает за ними, не представлял вовсе. Год назад и пятикомнатка показалась ему роскошью. Но, может, он просто не понимает, как следует жить? – На бога надейся, – произнёс Светлан. – Здоровье у тебя, конечно, богатырское… Ладно, какие новости? – Вот о них тебе лучше услышать напрямую. – Неприятности? Я и то ждал: когда начнутся!.. Слишком долго всё катилось без взбрыков. – Уж прости. Артур шевельнул пальцами на локотнике своего кресла. Верхняя часть настенного экрана тотчас разделилась пополам, и в левом оконце Светлан увидел Бертрана, молодого и на редкость способного дворянина, беззаветно преданного Анджелле, – в недавнем прошлом офицера королевской гвардии, а ныне то ли начальника её стражи, то ли шефа здешней службы безопасности. Несмотря на юность, он никогда не терял выдержки и бойцом слыл отменным. Хотя роста был среднего, а сложения скорее худощавого, особенно в сравнении с Артуром. Вот лицо – твёрдое, с резкими чертами и холодными глазами, – выдавало в нём опасного человека. К тому же, последнее время Бертран увлёкся единоборствами и преуспел в них не хуже, чем в языках, и почти столь же быстро, очередной раз подтвердив благотворное воздействие Канала. – Привет, Бертранчик! – сказал Светлан. – Решил подпортить нам отчётность? Офицер вежливо улыбнулся. Светлана он чтил – с того самого дня, как на его глазах тот за минуту своротил с сёдел дюжину «благороднейших и славнейших рыцарей восьми королевств», сдуру заступивших пришельцу дорогу. А уж когда Светлан одолел трёхглавого дракона, затем и колдуна-Паука с подсоблявшим тому великаном Гробби… Что ж, иногда полезно выглядеть героем – в чужих глазах. – Эта ночь выдалась нескучной, – сообщил Страж. – Моим парням пришлось покрутиться. Команда Бертрана состояла из прежних его товарищей, умелых и бесстрашных воинов, которым он доверял безоговорочно, и нескольких здешних умельцев, лучше ориентирующихся на местности, но вовсе не таких надёжных – уж неизвестно, куда девалось это качество за прошедшие века. Как известно, честные люди делятся на тех, кого не купишь ни за какие деньги, и кто сродни элитным шлюхам – дёшево не продадутся, однако за соразмерную плату… Так вот, вторых сейчас стало намного больше – понятно, за счёт первых. И когда два мира, прежде разделённые временной пропастью, встретились носом к носу, разница прямо-таки бросалась в глаза. – Ну ясно, – вспомнил Светлан опять. – Ночь полнолуния. – Не только, сир. Похоже, и здесь началась охота на ведьм. – Ёкалы-бабай, – не сдержался он. – Ни хрена себе!.. Переспрашивать и сомневаться не стоило: когда Бертран говорил «похоже» – это означало, что он уверен. – Главное наше богатство – люди, – пробормотал Светлан. – И почём нынче берут за голову? – За головы нынче не берут, – жёстко возразил Бертран. – Их отрывают. Хотя в прежние времена попросту сжигали – вместе с телами. – Давай без экскурсов, да? Понимаю, ты не привык отводить глаза – но пощади мою слабую психику. – Вашу, сир? – переспросил офицер, по-волчьи осклабясь. – Мою, мою!.. С годами, Бертранчик, всё сильней тянет побыть страусом. К несчастью, это относится не только к отдельным людям… Итак, что у нас плохого на текущий момент? О жертвах и пропажах Светлан спрашивать не стал, поскольку в этом случае их с Анджеллой оповестили бы сразу, выдернув из любых неистовств. Слава богу, на сей раз обошлось без привлечения главных сил. Даже Артур, судя по всему, узнал о событиях, лишь когда они благополучно завершились. – Пока предпринимались только попытки захвата, – доложил Страж. – Несколько раз дев преследовали на скайкарах, причём дважды погоню устраивали по всем правилам, сплочённой дугой загонщиков направляя в засаду, применяя локаторы, инфравизоры, сетемёты. Если бы девы не поддерживали меж собой связь и не умели заговаривать моторы, то не отделались бы так легко. Кстати, наш аналитик считает… – Кто? – изумился Светлан. – Ты где набрался этого, малыш? – Я учусь быстро, сир, – сообщил Бертран. – И людей подбирать умею. – Кто бы сомневался, – проворчал Светлан. – Как и в твоей скромности. И кого же на сей раз ты… гм… подобрал? – Я предполагал, что вы захотите выслушать его напрямую, – заявил Страж, ради приличия переводя взор на своего прямого босса. – Вы позволите? Артур только рукой махнул: дескать, мог бы не спрашивать. – А кто он? – поинтересовался Светлан. – Из подданных её величества, – отчеканил офицер, как лучшую аттестацию. – Не знатен, но честен. И умён редкостно – сейчас бы его отнесли к гениям. Подвергнут экстренному обучению, нужных сведений впитал массу. Зовут Гаем. – Это что, агентурная кличка? Ну, давай своего Юлия!.. На экране возникло новое окно, вровень с двумя предыдущими. На гения аналитик походил мало: белокурый атлет, облачённый в цветистую рубаху, легкомысленные шорты и с дебиловатой ухмылкой, словно бы приклеенной к лицу, – скорее всего, защитная маска. Без имени, без состояния, без ремесла… в средние века ему была бы прямая дорога в ландскнехты. (Или они появились позже?) Наверное, он был немногим старше Бертрана, хотя выглядел моложе… то бишь юнее. В первую минуту парень оробел, как бы заглянув через голову командира на самый верх здешней пирамиды. По неопытности он, видимо, считал Светлана правителем Города Солнца, а заодно и чем-то вроде монарха в королевстве Анджеллы – раз уж тот её муж. Впрочем, к исходу второй минуты лишний пиетет сгинул без следа, а смутные контуры небожителей наполнились для Гая живой плотью. И сам парень больше не казался дебилом, даже перестал ухмыляться. Живо уразумев, с кем имеет дело, он развалился с полной непринуждённостью. К счастью, говорить Гай привык просто, без придворной цветистости, – поэтому современный стиль подошёл ему, как по заказу. Да и потребных терминов Гай нахватался в избытке. А суть его выступления сводилась к следующему: концентрация ведьм в их посёлке достигла порога, за которым начинаются уже качественные сдвиги. И теперь о спокойной жизни можно забыть. – Проблема в том, – заключил Гай, – что наши девушки притягивают носителей тёмных свойств… точнее, тех, в ком тёмная сторона сильнее. Самой своей сутью, понимаете? – Мы стараемся, – заверил Светлан. – И что, теперь эти носители будут со всего мира стекаться к нам? Ничего себе, приманка! Как поётся в старой песне: «если бы парни всей земли…» Тут бы их и накрыть – скопом. – Или к нам, – подтвердил умник. – Или туда, где к незаурядам легче подобраться. Помимо прочего, присутствует желание урвать кус чужой славы. Кто из живых откажется от бессмертия? А если сам лишён дарований… Помолчав, Светлан спросил: – Ты уверен, что девы лишь притягивают Тьму, а не добавляют её здешнему миру? Не может это оказаться ответной волной на их Свет? – Девы лишь индикатор, – заявил Гай убеждённо. – Если человек в душе зверь, при обострении ситуации он и ведёт себя по-зверски – причём не только с иным полом. Светлан подумал ещё, затем произнёс: – Хорошо, парни, что вы предлагаете? – Надо нанести встречный удар, – сказал Гай. – И как можно скорее – ближайшей ночью. Если не покажем сразу, что способны защищать летуний, последствия могут оказаться плачевными. – А не приведёт он к эскалации насилия? – По моим расчётам – нет. Это как небольшой взрыв, способный загасить пожар в зародыше. А вот когда пламя разгорится… – Но если охотятся не за ведьмами, а за секретом левитации, – повернул Светлан. – Слыхали о техническом шпионаже? Как раз сегодня ко мне подкатывались с предложением поделиться. И, судя по всему, это только начало. Пожав плечами, аналитик произнёс: – Знаете… сир… – Светлан, – предложил тот. – Без сира. – Светлан, – согласился Гай, успевший понять, что интеллект ценится тут выше знатности и постов. – Знаете… – Знаешь, – подтолкнул Светлан дальше, любопытствуя, насколько парень готов заступить. – Ну? Но Гай с улыбкой покачал головой, демонстрируя недурное чувство меры, и повторил: – Знаете, Светлан… одно вовсе не исключает другое. И те, кто затевал гон, действовали слишком нахраписто для шпионов. Более того, они показались мне отлично информированными об уязвимых местах ведьм – словно уже сталкивались с ними раньше… или подняли архивы по соответствующей тематике. Их явно интересует не техника. А отпугнуть может лишь серьёзный отпор, на который сами ведьмы не способны – опять же по своей сути, слишком деликатной для таких дел. – Конечно, у нас лучшая техника и отборные парни, с которыми тут некому конкурировать, – признал Светлан. – Но я вовсе не хочу, чтобы вокруг Города с неба сыпались трупы, – к хорошему такой град не приведёт, уж поверьте моей интуиции. – Предоставьте это мне, сир, – сказал Бертран. – Я сумею не наломать лишних дров. – Лишних? – ухватился он. – Ну-ну… – Не доверяете? – Малыш, я прошёл через столько разочарований!.. Неудивительно, что в итоге заделался скептиком. – И ещё, господа, – хочу обратить ваше внимание, – снова заговорил Гай, вполне освоившийся в избранной компании. – Пока у меня мало данных, но если обобщить, что уже накоплено… Короче, в менталитете здешних аборигенов наметилась тенденция к опасным коррекциям. – Эк закрутил, – проворчал Светлан. – А попроще? – Понимаете, в этом мире, слава богу, хватает инициативных и предприимчивых. Вот с исполнителями хуже. И потому местная публика трудно смыкается в большие стаи, покорные вожаку-властолюбцу, но страшные остальным, – просто не хватает подходящего материала. Людей тут сплачивает прежде всего интерес, а не страх или зависть. И пока что таких – убедительное большинство. Но с недавних пор соотношение стало меняться. По моим ощущениям… Да, Берт, я знаю: всё это зыбко, – ответил Гай на укоризненный взгляд начальника. – Однако промедлить тут ещё хуже, чем поспешить… Так вот, по моим ощущениям, число тех, кто готов записаться в бараны, в последнее время стало стремительно нарастать и, по-видимому, уже перевалило за треть. А это ведь тоже носители Тьмы, хотя пассивные. – В прежнем моём мире их было четыре пятых, – сказал Светлан. – Это чтоб вы представляли, куда можно съехать. Но Гай прав: мешкать опасно. А к плохому, как и к хорошему, привыкаешь быстро. Одним только дай распробовать кровь, другие заражаются страхом, как чумой… И вот тогда начинается большая резня! – Да разве люди могут меняться с такой быстротой? – удивился Артур. – Конечно, если они не оборотни. – Видишь ли, они не столько меняются, сколько реагируют на ситуацию, поворачиваясь к свету разными гранями. Иной раз достаточно садануть по мозгам со всей дури, чтобы надолго отбить охоту к свободе. Кроме того, не забывай, дружище, насколько эту махину повернули трепыхания одного-единственного человека. Конечно, я не ведал, что творю. А если кто-то попробует воздействовать сознательно? – Но почему твои земляки сами не бьют тревогу, если настолько ценят свои порядки? – Здешние ребята розовые, у них на такое нюх не выработался. А я знаю, как это бывает – прежний мой мир уже проходил через похожее. Тут лишь начни, а остановит разве пуля… много-много пуль. А также гранат, снарядов и бомб. В этот момент опять оживился Гай: – Светлан, а можно личный вопрос?.. Но мне вправду хочется знать! – откликнулся он на взгляд Бертрана, словно тому хватало такого довода. – Почему вы поддерживаете нас: не только же из-за королевы? Тем более, вы не связаны с нею вассальской клятвой… Или вам просто наскучило одиночество? На физиономии юного аналитика проступило выражение щенка, исследующего мир, – будто он составлял для себя классификацию человечьих типажей… возможно, не только человечьих. Ещё один людовед! Интересно, Гай уже освоил социологию? Или решил податься в психологи? – Я с вами не по стайным, а по идейным соображениям, – пояснил Светлан. – Как ни смешно. Ну ещё, понятно, из-за Анджеллы. – И он вскинул кулак в пролетарском салюте: – Виват королеве! – Вообще, хотелось бы поговорить с вами подробнее, – заявил Гай без обиняков. – По-моему, сир, это помогло бы моему образованию. Юноша и впрямь выглядел заинтересованным. Похоже, на таких высотах он не рассчитывал встретить настоящее понимание. Большие начальники – они же как дети! – Иногда я даже самому себе кажусь умным, – поведал Светлан. – Жаль только, что иногда. И улыбнулся поощрительно. – Сир, требуется ваше дозволение, – напомнил Бертран. – На решительные, но… гм… аккуратные действия. – Ладно, ребятки, поступайте по своему разумению, – нехотя уступил он. – Всё равно лучше вас с этим никто не разберётся. Только о каждом серьёзном эпизоде сообщайте сразу. И не опоздайте позвать, когда ситуация обострится. При первом подозрении, ясно? Уж лучше напрасно переполошить… Засим младшие сгинули с экрана, словно бы начальник стражи спешил обезопасить высоких господ от своего бойкого подчинённого. На стене остался один Артур. – Занятный мальчуган, – произнёс он, усмехаясь. – Как считаешь? – Перспективный, – согласился Светлан. – Не мешает время от времени выпускать его из-под жёсткой руки Бертрана. Занимать такие мозги лишь проблемами безопасности – чрезмерная роскошь… Кстати, а что поделывает Этьен? Этьен, мастер из Тьена, самого богатого города королевства, если не считать столицы, был тот самый кузнец-изобретатель с ликом Христа и фигурой Геракла, облик которого принял Паук, чтобы всучить Светлану меч-кладенец. По завершении тогдашнего переполоха его отыскали и пригласили попастись в заповеднике техники, какой и не снился неуёмному самородку. Удивительно, но за неполный год Этьен ухитрился одолеть многовековый разрыв и вновь выйти на передовые позиции, тем самым разрушая иллюзию обывателей об их заведомом превосходстве над отдалёнными предками, якобы тёмными и невежественными. А чтобы не соскользнуть с подаренной волны, один из трёх его подмастерьев, тоже прошедших через Канал, теперь по много часов бултыхался в Сети, вылавливая последние достижения. К общему удовольствию, Этьен был универсалом, а душу имел щедрую, поэтому без отказа брался за любую задачу – тем более, как и положено здоровяку, к женщинам благоволил. Это он придумал для ведьм весьма простой, но изящный аппаратец, с успехом заменивший пресловутую метлу. В ней-то самой волшебством не пахло: мётлы лишь заменяли ведьмам хвостовое оперение, нормальным летунам положенное от природы. Но в обращении были неудобны, вдобавок натирали ноги и нежный пах – нередко до крови. Поднаторев в аэродинамике, Мастер сконструировал почти безупречную леталку, разом добавившую седокам манёвренности, скорости и комфорта, но весящую совсем немного. Её-то и собирался Грифон запродать алчущему человечеству. Сувенир, конечно, симпатичный… – Насколько знаю, сейчас Мастер озабочен межквартирной звукоизоляцией, – сообщил Артур. – Да, это важно, – согласился Светлан. Действительно, сия проблема не потеряла актуальности даже тут. Как правило, ведьмы аккуратистки и отличные хозяйки, но пылкий их темперамент добавляет сложностей при такой тесноте. То есть места им как раз хватает, но непроницаемые стены очень бы пригодились, чтобы заменить расстояния, прежде отделявшие шалуний от соседей. – Ещё Этьен подумывает о замене линолеума на паркет. – Паркетные полы с подогревом – это такой кайф! – объявил Светлан, мечтательно жмурясь. – Правда? – спросил Артур, уже привыкший разгуливать дома босиком. – Ага. Особенно зимой. – А во сколько это выльется? – тут же осведомился король, поневоле вынужденный считать. – Ну, если сравнивать с остальным… – А если приплюсовать? Вот так, без лишнего напряга, разговор переключился на текущие дела, о которых тоже следовало помнить, невзирая ни на какие эксцессы. Расходов в самом деле было много: Артур действовал с размахом. Начав с дома, где жил Светлан, он постепенно скупил все здания микрорайона, а заодно и землю, на которой те стояли, угрохав на это не один десяток миллионов. А их зарабатывал, наладив через Канал поставку раритетов: старинного оружия, утерянных рецептов, древних заклинаний, диковинных зверей, вымерших, а то и вовсе неведомых тут, – чтобы затем, через разветвлённую сеть подставных лиц, продать всё это музеям, институтам, частникам. Выкупленную территорию, постоянно расширявшуюся, оградили передвижными заборами – нечто вроде крепостной стены. Прежних жителей, готовых принять новых соседей без агрессии и лишнего любопытства, осталось тут не более четверти. Расселились они свободней, но в нижних этажах, а все верха, вместе с крышами, предоставили пришельцам. Впрочем, грабежи аборигенам больше не грозили. От пришлых воров их обезопасили, а здешних шалунов Стражи вылавливали с лёгкостью, скоренько выдворяя из Города. В дополнение к жилым домам Артур приобрёл трёхэтажку в глубине общего двора, окружённого высотниками. Прежде она была школой – с просторными комнатами, большими залами, бассейном, – но в последние годы большинство детей стало обучаться дома, и почти две трети таких зданий остались не у дел. Теперь эти помещения не пустовали, со сказочной быстротой превращаясь в залы единоборств, где оттачивали боевые навыки Бертран со товарищи и отводили душу прочие любители мордобоя; в тренажёрники, помогавшие раздувать мышцы всем желающим; в разнообразные студии, куда коварные искусительницы-ведьмы завлекали окрестных деток, но уже не для скучной зубрёжки; в роскошные сауны, солярии, массажные кабинеты, прочие усладители плоти. Понятно, ожил и бассейн, тоже изрядно обновлённый. Однако свободно допускались туда лишь подданные Анджеллы – остальным, чтобы попасть в избранную компанию, требовался немалый блат. К тому ж, нравы царили там… э-э… не для широкого круга. Зато в бывших школьных залах, ныне преображённых едва не в дворцовые, каждый вечер устраивали званые гульбища, и популярность этих полубалов-полуприёмов разрасталась с пугающей быстротой. Все незанятые самцы в округе истекали слюной на здешних красоток (большинство занятых – тоже), а от именитых чужаков, жаждущих посетить эти вечеринки, не было отбоя. Правда, завершать их приходилось до полуночи, поскольку затем шалости ведьм начинали принимать опасные формы. А устраивать шабаш по полной программе лучше где-нибудь в лесной глуши, подальше от нормальных людей. Конечно, многие гости не отказались бы поучаствовать и в таком… один раз. Хотя кто знает? При нынешних запросах, когда развелось столько пресыщенных… Кстати, у симпатяги Артура хватило воли и такта направить большую долю энергии своих беспокойных подопечных в созидательное русло: в музыку и танцы, в живопись и поэзию, в эстраду и спорт – туда, где прежде всего ценится красота и где за неё щедро платят. В этом ему подсобляли несколько доверенных помощников и целый штат менеджеров, набранных в основном из местных, намного лучше понимающих здешнюю конъюнктуру. И постепенно эта статья доходов догоняла прибытки, получаемые от поставок через Канал, а со временем обещала даже обставить. К счастью, те, чьим талантом и усердием добывались эти деньги, вовсе не возражали делиться. Да и с чего? Ведьмы обожали комфорт, но к роскоши относились спокойно; предпочитали признание славе. Тем более летуний не влекла власть. Все их потребности Артур покрывал с лихвой. Как ни забавно, больше всего здешние порядки напоминали коммуну – под ненавязчивым патронажем благородного монарха. Вообще Светлан не переносил монархий, от самодурных до самых конституционных, но этому конкретному королю доверял полностью. Наверно, такие чудные субъекты, как Артур, и могли произойти лишь из сказки – что, впрочем, не мешало ему вести дела с редким прагматизмом. И при всём том номинальным владельцем Города являлся Светлан – единственный старожил, в лояльности которого не сомневался никто из пришельцев. Сам бы он с охотой уступил эту честь тому же Артуру, но приходилось страховаться на случай проверки. Конечно, по первому слою всё было в ажуре. Как всегда, Бертран подошёл к проблеме обстоятельно, даже принял в свою команду виртуоза-хакера, разгуливавшего по чужим архивам, как по своей квартире, и с лёгкостью вносившего туда любые требуемые коррективы. А через своих агентов местной закваски вышел на умельцев, состряпавших новым жителям Города такие «ксивы», что для подлинных они выглядели даже слишком безупречными. И легенду для каждой ведьмы придумывали профи, нередко увлекаясь настолько, что по этим историям хоть фильмы снимай. Но риск разоблачения, сколько его ни уменьшай, всё равно остаётся, – а потому фиктивному хозяину приходилось заслонять фактического правителя. Тем более, подданные Анджеллы воспринимали её супруга чересчур серьёзно. Впрочем, на роль советника Светлан вполне годился, даже мог сойти за аналитика. Ведь королю тут многое было в диковинку, и даже с его незаурядным умом не постигнешь за один год такую глыбу. Одно дело прыгнуть вперёд на полвека, как Светлан, другое – на тысячелетие. – Никак не привыкну, что больше всего в вашем мире ценится то, что даже в руках нельзя подержать, – удивлялся Артур. – Мы словно бы торгуем дымом… миражами, грёзами. И при этом идёт нарасхват! – Здесь почти не осталось голодных и раздетых, – объяснял Светлан. – То есть с «хлебом» всё устроилось, более или менее, и об этом головы уже не болят. А потому на первый план вышли «зрелища». Вот за них готовы платить не скупясь. И при нынешних средствах тиражирования лицедеи с менестрелями почитаются не хуже богов. Вдумайся, король!.. Их облик и деяния известны по всему свету, они отпечатались в сознании миллиардов. Разве снилась рыцарям такая слава? Если это не бессмертие, то жизнь, растянутая на века. Неудивительно, что прикоснуться к ней хотят очень многие, а бабки тут крутятся бешеные. Соответственно, и дерутся за них, не разбирая средств. – Вот это мне тоже не по душе. Я сам азартен – но правила нарушать?.. Что за интерес в нечистой игре! – Да ты сделаешь всех на одном упорстве. Даром что король. – И на везении, – добавил справедливый монарх. – Не забывай про Канал, мой друг, – без него мы бы не раскрутились… И всё ж не терплю мошенников. Да будь моя воля!.. – Нельзя требовать с людей, как с себя, – укорил Светлан. – Это негуманно.Глава 3. Катись, катись, колечко…
Закончив с делами, Светлан поднялся на крышу. Прежние жильцы устроили здесь стоянку для своих скайкаров, даже не поленились выстроить навес. Но нынешним обитателям хватило для машин кусочка крыши, а на остальной площади разбили уютный парчок, с раскидистыми деревами, беседками, мягкой травой. Даже с небольшим прудом, вполне пригодным для плавания. Это походило на райской сад – скорее мусульманский, поскольку гурии паслись тут в любое время. Многие любительницы загара попросту отсыпались на здешних лужайках и пляжиках. А под навесом теперь проживал Георг, дракон-вегетарианец, миролюбивый до трусости, но в дружбе надёжный, как лучшие из его племени. Над Городом по-прежнему сияло солнце. Огибая бронзовеющие тела, вольно раскинувшиеся тут и там, Светлан пробрался к воротам ангара, во избежание духоты открытым настежь. Георг возлежал на деревянном помосте, опустив уродливо-прекрасную голову на сложенные лапы и аккуратно сложив крылья, тихонько позванивающие в ожидании полёта. Разноцветная его чешуя даже в тени отблескивала россыпью драгоценных камней. – Что-то ты невесел, мой друг, – гулким шёпотом заметил он, лишь только Светлан вступил под навес. Рядом с людьми дракон старался умерять свою мощь, а перед красотками благоговел, точно художник перед шедевром. Не будь он столь добродушен и благонравен, тоже, наверное, похищал бы девиц – чтобы любоваться ими без помех. А Светлан, как и положено витязю, дубасил бы беднягу по шипастой башке. – Я маюсь, – сообщил гость. – Когда Анджи не рядом, моё обычное состояние – ожидание. Георг вздохнул не без зависти. – Ну, куда летал сегодня? – спросил Светлан. – Что видел, кого встречал? Полна пасть впечатлений, да? Он опустил на подставку блюдо, наполненное отборной малиной, и Георг поблагодарил учтивым кивком. – Спокойный мир, – ответил дракон, задумчиво моргая огромными глазами. – Безопасный, сытый. Только немножко скучный. А мои приручённые сородичи перестали походить на разумных – с ними и не поговоришь. Хотя среди окрестных дам попадаются привлекательные особи. Прекрасного сложения, великолепных расцветок, ухоженные до последнего когтя. Но совершенно безмозглые. Он опять протяжно вздохнул. Ну вот, будем скучать вместе. – Не переживай, со многими людьми та же беда, – сказал Светлан, усаживаясь на некотором удалении, чтобы Георг не напрягал зрение. – Возможно, драконов не следовало приручать. Конечно, это лучше, чем уничтожать вчистую. Но ещё лучше было бы подружиться. – Легко сказать, – возразил Георг. – Разве ты забыл буйство огневиков? Удивительно, что хотя бы некоторых сумели укротить. – Заодно сотворив из них идиотов!.. Разве это лучше смерти? – По крайней мере обратимо… я надеюсь. – Ну-ну, надейся, – пробурчал Светлан. – Не ты первый… А что, Гоша, уже присмотрел какую-нито кралю? В ответ дракон хмыкнул, застенчиво отведя взгляд. – Ты слишком романтичен, – заявил человек. – Смотри на вещи проще. В каждом из нас живёт самец, коему нужна самка. А рассчитывать на единение душ!.. – Но ты же нашёл себе пару? – Мне повезло, – сказал Светлан. – Невероятно, сказочно повезло – один шанс из миллиона. Я и надеяться перестал. Но ведь без этого живут многие. Да почти все! – Много ли радости: быть как все? – Ты что, с ума сошёл? – хмыкнул Светлан. – В прежней моей стране это был главный принцип. Сиди тихо, не высовывайся – иначе так звезданут, что последние мозги разлетятся… Скучно ему тут! А что б ты запел в тамошнем болоте? Вздохнув в третий раз, Георг поднял громадную голову и чуткими губами стал снимать с горки по одной, по две ягоды, смакуя вкус. Конечно, удовольствие не то, что собирать прямо с кустов, – но вблизи города таких сборщиков больше, чем ягод. К тому же, когда видишь дракона, обирающего малинник на манер медведя… – Вздыхальщик! – фыркнул Светлан. – Если положил на кого глаз, только скажи. Выкупим у хозяина, поселим рядом – сможешь обхаживать каждый день. Вдруг да пробудится разум? Хотя на твоём месте я бы не очень надеялся. Скорее сам с ума съедешь. – Кем она будет тут? – спросил дракон. – Рабыней, наложницей, домашней скотиной? Мне ведь нужна подруга. – Разве нельзя полюбитьдурочку? Хотя ты прав: счастья это не принесёт. Если разрыв такой, что уже не слышно друг друга, – лучше не связываться. – По себе знаешь, да? – А это касается не только подружек. И даже не столько. Там эту глухоту ещё можно компенсировать, хотя бы частично. Но каково иметь дело с теми, кто не способен дать ничего, кроме общения? Ведь у меня после посещения сказки настолько вознеслась крыша, что пропала всякая охота знаться с заурядами. «Горе от ума» – слыхал про такое? – Ещё бы, – пробормотал дракон. – Будь я глупей, не сделался бы изгоем для своих соплеменников. И воображения лучше иметь поменьше – это прибавляет смелости. – Господи, Георг!.. Я совсем разучился забывать. Знаешь, как это утомляет? Ощущать себя ненасытной губкой, впитывающей всё, что видишь, встречаешь… – А чего же тут плохого? – Нет былой лёгкости, – пояснил Светлан. – Раньше-то больше скользил по верхам, а ныне тянет в глубины. И понимали меня тогда лучше, и популярность была шире… среди простого люда. Занудлив я становлюсь, вот что. Меньше делаю, больше говорю – даже философствую. И поучать всё время тянет. Эдак недолго вообразить себя мессией!.. Дракон передёрнул плечами, изобразив пожатие. – Почему нет, – сказал он. – Кому-то же надо? – Потому что чаще это свойственно дуракам. А ещё… психам, ага. – Но иногда – пророкам. – Как-нибудь я проснусь, – произнёс Светлан задумчиво, – а меня и нет. – В смысле? – удивился Георг. – Окажется, что моя сила – пшик, а вас всех не существует вовсе. И что мне делать тогда? Слоняться в поисках места, где этот сон сможет вернуться? – А нам? – усмехнулся дракон. – Ты-то хоть живым останешься. – Уверен? Я – нет. Во всяком случае, это вариант, когда живые завидуют мёртвым… Ладно, – сказал он вдруг, – хочу прошвырнуться по окрестностям. Не скучай! Светлан и сам не понял, отчего сорвался с места, – хотя летать, само собой, любил, а одним из скайкаров, припаркованных на крыше, пользовался единолично. Снова пришлось пробираться меж прелестных гурий, даже во сне начинавших беспокойно шевелиться при его приближении. Втиснувшись в небольшую кабину, он послал аппарат ввысь. Машинка была недурна: эдакий гибрид самолёта, вертушки и авто, способный за считанные секунды разгоняться до двух тысяч километров или же надолго зависать в воздухе. При исправных двигателях полёты были даже безопасней, чем наземная езда, тем более что система защиты практически устраняла угрозу столкновений. Впрочем, «рождённые ползать» по-прежнему держались за землю, и таких оказалось гораздо больше, чем можно было ждать. Вот они ещё нуждались в дорогах. Со стороны дом походил на раскрытую книгу, поставленную вертикально, либо на фрагмент городской стены, зачем-то испещрённый окнами. Хотя настоящая стеночка Города подступала здесь вплотную к окружной дороге и выглядела куда скромней – что, впрочем, не сказывалось на надёжности. Преодолеть её было сложно даже на леталке, хотя поначалу это пытались проделать многие. Понятно, их не сбивали, но к посадке вынуждали, сразу же отбирая машины, – и это лишь малая доля штрафа, положенного за вторжение в чужие владения. Так что охотники быстро перевелись. Пронизав невидимый заслон, Светлан сразу прибавил ходу, по своему обыкновению мча над самым лесом, чтобы ощущать скорость. В вышине не те впечатления, а Светлану остро их недоставало. Сколько ни черпала из него Анджелла, энергии оставалось слишком много. Покойная жизнь всё ж не для богатыря. Держать эдакий бронепоезд на запасном пути – слишком расточительно. Светлан усмехнулся: «а он, мятежный, просит бури…» Во-первых, не прошу – ещё не хватало! Понятно, при нынешних потенциях уже не так тянет к дивану. Но буря?.. Во-вторых, тучи и сами, кажись, начинают сгущаться. – Смотри, – пригрозил он организму. – Вот как заставлю вкалывать!.. Организм немедленно сдал назад, заверяя, что тоже не прочь подрыхать на солнечной крыше, да ещё в столь тёплой компании. Всё-то он врёт. Если бы не Анджи, Светлан и в постели проводил бы не более часа-двух – этого с лихвой хватало для отдыха. Но всё-таки, куда его влечёт сейчас? Нынешний полёт явно не лишён цели, как большинство предыдущих. Впрочем, одна гипотеза имелась. С недавних пор Светлана тянуло к ведьмам, точно магнитную стрелку к Северному полюсу, – хотя в пределах Города это ощущение терялось, как у того же компаса на залежах руды. Насколько Светлан знал, в той стороне, куда он спешил изо всех турбин, не было никого из подружек Анджи. Значит, логично предположить появление новенькой. А если судить по силе притяжения, талант у девочки нерядовой. Впрочем, и расстояние до неё оказалось не особенно большим. Светлан ощутил сближение секунд за десять до того, как увидел, и успел затормозить, подкравшись к чужачке-ведьме словно на цыпочках. Как ни смешно, это впрямь оказалась девочка, причём самого занятного возраста (ещё его именуют сложным) – лет двенадцати. Чумазая, оборванная, со сбитыми босыми ногами, серыми от пыли. Дерзко пробравшись за полутораметровую ограду, где у пешеходов не было никаких прав, она расселась на обочине скоростного шоссе и рассеянно играла с таким же неухоженным котёнком, время от времени поглядывая на дорогу, будто ждала кого-то. Машины проносились по бетонной трубе не часто, захлёстывая парочку рёвом и воздушной волной. Никто не останавливался, даже из любопытства, да бродяжка и не пыталась голосовать. Эти два слоя были слишком разнесены, чтобы пересекаться, – может, и к лучшему. Кто знает, во что может вылиться интерес той или иной стороны. Внезапно котёнок соскочил с колен девочки и мячиком запрыгал через дорогу – прямо под колёса очередного авто, вовсе не собирающегося тормозить. В следующую секунду хозяйка метнулась следом, надеясь, верно, что человека давить не станут. Но как раз у неё шансы пережить такую встречу были значительно меньше, чем у зверька, – на того ещё следовало попасть колесом. А вот как избежать широченного бампера, если водила продолжает гнать, будто не видит никого? Разумеется, тот не был слепым. И уж тем более не был психом. Напротив, он рассуждал здраво и отлично умел взвешивать. А потому решил не рисковать тормозами, прекрасно зная, что закон в такой ситуации на его стороне. Быстрым взмахом отрубив защиту, Светлан включил взамен форсаж (собственный тоже) и направил свою машину навстречу. Время замедлилось, секунды растянулись в минуты. Он увидел, как бродяжка присела, подхватывая котёнка, а в следующий миг перед глазами вырос мерцающий капот. Разогнался Светлан ровно настолько, чтобы погасить инерцию массивного автомобиля. К счастью, убийца катил не быстро, видимо, радея за свою жизнь, и потому настоящей катастрофы не произошло – в том смысле, что обошлось без жертв. Но обе машины, как и положено дорогим моделям, рассыпались в хлам, оберегая седоков. Выбравшись из своей, Светлан с усилием расслабил окаменевшие мышцы, заменившие ему ремни безопасности. Локти и плечи ныли, возмущённые таким обращением. Впредь наука: нефиг выпендриваться, хоть и богатырь!.. В ту же минуту и второй водитель вывалился из остатков кабины – судя по всему, в полном здравии. Уж этот не забыл пристегнуться, да и подушка сработала исправно. – Ты очумел? – заорал он, лишь только пришёл в себя. – Из-за какой-то нищенки!.. – Цела? – не обращая внимания на крикуна, спросил Светлан у девочки. – А зверь – в порядке? Помедлив, она дважды кивнула. – Родители есть? – снова спросил Светлан. – Жильё? Теперь кроха дважды качнула головой из стороны в сторону, явно предпочитая отмалчиваться, пока ситуация не определилась. – Говорить-то можешь? – Да, – сказала она, лишь бы отвязался. – Вот и славно. Сейчас за мной прилетят друзья. Не хочешь прокатиться? Иначе – сама понимаешь. А иначе сироту прихватят блюстители и весь ущерб повесят на неё, заставив отрабатывать не один год. Может, это и справедливо… если бы не котёнок. Но в суде к такому доводу вряд ли прислушаются. Оставленный без участия, потерпевший топтался возле родных развалин, с надеждой поглядывая вдоль трубы, словно желал побыстрей обзавестись свидетелями. Кулаки его непроизвольно сжимались – не от злости ли? Мужик здоровый, морда уверенная. Может, сгоряча не сообразит, с кем столкнулся… причём в обоих смыслах. Не-ет, он не из рисковых – отлично знает, где и на кого можно разевать пасть. Тем более, сейчас он не столько в гневе, сколько в печали. Надо же, как любил усопшего!.. Но слова Светлана горемыка не пропустил мимо ушей. – А-а! – ощерился он. – Маленьких любишь? Повернувшись, Светлан вгляделся в товарища по тарану, легко проникая за охранительные рубежи, расстроенные нежданным стрессом. Ха! Пожалуй, дело тут не в одном жлобстве. Этот ухарь хотел задавить малышку – может, сам того не сознавая. И не потому, что садист по натуре. Чёрт знает, как, но он ощутил потенциал, заложенный в девочке, и убоялся того, что может из неё вырасти… Или он попросту не любит кошек? Маска, а ведь я знаю тебя! – вдруг сообразил Светлан. Если к этой припухлой ряхе добавить мужественные усы да накладной парик, скрывающий лысину, да импозантный костюм, то получим Михея Несторова, популярного телевика и большого любителя копаться в чужих гнойниках (может, тем и популярен?), заодно поучая несчастливцев с высоты своего благополучия. Надо же, как он прост и доступен! И как близок к народу… своими бамперами. Пока телевик отвернулся, горестно озирая обломки авто, Светлан убрал с дороги собственный мусор, аккуратным рывком вышвырнув его за ограду. Обернувшись на грохот, Несторов застыл в изумлении. Потом покачал головой, решив, видимо, что это как бы последний взбрык разбитых моторов. Редко, но случается. Правда, блюстители в такое вряд ли поверят. – Я случайно упал рядом, – пояснил Светлан не без злорадства. – А самосвал, который в тебя вмазал, унёс от греха колёса. И кто будет оплачивать страховку? Сытое лицо ведущего помрачнело. Впрочем, возмущения не выразило – он и сам воспользовался бы ситуацией примерно так же. – Ч-чёрт, – пробормотал Несторов. – Это я влетел… – Замена тормозных колодок обошлась бы дешевле, верно? – Но хоть про самосвал – подтвердишь? – Да что я мог разглядеть, пока падал!.. Кстати, батареи твоей развалюхи сейчас рванут, – сообщил Светлан. – Ты ж не хочешь ещё и в больницу угодить? Поверил телевик или нет, но на всякий случай рванул сам – подальше от своей машины. И через пару секунд действительно грянул взрыв, довершив начатое Светланом, а заодно стерев последние улики. Вообще он сомневался, что сможет устроить такое, – но, может, сейчас ему помогли? С подозрением Светлан покосился на девочку, удовлетворённо глазевшую на полыхающие останки. Вцепившись коготками в её замызганный сарафан, котёнок тоже щурился на пожар с одобрением, будто и без его участия тут не обошлось. Кстати, затеял аварию как раз он. И чего бедокура понесло через шоссе? В этот момент из-за холма вырвался скайкар и, круто замедлив ход, опустился рядом. Дверца сдвинулась, из кабины помахал Артур, приглашая занимать места. Надо же, какой сервис: не каждому везёт на короля-водилу. – Ну, идёшь? – спросил Светлан. Кивнув в третий раз, маленькая ведьма пошлёпала к летуну. – Два таких больших дяди и ма-аленькая шлюшка! – сказал вслед Несторов. – Что ж останется от неё после полёта? Разве котёнок. Предостережение в общем дельное, только исходило не от того – девочка даже не оглянулась. Забравшись в кабину вторым, Светлан захлопнул дверцу, и скайкар сразу взмыл, взяв курс на Город. Машинка короля превосходила скоростью даже ту, что угробил Светлан. Артур не был транжирой или сибаритом, но, как истинный воин, оружие и транспорт выбирал лучшие – и уж тут не ограничивал себя в средствах. А как лихо король управлялся с нею!.. Не хуже, чем с боевым конём. Вообще, что в пришельцах достойно зависти – это их восприятие, ничем не замутнённое, незашоренное, совершенно детское. У большинства здешних оно начинает кукожиться с первых же лет, а после созревания делается и вовсе куцей. У полукровок иначе – видимо, слишком они свыклись с собственными чудинками. Того же Артура не особенно заботит подоплёка любого новья – сперва растолкуйте, какая от него польза и как с этим обращаться. – Не понимаю, куда все спешат в этом мире! – говорил король, разгоняя машину до предела. – Разве можно оценить красоты, когда за бортом всё сливается в марево? – Да уж нагляделись, пока тряслись в сёдлах и повозках, – отозвался Светлан. – А для созерцания примечательностей существуют стоянки. Зачем смешивать функции? – Как занятно, – сказал Артур. – Вот у нас их смешивают постоянно. Мы лишь и делаем, что отвлекаемся от основных занятий. А иначе как бы вершили подвиги? Скажем, направляешься на турнир и вдруг, – он хмыкнул, – видишь, что свора мерзавцев обижает деву… желательно, конечно, прекрасную. Или же оной деве… хе… угрожает чудище. Или сия несчастная… Да мало ли во что могут влететь эти глупышки, лишь бы мы, рыцари, не скучали без дела? – Как у любого порядочного мужика, твой естественный рефлекс в такой ситуации – бросаться спасать, – заметил Светлан. – На чём вас, благородных, и ловят пошляки вроде меня. – Бабушке расскажи, какой ты пошляк! – фыркнул король без лишней изысканности. – Однако ж не следую первому позыву… как правило. – Например, как сегодня, – ухмыльнулся Артур. Вздохнув, Светлан повернулся к пассажирке. – Откуда ты, прелестное дитя? – спросил он. – Если не секрет, конечно. – Секрет, – буркнула та, словно по подсказке. – Тогда скажи хотя бы, как зовут. Поколебавшись, девочка решила не делать из имени тайны: – Уля. – А твоего хищника? – Крош. – Друзья-то у него есть? Кроме тебя. Угрюмо покачал головой, Уля сообразила прибавить: – У меня тоже нет. Кроме него. – А нужны? На это она лишь хмыкнула, не удостоив Светлана взглядом. – Без друзей маленьким худо, – сказал он. – Мир, может, и не так плох, но тогда он кажется чёрным. И усмехнулся, представив, как Несторов мог бы истолковать такие слова. Задарма дружбу не предлагают – тем более, бесхозным малышкам. – Я не слабая, – пробормотала Уля с угрозой. – Попробовал бы кто тронуть нас после заката!.. – Растерзали бы, да? – спросил Светлан. – Вон у зверя какие когти! – Думаешь, всё знаешь про меня? – вспыхнула девочка. – Этот гад наплачется ещё!.. – Да брось, – сказал он. – На всех гадов не напасёшься когтей. Конечно, я не утверждаю, что их большинство. Но наверняка они заметней. И лучше держаться от них в стороне. – И с незнакомыми дядями лучше не заговаривать, – подхватила она, оскалясь. – И в машины к ним не садиться. Да? – Молодец, всё знаешь. Уж в этом твой благодетель прав: чужим дядям не следует доверять. – Тебе – тоже? – Мне – можно, – ответил Светлан честно. – И вот ему, – кивнул он на Артура. – Но на исключениях опасно строить правило. Уля уже не слушала его, прилипнув к окну. – Это что? – кивнула она вперёд. – Кленово, – ответил Светлан. – Микрорайон такой. – Город Солнца? – Ну… пожалуй. – Как раз сюда я и шла. – Значит, пункт Б нам известен, – отметил Светлан. – Уже легче. Переведя взгляд на короля, он добавил: – Тебе не кажется, что это тенденция… однако. А если наше гнездовье притягивает не только охотников? – Ха! – откликнулся тот. – Тогда нам будет, куда расти. Пожалуй, одним Кленово не обойдёмся. – Всемирная коммуна ведьм – дивчины усих краин… Может, это и беспокоит агентов Тьмы: слишком большую силу наберём? Миновав Стену, скайкар скользнул между высотниками, игнорируя прежнюю стоянку, и устремился вниз, целясь на крышу приземистого здания, растопырившегося несколькими корпусами. Улю вдруг стало колотить, будто её догнал запоздалый испуг. Или это из неё выходит холод? Хотя не рано ли согреваться, ведь только окунулась в атмосферу Города!.. И разом с девочкой затрясся котёнок. Через несколько секунд машина утвердилась на посадочном круге, где гостей уже поджидала пара девиц, одетых в клеёнчатые передники. – Куда вы привезли меня? – забеспокоилась Уля, впрочем довольно вяло. – Куда-куда, – проворчал Светлан. – В баню! А котейку пропустим через ветеринара, чтобы не помер от уличных хвороб. Сдав девочку улыбчивым хозяйкам, он попрощался с Артуром и низошёл на первый этаж, к некогда обожаемым железкам, тоже помогавшим ему спускать лишние пары. Тренер амбалов со странным имечком Феникс, коренастый и седоватый, вновь подкатился с предложением выступить на очередном первенстве. Регулярно возникая в тренажёрнике, Светлан ни разу не показал и четверти своей настоящей силы, двигал веса плавно, концентрируясь на технике, – но всё равно не избежал внимания знатока. И так же настойчиво Феникс обхаживал Артура. – Слушай, ну какая тебе радость выставлять нас? – поинтересовался Светлан. – Что бы мы ни показали – это не твоя заслуга. Только не заливай мне про честь клуба, ладно? Как ни странно, среди ведьм это занятие тоже пользовалось спросом. Правда, большинство являлось сюда, чтоб поглазеть на взмыленных здоровяков, издающих чувственные стоны, да покрасоваться самим, впитывая кожей одобрительные взгляды. Но были в секции энтузиастки, умеющие вкалывать не хуже мужчин, а силой уступавшие немногим из них. Вот они с охотой участвовали в соревнованиях – на радость Фениксу. Отведя душу в этом зале, Светлан перебрался в соседний, откуда раздавались яростные вскрики и дробный лязг, будто здесь не стихала война. Даже видом это походило на бой, поскольку фехтовальщики рубились азартно, да и смотрелись внушительно. С лёгкой руки Артура громоздкое вооружение рыцарей опять стало входить в моду, и увлекались этим единоборством истинные мужи, могучие и габаритные, способные с проворством ворочать пудовыми клинками, да ещё таскать на себе немалую тяжесть. Так что недаром они обосновались рядом с билдерами, заимствуя у тех навыки, пользуясь их станками. А некоторые даже совмещали оба вида – как Светлан, например. Получив потребную дозу и тут, он наведался в сауну, уже начавшую заполняться просыпающимися девами. Опять вокруг мелькали упругие тела, исполненные пыла и прелести, звенели беспечные голоса, перемежаемые взрывами заливистого смеха. Вообще, по вечерам Город напоминал гарем, разросшийся до микрорайона. Другое дело, что Светлан вовсе не был султаном. А когда он закончил с водой и паром, очистившись до глубин, его призвали наверх, в некое подобие научного центра, устроенное ведьмами в этом здании, – и, кажется, по тому же вопросу. Верховодила здесь бывшая аристократка, взращённая в именитой и богатой семье, вдобавок получившая недурное образование (к счастью, не излечившее девицу от таланта), но по достижении совершенных лет, когда в королевстве разгулялись чистильщики, изгнанная из родительского дома, чтобы угодить в такую вот дурную компанию, затем и в Город. Теперь все звали её Люси, хотя при ином развитии событий к этому имени пришлось бы добавлять перечень родовых поместий. Была она хорошего роста, вытянутая точно супермодель, с длинными тонкими конечностями и неожиданно пышной грудью. Разговор проходил в кабинете, через распахнутые окна которого проникал тёплый ветер и вливались солнечные лучи, уже клонившиеся к горизонтали. Люси заявилась на встречу в лёгком платье, больше похожем на растянутую майку, вдобавок босая, что было тут нормой, – но вид при этом имела самый деловой: все отвлекающие детали занавешены, светлые волосы скручены в тяжёлый узел. Её интеллигентному обличью подошли бы, пожалуй, очки, однако все ведьмы отличались идеальным здоровьем. Изящно рассевшись в кресле, Люси произнесла: – Как догадываетесь, сир, речь пойдёт об Уле. – И? – Девочка серьёзно больна… – Ну, начинается! – заворчал Светлан. – Конечно, душой? – Разумеется, сир. На ней заклятие, унаследованное от покойной матери. А ту наградил клочком Тьмы один негодяй, когда она сама была подростком. И вот теперь Уле вздумалось его отыскать. Собственно, этот мерзавец – её отец. – Девочка ищет папу, – пробормотал он. – Уже нашла. Как раз он чуть не задавил Улю. – Это что, у нас мелодрама вытанцовывается? – спросил Светлан. – Такая байка даже для приличной легенды не годится!.. – И тем не менее, сир, это правда. В таких вещах мы знаем толк. – «Я страшный-страшный серый волк, я в поросятах…» И кто тут волк, а кто поросёнок? – Изначально волк, конечно же, Несторов. Но сотворённое зло ныне вернулось к нему сторицей. Пока он ещё не представляет масштаба расплаты. Разбитая машина – лишь начало. – Вообще-то я романтик по натуре, – сказал Светлан. – Но в позднее раскаяние почему-то не верю. Даже если он признает в Уле дочь – думаешь, это всколыхнёт в нём хоть что-то? Не в кино, чай. – Почему же он хотел Улю сбить? – Да потому что подвернулась!.. Он и собаку переехал бы с той же охотой. Здоровая доля равнодушия плюс комплекс царька природы – точнее… э-э… самодура. Опять же безнаказанность. – Во всяком случае, сама Уля подставилась неспроста. То есть нельзя сказать, что она действовала осознанно… – Неужто хотела принять от него смерть? – Понимаете, сир, это бы замкнуло Кольцо. – Чего? – вскинул брови Светлан. – Заклятие вернулось бы к своему творцу, – пояснила ведьма. – А заодно на него свалилось бы зло, накопленное бывшей жертвой и дочкой. От всей его удачи остался бы пшик. – И что, это стоит загубленной жизни? – С какой кочки глядеть. – Именно, – согласился он. – Вполне болотный подход. Чтоб девушка пыталась склонить своего отца к инцесту – такую тему обыгрывали в кино. Но спровоцировать его на убийство!.. Может, и было, но я не помню. Вот сыновей приканчивали. – Всё-таки инцест хуже. – Как сказать. Если даже праведный Лот в это вляпался!.. – Его напоили, сир, – напомнила Люси. – Ага, его дочурки – тоже праведные до сияния… Чёрта с два! Когда мужик упьётся настолько, что не узнаёт собственных детей, от него и проку ноль – а Лот обслужил двух. Тут, знаешь ли, надо постараться. Знал старикан, что творил!.. Да не такой и старый он был, раз хватило здоровья. Улыбнувшись, дева произнесла: – Возвращаясь к Уле… – Да-да, милая, слушаю. – Похоже, юношеская шалость Несторова запустила опасный процесс – опасный не только для него и его дочки. – А-а, так это зовётся шалостью? – изумился Светлан. – Наш серенький волчок породил тираннозавра. Ну, и?.. – Сир, вы слыхали про Чёрных ведьм? – Насколько знаю, как раз по ним большинство заурядов судит о всех вас. Тут кончаются обычные ваши игры и начинает пахнуть кровью. Я прав? – Как всегда, сир, – сказала Люси вежливо, но не удержалась от лёгкой насмешки: – Вам по должности полагается. – Бу-бу-бу, – усмехнулся он. – Итак? – Вообще, эта штука заразная, – сообщила дева. – Нечто вроде вируса. И далеко не у всех наших сестёр есть к ней иммунитет. Не говоря о том, что сами Чёрные ведьмы способны сильно осложнять жизнь окружающим. – Даже такие маленькие? – Ну, Уля ещё не оформилась в Чёрную!.. К счастью, на этой стадии болезнь поддаётся излечению. – Слава богу, – кивнул Светлан. – Но если прочие Чернушки устремятся в Город? Не пришлось бы устраивать карантин на границе. – Не думаю, что в ближайшие дни дойдёт до этого, – обнадёжила ведьма. – Нам бы пока с Улей разобраться – там такой клубок… точнее сказать, узел. Как вам известно, сир, Чёрные ведьмы владеют Властью и умеют плести судьбы, понукая людей брести в предписанном направлении. Нахмурившись, он спросил: – Но если Уля такая интриганка… то не могла ли втянуть в свою игру и меня? Может, вся спасательная операция выстроена ею, чтобы пробраться в Город… Хотя её и так впустили бы, – возразил он себе. – К тому же риск… А если б я не успел? – Богатырями трудно манипулировать, – прибавила Люси. – И чарам они не поддаются… как правило. – Похоже, с маленькой девочкой к нам пришла большая проблема, – заметил Светлан. – Ведь вы не жалеете, что спасли её? – Если уж кого вытаскиваешь, – вздохнул он, – на хорошее лучше не рассчитывать.Глава 4. Полный шабаш
Нынешнюю ночь Светлан проводил вне дома. Государственные дела поглотили Анджеллу сверх ожидаемого, и ей пришлось задержаться в королевстве ещё на сутки. Зная, что не заснёт без неё (а если заснёт, такое может присниться!..), Светлан поддался на уговоры сердобольной Жанны и вместе с девушкой отправился на шабаш – теперь, на переломе месяца, устраиваемый в предгорьях Памира, в самой глубине тамошних дебрей. К слову сказать, в своих полётах ведьмы развивали весьма приличную скорость, а расстояния могли покрывать изрядные. К тому ж теперь, благодаря обтекателям и сиденьям, оснащавшим их изящные «змейки», это не доставляло прежних неудобств. Левитировать Светлан, понятно, не умел (не богатырское это дело), а потому к месту сборища отправился на вёртком «шмеле», во второе кресло почти силком усадив Жанну, да ещё пристегнув для надёжности, чтобы дрожащая от нетерпения ведьмочка не выпорхнула и не угодила ненароком под турбинную струю. Фонарь, впрочем, оставил открытым – для полноты ощущений. Машину особо не разгонял – тем более, за ними увязался Георг, тоже тоскующий в одиночестве. Да и куда спешить? Ведьмины слёты не такое мероприятие, куда следует приходить загодя, чтобы занять места. Сейчас скайкар затаился в тени кустов, обставленный «змейками» ведьм, точно забором. Прислонясь спиной к неохватному стволу, Светлан сидел на краю просторной поляны, невдалеке от костра, вздымавшегося в самом её центре, и рассеянно ломал руками толстенные сучья, а то и целые стволы, собранные ведьмами по ближним окрестностям и сваленные подле дуба в здоровую груду. Когда между ним и пламенем появлялась прореха, он подбрасывал в костёр дрова, стараясь не вздымать лишних искр, – хотя плясуньи скорее приветствовали такие взрывы, заменявшие тут фейерверк. Несмотря на своё ночное буйство, нараставшее с каждой минутой, ведьмы не растеряли обычной чуткости и не пытались вовлечь Светлана в веселье – даже будто не замечали гостя, предоставив ему роль созерцателя. И Светлана это вполне устраивало. Разлёгшийся рядом Георг тоже помалкивал, не препятствуя другу изнывать от сладкой тоски. Уложив громадную голову на траву и приспустив тяжёлые веки, дракон заворожённо глядел на огонь, будто питал к нему давнее пристрастие, – хотя вовсе не был огневиком. Почти всех участниц Светлан неплохо знал. Но были и новенькие, лишь недавно примкнувшие к здешней компании, а потому слегка стеснённые. Лишнего на поляну не допускалось: ни одежды, ни вещей, ни приборов, – однако музыка звучала. По её поводу Светлан прежде недоумевал – пока не сообразил, что это звучат сами тела, захваченные неистовым движением. А уж каким образом биотоки преобразуются в звуковые волны, резонируя в ближнем пространстве, – про то не ведали и плясуньи. На кустах уже распускались цветы, словно бы спутав сезоны, – с ненормальной, вовсе не растительной живостью. Из лесных чащоб к костру подтягивались диковинные существа, вряд ли показывавшиеся на глаза ещё кому-либо, кроме участниц ночного действа, – от лесовиков до кикимор. Даже возникли, словно из пустоты, две девушки-йети, изрядных размеров, с мощной мускулатурой, но не лишённые грации. А вместе с настоящими, вполне материальными чудиками по поляне двигались фантомы, продукт совместной магии ведьм, – теперь-то Светлан умел отличать существа от миражей. Воздух вокруг словно бы густел, обретая где зелёный, где голубой оттенок, превращаясь в мглу, проницаемую лишь на десяток метров, и по нему скользили рыбины причудливых форм и расцветок, парили роскошные медузы, подсвеченные точно люстры, порхали забавные коньки – вперемежку с реальными летучими мышами и ночными птицами. Наглядевшись на экзотику, Светлан стал высматривать в этой мешанине своих приятельниц – точнее говоря, тех, кого знал лучше и с кем дружил тесней. Начал, разумеется, с Жанны, как и всегда, резвящейся от души. За последний год юная ведьма сильно прибавила – видимо, сказалось близкое общение с королевой-волшебницей и её ручным богатырём. У первой Жанна черпала магию, у второго – силу. Конечно, селилась рядом она не для этого, но такое соседство оказалось выгодно всем. Вместе с другими выплясывала и Люси, после заката скинувшая с себя всякую серьёзность. Русые локоны рассыпались по плечам и спине, взмывая при каждом скачке, гибкое тело принимало немыслимые позы, длинные ноги взлетали выше головы, компактный зад крутился, будто на шарнирах, груди метались как зверьки, упрятанные в мешочки, – эдакий гибрид канкана и танца живота. Вот сейчас очки не пошли бы ей совершенно. Все девицы тут были приятны взору, но даже среди них некоторые выделялись. Одна из таких оказалась подростком – тоненькая, на диво пропорциональная, хотя сложением казалась не от мира сего. Больше всего она напоминала маленькую фею. Или же девочку-эльфийку – конечно, из светлых, воздушных эльфов… впрочем, рисуют их по-разному. Глазища сияют, каждый ноготок мерцает жемчужиной, матовая кожа светится, точно слоновая кость. А роскошные волосы распушились в вольное облачко, кружащее вокруг хозяйки словно само по себе. С изумлением Светлан признал в малышке Улю. То есть он ожидал, что после помывки и прочих процедур, затеянных сострадательными ведьмами, девочка преобразится, – но чтобы настолько?.. А взяли на шабаш её, видимо, не случайно – Люси ничего не делает просто так, хотя сейчас выглядит забывшей обо всём. Скорее это входит в курс терапии, предписанный маленькой страдалице. Может, этого и не хватало Уле: ощущения своей прелести? Или она нарочно ходила золушкой, чтобы видеть людей не с лучшей стороны? Правда, некоторые даже фею охотно изваляли бы в грязи. А то и кровь бы пустили, доказывая себе, что она смертна. Наверно, Несторов тринадцать лет назад так и поступил… то есть до большой крови вряд ли дошло, слишком он осторожен. А высшего суда многие ли опасаются? – Не ожидал? – со странной улыбкой спросила Уля, присаживаясь рядом со Светланом. – Я тоже. – Чего именно? Больше остального он не ожидал от неё такого превращения, но имелось в виду, похоже, иное. – Встретиться с тобой тут. Ты ж не летаешь? – Интересное кино, – хмыкнул Светлан. – А как бы я тогда поспел угробить две машины на радость твоему котёнку? – А-а, – протянула девочка. Как и все на поляне, хмельные без вина, она была взбудоражена, но проявлялось это у Ули не как у других. В глубине буря, на поверхности штиль – всё навыворот. Уж лучше б неистовствовала, выплёскивая излишки в танце. Прочие-то способы для неё преждевременны. – Если хочешь знать, ты красивая, – произнёс Светлан. – А если не хочешь, – он усмехнулся, – это ничего не изменит. – Да что мне в той красоте!.. – Очень многое, поверь. Пройдёт пара лет, и сама поймёшь. Красота – это дар, и кто владеет им, отвечает перед Создателем, как за талант. Слишком многие растратили её на ерунду – за что и были наказаны. – Ещё расскажи про Бога, ага! – вспыхнула Уля и вдруг застыла, прикусив губу, словно от боли. Переждав приступ, продолжила: – Буду делать, чего хочу. А решать за себя никому не дам. – На-а здоровье!.. Лишь бы сама не решала за других. – Почему? – Тогда сделаешься похожей на таких… вершителей. А ведь ты не любишь их, верно? – Я никого не люблю, – пробурчала девочка, однако задумалась. – Кроме Кроша? – С ним другое, – ответила она нехотя. – Он – часть меня. – А себя ты любишь? – Н-не… знаю. У неё хватало соображения – либо интуиции – не лгать. И сил тоже. Рано или поздно, но ложь убивает талант, а его Уля ценила в себе. – Ты одарённая, умная, красивая… сильная, – перечислил Светлан. – Чего тебе не хватает для любви? Или считаешь себя несчастливой? Девочка улыбнулась, как оскалилась, и странно было видеть эту гримасу на лице сказочного создания. Вот прежней замарашке такая мина подошла бы. – Я сильная, – согласилась она. – Даже сильней удачи. И сама строю свою судьбу. – Только свою? – спросил Светлан негромко. – Милая, это опасный путь. Уля промолчала, оцепенело уставясь в костёр. Хоровод на поляне уже кружил в несколько ярусов, словно бы сияющие чистотой девы избегали земной скверны. А вместе с ними порхали фантомы – зрелище, что называется, феерическое. – Они тоже красивые, – снова заговорила девочка, кивая на летуний. – И способные, и сильные… А что станет с ними, когда состарятся? – Ведьмы не стареют, куколка, – сказал он. – А если стареют, это уже не ведьмы, но несчастные старухи – чаще всего неряшливые, выжившие из ума, бормочущие заклинания, от которых больше никакого прока, бессмысленно исполнявшие прежние ритуалы. Впрочем, иногда они превращаются в колдуний, и тогда их жуткая старость растягивается на века. – Пугаешь? – Вот в чём я не замечен, это в запугивании детей. Но если не совладаешь со своим талантом, он либо уйдёт, либо сломает тебя – третьего не дано. А выбор, конечно, за тобой… насколько хватит сил. – И везения? – Тоже вещица полезная, – признал Светлан. – Но не главная – тем более, для тебя. Ведь ты сама хочешь ковать своё счастье? – Любишь поучать, да? – укусила девочка. – Такой умный!.. – Может, я просто рассуждаю вслух? – ухмыльнулся он. – С чего ты взяла, будто это поучения? Ведь я ничего не навязываю, а выключить меня так же легко, как визор. – И всё равно, тебе нравится! – У каждого свои недостатки, – наставительно произнёс Светлан. – Но не у всех есть достоинства. – А у тебя есть? Ну, ты сильный – правда… и смелый. Наверно, красивый. А способный? – Как тебе сказать… Кой-чего и мы смогём, ежели натужимся. С кем, знаешь ли, поведёшься… Закрыв глаза, Светлан попробовал дотянуться до своей гостиной, и, как ни странно, это удалось ему без особенных усилий. Всё же некоторый прогресс имел место. Хотя и скопище ведьм рядом наверняка сыграло роль – эдакий филиал Кленово. – Получи, – сказал он, раскрывая коробочку, составленную из пальцев. На ладони лежала груша – крупная, жёлтая, мягкая. И без всяких скрытых дефектов, поскольку Светлан не сотворил её, а просто перенёс из другого места. – Фокусник, – пробурчала Уля. – Подумаешь!.. Однако грушу приняла и вгрызлась в неё охотно, забрызгивая щёки соком. Похоже, Светлан угадал с выбором, да и чистить такой фрукт не надо. А к экзотике девочка вряд ли привыкла. И тут в шабашное веселье (или всё же бесшабашное?) вмешалось непредвиденное: «к нам приехали гусары». Точнее сказать, притопали. Да и не гусары вовсе, а звероватого вида мужики, похожие на сбежавших каторжан или одичалых первопроходцев, но больше всего – на браконьеров, затеявших ночную охоту на туров. Как и Светлан когда-то, они заплутали, наверное, в огромном лесу и устремились на отблески костра, музыку и девичий гвалт, разносившийся на многие километры. Но, в отличие от Светлана, не ограничились подглядыванием из-за кустов (ай-яй-яй), а решили поучаствовать в гулянке. Или же их подтолкнули к этому, почуяв задолго до того, как они разглядели что-то. Тотчас все ведьмы снизошли на землю, чтобы не смущать пришельцев, а самых вопиющих призраков убрали с глаз. Вместе с ними в воздухе растворились йети, наверняка не выносившие охотников. Да и многоцветный туман, клубящийся вокруг костра, не позволял увидеть лишнее. Было незваных гостей четверо: двое дюжих юнцов, коренастый мужчина в летах, прятавший лицо за сивой бородой, и матёрый верзила с угрюмыми глазами – судя по всему, вожак. Вокруг них словно бы кружил шаловливый смерч, пока без лишнего напора, исподволь избавляя от оружия и одежды. Юнцы не противились вкрадчивому насилию. Глупо ухмыляясь, они пытались притянуть к себе обольстительные тела, выглядящие такими доступными, но те ускользали от их пальцев, точно видения. Добродушные от природы, парни не ярились, лишь распалялись пуще. Если они убивали зверьё, то по недоумию, а не из злобы, – хотя животинам от этого не легче. Пожилой тоже не проявлял агрессии, но некий минимум на себе всё ж отстоял, своим упрямством пересилив настойчивость ведьм. Потом тишком отступил к краю поляны, ошарашенно озираясь, и вроде как спрятался меж ветвей. Однако сбегать не стал, словно его тут держало что-то – возможно, и шмотки. Вожак был сумрачен и насторожён, а в свой слонобой вцепился намертво, точно в стержень, на коем держалась его натура. Отпихивая девичьи руки, он пятился, пока не упёрся спиной в дерево. И здесь его оставили в покое, давая время обвыкнуться. Хотя на такое ему потребовался бы не один год. Как видно, он из тех дуралеев, которые во всём подозревают подвох, а потому постоянно оказываются в прогаре. Вскоре обоих юниоров, уже младенчески голых, вовлекли в хоровод. Оглядевшись и слегка освоясь на весёлой поляне, бородач бочком-бочком пробрался к Светлану. Присев на корточки, обратился: – Мужик, ты вроде самый нормальный тут… – Я? – удивился Светлан. – Обижаешь! От гостя пахло немытостью и застарелым перегаром – похоже, настолько привычным, что сделался уже частью букета. А говорят, надо быть ближе к простому люду!.. Слегка отстранясь, Светлан вздохнул. – Не, ну кончай – чё ты?.. Видно же! – Ну, раз видно… Он покосился на голову Георга, в густой тени похожую на валун причудливой формы. Почувствовав его взгляд, дракон осторожно мигнул. А притихшая за плечом Светлана девочка чуть слышно хихикнула. – Любопытно мне, понимаешь? – продолжал охотник. – Знать хочу. – Это я как раз понимаю, – кивнул Светлан. – И что же тебя заботит, дядя? – Тут же на сотни километров – глушь. Откуда взялось всё? – Оттуда, – ответил Светлан, показав на небо. Проследив за его пальцем, бородач задумался, видимо, перебирая варианты. – А транспорт где? – сообразил наконец. – Там, – ткнул Светлан за спину. И гость опять послушно повернул голову, пытаясь разобрать в непроглядной тьме хоть что-то. Разумеется, не преуспел. – Ну да, ну да, – проговорил он, с натугой шевеля извилинами. И снова рассудил верно: – Небось, от самой столицы маханули? Пришлось признать: – Угадал. – Так я ж слыхал об вашем посёлке, – внезапно заявил браконьер. – Ещё его кличут Солнечным городом. – Это у Носова – Солнечный! – фыркнул Светлан. – У нас – Солнца. Стало быть, уже пошёл слух по Руси… заодно низводя чародеев и богатырей до масштаба коротышек. Вот так всегда. – Ну звиняй, я ж без умысла! – И сунув ему заскорузлую лапу, бородач представился: – Устим. На такой жест не ответишь грубостью. Вяло пожав лапу, Светлан тоже назвал себя – конечно, своим… э-э… светским именем. И за добро ему тотчас отплатили добром, как ни странно. – Слышь, предупредить хочу, – понизив голос, молвил Устим. – Вон тот мордатый… его Кирей кличут… он же припадочный. Как бы не вышло чего. – И то смотрю: какой-то он непокойный. Обижаете, наверно? – Его обидишь!.. Скорее, у бородача был собственный интерес – к вожаку он явно не питал симпатии, а может, сам метил на его место. И почему не стравить двух громил, чтобы поиметь с этого выгоду? – Значит, в детстве не повезло, – сказал Светлан больше для Ули. – Вот и злобствует теперь, сводит давние счёты. Киря впрямь не походил на уверенного в себе здоровяка, а вёл себя, прямо скажем, неадекватно. Шуточки и насмешки ведьм, в общем-то безобидные, их вольные повадки, вызывающе бесстыдные, дразнящие, лишённые всякого почтения к его ранимому естеству, мало-помалу подводили вожака к взрыву. И наконец чаша терпения переполнилась. (Ма-аленькая такая чашечка.) – Суки! – хрипло выдохнул Киря, вскидывая ружьё перед собой. Выстрелить он не успел – пущенное Светланом полено вышибло слонобой из его рук, если не сломав, то крепко ушибив пальцы. Мгновенным рывком Светлан переместился к нему, вздёрнул за шиворот. А следом надвигался Георг, распахнув ужасную пасть, откуда пыхало жаром, как из печи. Дёрнувшись пару раз, вожак затих, обмирая от нежданного возмездия, нагрянувшего ещё раньше, чем удалось набедокурить. Вокруг уже толпились ведьмы, разозлённые такой выходкой. А под горячую руку к ним лучше не попадать. Под язычок, впрочем, тоже: обвешают такими заклятиями!.. – Спокуха, девоньки! – объявил Светлан. – Это мужские дела. – И обратясь к дракону, прибавил: – Отнеси-ка его, старина, на гору высо-о-окую, чтоб добирался оттуда с неделю. Говорят, одиночество в разряженной атмосфере прочищает мозги… если они ещё не отсохли. Затем уцепил Кирю поясом за устрашающий драконий зуб, и Георг сразу взмыл, торопясь убраться, пока ведьмы не решили, что дебошир отделался слишком легко. Догнать-то дракона смогут немногие из них. Ухмыляясь, Светлан распорядился: – Граждане, продолжайте тешиться – ничего не стряслось, ситуация под контролем!.. А вас, сударыня, – он нацелил взгляд на Люси, – попрошу пройти со мной. Похоже, нам будет о чём толковать. За эти секунды целительница успела вернуть свою дневную серьёзность, и сейчас казалась озабоченной не меньше его. Тем более и восход уже… за ближней горой. Подставив ей локоть, Светлан направился к своему месту, а с другого бока к нему пристроилась Жанна, тоже решившая поучаствовать в обсуждении. Ведьм такого полёта нашлось бы тут ещё с парочку, но пока не было нужды затевать совещание. Втроём они подступили к Уле, наверно, единственной из дев, кто за последнюю минуту не стронулся с места, и к Устиму, от таких событий застывшего в изваяние. Затем расселись против них, отгородив собою от шабаша, постепенно набирающего прежний пыл. При виде двух девиц такой ослепляющей красоты, да ещё на пике ночного расцвета, у бородача и вовсе отвисла челюсть – раньше-то он лицезрел их через дымку. – Ну-с, мои дорогие, – заговорил Светлан, – похоже, мы недооценили способность нашей малютки вязать узлы. Если не путаю, незваными на такие сборища могут забрести лишь богатыри. А остальных ваши заклятия отводят с гарантией – в особенности агрессивных обалдуев с манией ущербности. – Ещё – колдуны, – тихонько прибавила Жанна. – В смысле, могут прикатить. – Ни к той, ни к другой категории нынешние гости не относятся, – отрезалон. – Верно, Устим? С усилием глотнув, тот кивнул, хотя вряд ли понял, о чём его спросили. Всё-таки уважают у нас силу – грубую, мускульную. Другую-то распознать сложней. – Выходит, в заклятие вмешались, – резюмировал Светлан. – Да, Уленька? Он не забыл удовлетворения, мелькнувшего на её светлом личике, когда Киря решился выстрелить. Не то чтоб Уля желала зла кому-то из ведьм, но управлять людишками так забавно!.. К тому же совсем просто. Чуть повернул в одном месте, подстегнул в другом, придержал в третьем – и задачка сошлась. Ну, кто сказал, что судьбы вершат одни боги? – Пока взрослые тёти выплясывали, ребёнок занимался делом, – со вздохом сказал Светлан. – И в итоге переиграл наших грандов. Даже я среагировал с задержкой, хотя не шалею от ночи, как вы. Впредь надо быть осторожней с маленькой шалуньей. Моторы-то у неё куда мощней, чем тормоза – эдак недолго и в стену вмазать. – В клетку запрёте, да? – спросила Уля сквозь зубы. – И станем кормить с вил, – хохотнул он. – Куколка, ты ещё не знаешь настоящего контроля!.. Но, видно, сама хочешь, чтобы тебя тормознули, иначе не заявилась бы к нам. Ты же понимаешь, что пересилить Город не по зубам даже могучему колдуну, не то что начинающей Чернухе… хотя выглядишь светлячком. – Уж лучше, когда за тобой следит злой, – пробурчала девочка, словно уже имела опыт. – Он хотя бы в душу не лезет! Её снова начало трясти, и похоже, это как-то связано с её выходками. Послеэффект, что ли? – Захочет – втиснется, – возразил Светлан. – Если не дурак. И тогда пожалеешь, что связалась. Знаешь, что такое необходимая мера самообороны? Вот её превышать мы не собираемся. – А меру сами будете определять? – Светлячок – это, случайно, не отродье Светлана? – хихикнула Жанна. – А можно малышку называть так? Ей пойдёт!.. – Я забираю Улю обратно в Город, – объявил он, наградив насмешницу строгим взглядом. – А вас, сладкие, очень хотел бы видеть своими пассажирами. По-моему, вы достаточно нарезвились. – Да-а, с настроения нас сбили, – вздохнула Жанна. – Шабаш – шабашу!.. А видеть нас – кто ж откажется? И одарила Устима таким взглядом, что беднягу сразу бросило в пот. Люси молча кивнула, так напряжённо думая над проблемой, что отголоски её мыслей слышал даже Светлан. По учёной рассеянности целительница, видимо, забыла, что свои рассуждения следует иногда озвучивать – особенно, когда имеешь дело с глухарями. Ладно, ещё будет время расспросить её подробней. А сейчас и вправду пора сваливать. – Будешь вести себя тихо, тебя не тронут, – предупредил он Устима, чтобы не ходить в должниках. – Провоцировать могут – но тут сам не глупи. А с рассветом всё сгинет, как сон. Хотя твои пацаны, скорее всего, прежними не останутся. Знаешь, каково это: тосковать по чуду? Если хватит упорства, когда-нибудь парни пробьются к нему. Вот тебя менять поздно, извини. А может, и к лучшему? Вернулся Светлан как раз вовремя, чтобы помочь парням Бертрана патрулировать окрестности Города. В самом деле, отлавливать ведьм имело смысл на излёте, то есть перед рассветом и ближе к их гнездовью, когда они, истомлённые, растерявшие силу, возвращаются к заждавшимся постелям. И только стали возникать первые птички – чаще поодиночке, иногда группками, – как началась охота. В воздухе сделалось тесно от скайкаров, взмывающих с потаённых стоянок. Нынешняя ночь оказалась куда веселее предыдущей. Это походило на массированную атаку, хотя вряд ли кто-то планировал такую акцию. Зато Стражи, защищавшие летуний, были командой сплочённой и слаженной, вдобавок управляемой из общего центра, и каждый тут стоил нескольких. К тому же в критические моменты к ним сразу устремлялась помощь – на призыв «наших бьют» откликаются даже ведьмы. Это не считая поддержки с земли, где вдоль Городского периметра было припасено немало сюрпризов. Реальный воздушный бой показался Светлану увлекательней компьютерного – может, оттого, что тут рискуешь всерьёз. И ощущения, сколько их ни подделывай, с истинными не сравнятся – взять хотя бы перегрузки. Но если бы он рисковал лишь собой!.. Слава богу, и сегодня обошлось без жертв – как с той, так и с другой стороны. Хотя оборона была жёсткой, на грани фола. Чтобы не допустить похищений, особенных наглецов приходилось чуть ли не таранить, отжимая в сторону или вниз. До стрельбы не доходило – переступить эту грань всё-таки не решались, взаимная озлобленность ещё не достигла такого накала. Но кто поручится, что палить не начнут уже завтра? Когда кутерьма закончилась (а закончилась она с восходом, после того как последняя летунья доплюхала до лежанки), Светлан оставил поцарапанную машину механикам и наконец смог вернуться в свою квартиру, на эту ночь оставленную даже Псом, снова умотавшим по своим кобелиным нуждам. В ванне дремала Жанна, похожая на симпатичную утопленницу. Пришлось выуживать ведьму из воды и доставлять в кровать, куда сама она не добралась. Конечно, там Жанна тоже выглядела заманчиво, хотя так и не проснулась. Сам же Светлан отправился в душ, решив сегодня обойтись без сна. Вообще-то и не требовалось – скорее, это вопрос привычки. И что делать в постели, если там нет Анджи? Тоска!..Часть II Судьбу выбирают
Глава 5. Чёрная метка от правнука
После душа Светлана опять призвали дела – на этот раз в облике Артезии, заведовавшей в Городе внешними связями… гм… включая и деловые. Уж она посещала гулянки ведьм не часто и по утрам обычно была в отличной форме – если не заводила свежего любовника. И кому, как не Артезии, с её чарующими манерами, голосом, ароматами, с её роскошными формами, шелковистой кожей и прекрасным лицом, с её опытом дворцовых интриг и врождённым пониманием пружин, двигающих людьми, вправлять мозги здешним деятелям? Или же, наоборот, затуманивать. Кстати, второе удавалось фрейлине значительно лучше. – Си-ир, – пропела она с экрана волнующим альтом, – как ни жаль, приходится беспокоить вас. Возникла ма-аленькая проблема. – От вас, сударыня, – галантно откликнулся Светлан, – я готов принять любые удары… э-э… судьбы. Вы даже кинжалом сумеете приласкать. – В самом деле? – мурлыкнула Артезия. – Разумеется, я верна своей королеве душой и телом… И сделав ударение на последнем слове, замолчала. Намёк был прозрачен до бесстыдства. Действительно, тут вопрос вовсе не её верности, и если другая сторона проявит инициативу… Н-да, жизнь в нашем монастыре полна соблазнов. Спасает любовь, как ни банально. – Кажется, по последнему мужу вы маркиза? – спросил Светлан, наморщив лоб. – Для вас, сир, всегда и везде – Артезия, – ответила она нежно. – Можно ещё Диззи… если желаете. Маркиза Диззи, хм… Уж лучше оставить, как есть. – Так в чём наши сложности, сударыня? – осведомился Светлан чуть официальнее, и фрейлина сразу подобралась, натренированным слухом уловив смену интонаций. – Как выразился кто-то из ваших классиков: «к нам едет ревизор», – сообщила она. – Точнее сказать, инспектор из департамента по надзору за частными территориями. Прикажете принять по высшему разряду, сир? «Как – ревизор?» – полагалось бы вскричать. Да что ж это такое: все беды нынче к нам!.. Но название конторы маркиза оттараторила без запинки – молодец. – Так-таки и едет? – усомнился Светлан. – Пожалуй, что летит, – уточнила Артезия. – Прибудет спустя четверть часа. Наконец-то в России решили проблему дорог – научившись обходиться без них. Вот с дураками как быть? – Зачем же по высшему, – произнёс он со вздохом. – И первый сойдёт. Буду в гостином зале через двадцать минут. На место Светлан прибыл даже чуть раньше, ради такого случая надев сандалии, а взамен шортов облачившись в брюки. Чинушам и без того хватает раздражителей: уж с ведьмами не поскучаешь – ни днём, ни ночью. Инспектор оказался тот же, что в прошлые разы, – то ли считался в своём ведомстве спецом по здешним проблемам, то ли самого уже тянуло сюда. Был он долговяз, с постным и тоже длинным лицом, а звался почему-то Гюшестом. Его неизменный сюртук выглядел вызывающе скромным и по нынешней жаре был явным перебором, но, видимо, так инспектор отгораживался от здешних безобразий, не особенно полагаясь на собственную стойкость. Артезия уже обхаживала гостя, рассевшись в опасной близости. Сегодня её очаровательный лик обрамляли платиновые локоны, роскошную грудь теснила радужная блузка, а отблескивающая юбка больше напоминала набедренную повязку, едва покрывая ягодицы, – в этом мире маркиза наконец получила возможность показать себя во всей красе. Она и прежде смотрелась ошеломительно, а уж теперь… К тому же, на её родине ещё не научились подделывать формы – всё своё, живое, без подвоха. – И что на сей раз послужило поводом? – спросил Светлан, подсаживаясь к столу. По этикету ему полагалось восседать в кресле, на возвышении, но он хотя бы не стал забрасывать ноги на соседний стул. Будем блюсти приличия… по возможности. – Жалоба, – ответил Гюшест, рядом с маркизой даже дышать стараясь через раз. Хорошо, хоть не предрассветные бои!.. Впрочем, настолько быстро департамент не успел бы среагировать – до боёв ещё дойдёт черёд. – От кого же? – Некто Арист Грушин, проживает в… – А-а!.. – Помните его? – тотчас ухватился инспектор. – Ещё бы. Это приличные люди в глаза не бросаются, а вот ежели дурак, вдобавок злобный… И чем недоволен Арист? – Окружением. – Точнее? – Своими соседями. Ведут себя, как хотят, установленных норм не признают – даже разгуливают по лестницам и двору, простите, голыми. – Наших правил они не нарушают, – пожал плечами Светлан. – И в общей конвенции на сей счёт запретов нет. Имеются у вас конкретные претензии? – «Каждый человек имеет право на невторжение в его личную сферу», – процитировал Гюшест. – Дистанция комфорта, понимаете ли. Звучало это коряво: «невторжение», «личная сфера»!.. Но официозный слог никогда не блистал изяществом. И кто определил эту «дистанцию»? – Да боже упаси! – произнёс Светлан. – Никто не покушается на его права. Или, вы думаете, его силой принуждают разглядывать голышек? – Знаете, всё-таки это чересчур. Как говорят, «не вводи в искушение». – А кто виноват, что при виде женской наготы у отдельных самцов наружу всплывает дерьмо? – Фи, сир! – сморщила носик Артезия. Впрочем, возражала она не против сути. – Сударыня, я и так смягчил формулировку. И дерьмо-то их собственное, а не… – Сир, прошу вас!.. – Ладно, идём дальше. – Ещё он обвиняет соседей в колдовстве, – сообщил инспектор со вздохом. – Вы серьёзно? – Он – наверняка. – Вот, – хмыкнул Светлан, – уже и бабушкины сказки пошли в ход! Кстати, кто у нас бабушка? – У нас прабабушка, – сообщила Артезия. – Владеймира Казанова, председатель Координационного Совета Евроазии. Уж в вопросах генеалогии ей можно было доверять. И в здешних сплетениях маркиза ориентировалась получше большинства аборигенов. Как умещалось это в её красивой голове, не путаясь с чередой любовных романов, оставалось для Светлана загадкой. – Господи, сколько ж ей теперь? – удивился Светлан. – Я слышу о Казановой едва не с рождения, а она всё не угомонится. – Девяносто восемь, – сказала Артезия. – С ума сойти. Это же сколько энергии в дамочке – вот бы на хорошие дела!.. Да уж, эта бабуля рассказывать сказки не станет. Ей бы побольше полномочий, тоже схлопотала бы приставку «железная». – Моя прабабка – великая женщина, – заявил Гюшест без особенного восторга. – Прежде всего, она не женщина, – возразил Светлан. – Причём довольно давно. Пожалуй, она даже не человек – так, носитель идеи. К тому ж довольно отвратной, на мой вкус. – Может, не будем отвлекаться? – предложил Гюшест с едва различимым неудовольствием. Светлан вгляделся в него пристальней. – А вы не любите прабабку, – отметил он. – Впрочем, это ваша… гм… сфера. Вернёмся к Грушину. По-вашему, я должен комментировать его второе обвинение? – Пока хватит первого. – Повторяю, это его проблемы. Никто не заставляет Ариста созерцать соседок, да и жить на моей земле он вовсе не обязан. Ему предложили за квартиру вдвое, но он, кажется, вообразил, что может диктовать условия. Поглядим, надолго ли его хватит. И знаете, что я сделаю? Буду с каждым днём снижать цену. Как бы через месяц ему не пришлось доплачивать, чтобы съехать!.. Или желаете обговорить это с моим юристом? – А почему бы вам не заключить гражданский договор и с Грушиным? – Мне ни к чему уроды. Предпочитаю собирать вокруг себя таких, кто мне симпатичен. – Если вы и дальше будете расширять свои владения с той же скоростью, – заметил Гюшест, – то через пару-тройку лет захватите весь Город. – Не думаю, что у меня наберётся подданных его заселить. – Ведь у вас и нормы совсем другие. Если каждому выделять по этажу… – Всё равно не хватит. Вы не представляете, насколько я привередлив к людям! – А всё же, как тут насчёт чудес? – спросил Гюшест со сдержанным любопытством. Усмехнувшись, Светлан сложил ладони в сферу, одна над другой. – Знаете, что это? – сказал он. – Приёмная камера. Слыхали про телепортацию? Осторожно он убрал верхнюю ладонь, обнаружив на второй крохотную чашку с блюдцем, курившуюся ароматным дымком. – Не желаете кофе? Моя кухарка его отменно готовит. Помедлив, инспектор кивнул, и Светлан поставил напиток перед ним. – Печенье, конфеты? – спросил он, снова смыкая ладони краями. – На ваше усмотрение. – Извините за порции, – сказал Светлан, добавляя к угощению вазочку с рахат-лукумом. – Объёмные ограничения, знаете ли. Вот если бы мои кисти были как лопаты… – Эффектный фокус, – признал Гюшест, отхлебнув из чашки. – И кофе вкусный. Как вы это делаете? – Понимаете, главная сложность: свести зазоры к минимуму… Или вы про кофе? Честно сказать, рецепта я сам не знаю. Вздохнув, инспектор попробовал сладости. – Всё шутите? – сказал он. – Весёлое у вас бытие. – Обитая среди артистов, трудно не освоить хоть что-то, – пояснил Светлан, усмехаясь. – Тут даже атмосфера способствует. – Это и я чувствую, – подтвердил Гюшест серьёзно. Светлан поглядел на него с сомнением: легче заподозрить в чувствах калькулятор. Кстати, считать инспектор умел лихо – тоже ведь дар. А все таланты усиливаются в здешней ауре. Правда, обойдётся Гюшест подороже компьютера. Вот разве в сказку его прихватить… Там – да, ему конкуренции не будет. И в этот момент их стало на одного больше – точнее, на одну: в комнату вступила Жанна. Проснувшись, она обнаружила, что в квартире пусто, и решила, видимо, выяснить это недоразумение. По своему обыкновению девушка разгуливала нагишом, уже и забыв, когда в последний раз одевалась, – эдакая иллюстрация к нынешним претензиям Гюшеста. Конечно, Артезия тоже не отягощена лишней одеждой, но она хотя бы заповедные места не выставила напоказ. В отличие от Жанны. – Мой господин, – обратилась она к Светлану, – ты куда свалил? Время завтракать!.. Или подавать прямо сюда? – Это не кухарка, – пояснил тот для Гюшеста. – Скорее подружка моей супруги… заодно и моя. Зовётся Жанной. Удивляет? С деревянным лицом инспектор кивнул, то ли принимая к сведению имя, то ли подтверждая своё изумление. Но вслух отвечать не стал, наверно, опасаясь, что подведёт голос. – А-а, у вас посетитель, – молвила Жанна рассеянно. – Привет, дружок!.. Так ты будешь заказывать, сир? – Лишь бы не овсянка, – сказал Светлан. – Остальное сойдёт. – Жду через полчаса – успеешь? – Надеюсь. – Замётано. И помахав всем рукой, ведьма удалилась – с той же великолепной непринуждённостью. Примерно через минуту Гюшест восстановил равновесие. – Это что, как бы проверка? – спросил он, облизнув губы. – Решили испытать мою выдержку? – Если испытание, то не подстроенное, – ответил Светлан. – Да и к чему нам? Разумнее, знаете ли, не дразнить гусей без крайней нужды. А вы, возможно, заметили, что я человек осторожный. – Гусь – это я? – поинтересовался инспектор. – Впрочем, не худший вариант. Ведь говорят ещё: «гусь свинье…» И уж тут меня к птицам не отнесут. – Ну, это вы увлеклись, – хмыкнул Светлан. – Может, хватит зоологии? – Воистину, – выдохнул Гюшест, промокая вспотевшее лицо аккуратным платочком. – Вот теперь я понимаю, каково тут Грушину. На сочувственно улыбающуюся Артезию он старался не смотреть, словно опасался, что и она выкинет нечто подобное. Или что сам примется её закрытые части достраивать свежеувиденным. – Вы бы привыкли, – заверил Светлан. – Максимум за месяц. У вас здоровая психика – в отличие от помянутого Ариста. Кстати сказать, в раннем средневековье между облачением Жанны и мар… Артезии не усмотрели бы большой разницы. – Ну, если подойти к этой проблеме строго… – …то потребуется паранджа. – Нет, всё же границы должны быть. Иначе можно зайти чёрт знает куда! – Это вас прабабка настращала? А вы не трусьте – зайдите. По крайней мере узнаете, что уже знает чёрт. Не понравится – вернётесь. Или себя робеете? – Собственно, я прибыл не только из-за жалобы Грушина, – неожиданно сказал Гюшест. – И представляю тут не один департамент. Это даже не главное. – Так что ж мы столько времени потратили на ерунду? – удивился Светлан. – Ну, говорите! – Обращаюсь к вам от имени Комитета благонравия, полномочным эмиссаром коего я назначен недавно. Светлан переглянулся с Артезией – она молча пожала плечами. Что за новообразование? Мало было департамента – Комитет!.. Да ещё рассылающий эмиссаров по частным территориям. – А каким боком ваш Комитет стыкуется с государственными структурами? – поинтересовался он. – Это орган поддержки, – с готовностью ответил Гюшест. – Аппарат, вполне лояльный официальным структурам. Хотя пока – общественная организация. «Пока»? – подумал Светлан, внутренне ощетиниваясь от таких словосочетаний. – Но в перспективе – достаточно близкой, я надеюсь, – продолжал инспектор, – она естественным образом придёт на смену нынешней системе правления, ибо несёт в себе семена истинного народовластия. – Народ имеется в виду трудовой? – уточнил Светлан. – А как решать будете: большинством? Уж не затеваете ли вече в общероссийском масштабе? – Ну, как образ… Пожалуй, – кивнул Гюшест. – Конечно, на значительно более высоком уровне, с привлечением новейших достижений. В конце концов, прийти к согласию не так и трудно. Ведь все мы по большому счёту друзья, даже некоторым образом братья. А труд, что ж… Он всегда ценился среди простого люда. Пора вспомнить о непреходящих, вечных истинах, – возгласил он со скупым пафосом. – Да неужто? – вскинул брови Светлан. – И конечно, вас, как эмиссара, правление Комитета снабдило полным списком этих самых… «вечных»? – Насмехаетесь? – укорил гость. – Напрасно, честное слово! Уж вам-то… Если не станете вести себя… сдержанней, рискуете вызвать недовольство очень многих – причём справедливое, согласитесь. – Ну, про социальную справедливость я наслышан!.. Бандиты вон тоже считают, что надо делиться. А что до «очень многих»… Сколько себя помню, всегда оказывался в меньшинстве – такая планида, ничего не попишешь. – Боюсь, при том развитии событий… кое вы сами же провоцируете… государство не сможет оградить ваших граждан от разгневанного народа, – со вздохом сказал Гюшест. – Мне искренне жаль, поверьте. – От озверелой толпы, хотите сказать? – усмехнулся Светлан. – Ну, с этой публикой мы и сами сумеем справиться… даже если её примутся организовывать и вооружать. Вы напрасно считаете нас беззубыми. – И вас не интересует, зачем Комитет отрядил меня сюда? – А что спрашивать? Ваша легальная миссия наверняка следует из названия этой богадельни и перекликается с тем, о чём мы уже трепались. Слова, слова… Или у вас есть конкретные предложения? Хотя Артезия во время беседы больше помалкивала, её присутствие оказывало на гостя почти магическое действие. Говорил-то он слова, с какими его послали в Город, но вовсе не с предписанной убеждённостью. Пожалуй, если бы маркиза одарила его надеждой… Бедняга, он и не верит, что такие женщины для него. Точнее верит, но в обратное. Сам-то Светлан благоразумно расположился поодаль от красотки, чтобы не травить нервы её эманациями, – к тому ж у него давний иммунитет. – Пожалуй, меня уже ждут, – сказал он, демонстративно глянув на стенные часы. – Конечно, если желаете разделить нашу трапезу… – Нет уж, спасибо, – отказался Гюшест, неловко усмехаясь. – Думаю, для первого раза с меня довольно. – Даст бог, не последний, – радушно пожелал Светлан, в то же время вставая. Инспектору не оставалось иного, как откланяться, хотя уходил он с явной неохотой. Конечно, в Городе беспокойно, бросает в жар то и дело – но каким тусклым кажется потом остальной мир!.. – Ну а вы согласитесь… э-э… отзавтракать со мной? – справился Светлан у Артезии. – С наслаждением, сир, – откликнулась та, как и всегда, несколько преувеличивая. Впрочем, в такие смешанные компании маркиза и впрямь вписывалась, точно по заказу. Как ни странно, она отлично ладила с ведьмами – наверное, оттого, что по натуре была отзывчивой и не завидовала никому, благо сама одарена щедро. Если бы не страсть к интригам, не раз приводившая бедняжку на самый край, и не любовь к нарядам, вовсе не обязательных её красоте, Артезия давно отдалилась бы от двора, вполне довольствуясь здешним обществом. К счастью, теперь, когда первая ведьма страны сделалась королевой, ей удалось совместить одно с другим. Под руку с фрейлиной Светлан прошествовал к лифту, и тот вознёс их на самый верх. А ещё через десяток секунд они вступили в столовую, где сноровистая Жанна уже всё подготовила к трапезе. И конечно, в углу возлежал косматой грудой Пёс, дожидаясь своей порции. Пока что он сохранял солидность – но не дай бог его обделить!.. – Ну что, си-ир, накладывать наконец? – спросила Жанна, с утра немного сварливая. – Сделай такое одолжение, – ответил он. Хмыкнув, девушка сладко зевнула и снова принялась хлопотать. Причём следить за ней было удовольствием, настолько споро и сноровисто у неё выходило, – не говоря о том, как обольстительно выглядела сама. Дышалось тут, вдали от земли, намного легче, а обстановка была скромней, чем в большой гостиной. Глядя на Жанну, маркиза позволила себе скинуть босоножки с изящных ступней и совсем расстегнуть блузку, явив восхищённым зрителям (собственно, одному Светлану) свои бюстовые роскошества. А полную обнажёнку Артезия берегла для амурных занятий и для шабашей, где иной формы не полагалось. Ну, ещё для пляжей, к коим пристрастилась в последнее время. Присев на скамью, фрейлина разбросала руки по мягкой спинке, от чего стройный её стан прогнулся, а налитые груди разъехались по сторонам, и произнесла, по привычке оттопыривая губки: – Мне показалось, сир, вас обеспокоила добавочная миссия инспектора. Его высказывания действительно стоят тревоги? – Когда принимаются звать всех братьями, я пугаюсь, – признался Светлан, усаживаясь напротив неё. – Это ж во сколько обойдётся такое родство!.. А ещё пуще страшусь великих целей – в своё время наелся до оскомины. Он в самом деле ощущал себя не от мира сего. Здешнюю среду он скорее знал, а прежнюю – прочувствовал всем нутром. – А мне Гюшест показался милым. Такой забавный!.. – С ним-то более-менее ясно, – сказал Светлан. – Нормальный чинуша, озабоченный поиском функции, по-своему даже порядочный. Эдакая разновидность Homo, ориентированная на управление. К счастью, он не похож на свою прабабку, всегда готовую схрумкать ближнего. Вот то чудище и впрямь ископаемое – такой запас сил, живучести, злобы!.. В прежнем мире из этого Казана многие нахлебались, да и тут она, похоже, непотопляема. Впрочем, речь сейчас не о ней, а о Комитете благонравия. Чем они собираются насаждать благие нравы: бластерами? – Но, сир, возможно, там собрались достойные господа… – В Комитете? – удивился он. – От одного этого слова тянет мертвечиной. Я всё ждал, не назовёт ли Гюшест наш городок лагерем. – …а возглавляет их истинный рыцарь, сродни нашему Артуру. – Спросите Артура: хочет он возглавлять кого-то? Опекать – куда ни шло. Защищать, выручать. Но заделаться вожаком!.. И неважно, кто составляет стаю на данный момент, – такие организмы развиваются по собственным законам. Взяв со стола пультик, Светлан послал вызов Бертрану, и через секунды на экране проступил невозмутимый лик юного Стража. – Конечно, слышал наш разговор с инспектором, – произнёс Светлан с уверенностью. – Что имеешь сказать про Комитет? – Сир, эта организация создана недавно, – доложил Бертран. – Число членов пока не очень значительно, но тенденция к росту… и её состав… – А что полагает на сей счёт наш Гай? – По его мнению, это серьёзно. – Если хочешь знать, по моему – тоже. Тем более, у меня давняя аллергия на такие названия. Малыш, надо приглядеться к Комитету пристальней! – Сделаем, сир. – Этот визит, понятно, пустяк, пробный шар. Но последствия от него могут быть, как от «чёрной метки». Нас как бы поставили на учёт. Или даже примеряют на роль первой цели. Негры в стране не водятся, а население смешалось настолько, что латыша не отличить от грузина, – как же тут сыщешь евреев, чтобы навешать собак? А ведьмы – пугало знатное, проверено временем. Мало что на голову выше, вдобавок и полом отличаются. А для любителей сладкого это открывает такие возможности!.. Не говоря о том, что про богатства Города уже пошла молва в определённых кругах. – Сир, я проникся, – кивнул офицер и сгинул со стены. Некоторое время Светлан разглядывал потухший экран, задумчиво щурясь. – Гуси-гуси, – пробормотал он, – есть хотите?.. Ещё как! – Вот именно, – сказала Жанна, выставляя перед ним полную тарелку. – Или тебе, си-ир, без твоей жёнушки даже не до еды? Уж мог бы и со мной прикорнуть часок!.. Она не имела в виду худого – только сон. Впрочем, с этими двумя, Жанной и Артезией, королева сблизилась настолько, что считала их чуть ли не своим продолжением. И, возможно, не стала бы гневаться, если бы у Светлана с кем-то из них произошло нечто, выходящее за рамки дружеских нежностей. Или даже с обеими. – От Анджеллы никаких вестей? – не удержался он. На что получил резонный ответ: – Разве бы я не сообщила? Да что ты волнуешься так!.. Уж пару дней можно прожить порознь? Через силу Светлан ухмыльнулся: – Раз пошла гусиная тема, есть ещё оборот: «как с гуся вода». Это к кому отнести? Из глубин квартиры прибежал пушистый котик, взволнованно подёргивая хвостом, и стал подлизываться к Жанне, страстно кусая за икры, – чем вызывал у девушки возмущённые окрики пополам со смехом. На Пса, громоздившегося в углу, он не обращал внимания. Кот был молодой и домашний, не приученный бояться собак, – другой на его месте обходил бы это страшило за километр. Добившись вожделенной подачки, он сразу обрёл достоинство и попытался было удалиться. Но не успел. Подхватив грузного красавца, Артезия принялась его тискать и чмокать в снежные «носочки». Жмурясь, котяра снисходительно терпел ласки, лишь отодвигал морду подальше от её ароматов. К всеобщему обожанию здешних обитательниц он привык с котёночных дней. – Бестолочь ты, – сказал ему Светлан. – Но обаятельный!.. – Во жизнь, – позавидовал Пёс. – Всего и забот, что держать себя в аккуратности да про кормёжку не забывать. Хотя бы мышей ловил!.. – А ты видел их тут? Может, он и рад был бы… И потом, ты сам много утруждаешься? Уж умываться чаще и тебе не помешает. – По пять раз на дню, да? Либо язык сотру, либо шкуру. В ванну-то с собой не возьмёте… – Тебя там не хватало! – Ясное дело, с Лаурой и Жанкой веселее будет. – Тебя это удивляет? Нормальная ориентация. – Полигамия, что ли? – блеснул Пёс эрудицией. – Ну, не выдумывай. И близко нет – сам знаешь. – Действительно, не выгонять же вторую, – осклабился старый циник. – Опять же, в четыре руки быстрее шею намылят. А в два тела – остальное. Куда там гонконговским банщицам! – Да ты и впрямь зажился на свете – столько всего знаешь… – Я и по человечьим меркам долгожитель, – вздохнул Пёс. – А по собачьим – прямо Мафусаил. Наши щенки за два года успевают вырасти. А много ума набирают ваши дети к этому сроку? – Ну, говорить-то уже умеют!.. – А скольких стараний это стоит? К тому ж у вас глотка устроена лучше. – Некоторые хозяева переживают, что их собачки разговаривать не умеют, – заметил Светлан, посмеиваясь. – А у нас главная забота: как бы этого псину к молчанию приучить. – Правды не любите – отсюда и забота. – Ты что, Шарикова цитируешь? Вот же научил читать на свою голову!.. – Так ведь вам, людям, выгодно держать приручённых животин в невежестве – справляться легче. И ещё талдычат при этом: наши друзья, мол, преданные!.. Тут перед Псом поставили миску, и он сразу умолк, занявшись делом. Всё-таки есть способ заткнуть ему пасть! – «Му-му» не читал ещё? – спросил Светлан. – А ты почитай, почитай. – Он перевёл взгляд на фрейлину, изящно вкушавшую креветочный салат. – Артезия, не будете ли столь любезны… – Для вас, сир, – что угодно, – ослепительно улыбнулась женщина. Упоминание о совместных ваннах вызвало в ней оживление: глаза разгорелись, дыхание участилось, – видно, разыгралась фантазия. И всколькером, по её мнению, можно туда втиснуться? – Тогда объясните, ради Христа, что творится сейчас в вашем королевстве. Что в нём так зацепило Анджеллу? Голоса Светлан, разумеется, не повысил, но прозвучала просьба столь жалобно, что самому сделалось противно. Да что ж это такое с ним? Действительно, всего сутки минули!.. – Всё очень просто, – с готовностью откликнулась фрейлина. – После затишья, обычно следующего за всплеском событий… ну, вы помните: дворцовый переворот, внутренняя война, свержение узурпатора… неизбежно накатывает новая волна алчущих. Проигравшие, если их не истребили, успевают забыть страх, нагнанный победителем, и набраться сил. Вассалы, обделённые предыдущей делёжкой, раздувают свою обиду до небес и подступают к правителю с ворохом претензий, часто совершенно немыслимых. А некоторые, не дожидаясь милостей из столицы, сами начинают откусывать от королевского пирога – сперва потихоньку, потом с дерзостью. И если обстановка благоприятствует… Так устроен свет: все желают власти, ибо она даёт всё, – а кто послабей следует за более сильными. И когда могучим становится тесно, начинается бойня, более или менее кровавая. Да разве тут не так же, сир? – пожала она плечами. – Конечно, этот мир не идеален, – ответил Светлан. – И наверняка тут тоже полно властолюбцев. Но увлечь за собой миллионы они вряд ли смогут. Идее диктата не овладеть здешними массами… я надеюсь. Не тот менталитет. Хотя последние события имеют странный привкус. Или я ошибался в своих оценках, или… Ладно, – оборвал он себя. – Значит, и у Анджи начались проблемы? – Пока ничего серьёзного, мой господин, не бери в голову, – сказала Жанна, шлёпаясь рядом с маркизой на лавку и тоже берясь за вилку. – Ничего такого, с чем бы она сама не могла справиться. А ежели появится… си-ир… я тут же тебя обрадую. И не погляжу на её возражения, будь уверен. – Ну, надеюсь, – со вздохом отступил Светлан. – Другой бы я не поверил. В эту секунду на экране возник Артур и со стены, как из оконца, с удовольствием оглядел компанию. Сам король выглядел бодро, хотя и в эту ночь, наверно, не сомкнул глаз. Богатырская бессонница, надо думать. – Вынужден отвлечь вас от трапезы, друзья, – объявил он, учтиво кланяясь дамам. – К нам пожаловали гости. – Полагаю, не из Комитета? – мрачно вопросил Светлан. – С телестудии. А возглавляет их… кто бы вы думали?.. Несторов! Фигура Артура ужалась, освобождая место для Бертрана, за чьими плечами маячил оживлённый Гай, и для картинки, изображавшей ту самую гостиную, которую Светлан с Артезией покинули совсем недавно. Но теперь на этой сцене поджидали партнёров совсем иные актёры… Или не совсем?Глава 6. Иногда они возвращаются
Несторов снова гляделся орлом. Усы и шевелюра вернулись на прежние места, и вырядился он почти как в студии. Макияжа, правда, было меньше – походный вариант, даже лак на ногтях не обновил. Кроме самого Несторова, в группу телевиков входили долговязый оператор, нескладный и неряшливый, чьими глазами зрители канала глядели на мир, и сухощавая девица-помощница, судя по выражению озабоченного лица, готовая на всё, – тоже, видно, походный вариант популярного ведущего. Оператор медленно озирался, фиксируя занятные детали, девица с ожиданием смотрела на шефа, похожая на преданную овчарку, а тот, нагло рассевшись в хозяйском кресле, изображал памятник самому себе, вперясь в туманную даль. Впрочем, пухлые пальцы, лежащие на локотнике, дробно постукивали, выдавая беспокойство. – Во как, – сказал Светлан. – Оказывается, это он к нам пробирался!.. И чего хочет? От судьбы не уйдёшь, прибавил мысленно. Дочура-то – уже тут. – Спросить? – предложил Бертран холодно. – Помягче, помягче… Всё ж представитель mass media. Действительно, при нём лучше не высвечивать лишнего, а многое в Городе вовсе не для сторонних глаз. Конечно, можно просто завернуть телевиков – от греха… Но если заводить себе врагов, то не таких пакостных. Оценивающим взглядом Светлан обвёл присутствующих, выбирая, кого напустить на гостей. – Мы с Артуром отпадаем, – произнёс он. – Сколько ни гримируй, Несторов узнает нас – фигуры выдадут. Артезия, безусловно, звезда, но слишком яркая для таких пустобрёхов. Бертран?.. Н-нет. И опять мне не хватает Анджи. Уж она бы заморочила эту троицу!.. – Могу я, – предложила Жанна, скромно опустив глазки, будто не сияла тут наготой. – Конечно! – хмыкнул Светлан. – Уж ты порезвишься – потом месяц не расхлебаем… Люси! – вдруг сказал он. – Вот она – подойдёт. А к ней прибавим Гая… в дебильной его ипостаси. Юный умник гоготнул – вполне по-идиотски. Он явно не возражал против такой потехи. Да и Люси наверняка захочет глянуть на свою задачку с иного ракурса. – Кстати, – через плечо Бертрана Светлан посмотрел на Гая, – что выяснилось насчёт Улиной матери? Поскольку девочка отмалчивалась, не выдавая о себе никаких сведений, поиск данных был запущен по внешнему подобию, причём длился с прошлого вечера – вполне достаточно, чтобы перелопатить все мыслимые архивы. А уж отцовство Несторова подтвердилось сразу. – Кое-что нарыли. – Мягко отстранив начальника от пульта, Гай пробежал твёрдыми пальцами по клавишам. – Вот, смотрите. Взамен кабинета Стражей на экране возникло лицо девушки, настолько похожей на Улю, что Светлан вздрогнул. Конечно, на свете случаются совпадения… Но лишь у ведьм дочери больше смахивают на клоны. – Улия Ветрова, семнадцать лет, – негромко произнёс за кадром голос Гая. – Такой и останется навечно. А прошло с её смерти десять лет. Выходит, Уля взяла имя матери… – Погоди, – сказал Светлан. – А сколько же нашей малышке? – Ну, двенадцать-то уже есть. Ближе к тринадцати. – Ч-чёрт… – Подумаешь! – фыркнула Жанна. – Разве дело в анкете? Если девица созрела для родов… – Ты ещё про Джульетту вспомни! – проворчал Светлан. – Созревшие яичники – это ещё не зрелость. И уж Несторов на роль Ромео как-то… Ему ныне сороковник с изрядным хвостиком – вот и считай. – Изрядному хвостику пойдут ветвистые рога, – хихикнула ведьма, нарушая драматизм момента. – А что за история там стряслась? – История тёмная, – ответил Гай, возвращаясь на экран. – Но пахнет скверно. Нестор уже тогда любил поднимать острые вопросы и вёл серию репортажей про детские дома, где таких вопросов, сами понимаете… – Как и беззащитных сироток, – вставила Жанна. – Вот именно. А самое занятное, что как раз в этот период и в тех самых домах случилась серия пропаж. – Ложки тибрили, да? – Девочек. Как правило, исчезали они без следа, но иногда возвращались. Ничего не рассказывали, вообще больше не говорили, а вскоре умирали. Нет-нет, не самоубийства!.. Просто ушло желание жить, будто из них вынули души. – Что их связывало? – спросил Светлан. – Какое общее свойство? – Ведьмы, – со вздохом сказал Гай. – Конечно, пока не вошедшие в силу, только пытающиеся взлететь. И вот их-то – на взлёте… – Похоже на чистильщика-одиночку, – заметила Жанна. – Эдакий охотничек по призванию. – И пожалела: – Бедняга, тяжко ему, небось, без ордена! – Или на инквизитора, заблудившегося во времени, – прибавил Светлан. – Или на вампира. – А что, есть разница? Душка-маркиз, коего ты гнал по королевскому дворцу, был в ордене из самых усердных!.. И остальные там недалеко уехали. – Зачем же под один гребень? Помимо садистов, в каждой большой своре хватает мародёров. А также фанатиков, в чьих головах умещается не больше одной мысли, которую они усиленно думают. И убивают эти, возможно, с неохотой, скрепя сердце, – ради великой идеи. – Все – дерьмо! – не стала вникать ведьма. – Ну, тут я согласен… Так что с нашим Михеем? – спросил он у Гая. – Конечно, его подозревали. И конечно, телестудия его… ну, не отмазала, просто не дала в обиду – что при столь хилых уликах не составило большого труда. А когда у старшей Ули родилась дочь и стало возможным провести экспертизу… – Дважды по одному делу не наезжают. – Правильно. Даже в прессе не стали поднимать шум, опасаясь встречных исков. И по сию пору Нестор продолжает выходить к публике, облачённый во всё белое, – только что без крыльев и нимба. – Нечто в этом духе мы и подозревали с самого начала, – заключил Светлан. – И уж меня такая грань его щедрой натуры не особенно удивила. Собственно, он и сейчас занят примерно тем же, хотя кодекса не нарушает. – А может, просто сделался осторожней? – предположила Жанна. – От таких вкусностей не отказываются легко. Вряд ли можно наесться грязью, когда уже распробовал кровь. – Бертран? – сказал Светлан. – Сделаем, – кивнул офицер. – Разроем вокруг него всё. – Не нравится мне, что Несторов подвалил именно сегодня, почти в одно время с Гюшестом и после массированной атаки охотников. – Двух, сир, – поправил Бертран. – Конечно, мы могли влететь в несчастливую полосу… Но по-моему, это ж-ж-ж-ж-ж – неспроста. Не оказался бы и Михей агентом Комитета. – Надо же, как напугал тебя этот дракон! – засмеялась Жанна. – Тысячеглавый, милая!.. Вам, в своём уютном средневековье, даже не снилось такое чудище. – Гости ждут, – напомнил Артур. Несторов и впрямь уже проявлял нетерпение – видно, привык к иному приёму. И оператору, похоже, надоело обозревать пустую комнату. Ничего, в следующий раз будут предупреждать о своём набеге. Уж лучше татары… – Люси-то уведомили? – спросил Светлан. – Уже одевается, сир, – ответил Бертран. – Через пару минут выйдет. – Гай? – Готов! – бодро салютовал тот, разом превращаясь в дебила. Ну, эту маску он носил не один год – пожалуй, что сжился. – А мы будем с-суфлировать, – сказал Светлан, переводя взгляд на Жанну. – Двигай-ка, девонька, ближе к папе. – На колени, си-ир? Но перебралась лишь на его скамью, откуда было удобней следить за экранным действом. С другого бока к нему подсела Артезия, увлечённая спектаклем не меньше других. Ну а Псу с его галёрки и так видно отлично. И вскоре на сцену выступила Люси, облачённая в элегантнейший брючный костюм, успевшая соорудить из локонов изысканную причёску и вернуть своему обличью весь былой аристократизм. Может, до королевы она чуть не дотягивала, а вот до герцогини – с лихвой. (Кстати, а какой у неё титул? Уж не ниже, наверно, чем у Артезии.) А за спиной Люси громоздился Гай, тоже прифрантившийся, но слегка – лишь бы не позорить Город на всю страну. Сейчас он куда больше напоминал охранника, чем аналитика, и однако своим видом добавлял значимости хрупкой фигуре напарницы. На чужаков Гай взирал благодушно, но каким-то образом давал понять, что не задумываясь свернёт шею любому, кому вздумается пошалить. Между прочим, бойцом он вправду был сильным, даже по меркам Стражей. Приблизясь вплотную к Несторову, Люси упёрлась в него холодным взглядом. Выдержав не дольше десяти секунд, тот нехотя освободил кресло. Правильно, смерд, знай своё место! Сколько ни корчи из себя барина, привыкшего пороть холопов на конюшне… С явной брезгливостью опустившись на осквернённое сиденье, Люси улыбнулась: – Вот теперь, дорогие гости, чувствуйте себя как дома. – Вы не похожи на жену здешнего владельца, – мстительно заметил телевик, плюхаясь на гостевой стул. – А уж тем более на самого хозяина. Наверняка его ищейки разнюхали о правителях Города, что возможно. Не исключены, впрочем, и другие источники. – Разве в этой стране запрещена полигамия? – отрезала она с той же улыбкой. – Будьте покойны, сударь, у меня все полномочия. – Как же прикажете величать вас? – Можете звать меня госпожой, – ответила Люси скромно. Конечно, они были не в равном положении. Напрямую соединясь с Жанной, целительница через её уши слышала всё, о чём говорилось в столовой, и при желании могла затребовать любую подсказку. Но пока обходилась. – Итак, я готова внимать, – объявила она. – Готовы ли вы говорить? Или я пришла рано? – Да мы и так уж… заждались. – Ведь вам не было назначено, – пожала плечами ведьма. – Какие могут быть претензии? – Нам? – изумился Несторов. – К вашему сведению… госпожа… даже к высшим чинам я… – Ногой открываете дверь? – спросила она холодно. – Здесь вы рискуете отбить пятки. В Город ходят лишь по приглашениям. – Милая… госпожа… вы хоть понимаете, с кем говорите? – Превосходно, – ответила Люси. – Лучше, чем думаете. И как вы можете навредить Городу, тоже знаю. Но вот, в чём ваша проблема, мой дорогой, – сузив глаза, ведьма снова улыбнулась, и Несторов зацепенел под её взглядом, – мы-то способны вас попросту уничтожить… причём не преступая закона, – добавила она для камеры. – И уж тут вас не спасут даже новые друзья. Последнюю фразу присоветовал Светлан, и судя по тому, как дёрнулся телевик, она достигла цели. Выходит, «новыедрузья» у Михея всё же есть и на их поддержку телевик рассчитывает. Да и не сунулся бы этот стервятник сюда по своей воле – значит, его нацелили, если не принудили. И у кого ж на такое хватит влияния? – Однако к чему затевать свару, – снова убрала коготки Люси, – когда можно сотрудничать. С нашей стороны препятствий не будет. Итак, что вам угодно, сударь? И она улыбнулась в третий раз, нагоняя на гостей стужу своей ледяной приветливостью. – Ну хорошо, – наконец выговорил Несторов. – Предположим, это угодно мне. И он пустился заливать про свой замысел сделать серию репортажей о Городе. Недаром же о том идёт слава, как о кузнице талантов. Вот Несторов и желает осветить, как они, образно говоря, куются, пообщаться с преподавателями, с детьми, ознакомиться с методикой. А ещё ему интересно, как проходят званные балы в местном Дворце, известные далеко за пределами столицы и даже, говорят, в зарубежье. – Мы не допускаем туда ТВ, – прервала его Люси. – Это стесняет наших гостей. Не говоря о том, что вечерние повадки ведьм, если показать их широко, могут шокировать очень многих, а то и напугать. На балах-то публика более-менее раскованная, вдобавок разогретая лёгкими стимуляторами. – Так, – сказал Несторов, ничуть не обескураженный. – Ну, тогда мы покажем, как ведут себя здешние жители в дневное время: чем занимаются, как отдыхают. Жизненный уклад, знаете ли, – это любопытно. И познавательно. – Что, вам тоже захотелось поглазеть на голышек? – проницательно осведомилась женщина. – По-моему, это такая болезнь: подглядывать. – Но послушайте! – возмутился телевик. – Наши зрители желают видеть… – Да Бог с ними, с желаниями ротозеев. Голые зады и так мелькают по всем каналам. – Она усмехнулась: – А в душу хотя бы одной из этих бедняжек вы заглянули? – Через зад, что ли? – сострил Несторов. – По-вашему, для этого они выставляют всё напоказ? – И какова же ваша версия? – Ну, вы сами знаете. – Приманивать самцов? Вы льстите себе, сударь. Или пытаетесь себя оправдать. Далеко не всегда это приглашение, тем более – обещание. Нечего сваливать на других собственную вину. – Расскажите это нашим зрителям!.. – А что, по-вашему, я делаю сейчас? – сказала Люси прямо в камеру и продолжила бархатным голосом дикторши: – Дорогие телезрители, дяди и тёти, а также бабули и дедули, будьте любезны усвоить накрепко, что здесь частная территория и любые посягательства на её неприкосновенность будут пресекаться всеми дозволенными способами. Чем мы занимаемся тут, не касается никого, кроме наших граждан… Тут и сказке конец, – заключила она, снова поворачиваясь к Михею. – Имею в виду ваши репортажи. Уж лучше отказать сразу, чем гадать, какими помоями вы обольёте Город, когда накопите иллюстраций. Мы слишком хорошо знаем вас, чтобы рассчитывать на иное. Кстати, любопытно: откуда у вас такие сведения? Совсем недавно в этой зале поднимались похожие темы – может, неспроста? Действительно, походило на то, что Гюшест и Несторов черпали из одной выгребной ямы. Конечно, Арист мог наябедничать сразу в органы и в mass media – такие дублеты весьма любимы стукачами. Или эти ноги растут из иной задницы? – Ну, вы суровы! – пробормотал телевик. – Может, лучше мне переговорить с владельцем? – Уверяю, он скажет то же самое, только в более крепких выражениях, – солнечно улыбнулась ведьма, будто сама очень миндальничала с гостями. – Конечно, для вас и это хлеб… Но отступать Несторов не собирался – во всяком случае, так просто. Освоиться он уже успел, с манерами хозяйки обвык кое-как и теперь от штурма перешёл к осаде. Всё-таки Михей был профи, а ключи к слабым сердцам умел подбирать, даже если слабость минутная. Конечно, Люси не по его зубам, но телевик этого не знал, а потому сосредоточился сейчас на ней, обращая на её подручного не больше внимания, чем на предмет обстановки. И совершенно напрасно, поскольку тот всматривался в гостя с интересом исследователя, изредка скалясь, словно уже облюбовал для него полочку в своём выставочном шкафу – где-то между оборотнями и вампирами. Хотя поглядывал и на безмолвную помощницу, будто заподозрил в ней новый тип здешней породы, ещё незнакомый ему. Тоже, коллекционер! Наконец Люси произнесла, подражая интонациям Артезии: – Сударь, вы так настойчивы!.. Не обговорить ли нам это без сторонних ушей, – она посмотрела на помощницу, – а уж тем более глаз, – перевела взгляд на оператора. – Мой советник позаботится о ваших людях. Самодовольно ухмыльнувшись, Несторов мигнул своей девице. Одеревенев лицом, та ухватила оператора за локоть и повлекла вон из комнаты. Следом за ними убрался Гай, как видно, решивший заняться помощницей вплотную. – Если позволите, я сяду ближе, – сразу сказал Михей. – Так нам будет удобней… – Вовсе ни к чему, сударь, – холодно оборвала Люси. – Учитывая вашу репутацию, предпочитаю не рисковать. – Какую репутацию, простите? – удивился он. – Детские дома, к примеру, – напомнила ведьма. – Или забыли свой интерес к сироткам? – А что, вы тоже сирота? – огрызнулся Несторов, на секунду потеряв контроль. – В известном смысле. Зато у меня много друзей, а это весьма могущественные люди, поверьте. И никогда не станут торговать мною – в отличие от ваших. – Что за намёки, госпожа? «Сиротки», «друзья»!.. Вы знаете что-то? – Достаточно, чтобы закопать вас глубоко под землю да ещё вбить в грудь осиновый кол… А хотите сыграть в игру? – Игру? – отрывисто переспросил он. – Занятно!.. Какую же? – Я отвечаю на ваши вопросы, вы – на мои. Поочерёдно. Но предупреждаю: ложь я чувствую. – Ладно, согласен. – Первый выстрел – мой. – С чего это? Вы же предложили дуэль!.. – Вы можете отказаться. – Ну хорошо, палите. – Кто направил вас сюда? Несторов пожал плечами: – Телестудия, конечно. – Неверный ответ, – бесстрастно оценила Люси. – К тому же глупый. Вы давно сами решаете, чем заняться. – Тогда к чему вопрос? – Но не в этот раз. Итак? После затяжной паузы Михей нехотя произнёс: – Слышали вы про Комитет? – А-а!.. – Что? – Сегодня к нам уже наведывались оттуда. – Кто? – Это ваш первый выстрел? – Господи, конечно, нет!.. – Ну, так и не стреляйте вхолостую. Глубоко вздохнув, Несторов спросил: – Что вы знаете про детские дома? – Всё, что есть в архивах полиции, – ответила Люси. – Включая сведения, поступившие после закрытия следствия. И даже то, что вы пытались вымарать оттуда, наняв кого-то из диких хакеров. – Это всё, надеюсь? – Нет, – честно продолжила она. – Нам известно, что стало с девочкой, родившейся от Улии Ветровой, и где она теперь. – Так она выжила? – Увы, – улыбнулась ведьма. – Мне нечем вас порадовать. – Милая, лучше не шути со мной сейчас, – выцедил Михей с внезапной угрозой. – Ты ещё не всё знаешь про мою репутацию!.. – Про вашу истинную суть, хотите сказать? Репутация – это всё же иное. А что, вашим «друзьям» известно больше? – Тебе-то какое дело? – Сейчас моя очередь спрашивать. – А иди ты со своими играми!.. – Что ж вы так расстроились, сударь? Мы лишь начали забаву. – Где девчонка, ну? Говори по-хорошему… – А иначе станет, как с её мамой? – осведомилась она. – Даже любопытно, знаете ли. Что вытворяли вы с этими крохами? На телах – никаких особенных повреждений. Ну, не считая, конечно… Или с серьёзными повреждениями попросту не возвращались? Вы их сжигали, да? – Замолчи! Несторов вскочил, тяжело дыша. Сейчас он действительно выглядел опасным. Сквозь сытую ряху и заплывшую фигуру словно бы проступил совсем иной зверь, смертельно опасный обычному человеку, тем более женщине. Но не такой ведьме, как Люси, давно умевшей управляться с подобными хищниками. В этот миг дверь гостиной распахнулась и на пороге возникла Уля. До ночи ещё было далеко, но ей и не требовалось: хватило здешней атмосферы, насыщенной магией до предела, чтобы её дар развернулся во всю мощь. Может, для этого Уля и пробиралась в Город. А ещё для того, чтобы встретиться с отцом. И вот теперь Михей испугался девочки. Не потому, что узнал её, – лицо той малышки, слишком рано сделавшейся матерью, давно выветрилось из его памяти. Но сейчас Уля выглядела жутко: напряжённая, затверделая в ожившую статую, с заиндевевшим лицом, – а с её приходом в комнате стал сгущаться сумрак, в котором маленькая ведьма казалась сгустком ледяного сияния. Не девочка – воплощённый Рок… рука, дотянувшаяся до обидчика с того света. А рядом с ней вкрадчиво ступал бывший котёнок – потемнелый, раздавшийся в небольшую пантеру. – Кто это? – прошептал Несторов. – Твоя жертва, – звонко ответила Люси. – И твой судья. «Твой палач» – следовало бы сказать. Ибо приговор был вынесен сразу после преступления, если не в самый его момент, а вот исполнение поручили другой. – Этого не было в сценарии, – пробормотал Светлан. – Кто допустил? – Шутишь, сир? – откликнулась Жанна с восторгом и ужасом. – Ты погляди, что делается!.. Творилось и впрямь странное. Темнота подступала не только к гостиной, на весь район словно бы опускалась тень. И поднимался ветер, невесть откуда нагоняя тучи, чёрные от влаги, искрящиеся разрядами. Через секунды, впервые за много недель, над Городом разразилась гроза, холодными струями сгоняя визжащих дев с крышных пляжей. Конечно, ведьмы больше веселились, чем всполошились всерьёз, да и бежать было недалеко – не в лесу же. Но кто опытней понимал: столь бурное начало не предвещает хорошего. И даже град, сыпанувший следом за дождём, вовсе не походил на гвоздь нынешней программы. Стихии, нежданно спущенные с цепей, пока лишь пробовали силы. Без спешки и суеты, неизбежная как судьба, Уля надвигалась на Несторова, и в его глазах вроде бы стало проступать узнавание. Конечно, не раскаяние – тёмные души тем и замечательны, что ни в чём себя не винят. Но свои главные деяния они запоминают намертво, а время от времени, когда мрак захлёстывает их целиком, из глубин всплывают подробности. Медленно Михей улыбнулся, взирая на дочь уже с нежностью, как на лакомое блюдо. А та подходила к нему всё ближе. Внезапно её зверь прыгнул, единым скачком покрыв оставшиеся метры, врезался Несторову в грудь… и будто провалился внутрь него, сгинув с глаз. В тот же миг посреди комнаты распахнулась дыра, словно бы взбух тёмный взрыв. Гостиная вдруг сделалась громадной как долина. Стены и потолок уехали в невообразимые дали, а следом разлетелись по сторонам все предметы, включая камеры наблюдения. Люси тоже унесло настолько далеко, что едва можно было видеть. Зато Уля, безвольно разбросав конечности в звезду, плыла по воздуху невдалеке от центра, плавно соскальзывая в чудовищную воронку, – словно использованная деталь, сметаемая аккуратистом-мастером по завершению работы. Вот тут зрители растерялись… точнее оцепенели, придавленные бессилием. Никто не смог бы сейчас помочь Уле – просто не успел бы. Даже Люси, тотчас рванувшаяся ей на помощь из своего далека, безнадёжно опаздывала. – Дьявол! – в отчаянии рявкнул Светлан, подавшись к экрану. И вдруг очутился рядом с Улей, словно бы тот, кого он так неосторожно помянул, откликнулся на зов. Не раздумывая, ухватился за девочку и со всей своей богатырской мощью потянул к себе. Но та вдруг сделалась тяжёлой, точно статуя Родины-матери. Остановить её скольжение Светлан сумел, а вот вытащить… Похоже, наконец он встретился с равным противником, если не с более сильным, – кем бы тот ни был… или чем. Скажем, Роком, да? Мышцы вспучились, раздирая рубаху, жилы взбухли, проступая сквозь кожу жутким узором, в глазах потемнело. Секунды тянулись здесь мучительно медленно – намного дольше, чем Светлан умел тормозить время. Перед затуманенным взором мелькали картины и целые сцены, похожие на обрывки сна или на откровения, – словно, подобравшись настолько близко к Подвалу, он уже видел, какие блюда готовятся на тамошней кухне. Или всё происходило на самом деле? Кажется, куда-то волокли Несторова, но кто прихватил его – не понять. Мелькнул Грифон, и вовсе неуместный тут, а занимался он неожиданным. Пару раз возникал Гюшест. Потом Светлан вернулся в реальность. Сквозь радужную дымку он различил рядом Люси, вцепившуюся в бессильное тело Ули, точно в собственную дочь, – но это больше смахивало на моральную поддержку. Впрочем, при равновесии сил даже мышь – помощник. А сверху наверняка спешат друзья, усмотрев шанс в задержке, за которую они дрались тут. Однако закончилось всё раньше: дыра просто схлопнулась, обрубая ход из этого мира в Подвал, где ткались людские судьбы, – и Светлан разом ослабил мускулы, чтобы не улететь вместе с двумя ведьмами через всю комнату, слава богу, вернувшуюся к прежним размерам. Затем распрямился, подняв Улю на руках. Девочка не шевелилась, даже, кажется, не дышала. – Она жива? – выдавил он, с трудом расцепив зубы, будто те сплавились. – Что с ней? – Дай сюда, – велела целительница, осторожно забирая у него Улю. – Теперь всё будет о’кей, не переживай… те, сир, – прибавила Люси, вспомнив про этикет. Это у неё такая игра? Оглянувшись, он увидел Несторова, столбом застывшего посреди гостиной. Разве его не уволокли черти? – вяло удивился Светлан. Заглянув в лицо телевика, невольно присвистнул: пусто, как после выселения. Неужто и впрямь съехали жильцы? Отведя руку в сторону, Светлан щёлкнул пальцами. Тотчас телевик повернул голову, нацеливая взгляд на его кисть, и механически произнёс: – Слушаю вас. По крайней мере, он не разучился говорить. Люси уже уносила девочку, ступая быстро, но без поспешности отчаяния. В этот миг в комнату влетела Жанна. А секундой позже ворвался Артур, озираясь с угрозой. Но тут же обмяк, возвращая осанке степенность. – А-а, – сказал он разочарованно, – без нас разобрались. Что ж… Подскочив к Светлану, Жанна с разгона ткнула кулачками в его грудь и закричала, всхлипывая: – Ты что вытворяешь, сир хренов? Мы там чуть не уделались, глядя на твои художества!.. – Вот нажалуюсь Артезии, – пригрозил Светлан. – Уж она поучит тебя манерам. Растрёпанная и босая, фрейлина как раз вбегала в зал, будто могла чем-то помочь. И всё равно – приятно. – Да плевать на манеры!.. А что я Анджелле скажу, ты подумал? Мокрым лицом она ткнулась ему в грудь. Но тут же оторвалась, словно хотела лишь осушить о него глаза, и стала озираться, заинтересованно хмыкая. – Что с Михеем, как думаешь? – спросил Светлан. На секунду вглядевшись в того, ведьма брезгливо фыркнула: – Душа-то – фьють! За что боролся… Хотя жить и трудиться сможет, если кто-то будет направлять. Помощница, ну да! – сразу подумал Светлан. До сих пор Несторов помыкал ею как хотел – пришло время платить. А если Гай подобрал к девице… э-э… ключик? Прямой выход на ТВ нам бы не помешал. Тут и эти трое ввалились в дверь: впереди Гай – с угрюмым лицом, изготовившийся к бою, – за ним оператор с помощницей. – Что творилось здесь? – ошарашенно спросила девица, выглядывая из-за плеча нового друга и уставясь на Светлана – может, оттого, что рубаха на нём была изорвана в клочья. – Шаровая молния, – брякнул он. Но тут же поправился, испугавшись вранья: – Или что-то в этом духе. Ваш босс до сих пор в шоке! В общем, можно выразиться и так. А про шаровики, кстати, гуляет версия, что это провал в иное измерение. Так что промашка вышла не сильная. Зал продолжал заполняться – в основном, ведьмами, спешащими выяснить, что стряслось. Оставив Жанну объясняться с ними, а Гаю поручив гостей, уже готовых есть у него с руки, Светлан с Артуром подхватили под локотки Артезию и сбежали от этой суматохи наверх, вернувшись в столовую, чтобы наконец спокойно попить кофе. На правах хозяина его приготовлением занялся Светлан, хотя маркиза всячески старалась отстоять своё почётное право обслуживать их величества. Пришлось поручить ей раскладывать сласти по тарелкам. Когда расселись за столом, Светлан глубокомысленно произнёс: – Сколько не режиссируй действо, а жизнь вносит коррективы. Пока мы искали решение, оно само нашло нас. Ещё повезло, что отделались так легко. – Занятный фортель ты выкинул! – откликнулся Артур, с удовольствием приложившись к чашке. – Это ж к какому ведомству отнести? – Хорошо, если я выкинул, – сказал Светлан. – А если тот, кого я позвал? Артезия глянула на него с испугом, наверняка не забыв, что он крикнул, прежде чем прыгнуть к Уле. – Ведь ты и раньше баловался переносами? – заметил Артур. – Просто сейчас решился на большее. – Ну, знаешь… Это уже качественный скачок! – И всё-таки совершил его ты – нечего валить на других. С какой стати дьявол стал бы помогать тебе? – Можно подумать, ты знаешь его резоны!.. – Но, сир, – решилась вмешаться фрейлина, – разве таланты добрых наших ведьм не приписываются невежественными людьми тем же козням? – Вот спасибо, – хмыкнул Светлан. – Теперь и я угодил в невежды. Смущённо улыбнувшись, Артезия опустила глаза на свой бюст, словно приглашая им любоваться. Действительно, зрелище стоило того. – Собственно, я не имел в виду обязательно этого… с рогами и хвостом. Но кто-то задействован тут наверняка – дай бог, чтобы не злонамеренный. – Полагаю, только ты сам, – произнёс Артур. – Открылась ещё одна из твоих граней – ничего страшного. В конце концов, в этой жизни ты художник, творец… Вот и натворил. – И что ты так стараешься выпихнуть меня в чародеи? – язвительно поинтересовался Светлан. – Насколько знаю, ты не слишком высоко ставишь магию. Усмехаясь, король ответил: – Каждый гордится, чем владеет. Богатыри – силой, маги – чарами… наш почтенный профессор – знаниями, которые сумел раскопать. А ценность чужих талантов обычно преуменьшают. – Богатырь не станет возвеличиваться за чужой счёт, – возразил Светлан. – У него хватит силы оценить способности других. – Силы – да, – кивнул Артур. – Но зубы всё ж придётся сцепить. А вот если кто-то хорош сразу в нескольких областях… – Универсальная отмычка не станет хорошим ключом для каждого замка. Лучше уж концентрироваться на одном. – Не всегда, мой друг, не всегда. Если б ты был лишь богатырём, то не успел бы на помощь к Уле. А если бы только магом – как бы удержал её? – Ладно, – сказал Светлан, – к этой моей… грани… мы вернёмся ещё. – «Или меня вернут». – Но пока я висел над той пропастью, мне было видение. – Он ухмыльнулся. – И вот его лучше обсудить с Бертраном.Глава 7. Колобки наносят ответный удар
– Вот что мне привиделось, други мои, – произнёс Светлан, обводя глазами компанию, собравшуюся в его личной гостиной. Сюда подтянулись уже все из его ближнего круга, включая Люси, спешившую известить о благополучном и окончательном возвращении Ули, а также Гая, успевшего спровадить завербованную телегруппу. (Но исключая Анджеллу, по-прежнему занятую на стороне.) – Может, это показали мне с умыслом, пока незнамо чьим, – продолжал Светлан. – Может, я сам высмотрел, поскольку озабочен как раз этим. А может, мои подозрения оформились в такую вот картинку – дьявол поймёт!.. – Невольно он хмыкнул, переглянувшись с Артуром. – Но затрагивает сюжет как раз облавы последних ночей. Оказалось, за ними стоит кое-кто – не организует, даже не субсидирует, но… потворствует, скажем так… подзуживает, натравливает. Что в такой мутной водице даёт немалый эффект, как мы могли оценить сами. – Неужто Комитет? – вскинул брови король. Бертран покачал головой – верно, начал уже «приглядываться» к благонравцам. А если он за что-то брался… – Нет, – подтвердил Светлан. – Тамошние орлы пока только примеряются, выходят на цель. Пикировать начнут, видимо, позже, когда наберут инерцию, ополчат массы должным образом – тут некоторый запас по времени у нас есть. Сейчас мы столкнулись с самым мобильным из здешних слоёв – с мелкими бизиками… проще говоря, делягами. Публика неприручённая, но всё ж поддаётся управлению, если устраивать это с размахом и не жалеть средств. Нужны также давние связи и взаимное доверие. – Доверие? – переспросил Артур. – Среди деляг? – Видишь ли, мой король, они тоже имеют понятие о чести, хотя трактуют её на свой лад. Конечно, они не задумаются добить слабого и в спину шибанут с охотой, если подставишь, – зато слово держат не хуже аристократии, а договор для них сродни святыне. – Клянусь моим мечом, – вскричал тот, – разве это не удивительно!.. – Ничуть, – сказал Светлан. – Как и рыцарский, кодекс деляг ковался на протяжении поколений. Сперва это давало им фору в сравнении с другими, позволяло быстрей прокручивать сделки, а теперь закрепилось в мозгах не хуже инстинкта. Понятно, при сильной нужде деляги сумеют с этим совладать, но на ерунду размениваться не станут. И разве у большинства рыцарей по-другому? – Ладно, сиры, не воспаряйте, – вмешалась Жанна, восседавшая на пуфе античной статуей. – Так кто же стоит за делягами? – КГБ, – веско промолвил Светлан. Король опять удивлённо наморщил лоб: – Э-э… Помнится, ты рассказывал про сей… орден. Но разве сие относилось не к твоему прежнему миру? – Сейчас речь о фирме, – пояснил Светлан. – Одной из самых мощных в индустрии развлечений. Правда, чаще она орудует втихаря, прикрываясь дочерними конторами, – чтоб не мозолить глаза налоговикам. – Но почему КГБ? – Ещё их называют «триколор», – сказал Светлан. – Красный, голубой, белый. – А это при чём? – Один из тамошних заправил рыжий, второй – блондин. – А третий? – Разве не ясно? – А-а… Бедняга. – Видишь? Тебе его жаль. Здесь над ним подсмеиваются – больше за спиной. А в первой моей жизни слишком у многих это вызвало бы агрессию. – Ну хорошо, – произнёс Артур. – И что ты предлагаешь? С ухмылкой Светлан переадресовал вопрос шефу Стражи: – Бертран? Вскинув на него глаза, обманчиво мирные, тот негромко заговорил: – Откровения это были или обман, но с КГБ не избежать стычки. И лучше устроить её пораньше. – А если точней? – Сегодня, – ответил Бертран невозмутимо. – Ближе к полуночи. Раньше мы не сможем подготовить прикрытие, а позже… – Позвольте мне, – без лишних церемоний втиснулся Гай. – Мой драгоценный и любимый начальник (говорю без иронии, заметьте) слишком почитает нашего доброго господина, чтоб всерьёз усомниться в его видениях. Но даже я, лишённый таких сантиментов, склонен скорее доверять им – учитывая обстоятельства, а также неординарную личность монсеньора… – Паренёк, – проворчала Жанна, – много говоришь!.. Ответив ей летящей улыбкой, Гай продолжил: – Если видения истинны, а сию акцию мы провернём с обычным блеском, то следующее утро обещает быть спокойнее предыдущих – что, согласитесь, оправдывает поспешность. Ведь это ж чудо, что до сих пор обходилось без жертв!.. Сколько ещё сможем мы ходить по краю? Ладно, если пострадает кто-то из охотников. Да и мы, Стражи, дерёмся по своей воле, даже с удовольствием. Но рисковать нашими девами?!.. – Бертран? – снова спросил Светлан. – Полностью разделяю, сир, – тотчас откликнулся тот. – Всё, что сказал Гай. – Артур? – Кто бы возражал!.. – Вот именно, – подхватил Светлан, обводя взглядом остальных. – Кто-нибудь возражает? – А ты уверен, си-ир, что тебе обязательно влезать и сюда? – спросила Жанна, беспокойно ёрзая. – Как же без меня? Хоть я не деляга, но местную специфику просекаю лучше новосёлов. А со мной, конечно, пойдёт Артур. Просто потому, что его не удержать и силой. – Я тоже иду, – объявил Бертран, явно не собираясь испрашивать разрешения. – И я бы хотел, – сунулся Гай наудачу. – Вместо Бертрана, – сказал Светлан. – Но не вместе. Кто-то из вас должен обеспечивать тылы. – Не пойдёт, – молвил командир. – Не пойдёт – вообще? – уточнил молодой умник. – Или я не пойду? – Во всех смыслах, – отрезал Бертран. – И ни звука более! Голоса он не повысил, но спорить с ним расхотелось бы любому. Что сюзерены рискуют наравне с ним, Бертран ещё готов был принять, – но отсиживаться за их спинами?.. Для шефа безопасности парень, пожалуй, слишком щепетилен. Сказка – одно слово. – Вот и определили состав группы, – резюмировал Светлан. – А прочее – дело техники. Конечно, на «технику», о которой он отозвался с таким небрежением, ушла львиная доля усилий и времени, причём занимались этим едва не все Стражи, вкалывая с полной отдачей, как умеют только преданнейшие из слуг и самые верные из друзей. (Как это удаётся сочетать, понимали только они). А Светлан покамест договаривался о встрече, задействовав для этого иной сюжетец из того же блока видений, связанный на сей раз с Грифоном. Ох, не зря Анджелла подозревала делягу!.. Да и у Светлана хватило ума не подпускать его на опасную дистанцию. С азартными игроками лучше не сближаться – мало, что сами продуются, так ещё и тебя проиграют. Но сколько смог, Грифон напакостил Городу – наверно, вовсе не желая этого, лишь бы самому не пойти ко дну. Протекал разговор даже забавно – если бы от такой потехи не щемило в груди. Понятно, Грифон сперва отнекивался, вообще не признавая контактов с КГБ. Но обратившись вновь к откровениям, Светлан проявил поразительную осведомлённость о затаённых свойствах Грифоновской натуры и фактах из личной его жизни, известных очень немногим, – чем сразу сделал делягу сговорчивее. Конечно, в предательстве тот не признался, зато свёл с людьми, заведовавшими в КГБ переговорами. Дальше пошло гладко. Поторговавшись для правдоподобия, Светлан согласился на свидание в самой их цитадели, о которой знали лишь самые надёжные из партнёров большой тройки. Ну и ещё конкуренты с отлаженной службой безопасности – как в Городе, например. К завершению суток, как и планировали, встреча состоялась – в огромной и пышно обставленной комнате, декорированной почему-то под старину, но без тогдашней строгости в тонах, трое на трое… если не считать здешней охраны, устрашающе многочисленной. По традиции расселись за столом, уставленным лёгким угощением, – одна команда напротив другой. Самым активным из хозяев оказался как раз третий – не блондин и не рыжий. Звали его Пьеро, хотя больше он походил на Буратино – подвижный, улыбчивый, неуёмный. И приветливый на удивление. Пьеро в самом деле был рад видеть гостей – то есть без всякого злорадства, по-человечески. Такие могучие, статные!.. Двое. Третий скорее изящен, но тоже недурён. Впрочем, это не значило, что Пьеро даст волю сантиментам. – Выпить не желаете? – спросил он сразу. – Есть молдавские сорта – из дешёвых, зато какой букет!.. А? Артур благосклонно кивнул – к хорошим винам король питал слабость. Светлан безразлично пожал плечами, Бертран не шелохнулся. За их спинами скользнул лакей, больше похожий на охранника, с отменной умелостью наполнил бокалы. Из вежливости все трое отпили по глотку. – Смелые вы парни, как я погляжу! – потирая руки, произнёс Пьеро. – Заявились всей верхушкой – без оружия, без подстраховки, без гарантий. От угощения не отказываетесь… Или всё же глупые? Бертран холодно улыбнулся – комплимент был в его огород. Страховка, разумеется, имелась, вот только не по глазам местным умельцам. Вообще, сей юноша заткнёт за пояс любого из так называемых профи, хотя подключился к этим делам недавно. Зато взялся за них с дотошностью и усердием, забытыми в нынешние времена, – и очень, очень нешаблонно. – По-вашему, выйти отсюда так же легко, как войти? – спросил Пьеро. – Система «нипилёк» – слыхали? Внутрь – пожалуйста, обратно – фиг. Родненькие, это ж наше укромное место!.. Для близких и друзей. То есть, если мы не подружимся, – он развёл руками с видимым огорчением, – я даже и не знаю… Что? Никто из гостей не откликнулся. Артур беспечно смаковал вино, прикрыв от удовольствия глаза. Светлан рассеянно озирался, оценивая интерьер. Бертран задумчиво разглядывал шеренгу «слонов», громоздившихся за креслами шефов в одинаковой позе: ноги расставлены, руки сложены на причинном месте, рожи каменные. Каждый из них весил под два центнера, и под слоем сала складировалось немало мышц – возможно, прилично натасканных. Рядом с ними Светлан с Артуром вовсе не казались гигантами. Но даже худощавый Бертран уложил бы нескольких таких – без особенных усилий и всякого оружия. А богатырь развалит эту стеночку с ходу. Чистая показуха – эдакий фирменный фасад. Вот поджарые, подвижные «гепарды», мелькавшие в отдалении, были куда опасней. А ещё хуже «дятлы», присутствие которых Светлан ощущал в укромных местах. И служили эти наёмники не за страх, а за деньги – причём солидные. Как видно, кейджибисты полагали, что с гарантией обезопасили себя от любых внезапностей. – Не-е, на идиотов вы не похожи, – продолжил Пьеро беседу с собой. – Тогда что? Какой-нибудь неведомый нам секрет, очередная ваша поделка? Или за вами стоит кто-то? – Лежит, – буркнул Светлан. – Причём штабелями… Ты б переходил к делу, голубь, – чего резину тянуть? На «голубя» Пьеро не оскорбился, лишь наклонил голову заинтересованно: дескать, это намёк или случайно выскочило? – К делу, – повторил он. – Хорошо. Дел у нас с вами… голуби… и впрямь невпроворот. Только разгребай!.. – Ну, например? – Больно резво вы набираете обороты… – Это плохо? – С какой стороны глядеть. – С вашей. – С нашей – плохо. И кэйджибист принялся втолковывать гостям, как следует вести себя, чтобы в высших сферах принимали без возмущения. – Нельзя быть жадными, – поучал Пьеро, – и пытаться заграбастать всё. Лучше не доводить других до крайности. Следует делиться излишками – если не хочешь, чтоб их отобрали. – Верно-верно, – поддержал Рыжий. – Никто вас не одобрит тут. Вы что, хотите настроить против себя всех, занять круговую оборону? В прежнем мире из него получился бы образцовый общественник – энергичный, напористый, с уверенной и гладкой речью. Хотя здесь Рыжий тоже не затерялся, выбился в богатенькие – достало ума и хватки. – Вы, парни, того… придержали бы коней, – не смолчал и Белый. – Не то кэ-эк стреножим!.. Обличьем и ухватками этот был попроще компаньонов, но вряд ли уступал в делах, иначе не встал бы с ними вровень. А лошадиная тематика была ему близка, поскольку Белый заведовал ипподромами… конечно, не только ими. – Делиться, – выделил Светлан главное. – Интересно, чем? Или вы тоже думаете, что мы изобрели суперлеталки? – Чего мы думаем – не ваша забота, – отрубил Белый. – До леталок ещё дойдём. – Долетим, – усмехнулся Светлан. – А пока, мои сладкие, – снова вступил Пьеро, – потолкуем о зрелищах, до которых наши клиенты – бо-оль-шие охотники… – Кстати, об охотниках, – прервал Светлан. – По-моему, они уже выходят за рамки. И если не угомонятся, этой ночью мы погоним волну обратно – к самым истокам. Не боитесь, что захлестнёт? – И об охотниках – после, – отмахнулся «голубь». – Сперва о развлечениях. Это такая тема!.. – Вот тут говорить не о чем, – пожал плечами гость. – С этим играется моя супруга, а свои дела мы не смешиваем. И тем более она не станет обсуждать их на стороне. – Как это, как это… – Пьеро даже растерялся. – Причём тут игры, ты что? Речь о больших деньгах! – Правда? – удивился Светлан. – Впрочем, Лара упоминала какие-то миллиарды. А это много, да? – Мужик, ты придуриваешься? – фыркнул Белый. – Просто не вникал в это всерьёз. Ну, катится и катится… – Да кто же главный в вашей команде? – вопросил Пьеро, надеясь, видимо, купить Светлана на «слабо». – Разве не ты контрольный акционер? Кто распоряжается у вас? – Разумеется, Лара, – признал тот с готовностью. – Она – моя королева. Но если попробуете наехать на неё, будете иметь дело со мной. – Со всеми нами, – прибавил Артур веско. – Кстати, то же самое относится к любой из наших дам. – Ваших «дам»? – удивился Рыжий. – Вот этих… – он запнулся, подыскивая слово, но выбрал всё же помягче: – …вертихвосток? – Ну, хвостов я на них не замечал, – сказал Светлан. – А прочими частями они вертят очень… пикантно. Или вы против? – Но «дамы»!.. – Довольно и того, что такими их воспринимаем мы, – отрезал король. – Круто завинчиваешь, браток, – заметил Белый. – А резьбу не сорвёшь? – Ты из слесарей, что ли? – поинтересовался Светлан. – Тогда представь, что болт всандаливают свайным молотом. И что станет тогда с твоей нарезкой? – Решили попугать? – усмехнулся Рыжий. – Так ведь сила тут ничего не решает. Но если уж зашла речь… И он оглянулся на шеренгу «слонов». – Желаете провести сравнение? – спросил Артур. – А какое оружие предпочтёте? Хотя можно и без оружия. Он явно был не прочь размяться. И какой рыцарь откажется от воинской забавы? Не хватало, чтоб его величавость наломал костей!.. – Давайте не обострять, – призвал Светлан. – Не люблю эксцессов. – Нет уж, позвольте! – ринулся в атаку Пьеро, верно, усмотрев в его миролюбии слабость. – Вы первыми позволили себе резкости. Думаете, нас легко взять на понт? – Милый, здесь и не пахнет блефом, – возразил Светлан. – Понимаешь, есть сила и… сила. А опасаюсь я больше за ваше здоровье. Если дойдёт до свары, мои друзья не станут цацкаться – это не в их правилах. Потом, может, и поскорбят о загубленных жизнях. Но вам-то от этого не легче? – Вот так, да? – уже завёлся «голубь». – По-вашему, мы станем устраивать показательный бой? Такие глупости хороши в фильмах, а мы на ерунду не размениваемся. И если затеете разборку, то иметь дело будете не с кастетами и дубинками, не с мечами. Даже не с пулями, от которых якобы умеют уворачиваться отдельные ловкачи. – Морально станете убивать? – Ага, сейчас!.. Решили, вы самые умные, раз порхаете на своих «змейках»? А ведь и у нас найдётся, чем удивить! Обменявшись взглядами с компаньонами, Пьеро дождался их подтверждающих кивков и махнул рукой, будто командовал старт. Тотчас за его спиной открылась невзрачная дверь, и на свет выступил столь же неприметный человек, до отвращения напоминающий тень. Взгляд скользил по нему, не зацепляясь, а из всех деталей привлекала внимание лишь небольшая пластиковая штуковина, зажатая в кулаке. Лишних движений человек не делал, будто всё было отрепетировано заранее. Повернувшись к дальней стене, он вскинул руку и выпустил из предмета три мгновенных молнии, взорвав три пузатые вазы, украшавшие ниши. Выглядели горшки дорогими, но скорее были обычной подделкой под старину. – А, каково? – вскричал Пьеро, торжествуя. – Это вам не прежние огнестрелы!.. – Забавная игрушка, – молвил король и поманил фокусника к себе. – Вы позволите? После недолгого колебания Пьеро кивнул, и напряжение в комнате взлетело под потолок. Изящный разрядник перекочевал к Артуру, утонув в его большой руке. Благоразумно избегая резких движений, король развернул кресло в сторону от хозяев. После чего в несколько выстрелов изобразил на той же стене грубое подобие собственного герба: два скрещённых меча, над ними шлем (походило на череп с костями). Небрежно перебросил оружие Светлану: дескать, теперь твоя очередь – потешь хозяев! Та сила, которую разбудил Паук, изменила в Светлане многое. Прежде-то он не был хорошим стрелком. Но когда рука застывает, как у робота, рефлексы ускорены на порядок, а глаза при наводке словно бы приближают цель, ей попросту некуда деваться. Конечно, он не Стрелок и не способен предвидеть будущее на время полёта пули. Но ведь тут не надо делать поправок на погоду: наводи и дави спуск. Сперва Светлан собирался оставить на злосчастной стене памятную надпись из глубоких прорезей. (Какой бишь лозунг на гербе Артура?) Затем углядел цель получше, вдруг вспомнив сценку из «Лимонадного Джо» – старинной, но симпатичной пародии на вестерн. Правда, там фигурировала муха, а Светлан приметил мотылька, порхавшего возле остывающего рисунка. И навскидку уколол его в тельце, не повредив крыльев, – что для кейджибистов открылось чуть погодя, когда один из «слонов» сгонял за подбитой жертвой. Вот тогда брови у них поползли вверх. Что ж, признание публики приятно даже случайному актёру. А оружие сильное. Дальность стрельбы ограничена горизонтом, эффект регулируется от щекотки до взрыва… если позволят батареи. Но ведь похожую пушечку можно установить на скайкар? Образцы-то наверняка уже есть. И для настоящих бойцов молнии, действительно, гораздо опаснее летящих кусочков металла. Как же мы пропустили такое? Вернув бластер человеку-тени, Светлан с укоризной взглянул на Бертрана – юноша слегка покраснел и коротко кивнул: наверстаем, мол. – Конечно, мы дилетанты, – произнёс Артур смиренно. – Сюда бы нашего Стрелка – вот он в таких делах дока!.. Недовыпендривался его величество. Впрочем, понять его можно, да и к месту сейчас. Но оказалось, король лишь брал разгон. – Зато мы умеем вот что, – прибавил он. Очень аккуратно, хотя одной рукой, Артур переставил в сторону тяжеленный стол. Хрустнуло жёсткое дерево, сминаясь, точно под прессом. Трое здешних заправил заворожённо уставились на глубокую вмятину, оставленную в столешнице большим пальцем короля, и даже у «слонов» физиономии вытянулись. А чего они ждали? Чтоб удержать такую махину за край, требуются неслабые тиски. – Вам, парни, в цирке бы выступать, – проворчал Белый после долгой паузы. – Метание гирь на точность. Или уже застолбили? – Если нет, можем устроить, – тут же среагировал Рыжий. – А то ещё номер: перебрасывание тигров через трапецию. – Интересно, кто будет реветь громче: звери или зрители? – подключился Пьеро. – Ещё бульдозерами сможете подрабатывать. Всё ж недаром их так прозвали – те ещё клоуны!.. – Ребята, это ведь не шутки, – заметил Светлан. – А как вам понравится номер «живая молния»? Или «человек-ракета»? Вы представляете, какой разгон даёт такая сила? Примерно, как у вампиров, – если опять вспомнить кино. Конечно, пукалки у вас знатные, но ведь из них ещё нужно попасть!.. – А что, ваши девахи такие же шустрые? – угрюмо спросил блондин. – Вот наших дев лучше не задевать, – сказал Светлан. – Эмоции, знаете ли. Мы-то способны им не поддаваться, потому и взялись за переговоры. А если дамы сочтут себя обиженными – тут шерсть полетит клочьями. Они и так едва сдерживаются. – Господа, поймите правильно, – с благодушной величавостью заговорил Артур. – Мы не хотим драки, но совершенно её не страшимся. В ваших интересах не доводить до такого. Ну, и в наших тоже. От войны выиграют лишь те, кто не станет в ней участвовать. Прикрыв глаза, Светлан ощущал, как одна за другой гаснут опасные точки. Точнее, их гасят Стражи, обходясь, впрочем, без крайностей. – Насчёт выгоды – that depends, знаете ли, – возразил Рыжий. – Если прикинуть, на скольких птичек накинута ваша сеть и какой кус отстёгивают вам за опеку… а затем примерить это на себя. Уж поверьте, мы управимся с ними не хуже – у нас в этих делах такой опыт! Недоумённо хмурясь, король оглянулся на Светлана. – Это у нас такая национальная игра: делёжка неубитого медведя, – пояснил тот. Вскинув брови, Артур подумал секунду, затем спросил: – Он сам-то понимает, что говорит? – А зачем? – пожал плечами Светлан. – Тут главное – интонация. Многие верят. – И вот такие преуспевают тут? Они ж несведущи! – Зато активности через край – где-нибудь да прорвутся. – Драгоценные мои! – вмешался Пьеро. – Гостюшки! Вы ещё не забыли про нас? Хотя, если мы мешаем… – Ну да, поучи короля манерам! – хмыкнул Светлан. – А может, вас удивляет наша, так сказать, тройственность? Но такое число оптимально для сотрудничества! – Да неужто? – Три богатыря, – принялся перечислять «голубь», – три мушкетёра, три толстяка, «Три товарища», «Сердца трёх», «Трое в лодке…» – Змей Горыныч, – прибавил Светлан. – Что? – удивился Пьеро. – У него было три башки, если помнишь. Действительно, чем-то кейджибисты напоминали трёхглавого дракона, нагнавшего такого страху на королевство Филиппа. А не скрывается ли и тут под полом общее тулово? – Ещё трёх поросят вспомни! – пробурчал Белый. – И напрасно вы так полагаетесь на свою силу, – язвительно произнёс Рыжий, видимо, в отместку за «несведущих». – Да стоит нам лишь моргнуть… – Одновременно? – спросил Светлан. Ещё раз прислушавшись к неслышному для хозяев, он удовлетворённо кивнул и объявил: – Не хочу никого огорчать, но ваши «дятлы» отстучались на сегодня. А стоит мне сделать знак, и «гепардам» сделают укорот. Что до «слоников», то с ними мы разберёмся сами, если не возражаете. – Ты сумасшедший? – заботливо справился Пьеро. – Знаете, мы тут курируем одну недурную клинику, и вот в ней… Уже без опаски Светлан вскинул ладонь, и во все двери вступили Стражи, больше для эффекта выряженные в новейшие доспехи, с огнестрелами наперевес. «Гепарды» оцепенели, благоразумно разведя руки по сторонам, а «слоны» и вовсе обратились в статуи, избегая даже моргать. – Ап! – заключил Светлан. – Или в цирке говорят «алле»? А в шахматах такое называют матом. Хотя здесь-то не игра. – Ладно, – сквозь зубы процедил Рыжий. – И что теперь? Выдержки не утратил, молодец, – наверное, этим и ценен. Белый тоже держится спокойно. А вот Пьеро, похоже, сник. – Теперь мы прекратим друг друга пугать и поговорим о деле, – ответил Светлан. – А начнём с главного: вы отзываете своих клевретов? – Разумеется! – раздражённо ответил Рыжий. – Что нам ещё остаётся? – И подкрепляете это своим словом? – Ну конечно. Согласился-то он легко – даже слишком. И впрямь держит за простаков. – Это демонстрация, всего лишь, – сказал Светлан. – Сейчас вам ничего не грозит, а все ваши люди живы и относительно целы. Скоро мы уйдём, и каждая сторона останется, с чем была. Но если хотя бы с одной из наших дев стрясётся беда, отвечать придётся вам. Хотите вы этого? – Нет, – ёжась, откликнулся Пьеро. – Вот этого мне точно не хочется. – Подтверждаете вы договор? Без принуждения, на равных переговорах, в присутствии ваших наёмов и наших вассалов… Подумайте! – Я подтверждаю, – сразу сказал Пьеро. – Да боже меня упаси!.. – Тоже, – помолчав, выдавил Рыжий. – Да, – нехотя буркнул Белый. – Вот и славно. Тогда давайте обговорим частности – уже без раздувания щёк. Чтобыразрядить атмосферу, Светлан снова махнул рукой, отправляя Стражей обратно за двери. Дышать вправду стало легче. Охранники с облегчением зашевелились, и кейджибисты перевели дух, на удивление быстро восстанавливая равновесие. – Живи сам и давай жить другим, – снова завёл Пьеро. – Зачем было так наезжать на нас? Мы не успели ещё слова сказать, а вы уж разворачивали атаку. Конечно, захватили нас врасплох!.. – Разве она не оправдала себя? – Ведь это в нарушение правил, поймите. Чтобы не подставляться, вам следовало затребовать у нас гарантии. – И сколько бы это заняло? – Ну, сутки-двое… – Откуда у нас столько? Срок – до часа быка. А после первых смертей говорить станет поздно. Слыхали про Рубикон? – И всё ж это не метод: сразу хватать за глотку… – Если б мы хотели вас задавить, – прервал Светлан, – попросту перекупили б охрану… Бертран, ты выяснил, кто тут почём? Юноша молча кивнул. – Ведь у нас с каждым договор! – возразил Пьеро, всё-таки заволновавшись. Да и громилы в пределах слышимости навострили уши. А король удивлённо вскинул брови. Вот ему такой ход не приходил в голову. Покупать вассалов – виданное ли дело! – Придётся доплатить за нарушение контракта, – пожал плечами Светлан, – за моральный ущерб. Кое-кому – и за родство. Уверяю, средств у нас хватит. Даже тех, которые на виду, – следовало бы добавить. О них-то здешней троице наверняка известно. – Мы и так с вами справились бы, – продолжал он. – Что и доказали этим наездом. Однако жаль ваших парней – не дай бог, зашибём кого. Жизнь-то дороже любых денег, верно? – Это конечно, – подтвердил Пьеро, за долгую карьеру потерявший не одного дружка. – Но нам-то что делать? Вы ж нас по миру пустите! – Не сгущай, – хмыкнул Светлан. – Во-первых, у нас не так много «птичек». – Зато лучшие! И где вы набрали столько? – Ты хоть раз слышал про наших агентов, рыщущих в поисках дарований? Мы лишь принимаем тех, кто приходит сам. Так что флаг вам в руки: все, кого найдёте, – ваши… Или эту работку вам не поднять? – Хорошо, – сказал деловитый Рыжий. – Что во-вторых? – Мы не вправе указывать нашим актёркам, чем заниматься, – тут не стройте иллюзий. Зато примерно знаем, чего они делать не станут, – и этот кус безвозмездно оставляем другим. – Действительно, это поможет разграничить сферы, – подтвердил Рыжий. – Что ещё? – В-третьих, эти девы в первую очередь развлекают себя, а других – уж как выйдет. К их и нашей выгоде, что они вытворяют, нравится многим – но ведь не всем? Вообще, чтобы достичь поклонения толпы, надо или владеть редкой одарённостью, или просто попасть в резонанс с массами. Не будем мараться о группы типа «Ноги врозь» – это уже клиника. Но разве мало прочих резонаторов в нижней половине спектра? – То есть всю низкопробщину вы оставляете нам? – с кривой ухмылкой спросил Пьеро. – Эти самые песенки-дебилки для дегенератов, сериалы для тупарей, картинки для одномерных, чтиво для безмозглых… – Если для вас главное: заработать, – Светлан снова повёл плечом. – По-моему, здесь довольно простора, чтобы не бедствовать. Так что жить мы вам не мешаем и хлеба не лишаем – на здоровье. – Красиво поёшь, – фыркнул Белый. – И откуда взялись вы, такие умные? Тоже мне, графья недорезанные!.. – Вот тут попал в точку, – засмеялся Светлан. – Ну, почти. – Так ведь можно ж ещё поправить… в смысле, дорезать. – Если дойдёт до крайних мер, у вас не будет и тени шанса, – качнул он головой. – Похоже, кто-то подставил вас, натравив на Город, – причём крупно. Не желаете с ним сквитаться? – Ты о ком, парень? – спросил Белый с холодком. – Ишь: «натравил», «подставил»!.. А чего ещё споёшь? – «И встать, когда с тобой говорит подпоручик!» – негромко подсказал Светлан. Блондин поглядел на него с удивлением. Может, в этой реальности не удосужились снять «Белое солнце»? Тогда здешняя публика многое потеряла. Переглянувшись с королём, Светлан кивнул. Разом гости поднялись. – Желаю, чтоб нынешняя ночь была спокойной, – сказал Светлан напоследок. – Так будет лучше для всех, поверьте. – Ну хоть приглашения на свой бал могли бы выделить! – произнёс Пьеро, искательно улыбаясь. – Это не к нам, – ответил Светлан. – Впрочем, похлопочу. Когда уже вышли из здания, плотно окружённые Стражами, Артур спросил: – А стоит их допускать в Город? Такие скользкие типы!.. – Полезные рефлексы надо закреплять, – пояснил Светлан. – Если покажут себя паиньками, придётся погладить по шёрстке. – Тебе видней, – вздохнув, уступил король. – Кстати, и полночь на подходе, – заметил он после взлёта. – Надеюсь, у КГБ хватит времени скомандовать отбой. – Ага, – откликнулся Светлан, думая о своём. – «Уж полночь близится, а…» – Что? – Так. В любом случае, надо быть наготове. «А Анджеллы всё нет», – закончил он мысленно. – Ну это понятно, – сказал Артур.Глава 8. Тот наш мир
И прошла ещё ночь – не столь бурная, как предыдущие, но тоже беспокойная, стоившая Стражам немало нервов. Да и сил тоже. Это богатырям не составляет чрезмерного труда обходиться без сна неделями, а менее выносливые из парней уже валились с ног. И с рассветом им позволили это сделать, тем более что толку от них было чуть. К счастью, большинство ведьм вернулось сегодня раньше, ибо луна уже повернула на убыль. А последний час и вовсе показался безмятежным, словно беды наконец оставили Город и кончилась полоса невезения. – Вроде пошёл откат, – бодро предположил Артур. Конечно, он-то – записной оптимист!.. – Не верю, что всё позади, – сказал Светлан. – Нет у меня такого предчувствия. Даже долгой передышки не жду. Максимум – до следующего полнолуния. Максимум! – подчеркнул он. – Если бы это говорил другой… – вздохнул король. Когда кончились ночные хлопоты, настырная Жанна всё же подбила Светлана на совместный сон, и в её расслабляющей ауре ему действительно удалось вздремнуть, хотя недолго. Оставив девушку досыпать, он на скорую руку сварганил завтрак, который с ним, конечно же, разделил Пёс. Вскоре заявился с инспекцией кот, но убедившись, что всё тут не по его вкусу, разочарованно отступил. Удалясь в прихожую, пушистик горестно мявкнул, что в переводе с кошачьего значило: никто меня не любит, и даже играть со мной не хотят. Насчёт «не любят» он, конечно, врал – всех бы так не любили!.. Просто у ведьм сейчас тихий час. – Видишь? – заметил Пёс. – Всё-то он, мерзавец, понимает, ежели интерес есть. И объясняться умеет, когда захочет. – Вот и болтай с ним в своё удовольствие! – откликнулся Светлан. – Чего ж тебя к людям тянет? – Мы, собаки, не можем без вас, – пояснил зверь. – Потеряли… эту… самобытность. Вашими же стараниями. Теперь вот… «лучшие друзья». – Уж из тебя друг!.. пока кормишь. – Куска хлеба пожалел? – Куска ли? – Я фигурально. – Ну конечно… с такой-то фигурой! – На себя посмотри, – огрызнулся Пёс. После завтрака Светлан удалился в кабинет, где первым делом просмотрел список доступных абонентов – то есть тех жителей Города, кто, судя по всему, бодрствовал. И впрямь сонное царство! После буйных шабашей полнолуния не только ведьмы, но и большинство их друзей-соседей ещё долго будут восполнять затраченную энергию. Отлетались наши птички… хотя бы ненадолго. Не спал, правда, король, собрат Светлана по бессоннице. И профессор Робинкрац, конечно, не поддался общему сумасшествию, продолжая жить по своему графику. Вот от него поступило приглашение, приятно контрастирующее с предупреждением «Не беспокоить», оккупировавшим прочие терминалы. Вообще Светлан старался не дёргать учёного по ерунде, опасаясь помешать его работе, напряжённой даже по меркам Города. Но время от времени тот сам зазывал гостей, чтобы поделиться накопленным, и всегда эти встречи стоили потраченного времени. Конечно, и публика была самая избранная. А в этот раз, когда Светлан, спустившись на пару этажей, вступил в профессорскую квартиру, там оказался один король, беспечно восседающий против распахнутого окна. – Вот и ты, мой друг! – приветствовал он Светлана. – Полагаю, остальных можно не ждать. – Увы, ваше величество, увы, – согласился Робинкрац, возникая из кухни и покаянно кивая лысой головой. – Наверно, мне следовало повременить с приглашениями. Поздороваться со Светланом он, как всегда, забыл. В сравнении с величественным Артуром профессор выглядел щуплым и невзрачным, нелепо выряженным, почти гротескным, однако нравился Светлану не меньше, чем король. Вдобавок, именно Робинкрац стал для него мостиком между наукой и грудой алогичных беззаконий, собственно и составляющих сказку. И сейчас они вместе исследовали свойства и возможности Канала, хотя профессор постоянно отвлекался на местные «чудеса». Осуждать его в этом было трудно – Светлан и сам ещё не пресытился ими. – Нет уж, Фридрих Карлович, давайте не будем ничего откладывать, – возразил он. – Сейчас это непозволительная роскошь. – Да? – сказал тот. – Тогда, может, переберёмся на кухню – раз уж нас только трое. Правда, принимать там монаршую особу… – Пустое, старина! – благодушно молвил Артур, поднимаясь. – В Городе нет титулов. Как водится, в быту профессор был крайне безалаберным человеком. К счастью, ведьмы не обошли беднягу своей заботой, а одна из них, на диво спокойная и домовитая, даже захотела согревать его постель. Впрочем, профессору было далеко до старости – он только выглядел излишне серьёзным. Сейчас его подружка, конечно, спала, но ещё с вечера навела в квартире марафет и заготовила кормёжки на сутки вперёд. Легонько отстранив хозяина, наверняка напортачившего бы что-то, Светлан сам принялся сервировать стол для традиционного чаепития. И вскоре все расселись по излюбленным местам, вполне готовые совмещать угощение с разговором. Кстати, к этому времени их стало четверо: не успел Светлан наполнить чашки, как сюда прибрела Жанна, покачиваясь точно сомнамбула, и устроилась на его коленях, опять погрузившись в дремоту. И как умудряется она отыскивать Светлана? – Ну хорошо, – изрёк Робинкрац, поглядев на ведьму с умилением. – Начнём, пожалуй. Знаете, что больше всего потрясает в нынешнем мире? – Компьютеры? – предположил Светлан, судивший по себе. – Почти угадали, – признал профессор. – Но не столько сами приборы, сколько новый мир, который они создают, смыкаясь в чудовищную Сеть… – Виртуальный, – пробормотал Светлан. – …и жутковатые существа, кои стали возникать там, заполняя Сеть странным подобием жизни. А ведь высказывались суждения, что по достижении некоего порога сама Сеть может превратиться в сверхорганизм, владеющий невиданной мощью и к тому же разумный. Вам ничего это не напоминает? – Профессор, вы же не в университете, – проворчал Артур. – Нельзя ли без наводящих вопросов? – Ведь это модель человеческого общества! – вскричал тот. – Конечно, если допустить, что меж людьми присутствует эфирная связь и что немалое их число подсознательно ощущает остальных. – Телепатически? – снова подсказал Светлан. – Вот-вот. А я лично склонен в это верить – иначе откуда бы взялась в людях совесть? И уж такой Сети, как человечество, хватает сложности. – Сетям, – поправил Светлан, сообразив уже, куда клонит учёный. – Их должно быть не меньше, чем мировых религий. Значит, вот так, по вашей гипотезе, рождаются боги? – По моей теории Бог один, – мягко возразил профессор. – И существовал задолго до человечества. Но когда он решил вдохнуть жизнь во Вселенную, разделился на мириады сознаний. А они уже которое тысячелетие движутся к осознанию себя, раз за разом возрождаясь в этой реальности. – Да с чего ему взбрело такое? – удивился Светлан. – Развлечься захотелось? – Может, со скуки – да. А может, это способ подняться на новую ступень. – Ничего себе, тропка к совершенству! Это ж через какие страдания? А король усмехнулся: – Слышали бы вас, профессор, церковники!.. Боюсь для них ваша теория окажется излишне… э-э… революционной. Проведя ладонью по волнистым волосам Жанны, Светлан сказал: – Насколько знаю, Фридрих Карлович, теология не ваш профиль. – Ну, это скорее философия, – поправил тот, машинально огладив лысину. – Тем не менее. Вы ведь роетесь в другом котловане – во всяком случае, последний год. Это было вступлением, да? – Угадали, – кивнул Робинкрац. – Как говорится, присказка. – А сказка, стало быть… Ну-ну, травите дальше. Отхлебнув из чашки, профессор продолжил: – Напрашивается аналогия. Раз в компьютерной Сети завелись существа – по всем признакам, живые, если не считать отсутствия тел, – то почему похожее не может образоваться в организме, намного более сложном: в человечестве? Эдакий сон мирового разума, воплощение его суммарной фантазии… И почему этот огромный мир не мог породить другой, поменьше и попроще, живущий по своим законам? И почему там невозможны создания, во многом подобные здешним, но всё-таки отличные? – Господи, Фридрих Карлович!.. – не выдержал Светлан. – Может, не стоит препарировать чудо? Уж оставьте людям сказку. Не то окажемся в положении сороконожки, разучившейся ходить. – В интересном положении, – хихикнула Жанна, приоткрыв один глаз. То ли она слышала что-то сквозь дремоту, то ли среагировала на ключевое слово. – Ты понимаешь что-нибудь? – спросил Артур, поворачиваясь к Светлану. – Больше чем хотелось бы, – мрачно ответил тот. – Здесь это зовут виртуальной реальностью. – А с чем её кушают? – Уж не с хреном. Если хочешь знать, профессор говорил сейчас о тебе. – М-да? – удивился король и задумался. – Выходит, ваш мир – виртуальное образование? – спросил Светлан. – Как и все, кто его населяет. Но не слишком ли вы материальны для виртуалов? – Было бы сознание, – весело парировал профессор. – Материя нарастёт. – Погодите-ка… Так вы не более, чем чья-то придумка? Ну, пусть коллективная, обобщённая. – Я бы не стал упрощать настолько. Видите ли, дорогой мой, какая-то часть нашего мира… о проценте пока не берусь судить… скорее всего выдумана – некогда, многие тысячелетия назад. Но с тех пор на эту… гм… твердь налепилось многое. Что-то опять занесло извне, а что-то развилось из собственных основ, сделавшись уже вполне оригинальным, самобытным. Ну представьте: вывели человека в пробирке, – поначалу дёргает, верно? – Какая разница? – пожал плечами Светлан. – Ну да, вы-то уже свыклись!.. Но если у кого-то предубеждение – станет ли он с той же неприязнью относиться к детям и внукам этого пробирочного, рождённым уже обычным способом? – Не убеждает, – сказал Светлан. – Подумаешь, пробирка!.. Это вам не гомункулус из колбы. Тут всё из натуральных клеток, живое – от живого. – Но разве плоды воображения рождаются от мертвецов? Да фантазёры – самые живые среди людей. – Здешним ДНК миллиарды лет!.. – А тамошним – тысячи, – улыбнулся хозяин. – Или даже миллионы – кто знает, когда люди начали фантазировать? Так что разница скорее количественная. – Выстроить на воображении целый мир!.. Да как возможно такое? – Ну, не только на нём, конечно. Думаю, оно поставляет лишь общие чертежи, а вся мелочёвка извлекается из Подвала, в который вы заглянули вчера. Там этого добра!.. – Но так можно воссоздать только материальные объекты… образно говоря, вылепить. А вот как вдохнуть души в некоторые из них? Вообще, откуда их взять, если, по вашей концепции, вкупе они составляют Бога, а этот самый Бог, разумеется, велик, но тем не менее конечен. – А вы представляете, насколько Он велик? – осведомился профессор. – И какой резерв у Него припасён на случай катаклизмов? И сколько душ потребуется для выдуманного мира? Он ведь не такой большой в сравнении с вашим. Да и кто знает: может, души тоже способны плодиться? А способ для этого – как раз фантазирование. Может, талантливо измышленные образы ничуть не уступают реальным субъектам в духовности? – Ну, если оглянуться окрест, – усмехнулся Светлан, – пожалуй, что и превосходят. Один наш Арист – ещё тот образчик!.. Кстати, а куда отнести тех, коим не досталось полноценного сознания? – Вот тут мы подошли к другому поразительному изобретению здешних учёных: роботам, – оживлённо заметил профессор. – Эдаким универсальным механизмам, оснащённым подобием рассудка. – Намекаете и на наши тела, верно? Тогда уж лучше сравнить со скафандрами или вездеходами, созданными для работы во враждебной среде. – Вы правы: внутри некоторых тел обитают души, освящая их своим сиянием. Это как бы симбиоз, понимаете? Сотрудничество, но, одновременно, противодействие. И нередко, увы, верх берут тела. – Бунт роботов? – хмыкнул Светлан. – Так вот откуда этот страх!.. Как всегда, слушать Робинкраца было любопытно. Другое дело: стоит ли во всё это верить? Несмотря на почтенный возраст, профессор сохранил юношескую восторженность и вообще был натурой увлекающейся. К слову сказать, из всей учёной братии он прихватил сюда лишь двух студентов, объясняя это тем, что мозги взрослых его коллег успели закостенеть. Впрочем, Робинкрац мог и ревновать их к сокровищнице знаний, открывшейся здесь перед ним, как пещера разбойников перед Али-Бабой. – Наш родной мир в сравнении с этим кажется таким маленьким, уютным, – вздохнул профессор, словно бы тоже вспомнил об университете. – Здешние просторы подавляют… но и окрыляют тоже. – А что запоёте, когда глянете на наш шар из космоса? – ввернул Светлан. – Кстати, о шаре. Конечно, в свете нынешних знаний глупо отрицать здешнюю космологию… – Н-но?.. – Но я вовсе не уверен, что мои земляки обитают на такой же планете, летящей через пустоту. И что вокруг них бескрайний космос с мириадами звёзд, тоже не поручусь. – Любезный друг, нельзя ли прояснить хоть что-либо? – промолвил король. – А то, выходит, и живём мы как в тумане, и сами будто его порождения. – По-твоему, какой из двух миров устроен лучше? – спросил Светлан. – И думать нечего. При всех изъянах, несчётных и вопиющих, наш сохранил и честь, и благородство. А где они тут? – У меня преимущество перед вами, – сказал Светлан. – Я видел ваш мир и помню свой. А потому мне легче понять этот. Объёмное зрение, знаете ли, – сразу с двух точек. Мой мир был помешан на власти, у вас бредят славой… Хотя какая ж это слава, если о тебе известно нескольким тысячам и то главным образом понаслышке? – Есть ещё надежда попасть в легенды, – ухмыльнулся Артур. – И многим везёт настолько? Здешние ребята практичней. Их не влекут призрачные цели – они устраивают рай здесь и сейчас. – Бескрылый народ!.. – Возможно. Но лучше уж такой перегиб. Между прочим, чинуша, посещавший нас вчера, родил занятную мысль: в реальной жизни нет места сказочным мотивам. Здешний мир как бы якорь, стабилизирующее начало Вселенной. И как бы нашими шалостями не расшатать основы мироздания. – А вы заметили, что местная среда противится чародейству? – оживляясь, спросил Робинкрац. – В пределах Города это не бросается в глаза – что понятно при такой концентрации ведьм. Но даже тут на многое ль они способны? Ну левитировать, да. Ну, на погоду влиять… Ну, бытовые пустяки – кто во что горазд… А, скажем, превращения осилит кто-нибудь, кроме королевы? – Зачем им напрягаться тут? – откликнулся Светлан. – Магия, как и талант, обостряется при дискомфорте. Даже наша с Артуром сила пребывает в дремотном состоянии, и пока нас не раззадорят как следует… Вообще, к чему излишества, когда вокруг благодать? Наши крали и без чудес очаруют почти любого, а такой капитал здесь нарасхват. – Может, вашим людям недостаёт красоты? – предположил Артур. – Хочется же восторгаться кем-то. Правда, нередко это оборачивается поклонением. – И посетовал, качая головой: – Кумиры, кумиры!.. – Когда-то и я любил любоваться людьми, – произнёс Светлан, усмехаясь. – Пока не понял, что окружён убогими, и не сбежал от них в сказку. Возможно, мне просто не повезло тогда. Зато ныне грех жаловаться. Внезапно Жанна вскинула голову, словно разбуженная кошмаром. Сна – ни в одном глазу. – Что? – сразу спросил Светлан, холодея. – Люси, – бросила ведьма, соскакивая с его колен. – Что-то стряслось. – Серьёзное? – Очень. Я не слышу её!.. – Где? – В лечебнице. Артур уже был на ногах. Метнув на него взгляд, Светлан сказал: – Ты – к скайкару. Я пойду низами. Ходу! Кивнув, король ринулся к двери. Сам Светлан метнулся к открытому окну, пригибаясь для прыжка. Жанна, конечно, побежала к лифту – сейчас её не хватило бы даже на плавное приземление. Впрочем, и Светлан до сих пор сигал с высотников только в мыслях. При других обстоятельствах такой трюк бросил бы его в дрожь. Жаль, мгновенный переброс, как вчера, сейчас бы ему не удался. Но вся сила оставалась при нём. По плавной дуге, пролетев над асфальтом и детской площадкой, Светлан низошёл на твёрдую землю, заранее напрягаясь. Погрузившись в грунт до щиколоток, кувыркнулся через голову и через безлюдный двор понёсся к трёхэтажке, тоже выглядевшей опустелой. Чтобы не тратить времени на лестницу, с разгона взбежал к третьему этажу по стене. Саданув кулаком в раму, вышиб её вместе с броневыми стёклами, заскочил внутрь. И тут же на него бросился зверь, не особенно крупный, но такой несуразной мощи, что едва не вынес Светлана обратно в окно. Вместо этого Светлан вмазался спиной в стену, от чего, кажется, содрогнулся весь дом. Успев вцепиться хищнику в горло (конечно, не зубами), он с рычанием вывернулся и дёрнул противника вбок, добавив к его напору собственный рывок. И теперь уже тот врезался в бетон – да так, что по стене разбежались трещины. Увернувшись от кривых когтей, наверняка острых, как ятаганы, Светлан скользнул зверю за спину. Стиснув всеми конечностями жёсткое тело, по которому валунами перекатывались мышцы, покатился вместе с ним по полу, разнося в щепы мебель и пробуя на прочность перегородки, но заодно ломая позвоночник, упрятанный под железной плотью. Чёрт знает, с чего он решил, будто у врага это слабое место, но, слава богу, не ошибся – через секунды под его руками хрустнуло, и зверь бешено дёрнулся… в последний раз. Отшвырнув бьющееся тело, Светлан поднялся, озираясь. Собственно, он уже знал, куда смотреть, но совершенно не хотел этого видеть. Там была Люси, конечно. Мёртвая – насколько это можно сказать о ведьме. Повреждений оказалось немного: зверь только приступил к трапезе, – но горло ей перегрызть успели, а кровь, наверно, выпили всю. Хорошо, если заодно не вынули душу – тогда ещё можно поправить. Оставив пока Люси (и что он мог тут?), Светлан проскочил в соседнюю комнату, где полагалось находиться Уле. Но её там не обнаружил – ни живой, ни мёртвой, ни даже разорванной на кусочки. И в этот миг услышал, как с крыши здания стартует скайкар. Здорово!.. Выходит, зверюгу доставили сюда на машине? А теперь на ней же увозят Улю, нашу девочку-судьбу? И кто ж оказался таким ушлым? Ну, на то и король на горе, чтобы воров гонять!.. Наскоро заглянув в соседние комнаты, Светлан вернулся к зверю и его жертве. Первый ещё бился в агонии, хотя конвульсии помалу стихали, над второй уже склонилась Жанна, в отличие от богатыря, добиравшаяся сюда обычными путями. Обойдясь без глупых расспросов, Светлан бросил: – Нужен тебе? Молча девушка мотнула головой в сторону. – Тогда извини. Ухватив содрогающегося хищника за складчатый загривок, Светлан зашвырнул его в пустую комнату и притворил дверь туда – на всякий случай. Потом взбежал по лестнице на крышу, надеясь обнаружить там резервный скайкар. Машина оказалась на месте, но её пульт явно драл когтями тот самый зверь – всё в клочья. Пришлось опять сигать с дома и мчаться через двор уже к высотнику. А затем всё-таки воспользоваться лифтом – тут вам не три этажа, чтобы бегать по стенам. Вскочив в машину, Светлан рванул её ввысь и сразу вызвал Артура. – Следую за чужаком, – сообщил тот. – Вряд ли догоню – у него птичка не хуже. – Не отпускай далеко, – сказал Светлан, разгоняя скайкар. – Может, на земле наверстаем. Передав управление бортокомпу, он стал вышвыривать из кабины лишнее, включая кресла. Заодно сбросил и колёса. Ещё бы пилота… переполовинить. – Кого захватили? – спросил Артур. – Улю. А Люси загрыз оборотень. – Понял, – только и сказал король. Вот теперь он выжмет из своей леталки последнее. В конце концов, не будет же похититель удирать на другую сторону шарика!.. Тем более, это его не спасёт. Чужак поступил хитрее. Он не стал затевать пересадки, устраивать засады, смешиваться с толпой – видимо, отлично представлял, с кем связался. А петлять по горным ущельям было и вовсе глупо: вдвоём преследователи взяли б его в клещи. Беглец попросту упал в море. К этому времени облегчённая машина Светлана успела обставить королевский скайкар и подтянулась к похитителю вплотную. Когда тот круто взял вниз, к пологим волнам, катившим под ними, Светлан не задумываясь устремился следом. А когда вражина врезался в воду, он с чертыханьем рухнул рядом, радуясь, что своё кресло всё же приберёг на крайний случай – вместе со страховочными ремнями. От удара у обоих машин сорвало крылья, но корпуса выдержали, даже не потеряли ни одной из турбин, окружавших кабины. Некоторое время моторы продолжали работать, потом захлебнулись. И однако скайкары потихоньку сближались – на остатках инерции, погружаясь всё ниже. Как только скорость упала достаточно, Светлан сдвинул дверцу и вырвался наружу, бросаясь вдогонку уже на собственной тяге. А из другой кабины навстречу ему ринулась тварь, похожая на гибрид акулы со спрутом. И они таки встретились, туго сплетясь конечностями, – если таковыми можно считать и щупальца. У этого оборотня сил тоже оказалось невпроворот. И пока Светлан разбирался с ним, из сизой мглы выдвинулась подлодка, компактная и шустрая. Сблизившись со вторым летуном, она словно бы заглотнула в себя его обломки и так же втихую убралась, не препятствуя драчунам выяснять отношения. И вскоре Светлан перестал слышать Улю, потеряв девочку за слоем воды. Решение простое и эффективное. Наконец скрутив оборотню зубастую башку, он поднялся к поверхности, волоча за собой трепыхающуюся тушу. Скайкар Артура уже завис над самой водой, устроив под собой небольшую бурю, а сам король тянул руку вниз, чтобы принять отвратительный трофей. Когда и Светлан забрался в кабину, он спросил: – Всё было спланировано, да? – Их поджидали, – подтвердил Светлан. – А зверьё – как отбрасываемые ступени у ракеты… или хвосты у ящерицы. Сознательная жертва в обмен на победу. Кто-то там умеет играть! Пока летели обратно, тварь издохла. Вряд ли из-за свёрнутой шеи – так легко оборотня не убьёшь. Его попросту выключили, чтобы не болтал. Неведомый противник заметал следы, обрубая последние нити. Наверняка он понимал, что богатырей это не отвернёт, но облегчать им жизнь тоже не собирался. Прощай, Уленька, – дай бог, чтобы не навсегда. За каким же дьяволом ты понадобилась этим уродам? Когда вернулись, Город бурлил, сверху походя на потревоженный муравейник. (Хорошо, ещё далеко до ночи – а то смахивал бы на раззадоренный рой.) Ведьмы сновали по дворам, крутились на крышах, мелькали в окнах. Злосчастной Люси была оказана вся мыслимая помощь, оставалось лишь уповать – на силу ведьминого дара, не позволявшего так просто соскользнуть в небытие, на могущество средств, применённых для её спасения, на везение, наконец. А первый зверь, конечно, успел окочуриться – вот ему бы ничего не помогло, даже если б пытались. Разбирательство длилось недолго, а прореха в периметре сыскалась сразу – собственно, её не пытались прятать. Теперь и это напоминало многоходовую комбинацию: сперва Стражей измотали охотой, затем вмазали по слабому звену. Один из дежурных просто-напросто заснул, после чего в прореху втиснулась группа захвата. На виновника было жалко смотреть, хотя никто парня не корил, даже Бертран. Когда бедняга узнал, что преследователи вернулись ни с чем, лицо его исказилось, он тихонько взвыл от горя и боли. – Тихо, малыш, уймись! – шикнул Светлан. – Ты ни при чём тут. – Полагаешь, это работа вампира? – тотчас же спросил Артур. А Бертран навострил уши. – Как раз его не хватает для комплекта. Да и кто ещё сумел бы сморить Стража, как бы ни был он умаян? Вообще, всё выглядит странно. Ребят даже не пытались подкупить, запугать – ударили сразу. Кто-то знает вас слишком хорошо. Уж не ваш ли землячок? – То есть, по-твоему, КГБ здесь не замешано? – На кой им Уля? Это деляги, а не мистики. Но вот подталкивать их могли. – Да, ты уже говорил. Значит, вся сумятица предыдущих ночей – попросту завеса? – Знаете, что такое Дикая Охота? – спросил Светлан. – Это когда звери охотятся на людей. Или вампиры на ведьм. Впрочем, любой охотник по сути своей – дикарь. – Наверное, ты прав, друг мой, – со вздохом согласился король. – Но даже мне иногда хочется позверствовать. Как говорится, ничто дикарское… – Речь не о тебе. Давайте лучше выясним, кто был третьим в той тёплой компании. Камеры слежения допускались в Городе лишь на крыши, и то с большой неохотой. Не то чтобы ведьм стесняло подглядывание (да чем их вообще смутишь?), но Светлан маниакально страшился переступить грань, за которой меры безопасности превращаются в средства надзора, – не хватало самому обернуться Драконом! И всё же третьего похитителя удалось запечатлеть… точнее, третью. Выглядела она неожиданно: дамочка средних лет, сухонькая, живенькая, выряженная опрятно, но довольно безвкусно. Небольшое её лицо походило на мочёное яблоко, жёлтые завитушки превращали голову в одуванчик. – Где-то я видел эту тётку, – проворчал Светлан. – Или смахивает на кого? Нет, не помню. – Морщась, он подвёл итоги: – В общем, порезвились. Улю не вернули, Люси не спасли, машину я угробил… вторую, кстати. Стоило ли дёргаться? – Дёргаться всегда стоит, – сказал Артур. – Пока живы. – Вот именно, – буркнул Светлан. – «Недолго мучилась старушка…» На этом дознание прекратили. Наказывать было некого, да и как накажешь того, кто сам винит себя больше других. И беречь парня от глупостей не требовалось – не та порода. Разве только вгонит себя в могилу чрезмерным рвением. Потом провели летучку… н-да, именно… – эдакий мозговой штурм, нацеленный на исправление создавшейся ситуации. Главным образом обсуждали, как разыскать Улю и что кроется за её похищением. Во избежание кавардака копья ломались в узком кругу, среди вызревших ведьм, достигших настоящего мастерства, и верхушки Стражей, намного лучше дев усвоивших здешнюю конкретику, – конечно, Светлан с Артуром тоже присутствовали. Общий вывод был неутешительным: по всем признакам, противник слишком сведущ в магии, чтобы подставиться сам, так что девочку упрячет надёжно. И от богатырей тут мало что зависит – можно даже сказать, ничего. Стражам предложили срочно осваивать новую профессию – сыщиков. Пока же решили подключить к поиску лучшие сыскные агентства. А для себя ведьмы наметили перечень возможных ухищрений, тоже не обещающих скорого результата. На чём и разошлись. Трупы обоих оборотней упрятали в холодильник – для последующего обследования: вдруг удастся раскопать хоть что-то? Люси поместили в реанимирующую капсулу, в своей конструкции соединившую новейшие достижения технического прогресса с наработками ведьм-целительниц. Бертран отправился крепить оборону – с учётом изменившихся обстоятельств. А Светлан вернулся в свои пустые комнаты, по которым можно было слоняться, рыча от тоски и бесполезной ярости, но не пугая при этом других. Примерно на час его благоразумно оставили в покое, видно, успев уже изучить. Несколько раз, правда, звонил Грифон, делая вид, что ничего не случилось, – преувеличенно бодрый, сыплющий остротами. Пока Светлан не объявил, что уже похоронил его («и в землю закопал, и надпись написал»), чем, кажется, изрядно перешугал беднягу. После чего перевёл Грифона в общий список, откуда пробиться было уже не так легко. Затем, когда Светлан слегка поутих, в квартиру проникла Жанна, одним своим видом смиряя раздражённого богатыря. Впрочем, демонстрацией себя ведьма не ограничилась, а тотчас принялась за приготовление… обеда? Средство испытанное, ну конечно. Побродив по комнатам ещё пару минут, Светлан обосновался в столовой, с привычным удовольствием наблюдая за девушкой. Прямо-таки совершенный кухонный комбайн: умеет всё, причём по высшему классу. Ни лишнего движения, ни сбоя координации. А уж до чего глазу приятно!.. Вот бы создать робота таких же форм и с тем же набором функций. Чуть погодя к ним примкнул Артур, тоже заняв место в первых рядах. Дружная троица опять в сборе, не хватает лишь… Кстати, а куда девался Георг? – вдруг вспомнил Светлан. Или его так напугала вчерашняя гроза, что он решил переждать в укромном месте? Или дракошу призвала Анджелла? Что-то неладно в её королевстве… – Си-ир, у меня перец кончился, – вдруг заявила девушка. – В смысле? – не понял Светлан. – В прямом. Чёрный. – И? – И мне он нужен сейчас. – Предлагаешь сбегать за ним? – Предлагаю доставить сюда горсть, как ты умеешь: не утруждая ноги. – Не-а, – качнул он головой. – Сейчас не выйдет. После каждого переноса, исключая самые мелкие, я на время теряю способность к этим фокусам. А после того прыжка к Уле набираю форму до сих пор. Хотя, если время поделить на массу, эта величина понемногу падает. – И со смешком прибавил: – Тренинг, тренинг!.. – Учиться тебе надо, – вздохнула Жанна. – Да сколько можно? – возмутился Светлан. – По прошлой жизни я технарь, ныне – художник. И, должен заметить, в обеих ипостасях достиг определённого мастерства. – Значит, до чародея остался один шаг. – Да нафиг чары, когда естества навалом? Если прав наш профессор, я завладел рассудками двух своих тел-роботов, при последнем превращении обойдясь без положенного стирания памяти, – а заодно, видно, суммировал силу. По правде говоря, год назад, даже во время главных своих безумств, я не дотягивал до настоящего богатыря. Зато теперь самого себя боюсь. Или на меня так повлиял Канал? По-моему, и Артур стал много сильней, и все парни. В общем-то неудивительно, если вспомнить, для чего Паук создавал Канал. – Ведь тебя не тянет обратно, в технари? – Мне до сих пор снится служба, – признался он. – Такой кошмар!.. Ты хоть знаешь, что это такое: страх опоздать на работу? – Так чего ж ты боишься сделать следующий шаг, си-ир? – Ладно, – сказал Светлан, поднимаясь. – Побежал за перцем. – Сиди, – велела ведьма. – Обойдусь красным. Пожав плечами, он снова сел. – Насколько знаю, таким даром не обладает ни одна из ведьм, – заметил Артур. – Телепатия – да, умеют. А всё их прочее и вовсе в стороне. – Знаешь, что я заметил? – сказал Светлан. – Эти фокусы лучше удаются, когда чувствую себя одиноким. То есть тогда они выходят сами собой – и напрягаться не надо. – К чему магия, когда и так славно, – напомнил Артур, хмыкая. – И что поделывает ныне Анджелла? Честно сказать, мне тоже её недостаёт. – Я больше не могу без неё, – пожаловался Светлан. – Наверно, это не видно, но я на пределе. Чёрт!.. Кто мог ждать от меня, да? Внутри такой вакуум! – Там не вакуум, – пробурчала Жанна. – Наоборот. – Что? – Переполнение. Сбрасывать надо. – Куда? – Мне что, на себе показать? Пожалуй, что и покажет – только предложи. – М-да, растут дети, – молвил Светлан. – И оглянуться не успеваешь, как они тебя – мешком. Пыльным. – А нечего примешивать физо… физиологию! – огрызнулась ведьма. – Это я-то примешиваю? – Между прочим, Анджелла поручила нам заботиться о тебе. И пределов тут не указывала. – Ну всё понятно, – ухмыльнулся он. – За исключением пустяка. – И повернувшись к Артуру, резко сменил тему: – А тебе не кажется странным, что неприятности тут и там начались в один день? Может, здешняя волна, о коей поминал Гай, идёт как раз оттуда? – И, по-твоему, она нацелена на нас? – Если и так, то заодно перевернёт всё в этом мире. – Но почему местные сами не принимают меры? – Край непуганых предпринимателей, – сказал Светлан, пожимая плечами. – С одной стороны, хорошо, что росли без страха, с другой – никакого иммунитета. Вот у меня на революционную ситуацию глаз намётан: увижу, даже там, где ничего нет. Если менталитет здешних масс удастся сдвинуть туда, откуда я выпихнул его своими прошлогодними художествами… Боюсь, это шибанёт и по вашим королевствам. Обратная связь, знаешь ли. – И что, может ударить крепко? – Цельным натурам, вроде тебя, Бертрана, профессора, бояться нечего. А каково тем, кто склонен к раздвоению? – Имеешь в виду Анджеллу? – И себя тоже. Хотя в меньшей степени. – А ты не преувеличиваешь, мой друг? По-моему, признаков не так много. – В этих делах лучше перестраховаться, – возразил Светлан. – Когда «грянет буря», бояться станет поздно. Останется лишь привязаться к мачте, чтобы волной не смыло. Подумав, Артур вывел: – Раз так, не стоит рассеивать силы. А ситуация, насколько знаю, быстрее обостряется в королевстве. Значит, нам туда дорога! Светлан усмехнулся: уже и король заговорил строчками из песен. – Проблема в том, что этот наш ход слишком очевиден. Значит, и контрмеры против него можно подготовить загодя. Если кто-то на стороне изучил нас… либо знал раньше… Не нравится мне этот игрок – шибко ушлый. – Всё равно иного не остаётся. И начать манёвр следует поскорей. Конечно, предварительно приняв все предосторожности. – Нормальные герои всегда идут в обход, – резюмировал Светлан. – Сиры, вам не наскучило спасать миры? – поинтересовалась Жанна, выставляя перед каждым по тарелке с борщом. – Мало вам сегодняшних приключений? Не говоря уже о вчерашних. Конечно, это благородно… – Приключений много не бывает, – ответствовал король, охотно принимаясь за полюбившийся суп. – Разве хочешь? – вздохнул Светлан, тоже берясь за ложку. – Э-э, а сметана? – Разумеется, монсеньор, – уже несу!.. Как же без неё? – Спасая других, мы спасаем себя, – продолжил он, успокоившись. – Дело не в принципах – гори они!.. И не в благородстве. А в тех эфирных связях меж людьми, которые поминал профессор. Если в тебе они ещё не порвались вовсе… В конечном счёте всё сводится к банальному: к доброте. Можно сопереживать другим, можно плевать на них… а можно и злорадствовать. Что за словцо, а? Вдумайтесь! – Ах, добрый господин, – сказала девушка, усаживаясь напротив него с третьей тарелкой, – почему бы тебе заодно не пожалеть и меня? – Кто о чём… – пробормотал Светлан, отводя глаза. Впрочем, Жанна больше надсмехалась – по обыкновению ведьм. Девушкой она была милой, даже замечательной, но к некоторым вещам относилась слишком… легко. Но если тебя искушает что-то, вини себя. Другие-то при чём? А если искус не настоящий, так и вовсе винить некого.Часть III Нашествие из Провала
Глава 9. Паучье гнездо
Следующая ночь прошла спокойно. После дневных событий ведьмам стало не до веселья, к тому ж они успели нарезвиться под полной луной. А с восходом Светлан и Артур отбыли через Канал, после длительного отсутствия вернувшись в сказку. Сборы длились недолго – с собой богатыри взяли лишь еды на пару суток и доспехи, с которыми когда-то пришли в этот мир. Собственно, большого выбора у них не было. Колдун, мир его трухе, оказался весьма предусмотрительным. Понятно, заботился он главным образом о себе: с местными забияками ему и так хватало проблем – а если бы к ним попали огнестрелы!.. Импорт в средневековье новейших технологий был перекрыт наглухо. Однако исполнил Паук как раз то, что ныне пришлось бы добиваться Светлану. Разумеется, Анджелла, Артур, все ведьмы поддержали бы его в этом – но кто сможет уберечься от случайностей? Правда, ничто не препятствовало переправлять через Канал добавки, потребные для неведомых в древности сплавов, и чертежи клинков с оптимальным сечением, рассчитанным на компьютере. Это прибавило силы небольшому войску королевы, хотя новым лезвиям оказалось далеко до прославленного кладенца Светлана – видно, и тут не обошлось без Паучьих чар. Сам же кладенец, как и положено, уже более года был погребён под обломками Дома, угрюмого обиталища колдуна, рухнувшего в миг его гибели. И до последнего времени Светлан вовсе не собирался заниматься раскопками. Но теперь, когда он опять взялся за старое, такое оружие очень бы ему пригодилось. В ту ночь Дом всё же рассыпался не полностью. В основном обрушились верхние этажи, кое-где провалившись до фундамента. Но в нескольких местах стены вздымались на всю высоту, формируя жутковатые подобия башен. Среди местных развалины пользовались дурной славой, охранявшей их не хуже прежнего забора и чудовищных псин, которых Светлану пришлось тогда прикончить. Впрочем, с тех пор прошло не так много времени. К счастью, в том месте, где Светлана застал обвал, разрушения оказались умеренными, иначе валандаться пришлось бы долго. Хотя и тут обломков было предостаточно, к тому же тяжеленных. Прежде бы Светлан и соваться сюда не стал без техники. – Это работа годится больше великанам, – ворчал Артур. – Пригнать бы их сюда с десяток!.. – Давай-давай, твоё величество, шевелись, – со смешком отозвался Светлан. – На безвеликанье и мы сгодимся. Да и какой потребуется пастух, чтобы пригнать огров? Наконец он мог не сдерживать себя, не скрывать бурлящую в мускулах силу, ворочая глыбы, как бульдозер. Впрочем, король не слишком от него отставал, получая явное удовольствие от процесса. Если б они поддались уговорам Феникса и хоть раз выступили в полную силу, это лишило бы смысла все последующие соревнования. А ещё Светлана согревала близость Анджеллы. Действительно, до дворца королевы можно доскакать отсюда за несколько часов, хотя быстрее (но не проще) воспользоваться Каналом, имеющим в этот мир два выхода: один здесь, второй – поблизости от столицы. Но главное: сейчас Светлан ощущал Анджи почти так же ясно, как если бы она находилась рядом. И даже мог слышать её мысли, если девушка напрягала протянувшуюся к нему нить. Конечно, он не отказался быот большего, но в сравнении с предыдущими днями… Да ну, и сравнивать нечего! – А ты уверен, что твой меч сохранил прежние качества? – сдавленным от натуги голосом спросил Артур, отваливая в сторону едва не целую стену. – Почти все чары Паука сгинули вместе с ним. – Скажешь тоже! – фыркнул Светлан и единым движением отбросил прочь гранитную колонну. – В чём можно быть уверенным, когда имеешь дело с колдовством? Вдогон колонне полетела базальтовая плита, массивная и широкая. За ней – гранитный блок, размером схожий с теми, из которых складывали египетские пирамиды. Как и тамошние фараоны, здешний старичок, похоже, страдал гигантоманией. А свой дворец наверняка строил с нарушением норм, щедро подкрепляя чарами. Потому тот и завалился, как только не стало Паука. Хорошо, и сам Светлан был в некотором роде продуктом колдовства, – иначе пришлось бы откапывать героя, а не оружие. – Просто я чувствую свой меч, – прибавил Светлан. – Будто он зовёт меня. По-твоему, чушь? Вообще, я не склонен к глюкам. Артур поглядел на него с уважением. – Тогда, действительно, его хозяин ты, а не колдун, – сказал он. – А потому Паук был не властен тут. Надо искать, да! Неподалёку от Дома, на поляне перед громадными воротами, резвился Буян в компании отборного гарема. Этот исполинский жеребец, соображением мало уступавший людям, был опасней любого хищника, исключая драконов, – так что сердить его не стоило никому. С таким прикрытием можно не опасаться злонамеренных одиночек или разбойных шаек, наверняка водившихся в здешнем лесу. Разве подкрадётся большой отряд, на что немного шансов, – но тогда Буян сообразит привлечь внимание друга и господина. А чтобы одолеть Светлана с Артуром, потребуется войско. Они уже углубились до перекрытия, когда Светлан, перевернув очередную глыбу, радостно хмыкнул, увидав мерцание волшебного клинка, прорвавшееся сквозь россыпь осколков. Шагнув вплотную, бережно вынул из груды своё сокровище – совершенно неповреждённое, слава богам. Впрочем, меч скорее сберегли колдовские чары, в которые Светлан начал верить ещё в прошлый визит, нахлебавшись ими тут досыта. – А вот и кинжал! – сказал Артур. Присев на корточки, он разгрёб щебень и продемонстрировал Светлану второй клинок, аккуратно подняв за гарду. – Занятно, – произнёс тот, поглаживая ладонью чудесное лезвие, словно кожу любовницы. (Причём голубых кровей, если судить по оттенку.) – Что? – Когда видел меч последний раз, он был зажат в руке Гробби, – пояснил Светлан. – И куда подевался наш малыш – мышка уволокла? Весил-то он под тонну. – Действительно, странно, – согласился король, внимательно озираясь. – За несколько месяцев труп вполне мог истлеть – но не испариться же? Такие кости, а! – прибавил он едва не с завистью. – И силища!.. – Кстати, о костях… Что стало с огневиком, с которым мы так душевно пообщались в прошлый раз? – Что? – удивился Артур. – Ну, отрубленные головы я велел вывезти да сохранить – для славы и в назидание. Но остальное… Да зачем тебе? – Если б мы смогли переправить через Канал его скелет со шкурой и запродать какому-нибудь музею… – ответил Светлан, с интересом наблюдая за королём. – Представляешь, сколько можно выручить? – И правда, – озадаченно сказал Артур. – Как же я сам не сообразил? – Значит, не одержим ещё демоном наживы, как большинство тамошних деляг. Каждому миру – свои болячки… Ладно, вернёмся к насущному. Сунув вновь обретённый меч в прихваченные ножны, Светлан укрепил его за спиной и прошёлся по расчищенному участку, ногой расшвыривая обломки, разгребая щебень. – Проверяешь, не завалился ли великан в щёлку? – осведомился король не без ехидства. – Или он оставил на память одну из своих косточек? Наконец определившись с местом, Светлан принялся елозить сапогом по плите, расчищая от мусора. Руками отбросил ещё несколько глыб. – Да что ты потерял тут? – снова спросил Артур. – Раз уж мы прорылись сюда, заглянем ещё в одно место. От входа туда не добраться: дверь замаешься откапывать. Но к нашей удаче, – тут Светлан нагнулся, хватаясь пальцами за скрытую рукоять, – покойный хозяин обожал тайные ходы, а также винтовые лестницы. Поднатужась, он сдёрнул с люка массивную крышку и осторожно опустил в сторонке. Швыряться тяжестями в глубине развороченной ямы было противопоказано – как бы не засыпало. Вниз и вправду уводила ажурная лесенка, закрученная в спираль. Уже через несколько метров она словно бы растворялась в темени. Открывшаяся под люком полость больше напоминала шахту, пробитую в камне и способную вместить в себя лишь лестницу – даже перил не требовалось. А пахло из дыры сыростью и тленом, как из могилы. – По-твоему, туда имеет смысл соваться? – с сомнением сказал напарник. – Не дрейфь, король, – хмыкнул Светлан, доставая фонарик, сработанный Этьеном из местных материалов. – И что за рыцари пошли – их уже не влечёт опасность!.. Может, тебе не стоило богатеть? Благополучие расслабляет, знаешь ли. – Ничего не имею против геройства, – усмехнулся Артур в ответ. – Но всякий подвиг требует подготовки, иначе может не состояться. – Думаешь, кто-то поджидал там все эти месяцы? – Ты не знаешь тварей, кои могут обитать под землёй, – заметил король резонно. Светлан в самом деле не знал. – Вот заодно и познакомлюсь. Попробовав, как выходит меч из ножен, он ступил на хлипкую ступеньку и стал спускаться, нисколько не сомневаясь, что король прикроет ему спину. Пожалуй, такая безоглядная надёжность – из главных чудес здешнего мира. У современников с этим сложно: там либо надёжен, либо незауряден. А вот совместить… – Эй, а как быть с кинжалом? – спросил сзади Артур. – Оставь себе. У меня уж есть такой – зачем мне два? Конечно, это не кладенец… – Учитывая момент, подарок роскошный, – возразил король. – Говорят, подземельных тварей не проймёшь обычным железом. – А серебром пробовали? Или осиновым колом, натёртым чесноком? Вот насчёт креста и молитв сомневаюсь. Хотя… тоже ведь сродни заклинаниям? Лесенка наконец кончилась, упёршись в пол, а в стене обнаружилась дверца, сделанная под низкорослого Паука, – пришлось сгибаться едва не вдвое, чтобы протиснуться в проём. Зато распахнулась она с лёгкостью, будто недавно смазывали. И уж зал, открывшийся за ней, вовсе не выглядел тесным. Вот здесь повреждений не случилось вовсе, если не считать заваленных входов. Воздух был спёртым, густым – казалось, в нём можно плавать. Вообще, атмосфера была… мёртвой. Здесь даже не пахло мышами – что и вовсе странно. Казалось, в таких катакомбах, куда не проникнуть наземным хищникам, им самое раздолье. Или бедняг пожрали иные звери? Не трогаясь с места, Светлан прогулялся лучом по здешним закоулкам, не обойдя вниманием ни один, – не то чтобы Артуру удалось его напугать, но рисковать впустую не хотелось. Конечно, никого не высветил тут, зато признал комнату. Вон и шкаф-мастодонт, который Светлану пришлось тогда своротить, – в отличие от Гробби, никуда он не делся, даже не сдвинулся с прежнего места. А несколькими метрами дальше виднелась стальная дверь, до сих пор полуотверстая. И приятного в этом было мало. Что за живность водится в здешнем подвале, Светлан представления не имел, но что-то водится наверняка – судя по первому посещению. И если эти смутные создания разбрелись по нижним этажам, да ещё, не дай бог, нашли выход наружу… – Насколько понимаю, – произнёс Артур, добавляя к блуждающему лучу Светлана ещё один, – это и есть пресловутый Подвал Безвременья? – Хоть груздем назови, – проворчал Светлан. – Мало ли что Паук наболтал! Ну «подвал», ну «безвременья»… А вот что тут на самом деле? Взяв во вторую руку кинжал, он двинулся вдоль стены, стараясь не выпускать из поля зрения ничего. Артур следовал вплотную, полуобернувшись, чтобы не давать судьбе лишнего шанса. Действительно, для бравады тут чересчур неуютно, да и зрителей пока не видать. А если кто появится, то вряд ли для пассивного созерцания. – Была б у нас пара свободных недель, туда стоило бы наведаться, – прошептал Светлан, затормозив возле чернеющей дыры. – Конечно, не наобум и со страховкой – скажем, привязавшись тросом. Не удержавшись, он посмотрел в проём, и его взгляд будто увяз в смоляной тьме. Наверное, чтобы различать в ней детали, требовались специальные навыки… которых у них не было. Вообще, здесь нужно проводить полномасштабные исследования, причём всей профессорской сворой да с подключением ведьм. Но не сейчас… не сейчас. Осторожно Светлан затворил дверь, по возможности плотнее. Хотя был ли в этом смысл? Если птички из этой клетки успели уже выпорхнуть… – А может, прав старик и время там теряет смысл? – прибавил Светлан, хотя куда больше ему хотелось молчать. – И причины в подвале перепутались со следствиями. Это ж какой инструмент может из него выйти!.. Опасный, понятно. В том числе для самого работника. – Что толку облизываться, когда нельзя отведать, – откликнулся Артур, вовсе не умеряя свой густой баритон. – Сам же сказал: некогда. События раскручиваются слишком быстро. – Н-да, этим следовало заняться раньше. И о чём я только думал! Король рассмеялся. – Сказать? – спросил он. – Сам знаю. Помедлив, Светлан всё же подтащил шкаф к стене, придавив дверцу. Его самого это не удержало – но, может, тамошняя публика похилей? Затем двинулся дальше, фонарным лучом прощупывая каждую щель, не забывая поглядывать и наверх. Он сам не понимал, на какие находки надеется, но смутно чувствовал, что связано это с Улей. В течение двух дней Светлан спасал её дважды, но в третий раз… «Акелла промахнулся», н-да. Защитничек-богатырь дал-таки маху. Не то чтоб его особенно просили о помощи, однако… не оправдал народного доверия. Или тут всё же личное? Ну и что мне в этой Чернушке? Одна головная боль… Непроходящая. Вздохнув, он произнёс: – У меня ощущение, будто каша, которой нас потчуют последние дни, заваривалась как раз в этом месте. Недаром же Анджи несколько ночей подряд снился Паук!.. – Мы ж только сейчас откопали вход, – заметил Артур. Пожав плечами, Светлан возразил: – А если он не единственный? – Ну, не знаю… И как ты представляешь себе такое кухарничание? – Во всяком случае, не так, как это выглядит у Жанны, – ответил он и неожиданно спросил: – Знаешь, что удивило меня сильнее всего, когда я вернулся в свой мир? – Компьютеры, – фыркнул король, вспомнив о Робинкраце. – Что меня окружают те же люди. Немножко трансформированные, даже преображённые, но те же – не умер и не исчез ни один, а новые не возникли. Словно бы просто сменили антураж, оставив прежних персонажей. Причём это касалось не только тех, с кем я знался или мог пересечься, но всех на Земле. Если б я порезвился действительно в прошлом, эффект был бы совсем иным. Поменялось бы человечество в целом, а не каждый человек в отдельности. Но другие люди и живут по-другому – отсюда скачок в будущее при той же дате. – Извини, мой друг, однако я не поспеваю за твоими мыслями. Или для тебя это неважно? Как будто я понимаю много! – подумал Светлан. Да мне бы хоть что-нибудь прояснить. А со слушателем это делать легче – тут король прав. – Знаешь, кто такие парки? – сказал он. – Это мойры, которых римляне спёрли у греков, для надёжности переименовав. Так вот, дамы сии заведовали судьбами – то ли плели их, то ли просто перебирали нити, в нужный момент обрывая. А что есть судьба, если глянуть на термин без предвзятости? Как говорят у нас, «посеешь характер, пожнёшь…» Но характер – это вроде программы, заложенной в человека. Выходит, старушки мойры сродни программистам, моделирующим грядущее. – Ага, – произнёс король. – Хочешь сказать, что в тот раз и ты потрудился мойрой? А теперь характеры твоих земляков меняют в обратную сторону. Как-то всё это смутно… – Я думал-думал – я всё понял! – внезапно сказал Светлан. – Этот Подвал – преддверие другого, Вселенского, над которым я висел недавно, удерживая Улю. Паук устроил себе филиал, чтобы черпать информашку, как из личного колодца… а заодно закладывать собственные мины, плетя запутанные козни. Или просто так стукнуло в голову, без всяких дум? – прибавил он мысленно. Вообще ему редко везло на прозрения. Почти всегда приходилось долго перебирать варианты, оценивая, сравнивая, отбрасывая, выискивая новые. Рассудок его тыркался по сторонам, точно пёс, потерявший след, пытаясь определить, куда тянет сильней. И в конце концов нащупывал решение. Но сколько руды требовал каждый такой самородок!.. И вдруг нате – на блюдечке. Бойся данайцев… а заодно и всех дарителей. Что-то здесь… И тут из камня, прямо перед Светланом, выплыла тень. Он шарахнулся назад – больше из отвращения. Тень явно принадлежала пауку, причём исполинскому. Другое дело, что отбрасывать её было некому – во всяком случае, в обычном пространстве. Вот если проектировать её с того света… Поборов гадливость, Светлан вгляделся в паучью тень. Действительно, если её ужать, уплотнить, добавить объёмности, красок… – Как же разнесло тебя, старичок, – пробормотал он. – Прежде-то был махонький. Наверное, тень была не такой опасной, как оригинал, но безвредной тоже не выглядела. А если прибавить сюда неуязвимость… Призрак-колдун – что-то новое в здешней классификации. – Ты разбираешься в призраках? – спросил Светлан у монарха. – По вашим замкам они, верно, бродят толпами – ведь стольких укокошили там ни за что! Пожав плечами, Артур ответил: – Вообще от привидений не случается большого вреда… если при жизни были нормальными. – Существенная добавка, – заметил Светлан, с беспокойством наблюдая за тенью, подступающей всё ближе. – Тем более, в данном случае нормой не пахнет… Эй, ты, может, общаться хочешь? – обратился он к ней. – Тоска тут, небось, смертная, даже пугать некого. А мышей, кстати, не ты подъел? Хотя – ты же фантом. Или просто охотился за ними – со скуки? Интересно, а как ты убивал? Призрак помалкивал – то ли не хотел говорить, то ли не мог. А способ умерщвления он, видимо, намеревался продемонстрировать на госте. Ну-ну, подавишься. Я от живого тебя не бегал… – Есть у нас ещё Дома дела, – продолжал Светлан вполголоса. – Интересно, какие? Чего ты недоделал тут? По-моему, и так натворил сверх всякой меры!.. Или сокровища стережёшь, будто тот кобр из «Маугли»? Паук молчал как Герасим, ушедший в партизаны. – Сейчас прошуршит: «Отдай моё сердце!» – хмыкнул Светлан. – Точно в старой страшилке… Да много ль я должен тебе, урод? Впрочем, смешок вышел не убедительным. Такие сценки кажутся забавными на свету да в окружении людей. Но в затхлом подземелье и полной темени… Хорошо, рядом Артур. А то бы я показал чудищу поганому, как мужественно богатыри выглядят со спины и как отважно они бегают!.. Когда тень надвинулась вплотную, Светлан непроизвольно выставил перед собой ладонь. К его изумлению, это подействовало: Паук затормозил, будто уткнулся в стену. Похоже, и сама тварь удивилась. Впрочем, Светлан ощущал её настолько смутно, что мог доверять лишь зрению, – а что разберёшь на паучьей, да ещё призрачной морде? – Известны случаи, когда призраки вселялись в людей, – порадовал друга Артур. – Разумеется, способны на это единицы. – Уж наш – наверняка… если такой фокус в принципе возможен. Кажись, Паук и нацелился на захват. Ан не вышло: богатырей без масла не скушаешь! – А нельзя ли его изловить? – предложил Артур. – Или сторговаться с ним как-то? Такая причуда стоит подороже шкуры огневика. – Ты, случаем, не из норманнов? – поинтересовался Светлан. – А, король? Такой деловой!.. Кстати, они считали, что покупать следует лишь то, чего нельзя отнять. – Не для себя ж стараюсь? Всё тратится на наших дев. – Боюсь, в тамошней среде призрак не удержится, – покачал головой Светлан. – Разве поселить его среди ведьм. Но зачем в Городе эдакая образина? Теперь он разглядывал Паука с расстояния вытянутой руки, а во второй сжимал фонарик, направляя луч следом за взглядом. Большая часть света, понятно, проходила сквозь, но для устрашения хватало и остатка. Чудище впрямь наводило трепет: эти мохнатые лапы, алчно мелькающие жвалы, завораживающие глаза… впрочем, когда уверишься в своей безопасности, привыкнуть можно. В виртуальных бойнях Светлану встречались куда более жуткие, а иные и вовсе смахивали на порождения горячечного бреда. (Да он сам мог придумать не хуже.) И антураж там вроде убедительный, и озвучение, даже запахи… однако эффект не тот. Веры, что ли, недостаёт? Всерьёз-то всё равно не принимаешь, за жизнь не трясёшься. Не то что сейчас. – Может, ты тоже выдуманный? – спросил Светлан призрака. – Эдакий морок. Вот и профессор говорил… А пока держишь тебя за виртуала, вреда – никакого. Тот продолжал отмалчиваться, но на согласие это не походило. Да и Светлану вовсе не хотелось подпускать это страшило к лицу. Проверять на себе свою гипотезу – уж настолько он с ума не съехал. Хотя… Не отводя руки, Светлан шагнул вперёд, и Пауку пришлось отступить. Что-то не пускало его за богатырскую ладонь. Ну и слава богу – воистину. Что хорошо, то хорошо. – Вот и ловушка, – объявил король, ловким манёвром заходя призраку в тыл и подпирая того обеими руками. – Разберёмся хотя бы с ним, а? Ага, щас!.. Не пробовали ловить клок тумана? Без видимых затруднений Паук просочился между их ладоней в сторону и заскользил прочь, явно торопясь убраться от таких психов. И конечно, Светлану сразу захотелось его поймать, хотя минуту назад он об этом не помышлял. Ну, натура!.. Но тут снаружи донеслось предостерегающее ржание Буяна. Даже Артур понял, что дело нешуточное, – судя по тому, как обернулся на голос жеребца. И кто пожаловал, интересно? – Не до охоты, твоё величество, – сказал Светлан с сожалением. – Давай-ка поживей!.. Оставив в покое Паука, уже вползавшего в укромную щель, они бегом пересекли комнату, по той же лесенке взлетели наверх. Здесь на пару секунд задержались, чтобы поставить на место крышку и завалить люк обломками. Лишь затем выбрались из ямы, явственно слыша топот многих копыт, приближавшийся с каждой секундой. С этого возвышения дорога просматривалась на сотни метров, и поглядеть сейчас было на что. Во весь опор по ней мчал отряд в пару сотен всадников, большинство из которых латы покрывали от макушки до пят. Мерцала на солнце сталь, развевались плюмажи и плащи, наездники восседали на боевых конях, будто родились в сёдлах. Скакали-то они красиво, одно плохо: сюда. – Эскадрон рейтар вонючих, – пробормотал Светлан не слишком радушно. – С чего их занесло к Дому? Ведь проклятое место! Среди местных жителей такие слухи действительно курсировали, чему немало способствовали сами ведьмы, оберегая здешний выход Канала от чужаков. Хотя последнее время это его ответвление использовали не часто – в отличие от того, которое выходило к лесному озеру и где теперь, взамен прежнего шалаша, раскинулся чуть ли не дворец с балконами и оградой. – Не узнал разве? – сказал Артур. – Это войско нашего приятеля, барона де Бройля. Да вон и он сам. – Ой, и вправду, – умилился Светлан. – Ну как живой!.. Сколько ж мы не виделись с ним? Кстати, не горевали. И остаток жизни прожили бы без него запросто. Но у дерьма есть такая особенность: всплывать. Спешащая банда Бройля уже миновала раскрытые ворота и сразу раздалась вширь, охватывая развалины Дома с боков, – наверное, чтобы отсечь пути отхода. Светлан коротко свистнул, призывая Буяна к осторожности, но тот и сам уже отступал вместе с гаремом вглубь двора, к подходящему проёму в заборе, бывшему некогда тайной калиткой. – Сколько глыб перебросали без пользы, – заметил Артур, усаживаясь на колонну. – Нет бы спустить на наших гостей. – Всё же многовато их, – пробормотал Светлан, опускаясь рядом. – Нет? – Даже если придётся биться в окружении, больше десятка вблизи не встанет. А это разве число? – В том и дело, что не хочу рубиться. Разве нельзя договориться без поножовщины? – С ними-то? Божьи ж люди – им только дай кого-нибудь порешить! В самом деле, среди всадников, успевших уже окружить здание, многие были облачены в мантии ордена чистильщиков. Тоже ведь… не тонут. – Вот и меня давно удивляло: почему самые идейные обычно и самые злобные? Прищурясь, Светлан вгляделся в гостей, но лишь у нескольких заметил пристёгнутые к луке арбалеты. Ну, это они недодумали!.. Вот массовый залп мог бы создать проблемы. – По-моему, самое время подкрепиться, – сказал он, снимая с камня пухлый рюкзачок. – Пока ещё они себя разогреют!.. – Да, времени хватит, – согласился Артур. Несколько субъектов весьма неприглядной наружности, в сутанах и с тонзурами, выдвинулись вперёд и принялись выкрикивать что-то по латыни, время от времени тыча массивными крестами в сторону мирно закусывающих рыцарей, даже брызгая на стены из мутных склянок – видимо, святой водой. К счастью, ветер дул в сторону гостей, а потому ароматы субъектов сюда не доносились. Вот шум досаждал. – Это что за придурки? – спросил Светлан. – Чего они трындят? – Дьявола изгоняют, – посмеиваясь, объяснил король. – Господина Тьмы. – Надо же!.. А где он тут? – Положим, здесь лишь его посланник – Антихрист. – Я, что ли? – Ага, – с удовольствием подтвердил Артур. – Ведь это ты взял здешних ведьм под свою защиту, а многих даже спрятал в Преисподней от Божьего гнева. И твоими же стараниями чистильщиков выдворили из королевства. – А ты, значит, ни при чём? Ловко! – Мои деяния тускнеют в сиянии твоей славы. Не я же оставил Карла без могущественного союзника? А после бегства герцога церковникам оказалось не к кому прислониться. Зато теперь они посчитаются с тобой!.. – Смелые ребята, – заметил Светлан. – У нас бы таких прозвали верными христовцами. Вот не знаю, как бы их окрестил сам Христос. Снизу в него сыпалась латынь. Или восходила? Этаким мутным потоком. – Хоть бы на живой язык перевели, – сказал Светлан. – Не понять же ни чёрта!.. Ругаются не по-нашему – а толку? Примерясь, он угодил косточкой от сливы в сверкающую лысину ближнего обличителя, чем прибавил пыла выдыхающимся говорунам. По крайней мере, пока они кричат, остальные не станут мешать трапезе. Наконец монахи иссякли, и выехавший им на смену Бройль проревел вызов, надсаживаясь так, будто орал из своего замка. Вот он излагал понятными фразами. К сожалению. – Ну что, граф де Монтен, – спросил Артур, протирая руки ароматизированной салфеткой, – покажем этим бахвалам, какая им цена на самом деле? – Ага, – откликнулся тот. – Знаю этих бла-ародных!.. Низойдёшь разбираться с одним, а сотня навалится со спины. В борьбе-то с Антихристом все средства хороши! – За спину не волнуйся, – молвил король. – Пока мы вместе, сзади – стена. – За это и люблю сказки, – проворчал Светлан. – В них всё ясно насквозь: где хорошие парни, где – наоборот. И уж зло ни с чем не спутаешь. Де Бройль ждал, приготовив любимый топор, огромный по меркам заурядов. Трусом барон, понятно, не был, но в избытке благородства тоже не замечен. Рыцарство тут и рядом не лежало – тем более, эти строгие ребята даже не признают нынешних противников за людей. С ухмылкой Артур поднял секиру, в иные моменты служившую ему лучше меча. Одной стали на неё ушло пуда три, а ведь король-рыцарь управлялся с оружием одной рукой. Причём разгонял настолько, что, когда лезвие обрушивалось на врага, у редкого коня не подкашивались ноги – что уж говорить про беднягу-всадника. Конечно, при таком численном перевесе его величество не задумается пустить свой тесак в ход. И кто не спрятался, он не виноват. А уж если дело дойдёт до кладенца… – Не гони, – сказал Светлан. – Много чести – спускаться к ним. Пусть сами карабкаются. А уж мы встретим. И он стал озираться в поисках подходящего дрына. – Ну, это скучно! – В виртуале развлечёшься. Сейчас слишком высоки ставки. Не все ж тут мерзавцы? Ну тупари, да, – но не убивать же за это? – Если низости вершат по глупости, а не со зла, – по-твоему, это лучше? – Во всяком случае, не так безнадёжно… Светлан вдруг вскинул руку, требуя молчания, и застыл, вслушиваясь в себя. Артур с любопытством глядел на него, не обращая внимания на разгорающуюся внизу суету и на оскорбительные выкрики… впрочем, не отличавшиеся фантазией. Кое-кто уже взбирался по стене – видимо, из самых глупых, первые кандидаты на эффектный полёт вниз. – Анджи, да? – спросил король, как только Светлан опустил руку. – Какие новости? – Хуже некуда, – выдохнул тот. – Мало было забот на севере, с ограми!.. – Да что с тобой, дружище? На тебе лица нет. А что взамен: харя? – Ты как-то сказал: из Провала не возвращаются. Тогда кто же сейчас выбрался оттуда и злобствует в ближних деревнях? – Пропащие Души! – воскликнул Артур, и вовсе утратив интерес к благочестивой банде де Бройля. – Я-то считал это сказкой. – Надо же, – пробормотал Светлан. – А где мы сейчас, по-твоему? Провалом называли громадную трещину в земле (пожалуй, даже в Земле), протянувшуюся по западной границе королевства от южных чащоб, где обретались они сейчас, до северных гор, населённых великанами-людоедами, с которыми люди враждовали не одно столетие. (Ещё бы!.. Кому ж понравится служить кормом для неумытых громил?) Дальний край пропасти виделся у горизонта, и что находится за ней, представляли смутно. А её дно, если оно и было, скрывал вечный туман, в иные дни поднимавшийся к самому верху, даже заливавший соседние низины. Говорили, что в свинцовом мареве зябнут души грешников, но подтверждений тому не было – немногие безумцы, дерзавшие спускаться в Провал на верёвках, исчезали бесследно. И уж конечно, не возвращались те, кто туда падал… включая, кстати, и Оттона, колдуна-полукровку, невесть для чего поселившегося над самой пропастью. От столицы тамошние селения отделял обширный лес, глухой и дикий, но вполне проходимый, вдобавок рассечённый пустынной дорогой. И не спешат ли уже по ней эти Пропащие Души? Ну, их-то встретит королевское войско!.. А вот что станет с подданными Анджи, проживающими по ту сторону леса? – Жаль, мы летать не умеем, – сказал Светлан. – Сюда бы наши скайкары, а? – И у меня в ладонях зуд, – признался король. – То ли рубить хочется, то ли… Из пустоты, прямо над ними, вывалился дракон и завис, работая крыльями, точно летучая мышь, но создавая под собой вихрь, словно вертолёт. Так и не добравшись до верха, чистильщики с лязгом посыпались вниз, сдуваемые потоком. Те, кто ещё оставался в сёдлах, поспешно отступили к воротам, остальные с трудом сдерживали рвущихся коней, даже не пытаясь на них взобраться. Несколько лошадей всё же вырвались и помчались прочь, ещё добавляя сумятицы. Приземлившись рядом с друзьями, Георг мотнул головой, указывая на спину, – при чужих он старался помалкивать. – Живей! – рявкнул Светлан, с разгона запрыгивая на его хребет. – Теперь не до швали. Мигом позже Артур присоединился к нему, а в следующую секунду дракон оттолкнулся и по наклонной потянул ввысь, будто самолёт на взлёте. – Как всегда, барон, вы сражаетесь не с теми! – крикнул король, пролетая над отрядом. – Если ищете настоящих врагов, скачите к Провалу. – Только его там не хватало, – проворчал Светлан. – Думаешь, он станет драться на нашей стороне? – Всё-таки де Бройль человек, – сказал Артур без уверенности. – И христианин. – Да хоть папа римский!.. Нелюдей Бройль лишь ненавидит, а нам – завидует. И куда проще гвоздить своих за нехватку патриотизма, чем воевать с чужаками. Верно, Георг? – Насколько знаю такую породу, – произнёс тот, слегка повернув голову, – де Бройль предпочтёт дождаться, пока вы обессилеете в битве, чтобы затем добить. И если ради этого потребуется заключить договор с исчадиями Провала… – Умник, – похвалил Светлан. – За что и люблю. – А теперь держитесь крепче, – предупредил Георг, вытягиваясь в струну. – Пойдём на предельной скорости.Глава 10. Провались всё!..
Уже смеркалось, когда Георг ссадил Светлана с Артуром на окраине посёлка и тотчас умчался, торопясь к груде валунов, присмотренной с высоты. По характеру дракон совершенно не годился в бойцы, зато сбрасывать снаряды умел не хуже бомбовоза, оснащённого новейшей электроникой. И вот тут сказка заканчивалась, потому что начинался кошмар. Ещё при подлёте они разглядели порушенную по всему периметру ограду и разорённые дома, полыхающие едва не сплошь, и мечущиеся меж ними тени, словно бы впавшие в неистовство. А теперь увидели трупы, разбросанные вокруг во множестве, рассечённые с ужасающей силой, нередко на части, – без разбора возрастов и полов. Будто тут прошла машина смерти, посланная жестоким богом. Если бы Светлан не держал организм в узде, заранее настроившись на страшное, тот вполне мог бы выкинуть что-нибудь в духе институток. Но если убедить себя, что это нормальное виртуальное мочилово, где лужи крови и шматы мяса положены по сюжету… При умелом использовании развитая фантазия способна даже прибавить храбрости. – По крайней мере тут не будет темно, – молвил Артур, сразу срываясь в бег. – Ну, пошла потеха!.. Стиснув зубы, Светлан извлёк из-за спины меч и последовал за ним, догоняя с каждым шагом. Ярость несла его вперёд, точно океанская волна. Через пару секунд они уже неслись бок о бок по главной улице, не уступая в скорости лошадям, и бросали по сторонам нетерпеливые взгляды, высматривая врагов. Впрочем, те сами не замедлили явиться. Почти разом из проулков, с гулом прорвавшись сквозь пламя, к людям устремились две громадные тени, больше похожие на сгустки тьмы, и рыцари круто затормозили, разворачиваясь спина к спине. В следующую секунду Светлан разглядел в своём противнике здоровенную человекообразину, закованную в чёрную броню и оседлавшую совсем уж несуразное существо: размером с носорога, но проворное, точно тигр, – то ли ящер, то ли насекомое-переросток… во всяком случае, ног у него оказалось шесть. И уж теперь Светлана не сдерживали сомнения. – Поберегись! – крикнул он Артуру и сам скакнул вбок, убираясь с пути всадника, остановить которого сумел бы лишь трактор. Над головой Светлана взметнулось тяжёлое лезвие, больше всего напоминающее японскую нагинату. Но в тот же миг, взорвавшись всей своей мощью, он рубанул сам с выдохом-криком, наискось рассеча всаднику грудь. Оказалось это не проще, чем снести голову огневику, – словно бы вражину лепили из того же теста, что драконов, или броня у него намного прочней стали. Даже зияя раной, он ещё пытался нанести удар, когда Светлан, одним прыжком заскочив Пропащему за спину, вышвырнул его из седла и подхватил поводья. Чем бы ни было чудище-шестиног, но силу оно признавало и через минуту покорилось новому седоку. Наподдав ему пятками, Светлан метнулся ко второму зверю и придержал под уздцы, чтобы тот не удрал, – пока Артур высвобождал секиру, увязшую в теле противника, не с первого удара, но всё же сбитого наземь, и забирался в седло. – Всё-таки они уязвимы, – заметил король, укротив своего шестинога. – Но сколько их тут? – Поспешим, – угрюмо откликнулся Светлан. – Иначе спасать будет некого. – Вперёд! – кивнул Артур. Вскоре им пришлось разделиться, чтоб успевать быстрее, – хотя друг друга старались из вида не терять, время от времени устремляясь на помощь. Чёрные твари не дрались в строю и взаимовыручкой не отличались, но если замечали человека, сразу устремлялись на него. И не успокаивались, пока не добивали жертву или не погибали сами. Раз за разом то Светлану, то Артуру приходилось схватываться с двумя-тремя врагами сразу, заставляя своего зверя крутиться волчком и отражая чудовищные удары, сыплющие градом. Вооружённый кладенцом и вторым клинком, Светлан обычно справлялся сам, срубая древки нагинат, снося головы. Но королю приходилось туго, хотя теперь и он дрался в две руки, загрузив левую мечом. Один раз под ним убили шестинога – точнее, покалечили, надрубив несколько конечностей, – пришлось менять. И дважды Артур едва не терял секиру, застревавшую в жёсткой плоти. Твари умирали неохотно, а отступать не умели вовсе – пока не изрубишь в крошево… Если они смертные, то живучи на удивление. Вскоре в дело вступил Георг, со снайперской точностью метая валуны в тех чужаков, которых рыцари не видели за пожарами, и уложив таким способом не одного чёрного всадника. Затем опустился в самом центре посёлка, на вытоптанный до каменной твёрдости пустырь, заменявший тут площадь. Спокойно дождался, пока Светлан с Артуром расправятся с троицей врагов, наскакивавших на них до последнего, и доложил, что в посёлке больше не осталось Пропащих Душ. – Сколько на твоём счету? – спросил Светлан, с трудом переводя дух. Всё же он устал, несмотря на своё богатырство. – Девять, – ответил Артур, тоже запыхавшийся от такой работы. Секиру и меч он уложил накрест перед собой, совершенно расслабив руки, а в громадном седле развалился, точно в кресле. Но и к нему силы возвращались с каждой секундой. К счастью, обошлось без ран – на этот раз. – У тебя? – повернулся Светлан к дракону. – Шесть, – доложил тот. – Во всяком случае, стольких я накрыл камнями. А весил каждый… – И у меня – тринадцать, – не стал дослушивать Светлан. – Итого двадцать восемь – неслабая стая!.. Но где ж всё-таки люди? Неужто мы опоздали? В горячке боя некогда было озираться, и сейчас он старался по сторонам не глядеть – во всяком случае, не вглядываться. По площади было набросано немало тел, несколько из которых Светлан раскромсал самолично. Большинство были человеческие, почти все – безоружные. Домов тут под сотню, значит и жителей более тысячи. Не могли же перебить всех? – Я слышу их, – внезапно сказал Георг. – По-моему, они заперлись в церкви. И мордой указал на высокое здание, со всех сторон уже объятое пламенем. А главный костёр разложили перед входом. Вероятно, те из тварей, кто занялся сбежавшими туда, не стали тратить время на вышибание массивных створок и сокрушение толстых стен, а решили просто спалить всех в божьем доме к дьяволу. Чего ж добиваются эти сволочи: лишь бы сгубить побольше народу? – Фашистские штучки, – проворчал Светлан. – Ну-ка!.. На ходу прилаживая под шлем огнеупорную ткань, некогда подаренную Лаурой и сотканную из её волос, он погнал своё чудище на полыхающую груду, привалившую ворота. С разгона врезался в неё, чудом не сковырнувшись с седла, зато разметав горящие обломки по сторонам. Тотчас ко входу подскочил Артур и принялся долбить обугленные доски, в пять ударов перерубив запирающий брус, тоже изрядно подгорелый, – подоспевшему Светлану даже не потребовалось пускать в ход кладенец. Двери распахнулись, изнутри ударил по ушам многоголосый крик. Затем в проход хлынули люди, выныривая из сплошного дыма, как из Провального тумана, – сотрясаемые кашлем, едва держащиеся на ногах. Подождав, пока иссякнет поток, в здание заскочили Светлан с Артуром и стали выносить оставшихся, сразу по двое-трое, укладывая на крыло Георга, чтобы тот отволакивал их подальше от здания. Когда вытащили последних, сверху стали сыпаться балки. Ещё пару минут спустя обвалилась вся крыша – слава богу, хоть тут обошлось без лишнего драматизма. Уцелели в посёлке многие – хотя погибло, видимо, не меньше. Но после недавнего запустения даже спасение половины казалось удачей, а вид площади, заполненной выжившими людьми, трогал до слёз. Оказывается, и от церквей бывает польза. Закончив с погорельцами, рыцари переглянулись. Всё же Артуру досталось сильней: в добавление к прежним царапинам его латы густо покрывали вмятины, в нескольких местах даже зияли прорехи, к счастью, небольшие. А закоптился он не хуже тварей, вырвавшихся из Провала, – неудивительно, что спасённые косились на короля с опаской, отбредая в сторонку. Впрочем, Светлан выглядел немногим краше. – Увы, мой друг, благодарности мы вряд ли дождёмся, – сверкнул Артур улыбкой, словно негр. – Похоже, нам уже намекают, что загостились. – Начхать, – буркнул Светлан. – Успели – и слава богу. Развернувшись, он подошёл к Пропащему, которого свалил последним, и остановился над ним, всматриваясь. Тот ещё шевелился, хотя под конец боя Светлан вошёл в такой раж, что рассекал бронированные тела надвое. Но эти твари не уступали живучестью киборгам – вообще, можно ли их считать живыми? Даже слизь, что из них сочилась, мало походила на кровь. Кстати, рифлёные доспехи чёрных всадников, делавшие их похожими на восставшие мумии, оказались наружным скелетом, а сами они, при ближнем рассмотрении, больше смахивали на жуков – вплоть до фасеточных глаз и жвал вокруг пасти. Хотя внутренние кости тоже имелись, причём в обилии, густо пронизывая жёсткую плоть, подпирая оболочку, – что и придавало тварям прочность, почти сравнимую с неуязвимостью. Оскалясь от брезгливости, Светлан вымахнул из-за спины меч и филигранным ударом развалил рогатую голову на половинки. Как и предполагал, мозгов не увидел – действительно, столь ценный орган следует укрывать глубже. Рубанув снова, Светлан вскрыл грудь и там нашёл, что искал, – округлое костяное образование, прилепившееся к позвоночнику, размером и формой похожее на страусиное яйцо. Вот тут и таится смерть кощея? Подобрав валявшуюся рядом нагинату, Светлан коротким тычком вогнал её в костяной шар, и страшное тело прекратило дёргаться. Ну, наконец! – Ладно, поспешим, – сказал он затем. – Теперь и без нас управятся. Стараясь не замечать боязливых взглядов, Светлан направился к своему зверю, с нежданным смирением поджидавшего нового хозяина там, где они расстались, – и вскочил в седло. Король отстал от него лишь на секунду, затем и дракон взмыл в родное небо. Оставив за спиной пылающее селение, Светлан и Артур помчались через пустошь, держась рядом и откинувшись на высокие седельные луки, точно на спинки кресел. Зверюги под ними всё разгонялись, когтистые лапы безжалостно рвали землю, уже почти сливаясь в марево. Теперь за шестиногами угнался бы редкий автомобиль, даже если бы неслись по шоссе, а не бездорожью. И ведь какой плавный ход! Может, это впрямь скорее машины, чем существа? Георг летел чуть позади всадников, чтобы не добавлять ветра своими взмахами, – эдакий боевой сокол размером с самолёт. – Куда теперь? – спросил Артур. – Что наказала тебе Анджелла? – По её данным, в здешних местах больше не осталось Пропащих, – ответил Светлан. – С командой карателей мы покончили, а поодиночке они вряд ли бродят. Вторая их стая движется сейчас к столице, но на выходе из леса её перехватит королевская гвардия и придворные рыцари. – Пф-ф! – с пренебрежением фыркнул Артур. Действительно, из столичных щёголей никто не выстоял бы против короля и минуты. Богатыри везде в дефиците. – На турнирах они насобачились ворочать копья, – возразил Светлан. – А куда целить, им объяснят. К тому ж, у гвардейцев имеются баллисты. Если успеют занять оборону… Он прикинул, за сколько времени Пропащие пересекут лес, шуруя на той же скорости, как эта пара шестиногов. Вроде должны успеть. – И потом, с ними Анджелла, – прибавил он. – Волшебница как-никак. Уж с парой десятков справятся. Светлан оглянулся на дракона, и словно предвосхитив, что ему скажут, тот круто повернул к лесу, через секунды растворившись в темноте. А может, его позвала королева – как и Светлан, в здешнем мире Георг слышал её превосходно. Не снижая хода, богатыри продолжали нестись в том же направлении. Пустырь сужался, с одной стороны поджимаемый деревьями, с другой – обрывом. Хотя ныне тот походил больше на океанский берег, поскольку знакомую бездну до краёв заполняла серая мгла. А ведь обычно она клубится далеко внизу. Что же стряслось тут? – Ага, вот и тропа! – Артур указал на широкую полосу, тянувшуюся вдоль опушки, точно свежая пашня. – Всё же решил их догнать? Для сравнения Светлан оглянулся на следы, оставляемые их шестиногами. Пожалуй, в этой стае и впрямь не больше пары десятков. Заманчиво было б ударить Душам в тыл… но не до того сейчас, нет. – Нет, – повторил он вслух. – Мы и тут не соскучимся. Видишь замок? Из тьмы в самом деле уже проступила гроздь чёрных башен, венчающих притопленный тяжёлым туманом островок, к которому уводил каменный мост. – Ха! – воскликнул король. – Берлога Оттона. Ну конечно!.. – Сегодня у нас рейд по местам моей боевой славы, – сказал Светлан. – В столицу-то через лес помчим. Значит, заодно посетим ристалище, где я набросал бедолаг-рыцарей. Там ещё памятник не поставили? Или хотя бы бюст? Четырежды герой как-никак! – И он принялся загибать пальцы: – Два колдуна, дракон-огневик… одна штука… дюжина рыцарей за минуту. А? – Недоглядел, извини, – ухмыльнулся Артур. Выскочив на дорогу, мощённую старым булыжником, звери круто повернули к обрыву – кажется, ещё раньше, чем им подали команду. Может, они вдобавок телепаты? Ещё прибавив скорость (хотя куда уж больше), шестиноги дробно затопали по камням и через секунды влетели на мост. Последний пролёт в нём замещала подъёмная платформа, заодно прикрывавшая проём в крепостной стене. Но теперь от платформы не осталось и следа, а проём зиял, точно пасть чудовища. С разгона одолев короткий подъём, оба зверя без колебаний взмыли в воздух, точно с трамплина, и по плавной дуге пронеслись над бездной. В следующую секунду они вонзились в проём и возобновили бег в тёмном тоннеле, пронизывая одни ворота за другими, – пока не очутились в крохотном замковом дворе, со всех сторон стиснутом каменными громадами. Где наконец затормозили, со скрежетом проехавшись когтями по брусчатке. И никаких признаков утомления – после таких скачек. Действительно, больше смахивают на машины. За прошедшие месяцы в замке мало что изменилось, разве стало ещё унылей. Соскочив с седла-кресла, Светлан махнул рукой Артуру и вступил в ближнюю дверь. Знакомыми переходами, украшенными жутковатыми барельефами, провёл короля к главному залу – огромному, мрачному и почти столь же тёмному, как здешние коридоры. Прежде-то его освещали факелы, развешанные по стенам, а теперь пылал единственный, помещённый над троном, в самой глубине зала. Как и раньше, по центру раскорячился тяжёлый стол, но тогдашнее угощение успело истлеть, не тронутое даже воронами. А вместо тощего исполина, закованного в чернёные латы, на троневосседала мраморная статуя, во всех деталях и с замечательным мастерством изображавшая прекрасную голышку. Сложением она мало походила на утончённую Анджеллу или изящную Жанну, скорее – на роскошнотелую Артезию. Вдобавок статую украшала такая же грива смоляных волос, змеящихся по плечам и груди, и так же затеняли глаза пушистые ресницы да пламенел алый рот. Вот только веяло от неё холодом – чего не скажешь про пылкую маркизу. Словно бы ваяли скульптуру с юной покойницы, гримированной перед погребением, но ещё не обряженной в подобающие одежды… Или их сперва одевают, а приукрашивают уже после? – С одной стороны это, разумеется, красиво, – пробормотал Артур, изумлённо разглядывая статую. – С которой? – поинтересовался Светлан. – Думаешь, со спины она смотрится хуже? Поднявшись по широким ступеням, он остановился перед троном, коснулся мраморной руки. И едва сдержался, чтобы не отдёрнуть ладонь. На ощупь статуя оказалась всё же потеплей промозглого воздуха, да и твёрдостью несколько уступала камню. – Возрадуйся, старина, – сказал Светлан. – Эта красотка скорее жива. И сразу огромные глаза распахнулись во всю ширь, озарив бледное лицо мертвенным светом, а чувственный рот искривился в странной усмешке – будто одну мраморную маску заменили другой. После недавнего боя напугать Светлана было трудно, однако ему сделалось зябко. – Похожа на вампиршу, да? – спросил он, на всякий случай стиснув пальцами узкое запястье. – Ну что, поделимся лишней кровью? Вот только заразу бы не занесла. – Боюсь, дело хуже, – откликнулся Артур, становясь рядом. – Вампиры хотя бы произошли из людей… – Как те – из обезьян? – хмыкнул Светлан. – Венец эволюции! – А здесь от человека лишь форма. – Зато какая – шедевр!.. Но кто ж это, по-твоему? – По-моему, демон. – Или демонесса? – Насколько знаю, демоны не разделяются на полы. Вот внешность могут принять любую. То есть сами они бестелесны, зато способны создать любую плоть, чтобы затем вселиться в неё. Повернув голову на высокой шее, красотка вслушивалась в слова Артура – вроде бы даже с интересом. Наверно, и демонам любопытно, что про них думают другие. – Если и так, наш приятель не просчитался. Взглядом знатока Светлан ещё раз осмотрел бывшую статую от точёных ступней до изящных ушек и покачал головой: придраться не к чему – воплощённая женственность. – Это лишь красивая кукла, – возразил король. – Конечно, не хочется её калечить… – Если бы демон собирался вредить, он принял бы форму великана или дракона. А раз вырядился в такую кралю, значит, хочет настроить на мирный лад. – Или совратить. – Двоих сразу? Тогда он слепил бы парочку девиц, если не дурак. Не станем же мы из-за неё драться!.. Или на парочку его не хватит? – Да хоть дюжину, – вдруг откликнулся демон, словно бы уязвлённый таким подозрением. – Никаких проблем! И расселся на троне свободней, закинув ногу на ногу. Голос его тоже напомнил Артезию: грудной, бархатный, чарующий. И кожа под ладонью Светлана вроде бы согрелась, а плоть – сделалась мягче. Чёрт знает, как это достигалось и каким был исходный материал, но чем дальше, тем сильней от статуи веяло жизнью. Галатеи нам не хватало!.. – Только зачем? – прибавила красотка. – Вы, ребята, не из тех, кто ищет похождений на стороне, а я не терплю лишних затрат. Перейдём сразу к делу, если не против. Улыбнувшись, она провела свободной рукой по кисти Светлана, ещё сжимающей её запястье, и нехотя тот отпустил странное существо. Нехотя – потому что осязать такое тело было приятно… что бы там ни говорилось о наполняющем его сознании. (Наверное, поминать душу не стоит?) – Вообще, мы не отказались бы закусить, – сообщил он, озираясь в поисках стульев. – Если не трудно, конечно. Понимаешь, свою-то снедь мы оставили… – …на развалинах Дома, я знаю, – заключила девица, откидываясь в кресле. – Меня это не затруднит, си-ир, нисколько. Как и большинство ведьм, она держалась столь непринуждённо, что нагота не ощущалась, вполне гармонируя с любой обстановкой. Однако это не мешало любоваться каждым изгибом её тела, каждым жестом. А своим «си-ир» красавица напомнила Жанну – наверняка не случайно. Но обслужила их куда быстрей, лишь щёлкнув пальцами. Тотчас перед троном возник изящный столик, будто перенесённый сюда из дорогого ресторана, и пара удобных кресел, не чета средневековым. А набор блюд на столе мог ублажить самый изысканный вкус и уж двух проголодавшихся богатырей удовлетворял полностью. – Какие ещё проблемы заботят? – улыбнулся демон. Всё-таки трудно воспринимать его отдельно от тела, от голоса. И что станет с плотью, когда суть вернётся в Провал? – Чем кормить наших лошадок? – неожиданно для себя спросил Светлан. – Или тут уместнее: заправлять? – Вообще они питаются жизнью, – ответил гибрид. – Всё равно какой, от травы до людей. – Вот про каннибалов не будем, ладно? – попросил Светлан, вместе с молчащим королём усаживаясь за стол. – Не пробуждай воспоминаний. До сих пор не знаю, чем пытались меня накормить тут. Здешний хозяин был такой шутник!.. – Могу сказать – чем, – промурлыкал демон. – Но не буду. Итак? – Приступай, – разрешил Светлан. – Просвети нас, тёмных, – для того и приехали. Не представляю, зачем тебе нужно это, но хочу верить, что сейчас наши интересы совпали. Кстати… – Что? – Тебя не обидит, если мы станем воспринимать тебя, как женщину? – Господи! – помянул демон без всякой натуги. – Сделайте одолжение. – А звать будем Джинной, ладно? – В память об Аладдине? Что же, звучит мило. Правда, с духами огня у нас отдалённое родство… Ну хорошо, я согласна. – Вот и славно. Навострив уши, Светлан тоже приступил – к еде. Есть впрямь хотелось, хотя с последней трапезы прошло не так много времени, – видно, сказывался расход энергии. Были эти блюда доставлены сюда, как это умел делать он, или же синтезированы по неведомой Светлану технологии, но вкуса оказались отменного. Даже кровавые и жуткие сцены, стоящие в глазах до сих пор, не уменьшали аппетит. В здоровом теле, как известно… – Речь пойдёт о сути нынешних событий, – начала демонесса. – И немножко о будущем – самую малость, ни на йоту сверх неизбежного!.. Наши интересы действительно совпали, ибо, если магии на свете станет меньше… тем паче, если она сойдёт на нет… то и нам, демонам, придётся туго. А движется как раз к тому, для того на королевство и наслали беду. – Чтобы вам досадить? – Мы – побочная цель, если не случайная, и по нам саданёт рикошетом, – пояснила она. – А главные трудности – вам… с чем и поздравляю. – Думаешь, нас радуют трудности? – Предполагаю. – Разве ты не видишь людей насквозь? – Людей – да, – согласилась Джинна. – Но не богатырей. Они защищены против магии, иначе не смогли бы бороться с колдунами. Однако я недурной физиономист… – Физиономистка, – предложил Светлан. – Недурная. Не уверен, что так правильней, но звучит приятней – для нас. – Принято, – кивнула она. – Короче, по вашим лицам я могу прочесть многое. – Думаешь, не врёт? – повернулся Светлан к Артуру. – Демоны, как и драконы, не умеют лгать, – сообщил тот. – Зато способны так заморочить голову!.. – Тут они в своём праве. Это как у честных торгашей: когда клиент сам растопыривает уши, почему не навесить на них лапшу? – Лестное сравнение, – улыбнулась Джинна, с великолепной рассеянностью приняв такую позу, что взгляды обоих мужчин притянуло как магнитом. Когда на глазах расцветают такие цветы!.. Маленькая провокация – как же без неё? Кажется, демон всё больше входил в заявленную роль. И что ведомо ему про «основной инстинкт»? Или решил выяснить самолично? – Главное, о чём хочу вас предупредить: сегодняшняя атака Пропащих была… цветочками. – Женщина мило улыбнулась Светлану. – Ягодки впереди, причём сродни арбузу. И вот когда вместо нынешней горстки на королевство хлынет орда… Вы не прикидывали, сколько Душ потребуется, чтобы сровнять с землёй столицу? Или чтоб вырезать страну до последнего человека? Учтите, эти твари неутомимы, даже не нуждаются в сне. А их мощь и свирепость вы испытали на себе. И если ещё вспомнить, что в королевстве не стихают распри… о коих его величеству, – тут она поклонилась Артуру, ничуть не уступая изяществом Артезии, – наверняка известно в подробностях. Она вновь сменила позицию, точно проверяла, которая из них действует сильней на противоположный пол, и продолжила: – Следующий наплыв произойдёт не позднее октября. Если к этому времени вы не решите свои проблемы… включая, кстати, и внешние… то никакие богатыри на сей раз не спасут страну. Следом падут прочие королевства, и в этом мире воцарится тиш-ш-шь. Как на кладбище. – Не позднее? – спросил Светлан. – А самый ранний срок? – Тоже октябрь, – сказала Джинна. – Но уже первые числа. Устраивает такой разброс? – Терпимо, – кивнул он. – Значит, полтора месяца у нас ещё есть. Максимум – два с половиной. А где ждать атаки? – Вот это ты спросил правильно, – одобрила демонесса. И ответила: – Наверняка не здесь. Скорее всего выброс состоится в здешней Огранде, стране великанов. А прокатившись через них, низвергнется на вас. – И в несчастье есть светлые стороны, – пробормотал Артур. – Думаешь? – усмехнулась Джинна. – Вряд ли вы будете долго радоваться чужой беде. Просто подели протяжённость королевства на скорость шестиногов. Слушая её, рыцари не прекращали трапезы. Только они приканчивали очередное блюдо, как тарелка исчезала, вместе с объедками, – очень удобно. Вообще, демон мог бы сильно скрасить холостяцкий быт. А если ещё и в таком оформлении… тут уж комфорт отступает на второй план. – Откуда эта информация? – осведомился Светлан. – Ты ручаешься за достоверность? Продолжая экспериментировать с позами, демонесса ответила: – Как и ты, я заглядываю в Подвал Судеб, только мне удаётся это намного легче. Конечно, и там знания не абсолютные, но многие прогнозы сбываются с большой точностью. Особенно, когда затрагивают нежить – эдаких проводников мёртвого Рока. А Пропащие Души, как понимаете, из той же компании. – Стало быть, нас предсказывать сложней, – отметил он. – Зато всё приключившееся с нами откладывается, видимо, в ту же копилку? – Всё, что уже стало историей, – там. Конечно, разобраться с таким массивом непросто. Но мне известны ваши события, включая вчерашнее похищение девочки. А по твоему лицу вижу, как сильно это гложет тебя. – Может, знаешь, и кто умыкнул Улю? – Я знаю всё, – ответила Джинна. – Ну, почти. Проблема в ином: не могу разглашать. – Она улыбнулась. – Хотя мы не даём подписки, но нашу ответственность не сравнить с вашей – мы-то расплачиваемся сутью. Впрочем, и свобода, по нашим меркам, слишком дорогая цена. – Может, просто не желаешь? – в упор спросил Светлан. – С этим – никаких сложностей, – заверила демонесса. – Как ни странно, к вам я испытываю симпатию и даже, что совсем забавно… ладно, не будем углубляться. Наверно, на меня уже влияет это, – небрежным жестом она указала на свои роскошества. – Вы-то научились справляться с плотью, а вот мы, чистые духи, с плотским соприкасаемся редко и потому иммунитетом не обзавелись. Это как человеку превращаться в зверя: опасно задерживаться – можно озвереть безвозвратно. – А тебе не хочется этого? – вдруг спросил Артур. – Озвереть? – уточнила Джинна, поглядев на него с интересом. – Или очеловечиться? Не знаю, милый, не разобрала ещё… Так вот, об Уле, – она перевела взгляд на Светлана. – Эта малышка весит куда больше, чем потянула у тебя на руках. Даже, когда ты удерживал Улю над Подвалом, это была лишь часть её тяжести. Можешь жалеть её, сколько влезет, – тут демонесса опять одарила гостя насмешливой улыбкой, – но помни: девочка требует аккуратного обращения. Слишком могучие силы стягивает этот узелок. Может, её душевная смута, спроецированная на этот мир, как раз и привела к последним событиям? А представь, что натворит здесь её смерть, оформленная надлежащим образом? – И что ж не… оформили до сих пор? – спросил Светлан, не сдержав оскала. – Не успели ещё? Или не хотят таких крайностей? – Это ты сам выясняй. Но игрок вам противостоит сильный. – После недолгой паузы Джинна прибавила: – В утешение могу сказать, что Люси пошла на поправку. Вот только что… даже ведьмы ещё не знают. – Слава богу! – в один голос воскликнули рыцари. – Аллах акбар, – согласилась демонесса. – А засим, мои любезные, позвольте откланяться. Как раз и еда кончилась, насытив обоих гостей если не до отказа, то надолго. А с последней опустошённой тарелкой сгинул и столик – хорошо, не раньше. – Красотку оставляю вам, – прибавила она со злорадным смешком, будто подслушав чужие мысли. – На полное ваше усмотрение. Можете скормить её шестиногам или отдать на поругание черни – она ни словом не возразит. А самой мне жаль стирать такую картинку. И кто ведает – может, когда-нибудь захочу вернуться в неё? Глаза Джинны потухли, лицо разгладилось. Перед ними опять восседала статуя. Правда, теперь ожившая – вон, даже ресницами хлопает. Но и не более того. Где-то Светлан уже видел такую оцепенелость, причём совсем недавно. Ну да, Несторов!.. С сожалением вздохнув, Артур завернул девушку в свой плащ и поднял на руки, явно намереваясь нести через весь замок. Конечно, она вполне могла дойти сама, но против транспортировки не возражала. Несёшь – и неси. Твоя воля, господин. Погрузившись на шестиногов, рыцари покинули крепость, для чего пришлось ещё раз перемахнуть через пропасть, наполненную туманом. Теперь их путь лежал в лес – точнее, туда уводила дорога, вскоре утратившая солидность и превратившаяся в обычную грунтовку, с обеих сторон поджатую зарослями. Впрочем, рогатые зверюги гнали по ней с такой же скоростью, как по брусчатке, – похоже, их не заботило наличие покрытия. Бывшая Джинна безучастно покачивалась впереди Артура, благо в таком седле хватило бы места на троих, и пялилась пустым взглядом в темноту, будто там было на что смотреть. – Чего вздыхаешь, король? – поинтересовался Светлан. – Очарован мёртвой красой? Ведь это кукла, разве нет? – Сейчас-то конечно, – пробормотал Артур. – Но когда её заполняла мятежная душа… Какое сочетание, а? – Как учит наш профессор, демоны не враждебны, но чужды человечьей природе, вдобавок бесстрастны. Им интересно лишь познание, любопытство – их единственная слабость… Хотя Джинна мне показалась азартной, вдобавок понимающей красоту. Или это тоже сродни знанию? – Если верить почтенному Фридриху, – заметил король, – все люди – частицы единого Духа. А разнообразные страсти, включая любовные, привносятся греховными телами. – А что в этом худого? – спросил Светлан. – Пока выдерживаются пропорции… Может, наш демон, попробовав плотского, ощутил к этому вкус? Не исключено, он уже немножко стал женщиной и захочет превращаться дальше. И потом… Представляешь, какой тут материал для исследований? – Чёрт, – произнёс Артур. – Чёрт, чёрт, чёрт!.. – Не поминай всуе, – ухмыльнулся Светлан. – Ещё накличешь. Мало нам прочих уродов… Что до Джинны – думаю, она вернётся ещё. И тогда поглядим. Кстати, а на какие распри намекала наша красавица? – вдруг вспомнил он. – О коих тебе, якобы, отлично известно. Артур пожал плечами. – Разве бывает королевство без распрей? – сказал он. – А двор – без интриг? Но если начинать с ближней угрозы… Ты же помнишь замок Кюси? – Ну, когда-то я порезвился и там! – Вот оттуда идёт сейчас главная волна. Давно следовало снести этот гадюшник, старинный рассадник заговоров, но… нет доказательств. Для правителя Анджелла слишком щепетильна. – Слава богу, – сказал Светлан. – Иначе и со мной разберётся крутенько, если дойдёт до семейной свары. – Как ты знаешь, мой друг, раньше в замке проживал герцог Карл… – Карлуша, Карлуша, – проворчал Светлан. – Большая ты стерва, хоть и герцог… Ведь он рос сироткой? – Его взбалмошный отец погиб на охоте, когда Карл был подростком. С тех пор Карла опекал король Филипп. – Доопекался на свою голову. А ныне кто владеет герцогством? – Младшая сестра Карла, Джулия. – Господи, и тут la femme – куда ни плюнь!.. И как сестрёнка: достойна своего братца? – Боюсь, что да. Сама на виду не мелькает, но вокруг неё в последнее время заметно брожение. – Выходит, наш злодей не умер весь? – подивился Светлан. – Тут из кустов выскакивает сестра – и начинай сызнова!.. В лучших традициях. Или в худших. Но ей-то чего не хватает: мужа, детей? Или тоже записалась в мстители? – Мужа у неё вправду нет, а сын имеется. До сих пор спорят, от кого она прижила: от брата или от отца, – старались, судя по всему, оба. Зато с породой у малыша всё в порядке: кровь де Кюси удвоенной концентрации. – Бедолага! – посочувствовал Светлан. И тут же прибавил: – Наш пострел, а? Оставил-таки о себе память!.. – Не только память, но и серьёзную проблему, – сказал король. – Столичная знать, прежде поддерживавшая Карла, теперь желает поднять на знамя злосчастного ребёнка – у того прав на трон ничуть не меньше. А Джулия этому всячески способствует. – Темна душа матери-одиночки!.. По крайней мере она дурнушка? Обычно у красавцев сёстры не блещут. – Напротив, вполне мила, даже красива. Хотя пользоваться этим не научилась. Трудное детство, знаешь ли. – Да уж, не приведи бог! Если папенька был сынку под стать… точнее, наоборот. Не Филипп же сделал Карла мерзавцем? Формируют-то первые годы. И чтоб выправить, мало доброты – нужна сила… А может, Джули не совсем пропащая? – предположил Светлан. – Может, до сих пор к ней не поворачивались нужной стороной? – Это какой же? – заинтересовался Артур. И поглядел при этом на девушку, недавнее вместилище демонической сути. Под встречным потоком её волосы растрепались, плащ тоже распахнулся, но бедняжку это не волновало. Впрочем, ветер был тёплым. – Во всяком случае, такой противник мне не нравится, – сказал Светлан. – В принципе я за равноправие полов – но воевать с женщинами!.. Какое может быть равенство при разных возможностях?Глава 11. Другая столица
В столицу они въехали раньше, чем ночь перевалила через середину, – по меркам двора, не так и поздно. А после недавнего сражения, к счастью, завершившегося победой, там и вовсе не помышляли о сне. Вместе с придворными бодрствовала половина города, и обстановка на улицах больше напоминала вечер: народу!.. Впрочем, перед парой рыцарей в помятых и закопчённых латах, да ещё верхом на жутких чудищах, расступались с поспешностью. Иногда полезно выглядеть грозно. За ограду королевского дворца богатырей тоже пустили без промедления. Даже если бы на сей счёт не распорядилась Анджелла, какому нормальному стражнику придёт в голову задерживать таких визитёров? Слава богу, короля Артура и графа Светлана де Монтена, его формального вассала, знали тут превосходно. Лучшие бойцы восьми королевств, непревзойдённые поединщики, победители драконов и колдунов, а вдобавок, близкие друзья самой королевы – шутка ли? Впрочем, и не более – если говорить о Светлане. Это там, на своей горе, он король. И супруг королевы-волшебницы – если не на бумаге, то по факту, признанному всеми ведьмами и разношёрстной командой, сплотившейся вокруг них. А здесь его статус так и не поднялся выше фаворита. Не рискнув запускать шестиногов в конюшню, друзья оставили их во дворе, понадёжнее привязав к колоннам, чтобы не схрумкали кого-нибудь ненароком. Затем повелели своей нечаянной рабыне не покидать седла, больше походившего на кабинку, и вступили во дворец. С прошлого года тут поменялось многое, но дворцовый распорядитель остался прежним, даже выглядел столь же импозантным и приветливым, а симпатией к дорогим гостям прямо лучился. Плечом к плечу они пересекли тронный зал, не особенно большой, но казавшийся длинным из-за выстроившихся вдоль стен придворных, и остановились перед королевой. Артур поклонился со всей учтивостью, Светлан ограничился кивком. В сравнении с нарядной толпой и прекрасной хозяйкой дворца, выряженной действительно по-королевски, оба смотрелись, как пахари на балу. – Вот и наши герои, – произнесла она радушно, – вдвоём свершившие у Провала то, что мы едва осилили целым войском. А вдобавок спасшие от истребления жителей Амбры. Голос её звучал ровно, и теплота не хлестала через край, выверенная строго по этикету, – зато глаза сияли изумрудами, упираясь в лицо Светлана. А он едва удерживался от дурацкой ухмылки, настолько рад был видеть Анджеллу. И почему нельзя послать все дела подальше? Вот прямо сейчас… вместе с роскошным её облачением. – Втроём, – всё же уточнил Светлан. – Нам крепко помог Георг. И погибло там столько, что гордиться особо нечем. Ещё бы чуть… – Слава Богу, вы не пострадали! – с прорвавшимся волнением сказала девушка. – У нас ведь тоже потери. И в королевской гвардии открылось немало вакансий. – Может, и к лучшему, – пробормотал Артур так тихо, что расслышали только Светлан да Анджелла. – Уж теперь их займут достойные. – Из грязи, да? – фыркнул Светлан чуть слышно. – Эх, король, король… Конечно, не мне поминать об этом, но резкий подъём вскружил голову не одному. Иногда верность важнее силы. – После обговорим, – шепнула королева, а громче добавила: – Итак, чем же одарить вас, судари мои? – Сама знаешь, – буркнул Светлан. Действительно, нашла о чём спрашивать!.. Зато Артур, недолго подумав, предложил: – А пожалуйте мне, сестра, замок Оттона с прилегающими землями. Всё равно ж они без хозяина? Уж я постараюсь, чтобы ваши тамошние подданные не оставались без защиты. – Охотно, брат мой, – с улыбкой кивнула Анджелла. – Более того, буду признательна, если вы примете на себя часть королевского груза. – И кто ж тут кого везёт, интересно? – снова пробурчал Светлан. Исподлобья он оглядел толпу, выделив двух подозрительных типчиков, как и раньше, трущихся возле трона. А к этой парочке добавился ещё один расфуфыренный петушок, всяко старающийся привлечь взор королевы. Надо же, претенденты прибывают с каждым месяцем! Пока мы с Артуром глотаем гарь и проливаем пот в пограничных стычках, эти красавцы стараются при дворе. Правду говорят: свято место не пустует. А каждый берёт, чем умеет… и до чего дотянется. Вскоре все положенные фразы были произнесены. Затем дали выговориться самым настырным короледворцам, переполняемым то ли чувствами, то ли карьерным рвением, и на этом торжественную часть завершили. Оперевшись на руку Светлана, королева вместе с ним и Артуром покинула зал, остальных предоставив самим себе. Слава богу, сегодня при дворе не устраивали турнира – задирам и без того нашлось, где спустить пары. А затевать пир или бал тоже не к месту: слишком дорого далась победа. Да и вряд ли можно это считать победой, учитывая пророчества демонессы. Через десяток минут высокая троица уже расположилась в гостевой комнате, неподалёку от пылающего камина, бросающего блики на портреты ушедших королей. Светлана раздражало чувство, что он уже наблюдал похожую сценку. Этакое дежа вю, мать его!.. И Артур восседал в том же кресле, а вместо Анджеллы гостей принимал Филипп. Как ни смешно, сам Светлан плюхнулся на место, где тогда злобствовал Карл, – нарочно не придумаешь. Покрутив головой, он отыскал портрет, из глаз которого подглядывал за королями и герцогом, и ощутил желание метнуть туда кинжал, хотя субъект на картине выглядел благообразно. – Я велела заделать тайные ходы, – пояснила Анджелла, перехватив его взгляд. – И заменить все подозрительные зеркала. Конечно, без Оттона они не опасны, но лучше не давать врагам лишнего шанса. – Слова не девочки, но жены, – пробормотал Светлан. – Вот только чьей? – Жаль, общий любимец Карл всё ж унёс ноги, – сказал король. – Эх, надо было мне раньше его прихлопнуть!.. Или тебе, – добавил он, покосившись на Светлана. – Ведь попадался на пути? – Кстати, а где теряются следы? – спросил тот. – Я как-то не вникал. – Конечно, до того ли тебе было!.. – Уже год про Карла никто не слышал, – сообщила Анджелла. – То есть из тех, кто верен мне. Предатели, разумеется, не сообщат. – Вроде нехилое королевство, – произнёс Светлан. – Небедное, многолюдное – конечно, по здешним меркам. А войско у тебя какое-то… Или вассалы не помогают? – От них, пожалуй, дождёшься подмоги! – ответила королева, слегка оскалясь. – В спину не ударили, и на том спасибо. Покивав согласно, Артур прибавил: – Бедняга Филипп, добрая душа, был слишком мягок со слугами. За эту пару десятилетий лишь ленивый не отстроил себе мощную крепость, не умножил армию. – Отъелись, как кабаны, и не подступись, – хмыкнул Светлан. – Тоже мне, страна сказок!.. Кстати, Анджи, вы отловили уцелевших шестиногов? – Нескольких поймали, – подтвердила та. – Да что толку? Разве управится с ними кто-то, кроме вас с Артуром? Богатыри – штучный товар. – А ты на каждую тварь усади по несколько латников, – предложил он. – Коллективом, бог даст, осилят. Один правит, двое лезвиями машут, четвёртый постреливает. Ещё можно установить щиты вкруговую – этакие, понимаешь, танки о шести ногах. – Пожалуй, это мысль, – оживилась девушка. – Может получиться – вполне, вполне. Если обеспечить мою гвардию такими лошадками, она любую кавалерию разнесёт!.. И с Пропащими шансы выровняются. – А к танковым войскам нехудо добавить авиацию, – продолжил Светлан. – Бомбовую, главным образом. Небось, ведьмы уже подтягиваются сюда? – И что сбрасывать: горшки с экскрементами? – Нефть, – сказал он. – Георг знает, где её вдосталь. А пламя эти шипастые уважают. Если даже против огневика сработало… В этот момент в комнату впорхнула Жанна, сияя свежестью и улыбкой. Как в прежние времена, она изображала служанку, облачась в нарядное платьице, едва держащееся на её плечах, а перед собой катила тележку, уставленную яствами, – будто на здешнем столе мало корма. Впрочем, эти блюда Жанна наверняка готовила сама, а значит, про остальные можно забыть. – Вот и угощение для наших героев! – возгласила шалунья. – Кстати, под ним разумею и себя, сладкую. Ну, чем не десерт? – и она взметнула перед собой широкий подол. – Надо же, – произнёс Артур, заинтересованно вскинув брови. – Когда видишь это за занавесом, впечатления совсем иные. Как много значит упаковка! – Заверните, – поддержал Светлан. – Обойдёшься, – отрезала Анджелла. – К утру и глядеть не захочешь на такие сласти – уж я накормлю тебя досыта. – Обещаешь? А то у вас, королей, как доходит до расчёта… – Мало не покажется, будь спокоен. – А я буду свечку держать, – предложила Жанна. – Или мурлыкать страстные блюзы – вместо плейера. Или… –… заменять эротическое кино, – заключил Светлан. – Вот уж без чего обойдёмся. Засмеявшись, девушка установила тележку вплотную к столу и тотчас забралась на широкий локотник Артура, фамильярно прислонясь к королевскому плечу. С ней тут стало ещё теплее. Боже, до чего приятно оказаться среди своих!.. До чёртиков. Поглядев на гладкое колено Жанны, проступившее из-под юбки, король оценил: – Так тоже недурно – прямо законченное произведение. А как волнует!.. – Я всегда говорил: одежда провоцирует похоть, – сказал Светлан. – Истинное целомудрие – в наготе. – На кой сдалось оно, ваше целомудрие? – фыркнула ведьма. – Да если бы меня не бесила одежда!.. Вот, глядите, – Она принялась сдвигать край ткани, открывая всё больше… больше… больше… – Ах, плутовка! – не выдержал король. – На этом затормози, ладно? – Какой рыцарь не любит такие пейзажи! – ухмыльнулся Светлан. – И таких пейзанок. Лучше женщин могут быть только женщины, на которых ещё… – Договаривай, ну? – предложила Анджелла с вкрадчивой угрозой. Но рассмеялась первой. И пока длилась трапеза, все четверо больше дурачились, заодно обмениваясь новостями, делясь впечатлениями, а грустных тем старались избегать. Просто получали удовольствие от близости друзей, пытаясь зарядиться теплом хотя бы на ближние сутки. – Ладно, дети мои, не буду мешать, – наконец изрёк Артур, поднимаясь. – Да и мне нужно нанести пару визитов. Давненько я не посещал двор! – А своего тебе мало? – спросил Светлан. – В гостях занятней, – ответил король. – Случаются такие внезапности!.. Попрыгунья, идёшь со мной? – позвал он Жанну. – Не смею отказать, ваше величество, – соскакивая с локотника, откликнулась та. – Если тут мои услуги не требуются… – Потребуются – позовём, – улыбнулась Анджелла. – А для первого раза хватит меня одной. – Это как же понимать? – вскинул брови Светлан. Ведьмы разом засмеялись, будто успели сговориться о чём-то. Вообще, учитывая их взаимную приязнь, а также обычную раскованность в этих делах… Кажется, пошли самоуговоры! – одёрнул он себя. И куда это заведёт? Но служанка уже покидала комнату, взяв короля под руку. – Всё не решаюсь у него спросить, – сказал Светлан, глядя на закрывшуюся дверь. – А сам он больше не поминает малышку, на которой хотел жениться. Передумал, что ли? – Наш Артур больше рыцарь, чем король, – усмехнулась Анджелла. – Монаршьи обязанности тяготили его – вот и придумал способ избавиться. А свою деревеньку спихнул под моё крыло, переключившись на новые дела. Зачем ему жениться сейчас? О наследнике Артур пока не помышляет. Впрочем, ту девушку, насколько знаю, он пристроил неплохо. Подернув пышную юбку, королева забросила ноги на его кресло, а одну из них привычно уложила между бёдер Светлана, дотянувшись маленькой ступнёй до развилки. Хулиганка – она и по дворцу разгуливала босиком, благо под этим куполом не разберёшь, а грязь к ведьмам такого полёта не пристаёт. Наверно, и бельём себя не обременяет. Хотя… средневековье ведь? Машинально Светлан принялся разминать точёные пальцы, вдруг ощутив, как стосковался по её телу. Но не слишком ли она старается казаться весёлой? – Эй! – окликнул Светлан. – У нас что, проблемы? – У нас – нет, – ответила Анджелла, помолчав. – У меня. – Выходит, это уже разделяется? – Родной мой, тебе мало своих забот? – Слушай, рыжая, – даже рассердился он, – ещё надо объяснять, что без твоего благополучия не будет покоя и мне? – О! – улыбнулась девушка. – А прежде называл золотой. – Да потому что ведёшь себя кое-как!.. К рыжим её впрямь отнести трудно, поскольку на изумительной коже ни пятнышка, а волосы отливают чистым золотом, – ещё один здешний феномен. – Похоже, Филипп был мне приёмным отцом, – сообщила королева. – Конечно, от этого я не стану любить его меньше. – Так, – озадаченно молвил Светлан. – А кто настоящий? – Угадай, – криво улыбнулась она. – Собственно, я не настолько знаком с… – В достаточной мере. – То есть кто-то из тех, кого я неплохо знаю, да? – Светлан подумал с минуту. – Карл не подходит по возрасту. Артур слишком благороден для таких фокусов. Де Бройль… бр-р-р, и близко нет! Оттон? Хотя… Насколько помню, Паук имел виды на твою мать. Неужто он? – Скорее всего, – кивнула Анджелла. – Уж не знаю, как он устроил это. Конечно, любовь тут и рядом не лежала: ни к матери, ни ко мне, – зато колдун добавил сложностей здешнему королю. Наверно, Филипп догадывался, кто я, – даже наверняка. Но добрые люди так уязвимы!.. Жаль, я не успела показать себя преданной дочерью. Когда… Она умолкла, закусив губу. – Погоди, – сказал Светлан. – Насколько знаю, Оттон тоже числится в отпрысках Паука. Выходит, он брат тебе? – Выходит. – Братик, надо же! – хмыкнул он. – Значит, я лишил тебя ближних родичей? И теперь меж нами кровь? – Глупостей не говори, – попросила девушка, морщась. – В конце концов, Паука мы приканчивали вместе. А Оттон… Ты же спасти его хотел! А он, дурень, нарвался сам. – Тогда в чём дело? Чего ты мучаешь себя? Что было – в прошлом. Забудь о плохом. – А что делать, когда болит? – Боль бывает воображаемая, внушённая, даже фантомная. Уж лучше внушать, что боли нет. Надо позитивно мыслить! – Больше всего на свете я хочу ребёнка от тебя, – сказала Анджелла ровным голосом. – Но если Паучья душа лишь и ждёт, чтобы возродиться в своём внуке? – Какого чёрта!.. Ведь это будет наш ребёнок. – Но мы-то пока живы… слава богу. А наши души – при нас. И потом, он же колдун, из самых сильных. – Если мы справились с ним живым, почему не одолеем мёртвого? Вот тоже, задача!.. Значит, ты задержалась не только из-за работы? – внезапно спросил он. – Попросту не хотела видеть меня? – Господи, – вырвалось у неё, – да я бы на пузе к тебе поползла, если б не умела летать!.. Разве дело в желании? – На пузе? – вскинул брови Светлан. – Через пол-Европы и десять веков? Пожалуй, это достойно книги Гиннесса. – Ты болтун, – объявила Анджелла. – В том смысле, что уболтаешь любого. Кстати, у тебя две любимые фразы: «Мало ли» и «Смотри сам». И о чём это говорит? – Ну, о чём? – Первая – что ты человек предусмотрительный и запасливый. Вторая – что не любишь навязывать своё мнение. Правильно? – Тебе видней, – сказал он. И со смешком добавил: – Смотри сама. Затем девушка повлекла Светлана в свою опочивальню, обставленную и убранную с истинно королевским великолепием, где меж ними произошло то, что в большинстве фильмов оставляют за кадром. Но впечатления были… сказочные. Блаженство длилось и длилось, не спадая. Снова они причудливо сплетались телами – такими разными, точно произошли с разных планет, – снова сплавлялись губами и… э-э… за кадром, за кадром!.. затемнение. Или это уже меркнет в глазах? Наверное, они не утихомирились бы до рассвета, если бы Светлан, случайно глянув вбок, не обнаружил, что их уединение нарушено: на громадной, как полигон, кровати, в самом её уголке, притулилась изящная фигура, неподвижная и безмолвная, как статуэтка. Вообще, в такие моменты Светлан немногое замечал из того, что творится вокруг, вполне полагаясь на Анджи. И уж она наверняка засекла гостью с самого начала. Но не разгневалась, даже не возразила ни словом… впрочем, неудивительно. Дёргаться Светлан, конечно, не стал, да и поздно. Однако и сам застыл в статую, вместе с Анджеллой, – эдакая скульптурная композиция. Вот тебе и за кадром!.. Хорошо ещё, зрителей не полный зал. – Не пугайся, си-ир, я не за своей долей, – проворковала Жанна. – Скорее уж делегат, – она хихикнула, – от авиации. Меня послали к вам, сечёшь? Как особу, максимально приближённую к обоим. Тут она вздохнула, давая понять, что ей-то такое приближение не кажется максимальным. – А почему голая? – спросил Светлан с подозрением. – Так ведь в вашем монастыре такая форма… – Тоже, монашка! – фыркнул он. – Тебя бы в настоящий… И давно созерцаешь? – Ну, это с какой кочки смотреть… – принялась рассуждать гостья. – С моей. – С твоей – давно, – честно ответила она и опять вздохнула. – Вот с моей… Так не хотелось вас прерывать! – Ладно, что там стряслось опять? – спросила Анджелла. – Вести с того света, – сообщила Жанна. – Точнее, из Города. И лучше вам узнать их пораньше. Докладчик уже ждёт. Даже несколько. – Кто? – Во-первых, Пёс… – Кто-о? – переспросил Светлан. – Надо же!.. – Ну что, разъединяемся? – спросила Анджи, смешливо кусая губы. – Или выйдем к публике, как сиамские… – …коты! – прыснула Жанна. Вздохнув, Светлан осторожно отстранился. Представление закончено, можно раскланиваться. Накинув халат, королева проследовала в гостевую, несмотря на неглиже и распущенные волосы, выглядя уже вполне величаво. Обернув чресла простынёй, Светлан поспешил следом. А Жанна обошлась без излишеств, словно бы ощущала себя, как в Городе. Действительно, в гостевой комнате собрались только свои. Помимо помянутого Пса и Артура, успевшего вернуться, близ камина расположилась Артезия, увенчанная высокой причёской. Стройный её стан вновь стянули корсетом, заодно подперев выдающуюся грудь, открытую дерзким декольте, а от неправдоподобной талии разбегались волны мерцающей ткани, увы, совершенно заслоняя ноги. В дальнем углу затихла Джинна, уже одетая в скромное платье, нисколько, впрочем, не скрывавшее её демонической красоты. А в распахнутом окне, огромном даже по дворцовым стандартам, пристроился Георг, стиснув когтистыми лапами подоконник, уже изрядно покорёженный прежними визитами, несмотря на все старания дракона. – Привет, Псина, – сказал Светлан, подсаживаясь к столу. – А тебя как сюда занесло? – Как, как!.. – огрызнулся тот. – На спине Георга, если ещё не понял. Выглядел и звучал Пёс так, будто его только сейчас оттащили от миски. Легко заскочив на стол, Жанна на цыпочках пробежала меж тарелок и расселась в самом центре, скрестив перед собой ноги. Как ни странно, смотрелась она там вполне уместно, точно на трибуне. – Пёсик проболтался вечером, – объявила ведьма, потешно наморщив нос. – Оказывается, он опознал тётку, которая вместе с оборотнями умыкнула Улю. Это его прежняя хозяйка, Яга. И умолкла для пущего эффекта. – Чёрт! – не сдержался Светлан. – Точно. А я-то гадал!.. Да-а, не стареют душой ветераны. То-то она так лихо управлялась со скайкаром – школа-то какая!.. Как же Яга добралась сюда? – Бабка? – удивилась и Анджелла. – Конечно, теперь Ёжка глядится чистюлей – не то что в былые времена. Наверно, и ряху ей подправили. Эдакий божий одуванчик из ближнего подъезда!.. Вот, твоё величество, гляди. – Выхватив из-под себя папочку, ведьма извлекла оттуда и выложила на стол цветной портрет. – Остальные-то видели бабулю в записи. Изображено было мастерски. Даже лучше, чем на фото, поскольку схватывало главное. – Кто рисовал? – спросил Светлан. – Гай. – Ишь, и это умеет!.. Прямо да Винчи, гений-универсал. Только Анджелла отвела взгляд от портрета, как Жанна опять упрятала его под свою попку, верно, полагая это место лучшим убежищем для шедевра. Бесцеремонные в остальном, ведьмы умели ценить чужую работу. – А заодно наш болтун сознался, – продолжила девушка, – что ещё раньше засёк Ягу в окрестностях Города. Старушка что-то вынюхивала близ наших гнёзд, но у собак-то чутьё острее!.. Пёс трусоват, конечно, зато не дурак и за старушкой не поленился проследить. Знаете, кто всплыл на другом конце? – Она выдержала новую паузу и выпалила: – Маркиз! – Карабас? – спросил Светлан машинально. – Какой ещё маркиз? – И такой, и сякой, и разэтакий… Тот самый. – Погоди, маленькая… Ведь мы кончили его! – Ну, по словам Пса, выглядит он, как огурчик. Хотя пахнет… иначе. – Как? – Неясно, – нехотя вступил Пёс. – Но не как люди. – Так он и есть нечеловек. – И на оборотня не похоже. То есть не вполне. – А на что? – Не знаю. Страшнее намного. Опаснее. – Вообще он и кровь пил – стало быть, вампир. Мало тебе? – Упырей я тоже нюхал, – гнул Пёс своё. – Не тот букет. – Ладно, бог с ним, с букетом, – сказал Светлан. – Но если ты не врёшь, значит… – …значит, есть ещё один Канал, – заключила Жанна. – А владеют им наши враги. Отсюда и вся нынешняя катавасия. Плеснув в чашу вина, больше похожего на сидр, королева припала к ней, будто пыталась затушить огонь, подступавший изнутри. – Ну зачем же, ваше величество? – укоризненно молвила фрейлина. – Я бы налила. Продолжая пить, Анджи махнула рукой: не суетись, мол, – не на параде. – Чего ж ты молчал, сучий сын? – спросил Светлан. (Ну а какой ещё?) – На другие-то темы брехал без передыху! – Я не враг себе, ясно? – огрызнулся Пёс. – В такое лучше не влезать, если жизнь ценишь. Это тем, кто живёт десять лет, её не жаль – и чего жалеть такую собачью? А когда набежит под сотню… – Ещё разливаются про псиную верность!.. И где ж она у тебя? – Ха! Пока в щенях бегал, и я был верен хозяевам. Но когда тебя продают раз за разом… – Или предают? – А что, большая разница? Вы, люди, требуете больше, чем сами готовы дать. Уж я вашу породу знаю! – Чего ж тогда прицепился к нам, раз гребёшь под один гребень? – сказал Светлан. – Мы-то тебя не покупали. На это Пёс промолчал. Зато в разговор включился Артур. – Занятные дела творятся тут, – сообщил он, удивлённо посмеиваясь. – Труп трёхглавого куда-то сгинул. – Может, истлел? – Кто – огневик? Скажешь тоже!.. После гибели он обращается в камень, и то не за один год. К тому же… – Что? – Из мемориала выкрали одну из его голов. – Которую? – Вроде правую. – «Чистоплюя»? – вскинул брови Светлан. – Помню, её я срубил последней… Не находите это странным? Сперва Гробби, теперь огневик… Будто кто-то подбирает трупы, которые я набросал тут. – Да их и было-то… Третий – Паук, да? – Ещё Оттон, Чёрный Сюзерен, – напомнил Светлан, – сорвавшийся в Провал. Ну и конечно, маркиз-оборотень, не к ночи помянутый Жанной. – Труп маркиза, насколько знаю, уволокли чистильщики. Надо расспросить тех, кто выжил после той заварушки и не сбежал к Бройлю. – Я потолкую с отцом Гуго, – заявила Жанна. – С ба-альшим удовольствием!.. Он мой давний обожатель, а за любовь положено платить. На милом её личике вдруг проступила такая нацеленность, что Светлану стало не по себе. – Знаешь, у кого платная любовь? – проворчал он. Хищно ощерясь в его сторону, ведьма с вызовом пощёлкала зубками. Но тут же оскал обернулся очаровательной миной. – Мартышка, – сказал Светлан, не удержавшись от ухмылки. – Похоже, тучи сгущаются, да? – молвила королева, не обратив внимания на эту пантомиму. – И куда ведут нити, по-вашему? Не к Карлу? – Прямых указаний нет, сестрица, – ответил Артур. – Вообще неведомо, жив ли он. – Как у вас говорят? – посмотрела она на Светлана. – Дерьмо не тонет. На сей раз Артезия воздержалась от укоризны. При всём почтении к Светлану, истинной госпожой для неё была лишь Анджелла. Как и Стражи, она умела совмещать служение с дружбой. Может, стоит брать у неё уроки? В эдакой… гм… неформальной обстановке. – А почему нашему монсэру опять не заглянуть в Подвал? – неожиданно предложила Жанна. – Если какой-то демон наведывается туда, будто к себе, то чем хуже такой герой? А, си-ир? Ну попробуй!.. При воспоминании о Подвале Светлану сделалось зябко, словно он боялся натолкнуться там на сцену собственной смерти. Впрочем, отговорился иным: – После богатырских трудовдостаточно поесть, чтоб восстановить силы, но для возвращения магии требуется сон. А когда последний раз мы дрыхли по-настоящему? – Поспать тебе вправду не мешает, – согласилась Анджелла. – И это я устрою… Спокойной ночи, друзья, – обратилась она к остальным. – Хотите – оставайтесь; нет – покои приготовлены. А мы, с вашего позволения, удалимся. Конечно же, вернувшись в спальню, они первым делом прокрутили прежнюю программу. Причём не единожды, будто королева желала зарядиться от Светлана надолго, а заодно и его выкачать до дна, чтобы на других он ещё долго мог лишь глядеть – не вожделея. Но затем, как ни хотелось ему продолжать, сама же прекратила праздник, хотя его сил, вообще-то богатырских, хватило бы ещё не на один час. А потом Светлан отключился – наконец. Скорее всего, он и впрямь туго поддавался чарам, но с Анджи ему спалось отлично – такой уют! Чувствовать любимую всем телом, размякнув в её тепле, согревая самому… И дрыхнул бы, наверное, долго, если бы сквозь сон не ощутил, что девушка выскальзывает из его объятий, струясь по телу ласковой змеёй, стараясь не потревожить даже вздохом. Возможно, такая избыточная осторожность и разбудила Светлана. Чуть разомкнув веки, он сквозь веки следил за Анджеллой, храня чугунную неподвижность. Не шелохнув постели, девушка стекла на пол, а дальше стала двигаться стремительно и бесшумно, точно включила другой режим. Собрав разбросанную по ковру одежду, она быстро оделась, затем подбежала к окну и выпорхнула между створок. Тотчас Светлан сорвался с кровати и метнулся следом, согнувшись до четверенек. Едва выступая над подоконником, разглядел летящую фигуру с развевающимися волосами и платьем, успевшую подняться высоко над домами. Судя по резвому старту, направлялась Анджелла за городскую стену. Но не к лесному озеру, где имелась ближняя Дверь, и даже не к Дому, куда выходило второе ответвление Канала. А куда? – Значит, теперь летаем без балласта, – пробормотал Светлан. – Отреклись, стало быть, от старого мужа… Впрочем, ревности не было в помине – какая пошлость, право!.. Была тревога. Странные повадки часто приводят к большим неприятностям, и вот их нам совсем не надо. Подхватив с пола штаны, он тоже прыгнул в окно, на лету натягивая их. Но устремился, понятно, не к небесам, а к грешной земле – ещё бы, такая туша!.. К счастью, тут было невысоко, а внизу не росли колючки. Запечатлев и в этой почве свои ступни, Светлан сразу сорвался в бег, соперничая с лучшими здешними скакунами, исключая разве шестиногов. Конечно, Анджелла летает ещё быстрей, даже намного, – но если дистанция короткая… А подозрения уже имелись. Более того, гипотеза.Глава 12. Откопался уже?
Бежать, действительно, пришлось не очень далеко и даже по приличной дороге, кратчайшей между двумя точками. В городе, правда, Светлан напугал не одного позднего гуляку, промчав мимо подобием смерча, и, кажется, переполошил ночных тружениц, ещё не додумывавшихся обозначить свою улочку красными фонарями. Но дальше ему не встретилось ни души… Пропащей или какой иной. А по этой тропке Светлан уже хаживал, возвращаясь вместе с Жанной от гостеприимного Карла. Ибо вела она к замку Кюси, высившемуся на холме лишь в нескольких лье от столицы и славному своими казематами. Наверно, и его стенами тамошние обитатели гордились, полагая их неприступными. Но Светлану об этом забыли сообщить, а потому, как и в первый раз, он одолел преграду без особых сложностей, благо на ней хватало трещин и щербин. Впрочем, у богатырей иные критерии. Как ни старалась Анджелла оградить себя от сторонних щупов, Светлан слышал её отчётливо и спешил к девушке, как по пеленгу. Даже мог прикинуть расстояние, остававшееся до неё. А план замка он помнил ещё с прошлого посещения – включая, кстати, расположение постов, вряд ли поменявшееся. И потому пробрался к нужному месту кратчайшим путём, затратив на поиски всего пару минут и никого не потревожив. Скользнув по стене не хуже ниндзя, Светлан втиснулся в узкий проём (к счастью, достаточно глубокий для укрытия) и осторожно выглянул из-за тяжёлой портьеры. В следующую секунду он узнал этот зал, великолепием соперничающий с королевскими, – когда-то выяснял в нём отношения со здешним хозяином. Но теперь в замке распоряжались другие. Сегодня тут не толпились стражники, не сновали слуги, не мельтешили придворные и лизоблюды. В зале присутствовали только двое… точнее, две: статная златовласка в элегантном, но строгом платье, а против неё – изящная блондинка, одетая куда с большей роскошью, усыпанная сверкающими каменьями. Обе были настолько ярки, каждая по-своему, что обстановка словно погрузилась в тень, хотя освещения хватало. Дамы явно не питали симпатии друг к другу, а гордость в обеих хлестала через край – они будто состязались в надменности. Забыв про кресла, женщины стояли невдалеке от окна и будто разыгрывали перед Светланом сцену из спектакля… впрочем, играли убедительно. – Благородный и милостивый король Филипп, – звенящим от гнева голосом говорила блондинка, – ходячая добродетель, отец народа!.. А что сотворил он со своим братом? – Он ведь король, а не сторож… брату, – ответила гостья, насмешливо улыбаясь. – К тому ж на всё есть свои причины – не задумывалась, какая тут? – Что гадать: боялся за свою власть! – За власть или что иное, но такого братца стоило опасаться, учитывая, что творил он со своими детьми. Я уж не поминаю его супругу, безвременно сгинувшую. – Как и жена Филиппа, разве нет? – В этом случае виновен не муж, – возразила златовласка. – Ты так защищаешь покойного короля… будто он твой отец. – А ты сможешь доказать, что нет? – Как будто это изменит что-то!.. – А вот этого не знаю даже я. – Но уж твоя мать точно не королевских кровей. Насколько знаю, она даже не дворянка… может, и не человек. Иначе откуда взялись бы твои жуткие качества? – Будь же последовательна, Джулия, – холодно улыбнулась гостья. – Или признай Филиппа моим отцом, или не задавай такие вопросы. «Откуда взялись»!.. И разве станешь ты отрицать, что король любил меня? – Да просто он тебя пожалел. – Но ведь и вас тоже? Представляю, как потешился бы на его месте ваш папуля!.. – Филипп всегда страдал мягкосердечием, за что и поплатился в итоге. – Он был добр ко всем, а сгубил его один подлый предатель, понятия не имеющий о благодарности. На что Джулия простодушно воскликнула: – Это вы сделали из Карла злодея, ославили на всю страну. Право победителя, ну конечно!.. А ведь ему было за что мстить. – Карл – убийца, расчётливый и хладнокровный, – отрезала Анджелла. – Уж его не мучили бы угрызения. А Филипп, если и убил брата, то в честной схватке. И расплачивался за это до конца жизни. – Бог ему судья, – неожиданно сказала герцогиня. – Бог судья им всем, мёртвым или проигравшим. Но ты – другое дело. Какое право у тебя на трон? Разве может пребывать благодать на тебе, возникшей ниоткуда, из пустоты? Не будет тебе радости и покоя на чужом месте! – Сестрица, это ведь требует доказательств, – снисходительно, точно ребёнку, возразила королева. – «Ниоткуда», «чужое место»!.. Ты что, уже сама поверила в эту чушь? Оставь её для ваших собраний. Можете провозгласить мальца королём, а меня окрестить исчадием ада – мне до метлы. Но употреблять такие фразы в серьёзном разговоре… – Она пожала плечами. – А разве не исчадие? – ухватилась Джулия. – Разве ты не связана с иным светом… точнее говоря, с Тьмой, дающей тебе и силу, и власть? Разве не твои прислужницы носятся над страной, погружённой в оцепенение от их разнузданного бесстыдства, а твои жуткие исполины, коих ты, не стесняясь никого, пускаешь на королевское ложе, чтоб упиться их бесовской мощью… – Всех сразу? – прервала гостья. – Сразу или порознь – мне не интересно!.. И разве не ты подвергла гонениям тех, кто ещё противится мерзости, захлестнувшей королевство, и кто пытается спасти его от наступающих монстров? – Речь о чистильщиках? – Именно! – Ты с ума съехала, сестра? – удивилась Анджелла. – Какие гонения? Их только не пускают в мой дворец и лишили королевского покровительства. Уж на это я имею право? – Да просто ты мстишь им! – Любопытно. И за что? – Что не признали тебя королевой. Гостья рассмеялась – похоже, искренне. – Боже, какая наивность! – сказала она. – По-твоему, в этом их заслуга? Весь год они торгуются со мной точно лавочники, с каждой неделей снижая цену. Скоро согласятся приплатить, лишь бы допустили ко двору. А стоит их прижать как следует, они благословят даже сатану!.. Кажется, и Джулия поняла, что ляпнула глупость. – Но если вспомнить все козни, подстрекательства, поклёпы ордена, – добавила Анджелла. – Другой бы на моём месте… – Их бережёт Господь, – пробормотала женщина неуверенно. – А-а… ну конечно! Выходит, вот что меня сдерживает? – Королева усмехнулась. – Самое смешное, что ты права. Хотя Бог бережёт не только их – тебя тоже. И многих, многих других. Ибо живёт Он во мне и не позволяет вершить низости. Разве не это – главный критерий? А много ли божественного в чистильщиках? Ты ведь знаешь, сестра, что они вытворяют, знаешь!.. Но не хочешь помнить. Или, по-твоему, их грехи искупаются служением? – При чём тут они? – вывернулась герцогиня. – Ведь ты явилась не для того, чтобы обличать орден. Зачем же? Решила подкупить меня или запугать, почувствовав, что корона ускользает?.. Конечно, трон всегда шатается под узурпатором! – Сестрица, да ты истории не знаешь, – фыркнула королева. – Не говоря о том, что городишь глупости. Мой трон может шататься десятилетиями – это скорее норма. Но сбросить умелого наездника!.. – А помнишь, что сказано в Уставе Королей про таких, как ты? – Тебе так хочется короны, Джулия? – спросила гостья. – Именно сейчас, когда стране грозит гибель, когда на нас ополчились Пропащие!.. Думаешь, тебя поддержат бароны, одичавшие до полной невменяемости? Или тебе покорится де Биф, жирующий в Междуречье? Или Устав помешает Луи, правителю дружественной Нордии, оттяпать от королевства едва не треть? – Если уж тебя настолько волнует благополучие подданных, почему не поручить страну заботам Луи? С его могуществом и связями, с его армией… – Да потому, что против Пропащих одно спасение: богатыри! – отрезала королева. – Ну ещё, может, великаны, драконы, колдуны – вся это магическая фауна. Есть они у Луи? Даже у меня крепкие парни наперечёт, а уж настоящих силачей… Армия! Ты видела, как бьются Пропащие? Так поспрашивай у тех, кто выжил. А ведь на нас вышло меньше тварей, чем уложили Светлан с Артуром. И мы успели занять оборону, развернуть копейщиков, подвезти баллисты. Но если их будет тысячи, а ударят внезапно? – Тебя ведь не застали врасплох? – Благодаря моим «жутким качествам», – улыбнулась Анджелла. – И моим подругам-ведьмам, коих так не жаловал твой брат. Ты представляешь, как важна в войне отлаженная разведка? Уж тут со мной трудно тягаться. А кто есть у Луи? Десяток доморощенных чародеев, недалеко ушедших от базарных трюкачей, и мои продажные вассалы, сами не ведающие, что творится вокруг. – И всё равно, на тебе нет благодати, – упрямо повторила герцогиня. – Может, оттого и сыплются беды? – А взойдёт на трон твоя линия, и беды рассосутся, так? – Вполне может быть. Если ты сама не накличешь их. – Господи, зачем? Чтоб озлобить подданных и растратить немногое, что меня выручает? Чтобы рисковать теми, кто мне дороже жизни? – Тебя послушать – ну, прямо святая… только нимба не видно, – съязвила Джулия. – Да кто тебе дороже жизни: Антихрист? Это кошмарное чудище, явившееся из Преисподней, сокрушающее всё на твоём пути? И в таком союзе ты хочешь прийти к благодати!.. – Но разве ты, сестрица, не на моём пути? – вкрадчиво спросила Анджелла. – И кто же тебя сокрушил? Хоть раз я покушалась на твоего сына? А ведь стоит мне захотеть… Ты сама называешь меня колдуньей! Вот тут хозяйка замка не смогла скрыть испуг. Но королева уже качала головой, грустно улыбаясь. – Нет-нет, не пугайся, – сказала она. – Это не угроза. Я не хочу его знать, но не собираюсь вредить. И поглядим, кто из нас окажется благородней! – Что ты хочешь от меня? – спросила герцогиня. – И чего ждёшь? – Честной игры, – ответила Анджелла. – И чуть-чуть благоразумия. Поверь, с твоим братом я не стала бы разговаривать. – Что понимаешь ты под благоразумием? – Не подталкивай эту лавину, ибо она накроет всех. Немножко думай о последствиях, ладно? Сейчас нам надо выжить, а с наследством проклятых королей разберёмся после. – Вдруг усмехнувшись, гостья прибавила: – Если будешь паинькой, покажу тебе вещи, куда более ценные. – Захватишь меня в Преисподнюю, да? – сообразила герцогиня. – Надеешься обратить в свою веру? Да на что мне такой подарок! – Я одарю не верой, но знанием. А верить ли своим глазам, решишь сама. Ты не представляешь, сколь огромен мир и как ничтожны кочки, с которых квакают здешние вершители. А своему брату можешь передать… – Что? – изумилась Джулия. – …что я доберусь до него, где бы он ни укрывался, и спрошу за Филиппа сполна. Уж лучше пусть сам сигает с подходящей башни. Думаю, ты не станешь о Карле особенно сожалеть, даже если он и впрямь тебе больше, чем брат. Как любящая мать, ты будешь рада, что твоего сына оградят от такого влияния и что он не унаследует характер, а значит, и судьбу, которая так рано сводит со сцены мужчин вашего рода. Хоть один из них дожил до сорока? Для большинства и три десятка – много. Я уж не поминаю о бедах, кои они сеют вокруг, и что вытворяют они со своими женщинами… включая, кстати, матерей. Ведь ты не хочешь, чтобы твой сын умер королём, не достигнув зрелости? Ты же любишь в нём своего ребёнка, а не высокий пост, на который его пытаются водрузить… – Да откуда тебе знать, что я чувствую! – не выдержала герцогиня. – Я понимаю тебя больше, чем думаешь, – сказала Анджелла. – Может, поэтому и пришла сюда. – Ты? – Прости, Джулия, мне пора. Договорим завтра. – Она улыбнулась насмешливо: – Не провожай. И направилась к окну… к счастью, не к тому, где прятался Светлан. Джулия не удивилась – наверное, растратила запас этого чувства, когда гостья нагрянула так внезапно. Раньше-то королева старалась не афишировать свои странности, но нынче игра пошла в открытую. Слава богу, она заявилась к герцогине на исходе ночи – хватило ума. Да и луна уже не в той фазе. Иначе неизвестно, чем обернулась бы такая встреча. Совладать с ведьмой на пике неистовства – задачка для богатыря. А вот с уходом Анджелла поторопилась. Впрочем, юность всегда спешит – чуть-чуть. С годами приходит если не мудрость, то подозрительность. Что-то нечисто здесь… во всех смыслах. И что это за оговорка – насчёт завтрашнего визита? Похоже на завуалированный вызов, с указанием места и времени. Конечно, Анджелла не ждёт от противников честной драки, но и те могут знать, что королева знает, и подготовиться с запасом. Неужто она сунется сюда одна? Господи, ну есть ли хоть одна женщина, которая не делает глупостей! (Демонессы не в счёт.) Ведь такой фортель может иметь фатальные последствия. Застыв в статую, Джулия ещё смотрела на окно, поглотившее гостью. На лице больше не было гнева – скорее растерянность. Видимо, женщина раз за разом прокручивала последние фразы королевы, пытаясь вникнуть в их тайный смысл. Что кроется там: угроза, предупреждение, предложение?.. Наконец стряхнув оцепенение, герцогиня с усилием разгладила лик, возвращая ему бесстрастность, и поплыла через зал к двери, выходившей, насколько Светлан помнил, в коротенький коридор, следом за которым начиналась винтовая лестница, ведущая на самый верх башни, вздымавшейся над герцогским дворцом громадным фаллосом. Выскользнув из проёма, Светлан взобрался по стене на крышу и, насколько смог, бесшумно пробежал к башне. Озадаченно похлопал по её гладкой, будто полированной поверхности, разительно отличавшейся от прочих здешних кладок. Экая глазурь! И ни единой бойницы – лишь под округлым, вовсе не готическим куполом насмешливо мерцает оконце. Кого стереглись прежние хозяева, устраивая такое убежище? И что прячет в башне Джулия? Впрочем, как раз это сообразить нетрудно… Но как же всё-таки забраться туда? Светлан и сам не верил, что получится, однако сумел воспарить к оконцу – медленно, грузно, помогая вознесению пальцами, когда удавалось зацепиться за стену. Конечно, лёгоньким ведьмам проще. Потому они и не расплываются с годами: боятся разучиться летать. Тут либо полёт, либо обжорство – приходится выбирать. Дотянувшись рукой до проёма, Светлан с облегчением выдохнул, ухмыляясь себе: можно подумать, надутая грудь прибавляет плавучести даже в воздухе!.. А вот сон вправду помог – до сих пор-то он летал лишь с Анджи. Очень осторожно, заранее страшась чего-то, Светлан заглянул в окно, увидев небольшую комнату, обставленную со скромным уютом. У дальней стены стояла кровать, вовсе не роскошная, на которой спал ребёнок, миловидный точно ангел и, наверное, столь же неприспособленный к земной юдоли – худенький, белокожий, неспокойный даже во сне. Над изголовьем застыл бледный красавец, вырядившийся в изысканный кремовый костюм с кружевами и вышивкой, заимствованный, кажется, из веков уже не настолько средних. А меч на его поясе больше смахивал на шпагу, вполне гармонируя со стройной фигурой. Как ни тяжело взлетал Светлан, Джулию он сумел опередить: только сейчас женщина вступала в дверь. И сразу затормозила, вспыхнувшим взором упёршись в красавца. – Ты всё сделала правильно, любовь моя, – произнёс он ласково. – Жаль, не успели организовать надлежащий приём. Но в следующую ночь, когда королева заявится снова… – А нельзя хотя бы тут обойтись без крови? – резко спросила женщина. – Ну как же без крови, дорогая? – улыбнулся красавец. – В ней главная прелесть! – Послушай, Марк, как ты попал сюда? Я же просила!.. – Я прилетел, – ответил тот. – На крыльях любви. Разве для неё могут быть преграды? Стены, запоры, стражники – это лишь дымка, если тебя влечёт сердце! «Дешёвка, – подумал Светлан. – В балагане тебе играть. Летаешь ты, как же!.. Да рядом с тобой я – орёл». – А ты мог бы прилетать не так часто? – спросила Джулия. – Или хотя бы не в эту комнату? – Ведь я люблю вас обоих, родная, – пояснил красавец, явно зациклившись на своём чувстве. – Мне так тепло рядом с вами!.. – Зато меня бросает в дрожь, – возразила женщина. – От тебя разит холодом, Марк, а твоя «любовь» слишком похожа на голод. Что ты вцепился в нас? Или в твоём спектакле мне уготована роль возлюбленной? Но разве ты годен на что-то, кроме высокопарной болтовни!.. Приветливость на бледном лике гостя заметно увяла. – Ты вольна трепыхаться, милая, сколько пожелаешь, – сказал он, точно паук мухе. – Но поступать будешь, как тебе велят. Сегодня, завтра… всегда. В самом деле, этим ребятам есть с кого брать пример!.. Во всяком случае, было. – Теперь ты заговорил прозой, – усмехнулась герцогиня. – Но и от неё веет смертью. Отчего так, Марк? Ты такой лощёный, изысканный, поэтичный… а кругом себя хочешь устроить кладбище. А из этой чертовки Анджеллы прямо брызжет жизнь! – Это мы и поправим при следующей встрече, – заверил красавец. – Пора иссякнуть нечистому источнику. – Ведь она – моя двоюродная сестра… – У тебя слишком мягкое сердце, моя радость. Но нельзя же любить всех? В конце концов, здесь, куда ни ткни, попадёшь в родича. Опустив взгляд, он с нежностью посмотрел на спящего мальчика. – Вы не посмеете тронуть наследника! – тотчас среагировала Джулия. И тоже вгляделась в сына, удивляясь, почему тот не проснулся до сих пор. Уж не наслали ли на него такой крепкий сон? А у кого на такое хватит Власти? – Ты так уверена в этом? Напрасно, милая. Он дорог нам, пока ты послушна. Но стоит тебе… – А чем вы станете запугивать меня, если его не будет? – перебила женщина. – Твоей смертью, – не затруднился с ответом Марк. – Или ты совсем не ценишь жизнь? Ребёнок в ней не единственная радость, верно? Возможно, главная, но после его ухода останется много всего. Ты – богатая, знатная, здоровая… Даже удивительно, насколько ты здоровая! Жаль, это не передалось твоему сыну. Или лучше сказать: вашему? – снова улыбнулся он. – А знаешь, Джули, есть методы, позволяющие с полной достоверностью определить, кто отец ребёнка. – В Преисподней? – резко спросила она. И вдруг воскликнула, задыхаясь: – Господи, Марк, да ведь ты вампир – как я раньше не сообразила!.. Вот теперь всё стало на ноги, включая твоё бессилие. – К чему эти ярлыки, дорогая? – поморщился гость. – Ты же умница, а не какая-нибудь невежественная крестьянка. Почему не взглянуть на вещи шире? – Кровь Христова, вот что влечёт тебя к моему мальчику!.. С неожиданным проворством Джулия метнулась к кровати, вклиниваясь между Марком и ребёнком. Одной рукой она выхватила из-под платья серебряный кинжал, припасённый, видимо, для приспешников королевы, а второй судорожно нащупывала крест, провалившийся в ложбинку грудей. По крайней мере, в решимости женщине не откажешь – наверное, жизнь научила. И первый её выпад вполне мог достать обычного человека. Но Марк, конечно же, успел отскочить. – Ты, еда! – прорычал гость, выпуская наружу свою суть. – Ещё смеешь перечить – мне? Говорящий обед, где это видано!.. Вовсе не желая из герцогини превращаться в еду, Джулия отважно хлестнула перед собой кинжалом, но опять без всякого эффекта – Марк увернулся с лёгкостью. Его лицо деформировалось с ужасающей быстротой: челюсти тяжелели, прорастая мощными зубами, взбухали надбровные дуги, поглощая лоб, а глаза, наоборот, проваливались, разгораясь угрюмым светом. И вспучивались мышцы под кремовым костюмом, даже разрастался костяк – ввысь и по сторонам. Вот теперь вампир сделался страшен, одним своим видом подавляя жертву, цепеня взглядом. И если в человечьем обличье он ещё мог справляться с Голодом… Ситуация явно выходила из-под контроля. (Потом Марк, возможно, пожалеет… а вот Джулия вряд ли сможет.) Ну, самое время явиться спасителю. Уж извините за наряд – чем богаты. В самом деле, когда Светлан ввалился в окно, даже у герцогини, как ни была она сейчас напугана, глаза округлились ещё больше: дескать, а это что за новая образина? Да уж, «в этом гриме, безусловно, я – король». Скажи спасибо, милая, что в штанах. – Что, Марчик, откопался уже? – спросил Светлан радушно. – Или соседи по кладбищу помогли? Раньше вроде бы работал один, стращая придворных и гостей Филиппа, а нынче в шайку загребли. И обличье сменил, и кликуху. Обкорнав титул, получил имечко – очень просто. Прежде-то, помнится, тебя звали маркиз де Кристо!.. Джулия тихо ахнула. Больше не обращая внимания на женщину – которой он в любой миг мог свернуть шею, если бы не хотел упиться ею живой, – вампир насторожённо следил за богатырём, вновь застыв в изваяние. – А как ты вырос, похорошел! – продолжал Светлан, не особенно следя за словами, точно заговаривал зверя. – В какие большие дела вляпался!.. Чего ж ты, падла, моих девчух таскаешь? – спросил он, меняя тон. – Или забыл, что от меня лучше держаться подальше? Или тот, на кого ты работаешь, не принимает отказов?.. Ну говори, кровосос! Не отводя горящего взгляда, Марк гибко извлёк шпагу, казавшуюся в его большой руке подобием жала, настолько естественно продолжала она конечность. Ход-то, конечно, верный: в шпажном бою важна не столько сила, сколько быстрота, а уж в проворстве с вампирами тягаться трудно – реакция молниеносная, рефлексы отточены. Разведя руки, будто демонстрируя ширину мишени, Светлан двинулся на него – не слишком медленно, чтобы не вызвать подозрений, но и не чересчур быстро, чтобы не напугать. Собственный его страх, если и был, прошёл, вытесненный холодным бешенством защитника. Как же он ненавидел этих бессильных и бездарных, умеющих лишь ломать, пачкать, подавлять!.. Впрочем, на речи Светлана это не отразилось. – А где наша бабуля, соратница по ночным пакостям? – спрашивал он. – И где отсиживается твой разумник-хозяин? И вправду ли в вашу компашку затесался Карл – о чём ты наверняка заливал нашей доброй… В этот миг упырь сделал выпад, стремительный и неотразимый, как укол тореадора. Но разом с ним взорвался Светлан – тем более, что предвидел такую атаку. Р-раз!.. Шатнувшись вбок, он поймал разящую кисть в капкан, мало уступающий стальному. Два!.. Вот второй приём удался ему хуже – намного. Внезапно дёрнувшись, маркиз сам швырнул Светлана в стену, словно они были связаны канатом. И откуда взялась в нём такая мощь? Выходит, с прошлого года поздоровели не только богатыри. Растём параллельно, да? От удара по башне прошёл гул и кладка промялась, будто в неё угодили из баллисты. Но захват, к счастью, не сорвался, а значит, хищное своё жало вампир обратно не получил. Памятуя о прежней их встрече, Светлан заодно стерёгся клыков маркиза, мало уступающих тигриным, и проросших его когтей, способных вспороть даже богатырскую плоть. Поймав ногами опору, теперь Светлан саданул вампиром в камень, отплачивая за добро, и вмятина получилась глубже – всё-таки сила, как и правда, пока на нашей стороне. Столкновение слегка даже оглушило Марка. Но прежде, чем Светлан смог этим воспользоваться, он рванулся вновь и на сей раз сумел высвободиться, пожертвовав шпагой. Впрочем, Светлан не стал её подбирать. Наученный недавним опытом, он старался захватить упыря целым… хотя и это ничего не гарантировало. Зато усложняло задачу намного. Через всю комнату маркиз метнулся к окну, явно собираясь покинуть хозяйку – до лучших времён. При других обстоятельствах он наверняка предпочёл бы дверь, но сейчас было не до этикета. Что вампиры умеют летать – враки, полёты не их удел. Но сигают они здорово, в первом приближении может сойти за левитацию. Пригнувшись, Светлан ринулся следом. Ноги мелькали точно шатуны, каждый толчок – взрыв. Перед самым окном он настиг Марка, швырнул на пол, навалился. Стиснув пятернёй его затылок, даже вдавив пальцы в череп, а коленом упираясь в хребет, второй рукой Светлан уже вязал упыря всеми подручными средствами… когда тот вдруг обмяк, словно его выключили, и обернулся безжизненной куклой, на глазах съёживающейся в прежнего бледного красавца. Ч-чёрт, и этот вывернулся!.. Похоже, тут любят смешивать роли. Призрака-колдуна мы уже видели, теперь вот вампир-зомби… Или такого гибрида не бывает? Вампир ведь и без того – мертвец. Или всё ж не совсем? Для страховки довязав положенные узлы, Светлан распрямился. И тут на него напали со спины. Только почувствовал укол, он рывком подался вперёд, намного ослабив удар, – а богатырскую кожу не продырявишь так просто. Среагировал-то Светлан быстро, но расслабился рано. Машинально перехватил руку, норовившую ударить снова. Больно, правда, не сделал – лишь остановил, заключив в кольцо из пальцев. Укоризненно глядя на герцогиню, невольно покрутил плечом: давненько его не кололи под лопатку!.. – Лучше бы золотом тыкала, – проворчал он. – Всё ж помягче будет. Или для себя бережёшь? Только сейчас, увидав Джулию в самой близи, он оценил, какие у неё сочные губы. И сколько энергии в хрупкой фигуре – действительно, на двоих хватит. А лёгкая манерность в движениях и позах вовсе не портила женщину. – Уже милуются, ишь! – раздался из окна насмешливый голос королевы. – Что, сестра, решила отбить у меня «кошмарное чудище»? Но благодарить за спасение ударом в спину вряд ли стоило. Осторожно забрав у Джулии кинжал (сувенир, сувенир), Светлан отпустил её. Медленно пятясь, она отступила к постели сына, не проснувшегося до сих пор. Впрочем, чары вампиров обладают немалой инерцией. – Ты-то откуда здесь? – спросил он у Анджеллы. – Роли поменялись, да? – Думаешь, у одного тебя имеется нюх? – сказала девушка, вступая в комнату. – Эта связь работает в обе стороны. Не успела я долететь до города, как поняла, что Антихрист опять ринулся кого-то спасать. Странное хобби для посланца Тьмы, тебе не кажется? – По крайней мере я берусь за посильные задачи, – парировал он. – А не вызываю огонь на себя, как некоторые. – Посильны ли они, выясняется, когда справляешься с ними, разве нет? – возразила Анджелла. – Ну иди ко мне, мой герой, – позвала она, протягивая руки. – Ты опять победил. Конечно, Светлан не стал ломаться и с наслаждением притиснул её к себе, окунаясь лицом в распушённые волосы, отсвечивающие золотом. – Кстати, уже светает, – молвила королева, лёжа щекой на его груди. – Может, оттого и кончился Марк? – Его потушили, – не согласился Светлан. – Дистанционное управление, во как! – В любом случае, эта нить тоже оборвалась. – Лучше воспринимай её, как отрубленное щупальце. Всё ж таки на одно меньше. – Позитивное мышление, да? – спросила девушка. – Но как, интересно, мы вернёмся во дворец? Задержались-то сверх положенного. – Хочешь, отвезу тебя на себе? – Да уж, если я проскачу по улицам верхом на голом богатыре, это будет картина!.. Запомнится надолго. Слегка отстранясь, королева обернулась к Джулии, следившей за парочкой расширенными глазами. – Безвыходное положение, сестра, – сказала она. – Ты же не хочешь, чтоб мы оставили вампира на твоё попечение? Понимаешь, обращение с такими тварями требует навыков. – Боже мой, – выдохнула женщина, – да я готова бежать из замка, лишь бы никогда больше не видеть его!.. – Но нести Марка на руках как-то… Боюсь, нас неправильно поймут. – Я дам карету, – поспешно предложила герцогиня. – И охраны, сколько пожелаешь. – Тогда могут неверно понять тебя. А вдруг в твоей партии прознают, с каким почётом ты принимаешь самозванку? – Да какая разница теперь? Пусть горит всё!.. Мне нужно думать о спасении сына. А если наведается ещё один такой же? – Что ж, по крайней мере одну проблему мы разрешили, – произнесла королева, улыбаясь углами рта. – Осталось выбрать наименее болтливых из слуг и спровадить дорогих гостей побыстрее. В твоих же интересах, сестрица, верно?Глава 13. Демоническая
– В самом деле, теперь можно забыть о заговоре моей дворни и примкнувших к ней центровых, – продолжила она уже за завтраком, вместе с той же компанией избранных расположась в гостевой комнате своего дворца. – Лишившись знамени и главных заводил, они на какой-то срок выпадут из игры – уж на два месяца точно. – Насколько знаю, там не все умеют вовремя тормозить, – заметил Артур. – Не вздумалось бы кому отыграться на герцогине!.. А ещё опасней наши неведомые оппоненты, насылающие оборотней и вампиров. Уж для них стены замка – не преграда. – Положим, Джулию с её отпрыском можно спрятать в Городе – сейчас она будет даже рада. На крайний случай и мой дворец неплохая защита. Сюда-то мертвецы не сунутся. – Если им не прикажут, – возразил Светлан. – Да, – согласилась королева. И продолжила: – Но до Карла мы так и не добрались. – Если это был Карл. – И твою девочку-судьбу обратно не вернули… А что, насчёт Карла у тебя сомнения? – спохватилась Анджелла. – Думаешь, он не стал бы якшаться с нежитью? – Не в том дело. Но кто такой Карл, в конце концов? Тоже мне, величина!.. Прежде он был марионеткой Паука, и сейчас навряд ли созрел для большой игры. Не тот масштаб, понимаете? И ума вовсе не палата, и дарований кот наплакал. Только нахрап и алчность – против нас этого мало. А уж чтоб управляться с такими зверюгами, да ещё виртуозно… – Кто ж, если не Карл? Светлан пожал плечами: – Какие-то ощущения бродят в глубине, но пока не оформились. Ни фактов, ни доводов. Даже не могу сослаться на Подвальные откровения. И зачем тогда морочить вам головы? – А чем, по-твоему, ты занят сейчас? – Пытаюсь объяснить, почему Карл на эту роль не подходит. К чему копать там, где наверняка пусто? Понятно, у тебя к герцогу особые чувства… Милашка Жанна, опять рассевшаяся посреди стола, захихикала. В платье служанки она гляделась там довольно странно. Впрочем, юбку девушка задрала до самого… э-э… живота, демонстрируя свои чудные ножки. Как и королева, Жанна не признавала ни обуви, ни чулок, ни… ладно. И корсеты обеим не требовались. А груди у всех ведьм торчали так, будто отрицали гравитацию. Впрочем, у Артезии грудь тоже высокая… раз уж зашла речь. – Ты как тот пёс, си-ир, – заметила Жанна. – Всё понимаешь, только выразить не можешь. – Тот, да не тот, – проворчал Пёс из своего угла. – В любом случае, – снова заговорил Артур, – дворцовый переворот нам больше не грозит. Неплохо для начала! – Это была не единственная проблема, – сухо заметила королева. – Заговор столичной знати – не самое страшное. Вот что делать с дикими баронами, если они всё-таки объединятся? И с угрюмым графом де Бифом, уже вполне созревшим для бунта? У него-то войско повнушительней моего – числом, опытом, свирепостью. На нашей стороне лишь новое оружие и десяток-другой шестиногов, которых, Бог даст, удастся отловить. А ты, мой милый богатырь, – посмотрела она на Светлана, – даже убивать толком не умеешь… во всяком случае, когда дело касается людей. – Такое милое, уютное королевство… – пробормотал тот. – Шекспира на вас нет! – А по существу ничего не хочешь сказать? – Будем решать задачи по мере поступления, – сказал он. – Чего ты хочешь: чтобы я «придумал» порох? Конечно, наши девы, набравшись духа, смогут бомбить Пропащих с гораздо большим эффектом, чем поливая их нефтью, – но как представишь последствия!.. Обратно этого джинна уже не загнать. Откликнувшись на своё имя, Джинна уставилась на него. Светлан виновато усмехнулся, качая головой. – Беда с этим воображением, – посетовала Анджелла. – Если слишком печься о последствиях… – Ну? – …то не свершишь вообще ничего. – А если заботиться мало, можно такого натворить!.. – Иногда лучше переусердствовать в деяниях, – сказала она. – Когда терять нечего. – А не боишься ответственности? Ведь тут решаешь не только за себя. – Разве я не королева? Да это попросту мой долг! – Ну да, высокое бремя Большого Брата… Или Сестры? Изначальное распределение ролей, произведённое режиссёром-Богом. – А что тебе не нравится тут? Или, как и Джулия, ты не признаёшь ниспущенную на меня благодать? – Благодать, ага! – фыркнул Светлан. – Предназначение, голубая кровь… Помнишь историю с огневиком? Кто тогда выступил против него? – Ну, кто? – Если исключить нескольких безумцев и не считать Артура с профессором, лишь горожане – из простых, нетитульных. – Ничтожная их доля! – И тем не менее. – А себя тоже относишь к безумцам? – Ещё бы!.. Иначе как бы я угодил сюда? – По-твоему, я недооцениваю свой народ? – спросила королева. – Возможно, он ещё глупей, чем ты думаешь, – сказал Светлан. – Но если будешь решать и действовать за него, доиграешься до революции. Пусть он делит ответственность – тогда не станет искать крайнего, когда влетит в беду. – По моей вине, да? Ведь если я умнее их, смогу не допустить. – Предположим, – кивнул он. – Но если держать взрослых за детей, они и впадут в детство, рано или поздно. Вот радости-то!.. Лично я уже проходил такое, больше не хочется. Может, для того и затевается нынешняя буча, чтобы затолкать нас туда? – Прав ты или нет, другого пути я не вижу, – сказала Анджелла. – Не забывай, любовь моя, тут всё-таки иной мир и люди не те, что живут на твоей Земле. Я не считаю, что моим подданным без меня лучше и что они вообще смогут обойтись без королевской власти. Видимо, в здешнем обществе, как и в здешней природе, действуют другие законы. – А ты не считаешь, что твоим подданным нужней умелая чародейка, чем правитель… ещё не ясно, какой. Не бывает магов-администраторов… по крайней мере мне такие феномены не попадались. Управлять тянет, когда магия уже не даётся, или наоборот: при такой работе становится не до чудес. Знаешь, сколько талантов убило желание властвовать? – Мои способности к магии не сравнить с возможностями королевы. Если получится, буду совмещать. Если же нет… – она пожала плечами. – Чем-то всегда приходится жертвовать. – Может, тебе понравилось вершить судьбы? – предположил Светлан. – Понимаешь, тут легко увлечься. Вроде для людей стараешься, себя не щадишь. А после оказывается, что от твоих благодеяний им одно спасение: в могилу… Не заиграйся, а? – С тобой заиграешься! – усмехнулась королева. – Кто-то поминал тут Большого Брата – случайно, это не про тебя, мой родной? Видно, ты по-прежнему считаешь меня неразумной девчонкой, которую нужно вести за руку. Или вообще не ждёшь от женщин дельных поступков? – На тебя что, окружение влияет? – спросил Светлан. – Или путаешь меня с кем-то? – Ты же знаешь: у меня тяжёлая наследственность – за какую ниточку ни потяни. – Да забудь о ней!.. Что ты накручиваешь себя? – Прошу тебя, давай завершим дискуссию о правах и обязанностях королей, – сказала Анджелла. – Позволь мне самой с этим разобраться, ладно? – Но если тебе потребуется помощь? – возразил он, имея в виду события нынешней ночи и сомнения, терзавшие девушку хуже кошмаров. – Или опять кинешься грудью на амбразуру? – Я сама должна решить свои проблемы, – ответила та. – На иное нет у меня прав. – Сама, сама!.. А я на что? А другие? Ты оглянись, Анджи!.. – Увы, друзья не смогут помочь во всём. И даже ты, моя любовь… – голос её дрогнул. – Хватит, а? – Ты не права, малыш, – произнёс Светлан хмуро. – Поверь старому цинику, в такие разборки лучше не влезать одной. Только больнее сделаешь близким – мне, в частности. – Может, я ошибаюсь, – не стала оспаривать королева. – Но это мои ошибки. И на этом подвожу черту. Что у нас на повестке следующим? Кажется, происходила первая ссора царственных супругов, притом на глазах подданных. Конечно, без плебейского горлодёрства, рукомашества, битья посуды… Впрочем, если волшебница с богатырём разойдутся, как малые мира сего, посудой не ограничится. – Вы сами перечислили, ваше величество, – тихонько вздохнув, напомнила Артезия. – Дикие бароны южного приграничья и граф де Биф, строптивый правитель Междуречья… – Прежде всего великаны, – снова вмешался Светлан. – Пока не разберёмся с ними, о победе над Пропащими можно не заикаться. – Предлагаешь заключить с ними перемирие? – спросила Анджелла. – Ну, хотя бы… – В идеале, договориться о совместных действиях, – кивнула она. – А ты понимаешь, что кроме тебя этого никто не сможет сделать? – Ну привет!.. Почему я? – Думаешь, мне самой нравится? Я предпочла бы не выпускать тебя из своей спальни. Тяжка доля королевы, ну да… Не до личного. – Тоже, нашли дипломата, – заворчал он. – Да кто примет меня всерьёз? Граф… липовый. – Тогда лучше забыть о переговорах, – заявила Анджелла. – Других кандидатур я не вижу. Если даже во мне с рождения живёт ненависть к ограм… – Мы могли бы поехать вместе, – предложил Артур. – Точнее сказать, я не пущу туда Светлана без себя. – А куда ты вообще меня пустишь? – пробурчал тот по инерции. – Например, в королевскую опочивальню, – недолго искал Артур и ухмыльнулся: – Но буду стеречь под окнами, чтоб ты опять не сбежал на подвиг в одних штанах. – По-твоему, одного монарха хватит посольству для солидности? – спросила королева у Светлана. – Или прикажешь ехать и мне? Нехотя он выговорил: – Ну, раз это необходимо для дела… А не повод услать докучливого фаворита подальше – хотелось добавить. Тем более что свято место… Нет, до свары опускаться мы не станем! – Вот и договорились, – кивнула Анджелла. – Свой отъезд, конечно, планируйте сами. Как ни хочется задержать вас подольше… Впрочем, тут всё ясно, полагаю. А сейчас, мои дорогие, – прибавила она, поднимаясь из кресла, – я покину вас ненадолго. Служба, знаете ли. Сопровождаемая огорчённой Артезией и озабоченно хмурящейся Жанной, королева удалилась с величавостью, предписанной дворцовым этикетом. Дверь за ними плавно затворилась. Занавес. – Как много нам закрытий чудных… – пробормотал Светлан. – Наша девочка меняется, – задумчиво молвил Артур. – Ведь прошло совсем мало времени… – Ты тоже заметил? Дьявольщина, опять у неё началось раздвоение! А особенно ощущается на пике ночи – в другое-то время терпимо… пока. Раньше над ней висело заклятие колдуна, но теперь что? Сама себя туда загоняет? – Кто знает, мой друг, кто знает!.. Ясно одно: пока не переломим ситуацию, Анджелла не станет прежней. А будешь ты рядом с нею или вдали, не так важно. Увы, вам не избежать разлуки – надеюсь, недолгой. – Похоже, первый тайм мы таки проиграли, – заметил Светлан, катая по столу апельсин. – Из приобретений – лишь три трупа нежити… н-да… которых наши научно-магические кадры, само собой, разберут по косточке, выясняя, откуда взялась в них новая мощь. Но Улю не вернули, даже не вызнали, кто её умыкнул – если говорить о заказчике… А бабка за тобой, – прибавил он, бросая взгляд в затенённый угол. – Слышишь, Пёс… собачий? Уж её из-под земли выкопай. В ответ тот глухо заворчал, делая вид, что разучился говорить. – Да, ещё мой кладенец отрыли! – вспомнил Светлан. – Мелочь, но приятно. – А ты хоть знаешь, сколько рыцарей готовы душу заложить за твой меч? – воскликнул Артур, оскорбившись за прославленное оружие. – Кто же тогда завладеет железкой, если не станет души? – удивился Светлан. – Странный обмен. Пожалуй, даже бессмысленный. Он посмотрел на Джинну, живую иллюстрацию к этому тезису, в отсутствие других женщин ставшую главным украшением комнаты – увы, больше похожим на статую. И на неё же глядел король, мягко улыбаясь. Уж не задумал ли он вдохнуть в эту куклу собственную душу? – Общепризнанно, что демоны не способны лгать, – произнёс Артур неожиданно. – Ну, а если? – Имеются две возможности: либо демон наврал нам, либо нет. Допустим, мы не встретили бы его – наши действия? – Без вариантов, – сказал король. – Готовились бы ко второму нашествию Пропащих. – На том же месте, да? – Естественно. – И кто бы помогал в этом? Вассалы королевы, опоздавшие к вчерашней драчке? – Сомневаюсь. – Я тоже. Скорее всего они только мешали бы. Значит, лучше убрать их подальше от столицы. Чем мы и будем заниматься, разве нет? Так сказать, сопутствующая миссия. Сперва, конечно, наведаемся к ограм. – Но ведь инам придётся уехать отсюда? – Уж нас Георг домчит обратно за считанные часы. В крайнем случае доскачем на шестиногах – связь у Анджи отлаженная, не опоздаем. Лишь бы до этого не влететь в беду. Но такое может случиться и здесь. – Значит, по-твоему, лучше поверить демонессе? – По крайней мере хуже не будет – я думаю. Но если пренебрежём, а окажется правдой… Представляешь, как будем выглядеть? Если вообще будем. – Привет, мои сладкие! – внезапно сказала Джинна, и глаза у неё вновь зажглись насмешливой мыслью. – Явление второе – в том смысле, что я опять явилась. Не ждали так рано? Но оболочку мою берегли – ценю. Ухожена, разодета, накормлена… даже на горшок, чувствую, сводили. Артур хмыкнул с некоторым смущением, но промолчал. Уж он точно ждал, и как можно раньше. Да и демон, похоже, вошёл во вкус новой роли – женственность из Джинны прямо-таки фонтанировала. – Чем теперь порадуешь? – спросил Светлан. – Надеюсь, сроки не урезали? – Тут без изменений, разве интервал сократился на пару дней. С любопытством оглядев платье, демонесса спустила края выреза до опасного предела, обнажив прекрасные плечи, и бросила на Артура зазывный взор из-под пушистых ресниц. Ну, теперь королю прибавится пищи для сопоставлений!.. Уж это тело он лицезрел во всех ракурсах. – Ты пришла о деле говорить? – поинтересовался Светлан. – Или глазками стрелять да перья распушивать? – Почему ж не совместить? – Да потому, милая, что мужчины, в отличие от вашей сестры, туго соображают, когда начинаются такие игры. Одно дело – честная нагота… – Ах, вот так? – удивилась Джинна. – Буду иметь в виду. Но вернуть рукава на место даже не попыталась. – Вижу, вам предстоит дальний путь… – произнесла она вместо этого. – А казённый дом нам не светит? – засмеялся Светлан. – Вообще ты смахиваешь на цыганку, но, так сказать, в её фольклорной ипостаси. Либо на полукровку. В чистом виде они редко бывают красивыми… Хотя кто ж их видел – чистыми-то? – Сегодня мы настроены язвить? – не осталась в долгу демонесса. – Вот к чему приводят семейные размолвки!.. Будь я истинной женщиной, наверно, надулась бы и умолкла. – И взлетела, – хмыкнул он. – Так поступают лишь глупые женщины. – Правда? – обрадовалась Джинна. – Тогда мне не придётся выходить из роли. Итак, соколик, чем же твоё сердце успокоится… – Улей, – сказал Светлан. – Живой и невредимой. Это для начала. – Твой друг, хотя и король, родил умную фразу: пока не переломите ситуацию. «Нормальные герои всегда идут в обход» – помнишь? Конечно, если на плечах голова, а не всесокрушающий таран… Эй, а вы не нальёте мне из того кувшина? Бедняга Филипп понимал толк в винах! – А ручку тебе не позолотить? – Ножку, – ухмыльнулась она, – почесать. Ещё лучше – размять. Нет, правда, что-то у меня левая ступня ноет!.. Наверно, туфля жмёт. – С этим – к Артуру. Твоей экипировкой заведует он. Король вовсе не возражал. Опустившись перед женщиной на колено, он бережно снял с её ноги туфельку и принялся массировать изящную стопу. Джинна изумлённо замерла, даже дыхание затаила. – Ты уж не прерывайся, яхонтовая, – ехидно произнёс Светлан, наливая гостье из указанного кувшина. – Ты ведь не мужчина, забыла? Совмещай! – Положение обязывает, ага, – стеснённым голосом откликнулась та, бережно принимая кубок. – Чёрт, а приятно побыть в женской шкуре!.. Во всяком случае, пока имеешь дело с рыцарями. – Добавь: сказочными, – внёс поправку Светлан. – Итак? – Итак, – кивнула демонесса и приложилась к кубку. – Краткое содержание следующей серии… Интересует? – Лучше я сам её срежиссирую, – отказался он. – Что бы там ни накаркала ты… или кто-то ещё. – Разумно. Но от Ули тебе всё равно придётся отвлечься… хотя это придаёт нынешним приключениям некую незавершённость, этакий открытый финал. Более того, я не обещаю, что и в новой серии ты разыщешь Улю. Долог путь к девочке-судьбе!.. А ведь звучное прозвище, – заметила Джинна другим тоном. – Хоть и не очень понятно, что значит. – Ты не очень увлекайся – сериями-то, – попросил Светлан. – Не в Бразилии, чай. Эдак всей жизни не хватит, чтобы найти!.. Тем более что осталось её, может, на два месяца. – Вот и проживи их, чтоб «не было мучительно стыдно», – усмехнулась демонесса. – Призом за победу как раз и может сделаться Уля. А если не победишь, к чему тебе девочка: чтобы умереть в один день? Так это из другой сказки – там, где живут долго и счастливо. Для этого у тебя есть Анджелла, и от неё ты не уйдёшь по своей воле, правда же? – Если я уверен в чём-то, то лишь в этом, – сказал он. – Другое дело, понимает ли она, сколько для меня значит. – Разве ты не пробовал объяснить? – Любовь, милая моя, доказывают не словами. – Надо же! – не удержалась от укола Джинна. – Сколько нового узнаёшь от тебя. А вот второй кавалер больше молчит. Ах да, совмещать трудно… Вы что же, поделили функции? – Что-то ты разрезвилась, – заметил Светлан. – Может, оставить вас на пару часов? Вот теперь перестал дышать Артур. – Увы, увы! – посетовала она, видимо, искренне. – На усладу не остаётся времени – вскоре опять сгину. Вот что я хотела сказать… Сейчас. – Стряхнув оставшуюся туфлю, она сунула в руки Артура и вторую ступню. – Кстати, без обуви я смогу обойтись не хуже ваших ведьм. Не верите? – Отчего ж, верим. Ну? – А вот интересно, – сказала демонесса. – Если моя оболочка способна ощущать сытость и… э-э… другие физиологические удовольствия… скорее удовлетворённость… значит, для неё могут оказаться доступны и… Ладно, извините – опять отвлеклась. В голове этой глупышки даже мои мысли разбегаются… Итак, – продолжила она решительно, – во второй серии… пардон, это уже третья!.. против вас выступят не только Пропащие, но кое-кто пострашней. – Наверно, сам Вельзевул почтит своим вниманием? – предположил Светлан. – Потому что дальше ехать некуда. – Ты почти угадал, – засмеялась Джинна. – Но и это не всё. – Как мило с твоей стороны… – Ещё вы встретите выходцев из третьего мира, и это круто изменит твою судьбу. – Ну, пошли иносказания! – В следующей сказке у тебя занятная роль, – сообщила она. – Ты займёшься воссоединением родичей и укреплением брака. – Н-да? – с сомнением спросил Светлан. – Тогда уж лучше – устранением. Вот кто бы наш упрочил? – подумал про себя. Любовь любовью… Тут-то, как выразилась Анджи, всё ясно. Да только трещины от этого не исчезают. – Леча других, исцелишься сам, – заметила проницательная демонесса. – Понимаешь, иногда прямая – не самый короткий путь. – Сплошные обходы, – проворчал он. – Туда нельзя, сюда нельзя… Я тебе кто: обходчик? Женщина опять рассмеялась, дёргая точёными пальчиками, будто ей щекотали подошвы. Но своих ступней у Артура не стала отнимать, продолжая черпать удовольствие полными горстями… э-э… ног? Кстати, вино ей тоже нравилось – судя по тому, как быстро пустел кубок. – Имей в виду, женщины быстро привыкают, – предупредил Светлан, кивая на кувшин. – Ты ж не хочешь споить своё чудесное тело? – Да когда я успею? – возразила Джинна. – Само-то оно не попросит. А вы не предложите, с-скупердяи… Так о чём это я? – Об укреплении родичей, – напомнил он, – и воссоединении брака. – Вот язва! – воскликнула красотка. – Не думай, я не пьяная. Просто мне хорошо. А уж Артуру-то!.. Не будь он настолько рыцарем, давно поднялся бы выше колен… и намного. – Может, ты выродок? – предположил Светлан. – Конечно, с позиции демонов. – Не важно, – отмахнулась она. – К делу!.. Так вот, выехать вам надо сегодня – хватит, помиловались. Труба зовёт. И у огров не гостите долго – ближайший Узел сейчас не там. – А где? Наверно, не стоило спрашивать прямо. Поди разберись: то ли демонесса вправду повязана неразглашением, то ли напускает тумана для поднятия значимости. И сейчас она ответила: – Вот с этим разбирайтесь на месте. Гарантирую одно: скучно не будет. Увидите новые края, свежие лица… не всегда, правда, чистые. Женщины – прекрасны, почти поголовно. Герои могучи и благородны. Злодеи коварны, чудища ужасны… Что ещё нужно для сказки? А следующие Узлы могут увести вас в такую даль!.. – В третий мир? – уточнил Светлан. Джинна погрозила ему пальцем. Потом распрямила всю ладонь и помахала уже ею, прощаясь. По чудному лику мелькнуло сожаление и… растворилась в безразличии. Рука плавно поникла. Перед ними вновь была опустевшая оболочка. Хотя впечатления, будто Артур массирует ступни покойнице, не возникло – даже оставшись без хозяйки, тело продолжало чувствовать. На лице это не отражалось, но проступало во вкрадчивых, едва заметных движениях, в трепете кожи. Остаточный эффект? Или при каждом визите демонесса вкладывает в плоть частицу себя… возможно, сама не сознавая. – Хочется целовать ноги, да? – поинтересовался Светлан. – Это любовь. И угораздило же тебя! Полюбить, так демонессу… если сам – король. Вздохнув, Артур погладил подошвы женщины в последний раз и осторожно опустил их на деревянный пол. Надевать туфельки не стал, лишь отставил те к стене и снова опустился в кресло. – Сколько тебе нужно времени, чтобы попрощаться с Анджеллой? – спросил он напрямик. – Год, – ответил Светлан. – Или хотя бы ночь. Но у нас и её нету. – Увы, – подтвердил король. – Джинна не стала бы предупреждать зря. Чем скорее мы выедем… – …тем скорей вернёмся, – усмехнулся Светлан. – Старая хохма. – Помолчав, он прибавил: – Знаешь, пожалуй, я не буду прощаться. Долгие проводы – к чему? Одну ночь мы у судьбы и так урвали, а перед смертью, как известно… Уместное упоминание, да? Закрыв глаза, он ощущал странное. Изнутри, одно за другим, всплывали слова, складываясь в фразы. Каждая фраза тянула за собой следующую, и вот так, постепенно, выстраивалось заклинание, не выученное, не подслушанное, но рождённое в глубинах сознания. Даже не заклинание – заклятие. Заклятие верности. Вот только кого ж он заклинал: себя? И всё-таки жизнь прекрасна. Впереди ждёт дорога. Скакуны готовы, оружие под рукой. А рядом друг – настоящий. Чего ещё желать богатырю?Сергей Иванов Оборотная сторона Бога
Глава 1. Нетипичный представитель
Путь в Междуречье не показался Светлану длинным. Это лишь для конников здешние пространства кажутся громадными – тем более, для пешеходов. А на транспорте, почти не уступающем скоростью автомобилям и к тому же не требующем дорог, до самой дальней границы королевства можно добраться за неполный день. Их шестиногие верховые звери, громадные и костистые, с роскошными сёдлами-кабинками, вырастающими прямо из защитного хитина, ещё вчера принадлежали Пропащим Душам – злобным чудищам, напоминавшим людей лишь внешними абрисами, но при ближнем рассмотрении смахивавшим на громадных насекомых. На пару с Артуром (и при поддержке дракона Георга) Светлан разгромил один из их отрядов, напавший на окраинный город, благодаря чему рыцари и разжились такими трофеями. Никто из людей, кроме богатырей, не смог бы в одиночку укротить могучую «лошадку», зато, подчинившись новому хозяину, шестиног делался послушным, точно отлаженная машина, нередко угадывая даже мысленные команды. Это был универсальный транспорт, разве что не летал. Его не сдерживали ни чащобы, ни бездорожье, ни водные разливы. По склонам и кручам шестиноги перемещались с лёгкостью пауков – ничего странного, если учесть, что они смогли выбраться из Провала, бездонной пропасти с отвесными стенами. Управлять ими было не хлопотно, поскольку любое заданное направление твари запоминали накрепко и затем двигались, словно на автопилоте. А по пути не прекращали глодать растительность, до которой ухитрялись дотянуться. Постепенно местность вокруг менялась. Деревьев становилось меньше, их сменяли кустарниковые заросли и обширные луга. Всё чаще приходилось пересекать ручьи, небольшие реки, озёра. Чтобы не пугать своими зверюгами людей и не травить посевы, путники сторонились обжитых мест, но здесь хватало пустошей, так что это не особенно удлиняло маршрут. К тому ж ехали они налегке, а было их всего двое: сам Светлан и тот же Артур, лучший из его друзей. Вообще Артур был королём – некоего игрушечного королевства, состоявшего из единственной деревушки да прилегающих к ней земель. Но прославился как странствующий рыцарь и непобедимый турнирный боец, благо в размерах и силе немногим уступал Светлану. А за последний год (спасибо магическому Каналу, соединившему здешний мир с двадцать первым веком) и вовсе сделался богатырём, способным одним ударом свалить всадника вместе с конём, – так что турниры, увы, сделались для Артура слишком лёгким занятием. Впрочем, как и Светлану, ему теперь хватало иных забот, намного более серьёзных. И сейчас они направлялись послами Анджеллы, королевы этой обширной страны, к воинственным горным великанам для заключения мира, а если получится, то и союза. Ибо в скором времени (месяца через два) всем обитателям этого мира грозило нашествие тысяч Потерянных Душ, напророченное демоном по имени Джинна. В здешних местах Артур бывал не раз, даже воевал некоторое время, а потому с самого начала похода взял на себя обязанности гида и проводника. Хотя Светлан и сам бы не заблудился – подробнейшая карта королевства, составленная благодаря летучим ведьмам, запечатлелась в его совершенной памяти накрепко. А вокруг уже разрастались холмы, делаясь выше и круче, предвещая скорое проникновение в страну грозных людоедов. Не то чтобы Светлан очень стремился туда, но, если нельзя избежать, лучше расправиться с этим делом побыстрей. – По-видимому, огры жили в здешних краях задолго до людей, – снова заговорил Артур. – Во всяком случае, нигде не упоминается, что это они пришли сюда. – Может, это вообще более древний вид? – предположил Светлан. – Хотя, если Бог создал людей по своему подобию, то с кого же лепили огров? – Не исключено, он и до Адама предпринимал попытки. Чем-то же Бог должен был заниматься в предыдущую вечность? – Да ты еретик, брат король!.. Чистильщиков на тебя нет. – И слава Богу. – Скорее уж нам, – возразил Светлан. Действительно, орден чистильщиков, ещё год назад весьма влиятельный в стране, стараниями обоих богатырей и королевским указом был лишён всех привилегий, а затем изгнан из столицы, найдя приют у мятежных лесных баронов вблизи южной границы. Как раз эти бароны да беспокойный граф Междуречья, примыкающего к северным горам, где обитали огры, и по размерам больше походящего на герцогство, оставались сейчас главными занозами в симпатичном заду королевы. Несомненно, с ними придётся что-то делать, но first is first – сперва следовало договориться с ограми. А это было задачкой трудной, если не безнадёжной. – Прежде в этих горах обитали гоблины, – рассказывал Артур, – бессмысленно жестокие, ненавидящие людей. После их набегов едва не всё предгорье превращалось в пустыню. Так вот, огры истребили их вчистую. – Чтобы не переводили ценный продукт, да? – Возможно, – не стал оспаривать король. – Хотя, если сравнить нынешние потери с уроном, причинённым гоблинами… – Это напоминает мне аргументацию покойного Паука – необременительная, дескать, дань. – Дань – всегда бремя. Но лучше платить её домашним скотом, чем собственной плотью. Вот огров такая сделка почему-то не устраивает. – А пробовали договориться? – Много раз. И всегда огры выбирали войну. Хотя и сами несут жестокие потери. Ведь для рыцаря самый короткий путь к славе – это одолеть великана. – И к смерти тоже, – пробормотал Светлан. – Как говорится, со щитом или… Кстати, сколько огров на твоём счету? – Шестеро, – ответил Артур со вздохом. – Не слышу законной гордости. – Понимаешь, огры-то, конечно, людоеды и наши исконные враги, но… слишком уж похожи на людей. А бьются они до смерти, пятиться не умеют. Один, помню, был совсем ещё юнец. Я трижды предлагал ему мировую – нет, ни в какую. Огры даже драконам не уступают дорогу, хотя те сильнее. – Стало быть, величие огров не в одних размерах. И если б не их кулинарные наклонности… – А ещё они слишком презирают людей – потому, наверно, и относят к пище. Конечно, люди слабее их… причём не только телами. – Значит, пока не накидаешь плюх, огры не захотят с нами разговаривать. А после говорить будет уже не с кем. Н-да, задачка… – На то ты и посол, чтобы решать проблемы, – молвил Артур. – А кто тогда ты: «сопровождающие лица»? – парировал Светлан. – Я приставлен к тебе для престижа, – напомнил король. – Кстати, почему ты не попросишь у Анджеллы титул герцога? Она бы не отказала. – Я не играю в эти игры. Довольно и того, что ты произвёл меня в графы. – Всё же герцог звучит как-то… И к твоей фигуре лучше подходит. – Была бы фигура. А звучать я тоже умею громко. – Кто бы сомневался. Поглядев на вершины гор, уже видневшиеся над деревьями, Светлан сказал: – Должны же у них быть уязвимые точки? К каждому можно найти подход, если постараться. Жаль, я плохо ориентируюсь в их повадках. Скажем, как огр поведёт себя, если нагрянуть к нему в гости? Обычно те, кто обитает в суровой среде, чтят радушие. – В гости? – озадаченно переспросил Артур. – К огру? Ну, знаешь!.. – Что, безумная идея? Вопрос в том, достаточно ли она безумна. Во всяком случае, опробовать её стоит. – Дело за малым, – заметил Артур не без едкости. – Нужно отыскать жильё хотя бы одного из них. А скрываться огры умеют, несмотря на размеры. – Ты не смотри, твоё величество, – сказал Светлан. – Ты нюхай. – Что? – удивился тот. – Здоровенный ты мужик, король, – наверно, первый в этом мире. Но пользоваться всеми преимуществами богатыря или не умеешь, или брезгуешь. У нас ведь не только сила прибавилась – и чувства обострились. Глаз-то как у орла, ну и нюх, как водится… А огры, помимо прочего, замечательны чем? Тем, что не любят мыться. – Точно, – подтвердил Артур. – Их следы собаки берут с лёгкостью. – Вот. Конечно, уподобляться псам не то, что орлу. Но если тебя это напрягает, то я не такой гордый. Только выведи на место, где эти верзилы бродят, а дальше положимся на мой нос. – Ну, предположим, найдём кого-то, а он не кинется сразу, даже примет нас… Что, и за один стол с людоедом сядешь? – За стол, может, и сяду, но есть, понятно, не буду. А если обнаружу там живого, затребую себе – тут уж не до политеса. Однако до мокрухи постараюсь не доводить. – Да ведь если огра не убить, завтра он опять отправится на охоту. – Это, конечно, дёргает, – признал Светлан. – Но ты не забыл о нашем статусе? Послы!.. Если удастся поладить, охота на людей прекратится вовсе. Вы вон веками занимаетесь профилактикой через убийства – и далеко продвинулись? – Не особенно, – вздохнул король. – Повыбили-то многих, зато остались самые умелые, сильные, дерзкие. – Тоже мне, санитары гор!.. Менее чем через час они уже мчали меж отвесных скал, сигая через расщелины, проносясь узкими карнизами, ныряя в ущелья – и поднимаясь всё выше, выше. Вокруг делалось холодней, лето как бы оставалось за спиной, воздух наполнялся туманом, а может, и облаками, заплутавшими среди крутых склонов. Деревья и кусты росли тут лишь кое-где, да и траву, пышным ковром устилавшую здешние долины, всё чаще замещал мох, куда лучше ладивший с каменистым грунтом высокогорья. Затем всадники наткнулись-таки на след великана и тотчас поспешили за ним. Судя по отпечаткам, экземпляр подвернулся громадный: метров эдак на семь высотой. Светлан и не знал, что огры дорастают до такого, – как правило, они не выходили из пяти. – Мне тоже не попадалась подобная махина, – подтвердил Артур. – А верить молве… – он пожал плечами. В отличие от Светлана, не брезгавшего принюхиваться, король обходился зрением. Но его опыт в выслеживании огров неплохо дополнял обоняние Светлана. След петлял по горам так, словно великан слонялся тут без всякой цели или, наоборот, что-то разыскивал. Время от времени рыцари натыкались на свежеразрытый грунт, кое-где были оборваны ягоды с кустов, а с иных – даже и листья. – Он что, местный знахарь? – недоумевал Светлан. – Насколько знаю, огры не болеют, – возразил Артур. – А раны на них заживают без всяких снадобий, причём на диво быстро. – Ну, тогда он или вегетарианец, как наш Георг, или наркоман. Несколько раз на их пути встречались развалины – такой невообразимой древности, что уже едва отличались от природных россыпей камней, но по сию пору впечатлявшие величием. Затем исполин, видимо, нагулявшись, вдруг круто свернул и направился вверх по склону, будто решил вскарабкаться на вершину. Никакой конь не взобрался бы на такую кручу, и даже человек справился бы не всякий, – а вот шестиноги одолели её с лёгкостью. Действительно, им нет преград. Если Пропащим Душам дадут разгуляться, они любую крепость смогут захватить, не вынимаясь из сёдел. На такой высоте кое-где уже лежал снег, местами собираясь в сугробы. – Это не огр, а снежный человек какой-то, – ворчал Светлан. – Чего он залез в такие выси? – И впрямь странный великан, – соглашался Артур. – Обычно они селятся невдалеке от равнин. – Ну да, людоеду следует быть поближе к людям!.. На большую пещеру, куда уводил след, они наткнулись вовремя – как раз начало темнеть. Перед входом спешились, решив не хамить хозяину с порога и понадеясь на свою силу. К тому же неизвестно, что может тот выкинуть, завидя шестиногов, – как бы не ринулся в атаку прежде, чем королевские послы успеют слово молвить. К густому сумраку подземелья глаза приспособились за секунду, хотя снаружи пока хватало света, – ещё одно преимущество богатырей. Но раньше, чем Светлан разглядел громадную фигуру хозяина, он ощутил, как запах, за которым он следовал последние пару часов, сгустился почти до осязаемой плотности. Господи, да сколько же грязи умещается на таких площадях!.. А затем пещеру наполнил голос – такой низкий и мощный, что у Светлана против воли «затряслись поджилки». Не столько от страха, сколько, видимо, от резонанса. – Ха, опять ко мне железные людишки сунулись сдуру, – пророкотал огр. – Давненько я не плющил латы!.. Он восседал в каменном подобии кресла, перед костром, разведённым в грубом очаге, и подниматься не спешил – наверно, как раз сытно поужинал. Человечьи кости, впрочем, по пещере не валялись. Зато над костром, в закопчённом чугунном чане, кипело варево – в него-то, судя по ароматам, и пошли собранные коренья. Хотя и это не походило на еду. – И вовсе мы не «сунулись сдуру», – возразил Светлан. – Думаешь, нам охота драться с тобой? В гости пришли – поговорить. Тебя учила мама, что гостей надо принимать с почётом? Держался, правда, настороже – поставленная в угол дубина внушала почтение. Такой и кита можно оглушить с одного удара. А хозяин, если всё ж изволит встать, мог достать макушкой потолка – то есть вполне оправдал ожидания. – Гости, ишь, – проворчал исполин. – А звали вас? – Вот это уже детали, – сказал Светлан. – Ими пренебрежём. Итак, где тут почётные места? Теперь огр забурчал совсем невнятно или на каком-то древнем языке, неведомом Светлану. Но впрямую не возразил – чем посол королевы не замедлил воспользоваться, присев на подвернувшийся валун по другую сторону костра. Секунду помедлив, рядом опустился Артур. Теперь они вправду стали походить на гостей, и хозяин озадаченно нахмурился, переваривая непривычную ситуацию. Вот ежели бы, скажем, лось заглянул на огонёк к охотнику, тот, наверное, сильно бы удивился. Давая великану время обвыкнуться, Светлан разглядывал обстановку – мягко говоря, спартанскую. Собственно, кроме валунов тут ничего не было. Возможно, когда огр получает во владение замок, предварительно истребив тамошних обитателей, он и начинает пользоваться удобствами (тоже, кстати сказать, вполне убогими), но при их отсутствии довольствуется минимумом. Как видно, ремёсла здесь не в почёте. Даже хозяйки у бедняги нет, чтобы приглядывала за уютом. Хотя костёр он распалил знатный – жара от него вдоволь. А дровами запасся не на один день. Под стать интерьеру был великан – грузных, но ладных пропорций, и с широким тёмным лицом, будто высеченным из гранита. Юным он не выглядел, хотя морщин не заметно. Несмотря на здешнюю прохладу, огр не утруждал себя ни лишней одеждой, ни обувью – видимо, то и другое ему заменяла толстенная кожа. Хотя педикюр ему бы не помешал, поскольку голые ступни смахивали на башмаки странной модели, к тому ж изрядно запущенные. Но для начала его следовало бы замочить в ванне на сутки-другие. Впрочем, в запахе исполина не ощущалось болезненных примесей – здоровье, что называется, несокрушимое. При таком запасе жизненных сил личная гигиена уже, видимо, не столь важна. А мыслительные жернова огра продолжали неспешно крутиться. – Раз вы гости, надо вас угощать? – пришёл он к логическому выводу. – Не обязательно, – поспешил Светлан отказаться. – Лучше развлеки беседой. Подумав ещё с минуту, хозяин осведомился: – И о чём болтать с вами? – За темы не волнуйся – накидаем выше крыши. Для начала объясни, почему вы враждуете с нами. – Кто враждует: мы? – удивился хозяин. – Скорей это охота. Вы ж не враждуете с кроликами? – Что-то я не слыхал про охотников, заваленных кроликами, – возразил Светлан. – Это на мирных вы охотитесь. А многие ли переживут встречу с солдатами? Из дальнейшего разговора гости узнали, что зовут верзилу Кроном и что живёт он действительно один – как и почти все огры. То есть время от времени едва не каждый из этих здоровяков ищет встречи с соразмерной дамой, постоянной или какая подвернётся, и при некотором везении получает от неё желаемое – обычно в обмен на щедрые подношения. Но дальше этого отношения заходят редко, а в воспитании молодняка великаны обычно не участвуют: то ли сами не хотят, то ли их не допускают – здесь Светлан не добился ясности. Но при этом огры отлично помнят своих родичей, вплоть до самых дальних, да и в целом забывчивостью не страдают. Слово за слово выяснилось, что один из встреченных Артуром гигантов (покойный, конечно, раз сам король жив) приходится Крону троюродным племянником. И вообще на Артура у огров зуб, как ни на кого из людей. Дичь, которая сама травит охотников и настигает одного за другим, делается для них кошмаром. А король-рыцарь пару лет назад потешился в этих горах славно. Бедняга Крон опять задумался. Какой долг важнее: радушия или мести. До сих пор, видимо, перед ним не вставала такая дилемма. – Вендетту можно и отложить, – подсказал Светлан. – Вот с гостями сложней. Пока не выпроводишь… точнее, пока сами не уберутся… Сей тезис тоже потребовал осмысления – прямо мыслитель, а не дитя гор. И что ещё делать в такой глуши? Разве загадки путникам загадывать, вылавливая на узкой тропе. А проигранные фигуры – съедаем. – Мы ж не лезем к тебе с мечами, – прибавил он. – Хотя поводов для мести не меньше, чем у тебя. – Вы? – удивился великан. – Ко мне? – Мой друг в одиночку справлялся с твоими родичами, – напомнил Светлан. – А уж вдвоём мы забьём любого – как говорится, не питай иллюзий. – Всё ж я побольше тех, – прикинул Крон. – Раза в два, не меньше. Хотя и ты глядишься не слабей своего дружка – стало быть, и королька умножаем на два. Вот и считай. А вдруг ему только везло? – Шесть раз подряд? Ну, пошла пруха!.. Исполин гыгыкнул – так, что колыхнулось пламя костра. – Бывает, – промолвил он. – Хочешь на себе проверить? А не боишься потерять, скажем, руку? – Всё отрастает, кроме головы, – сказал Крон рассудительно. – Вот её обратно не приставишь. Светлан слышал про поразительную живучесть огров. Некоторых колдуны собирали буквально по частям, заменяя вытекшую кровь каким-то раствором, – и пока могучий организм боролся со смертью, оплетали великана чарами, превращая беднягу в своего раба. Наверно, это и произошло с Гробби, невольной жертвой Светлана. И он вполне мог бы уцелеть в ту ночь, если б его не завалило обломками. Хотя удар пришёлся в сердце – уж в этом Светлан был уверен. В одном им повезло: огр попался зрелый, уже переболевший юношеским задором, а потому недрачливый. То есть, ежели вынудят – пожалуйста; но самому нарываться… Вот любопытства он, к счастью, не утратил и даже, как ни странно, понимал юмор. Пресловутой великаньей тупостью Крон тоже не страдал, правда соображал медленно. А некоторые шутки доходили до него, когда Светлан уже забывал о них, – и тогда веселились оба, каждый над своим. Смеялся огр от души, разевая устрашающую пасть, – хорошо гости сидели в отдалении, так что до них не долетали брызги. – Ладно, с этим разобрались, – сказал Светлан, торопясь сменить тему. – И вот тебе новый вопрос: кто правит ограми? К примеру, у людей для этого имеются короли, а у орков, сказывают, были цари… – У нас нет господ, – пробурчал здоровяк. – Мы сами себе хозяева. – Ну, это понятно, – сказал Светлан. – Но хоть кого-то вы слушаете? Или, на крайний случай, почитаете? Есть у вас, к примеру, боги? – Только два: Праматерь и Праотец. Их – уважаем. – Н-да, занятно… Что ж, поехали дальше. А ты сам на эту… гм… охоту хаживаешь? – Давно не ходил, – ответил Крон. – И почему, позволь узнать? – Да как-то отправился с братьями Грэгами на промысел, – нехотя заговорил огр. – И набрели мы на озерцо, где бултыхалось несколько малышек, все одежды оставив на берегу. Заметили нас не сразу, так что успел разглядеть их до переполоха. – Огры умеют ступать бесшумно, – вставил Артур. – И подкрадываются к жертвам не хуже львов. – Без этих своих обёрток они оказались похожи на Мать, только крохотули совсем. И – весёлые. Видеть их было… приятно. Слышать тоже. Надо ж, и у этого прорезалась тяга к изящному!.. – Посадить бы этих пичуг в клетку, чтобы чирикали тут, – продолжал Крон. – Но ведь зачахнут – от тоски, холода. – Птичек стало жаль? – спросил Светлан. – Ну, наверно. – И что же случилось дальше? – Грэги парни простые. Им что утка, что лебедь – один хрен. Видят добычу – шею свернуть и в мешок. А уж на кого она смахивает… Да и не все у нас настолько почитают Праматерь. Ну, я вступился. И сцепились мы на том бережку крепко. Отдубасил их так, что еле уползли, но и самому досталось. Зато мои крохи умчали с визгом и воплями, забыв про наряды. Светлан посмотрел на Артура. – Слыхал про такую историю, – кивнул тот. – А приключилась она с дочерью тьежского мэра и её подругами. Такая шалунья!.. Удивительно, что до сих пор не подалась в ведьмы. – Похоже, ты знаешь всех шалуний восьми королевств. – Всех не всех, но главных – пожалуй, – усмехнулся король. – Пару раз мне пришлось вытаскивать сию девицу из неприятностей – она их будто притягивает. А зовут её Пури. Эдакая сдобная блондинка. – Хочупури, – произнёс Светлан. – Что? – удивился Артур. – Есть такое блюдо у грузин: ватрушка с сыром, – пояснил он. И прибавил: – Грузины – это вроде ваших междуреченцев. – Вообще-то Пури любит крупных мужчин… – Ну, тогда для неё тут найдётся… э-э… образчик, с которым трудно конкурировать. На этот раз великан грохнул так, что содрогнулись стены, а у Светлана заныли уши. – И какова мораль у этой басни? – спросил он. – С тех пор на равнину не хожу, – заключил Крон. – Меньше видишь – крепче спишь. Да и не зовут меня больше, – добавил он со смешком. – Кому ж охота связываться с полудурком? – Везёт мне на чудиков, – сказал Светлан. – Может, оттого, что у самого в голове тараканы. Но по кручам ты горазд топать – заставил нас попыхтеть, выслеживая тебя. На горных козлов, что ли, охотишься? – Ну, если откровенно – да, – признался огр с неохотой. – А что ж тут постыдного? – Для них козлы, как для нас – крысы, – пояснил Артур. – Нечистая пища. – Точно, – согласился Крон. – Воняет от них. – От козлов? – удивился Светлан. – А ты что их, с рогами лопаешь? Так ты шкуру-то обдери – вот и уйдёт запах. – Правда? – хмыкнул огр. – Умный!.. – Кстати, я слышал про великанов, которые разводят коз и овец, – здесь же у вас пастбищ!.. Столько травы пропадает зря. И будешь объедаться творогом да сыром – плохо разве? А если закроешь свои угодья для прохода людолюбов, благодарные пейзане завалят тебя свежим мясом – ну, не своим, конечно. Или без человечинки не можешь? – Ведь обхожусь столько времени. Разве умнёшь какого удальца, вздумавшего прогреметь за мой счёт. Но разве его просили поставлять кормёжку? С ухмылкой Светлан покосился на Артура и сказал: – Значит, наших девиц ты жалеешь и детей не таскаешь – уже неплохо. А вообще как к людям относишься? – Не перевариваю, – осклабился огр. – Ни в каком виде – ни в жареном, ни в живом. Уж больно вы пакостные, а убивать любите не только ради еды. И если дорвётесь… – Обычная ошибка недалёких умов: возлагать вину выродков на всю нацию. Вот если бы с тебя стали спрашивать за шалости Грэгов? – А будто не спрашивают, – хохотнул Крон. – Будто вы, люди, другие. Такие умники!.. Да у нас промышляют такой охотой не больше одного из десятка. И уж конечно, этим не занимаются женщины. – Может, они и человечину не едят? – осведомился Артур. – Многие не едят. – Зато вскармливают им свои чада!.. – Следующий вопрос, – поспешил вставить Светлан, пока их не затянуло в перепалку. – Почему тебя интересуют развалины? – Откуда знаешь? – удивился великан. – Если б мы не шли по твоему следу, вряд ли бы наткнулись хотя бы на одни. А ты нам такую экскурсию устроил!.. Я и не думал, что их тут столько. Вообще понятия не имел, что огры умеют строить. – По-твоему, мы дикие, да? – А разве нет? Живёте в пещерах, одеваетесь в шкуры… Ты-то хоть болтаешь складно, так ведь это ж – не правило. – Когда-то наши мудрецы владели магией, рядом с которой чары колдунов не больше, чем детские побрякушки. А наши силачи соперничали с богами. – Тут Крон осклабился: – А теперь наши юнцы нанимаются к колдунам слугами. – И ты решил покопаться в былом величии огров? – спросил Светлан. – Надеешься возродить хладный труп? – Может, и так. В любом случае знания не повредят. – Да ты прямо археолог! – Прошлое живёт рядом, человечек. Надо только уметь его видеть. – Затем и собирал галлюциногены? – кивнул Светлан на варево. – От них не такое увидишь. – Для вас – отрава, – не стал спорить огр. – А мне добавляет живости. – Был у меня знакомый художник. То же самое говорил. – «Был»? – вскинул бровь Артур. – В конце концов он перебрал с «живостью». И назад уже не вернулся. Теперь – весёлый!.. Хихикает, не переставая. – Сильные средства годятся сильным, – молвил великан. – Мелкоте лучше не соваться. Но ежели котелок прочный, почему не сделать так, чтобы он варил лучше? Разве сведения не стоят стараний? – Конечно, это любопытно, – согласился Светлан. – Знания всегда притягивают мыслящих лю… особей. Скрашивают досуг, всё такое. И как образ, «живущее рядом прошлое» звучит красиво… учитывая век. Однако ж по сути прошлое призрачней воздуха, разве нет? Конечно, он не считал так – маленькая провокация. Обычное дело среди дипломатов. – Воздух, говоришь? – усмехнулся великан. – А что на это скажешь? И, порывшись в здоровенном коробе, сплетённом чуть ли не из стволов, вынул оттуда нечто, в его руке похожее на копчёную ногу страуса. Но если сделать поправку на размеры Крона… – У вас тут и птицы Рух водятся? – спросил Светлан озадаченно. – Или это сродни дракону? – Было время, такие цыпы правили на земле. А жили б ныне, они охотились бы на зверей, а не наоборот. У них клювы – любой панцирь в момент расколют. Даже на меня наскакивали – во, видали метину? – громадной рукой Крон коснулся ссадины на боку. Светлан тоже смог бы туда достать… если б подпрыгнул. Н-да, птички габаритные. Он переглянулся с Артуром. Тот пожал плечами: дескать, с таким и я не сталкивался. А огры, при всех их изъянах, врать не могут. – Так вы пришли сюда из тех времён? – спросил Светлан. – Нет, малыш, тогда нас УЖЕ не было. – Однако ж ты как-то сумел туда добраться. Не поделишься способом? – А черепок у тебя крепкий? – Пока не жалуюсь. Итак? – Ну, сперва нужно сыскать правильное место… – Вроде этой твоей берлоги, что ли? – Я ж не живу тут. Да и не жильё это вовсе. – А что тогда? – У вас это назвали бы святилищем древних. Но мы не молимся на старые камни. – Стало быть, и тут мы имеем памятник старины? А кто ж выстроил такую халупу? Впрочем, согретая костром пещера уже казалась Светлану почти уютной, и даже к здешним запахам он притерпелся. Мелькнула мысль о брошенных на снегу шестиногах. Но вряд ли зверям досаждала стужа – их разве из пушки прошибёшь. – Кто выстроил – тех уже нет, – ответил Крон. – Но те, кто жил до них, умели намного больше. – Всё занимательней и занимательней… – Измельчало всё, – молвил великан, глядя на людей с сожалением. – А ведь были времена исполинов. Наши Пращуры крошили горы, отворяли пропасти в тверди, осушали моря. – Делать им было нечего, – проворчал Светлан. – Подумаешь, горы!.. В моём мире всю планету могут раскокать – только зачем? – Рядом с ними мы, нынешние, как вы – рядом со мной. – «Богатыри – не вы», – усмехнулся Светлан. – Да, было племя!.. – Но затем из глубин космоса явился Скиталец и решил навести свой порядок. Конечно, Пращуры не подчинились – и началась война. – Битва богов с титанами, – пробормотал Светлан. – И у индийцев про это есть… А что, – обратился он к великану, – разве пришелец был один? В старых мифах упоминается целая шайка. – По сути своей Скиталец един, – пояснил тот. – Но может принимать разные личины, причём в одно время. А его мощь не уступала могуществу Пращуров. Это была битва! По всей тверди взбухали вулканы и лопались, как нарывы, осыпая окрестности пылающими камнями, пеплом, выжигая зелень огненными реками. Сама земля ходила ходуном, покрываясь бездонными трещинами, затянутое тучами небо сотрясалось от непрерывного грома, а сверкания молний ослепляли сильнее солнца. – Но в итоге Пращуры продули, – вставил Светлан с сочувствием. – Нет, – неожиданно ответил Крон. – В этой войне никто не выиграл. Но сам мир оказался загублен, и Пращуры удалились из него в Бездну. – Какую ещё бездну? – не понял Артур. – Под землю, что ли, ушли? – Ага, в магму нырнули, – хмыкнул Светлан. – Или, думаешь, здешний шарик устроен иначе? – Но тогда куда? – Похоже, он имеет в виду прошлое. Там же такая целина – миллиарды лет. И пока опять не заявятся разумные… гм, во всём белом… или не случится ещё какой-нибудь катаклизм… Да по сравнению с цивилизованными разборками любая доисторическая бойня покажется идиллией. И что нам тираннозавр, когда мы – в танке!.. – Лишь горстка двинулась в иную сторону, – продолжал Крон, – посчитав, что уход в Бездну на руку Скитальцу. Затевая свару, он знал, чем она обернётся, – значит, добивался этого. И с какой стати плясать под его дуду? – Недаром про вас сказывают, что отступать не умеете, – заметил Светлан. – Тяжёлая наследственность, ага… Выходит, Скиталец расчищал место для своего строительства? Как водится, сперва «до основанья, а затем мы наш, мы новый…» Сыскался наконец первый революционер! – Может, он и выстроил этот мир, как талдычат ваши жрецы, но сперва превратил в руины прежний. И кто докажет, что тот был хуже? – Смотреть надо. Пощупать, понюхать… Опять же вкусы у всех разные. – Вот и хочу глянуть. Хотите – прогуляемся вместе, – внезапно предложил огр. – Или робеете? – Вот на провокации мы не поддаёмся, – отрезал Светлан, про себя подумав: и это у него зовётся прогулкой!.. Конечно, нам не привыкать к перемещениям во времени. Но раньше мы имели дело с тысячей лет, а тут речь, видимо, о миллионах. Есть разница? – Значит, сперва ты находишь нужное место, – сказал он. – Затем хлебаешь эту дурь и даёшь волю воображению. – Можно и без дури, – хмыкнул Крон. – Хотя трудней. Настрой нужен, понятно? Обрубить связи тут, протянуться к другому миру, представить его получше, ощутить шкурой… – Пожалуй, мне знакомо это, – кивнул Светлан. – Примерно так я созидаю свои картинки. Тоже в некотором роде творец. – Так ты художник? – неожиданно заинтересовался хозяин. – А заказы принимаешь? – Да где ж рисовать тут? – рассмеялся Светлан. – И чем? Разве углём на стенах. А ты что, решил запечатлеться? – Я при чём? – пробурчал огр. – Свою рожу я и в ручье увижу… если захочу. – Ладно, не отвлекайся. Итак, ты представил место, куда целишься попасть… – Когда долго думаешь над чем-то, мысли сами проникают вглубь. У нас они ворочаются не быстро, зато с таким напором, что иной раз увлекают за собой плоть. Верно, это свойство у нас от Пращуров. – А как насчёт соседних тел? – поинтересовался Светлан. – Ты ведь попадаешь туда во всеоружии – а твоя дубина, к примеру, весит немало. – Всё, до чего я могу дотянуться, движется со мной. – В кабинке, ага. Так это у тебя вроде лифта? – Древние называли это Шахтами. – Ну да, по аналогии с Бездной. А ты, выходит, вроде лифтёра. И часто тебя носит туда? – В эту Шахту я не спускался ещё, – признался Крон. – Все другие оказались недостаточно глубокими. – Недостаточно для чего? – сейчас же уточнил Светлан. На это великан не стал отвечать. – Не хотите хлебнуть? – спросил он, пробуя своё варево. – Раз вы впрямь из другого теста, что прочие людишки… – Нам не нужно подстёгивать фантазию, – отказался Светлан. – Если твои видения не глюки, уж мы не пропустим их. – Ну, как желаете. И огр принялся переправлять содержимое котла в свой желудок, черпая огромной ложкой. Наполнял её до краёв, но не проливал ни капли – отменная координация. А нервы, как и положено, стальные. – А среди своих ты что ж, не нашёл компании? – спросил Светлан. – Одним это без надобности, другие и вовсе не одобряют. Что проку копаться в прошлом? Хотя охота там славная. – Смотри, как бы не нашлись охотнички и на тебя, – предостерёг Светлан. – Ты всё-таки не Пращур. Это сейчас драконы опаснейшие из тварей, а вышли-то они из тех времён – просто оказались самыми живучими. Но наверняка не самыми грозными. – Так это ж самый смак: охотиться на охотников, – громыхнул огр гулким смехом. – Вон, твой приятель знает!.. Да и не такой я мотылёк, чтобы легко влипнуть. Слава Пращурам, силой необделён. С интересом Светлан посмотрел на его лапищу, коей огр, по слухам, мог сминать глыбы в песок. Ну, такой фокус и мы осилим – правда, камушки придётся выбирать меньше. – Ну, тогда поехали, – сказал он. – В крайнем случае мы тебя защитим. Крон опять гыгыкнул, не поверив. Какой весельчак, ишь!.. Или на него так действует варево?Глава 2. На дне Шахты
Поначалу вроде ничего не происходило, но вскоре Светлан заметил изменения в обстановке. Казалось, будто не они движутся, а прошлое подступает к ним. Камни вокруг словно бы расправлялись, раздаваясь по сторонам, наливаясь твёрдостью, обретая формы, приданные им древними мастерами. Потом на них стали проступать то ли узоры, то ли знаки, и от странных этих рисунков почему-то делалось жутко. – Работает машинка-то, – пробормотал Светлан изумлённо. – Вот так фокус! Потом движение сквозь время стало как будто замедляться, хотя прошли всего минуты. На всякий случай Светлан снова надел шлем, даже опустил забрало. Предосторожность оказалась не лишней: лишь только «кабинка» остановилась, как из углов разросшегося зала на пришельцев ринулись твари, похожие то ли на громадных скорпионов, то ли на крабов, наглухо укрытые панцирями, оснащённые мерцающими клешнями… или чем-то в этом роде. А цель они, конечно, избрали самую крупную, к тому ж наименее поворотливую, – великана Крона, ещё только начинающего вставать. Одним прыжком Светлан оказался среди хищной своры, крутанул вокруг кладенцом. Грозно шипя, огромный клинок прочертил в воздухе сверкающий круг, и на пол со звоном осыпались обрубки, фонтанируя синей кровью. Рядом смачно рубанул Артур, достав ещё кого-то. Мгновенно отпрянув, Светлан опять вскинул меч… но биться уже было не с кем. – Тёплая встреча, – прогудел великан, только сейчас поднявшись во весь рост. – Я бы даже сказал: горячая, – откликнулся Светлан, озираясь. – Какой-то ты нерасторопный, приятель, – инерция мешает? Но начало впрямь резвое: с места в карьер. И никакие это оказались не крабы, тем более не скорпионы. А за хитиновый покров Светлан принял доспехи – правда, не железные, даже не бронзовые, из какого-то неведомого сплава. К счастью, и на людей эти создания походили мало – так, общие очертания. Тёмная кожа, тоже словно бы отблескивающая металлом, некие пародии на лица – с клыкастыми ртами, выпученными глазами и щелями вместо носов. Туловища квадратные, конечности узловатые, почти одинаковой длины и будто сплетённые из стальных жил. А осанка и все ухватки, действительно, больше подходят членистоногим – немудрёно было спутать. И всё равно: неловко получилось. Что ж они такие порывистые? – Смахивают на гоблинов, – заметил Артур, протирая меч полой плаща. – Но уж очень крупные: как люди. Кстати, их кровь разъедает железо. – Наверно, не успели измельчать, – предположил Светлан. – Им ещё предстоит сделаться карликами, столь же злобными, как сейчас, но куда менее опасными. Вообще, у нас их окрестили бы орками – хотя, насколько знаю, это орки произошли от гоблинов, а не наоборот. Интересно, какие же здесь тролли? Всё-таки чувствовал он себя мерзко: какие ни есть, а разумные – разве с ними можно так? С другой стороны, что ему оставалось? Тут уж либо-либо – приходится выбирать. – Оцени жала, король, – сказал он, пряча кладенец за спину. – Не дай бог, достанут!.. Клинки орков и впрямь выглядели устрашающе: тускло мерцающие, кривые и узкие, как сабли, наверняка бритвенной заточки, а прочностью превосходившие любой булат. Нагнувшись, Светлан аккуратно вывернул один из когтистых пальцев, подвесил к поясу. (Сувенир, сувенир!..) Тщательно избегая шевелящихся останков, даже стараясь не смотреть на них, он прокрался к выходу, выглянул наружу. Не обнаружив новых встречающих, выбрался на широкую площадку, мощённую потрескавшимися плитами, подошёл к обрывистому краю. Ну, совсем другое дело: ни снега, ни темени – теплынь, солнце. Склоны покрывала щедрая зелень, а чуть пониже начинались и вовсе джунгли. Зато прежняя (точнее, будущая) пещера теперь впрямь походила на храм, словно бы вырастающий из горы. Причём строили его с размахом, будто в расчёте на существ, значительно более габаритных, чем люди. И кто же хаживает сюда?.. Впрочем, сооружение даже сейчас выглядело неимоверно старым, так что и строители, и прихожане могли давно от него отстать, затерявшись в тысячелетиях. Но ведь охраняют!.. Вздрагивающий грунт указал на приближение великана. Хотя ступал он вправду бесшумно – верно, у слонов научился. Но при этом угрожающе рокотал, поигрывая дубиной, словно и сам теперь желал схватки. За ним следовал Артур, посмеиваясь над этой запоздалой воинственностью. Вообще, если такая громадина разойдётся, угомонить её будет непросто. Крон, видно, из тех, кто медленно запрягает, – зато уж потом!.. – Как вам такой пейзаж? – спросил Светлан, кивая на расстилающийся внизу вид. – Если это Междуречье, то сильно изменившееся. По-моему, даже горы поменяли очертания. – Так глубоко я ещё не спускался, – пробормотал Крон. – Вы принесли удачу, малявки. – А может, помогли – этого не допускаешь? К твоему дару прибавился наш. – Ну, сказанул! – Не веришь? У-у, жадина… Светлан снова оглянулся на храм, чьи величественные стены едва не сплошь покрывал искусный горельеф, изображавший, как ни странно, человекообразных. (Хотя до людей ещё…) Странные пропорции, чудные лики – то ли художник порезвился, то ли модели и выглядели такими. – Что за личности? – спросил он у Крона. – Знакомы тебе? – Ещё бы, – хмыкнул тот. – Водой не разлить. Это и есть Великие, наши Пращуры и боги прочих Древних. Вернее сказать, такими их помнят гоблины. – Выходит, мы вторглись в их святилище? Неудивительно, что они кинулись. – Они напали бы где угодно – так устроены, – возразил великан. – Как завидят отличных от себя… – Ну, таких и среди людей много!.. И среди огров, а? Или вы всё ж любите нас – по-своему, по-гурмански? – Шутник!.. – Интересно, что начертано на стенах здешнего храма? – спросил Артур. – Какие-нибудь трогательные подробности из жизни Великих, – предположил Светлан. – Лишь тем и важные, что связаны с богами. – Ты почти угадал, – с усмешкой признал Крон. – Но даже пустяки Великих могут весить много, когда попадают к мелким тварям. Ну представь, что хорошо заточенная вилка досталась крысе. – Прямоходящей и достаточно смышлёной, да? – Светлан ухмыльнулся. – Вот, значит, какими видятся тебе люди!.. Что ж, у нашей хвостатой и впрямь возникнет преимущество перед товарками. Но не слишком ли мы схожи с вами, чтобы бросаться такими эпитетами? – Не обманывайся внешним подобием, человечек, – пробасил великан. – Думаешь, разница лишь в росте? У нас нет общих корней – нас разделяет пропасть!.. – Через любую пропасть можно навести мост, – пожал плечами Светлан. – Было б желание. И может, нас роднит не только общая среда? – А что ещё? – Вот об этом подумай сам. Не всё же тебе разжёвывать? Огр лишь фыркнул, совершенно не уязвлённый. – Ну, куда теперь? – спросил Артур, озирая окрестности. – Я знаю: куда, – пробурчал Крон. И, забросив палицу на плечо, потопал вниз по извилистой тропке, стиснутой пышными кустами. Король вопросительно посмотрел на Светлана. В ответ тот пожал плечами: а куда денешься без лифтёра? Придётся оберегать великана как зеницу и следовать за ним хвостиком. Или в момент его гибели, когда рассеются странные чары, их попросту вышвырнет из глубин времени, точно пробки? Ступал Крон вроде неспешно, но чтобы поспеть за ним, людям пришлось перейти на бег. Тропа уводила в обход горы, постепенно спускаясь, а заросли вокруг становились выше, изредка перемежаясь рощицами. Светлан не шибко разбирался в биологии, однако здешние растения явно не дожили до эпохи людей – исключая разве папоротники. Иные формы, иные цвета, иные запахи. А мелькавшая в листве живность казалась настолько странной, будто прибыла с другой планеты. Даже солнце тут не походило на себя – из-за особенностей атмосферы или в самом деле светилось не так, поменяв спектр. И слишком много его для этих широт, впору из доспехов вылупляться. Экая всё же благодать – прямо курорт. Поваляться бы сейчас на бережку, рядом с тёплой водой. Но вот поймут ли здесь такую беспечность? – Тебе не кажется, что для послов мы зашли слишком далеко? – негромко спросил Артур, дыша так, будто прогуливался, а не мчал со скоростью спринтера да ещё в полной рыцарской экипировке. – Действительно, сюжет повернул в неожиданную сторону, – согласился Светлан. – Но бывает, что обходные пути – самые надёжные. Мы-то ломали головы, как подступиться к ограм, а тут, кажись, нашлась зацепка. Ещё неясно, правда, какая, но что-то меня греет здесь. – Может быть, солнце? – предположил король, глянув на слепящий диск. – Да уж, перепады!.. – Этот верзила, хотя и огр, симпатичен на удивление, – заметил Артур. – Только не пойму: умён он или наоборот? – Соображает Крон как раз неплохо, хотя медленно, – ответил Светлан. – Но сколько быстрохватов так и не приходит к верному решению – в отличие от нашего тугодума. Уж он роет без спешки, зато в нужную сторону. Был у меня сокурсник в институте – любую задачку решал… если не подгонять. Вообще, тут возможны разные методы. К примеру, я до всего дохожу интуитивно – приходится крепко напрягать мозги и ждать, когда из подсознания выскочит подсказка. А вот в громадной башке Крона умещаются тысячи кубиков – он просто складывает их, как ему надо, и таких конструкций хватает почти на все случаи. Главное, подтолкнуть его в нужную сторону. – По-твоему, он уважаем среди своих? Светлан пожал плечами. – Умников нигде не любят, ибо не понимают, – сказал он. – Но великаны, видимо, лишены нашей завистливости, а потому должны хотя бы ценить их. К тому ж у нашего верзилы талант – наверняка редкий даже среди огров. Не исключено, Крон единственный у них, кто умеет пользоваться Шахтами. Как такого не уважать? Конечно, если не полные кретины. Рыцари сбавили скорость, заинтересовавшись и вовсе диковинным растением, похожим на громадный корявый пень, из которого во все стороны тянулись толстенные ветви, до омерзения напоминавшие щупальца. – Эй, человечки, осторожней! – бросил через плечо великан. – Это древо ещё при Великих охотилось на крупную дичь. А вас заглотнёт в момент. – Золотой Век, ага, – пробурчал Светлан. – Где даже пни не прочь закусить тобой. Райский сад прямо. – Дерево-охотник, надо же, – подивился король. – Чудны дела твои, Господи! – Ну, если принять версию Крона, наш бог тут ни при чём. Возможно, эту тварь и вовсе никто не создавал – сама прорезалась. – А вдруг в ней тоже живёт дух? Скажем, какая-нибудь дриада. – И после каждой трапезы она оплакивает убиенного, – подхватил Светлан. – Помнится, левая голова огневика, заваленного мной, тоже была сердобольной. Но желудок-то у них – общий. – Не согрешишь – не покаешься, – усмехнулся Артур. – На чём и жируют церковники. Они опять прибавили шаг, пустившись вдогонку за великаном. – Насколько понимаю, до тех клювастиков эволюция ещё не доползла, – сказал Светлан, поравнявшись с ним. – И почти все животины тут – мелочь. Тогда откуда взялась дорожка? – Её могли протопать гоблины, – предположил Артур, пока Крон собирался с мыслями. – Заканчивается-то она как раз у их святилища. – Но сейчас тропа намного шире, чем у храма, – по ней явно бродят не одни паломники. А других козлов пока не завелось. – Ночью тут по-другому, – наконец разродился великан. – Вот тогда на поверхность выходят древние звери, а для ваших малявок наступает кошмар. – Интересный факт: древние ведут ночной образ, – отметил Светлан. – Почему: боятся солнца? – Оно вредит древним, точно, – нехотя признал Крон. – Кому сильней, кому меньше. Тролли и вовсе обращаются в камень. Гоблины делаются вялыми, точно весенние мухи. От солнца у них кружится голова, слабеют ноги. Да и мне не по нутру прямые лучи. – Темнота – залог здоровья, – молвил богатырь. – Люблю фразы с двойным дном. – Это кто ж тут тёмный? – среагировал Крон с нежданным проворством. – Сама догадайся… милая моя. – Знал бы ты, сколько я… – Так поделись!.. – Ага. Мне только и забот. – Вот заодно поделишься ими. Не отставая, Светлан тормошил исполина, выспрашивая о разном, выясняя, какие сведения добыл тот в предыдущие ходки и о чём знал до погружений, набравшись от своих старших, почерпнув в легендах и преданиях своего народа. Поначалу огр отделывался междометиями, скупыми ухмылками, но мало-помалу разговорился – чему, похоже, удивился сам. Оказалось, даже такие завзятые одиночки нуждаются в заинтересованных слушателях. А внимать этому и впрямь стоило – даже Артур притих, с готовностью впитывая новые знания. Картина, открывшаяся за горой, оказалась красивой до неправдоподобия. Здесь затаилась долина, со всех сторон окружённая скалами, заросшая роскошным лесом, в котором даже стволы были зелёными и косматыми – из-за покрывавшего их буйного мха. Едва не половину долины занимало озеро, в чьей безмятежной глади отражались живописные вершины, по самые макушки покрытые кустами и травой. – Вот здесь ты и решил провести остаток дней? – спросил Светлан. – Что ж, такой выбор я могу понять. Не ответив, великан затопал по тропке дальше, и людям не оставалось иного, как снова догонять его. Теперь, после предупреждения Крона, Светлан вглядывался в ближнюю флору с большей насторожённостью, но ничего, похожего на плотоядов, не замечал. Впрочем, растительные хищники наверняка научились маскироваться – за столько миллионов лет эволюции. И вдруг он едва не ткнулся в спину Крона, внезапно остановившегося. Крутя головой, исполин озирал долину. – Любуешься? – поинтересовался Светлан. – Эстет. Уж здесь ты не застукаешь купающихся прелестниц. Хотя… – Вглядись, – посоветовал великан, хмыкая. – Сейчас это ещё можно различить. Пожав плечами, Светлан огляделся ещё раз… и задохнулся, наконец увидев. Никакая это была не долина, окружённая горами, но древние-древние развалины здания совершенно невообразимых размеров. Конечно, такая архитектура придумана не человеком, а масштабы едва укладывались в голове, но сомневаться не приходилось. Крыша, понятно, не сохранилась (если вообще была), зато остались могучие колонны, громадные скульптуры – сильно деформированные временем, но узнаваемые. И даже озеро сейчас, после смещения восприятия, больше походило на аккуратный бассейн. Вот уж и впрямь: Великие. Даже в сравнении с великанами. Оставив тропу, Крон направился к воде, и Светлан поспешил за ним, изумлённо качая головой. Чуть приотстав, Артур бежал следом, с интересом озираясь. Выйдя на берег, великан снова затормозил. – Чего ты? – спросил Светлан. – Окунись уж, раз такой случай. – Да на кой? – Для удовольствия хотя бы. Или утонуть боишься? – Я под водой могу хоть час продержаться, – похвалился огр. – Как кашалот, что ли? Чудо-юдо-рыба… А хочешь, устроим состязание? – Зачем? – пожал он плечами. – Про себя я знаю, а до других мне дела нет. – Резонно, – признал Светлан. – И всё ж омыть телеса тебе следует. – Зачем? – повторил Крон. – Слушай дядю, малыш, он не научит плохому… Думаешь, как мы тебя нашли? По запаху, не только по следам. А водные процедуры, как известно… Или не известно? Слушай, я уважаю вашу Праматерь, раз из-за неё ты кинулся спасать человечьих девиц, – но жаль, что она не приучила вас к гигиене. – Она Мать, а не нянька, – пробурчал великан. – И вообще, я собираюсь спать. – Прямо сейчас, что ли? – Ну. – А потом? – Потом загляну к гоблинам. Тут рядом пещера, где они живут. – В гости или как? – Уж как выйдет. – Что-то не доверяю я их радушию. А почему не наведаться, пока они сонные? – Я не дерусь со спящими. – Да зачем их будить? Пусть себе дрыхнут. – Тем более худо. Я не вор, чтобы красться. – Наш дядя самых строгих правил, – насмешливо заметил Светлан. – Тебе бы в рыцари записаться – был бы там из главных чистоплюев… Верно, король? – Вообще, я согласен с ним, – ответил Артур. – Благородным людям не пристало таиться. – Ну да, благородные входят в чужой дом с открытым забралом, а затем рубят хозяев в капусту. Думаете, беднягам это понравится больше? – Говорить не о чем, – заявил Крон. – Я решил. – А почему, собственно, мы должны заглядывать тебе в рот? Ишь, он решил!.. Забыл, как тебя встретили тут? Вот и представь, что с тобой станет без нас. Мы-то без тебя выживем… – Разве вы сможете вернуться сами? – К твоему сведению, я обучаюсь быстро, а учиться люблю, – сообщил Светлан. – К тому же у меня много талантов. Умеешь ты, к примеру, летать? Тяжеловесный огр поглядел на хвастуна с уважением – едва ли не впервые. – Что, на самом деле? – спросил он. – Ну, не как ведьмы, конечно, но над кронами воспарить смогу. – А драться вы умеете, это верно, – признал Крон задумчиво. – Мне за вами не поспеть. Там, на входе, ты рванул так, что даже из вида сгинул. Только меч сверкал да куски сыпались. Правда, это были всего лишь гоблины… А как быстро управишься с рыцарем? – При удачном стечении можно окочурить противника за секунду, – ответил Светлан с неудовольствием. – Да только ну её, такую удачу. – Договоримся так, – сказал великан. – Поможете мне, потом я помогу вам – чем смогу. Вы ж ко мне не для болтовни сунулись? – А в чём помогать-то? – Узнаете, когда дойдём. – «Когда» или «если»? – Всяко может повернуться. – Но это не во вред людям? – Тогда я не взял бы вас с собой, верно? – Логично. – Насколько понимаю, наш поход затягивается, – вмешался Артур. – А мы даже провиантом не запаслись. – Художник должен быть голодным, – мрачно изрёк Светлан. – Во всех смыслах. Правильно, здоровяк? Ты-то, небось, перед каждым погружением постишься неделями!.. – Спать хочу, вот что, – объявил Крон. – Разморило, должно. Сказано – сделано: великан тут же растянулся прямо на траве, в тени деревьев, и закрыл глаза, нимало не заботясь, что коварные недомерки срубят ему во сне голову. – Тебе не будут мешать наши голоса? – поинтересовался Светлан. – Да хоть пляшите!.. К счастью, Крон не храпел – наверное, шумный сон мешал выживанию людоедов, у которых по определению полно врагов. А может, причина в его идеальном здоровье. – Вот такие мы неприхотливые, – заметил Светлан негромко. – Даже если рядом пустует дворец, будем жить в хижине. Гвозди бы делать из таких… огров. И отправлять на поселение в коммунизм – уж там приветствуют заниженные потребности. Наконец стало тихо, и вскоре вокруг сделалось значительно оживлённей. В густой листве, шелестящей под ветерком, мелькали то ли тени, то ли лесные духи, в мерцании бликов на водной глади чудились призрачные фигуры. Может, правы язычники и земная природа раньше кишела бесплотными созданиями? – подумал Светлан. А потом пришёл Скиталец и распугал всю здешнюю духовность, загнав её в глубокое подполье, оставив место лишь для своих… рабов? Но если все мы – это и есть он, то кто же тогда Господь? Покосившись на безмятежно дрыхнущего великана, Светлан проворно выбрался из доспехов, с удовольствием возвращаясь к естественному виду, максимально сближаясь с природой. И сразу же вошёл в воду – тёплую, точно в домашней ванне. – Похоже, тут немалые глубины, – заметил из-за спины Артур. – А в мрачной и прохладной глуби могли уцелеть древние чудища, – подхватил Светлан. – Если и так, то наверх они всплывают лишь ночью. И уж я не собираюсь к ним спускаться. Нырнув руками вперёд, он устремился к дальнему берегу, гребя во всю мочь. На такой скорости корпус выходил из воды, скользя по поверхности, а руки мелькали под ним лопастями, ещё добавляя тяги. Светлан и раньше ощущал себя сродни глиссеру, а теперь вполне мог бы посоревноваться с ним – конечно, при наличии ласт и перчаток с перепонками. Несколько раз он тормозил, погружаясь в озеро и глазея на цветистых рыб, мелькающих вокруг. Но сколько ни вглядывался, дна не смог различить. А может, его и вовсе нет? На обратном пути Светлан с кроля переключился на брасс, чтобы как следует омыть кожу. А на сушу выскочил с разгона, оттолкнувшись от воды всеми конечностями, – прямо дельфин. Стряхнув с себя брызги, нехотя вернулся к доспехам. Присев на камень, Артур дожидался его, оставаясь наполовину одетым и при оружии, – как всегда, он добровольно взял на себя то, чего от него никто не требовал, и теперь один оставался настороже, оберегая своих беспечных товарищей. – Расслабься, величество, – сказал Светлан, ухмыляясь. – Если верить моему чутью, тут нам ничего не грозит – во всяком случае, до заката. И Крон не такой дурак, чтобы подставляться. Похоже, он даже нас сумел оценить верно. Удивительно, да? – И впрямь необычный огр, – согласился Артур. – Даже говорит не как другие. А какой огромный! – Рядом с ним я ощущаю себя Дюймовочкой, – засмеялся Светлан. – Всё время хочется распрямиться, а то и на цыпки встать. Жаль, что пришлось спуститься с шестиногов, – они нас возвышали. – Крон громаден даже для великана, – серьёзно сказал король. – До сих пор я не сталкивался ни с одним, кто был ему хотя бы по плечо, – иначе неизвестно, чем закончилась бы моя охота на них. – Может, как раз погружения и способствовали его росту? Здесь такой воздух!.. Он словно насыщен древней магией. Не чувствуешь? – У меня нет твоих дарований, – напомнил Артур. – Я лишь простой рыцарь, волею Господа наделённый изрядной силой. – Простой монарх, ну да!.. И лучший поединщик восьми королевств. – Исключая тебя. – А я не поединщик вовсе, – хмыкнул Светлан. – Так, обычный рубака-парень – тоже простой, как валенок. И пока не прижмут к стене… – Как та дюжина рыцарей, верно? Коих ты посбивал наземь в течение минуты. – Подумаешь, подвиг, – отмахнулся он. – Ведь это были люди – не великаны, не чудища. А ныне у нас противники посерьёзней. – Пропащие Души? – Ну и они, конечно, – наряду с прочими. Так что на прежней силе уже не выедешь. К счастью, хождения по Каналу продвинули нас намного, превратив в форменных богатырей, – однако эти резервы мы исчерпали и снова упёрлись в потолок. Что же дальше, а? – И что же? – хладнокровно осведомился король. – Ты не заметил: наши доспехи сделались тесными? – спросил Светлан. – Хотя должны были расшириться от тепла. – А-а! – сказал Артур. – Я было не поверил… – Эти Шахты, наверно, сродни Каналу и воздействуют на проходчиков примерно так же. Но если сравнить протяжённость… Да тут просто обязаны быть качественные отличия! Однако и это ещё не всё. – Не всё? – эхом отозвался король, явно заинтригованный. – В отличие от тебя, я доверяю своим чувствам и даже без лат ощущаю каждый сантиметр в изменении объёмов. Так вот, после перехода рост не прекратился. Конечно, он сделался не такой быстрый, но стайеры и на средней скорости убегают намного дальше спринтеров. Пожалуй, именно здесь мы прибавили особенно – а ведь минул какой-то час!.. Как видно, для новой силы требуются иные резервуары, более вместительные. – По-твоему, в этом мире мы рискуем превратиться в чудовищ? – Чудовище, мой друг, – это состояние души, а не тела. Тот же Крон, несмотря на его размеры, куда разумней и добродушней большинства своих соплеменников, если не всех. – Ну хорошо, – молвил Артур. – Сила и рост – куда ни шло, на неведомых тропах всякое бывает. Но объёмы, вес… А как же закон сохранения, выведенный вашими учёными? – Ты слишком эрудированный для короля, – усмехнулся Светлан. – Даже в твоём мире нарушается столько наших законов!.. А в здешнем, не исключено, нарушаются и ваши. И потом, что мешает усваивать молекулы прямо из воздуха? На высших уровнях энергетики, говорят, такое возможно. Ведь местная природа такая живая – почему не питаться от неё напрямую? Словно бы для убедительности он прыгнул повыше и приземлился с таким бухом, точно это ступил великан. Не лучший способ измерения массы, но – за неимением. И как звучит, а!.. – И чего же нам ждать? – спросил Артур. – У художников есть термин: героические пропорции. Это когда голова маленькая-маленькая, а всё остальное – мышцы. Говоря конкретно, высота черепа должна составлять одну девятую от роста. Вот к таким уродцам, боюсь, мы и едем. То есть головы у нас меньше не делаются – наоборот. Но растут всё-таки медленней прочего. – Вопрос, где мы остановимся. Как бы не сделаться ближе к ограм, чем к людям. – Тебе-то что волноваться? – хохотнул Светлан. – Разве королям не к лицу величие? Кстати, древние египтяне рисовали своих правителей исполинами – может, неспроста?.. Хотя не такие они древние, если судить отсюда. Их ещё и в проекте нет. А представляешь, какими были Великие? – спросил он. – Здешние джунгли им вместо травы – эдакий, понимаешь, ковёр!.. – Меня больше заботит, что будет, когда не сможем втиснуться в доспехи, – сказал Артур. – Не пришлось бы сражаться голыми. – Тебя это смущает? Уверяю, враги смутятся не меньше!.. Конечно, если они истинные христиане, коих не покидает целомудрие, даже когда насилуют иноверок. – Дело-то не в приличии – в уязвимости. – Будем ворочаться шустрей – вот и всё. Кстати, я не уверен, что наши латы защитят, если подставимся под удар. Похоже, здешнее оружие не чета вашему. – И однако ж наши клинки пробивают их латы! – Боюсь, старина, это были ритуальные латы – не боевые. К тому ж, мы всё-таки богатыри. – По крайней мере у нас не вырастут рога? – спросил Артур с беспокойством. – И не покроемся ли мы чешуёй и шипами – на манер драконов? – Да разве это худо для истинного рыцаря? – рассмеялся Светлан. – Тот же Бройль не вылезает из лат, словно надеется, что они прирастут к коже… Или ты намекаешь на Анджеллу? Рога, дескать… – Боже упаси! – Во всяком случае, она может не оценить, если заявлюсь к ней в таком виде, – даром что ведьма. Вот твоя Джинна – другое дело. Демоны лишены наших предрассудков. – С чего это она моя? – пробормотал король. – Ну хорошо – наша, – усмехнулся Светлан. – Предлагаешь организовать очерёдность по уходу за её телом? – Этого я не говорил. Наконец решившись, Артур тоже отправился купаться. Войдя во вкус, плескался довольно долго, затем выбрался на берег и растянулся рядом с приятелем, подставив тело жаркому солнцу. – Слушай, тебя не дёргает, что мы так круто обошлись с орками? – спросил Светлан, покосившись на него. – Вот мне что-то не по себе. В конце концов, бедняги лишь защищали свой храм. Король пожал могучими плечами: – Ну, если это не тревожит Крона, который к ним намного ближе… – А как же тезис «не убий»? Или он подразумевает лишь единоверцев? Хотя верующие и своих лупцуют за милую душу – было б желание. – Или выгода, – прибавил Артур. – Или ради славы. Или если этого требует честь… Причин много, мой друг. Иногда просто не остаётся иного пути. А большинству людей вполне хватает приказа, чтобы себя оправдать. – Легко им жить на свете, просто. Вылезает какой-нибудь монстрик, волею судеб оказавшийся наверху, и берёт на себя ответственность за пролитую кровь – ради великих целей, понятно. А убийцы и рады, теперь-то у них руки развязаны. И всех, кто не примкнул к душегубству, они почитают уродами, если не предателями, и тоже выводят за скобки. В этот момент Крон зашевелился, выныривая из сна, больше похожего на летаргию, и нехотя открыл глаза, сразу наставив зрачки на людей. – Что, выдрыхся уже? – полюбопытствовал Светлан. – Или одному тебе плохо спится? – Болтаете много, – пророкотал великан. – Бу-бу-бу, бу-бу-бу… Когда успеваете думать? – Это потому, что сообща нам легче мыслится, – пояснил Светлан. – Конечно, когда есть, что складывать. А то с иными, знаешь, больше теряешь. Хотя и в этом есть смак. Эдакий словесный мордобой. Один «за», другой «против» – ни хрена не понять, зато весело. А изредка даже рождается нечто, отдалённо похожее на истину. – Да как же можно соображать, когда всё стекает через язык? – У каждого своя метода, маленький, – усмехнулся богатырь. – Важен результат. И вот тут мы с тобой посоревнуемся, хочешь того или нет. Кстати, раз уж проснулся – тут у нас дискуссия завязалась… – Да слышал я. – Ну и как относишься к тому, что мы посекли твоих дальних родичей? – Какие они нам родичи, ты чего? – Нет? Самородки, значит. И гоблинов тебе не жаль? – Так они ж сами нарвались… – …сказал мародёр, приканчивая хозяев. Кажется, нас не звали, а? – Это как поглядеть. Думаешь, я по своей охоте впёрся сюда? – Неужто и тут напросились? Какие нехорошие! – Разберёмся, – проворчал великан. – Похоже, и дальше не обойтись без поножовщины. Это напрягает. – Как сказал твой дружок: иного пути нет. – И почему я всегда оказываюсь в меньшинстве? – вздохнул Светлан. – Такая планида, видать. Помолчав, он спросил: – Между прочим, а как у гоблинов с обонянием? – Нормально, – ответил Крон. – Весьма острое, – сейчас же добавил Артур. – Не хуже, чем у собак. – Тогда и тебе, мальчик, не мешает ополоснуться – уж извини. Иначе к нам слетятся не только… пчёлы.Глава 3. Солнце, прощай!
Путь их снова лежал в гору, мимо приземистых пушистых деревьев, мимо исполинских изваяний и колоссальных колонн, вблизи вовсе не походивших на искусственные творения. Солнце опускалось всё ниже, тени от дальних скал уже накрыли озеро и теперь на глазах поднимались по склону, словно пустились вдогонку за троицей. После купания Крон, видимо, изрядно потерял в весе, поскольку шагал намного легче, чем накануне, – а может, как и богатыри, успел набраться сил в здешней атмосфере. Впрочем, сколько огр ни драил шкуру песком, сколько ни отлёживался в воде, полностью от запаха не избавился – слишком долго его копил. Снова упаковавшись в латы и обвешавшись оружием, рыцари скакали за ним джейранами, взмывая на каждом прыжке. – По-моему, у меня ещё прибавилось мощи, – словно бы пожаловался Светлан. – Ходишь, как на пружинах, а вот при беге чувствуешь себя куда комфортней. Теперь это станет нашим режимом по умолчанию. – Вот-вот, – бросил Крон через плечо. – Пора бы тебе замолчать. – Перед смертью не надышишься – слыхал такое? А как погрузимся во тьму, жуткую да зловещую… – Что тогда? – Тогда посмотрим. Хохотнув, огр ещё прибавил шаг, словно и сам не знал, куда девать энергию. Но уже через несколько минут остановился, уткнувшись в громадную глыбу, за которой, видимо, и таился вход в пещеру. Дорожка сюда и впрямь оказалась недолгой. Как раз и солнце коснулось горизонта, превратившись в громадный оранжевый круг. Вот и славно – не так жалко будет расставаться с ним. – Как выражаются короли, – сказал Светлан, покосившись на Артура, – эта работа для великанов. Ну давай, громила, навались! – А самому слабо? – усмехнулся тот. – Слабо или нет, а великану – великанье. Должна же и от тебя быть польза? – Ну, нахал! Качая головой, исполин придвинулся к скале, подцепил толстыми пальцами глыбу, напрягся так, что мускулы вздулись валунами, и медленным движением отвалил её в сторону. Да уж, здоровья ему не занимать – даже для своего веса Крон могуч. И если был бы чуток проворней, а вдобавок злобен… Не приведи бог заполучить такого врага! Открывшийся ход оказался достаточно просторным для огра, а видом напоминал тоннель, довольно круто уводивший вниз. Пол состоял из череды уступов, смахивая этим на лестницу, стены то разбегались вширь, то сближались так, что Крон едва протискивался. Зато потолок не доставлял хлопот, великану даже не приходилось наклонять голову. Как ни странно, здесь было скорее сумеречно, чем темно, поскольку от многих подземных растений исходило свечение. Время от времени из расщелин возникали странные звери, похожие на кожаный мешок с коротенькими когтистыми конечностями и громадной пастью, – как видно, совершенно безмозглые, потому что без колебаний устремлялись на противника, наверняка более сильного. Подставляться под их акульи зубы путникам не хотелось – приходилось рубить, рассекая мягкие туши. Вот на орков эти твари вряд ли нападали, иначе давно бы вывелись. Видимо, в здешней пирамиде они занимали нишу крыс, пожирая отходы, а заодно подменяли собак, охраняя своих хозяев от непрошеных визитёров. Кроме них, тут водились огромные пауки, такие же агрессивные и, похоже, ядовитые. Как и «мешочники», они сбивались в небольшие стаи, но вели себя хитрей, норовя подкрасться втихую, предварительно окружив возможную жертву, и впрыснуть отраву исподтишка. Этих Светлан крушил без сожаления. Изредка попадались исполинские мокрицы, укрытые черепашьим панцирем и с устрашающими клешнями, – судя по всему, падальщики, но при случае охочие до свежатинки. Каждого путника они испытывали на прочность, а наткнувшись на серьёзный отпор, сразу же отступали – по крайней мере, этих не приходилось убивать. Прочая живность была помельче и могучую троицу не беспокоила, торопясь убраться с дороги. Затем тоннель распался на два коридора, куда менее широких, да и потолок разом сделался ближе. Потом и вовсе начался лабиринт, сплетённый из множества ходов, изобилующий развилками и тупиками, кое-где делающийся и вовсе тесным. Время от времени Крону не оставалось иного, как пробираться по коридорам на четвереньках, и тогда его широкая ряха становилась мрачнее тучи, явственно отражая, что ощущает этот гордец, сроду не кланявшийся никому. К тому же такая поза превращала великана в лёгкую мишень для здешних пакостников. Поэтому порядок следования сменился: первым теперь двигался Светлан, руководствуясь подсказками Крона, а король прикрывал тылы. К счастью, лабиринт был не особенно сложным, да и огр ориентировался в нём с уверенностью. Но именно здесь на Светлана вновь накатила тоска. Эти приступы доставали его где угодно и случались тем чаще, чем дольше он не видел Анджеллу. Впрочем, до последнего времени им редко приходилось разлучаться, так что статистику тут ещё предстояло набирать. «Что ж это делается? – усмехнулся Светлан краем рта. – И в Шахте от неё не скрыться. Угораздило меня втюриться в королеву-ведьму!..» Если бы он не разучился спать подолгу, все сны, наверное, были бы лишь о ней, Анджелле. И даже наяву она виделась Светлану так ясно, словно прямо перед ним крутили видео. А стоило сощурить глаза, как картинка становилась реальнее яви, и тогда их совсем не хотелось открывать. Светлан бежал и грезил, как это якобы умеют делать эльфы. И однако первым почувствовал угрозу как раз он, круто затормозив. – Чего стал? – сейчас же спросил Крон, останавливаясь вплотную. – Притомился? – Придётся обходить, – сказал богатырь. – Дальше дороги нет. – Как же нет? – удивился огр. – Разуй глаза. – Лучше ты сам… напрягись. Всеми фибрами. После длинной паузы Крон буркнул: – Ну? – Я тоже ничего не ощущаю, – прибавил из-за его спины Артур. – Вы что, не чуете опасность? Надо ж прислушиваться к себе!.. – Не забывай, мы лишены твоего дара, – произнёс король. – И это вас роднит, да? Сила есть – зачем осторожность? Раньше такое сходило с рук, но сейчас-то мы – первопроходцы. – Так и что? – спросил Крон. – Особый нюх нужен, – хмыкнул Светлан. – Как у разведчика. – И чего ж ты унюхал там? – Мой… э-э… хранитель оберегает лишь меня, причём подробности не сообщает. Может, там затаилось чудище, может, приготовлена западня. Но если это опасно мне, то и тебе мало не покажется – уж поверь. И если хочешь добраться до цели, лучше не искушать судьбу без крайней нужды. Не согласен? С большой неохотой великан развернулся и двинулся в обход. Сейчас же Светлан обогнал его и снова возглавил цепочку. К счастью, отступать пришлось недалеко, а окольный путь оказался длинней ненамного. Но перед следующей развилкой Светлан опять ощутил неладное. – Куда дальше? – спросил он, оглядываясь на огра. – По-моему, налево, – откликнулся тот. – «По-моему»? Прислушиваясь к себе, Светлан углубился в левый тоннель на сотню метров. Затем притормозил, предупреждающе вскинув руку. Артур сейчас же застыл, ухватившись за меч, а через пару секунд остановился и Крон. Медленно-медленно Светлан заскользил назад, обшаривая взглядом пещеру – куда только мог дотянуться. И пятился до самой развилки, избегая подставлять спину угрозе, исходящей из тьмы. Может, опасность и по силам троице, но стоит ли проверять? – Налево пойдёшь – жизнь потеряешь, – пояснил он, вернувшись к исходной точке. – А может, и все три. Оно нам надо? Попробуем правый путь. Крон не стал возражать, лишь угрюмо поглядел налево, словно бы не столько знал дорогу, сколько чувствовал направление – да скорее всего так и было. Конечно, для компаса огр великоват, зато его не надо носить. К счастью, второй коридор стал вскоре заворачивать в нужную сторону – что, впрочем, ещё не говорило ни о чём, поскольку топать до неведомой цели наверняка предстояло долго. Затем стены неожиданно раздвинулись, потолок круто вознёсся ввысь, и троица вступила в громадную пещеру, едва не сплошь заставленную причудливыми строениями. Это напоминало обычный город – с домами в несколько этажей, с улочками и тесными площадями, с воздушными мостиками и лестницами. А неба не видно, потому как ночь, вдобавок пасмурная. Свод пещеры, кстати, и впрямь едва проглядывался – нетрудно было убедить себя, что его нет. А тьма и тут не была полной, рассеиваемая сиянием то ли кристаллов, то ли всё тех же растений, заменявших под землёй фонари. – Что скажешь, разведчик? – спросил Артур. – Обойдём или дерзнём напрямик? – Вроде бы здесь пусто, – откликнулся Светлан. – Ну, почти – так, что-то мелькает на периферии. – По-твоему, дома заброшены? – Если бросили, то недавно. Но скорее их оставили на время – как бы сезонное жильё. Кстати, наверху сейчас лето, нет? – обратился он к великану. Тот не ответил, задумчиво озирая крыши, даже глядя поверх домов – всё вперёд, вперёд. Идти в обход Крон явно не собирался, а подождать вряд ли согласится. – Что ж, двинулись по кратчайшей, – вздохнул Светлан. – Побудем и мы ненормальными героями. Странный это оказался город: как игрушечный… если предположить, что здешние игрушки размером с людей. Или нарисованный – со сглаженными углами, без лишних деталей. Дорог тут не было – сплошные пешеходные тропки, кружащие вокруг зданий, пересекающиеся, накрывающие друг друга, ведущие то вверх, то вниз, нередко упирающиеся в двери или превращающиеся в лестницы, а иной раз вздымающиеся к верхним этажам. Водные потоки здешним мостикам заменяли расщелины, рассекавшие посёлок на островки. Против ожидания, в городке не было грязно, а из мусора попадались лишь осколки плит да куски металла. Наверно, те кожистые мешки с зубами поджирали за орками всю органику, при этом ничего не добавляя от себя, – переваривали всё вчистую. Завидная утилизация – вот бы её в двадцать первый век!.. И тут действительно было пусто: ни угрожающих мельканий в отдалении, ни подозрительных шорохов, ни свежих запахов. Как видно, подземельная живность ещё не успела сюда просочиться. Может, и жаль – такой антураж словно бы нарочно выстроен для охоты. А ещё интересней здесь рубиться, выискивая одного противника за другим и сторожась стрелков, засевших по чердакам… Впрочем, это уже из другой игры. Конечно, в городе не горел ни один фонарь, не светились окна. Естественного освещения хватало, чтобы не натыкаться на стены, но вот проникать взглядом внутрь домов было непросто даже богатырям. Затем путь им преградила уже не расщелина, но пропасть, через которую протянулся мост изрядной ширины. Если до этого они шли по городу, более или менее цивильному, то за мостом громоздилось нечто вроде замка – с внушительной стеной, усиленной угловыми башнями, массивными крепостными воротами, видимо, из чугуна, и мрачным строением по центру, испещрённым узкими бойницами. – Кто ходит в гости по утрам, – пробормотал Светлан, вглядываясь. – Тарам-тарам, тарам-тарам… По-моему, это застава, – сказал он громче. – Пограничная или городская – чёрт поймёт. А кого они стерегутся, тоже не знаю. Возможно, и нас. – По-твоему, их успели предупредить? – спросил Артур, останавливаясь рядом. – И вообще, думаешь, там кто-то есть? С виду-то всё спокойно. – Не нравится мне тамошняя тишь – как бы она не предваряла бучу. Опять у меня дурные предчувствия. – Больно ты мнителен, человечек, – зарокотал Крон, нехотя тормозя перед мостом. – Туда нельзя, сюда нельзя… А куда можно? – Пожалуйста, – ответил Светлан, кивая за спину. – Вот туда путь открыт – пока. Не умеешь пятиться? Так развернись и опять смело шагай вперёд! – Такие фокусы не для меня. – Тогда не мельтеши, как болонка, – тебе к лицу солидность. – Да к чему медлить-то? – А чего дёргаться? Ты глянь, какие ворота!.. Уж лучше подождать, пока сами отворят. Надолго их терпения не хватит, будь уверен. – Подумаешь, ворота! – пробурчал великан. – И не такие ломали. Обогнув людей, он двинулся к заставе, поигрывая шипастой дубиной. – У тебя что, железный лоб? – сказал Светлан вслед. – Хочешь поработать тараном, да? Тогда хотя бы встань на четвереньки. Как раз ворота его смущали мало – несмотря на высоту, одолеть их не составляло труда. Но вот какие радости откроются дальше? Впрочем, первыми открылись всё-таки ворота – ровно настолько, чтобы пропустить меж створок огромное копьё, водружённое на высокие колёса и уже разогнанное до опасной скорости – опасной для бедняги Крона, тоже успевшего набрать инерцию. Длинный, сходящийся в иглу наконечник был нацелен в живот великана, и увернуться тот вряд ли бы смог, тем более что под древком копья, в простеньком сиденье, угнездился водила – эдакий камикадзе местного засола. Вот так здесь встречают непрошеных гостей, а чужаков ненавидят, видимо, куда сильней, чем ценят собственную жизнь. Выхватывая кладенец, Светлан сорвался с места, будто его швырнуло взрывом. Пролетев мимо Крона, он единым махом рассёк переднюю ось губительного колёсника и тут же изо всех сил рванул за древко, сбивая его книзу, а сам, наоборот, взмывая выше крепостной стены. Дальнейшее от него не зависело – на пару секунд Светлан выпал из сюжета, оставшись без опоры. Извернувшись в воздухе, он беспомощно наблюдал, как громадное копьёмедленно-медленно клонится к мосту и как Крон, наконец среагировав, пытается отпрыгнуть, чтобы пропустить оркский подарочек между ног, и как они, копьё и великан, неотвратимо сближаются, только теперь остриё нацелено не в живот, а в промежность – что тоже, вообще говоря, на любителя. Но тут рядом с копьём возник Артур и повторил манёвр напарника, взлетая как на батуте. И этого хватило, чтобы Крон разминулся с остриём, – оно таки пронеслось меж его бёдер, в худшем случае оцарапав. Лишь тогда Светлан перевёл взгляд вперёд, интересуясь, на кого ж его посылает бог. И видеть это стоило: по широкой дуге, сгоряча перемахнув ворота, он нисходил в гущу вооружённой толпы, уже изготовившейся к вылазке – вдогонку за своим колёсным сюрпризом. Атаки с воздуха они не ждали, даже не смотрели вверх, но это могло подарить ему лишь секундную задержку, не больше, а потом тут начнётся такое!.. И что делать, если хочется жить? В этот миг орки разразились воплями, явно предварявшими атаку и наполненными такой обжигающей злобой, что Светлану сделалось жутко. А со страха захотелось убивать – уж как водится. С лёта он обрушился на стаю, мгновенными ударами кладенца рассекая бронированные тела, кидающиеся на него отовсюду. Крутясь волчком, он будто окружил себя шелестящей сферой, и всякий, кто пытался прорвать её, валился наземь – уже мёртвым. Затем в драку включился Артур, тоже перемахнув через ворота, и молотилка удвоила обороты. А когда сюда подоспел Крон, протиснувшись между створок, его палице уже не нашлось работы. – Впредь буду перемещаться прыжками, – сказал Светлан, переводя дух. – Надо делать поправку на возросшую силу. – Покосившись на порубленные трупы, прибавил: – Какие горячие парни! То есть буквально – от них прямо пышет жаром… до сих пор. И активны на диво: аж трясутся, точно под током… э-э… тряслись. Похоже, у них ускоренный метаболизм. И вот теперь они в самом деле проснулись – рубили от сердца, ты оценил? Я начинаю думать, что доспехи нам больше мешают – во всяком случае, эти. – Боже, да что мы сделали им? – изумлённо вопросил Артур. – Откуда такое ожесточение? – А то и сделали, что – Боже, – пробурчал Крон. – Видно, внутри вас гоблины чуют Скитальца. – Тогда почему первым они атакуют тебя? – А на предателей всегда лютуют больше, чем на врагов. Наверно, зря я связался с вами. – Во-первых, без нас ты вообще вряд ли бы попал сюда, – возразил Светлан. – Во-вторых, что стало бы сейчас с твоей толстой шкурой, если б не мы? Пока ты разойдёшься!.. Хорошо ещё, орки орут перед наскоком, а не кидаются из засад. Только завидят чужих, славные мои, и принимаются вопить. – Это уже ваши приёмы, человечки: засады, ловушки, хитрости. Без таких подлых штучек Скиталец не смог бы противостоять Великим. – С дурной наследственностью трудно бороться, – вздохнул Светлан. – Значит, это Скиталец привнёс в здешний мир коварство? А я-то думал: с чего драконы такие честные!.. – Угадал: они тоже принадлежат к Древним. – Но послушай, Крончик, во всём же хороша мера – а вы каждую стену норовите прошибить лбом. Честность-то не в том, чтоб вести себя как идиоты, – нельзя лишь отступать от оговорённых правил. Подло бить слабых или лежачих… нападать со спины… но уворачиваться от ударов разве зазорно? И подгадать момент, чтобы садануть самому. Чем переть буром, ожидая, кто рухнет первым… – Ну, пока что падают другие, – хмыкнул великан. – Косите гоблинов, как траву. – Они не оставляют нам выбора, – сказал Светлан. – Точнее, выбор есть, но больно унылый: убивать или быть убитым. А я не настолько альтруист, чтобы избрать второе. – И как же с твоими «мостами»? – насмешливо бросил Крон. – Которые якобы через любую пропасть можно навести. – А ты разглядел в орках хоть искру желания? Конечно, я понимаю твою классовую солидарность… Но ты всегда волен ударить нам в спины – если успеешь набрать обороты. – Не пори чушь, человечек! – Вот интересно: откуда взялись колдуны? – вдруг спросил Артур. – Уж у них коварства в избытке, а душ нет. – Действительно, странные типы, – согласился Светлан. – Берём худшее с каждой стороны и получаем колдуна… Ладно, парни, давайте осмотрим дом. Оставив дворик, усыпанный изувеченными телами, забрызганный тёмной кровью, рыцари вступили в здание и, не теряя насторожённости, двинулись по этажам, заглядывая во все двери, не пропуская ни угла. Хочешь не хочешь, но зачистку следовало довести до завершения – во избежание новых внезапностей. Дом был не особенно большим, зато с множеством перегородок, и закутков тут оказалось тьма… причём почти все они и были тёмными. Очень раздражал шёпот, чуть слышно, хотя гулко бормочущий на нечеловеческом языке, – уж лучше бы тишина. Откуда он доносился, Светлан так и не понял. Возможно, это вибрировали стены. Какое-нибудь древнее колдовство… кажется, безвредное. К счастью, больше они не нашли здесь никого. Как видно, гарнизон замка встречал пришельцев в полном составе, и ни один из его бойцов не пожелал пропустить такую потеху. На запертые двери рыцари наткнулись, только когда спустились в подвал. Взломав первую, проникли внутрь и огляделись, удовлетворённо ухмыляясь. Кажется, они угодили в кладовку: шматы мяса, похоже, вяленого, не столько уложенные, сколько брошенные в корзинки, какие-то неведомые плоды – даже не понять, фрукты или овощи. А некоторые и вовсе больше смахивали на корни. Впрочем, какая разница? Богатырский желудок всё перемелет. Вот на что Светлан не жаловался последнее время – это на аппетит. И даже вид порубленных тел никак не сказывался на организме: ни дрожи, ни слабости, ни позывов на рвоту. Хотя подобные картинки нравились Светлану ничуть не больше, чем раньше. Прихватив с десяток корзин, друзья вернулись к Крону, поджидавшему их в главном зале. Наверно, как раз тут устраивались пиршества – длинные плиты, видимо, заменявшие оркам столы, каменные кубы вместо стульев. Даже некие подобия картин на стенах, сильно напоминавшие мазню обезьян. Хотя, может, в них и был смысл. А прямо посреди зала полыхал костёр, переживший здешних хозяев, – тоже, скорее всего, элемент декора. Вывалив оркские припасы на одну из плит, рыцари расселись на кубах. – Всё-таки в каждой бочке с дёгтем можно наскрести мёда на ложку, – бодро изрёк Светлан, взмахом руки подзывая огра к столу. – Если постараться, конечно. – По крайней мере здесь не грозит угоститься человечиной, – заметил Артур. – Знаешь, гоблятина меня тоже не прельщает, – сказал Светлан. – Или троллятина. Вообще, пожирать разумных… даже с придурью… Кстати, гоблины замечены в каннибализме? – спросил он у Крона. – Имею в виду: пожирают ли они своих? – Бывает, – повёл тот громадным плечом. И пояснил с благодушием, с каким говорят о родичах: – Ребята они практичные, усложнять не любят. Если кто из них гибнет – на охоте, а то и в сваре, – не выбрасывать же? Артур задумчиво поглядел на шматы мяса, трудно поддающиеся идентификации, и со вздохом последовал примеру Светлана, принявшись за растения. Зато огра происхождение этих кусков совершенно не волновало – судя по тому, с каким смаком он уминал их. Некоторое время все трое с увлечением насыщались, впрочем, не забывая поглядывать на двери. – По-моему, никто не сбежал, – сказал Светлан, наконец утолив голод. – Как думаете? – Гоблины не бегают от врагов, – ответил Крон, продолжая жевать. – В чём, в чём, а в этом… – Вот так они и вымерли. Ну, почти. – Как и мы, что ли? – С вами вышло ещё хуже: вас ассимилировали – в смысле, поглотили. Это вам за ваше людоедство!.. – Не понял, – буркнул великан. – Беда в том, приятель, – пояснил Светлан, – что ныне Скиталец живёт и в вас тоже. Не из-за одного же инцеста вы так измельчали и… – («Провонялись», – чуть не брякнул он, однако удержался.) - Не настолько разными оказались люди и огры, чтобы за столько веков соседства не обменяться ген… э-э… кровью. Так что воевать с Ним вам затруднительно. А убивая людей, вы прибавляете груз на свои души – у кого они есть, понятно. – Уж будто. Тебя ж не тяготят смерти гоблинов? – Кто тебе сказал? После паузы Светлан прибавил: – Вообще я могу понять возмущение хозяев, когда к ним вламываются без спроса. Конечно, крушить гостям черепа я бы не стал… С другой стороны, ко мне ещё ни разу не врывались с оружием. – Это ты к чему? – спросил Крон, тоже отваливаясь от стола. – А к тому, что с меня довольно. Мы уже достаточно наломали дров тут – пора тормозить. Конечно, ты дорог нам, но всё имеет свою цену. – Человечек, у меня нет времени на болтовню. Нужно спешить. – Так вперёд – кто тебя держит? – ухмыльнулся Светлан. – А мы потом отомстим за тебя. – Считаешь, гоблины не по силам мне? – На просторе – да, преимущество за тобой. Там ты видишь врагов за минуту, и твоей дубине есть где разгуляться. Но в здешних теснинах орки изведут тебя, рано или поздно. Ты будешь их убивать, конечно, но уже после того, как каждый нанесёт по паре ударов. Вот и считай, на скольких тебя хватит. Считать великан умел. И тезисы оппонента у него, похоже, не вызывали сомнений. – Чего ты добиваешься? – спросил он, нахмурясь. – С вами или один, но всё равно я пойду дальше – тут не о чем говорить. Может, вам нужна плата? – Мы рыцари, а не наёмники, – с презрением молвил король. – Тогда в чём дело? – Во-первых, коротенький привал не повредит, – ответил Светлан. – Во-вторых, нам с Артуром нужно оснаститься наново, поскольку обычная сталь уже помогает плохо, а также подыскать себе кольчужки по росту. В-третьих… Он помолчал. – Что? – Надобно осмыслить, что произошло тут, и… сделать выводы. – Ты о чём, человечек? – О том, что ты выкинул на мосту, – рявкнул богатырь. – Чёрт, мы ж едва прорвались, по самому краешку скользнули!.. Ты и дальше намерен вести себя кое-как? Крон пожал своими глыбами, решив, видно, что на этот вопрос можно не отвечать. – Э нет, малыш, так не пойдёт – я не люблю поскальзываться дважды на одной корке. Как и Артур… Верно, старина? Король величественно кивнул, с сожалением разглядывая свой меч, выщербленный о панцири орков. И как тот не переломился от таких ударов? Жаль, Артур не прихватил с собой секиру – от неё здесь было бы больше проку. – Знаешь, что такое команда? – продолжал Светлан. – Это когда каждый исполняет свою роль и при этом не мешает партнёрам. Иначе это стая, сброд. Любая отсебятина вносит сумятицу – что мы и поимели тут по твоей милости. Экий порывистый, надо же! Будто и не великан вовсе, даже не мужик, а так – взбалмошная, экспансивная фифа. Что хочу, то и ворочу, да? А мы – расхлёбывай. – Что тебе нужно от меня, скандалист? – Твоё великанское слово. – Светлан хохотнул. – Или великанье?.. Ты не дурак и уже наверняка понял, чего мы с Артуром стоим и какие у тебя шансы, если пойдёшь один. Стало быть, проблема в том, что для тебя важней: твой гонор или твоя цель. И чего в тебе больше: ума или самолюбия. Вот и взвесь! – Ведь и это не всё, – сказал Крон, подумав с минуту. – Что у тебя в-четвёртых? Молодец, правильно рассудил. Приятно иметь дело с умными. Даже, если они – огры. – Вот мы и подошли к самому главному, – ухмыльнулся Светлан. – Постепенно, шажок за шажком. – И что ты считаешь главным? – Причину, которая сможет оправдать наши бесчинства. Без этого я отсюда не сдвинусь. Может, соблаговолишь наконец объяснить, что ты забыл в этих норах? Не верю, что тобой движет любопытство, – слишком ты устремлён. Тут замешано личное, да? – Глубоко роешь, человечек, – пророкотал великан. – Не боишься: завалит? – Понимаешь, такая у меня натура: анализирую всё, даже собственные поступки. Помедлив на сей раз дольше обычного, Крон всё же откликнулся: – И в чём, по-твоему, причина? Ну говори, раз такой умный! – Вообще движущих мотивов – что у людей, что у огров – не так много, – принялся рассуждать Светлан. – У вас даже меньше: за властью не гонитесь, к роскоши равнодушны. Тщеславия, правда, не лишены, но у вас оно не уходит в манию. Наверно, живёте слишком долго, чтобы заботиться о славе как мы – вам не нужна такая замена бессмертию. Религиозный фанатизм тоже отметаем. Остаются привязанности – к своему племени, к родичам… к женщинам. Последние слова он произнёс не торопясь, разделяя их паузами, и при этом пристально следил за лицом огра. Отмалчиваться тот умел, но настоящей скрытностью здесь не пахло… н-да, вот о запахах не будем… и при должном внимании (да по такому огромному лицу) можно было читать, как по книге. – Версия первая – героическая, – продолжил Светлан. – Чтоб помочь своему народу, ты мог нырнуть в эту глубь за каким-нибудь легендарным оружием Великих вроде перуна Зевса или, скажем, молота Тора. Но, по-моему, огры слишком большие индивидуалисты для таких мотивов. Ради друга – иное дело, тут вы способны на героизм. Да? Конечно, Крон не ответил. – Версия вторая – сентиментальная. Довольно странная, учитывая, куда нас занесло, и я не стал бы её приводить, если б при упоминании женщин на твоей ряхе не отразилось куда больше чувств, чем когда я говорил о племени или родичах. К тому же, насколько знаю, огры не сходят с ума по самкам, а если болеют этим, то в лёгкой форме. Или ты и здесь исключение? Вот тут молчание затянулось до неприличия – конечно, по людским меркам. Великан погрузился в свои мысли, точно в морскую глубину, – и теперь на поверхности не просматривалось даже ряби. – Я мог бы открыться вам, – наконец вымолвил он. – Однако вы – наши враги. И что нам во благо, для вас – зло. – Как же мне надоело это! – сказал Светлан. – Слушай, верзила, не говори «мы» или «вы», не распыляй ответственность – пусть каждый отвечает за себя. Говори «я», «ты»… Лично ко мне у тебя есть претензии? – А разве ты не хочешь, чтобы великанов стало меньше? – Дело в том, малыш, что сейчас мы заинтересованы в обратном, – возразил богатырь. – Ибо явились к вам с предложением союза. Желаем дружить против общих вражин. – Человечек, – угрюмо пророкотал огр. – Я слишком многое знаю о коварстве людей, чтобы поверить в твою честность. – Знаешь или слышал? – Какая разница? Мои-то сородичи не способны врать. Светлан вздохнул: тяжёлый случай. Недоверчивость простодушных ещё хуже, чем подозрительность прощелыг, – уж если упрутся… И чему удивляться? Когда каждый портняжка норовит обвести вокруг пальца!.. – Ты волен не верить мне, поскольку знакомы первый день, – сказал он. – Но Артур воевал с вами не один месяц – разве хоть раз он поступил подло? Как тебе такой поручитель? Великан опять задумался, видимо, вспоминая всё, что он «знал или слышал» о короле-рыцаре. Затем произнёс: – Мы, отпрыски Древних, устроены не как вы. – Это я уже слышал!.. – Подожди, – поднял Крон громадную ладонь. – Речь не о внешнем различии – тут-то хватает общего. Однако твой приятель прав: в нас нет души. – Ну-у, – протянул Светлан, – здесь мы ступаем на зыбкую почву… – Но это не значит, что мы – пустые, – продолжал исполин, уже набрав инерцию. – Да, никто нам не дарует жизнь, точно милостыню, и не приглядывает за нами, как за недоумками, и не забирает потом в райские кущи, если за отпущенный срок раб не сорвётся с поводка, наплевав на заветы Бога. Мы не опутаны сетью, в которой бьётесь вы, люди. – Можно назвать это сетью, – проворчал Светлан. – А можно – совестью. Что стало бы с людьми, если б не их сплочённость? Конечно, зачастую наше взаимное притяжение принимает болезненные формы… – Над нами нет Отца-деспота, больше похожего на тюремщика. Зато эта планета – родная нам, и благодаря ей каждый Древний обладает живым духом. – Ого! – опять не утерпел Светлан. – Кажется, наконец добрались до истока. Выходит, «мать-Земля» – это не метафора? Вы что, действительно наделяете старушку сознанием? А заодно одухотворяете стихии? – Если на то пошло, это она наделила всех нас. А Великие – её дети. – А Уран-Небо – ейный муж, – прибавил Светлан. – Слышали – знаем!.. – Вы – чужаки здесь, – молвил великан. – Как и сам Скиталец. Оттого у него всё идёт наперекосяк – хотя он силён, этого не отнять. Вас не принимает здешнее естество – насылает бедствия, болезни. Ну и вы… не отстаёте. Пытаетесь заслониться от мира – своими хибарками, одеждой – а толку? – Надо быть ближе к природе, да? Вернуться, образно говоря, в лоно. – Вы ж точно слепые: смотрите на предмет и не видите суть, вещество заслонило вам дух. Своим враньём вы чаще обманываете себя, чем других. – А вы? – тотчас спросил богатырь и сам же усмехнулся: аргумент из разряда «сам дурак». – А мы – древний народ, вольный и правдолюбивый. Как эльфы, гномы… – …как феаки, лапиды, кентавры, – подхватил Светлан. – Да и амазонки, говорят, сродни нимфам. Наконец отложив испорченный меч, Артур застыл, уставясь в костёр прищуренными глазами. Ни звука, ни шевеления. То ли в грёзы погрузился, то ли в дрёму. Вроде его и нет здесь – так, деталь интерьера. Хотя наверняка прекрасно слышит каждое слово. – Это присказка, да? – спросил Светлан. – Конечно, сведения занятные, но не пора ли переходить к сути? Помолчав, Крон выдавил: – Суть – в девушке… великанше. Знаю её с детства. Зовут Сола. – Я не понял: она что, твоя кузина? Или племянница? – Мы все родичи, раз у нас общая Праматерь. Но Сола мне, как вам… душа. Без неё я наполовину мёртв. Если бы не она… – Видимо, незаурядная особа, если чуть не сотворила из тебя человека. Но ты не мог бы уточнить ваши отношения? – Не знаю, как сказать, – заговорил великан снова, будто глыбы ворочал. – Сам плохо понимаю. То ли Сола сестра мне, то ли дочь. Может быть… друг? Не сдержавшись, Светлан фыркнул: – Дружба дружбой, но как же быть с либидо? – Чего? – Ладно, это я спошлил, извини. Просто у самого не раз вставала такая дилемма. Или не дилемма?.. Ну, и что произошло с вами дальше? – Её забили топорами люди, – сказал Крон нехотя. – Потом сожгли, со всех сторон обложив дровами, – даже костей не осталось. А за что? Она и на мышь-то ни разу не наступила. – Дьявольщина, – пробормотал Светлан сокрушённо. – Чтоб им повылазило, идиотам! – Идиоты? – вскинул брови великан. – И только? – Если скажу, что они ничуть не лучше братцев Грэгов, – тебя это утешит? И что, окажись я там, дрался бы за твою Солу, как ты – за тех глупышек-купальщиц… А может, и зашиб бы кого, если б вынудили, – теперь я на такое способен. Или, по-твоему, Артур повёл бы себя иначе? – Чёрт меня раздери, – негромко, но от сердца произнёс король. – Я бы порубил этот сброд в капусту!.. А заодно всех, кто способен на такое. – Ну-ну, величество, не увлекайся – эдак от человечества и половины не уцелеет. А если сюда приплюсовать сочувствующих… – Видишь? – сказал Крон. – Ты сам признаёшь. – Я-то признаю – а ты? Ну-ка сосчитай своих. Конечно, трудно держать голову в холоде, когда болит, – но чёрт возьми, ты же великан! Угрюмо насупившись, огр молчал. – Думаешь, только у вас гибнут невинные? – прибавил Светлан. – Беда в том, что во время дрязг чаще страдают как раз добрые. – Пожалуй, – вздохнул Крон. Удивительно: этот громила умел слышать собеседника… в отличие от большинства людей. Те-то в лучшем случае не перебивают, а все доводы ухают в пустоту. И разве я далеко ушёл? – подумал Светлан с усмешкой. Только и разницы, что я это понимаю. – Но худшее стряслось после, – произнёс великан угрюмо. – Даже так? – удивился Светлан. – Задачка делается всё занятней!.. – Хоть вы и кичитесь сплочённостью, но по-настоящему чувствуете друг друга редко. А если у одного из вас гибнет плоть, связь обрывается. – Ну, не всегда, – пробормотал Светлан. – Хотя это – правило, согласен. – У нас – иначе. Мы уходим надолго, но недалеко. – В Волшебную Страну? На это Крон отвечать не стал. – Нас не забирает Бог, мы не принадлежим никому, – произнёс он. – Мы не растворяемся в Нём, чтобы возродиться затем в ином теле, и не забываем ничего из прежних жизней, мы – бессмертны. А Сола и вовсе осталась близ меня, зацепившись за мою плоть. – Ещё бы, – пробурчал Светлан совсем тихо. – Такой якорёк!.. Хотя лучше бы промолчал – дипломатичнее. Раз великан разговорился наконец… Впрочем, того уже было не сбить: – Мы сделались неразлучны, понимаешь? И так длилось бы десятилетия или даже века, пока её дух не нарастил бы новое тело, – если бы странности, творившиеся с моим народом в последний год, не накрыли и нас с Солой. – Последний год, говоришь? – не пропустил Светлан. – Надо ж, какое совпадение. Вот теперь Крон умолк, снова впав в задумчивость. Подождав с минуту, Светлан подстегнул: – Ну давай, верзила, не тяни. И что же приключилось с вами? – Она сгинула, – ответил тот. – Раз – и нет её. Оборвали на полуслове, будто вихрем унесло. С тех пор я не слышу свою Солу. – Как понимаю, это типичный случай? И сколько уже набралось их? – Десятки. А то и поболе. – А каковы тенденции, ты сумел проследить? Процесс убыстряется или наоборот? И кого «уносит» раньше, свеже… э-э… расплощённых или покойников со стажем? – Тут мне трудно судить, – сказал Крон. – Других-то я не чувствовал, как Солу. А некоторые… метисы, да?.. и вовсе ощущались едва-едва. Но этих мог и Скиталец прибрать, в них половина – от него. – Ладно, и что ты выяснил? – Умерших затягивает в Шахты. Это – наверняка. Но вот куда, с какой радости, кто балует тут… До сих пор мне не удавалось погрузиться в потребную глубь. Лишь сейчас наконец подфартило, и здесь я снова чую Солу – хотя далеко, смутно. А сведений про эти времена у меня мало. Как и про здешние пещеры. Да они и не дошли до нас в прежнем виде – даже тут, под землёй, всё поменялось намного. – Точно, – поддакнул Светлан. – Напрасно, старичок, ты напускал туман – здесь и без того полно загадок. И раз прихватил нас с собой, следовало использовать на всю катушку. Или, думаешь, наши мозги стоят меньше наших мечей? – Так меч-то сразу видать, – возразил Крон. – Вжик, хрясть – и полетели куски. А ум пока углядишь!.. – Соображать надо шибче. Хотя без Солы тебе, наверно, трудней ориентироваться… Кстати, когда начались ваши пропажи? – Прошлым летом, ближе к серёдке. Раньше-то не упомню случаев. – Как раз тогда меня и закинуло в ваши края, причём по такой же Шахте… правда, мы зовём это Каналом. Возможно, заигравшись со своими цацками, Паук нарушил что-то в здешнем мироздании. Ну, и поехало… – Про Паука слышал, – кивнул огр. – Так ведь он уже год как дохлый!.. Нет, тут пакостит другой стервец. – Вот теперь наша прогулка обретает смысл, – сказал Светлан, потирая руки. – Живой и конкретный. Выручить хорошего человека… тем более женщину… это вам, судари, не крестовый поход – за такое можно навалить горы трупов. Верно, король? – Человека? – пробурчал великан. – Тебя это, что ли, дёргает? А по мне, твоя Сола куда ближе к людям, чем те, кто её убивал. И уж друзей я выбираю не по степени родства. – Значит, вы идёте со мной? – Даже бежим… Хотя я не разделяю твоего нетерпения. – Время, время! – молвил Крон гулко. – Думаешь, его много у нас? Шахты редко живут дольше суток. – Конечно, будем спешить, раз такое дело, – кивнул Светлан. – Но без суеты, вдумчиво и планомерно. А сейчас нам пора заняться экипировкой. – Это ещё зачем? – Не видишь, что ли: детки растут – им нужны новые штанишки. Или хотя бы панамки – в смысле, шлемы. Не говоря уж об игрушках поострей, без которых, сам понимаешь, не жизнь. – Тогда не тяните, да? – Будь покоен. Поднявшись с камня, богатырь кивнул Артуру и вместе с ним снова направился в подвал. – Что ж ты, мой король, не поддерживаешь меня? – спросил Светлан, спускаясь по лестнице. – Думаешь, легко обламывать этот утёс в одиночку? Вставил бы и свои пять копеек. Или хотя бы грошик. – А по-моему, мне не стоит соваться, – возразил Артур. – К тебе великан больше расположен, и твои доводы доходят до него быстрей. К тому же на тебе нет крови огров, как на мне. Я уж не поминаю любопытство, которое Крон к тебе испытывает. – Психолог, надо же!.. – И потом, он чувствует себя твоим должником. За последние часы ты выручал Крона не единожды. – В конце концов, кто его спас? Если б не ты, наш громила остался бы без потомства – и это при лучшем раскладе. – Я лишь довершил начатое тобой, – пожал король плечами. – И не притворяйся, будто не понимаешь это. Вступив в угрюмый коридор, озарённый чадящими лампами, они разыскали подходящую дверь, сколоченную из толстенных досок, обитую железом и, конечно же, запертую. – Ключ скорее всего у кого-то из охранников, – предположил король. – Собираешься обыскивать трупы? Я – нет. Взрывным тычком ступни Светлан сокрушил массивный замок, и дверь отворилась с протяжным скрипом. Запалив факел от ближнего светильника, он вступил в проём. Это и впрямь оказался арсенал – или оружейная комната, что точнее. Лат и оружия тут хранилось в достатке, но уж никак не в обилии. То есть оркам наверняка хватало, чем заменить поломанные доспехи, а вот касательно предметов роскоши… – Что нам требуется, рыцарь? – спросил Светлан. – Тяжёлые латы вроде ни к чему, да и нет смысла их напяливать – всё равно через пару часов перерастём. Вот наплечники не помешают… наручи, поножи… Нагрудник тоже сгодится, да? Шлемы, само собой. Ну, с обувью пока терпимо – наверно, ступни разбухают не так быстро. Штанцы и впрямь стали коротки, но это переживём – лишь бы не лопнули до срока. А уж молотилки каждый выбирает на свой вкус. – Ещё пригодились бы щиты, – напомнил Артур. – Щиты – это твоя специализация. А я так и не научился ими пользоваться, больше полагаюсь на проворство. Перевернув едва не всё, они подобрали-таки себе самое нужное, сработанное, правда, не из металла, но из материала сродни хитину – хотя такой чудовищной прочности, что и в современном Светлану мире вряд ли бы нашлись аналоги. Взамен своего прославленного меча, годного теперь разве для музея, Артур вооружился здоровенным секачом, не особо изящным, зато тяжёлым и на диво острым. Вдобавок к нему взял короткое копьё с широченным, как у ассегая, наконечником, двулезвийный топор страшенного размера и округлый выпуклый щит с вырезом наверху, очень удобно крепившийся к спине (хотя король при этом делался похож на черепаху). Хотел прихватить и булаву, утыканную шипами, однако Светлан отговорил: явный перебор. Сам же он ограничился вторым мечом, причудливо изогнутым, точно рог исполинского лося. А к отобранным латам прибавил боевое ожерелье, широкое и роскошное, как у древних египтян. Нашлись тут и луки – сделанные бог знает из чего и короткие, точно у монголов, но страшно тугие. Ничего странного, если учесть, что орки намного превосходят силой среднего человека и вполне способны разорвать того голыми руками. А стрелы к этим лукам больше походили на арбалетные «болты», толстые и не слишком длинные. Недолго повозившись, Светлан соорудил две спарки, скрепив луки в трёх местах и связав тетивы, – просто на всякий случай: а вдруг потребуется оружие дальнего боя? Если по здешним стенам развешены луки, значит и стрельба не за горами. Выбравшись из подвала по другой лестнице, рыцари внезапно уткнулись в зеркало на полстены. Выглядели они… устрашающе. Особенно, если рядом поставить нормального человека. Экзотические доспехи ещё прибавляли им своеобразия, а раздавшиеся тяжёлые плечи, накрытые словно бы черепицей из воронёной стали, смотрелись и вовсе чудовищно. И выросли оба уже футов до восьми. – Стали руки мои, как ноги, – пробурчал Светлан нараспев, будто читал стих. И прибавил уже без всякого речитатива: – А ноги и сравнить-то не с чем – не бывает такого в обычной жизни!..Глава 4. На штурм!
К радости Крона они покинули злосчастную, омытую голубой кровью заставу, не задержавшись ни на одну лишнюю минуту. Прежние свои латы рыцари спрятали в сторожке возле крепостных ворот, чтобы забрать на обратном пути, если повезёт вернуться. По примеру Светлана, король укрепил новые «игрушки» за спиной, оставив руки свободными. Позади замка вновь начался тоннель, но теперь он сделался просторней, а путающих, сбивающих с толку ответвлений стало гораздо меньше. Зато чаще стали возникать залы, от небольших до громадных, уставленных вычурными колоннами, точно стволами могучих деревьев, с неровным дном, уступами вздымающимся едва не к потолку, с подобиями перегородок, образующих укромные закутки. Как правило, большие залы неплохо освещались – странными растениями, похожими на исполинские грибы или на загустевших медуз и свисающими со сводов, точно роскошные люстры. К сожалению, малые пространства им чем-то не глянулись, и вот там было гораздо темней. К счастью, вместе с прочими чувствами у богатырей обострилось зрение, потому детали пещер с трудом, но всё же различались даже в самой глубокой тени. Хотя отрядец уходил от поверхности всё дальше, холоднее не становилось – наоборот. Вместе с теплом в воздухе прибавлялось влаги, и сам он казался всё плотнее. Порядок следования установился окончательно: впереди шёл Светлан, мобилизовав своё пресловутое «чутьё», а глазами обшаривая подозрительные углы; за ним – Артур, больше поглядывая по сторонам, чем вперёд; третьим шагал Крон, уложив дубину на плечи, но одной пятернёй стискивая рукоять – чтобы не тратить время на замах. Изредка Светлан оглядывался на огра, и громадной рукой тот указывал направление… вернее, подтверждал его, поскольку Светлан уже запомнил накрепко, в какую сторону следовать, а при прочих равных выбирал дорожку, круче нацеленную вниз, и обычно оказывался прав. Первые полчаса он держался с предельной насторожённостью, страшась новых наскоков орков. Но те не давали о себе знать, другие опасности тоже не возникали, и постепенно богатырь расслабился настолько, что опять принялся рассуждать вслух, обращаясь главным образом к Артуру. Причём тема, конечно же, впрямую касалась их нынешних изысканий. – По мнению палеонтологов, – говорил он, – Большое Побоище случилось миллионов эдак шестьдесят-семьдесят лет тому назад. Затем эволюция на Земле повернула в иную сторону. И длилась себе, длилась – возможно, без участия Скитальца, для экономии сил перемахнувшего через этот провал, – пока на сцене не появились приматы… или даже гоминиды. И вот тогда, примерно миллион лет назад… а может, и позже: тысяч триста-четыреста… Скиталец вмешался снова, трансформировав обезьян в людей, а заодно вдохнув души в сотворённые тела. – По-твоему, Бог сотворил лишь людей? – удивился Артур. – А как же все твари, земные, морские и небесные? – Думаешь, Скиталец стал бы валандаться с мелочёвкой? Скорее, он лепил только высшие формы. Собственно, для них тут и расчищалось место. Понятно, что адепты Господа приписали ему создание всего сущего во Вселенной, иначе пришлось бы искать других творцов. Но после ухода Великих остались не одни камни да вода. Ведь Побоище пережили не только гоблины – наверняка уцелела почти вся флора, множество мелкого зверья и разнообразные духи, слишком привязанные к здешним местам, чтоб увязаться за древними богами. Так что начинал Скиталец вовсе не с нуля, фундамент уже был заложен. Правда, свою надстройку он возводил по единому чертежу. И плох ли тот был или хорош, но это предполагает некую упорядоченность – в сравнении с разгулом стихий, который царил прежде. – Но пока на земле властвуют гоблины, тролли, драконы… – («Огры» – следовало бы добавить. Но для этого его величество слишком деликатен.) – Люди не выжили бы в таком окружении. – Да, это проблема, – согласился Светлан. – И наш безразмерный приятель не стал бы над ней долго ломать голову – попросту рубанул бы под корень… Верно, Кронни? – Может, и так, – подумав, ответил тот. – Нет опасных видов – и проблема снимается. Но наш добрый Господь не любит лобовых решений. Он лишь загнал эту публику под землю, в ночь, изменив спектр солнечных лучей. Так он уравнял шансы – по меньшей мере. А иначе его чадам жилось бы слишком легко. – Но тогда зачем Бог вообще создавал людей? – спросил Артур. – Если и без того уже существовали разумные. – Зачем-зачем, – пробурчал Светлан. – Откуда мне знать? Возможно, он не наигрался в пору своего трудного детства и решил восполнить. Или ему потребовались рабы… божьи… чтобы колонизировать захваченную планету. Но с «плодитесь и размножайтесь» Скиталец промахнулся, ибо процесс оказался неуправляемым. Сколько он ни старался сократить народонаселение, насылая бедствия, затевая войны, – в конце концов эта стихия подмяла его. Чего не смогли добиться титаны… – Ты говоришь так, будто не отождествляешь себя с Ним, – заметил Артур. – Хотя, если верить нашему профессору, все мы – Его частицы. – Я лишь стараюсь быть объективным. И потом, кто доказал, что в нас ничего нет от Великих? Уж я никогда не ратовал за чистоту породы!.. А что до Скитальца, который якобы живёт в каждом человеке, то тут есть серьёзные сомнения. – Что ты имеешь в виду? – Видишь ли, король, – сказал богатырь. – Десять тысячелетий назад в мире насчитывалось не более десятка миллионов людей – вот тогда Скиталец был могуч и грозен. Но сейчас число их зашкалило за семь миллиардов, а ведь каждый отгрызает от бога кусочек, потребный для души. Возможно, наши души измельчали за сотню веков – но не в тысячу же раз? И что осталось от бедняги теперь: может, и вовсе ничего? Может, Бог умер – точнее, перешёл в новое качество – а прирост населения происходит ныне за счёт бездушных? – Куда же деваются такие люди после смерти? – А бог их знает – видимо, в никуда. Просто исчезают с лица планеты, ухая в пустоту. Они ведь и не жили, собственно, – так, функционировали… как не особенно совершенные роботы. Кстати, те из них, кто попримитивней, нередко ударяются в религиозный фанатизм. А многим вера даже на пользу, ибо устанавливает хоть какие-то рамки. – Выходит, бессмертие – привилегия немногих? А как же рай, коим награждают праведников, – это тоже обман? И во все времена люди стремились к нему, как осёл бежит за вязанкой сена, подвешенной перед его носом… – Да чушь всё это: праведники, грешники! – отмахнулся Светлан. – Отбор идёт по степени подобия Скитальцу… он же Яхве, он же Иегова, он же Саваоф… Более или менее «свои» принимаются обратно под крыло, прочих заворачивают. А уж что лучше: «рай» или «ад», – тут и сам чёрт не поймёт. По-моему, «рай» – это вроде банка, где в блаженной нирване почивают души, ожидая следующего воплощения. Эдакая буферная память. – И всё же у людей, пусть не у всех, души присутствуют – в отличие от прочих народов. – Что такое душа, в конце концов? Почему мы отказываем в равных правах другим разумным? Или это лишь инструмент, чтобы делить на чистых и наоборот? Да, наверно, они несут в себе иных богов… но с чего следует, что именно Скиталец – лучший слон во Вселенной? Может, затем Господь и разделился на миллионы, чтоб избавиться от своей нетерпимости? А если он и хотел породниться с Великими – через своих детей? Но церковники извратили его цели. Недаром же они поклоняются орудию казни злосчастного мессии!.. – Я знаю: ты не жалуешь христианство… – Так ведь сплошной плагиат, – фыркнул Светлан. – Большинство постулатов христиане передрали у иудеев, те творчески переработали наследие египтян, от которых удрали. А египтяне, не исключено, заимствовали у шумеров… Вот дальше следы теряются. – Если я не путаю, египтяне исповедовали многобожие. – Как и греки, римляне… Но, может, в те времена Скиталец и разделял свою суть на несколько божеств, тогда его ещё хватало на это? И древним духам ещё не объявили войну, не загнали в подполье, как при монотеистах. Кстати, почему, ты думаешь, Великие проиграли? Видимо, у них не было единоначалия. Возможно, в сумме они превосходили Скитальца силой – даже скорее всего. Но разобщённость хороша, пока дело не доходит до драки. – Направив глаза на великана, Светлан неожиданно спросил: – Верзила, а вы не пытались достать Великих? Хотя да: их же стерегут Сторукие!.. Перехватив недоумённый взгляд Артура, он пояснил: – Когда древние боги слиняли в свой Тартар – видимо, по таким же Шахтам, – Скиталец для страховки закупорил каналы, мобилизовав чудищ ужасной мощи. И как они управляются с таким числом конечностей, ума не приложу. Или это некие многотельные образования – ведь и голов у каждого как раз по полсотне? – Если кто пробовал, то я не слышал, – ответил Крон. – А про Сторуких знаю не больше вас. На этом разговор иссяк. То есть Светлан не прочь был бы поболтать ещё, но окружение опять потребовало внимания. Живность вокруг прибывала, с каждым пройденным километром делаясь многочисленней и разнообразней. Больше всего тут было членистоногих всех размеров и форм, но первыми обращали на себя внимание, конечно, самые крупные: исполинские косматые пауки, иные из которых уже могли именоваться чудищами; проворные скорпионы и сколопендры в мерцающих латах, не столь огромные, но опасные не меньше; прочие рако-, крабо- и паукообразные, чьих названий Светлан не ведал, да и не стремился знакомиться ближе, – а вдобавок к ним, гигантские многоножки, вызывающие в нём особое отвращение. Как раз брезгливость и побудила его обратиться к магии, чтобы убирать с пути особо настырных, – иначе их пришлось бы рубить мечом, забрызгиваясь вонючей слизью и сея напрасную смерть. К тому ж некоторые твари намного превосходили орков силой, а оснащены были немногим хуже – лучше не рисковать зря. Не замедляя бега, он отшвыривал прочь главных наглецов, выхлёстывая энергию из ладоней, распахнутых надлежащим Знаком. И тут обнаружилось такое, о чём Светлану следовало догадаться раньше. Если в своём мире ему требовались дни, если не недели, чтобы накопить Силу, потребную для более-менее приличного чуда (дешёвые фокусы не в счёт), выкачав из окружающего пространства, а в мире Анджеллы и Артура счёт шёл на часы, то здесь такой процесс длился минуты. И значит, таким инструментом больше не стоило пренебрегать. Итак, что он умеет уже, кроме немногих Знаков да переброса предметов на ограниченные расстояния? И что мог бы перенять у ведьм, благо нагляделся за прошедший год? И чему мог его научить Паук, сам того не желая? Во-первых, левитация, коей уже хвастался перед Кроном, – натужная, медлительная, однако полезная в некоторых обстоятельствах. Кроме того, он мог перенестись отсюда в любую точку, где уже побывал, и даже сумел бы, пожалуй, прихватить с собой Артура… но вот Крона точно бы не осилил. А значит, прока от этого его навыка – ноль, отступить таким образом не удастся. Использовать магию во время боя? Товарищи не поймут, да и у самого душа не лежит… разве в самом крайнем случае, когда иначе не спастись. (Будем честны перед собой: настолько далеко моё благородство не заходит – я не Артур.) И вообще, лучше эти козыри не высвечивать до срока – ведь чёрт знает, как повернётся дальше. Но пока страшного не происходило. Кстати, зубастые «мешки», так досаждавшие троице в верхних пещерах, больше не попадались – видно, не ужились с членистоногами-переростками. Взамен них здесь мелькали чешуйчатые звери, отдалённо напоминавшие обезьян, – шустрые и прыгучие, объединённые в небольшие стаи, вооружённые простейшим оружием. Видимо, они были смышлёнее шимпанзе, но вряд ли намного. Во всяком случае, сколько Светлан ни прислушивался к их сознаниям, связных мыслей не уловил. (Впрочем, он тот ещё ловец!..) Да и вели себя скакунцы довольно сумбурно. Но, слава богу, атаковать людей не пытались – на это у них хватало ума. Сев на любимого конька, Артур принялся негромко повествовать о разнообразных подземных фейри, от благодушных коблинаев и дружелюбных стуканцов до злобных рыжих кобольтов, которые должны были бы обитать в таких глубинах, об их повадках и проделках, известных по собственному опыту или из надёжных источников. Заодно помянул небылицы, в которые сам не особо верил, но где хоть врали с фантазией. Слушать его было занятно, даже Крон подтянулся ближе и не встревал с поправками да опровержениями, лишь изредка ворчал что-то под нос, насмешливо хмыкая. Однако Светлан сейчас прекрасно обошёлся бы без «злобных рыжих» и прочей подобной шатии – тут и так хватало, над чем ломать голову. Когда король наконец умолк, Светлан сказал: – Мне не нравится термин «нелюди». А мы тогда кто: неогры? Вот уж неуверен! Невеликаны – да, но человечинку-то похрумкать… – Однако ж это упрощает речь, избавляя от лишних перечислений, – заметил Артур. – Невелик труд называть эльфов эльфами, гномов – гномами… – А орков – орками? – Почувствуй разницу! – фыркнул Светлан. – Впрочем, у орков тоже имеется рассудок, и вот это не даёт мне покоя. Ведь каждый сапиенс имеет право на жизнь. – Пока не покушается на жизни людей, – прибавил Артур. – Хорошо, пусть это будет критерием. Но сейчас орки защищаются от нас – это мы вторглись на их земли. – Потому что здесь спрятано то, что не принадлежит им. И похоже, они замешаны в грабеже. – Похоже-то похоже, но где доказательства? – Появятся, когда доберёмся до места. – А если нет? Хороши же мы будем!.. – Но ты ж не станешь отрицать, что орки – злобные и жестокие бестии, коим попросту нравится рушить, убивать, мучить. И если, не приведи Господь, они сумеют добраться до людей, набросятся на них без колебаний, где бы те ни обретались. – К несчастью, это факт, – признал Светлан нехотя. – Понять бы: почему они сделались такими, что завело их в тупик? Ведь поначалу цели были благими. – Уж будто бы!.. – А разве Скиталец не агрессор? Явился невесть откуда, наложил лапу на чужие владения, порушил Золотой Век. Затем главные его противники убрались, из оставшихся кто смирился, кто примкнул к победителю… точнее, новому хозяину… а кто ушёл в партизаны, затеяв освободительную войну. И как мы повели бы себя на месте туземцев? Уж ты наверняка бы кинулся в бой. – Скорее всего, – признал теперь Артур. – И в конце концов превратился бы в орка – вах!.. Ну не ты, так твои потомки. Потому что ненависть разрушает, мой король, и не только тех, кого ненавидят, – наверное, даже не столько. Боже упаси нас от адекватного реагирования, ибо на деле это означает эскалацию. Ваша нескончаемая война с ограми – яркий пример. Но как погасить огонь вместо того, чтобы раздувать? – Иногда его приходится заливать кровью врагов, – молвил король. – И с орками, боюсь, по-другому не выйдет. От одного вида их физиономий делается мерзко. – Вообще-то, внешность – не критерий. Но что касается орков, то форма нередко приходит в гармонию с содержанием – или не знаешь? – Увы, мой друг, тут я согласен с тобой. Ибо знавал дам, в девичестве походивших на принцесс, но с годами всё больше напоминавших рыночных торговок или даже, прости Господи, продажных девок. – Подозреваю, ты судишь не понаслышке. – И ещё раз увы, дружище, – сказал Артур покаянно. – Бурная у меня была юность – тут не поспоришь. И многое испытал в жизни, без чего вполне можно обойтись. – Ах, король, король, – засмеялся Светлан, качая головой. – Как же с тобой скучно – даже повздорить не удаётся!.. Слишком ты к себе строг, а стоит ли? Оставь уж другим придирки. Пещеры продолжали меняться. Тоннели делались всё короче, всё шире, а стены залов убегали вдаль, превращая их в гигантские полости, понизу загромождённые скалами и валунами, рассечённые пропастями. Меньше всего это походило на дорогу, и однако Светлан ощущал тропку, ведущую, куда и требовалось Крону, – всё вниз, вниз. На ней словно бы держался запах, уже отлично знакомый Светлану, да и царапины от оркских сапог попадались тут намного чаще. Если б не это, пришлось бы сбавить темп, выискивая верную стезю, да и одолевать провалы с ходу Светлан бы остерёгся – тем более, при таком освещении. А спешить следовало: чем меньше у противника будет времени, чтобы подготовить встречу, тем больше шансов прорваться. – Человечки, – нежданно зарокотал Крон, подтверждая этим, что прислушивался к их разговору, – а почему вы меня-то спасаете? Раз вам до факела: что я, что гоблин. – Что для рыцаря свято – это боевое братство, – сказал Артур. – Если дрался с кем-то плечом к плечу… – Или спина к спине, – подхватил Светлан. – Или плечом к колену, – прибавил он, смерив великана взглядом. – Или носом к носу… – Вот натура, – покачал головой король. – Всё высмеет! – Это точно, – согласился Светлан. – Ничего святого. И по-моему, от рыцарской дружины до разбойничьей шайки… Что тебе не ясно, верзила? – обратился он к Крону. – Разве я плохо объяснял? Во-первых, мы хотим вытащить твою Солу, куда бы она ни вляпалась. В конце концов, это наш рыцарский долг… – Вы стали помогать до того, как узнали про Солу. – Во-вторых, ты глянулся нам – не сочти за лесть. Особенно, когда ополоснулся. А у нас, видишь, привычка: помогать тем, кто симпатичен. В-третьих, смотри выше – про боевое братство. Хоть я не терплю групповщины, но и подводить соратников не люблю. В-четвёртых, мы зависим от тебя – насколько, ещё не знаю, но проверять не хочется… Мало тебе причин? Крон опять погрузился в раздумья, точно в омут, и при этом что-то бубнил под нос – настолько тихо, что ничего нельзя было разобрать. Или это он не бубнил, а думал? Когда такие огромные мозги набирают обороты, немудрёно услышать скрежет шестерён!.. Впрочем, мысли не мешали великану следовать за людьми, строго выдерживая обещанную дистанцию и выказывая ловкость, удивительную в эдакой махине. А трещины он перепрыгивал с изрядным запасом, чтобы своим весом не обрушить край. По всему видно, оркская тропа не особенно его напрягала. При надобности Крон мог бы прибавить, но лишняя поспешность к добру не ведёт. Затем опять начались изменения – ожидаемые, но всё же тревожащие. Постепенно зверья вокруг становилось меньше, словно бы на него здесь охотились, а смышлёные скакунцы, изредка мелькавшие в отдалении, явно опасались угодить под стрелу. Из осторожности Светлан сбавил скорость, ещё через пару минут остановился совсем, развернувшись к Артуру с Кроном. – Кажись, назревает третий раунд, – сообщил он. – Вы готовы? – Всегда, – ответил король. Великан ограничился кивком. – Но не ждите лёгкой победы, – продолжил Светлан. – По законам жанра вражья сила должна возрастать сообразно прогрессу главных персонажей. – По-твоему, за нами следят? – догадался Артур. – Есть у меня такое ощущение. Что-то витает вокруг – зыбкое. И хотя пытаюсь от него отгородиться, но какой из меня маг? Скорее всего, нас уже поджидают. А обойти вряд ли удастся – так мне чудится. – И что? – спросил Крон. – Хочешь повернуть? – Хочу, – признал Светлан. – Но не буду. А дело вот в чём: всё лишнее барахло нам с Артуром придётся сбросить тебе. – Ха, – вскинул великан брови. – Вот не было печали! – Чему удивляешься? Мы и так бережём тебя, елико возможно. Ведь все нормальные рыцари… исключая придурков вроде де Бройля… при переездах не таскают снаряжение на себе, но нагружают на специальных лошадок. – Ага, на меня, – хохотнул Крон. – Тоже, нашли мула!.. А у вас что, силёнок не хватает на добавочную тяжесть? – Дело не в тяжести, – возразил Светлан. – Но ты всё равно реагируешь с задержкой, а нам при драке нужна предельная свобода манёвра. В твоих же интересах, разве нет? – Думаешь, без того мало волоку? Да у меня в торбе столько всего!.. – В твоём мешке может взвод спрятаться – так что не спорь. Уж с твоей силищей ты и не почувствуешь добавки. – Зато вы сигаете будь здоров, – позавидовал Крон. – И носитесь так, что не уследить, – будто невидимки какие. – Во всём свои минусы, здоровяк. Конечно, мы с Артуром можем скакать как кузнечики, но когда разгоняешь меч до скорости пропеллера… э-э… это такой винт, если не знаешь… то массы тела уже не хватает, чтобы совладать с ним. Срывает с опор, понимаешь? Нужны либо подошвы на шипах, либо противовес… Ты вообще-то сечёшь в физике? – Был у меня знакомец из людей, – промолвил великан. – Большой дока в разных механизмах… – Не Этьеном кличут? – бросил Светлан наудачу. – Мастер из Тьена, да? – Точно, – удивился Крон. – Откуда знаешь? – Видишь, у нас общие друзья сыскались. И чем же Этьен запал в твою память? – Он говорил: ежели ветер вращает мельничное крыло, значит и оно, будучи раскручено, должно творить ветер. – Гений, – убеждённо сказал Светлан. – Я и раньше так считал… Хотя при чём здесь крылья? – Ты ж сам говорил о винте. – Это сравнение, дурень, – хохотнул богатырь. – Речь шла об устойчивости при ударах. – И о физике, – напомнил великан. – Н-да? Тогда пора кончать разговор, иначе мы в нём надолго увязнем. Своё резервное оружие рыцари всё же сплавили Крону, оставив себе самое нужное. А вскоре троица вступила в такой громадный зал, в сравнении с которым недавние полости вовсе не казались гигантскими. Эта пещера превосходила размерами даже ту, где они пробирались через пустой город, но в отличие от неё была на три четверти свободна от построек. Вблизи её центра незримая прежде тропа превращалась в настоящую дорогу, прямую и ровную, проложенную меж рытвин и пологих скал к дальней стене, и вот там-то, перед единственным выходом из пещеры (или же входом, если следовать оттуда), располагалось весьма солидное сооружение. Если прежнее укрепление орков смахивало на замок, то нынешнее вполне могло считаться крепостью – по крайней мере, в представлении Светлана. Меж ними хватало общего: массивные чёрные стены, зубчатые башни по углам, сложенные из таких же плит, широченный провал на подходе, каменный мост без перил. Но здесь эти стены были намного выше, к тому же их оказалось три, выстроенных громадными концентрическими дугами одна за другой, причём внутренние дуги вздымались над внешними, словно их возвели на крутом склоне. За стенами высились здания, величественные как дворцы, но тоже недурно приспособленные к обороне. И каков же, интересно, гарнизон в такой крепости? – Погоды стоят предсказанные, – произнёс Светлан мрачно. – Я говорил: лёгкой жизни не будет. Ну, и как перемахнуть через эти ворота? Своротить-то их вряд ли удастся. – Могу подбросить вас, – предложил Крон. – Или скакнёте прямо с меня. – Да кто ж тебя подпустит близко!.. Хочешь уподобиться дикобразу? – А это кто? – Это ёж, только большой, – пояснил богатырь. – Возле ворот с полдюжины лучников, и пока дотопаешь, каждый выпустит по полному колчану. А по тебе промахнуться трудно. – Я могу катить перед собой камень. – Достаточно крупный? Тогда они успеют поднять мост. – Гоблины-то? Откуда им знать про ваши фокусы? – От верблюда, – буркнул Светлан. – Слыхал про такого? – Слыхал. – Дуриком тут не прорваться – поверь моему чутью. – Мой друг, а ты не переоцениваешь их разумность? – спросил Артур. – По-моему, орки немногим сообразительней скакунцов. Эва! – удивился Светлан, бросив на него острый взгляд. Разве я обзывал этих зверьков вслух? Или мы думаем с ним в параллель, или… Ай-яй, надо быть аккуратней в мыслях. – Дело не в орках, – ответил он. – Этих мы выманили бы наружу, так или иначе. Но здесь кто-то решает за них – значит, больших глупостей делать не станут. – В самом деле? – удивился Артур. – И что же делать? – По-моему, надо произвести… эту… рекогносцировку. – Ишь, – уважительно сказал великан. – А для начала подберёмся ближе, – прибавил Светлан. – Вон по тому оврагу – там и Крон сможет подкрасться мышкой. – Вот чего не люблю – это красться. – Думаешь, мне хочется? Надо! Узкой глубокой расщелиной, высмотренной Светланом, отрядец и впрямь смог приблизиться к цитадели намного, одолев более половины пустоши, расстилавшейся перед ней. Можно было подползти ещё, но рыцари предпочли не рисковать, опасаясь, что Крона заметят орки, мелькающие на башнях. А те вовсе не выглядели беспечными, словно уже приготовились к обороне. – Они что, воюют тут? – недоумевал король, разглядывая подземную фортификацию. – Против кого же, интересно? – Может, воюют, – повёл плечом Светлан. – А может, учатся. – Чему это? – спросил Крон. – Войсковые учения, понял? Имитация сражений. То ли готовятся встретить потенциального противника, то ли сами планируют напасть. Здесь ощущался ветерок, причём тянуло от крепости. И запахи, которые он с собой нёс, не отличались изысканностью, сильно напоминая загустелый букет крысиного гнезда, – здесь явно пригодились бы зубастые мешочники-уборщики, обитавшие на верхних уровнях. Вместе с густыми ароматами из-за стен доносились звуки – в основном, разнообразные лязги, изредка переходящие в яростный перезвон, и голоса, вроде бы принадлежавшие сапиенсам. Голоса тоже были всякие, от визгливых до басовитых, но интонации разнились мало, словно бы там не прекращался скандал – эдакая затяжная свара, с перерывами на сон и жратву. – Это не орки, а прямо урки какие-то, – пробормотал Светлан. – Похоже, они умеют лишь браниться. Или сперва выучились ругани, а уж затем стали говорить, пользуясь готовым набором. – А их мысли не слышишь? – спросил Артур. – Или хотя бы чувства? – Чтобы слышать, надо видеть. Это как стрельба через лазерный прицел. Но когда мы увидим орков, боюсь, вслушиваться станет некогда. Кстати!.. Ведь первый раз затеваем приступ. Раньше-то всё происходило спонтанно. Но теперь мы выступаем сознательными агрессорами, атакующей стороной. Вас это не дёргает? – Если на то пошло, это они напали на нас, дотянувшись через Шахты, – заметил Артур. – А мы лишь возвращаем удар. – Уверен? – Подозреваю, – ухмыльнулся король. – Успокойся, старина, мы в своём праве. – Да, – поддержал Крон, подумав. Внезапно на Светлана нахлынула сонливость – совершенно неожиданно, не к месту. А через секунду над ним протяжно зевнул Крон. «Не люблю совпадений», – подумал богатырь, настораживаясь. И тотчас ощутил кожей взгляд – что называется, леденящий и уж наверняка чужой, до озноба. Он закрутил головой по сторонам, озирая окрестности. Наконец засёк – под самым сводом. – Авиация, как всегда, на высоте, – пробурчал Светлан. – Ишь, уже обзавелись! – Ты о чём, дружище? – Нетопырь, – показал он. – Чёрт, здоровенный!.. Вскинув взгляд, Артур молча вымахнул из-за спины сдвоенный лук, а следующим движением пустил стрелу, взмывшую чёрной молнией. Конечно, не промахнулся. Паривший в вышине летун вздрогнул от удара, прошитый насквозь, сразу же обмяк и по наклонной спикировал прямо в расщелину, рухнув в нескольких метрах от своего убийцы. И тут содрогнулся уже Светлан, углядев меж кожистыми крыльями, сейчас похожими на чёрный плащ, гибкое жилистое тело, пропорциями близкое к приматам, а оскаленной мёртвой физиономией смахивающее на орков… пока ещё. И какая ж кровь ему больше по нутру: голубая или красная? – Ты поспешил, – сказал Светлан с неудовольствием. – Я не успел разобрать: зверь это или разумник. – Предположим, у него хватило бы мозгов пальнуть в Крона, – ответил Артур спокойно. – Да заправить стрелу сильным ядом. И что тогда? Подумав, Светлан кивнул: – Ты прав, медлить не стоило. И всё ж к этим тварям надо приглядеться – похоже, они умеют косить под господствующий вид. Уж не из них ли произойдут человекообразные вампиры, когда придёт наше время? – Думаешь, они только подражают оркам? – Возможно, и служат. Даже скорее всего. Но не родичи, насколько могу судить… во всяком случае, не близкие. Хотя на пресловутых летучих обезьян тоже не похожи – то есть не больше, чем орки на людей. Может, от драконов отпочковались… Как думаешь, громила? – задрал он голову. – Эдакая измельчавшая ветвь. – Я думаю, как за стену пробраться, – хмуро откликнулся Крон. – А чё тут думать? – дёрнул плечом Светлан. – Уже придумано всё. – Вправду, что ль? – Шутю, – фыркнул богатырь. – Эх, огр, зря ты не веришь в человечий разум – он так же быстр, как наши мечи. – Быстр-то быстр. А верен ли? – Эксперимент покажет. Если доживём. – Разве есть сомнения? – удивился Артур. – А вдруг их там сотни? – сказал Светлан, кивая вперёд. – Против нас троих, а? Нормальное соотношение для штурма! – Я могу и один пойти, – пробурчал Крон. – Пойти-то можешь, да уйдёшь ли дальше ворот? На это великан промолчал. – Ну что? – спросил Светлан, поглядывая то на одного, то на другого. – Ещё не поздно отступить – авось не догонят. Чуть осклабясь, Артур пожал плечами. Он явно предпочёл бы драку, а к оркам не питал и капли жалости – но решать предоставил товарищам. – Я не отверну, – глухо промолвил Крон. – А вы – как знаете. – Думаешь, удивил? – хмыкнул Светлан. – А зачем спрашивал тогда? – Для очистки. Чтоб было чем оправдаться, когда опять замараю меч. Не обвинять же потом себя. Он вздохнул полной грудью, покрутил плечами, подвигал конечностями, словно бы проверял свою амуницию. – Ладно, здоровяк, кати свой камушек к воротам, – сказал затем. – И пусть они поднимают мост – а уж мы этого не пропустим. Да, король? Усмехнувшись, Артур кивнул, как и обычно, схватывая на лету. – Приготовь щит, – напомнил Светлан. – На втором скачке может прийтись туго. – А ты? – Отмахаюсь как-нибудь. Они подождали, пока Крон подыщет глыбу под свои габариты и силу – благо выбирать было из чего. И когда великан наконец нашёл, брови у рыцарей поползли вверх, поскольку «камушек» сей напоминал небольшую гору, совершенно заслоняя огра от крепостных лучников. Наверно, тем чудилось, будто глыба сама катится по дороге, – эдакий каменный колобок бог знает на сколько тонн. А если добежит, что станет с воротами? – Это он обезопасился, молодец! – похвалил Светлан. – Сила есть – щитов не надо. – А я-то считал себя силачом, – хмыкнул Артур. – Действительно, расти ещё есть куда. Мост начал подниматься раньше ожидаемого, вдобавок двигался быстрее средневековых. Вот и первая ошибка в расчётах – гладко было на бумаге… точнее, в голове. – А теперь ходу! – скомандовал Светлан, срываясь с места. – Покажем, на что годны мы. Артур не задержался ни на миг. Выскочив из укрытия, рыцари вихрем пронеслись по дороге, следуя вровень, будто привязанные, вместе достигли края пропасти и разом взмыли вдогон убегающей платформе, прилепившись каждый к своему углу. Теперь и они пропали из виду, спрятавшись за массивной плитой, скрежещущей всеми стыками. Но здесь Светлан предполагал худшее, и орки не разочаровали его, сумев засечь стремительный бег богатырей. Соображали они, может, плоховато, зато шустро, и через пару секунд мост дёрнулся и застыл, явно намереваясь приспуститься до безопасной высоты – чтоб и колобок не зашиб, и попрыгунчики меньше докучали. – Ап! – выдохнул Светлан, одним рывком заскакивая на кромку и тут же, с четверенек, прыгая к сторожевой башне. Ах, какие молодцы эти орки: с залпом они запоздали лишь на самую малость, и если бы Светлан ворочался чуть медленней… А прежде, чем он долетел, двое-трое успели выстрелить ещё раз. Отбив стрелы предплечными щитками, Светлан осадным валуном прорвался меж башенными зубцами, свалив с ног лучника, опоздавшего посторониться. Пружинисто приземлился на тесную площадку, крутнулся на месте, фиксируя диспозицию словно фотокамерой. Затем ухватился за меч, потому что на него уже ринулись трое, дружно замахиваясь тёмными саблями. Короткий скрежет выхватываемого из ножен кладенца тут же сменился свистом, с каким он рассекал воздух, и завершился звуком, более всего напоминающим плеск, хотя ударили вовсе не по воде. Мигом позже Светлан рубанул со второй руки, и новый меч не подвёл хозяина, развалив толстый панцирь вместе с его содержимым. На том же махе Светлан увернулся от третьего противника, сразу заходя ему в бок, и кладенец снова взмыл, прекрасно уравновешенный своей парой. Бедняга орк не успел даже повернуться, слишком увлечённый своей атакой, провалившись в выпаде, – когда его зачеркнуло размытой полосой, швырнув на плиты. Артур уже двигался по верхней галерее вправо от ворот, расчищая стену от охраны, а значит, Светлану досталась левая сторона. Парировав мечом очередную стрелу, он соскочил на стенной карниз и побежал к соседней башне, стараясь не выпускать из поля зрения никого. Сожалеть, колебаться было уже некогда – бой подхватил и закружил Светлана, выметая из головы лишние мысли. Со второй стены по нему уже стреляли. Садили-то орки быстро и точно, но бить с упреждением явно не умели. Не пропуская ни одной щели, срубая редкую цепь стражников звено за звеном, Светлан домчался до башни, по винтовой лестнице спустился к её основанию и вдоль стены поспешил обратно, по пути заглядывая во все каморки, кладовки, закутки, чтобы не получить железо в спину. О гуманизме (если это слово применимо к оркам) он предпочёл забыть до лучших времён, старался только убивать с одного удара, избавляя своих противников от лишней боли и сторонясь брызг – по возможности. Трупы не подсчитывал, в детали не вглядывался – берёг нервы. Орки впрямь были бесстрашны до идиотизма и, завидя врага, сразу устремлялись на него, крича больше от ярости, чем для устрашения. Или начинали стрелять, если не могли достать иначе. Но пока чужак не показывался на виду, на него не реагировали. Ни вопли, ни звон клинков орков не притягивали, словно они слишком свыклись с подобным фоном. Каждый стерёг свой участок, совершенно не заботясь о соседях, и ждал своей очереди, предоставляя соратникам гибнуть одному за другим. Вернувшись к воротам, Светлан взбежал на второй этаж левой башни, ворвался в комнатку, откуда повелевали входными механизмами. Здесь в два удара зарубил ещё двоих и лишь тогда спрятал мечи. Наскоро разобравшись с управлением, он рванул вниз пару рычагов («дёрни, деточка, за верёвочку»), разом опуская мост и распахивая ворота, чтобы впустить великана, как раз подступившего к пропасти. А тут и Артур подоспел, закончив со своей половиной дела. – Ну, что у нас следующим на повестке? – спросил король, как и всегда после рубки, тщательно протирая лезвие подвернувшейся тряпицей. Он был спокоен и, слава богу, невредим, дышал ровно, даже не взмок совсем – словно вернулся с прогулки. Лишь глаза оживлённо мерцали, выдавая упоение боем. – Надо подстраховать верзилу, – ответил Светлан, с беспокойством наблюдая за Кроном. – Похоже, он разогнался так, что не остановится до следующей стены. И когда камень перестанет его заслонять… Он покосился на ближний труп, ещё скрежещущий когтями по каменному полу, синему от крови. Раздражало это страшно, но не убивать же беднягу повторно? – Ясно, – молвил Артур, пряча меч и снова доставая из-за спины лук. Через секунду он уже скрылся за дверью, торопясь занять позицию на своей стороне. Чуть выждав, Светлан тоже поднялся наверх, воротясь в исходную точку. Но маячить пока не стал, укрывшись от лучников второго рубежа за башенным зубцом. Удивительно, но мост выдержал тяжесть глыбы (это не считая веса самого Крона), и в ворота она втиснулась, лишь слегка задев боками за башни, от чего те явственно содрогнулись. А пологий подъём меж наружной и средней стеной ничуть её не затормозил – с таким усердием налегал сзади Крон. Выбрав момент, Светлан возник из-за укрытия и принялся стрелять точно заведённый, благо защитники вторых ворот выставились как на параде, встревоженные накатывающей глыбой. Мотаясь из стороны в сторону, он пускал стрелу за стрелой, и ни одна из них не минула цели. Сдвоенный лук разгонял «болты» настолько, что уклоняться оркам не удавалось, – их опрокидывало назад, сбрасывало со стены, прошивало насквозь. Чистая смерть, с минимумом видимой крови, к тому ж далёкая. Тут не испачкаешься и лишнего не увидишь – тир, да и только. Может, переквалифицироваться в дальнобойщики? А из второй башни садил Артур – с не меньшим эффектом. За секунды они очистили стену от лучников, на свою беду не умеющих прятаться и не способных тягаться с такими противниками, – к счастью, их было не так уж много. И Крон не подвёл: на последних метрах разогнав глыбу ещё больше, он саданул ею в ворота, сокрушив их с первого удара. Затем спокойно отступил в сторону, позволяя громадному колобку катиться обратно, по проторённой колее. Подставляться под стрелы третьего эшелона великан не собирался – во всяком случае, не раньше, чем это сделают его шустрые спутники. Продолжая действовать в унисон, рыцари подбежали к поваленным створкам, заскочили внутрь, остановились, напряжённые как пружины. Дальше, прямо от входа, начинался коридор, больше похожий на ущелье и слишком узкий, чтоб удалось здесь сыграть в такие же кегли, – неудивительно, что Крон отпустил шар. Вдобавок, наклон здесь резко прибавлял в крутизне. – И что дальше? – спросил великан, гулко переводя дух. – Уже успел придумать? Осталась-то одна стеночка! Кажется, наконец и он уверовал в человеческий разум. – Последний бой – он трудный самый, – изрёк Светлан, вглядываясь в третьи ворота, не особо широкие, но выглядевшие массивными. – Что-то готовится там, не слышите? Ну-ка, пройдём слегка. Вместе с Артуром он двинулся по коридору, жестом придержав Крона. Не успели они добраться и до середины, как створки последних ворот с грохотом упали и по ним прокатился, уже на изрядной скорости, тёмный, мерцающий шар, и впрямь похожий на кегельный, если бы не размеры: его диаметр аккурат вписывался в ширину коридора. – Ну никакой фантазии! – проворчал Светлан. – Против толпы это ещё сработало бы. Хотя… они ж были первыми? Присаживайся, сир, – предложил он, кивая на одну стену, а сам направляясь к другой. – Места как раз хватит. Сжавшись в комы, рыцари дождались, пока громада протарахтит мимо. Затем разом вскочили и рванулись было ко входу, пока его снова не затворили. Но, оказалось, сюрпризы ещё не кончились. Из призывно зияющего проёма вынеслась группа орков верхом на длинноногих пауках, с пиками наперевес, и ринулась по тоннелю, разгоняясь точно лавина. – Вот и конница! – подивился Светлан. – Или как это у них зовётся? Мерзость на гнусности и гадостью погоняет… Действительно, погоняли пауков ещё похлеще, чем боевых слонов, – здоровенными зубчатыми серпами, чёрными от крови. – Чего ж они ворота не закрывают? – зарокотал сзади Крон, будто грозовая туча. – Довольно глупо, а? – Может, начальство успело сделать ноги, – ответил Светлан. – А может, инструкции подкачали… Сейчас тут станет слякотно, – предупредил он Артура, покосившись на взлетающую палицу великана. – Это не предсказание – прогноз. Быстрым взглядом оценив пухлые туловища пауков, король кивнул, соглашаясь, и воскликнул: – Вперёд! В несколько шагов набрав скорость, оба взмыли ввысь, пропуская всадников под собой, ещё в воздухе успели развернуться и тут же атаковали отрядец с тыла, мощными взмахами мечей сметая орков с паучьих спин. За пару секунд сократив его вдвое, рыцари больше не стали медлить, остальных предоставив Крону, и бросились к воротам, где уже теснились пешие рубаки, сплачиваясь для атаки. Опередив их, люди напали первыми, мощным напором отбросив толпу, чтобы сразу занять проём. И молотили в четыре руки, метаясь точно безумцы, пока не уложили всех, кто рвался под их клинки, – а таких тут оказалось немало. Площадку перед воротами, довольно просторную, они очистили от живых, но дальше начинались строения самых разных форм и размеров, от каменных заборов, сарайчиков, колоннад, башенок до высотных дворцов или храмов, и наверняка большинство из них охранялись орками – даже отсюда были видны мелькания латников. К счастью, у них по-прежнему не хватало соображения навалиться на пришельцев скопом, ибо на всех у рыцарей могло бы не хватить силы и быстроты. А расправляться с оркским войском постепенно, срубая ломоть за ломтём… Это, братцы, нам по силам! К воротам уже подходил Крон, помахивая палицей, измазюканной тёмной слизью. Впрочем, истребил он не всех пауков – лишь тех, на которых замечал орков или которые, даже оставшись без наездников, сами пытались на него броситься. Несколько из этих жутких тварей уцелели и теперь бродили по коридору между расплющенных трупов и бесформенных ошмётков, словно выискивали кусочки посочней. – И это миновали, – пророкотал великан, наклоняя голову, чтобы вступить в проём. – Как по маслу, а? – Нэ кажи гоп, – возразил Светлан. – Впереди их ещё столько!.. А стрелы у нас кончились. – Я вот думаю, – молвил король, – стоит ли тратить время, чтобы завладеть всей крепостью? Или двинемся напрямик? – Что, не нарезвился ещё? – хмыкнул Светлан. – Значит, напрямик, – резюмировал Артур. – Двинулись! Рыцари вновь устремились вперёд, проскакивая от угла к углу, от стены к стене, и перед каждым новым броском внимательно озирая сцену в поисках лучников. Здесь это стало главной проблемой. Рассеянные по крышам и чердакам орки выглядели щуплее мечников, но стреляли, будто гвозди вколачивали. А пускали стрелы с отменной быстротой и точностью – только успевай уворачиваться. Силой натяжения их луки не уступали арбалетам, от лязга стрел о камни делалось зябко. Впрочем, рыцари даже пули могли парировать, и если бы не приходилось защищать великана, куда менее поворотливого… К счастью, мечи у обоих были достаточно длинными, чтобы хватило даже на его рост. Одной рукой отбивая стрелы, второй они швыряли в стрелков камни, коих было тут в обилии, и почти все эти снаряды попадали в цель, сшибая орков наземь. А Крон, не будь дурак, метал целые глыбы, обваливая стены, сокрушая сторожевые башенки, закупоривая укромные дыры. С таким тыловым обеспечением можно было не опасаться нападения сзади. Крон продвигался за ними точно тяжёлый танк, сокрушая заборчики, караулки и целые дома, без жалости добивая орков, ещё способных на пакость. Его огромные глаза не пропускали ничего, и ни о ком он не забывал, если замечал, а замечал почти всех, благо глядел с высоты. Втроём они пронизали каменный лабиринт, точно окованное железом копьё, пущенное из баллисты, и вскоре вырвались к новой площади, отделявшей прочие здания от единственного, едва не самого большого, враставшего в стену гигантской полости, подобно храму на горе, из которого троица явилась в этот мир. Вот здесь ветер ощущался сильней, продувая насквозь огромный дом, с чуть слышным шипением вырываясь из всех его окон и дверей, катясь по площади, сметая пыль и сор с гладких, словно бы полированных плит. И здесь, за толстыми стенами этой громады, штурмующих поджидал последний заслон – кажется, немалой численности. Хотя на виду мелькали единицы, как ни странно. Это что, у орков такая засада? – удивился Светлан. Может, и ловушек наготовили? Скрытые ямы с кольями, падающие плиты с шипами, огненные струи или дротики, вылетающие из стен… Вряд ли, вряд ли. Скорее, надеются на мечи и стрелы, на свою силу и ярость, на перевес в числе. Медленно же они учатся. – Погодите, – сказал Светлан негромко. – Всё-таки сделаю попытку. С воздетыми вверх руками он выступил из-за угла, сделал вперёд несколько шагов. Но орки не пожелали его слушать, сразу начали стрелять. Что ж, и в этом прок: не удалось поболтать, так хоть сюрпризов будет меньше. С минуту Светлан оставался на месте, предплечными щитками парируя чёрные «болты» и подмечая окна да балконы, откуда те летели. Затем обнажил оба меча и неспешно двинулся в наступление. А его товарищи не заставили себя ждать. Но не успели они сблизиться с домом, как оттуда хлынула стая, выплеснувшись из нескольких дверей, словно по команде. И тотчас рыцари закрутились в смерчи, окружая себя железной завесой и набирая предельные обороты, потому что медлить было опасно. Стоило задержаться на секунду, как удары начинали сыпаться лавиной, к тому же со всех сторон. Приходилось непрерывно перемещаться, при этом тщательно оберегая шкуру, поскольку любое попадание могло оказаться смертельным. Эти орки оказались иной породы – много массивнее прежних, похожие на медведей. Даже взрыкивали, как те, и силой не уступали. Орудовали они чаще кирками… или чем-то похожим: массивные клювы на толстых рукоятях, любые доспехи пробивающие с первого удара. А иные пытались дубасить противника здоровенными кувалдами – действительно, если уж угораздит… И латы на них были прочней – теперь приходилось выбирать, куда бить. А самим уходить стало трудней, несмотря на возросшую силу. Понемногу схватка смещалась внутрь здания, хотя рыцари предпочли бы наружный простор. Но диктовать свои условия здесь не удавалось – приходилось подстраиваться под врагов, чтобы в обмен на ухудшение позиции сохранить шкуру целой. Предоставив Крону площадь, где было разгуляться его палице, люди ворвались в дом (дворец, храм?) и стали продвигаться из комнаты в комнату, от лестницы к коридору, с этажа на этаж, оставляя за собой трупы и разливы голубой крови. К счастью, здешние орки тоже не баловали противника разнообразием: пёрли прямо на него, в каждый удар вкладывая полную мощь, а приёмов боя у них не набралось бы и с десяток. Свирепостью они даже превосходили прочих, однако выказывали и хитрость – не столько изощрённую, сколько неожиданную: то пытались выманить противника под стрелы, то пробовали оттеснить в ловушки, всё-таки устроенные кое-где. Видимо, в здешних пещерах у орков хватало врагов – габаритных, мощных, но не слишком сообразительных, если судить по таким манёврам. Тем не менее Светлан старался не упускать Артура из вида, хотя король управлялся на диво, войдя в такой раж, что это уже смахивало на боевое безумие, и пока избегая ранений. Постепенно врагов вокруг становилось меньше. Затем их потребовалось разыскивать, носясь по помещениям домины, где уже пахло не помойкой или крысиным гнездом, но кровью и смертью. А затем их не стало вовсе – ни внутри здания, ни снаружи.Глава 5. Ещё и эльфы
Проверив все комнаты, рыцари вернулись к парадному входу, где их уже поджидал Крон, опершись посреди холла на верную дубину, – хватило ума не маячить на площади. Высоты как раз хватало на его рост. И выглядел зал роскошно: пол из малахитовых плит, мраморные колонны и лестницы, гранитные стены, кое-где покрытые перламутром. А узорная резьба на карнизах и сводах заставила бы строителей бухарских мечетей помереть от зависти. – Сильны твари, да? – заметил Артур, вытирая пот со лба. – Вот теперь мне пришлось тяжко – уж и не надеялся, что достанет сил. – А этих-то как называть: урхами? – спросил Светлан, усаживаясь на ступени. – Или даже урук-хаями? Может, им и дневной свет нипочём? Морщась, он стал массировать бёдра, ноющие после недавних скачков и ускорений. В груди саднило, как от простуды, глаза щипало от пота… или от оркских брызг. А ещё ломило плечи – уж им пришлось выложиться сегодня. Артур прав: в этот раз работали на пределе. А ведь королю наверняка пришлось хуже, хотя по лицу не скажешь. К счастью, опять обошлось без потерь, а к разливам голубой крови не примешалась алая. И великана уберегли от стрел, как ни удивительно. – Вряд ли, – ответил Крон. – По-моему, они наверх и носа не кажут. – Да что им казать-то? – фыркнул Светлан, покосившись на ближнего мертвеца. – Вот эти дырки? Высшая степень курносости!.. Помолчав, он прибавил: – Будто невзаправду всё, да? Кровь, если и хлещет, то не красная; антураж, хоть и натуральной величины, смахивает на киношный. Враги, как положено, ужасны, злобны и даже пахнут не лучше, чем их трупы. Цели – благородны… Отчего ж мне так мерзко сейчас? – Ну, опять завёлся! – пробурчал великан. – Всё-таки в них нет душ, – успокаивающе заметил Артур. – Если понимать души, как Его частицы, – сказал Светлан. – Наследие старого мира, конечно!.. Чего их жалеть? Тогда и древние боги – наши естественные враги. И всё, что произошло от них, включая разнообразных духов. А откуда, по-твоему, взялись демоны? – Вот интересный вопрос, – молвил король и задумался. – А хуже всего, что мне начинает это нравиться. Р-раз! – и все проблемы снимаются. А какой убедительный довод в споре!.. Прямо неотразимый. Свист стали – и чужие аргументы исчезают вместе с антагонистами. – Положим, не все проблемы, – пробормотал Артур, с сожалением глядя на свой секач, чьё лезвие уже покрылось щербинами, как и прежний его меч. – Некоторые остаются, увы. Новый меч Светлана, похожий на лосиный рог, тоже пострадал, хотя и меньше, а вот на кладенце по-прежнему ни царапины – хвала Пауку. Всё ж сильный был колдун, если его магия настолько пережила плоть. Да и ковал он этот меч, видно, по-особому, нахватавшись секретов неведомо где. – Оркам бы наши проблемы, – сказал Светлан. – Тем, что мы оставили позади. Мясницкая работа, а? – Это ты зря, – не согласился король. – Потрудились мы тут славно. Жаль, не видел никто, кроме синелицых. – Трудятся – когда созидают. Творят, а не рушат. И много мы натворили здесь, по-твоему? – По-моему, много, – ухмыльнулся Артур. – Да уж, другим бы на год хватило! – Мой друг, что же делать – подвигов не бывает без крови, без смертей. Когда творишь благое, нередко приходится переступать через трупы. И дай Бог, чтоб это всегда были чудища. – Когда-нибудь и о тебе напишут журн… э-э… хроникёры, – посулил Светлан. – И если успеешь прочесть, будешь удивлён. Потому что окажется, что им известно о тебе больше, чем знаешь о себе сам, даже больше, чем известно Богу. Уж они выведут тебя на чистую воду!.. Выяснится, что девиц ты спасал для личного пользования, причём особую страсть питал к малолеткам. А драконов побеждал, чтобы набить алмазами свои закрома. И кровопийство тебе тоже пришьют, будь уверен. А может, и людоедство. Не зря ж ты так ополчился на огров – конкуренция, зависть!.. – Ничего не забыл? – спросил король даже вроде бы с интересом. – Я забыл, другие напомнят, – осклабился Светлан. – И одарят тебя такой славой!.. На века. – Путь свободен, – произнёс великан. – Не пора ли топать дальше? – По-моему, мы заслужили недолгую передышку, – повернулся к нему Светлан. – Да и тебе, верзила, не помешает соснуть, разве нет? – Не самое подходящее место, – заметил Артур. – Только на первый взгляд. Вряд ли сюда кто-то сунется. Этот дом охраняли… э-э… гвардейцы, а их мы посекли всех. Остальные в сравнении с ними дети и не станут мешаться в дела старших. Они и друг на друга мало оглядываются, если заметили. – Всё ж надо закрыть двери, – сказал Крон. – И привалить чем-нибудь тяжёлым – для спокойствия. Вдруг кому-то захочется грабить? – Это да, это по-людски! – засмеялся Светлан. – Не успели остыть трупы хозяев, как гости уже пекутся об их добре, как о собственном. Впрочем, ты прав: осторожность не повредит. Вот и займись этим, ладно? Подавив зевок, Крон кивнул. Как и все великаны, сильнее всего он опасался, что враги застигнут его спящим. Собственно, большинство огров так и гибли. Почему-то люди не спешили их будить, когда заставали, – сперва убивали. – Провизией бы запастись, – напомнил король. – Наша на исходе. – Паучатиной? – Кстати, о пауках, – сказал Артур. – Если их тут выдрессировали настолько… – Хочешь оседлать? – Светлан поёжился. – Что, и не побрезгуешь? – Ездим же мы на шестиногах? – Сравнил! Те-то ближе к машинам, на любом биотопливе идут, каким не заправишь. А эти – свои, родненькие, х-хищные. Только большие. И не думаю, что на пауках ездить так же комфортно. – Ну, твоя воля. – А вот пошуровать в здешних кладовках имеет смысл. И арсенал тут должен быть богаче – гвардия всё-таки!.. Кстати, ты не видел: тут есть вода? – Пить? – Ополоснуться, чёрт!.. От меня же, пардон, смердит. Скоро провоняюсь не хуже орков. – Ты ж купался вчера? – удивился великан. – Ага, «пачкаться на надо», – фыркнул Светлан. – Так разве ж хочешь? Пыль да пот… да кровь. Вот только грехи не смываются, сколько ни три. Может, попробовать замолить их? Вот только кого просить? Нехотя он поднялся, потянулся со стоном. Вот что хорошо у богатырей: силы возвращаются быстро. А боль уже пошла на спад – регенерация почти как у вампиров. – Вы хорошо дрались, человечки, – вдруг произнёс Крон. – Без вас я бы не прошёл крепость. – Надо же, признал!.. Какое достижение, а? – За неимением воды Светлан протёр лицо ладонями и добавил: – Ладно, пора заняться делами. Кто куда, а я проверю подвалы. – Я с тобой, – сейчас же сказал Артур. Настоящих дверей тут не было – одни решётки. Оно и понятно: нельзя препятствовать ветру, продувавшему дом насквозь. Воздушный ток приносил с собой странные запахи, но здешнюю вонь уменьшал намного. И опасность с наветренной стороны вроде бы не грозила. То есть она поджидала чужаков где-то впереди, но сама сюда вряд ли заявится. Вход в подвал отыскался невдалеке от холла, за перегородкой и внизу лесенки, а открывался обычным способом: ударом ноги. Дальше тоже вели ступени, то расходясь по сторонам, то смыкаясь вновь, минуя коридоры, озарённые бледным пламенем ламп, похожих на миски. Подземелье оказалось разветвлённым и внушительным, в три этажа. Видимо, по совместительству гвардейцы-урхи работали палачами, поскольку большинство здешних помещений смахивали на пыточные, а кровяной дух кое-где делался нестерпимым. Тюремных камер тоже хватало, и оттуда тянуло гнилью, словно заодно они служили склепами, а узников привечали недолго – собственно, их и бросали сюда умирать. – И кого они истязают: своих же? – проворчал Светлан, морща нос. – Чтобы не потерять форму, да? – Если интересно, можно взглянуть на останки, – предложил Артур. – Нет уж, хватит с меня покойников. А живых я здесь не слышу и даже не чувствую. – Тогда нам туда, – показал король. – Если это не арсенал, то кладовая наверняка. – Похоже, так. Они «открыли» ещё одну дверь, высадив её из стены вместе с петлями, и вступили в невысокий, но широченный зал, разделённый столбами и узкими стенами на множество закутков, захламлённый донельзя, словно бы сюда сваливали всё, что не требовалось держать под рукой. Впрочем, среди разнообразного барахла наверняка хранились полезные вещи – следовало лишь их раскопать. – Конечно, это не пещера Али-Бабы, – сказал Светлан, озираясь, – но иной раз даже на помойке стоит порыться. Вам-то, королям, не понять этого, а мне до сих пор помнится один роскошный пустырь, где мы чего только не находили – от армейских термосов до снарядов. – Снаряды нам ни к чему, – резонно заметил Артур. – Давай искать нормальную сталь. – М-да? Ну, давай. Чтобы не мешать друг другу, они разошлись в стороны, разбирая завалы, заглядывая в ящики и сундуки, стараясь не пропустить ничего. Оружия и впрямь было много, но в большинстве не тех форм, какие годились богатырям. Чаще попадались массивные кирки, знакомые по недавнему бою, либо боевые молоты, громоздкие и слишком тяжёлые, чтобы биться сразу со многими, – тут нужны иные скорости, а лишняя инерция только вредит. Немало было и щитов, от простых деревянных, обтянутых грубой кожей, до цельнометаллических, сработанных мастерски, с безупречным тщанием, красивых настолько, что прямо просились в музей. Но Светлану они не требовались, как ни жаль. «Тормоза придумали трусы» – вспомнилась фраза. А щиты? Вот уж чего нам не надо – выглядываешь, как из-за стены. Богатырю нужен полный обзор и настоящая ширина маха – для обеих рук. Стало быть, кладенцу следует искать равноценную пару, тем более что левая рука уже не уступает ловкостью правой. Конечно, «лосиный рог» тоже неплох, а всё ж не дотягивает до волшебных высот. Теперь и Светлана начала тревожить напирающая изнутри мощь. Уж очень бурный процесс: не по дням, а по часам – буквально. Бёдра, хоть и удлинились намного, вширь раздались ещё больше, голени не отставали. Доспехи всё сильней теснили глыбоподобный торс, а массивный кладенец сделался слишком лёгким для потолстевших рук. «Эполеты» тоже разбухли до неправдоподобия – прям-таки сон культуриста (для прочих кошмар). Как бы и впрямь не обратиться в чудище. И что тогда скажут соседи, знакомые, коллеги? Конечно, Анджелла-то его всяким примет, но лучше не подвергать чувства королевы лишним испытаниям. «Я так скучаю по тебе, моя Дама, кто бы знал! – подумал он. – А ведь прошло меньше суток. Всего год назад и сам бы не поверил, что так бывает». – Эй, – вдруг сказал Артур, – а это что? Разбросав проржавелые балки, он извлёк из затенённого угла изящную клетку, составленную из тонких просвечивающих прутьев, бережно водрузил на ящик. Теперь и Светлан ахнул: внутри клетки восседала прямо на полу девушка изумительной красоты и радостно улыбалась чужакам. Было в ней от силы три фута росту – при безупречных пропорциях. Пышные золотые волосы, золотистая кожа. Одеждой она себя не стесняла, если не считать нарядом радужное облачко, прихотливо окутывающее малышку, но скрывающее вовсе не те места, какие принято прятать у людей. То есть оно скорее подчёркивало её прелести, чем затуманивало. – Здрасьте, – брякнул Светлан больше от неожиданности. – Ничего себе, припасы! – И ты не болей, витязь, – приветливо пропела кроха, словно серебряный колокольчик зазвонил. – А слопать менядовольно трудно – сперва нужно извлечь. – Понимаешь, я не ем женщин, – пробормотал он. – Отравиться боюсь. – Это относится лишь к нашим языкам, – пояснила находка весело. – Ну, и ещё к некоторым частям. – Уточнять не обязательно, – сказал Светлан поспешно, чем вызвал у неё беспечный смех. Глянув на Артура, он прибавил: – Дальше в лес – больше дров. Если не путаю, мы уже до эльфов добрались? – Не путаешь, – ответил тот, хотя вопрос был, в общем, риторический, и тут же осведомился у малышки: – Сударыня, но как вы очутились тут? – По глупости, – охотно откликнулась она. – Видите ли, когда любопытство женщины складывается с пытливостью эльфа… Кстати, меня зовут Лэлли – конечно, это сокращение… А ваши имена я знаю, – опередила она Артура. – Не трудись, мой король. – Откуда? – сейчас же спросил Светлан. – Мысли читаешь? – Мысли – нет, – покачала Лэлли головой. – Чувства, образы… – Слова? – Некоторые. Чаще – названия. Хотя, если источник близко… совсем-совсем… Понимаешь? Ишь, близость ей подавай! А мама позволит? Впрочем, судить о возрасте эльфов по внешности… Вот оформиться она успела – это без вопросов. – Ну хорошо, продолжай. – Спасибо, милый, – сказала она серьёзно, но тут же, не выдержав, хихикнула. – Так вот, в эти норы я сунулась по своей воле и в здравом уме, но… немножко не рассчитала силы. А может, не повезло просто. Нарвалась на гоблинов, улизнуть не вышло – пришлось прибегнуть к этому, – Лэлли повела вокруг подбородком. – Так ты сама загнала себя в клетку? – Точно. Средство надёжное, проверенное… но движется медленно. Оттого меня и запихнули в кладовку, что не сумели выковырять. – Они могли подвесить тебя над огнём, – заметил Светлан. – Или утопить в протоке. Или обмотать клетку плёнкой, непроницаемой для воздуха. – От жара я бы отбрыкалась, – возразила девушка. – И в воде сумела бы уцелеть. Вот что касается безвоздушия… До этого, слава Великим, орки не додумались. «Орки» – не пропустил Светлан. Это она у меня заимствовала, не иначе. А вот я не слышу её – совсем. Видно, клетка и впрямь даёт узнице полную защиту. Система «нипилёк»… гм… – И что ты искала тут? – Знания – чего ж ещё? Мы, эльфы, – такие пчёлки!.. – А как насчёт жала в попе? – Ну, это – само собой. И если бы орков оказалось не больше трёх… Но они набежали стаей! – «Немножко не рассчитала силы», да? Лэлли опять залилась серебряным смехом, будто её похвалили, а не поддели. Вот уж кто лишён сомнений в себе! Да и откуда взяться им в эдаком цветке? Была б она ещё росточком выше… гм… разика эдак в два. Невольно Светлан залюбовался эльфкой. Воздушное создание – её будто рисовали акварельными красками, без лишней детализации, без контрастных тонов. Глаза сияют, кожа светится, голосок звенит, а каждый пальчик – произведение. Она была такой изящной, миниатюрной. Но не настолько, чтобы восприниматься ожившей куклой. Хотя и походила на золотую статую, когда застывала в странной неподвижности. Это называется: отыскать жемчужину в навозе. Или даже бриллиант? – Пошли наверх, – сказал он со вздохом. – Тут требуется общее собрание. А обыск закончим позже. Вдруг тут по всем углам такие же красотки? – Нет, – засмеялась Лэлли. – Других здесь нет – наверняка. Осторожно взявшись за низ клетки, Светлан зашагал обратно, стараясь не трясти ценный груз. Вдвоём с Артуром они вернулись в холл, где Крон уже навёл некоторый марафет, куда-то убрав трупы и завалив наружные двери кусками стен и лестничными плитами, вырванными с корнями. В результате тут сделалось просторней, а воздушные струи уже не так мели понизу, протянувшись к окнам. – Вот ломать-то зачем? – проворчал Светлан. – Не ты же делал? Широкая натура, ишь!.. Или не ценишь рукотворное? Дитя природы, прости господи. – Я нашёл воду, – сообщил великан. – Вон там, в углу, люк, и под ним вроде как ручей стекает. Хочешь – пей, а хочешь… – Это радует, – кивнул Светлан. – А теперь смотри, кого нашли мы. И выставил клетку на широкую чугунную тумбу посреди зала, вполне пригодную для постамента. Вглядевшись, Крон промолвил: – А-а! – Всё понял, да? Объяснения не требуются? Вот и славно. – Привет, здоровяк! – зазвенела Лэлли. – Давненько вы не мелькали тут. – Да-авно, – согласился великан. – Уж это точно. – Ну хорошо, – снова сказал Светлан. – И что же делать с тобой? Слопать нельзя отпустить – где тут ставить запятую? – В том и проблема, – вздохнула малышка. – Как уже говорилось, эта защита очень сильная… – Но ты не умеешь её снимать, – догадался он. – Волшебник-недоучка!.. А кто может? – Даже среди старших эльфов такие – наперечёт. А мастаков моего уровня потребуется не меньше пяти. – Действительно, надёжное средство, – хмыкнул Светлан. – Но, ты сказала, оно движется? – Очень неспешно, – уточнила Лэлли. – И больше – вверх. Опустив обе ладошки на пол, она оцепенела, и прозрачная клетка вдруг воспарила в воздух. Причём поднималась именно конструкция, а не сама пленница, иначе бы та взлетела первой. – Надо же, антиграв! – удивился Светлан. – Такие малыши, а обскакали нас. Мы-то лишь начинаем его внедрять. – Прежде мы были высокими, статными, – вздохнула эльфка. – Наверно, даже выше, чем вы с Артуром. Однако с тех пор прошло столько времени!.. Конечно, мы меняемся медленно, а живём по вашим меркам очень долго. Но и впереди – такое длинное восхождение. И куда оно приведёт нас: сравняемся с бабочками, превратимся в симпатичных проказливых букашек? Отведя от неё взгляд, Артур украдкой вздохнул – уж он знал. – Наверно, и на вас действует изменённое Солнце, – предположил Светлан. – Возможно, Скиталец не хотел вам вредить. Но в таком масштабном деле разве учтёшь все последствия? – Есть у нас такая гипотеза, – кивнула очаровашка. – Однако из нескольких десятков непросто выбрать. – Вы ещё жребий бросьте, – фыркнул он. – Теоретики. Впрочем, всё это – абстракции. Как поступить сейчас – вот задача. Не возвращаться же, когда зашли так далеко? Да Крон и не повернёт, а бросать его… Или разделиться? Светлан переглянулся с Артуром. Тот пожал плечами: дескать, тебе видней – сам и решай; а уж я не подведу. Кто бы сомневался!.. – Только не надо никаких жертв, – решительно сказала Лэлли. – Рада констатировать, что даже у этого мастодонта, – она кивнула на Крона, – и в мыслях нет меня бросить. Ну так возьмите с собой!.. Вешу я мало – тем более, в своей карете. А вы будете вместо лошадок. «Мастодонт» – тоже от меня, машинально отметил Светлан. Тут его ещё и в проекте нет. Не говоря о карете с лошадками. – Упорная, ишь, – проворчал он. – И всё – ради чистого знания? – Послушай, разумник, вы же чужие здесь, бредёте по наитию. А тут вам подфартило на классного гида – так хватайте удачу за хвост. Теперь Светлан посмотрел на Крона: «по наитию» – это в его огород. А ведь выглядел таким уверенным!.. Теперь и тот пожал плечами, хотя с иным смыслом: а из чего было выбирать? – Ну ты, удача… бесхвостая, – сказал Светлан. – Надеюсь, тебе уже стукнуло восемнадцать? Или у вас совершенные года наступают после восьмидесяти? Лэлли фыркнула – больше от неожиданности. Свой возраст эльфка явно исчисляла в других единицах… причём давно. Счастливая раса: с годами они не утрачивают ни юных повадок, ни вкуса к жизни. Или секрет вечной молодости как раз в том, чтобы никогда не взрослеть? – Впрочем, и детки нынче такие шустрые! – прибавил он. – То в одно влипнут, то в другое. – То в клетке увязнут, – хихикнула девушка. – Ладно, если никто не возражает… Протестов, разумеется, не поступило – ни от Крона, ни, тем более, от Артура. Закончив с этой дилеммой, каждый из троицы вернулся к своим делам, а Лэлли увязалась за рыцарями, чтобы помочь им разобраться с трофеями. Её клеть плыла по воздуху довольно шустро: со скоростью хорошего пешехода. Но, видимо, это был предел – от бегуна, тем более от всадника, так не удерёшь. А здешние нетопыри, предтечи вампиров, достанут эльфку на любой высоте. Уж влипла, так влипла. Вдобавок, одна. Или это тоже раса одиночек, как и великаны? Теперь Светлан с Артуром двинулись через кладовку параллельными курсами, чтобы парившая меж ними кроха могла консультировать обоих, буде возникнет надобность. Действительно, она ориентировалась в здешних вещах намного лучше людей, а на все вопросы отвечала без запинки. С ней и впрямь дело пошло быстрей. Хотя говорили они больше на иные темы. – Выходит, вы, эльфы, враждуете с гоблинами? – спрашивал Светлан. – Раз тебя упекли сюда. – Вообще-то мы именуем себя иначе, – заметила Лэлли с улыбкой. – Хотя согласна: «эльфы» звучит недурно. – Да хоть атлантами назовитесь!.. – До атлантов ещё ехать и ехать, – возразила девушка. – И потом, это из другой сказки. – Не такой страшной, да? Всего лишь трагичной. – А тебе какие больше по вкусу? – Правдивые, – проворчал он. – И чтоб ума добавляли. На худой конец – знаний. – Серьёзно? – изумилась Лэлли, весело округлив глазища. – И что же ты хочешь знать? – Ну, к примеру, отчего орки такие злые. Что они не жалуют нас, это понятно – как-никак мы порождения Скитальца. Но при чём здесь Крон, вы? Вообще орки симпатизируют хоть кому-то? По-моему, они даже себя не любят. – Прежде гоблины были Хранителями, – поведала эльфка со вздохом. – Возводили храмы, создавали скульптуры, фрески, копили древние знания, собирали то немногое, что осталось от Великих. Но потом, когда таланты выдохлись, сделались мстителями. Теперь они умеют только ненавидеть. По-моему, даже ушедших Богов гоблины считают предателями. А по-настоящему почитают лишь своего царя, возгласившего себя наследником Древних… Кстати, он и вправду намного выше других орков. – Фигурально? – Буквально тоже. Дылда, говорят, ещё та. – На безрыбье, значит, – кивнул Светлан. – В стране лилипутов и карлик – гигант. – А вдобавок вроде бы бессмертен, как Великие, – физически, то есть. – Вроде бы? – Процентов на семьдесят, по нашим прикидкам. Не хватает данных, понимаешь? Уж очень он стережётся. – Так он всё-таки кто: царь или бог? – Вообще-то раньше он звался царь-жрец. Затем вторая должность как-то потерялась. – А вскоре появится новая, да? На повышение идёт наш царёк! – Если пустят. – Э? – удивился он. – Кто? – Вот это я и хочу узнать. Светлан наконец раскопал что-то, похожее на меч, с сомнением оглядел, затем потрогал остриё. Заточен инструмент был неплохо и выглядел нарядно. А вот что до крепости клинка… И на сколько же орков его хватит? Вообще, это идея: измерять прочность мечей в орках. Лучше бы, конечно, в урук-хаях… – Не нравится? – поинтересовалась Лэлли. – Скажем так: не в восторге. – А что ты скажешь о клинках, которые рубят сталь так же легко, как твой кладенец – дерево? – «Там чудеса, там леший бродит», – хмыкнул Светлан. – И русалки – ах!.. – Любишь иной пол, да? – спросила девушка одобрительно. – Есть такой грех, – кивнул он. – Но больше – глазами. Видишь ли, я всё же художник. – А почему только иной? Разве мужчины не бывают прекрасными? – Не настолько. И потом, я же сам – они… со всеми вытекающими. – Ну да? – прищурилась Лэлли. – И что же, интересно, из вас… – Замнём, ладно? – поспешил прервать Светлан, вдруг ощутив себя в шкуре Крона: эта малышка мыслит слишком шустро, чтобы позволять себе такие оговорки. – Лучше расскажи о чудесных клинках. Кто выковал их: гномы? – Ковали-то они… – Но? – Гномы – отличные мастера, но поднять ремесло до высот искусства умеем лишь мы, эльфы. Сейчас это называют магией, хотя мы вовсе не волшебники – просто чувствуем и ценим красоту везде: в природе, в вещах… – В оружии, – подсказал Светлан. – И что? В нём тоже есть своя прелесть. Страшненькая, понятно, – но ведь это не игрушки, не музыкальный инструмент. – Красиво функциональное, да? А уж какие там функции… Ладно, давай разберёмся с изготовителями. – Конечно, мы не куём сами – ещё не хватало!.. Потому гномы и приписывают себе авторство, что их допустили приложить руки к нашим шедеврам. Но много ли значат руки без головы? Разве дворцы возводят каменщики, а не зодчие? – Ни те, ни другие, – уверенно заявил Светлан. – А кто? – Правители, кои этих зодчих нанимают. Кто заказывает музыку – тот и главней. – Вот это, видимо, изобрели люди, – рассмеялась Лэлли. – Даже у гномов не возносят правителей настолько. И ни у кого из древних, кроме, пожалуй, гоблинов. А может, вы у них и научились? – Скажи ещё: произошли от них, – усмехнулся Светлан. – Кстати, идея не такая глупая – возможно, там Скиталец и прихватил недостающие гены, чтоб из обезьяны сотворить homo. «Гляжусь в тебя, как в зеркало», ага. – Ну, не обижайся, – попросила эльфка, давясь от смеха. – Тут не обида – горечь, – возразил он. – Разве не чувствуешь? Вон Крон и вовсе сравнил людей с крысами. – Вполне достойные зверушки, – прищурив длинные глаза, заметила Лэлли. – Весьма смышлёные, очень живучие. – Точно, этого у нас не отнять, – согласился Светлан. – Любая помойка – нам дом родной. И не чудо ли, что с таким хлипким здоровьем, слабые и уязвимые, мы, однако, сделались хозяевами планеты, обставив куда более достойных? Хвала Всевышнему, сумевшему провернуть такой фокус!.. – Это ты-то слабый? – Я – то самое исключение, – пояснил он. – Большинство относит меня к монстрам. Как и Артура, впрочем. – Зато потом про вас станут складывать легенды. – Это утешает, – хмыкнул Светлан. – И в какой роли станем фигурировать там: главных злодеев? – Ну, ты нескромен. Сразу и главных. – Нас опять увело, – заметил он. – Стало быть, гномов не уважаешь? – Гномы упорны и умелы – кто же спорит? Почти в любом деле они достигают мастерства, если берутся, – даже в музыке, даже в поэзии. Но речь-то о настоящих вершинах, где творцы почти равны богам. Когда песня очаровывает, а набор слов делается заклинанием. – Вот! – ухватился он. – Где начинается магия, да? Хоть ты и не любишь это слово. – Всё непознанное принято называть магией, – сказала Лэлли. – И куда ж она прячется, когда приходят знания? – «Куда уходит детство», ага… Это ж сколько вы могли познать за столько миллионов лет! – Вагон и маленькую тележку, – хихикнула она. – Делаешь успехи, – заметил Светлан. – От «некоторых» слов – к целым фразам? Скоро и впрямь начнёшь читать мысли. – Если сам захочешь. Разве не понял, как это должно обставляться? После годового общения с ведьмами смутить Светлана было трудно. И всё же поднимать такие темы не стоило. Поглядев на малышку, он вздохнул: – Лучше б ты была совсем крохотулей. – Почему? – удивилась та. – Легче было бы абстрагироваться от тебя. Видишь ли, милая, для нас это куда серьёзней, чем способ познания. Иная физиология, видимо, – иные предпочтения, цели… Мы-то, в отличие от вас, живём недолго. К тому же подвержены болезням. – Что может быть важнее познания? – пожала она плечами. И улыбнулась: – Тем более, в сочетании с удовольствием. И как тут разделишь? Ведь даже у вас говорят: «они познали друг друга». Уже и это знает, покачал головой Светлан. Ну, молодец!.. А вслух произнёс: – Куда охотней тут применяют другие термины. Что до удовольствия… Скажи, ты часто промахиваешься в оценке сил? – Не в таких делах. – Однако сейчас ты в клетке, – вспомнил он даже с некоторым облегчением. – А значит, чтение мыслей мне пока не грозит. – Как и всё прочее, да? – прыснула Лэлли. – Ах, шалун! Выходит, в мыслях ты уже… – Мысли не поступки – за них трудно отвечать. Хотя я стараюсь не давать воображению лишней воли. Чтобы потом не было «мучительно стыдно». – Боги, да если ещё и мыслей стыдиться!.. – А тебе вообще знакомо это чувство? – В моей жизни всякое было, – задумчиво произнесла эльфка. – Столько размеров, видов, форм. Исключая разве… Машинально она глянула на потолок, в ту сторону, где сейчас пребывал великан. Надо ж, какая отважная кроха! – Впрочем, даже в познании есть пределы, – улыбнулась девушка. – Необъятное не обнимешь. Да и стоит ли гнаться за горизонтом? – Действительно, сколько можно! – поддержал Светлан. – Пора уже угомониться – в наши-то годы. Лэлли опять засмеялась, будто понимала, насколько ласкают человечий слух эти серебряные переливы. – Значит, вы здесь как бы продвинутая цивилизация, – продолжил он, – достигшая высот в искусстве и науке, скопившая гору сведений, далеко обставившая прочие расы. Но где тогда ваши города, машины… звездолёты, наконец? – Да зачем они нам, – пожала эльфка плечиками. – Странный какой!.. Ты пойми: нам ни к чему отгораживаться от природы, мы – её часть. Это люди несут в себе проклятие Скитальца, а потому чувствуют себя чужаками и пытаются отстраниться от здешних стихий либо подчинить их – вместо того, чтобы сладиться. И гоблины двинулись по тому же пути: понастроили вокруг себя стены, заборы… – Храмы, – подсказал Светлан. – И храмы, точно. Зачем они нужны, если весь мир – храм? – А гномы тоже враждуют с орками? Видом-то, вроде, не особо разнятся – в отличие от вас. – Гномы никогда этого не признают, но они находятся в близком родстве с гоблинами. А как известно, меж собой родичи враждуют свирепей всего. И потом, им есть за что биться – те и другие живут под землёй, а занимаются примерно тем же. – Конкуренция? – Ну да. – А я слышал версию, будто орков сотворили из вас – как бы в насмешку. – Гипотеза смелая, – хмыкнула Лэлли. – Даже слишком. Ты знаешь, сколько живут нынешние орки? – Понятия не имею. – Не более двадцати лет – как ваши псы. Оттого-то они такие плодовитые: приходится компенсировать. Это у нас рождение – редкость. – Чёрт возьми! – поразился Светлан. – Выходит, мы дрались с детьми? – За десяток лет ум действительно не успевает вызреть. Да и мастером не станешь. Зато ими легче управлять. И приспосабливать под разные нужды. – То-то мне показалось, что они делятся на служебные породы!.. Теперь его внимание привлёк плавно изогнутый клинок на длинной и весьма толстой рукояти – этакий прообраз боевой косы. Страшное оружие в умелых руках, но опять же не для богатырей – настоящий удар оно вряд ли переживёт. Да и лезвие… м-да. – А можно и я спрошу? – зазвенел колокольчик. – Ну? – Вы хоть помните о нас? И если вспоминаете, то по-доброму ли? – У нас до сих пор играют в эльфов, – сообщил Светлан. – Когда нескладные кубышки, поперёк себя шире, пляшут на поляне, воображая себя вами… Хвала воображению! – А ты бываешь жестоким, – заметила Лэлли. – Ага, – помрачнел он. – Особенно, когда секу малолетних орков. – Кстати, рекомендую, – вдруг показала девушка, вскидывая руку. – Как говорится, не проходи мимо! В самом углу, укрывшись в тени, небрежно покоился футляр, тёмный и обшарпанный – то ли долгой жизнью, то ли невзгодами. Ничего особенного, если судить по виду. Но материал странный. – Что ещё за фиговина? – удивился Светлан, вынимая из футляра увесистое устройство, явно сложенное вдвое. – Надо же!.. Секунду покрутив в руках, он развернул конструкцию на всю длину, и сочленение щёлкнуло, закрепляя новую форму. Рукоять по центру, длиной более метра, полутораметровые обоюдоострые клинки с обеих сторон – мерцающие, довольно широкие, наверняка заточенные в бритвы. Вдобавок их покрывали либо узоры, либо руны. – Что-то новенькое, – заметил Артур, тоже вглядываясь с интересом. – В наших краях такие звери не водятся. – Это двумечник, – пояснила Лэлли. – Хотя иные называют его копьемечом. Судя по надписям и размеру, сработан древними эльфами – для собственных нужд. А как он попал сюда… Она опять пожала плечами. – И крупные были ребята, – оценил Светлан. – Пожалуй, это даже мне – на вырост. – Ну, разве самую малость… – Нечто похожее было у масаев – двуконечное копьё. Правда, там рукоять покороче, и уж конечно, оно не складывалось. – Африка, Африка, – улыбнулась эльфка. – Колыбель человечества… Может, они у нас переняли – почему нет? – Рубит сталь, говоришь? – молвил он, озираясь. – Как кладенец – дерево. Ну-ну. Увидав металлическую колоду, отдалённо напоминающую наковальню, шагнул ближе и саданул наискось, со всей дури. (Именно, что дури: а если б клинок сломался?) В воздухе будто молния сверкнула, и раздался даже не свист, не шелест, но резкий хлопок, как от выстрела. А отдачи Светлан почти не ощутил, ибо меч рассёк наковальню надвое, затормозив лишь слегка. Невольно Светлан присвистнул. – Как раз такая молотилка и нужна, чтоб отбиваться от больших стай, – сказал он. – И по росту почти подходит, и по весу годится – самое то. – Непривычно как-то, – усомнился Артур. – Так привыкай. Тут на каждом шагу – новое!.. И разве ты не пробовал драться на шестах? Затем они нашли ещё один «лосиный рог», по словам Лэлли, тоже выкованный гномами, но уже без участия эльфов, – этот отошёл Артуру взамен выщербленного секача. Потом раскопали пару эльфских кинжалов (а может, мечей, но уже под нынешние размеры их создателей) – конечно, поделили по-братски. Кроме оружия, обращали внимание на утварь. Подобрали две заплечных сумы из толстой кожи, а также три фляги, из которых одна больше смахивала на бидон – как раз под габариты Крона. Затем опять раскопали меч. Этот клинок походил на обычный двуручник, с массивным прямым клинком длиною в сажень, полуметровой рукоятью и длинной поперечиной взамен гарды. Вскинув руку, король покрутил громадный меч между пальцами, точно это был лёгонький кинжал. Уравновешен клинок было отлично, да и смотрелся картинкой, украшенный двумя золотыми драконами – почему-то китайской породы. Ножны тоже выглядели роскошно. – Ну вот, – молвил Артур удовлетворённо, – теперь и у меня будет пара. – Чья работа? – спросил Светлан у эльфки. – Не наша, – ответила та, подумав. – И не гномов. И уж конечно, не орков. – Ну не пауков же? – Дались тебе эти пауки!.. – Лишь бы я им не дался. Так чей это меч? – От него веет будущим, – сообщила она. – А ещё – чарами. Хотя не такими сильными, как у твоего кладенца. – Тоже приложил руку какой-то колдун, да? – И сплав тут послабей, – прибавила Лэлли. – И сечение хуже. Но – вещь. – Сплав с сечением – это от меня, – кивнул Светлан. – Посильный вклад в потрошение ближних. – Нет, хорош! – произнёс Артур, любуясь мечом. – Настолько, что уже нуждается в имени. – Назови его Экскалибур, – посоветовал Светлан. – А Лэлли будем считать озёрной волшебницей. – Звучит красиво, – согласился король Артур. – А значит что? – Да чёрт его знает – забыл. Что-то бывшее. Может, намекают, что мечи таких калибров больше не производят? – «Рассекающий сталь», – подсказала эльфка. (Она-то откуда знает?) – Кстати, ножны тоже… э-э… магические. – Не передразнивай, – буркнул Светлан. – Можете назвать их «Отражающие сталь» – для комплекта. – Генерируют защитное поле, стало быть? Надо же!.. И что, в самом деле отражают удары? – Скорее ослабляют. Но разве это отразишь в имени? – М-да, – хмыкнул он. – «Слабительные» тут как-то не к месту. В дополнение к клинкам отыскались несколько комплектов лёгких лат, тоже, видимо, сработанных древними эльфами под свои габариты – то есть обоим богатырям слегка на вырост. И каждый из этих доспехов сошёл бы у людей за шедевр. – А мифриловые кольчуги не делаете? – спросил Светлан, любуясь бронёй. – Или хотя бы кевларовые жилеты. – Чего? – удивилась эльфка. – Что ещё за кевлар? – Материал такой – лёгкий, пуленепробиваемый. Говорят, его с НЛО содрали. – А это что за зверь? Кажется, он летает, да? – И это всё, что ты смогла высмотреть во мне? – ухмыльнулся он. Обрядившись наново, рыцари уложили прежнее железо в сумы – как бы про запас. А вдруг потребуется замена? – Не многовато ль будет? – поинтересовалась эльфка. – Ведь на себе придётся тащить!.. – Любимые игрушки – не в тягость, – молвил Светлан. – А что мужчины способны возлюбить больше оружия? Ну, разве транспорт. – Не женщин? – Речь-то об игрушках, – пояснил он. – Женщины у нас идут по другой графе. Кстати, не знаешь, где хранятся продукты? Если верить моему носу, это недалеко. – За стеной, – ответила Лэлли, с уважением глянув на его нос. – Желаешь пройти насквозь? – Я не Крон, чтобы ломать тут всё, – проворчал богатырь. – И не призрак. Такой режим пока не из моего арсенала. А далеко обходить? – Полетели! По лабиринту узких коридоров малышка привела их к продуктовой кладовке, дверь в которую оказалась не слабей решётки, стерегущей арсенал, – или даже мощней, словно бы орки опасались собственного обжорства. (А чем ещё заниматься, когда некого убивать?) Аромат здесь завис густой и сложный, по стенам плотно висели полки, на полу громоздились ящики, бочки, корзины, заполненные под завязку. Конечно, больше всего здесь оказалось мяса, выглядевшего и пахнувшего довольно отвратно, – даже Крона оно вряд ли бы привлекло. Хватало и разнообразных плодов, от свежих до мочёных и в большинстве неведомых рыцарям, – откуда доставляли их, оставалось гадать. Но сильней всего Светлана удивили головки сыра, теснившиеся по полкам. – Кого они доят здесь, интересно: пауков? – осведомился он. – Или своих самок? – Грубо, грубо, – укорила Лэлли с лёгкой улыбкой. – Извини, но должен же я знать, чем меня потчуют хозяева!.. Коров я что-то не приметил. – Как и гоблинских самок, – вставил Артур. – Кстати, они бывают миленькие, – прибавила эльфка. – Коровы? – фыркнул Светлан. – Гоблинки. Со своими мужчинами не схожи совершенно. – Вот это плохо. – Почему? – Потому что если орки, не дай бог, доживут до людей, то захотят наших женщин не только пожирать. Да и эльфок они ценят, верно, не за одну нежную плоть. – Ну, – засмеялась кроха, – мы не по их зубам!.. Не говоря уж о прочем. – Рад за вас. Так кого тут доят, не знаешь? – Ещё увидишь, – пообещала Лэлли. – Самок? – ухмыльнулся он. – Здешних коров. Хотя они не коровы вовсе. – А кто же тогда: непомерно разросшиеся тли? Было б забавно. Закончив осмотр, Светлан вздохнул. – Думаю, и с амброзией здесь проблемы, – сказал он эльфке. – Или чем вы кормитесь: нектаром? Отыскав подходящие мешки, рыцари свалили в них едва не всё, что хранилось тут, – исключая, понятно, экзотику вроде сушёных червей или засолённых тараканов да тухлятину, годную лишь для орков, – и поволокли добычу за собой, едва протиснув сквозь узкий проём. Когда поднялись наверх, Крон уже спал, скромно улёгшись под стеночкой и положив косматую голову на свою торбу. Если не приглядываться, великан вполне мог сойти за деталь храмового интерьера – эдакий «спящий Будда». Оставив мешки с продовольствием возле него, рыцари тихонько отошли в угол, к заветному люку, под которым вправду обнаружился ручей, беззвучно кативший по гладкому жёлобу неведомо откуда и куда. Вода в ручье была прозрачная, чистая и вовсе не холодная, как ни странно, – словно её пропустили через нагреватель. Напившись и наполнив фляги, люди разоблачились до плавок и с удовольствием искупались, стараясь не обращать внимания на любопытные, даже оценивающие взгляды Лэлли, порхающей в своей клетке над самой поверхностью потока. – Должна заметить, – наконец высказалась она, – что анатомически вас явно лепили с эльфов. Конечно, я не имею в виду массивность ваших мышц, подобающую скорее великанам. – Мы – нетипичные представители, – откликнулся Светлан, стряхивая с себя воду. – Уж таков богатырский удел. А стройняшек и среди людей хватает. Наверно, такие тебе нравятся больше? – Вовсе нет. Хватит и того, что сама – стройная. Каждый ищет дополнение, разве не знаешь? – Только не говори, что тебя влечёт к толстякам, иначе я разочаруюсь в эльфском вкусе. – Я ж не извращенка, – рассмеялась она. – Это против нашего естества, понимаешь? Чего у эльфов в помине нет – это подкожного жира. – Хорошо вам, наверно, жилось – сытно. Вот и не требовались резервы на чёрный день. А мы уж не знаем, что делать с этим атавизмом. Вычистив и ополоснув старые доспехи, рыцари выбрались наверх. Затем разбрелись по сторонам, решив обследовать в этом доме все комнаты, пока великан восстанавливает силы, – вдруг подвернётся ещё какой-нибудь раритет? Увы, больше не нашли ничего стоящего. А когда закончили, Крон уже проснулся – видно, и сквозь сон унюхал рядом съестное. Торопиться, впрочем, не стал, дождался людей. Взамен стола применили центральную тумбу, пододвинув к ней два каменных блока (великану не требовалось), и наелись даже слегка впрок, чтоб не тащить на себе лишнее. Особенно постарался Крон, поглотив столько, будто внутри него была устроена кладовка. Уложив остатки еды в великанью торбу и разделив фляги, сразу снялись с места.Глава 6. Путешествие вчетвером
Сразу за холлом начинался парадный зал, своей формой напоминавший воронку, – неудивительно, что его наполнял низкий гул, от которого бросало в дрожь даже богатырей. Ближняя стена зала протянулась на всю ширь здания и смахивала на рамку с сотами, испещрённая десятками округлых оконцев, а вместо дальней зиял проём, перекрытый лишь двумя неохватными чугунными колоннами. От каких чудищ они защищали орков, лучше было не гадать, потому что даже Крон протиснулся меж колоннами с лёгкостью. А дальше опять потянулись дикие пещеры, выглядевшие, однако, иначе, чем прежние, и населённые уже иной живностью, – как будто древняя крепость, выстроенная невесть сколько тысячелетий назад, поставила предел распространению многих видов. Череда громадных залов уступила место исполинским ущельям, походившим бы на горные долины, если б их не накрывали каменные своды. Даже великан здесь казался крохотным, а люди смахивали на муравьёв. Прилепившиеся к скалам «люстры» продолжали старательно рассеивать тьму, причём они явно прибавили в числе и размерах, – и вообще растительности стало больше, особенно вблизи водоёмов. Да и воздух делался заметно теплей, заодно наполняясь влагой, словно бы путники погружались в амазонскую сельву. Древесные стволы тут заменяли сталактиты, в иных местах и впрямь сгущавшиеся в непролазный лес. Подлесок же состоял из пышного лишайника, похожего то ли на водоросли, то ли на кораллы, и грибов всяческих форм, расцветок. Не говоря о прочих растениях, вообще не походивших ни на что, – конечно, если это были растения. Поскольку троица сразу взяла темп, чрезмерный для эльфки, поймавшей сама себя, её изящную «карету» пришлось буксировать, а первой «лошадкой» сделался король. Зависшую в воздухе клеть попросту подцепили к нему на ремешке – так, чтобы в любой миг можно было отстегнуть. Впрочем, пока нужды в этом не возникало, поскольку местное зверьё, от мохначей-пауков до хищных многоножек, вело себя почти пристойно, избегая набрасываться даже на рыцарей, не то что на великана. Видимо, похожие на людей персонажи хаживали тут частенько, а давать отпор умели такой, что отбили охоту у самых рьяных охотников. С одной стороны это, конечно, хорошо. Но вот с другой… Наверно, те ухари опасны не только мечами, если сумели нагнать страха на здешних чудищ, и вряд ли человекоподобие добавит им приветливости, если случится пересечься на узкой тропке с настоящими приматами. Лэлли озиралась с любопытством, крутясь в своей клети, точно белка, и возбуждённо пылая глазищами. Здешние места она знала понаслышке – что, впрочем, не мешало ей на любые вопросы давать исчерпывающие пояснения. Гидом она впрямь оказалась «классным» (хотя чего странного – эльфы ведь не лгут), одарив экскурсантов базовыми сведениями о строении пещер, о породах минералов, доминирующих тут, а главное – о подземных флоре и фауне. Членистоноги сделались ещё крупней (хотя куда уж больше), а заодно обзавелись свойствами, среди которых огнемётные плевки и высоковольтные разряды уже казались обычным делом. Полуразумные прямоходящие скакунцы продолжали мелькать на периферии, только теперь они ещё больше напоминали ящериц – точнее, жабовидных игуан Мексики, рогатых и шипастых, с ребристыми мордами и длинными пальцами на мускулистых лапах. А вот сухопутные спруты, с лёгкостью передвигавшиеся на щупальцах в этом загустелом воздухе, раньше не встречались – наверно, водились только на такой глубине. Летающих тварей стало едва не больше, чем наземных, – хотя большинство из них лишь парило в восходящих потоках, расправив перепонки между конечностями. Среди летунов частенько мелькали оркоподобные нетопыри, предтечи вампиров, но к отрядцу они не приближались, лишь кололи чужаков враждебными взглядами, укрывшись в тёмных расщелинах или глубоких нишах. И всё ж это не предвещало хорошего. Собственный прогноз – насчёт будущих антагонистов, раз от разу делающихся опасней, – беспокоил Светлана всё больше. Пока и шло к этому, а особенного жара незваным гостям задали урук-хаи – те самые орки-медведи, охранявшие в Крепости последний рубеж. Они были страшны не только мощью и безоглядной свирепостью, от них явственно веяло магией – конечно, стихийной, бесконтрольной и однако же наводившей жуть. А чего ждать на следующем уровне? Точнее, к чему готовиться? Ибо «нормальный герой» просто обязан подстелить соломки там, где грозит падение. Не стоит пороть отсебятину, рассуждал Светлан. Не говоря уже о горячке. Всё украдено до нас – требуется лишь обобщить мировой опыт чародеев… э-э… скомпилировать. И не надо обзывать это плагиатом, здесь не придумаешь нового – да и к чему? А что нужно, так это выделить главное, избавить его от шелухи, разночтений, путаницы в терминах. Раньше эту… э-э… субстанцию именовали магией, теперь модным сделался термин «Сила» – именно так, с большой буквы. Не будем и мы оригинальничать, раз остальные привыкли… тем более что богатырю такой термин – в самый раз. Считается, будто Сила разлита всюду, но в некоторых местах её больше – к примеру там, где протекают подземные воды, или в глухих чащобах, или на возвышениях… правда, не на всех. Впрочем, куда важней другое: есть люди… точнее, сапиенсы… способные аккумулировать сию субстанцию, а затем и тратить на разные дела, добрые или же наоборот, – кому что в кайф. Как и любой талант, эту способность можно наращивать… но можно и утратить, если применять по-глупому или не применять вовсе. Кстати, её можно потерять вместе со здоровьем, а то и жизнью, – что случается не так уж редко. А если употреблять Силу во зло, легко обратиться чёрт знает в кого, так сказать, перейти на Тёмную Сторону, заделаться злодеем… гм, вот именно. Впрочем, не стоит спешить, давайте-ка по порядку. Итак, первое (может, и главное): умение накапливать Силу. Чтобы она втекала в тебя, требуется некий насос – причём изрядной мощи, иначе поглотишь только ближние крохи, коих не хватит и на простой фокус. Но это, как говорится, ещё не всё. Если не окружить резервуар прочной стенкой, Сила взломает её либо просочится наружу ещё прежде, чем обретёшь способность к чуду. Стало быть, «насос» определяет время, потребное для восстановления Силы, а «стена» устанавливает её предел. Мощность первого и крепость второй, видимо, поддаются тренингу и при должном упорстве способны вырасти намного – в разы, даже на порядки. Так и запишем. Далее: умение расходовать Силу без вредных последствий для себя. Излишне бурное её вытекание может разнести к чертям не только «стену», но и фундамент, на котором она выстроена, то бишь организм. Конечно, здоровье у меня богатырское, но и его лучше поберечь. А посему внимание, умеренность и контроль – вот о чём следует помнить, когда играешь в такие игры. В каком виде извергнутся из тебя чары, куда они вмажутся и каких бед могут наделать, это уже третий вопрос. Для простоты примем следующую модель: Сила скапливается в груди (благо там теперь полно места), а вовне испускается через глаза и ладони. Ну, предположим, Силы скопилось вдосталь, теперь требуется ум. Тут, правда, особо не разгуляешься – что выросло, то выросло, выше головы не прыгнешь. Но знаний прибавить можно и должно: чего сам не накопил, не стыдно одолжить у таких умельцев, как ведьмы… или даже покойный Паук. Как богатырь, я плохо поддаюсь уговорам, включая магические, заколдовать меня нельзя в принципе. Но это не значит, что я неуязвим для фейерверка, то бишь «огненной работы», где фигурируют, к примеру, такие неприятные фиговины, как файерболы… иначе говоря, шаровые молнии… и подобная им пакость. Или что на меня нельзя обрушить скалу. Или что я не полечу мячиком, если по мне саданут гравитацией. Или что меня не скрутят судороги, вызванные молнией. Я могу быть спокойным лишь за своё сознание, но не за тело. Значит, одного богатырства мало, чтобы противостоять чарам. Надо, надо осваивать смежные профессии!.. А их путь под гору всё продолжался. Иногда спуск делался настолько крутым, что троица попросту соскакивала с камня на камень, почти не добавляя обычных шагов. О том, что надо будет взбираться по этой крутизне, да ещё в компании с грузным великаном, Светлан старался не думать. Конечно, силища у Крона первозданная, носит свою тушу как пёрышко, а всё ж не богатырь. К счастью, такие спуски не длились долго. И, кстати, на них Лэлли вовсе не требовалась «лошадка»: вниз-то её клеть мчалась не хуже скоростного лифта – догонять приходилось мужчинам. – Занятный агрегат – эта твоя «карета», – сказал Светлан после очередного обрыва, поравнявшись с клетью. – Создан, можно сказать, из ничего, внутрь пропускает лишь воздух и свет, от притяжения изолирует. Недурная защита, а? Прямо-таки абсолютная. Уж не такой ли плёнкой вы покрываете мечи, чтоб они могли вечно рубить сталь? Или это не плёнка, а чары… всё-таки. – Завидуешь? – ухмыльнулась эльфка. – Не вам – мечам. Мне такое покрытие тоже бы пригодилось. Понимаешь, я стараюсь себя по возможности беречь. А когда все вокруг лишь и норовят сделать мне больно… – Значит, мы не вызываем у тебя зависти, – молвила она, по обыкновению направляя разговор в русло, интересное самой. – А что же тогда – какие чувства? – Разве не слышишь? – Лишь то, что ты испытываешь ко мне, – хихикнула девушка. – А это, как понимаешь, совсем другой коленкор. Итак? – Да что можно чувствовать к тем, кого едва знаешь? – пожал он плечами. – Я ж не такой тупарь, чтобы завидовать или ненавидеть авансом. А говорят и пишут о вас разное – не знаешь, чему и верить. Большинство считает эльфов добрее, свободнее людей – дескать, за миллионы лет своей эволюции вы ушли от зверей намного дальше, да и с хищниками вас меньше роднит, даже клыков нет… что, кстати, правда. Но в некоторых описаниях… – Ну? – …эльфы слишком похожи на людей – до омерзения. Скорее всего, конечно, на вас проецируют свои повадки как раз эти описатели. Однако и самая нескладная ложь на воротах виснет. А уж кто там у кого и что украл… – Этого я не понимаю, – призналась Лэлли. – Как можно утверждать то, чего на самом деле не существует? – Считай ложь оборотной стороной фантазии, – усмехнулся Светлан. – Поставляются в комплекте, к сожалению. За всё приходится платить – в том числе, за быстрый прогресс. А ведь за несколько тысячелетий цивилизации люди почти догнали вас, намного, на порядки, более старших. – У вас очень быстро меняются поколения – может, в этом причина? – У орков сие происходит ещё шибче, а они, как я понял, движутся в обратную сторону. – Стало быть, существует оптимум, – не сдавалась кроха. – Конечно, если исходить из того, что прогресс – главное. Но ведь смысл не только в успехах техники? – Хорошо, оставим технику в покое. Однако и в магии… н-да, опять… вы оторвались от нас не сильно – то есть спины уже видно. А лучшие наши умельцы вряд ли уступают вам в Силе. Знаниями – да. Пока. – Если я правильно поняла, в этих твоих «умельцах» хватает и древней крови – то есть они не вполне люди. – Подтверждается старое правило: полукровки – или, если хочешь, метисы – живучей и талантливей своих чистопородных предков. – А как у вас с пресловутым гуманизмом? – Вот тут, увы, похвалиться нечем. Человек человеку по-прежнему волк… хоть и не признаётся. Конечно, имеется в виду не лучшая наша часть, но, к сожалению, большая. Даже определяющая – приходится признать. – Складывается впечатление, что ты не особенно жалуешь людей, – сказала эльфка, насмешливо сощурясь. – Я лишь критичен к ним. Как к себе, как к ближним. Что вовсе не исключает симпатию – уж вы, правдолюбцы, должны это понимать. По-своему я даже патриот, как ни смешно. Скажем, если бы Крепость обороняли люди, а не эти злосчастные уроды, я бы не смог через неё пройти – сколько бы Крон ни заливал нам про великую цель. – А ведь тебя гнетут и эти смерти, разве нет? – заметила Лэлли. – Может, ты оттого жалеешь орков, что они слишком напоминают тебе людей? Странное дело: Светлан почувствовал себя задетым. Неужто и впрямь ударили по больному? – А ты что безмолвствуешь, точно толпа в «БГ»? – обратился он к Артуру. – По-твоему, я один должен отдуваться за человечество? – Видишь ли, мой друг, я никогда не задумывался об этом, – ответил король. – Просто поступал, как велит сердце. – По зову души, да? – хмыкнул Светлан. – Хорошо, не по велению долга – вот уж чего не переношу!.. Конечно, долги следует отдавать, но лучше в них не влезать. – А теперь вернёмся к нашей… магии, – неожиданно сказала эльфка. – Ты ведь неспроста завёл о ней речь. Хочешь подзанять у нас знаний, да? – Не отрицаю. – А зачем они тебе… только честно. Уж не по власти ли ты скучаешь, дружок? – Власти мне и даром не надоть, – возразил Светлан. – И с деньгами – тож. Уж к этой болезни у меня иммунитет. А вот сила нужна – много, много силы!.. Хочу быть сильнее войска, как и подобает сказочному батыру. Чтобы бродить, понимаешь, по весям и защищать людей от самих себя, гасить в зародыше рецидивы дикости. Потому что, если уж разгорится… Страшнее нет зверя, чем озверелая толпа. Вот это чудище любого Горыныча переплюнет… хотя составлять её могут и неплохие люди. Но в таком организме равняются почему-то на худших. – Ну хорошо, а при чём здесь… магия? – При том, что нет у меня доверия к латам. Сколько ни обвешивайся металлом, на него найдётся управа – взять, к примеру, ваши мечи. А когда навалятся оравой, ударов не избежать. Мне нужна такая защита, чтоб ни один клинок не смог её проломить – не говоря уж о стрелах. Представляешь, каковоугодить под массированный залп? – Или под атаку могучего колдуна, – подсказала Лэлли. – Тоже возможный вариант. Вот тут не спасёт никакая сила. – Ладно, с Защитой ясно. А остальное-то тебе зачем? – Чтоб не размахивать железом без крайней нужды. Есть более щадящие средства и более убедительные. А может, и более справедливые. – Например, отправить каждый камень и каждую стрелу в того, кто их метнул? – У нас это зовётся индивидуальным подходом, – ухмыльнулся Светлан. – Вот будет ли это гуманным? Зуб за зуб – это, знаешь ли, не мой метод. – Можно ведь ослабить ответ – разика эдак в три, чтобы не до смерти… – Заманчиво, да, – согласился он. – Но не проще ли повалить силовой волной? И не давать подняться, покуда не охолонут. Пусть уж ползают на карачках, раз утратили человечий облик. – Чувствую: аппетиты растут! – засмеялась малышка. – Что следующим на очереди? Наверно, левитация, да? – Летать мне охота – это верно. С детства возмущала приземлённость. Ходишь, будто с гирями на ногах, – эдакий утопленник воздушного океана. – А хочется резвиться в нём дельфином? – ввернула она. – Ну и как: получается? – Не так просто избавиться от гравитации, – вздохнул Светлан. – Ещё трудней использовать её для разгона, как это делают ведьмы. Но вот ослабить тяжесть на пару секунд, чтобы сигануть ввысь, как на Луне… хотя бы. Мать-Земля повязала нас такой прочной сетью, что даже птицы завязли в ней, точно мухи. Всего и отличий, что их поддерживает воздух, а нас – вода. – Предположим, ты научишься летать, – сказала Лэлли. – Это тебя утешит, ты успокоишься наконец? – Вот ещё!.. А расстояния, которые держат нас, точно в клетке? А время, разделяющее людей ещё хуже пространства? А бесчисленные миры, возможно, притаившиеся совсем рядом и всё ж недоступные? А стихии, часто позволяющие себе лишнее? А… – Довольно, довольно! – прервала она со смехом. – Неужто все люди такие торопыги? Куда ты спешишь, Светик? – В отличие от вас, эльфов, у нас нет в запасе тысячелетий, чтобы расти со вкусом и без суеты, – приходится гнать на всех парах. Да и ситуация, знаешь ли, не располагает к медлительности. А уж тем более некогда отвлекаться. Скажем, я и хотел бы познакомиться с вами ближе, но, боюсь, не успею – в этот раз. – Ближе, правда? – завораживающе улыбнулась эльфка. – И насколько же, интересно? – По ситуации, – буркнул он, посмурнев. – Всё исследуешь, да? И не надоест? – Вот ещё! – воскликнула Лэлли, явно передразнивая его. – Когда вокруг не останется нового, мне и жить-то расхочется. – На твоё счастье, вселенная бесконечна. Кстати, не боитесь, что ваша тяга к знаниям вступит в конфликт с притяжением Земли? И что пересилит тогда? – Такие опасения есть, – кивнула она. – Но, как ты сам сказал, рядом таятся бесчисленные миры – и если мы сможем прорваться туда… – По-вашему, это снимает противоречие? Ведь там вас может встретить совсем иная Земля. – Кто знает, милый, кто знает. А вдруг там она окажется ласковей к нам? Вдруг там обошлось без Большой Битвы, а Скиталец не переиначил всё на свой лад? И мы опять примемся расти. Даже сможем плодиться, как раньше, делаться многочисленней, могущественней… – И безжалостнее к другим, а? Выдержите вы испытание могуществом? – Полагаю, что выдержим, – ответила эльфка серьёзно. – Во всяком случае, очень надеюсь на это. – Впрочем, людей в том мире скорее всего не будет. – Светлан вздохнул. – Что ж, многие ищут обетованную землю – иные даже находят. Желаю и вам успеха в поисках. – А как же мы? – вдруг спросил Крон, тоже, оказывается, державший уши на макушке. – Нас оставите мельчать и вымирать дальше? Со всех сторон обложенными врагами, отступающими всё дальше в горы… – А не надо было ими обзаводиться, врагами-то! – живо огрызнулся Светлан, опередив эльфку. – Конечно, в любом раздоре виновны обе стороны, но если б вы повели себя умней… Вскинув ладошку, Лэлли остановила его. – Мы ведь и явились к ним с предложением союза, – добавил он тише, – дабы оставшееся время прожить в мире и согласии. – Когда вопрос стал о вашем выживании, верно? – сказала девушка. – Об общем, если на то пошло. И, подозреваю, свара на краю пропасти – любимая потеха не одних людей. К примеру, наш Крон вовсе не глуп, а спроси его: согласен ли он дружить домами? – Ежели б вам можно было верить, – проворчал тот. – Ну, тебя не сдвинуть, – хмыкнул Светлан. – Экая масса! Уж если упрётся… – А ведь ты, мой далёкий родич, уверен в этих двоих, – заметила эльфка. – Я знаю, чувствую!.. – В них – да, – нехотя признал великан. – Но не в остальных. – Веришь нам, поверь и королеве, – сказал Светлан. – Ручаюсь за неё, как за себя. – Я тоже, – поддержал Артур. – Клянусь честью! – Пока Анджелла на троне, договор будет соблюдаться. А уж мы постараемся, чтоб она правила долго. Впрочем, сейчас главное – пережить октябрь. – И если мы сумеем сплотиться против общего недруга, а затем одолеем его, сражаясь бок о бок, – завёл король любимую песню, – то больше никогда не станем враждовать… Но осёкся под пристальным взглядом Светлана, и сам почувствовав, что хватил. Беда с этими монархами: вечно их заносит!.. Впрочем, Артуру простительно – он до сих пор меряет всех по себе. – Блажен, кто верует, – пробормотал Светлан. – Хотя чем чёрт не шутит – вдруг и вправду? Простим и всё забудем. Кто там кого съедал целыми семьями, а кого сжигали ни за понюшку… Иногда ведь самое важное – начать. – Худой мир лучше хорошей войны, да? – хихикнула Лэлли. – Во-во. Жаль только, не все так считают. Теперь они продвигались над безмолвным потоком, по извилистому уступу, недостаточно просторному даже для людей. В некоторых местах бедняге Крону приходилось пробираться боком, распластавшись по стене, и тогда Светлан смещался ближе к нему, чтобы успеть поддержать, когда тот зашатается. С беспокойством Светлан поглядывал на нетопырей, всё чаще проносившихся невдалеке бесшумными чёрными тенями. От этих тварей явственно, до мурашек по телу, веяло ледяной злобой и чужеродной магией, наверняка опасной. Если сейчас они накинутся всей кодлой… – Я не могу ручаться за всех, – произнесла эльфка, опять посерьёзнев. – Но знаю: через нас, сомкнувшихся на этой тропе, и наши расы сцепятся накрепко. А если мой народ впрямь сумеет покинуть здешний мир, и я, и мои близкие будут о вас помнить – всегда. – Это она отвечала на твой вопрос, громила, – ввернул Светлан. – Я понял, – буркнул Крон. – К тому же я обязана вам спасением. На мне долг. – А, – махнул рукой богатырь. – Забудь. – Я не умею, – улыбнулась Лэлли. – Такова уж природа эльфов. – Бедняги, – посочувствовал он. – Трудно же вам живётся. Вот у нас за добро принято воздавать совсем иным. – Не верю. – Твоё право. Но ты впрямь думаешь, будто от нашего взаимного тепла расплавятся вечные льды? Не знаю, не знаю. Или я уже сделался циником, или… А если опять двинется раса на расу, что нам останется: стать между ними и рубить – каждый своих? – А ты сможешь? Сощуря глаза, Светлан осклабился, показав клыки. – That depends, – ответил он. – Скажем, погромы я ненавижу больше, чем люблю людей. Как говорится, если мой народ неправ – тем хуже для него. Иногда так хочется умыть руки кровью, калеча насильников, убивая убийц. Да, звери мы, и ничто звериное нам… А если мне дадут настоящий повод – тогда я вправду сорвусь с цепи, стану грозным и ужасным. – Кого ты хочешь обмануть: меня? – засмеялась девушка. – Скорее уж себя, – проворчал богатырь. – Хотя до сих пор это удавалось плохо. То ли врать не умею, то ли слишком хорошо изучил свою натуру. – Так и быть, научу тебя нескольким приёмам, – сказала она вдруг. – Хотя это и против наших правил. – Может, тогда не стоит нарушать? Повторяю: ты ничего не должна. А такое ноу-хау лучше беречь от чужаков – тут вы правы. – Во-первых, ты и сам дойдёшь до него – не сейчас, так через год, – возразила эльфка. – Я же вижу, как шевелятся твои кисти, нащупывая Знаки, и ощущаю, как они отзываются в тебе. А уж если ты берёшься за что-то… – Во-вторых? – Во-вторых, я хочу, чтобы мы пережили ближайшие сутки. – А-а! – протянул он. – Значит, и у тебя дурные предчувствия? На это отвечать Лэлли не стала. – Вот, – сказала она, складывая руки в чудную конфигурацию, а каждый пальчик фиксируя в чёткой позиции, для которой мало у кого хватило бы гибкости. – Смотри внимательней, запоминай. Это Знак Сферы – круговая Защита. Можно её раздвинуть, охватив ближних, можно сделать активной, чтоб возвращала удары, можно заставить не пропускать свет, и тогда сделаешься невидимым. Вокруг неё в самом деле замерцало словно бы силовое поле. И на каждую вариацию Знака, упоминаемую и тут же исполняемую девушкой, Сфера отзывалась в полном соответствии со словами. – Так у вас в ход идут все суставы, вплоть до плечевых? – пробормотал Светлан, пытаясь подражать. – Надо же! – Если желаешь, могу задействовать и ноги, – усмехнулась эльфка. – Показать? – Чтобы я запутался в собственных конечностях? Дай бог Сферу-то освоить!.. Слушай, а я не очутюсь в такой же клетке, что у тебя? – спросил он с опаской. Лэлли прыснула. – Успокойся, тут совсем другое, – сказала она. – Теперь Знак Волны – гляди. В дело опять пошли обе руки, но сейчас к ним добавилась чуть ли не половина тела – верхняя, разумеется. Приняв позу, эльфка выдержала паузу, позволяя Светлану обозреть её с разных точек и запомнить накрепко каждую подробность. Разглядеть Знак издали да ещё за доли секунды, которые на него обычно тратят, вряд ли бы удалось. – Теперь ясно, откуда произошли индийские танцы, – вздохнул он. – А танцор из меня, как из Крона – бабочка. – Ты ведь заказывал это, разве нет? – откликнулась Лэлли. – Средство против толпы – массовое, но щадящее. Пучками ты уже умеешь лупить, но чтобы Волна прокатилась широко и вдаль, одной кистью не обойтись. – А что ж ты не ударила Волной, когда набежали орки? – Почему не ударила? – пожала она плечиками. – На одну-то Волну меня хватило. Как раз успела упрятать себя за решётку. Понимаешь, у меня есть знание, но мало Силы. Маленькая я ещё – расти надо. – Уж это точно, – не смолчал Светлан. – Ну и третий Знак, затребованный тобой, – Катапульты. – Имечко-то сама придумала? – Скорректировала. Не назовёшь же его… э-э… «Подбрасыватель»? Есть в наших лесах такое полурастение-полуживотина, с которого даже без толчка взмываешь выше крон. Конечно, там иной принцип, но эффект схожий. – Ты бы меньше подслушивала, – посоветовал он. – Исследовательница! Не то наберёшься моих повадок – так и останешься заикой. Ухмыльнувшись, девушка показала третий приём. Слава богу, этот Знак не требовал особых ухищрений, иначе пришлось бы сигать скрюченным, точно инвалид. – Пожалуй, пока мне достаточно, – сказал Светлан. – Не бойся, я не стану просить молний. Вот если сам на них случайно выйду – значит, судьба. – Я и не боюсь. – Хотя какой-нибудь разрядник-парализатор мне тоже бы сгодился, – добавил он, подумав. – Или, скажем, усыпитель. Всё лучше, чем рубить. – Аппетиты растут, а? – хмыкнула эльфка. – Вот и я говорю: вставать из-за стола надо чуть-чуть голодным.
Глава 7 Нечаянная встреча
Час проходил за часом, а они продолжали бежать как заведённые. Ноги двигались словно бы сами по себе, не требуя внимания, даже не сбивая дыхания. Остановок не делали, а когда подступал голод, заправлялись на ходу, точно марафонцы. Рюкзаки пустели с угрожающей быстротой – ничего странного, если вспомнить, с какой резвостью богатыри набирали объёмы. Скорей удивляло, что не приходится жевать непрерывно. Теперь пещеры не походили на тоннели или коридоры, больше смахивая на пустоты колоссального куска пемзы, источенного дырами всех форм и размеров. Заплутать в этом лабиринте было просто, и хотя Крон по-прежнему служил компасом, без чутья Светлана и подсказок Лэлли он мог бы блуждать здесь неделями – конечно, если бы раньше не провалился в соразмерную расщелину или не нарвался на другую летальную неприятность. Нетопыри продолжали играть на нервах пришельцев, придвигаясь ближе, когда те пробирались над обрывом или спускались в очередную пропасть, – но пока не пытались атаковать, словно бы ждали чего-то. Подземная живность продолжала меняться, предъявляя всё новые виды, в большинстве пакостные. Особенную опаску вызывали бронированные жуки, размером и конфигурацией корпуса напоминавшие двухместный БТР, – с проворными цепкими лапами, позволявшими им торпедами носиться по отвесным стенам и даже сводам. На кого охотились стремительные броненосцы, Светлан не разобрал, но с их появлением сразу сгинули скакунцы, а такое совпадение не могло не тревожить – как видно, резвости и смекалки этих псевдообезьян на здешних хищников уже не хватало. Впрочем, на отрядец жуки не посягали – то ли их смущали габариты Крона, то ли сама тропа оберегала путников. Как видно, те, кто ходил по ней раньше, всё же приучили зверьё к порядку. Встречный ветер по-прежнему ощущался, но в таких просторах его напор ослаб намного, а надоедливый гул и вовсе пропал. Кстати, большинство прежних шумов тоже исчезло: не капала и не журчала вода (вот это странно), не перекликались скакунцы, не скрипел песок под тяжёлыми лапами – песка здесь попросту не было. По-видимому, эльфке стало не по себе в здешней тиши. А может, как и Светлан, она не любила долго обходиться без песен. Но если он в таких случаях запускал технику, то эльфам не требовалось заимствовать у других ни голос, ни музыку – был бы инструмент под рукой. Впрочем, инструмент им тоже не обязателен, да и без рук смогли бы обойтись, – во всяком случае, это относилось к Лэлли. Искусно балансируя на пятой точке, она перебирала всеми двадцатью пальчиками, на диво гибкими и послушными, по прутьям клетки, точно по струнам, и те откликались на её касания сладчайшими звуками. А разнообразием и богатством тонов клеть не уступала оркестру, причём отнюдь не камерному. Голос Лэлли, и без того мелодичный, сделался чарующим, наполнился переливами и модуляциями, запросто спускаясь в низы, удивительные для такой крохи, а уж взмывал и вовсе в неслышимость. И набор слов, даже непонятных, наводил дрожь. Наверное, из таких вот эльфийских песен, созданных больше для радости, и наклепали затем заклинаний, некоторые из которых дошли и до людей. Какое-то время Светлан, призвав на помощь память и собственный голос, сильно прибавившие за последний год, пытался состязаться с ней – пока с полной определённостью не уяснил, что всей толпе его современников, воображающих себя творцами, не под силу соперничать с музой, воплощённой в этом миниатюрном создании. Впрочем, к нескольким музыкальным и поэтическим фразам эльфка проявила интерес – стало быть, хоть что-то люди выдумали сами. Когда ей наскучили песни, Светлан принялся рассказывать истории, умолкая на середине, и почти всегда эльфка угадывала продолжение, причём нередко предлагала сразу несколько вариантов, из коих новые, неизвестные Светлану, обычно оказывались более занятными. Очень насмешила Лэлли байка про элоев и морлоков, в которых она и без подсказки углядела намёк на эльфов и гоблинов. – Значит, такой вы видите нашу будущность? – спросила эльфка. – Страшно до жути. Впрочем, и тут вы неоригинальны – были уже у нас такие предрекатели. Кое в чём они, наверно, правы: витая в облаках, не следует слишком отрываться от земли. – А басню про муравья и стрекозу не хочешь послушать? – Это об отношении людей к искусству, да? Дескать, главное – кормёжка да барахло, а также те, кто поставляет их. Прочие же есмь нахлебники и паразиты, и проку от них – ноль. Это недурно вас характеризует, верно? – Ох добалуешься ты у меня, ох допросишься, – пригрозил он. – Не погляжу на твои года… Или что у тебя взамен: тысячелетия? – Как врежу сейчас, – вдруг посулила Лэлли и в самом деле замахнулась. – Венец творения, ишь!.. Светлан испуганно шарахнулся, закрываясь руками, – чем насмешил даже Крона. А девушка залилась звонким смехом, своей весёлостью радуя всех. Славное всё же создание: прелестное и пленительное, солнечное точно «зайчик», неунывающее, непоседливое. С ней любой путь покажется короче, а невзгоды и опасности – легче. Вот такие товарищи нам нужны. С искусства разговор перескочил на обычаи и нравы двух рас, таких похожих внешне, но таких разных в остальном, и некоторое время напоминал встречный допрос, где каждый собеседник, ответив другому, обретает право спрашивать сам. Вскоре в беседу втянулись Артур с Кроном, поневоле раззадоренные услышанным, и уж тут обмен информацией пошёл по всем направлениям и почти без цензуры. Затем тропа выровнялась, избавившись наконец от опасных карнизов и утомительных спусков, что позволило Светлану, не прерывая бега, примерить на себя новую роль – чародея. И начал он, конечно, со Знаков, показанных эльфкой, – уж так не терпелось их опробовать. Как и подозревал, удавались они еле-еле, к тому ж не в полной мере – особенно Сфера и Волна. Попросту не хватало гибкости в суставах. Чтоб выстроить нужную фигуру, приходилось напрягать мышцы до дрожи, а при ней трудно соблюсти миллиметровые допуски. Но даже и то, что выходило, моментально опустошало его резервы. Хватало на две-три Волны или на единственную Сферу, длившуюся не дольше минуты, – после чего требовалось ждать несколько минут, покуда вернётся Сила. Катапульта получалась легче, но сжирала энергию ещё быстрей. Впрочем, и это позволяло Светлану возноситься к сводам, распугивая нетопырей, а также тормозить при спуске, оберегая подошвы. Конечно, Знаки полезные, мощные – однако как бы на вырост. Наигравшись с новьём, Светлан переключился на более знакомые Знаки. Не утерпев, Лэлли принялась подправлять те приблизительные и весьма неуклюжие, если сравнивать с её пальчиками, комбинации, которые он передрал у других или раскопал в архивах. (Или до которых успел додуматься сам, всяко крутя перстами и прислушиваясь к себе.) Забавно, что для своих построений эльфка использовала и ступни – больше поддразнивая мужчин дерзкими позами, чем по необходимости. Конечно, это усиливало Знаки, а при случае могло подменить ручную работу, но подражать эльфке было сложно. Подобные приёмы сгодились бы разве летуньям-ведьмам, но уж никак не богатырям, отягощённым оружием и бронёй, привыкшим прочно опираться о землю. – А вот зверей в нас лучше не будить, – не удержался Светлан, хотя в целом относился к таким вещам позитивно. Те же ведьмы откалывали номера и похлеще, особенно на шабашах. – Почему? – сделала удивлённые глаза малышка. – Разница потенциалов слишком большая, – пояснил он. – Конечно, ты в клетке – но вдруг и она не выдержит? Ты ведь не хуже меня знаешь, какие грозные стихии можно распалить через секс. Говорят, существовали целые цивилизации, построенные на этом принципе, сумевшие оседлать рождённую им энергию. Какое-то время они даже процветали, но в конце концов погибали – от землетрясений, извержений вулканов, потопов. Как видно, здесь очень трудно соблюсти равновесие. – Для вас – существовали, – сказала эльфка, тотчас сводя колени. – Для нас – ещё появятся. Хотя ты прав: с этим не стоит играть, когда погружён в волшебство. – Именно, – подтвердил Светлан. – Тут уж не до игр. Но такое сочетание подводит нас к интересным догадкам. – Да неужто? – изумилась Лэлли. – Это каким же? – Видишь ли, нормальные мужики… в смысле, настоящие, – тут же поправился он, – близко… гм… соприкасаясь с женщинами, делятся с ними силой, заряжают энергией, а иногда и магией. – Только делятся? – хмыкнула Лэлли. – Какое бескорыстие, надо же! – Я понимаю твой сарказм, – кивнул богатырь. – Здесь ведь как в билдинге: тратишь, чтобы прибавилось. И раз за разом поднимаешься выше – конечно, если дадут время восстановиться. Но это не самый лёгкий путь, согласись. А годится он далеко не всем. Большинству-то отдавать нечего, для таких женщина – лишь средство для поднятия тонуса, вроде спиртного или курева. Дальше – хуже, ибо начинаются надругательства, попытки возвыситься через унижения других. И на самом краю этого спектра имеется категория… э-э… сексуальных наркоманов, к счастью, малочисленная, у которых «половое давление» уже смахивает на ломку. Вот они забирают энергию – обычно вместе с жизнью, опустошая жертвы напрочь, выпивая досуха. А оргазм при этом ощущают такой… экстатический… что на какое-то время превращаются в монстров, наделённых звериной мощью. – И что? – спросила девушка, ёжась. – К чему эти страсти? А ведь впрямь «страсти», подумал Светлан. Какой же разброс у этого слова: от жгучей любви до кошмара!.. – А к тому, – ответил он, – что особенный подъём маньяки испытывают, когда пожирают ведьм, – прямо-таки в неистовство впадают, крушат вокруг деревья и стены, разрывают в клочья тела. И длится это не один час. – Ну? – опять подхлестнула эльфка. – Дальше. – Но если б такому охотничку подвернулась бессмертная, сколько же сил он смог бы из неё выпить!.. – И куда ты ведёшь, родной? – Не догадываешься? – Н-не… могу сказать. – Милая моя, маленькая, – сказал Светлан задушевно. – Я по сию пору легко ловлюсь на враньё, хотя столько раз обжигался!.. Рефлекс такой, понимаешь? Когда сам не умеешь врать, и от других не ждёшь особых талантов. Зато я умею думать, анализировать, сопоставлять – как у нас говорят, «крепок задним умом». – И что же ты надумал этим… гм… задним? – Что ты… э-э… темнишь. – Кажется, ты решил мне польстить? – поинтересовалась Лэлли с улыбкой. – По-твоему, я способна преодолеть эльфскую ограниченность и сфантазировать ложь? – А кто говорил о лжи? Конечно, ты сказала правду, только правду… но не всю. – Ну-ну, – подбодрила она. – Я слушаю! – Когда риск перевешивает мотивы, предприятие называют авантюрой. Но вы, эльфы, кто угодно, только не авантюристы, иначе жили бы не дольше людей. А ума у вас хватит, чтобы не промахнуться в оценках, – вы умеете взвешивать. – И? – Ты слукавила, малышка: любознательность – вовсе не единственная причина, из-за которой ты сунулась в подземелье. Даже не главная. Не хочешь нас просветить? Поверь, мы не из тех, кто обманывает доверие. – Да знаю я, – вздохнула девушка. – Разве в этом сложность? – Если люди… э-э… сапиенсы нравятся друг другу, что может помешать взаимопониманию? – спросил Светлан. – А если даже не поймём чего-то, примем за аксиому – просто потому, что это исходит от тебя. – Ну хорошо, – решилась Лэлли. – Но тогда я зайду издалека. – Да ради бога!.. – Ты спрашивал про гоблинов: отчего они сделались такими. Тенденции-то у них наметились в самом начале, когда встали на тропу ненависти. А на войне, как знаешь, не обойтись без жёсткой централизации и фанатичной идеологии, враждебной к инакомыслию. – Артур знает, – отбрыкнулся он. – Я-то всерьёз не воевал, слава аллаху. – Самые активные, конечно, стали во главе, образовав касту жрецов. Ну, а среди них, как водится, выделился один – наиболее беспощадный, неразборчивый в средствах, одержимый… – Царь-жрец? – Да. И зовут его Мифей. – Зовут? – удивился Светлан. – То есть он по сию пору заправляет тут? – Может, за это время он и менял тела – но не свою суть. Уж она осталась прежней, а если изменилась, то не к лучшему. – Сказка про Дракона, – сказал он. – Что? – Есть места, способные переделать под себя любого, кто туда сунется. Вот и тянется череда двойников. И пока не сломаешь систему… – Боюсь, это не тот случай, – сказала Лэлли. – Хотя сказка мудрая. – Ну да, вы же бессмертные!.. И для вас миллионы лет вовсе не кажутся бездной. Кстати, прежде гоблины жили долго? – По нескольку тысяч лет. Это долго, по-твоему? – Ой, не трави душу – у каждого ведь своя кочка… И что же учудил наш Мифей? – Как раз то, что мы наблюдаем сейчас. Мало-помалу, с помощью своих жрецов, он из гоблинов, искусных мастеров и сведущих Хранителей, сотворил орков – злобных, тупых короткожителей, поделённых на боевые породы. А сам, наоборот, копил навыки и могущество. Мифей сделался для своего народа демиургом, стал почти вровень с Великими. Но поскольку они далеко, а Мифей здесь, то почитают его намного больше. – Из нас тоже пытались вывести новую расу, – сказал Светлан. – Да, видишь, не удалось. То ли времени не хватило, то ли окружение помешало. То ли Мифей и впрямь редкий умелец. – То ли гоблины оказались более податливыми, – прибавила Лэлли. – Всё это присказка, как я понимаю, – заметил богатырь. – Да, – кивнула она. – Я не стала бы открываться, но ты и так почти обо всём догадался. – Предположил, – поправил Светлан. – Считай это гипотезой. – И тем не менее. А когда правильно ставят вопросы, на них приходится отвечать. – Что ж, тогда дальше пойдём вместе, – предложил он. – Итак, ты пробиралась к Мифею, но при этом не сбрасывала со счетов и вариант захвата… – Верно. – То есть надеялась, что так или иначе, но угодишь к оркскому царю. – А эти кретины взамен того, чтобы доставить меня куда следует, завалили хламом в своей кладовке!.. – Чего было ждать от глупых исполнителей? А распоряжений на твой счёт у них не оказалось. Но если б ты попала к Мифею, уж он, верно, смог бы раскупорить твою бутыль – и что тогда? Стала бы, как джинн, исполнять его прихоти или попросту пошла бы на корм? На это Лэлли лишь улыбнулась, давая понять, что такое блюдо Мифею пришлось бы не по вкусу. Что ж, на чужие секреты мы не посягаем, пусть держит при себе. – Помнится, ты сказала, что к нам у тебя долг, – произнёс Светлан. – Из-под того завала вытащили тебя мы, как ни крути. Иначе куковала б ты там до скончания времён. – И что же? – А то, что я не люблю зряшных работ. И если спасаю кого, то вовсе не ради поставок к столу его царского величества. Если ты впрямь чувствуешь себя обязанной, то теперь должна жить долго и счастливо. – Может, лучше возьмёте натурой? – засмеялась девушка. – Подумайте, я ведь могу подарить бездну блаженства, у меня такой опыт!.. Светлан глянул на неё с опаской, но в следующий миг облегчено вздохнул, снова вспомнив, что угроза абстрактная. Эту прозрачную клеть так легко перестаёшь замечать, а ведь она непреодолима для любых… гм… предметов. – Стойте! – внезапно велела Лэлли. В тот же миг и Светлан ощутил поблизости мощное сознание, наверняка оснащённое не менее могучим телом. Как ни странно, его чувство опасности на сей раз опоздало с предупреждением. Все разом остановились, обшаривая глазами окрестности. У Светлана и тут было преимущество перед товарищами – уж он знал, в какую сторону смотреть, даже мог прикинуть расстояние. Но почему-то взгляд притянуло к скале, перегородившей вход в глубокую расщелину. И чем она примечательна, интересно? Разве стоит не на месте. Вытянув руку, Светлан поделился скудным своим знанием с остальными, и они тоже уставились на расщелину. Скала вдруг дрогнула и превратилась в существо. Пожалуй, Светлану больше бы понравилось обратное превращение. – Вот и тролль, – констатировал Артур, а великан лишь буркнул подтверждающе. Если орки выглядели, как карикатуры на людей, то тролль смахивал на скульптуру примитивиста… с монументальным уклоном. Ростом он был пониже Крона, но массой, видимо, превосходил. Приплюснутая голова почти сливалась с плечами, тяжёлые руки свисали до колен, а похожие на колонны ноги заканчивались громадными ступнями, напоминавшими птичьи лапы. (Это ж какая должна быть птичка!) – Ну и зверюга, – пробормотал Светлан. – Вроде он не настроен нападать. Может, не станем ждать, пока проголодается, и пошлёпаем дальше? – Что-то неладно с ним, – сказала эльфка. – Обычно тролли избегают чужих взглядов. Такой у них бзик, понимаете? А если не удаётся, набрасываются. Чтоб ни один не ушёл, кто их видел. – То есть тролли показываются лишь тем, кого решили схрумкать? – уточнил Светлан. – Это греет. – А этот явно чем-то угнетён – настолько, что даже мы ему до фонаря. – Тёмные силы его злобно гнетут? Пусть уж сам с ними разбирается! – Тут и так много странностей, – возразил Артур. – И если эту можно прояснить… Не люблю, когда за спиной тьма. – Бегать надо шустрей – тогда не догонит. – Если б не видел тебя в деле… – проворчал Крон. – Эй, ты куда? – окликнул Светлан эльфку, уже скользившую на своей платформе к расщелине. – Вот егоза! Поневоле остальные поспешили за ней, съезжая по крутому склону. Впрочем, у девушки хватило ума не подплывать близко. Затормозив метрах в десяти от тролля, она сказала что-то по-гоблински. – Э-э? – спросил тролль хрипло. Тотчас Лэлли разразилась целой речью, умудряясь даже оркские слова произносить мелодично. – У, – согласился тот, выслушав. – Говорун, – заметил Светлан. – Ещё почище нашего громилы… во всех смыслах. О вкусах, понятно, не спорят, но если б от меня так разило, я бы удавился. Несло от тролля и впрямь ядрёней, чем от любого огра, – вдобавок запах был настолько далёк от человечьего, что одним этим наводил жуть. Видимо, эта жизнь основана на кремнии – иначе с чего тролли каменеют на солнце? Кстати, при ближнем рассмотрении оказалось, что тело гиганта покрывает чешуя, верно, не уступающая прочностью драконьей. – Он, случаем, не близкий родич огневиков? – спросил Светлан. – А что контурами смахивает на нас, ещё не критерий – просто функции подобные, вот и сработали по общему эталону. – Или вас лепили с них, – пробурчал Крон. – Или нас, – согласился Светлан, – с вами. А на кого тролль похож больше, уточнять не будем. Экая всё же Квазиморда! – Смотрите, – призвала эльфка, указывая изящной рукой. – Вот и объяснение. – Где? – гукнул великан, прикладывая ко лбу ладонь на манер Илюши Муромца. – Не вижу ни хрена. Зато Светлан уже различил прозрачные широкие полосы, протянувшиеся к троллю с обеих стенок расщелины. Было их по десятку с каждой стороны, и оплетали они добычу точно щупальца кракена, от щиколоток до плеч. Так что кинуться злосчастный урод не смог бы при всём желании. – Что ещё за хреновина? – удивился Светлан. – Паутина? – Скорее тогда паук, – откликнулась Лэлли. – Само ловит, само жрёт. Очень древнее существо, намного старше любой наземной или водной твари. Тогда ещё не было разделения на растения и животных, а чудища водились такие, что и представить жутко. Это-то из самых безобидных. – Выходит, жизнь зародилась под землёй, а не в воде? Любопытная теория. – Но Мифей приспособил старушку для собственных нужд. Понимаете, он зачем-то отлавливает пещерных троллей… А западня классная, разве нет? Пожалуй, ничем иным каменноруких и не удержать. – А-а, – протянул Крон. – Теперь вижу. Ишь, какая! – Экая мерзость, право слово, – поддержал Артур. – Не позавидуешь зверюге. Снова застыв в скалу, тролль смотрел на них с ожиданием. Просить-то он вряд ли умел, однако надеялся на что-то. Скорее всего на смерть. – И что делать с ним? – спросил Светлан. – Ей-богу, лучше бы он напал – тогда и вопросов бы не было. С агрессорами у нас разговор короткий. – Ты ведь не думаешь так, – заметила Лэлли. – Болтаешь только. – Язык без костей, это верно. А ты что имеешь сказать? – У него одна нога короче. – Действительно, – подтвердил он, приглядевшись. – А о чём это говорит? – И руки разные. – Ага: одна правая, другая… Ты к чему клонишь? – Что он уже попадал в ловушки Мифея. И уходил, отгрызая себе конечности. Скорее всего, не один раз. – Ух ты, – сказал Светлан. – Стало быть, тёртый калач? Местами даже обглоданный. Но сейчас ему пришлось бы изгрызть себя всего, чтоб освободиться, – влип крепко, по самые уши. Как понимаю, эти щупальца не по его зубам? – Они зачарованы, – сообщила эльфка. – Тролль бессилен против такой магии. – Бедняга, – молвил богатырь. – Конечно, мне по душе его свободолюбие… – Мы не можем его бросить, – молвил Артур. – Это недостойно рыцарей. – Предлагаешь добить? – спросил Светлан. – Нехорошо опустошать чужие капканы – хозяин может обидеться. Хотя после всего, что мы натворили тут… – Наверно, я плохой король. Когда вижу путы, мне всякий раз хочется их порвать. А сколько решёток я разломал!.. – Небось, на благодарность рассчитывал? – Вот уж нет – не такой я наивный. – В сказках-то филантропией занимается каждый второй, – сказал Светлан. – А после ему обязательно воздаётся… Дудки! От сказки здесь лишь многообразие форм и обилие магии, но законы психики действуют обычные. Вот и боюсь, как бы на воле наш каменнорукий не вспомнил, что видевшие его должны умереть… И с чего они такие застенчивые, а? – У тебя опять словесный понос? – осведомился Крон. – К чему столько болтовни? – К тому, что мне очень не хочется спускаться к троллю. Но придётся. – А почему ты? – сразу спросил Артур. – Потому, что из нас двоих я более осторожный, а на рожон не полезу ни за какие коврижки. И давай без препирательств, ладно? Сгрузив с себя лишнее, Светлан спрыгнул на следующий уступ, сразу за которым начиналась расщелина. От края уступа до прозрачных щупалец-ветвей оставалось не больше сажени, и по высоте в самый раз. Теперь тролль громоздился перед Светланом базальтовым утёсом, а мощь в нём чудилась жуткая. Слава богам, такие колоссы не дожили до людей, а дальние их потомки опасны гораздо меньше. – Если он хотя бы шевельнётся в твою сторону… – с угрозой проворчал король, доставая из-за спины лук. – Не дёргайся, – сказал Светлан. – Всё равно я среагирую быстрей, чем долетит стрела. И уж раньше шевельнётся не он, если я верно расчухал ситуацию. Лэлли опять начала говорить, то ли успокаивая чудище, то ли пытаясь втолковать ему намерения спасателя. Судя по тому, что тролль наклонил голову вбок, явно подставляя шею под удар, понял он мало. А Светлану в ароматах прикованного исполина и вовсе сделалось не по себе. – Наш Прометей, – вздохнул он, морща нос. – И где ж твой огонь? Заныкал, понимаешь… Вдруг выхватив из-за спины кладенец, на том же махе рубанул по верхнему щупальцу. Волшебный клинок сверкнул молнией, и если б Светлан не зацепился носками за камни, его подбросило бы в воздух – настолько он разогнал меч. Сам удар отозвался болью в руках и плечах, встряхнув Светлана то ли отдачей, то ли разрядом неведомой энергии, вырвавшейся из древней плоти вместе с брызгами мутной слизи и неслышным воплем. А по ноздрям хлестнуло смрадом, в сравнении с которым запах тролля казался благоуханием. Невольно зашипев, богатырь не выпустил рукояти, даже не ослабил напора, продравшись сквозь все помехи… и три щупальца. Магия Паука вкупе с богатырской силой оказались сильнее чар живой ловушки. Но в следующий миг случилось то, чего Светлан опасался: с полдюжины многометровых питонов, выпустив добычу, метнулись к нему. Отпрянув, он ударил снова, прочертив перед собой сияющий сектор, и ещё одно щупальце обрушилось на камень. Увернувшись от второго, Светлан саданул по третьему, уже совершенно переключаясь на боевые рефлексы, входя в режим бешеной схватки, подстраиваясь под беснующегося противника. Тяжёлый меч порхал в его руке пёрышком, крутился, метался, разил. Собственно, весь бой уместился в пару секунд, но заодно туда втиснулось столько движений!.. Раза два Светлана всё же садануло гибкими стволами, с шипением носившимися вокруг, а одному даже удалось захватить его голень – но лишь на мгновение, пока он не рассёк и этого гада. Затем щупальце пришлось разжимать, поскольку утихомиривались обрубки не сразу, – к счастью, это оказалось последним из набросившихся на него. А с остальными уже расправлялся тролль, благо правую его половину Светлан вызволил. Каменными руками он отцеплял от себя одно щупальце за другим, после чего могучим рывком попросту выдирал их с корнями из стены и швырял в глубь расщелины. Может, тролль и уступал в силе Крону, однако ворочался намного шустрее великана – от злосчастной ловушки аж клочья летели. Или щепки. Чтоб ускорить дело, Светлан срубил ещё несколько хищных стволов. Затем от греха вернулся наверх, к своим друзьям, взволнованным зрелищем боя. Устать он не успел, даже дыхание не сбил, хотя гонял на форсаже, но всё тело трясло – то ли от нерастраченных сил, спущенных с цепей, то ли от странных разрядов, передавшихся через меч. Не хватало подцепить какую-нибудь древнюю заразу!.. Ведь кто знает, как распространялись инфекции в стародавние времена, когда не было ни микробов, ни вирусов. И чем вообще делились тогдашние зверюги, что отдавали они своим убийцам? – Хошь и стара скотина, однако ж дура, – выдавил Светлан, стараясь звучать небрежно. – Вела себя глупей некуда – за что и поплатилась. – Ты чего дрожишь, герой? – спросил Крон. – Поздно уже бояться. – Думаешь? Выкорчевав все щупальца, тролль, однако, не успокоился, а принялся методично втаптывать их в камень, переходя к следующему, лишь когда очередное прекращало дёргаться. Наконец он принялся за последнее. – А теперь приготовьтесь, – сказал Светлан. – Как бы спасённый не вздумал показать нам, где зимуют здешние членистоноги. Но, покончив с древозверем, тролль не стал качать права или кидаться глыбами. Приблизясь к отрядцу, сколько позволял нижний уступ, он с усилием поднял голову, явно не приспособленную глядеть вверх, и заскрипел точно несмазанная телега – впрочем, довольно разборчиво. Только непонятно. – Чего он лопочет? – спросил Крон. – Что-то про долг, – пожала плечами Лэлли. – То ли он должен, то ли ему. – А точнее – никак? – У троллей мало слов – всё на интонациях. Чтоб понимать тут, нужен опыт. А где ж его взять? Умолкнув, чешуйчатый гигант продолжал взирать на них вдавленными глазами, время от времени протяжно вздыхая, словно остывая после недавнего взрыва. Когтистые ножищи были до колен забрызганы бледной слизью, но ни это, ни разлившаяся вокруг вонь его, кажется, не заботили. – Дикий, совсем дикий, – сказал Светлан. – Но не злой. Если б ещё вегетарианцем заделался… Как бы его сагитировать, а? – Вообще тролли славятся своей тупостью, – заметил король. – И этот, верно, недалеко ушёл. – Среди огров тоже полно таких, в чьей голове умещается не более одной мысли, – сказал Светлан. – Равно как и среди людей. – Однако ж у троллей это – норма, – возразил Артур. – А у нас, думаешь, нет? – По крайней мере у нас разброс больше. Попадаются даже мудрецы. А сможешь ты вообразить мудрого тролля? – Ну, ежели его с младенческих когтей отдать на воспитание эльфам… Как думаешь, Лэлли? – Думаю, особого толку не будет, – откликнулась та. – Из всех одиночек пещерные тролли – самые отъявленные. Похоже, они и родятся закрытыми, а все насущные сведения получают вместе с генами. – Генная память? – поразился Светлан. – Надо же. – Вдобавок тролли подвержены приступам ярости и тогда делаются совершенно невменяемыми. – Если не злить и не науськивать… Наш Крон тоже буйный, когда заведётся. – Всё равно, их невозможно приручить. И дрессуре они не подаются. – Тогда зачем Мифей отлавливает троллей? Чтобы из их шкур нашить кольчуг для своих жрецов? – И ничего я не буйный, – пробурчал великан, как всегда, с изрядной задержкой. – Придумал тоже. Повернувшись, Светлан вгляделся в него с интересом. – А вы заметили, насколько быстрее реагирует тролль? – спросил он. – Хотя почти не уступает Крону размерами. Это ж какая болванка для солдата!.. Его дрожь потихоньку стихала. Может, и обойдётся, а? Не следует быть мнительным – подумаешь, древняя тварь!.. Слишком мы почитаем старину. – Ты имеешь в виду… – начала Лэлли. – Время покажет, – прервал Светлан. – Чего пугаться до срока? – А он из другого материала, что ли? – ревниво осведомился Крон. – Именно, – подтвердил Светлан. – Видимо, эта жизнь зародилась в иных условиях: то ли на больших глубинах, рядом с подземным пламенем, то ли когда планета была юной и вся бурлила огненными реками. – Друзья мои, – воззвал Артур, – по-моему, вы слишком увлеклись абстракциями. А ведь спасённый что-то ждёт от нас. Тролль впрямь продолжал пялиться на четвёрку, зацепенев в памятник. И чего ему надобно, интересно? – Сможешь вдолбить ему, что он ничего не должен? – спросил Светлан у эльфки. – А если мы должны – надеюсь, простит. Засим искренне ваши и так далее… Спешим, дескать, – не обессудь. – Попробую, – сказала Лэлли и вновь перешла на оркскую речь. Гигант выслушал не перебивая, затем ещё раз вздохнул и произнёс: – У. – И что сие значит? – поинтересовался Светлан. – Знала бы я!.. – Ладно, это его проблемы, – сказал богатырь, вновь навешивая на себя трофеи, захваченные в Крепости и Замке. – А мы и так выбились из графика – надо навёрстывать. – Точно, – спохватился Крон. – Я иду сзади, да? – Думаешь, тролль кинется догонять? Вообще занятно было бы вас стравить… Ты на кого ставишь? – спросил Светлан у Артура. – Балабол, – хмыкнул тот. – Я-то тебя знаю – а другие? – И другие узнают. Куда ж им деваться? В прежнем порядке они двинулись по тропе, оглядываясь на тролля, пока его не скрыл поворот. Чешуйчатый исполин не шелохнулся, только провожал четвёрку глазами, медленно моргая. – В нашей команде лишь его не хватает для полной икебаны, – проворчал Светлан. – Да, есть ещё гномы!.. Но их я пока не видел. Лига наций, надо же. – Бросив взгляд на Крона, он вскинул брови: – Ты что такой смурной, верзила? – Странная штука, – пророкотал великан с высоты. – Не первый раз подмечаю. Как спасёшь кого, уже не можешь держать за врага. Прежде-то я не жаловал троллей… – Можно подумать, это ты вызволил каменнорукого, – фыркнула Лэлли. – Ещё неизвестно, кто переживал больше, – вступился Артур. – Ненавижу смотреть, когда другие рискуют! – А если выручают тебя? – спросил Светлан у Крона. – Это долг, – ответил тот, подумав. – От ума идёт, не от сердца. А как сквитаешься, опять можно враждовать. – Но ведь отплатить за спасение можно лишь тем же способом? Стало быть, никуда не деться от сердечной привязки. – И впрямь, – удивился великан.Глава 8. Встречный ветер
Чем ниже спускались, тем плотней становился воздух, напоминая уже жидкость, – казалось, скоро в нём можно будет плавать, гребя руками. Но дыхания это не затрудняло, поэтому не вызывало тревоги. А вот ощущение надзирающих глаз, делающеесявсё явственней, начинало всерьёз действовать на нервы. Светлан-то лишь бросал по сторонам взгляды из-под приспущенных век, таясь от невидимых соглядатаев, зато притихшая эльфка вовсю крутила пушистой головой, своим волнением заражая Артура. И лишь толстокожего Крона было не пронять. Затем неприятности пошли косяком, словно их спустили с цепей, и тут даже великану пришлось несладко. С далёкого потолка внезапно срывались глыбы и массивные сталактиты, иногда сразу десятками, накрывая изрядную площадь, – увернуться от них ещё смогли бы богатыри, развивая предельные ускорения, но уж никак не Крон. Вот когда пригодилась Сфера, раз за разом выстраиваемая Светланом над их головами. Иногда, правда, ему не хватало Силы дождаться, пока осколки ссыплются с незримого купола, и тогда приходилось отбрасывать камни руками, чтобы не принять на голову. Впрочем, черепу великана этот остаточный обвал был не опасен. А то вдруг накатывал холод, нежданно сменяя тёплый ветер, – причём такой пронзительной стылости, будто прорвался из космоса, – и пытался пробрать путников до костей, выморозить всё нутро. Светлан перешибал стужу Знаком Огня, наскоро продемонстрированным эльфкой. Старался лишь не переусердствовать, даже не стремился гасить атаки полностью, предпочитая морозец тому пламени, внутри которого странники могли очутиться, промахнись он всерьёз. Похоже, кто-то заочно состязался с начинающим чародеем – пока, впрочем, без особенного успеха. То ли расстояние тому причиной, то ли не такой и сильный это конкурсант. Хотя, не исключено, он просто берёг силы для решающей схватки. – Наверно, это Мифей? – спросил Светлан у эльфки. – Больше-то вроде некому. И чего он добивается такими фокусами? – Кто его поймёт, – пожала та плечиками. – Темна душа самодержца. – Самодура, – буркнул Светлан. – Я вам мстю, да? И мстя моя будет ужасна!.. – Вот-вот. – А за одного битого, – он оглянулся на Крона, озабоченно щупающего ушибленную голову, – двух небитых дают. Даже трёх. Интересно, по ком звонил этот колокол? – Смешочки тебе, – проворчал великан. – Самого бы так шарахнуло. – Шлем надо надевать, когда ходишь под грузом, – наставительно заметил Светлан. – А кликуху тебе я всё ж придумал: Колокольня. Когда по твоему куполу тарабанили камни, гул раздавался знатный! – Не пойдёт, – возразил Крон. – Ищи уж мужское прозвище. – Будильник, – тотчас предложил Светлан. – И к часам, опять же, касательство имеет. Не звать же тебя Хронус? Хоть ты и ходячая машина времени. – Ну, понесло!.. – Всё же хочется знать, что ещё у Мифея в рукаве, – вздохнул он. – Пусть уж все козыри выложит, пока не разразился «последний и решительный». – Он мог бы выпустить на нас подземные воды, – предположил Артур. – Или попробовать удушить газами. – Здесь? – спросил Светлан. – Для газов тут слишком просторно – рассеются. А вода опаснее самому, потому как хлынет под уклон. Ну, прокатимся на потоке с ветерком… «Но вот если обрушить воды и тут же ударить заморозкой, – прибавил он мысленно. – Из этого айсберга мы долго бы выбирались. Или на такое у Мифея не хватит Силы?» – Поспешить бы, – напомнил Крон. – Может, орки хотели только придержать нас? Может, они знают, что у нас времени в обрез? – Ты б не орал об этом на всю пещеру, – сказала Лэлли. – Пусть уж сами догадываются – зачем подсказывать? Или забыл, что тут везде уши? Не говоря уже про глаза. И она снова оглянулась, поёжившись. – Как утомили меня ваши подземелья! – пожаловался Светлан. – На солнце хочется. Я ж не тролль, в конце концов. – Плач Ярославны, – фыркнул король. – Этот стон у нас песней зовётся. И когда успел набраться? Ведь года не пробыл в нашем времени. – Не веришь, да? Ну, тогда ходу!.. Но далеко они не успели убежать, когда свалилась новая напасть. Именно, что свалилась, да и «напасть» тут вполне подходило, поскольку теперь на отрядец напали. И оказались это не орки, а нетопыри – десятки их, словно собрались со всего подземелья. Сомкнувшись в плотный клин, они неслись под потолком, похожие на эскадрилью штурмовиков. Каждый сжимал четырьмя ладонями толстое копьё с широким защитным раструбом, заодно помогавшим летунам рассекать воздух. А затем нетопыри стали срываться в пике, звено за звеном. Зачем-то упёршись прочнее, Светлан послал навстречу им Волну. Сейчас его руки тряслись не только от напряжения, однако приём удался – случайно или с испуга. Плотные ряды летунов разбросало словно вихрем, руша чёткий строй, закручивая воздушных бойцов волчками, вынуждая их терять копья. Сразу же Светлан выстроил Сферу, о которую расшиблись прорвавшиеся, – а таких оказалось немало. На этом его Сила иссякла, а восстановить её он не успевал: опомнясь после первого потрясения, нетопыри накатывали снова, безмолвные и стремительные, – хотя теперь беспорядочной стаей, лишившись половины пик. – Чёрт! – крикнул Светлан в досаде. – Не напасёшься на вас!.. Лёгкая Волна, пущенная эльфкой, чуть притормозила вторую атаку, но на Сферу у Лэлли уже не хватило магии. Расставив ноги, Артур выпускал стрелу за стрелой, точно автомат, и ни одна не расходовалась зря. Поневоле Светлану пришлось примкнуть – всё лучше, чем рубка. Но когда стрелы кончились, дошло и до мечей. Поначалу Светлан лишь сносил наконечники копий, летящих в него, однако это не убавляло пыла атакующих, и он решился отпустить себя дальше. Теперь летуны взвизгивали, жалобно и протяжно, когда их плоть рассекала сталь, но остальных это не отпугивало, они рвались вперёд, как очумелые, лезли прямо под клинки. Не сразу люди поняли, что прорывались нетопыри к эльфке. Одному всё же удалось сграбастать клетку когтистыми лапами и вместе с ней рвануться к потолку. Но почти разом за ним взмыли оба рыцаря, настигнув ворюгу в вышине и с двух сторон рубанув страшными мечами. Отмахиваясь от налетевшей стаи, они устремились вниз, потянув следом клеть. Рухнув на колени так, что содрогнулся пол, Крон ухватил её обеими руками и притиснул к груди. – Замри! – рявкнул Светлан, запрыгивая ему на плечи и закручивая двумечник в мерцающий пропеллер, надёжно обезопасивший обоих спереди. И кто же виноват, что у нетопырей не хватает мозгов избегать винта!.. Или дело не в мозгах? Бедняг будто пихали сзади, загоняя в ужасную мясорубку, а массивный, разгоняемый во всю мощь двумечник даже не тормозил, рассекая кожистые тела, вырывая из них тёмные фонтаны, разбрасывая вокруг бесформенные куски. А король прикрывал спины своих друзей, в два меча срезая тех немногих, кому повезло не угодить под винт. Это был уже не бой – бойня. Затем кошмар наконец кончился – так же внезапно, как начался, – и уцелевшие нетопыри брызнули по сторонам, прячась в расщелинах и норах. Рывком Светлан остановил окровавленный винт, но складывать его не спешил, насторожённо поглядывая вокруг. Подождав, Крон медленно распрямился, продолжая стискивать клеть громадными ладонями. – Спрыгивай, что ли, – сказал он Светлану. – Иль понравилось? – Я к вам пришёл навеки поселиться, – отозвался тот рассеянно. – Затем вы и нужны людям, чтоб на вас ездить… Ха, испугался! – Как же, жди. Соскочив с плеч великана, Светлан осторожно положил двумечник на пол, грустно поглядел на свои руки, забрызганные кровью. Опять надо мыться – ну что ты скажешь!.. Тяжка доля убийцы. – Есть такая профессия: сапиенсов мочить, – сообщил он со вздохом. – А почему ты не врезал по ним Огнём? – спросил Артур, как и всегда после драки, тщательно протирая мечи. Вот только огня тут не хватало. Мало мясных ошмётков и разливов крови – подавай обугленные туши!.. – Слишком опасное оружие – это во-первых, – ответил Светлан. – Пока не поднатореешь как следует, лучше не баловаться. Очутиться внутри костра – бр-р-р… Во-вторых, зачем нападать, когда можно просто держать оборону? А если кому-то очень хочется лезть на штурм… – он пожал плечами. – Думаешь, у них был выбор? – Думаю, что был – если не сейчас, то раньше. Каждый когда-нибудь стоит на распутье. Ну так взвешивай последствия, прежде чем выбирать! – Для этого нужно иметь голову. – А кто спорит? – Светлан усмехнулся. – Видишь: горе бывает не только от ума. – Вот ежели бы навалились разом летуны и… эти… урук-хаи, – вдруг произнёс Крон, – нам пришлось бы ещё круче. Эдакие мысли вслух. Ежели бы к авиации прибавить пехоту да с тыла ударить кавалерией или, лучше, танками… – Слушай, ты, стратег… – осадил Светлан. – Может, хватит подсказывать вражине, как проще нас уделать? Лучше подумай, где можно ополоснуться. – Что, опять? Вы по нужде реже ходите. – И тебе сейчас не помешает… э-э… бассейн. Извини, но от этих летучек столько брызг!.. – Обойдусь, – буркнул великан. Светлан осклабился: – Меня тоже не учили пользоваться дезодорантом – ничего, сам осилил. А ты чем хуже? – Пачкаюсь меньше. – Возможно, раньше к вам не приставала грязь – я не знаю. Значит, вы набрались у нас не только хорошего. – А что ты зовёшь хорошим? – спросил Крон. – Враньё, предательство? – Гибкость, – поправил богатырь. – Фантазию. – Или вашу манеру сбиваться в стаи? И плестись, как бараны, за вожаком? – Нашу спаянность, – опять скорректировал богатырь. – Нашу беззаветность. Наше умение дружить. – Вашу нетерпимость? Ваш фанатизм? – О, какие слова знаешь!.. Тоже ведь от нас набрался? А упрямство – это от кого? Если уж что-то вобьёшь в голову… Лэлли рассмеялась, уже вернувшись в обычную весёлость. Впрочем, на пол, заваленный останками чёрных тел, она старалась глаз не опускать. Действительно, картинка не для нервных. – Дружище, разумеется, из нас двоих ты главный амбассадор, – вмешался Артур, дипломатично улыбаясь. – Но стоит ли так напирать? Лобовые атаки не всегда ведут к выигрышу. – Слышишь, верзила? – хохотнул Светлан. – За тебя вступились! – Я лишь хотел… – Ах, король, – прервал он, – оставь такие игры ущербным. У меня эта политкорректность давно в печёнках сидит – накушался ещё в прежнем мире. Недомолвки, умолчания, обтекаемые фразы… Детский сад, ей-богу! – Тут я согласен, – неожиданно поддержал Крон. – И слава богу. Не выношу, когда обижаются на правду. Не нравится отражение – подумай, как исправить оригинал. Наконец сложив двумечник, Светлан упрятал его за спину и вновь устремился по тропе, высматривая по сторонам воду. Остальные поспешили следом, выстраиваясь в привычную цепочку. А позади осталась ещё одна поляна смерти – которая уже по счёту? – Экое всё же раздвоение, – заговорил Светлан, скосив глаза на задумчивое лицо Артура. – Ведь что бы я ни говорил и ни чувствовал по этому поводу, – он дёрнул подбородком назад, – а убивать буду и дальше – скорей, даже по нарастающей. Прямо как ваши лицемеры-рыцари: сперва ухайдокают какого-нибудь бедолагу, а после молятся над ним, как над братом. Впрочем, чего взять с христиан? У них даже раскаяние сделалось проформой. – Бог с нами, с христианами, – отмахнулся король. – Поговорим лучше о магии. Не пора ли тебе расширить арсенал чар? Насколько знаю, кроме Знаков есть ещё и заклятия – почему ты не используешь их? – Да какие заклятия, если я даже к стихам глух! – фыркнул Светлан. – И воспринимаю их лишь в виде песен. Нет, Артурчик, это не моё. Куда лучше я чувствую формы – отсюда и Знаки. – Если б мы пообщались дольше, я бы привила тебе вкус к поэзии, – заявила эльфка. – И ближе, да? – ухмыльнулся он. – Я серьёзно!.. У тебя имеется вкус к красоте – значит, и гармонию звуков сможешь постичь. – И зачну декламировать стиши на бранных полях? То-то меня все заслушаются!.. – По-твоему, в бою уместнее шуточки? – А что нам, горемыкам, остаётся – лишь мужественно острить… О! – вдруг воскликнул Светлан. – Влага. Наконец-то. Он свернул к узенькому водопаду, срывавшемуся с невысокой скалы в компактную впадину, выдолбленную в камне, с наслаждением умыл лицо, уже будто стянутое плёнкой. Затем, обнажившись до пояса, сунул под прохладную струю торс. Подождав, пока он оденется, его примеру последовал Артур. А после и Крон нехотя протёр мокрыми ладонями физиономию, плечи, грудь. – Проверять будете, нет? – проворчал он, закончив. – Чистоплюи. – Раз попал в сановную компанию, – посмеиваясь, откликнулся Светлан, – не теряй времени, учись манерам. Кто знает, не отправят ли и тебя послом? – Послать-то меня, конечно, могут – да вот пойду ли? – А это, дорогуша, смотря кто пошлёт. – И как далеко, – хихикнула Лэлли, паря над самой водой. Увы, клеть не позволяла ей искупаться – а ведь такое зрелище наверняка дорогого стоило. Впрочем, эльфка и без того светилась чистотой. Следующий час пути выдался спокойным. Видно, у их заочного антагониста иссяк запас дальнобойных пакостей – очередь за ближними. И чем дальше, тем сильней не нравилось Светлану затишье. По всем законам жанра, оно не ведёт к хорошему. Да и чутьё его указывало на то же. Внутренний барометр обещал ненастье, несравнимое с прежними. «Буря, скоро грянет буря!..» Чёрт бы её побрал. Дорога опять сделалась ровнее и заметней, словно здесь начинались места более или менее цивилизованные. А стены пещеры, и без того неблизкие, вскоре разбежались в немыслимые дали, укрывшись за серой дымкой, и так же улетел в невидимость потолок, взмывая бог знает на какую высоту. Такая чудовищная полость путникам ещё не встречалась. Они даже не представляли, что это может существовать, – тут вполне могла бы уместиться небольшая страна. Возможно, и умещалась. По крайней мере армия тут имелась и не такая маленькая по здешним масштабам: счёт на тысячи, – а ведь её надо содержать, кормить, обеспечивать оружием, шмотьём, казармами. Или тут сплошные ополченцы, сами себе кормильцы и кузнецы? И как они совмещают работу с… э-э… удовольствием? И где отыскивают для такой потехи материал – неужто друг друга мутузят? Дабы сдерживать численность и способствовать естественному отбору. Впрочем, куда больше Светлана заботило, для какой радости вся эта орава выстроилась в здешнем чистом поле, перегородив единственную дорогу на сотни метров в каждую сторону. Сегодня мы, кажись, не на параде. Однако что-то парадное в этом ощущалось – или показушное. Всё войско делилось на квадраты, примерно по сотне орков в каждом, причём внутри квадратов не смешивались ни породы, ни снаряжение – полная унификация. Медведеподобных урук-хаев была здесь едва не треть, правда вперёд они не совались, подпирая войско с тыла. Это напоминало построение римлян в картине «Спартак», хотя здешние центурии гляделись вовсе не такими красочными, а стройность рядов орки сохраняли с трудом. Даже тут не стихали грызня и свары, шеренги колыхались точно под ветром. Перекрывая гвалт, разносились рыки вожаков, высившихся даже над рослыми урук-хаями и, судя по всему, выдрессированных много лучше своих подопечных, – лишь они и могли держать в узде эту дикую орду. – Вот уже и рать против нас выставили, – заметил Светлан. – Уважают, блин. – Наверно, Мифей стремился напугать нас, – усмехнулся Артур. – Но скорее польстил. – Вот уж без чего я бы обошёлся. Дьявольщина, всю жизнь стараюсь не высовываться!.. Но сколько ни скукоживаюсь, в толпу не вписываюсь. – Чему же тут удивляться? – Чёрт, – буркнул Светлан. – Мы шли-шли и наконец дошли. Доходяги!.. А вы уверены, что здесь нет запасного хода? – Нет, – отрубил Крон. – Ну нет, так нет. Уж и спросить нельзя. – Светлан глубоко вздохнул и прибавил: – Тогда двигаем вперёд – чего ждать? И пусть попробуют заявить, что эта дорога не для белых людей!.. – Теперь и ты спешишь? – хохотнул великан. – Тоже боишься потерять инерцию? – Раньше сядешь – раньше выйдешь. Пока не перегорел, надо гнать. А то как ослабнут колени… – Только я пойду первым, – объявил Крон, перехватывая удобней дубину. – Тут одной силы мало – нужен таран. Нашей крохе лучше подняться выше – летунов вроде не видать. А вы стерегите бока. – От стрел-то прикроешь? – спросил Артур, пристраиваясь справа от него. – Как, дружище? От залпов разве что, едва не брякнул Светлан. А вот ежели додумаются садить вразброд… Но вовремя прикусил язык: вдруг их и впрямь подслушивают? – Никаких проблем, – уверенно ответил он. – Считайте, что вы в танке. Легко и сладостно резать правду-матку! – подумал Светлан, слегка морщась. И кто только не резал её, бедную… А что поделаешь? – Хотите, покажу фокус? – спросил он внезапно. – На всякий случай, чтобы не удивлялись. Прощальная гастроль! И прошептал в сложенные ладони те две фразы, которые не решился произнести громко. Артур с одобрением ухмыльнулся, сразу сообразив, в чём секрет. Лэлли засмеялась. Зато Крон заметно вздрогнул, вдруг заслышав шёпот возле самых своих ушей. – А-а, – сказал он, поразмыслив. – Ловко. Полезная штуковина. – Рад, что угодил. Ну, вперёд? – Погодите, – воскликнула эльфка. – Там происходит что-то – видите? Действительно, войско перед ними вдруг пришло в движение, и это не походило на подготовку к бою. С натугой сохраняя строй и блюдя дистанции, центурии расползались по сторонам, освобождая проход. Дескать, заходите, ребятушки, а мы ужо вас с тылу пощупаем. Или многие тысячи злобных супостатов убоялись горстки героев? Звучит-то красиво… – Что-то не просекаю я такую тактику, – сказал Светлан озадаченно. – Если они задумали пропустить нас сквозь строй, круша батогами, – то мы, собственно, этого и хотели. – Дело в ином, – молвил король, глядя вдаль, и указал кивком: – Смотрите! Из серой мглы уже проступили тёмные фигуры и теперь надвигались с изумительной быстротой, вырастая на глазах. Было их всего шесть, но каждая впечатляла больше, чем целая центурия урук-хаев. – По-моему, здешние богатыри, – предположил Артур. – К тому же конные. – Если это кони, – сказал Светлан, – то я балерина. – Но ведь и не пауки? Я вообще такого не видел! Эти чудища напоминали пауков только формой, но были закованы в тяжёлый хитин, точно крабы, а габаритами превосходили слонов. Да иначе они и не смогли бы таскать на себе таких громадин, рядом с которыми любые гиганты из людей показались бы дошколятами. Каждый из шестёрки был с макушки до пят упакован в латы, смахивая на крепостную башню, а в руках сжимал нагинату, размером с галерное весло. Клинки нагинат устрашали шириной, а вдобавок словно полыхали багровым пламенем, рассыпая вокруг бледные искры. Наступали исполины просторной шеренгой, изогнув её в дугу, на диво правильную. Судя по тому, с какой поспешностью убирались с их пути прочие орки, они не задумываясь проехали бы через любую толпу, прямо по телам. Оцепенев в одинаковых позах, безмолвные и безликие, они походили на роботов, но внутри них Светлан ощущал яростную весёлость, прорвавшуюся бы наружу зловещим смехом, если б они умели смеяться. Грозные всадники наверняка были рабами, созданными убивать, но цепи не тяготили их совершенно, а иной участи они не желали. – А ловко они правят своими зверюгами, – пробормотал Артур. – Одними ногами, вы заметили? Словно бы слились с ними. – Может, и впрямь слились – почём знать? – отозвался Светлан. – Тот животновод, что заправляет тут, вполне мог срастить их нервные системы. Наверно, это ещё одна порода орков, из самых продвинутых… Чёрт! – прибавил он вдруг. – Что такое? – Кажись, я понял, зачем Мифей отлавливает троллей. Как видно, и здесь успели оценить пользу скрещивания. Не замечаете знакомое в контурах этих громил? Если они вполовину так же сильны и проворны, как наш разноногий приятель… да прибавьте сюда вооружение… Пожалуй, эти будут поопаснее Пропащих Душ! – Мне тоже сразу вспомнились Души, – признался король. – Наверно, из-за нагинат. Или из-за лошадок. Правда, у этих по восемь ног. Шеренга гигантов уже пронизала оркское войско и тем же размеренным шагом приближалась к отрядцу, всё круче загибая края, будто центр круга от их дуги приходился как раз на Крона. Теперь их клинки полыхали факелами, вдобавок от каждого ощутимо веяло Силой, точно от неслабого мага… или от зачарованного оружия. Пожалуй, ближе они всё-таки ко второму – эдакие самонаводящиеся ракеты. – Тоже мне, архангелы с лазерными саблями! – проворчал Светлан. – Бескрылые серафимы на перепутье. Сейчас примутся славить своего бога. Он заметил, что его зубы мелко постукивают, как у кота, подглядывающего за птицами, и крепко сжал челюсти. Спокойнее, спокойнее… Что мы, великанов не видели? – Может, имеет смысл отступить и пошляться по здешнему миру ещё пару дней? – прибавил негромко. – Подрастём, накопим сил… И тогда разберёмся с этими жлобами по всей строгости. – Мы не продержимся на глубине столько, – угрюмо возразил Крон. – И так можем не успеть. – Да вообще-то я не всерьёз… – Какой приём, а? – произнёс король, усмехаясь. – Давненько меня не встречали с такой помпой. – Ну, сейчас начнётся братание народов! – осклабился Светлан. – Корзины с подарками, связки бананов на шею, инди русиш – пхай-пхай… – Ага, жди, – пророкотал Крон. – А валун взамен не хочешь? Чтоб не рыпался, когда кинут с обрыва. – Вот сейчас мне недостаёт шестиногов, – признался Артур. – Выходить пешему против конных как-то… – Ничего, дотянешься, – сказал Светлан. – Надо будет, скакнёшь не хуже кузнечика. Не всё ж тебе набрасываться на великанов вдвоём с лошадью? Испробуй обратный вариант. А я буду пикировать на них сверху, аки коршун. Взявшись за сдвоенную рукоять, он уже приготовился выдёргивать копьемеч, когда всадники вдруг застыли, все разом, не доехав какие-то десять метров, – будто остановили фильм. Правда, в отдалении продолжали колыхаться и галдеть оркские центурии. – По-моему, от них и пахнет, как от нашего приятеля-тролля, – заметил Светлан, раздувая ноздри. – Жалко рож не видно. – Может, и к лучшему? – предположил Артур. – Чего они ждут? – спросил Крон. – Что мы повернём? Так не бывать этому! – Сразу не набрасываются – уже прогресс, – сказал Светлан. – Всё же чему-то мы научили их. – Будь они истинными рыцарями, стали бы сражаться с нами один на один, – произнёс король. – Но ведь это орки. – Мне сразу вспомнилась дюжина твоих коллег, кидавшихся на меня по одному, но с промежутком в несколько секунд. Очень благородно, а? – Да ведь тебе больше не понадобилось, – ухмыльнулся Артур. – А им откуда было об этом знать? Я и сам не подозревал. – Самое время для спора, – пропела эльфка. – Иногда я чувствую себя рядом с вами такой взрослой!.. – Очень редко, верно? Она засмеялась. И в этот миг всадники-исполины вновь задвигались, будто по сигналу. Их дуга распалась пополам и превратилась в две короткие шеренги, вытянувшиеся вдоль краёв широкой дороги. Манёвр был проделан с безупречной слаженностью, все шестеро ступали шаг в шаг, словно похваляясь своей умелостью. Эдакие совершенные механизмы, настроенные и отлаженные. Однако теперь с дороги убрались и они. Welcome, дорогие гости!.. Ну вот, подумал Светлан. Только ощутил себя ратобором… Кстати, не пора ли менять имя? Может, я и светил раньше, а теперь в основном гашу. – Что-то не греет меня их радушие, – пробормотал он. – И где тут зарыли собаку? – Раз пускают – надо идти, – высказался Артур. – Дальше-то будет видней, наверно. Никто не возражает? – Выбирать не из чего, – молвил Крон. – Пятиться я не мастак, путь больше не заграждают. Что остаётся? – «А» упало, «Б» пропало, – хмыкнул Светлан. – Ну, пошли. Вперёд они двинулись, как и уславливались: великан по центру, рыцари с боков и чуть сзади, в любой миг готовые отразить атаку. Лэлли плыла над головой Крона – достаточно высоко, чтобы не угодить под его палицу, но так, чтоб успеть укрыться меж трёх силачей, если опять налетят нетопыри. Подождав, пока отрядец поравняется с ними, всадники разом повернули и зацокали по сторонам, точно эскорт. Когда миновали волнующееся войско, оно тут же сомкнулось и потекло следом, по-прежнему изо всех сил выдерживая строй. – Ни чёрта не понять, – удивился король, оглядываясь. – Мы для них гости или пленники? – Сперва намечались аресты, – пояснил Светлан. – Затем торжественная встреча. Потом решили совместить. – Запрокинув голову, он поманил рукой Лэлли: – Спускайся, наша птичка, дальше пустимся рысью. Пока можно, будем экономить время. Тотчас клеть послушно снизилась, и на сей раз её подцепили к великану. После чего сразу набрали скорость, стремясь оторваться от тылового сопровождения, – даже Крон теперь переключился на бег, благо дорога была ровной и вела под уклон. Всадникам тоже пришлось прибавить, чтобы не отстать. А вот пехотинцы, сколько ни старались, вскоре остались далеко за кормой, мало-помалу растворяясь в здешнем густом воздухе, больше похожем на воду. Потом их вовсе затянула мгла, поглотив вместе с гамом, и какое-то время вокруг было пусто, плоско, тихо, лишь клацали метровые когти пауков, высекая искры из камня, да топали сапоги рыцарей, заглушая шлёпанье великаньих ног. Затем впереди стала проявляться громадная тень, понемногу обрастая деталями. Это оказалась величественная пирамида, ступенями поднимавшаяся ввысь, испещрённая проёмами, усеянная балконами, карнизами, лестницами, украшенная барельефами и скульптурами. Рядом с ней то надгробие, что выстроил себе Хеопс, гляделось бы муравейником – а ведь как старался бедняга переплюнуть всех!.. Это строение намного превосходило размерами Крепость. Наверно, и стражи было тут гораздо больше, не говоря о слугах и прочей челяди. А на нижних уровнях, верно, обитало войско, посланное навстречу неугомонной четвёрке. Но затевать новую сечу здешний царь, видимо, не решился и вослед обычным ратникам направил любимую дружину. Или это его бодигарды? Судя по единообразию форм и доспехов, так и есть. Будто из одного инкубатора вышли. Какой антураж, а? – подумал Светлан с невольным азартом. Какие персонажи!.. Хоть бери да рисуй с натуры. Но ведь они спокойно сидеть не станут – начнут вертеться, скакать туда-сюда, набрасываться с дурными намерениями. А дурость, как известно, заразна. – Нехило, да? – спросил он, кивая на город-дом. – Когда-то гоблины умели строить – пока не сделались орками. Хотя такой монументализм обычно свойственен лилипутам. А в сиих изваяниях отражена неразрывная связь меж древними богами и великим гоблинским народом – вы заметили? – Ума нет, а гонору!.. – проворчал великан. – Наследники Великих, ишь. – Один-то тут наверняка с головой, – возразил Светлан. – А остальные вроде как его руки – очень удобно. При такой жёсткой иерархии даже лучше, когда внизу безмозглые. – Надеюсь, здесь и решится всё, – молвил король. – Не то чтобы мне наскучили приключения, но лучше их затевать поближе к солнцу. Светлан покачал головой – у него такого ощущения не было. – Ещё далеко, – подтвердил Крон, прислушиваясь к себе. – Конечно, Мифея не обойти… – Вот меня это даже радует, – заявила Лэлли. – Или, правильнее сказать, сильно утешает… Знаете, дорогие мои громилы, я ведь лишь сейчас поняла, почему влекло меня в эти жуткие места и какая подспудная вера питала мою решимость. Ну в самом деле, на что я могла рассчитывать тут, не встреть вас? – Таково было предначертание, да? – спросил Светлан. – Вы настолько верите в судьбу? – Ещё бы!.. Думаю, над нами, эльфами, она имеет куда большую власть, чем над отпрысками Скитальца. – Наверно, над гоблинами тоже? То есть считают ли они так же? – Наверняка. – Даже если это суеверие, – задумчиво произнёс он, – нехудо бы обернуть его к своей пользе. Кстати, не в этом ли причина странного поведения Мифея? С чего вдруг он сменил гнев на милость? Не приснился ли ему пророческий сон? – Насколько знаю, Мифей не спит – вообще. К тому же вряд ли он наделён провидческим даром – даже среди эльфов это редкость. Если только… – Что? – В прежние-то времена Мифей пытался с нами дружить – конечно, не бескорыстно. И покуда сам не вошёл в силу. Хотя, подозреваю… Лэлли опять умолкла. – Не напрягайся, девочка, ты ж не на допросе, – сказал Светлан. – В конце концов, остальное можно домыслить. – О чём это вы? – спросил Крон. – О том, что эльфско-оркские сношения продолжаются до сих пор, хотя знают о них немногие. Оказывается, даже среди эльфов есть «более равные», считающие себя вправе решать за других. – В самом деле, сестрёнка? Девушка лишь вздохнула. – Надо ж, какое свинство! – Собственно, почему? – пожал плечами Светлан. – Может, для большинства как раз и лучше ни за что не отвечать? Во всяком случае, у людей это так. А что отдельным выскочкам, вроде нас с вами, это не по нраву… Или, думаешь, огры из другого теста? – Мне не нравится это слово: огры, – мрачно сообщил Крон. – А чего ж ты хотел? Высокое звание великана надо заслужить. А покуда будете пожирать себе подобных… Конечно, это была провокация – ма-аленькая. «Себе подобных»… хм… И как Крон проглотит такое? По крайней мере возбухать тот не стал. И про «другое тесто» тоже не возразил. Ну и компашка подобралась: сплошные отщепенцы… Можно даже сказать, отбросы обществ – разных. И чего мы наломаем тут, интересно? – Хошь не хошь, а с Мифеем разбираться надо, – резюмировал Светлан. – Потому как, ежели не займёмся им, это свалится на одну Лэлли. А она, хоть и кроха, упряма не меньше Крона – не отвернёт, сколько ни уговаривай… Или ну их на фиг, чужие дела, пусть сама расхлёбывает – а, громила? – Сказанул, – пробурчал тот. – Мы ж взялись её вытащить. – Вот такой ход мыслей мне по сердцу. – Мне тоже, – кивнул Артур. – Какое счастье, мальчики, что вы со мной! – вновь зазвенела Лэлли. – Если откровенно, я редкостная трусиха. – Не подлизывайся, – сказал Светлан. – А я-то думал, эльфы не умеют врать. – Ты о чём? – Трус – кто не умеет одолеть страх. У тебя с этим порядок. – Как занятно поворачиваются события, – заметил Артур, усмехаясь. – Ведь мы направлялись в горы с единственной миссией: заключить мир. А чем дальше, тем больше увязаем в чужих проблемах. Может, и впрямь судьба? – Нормальные герои всегда идут в обход, – напомнил Светлан. – А вдруг эта тропа – самая короткая? Поступай, как велит честь… – …и будь что будет, – подхватил король. – Я всегда этому следовал. – Девиз-то хорош – для сказки. Но вот годится ли для реальной жизни? Есть такая мерзкая штуковина: здравый смысл… – Ненавижу, – внезапно сказала Лэлли. – Как раз этого в эльфах избыток. За что и расплачиваемся, скорее всего. – Полку бунтарей прибыло, – заметил Светлан, хмыкая. – Эх, молодость, молодость!.. – Хочешь скажу, сколько мне? – Какая разница? Если орки в пятнадцать лет – старики, то почему не может быть тысячелетней юницы-эльфки? Дело-то не в числе лет и даже не в том, когда закончилось созревание… – Состояние души, да? – И тела тоже. А в юном теле, как известно… – …черти водятся! – фыркнула девушка. – Вряд ли они водятся именно там. – А где же? – У меня чувство, что скоро мы это выясним, – ответил Светлан, глядя на главные ворота города-пирамиды, уже расползавшиеся с натужным скрипом. – Но сперва надо завершить нынешний уровень. Не думаю, что задачка решится просто. Конечно, против лома… за исключением… – Одного жаль, – признался Артур со вздохом. – Уже никогда не скакать мне на боевом коне с копьём наперевес. – Почему? – удивился Крон. – Да потому что ноги будут волочиться по грунту, – хмыкнул Светлан. – Переросли мы лошадок, понятно? Теперь либо пёхом, либо на шестиногах. Третьего, как говорится… – Какие благородные животные, – сетовал король, – какие преданные товарищи!.. – Теперь будешь дружить с ними бескорыстно, – утешил Светлан. – Если доживёшь. Затем они миновали ворота и вступили в коридор, шириной не уступавший дороге. А шестёрка охранников, не изменив строя, заскользила вдоль гранитных стен, высоко над их головами изгибавшихся в сводчатый потолок. Сейчас же массивные створки поползли обратно, словно бы закрывалась чудовищная пасть, – Пирамида поглотила чужаков.Глава 9. Большой босс
Как и ожидалось, сумеречный кабинет здешнего шефа оказался совершенно несуразных размеров. А в его кресло, помещённое на высоченный постамент, обычный человек вряд ли сумел бы взобраться без лестницы. Правда, туда вели ступени, но годились они лишь великану. Как видно, Мифею нравилось взирать на всех свысока, а это было не так просто, учитывая, что грозный конвой незваных гостей даже сюда впёрся, не спешиваясь. Опережая своих подопечных, всадники стремительным броском окружили трон, конечно же не пустующий, и разом закаменели в статуи. Затем остановились гости, с интересом разглядывая гоблинского царя. Как и раньше, Крон высился по центру, с боков охраняемый рыцарями, а Лэлли зависла над самым его плечом, светясь золотой кожей точно изысканный фонарик, безмолвная и неподвижная. – Здравствуй, дедушка Кощей, – пробурчал Светлан. – Примерно таким ты и виделся мне, родненький. Действительно, в этой костистой махине мало бы нашлось от сыгранного Миллером старикашки, скорее забавного, нежели страшного. – Никогда мне не нравились мужчины с длинными ногтями, – прибавил Артур, опытным взором выискивая в стенах скрытые ниши, откуда могла хлынуть стража. – Тем более настолько запущенными. Впрочем, эти роговые образования больше смахивали на когти – вообще полезная вещь… если нет клинков. Чешуя, едва заметная на обычных орках и превращавшаяся в кольчугу на урук-хаях, у Мифея утолщилась настолько, что вполне могла бы заменить латы, но скорее дополняла их, поскольку металла на нём было вдоволь, включая огромный меч и несколько кинжалов, предназначенных, видимо, для метания. (Вот так, с верхотуры, и швыряет в проштрафившихся?) Длинную голову охватывал ребристый шлем, отдалённо напоминавший корону, а в обрамлении мерцающих пластин темнело лицо, похожее на череп дракона. Но особый трепет наводили глаза, бездонные точно космос, пронзительные как лазеры. Сколько же он рыл эти колодцы – неужто и впрямь миллионы лет? Пропасть, пропасть… Концентрированная власть, за столько времени обретшая гипнотическую силу. – Что-то не хочется отдавать ему последнюю честь, – мрачно признался Светлан. – Кабы я была царицей, фиг бы родил кого для такой образины. И вообще, обходил бы здешнего батюшку за километр. Лэлли тихонько прыснула, видимо, представив его в этой роли. И в тот же миг хозяин подал голос. – Мне ведомо о тебе, великан Крон, – произнёс он по-огрски, словно бы не замечая остальных. – Ты не первый раз беспокоишь Шахты, хотя так глубоко ещё не спускался. Говорил Мифей хриплым басом, подобающим его должности и похожим на львиный рык. Хотя наверняка смог бы взять на октаву выше, если бы захотел. – И как живётся нашим братьям во владениях Скитальца? – продолжал он. – Ещё не жалеете, что забрались в такие выси? – Не знал я, что мы столь близкие родичи, – пророкотал великан. – И твои слуги встретили меня не по-братски – если понимаешь, что это значит. – Ты многого не знаешь, Крон, – согласился царь, словно сам уже познал всё. – У тебя есть дар и сила, но ты ещё юн, порывист, больше слушаешь чувства, чем рассудок. И совсем не почитаешь старейшин, верно? Юн, ну да, фыркнул Светлан. Действительно, что значит пара веков в сравнении с тысячами!.. – Откуда он знает про тебя, громила? – произнёс он так, чтобы слышал один Крон. – Уж не завёлся ли среди огров стукачок… «если понимаешь, что это значит». – Со стуканцом не спутаю, будь покоен, – проворчал тот. – Что? – спросил властитель. – Не робей, говори в полный голос. – Откуда сведения, Мифей? – заговорил великан громче. – Только не строй из себя всеведущего, ладно? Может, я молод, но не дурень. – Надеюсь, что так, – усмехнулся царь. – Тогда мы договоримся. – Вовсе не обязательно. Или для тебя умны те, кто думает как ты? – А для тебя разве нет? – Ты не ответил на мой вопрос. – И не собираюсь. («Вопросы здесь задаю я», – тихонько вставил Светлан.) Лучше объясни, дорогой брат, зачем ты пришёл сюда. – Да уж не потому, что стосковался по гоблинам! – Тоже ищешь оружие Скитальца? – Мифей засмеялся, точно ворон закаркал. – Хочешь, открою тайну, юный исполин? У Скитальца НЕ БЫЛО его. Он сам – оружие. Сила внутри него, а не снаружи. И только так можно подняться на самый верх: взрастить клинок в себе. – Ты-то уже взрастил? – хмыкнул Крон. – Может, научишь? – Мой способ не годится одиночкам. – Ещё бы. Ты же подмял под себя всех, до кого смог дотянуться, и теперь восседаешь на здоровенной куче дерьма, воображая себя великим. – Дерьма? – холодно осклабился Мифей. – Ты уверен? Зубов у него оказалась полная пасть, и каждый смахивал на клык. В один ряд они не умещались, расходясь под углом, точно зубья пилы. Милая картинка. И кого ж он пилит: нерадивых слуг? – Да уж уверился, пока шёл сюда, – ответил Крон. – Пришлось даже расчищать тропку – извини, счёта не вёл. – Мне не жаль Низших, – пожал костистыми плечами царь. – Им всё равно скоро уходить – их время кончилось. И Средним не помешает трёпка, а то возомнили себя сильными!.. – А Высшим? – спросил Светлан. Мифей покосился на него, однако отвечать не стал. – Что ж, ты подтвердил свою силу, – сказал он Крону. – И отваги у тебя вдосталь, раз не устрашился целого войска. Потому я и захотел говорить с тобой: ты достоин. Подобных бойцов я ценю. – Всё тебе, всё тебе, – прошептал Светлан завистливо. – Вот она, справедливость!.. Великан чуть оскалился, показав собственные клыки. Да уж, не вегетарианец – явно. – Ты нужен мне, Крон, – заявил кощей. – Такой дар, как у тебя, даже среди великанов – редкость. – А у гоблинов отсутствует напрочь, – досказал Светлан. – И занять в здешних краях негде. Любопытно, любопытно… У чьих же рук хватило длины, чтобы дотянуться до средневековья? Или наш царёк прибедняется? Вроде ни к чему. – С тобой я наконец смогу достать Скитальца, трусливо сбежавшего в заоблачную высь, – продолжал Мифей. – Там-то он не ждёт удара… – Кого же Он испугался? – перебил великан. – Уж не тебя ль? Но такие уколы не прошибали шкуру, закалявшуюся миллионы лет, – тут требовались шипы поострей. Царь попросту пропускал дерзости гостя мимо ушей, списывая, верно, на огрскую неотёсанность. Впрочем, и давящий взгляд Мифея, который сам он, видимо, полагал бронебойным и от которого бросало в дрожь его слуг, совсем не тревожил Крона – так что здесь счёт по нулям. – Мне известно, что вы проигрываете Ему, – снисходя, сообщил правитель. – Его бесчисленные рабы загоняют вас всё дальше в горы, убивая одного за другим, ибо вы разрозненны и уязвимы, несмотря на вашу силу. А самое худое, что слабеет ваш дух и замутняется кровь, потому что и среди вас, могучих бесстрашных исполинов, нашлись соглашатели. С каждым поколением ваша порода мельчает, теряя первородную чистоту. Даже лучшие из вас стали проявлять постыдную жалость, отказываясь истреблять расплодившихся солнцелюбов как должно: при каждой встрече, невзирая на возраст и пол. А иные, я слышал, пытаются защищать их от своих же – возможно ли большее падение! – Вот это уже намёк, – зашептал опять Светлан. – И на чью мельницу льют братцы Грэги? – Пусть болтает, – проворчал великан одними губами. – Может, ляпнет ещё что-то. Мифей и не думал тормозить: – Вам не победить без своих братьев, брошенных после Большой Битвы, как забывают щенков во время пожара, и вынужденных собирать по крохам, что уцелело после Великих. Нам пришлось тяжело, да, – особенно поначалу. Зато с тех пор мы ушли куда дальше вас. Каждую вашу тысячу лет мы можем закрыть миллионом, и пока вы мельчали, мы росли, делались сильнее, многочисленней. Ныне гоблины вовсе не тот хилый и безобидный народец, каким был до Сражения, теперь мы – сила, с которой придётся считаться всем, от гордых эльфов до самого Скитальца. И мы поможем вам, великанам, хотите вы того или нет, мы защитим вас против Него, а если потребуется, то и против самих себя. Мы возвратим вас на путь истины, как лавина увлекает за собой валуны. С нами вы вновь станете великими и грозными. – Уж мама знает, что лучше для её сыночка, – вставил Светлан. – А ещё есть термин «Большой Брат». Подразумевается, что все остальные – недоумки. Судя по ширящемуся оскалу, Крон не пропустил этот подтекст, а раздражал он великана не меньше. – Для того и таскаете у нас, что плохо лежит? – грозно справился он. – А не боитесь, что оторвём руки? Светлан покачал головой. Слишком уж в лоб – тоньшее, тоньшее надо!.. Скажем, по лбу, да? Кощей впрямь пренебрёг вопросом, перенацелив свои лазеры на эльфку. И бедная кроха затрепетала под его взглядом. Впрочем, лишь в первую секунду – сосредоточась, Светлан выстроил перед её клетью небольшой Щит, с лёгкостью поглотивший весь магнетизм оркского царя. – Благодарю, – тихо шепнула Лэлли. – Рад и тебе, сестра, – не дождавшись эффекта, заговорил Мифей. – Хотя не ждал, честно скажу. Прямо-таки воссоединение семьи! – умилился Светлан. Братья, сёстры… но уж никак не «во Христе». – Надеюсь, по пути тебя никто не обидел? – Ну, если не считать, что сперва твои слуги завалили меня хламом, поскольку не хватило мозгов насолить больше, а затем пытались похитить – невесть по чьему наущению… Не прекращая сверлить гостью глазами, правитель ощерился. Врать он, видимо, не научился ещё, но и откровенничать не желал. Сказал лишь: – Насколько понимаю, наказывать некого? – Это уж точно. – Если б меня известили, я подготовил бы встречу, достойную тебя. – Я представляю! – фыркнула Лэлли. – Странно, что о твоём приходе не уведомили. Прежде эта связь работала без сбоев. Невольно Светлан присвистнул. – Это как же понимать… Старшая? – зашептал он эльфке, воспользовавшись паузой. – Выходит, сказка про элоев и морлоков не такая глупая? И кто-то из ваших сдаёт лучших, чтоб уберечь многих. Такова плата за мир, да? Конечно, я пацифист в глубине души, но торговать близкими… – Ой, Светик, не трави душу! – бросила девушка, покривившись. – Извини, что цитирую тебя… – Лишь бы не было войны, гм… Как это знакомо! А за ценой мы не постоим. Пожалуй, у эльфов мельчают не только тела, – прибавил он. – С этим надо что-то делать, не думаешь? Размер таки имеет значение. – Вот именно. – И какой сюрприз ты готовила Мифею? – спросил он. – Взорвать его изнутри? – Да какая разница – теперь? Всё переменилось. – «Что сделаю я для людей», да? Точнее, для эльфов. Оказывается, и тут любят выезжать на героях-одиночках. А я думал, это достижение человечества. Царь-жрец продолжал пялиться на Лэлли, словно пытался разобрать, что она бормочет. Вот на Светлана он не глядел, а потому мог вообразить, будто у эльфки поехала крыша. А та явно не горела желанием продолжать беседу с гоблином-переростком. От одного его вида малышке делалось плохо, даже несмотря на Щит. Конечно, намерения у неё были геройские – с отчаяния на что не решишься. А когда доходит до конкретики, и у больших парней могут затрястись поджилки. Светлан прямо-таки кожей ощущал, как хочется Лэлли укрыться за огромной спиной великана… а может, путал её желания с собственными. Этот вечноживой маяк с глазами-прожекторами, восседающий на царской горке, на кого угодно способен нагнать дрожь. – Давайте я с ним побазланю, – предложил Светлан без особой охоты. – В конце концов, я дипломат или кто? Надо ж мне набивать руку!.. Или хотя бы морду, если по-другому не выйдет. «Болтаю, опять болтаю! – одёрнул он себя. – Нервишки-то – шалят». – Да уж, дипломат из тебя – ух! – фыркнула Лэлли. А Крон гулко гыгыкнул, подтверждая оценку. Спелись, ишь… родственнички. – Зато я обаятельный, – возразил Светлан. – И в доверие умею втираться, разве нет? – К тем, кто самому приятен, – уточнила эльфка. – Н-да, здесь случай не тот – явно, – вынужден был признать он. – Но и терпеть уж нету сил, душа просит… э-э… – Ругани? – подсказала Лэлли. – Точно, – опять согласился Светлан. – По себе судишь? – Ага. – Вообще я не думаю, что истина рождается в сварах, – но почему не попробовать? Наконец Мифей заметил, что рот открывается не у одной Лэлли, – хотя Светлан, как и прежде, шептал в ладони, переправляя звуки словно по рации. Царь попытался было пригвоздить наглеца взглядом, полыхая пронзительными глазами. Но опять не преуспел и перевёл их на Крона. – Ты распустил своих слуг, – объявил он. – Им следует укоротить языки. Или даже вырвать, чтобы не встревали в разговор хозяев. – Это не слуги, – возразил великан. – А кто же тогда: спутники? – Не только. – Соратники, стало быть? Ещё лучше!.. Плечом к плечу с последышами Скитальца – замечательно. И это – лучшая линия великанов, любимец Праматери!.. Далеко же вы зашли в своём предательстве! – Кудых, кудых, – пробурчал Крон. – Раскудахтался!.. Один ты правильный? – Да это же люди, разве не видишь? Дух от духа Скитальца! – И что? Мне они нравятся. По крайней мере не орут, как ты. – Вы – отступники, – заклеймил царь-жрец. – Вы смирились с Ним, впустили Его в себя, и сами сделались порченными. Но даже против воли вы ещё послужите Древним. – Как и эльфы, да? – звонко спросила Лэлли. – Ты всех решил подмять, о богоподобный? Откинувшись на руки и вскинув колени, она упиралась маленькими ступнями в прозрачную стенку клети, будто опасалась, что Мифей прорвётся сквозь все заслоны и потащит её к себе… или решила поддразнить кощея странной позой, ибо вид ему открывался редкостный. Или то и другое вместе. – Кто ж виноват, что сами драться вы не желаете, – ответил царь. – Но пока ваш Совет держится договора, эльфам бояться нечего. – Или пока у тебя опять не взыграет аппетит? – Разве я беру много? – пожал он плечами. – Разве от вас убудет? – Даже прибавится! – фыркнула девушка. – Ты как пещерный вампир: не столько пьёшь чужую кровь, сколько отравляешь своим ядом. И когда с этой гнусной данью смирятся все, когда рассудочность эльфов возобладает над их гордостью – вот тогда мы действительно канем в Лету. – Куда? – удивился Мифей. – В реку забвения, идиот, – буркнул Крон. – И как гоблины терпят над собой такого невежду? – Так ты ещё не понял, огр? Гоблины – это я. Вся сила их теперь сходится во мне, я – остриё великого народа, разящее и убийственное. – Чего ж это остриё такое тупое? – поинтересовалась эльфка. Царь укоризненно покачал головой: – Вижу, принцесса, тебя настроили против меня. Неудивительно, если учесть, кто тебя окружает. Моей невесте надо быть разборчивей в знакомствах. – Тогда б она не стала твоей невестой, – огрызнулась Лэлли. – И за сколько ты выпиваешь каждую жёнушку, мой старичок? Как долго они выдерживают твою клоповью страсть – ты не фиксируешь рекорды? И что делаешь затем с пустыми оболочками: сжираешь сам или бросаешь слугам? – Тебя, моя милая, буду любить сильно и долго, не сомневайся, – осклабился кощей. – Затем и сама полюбишь – от безысходности. Поначалу-то все показывают характер. Девушка затрепетала, будто на неё дохнуло морозом. Кажется, она уже готова была разрыдаться, исчерпав последние крохи отваги. А на вопросы Крона тут не давали ответов. Следовало менять тактику. – Всё, – сказал Светлан по магической связи. – Больше не могу молчать. Настал мой черёд. – И тебе хочется влезать в это? – прошептала эльфка. – Ох, Светик… – Сможешь меня прикрыть? – спросил он. – Мне начхать на его магнетизм, но я не хочу, чтоб он слышал мои чувства. Ну давай, Лэлличка, ты ж умеешь!.. – Да зачем? Ты ведь хочешь просто позлить Мифея. – Не просто, милая, совсем не просто. Я хочу вывести его из себя, ибо это даёт преимущество. У любого властолюбца больное самолюбие – надо лишь знать, куда бить. Но просто так он не расколется, а до серьёзного допроса дело вряд ли дойдёт. На сей раз кощей быстро сообразил, с кем говорит его гостья. – А-а, – проскрежетал он зловеще, – вот кто мутит тут воздух! Занятное словосочетание, оценил Светлан. У людей-то чаще мутят воду, а воздух обычно… Но здешней атмосфере и впрямь не хватает прозрачности. – И до нас дошло, – произнёс он громко. – Ну, слава те, наконец!.. – Мне следовало догадаться… – Вот именно. Но Мифей уже гипнотизировал своими прожекторами Крона, в упор не замечая людей. Светлана он явно презирал… даже слишком явно, напоказ, пытаясь доказать что-то себе или другим. И чем можно ответить на такое? Пожалуй, ещё большим, истинным презрением – безразличием. Ничто так не бесит снобов… – Клинический случай, вдобавок запущенный, – сказал Светлан, разглядывая царя орков, точно пациента. – А вы всё долдонили: честность, честность!.. Ведь этот хмырь даже не понимает, кто здесь главное чудище. Сперва задурил голову себе, теперь пытается вешать лапшу на наши уши. Ей-богу, если б он был холодным, рассудительным циником, врущим намеренно, я бы отнёсся к нему лучше. Циники хотя бы доводы воспринимают, этот – непрошибаем. Хуже нет, чем иметь дело с дураками. И спорить с ними без толку – лишь сам поглупеешь. Впрочем, это ещё Пушкин подметил. Теперь он говорил в открытую, не снижая голоса. И Лэлли сейчас же включилась в игру. Скрестив ноги, она живо развернулась к Светлану, словно бы позабыв про страшного хозяина, и состроила заинтересованную мордаху. – Ну как же? – усомнилась кроха. – Звучит он вроде связно, излагать умеет. Наверняка и сведений накопил массу. Разве это не признак ума? А что про Лету не знал – ещё не критерий. Увлекаясь представлением, она расселась ещё вольготней, и теперь уже Светлану открылась заманчивая картинка. Увеличить бы это раза в два… Покачав головой, он ответил: – Хорошая память – ещё не ум. И гладкая речь ничего не доказывает. Иногда они умеют даже дискутировать, наши дураки, и недурно озвучивают свои рассуждения, довольно связные на первый взгляд. Но беда в том, что под озвученными мыслями у них ничего нет – весь процесс идёт на поверхности. А вот у мудреца таких слоёв столько!.. Он и сам часто не знает, откуда пришёл ответ и какие стёжки к нему вели. Дураки даже бывают смышлёными, как ни смешно, – что не мешает им вершить дурости. И потом, Мифей слишком серьёзный, чтобы быть умным, – прибавил он. – Не замечали, как постнеют рожи у тех, кто теряет талант? – Упрощаешь, – прогудел Крон, хмыкая. – Выходит, если не скалишь зубы, то и дурень? – В каждом правиле есть исключения, что не мешает ему оставаться правилом. Но недаром же ум называют острым, когда в нём имеется юмор? Кстати, здесь проступает ещё одно качество нашего хозяина: он не умеет шутить над собой. А это уже признак слабака. – По виду-то – не скажешь, – заметил великан. – Ну что вид!.. Бедняге уже сколько веков не перечили, вот и покрылся уверенностью, точно коркой. А под нею – гниль. – Тяжек удел царя! – засмеялась эльфка. – Восседая на троне, трудно не заделаться монументом – верно, Артур? – Откуда мне знать? – усмехнулся король. – Сроду не засиживался на нём – всё странствую, знаете ли. – Наверно, в каждом живёт ничтожество, – сказал Светлан. – Мелкая, завистливая, пакостная мерзость, которой стыдятся нормальные сапиенсы. Но иногда, при хорошей подпитке, попадая в благоприятную среду, она разрастается до размеров чудовища – при этом оставаясь ничтожеством. Сколько ноль ни надувай… Они обсуждали Мифея, точно его не было здесь, не стесняясь в оценках, и лицо правителя из тёмного мало-помалу делалось чёрным, словно бы наливалось смолой. Наконец царь-жрец не выдержал. – Вы далеко зашли, – проскрежетал он, зловеще скалясь. – Но здесь ваш путь кончается – оставьте надежды!.. Меня вам не миновать. – Те бедолаги, в Крепости, тоже так считали, – откликнулся Светлан. – И где они ныне: протаптывают тропку для тебя? – Ничтожные твари! – рявкнул кощей. – Я смету вас как мусор! Разорву в клочья, сотру в пыль!.. – Какой слог, а? – заметила Лэлли, легонько ёжась. – Я думала, так уже не говорят, а лишь пишут – в поэмах. Да и там это анахронизм. – Что же ты, старый? – укорил Светлан. – Раз такой большой босс, какого из себя строишь, должен избегать суеты. Но кощей и сам уже натянул вожжи – сказывался громадный опыт. И на сколько хватит его терпения? – В самом деле? – спросил он, осклабясь. – Может, знаешь, и как должны вести себя приличные гости? Итак, пикировка началась. Всё предыдущее будем считать разминкой. Ну-с, поехали… – Хотя ожидать приличий от таких… – прибавил Мифей. – Э-э… от кого? Ну-ну, договаривай! – Вы, богатыри, – лишь орудия, созданные Скитальцем для борьбы с Древними, – сообщил царь надменно. – По чистому недоразумению вы умеете ещё и говорить. – «По чистому недоразумению» мы умеем ещё и мыслить, – тотчас откликнулся Светлан. – И, что забавно, нам удаётся это лучше, чем тебе. Надувать щёки – большого ума не надо, а на случай можно списать что угодно. Если б ты впрямь был мудрецом, задумался бы, зачем богатырям даны мозги. – Ну, и зачем? – после длинной паузы вопросил Мифей. Интонации он не поменял, но на поводу уже пошёл – сказывался недостаток общения с равными себе. – Чтобы докапываться до главных пакостников, а не тратить силы, мутузя всех, кто подвернётся под руку. Мы вовсе не воюем с Древними, но истребляем людоедов, откуда бы те ни взялись и что бы ими ни двигало. – И что же, по-твоему, движет мной? – Э-э… есть у нас байка про злобного карлу с длинной бородой, который так завидовал брату-великану, что подкрался к нему во сне и отрубил голову. Недомеркам свойственно завидовать исполинам. – Недомерок? – удивился кощей. – Я? И поглядел на Светлана с высоты своих пары сажен. – Дело-то не в росте, – пояснил тот. – Пора бы тебе научиться видеть суть, раз такой древний. А внутри ты остался тем же мелким гоблином со злобной душонкой и завидущими глазёнками. – А исполин – уж не ты ли? – ощерился Мифей. – В лучшем случае вы, люди, похожи на крыс. Вот рядом с ними вы – гиганты. – Как ты неоригинален, старичок!.. – Если бы с вами не было Старших, я попросту похоронил бы вас под обвалом. Думаешь, у меня не хватит силы потрясти землю? – Наверно, нас с Артуром можно завалить, – не стал отрицать Светлан, – если очень постараться. Выходит, ты до того боишься двух людишек, что готов порушить единственную дорогу наверх, лишь бы не пустить их к себе. Может, насчёт нас было пророчество? Уж не предсказана ли тебе смерть от моей руки? – Да что ты возомнил о себе, вонючий ублюдок? – Это я-то вонючий? – возмутился Светлан. – Чья бы корова мычала!.. – Ты – ходячий мешок с кровью и дерьмом. Когда выверну тебя наизнанку, твоё мерзкое нутро увидят все!.. Отборная ругань, посыпавшаяся затем с чёрных губ, подтвердила обширную эрудицию кощея. Вот с фантазией у него было хуже – намного. – Ну и похабень – фу! – покривился Светлан, дождавшись паузы. – Вот это твой уровень, да? Надо же: царь, вершина гоблинской пирамиды!.. Да у нас бы тебя ни в один порядочный дом не пустили – не говоря уже о дворцах. Там, видишь ли, не жалуют чернь. – Это вы против меня грязь! – рявкнул Мифей. – Вы все, включая ваших фараонов, императоров, султанов… Наш род ведёт начало от Великих и существует десятки миллионов лет! – Нашёл, чем похваляться, – фыркнул Светлан. – Столько живёте, а ума не нажили. Стыдно, братцы! – Ишь, сыскался умник!.. Думаешь, ты значишь что-то под луной? – А ты очень хочешь доказать, что это не так, – парировал богатырь. – С чего бы, а? Откуда такой пыл? И кого ты убеждаешь: себя? Может, ты впрямь меня боишься? «Чёрт, что я делаю, – подумал он с некоторой опаской. – Эдак Мифей набросится раньше, чем проболтается. И охота мне подставляться?» Но взамен главарь орков закатил целую речь, где в подробностях изложил гостям, что он думает о человечестве и об отдельных его представителях, заявившихся сюда. Перечень претензий оказался длинным, но страдал, мягко говоря, предвзятостью, акценты были смещены безбожно. Светлан всегда поражался таким демагогам. И всякий раз вставала дилемма: то ли оратор настолько глуп, что сам верит в эту дребедень, то ли остальных считает дебилами. Кстати, при втором варианте он зачастую бывает прав – минимум наполовину. – Видишь ли, дорогуша, – заговорил Светлан, когда хозяин наконец иссяк. – Людей, конечно, имеется за что крыть. Я сам от них не в восторге, если говорить в целом, а их слабости и пороки знаю отлично. Но мне не нравится, когда мою расу ругают чужаки, – такое право есть лишь у меня. А тебе советую почаще глядеться в зеркало. Может, тогда тебе станет не до сторонних проблем. – Разве я спрашивал у тебя совета? – надменно выцедил царь. – Кто ты такой, чтобы советовать гоблинам? – Ну, опять заладил. Сейчас отвечу: «А ты кто такой?» – и завяжется дискуссия… Детский сад! – Кто я – известно всем… – В этой твоей песочнице, да? – В здешнем мире. И в других – тоже. Когда я приказываю, повинуется каждый… – С какой такой радости, интересно? – …конечно, если ему дорога жизнь, – холодно заключил Мифей. – Даже эльфы не смеют прекословить. А когда я дотянусь до людей, они признают во мне бога, ибо поклоняются тем, кого боятся. Самое мерзкое, что эту оценку можно отнести к справедливым. Но мы же тут не истину ищем? А потому соглашаться необязательно. – Ой, да у него головка совсем бо-бо! – жалостливо сказал богатырь. – Насколько знаю, это зовётся «злокачественный нарциссизм» – сочетание мании величия и садистской жестокости. «Сама садик я садила…» И кто ж довёл нашего Мифечку до такого? Тоже было трудное детство? – Вы все сделаетесь моими рабами, – не унимался кощей. – Я заменю вам Скитальца!.. – Щас! – хмыкнул Светлан. – Бежим и падаем… Ты даже до дьявола не дорос. И лучше тебе не вылезать из своей норки, иначе придут большие дяди и оторвут башку. Наверно, не стоило Мифея слишком злить, но удержаться было трудно. Да и не очень хотелось. – Уж не себя ли имеешь в виду? – презрительно бросил гигант. – Так ты мне – на один зуб! Вот богатырю такое лучше не говорить – в любой сказке это заканчивается плачевно для провокатора. Впрочем, кощей вряд ли снизойдёт до рыцарского поединка. Не настолько он глуп, чтобы отказаться от магии, когда на кон поставлена жизнь. И какие же чары Мифей может пустить в ход? Светлан так и спросил, с большевистской прямотой: – И на чём предлагаешь драться? Устроишь состязание колдунов? – Считаешь себя очень сильным? Два ближних всадника вдруг ожили, вскинув нагинаты, а их звери мгновенным броском придвинулись к богатырям. С готовностью Артур выхватил Экскалибур – королю явно не терпелось испытать его на достойном противнике. Светлан тоже схватился за рукоять копьемеча, но на этом затормозил, дожидаясь следующего хода, прямо-таки напрашивающегося тут. И Мифей не разочаровал: нацелив на Артура руку, он выщелкнул когтистые пальцы в Знак, ещё не ведомый Светлану. Меч дёрнуло крепко – но не настолько, чтоб вырвать из королевской хватки. А Светлан смог если не увидеть, то ощутить полосу, протянувшуюся к грозному клинку. Ударив по щупальцу узкой Волной, он рассёк его надвое, и пальцы кощея тут же сомкнулись в кулак, будто провалились в пустоту. Мигом позже Светлан скопировал его Знак, нацелясь по ногам ближнего паучины, и бронированную махину едва не свалило набок, настолько мощным оказался рывок. Полезная штука – Аркан. Вдобавок экономная: уж тут почти вся Сила тратится с пользой. – Спасибо за подсказку, – бросил он с ухмылкой. – И сколько ты учился этому трюку? А я, видишь, овладел с ходу. Может, подбросишь ещё чего-нибудь? Мифей угрюмо молчал, наверняка пытаясь сообразить, чем бы уязвить побольней. Лишь бы не вздумал садануть вихревой гравиволной – что он там болтал про «выверну наизнанку»? Или такое средство не из его арсенала? – Похоже, ты блефовал, грозя большим обвалом, – заметил Светлан, лишь бы отвлечь кощея от шуток с гравитацией. – Ты ведь искусник не того масштаба, чтобы сотрясать землю и затевать потопы. Ты даже не сумеешь превратиться, скажем, в мышь, – прибавил он без особой надежды. Кощей впрямь не клюнул, словно эта хохма и здесь уже не считалась новой. Но скорей, его способность к трансформации не шла дальше изменения форм. И слава богу, потому что, если б он превратился в огневика… – Миллионы лет, – продолжил Светлан, качая головой. – Это ж представить такую бездну!.. Миллионы лет ты потратил на то, чтобы превратить свой народ в толпу злобных идиотов и вобрать в себя все его знания, умения, всю мощь. А что в итоге? Как был бездарем, так и остался. – Ты знаешь слишком мало, чтобы судить, – выдавил гоблин. – Зато догадываюсь о многом. Ты хоть прикидывал, на сколько сдулся ваш суммарный интеллект, покуда ты делал из себя «остриё», во что обошлась твоей расе такая рокировка? А что на выходе: вот это? – с презрением Светлан кивнул на царя. – Даже регулярные впрыскивания эльфской крови продвинули тебя мало – ты давно дошёл до своих пределов. И сколько ж у него было таких «жён»? – Десятки, я думаю, – отрывисто сказала Лэлли. – Если не сотни. Точную цифру знают лишь старейшины, члены Совета. – Уж эти старейшины, – вздохнул Светлан. – Даже у эльфов мудрые старики – редкость, а серьёзные перемены возможны лишь когда сменяются поколения. Но поскольку вы живёте немерено… – Мерзкая нахальная тварь! – оборвал кощей, нежданно взрываясь снова. – Вздумал равняться с нами? Да люди против Древних – пыль!.. – Что же тогда вы оказались в прогаре? – Вы побеждаете коварством, подлостью!.. – А вам, значит, моральные устои не позволяют поступать так же? – хмыкнул богатырь. – И кому ты сейчас врёшь, интересно? Разве не ты воруешь у своих же родичей, лишая их самого ценного? По-твоему, это не подлость? – Если мы берём у них что-то… – Мы? – перебил Светлан. – Это любопытно – слушайте, слушайте!.. А куда ж делось твоё привычное «я»? Ну давай, колись!.. Кому ты, великий царь великого народа, служишь ширмой, кто сотворил из тебя сторожевого пса? Тоже мне, Цербер о семи головах!.. Хорошо, если только семь, тут же подумал он, покосившись на громадных всадников. А если в запасе ещё шестеро? Тринадцать – сакраментальное число… – Да что ты мелешь, крысёныш?! – Хочешь сказать, вы сами управляетесь с Шахтами? Ну попробуй, соври отродью Скитальца!.. А без Шахт гоблины пустое место – уж это ты понимаешь прекрасно, иначе не стал бы обхаживать Крона. Взбираясь по времени обычным ходом, вы попросту не дотянете до людей, а значит, и ваша «священная война» со Скитальцем обращается в фикцию. И кто же твой господин, а? – У меня… нет… господина, – с усилием выдавил Мифей. Вот теперь Светлан захватил его внимание целиком. Раз за разом орк пытался прорвать заслон, выстроенный эльфкой, чтобы если не подмять, то хотя бы припугнуть богатыря, но лишь подставлялся сам, теряя обычную непроницаемость. – Бабушке своей расскажи!.. Если он подчинён тебе, зачем нужен второй лифтёр? А если не подчинён, то слишком ты зависишь от него, чтоб оставаться свободным, – стало быть, слуга. Или даже раб? – Зависимость бывает и обоюдной, – возразил кощей не без резона. – Ну да, как у охотника с собакой – тоже вроде бы партнёры. Но псина-то считает сапиенса богом. Так кто же заменил тебе Великих? – Заменил?.. Бред! – Вовсе нет. Свято место не бывает пустым, а сам ты на бога не тянешь. Хотя хочется, верно? На вершине-то холодно, тесно, продувает со всех сторон. А снизу тянет злобой и тупостью… точнее сказать, притягивает, засасывает, топит. И с каждым веком удержаться на острие трудней. Если никто не будет тащить вверх… или сам не заделаешься небожителем, оторвавшись наконец от соплеменников… Пока что все выстрелы богатыря попадали в цель – судя по реакции мишени. Это называется: гнать до воды и пить не давать. Сколько Мифей ни старался темнить… – И кто же тут работает богом? – продолжил Светлан обстрел. – Кто управляет Шахтами, кто таскает у огров их покойников, кто вынудил эльфов поставлять тебе на корм своих лучших девиц, кто… – Всё это… твои выдумки, – выдавил кощей. – Не более. Ложь далась ему трудно, а обмануть могла только добровольцев. И всё же он сумел, справился!.. – Тебя можно поздравить, гоблин, – сказал Светлан, усмехаясь. – Ты многое перенял у людей. Но заимствовал, увы, лишь плохое. Пожалуй, в этом ты сделался ближе к нам, чем к Древним. И какой тогда смысл бороться со Скитальцем? – Хватит болтать, – рявкнул царь. – Ты меня утомил. – Конечно, куда тебе против человека, – согласился богатырь. – Хватит, я сказал!.. Вскинув длинную кисть, кощей клацнул пальцами, и позади гостей тотчас выступили прямо из стены новые всадники, точные копии прежних. – Вот и недостающая шестёрка, – пробормотал Светлан. – Теперь на каждого из нас приходится трое… не считая самого кощея. Не так уж много, верно? – Похоже, пришло время действий, – заметил Артур, вновь берясь за двуручник. – Ну, слава Богу!.. Признаться, и меня утомили разговоры. – Мальчики, ещё не поздно столковаться с ним, – вмешалась Лэлли, дрожа всем телом. – В конце концов, по-настоящему Мифею нужна лишь я… – Ты за кого держишь нас, Старшая? – спросил Светлан негромко. – Думаешь, мы станем торговать тобой? Уж лучше считай нас ограниченными, но за такую цену мы жизнь не покупаем. Верно, Артур? Не колеблясь, король кивнул. – И потом, это всё равно ничего не решит. Даже если нас выпустят, Крон не отвернёт, ты же знаешь, – слишком велика у него инерция. Значит, заодно придётся сдать великана. И кто мы после этого будем: рыцари, богатыри?.. – Но вам не победить эту ораву, – воскликнула девушка, чуть не плача. – На них даже глядеть страшно!.. – Мыслить надо позитивно, – сквозь зубы процедил Светлан. – Зато нам не придётся карабкаться назад по здешним кручам. – По-твоему, такой позитив перевешивает смерть? – В гробу я видел эту смерть!.. – Это уж точно, – против воли Лэлли хихикнула. Повернувшись спинами друг к другу, рыцари следили за приближением второй шестёрки, не выпуская из поля зрения первую. Чудовищные всадники надвигались, лязгая на каждом шаге, будто ступал один, нагоняя страх своей неподвижностью, зловещим безмолвием. Но опять остановились в нескольких метрах от чужаков, словно наткнулись на невидимую ограду. Может, решили дождаться подкрепления? Конечно, всем центуриям здесь будет сложно развернуться, но если запускать их по одной… – Ты, парень, лишь строишь из себя серьёзного игрока, – сказал Светлан кощею. – А на самом деле без своей толпы стоишь немного. – Ты уверен в этом? – откликнулся тот, поднимаясь. И вновь щёлкнул пальцами.Глава 10 Последний бой
Слаженно пятясь, всадники отступили к стенам и там снова застыли в статуи, образовав здоровенный круг, на удивление правильный. В них продолжало плескаться яростное веселье, но наружу не прорывалось ни язычка грозного пламени, словно все излишки приберегались для настоящей потехи. А Мифей уже взялся за рукоять меча. Клинок выползал из ножен так долго, что можно было состариться, – как видно, оружие дальнего действия. Уж этот меч мог поспорить с любым другим, кто бы ни ковал его: эльфы или гномы. Или сам кощей, если он, по примеру Петра, не брезговал кузнечным делом. Наконец меч оказался на виду целиком, мерцая воронёной сталью, плавно качнулся и указал остриём на Светлана. – Он желает драться с тобой, – перевёл Артур разочарованно. – На одних мечах, без щитов и грудных панцирей, – прибавил Крон, поскольку второй рукой предводитель уже расщёлкивал застёжки лат. – Конечно, его шкура наверняка прочней железа, – подхватил король. – Но с правилами не поспоришь. Вместе с панцирем Мифей сбросил с себя метательные ножи, однако левую руку пустой не оставил, надев на неё некое подобие кинжала с коротким и широким клинком, словно бы продолжающим кулак, – грозное оружие в ближнем бою, напоминавшее индийский кутар. А о том, что эта железка может натворить в теле Светлана, если сумеет туда прорваться, лучше не думать. – Чёрт бы побрал вас с вашим чистоплюйством, – проворчал он. – При равном оружии, говорите? Ладно. И уронив на пол копьемеч, достал кладенец. Вторую руку вооружил «лосиным рогом», посчитав, что в сумме его клинки ничуть не длинней кощеевых. По щиту Светлан не больно и скучал, а снимать панцирь ему не требовалось. Сощурясь, поглядел на костлявого верзилу, башней высящегося напротив. Ростом тот превосходил его раза в полтора – примерно насколько сам Светлан превышал нормального человека. А весил вряд ли более полутонны – не так много, если сравнить с Кроном. Но главная проблема тут не в размерах. И не в мечах, какими бы грозными они ни казались. – Честный бой, говорите? – мрачно сказал Светлан. – Наивные же вы ребята!.. Мифей не из тех, кто выбирает тропки потруднее. – Почему ж тогда он предпочёл самого сильного? – спросил Артур. – Потому что сильнейшего лучше долбать, когда свежий. Всё равно придётся иметь дело со всеми. Вот и двинется по нисходящей, пока не кончит последнего. Артур с Кроном переглянулись, явно взвешивая, кто станет следующим. – Эй, эй! – возмутился Светлан. – Я ещё не помер – не спешите. Подняв мечи, Мифей шагнул ближе – сразу на сажень. – Что, маленький, и тебе хочется в компанию к большим? – спросил Светлан. – Другого пути не нашёл? По-твоему, если пакостишь по-крупному, уже и велик? Кощей ступил ещё, приблизясь на опасную дистанцию, и вскинул клинки, изготавливая для атаки. Действительно: настал момент истины. Теперь остаётся лишь драться. Один на один, да? Будто бы!.. И сколько же народа у каждого за спиной? – Оно меня за речи полюбило, – хмыкнул Светлан, ещё пытаясь тянуть время. – Вечно меня подводит язык!.. Люди гибнут за выпендрёж, ага. Было жутко до дрожи, но и весело – не по-доброму. Зловещее такое веселье, свирепое. – Интересно, ты пожираешь своих детей, как это принято среди деспотов? – спросил он. – Наверняка ж они у тебя были!.. Это что, такой способ продления жизни или просто боитесь за власть? А друзей ты тоже истребил, когда взобрался на самый верх? И что вытворяешь с жёнами – не хочешь поведать? Кому ты нужен, кроме себя? Тому зверью, что заменило тебе подданных? Глядишься в этих уродов, как в зеркало, да? И кто ж тебя выродил такого – наверно, не помнишь уже? Расскажи про свою маму, чудище… – Довольно! – велел царь. И тут же сделал первый выпад, стремительный как удар молнии. Светлан едва успел отпрянуть, хотя ожидал чего-нибудь в этом роде. В отличие от кряжистых всадников-жрецов, явно выведенных из троллей, кощей больше смахивал на исполинских пауков-охотников и двигался с той же жутковатой грацией. Светлану пришлось сразу включить форсаж – тут не до игры в поддавки. Подняв руки выше, он закрутил мечи в обычную карусель, пока не вкладывая в удары полную силу. Воздух наполнился шипеньем металла, рассекающего воздух, и звоном сталкиваемых клинков, заглушавшим быстрые шаги. Оба дрались беззвучно, а зрители и вовсе затаили дыхание, следя за кружащей по залу парой. Пользуясь своим преимуществом в росте и длине рук, кощей методично прощупывал оборону богатыря дальними выстрелами, частыми и мощными. В два меча Светлан кое-как справлялся с его одним, даже не пытаясь захватить огромный клинок в ловушку – настолько быстро тот ускользал. От его пресловутого чувства опасности сейчас было мало проку – предсказать исход схватки оно не могло. Но что драка окажется тяжкой, было ясно. Кроме силы и скорости, Мифей обладал навыками, отточенными лучше иных инстинктов, его рефлексы включались мгновенно и поражали разнообразием, словно их собирали по всей планете в течение невообразимого числа лет. А ещё – Светлан ощущал это явственно – кощей не знал усталости, его энергия не убывала, точно её черпали из безразмерного резервуара. Пожалуй, она даже нарастала с каждой минутой, как ни странно. И когда нарушится шаткое равновесие, кто первый решится на обострение? Пока что Светлан не пробовал атаковать или хотя бы сблизиться, стараясь понять, что же тревожит его сильнее. Наверно, он смог бы достать Мифея, поднатужась как следует, но почему-то был уверен, что даже серьёзное ранение повредит тому не особенно. Перед глазами стояла картинка из давнего фильма, где взамен срубленной головы тотчас возникала новая. И где искать сундук, в коем несчастные зверушки сторожат кощееву смерть? Сказка – ложь, да в ней намёк… Придётся биться на два фронта, а? Царь гоблинов всё набирал обороты, и поспевать за ним становилось трудней. Светлан уже не ощущал бой на несколько движений вперёд, а значит, ситуация вышла из-под его контроля. Это напоминало гонку по ночному шоссе, когда видишь лишь ближний участок, не представляя, что явится из тьмы в следующую секунду: обрыв, столб, встречная машина?.. Тут не затормозишь, не отвернёшь – охнуть не успеешь. Откуда ж взялась в кощее такая сила? Самодержец-богатырь – что-то новое в классификации. Обычно витязи не лезут во власть и вообще держатся на отшибе, сторонясь как правителей, так и широких народных масс (чтобы не разочаровываться, видимо). Решившись, Светлан двинулся на сближение, заодно пытаясь прорваться за свой прежний порог, напрягаясь до отказа. На такой дистанции его мечи стали уже опасными для кощея. Тотчас тот пустил в ход вторую руку, выстраивая своим кинжалом-поручем вторую защитную линию, и этот заслон оказался надёжней наружного. А бой теперь и вовсе понёсся вскачь, точно взбесившаяся лошадь, не разбирая дороги, – хотя мчался, скорее всего, в пропасть. Светлан запоздал лишь на миг, но этого хватило, чтобы внезапным рывком меча кощей рассёк ему грудную мышцу – впрочем, не сильно, так что кровь скорее проступила, нежели брызнула. Сейчас же скакнув назад, Светлан отключил боль, словно задействовал местную анестезию. Мифей не бросился добавлять, но вскинул клинок, будто демонстрировал зрителям кровь на острие, и оцепенел, не спуская со Светлана горящих глаз. – Ах, какой великодушный – даже противно, – сказал тот. – Конечно, если бессмертен, можешь позволить себе такую роскошь. Максимум, чем рискуешь, – схлопотать боль. Или тебе даже нравится, когда бьют? Может, ты мазохист? Я бы не удивился. «Один раз – случайность, – убеждал он себя. – Точно так и я мог бы резануть орка. К тому ж это царапина – двигаться не мешает, а силы не утекают с кровью… Мелкий эпизод, не более. Не показатель». Ну-с, поехали дальше. При втором сближении Светлан нарвался на мгновенный тычок кинжалом и чудом уберёг живот, отделавшись глубоким порезом на боку. И вот теперь кровь полилась обильно. Лэлли испуганно всхлипнула, прижав ладошки к щекам, а король издал горловой рык, наверняка жалея, что дерётся не он. Что же до Мифея, то он опять замер, рыцарски вскинув меч и сдерживая торжествующую ухмылку. Да уж, случайности зачастили – скоро и вовсе пойдут косяком. Но теперь ясно: кощей намерен покончить с противником, следуя его же правилам, и намерен кромсать Светлана без спешки и суеты, отсекая по ломтю за каждую нанесённую обиду. И сколько ж их успело набежать? Но в одном Мифей ошибся: отчаяние не делает богатыря слабее – наоборот, удваивает силы. Ничего, сказал Светлан себе. Ничего-ничего, прорвёмся!.. Во всех сказках решает третья попытка. Сосредоточась, он послал к порезу порцию Силы, сращивая ткань. Затем опять ринулся вперёд. И на сей раз, действительно, больше повезло ему. Могучим взмахом Светлан смёл на сторону оба клинка кощея и тут же рубанул кладенцом по длинному черепу, вложившись в удар без остатка. Волшебный клинок с лёгкостью рассёк шлем-корону, скользнув от левого виска Мифея к его правой скуле, и… всё. Кровь не хлынула, обрубок не отлетел прочь, как полагалось бы, – кощей лишь запнулся на миг, вытаращив глаза, и тут же включился снова, спеша достать врага, пока тот рядом. Но Светлан уже отхлынул, вовсе не желая продолжать рубку на авось, – тем более, толку от этого чуть. («И почему я не удивляюсь?») Но проверить всё равно следовало, потому что другие пути ещё сложней… Конечно, если они существуют. Светлан готов был поклясться, что видел, как рана смыкается, отставая от летящего края клинка лишь на сантиметр-другой, – а зауряду и вовсе почудилось бы, будто меч прошёл сквозь кощея, как через мираж. И если бы не щель, опоясавшая шлем… Надо было метить выше, подумал Светлан. Тогда хотя бы корону сшиб. Но какая потрясающая регенерация – куда там вампирам!.. Чем же можно пронять кощея? И откуда втекает в него такая прорва жизни, что самые страшные ранения оборачиваются щекоткой? Теперь уже царь двинулся в атаку, обозлённо тыча в богатыря своим дальнобойником. Светлан заскользил в сторону, вновь запустив защитные винты, окружая себя мерцающей завесой металла. До сих пор такая оборона его не подводила – но нельзя же обороняться вечно? Это не тот случай, когда противника можно измотать, вынуждая атаковать. Впрочем, нападающий всегда рискует больше… что и подтвердилось двумя ранениями Светлана. К счастью, кровь из последнего пореза уже не сочилась, а вытекло её не так много. Кое-что и мы всё-таки умеем, хотя сравниваться, конечно, смешно. Что же создаёт гоблину такой выигрыш? Уж, наверно, не сундук на высоком дубе. Кстати, о сундуках… Может, неспроста Мифей отгрохал эту пирамиду, а обосновался как раз в том месте, где египтяне хранят мумии? Такие постройки обладают занятными свойствами… Больше по наитию, чем осознанно, Светлан соорудил вокруг просторную Сферу, вместе с собой заключив в неё и кощея. (Разве это нарушение правил, если Сферу не используют для защиты?) И сразу шар утратил прозрачность, заискрившись в потоках энергии, хлеставших в него с разных сторон. Выявилось их ровно двенадцать, и центр каждого пятна пришёлся на прямую, проведённую от царя к одному из его жрецов. А уж от кого энергия стекалась к ним… Впрочем, нетрудно сообразить. И тотчас громадные всадники, до этого высившиеся истуканами, потревожено заколыхались, будто их стало мотать на концах мощных шлангов, внезапно сорвавшихся с креплений. Но кто пришёл в настоящее смятение – это Мифей. Даже Светлан не ожидал такого эффекта. Вся рыцарская галантность слетела с кощея в момент, словно подкреплялась лишь уверенностью в своей безопасности. А стоило в сплошной броне возникнуть щели… Да, это не герой – явно. Легко быть смелым, когда ничего не грозит. А если дух действительно втрое важней тела, как уверял Наполеон, то соотношение сил сейчас резко изменилось. Что ж, будем расширять щель, насколько удастся… Кощей больше не старался достать Светлана, будто лишь сейчас ощутил, сколь опасным бывает железо и как безжалостно оно рассекает плоть, – а потому хотел свести риск к минимуму. Теперь Мифей сам изготовился к обороне, и видно было, что защищать себя он станет с неистовством крысы. – Что, мой красавец? – спросил Светлан, зловеще хмыкая. – Пришло время показать, чего стоишь сам, без подпирающей тебя стаи! – Сейчас увидишь, – огрызнулся гоблин, шустро отступая к самой Сфере. Прорвать завесу он не пытался, словно не знал, как это сделать, или (что скорее) для этого требовалось освободить ладони, а такой роскоши кощей позволить себе не мог. Но длинные его губы продолжили двигаться, испуская негромкий шип. А когда наконец сжались, в Светлана метнулся пылающий шар, возникший из пустоты. Мгновенным рывком он увернулся, почувствовав, как опалило локоть. Подбросив кладенец в воздух, Волной швырнул раскалённый мячик в Сферу, и та поглотила его, добавив себе энергии, как ни странно. – Ну, ты первый начал, – вздохнул Светлан, убирая в ножны «лосиный рог». – Думаешь, в этом жанре тебе повезёт больше? Судя по всему, здесь кощей считал себя в большей безопасности – поскольку тут же стряхнул с левой руки убийственную насадку и, скрючив костлявые пальцы, запустил во врага новую пакость. И в этом его поспешном жесте Светлан ощутил смерть. Благословенным своим чутьём он распознал угрозу раньше, чем Мифей выстроил Знак, и понял, что развязка последует через секунды, – уж в этот раз кощей саданёт из главного калибра, обрушится с запасом, чтобы не дать противнику завладеть новым секретом. Тёмное лицо орка жутко исказилось, губы разъехались, обнажив не только зубы, но и дёсны, глаза сузились в щёлки, лучась разом ужасом и торжеством, злорадствуя, предвкушая. Отпрянув, Светлан чуть-чуть опередил чужой Знак своим, возникшим как озарение, и тотчас Сфера съёжилась, дальним краем словно бы зацепившись за Мифея, а богатыря пропустив сквозь себя. Мигом позже картинка внутри Сферы странно исказилась, точно в кривом зеркале, а гигантскую фигуру кощея перекорёжило так, будто её смяла невидимая рука. Разлетевшиеся по сторонам брызги закружило будто в миксере, Сферу затянул чёрный туман. Наверно, Мифей вопил страшно, пока его раздирало в клочья, – на сей раз живучесть сыграла с ним скверную шутку, заставив досыта нахлебаться того, чем он привык потчевать других. В иной мир царь ушёл без патетических воздеваний рук, потрясания кулаками и прощальных речей – попросту превратился в фарш, растёкшийся по дворцовым плитам. Светлан достаточно насмотрелся на такое в виртуале (к счастью, не в яви), чтобы узнать гравитационный вихрь – действительно, жуткая вещь. Тяготение, спрессованное в пакеты, было много опаснее Волн, способных лишь отшвырнуть или притянуть, – взрываясь, эти бомбы перемалывали плоть не хуже громадной мясорубки. Мифея сгубил собственный испуг: имея такой запас прочности, вовсе не стоило кидаться в крайности. Шансов-то на победу у кощея оставалось куда больше. И чего он запаниковал раньше срока? Время, время… э-э… Чёрт!.. Стряхнув оцепенение, Светлан поспешно прянул в сторону. И в этот миг Сфера сгинула, исчерпав его Силу. Изнутри будто вылетел смерч, окатив Светлана горячим ливнем, и швырнул богатыря на пол, выворачивая суставы, сокрушая кости. Напрягшись до судорог, он пытался противиться, но стихия одолевала, за секунды выматывая больше, чем часы самого тяжёлого боя. А когда наконец схлынула, оставила Светлана совершенно обессиленным, взамен до краёв наполнив болью, – хотя задела его лишь самым краешком. Секундой позже в атаку ринулись всадники, словно бы сорвавшись с цепей. Их свирепое веселье, похожее на степной пожар, наконец вырвалось на волю, требуя крови и смертей, стремясь упиться чужими муками. Дальнейшее запомнилось Светлану плохо – видимо, от шока у него помутились мозги. Поначалу, не имея сил подняться, он лишь уворачивался от чудовищных крабопауков, перекатываясь по плитам, – а те норовили пригвоздить его к полу своими здоровенными когтями, оставляя в камне глубокие метины. Меж всадниками метался Крон, взамен шапки напялив на голову клеть с Лэлли, и с громовым рыком крушил палицей направо-налево, удивляя внезапной стремительностью. Артур – тот и вовсе скакал мячиком, с высоты пикируя на жрецов и крутя мечами, точно пропеллерами. Всадники держались за жизнь цепко, но, конечно, не как кощей, получавший вдесятеро против них. А потому их раны срастались не прежде, чем выплёскивались фонтаны крови или терялись конечности. Кое-кто из громадных орков уже вылетел из седла, а пеший бой им наверняка нравился меньше. Наконец сумев подняться, Светлан обеими руками ухватился за кладенец и саданул по ближайшей лапе, с одного удара снеся её напрочь. Дальше двинулся как лесоруб, расчищая путь от взбесившихся стволов. Сверху на него рушились нагинаты – он ускользал, парировал, иногда отвечал сам. И продолжал тупо срубать паучьи ноги, будто не было задачи важней. Впрочем, пару жрецов он всё же рассёк, оставив истекать кровью. После чего наткнулся на одного из спешенных и сцепился с ним, мало-помалу входя в раж. Затем – это и вовсе уже смахивало на бред – прямо из стены вдруг вывалилась квадратная глыба тролля (её словно выдавило из сплошного камня) и врезалась в теснящихся вокруг Крона всадников, молотя по ним тяжёлыми ручищами. Неожиданный наскок не смутил орков, тотчас в дикаря полетели чернёные клинки, с шипеньем разрезая воздух. Зарычав, Светлан усилил натиск, каждым ударом опережая противника, после кощея не казавшегося таким уж быстрым. Сил по-прежнему не хватало, взгляд застилал туман, но тело худо-бедно слушалось, хотя продолжало болеть так, что новых ран он просто не почувствовал бы. Впрочем, судьба, кажется, берегла его – до того самого момента, когда он ухитрился смахнуть бронированную голову с неохватных плеч. А в следующий миг сбоку наскочил крабопаук, бросив богатыря через треть зала в мраморную стену. От двойного удара у Светлана перехватило дух, а тело опять сделалось ватным. Но кладенец он всё ж не выронил и сознания не утратил – богатыри вообще легче умирают, чем бухаются в обморок. Подпирая себя ногами, Светлан кое-как поднялся по стене, сквозь плавающую перед глазами муть вглядываясь в всадника, лихо мчащего к нему во весь опор и уже нацелившего в неподвижную жертву нагинату, точно турнирное копьё. Если бы оркумел, он бы, наверное, хохотал сейчас во всё горло, радуясь близкой победе, – от его литой фигуры так и разило торжеством. «А не рано ли, собака, похваляешься?» Может, и не рано – даже скорее всего. Уж теперь их силы не равны. Впрочем, есть сила и… Сила. А последняя к Светлану уже вернулась – во всяком случае, на один умеренный выплеск её должно хватить. Или нет? Дьявольщина, если бы ещё и зрение не подводило!.. Прищурясь, он почти вслепую послал Волну, ударив крабопаука по ногам, и зверь врезался мордой в пол, круто затормозив. Зато его седок устремился дальше и, кубарем докатившись до Светлана, ошеломлённо застыл прямо перед ним. А тот не упустил момент, со всего маха вогнав клинок в точку, где ощущал чужое сердце. Без сил опустился на корточки, зачарованно следя, как бьётся огромное тело, пришпиленное к плите кладенцом. Чёрт знает: может, жрец и с такой раной сумел бы выжить – если б она была единственной. Но из жестоко рассечённого (возможно, самим Светланом) бока хлестала кровь, расплываясь в чёрную лужу, – а без крови не умели обходиться даже подручные кощея. Мало-помалу гигант прекратил дёргаться, сдавшись смерти. «Скольких же я уложил? – думал Светлан, ворочая мысли, точно валуны. – Двоих, троих? Это не считая Мифея, уделавшего себя почти без моей помощи. Можно сказать, норму выполнил – несмотря ни на что. А как другие? Во всяком случае, они ещё живы… как будто». Кажется, на пару минут он всё-таки отключился, потому что, когда открыл глаза, увидел вблизи Лэлли, напряжённо всматривающуюся в его лицо. – Ты живой? – спросила она с сомнением. – Снаружи вроде порядок – а внутри? – Все системы функционируют нормально, – пробормотал Светлан с трудом. – Как в космолёте. Самочувствие отличное… раз не блюю. – Все системы – ты уверен? – хихикнула эльфка. – Включая ту самую? – На слово поверишь? – А что остаётся? – вздохнула она. – И-е-ех!.. Вытянув шею, Светлан оглядел зал. Схватка уже завершилась, усыпав пол изувеченными телами, большинство из которых опознать было бы трудно. (Собственно, для этого их сперва пришлось бы разложить по кучкам.) Всюду валялись отрубленные части, причём особенно много было паучьих ног – уж это наверняка Светланова работа. Меж поверженных врагов бродил Крон, видимо, удивляясь тому, что натворил тут. А невредимый, судя по всему, Артур как раз подходил к Светлану, озабоченно хмурясь. – Дружище, надеюсь, ты не пострадал? – спросил он первым делом. – Чёрт побери, вот это была драка!.. – Страданиями, говорят, душа совершенствуется, – вздохнул Светлан, осторожно шевеля ноющими лопатками, потирая ушибленный бок. – Но лучше б она совершенствовалась не такими темпами. Тебя-то не зацепило? – Бог миловал. Хотя сам изумлён – вокруг так и свистело железо. Однако после того, как ты оставил без коней половину всадников… – Я? Надо же! – Впрочем, исход схватки был предрешён, когда ты разделался с Мифееем. – Кто – я? – снова переспросил он. – Как интересно! Лэлли опять захихикала, по-видимому, готовая теперь смеяться над любой ерундой. Конечно, она добилась, чего желала: тиран мёртв – эльфам больше не придётся платить дань собственными дочерьми. Но Светлан был слишком вымотан, чтобы радоваться выигрышу. Да и с чего ликовать? Вот если бы эта стычка оказалась последней… – Не скромничай, мой друг, – сказал король. – О таких победах складывают песни. – Скорее уж частушки. «Здравствуй, милая моя, я тебя дождалси…» Всё было на грани, понимаешь? Если бы Сфера схлопнулась чуть раньше, от меня тоже осталось бы месиво. К тому же я зазевался, следовало рвать оттуда когти сразу – тогда бы меня не достало разрывом. И я не стал бы мальчиком для битья. Ненавижу чувствовать себя слабым! – Но ты ж не станешь отрицать, что Мифей был слишком силён даже для тебя? – С боссами всегда приходится возиться, – пожал плечами Светлан. – Однако финал обычно тот же. – Ну, тут есть начальство и повыше! – заметил Артур. – Если я правильно понял твои намёки. – Пониже, ты хотел сказать? Здесь ведь чем ниже, тем главней. Кряхтя Светлан поднялся, наконец углядев тролля, неподвижно распростёршегося по ту сторону кощеева трона. Выдернув из трупа кладенец, Светлан заковылял к злосчастному чудищу, тяжело опираясь на меч. Артур шагал рядом, не предлагая помощь, но готовый подхватить в любой миг. Лэлли скользила по иную сторону. Конечно же, тролль оказался мёртв – что называется, ранения, несовместимые с жизнью. К тому же их было столько, будто и после смерти беднягу рубили долго. С голыми руками на такие лопасти, гм… Но двоих жрецов он всё же разорвал, а третьего подмял под себя, навечно упаковав в каменную ловушку. Показал им, что значит истинная порода. – Он был обязан тебе жизнью, – пояснила Лэлли. – Теперь вы в расчёте. – Да уж, – пробормотал Светлан огорчённо. Странное дело: тролль больше не казался ему уродливым, а раздражающий запах вроде бы пропал, словно был присущ лишь живому существу… необычному, конечно, – но разве это плохо? – Бедняга переплатил, – добавил он, качая головой. – Я-то ради него не напрягался так. Ох уж эта щепетильность Древних!.. Иногда надо быть проще. Затем перевёл взгляд на мокрое место, оставшееся от величайшего из царей, и проворчал: – Чего ж он помер так: без должной помпы, по-простому? Хоть высказался бы напоследок. – Проклял бы, да? – ухмыльнулся Артур. – Или предрёк нам близкую кончину… Лучше не надо. – Теперь мне даже жаль Мифея, – вздохнула эльфка. – Он загнал себя в такое одиночество!.. Вот Светлана здесь не грызли сомнения – слишком сильна была мотивация. Пусть уж за грехи деток расплачивается отец нации, если породил такое… Впрочем, у него и своих грехов выше крыши. Чего жаль, это мечей кощея – такой сувенир!.. Но гравивихрь не пощадил оружия, перемолол всё в кашу. Жуткое всё-таки средство, лучше придерживать его на крайний случай, когда уже нечего терять. – Ума нет – считай калека, – изрёк он вместо эпитафии. – А то и вовсе покойник. Нашёл с кем связываться, а? – Это стало его последней ошибкой, – согласился король. – Хотя, надо отдать должное, нас с тобой он не звал сюда. – Зато мне как обрадовался, – хмыкнула Лэлли. – Теперь будет знать, как обижать маленьких! – По-моему, следует быстрее сматываться, – заметил Светлан, озираясь с опаской. – Насколько я понимаю в таких надгробиях, скоро тут разразится катаклизм. – Вот это верно, – одобрил Крон, останавливаясь рядом. – Пора двигать дальше. И так задержались. – Но сперва не мешает порыться в здешних кладовках – надо восполнить расход энергии. – О! – обрадовался Артур. – Уже пошёл на поправку? Кстати, и мечи тут могут найтись покрепче. – Только живенько, – попросил Крон. – Время, время!.. – Слушай, громила, – вспомнил Светлан. – Мне показалось или ты в самом деле стал шустрее соображать? И зачем усадил себе на голову эльфку, пока дрался? Это была спарка, да? Эдакий симбиоз резвого ума и больших мышц. – Точно, – подтвердил великан. – Я скакал под её дуду. Иначе бы мне не светило тут. – Да, но ты и сейчас ворочаешься, не как прежде. Остаточный эффект, видимо? – Вправду? – удивился Крон. – Ишь! И поглядел на эльфку с уважением. А кому повредит такой подарок? – Ладно, – сказал Светлан со вздохом. – Поспешим.Глава 11. И разлетелись кто куда
Менее чем через час их отрядец, насытившийся и отдохнувший, покинул пирамиду, уже наполненную зловещими скрипами и стонами, явно предварявшими скорый обвал. В оружейной кощея они разжились новыми латами и тремя эльфскими мечами – таких изысканных форм и украшенными столь шикарно, что больше походили на произведения искусства, чем на оружие. И однако сравниться с ними мог разве кладенец Светлана – даже Экскалибур, так полюбившийся королю, уступал им намного. «Лосиные рога», конечно, пришлось сбросить – после недавнего боя их выщербленные лезвия скорее подошли бы пилам. Наконец и Крон нашёл замену своей верной палице, расщеплённой о железные головы жрецов: секиру с четырьмя длинными лезвиями, нацеленными в разные стороны, – как раз по своим габаритам. А на пояс взамен кинжала повесил эльфский меч – больше для форсу, видимо. Сразу за тыловыми воротами, вовсе не такими массивными, как на входе, опять начались дикие пещеры. Но на сей раз антураж поменялся так круто, будто путники угодили в иной мир или скакнули в прошлое ещё бог знает на сколько миллионов лет. А воздух и вовсе обратился в сироп – нормальные люди продвигались бы тут с большим трудом. К счастью, Светлан уже ощущал себя почти здоровым. Всё же как замечательно быть богатырём!.. хотя и не всегда, наверно. Возглавлял строй теперь Артур, заодно буксируя Лэлли, – пока что он был свежее напарника. Светлан следовал сразу за клетью, вполголоса переговариваясь с эльфкой. Крон, как всегда, замыкал шествие, погрузившись в великаньи мысли. А разговор зашёл о некоторых высказываниях Мифея, в которых Светлан позволил себе усомниться. – Он не может лгать, он – Древний, – утверждала девушка. – И что? А если он из «первых учеников» – по классификации Шварца. Я вот всё думаю, – добавил он, – ваша пресловутая честность – это впрямь достоинство или только отсутствие гибкости, вполне устраняемое хорошим педагогом. – Вы вон сколько учите великанов да драконов, – заметила Лэлли. – А много ли преуспели? – Учителей надобно чтить, а не ненавидеть – тогда можно рассчитывать на толк. – По-твоему, нужно искать учителя Мифея? – А ты считаешь, мы уже дошли до точки? – Светлан кивнул назад: – Вот Крон наверняка так не думает. – Угу, – пробурчал тот через секунду, ненадолго вынырнув из своего омута. – Да и ваши проблемы не кончились. Мне и представить страшно, что могут устроить орки, оставшись без последней головы, ещё способной соображать. Уж от них не откупишься несколькими красотулями в год – они алчут мяса, крови, смертей. Не боишься, что тебя взгреют за самодеятельность? – Вот уж на что мне писать с высокого облака! – отмахнулась кроха. – Может, хоть теперь эльфы проснутся. Светлан не удержался от смешка, невольно представив такую картинку. – По-моему, вы зашли в тупик, – заявил он. – Не знаю, как сказывается на мозгах длинная жизнь, если не грозят маразм со склерозом, – как понимаешь, здесь мне не хватает данных. Но вряд ли с возрастом прибывает инициативы, а груз знаний, возможно, лишает ум вёрткости. Недаром эльфы так привязаны к месту!.. Наверно, когда процент долгожителей превышает некий порог, стареть начинает уже народ. А со временем, как и положено, начинает впадать в детство. Собственно, люди и застанут вас не вполне… гм… взрослыми – эдакими славными малютками, прелестными и шаловливыми. – И где ж выход? – спросила Лэлли. – Конечно, если он есть. – Ну откуда мне знать? И кто я такой, чтобы советовать Старшим!.. – Ответственности боишься? Успокойся, мы не из тех, кто ищет виновных на стороне. – Я мог бы предложить свежую струю, но где ж её сыщешь тут? Гоблины не подходят, гномы и сами мельчают. Великаны далеко. Тролли… тоже не то. – Можешь? – хмыкнула эльфка. – Так предлагай! – Э-э… что? – Если подойти к делу утилитарно… а технологии у нас отлажены… то вы с Артуром за один присест смогли бы обслужить всех наших женщин. Чёрт, вы же богатыри, из вас этих живчиков каждый раз выплёскивается столько!.. Лучшего генного материала трудно и желать. – По-твоему, это зовётся «присестом»? – кисло осведомился Светлан. – Ну, назови «прилягом». – Вообще-то донором я ещё не был… – Разве это такая большая жертва? Он подумал, смущённо хмыкая и крутя головой. – Предположим, это осуществимо… хотя пока не вижу, как… и все ваши дамы, так сказать, воспылают… Или сколько? – После надлежащей агитации не менее трети, – уверенно заявила Лэлли. – А скорее, превысит семь десятых. Верхнюю границу угадать не берусь. – Бедные ваши мужчинки!.. – Переживут, – пожала она плечиками. – Большинство даже обрадуется, узнав, что через пару десятилетий вокруг поднимутся великанши. У нас любят высоких женщин. – Да, ещё и это, – спохватился Светлан. – Вынашивать такой плод – при вашей миниатюрности… – Говорю же: технологии отлажены. Никаких проблем. – Маточные репликаторы, что ли? – изумился он. – Уважаю. Но пойдём дальше. Вы ведь получите всего две новые линии… э-э… в лучшем случае. Не слишком ли много заведётся среди вас братиков и сестрёнок? Как избежать слишком близкого инцеста? – Опасности кровосмешения мы умеем прогнозировать, а избегать их давно научились. Не забывай: мы никогда не были многочисленны. Уж с этим как-нибудь совладаем. – А метисы не станут у вас изгоями? – При том, что две трети эльфок будут им матерями? Я уж не говорю о приёмных отцах, сводных братьях… И не настолько эльфы глупы, чтобы стольких юных исполинов выпихивать в чужаки, – потом это может так аукнуться!.. Ваших деток станут любить изо всех сил – вот этого я опасаюсь больше: как бы не избаловали. – Похоже, у тебя на всё готов ответ, – проворчал Светлан. – И цель-то вроде благая: помочь братьям по разуму. Только способ странный. Тоже, нашла сеятелей!.. – Разве тебе не хочется сделаться отцом целого народа… ну, или половины? – Боже упаси! – содрогнулся он. – Я ж не Мифей, одержимый бессмертием. Мне и думать об этом жутко. – И что тебя пугает больше: процесс или последствия? – Знаешь… трудно разделить. Боюсь, и всё. Я вообще пугливый, как ты заметила… – Да уж. – В конце концов, за последствия отвечать вам. Одни… гм… сеют, другие пожинают – как и положено. Но вот процесс!.. Я-то понимаю, что это предрассудки, хотя не лишён – признаю. – Предпочёл бы естественный способ, да? – засмеялась девушка. – Но как объяснить Артуру? Предложить королю заделаться племенным жеребцом… – Отцом народа, – повторила Лэлли, – эльфского. С такой добротой и великодушием, как у нашего Артура, – разве откажет? Тем более, иного выхода у нас нет. – Ну почему, – сказал Светлан. – Есть ещё вариант. – Какой? – Правда, он довольно жестокий… Хотя не настолько, каким бы стал для людей, – вы ж не хилеете с возрастом. – Ну? – Собрать всех молодых… более или менее, кто ещё способен на безрассудство… и сбежать от ваших старейшин, по макушку увязших в рационализме. Пусть они доживают в своём тупике, а вы поищите новые дороги. – Где? – Уж это вам лучше знать. Но если будете цепляться за старые корни, и сами вскоре покроетесь мхом. – По-моему, это смахивает на бегство, – внезапно промолвил Крон. – Конечно, – согласился Светлан. – А я о чём толкую? – Я не имею в виду побег. – Э-э… отступление? Лучше назовём это обходным манёвром. Как я уже убедил Артура, прямые пути не всегда самые верные. Или ты тоже хочешь, чтобы умницы эльфы превратились в проказливых мотыльков? – Нет, – сказал великан. – Не хочу. Лэлли мне нравится больше. Но оставлять врагам поле боя… – Лучше полечь костьми, да? Кажется, ты проецируешь здешнюю ситуацию на наши… э-э… недоразумения. Я прав? – Может, и так. – Ей-богу, Крончик, если бы можно было устроить, чтоб ваше зверьё грызлось с нашим, не затрагивая прочих, – да на здоровье! Но ведь страдают разумные или просто безвинные, слабые. И потом, ненависть – это такая зараза!.. Кстати, тебе понравились орки? – Шутишь? – гыкнул Крон. – Мы их всегда давили. – А ведь они сильно смахивают на самых идейных из твоих родичей. Эдакий вражеский шарж. Нет, ты вглядись!.. – Кто ж виноват, что вот так некоторые великаны понимают патриотизм? – Доказывать любовь к своим через ненависть к чужакам? – усмехнулся Светлан. – Такая тропка любого приведёт к оркам. Оглянувшись через плечо, Артур показал, что тоже внимает, – на случай, если кто не понял. Так что беседа уже сделалась общей. – И всё же гоблины, видимо, уважали Мифея, – сказал Крон. – Иначе как бы он держал в узде такую ораву буйнопомешанных? – Твоё счастье, верзила, что ты не знаешь тоски раба по кнуту. А у нас такое – сплошь и рядом. Там ведь чем сильнее бьют, тем слаще любовь и крепче память. Вон Чингиз-хана уж сколько веков почитают! Или того психа – Ваньку Грозу… не говоря о Петре, поставившем страну на дыбы. Впрочем, с ними ты ещё не знаком. – Ладно, к дьяволу орков. А вот чего ты заливал царю про замену Великих? Да ещё с таким нахрапом, будто всё знаешь про нового бога. – Я импровизировал, – сказал Светлан. – Метал стрелы, следил за реакцией. Вроде бы попадал. Хотя, если честно, все религии мне – до лампочки. А что за ними кроется, какие явления, сущности, существа… – он пожал плечами. – Пока что и ваших Великих, и нашего Скитальца я могу принимать, как гипотезу. Ни их, ни его вживую не видел. Вот в эльфов я уже верю. – Ну, спасибо! – фыркнула Лэлли. – Хотя пощупать бы не отказался. А вдруг ты – зрительно-слуховая иллюзия, эдакий наведённый мираж? – А уж как я этого хочу!.. – Чего ж ты наезжал на Великих, если сомневаешься в Страннике? – спросил великан. – Понимаешь, громила, я кто угодно, только не соглашатель. Тоже, видимо, конформист, но на свой лад. Когда сталкиваюсь с фанатами одной веры, поневоле сдвигаюсь в сторону их противников. Так и болтаюсь меж ними – туда-сюда. Хотя вообще, если начистоту… Люблю резать священных коров! – Ты ж вегетарианец, – удивился Крон. – Но их же не обязательно затем есть? Кстати, кумиры Древних мне даже симпатичней. У нас ведь не столько богопочитание, сколько богобоязнь. Большинство наших конфессий выстроено на страхе. А страх, как вы знаете, плохо уживается с совестью – это удел лакеев. Но если ты свободен и разумен, тебе достаточно внутреннего закона, а надзиратели – что на земле, что в небесах – ни к чему. Мне кажется, что Скиталец, растворяясь в людях, пытался уйти от рабства. Был такой период в нашей истории, когда новые идеи набрали было силу, разлились от Греции до Китая. Однако натура оказалась сильней, и боги опять сделались грозными… А твоё христианство – из того же ряда, – сказал он Артуру. – За это и не люблю его, уж прости. – Возможно, мой друг, ты путаешь веру с теми, кто вокруг неё кормится, – предположил тот. – Эта публика мне тоже не по нутру – сам знаешь. А что нашу церковь нужно реформировать, я никогда не отрицал. – Ну, если хорошенько отреформировать Змея Горыныча, – хохотнул Светлан, – в конце концов из него получится райская птица!.. – Так чего там с новым богом Мифея? – напомнил Крон. – Кто-то за нашим царьком стоял – наверняка. Бог или какая другая скотинка, можно только гадать. Вот доберёмся – и увидим… я надеюсь. – Ясно, – кивнул великан. Затем опять умолк, далеко уйдя в себя. Следом и Артур отстранился, как всегда деликатный до омерзения, предоставляя парочке откровенничать дальше. Впрочем, ему и впрямь лучше не отвлекаться на болтовню: здешние места не для туристов – чёрт знает, что может случиться в следующую секунду. А эльфка не унималась, принявшись выспрашивать Светлана о его качествах и предпочтениях, будто в самом деле примеряла богатыря на роль «свежей струи». Смущённо посмеиваясь, Светлан нехотя делился сокровенным, по мере сил стараясь быть объективным к себе, – при том, что совершенно не ощущал готовности стать отцом, тем более такого масштаба. – Я ведь скучный… э-э… сапиенс, Лэлличка, – говорил он. – Пожалуй, что нетипичный. Власть меня не влечёт, без богатства тоже обойдусь, на славу плюю… ну, почти. По правде говоря, у меня не было серьёзных искушений… насколько помню. А те, что случались, я с лёгкостью одолевал – просто потому, что люблю красивые поступки. Свои или чужие – всё равно. Меня они… э-э… умиляют. Наверно, это сентиментальность, да? – А как насчёт Артура? – Ну, для него тут и вовсе нет проблем. Если я лишь красуюсь перед собой и другими, то для Артура благородство естественно, как дыхание. Или как для вас, эльфов, честность. Вдобавок он умница и добряк, но при этом настолько силён телом и духом, что способен выжить, оставаясь собой даже в самых опасных ситуациях. – Как и ты? – Я бы выжил и не будучи богатырём, – вздохнул он. – Слишком я благоразумен, чтобы кидаться на мельницы. Даже не знаю, как далеко я смог бы отступить, потеряй силу. – Знаешь, мне трудно представить тебя подлецом. – Мне себя тоже. Но, может, дело в нехватке фантазии? – Разве ты отступал, когда грозила смерть? – Когда грозила – нет. Но если б она сделалась неотвратимой… Не знаю, до сих пор меня не ставили перед таким выбором – надеюсь, и не поставят. Вообще, над этим лучше не ломать голову. Зачем умирать раньше смерти? – Ну да, ты же в любой ситуации стремишься углядеть хорошее! – На моё счастье, я не из тех, чей бокал всегда наполовину пуст, – согласился Светлан. – Для здоровья куда полезнее быть оптимистом. – Видишь? – сказала Лэлли. – Вот такие… э-э… сапиенсы нам нужны. – Мартышка, – фыркнул он. – Я на полном серьёзе – ты чего? Как раз этих черт эльфам и не хватает, чтобы опять начался подъём. Даже среди наших юных столько стариков!.. – Как будто у нас не так. – Наверно, пропорции всё же разнятся – раз вы растёте, а мы мельчаем. Я имею в виду не только наши размеры, которые ещё можно списать на изменённое солнце. – Ну, бог вам в помощь, – вздохнул Светлан. – Чего ещё с меня можно взять, кроме пожеланий? – А если бы от тебя зависело, согласился бы помочь? – Думаю, что в конце концов вы бы меня уговорили, – засмеялся он. – А может, и Артура тоже. Только не воображай, будто мы придём в восторг от такой чести!.. – Вот и славно, – кивнула эльфка, словно лишь этого и добивалась. После чего сладко зевнула и тут же заснула, свернувшись по центру клети в изящный золотистый клубок, небрежно прикрытый облачком пышных волос. Усталость наконец догнала малышку, напряжение последних часов, прожитых ею на самом пике чувств и усилий, сменилось неизбежным спадом. А вот Светлану не хотелось спать. Обе его раны давно затянулись, многочисленные ссадины и ушибы тоже зажили, не оставив следов. Да и силы, растраченные в недавней баталии, возвращались с каждой минутой, набрав уже такую инерцию, что грозили далеко перекрыть прежний уровень. Нормальная суперкомпенсация, да? Хотя… Уж не унаследовал ли он часть кощеевой мощи, пособив Мифею переплыть Стикс? А чего, законный трофей убийцы – даже лучше меча, а тем паче скальпа или, скажем, головы… бр-р-р… На стену, правда, не повесишь, зато пользы намного больше. Лишь бы в нагрузку к сему дару не заполучить какую-нибудь пакость. Уж кем я точно не желаю быть, так это новым Драконом. Даже спящая, Лэлли притягивала взгляд. И… гм… мысли. Каждым её пальчиком, каждым изгибом, выпуклостью, складкой можно было любоваться часами, погружаясь в эльфское очарование, как в медитацию. Слава богу, сам он бодрствует, иначе могло бы такое привидеться!.. особенно после всех её намёков. В снах-то позволяешь себе намного больше. Уж там инстинкты вырываются на волю, одолевая высокие чувства, пренебрегая запретами… хотя это не избавляет от угрызений. И понимаешь, что скверно, а – делаешь. Гормоны, что ли, играют? Ах, Анджи, Анджи, нельзя нам разлучаться надолго!.. А что ты поделываешь без меня, какие сны видишь? С тоски Светлана опять потянуло есть. Или дело в том, что он продолжает расти? Чёрт возьми, пора бы остановиться! Ещё чуть, и они с Артуром переступят грань, отделяющую людей от великанов. Конечно, для их посольской миссии это даже лучше, но потом-то придётся возвращаться. И как их встретят те, кого они представляют? Когда Светлан подряжался работать богатырём, никто не предупреждал, что заодно придётся записываться в уроды. Записной урод – как вам такое сочетание? Или лучше сказать: писаный? Гм… Вообще тут хватает тумана. Богатырской-то мощью Светлана наделили, но упустили из виду, что он ещё и художник… э-э… творец некоторым образом. И вот эти его свойства, соединясь с силой, образовали странную смесь. Богатырь-чародей – над такой окрошкой ещё придётся ломать голову. В какие выси сможет взлететь магия, если резервуары под неё примется строить настоящий силач? До сих пор-то чары сдерживались прочностью стен, а чтобы достичь заоблачных вершин, обычно требовались века. Сколько туда карабкался, скажем, Паук? А тут – одним скачком. Эдакий кузнечик, ну да… весом под три центнера. Впрочем, прыжок – понятие относительное, на него тоже могут потребоваться месяцы, а то и годы. Но для этого, как минимум, надо выбраться из проклятых пещер!.. Здешние тоннели и впрямь нагоняли трепет. Под ногами то и дело змеились белёсые твари, похожие на ожившие корни. Вдоль стен проскальзывали угловатые силуэты, скрежеща о камень быстрыми лапами, которых у них явно было больше, чем у пауков. В щелях ворочались жутковатые тени, посверкивая россыпями колючих глаз. Изредка над головой мелькали и вовсе странные создания, безмолвные и стылые, похожие на сгустки мрака. Освещалось всё это значительно хуже, чем даже владения покойного Мифея, предварявшие Пирамиду, но постепенно глаза приноравливались и к такой темени. Хорошо, на этот уровень их забросили не сразу, иначе пришлось бы несладко. Всё же тренинг – замечательная вещь. Так и надо двигаться: этап за этапом. – Хотел бы я знать, кто пробуравил эти норы, – проворчал Светлан, догнав короля. – Может, и взглянуть на них не откажешься? – принуждённо засмеялся тот. – Конечно, я не против приключений… – Сюда, в глубины, перемены доходят с изрядной задержкой, – зазвенел голосок Лэлли, сейчас же вскинувшей голову. – И что за существа могут обитать здесь, даже мы, эльфы, толком не знаем. А может, успели забыть. – Лучше вспомни, – сказал Светлан. – Не то они сами о себе напомнят, и тогда мало не покажется. И накаркал-таки… русский шаман. Без всякого предупреждения из бокового прохода вдруг выплеснулась цепенящая воля, сразу затопив ужасом всю четвёрку, а следом надвинулась чудовищная туша, окружённая клубами душной тьмы, закованная в сегментный панцирь, поддерживаемая сотнями жёстких лап, оканчивающихся подобиями клинков. Зарычав, Светлан с натугой разорвал невидимые путы, тут же выдернул из-за спины двумечник и, закрутив его в огромный винт, прыгнул к чудищу. Возможно, это и спасло отряд, потому что в следующий миг из многих отверстий, пузырящихся на безглазой харе, выстрелили гибкие щупальца, разлетаясь в широкий пучок. Угодив под бешено вращающиеся лопасти, хищные шланги осыпались вниз, рассечённые на мелкие куски. И тут же на шипастую голову чудища обрушилась громадная секира, сминая тусклые пластины, – на сей раз великан опередил короля. Издав беззвучный вопль, туша метнулась обратно, сгинув как призрак, так что подскочивший с воздетым мечом Артур поразил лишь воздух – немыслимое проворство для такой массы. – Что это было? – спросил король ошарашенно. – Нет уж, друзья, верните мне старых добрых драконов!.. Наклонившись, он пошевелил остриём клинка рассыпанные по камню ошмётки, похожие на коротенькие трубки из просвечивающего пластика. Вокруг них темнели брызги, под которыми дымился и шипел камень. – Осторожней! – предостерёг Светлан. – Если это то, что я думаю… Послушно Артур убрал меч, вопрошающе поглядел на него. – И что же ты думаешь? – озвучила вопрос Лэлли. – Да, – присоединился Крон. – Существуют твари, свой желудочный сок впрыскивающие прямо в жертву, – пояснил Светлан. – И если сок этой гадины под стать её размерам и облику, то с ним не сравнится никакая кислота – за секунды превратишься в мешок с питательной смесью. – Экая мерзость! – содрогнулся король. – Но может, это яд – что тоже не греет, – продолжил Светлан. – Кстати, мне показалось, сегменты её брони смахивают на панцири орков. Хотя вряд ли такие твари мрут часто – скорее, живут, пока растут, а растут без конца, раз за разом сбрасывая оболочку. Ну, – обратился он к Лэлли, – что-нибудь вспомнила про здешнюю жуть? – Вообще такие встряски прочищают мозги, – пропела она бодро. – И тогда из памяти всплывает такое!.. Но разве ты уже всё сказал? – Да что толку строить догадки! – Так если не остаётся иного… – Я даже не уверен, что нас атаковала целая особь, а не одно из её щупалец, – со вздохом присовокупил богатырь. – Но хуже всего, что до последнего мига я не чувствовал опасности – мне отказало чутьё. – Чего ж странного? – пожала Лэлли плечиками. – Я тоже прошляпила. Слишком мы разные с ней, чтобы слышать друг друга. – Дело не в телепатии, – возразил он. – В этом мне трудно с тобой тягаться. Но опасность я чувствую за минуты – даже когда речь идёт об обвале. А тут… – Светлан развёл руками. – Как интересно! – воскликнула девушка. – Даже немногие из эльфов владеют предвидением… то есть не более, чем на десяток секунд. В тебе живёт сила Великих – вот причина. Чистопородные отпрыски Скитальца настолько далеки от здешнего мира, что его предостережения до них просто не доходят. – И что, наша зверюга умеет гасить такие сигналы? – Вероятно, – кивнула Лэлли. – Есть гипотеза, – тут она хмыкнула, – что ещё до рождения Великих в глубинах планеты существовала жизнь. Они, а тем более мы с вами, – поверхностные существа и приспособлены обитать снаружи тверди, желательно в воздушной среде и при отсутствии высоких температур. Но прежде-то условия были иные, а длилось это уйму времени. – Полагают, что жизнь зародилась в океане, – сказал Светлан. – Правда, под ним не подразумевают магму. – И напрасно, мне кажется. То есть одно вовсе не мешает другому. А когда поверхность стала остывать, превращаясь в корку… – …то огненные зверюшки выбрались на сушу. – Скорее, внутрь неё – для начала. Потом уж кое-кто двинулся дальше, осваивая новые пределы, привыкая к солнцу и воздуху, сближаясь с иной жизнью, даже сливаясь с ней, смешивая в своих потомках два разных начала, как сейчас две струи соединились в вас. – Драконы? – подсказал Светлан. – И драконы, – подтвердила она. – И саламандры. И некоторые демоны. В меньшей степени – тролли с орками. Собственно, в этом их главное отличие от гномов. – «Вас» – это кто? – пробасил Крон. – «Вас» – это вы втроём, – улыбнулась эльфка, глядя на великана словно бы с высоты своего непонятного возраста. – Думаешь, между вами большая разница? Да вы ведь точно братья, и я не уверена, что старший здесь – ты. – А кто ж тогда младший? – удивился тот, насмешив теперь и Светлана. – Средний тебя устроит? – спросил он. – Видишь, громила: стоит отойти в сторонку, и наши размолвки кажутся смешными. Думаешь, чистокровок волнует, в каких пропорциях смешалась кровь Великих и Скитальца? Важен, как говорится, факт. – И «братья», ишь, – спохватился великан. – Сроду у меня таких братьев не было! – Вот мы и нашли друг друга, малыш. Разве ты не рад? Впрочем, мы опять отвлеклись, – сказал Светлан, оборачиваясь к Лэлли. – Стало быть, «кое-кто двинулся дальше» – но кое-кто задержался в глубинах, верно? – Именно. И вот у них-то, притормозивших на самом входе, сохранились столь глубокие корни, что даже Великие кажутся рядом детьми. Они формировались с этим миром, миллиарды лет подлаживались к нему и научились такому, чего не умеют более юные, – в частности, гасить предвидение, чтобы не позволить жертве улизнуть. – У меня уже голова кругом, – сообщил Артур, наконец не выдержав. – Это ж в какую пропасть вы заглядываете!.. – Крепись, мой друг, – усмехнулся Светлан. – Я же говорил: дальше в лес – больше дров. И заметь, в отличие от наших ортодоксов, эльфы не приписывают Великим лишнее. Они чтят своих богов, но не раболепствуют. И признают, что в этом пироге много слоёв. Кстати, обитатели магмы тоже не первые – если допустить, что и внутри звёзд кто-то живёт. А уж кто там дальше!.. Так что кичиться древностью рода довольно глупо, – глянул он на Крона. – Вот эта тварь обставит по родовитости любого эльфа – об ограх уж и не поминаю. Для неё даже Лэлли – наша сестрёнка. Представляешь, как она должна ненавидеть жителей поверхности? Дальше уже Светлан выдвинулся вперёд, вернув себе авангардную роль, а короля отправив на заслуженный отдых. Что до эльфки, то после такой встряски ей и вовсе расхотелось спать. Отцепившись от Артура, она устроилась рядом с головой Светлана, прилепившись клетью к его наплечнику, и возобновила разговор, тихонько журча ему в самое ухо, чтобы не очень отвлекать от обязанностей. Недурная замена попугаю старого Сильвера, да? Теперь Лэлли интересовало, что чувствуют люди, когда начинают слишком выделяться среди себе подобных. И как относятся к ним большинство тех, кто не сильно удалён от нормы. Тяжело ли быть, к примеру, богатырём? С одной стороны, общество вроде как делегировало тебя в защитники, наделив запредельной мощью. Но с другой… Кто об этом знает, если брать по отдельности? Каждый-то убеждён, что спасать себя он не поручал никому. А если кто разжился нечеловечьей силой, то, наверно, для собственных нужд. И как обычному человеку вести себя с верзилой, которому даже община не указ: избегать, пытаться умаслить или минировать места, по которым тот ходит? – Видишь ли, – говорил Светлан, – я не выношу добропорядочных… э-э… – Сапиенсов, – подсказала эльфка. – Точно, – кивнул он. – Добрых – да. Порядочных – куда ни шло. Но вместе это отдаёт агрессией. Не дай бог, поведёшь себя не как все… даже если это никому не мешает. В лучшем случае угодишь в изгои. Ну, а в худшем… Ха! – Предположим, ты стал бы не богатырём, а… вампиром, – неожиданно сказала Лэлли. – Как бы себя повёл? Светлан ухмыльнулся – даже с одобрением. Поворот, конечно, занятный… но лучше такие допущения не проверять практикой. – Как уже поминалось, я – человек компромисса. Если бы судьба обошлась со мной столь подло, вряд ли я решился бы на самосожжение, но и во все тяжкие, скорее всего, не пустился бы. Почему-то мне кажется, что я не лишился бы совести – как и способности рассуждать. – Но тебе пришлось бы убивать… – Да, – согласился он. – Вопрос – кого? Можно убивать слабых и никчёмных, играя эдакого санитара каменных джунглей, а можно охотиться как раз на волков. – Вампиров? – На них тоже – если к людям я буду привязан сильнее. Но и среди живых полно людоедов. Глупо же с отвращением упиваться невинной кровью, когда можно кормиться хищниками. Чёрт возьми, да с такой экстрасенсорикой, с такими супервозможностями я заделался бы чистильщиком большого города – куда там Бэтмену!.. Киллеры, насильники, фашистюги боялись бы меня как огня, а маньяки едва успевали бы открыть кровавый счёт – всем воздавалось бы по заслугам. А если наскучит уголовщина, можно взяться за державных убийц. Схватиться с целым режимом – ну разве не заманчиво? – Это опасный путь, – заметила Лэлли. – Конечно, – опять признал Светлан. – Надеюсь, у меня хватило бы ума пройти по лезвию. Вообще я против смертной казни, но собственную жизнь за этот принцип не положу. И если без смертей нельзя обойтись, то пусть под клыки идут душегубы – без них воздух чище. – А как это скажется на человеческой породе? Санитары всё-таки!.. – К примеру, Коба, да? Уж он россиянам подпортил генофонд, перебив умных, – за что его по сию пору боготворят бездари. А что до слабых, уязвимых… Каждому следует давать шанс – я убеждён. Жизнь и без убийств достаточно терниста. – Каждому? – спросила девушка. – А как быть с теми, кого ты приговоришь? – Так я ж не со зла – от неизбежности. Вот тебе, кстати, критерий: не выходить за норму. Какая там у вампиров потребность – один бурдючок в неделю, больше?.. Впроголодь жить не собираюсь, но объедаться тоже вредно. Буду выбирать самых достойных. Возможно, даже объявлю конкурс – с начислением очков, освещением в прессе. Каждый должен знать, сколько ему осталось до черты. И пусть победит худший!.. – А остальные, значит, пускай себе злобствуют? – Не надо суеты, – сказал Светлан. – «Если спокойно сидеть на берегу реки, – гласит восточная мудрость, – мимо тебя рано или поздно проплывёт труп твоего врага». Конечно, мы не будем ждать милости от супостатов. А если наказание действительно станет справедливым и неотвратимым – может, тогда охотничков поубавится? Даже психи обычно подбирают жертвы, за которые не придётся отвечать. – Похоже, тебя заинтересовала идея? – хихикнула Лэлли. – Не настолько, чтобы претворять её в жизнь. Возможностей-то у меня и сейчас, пожалуй, хватит. Со временем, правда, хуже… Но даже если я оказался бы сейчас не у дел, вряд ли бы пошёл в палачи. Только ради выживания – своего или самых близких. Увы, но я эгоист. – И поэтому топаешь сейчас впереди Крона? Поэтому вступился за меня? – Именно. – И кто же тут близкий? – Будто сама не знаешь. Я ведь всегда предпочитал душевное родство кровному. – Душа? – спросила эльфка. – У нас? – Господи, Лэлличка, не будь формалисткой. Да и тему заездили – об этом уже столько говорено!.. Внезапно Светлан затормозил, вскидывая руку. – Опа! – сказал он. – Приехали. Действительно, они наконец дошли до конца тропы. Дальше тоннель упирался в широкую полость, похоже, рассекавшую гору от вершины до невесть каких глубин. Осторожно приблизясь к обрыву, Светлан оглядел ровные отвесные стены, но не обнаружил ничего похожего на лестницу или хотя бы скобы. Поверхность выглядела полированной – передвигаться по ней можно разве на присосках. Странно, однако воздух внутри шахты оказался почти нормальным – во всяком случае, таким же прозрачным, как на поверхности. Сверху лился бледный свет, снизу восходил упругий тёплый поток, точно они угодили в дымоход. Дымом, впрочем, не пахло, зато влаги хватало. Во, как раз баньки и недостаёт!.. – И что теперь? – спросил богатырь у Крона. – Крыльями мы не запаслись. С минуту великан помолчал, прислушиваясь к себе, затем кивнул вниз. – Сола там, – сообщил он. – И? – И я пойду к ней. – Полетишь, значит? Ну-ну. – Если тут проходили гоблины… Следы и впрямь уводили в пропасть. Именно так: доходили до самого края и… всё. – Может, они на парашютах спускались? – предположил Светлан. – А у тебя даже панамки нет. – Я иду к Соле, – повторил Крон упрямо. – Кто бы сомневался. Положишься на своих богов, да? Если бы я так же доверял своему!.. Повернув голову, Светлан посмотрел на Лэлли. – Пожалуй, здесь наши пути расходятся, – сказал он с сожалением. – Тебе, птаха, лететь к солнцу, а нам, гадам ползучим, – как и положено… – К несчастью, возразить нечего, – вздохнула эльфка. – Дальше вам от меня никакой пользы. Но мы ещё увидимся – я знаю. – Хотелось бы верить. Прозрачная клеть заскользила ввысь, ускоряясь с каждым мгновением, будто в плавном падении. – Десять секунд – полёт нормальный, – сообщила Лэлли. Но голосок её звучал невесело, она тоже понимала, что расставание будет долгим. А когда речь идёт о веках, разлука очень походит на смерть. – Двадцать секунд, – звучало сверху. – Тридцать… Отсчёт вечности начался. Прищуря глаза, Светлан следил за клетью, пока та не достигла далёкого отверстия. Последний раз он ощутил сознанием ласковое касание, словно бы Лэлли прощалась с ним, затем светлое пятнышко поглотило клетку, и они опять остались втроём. – Теперь я, – молвил Крон и без лишних слов шагнул в провал, камнем устремившись вниз, несмотря на встречный ветер. Зацепенев, Светлан смотрел, как фигура великана на глазах превращается в точку. От такого зрелища делалось зябко. И каким окажется приземление? – Это называется «скоростной лифт», – сообщил он. (Действительно, куда уж скорее!) – Ну что, последуем? – По-моему, внизу вода, – откликнулся Артур, вглядываясь. – Я надеюсь. Иначе рискуем воткнуться в грунт по маковку. Как же надоело мне отшибать пятки!.. – Но ведь ты умеешь летать? – А-а, в самом деле. Эдак низэнько – бяк-бяк-бяк… Но вот сумею ли удержать в воздухе обе наши тушки? – По крайней мере, сможешь замедлить. – А может, это воды Тихого? – предположил Светлан. – И угодим мы к нашим антиподам, как Алиска. Э-э… примерно в Новую Зеландию. Хотя у вас и старой-то, поди, ещё нет. Или это и вовсе Мировой океан? Ведь чёрт поймёт в здешней космографии!.. – Время идёт, – напомнил король, сдержанно улыбаясь. – Да, верно. Это я заговариваю себе зубы. Что делать, если не хватает решимости. Две вещи мне всегда давались трудно: вставать с… этого… с одра, если разоспишься, и сигать с высоты, которая кажется чрезмерной. – Светлан глубоко вздохнул и добавил: – Ну-с, полетели!..Глава 12. Чёрт в раю
Внизу и впрямь поджидала вода. Ухватясь за плечо Артура, Светлан притормаживал сколько мог, но всё равно в клокочущее озерцо рыцари врезались с немалой силой, а погрузились глубоко, ослеплённые кипящими вокруг пузырьками, каждую секунду ожидая удара о дно. И вдруг оказалось, что они уже всплывают, причём ногами вперёд, – хотя ещё не успели остановиться. Кое-как развернувшись, Светлан пробил головой искрящуюся гладь и тут же зажмурился, ошеломлённый нежданным светом. Затем осторожно раздвинул веки, машинально удерживая себя на поверхности экономными гребками. Вокруг уже не теснились тёмные стены, возносясь в несусветную высь, и озеро почти не бурлило, хотя по-прежнему смахивало на громадный чан с кипятком – при том, что вода была всего лишь тёплой. Взамен скал по краям виделись пологие берега, присыпанные нарядным песком, а сразу за ними поднимался лес. Самое удивительное, что он куда больше походил на знакомые Светлану чащобы, чем джунгли, обнаруженные наверху. Но больше всего потрясало небо – низкое, багровое, грузное. От него явственно веяло теплом, и оно же дарило здешним обитателям свет. То есть положенные функции эта штуковина выполняла, хотя, конечно, небом её можно было назвать с большой натяжкой. Рядом изумлённо озирался Артур, вынырнувший одновременно с ним, а невдалеке Светлан увидел Крона, невредимого и нахмуренного, как раз выбирающегося на крутой бережок. Свою четырёхлезвийную секиру великан, разумеется, из рук не выпустил и сейчас держал наготове. Хотя их вроде никто не встречал – как ни странно. – За ним, – сказал Светлан. И сам же подал пример, за несколько секунд догнав великана, чтобы не оставлять его наедине с этим чудным миром, невесть как очутившимся глубоко под землёй. Вокруг было тихо, пустынно и на первый взгляд спокойно. Зверьё тут водилось в обилии, но мелькающие в листве и пышной траве существа даже близко не напоминали чудищ,населявших пещеры, – как и деревья, они недалеко ушли от Светлановых знакомцев. Птички, млекопитающие – какая прелесть!.. А огромные стрекозы и бабочки, порхающие в густом воздухе, были всё ж не настолько велики, чтобы представлять угрозу. Хотя, если здесь и оводы такие же… Да нет, возразил Светлан себе, ни оводов, ни комаров тут попросту не должно быть – это же заповедник, райский сад… точнее, лес. А хищники, если и водятся (впрочем, как же без них?), то симпатичные и уютные – вроде кошек… среднего размера. Или небольших медведей. Или волков-одиночек, вовсе не испытывающих нужды сбиваться в свирепые стаи. Богатырям это – тьфу. – Райский лес, – повторил он вслух. – Чувствуете себя, как дома? Я – да. – Как такое может существовать? – негромко произнёс Артур, вставая рядом. – На сколько лье мы опустились, как думаешь? – А какая толщина земной коры? – То есть, по-твоему, мы на её внутренней стороне? А то, что наверху… – Магма, – подтвердил Светлан. – Да, но… Как? – Это не так сложно, если умеешь управляться с гравитацией. Кстати, ты не заметил: примерно в середине водного слоя мы точно сквозь плёнку продрались. И сразу же начали всплывать. – Верно, – помедлив, подтвердил король. – Припоминаю. – Вот там и повернулся вектор. А всё, что попадает на поверхность, с той или иной стороны, собирается в этом подобии дна. – И чему же служит это озерцо? Светлан пожал плечами. – Возможно, фильтр в здешней вентиляции, – предположил он. – Может, тормоз для тех, кто сигает в сию пучину, – эдакая площадка для приземления. Представляешь, сколько без него мотало бы туда-сюда? А может, совмещает то и другое. С опаской Артур поглядел вверх, на расплавленную небесную твердь. – Опасаешься, не рухнет ли? – хмыкнул Светлан. – Да уж, таким сводом накроет – мало не покажется. Но если он продержался многие десятилетия, судя по деревьям, то ещё сутки как-нибудь выстоит… Ну, сколько осталось до твоей Солы? – спросил он у Крона. – Пора бы завершить наше сафари. – Близко уже, – ответил тот. – Этот спуск нас сильно продвинул. – Понравилось, ха!.. А ты подумал, как будем возвращаться? – Видно будет, – пробурчал великан. – Дойти бы. – Н-да… И куда тебя тянет теперь – надеюсь, не на здешнее небо? – Вон, – показал Крон. На секунду Светлан застыл, прислушиваясь к себе, но опасности в той стороне не ощутил. Впрочем, после недавнего прокола он уже не так доверял своему чутью. – Ты уверен? – спросил. – Тропка-то ведёт не туда. – И чёрт с ней. Орки мне не указ. – Ну да, мы пойдём другим путём!.. Что ж, вперёд – приключения продолжаются. Запомнив направление, Светлан вступил в траву, доходившую ему до колен, и побежал между кряжистых деревьев, выбирая просветы среди раскидистых крон, чтобы за ним мог пройти великан. Как и раньше, Артур следовал вторым, глухо бухая сапогами по мягкому грунту и бросая по сторонам внимательные взгляды. Но здешнего спокойствия по-прежнему не нарушало ничто. Если бы не багряный свод, можно было поверить, что они пробираются через какой-нибудь лес средневековой Европы – сродни тому, по которому год назад бродил Светлан. Впрочем, до магмы отсюда не близко – примерно как до кучевых облаков. Предположим, кому-то вздумалось окрасить тучи в пурпур… – Не так плохо для Тартара, – заметил Светлан, оглянувшись. – Уж если проваливаться, то в такой. – Какие миляги обитают здесь, ты заметил? – откликнулся король. – На них даже не тянет охотиться. – Кто ж охотится в раю? Тут принято вкушать плоды. – С древа познания? – усмехнулся Артур. – Не-е… Зачем богу умные? Лес всё тянулся, не делаясь ни гуще, ни просторней. Среди деревьев в самом деле хватало плодоносящих, и уж птицы таким угощением не брезговали. Да и вряд ли богатыря можно отравить фруктами – его даже укусом гюрзы не проймёшь. Время от времени Светлан взмывал к верхним ветвям, снимая пробу, и редко разочаровывался: вкус, как у садовых пород, – даром что глушь. За ним и Артур принялся закусывать на бегу, чтобы наполнить стремительно пустеющую топку. И в чём у них потребность больше: в энергии или материалах? – С вами поведёшься, – пророкотал сзади Крон, тоже сдёргивая с ветки ягоду размером с арбуз. – Чёрт, я же мясоед! – Считай, что ты в монастыре – чужом, – посоветовал Светлан. – А со своим уставом, сам понимаешь… – Видал я ваши монастыри, – огрызнулся великан. – И монахов встречал – такие рожи!.. Уж они не изнуряют себя постами. – Не кощунствуй, сын мой. Это они с голодухи пухнут. – Ага, конечно… В этот момент деревья впереди раздвинулись, точно портьеры, открывая широкую поляну. А на другой её стороне, укрывшись в густой тени… Тотчас же затормозив, Светлан сощурил глаза, включая бинокулярный режим, и присвистнул изумлённо. Это и впрямь была хибарка, сложенная из потемнелых досок, – столь обыденная, заурядная, будто её перенесли сюда из сибирской заимки, но и живописная по-своему. Крышу покрывал то ли дёрн, то ли мох, вдобавок домик наполовину утопал в листве, и даже сверху его заслоняли лохматые ветви. И от кого прячется здешний жилец? – Мы ещё не прибыли? – спросил Светлан у Крона, опять задействовав свой секретный шёпот. Тот молча качнул головой, благоразумно избегая лишних звуков. А его возвышенная макушка, к счастью, всё-таки не торчала над кронами. – Подожди здесь, – велел Светлан. – Ты слишком приметен. И достав кладенец, заскользил к хижине, спиной ощущая Артура, привычно подстраховывающего друга. Ну, бабка-ёжка, на выход, или, клянусь Скитальцем, я сам запихну тебя в печь!.. Впрочем, труба над зелёной крышей не торчала – значит, гостей тут не жарили. Вообще домик больше походил на сарай, хотя чердак у него имелся. Надо ж, какая фазенда!.. Вот бы погостить тут денёк-другой. Но не успел Светлан вступить в покосившуюся дверь, как та сама отворилась, музыкально заскрипев, и открыла за собой стройного человека, вовсе не крупного и, кажется, безоружного. На всякий случай богатырь нацелил на хозяина меч. – Эй-эй! – предупреждающе закричал тот и даже руками помахал для убедительности. – Только не надо эксцессов, прошу вас!.. Его лицо было гладким и женственно тонким, пропорции тоже не выдавали пол, а элегантный костюм, лишённый характерных деталей, мог подойти любой эпохе и едва не каждой стране – конечно, исключая первобытные племена, где модно не носить лишнего, а разукрашивают собственную кожу. Но, может, он меняет цвета не хуже хамелеона? – Кто-то ещё в доме есть? – справился Светлан тоном уголовного опера, а напряжённым слухом устремляясь внутрь, вылавливая шорохи, дыхание, шелест одежды или шуршание шагов… Вроде бы чисто. Он переглянулся с Артуром, застывшим в паре шагов, – тот кивнул, подтверждая. – Абсолютно никого, уверяю вас, – произнёс хозяин. – Даже кота не держу. Впрочем, можете удостовериться сами. – Разрешаешь, да? Или приглашаешь? – Разумеется, разумеется, приглашаю, – улыбнулся он. – Хотя, увы, не смогу оказать достойного приёма. Вы же сами видите: нищета. Только не подумайте, что я жалуюсь, – лично меня это устраивает. Роскошь, знаете ли, тоже может наскучить – хочется простоты… – Назад к природе, да? Обернувшись, Светлан помахал рукой Крону. Сейчас же великан выступил из-за деревьев и затопал к ним – чем совершенно не удивил радушного хозяина, словно подобные компании навещали его через день. Или он засёк гостей ещё на подходе? – Да-да, – ответил красавец на его мысли. – Я ожидал вас. Видите ли, у меня… как бы это выразиться… отлаженная агентурная сеть. – В буквальном смысле? – Конечно же нет, ну что вы!.. Просто я сотрудничаю со здешней фауной и даже, насколько это удаётся, с флорой. Иначе меня отсюда давно бы выжили. Я вообще, как вы могли заметить, покладистый индивидуум. Да и вас мне охарактеризовали с наилучшей стороны. – Это с какой же? – удивился Светлан. – Ну, к примеру, по пути сюда вы не обидели никого – несмотря на свои габариты и отменное вооружение. – Да просто мы спешили. – И всё равно: натуру не спрячешь. В любом случае, это разумный шаг – со здешними обитателями лучше обращаться бережно. – И тогда воздастся, да? – По крайней мере не придётся платить – возможно, и дорого. Вы ведь знаете, что такое круговая порука? Озабоченно оглядев приблизившегося Крона, хозяин вздохнул: – Боюсь, моя обитель не для таких исполинов. Да и вам в ней будет тесно. Если не против, пройдёмте за дом – обычно я трапезничаю там. За углом хибарки, под кронами нескольких высоких… скажем, сосен, действительно обнаружилось нечто вроде беседки, почти целиком сплетённой из ползучих растений. Внутри неё угнездился просторный стол, уже накрытый к приёму, и несколько табуретов, достаточно прочных, чтобы выдержать богатырей. – Я знаю: вы голодны. – Хозяин сделал приглашающий жест. – Прошу вас, не стесняйтесь. – Ишь, даже мясо есть, – довольно заметил великан, разглядывая угощение. – А говорил: зверушек не трогать. – Это, как бы вам сказать, плоть приговорённых. Не больных – боже упаси!.. И не стариков. Но Лес посчитал, что лучше им не жить дальше. Не пропадать же продукту? – А что, других падальщиков не нашлось? – поинтересовался Светлан, осторожно втискиваясь за стол. – Уверяю, мясо – свежайшее, почти парное. И приготовлено по всем правилам. – Надеюсь, не сапиенсов пустили в расход? – Бог с вами, это же не в юрисдикции Леса!.. Хотя он вправе давать отпор, если вынудят. Теперь расселись все, даже Крон опустился перед входом, аккуратно привалившись спиной к сосне. Кажется, этот странный субъект умел кухарить. Меню не отличалось ресторанным разнообразием или особой изысканностью, но выбрать было из чего – к примеру, Светлану глянулись маринованные грибы, а король явно нацелился на мясной пирог. Имелась тут и рыба, вполне обычная по виду. А какая на вкус, это сейчас выяснится. – Пожалуй, нам пора назваться, – сказал Светлан. – Или не обязательно? – Вы правы, ваши имена мне известны, – подтвердил хозяин с улыбкой. – И о ваших подвигах я наслышан. Потому и захотелось с вами встретиться. – Затем он вздохнул и добавил: – А меня зовут Грэм. Точнее, это одно из моих имён. – Человек? – прямо спросил Светлан. – Н-нет, не вполне. Видите ли, я некоторым образом… чёрт. На минуту вокруг стола повисло молчание. Почему-то никто из троицы не усомнился в словах хозяина, хотя он вовсе не походил на исчадие ада. Впрочем, какая преисподняя, такие и… – Говорил же: не стоит поминать чёрта слишком часто! – сказал Светлан. – Вот и дозвались. – Вы только не волнуйтесь, – успокаивающе заговорил Грэм, разливая по узорным чашам ароматную наливку. – Я давно не при исполнении. Если начистоту, я как раз и прячусь тут от своего бывшего работодателя. – Выходит, ты – чёрт-расстрига? – Ну, если не делать поправки, что я сбежал по своей воле… Невольно Светлан глянул на его изящные ступни, обтянутые стильной обувью. – Ищете копыта? – догадался чёрт. – Право же, какая нелепица: копыта, рога, хвост, – мы что, по-вашему, козлы? Да кто бы с нами дело имел, если б от нас несло серой!.. Вообще, это характерно для людей: всё валить в кучу. Вчера мы, выходит, варили грешников в смоле, а сегодня ищем для своих котлов свежую заправку… Ну скажите, разве я похож на палача? – Есть такой типаж: лощёный садист, – ответил Светлан. – На контрасте даже страшней. Подумав, Грэм согласился: – Наверно, вы правы. Вдобавок срабатывает неожиданность: раз – и перед вами зверь… Бр-р-р! Его и впрямь передёрнуло. – По большому счёту, – сообщил он затем, – чёрт отличается от ангела лишь тем, что служит противной стороне – не той, что сейчас у власти. А врагов, настоящих ли, мнимых ли, люди всегда изображают не в лучшем виде. – Только люди? – Да все, пожалуй, – от эльфов до гоблинов. Ещё одна черта, которая роднит сапиенсов. – Вообще, обряди тебя в белое да оснасти крыльями… А чего, за ангела вполне сойдёшь. Как, Артур? – Я бы поверил, – пожал плечами король. – Смазливый, обходительный. А если добавить к крыльям левитацию и люминесценцию… – Обтекаемый он какой-то, – вставил Крон, огромной рукой снимая со стола печёный окорок, сочащийся прозрачным жиром. – Не поймёшь, что за фрукт. – Понимаете, мы ведь должны нравиться женщинам и мужчинам, детям и старикам – отсюда наш некоторый… э-э… универсализм. – Так вы бесполы? – Скорее наоборот, бисексуальны, – мягко поправил красавец. – Если желаете, можете удостовериться лично. – Нет уж, лучше поверю на слово, – отказался Светлан. – Я-то – стопроцентный натурал. – Тут не бывает абсолюта. Максимум – девять десятых. – Сойдёмся на девяти с половиной. Кстати, о стариках… Был у меня знакомый хмырь, тоже любил объегоривать доверчивых дедов, втюхивая залежалый товар, – ну очень хотелось спустить его с лестницы!.. – Мы никогда не лжём, вы же знаете, – возмутился чёрт. – Только играете на инфантильности и маразме, да? – И тут вы ошибаетесь. Договор об обмене можно заключать лишь с дееспособными, причём наши критерии построже любого законодательства. Да и к чему нашему господину сознания незрелые или ущербные? – Можно подумать, зрелый и полноценный клюнет на дьявольщину. И за что, по-твоему, можно продать душу? Чёрт улыбнулся и вдруг сделался до изумления похож на девицу, всего лишь ряженную под мужика, да и то без особых стараний. Эдакая очаровашка, чуть-чуть нескладная, неуклюжая, что даже добавляет ей притягательности. При этом в самой внешности не изменилось ничего – лишь поза, мимика, пластика. – Убеждает, – вынужден был признать Светлан. – А если раздеть? – И у вас поднимется рука на даму? – промурлыкал Грэм таким волнующим контральто, что обоих мужчин пробрала дрожь. – Тьфу, нечистая сила, изыди!.. Не то и впрямь поднимется. – Важна ведь суть, верно? – сказал чёрт обычным тоном. – А уж в какую форму её воплотить… – Как раз форма для меня значит не меньше. В таких вещах важна гармония. – Господи, ну не будьте же таким правильным! – Гм, – сказал Светлан. – Господи? – В широком смысле, – пояснил Грэм. Или пояснила? Чёрт, даже с Джинной больше ясности!.. Вот именно: чёрт. – Ладно, вернёмся к сути, – предложил Светлан, пододвигая к себе миску с грибами. – Точнее сказать, сущности – дела. Зачем сдались вам эти клятые души? Вряд ли ж только для того, чтоб было кого истязать. Или вы их тоже маринуете? Даже не глядя на великана, он ощутил, как тот сразу напрягся, уловив аналогию. Даже перестал жевать. – Во-первых, не мы, – поправил чёрт. – Мы лишь поставляем их нашему… э-э… сюзерену. Во-вторых, на маринование это мало похоже. И даже консервацией это можно назвать с большой натяжкой. Складирование – пожалуй. Концентрация… – А как зовут вашего… э-э… сюзерена? – Сирк, – покорно ответил Грэм. – И как он выглядит? – Весьма обычно. То есть по виду совершенно заурядный… гм… человек. В отличие от вас. Наверно, теперь следовало спросить, что представляет из себя этот… э-э… Сирк, но Светлан заинтересовался иным: – А почему ты оставил работу? – Думаете, это просто: бродить по странам и временам, выискивать нестойких или отчаявшихся, уговаривать их отступиться от Него? Ведь мы не умеем лгать – хитрить, куда ни шло. – Но разве тебе не по вкусу такие игры? Или лучше назвать это флиртом? Ты ведь у нас такой кокетун!.. – Играть мне нравилось – ваша правда. Пока не доходило до расплаты. Моя беда: слишком привязываюсь к партнёрам. Я же отлично понимаю, какова цена всему тому, что эти бедолаги пытаются выторговать: богатство, власть – пф-ф, как это преходяще!.. А что такое вечная неволя, представляю гораздо лучше их. И потом, я сам не люблю служить… как выяснилось. Не терплю подчиняться, не хочу диктовать. У чертей, как и у ангелов, жёсткая иерархия, знаете ли, – сверху донизу. Всяк сверчок, да? – Но разве тебе не идут комиссионные? Полагаю, ваш наниматель не скупится – не дурак же он!.. – И всё равно – это напрягает. Поэтому я ушёл на покой. – Сбежал, – уточнил Светлан. – Вернее даже сказать: дезертировал. С трудового фронта. – Ну, или так, – засмеялся чёрт. – Видите ли, вся эта отчётность: принял на баланс столько-то душ, сдал столько-то… Такая тягомотина! – Ладно, не выдумывай, а то начну спрашивать в лоб. Вот тогда повертишься, как этот самый… не будем показывать пальцем. – Лучше не надо, – вздохнул Грэм. – Я хоть и уволилс… себя со службы, но вовсе не для того, чтобы переметнуться на противную сторону. Предпочитаю оставаться лояльным к бывшему нанимателю. – Так спокойнее, верно? – И это тоже. Надо признать, пока мы… сотрудничали, Сирк вёл себя корректно. Да и сейчас не слишком лютует по моему поводу, даже не ищет специально. – Я ж говорю: не дурак. Крыс ни к чему загонять в угол. – Как и многих женщин, – парировал чёрт тем же обольстительным контральто. – В отчаянии они делаются опасными. – А нанялся ты по идейным соображениям или от большой симпатии? Пару секунд Грэм подумал, затем сказал: – Говоря откровенно, мне не нравится ни тот, ни другой. Но Сирк хотя бы не отвергает нас. Скучно было без серьёзного дела, хотелось активности. А вторая сторона уже прекратила набор. Вакансии ангелов закрыты, осталась чертовщина. Куда было податься нашему брату? – Сирк ещё не проводил чистки? – Зачем? Никто из его наёмников не стремится к власти. Подобного честолюбия мы, бессмертные, лишены. Лишь бы нас не трогали. – Так и Скиталец вроде бессмертен. Зачем же ему столько… рабов? – А Бог его знает, – усмехнулся чёрт. – Возможно, он лишь долгожитель. Либо изначально был смертным, а психика, вы знаете, формируется в нежном возрасте. Или он, как насекомое, в своём развитии проходит несколько стадий, причём каждая завершается неким подобием гибели. В конце концов, что есть его Страшный Суд? Может, для того Скиталец и скликает души, чтоб осуществить очередную инкарнацию, уйти в новое качество? И мне занятно, что станет тогда с его ангелами: уволят по сокращению? Или вовсе пустят в расход, дабы не мешались… – По-твоему, он такой свинтус? Грэм пожал точёными плечами. – Если верить Библии, ваш Бог только и делает, что проверяет своих чад на верность, а затем сам же карает проштрафившихся. Ну разве не провокатор? Или он параноик, как многие правители… И его пресловутый сынок ничуть не лучше – сперва так старался принести эту самую «искупительную жертву», а после посчитался со всеми, кто ему в этом помог. Какое двуличие, а? Нет, дорогие мои, нам, Древним, этого не понять! На какое-то время наступило молчание. Войдя во вкус, богатыри насыщались, хотя догнать великана, уже успевшего подобрать со стола все мясные куски, им вряд ли бы удалось. Чёрт вправду оказался отличным кулинаром – в хорошем кафе ему бы цены не было. Меж блюд уже прыгали пичуги весьма красочных расцветок, поклёвывая крошки. Отдельные нахалюги даже пытались отщипнуть от пирога. С ближних веток на них завистливо глядели зверьки с пушистой вишнёвой шерстью, похожие на бесхвостых белок, но примкнуть пока не решались. Идиллия!.. – Итак, что мы знаем? – заговорил Светлан, потягивая наливку. – Некий типус, именуемый Сирком, активно таскает у Скитальца души, выдёргивая их из обычного кругооборота и подминая под себя. Мало того, теперь он принялся уволакивать через Шахты великаньих призраков, а заодно, кажись, подбирался к эльфам, натаскивая и науськивая гоблинов. – У которых вы посекли все верхушку, оставив без направляющего начала, – вставил чёрт, одобрительно улыбаясь. – Признаться, из всей команды Сирка меня более всего страшил Мифей – уж он не прощал отступников. – Вопрос: на что Сирку сдались чужие сознания? Понятно, что людей пугают кознями дьявола, а преисподнюю принято рисовать, как некий гибрид ГУЛАГа и фашистских застенков, – иначе диссидентов оказалось бы намного больше. Но угодить в вечное рабство, как ни крути, удовольствие на любителя. Один из зверьков, видимо, самый смелый, пробравшись по живой стене беседки, соскочил Светлану на плечо и замер, опасливо зыркая по сторонам. Рассеянно тот стал его кормить прозрачными ломтиками сыра, поднося к цепким лапкам. – Возможно, я сгустил краски, – сказал Грэм. – На самом деле не так всё страшно. Если не вдаваться в детали, наши овечки просто перейдут из одного стада в другое. А заодно поменяют хозяина. И неизвестно, который хуже. – Всё же там-то над ними властвует родич, а здесь – чужак. – Ну, в этом я не был бы столь категоричен! Прищурясь, Светлан бросил на него острый взгляд. – Ага, – сказал он. – Стало быть, ваш бог – не из Великих. Что, ещё один пришелец? Чёрт смущённо потупился, делая вид, будто проговорился. Интересно: значит, словами лгать они не вправе, а вот изображать вольны что угодно. – Нет, здесь что-то другое, – продолжил Светлан. – Не соплеменник, даже не родственник… Неужто клон? И на это Грэм предпочёл не отвечать. Что ж, имеет право. – Впрочем, не так важно – кто. Но зачем Сирку погибшие души? – Может, ему попросту скучно? – предположил Артур. – Вот и решил окружить себя тенями, чтоб играть с ними по своему усмотрению. Развлечение-то – не из худших. Некоторые оттого и дерутся за трон, что в детстве не доиграли в солдатики. – Или слишком увлеклись такой игрой? – Возможно, и так, – согласился король. – Опасное это дело – воровать у Скитальца. Без веской причины дёргать тигра за усы станут лишь идиоты. – Если не считать других тигров. Не столь сильных, чтобы сцепиться с правителем в его владениях, но у себя вполне способных отразить атаку. – Эдакое равновесие, да? Ну-у… возможно. Как вариант. Хотя мне чудятся иные мотивы. – Какие же, позвольте спросить? – промурлыкал чёрт. – А сам разве не знаешь? – Сирк не делился замыслами – давал ровно столько, сколько требовалось для работы. Конечно, это разумно… – Но строить догадки вам же не возбранялось? – хмыкнул Светлан. – Целеустремлённость Сирка уже похожа на манию – такое впечатление, будто она изначально заложена в его суть. – Лучше подойдёт: предначертание, – ввернул Грэм. – Но из пушки по воробьям не стреляют… – Н-да? – усомнился чёрт. – А по тиграм? – Короче, твой бывший наниматель, возможно, готовит революцию. А самые последовательные ниспровергатели выходят из тех, кто сильно обиделся на прежний строй. – Ого! – сказал Крон. – Я пока не берусь судить о конкретной причине, но какая-то собака тут зарыта… – Э-э… Простите? – Идиома, – пояснил Светлан. – Для идиотов, – пробурчал великан. – Но при чём здесь души? – спросил Артур. – Не говоря о призраках. – Мы уже условились: души – это частицы Скитальца. А теперь представьте, что произойдёт, если собрать их в месте, при первом приближении вполне способном сойти за рай, – особенно, когда к нему слегка привыкнешь. Если даже чёрту не захотелось отсюда сбегать!.. – Положим, такая жизнь на любителя, – возразил король. – Ни настоящих страстей, ни прекрасных дам, ни хорошей потасовки… – То есть ты предпочёл бы кипящий котёл, лишь бы в компании с красоткой? А вокруг свору банщиков с вилами, чтоб было кому начистить харю во славу весёлой подружки? Ну извини, тут тебе не Валгалла. – Вообще, над воспарившими душами плоть не имеет прежней власти, – заметил Грэм. – Вот я – другое дело. И он тихонько вздохнул. – Поэтому я и не тороплюсь в рай, – сказал Артур. – Пусть другие усмиряют плоть, а мы с ней ладим весьма недурно. – Говори про души, – попросил великан Светлана. – Что делается с ними тут? – Наверно, они лишаются последних сомнений и признают Сирка истинным Богом. А с каждой примкнувшей душой у него прибывает сил. И когда он сравняется со Скитальцем, тогда и устроит пресловутый Армагеддон. По сути, Скиталец станет сражаться с собой, половина на половину. Весёлая картинка, да? – Но зачем Сирку понадобились огры? – А вы что, надеялись отсидеться, пока другие дерутся? Пусть, дескать, они наваляют друг другу – нам же лучше… Нет, спокойной жизни никому не будет. По сравнению с этой битвой даже Большое Сражение покажется цветочком – хуже нет, когда схватываются близкие. Уж у них найдётся, за что лупить друг друга, будут выяснять отношения до полного изничтожения спорного объекта. – У Сирка есть и другой путь, – заметил Артур. – Дождаться, пока его преимущество станет подавляющим, и вот тогда явиться к людям не Дьяволом, но Спасителем, обойдясь без разрушительной войны. – Почему-то мне кажется, на такое у Сирка не хватит терпения. К тому ж и эта тропка небезопасна. Помнишь, я говорил, что на каком-то этапе у Скитальца перестало хватать душ на всех? Слишком уж много расплодилось людей. – Может, он просто стал делить себя на меньшие доли? – На меня намекаешь? Король сделал протестующий жест. – Хотя души и впрямь могут отличаться размерами – не исключено, в этом даже заложен смысл. Миру ведь нужны великие личности, без них он просто не выживет. Но варианта с бездушными такое дробление не отменяет. А теперь представьте, что они становятся подавляющим большинством. Какое им дело до прочих людей, до человечества? Они же звери по своей сути, хотя и наделённые рассудком – что, кстати, делает их ещё опаснее. А если добавить сюда новейшие технологии… Да люди сами разнесут себя в пыль, не дожидаясь чужих разборок!.. Великаны – я помню, – предварил Светлан новое замечание Крона, вдруг ставшего нетерпеливым. – Понимаешь, старик, когда душа расстаётся с телом, лишаясь главного из своих якорей, её тут же притягивает к громадной общности сознаний, оставшихся не у дел, – в просторечии она именуется Богом. Как видно, среди тонкой материи тоже действует гравитация, а малое поглощается большим… Великаны – да-да, – кивнул он, вновь опережая Крона. – Великаньи сознания не подвержены такой сцепке, и Бог не забирает их – во всяком случае, так было раньше, пока вы не породнились со Скитальцем. Однако он по-прежнему вас не трогал, предоставлял и после смерти пастись вблизи родичей, нагуливая новые тела. Но здешний хозяин не столь разборчив… или высокомерен – как хотите… к тому ж он торопится. Наверно, при достижении некоторой массы… э-э… духа божество уже способно поглотить и ваши сознания, добавляя себе могущества. Поэтому Сирк взялся за вас. Гоблинов он уже оставил без душ. А затем, возможно, собирается подмять гномов, эльфов, прочих сапиенсов. Светлан перевёл взгляд на хозяина, с удовольствием наблюдавшего, как насыщаются его гости, и спросил: – Кстати, а вы-то откуда взялись? Не будем пока наклеивать ярлыки – «ангелы», «черти»… тем более, они означают лишь место службы. Но кто вы по своей исконной сути? Вряд ли же Скиталец приволок вас с собой? – Разумеется, мы аборигены, – улыбнулся Грэм. – Кто был нашим демиургом, сейчас трудно судить, – на сей счёт имеется не одна версия. – Хо!.. Значит, и вы любите версии? – А кто ещё: эльфы? Мы с ними действительно родственны, хотя не близко. – А как насчёт сатиров? Красавец терпеливо вздохнул. – Не можете расстаться с привычным образом? – спросил он. – Ну разве это не смешно? Нам даже не сумели придумать оригинальную внешность – скопировали с каких-то полукозлов!.. – Сами виноваты. Зачем было идти в услужение к Врагу? Те же эльфы, ваша дальняя родня, вовсе не стремятся в его объятия. – Эльфам проще – они самодостаточны, – возразил Грэм. – А мы не можем без подпитки со стороны. Даже в прежние времена мы не удалялись от Великих, греясь в лучах восхищения ими. – Только восхищения? – Ну, или ненависти. Лишь бы не забывали. Пока в нас верят, мы живём. – Как Ленин, что ли? – хмыкнул Светлан. – Выходит, и вы паразитируете на вере? – Ну, это слишком грубая формулировка!.. – Ладно, бог с вами… или вы с богом – разбирайтесь уж сами. Всё это, конечно, занятно, да только мы тут не на экскурсии. – Надеюсь, вы не рассчитываете одолеть Сирка так же легко, как разделались с Мифеем? – спросил Грэм. – Глупый гоблин слишком возомнил о себе, поднявшись из грязи, но до настоящего бога ему как до неба. – Если честно, мы и с царьком совладали еле-еле, – признался Светлан. – А если Сирк уже набрал силу, сравнимую с мощью Скитальца… Нет, это не наша весовая категория – пока. Может, мы и богатыри, но, как ни странно, не идиоты. Даже Геракл, по слухам, предпочитал не связываться с большими боссами – мелких-то ещё позволял себе долбать. Так что встречи со здешним правителем мы вовсе не желаем. – Но разве вы не к нему направляетесь? – Вот наш карманный компас, – кивнул Светлан на Крона. – Куда он, туда и остальные. Но мы не думали, что этот Сусанин ведёт к Сирку. – Вы же в его мире, – напомнил чёрт. – Здесь все пути ведут к владыке, ибо он есть средоточие всего, а власть его безгранична. – Даже сейчас я не верю в абсолют, – сказал Светлан. – Тот же Скиталец всеведущ настолько, насколько знающи люди, глазами которых он видит мир, – бог попросту суммирует эти знания. И вездесущ Бог не более, чем те, в ком он живёт. А его всесилие и вовсе чушь, потому как лишает смысла любые проблемы, а всех сапиенсов обращает в марионеток. Слава богам, предел имеется всему, даже им самим. – Возможно, возможно… Но если чего-то нельзя увидеть, разве это не означает, что практически его нет? – Главный довод атеистов, – усмехнулся Светлан. – Я сам такой – пока не пощупаю… Впрочем, это абстракции. А чем Сирк опасен конкретно? – Наверно, тем же, что и Скиталец. Уж своего-то властелина вы знаете? – Поверишь, до сих пор не встречался с ним. Почему-то он избегает контачить с живыми, а наши покойники не любят болтать. Может, Скиталец и вовсе не имеет телесного воплощения? – Ну, с этим у Сирка всё в порядке. Что не мешает ему метать молнии, когда не в духе. Или наносить акустические удары. Думаете, «разрази гром» – лишь оборот речи? Да это пострашней любого разряда! – Вот они, истоки Соловья-разбойника!.. А что ещё у него в рукаве? Умеет он, скажем, делаться невидимым? Способен на мгновенные перемещения? – Да разве это трудно? – пожал плечами Грэм. – Даже я могу сгинуть с глаз обычного человека или за секунды явиться на зов – без этого в нашем деле не обойтись. Конечно, сбежать от богатырей намного трудней… – Это радует, – кивнул Светлан. – Потому что в этом вражьем раю нам требуется проводник. А по законам войны мы не обязаны искать добровольцев. За угощение, конечно, спасибо… – Нет, судари мои, от таких дел я теперь стараюсь держаться подальше. – И от бабушки ушёл, и от девушки ушёл, – поддакнул Светлан. – Но с мужиками такой фокус не выгорит. Ты, милая моя, угодил меж двух огней, а уж кто ухватит тебя за горло – выбирай сам. – Это такая сказка, да? – проявил чёрт осведомлённость. – Право же, господа, я вовсе не стремлюсь окунуться в события. Роль созерцателя мне намного милей. Вот повидался с вами, прикоснулся к вашей героической сути. Заодно, надеюсь, и вам запомнился… – Доктор сказал: в морг, – значит, в морг, – отрезал Светлан, пресекая дискуссию. – И нечего рассусоливать!.. На войне как на войне. Даже её законы следует уважать. В конце концов, чего ради они должны церемониться с чёртом? Даже если тот отличается от ангела лишь местом последней работы. Запомниться он хочет, ишь! – Ведь это не по-джентльменски, разве нет? – заметил чёрт. – Пожалуй, и не по-рыцарски тоже. Я принял вас с открытым сердцем… – В самом деле, – не выдержал Артур. – По-моему, мы злоупотребляем. – Ты думаешь? Ну да, нас же приветили, накормили!.. А забыл, что Грэм ляпнул про необходимость внешней подпитки? Он вынужден был нас принять, иначе пришлось бы искать общения с другими сапиенсами, ничуть не менее опасными. Черти ведь паразиты не хуже вампиров, только что кровь не пьют. Так что с Грэмом мы в расчёте. – И всё же такие поступки не красят. – Ну, походим некоторое время уродами – большое дело!.. Или хочешь, устроим голосование? Громила, ты «за»? – А то, – пробасил Крон. – Видишь? Иногда приходится быть жестоким. Повернув голову, Светлан сурово глянул на псевдобелку, устроившуюся на его плече, как у себя дома, и терпеливо дожидавшуюся новой подачки. – Ну-ка брысь, – велел он. – Я тебе что, родимый дуб? – Гавр не верит интонациям, – улыбнулся Грэм. – Он видит глубже. – Надеюсь, поступку-то он поверит? Осторожно Светлан обхватил ладонью горячее щуплое тельце и пересадил зверька на стол, поближе к вожделенному сыру. Гуляй, рванина, – и-е-ех!.. Лишь бы не объелся, дурачок. – Вот таким путём, – прибавил он. – Намёк достаточно прозрачен? – Более чем, – подтвердил чёрт со вздохом. – Действительно, лучше я пойду сам. Хотя и не понимаю, какая вам от меня польза. – Думаешь, я знаю? Дорога покажет.Глава 13. Вот и добрались до зачинщика
И снова вокруг потянулся лес, нарядный и чистый, изредка рассекаемый прозрачными ласковыми ручьями или тихими речками, населённый симпатичным зверьём и птицами, похожими на изделия ювелиров. Мелькающие в густой траве ящерки напоминали крохотных драконов, только без крыльев. Змеи не уступали им в красоте радужной брони и вели себя на удивление мирно – даже не возмущались, когда Светлан брал их в руки, проверяя на отсутствие яда. Насекомых было куда меньше, чем наверху, под настоящим солнцем, и уж конечно, здесь не водились такие монстры, как в пещерах. Похоже, численность и состав членистоногих тут свели к минимуму, совершенно исключив из местной фауны паразитов, так досаждающих в дикой природе. Отличная всё-таки штука – управляемая экология. Рельеф же в этом райском аду оказался безукоризненно ровным. Горам здесь было некуда подняться, а поверхность даже небольшого возвышения сделалась бы слишком жаркой для обитания, превратившись в пустыню, выжженную близостью магмы. Да и моря тут скорее всего отсутствовали – к чему тратить поверхность под разливы бесполезной воды? Вряд ли в Сирке живёт ностальгия по океану. Впрочем, если он всерьёз старается потрафить захваченным душам… Кстати, скольких он уже выловил? Во всяком случае, бездушные здесь не бродят, как в мире Светлана, – так что население подземелья вряд ли превышает… э-э… миллиард? Хорошая цифра, круглая… А полезная площадь внутренней поверхности коры чуть ли не на порядок больше того, что снаружи, – сплошной субтропический лес, ни тебе полярных холодов, ни экваторной жары. То есть перенаселение местной публике явно не грозит. И к пурпурному бурлящему небу, затянутому белёсой дымкой, можно привыкнуть, со временем оно даже начинает казаться красивым. А что нет ночей – так ведь души не тела, им ни к чему сон. Или какими-то подобиями тел грешники обзаводятся и после смерти? – Как выглядят здешние тени? – спросил Светлан у Грэма, бежавшего вплотную за ним. – Они должны взаимодействовать с окрестной природой – иначе к чему такие роскошества? – Зависит от стажа, – охотно ответил тот. – Мало-помалу душа обрастает плотью – её же не изолируют от вещественного мира, как это делает Скиталец. Внешне подземельцы начинают походить на себя, какими были при жизни, – точнее, какими могли бы стать, не зная старости и болезней, избавясь от скверных генов, копившихся поколениями, и от уродства, вызываемого излишествами. Истосковавшись по людям, чёрт вёл себя как образцовый арестант, будто следовал известной рекомендации: не вышло отвертеться – расслабься и лови кайф. Обязанности гида он исполнял с видимым удовольствием, подробно расписывая примечательности, встречавшиеся на пути. Походный бег рыцарей оказался ему вовсе не в тягость, благо Грэм, как и положено, отличался дьявольской грацией, а усталости, видимо, не знал вовсе. – А разгуливают голышом, да? – продолжал Светлан. – Им же не от кого прятаться и нечего скрывать – ходи и красуйся друг перед другом. Кстати, вместе с телом к душе возвращаются все функции? Я имею в виду… Но Грэм уже кивал, показывая, что понял, – ещё б ему не знать людских слабостей!.. – Ну зачем же лишать души радости? – промурлыкал он, снова переходя на контральто. – Общение полов – это, знаете ли… Надо брать от жизни максимум. – Жизнь после смерти, ну да. А как насчёт того, чтобы подраться? – Если желание обоюдное – почему нет? Раны тут заживают быстро, смерти бояться поздно… Но агрессия пресекается на корню – с этим строго. – Ей-богу, – сказал Светлан, оборачиваясь к Артуру, – такая преисподняя мне куда милей рая, каким его рисуют церковники, – жуткая преснятина, сплошное низ-зя!.. – Зато Скиталец не выводит души из обращения, – возразил король. – А недолгий пост им, наверно, даже на пользу: тем больше станут будут ценить земные радости, когда вернутся. – Это – довод, – согласился Светлан. И вздохнул: «А сколько ещё поститься мне? Этот долгий путь домой… И где же мой дом, интересно? Там, где Анджелла?» – Странно, что до сих пор нам не встретилась ни одна живая… гм… душа, – заметил он. – По статистике полагалось бы. – Мы пока не выбрались из мёртвой… хм… зоны, – пояснил чёрт. – Видите ли, вблизи вентиляционных озёр душам зябко – это как бы заложено в их природе… – Природе? – перебил Светлан резко. – Или программе? – Ну, может быть… Собственно, потому я и обосновался тут: меньше шансов попасться Сирку на глаза. А гостей, кои к нему хаживают, я научился избегать. – Вот на нас прокололся, да? Что ж, с каждым случается… Ну, далеко ещё? – спросил он у Крона. – Вообще, громила, твой дальномер исправен? – Рядом уже – совсем, – пророкотал великан. – У меня шкура дыбом, настолько близко. – Всё ближее и ближее, – проворчал Светлан. – Что-то затянулся наш роман – пора бы, наконец, дойти. – Твоё желание исполнилось, человече, – раздался внезапный голос, звучавший словно бы с неба. – Дойти-то вы дошли… Круто затормозив, Светлан вскинул взгляд к верхушке ближнего дерева, где в широкой развилке удобно расположился пышноволосый субъект пепельного окраса и в элегантной бордовой рубахе до колен, дополненной узкими штанами того же цвета. Обуви на нём не было и, судя по нежным подошвам, не требовалось – видимо, на грешную землю субъект ступал редко, а если прогуливался, то по здешней траве, больше смахивающей на ковёр. Пошлых ангельских крыльев на нём тоже не наблюдалось – конечно, левитация куда практичней. Выглядел он не таким изящным и лощёным, как Грэм, но тоже был редкостно благообразен – эдакий божий одуванчик. – Что за тип? – негромко поинтересовался Светлан. – Это Гавр, архичёрт, – сообщил Грэм тихонько. – Он… как бы это выразиться… одна из правых рук Сирка. – Карающая длань, что ли? – спросил Светлан. – Всяко случается, – ответил уже Гавр, тёзка симпатяги-попрошайки, прикормленного отшельником. – Работа есть работа. Но вообще мы по охранной части… А ты, вижу, сыскал себе новую команду, – обратился он к Грэму. – И хозяина, верно, сменил? Ведь говорил тебе, что твоё невмешательство – блеф!.. Кого ты хотел надуть: себя? Грэм не возразил, лишь укоризненно посмотрел на Светлана. – Не спеши с выводами, Гавруша, – тотчас же сказал тот. – Мы захватили твоего коллегу в плен, а с собой идти принудили. Уж он так противился!.. – Я представляю, – хмыкнул Гавр саркастически. – «Держите меня, люди, а то всех поубиваю!.. если не сбегу». – И хозяина у нас нет, как ни трудно тебе в это поверить. Мы – вольные рыцари. – Ага, особенно вон тот, в шкуре, ростом с дерево. Наверное, граф? – Запросто, – сказал Светлан. – Потому что третий в нашем отряде – король, а уж он может назначить хоть герцогом. – Удобно, – признал архичёрт. – И от королей, оказывается, бывает польза. Покачав головой, Светлан предостерёг: – Монархов как класс можешь хаять сколько угодно, но вот с этим, конкретным, связываться не советую. Уж если он приголубит своей царственной десницей… – Да когда я переходил на личности? – оскорбился Гавр. – Я ж не критик какой, разумение имею. Оттолкнувшись руками, он плавно спланировал на траву, не побоявшись загородить Светлану путь, хотя ростом был ему по пояс. Бойкий, однако, дяденька. Впрочем, из-за стволов тотчас выступили три местных стража, выглядевших гораздо более убедительно. Но всё ж не настолько, чтобы это походило на конвой, – скорее сопровождение. Вдобавок они тоже оказались без оружия – ни огненных мечей, ни трезубцев, ни даже хлыстов. «Мы – мирные люди», вот именно… А что за пазухой? – Ну пошли, что ли? – произнёс Гавр. – Хозяин-то, поди, заждался. Всё равно ж его не обойти. – Во-во, – зарокотал Крон, грозно насупясь. – Один уже вдалбливал это. – И что? – Не обошли, точно. Затоптали. Архичёрт хохотнул, будто от удачной шутки, и выжидательно прищурился на Светлана. – А далеко? – Ой, какое!.. В пяти минутах. – Ладно, прогуляемся, – решил тот. – Вдруг сумеем столковаться по-доброму? – И верно, к чему лишние хлопоты, – одобрил Гавр. – Шанс – он всегда имеется. Вообще-то слабое утешение. Но чем чёрт не шутит? А уж тем более – дьявол. – Веди, Гаврила, – велел Светлан. – Конечно, если ещё не разучился ходить. – Дык я и по воздуху могу. Развернувшись, он в самом деле поплыл над землёй, взяв слегка в сторону от их прежнего курса. – По крайней мере это небольшой крюк, – утешил Светлан великана, ещё пребывающего в сомнении. – Забыл: короткие пути не самые верные? Шумно вздохнув, Крон кивнул – с большой неохотой. И они, все четверо, устремились вдогонку за скользящим бордовым силуэтом, похожим на призрак. В ту же секунду с мест сорвались сопровождающие, замкнув отрядец с оставшихся трёх сторон, – ненавязчивое, однако надёжное охранение. – А это что за бестия? – спросил Светлан, кивая на бегущего справа мускулистого белокурого типа с прекрасным как у греческой статуи лицом, облачённого в короткую тунику, конечно же, снежнобелую, и сандалии из ремней. – Как звать? – Его? – пробормотал Грэм. – Амазон. – Пф-ф!.. «Вообще-то я женщина», да? Невольно чёрт улыбнулся, пожал плечами. – И что, такой типаж пользуется у людей спросом? – Ну, как ловец Амазон не особенно преуспел. Зато, когда стали набирать сторожей, он сразу попал в струю и вскоре поднялся на самый верх, сделавшись весьма полезным. – Одна из правых рук правой руки? – Вроде того, – ухмыльнулся Грэм. – Теперь у него своя группа, подчинённая лишь Гавру и Сирку, а поручают ей особые задания, требующие исполнителей жёстких ирешительных, лишённых сантиментов. – Проще говоря, убийц? – Ну, если говорить о психике, абстрагируясь от целей и мотивов… – Чертовщина!.. И тут не обошлось без спецслужб. – А думаете, у ангелов не так? – Стало быть, сейчас Амазону поручили нас, – заключил Светлан. – А это, верно, его подручные, – кивнул он налево и назад. – Под себя подбирал? Действительно, два других охранника походили на первого точно близнецы – то ли мужественные красотки, то ли женственные красавцы, с недурной мускулатурой и отточенной пластикой. Эдакие культуристки, перебравшие стероидов. И одеты были почти так же, будто в униформу. В сравнении с ними Грэм казался хрупкой гимназисткой. Но чтобы совладать с богатырями, таких спец-ангелов (пардон, чертей) потребовалось бы не меньше роты, причём в полном вооружении, – так что это всё-таки не конвой. Пока. А деревья перед ними уже расступались, между стволами блестело широкое озеро, отражая багровое небо, и само похожее на разлив лавы. Следом за Гавром отрядец вынесся на покатый берег, усыпанный золотистым песком, и остановился перед двухэтажным деревянным домом, построенным вплотную к озеру. К дому примыкала просторная крытая веранда, возведённая уже над самой водой, и вот там, на плетёном шезлонге, возлежал невзрачный мужчина в полотняном костюме и соломенной шляпе, не худой и не толстый, не старый и не молодой, не красавец и не урод – как говорится, без особых примет. На явившуюся перед его глаза компанию он поглядывал без всякой строгости, скорее благосклонно. И вообще злобным не казался – не сравнить, скажем, с Мифеем. Чем-то он смахивал на покойника, загримированного к похоронам. Вот только его улыбка не очень подходила к печальному действу. Хотя есть же народы, у которых с мертвецами прощаются весело? – Это и есть пресловутый Сирк? – прошептал Светлан. – Он, – так же тихо подтвердил Грэм, непроизвольно придвигаясь ближе к богатырю, чуть ли не прижимаясь. – Точнее, одно из его воплощений. А сколько их всего? – сразу подумалось. Ведь какая территория под контролем!.. Но главный босс оказался именно здесь, и не похоже, что прибыл только что. Наверно, таких же тел по Преисподней разбросано сотни – вместе с резиденциями, где они содержатся. А Сирк лишь переносится сознанием из одного в другое – во всяком случае, такой способ экономней, чем гонять туда-сюда единственную тушку. И намного безопасней. Потому-то мы Врагу не страшны совершенно. – Ну, вот и встретились, – заговорил Сирк, одобрительно озирая троицу силачей. – Глубоко ж вы забрались, ребята – причём в обоих смыслах. Я-то полагал: здесь меня не достать никому из смертных. – Уж извини, – откликнулся Светлан. – Не оправдали. Кривя рот, Артур удивлённо разглядывал властителя преисподней. Кажется, и великан несколько растерялся, вдруг заполучив в противники не монстра ещё похлеще гоблинского царя, а эдакого тюфяка. – И как вам такая «Тьма»? – спросил хозяин самодовольно. – Как тут дышится, а? Какой воздух, ароматы, сколько солнца!.. – Разве много? – удивился Светлан. – Пускай оно крохотное, зато близко, – живо среагировал Сирк. – Разве вам мало тепла и света? – В самый раз, – пришлось признать. – Если ходить голышом. Вполне удовлетворённый ответом, правитель перевёл взгляд на чёрта-отшельника. – А-а, – сказал он, – и мой блудный слуга сыскался! – Скорее бывший, чем блудный, – поправил Грэм с неожиданной твёрдостью. – Уволился вчистую. – От меня не уходят, милый, – усмехнулся Сирк. – Чертей изгоняют, как ты знаешь. – Так изгоняйте, – пожал плечами красавец. – В конце концов, важен итог. – Когда низвергают ангела, он попадает ко мне и обычно не жалеет об этом – вон, спроси Амазона. Но я не так привередлив, как мой верхний братец, принимаю всех изгоев. А ты что ж, надеешься вознестись на ангельскую должность? – Я ушёл не от вас, уважаемый, – возразил Грэм. – Я не хочу служить никому. – Или прислуживать? – Не вижу существенной разницы. Ещё можно служить идее… – А личности, стало быть, нельзя, – заключил Сирк. – Ну-ну. – Это мой выбор. Другие пускай поступают, как знают. – Не любишь ты меня, – вздохнул хозяин. – Оттого и слинял – всё просто. Чёрт чуть искривил губы в ироничной улыбке. – Вас утешит, если скажу, что Скитальца я люблю ещё меньше? Моим пленителям я уже говорил это. – Это в каком же смысле «пленителям»? – сощурился Сирк. – Ты, милый мой, всегда любил словеса с двойным дном!.. – Работа была такая. Как к ловцу, ко мне имелись претензии? – Да нет, справлялся ты лучше многих. Потому и жаль терять. – Не жалейте, – посоветовал Грэм. – Я выдохся, от меня теперь мало прока. А в отстающих пребывать не привык – уж лучше сойти с дистанции. – Нет, вы полюбуйтесь, какие кружева плетёт! – восхитился Сирк. – Оказывается, он слинял для моего же блага. Профессионал, ничего не скажешь. Чёрт потупился, явно борясь с искушением нырнуть за спину Светлана. А Крон, судя по его виду, уже прикидывал, что произойдёт, если садануть четырёхлезвийной суперсекирой сперва по веранде, затем по остальному зданию. Ну, дома не станет. И у Сирка сделается на одно тулово меньше. Всё? – Послушай, шеф, – заговорил Светлан. – А что, гостей тут не принято приглашать за стол? Нехорошо как-то – ты вон развалился, мы стоим… – Ага, – молвил правитель. – Так вы, стало быть, гости? – Ну, раз ты пригласил нас к себе… – И чем же вас ублажать: яствами, беседой, зрелищами? – На твоё усмотрение. Крон заворчал было, но Светлан исподтишка показал ему кулак: заглохни, мол, не порти мне дипломатию, если не врубаешься. Всё равно ж на этого шибздика бессмысленно наскакивать. – Это любопытно, да… Что ж, поднимайтесь сюда, поиграем в радушие. Жестом Сирк велел охранникам не встревать, затем щёлкнул пальцами, и на веранде возник полный набор: просторный стол, уставленный лёгкой закуской и напитками, плетёные кресла, как раз под габариты богатырей, низенькая табуретка для Крона, больше похожая на тахту. – Смелее, здоровяк, – подбодрил хозяин великана, с сомнением взирающего на площадку. – Этот пол куда прочнее, чем кажется, а сиденье выдержит даже слона. Крыша здесь была довольно высокой, но Крону пришлось стать на четвереньки, чтобы пробраться к своему месту. А когда он сел, скрестив ноги, колени разъехались далеко за края стола. Зато бедняга Грэм совершенно утонул в своём кресле, сотворённом таким большим, возможно, не только ради единообразия, – маленькая месть со стороны бывшего работодателя. – Кстати, зрелища уже на подходе, – объявил Сирк. – Такого вы ещё не видели – глядите, – и он указал на озёрную гладь. Опустившись в кресло, Светлан послушно повернул голову и на окрашенной в пурпур поверхности, почти в самой близи, впервые узрел тени. Неудивительно, что заметил их лишь сейчас: были они прозрачные и воздушные, словно не успели ещё обрасти плотью, – да иначе и не смогли бы разгуливать по воде, проваливаясь по щиколотку. Конечно, никакой одежды, если не считать волос, пышными волнами спадавших ниже бёдер. Состав преимущественно женский, словно бы в угоду гостям, а отбирали танцовщиц построже, чем в «Moulin Rouge». Конечно, здешние были гораздо пышней, однако в потребных местах, ничего лишнего. Наверно, они действительно сделались красивей, чем при жизни, а некоторые прямо завораживали гармонией форм и неземной грацией. Пока что девушки двигались с ленцой, словно бы в сладкой истоме, неспешно набирая обороты, – видно было, что танцуют в охотку, больше для своего удовольствия, а благодарная публика им вовсе не мешает, наоборот. То есть принуждением тут не пахло, слава богу. А вместе с танцем понемногу набирала силу музыка, звучащая невесть откуда. Вот так же любят выплясывать наши ведьмы, кольнуло Светлана. Но почему эти крали угодили сюда, кто выпихнул их души в потерянные? Не этих ли бедолаг ломали пытками, прежде чем сжечь или утопить? Вот и «спасли» – на радость Врагу. – Опасная всё-таки вещь: красота, – заметил Сирк, проницательно за ним наблюдая. – Не зря с ней так воюют церковники. Сколько людей угодило к ней в рабство – ужас! – Как глаголет наш общий приятель, они просто поменяли хозяина, ибо рабами были и раньше. И нечего валить с больной головы!.. Каждому своя стезя – свободные-то остаются свободными. Можно боготворить красоту, но обвинять её в собственных грехах… – Светлан пожал плечами. – Богатырю легко говорить, – хмыкнул Сирк. – А у многих хватит на это силы? Впрочем, сие не вопрос – риторика. Мне ли не знать, как слабы люди! – Вероятно, потому, что вербуешь как раз таких. – А может, они лишь более несчастные? Обиженные, непонятые, отвергнутые. – Под себя подбираешь? – съязвил Светлан. – И кто же тебя-то отверг? – А ты ещё не понял? – засмеялся хозяин. – Хотя точнее будет сказать: извергнул, – изверг эдакий, вот именно. – Значит, всё-таки Скиталец? – А кто ж ещё – разумеется, он, вседержитель! И Сирк насмешливо вскинул руки, словно бы возглашал осанну. Затем опять щёлкнул пальцами, и за спинами гостей выросли новые тени, столь же прелестные, как танцовщицы, но гораздо менее прозрачные – наверно, в озеро они погрузились бы до ягодиц. А их руки, от локтей и ниже, не просвечивали вовсе – чтобы не ронять посуду, прислуживая за столом. Эти малышки тоже смахивали на добровольцев и вовсе не стеснялись господина: хихикали, пересмеивались, стреляли глазищами. Хотя за рамки не выходили, точно боялись лишиться такой забавы. «Служить вам рады», ну да. – Если Яхве – бог-отец, – продолжил Сирк, – то, выходит, бог-сын – я. Или даже брат. – А не Христос? – Иська – самозванец, – заклеймил Враг. – Эдак любого приблуду можно окрестить сыном божьим, а его мамашу объявить мадонной и вечной девственницей!.. Мало ли у кого хорошо подвешен язык и за кем бродят стада? – Ладно, а почему «брат»? – Да потому, что Бог, которого вы знаете, – уже не вполне Скиталец. Как раз Скиталец и породил нас обоих сразу после Большого Сражения. Увидел он, что натворил в горячке боя, и ужаснулся. Отбросил подальше доспехи, выкованные мастерами с далёких звёзд, и принялся искать виноватого в Себе. Ну и нашёл – меня. После чего разделился на две сути, исторгнув меньшую из себя, и вознёсся по времени на многие миллионы лет, весь из себя сияющий и просветлённый, свалив все свои прегрешения на другого. Будто бы!.. А кто затевал Потоп, чтобы начать всё сызнова, кто стирал с поверхности целые города? У него всегда виновны другие. Ладно я, но люди-то при чём? Если они так подвержены слабостям, зачем Бог создал их такими податливыми? Ага, значит, доспехи всё-таки были!.. Переглянувшись с королём, Светлан покачал головой: лучше не встревай. В дискуссии с сатаной уместнее безбожник, чем христианин. – Пожалуй, тогда вы действительно братья, – признал он. – Хотя… – Что? – сейчас же спросил Сирк. – Может, ты – лишь заклятие Скитальца? Некая наложенная на его сознание матрица, от которой он не мог избавиться, пока не искалечил нашу планету, схватившись с Великими. – Скорее, я был его боевым скафандром. – Это что, помимо «доспехов»? – А много ли стоит оружие, если нет духа бойца? Уж вы должны это понимать!.. А противники у нас были сильные, хотя разрозненные – потому и не смогли нас прогнать. Но если б я не подталкивал, не тянул напарника изо всех сил… – А ты не переоцениваешь свою роль? Тебя послушать, так это ты затеял войну!.. – Вот чужой славы мне не надо, – осклабился хозяин. – Я был исполнителем, не более. А цели ставил ваш нынешний Бог… хотя иной раз сам их пугался. Очень ему глянулась эта планета, да и устал – скитаться-то. Ну, и как водится, с самыми благими намерениями… Братец-то у меня лицемер – даже себе врёт. Или не знали? – А ты, стало быть, не такой, – сказал Светлан. – И во всех своих проколах винишь себя. – Все не без греха, – хмыкнул Сирк. – Даже дьявол? – удивился богатырь. Дачник залился беспечным смехом, одобрительно кивая. Интересно, вдруг подумал Светлан, а что поделывают остальные его тела, рассеянные по преисподней? Наверно, в отсутствие господина ведут себя смирно, ублажая плоть простыми радостями, воздерживаясь от излишеств. Ну, а в здоровом теле, как известно… Обратная связь, как же без неё. И сколько из этих тел – женщины? Уж этот типчик может позволить себе не привязываться к одному полу. Кстати, и Яхве представляют мужчиной скорее по традиции, в силу сложившегося патриархата, а на самом-то деле он универсален. Неудивительно, что двуполые ангелочерти прибились к этой нескучной парочке. – Знаете, всё же мне недостаёт родича, – вдруг признался Сирк. – Потому и захотелось с вами поболтать: ведь вы, люди, носите его в себе. – А как же эти? – Светлан кивнул на тень, подливавшую янтарное вино в его бокал. – Тоже некоторым образом божьи дети. – Не то, нет, – покачал головой хозяин, грустно вздыхая. – Что-то происходит с ними, когда поворачиваются ко мне. Вроде и остаётся прежняя суть, но Яхве они больше не слышат. – Так и я к нему не особенно благоволю. – Но ведь не отринул? Не перебежал на другую сторону баррикады? – Потому что вообще не люблю баррикад. А что хорошего в твоём брате? – Ну, это ты зря, – вступился Враг. – Да ты и сам так не считаешь. Прежде всего Яхве умён – тут мне не угнаться за ним, вынужден признать. Кроме того, он – творец, настоящий. Таких талантов даже среди Великих не было, а ведь они тоже строили мир. К примеру, никто из них не сумел создать людей. – А разве эльфы хуже? – Смотря как оценивать. Если брать по отдельности – вряд ли. А если просуммировать… В конце концов, о расе судят по общему результату. И кто сможет конкурировать с человечеством? Как ни крути, это – шедевр, создание гения. – Просто ты необъективен к нему – по-родственному. – Может быть. Но теперь я начну бранить. Как всякий интеллектуал, Яхве слишком увлекается. Заносит его, понимаете? – «Безумный учёный»? – Вроде того. Сперва натворит дел, затем начинает оценивать. Поступил-то он со мной по-свински, бросил на руинах захваченного мира, точно заезженную лошадь, и – воспарил. Думал, не дотянусь до него из этих глубин. Недооценил меня, недооценил!.. – Когда затевают игры со временем, я начинаю путаться в причинных связях, – сказал Светлан. – Ведь ты бессмертен? Значит, рано или поздно достал бы брательника – даже без Шахт. Или всё же время – река? Причём такая, где пристать к берегу можно лишь в немногих местах. Да и сами пристани вроде как дрейфуют по течению. – Скорее второе. Во всяком случае, предпочитаю исходить из этого, а не ждать, пока течение донесёт меня до царства божьего, выстроенного Яхве. Видите ли, мои дорогие, хотя незваные гости, за миллионы лет можно измениться так, что себя не узнаешь. Вот вам пример: Мифей. Поначалу-то он был вовсе не плох. – Кстати, вы не в претензии, что мы низвергли вашего ставленника? – осведомился король. – Ой, парни, да бог с ним! – Сирк хихикнул. – Точнее, дьявол. Он уже отыграл свою роль. – Мавр сделал своё дело? – спросил Светлан. – Именно, – подтвердил хозяин, внимательно на него поглядев. – Честно сказать, последнее время Мифей стал меня раздражать. Пирамиду-то он выстроил отменную и очень постарался, чтоб его некем было заменить. Но возомнил о себе, сам уверовал в свою божественную суть… даже принялся под меня копать, дурачок. Конечно, я не гоблин и меняюсь намного медленней, однако миллионы лет – это такая пропасть!.. К тому же я боялся опоздать. – К делёжке пирога? – Да что там делить, господи!.. Вы, люди, как та машина – мощная, но без тормозов. Вас же спасать надо, пока сами себя не уделали. – Это у вас семейное? – поинтересовался Светлан. Сирк вскинул брови в удивлённом вопросе. – Я о лицемерии, – пояснил Светлан. – Ты кому врёшь: нам или себе? Спаситель, надо же! Не Враг – друг… и тоже, наверно, с прописной буквы. Чего ж ты затеял: эвакуацию? Хочешь перетащить сюда, кого удастся, пока не разразилась буря? – Ну, как один из вариантов… А чем он плох, по-твоему? – Хотя бы тем, что наш мир схлопнется тем раньше, чем меньше в нём останется Бога. А за это следует благодарить тебя – таскаешь по крохам!.. – Раньше, позже – какая разница? Всё равно краха не избежать. – Это ты так думаешь. На самом деле возможны разные сценарии. А по твоей милости шансы на выживание падают. – Очнись, богатырь, – какие шансы? Нет, ну разве ты сам не видишь? Он же выстроил мир насилия – опять. Как тот бедолага из анекдота: кого ни пробует лепить, получается хищник. А вот я хочу эту гибельную систему порушить. – До основания, да? – усмехнулся Светлан. – Тебе бы гимны писать, революционер!.. Рушить большого ума не надо, а что сможешь выстроить взамен? – Яхве талантлив, зато я упорен. И учусь на его ошибках лучше, чем он сам. Неизвестно, кто из нас сможет уйти дальше. – «Упорство и труд», ага, – сказал Светлан. – Вечное противоборство ленивых гениев и бездарных трудяг – вот, оказывается, откуда растут ноги!.. Не забывай: он какой ни есть, а наш отец. В то время как ты, выходит, всего лишь дядя и не то, чтобы очень родной. И за кем, по-твоему, пойдут массы, когда встанет выбор? – Да я про него такое знаю!.. – Думаешь, это заинтересует верующих? Вера как слепая любовь: объективности в помине нет, и любые минусы тут же меняют знак. А атеистам твои разоблачения до фонаря. – Оглянитесь вокруг, – призвал Сирк. – Здесь я строю свой мир. И разве он хуже того, что сработал Яхве? – Это вопрос? – хмыкнул Светлан. – Или риторика? – Вопрос, конечно. – Какой-то твой мир… игрушечный. Ветры тут, наверно, не сильней умеренных, дожди лишь накрапывают, и то нечасто, климат стабильный до безобразия. Побывать здесь занятно, можно даже отпуск провести. Но жить?.. На даче прилично селиться пенсионеру. Хотя вообще это больше смахивает на резервацию. – С чего вдруг? – Да потому что это совершенно разные вещи: обитать снаружи сферы и внутри неё. Снаружи тебе распахнута вселенная, а здесь что? Из года в год пялиться на это жалкое подобие солнца, не видеть звёзд… Кто может вырасти в замкнутой камере: прирождённый арестант? – Зато здесь безопасно. Всё продумано, отрегулировано. Ни болезней, ни голода, ни вредной живности, а любое насилие… – Несанкционированное властями? – …пресекается в зародыше. Даже стихии надёжно укрощены, а главное: никаких войн. – Надо ж, ещё один пацифист! – удивился Светлан. – И от кого это слышу? – Да, я умею сражаться, – подтвердил Сирк. – И если приходится, дерусь насмерть. Но кто сказал, что мне это нравится? – Мы – мирные люди, но на каждом запасном пути по бронепоезду, – поддакнул гость. – Знакомая песня. – А разве ты не такой? – Вот аргументация типа «сам дурак» тебя не красит, – вывернулся богатырь. – Положим, я тоже не люблю драки, но если мне станут диктовать миролюбие свыше, начну кусаться. Ишь, нашёл домашних любимцев! – Да что плохого, когда тебя опекают? – Слыхал пословицу: «голь на выдумки хитра». А если всё есть и нечего опасаться – на фига напрягать мозги? Хочешь, чтоб люди забрались обратно на деревья? Вот у Яхве хватило ума не слишком нас баловать, предоставить самим отвечать за себя. – Что и привело вас на самый край. – Бог даст, вывернемся – не впервой. – Если дьявол не помешает, да? – засмеялся хозяин. – Ладно, вижу, с налёта вас не пронять – тут нужна длительная осада. – А может, это тебя бы переубедили – не допускаешь? – Вряд ли, мои дорогие, вряд ли. За миллионы лет я повидал столько умников!.. – Твоё бы упорство да на что полезное, – проворчал Светлан. – Это ж какая иллюстрация к тезису о дороге, вымощенной благими намерениями! Действительно, Яхве погорячился, развязав тебе руки… Слушай, – внезапно сказал он, – а может, ты зря на него окрысился? Может, он как раз выпустил тебя на волю, а не «бросил на руинах»? Наверняка ж ты нудил, что тебя зажимают, не дают развернуться в полную мощь, – вот и получил, чего добивался, стал первым вольноотпущенником в новой истории. И так обиделся на предоставленную свободу, что решил подмять бывшего господина, постепенно обращая его отпрысков в рабов. – А разве вы и так не рабы божьи? – Рабы – лишь те, кто сам этого хочет, – отрезал Светлан. – Таких полно, согласен, но и это Яхве оставил на наше усмотрение. Лично меня он ни к чему не принуждал. А что люди несовершенны – кто же спорит? Многим уж так хочется под кого-нибудь лечь!.. Артур всё-таки приступил к еде – больше, видимо, из любопытства. Когда ещё представится случай погостить у сатаны, отведать адовых яств? Вежливый Грэм тоже не брезговал радушием Сирка, методично дегустируя блюда. Крон восседал за столом мрачно и молча, недвижимый как утёс. Взгляд его то фокусировался на хозяине, то принимался блуждать вокруг, словно бы высматривал кого-то. Приглашение-то великан принял, доверившись Светлану, но угощения не коснулся, вовсе не желая притворяться перед врагом. Танцоров на озере всё прибывало, их круг расширялся, движения убыстрялись, а музыка становилась громче. К прежним, прозрачным, теням присоединялись и более плотные, выплясывая по этой странной сцене, точно в сугробе. Кого не держала вода, резвился на поверхности, лавируя меж бестелесных, или даже под ней – в неком подобии синхронного плавания. Но сумбура не было, все ухитрялись поддерживать общий рисунок танца, заявленный солистами. Или Сирк и тут верховодит? Надо же, он ещё и покровитель искусств!.. – Послушай, дядя, – снова заговорил Светлан. («Ведь недаром…») – Из твоих слов следует, что Яхве слинял в будущее сразу после Большой Битвы… – И что? – Значит, Великие ушли уже после него – причём в другую сторону, да? – Верно. – Выходит, Шахты закупорил уже ты, – заключил Светлан. – На случай, если кто передумает. И что, их вправду стерегут Сторукие? Занятно было бы взглянуть на этих чудищ. – Лучше вам их не видеть, – молвил Сирк ласково. – Молва сильно принижает, называя монстров Сторукими, – верно, на большее у людей не хватило духа. Там счёт на десятки тысяч!.. – С ума сойти. Но та же молва утверждает, что ушли не все старые боги. Однако гоблины поклонялись не им – тебе. Разве не странно? Как ты объяснишь это противоречие? – Очень просто, – сказал дьявол. – Пришлось мне и с этими разбираться – уже без напарника. С кем-то договорился, пообещав не трогать, если не станут мешаться в мои дела. Других, более несговорчивых, загнал в глухие дебри. От этих, наверно, и произошли колдуны, подумал Светлан. А также ведьмы и все те, кто не вписывается в рамки, установленные Яхве, и в его мире пытается жить по своим законам, нарушая принятый порядок вещей, разводя мистику, плодя суеверия. – А одному, самому могучему, а потому чрезмерно упрямому, пришлось, к сожалению, снести голову – иных доводов он не понимал. В итоге настоящих соперников у меня не осталось. – Не захотел, значит, делиться властью, – кивнул Светлан. – Это по-нашему, по-людски!.. И что же стало с тем, безголовым: помер? – Живёхонек. Тело, правда, окаменело, оставшись без духа, но голову храню у себя. Разговариваю с ней частенько, черпаю опыт – надо признать, бесценный. Я ведь не такой сноб, как ваш папаша, готов учиться у аборигенов. – Это называется: срубить исполину башку, чтобы затем питаться его мудростью. Прямо «Голова профессора Доуэля», ха!.. Сюжетец-то пришёл из глубины миллионолетий. Кстати, и скандинавы обыгрывали его в своих сагах. – Ну, может, просочилось что-то – через те же Шахты. Из этого я не делал тайны. – А к скале никого не приковывал? – Боже упаси! Вот это – полная ересь. Чтобы я делал из мести культ?.. – Можно рассматривать это, как показательную казнь. Чтоб другим неповадно было. – Нет, я же не садист. Одно дело – испепелить противника в боевом азарте; другое – обречь на вечные муки. Дикость какая. Вот кое-кто из прежних заправил вполне мог такое устроить. Или вы и старых богов возвели на пьедестал? Ну как же, Золотой Век!.. – А ты впрямь умеешь швыряться молниями? – спросил Светлан. – И на какую дистанцию, интересно? Покрутив головой, Сирк указал – к счастью, не на одного из своих подданных, даже не на дерево. На одинокий прибрежный валун, метрах в трёхстах отсюда. – Нормальная мишень? Гляди, невера! И выщелкнул кисть перед собой, нацелив на камень. Из каждого пальца, загнувшегося в странный крючок, вырвался огненный жгут, за краткий миг домчав до цели. Краем глаза Светлан следил за валуном, тотчас распавшимся на оплавленные куски, но больше смотрел на Знак, исполненный демонстратором. Это и есть пресловутое оружие Скитальца? – Ну? – поинтересовался Сирк. – Как? – Неплохо, неплохо, – похвалил богатырь. – Учитывая, что голой рукой. – А без учёта? – Ну, в моём мире уже есть плазмомёты, способные переплюнуть любую молнию, – большую скалу расколошматят за километры. – Если бы я ударил в полную силу, здесь стало бы не до танцев. Зачем пугать моих малышек? – Кстати, а что это за байка про гром, который разрывает? – вспомнил Светлан. – Такое в самом деле возможно? Только умоляю – не на живом!.. – За себя опасаешься? – усмехнулся хозяин. – Не бойся, я не нарушаю собственные законы. – И слава дьяволу, – пробормотал Светлан. Теперь Сирк применил обе ладони, словно бы ловил цель в перекрестие. Либо одна служила для второй катализатором. (Вообще, в этом был смысл: обе фигуры гляделись незамысловато, но сразу две случайно не выстроишь.) И уж второй валун, выбранный демонстратором, словно бы взорвался, угодив под акустический импульс, – его осколки разлетелись на десятки метров. Впрочем, докатившийся гром оказался не слишком громким: наверно, Сирк не хотел тревожить танцоров. – Обычно эти Знаки я применяю вместе, – пояснил он, улыбаясь. – Комбинация зовётся Гром и Молния. Во-первых, так надёжнее, во-вторых – эффектнее. – А в муху попадёшь? – спросил Светлан. – Видишь ли, для личного оружия едва не главное – точность. – Здесь нет мух – лишь пчёлы. А опылителей, тем более таких полезных, я стараюсь беречь. – Ладно, пчёлок не будем обижать. И вообще, мы что-то заболтались. А мне опять захотелось есть – вот же напасть!.. – Так налегай, – хозяин кивнул на роскошные кушанья. – Затем и выставлено. С завистью покосившись на Артура, уже уплетавшего за двоих, Светлан хмыкнул: – Классный харч, нагие красотки – что ещё нужно воину!.. Ну, разве подраться. – А разве не так описывают Вальхаллу? Причём именно в такой очерёдности. – Для северян кормёжка – важнейшее из искусств, – согласился Светлан. – А вот мусульмане в своём раю упирают главным образом на девиц. Правда, тамошних праведников ублажают не драчливые валькирии, а покорные гурии – может, в этом дело? – Насколько знаю, и мусульмане не дураки вкусно поесть. – Предел мечтаний – пиршественный стол, – фыркнул богатырь. – Вот как бы ещё жрать и не обжираться!.. Эй, – вдруг сказал он, – а ты что, и у мировых религий перенимаешь опыт? Забавно, забавно… Надо ж, как повернулось. – Перехватив взгляд Артура, прибавил: – Интересно было бы взглянуть на настоящий рай, да? Король кивнул, продолжая задумчиво жевать. – А был ли мальчик? – спросил Сирк. – Если каждый рисует это местечко, исходя из собственных потребностей и традиций… Может, рай – лишь сон? Причём без сновидений. Смутное и нудное ожидание следующего воплощения в некоем душном отстойнике. Потому-то и не вспоминается ничего после возвращения в мир живых: просто нечего помнить. А у меня – смотрите. Хотели страну-сад, населённую ручным зверьём, – ради бога. Харч, комфорт, зрелища – сколько угодно. И свободы тут завались, лишь бы на других не наезжали. По согласию хоть мужеложство, хоть садомазохизм практикуйте, если кому приспичит. А одиноких у нас в принципе не бывает – система взаимного поиска отлажена как нигде, каждому сыщется если не компания, то пара… – Э, прекрати, змей! – прервал Светлан. – Кончай агитацию, ясно? Не знаю, что вы там с Евой учудили, пока Адам спал, но наши уши не для такой лапши. – Вот, ещё и это на меня навешивают! – засмеялся хозяин. – Чуть что, сразу – дьявол. Не надоело искать виноватых на стороне? – Ты что, с ума сошёл? – хмыкнул богатырь. – Это ж у нас в программе записано – видимо, в папу пошли. Да ты и сам такой. – Ну, может быть, может быть… – И нечего строить из себя святошу – уж этот номер у тебя не пройдёт. А твои черти – вовсе не ангелы, хотя выдавали себя за них, наверно, много раз, пользуясь человечьей глупостью. – Злоупотребляя, – усилил Артур, рассеянно любуясь плясуньями, кружащимися уже в самой близи веранды. – Людской доверчивостью. Их танец постепенно делался всё чувственней, всё неистовей, тени сплетались в удивительные фигуры, нередко даже пронизывая друг друга, словно в порыве страсти, иной раз взмывая на немыслимую высоту, чтоб порезвиться в невесомости, плавая в этом плотном воздухе будто в воде, почти летая. – Точно, – согласился Светлан. – И не надо нам заливать, какие твои ловцы пушистые да светлые, – уж про их методы мы наслышаны. – Но сами-то не сталкивались? – Попробовали бы к нам сунуться!.. Они ж не дурни, ищут тех, кто слабее. А особо любят морочить несчастных, обиженных жизнью и людьми. – Ну почему обязательно «морочить»? Конечно, мои агенты… или назовём их коммивояжёрами… проникают через Шахты в ваш мир, чтобы вести разъяснительную работу среди невежественных людей, введённых в заблуждение братом нашим Яхве… – Их отцом? – Создателем, – поправил Сирк. – Ну да, он даровал людям жизни, вдохнул в них души… – По кусочку отрывая от собственного духа? – Согласен, щедрый жест. Но затем-то бросал их на произвол, предоставляя самим плыть к далёкому берегу, – это что, по-отечески? – И тут на сцену выходит дядя… – Подожди, давай сперва разберёмся с Яхве. – Как бы он сам с тобой не разобрался!.. – Да в том и дело, что он устранился от серьёзных дел. Его пресловутое правление – такая же фикция, как мои козни. Был Бог, да весь вышел. – Перешёл, – возразил Светлан, – в наши души. Растратил всего себя на людей. – Ну и глупо. Говорю же: слишком он увлекается, не умеет вовремя тормозить. Следовало сохранить себя в достаточной мере, чтобы не пускать процесс на самотёк, держать его под контролем. Впрочем, даже когда Яхве что-то мог, он попросту не желал заниматься рутиной. Ведь он же творец, интеллектуал – что ему это нудное администрирование? – Ох, как я понимаю его!.. – Вспомни историю – эту сплошную череду бедствий, войн, катастроф… А если Бог и вмешивался, то вёл себя словно капризный ребёнок, ломающий наскучившие игрушки, – даже ваши церковники это не отрицают. Хотя в главной их книге упоминаются далеко не все факты и отнюдь не самые вопиющие. Ну разве так надлежит обращаться со своими отпрысками? И разве такого отца следует почитать? Да воздастся каждому по делам его!.. В самом деле, парни, вам не хочется свести счёты с Богом? Вы же богатыри, не какие-то букашки. Вы – сильные и отважные люди, лучшие из творений Господа. – Мы – полукровки, если на то пошло. – Тем более. К чему вам держаться за старикана, давно увязшего в своём тупике? Не пора ли искать новые пути? И вести за собой божьих овец, пока они не посыпались в пропасть. – Вот только не надо играть на низких чувствах, – покривился Светлан. – С кем посчитаться да куда идти, мы как-нибудь и сами… Меж родичами всякое случается – тут надо уметь прощать. Кстати, это относится и к тебе. – Возможно, Яхве и любит людей, но как-то странно – не находите? Хотя он и к себе относится не лучше. Похоже, у него суицидальные наклонности – во всяком случае, это многое бы объяснило.Глава 14. Те же и Сола
– Закончил обличать? – спросил Светлан. – Теперь поговорим о твоих скорбных делах. Признаю, ты имеешь право на пропаганду своей доктрины – в конце концов, у людей должен быть выбор, причём максимально широкий. А в сравнении с агитационной машиной Яхве у тебя не так много средств. Но это не даёт прав на грязные приёмы. Ведь ты сам осуждал принуждение!.. А что вытворяешь? – Я так и думал, что об этом зайдёт речь, – вздохнул Сирк. – Ещё бы тебе не думать! Чует кошка… – Но послушай, дружок, ни одну душу нельзя затащить сюда силком. Те земные блага, за которые её якобы покупают, – лишь элемент антуража, совершенно ни к чему не обязывающий. «Продаться дьяволу» так же нелепо, как исповедоваться без искреннего раскаяния. А вот когда ты сам отвернёшься от Бога, когда подключишься душой к преисподней, тогда и приходит к тебе вожделенный успех, а с ним – богатство, власть, слава. «Посеешь характер», знаешь ли… Ну, а затем душа естественным образом отправляется ко мне. И это никак не связано с грузом накопленных грехов – в таких вещах важна лишь преданность боссу. – Не передёргивай. Мы же договорились: наш «босс» – это и есть люди. Ну, пусть не всё человечество, однако ж немалая его доля. И если кто-то перестаёт ощущать себя его частью… Конечно, он далеко пойдёт – по головам, а то и по трупам, не стесняясь в средствах, даже не нуждаясь в оправданиях. И с каким грузом он тогда заявится к тебе? – Хорошо, возьмём конкретный пример. Скажем… Наполеон. Разве его деяния не перевешивают прегрешения? Ведь и через два века после его ухода слава о нём гремит по свету. – Наполеона почитают лишь наполеончики, – отрезал Светлан. – А сколько смертей на его совести!.. Впрочем, в каждой стране свой любимый деспот, а баранов на наш век хватит. – Не угодишь тебе, – хмыкнул хозяин. – И всё ж поверь: я не покупаю и не принуждаю никого – это дело совести… гм… самих душ. – А к чему тогда договор? – Для надёжности. Можно и без него обойтись – в большинстве случаев так и происходит. Но многим требуется такая подпорка, они хотят гарантий, что за порогом их кто-то ждёт, что они не останутся наедине с вечностью. А некоторых это удерживает от метаний, мучительных и почти всегда напрасных. Крон накатил на Светлана тяжёлый взгляд, предупреждая, что его терпение на исходе. В ответ тот приподнял ладонь, прося помолчать ещё немного, и кивнул, обещая не тянуть больше. – И что, разве этот контракт нельзя порвать? – спросил он. – Такой договор сродни магии – от него не отмахнёшься, не спрячешься, не убежишь. Весьма надёжные… – Кандалы? – Взаимные обязательства, – улыбнулся дьявол. – Каждый желает кому-то принадлежать. – Кроме великанов. С ними ты не особо церемонился – просто не было нужды, да? Их ведь не забирает Бог после гибели, блуждают, понимаешь, бесхозными, людей стращают… А вот тебе они ко двору, благо духом могучи. Какой козырь в твоей игре с Яхве! Хозяин помрачнел, будто ударили по больному. Зато Крон тут же вперился в него и напрягся огромным телом, ожидая ответа. – Допустим, ты прав… кое в чём, – признал Сирк после короткой паузы. – Хотя с чего вы взяли, будто покойники-огры так уж сопротивлялись? В призрачном бытии мало радости, а плоть под их дух когда ещё нарастёт!.. Но здесь сей процесс убыстряется намного, как вы наверняка заметили, к тому ж этот мир – курорт для озябших душ. Так почему бы исполинам не послужить мне, пока воскрешаются их тела, – разве это большая плата за скорейшее возвращение в жизнь? – Действительно, почему? – поддакнул Светлан. – Надеюсь, ты не забыл их об этом спросить? – Конечно, я спрашиваю. – Сразу или после того, как они погостят тут с недельку? И с какой периодичностью, интересно? И по сколько раз? Огры ведь так упрямы!.. – Как мулы, – подтвердил Сирк, ухмыльнувшись. – Однако даже с ними можно договориться, если не торопить события. – Но Сола не заключала с тобой договора – девушку умыкнули без всякого согласия, против её воли, и держат здесь насильно. – Ты уверен? – спросил дьявол с нажимом, точно ведущий на викторине. – Головой готов ответить? – Ртом, – огрызнулся Светлан. – Я-то уверен, но в азартные игры не режусь – тем более на такие ставки. А ты уж раскатал губу, да? Хорошо, когда сам бессмертен!.. – Так вы за Солой пришли? Как интересно. – Лучше отдай её, – зарокотал Крон, наконец не выдержав. – Или хочешь драки? – Может, ты споёшь мне? – хихикнул Сирк. – Наш Орфей. Если заслушаюсь, отпущу – слово. – Не обучен, – отрубил великан. – Эльфов проси. – Не в моих это правилах – просить. Наследственность, видишь, тяжёлая. Разве наш с Яхве родитель просил Великих? – Между прочим, Скиталец и нам не чужой, – заметил Светлан. – Как бы дедуля, да? Однако ж мы не валим на него свои изъяны. – Ну, сравнил!.. Вам-то намного проще. У вас в предках кого только нет, включая старых богов, а у меня лишь он, пришелец с далёких звёзд. А уж кто породил Скитальца, лучше не вникать. – Слушай, дядя, ну отдай мальцу его кралю – по-родственному, а? Вот все и будут довольны. Она ж не делает погоды!.. – Это называется прецедент, – сообщил Сирк снисходительно. – А если вслед за Кроном явятся другие? – Ой, только не надо городить чушь! – скривился Светлан. – А если на голову рухнет метеорит?.. На то он и Крон, чтобы бродить по тропам, куда прочим хода нет. Не ответив, хозяин перевёл взгляд на удивительную танцплощадку, раскинувшуюся от суши до суши. Теней на озёрной глади собралось уже сотни, она будто дымилась ими, а вода бурлила от множества полутел. Берега тоже заполнялись силуэтами, выскальзывающими из-за деревьев, и всё больше призраков окружало дом, с беспокойной жадностью вглядываясь в гостей. Но самое странное, что вокруг начал подниматься ветер, словно бы надвигалась гроза, а по озеру стали гулять волны, пока ещё пологие, плавные, и всё же вносящие в пляску тревожные, даже зловещие нотки. Как бы на этом курорте и впрямь не грянула буря… наверно, первая за миллионы лет. – Чёрт, – нахмурясь, пробормотал Сирк. – Вы привлекаете слишком много внимания. Грэм встрепенулся, удивлённо озираясь. Как раз он очень старался притвориться, что его тут нет, – и даже неплохо преуспел в этом. – Сиди уж! – махнул на него рукой правитель. – Ты-то ни при чём. – Опасаешься беспорядков? – поинтересовался Светлан. – Скорее непорядка. Чего они так тянутся к вам? – Русью пахнем, – осклабился богатырь. – Точнее сказать, жизнью – настоящей. Здесь-то сплошная псевдятина. И твои зеки если не понимают это, то чувствуют. – Думаешь? – Ага. Уж я собаку съел на виртуальных мирах. И, по-моему, тебе лучше спровадить нас побыстрей, пока возмущения не разгулялись всерьёз. Ведь вся конструкция может рухнуть!.. А если мы впрямь затеем потасовку – ты представь. Этот мир вовсе не так прочен, как тебе кажется. – Так ты что, знал об этом? – Подозревал, – ответил Светлан. – Надеялся – изо всех сил. Я коварен! – Да неужто? – не поверил хозяин. – С чего бы это? – А с кем поведёшься. И потом, у меня такие учителя!.. Ты, с твоим дьявольским простодушием, в подмётки не годишься заслуженным интриганам, выросшим из людей. Если держать в памяти историю человечества, из любого тупика найдёшь выход или, на крайний случай, лазейку. Я ж не великан, чтобы переть буром. – Послушай, – спросил Сирк, – но почему вы, люди, помогаете огру? – Тебе не ясно? – Нет, – мотнул он головой. – Честно. Теперь Светлан позволил себе снисходительную ухмылку. – Ну, вот Артур – он, понимаешь, рыцарь… настоящий. Самой своей натурой обречён на благородство. А вырвать даму из лап похитителя… – Скажи ещё: грязных, – проворчал Сирк. – Ладно рыцарь, но ты!.. Как у вас говорят, не веришь ни в бога, ни в чёрта, – чего ж ты-то в это влез? – Думаешь, я сам знаю? Если бы глядел на себя со стороны, решил бы, что дело нечисто, – не верю в бескорыстных спасителей… исключая того же Артура и ещё нескольких… э-э… сказочных персонажей. Но чтобы циник вроде меня раз за разом вляпывался в филантропию… Наверно, это рок. – Да, когда циник принимается творить добро – это серьёзно. А может, у тебя хобби такое? – Ой, не трынди, – отмахнулся Светлан. – От хобби удовольствие получаешь, а тут как в сосновом бору – сплошные шишки. – Хорошо, – кивнул хозяин. – Если настаиваете, я приглашу Солу – спросим у неё. – «Приглашу», – фыркнул Светлан. – А до сих пор не подпускал её близко, да? Жук!.. С дальнего берега к ним уже двигалась стройная фигура – ступала, точно по мелководью, погружаясь чуть выше колен. Бесплотные танцоры нехотя огибали её, а иные даже не тормозили – попросту пронизывали, будто на одну видеозапись наложили другую. Эта тень была намного крупней остальных, но в сравнении с Кроном казалась крохотулей – прямо-таки миниатюрная великанша. Зато пропорции её радовали глаз, обычной огрской нескладности в помине не было, каждая деталь безупречна, словно тут потрудился гениальный скульптор. Как ни странно, Сола походила на Лэлли точно сестра – конечно, если забыть о разнице в росте. Теперь понятно, почему Крон так благоволил к эльфке. Но прекрасное лицо тени показалось Светлану слишком безмятежным, невозмутимым, как у древнего божества, – ни опасений, ни улыбки. И двигалась она слишком плавно даже для призрака, будто плыла. – Щас она споёт: «Что воля, что неволя – всё равно», – проворчал Светлан подозрительно. – Ты, случаем, не накачал её своей гадской магией? – И близко нет, – откликнулся Сирк. – Она всегда такая. – Обычно, – тихо поправил Крон, знающий девушку намного дольше. Он по-прежнему не шевелился, точно окаменел, но глаза сияли, вперившись в Солу, а на широком лице проступило странное выражение мучительного счастья. Впрочем, знакомо, знакомо… Украдкой Светлан вздохнул. – Ну, девочка, – заговорил хозяин, – за тобой пришли – как ты и предупреждала. Хорошо, когда в вашем зыбком мире можно положиться хотя бы на одного друга, но тебе повезло сразу на троих. Что скажешь, милая? Без спешки оглядев гостей, будто проникая сквозь все заслоны к их сутям, видя самое сокровенное, тень произнесла чуть слышно: – Я ухожу с ними. – Подумай, дочка, – сказал Сирк. – Из года в год зябнуть в заснеженных горах, ждать десятилетия, пока вернётся плоть, греться у единственного костра… – Сам же сказал: трое друзей, – вмешался Светлан. – А через нас она подружится со многими. И на равнинах вовсе не так зябко. – Особенно, если обложить дровами, да? Уж люди Солу согрели – напоследок. Такое помнится долго. – То были не люди – выродки. И пусть посмеет кто тронуть её теперь!.. – Сударыня, – поддержалАртур, гневно сверкнув очами, – пока бьётся моё сердце… – Величество, не трать слов, – прервал Светлан. – Дева и так проницает нас до донышка. – Итак, Сола? – спросил хозяин. – Я иду, – прошелестела она упрямо. – И уматывай! – бросил Сирк, состроив обиженную мину. – Стараешься ради них, делаешь как лучше… – Отказываешь себе во всём, – подхватил Светлан. – Ты не шутишь, дядя? И от кого это слышу!.. – Разумеется, шучу, – рассмеялся дьявол. – На благодарность уповают лишь глупые благодетели. – Или корыстные. – Ну, тогда это не благое дело, а нормальная сделка. – Как сейчас? – Бесплатный сыр только в мышеловках, – напомнил Сирк. – По-твоему, ты один коварен? А если я затем и увёл Солу, чтоб заполучить вас? – «Мой милёночек лукав», – хмыкнул Светлан. – «А я лукавее его», да? – Почему же нет? – Ладно, не заливай. Ещё вчера мы сами не знали, что сюда попадём. И с Кроном пересеклись совсем недавно, а без нас он вряд ли бы дотопал. – Скажем, я хотел испытать Крона. А заодно одарил стимулом, дабы наш исполин развернулся в полную мощь, чтобы реализовал редкий свой талант. Крон и в одиночку добрался бы до моего мира, просто тогда ему потребовалось бы больше времени. Но ведь мне, знаете ли, не к спеху. – Тем более, к тому сроку ты надеялся обработать Солу так, чтобы она не пожелала возвращаться, – подхватил Светлан. – Даже, возможно, стала бы тебе рабой. И тогда ты вертел бы Кроном как хотел, водя на коротком поводке. А своей поспешностью мы спутали тебе все карты, верно? – Ну, не все, – улыбнулся Сирк. – Полагаю, мы и теперь сможем договориться кое о чём. – Э, вот про договоры речь не заводи!.. Не знаю, что у меня взамен души, но рисковать ею всё равно не хочется. – Да какой же тут риск? Всё, как в образцовом ломбарде. – Н-да? Но в ломбарде можно выкупить… гм… движимое имущество. – И здесь то же самое – конечно, если захочешь. Мой договор достаточно гибок, можно включить и такой пункт. – Нет уж, на фиг, на фиг… – Да чего ты боишься? Всё равно ж твоей душе придётся к кому-то пристать, когда отпрыгаешься. И почему ты думаешь, что Яхве примет тебя лучше? Я не утверждаю, что он злобен или злонамерен. Но эти его перепады, от гнева до раскаяния, его бесконечные метания, его мнительность… – Чего не простишь Творцу за талант, – вздохнул Светлан. – Или ты до сих пор веришь вздору про мои садистские наклонности, про мою ненависть к людям, возведённую, видимо, в абсолют? – А может, я буду гордым призраком бродить по прериям и пампасам, не примкнув ни к кому? – предположил Светлан. – Видишь ли, шибко настырных благодетелей я опасаюсь, наверно, не меньше, чем завзятых садюг. И хватит об этом, ладно? – Ладно, – не стал упорствовать Сирк. – Тем более, время поджимает. – И каков итог? – Вы вольны уходить – вместе с Солой, понятно. Никто не собирается задерживать ни вас, ни её. Я даже распоряжусь показать вам дорожку короче и безопасней, чтобы вам не рисковать на обратном пути. – Какое благородство, надо же! – проворчал Светлан. – Что-то мне не нравится тут. – Что именно? – Ты ж говорил о сделке, намекал на бесплатный сыр… В чём подвох? – Уверяю, я имею в виду как раз то, что говорю. Забирайте девицу и уматывайте. – Нет, – внезапно сказал Крон, и дьявол удовлетворённо ухмыльнулся. – Ну что ещё? – повернулся Светлан к великану. – Ты же за Солой шёл. – А другие сородичи? Без них не уйду. – Господи! – простонал он. – На полпути не тормозишь, да? Сколько их тут? – Около тридцати. – Двадцать восемь, – уточнил Сирк. – А сколько из них захотят обратно? Только честно. – Ну-у… Около двадцати. – Больше или меньше? – Больше. – На восемь, да? – Нет. На… Впрочем, разве это важно? – Действительно. И что имеешь сказать по этому поводу? Здесь и начинается настоящий торг, верно? – Угадал. – А ты неплохо просчитал ситуацию, – признал Светлан. – Умеешь разбираться в… э-э… великанах. – Спасибо. – Это что, у тебя такая мера допустимого злодейства? То есть ради одной Солы не стоит пачкаться в насилии, которое ты, в принципе, отвергаешь. Но когда речь заходит о тридцати великаньих призраках… пардон, о двадцати с неким довеском. Это напомнило мне одну телевизионную игру… – Опять тянешь время, да? – Ну не драться же с тобой? Хотя, если в нарушение законов гостеприимства ты попробуешь вытурить нас… – как бы невзначай богатырь коснулся ладонью рукояти двумечника. – Об этом и речи нет. Я давно не нападаю первым… на живых. – Тогда отпусти и этих бедняг. – А заодно поклясться, что не переиграю тут? – Сирк покачал головой. – Такая потеря слишком повлияет на мои планы. – А если мы просто задержимся тут подольше? Тебе ж не хочется начать всё сначала, как Яхве после Потопа? Такой труд накроется!.. – Ведь тогда вы сами сгинете и огров не освободите. Не говоря о том, что миллионы «заблудших» душ лишатся последнего прибежища. Патовая ситуация, а? И кто рискует большим – это вопрос спорный. – Не можешь не куражиться? – спросил Светлан. – Ну сделай широкий жест, освободи призраков без условий! – А как же правила, традиции?.. Нет, парни, лёгкой жизни не ждите. – Уж куда легче!.. Мало по пути сюда натерпелись? – Ничто не должно даваться даром – ты сам говорил. Героев это расслабляет, а тех, кто уже слаб, попросту развращает. – Даром? – возмутился Светлан. – Ничего себе. Да мы по твоей милости уже столько потратили!.. – Вот только не надо давить на жалость, – ухмыльнулся Сирк. – Приобрели тоже немало. Помолчав с минуту, богатырь отступил: – Ладно, и что предлагаешь? – Чтоб вы исполнили одно моё поручение – не скрою, опасное. – А насколько пакостное? – Своего Бога вам не придётся предавать – если ты об этом. И на злодейство толкать не собираюсь, не такой я дурак. – Золотых яблочек захотелось? С древа познания, небось? Или чудища какие допекают? – С чудищами и сам разберусь – если сунутся. На кормёжку тоже, видите, не жалуюсь. А что до знаний, то их, увы, получают не через желудок. – Ну, и чего не хватает дьяволу для счастья? – спросил Светлан. – Что мы умеем такого, с чем не управиться сатане? Как понимаю, речь вновь пойдёт о работе лифтёра. Здесь-то тебе далеко до Яхве, да? – И даже до Великих, – спокойно согласился Сирк. – Что не дано, то не дано. Каких трудов мне стоило дотянуться до вашей станции!.. – Может, не стоило тужиться? – съязвил богатырь. – Жил бы себе спокойненько тут, лепил сатанят по своему подобию. Зачем таскать у других? – Это тоже не мой профиль. Я управленец, не Создатель. Но, может, ты перестанешь меня перебивать? – Слушаю, слушаю… – Вообще, Шахты – изобретение Великих… точного авторства не знаю. Но почти все они отсюда ведут вниз – исключая ту, которую пробуравил Яхве, возносясь к истокам человечества. И станции в ней он устраивал сам, потому выходить можно далеко не на всех уровнях, к тому же выходы эти… – Порталы, – негромко подсказал Светлан. – …движутся вместе со временем, как ты уже сообразил. В самом деле, время можно сравнить с рекой, хотя какова плотность этого течения, я не берусь судить – скорее всего, оно вовсе не такое непрерывное, как вода, а меж ближними слоями имеются изрядные пустоты. И всё ж события одного временного среза каким-то образом откликаются на других станциях – точно от камня, брошенного в воду. При том что прямой зависимости, конечно же, нет. Однако сознания людей, обитающих в разных слоях, связаны меж собой неким резонансом – возможно, как раз через Яхве, ибо истинный бог взаимодействует с рекой времени по иным законам, нежели существа не столь масштабные. – Включая тебя, да? – Наверно. Но разговор сейчас не об этом. Видите ли, существует Шахта, которую не строили ни Великие, ни мой брат, которая возникла здесь ещё до углеродной жизни, – и вот в неё мне хода нет. Я даже закупорить её не могу. – Может, тамошний лифт попросту не останавливается здесь? – В том и дело, что здесь – самое дно Шахты. А уж как долго это дно дрейфует по течению… Видимо, миллиарды лет. – Выходит, нацелена она вверх? – спросил Светлан. – И куда ж ведёт эта ветка, на какую высоту, много ли в ней порталов? – Насколько мне удалось разведать, это очень простое сооружение, даже примитивное. Такое впечатление, что его и пробили-то случайно, словно бы одним мощным выплеском энергии. Так что станций там всего две, нижняя и верхняя. Ну, здешний-то выход я обезопасил надёжно. А до вас Шахта не достаёт совсем чуть, лишь несколько тысячелетий. – Да уж, на фоне-то миллиардов… – Мой братец понятия не имел о таком сюрпризе, когда драпанул отсюда. Да и я узнал о дикой Шахте, лишь когда начал своё строительство. И тогда же столкнулся с Огненными Племенами, остатками некогда великого народа, до сих пор обитающими на поверхности магмы. Кстати, я вернул им прежнюю планету, отодвинув удушающую кору, – только вряд ли они оценят такой широкий жест. – Всё это, как я понимаю, присказка… – А сказка в том, что их бого-царь тоже выжил. Хотя и выродился до первобытного состояния, почти в зверя. Когда Земля остыла настолько, что на смену прежним владыкам пришли Великие, принявшись заселять её своими народами, Огненным сделалось совсем худо. К естественным невзгодам добавились существа, с которых можно было спросить за свои беды, – примитивам свойственна такая реакция, да и основания для этого, признаться, были. В общем, взаимной любви не получилось, и, думаю, для Огненных нет разницы меж потомками Великих и отпрысками Скитальца – слишком большая дистанция, чтобы видеть отличия. – Короче, дядя, – поторопил Светлан, глянув на бурлящие тёмные клубы, сгущавшиеся над озером. – Что всё-таки стряслось на верхнем выходе Шахты? Чего натворил там Огненный бого-царь? – Да уж ничего хорошего, разумеется. Из созидателей он давно перешёл в разрушители и за те минуты, которые способен выдержать в прохладе субтропиков, успевает наделать немало зла. У людей хватило соображения, чтобы в разгуле огненных стихий, время от времени накатывающих на них невесть откуда, распознать сознательное начало, но вот понять, что к их Богу это не имеет отношения… Видите ли, произошло как бы наложение двух образов: нормального, человеческого божества и древнего, даже в сравнении с Великими, чудовища, смертельно ненавидящего людей. Или даже трёх, если считать меня, – хотя я на сцене появился позже. В результате образовалась такая каша!.. Что-то приписали Яхве, что-то навесили на меня. К тому ж людям свойственно раболепствовать перед сильными и жестокими… э-э… большинству, по крайней мере, – прибавил Сирк, глянув на богатырей. – По-вашему, спроста у них возник культ огня, грозного, но очистительного? Ну не странно ли, что, с одной стороны, огонь сделался обязательным атрибутом дьявола, а с другой – на кострах сжигают грешников, оправдывая свой кретинизм Божьей волей? – А чего ж Яхве не вытурит Огненного? – Мой брат не боец, как я уже говорил. Он и после драки с Великими не может прийти в себя – комплекс вины, понимаете ли. – А ты, значит, – те самые кулаки, которые должны быть у добра? Благодушно усмехнувшись, Сирк продолжил: – Вдобавок Яхве заметно ослаб к тому времени, растратив немалую часть себя на людские души. Рассеянная сила – уже не оружие, ей трудно справляться с чудищами, тем более укрощать стихии. Собственно, затем и появились вы, герои, чтобы компенсировать эту потерю. И потом, подобраться к духу огня вовсе не просто – он же носится, как демон!.. – Смешались в кучу джинны, черти, – проворчал Светлан. – А теперь ещё и демона приплёл. Может, хватит, а? – Между прочим, Содом с Гоморрой вовсе не Яхве порушил. Да и Потоп он затеял, чтобы пожары загасить. Ну, не рассчитал маленько, перебрал – с ним это случается, хотя и гений. – Новая трактовка дорогого образа? – осведомился Светлан. – Выгодная на текущий момент. Как это знакомо!.. Прямо родным повеяло. – Так ведь у каждого события обычно несколько причин, потому и возможен разброс толкований. Но ошибки же не снимают вину? – Умысел отягощает убийство – даже юридически. Мало ли чего не натворишь по нечаянности!.. – Проблема в том, что люди тоже звереют, когда видят ужасы, якобы творимые их Господом. И волны затем расходятся по всей Реке. Все эти старые религии, искажавшие лик Яхве до неприличия, превращающие его в Ра, Ярило, Уицилопочтли, Маниту, ещё бог знает кого!.. Если Бог позволяет себе убивать, рушить, жечь, то почему его детям не поступать так же? – Вспомни ещё легенду про Фаэтона, угнавшего папин дилижанс. – Тоже в струю, – кивнул Сирк. – «И взмолилась мать-Гея!..» Ну, тут даже мой тихоня брат не стерпел, разнёс колымагу вдрызг. – Чем и прославил имя хулигана в веках – раньше-то он катался, теперь на нём. Кстати, коляска там впрямь фигурировала или это образ? – Что-то в этом роде наверняка было, потому что с тех пор Огненный бог стал перемещаться заметно медленней. – Уже легче. Хотя не сильно. Ну, а каков вывод из вышесказанного? – С дискредитацией наших светлых образов пора кончать, – твёрдо сказал Сирк. – И заняться этим ты предлагаешь нам, – подхватил богатырь. – Вот спасибо, родной, уважил! Об этом я и мечтал всю дорогу: как бы из преисподней угодить в пекло. Проклятье, да сколько ж нам ещё болтаться тут? – А почему – «тут»? – ухмыльнулся дьявол. – Всё равно же вам это по пути… ну, с пересадкой, правда. Да и не предлагаю я сразиться с Огне-богом – разве сами захотите. Впрочем, вряд ли в этом есть смысл, всё устраивается проще. – Дождаться его очередного наскока и завалить дверь, чтоб он не смог вернуться? – Соображаешь, – похвалил Сирк. – А уж я позабочусь, чтобы зверь выскочил в нужный момент. – То есть рванул по нашим следам? – Ну, тогда шансов у вас будет намного меньше – вы даже до Шахты не сможете добраться. Нет, это вы последуете за ним, и как можно быстрей. – А что дальше? – Оснасткой, инструкциями я вас обеспечу… собственно, с вами пойдёт специалист. – Ага, – сказал Светлан и посмотрел на Амазона. – Главное – добраться до места. Разрушить Шахту не по моим силам, зато её можно перевернуть, нацелив в прошлое. А это, как понимаете, совсем другой коленкор. Особенно для налётчика. – То есть нам надлежит воздействовать на неё снаружи? – Именно. – Но если Крон не сумеет открыть другую Шахту? Останемся там навечно, да? – Смогу, – сказал Крон. – Войти – не выйти. В крайнем случае пробью собственный ход. Уж несколько тысчонок лет я осилю. – Видите? – тотчас ухватился Сирк. – И это, оказывается, не проблема. «Оказывается»!.. Выходит, прежде он не был в этом уверен? – Пустячок, ага, – фыркнул Светлан. – Начать и кончить. – Никто не говорит, что дело плёвое. Зато какой эффект! Несколько часов труда, и вы – спасители человечества… возможно. По крайней мере сдвижки ожидаются серьёзные. В конце концов, разве это не прямая обязанность героев? Я понимаю, Крона нужно покупать – но вы, люди… Ау! – Тебе не жарко в очках? – спросил Светлан участливо. – Наверно, яркий свет раздражает? А ведь это уже симптом. – Нет, я не вампир, – отказался дьявол. – Крови не пью, даже чужой энергетикой не питаюсь. – А души кто сманивает? Тоже, благодетель!.. Ты же паразит, привык выезжать за счёт других. И твои принципы растягиваются с лёгкостью, причём в такую ширь… – Ну чего ты заводишься? – поинтересовался Сирк. – Мы ж вроде не чужие – надо быть снисходительней. – Знаешь, когда близкие лю… э-э… существа начинают вести себя скверно, это воспринимается намного больней. С чужаков-то – какой спрос? – Вот это я и пытался втолковать вам, босс, прежде чем дезертировал с доверенного поста, – неожиданно заговорил Грэм. – Мне было больно наблюдать, как избранные вами способы воздействуют на вашу суть и как всё дальше убегает конечная цель, исчезая в туманной дали, заслоняясь промежуточными… – Ты слишком много болтаешь, чёртушка, – оборвал хозяин. – А иногда невредно и подумать. Каждую задачу приходится решать поэтапно… Впрочем, сейчас не время для дискуссий. – Значит, тебя не сдвинуть? – спросил Светлан. – Упорен в достижении цели, как все самодуры. Решил-таки расколоть нас ещё на один подвиг? – Никакого принуждения, – возразил Сирк. – Вот вам два пути, на выбор. По первому можете убираться без потерь и опасностей, прихватив то, за чем шли… – А чем, по-твоему, мы занимались раньше? – перебил богатырь. – Да тут сплошные распутья! – На втором… э-э… стяжаете вечную славу… – Посмертно. – …избавив людей от исконного Врага, настоящего, невыдуманного Зверя, сохранив миллионы жизней, вернув цивилизацию в нормальное русло. Ставка: будущее человечества, – разве мало? Не глядя Светлан стиснул могучее предплечье Артура, чтобы тот не ринулся соглашаться, купившись на величие цели. Короли ведь такие доверчивые!.. – Наконец я дожил до счастливого детства, – хмыкнул он. – Где ещё смогу наиграться всласть? – Но разве тебе не хочется сыграть по-крупному? – Господи, и этот помешался на играх!.. А на жизнь у вас остаётся время? – Жизнь – игра… Кто это сказал? – Пушкин, – отмахнулся Светлан. – Ладно, тогда давай играть по-честному. Мы-то рискуем самым дорогим, а ты швыряешь на кон то, что всё равно вряд ли станет твоим. Несолидно, а? – Ваши предложения? – Освободи всех, кто попал сюда не по договору. Тоже, конечно, не равноценно, но для тебя это хоть какой-то урон. – А если они не захотят уходить? – Вот это уже не твоя забота. – Договоримся так, – произнёс хозяин, подумав. – Солу вы, конечно, забираете с собой, великаны уходят сразу же после вас… А прочих я отпущу, когда закончите дело. Обещаю. – Если выживем, хотел ты сказать, – поправил Светлан мрачно. – Что, и у нас вроде как наклёвывается договор? – Лучше назовём это контрактом – чтобы не путаться. Или ты решился-таки заложить душу? – Обойдёшься, – буркнул богатырь. – Но всё равно – этого мало. Ведь если мы гибнем, то теряем, как понимаешь, жизни. А ты – лишь великанов. Где справедливость? – Нет её, – авторитетно заявил дьявол. – И никогда не было. Даже моему брату Яхве не удалось протолкнуть справедливость, как закон. «Ну, это я и без тебя знаю», – подумал Светлан. Однако озвучивать не стал. – Во, уже дождит! – заметил он, вскидывая глаза. – Таких тучек здесь, верно, не видывали. А то ли ещё будет!.. Над озером впрямь собиралась гроза – из разряда тех, которые на поверку оборачиваются бурей. Ждёшь ливней, максимум града, а тут бац – и на тебя рушится дерево. Или сперва рушится, а потом «бац»? – Ну говори, – усмехнулся Сирк. – Чего ещё хочешь? Я-то думал: делаю одолжение, предлагая вам славу, какая не снилась ни одному драконоборцу. Или вас больше не влекут опасности? – Эх! – азартно вскричал король. – Да отчего ж не погонять кровь по чреслам ещё разок? – Эй, ну дай поторговаться, – наклонясь к нему, прошептал Светлан. – Уж с дьяволом – сам бог велел. – Торговаться – мне? Вот таким интонациям Светлан всегда завидовал. Какое величественное презрение! – Ты, главное, не встревай, ладно? Уж я, ты знаешь, не такой привереда… В твоих интересах вооружить нас получше, – сказал он хозяину. – А ведь ты, в нарушение традиций, ещё не одарил дорогих гостей подходящими сувенирами. – Именно, что «дорогих», – проворчал тот. – Дёшево от вас не отделаться, это точно. Впрочем, торговался Сирк со вкусом и, если бы не поджимало время, наверное, растянул бы удовольствие надолго. В итоге Светлан выцыганил у него ещё два Знака, Жара и Стужи, а к ним огненный меч ангелочертей (действительно огненный, а не лазерный, – пламя как у газовой горелки, только намного длинней и жарче), затем роскошно оформленный трезубец, словно бы заимствованный у батьки Нептуна, сыплющий трескучими разрядами на пару десятков метров, и завесу невидимости (правда, всего на дюжину применений, но всё равно – круто). Выходит, не врали про Аида. Но как узнали, интересно? Или сюда уже наведывались ходоки? Скажем, Одиссей – проныра ещё тот!.. Закончив с торгом, дьявол упёрся взглядом в Амазона, уже оттеснённого прибывающей публикой к самой веранде. – Идут только добровольцы, – сообщил он лукаво. – По условиям контракта я не могу посылать чертей в огонь. Но ведь ты вызовешься сам, мой родной, не убоишься? Не думай, я ценю тебя очень высоко – однако дело и требует лучших. Ну, ты не разочаруешь меня? Злосчастный службист с решительностью кивнул, но сказал почему-то: – Нет. – И славно, – одобрил Сирк и повернулся теперь к главному охраннику. – Гавруша, ты не проводишь их? – произнёс он чуть ли не просительно. – Только до Моста, ладно? Дальше они уж сами. – А что, разве Амазон не доведёт? – пробурчал тот, словно подхватывая игру. Любимейший из слуг, ага… может покапризничать – в меру дозволенного. Хотя в разговор, надо отдать должное, даже не пытался влезть. – Ты же знаешь: временами его заносит. Ещё переусердствует, не дай бог… Ну ради меня, а? – Хорошо, хорошо. Если ради тебя… Давайте, гостюшки, шевелитесь, – обратился Гавр к пришельцам, – пока тут и вправду всё не взлетело к ангелам. По-моему, мы достаточно вам надоели, не смеем больше навязываться. Живее, парни, не доводите нашу погоду до греха!.. Как говорится, следуйте за мной. – А ты что, тоже с ними? – окликнул сатана Грэма, поднявшегося разом с богатырями. – Брось, такие дела не для тебя! – Вам это странно, верно? – спросил чёрт. – Признаться, мне тоже. И всё ж лучше я положусь на удачу моих новых товарищей, чем вернусь на службу. – Успокойся, чудак, я не собираюсь тебя принуждать – живи, как хочешь. Мне даже забавно наблюдать за тобой. – В ваши шуты я тоже не нанимался, – заявил отшельник, осмелевший от близкой опасности. – К тому же мой отпуск слишком затянулся. Пора и мне решаться на что-то, вам не кажется? – Ну-ну, не пожалей… – Эй, а угощение? – спохватился Светлан. – Артур-то отвёл душу, но мы остались голодными. Как насчёт сухого пайка? Широко осклабясь, Крон единым махом смёл блюда в свою бездонную торбу. – Господи, громила, – вздохнул богатырь. – Иногда ты бываешь такой порывистый!.. И как теперь это есть?Глава 15. Тропка над пеклом
До места Гавр довёл кратчайшим путём – попросту перебросил всех из пункта А в пункт Б, предварительно попросив богатырей не противиться его магии. Дескать, для их же блага тужится: раньше сядешь, раньше выйдешь… если доживёшь. Оказалось, архичёрт умел не только левитировать, и не зря Сирк назначил в провожатые именно его. С другим бы они добирались сюда не один час. А местечко оказалось примечательным. На вершине пологого холма, заодно служившего в бескрайнем лесу поляной, высилась винтовая лестница, плавной спиралью вздымаясь к самому небу. Никаких излишеств, включая перила, на ней не было, зато по её широким ступеням даже Крон прошёл бы, не нагибаясь. Вот здесь ясно просматривалась пелена, затянувшая местное «солнце», поскольку верхние витки стальной спирали словно бы погружались в багровый кисель, растворяясь на глазах. – Ну, теперь не промахнётесь, – бодро произнёс Гавр, тормозя у подножия загадочного сооружения. – Теперь вам, ребятки, всё вверх, вверх… – …по лестнице, ведущей вниз, – заключил Светлан. – Помнится, Сирк велел нас проводить до Моста. – А я не формалист, подхожу к его поручениям творчески, – огрызнулся старшой. – Ладно, парни, проваливайте – вы и так тут навели шороху. – Возмутили спокойствие, да? Вот уж чего не жаль. – Пошли, – сказал Крон, шагнув на удивительную лестницу. Но тут же остановился и вопросительно поглядел на Светлана. – Верно, – подтвердил тот без энтузиазма. – Первыми, как и обычно, идут самые осторожные. А ты уж опекай Солу… Прощай, Гаврош, – сказал он архичёрту. – Я буду поминать тебя в своих молитвах. – С тебя станется, – пробурчал охранник сатаны. – На фиг, на фиг… – Только не крестись, ладно? У меня и без того голова кругом. И они начали восхождение, снова вытянувшись в цепочку. Сразу за Светланом пристроился Грэм, видимо, тоже зачислив себя в «самые осторожные». За ним ступал Артур, на пару с великаном как бы заключив их единственную даму в скобки из непрошибаемой бесстрашной плоти, – понятно, призракам бояться особенно нечего, а всё же так спокойнее. Последним шёл Амазон. Виток следовал за витком, кружа головы даже без всякой высоты, – а когда это поставлялось в комплекте… К счастью, в этой сложной компании никто не мог пожаловаться на вестибулярный аппарат, да и подъём с каждой минутой становился легче – точнее, легче делались сами восходители, постепенно теряя вес. Это оказалось первой сложностью: как бы не сорваться с опоры при такой слабой сцепке. Впрочем, падение в преисподнюю вряд ли грозило богатырям серьёзными ушибами – они и не с такой высоты умели приземляться. Но вот улететь в другую сторону, рухнув в настоящее пекло… – Возьмёмся за руки, друзья, – призвал Светлан, плавно тормозя перед поворотной площадкой, – чтобы, значит, не пропасть. – Это стихи? – догадался Грэм, деликатно приваливаясь к нему со спины. – Или вы всерьёз? – «Ты», ладно? – предложил богатырь. – Раз уж мы так сблизились… Только не пойми это за приглашение. – Ну что… ты. – Крон, ты отыщешь в своём салате верёвку? – Есть, – ответил великан, вынимая из торбы моток. – Чёрт, надо было её помыть… Слушай, не дёргайся, – сказал Светлан Грэму. – Тоже мне, святоша – уж и не чертыхнись в твоём присутствии! – Ну, ты же понимаешь… – …милый, – фыркнул богатырь. – Ты ведь уволился из чертей? Ну и забудь – теперь ты лишь Грэм. А когда поминают… э-э… нечистого, это не про твою честь… Разматывай, разматывай, – велел он Крону. – Дальше пойдём в связке. Или все дотопаем, или тогда уж никто. Зато и никому не обидно, да? – По-моему, ты опять начал много говорить, – заметил Артур, мягко улыбаясь. – А раньше, что ли, молчал? Впрочем, ты прав: пахнет опасностью. Развернувшись на «площадке невесомости», они продолжили восхождение. Хотя теперь это больше напоминало спуск, да по сути и было им – продвигался-то отрядец к центру Земли. Вокруг сгущалась оранжевая дымка, зато впереди (вверху, внизу?) сквозь истончившийся её слой уже проглядывала раскалённая поверхность планеты, какой она была в стародавние времена, до того как покрылась корой. Вскоре ноги опять ощутили нормальную опору, но затем всплыла новая проблема: искусственная гравитация Сирка, мало-помалу усиливаясь, стала накладываться на естественную, и не успокоилась, пока путники не потяжелели втрое. Оглянувшись на Крона, и без того мало схожего с мотыльком, Светлан спросил: – Как тебе? – Терплю, – прохрипел тот. – Терпи-терпи… Сила у тебя есть, лишь бы сердечко не засбоило. – У великанов этот орган никогда не сдаёт. – Ага, прямо «пламенный мотор»… А разгрузиться не хочешь? Торбу мог бы понести я. Или Артур. – Не-а. Вдруг вам опять придётся шустрить? – Ну, гляди… И он двинулся по ступеням дальше. Бедняга Грэм за его спиной тяжко вздыхал, пыхтел, но не жаловался. Амазону, верно, тоже приходилось несладко, но он был гораздо крепче сородича, а может, и специально готовился к походу. Кстати, меж Грэмом и чёртом-боевиком явственно ощущалась напряжённость, хотя друг от друга они держались на дистанции. И что их связывало раньше? Чуть позже отрядец дотопал до конца лестницы, и здесь Светлан опять притормозил, изумлённо озираясь и пытаясь свыкнуться с обстановкой. Вот здесь действительно было жарко, как… в пекле. В сотне метров под ними с грузной медлительностью бурлила раскалённая магма, пузырясь, взрываясь огненными фонтанами, запуская ввысь трескучие шутихи, даже при такой тяжести нередко взмывающие над ступенями. А от нижней (или верхней?) лестничной площадки над жутким этим варевом пролегала мерцающая лента шириной не более пяди и прямая, как натянутый трос. Куда она вела, мешал разглядеть вонючий пар, без жалости обжигающий кожу и клубящийся вокруг так буйно, будто его месили смерчи. «Случаем, это не мост Сират, по которому должны пройти умершие, чтобы попасть в рай? – подумал Светлан, заранее пугаясь. – Тонкий, как волос, и острый, как меч Азраила. Конечно, преувеличение – но разгуливать тут… Чёрт, мы ж не эквилибристы!» – А лучшей тропки Сирк не мог сварганить? – проворчал он. – Или всеобщий дядя продолжает нас испытывать? – Тут ведь не его царство, – пояснил Грэм. – Здесь владычествует Огне-бог. Это всё, что удалось нашему боссу. – Здесь нам не тут, – кивнул богатырь. – Здесь климат иной… Надеюсь, дьявол уже послал боженьку по известному маршруту? Иначе тот устроит нам пляски на канате!.. – Чёрт, – пробормотал Крон. – Какие-то проблемы? – спросил Светлан, оборачиваясь. – Не люблю огня, – сказал великан. – Можно даже сказать, боюсь. – Это не ты боишься, это Сола. А ты лишь отражаешь её страхи… Верно, милая? Тень слегка кивнула, улыбнувшись так, что у Светлана защемило сердце. Господи, ну какими же уродами надо быть!.. Не дай бог, я пересекусь с ними – забуду, что сам человек. – Тебе все «милые», – пробурчал Крон. – Потому что они такие и есть, разве нет? Красивые, добрые… – А я? – с обворожительной миной осведомился Грэм. – А ты не лезь, – усмехнулся Светлан. – Ишь, универсал! – Именно поэтому я понимаю мужчин, как никто. – Вот и пойми, что здесь тебе не светит. Не тот контингент. – Переведя взгляд на Амазона, он позвал: – Эй, подойди-ка. – Я тебе не «эй», – процедил тот, однако приблизился. – Извини, Амазончик, – поправился Светлан. – И не Амазончик… – Хорошо, пусть будет Амаз – устраивает? Звучит мужественно, даже устрашающе – особенно на узком шоссе… Я вот что хотел узнать: тебе знакомо чувство локтя? – Предположим, – нехотя ответил спец-чёрт. – Здесь все хотят жить – включая, наверно, тебя. А наши шансы сильно зависят от слаженности действий. Видишь ли… э-э… Амаз, так сложилось, что в этой группе заправляю я… то есть, имею в виду, при обострении ситуации, когда некогда и даже опасно дискутировать. Вопрос следующий: войдёшь ли ты в нашу команду, чтобы стать нам хотя бы соратником, или предпочтёшь путаться под ногами? Конечно, никто тебя не принуждает, но, сам понимаешь, отношение к тебе будет зависеть от твоего выбора. Итак? – Хорошо, – выдавил Амазон после паузы… впрочем, недолгой. – Хорошо-то хорошо, а конкретней? – Вхожу… в команду. – И ладушки. Тогда диспозиция следующая: Крона, как самого шаткого, поместим между мной и Артуром, на растяжках. Черти пусть тоже страхуют по мере сил – всё-таки наш самый ценный кадр, без него экскурсия теряет смысл. – А Сола? – тотчас спросил Крон. – Да, вот Сола… Загадочно глянув на богатыря, красавица-тень скользнула к своему другу и, с усилием вплыв в великанье тело, сгинула с глаз. Крон низко зарычал, словно от наслаждения, даже зажмурился, оскалив устрашающие клыки. – Правильно, – согласился Светлан. – Теперь вы, если сорвётесь, то уж вдвоём. Береги себя, громила!.. Конечно, жаль, что мы больше не видим нашу Даму. На тебя-то, образина, чего глядеть? – А вы пытайтесь в уродливом огре разглядеть прекрасную Солу, – гоготнул Крон, открывая разом засиявшие глаза. Кажется, они даже сделались больше. – Но разве и я не приятен на вид? – ввернул Грэм. – Если желаете, я подбавлю себе женственности. – Упаси бог, – сказал Светлан. – Лучше уж быть, чем казаться – по-моему. Хватит с меня здешней виртуальности. Оглядев их странное войско, разросшееся аж до шести единиц (из них – одна невидимая), богатырь покачал головой. Затем шагнул вплотную к мосту. – Я фантаст, зовусь я Светик, – со вздохом произнёс он. – От меня вам всем… Короче, приказываю всем долго жить. – Как это? – удивился Крон. – Идиома, – пояснил Светлан. И кивнул на Грэма: – Вот он знает. – Огры в таких случаях говорят: сыграть в яму, – охотно перевёл тот и вздохнул ещё тягостней, чем Светлан. – Если совсем коротко: каюк. – А-а… – Ну, вперёд, – молвил Артур, как всегда, предпочитающий действовать, а не болтать. И с улыбкой прибавил: – Дружище, тебя подтолкнуть? – Лучше уж сразу спихни. Чтобы не мучился. Стараясь не глядеть вниз, Светлан зашагал по этому издевательскому подобию тропы, слегка балансируя руками. С каждой минутой жара делалась нестерпимей, словно её раскочегаривали нарочно. Громадная печь преисподней полыхала вовсю, поджаривая подвернувшиеся клочки углеродной плоти точно на вертеле. Потихоньку Светлан стравливал Силу, остужая воздух в самой близи отрядца, – иначе тут впрямь можно было спечься. («А вот печёная богатырятина – налетай!») Но тут же восполнял запасы, благо горячий воздух прямо сочился магией. Изредка приходилось отпихивать или тормозить огненные снаряды, летящие в злосчастных пришельцев, будто их нацеливали. Кстати, не исключено. А протянутый над адским варевом мост казался таким узким… – Смотрите, – сдавленно прошептал Грэм, указывая вниз. – Вот и обитатели огненных глубин, самые древние из сапиенсов Земли. Чуть скосив взгляд, Светлан в самом деле заметил проворные фигуры, скачущие по расплавленному месиву, точно по тверди, – впрочем, ступали они, похоже, с разбором, предпочитая участки поплотней. Размером фигуры ненамного превосходили людей, но выглядели куда атлетичней – что неудивительно, учитывая условия, в каких им приходится жить. Хвоста на них не было, как и копыт, зато рога имелись, причём явно не в качестве украшения, а на сгибах конечностей и плечах торчали опасные шипы. Пропорции близки к человеческим, вот окраса не разобрать – в этом спектре всё виделось в красных тонах. Ступни разлапистые, несколько напоминавшие ласты, на всех пальцах изрядные когти. А своими мужественными, «тевтонскими» ряхами, наверняка скрывавшими мощные челюсти, здешние сталевары смахивали на плакатных строителей коммунизма. Одежды в помине нет (дикари, понятное дело), но почти каждый сжимал в руке здоровенные вилы с двумя зубьями-штыками. – Это и есть артиллеристы? – спросил Светлан. – Что-то не похожи. – А вот кого они напоминают, так это… – заговорил Грэм. – Знаю, – прервал богатырь. – Не трать слов. Довольно с нас и одного болтуна. – Кого это? – спросил Крон. – Назовём их бесами, – предложил Артур. – Чтобы не путаться. – Ходу, – сказал Светлан. – Не нравится мне эта бесовщина. Но бежать по такой струне да под порывами усиливающегося ветра было бы самоубийством – то есть богатыри бы, наверно, ещё справились… А может, и черти – уж этим ловкости не занимать. Конечно, жители недр передвигались быстрее. Постепенно суета внизу нарастала, из тумана выныривали всё новые бесы, смыкаясь под отрядцем в эдакий почётный эскорт. Вроде ничего особенного они не вытворяли, только метались как припадочные, верещали чего-то вразнобой да потешно потрясали вилами, однако зенитная пальба по чужакам нарастала с каждой минутой – теперь у Светлана едва хватало Силы, чтобы ставить заслоны. По-видимому, за миллиарды лет бесы научились-таки управляться с огненной средой, хотя это не помогло им предотвратить остывание планеты. А если когда-то они и были цивилизованными, то ныне от прежних знаний остались одни шаманьи пляски… впрочем, довольно опасные для чужаков. А если добавить к этому могущество Огне-бога… Слава… э-э… дьяволу?.. что пока путникам досаждают лишь простые бесы. – Может, они решили, что нас поджаривают специально для них? – предположил Светлан, ладонью закрывая пылающее лицо. – И теперь обижаются, что мы не сигаем к оголодавшему населению. – А почему тебе не садануть по ним Стужей? – спросил Крон. – Они ж на части рассыплются от перепада. Ступал он как заведённый и довольно споро, хотя для его огромных подошв тут попросту не хватало места. Но координация горца тоже чего-то стоила. Возможно, Крон даже в одиночку сумел бы тут пройти – однако шансов у него было бы немного. – Что, верзила, не нравится, когда едят? – усмехнулся Светлан. – Вот когда проникнешься как следует, тоже заделаешься вегетарианцем… Нет, туземцев притеснять мы не будем – им и так тяжело. Пожил бы сам при утроенной гравитации… – Ко всему привыкаешь, – пробурчал великан. – Зато какие крепыши – ишь, сигают. – Конечно, если речь зайдёт о нашем выживании – ну, тогда… Но не раньше, нет. Изредка на пути встречались то ли тросы, то ли прутья из стали, от тропки уходившие ввысь, в сторону дьявольского рая, – видимо, на них и держался мостик. Удивительно, но он почти не раскачивался, – скорее всего его подкрепляла магия… э-э… дьявольская. – Кажется, я переоценил свои силы, – забормотал рядом Грэм. – Ещё пару минут, и на бесов свалится чёрт… Какое пекло, господи! Интересно, какого «господа» он помянул? Похоже, их теперь двое. – Да куда ты денешься? – сквозь зубы откликнулся Светлан, стараясь не перхать. – Ты ж на привязи. Однако сам посмотрел вперёд с беспокойством, как и прежде, увидав там лишь раскалённые бурлящие клубы, в которых растворялась тонкая лента. «Когда ж это кончится, дьявол!.. Похоже, и моя Сила на исходе». – Осталось немного, – донёсся голос Амазона, тоже звучащий не слишком бодро. – Мы почти дошли. Впрочем, держался спец-чёрт неплохо и слабую женщину из себя не изображал, как его соплеменник. Для равновесия, что ли? А может, из духа противоречия? – Уж я – точно, – прошептал Грэм через силу. – Не ной, – сказал Светлан. – В конце концов, разве мало ты пожил? – Это ты утешаешь, да? – Могу ещё за шиворот тряхнуть. Поможет? – Ты очень добр, спасибо. – Спасибо, да? – Спасибо, нет. – Тогда встряхнись сам. Бери пример с коллеги, смотри вперёд с оптимизмом. – Впереди – лишь твоя спина. Ты заслонил мне всё будущее. – Не преувеличивай. Будь мужчиной – хоть некоторое время. – Ну, разве напоследок… Или лучше умирать женщиной? – С этим – не ко мне. И вообще, лучше замолкни. – Да, что-то мне стал изменять такт, – со вздохом признал Грэм. – Это от жары. Но ведь Сола не слышит? – Думаешь? – Молчу, молчу… И в этот миг из тумана проступил огненный пузырь – размером с хороший холм, если не с гору. Мост подводил вплотную к его пылающей стенке и – обрывался. Дескать, дальше уж ваши заботы, а я свою задачу выполнил. – Как это понимать? – спросил Светлан, останавливаясь в десятке метров от чудовищного пузыря. – Мы должны туда прыгать, да? Мол, доверьтесь своей судьбе – авось повезёт. Бросив взгляд вниз, он отметил, что краснорожие бесы наконец отстали, сгрудясь у невидимой границы в беснующуюся толпу, словно бы дальше их не пускало табу или страх. А заодно прекратился обстрел брызгающими сгустками лавы, и даже ветер ощутимо стих, будто стихиям не дозволялись тут лишние вольности. Зато жар ещё усилился, пробиваясь даже через заслон. Вот здесь и обитает Огненный бог? – Всё равно обратно я уже не дойду, – обречённо сообщил Грэм. – Тебя-то мы как-нибудь допрём – верно, Артур? Но вот что делать с этой глыбой? – Светлан оглянулся на Крона. – Ты ведь не пойдёшь на попятный, громила, – даже ради Солы, да? Хитрюга Сирк не ошибся в тебе? – Да, – со вздохом подтвердил великан. – В смысле, не пойду. – А ты уверен, что Шахта – тут? – Я её чувствую. – Ну, хоть с этим ясность. Потому что в себе Светлан не ощущал ничего. Кроме, пожалуй, тоски – смертной или какой другой, поди разберись. Или правильней это назвать страхом? Вообще, гробануться с сотни метров да при тройной тяжести – это даже для богатырей слишком. А если представить, какие радости ожидают внизу… Конечно, и по лаве можно бегать… некоторое время, пока не начнут испаряться ноги. Итак, Грэм и Крон высказались. Артур тоже не из тех, кто поворачивает. А Амазон чел… чёрт подневольный, ему и деваться некуда – только вперёд. Значит, большинством голосов… при одном воздержавшемся. Демократия соблюдена. – Никому не требуется последнее слово? – спросил Светлан. – Тогда мужайтесь, ребятки, и потерпите пару минут – мне нужно собраться с Силой. Закрыв руками лицо и вдохнув поглубже, он снял все заслоны, до сих пор отгораживавшие отрядец от пекла. Даже без лавовых бомб и обжигающих порывов ветра по пятерым шибануло страшно. Жалобно застонал Грэм, обеими руками вцепившись в локоть Светлана. Заскрежетал зубами великан, куда более привычный к холоду, чем к жаре. Чуть слышно зашипел Артур, вообще непонятно за что страдающий – уж ему-то прямая дорога в рай. Даже Амазон издал странный звук, словно бы задыхался. А что б вы запели, голуби, если бы такая же баня сопровождала от начала Моста? Пожалуй, пока дошли б, от кожи остались бы лохмотья – даже от такой толстой, как у Крона. Ощутив, что наполнился Силой до краёв, Светлан скомандовал: – А теперь, все разом, – вперёд! Волоча за собой Грэма, он коротко разбежался и сиганул в огненную стену, в самый последний миг включив свой холодильник на полную. Верёвка, протянутая к Крону, было напружинилась, но тут же опять ослабла. А следом за рванувшим с места великаном наверняка поспешили Артур с Амазоном – и если бы даже замешкались, их попросту утянуло бы за такой массой. Через секунду вся связка уже рушилась в неведомую глубь, окружённая прохладной Сферой и не видя вокруг ничего, кроме полыхающего пламени, в котором даже привычные бесы вряд ли бы смогли выжить. А что стало бы с Кроном, если б он сунулся сюда один? Похоже, Сирк плохо представлял, в какую печь хотел запихнуть великана. А ещё всезнающий, блин… А падение всё длилось. Да куда ж они летят-то: к центру Земли? Или всё-таки в будущее? Относительное, конечно. – Хоть помрём в комфорте, – произнёс Грэм, с наслаждением вдыхая прохладу. – Я уже и такой малости рад. – Особо не радуйся, – откликнулся Светлан. – Может, моя Сила кончится раньше, чем помрём… Это Шахта, ты уверен? – снова спросил он у Крона. – Как у нас со временем – хоть на сколько-то сместились? – Вроде бы нас несёт, – откликнулся великан. – Не шути так. А то и впрямь… – Быстро несёт, точно ураганом. Так шустро я ещё не гонял. – С одной стороны это, конечно, хорошо: даёт шансы успеть. – А с другой? – С другой – как бы не размазало при торможении. Или тут не действует инерция? – Вот сейчас и узнаем, – флегматично заметил Крон. – Похоже, подлетаем. – Ну, парни, пристегните ремни, –сказал Светлан, снова ухватывая изящного Грэма за пояс. – И да прибудет с нами Сила!.. – Какие ещё ремни? – успел спросить великан, и в эту секунду они действительно прибыли.Глава 16. По следам снежного человека
Их, всех пятерых, попросту вышвырнуло из огненной печи на широкий заснеженный уступ и на изрядной скорости повлекло к пропасти. Тотчас же Светлан на остатках Силы выстроил невидимую стену, отгородившую путешественников от обрыва. Почти каждому этого хватило, чтобы затормозить, – кроме Крона с его громадной инерцией. Сколько он ни упирался ножищами, скользя по обледенелому камню, его таки вынесло за край. А падать отсюда пришлось бы долго. Метнувшись следом, Светлан успел вцепиться в край великанского жилета, пропоров пальцами толстенную кожу. (Из бегемота её, что ли, кроили?) И тут же распластался по краю пропасти, закостенев в крюк. Чёрт, такая масса! – мелькнуло в голове. Затащит ведь… Но в следующий миг ощутил, как щиколотки стиснули королевские длани, добавляя ему опоры. А ещё через секунду из провала взметнулись две громадные руки, похожие на стволы, и обрушились на ближние валуны, вминаясь в них растопыренными пятернями. Сразу сделалось легче. На пару с Артуром, оставляя в камне глубокие отпечатки, они вытащили великана на тропу. Оба чёрта подсобляли им, изо всех сил натягивая верёвки, – а куда денешься: связка. Впрочем, тросы как раз легко перерубить. Но почему-то такое никому не пришло в голову – даже, по-видимому, Амазону. – Конечно, ты у нас маленький, – сказал Светлан, отдуваясь. – Однако не настолько, чтобы носить тебя на руках. С чего это ты распрыгался? – Человечек, – пророкотал Крон, – ну ты силён!.. – Да, я сильный, – не стал спорить богатырь. – Но лёгкий – в сравнении с тобой. В следующий раз подыщи противовес повесомей, ладно? В этот миг из великана выплыла Сола, как всегда изящная и ещё более пригожая в утренних лучах настоящего солнца, и благодарно улыбнулась Светлану, чем едва не вогнала его в краску. Затем великанша с той же улыбкой поглядела на Артура, и воспитанный монарх тотчас поклонился со всей учтивостью. А если бы мог, наверно, и руку бы поцеловал. Чёрт, умеют же люди!.. Кстати, о чертях. – Ну, ты уже остыл? – спросил Светлан у Грэма. – По-моему, здесь не очень жарко. – Ещё нет, но за этим дело не станет, – ответил тот, озираясь с любопытством, но без восторга. – А вскоре даже начну мёрзнуть. Видите ли, из вас я самый лёгкий… исключая Солу, разумеется. Но ей-то не грозит переохлаждение. – Я тебя согрею, – пообещал Светлан. – Как товарищ, понятно, – не подумай плохого. – Да что ж тут плохого, господи!.. – Хотя после парной приятно окунуться в снежок… ненадолго. – Именно, – подтвердил Грэм. – Не дольше, чем на пару секунд. Зачерпнув полную горсть из ближнего сугроба, Светлан сунул её в рот, остужая горло. Вторую порцию размазал по открытой коже, пылающей до сих пор. Похоже, верхние слои всё-таки слезут – обгорели всерьёз. Грэм наблюдал за богатырём с некоторым испугом, явно не приученный к повадкам северян. Хоть он не скупился на жалобы, но пострадал меньше людей – собственно, его атласная кожа даже не покраснела. А может, успела уже посветлеть от здешнего морозца. – Для долгожителя ты слишком впечатлительный, – заметил Светлан. – И как только протянул столько? Или кокетничаешь? – А вот про возраст лучше не будем. – Бестактно, да? Ну, тебя повело!.. Зачерпнув ещё снега, чтобы утолить жажду, Светлан снова подошёл к обрыву и окинул взглядом величественные горы, вздымавшиеся вокруг. Солнце пока освещало лишь верхушки, покрытые вековыми сугробами, кое-где даже прихваченные льдом. А уступ, на который выбросило группу, лепился к отвесной стене, уходившей бог знает на какую глубину. Под ногами, довольно далеко, клубился туман, сверху похожий на снежные завалы, хотя на самом деле это были облака. После раскалённой атмосферы пекла здешний воздух показался живительным – сперва. Но затем обнаружилось, что его, собственно, почти нет. Пожалуй, такая разреженность соответствует высоте километров в шесть. И если сравнить это с супом, наполнявшим преисподнюю… Всё равно что из водных глубин разом вырваться на поверхность – для нормального человека такой перепад стал бы губительным. – Неожиданное попадание, – произнёс Светлан. – Я думал, мы угодим в Элладу или на Ближний Восток, – вроде там основные события. А это больше смахивает на Гималаи. Вот только голой Распутиной не видать. – Чего? – не расслышал Крон. – Какого ещё распутства? – Ну, ты скажешь… А вообще, больше всего я боялся вынырнуть в кратере действующего вулкана – вот там мы хлебнули бы горя. Уж лучше Индокитай. Хотя и далеко. Тысяч пять-шесть километров до родных мест. – Разве для Огне-бога это расстояние? – сказал Грэм. – Он же летает как демон. Даже до Америки домчит с лёгкостью. – А, ну да: Уицилопочтли, грозный бог войны, почитавшийся ещё тольтеками, а затем отошедший к ацтекам, – вспомнил Светлан. – Недаром Сирк его приплёл. – Оглядевшись ещё раз, прибавил: – Но если считать в годах, до дома ещё ближе. Что значат несколько тысяч лет в сравнении с десятками миллионов!.. Отступив от края, он оглядел всю компанию, остановился глазами на Амазоне. – Ну, блондин, что теперь? – спросил богатырь. – Крон доставил нас до места – очередь за тобой. Как закупорить эту Шахту? – И прибавил с подозрением: – Надеюсь, ты не камикадзе? Потому что о такой цене уговора не было. – Сам не хочу, – ответил тот. – Но если не сможем убраться на безопасное расстояние… – Ага. И сколько это? – Хотя бы на соседнюю гору. – Ясно. А много у нас времени в запасе? – Думаю, что мало. – Замечательно! Светлан ещё раз и со всей тщательностью оглядел ближние окрестности, в слабой надежде обнаружить хоть какой-то исход с этой площадки, но тупик оказался надёжным. Богатыри ещё могли бы спуститься по гладкому отвесу, цепляясь за крохотные щербинки, возможно, и черти как-нибудь исхитрились, но Крону даже пытаться не стоит – размерчик не тот. Хоть и могуч великан, хоть и к горам привычен, однако ж у всех есть пределы. А верёвки хватит лишь на пару сотен метров. И время, время!.. – У тебя глаза разнесены шире, чем у других, – обратился Светлан к исполину. – Значит, и глазомер хороший. Сколько, по-твоему, вон до того карниза? – В метрах? – уточнил Крон, прищуриваясь. – Ну. – Двести тридцать пять. – Ч-чёрт… Светлан покосился на парочку ангелоподобных, сейчас же навостривших уши. – Кто-то из вас может левитировать? – спросил он. – Или переноситься сквозь пространство – хотя бы на дистанцию видимости? Ну, Гавр же умеет!.. – Ему по чину положено – архичёрт, – пояснил златовласый. – А мы – среднее звено. Исчезать-то ещё способны. – Да наплевали б на субординацию! – Как это? – удивился блондин. – А вот как я плюю, – сказал богатырь и с усилием поднялся в воздух. Эх, потяжелел-то как!.. – Ладно, – прибавил он. – Ты, Амазончик, готовь свой сюрприз, а мы пока наладим переправу. Ну, с нами бог… И прихватив конец верёвки, с опаской миновал край уступа и поплыл через пропасть к облюбованному карнизу, ведущему в обход соседней горы. Даже такой, горизонтальный и неспешный, полёт давался Светлану трудно. Ещё бы: почти любая ведьма уступала ему весом впятеро. Но лучше уж так, чем никак. До карниза Светлан всё же доплюхал, и верёвки, к счастью, хватило – в аккурат, от края до края плюс ещё метра четыре. Отступив к самой стене, он достал из-за спины двумечник и, не раскладывая, одним мощным ударом вогнал его в камень чуть ли не до рукояти. Понадёжнее привязав к ней трос, помахал рукой Крону. Тотчас великан пару раз дёрнул за верёвку, проверяя на прочность, затем глубоко вонзил в уступ четырёхглавую секиру и закрепил свой конец троса, натянув потуже. Вот и мост. А чем он хуже протянутого над пеклом? По крайней мере короче, а падать с того даже больней. Сам переход занял минуты, не став серьёзным испытанием даже для Грэма, координированного, кстати, не хуже других, то есть абсолютно. А Сола, не спрашивая согласия, опять погрузилась в Крона – вероятно, чтобы добавить великану ответственности. Тот и впрямь ступал по тросу, как по стеклянному, – себя бы он так не оберегал. А последним перешёл Амазон, как раз успев закончить своё загадочное действо. Что бы он ни готовил там, на работу подрывников это походило мало. – Ну, теперь мы вольны рвать отсюда когти? – спросил Светлан у него. – Насколько понимаю, лучше нам не светиться тут, когда заявится Огне-бог. Нехотя блондин покачал головой. – Что? – Мы должны находиться в пределах видимости, иначе мина не сработает, – ответил Амазон. И с видимым усилием прибавил: – Во всяком случае, я. – Прелестно, – сказал Светлан. – И сколько у тебя шансов, по-твоему? – Не… знаю. – А кто ж тогда камикадзе – Пушкин? Так он уже получил своё. Блондин опять промолчал. Теперь он вовсе не напомнил бестию, а на богатыря смотрел без всякого вызова, скорее с тоской – помирать-то никто не хочет. При этом, как ни странно, Амазон всё больше походил на мужчину. А на него испуганно взирал Грэм, в отчаянии ломая руки. Выглядело это вполне искренне, хотя слегка театрально, на вкус Светлана. Неслышно чертыхаясь, он пробежал по тросу обратно на уступ. Поднатужась, вытащил из камня великанскую секиру, затем, не отвязывая, вместе с ней снова перелетел на карниз. Здесь освободил собственный двумечник, вернув к себе за спину, и только тогда объявил: – Ладно, отходим – насколько возможно. – А дальше чего? – спросил Крон, башней возвышавшийся возле Солы. – Дальше мы с блондином остаёмся поджидать боженьку, а вы топаете к ближней Шахте – конечно, если тебе не изменит нюх. – Фигу, – буркнул великан. А король лишь пожал плечами, не считая нужным тратить слова. – Послушайте, – терпеливо сказал Светлан. – Хочешь не хочешь, но Амазон теперь в нашей команде – со всеми, как говорится, вытекающими… – В точку, – подтвердил Крон, и Артур согласно кивнул. – Но нет же смысла рисковать всей шестёрке? Если уж мы вдвоём не выберемся… – Для меня – есть, – возразил король. – Собственно, почему с Амазоном не остаться мне? – Да потому хотя бы, что ты не умеешь летать. И Знаками не владеешь. – Мой друг, дело ж не в этом, – улыбнулся Артур. – Даже если бы я превосходил тебя во всём, ты всё равно отказался бы уходить. Просто потому, что никогда бы себе этого не простил. И говорить тут, по-моему, не о чем. – Прямо мои слова, – поддержал великан. – Чего болтать попусту? А Сола одобрительно улыбнулась. Даже Грэм не возразил ни словом, хотя уж ему жертвенность вряд ли в привычку. – Ну, вольному – воля, – сдался Светлан. – Раз так, устроим прощальную гастроль. А пока не будем терять время. Порядок следования… да как хотите! И он зашагал по карнизу в сторону, показавшуюся ему более перспективной. Первым за богатырём поспешил Грэм и вскоре пошёл вровень, зябко обхватив плечи руками, – благо ширина тропы позволяла. Да-а, тулуп бедняге сейчас бы пригодился!.. Впрочем, разве черти уязвимы для бактерий? А как вовсе заледенеет, мы его – на сковородку, оттаивать. Или в СВЧ-печь. – Что, Грэмчик, на ваш курорт мало походит? – спросил Светлан. – А может, тебе бороду завести – для согрева? Бородатая женщина – тот ещё номер! – Не вижу тут смешного, – откликнулся красавец несколько уязвлённо. – Это моя беда: плохо переношу холод. – Можно подумать, жара тебе нипочём!.. Забыл, как плакался на Мосту? Вообще, какой-то ты тепличный, а? Перепад в жалкую полусотню градусов – и ты уже дохнешь. – В полусотню? – возмутился Грэм, вскинув брови. – От нормы, имею в виду. – Хо, на Мосту было куда больше! – Зато здесь – меньше. – Но ты же обещал меня согреть? – напомнил бывший чёрт. – Ну, мало ли что сболтнёшь сгоряча!.. – А обещание, говорят, дороже денег. Давай-давай, исполняй… Осторожно завладев массивной рукой богатыря, Грэм прижался к ней всем корпусом, действительно прохладным как у ящерицы. Может, ангелочерти как раз и относятся к холоднокровным, а на людей похожи для мимикрии? Ведь проклюнулись чёрт знает когда!.. – Странно, что ты не дрожишь – а, Грэмчик? – заметил Светлан. – Тебя бы к нашим докторам, на обследование, – то-то бы удивились!.. Но за свою долгую жизнь мог бы и научиться самообогреву. – Зачем? Я специализировался по южным странам, а в горах, на такой высоте, люди не живут. Мне даже снег в диковинку. – Ну потерпи. Когда солнце поднимется к зениту, станет теплей – на таких высотах больше зависит от лучей, чем от воздуха. Но Грэм продолжал льнуть к богатырской руке, точно к печке, а если бы мог, наверняка забрался бы в Светлана, как Сола в великана. Впрочем, будь чёрт таким же бесплотным, его меньше бы заботил мороз. – Будешь вести себя хорошо, – ухмыльнулся Светлан, – может, и возьму тебя в домашние обезьянки. Посажу, скажем, на плечо, обучу разным трюкам… – К тебе я бы и попугаем пошёл. Позови только. – Позови меня, – пропел богатырь голосом Магомаева. – А на что ты ещё годен, кроме как обольщать? – По-твоему, это просто? Тоже в своём роде искусство. – И в каком же, интересно, роде? Зависит от клиента, да? – Вообще, ты прав, – неожиданно признал Грэм. – С этим надо определиться. Кстати, при длительном неиспользовании наши половые… э-э… признаки начинают исчезать. А при желании этот процесс можно и ускорить. – Надеюсь, это не я тебя вынуждаю? Или там ложные надежды внушил… – Ты, пожалуй, внушишь, – укорил чёрт с милой улыбкой. – Правильный до невозможности. – С этим – к Артуру, – кивнул Светлан на короля, шагающего следом. – А у меня просто странные вкусы… для художника. Люблю, понимаешь, женщин, к иному не тянет. – Так ведь через пару лет я и стану женщиной – ни один гинеколог не отличит, – заверил Грэм. – И какая тебе разница, кем я был прежде? – Это, опять же, не моя дилемма. Не хочу показывать пальцами, но вот отдельные монархи… н-да… И потом, может, я расист? Какая ж из тебя дама, если ты даже не человек. Кажется, Светлан не ошибся с направлением – карниз делался шире, иной раз углубляясь в гору на десятки метров, формируя площадки, усыпанные валунами и обломками скал, вроде бы вполне пригодные для укрытия. И всё-таки от будущего эпицентра хотелось убраться подальше. – Он хотел сказать «люблю женщину», – вмешался Артур, добродушно улыбаясь. – Одну-единственную. На остальных лишь любуется. – Разве не люблю? – Как друзей. Ну, или сестёр. – Ага, «во Христе». Маслеными глазками поласкать, а то и рукой огладить… Конечно, по полной программе редко кого обслужишь. – Не слушай его, Грэм, – посоветовал король. – Он много болтает, да мало делает. Конечно, я не имею в виду настоящие дела, в народе именуемые подвигами. Тут у нашего героя всё наоборот. – Хорошо иметь таких щедрых друзей, – позавидовал чёрт. – Да разве друзья бывают иными? – пожал плечами Артур. А Светлан тихонечко прыснул, вспомнив одну подходящую к случаю поправку. Однако решил не нарушать торжественность момента пошлыми сентенциями. – От него уже столько дев настрадалось! – прибавил король. – Как раз потому, что Светлан с ними слишком деликатничает. – Ну ты во всём умеешь найти плохое!.. Ощутив на себе сторонний взгляд, Светлан круто повернулся и уставился на странное создание, возникшее на ближнем валуне точно по волшебству. Скрестив перед собой ноги, создание восседало на ледяном камне, будто на пляже, и пристально взирало на пришельцев. Вернее, это была она – вне всяких сомнений. Причём казалась совсем юной и смотрелась недурно, если глядеть без предвзятости. Её шёрстка скорей напоминала ворс, причём на груди и животе волос не было вовсе – как и на лице, конечно, – а её мускулам позавидовала бы любая культуристка… да и большинство культуристов тоже. При этом пропорции сохраняли безупречную женственность, а всё положенное прилагалось. Была она не особенно высокой: метра два с четвертью. Похожих красоток Светлан уже встречал на ведьминых шабашах, так что удивился не особенно. Но самое занятное, что снег вокруг валуна оставался совершенно нетронутым. – Это – йети, – сообщил Артур на всякий случай. – Вообще-то они прячутся от людей. – От людей – да, – хохотнул Светлан, чувствуя себя несколько неуютно под оценивающим взглядом мохнатой девы. – Но на нас с тобой она смотрит, примерно как мамонт глядел бы на слона: вроде бы родич, только голый – больной, наверное. Зато размеры – в самый раз. Теперь на тропе остановились все, с интересом разглядывая редкое существо, вдруг удостоившее чужаков своим появлением. Хотя и сами они смотрелись необычно – прямо готовая цирковая группа. – У нас говорят: снежники приходят, когда очень нужны, – негромко пророкотал Крон. – Ребята они странные, но не вредные. Даже мудрые – по-своему. – Вам не кажется, что она нас читает? – обеспокоенно спросил Грэм. Артур беспечно улыбнулся – его это совершенно не волновало. – Девонька, милая, – заговорил Светлан, полагаясь больше на интонации, чем на слова. – Вглядись в нас, вслушайся. Если имеешь чем и хочешь, помоги, если нет – убегай отсюда подальше и всем сородичам накажи. Захватив её глаза своими, он постарался как можно зримей и красочней представить то, что может разразиться здесь в ближайшие минуты. Хотя что он мог ей показать: эдакую помесь Змея Горыныча с боевым звездолётом? Собственно, как выглядит Огне-бог? Юная йети вдруг соскочила с валуна и с неожиданной лёгкостью устремилась по карнизу, почти побежала, через несколько секунд скрывшись за выступом скалы. Но оставив на девственном снегу следы голых ступней – очень симпатичные, надо признать, хотя немаленькие. Что-то они напоминают, подумал Светлан, вглядываясь в следы. Недавно же видел!.. Чуть слышно засмеявшись, Сола ступила рядом и тоже оставила отпечаток – почти такой же по размеру, только совсем неглубокий. – Точно! – обрадовался он. – Прямо один в один, как у сестёр. Кстати, йети-то от кого произошли? – Об этом знают лишь они, – ответил Крон. – Да молчат. – Люблю молчаливых девиц, – сказал Светлан. – Наверно, потому что редкость. – А-а, – произнёс Грэм. – Так вот что ты ценишь. – Грэмчик, – рассмеялся богатырь. – Речь-то – о женщинах. А у тебя даже нормальной груди нет. На что замахиваешься? – Грудь – дело наживное. И у тебя, полагаю, она прежде была меньше. – Боже упаси дам от таких валунов! – Уверяю, у меня есть все зачатки – осталось развить. Когда мои железы начнут выделять нужные гормоны, то и грудь, и… – Может, твою анатомию обсудим в другое время? – А оно будет? – со вздохом спросил Грэм. – То есть, я имею в виду: если не станет тел, что тогда обсуждать? А новые – когда ещё нарастут!.. – От нас зависит. А может, – тут Светлан поглядел на следы снежанки, явственно зовущие за собой, – и от нашей ворсистой подружки. По-моему, у неё есть, что нам предложить. – Кроме грудей? – А ты ещё и ревнивый… рогатенький. Уж это точно не красит женщин. – Думаешь, она поняла, что нам нужно? – спросил Артур. – Конечно, девочка милая… на свой лад. – Поспешим, – сказал Светлан. – С этим временем одна проблема – его постоянно не хватает. А если Огне-бог вернётся прямо сейчас? Вот тогда мы точно согреемся. Он опять затопал по карнизу, почти волоча за собой Грэма, по-прежнему обнимавшего его руку, словно спасительную грелку. Если бы не приличия, бедняга, пожалуй, обвил бы её всеми конечностями и качался, точно мартышка на ветке. Нет, всё-таки не зря чертей рисуют рядом с кипящей смолой!.. Наступать на изящные следы Светлан избегал, словно хотел сохранить их для будущих исследователей, помешанных на снежных людях. Но скорее, в нём опять прорезался художник, остро чувствующий красоту и по мере сил старающийся её оберегать. Похоже, неспроста йети поджидала отрядец именно в этом месте, потому что сразу за поворотом от карниза ответвлялась едва приметная тропка, под небольшим углом уводившая вниз, – как раз туда и звали следы. Светлан вопросительно посмотрел на Крона. В ответ тот успокаивающе махнул рукой: дескать, всё нормально, уж тут пройду без страховки. Ну и ладушки… Тропа извивалась вдоль склона довольно долго, перескакивая через расселины, минуя торчащие скалы, пробегая над сумеречными ущельями, иногда и вовсе пропадая из вида – если бы не следы, аккуратно впечатанные в каждую залежь снега, встречавшуюся на пути. Затем дорожка очередной раз обогнула горный выступ, и путники увидели невдалеке водопад, широкой и мощной струёй нисходивший вдоль отвесной стены. Вытекал поток из длинного провала в скале, метрах в десяти над зрителями, а вот на сколько низвергался, можно было судить лишь по приглушённому гулу, доносящемуся из-за облаков. И тропка, обозначенная чёткими следами йети, увлекала как раз туда, за плотную завесу воды. Когда, вздрагивая от ледяных брызг, пробрались за водопад, обнаружили там пещеру с довольно низким (Крону пришлось опуститься на четвереньки), зато широким входом, похожим на ухмыляющуюся пасть и будто специально уставленным массивными зубьями. Сразу за проёмом оказалось сухо, если не считать водяной пыли, наполнявшей воздух, но дальше пол был на две трети затоплен, причём озерцо получилось изрядное, а местами и глубокое. Вдобавок здесь было довольно светло, хотя прямые лучи не проникали. А уступ, на который их выбросило из Шахты, отсюда просматривался великолепно – даже сквозь двухметровый слой воды. Девушка-йети находилась тут же, зацепенев в статую на округлом постаменте, слегка выступавшем над озёрной гладью, и взирала на гостей с прежней таинственностью. – Годится? – спросил Светлан у Амазона. Тот молча кивнул, словно бы опасался нечаянно брякнуть такое, после чего новые товарищи со спокойной душой оставят его разбираться с Огне-богом без свидетелей. Вообще от прежнего гонора не осталось и следа. – И по мне – в самый раз, – сказал богатырь. – Лучшую позицию трудно вообразить. – А если озеро испарится? – спросил Грэм. – То мы испаримся вместе с ним. Однако без него нас изжарят намного раньше. Кстати, не хочешь окунуться? – Я? – испугался бедняга. – В эту ледяную купель? Только когда вокруг будет полыхать огонь! – В конце концов, ты волен припустить отсюда прямо сейчас, – заметил Светлан. – Никто ж не держит. А в этом временном срезе для тебя такое раздолье!.. Никакой конкуренции со стороны соплеменников-чертей. – Да ведь я закоченею в первые минуты пути и останусь навеки в одном из ближних сугробов. Чтобы на меня потом наткнулись альпинисты? – Вот они и разморозят, и обогреют. А ты к тому сроку успеешь превратиться в спящую красавицу. Находка века!.. Впрочем, тебе решать. Подступив к самому озерцу, Светлан заговорил с той же ласковой приветливостью: – Ты очень нас выручила, девонька, спасибо. Если можем как-то отблагодарить – скажи. Если нет – тебе лучше поспешить, чтобы не оказаться застигнутой вместе с нами. Йети не шелохнулась, будто не слышала. Хотя уже доказала, что понимает Светлана превосходно. – Не хочет, – перевёл Грэм. – Смелая. Или любопытная. – Или глупая, – проворчал богатырь. – Ей-то зачем рисковать? Не выношу, когда гибнут красавицы. – Ей решать, – напомнил расстрига-чёрт. – Даже Сирк не посягает на свободу воли. – Нам дьявол не указ, – огрызнулся Светлан. Но настаивать, понятно, не стал – в конце концов, она тут хозяйка. Оглянувшись, богатырь присел на камень, подложив под седалище пару своих мечей в ножнах, – хотя холода не ощущал. Конечно, Грэм пристроился рядом, опустившись на корточки. Сейчас же йети перебралась на их валун, застенчиво прижавшись к Светлану с другого бока. – Чем-то ты заинтриговал деву, – заметил Артур с деликатной улыбкой. – Хоботом, – хихикнул Грэм. – У-у, интриган, совратитель юных душ!.. Кстати, когда я странствовал по Египту и имел удовольствие наблюдать африканских слонов… – Грэтхем, ведите себя прилично, – одёрнул Светлан. – Такие экскурсы в зоологию прибереги для другой компании. – Но девам полезно знать, как у животных устроено… – Уймись, чёртушка!.. Что это на тебя нашло? Нервы разгулялись? – Да, – признал Грэм, сразу помрачнев. – Именно, что нервы. Девушка вела себя тихо – во всех смыслах. Льнула к Светлану она по иной причине, чем Грэм, поскольку сама прямо полыхала жаром. Иных вольностей йети себе не позволяла и, видимо, не ждала от него. Похоже, большего ей не требовалось – только находиться вблизи, лучше вплотную, черпая силу из богатырской ауры. Впрочем, как известно, близость меж разнополыми приятелями можно и усугубить – вплоть до интима. Вот только надо ли? – Какой у неё красноречивый взгляд, – оценил Грэм, подглядывая за девушкой из-за плеча Светлана. – Да ещё в сочетании с молчанием… Пожалуй, стоит перенять, как считаешь? А шёрстка – прямо бархатная! – Шёрстку тоже собираешься заимствовать? – Забавно, – произнёс Артур, устроившийся по соседству с троицей. – Прежде эти закалённые леди казались мне весьма корпулентными… – Да и наш Крон вчера выглядел намного больше, – хмыкнул Светлан. – Хотя, наверное, он тоже вырос. – Конечно, женщинам нравятся крупные мужчины, – задумчиво изрёк король. – Но всему есть предел. – Кто любил – не разлюбит. Этим и утешаюсь. Что же до новых… – А какие женщины нравятся богатырям? – сейчас же спросил Грэм. – Разные, – ответил Светлан. – Дамы всякие важны… если они дамы. – Вы что, у них удостоверение требуете? Или довольно и справки от врача? – Ну нет, своим глазам мы доверяем больше. А также прочим органам чувств… включая, может быть, шестое. – Только не надо мистики, – призвал бывший чёрт. – Что же касается прочих… гм… органов, то они вступают в игру не сразу. Начинается всё со зрительного восприятия, разве нет? Не повезёт тут – и до остального дело вряд ли дойдёт. – Вообще, если ты отпустишь локоны до лопаток да поднимешься на каблуки, да повернёшься… э-э… спиной к зрителям, расставив циркулем ноги, задорно подбоченясь и улыбаясь через плечо… – Что тогда? – оживился Грэм. – То за поджарую девицу вполне сойдёшь, – решил Светлан. – Эдакий мальчиковый тип – им и грудь-то не обязательна. Изящества в тебе даже избыток, компактная попка ценится в обоих полах… правда, не всеми. – А я и не претендую на роль красотки из низов. – В аристократки метишь, да? – По крайней мере рассчитываю на изысканный вкус… – А не путаешь его с извращённым? – Вовсе нет. Тогда бы мне и меняться не пришлось. – Хочешь стать другим, совсем новым?.. Точнее сказать, новой. – Хочу и стану. И вот тогда тебе не скрыться от моей любви!.. – Чего тужишься, Грэмчик, – затронута профессиональная гордость? – усмехнулся богатырь. – Ты же отошёл от дел, вот и уймись. Или в охотку – совсем не то, что по обязанности? – По крайней мере вы не шарахаетесь от меня, – вздохнул Грэм. – И не злобствуете, как некоторые. – И то, и другое – от неуверенности, – сказал Светлан. – А чего нам-то тебя бояться? Уж ты не опасен нормальному мужику.Глава 17. Гималайская жара
Он перевёл взгляд на второго ангелочёрта, быстро, но без лишней суеты закрепляющего на одном из зубьев загадочную штуковину, наконец извлечённую из цилиндрического рюкзака, прилаживающего к ней какие-то детали. Руки Амазона мелькали с такой сноровкой, будто процедура заранее была доведена до автоматизма, – скорее всего, так и было. – Может, хоть теперь объяснишь, в чём смысл ловушки? – спросил Светлан. – Конечно, если это тебя не отвлекает… Разве нельзя было просто опрокинуть Шахту и тишком слинять отсюда? – Во-первых, чтоб опрокинуть её, потребуется сила Огне-бога, – откликнулся Амазон, продолжая бездумно собирать и настраивать странное устройство. – Во-вторых, если не зацепить его тут, он в ярости да с отчаяния может такого натворить!.. Это же стихия. – Значит, мы опять будем работать громоотводом? Как мило. – Этот… прибор запускает процесс Шахтного опрокидывания, – продолжил чёрт. – Но включить его нужно в тот миг, когда Шахта откроется, чтобы впустить хозяина. Вот тогда Огне-бог завязнет в горе прочно. – А всю свою прославленную ярость обрушит на нас? – Боюсь, что так. – Впрочем, я догадывался. И даже когда поутихнет, устроит в здешнем высокогорье вечное лето. А может, и эту… Шамбалу. Или всё же помрёт? – Боги не умирают, – просветил Амазон. – Они лишь теряют силу. – Ну да, ну да… Плохо только, что Дед-Огонь потратит эту силу на нас. И везёт же нам на оппонентов! То царь всея Гоблинии, то властитель Преисподней… А теперь ещё и Огне-бог. – Не пристало герою сетовать на величие своих деяний, – заметил Артур с участливой улыбкой. – Да разве я напрашивался? Тащит, точно щепку по бурному потоку. Вот к чему приводит нездоровое любопытство!.. Если бы нам не загорелось прокатиться во временном лифте, не сидели бы сейчас в этом закутке, точно индюшки в ожидании повара. – Зато я бы сидел, – пророкотал Крон. – Если б добрался. – А что, ты не послал бы Амазона к… дьяволу? Выходит, я не один такой блаженный. Это утешает. Грэм тихо хихикнул, глянув на сородича из своего укрытия. Блондин сделал вид, что не слышит. Свой… прибор он уже собрал и, кажется, настроил, но продолжал в нём что-то проверять, словно от этого зависел не только успех предприятия, но и благополучие всего отряда. – Что-то задерживается наш клиент, – сказал Светлан. – Мы уже готовы к приёму, а Германа всё нет. Где его, бедолагу, носит, что он поделывает? Не случилось ли с ним чего? – Ишь, заботливый, – гоготнул Крон. – Нешто соскучился? – А если и он не так злобен, как его рисуют? – Ну да, всего только спалил десяток-другой поселений – подумаешь!.. От неосторожности, должно. Заигралось дитятко. – Может, он попросту азартен? – спросил Светлан. – Ведь и я по сию пору люблю игры. Правда, людьми стараюсь не играть – всему своё место. – Злобен Огне-бог или безразличен к живым – большая ли разница? – сказал Артур. – Всё равно вытворяет, что хочет. – Судят за преступления, верно. Но мотивы, бывает, смягчают приговор. – А мы что, судьи? – удивился великан. – Ха! – Так получилось. Или тебя больше устраивает роль палача? – Ноги бы унести. – Унесём – когда осудим. Не раньше. – Думаешь, нас используют? – спросил король. – Конечно, я тоже не хочу оказаться слепым орудием… Или ты не веришь в факты? – С фактами-то Сирк вряд ли бы стал финтить – по-моему… Как, Грэм? – Ни разу не ловил, – откликнулся тот. – Разумеется, он способен лгать, но почему-то избегает. – У нас особенная гордость, – усмехнулся Светлан. – Стало быть, на факты более или менее можно полагаться. Вопрос в трактовке. – А вдруг это эпатаж? – предположил Грэм. – Способ обратить на себя внимание. Хотя Огненный и самый древний из земных богов, но ума не нажил – эдакий вечный подросток, одержимый жаждой наследить. Знаете, есть такие, норовящие пробраться в историю через чёрный ход. А для этого лучше годятся как раз чёрные дела. – Ну, если кто-то для имиджа ведёт себя как сволочь, причём роль получается убедительной, то наверняка он такой и есть, а притворство – всё прочее. Нельзя пакостить на потребу, не извазюкавшись в своём дерьме по уши. – Вот он, Огне-бог, – негромко объявил Амазон. – Возвращается. Сразу оборвав диспут, все повскакивали на ноги и подступили к самому водопаду, вглядываясь в ошеломляющее… явление, существо?.. стремительно вплывающее в долину меж горными вершинами – причём размерами оно не сильно уступало каменным колоссам, заслонявшим горизонт. Постоянной формы объект не имел, словно его сотворили из жидкого металла, а затем вознесли в небо, со всех сторон поджимая силовыми полями. Правда, наружу из переливающейся туши торчали вполне конкретные затверделые сопла, извергающие пламя, однако и они свободно перемещались по мерцающей поверхности. Снизу громадину подпирали столбы огня, похожие на чудовищные ноги; под ними взбухали облака пыли, дыма, пара, густые и тяжёлые, точно от бомбёжки. Впереди махины грозной волной катились смоляные тучи, искрясь разрядами, погружая ущелья и склоны в темень. Самое смешное, что Огне-бог и впрямь до изумления смахивал на космолёт, разгоняемый реактивными движителями, скорее всего первыми на Земле. Только он-то был живым, что вовсе уж не укладывалось в рамки. Видимо, вырвавшись из Шахты, Огне-бог сразу же взмыл в небо и унёсся прочь, не успев оставить заметных следов. Но теперь, растратив силу на злые дела, передвигался куда медленней и ниже, одним своим приходом устраивая ад среди заснеженных гор. И как часто он нарушал здешнее спокойствие? Неудивительно, что йети не жалуют такого гостя. Кашлянув, Светлан сообщил: – От такой картины во мне родился стишь: «Вот прёт на колеснице Пром, ему бы пригодился бром». А, каково? Почему-то никто не пришёл в восторг. – Мне тоже не нравится, – согласился он. – К тому же я его, по-моему, где-то слямзил. – А почему «Пром»? – спросил великан. – Да вы вглядитесь – это же Прометей, подаривший людям огонь. Правда, на их беду даритель оказался шибко щедрым и со своим презентом явно переборщил, немалое число городов спалив напрочь. Вот Зевс и поручил нам его приковать, чтобы не бузил. – Что-то мы не похожи на Гефеста, – усмехнулся Артур. – Зато он – вылитый Вулкан. И вообще вызывает у меня промышленные ассоциации – это к вопросу о «Проме». Считайте, что я окрестил Огне-бога. – Как бы он сам не окрестил нас, – проворчал Крон. – Но, я слышал, Прометея приковали на Кавказе, – заметил король. – От кого слышал – от Геракла? Других людей там вроде не было. – Геракл – полубог. – Ай, не цепляйся! Тут про себя ничего не поймёшь. Но каковы сказочники, а? Если даже такой кошмар исхитрились облагородить… – Людям нужны красивые легенды. – Или красивая ложь? Впрочем, если её как следует закамуфлировать… А Прометея всё-таки жаль – симпатичный был персонаж. Светлан покосился на Амазона, ссутулившегося за своим непонятным «прибором», точно инженер Гарин за гиперболоидом, и нацелившего острый его конец на памятную скалу, где из царства мёртвых они явились к живым. Огне-бог уже надвигался на неё, как видно, усталый и довольный после сегодняшних неправедных трудов. Его текучая поверхность теперь не просто мерцала, но сверкала под солнцем, словно сплошное зеркало, выгнутое по изощрённому шаблону. И вокруг чудища разливалось сияние, просветляя чёрную мглу, поглощая молнии, бьющие из неё в ближние камни. А вместе с мглой делалась прозрачной скала, распахиваясь перед хозяином Шахты, словно пещера разбойников перед атаманом. – Вы никогда не загоняли джинна в бутылку? – спросил Светлан. – Должно быть, трудная работа. – Вот сейчас и узнаем, – проворчал Артур, холодно щурясь на Огне-бога. Из того вдруг выплеснулось вперёд множество пылающих струек, протянувшись к бледнеющей стене, вплавляясь в неё, проникая всё глубже, формируя шланги, по которым пульсирующее тело чудища, смахивающее теперь на исполинскую медузу, стало изливаться в Шахту. По напрягшейся спине Амазона Светлан понял, что момент настал, и быстро сказал: – Верзила, тебе лучше забраться в воду – думаю, этого не избежать, причём ворочаться придётся шустро. – Да, – согласился Крон и нехотя отступил в озеро, тут же усевшись на дно. И в этот миг гора затвердела. Никакого луча или какого-то его подобия, наверняка вырвавшегося сейчас из псевдогиперболоида, Светлан не увидел, даже не ощутил. Зато этот выброс прекрасно распознал Огне-бог – судя по его реакции, мгновенной, бурной и, увы, безошибочной. Секундой позже прямо на них уже катился клокочущий вал огня, захлёстывая скалу за скалой, мгновенно испаряя снег, расплавляя камень, затопляя всё видимое пространство. – Дьявольщина, – потрясённо выдохнул Светлан, на мгновение оцепенев. Спохватившись, выстроил на самом входе Сферу, вложив в неё всю свою Силу. Этого хватило (едва-едва), чтобы погасить страшную волну, с лёгкостью пробившуюся сквозь водопад. Но когда магический заслон и огненный выплеск поглотили друг друга, в пещерку хлынули обжигающие лучи, точно от близкого солнца. Весь отряд словно бы угодил под удар громадного лазера, испустившего пучок шириною с тоннель. – В воду! – успел крикнуть Светлан, сам отлетая спиной вперёд, словно от налетевшего урагана, а заодно потащив с собой Грэма и юную йети. Артур с Амазоном тоже не задержались, а Крон, успевший упрятать в себя Солу, и так уже сидел в озере – осталось лишь опрокинуться на спину. Ледяная купель приняла их, накрыв с головой, но холодной вода казалась лишь в первые секунды, затем стала стремительно нагреваться, вскипая поверху. Поверхность сразу же заволокло паром. Погружаясь всё глубже, богоборцы ждали не одну минуту, пока озеро перестанет кипеть. Затем Светлан и Артур пробились сквозь горячий слой и выскочили на воздух, почти такой же обжигающий, наполненный бурлящими клубами пара. Первый, самый мощный взрыв огненной ярости они пережили. (Спасибо йети, одарившей отряд этим укрытием!) Но вслед за палящими лучами сквозь протестующе шипящий поток уже рвались щупальца, длинные и гибкие, похожие на пламенные жгуты, – целый лес их. Плечом к плечу, заслонив шлемными козырьками лица, рыцари ринулись навстречу щупальцам, воздвигая перед озерцом новый заслон, из свистящей холодной стали, опережая стремительные взмахи огненных хлыстов своими мгновенными ударами, снося напрочь хищные пальцы древнего бога. Те норовили ухватить людей, оплести и сжечь их уязвимые тела, непонятно как различая своих противников, но всюду натыкались на стремительные клинки, отдёргиваясь, будто обжигались сами. Или же падали, срубленные, на каменный пол, продолжая бешено извиваться, а богатыри спихивали их в пропасть или в озеро, за секунды остужавшее огненных гостей до температуры небытия. Светлан больше не чувствовал страха – его вытеснила свирепая радость. Теперь богатыря переполнял неудержимый азарт и бросал его послушное тело из стороны в сторону, раскручивал в мельницу руки вместе с зажатыми в них мечами. Из ладони, на миг оказывавшейся пустой, он немедленно хлестал Стужей, морозя щупальца, сразу надламывающиеся от собственного буйства. И сметал их на сторону Волной, помогая себе и Артуру. И взрывал Молнией, а то и Громом, если позволяла дистанция. – Места мне! – потребовал Крон, взмывая из воды, точно разогнавшийся кит. Богатыри слаженно раздвинулись, высвобождая пространство для третьего, и великан вломился в бой, сам больше похожий на стихию, чем на живое существо, вдобавок разумное. Впрочем, громадной своей секирой он ворочал на диво аккуратно, да и сам двигался экономней, а крутился так же проворно, как при схватке с жрецами Мифея. Взамен эльфки Крона теперь направляла Сола, а если к мощи исполина добавить скорость… Но всё равно: огненных удавов было слишком много даже для такой троицы. Пядь за пядью силачи пятились под напором беснующейся массы, и сколько они ни срубали жгучих змей, тех не становилось меньше – они вырастали наново, точно головы у лернейской гидры. Шипел водопад, бессильный задержать натиск огня, а вместе с потоком шипело озеро, опять закипая с поверхности. Свистели, почти не прерываясь, мечи, отсекая от бога кусок за куском, и звенела секира, влетая в древнюю плоть, рождённую магмой. И жар в пещере делался невыносимым, всё больше напоминая пекло, из которого отрядец выбрался совсем недавно. А терпеть невыносимое не могут долго даже богатыри – впору было снова нырять поглубже, неизвестно на что надеясь. Кожа горела, глотки пересохли, глаза почти не видели, ослеплённые паром, залитые потом. – Что ж ты оставил нас, гадский папа? – сквозь зубы выцедил Светлан. – Или и в нас уже больше от Великих, чем от тебя? И в этот момент – надо ж, какое совпадение! – наступил перелом. Щупальца подались назад, затем опять надвинулись, словно бы отчаянным усилием, потом отхлынули ещё дальше… и дальше, дальше, отступая, точно отлив. То ли растратили последние силы, то ли потеряли слишком много плоти, наконец превысив допустимую долю, то ли остыли настолько, что больше не могли драться. – Всё, – выдохнул Крон, опуская секиру. – Кончился Огненный бог. Светлан не возразил, но и соглашаться медлил, насторожённо следя за уплывающей массой. Даже вскинул предупреждающе руку, когда великан шагнул к водопаду, – хотя и самого тянуло освежиться под холодной водой. Послушно затормозив, Крон нахмурился, недоумевая. – Не спеши, – сказал ему король, слишком опытный для таких ошибок. – Это ещё не победа. И тотчас, словно в подтверждение, из Огне-бога вдруг вырвались три толстых стержня, заострённых на концах точно гигантские пики, и со скоростью бронебойных снарядов устремились к груди великана. Тот лишь и успел, что вскинуть на них глаза, зато богатыри сразу метнулись наперерез, почти одновременно взмахнув мечами. Всё-таки Светлан успел раньше, своим копьемечом рубанув сразу по всем стержням – в тот самый миг, когда они почти достали Крона. Три остроконечных куска грохнулись наземь, и тут же последовал удар Артура, укоротив два стержня ещё на пару метров. Этого хватило, чтобы они не дотянулись до великана, но третий всё ж ткнулся в него, отбросив в кипящее озеро, едва видимое за туманом. В следующую секунду отростки втянулись обратно, затем и вовсе скрылись за густым паром, затянувшим скалу, к которой приковали Огне-бога. – А он как будто из последних сил, – пробормотал Светлан. – Чёрт, вот это был удар – сам от себя не ожидал… Кстати, а где наши черти? А также милая хозяюшка? Слегка смущённый, но вовсе не нокаутированный, даже не ошпаренный (благодарение его толстой шкуре), Крон уже выбирался на берег, озадаченно оглядываясь. – Да здесь мы, – прозвучал из тумана слабый голос Грэма. – Живые и, как ни странно, целые. Но если нас сейчас же не снимут с камней… Господи, да когда-нибудь кончится этот ад! – Уже лечу, – со вздохом откликнулся Светлан. – На крыльях любви – как сказал один пошляк-вампир, ныне окончательно сдохший. Утомлённо поднявшись в воздух, он проплыл над булькающей водой к дальней стене пещеры, где и обнаружил всю троицу, действительно парившуюся на двух подогретых озером валунах, причём Амазонобеими руками мужественно поддерживал женственного Грэма. Конечно, выглядел отшельник плачевно, а его элегантный костюм превратился в лохмотья, едва прикрывая странную наготу ангелочёрта. Однако Грэм уже показал, насколько устойчив он к неблагоприятной среде и как быстро умеет восстанавливаться. Единым взглядом оценив ситуацию, Светлан произнёс: – Извините, ребята, – сперва дамы. И подхватив на руки увесистую йети, слава богу, даже не пытавшуюся трепыхаться, перенёс её к водопаду. Затем доставил туда чертей, транспортируя по одному. Рядом с потоком уже разливалась прохлада, а великан и Артур стояли вплотную к нему (Крон на коленях) и, погрузив руки в воду, направляли на себя холодные струи. – Хочу в снег, – внятно произнёс Грэм, без сил опускаясь на камень. Поглядев на него, великан осклабился. Затем обхватил стан красавца громадными ладонями и сунул прямо в водопад, точно куклу. Через десяток секунд тот ожил, принявшись протестующе размахивать руками, и Крон вернул его в пещеру. Уж теперь Грэмчик остыл, вновь сделавшись как огурчик, но из всей одежды на нём уцелели сапожки да некое подобие узких плавок, – прочее смыло падающей водой. Сверкнув на Светлана повеселевшими глазами, чёрт повернулся к нему спиной, поднявшись на цыпочки и подперев бока руками, затем одарил через плечо сияющей улыбкой и спросил: – Ну, ты вот это заказывал? – Ох, Грэмчик, – откликнулся Светлан, щедро орошая собственную кожу. – Думаешь, мне сейчас до подобных глупостей? – Какой ты скучный, право! – Это точно, – согласился богатырь. – Вот и давай поскучаем вместе. А твои прелести оценим после. – Обещаешь? – Ну, в меру сил. Соберём бригаду врачей, обследуем тебя со всей скрупулёзностью. Такой феномен!.. А уж этапы твоего пути в прекрасный пол проследим в деталях. – А чего, Грэм и сейчас неплох, – прогудел великан, ухмыляясь во всю ширь огромного лица. – Или, как у вас говорят, недурён. Вон, даже наша йети заглядывается!.. Девушка и впрямь смотрела на златовласого красавца, свежевымытого, отблескивающего нагим телом, с нескрываемым интересом. К Светлану она льнула, как к роднику силы, чуть ли не божеству, не страшась, но слегка робея его могущества, а вот к Грэму явно чувствовала другое. Неужто и у этой девочки странные пристрастия? Или в её возрасте уместнее как раз промежуточный вариант? Но молодцы ребята, быстро оправились!.. Будто и не было этой рубиловки в здешнем филиале пекла. Впрочем, и Светлан уже приходил в себя – благо водопад, в отличие от озера, оставался освежающе ледяным. Да и в озере вода больше не кипела, перемешавшись с нижними слоями. Ещё немного, и там можно будет принимать горячие ванны… если кто-то успеет соскучиться по горячему. И пар в пещере постепенно рассеивался, воздух остывал – можно сказать, атмосфера нормализовывалась. – У тебя глаза, как у гоблина-альбиноса, – сообщил Светлан королю, мигавшему воспалёнными веками. – Наверно, и у меня не лучше. – Ну почему же не лучше? – хихикнул Грэм. – Прекрасный морковный цвет! Последний раз Светлан сунул голову в мерцающую пелену, затем покрутил ею, разбрасывая брызги, – хорошо!.. Хотя кожа, скорее всего, облезет. – Ну как, с этой Шахтой порядок? – спросил он у Амазона. – Полный, – кивнул тот. – Стало быть, можем спокойно сваливать? – Можем, – подтвердил чёрт опять. – Больше нас не держит здесь ничего. И с сожалением поглядел на остатки «прибора», разбитого в крошево яростными щупальцами. – В отличие от Огне-бога, верно? И что теперь станет с ним? На это ответил Грэм: – Днём он будет впитывать солнечные лучи, ночью – рассеивать вокруг себя тепло, страдая от поверхностной стужи. Наверно, климат в этой долине сделается тропическим – возможно, со временем здесь даже поселятся люди, привычные к разреженному воздуху. Не исключено, даже начнут поклоняться источнику тепла… хотя, если по справедливости, благодарить за своё счастье должны вас. – Может, это станет долиной йети? – предположил Светлан, поглядев на шерстистую девушку. – Единственным местом на Земле, где они смогут отдыхать от своих снегов, не опасаясь своей голокожей родни, – эдакий курорт. А то и вовсе обоснуются тут. В конце концов, йети не белые медведи, чтобы так уж любить холода. – Во всяком случае, вскоре тут всё зазеленеет, а через пару десятков лет долина вполне может превратиться в сад. – И на Марсе будут яблони цвести, – серьёзно кивнул Светлан. – Собственно, почему на Марсе? А-а, песня… – Ладно, пора взглянуть на нашего пленника ближе. Никто не против? Осторожно положив ладонь на шелковистое плечо йети, богатырь повёл подбородком в сторону выхода. Следом за девой шестеро выбрались из-за водопада, прошли знакомой тропкой к площадке, где они, к своему счастью, встретились с туземкой, и остановились на краю обрыва. Конечно, в долине многое поменялось. Снег не сохранился даже на вершинах, большинство скал потемнело от гневного пламени, многие оплыли и расплавились снаружи, мерцая под солнцем, точно полированные. Немногие выживавшие на такой высоте кусты сгорели напрочь. Живность, если и была, наверняка тоже не уцелела. В общем, порезвился боженька напоследок, набедокурил сколько смог. Сам же он сейчас расплющился по громадной стене, уже не такой пылкий, чтобы её растопить, и далеко не такой огромный, каким был недавно, вваливаясь сюда во всём великолепии суперпакостника. Его текучее тело пульсировало, дышало, переливалось радужными красками, то тут, то там прорастали щупальца, пытаясь дотянуться хоть до чего-нибудь, но опасным чудище больше не выглядело – скорее жалким. – Всё ж обкорнали Огне-бога знатно! – заметил Светлан. – Размер тоже имеет значение – как говаривали о Годзилле… А может, он поддаётся дрессировке? – Уже пожалел летучего гада? – пророкотал Крон. – Ведь он твоих сородичей жёг – не моих. – За что и будет расплачиваться вечно. Конечно, приятно смотреть на бога свысока… Но, может, у него было трудное детство? Или его недолюбили родители? Светлан вздохнул, грустно взирая на поверженное величие, увы, служившее разрушению. Такого джинна да в хорошие бы руки… – А твоё укоризненное молчание я отметаю с негодованием, – сказал он Артуру. – И нечего на меня так глядеть!.. – Мой друг, я не укоряю – изумляюсь, – возразил тот. – Разумеется, ни на миг я не усомнюсь в твоём благородстве… – Э, вот это не про меня. Если я не крестьянский сын, то уж внук – точно. – Разве в происхождении суть? У тебя дух рыцаря. И если мне придётся выбирать, кому доверить спину… – Но дух – это так эфемерно, расплывчато. Ни один генеалог не признает такой род благим. И, думаешь, меня это колышет? – Истинное благородство не требует подтверждений, – согласился Артур. – А дивлюсь я твоей переменчивости. Как легко от убийственной ярости ты обращаешься к мягкосердечию, иногда даже избыточному. – Вот такой я беспринципный. И поступаюсь, и поступаюсь… – Ну, теперь тебя увело в покаяние! – Ты для меня эталон, мой король, – заявил Светлан. – Я себя по тебе равняю, ибо слаб и подвержен соблазнам. – Да неужто? – удивился Артур пуще. – Это ты, что ли? – О чём толковать тут? – вмешался Крон. – Всё равно ж Огненного нельзя выпускать. – Но узнать его ближе не помешало бы, – откликнулся Светлан. – Только заниматься этим некогда. – Вообще, со временем здесь может стать не хуже, чем в Преисподней, – задумчиво проговорил Грэм. – Тепла вдосталь, воды тоже хватает… Между прочим, благоустраивать внутренний мир помогали Сирку как раз мы, черти. – Так оставайся, – предложил богатырь. – В этой долине тебе хватит дел, и без друзей не останешься. А заодно определишься наконец со своим полом. Красавец покосился на йети, продолжавшую с любопытством поглядывать на его изящную бесшёрстную наготу – экзотику по здешним меркам. Впрочем, и сам Грэм смотрел на девицу не без интереса. Ну да, такая большая, сильная – любого мужика скрутит в бараний рог. Может, они впрямь созданы друг для друга? Во всяком случае, сочетание занятное. – Я даже советую тебе задержаться, – прибавил Светлан. – В наших краях сейчас неспокойно, а через пару месяцев и вовсе может стрястись обвал. На фига тебе соваться в новую бучу? – Одному-то мне придётся тяжко, – с сомнением произнёс Грэм. – Конечно, йети милы, но садоводы из них… – Зачем одному – Амазон подсобит. Разве нет? Вздрогнув от неожиданности, блондин метнул взгляд на богатыря, затем на соплеменника, потом на йети. Пожал мускулистыми плечами. – А что я скажу Хозяину, когда он заявится сюда? – спросил он. – Если заявится, – поправил Светлан. – Скажешь, что мы отказались брать тебя с собой. Верно, Крончик? – Точно, – осклабился тот. – И кто-то же должен приглядывать за Огне-богом – вдруг он вырвется? А мы, будем живы, наведаемся к вам через год-другой… Как, громила? – Уж постараемся, – кивнул великан. – Возможно, даже не одни – с ведьмами. Уж они знают толк в земледелии. За пару недель активного отдыха дадут местному озеленению такой разгон!.. – Семян не забудьте прихватить, – промолвил Грэм, делая маленький шажок к йети. Уголки её пухлых губ чуть поднялись в намёке на улыбку. Прищурясь, Амазон следил за парочкой краями глаз. Э, да тут треугольник наклёвывается, подумал Светлан. Или даже триада? По крайней мере им не будет скучно. – Обязательно, – ответил он. – А теперь пора поискать Шахту, через которую мы сможем вернуться домой. – А чего её искать? – сказал Крон, поглядев вбок. – Она тут, неподалёку – я чувствую. – В самом деле? И что, на сей раз обойдётся без пересадок? – Прямая, – подтвердил великан. – Вернёмся, откуда ушли, – за минуту. – Даже не верится, – вздохнул Светлан. – Неужто конец нашим мытарствам? Ну, тогда пришло время прощаться. Целоваться не будем? – Ну отчего же? – откликнулся Грэм, расплываясь в коварной улыбке. – Уж тут тебе не отвертеться. – Грэмчик, это был риторический вопрос!.. – Ты уверен? А вот сейчас поглядим. Но дамы, как и всегда, первые. Самое удивительное, что йети послушалась чёрта. Обнадёживающее начало.Глава 18. Пречистая Праматерь
Крон сдержал слово: их последний бросок к родному времени оказался прямым и коротким – примерно как переход по Каналу, уже ставший для богатырей привычным. Не успели они толком проникнуться радостью возвращения, как очутились в пещере, откуда так рьяно ринулись в неведомое, не подозревая, чем это обернётся. Но, к счастью, вернулись без потерь, даже с приобретением – возможно, не единственным. – Home, sweet home! – пробормотал Светлан, озирая закопчённую пещеру, наполненную сложными ароматами. – Н-да… – Воняет, ага, – со вздохом признал Крон и в смущении поглядел на Солу, с задумчивой улыбкой кружившую по залу. – Так нам и ни к чему куковать тут. Вы ж как бы послы, да? Вот и давайте отведу вас к старейшинам. – Да уж будь такой добрый. – Друзья, поспешим! – призвал Артур. – Развлеклись-то мы знатно, но главное дело ещё не исполнено. – Так это мы, значит, развлекались? Чего ж ты сразу не предупредил? – Кроме того, давно пора проведать наших лошадок. – Думаешь, их проймёт хоть что-то? – усомнился Светлан. – Разве нас могут теперь не признать. К счастью, они были сделаны на вырост. Сола уже плыла к выходу, успев, видимо, наглядеться на последнее прибежище своего дружка. Сейчас же великан устремился за ней, наклоняя голову и тихонечко ворча, – прежние отлучки научили его опасаться потолков, а сейчас Крон опять подрос, причём заметно. Затем и рыцари выбрались на воздух. Конечно же, шестиногам ничего не сделалось, а главное, они не сбежали, хотя окрестные кусты подъели начисто и на ближних камнях не осталось ни клочка моха, ещё пару дней назад произраставшего тут в обилии. Как ни странно, звери признали хозяев. А может, устрашились их новой силы, решив не перечить напрасно. – По крайней мере они преданные, – заметил король, забираясь в седло-трон. – Или тупые, – откликнулся Светлан, усаживаясь на своего. – Что часто даёт одинаковый эффект. Слава богу, они вернулись в утро, так что света вокруг хватало. Правда, такое начало дня больше смахивало на сумерки. В сравнении с Гималаями мороз был слабенький, зато солнце здесь совершенно заслоняли облака, свинцовые и тяжёлые, из которых сыпал то снег, то дождь – самое оно после недавнего перегрева. Впрочем, эта морось, вкупе со слякотью, приелась им на диво быстро. Хорошо хоть ветер досаждал не особенно. Пару минут рыцари размещали по сиденьям трофеи, скопившиеся за их плечами и в торбе Крона, а когда закончили, отрядец немедленно выступил. Сола с великаном ходко вышагивали впереди, негромко переговариваясь, – наконец-то им никто не мешал. Деликатно приотстав, рыцари следовали за ними, беседуя о своём. – Должен заметить, мой друг, – говорил король, – чёткие знания сильно усложняют жизнь и запутывают мировоззрение. Ещё пару дней назад Вселенная казалась мне такой прозрачной!.. А где не хватало фактов, помогала вера. Конечно, я никогда не был фанатиком… – Просто нужно время, чтобы свежие сведения улеглись по своим полкам, выстроясь в новую систему, – сказал Светлан. – Как раз в этом нет страшного – история науки изобилует подобными прорывами. – А в чём же, по-твоему, проблема? – Как и всегда – в личностях. Вечно приходится выбирать из двух зол!.. Не скажу, что Яхве так уж мне симпатичен, и всё-таки больше я сочувствую ему… может, оттого, что ношу в себе его частицу. Конечно, он наломал на Земле дров. Однако ж пытается измениться, движется куда-то, ищет истину, где только возможно… А вдруг обрящет в итоге? И потом, он талантлив… всё-таки. А Сирк лишь упорен. – В нём есть сила, – задумчиво произнёс Артур. – Он последователен, целеустремлён… – И слишком многое пытается взять на себя. Вот этого я боюсь. Ну их к богу, этих самодержцев – даже самых добрых. Уж лучше без них. – Это ты мне говоришь? – улыбнулся король. – Да какой из тебя властитель? Ты ж демократ в душе, случайно угодивший в монархи. А вот когда Сирк примется мостить дорогу в свой новый мир… Хватит уже с нас – чего только не строили! И в этот миг из-за скалы на тропу, прямо перед Кроном с Солой, слишком увлёкшимися разговором, скользнула густая тень, загородив проход. Это был призрак со стажем, воплотившийся почти на треть, – рядом с молодым великаном он казался приземистым и коренастым, а лысым черепом, длинной бородой и горбатым носом смахивал на ассирийского царя. Зато Крон на его фоне вдруг показался стройным и пропорциональным точно титан, какими их рисовали греки. Поневоле отрядец затормозил, упёршись в препятствие. Все четверо умолкли, предоставляя слово пятому, наверно, и явившемуся для того, чтобы высказаться. – Что вижу я? – обличающе зашелестел призрак, поблёскивая глазами и обширной плешью. – Любимейшие из детей Матери сделались проводниками врагов!.. – Это не враги, Череп, – возразил великан. – Это послы. Они пришли предложить мир. – Глупый, глупый Крон! Все люди – враги. Их нужно убивать, только увидишь. Они хороши мёртвыми, даже жарить не обязательно. Эх, если б у меня была прежняя сила!.. – Чтоб ты знал, это они вытащили тебя из Преисподней, – сказал Крон, нахмурясь. – А не нравится, катись обратно. – Да что хорошего в здешних местах? – ощерился Череп. – Подумаешь, облагоденствовали!.. Мне здесь холодно, понимаешь? Все кости ноют. – Чего ж не остался там? Разве тебя неволили? – А потому что у меня большой счёт – к ним, – бородой призрак указал на людей. – Приходится терпеть, чтобы не ходить в должниках. Пока не вернётся плоть, буду вас, молодых, наставлять на путь. А уж затем… На его костистом лице проступила голодная мина. Как же недоставало ему сейчас привычной пищи!.. – А затем я сверну тебе шею, – рявкнул великан, теряя терпение. – И начнёшь сначала… Ну-ка прочь с дороги! Громадной рукой он смахнул тень с тропы, точно паутину, и вместе с Солой зашагал дальше. Переглянувшись, рыцари послали шестиногов вперёд. Череп ещё что-то шелестел вслед, но гнаться не стал. – А интересно, – произнёс Светлан через минуту, – как скоро он вернёт способность переваривать мясо? Начнёт-то, наверно, с самой нежной плоти… – Старый идиот! – буркнул Крон. – Не мозги, а сплошная кость. Недаром его так прозвали. – Я думал: из-за лысины. Это что, типичный представитель старшего поколения? – Среди молодых тоже полно дубов. Даже не знаю, где больше. А разве у вас по-другому? – Видишь ли, если б они откликались на команду: «Дубы, шаг вперёд»… – Ага, сейчас!.. Помолчав, Светлан сказал: – Хорошая новость – это что Сирк сдержал слово. – Ты сомневался, что ли? – По привычке. А плохо, что большинство ваших теней обесплотились как раз из-за людей, и далеко не все павшие великаны были жертвами, как Сола. И если они имеют в огрской среде солидный вес… – Да какой у них вес! – фыркнул великан. – В смысле: влияние… То это может осложнить нашу миссию. – Решают-то не они, – молвил Крон. – Даже не старейшины. – А кто? – Увидишь. Они опять разделились на пары, хотя теперь, после этой весёлой встречи, и людям, и великанам расхотелось общаться. И беспечности у них поубавилось, во всяком случае по сторонам они стали смотреть внимательней. Тропа продолжала петлять меж скалами и кустами, перескакивая через расщелины, затянутые серым туманом, пробегая вдоль обрывов, не столь глубоких, как в Гималаях, но тоже опасных – особенно, когда ступаешь по влажному камню. А здесь всё промокло насквозь. Эдакая сырость, зябкость. Нет, хорошо, что не взяли с собой Грэма, – он бы изнылся тут. И наконец дорожка привела к отверстию в горе – весьма скромных размеров, если знать, кто обитает за ним. Перед входом Крон затормозил и обернулся к рыцарям. – В здешних пещерах бывает людно, – предупредил он. – Великанно, – поправил Светлан. – Лишь бы не огрно – вот людоедов не терплю. – Вы ж явились не для того, чтоб об этом заявить? – Резонно, – усмехнулся богатырь. И тут же спросил: – А кто такие резоны? Близкие родичи ревунов? Или бизонов? Впрочем, те и другие – американцы, с ними вы не пересекались ещё. – Опять болтаешь? – Ну, если сравнивать с медвежьей болезнью… Итак, нас вновь ждут тёплые встречи? – Парни, конечно, я не позволю вас тронуть, – заверил Крон. – Хотя бы потому, что жалею родичей. Но от угроз дураков оградить не берусь. Не поддавайтесь на слова, ладно? – А если кто из них перейдёт к действиям? – поинтересовался Светлан. – Если кто-то напросится – вы в своём праве. Только постарайтесь… сразу не убивать. – Тебе кого жаль: этих дурней или нежную психику Солы? – Поровну, – ответил великан, подумав. – Девочка впрямь такое не любит. – Ради нашей Солы мы стерпим слова, – обещал богатырь. – Но не плевки. Посылать-то послов ещё можно, а вот заплёвывать… – Кто же спорит? И они погрузились в гору. Длинной чередой потянулись тоннели, залы с небрежно выровненными стенами и сводами, даже некие подобия лестниц, грубо вырубленные в камне. После гоблинских пещер, больше похожих на долины, здешние пустоты показались вполне заурядными, даже тесными, и если не уютными, то почти домашними, приручёнными. И никакой сторонней живности, кроме самой мелкой, пугливо прячущейся в щелях. Великаны на пути попадались, чаще – поодиночке. Но задержать процессию не пытались, видимо, сразу обращая внимание на Крона. Кто-то махал ему рукой издали, словно бы с некоторой опаской, иные даже окликали по имени, явно удивляясь, что исполин опять подрос. Однако с болтовнёй не лезли и лишних вопросов не задавали, будто избегали мешаться в его дела. И причина была, видимо, не только в силе и размерах Крона, хотя он вправду был тут больше всех. – Ты, случаем, не наследный принц? – поинтересовался у него Светлан. – Вроде того, – пробурчал великан. – А Сола, значит, принцесса? – Ещё ближе. – Везёт мне на монаршьи особы! Куда ни плюнь… Мало-помалу помещения делались ухоженней, смахивая теперь на нутро громадного дома, и всё тщательней гляделась работа строителей, словно отрядец продвигался к центру здешней цивилизации. И всё ж без эксцесса не обошлось. По ощущениям Светлана они уже почти достигли места, когда, вступив в очередной зал, уткнулись в группу из пяти гигантов, на сей раз не пожелавших расступиться. Крон остановился вплотную к ним, угрожающе набычась, – те чуть попятились, но не посторонились, откровенно нарываясь на свару. Затем из-за их спин выкатился шестой, коротыш по здешним меркам, и в обход исполина подбежал к шестиногам, заинтересованно уставившимся на его не слишком опрятную плоть. – Припёрлись, да? – зашипел он не хуже Черепа. – Давно не получали по сусалам? Так мы это исправим – щас же!.. – Козлик, – ласково произнёс Светлан, – а ты слышал что-нибудь про неприкосновенность послов? – Послы, ха! Поцелуй меня в зад!.. – Спасибо, это уж вы между собой, – отказался богатырь. – А что ещё имеешь сказать? Мы обещали нашему другу выслушивать народных делегатов. – Думаете, вам долго осталось радоваться? Скоро настанет наше время. Придём мы и очистим мир от дерьма – кровью! – Застрелитесь, что ли? – сочувственно спросил Светлан. – Что, малыш, решил стать праведнее чистильщиков? – со смешком осведомился король, хотя «малыш» был массивней его раза в полтора. – Думаешь, это прибавит тебе роста? Сколько ни тужься, а человечьего в тебе меньше не станет. Вот тут скандалист разошёлся не на шутку, а речи его утратили всякую связность. Слушать дальше вряд ли имело смысл. – Заглохни, Колоб! – велел Крон, оглянувшись через плечо. Но тот даже не запнулся, продолжая сыпать оскорблениями. – По-моему, у него плоховато с юмором, – заметил Артур. – Юмор – штука тонкая, – откликнулся Светлан. – Всяк понимает её по-своему. Но этот даже не пытается острить, а значит, совсем плохой. – Крысы! – выкрикнул коротыш. – Мерзкие, подлые, вонючие… – А-а, – сказал Светлан и с ухмылкой поглядел на Крона. – Вот кто был у тебя в учителях! – Ещё не хватало, – пробурчал великан. – Да я б его и в шуты не взял. Однако смутился, явно. – Странная закономерность, – заметил Светлан. – Ну почему, если голос громкий, то почти всегда противный. А если кто глуп, то обязательно хочет, чтоб об этом узнали все. Вопли коротышки сделались пронзительными, едва выносимыми, изо рта стала брызгать слюна, пока ещё не долетая до послов. Но он придвигался всё ближе, шажок за шажком. Уцепившись одной рукой за седло, Артур вдруг наклонился и вздёрнул крикуна в воздух, схватив за шиворот. «И мгновенно в зале стало тихо». Буян не только умолк, он даже дышать перестал, сразу зацепенев. – Вот этот довод до него дойдёт, – засмеялся Светлан. – С хулиганами так и надо. – Жаль, мы послы сейчас, – сурово произнёс король. – Я бы его поучил манерам. – Думаешь, имеет смысл? Тогда начинать надо с тех, – богатырь кивнул на остальную шатию. – Сейчас они спросят, почему маленьких обижаем. Это ж застрельщик, разве не понял? Впрочем, на турнирах не нужны провокаторы, там и без того хватает забияк. Но здоровяки не спешили вмешиваться, то ли опасаясь Крона, то ли оценив мощь королевской руки, даже не дрожавшей под таким весом. А ведь второй посол тоже не выглядел слабым. С сожалением вздохнув, король отшвырнул коротыша. Зацепившись пяткой за выступ, тот растянулся на полу, зашипев теперь от боли. – Ай-яй, какой ты неловкий! – посетовал Светлан. – Заведи, что ли, трость, раз ноги не держат. Он тронул шестинога с места, направив прямо на живую стену, будто не видел её. Конечно, Артур двинулся в тот же миг. Затем и Крон включился – то ли по привычке, то ли опасаясь утратить контроль над ситуацией. И заслон, только что мнивший себя непрошибаемым, вынужден был раздвинуться. А пятеро громил, которых, верно, побаивались здесь многие, пропустили послов без звука, вдруг растеряв обычную наглость. Когда и они остались за спиной, Светлан не удержался от сентенции: – Таким вот… ограм… нужна простота – прежде всего. Они не могут, не умеют думать. И не хотят. Слишком уж кушать хочется. – Да это так, – отмахнулся Крон, – мелкие шавки. – Может, они и мелкие, – возразил богатырь, невольно оглянувшись на верзил, – зато их много. А когда шавки смыкаются в большую стаю… Сразу за этим залом начался тоннель, просторный и нарядный, стены которого подпирали здоровяки, видом мало отличавшиеся от недавних задир, но, видимо, подвизавшиеся в здешней страже. В руках у каждого покачивалась дубина, скорее рабочая, нежели боевая, – для вразумления, не для убийства. (Хотя, если садануть такой по человеку…) Послов стражники пропускали, словно уже получили приказ не препятствовать. Но как только мимо них проплывали шестиноги, они отлипали от стен и пристраивались к отрядцу, формируя эскорт – вряд ли такой уж почётный. А заканчивался коридор огромными дверями, больше похожими на крепостные ворота. Уперевшись руками в массивные створки, великан с усилием распахнул их, и впереди открылся новый зал, если не самый большой из виденных, то наверняка самый великолепный, словно перенесённый сюда из эльфского дворца, – сводчатые потолки, украшенные затейливой резьбой, мозаичные стены, вдобавок выложенные драгоценными камнями, мерцающий пол из разноцветных плит. Вот мебели не было никакой, если не считать округлых валунов, расставленных вблизи стен. В том же порядке четвёрка вступила в зал, а следом ввалилась вся орава, числом более десятка, наглухо перекрыв вход. Вдвоём с девушкой-тенью Крон проследовал к центру зала, где и оцепенел в памятник, наконец завершив свой невероятный поход. Бок о бок рыцари въехали за парочкой юных великанов, затем разомкнулись, огибая её с двух сторон. И тут Светлан ахнул, потрясённый увиденной картиной. Всё же они угодили в святилище – насколько такое понятие применимо к ограм. В глубине зала, вплотную к дальней стене, помещалась скульптура колоссального размера и замечательной красоты. Изображала она молодую женщину, сложённую скорее атлетично, чем массивно, а изваяли её, видимо, из мрамора – с небывалым тщанием и всеми подробностями, раскрасив затем с изумительным мастерством. Неведомая богиня восседала на полу в вольной позе, чуть раздвинув ноги и небрежно положив руки на поднятые колени, а смотрела прямо на вход. Меж её ступней, на полированной гранитной плите, мерцал костёр, обложенный вычурными камнями, – видимо, он заменял великанам жертвенник. По обе стороны скульптуры расположилось с полдюжины великанов, не то чтобы пожилых, однако зрелых – если не умудрённых жизнью, то хотя бы битых ею. Все были огромны как на подбор, хотя и поменьше Крона. Они тоже сидели, кто на валунах, кто так, и тоже молча пялились на пришельцев. Нетрудно было догадаться, что статуя изображала Праматерь. А вот из этого её… гм… как раз и вышло всё нынешнее поголовье горных великанов, от лучших его представителей вроде Крона и Солы до… э-э… Черепа, Колоба и братьев Грэгов. Ну не впрямую, конечно, через посредниц… в большинстве случаев. Кстати, кто тут из первородных – может, как раз старейшины? – Мать, я привёл их, – сказал Крон без всякой торжественности, скорее буднично. – Ты согласилась выслушать людей. Также и меня. И Солу. На минуту в зале повисло молчание, только кто-то из великанов негромко сопел – то ли от сдерживаемого гнева, то ли из-за насморка. – Не ожидал, что у этих живоглотов есть вкус к прекрасному, – пробормотал Светлан. – Какая прорисовка мышц, как играет кожа, какое внимание деталям!.. И чья ж это работа? – Полагаю, её родителей, – улыбнулся Артур. – Должны ж они у неё быть? И только тут Светлан осознал, что исполинская фигура вполне жива – хотя она по-прежнему хранила каменную неподвижность, будто её заколдовали, даже зрачки не двигались. Но теперь пришёл черёд поражаться её размерам: даже сидя на полу, громадина едва не доставала макушкой свод. – А я считал Крона великаном, – выдохнул Светлан. – Это ж Кинг-Конг! Вряд ли он преувеличивал, скорее преуменьшал – рядом с ней Крон выглядел подростком. Скажем, слону эта колоссальная дама вряд ли уступала весом, хотя выглядела куда изящней. Видимо, и тут не обошлось без магии: в реальном мире такие исполины походили бы на человека куда меньше. – Это и есть наша Праматерь, – сообщил Крон, повернув голову. – Мы зовём её Лу. – У вас что, матриархат? – спросил Светлан. – А это ваша Мата Харя… пардон, Лицо… даже Лик, ибо прекрасен. Надо ж, какая вывеска. Есть ещё женщины в огрских селениях!.. – Тебя опять понесло? – Хорошо, не про… н-да. Всё, уже молчу. Только… А она вправду тут самая старая? – Конечно. – С ума сойти!.. А смотрится, как огурчик. – Великаны стареют не как мы, – напомнил Артур. – Если вообще стареют. Особенно, когда нет человечьей примеси – как у этой леди. – Ага, сейчас она скажет: «На одну ладонь положу, второй прихлопну». – Огры чужды коварству, – заверил король. – В большинстве случаев их даже нельзя назвать злобными. Просто аппетит отменный. – Этого я и опасаюсь. Артур ухмыльнулся: – Ты всегда опасаешься – пока не доходит до драки. И тогда бояться начинают другие. – Кстати, как огры относятся к похвальбе? – спросил Светлан. – Если упомянуть, что я уложил огневика и с десяток Пропащих Душ… Или героев тут лопают охотней? – Это наше любимое блюдо, – ухмыльнулся Крон. – Но сейчас вам ничего не грозит – Лу никогда не нарушает слово. Так за неё это могут сделать другие, подумал Светлан, покосившись на стражников, угрожающе шевелящихся возле входа. Конечно, выглядели они не столь монументально, как их бабуля, зато куда больше смахивали на хищников – диким обликом, ухватками, хриплыми голосами. И на нечаянных гостей поглядывали, точно на банки с консервами. Или же на крабов, оснащённых панцирями и клещами, но от этого не менее вкусных. А ну как аппетит у этих детей гор пересилит сыновнюю покорность? Но тут заговорила Праматерь. Мощный звук наполнил пещеру, заставив резонировать стены, и даже тело Светлана откликнулось испуганной дрожью. Вот так огры и наводят ужас на людей. – Что ищете у нас, человечки? – спросила великанша медленно. – Погибель свою? Низкий её голос был не лишён мелодичности и вовсе не казался грубым. Но начала она с угроз, что обычно для женщин. – Союза, – ответил Светлан. – Как это ни смешно. Лу впрямь рассмеялась, откинув громадную голову. Пышные волосы водопадами стекали по гладким её плечам и спине, мерцая в свете костра. Куцая повязка, сшитая из овечьих шкур, едва покрывала чресла, прочее оставляя открытым. Хозяйка даже не носила обуви, довольствуясь прочностью своих подошв, – кстати, те выглядели ухоженными, не то что у её отпрысков. И пахло от неё вовсе не так сильно, как можно было ждать, вдобавок приятно. Явная чистюля – наверно, и зубы драит… после каждого приёма человечины. Интересно, в каком виде она это потребляет? А ведь сама выглядит уязвимой – особенно в сравнении с гостями, упакованными в железо, оснащёнными опасными клинками, оседлавшими невиданных зверей, больше похожих на машины. И силой рыцари уступают великанше немного, а быстротой, видимо, превосходят. Ну и кто тут рискует больше? Впрочем, в тёмных норах за её спиной поблёскивали насторожённые глаза и шевелились смутные тени, словно бы там затаились сторожа. Скорее всего Лу не забыла подстраховаться, наученная долгим опытом. – С нами? – спросила она. – После всего? – А после чего, собственно? – осведомился Светлан. Вступать в спор он не собирался, но противную сторону всегда стоит выслушать. А уж для женщины выговориться – первое дело. – Скольких моих детей сгубили вы, – сказала Лу. – Жестокие лживые создания, метящие исподтишка, избегающие честного боя!.. – По крайней мере мы не сжираем павших противников, – проворчал король. – Вот я уложил из ваших одного, – прибавил Светлан. – И нечестно дрался как раз он. – Гробби ни при чём, – тотчас возразила женщина. – Его направлял Паук. Ишь ты, подготовилась к встрече. Или знает чересчур много? – Это проблемы Гробби… были. Если не хватает сил противиться колдовству… Великаны, понимаешь! – Потому что мельчаем с каждым поколением. И чего удивляться, когда вокруг столько пронырливых малышей!.. – И куда ж они проныривают-то? – фыркнул Светлан. – Кошмар!.. Действительно, такая картинка не для слабых нервов. А особенно тяжко пришлось, наверное, первопроходцам. – Выходит, и тут виновна лишь одна сторона? – удивился Артур. – Не силой же мы брали ваших женщин! Кажется, Лу хотела вновь сослаться на колдовские чары, но промолчала, убоявшись новых насмешек. По крайней мере, слушать она умеет и чужие доводы не пропускает мимо ушей. – Между прочим, и среди людей немало потомков огров, – заметил Светлан. – Так радуйтесь!.. – Значит, и твоих, Лу, разве нет? А ты уверена, что ни одного из них вы не съели? Ведь против вас бьются самые сильные. Великанша озадаченно нахмурилась: видно, такая мысль в её голову не приходила. – Ещё пара веков, и мы уравняемся, – прибавил он. – И кто кого тогда будет хрумкать? – Я говорил, – прорычал один из старейшин. – Надо было изгонять недомерков. – А почему не съедать? – тут же спросил Светлан. – Чего мясу-то пропадать? Или полукровка, выросший среди огров, чем-то отличается от взращённых людьми? Судя по всему, мысли Лу ворочались неспешно, как её мускулы, но дурой она не была и со второго или третьего раза тезис таки усваивала. – Довольно болтовни, – велела Праматерь, будто не сама начала. – Давай о деле. Что вы хотите от нас? Плавным жестом она велела гостям приблизиться, даже указала на грубо сколоченные стулья, слишком маленькие ей, но для них пригодные, как мебель взрослых для дошколят. Чтобы не выглядеть смешным, Светлан предпочёл рассесться на валуне, высившимся рядом с гладким коленом Лу. А король и вовсе не стал спешиваться, лишь подогнал своего зверя вплотную к ступням женщины. – Не поверишь, – заговорил он. – От вас мы ничего не хотим. А вот наша помощь вам потребуется. – Помощь? – спросила Лу презрительно. – Против кого? – Извини, что напоминаю, – усмехнулся Артур, – но ты ведь давно живёшь. На твоей памяти никто не выходил из Провала? – Вон вы о чём, – проворчала великанша. – Нет, такого не помню. Даже не слышала никогда. – А теперь погляди на эту тварь, – железным кулаком рыцарь стукнул по голове зверя. – И вообрази на ней бойца, способного потягаться с богатырём, – неустрашимого, беспощадного. А затем умножь это на несколько тысяч. – И? – И представь, что такое войско двинется на вас. Чужаков не остановят ни кручи, ни пропасти, ни мрак ваших пещер. А кормятся они жизнью – при том что сами совершенно неаппетитны. В такой близи Лу особенно походила на статую: слишком нежная кожа для таких габаритов, и пропорции безупречны. Правда, от женщины веяло жаром, как от печи, – неудивительно, что разгуливает голой. И сколько же топлива требуется для такой махины? – По-твоему, нам не управиться с чужаками? – спросила Лу. – Ты не ведаешь нашей силы. – Ведаю, – мягко возразил Артур. – А вы успели узнать мою. Но и с нежитью я уже столкнулся, так что могу сравнивать. С таким дрекольем вам не выстоять, а мы можем снабдить настоящим оружием. И помочь бойцами. – Разве у вас есть ещё кто-то, кроме тебя? – с небрежением улыбнулась великанша. – Видали мы ваших рыцарей! Кажется, пришло время демонстраций, решил Светлан, подавляя вздох. – Может, не всех? – произнёс он. – Показать вам, как бьются Пропащие? Помедлив, Лу кивнула. Одним прыжком Светлан вновь оседлал зверя, и тот сразу напружинился, будто включился. – Ну? – спросил богатырь. – Кто? Наверно, он показался ограм во всяком случае не слабее Артура, потому что старейшины разом поглядели на Крона, лучшего из здешних бойцов. – Я-то знаю, чего от него ждать, – усмехнулся тот. – Пусть другие ломают зубы. Сейчас же из толпы стражи выступили трое добровольцев. – Слишком неравны силы, – заявил Светлан, поглядев на ближнего охранника. И прибавил: – Пусть нападают все трое. А я уж постараюсь никого не калечить. Слегка опешив от такой наглости, Праматерь кивнула вторично. И ограм не требовалось большего подтверждения. Взметнув свои брёвна, они с грозным рёвом устремились в атаку. Если глядеть издали, эти крепыши показались бы медлительными, однако двигались много быстрей обычных людей, а свои массивные дрыны разгоняли до устрашающей скорости. Но тягаться с порождением Провала, стремительным точно кибер, послушным каждому жесту всадника, было не по их рефлексам. И сам Светлан опережал огров в разы, подхваченный грозной радостью. Зверь дополнял его тело с такой готовностью, что делалось жутко, – эдакий симбиоз биороботов. А сам конёк настолько приблизился к неживому, будто в страшном мире Пропащих и впрямь заменял машину. – Полегче, дружище, полегче, – предостерёг от стены Артур, будто поменявшись с ним ролями. – Не обижай маленьких. При нынешнем своём настрое Светлан действительно мог наломать дров, чего делать как раз не стоило. Сейчас, как ни странно, выгоднее побыть благородным. Хотя миндальничать тоже ни к чему: не поймут-с. Первого верзилу богатырь на первой же минуте свалил ударом кулака в лоб, когда тот провалился на выпаде, увлекаемый тяжестью дубины, – гул прошёл по всему залу. На ноги бедняга поднялся, но сразу побрёл к стене, ошеломлённо покачиваясь и ссутулясь, как боксёр, ещё не очухавшийся от нокаута. Второй огр угодил под сдвоенный пинок задних лап шестинога и отлетел к самой стене, врезавшись спиной. К счастью, это не вышибло из него дух, однако напрочь отбило желание продолжать схватку. Бледно ухмыляясь и растирая грудь, он слепо пялился перед собой, а насмешек приятелей, похоже, даже не слышал. Третий оказался самым упорным. Да и умелым, пожалуй, – из здешних виртуозов-палочников. Не слишком высок, зато широкий как Крон и довольно резвый для огра. В поддавки играть он не собирался, махал дрыном яростно, но с оглядкой, избегая лишнего риска. Конечно, Светлан уже не раз мог достать шустрика кладенцом, но ограничивался тем, что кромсал его палицу, отсекая кусок за куском. Почему-то противника это страшно раздражало, будто рубили самого, – он заводился всё сильней и в конце концов нарвался. Свистящим взмахом Светлан перерубил массивную рукоять, и дубина с грохотом обрушилась на плиты. – Делать тебе нечего? – обиженно прогундел здоровяк. – Хорошую вещь сгубил! – Дурище поганое, – огрызнулся Светлан. – Лучше б я свернул твою толстую шею, да? И зачем тебе дрын – с такой дубовой башкой. Бодайся уж ею. Вот такой язык огры понимали лучше, осклабились одобрительно, кое-кто даже заржал. А учтивые речи Артура тут пришлось бы переводить. Спрятав меч, Светлан вновь соскочил на камень, вовсе не выглядя утомлённым – не запыхался, не вспотел. Да и разве сравнить это с зарубой в пирамиде гоблинов? – Вот так мы развлекаемся, – бросил он Лу. – А если бы бился всерьёз, порубил бы весь десяток, особо не напрягаясь. Или не веришь? – Этот – может, – подтвердил Крон. – Я видел его в настоящем деле – не приведи… гм… Праматерь. – Хочешь сказать, что Пропащие дерутся не хуже? – Мы их побеждали, – ответил богатырь. – Один на один, даже по двое, по трое. Сейчас я, может, и с пятью управлюсь. Но с десятком?.. Он покачал головой. – Мать, верь им, – опять вступил Крон. – Я за них ручаюсь, это мои друзья. И они очень помогли нам, а мне столько раз спасали жизнь, что я не рассчитаюсь никогда. И сами, заслоняя меня, рисковали смертельно. Лу посмотрела на него с такой нежностью, что сделалось завидно. Такая большая, красивая, горячая… Мать! – Ты слишком доверчив, мой сын, – молвила она. – Конечно, они помогли. Если б не это, я не стала бы с ними говорить. Тем более, не пустила бы сюда. Выходит, у них была причина тебе помогать. Люди коварны и корыстны… почти все. – Если б ты прошла с ними весь путь, ты бы не сомневалась. Может, я доверчив, Лу, но не глуп. И настоящую суть умею видеть. Не веришь мне, спроси Солу. Эти люди пришли с добром. Мы и вправду нужны друг другу. Теперь и в ближние времена. Может быть – всегда. И уж я с ними повязан крепко. – Конечно, ты не глуп, мой родной, – согласилась Праматерь. – Ты самый любимый и одарённый из моих сынов, ты – Крон. А наша девочка, Сола, наше маленькое солнце… Как я рада, что она опять с нами! Столь же ласково Лу глянула на молчащую тень, по-детски прильнувшую к её бедру. – Хорошо, я выслушаю тебя прямо сейчас, – решила она. – И пусть слушают мои старшие. – Это будет долгий рассказ, – предупредил Крон. – Ты же обернулся за двое суток, – улыбнулась Мать. – Значит, уложишься в несколько часов. Я не тороплю – говори обо всём, что считаешь важным. А потом, если захочет, добавит Сола. Если нет, мы поговорим позже. Без лишних церемоний великан уселся перед ней прямо на пол и действительно завёлся надолго, удивив своих друзей очередной раз – теперь красочной, даже образной речью, текущей плавно и легко, изобилующей сочными деталями, точными описаниями, колоритными персонажами, изображая которых Крон разыгрывал целые сцены, перевоплощаясь не хуже профи. Он будто сагу повествовал и, хотя факты не искажал ни на йоту, смещал акценты настолько, что сами участники событий с трудом узнавали себя в эпических героях. Впрочем, может, так всё и гляделось – со стороны. Когда не дерёт горло от надсадного дыхания, и не заливает глаза пот, и не ноют перегруженные связки, не болят ушибы… Но тем занятней было слушать. Светлан даже пожалел, что нет с собой камеры – это записать. Правда, и он, и прочие зрители запоминали речь слово в слово, однако хотелось бы увековечить интонации, мимику, жесты Крона – без них сказ был неполным. Впрочем, если б Светлану удалось протащить сюда камеру да приладить её, скажем, к шлему, то и рассказывать бы не пришлось – готовое кино, разве нет? Причём дешёвое, если не принимать в расчёт, во что такой фильм обошёлся актёрам, занятым в главных ролях. А как это смотрелось бы в двадцать первом веке! Эх, мечты, мечты… Если здешних здоровяков и можно было чем-то пронять, то как раз такой историей, перенасыщенной приключениями, сражениями (эротики, правда, мало), уводящей в невообразимыеглуби, как пространственные, так и временные. Как видно, Лу созвала старейшин не только для антуража, хотя управляла ограми скорее всего единолично. Но таких упрямцев лучше не принуждать без крайней нужды, а перед тем как лепить, следует хорошенько размягчить глину. Во всяком случае, Праматерь позволяла своим деткам разжиться собственными суждениями, прежде чем спускала на них директивы. Интересно, а сама Лу уже пришла к чему-то? Рассказ Крона длился и длился, катясь как по писаному, – ему бы в сочинители податься. Впрочем, придумывать великану не требовалось – лишь вспоминать, а при совершенной памяти это не проблема. Но к языку у него явно имелся вкус, что для документалиста едва не самое важное. А фантастики хватало в самих фактах. Когда самые ярые из старейшин заметно спустили пары, начав поглядывать на рыцарей если не с симпатией, то без прежней злобы, три юные великанши в набедренных повязках, повинуясь, видимо, мысленной команде Лу, выставили перед послами угощение, наскоро соорудив подобие стола из роскошной плиты, которую Светлан поначалу принял за алтарь. Поскольку Крон уже не раз (и с явным удивлением) помянул вегетарианство одного из своих новых друзей, среди блюд хватало растительных. А на вопрошающий взгляд Артура великанша ответила улыбкой: конечно, уж людей тут не станут потчевать человечиной!.. Рядом со сказителем тоже установили поднос, чтобы он мог промочить горло, пересохшее от стольких слов. Даже сделали небольшой перерыв, позволив и Крону слегка заправиться – к таким делам здесь относились серьёзно. Когда великан наконец закончил, не пропустив ни встречи с Черепом, ни стычки с Колобом и доведя своих персонажей до самого порога этого зала, Лу произнесла: – Вот теперь, мой сын, я разделяю твоё доверие к этим смельчакам… И твоё, доченька, да? – обратилась она к Соле. Прелестная тень кивнула – ещё раньше, чем отзвучал вопрос. – Да, теперь я верю в их искренность и добрые намерения, – продолжала Праматерь. – Тем более, что о короле Артуре и раньше не слышала дурного – даже от его врагов. – Но теперь запишешь в недоумки нас – я угадал? – хмыкнул Светлан. – Дескать, сами не ведают, чего творят, и собственные обязательства выполнить вряд ли сумеют. Слишком, мол, сильны в людях злоба и коварство, чтобы двое даже таких верзил смогли бы с этим сладить. – А разве это не так? – Врать не буду: задача сложная. Взаимное озлобление зашло слишком далеко. Но если ни с той, ни с другой стороны никто не будет хотя бы пытаться… В конце концов, кто-то ж должен оказаться умнее – так почему не вы? Ведь мы не просим многого: для начала просто притормозите, не подбрасывайте дрова в огонь. Скажу откровенно: сейчас за нами лишь воля королевы… – И любовь? – спросила Мать, вновь демонстрируя осведомлённость. – Да, и любовь, – ответил он с вызовом. – Анджелла никогда не сделает такого, что грозило бы нам гибелью или бесчестием, – не пойдёт на это ни за какие блага, даже ради спасения жизни. – Ни секунды не сомневаюсь, – поддержал Артур всем своим авторитетом, имеющим вес, как выяснилось, даже среди великанов. – А кроме того, у нас хватает друзей – настоящих, – прибавил Светлан. – Они и подпирают нас крепче стены, с ними мы сможем многое. – Но многие из вассалов королевы вовсе не разделяют её намерений, – заметила Лу. – С одной из шаек, замышляющих против Анджи, мы уже разобрались… в предыдущей серии. Справимся и с другими, если вы не будете хотя бы мешать. Прямо от вас отправимся к главному смутьяну Междуречья и, если заартачится, вобьём королевскую волю прямо в его пасть – а уж сколько зубов он при этом не досчитается… Король зловеще улыбнулся, наверняка смакуя такую сценку. – Ха! – осклабился Крон. – Жаль, я этого не увижу. – Ну почему? – откликнулась Мать. – Увидеть как раз можно. Только это не решит все проблемы. – Послушай, Лу, – сказал богатырь. – Ну что мы тебя уламываем? («Улумываем», – прибавил мысленно.) Ведь этот союз куда нужнее вам. И даже в том случае, если сюда не нагрянут Пропащие Души, – во что я, честно сказать, не верю. Просто люди полезнее вам живыми, чем жареными, и речь не только об обмене товарами. – О чём тогда? – Посмотри на своих потомков, – призвал Светлан. – Похожи они на тебя? Да они скоро шерстью покроются пополам с коростой – эдакие медведи!.. И не сваливай на людей – уж в этом они не замешаны. Просто вы дичаете, как любая замкнутая нация. Пока ещё ты имеешь над ними власть – а ну как сорвутся с цепей? Хватит у тебя мозгов представить такое? Возможно, следовало быть деликатней: женщина всё-таки. Но эта публика вряд ли привыкла скрывать мысли или выбирать выражения, так что устава здешнего монастыря он не нарушал – наоборот, так его быстрее поймут. – Вполне хватит, – ответила Лу с олимпийским спокойствием. Или же с титаническим терпением. – Как и оценить, сколькими изъянами вы можете наделить – от лживости и зависти до болезней, включая старость. – А кто заставляет вас перенимать плохое? Людей очень много, милая, и они очень разные. Будьте разборчивы – только и всего. Но «выплеснуть ребёнка вместе с водой»… – Да что вы, человечки, можете дать нам, детям Великих? – спросил один из старейшин, всё-таки не выдержав. – Наши пращуры сошли с Неба, правили Вселенной!.. «В морду», – чуть не брякнул Светлан. Но первая реакция редко годится для дипломата. – Может, вы и сошли с неба – не знаю, – сказал он. – Если так, это случилось настолько давно, что перестало быть правдой. И обратно вас уже не возьмут, не надейтесь. Придётся жить на земле. От вас зависит, какой будет эта жизнь и будет ли вообще. Желаете превратиться в племя теней? То-то обрадуется Сирк!.. – Мать, теперь и они – мои братья, – негромко произнёс Крон. – И если им придётся драться с моими сородичами, а я окажусь рядом, то… не знаю, как себя поведу. Не ставь меня перед таким выбором. – В конце концов, – прибавил Артур, – ты не обязана отвечать сейчас – немножко времени ещё есть. Но пока мы будем уламывать своих упрямцев, воздержитесь от активных действий, не усложняйте нашу задачу. И разве вам не надоела война? – Да разве мы с вами воюем? – удивилась Праматерь. – Просто иногда в горах делается голодно и наши охотники спускаются на равнины за добычей. А кого там развелось больше? И кого проще добыть? Светлан даже рассмеялся: – Мать, ну ты меня умиляешь!.. Ничего личного, да? Вот только жрать очень хочется. – Он покачал головой. – Наши люди! – Видишь ли, человечек, – молвила Лу доверительно, – обычно мы лишь молодняк вскармливаем человечьим мясом. Это нужно для нормального роста. – Тогда другое дело, – согласился Светлан. – Может, и нам пустить великанов на корм? И образуется эдакий кругооборот!.. Ему вдруг пришло в голову, что Праматерь вовсе не такая простодушная, какой хочет казаться, а все доводы, которые выдвигала против, исходили не столько от неё, сколько от старейшин, знакомых ей с пелёнок и до нутра. Вот их и уламывали послы в здешнем помпезном зале, а всё представление было срежиссировано как раз с этой целью. Слава великой постановщице!.. – Хорошо, – кивнула Лу. – Оставим вопрос открытым. Прежде чем укрощать медведей, посмотрим, как вы справитесь с хорьками. – Только посмотрите? – спросил Артур. – Обязуюсь также не мешать вам делать Анджеллу королевой. Пока что, по моим оценкам, вы справились с этим лишь на треть. Конечно, это тоже немало – для такого срока. И если будете продолжать в том же духе… – Удивительно, она даже старается нас понять, – произнёс Светлан довольно громко. – И впрямь великая женщина. Великанша улыбнулась.Эпилог
Солнце уже садилось, расцвечивая небо у горизонта в сказочные тона, – оказывается, рыцари провели у великанов полный день. Дождь давно прошёл, тучи рассеялись, даже земля успела подсохнуть. И сделалось намного теплей – может, оттого, что настоящие горы остались за спиной, а вокруг расстилалось предгорье. Ненадолго разлучившись с Солой, Крон проводил своих друзей до границы, вообще-то вполне условной, и, обойдясь без лишних сантиментов, поспешил обратно, лишь на самом гребне ещё раз махнув рукой. Впрочем, вряд ли они расстались надолго – как говорится, всё лишь начинается. Несколько минут рыцари следовали берегом реки, которую с обеих сторон окружали холмы, сплошь заросшие кустами и маленькими рощами. Постепенно холмы делались ниже, их склоны – пологими. А вскоре всадники миновали две полуразрушенные крепости, в прежние времена, видимо, прочно перекрывавшие эту дорогу. Учитывая, из каких плит были сложены твердыни, и возводить, и разрушать их наверняка было непросто. – Говорят, чтобы выстроить цитадели, разорились на нескольких волшебников, – сообщил Артур, возвращаясь к обязанностям гида. – Вместо подъёмных кранов, что ли? А у нас-то ломают головы, как перетаскивали такие махины в древности, – уже до воздушных змеев додумались!.. Откинувшись в просторном сиденье, Светлан наслаждался покоем и комфортом. Всё же лучшего транспорта в здешнем мире трудно и желать. Рождённые Провалом твари не знали усталости, пожирая километры пространства с безразличием машин. Шестиногов не требовалось понукать, а заданного направления они держались, будто включался автопилот, – весьма полезный режим, позволявший даже поспать в пути, тем более что тряска при таком числе ног еле ощущалась, а их глухой топот сливался в равномерный гул. Наверно, Светлан и воспользовался бы случаем вздремнуть часок-другой, если бы на широкой спине шестинога, прямо перед ним, не возлежал второй ездок, свернувшись в немалый клуб, – гигантский кот непонятной породы, изящный как леопард, хотя размерами больше напоминал тигра. Его тёмную шкуру расцвечивал изумительный узор, будто составленный из мерцающих чешуек, а верхние клыки проступали из-под губы точно у саблезуба. Это был то ли подарок Лу, то ли её соглядатай. Скорее второе – уж слишком явственно Светлан ощущал сознание пещерного зверя. А уж тем более его должна была слышать Праматерь. – Подозреваю, что Лу держит своих деток в узде не без помощи этих кисок, – негромко произнёс он. – Да малы вроде, – усомнился Артур. – В сравнении-то. – Зато укус смертелен… во всяком случае, отключает надолго. Уж и не знаю, как Лу вывела такую породу, – со змеями, что ли, скрестила? Времени-то у неё было много. – Любопытно также узнать, куда девались прочие из её поколения, – осклабился король. – Неужто всех повыбили люди да драконы? – А-а, всё же подозреваешь Лу в коварстве!.. – У этой игры могут меняться правила, – возразил Артур. – Но не суть. Когда на кону власть… Думаешь, только в твоём мире любят играть на неё? – На своё счастье, ты не видел моего первого мира, – проворчал Светлан. – Ч-чёрт, как обрыднуло мне там видеть согбенные спины и потухшие глаза. А когда это дополняется чванливой миной!.. Впрочем, и вы немногим лучше, – не удержался он. – Эдакие учтивые убийцы, доблесть почитающие выше совести. – По-твоему, убийство нельзя оправдать? – улыбнулся рыцарь. – Конечно, иногда мы перегибаем палку… Но ведь и тебя иногда заносит? – Никого не хочу убивать, – сказал Светлан. – И поборников убийств не перевариваю. Не говоря о самих душегубах – чем бы они себя ни оправдывали. – А что, разве ты ешь их? – удивился Артур. Невольно Светлан хмыкнул: уместный вопрос, когда возвращаешься от каннибалов. Или к ограм такой термин не подходит? Всё ж таки другой вид, а своих они вроде не лопают. – Неужто тебе не жаль тех, кого ты лишил жизни? – спросил он. – Наверно, за бурную жизнь прикончил не одного… – Скажем, негодяя? – Ну, допустим. – Если он не чувствует других, почему я должен чувствовать его? – осведомился Артур. – Откуда взяться сочувствию? Он сам поставил себя вне закона. Его и человеком нельзя считать – нелюдь бездушная, отморозок. – Биоробот, что ли? – Вот-вот. – Так ведь убогих принято жалеть? А бесчувственный ещё хуже слепого. – Крошить их надо, – не согласился Артур. – Этих мерзавцев даже страх не удержит в рамках – им и на себя плевать. – Ладно, таких выведем за скобки. А как быть с благонравными… людоедами… кои злобствуют по недомыслию? – Ну, этих иногда удаётся образумить до того, как наломают дров. Но чаще приходится выбирать. – Между ними и «дровами»? – Именно. И тогда на дрова идут они. – Эк развелось лесорубов! – хмыкнул Светлан. – Как бы и мне туда не загреметь. Доказано же, что узлы проще разрубать, чем развязывать. Особенно, когда силы невпроворот. – Может, ты и прав, – неожиданно сказал Артур. – Иной раз думаю: не пора ли угомониться? Ведь столько лет сражаюсь с подлецами, а меньше их не становится. И далеко я ушёл от вашего дона Кихота? Конечно, Светлан и тут возразил: – Мой король, если бы не такие доны, как ты, эти уроды давно сгубили бы человечество. А так их власти всё же поставлен заслон. Артур покачал головой. – Романтические бредни ещё годятся юнцам. А я-то совсем не молод. Не пора ли переболеть? – Дружище, возраст – это больше традиции, чем физиология. Здесь просто положено не заживаться долго, вот люди и стараются соответствовать. Но можно же наплевать на обычай? А для героев и вовсе иные мерки. Пока не ослаб дух, им не грозит старость. – Как раз сейчас я не в духе, – усмехнулся Артур. – Странно, да? Ведь мы победили – снова. И даже никто не погиб из тех, кто нам дорог. – Гляди! – выдохнул Светлан, указывая в сторону. На небольшом лужку, проступившем меж зарослями, двое Пропащих наседали на юного великана, крупного даже по меркам своего племени, облачённого в латы из драконьей кожи, вооружённого массивной жердью, больше смахивающей на бревно. И всё равно у него не было шансов. Выходцы из Провала нападали безмолвно, но двигались столь стремительно, а рубили так мощно, будто впали в неистовство. При каждом ударе чёрных нагинат от злосчастного бревна отлетали щепки, да и на теле бедняги-огра багровела уже не одна рана. А сам он, зажатый в тупик между огромными валунами, явно выбивался из сил, не поспевая за яростными хищниками. – Вперёд, – сказал Артур, поворачивая шестинога. Уж он не стал атаковать втихаря, на первых же метрах издал боевой клич, потрясая любимым двуручником. И тотчас Пропащие оставили жертву, устремившись на новых противников. Избежать стычки они даже не пытались, хотя теперь соотношение сил резко поменялось. Обычную тактику Пропащих: переть напролом, – рыцари уже усвоили, а потому смогли избежать тарана, в последний миг чуть отвернув своих шестиногов. И успели ударить первыми, целя по уязвимым точкам. Одной стычки хватило: Артур всадил меч до рукояти, едва сумев его затем выдернуть, а Светлан, не мелочась, развалил своего противника надвое. Не оглядываясь, они подскакали к огру. Обессиленный ранами и усталостью, цепляясь за валуны, гигант едва держался на ногах и с тоской глядел на подъезжающих людей, за секунды расправившихся с теми, кому сам он проиграл вчистую. Бесполезная, выщербленная до сердцевины жердь валялась на земле, взрыхлённой когтистыми лапами шестиногов, а хвалёная драконья кожа висела клочьями, не выдержав испытания Провальным металлом. В глубину тупичка был втиснут здоровенный мешок, густо пахнущий кровью. Под грубой холстиной угадывались очертания нескольких человечьих тел, включая совсем мелкие, – видимо, останки крестьянской семьи, рискнувшей обосноваться вблизи гор. И сразу картинка предстала в ином ракурсе. Усталый, но довольный людоед возвращался после удачной охоты и уже предвкушал восторг проголодавшихся родичей, когда на его добычу позарились другие гурманы, заодно решившие слопать и самого охотника. Неудивительно, что он вымотан, – даже для такого силача мешочек оказался тяжеловат. – Ей-богу, я жалею, что мы поспешили, – угрюмо сказал Артур. – И что заключили договор с Лу. – Не давши слова, крепись, – вздохнул Светлан и покачал головой: – Ах, ты… На страшный мешок он старался не смотреть, но взгляд притягивало как магнитом. Может, там ещё остались живые? Нет, даже не шевелится никто… и не дышит. Мёртвая тиш-шь. – Проваливай, – велел Артур людоеду. – Не искушай судьбу. – Фигу, – неожиданно для себя возразил Светлан. – Пусть сперва закопает ужин. И плевать на его ссадины! Искоса Артур посмотрел на него, криво усмехнулся, однако промолчал. Зато вдруг подал голос великан. – Дайте отдышаться, человечки, – пророкотал он не хуже Крона. – И тогда продолжим. Хорду никто не страшен! – Огры не сдаются, ну да, – осклабился Светлан. – Молодой вождь не знает поражений. Хау – я сказал!.. Интересно, – обратился он к Артуру, – его вразумит пара затрещин? Честно сказать, у меня чешутся руки. Он даже стиснул кулак, нацеливаясь садануть великана в лоб. Но тут из-за его спины скользнула кошка, узорчатая и саблезубая, и застыла на загривке шестинога, в упор уставясь на громадного юнца. И тот оцепенел под её взглядом, будто зачарованный. – Вот именно, – подтвердил Светлан, нехотя расслабляясь. – Пока ты шлялся по вражьим тылам, ситуация изменилась. С этого дня Праматерь запрещает убивать людей. Табу, понял? А что бывает с ослушниками, ты знаешь. Так что давай, верзила, пошевеливайся!.. Потоптавшись и посопев, огр отправился копать яму.Сергей Иванов Сила отчуждения
Часть I Дорога, ведущая в крепость
Глава 1 Королевский десант
По мере того, как горы отдалялись, холмы вокруг становились ниже, а лес – гуще. Нисходившее к верхушкам деревьев солнце светило, как и положено, справа, подтверждая, что всадники направляются к югу. Вдобавок, с каждым пройденным километром делалось теплее, хотя связано это было главным образом с перепадом высоты. Даже эльфские доспехи, на вид скорее парадные, нежели боевые, лёгкие до несолидности, начинали казаться душными. Однако снимать их не хотелось – уж очень надёжными они себя показали. Такое ощущение, будто едешь в танке. Опять их осталось двое: два друга, два богатыря-рыцаря, король Артур и Светлан… э-э… королевин муж. Он же доверенный её посланник в эти недружественные места – можно сказать, голубь мира… гм… эдакая птичка, вымахавшая за девять футов и под четыре центнера. (А сколько, интересно, весит страус? Уж наверняка меньше. Хотя в здешнем мире, возможно, ещё сохранилась птица моа. Не говоря о драконах.) Первую часть своей миссии они выполнили, достигнув соглашения с воинственными великанами, – осталось поладить с графом де Бифом, номинальным вассалом Анджеллы и могущественным правителем Междуречья, претендующим и в королевстве на первую роль. Или же, наоборот, оторвать ему башку, если в той совсем не окажется мозгов. Вообще, с послом лучше обращаться аккуратно, раз уж он – богатырь, а вдобавок восседает на громадном шестиногом звере, силой не уступающем слону, но больше смахивающем на чудовищное насекомое, закованное в шипастую броню. Тем более стоит остеречься, когда таких послов двое, потому что вместе они опаснее целого войска. Собственно, поэтому им не требовалась охрана – да и кто бы угнался за их трофейными «лошадками», скоростью не уступавшими вездеходам? А совладать с шестиногами могут лишь богатыри. Либо Пропащие Души – беспощадные и неукротимые чудища, нагрянувшие на этих зверях из Провала и сразу принявшиеся истреблять сапиенсов. Первую их волну кое-как удалось погасить. Но через пару месяцев ожидался второй вал, куда более страшный, – затем и отправились самые могучие из друзей Анджеллы в этот поход, чтобы перед лицом общей угрозы попытаться сплотить вчерашних противников. Кстати, теперь, после недавней стычки с Пропащими Душами, на каждого богатыря приходилось по два шестинога. Хотя зачем трудноуязвимым и неутомимым зверюгам может понадобиться смена? Щурясь на закатные лучи, Артур вдруг принялся декламировать вирши какого-то здешнего поэта, прославляющие радость бытия, – не слишком складные, зато от сердца. И звучный глубокий голос его вполне гармонировал с энергичными строками. – Что, и тебя пробрало? – поинтересовался Светлан, когда король наконец иссяк. – Действительно, после тёмных глубин, откуда мы выбрались, начинаешь ценить простые радости. Гулко хохотнув, Артур заметил: – Похоже, даже киса довольна, что вырвалась из пещер, – ишь, разнежилась на солнце! Машинально Светлан поглядел на помянутую «кису», разлёгшуюся перед ним на просторной спине шестинога. Она вправду относилась к семейству кошачьих, хотя больше походила на гигантского леопарда – размером эдак с тигра. А ещё кобрис напоминала змею, причём ядовитую. Тёмную её шкуру расцвечивал изумительный узор, словно составленный из мерцающих чешуек, верхние клыки проступали из-под губы, точно у саблезуба. А при угрозе или в раздражении она распушивала гриву в капюшон, сразу будто делаясь крупней, – отсюда и прозвище. Это был то ли подарок Лу, Праматери великанов, то ли её соглядатай. Скорее второе – уж слишком явственно Светлан ощущал сознание пещерного зверя. А тем более его должна была слышать Лу. – Или она успела полюбить нового хозяина? – прибавил Артур. – Когда речь идёт о котах, вряд ли можно говорить о любви – скорей о доверии. Ожидать от них жертвенности, как от собак… – Например, от нашего Пса? – с усмешкой подсказал король. – Пёс – особый случай, – возразил Светлан. – Слишком долго он живёт и слишком хорошо знает нас. Для него люди давно спустились с небес. Кстати, и я, чем старше делаюсь, тем легче верю в плохое. Это совпадение или закономерность? Может, все сапиенсы с возрастом делаются циниками? – По-твоему, кобрис можно отнести к сапиенсам? До сих пор-то мне не встречались разумные кошки. – У каждого чуда есть пределы. В кошачью черепушку разве уместится разум? А вот у этой животины мозгов побольше, чем у любого льва. К тому ж, она прошла отличную выучку. – Если ты циник, – спросил Артур, – чего ж не удалишься от мира в какой-нибудь скит? – А я и удалился, – нахмурившись, сказал Светлан. – В сказку. Во всяком случае, люди здесь настоящие. Или лучше сказать: «стоящие»? – Выходит, в нас ты пока веришь? – Ну, ты для меня эталон – ходячий. Я по тебе себя меряю. – И во сколько монархов оцениваешь себя? – усмехнулся Артур. Теперь их послушные шестиноги бежали рядом, почти смыкаясь боковыми шипами, а их широкие спины словно бы скользили над тропой, смахивая на единую платформу. Вот если б их впрямь скрутить болтами или, скажем, сплавить… – Но иногда мне кажется, что это грёзы, – продолжил Светлан. – И что всех вас: любимую, друзей, – я себе придумал. – Во всяком случае, это неплохо стыкуется с теорией Фридриха, – заметил король. – Ведь он утверждал, будто наш мир… э-э… – Виртуальный, – подсказал Светлан. – Да. Или, как он выразился, «сон мирового разума». Впрочем, иные считают, что и ваш мир – сон. И однако, продолжают в нём жить. – Лишь бы он не обращался в кошмар. – От нас зависит. – От всех? – От всех тоже, но от богатырей – в первую очередь. Неспроста же нас одарили силой? – Может, и неспроста – но к хорошему ли? Начать с того, что в богатыри меня призвал Паук, колдун наш покойный, да неуспокоенный. Тряхнув роскошной гривой, Артур рассмеялся: – Он лишь разбудил твою мощь – себе на беду. И если бы знал, к чему это приведёт… Действительно, ты перетряхнул королевство сверху донизу, но в итоге получилось вовсе не то, чего вожделел Паук. – В том и дело, что до итога ещё далеко… – Однако алчный старик так и не прорвался к живительному роднику – напротив, он лишился всего. А вместе с ним под обвал попали чистильщики, охочие до ведьминой крови. Эти святоши на всех углах трубили, будто благополучием их одаривает Господь, но на деле они – вампиры!.. И значит, охотиться надо на них. Как интересно, подумал Светлан. Оказывается, кровь ведьм – это и есть пресловутая «живая вода». Просто люди, по своему обычаю, постарались закамуфлировать свинство обтекаемыми словесами. – Вот этого и опасаюсь больше всего, – признался он. – Сейчас-то мы помогаем ведьмам и полумагам, спасая их от злобы чистокровок, потому что незауряды слабей. А набрав силу, как бы они не стали третировать тех, из кого вышли. Конечно, наши девочки талантливей и добрее своих гонителей – но хватит ли у них мудрости, чтобы не заделаться снобами? Если уж мои собратья-художники корчат из себя новую аристократию!.. – Ведь наши девы и впрямь лучше, – заявил король. – И что дурного, если они станут держать толпу в узде? – Случайно, у тебя нет сестрички Морганы? – поинтересовался Светлан. – Может, оттого ты так потворствуешь ведьмам? На это Артур не ответил, однако помрачнел. Кажется, Светлан нечаянно угодил по больному – вечно его подводит длинный язык! Между прочим, именно ведьмы защищали сейчас королевство от Пропащих Душ. Нагрузившись мешочками с нефтью, они рыскали над лесами и болотами, высматривая чудищ, уцелевших после недавнего сражения, а наткнувшись, пытались их подпалить. Иногда это удавалось. Пока что урон противной стороны был невелик, но мало-помалу летуний становилось больше – набор в воздушные войска королевы проходил форсированными темпами. Эдак вскоре и вовсе обезлюдеет Город Солнца – «все ушли на фронт», ну да. А сколько фанатов на планете лишатся кумиров, сгинувших невесть куда!.. Хотя чёрт с ними, с фанатами, – уж они быстро утешатся. Светлан вздохнул – так тяжко, что самому сделалось себя жалко. – Похож я на Рыцаря Печального Образа? – спросил он. – Или ты не читал Сервантеса? – А-а, – догадался Артур. – Тебе опять вспомнилась Анджелла. – Да разве я про неё забывал? Даже если бы хотел… – Я понимаю. Все, кого мы любим, живут внутри нас. И значит, разлуки нет. Вот оно, счастье! – усмехнулся Светлан. Это – когда тебя понимают. – Но что печалит тебя? – спросил король. – Ты не доверяешь её любви? Или тебя тревожат щёголи, вьющиеся вокруг королевы? Светлан снова хмыкнул. – Видишь ли, у меня нет сомнений, что я – лучший, – ответил он. – Но в то же время я уверен, что другие об этом не знают. И потом, мы с тобой так выросли за последние два дня! Как поётся в одной старой песне: «Во мне самой узнает ли меня»? – Ну, прибавили пару футов – подумаешь!.. – И с десяток пудов, ага. Как говорится, хорошего не бывает много. Красавица и чудовище – сладкая парочка, в сказках сплошь и рядом. Хотя и красотка… гм… с чудинкой. Интересно, как к ней относятся подданные? Действительно, хватит о личном – вернёмся к делам. – Анджелла популярна в народе, – молвил король. – А кто не любит её, тот боится. Ещё бы, ведь за неё сама Преисподняя! – В моём лице, что ли? – Точно, – подтвердил Артур с удовольствием. – И за что ж её почитает простой люд? – Тайна сия велика есть. И не настолько я понимаю простолюдинов, хотя общением не брезгую. Зато от правителей не жду хорошего – ни от вассалов Анджеллы, ни от её соседей. Теперь самое время половить рыбку. – Пока текло гладко, вода не мутилась, – подтвердил Светлан. – А благой род вовсе не прибавляет благости. Даже в стране сказок власть портит великодушных… Ну, кроме тебя, да? – Да какая у меня власть? – хмыкнул Артур. – Вдобавок, я всегда от неё бегал. – Молодец, хватило мозгов. А моя жёнушка, похоже, увязла. Погубит Анджеллу чувство ответственности!.. – Но разве ей оставили выбор? Разве Анджелле есть на кого оставить страну? Сойти с трона сейчас – значит предать подданных. – Ну, не сгущай. Я лучше других знаю, какая умница Анджи, и всё-таки – ей так мало лет! К тому ж, девица у руля… Здесь нужна холодная голова. – Не забывай: до последнего года Анджелла жила двумя жизнями. У неё есть и разум, и сердце. А что до устойчивости… – …то балластом здесь служу я? Хорошо, допустим, она на своём месте. Тогда почему от её хлопот так мало проку? – Может, это и сказочный мир – в сравнении с твоим, – произнёс король. – Но большинство-то людей в нём вполне обычны. И править ими бывает непросто. Думаешь, у Анджеллы большая власть? Ей подчиняются столица и ближние окрестности, прочие же земли поделены меж вассалами короны, преданными сюзерену разве на словах. А призвать их к порядку силой… Королевское войско лишь звучит грозно, а на деле состоит из дворцовой стражи, двух-трёх десятков рыцарей, ещё не забывших свой долг или стремящихся закрепиться при дворе, и отряда наёмников с востока. – А почему с востока? – поинтересовался Светлан. – Дешевле обходятся? – И это тоже. Хотя дерутся не хуже прочих. Но, скажем, у здешнего графа армия посерьёзней. Я уж не говорю о его казне. – А у него-то откуда прибытки? Артур усмехнулся. – Ты представляешь, что такое нормальный феодал? – спросил он. – По сути, это главарь банды численностью от пары десятков до нескольких тысяч, который волен грабить на своих землях кого пожелает, а потом сам же выступает судьёй. Хорошо, если у него хватает ума не доводить подданных до бегства, – иначе доходы упадут, зато соседи станут богаче, а значит, и сильнее. Пожалуй, лишь это сдерживает алчность правителей. – Вернись к нашему барану, ладно? – Так вот, де Бифы издавна на особом положении. – Военном? – уточнил Светлан. – Чрезвычайном? – Что-то вроде. Вдобавок, у здешнего графа обширные владения, с одной стороны ограждённые горами, а с двух других – реками. – Да помню я здешнюю карту!.. – Трудно пожелать лучшего местоположения, верно? На этих плодородных землях кормится множество крестьян и благоденствует несколько городов, мало чем уступающих столице. Кроме того, де Биф соседствует с Нордией, самым процветающим из ближних королевств, а заодно стрижёт купцов, пробирающихся туда по реке. – Но это ещё не всё, – проворчал Светлан. – Точно, – кивнул Артур. – Едва не главная из статей его дохода – субсидии, получаемые от короны. Ведь здешние графы который век воюют с великанами, обороняя северные рубежи королевства. А уж сколько из этих денег тратится на войну, а сколько оседает в сундуках де Бифа, ведает лишь сатана. – Выходит, это корона платит Бифам дань, а не наоборот? За, якобы, защиту от огров. Но те, похоже, не собираются никого завоёвывать. Да им и не выжить вдали от гор, где за них примутся кавалерия, лучники. Этих верзил хватает лишь на ближние вылазки. – В том и дело. Уже не вспомнить, кто начал эту войну, однако с ней свыклись. А традиции искоренять – сам знаешь… Тем более, если она выгодна многим. – М-да… Что ещё скажешь хорошего? – Все дикости нашего строя, из-за которых ты столько наскакивал на меня, в Междуречье дошли до крайности. Скажем, право первой ночи – согласен, мерзкий обычай! – здесь разрослось в целый месяц… – Медовый, что ли? – фыркнул Светлан. – Действительно, беспредел! – …а затем к нему прибавили право первой жизни. То есть первенца в семье, удостоенной милостью сюзерена, забирают в замок, взращивая служанку или стражника, – чему номинальные отцы, как понимаешь, противятся не сильно. – А на матерей плевать, да? – Ну, этим-то ещё повезло – если сравнивать с теми, кто умирает при родах, разорванные громадным плодом. – Их что, подкладывают под огров? – сообразил Светлан. – Ходят такие слухи, – пожал плечами король. – Хотя сами бедняжки этого не помнят. Зато какие из деток вырастают стражи! – А уж как их любят в народе! – подхватил Светлан. – Что людей бесит более всего – это головы, торчащие над толпой. И когда, не стерпев превосходства, правители всё ж срубают их, начинается такое ликование!.. – Тебя послушать, мой друг, – ты совсем не веришь в людей, – заметил Артур. – Но ведь с каждым из встреченных ведёшь себя вовсе не так? – Я с этим борюсь, – мрачно сказал Светлан. – И, бог даст, в конце концов себя победю. К старости едва не всякий делается мизантропом – если не полный идиот, конечно… или не блаженный. – И поэтому ты, рискуя жизнью, пытаешься спасти здешний люд? – Да я бы с радостью отошёл от дел… – Ну? – Так ведь некому больше! – То-то и оно. Не поручать же мирные переговоры солдатам? – Вот вояк особенно не выношу, – признался Светлан. – Тинейджерам-то простительно покупаться на романтику боёв, но для взрослого мужика это – патология. Да им просто нравится убивать! А думать, видимо, нечем, иначе бы съехали с ума. – Ну, дорогой мой, если и здесь задумываться, станет не до подвигов. Конечно, каждый имеет право на жизнь… – Может, и не каждый, – опять усомнился Светлан. – К тому же в горячке боя, раз до него дошло, рассусоливать опасно. Когда кто-то сам нарывается на твой меч… Видишь, – вздохнул, – я такой противоречивый! – Это недостаток? – Для богатыря – скорее всего. Он должен быть прямым, как твой двуручник. Хмыкнув, Артур покосился на Экскалибур, пусть не лучший из своих мечей, зато самый любимый. Новым оружием, как и нынешними латами, рыцари разжились у орков. Почти всё это было сработано древними эльфами и качеством намного превосходило изделия людей. Но к Экскалибуру, массивному и огромному, с сажённым клинком, украшенным двумя золотыми драконами, явно приложил руку какой-то колдун. – А теперь давай помолчим, – предложил Светлан. – Ты не против? Король не возражал. Солнце уже коснулось горизонта – самое время попытаться установить связь. Днём-то не стоило пробовать, тем более на такой дистанции. К тому ж, сейчас Анджи в наилучшей кондиции, достигнув равновесия в ежесуточных колебаниях своей сложной натуры. Закрыв глаза, Светлан принялся думать о жене, и постепенно её облик проступал из тьмы, обретая формы и краски, оживая с каждой секундой. Наверно, такая связь уступала видеофонной, но для сказочной страны вполне годилась. Правда, к магии это трудно отнести. Просто бывает, что двое настроены в унисон, – даже в реальных мирах такое случается, хотя обычно лишь с ближними родичами… Кстати, не исключено, подумал он. В конце концов, оба мы – порождения Паука… так или иначе. Может, причина в этом? Вот тут и зарыт… Пёс. И с каждым месяцем их дальняя связь совершенствовалась, обретая новые свойства. Поначалу им удавалось лишь слышать мысли друг друга, чётко проговаривая те внутри себя. Затем они стали видеть образ собеседника, гораздо более изменчивый в виртуале, – к звуку добавилась картинка. – Негодяй, – сказала Анджелла вместо приветствия. – Если б могла – убила бы!.. – Да зачем же самой марать руки? – ответил богатырь, усмехаясь. – Вообще, королеве приличнее говорить «казню». Не надумала ещё обзавестись палачом? – Боже мой, Светлан!.. Ну почему ты так долго молчал? – Технические сложности. Во-первых, эта связь действует, видимо, только в пределах королевства – уж не знаю, как это связано с твоим статусом… – Во-вторых? – Во-вторых, в первый же вечер нас унесло в такие дали!.. И вернулись лишь сегодня утром. А день выдался напряжённый. Зато прошёл с пользой. – Рассказывай. Впрочем, больше это походило на показ. Из памяти Светлан вызывал картины недавнего их путешествия – ключевые, можно сказать, моменты – а королева созерцала импровизированное кино своим мысленным взором. Причём прокручивалась запись много быстрей, чем шла бы в реале, – весь фильм уместился в несколько минут. – Господи, – сказала Анджелла затем, – насколько легче видеть это, зная, что всё кончилось благополучно!.. – Гарантированный хэппи-энд уберегает от лишних стрессов, – согласился Светлан. – Жаль, во время съёмок у нас не было такой уверенности. Кстати, тебя не смущают мои нынешние габариты? – Ты – богатырь, – ответила она. – Просто твоё тело догоняет твой дух. – По-твоему, у меня дух трёхметровой высоты? – удивился Светлан. – Возможно, и выше. – Ещё не хватало! – испугался он. – М-да… Ладно, а что деется у вас: никто больше не выполз из подполья? Или мы уже победили всех врагов? – Да что могло случиться при дворе за такой промежуток? – фыркнула Анджелла. – Тут же спят до полудня. – Но ведь не ты? У тебя, как и у всех ведьм, ночной образ жизни. – Мне-то и днём было не до сна – когда ты замолчал так внезапно. – Ну извини, впредь постараюсь упреждать. Хотя у Бифа я не жду похожих сюрпризов. – Если вы и с графом разберётесь быстро… – То у тебя в рукаве припасено ещё кое-что? – догадался Светлан. – Хочешь заслать меня дальше? – Меня беспокоит Луи, – сообщила королева. – Наш венценосный сосед. Что-то заваривается в его котле – не слишком приятное для нас. – «Но разведка доложила точно», – пробормотал он. – Ведьмы на хвостах принесли или настучала прежняя агентура, унаследованная от Филиппа? – Разве в таких делах помешают добавочные информаторы? Ты сам учил меня быть экономной. – И не разбрасываться шпионами, ага. Но ведь Луи, по слухам, достаточно богат, чтобы не зариться на добро близких. А его подданные благоденствуют – в сравнении с прочими. Зачем ему затевать войну? – Ты же знаешь: аппетит с годами прибывает. А Луи любит роскошь, к тому ж слывёт покровителем искусств. У него что ни день, то праздник, а «зрелища» часто обходятся дороже «хлеба». – Король-солнце, ну да… Что, и ему нужно сделать укорот? – Скорее уж вразумить, наставить на путь… Ведь вам всё равно по дороге? Ну, почти. – Ты так думаешь? – Учитывая резвость шестиногов, крюк небольшой. Они обменялись ещё несколькими фразами, и связь прервалась, будто обесточили передатчик. Возможно, причина и была в нехватке энергии – магической либо какой другой. Или дело в том, что солнце погрузилось за верхушки деревьев, этим как-то повлияв на эфир. Вообще, проблемой следовало заняться вплотную… если б удалось выкроить время. А сколько других неясностей дожидаются, пока до них дойдут руки? Ногами надо ходить, ногами!.. – Хорошо, – произнёс Светлан уже вслух. – Предположим, о грядущем нашествии Пропащих Душ мы раззвоним по всему свету. Что это даст, как считаешь? Артур, до этого деликатно глядевший в сторону, повернул к нему гордую голову и после короткой паузы ответил: – Вряд ли нас воспримут всерьёз – исключая тех, кто знаком с нами близко. Возможно, это и к лучшему: по крайней мере, можно не бояться паники. – Но ведь Лу отнеслась с доверием? – На то она и Праматерь, чтобы мудростью превосходить остальных. Говорят, Лу даже способна проницать будущее. – Ну, если учесть размеры её мозга, а также возраст – немыслимый по нашим меркам… Тут вполне могло проклюнуться новое качество. – А что поведала тебе Анджелла? – спросил король. – Сперва я отчитался за… гм… проделанную работу. Рассказал про наше погружение в глубь времён, о тамошних перипетиях и основных персонажах, включая упокоенных… э-э… нами же. Конечно, присовокупил разговор с Лу и нашу с ней договорённость. – И что на это сказала королева? – Сказала-то она мало, больше реагировала чувствами. В целом… одобрила. Хотя наше молчание испугало Анджеллу настолько, что она не утерпела и послала подмогу. Или даже спасательную команду. – И кто же туда вошёл? – Увидишь – скоро. Пусть это станет сюрпризом для тебя. – Надеюсь, приятным? – Надейся, надейся… Порывшись в мешке, Светлан достал копчёный окорок, специально выданный ограми для зверя, и кинжалом срезал с мяса ломоть, насадив на остриё. Кобрис сразу оживилась, придвинувшись ближе и нацелив глаза на благоухающую говядину, – уж она точно не была вегетарианкой. Ухмыльнувшись, Светлан принялся кормить хищницу с руки, поначалу опасаясь за пальцы… как оказалось, зря: со своими ядовитыми клыками она привыкла обращаться аккуратно. Впрочем, время от времени кобрис, своевольная как все коты, пыталась выхватить кус, но Светлан был быстрее. А воздерживаться от лишнего напора у неё хватало ума. Жеванием она себя не утруждала, заглатывала сразу. Предатор – одно слово. Всё же кобрис была потрясающе красива. Это сочетание кошачьей грации со змеиной расцветкой… Ну как в такую не влюбиться? – Вот так и рождается большое чувство, – вздохнул Светлан, когда от окорока осталась только кость. – Мы ценим женщин за красоту, а они нас – за устроенный быт. – Жизнь делает из рыцарей циников? – заметил Артур. – На самом-то деле ты не думаешь так. – Об Анджелле – нет. И ведьмы в этом не замечены. Но они не делают погоды… а если и делают, то не ту. «Я ж тебя так любил, так любил!» – проныл он гнусавым голосом. – Это стихи? – с сомнением спросил король. – Этот стон у нас песней зовётся, – пояснил Светлан. – Народное творчество вечных мальчиков. Через столетие потомки будут умиляться. Теперь окончательно стемнело, и хотя шестиногам мгла вовсе не мешала, следовало позаботиться о ночлеге – не столько ради себя, сколько из-за ожидаемого пополнения. Впрочем, Светлану тоже не помешал бы короткий привал. Как ни комфортно было мчать на таких «лошадках», в глазах уже рябило от беспрестанной смены картинок – душе хотелось постоянства, тишины. Ну, можно ещё лесных птичек послушать… Рыцари затормозили на подходящей поляне, укромной, но не тесной, рассечённой надвое прозрачным ручьём. Спешились и разложили пожитки на траве, даже успели запалить посадочные огни, чтобы летуны не промахнулись во тьме. И только подсели к одному из костров, намереваясь перекусить, когда прибыла первая гостья. Над кронами деревьев к ним скользнула Жанна, прелестная и совсем юная девушка, бывшая служанка королевы, – как и положено ведьме, нагая, омытая лунным светом, а взамен метлы оседлавшая изящную конструкцию, сработанную искусником Этьеном из дерева и горсти железок. За последний год, избавясь от страха, местные ведьмы заметно прибавили в мастерстве, а особенно продвинулись ближние подружки Анджеллы. За лучшими из них даже дракон Георг поспевал с трудом – вот и сейчас он отстал от Жанны на пару минут. Правда, дракон прибыл с грузом, доставив к рыцарям сразу троих. Первым был Стрелок с неизменным своим луком – как всегда, тихий и стеснительный. Второй стала дива, прекрасное вместилище демонессы Джинны, сотворённое ею для контактов с людьми, а в отсутствие хозяйки безвольное точно растение, даже не подающее голоса. Третьим оказался плечистый рослый юнец, выряженный не по-здешнему. Смуглое тонкое лицо могло принадлежать персу или иранцу, лёгкие доспехи и широкий изогнутый меч тоже больше подходили Азии, да и звали его Бахрамом – о чём онсразу уведомил, учтиво поклонившись. В детали вдаваться не стал, прибавил лишь, что в королевство проник из-за южных кордонов, пробравшись через дикие пустоши, охраняемые драконами, – деяние само по себе нехилое. Говорил Бахрам сдержанно и без положенных Востоку цветистостей, но речь выдавала образованность, а тёмные глаза светились юной страстью. – Для полной икебаны не хватает самурая, – хмыкнул Светлан, усаживаясь на прежнее место. – Или хотя бы монгольского батыра. Кажись, Анджелла решила набрать дружину из иностранцев. Три богатыря, блин… не считая Стрелка. – Зато я местная, – вставила Жанна, беззастенчиво ластясь к нему. – И всегда под боком, да? Впрочем, у неё хватило благоразумия держаться по другую сторону от кобрис, способной убить девушку одним ударом когтистой лапы. А вот рыцарей, куда более сильных, ведьма совершенно не опасалась. – Ну, ты-то на батыра мало смахиваешь. – Не удержавшись, Светлан погладил её по упругой спине, чмокнул в подставленные губы: – Ах, сладкая!.. Давайте-ка, други, не стесняйтесь, – позвал он остальных гостей. – Проголодались, небось, за время полёта? На аппетит, действительно, не жаловался никто из прибывших. Даже Георг согласился отведать копчёной форели, посчитав это приемлемым отступлением от своей обычной диеты. И «отведал» её таки как следует, сметя порцию вчистую и не отказавшись от добавки. После чего сразу заснул, свернувшись вокруг костра в громадное полукольцо, мерцающее радужной чешуёй, и сложив на спине утомлённые крылья. Сейчас же Жанна приникла к его горячему боку, вполне доверяя благодушному чудищу. При этом не забыла принять изящную позу, откровенно похваляясь точёными округлостями, обретёнными не столь уж давно. Несмотря на худенькую стать, плоды на этом деревце уже созрели и налились, а более крупные здесь просто бы не смотрелись. – Ты стала ещё сексапильней, – сказал Светлан искренне. – Растёшь, видимо? – Над собой, – засмеялась польщённая девушка. – Кто из нас вырос, так это ты – я даже не поверила сперва. Куда ты опять влетел, си-ир? – Долго рассказывать. Чуть погодя, ладно? – И Артура разнесло. Даёте, а? Вас и прежде с трудом признавали за людей… – Ты всегда умела утешить, – проворчал он, снимая доспехи. – Не хочешь погреться о меня? – Спрашиваешь!.. Скоренько Жанна сменила печку, ибо после своих полётов больше нуждалась не в обычном тепле. Как и все ведьмы, она отлично умела расходовать… гм… Силу. («Да пребудет она с нами!») Но вот накапливать её с той же лихостью не могла. Для того девам и требовались мужчины, эдакие естественные конденсаторы, чтобы заряжаться от них энергией. А уж от богатырей прямо полыхало – тут даже не требовалась полная близость… к счастью. – Слушай, а тебя-то с чего сюда занесло? – обратился Светлан к Бахраму. – Случаем, ты не принц? – Нет, я не знатен, – мягко ответил тот. – И хотя семьи своей не стыжусь, великими предками похвалиться не могу. А если б и мог, вряд ли бы захотел. Пусть лучше мои потомки гордятся мною. Похоже, скромному честолюбию Бахрама имелось на что опереться, а его статная фигура вполне годилась для героя. – Далеко целишься, а? – хмыкнул Светлан. – Потомки!.. А свою пери уже завёл? Конечно, и без неё можно плодиться, только зваться такие детки будут иначе: в лучшем случае отпрыски, в худшем – исчадия. Да кто ж охранит их от злых духов, если рядом не будет доброй феи? – Всему свой срок, – произнёс Бахрам. – Прежде чем думать о наследниках, следует разжиться наследством. – Резонно, – признал Светлан и перевёл взгляд на Стрелка: – У тебя глаз намётанный – кто-нибудь встречался на пути? – Пару раз замечали Пропащих, рыскающих по лесу мелкими группами, – откликнулся тот тихим голосом. – И всё? – А ещё видели латников, спешащих в ту же сторону, что и мы. – Разглядели, кто это? – Святое воинство де Бройля, – ввернула Жанна, уютно устроившаяся под его рукой. – Скачут во весь опор левым берегом реки, будто от чертей спасаются. – Может, наконец взялся за ум? – предположил Артур без особенной надежды. – Нам бы пригодилась его команда. – Ага, щас! – фыркнул Светлан. – Хоть раз был он замечен в хорошем? – Тогда к чему такая спешка? – Боюсь, к худому. Жанночка, а много с Бройлем народу? Ведьма обратила вопрошающий взгляд на Стрелка. – Большой отряд, – ответил тот. – Около двух тысяч всадников. Бахрам кивнул, подтверждая. Светлан переглянулся с Артуром. – Это не только де Бройль, – молвил король. – Неужто дикие бароны всё же учредили союз? Вот уж чего не ждал! – Союз нерушимый баронов свободных, – пробормотал Светлан. – И кто ж их сплотил, а? Ладно, если это лишь игры тамошних заговорщиков… – Ага, – сказал Артур. – Есть и худшие варианты? – Когда тупарь вроде нашего Бройля начинает выкидывать фортеля… До сих пор-то он был предсказуем, как паровоз. Если помнишь, мы оставили его возле развалин, перед этим разворошив Паучью нору… – И? – А возле входа в Подвал Безвременья нам чудилась чертовщина. Ты ведь опознал ту страшненькую тень? – Призрак-колдун, бывший Паук, – пробормотал Артур. – Разве он может быть опасен? – Для нас скорее всего нет… ежели напрямую. А вот тёмное и куцее сознание Бройля притягивает монстров. И стоит этим двоим состыкнуться… – Упаси бог! Потому барон и страшится Преисподней, что слишком уязвим. – От судьбы-то не убежишь. И если Паучья Тень всё ж поглотила Бройля… А теперь Паук рвётся ко мне, добавил Светлан мысленно. И что ему неймётся, чего не хватает? «Отдай моё сердце», ну да… Сюжет детских страшилок. Но, может, в этом есть резон? Убив колдуна, я завладел его силой, похитил магический дар. А теперь он хочет это вернуть. – Ведь до сих пор баронам не удавалось договориться, – сказал Артур. – Каждый хотел верховодить – других сие не устраивало. – Очевидно, теперь равновесие нарушилось и Бройль подмял прочих, одного за другим. Ты знаешь, как начиналась Османская империя? Или здесь она ещё не началась? И крестовиков что-то не видно. Неужто не бродите по долинам и взгорьям Азии, мстя неразумным? А кто ж будет огнём и мечом утверждать милосердие Божье? – На это мне нечего сказать, – пробормотал король. – Настоящему рыцарю всегда есть что сказать, – поддел Светлан. – Ладно, у наших дам уже глаза слипаются – давайте придавим с пару часов. А что не доспим тут, доберём на ходу. Хотя для богатыря и два часа – много. Но чего не сделаешь ради хорошей компании! Ночь выдалась ясной, а ветер был довольно тёплым. К тому же, с одной стороны поляну загородил Георг, с другой громоздились шестиноги, пыша жаром не хуже дракона. Разумеется, Артур устроил диву подле себя – впрочем, со всей рыцарской галантностью, вовсе не злоупотребляя её покорностью. А Жанна, конечно, улеглась под бок Светлана, вместе с ним завернувшись в походный плащ, подбитый нездешним мехом, и принялась тереться о богатыря, восполняя энергию, потраченную на полёт. Вот ни Бахраму, ни Стрелку не нашлось пары… если не считать за пару их самих. Прищурясь на догорающий костёр, Светлан обмяк всем телом, жалея, что рядом нет Анджеллы. Конечно, если не вдаваться в детали и дать волю фантазии… Чем дальше, тем сильней эти две девушки делаются похожими. И главное, никаких претензий со стороны жены!.. Уж не затем ли она и прислала Жанну? Кому ж ещё доверить столь деликатную миссию, как не лучшей подруге? – А ты, си-ир, чего не спишь? – сонно пробормотала ведьма. – Тут либо спать, либо думать, – откликнулся Светлан. – А пока думается, лучше не тратить время на прочее. Надо же, выродил!.. А под «прочим» чего разумею? Может, как раз прочее – важнее? – У тебя думалка не треснет, сир? Надо, не надо – он всё морщит лоб. – Кто-то же должен? Это у вас, летуний, в обычае сперва вляпаться по самые… гм… – А думаешь ты, конечно, об Анджи, – не столько спросила, сколько объявила Жанна. – Любимая косточка, хо!.. А теперь-то с какого бока обсасываешь? – Да вот прикидываю, кто из ближнего круга остался при дворе. – И что выходит? – Она что, решила отослать от себя всех друзей? – проворчал Светлан. – И остаться наедине с тамошним гадюшником. Как думаешь, не пора вызывать команду Бертрана? На дворцовую-то охрану надежды мало. – Ах, сир, ты недооцениваешь первую ведьму королевства! И потом, она так любит тебя… – А это при чём? – Да при том, что королева постарается тебя не огорчать. – Но если её стараний не хватит? Что-то творится с Анджи последнее время… Нет, тут есть над чем поломать голову. – Ну думай, думай, – разрешила девушка и тотчас провалилась в сон, совершенно разомлев в его тепле. Неподалёку ворочался Стрелок, тяжко вздыхая. Его давно уже влекло к Жанне, и шалунья, кстати, вовсе не воротила нос. Но кому-то там, в дальнем зарубежье, юноша хранил верность, уже сам не зная, как избавиться от опрометчивого обещания, – ещё одна жертва долга. Вот и изнемогает теперь в неравной борьбе с собой. Хорошо, парень не ревнив, а то и вовсе бы съехал с ума, наблюдая Жанкины сумасбродства. У ведьм-то свои причуды. Зато Артур с дивой будто умерли: ни вздоха, ни шороха. И Бахрам спал беззвучно – если спал. Когда нужно, богатыри умеют обращаться в камень, а юнец явно из этой породы: силой от него прямо пышет, в каждом движении сквозит мощь.Глава 2 Чужестранная воительница
Выступили с рассветом, но предварительно простились с Георгом, улетавшим обратно в столицу. Не прошло и часа после начала похода, когда Светлан наконец сообразил, как сомкнуть шестиногов в платформу, сцепив боками. В такой конструкции тряска и вовсе не ощущалась – седоки будто скользили над бездорожьем, увлекаемые парой дюжин ног. Броневые щиты, превращавшие роговые образования на спинах чудищ в надёжно защищённые кабинки, теперь укрепили вокруг общего ряда сидений, заслонившись не только от возможных засад, но и от встречного ветра. Жанна устроилась на коленях Светлана, обвив стройными ногами его талию, а плечами и затылком возлежа на гигантской кошке, свернувшейся перед ним в шелковистый ком, – плутовка уже успела поладить со зверем. Обе дремали, накрытые широким плащом, а из соседней кабинки на девушку поглядывал Стрелок, грустно вздыхая. Беднягу явно раздирало между верностью сюзерену, выбранному сгоряча, и томлением по шалунье-ведьме, приветливой к слишком многим, – это не считая слова, данного невесть кому. Или парню нравится себя терзать? По другую сторону Светлана разместился Артур вместе с дивой, по-прежнему безучастной, зато прекрасной, точно ожившая статуя. Оживить-то её оживили, но вдохнуть душу не удосужились. Творец и владелица этого шедевра, существо бесплотное (а потому и бесполое), возникала в своей оболочке лишь изредка, вовсе не заботясь предупреждать о визитах, – но даже так сумела настолько очаровать короля, что бедняга совершенно забыл о прочих пассиях. А ведь у него такое большое сердце! Ещё дальше, в собственной кабинке, восседал Бахрам, зорко следя за доставшимся ему флангом. С управлением шестинога он освоился за минуты – впрочем, как и ожидалось. Сил на это у парня хватило с лихвой. Вот обычных солдат тут потребовалось бы не меньше трёх. Мимо проносились пологие холмы, похожие на курчавые макушки исполинов, мелькали гроздья деревьев, постепенно разрастаясь в немалые рощицы. Иногда путь отрядцу пересекали ручьи – точнее, шестиноги сами пересекали их, расплёскивая каскады брызг и почти не замедляя хода. Ощущение скорости было, будто мчишь на суперкаре, – вот только этим зверюгам не требовалось шоссе. Вообще, чем больше привыкаешь к ним, тем симпатичней они кажутся – именно как машины, отлично приспособленные для своих функций. Ну что красивого в авто, если не знать, для чего оно создано? Здешние рыцари на эту груду крашеного металла лишь поморщились бы. А ведь хороший кар – это произведение! Вдруг открыв глаза, Жанна сладко потянулась. Затем радостно засмеялась, приветствуя новый день, и вместо зарядки принялась топтаться маленькими ступнями по его обширной груди, грея подошвы. – Что, «молодая-звонкая»? – спросил Светлан. – Будет нам весело… э-э… всколькером? – А это как сам пожелаешь, на сколько хватит твоих богатырских сил, – с готовностью откликнулась дева. – Вон Геракл, я слыхала… – Ты меньше слушай, чего люди плетут, – хмыкнул он. – Если б герои размножались с таким пылом, всё человечество давно бы стало героическим. А что видим в действительности? У богатырей иные функции, милая моя, – это ж не самцы-производители. – Кто говорил о размножении? – пожала плечиками ведьма. – Вот у зверей это на первом месте. А мы, цари природы, живём для радости. – Думаешь, у царей мало иных забот, кроме как… гм, ладно. Про монарший быт лучше спроси у Артура. Конечно, он не дурак развлечься – но часто ли ему выпадает такая возможность? – При чём тут короли, сир? Речь о людях – вообще. – Ах, о людях!.. Тогда поспрошай у здешних крестьян, зачем они живут. – Ну о чём с ними можно говорить? Такие пни!.. – Понимаешь, им приходится вкалывать от зари до зари – некогда расти над собой. – А нечего плодиться, точно кроли, – с неожиданной злостью бросила ведьма. – Всё для детей – ха!.. Да просто они до чёртиков боятся смерти. – И что, их можно понять – это общая потребность. Одни проникают в вечность через славу, другие – через своё потомство. – Да кому они сдались там? И ведь чем дрянней человечишка, тем сильней ему хочется наследить! – У тебя что, девонька, свежие комплексы появились? – поинтересовался Светлан. – Ты б сперва от прежних избавилась. – Ну не люблю я простаков! – сказала та. – Не-люб-лю. Вот такую фурию из меня сделали. Или даже гарпию. Усмехнувшись, он возразил: – Видишь ли, я-то знаю, что в душе ты – добрая девушка. Возможно, имеет смысл почаще напоминать тебе об этом? – Ну, может быть, – подумав, согласилась Жанна. – Где-то в самой глубине. В лесу пришлось разделиться – для четырёхзвенной платформы здесь было тесно. Хотя двух шестиногов, своего и соседнего, Светлан оставил в сцепке, чтоб управлять сразу обоими. А что делать? Наедине с таким зверем худощавому Стрелку пришлось бы туго, а Жанна вовсе не стремилась парню помочь, разнежившись на коленях Светлана. Разговор иссяк. Не слишком комфортно общаться, когда по бокам, в опасной близости, мелькают толстенные стволы, а голоса раз за разом заглушает треск кустов, взламываемых безжалостными шестиногами. Но мчались звери по-прежнему вровень, будто связанные невидимым тросом. Внезапно кобрис насторожилась, вскинув голову на гибкой шее. Тотчас и Светлан ощутил новый запах, совершенно незнакомый ему и, однако, показавшийся отвратительным. – Это ещё что за мерзость? – удивился он, притормаживая шестиногов. – Шарки, – откликнулся Артур, тоже сбрасывая скорость. – Похоже, целая стая. И кого-то они взяли в оборот. Действительно, на тропе, куда они как раз выскочили, чётко отпечатались следы копыт, ещё совсем свежие. И неслась лошадка во весь опор, перепуганная насмерть. – Ну ни дня без приключений, – сказал Светлан. – Вот такие у нас, у царей, радости – прямо обхохочешься. С шарками он пока не встречался, но на картинках видел. Больше всего чудища походили на торпеды, переделанные для охоты на суше, – обтекаемые, приземистые, с длинными телами и мощными лапами. Их акульи пасти легко сминали любые кости, позволяя за секунды одолеть и тура. Почему-то водились шарки лишь вблизи гор, вытеснив из здешних мест как волков, так и зверей покрупней, вроде медведей или пум, и отличались свирепостью, почти равной безумию. Отпугнуть их было ещё труднее, чем убить. – На кого люблю охотиться – это на охотников, – проворчал король, поворачивая своего зверя. – Ну, вперёд! Впрочем, понукать шестиногов не требовалось. Низко пригнув головы, они мчали по следу, точно оголодавшие хищники. На зелень звери уже не обращали внимания, предвкушая трапезу посытней. Их бег сделался ещё стремительней, хотя казалось: куда больше? Изгибам тропы всадники следовали не строго и где можно срезали углы, проторивая новые ходы в непролазных зарослях, – такие столкновения бронированных тел с хлипкими растениями напоминали взрыв. Любопытно, а какие мощности развивают шестиноги? По ощущениям, как у лучших каров – эдак под тысячу лошаков. Неужто и впрямь? Что-то запредельное!.. К счастью, гнать пришлось недолго. Развернувшись в ряд, четвёрка шестиногов единой волной вырвалась к речному обрыву и тут затормозила, вспахав когтями землю. Всё-таки они опоздали с помощью – в том смысле, что управились без них. Схватка произошла на самом берегу и была, судя по всему, жаркой. Во всяком случае, после неё победитель захотел охладиться в прозрачном потоке и смыть с себя кровь – к счастью, чужую. А тут, как нарочно, и зрители подоспели. Поглазеть, кстати, было на что: сложение без единого изъяна, бронзовая кожа, под которой перекатывались мышцы отменной формовки, копна тёмных волос, отливающих медью. И точёное лицо с нездешними чертами, и высокая упругая грудь, и сухая талия, будто стянутая незримым корсетом, и крепкие бёдра, вовсе не похожие на мужские, зато отлично контрастирующие с сухими коленями и узкими щиколотками, и безупречная стройность – несмотря на мускулатуру. Конечно, красотка на любителя, но когда видишь такую гармонию, подправлять в ней не хочется ничего – just perfect, вот именно. Судя по разбросанным вокруг телам, наводящим жуть даже сейчас, с «конём на скаку» у этой девы не возникнет проблем. Как и с «горящей избой», буде ей вздумается туда зайти. Акция была проведена на высоком уровне – чувствовался почерк мастера. Вдруг оказавшись на виду стольких мужчин, вовсе не выглядевших безобидными, девушка не смутилась, не попыталась спрятаться или закрыться, а лишь подвинулась ближе к доспехам, сложенным на валуне, озирая новых персонажей насторожённо, но без тени испуга. И по этим быстрым шагам, с лёгкостью рассекающим воду, Светлан смог оценить её силу. Эх, ничего себе!.. Кажется, нашего богатырского полку прибыло. Щадя стыдливость купальщицы, Артур уже смотрел в сторону, зато Бахрам пялился на неё во все глаза, сверкая восторженной улыбкой. А Стрелок нежданно залился румянцем, будто за последний год не успел свыкнуться с женской наготой. Или дело в том, что эта красотка мало походила на бесстыдниц-ведьм? То есть и она вовсе не стеснялась своего тела, но отпущенной красотой, похоже, не злоупотребляла. К тому ж, в её арсенале это средство – не главное. – А я гадал, кому сбагрить четвёртого шестинога, – сказал Светлан, среди изувеченных тел разглядев пегую лошадь, не пережившую заварушки. – Милая, ты не против, если наши зверьки приберут тут? Да и мы хотели бы размять ноги. – И языки, да? – негромко хмыкнула Жанна. Успев разобраться в ситуации, силачка приглашающе махнула рукой и уже без опаски возобновила купание, грацией вряд ли уступая русалкам. Отпустив шестиногов кормиться, гости устроили привал чуть выше по течению, решив, раз уж так сложилось, позавтракать на берегу. Согревшись на утреннем солнце, Жанна выпорхнула из плаща и живенько обустроила место, разложив припасы с живописной небрежностью. Мужчины тоже разоблачились – кто до штанов, а кто и вовсе, рассчитывая окунуться после трапезы. Немного погодя к ним подошла незнакомка, встряхивая мокрыми волосами и даже не позаботясь одеться, – вольность неслыханная по здешним меркам. Впрочем, нагота девы вовсе не перевешивала впечатления, производимого чудесным ликом: длинные яркие глаза, небольшой нос с изящными ноздрями, столь же аккуратные уши, твёрдые скулы без единой морщинки, чуть впалые щёки, чеканная линия подбородка и неожиданно сочный рот – что называется, чувственный. А овал лица до того правильный, что пробирала дрожь. Уронив увязанное в узел снаряжение, воительница без церемоний примкнула к кружку, опустившись упругим задом на речной голыш. Какая осанка, а? Достоинства ей не занимать – уж это наверняка. А порывистость её движений вполне уравновешивалась координацией – иначе б она не вылезала из травм. – Вы впрямь уступите рогача? – спросила девушка. – Предупреждаю: у меня мало монет. Голос оказался красивый и сильный, ей под стать. А слова она, похоже, не расходовала впустую. – Мы отдадим зверя за улыбку, – галантно сформулировал Артур. – Вы же сумеете с ним совладать? Сжав кисть в небольшой, но твёрдый кулак, девушка усмехнулась, показав жемчужные зубы с чёткими треугольниками клыков. И что, этот оскал у неё вместо улыбки? Но всё равно – смотрится замечательно. – А если захотите, поедем вместе, – добавил король. – В нашей компании нехватка прекрасного пола. – Зато теперь будет поровну, – прибавил Светлан серьёзно. – Считая киску. По очереди воительница оглядела каждого, будто определяла цену, опять чуть вздёрнула верхнюю губу. – Меня зовут Лора, – сообщила затем. – По-моему, вам не нужна охрана. – За других не знаю, – сказал Светлан, – но мне пригодилась бы. А дорого возьмёшь? – С вас довольно и рогача, – подумав, решила девушка. – Не люблю оставаться в долгу. – Ишь, – хмыкнул он. – А мы хотели тебя спасать. И во сколько ты оценила бы свою жизнь? – Ну ладно, не нападай, – поспешил Артур к ней на выручку. – Что ж вы не едите, сударыня? Не хочу хвалиться, но все яства прямиком со стола здешней королевы. Уверившись, что Лоре до фонаря чужие взгляды, теперь и он глазел на гостью, щурясь от удовольствия. – Ну, раз я уже на службе… Второго приглашения не понадобилось. Рассевшись с полной непринуждённостью, дева продемонстрировала, что в здоровом теле и аппетит обычно не хилый. Хотя придворные изыски не произвели на воительницу особого впечатления – видно, она предпочитала пищу простую и сытную. А Светлан тем временем приглядывался к её доспехам, удивляясь всё больше. Нет, в самом деле: чудное вооружение. Конечно, в общем русле древних железок – но вот определить по ним страну, расу, эпоху… Не могла ж эта краля свалиться с иной планеты? Что-то не припоминаю женщин-богатырей, подумал он. Для них и термины-то не придуманы. Не звать же бедняжек богатырками? Или, скажем, богатырицами… Но кучка впрямь собирается могучая! Надо ж, герои множатся на глазах – притягиваем их, что ли? Сперва Бахрам, лицо восточной национальности, теперь Лора, вообще взявшаяся невесть откуда. Эдак скоро набежит целое войско, и вот тогда, выстроясь свиньёй, мы с топотом и гиканьем ринемся спасать человечество. Или лучше отправиться за золотым руном? Золотишко-то – всегда в цене!.. Насытясь, двинулись купаться – даже Стрелок не устоял. Успевшая высохнуть Лора поддержала компанию, сразу показав себя хорошим товарищем. Тихая речка забурлила от богатырских гребков, мощные тела носились по ней глиссерами. А особенно веселилась Жанна, повизгивая от прохладной воды, забираясь на спину то одного, то другого богатыря, даже перепрыгивая на ходу – эдакая наездница, укротительница дельфинов. Ничего себе, праздник плоти, посмеивался Светлан. Или всё-таки духа? Так выпьем же за гармонию! Но всё хорошее кончается раньше, чем хочется. Когда пловцы, нарезвившись, выбрались из воды, шестиноги успели очистить берег от свежего мяса, не оставив даже крови, словно бы схрумкали её вместе с песком. Да и время уже поджимало – как водится, потехе час. Пока одевались, Светлан продолжал разглядывать Лору, точней, её странную оснастку, получая всё новую пищу для своих подозрений. Конечно, и здешний мир не в ладах с реалиями, но до сих пор тут не нарушали стиль. Выходим на новый виток, да? Лёгкие латы воительницы несколько напоминали сбрую, зато были изумительного качества, вдобавок сработаны столь изощрённо, словно их конструкция совершенствовалась тысячелетиями. Оказалось, воинский наряд Лоры вовсе не скрывал её пол, скорее подчёркивал – сапоги на щегольских каблуках, решётчатые полусферы для грудей. И в этом был резон: с женщиной мало кто сразу начинает биться в полную силу. В таких делах фора не повредит… конечно, если не эмансипе, в чём Лору трудно заподозрить. Уж она не станет убавлять свои шансы, потворствуя комплексам. Наверно, перед боем специально снимает с себя лишнее, оставляя одни доспехи. И всё ж хотелось бы взглянуть ближе на её оружие. Что это за сплав такой? И узоры оч-чень занятные. Не говоря о форме. Такое разве в кино встретишь. Уж не смотрела ли девонька те же фильмы, что и Светлан? Но на продукт его эпохи Лора тем более не походила. За рекой опять начались луга, что позволило сомкнуть шестиногов в прежнюю платформу. Глухой перестук многих лап сливался в ровный гул, будто они катили на лимузине, тряска теперь не ощущалась и вовсе, прорывавшийся из-за броневых щитов ветер трепал волосы. Жанна вновь погрузилась в сон, разлёгшись на Светлане и кобрис. А в соседней кабинке, вместе со Стрелком, теперь восседала Лора, на диво быстро освоив управление. С другого бока девушку занимал (или донимал) светской беседой Артур, осторожно пытаясь выведать её происхождение. Но она умело уходила от вопросов, загадочно ухмыляясь, – видно, уже накопила в этом немалый опыт. Опасаясь тревожить спящих подружек, ведьму и кошку, Светлан помалкивал, однако не пропускал ни одного слова их новой спутницы, больше обращая внимание на интонации. А с другого края платформы так же старательно внимал Бахрам, светясь задумчивой улыбкой. Судя по всему, Артур уже готов был отступиться, когда неожиданно заговорила его напарница-дива, словно бы ожив: – Подозреваю, там, откуда пришла Лора, силачам приходится туго. Оба рыцаря, Светлан и Артур, разом вперили взгляды в её лицо, тотчас распознав демонессу, несколько дней назад напророчившую скорое нашествие Пропащих Душ. Итак, она (он, оно?) вновь удостоила людей визитом, наведавшись в подчинённое тело. – С чего это? – быстро спросил Светлан. – В тех краях слишком много магии, – охотно пояснила Джинна. – Со здешними не сравнить. – То есть это ещё один мир, да? Не другая страна, даже не материк… Следующий шаг на пути к Хаосу. И как же выбралась оттуда Лора? – Ах, витязь, витязь, – укоризненно сказала дива. – Тебе ли об этом спрашивать? – Считаешь, и её забросили? Но ведь не Паук!.. Да и зачем, какая её роль в нынешнем кризисе? – Об этом ведает лишь режиссёр. Тебя ж тогда не стали знакомить со сценарием? Бывает, что и богатырей дёргают за нити. – Зато я изменил финал, – парировал Светлан. – А за что меня дёргали, лучше не вспоминать. – Сказала бы я!.. – хохотнула Лора. Живя среди мужчин, она, видно, привыкла к скабрёзностям – в отличие от Артура, не одобрявшего таких шуток. – Богатырями трудно управлять, – заметил он сухо. – Они плохо поддаются чужой воле и сторонним чарам. – Ты уверен? – усмехнулась воительница. – Ты ведь слыхала про Паука, – сказал Светлан. – Как оцениваешь? – Нормальный маг, – пожала она плечами. – Не слабый, понятно, но я видала и посильней. – Ого! – произнёс Артур. – Что ж это за край, где Паук попал бы в середнячки? Не хотел бы я там жить. – А-а, теперь понимаешь, каково пришлось мне! – засмеялся Светлан. – Хотя, если и там прибавят силу… Может, их мир столь же насыщен магией и так же влияет на сапиенсов, как прошлое, в котором мы побывали? – Лучше подумайте, зачем Лору послали сюда? – ввернула дива. – Неужто, чтобы рассорить нас? На шамаханскую царицу она мало смахивает. Конечно, девочка сексапильная, в самом соку… – А ты добрый, – оценила воительница, как видно, не избалованная лестью. – Наверно, и ласковый, да? И поглядела на него с интересом. Всё-таки сильным женщинам непросто: пока сыщешь такого, кто не слабей!.. – Не мне судить, – пробормотал Светлан, вдруг смутившись. Легко быть смелым, пока вокруг – робкие. А как наткнёшься на более раскованного… э-э… раскованную… И кто поручится, что он пялился на прелести Лоры вполне бескорыстно? До королевы, говорят, далеко… То есть воли-то себе он, понятно, не даст, даже в мыслях. И всё ж тело – такой предатель! – А каковы, интересно, ваши богатыри? – спросил он. – Ну, дядя, – усмехнулась девушка. – Среди них такие есть!.. Не дай бог с ними столкнуться. «Среди них» – отметил Светлан. То есть себя Лора не относит к богатырям, хотя по здешним меркам… Он попробовал представить мир, где Одарённых большинство… или, по крайней мере, немалая доля… и ему сделалось зябко. Нет, лучше уж ходить в исключениях! – Вообще-то, и мы шиты не лубом, – не удержался Светлан от похвальбы. – А если перечислить всех, кого мы уложили в грязь… – Может, и горы способны двигать? – Горы-то нам пока не по силам, – признал он. – И небо на плечах не держали. Но вырвать с корнями дерево… ежели не очень большое. То есть бульдозер вполне сможем заменить. – Лучше бы танк, – сказала Джинна. – На одной силе не выедешь. Всё ж удивительно, насколько менялась дива, когда в ней возникала демонесса. В каждом её жесте, в каждом изгибе теперь сквозили редкие качества, проступала диковинная личность. А как очаровывал глубокий голос женщины, как завораживал её лик, когда их наполняла страсть и подчинял пронзительный ум!.. Понятно, почему при каждом визите Джинны король лишь пару минут спустя обретает речь. Если бы у Светлана не было иммунитета к чужой красоте – в лице (и фигуре) Анджеллы… – Вот танки относятся тут к запрещённому оружию, – откликнулся он. – Или ты намекаешь на мой скрытый потенциал? Но ведь кодексом поединщиков запрещено применение магии. – Господи, вы не наигрались ещё? – фыркнула демонесса. – Тут о выживании речь, а они о кодексе беспокоятся!.. – Женщина, да что ты понимаешь в хорошей драке? Улыбнувшись словно комплименту, Джинна забросила изящные ступни на передок кабинки, да ещё поддёрнула просторную юбку, оголив ноги едва не до талии. Судя по всему, эта игра нравилась ей всё больше, а пребывание в женском теле, вдобавок совершенном, доставляло отменное удовольствие. Да и кто бы отказался?.. Кроме мужчин, понятно. – Всё не так просто, – продолжал Светлан. – Я пока не могу утверждать с уверенностью, но впрячь «коня и трепетную лань» в одну… э-э… телегу всегда было сложно. А по себе ощущаю, как два этих дара уже начинают конфликтовать друг с другом. К чему это приведёт: к аннигиляции, к новому взрыву? И что тогда останется от меня? – Рожек у тебя вроде нет, си-ир, – задумчиво промурлыкала Жанна, открыв глаз. – А насчёт ножек… Ну, это не самое ценное в мужчине! Светлан погрозил ей пальцем. Лора одобрительно хмыкнула. – Оставим вопрос открытым, – предложила Джинна. – Здесь тебе придётся думать и решать самому. – И выбирать, ага, – буркнул он. – Быть сильным или умным… точнее, умелым. Уж лучше тогда чередовать – скажем, по дню. От многих знаний, знаешь ли… – И выбирать, – подтвердила демонесса. – А вздумаешь чередовать – обзаведись секретаршей, чтобы не путать. – Я пойду! – вызвалась Жанна, а Лора теперь глянула на неё, оценивающе прищурясь. И что она взвешивает, интересно? Между прочим, внезапное преображение дивы могло удивить здесь, пожалуй, лишь Лору, но силачка отнеслась к появлению Джинны спокойно, словно в своём мире уже сталкивалась с подобным. Или просто не любит тратить нервы на ерунду? Чего переживать, когда другие спокойны!.. – Собственно, я веду вот к чему, – продолжала Джинна, рассеянно расшнуровывая лиф, слишком тесный для её куполов. – Пропащие Души, которые нагнали на вас столько страху… – На нас? – удивился Светлан. – А разве прилично рыцарю перебивать даму? – Хо, – сообразил он. – Так это была провокация!.. Ну извини. Жанна хихикнула. – Так вот, Пропащие вполне могут оказаться лишь звеном в цепи бед, накатывающих на этот мир. – Кажись, о втором звене мы уже знаем, – сказал Светлан. – Знаете, да не всё. По-твоему, это лишь Паук и бароны? А не хочешь испытания по полной программе? – Ну, пошли загадки!.. А почему не выразиться ясней? – Во-первых, я демон, – возразила красавица. – Во-вторых, женщина… Сам же подбил меня на эту роль! – А ты очень противилась, да? Похоже, эта роль наделась на тебя как перчатка. Может, вы, демоны, изначально ближе к… э-э… прекрасному полу? – Может быть, может быть… Такой тезис требует осмысления. Конечно, Джинна доигралась со шнуровкой: вольнолюбивые перси вырвались-таки на простор, торча задорными сосками, а края выреза соскользнули по матовым плечам к самым локтям. Эдак по степени раздетости она вскоре уравняется с Жанной, дальше которой, вообще-то, ехать некуда. Бедняга Артур!.. А тут даже уединиться негде, разве только обтянуть кабинку плащами. Или отпустить их хотя бы на час в ближние заросли? Вот демонесса наверняка не отказалась бы от новых впечатлений, если бы смогла сейчас задержаться дольше, чем в прошлые разы. – Хорошо, – сказал Светлан, – и как это стыкуется с выходом Лоры? Она-то на чью мельницу льёт воду? – Девочка – честный наёмник, – сообщила Джинна. – А её услуги купили вы. Так что, если тут каверза, то исходит не от Лоры. Что же до долгосрочных прогнозов… – …то события такого масштаба ты не предсказываешь, – заключил он. – Куда трудней угадать поведение одного человека, чем больших групп. – К тому ж, Лора могла попасть сюда и случайно, без чьего-либо умысла. Но то, что её мир настолько сблизился с вашим… – …настораживает, верно. Уж не в этом ли причина нынешних катаклизмов? – Ты сам это сказал. – Но ведь я не демон? Мало ли что сболтнёшь!.. Человеку-то свойственно – в отличие от вас. – Осталось выяснить, что есть человек и подходишь ли ты под это определение, – улыбнулась Джинна. – Тут ты меня уела, – помрачнел Светлан. – Хотя ничто человеческое… н-да… Стало быть, сей сказочный мир сблизился с… ещё более сказочным. А там уже рукой подать до Хаоса. – Ну-у, так уж и рукой, – бархатным голосом пропела Джинна и вытянула подальше ногу, словно бы затем, чтобы лучше ощутить встречный поток. А Жанна опять закрыла глаза, возвращаясь в сладкую дремоту. Надо признать, вела себя она достойно. Хотя за последний час из неоспоримой звезды здешней компании, главного его украшения, обратилась в одну из трёх претенденток на это высокое звание, а соперницы у неё – одна другой ярче. Но ведьмы и тут не как все: без жёсткой конкуренции им даже скучно. Впрочем, каждая из этой троицы хороша по-своему: и сама Жанна, совсем недавно проклюнувшаяся из подростков, прямо сияющая юной прелестью; и грациозная силачка Лора, чьи точёные мускулы вовсе не портили фигуры; и, уж конечно, Джинна – эдакое наглядное пособие для демонстрации пика женского расцвета, увы, скоротечного у большинства дам. Впереди снова заблестела вода – путь отрядцу преградило озеро, раскинувшееся на километры, с разнокалиберными зелёными островами и многочисленными отмелями, поросшими камышом. Огибать его не стали, двинулись напрямик, благо у шестиногов хватало плавучести. Скорость, понятно, снизилась, однако не сильно, словно бы под поверхностью живой плот разгоняли мощные моторы. Погрузив ребристые головы в воду, шестиноги занялись рыбалкой, похоже, запасаясь энергией впрок, – будто им мало недавнего пиршества!.. Впрочем, следить за их охотой было занятно. А броневые щиты, вовсе не обязательные посреди большой воды, опустили по сторонам, точно борта грузовика. Встречный поток уже не так остужал, да и солнце поднялось к зениту, начав припекать совсем по-летнему. Теперь и Светлана стало клонить в сон. Артур увлечённо шептался с дивой, скорее всего воспрянувшей ненадолго. Стрелок изо всех сил старался не вслушиваться. Привольно развалясь на широком сиденье, красавец Бахрам мечтал о чём-то далёком и глубоко личном. А новая их спутница откровенно наслаждалась покоем, по примеру Джинны закинув босые ноги на передний щит. Ступни сладостно тёрлись одна о другую, точёные пальцы шевелились – возможно, не намеренно. На минуту Светлан всё же заснул, и тотчас ему пригрезилась Анджелла. Он так явственно ощутил ладонями её тело, что бросило в дрожь, даже сделалось жутко, когда очнулся. А разбудила его, по-видимому, Лора. – Отличные у вас рогачи, – заговорила она, обратив лик к Светлану. – Не думала, что водятся здесь. Кажется, Лора чувствовала себя свободней с ним, чем с Артуром или Стрелком. А может, услышала его безмолвный призыв… хотя тот был обращён не к ней. Но если откликаться силачка умеет не хуже, чем притягивать… – Я тоже, – пробурчал он в ответ. – Лучше б и дальше питал иллюзии. Дева негромко рассмеялась, оценив шутку. Во всяком случае, на дурочку она не похожа. – А это что за фиговина? – спросила Лора, указывая на голову его шестинога, увенчанную подобием вычурной короны. – Огнемёт. – Чего? – не поняла она. – Сию прыскалку извлекли из пасти огневика, дополнили кое-чем, – пояснил Светлан. – Наш посильный вклад в боевой арсенал человечества. – И что, крепко бьёт? Оживившись, Лора повернулась к нему всем телом, а Стрелку предоставила для обозрения выпуклый зад, щедро оголённый доспешной сбруей, – что вновь ввергло беднягу в краску. Теперь он и в эту сторону боялся смотреть. – Ну, не как у прототипа, – ответил Светлан. – А всё равно – мало не покажется. – Ничего себе, – восхитилась она. – Сам додумался? – Идея моя, а воплотить нашлось кому. – Ещё и умный, ишь!.. А кого жарить станете? – Надеюсь, до этого не дойдёт. Мы – мирные люди. – Притом запасливые, – кивнула девушка, будто слыхала песню про бронепоезд. – И при случае готовы любого пустить на фарш. Со вздохом Светлан возразил: – Я больше не ем мяса. – И давно? – Уже двое суток. – А почему? – Видишь ли, золотце, – сказал он, – когда крутишься среди людоедов, приходится впадать в иную крайность, чтоб погасить их дурной пример. Это как при крене на судне. – Не будь занудой, – отмахнулась Лора. – А сейчас можешь пальнуть? – Тебе вздумалось поджечь озеро? – Светлан покачал головой: – Нет, у нас не так много припасов. Бог даст, вскоре увидишь… точнее, не дай бог. Силачку не обескуражил отказ, скорее она ждала этого. И сейчас же кивнула на кобрис: – Это то, что я думаю: домашняя киска Лу? – Ты неплохо осведомлена. – Выходит, вы в сговоре с ней? – У цивилизованных людей это зовётся соглашением. А мы как бы королевские послы. – Значит, ты – тот тип, что у королевы в хахалях? – Ну… примерно так. – И раскуроченного на детали огневика пришиб тоже ты? А после – Паука? – Мне повезло, – молвил Светлан скромно. – К тому ж, помогли. – Тогда и мне повезло – что встретилась с вами. – Ты уверена? Лора показала ему симпатичный кулак. – Это к чему? – удивился богатырь. – Во-первых, – она выпрямила большой палец, – с вами не поскучаешь. Во-вторых, – расправила указательный, – у вас можно многому научиться. В-третьих, – выдвинула средний, – королева, по слухам, хорошо платит. В-четвёртых, – пришёл черёд безымянного, – вблизи неё проще подняться. С подозрением Светлан уставился на сжатый мизинец Лоры. – А что у нас на десерт? – поинтересовался он. Открытой ладонью девушка дотянулась до его губ, а прищуренный её взгляд дополнил намёк. Озадаченно вскинув брови, Светлан крякнул. Конечно, лестно, когда тебя выбирают, но оказаться в списке предпочтений на пятом месте, после учёбы, заработка и карьеры… – Спасибо за доверие, – пробормотал он. – Но тут к этим вещам относятся серьёзней, чем, видимо, у вас. Не думаю, что королева одобрит твоё предложение. А обманывать её… – Она поймёт, – произнесла Лора уверенно. – Ты мужчина, к тому ж богатырь и не можешь служить в полную силу, когда думаешь не о деле. Тебе нужно сбрасывать лишки – зато мне они сгодятся. И королеве это выгодно, раз я вступила в вашу команду. Ничего на сторону, ясно? Хорошо всем. – Н-да? – сказал он с сомнением. – Любопытная трактовка верности. Обсудим её на досуге, ладно? В ближайшие дни у нас плотный график, вряд ли удастся втиснуть ещё что-то. Как будто таким доводом можно образумить женщину!.. – Не против? – спросила Лора, поднимаясь. Окончательно покинув Стрелка, она перебралась в кабинку Светлана, втиснулась на его сиденье. Присутствие Жанны и кобрис, пусть и спящих, её совершенно не стесняло, – на зверя эта нахалка даже забросила ноги, точно на пуф. Кажется, она и впрямь способна оседлать любого… э-э… жеребца. Какой напор, а? Естественность без границ. – Девонька, тебе сколько лет? – осведомился Светлан. – Может, не стоит так спешить? – Моё дело, да? – отрезала Лора. – Королева тоже не старуха. И при моей работе глупо откладывать на потом. – Да уж, работёнка у тебя… Но, думаешь, у королей жизнь спокойней? – Когда взойду на трон – узнаю. – Ох, лучше не надо!.. А что, – спохватился он, – такой вариант реален? – Всякое случается, – сказала Лора уклончиво. Щурясь от удовольствия, она гладила подошвами изумительную шкуру кобрис, вдавливала в неё подвижные пальцы, захватывала ими шерсть. Как ни странно, кошка не возражала, лишь урчала всё громче, будто и её заводили эти ласки. Вдруг открыв глаза, Жанна пристально посмотрела на новую компаньонку. Ну, если ещё и ведьма подключится… – Земля, – громко произнёс Светлан, кивая вперёд. – И, по-моему, нас встречают.Глава 3 Версия де Сэмпре
До берега ещё было далековато, но Светлан в самом деле углядел там отряд, до поры укрывшийся в прибрежной роще, сразу за широким пляжем. И на разбойников это не походило: слишком много железа мелькало среди ветвей. – А-а, ты тоже заметил! – спокойно констатировал Артур, отвлекаясь от разговора с соседкой. – Ну-ка приблизь их. Достав монокуляр, Светлан наставил его на рощу и поводил им от дерева к дереву, задумчиво насвистывая. – Сотня или чуть больше, – сообщил он. – Первый ряд – пешие. За ними конники, уже готовые к атаке. Вооружены неплохо, хотя вразброд. С дюжину рыцарей во главе. В общем, серьёзные ребята, не самодеятельность. Солдаты, верно, полагали, что спрятались надёжно, и вряд ли ожидали сложностей, когда дойдёт до высадки. Этот плотик выглядел так безобидно, едва возвышаясь над водной гладью, – разве двигался слишком резво и неясно, за счёт чего. А опасаться горстки людей, беспечно предававшихся безделью, не удосужившихся облачиться в доспехи, наполовину раздетых… – Они сильно удивятся, когда наши зверюги выберутся на берег, – хмыкнул король. – Имеет смысл расцепляться, как думаешь? Светлан покачал головой, перебирая варианты. Конечно, можно отвернуть в сторону, высадившись в другом месте, но даже шестиноги вряд ли смогут вплавь обогнать конницу. – Лора желала увидеть огнемёт в действии, – сказал он. – Пожалуй, стоит потратить заряд-другой. – Демонстрация силы? Ну, ты стратег! – Похоже, парни из тех, кто начинает думать, когда от мозгов остаётся месиво, – а таким встряска не повредит. Вряд ли ж они понимают, с кем связались? – Понимали б – не связывались бы, – согласился Артур. – Жаль, у нас только две прыскалки. Представляешь счетверённый залп? – Извини, но у дракоши было три головы, – напомнил Светлан. – И то одну стибрили. А другого где взять? Я ж не виноват, что огневиков не выводят в инкубаторах. Благодушно хохотнув, король сказал: – Пора поднимать щиты. Ещё начнут сдуру палить!.. Без суеты они восстановили на судёнышке круговую защиту, обезопасив себя от случайных стрел, и так же, не спеша, стали облачаться в латы. Вернувшись на прежнее место, Лора скоренько закрепила на себе сбрую и с полной уверенностью взялась за поводья, до последней секунды придерживая голову шестинога под водой. И когда громадные звери, нащупав под собой дно, стали вырастать над поверхностью, всё выше вздымая страшные черепа, показывая себя во всём Провальном великолепии, у многих храбрецов, затаившихся в кустах, отвисли челюсти. Если в здешних краях кто и натыкался на Пропащих, то рассказать об этой встрече уже не мог, – так что такая картинка была солдатам внове. Сигнал к атаке всё же прозвучал, и нехотя они стали выдвигаться из рощи, разворачиваясь в боевую шеренгу. Но тут Светлан с Артуром, тщательно нацелив огнемёты, выпустили по длинной пламенной струе, разом запалив два дерева перед самым строем, – и латники попятились, вовсе не желая превращаться в факелы. Уж про огневиков здесь были наслышаны, а иные могли и видеть. – Командира ко мне! – рявкнул Артур, перекрывая треск костров. – Кто за главного, ну? Именем королевы!.. Таким голосом можно изображать громовержца, покрикивая с верхотуры, и на солдат он произвёл впечатление. Через минуту от строя отделились трое всадников в рыцарском облачении и насторожённо приблизились к ходячей крепости, в сравнении с которой они выглядели карликами. – Хо, барон де Сэмпре, – узнал Артур одного из них. – Славно же вы встречаете королевских послов! Выпрямившись в полный рост, он показался рыцарям, вполне уверенный, что его особа известна всякому, кто хоть раз посещал турнир. – Увы, милостивый сударь, нас не предупредили о вашем визите, – постным голосом откликнулся де Сэмпре, поднимая забрало. – И едете вы вовсе не со стороны столицы. Конечно, верительные грамоты у вас с собой? Лицо его, худое и продолговатое, было б красивым, если бы не длинный шрам, корёживший щёку. Впрочем, у рыцарей это сродни знаку отличия. – Разумеется, – величественно кивнул король. – Хотя и моего слова должно хватить за глаза. – Боже упаси меня усомниться в нём, – сказал барон вполне искренне. – Но вы же знаете правила? – И даже соблюдаю их, когда есть возможность, – чтобы не ломать кости невежам. – Золотые слова! – рассмеялся де Сэмпре. – А свою посольскую миссию вы уже выполнили? – Наполовину. Кстати, где сейчас де Биф? – Не особенно далеко. Пожалуй, лучше проводить вас туда, чем объяснять дорогу. – Боюсь, барон, вашим коням не поспеть за нами. Этих зверей не всякий дракон догонит. – В самом деле? – удивился тот. – Тогда, если не возражаете, я прокачусь с вами. У вас же найдётся место? – Думаете, в этом есть резон? – Даже два. Во-первых, вы избавитесь от новых недоразумений на пути в крепость. Во-вторых, мне давно положен отпуск. Запаршивел, знаете ли, в походах – хочется нормальной постели, благовоний, ванны. А эти озёрные омовения… Я уж не поминаю обозных шлюх, коими сыт по горло! Артур переглянулся со Светланом. Тот пожал плечами: почему нет? Если это впрямь убавит сложностей… – Забирайтесь, – разрешил король. Учтиво извинившись, де Сэмпре удалился на несколько минут, чтобы отдать необходимые распоряжения. Затем вернулся к платформе и довольно ловко, несмотря на грузные доспехи, вскарабкался наверх – наверно, среди людей он слыл силачом, а в армии де Бифа был из лучших бойцов. – Здравствуй, Лора, – неожиданно сказал барон, увидев девушку. – Выходит, нашла себе подходящих хозяев? – Видно будет, – небрежно откликнулась та. – Но платят щедро. Снова пришлось тасовать седоков. Стрелок перебрался в кабинку Бахрама, на всякий случай приготовив лук, Лора охотно вернулась к Светлану, снова разделив с ним сиденье, – зато гостя разместили с почётом, между королём-рыцарем и фаворитом здешней королевы. А заодно обезопасили с обоих боков, чтоб избежать сюрпризов. Впрочем, де Сэмпре, судя по всему, не собирался глупить. Рассевшись удобней, он тотчас снял с головы шлем, демонстрируя доверие, и огляделся с любопытством. Вблизи барон выглядел старше, чем на расстоянии, – у глаз проступили мелкие морщины, в длинных волосах открылись седые пряди, на темени – аккуратная лысина. Хотя поддерживал себя в отличной форме, судя по гладкой коже и лёгким движениям. Только устроились, как шестиноги рванули с места, резво набирая привычную скорость. Ухватившись за локотники, де Сэмпре восхищённо присвистнул. Вскоре коварная роща вместе с толпой солдат, высыпавших из-за стволов поглазеть на невиданных животин, осталась далеко позади, а затем и вовсе сгинула с глаз, заслонённая пологими холмами. Эта местность тоже изобиловала зарослями, но в сплошной массив они не смыкались, оставляя между собой проходы, большей частью расположенные по низинам, в обход холмов, а кое-где даже превратившиеся в овраги. Это существенно удлиняло путь, однако не настолько, чтобы жертвовать комфортом, пытаясь срезать углы. К хорошему привыкаешь, и расцеплять платформу без насущной надобности не хотелось никому. – Надо ж, и ведьмы присутствуют! – пробормотал де Сэмпре. – Тёплая компания – как говорится, каждой… по паре. А уж ручным тигром меня теперь не удивишь. Легонько поморщив нос, Лора легла щекой на плечо Светлана и закрыла глаза, прилаживаясь соснуть. От барона впрямь исходило некоторое амбре – средневековье, сэр!.. хоть и сказочное. Общаясь с Анджеллой, Жанной, Артуром, Светлан успел забыть о здешних нормах. А ведь Сэмпре далеко не самый ядрёный тут, к тому же у него оправдание: походный быт. «Я старый солдат, мадам…» По крайней мере, болезненных примесей в его букете не ощущалось. – Между прочим, барон, – заговорил Артур, – а с чего вы набросились на бедных путников? Вели мы себя скромно, никого не задевали. – Ну-у, сир, вы же заявились из страны огров! И, учитывая ваши незаурядные габариты… – А также наши доспехи, да? Как раз такие и носят великаны. Барон засмеялся, легко сдаваясь. – Говоря честно, мы хотели поживиться, – сознался он. – На войне как на войне – при всём почтении к вашей щепетильности, сир. Но вас я действительно не признал, иначе остерёгся бы нападать. – Неужто из почтения? – не поверил король. – Боже мой, нет! Из самосохранения. Я пока не сошёл с ума, чтобы тягаться с убийцами драконов – даже имея за своей спиной полк. Не говоря о том, что вовсе не жажду заполучить во враги королеву. – Чего не скажешь о вашем господине, ведь так? – Возможно, сир, – сказал барон и выжидательно замолчал. Похоже, он прекрасно сознавал, что и кому следует говорить, но лишней деликатностью себя не стеснял – не говоря уж о прочем. – Смелее, милостивый сударь! – подбодрил Артур. – Среди нас нет ни доносчиков, ни болтунов. Глупо не использовать такой шанс. Уж его в этом нельзя упрекнуть – времени не теряет. Покосившись на усмехающегося Светлана, гость произнёс: – По-моему, де Биф поставил не на тех. Он переоценивает силу мечей и не понимает могущества чар. За такие просчёты платят слишком дорого. – И, надо думать, вы не желаете платить вместе с ним? – Я пытался графа предостеречь, но его не свернуть – бесполезно. Беда всех глупцов, что остальных они считают глупее себя. Впрочем, болванов вокруг де Бифа хватает, и для такого стада он – подходящий вожак. – Но не для вас, верно? Де Сэмпре молча пожал плечами. – Знаю: вы – отличный вояка, – сказал Артур. – И умный человек, даже талантливый. Едва не всеми победами последних лет граф обязан вам. – Вот тут я как раз сглупил, – проворчал барон. – И надо было мне высовываться!.. Чего не прощают подданным бездарные правители – это успехов. И среди солдат я сделался слишком популярным. – Считаете, вас пора задвигать? – Уже. Вы видели мой отряд: сброд, отребье!.. Конечно, даже из дерьма можно вылепить клинок – если мне дадут на это время. – Даже так? – покривился король. – Чем дальше, тем веселей. Но можно ведь сменить сюзерена? – На герцогиню де Кюси, сестру несостоявшегося узурпатора? Дамочка-то она приятная… – Или заменить де Бифа собой. В конце концов, он сам к этому подталкивает. Идея тут его – не ваша. Ну как не оправдать такое доверие! – Я знаю свой предел и в игроки не суюсь, – сказал де Сэмпре. – Зато фигура не из последних, согласитесь. Возможно, даже ключевая – на этом поле. – А вам не предлагают делаться игроком, – отрезал Артур с внезапной жёсткостью. – В королевстве и без вас хватает, кому играть, и встревать в их разборки чревато гибелью. Если граф не понимает этого, тем хуже для него. Но вот кто играет де Бифом – знать хотелось бы. – Сир, я глубоко уважаю ваши суждения… – И умереть за них согласитесь? – хмыкнув, вступил Светлан. – Ну-ка выкладывайте, барон, что творится тут!.. Вы же рассчитываете на заступничество королевы – я правильно понял? Никто другой не защитит вас, а ударяться в бега, оставив де Бифу нажитое барахло, – не ваш стиль. Но если графу донесут, как охотно вы взялись нас сопровождать… Одарив его проницательным взором, де Сэмпре поклонился. – Приятно иметь дело с понимающими людьми, – произнёс он. – Последние годы меня не баловали этим. Должен заметить, изысканное общество я ценю выше комфорта, а королева, говорят, не терпит вблизи себя глупцов. – Она вообще не отличается терпимостью – молодость, знаете ли. Вот мы с Артуром – мужики тёртые и понимаем, что люди, в массе, не сахар. – Гниль, – внятно сказала Лора, не открывая глаз. Усмехнувшись, Светлан продолжил: – Если б такими были все, жить стало бы скучно. К счастью, имеются исключения. Но нельзя ж требовать, чтобы они составляли большинство? – Полностью разделяю, – поддакнул барон. – Люди несовершенны, даже у лучших найдутся изъяны. Не всем же быть героями, как вы, – безупречными, бесстрашными!.. – Ну, – согласился теперь Светлан. – А королева – не сознаёт. И стоит кому из придворных нашалить: провороваться там или втихую порешить ближнего, – как ему тут же перекрывают кислород… Или взять, к примеру, военных. Ведь отличные парни, да? Только время от времени, сгоряча или по острой нужде, убивают женщин и детей, а также насилуют, грабят… – Эдак ты мне всю интригу порушишь, – заметил Артур, улыбаясь. – Отпугнёшь беднягу барона напрочь. – Должен же он знать, на что подписывается? Человек вроде разумный, сумеет взвесить плюсы да минусы. И соотнести свои возможности с требованиями работодателя. Дальнейший разговор прояснил многое. Де Сэмпре оказался занятным субъектом, по-своему даже симпатичным. Безжалостным и беззлобным одновременно. Совести он был лишён начисто, а честь ему худо-бедно заменяла рассудочность. Как ни странно, у него хватало ума верно оценивать людей, даже если те мало походили на него. К тому же он был неплохо образован – в отличие от диких баронов юга, взращённых в лесу или на болотах, – сказывалась близость просвещённой Нордии. Впрочем, здешним дворянам это лишь давало возможность, но реализовывал её далеко не каждый. Вот де Сэмпре – молодец, не упустил. Ситуацию в Междуречье барон представлял прекрасно, и послушать его стоило. Даже сведения Артура устарели. Привычно поглядывая по сторонам, а в особо густые заросли вглядываясь через монокуляр, Светлан подхлёстывал рассказчика короткими репликами, направляя на то, что интересовало самого, – и постепенно картинка выстраивалась. Но вот как повернётся она, когда на здешнюю арену вырвется де Бройль с дружиной? Пока мужчины трепались, Лора в самом деле уснула, совершенно обмякнув лицом и посапывая, как младенец. Зато не дремала Жанна, затаившись в ногах Светлана. Да и киска Лу явственно навострила уши, если не понимая всё, то исправно переправляя сведения по известному адресу. Интересно, догадывается ли об этом барон? – Похоже, де Биф примет нас неласково, – резюмировал Артур. – Впрочем, как и предполагалось. А если его тоже для начала постращать? – У графа не хватит ума оценить ваш намёк, – ответил де Сэмпре. – Разве запечёте его прямо в латах. – Местный деликатес: печёная графятина, – фыркнул Светлан. – Может, и вправду? Наш барон так его расписал!.. – Ты ж не любишь крайних мер? – удивился король. – Скажу с большевистской прямотой: я не святой. И на всех моей жалости не хватает – приходится расходовать избирательно. А де Бифа в его натуральном виде мне, боюсь, не переварить. В этот момент мчащая платформа вырвалась из очередного прохода, больше похожего на высохшее русло, на огромный и плоский луг, будто влетела в озеро, и понеслась через него, сминая высокую траву. Сбоку, на изрядном расстоянии, обнаружился отряд кавалеристов, после недолгой заминки ринувшийся наперехват – впрочем, без всяких шансов на успех. – Не многовато ли войск для тыла? – спросил Артур. – Вблизи гор нам на такие встречи везло меньше. Де Сэмпре усмехнулся. – Это и есть самое забавное, – сказал он. – Наш граф ухитрился обозлить многих, включая горожан и крестьян, – слишком дорого обходится его защита. А здешние жители не отличаются кротостью, зато крепких парней среди них полно – спасибо нашим врагам. И теперь армии де Бифа не до великанов. Приходится разъяснять населению, кто их главный спаситель, для вящей убедительности сажая несогласных на колы. – А оплачивает сии аргументы королева, так? Предгорные заставы тем временем пришли в запустение, и сейчас ваша оборона, судя по нашей инспекции, смахивает на дырявую сеть. Разведя руками, барон утешил: – Зато в Междуречье посты едва не на каждом перекрёстке. А здешние города больше похожи на осаждённые крепости. Уже который месяц де Бифу кажется, что стоит надавить ещё чуть, и всё покатится как по маслу, – но беда в том, что резервы исчерпаны. – Значит, чтобы удержаться, граф неминуемо попросит помощи у кого-то. Но королева, само собой, спасать его не захочет. Кто же остаётся? – Ну, скажем, Луи, – предположил де Сэмпре, – наш добрый сосед-король. Его послы давно обосновались при дворе де Бифа и только ждут случая. – В самом деле, Луи слишком оживился последнее время, – задумчиво молвил Артур. – И что на него нашло? – Может, и на него навели порчу? – со смешком вставил Светлан. – Как на Бройля. – Или он наконец почувствовал себя сильным, выстроив под собой пирамиду. А ведь когда-то мы приятельствовали, – сообщил король. – По молодости, ещё обретаясь в принцах, Луи был изрядным шалопаем и частенько лез в авантюры – однажды мне даже пришлось вытаскивать его из переделки, едва не стоившей бедняге жизни. Затем, вступив на трон, он взялся за ум и стал править страной получше многих, благо наследство досталось богатое. Уж не решил ли Луи, что пора расширять владения? Пожалуй, де Бифа он сумеет приручить, вовремя подставив плечо. А затем сможет избавиться от него, заменив кем-нибудь поспособней. Как вам такой вариант, де Сэмпре? – Заманчивый, чего скрывать. И если бы с юных лет я не привык взвешивать шансы… Вы же сами признали, что я – «отличный вояка». – И что? – Да то, что ссориться с вами, по моим прикидкам, куда опасней, чем с де Бифом и Луи, вместе взятыми. И вы не из тех, кто использует людей, а затем отбрасывает… хотя мне такое понятней, честно скажу. Но вы своих вассалов не оставляете – пока они не предают. – Пожалуй, для Луи вы окажетесь слишком способным, – похвалил Артур. – Вот у Анджеллы это не грозит никому. – И слава Богу, – сказал де Сэмпре. – Всё ж по натуре я больше слуга, а служить хочется достойным. До сих пор мне не везло на это. Кстати, сир, не сочтите за дерзость, но вы-то здесь в каком статусе? Ведь вы и сам – король! Артур хмыкнул, медля с ответом. Сантиментов он терпеть не мог, врать не умел. А отмолчаться… – Хорошо королям, – проворчал Светлан. – У них нет сюзерена, кроме бога, и они никому не обязаны верностью. С ними можно лишь дружить. – Насколько понимаю, сударь, с вами такая же ситуация? – сейчас же спросил барон. – Конечно, для глупцов важнее родословная, но истинных богатырей, по-моему, вполне можно приравнять к королям. – Богатырь ровня любому, – поправил Светлан. – У него нет ни господ, ни слуг. То же относится и к ведьмам… Это чтобы вам было проще ориентироваться в окружении королевы, – прибавил он. – Надеюсь, ваша «натура» не станет противиться таким порядкам? – Я умею с ней договариваться. Спасибо за разъяснение. – На здоровье. Повернув голову, Светлан поглядел на конников. Скакали-то они красиво, но отставали безнадёжно. Вот если фиксировать подобные сценки, это ж какую фильму можно соорудить! И затрат минимум – если не считать потерянных жизней. Хотя массовка со статистами погибнут в любом случае… а заодно кое-кто из героев. Нет уж, пусть на трупах кормятся стервятники, а мы как-нибудь обойдёмся. А в следующую минуту платформа влетела в провал меж двумя лесистыми холмами, и по бокам опять зашелестели зелёные стены, уносясь за спину. К счастью, здешние солдаты ещё не обзавелись дальней связью, иначе смогли бы осложнить чужакам прогулку. – Господи, ну и скорость! – восхитился де Сэмпре. – Этак доберёмся за пару часов. – И всё дальше от гор, – заметил Артур. – Де Биф уж и забыл, верно, как они выглядят. Подняв голову, Лора огляделась недовольно, похлопала пышными ресницами, спросонья походя на обиженного ребёнка, и снова обмякла, припав к Светлану. Так и не убрав ногу, просунутую между ними, Жанна с любопытством вгляделась в девушку, затем перевела глаза на него. – Что, егоза, – откликнулся он, – уже подозреваешь в чём-то? – Только не тебя, – прошептала ведьма, едва двигая губами. – С тобой мне хватило одной ошибки. Но девочка занятная! – Девочка! – фыркнул Светлан. – И намного ты старше её? – Года на полтора, – прикинула она. – И на целый мир, который ты подарил нам. От нечаянного гостя Жанну прикрывал бортик, и она не преминула воспользоваться этим, выпростав из-под плаща нагое тело. Одобрительные взгляды друзей согревали ведьму лучше одежды. – Мы ещё не видели её мира, – сказал Светлан. – Может, и он не такой юный? Ты посмотри на её доспехи! – Ну? – Просто они шли иным путём… по своему почину или от неизбежности… шли долго. И сколько эта милашка знает – тоже вопрос. Уж верно, не меньше наших школьниц. А повидала и пережила намного больше. К счастью, на коже богатырей не остаётся шрамов. – Как и на коже ведьм, – напомнила Жанна, сладко потянувшись. Ведь и ей крепко досталось в застенках Кюси. – Да, – согласился он. – Но для магии это семечки. А вот до каких высот поднялись чародеи в мире Лоры? – Придёт время – узнаем. – Верно, сейчас и здесь хватает проблем, – кивнул Светлан. – Конечно, если их не подбрасывают извне. – Это лишь догадки, мой господин. – Согласен. Ограничимся пока ближними колобродами, Бифом и Бройлем. Слушай, сладкая, ведь мы знаем о ситуации больше остальных. А знание, как известно, сила. Но как эту силу применить? – Как? – эхом откликнулась ведьма, глядя на него с ожиданием и любопытством, точно на фокусника. Конечно, доверие окрыляет… иногда. – Во-первых, лишь нам ведомо, где и когда состоится большая буча… вернее, нам сообщили о ней. И про сводное войско Бройля никому тут, скорее всего, не известно – в то время как мы даже способны угадать его ближайшие действия. – Ты, – поправила девушка со вздохом. – Ты – способен. На меня не рассчитывай. – А на кого ж тогда? Твоя задача: меня вдохновлять. – Вот этим? – пошевелила она бёдрами. – А от мыслей не отвлекает? – Только в первые недели – потом привыкаешь. – Ну, тогда поехали. Итак, си-ир? – Итак, за Бройлем внезапность, мобильность, идеальная слаженность команды. И не дай бог, он подберётся к Бифу близко – тогда и тот подпадёт под влияние призрака. Видимо, сперва барон будет добиваться встречи… причём на любых условиях. Если не выйдет, станет откусывать от графской армии по куску, пока не поглотит всю. Крушить противника ему резона нет, потому как себе в убыток. Но стоит Бифу прознать про опасность личных контактов… – Ты забываешь, что по ночам призраки способны выплывать из своих вместилищ, – возразила ведьма. – И чем они сильней, тем дальше летают. А у Паука должна быть очень густая тень. – Н-да? Тогда графу и вовсе не спастись. В крайнем случае Паук доберётся до него короткими перебежками, от одного подходящего тела к другому. Выходит, у Бифа попросту нет шансов… если не вмешаемся мы. – Да пусть грызутся!.. Конечно, выровнять силы не помешает. – Повторяю: это – тупик. Глупо растрачивать их мощь, когда грядут большие события. Но как направить её в полезное русло? – А что об этом думает королева? – Что бы она ни думала, решать нам. Разве нет? – Хотя бы посоветуйся с ней. Иногда и женщины могут предложить дельное. – Между прочим, я уже не слышу Анджи как раньше, – сообщил он. – Видно, наш резонанс пошёл на спад. И куда это заведёт? – Но, сир, разве она по-прежнему тебе не дороже жизни? – Э-э… конечно. – И разве то же самое нельзя сказать о ней? – Об этом не мне судить, – усмехнулся Светлан. – А твоим словам, жалостливая моя, я не поверю. Время покажет, на каком я месте в списке её предпочтений. Кстати!.. Уж ты, наверно, связи с ней не теряешь? – Ну естественно, сир, – охотно признала Жанна. – Ведь мы подруги, вдобавок близкие. – Не говоря о том, что ведьмы, да? – Само собой – как же без этого? Удивительно другое: что ты смог Анджи услышать. Мужчинам такое не свойственно. – По-моему, ты пытаешься меня обидеть… Нет? – Боже упаси! Но если для общения с королевой тебе понадобится посредник… ница… – Тебя что, как и эту кису, послали приглядывать за мной? – усмехнулся Светлан. – Если б ты не была вольной летуньей, так бы и решил. – Ах, сир, ведь и кошками управлять сложно, – сказала Жанна, ласково пригладив под собой шерсть. И кобрис откликнулась довольным урчанием. – Спелись, да? Родственные души! Общего и впрямь хватает – неудивительно, что сошлись. – А хочешь знать, что я думаю? – спросила девушка, вдруг посерьёзнев. – У тебя талант к чародейству. Но чтоб развить его, потребны усилия. И кое-что ещё. – Одиночество, верно? Разлад с любимой, терзания, тоска… Счастливым, как и силачам, магия ни к чему. И если… – Господа, мы подъезжаем, – объявил де Сэмпре, взволнованно озираясь. – Чёрт, ну и темпы!.. Вон за тем поворотом уже будет виден Стронг, главная крепость де Бифа. Там он и обретается последнее время. Тотчас Лора встрепенулась, широко распахнув глаза. И очнулся от своего транса Артур, нехотя разорвав взгляды с дивой. – Ну, барон, вы определились, на чьей стороне? – спросил он. – Или всё же попробуете сплясать над пропастью? – Из меня неважный эквилибрист, – сказал военный и усмехнулся: – Дело не в избытке честности, скорее опыта маловато. А посему, сир, можете считать меня преданным слугой королевы – мне попросту не остаётся иного. Я предался бы ей и душой, если бы верил в байки, что про неё ходят. – Будьте покойны, сударь, никто не посягает на вашу душу. А вашу верность мы постараемся подкрепить выгодой – не в наших правилах требовать от людей чрезмерного. Но если вы нарушите договор… – Всё понял, сир, не продолжайте, – кивнул де Сэмпре. – Я не из тех, кто пытается надуть более умных. И соображения у меня больше, чем жадности – согласитесь. В эту секунду платформу вынесло за поворот, и впереди, за изрядной пустошью, выжженной и разровненной, взглядам открылись массивные стены, как и положено, окружённые широким рвом. Сразу же Светлан натянул поводья, остановив всю четвёрку на краю леса, в тени последних деревьев. Вот сейчас «гнать коней» не стоило. – По-моему, тебе лучше одеться, – сказал он Жанне. – Не хочешь побыть благородной дамой? – На этот раз я сыграю пажа, – ответила та, с головой скрываясь под плащом. – А по совместительству – оруженосца. Или Артур не король? – Думаешь, удастся спрятать округлости? Всё ж не девочка. – Я стану женственным юношей, – хихикнула ведьма. – Пора подмочить его репутацию. И когда она возникла из-под плаща, превращение уже завершилось. Черты тонкого лица остались прежними, но вот выражение, мимика… А хрупкое тело совершенно преобразила осанка. Кажется, и тут не обошлось без магии. Или хватило её таланта актрисы? Хотя где тут проходит грань? Игриво поклонившись, юнец представился: – Жан де Моску, прошу любить. Теперь и голос звучал иначе, хотя ниже сделался ненамного. – Прямо тут? – осведомился Светлан. – И каким способом, интересно? Впрочем, спошлил он от изумления – хотя пора бы привыкнуть. Но вот Артуру не позавидуешь. Как хорошо, что пажи полагаются лишь королям! Ничего пока не подозревая, Артур обозревал крепость в монокуляр, губы его задумчиво кривились. Уж не собрался ли он брать твердыню штурмом? Конечно, вчетвером они разнесут замок по камушку – ломать не строить… Но затем-то что? – А как насчёт вассальской клятвы, де Сэмпре? – неожиданно спросил король. – Ведь вы присягали графу!.. – Мне что, дожидаться, пока он подошлёт убийц? – осведомился барон. – Или поручит меня палачам, обвинив бог знает в каких грехах. Я не настолько… щепетилен. Наверное, он хотел сказать «глуп», но решил не дразнить новых хозяев. – Я это к тому, что пока вам не стоит высвечиваться, – пояснил Артур. – Иначе нарвётесь на несчастный случай. Или стрелу, или даже меч в тёмном углу. Вокруг де Бифа столько лизоблюдов! А вот когда он предаст королеву – тогда упрекнуть вас не сможет никто. – Выходит, предавать нужно вовремя? – ухмыльнулся де Сэмпре. – Вернее, объявлять о своём предательстве. Но, как верноподданный её величества, я не вправе ждать, пока граф из тайного изменника станет явным. Разве это не освобождает от вассальских обязательств уже сейчас? – В ваших словах есть резон, – сказал Артур, мудро оставляя ему лазейку. – Но кто ныне прислушивается к логике? Во всяком случае, не рыцари из свиты де Бифа. – Тут вы правы. К тому ж моё посредничество вам вряд ли поможет – скорее наоборот. Стоит графу заподозрить, что власть уплывает, как он делается похожим на обезумевшего тура. – Тогда имеет смысл разделиться. Мы со Светланом и Лорой двинемся к замку, в то время как… Ба! – воскликнул король, внезапно увидев Жанну. – А это кто? – Ваш преданный паж, сир, – ответила она, изящно кланяясь. – Где-то даже любимый. Вы ведь не страшитесь молвы? – Вот чертовка! – рассмеялся Артур. – Ладно, принимается… Барон, вы уже просчитали ближние ходы? Наш друг Бахрам доставит вас, куда скажете, и вместе с вами будет в резерве. А заодно прихватите её, – король указал на диву. – Надеюсь, у вас ей будет безопасней, чем при дворе де Бифа, – слишком она необычная по меркам Междуречья. Затем на платформе опять начались перемещения. Де Сэмпре с дивой перебрались к Бахраму, преобразившаяся Жанна – к Артуру. А Лора и Стрелок вернулись в свою кабинку, где девушка сразу надела сапожки и подтянула доспехи, наконец оградив бронзовое тело от чужих клинков – но не от взглядов. Выглядела она отдохнувшей и совершенно освоившейся в новой компании, хотя с момента их встречи не прошло и полдня. Рассевшись наново, богатыри расцепили шестиногов, не желая в самом начале игры выкладывать перед де Бифом все козыри. А затем и вовсе поделились на два отряда. Меньший, из трёх человек, отступил в чащу и помчал меж деревьев в обход замка. Остальные пятеро, не считая кошки, погнали своих чудищ к крепостным воротам, напустив на себя уверенный, даже надменный вид, будто не они только что подглядывали из-за ветвей. – Сперва испробуем легальные средства, – молвил Артур, повернув лик к Светлану. – Уж полномочий у нас хватает. И пусть посмеют не принять королевских посланцев!.. – Засланцев, – пробурчал тот. – Только сразу-то ворота не круши – ладно, величество?Глава 4 Партия войны
В замок их всё-таки пустили – после стольких проволочек, что даже у миролюбивого Светлана стало заканчиваться терпение. Впрямую не отказывали, видимо, страшась взрыва, но бюрократическую канитель растянули до последнего предела. Шестиногов пришлось оставить поблизости от крепостных ворот и дальше топать пёхом, что унизительно для королевских послов, – ладно, стерпели. Однако ручную кису задержать не позволили, как ни настаивали крепостные стражи (кстати, размерами немногим уступавшие Светлану с Артуром). И конечно, заикания о сдаче оружия задавили сразу – ещё не хватало! А пасть ниц перед де Бифом не требуется? Вы кому это говорите, смерды!.. Наконец гостей провели в парадный зал – сумеречный, угрюмый, озарённый чадящими факелами – где во главе длинного стола, выгнутого подковой, восседал здешний хозяин, даже сейчас облачённый в тяжёлые латы и рогатый шлем. Кроме него в зале хватало народу, и почти каждый был в доспехах, будто вырвался из сражения на минутку… длящуюся уже не один день, судя по количеству мусора и объедков. На пустяки вроде танцулек и менестрелей тут не отвлекались – насыщались истово, целеустремлённо, горы съеденного затопляя реками пива и вина. Вокруг пирующих бродили лохматые псы, осоловевшие от сытости, лениво выискивая деликатесы – больше среди объедков на полу, но иногда прихватывая прямо со стола. Отстранив с пути стражника, Артур двинулся к де Бифу, словно бы не замечая галдящую публику. Чуть приотстав, Светлан шагал рядом, левой рукой придерживая пещерного тигра, безмолвно скалящегося по сторонам. Стрелок и обе девицы, как и положено, замыкали процессию. Постепенно гул вокруг стихал – в основном благодаря кобрис, отлично умевшей нагонять страх. Метра за три до стола Артур остановился. Ближе подходить к графу не стоило: газовая завеса. Его густые ароматы пробивались даже сквозь общий фон, тоже замешенный круто. Менее закалённые мухи давно бы сдохли в такой атмосфере, но здешние мутанты гудели над тарелками бодро и деловито. Никого не заботило их обилие – скорей удивило бы отсутствие. Или даже вызвало бы подозрение: уж не отравлена ли пища? Король молча ждал, придавив де Бифа свинцовым взглядом. Нехотя тот поднялся из насиженного кресла, ещё с меньшим желанием поклонился. Обоих послов граф даже превосходил массой, но на великана не походил. Скорее смахивал на отражение в кривом зеркале, настолько его разнесло вширь, – наверно, не в каждую дверь втиснется. Зато могучий зад и толстые ноги отлично годились для прочной посадки на боевом коне. С натугой де Биф выдавил из себя фразы, положенные к случаю. Говорил он неряшливо, подбирая и расставляя слова кое-как, вдобавок невнятно и глухо, но общий смысл был ясен: наше почтение королеве и будьте как дома, не стесняйтесь!.. А дела обговорим после – не на пиру ж ими заниматься? Для дорогих гостей приволокли отдельный стол, установив против де Бифа и завалив яствами – к счастью, свежими, только сейчас из кухни, но, увы, сплошь мясными. А кресла предоставили такие же, как у графа: массивные, с резными спинками и локотниками, – решив наконец проявить почтение. Даже кобрис снабдили громадным пуфом, точно домашнюю собачонку. Вот уж действительно: «заставь богу молиться…» Первым делом Жанна возвела незримый заслон, отваживая нахальных мух, а заодно и лишние запахи. Затем гости расселись. Нарушив протокол, юного пажа укрыли в центре, между Светланом и Артуром, а грозную кошку устроили на краю, рядом со Стрелком, – для усиления этого фланга: всё же парень специализировался не по рукопашной. Вот Лора, если дойдёт до свары, справится и сама. Впрочем, вряд ли заваруху устроят в зале: уж слишком вольготно тут, есть где разгуляться троице богатырей – можно такого наворотить! Не совсем же Биф идиот? А ловушки в полу или над головой, равно как и лучников за стеной, ведьма и Светлан обнаружили бы сразу. Но есть трупятину, сочащуюся свежей кровью, ему не хотелось совершенно. И все эти копчёности, печёности, жарености… Уж тут никто не заботился о прозрачности ветчины – резали, не скупясь. Конечно, у богатырей желудки лужёные по определению, но это не значит, что их следует загружать отравой. Какое уж просветление при такой пище? Неудивительно, что здешние рыцари смахивают на людоедов. Даже привычный Артур взирал на блюда с сомнением. – Не хочешь колбаски? – предложил он, будто решил сперва опробовать на товарище. – Похожа на «докторскую». – Этой «докторской» лишь врачей травить, – огрызнулся Светлан. – Тамбовского волка угощай! – Что тебе не нравится, здоровила? – спросила с другого боку Лора. – В походе о такой кормёжке только мечтать. А твою силу нужно поддерживать. – Я не такой прожорливый, каким выгляжу. – Он ещё прожорливей, – хихикнула Жанна. – В Тартарах – да, нападал жор, – признал Светлан. – Ведь там я активно рос, всё сгорало как в топке. А здесь-то откуда взяться аппетиту? Хотя есть всё ж хотелось. Сейчас он не отказался бы от картошки – зажаренной эдак покруче, с лучком. Но здешние колумбы ещё не открыли Америку… если допустить, что в этом мире она имеется. Правда, лука на столах хватало – однако видеть, как его пожирают головками!.. Потом им станет худо, но это уж потом. Или не станет, что скорее, – народ-то закалённый. – По-моему, я уже встречал этого рогоносца, – пробормотал Светлан, вяло кромсая окорок. – Один из своры «благороднейших и славнейших рыцарей», наехавших на меня во время прошлой заварухи. – И по твоей милости ставших посмешищем, – добавил Артур столь же тихо. – Оказаться в числе четырнадцати, выбитых из седла за минуту!.. Такое граф вряд ли простит. – Я, что ли, виноват? Мне не оставили выбора. – Не себя ж винить? На это у него не хватит ума. – Выходит, все четырнадцать в наших врагах? – Скорее всего. Да они и не сунулись бы в тот позорный бой, если бы не стояли за Карла. Кстати, помимо де Бифа тут ещё парочка того же разлива. Вокруг стоял неумолчный хруст, дополненный чавканьем, перемежаемый крикливыми спорами, безудержной похвальбой, грубыми насмешками… впрочем, под тяжёлым взглядом сюзерена не переходившими в ссоры. Лишь граф мог вершить здесь суд и расправу, а кто оспаривал это, вблизи него не задерживался. Но в остальном пирующие держались раскованно. Нравы тут были простые, почти все обходились без принятого у дворян «выканья» и в выражениях себя не стесняли. Понятно, при столичном дворе здешних невеж не жаловали; ну а те, как водится, платили ответной неприязнью. И конечно, не упустили случая излить её на посланников королевы. Хотя не на всех. К королю-рыцарю, прославленному многими подвигами и лично уложившему шестерых великанов, даже здесь отнеслись с пиететом. Жанну и Стрелка приняли, верно, за свиту Артура, а потому тоже особо не задевали. Зато девушку-воина причислили к Светлану – то ли оруженосец его, то ли подружка. И уж с ними двумя не церемонились. Конечно, и про Светлана в этих краях слыхали. Но отсюда его деяния виделись сквозь такой туман!.. К тому ж, главные свои подвиги он вершил в одиночку, и поначалу они приписывались другому. А что затем королевским указом в герои произвели именно Светлана, пришлого чужака… Да многие ли верят этому, тем более здесь? Смотрится-то он верзилой, однако в Междуречье, соседствующем со страной огров, этим удивить трудно. Вот богатырей, действительно, можно по пальцам пересчитать, и наезжать на них избегают даже берсерки… конечно, если богатырь истинный. А докажи! Вскоре громогласные замечания и оскорбительные намёки посыпались на парочку отовсюду. Самому-то Светлану этот словесный град досаждал гораздо меньше мух или запахов, но ему была любопытна реакция воительницы. И девушка вновь показала себя с лучшей стороны. Трёп рыцарей она пропускала мимо ушей. Да эти неуклюжие издёвки и не стоили внимания – тупым оружием трудно уколоть. Но стоило одному из грубиянов, войдя в раж, приблизиться к силачке на опасную дистанцию и даже попытаться ухватить её за плечо, как она точно взорвалась, на секунду почти растворившись в воздухе. В результате верзила кулём отлетел прочь, с разгона врезавшись в стену, и надолго утратил дар связной речи – вместе с сознанием. А Лора спокойно вернулась к еде, даже не поглядев в его сторону. Как ни странно, среди пирующих это вызвало гогот, вполне одобрительный. Даже ушибленный не выглядел обиженным, когда его привели в чувство, – видимо, как раз такие доводы здесь понимали лучше всего. Сразу шуточки сменили тональность, а после и пошли на спад. Всё-таки не обошли злословием и симпатягу пажа. Не то чтобы тут совсем не жаловали изящных да смазливых, но относились к ним по законам военного времени. Походный быт, знаете ли, не говоря о скуке гарнизонной жизни. Далеко не всегда вблизи отыщутся непуганые пейзанки. Посверкивая глазищами, Жанна отмалчивалась, вынужденная играть принятую роль, – хотя при других обстоятельствах от насмешников полетели бы клочья. – Надо признать, манеры у них… – проворчал Артур. – Может, поучить? – Да брось, – ответил Светлан. – Несчастные же люди. Телевизор ещё не изобрели, книг они сроду не читали, актёры заедут сюда разве сдуру или с отчаяния. И что остаётся? Пирушки да шлюхи, кто до сих пор не сбежал. Ну, ещё охота, драчки… Вот так и проходит жизнь! – По-твоему, это не проявление враждебности? – Брехливый пёс не кусает, – сказал Светлан. – Во всяком случае, не сразу. Опаснее те, кто молчит. А были тут и такие. Посланников королевы они будто не замечали, но исподтишка жалили острыми взглядами, то ли любопытствуя, то ли заранее ненавидя. Их впрямь стоило взять на заметку. Пышным облачением и округлыми жестами выделялся посол Нордии, невысокий полноватый блондин, восседавший неподалёку от графа в окружении своей команды, тоже разодетой с нездешним шиком. Звался он, как подсказал всезнающий Артур, маркизом Шарлем де Гронде и у короля Луи числился в самых доверенных. Вторым из молчунов обращал на себя внимание угрюмый или же попросту озабоченный делами рыцарь в тёмных латах, неприятно напомнивший Светлану Оттона, властителя мёртвых, год назад, во время их бурной разборки, сорвавшегося в Провал. Движения быстрые и точные, сложение отменное, рост – за семь футов. Правда, зубы смахивают на лошадиные, да и лицо несколько напоминает. Но многим дамам даже нравятся такие… жеребцы. Сидел он по левую руку графа и, судя по всему, заведовал здесь стражей. А из дальнего угла сверлил богатырей глазами некий тип, тощий и жилистый, похожий на колдуна, но подвизавшийся тут главным святошей – судя по епископской мантии. Но больше всего Светлана занимал сам де Биф. До сих пор-то богатырь судил о нём со слов Артура и де Сэмпре… а что разок выбил из седла, так та встреча длилась секунды. Ростом граф превышал два метра, но при этом был столь грузен, что казался приземистым. Лицо де Бифа – широкое, мясистое, как и положено при таком сложении, – удивляло острым носом и тонкими губами, будто заимствованными у гораздо более худощавого. Вёл себя граф сдержаннее других. Выглядел мрачным, больше молчал – может, оттого, что непрерывно и без особенного разбора поглощал пищу, будто задался целью уничтожить её всю. Но при этом зорко приглядывал за пирующими, и его свинцового взгляда, нацеленного из-под тяжёлых век, обычно хватало, чтобы утихомирить самых буйных. Если нет, за дело брались полукровки-стражи, размерами соперничающие с богатырями, и в два счёта скручивали шалуна, чтобы затем выволочь его из зала и доставить в кроватку, по пути надавав тумаков. Процедура эта наверняка была отлажена до мелочей – но тогда что так заботит начальника стражи? Или это его перманентное состояние? – Ты есть-то собираешься? – вновь спросила Лора, видимо, утомившись подавать пример. – Что? – откликнулся Светлан. – Вот это? Я ж не хищник… пока ещё. Лучше после выйду на лужайку, попасусь. Буду глядеть на звёзды, думать о светлом… – А вот киска уминает, чего ни дай, – заметила девушка. – Верно, огры не особенно её баловали. – Вот чем зверя потчевали у огров – лучше не гадать, – вздохнул Светлан. – Не то даже у тебя пропадёт аппетит. – Кстати, как её зовут? – Э-э… Агра. Ты не против? – спросил он у кобрис. Та медленно мигнула – что можно было трактовать, как согласие. – Ладно, си-ир, понятно, что ты не ешь этих… млекопитающих, – тихонько сказала Жанна. – Родичи как бы, да? Мне и самой… самому… отвратно. Но птиц-то можно? Вон пирог с жаворонками, вон жареные дрозды… соловьиные язычки в винном соусе… – Ужас какой, – пробормотал Светлан. – И певчих птичек не щадят – всё бы жрать, жрать!.. А менестрелей не запекаете в тесте? Лора фыркнула в голос, наверное, вообразив такое блюдо. Жанна состроила брезгливую гримаску – как и всегда, больше дурачась. – Не хотите настоящей еды? – вдруг произнёс де Биф, невесть с чего вновь выказывая радушие. – Пища героев, да. Её немногие достойны. – Это какая же? – с подозрением спросил Светлан. – Вчера в ловчую яму свалился огр. Матёрый, упитанный. Лучшие его части уже доставлены. – О господи… – Бытует поверие, – пояснил Артур, улыбаясь краями губ, – что огрское мясо придаёт силу. – А печень врага – храбрость, – подхватил Светлан. – На их людоедство ответим своим, ага? – Они ж великаны, – возразил граф, искренне удивившись. – Не люди. – Как говаривал мой друг, – Светлан покосился на ухмыляющегося короля, – а какое превышение над своим ростом вы считаетедопустимым? За века эта грань сделалась такой расплывчатой! Похоже, над этой мыслью де Бифу ещё не приходилось думать, но отнёсся к ней он со всей серьёзностью, мучительно наморщив лоб. Надо же, он умеет слышать!.. – Это мы обговорим в приватной беседе, – произнёс Артур. – И лучше бы её не откладывать. А «пищу героев»… советую похоронить. Поверьте, граф, героем делаются не через желудок. Более изощрённый ум мог углядеть в этой фразе оскорбительный намёк, но де Биф лишь впал в прежнюю молчаливость, возобновив угрюмое жевание. На какое-то время в зале наступило затишье – относительное, конечно. Интерес к гостям из столицы, никак не реагирующим на потуги здешних остряков, явно пошёл на спад. Общее сборище, как водится, стало распадаться на группки из двух-трёх давних знакомцев, и почти в каждой нашлись занятия повеселей, чем метать стрелы в глухую стену. Притворяясь паинькой, Агра заигрывала с волкодавами. Но стоило кому-то из них увлечься, как она хлестала жёстким хвостом по его морде, вынуждая беднягу с визгом отскакивать. Верно, вот так же кобрис вразумляла юных огров – только у тех-то шкура намного прочней. – Совести у тебя нет, – упрекнул её Светлан. – Связалась с младенцами!.. А если бы я с тобой так играл? Впрочем, рамок Агра не переступала и всерьёз жертвам не вредила – больше унижала. Такое псинам и в страшном сне не виделось: что с ними будут забавляться, как с мышами. А ещё говорят: собачий характер!.. И тут острый слух Светлана, среагировав на ключевое слово, из общего гвалта вычленил голоса двух персонажей – весьма примечательных, к слову сказать. Как видно, эти двое относились к категории «друзей-соперников». Они и походили друг на друга точно близнецы: оба громадного роста, неохватной ширины, со спутанными гривами и дикарскими лицами, заросшими клокастыми бородами. Только один грязно-рыжей масти, а второй пепельно-серый. Хотя, если их отмыть… А ещё оба смахивали на де Бифа, хотя значительно уступали ему в толщине, а борода у графа была чёрная с проседью. Но в его сыновья эти олухи вряд ли годились – разве в племянники. – Болтают, у Паука были здоровущие псы, – говорил рыжий. – В одиночку брали медведя!.. А теперь ни Паука, ни псов, ни даже Дома. Всё порушил чужак. И как справился, а? – Кто может одолеть истинного колдуна? – гыкнув, поддержал серый. – Только другой колдун. Он лишь рядится под силача – видимость одна. Надул, понимаешь, телеса, строит из себя!.. Умерять голосов они не привыкли, а может, были туги на ухо – во всяком случае, Светлан слышал бородачей прекрасно, хотя сидели не близко. Вообще, тихие голоса здесь не котировались – сильный да храбрый должен звучать громогласно, чтобы никто не усомнился. Или провоцируют? Пожалуй, у этих хватит ума. Их он ещё не колотил, а тут каждый учится на своих шишках. Вот с Артуром они, наверно, знакомы близко, потому и не задевают. Но наша-то любовь впереди, да? – Недаром он якшается с ведьмами, – продолжал рыжий. – Всяко их бережёт и защищает. Отец-то Пим и вовсе нарёк его Антихристом – дескать, явился из Преисподней и сживает со свету истинноверующих, применяя колдовские чары. Кажется, вы меня уговорите, подумал Светлан с ухмылкой. Вот возьму и овладею смежным ремеслом!.. – И королеву чужак зачаровал, – подхватил серый. – Теперь, чего тот ни пожелает, она исполняет. Ох, если бы! – вздохнул Светлан. Беда в том, что Анджи шибко самостоятельная, а ведь её заносит по молодости и от избытка чувств… Или это не избыток? Смотря где, наверно. А бородачи не унимались. Они походили на пацанов, расшалившихся до того, что стали задирать взрослого, – и жутко, а несёт. Да ещё каждый подзуживает другого, играя на знакомых струнах. Ну и допрыгались: рыжий побился с серым об заклад, что дутый богатырь не сможет прорубить его новый панцирь, купленный в Нордии, знаменитой своими мастерами, и что он, рыжий, уверен в этом настолько, что готов испытать такой удар на себе, обрядившись в нордийские латы. Похоже, сболтнул сдуру, а потом упёрся из упрямства и глупого гонора. Затем оба кое-как выбрались из-за стола и направились, гулко топоча, к Светлану, чтобы вовлечь и его в свой дурацкий спор. Де Биф этому не препятствовал – скорее заинтересовался нежданной потехой, даже прекратив жевать. Волей-неволей Светлан согласился на демонстрацию, хотя урезонивать закусившего удила рыжего пришлось долго. Сошлись на компромиссе: первый удар – пробный, по пустому панцирю; второй – как заказывал… если не передумает. Логики в этом Светлан не видел, но упрямца такой вариант почему-то устроил. Да и кого тут можно убедить нормальными доводами? В течение следующей пары минут стражники-исполины приволокли откуда-то деревянного болвана (мало здесь живых), установив его по центру зала и споро обрядив в латы, за которыми рыжий сгонял своего оруженосца, – кстати, выглядели железки и впрямь недурно. А затем на арену, весь… гм… в белом (во всяком случае, светлом), вышел Светлан и неспешно направился к злосчастной деревяшке. Иногда ему нравилось пускать пыль в глаза. А такой удар был эффектен, даже красив: единым махом меч выдёргивается из заплечных ножен и с гулом обрушивается на цель – хорошо, не живую. А если ещё дополнить свирепым рыком… Собравшиеся тут мужи знали толк в рубке и сами умели биться, превосходя силой и сноровкой едва не всех в здешнем королевстве. Впечатлить такую публику было потрудней, чем медлительных увальней из окружения королевы или даже огров, стерегущих Праматерь. И Светлан показал, на что годен. Меч блеснул перед ним тусклой вспышкой, вернувшись в ножны ещё прежде, чем до зрителей донёсся лязг. В первую секунду мало кто понял, что произошло, – даже удар заметили немногие. Затем хвалёные доспехи распались надвое, с грохотом обрушась на каменный пол, и у спорщиков-рыцарей отвисли челюсти. У рыжего от лица отхлынула кровь, ряха же серого, наоборот, налилась ею, точно перед инсультом. – Что, – спросил Светлан вкрадчиво, – теперь испробуем на живом? Оба замотали головами, пятясь под его взглядом. Конечно, лестно, когда тебя боятся хищники, но лучше этим не увлекаться. Ведь каждый раз, подержав в руке меч, Светлану требовалось усилие, чтобы убрать его обратно, – словно бы тот требовал жертв, увлекая владельца к новым сечам. Действительно: лучше не обнажать без нужды. – Ну, как желаете, – не стал настаивать он. И нацелился было вернуться за стол, когда расфранчённый нордийский посол, насмешливо кривя сочные губы, произнёс – вроде бы для своих дворян, но так, чтобы слышал и де Биф: – Похожий фокус я лицезрел при дворе нашего доброго Луи. Правда, тамошний чародей не изображал из себя рубаку. Честная магия, господа! Вокруг маркиза раздались услужливые смешки, впрочем не поддержанные междуреченцами. И всё равно: это вызов. Кажется, богатыря только что обозвали мошенником? Одним прыжком очутившись рядом с нордийцами, Светлан саданул кладенцом поперёк массивного стола – будто молния ударила. А заодно рявкнул от души, как и должно, сопровождая молниевый разряд громом. От акустического удара, будто разорвавшего пространство, ближних рыцарей отбросило вместе с креслами, да и прочих тряхнуло крепко. Взвыли напуганные псы, со сводов посыпалась труха и пыль, едва не треть свечей погасла. А затем, под звон осыпающихся блюд и кубков, рухнула на пол столешница, разрубленная надвое. Эффектная точка! – А как вам понравился такой фокус? – спросил Светлан в наступившей тишине. Почему-то никто не ответил. Зато расхохотался Артур, откровенно наслаждаясь спектаклем, а в сощуренных глазах де Бифа блеснуло удовлетворение. Эта демонстрация явила мощь его победителя – и разве хоть кто-то здесь сможет противостоять ей? Значит, и в тогдашнем поражении графа нет позора. – Вообще, то же самое можно было сделать кулаком, – проворчал Светлан, снова усаживаясь в кресло. – Или это уже перебор? Понемногу вокруг опять разгорался пир. Захмелевшие рыцари оживлённо обсуждали оба богатырских удара, несколько крепышей даже устроили проверку, пытаясь разрубить собственный стол. Рыжий бородач горевал над загубленным панцирем, в то же время радуясь, что легко отделался, и на пару с серым приятелем стремительно напивался – похоже, по обоим поводам. Огорчённым нордийцам заменили мебель и посуду, но сочувствием и издёвками пока не докучали – наверное, до этого ещё дойдёт очередь. В предвкушении насмешек злосчастные щёголи тоже усиленно налегали на спиртное. – Может, и мне напиться? – спросил Светлан. – Или хотя бы выпить. Имеются тут достойные напитки? Агра протяжно зевнула, затем сомкнула пасть с отчётливым клацаньем. При виде её смертоносных клыков и раздвоенного языка на минуту притихли даже самые горластые. – Не пей, хозяин, – козлом станешь, – с ухмылкой предостерегла Лора. – Или какой иной скотиной. – Вино-то, похоже, заговорённое, – негромко сказала Жанна. – И чёрт с ним, – буркнул Светлан. – Лишь бы отравы не сыпанули. Он не смог бы опьянеть, даже если бы захотел, – не богатырская это доля, не хмелеют истинные батыры. – В этом де Биф не замечен, – сообщил Артур. – Он злобен и жесток, но со спины не нападает. – И слава богу. А то от яда у меня изжога. Всё ж не обошлось без небольшого концерта. «Сдуру или с отчаяния», но Стронг посетила труппа комедиантов, и де Биф решил, видимо, показать гостям, что не дурее прочих графьёв и тоже как бы не чужд искусству. Правда, на спектакль это походило мало – скорее на подборку эстрадных номеров. А уровень исполнения… провинциальный, даже по меркам королевства. Зато почти половину труппы составляли девицы, и лишней скромностью они не отличались, недостаток мастерства возмещая дерзкими нарядами и фривольными повадками. И не боятся же дразнить зверей!.. – Бедняжки думают, будто умеют танцевать, – позволила себе шпильку Жанна. – Про голоса уж не говорю. Верно, над ними кто-то зло пошутил. – В здешних представлениях одно хорошо, – с улыбкой откликнулся Артур. – Они не длятся долго. Тигрица опять зевнула, словно бы не выспалась за день. Розовая её пасть расцвела огненным цветком, при том что сама Агра почти растворялась в сумраке зала, – впечатляющая картинка. – Вообще, и я не отказался бы баиньки, – поддержал киску Светлан. – Как ни странно, да? На меня такие сборища действуют удручающе. И время уже позднее – заполночь. – В самом деле, долг вежливости мы отдали, – молвил король. – Себя показали, публику потешили. Вот только дела не успели обговорить. – По-твоему, здесь может быть толк от серьёзных разговоров? – Немедленный – вряд ли. Но чтобы зёрна дали всходы, нужно бросить их в землю загодя. – Монарх-землепашец, надо же! – ухмыльнулся Светлан. – И где ж ты набрался таких сведений? – Постранствуешь с моё, ещё не то узнаешь, – парировал Артур. – Вы не против, друзья? Стиснув обеими руками тяжёлый стол, он поднялся и аккуратно, не пролив из бокалов ни капли, перенёс его поближе к де Бифу. Пришлось и остальным перебираться на новое место, волоча за собой кресла. – Монсеньор, я же сказал: дела – после, – пробурчал де Биф, нехотя отрываясь от еды. Спьяну или намеренно он приравнял короля к принцу. Конечно, королевство у того крохотное, но от этого его величие не делается меньшим. – Нынче же, граф, – возразил Артур спокойно. – Больше – никаких отлагательств. Нам не до пирушек. – По-вашему, мы плохо воюем? – По-нашему, с этой войной надо завязывать, – вступил Светлан. – С большими парнями мы столковались, осталось уломать мелюзгу. Или, думаешь, не сладим? Скажу тебе, как граф графу: лучше не мешайся. Угрюмо помолчав, правитель изрёк: – Если королева забыла свой долг, то я – нет. – Вассальский? – вкрадчиво уточнил Артур. Подумав ещё, де Биф ответил: – Божий. – И что, Бог лично поручил вам крушить огров или уведомил через посредников? А вы уверены, что им не нашёптывал дьявол? Или что тут не замешан ваш интерес? Ради высших целей обычно жертвуют чем-то, а вы больше наживаетесь, разве нет? Но если потребуют принести на алтарь самое дорогое – что тогда запоёт ваш «бог»? – Не тратьте слов, сир. Я не меняю взгляды и решения. Пока я хозяин здесь, война будет длиться. – В таком случае, любезный граф, придётся отстранить вас от руководства кампанией. Как посланник королевы, я наделён такими полномочиями. – И каким образом ваше бродячее величество собирается это устроить? – просипел де Биф язвительно. – Самым надёжным, мой дорогой, – вогнав вас в грунт по макушку. Или же это сделает мой друг. Вы не забыли, на что он способен?.. Кажется, бедняга покраснел, – добавил Артур шёпотом. – Побагровел, – поправил Светлан. – А есть разница? – Багровеют от злости, краснеют от стыда. – Действительно, до стыда ему, как до спасения души. Впрочем, непохоже было, что эта перепалка завела графа всерьёз, – сейчас его явно заботило иное. И что же может оказаться для де Бифа важнее власти? – Вызовете на поединок? – спросил он, осклабясь. – После всего, что показали тут? Конечно, я не откажусь. Даже если выйдете против меня вдвоём. – Если потребуется, мы вызовем всех ваших рыцарей – скопом, – надменно молвил король. – Я поручился перед великанами, что люди не нарушат перемирие, а вы знаете, сударь, чего стоит моё слово. Или нет? – И во сколько жизней его оцениваешь? – тихо поинтересовался Светлан. – Ой, не заносись, величество! – Считаете, монсеньор, тогда силы выровняются? – фыркнул де Биф. – И за сколько ударов рассеете наши ряды? Вам же это лучше знать!.. Или будете сшибать наездников криками? – Чёрт, ведь он прав, – пробормотал Артур. – Разве выйти против них пешими? Нет, даже так шансы не уравнять… Эх, прощайте, турниры! – А ты учреди турнир богатырей, – предложил Светлан. – Да где ж их наберёшь столько? На всё королевство лишь четверо, считая чужестранцев… Что же остаётся, сударь? – осведомился король. – Как прикажете биться с вами? Ведь должен быть выход из этого тупика!.. – Только осада, монсеньор, – ответил тот серьёзно. – Если дадите нам время подготовиться. – Ну что вы усложняете? – не выдержал Светлан. – Бла-ародные!.. А почему попросту не надавать ослухам оплеух, вздёрнув за шкварник? – Мне говорили, – не глядя на него, выцедил граф, – что в делах чести Убийца Чудовищ не особо разборчив. Ещё я слышал, будто он слуга сатаны и сражается с помощью колдовства. И что наша королева пленена им с первых дней правления, а все указы исходят от чужака. И что даже вы, сир, находитесь в плену его чар. – А можно мне назвать Бифа сучьим выродком? – шёпотом спросил Светлан. – Как бы в отместку. – Зачем оскорблять его мать? – сказал Артур. – Она ж не знала, что родится такое!.. Думаете, стены замка защитят вас? – обратился он к графу. – Ведь приспешники дьявола умеют летать. С усилием де Биф натянул на широкое лицо прежнюю маску вынужденной приветливости. – Вижу, милостивые судари, вас уже утомило наше общество, – произнёс он на удивление гладко. – Не смею больше докучать. Вас проводят в гостевые покои. А наша война, думаю, потерпит до утра. Вот на это не возразил никто. – Ну-с, зёрна брошены, – пробормотал Светлан, вставая. – И какими же будут всходы?Глава 5 Магию – в жизнь
Гостевые покои располагались на верхнем этаже громадного здания, высящегося по центру замка этаким утёсом, а окнами выходили на юг, позволяя жильцам услаждать взоры видом, открывавшимся за крепостной стеной: обширный пустырь, заросший дикой травой и убегающий к далёкому лесу. Как ни странно, королевским послам выделили смежные помещения, даже не попытавшись разделить опасных гостей. Наверно, де Биф и вправду был чужд коварству. Или в достаточной мере радушен, переняв это у огров, своих врагов (пока те учились у людей хитрости). Или же не настолько глуп, чтобы рассчитывать на согласие богатырей селиться порознь. Обследовав покои и не найдя тут скрытых сюрпризов, все собрались в большой комнате, такой же мрачной, как парадный зал, и так же озарённой чадящими факелами да огромным камином. Конечно, факелы немедленно затушили, дабы не отравляли воздух, зато возле камина расселись, словно вокруг костра, придвинув кресла. На квадратном столе было заготовлено угощение, будто на пиру могло не хватить кормёжки. Впрочем, здешние яства оказались не столь убойными, как бы десерт: пироги, фрукты, лёгкие вина, – из этого хоть что-то можно выбрать. Прелестный паж Артура выглядел сейчас странно, ибо разгуливал по пояс голым, рассчитывая в случае тревоги успеть одеться за секунды. Лора опять распустила на себе латы, призывно светясь бронзовым телом сквозь множество щелей. А Светлан с охотой избавился от лишнего груза, свалив доспехи в углу, – эльфский кортик, правда, прихватил с собой, чтоб было чем резать плоды. – Смотри-ка, для тебя уже придумали прозвище, – заговорила Жанна, посмеиваясь. – Убийца Чудовищ, ого! – Да кого я убил: единственного огневика? – возразил Светлан. – О Пропащих Душах здесь ещё не знают, а назвать чудищем старикашку Паука… Самое смешное, что с годами второе слово потеряют и спустя поколения будут с трепетом повторять: убийца, убийца!.. Это греет, верно? – Главное, что с трепетом, – утешила ведьма. – А уж какая станет у тебя кликуха… Ведь и убийцы бывают такие душки! – Постоянно забываю, что тебя нужно делить на восемь, – вздохнул он. – Каждый раз принимаю за взрослую. Может, причина в твоём бюсте? – А я и в других местах оформилась, – похвалилась девушка. – Жаль, не во всех. Конечно, головка у тебя милая… – Только пустая, да? – Ну почему… Хотя ветер гуляет. Пока они трепались, Лора успела проверить запоры на дверях и даже выглянула в окно, обследуя наружную стену, – а нельзя ли пробраться по ней? Что ж, осторожность не повредит. Кроме де Бифа, в замке полно прочих доброжелателей, иногда слишком инициативных. – А славно ты рявкнул на нордийцев, – заметил Артур, неспешно расстёгивая панцирь. – Ведь это не было Громом из твоего магического резерва? – Я ж не собирался их калечить, – повёл плечами Светлан. – Вообще, сей финт не я придумал. Видишь ли, старина, хорошая озвучка вынуждает увидеть даже то, чего нет, а впечатление от действа возрастает в разы. – Помнится, и де Бройль заявлял, что громовые рыки во время боя наводят дрожь даже на храбрецов. Ещё он говорил, что клинок при атаке должен издавать устрашающий свист. – Надо же, – удивился Светлан. – Иногда и болваны глаголят истину. Устами дебила… – Кстати, а почему банду баронов не объявить войском королевы? – спросил Артур. – Пока ещё де Биф разберётся!.. Видимо, он не считал такую хитрость обманом – на войне, как на войне. Вот вам и рыцарское благородство! – Этот ход напрашивается, верно, – согласился Светлан. – А потому не годится. С некоторых пор я избегаю очевидных решений – не терплю, когда меня дергают за нити. – Сказала бы я, за что вас дёргают! – фыркнула Лора, разваливаясь в соседнем кресле. – Не боишься перехитрить самого себя, си-ир? – спросила Жанна, усаживаясь к нему на колени. – То есть, если кто-то хорошо тебя изучил… Светлан усмехнулся: – Он знает, что я знаю, что он знает… Да? Тут важно вовремя затормозить. Или чувствовать, когда тебя подталкивают. – Кто подталкивает? – не понял Артур. – Да хоть бы обстоятельства. – Ладно, всё это чересчур сложно… для простого короля. А вот что делать с графом? Если он упрётся рогами… – По-твоему, я недостаточно его впечатлил? Или он хочет поглядеть на богатырей в настоящей драке? Упаси его бог! Когда от молодецкого маха люди разлетаются кеглями… – Увы, мой друг, фамильное упрямство де Бифов вошло в поговорку. Боюсь, без боя не обойтись. Ты же знаешь: некоторым проще снести голову, чем вразумить. – Есть менее радикальное средство, – сказал Светлан. – А применяли его в Византии, дабы стреножить шибко деятельных. И потом для них открывалось столько маленьких радостей!.. Поморщившись, Артур проворчал: – Уж лучше смерть. – Может, оставим выбор за клиентом? – Но что за средство, господин? – простодушно спросил Стрелок, вызвав у Лоры усмешку. А Жанна и вовсе залилась смехом, впрочем, не обидным. – Надо отправить тебя в турне по Ближнему Востоку, – сказал Светлан. – Чтоб представлял, как выглядят евнухи. Кстати, внешне Биф не слишком изменится. Борода, правда, оскудеет. – Ведь это не всерьёз? – произнёс король. – А с графом надо решать, причём до утра. – Я и сам не прочь вогнать его в землю. Но станет ли от этого лучше? – А какую ты видишь альтернативу? – Может, и в нём сыщется светлое? – предположил Светлан. – Или хотя бы здравое. – В де Бифе? – спросил Артур с сомнением. – Вот в этой глыбе говядины? – Неприступных людей не бывает, – наставительно молвил Светлан. – Если они ещё люди, конечно. И почти с каждым можно поладить, подойдя с верной стороны. Подходы надо искать, подходы!.. – Рыться в куче дерьма, чтобы найти жемчужину? – фыркнула Жанна. – Была охота! Светлан вздохнул… пожалуй, даже сочувственно: самому не хочется. – По молодости либо сгоряча и я бы наломал тут дров, – сказал он. – А ещё год назад попытался бы выстроить интригу, дабы порешить вражин, по возможности не замарав рук. Но нынче… душа не лежит. Точнее говоря, не пускает. Почему-то чудится, что этим способом мы навредим больше себе, чем другим. Как говаривал один… гм… рыцарь, большие дела надо вершить чистыми руками. И мыл их, надо признать, тщательно – кровью. – Видишь? – хмыкнул Артур. – Говорить легко. – А тебе подавай лёгкие пути? Богатырь!.. – Знаешь, друг мой, я ведь привык действовать напрямик, а не искать, как ты говоришь, подходы. Тем более, когда их в помине нет. – Ну, должны же быть плюсы и у Бифа? – Он отважен, – нехотя признал король. – Хотя это у него больше от упрямства и отсутствия воображения. – Достоинства как продолжение недостатков? Ну-ну. – Ещё он не падок на женщин… последнее время. – Да? – заинтересовался Светлан. – И с каких пор? – С тех самых, как женился. – Вот! А ты говоришь… Многие ли из железноголовых верны жёнам? – Но сперва граф похитил её и надругался. Тогда это было для него обычным делом. – М-да, «их нравы», – поморщился Светлан. – Аппетит, стало быть, пришёл во время еды? – Скорее болезнь, – усмехнулся Артур. – Говорят, супруги не очень-то ладят. Конечно, на публике всё пристойно… – Ну, учитывая, как началась их… э-э… близость… Чему ж удивляться? И всё-таки факт любопытный – тут стоит порыться. Кстати, Биф как-то оправдывал свой… гм… первый позыв? Ты ж общался с ним после этого. Или не заходила речь? – Утверждал, что был вне себя, что девица довела его до бешенства своими колкостями и угрозами… – Изнасиловать в аффекте – это новое в практике, – подивился Светлан. – То есть настолько захотелось, что никакого удержу, да? Или таким способом граф ставил её на место? – Странно, что он вообще снизошёл до оправданий. Любой из диких баронов похвалялся бы таким подвигом, а де Биф ушёл от них недалеко. Если вспомнить, что вытворял он в своём графстве, пользуясь слабостью короля Филиппа… Сейчас-то вроде поутих. – Но не родился же он злобным? Наверно, что-то сделало его таким? – Например? – Да откуда мне знать? Может, его от груди рано отняли. Или слишком подавлял отец. Или надругались в малолетстве. Вот и отыгрывается теперь, требует сатисфакции от обидевшего общества!.. – По-моему, дружище, ты слишком упрощаешь. Объяснить, что движет творениями Господа, даже столь нескладными, как де Биф, – совсем не легко. Хотя, если принять за истину теорию почтенного Робинкраца, что здешний мир… э-э… виртуальный… Чего взять с придуманных персонажей! – Я не считаю ваш мир выдуманным – то есть не больше, чем наш, – возразил Светлан. – И уж во всяком случае, он не менее живой. Но мотивации в нём должны быть прозрачней, а характеры не столь навороченными… Я не говорю, что это плохо! Наоборот, завидую вашей цельности. Но находить зарытых собак здесь всё-таки проще. – Ну не знаю, не знаю… Поглядев в узкое окно, за которым ночь сгустилась уже до черноты, ведьма вскочила с колен богатыря и, коротко разбежавшись, взмыла в воздух, сделав пробный круг под потолком. – Ишь ты, – хмыкнул он. – Эскадрон пажей летучих! – Вонючих, – скривившись, откликнулась Жанна. – В этом замке полно оружия и снеди, но не видно ни корыт, ни тазов – будто им ни к чему мыться. – Пачкаться не надо, – поддел Светлан. – К истинным ведьмам грязь не пристаёт. – К прирождённым, – поправила девушка и вздохнула. – Таких высот я ещё не достигла. – Спланировав на середину стола, она спросила: – А что вы там трындели про графа и его закопанных псов? Признаться, сиры, я потеряла нить… Вечно вас заносит! – Его девушки не любят, – пояснил Светлан. – Он год не был в бане. – Год? – удивился Артур. – Да он там сроду не бывал! – Может, корень зла как раз в этом? – Ха! Как говорится, чёрного кобеля… – Но почему Бифу не мыться хотя б изредка? Или для него это слишком большая жертва? – Может, он зарок дал? – предположила Жанна. – Или на него заклятие наложено. А как завидит невинную да чистую деву, в нём пробуждается дикий тур, и кидается он, ослеплённый яростью, чтобы втоптать бедняжку в грязь… – Только не надо сказок, – сказал Светлан. – А то я не знаю, как это бывает!.. Спроси вон у Лоры, где прячется тот «дикий тур». Но вот что затем в Бифе шевельнулось иное – действительно, чудо. Кстати, а что представляет из себя графиня? Похоже, это заинтересовало не только его – все дружно посмотрели на Артура. Поведя широченными плечами, тот ответил: – Зовётся Адель. Лет около двадцати, худощавая, высокая – слегка даже чересчур. Немного сутулится. Волосы светлые, с пепельным отливом, кожа бледная, лицо миловидное… когда не злится. Нос, пожалуй, великоват… – Короче, на кралю не тянет, – вставила Жанна. – Наше величество, как всегда, слишком деликатничает. – Однако ноги у неё длинные и стройные, – вступился король. – И шея красивая. – Зато грудь плоская, – догадалась девушка. – И зубы врастопырку, ага? Сказал бы прямо: смахивает на оголодавшую крысу! Покряхтев, Артур нехотя признал: – В самом деле, некоторое сходство присутствует. Хотя крыска всё ж довольно милая, со своеобразным шармом… – Крысиным, – буркнула ведьма. – Ладно, с формой, будем считать, разобрались, – подвёл черту Светлан. – Как насчёт содержания? – Рядиться любит в роскошь, обожает безделушки… Или это тоже форма? – засомневался король. – Давай-давай, не тормози – сойдёт за промежуточную фазу… Под «безделушками», как понимаю, ты разумеешь драгоценности? – Именно. При этом одевается Адель… э-э… необычно. – Безвкусно, – поправила Жанна. – Видали мы этих провинциалок! Спеси-то через край… – С чего это ты невзлюбила графиню? – поинтересовался Светлан. – Что-то слышала про неё или авансом, на всякий случай? – А птицы всегда не любили крыс. – Наша орлица, ишь! – хмыкнул он. – А треску, как от… – …сороки, да? – Жанна хихикнула. – Ладно, уже молчу. Кто здесь помалкивал – это Лора. Откинувшись на высокую спинку, она переводила прищуренный взгляд с одного собеседника на другого и, протянув мускулистую руку в сторону, задумчиво катала апельсин по краю стола, словно хотела показать, какой великолепной лепки у неё пальцы и какими красивыми могут быть ногти, даже остриженные под корень. Во всяком случае, зрелище притягивало. Хотя казалось бы: на что тут смотреть? Ну, а что безмолвствовал Стрелок – к этому все давно привыкли. – Что же до личных качеств графини, – продолжил Артур, – то здесь, боюсь, куда больше под спудом, чем на виду. Она неглупа, наблюдательна, и язычок подвешен неплохо – хотя иной раз хочется его окрестить жалом. – Пчелиным или змеиным? – не сдержавшись, ввернула Жанна. – Об этом следует спросить ужаленных, – усмехнулся король. – На меня Адель не стала тратить яд. – Конечно, кто ж устоит перед таким кавалером! – И, разведя руки, насмешница изобразила нечто вроде сидячего реверанса: – Си-ир… – Полагаю, дело в ином, – отмахнулся Артур. – Похоже, Адель имела на меня виды. – Матримониальные? – уточнил Светлан. – Возможно, ей и польстило бы стать королевой. Но first is first: сперва следует заделаться владычицей Междуречья – единоличной. Поэтому ей была важней моя сила, чем титул. Ведь кто ещё тут смог бы завалить её мужа? А достать отсюда, скажем, де Бройля... Не говоря об Оттоне, с коим даже безумец остерёгся бы связываться. – Когда мужиков тянет во власть – ещё могу понять, – проворчал Светлан. – Но чего там забыли женщины? Или это какой-то психический выверт? Артур поглядел на него с сомнением, видимо, не поняв насчёт «мужиков». Для монарха он мыслил на удивление широко, но допустить к рулю крестьянство?!.. – Вот у меня оба деда – селяне, – сообщил Светлан. – Чем не мужик? – Ты – исключение, – твёрдо сказал король. – Ни телом, ни, тем более, душой ты не похож на простолюдина. – Да я и на человека уже… не очень-то… – Ладно тебе, сир, – утешила Жанна. – Я видала и пострашней. Ну большой – подумаешь!.. Чего бояться, если не злобный? – А ведь Сэмпре про Адель – ни полсловом! – вдруг вспомнил Светлан. – Не странно ли? – Возможно, не хотел убавлять нашу решимость, – пожал плечами Артур. – Людей он впрямь понимает неплохо. Адель всё же сирота, и опекать её, кроме де Бифа, некому. – А может, барон сам имеет виды на графиню? Ведь в любом сражении не помешает запасной план. Звонил-то он складно – даже я поверил. – Видишь? – А теперь усомнился. («Ну да, русский мужик задним умом крепок!») Что-то не складывается картинка. Де Биф, понятно, животное, но не такой законченный зверь, каким его живописал Сэмпре. – Так ведь и я помню графа таким, – сказал Артур. – Вот память и застит тебе глаза – в отличие от меня. Свежий взгляд, знаешь ли. Где ты видел грустных зверей? – На свете всякое бывает… – Что и не снилось, да? – фыркнул Светлан. – Нет, старина, грустный зверь – это уже слегка человек. – Может, он съел чего? – предположила практичная Жанна. – Вот и мается от несварения. – Сиротку, ага? А на них у Бифа аллергия… Забрав у Лоры апельсин, он в две секунды срезал кинжалом кожуру и вручил девушке дольки, готовые к употреблению. Второй очистил уже себе, но не успел вонзить зубы в сочную мякоть, как налетевшая ведьма выхватила плод – больше из вредности. Дескать, а почему второй даме не предложил? – Так ты ж теперь паж, – возразил Светлан. – Грудастый, правда. Но до чего доверчивы рыцари: не разглядеть под такой маскировкой девицу!.. – Искусство перевоплощения, – пояснила Жанна, снова рассевшись посреди стола и смакуя добычу. – Тоже в некотором роде магия. – Ворованное слаще, а? – поинтересовался он. – Смотри не заиграйся, летунья… А вдруг бы я не сдержал рефлекс? Сняв стружку с третьего апельсина, Светлан смог наконец и сам оценить вкус междуреченских фруктов. Или это привозные? – Выходит, графиня нам пока не враг, – резюмировал богатырь. – И будь мы менее разборчивы в средствах… Вот пирожные есть не советую, – предостерёг он Стрелка, застенчиво потянувшегося к тарелке. – Что-то не нравится мне их душок, а ты из нас – самый уязвимый. Тотчас ведьма ухватила роскошно оформленное блюдо и, поднеся его к самому носу, подтвердила: – И впрямь, угощеньице с сюрпризом!.. Кто же тут такой шалун? Принюхавшись, Артур заметил: – Возможно, всё не так страшно – сюрприз несколько залежалый. – И что? – спросил Светлан. – В большинстве ядов, как и в продуктах, важна свежесть. – Иначе клиент не оценит, да? Ох уж эти монархи – поднаторели в тёмных делах! – Так ведь тут либо ты травишь, либо тебя, – улыбнулся Артур. – Тебя, пожалуй, отравишь!.. Так чья это, по-твоему, работа? Король опять пожал плечами: – По стилю похоже на нордийцев – наверняка ж они успели подкупить графских поваров? Хотя и здешние святоши могли расстараться. Не говоря уж о службе безопасности. Нередко тамошние заправилы делаются слишком активными и начинают вести собственную игру. – А сам де Биф? – Сомневаюсь. Прежде-то он не нарушал перемирия. Впрочем, если подойти к делу формально… – Ну? – Граф несёт ответственность за своих слуг. И если мы переправим это угощение ему же… – Король, король!.. – Есть такой термин: военная уловка, – с улыбкой напомнил Артур. – Да, но Биф, по твоему же мнению, пока не начинал боевых действий. Или и ты поборник превентивных ударов? – Я просто перебираю варианты. В конце концов, кто тут за главного? – Ну надо же! – вознегодовал Светлан. – Я-то полагаюсь на него, как на свою совесть… И где ж ты научился так подставлять друзей? Не выдержав, король рассмеялся и тоже принялся вкушать десерт. А блюдо с пирожными Жанна, плавно размахнувшись, отправила в камин – к большому сожалению Стрелка, питавшего слабость к сладкому. – А этот… отец Пим… что за субъект? – спросил Светлан, дегустируя теперь яблоко. – Да все святоши… одним миром… Что не вписывается в канон – подлежит кастрации. Будь его воля, он и на здешний люд напустил бы чистильщиков. А более про здешнего епископа не знаю ничего. – Весь из себя таинственный, да? Ну, на нет, как говорится… – Переведя взгляд на заскучавшую снова Жанну, богатырь произнёс: – Ты вроде заикалась насчёт водных процедур? – Издеваешься, сир? – Вовсе нет. Проблема лишь в подходящей ёмкости, а воду, причём тёплую, я обеспечу. – И много? – заинтересовалась ведьма. – Да сколько захочешь. – Вообще, тут в одной каморке каменный пол и порог не низкий. А если его слегка нарастить… – Ишь, бассейн тебе подавай!.. Ну, веди. Конечно, за вспорхнувшей девицей двинулись всей гурьбой. «Каморка» оказалась нормальной комнатой, к тому же с двумя окнами. Но в остальном было, как и сказала Жанна: порожек высотою в локоть, нисходивший двумя ступенями к полу, выложенному гранитными плитами. И несколько объёмистых, обитых железом сундуков вблизи облезлых стен, зачем-то декорированных старыми щитами. Кладовка, что ли? – Что ж, – сказал Светлан. – Рухлядь вынести просто, и перекрытия должны выдержать. А что до проёма… Коротким рывком он сорвал с петель стальную дверь и, повернув вдоль горизонтали, приставил поплотней к дверному проёму, тоже металлическому. Затем велел: – Ну-ка, посторонитесь! Тщательно нацелив кисть, Светлан выстроил Знак Молнии, заимствованный им у владыки Тартара, и аккуратными плазменными жгутами наглухо приварил створку к стене. Шагнув через дверь внутрь комнаты, перебросал сундуки Артуру, ставившему их один на другой тут же, возле входа. – Теперь надо хорошенько подмести, – объявила ведьма. – А кто тут главный дока по мётлам? – Не мельтеши, – остановил её Светлан. – Есть способ получше. Встав на ступеньки, он точно дозированной Волной (а этому его научила Лэлли, маленькая эльфка) вымел из комнаты весь мусор в распахнутые окна. – Надо ж, как удобно, – позавидовала Жанна. – И действенно!.. – Даже слишком. Чуть ошибёшься, и за бортом окажется весь скарб. – Вместе с мужем, – хихикнула она. – Да уж, ведьмам такой пылегон лучше не выдавать – характерец у нас, сами знаете… Ну, сир, теперь остался пустяк: всё это заполнить, – переключилась девушка. – И какой трюк припасён у тебя для этой задачки? – Весь вечер на арене, ха! – проворчал Светлан. – Причём без намордника. Переступив снова дверь, он составил из ладоней приёмную камеру и протянулся ею к ближнему озеру, замыкая пространство, как умел уже довольно давно. Затем стал потихоньку отворять камеру наружу, при этом не разрывая созданный каналец, – а вот этого Светлан прежде не делал. Из сомкнутых его кистей полилась струя, вначале тоненькая, напоминающая не будем говорить что, но постепенно набиравшая силу – пока не стала хлестать, как из пожарного крана, открытого до отказа. Картинка нарисовалась странная: стоит, понимаешь, хмырь и содержимым пары горстей наполняет комнату, – иллюзионистам такое не снилось. – Лихо, – оценила и Жанна, уже вылезавшая, елозя попкой, из тесных штанов. – Эк ты продвинулся, си-ир! Вот так оставь тебя на пару дней без призору… – Магия на службе быта, а как же? – хмыкнул богатырь. – Погоди, – опять придержал он торопыжку. – Я же обещал – тёплую. – Только с паром не переусердствуй, ага? Знаю я ваши русские бани!.. – Тогда уж турецкие, – поправил Светлан. – Наши-то без бассейнов. – Да разве турки моются? – удивилась она. – И давно это с ними? – При Бахраме не брякни, трепушка… Может, в твой язык вставить косточку? – Ты всё перепутал, си-ир, – развеселилась ведьма. – Хотя то, что нам вставляют, тоже без костей. – Фу на тебя! Вода уже поднялась до подоконников, кстати, довольно высоких тут, и на этом Светлан прекратил подачу, перекрыв струю. Чтобы не повторяться и не рисковать зря, для нагрева применил Знак Жара, выцыганенный им у того же Сирка. Погрузив руки в бассейн, разгонял вокруг них тепло, пока от поверхности вправду не стал подниматься пар. – Довольно, довольно! – закричала Жанна, с разбега вонзаясь в бассейн. А вынырнула возле дальней стены, едва не угодив в окно… впрочем, для ведьмы это не страшно. – Если перебрал с теплом, скажи – убавлю мигом, – произнёс Светлан. – Это мы тоже умеем. – Отлично, отлично, сир! – отфыркиваясь, пропела девушка. – Лучше не бывает!.. Ну, вот теперь, смыв с себя прах пошлого мира, летунья надолго умчится в небо, будет носиться там до посинения, пугая птиц и страдающих бессонницей стариков. – От таких подарков и я не отказываюсь, – мурлыкнула Лора, поднося кисти к плечам. – Надо ж, подфартило! Мало богатырь, ещё и маг. Она щёлкнула хитрыми застёжками там да тут, и сбруя съехала по её полированной коже, сложившись у ног в компактную груду. Нагнувшись, дева сотворила что-то с сапожками и тут же, распрямляясь, взмыла прямо из них, разом перемахнув бортик и без брызг погрузившись в воду. Сверкнули розовые подошвы, булькнуло – и её нет. Лишь стремительная тень скользит возле самого пола. – Видел бы де Биф, чего мы вытворяем тут, – пробормотал Светлан, тоже снимая с себя последнее. – Воистину, таких гостей опасно впускать!.. Таким же точным скачком он нырнул в бассейн, с удовольствием ощутив чистейшую воду. Подавив желание выловить Лору, продолжавшую акулой кружить по комнате и будто дразнившую мужчин мельканиями ягодиц над поверхностью, богатырь присел на пятки посреди комнаты и, дотянувшись теперь до заветной бутыли, укрытой на спине шестинога среди посольского багажа, стал из сомкнутой ладони изливать жидкое мыло, второй рукой тут же взбивая его в белоснежный сугроб. Наверно, это было расточительством, но иной раз хочется побыть транжирой. А подлетевшие с обеих сторон девы, такие разные, но в равной степени пленительные, принялись кувыркаться в пышной пене, точно в снегу, размазывая её по блистающей коже. Э-э, господа, это уж слишком! – подумал Светлан не без смущения. Как бы не перебрать с эротикой, а? Хорошо, я сейчас не весь на виду… Кстати, приваренная дверь разделила отрядец пополам, хотя половины получились не равноценные. Жертва долга Артур, как ни тянуло его в общую ванну, остался охранять снаружи комнаты и лишь придвинул кресло поближе к проёму, чтобы услаждать взор резвящимися наядами. Бедняга Стрелок, очень озабоченный происходящими в его теле процессами, плохо поддающимися контролю, даже избегал заглядывать в бассейн. Кобрис, как и положено кошке, в воду не стремилась, хотя за купальщиками наблюдала с интересом, разлёгшись поверх сундуков. А посему весь пыл расшалившихся девиц достался одному Светлану, вовсе не расположенному к таким играм. К счастью, длилось это недолго. Прогревшись впрок и отмывшись до сияния, Жанна вскоре упорхнула в ночь, взамен удобной леталки оседлав обычную метлу, вдобавок корявую. Лора тоже не слишком напирала, хотя за богатырём следила взглядом охотницы, наверно, убедившись за вечер, что дичь стоящая. Неужто и эта открыла сезон? Ещё не хватало!.. Закончив с помывкой, Светлан поменял воду, прежнюю спустив по канальцу в ров, дабы не мутить озеро, и уступил место в бассейне Артуру, взамен него подрядившись сторожем. Впрочем, король не остался один – Лора и от повторного омовения не отказалась, по всей видимости, питая к этой процедуре слабость. А уже после них, дождавшись, пока вся троица вернётся к камину, в огромную ванну забрался Стрелок, конечно, не посчитав зазорным воспользоваться ею после короля. Да у Светлана уже и не осталось Силы для новой порции – растратил магию напрочь, до самого дна. И что на него нашло? Завернувшись в свой плащ, Лора забралась с ногами в кресло, выглядя под складками мягкой ткани вполне по-домашнему и сейчас вовсе не напоминая воительницу. Некоторое время они трепались о пустяках, поглядывая друг на друга и на полыхающее в топке пламя, пожалуй, слишком жаркое для такой погоды. Но здесь не экономили дров. – Ну, – спросил Светлан затем, – кто заступает на дежурство первым? – Вряд ли, мой друг, я смогу сегодня забыться, – молвил король и улыбнулся благостно. – Слишком свежи впечатления, увы. Разумеется, он говорил о Джинне – безумец. Впрочем, разве он один? «Безумству храбрых», ага… Одни безумствуют, другие поют – так и живём. – А мне не помешает с часик соснуть, – сказал Светлан. – Когда ещё выпадет случай? И, позёвывая, направился в свободную комнату, аккуратно затворив за собой дверь. Здесь оказалось даже уютно – по местным стандартам. Пол устлан коврами, стены драпированы бархатом, поверх которого висело несколько картин – к счастью, не портретов. И сама спальня размером всё-таки не с зал, хотя ложе в ней устроили великанское – даже Светлану нашлось тут, куда вытянуть ноги. Но предварительно он распахнул пошире окно, впуская свежий воздух.Часть II В гостях – не дома
Глава 6 Хорошего не бывает много
Уединения не получилось – следом за ним в спальню проникла Лора, живо распаковалась и улеглась поверх одеял на широченную кровать, свернувшись в клуб не хужеАгры. Её нагота не разочаровывала даже в такой близи – отнюдь. Каждая мышца прорисована, как на статуе, ногти на всех двадцати пальцах мерцают в сумраке, точно лакированные. А исходящий от её кожи запах, слишком явственный для обоняния богатыря, завлекал не хуже чар. При этом дева была такой соразмерной, смуглой, естественной… что даже не выглядела раздетой. (Возможно, поэтому она предпочитала дразнить самцов через прорехи в нарядных доспехах.) Слов Лора тратить не стала, справедливо посчитав свой вид и свою позу достаточным приглашением. А решать предоставила ему – спасибо и на том. Со вздохом Светлан опустился рядом, даже обнял девушку, когда она прильнула, – и на этом затормозил. После долгого общения с ведьмами такие вольности казались дозволенными, не выходящими за дружеские рамки… и не будоражили его как других, менее закалённых. К тому ж, здесь незримо присутствовала Анджелла, помогая богатырю не влететь в такое, после чего ему будет «мучительно стыдно»… или, по крайней мере, некомфортно. Ну да, «и с партизанами как-то неловко получилось»! Впрочем, Лора вскоре уснула – сказался, видимо, недосып предыдущих дней, когда расслабляться было опасно. Вот возле Светлана страшиться нечего. Как говаривала его прежняя подружка: «Мне с тобой скучно, мне с тобой спать хочется». Рассеянно водя ладонью по литому плечу девушки, Светлан глядел поверх её атласного бедра, которое тоже хотелось погладить, и пытался сосредоточиться на мыслях, весьма далёких от прелестей Лоры. В самом деле, пора наконец напрячь мозги – а то всё несёт, несёт куда-то… по Ангаре. Конечно, интриги – вещь захватывающая и, как правило, более щадящая, чем мордобой. Но мы всё-таки в сказке, а не в готическом романе, и арсенал средств тут куда богаче. Ну-с, и что не используется ещё? Скажем, разведка у нас налажена… более или менее. Летуньи-ведьмы здорово выручают тут, заодно обеспечивая связь. При острой надобности смогут и перенести одного-двух… хотя Георг с этим управится лучше. А теперь и наземный скоростной транспорт нарисовался – правда, трофейный. И с богатырями стране подфартило, чего скромничать. Такая команда!.. Но вот чем может помочь Канал? Да, он подпирает наши тылы. Уж с ним королевству не грозят эпидемии, голод – к счастью, лекарства и продукты Канал пропускает без проблем. Той же картошкой можно завалить здешний люд – без всякой Америки. А к ней маис, шоколад, коф-фе, табак… тьфу, мерзость!.. Хотя кто знает его, этот Канал. Может, как раз заморские продукты он не захочет пускать. Эдакий патриот… европейского засола. А почему, собственно, мы считаем Канал пристёгнутым к одной точке? Точнее говоря, к двум: ведь в первый раз меня забросило к лесному озеру, до которого от логова Паука не один десяток километров. Стало быть, хотя бы с этой стороны Канал имеет немалый люфт – возможно, не одну сотню вёрст… или тысячу. И это самодостаточная система, вовсе не требующая сторонней подпитки. Чёрт знает, где Канал черпает энергию, – скорее всего, кормится от разницы потенциалов двух миров, сказочного и моего. Но раз уж я, по милости Паука, так завязан на Канал, почему не попытаться им управлять… хоть немножко. Тогда не придётся тратить часы на дорогу. А если удастся и самому припасть к источнику… магии, да? Вот тогда я впрямь заделаюсь колдуном – не по крови, по возможностям. И в нынешних делах это совсем не лишне. Вдобавок и Анджи перестанет бояться себя, распознав во мне такого же странника… в смысле, чудика… И тогда у нас опять всё наладится. Господи, мне ли роптать на судьбу? – вздохнул Светлан. Целый год счастья!.. А многим ли везёт хотя бы на день? Итак, Канал, да… Дело за малым: научиться управлению. Паук же справлялся с этим, судя по всему. Правда, он заварил эту кашу, стоял у истоков… Ну так моя-то задача намного проще? В этот момент Лора зашевелилась, распахнула ресницы. Глаза у неё были удивительные: чистый фиолет. Разве такие бывают у людей? – Всё думаешь? – спросила девушка, улёгшись щекой на его грудь. – Мыслитель! – Любуюсь, – ответил он. – Если тебя поставить на постамент, вполне сойдёшь за бронзовую статую, даже красить не надо. Кстати, у меня уже была приятельница-статуэтка. Только золотая и намного миниатюрней. – Возможно, это связано, – предположила силачка. – Под мои объёмы труднее набрать золота. И в сражении бронза не так притягивает взгляд. Всё-таки насколько проще с людьми, лишёнными комплексов. В своей привлекательности Лора не сомневалась, а потому её не обижала чужая сдержанность. Удивляла – да. Но агрессии не вызывала, слава богу. Каковы бы ни были мотивы отказа, мужчина тут в своём праве. – Послушай, сладкая, – сказал Светлан. – Я не собираюсь выпытывать, зачем ты проникла в здешний мир. Но раз ты здесь – значит, должна смыслить в этих переходах. – Разве? – усмехнулась она. – А много ты смыслишь в рогачах? – Всё же побольше тех, кто их ещё не видел. И уж советоваться с такими смысла нет. – Тебе нужна стенка, да? – сообразила Лора. – Чтоб упражняться на отскоке? – М-м? – удивился он. – Вы что, тоже любите играть в мяч? – Зачем? Просто таким способом наши чародеи оттачивают умение метать огненные шары. – Плазму, что ли? Представляю, какой должна быть стена!.. – Магическая, конечно. Так ведь на то и чародеи. – Вот с них и начнём, – решил Светлан. – Точнее, с их способности влиять на людей. Но ведь не на всех, верно? – А для чего, по-твоему, нужны богатыри? Чтобы поставить предел могуществу магов. Иначе что помешало б им захватить планету? И обратить её затем в руины, сражаясь между собой за власть. – Занятная трактовка. Выходит, богатыри потребны человечеству для выживания? Уж не оно ль и порождает героев, когда доходит до края, – как бы защитная реакция. И черпают они свою силу из народа, так? – Наверно, – повела плечом Лора. – Не зря ж им плевать на власть, богатство, роскошь. И пустая слава богатырям ни к чему – боги не люди, их не обманешь. – Ага, – сказал он, переваривая новый тезис. – Ну, до ваших богов ещё дойдёт черёд – пока и без них мороки хватает. Сейчас мне интересней, почему на богатырей не действуют чары. С чего они такие непрошибаемые? – Так сила ж не в одних мускулах. Иначе много б ты стоил даже с такими глыбами – любой великан смял бы в момент!.. – Ну понятно, одной физикой это не объяснить. Выходит, истоки в… гм… душе? – В духе, – хмыкнула девушка. – Богатырском. От него сила. И плоть, – она с удовольствием оглядела обоих, – как у нас. – А дух – от народа. – Светлан рассмеялся. – Класс! Я-то всегда сторонился больших компаний… – А тут не ты решаешь. И разве люди ошиблись с выбором? – Ладно, оставим. Вопрос, собственно, вот какой: может ли маг всё-таки зацепить богатыря? Ну хоть как-то? – Напрямую – нет. А вот если маг разродится чудом, которое будет жить без его поддержки, то тут удаются всякие сцепки. – Вот! – обрадовался он. – Уже ближе. Но если такая конструкция действует на богатыря, то, наверно, и он способен на неё влиять? – Если очень постарается, – кивнула Лора. – И захочет. Вообще-то богатырям ни к чему чары. – Так ведь хорошего не бывает много! – А я о чём? – подхватила она и сильной ладонью провела по его животу – вниз. – Ну? – Не-а, – отказался Светлан. – Как говорится, ничего личного – дело не в тебе. Но сердечные раны не зализывают вдвоём. – Разве? – По крайней мере, это относится ко мне – за других не поручусь. Да и какое мне дело до них! – Здешние люди такие странные, – сказала девушка. – Такие… – Она замолкла, подыскивая слово. – Целомудренные? – подсказал Светлан с ухмылкой. – Фальшивые. Тут занимаются тем же, что у нас, но делают это с такой оглядкой и так… уныло. Не понимаю! Объявить позывы естества грязью, чтобы затем влезать в неё по уши… Больные они, что ли? – Это зовётся ханжеством, – пояснил он. – Когда на виду благостные песнопения и трудовой энтузиазм, а вот за фасадом… Слишком часто нами руководят импотенты. Хотя есть и похотливые ничтожества, которые сами-то не упустят случая, но другим запрещают настрого, страшась конкуренции. И когда к власти приходит недомерок… Не приведи бог! – Скажи, а с чего тебя заботят эти… сцепки? Неспроста ж? Не удержавшись, Светлан запустил пальцы в её медные локоны, провёл от лба к затылку, точно граблями. Ах, какая!.. И Лоре это понравилось – зажмурилась по-кошачьи, даже мурлыкнула чуть слышно. – Как догадываешься, я тоже пришлый, – ответил он. – И забросили меня сюда против воли, через некий проход, созданный Пауком. Теперь-то мы используем Канал на полную, мотаясь по нему туда-сюда, благо в моём мире много полезного… – А-а, – сообразила Лора. – Та самая Преисподняя!.. И каково там? – Магии ещё меньше, чем здесь, зато техника – на высоте. К примеру, летать у нас может любой, не только ведьмы, а болтать друг с другом через всю планету доступно даже детям. Уж в этом – полная свобода. – При случае свозишь? – Почему нет? Вот устраним нынешний кризис… – Значит, Паук сдох, а Канал остался, – резюмировала девушка. – Как и говорила, да? – Я заметил. – Тогда от тебя к Каналу должна тянуться нить. – Почему ж я не ощущаю её? – Потому что не вглядывался в себя пристально. Слишком многое отвлекает снаружи. Тебя бы на год в отшельники… – Хох! – испугался Светлан. – А других способов нет? – Понимаешь, ты слишком сильный. Вот если б тебя прижало так, что не спастись… Ну, тогда, может быть… – А может и не быть, да? Вот так же учили плавать морских свинок, запамятовав, что вообще-то они – «заморские». И очень удивлялись, когда те тонули. – Богатырям ли страшиться риска? – поддела Лора. – Да я ж не всамделишный батыр – так, по недоразумению и на безрыбье… – Ну, заливай!.. – А свои подвиги вершил от безысходности. – Видишь? – не пропустила она. – Значит, и тут… выплывешь. – «Может быть», – фыркнул Светлан. – Нет уж, сперва я испробую прочие варианты. – На год в пустыню? Давай. Могу даже сопроводить. – С тобой, пожалуй, просветлеешь… – А прочих способов я не знаю. – Просто ты вообразить не можешь, на что способен сибарит, лишь бы избежать опасности и лишений. Слыханное ли дело: в пустыне – целый год! Без видеофона, без визора, без компа… – Без девиц, – подсказала Лора. – Без горячей воды, наконец. Да ради комфорта я пойду на такие усилия, что от них и до чудес рукой подать. Засмеявшись, она куснула Светлана в шею. – Э, э! – испугался тот. – Не заступай. – А то что: нашлёпаешь? – Да я бы и не прочь… – Но? – Но потом мне захочется твою попку погладить… – И? – И эта дорожка может далеко увести. – Ну, не так и далеко, – возразила девушка. – Не дальше живота, если напрямик. Там есть такая симпатичная расщелинка… – Давай без экскурсов в анатомию, ладно? Уж я отлично представляю, что там и как устроено. – Одно дело представлять, другое – видеть. – Во-во, о чём и речь. Только не расщелинка там, а омут – тебе ли этого не знать? – Зато как сладко в нём тонуть!.. – Это ты другим рассказывай – к примеру, Стрелку. Но… близок локоть, а выше головы не прыгнешь. – Ах, – вздохнула Лора и легла на него уже всем телом. – Упрямый! – Конечно, мы не графья де Бифы, – сказал Светлан, – однако тож могём проявлять твёрдость… гм… в некоторых местах. – И в каких, например? – Вот только не ёрзай на мне, ладно? – попросил он. – Будем считать эту позицию последним… э-э… дозволенным рубежом. Иначе придётся разрывать дистанцию. – А как насчёт такой? – поинтересовалась силачка, ловко перетекая в сидячую позу, а ступнями упираясь в его плечи. – М-да… Можно я буду величать тебя Камушком? – Твоя воля, хозяин, – осклабилась она, но тут же спросила: – А почему? – Ну, во-первых, эта кликуха тебе подходит. Во-вторых, вот таким же показом одна моя землячка прославилась на весь мир. Главное здесь: угадать момент, – сам-то по себе приём нехитрый. – И звали её Камушком? – Ну, почти. – Мне нравится, – подумав, согласилась Лора. – Иногда – можно. – Не бойся, злоупотреблять не буду. – А могу спросить… Только начистоту, да? – Ну? – Что держит тебя сейчас: преданность королеве? Идти поперёк своего естества – ради чего? – Я бы не стал называть это преданностью, – сказал Светлан. – Мне вообще претит это слово. – Тогда как? – Э-э… единение. Общая душа… нервы, сросшиеся вместе. Когда больно одному, второму тоже худо. – Проще говоря, любовь? – А этот термин затёрли. Вдобавок, его трактуют столь широко! Когда «моей любовью» стращают объект, то дальше-то куда ехать? На деле, истинная любовь – чудо… возможно, самое большое здесь. – По-твоему, на неё способны немногие? – Редкая девица долетит до середины любви, – переиначил он. – Насчёт мужиков не знаю – не мой профиль. Собственно, я и в себе не был уверен… до последнего года. – Тогда почему ты не с королевой, а здесь? – В этой постели, с тобой? – В этом замке. В Междуречье. – Кому-то же надо бороться со злом, – пожал Светлан плечами. – Какой ни есть, а я богатырь. Сейчас моё место – тут… гм… я тоже имею в виду не постель. – Но как ты различаешь, где зло? – Для меня тут всё просто, – ответил он. – Зло – это насилие. А если кто-то примется утверждать, что насилует тебя ради твоего же блага, – плюнь ему в глаза. – А как тогда бороться со злом? – спросила девушка. – Без насилия-то. – Ну, если не путать действие с противодействием… Тут важно вовремя тормозить – иначе сам угодишь в Драконы. Задумчиво Лора откинулась на его поднятые колени, поиграла пальцами ног на его дельтах, будто кошка – когтями. «Неужели это всё моё?» – вспомнилась присказка. И впрямь эта дева, вовсе не мелкая даже по нормам Междуречья, смотрелась на Светлане, точно русалка на прибрежном валуне… э-э… уже поменявшая свой хвост на пару стройных ножек. Когда одна его рука сравнима размерами с торсом среднего мужчины… Кто о чём, ну да. А ведь девочке вроде бы нравится. Или и тут дело в ином? Даже скорее всего. – Ну, – спросил Светлан, – ты уже достаточно от меня зарядилась? – Хорошего не бывает много, – улыбнулась Лора. – Вообще странно: ты ж силачка, а не ведьма, – откуда такие замашки? – Но я ведь женщина – ты заметил? И почему не добавить сил обычным способом? – Ишь, – поразился он. – Экий дуализм! – Не ругайся, – велела девушка. – И вообще, ты хотел спать? Ну и спи. Только коленок не опускай, да? Так удобно… Она вправду развалилась на богатыре, точно в шезлонге, вытянув ноги ему под голову, и опять смежила веки, задышав медленно и ровно. Затем и Светлан прикорнул, отрешаясь от мыслей, уже начавших бродить по кругу, и от соблазна, такого близкого, доступного… даже от пьяных голосов, доносившихся из-за стен. Спал, впрочем, недолго. Как всегда, он ощутил Жанну раньше, чем увидел, – ещё на подлёте. А в следующую секунду ведьма ворвалась в распахнутое окно и, уронив метлу на пол, рухнула в постель, сразу притискиваясь к Светлану дрожащим телом. Вот кому подпитка требовалась сейчас, точно воздух. А заодно и обычное тепло. Запахнув на ведьме одеяло, Светлан принялся тереть и мять иззябшую плоть, норовившую прижаться к нему поплотней. – Где её носило, как думаешь? – спросила проснувшаяся Лора, нехотя поджимая под себя ноги, чтобы богатырь не запутался в девичьих конечностях. Он пожал плечами, продолжая заниматься делом, ставшим уже привычным в Городе Солнца. Чёрт, ну почему Жанка не заряжается от других мужчин!.. Или у них не наскребёшь на хороший полёт? – По крайней мере, она не спешила обратно, – заметила силачка. – И если б мы употребили время с толком… – …то летунья вернулась бы раньше, – заключил Светлан. – Жанна – девочка компанейская, всегда готова примкнуть. – Что ж, это даже забавно… – Ага, особенно мне. Мало с тобой проблем!.. Ведьма всё ещё тряслась, как в припадке, клацая зубами и колотясь хрупкими косточками о его твёрдый бок. Эдак до синяков достучится – своих, понятно. – Мёрзни, мёрзни, волчий хвост, – проворчал Светлан. – Будешь знать, как носиться по холоду. – Может, её в бассейн? – предложила Лора. – Там ещё не остыло. – Ей сейчас и парная не поможет. Человечье тепло, знаешь ли, ничем не заменить. – Богатырское, – поправила девушка. – Ну да, «курица не птица…» Наконец дрожь летуньи пошла на спад. Затем Жанна и вовсе затихла под его рукой, провалившись в обычное забытьё, иной раз длящееся часами… а иногда – минуты. Подумав, Лора легла на прежнее место, прижавшись к Светлану с другого бока, – видимо, для равновесия. Что побудило его разродиться сентенцией: – Всё же с двумя девицами спокойней, чем с одной. – А с двумя ведьмами? – поинтересовалась Лора. Крякнув, он возразил без особой уверенности: – Ты ж не ведьма. На что силачка усмехнулась: дескать, ещё вопрос, кто опасней. И в этот момент на кровать прокралась Агра, разлёгшись в ногах Светлана узорчатой тенью. Что называется, обложили. Осталось сверху накрыть… впрочем, это уже было. – Ну скажи: как в таких условиях скорбеть о своей горькой доле? – спросил он. – Теперь я понимаю старых дев, заводящих котов. – По-моему, кошка тут одна, – заметила Лора. – И то, знаешь ли… не для дев. – Это ж аллегория, глупая. Сиречь иносказание. – Опять усложняешь. Будь проще, а? – Вот и Жанна зовёт к тому же. – Молодец, понимает жизнь. А вот ты… витаешь. – Да где ж ты видала таких птичек? Прежде-то они, говорят, водились, только вот не летали. – У вас – прежде, – спокойно сказала девушка. – У нас – сейчас. – Иди ты, – изумился Светлан. – Ну надо ж!.. А что ещё у вас есть? – Скажем, предсказатели погоды. Среди магов – первая профессия. В том смысле, что их больше остальных. – И что, точно предсказывают? – Может, и не точно, – усмехнулась Лора. – Зато на месяц вперёд. – Ха, таких-то и у нас девать некуда! – Ещё имеются эльфы. – Да? – спросил он с внезапным волнением. – И… как? – То есть? – Какие они: большие, маленькие? Много ли их? – Сильный народ. Мудрый, даровитый. Не многочисленный, но сплочённый. И каждый стоит десятерых. – А… рост? – Обычный, – пожала дева плечами. – Есть и гиганты, почти как ты. Но большинство – с меня. – Ну, это славно! – Да почему? – Во-первых, потому, что здешние эльфы годятся разве в домашние любимцы. Да ты наверняка видела их. – Во-вторых? – Во-вторых, тут замешано личное. С одной эльфкой мы были очень дружны… лет эдак тридцать… э-э… миллионов назад. – Я думала, ты моложе, – удивилась Лора. – Внешность обманчива – а то не знаешь! – Во мне тоже есть эльфская примесь, – сообщила она. – Потому и у меня… личное. – Ага, вот как… Выходит, и ты можешь оказаться старше, чем выглядишь? – Внешность обманчива, – процитировала Лора с ухмылкой. – А спрашивать про возраст у женщины… м-да… Во всяком случае, насчёт малолеток тут, насколько знаю, никаких строгостей. И вообще, закон в Междуречье подменяет воля Бифа. Или лучше назвать это произволом? – А в королевстве? – Что-то меняется, меняется… Движемся к конституционной монархии. Не быстро, правда. – По-твоему, туда стоит двигаться? – Всё-таки меньшее из зол, – пожал он плечами. – К тому ж, как ни худо я отношусь к монархии, но к отдельным монархам питаю слабость. – Вот, значит, как ты влияешь на королеву, – сказала Лора. – И впрямь происки дьявола. – Посмейся, посмейся над больным!.. – А она, стало быть, ваша общая подружка, – кивнула дева на Жанну. – Но ей-то королева доверяет тебя? – Видишь ли, когда с кем-то целый год делишь постель… – Постель? – уточнила она. – Не королевское ложе? Это такие порядки в вашей Преисподней? – В Городе Солнца, – поправил Светлан. – Да уж, порядки там… гм… ведьмовские. Хотя за грань не заступали… пока. – Вот эту? – показала Лора. Точнее сказать, потёрлась. – Именно. – Тогда тебе и не требовалось… разве для забавы. А ныне – как бы не лопнул. – Ну, ты скажешь!.. – Королева, вижу, умница – прислала тебе средство для разрядки. Причём надёжное: которое исполнит всё, а лишнего не возьмёт. – Средство, ну да… Внутрь его, что ли, принимать? – На корень намазывать! – прыснула дева. – А знала б меня лучше – тоже бы прописала. – Опять ты за своё… – Да что такого тут? Любовь любовью, но голод-то нужно утолять. Как говорят, природная надобность. – Вот этих вольностей мне не понять, – вздохнул Светлан. – Мы люди старой закваски. Год назад я и на нудистский пляж убоялся бы заявиться… – Видишь? А оказалось: ничего страшного. Ну, голый – и что? И я голая, рядом с тобой. Если можешь касаться меня тут, – она прижала его ладонь к своей груди, – то почему нельзя – там? – Во-первых, и это уже… гм… слегка выходит. – Богатырь отодвинул руку. – Во-вторых, дело-то не в касаниях. – А в чём? – В том, что они будят во мне. Или кого. Иногда этого зверя лучше не беспокоить. Пусть уж себе дрыхает – до лучших времён. – «Кто спит, тот ест» – да? – Ну, примерно… В крайнем случае, я это качество, – он тоже двинул бедром, впрочем, аккуратно, совсем чуть-чуть, – компенсирую количеством. – Это как? – Обложусь такими кралями, как вы с Жанной, и буду сбрасывать лишнюю энергию через кожу. А ещё через глаза, попросту любуясь вами. Ведь для меня эстетика – едва не главное. – Ведь это сложней, намного, – заметила Лора. – Где ты возьмёшь многих? Может, на всё Междуречье таких лишь две. И обе – тут. Хочешь, порознь бери, хочешь – вместе. Для начала можешь проверить нас. Думаю, не разочаруем. Даже уверена. – А ещё устроить меж вами конкурс, да? – На копьях, что ль? – фыркнула силачка. – Ну, разбежалась!.. А на мётлах не хочешь? Дуэль истребителей-асов, метающих файерболы, пикирующих с нечеловеческим, то есть чисто женским, визгом. Ужас ночи, летящий на крыльях кошмара… Или как там? – Балабол, – сказала она беззлобно. – Жанку-то ругал за это. – Так ведь в глазу другого всегда проще увидеть… бревно, соринку?.. И потом, что дозволено… э-э… «более равному»… Вообще привыкай, – предупредил Светлан, – иногда меня несёт. Я имею в виду: словесно. Сейчас это – от неловкости. Когда такая замечательная во всех отношениях дева убеждает монстра вроде меня предаться тому, к чему он и сам расположен всеми… гм… членами… Кстати, у тебя тут что: спортивный интерес? Или обычное любопытство? Или воительницы ценят мужчин за мускулы и ударную мощь? Вроде бы твой голод я насытил. Конечно, лестно думать, что меня любит не только королева… – Ладно, не увиливай, – велела Лора. – Чего хочу я – моё дело. А вот почему ты не хочешь? – Кто не хочет: я? – возмутился он. – Вот уж этого – навалом! – Тогда почему не делаешь? Только без увёрток, ладно? Ну, без увёрток, так без увёрток. И пусть меня назовут занудой… – Видишь ли, за свою жизнь я отказался от стольких запретов, поначалу казавшихся незыблемыми!.. – сказал Светлан. – Выяснилось, что я вполне беспринципный… э-э… богатырь. Но есть вещи, засевшие во мне слишком глубоко, и вот через них не переступишь с той же лёгкостью. К примеру, я ненавижу врать… хотя доводилось. И я не могу изменить любимой – ну не могу, не смею. Дело не в том, что это возмутит Анджи, – она-то меня вряд ли осудит. Я сам не смогу себя потом уважать. – А если полюбишь другую? Он улыбнулся: – Это будет… глупостью. Отречься от сокровища, на какое прежде даже надеяться не смел? – Зачем отрекаться, – дёрнула дева плечом. – Разве нельзя любить двух? – Гм… Такой поворот сюжета мне не приходил в голову. Знаешь… лучше не надо. Тут и без того хватает сложностей. – Иногда ж они взаимно гасятся. Как встречный пожар. – Или, наоборот, приводят к взрыву, превысив критическую массу. А экспериментировать здесь… Господи, Лора, ну ты настырная! Может, хватит о бабах? – Ага, потолкуем, как богатырь с богатырём, – осклабилась она. – Об оружии, да? И вновь потёрлась о Светлана, демонстрируя уместность такой темы. – Ну, не обязательно… – Тогда давай о твоих Знаках. Этому ты в Тартаре набрался? – В основном. Хотя кое-что умел и раньше. В общем-то, ничего особенного. – Это ты так считаешь… – А ты, значит, мыслишь иначе. Ну, и?.. – Для мага такие Знаки, может, и обычное дело. Но когда их осваивает богатырь… Тут, знаешь, начинается новое свойство. – Угу, ни рыба, ни мясо. Если не можешь выбиться в чемпионы… – Да у тебя вроде неплохо выходит – что там, что тут. – Под настроение, от случая к случаю. Эта машинка такая капризная! – посетовал он. – Налаживать приходится подолгу, зато с настроя можно слететь в момент. Или у меня нет настоящего таланта? – Судят-то по результату, верно? – Ну, на помывку хватило – и то хлеб, – сказал Светлан. – Или на помойку? И теперь мы такие чистые – аж скрипим. Исключая вот эту, которая не пачкается. Ступнёй он поелозил по шелковистому боку кобрис, вминая пальцы, – та заурчала громче. – А меня? – спросила Лора. Хмыкнув, Светлан пощекотал рукой под её подбородком, затем вновь и с удовольствием поскрёб изящный затылок, вобрав в ладонь тугие завитки. Дева замурлыкала – очень натурально, не хуже Агры. Ну да, такую киску заведёшь… э-э… В каком смысле? – И всё-таки это время мы употребили с толком, – напомнил он её же фразу. – Разве мы не стали ближе после такого общения? – Близость должна быть без границ, – возразила Лора. – А не от сих до сих. Всё у вас не как у нормальных! – Зато у тебя, как в той песне, – усмехнулся Светлан. – «Парень девушку целует – хочет познакомиться». Может, поменяем очерёдность? – То есть не зарекаешься, да? – уцепилась она. – Сперва прокрутишь положенные ритуалы, а уж после – врежешь на полную… Ну, и в чём разница? Лишь время упустим. – Да, с тобой лучше не давать слабины, – заметил он. – Истинная воительница. Ну извини за оговорку. – «Оговорка», ну да! – хмыкнула дева. – А ты уверен? – Слушай, ты меня совсем хочешь заморочить? И так голова кругом… – Да голова тут при чём? – А она везде при чём – если сапиенс. Сие гордое звание, увы, обязывает ко многому. – Ну-ну… Вот и лежи теперь – гордый. Это тебя сильно утешит? Вскоре Лора опять заснула, беспечно разметавшись. И совсем притихла Жанна, впав в послеполётное оцепенение, поначалу пугавшее Светлана. Кобрис ещё какое-то время урчала во тьме, посылая волны вибраций через его подошвы, – потом и она будто умерла. Но странно: в окружении этой троицы, словно бы стискивающей спящими аурами его сознание, Светлан смог наконец отрешиться от суетного мира и погрузиться в себя – будто нырнул в омут, где вполне могут водиться черти. («Не в тот, не в тот – пошляки!») Конечно, он не впервые заглядывал так глубоко, но никогда прежде не различал вокруг столько деталей. Поглазеть тут было на что, однако вряд ли бы он осилил долгую экскурсию, а потому следовало спешить. Да ведь Канал – живой, внезапно осознал Светлан. И даже способен чувствовать, если не думать. Вот тебе раз!.. Уж не создал ли Паук новую сущность? Эдакий демон транспортировки, одаривающий пассажиров чудесными свойствами. И не начнёт ли он вскоре «вести себя», возжелав свободы? И что тогда станет со всеми нами?Глава 7 Байки у камина
Когда Светлан проснулся, из всей троицы рядом оставалась лишь кобрис – то ли по обязанности, то ли просто любила валяться на мягком и в хорошей компании. Вообще, насколько он замечал, кошек (именно кошек) больше тянет к мужчинам. С котами, соответственно, наоборот. Эдакое, понимаешь, межвидовое половое тяготение. Как всегда, спал Светлан не больше часа, но этого хватило, чтобы восстановить растраченную магию почти на треть. (Вот тоже загадка: почему во время сна она возвращается намного быстрей?) Из-за стен продолжали нестись рыки загулявших вассалов де Бифа, но звучали они уже без прежнего куража. Меж башен и корпусов замка свистел ветер, напротив, разошедшийся к середине ночи. А снаружи крепости шелестели кусты и плескались волны в широком рве, которому недавний сброс мыльной воды вряд ли добавил чистоты. Прислушавшись, Светлан различил мерные шаги и бряцанье стали – по крайней мере стража тут не дремала. За дверью тоже слышались голоса, конечно, знакомые и куда более тихие. Говорили в основном король и ведьма, а Лора больше помалкивала, видимо, растратив запал на Светлана. Что до Стрелка, то он скорее всего завалился спать – в прохладном одиночестве. А снились ему, по всей видимости, девы, нагие и жаркие. Хотя кто их поймёт, этих девственников? Может, здесь как с кобелями: пока не развяжешь… Решительно толкнув дверь, Светлан вступил в общий зал, как и раньше, озарённый мерцающим пламенем камина и прогретый, словно хороший предбанник. Во всяком случае, здесь не скучали. Раздобыв где-то глины, Артур увлечённо ваял на табурете фигуру прекрасной девы – почти один в один, без стеснения воспроизводя на ней все детали. Для такого занятия у него имелось всё: верный глаз, отлично чувствующий объём, безупречная память. И послушные твёрдые пальцы, способные бы лепить даже из мрамора, если бы тот не крошился. Позировала ему, конечно, Жанна – наверно, она и приволокла глину от ближнего озера, уже делившегося с ними водой. Но заодно король поглядывал на Лору, тоже не отягощённую одеждой. А при этом получалась скульптура, куда более похожая на Джинну. Ну ещё бы!.. Впрочем, ведьму, согретую пристальными взглядами короля-рыцаря, скользившими по её формам подобно нежным ладоням, совершенно не заботил результат – главное, ею любовались. И от этого Жанна делалась ещё прелестней. Видел бы кто сейчас недавнего мальчишку-пажа! Хотя и на Лору стоило поглазеть. Угнездившись с ногами в том же кресле, небрежно, но умело (даже, пожалуй, искусно) драпированная в свой щегольской плащ, воительница рассеянно гладила золотистый, слегка изогнутый клинок, лежащий на её обнажённых бёдрах, и задумчиво щурилась в огонь, играющий бликами на бронзовой коже девы. Вот теперь, при ближнем рассмотрении (и после собственного признания), она вправду походила на эльфку. Эти её гармония, грация, непроходящая свежесть… Сколько ж ей на самом деле лет? – Бог в помощь, величество, – сказал Светлан. – Осваиваешь смежную специальность? – Надо ж чем-то заполнять досуг, – откликнулся Артур, усмехаясь. – Ненавижу сидеть без дела. – По-моему, ты сильно опередил традиции современников, – заметил богатырь. – Вот когда ваше угрюмое средневековье сменит эпоха Возрождения – пойдёшь нарасхват, как Микеланджело или Бенвенуто. И кстати, прославишься намного больше любого драконоборца. – Куда мне до настоящих мастеров! Это же так, баловство… э-э… времяпрепровождение. – Да что тебе не отдыхается, как нормальным людям? Валялся бы на кушетке, поплёвывал бы в потолок… – Как, например, ты? – А чего, я тут славно придавил – вон дамы не дадут соврать, – сказал Светлан. – Вообще, когда я был маленьким… э-э… чуть больше года назад… мне сильно мешала близость моего рабочего кресла к дивану, на котором так сладко… гм… думалось. Были же времена! Он прошёл к камину и уселся так, чтобы видеть всех троих: Жанну, Лору и… фантазию короля на тему Джинны, постепенно словно бы пробивавшуюся наружу из куска мёртвого материала. Как бы не доигрался наш Пигмалион: вот возьмёт демонесса да вдохнёт жизнь в эту глиняную красотку – шуточка-то вполне в её стиле. – Интересно, – пробормотал Светлан, – а если б я принялся лепить с Жанны, кто бы получился: Анджелла? Впрочем, они-то как раз похожи. – А возьми меня за модель, – предложила Лора. – Если умеешь. – Вообще-то я профи, – ответил он. – В том смысле, что в своём мире как раз этим зарабатываю себе на хлеб. – С маслом! – хихикнула Жанна, не меняя предписанной позы. – Уж не скромничай, си-ир. Твои работы в цене! – Возможно, вхожу в десятку, – пожал Светлан плечами. – Но не чемпион – это точно. В истории не удастся наследить. – Всё ж я хочу позировать, – снова вступила Лора. – Может, удастся тебя вдохновить? – Ну да, – сказал он. – И на что, любопытно? – Сперва – на шедевр. – А дальше, как карты лягут, ага? Конечно, я охотно бы с тобой поработал – на такую натурщицу редко кому везёт… – Вот только выдастся свободный денёк, да? – ввернула Жанна. – А лучше – неделя! – Действительно, мельтешить не хочется. Если уж посягать на твои совершенства, Лора… В общем, как только покончу с делами. – Так берись за них, – сказала она. – Всё говоришь, говоришь!.. – А в этом мне слышится досада, – удивился Светлан. – Ладно, углубляться не будем… Итак, – он перевёл взгляд на Артура, – дверь никто не трогал, в окна не заглядывали? – Всё тихо, – ответил тот. – Не считая этого ора снаружи и… – Он замялся. – Чего? – Вроде как тени шевелились в углах – не от огня, нет. И словно бы стужей потянуло. – «То ли чудится мне, то ли кажется», – нараспев произнёс Светлан. – Не нравится мне это. Уж мы знаем, откуда растут такие холодные уши, – не от горячего сердца, верно? – А ты обратил внимание, что в здешних покоях нет ни одного портрета или статуи? – спросил король. – И старого оружия не видно – не говоря о комплектах рыцарских лат, выставленных в нишах. – И что? – А то, что обычно в замках этого добра – на каждом углу. – Наш второй сир имеет в виду, – пояснила Жанна, – что в такой вот старый хлам обожают вселяться призраки. Особенно, если за время жизни успели сродниться с ним. – Что ж, – сказал Светлан. – Если вправду так, спасибо Бифу за наш мирный сон. Как представишь каменных или железных командоров, слоняющихся по этим комнатам… Бр-р-р! А место впрямь показалось мне замороченным – я-то грешил на свою мнительность. Наверно, и подобающие байки тут запасли? – Как же без них, – подтвердил Артур. – Проблема в том, что легенд слишком много, – не знаешь, какую выбрать. За прошедшие века здесь стряслось много всякого, на все вкусы. Утверждают, будто крепость сию выстроил первый граф, коему тогдашний король пожаловал Междуречье вместе с титулом. Прежний-то замок де Бифов ещё тогда пришёл в ветхость. – Бедный, и не надорвался же! – проворчал Светлан, укладывая ноги на пуф, придвинутый к самому камину. – Соседи-то помогали чем: каменюки там поднести, раствор замесить?.. Почему-то ему нравилось ощущать подошвами огонь, заряжающий напрямую энергией, до странности похожей на магию. Глянув на богатыря, и Лора протянула ноги к пуфу, будто невзначай коснувшись его ступни своими, умилительно изящными на таком фоне. По-видимому, для неё похожим источником Силы служил сам Светлан. Или Лоре просто нравилось его трогать. Ну бывают же у девиц извращённые вкусы? – С тех пор ни один правитель Междуречья не умер своей смертью, – продолжил Артур, старательно шлифуя перси своей мечты, воплощаемой в глине. – Причём, как ни грустно, очередного графа почти всегда отправлял за порог кто-нибудь из ближней родни. – Ну, здесь это скорее норма! – заметил Светлан, вспомнив хронику дома де Кюси – в изложении Анджеллы. И беднягу Филиппа, её номинального отца, прикончил не кто-нибудь, а родной племяш. – Королевство-то у вас сказочное, – прибавил он, – но вот люди… в большинстве… Как видно, спустились мы с одних деревьев. – Увы, мой друг, – согласился король. – На человечью натуру чудеса не влияют. Отличия лишь в разбросе качеств. Если у нас герой, то без упрёка, а уж если злодей… – …то фантастический, – заключил богатырь. – Чтоб, значит, не скучно было. Хотя тут можно и поспорить… – Что, прямо сейчас? – осведомилась Лора. – Да, – спохватился он. – Так что там с нашими призраками? – С бифовскими! – прыснула Жанна. В этот момент из спальни вкрадчиво выскользнула кобрис – не запылилась. Вот тоже бродячая тень… правда, вполне живая. Потянувшись, Светлан налил в миску тягучую жидкость, густо замешенную на сахаре (видимо, здешний аналог сгущёнки), и поставил на пол – чтобы не приучать киску к столу. Приблизившись, Агра стала принюхиваться, осторожничая по обыкновению всех котов. – Может, туда валериана бухнуть? – проворчал Светлан. – Я понимаю, что ты не медведь… Итак, мой король? – Словно бы злой рок тяготеет над родом де Бифов, – начал Артур свою ночную страшилку. – Рок, ну конечно! – не сдержался Светлан. – В быту именуемый жаждой власти. А если приплюсовать к нему алчность и завистливость… Ладно, извини – постараюсь больше не встревать. – И меньше – тоже, – шепнула ведьма и показала ему розовый язычок. – Си-ир!.. Он лишь вздохнул. Да что ж у них, у обеих, столь сахарные уста – так и тянет прильнуть. Крепись, богатырь… импотентом станешь. Вот короля, без оглядки устремлённого к единственной цели, было не пронять сторонними соблазнами. Как и не сбить с повествовательной стези, когда он уже набрал инерцию. – Если подсчитать, – продолжал он, – сколько жутких убийств произошло в стенах этой твердыни… в детали тут лучше не вдаваться… – Да уж пожалуйста! – опять влезла ведьма, видно, истомившись сидеть без движения. Светлан показал ей кулак – в ответ шалунья звучно чмокнула воздух, выставив сочные губки в его сторону. Ох уж эти губки… чёрт… Ощутив, как в его щиколотку вжимаются скульптурные пальцы Лоры, он подавил желание облизнуться и, переведя взгляд на неё, пару раз хлопнул ресницами, изображая невинность: дескать, ни в чём осудительном не замешан и никакие блудливые помыслы в его голову (или куда?) не залетали. Усмехнувшись, силачка покачала головой – уж она мужчин знала отлично: такие самцы!.. На что Светлан лишь повёл плечом: что ж поделать? Мы с этим боремся – в меру сил и разумения… чаще-то проигрываем, понятно. А нечего искушать, ясно? Ну зачем вы такие красивые? Если Артур заметил их пантомиму, то виду не подал. Да и реплики Жанны, давно ставшие привычными, ему не мешали. – Чего только не вытворяли со злосчастными графами, – повёл он дальше. – Их сбрасывали с башен, поднимали на копья, закалывали во сне. В них загоняли стрелы, превращая в подобия ежей, им заливали в уши отраву или свинец… – О господи, – содрогнулась Жанна. – А одного де Бифа даже сожрал огневик… – С кровью или хорошо прожаренным? – не смолчал уже Светлан. – …и затем бесчинствовал долго, нагоняя ужас на Междуречье. Пока не встретил смерть вблизи Тьена, главного города графства. – Награда нашла героя, ну да. – После чего тамошние горожане долго разгуливали индюками, похваляясь отвагой и обучая приезжих тонкостям охоты на чудовищ. Но забавнее всего, что дракон-то издох сам – от старости или болезни. – А, это знакомо, – кивнул Светлан. – У нас тоже полно любителей делиться опытом, как свергать тиранию и добиваться свободы… после того, как темницы рухнут сами. – Судьба же здешних графинь, увы, была ещё печальнее, чем у мужей. Зависеть душой и телом от таких деспотов… – А за близость к власти надо платить! – неожиданно сказала Жанна. – Хотя вряд ли у этих гусынь имелся выбор. Разве сбросить с себя парчу, побрякушки, оседлать суковатую метлу и – воспарить, нагой и вольной!.. Но у кого на это хватит духа? – Помимо духа, нужен талант, – заметил Светлан. – Впрочем, ты и сама похвалишь себя… лучше всех. – Как бы то ни было, пресловутых скелетов в шкафах расплодилось тут сверх всякой меры, – снова заговорил Артур, машинально бросив взгляд на объёмистую нишу, прикрытую плотной шторой. – Неудивительно, что обитателям Стронга то и дело видится странное. А время от времени и происходит: необъяснимые исчезновения, непонятные смерти, странные болезни, беспричинные умопомешательства… – Ну, под эту лавочку можно списать пакости и вполне живых! – Скорее всего, так и делалось, – подтвердил король. – Но не во всех же случаях? Кстати, безумие – фамильный недуг де Бифов. Редко кто из них избежал сумасшествия в той или иной форме. – Вот это как раз понятно, – сказал Светлан. – На войне год за два, говорят, – а Бифы из неё не вылазят. Я уж не говорю об инцесте, которым здесь, похоже, грешат едва не все, и об их склонности к излишествам, выдержать которые способен разве богатырь. Ну попробуй отучить Бифа от обжорства!.. Это сделалось тут народной забавой: кто больше слопает. И он с неодобрением поглядел на кобрис, будто не сам же подверг её соблазну. Распробовав сгущёнку, Агра запустила длинный язык, порция за порцией переправляя лакомство себе в рот. Как бы ей не стало худо с непривычки!.. Хотя коты в этих делах берут пример с древних римлян: чуть заподозрят неладное – сразу извергают обратно. (Или, наоборот, те брали пример с котов?) – И это тоже, безусловно, – не стал спорить Артур. – Но опять-таки, обычными причинами не объяснить всего. Поверь, здесь и до тебя хватало скептиков – на прежних позициях не остался ни один… из выживших. – Призраков опасно недооценивать, – согласился Светлан. – Один такой уже бродил по Европе – до сих пор аукается. И с Пауком ещё будет мороки!.. Ладно, а чем заняты местные жрецы? – спросил он. – Почему не изгонят эту нечисть? – У вас читал притчу про короля, – усмехнулся Артур, – приказывавшего солнцу садиться как раз в ту минуту, когда начинался закат. Вот и церковники вроде того мудреца: подбирают себе задачи по силам. Одно дело объявить ведьмой деревенскую знахарку и с помпой спалить её на костре, совсем другое – сцепиться с настоящими, матёрыми призраками, кои сами способны изгнать из крепости кого угодно. То есть, возможно, сперва и были попытки, но к хорошему не привели. Во всяком случае, ныне наши ревнители в тёмное время не покидают чертогов церкви, держа круговую оборону до утра. Исключая разве епископа, смелого до безрассудства или… – Ну? – Не знаю, не хочу обвинять огульно, – произнёс король. – Могу лишь сказать, что ночные гуляния пока не обернулись для него бедой. И не думаю, что дело в святости преподобного Пима, как утверждают верующие слепо. Возможно, обычное везение? – Как говаривал один фельдмаршал: раз – везение, два – везение… а умение что ж? Не думаешь, что попик наловчился отбрыкиваться от теней? – Если не ладить, – сказал Артур, всё ж не удержавшись от «огула». – А что же сам Биф? Его-то не достают шибко активныепращуры? – Если и достают, он ничего по сему поводу не предпринимал – насколько я знаю. Подбросив яблоко, Светлан взмахом кинжала рассёк его на половинки. Одну тут же насадил на остриё, вручив Лоре, вторую подхватил свободной рукой. – А что ещё есть по Бифу? – спросил он. – Кстати, как его имя? – Роже, – ответил Артур. – Хотя не уверен, что об этом помнят многие. Вообще, чтобы зваться по имени, нужно выделиться из ряда. Обычно этой чести удостаиваются короли, реже – герцоги. – Ещё – певцы, – вставил Светлан. – Но это у нас. И имечко ж ему выбрали – как по заказу!.. А есть у нашей Роже близкие родичи? – Матушку я успел застать, – сообщил Артур. – Между прочим, единственный светлый луч в здешнем сумраке. Умерла она рано, так что своим свирепым нравом Роже обязан отцу. Светлан поглядел на короля-рыцаря с интересом. Тот вовсе не выглядел старше де Бифа, но судить о возрасте богатыря по его виду… А кстати, сколько Артуру лет? – И всё ж это даёт надежду, – заметил он. – Если в маменьке жила душа, и если ту унаследовал сын… – …и если она ещё не задохнулась в таком хлеву, – вставила Жанна. – …то с таким материалом стоит работать. Конечно, проще убрать проблему вместе с человеком… – Хоть я и король, мне не по душе крайние средства, – молвил Артур. – К тому же, платить убийством за радушие было бы низостью. – К тому ж, этим мы ничего не добьёмся, – прибавил Светлан. – Так мне кажется. – Собственно, почему, сир? – спросила Жанна. – То есть я понимаю доводы нашего величества… Но иногда ж не обойтись без хирурга? – Ой, не знаю, милая, – остерёгся бы утверждать. Вообще, вся эта медико-лесорубовская терминология, трактуемая слишком широко… – Да зачем же широко? – пожала она плечиками. – Ограничимся графом. – Не думаю, что от Бифа зависит многое, – ограничился Светлан. – Складывается впечатление, будто он плывёт по течению – лишь бы уцелеть. Делает, что от него ждут, но ни на йоту больше. И если бы поменялись обстоятельства… – Хорошо, а кто заказывает музыку? – Вот это и надо выяснить. – Но ведь если сломать шарманку, то и музыке каюк? – Знаешь, я уже не в том возрасте, чтоб переть буром без достаточных оснований. А то ввяжешься в бой… а потом окажется, что бьют тебя. – Со стратегией определились, – улыбнулся Артур. – Теперь давай по тактике. – По-моему, нам следует разделиться, – сказал Светлан. – Ни к чему двум таким бугаям бродить по здешним закоулкам, пихаясь плечищами. Тем более, времени – в обрез. – И что ты поручаешь мне? – осведомился король. – Я? – удивился Светлан. – Ведь ты – главный. – Думаешь? – удивился он пуще. – Ну, тогда займись служителями – как более обходительный. Можешь взять на себя и нордийцев, раз уже имел с ними дело. А мне интересно взглянуть на здешние подвалы – что-то нечисто там. – Только там? – хмыкнула Жанна. – Чур, я с тобой, сир! – Ага, – проворчала Лора. – Выходит, я попадаю в другую команду. – Тебе понравятся попики, – утешил Светлан. – Уж они на твои прелести истекут слюной. – Знаю, чем они истекут – с голодухи-то!.. Хотя обычно-то мягкотелые от меня шарахаются. – Видишь ли, для обычного мужика твоё тело слишком… э-э… функционально. Скажем, ягодицы у тебя – это мускулы, в любой миг готовые затвердеть в камень… а не объект вожделения, нежный и трепетный. А твоя кожа? Это ж с ума съехать!.. Будто для каждой мышцы отдельный чехол. Даже на сгибах ни морщинки – всё в обтяжку. А жировая прослойка где? – Он развёл руками: – Нету, не запасли! – Трепетный – это когда шлёпнешь по заднице и она трясётся с минуту? – спросила Лора. – Ну, вроде того… На тебе же ни мягких валиков, ни уютных складок, ни эдакой нежной дряблости, говорящей о сытости и безделье, – вообще никакого украшательства! Хотя иные утверждают, что красота – это и есть целесообразность… – А чем плоха моя грудь? – ладонями она подбросила свои торчащие холмики, вынудив их колыхаться. – Мало такой мягкости? – Милая, пойми меня правильно: на мой вкус твоя попка, как и всё прочее, – лучше не бывает. Так и тянет… н-да… Речь о нормальном мужчинке, коего женская сила попросту пугает. – А тебе, значит, бояться нечего? – Ну, возможно. Или я смотрю на вещи шире, находя красоту сразу во многом. Ведь сколько женских типажей могут радовать глаз!.. От мальчикового до материнского. Лишь бы не уезжало в мужиковатость. – А в мальчики, выходит, пусть? – не пропустила Лора. – Скорей, я имею в виду бесполость, – поправился он. – К примеру, был у нас с Артуром знакомый чёртушка… – Что, один на двоих? – Вообще-то, их было тоже два. А обстановка не располагала к глупостям – это чтоб ты не измышляла лишнего. Но временами этот самый чертяка до дрожи походил на девицу, причём сексапильную. То есть его изяществу и грации могли бы позавидовать многие… – Хватит мемуаров, – вмешалась Жанна. – Тебя, сир, не останови – будешь до утра вспоминать!.. А работать кому? – Ох уж эта работа! – вздохнул Светлан. – Ну, потопали…Глава 8 Крепостные будни
Не спеша, словно бы прогуливаясь, они шагали посреди пустынного коридора – громадный, почти под потолок, богатырь, одетый вполне по-домашнему (то есть не в металл), и стройный, точно девица, юнец с нежным лицом и выпуклостями на узкой груди, плохо скрываемыми пажеским нарядом. Впереди них клоком дыма струилась кобрис, чуть слышно шлёпая лапами по выщербленным плитам. Коридор озаряли редкие факелы, в домах столичной знати давно заменённые на масляные светильники, а тени от их скачущего пламени создавались самые фантастические. Похоже, все помещения в этом замке напоминали подземелье – запущенное, сумеречное, унылое, но выстроенное на века, из крупных каменных брусков. Менее закалённые рыцари уже разбрелись по покоям – конечно, те из них, кто смог выбраться из-за стола. Минуя толстые двери, Светлан слышал то ужасающий храп, будто рычал хищник, то чихи, больше похожие на лай, то приглушённую болтовню, смахивающую на свару. Кто-то угрожающе бубнил, обещая расправу сразу многим, кто-то громко похвалялся доблестью, будто не успел накричаться на пирушке, кто-то с рыком и стонами предавался блуду… Или лучше сказать «занимался любовью»? – Сир, у меня проблема, – внезапно сказала Жанна. – У тебя? – удивился Светлан. – Вот новости!.. И какая? – Бахрам, – коротко ответила она. – Ещё интересней. Уж этот парень, по-моему, никому не мешает. – Ну да – пока на него не обращаешь внимания. – А-а, – сказал Светлан не без злорадства. – Теперь понимаешь, каково приходится бедолагам, положившим на тебя глаз!.. Кстати, это не только твоя проблема. – Чья ещё? – Стрелка. – Так уж бывает, – пожала плечами девушка. – Так уж выходит, – подхватил он. – Кто-то теряет… – …а кто-то находит, да? Только вот не понять, кто и чего здесь нашёл. – Есть другая песня: «Мы выбираем, нас выбирают…» – Слышала, слышала!.. – А ещё поют: «Здравствуй, милая моя, я тебя дождалси…» – Достал ты меня, сир, своими песнями! – Ну почему – «своими»? На авторство не претендую. Но если помнишь, наше знакомство началось именно с песен – искусство сближает. – Жаль, не до самого упора, – фыркнула Жанна. – Хотя, если б тогда не заявилась принцессочка… – Н-да, тогда сюжет мог бы повернуть в иное русло. Или нет? – Да куда б ты делся от Анджи! А она – от тебя. Если уж написано на роду… – Вот, ещё одна фаталистка! – Я не о судьбе – о предназначении. Вы ж созданы друг для друга. – Твоими бы устами… Ладно, а с чего ты заговорила о Бахраме? – Ну, ты ж для меня как брат – вдруг присоветуешь что? – Интересно ты понимаешь отношения родичей!.. Учитывая, к чему склоняла меня вчера. – Ведь не по крови? – возразила ведьма. – Чего ж тут осудительного? – Ведь брат всё-таки… – И что? Если возникла потребность, отчего не ублажить её в узком кругу, при полном доверии сторон? С близким человеком и близость – в радость. Ему даришь себя со всей душой. – Брату? – с сомнением спросил Светлан. – А почему нет? – Когда привыкаешь глядеть на кого-то, как на родича, уже не можешь принимать его за объект… э-э… страсти. Табу, понимаешь? – А нечего было привыкать, – отрезала она. – Ну что за люди? Понавешали флажков и сами же шарахаются от них… Цирк! Покачав головой, богатырь молвил: – Как быстро растут дети… – Подумаешь! – фыркнула Жанна. – У меня в этих делах знаешь какой опыт? Не говоря про стаж. – В делах – может быть. А в чувствах? – С этим хуже, – признала девушка. – Если говорить о настоящих – чтоб до донышка… Вот как у вас с Анджи. Потому и обратилась за советом. – Думаешь, у нас есть чему учиться? Сложность на сложности. А временами бывает так больно… – Так ведь и боль – сладкая? – Это мазохистам она в радость, а я обойдусь. – Всё равно, вам можно завидовать. – Это – да, – согласился Светлан. – Если не свихнёшься, всего нахлебаешься вдосталь. Иным и не снилось столько. Недолго помолчав, Жанна произнесла: – Возвращаясь к Бахраму… Тут есть препятствие. – Ну? – Похоже, его не влекут девицы. Вообще. – Восток – дело тонкое, – осклабился богатырь. – Так ты поэтому вырядилась пажом? – И поэтому тоже. – Ну, ты меня позоришь!.. Не могла променять на кого-то поядрёней? – Си-ир, это не смешно. – Тебе-то конечно, – согласился он и вздохнул: – Лёгких путей не ищем, да? Что ты, что я… что Артур. – Лёгкие ведут сам знаешь куда. Нам в те места и даром не надо. – А как же Стрелок? – спросил Светлан. – Да куда он денется? И кто виноват, что Стрелок такой рохля!.. – Просто он старается быть честным. – Сдалась мне его честность, – пробурчала девушка. – И кто забил ему голову такими глупостями? – Вот и поинтересуйся. Уж чтоб ты, да не нашла подхода к мужчине… – Кто мужчина: Стрелок? Скажешь тоже! – Мне-то мнилось, ты благоволишь к нему. Даже вроде нежность питаешь. – Как к дитю малому, ага. Вот Бахрам – взрослый. Правда, вымахал не в того. – А ты не путаешь? – усомнился богатырь. – Насколько заметил, он любуется женщинами. – Как и ты – ладными мужиками. Но разве у тебя это ведёт к чему-то? – Да боже упаси!.. – То-то и оно. – М-да, проблема, – сказал Светлан. – Впрочем, решаемая, насколько знаю, – если речь идёт о ведьмах. Ведь вы кого угодно обратите на путь. Тем более, ты уже как будто нашла способ. – Предлагаешь остаток жизни разгуливать в штанах? – спросила Жанна. – И подставлять любимому выход вместо входа? Конечно, я согласна на жертвы – но притворяться не собой?.. – Да, таких вольностей мне не уразуметь, – покачал он головой. – Здравствуй, племя младое!.. А заодно и прощай – наше-то время ушло. – Не кокетничай, си-ир. – Да господь с тобой… Мгновенным взмахом эльфского клинка Светлан отбросил в сторону здорового паука, зачем-то вздумавшего сверзиться на его голову. Конечно, после чудовищ Тартара здешние членистоножки не кажутся страшными, а всё равно – неприятно. Возможно, из-за ассоциаций, связанных с убитым колдуном. – Уж не тебе плакаться на женскую неприязнь, – заметила Жанна. – Многие женщины меня любят, но ни одна не уживается, – вздохнул Светлан. – Похоже, год – это предел. – Так тебе ж лишь одна и нужна? – фыркнула ведьма. – И потом, богатырям личная жизнь не положена. – И вечный бой, да? А спать скоро вообще перестану, так что и во сне покоя не увидать… Нет, дело в ином, – сказал он, подумав. – У меня и раньше не складывалось. Все мои прежние подружки ныне живут с другими, растят детей – увы, не моих. – Не дождались от тебя отклика, вот и слиняли, – рассудила Жанна. – А ведь тогда я не слишком уходил за норму. Зато ныне!.. С тех пор, как превысил три центнера, каждый шаг делаю с аккуратностью, страшась кого-нибудь раздавить. И поворачиваюсь с оглядкой, дабы не зашибить подвернувшихся. Будто разгуливаю меж дошколят. – На тебя, сир, теперь надо взбираться, как на гору, – засмеялась она. – И бродить, бродить по твоим холмам!.. – Альпинисточка моя, – усмехнулся Светлан. – Лучше не вводи в искушение. – Да какой ты богатырь, если не можешь противиться соблазну? – Уж какой есть, – сказал он. – Доморощенный, где-то даже самозваный. А когда не хватает силы, беру умом. – Или языком, ага? Мне ли тебя не знать!.. – Мы ж с тобой знакомы всего год, – удивился Светлан. – Для кого год, – молвила Жанна. – А для кого четырнадцать месяцев и восемь дней. – Ладно, не пыли. А то не знаю твоих способностей к арифметике!.. – Видишь? Выходит, и ты познал меня до самых… гм… глубин. Так что осталось только довести знание до абсолюта. – Может, вам с Лорой спеть на пару? – огрызнулся Светлан. – Дуэт получился бы – блеск!.. Даже слушать не обязательно – смотри и балдей. Сбоку раздались истошные крики, визг, ругань, накатив точно взрыв, – причём женские голоса мешались с мужскими. Поспешив на гвалт, парочка увидела, как несколько рыцарей, упившихся до полного озверения, пытаются… э-э… любить комедиантов, причём даже без различия полов. Пришлось Светлану поучить дворян хорошим манерам – на доступном для них языке и посредством весьма убедительных доводов, после которых они уползали на карачках. Затем подоспели здоровяки-стражи, похожие на спущенных с цепей волкодавов, и ещё усугубили аргументы богатыря, без церемоний мутузя вассалов, злоупотребивших графским радушием. Как видно, де Биф пресекал насилие, исходящее не от него. Когда дебоширов уволокли, увязав в смирительные ремни, Светлан и Жанна задержались ещё на десяток минут, принимая изъявления благодарности от потрёпанных актёров и директора труппы, моложавого шустрого мужичка, назвавшегося Жульеном Сагетти и очень старавшегося казаться солидней. Юный паж даже удостоился приглашения (высказанного, впрочем, в форме благожелательной шутки) сыграть женскую роль в одном из спектаклей труппы – что очень насмешило Светлана. Тем более, что женщин среди актёров хватало – имелись даже хорошенькие. – А роль героя-любовника у вас не вакантна? – поинтересовался он. – Вот тут бы наш пострел порезвился!.. – Точно, – поддакнул паж мальчишеским тенорком. – Героя будешь играть ты, любовника – я. Жульен неуверенно улыбнулся и с опаской покосился на Агру, изящным горельефом застывшую возле стены. В разборки людей кобрис не вмешивалась – лишь наблюдала. Наверно, это и к лучшему. – Запритесь крепче, – сказал богатырь уже на выходе. – Нынешняя ночь не для артистических натур. – О, если б не глупое тщеславие нашей примы! – посетовал директор. – Думаете, это в первый раз? Впрочем, я прослежу. Даже посторожу, если потребуется… Ещё раз благодарю благородных господ за весьма, весьма своевременную помощь. Господи, ну почему своё расположение наши почитатели не выказывают иными способами? – Будет и на вашей улице праздник, – пообещал Светлан. – Лет эдак через тысячу богатству и славе артистов станут завидовать короли. – Ах, ваша светлость! – вздохнул Жульен. – Конечно, я люблю сказки…Глава 9 Нордией пахнуло
Затем, отойдя от актёров не особенно далеко, на одном из сумеречных перекрёстков троица попала в засаду. Действительно, на случайную встречу это не походило – богатыря явно поджидали. А был это не кто иной, как маркиз де Гронде, посол Нордии, сопровождаемый двумя крепышами-слугами, вооружёнными мечами и облачёнными в полулаты. Сам-то он прихватил с собой лишь парадную шпагу, а одет был вовсе не по моде раннего средневековья. – Почему бы нам не поговорить, как посол с послом, – произнёс маркиз, кланяясь почтительно, но и с достоинством. – Не угодно ли? И сотворил рукой изысканный приглашающий жест – прямо ходячее пособие по дворцовому этикету, можно за эталон брать. – Ну да, как звезда с звездою, – хмыкнул Светлан. – А бить не будете? – Мне ли не знать, что истинный богатырь стоит целого войска! – вежливо улыбнулся маркиз. – Тем более, у вас такой грозный охранник. – Имеете в виду нашего пажа? По холёному лицу вельможи разлилась приятность. – Несомненно, сей юноша столь очарователен, что даже при дворе Луи затмил бы всех, – промолвил он, не снимая с лица улыбки. – Но я разумел вот это диковинное существо, словно бы пришедшее из легенды. И той же кистью, изящно разведя пальцы, де Гронде указал на кобрис. – Сведущие люди полагают, будто он опаснее любого льва, – продолжал маркиз. – А если, не дай Бог, нападает на людей, действует столь стремительно, что удары клинков и даже стрелы за ним просто не успевают. – Вообще, это девочка, – сообщил Светлан. – К тому же ласковая. Со вниманием нордиец поглядел на него, затем на зверя, застывшего в статую, и слегка развёл руки по сторонам, позволив пышным манжетам соскользнуть по бледным запястьям. – Ну разумеется, – изрёк он. – У каждого свои домашние любимцы. Некоторые даже заводят крыс. – На дьявола намекаете? – усмехнулся богатырь. – Поверьте, люди привлекают его куда больше. Такие забавные зверушки!.. – Видимо, я не всё знаю про ваши подвиги, – пробормотал де Гронде, одарив его новым внимательным взглядом. – Что-то совсем свежее, да? Может быть, поделитесь на досуге? – Если доживём до него. – Уповаю, что доживём, – молвил маркиз. – А пока предлагаю деловую беседу. – Думаете, в ней есть смысл? – Ну, лучше сразу прояснить позиции. К тому ж, мы оба – умные люди… – О, вы мне льстите! – …и в своих державах играем не последние роли. Конечно, моё положение при дворе Луи не сравнить с вашим влиянием на королеву Анджеллу… – Может, не стоит доверять сплетням? – Я говорю о факте, милостивый сударь, – произнёс де Гронде, обозначив в голосе некоторую сухость. – Поверьте, я неплохо осведомлён. – Не сомневаюсь, – осклабился Светлан. – Вообще-то, я поручил вас своему помощнику, – прибавил он с сомнением. – Видите ли, мы решили поделить дела – уж очень поджимает время. – Я охотно побеседую и с королём Артуром, – заверил посол. – А вас, милейший граф, долго не задержу – обещаю. – Ну, раз так… Идти оказалось недалеко – верно, потому маркиз и успел перехватить Светлана, неведомо как узнав про переполох в комнатах актёров. А заняли нордийцы тут целый корпус, соединённый с центральным зданием несколькими крытыми галереями, и, похоже, обосновались надолго. От прежней обстановки в доме остались лишь стены, да и те подверглись основательной переделке. Эдакий уголок просвещённой и процветающей Нордии в варварском краю. Уже по здешнему интерьеру было видно, насколько убежала она от западного соседа – похоже, со всего мира в Нордию стекались новшества и открытия. Маркиз принимал гостей в большой комнате, вполне гармонирующей с его изысканным нарядом и щедро озарённой настенными канделябрами, заменившими тут дикарские факелы. Все трое расселись вокруг изящного столика, живописно украшенного цветами и нарядной посудой, на которой уже заготовили угощение: вино, фрукты, сладости, – по-видимому, нордиец был прекрасно осведомлён о вкусах Светлана. Агра сразу улеглась в ногах богатыря и заснула, лишь изредка разжмуривая веки, словно бы для проверки. (Уши, впрочем, и во сне реагировали на каждый звук.) А за столом им прислуживал не какой-то полуобученный верзила, куда лучше управляющийся с мечом, чем с домашней утварью, а вышколенный лакей, расфранчённый немногим хуже хозяина и почти столь же важный. Прищурясь, Светлан разглядывал картины, развешенные по стенам, и статуи, выставленные в нишах, – наверняка творения нордийских мастеров; оценивал вооружение, приткнутое там и тут и тоже, скорее всего, произведённое в Нордии. Эдакая выставка достижений, затем и устроенная, чтобы производить впечатление на посетителей. – Конечно, ваше королевство тоже славится мастерами, – молвил посол, как бы отдавая должное, – но лишь в Нордии красота имеет подлинную цену. Видели бы вы нашу столицу – какие дворцы, храмы, скульптуры!.. – Какие трущобы, помойки, кабаки, – в тон ему продолжил Светлан. – Город контрастов, ага. Цивилизация на марше… Вообще, если судить по вашим одеяниям и убранству этой комнаты, вы словно пришли из будущего. – Это лишь скромная иллюстрация к успехам нашего государства, – заверил маркиз. – Там всё иное, даже боевые действия ведутся не как здесь. Вы не поверите, насколько лик войны могут изменить два-три изобретения! – Я-то как раз поверю, – сказал Светлан. – К примеру, порох, да? – Ну, этого демона ещё не укротили, – откликнулся де Гронде, не сумев скрыть удивление. – Но и без того отличий не счесть. Видите ли, нордийские арбалеты обладают такой мощью, что пробивают любые латы, – а тогда зачем покрывать себя тяжёлой бронёй? Довольно лишь шлема и кирасы. А это предполагает иные скорости, когда большие мечи и секиры, столь популярные в прочих королевствах, тоже утрачивают смысл. – Ну, может, и не любые, – проворчал богатырь. В глазах нордийца вновь блеснуло любопытство. – Как же, как же, – промолвил он. – Я заметил, в каких латах вы с Артуром явились на пир и какими клинками владеете. И впрямь дивные доспехи – можно подумать, их сработали эльфы!.. – А ведь вы угадали, маркиз. – Что, вы не шутите? Но откуда они здесь? – Кто: эльфы? – Доспехи. Или вы наткнулись на древний арсенал? – Ну, можно сказать и так. – А может, у вас тоже открылась… Тут посол оборвал себя и – видимо, затем, чтобы отвлечь внимание от своего «тоже», – спросил: – А не позволите ли, милейший граф, взглянуть ближе на ваш меч? – Отчего же нет, – пожал плечами Светлан. – Чай, мы не самураи. Привычным рывком он вымахнул мерцающий клинок из ножен и нацелился было вонзить в пол. Но пожалел богатый ковёр, просто положил меч на край стола – разумеется, рукоятью к хозяину. Тот поднял оружие почти с благоговейной почтительностью. Хотя меч был вовсе не такой весомый, каким выглядел, маркиз ворочал им с явной натугой. – Не пораньтесь, – предупредил Светлан. – Он лишь прикидывается игрушкой. – Мне знакома сия обманчивая парадность, – успокоил маркиз. – К тому ж, если помните, я видел его в деле. Затем со вздохом вернул меч. – Замечательное оружие, – оценил он. – Стало бы украшением моей коллекции. Но годится лишь для богатырской руки – даже здешние силачи вряд ли способны его укротить. Впрочем, как и прославленный Драконобой, с коим вы одолели грозного огневика. – Ишь, – пробормотал Светлан, – уже и прозвищем наделили. – А разве не вы дали имя своему мечу? – Да зачем, господи!.. Его ж не требуется подзывать, как пса или жену. Хватаешься за рукоять и – руби-коли. – Действительно, – засмеялся хозяин. – К чему украшательства? Он щёлкнул пальцами, и от дальней стены полилась приятная мелодия, словно бы включился проигрыватель или за перегородкой прятался целый оркестр. Хотя скорее тут потрудился чародей, поскольку вместе со звуками по комнате разлился аромат магии. И Жанна чуть заметно кивнула, подтверждая догадку Светлана. – Мило, мило, – небрежно признал он. – Но мы ж пришли сюда не за этим? – Да, я помню: «время поджимает», – молвил де Гронде. – А вы хотели «сразу прояснить позиции» – так вперёд!.. Кстати, нам-то скрывать нечего. Мы добиваемся двух вещей: единства в стране и мира с соседями. Любые распри ныне губительны. Нужно объяснять, почему? – Нам ведомо про грядущее нашествие Пропащих Душ, – кивнул маркиз. – Разумеется, опасность нешуточная, глупо ею пренебрегать. Но и с полным доверием отнестись к пророчеству, исходящему невесть от кого… Скосив глаза, Светлан переглянулся с Жанной. Вообще, из этого не делали секрета – какой смысл? Разве подпустили чуточку тумана, чтобы к предсказанию отнеслись с большим доверием. Но сроки, сроки!.. Когда через считанные дни нордийскому послу делаются известны все детали… На службе Луи не состоят драконы, с ведьмами он не дружит. Уж не разжился ли де Гронде собственным магом? – Да отчего ж «невесть»? – возразил Светлан. – Мы с Артуром своими ушами слышали пророка. Вы вольны не верить мне, но усомниться в словах короля!.. – Упаси Бог, – поспешно согласился маркиз. – Но можно ли доверять источнику? – Ведь мы богатыри, – напомнил Светлан. – И чувствуем фальшь – не только в людях. Вдобавок, я и сам немножко прорицаю, а интуиция меня подводит редко. – В самом деле, – задумчиво подтвердил де Гронде, – мне сообщали о ваших дарованиях. – К тому ж, я не из тех, кто станет рисковать головой ради химер. А если берусь за дело, то лишь уверившись, что оно правое. И уж тогда меня трудно свернуть. Покивав, посол неожиданно спросил: – А вы хорошо представляете, что творится во владениях де Бифа? – Ещё нет, – признался Светлан. – Но за сутки разворошу тут всё, будьте покойны. – Хочу предостеречь, – сказал маркиз. – Кто докапывается до здешних тайн, долго не живёт. Чаще всего он даже не успевает ими поделиться. – Может, среди этих копателей не было богатырей? – Возможно, и не было, – улыбнулся хозяин. – Но несколько славных имён я могу назвать. – А что ж вы сами? – спросил Светлан. – Неужто не пытались проникнуть? – Видите ли, милостивый сударь, – произнёс де Гронде. – Я слишком крупная фигура на здешнем поле, чтобы подставляться, и слишком хорошо знаю границы, за которые не следует заступать. – Похоже, шахматами балуетесь? Слегка подняв брови, маркиз наклонил голову, показывая, что изумлён такой эрудированностью гостя, и ответил: – Шахматами нет – слишком просто. Вот го – иное дело, игра мудрецов. Ей больше трёх тысяч лет, знаете? Правда, там нет фигур, – вновь улыбнулся он, – что, согласитесь, несколько снижает интерес. Восток, знаете ли, общая унификация. Наверное, там и богатырей нет. – Выходит, то немногое, что отыскивают ваши агенты, минуя вас, отправляется в Нордию и лишь затем, получив достаточное распространение, возвращается к вам, – резюмировал Светлан. – Иначе бы вы не протянули долго. – Увы, дорогой граф, так и есть, – вздохнул де Гронде. – И даже там, в нашей столице, за сотни лье отсюда, приходится отступать от обычных правил, предельно расширяя круг осведомлённых, чтобы не лишиться их вовсе. У хранителей междуреченских секретов, кто бы они ни были, руки столь длинные, что и самого Луи стараются в это не посвящать, а в ведомстве, кое разведывает Междуречье, мало кто задерживается дольше года. И убывают, как вы понимаете, не в отставку – на кладбище… если от них находят достаточно, чтобы похоронить. – Хотите напугать меня? – поинтересовался Светлан. – Или, наоборот, заинтриговать? К чему-то ж вы завели этот разговор!.. – Напугать – вас? После всего, что я слышал про ваши подвиги. – Маркиз покачал головой. – Скорее, пытаюсь предостеречь. – Вас настолько заботит моя судьба? – Скажу откровенно: вы мне симпатичны. Более того, я восторгаюсь вашей силой и доблестью. Но, увы, слугам короля приходится забывать о личных пристрастиях. – За что и не люблю службу, – усмехнулся Светлан. – А разве вы не служите своей королеве? – Вот ещё!.. Я с ней дружу. («Помимо прочего», – следовало бы добавить.) Как и Артур, к слову сказать. И эти узы много прочней, чем меж хозяином и слугой. – Но друзья тоже могут ударить в спину… – Да какие ж это друзья? – удивился богатырь. – Друг может лишь заслонить – собой. Впрочем, это уже выходит за рамки «деловой беседы». – В самом деле, мы отвлеклись, – согласился нордиец. – Так вот, речь ныне не столько о вашем благополучии, сколько о сохранности тех, кто вам противостоит. Тут важно не наломать дров, а у вас, я знаю, тяжёлая рука. К счастью, вы – человек здравый… – Во-первых, не человек – богатырь. Да и рассудочность каждый понимает по-своему. Собственно, вы к чему клоните? Маркиз помолчал, видимо прикидывая, не заступает ли он сейчас за границы, про которые поминал. Затем всё же продолжил: – Подумайте: в чём сила де Бифов? Сотни лет они властвуют в Междуречье, не выказывая особых талантов как правители ил воители. Но превосходят могуществом здешних королей, и с каждым поколением их влияние растёт. Графское войско даже в Нордии вызывает опаску, а уж со своими подданными де Бифы справляются с лёгкостью. И стоит где-то возникнуть смуте, как туда устремляются Ночные Вороны, наводя ужас и сея смерть. – На чёрных конях, надо думать? – усмехнулся Светлан. – Надо ж, и здесь свои «воронки»! – А кто ещё, кроме здешних воинов, смог бы на равных воевать с великанами? Ведь именно Междуречье заслоняет и вашу страну, и Нордию от угрозы с гор. Правда, эти дикарские нравы! – посетовал маркиз. – Пить кровь врагов из их же черепов, а у самых заклятых пожирать сердца – сырыми… – Да, когда сырыми – это особенно дико, – согласился Светлан. – Пренебрегать таким завоеванием цивилизации, как обработка пищи на огне!.. – Понимаю вашу иронию, – кивнул де Гронде. – Но если сии обычаи помогают взращивать героев… – Или убийц? – Ведь вы не станете отрицать, что междуреченские бойцы – лучшие в королевстве… если не во всех восьми? Они могучи и выносливы, упорны и неустрашимы, не щадят ни врагов, ни своих жизней… – Ни женщин, ни детей, – продолжил Светлан. – Если хочется кого-то убить, лучше начинать с себя – по-моему. – Но если вторжения Пропащих не миновать, противостоять ему должны именно такие машины смерти – не находите? И лучше б их было побольше. – У нас это называется «менять шило на мыло», – сообщил богатырь. – Не пришлось бы после искать управу на своих защитников. Превратить-то людей в зверьё довольно просто… А обратно как? – Будем уповать на Бога, – пожал плечами маркиз. – Кстати, вера у междуреченских рыцарей крепка на диво. И они не заражены вольномыслием, столь популярным в других местах. – Чтоб вольно мыслить, нужно, как минимум, иметь мозги, – заметил Светлан. – А откуда они у здешних дуболомов? Что до Бога, то он, насколько знаю, зовёт к милосердию. Но тогда чей призыв слышат междуреченские вояки? – Вопрос впрямь любопытный, – со вздохом признал де Гронде. – Понимаете, граф, местная трактовка христианства и меня приводит в изумление. Иной раз даже чудится… – Что? – Будто это не наш Бог. Здешний более кровожадный, грозный… – Видите? – Зато и более деятельный – такого легче почитать. – Бояться, – поправил Светлан. – Ну, это тонкости! – А по-моему, принципиальная разница. И если второе подменяют первым, то лишь для собственного комфорта. Очень мерзко, знаете ли, ощущать себя трусом постоянно, год за годом. – Но вы-то, мой отважный гость, откуда это знаете? – удивился маркиз. – Да уж набоялся в своей жизни – на всю оставшуюся. – Вот уж во что верится с трудом! – Что набоялся? – Что боялись. Впрочем, и не верить нельзя – богатыри не лгут. – Точно? – спросил Светлан. – Теперь буду знать. Вежливо улыбнувшись, посол продолжил: – Как бы то ни было, кроме своего бога, междуреченцы не страшатся ничего, включая и саму смерть, а их боевой дух в сражениях взлетает до небес… нередко вместе с их душами, – позволил он себе шутку. – И другой жизни им не надо – лишь бы сражаться, побеждать… и убивать, разумеется. Говорят, междуреченские рубаки привыкают к крови настолько, что за неимением вражьей готовы даже пить собственную. Известны случаи, когда они откусывали себе языки, лишь бы получить вожделенную жидкость. – В здешних условиях до этого редко доходит, – заметил Светлан. – Несколько веков непрерывной войны!.. А в дни затишья можно охотиться на крестьян. Де Гронде поморщился: – Кровь простолюдинов – фи. – Ну, маркиз!.. – усмехнулся богатырь. – Ежели, не дай бог, угодите в упыри, вам придётся несладко – с вашей-то привередливостью. Изогнув бровь, маркиз вперился в него, пытаясь, видно, определить, что сокрыто в этой фразе, помимо иронии. Затем спросил: – По-вашему, здешние бойцы – как бы переходная фаза? – А вы считаете, кто-то из них будет востребован Господом? – На крайний случай есть ещё Преисподняя… – Поверьте, дьяволу тоже не нужен бездушный материал – уж я знаю. В монотеистической системе координат это как бы бесхозная скотина. Но, может, для неё уже нашёлся господин – иначе откуда такой задор? Утомившись разглядывать статуи, Светлан посмотрел на Жанну, которая, как и подобает пажу, вела себя скромно и лишь постреливала глазищами из-под роскошных ресниц, сильно смахивающих на искусственные. Мальчик из неё и впрямь получился… не хуже любой девочки. Неужто и маркиза провёл этот нехитрый маскарад? В странные игры играют здешние аборигены. – Ну хорошо, – заговорил де Гронде. – Допустим, у междуреченцев в самом деле собственный бог. Но если сие содействует упрочению державы, что ж тут дурного? – Для вас или вообще? – Э-э… в обоих смыслах. Может, с этим вовсе не нужно бороться? – Слишком властный бог ещё и агрессивен, – сказал Светлан. – Значит, рано или поздно примется за соседей. А поскольку он покровительствует правителю Междуречья… Ну, вы понимаете, чем это грозит для Луи. – Но если удастся убедить бога… э-э… сменить объект? – Во-первых, не думаю, что его нынешний выбор случаен. Во-вторых, свой… объект он попросту превращает в слугу. А в-третьих… В вашей любимой го, если помните, тактический выигрыш вполне может привести к стратегическому разгрому. – Это вы к чему? – Да к тому, что на диктате далеко не уедешь. Если Нордия выберет для себя такую телегу, через век-другой окажется в хвосте у нынешних дикарей. Желаете вляпаться в эпоху упадка? – Что ж, – вздохнул нордиец, – ради величия государства можно поступиться даже прогрессом. – Какой там прогресс – деградация!.. Вы видели скульптуры позднего Рима? И сравните с периодом расцвета. – Великие цели требуют жертв. Искусство – это всё-таки надстройка. Куда хуже, если непрочен фундамент. Безопасность державы выше сытости граждан, а хлеб важнее зрелищ… э-э… в широком смысле. – Вот сейчас вы лукавите, – сказал Светлан. – Решили проверить, насколько я вылавливаю враньё? – Именно, – охотно признал маркиз. – Должен сказать, я не люблю лгать, но за долгую практику сделался в этом весьма искусен. И если вы разоблачили меня… – Мои соболезнования, – проворчал богатырь. – Слава богу, мне не приходится упражняться в таких делах. – Вы ещё столь молоды, мой дорогой гость!.. – Это я-то? – усмехнулся тот. – А с возрастом неизбежно обрастаешь дурными привычками – хочешь того или нет. Вдобавок, делаешься занудой. Уже нет былой лёгкости, да и паришь эдак пониже… если вообще не разучился летать. – Ну конечно! – внезапно сказал Светлан. – А я-то гадал, откуда тянет магией… Ведь это от вас, правда? Вы владеете Даром, любезный маркиз. – Вы на редкость проницательны, граф, – ответил де Гронде, уже не манерничая. – Просто у меня хороший нюх – много ума тут не нужно. Но мы не успокоимся на достигнутом, – прибавил богатырь, – и пойдём дальше. – Любопытно, любопытно… – Вы здесь не для того, чтоб сватать де Бифа своему королю. Слишком опасная это невеста – как бы не взяла вверх. – Зачем же тогда? – без особенной охоты подал маркиз требуемую реплику. Слишком он был хороший актёр, чтобы позволить паузе затянуться. – Во-первых, чтобы задобрить здешний ужас, заодно попытавшись направить его злобу в любую иную сторону, кроме своей. Во-вторых, дабы понять: а что, собственно, он представляет из себя? Для того во главе миссии и поставили мага. По сути, это ведь научная экспедиция, да? – Ну какой из меня маг! – молвил посол с лёгкой улыбкой. – Я лишь дилетант, самоучка. – Уж какой есть, – сказал Светлан. – Но привезти сюда профессионального чародея значило бы насторожить здешних заправил – вот и послали любителя… Нет повести печальнее на свете, – ухмыльнулся он, – чем чудодей, погрязший в политике! – «Погрязший»? – вскинул брови маркиз. – По-вашему, это слово уместно тут? – Ещё как! К слову, нас уже пытались накормить отравой, изготовленной в Нордии. – Этого я и боялся, – вздохнул посол. – Одна из причин, почему решился на этот разговор, – хотел уверить, что сейчас мы скорее союзники… во всяком случае, вредить вам – у нас никакого резона. Напротив, мы должны всячески оберегать вас! – Э-э… в самом деле? – Ну, если совсем уж начистоту, – маркиз бросил острый взгляд на очаровашку-пажа, со скукой цедившего пряное вино, – то мне и впрямь страшно. Ведь у меня нет силы богатыря, а мой магический талант весьма скромен, даже по меркам Нордии. Вот ваша королева, говорят… – Тут он умолк, как бы предлагая Светлану поведать про замечательные дарования Анджеллы. Но тот не понял намёка – точнее, не принял. – Во всяком случае, вы меня заинтриговали, – сказал он вместо этого. – Надо будет наведаться в Нордию. – Об ином и не мечтаю, – произнёс посол, впрочем, без особенного пыла. – Но вы уверены, что дело лишь в любопытстве? – А в чём ещё? – удивился богатырь. – К примеру, не питаете ли вы враждебности к нам? – Вот уж чего в помине нет! – Ну, тогда я действительно буду рад. Да и сам хотел бы посетить вашу столицу. Давно мечтаю лицезреть королеву Анджеллу. Помню-то её принцессой, ещё ребёнком… – Желаете увидеть, какой она стала? Могу показать. – Каким же образом? – Как и положено влюблённому, ношу её портрет у сердца. – Достав из куртки кожаный бумажник, Светлан извлёк оттуда масляную миниатюру в картонной рамке. – Между прочим, сам рисовал, – похвастался он. – О боже, – ужаснулся нордиец. – Да разве можно так обращаться с шедевром? Воистину, вы – варвары! – Это для вас шедевр, – сказал Светлан без лишней скромности. – А для меня – фотка на память. Хотя другого я вряд ли сумел бы так изобразить, – прибавил он честно. – Тут надо видеть сердцем. – Другую, – чуть слышно поправила Жанна, не удержавшись. – Если б вы не были очарованы своей госпожой, – произнёс де Гронде, – я без колебаний призвал бы вас служить нашему Луи. – В каком же качестве, интересно? – спросил Светлан. – Придворного скульптора? Маркиз вежливо улыбнулся. – Загляните в графскую библиотеку, потолкуйте с тамошним хранителем книг, – предложил он напоследок. – Скажите, что я направил. – Привет от дяди, да? – ухмыльнулся богатырь.Глава 10 Его университеты
– Как же это трудно: молчать! – пожаловалась Жанна, когда они отошли достаточно далеко. – Может, мне надо было назваться племянницей королевы? – По линии де Кюси, ага, – поддакнул Светлан. – Ведь в тамошних застенках ты уже побывала, и пытал тебя не кто-нибудь, а сам герцог Карл, – так что вы с ним вроде как породнились. – Знаешь, сколько у Карла было таких родственников? – фыркнула девушка. – Ой, не надо о плохом!.. – Кстати, когда ты молчишь, твоя мордаха делается настолько выразительной, что слова не нужны – если зритель внимательный. – Интересно, – пробормотала Жанна, – и насколько внимательным был маркиз? – Да, это вопрос, – согласился Светлан. Внезапно он затормозил, вскинув указательный палец. – Что? – спросила Жанна, тоже останавливаясь. – Не чуешь? Знакомым запашком потянуло. Смешно наморщив носик, ведьма втянула воздух. Обоняние у неё было слабей, чем у богатыря, однако вряд ли уступало собачьему. – И вправду крокодил, – сказала она. – В смысле, та самая отрава. – Тянет-то вон оттуда, – показал Светлан. – Выходит, и от сквозняков бывает польза. – Наведаемся? – А как же!.. Надо ж нам знать, чьей любви следует стеречься. Запах повлёк богатыря словно бы за руку, не позволяя уклониться от цели и вовсе не препятствуя обычному его шагу. – Колобки идут по следу, – тихонько промурлыкала Жанна, спеша следом, и на бегу поскребла щёку Агре, вызвав у той ответное урчание. С услужливостью, казавшейся даже подозрительной, аромат яда привёл их к дубовой двери, упроченной железными полосами, – конечно же, запертой, но… недостаточно надёжно. Плавным напором своротив замок, Светлан заглянул внутрь, единым взглядом ухватив картинку. Комната оказалась изрядной, больше смахивая на концертный зал, из которого убрали кресла. Пол состоял из квадратных плит разных цветов, вздымаясь у дальней стены точно небольшая эстрада. И вот там, за массивным столом, освещённым парой канделябров, восседал знакомый уже рыцарь в тёмных латах, сосредоточенно занимаясь вовсе не рыцарским делом: готовил новое кушанье, не скупясь на отраву. Как и на пиру, главный стражник был в полной экипировке, но шипастый его шлем лежал на столе, открывая белёсые патлы, давно нуждавшиеся в хорошем шампуне. Когда нужно, богатыри умеют перемещаться неслышно – и вот такой тенью, хотя и здоровенной, Светлан просочился внутрь комнаты. Следом за ним проникли ведьма с кошкой. А чтобы заметить их в этом густом сумраке, рыцарь был слишком увлечён стряпнёй. Как раз сейчас он, видимо, прикидывал, сколько яда сможет вместить блюдо, не вызвав подозрений. Подумав пару секунд, добавил ещё. – Ну шо ты всё сыпешь, сыпешь!.. – не выдержал Светлан. – Небось, дефицит – чего тратить зря? Подскочив, верзила схватил шлем и водрузил на голову – реакция отменная. – А мне не жаль для дорогих гостей, – огрызнулся он лязгающим басом. – Может, вам и нужна слоновья доза? – Ишь, и про слонов знает, – молвил богатырь. – Прямо эрудит!.. Может, и охотник? Уж не задумал ли повесить на стену и мою голову? Похоже, нас тут не любят, подумал он. То есть конкретно – меня. Неужто и этому перебежал тропку? Вроде не припоминаю. Но спросить имя не успел. – Тиг де Ла Гус, – назвался рыцарь. – К вашим услугам, господа! И обнажил сразу два клинка, решив, видимо, брать числом, потому что каждый из них значительно уступал размерами мечу Светлана. Кстати, плавный изгиб клинков и форма рукоятей более подобали Востоку, причём отнюдь не Ближнему. Да и в латах улавливались мотивы. – А теперь расскажи про своих предков, – предложил богатырь. – Как это заведено у истинных самураев. Подавшись вперёд широкой грудью, рыцарь издал рык, явно вызывая на бой. С места, однако, не сдвинулся. – Ну, прямо берсерк, – похвалил Светлан. –Что, готов отоварить сразу троих? Мечи начальника стражи опять пришли в движение, с шипеньем закружившись вокруг него, формируя стальную завесу. Вообще, виртуозная работа – для нормального человека. Или Ла Гус уже не вполне нормален? – Сейчас он завопит: кийя-я! – усмехнулся богатырь. – Нашёл, чем удивить… А твои сэнсэи не предупреждали тебя, что с шибко здоровыми лучше не связываться, – вот их никаким приёмом не прошибёшь. Или наслушался баек про стариков, голыми руками убивающих тигров? Возможно, Ла Гус пропустил его недавнюю демонстрацию, отлучившись по делам. Но скорей, дело в ином. Да что мы, провокаций не видели? – Постойте-ка у двери, – велел Светлан своим спутницам. – Похоже, для «дорогих гостей» здесь запасены не только фирменные блюда. Или вы, мои кошечки, хотите превратиться в дикобразов? И небрежной поступью двинулся через зал, безошибочно выбирая в полу плиты, которые не служили тут спусковой кнопкой. – Вот ты и выдал себя, – проскрежетал де Ла Гус. – И вовсе ты не богатырь, чужеземец, а вся твоя сила – от колдовства. – Да что ты знаешь про богатырей! – откликнулся Светлан. – По-твоему, они сильны лишь мускулами? Будто невзначай, он ступил на одну из предательских плит. Но торжествующий вопль, уже готовый вырваться изо рта Тига, так и застрял в глотке – ловушка не сработала. – Иногда я бываю такой лёгкий, – пояснил Светлан, язвительно ухмыляясь. – Прямо как пёрышко!.. Но это не значит, что у меня уменьшается масса, – если понимаешь отличие. Миновав опасную зону, он шагнул на эстраду и в несколько встречных махов погасил атаку стражника, накатившую точно смерч. Действовал Светлан в четверть силы, избегая перехлёстов, – и всё равно, Ла Гус удивил его. А год назад, пожалуй, смог бы и ошеломить… впрочем, тогда и Тиг, наверно, был слабее. Растём синхронно, м-да… Но он-то с какой радости? Тёмный рыцарь отхлынул, и сразу Светлан атаковал сам, своим огромным мечом двигая с таким проворством, что Ла Гус едва успевал подставлять свои два. Впрочем, и сейчас богатырь сдерживал себя, готовый погасить любой прорвавшийся удар, – он лишь проверял, на что способен его противник. И в итоге заморочил Ла Гуса настолько, что оказался между ним и столом, больше похожим на примитивный пульт. А когда рыцарь закачался на краю эстрады, богатырь с усмешкой отступил и присел на стол, положив меч на колени. Надо признать, де Ла Гус бился с изумительным искусством, а мощью и резвостью превзошёл почти всех, с кем Светлан сталкивался до сих пор. И почему Тига не было в числе «благороднейших и славнейших», наехавших на богатыря год назад? Или тогда он ещё не числился рыцарем? Или его попросту не пустили на тот турнир? Или ему там было нечего делать? Такая цепочка мыслей привела Светлана к неожиданному вопросу: – Вот интересно: ты женат? – Зачем ещё? – выпалил Ла Гус, пытаясь отдышаться. – А зачем женятся, – пожал плечами богатырь. – Кто из любви, кто ради потомства. – Мне не нужна самка, – огрызнулся Тиг. – И без детёнышей обойдусь. – Пойдёшь другим путём, да? И каким, интересно? – Куда? – ошарашенно спросил рыцарь. – К бессмертию, – ответил Светлан. – Каждый выбирает к нему свою тропку. Вот и хочу знать, какую предпочёл ты. – Угадай, – отрывисто сказал Ла Гус. Насторожённости он не терял, каждую секунду ожидая атаки. Но сам больше не наскакивал, убедившись в громадной прочности богатырской обороны. Или готовил новый сюрприз? Какую-нибудь падающую плиту, ага. Но без пульта это трудно устроить. – Выбор-то невелик, – произнёс Светлан. – Брак ты забраковал – верно, с ним у тебя личные счёты. Надо порыться в твоих юных годах… – Даже не думай! – вырвалось у Тига. – Не лезь, понял? – Ага, по больному попал, – спокойно констатировал богатырь. – И на кого ты больше обижен: видимо, на мать? Или обоих не обделил? – Слушай, если не замолчишь!.. Кажется, Ла Гус уже созрел для второй попытки – невзирая на персоны. А вдруг повезёт, и хоть один удар да проскочит? – Ты что такой злой: в детстве роняли часто? – спросил Светлан. – Так ведь не я же? Злоба должна быть адресной, а будешь наскакивать на всех – схлопочешь язву. Если доживёшь, конечно. – А чего суёшься, куда не зовут? – Ну, извини, – кротко сказал богатырь. – Наверно, лучше бы и я подсыпал тебе отраву, да? От входа донёсся язвительный смех пажа, что называется, подливший масла в огонь. Когда над тобой надсмехаются и желторотые юнцы!.. Впрочем, губки у Жанны вовсе не жёлтые – розовые. И даже без помады слишком яркие… то есть, если выдавать себя за мужчину. Чуть выждав, Светлан продолжил: – Но если ты оскорбился за родителей… – Да мне плевать на родителей! – рявкнул Ла Гус. – И на всех моих родичей, известных или неведомых! – Ну ты хоть плюйся-то не с таким жаром, – посоветовал богатырь. – Побереги слюну для врагов. А пыл лучше расходуй на работу. Или не знаешь, что благородные господа упились в свиней и бузят по всему замку? Наконец разобравшись с управлением, он в несколько движений отключил ловушки и сделал знак своим спутницам, подзывая к столу. Но тут же вскинул палец, советуя не забывать про осторожность, – а вдруг эта система даст сбой? Оседлав кобрис, Жанна направилась к эстраде в точности по проторённому Светланом пути. – Родственников, значит, не любишь, – продолжил он обстрел. – Что, такие плохие? Или проку от них – ноль? – Я поднялся из грязи, – процедил Ла Гус. – И ни одна душа мне не помогала! – Подняться мало, надо ещё и отмыться, – изрёк богатырь. – А как у нас с гигиеной? Похоже, неважно. – А некому было обучить манерам – не в тех условиях рос. – Так ты из бастардов, что ли? – сообразил Светлан. Тиг вздрогнул, словно от удара. Да что ж они все такие ранимые? Будто и не убивали никого. – Мать ты невзлюбил, видимо, за низкое происхождение, – прибавил Светлан. – Что не помешало тебе перенять у неё тягу к высокому – имею в виду положение в обществе. А отец, скорее всего, повинен в том, что в твои матери выбрал не ту особу. Правда, в ином случае это был бы уже не ты – но ведь это детали, верно? Можно и опустить. – Только не надо делать из меня идиота! – Да боже упаси, – хмыкнул богатырь. – Мне-то зачем утруждаться? – Мне не везло с рождения – тут ты прав. Даже нынешний титул пришлось выцарапывать у судьбы. А сколько усилий потребовалось, чтоб взобраться на этот пост!.. – Видишь ли, тут важна точка отсчёта, – сказал Светлан. – Можно сравнивать себя с крестьянами или горожанами, не отягощёнными мишурой. С учёными, художниками, актёрами… Но нет, ты выбрал феодалов! – Потому что они – наверху. Если уж ставить цель… – Да не наверху они, – покривился богатырь. – Просто у них власть. Вот её тебе и не хватало. – А тут либо ты правишь, либо тобой. – А ещё можно встать в сторонке и не соваться в эту суету. – Ну да, – хмыкнул Тиг, – когда ты богатырь или маг. А если тебе и этого не досталось? – Ха! – произнёс Светлан. – Так мне ты завидуешь из-за силы? – Может, и завидовал – раньше. А ныне и так сойдёт. Сила, как ты сказал, не в одних мускулах. – Я ж не имел в виду интриги. Травить одних послов, чтобы подумали на других… Кстати, затея-то провалилась. – В каждой работе случаются проколы, – пожал плечами Ла Гус. – Хотя обычно с родовитыми не возникает проблем – они предсказуемы до смешного. Он покосился на Жанну, как раз проезжавшую мимо, но хватило ума не дёргаться. Действительно, шансов у рыцаря не было никаких, даже если бы каждое его движение не стерёг богатырь. – Нравится играть с людьми, да? – спросил Светлан. – Дёргать их за нити, ощущая себя рукой рока… Ведь это опасно, Тиг. А если, не приведи бог, вправду заделаешься проводником? Поверь, шутки с судьбой не доводят до добра. – Но что есть добро, мой дорогой гость? Это ведь тоже вопрос! «Гость», хм, не пропустил Светлан. А как у Тига с гостеприимством? Или для него и это – лишь нить, за которую удобно дёргать? – Только не говори, что и ты стараешься его творить, – проворчал он. – И что твои грязные методы служат высокой цели. – Почему же нет? – Да потому, что ты не любишь никого. А куда может привести злоба, уж я знаю. – По-твоему, любовь настолько важна? – Если скажу «да» – разве поверишь? Пока не испытаешь сам… Но вот способен ли ты на неё? Ведь это тоже дар, и достаётся он далеко не всем. А ты у нас – такой обделённый!.. «Обделанный», – пробурчала ведьма, впрочем, совсем тихо. – Наверно, чтобы владеть им, нужно родиться от любви, – осклабился Ла Гус. – Но меня-то зачали из похоти. А может, и от ненависти – кто знает? – Родители виновны, ну ясно! – фыркнул богатырь. – Видать, ты из тех, кто всю жизнь лишь тем и занимается, что оправдывает себя. – Да что ты знаешь про меня!.. – Немногое, – согласился Светлан. – Так расскажи. – А ты кто, исповедник? – бросил Тиг, кривя губы. – Вот я про тебя наслышан! – И как? – Что? – слегка растерялся рыцарь. – Совпадает услышанное с тем, что видишь сам? Прожжённый интриган должен уметь отличать слухи от реалий. – Да ведь я и прежде тебя видел. – Когда? – Год назад, на турнире. – Что-то не помню тебя. – А меня не допустили к участию – не хватило малости: дворянского звания. А когда попробовал выдать себя за благородного, едва унёс ноги из столицы. Тогдашний король не жаловал самозванцев, хотя слыл добряком. – Постой, – сказал Светлан. – То есть у тебя зуб на покойного Филиппа, и поэтому ты мстишь посланникам его дочери? Ну, если и это ты считаешь нормальным!.. Жаль, не могу присоветовать психиатра. – Не-ет, – протянул Ла Гус, оскалясь. – У меня зуб именно на тебя. Если б не ты, я добился бы своего, так или иначе. Уж тебе не надо было искать обходные пути!.. – Да мне просто-напросто подфартило. В глухой пуще я встретил короля, и он, не мелочась, одарил графским титулом. – Вот! – буркнул Тиг. – А мне всегда доставались лишь шишки. – Ведь в лесу их побольше, чем королей, – заметил Светлан. – И потом, у тебя всё равно не было шансов. Кабы дошло до финала, с Оттоном не справился бы и ты. – И с тобой? – И со мной, – согласился богатырь. – Теперь-то я знаю, что не отдал бы Анджеллу никому. Есть избитая фраза: «предназначены друг для друга». – Это про вас, да? – Именно. Осталось лишь «умереть в один день». Хотя… есть ещё вариант. – Какой? – Жить вечно – в счастье и согласии. Разве это чудо слишком велико для нас? – Но почему всё – только вам? – вознегодовал рыцарь. – А разве мы забираем что-то у других? – спросил Светлан. – Ну, кроме себя, конечно. – Да чушь это: предназначение, вечная любовь!.. Всё решил случай. Если бы в то утро не произошёл переполох с вампиром, я попросту выкрал бы принцессу – и куда б тогда делся её папаша? Богатырь вздохнул: и чего было метать бисер? Нашёл перед кем. – А-а, вот в чём дело! – молвил он. – Ну так Филипп правильно сделал, что выгнал тебя, – хотя бы здесь проявил твёрдость. – Почём знать, может и я любил принцессу? – возразил Ла Гус, будто это всё оправдывало. – И повёл бы её к светлому будущему, невзирая на возражения? – Да кто виноват, что мне не дали играть честно!.. – Уж не я. – …и что всю жизнь на меня сыпались несчастья. Я три года был галерным рабом. Знаешь, что это такое? – При сытной кормёжке даже полезно… если выживешь. Наверно, там и накачал мускулы? – Я предпочёл бы иной способ. – Способ не лучший, согласен. И всё ж в каждом несчастье есть хорошая сторона. – А когда сбежал с галер, больше пяти лет слонялся по дальним странам, перенимая тамошние премудрости. – Выходит, на Востоке ты набрался не только приёмов, но и коварства? – У меня были хорошие учителя, – осклабился Тиг. – Может, и хорошие, – сказал Светлан. – Да только учили плохому. – Вот уж не думаю! Ведь это благодаря их науке я добился нынешнего положения… И лишь случай да ты помешали взобраться на самую вершину. – Как забавно, – сказал богатырь. – Ещё недавно ты мечтал о свободе. Затем – пробиться в меченосцы. Потом – занять пост повыше. А ныне возмущён тем, что королева выбрала другого. Ты никогда не удовлетворишься, верно? Тебя успокоит лишь смерть. – Ты угрожаешь? – Пытаюсь понять, что за шило у тебя в заднице. Если ты силён и храбр, зачем тебе нужно, чтобы про это знали все в королевстве? – Но разве остальные хотят не того же? – Истинному батыру начхать на почести, – возгласил Светлан. – А тебе? – тотчас спросил Тиг. – А мне – накашлять, – усмехнулся богатырь. – То есть первым я хочу быть, но общего признания не добиваюсь. Хватит и своей убеждённости. – Действительно, к чему бессмертному слава? Он и так проживёт в веках. – Если не напорется на другого джигита, ещё покруче его. Всё в мире относительно… Впрочем, для этой истины здесь пока не созрели. – Был бы ты столь же благороден, как силён, – заговорил Ла Гус, презрительно скалясь, – давал бы своим противникам фору – тем большую, чем они слабей. Легко быть смелым, когда нечего бояться! Так, понял Светлан, начинается сказка про храброго портняжку. Когда недостаёт мощи, берут хитростью. Богатыри ведь такие доверчивые!.. – И как ты предлагаешь уравнять силы? – спросил он. – Выйти против тебя с голыми руками? А может, мне и раздеться – совсем? – Лучше мне, – предложила Жанна с готовностью. – Уж для меня-то, конечно, лучше. Но вряд ли это устроит Тига. Вдобавок, он ещё и… – Кто? – с вызовом потребовал рыцарь. – Не ценитель красоты – скажем так. Есть люди, способные замечать лишь уродство, даже находящие в нём особый смак. – Взамен роз любят нюхать дерьмо, – добавила ясности ведьма. – А заодно и других стараются извазюкать. – Жан, Жан, пощади мои уши!.. Где ты набрался таких слов? – Как будто, если сказать «фекалии», оно станет пахнуть лучше! Впрочем, с Ла Гуса всё ссыпалось, как вода с… ну да, с этой самой птички. По крайней мере, рядом с ним Светлан не ощущал себя уродом. – А если о твоих художествах узнает де Биф? – поинтересовался богатырь. – А здесь не он главное начальство, – с усмешкой парировал рыцарь. – Разве не понял ещё? Конечно, я охраняю жизнь сюзерена. Но давать ему полный отчёт?.. – И кому ж ты служишь – ведь не нордийцам? – Ещё не хватало! – искренне возмутился Ла Гус. – Да пусть они передохнут – мне-то что? – А-а, так ты патриот! – сказал Светлан. – Э-э… междуреченского засола. Вот, значит, каков диагноз. Только зачем плавать так мелко? Размахнись хотя бы на королевство. – Сперва нужно навести в нём порядок… – Такой же, как здесь? Кошмар. – Покачав головой, он произнёс: – Парень, а ведь ты завис над пропастью – не чувствуешь? – Ты о чём? – спросил Тиг насторожённо. – О том, что умный интриган не стал бы сейчас переть на рожон. Ну-ка напрягись и холодным рассудком взвесь, много ли выиграешь, выскочив до срока, и чем рискуешь, не угадав победителя. – По-твоему, кроме выгоды меня ничего не заботит? – Думаю, она перевешивает прочее – когда ты не ослеплён злобой. Не станешь же ты уверять, будто твой хозяин тебе дороже жизни? – Почему нет? – И за что боготворишь его: за могущество? – Ну, хотя бы… – Но если выяснится, что я сильней, – спросил Светлан, – тогда и меня вознесёшь? Тут Жанна хихикнула – слишком тонко, на секунду выпав из роли. – Или всё равно будешь пытаться ударить исподтишка? – продолжал он. – Или ты любишь господ как раз за то, что перед ними надо ползать на брюхе? Ведь так устроен твой «порядок»: слабые должны пресмыкаться? А когда сам стелешься перед немногими, зато перед тобой – остальные… Вот это и есть простое человеческое счастье, да? На пару минут в комнате зависло молчание. Как видно, Ла Гус взвешивал… холодным рассудком. – По-моему, теперь ты пытаешься мною вертеть, – пробормотал он наконец. – Возможно, – не стал отрицать Светлан. – По крайней мере, я делаю это не за твоей спиной, и если хоть раз поймаешь на вранье… Впрочем, это из области чудес. – В коих ты тоже смыслишь, верно? – Смыслить – не значит злоупотреблять, – молвил богатырь. – Но вот хватит ли у тебя проницательности, чтоб оценить мою правдивость? – Или ты лжёшь более искусно, чем я проницаю, – усмехнулся рыцарь. – Видишь, как интересно? Вот здесь и стоит посостязаться. Эта игра куда занятней, чем подсыпать соперникам отраву. – А как быть с тем, что ты мешаешь мне жить? – Жить – ни в коем разе, – возразил Светлан. – Жировать – наверно… поскольку ты вполне можешь зарваться. Или желаешь расшибить голову об утёсы? Ну так вперёд, с развёрнутыми знамёнами! Если у тебя тяга к самоубийству, тут уж ничего не поделаешь. Думай, Тиг, думай!..Часть III Тяжёлая наследственность
Глава 11 Библиотечные истины
– И кто ж его строганул, интересно? – пробурчал Светлан, закрыв за собой дубовую дверь. – Случаем, не прежний Биф? Ведь не зря возвысил Тига именно Роже. Да и сам бастард трётся здесь неспроста – верно, ждёт: не обломится ли ему по максимуму? – Думаешь, тебе удалось перевербовать Ла Гуса? – спросила Жанна. – Не будет гадить – и то хлеб… с паршивой овцы. – Ну, ты и завернул, си-ир! – удивилась она такой конструкции. – Яго недодушенный, – проворчал богатырь. – Интриган доморощенный… Хотя в этих делах все – самоучки. – Вздохнув глубже, он расправил плечи, будто сбросил груз, и спросил: – Ну, кто у нас на очереди? – Графский библиотекарь, – ответила Жанна. – Или, как выразился де Гронде, хранитель книг. – «Водитель кобылы», ну да. Впрочем, так и вправду звучит весомей. Нечто сродни учёному. – Будто у нас учёных очень ценят! – фыркнула ведьма. – Вот маг – иное дело. А ещё выше – громилы в железных футлярах. – Здесь многое устроено не по уму, – согласился Светлан. – Нынче-то на коне – спецы по убийствам. – Вроде тебя, ага? – спросила девушка. – Хотя ты – на шестиноге. – Тяжёл, тяжёл мой крест, – вздохнул богатырь, машинально огладив рукоять меча. – Ещё бы, – поддакнула Жанна. – Особенно, если долбать им по вражьим головам. – Похоже, нам сюда, – сказал Светлан, сворачивая в невзрачный тупичок. – На книги у меня нюх. – Как и на девиц, ага? Наши-то благородки такие пахучие! Но это снаружи. А внутри всё путём: кость – белая; кровь – голубая. – И писают духами, – не удержался он. – Кстати, по поводу голубой крови: можно подумать, наши дворянчики проклюнулись из вампиров. Вот это и зовётся у них благим родом? – Матом, – буркнула Жанна, – орётся… А известно тебе, сир, что кровь вояк мало-помалу меняет цвет? И как раз в сторону голубого. – Может, возрастные изменения? – Фигу! – отвергла она. – А то я не видела кровь миролюбов!.. Да ты и сам насмотрелся. – Больше, чем хотелось, – подтвердил Светлан. – Но недостаточно для статистики. – Скоро наберёшь, – пообещала ведьма. – Или можно наведаться в здешние темницы – наверняка ж там богатый выбор. – Вот с ревизией тюрем придётся погодить. – Недипломатично, да? – К сожалению. И если подстегнуть события, лучше не станет никому. – Прежде ты б не рассуждал, – хмыкнула Жанна. – А когда вызволял меня из подвалов Кюси, разнёс там едва не всё. – Так то ж тебя, – пробурчал богатырь. – Любимая мозоль, знаешь ли. – Ну, спасибо! – И Карл к тому времени уже ополчился на меня. А вот Биф пока не выходит за рамки – хватает ума… или чего иного. Он остановился перед скромной дверью, даже не обитой железом. Впрочем, доски на неё пошли прочные, а изнутри они наверняка подпирались засовом. То есть своротить эту плиту смог бы не всякий. Но надо ж ещё и захотеть? – А ведь защита устроена грамотно, – заметила Жанна. – От чего защита-то? – не понял Светлан. – От всякой нечисти, си-ир. Но особенно – от призрачных сутей. – Стало быть, призракам не выдают книг? Что ж, это правильно. Легонько толкнув дверь – как ни странно, не запертую, – он вступил в библиотеку. Подождав, пока ведьма и кобрис прошмыгнут следом, так же аккуратно затворил за ними. Воздух здесь оказался затхлым – что неудивительно, учитывая отсутствие окон. Привычных полок тоже не было, лишь столы и стулья, в большинстве придвинутые к стенам, – на коих и громоздились толстые тома, более походившие на шкатулки или даже небольшие сундуки: в стальных переплётах, с массивными застёжками, а иногда и замками. Почти вся комната была погружена в сумрак, и лишь центральный стол заливало свечение, исходящее из стеклянной лампы. За столом, перед раскрытой книгой, восседал худощавый мужчина в мерцающей мантии, на плечи которого спадали волны снежных волос, а благообразный лик украшала окладистая борода, столь же седая, как и кустистые брови. Гостей он словно бы не видел, углубившись в чтение. – Волосы-то – крашеные, – пробурчала Жанна. – И брови накладные. Что за театр? Усмехнувшись, Светлан откликнулся столь же тихо: – Уж лучше театр, нежели цирк. Тем более, ему к лицу, разве нет? А ещё подошли бы очки. Впрочем, их пока не изобрели… кажется. Неподалёку от хранителя, в тёмном углу, притулился второй персонаж, одетый куда небрежней, с щетинистой физиономией и поцарапанным носом, – то ли помощник, то ли и вовсе слуга. Этот не читал, а весьма звучно похрапывал, будто тоже кутил на сегодняшнем пиру. – Ладно, я оценил твою тягу к знаниям, – сказал Светлан уже в полный голос. – Можешь делать вид, что заметил нас только сейчас. Засмеявшись, паж подбежал к столу и без церемоний развернул к себе тяжёлую книгу, выдернув из-под носа хранителя. Быстро пролистал к самому началу. – «История рода де Бифов, правителей Междуречья», – объявил он, оглянувшись через плечо. – Как раз по теме – верно, сир? – Виконт, ведите себя прилично, – одёрнул сорванца богатырь. – Не то пожалуюсь величеству, и вас оставят без сладкого. – Надо ж, какой вредный! – ухмыльнулась девушка. – Ладно, сдаю назад. Открыв книгу на прежнем месте, она в два движения вернула фолиант к исходной позиции. Явно недовольный таким отступлением от сценария, хранитель всё ж разыграл заготовленную сценку и произнёс положенные фразы, пока усаживал благородных господ против себя, разливал морс по пузатым чашам, извлечённым из ближней тумбы, да выставлял тарелки с ломтями пахучего сыра и горками фруктов. При этом драгоценную книгу он предусмотрительно отодвинул подальше от гостей. Вскоре выяснилось, что библиотекаря зовут Францем Беллини, а его помощника (всё-таки), без зазрения дрыхнувшего в углу, – Жорданом. И что о послах королевы здесь уже знают – более того, Беллини ждал гостей, приехавших из столицы и облечённых высочайшим доверием. Хотя и у него не хватило прозорливости, чтоб под личиной мальчишки-пажа распознать девицу. – Скромненько, но не бедно, – оценил Светлан, озирая обстановку. – Видно, что вами не пренебрегают. И подбор книг недурён – не ожидал от де Бифа. Хотя ремонт здесь бы не помешал. – Наш граф чурается мишуры, – пояснил Беллини. – Ему важнее поиски истины, чем внешний лоск. Вот при дворе Луи таких украшателей навалом. Последней фразе, впрочем, не хватило осуждения – скорее в интонациях проглянула зависть. – Мишура-то – фиг с ней, – сказал богатырь. – А ежели крыша потечёт? Или её подкрепили чарами? Кстати, это не возбраняется здешними ревнителями? Что было бы довольно глупо, учитывая засилье нежити в крепости. Или… напротив, имеет смысл. И на чью мельницу льют святоши? Знать бы, кто тут за мельника! – Наш граф покровительствует чародейству… в известной мере, – важно промолвил хранитель. – И он достаточно умудрён, чтобы не зариться на фокусы мошенников. – Вроде этого, что ль? – сказал Светлан, крохотной Молнией воспламеняя дрова, сложенные в камине. Всё-таки Жанна ещё не вполне согрелась после полёта, а по замку бродят такие сквозняки! – Вот-вот, – откликнулся Беллини с неодобрением. – Этим можно простолюдинов забавлять на городской площади. Да что простолюдины!.. Тут он умолк, сообразив, что эдак может далеко зайти – вплоть до камеры пыток благодетельного де Бифа. Видно, тот всё же зарился на… гм… фокусы. Ну и молодец. – А что, «наш граф» заглядывает сюда? – спросил Светлан, возвращая разговор в прежнюю колею. – Ну разумеется, – подтвердил библиотекарь. – К тому же довольно часто. Ведь его сиятельство не просто собиратель – ему интересны книги. – Ишь, он и читать умеет! – И читать, и музицировать, и рифмы составлять… – Ну надо же, – хмыкнул Светлан. – А какие тексты он предпочитает? – Конечно, не научные трактаты. Сказания о героях, исторические хроники, записки полководцев, советы мудрецов… В этот момент проснулся помощник. Оглядевшись с некоторым изумлением, он вдруг чихнул, содрогнувшись всем телом. И тут же застонал, будто отдачей ему повредило затылок. – Ага, посетители, – пробормотал Жордан затем. – А микстуру не принесли? Мне б сгодилось сейчас. Осторожно перебравшись к столу, он страдающими глазами посмотрел на морс и сообщил: – Ох, до чего башка трещит! – По-моему, эта задачка для тебя, – сказал Светлан, глянув на ведьму. Ухмыльнувшись, она скользнула за спину Жордана и растопыренными пальцами вцепилась в его кудлатую голову. Издав новый стон, тот зацепенел, напуганный больше лекарем, чем недугом. Но через минуту, уже выпущенный на волю, зашевелился, с недоверием прислушиваясь к себе. Откуда ему было знать, что ведьма – лучшее средство от похмелья. Кстати, и от алкоголизма тоже… хотя на это подпишется не всякий. – С ума сойти! – сказал Жордан, качая головой уже без боязни. – Да ты, братец, просто волшебник. Или… – тут он вгляделся в Жанну пристальней. – Болван, какой он тебе «братец»? – вмешался Беллини, с опаской косясь на гостей. – Это же виконт! Воспользовавшись его замешательством, Светлан подвинул к себе давешнюю книгу, раскрыл на заглавии. – Ну ясно, – не стал спорить помощник и, подмигнув девушке, налил себе полную чашу морса. Руки у него больше не тряслись, но пить хотелось. – Ясно то, что наш Жан никакой не волшебник, – произнёс Светлан, листая страницы и взглядом будто фотографируя каждую. – Верно, академик? – Разумеется, – машинально подтвердил хранитель. Если верить записям, здешние графы были, как на подбор, орлы, а благородство из них прямо хлестало. И какой фантаст сочинял эту хронику? – Правда, отдельные особи всё же выламываются из рамок, – продолжал Светлан. – Взять, к примеру, меня, простого богатыря… Жордан поперхнулся морсом, Беллини метнул на него грозный взгляд. – Ведь интересно знать, что творится с моим телом. Откуда берётся сила, чрезмерная даже для такой массы, и куда сгинула усталость. И что делать с богатырским зудом, не позволяющим почивать на лаврах, толкающим на авантюры. Если б удалось внести в это хоть какую-то ясность… – Сир, а тебе обязательно… как это… препарировать сказку? – спросила Жанна. – Всякий мир живёт по присущим ему законам, – ответил он. – А познав их, становится легче крутиться. Умный-то не пойдёт в гору, если имеется обход, а дурак её попросту не заметит. Хотя будет кряхтеть, обливаться потом и проклинать судьбу, обрёкшую на эти муки. Но при чём тут судьба, когда с головой проблемы? – А что, я согласен, – прокашлявшись, выговорил Жордан. – Законы надо чтить, если они не высосаны из пальца. – Простите, из чего? – заинтересовалась Жанна. Парень плотоядно ухмыльнулся, сразу сделавшись похожим на сатира, однако с курса не сбился. – Вообще, в свободное от надувания щёк время мы тоже пытаемся познать мир, – сообщил он. – Здесь ведь такая целина!.. – Не боитесь? – спросил Светлан. – Насколько понял, в Междуречье действует правило: меньше знаешь – крепче спишь. – Крепче всего дрыхнут мертвецы, – вставила Жанна. – Наверно, оттого, что в головах пусто. – А, думаете, почему я злоупотребляю… гм… снотворным? – сказал Жордан. – Конечно, боимся! Мы ж не богатыри, даже не рыцари. Любой неверный шаг грозит гибелью. Но если двигаться потихоньку, просчитывая возможные следствия… Судя по кислой мине, проступившей на лице Беллини, его вовсе не убеждала такая тактика. Но решал здесь, видимо, не он. – В любом случае, деваться некуда, – прибавил Жордан. – Уж так мы устроены. Вас, монсеньор, от избытка силы тянет геройствовать, а нас, книжных червей, вот так же терзает бездействие ума. Ведь хочется знать больше. А сознавать своё невежество столь мучительно!.. – Не такие уж мы профаны, – возразил Беллини. – Да и платить за сведения такую цену… – Не зазорно быть невеждой, – сказал Жордан. – Не желать знать – это стыдно. – Никто не рождается с готовыми знаниями, – поддержал Светлан. – Если не считать троллей. – А вы что, и с пещерными троллями пересекались? – Уж куда пещерней – пришлось спуститься под землю на пару лье. И на десятки миллионов лет, следовало бы добавить. – Неужто в Тартар? – Ну, можно и так назвать. – Что рыцари умеют – это плести небылицы, – пробормотал Беллини, впрочем, довольно отчётливо. – Такая необузданная фантазия!.. – А тебе завидно? – усмехнулся Светлан. – Нормальная ситуация: одни ставят пределы, другие силятся их раздвинуть. Впрочем, это другая сказка – как-нибудь я запишу её. – Будем ждать, сир, – ввернула Жанна. – С нетерпением! – Или надиктую… чтоб не очень утруждаться. Но там был масштаб – всепланетный. И боги настоящие. А тут – такая провинция! Соответственно, и деятели… Развели, понимаешь, местничество. – Из искры, говорят… – Ну да, – хмыкнул он. – Мы на радость всем буржуям мировой пожар разду… Или на горе? – На горе, – прыснула ведьма. – Лысой. Застыв, Светлан уставился на неё, пытаясь ухватить мелькнувшую мысль. Не удалось. Ну, пусть побегает ещё – рано или поздно… Лишь бы не оказалось слишком поздно. – Что? – спросила Жанна, сразу делая стойку. – Эта «гора» нам ещё аукнется, – молвил богатырь. – Помяни моё слово. И открыл книгу на вкладке с картой Междуречья, хотя видел куда более точные чертежи и помнил их досконально. Но всегда лучше держать объект перед глазами – авось и зацепишься за что-то. Правда, гор в графстве не наблюдалось… исключая приграничные. Вот холмы есть. – Предрекаешь? – Интуичу, – сказал он. – Повторить по буквам? Вернувшись взглядом к Жордану, слегка озадаченному их коротким диалогом, спросил: – Так что же творится в Междуречье? Раз уж вы влезли в это… Дёрнув плечами, тот произнёс: – На поверхности всё отлично: население почитает Бога, в церквях – полный сбор. Правителя восхваляют, налоги собираются исправно – это не считая субсидий из столицы. Жители если не процветают, то не бедствуют. Враги трепещут… во всяком случае, так представляется отсюда. – А если заглянуть глубже? – То розовые тона поменяются на багровые. Жестокость – вот чем здесь пропитано всё, от детских игр до народных забав. А ведь души, изломанные страданием, уже не возвращаются к Творцу. Знаете, как чаще всего казнят в Междуречье? Сажают на кол. – Влияние Востока, надо полагать? – На втором месте – колесование. На третьем – сдирание кожи. Это не считая костров, в которых сжигают инакодумцев. – Диссидентов, ага, – пробормотал Светлан. – И тут нас не любят. – А слыхали про «красного орла»? – Что, здесь и такое практикуют? – Одним поворотом меча вырезают рёбра из живой спины!.. – Верно, у норманнов переняли, – предположил богатырь. – Кстати, не из Скандинавии ли заявились де Бифы, а также некоторые их вассалы? Так сказать, привнесли свежую струю. – Вояки Междуречья – особая порода, – подхватил Жордан. – Их с детства приучают к убийствам, а смерть им не страшна, ибо за порогом – вечность. Кто погибает в бою, сражаясь за истинного Бога, награждается сполна. – Неоригинально, но действенно, – согласился Светлан. – Редкий идиот сиганёт через Стикс, если на той стороне его не ждёт хорошего. А что нужно здешним простакам, чтобы не сожалеть о бренном мире? Обильная жратва, выпивка без похмелья да пышные девы. Ну, ещё помутузиться с кем-то для полноты ощущений. Вот вам и рай, господа! Занимайте очередь. Кстати, существует гипотеза, будто душами наделяет Создатель… – Ну, это не ново! – втиснулся Беллини. – …отрывая от себя. Кому-то достаётся изрядный фрагмент, кому-то – мизерный. Но на всех всё равно не хватает, и с каждым поколением бездушных делается больше. Ныне-то они сделались большинством, конечно же, подавляющим. – А чья это доктрина? – спросил Жордан. – Возможно, вы слышали о Фридрихе Робинкраце, Магистре Серой Магии и профессоре столичного университета? – Ну, как же! – подтвердил парень, оживляясь. – Вот он про нас вряд ли знает. Но говорили, будто Робинкраца уволок дьявол – на радость… гм… некоторым его оппонентам. – Во-первых, не дьявол, а Антихрист, – принялась объяснять Жанна. – Во-вторых, не уволок, а пригласил. И уж конечно, не в преисподнюю… где, кстати, не так и плохо, – заметила она вскользь, – чего бы ни болтали про неё святоши. – Да вам-то кто рассказал? – тотчас поинтересовался Жордан. – Неужто виделись с теми, кто вернулся оттуда? – Сведения из верных источников, – объявила ведьма, состроив значительную мину. – Не сомневайтесь. И любит же она привлекать внимание! – Кстати, об источниках, – сказал Светлан, кивая на книгу. – А есть у вас что-то более правдивое на ту же тему? С ухмылкой Жордан покосился на хранителя, но выдавать не стал. – Здесь эта тематика под запретом, – ответил он. – Но в других местах я нарыл кое-что. – Надеюсь, не кости? Знаете, все эти могущественные артефакты в виде черепов древних демонов… не говоря о прочих мощах… – Вы напрасно не принимаете это всерьёз, – заметил парень. – Да я вообще… мало что. Натура такая. – Сложная, – не пропустила Жанна. – Если копии демонических черепов, сделанные из хрусталя, обладают немалой силой, – то что говорить об оригиналах!.. Впрочем, мы отвлеклись. – Точно. – Так какой де Биф вас интересует, монсеньор? – Конечно, самый первый, – сказал Светлан. – Ведь нынешние порядки устанавливались им. – Итак, Первый Граф, – начал Жордан. – Звали его Оттар, а до получения графства он именовался сеньором де Беем. Но и эту фамилию, если верить летописям, он получил не по наследству. – Прямо уголовник какой-то, – хмыкнул богатырь. – Он же Биф, он же Бей, он же… Случайно, он не грузин? Хотя у тех – Отары. – Тучные? – опять влезла ведьма. – Всякие, – отмахнулся он. – Нет, грузинами тут вряд ли пахнет – я бы почуял. Скорее Оттар и впрямь вестфольдинг. – По-вашему, так важно знать истоки? – спросил Жордан. – По-нашему – да, – с умным видом изрёк Светлан. – Ибо менталитет индивидуума в немалой степени задаётся происхождением. Генетическая память, судари мои, – её тоже необходимо учитывать! Пока здешние грамотеи недоумённо переглядывались, пытаясь уразуметь, не морочит ли им головы именитый гость, он ещё раз пролистал «Историю рода», словно мог там что-то не заметить. – А что ещё известно про Первого Графа? – спросил затем. – Ну, в одной из хроник сообщалось, будто он был столь похотлив, что не пропускал даже кобылиц, если те ему нравились. – Э-э… в буквальном смысле? Осклабясь, Жордан кивнул. – Простые нравы, – покачал головой Светлан. – Прямо как у горцев, среди чабанов. – Ну, у скотоводов эта грань вообще размыта. К тому ж, Первый Граф славился необузданным нравом… равно как и большинство его отпрысков. А если правителю что-то взбредает в голову, кто осмелится перечить? Даже короли никогда не имели влияния в Междуречье, всё тут решал граф – единолично. Говорят, и хоронили Оттара не по христианскому обычаю. В последний путь его провожали многие, от любимых слуг до преданных псов… Или наоборот, – поправился Жордан, подумав, – любимыми были псы… Только имейте в виду: эти сведения из разряда «холодных». – Имеешь в виду «горячих»? – Нет, монсеньор, именно «холодных». А есть ещё «ледяные», обжигающие смертельной стужей – от неё за секунду превращаешься в лёд. – Случайно, речь не о святом Клаусе? – спросил Светлан. – На Руси именуемом Дедом Морозом. – Умоляю, сир: не ссылайтесь на нас, – не выдержал Франц. – Нигде, никогда!.. Понимаете? Иначе нам не спастись. – Да, не хотелось бы, – присоединился Жордан. – Уж очень не люблю холод. Огонь – и то лучше. – Типун тебе… В самом деле, вот про огонь Жордану лучше не поминать. Тем более, жизнь прекрасна, а он ещё молод. Вообще, если этого парня оформить и приодеть надлежащим образом, он пользовался бы спросом у дам. Сбит крепко, пусть не очень изящно, физиономия славная и открытая, глаза светятся умом. – А что скажете о нынешнем графе? – спросил Светлан. – В папеньку он пошёл или и вовсе – в Оттара? Усмехнувшись, Жордан сказал: – Только между нами, да? – А то! – Мы знаем его лишь последний год… э-э… с октября, да? Беллини неохотно кивнул. – Говорят, прежде он не сильно отличался от череды своих предков – зверюга был ещё тот. – Жордан! – воскликнул хранитель, опять испугавшись. – Чего? – огрызнулся тот. – Ты уже и богатырям не веришь? Тогда и вовсе надеяться не на кого! – Не мешай, – велел Светлан Францу. – В таких делах надо молчать, как партизан, или говорить всё. Иначе – себе дороже. – Точно, – согласился Жордан. – Так вот, в конце прошлого лета, примерно через месяц после того знаменитого турнира в столице, наш граф вернулся из очередного похода в полной прострации, словно бы увидал собственную смерть. И тогда же он привёз с собой юную девицу, вскоре сделавшуюся его супругой. С тех пор прежняя его свирепость сгинула напрочь, а война больше не веселит де Бифа – как и охота. И чем объяснить такую трансформацию? – Лишь глупцы не меняют взглядов, – объявил Беллини. – Да, но настолько!.. Ведь до этого он наломал много дров, причём делал это с азартом и смаком. А перечень его бесчинств… чтобы не сказать злодейств… лучше не вспоминать. – Как говорится, кто сам без греха… – пробормотал хранитель. – …и вот тут камни полетели градом, – заключил Светлан. – Это лишь в притчах народ внимает мудрецам и тут же просветляется. Тяжко вздохнув, Беллини достал из-под стола жбан с местным пивом и разлил по кружкам. Выглядел напиток неприглядно, да и пахнул не лучше – на вкус Светлана. Вот Жордан поглядел на пойло с вожделением, но решил воздержаться, по-видимому, опасаясь увлечься. Зато разволновавшийся Франц приложился к своей порции крепко, пока не увидел дно. – Нынче граф продолжает править нашим краем, – продолжил Жордан. – Даже подписывает приговоры, включая смертные. Но делает это словно по привычке, уступая ожиданиям подданных… или той неясной силе, чья власть в Междуречье сильнее графской, а уж тем более – королевской. Говорил он не без иронии, но в его голосе сквозила уважительность, удивительная в подобном насмешнике. Или это было сочувствием? Во всяком случае, Жордан явно не из тех, кто почитает за силу. И уж де Бифа он должен знать неплохо. – Что ж, спасибо за сведения, – сказал Светлан. – Возможно, это поможет нам гвоздить с большей избирательностью. Каждому да воздастся! – Уж постарайтесь, – попросил Жордан с полной серьёзностью. – Ещё один вопрос, монсеньор, – заранее приношу извинения… – Ну? – А в своей команде вы уверены? А также в тех, кто направил вас сюда и кто поддерживает? Потому что, если хоть где-то отыщется слабина… Улыбнувшись, богатырь ответил: – Понимаешь, дружок, мы как преданные псы: готовы друг за друга жизни отдать. Хотя обычно людям такое не свойственно – тут ты прав. – Что-то давненько я тебя не предавал! – потянувшись, произнёс паж. Жордан хмыкнул с некоторым смущением. – До утра ещё много времени, – сказал Светлан, поднимаясь. – Хватит и на три предательства. Кивнув хозяевам, он зашагал к выходу. – «Прежде, нежели пропоёт петух, трижды отречёшься от меня», – засмеялась девушка и, кокетливо помахав рукой, устремилась за богатырём. Когда вышли в коридор, он спросил: – И почему у всех алкашей поцарапанные носы? Они падают на них или получают по ним? – Кто на кого? – ехидно уточнила ведьма. – Ну, не носы же на алкашей! – А ведь Беллини ездит на Жордане, – заметила она с ухмылкой. – У самого мозгов хватает лишь на выпендрёж. – Вообще, тандем довольно типичный, – не стал оспаривать Светлан. – С другой стороны, без такого буфера Жордан попросту бы не выжил – расшибся бы насмерть о первого же дуболома, облечённого властью. Он башковитый, но неприспособленный. – И ему тоже нужен импресарио? – Если не удастся нормализовать ситуацию, эвакуируем Жордана в Город Солнца. Уж там ему хватит целины.Глава 12 Первые видения
И опять по сторонам тянулись тёмные стены, сложенные из здоровенных кирпичей, скупо озаряемые факелами, изредка разрываемые дверными проёмами или узкими окнами-бойницами. Даже мостки, соединяющие дома и башни, больше смахивали на коридоры. К тому ж, здания стояли плотно, почти не оставляя промежутков. По сути, вся крепость была одним громадным строением, поделённым на десяток корпусов. А высоченная стена с угловыми башнями окружала его, точно броня. – Странная архитектура, – заметил Светлан. – Похоже, кто строил это, на дух не переносил открытых пространств. – Кстати, о духах, – сказала Жанна. – Это ведь призраки не любят свежего воздуха и не терпят сквозняки, исключая попутные. А если ветер унесёт тень от её корней, она рассеется. – Без корней – какая жизнь? – согласился богатырь. – Впрочем, на жизнь это и так… не очень-то… А ты на что, собственно, намекаешь? По-твоему, Стронг возводился под нужды привидений? – Так ведь и при желании не вышло бы лучше. Уж здесь нашим пугальщикам ничто не угрожает – живи… хм… и радуйся. – Да если бы они только пугали!.. Они ж ещё и пакостят. На кой ляд было устраивать этот диснейленд – чтобы развлекать гостей? Или в расчёте на будущих туристов… э-э… лет эдак через тыщу. – Спроси у Первого Графа, – беспечно откликнулась девушка. – Ужон должен знать. И тут внезапно ожила Агра, до этого ведшая себя тише воды. Метнувшись стрелой, она ухватила крысу, опрометчиво выглянувшую из щели. Бедняжка скрылась в её пасти целиком, лишь хвост свисал и дёргался… некоторое время. – Решила сгущёнку заесть? – поинтересовался Светлан. – Ну, у тебя широкий спектр!.. Лучше выплюнь, пока не подцепила заразу. Тут не твои пещеры, здесь цивилизация… а с ней и болезни. Задумчиво поглядев на него, кобрис разжала челюсти. Зверёк шлёпнулся на пол и пару секунд выглядел покойником. Затем вдруг шевельнулся, будто собрался задать дёру. И тотчас Агра сцапала его вновь. Покачав головой, богатырь сказал: – Вот один кошак так играл, играл с мышкой… пока та не съела его. – Который в сапогах, что ли? – проявила Жанна осведомлённость. – Не-е, этот-то как раз знал меру. А также время и место. Он сам питался людоедами. Мотнув мордой, кобрис отшвырнула крысу… пожалуй что окончательно придушенную. Кормиться всякой гадостью Агра явно не собиралась. То ли решила слегка размяться, то ли захотела обратить на себя внимание. И теперь стояла посреди коридора, загораживая проход. – Некоторые женщины напоминают кошек, – произнёс Светлан, возобновляя движение. – Обожают путаться в ногах!.. – По-твоему, лучше б они бегали за вами, как собаки? – Если им чего надо, они и это умеют. – Кошки? – Both, – ответил он. Огибая кобрис, Светлан тронул ладонью её загривок. И тут же отдёрнул руку, пожаловавшись: – Она меня бьёт! – Чего? – удивилась девушка. – Ну да, током, – пояснил он. – Прямо ходячий конденсатор. Видно, недаром одних скатов называют котами, а других – электрическими. – Ведь это плохой признак! – обеспокоилась Жанна. – То-то мне чудилось, будто кожу покалывает – особенно на лице. Жаль, я не голая… – Хочешь, чтобы кололо всю, да? – Говорят же: «кожей чуют опасность», – это про нас. И Агра вовсе не горит желанием топать дальше. – А её никто не неволит, – пожал плечами Светлан. – Пусть бродит сама по себе. Чай, кошка – не заблудится. – Без нас она не пойдёт. – Ну… тогда расскажи про призраков ещё что-нибудь. – Нашёл у кого спрашивать!.. – Но ведь не я – ведьма? Уж своё ремесло ты должна знать. – Да какое ж это ремесло, сир? – «Мы своё призвание не забудем», конечно!.. И чего вы приносите там? Гм… в подоле. В дальнем конце коридора мелькнула тень, и тотчас по телу пробежал холодок – пожалуй, что знакомый уже. – Заметила? – негромко спросил Светлан. – Не так заметила, как ощутила, – проворчала Жанна, зябко поводя плечами. – Смотрела-то я в другую сторону. А что там было? – Погоди. Прикрыв глаза, богатырь вызвал из памяти недавнюю картинку (а если б и давнюю – без разницы), добавил ей контрастности, увеличил яркость. Затем приблизил обозначившийся силуэт вплотную… слегка подвёл резкость… – И что видишь? – спросила Жанна, не утерпев. – Дружественное лицо, – усмехнувшись, ответил он. – Ноздри вразлёт, глаза-льдинки, борода клочьями, кожа – мертвенная. И, кажись, присутствует фамильное сходство. – Старый граф! – Ну, не обязательно. То есть старый-то он старый – но вот насколько? В этой династии было столько мерзавцев!.. И который из них? Или призрачных Бифов тут целая банда? – Скажешь, сир! – содрогнулась Жанна. – По мне, и один – много. – Да не трясись, глупая!.. В сравнении с тем, что мы с Артуром видели в Тартаре, здешние страшилы – дошколята. Это уже не наша лига, ясно? Потому он и слинял сразу. – Или за подмогой побежал. А ну, навалятся скопом? – Вот тогда повеселимся. Эх, раззудись плечо!.. Хотя такая перспектива его не прельщала: мало прочей пакости – ещё и призраки. – Вообще, это любопытно, – произнёс Светлан. – Ну ещё бы!.. – Вообрази, что в здешнем замке эдакий заповедник фамильных духов. Я бы не удивился – совершенно. Поскольку знаю теперь, что отъявленные злодеи не пользуются спросом даже в Преисподней. То есть к Богу их не пускают, Сирк тоже не зовёт – и что остаётся? Или вовсе сгинуть с арены, канув в бездну, или зацепиться за мир уже в ином, нечеловечьем качестве. Конечно, они стараются изо всех сил!.. А может, им и помогает кто-то. – Да кому они сдались, господи!.. – Пошли, – сказал богатырь, срываясь с места. – Надо проследить, куда поплыл этот прозрачненький. Достигнув поворота, он опять двинулся по следу, на сей раз улавливая не запах, а явственные струйки стужи, оставляемые призраком, будто тот выкачивал энергию из пространства, поддерживая своё странное бытие. Тихонько ворча, Жанна бежала следом, вцепившись в загривок кобрис, чтобы не отстать. Взлететь ведьма не пыталась, благоразумно придерживая этот козырь для крайних случаев. А затем троица остановилась, наткнувшись на неподвижное тельце крысы. Судя по всему, трупик был свежий – хоть к столу подавай, – но выглядел мумией, напрочь лишённой влаги. И уж к этому убийству Агра не имела касательства. – Видно, ему потребовалась кровь, – высказалась Жанна. – Эдак скоро и за людей примется. – Порядочные привидения так себя не ведут, – молвил Светлан. – Да ты-то откуда знаешь, сир? – Мне так кажется, – ответил он. – Перекреститься? И поглядел на стену, куда уводил след. Может, для того призрак и обескровил крысу, чтоб пройти сквозь камень? Ведь чёрт поймёт в его физиологии! За стеной раздался жалобный стон – детский или девичий. Затем ещё один, словно бы в подтверждение. Вот же дьявол!.. Не раздумывая, богатырь врезался в стену и вместе с лавиной обломков ворвался в комнату. Оказалось это спальней. На неразобранной постели в сложной композиции оцепенела юная парочка, не то чтобы вовсе раздетая, но оголённая в странных местах. Все четыре глаза были выпучены на богатыря – стало быть, призрака детки не заметили, увлечённые своей игрой, уже подкатывавшей к финишу. И тут сюда вломился гость… как нельзя более некстати. – Ну извините, – пробормотал Светлан. – Мне показалось: здесь дверь. Ничего умней в его голову не пришло. – Мы тоже умеем сквозь стены проходить, – сказал он Жанне, впорхнувшей следом. – Куда робокопу!.. – Или бульдозеру, – хмыкнула та. – Панове, не отвлекайтесь! – призвал паж, подкрепляя слова фривольным жестом. – У вас своя потеха, у нас – своя. Вы-то нам не мешаете. Как ни странно, парочка послушалась, хотя ведьма даже не пыталась морочить – она вообще редко злоупотребляла Силой. По-видимому, юнцам не терпелось настолько, что прочее уже не играло роли… во всяком случае, главной. Знакомо, знакомо… Шагнув к древнему шкафу, вполне подходящему по габаритам, богатырь передвинул его, заслоняя пролом в стене. И тут же пробил против шкафа новую дыру, в этот раз стараясь быть аккуратней. Теперь за ней обнаружился узкий лаз, тёмный и затхлый, наверняка давно не используемый… людьми. А вот призраку, похоже, впрямь легче двигаться в пустотах, чем в сплошном камне. – Вперёд! – скомандовал Светлан, устремляясь в проход. – «Погоня в горячей крови» – да, сир? – поинтересовалась девушка, едва поспевая за ним. – Вот и нет, – откликнулся он через плечо. – Свой охотничий пыл я давно держу в узде. – С тех пор, как погонялся за мной? – ехидно спросила Жанна. – Не забыл про болото-то? – Это в каком смысле: в аллегорическом? – А? – не поняла девушка. – Как говаривала моя прежняя подружка: «Там у меня такое болото». – Ну, сир, делаешь успехи!.. Хотя наше с тобой «болото» ещё впереди, – посулила она. – Увязнешь крепко. – Думаешь? Тут как бы в выгребную яму не влететь… А в следующую секунду Светлан затормозил, воскликнув: – Чёрт, опять тупик! – Так сделай из него проход – первый раз, что ли? – Понравилось, да? Впрочем, другой способ тут вряд ли годился. Легонько богатырь нажал плечом, и древняя кладка рассыпалась, открыв даже не каморку, а нечто вроде глубокой ниши, на полу которой, спиною к дальней стене, восседал скелет, обтянутый иссохшей кожей. – Приехали, – сказал Светлан. – Вот и «корень» нашего призрака. Выходит, этого графа замуровали? – Скорее всего, живьём, – подтвердила ведьма. – Весёленькая у него была смерть! – Что весёлая – наверняка. А до погребения ли, позже ли… Вообще, индийцы поступают мудро, сжигая своих покойников, – так у тех меньше шансов досаждать живым. И славяне хоронили через огонь, пока их не одарили христианством. А как стали закапывать мертвецов близ селений, тут и начались проблемы: привидения, упыри… И откуда это пошло: так заботиться о сохранении трупов? Может, и египтяне не были первыми? «Любовь к отеческим гробам», ну конечно!.. Машинально оглянувшись, Светлан выплеснул из рук пару крохотных Молний, обращая мумию в горстку праха. Пусть попробует призрак зацепиться за такую малость!.. Конечно, лучше б и это развеять по ветру. – И ничего не было, – пробормотал он. – Пустая ниша, и – всё. – А если он сроднился с латами? – спросила Жанна. – Многие Бифы не вылезали из них. Или меч сделался у него продолжением руки… Вот так схватишься за старый клинок, – фыркнула она, – а им уже управляет другой! – Тогда с чего призрак крутился тут? – возразил Светлан. – Наверно, здесь у него главный якорь. – Был, – добавила ведьма. – Кстати, – вдруг сказал он, – а где родовой склеп де Бифов? – Хочешь и там затеять пожар? – догадалась Жанна. – Думаешь, Роже простит такую вольность? – Знаешь, не исключено. Ну, а не простит… – …так и бог с ним, – заключила дева беспечно. – Его проблемы. Тем же маршрутом они вернулись в коридор, по пути снова миновав неугомонную парочку, уже отправившуюся на следующий круг. Задвинув за собой шкаф, Светлан отряхнул плечи от паутины, собранной со стенок забытого лаза, и спросил: – А интересно, как долго тени могут обходиться без корней? – Ну, сутки, – ответила Жанна, тоже приводя одежду в порядок. – Больше-то вряд ли. Подняв голову, богатырь прислушался к тишине, нарушаемой лишь хихиканьем деток по ту сторону шкафа и далёкими рыками гуляк, уже не такими частыми. – Как не хватает музыки! – вздохнул он. – Привык, понимаешь, к постоянному фону. – Могу я спеть, – предложила девушка. – Пажеские песни? Конечно, было б занятно… Или на самообслугу перейти? Круто развернувшись, Светлан успел засечь новое видение, на бреющем полёте пронёсшееся по перпендикулярному коридору. Теперь это оказался не измождённый бородач в пышных одеждах, а… совсем наоборот. Бабища была крупная, мясистая – если можно так сказать о призраке. Как раз для здешних любителей обильных форм и мясной диеты. – Случаем, это не валькирия? – спросил Светлан. – Прекрасная и нагая, гм… Или они должны носить доспехи? – Что, си-ир, голые девки мерещатся? – прыснула Жанна. – Это от воздержания – я же говорила!.. – Не разглядела, что ли? Молодая ишо, глаз не набит. – Может, сам и набьёшь? – фыркнула девушка. – Да из-за твоей спины слона не приметишь! – Ну, разница небольшая, – сказал он. – Эдакое облако… без штанов. Представляешь, каково возлежать на такой груди? – А второй накрываться, ага. – У других «мальчики кровавые в глазах», а у меня раздетые бабы, – пожаловался богатырь. – Ну никакой солидности! – Мальчики – это иная ориентация, – пояснила ведьма. – Э-э… нетрадиционная. – А кровавые – это когда и садомазохизм? – Да-а, – ответила она с томным придыханием. – Вот уж вправду: «И рад бежать, да некуда… ужасно!». – Да-а, – выдохнула Жанна столь же задушевно. – Вообще, нормальному мужику такая краля показалась бы соблазнительной, – заметил Светлан. – Может, и меня пытаются подманить этими пышностями? – А богатыри, сир, славятся своей гипр… сикс… – Гиперсексуальностью? – Вот, точно! Они ж там не ведают, что ты вегр… винг… – Винегрет? – предложил Светлан. – Вегетарианец! – вспомнила девушка. – И что не кидаешься на мясные туши. – А кидаюсь на кости, ну да. Или даже на сухие стручки. – Вот уж неправда, сир! – возмутилась ведьма. – В нужных местах и на нас довольно мякоти. Но мы – во плоти, а не тени, брошенные с того света. И если б весили столько, на сколько выглядит твоя валькирища… – Ладно, – сказал он. – Хоть я не создан для блаженства, а поглядеть любопытно. Ведь если коровы летают, значит, это кому-нибудь… Ну, ты идёшь? И в том же сопровождении: ворчащей девы и безмолвной кобрис, – богатырь двинулся по новому следу, уводящему вглубь здания. В отличие от других, выглядело оно заброшенным. Наверно, та бесшабашная пара и забралась сюда в надежде, что тут не побеспокоят… живые. А привидений юнцы ещё не научились бояться или считали их менее опасными. – Интересно, а призраки умеют превращаться? – спросил Светлан. – Уж слишком этот след смахивает на предыдущий. Кабы не видел ту летающую толстуху… – Да кто их знает, сир? – пожала плечами ведьма. – Большинство – наверняка нет. Но с веками, может, и обрастают навыками. Ведь чем древней привидение, тем на большие пакости способно. – Это радует, – пробурчал он. На сей раз призрачный след, пару раз повернув, упёрся в массивную дверь. Железные створы, как и положено, ржавые, отворились со скрипом, наводящим тоску. – Смахивает на ловушку, – заметила Жанна. – А то не вижу, – проворчал Светлан. – Но пройти мимо открытой двери… Или я не богатырь? Хотя, если желаешь, могу сопроводить тебя к Артуру, – прибавил он без особенной надежды. – Поможешь ему трясти святош. Ты ж любишь общаться с духовными лицами? – Ряхами, – переиначила ведьма. – В рясах… Нет уж, сир, не надейся, что пущу тебя одного! – А как насчёт того, чтобы приказать? – полюбопытствовал тот. – Всё ж таки я твой начальник… как бы. – Да разве ты умеешь приказывать? Ты и просишь-то – с большой неохотой. – Умная больно, – буркнул он. – Вырастил на свою голову. – Голову ли? – хихикнула шалунья. – Хотя верно: зависит от размера… – Всё, цыц! – велел богатырь. – Не отвлекай. И, прихватив со стены факел, шагнул в проём. С покорным вздохом Жанна двинулась следом. Вот Агра не тронулась с места, застыв в изваяние. – Что, решила не соваться? – спросил Светлан, оглянувшись на неё. – И правильно. Здоровье надо беречь. Здешняя комната по размерам вполне могла зваться залом. Конечно, в ней не было ни горящих светильников, ни окон, выходящих наружу, но даже без факела здесь оказалось бы не темно. А исходило сияние от нескольких призрачных силуэтов, плавно двигающихся посреди помещения и словно бы разыгрывающих пантомиму. Угрозы в них не ощущалось, хотя глядеть было жутковато. Это были не призраки, уже обретшие некоторую вещественность, и даже не тени, бесплотные, но вполне цельные проекции сознаний, лишённых жизни сравнительно недавно, а всего лишь фантомы – то есть сиюминутные оттиски умерших рассудков, всего и способные, что раз за разом прокручивать некие сцены, часто довольно пустяковые. – Словно бы смотришь старый фильм, – пробормотал Светлан, – где все актёры – давно покойники. – Да ну его на фиг, такое кино! – откликнулась девушка. Железная створка позади них вдруг захлопнулась с пугающим лязгом, и тут же перед ней рухнула каменная плита, вывалившись из потолка. – Нас вроде как поймали, – хмыкнул богатырь, поглядев на плиту без особенного почтения. – Сейчас начнут рэзать, а? Затем он ощутил, как воздух вокруг стал быстро остужаться, будто заработал мощный рефрижератор. Жанна заволновалась, бросая по сторонам тревожные взгляды. – Спокойно, спокойно, – сказал Светлан. – Температура упала градусов на сорок, не больше. До абсолютного нуля далеко – даже в Арктике холодней намного. – Это для тебя, сир, пустяк, а мы, тутошние ведьмы, к морозам не привыкли! Смахнув с плеч широкий плащ, богатырь закутал девушку по самые глаза. – Теперь я тоже буду привидением, – хихикнула она, поднимаясь в воздух. – Диким, но симпатичным. – Но что мне не нравится тут… – И что же, сир? – Раз энергию забирают, то, верно, не без причины. А если направить её в одну точку, сорока градусами не обойдётся. И даже четырьмястами, боюсь… Ведьма опять заволновалась: – Чего же ждать, мой господин? – Держись поближе ко мне, егоза. Не дай бог, саданут жаром! Прищурясь, Светлан оглядел комнату, фиксируя все подробности. Несмотря на стужу, уже покрывшую инеем редкую мебель, фантомы продолжали разыгрывать представление, сейчас несколько смахивая на призрачных снеговиков. Ну, и откуда ждать? – Когда ты так смотришь, делаешься похожим на тигра, – сообщила девушка. – И сразу хочется спрятаться у тебя за спиной. В обычное-то время забываешь, что ты – богатырь. – Может, лучше я за тебя спрячусь? – За мной, сир, даже твоя рука не укроется, – возразила она. – Очень великий ты человек, вдобавок тяжело здоровый. – Уже и не человек даже, – пробурчал Светлан. – Ты забыл, верно, что такое заложенный нос, – продолжала девушка. – Или саднящее горло. Или простуженный яичник. Или… – Будто сама помнишь! – хмыкнул богатырь, останавливая её экскурс в анатомию. О своих деталях Жанна могла говорить долго, мало-помалу съезжая в интимности. – Да как не заряжусь от вас пару дней, бывает, что и прихватывает. Странно, но теперь и Светлан ощутил озноб. То есть для зауряда это было б нормой, учитывая здешнюю промозглость, но для богатыря такая норма сродни болезни. Если и это проделки призрака, то он вправду – не из рядовых. Или за ним прячется кто-то посерьёзней, пока не спеша возникать. Ну, это уже смахивает на дело, а то всё – разговоры, разговоры!.. – Да откуда такие перерывы? – удивился богатырь. – Поститься ты вроде не обязана… Или на твою изюминку клюёт не каждый? – У меня изюминок по меньшей мере две, – оживилась ведьма. – Не считая пупка, да? Видели – знаем!.. Вот интересно, – прибавил он. – У каждого мужика грудь одна, а на вас – по паре. Где справедливость? – Может, будем сравнивать по весу? – не задержалась с ответом Жанна. – Уж про справедливость, сир, лучше молчи! – Да, – сказал Светлан, наконец выбрав, куда смотреть. – Помолчать сейчас – самое время. Невдалеке от них, в самом центре зала, разгорался шар, слепя пронзительным сиянием, в котором один за другим растворялись бледные силуэты фантомов. И хорошего он явно не сулил. Не отрывая взгляда от пылающего сгустка, богатырь одной дланью обхватил талию Жанны. Затем вместе с ведьмой сдвинулся в сторону и, дождавшись момента, метнулся вбок уже со всей резвостью. Вплотную к ним прошелестела жгучая полоса – будто атаковала чудовищная кобра, развернувшись из клубка, – и с шипом врезалась в плиту, заслонявшую вход. Содрогнувшись, глыба пошла трещинами, а затем распалась на десятки кусков, мерцающих в наступившей тьме, точно угли огромного камина. – Вот и всё, – объявил Светлан, отпуская девушку. – Здешний кругооборот энергии завершён. Мы вновь возвращаемся в лето. Действительно, температура в зале быстро поднималась, растопляя изморозь. Но фантомы не вынесли такого потрясения, на какое-то время сгинув отсюда. И присутствия призрака больше не ощущалось, словно бы он полностью растратил себя в этом последнем наскоке… или тот загадочный некто пожертвовал им, стремясь разделаться с богатырём. – Уж очень легко мы отделались, – удивилась ведьма. – Столько стараний… а на фига? Это даже на схватку не походило. – Следовало лишь точно угадать время, – пояснил он. – А на это моего предвидения хватило. – Ещё и нацелил молнию поточней? – спросила Жанна, оглянувшись на рассыпавшуюся глыбу. – Да лень было долбать самому. В конце концов, я всё-таки посол. Махать-то кулаками любой дурак сможет. – А ты, значит, не любой? – Я – особенный, – подтвердил Светлан. – Такого масштаба, что уже зашкаливаю в умники. Без особых сложностей справившись с железной дверью, они покинули комнату-ловушку и дальше опять двинулись в компании Агры, спокойно дождавшейся их снаружи. Направились теперь в обратную сторону, решив, что пора сделать перерыв. Неугомонная парочка продолжала резвиться, когда они проходили мимо, – не подозревая ни об опасности, ещё недавно готовой прыгнуть на них из тьмы, ни о том, что угроза минула… во всяком случае, на ближайшие часы. – Вот кто не теряет время, – позавидовала ведьма. – А мы бродим тут, что твои призраки. Думаешь, за этим Анджи отправила меня к тебе? – Ведь и не для этого? – кивнул Светлан на стену. – Как знать, сир, как знать. Конечно, прежде всего я должна помогать советами и ограждать от лишнего риска. Но если ты и рискуешь оттого, что не на кого тратить силы? – Хитро повернула, ишь!.. – К тому ж, тебя надо поддерживать в форме. А вдруг при следующем посещении столицы ты не оправдаешь чаяний королевы? – Вот Анджеллой меня стращать не нужно, – сказал он. – Мы, богатыри, даже своих супруг не боимся. Вдобавок, я ещё и граф – если верить Артуру. – Ну, для тебя это не предел! Захочешь – и в герцоги выбьешься. Или даже в эти… в кронпринцы. – Уж не жду от жизни ничего я, – вздохнул Светлан. – В смысле, хорошего. – И напрасно, сир, – бодро сказала Жанна. – До конца света ещё уйма времени – вполне хватит для нашей любви. – Братской, имеешь в виду? – усмехнулся он. – Ты про Бахрама-то не забыла, попрыгунья? Не говоря о Стрелке. – Никто не забыт, – хихикнула ведьма. – И каждому достанется на орехи – лишь бы нашлось, чем их грызть. Когда сердце просторное… – Думаешь, тут решает сердце? Вот у нас чаще заправляет совсем иной орган. А когда даёшь ему волю, делается ни до чего. И вообще, пора завязывать. – Его? – ужаснулась девушка. – С этим, – поправил Светлан. – Слишком большой расход магии. А без неё тут как без воды – скоро сама увидишь. Так что с этой минуты я буду экономить… хотя и поздновато хватился, да?Глава 13 Выход графини
Без дальнейших происшествий троица вернулась к гостевым покоям, но перед самым входом вновь нарвалась на засаду – на сей раз путь ей заступило скрюченное существо, с головой укутанное в замызганное тряпьё. На виду оставалась лишь морщинистая физиономия, похожая на кору старого вяза, причём блёклые глазки почти терялись среди глубоких складок – хотя смотрели вроде бы зорко. – Надо ж, какое чучело! – пробормотала Жанна. – Будешь плохо себя вести – сделаешься такой же, – понизив голос, сказал Светлан. – Типичная Чёрная Ведьма, насколько я в этом смыслю. Из обтрёпанного рукава выдвинулась такая же тёмная кисть и, нацелившись на Светлана, поманила указательным пальцем. Такой перст, смахивающий на высохший сучок, вряд ли мог кого-то завлечь, но Светлан всегда отличался любопытством. – Похоже, приглашают одного меня, – заметил он. – И отказывать даме как-то неловко. Тем более, дам минимум две – то есть скучно не будет. – Как шалить, так сам, ага? – обиженно спросила Жанна. – А вот по всяким занудам таскать… Посмеиваясь, Светлан ответил: – Если сейчас и намечаются шалости, то не мной. Но когда я соберусь шалить… – Ну? – …уж про тебя не забуду. – Слово? – Иди-иди, – подбодрил он. – Набирайся сил. И распахнул дверь в покои, передавая девушку под опеку Артура, уже восседавшего вместе с Лорой и Стрелком в общей комнате. Даже не поленился закрыть за кобрис, прежде чем отправиться к новому эпизоду. На сей раз маршрут пролегал через места, охраняемые и освещаемые вовсю. Впрочем, частый топоток провожатой служил бы отличным ориентиром даже в полной тьме, а если б и звуков не было, хватило бы запаха – уж с такого следа не собьёшься. К счастью, идти пришлось недалеко: к другому краю здания, даже этаж оказался тот же. Укромная дверь тихо отворилась, пропустив Светлана, и тотчас захлопнулась, отчётливо звякнув засовом. Сквозь узенький коридор они проследовали в комнату, которую вполне можно было б назвать будуаром, если бы такое слово уже вошло в обиход. Здесь тоже полыхал камин, а окна были закрыты наглухо – похоже, таким способом жители крепости защищались от призраков. Невдалеке от входа, рядом с округлым столиком, уже сервированным для неофициальной встречи, их ждала молодая женщина, высокая даже по местным критериям, похожая на вытянутое отражение в зеркале. Была она скорее бесцветной, нежели блондинкой, а длинные ноги, проступавшие сквозь цветистую парчу, напоминали ходули. Сложена, впрочем, недурно, и кожа ещё оставалась нежной, как у подростка. Да и в чертах хватало своеобразия – пожалуй, лет через тысячу она вполне могла бы пробиться в супермодели. А то, что это здешняя госпожа, было написано на её лице, бледном и словно бы выстуженном, проявлялось в надменной позе. Обряженная в пышное платье с глубоким декольте, графиня восседала в вычурном кресле, а у ног её были заготовлены подушки – видимо, для гостя. Не приняв предложенной игры, Светлан прихватил по пути стул и сел напротив хозяйки, выжидательно глядя в прохладный лик, тщетно старающийся казаться приветливым. Топотунья-провожатая поспешила в дальний угол и затаилась в тени, словно огромная сова. – Не бойтесь, она не предаст, – сказала графиня, презрительно кривя губы. – Старую ведьму спасает от дыбы лишь моё заступничество, а стоит мне усомниться в её верности… – Это не ведьма – ворожея, – возразил Светлан. – Не думаю, что её советы вам помогут. – Конечно, к ведьмам у вас слабость! – не пропустила она. – Особенно к некоторым, да? К тем, кто притворяется королевой. – Ну-ну, милая, не так резво, – предостерёг богатырь. – Не забывайте, что я – королевский посол. – Также и граф, верно? – прибавила хозяйка язвительно. – Как бы ровня мне. Только между моим графством и вашим есть разница, вы не заметили? – Но разве это графство ваше? – удивился он. – Я-то считал главным де Бифа. – А мне говорили, вы умеете заглядывать под поверхность!.. – Вот она, что ли? – Светлан кивнул на безмолвную советницу. – А что ещё нашептала? – Что у вас хватит силы сокрушить любого на этом свете и в одиночку победить войско. И почему вам не сделаться настоящим графом? – Всего лишь графом? Ну-у!.. – Затем и королём, разве трудно? – И простодушно пояснила: – Одной мне не удержаться на троне. И куда она гонит? – покривился Светлан. Простые нравы, прямо как в тайге. А не угодно ли, благородный сеньор, замочить моего муженька? Не говоря о королеве и прочих несогласных. Замах, однако! – Это бабуля научила не хитрить со мной? – спросил он. – Или нет сил сдерживаться? Знаете, лапа, вам надо постажироваться при королевском дворе – вот там вы б поднаторели в интригах. И не связывайтесь с недоучками!.. Любой сведущий маг знает, что богатырей не берёт приворот. Взглядом, который графиня метнула в угол, вполне можно было воспламенить факел. Ишь, оказывается, под блёклым фасадом прячется вулкан! И каково Бифу сидеть на нём? Не говоря о том, чтобы лежать. – Хотя откуда тут взяться сведущим, – поспешил добавить Светлан. – Атмосфера Междуречья не способствует чародейству. А лишь тёмному колдовству – следовало бы добавить. – Ведь можно и без ворожбы обойтись, – произнесла Адель, хищно улыбнувшись. – Или мы не хороши друг для друга? Вот вы мне вполне годитесь – эдакий чудище!.. И потянувшись, попыталась ущипнуть гостя за открытое предплечье. Пришлось напрячь руку, чтобы не дать игрунье захватить кожу. – Ну что же вы? – спросила женщина нетерпеливо. – У нас нет времени на ритуальные танцы. Кажется, Адель считала себя неотразимой, введённая в заблуждение своей властью над графом. Бог знает, что она вообразила о себе. По меркам периферии графиня, может, и годилась на роль звезды, но соперничать с Анджеллой… или даже Артезией, Жанной, Лорой… Правда, она могла бы сойти за милашку – если одеть её с большим вкусом, отладить макияж, научить двигаться. И всё равно не дотянула бы до красавицы. А обаяния у Адель не больше, чем у гюрзы. Удержаться от такого искушения – не много чести. Теряют больше иногда… причём не далее, как сегодня. – Вы такая… э-э… протяжная, – пробормотал богатырь, отводя взгляд. – В чём дело? – резко спросила Адель. – Тебя смущает мой рост? Ты на себя погляди! – Это – довод, – согласился он, несколько расслабляясь. – Прямо родным повеяло. – Или то, что не под силу здешним ворожеям, удалось королеве-колдунье? Выходит, и ты очарован этой самозванкой? – О, новая версия! – обрадовался Светлан. – Мужчины-то обвиняют в использовании чар как раз меня. – Подвинув стул, он обезопасился выступом столика от новых поползновений и прибавил: – А давай, светлая моя, не мешать котлеты с мухами. Что ты хочешь от меня – конкретно? – Для начала – это, – подбородком Адель показала, что имеет в виду. – Разве у меня нет прав на маленькую радость? Или я не женщина? Ну, не такую и маленькую, если на то пошло. Помедлив, Светлан решился спросить: – А что же граф, не справляется? – Да лучше я под жеребца лягу, чем отдамся этому борову! Как интересно. То есть она больше не подпускала к себе мужа? – С жеребцом? Гм… С чистопородным, разумеется? – Ну естественно! Кажется, она говорила всерьёз – ничего себе!.. Почему-то вспомнился Тиг… то есть понятно, почему. Хотя и самому Светлану такое сравнение не польстило. Когда на тебя кидаются с голодухи… Действительно, а кто ещё? Вассалы де Бифа вряд ли посмеют. Нордийский посол слишком дипломатичен, да и не в том возрасте, чтоб рисковать карьерой в угоду похоти. Слуги не годятся по определению – нам же бла-ародных подавай!.. – Раз тебя повело в зоологию, давай определимся с терминами, – предложил он. – Вообще-то боровом в королевстве принято звать Бройля. А здешний граф скорее уж бык. – Да какая разница? – отмахнулась Адель. – Ну, хотя бы в результате. Скажем, от быка может родиться минотавр. А вот кем способен одарить конь… Полагаю, что не кентавром. – А кто может произойти от богатыря и колдуньи? – укусила она. Усмехнувшись, Светлан ответил: – Эксперимент покажет… если доживём. Ладно, а что ещё? – спросил он. – Тебя ж не только на сладкое тянет? – И даже не столько, – растянув губы в холодную улыбку, сказала графиня. – Куда сильней мне хочется украсить своего… быка ветвистыми оленьими рогами. – А не гуманнее ли сразу прибить? – Это слишком просто для него! Он должен умирать долго – день за днём, месяц за месяцем. Всей его крови не хватит, чтобы расплатиться!.. Вот сейчас в ней впрямь проступила страсть – Светлану даже сделалось зябко. – Мученьице – моё развлеченьице, да? – пробормотал он. Кажется, своим непотребством де Биф породил чудовище. Или только разбудил его, заодно допустив к власти. И уж Адель превзойдёт графа, развивая полученные уроки. А со временем, возможно, захочет принимать ванны из крови девственниц – конечно же, совсем юных, ибо в здешних местах трудно сохранить невинность до совершенных лет. Законы войны суровы, особенно к беззащитным. – Ты что же, решила отомстить? – спросил Светлан. – Да не верю я – это лишь предлог! Если б тебе не светило повышение… Интересно, а согласилась бы Адель переиграть эпизод, настолько изменивший её жизнь? Или сочла бы полчаса позора достаточной платой за нынешние блага? Впрочем, это не значит, что она откажется от добавки. – Тебе-то какое дело? – бросила графиня, гордо распрямляясь. – Чего бы я ни добивалась, уж ты не будешь обделён. Чем быть на посылках у ведьмы… – А каждому есть своя цена, верно? – Естественно, – подтвердила она с полной уверенностью. – Ну, что тебе не ясно? Ведь в придачу ко мне ты получишь огромное богатство и армию, лучшую в стране. – И всех тутошних палачей, – присовокупил богатырь. – И роскошный пыточный арсенал, накопленный за века. – Ну конечно! – подхватила графиня. – Да если бы де Биф не был размазнёй, он давно бы сделался королём!.. – И тогда твоя душа угомонится? – рассмеялся Светлан. – Или подвинет Роже на покорение соседей? А не боишься, что раньше он обломает тебя? – Что ты понимаешь? – вспылила Адель. – Он меня пальцем не тронет! – Пальцем, может, нет – а кинжалом? Вот его папаша не церемонился с жёнами. Лучше не испытывай судьбу, а то, не дай бог, проснётся дурная наследственность… – Он не посмеет, – быстро сказала женщина. – Ведь он трус, хотя скрывает. – А чтоб убить слабого, смелость не нужна – тем более, когда некому спрашивать. В крайнем случае можно сослаться на аффект: дескать, спровоцировала. Ну буйный я – с кем не бывает? Слово убийцы против… трупа. Думаешь, многие усомнятся? Ещё и пожалеют – его, а не жертву! Такая вот у нас избирательная жалость. А что до претензий Роже на трон… точнее, до отсутствия таковых… – Ну? – По-видимому, он лучше представляет расстановку сил в стране. Ведь кроме войска у королевы есть богатыри. И разведка налажена, как ни у кого. И полное превосходство в воздухе. Не говоря о её магическом даре. – Но если ты встанешь на мою сторону… – Ведь не встану, – сказал Светлан почти сочувственно. – Зачем делать нереальные допущения? – Но почему? – вскричала она. – Чёрт… Разве я плохо объяснила? Такой выигрыш!.. Ну чего тебе не хватает? – Не напрягайся – всё равно у тебя этого нет. К тому ж, ты совсем не умеешь уговаривать. Каждая твоя реплика начинается с «какой же ты идиот» – если не словами, то по интонации. И какой реакции ты ждёшь на это? – Ты ещё пожалеешь! – прошипела Адель без лишней оригинальности. – Эх, барышня, – вздохнул Светлан. – В моей жизни столько упущенных возможностей! Ну, будет на одну больше. – Или тебе больше нравятся мальчики? – не унималась она. – Не зря же рядом трётся этот смазливый паж! – Вот наклонности королей обсуждать не будем. Ну, паж – подумаешь!.. Служба у них такая. – Задницу подставлять? Тяжкий труд, ну конечно! – Из всех вариантов ты выбираешь наихудший, – заметил богатырь. – Это уже симптом, а? Как видно, и здесь пригодился бы психиатр. А духовник разве посоветует путное? «Иди и не греши больше» – очень по делу!.. И почему я не люблю святош? Ох, грешен, батюшка, – отпусти авансом твоё убийство. – Ты любишь музыку? – спросил он. – Что? – от неожиданности Адель даже дёрнулась. – Терпеть не могу! – Это плохо. Потому что хорошие песни снимают стресс. – Может, ты и споёшь мне? – Да я бы спел, – сказал Светлан. – Но не люблю метать бисер. – При чём здесь бисер? – спросила графиня резко. – При том, что если медведь на ухо наступил… – Довольно! – топнула она ножкой… э-э… примерно сорокового размера. – Ещё и медведя приплёл!.. – Вообще-то я хотел упомянуть другого зверя, да постеснялся. – Постеснялся – ты? – Вот такая у меня нежная душа. – Что не мешает тебе оскорблять благородных дам. Но будь уверен: я ещё посчитаюсь с тобой! – А мне, значит, станешь мстить за то, что не набросился? – усмехнулся Светлан. – Бедняга граф!.. Впрочем, по заслугам. – Верно, он заслужил кару, – подхватила Адель. – И Бог не допустит, чтобы убийца и насильник ушёл от возмездия. – Да запросто! – сказал богатырь. – И мало, что допустит, – он даже подстрекает к этому. Если здешние графья и ближнюю родню не щадили, а после причислялись к святым… Роже в этом ряду – из самых тихих. – Вот пусть и отправляется в ад! – Тебе, случайно, не являлся призрак отца? – поинтересовался Светлан. – В компании с убиенными братьями. – Зачем ещё? – огрызнулась она с испугом. – Да, видишь, некоторым для драчки за власть требуется обоснование. Вот один принц и обвинил дядю в убийстве короля, сославшись на такого свидетеля. И поди разберись, сочинил бедняга или впрямь пригрезилось. – А почему «бедняга»? – спросила Адель отрывисто. – Да потому, что не пережил этой свары, заодно с собой порешив родичей – своих и своей свихнувшейся подружки. Впрочем, и сам явно был с тараканами в голове. – Однако ж прославился, да? – Не столько своими делами, сколько талантом великого драматурга, обелившего маньяка в своей пьесе. Подфартило толстяку, хотя не заслуживал. – А если рукой сочинителя водил Бог? Как и рукой того принца. – Только не изображай из себя орудие Божьего гнева, – сказал Светлан. – Или тебе тоже требуются оправдания? Повернув голову, вперил взгляд в колдунью, застывшую в углу: – Бабуся, а ты впрямь смыслишь в своём ремесле или только напускаешь туман? Ну говори!.. – Отвечай! – велела графиня. – У меня большой опыт, добрый господин, – уклончиво проскрипела колдунья. – Мне уже много, много лет. Как будто это плюс для спеца. – А у кого обучалась профессии? – Чародейные секреты мне передала мать, прославившаяся могуществом во многих деревнях. А ей… – Ясно, – кивнул Светлан. – Сельская династия, нахватавшая знаний с бору по сосёнке. А колдовской крови в тебе – хорошо, если на осьмушку. Слабенький раствор, а? И образование ни к чёрту… Нет, – сказал он уверенно, – проблема не в тебе. И захотела бы, да не потянешь. – Ты о чём, рыцарь? – насторожённо спросила Адель. – Пытаюсь понять, откуда в тебе эта пакость. Ведь не с рождения? Жаль, я не видел тебя в детстве. – Тебе что, понравилось оскорблять меня? – Боже упаси, я не воюю с женщинами!.. Неужто сама не чувствуешь, что с тобой неладно? Поджав губы, графиня распрямилась в кресле, помолчала с минуту. Затем разродилась: – Если в этом замке кто-то нормален, то это я. – Ой не лги, боярыня, – я ж тебя насквозь вижу!.. Или забыла, с кем говоришь? Чтобы я, да не распознал оборотня!.. Не удержавшись, старушка издала испуганный вздох. Графиня и вовсе закостенела в статую, даже моргать перестала. Прищурясь, Светлан глядел на неё, фиксировал реакцию. А пауза всё тянулась. – Ты… сошёл… с ума, – выцедила Адель наконец. – Мимо, – ответил он. – Я рассудочен до неприличия. И вовсе не собираюсь разоблачать тебя прилюдно – так что расслабься. О том, что на это вряд ли пойдёт её муж, Светлан не стал поминать. – Чего же ты хочешь? – спросила она тихо. – Во что мне обойдётся твоё молчание? – Милая, не слушай пошляков, твердящих, что все люди сволочи, – они правы лишь на три четверти… ну, от силы на восемь десятых. Может, я просто хочу помочь – в такое ты не поверишь? – Ты? – холодно улыбнулась графиня. – Мне? И в чём же? – В лечении, конечно. Только не говори, что здорова, – не трать слов попусту. И если болезнь не запущена… – По-твоему, я могу превращаться в зверя? – Адель опять покривила губы. – Обрастаю шерстью, выпускаю клыки и когти? Увы, при всём желании… Можно представить, что бы она натворила тут!.. Уж тогда ей не потребовался бы помощник. – Это последняя стадия, – пояснил Светлан. – Тогда было б уже не до разговоров. Но у тебя болезнь пока не проступила наружу, а звереешь ты лишь внутри себя. Наверно, и самой временами бывает страшно. Ведь у тебя ещё случаются просветления… хотя всё реже, да? – Что ты несёшь, идиот? – Кстати, есть способ проверить, – сообщил он. – Не подумай плохого, но вблизи богатырей Чёрная Магия затухает. И стоит мне обнять тебя… – Хватит! – оборвала графиня. – Меня утомили твои бредни. Убирайся, пока я не вызвала стражу. Светлан лишь усмехнулся на угрозу, но спорить не стал, сразу поднялся. – Я подумаю над твоей проблемой, – сказал он на прощание. – И когда найду решение, не обессудь. Слишком много у тебя власти, чтобы оставлять на твоё усмотрение. – Уже минуя дверь, пробурчал под нос: – А интересно было бы услышать версию Роже. И накаркал – за первым же коридорным поворотом уткнулся в графа, загородившего проход неохватной тушей. Выглядел тот столь же запущенным, хотя одежду сменил, а пахло от него вроде послабей… или Светлан уже притерпелся к здешним ароматам. Мрачно набычившись, де Биф упирался мутным взором в ночного гостя своей Адель. – Намекаешь, что ты – муж? – со смешком спросил Светлан. – Застукал за прелюбодеянием, да? Сейчас мне, наверно, полагается сигать в окно… э-э… для приличия. – И, заглянув туда, прибавил: – Высоковато, нет? Впрочем, граф встречал его один и даже не удосужился обнажить меч. Видимо, он с первой встречи усвоил урок, а на сегодняшнем пиру закрепил. – Чего молчишь-то? – спросил богатырь. – Пойдём, – сказал де Биф, поворачиваясь к нему спиной. Пожав плечами, Светлан последовал за хозяином – к ближней двери, заметить которую смог бы лишь очень наблюдательный… э-э… сапиенс, настолько она сливалась со стеной. Вдобавок, проём оказался до того тесным, что графу пришлось протискиваться боком, а Светлану ещё и сгибаться. И в самой каморке, куда они угодили, места едва хватало для пары таких габаритных субъектов. Правда, стол с двумя прочными стульями здесь уместился и, конечно, ломился от яств. Такое однообразие начинало утомлять. – Ешь, – указал де Биф на блюда. – Пей. И осторожно опустился на один из стульев. – Колись, – заключил Светлан, озирая комнатку. – Ну надо ж, как замуровался!.. Случайно, это не лифт? – Прячусь тут, – ответил правитель. – И… ещё. – Раны зализываешь? – Вот, – подтвердил де Биф, дёрнув головой. – Так. Он и сейчас выглядел, как после изрядного подпития: речь невнятна, черты размыты, движется валко, – но причина, видимо, не в спиртном. Как раз оно на беднягу не действует… конечно, если не пытаться в нём утонуть. – Устроились – как? – неловко спросил хозяин. – Претензий нет? Пожеланий? Вскинув брови, Светлан ответил удивлённым взглядом: дескать, мужик, ты чего?.. По лбу, правда, стучать не стал. – Это для беседы, – со вздохом пояснил граф. – А больше говорить не о чем? – Ну, как… – Протянув руку, де Биф коснулся стены, и там открылось отверстие, из коего зазвучали женские голоса – один властный, со звонкими гневными нотками, а второй скрипучий и угодливый. – Хо, молодец! – сказал богатырь. – Но как-то это не по-нашему, не по-графски… А? – Что ж делать… – Неужто всё слышал? – спросил Светлан. – А ты не прост, де Биф!.. И что решишь? Надеюсь, не станешь срубать головы? Не говоря про сдирание кожи… Ты ж не таксидермист, нет? – Я не могу, – выдавил граф. – Умру без неё. А с ней… Видишь, какой? – Без царя в голове, – кивнул Светлан. – Даже без королевы. Тебе б нормальную подружку… а не такую… Шалаву, да? Лучше не бить по больному. – Знал, что будет, –пробубнил де Биф. – Её знаю. Проверка это. Не жены – тебя. Теперь верю. В спину не ударишь. – Зачем в спину? – хмыкнул Светлан. – Я и по лбу могу заехать – батыр как-никак. – За что, а? – глухо спросил граф. – Ну за что!.. Разве плохо бился во славу Господа? – А разве мало грешил? – откликнулся гость. – Думаешь, грехи можно смыть чужой кровью? Святые убийцы, ну конечно!.. Видно, де Бифу действительно стало невмочь, если захотел даже не сочувствия, но понимания. Оправдывать себя он умел не хуже прочих, только это уже не спасало. – Говорят: околдовала, – мычал здоровяк, точно жилы жевал. – Многих убрал с глаз, чтоб не гневили. Но ты – должен смыслить? – В чём: в колдовстве? – И в этом, да. С ведьмами знаешься. – Ну, я, конечно, не спец, – сказал Светлан. – Но на приворот это не похоже. И если б я верил в Бога… – Что? – не понял де Биф. – Я уже говорил: по заслугам. Может, этим тебя наказал Господь? Сам и пожинай, что посеял. – Что? – опять спросил граф. – Ненависть! – рявкнул Светлан. – Или ты рассчитывал на любовь? После всего, что сотворил с ней. – Но я возвысил Адель… – Предварительно смешав с грязью, да? И перебив родичей. – Так все поступают с врагами. Они напали, я победил. Кто ж оставляет в живых мужчин? Это закон! – Вот и пожинай, – повторил Светлан. – Иным тебя, видно, не пронять. А страданиями, говорят, душа совершенствуется. Тёмная душа, и законы у неё дремучие. Но пока она следует даже таким нормам, её нельзя отнести к Пропащим. – Такие традиции, – бормотал де Биф. – Не я выдумал. Предки – не дураки. – Ну, и стало тебе лучше, когда последовал завету? – Н-нет. Хуже. – Так думай же своей головой! Детство-то – давно в прошлом. Помолчав, граф произнёс: – Я ведь барона почему задвинул… – Господи, которого? – Де Сэмпре. Она на него положила глаз. Вот неожиданный поворот! Ах, Сэмпре, Сэмпре… – А казнить? – с любопытством спросил Светлан. – Барона? – Де Биф покачал тяжёлой головой. – Нельзя, нет. Если бы не Адель!.. Ну ни фига себе! – поразился Светлан. Выходит, он и соперника не решился тронуть, боясь огорчить жёнушку. Да как в этой клоаке смогло расцвести такое? – Теперь каждый день – ночь, – продолжал граф уныло. – Ничто не спасает: ни пиры, ни охота. Ни книги. А уж ночью-то… Обречённо вздохнув, он взял верхний пирожок из немалой горки, явно нацелясь разрушить её до основания. Хоть и не спасает, а всё ж – утешение. – Ладно, не ной, – сказал богатырь. – По-твоему, можно бултыхаться в дерьме и радоваться жизни? Первое правило людоеда: не трогать сирот! – Почему? – удивился де Биф. – Мясо горклое, – отрезал Светлан. – От сиротской жизни, понял? Не хватало и этого пожалеть, сердито подумал он. Так и маньяков можно записать в жертвы. Ну больные же люди! – За жизнь столько не передумал, как за последний год, – пожаловался Роже. – Хочу понять её. Не выходит. Всё думаю, думаю… – Действительно, для тебя это трудно. Не скажу, что вредно. Да и перепоручить некому – при твоей-то должности. Насупившись, граф помолчал ещё, затем спросил: – Про оборотня ты всерьёз говорил? – Вполне, – кивнул богатырь. – Другое дело, что причины тут бывают самые разные. А лечить болезнь, не зная истоков… – Но сейчас что мыслишь? – Должно быть, у неё хорошая память, – предположил Светлан. – Наверно, даже абсолютная, да? – И что? – А то, что лучше б Адель была склеротиком. Для слабых душ совершенная память – проклятье. Неспадающая боль, нетускнеющая обида… Одержимые мщением как раз из этой породы. Хотя ещё есть такая аберрация психики, как избирательная память. И, увы, почти всегда запоминают худое – притом искренне, с полной убеждённостью. Может, и она из таких? – По-твоему, Адель безумна? Биф опять задумался, верно, прикидывая, насколько эта новость усугубляет беду. – Да не переживай так, – сказал Светлан. – Практически все люди психи… кто больше, кто меньше… и каждый по-своему. Иногда это даже исправимо – если повезёт на спеца. – Вот, – пробурчал Роже. – Если повезёт. А мне – никогда. – Ну не надо, не надо!.. Ведь свою любовь ты всё же встретил? – Это – везение? – Ещё какое, не сомневайся. Ты страдаешь – значит, живёшь. А иначе разгуливал бы мертвецом до самой смерти. – Не знаю, что хуже. – Ну, сделаться трупом ты можешь в любой миг!.. Однако ж не хочешь, верно? – Д-да. А ты… И Биф опять умолк, погрузившись в себя. Господи, да что он такой заторможенный? Хотя лучше так, чем быть отморозком. Вот они вовсе без тормозов. – Ломаешь голову, тот ли я, кто тебе нужен? – спросил Светлан. – Действительно, непростая задачка. – А сам чего думаешь? Он пожал плечами: – Может, я не лучший лекарь, но других у тебя нет. И во всяком случае, я хочу помочь. – Впрямь? – Попробуй поверить мне, – сказал богатырь. – Я понимаю: до сих пор никто не оправдывал, – но сделай ещё попытку. А вдруг больше не будет шанса? У нас ведь узкий круг, и попасть в него куда трудней, чем вылететь. – Хорошо, – выдавил Роже. – Доверюсь тебе. – Будто бы из последних сил, да? – ухмыльнулся Светлан. – Ты ещё не знаешь, как тебе подфартило сейчас – уже второй раз, заметь! Судя по кислой физиономии графа, он в самом деле об этом понятия не имел. Но слово сказано, а здешняя публика такая негибкая… – С Адель мы встретились… странно, – неохотно начал правитель. – И если б знал, что это ударит… так… Меня точно громом разразило. Всё кувыркнулось в один миг. – Упс! – молвил Светлан и вгляделся в де Бифа пристальней. – Ага… – Что? – встрепенулся тот. – Понял чего? – Ведь ты знал Адель ещё до тех событий. Какой она была? – Весёлая, игривая… ребёнок совсем. – А после вашей… гм… смычки оба переменились, да? В тебе убавилось… что-то… а в ней, наоборот, появилось. Закон сохранения. – По-твоему, это я заразил её? – Обычно так и происходит: зверство порождает зверство, умножая зло, образуя порочный круг, – но в тот раз вышло иначе. Воспылав страстью, ты не захотел вредить Адель дальше и не дал замкнуться кольцу… хотя своё заклятье уже передал. Причина в тебе, граф, – надо искать, где ты подхватил эту заразу. Ну-ка вспоминай, что изменилось в тебе после близости с Адель. Главное, а? – Больше не впадаю в ярость от ерунды, – ответил де Биф почти сразу. – Ведь скольких порешил… до этого. В бою, правда, помогало – когда не сам во главе. – А подозрительность – тоже обуревала? Всюду чудились заговоры, да? И в каждом виделся предатель… – Было, точно. – Если интересно, это зовётся паранойей, – сообщил Светлан. – Характеризуется стойким бредом. В моей стране ею переболели многие, от первого царя до «отца народов» – не считая тварей помельче… И давно началось? Теперь граф задумался надолго, словно решил просмотреть свою жизнь день за днём. – С юности, – объявил наконец. – Пятнадцати не было, когда убил слугу, пролившего на меня вино. – Гм… А до этого много выпил? – Собирался только. – Ладно, тогда поройся ещё. Перед убийством с тобой не происходило странного? Может, видел кого-то… из ряда вон. – Не знаю, – выдавил Биф через силу. – Это как сон. – Давай-давай, уже теплее!.. – За день до убийства я охотился. Погнался за вепрем и скакал долго, пока не попал в горы… Тогда мы жили вблизи, а война едва тлела, – пояснил граф, словно оправдываясь. – Потом… помню ущелье, вскоре ставшее пещерой… старика, громадного как скала… его глаза-факелы, прожигающие насквозь… страшный голос, похожий на обвал… Всё, дальше пустота! Утром очнулся и обнаружил себя на пути к замку. Наверно, приснилось. – Как бы не так, – возразил Светлан. – Старик был красив, верно? – Словно древний бог. Совсем не похож на огров, вдобавок намного больше. И кожа точно полированная, движения лёгкие. Если бы не седые волосы, борода… Которые вполне могли оказаться гримом – как у тех мастеров кун-фу из китайских фильмов, что скачут резвее молодых. – Титан, ну конечно! – сказал он вслух. – Ещё один… возможно, даже постарше Лу. Но не Прометей – явно, добавил мысленно. Нас-то он не любит, не жалеет. И своих готов отдать на заклание, лишь бы оградить от людей. Де Биф поднял взгляд к его лицу, вопрошая: а кто такая Лу? – Не важно, – отмахнулся Светлан. – Но кое-что теперь прояснилось. Видно, на той стороне тоже радеют за чистоту расы – вот и плеснули маслом на угли. Тебя на том рандеву вроде как прозомбировали, наградив такими чертами!.. Наверно, и прежде ты был не подарок, но после заклятия озверел вовсе – и уж с таким правителем не поскучаешь. Чёрт, ну и диверсия! Сыскать бы того провокатора да поспрашивать как следует. Праотец хренов, глава огрской партии войны… Или Лу уже разобралась с ним? – И что дальше? – спросил граф настойчиво. – Что это даёт? – Если болезнь пришла из гор, значит и лекарство надо искать там, – пояснил Светлан. – Так что воевать с ограми – никакого резона. А твоя Адель вновь подобреет, прекратит строить козни… вот насчёт весёлости не поручусь. И что на любовь ответит – гарантий нет. Хотя… терпение и труд, как говорится… – Хорошо красивым, – вздохнул де Биф. – Ты ещё и сильнее всех. С Артуром. У вас слава, королева любит. Друзья вокруг. Я – один. – С десяток пудов тебе не мешает сбросить, – поддакнул Светлан. – Пройти курс омоложения, кожу почистить… причёсочку там, одеться по моде… Не говоря о том, чтобы помыться. Вот только поможет ли? – О Преисподней речь? – сообразил граф. И, сдвинув косматые брови, задумался пуще, решая, видимо, продавать ли душу дьяволу, а если продавать, то за сколько. – Эй, притормози, – велел Светлан. – Тоже, Дракула выискался!.. Да не нужна мне твоя душа, и вечной жизни не предлагаю. Будешь выглядеть на свои года – их у тебя не так много. – Лет – куда ни шло. Вот жира… – Милый, а чего ж ты хотел? Объедаться с утра до утра и не толстеть? Так не бывает – приходится чем-то жертвовать. – А разве ты ешь мало? – У меня растущий организм – не по дням, понимаешь, а по часам. Но я-то расту не вширь. Или хочешь помериться талией? Роже покачал головой. – Как раз такой мог приворожить королеву, – пробурчал он. – И ты, Брут? – вздохнул богатырь. – «Приворожить»! Сказал бы «очаровать», на крайний случай – «обольстить»… При чём тут ворожба, когда я готов за Анджеллу умереть? – Хвалиться-то легко. – Ну извини, пока не представилось случая. Ведь в то, что ради неё я сцепился с огневиком, ты не веришь? И правильно, на официальные версии полагаться глупо. Хотя в этой байке, для разнообразия, наврали мало. – Что дракона убил – верю, – сказал де Биф. – Но разве ты рисковал? Тебе и семиглав – не противник. – Видишь ли, с тех пор я несколько подрос, – пояснил Светлан. – А тогда и трёх голов хватило с лихвой – еле ноги унёс. И… Анджеллу. – Зато теперь опасаться некого. С сожалением он покачал головой: – Даже такая сила не даёт гарантий – ведь чёрт знает, как повернётся. Если Библия не врёт, пресловутый Голиаф не уступал в росте нам с Артуром, а вполне заурядный пастух, одетый лишь в пращу, уложил его с одного камня. Понятно, это гнусность: на честный вызов отвечать дальней пальбой, – но чего взять с будущего царя? – Когда побеждает свой, ему найдут оправдания. – И даже искать не надо. Подлость чудесным образом превращается в хитроумие, звериная злоба – в праведный гнев. Своим, как и себе, прощается едва не всё. Не замечал за собой? Покряхтев, толстяк нехотя кивнул. – Ныне многое замечаю, – сказал он. – Не знаю: к добру ли. Может, лучше не видеть? – А в этом и есть главная доблесть: суметь накинуть узду на своего зверя. Когда ему не даёшь воли, он делается маленьким и ручным. – И пушистым, – буркнул де Биф. – К тому ж, перед тобой пример: твой папаша. Пусть и негативный. – Уж примеров в Стронге… Куда ни плюнь. – А нечего разбрасывать скелеты по крепости, раз не хотите, чтоб заводились привидения. Только не говори мне про традиции!.. – Призраки больше традиций, – неожиданно выдал граф. – Это – Бог. – Хочешь сказать: его посланцы? Эдакие ангелы нового набора, да? Де Биф не возразил, но и не согласился. И как это понимать? – Что ж, – сказал Светлан, – давай поговорим о боге. – Зачем? Все знают: ты не чтишь Господа. – Да на кой ему почести, если он истинный Бог? Признание заботит лишь ущербных. – Ущербный, ха! – возмутился граф. – Может, в других местах Он и растерял мощь, но здесь, в Междуречье, делается всё сильней. – И в чём сила? – спросил богатырь. – В умении нагонять страх на слабые души? Видели – знаем!.. Кстати, а как он управляет своими овцами? Сбрасывает директивы с верхотуры? – Хорошему слуге не нужны приказы, – молвил де Биф. – Он должен угадывать желания господина. – А если промахнётся разок, второй попытки ему уже не дадут, верно? Да ты по краю ходишь, родной! – Стадо пасут, ясное дело. Есть овцы – нужны и овчарки. – Ночные Вороны, да? Вот с ними я хотел бы потолковать. Пожалуй, они покруче чистильщиков – как думаешь? – Это не орден, – мотнул головой граф. – И мне Вороны не подчинены. – А епископу? – Тоже. Он и рад был бы взять их под крыло. Но Воронам не нужны посредники. – Ну надо же!.. И много их? Непроизвольно де Биф оглянулся, будто даже здесь, в тайном своём убежище, опасался соглядатаев. – Что, такая большая тайна? – спросил Светлан. – В этом нет секрета, – вполголоса откликнулся граф. – Но Господних Псов лучше не поминать всуе. – Не то навлечёшь божий гнев? Ишь, какой он вспыльчивый – прямо порох!.. Ладно, позволь угадать. У них двенадцать отрядов, так? – Д-да. – А в каждом по дюжине чело… э-э… воинов. – Обычно меньше, – нехотя поправил Роже. – Дюжина – предел. – И кто во главе свор? Ведь Бога слышат лишь вожаки, да? – Их зовут назареями. – Вах! – удивился Светлан. – А это при чём? Тогда уж лучше «назгулы». Или, скажем, «нацболы» – по созвучию. – И они впрямь наделены чудесными свойствами. – А что ты называешь «чудесным свойством»? – К примеру, их нельзя убить. – Ну, это мы ещё проверим, – сказал богатырь. – Почти всегда способ находится – поверь моему опыту. А карателей я не люблю с детства… включая «карающие мечи». Кстати, вот подходящее название. А то – «Ночные Псы», «Господние Вороны»!.. Фантазии вам не хватает, вот что. Или вашему богу. Хотя откуда у бога фантазия? – Не кощунствуй. – Не то испепелит, ага? Хватит на это вашего бога? – Заморозит, – прошептал де Биф так тихо, что смог бы расслышать только богатырь. Впрочем, ещё можно было прочитать по губам. – Кстати, второй признак ущербности: нетерпимость к критике. Конечно, любят её лишь мазохисты – но убивать за слова?!.. – Или затравит Псами, – прибавил Роже. – Вороными! – фыркнул богатырь. – А ты, случаем, не завидуешь им? Что-то сквозит в голосе эдакое… – У них есть Власть, – угрюмо объявил граф. – Зато нет свободы. Ведь они даже не слуги – рабы… гм… божьи. Готов ты платить такую цену? Но Биф будто не слышал. – А какие кони у назареев: могучие, неутомимые, – продолжал он. – Вдобавок умеют летать. До любой окраины графства домчат за пару часов. У назареев, отметил Светлан. То есть не у всех Воронов – пока. Вслух же проворчал: – Нам только пегасов не хватало!.. – Крыльев-то у них нет, как и у ведьм. А летают не хуже. Говорят, рождаются они от демонов. И лишь у лучших кобылиц – демоны умеют выбирать. Всегда только жеребцы – свирепые, хищные, зрящие во тьме. – Эй, притормози! – засмеялся Светлан. – Куда тебя понесло? С инерцией мыслей тоже надо бороться. – Хочу, чтоб ты понял, – серьёзно сказал граф. – Ночных Воронов мало, но это они делают мою армию монолитом. Каждый солдат знает: стоит побежать или переметнуться, как вскоре его настигнет кара. И смерть будет страшной, а за ней – пустота. Нового шанса ему не дадут. – То есть Вороны тут вместо кнута, – кивнул богатырь. – А кто в роли пряника? Уж не призрачные ли девы, что порхают по здешним коридорам? – Наверно, и они. Но главное: тебя не выбрасывают из игры. А сколько ещё получишь попыток… Усмехнувшись, Светлан сказал: – Слушай, сиятельный, а сам-то ещё не разучился воевать? – Потребуется – смогу. А к чему вопрос? – Сюда движется войско, – сообщил он. – Завтра осадит крепость. Не королевское, нет – дикие бароны. Хотя кто здесь не дикий? – Много? – Примерно две тысячи конников в тяжёлом вооружении. – Мало, – сказал де Биф. – Чего бояться? – А ты знаешь, что такое настоящий строй? Один в нём стоит десятерых, если не больше. К тому ж, южане – недурные бойцы, закалённые в приграничных стычках. Помолчав снова, граф спросил: – Кто во главе? – Де Бройль. – Откуда строй у Бройля? – Поверь, это не тот дуралей, которого знали раньше. Теперь у него – Власть. И не дай тебе бог подпустить Бройля слишком близко!.. Бароны, что сейчас с ним, уже сделали такую ошибку. – Что ему нужно? – Скорее всего, он пришёл за тобой. А через тебя хочет покорить Междуречье. Как понимаешь, это тоже – ступенька. Но ведёт сия лестница вовсе не в небо. – По-твоему, мне не победить? – Дело даже не в том, что у Бройля отличные шансы. Если он и продует, твоё войско всё равно проредит сильно. А уж своё положит до единого человека. – Разве это не на руку королеве? – И близко нет. Вообрази, насколько ослабнет страна после такой свары! – Моих воинов не удержать. Завидя врага, они кидаются на него без раздумий. – Неудержимые, говоришь? Высокий боевой дух… Кажется, есть способ, – вдруг сказал Светлан. – Но тебе о нём лучше пока не знать. – Что ж, – молвил граф, то ли не расслышав, то ли пропустив мимо ушей его последние фразы. – Хорошо и то, что займу голову иным. – Прежде думай о родине, ага, – поддакнул Светлан. – А уж потом, если не расплещутся мозги… Или ты сам веришь в эту дребедень? Такая мысль тоже показалась де Бифу свежей, и он наморщил лоб, пытаясь её переварить. С первого раза не вышло. Спросил: – А почему – дребедень? – Ну, может, и не вполне дребедень – тут я погорячился, – признал богатырь. – Но на святом паразитирует столько мерзавцев, что перегнуть в другую сторону не повредит. Тем более, когда у тебя молодая жена. – Слишком стар для неё, – пробормотал граф. – Ведь девочка совсем. – Не важно, сколько лет прошло от рождения, – изрёк Светлан, – важно – сколько осталось до смерти. А вот этого не знает никто. Потому и мериться годами не имеет смысла. Де Биф и это принял за откровение, задумавшись над сентенцией. Как бы во вкус не войти, обеспокоился богатырь. Кому ж не понравится, когда заглядывают в рот? А что это больше свойственно дуракам… Зачем помнить то, что не греет?Глава 14 Новая диспозиция
Когда Светлан вступил в гостевые покои, вся компания была в сборе. Жанна опять разгуливала голой, словно бы напоминая присутствующим, что она – девушка. Её пушистые волосы стекали ниже лопаток, взмывая на каждом шаге, к милой мордашке приклеилась мечтательная улыбка. А Лора, точно соревнуясь с ведьмой, ограничила свой наряд набедренной повязкой, составленной из пары узорных тесёмок. Вот мужчины не пошли на поводу и оставались в одежде, готовые к любой внезапности. – Прямо-таки «Завтрак на траве» Эдуарда Мане, – заметил Светлан с ехидцей. – Не хватает лишь травы. Да и для завтрака рановато. – Кабы твой Эдик заполучил в модели таких красоток, ему стало бы не до импрес… сионизма, – похвалилась ведьма. И тут же спросила: – А как тебе глянулась Адель, си-ир? Подсев к столу, Светлан пересказал обе последние беседы, включая внеплановую, с графом. – Надо ж, как раскрылся Биф! – подивилась Жанна, когда он закончил. – Может, это и есть твой Дар: будить добрые чувства? По своему обыкновению, ведьма устроилась посреди стола, скрестив перед собой ноги, и выглядела куда аппетитней, чем окружавшие её блюда. – Лирой не обзавёлся, – проворчал Светлан. – Что я, Пушкин, что ли? – Но с тобой самые отъявленные начинают вести себя по-людски. – Скажи об этом Анджи, когда её опять вознесёт в королевы. Или той же Адель – чтобы не ходить далеко. – Сравнил лебедя с вороной! – С белой? – хмыкнул богатырь. – А лебедь тогда чёрный, да? – Всё-то ты вывернешь. – Разве я? Если кто и пробудил в Роже «добрые чувства»… – Но говорить он пожелал именно с тобой. – Потому что застукал со своей жёнушкой. – А она почему вышла на тебя? – Ну не Артура ж подбивать на убийство мужа? Уж такая про меня идёт слава!.. Лора усмехнулась, но промолчала. – Как о спеце по разводам? – спросила Жанна. – Как о крушителе в светлых латах и с тёмной душой. Дом колдуна превратил в руины, дракона зашиб. А ныне то ли властвую над королевой, то ли сам у неё в рабах, круша врагов по её указке. – То ли ты украл, то ли у тебя… – Возможно, молва и права… кое в чём. Сколь ни тужься, а выше головы не сиганёшь. Хорошо быть… этим… рыцарем. И, соответственно, без… э-э… – Без штанов, – подсказала Жанна. – …без страха и упрёка, – досказал Светлан, погрозив ей пальцем. – Вот у меня этого – навалом. – И чего больше, сир? – поинтересовалась девушка. – Да ведь когда страшно, не до сравнений – дай бог ноги унести. – Широкий ты человек, – усмехнулся Артур. – Даже позволяешь себе поиграть в труса. – Человек ли? – вздохнул богатырь. – Вот в чём вопрос! – хихикнула Жанна. – Что широкий – это да. Как шкаф. – Может, хватит трёпа? – Точно, – сказала Лора и принялась за еду, решив не терять время даром. Вообще-то верно: минуты затишья надо использовать с толком. – Как занятно, – молвил король. – Первый Граф словно бы возрождался раз за разом в своих потомках. Но с нынешним ему, кажется, не повезло. – Пожалуй что так, – подтвердил Светлан. – В длинной череде де Бифов случился прокол: одного из них нежданно наделили душой – настоящей, не местного разлива. – Местная – это та, которой наделяет здешний бог? – А-а, и ты сообразил! В Междуречье завелось собственное божество, и всё тут крутится вокруг него… Кстати, как прошла твоя встреча с церковниками? Артур вздохнул. – Безнадёжное занятие – говорить с глухими, – сказал он. – Да если б они хотя бы пытались услышать!.. – Что, настолько плохо? – Хуже обычного – намного… То есть я не говорю о всех служителях, – спохватился справедливый монарх. – Ну понятно: высшее звено. – Епископ и приближённые к нему, – уточнил Артур. – Но заправляют здесь именно они. – И куда их повело? – По-моему, в ересь. Уж я кое-что смыслю в теологии. Но если бы не мой сан и не моя сила, это я угодил бы в отступники. И тогда бы меня поспрашивали – со всей строгостью. – Рановато для инквизиции, – заметил Светлан. – На дворе, чай, не тринадцатый век. – Да разве инквизиция учреждение? Это состояние души. Во все времена хватало пытливых – взять хотя бы чистильщиков. – Вот про душу не надо, – ввернула Жанна. – Откуда она у святош? – То есть истинного Бога здешние церковники больше не чтят? – спросил Светлан. – У них теперь новая любовь? – Как ты знаешь, Бог потерял прежнюю силу, растратив себя на людей. Но таким, как Междуреченский епископ, нужен покровитель могучий и грозный. А уж бороться с таким божеством им и в голову не придёт. – Ну да, главное – вовремя переметнуться!.. А как их вера стыкуется с христианством? – Разве это важно? – пожал плечами король. – Какая им разница: Саваоф, Один или какой-нибудь самозваный бог? Лишь бы его подкрепляла сила, а люди боялись настолько, что с готовностью бы сражались и умирали во славу нового кумира. Правда, внешние приличия пока блюдут, а новое вино разливают по старым мехам – плавные-то переходы удаются легче. Многие ведь до сих пор не заметили подмены. – Эдак единого Бога можно разменять на десятки локальных божков, – сказал Светлан. – Напрасно Бог так отдалился от людей, а переговоры ведёт через посредников – вот его и путают со всяким отребьем. Неожиданно Артур улыбнулся. – Зато потом мы очень славно поболтали с де Гронде, вспоминая проказы юности, – сказал он. – В которых, кстати, принимал участие и Луи, тогда ещё принц. Такие были шалопаи! – Неужто обошлось без политики? – Конечно, маркиз пытался перетянуть меня на сторону Нордии, но больше по обязанности. Он же умный человек. – Маркиз? – с сомнением спросила Жанна, будто среди её друзей не было вельмож и более высокого ранга. – Короче, служители культа не оправдали, – подытожил Светлан. – И почему я не удивляюсь!.. Впрочем, бог с ними. А вот чего ждать от нашего нечаянного союзника? – Де Сэмпре и впрямь повёл себя странно, – признал король. – «Ага, – следовало бы мне вскричать, – что я говорил!..» – Светлан ухмыльнулся. – Вообще, я лишь обращал внимание на нестыковки в построениях барона. Но теперь, в свете новых фактов, готов разродиться гипотезой. По-вашему, кто заменит Бифа в случае его гибели – разве не Сэмпре? Первый кандидат, так? – Пожалуй, – кивнул Артур. – Но если тот, кто заложил мину в нашего Роже, способен глядеть на десятилетия вперёд, он должен был подстраховаться. В таких делах запасной вариант просто необходим. – Полагаешь, де Сэмпре… – Или такой же зомби, каким был Биф, или агент, выбравший хозяина на стороне. (Помните: барон сам сболтнул, что по натуре скорее слуга?) Прежде он поддерживал графа в его войне, не позволяя затухнуть взаимной ярости. Но в последний год, когда воинственность у Роже пошла на спад… – Переключился на графиню, верно? – Во всяком случае, сумел ей понравиться, не вылезая на рожон. И будь де Биф менее осторожным… – …то сейчас мы имели бы дело не с ним, – заключил король. – Кстати, у Сэмпре наверняка есть в замке осведомитель, – сказал Светлан. – Кого-то подозреваешь? – Ещё бы! – глазами он показал направление. – Нет, ты всерьёз? – не поверил Артур. – Ведь здешняя хозяйка слишком на виду. Да и в подобных делах совсем не искушена. – А где ему взять опытных? Приходится работать с материалом, который под рукой. Зато для Адель безопасно шпионить – уж ей граф ничего не сделает. – Помолчав, Светлан прибавил: – Вот если б её можно было задвинуть… – Да, но как? – воскликнула Жанна. – Выставить посмешищем? – Это лишь обозлит Бифа. – Не говоря о том, что негоже так поступать с дамой, – прибавил Артур. – Если она, конечно, дама, – хихикнула ведьма. – В чём я лично… – Или попробовать поговорить с нею ещё раз? – сказал Светлан. – В конце концов, почти с любым можно найти общий язык – если постараться. – Даже с убийцей? – спросила Жанна. – Да здесь все – убийцы, – хмыкнул Светлан. – Включая меня. – Но ты-то этим тяготишься… – Убиваю, но с отвращением, ага? У каждого собственная гордость… Вот и надо искать, какие струнки уцелели в Адель. Покосившись на Лору, он не утерпел и решился-таки отведать мяса, которое силачка с таким удовольствием уплетала. – Ведь она предательница по натуре! – Только давай без ярлыков, – попросил богатырь. – Есть люди, с которыми можно иметь дело – в принципе. Но лучше не поворачиваться к ним спиной. Ибо сказано: не вводи ближнего в искушение. – Где сказано: в библии? Уж там на все вкусы!.. Дожевав очередной шмат буженины, Лора поддержала: – И впрямь странная у вас религия. Толкований столько, что голова кругом. А с душами и вовсе неразбериха… – Да что ж тут неясного? – пожал плечами Светлан. – В одних… э-э… сапиенсах живёт Создатель, – вот они обладают душой. Для других Бог – надзирающая сила, с которой лучше не вздорить, но кою можно умолить, задобрить, даже обмануть. Третьим он враг. Что не мешает использовать Бога, как прикрытие. – А здешние жрецы? Уже то, что посредниками меж Богом и людьми дозволено выступать лишь мужчинам, выдаёт вашу веру с головой. С какой стати Богу отвергать женщин – ведь сам он, как я поняла, бесполый? – Это выдаёт не столько веру, сколько тех, кто взялся вещать от имени Бога, – вступился Светлан. – Такой вот испорченный телефон. – Скорее уж телефонисты, – буркнула Жанна. – Прямо вредители!.. – Чего ж Бог терпит таких толкователей? – А он вообще непротивленец, – ответил богатырь. – Пустил дело на самотёк – мол, управляйтесь сами. Наверно, он думает о людях лучше, чем, например, я. – А ты что, взялся бы наводить в мире порядок? – Вот уж дудки! Человека такая тропка может привести лишь в ад. Насчёт бога – не знаю. Поколебавшись, он наколол на кинжал второй ломоть ветчины, из самых тонких, и решительно отодвинул блюдо подальше, чтобы не дразнило запахами. – На меня смотри, – посоветовала Жанна. – Или на Лору. Отвлекает. – Ну да, как бы не увлечься затем!.. – А ты опять – на ветчину. Будешь, как тот осёл меж двумя стогами. – Вот за осла – ответишь. Она засмеялась. – Вернёмся к баранам, – предложил Артур. – Насколько тебя знаю, дорогой друг, ты уже ухватил что-то в здешнем компоте. Не хочешь поделиться? – Предупреждаю: это на уровне ощущений. – Знаем мы твои ощущения, – проворчала ведьма. – Хоть бы раз они обманули… – Итак? – спросил король. – В этой крепости что-то назревает – масштабное. Причём случится это в ближайшие… э-э… часы. То ли приближение Паука спровоцировало кризис, то ли нынешний граф слишком отошёл от генеральной линии, то ли мы так удачно попали… Хотя не верю я в эти ники! – Во что? – не поняла Лора. – In the very nick of time, – разжевал Светлан. – В совпадения, проще говоря. – Вот и говори проще, – заворчала теперь она. – Нашла у кого требовать, – фыркнула ведьма. – Сир у нас такой словоблуд! – Блудить надо не словами. – Прямо меня цитируешь. Сколько ему говорила!.. – Девы, не отвлекайтесь, – призвал Артур. – Я понимаю: тема животрепещущая… – Вот, тоже завернул! – ухмыльнулась силачка. – И как язык не сломал? – А язык, подруга, – сказала Жанна, – он, как и… – Без костей, – заключил Светлан. – Думаешь, здесь кто-то не знает? – Про язык? – уточнила шалунья, невинно моргая. – Про всё. – Время, время! – напомнил король. – Да, – согласился Светлан. – Стало быть, грядут перемены… – В Стронге? – спросила Лора. – Скорее уж в Междуречье – для начала. И связаны они с местными призраками. Точнее, со всей этой системой, выстроенной на старых костях. У меня впечатление, будто Первый Граф ухитрился зацепиться здесь, а свежеубиенных отпрысков подминал под себя… или даже включал в свою суть, делаясь всё сильнее. Постепенно он вырос настолько, что смог притягивать… э-э… сознания здешних вассалов, которые до этого проваливались в небытие, рассеиваясь за считанные часы. Затем добрался и до соратников. И чем больше Оттар становился, тем быстрее разбухал, вовлекая в сферу своего притяжения всё новые спутники, разбрасывая щупальца шире, формируя собственную призрачную державу, налаживая локальный кругооборот душ, раз за разом отправляя своих рабов в мир живых, причём вселял их сути, возможно, не только в эмбрионы, как Саваоф, но и во взрослые тела, чтоб его посланники могли подключаться к делам немедля. А в дополнение к подчинённым призракам и слугам-заурядам создавал промежуточные формы, образуя как бы ступени, по которым ему проще дотягиваться до живых. – Имеешь в виду Воронов? – спросил Артур. – И Воронов, и прочую нежить Междуречья, наверняка не оставшуюся бесхозной. Не исключено, что маркиз де Кристо, наш обаяшка-вампир, дважды убитый мною, служил как раз здешнему богу. А сколько других лакеев Оттара пакостит в королевстве и окрестностях? Но самое худое, что он вполне может сделаться владыкой этого мира, поработив и людей, а истинного Бога изгнав из сознаний вовсе. – И каким же будет лекарство? – осведомился король. – Ты видишь способ этого не допустить? Конечно, можно погнать встречную волну, для начала устроив охоту на Воронов, – силы у нас хватит. Но затевать войну накануне вторжения Пропащих Душ, когда людям так требуется единство… – …значило бы лить воду на мельницу агрессора, – заключил Светлан. – И даже свалить грязную работу на Паука – слишком большая роскошь по нынешним временам. – И что же делать? – Бить по основанию. Эту пирамиду подпирают старые кости – новый бог ещё не успел укорениться в сознаниях людей. И если мы наведаемся в здешний фамильный склеп, дабы слегка покощунствовать… А? – Проблема в том, что у де Бифов нет усыпальницы, – сообщил король. – Своих покойников они вмуровывают в крепостную стену – якобы именно это делает Стронг неприступным. Даже после своей смерти междуреченские графы продолжают стеречь крепость. – А, это знакомо, – кивнул Светлан. – Вот, значит, какова цель… Но где ж тогда мавзолей основателя, перед коим устраивают военные парады? – Этого, боюсь, не знает никто – из живых. – Сведения, несовместимые с жизнью, хм… Видимо, неспроста? Что ж, надо искать – причём немедля. Может, там и кроется сердце кощея? Кстати, не удивлюсь, если здешний бог в сговоре с титаном, что являлся Роже, – вдруг повернул он. – Общая цель сплачивает, знаете ли. Светлан пошарил глазами по столу, отыскивая что-нибудь достаточно чистое и не слишком мясное. Аккуратным движением голени Жанна подвинула к нему вазу со свежевымытым виноградом. Вздохнув, он принялся клевать ягоды. «А вот если вовсе не есть, – пришла мысль, – мои объёмы не повёрнут вспять? Может, через голодовку удастся вернуться к норме? Или хотя бы приблизиться… Поститься, поститься надо!» И с новым вздохом Светлан потянулся к яблоку. – Может, Первого Графа подстегнул не наш приезд, а как раз появление Пропащих? – предположил Артур. – Кстати, и Паук встрепенулся уже после их первого натиска. – После – не значит вследствие, – возразил Светлан. – Просто подвернулся удобный случай… то есть мы же и подбросили, разворошив его могилу. – И тем не менее. Кому, как ни правителю, заботиться о сохранности стада – ведь без своих подданных он ничто. А пришлые волки угрожают вырезать овечек вчистую. – Баранов, – поправила Жанна. – Как ни называй… – Уж не к тому ль ведёшь, величество, что сейчас нам лучше дружить с этим самозванцем? – спросил Светлан. – А вот потом, когда общими усилиями разделаемся с пришельцами… – Пошли же мы на союз с ограми? – Да потому что с ними выгоднее сотрудничать, чем воевать. И огры не посягают на людские души. – Ну да, только на тела! – фыркнула ведьма. – А это мы уже утрясли… почти. Но с Оттаром замириться не выйдет – тем более, для него опаснее мы, чем Пропащие. Да и он для людей, возможно, ещё худшее зло. – Что может быть хуже поголовного истребления? – удивился король. – Вечное рабство, – ответил богатырь. – Причём рабство истинное, когда рабы уже не помышляют о свободе. По-вашему, это не смерть? Да это погубит человечество надёжней любого нашествия! – Хорошенький у нас выбор, – воскликнула Жанна. – Либо покойники, либо рабы… Си-ир, да ты оптимист! – Можешь кричать «лечу» вместо «падаю», – предложил он. – То есть, по-твоему, с призрачным воинством невозможен союз? – спросил Артур. – И даже великаны, созданные вовсе не Творцом, нам ближе и родственней, чем эти… бывшие люди? – Это называется «антагонистические противоречия», – пояснил Светлан. – И если начистоту, меня такая определённость устраивает. От карателей я не хочу помощи – уж слишком они провоняли кровью. Ещё могу понять охотников… но палачей? – Ведь и они как бы на службе, – ехидно заметила ведьма. – Многие даже верят, будто заняты благим делом… по крайней мере, богоугодным. – Вот это самое мерзкое: когда «во имя», – сказал он. – И кстати, наводит на мысль. Я сильно подозреваю, что бог, поощряющий религиозные войны, – уже не прежний Создатель, а как раз один из таких, доморощенных. Помогать одним, а прочих истреблять – лишь за то, что тебя мало ценят… Ну явные признаки ничтожества, дорвавшегося до власти! Ладно, можешь не вмешиваться в наши игры, но когда, прикрываясь твоим именем, целые народы вырезают под корень!.. – Всё же, мой друг, я не согласен с тобой, – заявил король. – Каким бы ни был здешний бог, это он делает междуреченцев неукротимыми воинами. И лишить их боевого духа сейчас, накануне атаки южан… Разве это не удар в спину? – О, начинается! – заметил Светлан. – Что? – не понял Артур. – Разногласия. До сих пор-то мы не расходились во мнениях. Даже удивительно: эдакое единение анархиста с монархом! – Ну, если учесть, что у тебя жена – королева… – Был бы человек хороший, – прыснула Жанна. – И всё ж мне не нравится, – снова сказал Артур. – Ну почему не дождаться, пока покончим с Пауком? – Во-первых, с этим «боевым духом» тут начнётся такое месилово!.. Когда здешние рубаки завидят противника, их даже Биф не удержит. – Ну, допустим… А ещё? – Во-вторых, что-то мне говорит… – Или кто-то? – мурлыкнула Жанна. – …о пагубности промедления. Если не ударим сейчас, через сутки может оказаться поздно. Паук слишком хорошо информирован, чтобы соваться наобум, а он спешит – верно, неспроста. – А что об этом думает Анджелла? – Понятия не имею, – пожал плечами Светлан. – Середина ночи – сам понимаешь. А ждать до утра… – М-да, – молвил король. – Вообще, я привык доверять твоей интуиции… – «Вообще» здесь не годится. Как насчёт «в частности»? Что, по-твоему, нужно делать сейчас? – Ты посол – тебе и решать. – Что посол, то посол, – проворчал Светлан. – Раз уж послали… Но ты против, да? – Во всяком случае, не за. – То есть воздерживаешься? И на том спасибо. – Не вполне так, дорогой друг, – мягко поправил Артур. – Я просто полагаюсь на твоё суждение. Судя по всему, ты лучше ориентируешься в ситуации. – Иногда твоё доверие даже пугает, – покачал головой Светлан. – А вдруг подведу? – Вот этому – не бывать, – уверенно сказал монарх. – И я о том. Прямо рыдать хочется! – Так поплачь, – предложила Жанна. – Си-ир. – Разучился. Если и умел. А ты-то сама что думаешь? – Я с тобой, мой господин, – она хихикнула, – до конца. – Ну, со Стрелком ясно… Вот чего наша Лора молчит? – Ведь я наёмница, – повела та плечом. – Мне что велят… – Ладно, не прибедняйся! Уж ты сразу поняла, в какую компашку угодила. Здесь если служат, то не за деньги. Будем считать, свой аванс ты отработала, а дальше – на твоё усмотрение. В бой идут одни волонтёры. – Отработала? – вскинула брови силачка. – Собственно, когда? – Значит, вот так ты разумеешь свой долг? – усмехнулся богатырь. – Полцарства за коня – ещё можно понять. Но отдавать жизнь за шестинога?.. Не знал, что они в такой цене! – Они впрямь недёшевы, – подтвердила Лора. – Но жизнью я лишь рискую. – К твоему сведению, риск может оказаться чрезмерным. Враги у нас – не игрушечные. – Я ставлю на вас, – спокойно объявила воительница. – Довольно тебе моего слова или ты полагаешься только на друзей? – Тебе-то я верю, – рассмеялся Светлан. – Независимо от. – Опять интуиция? – По-видимому. Уж людей я чувствую. – Особенно женщин, ну конечно!.. – Всё-таки выскажись, – предложил он. – Ведь право голоса имеют даже наёмники. – По-моему, ты слишком брезглив, – сказала Лора. – Ну каратели – подумаешь! Лишь бы карали, кого надо. – На кого бог пошлёт, да? Или на кого мы укажем? – Хотя бы. Если их можно прибрать к рукам… – Да не хочу я никого карать – без меня хватает охотников. – Но нельзя ж без наказания? – Может, и нельзя, – не стал спорить богатырь. – А всё равно – не хочу. Я ж не правитель, могу позволить себе не марать руки и не ломать голову. – Хорош бы ты был, сир! – фыркнула Жанна. – С извазюканными руками и сломанной головой. Прямо как в песне: «Голова обвязана, кровь на рукаве…» – На рукавах, – поправил он. – Причём по локти. Оно надо мне? И так уже не знаю, как отмыть. – А вот правители не замечают её – и в этом их истинное величие. – Вот о величии не будем, – сказал Светлан, покосившись на короля. – Вообще, не о том речь… Вечно ты меня заводишь! – рассердился он. – Мало тебе болота? – Это в каком же смысле «завожу»? – не пропустила ведьма. – Ладно, брэк!.. Итак, – обратился он к Лоре, – ты предлагаешь взять эту шатию под контроль? – Да ничего я не предлагаю! – Однако склоняешься. – Светлан разжевал ещё одну ягоду, кивнул: – Хорошо, оставим в покое мораль – в конце концов, она заслужила это. Но вот что делать с моим чутьём, которое прямо-таки вздрагивает от каждой капающей секунды, будто слышит тиканье взрывателя? Возможно, я маньяк… или параноик. А может, нутром чую опасность. – Как тот пёс, да? – спросила Жанна. – Что сказать не умеет. – Короче, мы посоветовались, и я решил, – объявил Светлан. – А раз сам решил, то и претворять мне. – Ладно, к чему крайности, – тотчас сказал Артур. – Или мы не команда? – Банда, – хохотнул богатырь, – э-э… шестерых. И я тут главный бандюган – пока. Вот если не выйдет у меня, попробуешь ты. Для начала всё ж наведаюсь в здешние подвалы – вроде меня туда тянет… Или влечёт? – А с тобой пойду я, – сообщила Жанна. – Собственно, почему? – По кочану, – ответила она дерзко. – Си-ир… – Это не довод. – Есть и другой. – Ну? – Напарник тебе нужен? – Не уверен, но допустим. Ты-то при чём? – При том, что если не хватит даже твоей силы, значит, сила там не решает и второй богатырь ни к чему… Ну не так разве? – Предположим. – А вот мои качества могут сгодиться: у меня-то – иная специализация. – Уж очень не хочется вовлекать тебя, – вздохнул Светлан. Впрочем, девушка рассудила здраво. Да он и сам… гм… чуял, что от Жанны пользы будет больше, чем даже от Артура. Но подставлять её нежное тело под клыки и когти здешнего зверья… Ну что за гадский мир! – Хорошо, убедила, – сказал богатырь. – Идём вдвоём, как и раньше. – Но нам-то что делать? – спросил Артур. – А то не знаешь!.. Уж вам хватит забот. Вся подготовка к завтрашней баталии – на вас. Думаю, Биф окажет содействие. Ну, а мы с Жанной покапрошвырнёмся по здешним закоулкам. – Экскурсия, значит? – спросила Лора. – А третья – лишняя? – Смотря где, – ответила ведьма. – Там – скорее всего. А вот в другом месте… и в другое время… – Пошли, – позвал Светлан, поднимаясь. – Время одеваться. – …я про тебя не забуду, – заключила Жанна, тоже вскакивая. – До лучших времён, подруга!Глава 15 Нисхождение
Нехотя Жанна облачалась в пажеские шмотки, скрывая себя, красивую, от взоров ценителей, даже навешивала поверх тряпья лёгкое железо – конечно, самый минимум. Что хорошо было в её одежде: сбрасывалась за секунды, – хотя вид имела пристойный. Вот облачаться в неё приходилось намного дольше. Конечно, Светлан упаковался в латы быстрее девушки и теперь поджидал её, присев на пол, – после возвращения из Тартара он доверял далеко не всем стульям. Трофейные доспехи вовсе не тяготили его, да они и не были тяжёлыми, изготовленные из сплава, неведомого даже в мире Светлана. При том, что прочности были неимоверной. К тому ж, эти латы вполне заменяли одежду – под них не требовалось ничего надевать. И никаких потёртостей, раздражений. – Красивая вещица, – пробормотал богатырь, крутя в руках эльфский меч. – Даже не верится, что создана для убийства. Одни узоры чего стоят! – Ну не всё ж время она кромсает плоть? – заметила девушка, подвешивая к поясу кинжал. – Почему не совместить драчку с искусством? – Ага, как у самураев. Сперва порубишь коллег в капусту, а после сварганишь стишок поизящней… и покороче, да? Пока самого не рассекли. Поглядев на себя в зеркало, Жанна крутнулась на каблуках и спросила: – А ты что, не будешь снаряжаться на полную? – Это ж наш второй выход, – напомнил богатырь. – А в сказках, как ты знаешь, все серьёзные дела вершатся с третьей попытки. – Но если призраки не читали сказок? Сам говорил: их не пускают в библиотеку! – Незнание не освобождает от ответственности, – усмехнулся он. – Хотя от неё можно убежать… Вообще, это цельный комплект, – успокоил Светлан. – То есть можно навесить ещё, но не обязательно. Для мастера облегчённый вариант даже лучше, а уж я кое-что умею. – И слава богу, – сказала девушка. – Лишь бы не расслаблялся. – Это я-то? Нашла ухаря!.. Опасность в ином. – В чём же? – Когда не встречаешь серьёзного противления, легко зарваться. Вот этого я боюсь. И ладно бы сносить двери да прошибать стены – а если вот так же я стану обходиться с людьми? – Для этого у тебя слишком крепкие тормоза. С сомнением богатырь покачал головой. – Сила есть – ума не надо, – проворчал он. – И какой дурак это выдумал? – Затем перевёл взгляд на Агру, привольно разлёгшуюся на постели, и сказал: – Киска, а тебе лучше подождать здесь. Надзор надзором, но главная твоя задача – выжить. Похоже, с этим кобрис была согласна полностью. Во всяком случае, возражать не стала, а лишь прикрыла глаза, будто погружаясь в сон. После сытного… э-э… ужина беготня и вправду противопоказана. Укрепив за спиной лёгкий меч, Жанна нетерпеливо топнула сапожком. – Так мы идём, наконец? – спросила она, изображая капризулю. – Сколько можно тебя ждать! Усмехнувшись, Светлан вскинулся на ноги и распахнул дверь спальни. В общей комнате застали только Стрелка. Разложив на столе несколько объёмистых колчанов, юноша готовился к завтрашнему бою. А король уже отправился по делам, прихватив с собой Лору. – За окном приглядывай, – сказал Светлан парню. – А лучше закрой, пока Артур не вернётся… Ты слышишь? Стрелок молча кивнул, не прерывая занятия. Предметы в его руках мелькали, точно у заправского жонглёра. Уж в своём ремесле ему равных не было, даром что смахивает на скрипача. – Ну, бывай, дружок. – Удачи, сир, – вежливо откликнулся юноша. – И умоляю: берегите Жанну. За вас-то я не опасаюсь. – Обещаю умереть первым, – осклабился богатырь. – Устраивает? Вспыхнув, Стрелок кивнул вторично – от чего смутился ещё больше. А никто и не думал, будто он желает Светлану смерти!.. Ведьма-то, конечно, развеселилась, но и у неё хватило такта ограничиться смешком. Помахав парню на прощанье, они покинули гостевые покои, направившись к ближней лестнице. Теперь у них была одна дорога – вниз. – Только сразу договоримся, – сказал Светлан, шагая по ступенькам. – Вперёд не забегать, да? – Что я, дура? – пробурчала Жанна. – Сдалась мне посмертная слава!.. Ты, сир, больше опасайся, что со страху начну жаться к тебе. Или не со страху, – добавила, подумав. – По-моему, опять делается холодней. – Не сильно, – успокоил он. – Не настолько, чтобы из-за этого волноваться. – Ну, я могу и подождать, – не стала настаивать девушка. – Хотя лучше б обойтись вовсе. И чего нас несёт в эти… дебри? Нежились бы сейчас на мягком, в тепле… – На песочке? – Можно и там – почему нет? Зашвырнулись бы в лагуну, ближе к тропикам, залегли б у воды или на мелководье, впитывали бы солнце всей наготой… Втроём, да? Или даже вчетвером, – вспомнила она Лору. – Ну, ты здорово расширила кругозор за последний год! – заметил Светлан. – Теперь и шарик кажется небольшим, да? И коллектив… гм… всё растёт. – Нет, ты представь! Такая сладкая нега, тепло, струящееся с небес… бормотание волн… дремота… – Как же, размечталась, – фыркнул он. – И вечный бой, понимаешь!.. – Ты что, не навоевался ещё? – Выше головы. Да разве меня спрашивают? Берут – и выпихивают. – Взашей, ага, – посочувствовала ведьма. – Бедненький – уж так упираешься!.. – Другим-то покой хотя бы снится, – пренебрёг Светлан шпилькой. – А тут и этого удовольствия лишают. Ведь есть понятие: «богатырский сон». Но кто слышал про богатырскую бессонницу? Вот управлюсь с делами и впаду в летаргию – вместе с Артуром. И захоронят нас на каком-нибудь Авалоне. – Ну, сир, тебе этих дел хватит до Судного Дня!.. Так что не боись. – Тогда уйду в повара, – пригрозил он, – и прославлю своё имя изобретением, скажем, майонеза. Вообще, я знаю столько рецептов! – Ты не справишься, мой господин. Ведь там надо рубить головы индюшкам, резать поросят… а ты станешь отпускать их на волю. – Бегите, свиньи, в пампасы, – хохотнул Светлан, – записывайтесь в свободные вепри… Да они сами попросятся под нож! – Но такие просьбы ты не исполняешь, без тебя хватает – кому. Так что, мой господин, придётся тебе и дальше всучивать людям добро, сколько бы они ни противились. – Эк завернула! – качнул он головой. – Это кому я всучивал – уж не тебе ли? Улыбка, почти не сходившая с милого лица Жанны, обрела странный оттенок. – Ну, если всерьёз… Я ведь поверила тебе – с того самого дня, когда ты вытащил меня из застенков Кюси. – А я не оправдал, да? – Не в том дело, – отмахнулась девушка. – Просто я наконец обрела друга. До этого меня сильно заносило в шалостях, а ныне приходится оглядываться – на тебя. – Ой-ой! Ну, извини… Вообще-то, я считал: это меня подобрали. – Как собачонку, ага? – прыснула Жанна, решив, что он шутит. – Да если б не ты, ведь бог знает, где бы я остановилась. Столько злости скопилось в душе!.. – Что, и у тебя было тяжёлое детство? Впрочем, это твоё дело, – спохватился Светлан, – а вовсе не моё, собачье. – Раньше не говорила, сир, но родилась я от монахини и аббата. Против обычая меня не бросили в колодец, а отдали в монастырский приют. – А, так ты выжила, – догадался он. – Си-ир, воздержись!.. – Прости. Уж больно история трогательная… Значит, отсюда твой интерес к духовным особам? – Ну, наверно. Хотя искать эту парочку даже не пыталась. – Теперь ты не хочешь их, да? – На что они мне? Слава богу, нынче у меня довольно родичей – по духу. Есть ты, Анджелла, Артур… Да мало ли? – А если и Бахрама захомутаешь… – Уж хомут я найду на кого надеть, – фыркнула ведьма. – Тоже – проблема! – И-го-го, – сказал Светлан. – Ну, и к чему сия дивная баллада? – Да к тому, сир, что ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным, – заявила она. – И тебе придётся терпеть меня до конца дней – если повезёт, то моих. – Напугала! – хмыкнул он. – Кстати, по всем законам жанра… – Которого? – Мелодрамы – тут она как бы вплетается… Так вот, если следовать логике «мелодического драматизма», вполне может оказаться, что ты – дочь здешнего епископа. И начнётся общее братание! – Вот уж вряд ли. Скорее папенька-святоша постарается избавиться от дочуры, подослав убийц. Зачем ему головная боль? – И в кого ты такая циничная? – удивился Светлан. – Наверно, в меня. Но что мне ты не дочь, я знаю точно. – Может, и жаль, – задумчиво сказала девушка, будто примеряя его на эту роль. – Хотя с другой стороны… Но вот с третьей… Зная Жанну, проследить за цепочкой её мыслей было несложно. – Только не надо заливать про Лота, ладно? – сказал он. – Оставь святых извращенцев библии. Может, в сравнении с тамошними изуверами он и был праведником… – Вот не любишь ты Бога! – укорила ведьма. – И святую книгу не почитаешь… То есть читаешь, но не по, – хихикнула она. – Так ведь лучший способ невзлюбить Яхве – прочесть её внимательно. Это ж садюга: столько народу переколошматил ни за что!.. Или эту книгу писали враги? У нормального сапиенса такой перечень злодейств вызовет омерзение. – Да много ль их, нормальных-то? – пожала плечами Жанна. Чем ниже они спускались, тем мрачней делалась обстановка. По бокам тянулись облезлые стены, подёрнутые мхом, под ногами шуршали плиты, присыпанные давней пылью, торчащие из креплений факелы делались реже, а сообразно этому сгущался сумрак. Затем смоляные дрыны сменились плошками с горючим маслом, но те размещались лишь на перекрёстках и перед лестницами – верно, решили, что освещать такие места менее накладно, чем тратиться на похороны бедолаг, ссыпавшихся по ступеням или зарубленных другими гуляками, с испуга принявшими их за ночных монстров. Иногда навстречу вышагивал угрюмый патруль из двух-трёх стражников-переростков, клацая стальными подошвами и звякая доспехами. Постовые тоже попадались, обычно около дверей, – неподвижные и безмолвные, точно статуи. То ли их долго муштровали, то ли они боялись привлечь внимание истинных хозяев подземелья. – И как вы носите это? – ворчала ведьма, ёрзая внутри одежды. – Всё тело стягивает, ремни врезаются, кожу натирает. – Зато снизу не поддувает, – утешил он. – Походи с годик – и ты привыкнешь. – Вот ещё!.. Раньше я озверею. – По-твоему, лучше скакать нагишом? – Хорошему человеку нечего скрывать, – заявила Жанна. – Тем более, женщине. – А уж девочке-то!.. – Где уж нам! – фыркнула она. – Вот Адель – иное дело… Кстати, во что она была раздета? – Скорее уж одета в исподнее, – усмехнулся богатырь. – Это если говорить о верхней половине… – А ниже как бы колокольчик, да? Очень забавно бывает заглянуть под такую юбку. – Ещё не хватало!.. – Боишься кого-то там застукать, си-ир? – Ну, понесло… И когда обзаведёшься тормозами? – Тормоза придумали трусы, – брякнула она где-то подслушанную фразу. – Смелым они ни к чему. – Трусы? – спросил Светлан. Жанна рассмеялась. Пока что вокруг было спокойно. Ни пугальщиков в истрёпанных саванах, ни полупрозрачных латников, бряцающих древним железом, ни пышнотелых прелестниц, одетых в шлемы и кованые сапоги. Призрачные обитатели крепости словно бы догадались, на кого вышел охотиться богатырь, и спешили убраться с его пути. Вот Жанне не молчалось – скорее всего, от страха, который она даже не пыталась скрывать. И всё ж о возвращении не заикалась. – А могу я спросить? – снова заговорила девушка. – Я знаю: ты не любишь, когда заступают… – «И она выжидательно замолчала», – ухмыльнулся Светлан. – Ты про Анджи, что ли? Вернее, про наши с ней отношения. – Твоей прозорливости, си-ир, могут позавидовать короли!.. – Не подлизывайся. Тем более, для меня это не комплимент. – Так ты ответишь? – Да не ссорились мы – если ты об этом. Просто… раньше мы были целым, а сейчас… не знаю. Что-то растёт меж нами, какая-то стена. Анджи уносит словно бы течением – я чувствую. А нити, прежде сплетавшие воедино, ныне растягиваются всё больше, если не рвутся… Это не значит, что я стал её меньше любить, – прибавил он. – Возможно, и сильнее. Хотя, если бы у нас не было разлада, его следовало бы устроить. Иначе я бы не старался так занять себя делами. – Даже не знаю, сир, восхищаться ли твоим спокойствием… – По-твоему, я недостаточно корчусь? – осклабился он. – А можно я буду заниматься этим без свидетелей? Понимаешь, для богатыря быть человеком – недопустимая роскошь. Правда, я лишь обязанности исполняю… – В меру своих слабых сил, да? – ввернула ведьма. – Ох, сир!.. – Ведь на безрыбье? А как заявится большая щука… – Затем и щука, – откликнулась она, явно думая об ином. – Да не ломай голову, – посоветовал богатырь. – И не переживай. У нас с Анджи был замечательный год – он стоит целой жизни, если не многих. Чего тут гневить бога? Ну не пришёлся ко двору – имею в виду королевский. Не вешаться же теперь? – А может, дело в ином? – спросила Жанна. – Может, это ты сорвался с крючка? Ты ж вольный рыцарь… – Казак – ещё скажи. – …и любить способен лишь на удалении. Вы оба слишком пылаете, чтобы не обжигаться друг о друга. И даже если эта боль в радость вам… – Гори-гори ясно, – пробормотал Светлан. – Шобы не погасло, понимаешь… По-твоему, нам и во дворце будет тесно? – Да просто ты не усидишь там!.. Сколько бы ни скучал по Анджелле. – Вот такой я противоречивый, – вздохнул он. – О чём и говорю: никакой цельности. А ведь как люблю комфорт! Повернув голову, вгляделся в её лицо, затем спросил: – А монашка, случайно, была не из Азии? Что-то в тебе есть монголоидное – совсем чуть-чуть, для пикантности. И эдакое японское изящество. – Откуда ж мне знать? – Действительно… Всё ж любопытная историйка, хотя вроде не в струю. – Да что в ней любопытного? Даже по нынешним временам – дребедень. – Ты ж не знаешь деталей, а в них – главный смак. Кто были эти люди, что сблизило их, как развивалась эта… э-э… – Интрижка, – подсказала ведьма. – Рассказать, как это бывает? Ничего высокого, всё – ниже пояса. Задрал рясу, приспустил штаны – и… – Дочурка-то удалась, – возразил Светлан. – А без любви это трудно достичь. – Достижение, ну ещё бы!.. Что тут от них, а что – от магии? – А магия от кого? Нет, что-то в этой истории кроется – вовсе не банальное. Но Жанну больше заботило иное: – Я как представлю условия, в каких мне положили начало!.. Впопыхах, в каком-то пыльном углу, не видя и не ощущая второго тела, зажимая рты, чтоб не выдать себя стоном… Ну дикость же! Это даже не соитие – случка. Может, оттого и не терплю одежды, что тогда её было слишком много. – А может, у тебя фантазия разыгралась? Уж тот момент ты не застала. Но свою мать должна была видеть. Неужто не запомнила? – Ну почему, – сказала ведьма. – Единственный раз, когда перерезали пуповину… Но с её лица ещё не ушла боль – черты искажены, волосы всклокочены. И уж конечно, папеньки там не было. – Так ведь здесь не двадцать первый век. Кто его пустил бы? – А он и позже не возник. Будто его это не касается. – М-да… Любовь – это самопожертвование… как сказал один мерзавец, кончая свою подружку. – Ты ничего не пропустил? – прищурясь, спросила Жанна. – Никакого предлога? – Давай без словоблудия, ладно? – Я при чём? – пожала она плечами. – Сам держи ухо… си-ир. И нечего переводить стрелки. Думаешь, я не заметила? – Разве я похож на стрелочника? – серьёзно спросил богатырь. – Вылитый! – Не выдержав, девушка засмеялась. – А как думаешь: можно любить сразу двоих? – Ну да, со стрелочника плавно перетекаем на Стрелка, – проследил он её прихотливую логику. – А к этому бедняге пристёгиваем Бахрама. И образуется эдакий кентавр, разом могучий и стреляющий. – Ты не ответил!.. – Если не можешь выбрать, бери то и другое – поровну, – предложил он. – По крайней мере, при покупках такой способ работает. – Вообще, мысль интересная, – ухмыльнулась Жанна. – Может, и сам воспользуешься? В эту секунду длинный коридор, по которому они едва не бежали, увлекаемые крутым наклоном, завершился дверью, больше смахивавшей на крепостные ворота. Перед ними тоже светилась плошка, шелестя бледным пламенем, зато постовых не было – видимо, посчитали, что такие створы не нуждаются в живых подпорках. – Вот так, за непринуждённой беседой, мы и добрались до места основных событий, – бодро сказал Светлан. – Хотя… То есть, что события на носу, он ощущал ясно. Но вот основные ли? – Будешь ломать, сир? – спросила девушка. – Ну, сразу и ломать!.. Что я – дикий, что ли? – Почему «дикий», – хихикнула она. – Неприручённый… Приблизившись к воротам, Светлан присел на корточки, разглядывая замок. Судя по скважине, как раз такие ключики подносили победителям на подушках. При желании подобной железкой можно и голову пробить. – А ведь им пользуются, – заметил он. – Не призраки же? И тюрьма, насколько помню, отсюда неблизко. – Это не значит, что тут не держат кого-нибудь, – возразила Жанна. – В старых замках ночным монстрам часто скармливают узников, лишь бы чудища не трогали остальных. – И каждый вечер здешних зэков выводят на прогулку в крепостной двор, – прибавил Светлан. – Да ещё и питают три раза в день. – Что, так часто открывают? – удивилась ведьма. – В том-то и дело. – Но не будем же мы дожидаться… – Нет, конечно. Вынув из кармана проволоку, вполне сгодившуюся бы для кочерги, богатырь аккуратно выгнул её под нужную форму, вставил в скважину, повернул пару раз. И дверь открылась. – Дело мастера боится, – сказал Светлан, раздвигая створки. – Если мастер – с динамитом. – А теперь скажи, что замки, как и женщины, любят ласку, – съязвила Жанна, на всякий случай придвигаясь к нему ближе. – А кто тут женщина? – удивился он. – Вот с детьми – да, требуется аккуратность. – Ох, сир, не будь ты моим господином… – И слава богу, – сказал богатырь. – Вопрос-то, конечно, спорный… И вступил внутрь, машинально нагнув голову, хотя угрозы впереди не чувствовал. Пока. Вот с этой стороны светильника не было – ни вблизи дверей, ни поодаль. И однако интерьер различался отчётливо, точно свет был рассеян по всему пространству. А поглядеть здесь было на что. Огромный зал заполняли стройные колонны, словно бы сплетённые из тонких стволов, а наверху расходящиеся в подобия крон. Кое-где, рассекая пол, к сводчатому потолку возносились винтовые лестницы, окружённые похожими колоннами, хотя совсем крохотными, и даже стены, как бы разделявшие зал на отдельные помещения, состояли из сводчатых проёмов, уставленных в несколько рядов, будто пчелиные соты. И всё было такое древнее… – Это мы хорошо попали, – произнёс Светлан. – Кстати, я уже видел похожее. Именно похожее – не такое. – Говорят, свою крепость Первый Граф выстроил на развалинах древнего города, – сообщила Жанна, опасливо оглядываясь. – Причём город был в основном подземным. – И кто ж обитал тут? – Никто не ведает. Предполагают лишь. Будто даже и не люди. – Богатыри, ага. – Скорее уж ведьмы, – не согласилась девушка. – Ты заметил, сир? Здесь удобно летать. – Ладно, – сказал он, предусмотрительно затворяя за собой дверь. – Как сформулировал один затейник: «Дальше – тишина». Затем снова направился вперёд, спускаясь по узким ступеням. – Ой, не зарекайся, сир! – откликнулась Жанна, устремляясь за ним. И, конечно, оказалась права. Они не успели добраться до середины зала, глазея на здешние изыски, когда Светлан притормозил и повёл чутким носом, из здешнего букета выделив аромат если не знакомый, то навевавший вполне определённые ассоциации, связанные с походом в Тартар. – Этих не хватало! – проворчал он. – Может, тут были не развалины? В том смысле, что жители ещё не покинули их, когда сюда припёрся Биф. – И обитают здесь по сию пору, – закончила Жанна. – Так ты узнал их? – Ну, не то чтоб… – Но подозреваешь, да? Сир, не трави душу!.. Это вампиры? Вот кого ведьмы страшились по-настоящему – это ночных охотников. Ибо для тех самой желанной добычей были как раз летуньи. – Видишь ли, – успокаивающе заговорил Светлан, – вампиры-то бывают разные. Дважды убиенный маркиз Кристо – это одно. Он-то скорее упырь, наш Марчик, – можно сказать, бывший человек. А когда мы с Артуром бродили по Тартару, на нас наскакивали летучие кровососы, сильно смахивающие на орков – за неимением людей, ещё не воцарившихся на Земле… Мимикрия, понимаешь! А мозгов у них было не больше, чем у обезьян. И уж конечно, они не строили городов. – Летучие обезьяны, ха! – поразилась девушка. – Выходит, их не выдумали? – Может, и выдумали. Но это не значит, что их не было. Светлан напрягся, ощутив, как на него дохнуло запахом – тем же самым, но совсем-совсем свежим. Не со следа – с живого. Словно бы существо, прошедшее тут недавно, вернулось назад, заинтересовавшись необычной парой. Уж не вздумал ли и этот поохотиться? Ну ты, братец, нахал! Скосив глаза, богатырь различил шевеление в густой тени – столь скрытное, что нормальный человек наверняка бы его не заметил. – На старт, – прошептал он. – Чего? – не поняла Жанна. – Внимание… – А, теперь ясно. – Марш!.. Сорвавшись с места, Светлан ринулся к подозрительной тени. В тот же миг от неё отделился клок и метнулся прочь, явно не желая связываться с психом, первым кидающимся на вампиров. Мощно отталкиваясь, Светлан устремился следом, причём каждый его скачок походил на полёт. Но беглец не уступал преследователю прыгучестью, а временами и впрямь взлетал, распахивая то ли крылья, то ли плащ. Разобрать его очертания, да ещё на такой скорости, было сложно даже богатырю – тем более, сей шустрик понимал толк в маскировке. Со всех ног Жанна бежала за ними, но, конечно, отставала, хотя была девушкой резвой. Половину громадного зала оба проскочили за несколько секунд, и здесь снова обнаружились ворота, ничем не отличавшиеся от первых, кроме разве охраны, зачем-то приставленной к ним. Беглец словно просочился сквозь запертую дверь, перед которой, вдобавок, маячили двое верзил, вооружённых секирами. Вот Светлану они – возможно, с лучшими намерениями – попытались заступить путь, но он уже распахивал створы, своротив здоровенный засов. Рыкнув невнятное, один из здоровяков замахнулся на богатыря алебардой, хотя мог бы и соизмерить силы. Ухватив оружие, Светлан стряхнул с него стражника и сунул подоспевшей ведьме – взамен метлы. – Ходу, – выдохнул он. – Не отставай, летунья! – Шутишь, сир? – откликнулась Жанна, привычно седлая древко. Но богатырь и не думал шутить, сразу от порога развив такую прыть, что девушке пришлось показать всё, чего она достигла в высоком искусстве левитации. Тем более, лететь пришлось в переплетении ажурных мостков, изящных лестниц и решётчатых стен, походившем на чудовищную паутину, которая затянула колоссальную полость, открывшуюся за вторыми воротами. Предыдущий зал она превосходила по размерам в разы, если не в десятки. Впрочем, Светлан предполагал здесь нечто подобное и прежний скачковый бег без колебаний сменил на стремительные прыжки-перелёты, в этой каменной чащобе оказавшиеся даже эффективнее обычного полёта. Будто подкидываемый катапультой, с безупречной точностью перемахивая с мостка на мосток, отталкиваясь от колонн и перегородок, он с каждым броском сокращал дистанцию. Не прошло и двух минут, как богатырь загнал беглеца в подходящий угол и загородил единственный выход, пока избегая касаться того руками. Круто повернувшись, «крадущийся в ночи» с шумом распахнул крылья-плащ, затем взметнул когтистые лапы и сам будто расправился, внезапно сделавшись огромным. Бледное лицо, словно светящееся на тёмной фигуре, исказилось в ужасную маску, из-под оскаленных губ проступили клыки, против воли внушающие трепет. Издав утробный рык, монстр шагнул вперёд. С коротким шипом эльфский клинок вырвался на волю и воссиял, в глубоком сумраке подземелья похожий на лазерный меч. – Хочешь померяться? – спросил Светлан. – Да ради бога!.. Вот этому принципу он следовал неукоснительно: лучше пере-пугать, чем недо. После этого обычно не доходит до настоящего дела. И тотчас беглец словно бы сдулся, пряча хищные зубы, а заодно и лишнюю агрессивность, – эдакая лёгкая трансформация, с минимальным применением магии. – Я не воин, – возразил он на вполне человечьем языке. – Даже не исполнитель. Хочешь убить безоружного, рыцарь? – Это ты – безоружный? Посмотри на свои ногти! Мельком глянув на них, странный сапиенс признал: – Давно не подстригал, вы правы. Но в нынешнее смутное время приходится носить хотя бы такое оружие. Железо-то я не терплю… примерно как ваша подружка – одежду, – добавил он, переведя взгляд на подлетевшую Жанну. – Надо ж, – пробормотала девушка, с алебарды спрыгивая на пол, – а этот рассёк меня с ходу. Или подслушивал? – Просто мы наблюдательнее людей, – пояснил вампир. – Ночной режим способствует, знаете ли… Может, переберёмся вон в ту беседку? – предложил он, указывая кивком. – Здесь не особенно уютно. – А ты будешь себя хорошо вести? – спросил Светлан. – В бега не ударишься, каверзы не подстроишь? – Обещаю. Судя по такой лаконичности, первородные вампиры были столь же негибкими существами, как и прочие Древние, попросту не способные лгать. Хотя с той далёкой поры, когда Светлан увидал их впервые, они ушли далеко. К примеру, этот вовсе не походил на огра – вполне благообразный субъект с тонкими чертами лица и сияющими глазами, вдобавок изящно одетый. А крылья в сложенном состоянии вполне могли сойти за накидку, стекающую с широких прямых плеч вдоль безупречно стройного торса. Вот только кожа, при ближнем рассмотрении, выглядела необычно: совершенно лишённая волосков, она словно состояла из мельчайших чешуек, у восприимчивого человека вызывая ассоциации с ящерицей. А пышные волосы чуточку напоминали парик, хотя были натуральными. И ещё, разумеется, выдавал запах – но многие ли смогут его учуять? Вырядился вампир с безупречной элегантностью, правда, не по здешней моде (или, скорее, не по нынешней), а платье его было пошито из странной ткани – возможно, и в двадцать первом веке для неё не найдётся аналогов. – Ну, пошли, – сказал Светлан. – Точнее, полетели. Подождав, пока туда перепорхнёт Жанна, привычным уже скачком допрыгнул до беседки сам. А удивительный их знакомец не заставил себя ждать, бесшумно спланировав на широких крыльях. Судя по лёгкости, с какой тот держался в воздухе, он вполне мог унести с собой человека, с чем справится не каждая ведьма. Но с богатырём ему, конечно, не тягаться – ни в драке, ни в беге.Часть IV Богу – богово
Глава 16 Новый старый знакомый
В беседке впрямь оказалось удобней. Были даже предусмотрены скамьи, вырезанные из пористого, но прочного камня. Впрочем, Жанна, как и обычно, предпочла колени Светлана, благо притворяться перед чужаком не требовалось. – Разумеется, вам требуются объяснения, – заговорил вампир, с нечеловечьей грацией рассевшись против них. – И насколько же издалека, по-вашему, мне следует зайти? – Ну, отступи лет эдак на тридцать миллионов назад, – предложил Светлан. – Или так далеко ваша коллективная память не добивает? Улыбнувшись, крылатый красавец покачал головой. – Кстати, меня зовут Ле Сан, – сообщил он, как бы добавляя беседе доверительности. – Действительно, – пробурчала Жанна. – Чего долго придумывать!.. Вот эту бестактную реплику вампир как бы не разобрал, хотя на слух вряд ли жаловался. – Нет, знаете, в те времена мы были ещё слишком дикими, чтобы помнить сознательно, – ответил он Светлану. – Но вот у гоблинов, с коими до появления людей мы… э-э… сотрудничали довольно тесно, есть предание о тогдашнем расцвете своего племени и о величайшем из их царей по имени Мифей, сражённом неким чудищем, явившимся невесть откуда и сгинувшим неведомо куда, но за один краткий бой порушившим могучую цивилизацию. – И ЭТО гоблины считают своим расцветом? – удивился Светлан. – Насколько помню, они тогда не сильно отличались от зверей, а на всех была единственная голова, к тому же отравленная злобой. Вот прежде, когда гоблины возводили дворцы и храмы, создавали шедевры… Да, я спускался по Шахтам, – ответил он на удивлённый взгляд вампира, – вместе со своими друзьями. И мы, действительно, навели там шороху, подорвав этот «расцвет». И твоих несмышлёных пращуров, между прочим, тоже косили десятками, – прибавил богатырь, поддавшись порыву. – Правда, они сами летели на мечи. – Может, это и к лучшему, – спокойно заметил Ле Сан. – Если б мы слишком расплодились, стало бы худо всем, включая самих. – Ишь, каков молодец! – похвалил Светлан, удивлённо хмыкая. – Если б ещё и кровь не пил… – Как и вас, нас творили не с чистого листа, – произнёс вампир. – Мы не эльфы, даже не гоблины. А над такими сапиенсами тяготеет прошлое. Одни произошли от всеядных, другие – от хищников. Ну, а мы – от кровососов. – Так надо ж работать над собой, – проворчал богатырь. – От дурных привычек лучше избавляться – тем более, если они чреваты гибелью. Думаете, на вас не найдётся управы? Да через тысячу лет от вас останутся лишь легенды! – Возможно, вас удивит, но мы не гонимся за славой, – ответил Ле Сан. – И то, что о нас не знают, говорит лишь о хорошей конспирации. – Как раз историй про вас гуляет множество, – возразил Светлан. – Или не про вас? Имеете вы отношение к зловещим типам, которые вместе с кровью пьют людские муки, а дрыхнут исключительно в гробах, страшась дневного света пуще огня? – Поймите разницу, – призвал бэтмен. – Мы – нормальные существа, пусть и чуждые вам. Они – ходячие мертвецы, не утратившие рассудка, но как бы застывшие за порогом смерти. Для них гроб служит привязкой к миру, поэтому они обречены таскать за собой этот громоздкий ящик. А роднит нас с ними еда. И нам, и им необходим живительный сок сапиенсов – так мы устроены. – «Сок», надо же, – умилился богатырь. – Вроде и ты – вегетарианец. – Но ведь и не мясоед? – резонно заметил вампир. – Выпивоха, ну да. Или пропойца? Горький… – Ну нет, как раз мы меру знаем!.. – Он как хохол из анекдота, – неожиданно выдала Жанна. – Не ест, но надкусывает. А после – сцеживает бражку. Светлан поглядел на неё, вскинув брови. И как успела вобрать столько за неполный год? Шустра девица! – Для нас это – еда, – терпеливо повторил Ле Сан. – Не напиток, тем более не наркотик. Насущная потребность, увы. – А сколько тебе лет, приятель? – поинтересовался Светлан. – Э-э… довольно много, – осторожно ответил тот. – Конечно, по человечьим меркам. – Но не один век, да? И не три. – Верное наблюдение. Хотя… неужто я выгляжу старым? – Пра-ативный мужчина! – поддела Жанна. – Надо ж, ещё один кокетун!.. – А на память не жалуешься, старичок? – снова спросил Светлан. – Вот уж на что… Вас что-то интересует, да? – сообразил вампир. – Причём не в столь отдалённом прошлом. – Верно, на миллионы погружаться не будем – хватит несколько столетий. Ты помнишь, как возводилась эта крепость? – Ну, естественно. – И первого де Бифа не забыл? – Его забудешь, пожалуй… – Что, настолько запал в душу? Ну говори, я хочу знать про него больше! – Понимаете, Первый Граф был человеком необычным, но легко управляемым… как и большинство одержимых бессмертием. – Выходит, это вы внушили ему поселиться на здешнем городище? – Да какое ж тут городище, если прежние жильцы ещё не съехали, – улыбнулся бэтмен. – Кстати, идея оказалась недурна. Ведь в те времена темницы Стронга переполняли узники, а кровь разве по ступеням не стекала. – Благодаря вам, видимо? – Не мы приводили этих бедолаг к смерти, – возразил Ле Сан. – К вашему сведению, мы даже облегчали им мучения – по мере сил. – Анестезирующая слюна, ну конечно!.. Может, вы и кусали узников из сострадания? – А по-вашему, нам вовсе чужд гуманизм? Наверняка кто-то и жалел. Но главное: мы ничего не забираем даром. И стараемся брать помалу, дабы не навредить. – Может, и согласие спрашиваете? – Ну, так далеко наш альтруизм не заходит. Но сами себе вы намного опасней, а посему не стоит взваливать на нас собственные прегрешения. – Ладно, вернёмся к первому Бифу. – Вернёмся, – согласился вампир. – Ведь что странно: хотя граф был, извините, отъявленным изувером, подданные почитали его точно бога. Возможно, это и зародило мысль. – Самим сотворить божество? – догадался Светлан. – Эдакого бога войны, да? – Скажу сразу: то была не моя идея. Более того, я всячески противился. – С чего это? – удивился богатырь. – Видите ли, всё должно катиться по руслу, заданному природой, – пояснил бледный красавец. – Без крайней надобности нельзя вмешиваться в естественный ход. – Тезисы, может, и верны. Но где доказательства? – Иногда они не требуются – когда накоплен достаточный опыт. А опыта у нас, сами понимаете… До этого мы жили в согласии с людьми. Это был, если хотите, некий симбиоз. Конечно, мы нуждались в вашей крови, но забирали избытки. Или брали больную кровь, взамен впрыскивая снадобье, производимое нашими телами, – нередко это даже спасало обречённых. – Ну да, эдакие санитары ночи!.. Кстати, не у вас люди переняли кровопускание? – Ну не знаю, возможно… – Итак, опыт не помог, – сказал Светлан. – Как видно, и у вас им руководствуются не все. – Увы, – вздохнул плащеносец. – И даже не большинство, если судить по тому решению. За что и расплачиваемся ныне. – А, так вы голосовали!.. Разве у вас нет монарха? – В сравнении с вами, мы древняя раса, – заявил Ле Сан, – и от звериной стаи ушли далеко. Нам не нужны вожаки, короли, императоры… – Демократия, ага? И что это значит в вампирской трактовке? – Что каждый волен поступать как желает, лишь бы это не мешало общему благу. – А «общее благо» каждый понимает по-своему, да? Впрочем, бог с ним, – спохватился Светлан. – И что случилось затем? – Поначалу-то Оттар вёл себя, как было задумано… гм… нами. Уж он готов был не вылезать из войны. И потомки его, в большинстве своём, не уступали воинственностью прародителю, а в жестокосердии вполне могли бы с ним потягаться. Но, оказалось, мы недооценили людей… или, наоборот, переоценили. В любом случае, их тяга к самоуничтожению и раболепие перед деспотом, эдакое сладострастное пресмыкательство… – Эй-эй, не увлекайся!.. Своих-то костери сколько влезет, а человечество уж предоставь нам. – Понимаете, в своих оценках каждый отталкивается от себя, – пояснил вампир извиняющимся тоном. – И вот здесь мы что-то недоучли. Запущенная нами волна нежданно стала набирать такую мощь… и взмывать настолько круто… что направлять её оказалось не по нашим силам. А когда мы осознали ошибку, пытаться одолеть эту стихию уже было поздно. Мы разбудили чудище, которое вполне способно пожрать и бывших сородичей, и своих недавних хозяев… то есть нас. Его свирепые слуги, достаточно погружённые в вещественный мир, чтобы убивать, не уступают нам в проворстве, вдобавок их делается всё больше. И если прежде нас спасало небо, то с тех пор, как Вороны стали обзаводиться летучими конями… – Сотворёнными тем же Оттаром? – спросил Светлан. – Ведь это его проказы, а вовсе не каких-то демонов. Сгодилась давняя его тяга к лошадям! – Как бы то ни было, – печально произнёс Ле Сан, – ныне нас одно выручает: меньшие размеры. Всадников-то сильнее заносит на виражах. – Инерция, ну да, – подсказал богатырь. – И что теперь? – Теперь наше племя поделилось на два крыла. И если одно продолжает лететь в направлении, предписанном нашим естеством, то второе пробует подладиться к изменённой среде. А для этого нужно стать полезным новому богу… и поступить к нему в услужение, как ни прискорбно. – Стало быть, пресмыкательство свойственно не только людям, – отметил Светлан. – И в какой пропорции вы поделились? – Примерно поровну. – А что предпочёл ты: гордую смерть или жизнь на коленях? – Видите ли, милостивый сударь, для таких, как я, выбора-то не было: мы попросту не способны служить. Это не наша заслуга – скорее беда. Увы, но нашему крылу предстоит в скором времени исчезнуть с лика планеты. – Потому что другая половина станет отлавливать единоплеменников в угоду нынешнему господину? – Что делать, приходится доказывать свою преданность, – пожал плечами Ле Сан. – Боги ревнивы – особенно те из них, кто выбрался из грязи. Зато наш вид выживет и когда-нибудь, через века или тысячелетия, получит шанс вернуть себе свободу. – Вот это – вряд ли, – сказал богатырь. – Во-первых, то будет уже не ваш вид, а нечто, пропитавшееся рабством до самых генов. Во-вторых, таких божков нужно сбивать на взлёте. Потому что, если Оттар наберёт полную силу… – Но что же делать? – повторил бэтмен. – Я же говорю: сбивать!.. Пока не поздно. – Из рогатки? Сильно он устрашится! – А это смотря куда попадёшь, – ввернула Жанна. – Вот ежели в глаз, то и рогатка не покажется игрушкой. – И в-третьих, – продолжил Светлан. – Не хочу показаться хвастуном, но, возможно, именно я – ваш шанс… причём последний. Ибо пресловутый Мифей, император всея Гоблинии, простиравшейся от лужи до лужи, принял смерть как раз от моей руки – хотя детина был габаритный и умел многое. Неужто локальный божок переплюнет «величайшего из царей»? – Вот это и впрямь новость! – молвил Ле Сан, качая головой. – То-то я дивился, в какой оборот меня взяли да с какой лёгкостью превзошли! Очень, доложу вам, некомфортное ощущение: будто я вновь на сносях – неуклюжий, заторможенный… – Э-э… М-да? – озадаченно сказал богатырь. – И какого ж ты пола, интересно? – Пол – категория относительная. – Иди ты, – удивился Светлан. – Это как же? – Для одних соплеменников… собственно, почти для всех… я мужчина, для других… Суть – в пропорции двух начал. – Правда? Чёрт ногу сломит в ваших делах. Хотя… – Тут ему вспомнились разгулявшиеся вояки, пытавшиеся подмять актёров. Этому мы тоже научились у вампиров? – А если придётся мимикрировать под любовника? – поинтересовалась Жанна. – Ведь дворцовые дамы такие настырные!.. Ишь, уже запомнила новое слово. Впрочем, ведьмы как дети: схватывают на лету. – Поверьте, мы оснащены необходимым, – молвил Ле Сан. – Лишь бы не требовалось раздеваться. – А голышом – слабо? – Вообще-то, мы сумчатые, – признался вампир с лёгким смущением. – На ваш взгляд, это выглядит… необычно. И крылья сбрасывать мы не умеем. – Тогда вам лучше рядиться в женское, – заявила Жанна. – Наверно, и тут вы… оснащены. Да? – Когда требуется, мы тоже умеем переодеваться, – с лёгкой улыбкой ответил Ле Сан, задержав взор на мнимом паже. – И строить из себя девиц, ха! – заключила ведьма. – С этим – к сиру, – большим пальцем она ткнула поверх своего плеча, едва не угодив Светлану в глаз. – Ему как раз не хватает. – В самом деле? – заинтересовался теперь вампир. Как видно, богатыря он готов был отнести к тем немногим, кто ближе его к мужскому абсолюту. А забавно было бы нарядить Ле Сана в женское – пожалуй, ему и впрямь пойдёт. Прищурившись, Светлан ещё раз оглядел гигантскую полость, выискивая мелькания инородной жизни. Но, видимо, для сородичей Ле Сана здесь стало слишком беспокойно, слишком близко к новым поселенцам, оснащённым опасным железом и вовсе не желающим делиться своим «соком» с алчущими соседями, – и они отступили на большую глубину. Или главная угроза исходит теперь от нежити? Уж для неё плащеносцы не были неприметными, а упырям, вышедшим из людей, бэтменская кровь могла показаться даже слаще человечьей. – Ладно, кровосос, – сказал Светлан, – детальное знакомство отложим до лучших времён. Но я тебя убедил? – Э-э… В чём? – Что я – ваш шанс. – Вообще-то, вы же человек… – с сомнением произнёс бэтмен. А людям свойственно лгать – вот что он не договорил. – Не вполне, – поправил Светлан. – Я богатырь. – Ну, разница не кардинальная! – Тогда слетай к ограм, потолкуй с моим другом Кроном – уж он подтвердит. Великанам-то ты веришь? – Им – безусловно. Проблема в том, что на такую прогулку просто нет времени. Всё должно решиться до рассвета. Мне даже со своими некогда переговорить. «Ага, стало быть, я был прав! – огорчился Светлан. – Предчувствия меня не обманули». – Тогда скажи: что ты теряешь? – спросил он. – Тебе хуже станет, если сделаешь попытку? Или твоему «крылу»? Или всем вампирам? «Доброй воли» – следовало бы прибавить. – Да нет, конечно… – Так да или нет? – Да, – ответил Ле Сан и посмотрел ему прямо в глаза. – В смысле, я согласен попытаться. – Вот и умница. Лучше быть богатым и здоровым, верно? – Что вы хотите знать, убийца царей? – Как расправиться с богом, – ухмыльнулся богатырь. – Цели растут, ага… То есть я понимаю, что бога прикончить непросто. Может, его даже нельзя убить. Но ведь что-то делает его сильным? Значит, надо выбить из-под него эту подпорку. – Отсечь детородный орган, – хихикнула Жанна. – Проще говоря, надо… – Не надо, – прервал Светлан. – Проще – это к Лоре. А мы не станем называть вещи своими именами… Скажи, – обратился он к Ле Сану, – вот в самом начале карьеры, когда Оттар был заурядным призраком, чем вы стали его подкреплять, чтоб отправить на повышение? – Прежде всего мы позаботились о сохранении его трупа… – Конечно, ведь это куда весомей скелета, – согласился богатырь. – А методику, верно, заимствовали у египтян? – Ещё вопрос, кто у кого заимствовал, – молвил вампир. – Точнее, это для вас – вопрос. – К дьяволу авторство!.. Дальше. – Оттар до сих пор выглядит как огурчик. – Такой же зелёный? – Скорее, маринованный, – усмехнулся Ле Сан. – Выходит, и маринадом одарили вы? – изумился богатырь. – Я думал, вы лишь кровь пьёте. – Хочется, знаете ли, разнообразия. А вокруг столько соблазнов!.. – Вот на маринаде следовало затормозить, а не учить людейконсервировать мертвецов. Возись потом с этими «вечно живыми»!.. Ладно, что вы сделали с Оттаром затем? – Вы бы видели, какие пышные похороны ему устроили, – произнёс вампир. – Нам пришлось постараться, чтобы наследники графа отступили от здешних погребальных традиций и поместили в его гробницу всё, что ценилось покойником при жизни: оружие, снаряжение, посуду, боевого коня, охотничьих собак, лучших кобыл, даже слуг… – Жену? – И жену, да. То есть она сама как бы не пожелала оставить мужа. – Но с вашей подачи, да? Ведь вы умеете внушать. – Я был против, – напомнил Ле Сан. – И вообще, и в этой частности. Возможно, оттого, что во мне больше мужского, мне было жаль эту юницу. Ведь ей ещё не исполнилось двадцати – вчетверо моложе усопшего!.. И что бедняжка видела с ним? Впрочем, опека нового графа тоже не сулила ей радостей. – А любовницы у Оттара были? – Две – всего лишь. С возрастом он заметно сдал. – И обеих?.. – Увы, – подтвердил Ле Сан со вздохом. – Хотя ради приличия их выдали за служанок. – Ну да, любимых, – поддакнул Светлан. – И эти трупы вам тоже пришлось сохранять? – По крайней мере первую сотню лет, пока Первый Граф не зацепился за умы здешних жителей. И пока не разросся в исполина, вбирая в себя каждого из умерших отпрысков, пожирая их, точно Хронос – своих детей. Другие-то могли стать Оттару лишь рабами, а эти – были его продолжением. – Да уж, погребение в лучших традициях древности, – оценил богатырь. – Вы проделали большую работу. – Это напоминает начинку ковчега, – заметила Жанна. – Каждой твари по паре, включая любовниц… – Собственно, мы и отправили будущего бога в плавание, – подтвердил Ле Сан. – И снабдили его потребным, дабы он мог строить своё призрачное царство, притягивая к себе новых подданных, формируя собственный банк невостребованных душ, позволяющий запустить их новый кругооборот. Как у вас говорят: святое место не пустует, – вот мы и заполнили вакуум. – Ну, и где у кощея сердце? – спросил богатырь. – Если оно, конечно, есть. – Вероятнее всего, в его небесных чертогах, – ответил вампир, – куда нам с некоторых пор закрыт путь. – То есть Оттар утащил свой трупик на небо? – Именно. И теперь сам печётся о его сохранности. Понимаете, за столетия прочие корешки Оттара истлели либо утратили силу, передав её главному корню. Так и задумывалось изначально – ведь, чтобы не утратить контроля над междуреченским божеством, нам требовался мощный и единый рычаг. Но мы не учли летучих коней… впрочем, не только их. Мы оказались самонадеянными, возомнив себя Творцами. И уж конечно, нам не стоило создавать бога. – Вот так иной раз откупоришь бутыль, и появится… – Джинна! – выпалила девушка. – Ну, с Джинной нам ещё повезло, – возразил Светлан. – К счастью, ей человечество до лампады… исключая, может, отдельных отщепенцев. А вот когда оттуда выберется самый человечный из людей, покрытый нашими родимыми пятнами настолько, что смахивает на жабу… Так что там насчёт небесного трупа? – спросил он у Ле Сана. – Надеюсь, тут нет подтекста? Сейчас не до аллегорий. – Вот в чём мы не сильны – это в иносказаниях, – промолвил тот. – Скрытый смысл – зачем? Довольно и того, что сами прячемся. – Если выживем, занесём вас в Красную книгу, – пообещал богатырь. – Организуем кампанию по сдаче крови, бросим клич донорам. А если окажется, что ваши укусы и впрямь целебны… – Начнём применять взамен пиявок, – заключила Жанна. – Тем более, вы с ними родичи. – М-да, дипломат из тебя! – хмыкнул Светлан. – А ты, сир, готов огров кормить собственной плотью, лишь бы не враждовать. – Ведь коровы делятся с нами говядиной? За что и любим их… И не отвлекай меня больше, ладно? – Это я отвлекаю?! – Вот, опять, – сказал он. – И зачем только взял тебя!.. С улыбкой вампир следил за их пикировкой, кажется, даже получая удовольствие от сценки. Наверно, скрытная жизнь прививает вкус к созерцанию. Правда, он и потрепаться не дурак… – Вернёмся к нашему трупу, – произнёс Светлан. – Очередной раз. Эдак можно вообразить, будто нас морочит Оттар, уводя от темы. Хоть и считается, что богатыри не подвержены… – Си-ир! – прервала Жанна. – Опять? – Да. Значит, труп вознёсся на небеса, а вас туда не пускают Вороны… на вороных конях. Я верно излагаю? – Возможно, труп Оттара уже не выглядит мёртвым, – сказал Ле Сан. – Собственно, из-за этого вся спешка. Как раз сейчас Первый Граф собирается с Силой, чтобы окончательно себя оживить. А если этот покойник восстанет, уничтожить его не сможет никто. И тогда на землю сойдёт бог – во плоти, с которой даже огонь ничего не сделает. Её можно испепелить и рассеять по ветру – всё равно через секунды она возродится. Вы представляете, чем это обернётся? Это же конец – для всех! – Да не бывает абсолюта, – откликнулся богатырь. – Наверняка же есть способ? – Безусловно, – согласился вампир. – К примеру, если истребить всех жителей Междуречья, на коих зиждется эта неуязвимость… Пойдёте вы на такое, доблестный рыцарь? – Боже, какой ужас! – выдохнула Жанна. – И что за несчастная судьба у нашего королевства: бедствие за бедствием!.. – Сударыня, – мягко возразил Ле Сан, – если у Оттара получится, рухнет не одно ваше королевство, но целый мир. Может, и не один. – Вам-то чего бояться? – огрызнулась ведьма. – Забьётесь в щели, попрячетесь по норам. Кто выковыряет вас оттуда? – Да свои же. Или прочие слуги Первого. Ну, ещё век-другой мы протянем – имею в виду самых ловких. Но затем всё равно гибель? – Бедные!.. И вправду, что такое двести лет? Пролетят, как один миг. – Но почему Оттар не выкинул такой финт хотя бы днём раньше? – спросил Светлан. – Что это за манера: устраивать аврал, – иначе ему скучно, да? – Вероятно, он не видел настоящей угрозы и хотел обставить своё пришествие надлежащим образом. В таком деле спешить опасно – второго шанса уже не будет. Но когда сюда заявились вы и принялись шуровать по заветным углам… У Оттара редкостный нюх на опасность, а лишних суток он не подарит никому. – Ну вот, хоть какая-то ясность, – произнёс богатырь. – Не зря, значит, я гнался за тобой. Остался пустяк: взобраться на небеса, чтоб убедить мертвеца не оживать. И как это исполнить? – На небо, как и положено, ведёт лестница, – сообщил бэтмен. – Вот по её ступеням и надо подниматься. – Ведь не настоящая? – спросил Светлан. – То есть не из камня, не из дерева… – Конечно же, нет. – Стало быть, иносказуешь-таки? А говорил!.. – Прошу прощения. Я имел в виду, что к Оттару удобнее подбираться через его слуг. Нам-то сия тропка заказана, но вы, богатырь, способны… – …пройти по трупам, да? – Но если это единственный путь, – пожал плечами бэтмен. – Вот этого я всегда боялся, – сказал Светлан. – Что придётся выбирать меж большой горой трупов и горкой поменьше. И откуда у меня такая неприязнь к арифметике? Ведь всё просто… – Сир! – опять сказала Жанна. – Молчу, молчу… Уж и рта нельзя распахнуть. – Раззявить, – хихикнула она. – Вы же умеете устрашить, – напомнил Ле Сан. – Значит, сможете распугать тех, в ком ещё осталась воля. А прочие всё равно мертвецы. Раз умею – значит, смогу, подумал Светлан. Но вот умею ли? – Считаешь, дорога, выстланная мёртвыми, действительно ведёт в храм? – спросил он, вглядываясь в приветливое лицо вампира. – То бишь, в небесные чертоги… Вот был бы ты человек, у меня возникли бы подозрения. – Что я натравливаю на своих врагов? – догадался Ле Сан. – Уверяю, вам они враждебны не в меньшей степени. Просто у нас совпали интересы. – А это способствует доверию, – согласился богатырь. – Стало быть, божьи слуги, гм… И с кого начать? – С тех, кто совсем рядом. – Надеюсь, имеешь в виду не святош? Конечно, их я тоже не люблю… – Мы не любим, – внесла поправку ведьма. – И мы, – примкнул вампир. – Хотя, видимо, по разным причинам… Нет, сударь, церковники пока лишь претендуют на такую роль. Разумеется, когда победитель выявится, они не замедлят примкнуть – но до тех пор… Я подразумевал палачей, тюремщиков. Уж к ним вы не питаете жалости? – Скорее брезгливость. Не хочу, знаешь ли, мараться… – Возможно, и не потребуется. Но когда вы разрушите главную энергостанцию Оттара… – Ого! – …это, во-первых, заметно его ослабит… – Вот бы и «во-вторых» оказалось не хуже, – пробормотал Светлан. – …а кроме того, неизбежно привлечёт внимание Воронов. – М-да… – А вот они действуют по прямой указке Первого – конечно, речь о назареях. – «На заре ты…» Господи, и кто придумал? – подивился богатырь снова. – Голову бы оторвать! – То есть, это как бы следующая ступень, – невозмутимо продолжал Ле Сан. – И если вам удастся засечь нити, протянутые к… э-э… Олимпу, то вы приблизитесь к Оттару намного. – Если раньше нас не затопчут летучими конями, – возразил Светлан. – Такая банда и мне может оказаться не по силам – если то, что я слышал о Воронах, не враньё. Конечно, спасибо за доверие… – Но разве вам известен иной способ? – А что представляют из себя эти «чертоги» – хоть знаешь? Или это из разряда «я не видел, но мне сказывали»? – Одно дело, милостивый сударь, когда повествует человек, совсем другое – если сведениями делится мой соплеменник, – заметил бэтмен с некоторой сухостью. – Не сочтите за обиду. – Да уж что есть, то есть, – пришлось согласиться Светлану. – Реплика снимается. – Информацию о заоблачной обители Оттара мы собирали по крохам, потеряв на этом не одного исполнителя… – Агента, – подсказал богатырь. – Ну, может быть. Хотя, как понимаете, это не профессия. – Призвание, ага. Как и у меня… И что же насчёт обители? – Это похоже на летающий остров, – сообщил Ле Сан. – Правда, он завис в вышине, точно вершина горы… э-э… без основания. – «На Кавказе есть гора, – пробурчал Светлан, – самая большая. А внизу течёт Кура» – ну такая мутная!.. Я ж говорил, что твоя гора аукнется, – напомнил он Жанне. – Вот нечего языком трепать. – Конечно, опять я виновата!.. – А с земли его разглядеть трудно, – досказал бэтмен, – ибо небесные чертоги укутывает невидимость. – Ну, это понятно, – кивнул богатырь. – Пока не набрал полную силу, надо прятаться. Но где искать этот… гм… Олимп? Вампир развёл руками: – Вот этого мы так и не выяснили. – Может, мозгов не хватило? – спросил Светлан без обиняков. – Мне показалось, что вы – ребята… – И девушки, – ввернула Жанна. – …здравые, наблюдательные… но не особо умные. За миллионы лет вы продвинулись не дальше, чем люди – за сотни тысячелетий. Всё-таки жизнь паразита накладывает отпечаток. Бытие, как известно, определяет… Нет? – Вполне возможно, – вовсе не обиделся Ле Сан. – Мы не претендуем. Каждому племени – свои достоинства… и свои изъяны, само собой. – Значит, – продолжил Светлан, – если приложить к этой проблеме человечьи мозги, вдобавок заточенные прогрессом… – Давай, сир, прикладывай, – подстегнула Жанна. – Чего тянуть? Насчёт принадлежности помянутых мозгов у неё сомнений не было. – «Я попаду в конце посылки», – заверил он. – Пальцем в небо. Ладно, начнём… Итак, мой кровосос… – Да почему ваш? – удивился тот. – Ладно, общий… Итак, ты говорил, что Вороны не преследуют под землёй? – Ну, это не вполне точно… – Во всяком случае, на большой глубине, – уточнил Светлан. – Да… пожалуй. Таких случаев я не знаю. Обычно они прекращают гонку, стоит нам углубиться в пещеру. И о чём это говорит? – О том, что сигналы Оттара, как бы они ни передавались, не пробивают сквозь толстый слой грунта. – А что это даёт вам? – осведомился Ле Сан. – Может, и пшик. А может… Насколько я секу в магии, поддерживать «чертоги» в воздухе требует энергии? – Разумеется. – И тем большей, чем больше высота? – И это верно. – А энергии у Оттара пока немного, да? Приходится экономить? – Безусловно. – Замечательно!.. Ну-ка расстарайся, – попросил он Жанну. – Надо изобразить картинку. – В объёме? – уточнила ведьма, оживляясь. – Само собой. Нужна карта Междуречья, причём не плоская, а как сегмент глобуса. – Сделаем, – пообещала она. – Если ты поможешь. – О чём речь!.. Минута ещё не кончилась, когда, благодаря сдвоенным усилиям, чудо состоялось: по центру беседки, взамен стола, зависла бугристая плоскость с причудливо вырезанными краями. То есть плоскостью мираж как раз не являлся, ибо явственно вспучивался к центру – собственно, в этом и был смысл затеи. Насколько Светлан помнил (а помнил он отлично), карта получилась без изъянов. – Ну, – спросил он, – какой высоты должна быть гора, чтобы с неё просматривалось Междуречье? И где нужно её разместить, чтоб обойтись минимумом? – Ах, чума меня возьми! – воскликнул Ле Сан, наконец сообразив. На секунду невозмутимость слетела с его учтивой физиономии. – Представьте, что это телеантенна, – продолжал богатырь. – Боги недаром селятся на горе – оттуда и впрямь легче повелевать. – И спрос меньше, – прибавила Жанна. – Кто их достанет там? Ведь никакой булыган не долетит! Над картой возник сияющий шарик, похожий на крохотное солнце, и стал блуждать туда-сюда, заливая светом модель графства, то взмывая, то опускаясь. – Вот, – наконец сказал Светлан, останавливая шарик. – Лучшего места не сыскать. И от Стронга недалеко, что тоже в струю. – Да, – негромко произнёс бэтмен. – Согласен. А ведь мы столько искали Остров!.. – Просто у меня сработала ассоциация. Вы-то незнакомы с телевидением… – Но всё равно – у вас слишком мало времени. – Так не будем его терять, – сказал богатырь, за локотки снимая с себя Жанну. – Значит, на очереди – тюрьма. А уж дальше, как бог пошлёт. – Вам в ту дверь, – показал Ле Сан. – От неё много ближе. Да и сама дверь оказалась недалеко – похоже, бэтмен летел как раз к ней, рассчитывая с её помощью оторваться от погони. Только не успел. – Она тоже заперта? – спросил Светлан. – Скорее всего. – Кстати, а как ты проходишь сквозь них, не открывая? Вампир улыбнулся улыбкой иезуита. – У вас свой способ, у меня – свой, – сказал он, явно не желая делиться ноу-хау. Вот ведь жук! – А проводить не хочешь? Ле Сан покачал породистой головой. – Я не исполнитель, – повторил он странную фразу, с которой и начал этот разговор. – Это не моя прерогатива: действовать. – Преро… что? – Жанна фыркнула. – Умный, да? – Возможно, сей перевод не вполне точен, – не стал настаивать бэтмен. – Вы что, как муравьи, делитесь по функциям? – спросил Светлан. – Ведь и люди разделяются по ремёслам? А уж вам, богатырю, специально назначенному защищать сирых своего племени… – Да почему ж только своего? – пожал плечами Светлан. – Значит, не идёшь с нами? Тогда вот что, не-исполнитель… Спустя короткое время через эти ворота хлынут десятки… может, и сотни… людей. И в ваших интересах, чтоб Вороны не догнали их. Собери кого сможешь, скликай всех, кто на что-то годен. А ваше «крыло»… шибко живучих… убеди не отдаваться Оттару ещё хотя бы сутки. И беглецов вы будете спасать, понял? Ничего иного, полное воздержание, табу!.. Дальше отношения будем строить, как получится, но на ближайшие часы мы – союзники. Связанные жёстким договором, сплочённые общим врагом. И завтра вы вернёте всех, поштучно. По возможности, живыми. Если не убережёте многих, я сильно огорчусь, а огорчать богатырей… И не заливайте, насколько их организмы были истощены заточением! Вздумаете кусать в лечебных целях – на свой риск. Если хоть на одном трупе сыщутся следы укусов… вы выдадите виновного или пожалеете, что за вас взялся не Оттар. Уж я не стану гоняться за вами столетия, управлюсь куда быстрей. Что-то не ясно, Ле Сан? – Как раз наоборот, – заверил тот. – Полная определённость. Жаль, остальные крылуны не слышали вашей речи, но я передам её дословно… хотя вряд ли сумею воспроизвести интонации. – Уж постарайся, – сказал Светлан. – Ты – паренёк способный, схватываешь на лету… пусть и не семи пядей. И, не прощаясь, покинул беседку – конечно, подождав, пока из неё вылетит ведьма, уже вполне освоившаяся с алебардой. В несколько длинных прыжков Светлан достиг двери и перед ней затормозил, добирая решимости. Не то чтобы он боялся, но как не хочется скандалов!.. Зависнув рядом, Жанна тоже не рвалась в бой. То есть к скандалам она как раз имела вкус – пока те не переходят в драку. – Ты чего наскакивала на Ле Сана? – поинтересовался Светлан. – А что он?!.. – запальчиво отозвалась дева. Но через секунду сама же прыснула. – Очень по делу, – подтвердил он. – Нет, вправду… Ведь это не упырь, которого хлебом не корми, а корми ведьмами, желательно непорочными. У Ле Сана иная ориентация. – Ну, это я поняла, – пробурчала Жанна. – Птерозавр сумчатый! – Кто о чём, – усмехнулся богатырь. – Но, может, с ними удастся поладить? Этот, во всяком случае, кажется вменяемым. А если тут впрямь не паразитизм, а симбиоз? – Будем менять нашу дурную кровь на их целебную слюну, ага, – не сдавалась ведьма. – Обмен уж до того натуральный!.. – Да разве жаль отдавать лишнее? Тем более, за здоровье. – Ну, иногда и у меня бывают излишки… раз в месяц. Устроит Ле Сана такое? – Вот при следующей встрече и поинтересуйся. – Скорей, я его покусаю – первая! – Знавал я одного фокса, – сообщил Светлан. – Так он тоже любил облаивать здоровых псов, чувствуя за своей спиной меня. Но ведь ты уже не маленькая? Откуда в тебе этот страх? – Да почему страх!.. – Потому что агрессия – от него. Добрее надо быть к… сапиенсам. – К вампирам, ну да. А ещё к комарам, верно? – Похоже, это в тебе на генном уровне, – заметил он. – К примеру, большинство женщин на дух не переносят мышей. – А ты ненавидишь пауков, да? – Точно, – вздохнул Светлан. – Вот если б любил, тогда, может, меньше бы с ними сталкивался. Включая того, с прописной буквы, добавил он мысленно. Ну достал он меня! – Тогда я согласна обожать Ле Сана, – заявила ведьма. – Лишь бы его не видеть больше!.. А вот тебе он, похоже, глянулся. – Ну, если не считать, что много болтает… – Соперника почуял? – фыркнула она. – Действительно, здесь и одному тесно. Вообще, кого ни прижмёшь, он встаёт в позу и закатывает речугу. И что за жанр такой? Если action, то откуда в нём столько трёпа? – Вот сейчас, сир, и начнётся action, – успокоила Жанна. – Мало не покажется. – Думаешь? – усмехнулся богатырь. – Ну, тогда едем дальше. И надавил плечом на дверь, постепенно наращивая усилие. С жалобным скрежетом створы раздались, и тотчас Светлан расширил щель, ухватившись руками за края створок, – ровно настолько, чтобы хватило для прохода. – Вот и мы! – возгласил он, вступая первым. – Заждались, небось?Глава 17 Первый раунд
Если тут и ждали кого, то не из этой двери и уж наверняка не Светлана. Возможно, поэтому за здешними гвалтом и суетой никто из местных заправил не заметил появления чужаков. К тому ж, ни одному тюремщику, наверно, в голову не приходило, что сюда можно заявиться по доброй воле. До вторжения новых жильцов здешний зал почти не отличался от того, который предварял полость, затянутую каменной паутиной. Но за последние века тут многое поменялось. Теперь это смахивало на завод – пожалуй, что сталеплавильный, ибо огня вокруг было в избытке, а использовался он не только для освещения… даже не столько. Вдобавок, помещение заполнял неумолчный гул – правда, составляли его не шумы домен и машин, а стоны, вопли, ругань, плач. Но если не вслушиваться, да ещё покрепче зажмуриться… то всё равно не спутаешь. В чужеродную архитектуру люди внесли коррективы: меж колоннами протянули стальные решётки, образуя клетки, и такими же прутьями затянули многорядные арки, соединили изящные мостки. Ажурные лесенки-винты ныне служили для перемещения арестантов, поселённых тут в несколько этажей, живших почти друг у друга на головах. Их впрямь оказалось тут множество, а запах стоял ужасный – не хотелось и думать о его ингредиентах. Хотя вряд ли здесь кормили – собственно, зачем? Чтобы растянуть клиентам удовольствие на недели? – Меня сейчас стошнит, – предупредила Жанна, повиснув над богатырским плечом. – Не придумывай, – откликнулся Светлан. – Для этого у тебя слишком здоровый организм. – А если он об этом не знает? Светлан не ответил, продолжая озираться. Ещё эта картина напоминала преисподнюю, какой её привыкли живописать христиане. И пусть здесь нет котлов с расплавленной смолой, где парят грешников, и не мельтешат рогатые бесы, потрясая трезубцами, зато суть геенны скопирована с отменным прилежанием. Впрочем, как выразился Ле Сан, «ещё вопрос, кто у кого заимствовал». Как и положено, энергостанция, эдакий родник божьей силы, работала без перерывов на сон и питание. Несмотря на поздний час, здесь даже не думали отдыхать – жизнь бурлила… точнее, бушевали измывательства над ней. На свободных от клеток местах, где сходились проходы, были устроены эдакие хирургические пункты, оснащённые богатым инструментарием. Причём все подробности пыток отлично просматривались из любой камеры, словно бы тут заботились о досуге жильцов. И им, действительно, было не скучно дожидаться своей очереди. А уж тем более никто не попытался подстегнуть события или прорваться к искусникам раньше назначенного. Наверно, де Биф и впрямь не имел к этому касательства. Судя по всему, тюремная система давно функционировала самостоятельно, не считаясь ни со светской властью, ни с церковной. Здешние трудяги подчинялись только Воронам, а через них – Оттару, истинному богу Междуречья. И не важно, кто и за какую провинность угодил в эти казематы, главное зло – здесь. Основная работа кипела невдалеке от тыловой двери, то есть как раз тут злосчастные зэки, измученные страданиями, опустошённые до отупения, уже умирающие, но ещё не утратившие страха смерти, наконец подходили к своему завершению, отдавая изуверам последние силы. Хотя не сразу, не вдруг – даже на этой стадии старались выскрести побольше. Заправлял тут пожилой толстяк. Массой он мог посоперничать с де Бифом, а видом смахивал разом на монаха и на мясника – то есть вырядился в некое подобие сутаны, поверх которого нацепил кожаный фартук, давно утративший изначальный цвет. Наверное, он был здесь старшим палачом или даже ведущим. (До главного вроде не дотягивал.) Несмотря на тучность, передвигался кат с лёгкостью, словно пребывал в неспадающем вдохновении, и успевал одновременно вкалывать и рявкать на подручных, да ещё присматривал за соседями, не ленясь время от времени напрягать зычную глотку, если замечал огрехи. Вот к нему и направился богатырь, решив, что начинать лучше как раз с такого стахановца. – Некогда голову поднять, да? – вкрадчиво спросил Светлан, затормозив в нескольких шагах. – Только и успеваешь, что срубать. Ну наконец, его соизволили заметить! А вот узнать не соблаговолили. То есть не как конкретную особу, а как представителя редкой породы, вдобавок опасной. Ну большой – так и что? Мы тоже не малыши. Утробно заворчав, пузан двинулся на гостя, протягивая к нему громадные пятерни, заскорузлые от грубой работы, лоснящиеся от… «сока». Впрочем, до цели не дотянулся. – Ты тучка, – сказал ему богатырь. – А вовсе не медведь, понял? Вот и повиси. И ухватясь рукой за сальный ворот, запустил тушу в полёт, подбросив к самому высокому из ближних крюков. Конечно, не промахнулся, с безупречной точностью угодив воротом на остриё. Как ни удивительно, сутана выдержала. И крюк не разогнулся, не выворотился из колонны – уж здесь не халтурили, делали на века. Сбоку на Светлана ринулся второй тюремщик, тыча в него длинными клещами, раскалёнными докрасна. Ростом он даже превосходил первого, к тому же был моложе и прыгучей – так что вполне мог достать. Если бы богатырь ему позволил. В изящном пируэте Светлан пропустил атакующего вскользь себя и, подцепив за плечо, отправил по восходящей. Словно взлетающий лайнер, трудяга с отчаянным воем взмыл к верхнему этажу клеточных сот и вклинился в щель, завязнув накрепко. Дух из него не вышибло, но сознание – наверняка. – Next! – рявкнул богатырь. – Только не толпитесь, ладно? Палачи и не собирались – ни толпиться, ни даже вставать в очередь. Ближние попятились, дальние бросили работу и тоже косили глазами по сторонам, высматривая пути отхода. Им и двух проб вполне хватило, чтобы оценить опасность. А жизнь этим спецам по смерти вовсе не надоела. – Что, живодёры, не нравится? – спросил Светлан. – А ведь это цветочки. Вот теперь его разобрала злость. Впрочем, такой термин вряд ли годился для описания богатырских эмоций. Скажем, ярость – иное дело. Гнев, неистовство… Раз ему захотелось разнести тут всё, а инструменты у этих трудоголиков вырвать вместе с руками. И к дьяволу дипломатию! Но он удовлетворился тем, что прогулялся по коридорам, с обеих сторон вырывая решётки из креплений, пару за парой, и аккуратно укладывая перед собой. Вот когда пригодились его новые рост и длина рук – даже до третьего этажа он доставал запросто. «Темницы рухнут», вот именно. Хватит, попили пролетарской крови!.. Или какая она здесь? С хрустом и скрежетом прутья вырывались из креплений, колонны вздрагивали, вокруг разлетались осколки камней, вздымалась пыль. А над всем этим бесчинством носилась Жанна верхом на алебарде и пронзительно визжала, точно банши, ещё нагоняя страху на потрясённый персонал. Слава богу, ведьма держала дистанцию и не пыталась скользнуть по кому-то своим заточенным рулём – больше из гадливости, видимо. Надо признать, тюремщики сориентировались быстро. И дожидаться, пока узники, намного превосходившие своих мучителей численностью, расчухают ситуацию, они не собирались. Пока те ошеломлённо моргали да протирали глаза от пыли, трудяги в сутанах скоренько ретировались из зала, смахивая на перепуганных крыс. Затем, когда в зале остались одни арестанты, а все запоры на клетях были выворочены, Светлан произнёс короткую, но внушительную речь, разъяснив слушателям сложности момента и ближние перспективы. К счастью, долго уговаривать не пришлось. Наглядевшись на здешние ужасы, упившись ими до посинения, узники больше не страшились ни ада, ни дьявола, ни вампиров. Да и чем те могли угрожать при худшем раскладе: тихой безболезненной смертью? Как водится, первыми ударились в бега самые смелые – конечно, из тех, кто ещё мог бегать. Следом устремились более робкие, вплоть до последних трусов, а за «бегучими» потянулись ходячие. И даже тех, кто с трудом ползал, сокамерники унесли с собой – всё ж общая беда сплачивает. Выпроводив последних, Светлан закрыл ворота и забросал проём решётками, выбирая помассивней. Конечно, вряд ли это остановит преследователей, но хотя бы прибавит форы беглецам. – А не пора ли рвать когти, сир? – спросила ведьма, тревожно курсируя под потолком. – Одно дело – эти трусливые скоты. Но когда сюда заявятся серьёзные звери… – Вот пусть сперва заявятся, – ответил Светлан. – Нужно загрузить их хлопотами по маковку, чтобы не мешались в другом месте. И не дать восстановить сию кузницу божьей силы. Не то потом нам воздастся вдвое! Но Вороны что-то не спешили являться – видимо, Оттар не ждал такой прыти от нечаянных гостей и не позаботился о срочном реагировании. Вообще, судя по всему, он вовсе не был светочем разума – как и почти все его потомки, к слову сказать. Вот только хватит ли этого разрыва в интеллекте, чтобы компенсировать разницу в силе? – Вон, гляди! – выкрикнула Жанна, показывая рукой. Но Светлан и сам засёк чёрный плащ с капюшоном, шмыгнувший от дальней двери и заметавшийся меж колонн, точно исполинская летучая мышь. Однако это был не бэтмен, явно. Даже на таком удалении ощущалась стужа, истекающая от чужака. – Выходит, призраки оказались ближе Воронов, – констатировал богатырь. – Ведь они обитают прямо тут, в Стронге. Ну, сейчас налетят! Действительно, из того же проёма уже выносились, один за другим, плащи, неотличимо похожие на первый, и разлетались по залу, захватывая территорию. Вот теперь в зале похолодало заметно. – Двигай ко мне, – велел Светлан девушке. – Если они достаточно материальны, чтоб носить балахоны, то и оружием могли запастись. Даже не пытаясь храбриться, Жанна нырнула за его спину. Впрочем, она никогда не подводила друзей – хватило бы сил. А храбрость тут уже не играла роли. Всё-таки груз, собственный и плащей, тянул призраков к земле – высоко они не поднимались. А свет, кажется, досаждал даже такой, исходящий от жаровен. Но когда их бог обретёт настоящий статус… Впрочем, Бифы и сейчас выглядели странно. Лиц их нельзя было различить, но под капюшонами угадывалась тьма. Перерождение началось? – И что они выкинут теперь? – пробормотал Светлан. – Тебе впрямь это интересно? – спросила ведьма. – Или начинается богатырская похвальба? Мол, на одну ладонь положу, другой прихлопну… – Это чудища так говорят, – поправил он. – А витязи им отвечают… – Да знаю я! – Не трясись, глупая, – сказал богатырь. – Ну подумаешь, плащи-летучки!.. Это ещё полбеды, даже четверть. – А я и не, – огрызнулась Жанна. – Для этого, видишь, у меня организм шибко здоровый. Палач на крюке вдруг заверещал – эдак тихонько, явно испытывая желание заорать во всю мочь, но страшась привлечь внимание. Уж он не ждал от ситуации хорошего. А его подручный, застрявший в щели, пока не ждал и вовсе ничего, до сих пор пребывая в блаженной отключке. – Зануда! – буркнула ведьма. – И чего разнылся? – Наверно, жить хочет, – предположил Светлан. – Да зачем ему? – Привык. Возможно, и детки есть – даже скорее всего… Хотела бы быть дочкой палача? – Уж лучше сиротой! – Но представь, какой был бы сюжетный ход… – Ради бога, сир, замолчи, – попросила Жанна. – Ради которого? – уточнил он. – Скажи лучше: «ради всех святых»… Хотя, если каждого из них рассмотреть поближе… – На тебя опять нашло, да? – По-видимому. Вместо всего тела теперь трясётся лишь язык. Зато как!.. Освоив помещение, чёрные плащи подбирались всё ближе, время от времени метая перед собой сгустки стужи – для пробы или сбрасывая излишки. Один из снарядов угодил в ногу толстяка, и тотчас она перестала дёргаться, будто её окатили жидким азотом. Выпучив глаза, палач уставился на окаменевшую конечность, ещё не сознавая, что случилось, а уж тем более не представляя последствий. Ну, каждому – да воздастся… Богатырь не стал дожидаться, пока призраки начнут пикировать на него, пытаясь если не навредить, то напугать. Привидениям вообще нельзя давать воли. – У них бомбы, – произнёс он. – У нас зенитки. Всё по-честному. А на их лёд мы ответим пламенем. И шагнул к ближайшему очагу, опережая первую атаку теней, уже изготовившихся для массированного налёта. – Не я придумал, – говорил Светлан, швыряя в них пылающие поленья. – Но почему не воспользоваться? Не зря ж они прикрываются!.. Нормальным сапиенсам нечего таить. С гулом пронизывая мглу, головни догоняли летунов, и те вспыхивали, словно пропитанные нефтью, взбесившимися шутихами метаясь по залу. Захлебнувшись в зародыше, согласованное наступление призраков вылилось в серию суматошных наскоков. Близко Светлан врагов не подпускал, а от дальних выбросов успевал уворачиваться, не прекращая обстрела. Лишаясь плащей, призраки впрямь превращались в сгустки мрака и тотчас устремлялись к стенам, растворяясь в камне. Против такого Светлан не возражал, даже приветствовал – как говорится, до новых встреч. – Не пора ли сваливать, сир? – снова спросила Жанна, явно ощущая зуд в пятках. – Разве мало накуролесил? – Погодь, милая, – прорычал богатырь, увлечённый игрой. – Вот подпалю хвосты остальным!.. Впрочем, он сразу спохватился, отлично сознавая, что сейчас не до забав. В эти городки можно поиграть и позже, а пока – всё для победы. – Нет, – прибавил Светлан уже иным тоном. – Рановато будет. Наши подранки ещё не уползли далеко. Экое раздвоение, право! Так кто же он: богатырь или Светлан… или вовсе некий диковинный гибрид? Выпроваживая последних призраков, он знал, что передышки не будет, что сейчас и начнётся настоящая драка – то ли уже слышал топот, то ли предощущал новых врагов, как бы проникая в будущее на минуту-другую. Конечно, это к нему спешили Вороны, навёрстывая опоздание. Вот спешиваться они не стали – летели сюда верхами. Да и кто посмел бы препятствовать им? Светлан прямо видел, как первая дюжина мчится по коридорам, сметая со своего пути стражу, не успевшую посторониться, затаптывая слуг и придворных, случившихся на пути. И хотя прежде Вороны вряд ли посещали крепость, ориентировались в здешних сплетениях с лёгкостью, поскольку их направлял Оттар, знавший тут каждый закуток. Затем главные ворота тюрьмы словно бы взорвались под напором огромных животных, а их обитые железом копыта пробарабанили по рухнувшим створкам, вырывая щепки. Карателей накрывали такие же плащи, какие были на призраках, – чёрные и с капюшонами. Только из-под этих накидок тускло поблёскивали латы, конечно же воронёные, и торчали рукояти клинков, от мечей-двуручников до кинжалов. – Знакомый фасон, – пробурчал богатырь. – И кто кроил, интересно? – Уж не Версаче, – откликнулась Жанна. Впереди, на «лихом коне», нёсся назарей, массивный и угрюмый. Такой конёк впрямь мог ввергнуть в трепет почти любого – он больше смахивал на исполинского волка, а его клыкам мог бы позавидовать лев. И даже копыта у жеребца заострялись в чудовищные когти, наверняка с лёгкостью прошибавшие любые латы… ну, кроме эльфских, возможно. – Не жди, пока нападёт, – прошипела ведьма. – Круши сразу. – Секунду, – возразил Светлан, и сам напуганный до готовности убивать. – А если он просто заскочил на огонёк? – Щ-щепетильник! – выругалась Жанна. – Да он из нас гуляш сделает! – Фиг ему, – опять не согласился богатырь, отрывая от ближней решётки длиннющую поперечину, вполне годившуюся для пики. А тёмный всадник, скакавший во главе плотного строя, не собирался тратить время на переговоры. Не издав ни слова, он устремился прямиком к Светлану, нацелив копьё в его лицо. Своему противнику назарей не хотел давать лишнего шанса, и вряд ли дело было в том, что богатырь выглядел опасным, – видимо, это общий принцип. Цель, как известно, оправдывает. Ну, а такому отчего не пойти навстречу? И, больше не колеблясь, Светлан метнул свою железяку. С испуга он запустил снаряд даже слишком сильно, пронизав назарея вместе с лошадью и пригвоздив обоих к колонне. Бедный коник! Впрочем, как оказалось, Светлан выложился не зря. Сквозная рана, может, и стала смертельной для зверя, но назарея не успокоила. И если бы тот не оказался зажатым между конём и камнем… А так он лишь и мог, что дёргаться на штыре да издавать утробные рыки, из инфразвуков возносившиеся в визг. – Им надо сносить головы! – выкрикнула Жанна. – Это ж упырь! – А остальные будут глядеть? – поинтересовался Светлан. – Э-э, похоже, они обиделись… Ну-ка прячься, живо! – велел он, увидев, как из-под плащей Воронов, уже раздавшихся в полукольцо, возникают арбалеты. Даже без своего вожака каратели явно не собирались бездельничать. И они не тюремщики, так просто не побегут. Этих ребят натаскивали долго, а отступать им вряд ли позволяют. Да они и сами предпочтут пасть в бою, лишь бы не попасть в отлучённые. Уж Валгаллы-то чего страшиться? – Представь, что ты детёныш макаки, – добавил богатырь. – И держись крепче. За себя он не опасался, но девушка была уязвимой. Ведьма и сама сообразила вцепиться в его спину, благо на той хватало выступов. А стрелы уже неслись к ним с разных точек, жужжа точно шмели. – Подколоть бы ещё парочку назаров, и можно линять, – произнёс Светлан, отбивая руками те из стрел, которые летели ему в лицо или могли угрожать Жанне. – Тяжело, говорят, в ученье… – По-твоему, это учение? – изумилась девушка. – В некотором роде. – Это в каком же? – А в таком, что дальше будет хуже, – обнадёжил он. – Пока что мы лишь разминаемся, пробуем силы… А среди Воронов уже выделился новый назарей, конечно, не чета прежнему, но с хорошими перспективами на будущее… если бы оно у парня было. Но он только и успел, что скомандовать атаку и первым ринуться на богатыря, когда тот, быстро наклонясь, подхватил уже всю решётку и, вскинув над головой, швырнул торчащими штырями вперёд, этого беднягу насадив сразу на две пики. И уж он умер сразу, захлебнувшись кровью. Богатырское тело сработало быстрей, чем Светлан успел ему возразить… даже если бы захотел. Но он опять пребывал в раздрае с собой, не зная, что выбрать. С одной стороны, бедолагам, которых они выпустили отсюда, требовалось больше форы, а разбираться с Воронами лучше в таких вот теснинах. Но с другой… – Я ж говорил, – проворчал Светлан, морщась. – Чем дальше, тем отвратней. Этот-то – не упырь! – Пока, – буркнула Жанна непримиримо. – Дай срок. – Уже не дал. Хотя прочих это не остановило. Следующую решётку богатырь пустил по наклонной, вонзив в пол сразу перед тремя всадниками – те едва успели осадить коней. Тем же способом он отгородился от троицы, накатывающей с другого фланга, но оставшиеся четверо уже находились в опасной близости, а острия их копий готовились к погружению. Заведя руку за спину, Светлан надёжно зафиксировал ведьму и с места взмыл к потолку, пропуская атакующую четвёрку под собой. А на взлёте успел выстрелить ногами в стороны, сшибая крайних всадников с сёдел. Может, и не стоило – потому что двое других с разгона проскочили в клетку, и осталось лишь закрыть её, воткнув обратно решётку и для верности подперев второй. – Вовремя, – сказала Жанна над его ухом. – Вон и вторая дюжина подоспела. Голос её звучал бодрей, словно она уже входила во вкус драки. Тем более, шишки пока сыпались лишь на противников. Понятно, лучше уж на них, да только всё когда-то кончается. И тут важно поймать момент. – И третья, и четвёртая, – прибавил Светлан, кивая на двери, через которые в пыточный зал врывались новые отряды Воронов. – А ещё парочка на подходе. Вот теперь, милая, пора делать ноги. С такой стаей не поиграешь, придётся работать всерьёз. – Да разве у тебя плохо выходит? – спросила Жанна, последовательная, как все женщины. – Хватит с меня и двух смертей, – сказал он. – Я лишь выгляжу непрошибаемым, а для таких дел гожусь плохо. Ну-ка на полной скорости – вон к тому выходу! – А ты? – А я воспоследую. Сорвавшись с его плеч, ведьма свечой вознеслась ввысь, прячась в потолочной тени, и меж колонн запетляла к распахнутым воротам, только что пропустившим сквозь себя конную свору. Конечно, в одежде Жанне летелось тяжело, да и невидимостью она умела прикрывать лишь наготу. Но Вороны были, к счастью, не из тех, кто рассеивает внимание, а сейчас их взгляды притягивал богатырь. Пожалуй, в своём намерении раззадорить карателей Светлан преуспел даже слишком – те прямо тряслись от желания сквитаться. И больше всего, наверно, Воронов взбеленило, что с первой их дюжиной богатырь управился, даже не вынимая мечей из ножен, – экое высокомерие, вы подумайте! А уж как ярится их гневливый бог!.. Вот теперь арбалетные болты понеслись к Светлану со всех сторон, озлобленной смертоносной стаей, и поневоле ему пришлось включить форсаж. Время опять словно бы замедлилось, а возбуждённое карканье Воронов сделалось тягучим и басистым, почти уйдя за порог слышимости. Зато и стрелы затормозились намного, отчётливо проступив в воздухе, – теперь от них можно было уворачиваться… или даже аккуратно подправлять, нацеливая в самих стрелков. Ринувшись вперёд, богатырь заскользил среди плывущих стерженьков, по возможности избегая столкновений, а всадников, встречаемых на пути, сметая на пол взмахами бронированных рук. Хотя и Светлан вроде двигался плавно, для нападавших он превратился в смерч, едва уловимый для глаз, но губительно опасный. Жаль, долго в таком режиме не продержишься – слишком велик расход энергии. А где её восполнять? Лишь назареи могли его разглядеть, даже попытаться перехватить на своих чудо-скакунах. И одному это удалось… на свою голову. Наконец позволив себе податься в бега, Светлан не искал новых противников, но когда, уже у самых ворот, назарей подоспел на дистанцию удара, богатырская его суть не упустила случай и уж этого упыря удостоила прикосновением эльфского клинка. Уклонившись от копья, Светлан рубанул наискось, словно при той демонстрации на пиру. Назарей оказался быстр – слишком быстр для человека – и успел заслониться щитом. Но двойная броня его не спасла. Как и его лошадь, к слову сказать. Впрочем, они стоили друг друга. Рассечённый труп ещё падал с убитого жеребца, когда потускневший меч скользнул обратно в ножны, а Светлан – в вожделенный проём, оставляя за спиной вопли, топот и лязг этой короткой схватки. Но створов запахивать не стал, увлекая за собой карателей, вовсе не довольных таким исходом и, кажется, забывших про основную цель: восстановление энергостанции. Всё ж опасная штука – азарт. А уж интересам дела вредит точно. Догнав Жанну, затормозившую в конце коридора, богатырь подпёр её под ягодицы ладонью и понёсся дальше, выкрикивая: «Берегись!» – если замечал кого-то впереди. Ибо за ними мчала погоня, в тесноте тоннеля похожая на грохочущую лавину, а Светлану, как ни хотелось ему уйти в отрыв, приходилось удерживать Воронов в пределах видимости, чтобы не расхолаживались. – Первый тайм мы уже отыграли, – пробормотал он. – Хорошо ли, плохо ли – другой вопрос. – А сколько их всего? – спросила Жанна через плечо. – Это мы узнаем в финале… если доживём. – Ну, сир, тебя послушать… Может, мне раздеться? – вдруг спросила она. – Это ж не полёт, а куриное трепыхание! – Позже, – ответил богатырь. – Мне ты не в тягость, но тепло лучше поберечь. Всё для победы, понимаешь… – Полетим на божий остров, да? – Сперва поскачем – в его сторону. – На шестиноге? – До шестинога добраться непросто, – ответил Светлан. – Ещё трудней вывести его за крепостную стену. Впрочем, я бегаю ненамного медленнее. – А я летаю даже быстрей, – сказала Жанна. – Когда голая… И ты немножко, да? – Как утюг – плавает, –подтвердил он. – Ну, почти. – Ведь ты способен к полётам – думаешь, не знаю? – Полёты! – фыркнул Светлан. – Тогда и курица – птица. – А женщина – человек, да? На такой скорости коридоры и лестницы уносились назад, точно за окном кара. Светлан опомниться не успел, как многоэтажный этот подвал остался за спиной, а сбоку замелькали оконные проёмы, добавляя к мерцанию факелов призрачный свет луны. Вот, ещё и полнолуние! – вспомнил он. Ну, тогда ясно, отчего раздухарилась нежить. Продолжая буксировать перед собой Жанну, богатырь поднимался всё выше, выбирая такой путь, чтоб осилили лошади, и через минуту достиг самого верха, вырвавшись к ночному небу, наполовину закрытому облаками, хотя с вечера было ясно. По периметру крепости, вдоль настенных зубцов, тянулась галерея, вполне пригодная для хорошего спринта. – Нам – туда, – показал Светлан, притормаживая невдалеке от последних дверей. – Видишь провал меж зубьями? Нужно его завесить зеркалом. И пусть наши гончие скачут дальше! Ведьма рассмеялась с полным одобрением. Что хорошо в ней: ничего не надо разжёвывать. Как и при создании объёмной карты, они объединили усилия, и через секунду провал уже не зиял чернотой, а отражал ближние строения. Конечно, это было не настоящее зеркало, ибо рисовало картинку с изрядной задержкой, – но иначе у Воронов хватило бы ума затормозить. А буйная кавалькада уже выплёскивалась на финишную прямую, сразу растекаясь на всю ширину дорожки. – Ну, – сказал Светлан, – лети, птичка! Мощным махом взметнув Жанну к небу, он опять начал разгон, держась от Воронов не так близко, чтобы те могли достать клинками, но и не настолько далеко, чтоб они опять взялись за арбалеты. И лишь на последних метрах рванул во всю мощь, в несколько прыжков набрав полную скорость. Пронизав магическую завесу, Светлан сгинул с глаз преследователей. Разумеется, они возмущённо взвыли и ещё пришпорили коней, в том же плотном строю вливаясь в провал. А богатырь, с силой оттолкнувшись от края стены, уже летел по нисходящей, оценивая траекторию. Ров был широк, а высота – недостаточна. И падать в эти помойные воды вовсе не хотелось. Пришлось Светлану, скрепя сердце, потратить ещё чуточку магии, чтобы достигнуть дальнего берега. Вот нечего было транжирить в начале ночи!.. Сделав полуоборот, он приземлился на ноги, впечатавшись в мягкий грунт, и пару раз кувыркнулся по траве, гася инерцию. Затормозив, сразу обернулся, чтобы не пропустить редкое зрелище. Не каждый день с крепостной стены сыплются всадники, да ещё в таком количестве. Пожалуй, их десятка три, не меньше. – Всё отлично, сир! – оживлённо сказала Жанна, уже поджидавшая его здесь. – Лучше не бывает. – Да неужто? – проворчал Светлан. – Почему ж я не радуюсь? Впрочем, ловушка и впрямь сработала неплохо. Из всей погони лишь назареи избежали падения, наконец показав, на что годны их кони-звери, а наверху не задержался ни один Ворон. Теперь эта великолепная кавалькада, секунды назад способная украсить исторический фильм, бултыхалась в вонючей воде, выглядя беспомощно и жалко. – Вот такой у нас естественный отбор, – промолвил богатырь. – Я ж не виноват, если кто-то тут не умеет плавать? А что до рождённых летать… – Он перевёл взгляд на назареев, озабоченно кружащих над подчинёнными Воронами, и покачал головой: всего лишь два. Значит, другие двое пытаются сейчас возродить тюрьму. И всё-таки их не шесть! – напомнил он себе. Во всём надо видеть позитив… А злосчастные каратели продолжали барахтаться посреди рва, на полном серьёзе, кажется, намереваясь тонуть. – Кретины! – не выдержав, крикнул Светлан. – Панцири сбрасывайте, секачи!.. И охота вам глотать эту мерзость? Но Вороны будто не слышали его. Видно, они предпочитали захлебнуться в зловонной жиже, но не расстаться со своими арсеналами. – Да бог с ними, сир, – сказала ведьма. – Бог-то, понятно, с ними, только помощи от него… Но лихо порхают, а? – показал богатырь на летучих зверей. – От таких зверюг вам трудно будет уносить крылья. – Ведь для того и созданы. – Чёрт знает – может, для того. А скорее, Оттар сам не ожидал такого эффекта. Сдуру настрогал, а уже затем приспособил к делу… Нет, ну какие скоты! – снова воскликнул он. – Далось им это железо! Жанна пожала плечиками: – Да на них столько крови!.. – Думаешь, это и тянет под воду? Как же, дожидайся! Всё ж нескольких Воронов назареи сумели выхватить из водяной грязи и перетащить на берег. А почти все лошади выбрались сами, сделавшись от такого купания ещё более тёмными. – Вот так роешь яму ближним, а колья на дне они уже ставят сами, – произнёс Светлан вместо эпитафии. – Ведь не желал им такой смерти – сами настояли. – И вздохнул: – Не зря сей дерьмовый ров мне сразу запал в душу. Нашёл ему достойное применение. – До тебя нашли, – возразила Жанна. – Знаешь, сколько на дне трупов? – И знать не хочу, – отказался он. – Хотя… – Что? – Ещё парочку к этому числу я не отказался бы добавить, – сказал Светлан, наблюдая за упырями. – Вот к ним у меня личная неприязнь. – А уж у меня какая! – поддержала ведьма. Напоследок покружив над жижей, поглотившей их дюжины, назареи поднялись выше, будто изготавливаясь для атаки. Вот теперь их лошадки могли поспорить с богатырём, преобразившись в родной стихии, точно пингвины, прыгнувшие в воду. Даже формы у жеребцов словно бы поменялись – сейчас они больше походили на акул, чем на волков. Чёрт, это достойные противники!.. тем более, в комплекте с такими наездниками. И если коньков вправду породил бог… Кстати, не через них ли назареи слышат Оттара? – Ладно, а теперь утекай вон в ту рощицу, – приказал богатырь. – Уж если назареи попросят, я не откажу. Аз воздам. Но в этот миг вожаки разом повернули и устремились к окну в угловой башне. А их выжившие подручные, взгромоздясь на понурых коней, потрусили вкруговую крепости к подъёмному мосту, словно бы не замечая Светлана. Уж этой погоней Вороны были сыты по горло. – Есть у них ещё дома дела, – пояснил он. – Причём выше крыши, судя по всему. Ну и слава богу. – Которому? – спросила Жанна. – А то не знаешь!.. Наверно, Ле Сан всё-таки не подвёл. – Да какой же дурак захочется связываться с тобой? Ты хорошо его напугал.Глава 18 Заповедник для козлов
Будто прощаясь, Светлан ещё раз оглядел внушительные стены Стронга и повернулся к ним спиной. – Теперь поскакали, – сказал решительно. – И лучше садись ко мне на плечо, чтобы на расходовать магию. Будем экономить, пока возможно. – А не растрясёшь? – спросила ведьма, опускаясь на предложенную площадку. – Конечно, я не шестиног… даже не четверо… но постараюсь бежать аккуратно. – Вот был бы ты трансформером, – вздохнула она. – Превращался бы, в кого захочешь. Или по заказу. – Скажи ещё: трансформатором, – проворчал богатырь. – Ну что, устроилась? – Вроде как. – Тогда вперёд. И он побежал, плавно наращивая темп, потому что вёз не дрова, а весьма нежнозадое существо… хотя и в толстых пажеских штанах. Пока их можно было видеть из крепости, Светлан следовал не «вперёд», а под изрядным углом к цели, но только кроны деревьев укрыли его габаритную фигуру, как он сразу повернул и устремился по прямой. – Это был второй тайм, ага? – спросила Жанна. – Ну, или раунд, – ответил он. – Таймов-то обычно мало, а вот раундов может быть… э-э… до пятнадцати. – Этого не хватало! – испугалась девушка. – Но бывает и три, – успокоил богатырь. – Для любителей. – А мы кто? – Добровольцы, – вздохнул Светлан. – Всё ж имечко обязывает, как ни крути. Сам выбирал, никто не принуждал. Вот и свечусь теперь… гм… в тёмном царстве. Несу, понимаешь, в народ доброе, наскрёбывая по сусекам. А ведь у меня этих сусеков… – Ну просто завались, да? – Вот именно, завалились все на хрен – под грузом лишнего знания. Когда не знаешь, любить-то легче. А чем дольше живёшь, тем меньше ценишь людей. Ну есть, конечно, настоящие… Да разве они что-то решают? – Не наговаривай на себя, сир, – сказала Жанна. – Не такой уж ты ненавистник. – А кто говорил о ненависти? Это-то как раз рядом: один шаг. Вот безразличие – куда хуже. – Чего ж ты влез тогда в эту чехарду? – Да просто люблю красивые жесты, – пояснил Светлан. – Красота вообще – моя слабость. – Например, я, – подсказала девушка с обычной скромностью. – И ты, – согласился он. – И прочие наши прелестницы. Или даже не наши… Маши. Когда кого-то из вас обижают, я сильно огорчаюсь. – «А огорчать богатырей»… – со смехом подхватила Жанна. – Да-а, ещё и этот дылда, засевший во мне! – вспомнил Светлан. – Эдакий, понимаешь, терминатор, запрограммированный на защиту людей. Его ж хлебом не корми, дай содеять геройское. Доблесть так и прёт изо всех пор. Но мне-то на кой этот компот? Правда, иногда громилу полезно спускать с цепи, – признал он. – Но ведь затем надо сажать обратно в конуру… А ну как он сам меня туда запихнёт? Нет, я не создан для… геройства. Ему чужда душа моя. То есть за отдельных личностей я ещё готов драться. Но спасать человечество?.. – Ведь по-иному не выйдет, – рассудила ведьма. – Хочешь вытащить некоторых, придётся тянуть всех. – Ох и трудная это работа… – А куда денешься? На тебя нынче, как на того Атланта, – столько нагрузили!.. – Вот это и худо, – молвил Светлан угрюмо. – Да почему ж? – Видишь ли, к делам я отношусь ответственно… а ответственности боюсь. Поэтому, пока возможно, избегаю серьёзных забот. – Ну, значит, больше нельзя, – сказала Жанна. – Пришёл твой час. – Пробил, ага. – Не удержавшись, он ухмыльнулся. – Тебе бы в рыцари, ведьма, – такая жертвенная!.. Прямо пылаешь. – У меня род не благой, – напомнила девушка. – Собственно, его вообще нет. – Благее не бывает: женский, – возразил Светлан. – И при чём тут род, когда жертвуешь собой? Если уж ты не рыцарь, то остальные и вовсе позорят звание. – Да чем я жертвую сейчас, кроме своего седалища? – удивилась она. – Я лишь хочу спасти себя и сестёр от обвала… ну, и остальных заодно. Какие ни есть, а земляки. У нас с ними общий… этот… – Архетип? – Во, – подтвердила ведьма. – Так и быть, похожу ради них с битым задом. – Попку-то тебе потом залечим… – Поцелуешь, ага? – прыснула Жанна. – Чтобы не бо-бо. – Да запросто, – сказал богатырь. – Уж твою-то!.. – А если говорить о рыцарях, сир, то погляди в зеркало, – продолжила она. – Вот тебя это не касается впрямую. Но даже если забыть об Анджелле, разве ты удержался бы в стороне? – Да потому что сил невпроворот… в отличие от тебя. – Нет, сир, – качнула Жанна головой. – Потому что ты рыцарь – истинный. И неволю не приемлешь нутром. А гордости в тебе даже слишком. Хотя гордыня, как учат святые отцы, к добру не ведёт. Но, видно, без неё добра и вовсе не станет. – Это парадокс, что ли? Вот от тебя не ждал. С виду-то – приличная девушка… – Но ведь я права! – Бей правых, – пробурчал Светлан, – пока не полевеют. И наоборот. Лозунг анархистов. – Всё ясно – умолкаю, – засмеялась догадливая ведьма. И в самом деле притихла, решив, видимо, не мешать. Хотя ему вовсе не было трудно. Уже которую минуту он поддерживал предельную скорость, вихрем мчась меж деревьями, бронированными локтями снося ветки, жёсткими подошвами корёжа дёрн, но ощущал себя так, будто ехал в стопоходе, – ни усталости в мышцах, ни затруднений с дыханием. Да и темп больше подходил машине. Обычные лошади, вздумай погнаться за Светланом, давно бы отстали, и даже могучие кони Воронов вряд ли бы удержались вровень – конечно, если не считать летучих. Всё ж богатырём быть неплохо: абсолютное здоровье, всё такое… Хотя неясно, как эта конструкция работает. Не в одной же магии дело? – Или взять, скажем, упырей, – продолжил он свою мысль. – Тоже ведь не всплывёт, пока не дойдёт до эксцесса. Вот так живёт человек, не сознавая своей сути, замечая за собой лишь лёгкие несуразности… или даже не замечая… пока не приключится такое, что покажет, кто он на самом деле. – Что, сир, уже с собой разговариваешь? – съязвила ведьма. – Действительно, это – симптом, – хмыкнул Светлан. – Оказывается, голова у богатырей не столь прочная. – По крайней мере, упырём стать тебе не грозит. – Да просто мне не повезло, – возразил он. – Если б я не умножал в себе чужие скорби, а радовался им… даже кайфовал, экстазировал… Вот тогда б вы дождались у меня! – Размечтался, ага… – Или родился бы не человечьим детёнышем, а вампирским. Точнее, этим… бэтменским. И звался бы сейчас… э-э… Багряном. Впрочем, я и так рос под красным знаменем – может, неспроста? – Бр-р-р, – содрогнулась Жанна. – Лучше, сир, и не толкуй об этом. У меня до сих пор, как вспомню о Ле Сане, мороз по коже. – Случаем, ты не расистка? – спросил он. – Было б забавно, учитывая, что твоя мама – японка. – Да с чего ты взял? – взвилась девушка. – Сам же всё насочинял!.. – У меня нюх. – На японок? Они что, пахнут по-другому? – А все пахнут по-разному – это даже псы знают. – Особенно наш Пёс, да? – Соскучилась? – Ну, не отказалась бы почесать лясы. – Поточить, – поправил Светлан. – А какая разница? – Вот почешешь – узнаешь. После паузы, повздыхав и заёрзав, Жанна предложила: – Может, я всё-таки взмою… э-э… ввысь? Буду у тебя вместо сокола. – Сокол из тебя, как из меня голубка, – хохотнул богатырь. – Сиди уж, терпи… налетаешься ещё. Ну станет зад, точно у гамадрила, – подумаешь! Зато магию не растратишь. – На тебя опять напал приступ бережливости? – фыркнула она. – Вот потому в твоей кладовке столько хлама. Дал бы разок навести там марафет… – Ага, тебе дай!.. Чужое-то легко выкидывать – а я к нему, может, душою прикипел? – Вот как бы мне к тебе не прикипеть – задницей. – Что, вправду невмочь? – спросил Светлан. – Тогда пересаживайся на руку – там амортизация получше. – Так я ж не сокол, – напомнила ведьма. – Когтей нет. – И так не сорвёшься. Уж на нас вы умеете ездить. А это неплохо б смотрелось, – ухмыльнулся он. – Эдакий витязь в дозоре, с ведьмой на предплечье. Прямо готовая обложка! – И с королевой на поводке, да? Светлан помрачнел. – По-твоему, это Анджи и грызёт? Да у меня в мыслях не было… – В мыслях-то – понятно… – Да ни в чём! – Так уж и ни в чём, – засмеялась Жанна. – Просто ты редко смотришь на себя со стороны. – Ты про мою громадность? – Не телесную, – ответила она. – Думаешь, она колышет кого? Уж верзил тут хватает! – Ладно, – после паузы молвил богатырь, – что-то нас не туда повело… – Или тебя? – Или меня, – кивнул он. – А магию всё ж лучше поберечь. – Сдалась тебе моя магия, – хмыкнула ведьма. – Ты ж сам – чародей. – Ага, примерно такой же, как летун, – ответил Светлан. – Это в Тартаре всё давалось играючи. А теперь – начинай сначала. – Да с чего такая разница? – удивилась Жанна. – Ведь в росте ты не потерял? – Времена нынче не те. В прежние даже воздух был пропитан магией – черпай полными горстями. И высвобождалась она много охотней, и копилась куда быстрей. А набрать её можно было столько!.. – И народец нынче хилый, да? – поддела она. – Сир, а может, это у тебя возрастное? – По-твоему, за пару дней я настолько постарел? – Ну, не за пару, – сказала девушка. – А за тридцать… хм… миллионов… – …лет, – заключил он. – Какой я всё-таки древний, да? Жанна опять засмеялась. Вот счастливый характер: о прошлом не переживает, за будущее не тревожится – естественна, как дитя. А ведь день грядущий готовит такое!.. Не говоря о ночи, которую ещё надо пережить. Кстати, небо окончательно затянули тучи, чёрные точно подземельный свод. А лес вокруг делался дремучей, уже не оставляя пространства для лугов, и поляны встречались всё реже, теснимые разлапистыми деревами. Их ветви хлестали по Светлану с нарастающей свирепостью, словно это были не мирные растения, но исполины, поставленные для охраны. Пожалуй, в них вправду дышала магия, но не животворная, как в окрестностях Тартара, а, напротив, губительная, высасывающая силы из тех, кто сюда забредал. А ведь ещё не так далеко от Стронга. Может, и хорошо, что не взяли шестинога? Ему-то было б куда сложней продираться сквозь такую чащу. Поневоле Жанна перебралась с плеча Светлана на его предплечье, обеими ладонями вцепившись в другую руку богатыря, выставленную перед ней заслоном. Трясти девушку впрямь стало меньше, зато ноги болтались теперь в воздухе и для опоры тут пригодилась бы третья рука. Но уж чем богаты… – А ты не могла бы меньше оттопыривать ягодицы? – поинтересовался Светлан. – Или у тебя это рефлекс? – Похоже, моя попка тебе не даёт покоя, – заметила ведьма. – Ещё бы, – согласился он. – Стучит в сердце, точно пепел Клааса. Она-то у тебя закалённая, а вот моя грудь – не казённая. И если бы я не любил тебя… э-э… любовью брата… – А сильнее – слабо? – Разве только «ещё нежней», – усмехнулся он. – Ну, уже кое-что!.. – В перспективе, отдалённой. Вот встречу «средь шумного бала»… – Как гения чистой красоты, да? – Если помоешься. – Хотя до бала отсюда, как до неба… – Как раз на небо нам и нужно, – заметил Светлан. – Желательно – живыми. – И вот там ты спросишь с бога за всё – верно, сир? – Ну… попытаюсь. – А если помогу тебе вознестись, чем наградишь? – Я подарю тебе весь мир и пару новых коньков, – пообещал он. – А ещё звезду, да? – Выбирай, – предложил богатырь. – Чего жалеть – их там столько!.. – Я помню эту сказку, – сообщила Жанна, внезапно посмурнев. – Где «мир и пара коньков». Думаешь, совсем тёмная? – Почему, есть и темнее. Ведь ты даже не брюнетка… если подойти строго. – Это смотря с какой стороны подойдёшь, – не пропустила она. – С востока, – усмехнулся Светлан. – Мы – азиаты в душе. Потому и алеем вмиг, чуть запахнет чужим добром. – Ты-то, скорее, багровеешь – когда видишь таких «алых». – Сам по себе я, может, и багровею. Но если брать, как частицу общего… Это диалектика, моя сладкая. – Ты, сир, мозги-то не пудри, – сказала ведьма. – Лучше объясни, отчего так похолодало. Вроде до Лапландии ещё далеко. Усмехнувшись, он произнёс: – В Лапландию, в Лапландию!.. К далёким берегам. – В Москву, в Москву! – передразнила Жанна. – Не увиливай, мой господин, не щади меня – я готова к новым огорчениям. – Ну, если объективно, похолодало не сильно, – сообщил Светлан. – Не верь щекам своим. – Какие щёки, сир? – возмутилась девушка. – Меня до костей пробирает! – Вот в том и дело, что стылость подступает изнутри. Знаешь такое выражение: «душа мёрзнет»? – Это, что ли, зачарованный лес? – догадалась она. – А разве сама не видишь? Раз готова к огорчениям, держи глаза открытыми. Уж тебе лучше знать, что за радости тут уготовлены. Дерева-то ещё – цветочки. – Тогда уж пестики, – буркнула Жанна. – А какие плоды появятся из них… – …известно лишь богу, – заключил богатырь. – И нам он не скажет. – Тогда и нечего поминать!.. Ещё накличешь. – Действительно, с чёртом примерно так и вышло… в предыдущей серии. А чем здешний бог хуже? – Хуже, – убеждённо сказала ведьма. – Намного. Слушай, сир… а ты не мог бы бежать быстрее? – Чтобы тебя согреть? Интересная мысль. – По-моему, за нами гонятся, – сообщила она, оглядываясь через его плечо. – Что-то мелькает сзади. – А зовут его… морок, – ответил Светлан. – Это как и с холодом: больше от тебя идёт. И когда с испугу люди несутся, точно ошалелые кони… – Поучи, поучи меня ворожбе!.. си-ир. – Ну, так не давай волю чувствам. Сзади никого нет – из опасных. – Сзади, да? – тотчас переспросила она. – А по сторонам? Верила Жанна ему абсолютно и оглядываться сразу прекратила. Но теперь закрутила головой, как на шарнире, мотая пышной гривой перед его лицом. – А по голове? – проворчал богатырь. – Ты уж смотри в одном направлении – вон туда, – показал он свободной кистью. – Включи ночное видение. – А чего там? – спросила ведьма, уставясь в предложенную сторону. – И она спрашивает!.. Слыхала про ведьмин источник? – Козлы, что ль? – поразилась она. – Ну, не вполне. Эдакий фавновый вариант кентавров. Хотя несёт от них… – Светлан втянул носом воздух, – …как от козлов, ага. – Он усмехнулся: – Вы так часто величали мужчин этим милым словом, что некоторые, кажись, поверили. Аккуратнее надо со словами-то. Навалившись грудью на его локоть, Жанна напряжённо вглядывалась в переплетение веток. В темноте она видела похуже богатыря, а света в этой чащобе было немногим больше, чем в недавнем подземелье. – А сколько их там? Не разберу. – С полдюжины голов… э-э… рогатых. И скачут лихо, вровень с нами. Уж им лес не мешает. – Напасть-то не посмеют? – Они, конечно, козлы, – сказал Светлан. – Но ведь не бараны? Издали-то ещё могут пошвырять… – Навоз? – Говори тише, – велел он. – Ещё подбросишь идею! Уж лучше тогда стрелы. – У них и луки есть, да? – Из рогов тура, – хмыкнул богатырь. – Туги-ие!.. А стрелы смазаны ядовитым потом. – Это ты тоже видишь отсюда? – наконец усомнилась Жанна. – Предполагаю, – ответил он. – Очень уж вонь ядрёная. Наверно, эти козлотавры, как и нынешние монголы, с рождения не мылись. – Разве одни монголы? Зачем ходить так далеко… – Ну, если человек по натуре козёл – ничего не попишешь. А здесь форма пришла, видимо, в согласие с сутью. Светлан всё ж попробовал наддать, чтоб оторваться от четырёхногих. Пока их небольшая шайка – а если набегут? Ведь бог ведает, сколько их здесь, – может, целое племя? И как они множатся, интересно: не почкованием же? Хотя, если есть козлы, почему не завестись козлихам? – Наверно, это тоже работа Оттара, – сказал он. – Возможно, по примеру истинного Бога он решил создать собственный народ. Или тренировался на козочках, прежде чем смог подступиться к кобылам? Мелкими-то проще помыкать. Кажется, вонючки стали отставать… или уставать, что тоже не исключено. Во всяком случае, разрыв стал увеличиваться. А в лесу особо не постреляешь… тем более, не пометаешь навоз. – Выходит, сатиры служат Оттару? – спросила девушка. – Скорее всего, – подтвердил Светлан. – В меру своих козлиных мозгов. Да и кому ещё они нужны? Он учуял воду намного раньше, чем её увидел, а потому не удивился, когда стволы впереди расступились и под ногами возник ручей, широкий и почти безмолвный, неспешно кативший по зелёному коридору. Громадным прыжком богатырь перемахнул через него и, опять вломившись в сплетение веток, побежал дальше, неукоснительно выдерживая курс. А запыхавшиеся преследователи круто затормозили на самом берегу, едва не усевшись на волосатые зады. Обернувшись на них, Жанна воскликнула: – Они боятся воды! – Надо, надо умываться, – проворчал Светлан. – Хотя бы на ночь. Похоже, полукозлы были даже рады, что погоня кончилась, – по крайней мере, злобного блеяния за спиной не раздавалось. Ну да, сатира же обязана быть конструктивной! – До чего мерзкие твари, – проворчала ведьма. – А уж смердят!.. – Есть кентавры, – откликнулся он, – у которых хотя бы голова человечья, а остальное следует за ней. И был, к примеру, Минотавр с бычьей башкой: этот-то – полный отморозок, при том что телом схож с людьми. Но если зверь зажал человека с обоих концов, как этих сатириков… – Сатиров, – поправила Жанна. – Да хоть юмористами назови – от этого их рога не станут меньше. Кстати, не ваша ли сестра наставила? В смысле, сёстры… – Будто без этого они не были козлами! Лес опять начал редеть, а склон сделался круче. Но взамен деревьев и кустов стали возникать не поляны – скалы, валуны, россыпи камней. После ручья местность поменялась круто, будто они пересекли невидимую границу. А в этих-то пределах кто обитает? – Вах! – сказал Светлан, увидев мелькнувшую сбоку тень. – Кажись, мы тут вместо эстафетного дрына. Пошли по рукам, понимаешь. – Хочешь сказать: сатиров кто-то сменил? – Мы не одиноки в этом лесу, – подтвердил он. – К сожалению. Но эти хотя бы не пахнут, – прибавил вместо утешения. Теперь и Жанна заметила летучку, но уже с другого бока и, видимо, вторую. На виду они держались мгновения, своим проворством и… э-э… стылостью неприятно напоминая… Но как они удерживаются здесь, настолько далеко от крепости? Или причина опять-таки в Оттаре? Точнее, в близости его «чертогов». Уж на этой оси де Бифам хватит подпитки! – А ещё добавить не можешь? – спросила Жанна, ёжась. Вот теперь бедную птичку пробрало до нутра. Жаль, что их разделяют латы. Притиснуть бы её к своему жару… – Я тебе что, птица-тройка? – спросил Светлан. – С бубенцами, ага. – Что с бубенцами – это точно, – фыркнула она. – Мне ли не знать! – А знаешь, так не звени об этом на весь лес. К тому ж, тут добавляй, не добавляй… Действительно, от этих и на шестиноге не удерёшь. Вот самолёт – хорошо. Особенно сверхзвуковой. Летучих теней вокруг становилось больше, они смыкались тесней, некоторые уже налетали вплотную, будто пытались пронизать пришельцев, но богатырь стопорил их, вскидывая навстречу ладонь, а ведьма помогала сколько могла, хотя и вскрикивала от испуга. Вот теперь, в этой ночной темени, усугублённой лесным мраком, призраки не казались сгустками тьмы – их лица даже светились блёклым холодным сиянием, словно бы фосфоресцировали, а из-под чёрных плащей (стерегутся-таки под открытым небом) проступали конечности, обряженные в собственные шмотки, покрывавшие бывших правителей Междуречья в момент гибели. Фамильные черты явственно проступали в каждом из де Бифов, вплоть до Роже. Гены основоположника доминировали во всех его отпрысках, подавляя сторонние добавки. Кто-то был покрупней, кто-то мельче, кто-то грузен, кто-то поджар, у одних тёмные волосы, у других светлей, третьи успели поседеть, некоторые даже облысели – но родовым сходством графы были отмечены поголовно. Да и характер тут явно передавался по наследству, и теперь эта потомственная злоба выплеснулась на чужаков, совершавших мирную пробежку по ночному лесу. «Да что они окрысились, в самом деле? – удивился Светлан. – Ведь я не взялся за их прародителя… собираюсь только. Ну подумаешь, завалил парочку назареев и раздолбал тюрягу! А не становись на пути и не стройте, где я гуляю. А что до утопших Воронов, то их я не собирался… гм… мочить». Не то чтоб ему очень досаждали эти налёты, однако нервировали. А злосчастную деву могли довести до истерики – кажется, призраков она пугалась ещё сильней, чем вампиров. Те всё же привычней и… э-э… ближе? – А мы хоть верно бежим, сир? – спросила Жанна, уже едва сдерживая стук зубов. – Мы? – ухмыльнулся богатырь. – Про тебя не знаю… – Ну, не важно… Ты не сбился с пути? Ведь столько петляли! – Взамен компаса здесь температурный вектор, – пояснил он. – В Лапландии, чтоб ты знала, студёно. Вот я и стремлюсь к здешнему полюсу. Кстати, оттуда даже ветерком тянет – разве не ощущаешь? – На такой скорости? Круто затормозив, он отпихнул очередного налётчика и предложил: – Намочи палец – и почувствуешь. – Да я сама скоро обмочусь! – Ну, или так, – согласился Светлан. – Вон подходящий закуток, – показал он. – А я послежу, чтоб графья не сбивали с настроя. – Уж дотерплю, чего там, – отказалась девушка. И взмолилась: – Поскакали дальше, сир!.. Когда стоим, мне ещё муторней. – Скачи, мой конь, – хмыкнул богатырь, снова пуская себя в галоп. Непокойные де Бифы вновь принялись швыряться холодильными бомбами, и на сей раз Светлану не нашлось, чем ответить… конечно, если не прибегать к магии. Да и вряд ли горящие поленья прогнали бы призраков так же легко: тут всё-таки много темней, какое-то время можно порхать и без плащей. А поджечь лес вряд ли удастся – он насквозь пропитан влагой, точно на него еженощно обрушивались ливни из нависших туч. И слишком это сильное средство. Деревья-то в чём виновны? Всё здешнее зло – от бога. Прижав к себе Жанну, Светлан принялся увёртываться от шелестящих снарядов, стремительности призраков противопоставив богатырское проворство. Затем, чисто машинально, отбил леденящий заряд эльфским мечом и к своему изумлению обнаружил, что чудесный металл отлично защищает даже от такой напасти. Конечно, не Оттар же её придумал! Наверняка в прежние времена эльфы сталкивались с похожим. – Милая, я не задушил тебя? – поинтересовался богатырь. – Мои объятия тебе ещё в охотку? – Нет, – сдавленно откликнулась Жанна. – В смысле, да. – В смысле, продолжай душить, – усмехнулся он. – Уж лучше принять смерть от своего коня, верно? Чем от каких-то чужих – фи!.. – А долго ещё? – выдавила ведьма. – Душить? Или бежать? – Both, – сказала она, как и Светлан, ценя английский за лаконичность. – Думаю, что нет. А вот что закончится раньше… Снова выхватив меч, богатырь рубанул по налетевшей тени, и та шарахнулась, издав шипящий вопль, донёсшийся словно из километровой дали. Надвое она не распалась, но боль, кажется, ощутила сильную. И наскоки сразу прекратились, призраки даже отступили на дистанцию, откуда их пальба сделалась уже не такой опасной. Хотя лучше бы убрались вовсе. – Сейчас мне следовало вскричать: «Ага, не нравится!» – проворчал Светлан. – Или что-то в этом духе, злорадное. – А разве ты не рад? – спросила Жанна, переводя дух. – Увы, и я подвержен злобной радости, – признал он. – Но вслух ликовать не буду. Понимаешь, я герой не на своём месте. – Да ведь других-то здесь нет? – В том и беда. Обогнув очередную скалу, громоздившуюся выше деревьев, Светлан выскочил на просторную плешь, которая венчала вершину этого огромного холма, за неимением горы исполнявшего здесь роль Олимпа. То есть Оттар нашёл способ возвыситься до потребной вышины, но сие лесистое взгорье намного упростило его задачу. Пробежав с десяток шагов, Светлан остановился. Настырные графы наконец отстали, верно, убоявшись открытого пространства, где их мог подхватить ветер или обжечь лунный свет. Затормозив в тени окрестных камней, они поблёскивали оттуда льдистыми глазами, но швыряться стужей даже не пытались, будто у них кончились припасы. Или и призраки упёрлись в границу, как до них – сатиры? С одной стороны это, конечно, радует… – Не быть тебе Дездемоной, – бодро объявил богатырь, разжимая хватку. – Кстати, когда ты молилась последний раз? Я уж не говорю о посещении церкви. – Да если б это помогло здесь! – вздохнула ведьма, расправляя помятые косточки. Больше не оглядываясь на призраков, шипящих… э-э… в бессильной злобе, Светлан направился к центру пустоши, обозревая её пристальней и не забывая поглядывать вверх, откуда вполне могли напасть местные архангелы или, скажем, долбануть молнией. В самом деле, почему Оттару не поиграть в Зевса? Или Один тоже баловался с огнём? А затем свалили всё на беднягу Саваофа, пользуясь тем, что он ни во что не вмешивается. Хотя, если вспомнить о его оборотной стороне, Сирке… Может, оттого и не вмешивается, что рыло в пуху? – Ну, где тут мавзолей? – спросил Светлан, озираясь. – Царство вечной мерзлоты, шатёр Снежного Бога… Насколько смыслю в психике тиранов, как раз здесь Оттар мог установить святилище, в котором хранил свои консервы, пока… гм… не вознёсся. Правда, оно не должно бросаться в глаза… А, вот! – указал он рукой и повернул к покатому кургану, торчавшему на этой плешине шишкой. (Конечно, лучше бы тут смотрелась корона, да, видно, ещё не пришло время объявлять себя самодержцем.) Курган окружали, будто охраняя, несколько здоровых валунов чудной формы, а больше на пустоши не было приметных неровностей. Приблизившись, богатырь пошёл в обход холмика, пока не заметил контуры входа, едва проступавшие на неровном камне. Остановясь против них, сказал: – Был у меня приятель, пещерный тролль… ну, ты знаешь. Так вот ему не нужно было открывать двери. Собственно, он их даже не замечал. – Дурные примеры заражают – да, сир? – спросила ведьма, почему-то не спеша соскакивать с него на грунт. – А мы и не джентльмены, – ответил он, пожимая плечами. – Рыцари мы. И бронированным кулаком отворил дверь, разнеся её в щепы. В тот же миг ближние валуны зашевелились, со скрежетом расправляли скрюченные члены, на глазах вырастая в каменных исполинов. – Это была плохая идея, – признал Светлан, мрачно разглядывая их. – Вот только вас и не хватало, ага. Двигались громадины не быстро, но казались несокрушимыми. Под таких разве с гранатами бросаться, как под танки. – Чего ж не догадался тогда? – спросила Жанна, переполошённо вертя головой. – Если только их и не… – А сказок давно не читал. Хотя следовало бы – на ночь, вместо библии. С другой стороны… – Что? – Умный-то в гору не пойдёт, когда перед ним тоннель. А мы с тобой кто? – Умные! – выкрикнула она с готовностью. – Во всяком случае, нахальные, – усмехнулся Светлан. – И на поводу не ходим… А тоннель – вот, – кивнул он на вход. – Если меня не дурит глаз, этим громилам не втиснуться сюда. Что-то Оттар не додумал опять. Решил, видно, будто нормальному рыцарю будет западло показать спину. Но мы-то своих спин не стыдимся, верно? – А если он и хотел загнать внутрь? – Как будто мы сами бы не зашли!.. – А если эти глыбоголовые запрут нас до утра? – Будет день, будет пища, – сказал Светлан, отважно поворачиваясь к проёму передом, а к надвигающимся исполинам, соответственно, задом. – Полагаю, их завода хватит ненадолго. Оттар же пока не настоящий бог и в магии тоже не купается. Затем, избегая неуклюжих гигантов, своими шагами сотрясающих землю, вступил в святилище.Глава 19 Забытый мавзолей
Внутри оказалось много просторней, чем казалось снаружи. Над поверхностью выдавалась лишь верхушка купола, а от неё свод расходился вниз, плавно перетекая в стены, выложенные малахитом и украшенные нишами со скульптурами то ли святых, то ли воителей (то ли святых воителей – что, в общем-то, абсурд). От входа к полированному полу вела винтовая лестница, довольно широкая и не особенно крутая. И такая же поднималась по другую сторону зала к второй двери, пока что закрытой. А меж ними, на солидном подножии, помещалось скромное ложе, сейчас, конечно, пустое. Света в зале хватало, а испускали его огромные кристаллы, отдалённо смахивавшие на странные растения, знакомые богатырю по пещерам Тартара. Спустившись до середины лестницы, Светлан остановился, чтобы оглядеться внимательней. – Что ж, – молвил затем. – Простенько, но не без вкуса. Может, Оттар тоже в душе художник? – Как ты, что ли? – спросила Жанна. – Нет, – осклабился он. – Уж точно, не как я. Скорее как некий Шикльгрубер. До сих пор гадают: вот если бы в пятнадцать лет он не выжил после дифтерита, на сколько миллионов погибло бы меньше? Или дело вовсе не в личностях? – Была б нужда, – проворчала ведьма. – А дерьмо всплывёт. – Н-да?.. Впрочем, возможно. Но что мы имеем тут? – Вот то самое… всплывшее. Вскинув лицо, Светлан посмотрел на проём, после столь решительного вскрытия оставшийся без двери. За ним уже ворочались грузные фигуры, раздавалось топотанье, скрежет… но и только. Угрозы в этой суете не ощущалось – во всяком случае, пока. – Непохоже, что Оттара погребали в этом бункере, – сказал он. – Слишком далеко от народных троп. Верно, переселился сюда уже после, когда созрел для вознесения. – От каких ещё троп? – удивилась Жанна. – Ну как же, – хмыкнул Светлан. – «К нему не зарастёт народная тропа»!.. А здесь явно заросла, если и была. Но сперва Оттару следовало набрать силу, впечатываясь в сознания людей. Вообще, обычно мавзолеи строят на главных площадях – чтоб уж никому покоя не было. И выстраиваются, понимаешь, очереди. – Небось, и сам хаживал, сир? – Никогда, – ответил он. – Вот не тянуло! Других-то хлебом не корми, дай поглядеть на покойников… – А тем лишь и надобно, чтоб в них вглядывались. – О том и речь. Похоже, байку, будто упырей следует хоронить на перекрёстке, придумали сами упыри. Их надо убирать с глаз подальше, чтобы забыть как страшный сон, а не кормить своими страхами. – И графского барахла тут не видно, – обратила внимание Жанна. – Ни железок, ни шмотья. Ни костей… этих… любимых кобыл и лучших слуг… не считая трёх жён, ага. – Всё это мертвецу требовалось лишь вначале – первая ступень. Потом его подпитывали живые, обожая или боясь. А как заделается богом, откроет для посещений этот музей… или храм? Впрочем, неважно. Светлан ещё раз обвёл глазами зал, заодно навострив уши и раздувая ноздри. Что-то здесь… – Чего? – тотчас насторожилась ведьма. – Чем-то повеяло – не чуешь? Или это от входа… Хотя нет, пахло живым. Но при этом настолько чуждым… и однако же смутно знакомым – как и недавно, в крепостном подвале. Правда, это не бэтмен, явно. И не гоблин. Ближе, ближе… Ну конечно, ещё один отдалённый отпрыск!.. Или не один? – Обожди здесь, – велел богатырь, наконец опуская девушку на ступени. – И будь готова полетать. – В смысле, раздеться? – Э-э… не обязательно. С этим лучше повремени. Сбежав по лестнице, он зашагал к дальней стене – с виду беспечный-беспечный. Едва не всю её занимал горельеф, изображавший схватку рыцаря (видимо, Оттара) с довольно-таки жутким чудищем, эдакой злой пародией на человека – когтистые птичьи ступни, тяжёлые ручищи до колен, чешуйчатая кожа и вдавленная в плечи голова, рассечённая клыкастой пастью. Рыцаря изваяли богатырём, под стать Светлану. Но даже в сравнении с ними монстр выглядел громадным, размерами соперничая с ограми… хотя и не со всеми. Скажем, до Крона ему было далеко. Светлан подошёл уже вплотную к стене, когда урод внезапно ожил и ринулся на него, протягивая кошмарные длани. – Руки убери, да, – сказал Светлан, брезгливо отстраняясь. – Или хотя бы помой. Мама-то не учила? Надо мыть перед едой! Но чудище не вняло, продолжая попытки его ухватить. – Не понимаешь по-людски? – грозно спросил богатырь. – Последний раз предупреждаю… Не закончив фразы, он скакнул вбок и, выхватив меч, на том же махе снёс огромную кисть. Тут же отскочил, свирепо скалясь. – Обещал предупредить! – обиженно заканючило чудище, дуя на дымящийся обрубок. – Зачем дуришь? Голос его звучал как из цистерны, наводя дрожь низкими тонами, но интонации были совершенно детские. А говорил внятно и довольно бегло – видно, хватало практики. И с кем же он трепался тут: с жертвами? – Surprise! – объявил Светлан. – Или, как выражаются иные, военная хитрость. Ты ведь тоже кинулся без объявления? – Но я ж не рыцарь! – Железная логика, – сказал богатырь, не теряя готовности. – Точнее, каменная… Так ведь и я не голубых кровей! – Не вампир, что ли? – Это ты попал в точку, – хохотнул он. – Не из кровопийц, верно. И не из живоглотов. – Ну, чего теперь делать? – спросил монстр, глядя на покалеченную руку. – Размахался тут! – Отрастёт, – уверенно сказал Светлан. – Я вашу породу знаю. – Знает он, ага… Откуда? – Да, видишь, один из твоих пращуров помог нам свалить Мифея, величайшего, как выяснилось, из гоблинских царей. И случилось сие, дай бог памяти… – Знаю, – воодушевляясь, перебил тролль. – Его звали Уг. Это был такой исполин!.. – Да уж покрупней нынешних, – подтвердил Светлан. – Разорвал троих из ближней своры Мифея, прежде чем его иссекли насмерть. А ведь каждый из них вполне мог бы совладать с тобой. – Точно, всё так и было! – пробасил тяжеловес, забыв про рану. – Всё наше племя идёт от Уга. Великий был тролль. В жилах его полыхал огонь, от топота сотрясались недра! Это что, подземельный фольклор? – подивился Светлан. Изустное народное творчество, надо же! Никто не забыт – это радует. – При мне Уг растоптал одного древоспрута в кашу, – подтвердил он. – Ножищи у него вправду – будь здоров. Хотя, в отличие от тебя, Уг не знал языков, – прибавил богатырь в утешение. – Он и на своём-то еле говорил. И вряд ли смог бы выучиться хоть чему-то. – Истинный тролль, – произнёс потомок с завистью. – Все знания получил при рождении. И никто не лупил его по башке, вколачивая заумь. – Зато теперь вон как чешешь! – возразил Светлан. – Лучше любого пейзанина. Ну что, балабол, не передумал мною ужинать? – Тобой нельзя, раз ты с Угом знался, – вздохнул тролль. – И Вороны опять опаздывают, не несут корм… Уйду я от них, надоело, – добавил, загораясь. – Вот пророю ход, и – поминай! Вспомнив, он вновь озадаченно уставился на обрубок, уже начавший подживать. Для сравнения подвёл к нему вторую руку, оснащённую такой насадкой, что и впрямь не нужны лопаты, – это уже сродни экскаваторному ковшу. И его ступни отлично годились для копания. Пожалуй, имеет смысл использовать троллей на землеройных работах – скажем, готовить оборонительные рубежи в будущей войне. И наступит здесь эдакий Золотой Век, где все в едином строю, плечом к плечу… М-да, что-то не верится. – Не так просто, – пожаловался монстр. – Отрастёт, говоришь? Да к тому сроку я когти отброшу! – Ну-ну, раскидался, – сказал богатырь. – Потерпи денёк, и тебя завалят провизией. Лично прослежу. – Ведь жрать – хочется, – возразил тролль. – Это снаружи я кремень, а нутро вопиет… Ну отдай хотя б его, – показал на Жанну. – Пусть и кроха, а удава заморю. – Перетопчешься! – Ну, вот, – огорчённо пробурчал он. – Этого не ешь, того не ешь… А кого ж тогда? – Ты, верно, давно не выходил на воздух? – вкрадчиво заговорила ведьма, без спешки спускаясь по ступеням. – Да нельзя мне, – тоскливо ответил гигант. – В камень обращусь. Вон как те парни за стеной – видали? Теперь их лишь чары и оживляют. – Это днём, – сказала Жанна, подходя ближе. – А вот ежели ночью… – И ночью нельзя. – Кто тебе сказал? – спросил Светлан. – Оттар… – Оттар! – передразнил богатырь. – А я говорю: можно. Мне – верь, я врагов удивляю, но не обманываю. А уж потомков своего боевого товарища… – Да как же я выйду? – заныл громадина, вскинув вдавленные глаза на проём. – Мне туда не пролезть. – Вот Уга это бы не задержало, – заметил Светлан. – Он и сквозь стены проходил запросто. – Конечно, ведь он первородный тролль. Не то, что я. – А тебе сквозь стены и не надо – вонкакая дырища!.. Уж на одну четверть в тебе наберётся троллячьего? Сдвинув надбровные дуги, исполин осел на корточки и задумался – похоже, эта мысль в его сплюснутую голову ещё не заглядывала. – Тебя как зовут, умник? – спросила девушка. – Хорр, – буркнул тролль и сфокусировал на ней мутные глаза. – Так вот, Хорр, пройдёшь через пустошь, спустишься по склону к реке… – Ну? – Перейдёшь её, если не сможешь перескочить. Заодно ополоснёшься. – И чего? – И там такая охота! – Жанна, Жанна, – укоризненно произнёс Светлан. – Ну подумаешь: запах!.. Не убивать же за это? – Запах – следствие, – ответила ведьма. – А причина в том, что козлы. Довольно им таскать девок в ближних деревнях и до полоумия пугать ребятишек – пусть теперь страшатся сами! – И заведётся у них собственный… Horror, – пробормотал он. – Козлы – это вкусно, – рассудил Хорр, внося лепту в дискуссию. – Я пробовал. А пахнут они… ы-ы… – Изысканно, – подсказала Жанна. – Истинно королевское блюдо! – Ну, – согласился тролль. – А если ишо выдержать пару деньков в тёплом углу… – Вот от своих рецептов – избавь, – попросил Светлан. – Лучше объясни, чего сторожишь тут. – Кто сторожит? – удивился здоровяк. – Я живу тут. – А кормят тебя за красивые глаза? – Ну… может быть, – не стал скромничать Хорр. – Вообще, с Оттаром условились так: чего ни сунется сюда – моё. – Включая Воронов? – Они ж не дурни, – осклабился тролль. – Откроют дверцу, впихнут кого, и – до следующей ночи. Хотя нарушали, – помрачнел он. – Терплю. Светлан покосился на ведьму. В ответ та пожала плечами: дескать, что взять с убогого? Чудище ведь, дитя пещер. Но вот те, кто скармливал ему соплеменников… – Ладно, – сказал он, решив не углубляться в вопрос. – Раз не сторожишь, значит нам мешать тебе резону нет. – Ага, – согласился Хорр, немедленно вздымаясь на ноги. – Тогда пойду на воздух. – Уж иди, цензор, – разрешил богатырь. – Как говорится, на каждого сатирика… Только не прозевай рассвет, а то впрямь закаменеешь. – Что я, дикий? – гыкнул монстр. – Меру знаю: до первого козла и обратно. И облизнулся багровым, словно бы раскалённым, языком, уже предвкушая «королевское блюдо». – От забора и до заката, ну да, – ухмыльнулся Светлан старой хохме. – Свободен, рядовой! Как и его пращур, Хорр перемещался проворней огров и через пару секунд уже очутился наверху лестницы, загородив проём громоздкой фигурой. На миг застыл, видно, добирая решимости или же пробуждая в себе древнюю память. Затем надвинулся и без единого скрипа пронизал дверь, будто она пришлась ему в аккурат. А ещё через секунду тролль сгинул в ночи, отправившись на свою первую охоту… конечно, если не считать подземных. – Что ж, обойдёмся без гида, – сказал Светлан, переводя взгляд на девушку. – Действительно, с чего Оттару было посвящать Хорра в свои секреты? Сторожит, и слава… богу. А вот договор он нарушал зря – Древние этого не понимают. Раз обещал регулярную кормёжку… Впрочем, ладно. На всякий случай он ещё раз повёл носом, заодно приглядываясь к интерьеру святилища. Вроде подозрительного больше не ощущалось. – Ничего не притягивает глаз? – спросил у ведьмы. – Рыцарь-то вряд ли оживёт. А внутри он пустой – заметила? Так что внутри сможет укрыться… э-э… не очень крупный мужчина. – Уж поменьше тебя – да, сир? – Но сейчас там никого нет, – продолжал всматриваться Светлан. – Ни живого, ни пресловутой мумии. – А чего думаешь о статуях? – тихонько сказала Жанна. – Что-то там… – В самом деле, это не камень, – подтвердил он, поворачиваясь к ближней нише. – И не дерево. Чёрт!.. Да это просто трупы, обмазанные каким-то составом. То ли заклятые друзья, то ли любимые враги Оттара – мне так кажется. Возможно, он настолько свыкся с ними, что потащил за собой в вечную смерть. Но нам-то от них какая польза? Обойдя вкруговую зал, Светлан вернулся к постаменту, по трём широким ступеням взошёл к ложу. – Это не ловушка, сир? – торопясь, остерегла девушка. – Вот ляжешь туда, и… – Что я, дикий? – ответил он словами тролля. – Ещё не хватало, чтоб я плюхался на… э-э… одр! Смертный там или посмертный – другой вопрос. Надо ж иметь почтение к покойникам… хотя и не ко всем. С этими словами он своротил лежанку с постамента, открыв под ней продолговатый ящик, в котором лежал труп… вернее тело худощавого мужчины, вытянувшегося в бревно и хранившего на лице улыбку высшего блаженства или оскал нестерпимой муки… или то и другое вместе, захваченное в точке, где они, видимо, смыкаются. – Взгляни, – позвал Светлан ведьму. – Да что за жизнь пошла: куда ни ткнёшься – вываливается покойник. Хотя этот какой-то странный: вроде даже не мёртвый. А на Бифов не похож. И мышцы не рыцарские – больше смахивает на обычного горожанина. Чего ж его занесло в этот склеп? – Занесло? – негромко молвила Жанна, становясь рядом с ним. – Или занесли? – И попросила: – Дай руку, сир. – На счастье? – усмехнулся он, снимая с кисти латную перчатку. Но только утопил её хрупкую ладошку в своей лапище, как сразу посерьёзнел, вдруг ощутив себя словно бы внутри могучей машины, густо пронизанной опасными токами, заполненной зловещей энергией. – Вношу коррективы в свой прежний тезис, – произнёс Светлан. – В здешних нишах выставлены вовсе не приятели Оттара – скорее, он даже не знаком с большинством этих бедолаг, а многие родились уже после его смерти. Жаль, мы плохо знаем историю Междуречья, иначе б опознали тут многих, ибо как раз они наследили в ней больше остальных. Ведь что есть мощи, как не останки прославленных особ? Потому они и чудотворные, что аккумулируют в себе силу, заимствованную у тысяч, кто этих деятелей чтит. – Ты хочешь сказать… – Именно, – кивнул он. – Последние десятилетия… может, и дольше… Оттар собирал ценные трупы по всему Междуречью, дабы завладеть их чудесной силой, заставить служить себе. И на плечах гигантов подняться до божественного статуса. – Но тогда кто же этот? – указала Жанна на мужичка в ящике. На лице Светлана опять всплыла ухмылка. – Полагаю… автор, – ответил он. – Тот, кто подбросил Оттару такую идею и помог вырваться из-под опеки вампиров, затеяв здешний мемориал. У самого графа на это не хватило бы мозгов. Уж не знаю, как эти двое снюхались. Возможно, наш умник вызывал обычных демонов, а нарвался… на бога-мертвеца. – А высвободившись, Оттар убил его? – Ну, ты же видишь: парень ни жив, ни мёртв. Время для него остановилось, миг растянулся в столетия. Наверно, здесь и требовался энтузиаст, чтоб поглощать энергию, поступающую от награбленных мощей, и переправлять на небеса, – эдакий проводник, земное воплощение… э-э… Оттара. Видимо, это часть договора. А когда новый бог наконец воскреснет, обзаведясь неуязвимым телом, то сделает своего освободителя наместником на земле… или всё ж прикончит, чтобы не зазнавался. – По-твоему, он продался за власть? – спросила девушка, вглядываясь в лицо живого покойника. – Вроде… на человека похож. – Да все похожи, пока не сторгуются. И власть тут, вероятно, не главное. Но какой автор откажется от воплощения своего замысла? – Даже такой ценой? – А это, извините, ваши проблемы. Главное, чтоб мне было интересно. – Да ладно тебе, сир! – сказала Жанна. – Уж ты – не такой. – Потому что у меня есть друзья, которых это больно заденет. А у нашего бедолаги, возможно, не было близких. – Да кто ж ему виноват? Ведь не урод и не дурень… при всех делах. Сам, верно, не способен к любви – знавала я таких! – Видишь? – хмыкнул Светлан. – Стало быть, обделён. Его б пожалеть. – И пожалею – когда совсем окочурится, – отрезала ведьма. – Вместе с тем, кому взялся служить. – Может, окочурится, – пожал он плечами. – А может, выживет, обидевшись на нас, что сломали его игрушку. Но это – уже его проблемы. – Сперва надо сломать, – напомнила Жанна. – Н-да, задачка… – А если порушить могильник? – предложила она. – Разбросать мощи по кустам, а гадёныша и вовсе запенделить к козлам. – Чтоб его схрумкал Хорр? Всё бы тебе, ведьма, ломать!.. И вряд ли это поможет – сейчас. Уж до утра Оттар дотянет и на нынешних запасах. А после ему откроются такие горизонты!.. Хочешь не хочешь, но к «чертогам» возноситься надо. В конце концов, в Тартар я уже спускался – а чем Валгалла хуже? – Тем хотя бы, что на пути к ней не будет опоры. А без опоры какой ты богатырь? – Безопорный, – хмыкнул он. – Какие-то несколько сот метров, а? Ну, или километры – считанные. – Сир, у меня дурные предчувствия, – нерешительно сказала Жанна. – Да откуда ж здесь взяться умным? – усмехнулся богатырь. Но затем вгляделся в неё пристальней, вдруг увидав перед собой растерянную девочку, которую вытаскивал год назад из подвалов Кюси. Правда, тогда она считала Светлана предателем, а с тех пор он вроде повода не давал – не говоря о причине. Помолчав, спросил: – Насчёт себя или both? – Both, – ответила она сразу. – Думаешь, у меня хорошие? – сказал Светлан. – Ну и что? Перед серьёзной дракой это нормально: бояться, сомневаться в себе… А своей судьбы не знает никто. – Но как же тогда Рок? – Нет никакого Рока, – отрезал он. – Иначе всякое трепыхание теряет смысл. Есть превратности жизни, более или менее сложные, – а осилишь ли их, зависит от тебя. Если и существует предопределённость, действует она изнутри, надламывая слабых. – Легко это говорить богатырю, ага!.. Ты вон даже Улю, девочку-судьбу, вытащил из-за порога. – Не сыпь мне соль на мозоли, – проворчал Светлан. – Потом-то Улю всё равно умыкнули… – И я о том. Значит, даже ты побеждаешь не всегда. – Всегда, – отчеканил он. – Но не всегда сразу. Когда не удаётся с наскока, беру занудством. И так будет до самой смерти. – Вот и боюсь, что подошёл срок… – Да разве ты дашь меня в обиду? – осклабился богатырь. – Жанночка, ты ещё не знаешь своей силы! – Не шути, сир, – попросила девушка. – Откуда сила-то? Я ж не настоящая ведьма… – Только учишься, да? Но ведь не на первом курсе? – На втором, ага. Я обычная летунья… – Это козлоноги – обычные. Если за год ты продвинулась настолько… – А всё равно – мало. Было б их хотя бы три… – В бакалавры метишь? Так ведь здесь бьют не по диплому. – Не бьют, сир, – убивают. В том и беда. – Но мы же станем возражать? Аргументы у меня есть, – он огладил рукояти мечей. – А если притомишься порхать, опустишься на меня – я буду твоим авианосцем. – На тебе ж, сир, где сядешь, там и слезешь, – сказала Жанна с отчаянием. – Нам не выиграть! – Ну уж… Однако Светлан задумался, вдруг усомнившись в своей затее. Эти девы такие загадочные: то их не вытащишь из драки, то не впихнёшь. Да и надо ли вталкивать? Господи, ведь Жанне придётся лететь нагишом, иначе проку от неё – ноль. И уж её не спрячешь под бронёй. Не говоря о том, что с таким настроем… Кстати, это идея. Напрягшись, богатырь сдвинул постамент. Затем поднял его и вместе с ящиком перенёс к стене, поставив на попа. Если это не порушит здешнюю машину, то с настройки собьёт – всё ж облегчение. А на прочее времени нет. – Вот что, милая, – произнёс он затем. – Пожалуй, тебе и впрямь лучше вернуться. Сбрасывай пажеское шмотьё, седлай этот посох, – он осторожно он вынул из руки псевдостатуи, ряженной в епископскую мантию, длинную трость с изогнутым набалдашником, – и шуруй к Артуру. Ты ж летунья от Бога – куда этим шаромыжникам угнаться за тобой! – Господин, но как же… ведь тогда… Ведь не в нас одних дело – в людях, в многих… Может, и во всех. – Да не хочу ради человечества рисковать тобой, – сказал Светлан. – Ненавижу жертвоприношения! Что за манера: от подступающих бедствий откупаться лучшими? Если не годны ни на что, значит туда и дорога. И идите, и идите… – А сам? – тотчас спросила она. – Ну не умею я сворачивать. Раз взялся – нужно добить. Уж доплюхаю как-нибудь. – Нет, ты чего придумал, сир? – возмутилась девушка. – Хочешь, чтоб я бросила тебя? Да как твой язык повернулся такое ляпнуть! – Эй, – улыбнулся богатырь, – давай без скандалов, а? – Но ты твёрдо нацелился в Валгаллу? – Я – да. А вот тебе лучше не соваться. Ну правда, милая, мне спокойнее будет. Вообще, не следовало тебя тащить с собой. – Да чтоб поднять твою тушу на такую высоту, потребуется столько чар!.. Из пальца высосешь, что ли? – Конечно, мы не боги, но уж пару горшков обжечь… – Да ты их только бить мастак! Твоей магии хорошо если до середины хватит, а дальше чего? Грохаться с верхотуры о камни? – Небось не грохнусь… Или авось? – засомневался он. – А грохнусь, значит такая моя… э-э… планида. Иногда полезно быть фаталистом. – Фатом тогда уж, – буркнула Жанна. – Хочешь, чтоб тебя по шматкам собирали? В этот… в чёрный ящик. – Да разве богатыря проймёшь такой ерундой? В крайнем случае самортизирую головой… Лети-ка, милая, к нашим друзьям. Передавай приветы, поцелуи… только не перепутай, кому – что. – И речи быть не может! – распалялась она пуще. – Чтоб потом всю жизнь себя корить? – Жанночка, не упрямься… Вдруг вспорхнув на постамент, девушка прильнула губами к его рту. От неожиданности Светлан ответил на поцелуй. А отстранился не без насилия над собой: очень уж тот оказался сладким. Впрочем, как и ожидалось. – Надеюсь, это не прощание? – пробормотал он. – Для прощания я такое бы закатила! – заверила ведьма. – Чертям стало б тошно. – Лучше тогда богу – здешнему. – Но ты, – прибавила она, – ты б остался доволен. – А кто спорит? «Если б не угрызения! – подумал Светлан, тихонько вздохнув. – Верно, я слишком большой эгоист, раз не позволяю себе то, чего не хочу разрешать Анджелле». Жанна уже раздевалась, сбрасывая одежду на пол. Процедура была отработанной и заняла секунды. Конечно, на её теле не осталось ни нитки, ни колечка, ни камушка – абсолютная, совершенная нагота, свободная даже от макияжа и лака на ногтях. Впрочем, в облике ведьмы и без того хватало красок – сочных, живых. Это вам, судари, не бледная Адель!.. Вправду, чего тянуть? – подумал Светлан, невольно любуясь девой. До точки дошли, а дальше – лишь полёт. Перед смертью, ясно, не надышишься, но иногда приходится и в пропасть сигать. Такая работа – что ж поделать? – Этот участок будет самым трудным, – сообщил он очевидное. – Притяжение Земли я ещё могу одолеть, хотя не настолько, чтоб разгонять себя ракетой. Но вот по горизонтали летать не способен. – Вот и буду тебя буксировать, – заявила ведьма. – Как олени – Санта-Клауса, ага. – Лучше помогай мне крутиться, – сказал Светлан. – Это у нас будет танец – помесь эротического с боевым. Ты ж умеешь чувствовать партнёра? – Особенно когда партнёр – ты, – заверила она, ухмыляясь. – Уж тебя, си-ир… Кажется, у Жанны пошла обратная волна: теперь она не в меру развеселилась. Эти девы такие переменчивые!.. Или на неё подействовала нагота? Протомиться столько времени в пажеском футляре… – Что ж, – пробормотал Светлан. – Сколько накопили, столько накопили… Пришло время для трат. – Это – по мне, – одобрила девушка. – Вот что я всегда любила… – Let's go, – молвил богатырь. – В смысле, поехали. – Он взмахнул рукой, – хихикнула Жанна. Но он лишь фыркнул и побежал к выходу, сопровождаемый ведьмой, летящей на посохе епископа. Каменные исполины уже застыли в прежние валуны, никак не отозвавшись на появление людей. Запрыгнув на вершину купола, Светлан оттолкнулся ещё раз, теперь в полную мощь, взмывая вверх катапультным снарядом, и только тогда открыл дорогу магии, делая тело лёгким, почти невесомым. Прыжок получился высоким, а на его пике к богатырю скользнула ведьма и уселась на плечи, обеими ладонями вцепившись ему в голову, а гибкими ногами обвив торс. И они полетели – вместе, с каждой секундой набирая скорость, по прямой уходя вверх, к совсем уже близким тучам.Глава 20 Низвержение Валгаллы
Бывает любовный полёт, как летали Светлан с Анджеллой, пока жили в Городе Солнца, – сплетясь телами, черпая силу друг в друге. А есть полёты страсти, когда ведьмы распаляют мужчин, точно жеребцов, и используют их в том же качестве, гоняя по ночному небу, пока те не рухнут без сил, взмыленные и опустошённые… чтобы через день опять тосковать по наезднице. Но нынешний полёт не был ни тем, ни другим… хотя ближе всё-таки к первому. Ибо дружба сродни любви, часто даже подменяя её – на безрыбье. И поди разбери, где одно переходит в другое. Скажем, если они с Жанной увлекутся и слегка… э-э… полюбят друг друга… эдак по-братски, ага. Самое время об этом грезить!.. И кто выдумал, будто главные тернии на пути рыцаря – битвы? Телесных ран ещё можно избежать. Но как уберечься от соблазнов и сохранить верность Даме? – Ой! – пискнула Жанна, нежным бедром уколовшись о шип на его панцире. – Только без воплей, ладно? – сказал Светлан. – Не выношу бабий ор. – Потому что сам – орясина, – проворчала ведьма, не забыв, правда, прибавить: – Си-ир… Вообще, жаль, что и ты не голый. – Тогда бы мы налетали тут, ну конечно!.. – Ведь с Анджеллой носились ночи напролёт? Мог бы и меня разок кувыркнуть – ради высокой цели. – Даже с Анджи мы вряд ли б удрали от летучих коней. Тем более, в те… гм… часы мне было ни до чего – где уж клеваться с Воронами! – Как жаль, – вздохнула Жанна. – Уж так хотелось совместить пользу с усладой. А также… это… принести на алтарь своё целомудрие. – Она хихикнула. – Сколько ни есть чести – вся твоя. Глупышка, подумал Светлан едва не с болью. Да если б все были такими же чистыми!.. – Не говори мне про алтари, – пробурчал он. – Взорвать бы их все к дьяволу! За что и не люблю религии: всё им дай, дай, а сколько ни дашь – мало. Меж девичьих колен богатырь поглядел вниз, на плешивую макушку холма и разбегавшийся по его склонам лес, с такой высоты смахивающий на неровные кудряшки. Вон и ручей, за которым Хорр гоняет козлов, а скоро и крепость станет видна. Или не станет? Похоже, раньше они с Жанной погрузятся в облака… собственно, уже погружаются. Н-да, вокруг делается туманно. Жаль, пелена не такая густая, какой казалась снизу. А до «чертогов» ещё неблизко. – «Блажен, кого Ты избрал и приблизил, чтобы он жил во дворах Твоих», – нараспев произнёс Светлан. – Ты про кого? – Вот про них, – рукой он показал в сторону, на стремительно летящие сквозь облака тёмные туши, сейчас ещё больше смахивавшие на акул. И конечно, на их загривках восседали назареи, распластавшись вдоль шерстистых тел, чтобы не сорвало ветром. – Начинается новый раунд – надеюсь, не последний. Для разнообразия это будет воздушным боем. Увы, пулемётом его не снабдили, да и с манёвренностью проблемы – в отличие от врагов. Только и остаётся, что ждать, когда они приблизятся на дистанцию удара. Хотя лучше бы не спешили. – Ну вы, летающие боровы! – вдруг заорала Жанна, со страху опять сделавшись задиристой. – Сейчас из вас наделают окороков!.. – Сдай назад, егоза, – прошипел Светлан. – Не провоцируй обострение. – Будто они сами не обострят! – Нам каждая секунда – в копилку. Чем дольше пройдёт без свары, тем выше вознесёмся. – А то они не знают!.. Если назареи и не знали, то медлить не собирались в любом случае, с ходу нацеливаясь на атаку. Было их… больше семи и меньше девяти. Оценить точнее мешали клочья облаков, постоянно заслонявшие то одних, то других летучек. Но, кажется, главная дюжина Оттара убыла ещё на пару – то ли вампиры расстарались, устроив преследователям узников радушный приём, то ли часть Воронов отвлеклась на иные заботы… хотя это и глупо. Вооружены всадники были косами, только не теми, что подрисовывают Смерти, а боевыми, похожими на японские нагинаты. Уж если такой озадачат… – Добрый Дедушка Мороз нам подарочки принёс, – сказал Светлан. – Чёрт бы его побрал. А закованные в железо упыри уже летели на него, слившись с хищными конями в эдаких летучих кентавров, – безмолвные, неумолимые, привыкшие наводить ужас на людей, а своими цепенящими взглядами лишать сил самых отважных. – Похоже, мне не оставляют выбора, – проворчал богатырь, вынимая мечи. – Какое облегчение, а? Он и впрямь чувствовал себя освобождённым, будто с плеч сняли немалую тяжесть. Всё его тело расправилось, словно бы опять стало больше, но при этом сделалось воздушным, как надувной шарик. Кажется, и скорость подъёма ощутимо возросла. (Или это заслуга ведьмы?) Врагов было слишком много – для обычного человека. И даже богатырю работы выше головы. Зато какой стимул! – Ну, – сказал Светлан, окружая себя расставленными конечностями, точно какой-нибудь спрут, – теперь начинается настоящий танец. Ты готова, подружка? – Всегда! – откликнулась Жанна, соскальзывая ему за спину, но не ослабляя обезьяньей хватки. – Ап, – выдохнул он, встречая первый удар боевой косы. – Понеслась душа в рай… Действительно, как ему не хватало опоры! Чтоб рубануть в полную мощь, требовалось подключить все мускулы, прочней зацепившись ногами, – а за что цепляться в пустоте? От каждого резкого маха его начинало крутить, и если бы в дело не вступала Жанна, работая тормозом, Светлану пришлось бы плохо. Зато назареи, спаренные с массивными конями, чувствовали себя в воздухе точно рыбы в воде, мелькая вокруг чёрными акулами, выныривая из клубов тумана и раз за разом обрушивая на богатыря тяжкие удары. Хуже всего, что сыпались те отовсюду, и Светлану приходилось поддерживать круговую оборону, особенно тщательно оберегая свою наездницу. Впрочем, она и сама крутилась вокруг богатыря куницей, вовсе не желая угодить под взмах наточенной косы или под тычок алмазных копыт-когтей, способный проломить даже эльфскую броню. Но при этом не забывала о боевом танце, мгновенно реагируя на каждое из его па, помогая партнёру поворачиваться шустрей или, наоборот, стопоря, и ни на миг не прекращала тянуть Светлана вверх, к невидимой пока цели. Понемногу он обвыкался с безопорной схваткой, благо за последний год успел налетать с Анджеллой не одну сотню часов. А чудесные доспехи, сработанные Древними, сами подсказывали движения, превратив каждую его конечность в убийственное орудие. Впрочем, не вполне так: это человечьи клинки создавались для убийства, а эльфские – чтоб приблизиться к совершенству, обретая гармонию с миром… и даже с этими уродами, норовящими искромсать тебя в месиво. Но что ж поделать, если и они – часть среды, с которой требуется войти в согласие? А уж когда войдём, тут держитесь!.. Ради гармонии, бывает, не щадят ближних – чего ж толковать об упырях и демонических конях, зачатых от мертвеца? Это походило на вдохновение, изредка посещавшее Светлана – видимо, в награду за упорство. Он больше не ощущал ни злости, ни опасений, и даже драться вроде бы прекратил – лишь кружился в неистовом танце под неслышную музыку, придвигаясь к недостижимому идеалу всё ближе, ближе… А чуткая ведьма продолжала следовать за ним неотступно, почти смыкаясь с партнёром обнажённым сознанием, созвучная ему, как немногие из любовниц, близкая точно сестра. Вокруг них рассекалась плоть, хлестали фонтаны тёмной крови, распадались на части тела, человекоподобные или вовсе звериные – это не играло особой роли, а уж тем более, не было целью. Просто, когда индивидуум приходит в созвучие с окружением, оно тоже принимается подлаживаться под него, выправляя собственные изъяны. Когда Светлан очнулся от странной этой эйфории, рядом не оставалось никого из чужих – видимо, он порубил всех, пока сливался с космосом. – Никто не выжил? – спросил богатырь. – И слава богу. Впрочем, что стало с назареями и летучими конями, мешала разглядеть пелена, плотно затянувшая землю. Зато вверху, над головами выжившей парочки, уже проглядывали звёзды. – Сир, – напряжённым голосом сказала Жанна, – похоже, я иссякаю. – Лишь бы не истекала, – откликнулся Светлан, разглядывая вмятины на своей броне, и прибавил с тревогой: – Девочка, тебя не зацепило? Вроде не должно: эта малышка слишком важна для него, чтобы он мог позволить её коснуться. Хотя самого исколошматили крепко, не глядя ни на какие слияния, – всё тело уже начинало ныть. И если б не эльфские латы… – У меня магия на исходе! – выкрикнула девушка. – Доплясались!.. – В жизни случаются неудачи, – сказал он хладнокровно. – А ты хотела бы обойтись без срывов? – Но если не дотянем, к чему было всё? – Чтоб не корить себя за бездействие – хотя бы. Мы сделали, что могли, и пусть другие сделают больше. Туман вокруг рассеивался с каждой секундой, словно бы стекая вниз, в безбрежный облачный океан, озарённый сиянием месяца и сверканием тысяч звёзд. И уже совсем близко, прямо над их головами, виднелось прозрачное облачко, невесть с чего оторвавшееся от общего стада и зависшее в вышине. – Вот и Лапландия, – хмыкнул Светлан. – А говорите: север, север!.. – Во-первых, Валгалла, – тотчас возразила Жанна. – А во-вторых, что толку? Ну поглядели, убедились… Всё равно ж не долетим? Я пустая до донышка, последнее выскребаю. Говорила: кувыркни!.. А теперь – поздно. – Ну, пока будем лететь вниз… – Чего-чего? – заинтересовалась она. – Тогда терять будет нечего. – Больно ты скорый, сир! – фыркнула ведьма. – Это ж тебе не затяжной прыжок? – Ну так затянем его, – пожал он плечами. – А если и нет, мне будет не до угрызений. – И то верно: хоть порадуемся напоследок… Всё! – выдохнула девушка, обмякая на его плечах. – Я кончилась. Теперь… Но они продолжали подниматься, медленно и натужно, словно взбирались по отвесной круче. – А мы будто из последних сил, – пробурчал богатырь упрямо. – Что я, рыжий? Пройти столько, прорваться сквозь все заслоны, подобраться вплотную… – У тебя что, сохранилась заначка? – догадалась Жанна. – На чёрную минуту, ага. Я запасливый!.. – Чёрт! – воскликнула она. – Если б не знала тебя, сиганула бы вниз. Зачем тебе лишняя тяжесть? – Но ты знаешь – к счастью. И не станешь творить глупости. Теперь облачко уже не казалось таким прозрачным и воздушным, больше походя на громадный диск, выточенный из просвечивающего минерала. – Тебе не дотянуть, – всхлипнула девушка, вновь впадая в отчаяние. – Сейчас посыплемся!.. – Небось, небось, – бормотал Светлан, продолжая отвоёвывать метр за метром, но с беспокойством ощущая, что и сам начинает… э-э… иссякать. Одна надежда: что его резервуары не столь поверхностные, как у ведьм, и остались тайники, о которых даже он лишь догадывается. – Но я ж мешаю, мой господин, – сбрось меня! – Пристрели, ага, – осклабился он. – Где это видано, чтобы кони кончали наездников? Лучше помоги мне. И принялся расщёлкивать латные крепления. – Что ты делаешь?! – Раз на свет мы являемся голыми, – пояснил богатырь, – то и перед богом не грех предстать, в чём родились. А меня рождали без излишеств – судя по тому, как везло. Одни за другим доспехи устремлялись вниз, ухая в облачный слой, точно в океан, и пропадая из вида… бог даст, не навсегда. А когда Светлан и вправду остался наг, следом за латами к земле полетело самое дорогое из его имущества: эльфские мечи. Впрочем, нет – есть ещё кладенец. Но он, к несчастью, далеко. Или к счастью? – Но сир, как же ты станешь биться с Оттаром? – не стерпела Жанна, горестным взглядом провожая оружие. – А твоим посохом, – ответил Светлан, беря в руки помянутую клюку, на которой ведьма вылетела из могильника. – Или чей он там? Во-первых, сей дрын намного легче, а прочностью мало уступает железу. Во-вторых… Протянув деревяшку как можно выше, богатырь зацепился набалдашником за край диска и осторожно подтянул себя, пока не смог достать туда же рукой. – Вот именно этой пары метров нам и не хватило бы, чтобы долететь, – заключил он, повиснув на пальцах. – Как в сказке, ей-богу! – Мог бы меня использовать вместо посоха, – заметила девушка. – Взял бы за щиколотку… – И ты удержала бы на пальцах мою тушу? – хмыкнул Светлан. – Я ведь не шучу: сейчас мы оба – пустые. И полным своим весом, без всякой магии, зависли над бездной в пару километров… Ну, каково летунье ощутить себя в шкуре рождённого ползать? Поглядев вниз, Жанна поёжилась и невольно напрягла мышцы, вцепляясь в него крепче. – Хреновато, – призналась она. – Пробирает, ага… И хватит меня испытывать – тем более, что нас ждут. – Пожалуй, – кивнул богатырь. – Последний бой – он, как говорится… И одним рывком забросил обоих на остров. Ну, господи, прими нас в своих чертогах – уж так мы сюда стремились! А «чертоги» действительно существовали. Сверху остров вовсе не казался прозрачным – нормальный камень, полированный до блеска, расцвеченный в разные тона. Вот из него и возвели здешний дворец, не особо роскошный, но и не сказать, чтобы скромный, – этакий коттедж. Хотя, скорее всего, тут временное жилище, такое же промежуточное, как и сам Оттар, ещё только примеряющийся к божественному статусу. Всё компактно и без претензий, не для показа или проведения экскурсий – для личного пользования. А пресловутых пирующих героев, вдобавок услаждаемых валькириями, не наблюдалось и в помине. Вокруг дома расстилалось подобие площади, со всех сторон обрывавшееся в пропасть и сотворённое из того же мерцающего камня. Ни травы, ни деревьев, хотя здесь они оказались бы к месту. К счастью, не было и скульптур, от которых так и жди какой-нибудь пакости: то они оживают, начиная гоняться за изумлёнными гостями, а то взрываются, точно тролли, объевшиеся порохом. – Всегда недоумевал, как боженька удерживается на облаке, – произнёс Светлан. – Ну, на таком можно. Как ни удивительно, гостей не встречали. Ни стражи, ни хозяев – вообще никого, полная пустота. И – тишина. Лишь ветер посвистывает меж колоннами и в открытых порталах. – Что, теперь будем в прятки играть? – заворчал богатырь. – Выходи, подлый трус! Скользнув по нему, ведьма спрыгнула на камень, тоже поправ ногами божью обитель, и огляделась. – Надо спешить, – напомнила она. – До рассвета уж близко. – Вот не люблю я эти ники! – снова сказал Светлан. – Или они по жанру положены? И направился ко входу в дом, поигрывая клюкой. Конечно, Жанна поспешила следом, особенно не прячась за него, но и не подставляясь – уж она знала своё место, несмотря на юные года. Хотя оба остались без магии, перемещались с обычным проворством незаурядов. Миновали один сумеречный зал, второй. – Чу! – произнёс богатырь, вдруг замирая. – Или не чу? Крысы-то здесь вряд ли водятся. Конечно, если не считать… Круто повернув, он двинулся на звук. И, проскочив ещё пару комнат, наконец наткнулся на… хозяина. Ну да, больше-то некому. Облачённый в старинное тряпьё мужчина оцепенел посреди небольшого, скудно обставленного зала, будто собрался улизнуть, да не успел. Покойник впрямь сохранился на диво – ну разве скажешь, что его мариновали несколько веков? Вот в остальном Оттару польстили: Первый Граф оказался вовсе не исполином – скорей его можно окрестить плюгавым. Правда, он не был ни хромым, ни сухоруким, ни рябым, ни даже рыжим – вполне обычный человек, с лысиной и куцей бородкой. Производил Оттар странное впечатление: то ли кукла в полный рост, то ли киборг, маскированный под человека. И дело не в тусклых глазах и землистой коже – в конце концов, трупные тона свойственны многим живым, – и не в запахе, слегка отдающем тухлятиной. Но как раз жизни в Оттаре не ощущалось. А убежать небесный властитель не смог бы при всём желании, как, по-видимому, и сражаться. Поскольку двигался он хоть и шустрее большинства людей, но вовсе не с той лёгкостью, что его гости… если допустимо так называть пришедших убивать. Впрочем, разве мертвеца можно убить? Вот Оттар считал, что можно, – судя по его переполошённой физиономии, на которую он тщетно пытался натянуть маску надменности. Несмотря на разгром главной тюрьмы Междуречья и осквернение святилища он, наверно, сумел бы взглядом подмять любого смертного… из обычных. Но не богатыря, нет. И даже юная ведьма вряд ли ему по зубам. – Какой облом, а? – покачал головой Светлан. – Нет, я разочарован! Это ж нарушение канонов жанра – главный мерзавец должен быть и самым крутым… С другой стороны, – рассудил он, – так ближе к правде. Что-то не припомню правителей-исполинов… исключая разве Петра. Но того так перешугали в детстве, что в душе он на всю жизнь остался недомерком. Наконец утвердив на физиономии чванливую мину, весьма далёкую от царственной, хозяин Нью-Валгаллы нетвёрдой поступью проследовал к высокому креслу, откуда его, видимо, сорвало нахлынувшим страхом, медленно опустился в него. Затем с усилием сдвинул редкие брови и заговорил глуховатым надтреснутым голосом: – Как смели вы, о презренные рабы, явиться сюда в непотребном обличье? Что ищете: смерти своей? Мне стоит лишь хлопнуть в ладони, и вас испепелит молниями, изорвёт вихрями, изотрёт небесными жерновами, а уж после низвергнет в пучину Преисподней. Ибо я владыка вселенной, повелитель всего сущего на земле и на небесах, и мне подвластны стихии… Живописание своего величия заняло у него несколько минут. Может, Оттар не слишком врал и в другое время смог бы удивить гостей чем-то из перечисленного, но сейчас его магии едва хватало на удержание островка в вышине. Похоже, владыка тоже потратился в недавней битве, подсобляя летучим коням. Или все излишки ухнул на грядущее оживление. В любом случае, он не стал бы грозиться, если бы мог действовать. Дослушав речь до конца, Светлан покачал головой. – Вдобавок, и актёр скверный, – сказал он Жанне. – Даже в труппе Жульена сей труп… н-да… Разве показывать на ярмарке, как уродца? С брезгливостью поглядев на мертвеца, ведьма прошла к оконному проёму, затянутому прозрачной плёнкой, и расселась на широком подоконнике в обычной позе, скрестив ноги перед собой. Кстати, выходило окно на восток – видимо, затем Оттар и обосновался здесь, чтобы торопить рассвет. Но… плохо старался. Небо над горизонтом лишь слегка посерело. Привалившись спиной к плёнке, Жанна закрыла глаза, будто её клонило в сон. Такое случалось с ней после изнуряющих полётов, а нынешнее восхождение даже сравнить не с чем. К тому ж, в прошлые разы ей было от кого заряжаться, но сейчас и Светлан опустошён, как никогда до этого. Всё-таки с богами, даже такими дохлыми, бороться тяжко. – Сейчас буду вас судить, – объявил Оттар хрипло. – За кощунство и непочтение к Богу, за противление моим слугам и за подлое их убийство при исполнении моих повелений. Выпятив подбородок, которому явно недоставало мужественности, властитель глядел поверх голов подсудимых (что было непросто, учитывая рост Светлана), но его зрачки то и дело ныряли вниз, проверяя реакцию зрителей. Наверное, он просто не мог удержаться, хотя должен был понимать, насколько этим смазывает эффект. – Божий суд, надо же!.. До чего ваша честь оказалась бесчестной, – скаламбурил Светлан. И, повернувшись к ведьме, прибавил: – Пожалуй, он больше смахивает на татарина, чем на викинга, – азиатский прищур, скулы… Не чувствуешь соплеменника? – В нём? – с той же гадливостью буркнула Жанна. – Да он и не человек даже! – Но ведь когда-то был. Может, это не Оттар, а какой-нибудь Отар-хан? – Оторви-хам, – покривила губы ведьма. – Да какая разница! – Не скажи. Всегда полезно знать, откуда пришла зараза. Воровато глянув мимо них на окно, небесный владыка продолжил: – Возможно, у вас, несчастные ослухи, имеются оправдания своих бесчинств? Я готов выслушать, ибо справедлив и не караю без оснований. Как видно, он пытался тянуть время, то ли принимая посетителей за кретинов, то ли от безнадёги. Действительно, а что ему оставалось? Оглянувшись на горизонт, уже начавший светлеть, богатырь сказал: – Придётся прервать твой спектакль. Уж мы судить тебя не станем – просто казним. – Да вы что? – сейчас же выпал из роли Оттар. – Парень, ты в своём уме? Заявился, понимаешь!.. И сразу за горло? – Извини, но ты и так слишком заж… э-э… задержался на этом свете. Не хватало пропустить тебя в вечность! И хотя не люблю хирургические термины, но… усекать, так усекать. – Ведь это неправильно! Вы даже не даёте объяснить, ведёте себя, как наёмники… Или вас вправду послали? – И ещё как! – Но, если вы сами по себе, к чему спешка? – А то не знаешь, – хмыкнул богатырь. – Ты ж у нас как цветок: расцветаешь под солнцем. А мы пришли, чтоб тебя закопать – наконец-то. Мы даже не убийцы – могильщики… э-э… тирании. – До рассвета ещё есть время, – возразил Оттар с жаром, удивительным в мертвеце. – Вы не рискуете ничем, если выслушаете меня. А не выслушав, потеряете всё, включая жизни. Не будьте же глупцами, люди! Вот теперь граф выказал истинную твёрдость. Наверно, эта звериная воля к бытию и прославила Оттара, заодно позволив ему так долго цепляться за мир живых. – Ну что, дадим ему последнее слово? – спросил Светлан. – Или не станем ждать, пока выкинет новую подляну? Уж я этих тиранов знаю! Всё-таки он ощущал неловкость, иначе обошёлся бы без речей. Мертвец Оттар или нет, но заявиться сюда, чтобы доломать это жалкое подобие жизни… Вот хуже всего, что оно именно жалкое. – Да пусть выскажется, – откликнулась Жанна, не открывая глаз. – Всяк имеет право. – Включая мёртвых? Думаешь, не стоит дискриминировать по этому признаку? – Мертвяк мертвяку рознь, – пробормотала она совсем тихо. – Это – не худшее в нём. Светлан поглядел на девушку с беспокойством: что-то она скисла. Неужто магия пропитала ведьму настолько, что без такой подпитки ей не жизнь? Или Жанну угнетают здешние эманации? Вообще, если прикинуть, сколько боли стекается сюда со всего Междуречья… – Ладно, неси свою ахинею, – разрешил он Оттару. – Только не сули несметных богатств и безграничной власти – не трать драгоценных минут. – Что, и в цари не хочешь? – не поверил тот. – Да не шути! – Вообразить тебе это, понятно, не по уму, так что прими за аксиому. Ну давай-давай, не тяни – время уходит!.. Что ещё имеешь в загашнике? – Вечную жизнь… – Конечно, в комплекте с молодостью и здоровьем? – Ну разумеется! – воодушевляясь, подтвердил владыка. – И пока буду править… – То вместе с тобой я буду кормиться трупами, ага? В общем, ничего свежего, как и ожидал. А значит, продолжать торг не имеет смысла. – Эй, послушай, послушай! – заторопился граф. – Ты что, глупый – не понимаешь? Я предлагаю тебе не какое-то королевство, даже не империю – целый мир! Я буду небесным властелином, ты – земным. Станешь величайшим из правителей, моей правой рукой. – Как тот умник под нами, что перехитрил сам себя? Ему тоже, небось, наобещал много? – Ну, а он будет левой, – тотчас нашёлся Оттар. – Ты возьмёшь половину мира, какая нравится… или даже две трети, ладно… а уж ему – остальное. – Да мало, мало!.. – Ладно, бери всё. Не хотел нарушать клятву, но ты вынуждаешь. Уж лучше отдать тебе, чем никому. А ты придумаешь, как возвысить Граля. Поверь, он ещё пригодится. – Только не мне, – отказался Светлан. – Наверно, у Граля в достатке мозгов, если сумел наворотить столько, но от его ума другим – горе. Лучше б такие и вовсе не рождались. – Как хочешь, – ещё отступил покойник. – На твоё усмотрение. Хоть казни, хоть милуй… Конечно, я обещал награду – но ведь не ценой жизни? И как я смогу наградить, если погибну? – Да ты софист, – восхитился богатырь. – Логика – мёртвая. И всё равно, маловато будет… Всё, что ли, ты иссяк? Ну рожай, пока не началось! – подстегнул он. – Уж полночь близится… – Какая полночь? – растерялся Оттар, бросая ошалелый взгляд за окно. – В смысле, полдень, – поправился Светлан, посмотрев в ту же сторону. – А перед ним идёт сама, как и положено… э-э… рассвет. Впрочем, до восхода ещё было время. Но вот состояние Жанны ему и вовсе перестало нравиться. Совершенно обмякнув, девушка всем корпусом лежала на плёнке, растянувшейся под её тяжестью точно резина, а её сознание едва ощущалось. Да, тянуть дальше опасно – пора исполнять, зачем пришёл… сколь бы это ни было мерзко. Временами Оттар так похож на живого!.. И всё ж именно он – главный упырь. Но до чего жалок при ближнем рассмотрении! Спеша, мертвец опять заговорил, горячо и настойчиво: – Конечно, твоя плоть сильнее моей – я ж не отрицаю!.. Но вот истинной Силы у вас не осталось даже на полёт, разве нет? А здесь всё держится на мне, вот на этой пока ещё бренной оболочке. И стоит её сломать, как остров обрушится вниз – вместе с вами, с эдакой вышины!.. Надеешься выжить после такого падения? – Мы готовы рискнуть, – снова поглядев на Жанну, ответил Светлан. – Не из таких передряг выскакивали. – На одной чаше бессмертие, власть над миром, несметные блага, – зачастил владыка. – На другой – гибель и, почти наверняка, забвение… ибо кто узнает о вас? И ты колеблешься!.. Да не безумен ли ты? – А с чего ты взял, будто я колеблюсь? – пожал плечами богатырь. – Мы просто дали тебе высказаться. Последнее желание, всё такое… Хотя и не стоило, наверно. – Ты опоздал, – выкрикнул владыка. – Меня уже не берёт железо! – И обойдёмся, подумаешь! – не стал горевать Светлан. – Специально для тебя прихватили этот дрын, освящённый не нынешним епископом, а тем, кого ты сам занёс в свой паноптикум… Узнаёшь, упырь? Судя по округлившимся глазам, тот узнал и – испугался. Верно, не без причины. – А понадобится – и руками тебя разорву, – прибавил богатырь. – Считаешь, ты такой прочный, раз не рассыпался за несколько веков? Да просто забрался очень высоко. Но теперь и по твою… э-э… тело пришли. Если бы Оттар лучше понимал людей, возможно, не решился бы ударить первым, а, напрягшись изо всех сил, измыслил бы компромисс, худо-бедно устроивший обоих. Но среди немногих его достоинств такого понимания не нашлось. Светлан увидел, как владыка вскидывает руки, разом нацеливая кисти, и как серые пальцы складываются в Знак, ещё неведомый богатырю, но наверняка опасный. Мгновенно он рванулся в сторону, заслоняя Жанну, а одновременно метнул посох. В этот момент остров резко накренился, лишённый поддерживающей Силы, и Оттар судорожно вцепился в локотники, не успев довершить заклинание, – он опять не учёл всех последствий своего шага. А мигом позже в его грудь ворвался посох, исторгнув из проломленной дыры фонтан блёклой жидкости, тут же опавший. Пахла она вовсе некровью – скорее, какой-то заменитель, придуманный вампирами. И в ту же секунду Оттар поник, накрепко пригвождённый к спинке кресла, уже окончательно мёртвый, – сломать его оказалось так легко!.. А ведь со стороны конструкция выглядела прочной. Впрочем, Светлану было не до сожалений. Уж он не ждал хорошего, когда упырь обратился к чарам, посягнув на последний резерв, – но на всякий случай просчитал и такой вариант. И теперь не медлил ни мгновения. Метнувшись к Жанне, богатырь подхватил её на руки и бросился вон из дворца, вовсе не желая оказаться внутри в момент столкновения с землёй. А снаружи уже свистел ветер. Почему-то остров падал не прямо вниз, а будто скатывался с горы, с каждой секундой наращивая скорость, причём стремился не куда-нибудь, а в направлении Стронга, будто его туда тянуло. С одной стороны, это радовало, поскольку по вертикали громадный диск разгонялся не так активно, – но как быть с горизонтальной составляющей? Ведь остров уже смахивал на пикирующий самолёт. А если, не дай бог, врежется во что-то… Укрывшись от ветра за углом здания, Светлан раз за разом поглядывал то вперёд, то вбок. А когда ощутил, что настал момент, выскочил под воздушный поток и побежал вверх по накренённой площади, подталкиваемый в спину струёй и разгоняясь во всю мощь, – чтобы на самом краю сигануть в вышину, точно подброшенный катапультой. Конечно, в сравнении с близящейся землёй богатырь лишь затормозил падение, продолжая снижаться, но уже вовсе не с прежней скоростью. Ещё в воздухе Светлан развернулся, крепче прижимая к себе ведьму, и когда поверхность надвинулась, ослабил столкновение ногами, а затем покатился по ней тугим колесом, накручивая оборот за оборотом и считая широкой спиной кочки. Насчитал, правда, не так много, а с каждым витком удары делались слабей. Наконец он смог сменить кувырки на бег, а после и вовсе остановиться – избитый, вымотанный… но живой. И Жанна уцелела, при том что катиться в кольце из железной плоти вряд ли намного лучше, чем биться о кочки. Впрочем, девушка до сих пор не очнулась и боли не чувствовала. Хотя к добру ли это? А впереди злосчастный остров уже совершил посадку, острым краем вломившись в подножие Стронга, а прочей частью обрушившись в ров. Дворец Оттара при этом рассыпался полностью, и даже монолит покрылся трещинами. В сравнении с замком небесные «чертоги» выглядели точно малолитражка рядом с самосвалом, и столкновение не сильно повредило прославленной твердыне. Но ещё раньше с ней стряслось нечто куда более серьёзное. Крепостная стена выглядела плачевно, зияя многими провалами, будто подверглась артиллерийскому обстрелу, а местами даже обвалилась вовсе. Причём случилось это только что, за секунды до заключительного аккорда, – пыль ещё оседала. Был Стронг, да вышел весь. Приходите гости к нам, доваливайте что осталось. А-а, ну конечно! – вдруг сообразил Светлан. Никто сию фортецию не обстреливал, а заминировали стену сами графы, причём давно. Ведь это сдетонировали древние мумии, возвращая накопленную энергию, – как бы садануло обратной волной, когда схлопнулся главный сток. И сам же усмехнулся такому объяснению. Вот что хорошо в сказках: не надо вдаваться в детали! Уложив Жанну поудобней, Светлан зашагал через луг к крепости, попасть в которую стало несложно благодаря бывшим «чертогам», накрывшим ров лучше любого моста. Действительно, сегодня день открытых стен. И тут над дальними кронами проглянуло солнце, тёплыми лучами озарив Стронг. Долгая эта ночь наконец завершилась. Самый подходящий момент, чтобы дотянуться до Анджи, но у Светлана, как назло, не осталось магии даже на такое крохотное чудо. Господи, и когда ж всё это кончится!Часть V Тень Паука
Глава 21 Нашла коса на косу
Как и вечером, вся компания расположилась в общей комнате гостевых покоев. Закутанная в одеяло Жанна лежала на просторной кушетке рядом с громадной кошкой, греясь о её горячий бок, и подавала признаки жизни – пока ещё слабые. Вблизи изголовья притулился Стрелок, явно желая припасть к поникшей руке девушки, но не решаясь, и жалостливо вздыхал, время от времени с укоризной поглядывая на Светлана: дескать, что же вы, монсеньор? А ведь обещали умереть первым!.. Действительно, как-то неловко получилось, мысленно соглашался Светлан, не прекращая, однако, поглощать еду, оставшуюся с вечера, – будто постился не полночи, а по крайней мере неделю. Почему-то ему уже не так хотелось вернуться к прежним размерам… может, оттого, что за последние часы повидал особей ещё крупнее себя. И обидеть его в эту ночь пытались слишком многие, а подставляться кому ж охота? Хотя мясных блюд Светлан избегал как и раньше, если не пуще, – уж насмотрелся на истерзанную плоть и разливы крови, спасибо. Даже сам принял участие, перемалывая живое на котлеты, и впечатляло это посильней, чем посещение бойни. Вот Артур смотрел на друга без осуждения – скорее уж умилённо. Не то чтобы король не надеялся увидеть его живым, но сомнения, наверно, испытывал. А кто бы не усомнился? Светлан и сам до последней минуты не верил, что отделается легко. Даже его многочисленные и разнообразные ссадины, ушибы, порезы уже заживали, как на… богатыре. Их полку прибыло – если считать Бахрама за батальон. В самом начале дня Лора сгоняла за ним на шестиноге, заодно прихватив диву, как ни странно, обрадовавшуюся знакомым лицам. И теперь вся троица, расположившись вкруговую стола, активно помогала Светлану уничтожать продукты, причём обворожительная оболочка Джинны вполне справлялась сама, явно прибавляя в инициативе после каждого посещения хозяйки. Свой отчёт о… гм… проделанной работе Светлан завершил только что, специально для новоприбывших пройдясь по второму кругу. И даже дива слушала вроде бы с интересом, хотя при описании самых мрачных моментов не переставала безмятежно улыбаться. – Итак, отныне Стронг свободен от призраков, – произнёс Артур, по ягодке вкушая виноградную гроздь – больше из вежливости, как бы участвуя в общей трапезе. – Ну, не от всех, – возразил Светлан. – Ведь за прошедшие века их накопилось столько!.. Но самые ярые, опасные – эти и впрямь не смогут удержаться в крепости, лишившись останков. – А заодно ты, кажется, убил здешнего бога… – Если бы! Просто Оттар сделался слабей, лишившись главного корня. Но люди-то его помнят? И чтят, и боятся… Значит, он поживёт ещё, зацепившись за их сознания. Вот пакостить будет меньше – это да. Как говорится, прямую и непосредственную угрозу мы убрали. – Только жаль, что при этом накрылась внешняя стена, – заметила Лора. – И перед самым подходом баронской рати. – Да, это мы лихо сработали, – вздохнул Светлан. – А уж как де Биф будет рад!.. – Хотя занятно поглядеть, как южане разберутся с междуреченцами, – прибавила она. – И чего стоят их вожди в настоящем деле. – Матч столетия: Биф против Бройля, – хмыкнул богатырь. – Спешите видеть!.. А мы будем смотреть на это из окна? За дверью раздались торопливые шаги, причём топотал, судя по звукам, носорог. Ха, а то не знаем, какие звери водятся в местных саваннах!.. Вдруг вспомнив, что до сих пор разгуливает голым, Светлан сорвал с окна портьеру, наспех стряхнул с неё пыль и обернул себя словно бы тогой, перекинув один конец шторы… э-э… да, через левое плечо. Створки уже открывались – точнее, распахивались, едва не слетая с петель. Вбежал де Биф, картинно потрясая кулаками, вполне готовый рвать волосы на голове – если бы не шлем, приросший к ней вторым черепом. – Ты обманул! – мутно взревел он. – Всё было уловкой, хитростью!.. – Ага, щас, – откликнулся богатырь. – А за каким дьяволом? Не проще ли свернуть твою бычью шею? Но тут же взял себя под узды, вовсе не желая топтаться на графском самолюбии… во всяком случае сейчас, когда на свары просто нет времени. Впрочем, Роже не заметил грубости. Остановившись посреди комнаты, он растерянно оглянулся, словно не понимая, за каким бесом прискакал сюда. Высказать обиду, потребовать объяснений, получить успокоение? – Присаживайтесь, сударь, – радушно пригласил Артур. – Вон то кресло вам подойдёт. Наверно, он подразумевал «выдержит твою тушу», но, в отличие от Светлана, король умел выбирать слова. Машинально Роже повиновался, плюхнувшись на стул, и впрямь не рассыпавшийся под его весом. – Поверьте, дорогой граф, – продолжал Артур, – мы крайне сожалеем о разрушениях, причинённых Стронгу. Мы вовсе не желали этого и с радостью избежали бы любых повреждений. – Если не считать дров, которых я наломал в тюряге, – пробурчал Светлан. – Вот в этот гадюшник я наведаюсь ещё!.. – Тюрьму выводим за скобки, – легко согласился король. – Но в любом случае наш любезный хозяин имеет право знать о причинах, кои привели к таким последствиям. Не хочешь его просветить? – Лучше ты. Мусолить это по третьему разу, знаешь ли… – Ну хорошо. – Только по-шустрому, да? А то знаю я вас, монархов! Усмехнувшись, Артур коротко пересказал последние события, опуская вкусности, которые в иное время охотно бы посмаковал. Де Биф слушал с непроницаемым лицом, не комментируя, не возражая. И лишь когда докладчик умолк, спросил у Светлана: – Значит, поэтому ты вырядился так? – А ты думал, я из психушки сбежал? – огрызнулся тот. – Остался без трофеев, ну да. – Махнул рукой: – И фиг с ними! Хоть и дорого они мне достались, но всё равно – халява. Не люблю. – А против Бройля в простыне выйдешь? Уж он под тебя равняться не станет. – Покачав головой, граф прибавил: – Стены Стронга порушены, мои солдаты в смятении, утратив прежнюю крепость духа. Или, думаете, их вера не пошатнулась, когда божьи чертоги рухнули наземь? А если и вы не сможете биться в полную силу… Кажется, вот эта проблема заботила правителя более всего – по крайней мере сейчас. С остальным можно разобраться и после. – Ну хоть какие-то железки у тебя найдутся? – спросил богатырь. – Под твой размер? – Роже вздохнул. – Будем искать. – Нам бы, как говорится, только день простоять да ночь… гм… пролежать. То есть ночью я как раз смотаюсь на поиски своего барахла. – Скажи куда – я пошлю людей прямо сейчас. Как мог подробнее Светлан описал место, над которым висела Валгалла. Де Биф кивнул: – Плохой лес – знаю. – Заколдованный, ага, – подтвердил богатырь. – Был. Уж мы ему обломали сучья. Хотя рога остались… и копыта, как положено. – Затем прибавил: – В могильник накажи не заглядывать – не для нервных. Хотя… Может, и в нём жахнуло? Нет, вроде не должно… И я набросал по окрестностям кусков… конины там, упырятины… пусть приберут, не сочтут за труд. Если, конечно, козлоноги не подожрали – кажется, они вдобавок и падальщики. – Понял. – А особенно тщательно пусть прочешут вершину и ближние склоны. Но только не после заката – упаси боже. Ночью там бродит Хорр. – Хорр – кто? – Маленький такой ужас. Не очень злобный и почти ручной. Но требует навыков в обращении. Позже я займусь им. – А призраков, значит, можно не стеречься? – спросил Роже. – Я по ним, конечно, не спец, но по моим раскладкам… и вон Артур разделяет… без своих скелетов они не смогут пакостить, а скоро и вовсе уберутся отсюда… То есть, речь лишь о главных зловредах, – опять внёс поправку Светлан. – Полагаю, не стоит называть их по именам? Понимаешь, не хочу говорить дурно о твоих предках. Ругать родителей – привилегия детей, а чужим в это лучше не встревать. Хватит и того, что я топтался на их трупах. И если считаешь, что это моя любимая забава… Кажись, я оправдываюсь, подумал богатырь с неудовольствием. Ещё не хватало! – Не знаю, какими они были при жизни, – хмуро произнёс граф. – Но когда мёртвые мешаются в дела живых – это не дело. А ко мне они уже подбирались. Для них кто не с ними – тот против. Ещё месяц-несколько, и я тоже обратился бы в тень. А что тогда стало бы с Адель? – Думаю, тебе это не грозило, – возразил Светлан. – В отличие от них, в тебе живёт Бог – истинный. Вот к нему ты и отошёл бы, если, не дай… гм… бог. Странно взглянув на него, Роже поднялся. – Я распоряжусь, – сказал он. – Скоро сюда доставят самые большие доспехи – какие найдутся. Может, хоть что-то подойдёт… Гарнизон уже занимает оборону, – сообщил после паузы. – Выводить его в поле – глупо. Но за стены, даже порушенные, должны зацепиться. А если и оттуда побегут… – Угрюмо посопев, де Биф сказал: – Пойду к солдатам. Бог больше не с ними – только я. Захотите примкнуть, буду рад. – Всенепременно, – весело откликнулся богатырь. – Потребуется, против Бройля я выйду и в рубахе, как этот… э-э… Пересвет. Враньё, конечно, но красивое. Граф ушёл – если не успокоенный, то не гневный. Растерянности в нём тоже убавилось, теперь он хоть возымел представление, кто тут на чьей стороне. А твёрдость, как и трусость, бывает заразной – действительно, среди солдат ему самое место. – Ну что, он достаточно туп, чтобы держать слово? – спросил Светлан. – Или всё-таки это зовётся иначе? – Действительно, де Биф заметно поумнел за последний год, – согласился король с удивлением. – Если месяцами гонять думалку на форсаже, шестерни в ней поневоле начинают двигаться шибче. Ощутив, как зашевелилась Жанна, Светлан тотчас подсел к ней и осторожно сжал в своей ладони её прохладную кисть. – Только не спрашивай «где я» и «кто победил», – сказал он. – Мозги надо включать первыми. С трудом разжмурив глаза, девушка прошептала: – А я знаю. И «где» и «кто»… Только не думала, что выберемся. – Да чего там было выбираться? Сиганул – и лети себе. – Ага, как топорик – плавает. Это ты другим рассказывай… – Вот не веришь ты в меня, – укорил богатырь. – Но несмотря на это, я оправдал. К счастью, и ты не подвела. И чего раскисла? Тоже мне, кисейная барышня! – Кисельная, – поправила она тихо. – Растеклась в кисель. Меня будто растворило в тамошней мерзости. Ещё чуть, и осталась бы одна попа. – Выживает лучшее, – хохотнул Светлан. – Жаль, ты не видела, сколько формалина выплеснулось из Оттара, – прямо фонтан!.. Отсюда и весь его формализм. – А голубизна от чего? – спросила Жанна. – Ну да, от вампиров. – Во, уже начинаешь соображать, – констатировал богатырь. – И это радует. Глянув в окно, он сообщил: – А вот и Бройль подоспел – как по заказу. Ни сна, ни отдыха, а? В самом деле, из далёкого леса плотным потоком вытекало войско, густо мерцая железом, и сразу разливалось на всю ширину поля, двигаясь с редкой слаженностью. И не скажешь, что его составляют десятки дружин, прежде разрозненных и плохо натасканных. Недавняя орда теперь напоминала римский легион… хотя числом явно не догоняла. Впрочем, тут иные масштабы. – Да, но я совершенно опустошён, – вздохнул Светлан. – Сила-то осталась… – …а вот ума, – слабо прошептала Жанна. – …и то, верно, не вся, – продолжил он, улыбнувшись краями губ. – А магию растратил до донышка. Теперь меня и на фокус не хватит, не говоря о чуде. – На чудо надейся… – проворчала Лора. Светлан поглядел на неё с любопытством: случайно попала или вправду цитата? – Какая ты речистая сегодня, – заметил он. – У Стрелка заразилась? – Кто много болтает – это ты. Может, в проповедники подашься? Раз тебе так нравится развешивать лапшу по ушам. – А-а, так это я болтун? Гм… – Но тут же поинтересовался: – Что, в вашем мире тоже используют уши для просушки… э-э… макаронных изделий? – Если растопыривают – почему не навесить? – пожала плечами силачка. – Но со мной этот финт не пройдёт, даже не пробуй. Я и не таких трепачей видала! – Никто меня не уважает, – посетовал Светлан. – Конечно, художника легко обидеть!.. – Зато любят, – утешил король, посмеиваясь. – А может, лучше, когда боятся? – Вот бояться должны враги. – Ну да, ну да… Так ведь своих легче бить? А следом и чужие устрашатся… В этот момент в дверь опасливо постучали. Конечно, шаги и бряцанье Светлан расслышал намного раньше: в этот раз к ним пожаловала целая команда. – Да не заперто, – подал он голос. – Несите свой металлолом… п-пионеры. «Пионеры» оказались ещё те – в стандартной квартире как раз под потолок. Но здесь им, к счастью, хватало места. Было этих полукровок шестеро, и каждый приволок охапку увесистых лат разных фасонов и даже, кажется, веков. Хотя нет, не каждый, – шестой нёс мечи, уложив их на предплечья, точно дрова. Надо признать, де Биф сработал оперативно – видно, возлагал большие надежды на гостей. Впрочем, на кого ему ещё надеяться? – Сюда, пожалуйста, – распорядился Артур, указывая на пол. – Мы разберёмся. По крайней мере, у стражников хватило ума не сваливать груз в одну кучу – разложили даже с аккуратностью. Уж к этим железкам они питали почтение… как и к тем, кто их носит. И сразу же верзилы убрались. Со вздохом Светлан поднялся и стал рыться в железе, выбирая подходящее для себя. Лора тут же принялась помогать. Артур тоже время от времени подключался, главным образом консультируя, – в оружии-то он понимал лучше других. Конечно, любой исторический музей обрадовался бы такой коллекции до потери пульса, но с эльфскими доспехами ничего тут и рядом не лежало. А что делать? Уж лучше это, чем простыня. Понятно, цельного комплекта не нашлось – пришлось собирать по сосёнке. Кое-как облачившись в новые латы, Светлан повернулся к кушетке и сказал: – Придётся оставить вас одних – уж простите. Всё-таки их довольно много, а нас всего пятеро. Не скучайте. Сладко потянувшись, кобрис зевнула. Уж ей точно не хотелось никуда уходить, а тем более – подставлять свою красивую шкуру под клинки и стрелы, участвуя в глупых разборках людей. – Мы приглядим друг за дружкой, не тревожься, – заверила Жанна, звуча уже заметно бодрей. – А вот ты… постарайся не наломать опять дров, ладно? – Лишь бы самого не пустили на холодец, – проворчал он. – Как ты сказала, «у меня дурные предчувствия». Паук всегда был горазд на сюрпризы. Аккуратно подняв лежанку, богатырь переставил её ближе к окну. – Лучшие места, – пояснил он. – Отсюда вы ничего не пропустите. И если увидите, что пора рвать когти… Впрочем, не мне учить ведьму. – Иди, – отпустила его Жанна. – Когда вернётесь, я уже буду ходячей. – Надеюсь, не тенью? – хмыкнул Светлан. Подойдя, Артур поцеловал девушку в лоб. Лора чмокнула её в щёку, пока ещё бледную. Стрелок тоже надвинулся, но… не решился. Бахрам помахал издали. – Как дорогого покойника, ага, – улыбнулась ведьма. – Удачи вам. И они ушли. Первым делом направились к шестиногам, запертым в конюшне и успевшим обглодать там всё дерево, до которого смогли дотянуться, – хотя их чуть ли не завалили сеном, видимо, по велению графа. Забравшись в сёдла-кабинки, погнали зверей к южной стене, благо теперь никто не препятствовал послам королевы разъезжать тут верхом. По пути Светлан излагал друзьям план кампании, пришедший в его нахальную голову скорее всего «от балды», – конечно, советуясь с Артуром, съевшим на таких побоищах не одного пса-рыцаря. А к репликам Лоры и Бахрама он честно прислушивался, стараясь не очень упорствовать в заблуждениях. Стрелок, как обычно, помалкивал, мотая на отсутствующий ус. Де Бифа отыскали на верхней галерее, вблизи самой громадной из прорех этой стороны, спускавшейся почти до подножия. И самой опасной, ибо как раз здесь в Стронг воткнулась Валгалла, накрыв защитный ров словно бы мостом. Выглядел граф мрачным, но решительным, и покрикивал на подчинённых с уверенностью, которую, возможно, не ощущал. Хотя и те уже не выглядели напуганными, видимо, вспомнив, что не богом единым… а уж тем более, не богом-самозванцем. Соскочив с шестиногов, Светлан и Артур поднялись к графу. – Чего ждать от Бройля, как думаете? – спросил тот. – Прежде он не отличался смекалкой. Но если, как говорите, он переменился… – Ума-то у него не прибавилось – лишь Силы, – ответил Светлан. – Колдун, понятно, будет Бройля направлять, но с такими мозгами и он не намыслит много. К тому ж, Паук вовсе не был военным гением. Собственно, он и в остальном брал не так умом, как опытом. А уж этого добра у него!.. – Надейся на добро, готовься к худу, – пробурчал де Биф. – Что ж, не впервой. – Затем осведомился: – А вы что будете делать? – Хотим испытать южан на прочность, – осклабился богатырь. – Сделаем вылазку ограниченным контингентом – то есть, ну очень ограниченным. А если выйдет, пощупаем и Бройля… Хотя я не жду лёгкой жизни, – мрачнея, добавил он. – Победа, конечно, будет за нами… но не сегодня. Вот такой я хреновый пророк, – заключил со вздохом. – Режу правду-матку, не глядя на её визг… или не слушая – что точнее. С усилием Светлан заставил себя умолкнуть. Похоже, его опять обуяло желание говорить – как и всегда перед дракой. А ходить обуянным как-то несподручно… тем более, богатырю. – По крайней мере, – сказал Роже, – вы покажете оробелым, как надо биться. – Спектакль будет на славу, не сомневайся! – заверил Светлан. – Такого вы ещё не видели. Если втроём мы брали крепости, то уж впятером… Он вновь оборвал себя, подумав: н-да, диагноз оказался верен. Так и есть: словесный понос – эдакий аналог «медвежьей болезни». Хорошо, что лишь аналог. – Если удержите их от штурма – уже ладно, – молвил де Биф. – За ночь мы многое успеем сделать. И солдаты, надеюсь, придут в себя. Удачи вам. Опережая Светлана, король произнёс: – Хочу уведомить, любезный граф, что мой паж занемог и мы оставили беднягу отлёживаться в покоях. – Я распоряжусь, чтоб его охраняли, – сейчас же сказал тот. – Но имейте в виду, милостивый сударь: сей юноша мне столь же ценен, как вам – ваша супруга!.. Надеюсь, это не прозвучало угрозой? – спросил он у Светлана, когда де Биф удалился, прохладно кивнув. – Скорее двусмысленно, – ухмыльнулся богатырь. – Хотя здесь этим не удивишь никого. Многие из местных вояк и по своей ориентации – спартанцы… если понимаешь, что это значит. Улыбнувшись в ответ, Артур бросил взор на вражье войско, выстроившееся перед крепостью, точно на параде. Затем обозрел небо, почти не запятнанное облаками, и промолвил: – Славная погодка, чтобы встретить смерть! – Вот эти пораженческие мысли, мой король, выбрось из головы, – велел Светлан. – Мы сейчас в ответе не только перед собой. За нами вся страна, понимаешь!.. «Умрёмте же под Москвой», ага. – Лучше скажи: весь христианский мир, – усмехнулся Артур. – Чего скромничать? – А почему лишь христианский? – не стал скромничать Светлан. – К тому ж, миров вполне может оказаться два. – Или больше, – прибавила Лора, как и все богатыри, не жаловавшаяся на слух. – Или больше, – согласился он, поглядев на девушку с высоты. Затем шагнул к краю обрыва и спрыгнул прямо в свою кабинку. Такое приземление любому коню сломало бы хребет, а шестиног лишь вздрогнул, слегка согнув лапы. И тут же выправился. – Начинается выпендрёж, – пояснил Светлан, опускаясь в кресло. – Оказывается, помимо прочего мы должны повышать боевой дух защитников крепости. Прежде его было некуда девать, а теперь, видишь, не хватает! Следом за ним сиганул Артур, демонстрируя многочисленным зрителям, что и его шестиног не хилый. Затем все четверо показали, как их звери умеют перебираться через завалы, где не прошла бы ни одна лошадь. А вот эти чудища будто не заметили препятствия, промелькнув над ним исполинскими пауками. Впрочем, они и по стене смогли бы взобраться, вбивая в камень алмазные когти. Им нет преград, вот именно. Пробежав по островку, уже утратившему прозрачность, постепенно рассыпавшемуся на куски, будто его подтачивали вонючие воды, проникая сквозь бесчисленные трещины, пятеро всадников на четырёх скакунах вырвались в чисто поле, где их поджидали силы, превосходящие отрядец раз эдак в триста. Но если прикинуть, сколько латников сможет биться с богатырём, не слишком мешая друг другу, да учесть, что он не знает устали, то число не играет особой роли – хватило бы времени, чтоб перемолоть всех. Правда, при одном условии: противная сторона состоит из заурядов. Потому что, если нарвёшься там на батыра… или, не дай бог, нескольких… то счёт пойдёт уже не на минуты, а на литры крови – собственной. Не доехав до южан с полкилометра, пятёрка затормозила, вглядываясь. Их строй вправду был строен – настолько, что даже отдавал мертвечиной, будто его составляли машины. Такое узришь разве на параде… или в компьютерных играх. При этом вооружены были кто во что, чем изумляли ещё больше: ну как при таком несходстве им удаётся сохранять цельность? – Если б мы затевали нормальное сражение, следовало бы встретить гостей раньше, чем они выбрались на простор, – заметил Светлан. – С чего это? – спросила Лора. – Их главный козырь – строй, – объяснил он. – А удержать его в лесу намного трудней. Не думаю, что даже Пауку это под силу. – И хорошо, что эта драчка – не из обычных, – молвила силачка. – Не люблю тесноты. – Ну наконец настоящее дело! – произнёс Артур, зловеще усмехаясь. – А тебе лишь бы помахаться!.. Впрочем, и у самого Светлана эта публика не вызывала симпатии. Кажется, здесь собрались все чистильщики королевства, ещё недавно наводившие трепет на местных незаурядов, но затем изгнанные из столицы и осевшие в пограничье. Хотя охота на ведьм пока не достигла настоящего размаха, напакостить они успели много, а теперь, кажется, мечтали о реванше. Или теперь за всех тут мечтал Паук? Сам де Бройль, как и положено военачальнику, расположился на вершине небольшого холма, вместе со всем железом взгромоздившись на гигантского жеребца, завешанного бронёй настолько, что смахивал на небольшой танк. По бокам барона высились две исполинские фигуры, тоже закованные в металл. Вместо коней они оседлали рогачей – и вряд ли самая сильная лошадь смогла бы выдержать такой груз. Если первый гигант контурами походил на людей, то второй напоминал их весьма отдалённо: четыре конечности, голова, почти сливавшаяся с туловом, вертикальная осанка. А доспехи обоих ковались явно не в ближних королевствах. – Эх, ничего себе! – пробормотал Светлан. – Начинаются сюрпризы, да? Что ещё за осадные башни? – Правого знаю, – неожиданно откликнулась Лора. – Это Зодиар. Имелся в виду как раз второй, с чудинкой. – Конечно, это многое объясняет… – Из самых сильных у нас, – добавила девушка. – Правда, он не богатырь. И вообще не человек. Даже не близкий нам, как великаны или эльфы. Совсем другая линия, почти вымершая. А кожа у него в чешуйках и с прозеленью. Голос её звучал странно: словно бы Лора старалась говорить равнодушно, а удавалось не вполне. На страх это не походило, скорее ненависть… пополам с отвращением. Что-то этих двоих связывало – помимо межвидовой неприязни. – «Зелёненький он был», – проворчал Светлан. – И что ж ему не сиделось в траве? – А уж такой Зодиар… непоседливый. Каждой бочке затычка. – За что ты его не любишь так? – Долго перечислять. Вот любить – не за что. – Исчерпывающий ответ. – Чем богаты. – И насколько Зодиар силён? – спросил Светлан. – Чудовищно. До сих пор не проиграл никому, а схватывались с ним здоровяки не чета здешним. У него такая коллекция голов!.. И опять в её голосе проступило больше, чем Лора хотела показать. – Ты меня утешила, – вздохнул он. – Ладно, этим варягом займусь сам. – А почему не я? – вскинулся Артур. – Тебе что, мало второго? На вид он опасен не меньше. Смахивает на великана, а? И при таком вооружении!.. – Но кому поручим де Бройля? – Мой! – коротко бросил Бахрам. – Тогда Лора – в резерве, – распорядился Светлан. – Гляди по ситуации, да? Повторяю: что-то меня тревожит тут. Похоже, кончилась лёгкая жизнь… В этот миг строй конных латников дрогнул и слаженно двинулся вперёд, быстро набирая скорость. То ли они решили размяться на этой пятёрке самоубийц, то ли Паук уже признал старых знакомцев и, не ожидая от них хорошего, отдал приказ Бройлю. Наступало войско красиво, хотя созерцать такую картину лучше со стороны или сверху, а уж никак не спереди. Видеть такую массу всадников, да ещё накатывающую прямо на тебя… Невольно поёжившись, Светлан потянулся к прихваченной оглобле. – Будешь работать пулемётом, – напомнил он Стрелку. – Надо повалить первые ряды – бог даст, их не затопчут. Задачу уяснил? Молча кивнув, юноша достал из-за спины лук, затем стал выкладывать перед собой колчаны, заполненные под завязку. Ну, это дело по нему – хватило бы стрел. Наконечник у каждой напоминал присоску, но с тонкой иглой по центру, смазанной парализующим снадобьем. Затем «пулемёт» застрочил. Юноша даже не следил за стрелами, уверенный в попаданиях, а пускал их по штуке за секунду. И с такой же частотой латники сыпались с сёдел, наполняя воздух равномерным лязгом. – Ну, вперёд, – сказал король, пуская своего шестинога. – Потешим наконец души! – Пропащие? – буркнул Светлан в ответ, но тоже рванул с места, стремительно разгоняясь, а заодно раскручивая над головой оглоблю в устрашающий винт. Дрын – лучшее орудие богатыря… когда требуется противостоять людям. Другие средства для него слишком радикальны. Раздавшись по сторонам, тройка сильномогучих витязей врезалась в строй. Это лишь в былинах от одного богатырского маха наземь валятся сотнями – наверно, чтобы не докучать слушателям подробностями. А в жизни, хочешь не хочешь, но по удару на двоих-троих приходится тратить. И если сделать поправку на неизбежный брак… Тяжёл, тяжёл батырский труд – за битву так намашешься! Зодиар не спешил навстречу. Застыв изваянием, он наблюдал за богатырским прорывом, вовсе не желая уравнивать шансы, – не рыцарь, явно. А на людские потери ему, конечно, плевать. Хотя, возможно, и сородичи заботят Зодиара не больше. Если они у него остались. Второй верзила тоже не двигался, смахивая на мертвеца. Всё-таки начинать сражения следует с поединков батыров – куда экономней. Зачем гробить людей, если исход битвы решают не они? Но всё плохое кончается… и начинается ещё худшее. Лихо разорвав баронское войско на два шмата и разбросав по траве десятки оглушённых или побитых вояк, троица силачей взлетела на наблюдательный холм и тут наткнулась на достойных противников – пожалуй, слишком достойных. Вот если б достоинства у тех оказалось чуть меньше, Светлан бы не оскорбился. Бахрам сразу увяз в охране де Бройля, состоящей явно не из чистопородных людей… как это ни странно для такого сброда. На Артура ринулся великан, вдруг пробудившийся от летаргической спячки. Ну а Светлан, как и планировал, встретился с Зодиаром… век бы его не видеть. И уж тот оправдал аттестацию Лоры – с лихвой. Вот с такими бойцами Светлан ещё не сталкивался, хотя повидал многих. Его взметнувшуюся было оглоблю, почти невидимую для глаз зауряда, срубили в момент, отмахнувшись словно от мухи, – пришлось браться за кладенец и, как ни прискорбно, щит, поскольку подходящей пары своему мечу богатырь не нашёл. И тут началась молотильня, причём молотили в основном Светлана. Голову поворачивать Зодиару не требовалось, поскольку в поясе он крутился как на шарнире, а плечи ходили шатунами, обрушивая на противника удар за ударом. Светлан едва успевал подставлять щит, парировать мечом – будто на него напали двое, и каждый был явно сильней его. Прочностью странные клинки Зодиара не уступали кладенцу и тоже были подкреплены чарами – возможно, более сильными. Толстенная плита, которую богатырь и выбрал-то за надёжность, вскоре покрылась рубцами, грозя развалиться в любую секунду, а его меч натужно звенел, сталкиваясь с громадными серпами чужеродного исполина. Чуть поодаль от них, как и Светлан, под лавиной тяжких ударов изнемогал бедняга Артур, не умеющий ни отступать, ни просить пощады. А Бахрам, как ни старался, не продвинулся к де Бройлю и на метр, хотя парочку охранников всё ж уложил. – Предчувствия его не обманули, – пробормотал Светлан, задыхаясь. – Не-ет, так мы не договаривались!.. Наших бьют, а? Увернувшись от нового наскока Зодиара, он атаковал второго гиганта, протаранив его шестинога своим и со всей дури рубанув кладенцом – почти наугад, куда пошлёт бог (конечно, не Оттар). К счастью, бог не ошибся с наводкой: удар пришёлся по шлему. Но даже так проник неглубоко, лишь помяв чудесный доспех. Страшной отдачей Светлану едва не вывихнуло плечо, зато и великана наконец проняло – качнувшись, он выпустил поводья, и его рогач обрушился набок, не выдержав напора противника. В следующую секунду Светлан метнулся к Артуру, на остатках сознания ещё заслонявшегося щитом, сцепил их «лошадок» в компактную платформу и со всех двенадцати ног кинулся наутёк, пронзительным свистом командуя отход. Безмолвный Зодиар гнался за ними вплотную, видимо, не желая смиряться с потерей ценного экспоната. Но с двух сторон к Светлану уже спешили Бахрам с Лорой, а когда они сомкнули шестиногов в эдакий боевой корабль и встали на его корме, угрожая тремя мечами, Зодиар наконец отстал. – Что, ребятки, размялись? – спросил Светлан, отдуваясь. – Хватит для первого раза? – Я бы не отказался продолжить, – откликнулся восточный витязь. Битва излечила Бахрама от меланхолии. Глаза сияют, лик ужасен – он прекрасен, как этот… как божия гроза, именно. Или как бич… тоже божий. – А я и не вступила толком, – прибавила Лора. – Ещё вступишь, – посулил богатырь. – Потом не отскребёшь. И поглядел на Стрелка, продолжавшего, как заведённый, осыпать конников парализующими иглами, исправно низвергающими их наземь. Впрочем, теперь парень пулял неспешно и с разбором, поскольку запас его снарядов был на исходе. – Я вогнал в Зодиара три стрелы, – ответил юноша на молчаливый вопрос. – Никакого толка. – Что и требовалось… – пробормотал Светлан. – Его тоже не берут яды. Затем перевёл взгляд на расстроенные ряды баронского войска. В траве уже валялось с пару сотен, ещё несколько десятков бегали меж всадников, отлавливая лошадей. И более всего в этом раздрае повинен, конечно, тихоня Стрелок. Если бы у Бифа нашлось трое таких лучников, он бы забот не знал. Да где сыщешь ещё хотя бы одного похожего? На то и уникум, чтоб не повторяться. – Во всяком случае, программу-минимум мы выполнили, – сказал богатырь в утешение всем. – Сегодня им вряд ли захочется штурмовать. А к завтрашнему утру мы сообразим что-нибудь… я надеюсь.Глава 22 Разбор полётов
За окном смеркалось – за тем же окном, в общей комнате гостевых палат. И собрались они здесь в прежнем составе, а стол сервировали наново. Как видно, на радушии де Бифа их сегодняшняя неудача (чтобы не сказать «поражение») не отразилась. Впрочем, со стороны богатыри гляделись, наверно, неплохо, особенно поначалу. А уж спектакль, как Светлан и обещал, удался. В первые минуты восторженные зрители вполне могли поверить в скорую победу – почему нет? Кто мог знать, что наступление, начавшееся столь блистательно, обернётся позорным бегством? Ах, если бы не Зодиар! Второго верзилу они заломали бы как-нибудь, сменяя друг друга, обновляя выщербленное оружие… Или это тоже противно уставу? Вздохнув, Светлан снова посмотрел на Жанну, к их возвращению и впрямь сделавшуюся «ходячей» (но уж никак не бегающей) и сейчас забравшуюся с ногами в кресло, придвинутое к камину. Её по-прежнему укутывало одеяло, оставляя на виду лишь лицо, осунувшееся, но столь же милое, да маленькие нежные ступни. А вблизи, как и раньше, возлежала кобрис, почему-то благоволившая к ведьме. Почувствовав его взгляд, девушка обернулась. Подмигнув ей, Светлан забросил в рот очередную виноградину и объявил: – Ну что, по-моему, мы опять легко отделались. В любом деле главное: вовремя смыться… Верно, Артур? – За спасение, конечно, признателен, – с сухостью откликнулся тот. – Но отступать я не привык. Биться надо до последнего. – На фига? – спросил Светлан. – Чтоб не было мучительно больно? – Чтобы не прослыть трусом. – Гордые мы, ишь! – фыркнул богатырь. – Избаловались, проигрывать не умеем. Направо вмажешь – улица, влево саданёшь – проулок… А в проулке том дяди, да пошибче нас, и махаться тоже не дураки. – У тебя хоть настоящих доспехов не было, – с горечью произнёс король. – А вот мне… нет оправдания. – Величество, не мели чушь!.. Ты ж не мельник, в конце концов? Мы понятия не имеем, с чем столкнулись. Твои принципы ещё годны для людей… хотя не всегда. Но эти монстры живут по иным законам – наши одёжки не по ним шиты. Соответственно, и церемониться с ними нет нужды. – А что ж ты не пальнул по Зодиару из огнемёта? Светлан ошарашенно вытаращился на друга. – Забыл, – признался он. – Склероз, надо же! – Просто ты и сам не любишь бесчестных ходов. – Ничего, стерплю как-нибудь, – проворчал богатырь. – Может, его хотя бы огонь возьмёт? Кэ-эк вспыхнет!.. – Но если нарушим кодекс, что подумают о нас рыцари? – Да плевать, что они подумают! А вот каково будет Анджи, если мы поляжем? И что станет со страной? И с нашими двумя мирами, если уж зашла речь. Ведь сложилось так, что всё упёрлось в нас… Тебя вообще заботит что-то, кроме рыцарской спеси? Честь, слава – тьфу! Совесть надо иметь, раз взялся спасать людей. Махнув рукой, он бросил взгляд за окно, на поле недавней битвы, к счастью, не выстланное трупами и даже свободное от латников, вновь отступивших за деревья – верно, для того, чтобы встать неподалёку лагерем и спокойно дождаться утра. Ночевать на виду им почему-то не хотелось. Или причина опять в Пауке? – Я хочу знать, когда эти двое примкнули к Бройлю, – сказал Светлан. – Не могли же вы пропустить таких колоссов, когда пролетали над войском! – Он поглядел на Жанну и Бахрама. – Или могли? Юный витязь покачал головой, ведьма ухмыльнулась и тоже дёрнула подбородком вбок. – Они пришли из Нордии, – неожиданно сказала Лора. – И поджидали диких баронов рядом с крепостью. А прислал их скорее всего Луи. – Откуда сведения? – Я сама пробиралась теми же тропами. Знаю Зодиара, знакома с Луи. Тот даже звал на службу. – Не подписалась? Она лишь оскалилась с пренебрежением. – Но откуда Луи мог прознать о вылазке Бройля? Ведьмы-то с ним не дружат. – Зато есть чародеи. Слабенькие, понятно, но кое-что присоветовать могут. – А как насчёт второго верзилы? – спросил Светлан. – Нигде не пересекалась? Девушка пожала плечами, прибавив: – Одно скажу: этот – не из моего мира. Не те ухватки. – А доспехи? – Доспехи наши, – признала она. – Сделаны на заказ – тут и гадать нечего. – Стало быть, ваш Канал открыт в Нордию, – резюмировал Светлан. – И Зодиар вполне мог сговориться с Луи, добыв себе напарника невесть где. Как думаешь, что ищет здесь этот урод: поживы, власти, впечатлений? – А чёрт его поймёт!.. – Чёрт, может, и поймёт, да вряд ли нам скажет. Кстати, сам-то Зодиар владеет колдовством? – Поговаривают, – кивнула Лора. – Но в бою не применяет, чтоб не потерять защищённость. Да ему и не требуется. – У нас особенная гордость, да? – спросил богатырь. – Стало быть, кодекс поединщиков – это не просто набор слов, но базируется на законах здешнего естества и задаёт некие границы, за которые опасно выходить? Хмыкнув, он покачал головой: – Выходит, и мне химичить не с руки. У кого бы занять силу? – Без восьми полновесных ударов в секунду не выстоять против Зодиара. – Сколько? – изумился Светлан. – Я тебе что, молотильный агрегат? В ответ Лора опять пожала плечами: дескать, это твои проблемы. – Похоже, ты наконец упёрся в стену, сир, – заметила Жанна, слабо улыбаясь. – И прошибить её с налёта не выйдет. – Время от времени даже полезно проигрывать, – с оптимизмом заявил он. – Постоянные победы притупляют рассудок. – А секачи Зодиара вправили тебе мозги? – хмуро поинтересовалась Лора. – Вправлять их вроде не требовалось, но вот подстегнуть… – И что надумал в таком разе? Лица остальных тоже повернулись к нему, глядя с ожиданием. Тоже, нашли «гиганта мысли»!.. Светлан покорно вздохнул. – Прошлой ночью я смог углубиться в себя, – сообщил он, – и обнаружил там шматок, завязанный на Канал… э-э… уголок начинающего чародея. Как вы знаете или догадываетесь, Канал – это не просто дыра меж мирами, а весьма сложное магическое образование, вдобавок автономное. Этакий искусственный демон, наделённый громадной мощью и зачатками интеллекта… впрочем, уже не зачатками, насколько я ощущаю его. – И кто тут над кем властвует? – спросила Лора. – В какую сторону действует ваша связь? – That depends, – усмехнулся Светлан. – Представьте местного жителя, который угодил в рубку космолёта. Или он справится с управлением, или машина унесёт беднягу в неведомые дали. В первом случае он обретёт мощь, невиданную по здешним меркам. Ну а во втором – сами понимаете… – Ведь мы используем Канал для переправки людей и грузов, – заметил Артур. – Разве это не управление? – И обезьяну можно обучить нажимать пару кнопок. Но если кнопок сотни? До сих пор мы задействовали лишь несколько из функций Канала – и то потому, что он дозволял. Демон, как вы знаете, существо труднопрогнозируемое. А вдруг ему наскучит наша возня? Или он вздумает поиграть с нами, наново расставив фигуры? Даже не со зла – из озорства. Ведь дети бывают такими жестокими! И если не подберём для него узду… – Фридрих Карлович работает над этим, – напомнил Стрелок. – И далеко он продвинулся за год? Боюсь, в таких делах научные методы помогают плохо. – Ладно, сир, мы поняли, – нетерпеливо сказала ведьма. – Лучше скажи, что ты ощущаешь там? – В смысле, тут? – уточнил Светлан, коснувшись пальцем виска. – О, это занятно – весьма!.. К примеру, некоторые звуки рождают во мне всплеск – особенно сильный, если звучу сам. А отдельные сочетания как бы подхватывают его, вздымая всё выше… Наверно, это сродни заклинаниям – да, Жанночка? И где можно разжиться готовыми блоками? – Боюсь, наши игрушки тебе не сгодятся, – пробормотала та. – Куда ведьминой ворожбе против настоящего колдовства! – Ну, может, сойдут за образец? Вслепую-то тыкаться опасней. – С королевой бы потолковать, – вздохнула Жанна. – Уж она в этих вещах… – Дальше рассказывай, – подстегнула теперь Лора. – Что ещё чувствуешь? – Это, – показав растопыренные пальцы, Светлан осторожно пошевелил ими. – Когда нащупываю верную фигуру,через сознание к ладоням будто протягиваются кабели. – «Через»? – подметила девушка. – Не «от»? – Именно, – кивнул он. – Энергия идёт из Канала. Но когда фигура строится синхронно с магическим резонансом, потоки делаются мощней. – Но послушай, дорогой друг, – вступил Артур, – ты говоришь так, будто не имеешь опыта в этих делах. А ведь я помню, сколь лихо ты чародействовал в мире Сирка. Да мы попросту не выбрались бы оттуда, если бы не твой Дар. – Те Знаки, которым меня обучили в Тартаре, для здешнего мира плохо годятся, – пояснил Светлан. – Там всё пропитано магией – черпай полными горстями. Об экономии не думаешь, потому что любые траты восполняются за минуты, – а стенки хранилища настолько высокие!.. – Ведь и здесь прошлым вечером ты вытворял такое, что под силу лишь немногим чародеям. – Уж я показал класс, ага, – кисло подтвердил Светлан. – А на исходе ночи едва смог дотащить себя до Валгаллы. Не восстанавливается, понимаешь? Ни за минуты, ни даже за часы. Я слишком поздно это просёк. И это моя вина, что Жанна чуть не надорвалась. – Ну конечно! – взвилась девушка. – Не много ли берёшь на себя, сир? – А как же ты думала? По-твоему, я кто: богатырь или хвост свинячий? – Вопрос, конечно… э-э… – Трудный, – предложил он. – Интересный, – ухмыльнулась ведьма. – Вот Зодиар мне покажет, кто я на самом деле, – пригрозил Светлан. – Богатырь или ни рыба ни мясо… Или и вовсе «неведома зверюшка». – А хочешь подсказку? – спросила Лора. – Ещё бы не хотеть! – Чужая магия ощущается внутри, точно прохладная струя… Так мне говорили, – добавила она. – А ещё я слыхала: можно заимствовать чужие чары, чтоб раскочегарить свои. – Да? – заинтересовался он. – Это любопытно. Вроде ракетной ступени, что ли? – Попробуй вот такой Знак, – показала Лара. – И произнеси…. Нет, лучше я скажу. – Сперва было слово, да? А уж потом такого наворочали!.. – Ты не болтай – делай. – А куда нацелить ладонь? – осмотрительно спросил Светлан, с прищуром разглядывая её кисть. – Я ничего тут не взорву? – Этот Знак из самых слабых, не бойся. – Ох, боюсь, боюсь… Всё же руку он нацелил на окно, в сторону от друзей. Комбинацию из пальцев Светлан запомнил накрепко: художник как-никак, – вот гибкости опять не хватало. Тем не менее постарался предельно приблизиться к заказу. И тогда Лора гортанным, клокочущим голосом выкрикнула что-то, меньше всего похожее на внятную речь. Чуда не случилось – даже маленького. Правда, в ладони Светлан ощутил слабое жжение, будто поднёс её к костру. – Да, – вздохнул он, – над произношением мне придётся работать. Труд, труд и труд… Чёрт бы его побрал! Протянув руку, Лора надавила на один из его пальцев, отклоняя за плоскость пясти, и повторно выдала свою абракадабру. В тот же миг из ладони Светлана с гулом вырвалась лиловая волна, окатив стену. Судорожно он стиснул руку в кулак, обрывая поток, и замер, тараща глаза на гранитные плиты, тающие точно лёд, ошпаренный кипятком, – с той разницей, что от камня не оставалось воды, а исчезал он куда быстрей. Через пару минут взамен окна-бойницы зиял овальный проём изрядного размера. Конечно, в комнате сразу посвежело, да и обзор сделался лучше. Вообще-то, полезный фокус… Но если б потребную фразу озвучил сам фокусник? Ох, лучше не представлять! – Из самых слабых, говоришь? – пробурчал Светлан. – Ну-ну. «Это я хорошо принялся за Стронг, – подумал он. – Скоро и вовсе сровняю с землёй. Бедняга Роже… От меня ему сплошные убытки». – Первый раз вижу такое, – призналась Лора, изумлённо моргая на проём. – Ну, ты и выдал! – Так это я выдал? Конечно, спасибо за рецепт, но не найдётся у тебя чего-то менее эффектного? И чтоб без лишних слов. – Поищем, – кивнула девушка. Как ни странно, прочие зрители не удивились, словно бы ждали похожего. Стрелок щурился в новое окно, высматривая за пустырём цели, достойные своего таланта. Артур величественно грустил, ещё не оправившись после поражения, и тоже созерцал открывшуюся даль. Агра и вовсе дремала, время от времени раздвигая веки. – Хорошо, до полуночи ещё далеко, – задумчиво высказалась ведьма. – Не то снёс бы всю стену. – И десять яиц в придачу, – хмыкнул Светлан. – Кстати, насчёт полуночи… Наверно, тогда Паук и отправится на промысел? Если в его сети угодит Биф со своими командирами, у нас добавится проблем. – Предлагаешь устроить встречную охоту? – спросил Артур, несколько оживляясь. – А разве ты знаешь, как ловить призрака? Нам-то Паук не опасен, но ведь и мы вряд ли сможем его ухватить. Останется убивать его жертвы, одну за другой, чтобы спасти от власти Тьмы. – Ну, придумал!.. Достаточно упрятать начальников в подземелье, и для Паука они потеряют ценность. Хотя и это не лучший ход. – А если устроить вылазку? Пока призрак будет рыскать по замку, разыскивая де Бифа, мы всем войском атакуем спящий лагерь. – Крепко спящий, – прибавил Светлан. – Практически мёртвым сном. Потому что, когда одержимых покидает Хозяин, они впадают в летаргию. – В том и дело, – подтвердил король. Но тут же вспомнил: – Да, но вот Зодиар со вторым гигантом… Если ты прав, ночью они будут ещё сильней. – Как и я, – буркнул Светлан, с опаской косясь на свою ладонь. – Может, и одолеем – чёрт знает. Но сколько народу при этом поляжет!.. Или, по-твоему, бандитов Бифа удастся удержать от резни? Покачав головой, Артур сказал: – Если проиграем, погибнет куда больше. Иной раз гуманней рубить сразу, чем резать по куску. – Ишь, слова знает! – хмыкнул Светлан. – У нас, что ли, нахватался? Похоже, старина, тебе слишком хочется отыграться – вот и выискиваешь доводы. Не спеши, до этих громил ещё дойдёт очередь. «Или до нас – у них», – прибавил мысленно. – А у тебя что, есть идея получше? – осведомился король. – Видишь ли, величество, Паук, как ты помнишь, был мастером многоходовых комбинаций. Полагаю, и призрак его – не последний лопух, кумекает мала-мала. Допустим, он угадал ночную атаку – что тогда? Негромко фыркнув, Жанна вставила: – Если он знает, что мы знаем, что он… Где затормозить? – Вот здесь, в крепости, – ответил Светлан. – Когда не знаешь, куда бежать, лучше оставаться на месте. По крайней мере, тогда мы будем иметь дело лишь с Пауком. А вот каких пакостей он заготовил в лесу… – Могу я спросить? – спросил Бахрам. – А ты уже… Да конечно, спрашивай! – придержал себя Светлан. – Вопрос такой: почему не попробовать столковаться с Зодиаром и этим… вторым? Возможно, они оказались на иной стороне волею обстоятельств, а с нами не стремятся враждовать. Они же чужеземцы и плохо понимают, что творится здесь. – Все мы… не местные, – проворчал Светлан. – Ну, кроме Жанны. Однако ж с Пауком не снюхался ни один. – Но если это случайность? Вот мне всё разъяснила королева. И нашей милой наёмнице повезло, что раньше она встретила вас. А если просто поговорить с Зодиаром? Ведь вы умеете убеждать – при всей вашей силе. Заполучить в союзники исполина, перед которым даже вам пришлось отступить… Сжав губы, Лора молчала, но на Бахрама косилась без доброты. – Нет, – твёрдо сказал Светлан. – Вот с Зодиаром – никакого союза. – Вас отвращает его несхожесть с нами? – Дело не в том, что он не человек. Этот тип античеловечен… хуже здешних колдунов, почти сродни дьяволу… если такой всё же существует. А какой договор можно заключать с сатаной? Проиграешь при любом раскладе. – Мой друг, не слишком ли ты строг? – спросил Артур. – Сам утверждал, что подход можно найти к любому! – Кроме Пропащих, – возразил Светлан. – А Зодиар круче их – поверь моему чутью. И неизвестно, откуда он берёт свою силу. Думаю, не от сородичей. Кстати, а что ещё о нём известно? – повернулся он к Лоре. – Давай уж, выкладывай! – Ну-у… говорят, он избегает биться на холоде. И тесноту не любит. – То есть кровь у него не тёплая, как у нас, и в драке Зодиару сподручнее рубить, а не колоть, – видимо, особенность анатомии. Может, и на ногах он не слишком крепок – как, по-твоему? В сравнении с верхними конечностями нижние не впечатляют. – Никогда не слышала, чтобы Зодиар сражался пешим, – пожала плечами девушка. – Но разве это доказательство? – Во всяком случае, обнадёживает. В Стронге-то на рогаче проедешь не везде, да и ночь выдалась прохладная… Вообще, Зодиар показался мне чем-то вроде кентавра. А с рогачом он находится в симбиозе, более того – сращён сознаниями, поэтому управляет им, как собой. Пока этот урод «на коне», он выше других на голову. – И что тут можно сделать? Убить под ним шестинога противно кодексу, да и не так это просто. – Будем думать, – ответил Светлан. – Чужая сила очень способствует мозговой деятельности. – Выходит, Зодиар в гости не пожалует, – заключил Артур. – А как насчёт второго верзилы? – С этим я как-нибудь совладаю, уж не обессудь. И не сунется он в одиночку. – Остаётся Паук, верно? – Ох верно, – вздохнул Светлан. – Итак, что мы знаем о призраках колдунов? И оба посмотрели на Жанну. За ними – остальные, включая кошку. – Нашли доку! – рассмеялась ведьма. – По-вашему, мы с ними родичи? – Вам сверху видно всё, – сказал Светлан. – Ладно, Жанка, не прибедняйся – уж если ты не знаешь!.. – Вот, – заметила девушка довольно. – Так и приходит признание… когда его совсем не ждёшь. – Не пой, красавица, – попросил Светлан. – Говори толком. – Хорошо. Рассевшись удобнее, Жанна приспустила одеяло до сосков и завела лекцию, согреваемая общим вниманием: – Чтоб вы знали, мои хорошие, на свете… или, уж точнее, во тьме… водится немало видов призрачных существ. Но! – Вскинув указательный палец, ведьма с пристрастием его оглядела. Затем поменяла на средний, тоже весьма симпатичный, и продолжила: – Но сейчас нас интересует особая, можно сказать редкая порода: призраки-колдуны. В отличие от почти всех иных привидений, они не привязаны к месту гибели, а способны подминать уязвимые сознания и вместе с ними странствовать по свету… Ты, мой господин, – обратилась она к Светлану, – совершил оплошку, выпустив Паука из заточения. Всё ж эти завалы сдерживали его, не пуская к людям. – Знать бы, где упадёшь… – И впрямь, сожалеть поздно, – согласилась девушка. И продолжила: – Захватив жертву, такой призрак ночь за ночью проникает в неё всё глубже, переваривая подвластный рассудок, чтобы изгнать его в стылый мрак, окончательно вселившись в чужое тело. Свершив это, колдун делается могучей прежнего, ибо к своей воспрянувшей мощи добавляет силу пожранного. А сдвоенное сознание уже способно выстраивать пирамиду, подчиняя слуг сперва напрямую, затем и дальше, ступень за ступенью. Но пока процесс не завершён, призрак волен блуждать вокруг порабощённой плоти, как если бы она была его скелетом. Даже может оставить её вовсе, вселившись в нового раба. – И сколько времени нужно для необратимого заселения? – спросил Светлан. – Когда как. Иногда месяц, иногда половина. А иные и в неделю укладываются. – Лучше исходить из худшего, – сказал он, сам усмехнувшись смешной фразе. («А хуже – из лучшего, да?») – Эта ночь может оказаться последней для Бройля. Правда, после этого Бифу будет грозить лишь прямая встреча с бывшим бароном. – Граф-то для Паука – более лакомый кус, – напомнила Жанна. – Наверно, он и надеялся на поединок военачальников. Но когда вместо Бифа навстречу ему вышли вы… – Если б не та парочка монстров, можно было б ловить Паука на живца, выдвинув вперёд графа, а самим до поры не высвечиваясь, – проворчал богатырь. – Впрочем, Роже в любом случае будет за приманку. – Но если не удастся предотвратить, – промолвил Артур, – и колдун всё же вселится в де Бифа? Поглядев на него, Светлан усмехнулся: – Та же дилемма, а? Бить или не бить. – Ведь мы упрячем графа, – живо вступила ведьма. (Действительно, она делалась всё живее.) – А взамен подсунем… э-э… сира. Наденем на него графские латы, рогатый шлем. Вот только рост… – Ты давай не умничай, – сказал он. – Где ты видела богатыря с рогами? – Тебе пойдут, – заверила насмешница. Заслышав знакомую поступь, Светлан сделал ей знак (не Знак, боже упаси!), и Жанна с головой утонула в одеяле, оставив на виду лишь мордаху, разом принявшую мальчишескую мину. В этот раз де Биф для разнообразия постучал, прежде чем толкнуть дверь. Впрочем, в его беспардонности был резон: если б тут не хотели визитёров, могли бы закрыться на засов. – Твои латы нашлись, – объявил он без предисловий. – Скоро принесут. – Затем с сожалением прибавил: – Вот мечей не сыскали. – Ты уверен? – спросил Светлан. – Нет, – признался граф. – Такой соблазн!.. Хотя посылал надёжных, а мечи годны лишь богатырю. Конечно, можно поспрашивать через палача… И он выжидательно замолчал. – Ни в коем разе! – испугался Светлан. – На фига мне их подноготная? Машинально глянув на собственные ногти, он содрогнулся, будто самому уже загоняли иглы. М-да, с таким воображением лучше не идти в солдаты, а уж тем более – в палачи… Впрочем, разница небольшая. – В конце концов, – сказал Светлан, – с такой высоты да при своей тяжести… да падая остриём вниз… мечи вполне могли уйти в землю вместе с рукоятями. И тогда их не найдёшь даже за неделю. – Я тоже об этом подумал, – кивнул де Биф. – Потому оставил пытки на твоё усмотрение. – Молодец, так и поступай впредь. А то не пожалею времени и докрушу твои застенки. А этих грёбаных палачей… Руки бы поотрывал! – От них бывает польза, – не согласился граф. – И тюрьмы, да… Где ещё держать воров? – Уж лучше отправлять их на поселение в дальние края. Ведь ещё не открыты Америка, Австралия… – Антарктида, – подсказала Жанна юношеским тенорком. – Смотри, как бы саму… э-э… самого туда не упёк, – пригрозил Светлан. – Вот там и будешь подсмеиваться – над пингвинами. – Где? – спросил Роже, видно, изумившись такой громадности мира. – Эти… что вы назвали. – В Караганде, – отрезал богатырь. – Вот откроют – тогда узнаешь. А пока… И, взглядом попросив удалиться из комнаты всех, кроме Артура и Жанны (и кобрис, разумеется), он принялся инструктировать графа, как вести себя этой ночью и к чему готовиться. А когда убедился, что тот усвоил урок, не стал его задерживать, хотя Роже вроде бы не спешил. Выпроводив де Бифа, Светлан обратил взгляд на друзей и сказал: – Теперь нам не помешает соснуть с часок. Вряд ли Паук заявится раньше полуночи, так что некоторый резерв времени у нас есть. Конечно, и дел хватает, но сперва нужно вернуть Силу – сколько успеем. – И у кого она есть, – усмехнулся Артур. – Я с тобой, – сейчас же заявила Жанна, выдвигаясь из одеяла. – У меня она лучше взбухает, когда я под твоим боком… Или ты – под моим, – добавила она, засомневавшись. – Во всяком случае, с тремя нами тебе будет спокойней, чем с одной Лорой, ага? – Надо же, – проворчал Светлан. – И от кого слышу!.. Подняв девушку на руки, он проследовал в спальню, где, на той же огромной постели, и впрямь уже разметалась Лора. Следом за ними пошлёпала Агра, всегда готовая поддержать компанию, когда дело касалось сна. Если силачку и разочаровал состав участников, недовольства она не выказала – а скорей, и сама хотела именно спать. Так что композиция из четырёх фигур выстроилась примерно такая же, что в прошлую ночь, и через минуту в комнате затихли все.Глава 23 Охота на Паука
Очнувшись первым, Светлан осторожно высвободился из плена девичьих тел. Не открывая глаз, прелестницы прижались друг к другу, с охотой обнявшись. Чего там Ле Сан трындел про относительность полов? – подумал он. Впрочем, не моё дело. Как раз во мне всё абсолютно. Вот Агра, конечно, проснулась и, вскинув голову, вопросительно уставилась на богатыря. Надвинувшись, Светлан крепко ухватил кобрис за морду, не позволяя ей отвернуться. – Вот что, красотуля, – сказал он, глядя в изумрудные глаза. – До сих пор ты лишь следила за мной, а теперь пора помочь. Нужна консультация, ясно? Только не притворяйся, будто ты ни при чём! У кошки хватило ума этого не делать. Разумеется, она умела не только дрыхать, обжираться да дразнить псов. И, уж само собой, не затем была приставлена к Светлану, чтоб проводить время в своё удовольствие. Её контакт с хозяйкой не прерывался ни на секунду, и через свою киску та была в курсе всех здешних событий. Богатыря такой надзор мало заботил, но он подозревал, что эта связь способна работать в обе стороны, и как раз сейчас ему настоятельно требовалось переговорить с Лу. Недолго поломавшись, Агра уступила – возможно, не столько настойчивости Светлана, сколько приказу госпожи, – и позволила чужаку вступить в своё сознание, распахнув бездонные глазища во всю ширь. И тотчас он увидал перед собой Праматерь великанов, изящную, несмотря на чудовищные размеры, и юную, не глядя на более чем почтенный возраст. – Что хочешь узнать, человечек? – прозвучал её глубокий голос, отдаваясь эхом в сознании богатыря. – Во-первых, здравствуй, – сказал богатырь, – милая моя. – И ты не болей, – улыбнулась женщина. – Во-вторых, передай привет Крону: дескать, помним и надеемся свидеться. Также расцелуй за нас Солу – пусть набирает плоть на свою прекрасную душу не по годам, но по минутам. Ну, а уж в-третьих… Наскоро Светлан пересказал «сон» де Бифа, стараясь не пропускать важных деталей. Лу слушала с интересом, но без удивления. – Мне ведомо, кто это был, – молвила она затем. – Как понимаешь, у великанов есть не только Праматерь. – Ну ясно, детки, тем более такие крупные, не заводятся от святого духа. Требуется ещё участник… хотя бы один. Выходит, Бифу напакостил Праотец? В ответ Лу тихо вздохнула. – Спасибо титану за подарочек, – сказал богатырь. – Мало в людях собственного дерьма… И что ж это за Прометей? – Его зовут Аид, – сообщила она нехотя. – Господи, – не сдержался Светлан. – А Зевса тут не припасли? Со товарищи. – А что? – удивилась Лу. – Хорошее имя, древнее. – Да уж куда древней!.. Ладно, а чего этот ваш Праотец… мать его так… сотворил с Роже? – Конечно, наложил заклятие. – Заклятие нетерпимости, так? – Правильно. А ведь тут, верно, и зарыт пёс, подумал он. От нетерпимости до разлада совсем близко – и разве не это я сейчас ищу? Несовместимость, да… отторжение… – Это очень сильное заклятие, – сказала Лу. – Вряд ли его можно загасить. – И однако Биф его скинул. – Да, на Адель. Но от этого оно не стало меньше. – Кстати, а почему ему удалось? – спросил Светлан. – Неужто от большой любви? – Ты насмехаешься, человечек? – По привычке. Уж больно заездили. Знаешь, все эти «любовь творит чудеса»… – Ведь настоящая любовь – редкость, – задумчиво произнесла Лу. – В сравнении с ней даже чудеса кажутся обыденностью. – Женщины! – проворчал он. – Умиляюсь вам. Но вот дождаться отклика от Адель… Хотя к Сэмпре она неровно дышит – насколько вообще способна на чувства. Это не может помочь? – По крайней мере, его присутствие не помешает. Занятная подбирается компашка: миляга Адель с ненавистным мужем, а к ним – кандидат в любовники-убийцы, уже созревший для удара кинжалом. Это не считая Паука, явившегося за очередной мухой… и того, кому из таких порченых продуктов нужно приготовить съедобное блюдо. – Только этого мало, да? – спросил Светлан. – А что ещё? С минуту помедлив, Лу решилась. – Сделай так, – она показала на пальцах, – и скажи… – тут великанша завернула такое, что недавнее словцо Лоры показалось ему агуканьем младенца. – Полагаю, у тебя получится. – Ну да, если язык не сломаю. И не вывихну пальцы. Вы издеваетесь, что ли? Похоже, магия – скорее женское дело. – Вам – сила, напор, – улыбнулась Лу. – Нам – гибкость и обходные пути. Впрочем, лужёные связки и абсолютный слух богатыря тоже значат немало в подобных делах. А смысл в этих наворотах есть: уж такую кадабру никто не ляпнет случайно. Да и волонтёр осилит не всякий. – Ладно, попытаюсь, – сказал он. – Спасибо за консультацию. Целую. Где-то даже люблю. – И я, – ответила Праматерь. – Где-то. Как ни странно. На этом связь оборвалась. Со вздохом богатырь отпустил Агру и оглянулся на девиц, дружно упиравшихся ступнями в его бедро. Какие они всё-таки разные, снова подивился он. А вот тянет к обеим одинаково. «Как ни странно», ага? Снова почувствовав его взгляд, Жанна приоткрыла глаз и сонно воззрилась на того, кого попирала ногами. – Уж полночь близится? – шёпотом спросила она, показав, что из их разговора с Оттаром пропустила лишь самую концовку. – Нет пока, – так же тихо ответил Светлан. – Но мне ещё нужно сгонять за Сэмпре. Оказывается, в этом ребусе он – не лишний. – Может, и я на что сгожусь? – Уж известно, на что, – проворчал богатырь. – Да тебе – откуда? – парировала ведьма. – Ты и представить не можешь!.. – Не хочу, – поправил он. – Так это ещё хуже!.. В любом случае, мне нужно проветриться, – рассудила девушка. – С колыбели столько не валялась – скоро пролежни пойдут. А летать покуда, сам понимаешь… – Ну, пошли, – уступил Светлан. Действительно, почему не прогуляться вдвоём? Уж это не сравнить с вознесением в Валгаллу. Уже совершенно бодрая, Жанна взамен себя подтащила Лоре под бок покорную кобрис, обращаясь с той, точно малолетка с домашним котом. Затем соскочила с постели и принялась напяливать на себя пажеский костюм, хотя, судя по недовольной мине, эта игра ей уже наскучила. Дав девушке небольшую фору, Светлан тоже оделся – в тряпки, не в железо. Но кладенец на всякий случай с собой прихватил, укрепив за спиной. Всё ж таки война на дворе, и дяди вокруг бродят… гм… всякие. Спустившись к конюшне, они взобрались на шестинога и, не вдаваясь в разъяснения, покинули крепость, минуя усиленные посты. Никто не окликал их, лишь провожали пристальными взглядами, будто гадали: а не даёт ли дёру хвалёный поединщик, нарвавшись на более сильного? Да ещё умыкнул любимого мальчика у славного короля Артура – что и вовсе ни в какие ворота… Впрочем, наружу парочка выбралась через пролом в стене, обойдясь без всяких ворот. Где угнездился де Сэмпре со своими клевретами, Светлан ещё с вечера выяснил у Лоры, решив, что лишние знания не помешают, – тем более, те оказались нелишними. И теперь мчал туда кратчайшим маршрутом, а по пути делился с Жанной свежими сведениями, полученными от Лу. – Праматерь, надо ж, – пробормотала ведьма, дослушав. – Хотела бы я с ней свидеться!.. – Странно, что не с Праотцом, – ухмыльнулся Светлан. – Или тебя не влекут крупные мужчины? – Когда человек дерьмо, уж лучше пусть кучка будет поменьше. – А когда не человек? – Тем более. Как и говорила силачка, лагерь знаменитого полководца оказался не маленьким и охранялся надёжно – если иметь в виду заурядов. Но для игроков из высшей лиги здесь отыскались лазейки. Спрятав шестинога в ближней роще, а ведьму зажав под мышкой, богатырь перемахнул высокую ограду и вдвоём с Жанной прошмыгнул к центральному зданию, где проживал Сэмпре. Внутрь дома тоже проникли удачно, не потревожив охраны. Призраками заскользили по тёмным коридорам к покоям барона, вознесённым под самую крышу – как это, видимо, принято в Междуречье. И вот здесь, уже перед самым входом в спальню, наткнулись на трёх постовых, тяжело груженных доспехами и насторожённых. Эти были из той же породы, что охранники Бройля, – полукровки, огромные, мощные, свирепые, намного превосходящие обычных людей в силе и проворстве. Не то чтобы не по зубам богатырю, но индивидуального подхода требуют. Видно, для того и поставлены бароном, чтобы хоть как-то защитить его от опасных знакомцев. Затормозив перед последним поворотом, лазутчики переглянулись. – Вообще, шум нам сейчас не нужен, – пробормотал Светлан. – И не хочется гвоздить без разбора. Но если они схватятся за железо… а они схватятся… – Уж это по моей части, – заявила ведьма. – Примешь их тёпленькими, даже горячими. – Что ты задумала? – Пора вернуть себя миру. Он и так томился без меня слишком долго. – Больше суток, ага, – подтвердил Светлан. – И как выдержал!.. – Сама удивляюсь, – фыркнула она и выступила из-за угла. Завидев пажа, латники не удивились и даже не задумались, откуда он взялся тут, – явно не привыкли натуживать мозги без крайней надобности. Угрозы-то юнец не представлял, а значит, и беспокоиться не о чем. – Эй, пацан, иди к нам! – позвал один. – Мужчиной сделаем, ага. Уж пукнешь, так пукнешь! – И от запоров помогает, – гоготнул второй. – Вас-то уже сделали, да? – дерзко ответил паж. – Теперь не терпится передать!.. – Ты пошуткуй, пошуткуй, – прогундел третий. – Ведь и порвать могём, ежели по-плохому. А бубенцы прихватим для памяти. – Сейчас я вас удивлю, – сказала Жанна, расстёгивая камзол на груди. И вправду удивила – у всех троих разом отвисли челюсти. Изящно повернувшись, ведьма приспустила штаны и нагнулась – на случай, если остались сомнения. – Surprise! – сказала бесстыдница, выпрямляясь. – И учтите, это – не про вашу честь. Экспонаты руками не трогать. Да, так они и поверили! Ринулись к ней наперегонки, точно голодающие к последней краюхе, урча и похрюкивая от либидо, взмывшего до небес. Уж эти не из тех, кто долго решает: брать или не брать, – хватать, с мясом вырывать!.. Светлан впрямь «принял их тёпленькими», разгорячёнными до пара из ушей, за миг до столкновения заслонив Жанну. И покончив с ними в три удара, не слишком сильных, но точно нацеленных. А оглушённых вожделенцев тут же побросал в ближнюю каморку, чтобы не загромождали проход. – О, как мы их! – похвалилась ведьма. – Когда мы в паре, нам нет преград!.. Уж на суше, во всяком случае. – Это называется: «с особым цинизмом», – качая головой, заметил Светлан. – Ужас, до чего ты распущенная! – Я на улице росла, меня курица снесла, – откликнулась Жанна, с ухмылкой затягивая пояс. – Не клевещи на кур, – сказал он. – Их-то цыплята не вытворяют такого. А если у этих бедняг слабая психика? – От тяжкой работы, что ли? По-моему, она в охотку им. А если крыша и уедет, чего жалеть такие чердаки! Затем они дошли до заветной двери и вступили в спальню. Но в постели обнаружили не барона, а дебелую, щекастенькую девицу с растрёпанными рыжими волосами и мозолистыми пятками, чьи пышности не умещались в короткой ночнушке. То ли де Сэмпре не отличался изысканностью вкуса, то ли выбрал её по контрасту с Адель. Но скорее, просто ухватил, что подвернулось. Ведь хороший командир разделяет с солдатами?.. – Где же мой лучший друг Генри? – вопросил Светлан, когда девица наконец разомкнула припухлые веки и тупо уставилась на него. – А, красавица? «Народная» – следовало бы добавить. Как бы общее достояние. – Известно где, – ответила она сиплым со сна голосом. – К полюбовнице укатил. – В крепость, что ли? К графине? – Во, – подтвердила она. – К ней. Ну, вот тебе раз! Его тут ищут, а он… И как разминулись? – Спи дальше, милая, – сказал Светлан. – Нас уже нет. Обратный путь занял ещё меньше времени, поскольку гнали они на полную. И уж «проветрилась» Жанна даже слишком, опять угнездившись под жарким боком богатыря, чтобы не зябнуть. К тому ж, там ей было уютно, а совмещать она любила. Вернув скакуна в конюшню, а девушку в спальню (ну да, да! – каждому своё), Светлан выскользнул из гостевых покоев и неслышно побежал по коридорам, спеша наперехват. Задачку, как искать чёрную кошку в тёмной комнате, он уже решил – по крайней мере, для этой ситуации. Планировку здешних помещений Светлан успел изучить досконально, а все неизвестные в уравнении были ему неплохо… гм… известны. Так что попасть в нужную точку в нужный момент не представляло большой сложности. И он успел туда даже раньше, затаившись во мраке эдаким маленьким сюрпризом. Или же большим котярой. Ждать, впрочем, пришлось недолго – мыши тоже не дремали. И одна из них как раз пробиралась по напророченной тропке, очень стараясь не шуметь… что было непросто при таком обилии металла, покрывавшем серую шкурку. Если кто ещё не понял – это был барон де Сэмпре, знаменитый военачальник и кавалер нескольких орденов, которыми в сии варварские времена награждали именно за особые заслуги. Но сейчас он крался, точно тать в ночи, верно, считая, что темнота надёжно его скрывает. Но забыл сделать поправку на зрение богатыря. А также на его слух, обоняние и прочие органы чувств, включая неведомые заурядам. Или же просто надеялся избежать такой встречи. – Ну ты, броненосец в потёмках! – произнёс Светлан над его ухом. – Пустое сердце бьётся ровно? Дальнейшие действия де Сэмпре были скорее актом отчаяния, ибо наверняка он узнал голос. Издав приглушённый рык, барон ринулся на богатыря, почти вслепую ткнув мечом. Выпад он исполнил мастерски, но угодил в пустоту. А в следующий миг лишился и меча, и опоры, вместе со всеми латами взмыв к потолку, словно под натиском бульдозера. – Твоя беда, что ты предсказуем, – сказал Светлан, удерживая его одной рукой. – Ходы планируешь неплохо, но – по накатанным рельсам. – И что дальше? – прохрипел Сэмпре, безуспешно пытаясь высвободиться. – Конечно, на вашей стороне сила!.. Ещё бы. Как раз поэтому богатыри такие убедительные. К ним прислушиваются – куда ж деваться? – Дальше? – переспросил Светлан. – А дальше, мой милый Генри, мы посетим хозяина. Ведь ты направлялся к нему? Опустив незваного гостя на пол, он крепко встряхнул эту связку доспехов, чтоб тот не питал иллюзий, и повлёк к покоям графини, где всё уже было подготовлено к встрече. Но кто и кого ждал там, это ещё надо выяснить. – Вот и мы, – возгласил Светлан, под руку с бароном вступая в потайную дверь. – Небось, заждались? На широкой ряхе де Бифа, плавно повернувшегося к ним, не отразилось ничего. Зато нервное лицо Адель перекосило – она даже не смогла удержать вскрик. А ведь восседали супруги на кушетке рядом, точно голубки. – Никого стороннего, все свои, – продолжал Светлан, выстраивая мизансцену. – Пора развязать этот узел – прежде чем он разбухнет от крови. Лучше не доводить до эксцессов, верно? Де Сэмпре он поместил в угол, напротив хозяев и подальше от дверей, но связывать не стал, положившись на его рассудочность. Сам же уселся так, чтобы не выпускать из поля зрения всю троицу и оба входа, но следить за событиями как бы из тени, не слишком мозоля глаза, – эдакий закадровый комментатор. – Поскольку граф не мастер разговорного жанра, придётся мне побыть его голосом, – заговорил Светлан снова. – Итак, недомолвок не осталось, о своих целях каждый заявил ясно. Бедняга Роже был ненавистен Адель с первого дня, а последнее время стал мешать и Генри, нашему славному воителю. Неудивительно, что вы решили объединить усилия, свергая супостата. Натравить на него королевских послов не удалось, но среди замковой стражи у барона хватило друзей, чтобы пробраться сквозь все заслоны. Вот прикончить Бифа, видно, не нашлось охотников, пришлось взять это на себя. – Я хотел честного боя, – пробормотал де Сэмпре. – Один на один. – Честного? Не смеши!.. Ты вполне мог вызвать графа на поединок, и он не отказал бы, сам знаешь. Но в седле Биф точно скала, а двуручником орудует как тростью – так тебе не совладать с ним. – Светлан покачал головой: – Не-ет, ты хотел боя на своих условиях, с изрядной форой. Убить безоружного, может, и постыдился бы, зато сам оснастился на полную, а сюзерену оставил домашний наряд и парадный клинок. Конечно, хитрости в поединках не возбраняются – но такой перекос уже чересчур, разве нет? – Откуда мне было знать, что граф в домашнем? Он и в замке редко снимает латы. – Генри, не пори чушь!.. Или ты думал, будто Роже заявится к жёнушке в железе? И ведь Адель сегодня старалась казаться ласковой! – Сплошные домыслы, по-моему… – Конечно, нормальный суд такие доказательства не убедят, – согласился Светлан. – Но в эпоху абсолютизма, при безраздельной власти сюзерена… Как говаривают бандюги: не в суде – сами разберёмся. Да прежний Биф не задумываясь отправил бы обоих на плаху!.. То есть, если я бы позволил. – А вы бы позволили? – тотчас спросил барон. – Вряд ли. Во-первых, не люблю необратимых поступков; во-вторых, не вижу смысла… Но сейчас мне вмешиваться не пришлось. Как любящий супруг и благородный правитель, граф не хочет ни карать Адель, ни даже причинять ей лишнюю боль, подарив палачам одного тебя. Собственно, второе он оставляет на усмотрение графини: или она, как и планировала, соединится с тобой… отправившись в совместную ссылку… или останется в прежнем статусе… но тогда тебя придётся казнить, уж извини. На лице Адель отчётливо проступило сомнение. Выбор и впрямь не прост: собственный комфорт или жизнь… условно говоря, любимого. Хотя итог этих метаний легко угадывался каждым из присутствующих мужчин – даже барон вряд ли питал иллюзии. – Чума на ваши головы! – не стерпел он. – Смерть Господня, и это вы называете благородством? Да ни один неверный не додумается до такого! – Позже это назовут иезуитством, – сообщил Светлан. – Но разве ты не хочешь знать, насколько тебя любят? По-моему, эксперимент занятный. И ведь вышлют тебя не в кандалах – при всём оружии, даже с охраной, слугами, барахлом. И наняться сможешь к любому королю: такие спецы за бугром нарасхват!.. Правда, зачем тебе тогда Адель? – вздохнул он. – Верно, и у неё сомнения на сей счёт: не оказаться бы за бортом, как та княжна. В Бифе-то она уверена – несмотря ни на что. Или попробуешь убедить в своей преданности? – Да кто же нынче верит словам!.. Вы всё просчитали точно. – Ну покричи, как ненавидишь нас, – предложил Светлан. – Здесь такая сценка ещё может сойти за свежак. – Разумеется, нового я не скажу, – признал барон. – Но за что вас любить? За то, что с рождения вы выше всех на две головы? Что вас одарили с избытком, когда другим перепадают крохи? – Надо ж, и тут тоскуют по равенству!.. Вообще, милейший Сэмпре, это именуется завистью. А страдают ею обычно бездари. – Вот это уже поклёп. Разве я не лучший среди полководцев Междуречья? – Ну, на этом фоне нетрудно казаться гением!.. Кстати, у нас в такие игры лучше играют машины. Но их даже не признают за людей… Итак, милая? – обратился Светлан к графине. – Что ты решила? Казнить нельзя помиловать – где тут ставить запятую? – Но почему должна решать я? – возмутилась она. – Да потому, что именно ты тут – яблочко раздора… я бы даже сказал: пэрсик. Так что катись, яблочко, по серебряному блюдечку… в смысле, выбирай, кто твой суженый и что тебе потребно для полного счастья. – А если для этого мне нужна смерть вот его? – и Адель кивнула на графа. – Я получу её, да? Можно подумать!.. – Когда б Роже считал, что его смерть тебя осчастливит, он тотчас бы сиганул со скалы, – сказал Светлан. – Однако он слишком хорошо знает тебя и тех, кто вокруг вас. Понятно, в твою голову этого не вдолбить, но без него ты не протянешь и месяца. – Ну конечно!.. – Послушай, девочка, – настойчиво продолжал богатырь. – Роже никоим образом не снимает с себя вину, помнит о ней каждую минуту и готов её искупать всю жизнь, любой ценой… если только не в ущерб чести. Но что делать, если это случилось? Ты ж видишь, как он переменился с того времени. Считай, что там был другой человек. – Не желаю ничего слышать об этом! – А когда не слышно, то вроде и не происходит, да? Если голова в песке, то что делают с остальной частью, как бы и не важно… – Вы что, пытаетесь пробудить в графине жалость к своему насильнику? – насмешливо спросил де Сэмпре. – Не лишайте её жизнь смысла – ведь она живёт ради мести. Если в душе Адель и остались чувства, то лишь вот это. Ну, ещё она желает уцелеть. Но для этого ей не хватает рассудочности. Не станет меня, графиня найдёт другого, и рано или поздно… – Сударь, ведите себя достойно! – неожиданно подал голос де Биф. – Мелко плаваешь, Сэмпре, – разве сам не замечаешь? – добавил Светлан. – Вот у графа душа оказалась шире. И переиграл он тебя в итоге, хотя изначально ты одарён щедрее. Но судят по результату, верно? – Так у него ж какие союзники!.. – А что тебе мешало правильно выбрать? Нет, всё ж затянуло в предательство! – Да кто придумал, будто я предатель? – засмеялся де Сэмпре. – Предатели – кто добивается примирения с ограми. – Например, королева? – подсказал Роже. – Например, – огрызнулся барон. – Вот я никогда не давал спуска врагам! – Да кто придумал, будто огры – враги? – негромко спросил Светлан. – Ты уверен, что дошёл до этого сам? – А кто они, по-вашему: гурманы? – И среди людей полно людоедов – зачем валить на чужих? Огры хотя бы не убивают родичей и не грызутся за главенство. – К сожалению, – согласился де Сэмпре. – Слишком они дикие, чтобы добиваться чего-то, помимо корма. – В отличие от волков в стае? Или от бабуинов – если представляете, о чём речь. – А вы не путаете с бедуинами? – фыркнул барон. – Впрочем, невелика разница! – Эти-то чем вам не угодили, Сэмпре? – поинтересовался граф. – Да замолчите все! – закричала Адель. – У меня уже голова раскалывается… – Ладно, господа, – сказал Светлан. – Будем считать, выговорились. Теперь пришло время помолчать, помыслить… А решать будем, когда догорит вон та свеча, – договорились? Поднявшись, он затушил остальные, погрузив комнату в сумрак, – якобы, чтоб лучше думалось, – и снова сел на прежнее место, расслабленно вытянув ноги. Потянулись тягостные минуты. Трое остальных тоже застыли в манекены – больше, наверно, от растерянности. Из них лишь Роже представлял, что должно произойти, а двое других просто оттягивали неизбежное, против воли заглянув в себя глубже, чем намеревались. Но такого состояния Светлан и добивался от них. А вот поможет ли… Ну, уж что будет, то и будет – остаётся ждать. Вжавшись в кресло, богатырь прокручивал в памяти, как на видеодиске, подробности недавней схватки, закончившейся для него постыдным бегством. Даже пытался, смоделировав виртуальных бойцов, выстраивать сцену наново, пробуя их в разных режимах, вынуждая двойника Зодиара биться в иной манере. Но тому и впрямь лучше удавалась рубка – видно, так у него устроены суставы, а вся анатомия, как и оружие, нацелена именно на такой стиль. Примерил и на себя чужую манеру боя, как и всегда, схватывая приёмы с лёту. Однако подходили немногие, увы. – Чу! – вдруг прошептал Светлан, вскидывая палец. А в следующую секунду нацелил его на дверь: – Вот он. Огромный паучий силуэт, знакомый по единственной и короткой встрече, выплывал из проёма стремительно, но величаво, с некоей даже тяжеловесностью, вовсе не подобающей тени. Двигаться сквозь стены ему было бы трудно, однако створки пронизал с лёгкостью. Отчётливо повеяло холодом – даже морозом, будто открылось окно в зиму. А души людей придавило тоской. Теперь Паука увидели все, закоченев словно по приказу. Со времени заточения призрак значительно прибавил в плотности, напитавшись пороками живых, и стал похож на просвечивающую, но вполне вещественную тварь, вдобавок хищную. Наверно, при таком свете он видел людей не лучше, чем те его, зато явственно ощущал их страх и спешил на него, как на запах, уже набегая на финиш. Заторопился и Светлан, в две кисти выстраивая Знак. Господи, не спутать бы чего!.. Сосредоточившись, он сквозь непослушное горло выпихнул Слово, для надёжности рявкнув его во всю мощь, и ткнул обеими руками в хозяев замка, уже почти захваченных призраком. На сей раз эффектного не случилось, только по комнате будто пронеслась волна, качнув мебель и людей. А в следующий миг Паук отпрянул от жертв, точно мяч от стены. Тотчас бросился на них снова – и опять отлетел, не сумев одолеть заслон. После пятой пробы отступился, взамен графа попытавшись подмять барона, но и тут не преуспел. Суетливо потыкавшись в де Сэмпре, призрак в панике бежал – ещё не представляя, какой сюрприз ждёт его по возвращении. И как Паук вывернется теперь? Неужто его арсенал, наконец, исчерпан? Весь визит призрачного гостя уложился в минуту, и кроме Светлана, никто в комнате не шелохнулся, пока Паук испытывал людей на прочность. Даже после его ухода хозяева зашевелились не сразу. Пусто глядя перед собой, они будто прислушивались к чему-то… скорее всего к себе. В самом деле, с собой им придётся теперь разбираться долго, привыкая жить наново. Дьявол, у них даже внешность изменилась! Кажется, Светлан перестарался – в том смысле, что вместе с заклятием сорвал с этой парочки и почти всю скорлупу, худо-бедно защищавшую от превратностей мира. А каково им станет жить без привычной оболочки? Это ж всё равно, что выставить нагишом под промозглый ветер!.. А может, само заклятие, отдираясь, заодно прихватило корни, без которых ему было не зацепиться? Побочный эффект, ну да. Как бы не пожалеть о таком лекарстве. Зато к Пауку всё пристало, как по заказу, слившись с его чарами в смоляное варево. Дерьмо к дерьму – эдакий чан для слива отходов. – Ну, – неожиданно произнёс де Сэмпре, – и что теперь будем делать? Повернув голову, Светлан вперился в него, с изумлением и там обнаруживая перемены. Выходит, этого тоже задело? Ну, я увлёкся. Чего не натворишь в спешке да с испугу!.. – А чего ты сам хочешь? – спросил он. – Вы не поверите, сударь, если скажу. – Отчего ж, – пробормотал Светлан. – Более того: отнюдь. В смысле, поверю. – Я хочу загладить свою вину, – заговорил бедняга, волнуясь. – Перед королевой и сюзереном, перед страной… Ради Бога, не отсылайте меня! Уж лучше казнь. – Эк нас мотнуло: из одной крайности… Что скажешь, граф? – Принимай командование, Генри, – просто ответил тот. – Лучшего полководца у меня нет. А для начала займись стражей – слишком легко ты сюда попал. Повернувшись, он обратил взор на жену, и от его улыбки Светлану сделалось зябко. Господи, да тут никакой жалости не хватит!.. Чего ж я наделал-то? – Вам, сударыня, мне сказать нечего, – негромко молвил де Биф. – Что моя жизнь в ваших руках, вы и так знаете. Можете забрать её в любой миг. Плавно поднявшись, он поклонился сразу всем и без промедления удалился, спеша избавить Адель от своего общества. Впрочем, граф и прежде ей не докучал. – Вот так фокус, – сказал Светлан. – Заметили: у него даже речь стала другой!.. А интересно, Роже излечился от обжорства? – Перестаньте, прошу вас! – воскликнула женщина, явственно блестя глазами. – Мне так больно сейчас!.. – Ещё одна разморозилась, – вздохнул он, выбираясь из кресла. – Ладно, голубки, не буду мешать. Дальше разбирайтесь сами. Теперь вам хватит собственного суда. И своих тормозов.Глава 24 Зодиар играет на понижение
– Ну-с, пришло время для твоего плана, Артур, – сказал Светлан, смакуя морс, только что приготовленный Жанной. – Я имею в виду ночную атаку на вражий лагерь. Но исполним сей финт мы сами – бифовских орлов не потребуется. – Ты так уверен, что Пауку не вернуться в де Бройля? – осведомился король. – А если не уверен, так и что? Не устраивать же для гарантии бойню!.. Впрочем, шансы неплохие – заклятие-то и впрямь мощное. Знаешь, что такое несовместимость тканей? Вот то же самое происходит с призраком, когда он пробует слиться с чужим сознанием. Вы бы видели, как он бился о Сэмпре! – Но если тот вправду заделался праведником… – Он был плохой-плохой, а после сделался холосый-холосый, да? – спросила Жанна с ухмылкой. По своему обыкновению, она восседала нагишом на столе, словно хотела показать всем, что полностью выздоровела. – Ведь сказка же! – возразил Светлан. – И откуда в такой юной леди столько скепсиса? Помню, я в твои годы… – Жизнь научила, – заявила нахалка. – У ведьм год за три идёт, разве нет? – Может, в этом и причина? – продолжил Артур, когда оба умолкли. – Если человек чист душой, призраку в него не внедриться. А вот назвать чистым де Бройля… – Конечно, эксперимент не вполне корректный, – согласился Светлан. – Увы, под рукой не оказалось мерзавца! Ведь с той троицы Паук стянул грязь не хуже пылесоса. – Вот видишь? – А у тебя что, есть иные предложения? – Нет. – Так и не трынди. – Вместе с креслом Светлан повернулся к Лоре и прибавил: – В любом случае дело будет непростым: один Зодиар стоит нас обоих, и второй верзила немногим слабее. В бой идут только добровольцы. – Не смеши, – откликнулась силачка. – Я и по приказу не останусь, а любые цепи – порву. – Ну-ну, девочка, не хвались, – усмехнулся он. – А то впрямь свяжу. – Затем крутнулся ещё чуть: – Бахрам? Юноша молча кивнул. – Уверен? – Совершенно, – ответил тот спокойно. – Имей в виду, это – поединки. И пока я или Артур не сверзимся наземь, бесчувственные или обессиленные, ни ты, ни Лора вступать не должны. Вот дальше действуйте на своё усмотрение. Конечно, я бы предпочёл, чтоб вы спасали нас, а не пытались превзойти. – А я? – спросил Стрелок. – Что вы поручите мне, монсеньор? – Нам, – поправила Жанна. – По-твоему, сир, тут годятся лишь рубаки? Светлан вздохнул. – Берите пример с Агры, – сказал он. – Вот она не рвётся в помощники. – Да чего взять с кошки! – фыркнула ведьма. – Уж она не станет рисковать ради людей, поглазеет на представление издали. – А я о чём? Берите пример!.. Но если невтерпёж, страхуйте Лору с Бахрамом – ведь чёрт знает, как повернётся. – Поглядев на хронометр, Светлан заключил: – Выступаем через час. Тогда сможем атаковать перед самым восходом. – А какой смысл? – удивился Артур. – Конечно, на рассвете сон крепче… – Дело не в том. Но магия к исходу ночи слабеет, зато холод – предельный. Или забыл, что Зодиар не жалует прохладу? – Хочешь принудить его к бою на своих условиях? – Именно. Хотя при равном оружии и не отступая от правил. Этот урод решил с нами поиграть? Он ещё проклянёт день, когда наехал на нас! Ещё по кусочку сна они всё ж урвали – вполне достаточному, если учесть свойства богатырского организма. А из замка выехали точно в срок, ибо сразу условились: опоздавших не ждать. И к лагерю де Бройля поспели, как планировалось: незадолго до рассвета, – притормозив на самом краю чащи, в чёрной тени деревьев. По примеру древних римлян, южные бароны даже разовый свой ночлег окружили частоколом, вырубив лес на сотни метров вокруг, – прежде-то у них не хватило бы духа на такой подвиг. На образовавшемся вокруг лагеря пустыре из-под травы и завалов веток торчали пни с острыми верхушками, что затруднило бы манёвры вражеской кавалерии, да и пехоте подпортило бы жизнь. Лишь шестиногам такое не помеха. – Надо же, каким де Бройль стал дальновидным! – проворчал Артур. – Удивительно, правда? – откликнулся Светлан. – И почему он не ведёт себя, как удобно нам, – может, у него собственные интересы? – Ну, против нас стены не защита. Или проще сокрушить ворота? – Да зачем? Из всей тамошней банды нам нужны двое, а уж они не станут прятаться. В эльфских латах Светлан ощущал себя уверенней. В дополнение к своему кладенцу он заимствовал у графа второй меч, не такой прочный, но почти столь же увесистый, и теперь готов был биться с Зодиаром в его манере, осваивая новые приёмы на ходу. Наверняка ж они оттачивались веками, а такой опыт перенять стоит – насколько удастся. И у чудища станет на один плюс меньше, что радует. – Слушай меня, старина, – обратился он к Артуру. – Твой вражина здоров, точно мамонт, но не слишком искусен. Не дай ему забить тебя, как в прошлый раз. Попробуй сыграть в айкидо, используй против громилы его же силу. Ведь тут состязаются не только мускулы – будь умнее! – Немножко не по-рыцарски, а? – усомнился король. – А с драконами тоже расшаркиваешься? – фыркнул Светлан. – Ты хоть представляешь, кто твой противник? Кажись, здесь попахивает чёрными чарами. – Разделяю, – неожиданно вступила Жанна, сидевшая в его ногах. – Со вторым нечисто. Я не чувствую в нём души – пустота, холод! – А первый? – Первый хотя бы живой. И внутри что-то брезжит. – Н-да? – сказал Светлан. – Ладно, пора начинать – время не ждёт. Жанночка, сваливай! Тотчас ведьма спрыгнула с шестинога и плашмя бухнулась о грунт, в следующий миг обернувшись гепардом, знакомым ей по Московскому зоопарку. Почему-то для превращений требовалась энергия столкновения – в дополнение к магии. Но видеть, как дева со всего маха шибается нежной грудью о землю, было жутко – каждый раз Светлана бросало в дрожь: а вдруг фокус не сработает? Факир был пьян, знаете ли… – Конечно, гепард и от рогача сможет улизнуть – если гнать по лесу и недолго, – сказал он. – Но после рассвета ты выйдешь из образа. – И что же? – промурлыкала Жанна, потягиваясь обновлённым телом. – А то, что я могу тебе одолжить. Твоя магия не любит солнца, а вот Каналу оно до лампочки. Пользуйся от моих щедрот! И, сняв с руки перчатку, Светлан сотворил Знак, явившийся ему в недавней полудрёме, словно озарение, и уже испытанный на лесном зверье. Ощутив, как в неё втекает Сила, ведьма мявкнула от удовольствия. Стрелок тоже спустился вниз и уже сидел верхом на Агре, приготовив лук, – эдакий Дионис в средневековых одеждах. Построив шестиногов в свободную шеренгу, богатыри с нетерпением поглядывали то на лагерные ворота, то друг на друга. – Ладно уж, трубите вызов, – сказал Светлан. – Пусть всё будет красиво. Роль трубача взяла на себя Лора, припав губами к золочёному рогу, и прозвучало это чисто да звонко – вовсе не те гнусавые тона, что помнились по «Александру Невскому». Несколько минут ничего не происходило, затем створки скрипуче разъехались и из ворот показалась искомая парочка – не особенно внушительная, если смотреть издали. Увы, на такой дистанции мечом не достанешь. – Имей в виду, король, для манёвров тебе потребуется простор, – выдал Светлан напоследок. – А я попытаюсь завлечь Зодиара в чащу. Удачи! Он пустил рогача вскачь, по широкой дуге направляясь к противнику. И тот не подвёл – сразу помчал навстречу, вырастая с каждой секундой, впрямь похожий на чудовищного кентавра, закованного в золотую броню. Видно, Зодиару тоже не терпелось завершить бой, для победы в котором ему не хватило малости. На друзей Светлан больше не смотрел, полностью сосредоточившись на противнике, нацелившись всеми фибрами, почти влюбившись в него – «одна, но пламенная страсть». Последнее время Светлана слишком баловали, а с более сильными ему не приходилось схватываться давно… аж со вчерашнего дня, ну да. Рогач Зодиара действительно превосходил размерами привычных уже шестиногов, хотя ненамного. И страшненькую свою лошадку исполин оберегал словно себя, а потому не согласился на предложенный Светланом таран, в последнюю секунду приняв вбок. Конечно, оказался слева от противника, вовсе не желая давать ему послаблений, и круто затормозил, сразу запуская смертоносную мельницу на полные обороты. Нижняя его половина по-прежнему будто вросла в седло, зато выше талии всё двигалось, вращалось с неимоверной мощью и амплитудой, обрушивая на Светлана безжалостную лавину. Но теперь это не стало для богатыря внезапностью, и он покатил на врага встречную волну, словно бы отобразил Зодиара в волшебном зеркале, – с каждым ударом оттачивая навыки. Одновременно он отступал к лесу, стараясь, чтобы это не бросалось в глаза. И всё-таки Светлану пришлось тяжко. С этой машиной он мог соперничать разве в скорости, да и то поспевал едва-едва, останавливая рушащиеся на него лезвия у самых лат. В любой миг его оборона могла дать трещину, а затем и вовсе лопнуть, как перегретая скорлупа, – и что случится тогда? Лучше не думать. Их шестиноги сходились всё плотней, кружа рядом, как на привязи, в воздухе не смолкал дробный лязг, будто схватилось не меньше дюжины, а поединщики обратились в неистовые вихри, наполненные мерцанием стали. Наверно, до сих пор Зодиар бился так лишь с соплеменниками и даже среди них был лучшим, самым могучим и искусным, многие годы не ведая поражений. А с людьми у него и вовсе не возникало проблем. К счастью, утомляемость у богатырей нулевая, иначе бы Светлан не выдержал и минуты на таком форсаже. Но даже их энергия кончается, рано или поздно, – а потому затягивать бой не стоило. Улучив момент, он сцепил шестиногов в единую платформу – чего Зодиар от него не ждал – и тотчас вскочил на ноги, атаковав растерявшегося противника. Пришлось и Зодиару срочно выкорчёвываться из седла, вздымаясь на свои подпорки, и это заметно умерило его прыть. Теперь уже Светлан накатывал на чудище раз за разом, прыгая по платформе как на пружинах, ежесекундно меняя позицию, а заодно продолжал исподволь подталкивать рогачей в глубь чащи – пока те не застряли меж толстенных стволов, увязнув накрепко. Высвободить их было несложно. Но для этого требовалось соскочить на траву и хотя бы на минуту отвлечься от поединка, а такого Зодиар позволить себе не мог. Впрочем, сейчас его больше заботило иное – Светлан раздразнил-таки чудище настолько, что оно забыло про осторожность. И когда Светлан стал пятиться перед нестихающим напором исполина, тот двинулся за ним, продолжая осыпать убийственными ударами. Очутившись на краю платформы, Светлан снова упёрся, будто из последних сил. Не выстояв и минуты, спрыгнул вниз. Зодиар последовал за ним сразу (слава всевышнему), явно одержимый победой, ускользающей от него, точно горизонт. И Светлан повлёк его дальше, в присмотренные загодя дебри, где вековые дерева стояли почти вплотную друг к другу. Но даже тут монстр не угомонился – ему бы в лесорубы податься – и не изменил стиля. Почти с каждым его взмахом, прочерченным наискось, в чаще становилось на одно дерево меньше. Зато к Светлану такие удары приходили ослабленными вдвое – а то и втрое, вчетверо! Тогда он вновь поменял стиль, вернувшись к колющим ударам, тыча мечами в Зодиара раз за разом. И теперь туго пришлось тому. Отступать он, видимо, не умел, перестраиваться на ходу тоже не научился, а его попытки колоть впрямь оказались жалкими, не подкреплёнными ни мышечными массивами, ни устройством клинков. – Вот и угодил ты в тупик! – произнёс Светлан, ухмыляясь. – Если не умеешь пятиться, остаётся умирать… или сдаваться. Что выберешь? Но прошла ещё не одна минута, прежде чем Зодиар уверился в своём проигрыше. Светлан особо не усердствовал, но для убедительности несколько раз достал чудище, окрасив золочёные доспехи зелёной кровью. – Открой личико, Гюльчатай, – подтрунивал он. – Интересно ж, на кого смахиваешь!.. Может, и я захочу повесить твою рожу на стену. Исполин двигался всё медленней, уже не успевая парировать выпады, – наверно, и на него влияла потеря крови, – но по-прежнему безмолвствовал. А ногами даже не переступал – стоял вмёртвую, словно и тут решил пустить корни. – Будешь упрямиться, придётся добить, – предупредил Светлан уже серьёзно. – И так угробил на тебя уйму времени… Ну, решайся! И Зодиар решился – но вовсе не на то, чего от него добивались. Вдруг отступив на шаг, он единым махом вогнал клинки в землю, освобождая руки. Затем вскинул их над головой, подтвердив, что те вправду длиннее ног, и разразился воплем, совершенно немыслимым по тембру и мощи. Ругнувшись, Светлан шарахнулся, даже не представляя, чего ждать. На миг перед его глазами мелькнуло чешуйчатое тело, проступив из-под лат, затем всё поглотила оранжевая вспышка, в следующий миг обернувшись цветистым туманом. На взрыв это не походило, хотя Светлана встряхнуло не хуже, чем от гранаты, и всё тело опалило как огнём. А когда мгла рассеялась, Зодиара здесь уже не было – он попросту сгинул, вместе с доспехами и оружием. На примятой траве не осталось даже его крови, секунды назад покрывавшей её сплошь. Самое смешное, что заодно исчезло и всё имущество Светлана, сделав его похожим на дитя джунглей, – ни мечей, ни лат, ни даже галстука, чтобы прикрыть срам. Нагой и безоружный, как после рождения. А сильнее всего жаль кладенец. – Это зовётся аннигиляцией, – ошеломлённо пробормотал он, ёжась от нестерпимого зуда и отстукивая зубами дробь – при том, что холодно не было. – Ладно, самих не затронуло… Но куда ж второй подевался? Потом, уже спеша по прорубленной ими просеке, Светлан сообразил: ведь у Зодиара была и третья возможность. Заделаться колдуном, ну да. Прежде-то он подавлял это в себе, предпочитая оставаться самым могутным из батыров двух миров. (Возможно, и нескольких – кто знает?) Силу-то почитают больше, чем умелость. А если и славу ценить выше, чем власть… Но сегодня Зодиар продул и взамен смерти или позора выбрал понижение в ранге… вообще говоря, условное. В конце концов, и через большую власть можно прийти к славе. Разве Чингиз-хана помнят хуже, чем Илью Муромца? Второй-то – надёжа Руси; зато первый – гроза Азии!.. Выломав дрын поухватистей, Светлан вернулся к деревьям, где заклинило сцепку рогачей. Но тех на месте не обнаружил, словно заклинание Зодиара взаимно уничтожило и этих бедолаг, приравняв к неживому. – У меня украли победу, – посетовал он, следуя дальше. – Вместе с трофеями и барахлом. Ну разве это честно? Впрочем, с колдунов иной спрос. А богатырскую карьеру Зодиар сегодня закончил – как говорится, до новых встреч, почтенная публика… но уже в ином качестве. На окружавшую лагерь вырубку Светлан выскочил как раз вовремя, чтобы застать финал второго поединка, к счастью, тоже прошедшего не по вчерашнему сценарию. То ли в отсутствие напарника у второго громилы убавилось сил, то ли Артур на сей раз повёл себя умней, не приняв грубой махаловки. Собственно, настоящий бой уже завершился, но исполин не сдавался, похожий на буксующий грузовик, всё глубже уходящий в землю. Растеряв прежнюю мощь, он раз за разом бросался на рыцаря и разбивался о него, точно волна об утёс, получая новые прорехи. Латы гиганта были покорёжены основательно, близко познакомясь с двуручником Артура, но кровь почему-то не проступала. А в другой стороне по пустырю металась густая тень, похожая на клок предрассветного тумана. За ней гонялись Лора с Бахрамом, пытаясь схватить беглянку руками, поскольку металл её не уязвлял, а живые тела для Паука потеряли проницаемость. В этой охоте было больше азарта, чем смысла, да и шансы на успех, судя по всему, почти отсутствовали: Паук явно переигрывал ловцов, уже вплотную приблизившись к кустам, где погоня за ним станет и вовсе безнадёжной. И даже если поймают – что дальше? Выискивать новое заклинание, чтобы удержать? Вот радости-то!.. Пусть уж Паук слоняется в отдалении, как вечный жид, не находя пристанища в людских душах. Бог даст, больше не станет мутить воду, а позже, мало-помалу, и вовсе растает. Только сейчас, контактируя с миром напрямую, Светлан ощутил, что утро впрямь студёное. И разглядел на траве изморозь, а не росу. Неясно, правда, сказался ли холод на подвижности Зодиара. По себе-то Светлан не заметил, чтобы удары противника стали слабей, – избитое тело опять ныло во многих местах, будто попал под обвал. А трясло его по-прежнему до зубовного перестука, причём явно не из-за холода. Видимо, и от чар бывают контузии – даже у богатырей. Зажав дрын под мышкой, Светлан припустил к Артуру, сам же посмеиваясь над своим видом. Затем из кустов выскользнуло гибкое тело гепарда и устремилось наперерез, с лёгкостью настигнув. – Что, не пригодилась моя магия? – спросил Светлан. – Управились-таки до рассвета. Кстати, в прежней шкурке ты нравилась мне больше. – На себя погляди, – резонно откликнулась кошка. – Си-ир… Светлан ухмыльнулся: а король-то – голый!.. Или, вернее уж, королевский посол. Похоже, это делается традицией: возвращаться с поединка нагишом. Или судьба? Всё намёки, намёки… Когда они подбежали к месту схватки, над лесом показался край солнца. И только первые лучи коснулись стального гиганта, как он наконец рухнул в траву, застыв мёртвой грудой. Приблизившись, Светлан стянул с него шлем и невольно вздрогнул, увидев знакомое лицо. Впрочем, подозрения были. – Кто это? – спросил Артур, поднимая забрало. – Гробби, – ответил Светлан. – Бывший прислужник Паука, бывший великан. Прошу любить, что осталось. В этот миг Жанна вернула себе прежний вид и сразу поднялась с четверенек, решив, наверно, что в таком обличье она лучше гармонирует с «си-иром». К тому же, опасность минула, а подаренной Светланом магии вполне хватало, чтобы не мёрзнуть. – Он здорово вымахал после смерти, – заметил Артур. – Раза в полтора. – Чего ж странного? – откликнулся Светлан. – И у мертвецов, говорят, растут ногти. – Да, но за год!.. – Мы вон за пару дней подросли не меньше. – Но для этого нам пришлось спуститься в Тартар. – Как раз покойникам там – самое место, – вставила Жанна.. – Господи, ведь мы убили беднягу дважды, – пробормотал Светлан. – Надеюсь, больше-то Гробби не воскреснет? – Ну, если его, скажем, спалить… – раздумчиво протянула ведьма. – Зомби, а? Вот почему он сделался таким сильным – куда там любому огру! Занятный поворот… Или это намёк? – Ты во всём пытаешься углядеть смысл, – откликнулся теперь Артур. – Мало ли кто может использовать мертвецов – тот же Зодиар, к примеру… Кстати, что он сотворил с тобой? – А ты не видишь? Ободрал как липку, отвёл напоследок душу. – Ведь это не по правилам! – Всё равно он подал в отставку, так что ему до фени. Не захотел, видишь, почётной смерти. Покачав головой, Артур соскочил наземь и одарил бедняка плащом с королевского плеча. Заодно презентовал ремень, чтобы подпоясаться поверх этой импровизированной рясы. Вот теперь Светлан сделался похож на францисканца – с голыми ногами и посохом, больше напоминавшим дубину. А в каком грозном великолепии он покидал Стронг недавно, только что знамёна не развевались! Как говорится, с корабля да в грязь, на грешную землю. – Может, в этом и есть сермяжная правда? – вопросил Светлан, покаянно вздыхая. – Может, так меня вразумляет Господь? А то вообразил бы себя невесть кем! На спасателей человечества давно пора открывать охоту. Тут подоспела Лора, взирая на него с весёлым изумлением, а следом неспешно трусил Бахрам. То ли Паук всё ж улизнул в заросли, то ли попросту растворился в утренних лучах, как всякая ночная тень, – но эта парочка осталась без добычи. Лишних вопросов силачка задавать не стала, видимо, отлично представляя повадки и возможности Зодиара. – Вот так понадейся на вас, – проворчал Светлан вместо приветствия. – Я-то думал, меня страхуют, а вы устроили салки!.. Для согрева, что ли? – Если б Зодиар сломил твою оборону, добил бы за секунды, – заверила Лора. – Охота была на это глядеть!.. А если б ты опять ударился в бега, не стоять же у тебя на пути? Помочь мы могли только на просторе – тут и ждали. – А об заклад не бились? – спросил Светлан. – Или огорчаться не хотели? Оглянувшись, он увидел Стрелка, скачущего к ним верхом на Агре. Ну, вся компания в сборе – к счастью, опять без потерь. Собственно, чего они достигли здесь? Заломали одного беднягу-зомби, а богатыря Зодиара вынудили переквалифицироваться в колдуны. Действительно, малой кровью… Даже зелёная, что пролилась в лесу, по всей видимости, вернулась в жилы. А уж как функционируют зомби, и выяснять не хочется. – В лагерь-то будем заглядывать? – спросил Артур, снова взбираясь на шестинога. – По-моему, удостовериться нелишне. – Заскочим, чего уж, – откликнулся Светлан. – Не гонять же сюда ещё? Подмигнув ему, Лора похлопала ладонью по сиденью, приглашая. Хмыкнув, он подбросил туда Жанну, затем прыгнул сам. Стрелок пересел к Бахраму, а кобрис на сей раз предпочла Артура. (Поди разберись в кошачьих симпатиях!.. Или ей попросту наскучила теснота?) Через секунды кавалькада уже подлетела к воротам. С разгона саданув бронированным черепом, шестиног короля повалил створки и понёсся меж густо наставленных шатров – к самому центру лагеря, где, рядом с самой большой из палаток, лениво колыхался на утреннем ветру родовой стяг де Бройля. Лагерь и впрямь спал, будто всех тут опоили снотворным, – даже часовые на сторожевых галереях храпели без зазрения. Их бы не разбудил и гром небесный, не то что вторжение рогачей, от топота которых всего лишь дрожала земля. Похоже, Паук накачал ядом свою орду сверху донизу – раз на его исход солдатики отреагировали дружной летаргией. А ведь их тысячи!.. Оказывается, даже тень колдуна способна на многое. Затормозив перед шатром главаря, победители спешились и вместе с кошкой вступили внутрь. Конечно, де Бройль тоже дрыхнул, причём так глубоко, что не храпел и даже вроде бы не дышал, – бревном лежал на постели, пялясь открытыми глазами в полотнище. По сравнению с прежним он выглядел ухоженным. А без привычных лат, в ночной рубахе и колпаке, походил на краба, сбросившего панцирь. Всё же Паук содержал своё жильё в аккуратности и даже передал ему свои привычки. – Надо бы его разбудить, – негромко произнёс Артур. – А? И все дружно поглядели на Светлана. – А я при чём? – возмутился тот, скромно смыкая ладони перед грудью и потупив голову. – Тоже, нашли чародея!.. Я лишь смиренный монах, волею Божьей сподобившийся на святые деяния. – Какого ордена, интересно? – фыркнула Жанна. – Собственного, – отрезал он. – Чем я хуже Франциска? – Хотя бы тем, что тебя не признал папа. – Да ну его… к матери. Уж заодно и церковь учрежу под себя. Кстати, не хочешь вступить? – Антихрист да ведьма – недурно для начала!.. – А может, заколоть борова? – вдруг предложила Лора. – Скоро и милосердно. Чтобы не мутил. Вздохнув, Светлан наставил на неё печальный взор. В таком одеянии роль праведника почти не требовала усилий. А если ещё и королевский плащик махнуть на рубище… – Господи, а ведь ликом-то – сущий ангел, – сказал он сокрушённо. – Убить, во сне!.. Ну чем тебе не потрафил бедняга? – Да вы ж сами сказывали, какой это обормот. Подумаешь, свет без него не обеднеет! Попался бы он мне в чистом поле, а лучше – на узкой тропке… – Дитя, не растрачивай гнев на других – побереги для себя, – молвил Светлан. – Или в своей душе тебе нечего ненавидеть? Такое нежное создание… если не вдаваться. – Когда б ты знал, сколько уродов я повидала, покуда вошла в силу!.. – Девонька, мне ведь тоже не нравятся многие. Но если они будят агрессию, причина не в них – в тебе. Синдром расиста – штука опасная, а проявляться может в чём угодно. Тут лишь дай слабину, и в чужаках окажутся все. – По-моему, вы отвлеклись, – заметил король. – Да, верно. – Светлан быстро растёр кисти, словно бы пытался их согреть. – Кстати, в этом жесте, – он опять сомкнул ладони перед собой, – сокрыт глубокий смысл: как бы отказ от чародейства перед ликом Господа. Ибо, когда человек разводит их и нацеливает, – Светлан продемонстрировал, – он отворяет путь магии. Впрочем, жесты ещё следовало подкрепить звуками, чтоб оконца вправду открылись. Сейчас он действовал по наитию, будто из нескольких знакомых заклинаний успел вывести общий алгоритм, что позволяло находить решения и для новых задач. Выстроив сдвоенный Знак, Светлан утробно прорычал Слово. Затем, легко подняв де Бройля за плечи, зачем-то дунул в его широкие ноздри точно коню («Се дуновение Господне!») и снова уронил на постель. Как ни странно, средство возымело эффект – барон издал мощный храп. – Похоже, он заснул ещё крепче, – насмешливо прокомментировала Лора. – Глупыш, – улыбнулся Светлан, взирая на пациента с ласковостью. – Как раз наоборот: он очнулся от летаргии, вернувшись в нормальный сон. Вот теперь его можно будить. И, придавив беднягу одной рукой, второй он закатил ему смачную оплеуху. Предосторожность оказалась нелишней: де Бройль вскинулся, как ошпаренный. Но, конечно, остался лежать под мощной дланью, способный лишь пучить ошалелые глаза и угрожающе скалиться – даже на рык ему не хватало воздуха. – Что, сынку, тяжело пожатие? – усмехнулся Светлан. – Ну, сказывай, как ты развлекался без нас. Грешил умеренно или напропалую? И он слегка ослабил давление. – Как вы… – прохрипел барон. – Спасибо, хорошо, – ответил Светлан. – Да ты хоть помнишь, чего творил в последние дни? Лора приоткрыла рот, явно намереваясь спросить построже, но он вскинул перед ней ладонь, останавливая. А де Бройль вдруг прекратил дёргаться и теперь хмурил кустистые брови, натужно вспоминая. В его взгляде, зачарованно уставленном на Светлана, медленно проступал ужас. – Бедный, бедный Огюстен, – вздохнул тот. – Ты так страшился Преисподней, что почти угодил туда, сделавшись игрушкой в руках Сатаны. Сын мой, такой грех будет непросто искупить. Наконец отпустив барона, он сложил руки на груди, задумчиво взирая на лежачего. Наверняка де Бройль узнал своего давнего недруга, но сейчас впал в такую оторопь, что невольно поддался обаянию его нового имиджа. Или просто не знал, где искать спасения. – Господи, – выдавил он, – за что? Разве я не служил Тебе, как только мог!.. – Не ищи вину на стороне, сын мой, загляни в себя, – призвал Светлан. – Ибо лишь искреннее покаяние возвратит к Богу. Вас вырвали из лап Тьмы, прочее же зависит от тебя. Будешь ли ты биться вместе с братьями против общего Врага или вновь умоешься людской кровью на радость Вельзевулу!.. Что выберешь, о возлюбленный сын? Он опять вздохнул: эта высокопарная болтовня начинала утомлять. Да и «сынок» ещё тот – не приведи бог!.. Пока не сбился со стиля, надо заканчивать. – Если вы, сударь, к вечеру не присягнёте на верность королеве, – пришёл на помощь Артур, – или не уберётесь отсюда восвояси, завтра ваш лагерь осадят войска графа – под водительством славного де Сэмпре. Впрочем, ещё раньше ваши командиры выйдут из повиновения, ибо теперь их некому приструнить, – и здесь затеется междоусобие. – Междоусобойчик, – поправил Светлан. – Ма-аленький такой, уютный. Так что времени у тебя в обрез… сынку. И тут в шатёр вбежал Стрелок, на ходу извлекая из-за спины лук. – Монсеньоры, весь лагерь на ногах! – сообщил он взволнованно. – Поднялись, будто по тревоге. – И разумеется, ноги принесли их сюда? – спросил Светлан, вслушиваясь в грозный гул, уже доносящийся снаружи. – Что ж, придётся выйти к народу. Овечки мои заблудшие – ужо я вас!.. Или вам? Взъероша волосы и насупив брови, он первым выступил из палатки, очутившись перед плотной стеной, на три четверти покрытой железом, а вдобавок, ощетинившейся многими клинками. Собралось тут не меньше тысячи, плотно закупорив все проходы, даже повалив несколько шатров. Злобные лица, хищные взгляды – нет, эти парни явно не прошли через очищение, да особо и не стремились к чистоте. – Что ищете, дети мои? – вопросил Светлан, строгим взором окинув ближних. – Прощения? Или наказания? Не глядя, он приставил свой тяжёлый посох к палаточной стенке, высвобождая ладони. В следующую секунду солдаты придвинулись, занося над головами мечи, отводя копья для разгона. Несколько грубых голосов забубнили вразнобой, коротко и без обиняков разъясняя, чего им надо. Эк их потянуло на убийство – с утреца-то!.. Похмельный синдром, что ли? Светлан ощутил, как напряглись за его спиной богатыри, готовясь слаженным напором взломать стальную лавину, отбросить и опрокинуть её, изорвать в клочья, а затем растоптать в кровавое месиво. – Опомнитесь, люди! – призвал он, воздев голые руки к небу. – Се противно Господу нашему, и вразумлять вас стану не мечом, но хлыстом. – Точнее сказать, дубиной. – Стыдитесь же! Неизвестно, что тут подействовало: трубный ли глас проповедника, чудной ли его облик, особенно нелепо глядевшийся в военном лагере, или как раз нагие конечности, слепленные из могучих мышц, – но толпа затормозила. – Чёрт бы побрал эти рецидивы, – сквозь зубы проворчал Светлан. И, напрягшись, сотворил чудо: с ясного неба на толпу пролился винный дождь. Опытные вояки разобрались с ним быстро, поспешив накрыться щитами – вогнутой стороной наружу, чтобы не терять драгоценной влаги. – Это поможет им расслабиться, – пояснил чудодей. – Теперь не протрезвеют до завтрашнего утра. – Ты уверен? – спросил Артур, заинтересованно раздувая ноздри. – Думаешь, им хватит этого? – К твоему сведению, по крепости сей нектар ближе к спирту, чем даже к коньяку, – с достоинством сообщил Светлан. – Да тут от одних паров можно закосеть – вон, погляди на Стрелка… Эй, вьюнош, очнись! – окликнул он. – Жанночка, тоже не увлекайся, дыши через раз… Лора, ты в порядке? – Да мне-то что сделается! Покачав головой, король молвил: – Конечно, это не манна небесная… – А ты попробуй, предложи замену, – ухмыльнулся Светлан. – Ладно, пора сматывать, пока они опять не впали в буйство. По коням, а?Глава 25 Пейзаж после битвы
Сегодня в замке Стронг царили покой и согласие – наверно, впервые за много месяцев. Солнце уже перевалило через зенит, раскочегарясь настолько, что в лучах, льющихся через овальный провал, вполне можно было загорать, разлёгшись на полу. Жанна так и сделала, подстелив под себя медвежью шкуру. Чуть погодя к ней примкнула Лора с дивой – места на шкуре хватило всем. Экий натурморт – сразу и не выберешь, на кого глядеть! – Хочу отойти от ратных дел, – объявил Светлан, щурясь на ослепительную картину. – Временно, временно – не пугайтесь!.. Надо очистить душу праведным поведением. Затеять пост, наложить на себя… не руки, нет… эту… епитимью!.. устроить турне по святым местам. Даже, может, поклониться чьим-то мощам. Хотя и дикость это, вам не кажется? Высохшие останки, бр-р-р! Не столь компанейские, мужчины восседали в креслах, установив их против проёма, рядом с громадной шкурой, – якобы, чтобы лучше охранять своих дам. Как и в прежние дни, массивный стол ломился от блюд, некоторые даже сгрузили на пол, – но теперь в ассортименте наметился явный сдвиг к вегетарианству. Может, у самого Роже изменились вкусы? Или он стал внимательней к нуждам гостей? Перевернувшись на живот, Лора сказала, беспечно хлопая пятками по налитым ягодицам: – Какой ты сделался нудный, хозяин. Может, Зодиар спёр у тебя не только барахло? В самом деле, когда вернулись в крепость, выяснилось, что вместе с железом у Светлана сгинуло всё имущество… нажитое непосильным трудом. То есть вымело вчистую, остался гол и бос – и это не гипербола. – А что ещё? – удивился он. – Не-е, прочее на месте – вон Жанка видела!.. Или ты роешь глубже? Нацелив ладонь в пустоту, Светлан медленно двигал пальцами, прислушиваясь к ощущениям. Время от времени жесты будили внутри отклик, а затем словно бы резонировали в горле, побуждая к нужным звукам. – Что, си-ир, у тебя завёлся новый приятель? – поинтересовалась Жанна, запрокинув голову. – По имени Канал, ага. – Я более не «сир», детка, – кротко возразил он. – И даже не граф. Слагаю с себя неправедно обретённый титул… не в обиду нашему величеству будет сказано. – Да твоё дело! – пожал плечами король. – Было б предложено. – Ты нам мозги-то не пудри, – сказала ведьма. – «Сир» или не «сир» – дело второе. А чего там с твоим демоном? – Во-первых, он не мой, – ответил Светлан. – И вообще, по-видимому, ничей. Даже Паук, будучи в полной силе, вряд ли смог бы вернуть себе власть над ним. – Ну ясно: что выросло, то выросло, – хмыкнула она. – Но ведь ты его по крайней мере слышишь? – А мы с Каналом как бы братья, поскольку оба обязаны рождением Пауку. – Я-то думала, тебя произвели родители… – Как человека, – подтвердил Светлан. – Но богатыря из меня сотворил колдун. – На свою голову, ха!.. И что же Канал? – Я ощущаю его, как большого и могучего… ребёнка. Не злой, но и не сказать, что добрый. Одинокий – да. А вот нужен ли ему кто… Меня-то он ещё признаёт за своего. И крохи, что я у него беру, его не волнуют… пока. – То есть в любой момент может прикрыть лавочку? – Если не сделаюсь ему нужен – запросто. – Хлопотно… си-ир. Всё время опасайся. Сегодня ты – могущественный волшебник. А завтра – ноль без палочки. – Конечно, с рабами иметь дело проще, – согласился он. – Но скучнее, а? – А тебе мало развлечений в прочих местах? – Хорошего, как ты знаешь… – …не бывает много, – откликнулась Жанна, как на пароль. – Но ведь у тебя самого есть Дар. Время от времени ты такое вытворяешь! – Дар, может, и есть, а вот энергии, той самой Силы… Даже лучшая машина не поедет без горючего. Копить Силу неделями, а после выплеснуть за один присест – по-моему, это тупиковый путь. То есть можно и дальше пробавляться фокусами, но при этом называть себя магом… Зависеть от Канала – не лучший вариант, – признал Светлан. – Но других я пока не знаю. – У нас этой Силы гуще, чем здесь, – сообщила Лора. – Там ты был бы в цене, как маг. – Вот если попаду к вам, вспомню, чему учили в Тартаре, – сказал он. – Но здесь придётся нащупывать иную систему. А может, со временем это удастся объединить? В дверь деликатно стукнули – и на сей раз не спешили открывать. Стрелок дёрнулся было ко входу, но Светлан тормознул его, вскинув руку. – Входи, не заперто! – пригласил он. В комнату вступил Роже, на диво опрятный, с аккуратно подстриженной бородой, одетый без вызова, но со вкусом, помогавшим графу выглядеть стройнее. Впрочем, скоро он и впрямь похудеет – судя по взгляду, равнодушно скользнувшему мимо аппетитных харчей. Хотя здесь и без них было на что глазеть. Вот эти лакомства куда соблазнительней для любого нормального мужчины. Но если прелести Лоры и Джинны граф успел оценить (пусть и не в таком объёме), то вот третья нимфа… Конечно, взгляд де Бифа затормозил именно на ней. – Вас не шокирует, что я без берета? – спросила Жанна серьёзно. – Я могу надеть. И, повернувшись на бок, легла изящней, предоставляя гостю лицезреть все детали, прежде укрытые под пажеской шкуркой. – Как желаете, сударыня, – после паузы откликнулся Роже. – Ради меня утруждаться не стоит. – И отлично, – сказала ведьма, снова укладываясь на спину. – Уж так надоело носить ваши… гм… причиндалы. И как эту фразу уразумеет граф? Впрочем, затем и сказано. – Может, прикроешься всё-таки? – спросил Светлан. – Или хотя бы поменяй позу. – Прикрывать надо стыд, – возразила дева. – А чего нам стыдиться? Действительно: а чего? – Спроси об этом у графа, – предложил он. – Или у преподобного Пима, по твоей милости оставшегося без грозного бога. – Ну, это ненадолго!.. Свинья везде грязь найдёт. – И любишь же ты зоологию. – У природы тоже есть чему поучиться. – У свиней? – не поверил Светлан. Он уронил руку, отпуская Стрелка, и тот ринулся за креслом, установив его на некотором удалении от пляжного разгула. Кивком поблагодарив, Роже уселся, отнесясь к открывшимся ему прелестям с тем же спокойствием, что к еде. Видимо, кроме Адель для него не существовало женщин. Счастливец! – Какие новости, дорогой граф? – спросил Артур. – Де Бройль вёл себя не слишком нагло? – Мы договорились с ним, – ответил Роже с утомлённым вздохом. – И королеве он присягнул… в конце концов. Будет служить – по мере сил. – И что вы думаете о нём? Граф пожал массивными плечами. – Он показался напуганным, – сказал он. – Вами, наверно? – Скорее собой, – проворчал Светлан. – Побывал в шаге от геенны, едва не заделался рабом Тьмы. – Да, это страшно, – согласился Роже, думая о своём. – А где сейчас де Сэмпре? – снова спросил король. – Вот у него забот выше головы. На пару с де Бройлем уламывает диких баронов, чтобы те не сдали назад. А для убедительности обложил их лагерь со всех сторон, пока тамошние солдаты не опомнились. – Не протрезвели, вы хотели сказать? Усмехнувшись, граф достал из кармана плаща нарядный свёрток, стянутый шёлковой тесьмой. – А это что? – спросил Светлан с подозрением. – Сандалии, – сказал Роже, разворачивая пакет. – Подношение святому чудодею от городских старост Тьена. Тамошние сапожники славятся умением. – Недурной фасон, – согласился Светлан, глядя на сандалии. – И сделаны по ноге, будто мерку снимали. А как они прознали о чуде? – Слухи быстро разносятся, – пожал плечами граф. – Верно, горожане уповают, что ты и их окропишь спиртом, – засмеялась ведьма. – Ведь нашёл, чем пронять сердца!.. – Се знак, – сказал Светлан. – Похоже, мне не отвертеться от вояжа. – А королевский плащ я перешью на рясу, – вставила Жанна. – Для комплекта. – А мечи на что перекуём? – хмыкнул Светлан. – Впрочем, эту проблему решили за меня – обойдусь палицей, если что. В рясе, но с дубиной, ага… Да, Роже! – словно бы вспомнил он. – Тебя ведь можно поздравить. От лица королевы… ну, и от своей физиономии заодно. С сегодняшнего дня ты – герцог… э-э… де Стронг. Кстати сказать, первый в роду. А о Первом Графе лучше забыть. Начнёте отчёт наново. – Боюсь, я не заслужил, – со вздохом промолвил Роже. – Ведь вы всё сделали сами. – Э, брось! При таких обстоятельствах и не мешать – подвиг. И потом, при поступлении на новую работу полагается аванс, а отрабатывают его уже после. К тому ж, реально-то тебе ничего не прибавят… Между прочим, и Сэмпре повысили – в графы. В память о прошлых заслугах и с надеждой на будущие. А фамилию ему менять вряд ли стоит – слишком известная. Помолчав для пущей значительности, он сменил тему: – Роже, хотел спросить… Когда искали мои латы, кто-нибудь заглядывал в могильник? – Одному я повелел, – ответил тот, не отводя глаз. – Другим – запретил. – И? Герцог пожал плечами: – Внутри – ничего особого. Статуи по кругу. В центре плита и сломанная лежанка. У стены ящик, пустой… Правда, одна статуя была раздетой. – Ага, – сказал Светлан. – А ящик, значит, оказался пуст. И никого вокруг? – Никого, совсем. Это плохо? – Пока не знаю. Но на всякий случай… Остерегайся парня по имени Граль. Он не воин, зато башковит… к сожалению. Думаю, и язык у него подвешен неплохо, – прибавил он. – А ещё он фанат идеи, способен увлекать и убеждать других. И для претворения своих затей готов уморить тысячи… может, и миллионы. Вот как он выглядит… Выхватив из камина уголёк, Светлан прямо на стене изобразил портрет сбежавшего умника, постаравшись придать рисунку фотографическую точность, поскольку контурную графику здешняя публика воспринимала туго. – Вроде похож, – похвалил он себя. – Таким он и запомнился мне… сволочь. Уставившись на портрет, Роже словно закаменел. – Жаль, – выдавил он наконец. – Чего? – удивился Светлан. – Знаешь его, что ли? – Жаль, не могу попросить тебя запечатлеть Адель, – пробормотал герцог. – Это… волшебство. – А-а… Нет, дорогой, это лишь техника. На таком уровне у нас рисуют многие. Но если пожелаете… оба… в следующий свой визит я твою жёнушку живописую или даже… – …высеку, – подсказала Жанна. – …изваяю, – закончил Светлан, поглядев на шалунью с укоризной. – А пока лучше её не напрягать. Пусть успокоится. – Да, – сказал Роже. – Ты прав, конечно. Ещё рано. И если сама захочет. – А чем, любезный хозяин, вы намерены заняться в ближайшие дни? – осведомился Артур. – Хочу обновить замок. А заодно поменять порядки. Пора избавляться от привычек людоеда. Раз я теперь герцог, и двор должен соответствовать. – Бедные твои вассалы! – посочувствовал Светлан. – Может, имеет смысл перевести в графья ещё парочку? Всё же там иные стереотипы. А здешних недорослей отправлять за лоском в столицу. Впрочем, я слишком далеко заглядываю, – вздохнул он. – Дожить бы до зимы. – Но, герцог, прежде всего нужно заключить мир с великанами! – напомнил Артур. – Разумеется, – кивнул де Стронг. – Я уже разослал приказы. Все боевые действия прекращаются немедленно. А как разберёмся с южанами, вплотную займёмся мирным договором. Светлан посмотрел на кобрис, вскинувшую голову и нацелившую взгляд на эту историческую сцену, будто она работала телекамерой. Впрочем, примерно так и было. – А можно Адель… прийти сюда? – спросил герцог, вдруг заробев. – Мне кажется, она хочет. – Ну, если её не смутит сей пейзаж, – Светлан кивнул в сторону красоток, залитых щедрым солнцем. И, отвечая на выразительный взгляд Роже, прибавил: – Мужчины-то будут одеты… даже я обуюсь. Кому-то ж надо сохранять приличия? Кивнув, де Стронг поднялся и зашагал к двери. Приподнявшись на локтях, ведьма следила за ним, точно за ускользающей добычей. Впрочем, глаза её искрились весельем. – Что, не вышел трюк? – поддел Светлан. – Не клюнул Роже на твои совершенства? – Ну не шмогла я, – ответила Жанна, давясь от смеха. – Не шмогла!.. Штарая потому што. – Год за три, ну конечно… Да просто никаким чарам не сравниться с любовью. Даже… это… звёзды не выше. Плагиат, плагиат, подумал он. Или цитата? – Сравниваться-то зачем? – возразила Лора. – Люби на здоровье – кто мешает? Только почему обязательно одну?Ну откуда вы взяли, будто единобрачие – хорошо? Дичь какая… Придумали болячку на свою голову! – Моногамию не люди изобрели, – сказал Светлан. – В природе этого сколько угодно – взять, к примеру, лебедей. Или волков. – Сколько волка ни корми, – вставила ведьма, – а у слона всё равно толще… Лора хохотнула с одобрением – шуточка в её стиле. Эк они спелись! – Девы, довольно, – призвал Светлан. – Нас-то с Артуром не проймёшь, но вот Стрелок – юноша впечатлительный… – Скажи ещё: невинный! – И скажу, – произнёс он. – Не побоюсь этого слова. Слава богу, хоть он не поддался общему легкомыслию. Конечно, мозги полезно проветривать, но когда это оборачивается ветром в голове… – Ну ты и зануда! – повторила Лора. – Си-ир. В дверь опять стукнули, но в этот раз – не Роже. Да он и не обернулся бы так быстро. – День визитов, – пробурчал Светлан. – Наконец мы начинаем походить на посольство. Хотя… – Он покосился на трёх голышек, не очень годившихся для оформления приёмного зала, и позвал: – Прошу, маркиз! Как и раньше, де Гронде гляделся франтом, а передвигался с изяществом, избыточным для этого века. По импровизированному солярию он лишь скользнул взглядом и с приятной улыбкой проследовал к предложенному креслу, рассевшись в нём в такой позе, будто и тут следовал церемониалу. – Вы с официальным визитом или по-приятельски заглянули? – спросил Светлан. – Прошёл слух, будто вы уже разделались со здешними делами, – ответил маркиз, не снимая с лица улыбки. – И посему, зная ваше деятельное естество, решил не откладывать посещение. Ведь кто знает, где вы очутитесь завтра! – Что «разделались» – это в точку, – посмурнел Светлан. – Уж как умеем, без сантиментов. Наломали дров на ближайшую зиму… а то и на несколько. – Боже, я и не думал упрекать! Напротив, милостивые судари, я восхищён. Решить две сложнейшие, почти неподъёмные проблемы за пару ночей и день – у меня нет слов. И так изящно, с предельной деликатностью, своих смертельных врагов обратив в союзников… Да я преклоняюсь перед вами! – Где вы так поднаторели, маркиз? – поинтересовался Светлан. – Вам бы мёд сдавать – любую пасеку за пояс заткнёте. Или мы в самом деле вас настолько напугали? – Как ни странно, я не опасаюсь вас, – заявил де Гронде. – Возможно, оттого, что не собираюсь становиться вашим врагом. – Бросьте, уважаемый!.. У вас не тот статус, чтоб выбирать самому. Уж своему повелителю вы не станете прекословить. Кстати, Зодиара, судя по всему, наслал на нас именно Луи. – Тут есть неточность, дорогой граф, – возразил нордиец, бросив быстрый взгляд на ухмыляющуюся Лору. – «Наслать» Зодиара не сможет ни один правитель. Уж вы лучше других представляете его силу. Ведь он из тех, кто могущественнее королей и способен низвергнуть любого, если поставит такую цель… как и вы, кстати говоря. Всех деталей я, разумеется, не знаю, но думаю… более того, я уверен… что Луи рад избавлению от столь ужасного союзника. И уж конечно, он не захочет ссориться с вами – в особенности ныне, когда ситуация в вашем королевстве изменилась кардинально, от распрей по всей территории и войн на границах до монолитной сплочённости и примирения с вековыми врагами. Я поверить не могу, что всего этого вы добились менее чем за неделю, – если это не чудо, то я ничего не смыслю в магии. И было бы величайшей глупостью… а Луи не глупец, заверяю вас… пытаться в таких обстоятельствах вздорить с вами. Вы умный человек и понимаете, что рыбу лучше ловить в мутной воде, – но когда вокруг такая прозрачность!.. Поверьте, я употреблю всё своё влияние на Луи, чтобы у него и в мыслях не было интриговать против Анджеллы. – Конечно, и это хлеб, – согласился Светлан. – Да только нам мало нейтралитета – нужен союз. Или вы по-прежнему не относитесь всерьёз к Пропащим Душам и не верите в угрозу массированного вторжения? – Должен признать, – молвил де Гронде, – что со времени нашей предыдущей беседы я стал значительно серьёзней относиться к вам, а соответственно, и к вашим словам. Безусловно, я постараюсь передать свои впечатления нашему королю. Но всё ж лучше будет, если вы переговорите с Луи напрямую, – уж к вашим предостережениям он прислушается. – Сомневаюсь, что мои предостережения пойдут на пользу, – вздохнул Светлан. – Сколько ни вопи «пожар», пока самих не припечёт, никто не сдвинется… А вы что, рассчитываете вскоре увидеться с ним? – Наш добрый хозяин выделил нам пять дней, чтобы покинуть Междуречье, – улыбаясь, сообщил маркиз. – И он прав: более нам здесь делать нечего. А уж мне – во всяком случае. Слава Всевышнему, здешние привидения перестали быть опасными, вернувшись к норме, обычной для старых замков. Теперь, чутьём опытного дипломата оценив атмосферу, де Гронде всё дольше задерживал взгляд на девичьих телах, как видно, понимая толк в прекрасном. Но, разумеется, в его глазах не проступило и тени похоти, совершенно неуместной здесь и в таком присутствии. – Шарль, вы же не обязаны ехать в Нордию, – сказал Артур. – Почему бы вам не навестить Анджеллу? Уверяю, с нею стоит повидаться. И как раз сейчас – самое подходящее время для путешествия по её стране. Давно тут не было столь спокойно. – Можете считать себя приглашённым нашей королевой, – прибавил Светлан. – А уж лично или в качестве посла – это вы решайте с Луи. – Говоря откровенно, я бы со всей охотой, – признался де Гронде. – И если мой повелитель не станет возражать… Со своей стороны я выражаю надежду, что вы посетите Нордию – в качестве друзей, разумеется. От имени Луи я пока не уполномочен, но как частное лицо буду счастлив заполучить вас в качестве гостей. А если в это время меня не окажется в городе, мой дворец будет к вашим услугам – своих слуг я извещу сегодня же. – Интересно, – сказал Светлан, – а если б я не поколотил Зодиара, вы были б столь же счастливы или чуть поменьше? – Если б вы не победили сегодня, – тонко улыбнулся нордиец, – я бы крайне сожалел о вашей безвременной кончине. И это не пустые слова, поверьте. Наверно, я не вполне бескорыстен в своём желании дружить с вами… даже наверняка, чего уж там… однако испытываю к вам самую искреннюю симпатию. А наш общий друг Артур подтвердит, что такими фразами я не разбрасываюсь. Засим он откланялся, удалившись в той же изысканной манере. Когда в комнате вновь остались семеро… э-э… не считая кобрис, Светлан оглядел всех и произнёс: – Компашка у нас, понятно, душевная. Но для богатырей слишком расточительно разгуливать вчетвером – не находите? – Предлагаешь разделиться? – спросил Артур. – Именно. Теперь нам не обязательно держаться друг за друга. Обстановка в стране устаканилась, главные бузотёры поутихли, с великанами замирились. – И кто же теперь куда? – поинтересовалась ведьма. – Тебе, по-моему, пора вернуться к Анджелле, – ответил он. – Кому-то ж надо за ней приглядывать? А Бахрам тебя проводит – на шестиноге. Стрелок может ехать с вами, может задержаться в Стронге – как сам решит. Артуру лучше остаться здесь… до полной победы. А я погляжу, с каким хреном лопают Нордию. – Ага, значит, этот мёдоречивый убедил тебя! – Скажем так: маркиз укрепил меня в моих намерениях. Как уже говорил, хочу отдохнуть от брани… э-э… во всех смыслах. За последние дни нагрешил достаточно – пора каяться. У вас не найдётся подходящего рубища? Ладно, на крайний случай сойдёт и плащ с каким-нито посохом. А железо – так и бог с ним, не очень хотелось. Вообще, вояка-вегетарианец – это нонсенс. То есть, когда тебе жаль зверушек, но в то же время убиваешь сапиенсов… – Да кого ты убил, господи! – фыркнула ведьма. – Дюжину упырей? – А злосчастные Вороны, рабы божие, по моей вине утопшие в помойных водах? – напомнил Светлан. – А призраки, из которых вышиб остатки жизни? А бедняги орки, коих порубил несчётно? А их пресловутый царь? А Пропащие Души, наконец? – Нашёл о ком жалеть!.. – На сей путь лишь ступи – рано или поздно примешься за людей. Зачем мне такой груз на душу? Это вон с отморозков, как с гусей вода, – так ведь в них и души нет. Впрочем, я ж не зарекаюсь? Когда без стали станет не обойтись, я снова возьму её в руки. Но продолжать убивать, пусть и с отвращением… – А Нордия тут при чём? – Говорят, тамошние церковники славятся благочестием, – сообщил он, прищурясь. – Ну такие ревностные – прямо жуть! А в столичном соборе хранится мумия чуть ли не Моисея… хотя за давностью вполне могли спутать с каким-нибудь фараоном. – Мой друг, – промолвил Артур, – а ты не думаешь, что на переговоры с Луи лучше отправиться мне? – Как раз напротив, – сказал Светлан. – Тебе не стоит в это влезать, пока лёд не тронется. – Но почему? – Ведь ты когда-то спас Луи? А такие услуги не прощаются. – Э-э… Ты, наверное, шутишь? – Мой король, ты слишком благороден, чтобы понять такое. Лучше поверь на слово. – М-да? Ну… хорошо. Вот что замечательно в Артуре: если он верил кому, то безоглядно. – Но одному тебе не стоит ехать, – сразу добавил он. – Конечно, ты силён и спереди тебя не одолеть. Но кто-то же должен стеречь твою спину? – Я, – вызвалась Лора. – В конце концов, нанимал меня как раз он. – Ну, спину я ещё тебе доверю, – усмехнулся Светлан. – Вот что до прочих частей… Мне бы держаться дальше от искушений. – Из двух зол, – напомнил Артур. – Главное, что живой, прочее – поправимо. – Господи, – вздохнул Светлан, – ну когда мы сможем выбирать между хорошим и лучшим? – Размечтался! – фыркнула Жанна. – Тебе здесь рай, мой господин? – Можешь выбирать между королевой и мной, – предложила Лора. – Или для тебя я недостаточно хороша? – Это я… гм… недостоин такого выбора, – промямлил он. – Ладно, будешь меня облагораживать… насколько сможешь. И терпеть мою болтовню, раз нанялась. Вот только… – Что? – У тебя найдётся что-нибудь поприличней твоей сбруи? Скромнее надо быть, милая… хотя бы на людях. – Есть, есть, не бойся! В крайнем случае, займу у Стрелка. – Попросту говоря, разденешь его? – усмехнулся Светлан. – У парня ведь нет смены. А в твоих шмотках он будет смотреться странно. – В самый раз, – пробурчала Лора. – По-моему, у него недобор… этого… – Гормонов? – подсказал Светлан. – Просто он ещё растёт. Это вы… скороспелки. Кидаетесь в пучину прежде, чем оснаститесь как следует. – Тебе что, не хватает моей оснастки? – Я имел в виду внутреннюю. Отмахнувшись от таких глупостей, она спросила: – А сам-то как вырядишься? Вправду, что ли, напялишь рясу? – И сандалии, – кивнул Светлан на раскуроченный пакет. – Много ли надо божьему человеку? Чай, в паломничество иду – не на вечеринку. А по пути, – ухмыльнулся он, – буду проповедовать. Или я не… этот… не «святой чудодей»? – Что-то ты мало смахиваешь на монаха, – заметила дева. – Сколько ни завешивайся. – Верно, – согласился Светлан. – Одним переодеванием не обойтись. – А что ещё? – Ну, во-первых, короля, как говорят, делает свита – то есть от тебя тоже кое-что зависит. Во-вторых, чтобы вжиться в роль, нужно сперва изменить внешность. А снаружи образ мало-помалу доберётся до нутра. – Да что ты изменишь? – фыркнула она. – Нос, что ли, себе отрежешь? – К чему такие крайности? Довольно будет обрить голову. – Мало на свете бритоголовых разбойников? – На Кавказе – едва не все. Но для Европы это нетипично. – А ты что, европеец? – Я космополит, – вздохнул Светлан, – но европейского разлива. – Ладно, – сказала Лора, поднимаясь со шкуры. – Чего тянуть? Раз решил… Скользнув к своему снаряжению, она извлекла оттуда длинный кинжал, заточенный не хуже бритвы. Надвинувшись на Светлана, остановилась. А тот тоже оцепенел, уставясь на воительницу, – в сочетании со смертоносным клинком девичья нагота завораживала точно бездна. – Ну? – спросила силачка. – Ты готов? – Не боись, стриги! – подстегнул он. – Я ж не Самсон, чтоб дрожать за свои волосы. Уж своим инструментом Лора владела не хуже любого парикмахера, а с этим делом управилась за минуту, будто уже имела опыт. Проведя ладонью по гладкому черепу, Светлан выдал фразу, загадочную для непосвящённых: – И пусть думают, будто я переел стероидов. – Си-ир, да ты ли это? – воскликнула Жанна. – Теперь лишь бороду отпустить и – вылитый абрек! – Серьёзно? – спросил он. – Вообще, это не вполне то, к чему я стремился. Вернувшись к шкуре, Лора вновь улеглась. И в этот миг их опять удостоила посещением демонесса, разом преобразив молчунью-диву в чудо запредельного обаяния, наполнив прекрасный сосуд не менее влекущим содержимым… хотя и слишком крепким для почти всех. Такой нектар на пользу лишь богам, а прочим – отрава. Вот как он действует на богатырей? – Три грации, надо же, – молвила Джинна, поглядев на соседок. – И у каждой – свой стиль. Уж нас не спутаешь! – Похоже, ты всегда являешься, когда опасность уже минула, – заметил Светлан. – А это как в игре, – улыбнулась она. – Лучше не сохраняться во время заварушки – дождаться затишья. Иначе в такое влетишь!.. Всё-таки я не настолько любопытна, чтобы стремиться испытать собственную смерть. Затем Джинна перевела взгляд на Артура, и её улыбка сделалась… э-э… демонической, вот именно. – Мой рыцарь, – промурлыкала она. – Соскучился? Ну, началось! – подумал Светлан. Бедняга король. Впрочем, у каждого свой крест. А у меня их, кажись, даже несколько. – Чем порадуешь на сей раз? – осведомился он. – Кроме себя, конечно. Перевернувшись на спину, Джинна потянулась роскошным телом, нежась в тёплых лучах, черпая полными горстями ощущения, с каждым посещением делавшиеся всё слаще. Сегодня она явно никуда не спешила, а стало быть, Артуру наконец светило вкусить блаженства – понятное дело, неземного. Или лучше сказать «грозило хлебнуть»? – Ты правильно делаешь, что направляешься в Нордию, – сообщила демонесса. – Следующий узел завязывается как раз там. – И что, опять потребуется разрубать? – Не без этого, конечно, – подтвердила она. – Придётся вновь браться за мечи. Но там может выйти забавно: с каждым вашим ударом будет становиться на одного живого больше. – Загадками говоришь? – Дорогуша, а чего ж ты ждал от демона? – Я-то – ничего эдакого. Но вот один злосчастный король… – За него не тревожься, – улыбнулась Джинна. – Уж он получит своё, и довольно скоро. – Своё ли? – усомнился Светлан. – Впрочем, ему решать. – Каждому – свой путь, – согласилась она. – И никто не знает, что в конце, – даже я. Живое не поддаётся прогнозам. А если поддаётся… значит, это уже не живое. Но вы-то – богатыри! – Живее всех живых, ещё бы, – хмыкнул он. – Сами не знаем, чего от себя ждать. – А ты, вижу, решил попробовать себя в новой ипостаси? – Святого духа, ага! – фыркнула Жанна. – Наш сир вообразил себя тихоней. Такое лишь в его голову могло прийти, а уж никак не в те, по которым он дубасил. – От битья вообще ума не прибавляется, – кротко заметил Светлан. – Причём это относится к обеим сторонам. Чтоб заделаться магом, нужна отрешённость. От насилия, крови… – От любви? – Возможно, и от неё тоже. Не то чтобы я отказываюсь, – спохватился он. – Скажем, беру отпуск. А заодно испытаем чувства. Уж если любовь истинная… – А ты сомневаешься? – В себе – нет. – Стало быть, в ней. – Когда любят, доверяют во всём. – А если она тоже… сомневается? Притихнув, Лора навострила уши. А остальные делали вид, будто их нет тут. Кроме, разумеется, Джинны – вот демонессу такие перипетии притягивали. И разве только её? Никому ж не интересны счастливые люди, у которых всё устоялось, вошло в колею. О них даже книг не пишут – ну течёт и течёт. Но когда меж любящими разлад – тут и набегают зрители, спеша лицезреть чужие корчи. А главный восторг, как в боксёрских матчах, вызывают нокаутирующие удары. – Гордые вы оба слишком, – заявила Жанна. – Прямо не король с королевой, а… эти… небожители. Терпимее надо быть к себе, мой господин. Хоть ты богатырь, а нечего взваливать на себя лишнее! – Вот такой я есть, – сказал Светлан. – Совсем пропащий, именно. В конце концов, может богатырь заняться самокопанием? – Смотри не отрой такое, что сам испугаешься, – предупредила ведьма. – Копатель, надо же!.. Больше заняться нечем? – Эй, – спросил он, – что это у тебя на губах? – А чего? – встревожилась девушка, пальцами трогая свой алый ротик. – По-моему, молоко… не обсохло. – Да ну тебя! – Не выдержав, она рассмеялась. – Ладно, – произнёс Светлан. – Конечно, это не сор, а всё равно – ни к чему выносить. Пусть всё идёт, как идёт. Нордии в любом случае не миновать, тем более что там… э-э… очередной узел. – Следующий, – поправила Джинна. – А есть разница? – Конечно. Следующий может оказаться завершающим… хотя и вряд ли. – Будем оптимистами, да? Что ж, будем стараться. Снова оглядев всех, Светлан объявил: – В путь выступим завтра, на зорьке, – исключая, понятно, тех, кто останется. А пока можно оправиться и… выпить, что ли? В общем, на своё усмотрение. Больше я вам не начальник – слава богу. – На своё усмотрение, говоришь? – повторила Лора и, прищурясь, поглядела на него. – Он вроде как нам развязал руки – а, подруга? – поддержала Жанна. – Ну-ну, – забеспокоился Светлан. – Руки руками, а распоясываться не надо. – Какие пояса, сир? – изумилась ведьма. – Где ты их видел на нас? Если найдёшь хоть шнурок – можешь им меня удавить. – Сам сказал, за язык не тянули, – прибавила силачка. – До завтрашнего утра – город на разграбление! – Вот меня не путайте с городом, – предупредил он. – Кто к нам с мечом – тот, соответственно, и на щите. – А ведь испугался, – засмеялась Лора. – Такой большой!.. – Если он кого и боится, то себя, – пояснила Жанна. – Стало быть, у нас есть шансы. Поглядим, как он завертится, если мы нападём вместе. – Вот угрозами от нас ничего не добьёшься, – сказал он без уверенности и встревоженно поглядел на Артура с Джинной, под шумок удаляющихся из залы. Следом и Бахрам со Стрелком куда-то навострились – чуть ли не в обнимку. («Э, э!.. Уж это и вовсе ни к чему».) А Светлан опять оставался один против парочки своих главных искусов. Кажется, до утра тут могло ещё многое случиться. Хотя к данной истории это не относится, а значит, вполне может остаться за кадром. И без того это уже мало походит на нормальную сказку. А чего тогда ждать в следующей серии?Сергей Иванов Иное королевство
Часть I Русалочье озеро
Глава 1
В дорогу отправились втроём: конечно, сам Светлан (какая сага без героя?), недавний богатырь, а ныне смиренный пилигрим; юная воительница Лора, стройная и в сравнении с ним изящная, но силой превосходившая любого зауряда, да горная тигрица Агра, домашняя киса Лу, Праматери великанов, невесть с чего решившая сопровождать поднадзорного человека. Предварительно Светлан переговорил с саблезубой кошкой, настрого запретив посягать на домашний скот или собак (а уж тем более – на людей). И даже для дикого зверья ввёл ограничения по размеру: то есть не крупнее зайца… хотя, допустим, и вепрь, если сдуру бросится. Лишь заручившись неохотным согласием Агры, богатырь позволил ей присоединиться. Конечно, это добавляло путникам проблем. Но пусть уж Лу возымеет лучшее (в смысле, более полное) представление о человечестве, с коим великаньему племени придётся сосуществовать, – в таких делах лучше обходиться без иллюзий. До границы витязь Бахрам всё ж подбросил их, домчав на шестиноге за пару часов, и даже через реку переправил, дабы не утруждались. Но дальше, как и надлежит паломникам, они двинулись пешком. Оружия с собой не взяли, если не считать посохов, и оделись с подобающей скромностью. К своей рясе, стараниями мастерицы Жанны сидевшей вполне ладно, и дарёным сандалиям Светлан добавил лишь набедренную повязку – больше из соображений гигиены. А Лора вырядилась под паренька из простолюдинов – впрочем, не бедных, если судить по добротной одежде. И её посох был с секретом, под деревом пряча отменную сталь. Но чтоб высвободить клинок из ножен, требовалось усилие богатыря. За рекой пейзаж изменился разительно, обретя куда более цивилизованный вид. Уж здесь не пропадало без пользы ни одного клочка почвы, кроме разве лесов, традиционно принадлежащих королю. Меж тщательно возделанных полей тянулись ухоженные дороги, нередко даже присыпанные щебнем, – то есть артерии, потребные государству для благоденствия, содержались в должном порядке. И в каждом людном посёлке обнаруживалась чиновничья контора, подкреплённая соразмерным числом стражников и напрямую подчинённая столице, а вовсе не одному из королевских вассалов. Путешествовать по Нордии было сравнительно безопасно, однако хлопотно. Слишком часто приходилось объясняться с вооружёнными конниками, требующими какие-то бумаги. Впрочем, сильно те не настаивали, вскоре убеждаясь, что взять с этой парочки нечего, и либо стращали напоследок, грозясь сослать на каторжные работы, либо предупреждали о разбойниках, ещё не искоренённых в здешних чащобах, – по настроению. Может, на них действовала речь монаха, смиренная и приветливая, или внушала трепет огромная его фигура вкупе с тяжёлым дрюком. А скорее, просто не хотели на свою голову лишних забот. Вот если бы за бродяг полагалась награда, как за разбойников или татей… Кстати, на здешних служивых было гораздо меньше металла: шлемы да нагрудники. И мечи у них были много легче – ещё не шпаги, но близко. А луки почти всюду сменили на арбалеты, и били те не слабей мушкетов… до коих тут пока не додумались – к счастью. Хотя порох в ход уже пускали, больше для потехи. Поначалу-то Светлан заходил едва не в каждое селение, ввязываясь в пространные диспуты с тамошними умниками. Но вскоре ему наскучило проповедовать – собственно, на роль миссионера он не годился совершенно. Да и относились к нему здесь скорее как к заезжему факиру, ожидая эффектных фокусов, а вовсе не глубокомысленных речей. Продвигались быстро, поскольку не знали устали, а шагали размашисто, – не хуже иных всадников. К исходу второго дня пересекли едва не полкоролевства. Особо Светлан не спешил, приглядываясь к новой стране, но время от времени они переключались на бег, проскакивая участки, где не было ни людей, ни даже ландшафтов, стоивших внимания. Иногда перемещались на изрядные расстояния, и всё равно оказывалось, что на новом месте про них знают. – Надо же, – удивлялся он. – Слава бежит впереди путников. И чем мы так запали в души? – Не мы, а ты, – поправила Лора. – Чего странного? Разгуливаешь в сутане, вместе с ручным тигром и учеником. От подношений отказываешься, зато сам кормишь баснями. – Короче, блаженный – да? – Скорее уж святой. – Какими смешными бывают люди! – вздохнул Светлан. – Достаточно напялить рясу и отказаться от излишеств, чтоб угодить в праведники. – А ещё ты усмиряешь зверюг. Разве забыл? – Намекаешь на того медведя? Да просто я рявкнул громче – вот он и обделался с испугу. – Но ты ж и чудеса творишь, когда припрёт. – Ага, это повышает ранг до мессии! – Мессия – это посланник бога? – уточнила девушка. – Э-э… некоторым образом. К тому ж он спаситель… гм… человечества, ниспосланный устанавливать царство божье. А разве я похож на монархиста? – Похож или не похож, но правила хочешь насадить божьи. Разве нет? – Понимаешь, главный тезис моей… э-э… доктрины, что люди ныне поклоняются вовсе не Творцу. Либо нашего создателя давно подменил самозванец вроде Оттара де Бифа, призрака-переростка, либо вместо Саваофа и вовсе пшик, эдакая виртуальная обманка, измышленная попами по своему подобию. Злобное, мстительное чудище, а не Бог. В здешних краях это особенно заметно. Но я-то знаю, что истинный Бог не таков, и своим знанием готов поделиться. – Можно подумать, ты лично знаком с Богом!.. – Не с ним, так с его оборотной стороной. А у Сирка нет причин приукрашивать бывшего напарника – скорее наоборот. Надо признать, тот обошёлся с беднягой не лучшим образом. – Видишь? Значит, и Бог – не идеал. – А кто спорит? Создателей, знаешь ли, не выбирают. Вот только не надо на него навешивать чужие пороки. Уж злобным он никогда не был. И если бы продолжал жить в сознаниях людей, они относились бы друг к другу добрей… во всяком случае, не стали б убивать своих же. – А творения других богов, выходит, можно крушить? – Пусть сперва научатся ценить ближних. А до осознания родства со всеми сапиенсами им… – …как до неба, да? – Во всяком случае, не один шаг. – Да они на первом же сковырнутся! – Может быть, – кивнул Светлан. – А может и не быть. Поглядим. – Люди даже богатырей не считают родичами, хотя вроде – ближе некуда. А ведьмы для них и вовсе исчадия. – Чего ж ты хотела? Страх и зависть ещё не то творят. К тому ж мы впрямь отличаемся. И можно ли нас причислять к человекам… – А к кому тогда? – фыркнула Лора. – То есть не то чтобы я очень скучала по таким братьям… – Проблема вот в чём, – сказал Светлан. – Ну да, в мышцах даже заведомых хлипаков сокрыта мощь чудища, и иногда она проявляется, приводя в изумление очевидцев. Но жить в таком режиме всё время – значит сжигать себя. Так и пары лет не протянешь… если говорить об обычном человеке. А богатыри будто черпают из бездонного колодца, и сила их не скудеет. И кто ж ссужает богатырей могучестью? – Я уже говорила тебе: люди. – Все? – Ну… не знаю. – Чтоб сила стекала от многих… э-э… тысяч к одному, нужна отлаженная система каналов. – Усматриваешь и тут божий промысел? – Имею такое подозрение, да, – подтвердил он. – Наш боженька не боец, увы, – предпочитает загребать жар чужими руками. А людям впрямь требовалась защита – сперва от чудищ разных мастей, затем и от подобных себе. Вот он и создал бойцов, способных совладать с лю… э-э… почти любой напастью. – Не ты один числишь себя избранником Бога. Кого тут нет только – от правителей и верхних церковников до последнего рыцаря. – Вот рыцарей лучше не поминать. Эти чванливые вонючки, которые не моются неделями… – Неделями? – усмехнулась Лора. – Месяцами! Похоже, они просто боятся воды. – Водобоязнь – это симптоматично, – заметил Светлан. – И что у них: бешенство или истерия? Что не столбняк – понятно. Разговаривая, они углублялись в лес, по здешним меркам даже дремучий. Внутрь чащи уводила тропка, явно не предназначенная для конных. То ли её протоптали разбойнички к сердцам здешнего люда, то ли местные хитроманы сыскали путь на дальние рынки – покороче и подешевле, свободный от всяких пошлин. Усмехнувшись, Светлан спросил: – Заметила: здешние жители отличаются мастью? Рыжих – едва не половина. А левшей, похоже, тут большинство. Кстати, как с этим у вас? – У нас большинство – обоюдорукие. – А-а, это удобно, – оценил он. – Вы и в остальном такие же уравновешенные? То есть, если рубите, то с обоих плеч. А если какой дурик подставляет щёку, воздаёте ему полной мерой. Пожав плечами, Лора откликнулась: – Разве тебе худо со мной? Вряд ли ж захочешь поменять на парня. – Чего странного? Девица ты видная, а я – мужик… какой-никакой. – Скорее никакой, – хмыкнула она. – Поскольку проку от тебя!.. – Я укрощаю плоть, – напомнил Светлан. – И работёнка сия… Видала дрессировщиков? Так их звери в сравнении с моим – котята. – Вот и не связывайся. Или решил стать святее папы? Что, кстати, не так и сложно, прибавил Светлан мысленно. Конечно, если слухи, что про него бродят, правдивы хотя бы на треть. – Большинство святош не понимают истинного смысла аскезы, – сказал он, – ибо мыслят догмами, а от истока уплыли далеко. Через воздержание доказывать свою преданность Господу – какая несусветная чушь!.. Я бы даже сказал: ересь. Дело совсем в ином. Ведь изначально служители церкви должны были стать посредниками меж Богом и людьми. А чтоб лучше его слышать, нужна просветлённость, коя и достигается отстранением от мирской суеты, включающей, увы, и… – Тут он вздохнул. – Смотреть-то на нас можно? – поинтересовалась девушка. – Можно, – кивнул монах. – Но… как бы с соседнего острова. Любоваться – не больше. Вот так вы даже возвышаете. – Тогда чего я завесилась? – удивилась она. – Ходила б распахнутой. – Уверяю, я и без того вижу достаточно. И помню. Одежда нужна как раз для дистанции… иначе мне станет не до Бога. – Странный у вас бог – если ему мешает естество. – Скорее всего он бесполый, – произнёс Светлан. – В отличие от… гм… А к твоим совершенствам я ещё не успел привыкнуть. К тому ж публика здесь дикая – в смысле культуры тела. И приобщать их к нудизму рановато. В самом деле, без покровов Лора… ошеломляла. Ни одного изъяна – такие наперечёт. И это в сочетании с прелестным лицом. А выпуклые рельефные мышцы вовсе не умаляли её женственности. При этом путешествовать с силачкой было не хлопотней, чем с любым парнем, – чужеземка (чужемирка?) была напрочь лишена условностей, христианских или каких иных, а её непринуждённость иной раз изумляла даже богатыря. – Готовься, – вдруг сказал он, скосив глаза на заросли. – Сейчас нам сделают сюрприз. То есть это они так думают… – Люди? Лора знала его уже достаточно, чтобы не пренебрегать такими предупреждениями. – Н-нет. Хотя тоже звери опасные… э-э… зверь. – Один, всего лишь? – Шарк, – сделал он новое уточнение. – Другой бы не… И в этот миг из кустов на них ринулось приземистое стремительное тело, больше похожее на торпеду. С треском проломив ветки, хищник бросился к девушке – хотя бы на это у него хватило мозгов. Но даже тут ему не подфартило: в изящном сальто Лора перемахнула через его спину, на лету выдернув клинок из посоха. А приземлилась уже вполне готовой к смертельному удару. – Как люблю эту акробатику! – мурлыкнула она. – С предметами, ага. Скок-скок – и по куполу. Взрыв мощными лапами траву, шарк развернулся и уставился на грозную троицу, выбирая, кого атаковать следующим. Конечно, сам он не отступит!.. Со вздохом Светлан позволил: – Возьми его. В самом деле, не самому же мараться? Метнувшись атакующей коброй, Агра сомкнула страшные челюсти на загривке зверя. Тотчас шарк словно бы сдулся, бессильно обвиснув в её пасти. – Кому – шарк, ужас ночей, – заметил монах. – А кому – законная добыча. Пожав плечами, Лора откликнулась: – Какая киса, такие и крысы. Будто для нас это – угроза!.. Но странно, что он один. Шарки впрямь обычно шастали стаями, а особенно злобствовали в предгорьях, вытеснив оттуда волков и медведей. – Возможно, разведчик, – предположил Светлан. – Или изгнанник. – Или просто сбрендил, – заключила девушка. – Совсем бешеный, на богатырей кидается. – Вообще-то, бешенство заразно. – Он посмотрел на Агру. – Может, не стоит его есть? Конечно, я не навязываю… И в подтверждение зашагал дальше по тропинке. К тому ж ему вовсе не хотелось видеть, как кошка терзает свежую плоть. Мы-то – вегетарианцы… если кто забыл. Почти сразу Лора догнала его. А чуть погодя к ним примкнула Агра, всё ж решившая не рисковать. – Жаль, что не стая, – проворчала силачка. – Хоть бы размялись. За столько времени – ни одной потасовки. – Можешь меня поколотить, – предложил монах. – Только не ногами, ладно? – Была охота кулаки отбивать! И потом, я не люблю, когда поддаются. – Самоутверждаешься всё? – удивился он. – Тебе-то зачем? – По-твоему, у меня нет причин? – Только не говори, что и тебя в детстве дразнили уродкой, – усмехнулся Светлан. – Зависит, с кем сравнивать, – возразила Лора. – Ты ж не бывал в нашем мире? – Он интригует меня всё больше. Богатыри в нём – норма; магов – как грязи; красавицы – куда ни плюнь… – Занятный ты тип, – хмыкнула она. – Других-то тянет туда, где выделиться легче. – Ну, не всех – лишь таких, в ком возобладала зависть. – А будто их мало! – Немало, согласен. Пожалуй, даже… – Да почти все. – Возможно, ты права – увы. Но есть и те, кто подавил в себе сей порок. – Вы с Артуром, да? – спросила девушка. – Других не знаю. – А Бахрам? – тотчас напомнил Светлан. – Не говоря про Жанну и прочих ведьм. Есть, есть настоящие люди!.. – Вот только другие не считают вас за людей. А если терпят, то из страха. Слишком вы непохожие – иная порода. – Это не мешает нам считать заурядов своими. Сама ж говоришь, что наша сила – от них. И если станем расходовать её во вред людям… – Думаешь, тогда сила уйдёт? Вот уж не думаю! Это река, в которую трудно войти. Но раз добрался до стремнины… – То есть, по-твоему, большая сила выбирает достойных, превращая в богатырей. Но если со временем кто-то теряет добродетели, слабее от этого не делается? – Это как стихия, – пояснила Лора. – Логикой тут не пахнет. Вспомни Зодиара. – О нём забудешь, пожалуй!.. – Наверняка и он начинал, как защитник. Но за века стал проклятием своего народа. – Века, гм, – пробормотал Светлан. – Ну и сроки у вас… Вообще, с этим Зодиаром сплошные загадки. Если его племя сошло на нет, откуда он черпает силу? – А разве нельзя брать у мёртвых? Ещё и проще. – Что, правда? – изумился он. – Выходит, заступник пережил тех, кого охранял, а мощь своего рода вобрал в себя? Нет, такой путь меня не манит! – Это пока, – обнадёжила Лора. – А как наешься неблагодарности… – Да какой я богатырь, если стану обижаться на слабых? К тому ж направлять силу против её истинных владельцев… Это всё равно что разбазаривать налоги. – Можно подумать, с тебя спросят! – Конечно, – ответил он. – Я сам, мои друзья. Разве мало? – Ну, себя можно уговорить, друзей – задвинуть… – Ради власти, что ли? У меня к ней… эта… идиосинкразия. – Чего? – не поняла девушка. – Отвращение, скажем так. Не переношу насилия, даже узаконенного. Давать отпор – иное дело, тут я всегда готов. Но эта самая… – Идиосинкразия, – подсказала Лора с ухмылкой. – …залог того, что не переусердствую, а из всех путей выберу менее кровавый. Хуже нет, когда спасение поручают убийцам. Уж им плевать на спасаемых, а если подвернутся под горячую руку… Даже с удовольствием, ага. И после – никаких угрызений. – То есть не стригутся в монахи, как ты? Проведя ладонью по бритой голове, Светлан усмехнулся. – Я-то больше играюсь, – пояснил он. – И для равновесия требуется – чтобы не зарывался, строя из себя героя. Пока затишье, нужно осмыслить, каких дров я успел наломать, и подумать, как избежать этого в будущем. – А голова не лопнет? Будешь много думать – разучишься действовать. – Трясти надо, ага… – Что? – не поняла девушка. – Да так, старый анекдот – про таких вот рубак-парней… или девиц. Которые сперва лупят без устали, а после удивляются, отчего их корёжит. Превращение из красавицы в чудище – довольно мучительный процесс… во всяком случае, поначалу. А как наберёшь инерцию… – Цацкаться с мерзавцами, – пожала она плечами. – Зачем? – Дело-то не в них. Будешь брать с них пример… сама понимаешь. – Есть пословица: «С волками жить…» – Да зачем с ними жить, господи!.. Или тебе некуда отойти? – Уступить им поле? Ещё чего! Пусть сами убираются. – Ну, если для тебя главное – себя доказать… Хотя взрослые тёти этим обычно не занимаются. Осклабившись, силачка сказала: – Видишь ли, я – полуэльфка… точнее, четверть. А эльфы растут очень долго – хотя оформляются много раньше, чем перестают расти. – Они прибавляют лишь в размерах или в уме тоже? – Both, – ответила Лора, научившись, видимо, у него. – Значит, хотя бы у них старики – мудрецы, а не просто хранители традиций. – У них не старики – Старшие, – поправила девушка. – Кто достиг полного расцвета. – А что делается с теми, кто уже отцвёл? – Эльфы не стареют как люди – просто уходят, когда настаёт время. – И куда, если не секрет? – О том ведают немногие. А пересказывать догадки… – Узнаю принцип: носитель должен созреть для знания, – улыбнулся Светлан. – Малышка Лэлли тоже об этом толковала. Помолчав, он произнёс: – Когда гибнет эльф, это особенно обидно – ведь он теряет гораздо больше. Человека через десяток-другой лет ждут хвори и мучительное увядание, а когда впереди века, тысячелетия… Вот у кого должны пухнуть головы. Эльфы же ничего не забывают, верно? Лора кивнула. – Совершенная память – страшная штука. С одной стороны, даёт в пользование опыт тысячелетий, с другой – взваливает на плечи каждый прожитый миг. И с годами груз делается тяжелей. – Ты прямо как ручей, – ухмыльнулась она. – И журчишь, и журчишь… – Может, я говорю и много, – не стал спорить Светлан. – Зато тихо. Не нравится – можно пропускать мимо ушей. Хуже, когда орут не переставая, а выключить нельзя. – Ну, хуже-то всегда можно найти! – Уверена? Я по крайней мере умею слышать. Но ведь попадаются такие глухари!.. – Те, что токуют по весне? Сейчас ведь – сентябрь. – Речь не о птицах. У них хоть причина веская: самок подзывают. А вот для чего люди распушивают хвост? – Разве не для того же? – Одним этого мало, другим и вовсе ни к чему. Вот без чего они не могут – это без почитания. И как взберутся на пьедестал, прочее тускнеет. – А если спихнуть наземь – придёт в себя? – Ты вроде с опытом девушка, а простой вещи не понимаешь: нормальному мужику лучше не перечить. Что ты думаешь про его дарования – твоё дело. И делать потом можешь, что хочешь. Но если у самой голова варит, не станешь топтаться на больном. – С «нормальным мужиком» я не рассусоливаю, – возразила силачка. – Что мне до его болячек? Пусть не валит свои проблемы на других. – Ну, ты любого можешь свернуть в бараний рог!.. – Кроме тебя. – Да меня-то – зачем? Уж мне почитание не требуется. – Тебе нужна любовь, да? – Э-э… не откажусь. То есть я не имею в виду плотскую. – Дальнюю, ну ясно! – фыркнула она. – «С соседнего острова». Наконец деревья разомкнулись, и свежие ароматы, давно ощущаемые Светланом, дополнились сообразной картиной. Девственный лес вместе с роскошным травяным ковром подступал здесь к самому берегу, а дальше искрилась гладь, декорированная огромными листьями и жёлтыми цветами кувшинок. И, как Светлан знал, простиралось озеро на многие километры – целая страна, населённая не густо, но своеобразно, похожая на причудливый лабиринт, ибо его усеивало неисчислимое множество островков, заросших пышной зеленью. – Пожить бы тут с недельку, – молвил он со вздохом. – Или хотя бы заночевать. Тут впрямь было уютно, точно в обжитом доме. Багряное солнце, спускавшееся за кроны по ту сторону протока, ласкало кожу, заодно грея прибрежные валуны. Камыш вкрадчиво шелестел, аккомпанируя шёпоту листьев. Тихо плескалась прозрачная вода, – зазывая окунуться и смыть с себя пыль нордийских дорог. – А что мешает? – удивилась Лора. – Ведь не дадут. – Опять предчувствие, да? – Ну дык!.. Рассевшись на вспученных корнях, спиной к неохватному стволу, Светлан блаженно вытянул ноги, любуясь пейзажем. – Есть-то как хочется! – пожаловалась девушка, подойдя к самой воде. – Слушай, ты и так умяла две трети припасов, – откликнулся Светлан. – При том что весишь намного меньше. Пережёвывать надо, а не давиться кусками, точно волк. – Ты сильный, – возразила она. – Умеешь терпеть. – А ты слабая, да? Бабушке расскажи. – Нет у меня бабушки, – вздохнула Лора. – И вообще никого. Сирота я. – Думаешь, это влияет на порцию? А вот и нет – у нас все равны. Не откладывая в ящик, девушка уже раздевалась. При нынешнем её наряде это не заняло много времени – зато какой эффект! Когда из-под блёклых мужских шмоток возникает такое… М-м-м-да. – Всё ж не хватает клинков, – сообщила Лора, проведя ладонями вдоль смуглых бёдер. – Уж лучше разгуливать голой. «Привыкли руки к топорам», хо!.. Впрочем, к её наготе пойдёт что угодно. – Такой приём часто используют в шутерах, – откликнулся Светлан. – Только оснастился на полную, как тебя лишают всего – и начинай сызнова. – Ведь твоя сила не в железках? – Ох, не знаю, не знаю… Всё ж лучше раздавать плюхи не напрямую – отдача меньше. – И не в одних мышцах, – продолжала девушка, подходя ближе. – Медный лоб, ага, – согласился Светлан. – Спасибо на добром слове. – Меня не проведёшь – ты умеешь больше. Но пробовать почему-то не хочешь. В моём мире я видала таких: владеющих двумя дарами. – Бедняги. Тут и от одного – горе. – Горе – не беда, – усмехнулась Лора. – Вот если нас сейчас возьмут в оборот… – …мало не покажется, – заключил он. – Собственно, за нас уже взялись. Разве не чувствуешь? – У меня лишь один дар. Потому и сбежала сюда. – В «страну слепых», ну да. Впрочем, это в сравнении. А вот когда доберёшься до моего мира… – И что? – Там и вовсе покажешься звездой. Или даже светилом, на которое больно смотреть в упор. – Я не хочу сиять для всех, – возразила девушка. – Лишь для действительно достойных. Вот этих я не прочь и согреть. – А прочие, значит, пусть прозябают? – Что мне до них!.. Простым – простое, мелким – малое. – Каждому своё, ага. И воздастся всем по способностям их… – О чём и речь. Вздохнув, Светлан поглядел на Агру, застывшую на прибрежном валуне, точно чугунный лев, и пристально следившую за рыбами, резвящимися в глубине. Вот у кого оружие всегда с собой. Впрочем, это – на крайний случай. А пока сойдёт и дубина. В конце концов, огры… гм, великаны… издавна воюют дрекольем. Он перевёл взгляд на Лору, уже надвинувшуюся вплотную. Соразмерность её пропорций завораживала, а размеры мышц тут не играли роли. Господи, и почему нам так везёт на пляжные сцены? Или Лора сама подгадывает – товар лицом… гм… Или за неё старается кто-то другой? Но троица ещё та! Красавица-силачка и два чудища, каждое на свой лад. – Я голодная, – снова заявила девушка, но теперь её слова звучали двусмысленно. А в ароматах отчётливо улавливался призыв. Как говорят французы: «Кто спит – обедает». И что они имеют в виду? – Ну подожди, сейчас наловим карпов, трюфелей соберём. Здесь этого добра!.. – Как раз оно – не к спеху, – отмахнулась Лора. – Вот за кого менядержат тут, знать хотелось бы. – Будь мне сестрой, – предложил Светлан. – Потому что жена у меня уже есть. – Бахраму это бы не мешало, – заметила она. – Ведь я не Бахрам? На Востоке иные порядки. А когда у меня разлад с супругой, я вообще не могу ни на кого глядеть… то есть, как на предмет вожделения. – А ты посмотри, – предложила Лора, присаживаясь на его колени. – Ну? Действительно, лицезреть формы такой скульптурной лепки… обонять эти запахи… Чёрт! Впору твердить: я девушка, я девушка… Или же художник, способный без корысти любоваться красой. Вообще, за последний год, живя в окружении ведьм, Светлан привык к таким подначкам. Но если для милашки Жанны это было игрой… по большей части… то Лора добивалась отклика всерьёз – явно. А как не хочется строить из себя святошу! – Послушай, – сказал он, – год назад я уже втюрился сразу в двух. – Правда? А говоришь!.. – К счастью, в финале они оказались одной – бывают в жизни чудеса. Но не каждый же год? – Ты влюбись, – посоветовала девушка. – А там поглядим. – Ну да, главное – ввязаться в бой… Боюсь, такой метод не для меня. – А ты не бойся, – настойчиво сказала воительница, будто уже решила за обоих. – Только насиловать меня не надо, ладно? – усмехнулся Светлан. – Всё-таки я сильней. – Ты ж не дерёшься с женщинами? – Нет, – согласился он. – Но обороняться – это свято. Хотя не хочется, если честно. – Тогда зачем? – Чтоб не жалеть потом. Понимаешь, я предусмотрительный. – Разве такое к лицу герою? – удивилась Лора. – А кто сказал, что я герой? Лишь обязанности исполняю. – С эдакой-то силищей? – Вообще сила мне больше мешает, – сообщил он. – Но отказаться от неё уже не смогу. Подумав, Лора спросила: – А если сама королева разрешит? Ну, это самое… – Так я и послушаю, ага! Мало ли что сболтнёт сгоряча? – По-твоему, она может делать себе во вред? – Ты не знаешь Анджеллу, – сказал Светлан. – С ней трудно соперничать в благородстве – лично я не возьмусь. Вдобавок, как королева, Анджи привыкла брать на себя лишнее. Ну вот с чего она решила, будто мне лучше без неё? – Вы ж пробыли вместе лишь год!.. – Хорошее редко длится долго, – усмехнулся он. – А уж чтобы всегда… Не пой, красавица, про вечную весну. Это зима бывает… полярной. Слава богу, у богатырей не бывает депрессии. Не то бы… – И как же теперь? – спросила девушка. – Неужто тебя не тянет… туда? – Иногда ну так хочется – прямо до озверения, – признался Светлан. – А временами ничего, можно терпеть. Поститься, поститься надо!.. И мускулы нагружать. – Да ты и так почти не ешь. – «Почти» – понятие растяжимое. Вот если заменить его на «совсем»… – А не проще забить аппетит подручными средствами? – Это тобой, что ли? – усмехнулся он. – Нормальные герои, чтоб ты знала, лёгких путей не ищут. – А ходят в обход – слыхала! – фыркнула Лора. Нехотя поднявшись с его колен, она отступила на пару метров и расселась на пышной траве, скрестив перед собой ноги. Похоже, эту позу, как и некоторые повадки, она заимствовала у Жанны, новой своей подружки. Недаром эти крали так быстро сошлись, несмотря на различия, – общие интересы сближают. – По латам-то ещё не скучаешь? – спросила девушка. – Богатырь!.. – Мне нравится свободная одежда, – ответил Светлан. – Нигде не давит, не стесняет… – А лучше и вовсе без неё, да? – Ну зачем же людей пугать!.. Вот тебя нагота красит. – Если знаешь толк в мужиках и ценишь как раз за отличия от себя… – Ну извини, что я не волосатый. Зато плешивый – временно. Насмешливо фыркнув, Лора прибавила: – А здешние лицемерки меня бесят – носиться со своей дуростью!.. – Их так учили, причём со всей строгостью, – пояснил Светлан. – А нерадивых изгоняли в ведьмы. Когда за неусвоенный урок грозят утоплением… Этакий искусственный отбор, к тому ж не по лучшим свойствам. Вот и доотбирались. К счастью, ещё остались исключения, и уберечь их – наша задача. Без такого витамина человечество захиреет вовсе. – Хватит о скучном, – сказала дева. – Вот по чему я стосковалась – это по воде. Уж тут составишь компанию? – И с охотой!..Глава 2
Купались они долго, погружаясь к самому дну, резвясь среди водорослей, гоняясь за рыбами и друг за другом. Обсыхали на траве, привольно развалившись рядом, подставив тела последним лучам. – Ну хорошо, – заговорила опять Лора. – Раз ты уволился из богатырей, чего не идёшь в маги? – Почему не иду? – удивился Светлан. – Как раз туда и топаю… только без спешки. – Сам же говорил: времени в обрез… – Это ещё не повод, чтоб ломать дрова. – Удивляюсь на тебя, – сказала девушка. – Такой робкий! Если б не видела в деле… – Запомнилось, да? Вот и мне тоже. Память-то – богатырская. А кое-что хочется забыть. Иногда ведь доблесть сродни глупости. И что выбрать? – Умную трусость, ага, – хмыкнула Лора, сладко потянувшись. – Иные всю жизнь вот так осторожничают – лишь небо коптят. – Уж лучше его коптить, чем поджарить. Щёлкнув пальцами, Светлан запустил на поляне негромкую музыку – полезный фокус, заимствованный им у маркиза де Гронде, нордийского посла. Правда, тот, будучи магом скромных дарований, применял аудиоканал, жёстко закреплённый меж двумя точками, а богатырь соорудил некий аналог приёмника, позволявший нащупывать мелодии, где бы их не исполняли – вплоть до Японии. Странно, но этот поисковик реагировал лишь на гармоничное звучание, прочее оставляя за порогом, – словно некий могучий чародей наложил запрет на магическую прослушку. Или это устроил Бог? И слава ему, между прочим, – иначе бы не избежать злоупотреблений. Поглядев по сторонам, Светлан произнёс: – Вот если нас сейчас увидят… – И что? – Неверно поймут. А мой имидж пойдёт насмарку. Ну представь, что своих апостолов Иисус набирал бы из Магдалин… – Этот ваш Христос – парень со странностями, – пожала плечами Лора. – Может, он и вовсе был девицей? – Рисуют-то его с бородой… – Нарисовать можно, что хочешь. А бороду – приклеить. – А грудь – ампутировать, ага? Распяли-то Христа в одной повязке. – Будто не бывает безгрудых девиц! Вот если б совсем оголили… – Да кто б его изобразил голым? Тут тебе не Древняя Греция, да и Рим – вовсе не античный. Приличия важнее правды!.. – Ты тоже так считаешь? – Конечно же, нет. Иначе бы не лежал рядом с тобой – в полном… э-э… неглиже. – Тогда и другим не ври. – Этот вопрос не такой простой, – возразил монах. – Иногда правдой обмануть даже проще. – Ну, завёл!.. – Понимаешь, каждый исходит из своих представлений. А когда видят рядом двух разнополых и… гм… нагих, то почти всегда принимают за любовников. Может, не стоит смущать простые умы? – Вот твои летуньи считают иначе. – За что их и преследуют, а обычных проказниц путают с Чёрными Ведьмами. Но стоит ли в эту трещину вбивать клин? – Так выпьем за дружбу! – фыркнула Лора. – Удивляюсь на тебя: вроде не дурень, а… Ты впрямь веришь в единение? – Я сам обманываться рад, – ответил он. – И буду держаться этого самообмана до последнего. И потом, если сильно любить кого-то, почти всегда возникает отклик. А вот если заранее презирать… – Смотря что считать откликом. Иной раз – лучше б не было. – Из личного опыта, да? Конечно, мне любопытно знать, что ищешь ты в краю далёком… Но не делиться – твоё право. – А что ищу приключения – не поверишь? – Н-нет. – Включая любовные, – хмыкнула девушка и рукой взяла свою грудь, без жалости сдавив. – Зачем-то ж мне навесили эту мякоть? Но пока – никакого проку. – Ну почему, – возразил Светлан. – Они так подходят к мужским ладоням! – Что ж не пользуешься? – Курица не птица… – пробормотал он. – А монах не мужик? По виду не скажешь. Так, пора менять тему – иначе уведёт в такие дебри!.. Нехотя Светлан перевёл взгляд на громадную кошку, по-прежнему украшавшую собой округлый камень – будто никуда не отлучалась. Свернув переднюю лапу в увесистый кулак, Агра сосредоточенно его вылизывала – эдакая чистюля. Судя по довольной морде, она уже закусила, чем бог послал, пока парочка плескалась. Своего не упустит, ясное дело. – А на нас тебе, конечно, плевать? – поинтересовался богатырь. Впрочем, можно было не спрашивать. Ожидать от кошек участия вряд ли стоит – это ж не собаки. Зато и любовью не докучают. Но о кормёжке надо заботиться самому – не на кого переложить. Или придётся и Лоре выдать лицензию на охоту… и уж тогда она отведёт душу. Смежив веки, Светлан сосредоточился. И почти тотчас прозвучал голос девушки: – А сказать, к чему подходит твой… – Ты есть-то хочешь? – прервал он, не открывая глаз. – Тогда помолчи с десяток минут. Впрочем, хватило и пяти: наверное, голод подстегнул фантазию, заодно обострив чувства. Ощутив на другом конце съестное, Светлан приоткрыл канал. И тотчас ему на голову шуршащим градом посыпались луковицы. Что, он угодил в чьи-то закрома? – Конечно, лучше чем ничего, – заметила Лора, с любопытством перебирая золотые головки. – И целоваться нам вроде не грозит. – Хорошо, не арбузы, – поддакнул Светлан. – Сейчас – самая пора. Да, тут требуется настройка поточнее. Хорошо былинным богатырям: обзавелись скатертью-самобранкой – и никаких проблем!.. Кстати, а это мысль. – Расстели-ка тряпицу на том валуне, – велел он. – Поживее, да? – Зачем это? – спросила Лора, срываясь с места. Вот что в ней хорошо: сперва делает, а спрашивает после. У большинства женщин по-иному. – Увидишь. Второй опыт оказался удачней – намного. Точно по мановению волшебного жезла на импровизированном столике возникли яства, причём отборные. Ну, и напитки присутствовали – кажись, тоже не из дешёвых. – Едва не каждое благое дело кому-то выходит боком, – заметил Светлан. – Иногда самому благодетелю, но чаще страдают сторонние. Я ведь даже не знаю, чей стол сейчас обчистил. Легко быть добрым за чужой счёт, верно? – Нам нужнее, – без лишних терзаний сказала девушка. – Это мы так считаем. Но если спросить владельца? – Щедрый не станет жаться. А скрягу и наказать не грех. – А ты представь, как усаживаешься за обильный стол, уже напустив полный рот слюны, – и вдруг эти роскошества исчезают к чертям… Тут и щедрому сделается обидно. Лора хихикнула – не без злорадства. Со вздохом Светлан покачал головой: всё ж не умеем мы ставить себя на место других. Или не хотим. – Ну, садись, – пригласил он. – Можно без вечернего платья, так и быть. – Могу надеть чулки, – ухмыльнулась дева, опускаясь на пятки. – И шляпу, ага. – А этому где набралась? – удивился богатырь. – Иногда кажешься такой близкой!.. Будто с соседней улицы, а не бог ведает из каких далей. Крайности сходятся, да? Но она лишь отмахнулась, уже увлёкшись дегустацией снеди. Какой лихой старт, а? Организм молодой, растущий… а уж здоровый – дальше некуда. Присев по другую сторону камня, Светлан тоже приступил, хотя не так резво. Да и много ли монаху нужно? Хлеб да вода… ну и прочие деликатесы. – Ладно, а что дальше? – спросила Лора, утолив первый голод. – Как понимаю, обходить озеро мы не будем. Надеешься, перевезут? Или решил прогуляться по воде, яко посуху? – Сперва давай-ка прикроем… э-э… срам, – предложил он, снова облачаясь в рясу. – Похоже, пришло время. – Да нам-то чего стыдиться? – удивилась девушка, нехотя следуя его примеру. – Пусть завидуют! А вот это – лишнее. Как раз завистники и прозвали наготу срамом. – Был бы тут наш монастырь, я не возражал бы против такой формы. Но мы пока что в гостях. – И у кого, интересно? – спросила она, озираясь. – Что-то не видно хозяев. – Думаешь, мы спроста сюда притопали? – откликнулся Светлан. – В своём королевстве порядок навели, более или менее, – пора и здесь устроить генеральную чистку. А начинать, мне мнится, надо отсюда. – Планы нехилые, – одобрила девушка. – И кому станем чистить? – Генералам, – хмыкнул богатырь. – И прочим боссам, включая короля. Уж им не мешает намылить холки. – Но разве в этой глуши водятся боссы? – Во всяком случае, наследили они изрядно. И ныне озеро смахивает на кипящий котёл. И если он опрокинется или, не дай бог, рванёт… – А кто обитает тут? – Места вокруг земноводные, – сказал Светлан. – И жители завелись подобающие. Уж амфибий здесь хватает, включая человекообразных. – Ты про русалок, что ль? – Про них, болезных. – А почему болезных? – Потому что кровь холодная. И не жаль им прошлого ничуть – такая, понимаешь, проблема. Выдержав паузу, он пояснил: – Про здешние места мне рассказывал Артур, заезжавший сюда в юные годы. И кое-что я почерпнул в библиотеке Стронга, оказавшейся, кстати, недурной. Прежде этот край процветал, поставляя отборную рыбу едва не всей стране. И расположен удачно: как раз тут, на озере, пересекаются несколько водных маршрутов. Но лет двадцать назад здесь порезвились святоши из ордена меченосцев, утопив едва не треть местных пейзанок, в основном статных и молодых, – после чего окрестные посёлки пришли в запустение. С тех пор на озере поселился страх, а зваться оно стало Русалочьим. Затем, годков через дюжину, на островах обосновались пираты и принялись грабить торговые караваны, курсирующие от одного устья к другому. – Всегда удивлялась, – пробормотала Лора, – почему среди русалок не видно парней. – Да потому, что девы топятся куда чаще – кто из несчастной любви, кто от позора. А последние века их стали и топить, обвиняя в колдовстве. Мужики-то разве спьяну захлёбываются – так они всплывают, вода их не принимает. – С чего это? – Может, настрой не тот, – пожал плечами Светлан. – Или по эстетике не проходят. – Тогда дело не в воде. Ей-то какая разница? – Вот о водяных ничего не могу сказать – не сталкивался. Конечно, дискриминация по половому признаку наводит на подозрения. Если б на такой работе подвизался я, наверно, тоже пытался бы одарить бедняжек второй жизнью. Хотя… не уверен. Ведь озёрные русалки – не то что морские, родившиеся в воде и весёлые как дельфины. Жизнь утопленниц лишена радости, будто всё в них пропитала влага. Бывшие люди – это слишком грустно. Вдобавок, часто они превращаются в худших из монстров. К примеру, я смог поладить с вампирами – исконными. Но договариваться с упырями?!.. Вдруг вскинув голову, он спросил: – Не чуешь, повеяло? – Чем? – сразу насторожилась Лора. – Чарами. Но странными какими-то – прежде не встречал. – Вот туман наползает – это вижу, – проворчала силачка. – Хотя ветер дует не к нам. – Так потому и наползает, что гонят. Кто и зачем, хотелось бы знать. А также «что делать», прибавил Светлан про себя. Вечные вопросы! Как известно, если звёзды зажигают – ищи, кому выгодно. – Может, русалки балуют? – предположила Лора. – Да на что им монах, нищий да смиренный? И от тебя хлопот больше, чем навара. – Это смотря с какого боку подойти, – возразила она. И ухмыльнулась: – Лучше-то, конечно, не с боку. Нехотя Светлан приструнил: – Ну-ну, похотница!.. У Жанны научилась? – А будто без неё не умела! – Сплошные самородки, ишь… Всё ж хорошо, что мы оделись. – Да чего хорошего-то? – А того, милая моя, что на нас смотрят. И твоё инкогнито пока раскрывать ни к чему. Да и мне… гм… лучше не показывать лишнего. – Из тумана, что ли? – сощурив глаза, Лора скосила их на подкатывающую мглу. Затем перевела взгляд на свой посох-сюрприз, оценивая дистанцию. – С дурными намерениями, да? – Так ведь чего-чего, а дури в рабах божьих хватает. И при нечаянных встречах лучше готовиться к худшему. – А я и готова, – сказала девушка. – Всегда. – Всем ребятам пример, конечно, – поддакнул он и поёжился, будто под холодным ветром. Никогда ему не нравилось быть на виду, а сейчас на него пялятся не меньше дюжины. И что последует? Продолжение не задержалось – затишье сменилось шквалом, причём опасным. Воздух наполнился свистом, в тумане проступили вкрапления, отсюда похожие на рой сердитых шмелей. Впрочем, Светлан ощутил их раньше, чем увидел. В отличие от Стрелка, проницавшего будущее на время полёта своей стрелы, он чувствовал предметы, нацеленные в него, и тоже с момента выстрела. Ещё не успев испугаться, богатырь поймал первую стрелу, едва не переломив ладонью. А все последующие разбросал тычками по сторонам, точно докучливых стрекоз. И лишь после заметил, что в окрестном пейзаже кое-что изменилось. Вслед за стрелами в мареве обозначился приземистый силуэт, словно бы сюда пожаловал кит, пробравшись по реке и озёрным протокам. Но через секунду сходство пропало, хотя опознать в этой штуковине судно… Маскировка была отменной – эдакий островок, густо заросший кустами. Сразу и не поймёшь, где вёсла. Вообще, это лодка или плот? Больше всё-таки смахивает на второе. – Из-за острова на стрежень, – пробормотал Светлан. – Чего? – не поняла Лора. – Вот и охотнички… к нашему шалашу. Пираты, бравые ребята… хм. Он оглянулся, хотя и так знал, что Агра уже улизнула, бросив их на произвол. Надёжный товарищ, нечего сказать! Чуть пахнуло жареным… Плавучий островок ткнулся в берег, и тотчас из-за кустов высыпала ватага молодцов, проворных и крепких, вдобавок вооружённых. А предводительствовал ими высокий парень – плечистый, отменно сложённый, с двумя короткими мечами на бёдрах. Лицо в лучших традициях Голливуда: яркие глаза, римский нос, мужественный подбородок с пикантной ямкой, кожа смуглая да гладкая, элегантные усы. А красочный наряд удивлял изысканностью, более уместной при королевском дворе, чем в такой глухомани. – Не бойсь, то была проверка, – пояснил он весело. – А вдруг ты не настоящий кудесник? Остальные тоже были одеты не скудно, чтобы не сказать богато. Как видно, разбой прибыльное дело. Но неужто это вся здешняя банда? – Может, сперва следовало спросить? – проворчал Светлан, пока не спеша подниматься. – Да что время терять!.. К тому ж стреляли не боевыми – в худшем случае выбили бы глаз. – Это утешает, – согласился монах. – Впрямь, к чему излишества? На двоих и три ока – много. Главарь рассмеялся – пожалуй, что одобрительно. Похоже, юмор он воспринимал. А вот придворного лоска ему не хватало… впрочем, как и многим дворянам из глубинки. – К столу не пригласишь, святой отец? – спросил парень. – Бог-то послал вам щедро! – Нешто нуждаетесь в приглашении? – не поверил Светлан. – Что ж, ребятки, угощайтесь. – Да мы со своей долей. Видал, какого вепря завалили? Двое здоровячков и впрямь волокли на берег увесистую тушу. – В королевских угодьях, небось? Шерифа на вас нет. – Уж это точно, – хохотнул главарь. – На нас – нет. Без церемоний он уселся напротив Светлана, а вокруг уже хлопотали пираты, живо раскладывая костёр, поверх него пристраивая кабана, наспех, но сноровисто освежёванного. Рядом с каменным столиком вскоре возгорелось изрядное пламя, а скромный ужин нежданно обернулся обильным пиром – к явному удовольствию Лоры. Впрочем, и Светлан очередной раз пожалел о принятом зароке. Какой русский не любит сытной еды!.. даже если он из Малороссии. Судя по движениям, главарь был крепок и ловок, точно леопард, но в его команде имелись и здоровей – так что брал он, видимо, не только силой. А больше всех выделялся ражий детина со зловещей весёлостью на бородатом лице, силач-самородок под три метра ростом и надлежащей ширины. Держался он вблизи предводителя, словно бы взялся его охранять, и прямо-таки излучал угрозу. – Шикарная закусь, – оценил главарь, разглядывая блюда. – Пахнет-то как!.. И посуда, а? Тарелки – фарфор; вилки сияют. Как полезно, оказывается, быть чародеем! – Ты так уверен, что всё это я наколдовал? – А тут не надо быть семи пядей, – хмыкнул парень. – Когда вас видели последний раз, с вами даже котомок не было. И вдруг – такое обилие! – И кто же настучал? – спросил Светлан, пристально на него глядя. – Небось, трактирщик? В глазах главаря мелькнуло замешательство. Но взгляда не отвёл – молодец. После паузы он произнёс: – Слух пришёл, будто в Междуречье ты вызвал винный дождь… – И град луковицами, – хмыкнула Лора. Гость покосился на лук, рассыпанный по траве, затем прибавил: – Упоить целое войско – это лихо! – Да там было-то с пару тыщ, – пожал плечами Светлан. – Какое ж это войско? – Ещё и скромник, ого!.. Мне это нравится. – В других, верно? А как насчёт щедрости? Любишь, когда отдают последнее? Или забираете вместе с жизнями? – Мы ж не дурни, чтобы резать несушек, – сказал главарь. – Поначалу, правда, навели шороху – стольких пустили рыбам на корм!.. Торгаши от нас наплакались, а посланные каратели редко уползали живыми. Зато ныне… Плати положенную мзду и плыви без страха. Мы теперь не пираты, – осклабился он. – Мы – таможня. А тут – наша маленькая страна. – Но гордая, да? – усмехнулся Светлан. – Ведь нам нечем платить, добрый человек. Видишь: даже штаны не ношу. И без сапог. – Ну, сандалии-то у тебя знатные! И ряса шита не из дерюги. – Что ж мне дальше, голым топать? Негоже быть таким алчным! – Дело не в жадности – в порядке. Одному дашь послабление, второму… – Да чего цацкаться с ним? – вступил здоровяк. – Он уж макнулся в Озеро, стало быть – наш. Пусть платит шмотками или шкурой. Или пускай мальца отдаст. – К мальчикам тянет? – поинтересовался Светлан. – Нравится подминать под себя, да? А остальные это одобряют? – Я ворочу, что хочу, – гордо объявил бородач. – Мне никто не указ! – Анархист, стало быть. А как быть с тезисом, что твоя свобода кончается у моего носа? – спросил Светлан опрометчиво. – А щас поглядим, – ухватился разбойник, радостно гыкнув. Чуть поднявшись, он метнул кулачище в лицо монаха, разгоняя до убийственной скорости, – таким ударом можно и носорога свалить. Но кулак просвистел мимо головы, даже не содрав кожи. – Что ж ты промахнулся, человече? – кротко сказал Светлан. – Цель-то вроде не мелкая. – Дурила, – проворчал главарь. – Он стрелы на лету ловит… Фокусник! – Я и мысли читать умею, – откликнулся Светлан. – Не веришь? Сдвинув брови, он вперился в глаза предводителя. Напрягшись, тот с вызовом встретил взгляд, усмехнулся насмешливо: – И что видишь? – А ведь тебе заказали нас, добрый человек, – молвил монах. – Сказать, кто? В первый миг главарь растерялся. – Нет! – выдохнул он, с трудом разрывая взгляды. И сразу поправился: – Да кому ты сдался, чтоб тебя… Додумался, ишь! Однако глазами попросил… даже потребовал… закрыть тему. Ну, как желаешь. И тут опять проявил инициативу верзила. – Эй, шкет, – велел он, – подь сюда! Вообще Лора была высокой – для девушки. И вовсе не хрупкая на вид. Но рядом с этим гигантом… Не из Междуречья ли его занесло сюда? Смахивает на полукровку – то бишь полуогра. – Что за олухи, – пробормотал Светлан лишь для её ушей. – Да твою женскую сущность я углядел бы под любым тулупом. Пропорции, грация!.. – Просто ты привык к девам в штанах, – пояснила Лора чуть слышно. – А здесь за такое могут и на костёр. – Я привык смотреть в суть, – возразил он. – А эти… заблудшие… судят по упаковке. Даже в лик не вглядываются. – А что им пялиться на пацана? У них другие пристрастия. – Ну-у, в этом я не уверен!.. – Слышал, чего сказал? – возвысил голос бородач. – Живо, ну! – Зачем? – откликнулась Лора, поглядев на него с презрением. Сейчас она говорила баритоном – чтобы добавить мужественности своим тонким чертам. При её богатом голосе это было нетрудно. – Зачем – не твоего ума дело. Будешь сполнять, что велю. – Сдался ты!.. – Чё-е?! – взревел гигант, привставая вновь. Что ж ему не сидится-то? Такой большой, мощный… а озабочен. – Эй, – вмешался Светлан. – Ведь это мой ученик и послушен лишь мне. – Не лезь, святоша! – рыкнул разбойник. – Ещё плюху хочешь? – Ведь не попадёшь. – А ты не ловчи, раз чудодей!.. Покажи, на что годен. – Жофрей, не нарывайся, – предостерёг главарь. – Это ж не сельский знахарь и не предсказатель погоды – он сам её делает. – Меня колдовство не берёт, – похвалился гигант. – Не дрейфь, Гийом!.. Большая сила всё переломит. – В богатыри метишь? – Светлан вздохнул. – Дерзок ты, парень, гордыней обуян… Ну, сговорились: уворачиваться не буду, – кивнул он. – Попытай удачу ещё раз. Но советую в этот раз бить несильно. Конечно, здоровяк не послушал – саданул со всей дури. Светлан не шелохнулся, не вздрогнул даже. Зато у громилы голова мотнулась назад, будто он нарвался на встречный, а разбитое лицо окрасилось кровью. Но это лишь вернулся его же удар. – Хотел причинить зло ближнему? – с кроткой улыбкой спросил монах. – Так почувствуй, как это больно… Убери меч, болван! – прикрикнул он, сбиваясь со стиля. – Смерти ищешь? – Усохни, дылда! – велел Гийом. – Совсем мозги растерял? С неохотой Жофрей повиновался, убирая в ножны выхваченный клинок. До сих пор он, видимо, отлично обходился без ума, следуя известной пословице. Но всё хорошее заканчивается, рано или поздно. – Ну, размялись малым чудом, можно и на крупное посягнуть, – молвил богатырь, наконец вставая. – Говорите, за переплыв налог положен? А если мы перейдём? – По воде, что ли? – хмыкнул главарь. – Тогда – задаром. Туман уже развеялся вечерним ветерком, и за озёрной гладью вновь открылся остров, густо поросший раскидистыми деревами и пышным кустарником, один из множества в озёрном лабиринте, где так вольготно жилось пиратам. Светлан с сожалением вздохнул. Прерывать трапезу не хотелось. Насытиться он не успел, а от зарумянившейся кабаньей туши уже струился аромат – на диво приятный. Но из-за стола и следует вставать голодным… тем более монаху. А в одолении искусов не было бы заслуги, если б к ним не тянуло. Вот научиться бы питаться воздухом, как Старшие эльфы!.. Собственно, почему нет? Углекислоты там в достатке. Прищурясь, Светлан оглядел пиратов, с ожиданием уставившихся на него. – Следуй за мной, отрок, – велел Лоре. – Посрамим неверов. Приблизясь к берегу, он шагнул в воду, и озеро стало расступаться перед ним, как море перед Моисеем. Светлан уходил глубже, размеренно ступая по обнажившемуся дну, устланному скользкими водорослями, а по его бокам вздымались прозрачные стены, за которыми сновали рыбы. – Осторожней, – предупредил он, повернув голову. – На рака не наступи. Божья тварь как-никак. Девушка послушно переступила через ошалелое членистоногое. Кажется, она тоже вошла в роль… ученика чародея? Может, её и впрямь подучить? Или такому не учат? Дно уже поднималось, а водные массивы по сторонам, соответственно… Вскоре парочка глубокоходцев вернулась на сушу, очутившись на острове. – Слава богу, тут мелко, – молвил Светлан негромко. – Моря я бы не осилил. – Это пока, – откликнулась Лора. – Насобачишься ещё. Всё ж хорошо, когда в тебя верят, – можно такого натворить!.. Потом не расхлебают. Он развернулся, с интересом озирая ров, проложенный в жидкой среде. Уровни уже слегка рознились по высоте, указывая на слабое течение, а с одного боку разливалась вода, затапливая берег. К счастью, тут не река – не то пиратам пришлось бы искупаться. Внезапно из-за кустов вымахнула Агра. Тёмной молнией скользнув меж оцепенелых людей, она пронеслась по водному оврагу и через секунду уже стояла рядом со Светланом, насмешливо скалясь. – Что, ушла опасность? – спросил тот. – У-у, кошачья натура!.. Небрежно он щёлкнул пальцами, и странный овраг схлопнулся, будто не было. Лишь волны разбежались, но и те улеглись быстро. – Твоя взяла, – нехотя признал главарь. – Так и быть, от подати свободны. Что называется, крепкий орешек!.. Другой бы уже валялся в ногах. – Спасибо, родной, – сказал Светлан. – Так мы пошли? – Уж лучше сами доставим тебя, куда хочешь, – не то всё Озеро переполошишь. – На ту сторону? – уточнил монах. – Сперва к нам в лагерь. Ты угощал нас – теперь наш черёд. – А глаза не станете завязывать? – Какой смысл? Ты же чародей! Быстро погрузившись на плот, пираты переплыли протоку, приняли с островка пассажиров, включая Агру, и устремились в глубь озера, почти невидимые в сумраке ранней ночи.Глава 3
Всё ж это оказался не плот. Но на обычное судно такая конструкция мало походила – скорей на огромное корыто с плоским дном и низкими бортиками. Взамен вёсел применялись колёса с лопастями, встроенные прямо в дно, а разгоняли их сами пираты, выкладываясь от души. (Недаром они такие налитые.) И по воде посудина скользила ходко – именно скользила, бесшумно и невесомо, словно была обтянута плёнкой. Для усеянного островками озера, где почти не бывает больших волн, а от налетевшей бури всегда можно укрыться, этот кораблик вполне годился. К тому ж он оказался неплохо вооружён: пара катапульт возле кормы и громадный арбалет на носу, видимо, применяемый для абордажа, чтоб загарпунить подвернувшуюся жертву. Попетляв по протокам, пираты доставили гостей на обширный остров, затерявшийся в гуще других, и здесь обнаружилось целое поселение, смахивающее на небольшой город. И составляли его вовсе не землянки или шалаши. Большинство домов были выстроены из камня, некоторые даже могли считаться роскошными – конечно, по местным меркам. Похоже, пираты плохо представляли, что делать с богатством, свалившимся на их юные головы, а потому пускались кто во что горазд. Кому-то нравилось наряжаться, другие обожали изысканную снедь, третьи коллекционировали оружие или посуду, иные даже завели слуг, хотя вряд ли особенно нуждались в них. И чтоб покупать симпатии окрестных жителей, денег у пиратов хватало с лихвой – так что о приближении карателей или появлении подозрительных чужаков их извещали охотно. А вот путешествовать с шиком здешние парни вряд ли могли себе позволить – слишком многие в стране точили на них зубы. Пока что ребят не влекли дальние края. Но наступит день, когда им захочется выйти из тени, – и что тогда? По традиции, видимо, ещё не успевшей приесться, сборища пиратов проводились под открытым небом – в самом центре посёлка, вблизи кряжистого дуба, простёршего могучие лапы едва не на всю площадь. Место озаряли факелы, прикреплённые к стенам ближних домов. Вплотную к дереву придвинули кресло, явно претендующее на роль трона, но столы, как это принято в разбойной среде, установили в громадный круг – этакое смешение авторитарного правления и дикой вольницы. Формально-то главаря здесь должны выбирать, но вот по факту… Разве с таким молодцом, как Гийом, сможет кто-то соперничать? Людей собралось больше сотни. Стариков не было – сплошь молодёжь, шумливая, беззастенчивая… что само по себе и неплохо. А развлечения тут любили, судя по числу скоморохов и менестрелей, снующих среди вооружённых крепышей и поджарых девиц, нередко выглядевших не менее опасными. Окружённый подручными, главарь проследовал к центральному креслу, уверенно расселся. Гостей он разместил невдалеке от себя. Затем быстро огляделся, будто искал кого-то. Высмотрев в толпе нежнокожую брюнетку, даже здесь выделявшуюся свежей красотой и шикарным нарядом, поманил к себе пальцем. Нехотя та подошла, с той же неохотой присела у его ног, храня на холёном лице брезгливую мину. Девица была юной, но уже обзавелась всеми округлостями, положенными по здешним канонам. Уж такие бёдра не спрячешь под брюками, и бюст выдаст сразу, сколько ни перевязывай. И ведь не назовёшь пухлой – талия на зависть. – Итак, братья, – сейчас же заговорил главарь, явно подражая светским речам, подслушанным невесть у кого, – сегодня нас посетил чудодей, о коем столько пели доверчивые крестьяне. И должен признать, на сей раз они угодили в точку: это и впрямь сильный маг. Ага, весь вечер на арене… к тому ж без намордника. И чего ждут от именитого гостя: концерта по полной программе? Добрый дедушка Мороз нам пода-арочки принёс – просим, просим славного старикана!.. – Насчёт прочего не скажу, – продолжал Гийом, – но воды Озера перед ним расступились. А наш добрый Жофрей по его милости поколотил сам себя… чего, насколько знаю, громиле желали многие. В толпе заржали, вполне одобряя выходку чародея. А гигант лишь угрожающе щерился по сторонам, не зная, как реагировать. – Под «прочим» ты разумеешь винный дождь? – с презрительной улыбкой вставила брюнетка. – Сколь ни разбойничай, а даровая выпивка самая сладкая, верно? – Это девиц ценят за сладость, – возразил главарь. – А вино – за крепость. И уж тут с небесным нектаром не сравнится ничто. – Тогда я вываляюсь в соли, – заявила красотка, – а тебя попотчую уксусом. Устраивает? Вот тут покатились все, включая Гийома. Похоже, главарю нравилась её дерзость. И у кого ещё найдётся такой смазливый шут? Вдобавок годный не только для шуток. А девушка наверняка это чувствовала, искусно играя на потайных струнах и продолжая сыпать колкостями. Причём высмеивала не только Гийома – его дружкам тоже доставалось. И кто кого тут пытается укротить? Затем Светлану всё же пришлось разродиться чудом, из озёрного ила переместив прямо на пиршественный стол чудовищного сома, заросшего мхом и даже вроде покрытого плесенью, уже помирающего от старости – судя по тому, как вяло прореагировал он на такую шутку. Зато пираты взревели от восторга, девицы визжали, опасливо тыча когтистыми пальчиками в бедную рыбину. Бесхитростные души – много ли надо им? Сжалившись, Светлан вернул сома обратно, пока того не стали свежевать, и понемногу страсти улеглись. Вполне ублажённая демонстрацией, публика вскоре забыла о чудаке-монахе, увлёкшись едой и довольно убогим представлением, уже раскручиваемым по центру площади, точно на арене. А Светлан куда с большим интересом глазел на зрителей, резвящихся как дети и напропалую крутивших шашни, не отходя от столов. Скромность тут не котировалась, а вольность нарядов проистекала, видно, от совместных купаний – здесь-то едва не все земноводные, как на Таити. Многие из этих ребят, наверно, и росли вместе, давно отвыкнув стесняться друг друга. А прочие подстраивались под старожилов. И всё же в их веселье ощущалась натужность. Чего они усердствуют так, о чём стремятся забыть? Что за чуму прикрывает этот пир? – Ты решил вовсе прекратить есть? – тихо спросила Лора, придвигаясь ближе. – Ну скушай шмат – за Анджеллу, за Жанну… за меня. – Уж за себя ты сама справляешься, – усмехнулся Светлан. – Кто-то заметил: «Художник должен быть голодным». А что тогда говорить о маге? – Чего ж не остерегаешь? Вроде в твоих учениках хожу. – Я не даю советы, когда о них не просят. По крайней мере стараюсь этого не делать. – Значит, не ждёшь от меня многого? – Нельзя научить тех, кто сам не хочет, – изрёк он новую сентенцию. – А в тебе я пока не вижу желания. Вот как созреешь… – Если, – поправила силачка со смешком. – Вот мне совмещать вряд ли удастся. Уж лучше быть хорошим воителем. – Да что ж в них хорошего-то? – Ну, опять!.. Созерцая публику, Светлан не выпускал из поля зрения прекрасную брюнетку – тем более что и та бросала на него взгляды, в которых сквозило не только любопытство. Улучив момент, красотка улизнула от своего господина и, проскользнув за спинками кресел, спряталась за массивной фигурой монаха. – Отец мой, – обратилась к нему еле слышно, – вы сможете меня исповедовать? С сожалением Светлан покачал головой. – Увы, дочка, – прошептал в ответ. – Я ведь самозваный монах, к тому ж не католик. Собственно, я даже не христианин – у меня собственная конфессия, где я разом священник и прихожанин. Действительно, жаль: кому ж не хочется утешить такую кралю? И поведать ей найдётся что. – Всё равно – люди говорят: на вас Божья благодать, – заявила девушка к изумлению Светлана. – Значит, через вас меня услышит Бог. Прошу вас, отец! – Ну, если ты веришь в это, – пожал он плечами. – Помочь-то я рад. Большего ей не требовалось. В конце концов, почему не излиться сочувствующему и понимающему встречному, даже если тот не иерей? – Я – Изабель, дочь Людвига Лоранского, наследного принца Нордии, герцога и кардинала. Гийом захватил корабль, на котором я плыла в соседнее королевство, дабы выйти замуж за тамошнего наследника. И как ни сопротивлялись солдаты, пираты перебили всех, а за свою жизнь я заплатила девственностью, предназначаемой вовсе не безродному бандиту. – А родовитому, да? – не сдержался Светлан. Но тут же прибавил: – Сколь это грустно, дитя моё! В жизни так много жестокости, а беспечность знати обращает простолюдинов в зверей… Впрочем, по неопытности я, кажись, путаю исповедь с проповедью. Говори дальше, дочка, я слушаю. Итак, ты сделалась любовницей здешнего главаря? – Чтоб выжить, мне пришлось избрать меньшее зло. И пока я не наскучу Гийому… – А когда наскучишь? – Тогда утоплюсь – сразу. Уж лучше примкнуть к русалкам… – Ведь это противно твоей вере, – не одобрил монах. – И твоей природе – тоже. – Но что делать, отец? Если Гийом швырнёт меня своим бандитам, как кость – псам… Это убьёт во мне душу ещё надёжней. Что мне делать? – повторила Изабель. – Надеяться. Если не запаникуешь до срока, Бог не оставит тебя. – Похоже, Бог давно обо мне забыл. С тех пор, как бросил в объятия Гийома. – Разве тебе плохо с ним? Парень-то видный. К тому же богат, как немногие из вельмож. – Это дьявол! – сказала она резко. – Он разбудил во мне похоть – в первую же ночь. Ему даже не пришлось применять силу. Как увлекательно, оказывается, быть духовником – иной раз такое услышишь!.. Ну-ка, ну-ка, давай с подробностями. – Выходит, было что будить, – заметил Светлан. – А если это твоё естество, к чему подавлять? Наверно, Гийом и потом тебя не принуждал? Изабель вспыхнула – то ли от стыда, то ли от гнева. – Это вон Жофрей – зверюга без затей, насилует пленниц, точно вино лакает, – процедила она. – А Гийом, как кот, любит играть с добычей. Ему важней привязать девицу к себе – вот этой властью он упивается!.. – Ведь тут вы в равных условиях, – сказал исповедник. – Или пират умней дочери принца? Или ты проявила слабость и впустила «безродного бандита» в своё сердце? Загляни в себя, милая, – если вправду хочешь открыться Богу. – Господи, – вырвалось у девушки с рыданием, – да если б отцу не стукнуло в голову выдать меня за Адриана!.. Или, по крайней мере, отправил бы сушей. Ведь ничего этого не было б, правда? Заинтересовавшись, Светлан выспросил у Изабель детали её пленения, а заодно и предшествующие события, – чем немало удивил девушку, зато своим подозрениям добавил пищи. – Не терзайся тем, что не состоялось, моя куколка, – сказал затем. – Господь живёт внутри нас, и потому не важно, на какую тропу мы угодим, – всё равно пойдём по жизни, как велит натура. Думаешь, с Адрианом было бы лучше? Ведь он даже не вполне мужчина, если хочешь знать. А тебе, с твоей пламенной кровью… Нет, не жалей! – Откуда вы знаете, отец мой? – не утерпела девушка. – Про Адриана? – Друг поведал, – улыбнулся он. – Некий король Артур. Слыхала о нём? Уж он не соврёт. – Всё же Адриан – принц… – Конечно, после монастырского пансиона пойдёшь за любого, – сказал Светлан. – Но если б ты могла выбирать, кого бы предпочла? – Ведь у Гийома подлая кровь – сын русалки, прижитый невесть от кого. Мой отец никогда… – Ну, положим, мать родила Гийома до того, как сделалась русалкой, – возразил Светлан. – Так что он, во всяком случае, человек – и не из худших, верно? А что до его отца… Может, твой дружок не так и прост, а? – Но что с моими грехами, святой отец? – спохватилась она. – Вы отпускаете их? – Бог с тобой, милая, какие у тебя грехи!.. Разве кому-то от твоих деяний стало хуже? Если ты виновна, то уже заплатила сполна… А хоть догадываешься, чем? Изабель ответила озадаченным взглядом. Что-то она, возможно, подозревала, но в её возрасте и при таких пробелах в образовании… Ладно, это обождёт. – Кажись, Гийом уже по тебе скучает, – сообщил монах. – Пусть и дальше мнит, что ты у него на крючке. А время покажет, кто из вас лучший рыболов. Только не дёргай, ладно? Не то рыба сорвётся. Иди, дитя, и да пребудет с тобой моя любовь!.. – Нехило завернул, – пробурчала Лора, когда Изабель упорхнула. – Даже меня пробрало. – Дело не в словах, – возразил он. – Но когда их наполняешь искренним чувством… – То есть ты вправду её любишь? – Как дочь, – пояснил Светлан. – Я ж не поп, чтоб бросаться такими фразами. – А меня – как сестру, да? Развёл, понимаешь, семейственность! – Что делать, – сказал он, – у меня большое сердце. – Или больное? – съязвила Лора. – Выходит, Изабель мне племянница? А ведь почти ровесницы. – У тебя опыта больше. А кого познала она, кроме Гийома? – Да уж, я понюхала жизни!.. Слушай, а ты смог бы полюбить сестру страстно? Про дочь не спрашиваю. Со вздохом Светлан признался: – Я думаю над этой проблемой. – О, уже сдвиг!.. Выходит, есть надежда? – Вот если б ты не была моим учеником, а я – благочестивым монахом… – О боги, – вздохнула теперь она. И умолкла, потому что к ним уже направлялся Гийом, успевший о чём-то поговорить с Изабель, а заодно схлопотать свежую порцию насмешек. – Что ж ты не ешь, кудесник? – спросил главарь, останавливаясь рядом. – Брезгуешь нашим угощением? – По-твоему, набивать чрево следует каждый час? – А почему нет? Ты взгляни на Жофрея!.. – Он молод. И слишком потворствует плоти. Добром это не кончится. – Ты предрекаешь? Ещё один твой талант, да? – Боже упаси, – отказался монах. – Я с прочими не знаю, что делать. Вокруг них бушевало веселье, раздавались крики и смех, бренчали лютни, – но сюда, под незримый колпак, устроенный Светланом, долетали только отголоски. А наружу и вовсе не уходило ничего. Но толпа, видимо, уже раздражала Гийома, и свои дела он предпочитал улаживать без свидетелей. – Ну, не хочешь есть – пошли говорить, – сказал главарь. – Времени в обрез. Конечно, он привёл гостей в самое большое из зданий, где после площадной разнузданности показалось особенно тихо. По широкой лестнице поднялись в сумеречную комнату, озаряемую мерцанием единственной свечи, аобставленную даже со вкусом. Пол устилал пышный ковёр, а перед просторным камином, в котором багрово светились угли, установили пару кресел, больше похожих на лежанки. Оказалось, вельможная пленница опередила их и теперь поджидала у распахнутого окна. Как и Анджелла, она явно полюбила разгуливать по дому босиком. А через дерзкое декольте словно пыталась выбраться наружу – и уже проскользнула до сосков. Опустившись в кресло, Гийом небрежным жестом указал на другое, видимо, подразумевая, что ученик может и постоять… раз уж выдаёт себя за юношу. Без спешки Светлан принял приглашение, в свою очередь предложив Лоре подлокотник, широкий и мягкий. Изабель привычно расположилась в ногах Гийома, привалившись к его коленям. А тот сразу принялся перебирать пальцами её смоляные локоны, будто играл с золотыми монетами. И не похоже, чтобы кого-то из двоих тяготило соседство, – а на языке тел, как известно, лгать сложнее. – И о чём пойдёт речь? – спросил Светлан, осторожно вытягивая ноги. – Ты ж чародей, – усмехнулся главарь. – Разве не видишь, что у нас неладно? – Это я уже понял. Но читать мысли не обучен, извини… разве угадываю иногда. – А выбираешь самые потаённые, да? Востёр!.. Потому и решил с тобой говорить. И вот она, – кивнул Гийом на подружку, – настояла. Дескать, хуже не будет. Ну, будет или нет – ещё вопрос. Но ты вроде дядя непакостный, а повидал в жизни многое. Разве нет? – Ждёшь от меня историй? – проворчал богатырь. – Давай ближе к теме. Если решил – говори. Или сомневаешься? – Я редко ошибаюсь в людях, – похвалился главарь. – То есть пока – ни разу. Это у меня с рождения. – Просто ты ещё не сталкивался с искусными притворщиками. И не дай тебе бог!.. Ладно, будем считать, разогрелись. Так в чём проблема? – В нашем Озере. Оно и прежде не было ручным, а на его восточную половину лучше не заплывать – гиблые места. И в одном месте дно уходит так глубоко, что, похоже, достаёт Преисподнюю. Вот оттуда в самые чёрные ночи всплывает чудище, прозванное Озёрным Дьяволом. Раз я даже видел его… издали… больше не хочу. Вообще, встречу с ним пережили немногие, да и те, едва не все, тронулись умом. – На что он похож хотя бы? После секундной паузы Гийом спросил: – Слыхал про океанских кракенов? Моряки любят ими стращать. Вот представь такого же, но с сотнями рук. И каждая в сотни локтей, у основания толщиной с дуб, а заканчивается вроде как человеком – с головой, плечами, своими щупалами. И глазами-плошками, взгляд которых обращает в камень. – Сродни Горгоне, что ли? Действительно, когда Горгон сотни – это круто. А ну как навалятся скопом? Хоть богатырей и не берёт колдовство… – Так вот, с недавних пор Дьявола стали замечать едва не каждую ночь, – продолжил главарь. – По ночам даже нам стало опасно выходить на большую воду. С десяток людей я уже потерял, хотя после первого случая принял меры. А уж сколько иных поглотил Дьявол!.. По слухам, за последние дни затонуло несколько кораблей – и уж мы к этому касательства не имеем. Хотя подумают скорее всего на нас. – Какие убытки, да? – посетовал монах. – Эдак вам всю коммерцию порушат. – Плевать на убытки!.. Речь о выживании. А если Дьявол сможет пробраться к нашему острову? Раньше-то он по суше не ползал – но мало ли, что он не делал раньше! Ведь с каждой добычей Дьявол делается сильней. Задумчиво Светлан поглядел на свечу. Дрожащий язычок пламени вдруг снялся с фитиля и запорхал по комнате, точно бабочка. Больше-то смахивает на фокус, но на деле – маленькое чудо. – Пожар не устрой, – пробурчал Гийом. – Ишь!.. Хотя бухтел больше для проформы. А Изабель еле удержалась, чтоб от восторга не захлопать в ладоши. – Хочу ещё, – запросила она. – Ну пожалуйста! – Лучше-ка пойди приоденься, – велел главарь с ворчливой лаской. – Бегаешь замухрышкой!.. Или раздумала возвращаться к папе? Ну, если это – замухрышка!.. – Вот если б ты мог вернуть всё, что забрал, – скривила губы девушка. – Может, я возвращаю даже больше? – хмыкнул Гийом. Светлан искоса глянул на него, гадая, что кроется за этой шуткой. Если парень достаточно прозорлив… И уж у него опыта больше, чем у малышки. Похлопав Лору по колену, богатырь кивнул на выход. Осклабившись, она молча поднялась. Приятно иметь дело с понятливыми. Когда девушки убрались из комнаты, главарь сказал: – Слушай, кудесник, мне нужно потолковать с русалками. – А им? – Что? – не понял Гийом. – Им-то это нужно? Или тебе важны лишь собственные желания? – Ну хватит, а? – покривился парень. – Побереги проповеди для церквей. – К твоему сведению, это даже не нотация. Просто для встречи требуется согласие обеих сторон. А с чего ты взял, что русалки её хотят? – С того, что они – наши Матери. Если мы и верим кому, то им. Они столько раз нас спасали!.. Терпеливо вздохнув, Светлан произнёс: – Иной раз невежество хуже глупости. Учиться надо, как завещал великий… и мудрый… не будем показывать пальцами. – На себя, что ли, намекаешь? – Во всяком случае, я тоже так считаю. – И при чём тут это? – При том, что ты плохо знаешь русалок. Человечьи надобности им до лампады. – Они родня нам, – упрямо сказал пират. – Во всяком случае, многие. – Какая там родня – они даже не люди! И чем дальше, тем больше, причём не только снаружи. Думаешь, они радеют за своих чад? Да на кой бессмертным дети! Русалки просто используют вас – как водовороты, течения, бури. Им нужен покой, ясно? И пока вы помогали охранять Озеро от чужаков, русалки поддерживали вас, почитая за своих слуг. Но теперь ваши интересы разошлись, и как бы вы сами вскоре не стали помехой!.. – А как же голос крови? – Ну, кровь!.. Сия субстанция столь переменчива. Вчера была алой, а сегодня уже сделалась голубой… или вовсе превратилась в воду, холодную да пресную. И что тогда останется от кровного родства? С минуту подумав, Гийом возразил: – Ведь я помню, как мать оберегала меня первые годы!.. – Ну да, на остатках любви. Человеческое уходит не сразу. – И по сию пору мы пользуемся русалочьей магией, когда возносим Матерям молитвы. – Туман, что ли, насылаете? – вспомнил Светлан. – Хотя бы. – Но прежде наверняка умели больше. – Пожалуй, – нехотя признал парень. – Раньше мы запросто вызывали бурю. – Камикадзе, ха!.. – Чего? – По-японски: «священный ветер», призванный погубить врагов. – Ну, вроде. – Пройдёт ещё какое-то время, и магия русалок сделается не про вашу честь. А срок можешь прикинуть сам. – Всё равно я хочу свидеться с матушкой. – Хочешь, да? – усмехнулся Светлан. – Ну-ну… Помолчав ещё, Гийом вдруг признался: – Ты был прав: нам заказали тебя. Видишь ли, в здешних краях чудеса дозволены лишь церковникам, а конкурентов они не любят. У святош и без того хватает сложностей. – «Нам»? – переспросил гость. – Или конкретно тебе? Кто-то ещё знает про это? – Жофрей, – нехотя ответил главарь. – Зачем болтать? – Заказ не из престижных, – согласился Светлан. – А говоря «церковники», ты разумеешь меченосцев, верно? Уж эти впрямь не терпят аномалий. Помнится, и ваших матерей топили как раз они. А ныне детки утопленниц берут заказы у палачей. Навар прежде всего, ну конечно! – Дело не в наваре, – быстро возразил Гийом. – И договаривался я не с орденом. – Ну да, с его магистром, – хохотнул богатырь. – Совсем ведь другое дело! – Он ещё и герцог, если не знаешь. И наследный принц. А главное – отец Изабель. – И кардинал, ага, – прибавил Светлан. – Людвиг Лоранский, ну как же!.. Помнится, как раз он заправлял тогдашней чисткой. И если искать главного виновника… – Это было… давно. – Может, ты уже готов простить Людвига? И даже примеряешь себя на роль его зятя? Ну признайся! Красивое лицо Гийома исказила судорога. Но отвечать он не стал. – Я уже говорил: речь о выживании, – повторил пират. – Это на Озере мы – короли. Но когда придётся уносить отсюда ноги… Не ждать же, пока до нас доберётся Дьявол? – Что ж, цель оправдывает, – согласился Светлан. – Высоко сидишь, далеко глядишь – это правильно. Но почему орден? – Потому что он – сила. С ней даже король не может совладать. И если герцог Лоранский возьмёт нас под своё крыло… – С какой стати? Вас не так много, чтобы влиять на расстановку сил в стране. К тому ж вы плохо поддаётесь контролю. Пожалуй, меченосцам выгоднее порубить вас в капусту – дабы не путались под ногами. Но сперва нужно выманить из логова… Уж не сами ль они пошли на контакт? И что Людвиг напел тебе? – Я не такой дурак, чтобы верить герцогу. Но пока у меня в заложниках его дочь… – Вот на неё ты и поймался – как на живца, – хмыкнул богатырь. – Никогда не меряй других по себе, парень. Не такая Изабель ценность для Людвига, чтобы не обменять её на действительно дорогую добычу. – Собственную дочь? – спросил Гийом с недоверием. – Сплошь и рядом – поверь мне. Ты плохо знаешь хроники династий. – Ведь мы захватили девицу в бою. Нам попросту повезло. – А ты уверен, что Изабель не подбросили нарочно? – Что за чушь!.. – Ведь вместе с ней к вам попала богатая добыча? – предположил Светлан. – Это чтобы не пришлось делиться девушкой с остальными, чтоб ты смог выкупить её за счёт своей доли. И конечно, тебе, как главарю, пошли навстречу. И ныне Людвиг для тебя не заклятый враг, с коим не о чем говорить, но отец Изабель – разница!.. Уж поверь, в королевстве найдутся ловцы душ поумелей тебя. Ты-то самородок, зато у них – опыт поколений. – Твой ум столь изощрён, святой отец, что ты и сам, верно, не всегда себя понимаешь, – язвительно заметил главарь. – Вот завтра я встречусь с посланцем магистра, и выяснится, кто из нас прав. – Прискорбно, сын мой, – сказал монах. – Ты не умеешь просчитывать варианты. Соображаешь быстро, но чувства не держишь в узде, идёшь на поводу желаний. Для правителя сие – недопустимая слабость. – А ты умеешь, да? – огрызнулся Гийом. – Так научи! – Предположим, Людвиг ценит дочь меньше, чем ты думаешь, – что тогда? Твоей головой украсят ворота его замка, а Изабель твои соратники пустят по рукам – как бы в отместку. Герцогу за коварство, дочери – за злой язычок. Заодно и удовольствие получат. Или ты не замечал их взглядов? – Жофрей не подпустит к ней! – Да он первый наложит лапу. Пора тебе, сын мой, лучше проницать близких. Конечно, твой верзила силён… для зауряда… но вовсе не добр. И даже не особенно верен. – К дьяволу Жофрея!.. – Воистину. – Вот ты умный, да? Тогда объясни, зачем святошам хватать меня, если им нужно выловить всех. Это же глупость! – А ты уверен, что им нужны все? Может, они охотятся именно на тебя. – Ну, ещё «вариант»!.. Ты не бредишь ли, отче? Похоже, у тебя вовсе уехала крыша. Ну да, я себя высоко ставлю – но ждать того же от ордена!.. – Чего ты злой такой: в детстве роняли часто? – поинтересовался монах. – Или заколдован, как чудище из сказки? А расколдуй тебя – окажешься принцем. – А чего, – осклабился пират. – Матушка сказывала: отец мой – королевских кровей! – Сколько тебе лет, парень? – внезапно спросил Светлан. – Двадцать один, – ответил тот, слегка растерявшись. – А как звали твою мать? – Мари. – Её отец был мельником, верно? – Д-да. – По прозвищу Рейвин? Потом он ещё свихнулся. – К-кажется. – Чёрт, – пробурчал Светлан. – Забавный поворот в сюжете. Кажись, опять всплывают грехи юности. А заодно коварные интриги. – Чьи? – живо спросил Гийом. – Я о грехах. – Не мои – не думай. И не моих друзей… А ведь тебя после тех событий искали – и даже не одну неделю. Куда ж ты девался? – Я мало помню из того времени, – сказал главарь, нахмурясь. – Вроде бы жил на дне, в прозрачном колпаке, свитом из нитей. Кормился сырой рыбой и клубнями растений, днём спал, а наверх выныривал по ночам. Солнца не видел, пока не стало холодать и под водой сделалось совсем уж худо. Вот тогда выбрался на сушу… А что ты знаешь про мою мать? – Гордячка, – покачал головой Светлан. – Полюбить – так принца. Вот к чему приводит тщеславие! – Хочешь сказать… В растерянности Гийом оглянулся на дверь. – Нет, – возразил монах. – Изабель не сестра тебе… во всяком случае, не родная. Дело в том, что тогда в стране было два принца. А старший из них сделался королём. – Хочешь сказать… – повторил бедняга как заведённый. – Да, – кивнул Светлан. – Гарантий не даю, но шансы хорошие. Во всяком случае, достаточные, чтобы в них поверил Людвиг. Видишь ли, Луи женат и, насколько знаю, не первый год. Но детей у него нет – не говоря о наследнике. Посему следующий на очереди к трону – его брат, герцог Лоранский. – Так он что, затеял ту чистку, лишь бы меня прищучить? – С размахом, да? Что делать, тогда ты мешал Людвигу. – А теперь? – Вот этого я ещё не понял. То ли герцог задумал выманить тебя из Русалочьего озера, чтоб сгубить окончательно. То ли, наоборот, решил приручить, дабы на пару с тобой свалить Луи. И что-то побудило Людвига идти ва-банк – может, не он один пытается тебя достать? Я не имею в виду карателей. – Если б меченосцы хотели меня убить… – Ну? – То случай уже подворачивался – вчера. Но вместо этого они заказали тебя. – Возможно, тебе просто дали отсрочку. Ситуация изменилась – сейчас я для них важнее. А как исполнишь задание… Или передумал? – Но я дал слово, – сообщил пират. – И что? Подумав с пару секунд, Гийом сказал: – Я обещал тебя доставить, но о том, что привезу труп, уговора не было. А живым тобой они подавятся, верно? Тем более, мы будем на подхвате. – И когда двинемся? – Перед рассветом, – ответил главарь. – Вообще мне назначено на полдень, но на такие свидания лучше являться загодя. А покуда – отдыхай, – прибавил он. – Считай этот дом своим. – Может, и подружкой поделишься? – хмыкнул Светлан, поднимаясь. – А тебе что, мало своей? – парировал Гийом. – Меня-то вам не провести… пилигримы! – Этого я и опасался, – пробормотал монах. – Сразу подозревают худшее. Эх, люди…Глава 4
Как и планировалось, отплыли ещё до рассвета, чтобы к условленному месту прибыть загодя. Состав команды был почти тот же – элитная группа, цвет островного братства. На сей раз пираты оделись скромней, зато по-деловому. Поверх лёгких лат их мускулистые тела обтягивала плёнка, смахивающая на лягушачью кожу, к бёдрам пристёгнуты короткие мечи, за спинами – компактные арбалеты. Наверняка и ласты где-то припасены, и подобия водных очков. Средневековые водолазы-диверсанты. Но судном воспользовались прежним – возможно, и оно считалось тут лучшим, эдакий флагман озёрной флотилии. А может, Гийом просто привык к нему, как привыкают к боевому коню. Не объясняя причин, главарь взял с собой Изабель, выряженную словно для королевского бала и странно молчаливую. Выглядела девушка невыспавшейся, и только кораблик отчалил, как она прикорнула, доверчиво прильнув к Лоре. В ногах у них разлеглась Агра, тоже сразу заснув. Положив рядом посох, Светлан подпирал обеих девиц спиной и привычно разрабатывал кисти, закрепляя знакомые Знаки, нащупывая новые. Но происходило это помимо сознания, занятого совсем другим. Не зря его влекло к Русалочьему озеру – как и предрекала демонесса Джинна, здесь завязывается такой «узел»!.. И как распутывать его, интересно? Тем временем судёнышко, неслышное и едва приметное, ходко скользило меж островками и камышовыми зарослями, пробираясь к краю озера. Постепенно острова делались реже, а глубины – больше. Соответственно, и пиратам становилось сложней прятаться, хотя предрассветная мгла пока скрывала плоскодонку от сторонних глаз. Наконец лодка, на скорости пролетев немалый простор, достигла острова, последнего перед берегом, и уже без спешки двинулась в обход его, прячась в тени ветвей, нависших над водой. Затем вовсе остановилась, прибившись к самым деревьям. Как раз и восход занялся – успели в точности. Отгороженная несколькими островами, здешняя акватория походила на бухту, причём изрядных размеров, и на первый взгляд казалась пустынной… почти. Плоские песчаные берега, едва оживлённые скудной зеленью, тёмная вода, мутная словно от недавнего шторма. В отдалении виднелся посёлок, совершенно безлюдный, хотя в таких местах жители поднимаются рано. И одинокий военный корабль, тоже будто вымерший, всей своей длиной перегородивший один из входов в бухту. Или лучше назвать это выходом? – Что видишь, чародей? – спросил Гийом. – То же, что и мы? – Довольно коряво исполненный мираж, – откликнулся Светлан. – Я бы изобразил лучше. У этого дизайнера проблемы с цветопередачей – возможно, он даже дальтоник. Но корабль настоящий. – Там-то меня и ждут, – сообщил пират. – Но что здесь обманка? – Похоже, мираж рисовали с натуры… скорее всего, вчера. Вот те рощицы, что якобы трепещут под ветром, уже вырублены вчистую – одни пеньки торчат. А то, что пытается выдать себя за шелест листьев, на самом деле людской галдёж, сильно приглушённый заслоном. – Люди? – насторожился главарь. – Где? – Да всюду: на пляжах, на палубе. А больше всего… Вон там, – показал Светлан на пустой проход, – от берега к острову протянуты мостки. И что творится на них, лучше бы не видеть. – Как же, – тихонько пробурчала Лора, – размечтался!.. Окружив глаза ладонями, сложенными в бинокль, Гийом с пару минут вглядывался в указанное место, а из-под его локтя туда же смотрела Изабель. И уж она различила достаточно, судя по страдальческой мине. Странно – похоже, она добрая девушка, несмотря на тяжкую наследственность. Или в дядю пошла? Говорят, в молодости Луи тоже был мягкосердечным. Хотя при такой работе… – Нужно подобраться ближе, – решил Гийом. – Что-то брезжит, да. Но если это лишь морок, наворожённый тобой? – Хо, не доверяешь!.. А кто утверждал, будто видит других насквозь? – Ты – чародей, – бросил главарь. – Мне с тобой не тягаться. Повернувшись, он стал всматриваться в корабль. По речным меркам судно было громадным – наверно, из самых больших в королевстве. Его нос и корма походили на крепостные башни, вознесясь высоко над палубой, и осадка была не слабой: за три метра. По центру высилась мачта с деревянной будочкой над верхней реей, где, конечно же, торчал наблюдатель. И вот его Гийом углядел. – Можешь сотворить с ним что-то? – спросил Гийом у монаха. – Ну ослепи хотя бы! – У вас это зовётся «хотя бы»? – покачал головой тот. – Есть способы аккуратней. Повозившись недолго, он наколдовал клок тумана и окутал им, точно ватой, верхушку мачты. Теперь оттуда не увидишь много. – Устраивает? – Ещё бы! Сидевшая до сего момента тихо, Агра вдруг вымахнула из лодки и в гигантском прыжке скрылась за ветвями. Запахло жареным, ну конечно. Бесшумно скользя по воде, плоскодонка придвинулась ближе. На всякий случай Светлан и её накрыл дымкой, заодно сгустив марево ещё в нескольких местах – чтобы не вызывать подозрений. (По счастью, у Гийома достало ума не взывать к Матерям.) И когда мираж сгинул, у пиратов вытянулись лица. Мостки едва поднимались над водой, зато были широкими, а сколотили их из прочных брусьев, дабы не снесло первой же бурей. По краю высилась длинная шеренга столбов, к каждому из которых была привязана женщина – в рвани, едва прикрывавшей тело, или вовсе нагая. Вдоль помоста плавали русалки, отбирая будущих товарок (а прочих, видимо, обрекая на сожжение). Предпочтение отдавалось молодым и ладно сложённым – как более здоровым. Время от времени то одна, то другая озёрная жительница выдвигалась из воды, мощно работая хвостом, – отблескивающая, налитая, – и сильными руками трогала оцепенелых кандидаток, что-то проверяя. Причём всё – в полном безмолвии. Речь русалкам, похоже, не требовалась, словно они владели телепатией. Их избранниц тут же перетаскивали на широкий плот и, стянув запястья с щиколотками, укладывали кулями. Несколько десятков уже дожидались там надлежащего утопления. Взамен них рослые латники привязывали к столбам новых, доставляя с берега, где теснились крытые повозки, или из глубокого трюма корабля, приставшего к мосткам с другого конца. Конвейер работал без сбоев, по отлаженной схеме. Но самое странное: вместе с живым грузом с судна сгружали оружие и тоже складывали на плоту. – Ну, арбалеты – ещё понятно: сгодятся для охоты, – пробормотал Гийом. – Но зачем русалкам мечи, пики? Будут устраивать под водой турниры? – Утопших пиратов, ага! – хохотнул Жофрей. – Вот и спроси у них, – предложил Светлан. – Разве матери не ответят своим детям? Гийом метнул на него колкий взгляд, а верзила тут же рыкнул гулким басом: – Ну ты, говорун!.. – Тихо, – велел главарь. – Не на сходке. Снова уставив взгляд на монаха, он нехотя выдавил: – Чего делать, а? Сгонять за подмогой не успеем, а нас – слишком мало. Но не смотреть же!.. – Можно отвернуться, – сказал Светлан. – Многие так и делают. К чему расстраиваться, если нельзя помочь? Весьма здравый подход. – Насмехаешься? Мы должны их вытащить! – Да куда их, такую ораву? – заворчал Жофрей. – Нам без того тесно. Ну, порезвиться с девками, конечно… – Заглохни! – вспылил главарь. – Хочешь, чтоб их порешили? – У них же есть мужья, братья? Вот пусть заботятся! – Родичи предали их, – с яростью сказал Гийом. – Может, сами и строили эти мостки. – К тому ж этого хотят Матери, – упёрся здоровяк. – Чего ради будем мешать? А? – обратился он за поддержкой к остальным. – Не говоря про отца, – добавил Светлан. – Имею в виду магистра. Трогательное единение, вам не кажется? Пока детки лаются друг с другом… невзирая на… их родители, забыв о прежних размолвках, трудятся над общей задачей. Может, и вам нужно повзрослеть? А то всё эмоции, чувства… – Зато на кладбище как спокойно! – с ухмылкой бросила Лора, очередной раз удивив богатыря. Конечно, это не цитата – но близко. Прищурясь, Гийом скользнул глазами по ней, затем по Изабель и повторил, больше для себя: – Что же делать? – Не высовывайтесь пока, – ответил Светлан. – Сперва туда прогуляюсь я. – Тебе жизнь наскучила, дядя? – огрызнулся Гийом. – Тут твои фокусы не помогут – вон их сколько!.. – Хочу испытать своё терпение, – пояснил монах. – Хватит ли его даже на таких? – А почему не разобраться с ними по-простому? – снова подала голос Лора. – К чему эти навороты? Гийом оглянулся на неё с изумлением. – Всё-таки они люди, – сказал Светлан. – И потому не ведают, что творят. – Главное, не хотят ведать!.. Или надеешься втолковать? – Ну почему не попытаться? Первый выстрел – предупредительный. А ты предлагаешь начать с контрольного? – Уж не вздумал ли и ты вступить в орден? То-то они обрадуются! Поглядев на девушку с укоризной, Светлан спросил: – Я когда-нибудь говорил, что мне симпатичны церковники? – При мне – нет, – честно ответила девушка. – И не скажу. К официозу у меня давняя неприязнь. Светлан возник на мостках словно из пустоты, успев насухо отжать рясу, и поначалу на него не обратили внимания, будто он уже научился отводить взгляды. Несмотря на обилие юных женщин и свежую стружку, атмосфера тут была жуткая. Пахло безнадёгой, страхом, болью… Впрочем, и охраннички добавляли ароматов. Кстати, рядовые меченосцы особого интереса не представляли. Они впрямь не понимали, что делают, ибо недалеко ушли от зверей. (Или же не в ту сторону.) Кроме них да нескольких священников, донимавших помертвелых женщин требованиями покаяться, на мостках суетились старушки – похоже, из добровольных помощников. А с пару десятков мастеровых продолжали прилежно мостить озеро, вколачивая в дно сваи, крепя на них балки, прибивая доски, – будто вознамерились окружить всю бухту. Потом чужака всё ж заметили – как раз тот, кому это полагалось по должности: здешний центурион, восседавший на грубом стуле и со скукой поглядывавший по сторонам. Увенчанный гребнем шлем он держал на колене, другой рукой привычно сжимал рукоять длинного меча, ещё не истончённого в шпагу, как у прочих здешних вояк. Если не считать щёк, украшенных обязательными баками, его лицо было гладко выбрито, но ниже кадыка по шее спускалась густая поросль, как видно, покрывавшая воителя целиком. Вышли мы все из обезьян, ну конечно. – Что, богомолец, небось, за всю жизнь не видал столько мяса? – с ухмылкой поинтересовался офицер. – Да какое отборное!.. Детина был здоровенный, жизнелюбивый и даже не особо свирепый. Кое-чем он, пожалуй, напоминал Жофрея. Если поменять их местами, оба не слишком удивятся. – Видал и больше, – откликнулся пилигрим. – Э-э… на калифорнийских пляжах. Только это не «мясо», мил человек, – тут ты впадаешь в ересь. Се творения Господни, к тому ж созданные по его подобию. – Чё ты несёшь, дурень? – удивился меченосец. – Он же лепил с себя нас, мужиков! Засмеявшись, монах отбросил капюшон с бритой головы. – А если б ты знал, что это не так, разве стал бы рассказывать другим? – спросил он. – Так и рождается ложь – у сильного, как известно… И теперь заблудшие с благословения жрецов Тьмы убивают Бога, обрекая его тела на гибель, а свои души – на вечное проклятье. – Э, постой, не гони! – нахмурил брови центурион. – Жрецы Тьмы – это кто? – А это тебе задачка на дом – не всё ж разжёвывать!.. Лучше скажи, за что караете этих женщин? – За грехи, понятное дело. – И как отыскиваете грешниц? – заинтересовался монах. – Верно, даже без доносов обходитесь – к чему лишние хлопоты! Просто выбираете, кто покрасивей, а Бог рассудит сам, верно? То есть, по-вашему, ему угодны лишь уроды? Парни, да вы больны! Вот это дошло до сотника сразу. – Прикуси язык, ты! – рявкнул он. – На кого пасть раззявил? На человека с мечом, ну да. И как следствие – со слабыми нервами. А если ещё принять в расчёт подчинённых… – Да ты сознаёшь хоть, во что влез? – Мы ловим слуг Сатаны! – Самих себя, что ли? – снова поддел он. – Впрочем, о том знают лишь члены капитула, а ты – мелкая сошка. – Так, – угрожающе сказал сотник, наконец удосужившись встать. – Сейчас узнаешь, кто здесь… – Вообще, мне нужно говорить с вашим аббатом, – перебил Светлан. – А ещё лучше – с магистром. – Думаешь, аббату есть дело до всяких бродяг? А уж тем более – Великому Магистру… – Ну да, страшнее кошки зверя нет! – Не понял, – снова нахмурился меченосец. – Это при чём? – Да при том, дурачок, что не все боятся магистра, как ты. Ведь есть и Божий суд… гм… наперсники… А мы вас Михаилом Юрьевичем покроем. И таких козырей в моём загашнике столько!.. – Проваливай, пока цел, – рявкнул центурион. – Смерти ищешь? – Об этом меня уже спрашивали недавно – кстати, не первый раз. Но мою песню не задушишь так просто. По-твоему, если сбились в своры и обзавелись клыками железными, то стали Господними Псами? Волки вы позорные, а не служители Бога! Говорил он достаточно зычно, чтоб слышали на корабле, но никто там пока не дёргался – подозрительная терпимость, вовсе не свойственная христианам. Обычно они дают инакодумцам высказаться, когда уверены в скором возмездии. И даже сотник пока лишь пугал, хотя в другой ситуации давно бы перешёл к действиям. Ведь так хочется, и перед людьми неловко… а нельзя. – Слушай, чё ты припёрся? – спросил он почти жалобно. – Шёл бы своей дорогой. – Давно не обличал, – усмехнулся Светлан. – Вот, захотелось восполнить. Впрочем, внимание к себе он привлёк – и охранников, и разношёрстной обслуги, и даже злосчастных пленниц… насколько можно было понять по их отрешённых лицам. Не то чтоб от него ждали серьёзного – мало ли трепачей шляется по дорогам!.. Или и тут уже слыхали про кудесника в синей рясе, единым чудом упоившего целое войско? Правая рука у центуриона задёргалась, будто сама собой потянулась к мечу, а бедняге приходилось её сдерживать, следуя полученным инструкциям. В отчаянии он оглянулся на корабль. И словно в ответ на его призыв, оттуда возник новый персонаж, облачённый в выцветшую мантию. Ухватившись обеими руками за верёвочные перила, засеменил по сходням, снисходя к дерзкому горлопану. Кажись, я двинулся вверх по инстанциям, хмыкнул Светлан. И кто же у нас в аббатах? Настоятель оказался жилистым стариканом, напрочь лишённым весёлости, с угрюмо пылающими глазами. Скорее всего он не нравился женщинам даже в молодости, а сейчас выглядел затрапезным, как последний из монахов, и духом отличался ядрёным, точно не мылся с пелёнок. Спустившись на помост, аббат не удержался, чтобы не окинуть довольным взглядом женские тела, обречённые на убой. Ноздри приплюснутого носа раздулись, втягивая воздух, будто живительную прану. Тягостная для Светлана, здешняя атмосфера заряжала старца силой. Типаж был знакомый и весьма востребованный в тёмные времена – что называется, человек на своём месте. Зато в другие старец вполне мог заделаться сварливым пенсионером, завсегдатаем площадных митингов. Или же полуночным убийцей, охотящимся на беспечную молодь. – У-у, – протянул Светлан понимающе. – Так вот в чём дело: у тебя, дед, тяга к потрошительству! Вскинув костистый подбородок, аббат уставил блёклые глазки на пришлого проповедника, словно бы привык своим взглядом нагонять трепет на людей. Конечно, когда его тщедушность подпирают железные когорты… – Ну, – процедил старик зловеще, – кто тут толковал про «жрецов Тьмы»? Пусть повторит это ныне, когда через мои уши ему внимает Бог. Распрямившись во весь богатырский рост, монах с высоты оглядел нового недруга. – Бог! – фыркнул он. – Что вы, лицемеры и лизоблюды, можете понимать в Боге? Он дал людям волю, но к чему она тем, кто по своей сути – раб. Такие тут же примутся искать себе господина. И если не найдут – измыслят, а прочих станут загонять в стадо и понуждать поклоняться выдуманному пастуху. За вами же пустота, и потому вы злобствуете, изуверством пытаясь задавить свой страх и неверие остальных. – Молчать! – рявкнул аббат с некоторым опозданием и угрожающе вскинул сухой кулачок, будто собрался метать молнии. Но для этого, как минимум, нужно знать Знаки. Не говоря про наличие таланта. – Ай, Моська, – ухмыльнулся Светлан, понижая голос до громового рокота. – Ты чего тявкаешь: напугать тщишься? А знаешь, что в соседнем королевстве меня прозвали Антихристом? По силам ли тебе такой антагонист? Судорожно порыскав по хилой груди, настоятель ухватился за увесистый наперсный крест и воздел руку уже с ним, видимо, полагая, что вооружился. – Небось, серебряный? – полюбопытствовал монах. – Напугал, ну да!.. И что у вас за садистская вера – поклоняетесь распятию. Вы б ещё плаху в церковь приволокли… – Не кощунствуй, еретик! – выкрикнул старик, побагровев от натуги. Ну, это не тот случай, когда можно взять горлом. Если б Светлан гаркнул в полную силу, беднягу бы смело с помоста. Не убирая креста, настоятель оглянулся на центуриона, и тот сейчас же проорал команду, сзывая подручных. Кстати, было их на мостках не так много – меньше полусотни. А скольких ещё скрывает корабль? Хотя его довольно просто пустить на дно… если б не пленницы в трюме. И не желание избежать свалки. – Не следует будить спящего дракона, – назидательно молвил монах. – Нешто у вас нет такой поговорки? Но на слова тут уже не обращали внимания – латники продолжали сбегаться, охватывая пришельца плотным кольцом, наставляя на него заточенную сталь. Похоже, тут требовались средства посильней. – Такое тихое утро! – произнёс Светлан. – Не хочется его портить грозой. В следующий миг внезапный порыв ветра загасил ближний факел. Затем светильники принялись тухнуть один за другим, точно их задувал невидимый исполин, двигаясь вдоль помоста. Постепенно сцена погружалась в сумрак. – Заклинаю именем Господа, – переполошённо завопил старик, – немедленно прекрати!.. Тоже, заклинатель выискался! Лучше бы не смешил людей. И кто уполномочил его выступать от имени? – Если у вас сложности с освещением, при чём тут я? – пожал плечами кудесник. – А хочешь, со звёздами сделается то же самое? Ага, и начать лучше с Солнца. Если бы аббат представлял, как эти тусклые светлячки выглядят вблизи!.. Светлан называл этот метод драконьим: впрямую не врёшь, но впечатление создаёшь ложное. Хотя чистоплюй Георг не опустился бы до такого коварства. Но мы-то пока лишь учимся святости. Во всяком случае, броневое кольцо вокруг него перестало сжиматься, а опасные острия слегка отодвинулись, будто латников устрашила демонстрация. И начальство не понукало нападать, явственно растерявшись. Ну, надо ковать железо… – Ваш магистр искал встречи со мной, разве нет? – произнёс Светлан по-богатырски грозно, на время забыв о монашьем смирении. – Или до ваших заскорузлых мозгов ещё не дошло, какой гость удостоил посещением! Может, мне опять нужно затеять винный ливень, чтоб вы сообразили наконец? Вот вояк это предложение заинтересовало – они и вовсе убрали клинки, с ожиданием уставясь на чудотворца. Ну кто мог ждать, что такое деяние, больше похожее на хулиганство, настолько западёт в людские сердца? Даже аббат, вовсе не похожий на пьянчужку, проникнулся словами монаха настолько, что непроизвольно поглядел на притаившееся судно – как центурион несколькими минутами раньше. И кто следующий на очереди? В этот момент Гийом не утерпел – молодой, горячий!.. И своим порывом испортил сложную интригу Светлана, заодно подставившись сам. Из придвинувшегося к помосту тумана полетели стрелы, залп за залпом, отыскивая в латах меченосцев щели, внося сумятицу в отлаженный строй, бросая подбитых на доски либо в воду. Затем из молочной пелены вырвалась лодка, стремительно сближаясь с мостками, и через секунды пираты ринулись в атаку, неистово орудуя боевыми косами, укороченными до нагинат. Прежде чем охранники опомнились, их число убавилось наполовину, а каждый боец Гийома стоил по меньшей мере двоих – так что силы, в общем-то, выровнялись… вот только ненадолго. Ловушка получилась отменной. Первым, понятно, ожил корабль, над фальшбортом которого плотным частоколом выросли лучники, нацеливая арбалеты. Затем со дна широким полукружьем поднялись плоты с десятками тяжёлых латников, уже выстроенных в непроницаемый строй. Эти воины в серых плащах, безмолвные и словно бы обезличенные, похожие точно роботы, действительно могли внушить трепет. Как смогли они пробыть под водой столько времени – отдельный вопрос. И ведь даже не намокли!.. Такого пираты не ожидали – откуда угодно, только не из озера. До сих пор подобные трюки относились к их арсеналу. В растерянности они отхлынули от недобитых топителей, спешно возвращаясь на плоскодонку. В один миг по бортам её поднялись дубовые щиты, превращая судёнышко в маленькую крепость. При иных обстоятельствах это, возможно, и спасло бы парней. Но куда отступать тут? Да их просто засыплют стрелами!.. – Какого рожна вам не сиделось? – проворчал Светлан в наступившей тишине. – Вы что, ещё не наигрались в войну? – Уйдём низами! – выкрикнул кто-то. – Слышь, старшой? – Так тебе и дадут, – отозвался Гийом, мучительно морщась. – Меж дном и плотами наверняка протянули сеть. Да они и держатся на ней. Не говоря о том, что русалки вполне могут принять в драке участие, подумал Светлан. И уж с ними лучше не тягаться – в родной-то среде. – Влипли по уши, – констатировал Жофрей. – Говорил вам! Вот тут наверху сходней, меж шеренгами насторожённых лучников, и нарисовалось высокое начальство – судя по знакам отличия, приор ордена меченосцев, второе лицо после Великого Магистра. Этот оказался моложе аббата едва не вдвое и куда более приятным на вид, статным и благоликим, к тому же щегольски выряженным, в сияющих доспехах и снежном плаще, шитом золотом, – прямо Белый Рыцарь. Оглядев сложившуюся картинку, приор воссиял солнечной улыбкой. – Вот ты и попался, Лягушонок, – хмыкнул он, не скрывая злорадства. – Стоило столько бегать!.. В отличие от настоятеля, он не выглядел садистом. Похоже, для него охота на ведьм была лишь средством – как и служба в ордене. Он преследовал собственные цели, а методы его не заботили. По-своему цельный персонаж, и неизвестно, кто из этих двух раньше окажется в Пропащих. – А если я порешу девку? – вяло осведомился Гийом. – Дочь герцога как-никак! – На всё воля Божья, – сказал приор без всякого сожаления. – Наш Магистр давно свободен от мирских пут. – От человеческих, хочешь сказать? – уточнил Светлан. – Да как ни назови, – охотно откликнулся меченосец. – К чему осложнять жизнь бесполезными связями? А иные даже мешают жить. – Жить? – переспросил монах. – Или убивать? – Ладно, что дальше? – спросил Гийом. – Хотите драки – ради бога!.. Только не предлагай сдаваться. – Я сделаю проще, – заявил приор. – Ведь крыс, даже озёрных, не следует загонять в угол. – И, повысив голос, обратился ко всем пиратам: – Парни, можете уматывать отсюда – я не задерживаю никого… кроме Гийома. Ну, выбирайте: или погибнуть с ним, бросив без защиты свои дома и подруг, или уйти, предоставив главаря нашему милосердию. – Уходите, – сейчас же вступил тот. – Я приказываю! До новых выборов старшим назначаю Грога… Жофрей, ты понял? Будешь служить ему как мне – он и твой побратим. После минутного замешательства пираты зашевелились. Неприметный до того Грог, кряжистый и молчаливый, стал распоряжаться с уверенностью, будто родился начальником, а остальные слушались его почти как Гийома. Конечно, прежде чем отчалить, пираты высадили на мостки Изабель – это разумелось без слов. Отступив в тень, Светлан толкнул плоскодонку, сразу придав ей приличную скорость. А умница Лора, сколько смогла, прикрыла его от сторонних глаз, чтоб не светился до срока. – А ты чего ж? – спросил Гийом у неё. – Думаешь, меченосцы кормят лучше? – А я не в твоей банде, – ответила силачка. – Что хочу, то и вытворяю. – Бэлла, – обернулся Гийом к девушке. – Мне жаль… правда. Удивительно, но она промолчала, глядя почему-то на Светлана. Ну-с, начинает второй раунд, подумал тот. – Погоди хвататься за меч, – велел он парню. – Я ещё не исчерпал своего терпения. – Кстати, вы нужны живыми – оба, – сообщил приор. – Так что давайте без обострений – вам же лучше. Ведь в суматохе можно и на меч напороться. – И что гарантируешь? – полюбопытствовал Светлан. – Кроме жизни, понятно. – Уж скучно не будет, – заверил меченосец. – Развлечения по полной программе: дыба, щипцы, плети!.. – Негоже обижать путников, господин, – укорил монах. – Нас даже разбойники не тронули. – Потому и не тронули, что голодранцы, – усмехнулся приор. – Что с вас возьмёшь? А твоя болтовня, верно, забавляла их. – Но не тебя, верно? – Да мне начхать на неё – лишь бы другие не слышали. А так придётся укоротить твой язык. – На голову, да? Или заодно отсечёшь прочие конечности? – Ну, не сразу, – хохотнул весельчак. – Ты хотел говорить с Магистром? Возможно, и сподобишься. Но сперва покажешь мне, на что годен. Конечно, все эти байки: про винный дождь, воскрешения, изгнания духов, – полная чушь, пусть простаки в это веруют. Но кое-что ты умеешь – судя по фокусу с факелами. А значит, можешь оказаться полезным нам. – А бурю не пробовали укротить? – пророкотал богатырь. – Ведь столько пользы!.. – Ну-ну, меня этим не испугаешь, – засмеялся приор. – Побереги свои угрозы для других – а кого и когда стращать, мы тебе укажем. Переведя взгляд на Гийома, он с издёвкой спросил: – Надеялся перехитрить нас, явившись на встречу раньше? Молод ещё ты тягаться с нами! Этот твой ход просто напрашивался. – Может, ты гроссмейстер, – откликнулся Светлан вместо пирата. – Или станешь им вскорости. Но это не значит, что тебя нельзя переиграть. Похоже, ты не любишь го, – предположил он. – Шахматы тебе нравятся больше, верно? – И что с того? – слегка насторожился босс. – А то, что в го частная победа вовсе не всегда ведёт к выигрышу, и мудрые стратеги это сознают. Но ты – лишь напористый скорохват, скачущий по верхам, и больше берёшь памятью, чем умом. Нашёл перед кем похваляться!.. А сражаешься с этими, да? – кивнул Светлан на привязанных к столбам страдалиц. – Воитель, поборник веры!.. Мало вы уже наломали дров? – Что ж, – осклабился меченосец, – было время разбрасывать зёрна… – Имеешь в виду утопленниц? – перебил богатырь, на секунду теряя выдержку. – Метатели хреновы!.. И кто у вас такой дальнозоркий? Неужто ещё в те времена вы планировали противоестественный союз? – Как учит нас святая церковь и лично Иисус… – Вы позорите своего Христа, фарисеи, – загремел монах. – Лучше не поминай его имя всуе! – Хватит болтовни, – сказал приор. И, отыскав взглядом здоровяка-центуриона, распорядился: – Взять их. Поредевшая толпа охранников заволновалась, наново ощетиниваясь клинками. Мгновенно напружинившись, Гийом угрожающе оскалил молодые зубы. Изабель ахнула испуганно. – Ну, с нами Бог, – пробормотал Светлан. – Я надеюсь. Взяв посох наперевес, он двинулся на латников, аккуратно расшвыривая их по сторонам. Вот Лора деликатничала куда меньше. Наконец вырвав свой клинок из деревянного плена, она со свирепой радостью ринулась вперёд, неудержимая точно смерч. Минуя сходни, одним мощным прыжком богатырь заскочил на корабль и принялся наводить тут порядок, уклоняясь от стрел, выпускаемых в упор. Магию он пока не вмешивал в дело, обходясь… гм… голой силой. Вокруг мелькали латные тела, наскакивая и тут же отлетая – чаще за борт. (А если кто плавает плохо, пусть себя винит.) На каждого меченосца Светлан тратил по удару, хотя иногда подворачивалось по двое-трое, – а учитывая, что молотил он, точно набравшая обороты косилка… Что там вещал приор про сельское хозяйство? Когда палуба очистилась от лишнего железа, богатырь соскочил с корабля на плот, дабы воспрепятствовать русалкам утащить заготовленные кули, до которых могли дотянуться их загребущие руки. Здесь уже бушевала Лора, лягаясь покруче любой лошади и явно еле сдерживаясь, чтобы не срубать перепончатые кисти, тянущиеся к пленницам. Пошвыряв в воду самых настырных, Светлан снова заскочил на мостки и, ухватившись за край плота, втащил его поверх настила, подальше от разочарованных пловчих. А силачка следила, чтобы ни одна связаннаяне скатилась в озеро. – А где же приор? – спросил богатырь, озирая окрестности, уже освобождённые от активистов (во всяком случае, основную их часть переправили в воду, а большинство прочих улепётывали по берегу). – Я оставлял его на закуску. – Извини, – угрюмо откликнулся Гийом, вытирая потускневший меч о плащ ближнего трупа. – Похоже, я его слопал раньше. – Да что ж ты такой торопыга? Ведь этот ловкач единственный, кто понимал, что творится тут! – Извини, – повторил пират, глядя в сторону. – Погорячился. Как сказал этот пижон: «молод ещё». Вглядевшись в него внимательней, монах лишь вздохнул. В самом деле, требовать от парня рассудочности – сейчас, когда его раздирает надвое… – Может, начнём развязывать? – спросила Лора, покосившись на лежбище осуждённых. – С этим лучше не спешить, – ответил Светлан. – Как бы не разбежались. А соберут их другие – с прежними намерениями. – Смотрите! – воскликнула Изабель, показывая на воду. Заботясь о поставщиках, русалки выталкивали к поверхности латников, уже изрядно нахлебавшихся, и буксировали к суше, оставляя на мелководье. Но дюжина пловчих – видимо, самых матёрых, как раз и прозванных Матерями, – расположившись на воде полукругом, затеяла нечто вроде синхронного танца, творя совместное колдовство. Через секунды стало ясно, чего они добивались, – по всей бухте уже поднимались волны, всё яростнее наскакивая на мостки, норовя захлестнуть настил и утащить в озеро подношение меченосцев. – Эти тётки не сдаются так просто, – заметила Лора. – Намёков не понимают, а? – Матери зовут ветер, – выдавил Гийом. – И если ударят в полную мощь… – Думаешь, они смогут накликать ураган? – усмехнулся Светлан. – Вот я – могу. Ураган тут, пожалуй, ни к чему, мысленно поправился он, а хороший смерч не помешает. Вы, ребята, Америки не видали, где таких зверей – как собак нерезаных!.. И он запустил свои чары, на сей раз обратившись за поддержкой к Каналу, черпая в нём магию, как в реке. Когда энергии набралось вдосталь, Светлан вскинул перед собой посох, точно волшебный жезл, и направил энергию вдоль него. Теперь даже зауряды могли увидеть, как задрожал воздух на пути потока. Будет забавно, если решат, что магия исходит из дрына, – перепутают источник с проводником. Струя чар угодила в центр бухты, и сейчас же вода там пришла в движение, разгоняясь по кругу. Но куда быстрей над ней кружился вихрь, стремительно набирая силу, вздымаясь всё выше. Забытые на плотах солдаты заволновались, ощутив, что брёвна под их ногами ходят ходуном, и стали поспешно избавляться от доспехов, наконец решившись задать дёру. Самые шустрые, оголившись до исподнего, сигали в озеро и на всех парах гребли к близкому берегу. Бешено крутящийся смерч уже смахивал на колонну вышиной до небес, а воду всасывал с жадностью исполина, вырвавшегося из пекла. Уровень озера понижался с пугающей быстротой, через минуту стало проступать дно. Сложнее всего было устроить фильтр на входе в этот чудовищный насос – чтобы вместе с жидкостью ввысь не унесло живность. Но Светлан даже смог разделить добычу по категориям, каждую упаковав в отдельный мешок, – благо сетей тут запасли в избытке. Поднятых со дна меченосцев он вынес на сушу, разбросав по песку, узел с рыбами перебросил через остров, где и просыпал над озером живым градом. А вот невод с русалками, стиснутыми в шевелящееся месиво, Светлан опустил на палубу корабля, содрогавшегося под потоком, возникшим меж островами из-за перепада уровней. Такого улова не видели ни на одном сейнере. По весу, что ли, их сдавать? Эх, хвостатые!.. – И довольно на этом, – сказал он, опуская жезл. – Хорошего помалу. Плавно замедляясь, смерч стал оседать, изливая в бухту поглощённую воду, – на остатках магии Светлан придерживал процесс, дабы мостки не затопило избытками. – А что будет с ними? – спросила Изабель, указывая на мешок с русалками. Пожав плечами, монах ответил: – Убить их довольно сложно – ведь они уже неживые. К тому ж это не решит проблемы. Русалок-то в озере намного больше – здесь хорошо если десятая часть. Да я и не смог бы… Наверно, придётся выпустить – когда разберёмся с этими бедолагами, – кивнул он на злосчастных женщин. – Вот этих где укрыть? – На нашем острове, – хмуро произнёс Гийом. – Где ж ещё? Тем более, дамочек у нас недобор. Зато теперь будет избыток. Эдак и до многожёнства недалеко. – Тогда давайте грузить, – подхлестнула Лора. – Корабль у нас есть. С пару-тройку матросов я выловлю – больше-то ни к чему. – Да, пора сваливать, – согласился Светлан. – Лучше не ждать, пока здешняя камарилья опомнится.Глава 5
Нескольких матросов Лора и вправду поймала – пока Светлан, при посильном участи Гийома, относил на корабль безропотных пассажирок. Вооружившись трофейным кинжалом, Изабель избавляла бедняжек от пут, вполне умело управляясь с клинком. Загрузив последнюю из спасённых, они тотчас отчалили. Не спеша прошлись вдоль островов, а когда с развесистого дерева на бак сиганула Агра, круто повернули и покинули негостеприимную бухту. Напоследок Светлан всё же пустил с кормы молнию, подпалив свежевыстроенные мостки. Конечно, соорудить новые недолго… – Надо проверить каюты, – сказал он Гийому, стоявшему рядом с рулевым. – Только если найдёшь меченосца, не убивай сразу, ладно? – Лучше я займусь, – вмешалась Лора. – От него больше пользы тут. А ты подсобишь матросам, если замешкаются. Светлан только развёл руками: что тут возразишь? Подойдя к краю юта, он оглядел среднюю часть палубы, где теснились несостоявшиеся утопленницы, держась подальше от невода с русалками, зыркавших по сторонам стылыми взглядами. Растратив чары на создание волн, хозяйки Озера лишились главного козыря. Вопрос: на какое время? – Не против, если тут и сброшу их? – обратился опять к Гийому. – Развязывать не буду, пусть коллеги подсуетятся. А глубина – в самый раз. Парень лишь кивнул, избегая смотреть на русалок. Пробежав по фальшборту, дабы не смущать застенчивых пассажирок, Светлан ухватился за сетчатый мешок и единым махом отправил за борт… гм… в набежавшую волну. Уж если бросать, то скопом – чего мелочиться? Бабы с корабля – парусам легче. Тут на палубе вновь возникла Лора и на пару с Изабель принялась размещать по каютам женщин, покорных им, как до этого палачам. Не вмешиваясь в процесс, Светлан проведал Агру, поскрёб подставленную скулу. Затем вернулся на ют, к молчаливому главарю. Отослав матроса помогать товарищам, тот уже стоял у руля сам, уверенно направляя судно. – Похоже, без меня справляетесь, – заметил богатырь. – Или организовать вам попутный ветер? – Да ты уж сегодня показал себя, – проворчал Гийом. – Чертям стало тошно! – И русалкам? Уж извини… – Ну, мою шкуру ты как раз спас. А заодно больше сотни других, вовсе безвинных. На твоём месте и я, русалочий сын, пошлёпал бы тем же курсом. – Лягушонок, да? – ухмыльнулся Светлан. – Слушай, Маугли, а ведь теперь вам жизни не дадут – ни на воде, ни, тем более, под. То есть ещё какое-то время, наверно, сможете продержаться – на прежних запасах. И в ближние дни русалкам скорее всего будет не до вас. – Ну почему наши матери приняли сторону врагов? – с тоской вопросил парень. – За что они предали нас? – Потому что у них общие интересы с орденом, – сказал Светлан. – А вы, детки, оказались тут лишними. – Да какие интересы, о чём ты?.. – Русалкам нужно увеличивать поголовье – размножаться-то они не способны. Это добавляет сил Озеру. Поэтому требуются поставки со стороны… что мы и наблюдали. – Ладно, а меченосцам? – Похоже, что у них проблемы с прихожанами. Если они не могут показать маловерам Бога, то хотя бы напугают Дьяволом. Или Людвиг надеется, что тот поддержит орден против короля. Ну, а вызвать Дьявола, как ты знаешь, по силам лишь русалкам. И если Озёрный монстр снюхается с сухопутным… – Да как может Божья церковь вступать в союз с исчадием ада? – Ну, если это делается для славы Христовой… и к собственной пользе… – Так, по-твоему, матерям на нас плевать? – снова спросил юноша. – Детство давно кончилось – забудь, – сказал Светлан. – К тому ж под водой иные нормы, там не приглядывают за мальками. Их даже сжирают, если вовремя не улепетнут. Пока можно было, русалки использовали вас – благо сами подставлялись. Возомнивших легко колпачить, а вы, ребятки, придумали себе вольное жильё – за пазухой у мам. Романтики, блин!.. – Раз не оправдала мать, пора вспомнить об отце, – осклабился пират. – Может, с ним мне повезёт больше? – Вот этот путь требует проверки. Если с годами Луи стал похожим на брата… Кстати, не хочешь вернуть Изабель законному жениху? – Лучше я её убью, – угрюмо сказал Гийом. – Вот так ты понимаешь любовь, да? Или мне, или никому!.. Тогда уж зови это по-другому – не погань высокое. – И как назвать? – спросил парень с вызовом. – Скажем… э-э… инстинктом продолжения рода, – предложил Светлан. – Если ценишь в подружке лишь своё потомство, будущее или… гм… состоявшееся, – тогда всё просто. Но любовь, дружок, – одно из немногих, что отличает нас от зверей. Жертвовать своим счастьем ради любимой… – А звери, значит, не любят? – Тогда это не вполне звери. И некоторые из них куда ближе к людям, чем многие… э-э… человекообразные. Те, кто радеет лишь за собственное добро. А несчастных девиц заносят в тот же раздел. Усмехнувшись, главарь заметил: – Похоже, ты жалеешь лишь девок. – Да чего жалеть тебя, эдакого лба? Уж ты сам сможешь отбрыкаться. Задумавшись, Гийом уставился на палубу, уже почти обезлюдевшую – стараниями Лоры и Изабель. Кстати, королевская племянница обращалась со страдалицами без всякой спеси, – зато сочувствия в ней обнаружилось на удивление. А говорят, «яблоко от яблони…». Приходится подчищать за собственным отцом, да? Добыв к кладовке пузатый бочонок, силачка несла его на плече к каютам – видно, решила попотчевать гостий монастырским вином… взамен воды, коей их хотели упоить. – Чёрт, не понимаю! – вдруг сказал пират. – Ну почему мне важно, чтоб Изабель думала обо мне хорошо? И почему так хочу видеть её улыбку? – Это называется резонанс, – пояснил Светлан. – Ваши души связаны, понимаешь? И что испытывает она, теперь ощущаешь ты. – Подняв палец, он веско прибавил: – Индукция! Звучало это как заклинание. Впрочем, волшебник и должен быть загадочным. – Ну, тебе видней, – пробормотал парень. И тут же прибавил: – Ты б видел, какой она попала ко мне! От макушки до пяток стянута, что мумия, корсет – будто панцирь у рака. Двигалась точно кукла, бормотала какую-то чушь. И погляди на неё теперь. Посмотрев, Светлан спросил: – А тебя не смущает, что Изабель, возможно, твоя двоюродная сестра? – Да хоть и родная – подумаешь! Мы – дети русалок, нам человечьи правила не указ. – Это пока речь не зайдёт о потомстве. И вот тогда вступят в действие законы природы. Слыхал, к чему приводит инцест? Хотя у королей это обычное дело. А вдруг ты и есть – будущий правитель Нордии? Бросив на него быстрый взгляд, Гийом пожал плечами: – Ведь я – сын простолюдинки, меня не признают за наследника. – Это как глянуть. Была простолюдинкой, стала – владычицей… э-э… озёрной. А озеро ваше поважнее иного моря, разве нет? – Она – утопленница, нежить… то есть и не человек вовсе, – возразил пират. – Даже если подтвердится, что я королевских кровей… Да на что Луи сдался такой сынок? Мало ему забот без меня? А если он впрямь, как ты говоришь, стал смахивать на брательника… – Это – худший вариант, – внёс поправку Светлан. – Родственность тут ни при чём… к примеру, Изабель вовсе не напоминает папу. Да и Луи, я слышал, привязан к родичам не по-королевски. К примеру, братца он не одарил по заслугам, сколько тот ни напрашивался на почётную смерть. Брал бы пример с русских царей – те и своих деток не жалели… Хотя Людвиг из той же когорты. – Вон! – вдруг воскликнул пират, вытянув вперёд руку. – Это наш флот. Спешат на выручку. – Да я вижу, вижу, – откликнулся богатырь. – Уже с минуту, как заметил. Только у них всё равно б не вышло. Э-э… Матери не пропустили бы ваши корыта к бухте, устроили б такой камикадзе!.. Хотя порыв похвальный, согласен. – Постой у руля, – сказал Гийом. – Я лучше пойду на нос. Не то начнут сдуру палить… Приняв управление, Светлан коротко свистнул, привлекая внимание Лоры, как раз вынырнувшей из люка, и указал на цветистый вымпел ордена, гордо реявший в вышине. (Ну забыли про него – всего не предусмотришь.) Кивнув, девушка с лёгкостью макаки взмыла по мачте и одним махом сорвала флаг, пустив по ветру. И какой поднять взамен: чёрный, белый? Или лучше было бы вывесить труп приора? Если, конечно, Гийом вправду его прикончил – обычно такие ловкачи отличаются редкой живучестью. Впрочем, обошлось без недоразумений. Пираты разглядели своего главаря раньше, чем пустили в ход катапульты, и поспешили их разрядить – от греха. Минутой позже корабль свернул паруса, и вскоре его окружили плоскодонки, цепляясь абордажными крючьями, будто и впрямь собрались штурмовать. Однако на палубу поднялись лишь капитаны и ближние помощники Гийома – почти всех Светлан уже знал неплохо. Коротко главарь разъяснил ситуацию – придерживаясь фактов, но избегая лишних акцентов, а на чуде особенно не настаивал. (В конце концов, смерч мог приключиться и без чар.) Затем вернул капитанов на лодки и сам возглавил флотилию, благо теперь команда парусника возросла втрое. Задвинутого в тень монаха забыли у руля – тем более, справлялся он не хуже других (да лучше, лучше). Молодые островитяне осваивали новую конструкцию с лёгкостью прирождённых плавателей и не стеснялись теребить матросов, выпытывая тонкости. Не прошло и часа, как пираты уже вели себя на корабле по-хозяйски. Правда, беспокоить пассажирок Гийом запретил настрого, причём ухмыляющегося Жофрея предупредил особо, пригрозив кастрацией. Как ни странно, верзила отнёсся к угрозе с серьёзностью и поползновений не делал. Хотя Лора на всякий случай приглядывала за ним, в любой миг готовая отбить охоту. (И уж она слово «отбить» понимала буквально.) Затем победоносная флотилия, так и не сделавшая ни единого выстрела, причалила к базе, где отважных парней встретили преданные подруги. Впрочем, их радость заметно поблёкла, когда выяснилось, что за груз доставил трофейный корабль. Это ведь не тот случай, когда численное превосходство ведёт к выигрышу, – тут иной расклад. Отныне старожилкам придётся бороться за своё счастье, а ведь раньше дрались за них. Так выпьем за равновесие!.. Общий пир и впрямь начался на площади раньше, чем солнце достигло зенита, и продолжался до самого заката, то затихая, то разгораясь вновь. Как ни иллюзорна была победа и сколь ни сомнителен успех, других поводов праздновать у островитян не было. А в будущее не хотелось глядеть никому. Ни Светлан, ни Лора с Изабель, ни большинство спасённых не принимали участия в торжестве. Они вообще не спешили высаживаться с корабля – тем более, многим гостьям сейчас был показан постельный режим. По велению Гийома на судно доставили кушанья и напитки, а заодно женскую одежду, довольно богатую (видимо, из награбленного), и широкие дубовые кадки, заменявшие в здешнем мире ванны. Расставив их на палубе, поближе к каютам, богатырь заполнил ёмкости озёрной водой и, щадя проснувшуюся стыдливость селянок, завесил это место парусиной. Тотчас к ваннам потянулись недавние узницы, спеша смыть тюремную грязь. Время от времени Лора выволакивала из-за занавеса очередную кадку, чтоб Светлан сменил воду. А менее пострадавшие или более участливые из селянок помогали товаркам обрести чистоту и подобрать платье в груде, наваленной возле купальни. Когда суета вокруг кадушек пошла на спад, Светлан вернулся на свой возвышенный ют и уселся по-татарски над водой, созерцая остров словно бы с башни. Людная площадь, заставленная пиршественными столами, отсюда просматривалась отлично, и даже доносились голоса, причём богатырский слух различал почти каждое слово. На это и впрямь лучше глядеть со стороны – такое кино! Затем к нему поднялась Лора и опустилась рядом, с лёгкостью скопировав позу. Впрочем, если она и подражала, то не Светлану – Жанне. А уж ведьма, надо признать, умела себя подать. – О чём задумался? – поинтересовалась силачка. – Уже и помедитировать нельзя, – проворчал он. – В кои-то веки собрался! – Разве нельзя этим заниматься вдвоём? – спросила Лора. – А ещё лучше – совмещать. – В некоторых религиях такое практикуется, – подтвердил монах. – Но не в моей. У меня – котлеты отдельно. – Вот это жаль. Хорошее надо перенимать. – Хорошее ли? Выдав эту глубокомысленное замечание, Светлан сменил тему: – Как тебе понравился смерч? – Ну, я видала и круче, – улыбнулась девушка. – Я смог бы и ураган затеять – без похвальбы. У Канала хватит мощи на любой катаклизм. Проблема в ином: кто тут настоящий затейник – я или… Когда через меня хлынуло столько магии, я ощутил себя… э-э… орудием. Понимаешь, на такие штучки у меня нюх. Или это мнительность, внушённая прежней жизнью? Ненавижу, когда меня используют!.. – Ведь ты говорил, что Канал – ребёнок, – напомнила Лора. – Что это искусственный демон, созданный для переброски людей и грузов. – Канал слишком быстро взрослеет – это опасно. Он не злонамерен, но… без царя в голове. И тоже не любит быть средством. А паритетные отношения формируются не вдруг – нужны недели, месяцы… которых у нас нет. Пока что я указываю этому верзиле цель и сам выстраиваю Знаки, но с каждым разом Канал делается умелей, обучаясь на глазах. Может, не стоит давать ему знания, для коих он не созрел? Вскоре наш юнец или попытается меня подмять, превратив в слугу, или отбросит за бесполезностью, отправившись в автономное плавание. И тогда натворит такого!.. Уж этого джинна не следует пускать в мир – тут без него хватает чудищ. – И какой выход? – Обходиться без услуг Канала… разве станет совсем уж невмоготу. Всё-таки я в первую голову силач, а маг – как бы по совместительству, в свободное от главной работы время. И, сама знаешь, богатырю применять чары нужно особенно аккуратно – не то сила может сгинуть. А если угораздит наворожить что-то в бою… Прости-прощай, удаль молодецкая! – Я тебе говорила: богатырь-маг – это хождение по лезвию. Зато и способен он на такое!.. – Вот когда научусь балансировать… Или хочешь, чтоб я на этом лезвии сразу крутил сальто? Силачка лишь усмехнулась. Действительно, мало ли чего мы хотим? Вот возможности – сдерживают. Повернув голову на скрип ступенек, монах встретил взглядом Изабель, застенчиво притормозившую наверху лестницы. – Заскучала? – спросил ласково. – Коли не влекут потехи да забавы, примыкай к нам. – А не помешаю? – Да бог с тобой, дочка, – улыбнулся он. – У нас вовсе не столько тайн, как думают невежды. Только не жди мудрых наставлений, я сам – вечный ученик. Тотчас девушка устремилась к ним и без церемоний присела на палубу, по другую сторону от Светлана. Как и Лора, она была босой, а подол пышного платья намок, будто Изабель гуляла по мелководью. – Могу я спросить? – сразу заговорила она. – Что угодно. Правда, не обещаю, что смогу ответить. Одарив монаха летящей улыбкой, Изабель произнесла: – Отец мой, ведь вы направляетесь в столицу? – Похоже, все пути сейчас ведут туда, – подтвердил он не впрямую. – Здесь мы уже сделали, что могли. – Я хочу пойти с вами, – сказала девушка без обиняков. Но тут же вспыхнула, смутившись своего «хочу». – С нами? – уточнил Светлан. – Или в столицу? Всё-таки решила вернуться к отцу? Или надумала покинуть Гийома? – Да, да, нет, нет, – вместо Изабель ответила Лора – сразу на все вопросы. – Что ты напал на девочку? Она сама в себе ещё не разобралась. – Ведь за неё это никто не сделает, – заметил монах. – Вот когда взамен «хочу» станет говорить «нужно»… Дело даже не в эгоизме – в осознании. – А обещал не морочить голову, – ухмыльнулась силачка. – Вторая натура, да? – Иногда трудно удержаться, – согласился он покаянно. – Наверно, на меня так действует ряса. – И лысина, ага… Так ты будешь отвечать на вопрос? – На какой? Разве Бэлла спросила о чём-то? Она лишь изъявила желание. – Ну, не занудствуй! – Ладно, постараюсь, – хмыкнул Светлан. – Если коротко – я не против. Осталось уговорить… – Жену! – фыркнула Лора. – Что, эльфы и все наши анекдоты знают? – поинтересовался он. – А себе-то они оставили, куда расти? – Ведь вы, отче, могущественный волшебник, – опять вступила Изабель. – А вдобавок, ужасный силач. Разве вам нужно спрашивать чьего-то дозволения? – Понимаешь, куколка, я не применяю силу без крайней нужды. Это – последнее средство, когда уже не остаётся иных. А силач вовсе не должен быть «ужасным» – в мире и без него полно кошмаров. – Не уговорим, так хоть языки почешем, – ввернула Лора, снова цитируя анекдот, аналог которого был Светлану известен. Тихонько прыснув, словно тоже слыхала подобный, Изабель с опозданием, но разъяснила: – Всё-таки больше всего мне хочется сейчас быть рядом с вами. От вас прямо исходит мощь, в лучах которой делается теплей. И поглядите на них, – указала она на стайку юных селянок, осторожно устраивавшихся неподалёку, якобы чтобы с высоты и безопасного удаления поглазеть на гуляния пиратов. – Они тоже чувствуют! – Резонанс, – пробормотал он. – И здесь, ишь. Вообще, после утреннего представления к любому другому стали бы относиться с трепетом, стараясь держаться подальше. Но Светлан уже привык, что его боятся лишь незнакомые. А ведь на одуванчик не похож. – Смотрите, кто к нам идёт, – фыркнула Лора. – Вспомнил наконец! Меж домами к пристани и впрямь направлялся Гийом, окружённый ближними… э-э… клевретами, меж которых возвышался Жофрей. – Вряд ли он забывал, – возразил богатырь. – Просто хватало иных забот – он же здешний правитель. Жестом придержав остальных, главарь в одиночестве взошёл на корабль, затем, обойдя купальню, поднялся на ют. Приоткрыв рты, селянки вытаращились на красавца пирата, ряженного в роскошный костюм, будто перед ними возник принц… кстати, вполне возможно. – Похоже, сговариваетесь против меня? – проницательно усмехнулся Гийом. – Стоило мне отвлечься на пару часов… – О, – откликнулся Светлан, – первые признаки! Профессиональный недуг самодержцев – зовётся паранойей… По-твоему, нам больше нечем заняться? – Если и сговариваемся, то за себя, – прибавила Лора. – Что нам до других! С иронией поклонившись ей, главарь предложил: – Не хотите прогуляться? Не тревожьтесь, я поставил к кораблю охрану. А насилие на моём острове карается строго. Как ты сказал, – он перевёл взгляд на Светлана, – свобода каждого кончается возле носа соседа. – Это не я, это Вольтер, – поправил тот. – Ну, если дамы не против… – Пошли, – сказала Лора, поднимаясь. – Чего тянуть? День на исходе. Вслед за ней вскинулась Изабель. – Лучше обуйтесь, – посоветовал монах. – Ноги следует беречь, тем более – такие. Прекрасно поняв намёк, силачка сгоняла за обувью, заодно прихватив свою боевую трость. А когда паломники спускались по мосткам, уже вполне экипированные, с бака соскочила на берег Агра, весь день продремавшая на тёплых досках, – она тоже не жаловалась ни на слух, ни на понятливость. На пристани Гийом деликатно взял монаха за локоть и мимо домов увлёк к пышным зарослям, больше похожим на джунгли. Обе девушки двинулись следом, выдерживая дистанцию, а уже за ними пристроилась свита главаря – или, точнее сказать, охрана. Некоторое время Гийом молчал, прислушиваясь к щебету подружек, бросая по сторонам острые взгляды. Конечно, вряд ли он подыскивал укромное место, чтобы прикончить опасного гостя, – так далеко его болезнь ещё не зашла. Да и соображал парень для этого слишком хорошо. Но ведает ли он сам, зачем затеял прогулку? – Знаешь, над чем я думал последние часы? – спросил главарь вдруг. – То есть, если отвлечься от Изабель… – Ну? – Я сравнивал себя с королём. И не важно, отец мне Луи или нет. Но у меня тоже есть подданные, вверенные судьбой… или Богом… я в ответе за них. Разве нет? – В идеале – да, – осторожно подтвердил Светлан. – Скажем, Анджелла понимает это именно так. Беда в том, что иных примеров я не знаю. Конечно, флаг тебе в руки… – Ты говорил про резонанс, – продолжил Гийом. – Ясное дело, сильнее всего я ощущаю его к Изабель. Но ведь и к другим – тоже. Если моё королевство рухнет, я… умру. Так мне чудится. – Это ты к тому, что вместе с тобой Луи придётся усыновлять твою братию? – подсказал богатырь. – Конечно, если король признает тебя. – При лучшем раскладе я смогу покинуть Озеро, лишь когда мои люди окажутся в безопасности. Это – без вариантов. – Капитан уходит последним, – кивнул Светлан. – Морской закон. – И озёрный вдобавок. А значит, чтоб прояснить отношения с отцом, мне нужен посланник. – Тогда уж посол, – усмехнулся богатырь. – Ныне это ремесло – нарасхват. – Возьмёшься, а? – прямо спросил Гийом. – Тебе – доверяю. – Во всём? – сейчас же зацепился Светлан. – Тогда позволь высказать суждение. Твои отношения с Луи, сыновьи или там вассальные, сейчас омрачает одно обстоятельство – похищение его племянницы. Это не лучшая основа для переговоров. – Если я вправду сын короля, всё устроится, – сказал пират. – А если нет? Ведь Изабель не вернётся ко мне, да? И что мне делать в этом случае: помирать? – Экий ты, братец, ранимый, – уязвил монах. – Чуть не по тебе – сразу в крайности. И как дожил до преклонных лет? Осклабившись без весёлости, Гийом опять замолчал надолго, уводя отрядец всё глубже в дебри, словно как раз такое окружение гармонировало с его внутренним раздраем. Тропок он не придерживался, шагал напрямик – лишь бы одежду не изорвать. И долго он собирается так бродить? Наконец их путь упёрся в естественный предел – они опять вышли на берег. За неширокой протокой виднелся другой остров, столь же зелёный, но, похоже, необитаемый. Во всяком случае, отступать пиратам было куда… вот только моста недоставало. Вдоль воды извивалась тропинка – на неё Гийом и свернул, видимо, сжалившись над Изабель. Или причина в том, что его тянуло к Озеру? – Я просто хочу, чтоб Изабель привыкла ко мне, – опять заговорил пират. – Если не выйдет, неволить не буду. – И сколько на это потребуется? – откликнулся Светлан. – Девять месяцев, больше? Метнув на него хмурый взгляд, парень скривил губы в улыбке, больше похожей на оскал. – Заметил, да? – спросил он. – Ну ясно, ты ж кудесник! А сейчас начнёшь талдычить про инстинкты да про то, что я ценю в подружке лишь потомство… Ну да, я хочу от Изабель детей. Что в этом плохого? – Проблема та же: ты забыл спросить, чего хочет она. И какой жест, а? – усмехнулся монах. – Если не привыкнет, отпущу… предварительно поломав судьбу. Каково ей будет жить дальше, ты подумал? Против ожидания, главарь не взорвался, даже не возразил. – Если б я мог, – пробормотал он, глядя на воду. – Если б я мог… – Если бы юность умела, ага, – прибавил Светлан. – А «мочь» – это про стариков. Или, вернее уж, «немочь»… Кажись, это у тебя от Луи, – повернул он, решив не усугублять. – Бедняга король тоже озабочен продолжением рода. Может, ты и Бэллу возлюбил оттого, что одной крови? – Поначалу я хотел отомстить, – признался Гийом. – Кто ж знал, что увязну сам? – Как раз этот исход – не худший. Или не ведаешь, что мстители делаются похожими на тех, кому мстят? И главное, нашёл с кем сводить счёты! – Да всё я понимаю – теперь, – отмахнулся парень. – Но вот что делать, не представляю. – А ты попробуй, отпусти Изабель, – предложил Светлан. – Хотя бы на время. – Под залог? – хмыкнул Гийом. – Под честное слово. – Ишь, хитрец!.. – Разве не видишь, что она из тех, кто слово держит? Такая, понимаешь, вымирающая порода. Вернётся по первому зову… если не запрут. – Н-нет, – покачал головой пират. – Я не могу рисковать. Только не здесь. – К тому ж через Бэллу будет проще держать с тобой связь. Резонанс – помнишь? Ведь и она тебя чувствует. – Говорю же: нет! – Сынок, ведь я могу забрать Изабель, попросту надавав вам тумаков, – даже если выставишь против меня всех, – кротко заметил монах. – Но нешто вам непонятны иные доводы, кроме дубины? Да разве ты сам правишь, полагаясь лишь на кулаки? Так испытай свою власть над ней! – Конечно, ты сильный чудодей, – сказал главарь. – И драчун знатный – тут не поспоришь. Но вот насчёт всех… Он усмехнулся. – Опять не веришь, – посетовал паломник. – Мало я тебя убеждал? Ухватившись за толстый корень, точно за рычаг, он мощно потянул, в то же время навалившись плечом на ствол. Мускулы вздулись валунами, ряса затрещала под натиском богатырской плоти – и громадное дерево со стоном рухнуло, перегородив протоку. – Это вам, ребятки, не купцов грабить, – сказал Светлан, отряхивая ладони. – И не в стражников из-за кустов шмалить. Оглянувшись на своих парней, Гийом спросил: – Что, верзила, не хочешь испробовать на своей ряхе монашье благословение? – Да хоть сейчас, – недрогнувшим басом проревел гигант. – Видали мы, подумаешь! Да, в отваге Жофрею не откажешь. Он такой смелый, что пора лечиться. Безумство храбрых, ага. А уж певцов на них!.. – И дурак, – констатировал главарь. – Вечно тебя заносит! Да от такой плюхи даже твой лобешник треснет, точно орех… Или всё ж одаришь? – повернулся он к богатырю. – Ну, так, в четверть силы, для науки… – Пусть сперва с моим учеником померяется, – проворчал тот. – И то, пожалуй, долго будет собирать кости. Это, ребятки, совсем не ваша лига – лучше не суйтесь. Мы из тех, кто в одиночку может биться с армией, – и это не бахвальство. Сверкнув улыбкой, Лора лихо повалила другое дерево, потоньше, наконец показав публике, на что годна. А распрямившись, указала Жофрею на соседнее, примерно такой же толщины: дескать, покажи, на что годен. Конечно, он не показал, даже пробовать не стал – всё же хватило ума. То есть потом, без свидетелей, может, и попытается. Но сейчас-то зачем срамиться? – Засим позвольте откланяться, – произнёс Светлан. – Полагаю, мы наконец пришли к согласию. – Но ты запомнил, о чём говорили? – спросил Гийом тихо. – До последнего слова. Считай, что выдал расписку. Надвинувшись на богатыря, юноша прошелестел: – Теперь ты отвечаешь за неё, понял? Передо мной… и перед Богом. – И перед собой, – добавил Светлан. – А это, поверь, куда значимей. И усадив обеих девиц себе на плечи, он повернулся и зашагал по воде, яко посуху, слегка проминая поверхностную плёнку. Не забыл и о положенном нимбе, попросту сделав видимым ореол вокруг головы. Как говаривал геноссе Штирлиц, запоминается уход. Помедлив пару секунд, Агра сиганула с берега и поплыла рядом, повыше задирая морду. Как видно, она сообразила, что монах не собирается топать через всё озеро. А проплыть километр-другой для неё нетрудно. Хотя и мерзко, конечно. Какая киса любит купания?Часть II Эх, дорога…
Глава 6
– Что-то поясница ноет, – пожаловалась Лора. – А нечего хвататься за мужские веса, – откликнулся Светлан. – Сила силой, но костяк у тебя девичий. – Может, потопчешься на мне? – Народное средство? – Он покачал головой. – Всё ж такая туша!.. Не навредить бы. Уже рассвело, и своим ходким шагом они убрались от Русалочьего озера на десятки лье, с гарантией обставив любой отряд, который могли послать вдогон. Даже Агра притомилась и сейчас понуро плюхала рядом, на своей спине везя уснувшую Изабель. Впрочем, кошки никогда не отличались выносливостью. – Тогда полечи магией, – не отставала девушка. – Должна ж быть польза от домашнего чародея! – За эту ночь я истощил свои чары, – сказал Светлан. – Малость перенапрягся – еле до берега доплюхал. Чувствую себя пустым и гулким, как танкер после аварии. – А если б не хватило? – Ты что, плавать не умеешь? На магию надейся… – Всё равно, тут нельзя транжирить. – Мне ли не знать!.. Вообще, лучше чудить часто, но понемногу, не опустошая себя. Иначе придётся тяжко. – Почему это? – А тут как в тренинге: чем дольше перерыв, тем трудней набирать форму. Недолго помолчав, Лора спросила: – Слушай, а что ты пел насчёт королевских корней Гийома? Поправив свесившуюся ножку Изабель, богатырь ответил, понижая голос: – Видишь ли, поначалу я лишь хотел сыграть на романтизме и тщеславии, присущим таким обормотам. Историйка-то впрямь увлекает. Не то чтобы я её придумал – все факты имели место. Но чтоб на них выстроился такой сюжет!.. В нормальной жизни это случается крайне редко. – Ну, а потом? – А потом оказалось, что сию байку кое-кто принимает всерьёз. Иначе с чего Людвиг настолько возжелал добыть Гийома, что не пожалел для этого собственной дочери? – Ведь пираты мешают меченосцам. – Когда парням помогало Озеро, они впрямь были занозой для ордена, но теперь… И ведь приор отпустил всех, кроме Гийома, – именно потому, что иначе его трудно было бы захватить живым. Значит, на него делают ставку не как на пирата. Кто же он тогда? – Королевский сын? – И единственный наследник Луи… если не считать самого магистра. – Странно, – сказала Лора. – С чего в Людвиге взыграли родственные чувства? Насколько его знаю, он предпочёл бы убрать племянничка. – Да, – согласился Светлан. – В том случае, если б за ним никто не стоял. Но если этому некто Гийом показался перспективнее Людвига… – И кто это, по-твоему, – Зодиар? – Может, Зодиар. А может, и за твоим землячком кто-то прячется. – Что-то больно много тумана! – Наш путь во мраке, – кивнул он. – И оступиться на такой тропке… Лишь на своё чутьё надеюсь. Ну, ещё – на совесть. – А с чем её едят, знаешь? – фыркнула девушка. – Или затем и напялил рясу, чтоб узнать? – С возрастом делаешься сентиментальным, – вздохнул Светлан. – То есть бить морды хочется как и прежде, но после об этом жалеешь. Тут им пришлось прерваться. Вдруг затормозив, Агра уставилась на людей красноречивым взглядом, сетуя на несправедливость. – Ладно, не нуди, – проворчал Светлан. – Не такая она и тяжёлая. Но всё же забрал Изабель на руки, уложив головой себе на плечо. Такой груз впрямь не тяготил. Очередной раз оглянувшись на дорогу, он сказал: – Слушай, милая, хочу предложить… Только не обижайся, ладно? – Ну? – спросила Лора сухо. – Пожалуй, тебе имеет смысл преобразиться в компаньонку знатной дамы. Нужные шмотки я добуду. – А что тут обидного? – удивилась она. – Да вас, девиц, не поймёшь – из мухи сделаете слона! Должен я был перестраховаться? – Тоже, нашёл девицу! – фыркнула силачка. – Конечно, Изабель не замаскируешь под парня – с её-то формами. И на простушку она не похожа. Но вот обрядить меня в женское… – На мой вкус, твои формы не хуже, – искренне сказал Светлан. – Жаль, приходится прятать. – Не хочешь меня кувыркнуть? – засмеявшись, спросила Лора. – Как тебе нравится мой зад? – Божественный, – с готовностью признал он. – Лучшее из творений Господа… если не считать прочих твоих деталей. Но ты забыла о моём сане… и о нашей спутнице. – Да спит она, спит!.. А если б даже не дрыхла – по-твоему, после Гийома её можно чем-то смутить? Теперь только дай. – Когда такая птичка вырывается из клетки, обратно загнать трудно, – согласился Светлан. – Лишь бы в разгул не ударилась. Ведь мы не пустим Изабель в другую крайность? Некоторое время они шагали молча, с интересом глазея по сторонам. Чем ближе делалось к столице, тем нарядней становились пейзажи, будто их подкрашивали. И встречные крестьяне выглядели побогаче, а от странных ходоков, запросто обгонявших всадников, шарахались с меньшим испугом. Зато и пялились откровенней. Особый восторг вызывала прекрасная дева, дремлющая на руках монаха. Но когда взгляды смещались на невиданного зверя, скользившего следом, глаза и вовсе грозили выпасть. – Забыть не могу старух, подсоблявших карателям, – неожиданно сказала Лора. – Божьи одуванчики, а? А ведь когда-то были молодыми!.. – Хуже нет женщины, утратившей красу, или мага, лишившегося чар, – молвил Светлан. – Уж лучше быть бездарным изначально. Что-то его сегодня тянет на сентенции. Вошёл в роль, да? – Для кого лучше? – сейчас же спросила девушка. – Для окружающих. И для самих, наверно. – И где ж ты набрался такой мудрости? – Я уже видел три мира, – ответил он, – считая два варианта своего, начальный и подправленный. Не пришлось бы для лечения здешних недугов отправляться на твою родину. Или тебя туда не очень тянет? Немного погодя проснулась Изабель, но ещё минут пять нежилась в постели, составленной из богатырских мышц, лениво щурясь по сторонам и прислушиваясь к разговору. Затем попросила усадить её на плечо – видимо, для лучшего обзора. Перед вступлением в очередное селение Светлан напрягся и выудил из чьего-то далёкого, зато довольно пухлого кошелька с десяток золотых монет, сразу передав их в распоряжение Лоры. Денег как раз хватило на покупку пары мулов и скромного подобия роскошного платья Изабель. Конечно, негоже богатырю подражать карманникам, но до королевской казны Светлан сейчас не смог бы дотянуться. Выехав из посёлка, они завернули в ближнюю рощу, где Лора живо переоделась, изумив Изабель своей великолепной наготой, и возобновили путешествие, выстроясь по-иному. Теперь Светлан вышагивал меж всадницами, ухватив мулов под узды, а громадная кошка трусила за ним вплотную, вынуждая бедных животных ишачить в полную силу. Со стороны даже казалось, будто это они увлекают монаха за собой. Скорость продвижения упала, но теперь это было не страшно. Короткий сон пошёл Изабель на пользу. Ополоснув личико в подвернувшемся ручье и подкрепясь лепёшками, купленными в придорожном трактире, девушка светилась яркой красотой, пока не требовавшей подкраски. Но Лора рядом с ней не потускнела. Удивительно, как пошло силачке новое облачение и сколько царственной женственности явилось из-под мужской одежды, ныне увязанной в тюк. Бронзовая её кожа сияла свежестью, а вся фигура лучилась здоровьем, и встречных крестьян это влекло даже больше. По пути Светлан расспрашивал Изабель про столичные порядки, пытаясь выведать про Луи подробности, коих ещё не знал. Затем речь зашла об извечной проблеме – родителей и детей… точнее, папы и дочки. И, оказалось, один тезис девушке вдолбили накрепко: – Но я же обязана почитать отца! – За то, что он торгует тобой, точно дешёвый сутенёр? – За то, что дал мне жизнь. – Это по римскому праву родители могли распоряжаться жизнью ребёнка, но римляне-то были язычниками!.. Жизнь даётся Богом, моя куколка, и лишь он волен решать, как жить и когда умирать. А кто посягает на его прерогативы – служит Сатане. Увы, твой папаша тоже. – Простите, святой отец, – сказала Изабель твёрдо, – об этом не мне судить. – Хорошо, оставим казуистику, – уступил Светлан. – Никто не требует предавать папеньку. Но защищать себя ты должна? – От своего родителя? – От любого, кто пытается подмять. – Ну, предположим, – поддалась теперь она. – И что из этого следует? – Попроси защиты у Луи. Почему-то мне кажется: он не откажет. А без такого тут не обойтись – конечно, если не хочешь в монахини. Вот монастырь девушку не привлекал совершенно. Ведь только успела отведать пиратской вольности!.. И всё ж она усомнилась: – «Почему-то», «кажется»… Довольно зыбко, нет? – Здесь ведь не сбербанк – гарантий не дают. Но если хочешь, за тебя вступимся мы. Хотя этот вариант жёстче. У короля-то все права, а у нас – лишь сила. И если наломаем дров… – Нет, лучше обратиться к дяде, – поспешно отказалась Изабель. – Насколько знаю, он не жалует орден, а своими воззрениями даже схож… Она замялась. – С Гийомом? – подсказал Светлан. В копилку, в копилку… – Удивительно, правда? – смущённо улыбнулась девушка. – Какой-то озёрный пират – и король великой страны, почти император!.. – Ну, функции у них близкие: стричь трудяг. А если поменять местами, неизвестно, кто управится лучше. Жаль, они не близнецы, даже не одногодки. И даже не братья, прибавил мысленно. Всего лишь отец и сын, хм. Осталось убедить в этом Луи… а после и самому поверить. – Хорошо, – сказала Изабель. – Предположим, дядя возьмёт меня под свою опеку – пойдёт наперекор брату, рискуя рассориться с орденом… Но вот что дальше? Ведь и король захочет распорядиться мной к своей выгоде. – Для этого он слишком ценит родичей, – возразил Светлан. – Конечно, слабость непозволительная для самодержца… – И с лучшими намерениями дядя выдаст меня за кого-нибудь из своих вассалов или за принца-соседа – так принято в монарших домах, таков порядок!.. Разве будет поразборчивее отца. – А тебе не хочется? – усмехнулся он. – Ну, во-первых, тут много зависит от твоего упорства. Луи не Людвиг – в застенок не отправит, даже не станет голодом морить… – Во-вторых? – Может, замужество не такая плохая вещь? Ты не спеши, дочка. Сперва сделайся любимицей короля, а после сможешь вертеть им как захочешь – понятно, в пределах разумного. – Но я не хочу в мужья никого, – заявила девушка. – Мне никто не подходит, понимаете? А Луи такого не примет – для него это как раз за пределами. – И чем тебе не угодили мужчины? – удивился Светлан. – Только не говори, что тебя тянет к своему полу. – Боже мой, разумеется, нет! Просто хочу дождаться того, кто устроит меня полностью. – Довольно странно для принцессы, а? – не поверил он. – Ой не темни, девочка… или найди себе иного духовника. А то не знаю, что тебя гложет!.. – Если знаете, к чему вопросы? Ведь из таких ситуаций не бывает выхода… Господи, – вскричала Изабель вдруг, – как я ненавижу его! Ну, это и мы проходили. Шаг вправо, шаг влево… главное, что один. – А за что? – мягко спросил монах. – Ведь всю жизнь искорёжил!.. – Или повернул? Вот представь, где б ты была сейчас, если бы не Гийом… чем бы занималась, кто бы тебя окружал… Скучища! И какславно ехать по дороге в тёплой компании и не ведать, что ждёт за следующим изгибом… Впрочем, это лирика, – оборвал он себя. – Но я не помню случая, чтобы не находился выход. Как правило, их даже несколько. Другое дело, что разглядеть решение бывает непросто. И даже разглядев, часто недостаёт духа воспользоваться. – Что вы предлагаете? – спросила девушка. – Вернуться к Гийому? – А почему ты уверена, что к нему не вернёт Луи? Это не так фантастично, как тебе мнится. – Да, если живёшь в сказке. Но это чудо даже вам, отец, вряд ли по силам. – Иной раз жизнь отчебучивает такое, что кудесники отдыхают, – молвил Светлан. – Не исключено, король сам возжелает вашего брака. – А если я позволю себе усомниться в этом? – Ну, если ты такая глупышка, что не принимаешь добрых советов… – Вы хотели сказать «дура»? – показала она зубки. – Что хотел, то и сказал. Зачем усугублять? – Но ведь я сама выбрала вас в свои наставники, – напомнила Изабель. – Мало найти колодец, надо суметь из него напиться, – разродился монах очередной сентенцией. – Хочу блистать при дворе, – неожиданно сказала она. – По-вашему, это глупо? – По-моему, женщины вообще редко поступают разумно. – Об этом и мой отец толковал, – откликнулась дева, потупив глазища. Лестное сравнение, ага… – Видишь ли, сестрёнка, – вмешалась Лора, не утерпев, – у святого папеньки, похоже, обида на прекрасных нас. То есть нашу прелесть он признаёт всеми конечностями, но в уме отказывает. – Могу утешить: умные мужчины тоже наперечёт, – сказал Светлан. – Хотя за нашу глупость платить приходится как раз женщинам. Около полуночи наконец сделали привал – к радости измученной Агры. Да и прекрасная Изабель уже притомилась. Ночка выдалась тихой, так что подыскивать радушный дом не пришлось – хватило елового шалаша. Возвели его невдалеке от дороги, на песчаном пляжике симпатичной реки, прикрывшись от чужаков деревьями. Перед входом разложили уютный костёр, с другой стороны заслонив огонь старым баркасом, найденным в ближних кустах. Расседлав мулов, пустили их пастись вдоль реки, на всякий случай стреножив. Отужинали рыбацкой ухой, для которой Светлан надёргал лещей из прозрачной воды, а Лора собрала подходящих кореньев и душистых трав, произраставших вокруг в обилии. Супец вышел классный, но Агру больше устроила сырая рыба. А наевшись, кошка тотчас завалилась спать, навёрстывая упущенное. Потом неугомонная силачка увлекла Изабель купаться – при том, что вода вовсе не была тёплой. И даже подбила аристократку на наготу, мотивируя, что монахов, как и врачей, можно не стыдиться. Картинка получилась редкостной – хоть сейчас на полотно. (Или, ещё лучше, на плёнку… если б удалось её доставить сюда.) Две эти красотки, словно подобранные по контрасту, даже мёртвого могли поднять с одра. Пока девицы сохли, завернувшись в просторные юбки, Светлан тоже окунулся, заодно простирнув рясу. Затем примкнул к подружкам, улёгшись на еловое ложе рядом с костром. Сухие ветви тихо потрескивали, превращаясь в головешки, над пламенем вился бледный дым, возносясь к звёздам, – хорошо!.. И две прекрасные девы, лопатками привалившиеся к Агре, разлёгшейся прямо на песке, а ступни гревшие о мужчину, точно о второго зверя. – Настало время вечерней проповеди, дщери мои, – заговорил монах умиротворённо. – Ибо обращаться к Господу лучше, когда не отвлекает ни голод, ни заботы, а спешить некуда. – Тогда уж ночной, – поправила Лора, щурясь на огонь. – Что, поп, ещё не натрепался за день? – Нет пророка в отечестве своём, – усмехнулся он. – Имею в виду близких. – Да потому что знают как облупленного! – И оттого не боятся, – заключил Светлан. – Ибо поклонения не бывает без страха. Но перед чужими из образа лучше не выходить. – А к кому вы относите меня? – спросила Изабель. – Ну, если судить по тому, что ты доселе адресуешься ко мне на «вы»… С другой стороны, моя куколка, тебе не стыдно раскрываться предо мной… э-э… душой, а это признак доверия. Доверие же рождает отклик – посему мне тоже не хочется строить перед тобой невесть кого. Прими уж, какой есть. – Да она готова показать тебе не только душу, – хмыкнула Лора. – Вот если б ты ещё был настоящим самцом… – Хочешь сказать: если б я был только самцом? – поправил он. – Милая, делай поправку на свою силу, когда учишь дразнить мужчин. Что годится тебе, для нормальной девушки может обернуться насилием. Пока не научится оценивать ситуацию… – Риск должен быть оправдан, да? – Именно. И лучше готовить отход загодя. А то, бывает, вспоминают о нём слишком поздно. – Всё это, возможно, верно, – сказала Лора. – В теории. Но где ты видел предусмотрительных девиц? Понятно, я не говорю о расчётливых суках, торгующих своим мясом. – Что ж, тогда лучше смириться с неизбежностью эксцессов… – Или научиться драться! – А много ты знаешь девиц, достаточно упорных для этого? Не-ет, без смирения тут не обойтись. – Ещё можно молиться, – фыркнула она. – Верно, святой отец? И лучше – тебе. Потому как на бога надеяться… Кстати, твоя новая жертва уже в отключке. – «Ученица» – хотела ты сказать? – улыбнулся Светлан. Изабель и впрямь заснула, уткнувшись щекой в шелковистый мех кобрис. Из-под пышной юбки, вполне заменившей одеяло, виднелись лишь нежные плечи да изысканные ступни, трогательно скрещённые… то есть, если не считать головы, утонувшей в смоляных локонах. Похоже, под защитой такой троицы принцессе отлично спалось даже на открытом воздухе. А для кого тогда строили шалаш? – Думаешь, из неё что-то выйдет? – спросила Лора. – Материал вроде подходящий, – пожал он плечами. – Да и возраст. Но вот чьё влияние окажется сильней… Если бы я ошивался рядом всё время или её приняли под крыло наши ведьмы – тогда б Бэлла никуда не делась. – Скажи-ка, здоровила, – вдруг повернула девушка, – а ты смог бы подбросить камень, чтоб он не вернулся? Как-то я видела такой фокус. Озадаченно почесав лоб, Светлан ответил: – Хотя это сказочный мир, законы небесной механики действуют и тут. И если разогнать предмет до семи миль в секунду, он выйдет на орбиту… конечно, если не затормозится о воздух. Но вот хватит ли у меня силы для такого ускорения? – Ладно, отходим, – вздохнула Лора. – Ты уже дочитал проповедь? Её веки сомкнулись, мышцы обмякли, и Светлан опять остался один. Если не считать огня, для которого бодрствование равнялось жизни. Бессонница, бессонница… Или как это назвать: полусон? Не сразу, но его душа отлетела, устремясь по привычному маршруту. С болезненной яркостью перед закрытыми глазами всплывали картинки – столь выпуклые, осязаемые, что и в ладонях пробуждалась память. А вот не пялься на голых девиц, раз записался в монахи! Или тогда уж затевай женский монастырь – со временем, глядишь, и перестанет будоражить. Боже, как мне не хватает Анджеллы!.. Перед самым рассветом погода испортилась. Невесть откуда налетел ветер, шелестя кронами, по песку забарабанил дождь, быстро набирая силу. – Нам-то эта гроза до лампады, – пробурчала проснувшаяся Лора. – Но твоя дочура может схватить простуду. – Действительно, похолодало, – признал он. – Сентябрь всё-таки, осень на подходе. – И что будем делать? Светлан вскинул глаза к облакам, тёмным и грузным, катившим сплошной завесой едва не над самыми деревьями. – А ветерок-то – попутный, – заметил он. – И довольно свежий. – Предлагаешь поднять паруса? – усмехнулась девушка. – Далеко мы уплывём на этом корыте! И глянула на проломы в днище брошенного судёнышка. – Может, и далеко, – ответил Светлан. – Слыхала про летучий корабль? – Здесь же и мачт нет. – Ну, это не беда. – И представляешь, сколько магии нужно, чтоб удержать эту махину в воздухе? Не считая нас четверых. – Это если решать проблему в лоб. А если соорудить подобие дирижабля… – Чего? – не поняла Лора. – Разве у вас не используют воздушные шары? На создание непроницаемой для воздуха плёнки требуется совсем мало чар. А ведь можно сделать так, чтобы в одну сторону она пропускала лёгкие молекулы, в другую – потяжелей. И когда слепишь из этой мембраны достаточно просторный пузырь, он утянет ввысь и не такую тяжесть – как бы поплавок в воздушном океане. И уж тут нам не грозит грохнуться, если мне вдруг откажут в кредите. Мягкую посадку я гарантирую. – Ну, если понимаешь сам, о чём говоришь, – действуй, – разрешила девушка. – Во всяком случае, это занятно. На кораблях я ещё не летала. – Только на драконах, да? Осторожно подняв Изабель, спящую сном младенца, Светлан перенёс её в лодку, столь же бережно уложил, поближе к Агре, успевшей занять лучшее место. Затем сбегал к мулам, чтоб выпустить бедняг на волю, а вернувшись, принялся за постройку аэростата. На создание самого пузыря ушли секунды. Следуя традиции, Светлан придал ему форму сигары. Затем невидимыми жгутами прикрепил его к бортам баркаса. Но вот ждать, пока корпус наполнится водородом, пришлось намного дольше. Пока плёнка расправлялась, уже совсем рассвело. Наконец судёнышко дрогнуло, с натужным скрипом отлепилось от песчаного дна и по наклонной стало набирать высоту. Врезавшись носом в ближнее дерево, оно проломило в ветвях изрядную прореху, но по следующей кроне лишь чиркнуло дном, а затем и вовсе воспарило над лесом. Наверху ветер оказался не таким ровным, каким казался снизу, и гневными порывами принялся сотрясать старую лодку. На всякий случай Светлан обтянул плёнкой и её – чтобы не рассыпалась до срока. От особенно сильного рывка проснулась Изабель и изумлённо огляделась, увидев вокруг клубящуюся пелену и косые дождевые струи. Но над ними пространство не затягивал туман, а вода стекала поодаль – спасибо незримому пузырю, прикрывавшему пассажиров. – Что, мы уже плывём? – спросила девушка, сонно моргая. – Ещё как! – откликнулась Лора, ухмыляясь. – Такой кораблик и королю не снился. Погляди вниз, сестрёнка. Послушно Изабель потянулась к бортику, выставила пушистую голову наружу. – Мы летим! – молвила потрясённо. – Эта лодка волшебная, да? – Ясное дело – раз ею управляет волшебник. – Ладно, не дразни детей, – вмешался Светлан. – Здесь чар – с гулькин нос. Нашлась бы подходящая ткань, и вовсе бы обошлись. Я даже не придумал тут… ну, почти ничего. – А кто такой Гулька? – спросила Изабель, сквозь облачный слой пытаясь разглядеть землю. – Кто-то очень мелкий, по-видимому, – усмехнулся он. – Или ему нос оттяпали. Но вот что меня заботит… – Ну? – подхлестнула Лора. – …выдержит ли моя плёнка попадание молнии. Ведь если эта хреновина рванёт… Ладно, не будем о грустном. – На судьбу уповаешь? – Меньше всего. Везунчик – это не про меня. Но если я делаю что, обычно обходится без халтуры. Да и гроза не кажется сильной. Тряска усиливалась, к тому ж делалось всё холодней. Потеряв надежду узреть твердь, Изабель вернулась к тигрице, прильнув к её горячему боку. Почему-то этого зверя куда сильней опасались парни, чем девушки. Или дело не в звере, а в его хозяине? Ведь и полёт Изабель приняла без испуга. – Это хорошо, что земли не видно, – сказал Светлан. – Значит, и нас не заметят. Лишний ажиотаж ни к чему. – Несёт-то вроде быстро, – заметила Лора. – Да вот куда? Ведь можно так промахнуться!.. – Не дрейфь, у меня в голове локатор. Пока что курс, будто по заказу. – А высоту тоже ощущаешь? – Помалу продолжаем подъём. Кстати, пора бы пробиться к солнцу. Будто в ответ на его слова, в вышине мелькнула вспышка. Или это очередной сполох? Нет, над головами явственно брезжило, в разрывах пелены уже голубело небо, с каждой секундой набирая яркость, проступая всё чётче. Вскоре летучее корыто взмыло выше туч, и утро вдруг сделалось погожим. А кожу затопили тёплые лучи, будто они вернулись в лето, – при том, что под ними громоздились сугробы, слепя белизной. Вот здесь ветер дул ровно, но ощущался едва-едва, поскольку аэростат летел почти с такой же скоростью. И уж такой громаде не страшны воздушные ямы. – Ну наконец, – одобрила Лора, сейчас же сбрасывая рубаху. – Это я называю «путешествовать с комфортом». Пейзаж, правда, скучный, зато необычный. А удобства – на корме, как положено. Вот только падать отсюда… кхе… И внизу всё ж не рыбы. Пройдя на нос, она разлеглась поперёк лодки, забросив босые ноги на борт. А ведь этими словцами: «комфорт», «пейзаж», – она разжилась у меня, отметил Светлан. Впитывает как губка. И сколько ж я выплеснул на Лору за последние дни? – Ещё не проголодались, девы? – спросил он. – По-моему, самое время… гм… – А когда я отказывалась? – ухмыльнулась силачка. – Доставай, что осталось. Или будешь кормить небесной манной? Подкорректировав объём корпуса так, чтобы гондола скользила над самыми облаками, Светлан стал выкладывать на скамью провизию, не слишком изысканную, зато сытную. Чуть выждав, Изабель выбралась из своего убежища. Затем, обвыкнув ещё, выкуталась из мехового плаща, явив солнцу нежные плечи и едва не половину торса, открытого дерзким декольте. Конечно, загар покрывал её всю – от пиратов чего не наберёшься… и не только дурных привычек. Но в сравнении с Лорой она всё равно казалась бледной. Мгновенным движением силачка вскинулась и переместилась к разложенному угощению. Теперь, когда она не тормозила себя, её прыть испугала бы людей с обычными рефлексами. Очень неприятно видеть, как кто-то вдруг растворяется в воздухе, а затем возникает в ином месте – такое годится разве вампирам. – А пить разве не будем? – спросила Изабель. – Я не имею в виду воду. – Вот без вина лучше обойтись, – сказал Светлан. – Нам с Лорой оно не принесёт радости, а тебе, девонька, и вовсе во вред. – Почему? – удивилась она. – Поверь – уж я знаю. Твоё… гм… состояние плохо сочетается с алкоголем. – Но я прекрасно себя чувствую! – И слава богу. Помолчав, монах произнёс: – Если позволишь, дам совет. О своих… э-э… отношениях с Гийомом не говори никому, даже отцу. «Особенно ему» – следовало бы добавить. – Мне и самой не хочется, – призналась девушка. – Но когда дойдёт до исповеди… – Не будь наивной, – сказал Светлан. – Ты можешь во всём открыться Богу, но никак не людям, взявшимся вещать от его имени. – Например, тебе, – вставила Лора с ухмылкой. Отмахнувшись, он продолжил: – Вы с Гийомом ввязались в игру, правила которой столь запутанны и темны, что даже я ориентируюсь с трудом. Любой неверный шаг тут может привести к гибели – твоей или его. И если я верно оцениваю ситуацию, в тебе сейчас заложена такая мина!.. – Простите, отче, вы о чём? – Ты – милая девочка, Изабель, но тебе не повезло с родичами. А в здешней державе слишком серьёзно относятся к династическим линиям… Кстати, как удалось тебе остаться нормальной? Неужто некому было показать пример? Поведя плечом, девушка ответила: – Моя мать умерла при родах, а отца я почти не знаю – то есть знакома с ним не лучше, чем большинство придворных. – Возможно, это к лучшему, – заметил Светлан. – Вот если б, не дай бог, он занялся твоим воспитанием… – И что тогда? – Полагаю, ты не стала бы лучше, а нынешний клубок и вовсе б запутался. И как к тебе отнёсся бы Гийом – тоже вопрос. Соблазнить-то тебя он, скорее всего, захотел бы, но полюбить вряд ли бы смог. – Потому что я походила бы на отца? – Умница. Тебя спасло, что ты его дочь лишь по крови. – Вот дядя всегда относился ко мне с теплом, – сказала Изабель. – Странно: я его совсем не боюсь. Хотя дядя у нас – король, мысленно прибавил Светлан. Большая шишка в здешних палестинах! – Странно иное, – со вздохом возразил он. – Что ты боишься отца. То есть понять это я могу – но признать нормой?.. Оттого мне и трудно различать здешние сплетения. – Ты справишься, – обнадёжила Лора. – Дурному быстро учишься. – По себе судишь? Так я уж не в том возрасте. – А ненависти все возрасты… – …покорны, ну да. Прихватив со скамьи грушу, Изабель пересела на бортик, беспечно свесив наружу ноги, будто плыла не над облаками, а по городскому пруду. – Ты б аккуратней, – не удержался богатырь. – Знаешь, на какой мы высоте? – Ведь вы не дадите мне упасть, – возразила девушка убеждённо. Поглядев на неё с интересом, Светлан спросил: – Ты впрямь настолько чувствуешь людей или из породы доверчивых? Недолго подумав, она ответила: – Ну, если не считать Гийома, мне не приходилось меняться к встречным. Вообще, пока судьба ко мне благосклонна. – Никогда не надейся на судьбу, – молвил монах, – она редко помогает достойным. Если по полу и не разлита вода, ходи так, будто это лёд. И даже на каменные перила не следует опираться, когда высота опасная. А бутерброды лучше не ронять, иначе замаешься мыть пол… Или кто у вас моет? – После паузы он прибавил: – Мне вообще кажется, что рок противодействует Богу. Тот дал людям волю, а фатум пытается вогнать их в рамки, предписанные невесть кем. Или эта сила более древняя, чем Создатель? И даже чем титаны, исконные обитатели Земли. Оставшиеся от завтрака крошки рассыпали на корме. Несмотря на высоту, налетели пичуги и устроили шумную разборку, хлопая крыльями, сцепляясь клювами. – От жлобы, от жлобы! – удивлялся Светлан. – Ну прямо как люди. – Вот и спасай таких, да? – сейчас же зацепилась Лора. – Зачем тратить себя на них? – Для меня тут вопроса нет. Если на сотню недочеловеков найдётся один настоящий, их уже стоит спасать. И потому же следует избегать казней – ведь кто поручится, что среди осуждённых виновны все? – Да кого это колышет!.. – Меня, – сказал он. – Как ни странно, да?Глава 7
Солнце поднималось всё выше, а припекало, соответственно, всё сильней. Обе девушки с удовольствием впитывали лучи всеми открытыми частями, разлёгшись на широких скамьях. Глядя на них, и Светлан оголился до набедренной повязки, поначалу опасаясь своими глыбами напугать Изабель. (Оказалось, зря.) Правда, он ложиться не стал, да и чувствовал себя вовсе не безмятежно. – Что озираешься, отчим? – поинтересовалась Лора. – Гостей, что ли, ждёшь? – Слишком гладко катится – не привык, – откликнулся он. – Эдак до самого Эльдинга доплюхаем – за считанные часы. – Что ж худого? – хмыкнула дева. – Такой визит им запомнится. А причалить лучше перед королевским дворцом – там и площадка есть. – Путь к цели должен лежать через тернии – для меня это норма. А прочее, стало быть, ненормально, потому – подозрительно. Очередной раз покрутив головой, Светлан заметил вблизи горизонта странное. Смерчи? – удивился он. Так высоко? К тому ж здесь не Америка, чтоб они гуляли стаями. Это даже там – редкость. И отчего воронки такие тёмные? – Вот, – сказал Светлан, кивая вдаль. – Я же говорил!.. Какой может быть покой, когда я – тут. Лора рывком поднялась и прищурилась, включая дальнее зрение. Хорошо богатырям: оснащены по высшему разряду, хотя на виду – никаких излишеств… конечно, если не считать мышц. – Занятно, – пробормотала силачка. – Мало Зодиара, рогачей – ещё и эти. Скоро тут сделается вовсе как дома. Стоило тогда сбегать, да? – Зато ностальгия не замучит, – утешил Светлан. – Так это не явления стихии? – Это гриззы. И уж они живые – к сожалению. Даже соображением владеют – хотя понять их… – И что за твари? Не драконы, не птерозавры… вообще не похожи на нормальных животин. – Другая линия, – пояснила Лора. – Очень древняя, совсем чужая нам. Магия, видишь, способствует пестроте. – Получше радиации, конечно, – подтвердил он. – А заодно стирает грани – уж и не знаешь, что можно отнести к неживому. Под каждой кочкой прячутся духи… И что, гриззы опасны? – Смертельно. Кого настигнут, пожирают за секунды. Потому мы и не летаем, что небо у нас принадлежит гриззам. На земле от них ещё можно укрыться… – Неужто ваши хвалёные чудодеи не могут сделать укорот этим тварям? – На них не действуют чары – никто не знает, почему. Гриззы даже питаются магией. Но иногда, очень редко, они повинуются магам… или, наоборот, делают их слугами. – Или это сотрудничество? – Маги-то – чёрные. А у таких не бывает равенства. Кто-то должен верховодить. – Сейчас и я бы не отказался, – сказал Светлан, с беспокойством следя за гриззами, быстро нагоняющими неспешный аэростат. – Бог мой, да они впрямь не меньше смерча! – Гриззы не сплошные, – успокоила Лора. – Это как осиный рой, громадный и очень плотный. Только каждая «оса» смахивает на кристалл и способна просверлить самые прочные латы. Мириады крохотных буравчиков – представляешь? Даже скелетов не остаётся. – Это греет, – согласился Светлан. – По крайней мере смерть будет недолгой. Хотя мучительной. Последнюю фразу он произнёс совсем тихо, чтоб не травмировать Изабель, и без того… гм… трепещущую от ужаса, как и пристало нормальной девушке. Она вовсе не была трусихой, но от такого кошмара и у отважных затрясутся поджилки. Вот у него всё было в порядке. Как всегда, богатырский организм реагировал на опасность оптимально. Страх присутствовал, но на рефлексах не сказывался никак. Паники в помине нет – лишь предельная концентрация. Адреналин запасён в достатке и готов к использованию – в нужный момент. А пока… «Пустое сердце бьётся ровно», вспомнилась цитата. Ну-ну, это не про нас. Как раз с наполнением у меня – даже перебор. – Насколько понимаю, это единый организм, – сказал Светлан, глядя на гризза, мчащего во главе стаи. Тот был не только быстрейшим, но и самым крупным. (Нечто вроде вожака, да?) – Значит, меж кристаллами должна поддерживаться связь. И на каком уровне, интересно? – Разное болтают, – откликнулась Лора. – Большинство считает: гризза скрепляют чары, а без них он рассыплется за секунды. Не зря ж те притягивают его – чует за много миль! – Вообще, если в вашем мире от начала времён было обилие магии, то ещё до появления сапиенсов на неё должен быть спрос – это напрашивается, – произнёс Светлан задумчиво. – Плохо, что гриззы всеядные – без чар-то можно прожить… А насколько они умны? – Говорю ж: совсем чужая линия. Иной раз кажутся тупым зверьём, а иногда… удивляют. Будто каждый твой ход видят за минуту. – Ну, это и мы умеем! А вот могут ли они долбать на дистанции? – Нет, лишь в самой близи. Но уж тогда… – По-видимому, оболочку нашего шара передний гризз схрумкает в момент? – С неё и начнёт, – подтвердила Лора. – А нами закусит. Остальным-то вряд ли останется. Гриззы не делятся жратвой. Кто успел – тот и сыт. Старые добрые драконы – где вы? – подумал Светлан грустно. С вами я нашёл бы общий язык. Дайте мне огневика о семи головах, а к нему – какой-никакой клинок… на крайний случай сойдёт булава… и мы пообщаемся к взаимному удовольствию. Хотя драконов жаль – редкая порода. Вот если б ещё не пакостили… – А как насчёт затяжного прыжка? – спросил он без надежды. – Я мог бы это устроить. Или быстрый спуск. – Сам знаешь: внизу равнина – пустая, голая. Ни пещер, ни ущелий, ни домов с глубокими подвалами… ни даже леса. Это лишь ускорит развязку. – Но как-то же вы боретесь с гриззами? – В основном прячемся. Магический огонь их не берёт… – Магический? – ухватился Светлан. («Ну ясно, раз они съедают его основу».) – А натуральный? – Вот простого побаиваются. Нередко приходилось подпалить дом, чтобы отпугнуть. – Ну, хоть что-то… Привалившись спиной к обломку мачты, он вглядывался в тёмную громаду, искрящуюся мелкими разрядами, и пытался ощутить хоть какое-то родство с ней. Но живого видел там не больше, чем… в аравийском урагане. А также «в дуновении чумы» – с чем и вовсе не хочется родниться. В сравнении с этими воронками даже древо-паук, родившийся ещё до первой амёбы, кажется едва не братом. – Забавно: они больше смахивают на машины, – пробормотал Светлан. – Вам лишь собственных Предтеч не хватало! Хотя смешного тут мало – нет ничего хуже агрегата, слетевшего с нарезки. И какими должны быть хозяева у этой жути? А если они надумают вернуться? – Мы поднимаемся, – вдруг произнесла Изабель. – Это нарочно? До сих пор она лишь вслушивалась в разговор – верно, удивляясь сдержанным интонациям, но и успокаиваясь от них. Откуда малышке знать, что богатыри не умеют по-иному? – Конечно, милая, – ответил Светлан. – Я стал наращивать корпус, лишь только заметил этих зверюг. Теперь он вовсю вбирает водород… э-э… лёгкий газ, позволяющий нам плавать в воздухе, яко щепке в воде. Впрочем, и это объяснение вряд ли по зубам тутошним грамотеям. – Вышина гриззам не помеха, – сообщила Лора. – Они и без воздуха летают запросто. Это ж не птицы – тут иной принцип. – Зато у нас выросла общая скорость. И чем громадней корпус… – Ну? – Тем больше возможностей. И маневрировать легче, когда есть запас по высоте. – У тебя родилась идея? – догадалась силачка. – Возникла – скажем так, – поправил Светлан, чуть улыбнувшись. – Или даже вспомнилась. Но вот пройдёт ли проверку практикой… Ведь за ошибку здесь плата – жизнь. – Три жизни, – уточнила Лора. – Или даже… Тут она умолкла, покосившись на Изабель, и сочувственно хмыкнула, показывая, отчего так благоволит к племяннице здешнего короля. То есть это не единственная причина, но, возможно, основная. – Иногда эрудиция во благо, – продолжил Светлан. – Не слыхали про «Гинденбург»? Был такой воздушный корабль, здоровенный, но злополучный. Вот так и… гм… рождаются некоторые идеи – по ассоциации. Он снова поглядел вверх, оценивая размеры прозрачного корпуса, смутно, но всё-таки проступавшие в воздухе. Оболочка взбухала на глазах, хотя и плотность атмосферы ощутимо падала с каждой сотней метров подъёма. А гриззы надвигались всё ближе, неотвратимые как судьба. – Приляг, куколка, – предложил богатырь Изабель, заметив, как бурно вздымается её грудь, гоняя через лёгкие воздух. – Плотнее завернись в плащ, расслабь члены… если удастся – засни. К чему дёргаться, когда от нас ничего не зависит? – Что вы, отче, какой тут сон? – бледно улыбнулась девушка. – Когда не видишь, ещё страшнее. – Вот со сном я могу помочь… – Нет, – сказала она тихо. – Если это последние секунды, я хочу их прожить. А если нет, не прощу себе, что пропустила. Что ж, логика тут есть – как ни странно это для столь юной девы. – Тогда занимай место в первых рядах, – сказал Светлан. – Потому что представление начинается. Только ухватись за что-нибудь, ладно? Послушно Изабель вцепилась в борт. Да и Лора одной рукой впилась в сиденье, чтобы не давать судьбе лишнего шанса. Ну что, пришло время умирать, подумал Светлан. Вот только кому? – И кто наслал их на нас? – спросил напоследок. – Не верю, что это случай. Он посмотрел вниз, оценивая высоту. Это на сколько ж мы взмыли? Даже от облачного слоя – километры. Неудивительно, что девочка задыхается. Во всяком случае, страдать ей недолго. Передний гризз уже наплывал, заслоняя полнеба. Теперь стали видны его частицы, с бешеной скоростью мчащие по спирали, впрямь похожие на тёмные кристаллы. А снаружи чудища кружил настоящий смерч, пусть не особо мощный, но опасный для утлой лодки, вздумавшей парить в заоблачных высях. Вскоре она заплясала в воздушных потоках, как на волнах, а молниевые разряды, издали казавшиеся крохотными, в такой близи нагоняли страх, слепя вспышками и яростно шипя. – Смотрите! – сдавленно выдохнула Изабель. – На нём проступает лицо!.. Хотя на лицо это смахивало мало – скорее на маску зверя. Где-то я уже видел это, подумал Светлан. И любят тут играть на психике! – Держитесь, – предупредил он. – Мы стартуем. В следующую секунду аэростат ринулся вперёд, разгоняемый тугой струёй, вырвавшейся из корпуса. Теперь магическая плёнка со всей силой сжимала газ, выдавливая в кормовое отверстие, распахнутое Светланом. И только водородное облако коснулось гризза, поблёскивающего длинными искрами, как вокруг него вспыхнуло пламя, почти похожее на взрыв. В тот же миг Светлан перекрыл дыру, чтоб огонь не догнал корабль, и на инерции они продолжили скоростной полёт, оглядываясь на круто затормозившего гризза, тающего в нежданном пожаре. – Неплохо для импровизации? – спросил Светлан. – И никакой магии… ну, почти. Теперь поглядим, умеют ли гриззы учиться. Обогнув пылающего вожака, к аэростату уже мчал второй хищник, похоже, решивший, что наконец пришло его время возглавить стаю. И только приблизился на дистанцию огня, как тоже получил порцию, положенную главарю, – всё повторилось один в один… только на более низком уровне. Действительно, теряя водород, аэростат быстро снижался. А восполнить запасы не было времени – к добыче на всех парах летел третий гризз, окутанный воздушным вихрем и блистая молниями. – Не такие они умные, как я погляжу, – проворчал Светлан. – Что ж, угостим и этого. Ведь мы не жадные, да? Хотя это потребовало нового расхода газа и стоило им спуска ещё на пару сотен метров. – Вот и четвёртый к нам спешит, – сказал он затем. – А первый опять набирает скорость. Можно подумать, им нравится! – Кусаешь ты больно, – заметила Лора. – Но гриззам не страшна боль. А хватит ли у тебя огня, чтоб перемолоть хотя б одного? – Ну, одного!.. На одного должно хватить. – А на двух? – Спрашивай уж сразу – про четверых. Вот тут и гадать нечего. – Не такие они дурни, если добьются своего. А о цене не нам судить – у гриззов иные мерки. – Н-да, в этом есть резон, – вынужден был признать Светлан. – Во всяком случае, время мы тянем, а улетаем всё дальше. Он посмотрел на Изабель, захваченную невиданной схваткой, почти забывшую о страхе. А ведь здесь не турнир и зрителей нет – лишь участники. Но дышала девушка уже без прежних усилий. Всё-таки снизились почти на километр. – Ладно, продолжим игру, – молвил он. – Иного-то не остаётся? За следующий час, то ускоряясь, то теряя скорость, они покрыли изрядное расстояние. Летели, правда, не к горам, где можно было укрыться в теснинах, и даже лес здесь вырубили вчистую, заменив полями да виноградниками. Зато ветер не подводил, гоня на юг облака, а заодно – аэростат. Без него двигались бы вдвое медленней. Обглоданные уже на треть, гриззы не отставали, словно поглощение скудных чар, поддерживавших судёнышко в воздухе, было им важней собственного существования. Или чудодей для гриззов – особое лакомство? Ну что они прицепились, в самом деле! – А если сброшу вас на парашютах, гриззы за кем погонятся? – спросил Светлан. – Тут без толку гадать, – ответила Лора. – Они ведут себя, как желают, а повторяются редко. – Тогда лучше не пробовать. – Если гриззы вдруг отвернут, я тоже не удивлюсь. Но и надеяться на это не стоит. – А когда я рассчитывал на хорошее? Исходим из худшего, как обычно. – И что получается? – Ну, если из самого худшего… сама понимаешь. Тут две переменные: гриззы и погодные условия. Остальное-то поддаётся прогнозу. – И куда ведёт твой прогноз? – снова спросила силачка. – Я пока промолчу, ладно? Вдруг нас сейчас кто-то слушает… – Это на такой верхотуре? Не так и высоко, подумал Светлан озабоченно. Вон, уже тучи цепляем! – В нашем мире для этого используют лазерные микрофоны, – сообщил он. – А уж какими средствами разжились ваши маги!.. Ну потерпи, осталось недолго. Пусть это будет для вас сюрпризом. – Ещё одним, ага, – проворчала Лора. – И горазд ты на них. – Один опять нагоняет, – объявила Изабель. – Слышите, отец? – Я вижу, вижу… Держись крепче, девочка. И он выпустил новое водородное облако, очередной раз окунув настырного преследователя в небесное пекло. А через минуту аэростат погрузился в облачный слой. По сторонам вновь замелькали клочья тумана, постепенно делаясь темней. Вокруг сгущался сумрак, хотя до вечера было неблизко. – Вот это мне не нравится, – сказал Светлан после следующего наскока живого смерча. – Похоже, ветер начал стихать. – И насколько это худо для нас? – осведомилась Лора. А Изабель уставилась на него с ожиданием, как видно, заразившись от спутников хладнокровием. – Ну, кое-какой запасец есть, – ответил он. – Хотя лодку придётся сбросить – отслужила своё. Тотчас сообразив, силачка ухватилась за прозрачный строп, покрытый мелкими каплями. Подхватив Изабель, Светлан повис на втором. Агра без промедления вскочила ему на плечи, очередной раз выказав смышлёность. А отпущенная гондола устремилась к земле, через секунды растворившись в тумане. Собственно, сделать это следовало давно, но хорошие мысли часто приходят с опозданием. – Надеюсь, внизу никто не бродит, – со вздохом сказал богатырь. – Места вроде безлюдные. Но если таким корытцем накроет… – Кстати, и ты весишь немало, – напомнила Лора с ухмылкой. – Эдакая тушка! – Я думал над этим, – произнёс он серьёзно. – Но без меня вам придётся туго. Хотя ежели прижмёт так, что счёт пойдёт на секунды… – Если соскочишь, и я сигану, – пригрозила дева. – Все или никто – третьего не будет. – Не дано, ага, – пробурчал Светлан. – Или не дадут… Ты как, дочка? – спросил он у Изабель, обхватившей его торс всеми конечностями. – Как все, – выдавила она несколько не по теме, и богатырь чуть ослабил хватку. – Молодчина, – похвалил с полной искренностью. В самом деле, девочка вела себя отлично: ни лишней суеты, ни бестолковых воплей – это и среди мужчин редкость. Недаром главарь пиратов положил на неё… э-э… глаз. Хотя и королю такая супруга ко двору. – Газую, – предупредил он одну Лору, поскольку вторую девушку удерживал крепко. Аэростат опять рванулся вперёд, разгоняемый струёй, – причём в этот раз значительно резвее. Тем более, и корпус за время гонки сильно потерял в объёме. Но и гриззы, продолжавшие упрямо нарываться на огненные укусы, теперь приходили в чувство много быстрей, а их атаки сделались столь частыми, что идти на форсаже приходилось почти без перерывов. Выигрыш по высоте, полученный благодаря сбросу балласта, растаял за минуты. Вскоре беглецы выпали из туч и наконец смогли оценить скорость, глядя на проносящуюся внизу равнину, поросшую кустарником и редколесьем, но больше всего – травой. Горами в помине не пахло, зато в отдалении зелёная гладь несколько меняла тона, сдвигаясь к синеве. – Море! – взволнованно воскликнула Изабель. – Я вижу море!.. – К нему и гоним, – пояснил Светлан. – Похоже, наш единственный шанс. Почему-то мне кажется, что на глубине гриззы не достанут. – Думаешь? – с сомнением спросила Лора. – Надеюсь, – ответил он. Хмыкнув, силачка указала на другую слабину его плана: – Мы-то с тобой без воздуха протянем. А как насчёт Бэллы? – Сообразим что-нибудь. Помнишь, что рассказывал Гийом про свою подводную жизнь? – Уж лучше утонуть, чем достаться гриззам, – высказалась вторая девица. – Племянница короля не для их пастей! – У нас особенная гордость, – подтвердил Светлан, напряжённо следя за близящейся землёй и ежесекундно внося поправки в траекторию полёта. От помянутого «запасца» уже не осталось и крохи, но до воды всё-таки должны доплюхать. А вот окажется ли глубина достаточной… Кстати, какой там предел для погружения… э-э… людей? Ведь что годится Юпитеру… – Хо! – сказал он вдруг. И кивком указал на горизонт: – А это что за фиговина? Хотя такое определение вряд ли годилось – скорей это смахивало на цунами, вздымавшееся до туч и накатывавшее на берег со стремительностью экспресса. Вот только у этой горы проглядывали края, а вода возносилась ввысь по громадной спирали. – Ещё один гризз, – опознал Светлан. – А прочих он подрядил загонщиками. – Или те позвали его на подмогу, когда просекли, что дичь уходит, – предположила Лора. – И уж его не проймёшь огнём – какая защита, а? Прямо водяные доспехи. Ужель сам додумался? – Он же и в море закручивает воду. И на какую глубину, интересно? – Скоро узнаем, – сказал богатырь. На бреющем аэростат уже проносился над краем суши – пришлось даже поджать ноги, чтобы не зацепить грунт. В этот миг со спины Светлана соскочила Агра и длинными прыжками понеслась вдоль берега, решив, что с неё довольно приключений. И в данном случае её было трудно винить. К счастью, обрыв оказался изрядным, и они пролетели ещё пару сотен метров, прежде чем врезаться в воду. Выпустив строп, Светлан обхватил Изабель обеими руками, защищая от столкновения. – Вдохни глубже, – успел предупредить. – И будь готова к отеческому поцелую. – В губы, ха! – не пропустила Лора, падавшая вплотную к ним. Из лопнувшего баллона вырвались остатки водорода, напоследок окатив неугомонного загонщика гневным пламенем. В следующий миг троица прорвала поверхность, всё-таки ударившись крепко, и тотчас со всей прытью погребла к скалистому дну, спеша укрыться меж камней. Безотказное чутьё помогло Светлану найти подходящую нишу, где он смог закупорить вход, намертво упёршись конечностями в края проёма, а девиц спрятав в глубине. И почти сразу вода рядом пришла в движение, разгоняясь по огромному кругу, – это подоспел главный обжора, пытаясь извлечь добычу с морского дна. Но проще было выкорчевать скалы, чем сорвать с упоров богатыря – он будто врос в камень. Подождав, пока грудь Изабель начнут сотрясать судороги, Светлан припал ртом к губам девушки и наполнил её лёгкие собственным запасом. Учитывая разницу в объёмах, хватило бы и на десять обновлений, но пещерку уже начал заполнять воздух, просачиваясь сквозь магическую плёнку, натянутую снаружи. Вскоре Изабель смогла дышать, придвинув голову к потолку. Затем и Светлан с Лорой выставили лица над водой. – По-твоему, мы сорвались с крюка? – первым делом спросила силачка. – Здесь ведь не особенно глубоко. – Хватит, чтобы гриззы не смогли крутиться быстро. А вращение для них, видимо, – способ жизни. – Но если тот громадина пока лишь разгоняет воду? А как наберёт нужные обороты… – Полагаю, его не хватит надолго: уж очень это дело энергоёмкое. И в любом случае нам остаётся лишь ждать. – Тут ты прав, – согласилась Лора. – В этом потоке не уплывёшь далеко. К тому ж здесь делается уютней. И впрямь, вода в пещерке уже спустилась до середины, выдавливаемая воздушной подушкой, – теперь и девушки могли стоять на каменном полу. Протянув руку мимо Светлана, Изабель погрузила кисть в водную стену. Конечно, сопротивления не ощутила – если не считать самой воды. А пальчики вынула сухими и с интересом оглядела. Кажется, она окончательно скинула заботы на старших друзей, уразумев, что ей волноваться – никакого смысла. Весьма, весьма здравое решение! Тем временем водный уровень достиг её талии, продолжая на глазах сползать по стенам. А внешний поток заметно убавил прыти, подтверждая, что сила гризза-переростка тоже имеет предел. А как насчёт терпения? Или засада – не их метод охоты? – Иногда к берегу подплывают исполинские спруты, – сообщила девушка, зябко обхватив плечи. – И тогда пустеют целые деревни. Поэтому в нашей столице такие мощные стены со стороны моря. – А я думала, вы боитесь заморцев, – усмехнулась Лора. – У них-то флот посильней вашего. – Возможно, их тоже стерегутся, – не стала оспаривать нордийка. И устремила вопросительный взор на Светлана. – Эта мембрана устроена так, что извне не пролезет никакая живность, – ответил он. – Исключая, понятно, гриззов, которые её попросту сожрут. – Кого – живность? – хмыкнула Лора. – Ладно, Бэллочка, снимай с себя мокрое и давай на просушку папе, не то схватишь простуду. И сама подала пример, благо воды в их убежище осталось по щиколотку. Светлан вправду выкрутил платья насухо, с опаской прислушиваясь к потрескиванию ткани. А когда вернул девам одежду, воздушный пузырь уже заполнил всю нишу и стал выползать наружу, растягивая плёнку. – Наше жильё делается просторней, – заметила Лора, вытряхивая влагу из сапожек. – Решил устроить купол размером с крепость? Будем бродить по дну, подбирая моллюсков, срезая водоросли. А если захотим рыб? – Не проблема, – пожал плечами Светлан. – Эта плёнка послушна мне, и стоит поменять её свойства, как на нас просыплется рыбий дождь. Прищурясь, он поглядел в глубь пузыря, раздувающегося не в купол, как предрекала Лора, а в узкий коридор, всё быстрей уползавший по дну вдоль близкого берега. – Не желаете прогуляться, девы? – спросил Светлан. – Заодно и согреетесь. До столицы недалече, а тропка вроде бы ровная. И скалы дальше редеют – пойдём по песку. Но если не будете обуваться, смотрите под ноги. Среди раковин попадаются ядовитые. Не говоря про морских ежей. Угроза не испугала Изабель, а уж тем более Лору. В самом деле, песочек плотный, ходить по нему босиком – удобней. И уж после чудовищ-гриззов страшиться ёжиков… – А ведь ты прав, – заметила Лора. – К чему раздвигать море, когда довольно тоннеля? Может, и старина Моисей обошёлся малым чудом, а в большое оно разбухло стараниями святош? – По воде мы уже гуляли, – сказал Светлан. – Меж вод – тоже. А теперь пойдём под. Люблю разнообразие.Глава 8
Коридор строился без излишеств – только-только, чтобы хватило пройти богатырю. Конечно, Лора выступила первой, привычно образуя авангард, а Светлану оставив прикрывать тыл. Юбку она скрутила в узел, дабы не мешала. А у Изабель платье очень удачно порвалось спереди – в эдакий пикантный разрез, позволявший вышагивать без помех. Светлан следовал за ней вплотную и вспоминал, когда он последний раз спал по-настоящему. Похоже, эта надобность скоро тоже сойдёт на нет, словно его мозг обретал такую же выносливость, как и тело. И есть не хотелось совсем, хотя за сутки Светлан поглотил лишь пару ломтей сыра. Как видно, организм продолжает перестраиваться: поначалу менялись пропорции и… э-э… тактико-технические характеристики, теперь дошло до обмена веществ. И во что волшебная страна превратит своего случайного гостя? Неужто впрямь всё нужное он станет усваивать из воздуха? Спиной чувствуя Изабель, силачка всё ускоряла шаг, и той пришлось переключиться на бег, впрочем, вовсе не обременительный для её юного тела. Но смотрела принцесса больше по сторонам, чем под ноги, – что неудивительно, учитывая, где пролегал их путь. Даже Светлан поневоле рассеивал внимание, стараясь непропустить ничего. Это напоминало прогулку по аквапарку. Концентрация живности была здесь, правда, поменьше, зато какая протяжённость! А стенки тоннеля будто состояли из воды – то есть изнутри они ощущались именно так, почти не противясь нажиму. Зато снаружи были твёрже титана. «Кстати, а насколько твёрды титаны? – вдруг подумал Светлан. – Жаль, не довелось потрогать Лу, великанью Праматерь. На вид-то её кожа кажется нежной». Изредка на пути встречались примечательности, вроде затонувшего судна или разбросанных по песку скелетов, отягощённых ржавым железом, – следы морских баталий. Время от времени к людям подплывали здешние хозяева: беспокойные подвижные акулы, устрашающе крупные осьминоги или даже экзотика этого мира, исполинские морские змеи, шипастые и цветистые, смахивавшие на китайских драконов, – но быстро убеждались, что плёнку им не прорвать, и отступали. – Как там наша киса? – спросила Лора, глянув через плечо. – Жаль, если её накрыло. – Уж Агра не пропадёт, – усмехнулся Светлан. – Иногда я думаю: не самая ли она умная в нашей компании? – Ну, если молчание – признак ума… – Умный – кто знает, чего хочет, и умеет это получить. А кобрис и знает, и умеет, разве нет? – Ты уверен, что с кошкой порядок? – Я слышу её, – подтвердил он. – Судя по настрою, Агре ничего не грозит. И нас киса не потеряет, будь уверена. Чем дальше они уходили, тем быстрей стремился вперёд коридор, разгоняемый прибывающим воздухом. Вначале он едва опережал путников, но спустя минуты ускорился настолько, что передняя его стенка пропала из вида, скрывшись за плавными изгибами. – Кстати, о кракенах, опустошавших деревни, – вновь заговорила Лора. – Если они владеют Властью, им даже не надо покидать воду – добыча сама придёт, куда велят. Забеспокоившись, Изабель тоже оглянулась на Светлана. – Пусть попробуют убедить нас, – проворчал тот. – Когда свободен внутри, тебя никто не зацепит. – И не соблазнит, да? – Лучший способ борьбы с соблазнами – держаться от них дальше, – молвил монах. – А гоняются за искушениями лишь мазохисты. Или отдельные богатыри – учитывая, что главный его соблазн уже несколько суток маячит перед глазами. – Что, отче, – укусила воительница, – опять на проповедь потянуло? – Всегда приятно поучить других, – усмехнулся он. – Но я с этим борюсь. – А за свой коридор ты спокоен? – Ну, если кракена впрямь можно спутать с грядой островов… – …то твою плёнку он порвёт в клочья. Хотя и не гризз. – Как понимаешь, полевых испытаний я не проводил. И лучше бы обойтись. Но на обычных зловредов прочности хватит. – Сам же говорил: нужно готовиться к худшему. – Ладно тебе пугать детей! – возмутился Светлан. – Лишней подлости даже от судьбы ждать не стоит. И уж тем более – не надо подсказывать. – А я не боюсь, – откликнулась Изабель. – Ну, то есть не сильно. Ведь вы, отец мой, всегда отыщете выход, разве не так? – Как и положено непотопляемому герою, – хмыкнул богатырь. – Весь он умереть не может, иначе каюк сюжету. Но вот с его спутниками… Мгновенно выдвинув руки, он подхватил девушку за хрупкие бока и перенёс через обломок скалы, торчавший из песка самым остриём. Вернув её на твердь, заключил: – …может стрястись всякое. Так что не расслабляйся. – Это я зевнула, – признала Лора, метнув взгляд назад. – Впредь мне наука. – Просто ты забыла, что Изабель уязвимей, – сказал Светлан. – Мы-то и по лаве способны бегать. Хотя лучше не пробовать, добавил мысленно. Что хорошо бесам, прислужникам Огнебога… Ох, лучше не вспоминать! – Оттого девицы и любят тебя: заботливый, – заметила Лора. – За мной, как за стеной, – подтвердил он. – И рожа булыжником. – И положиться на тебя можно, – хмыкнула силачка. – Даже не одной, ага. – Места – завались, – согласился Светлан опять. – По долинам и по взгорьям… – Сказала б я – по чему… – Не надо, – отказался он. – Пощади уши, ещё не разучившиеся краснеть. И хоть я не подписывался на целибат… да и глупость это, по-моему… – Как и единобрачие, – подхватила Лора. – Ну сделай ещё шажок, не бойся! – Нет, лучше приторможу. Ты, милая, малость промахнулась с посадкой – тебя бы на Ближний Восток забросить… – Ведь стоит тебе захотеть, и пойдёшь нарасхват. – По рукам, ну да. Хотя представить себе такие руки… Не дай бог! – Девицы висли б на тебе гроздьями, – рисовала Лора картины. – Отбою не будет. – Да за что им меня ценить: за размеры? – У тебя и стать подходящая. – Для мордобоя? Эх, раззудись плечо!.. – Для подвигов, – поправила силачка. – А подвиги – это слава. Какая откажется? Да за неё любая готова отдаться. – А я при чём? – Что, надо объяснять? Или, думаешь, я не слыхала про тебя ещё раньше, чем увидела? – «Слух обо мне пройдёт», ага… – Да о тебе на всех углах болтают – такое плетут!.. Прежде лишь Артур ходил в героях, но даже на его счету нет трёхглавого огневика или колдуна из истинных. И это ты побил Зодиара, что не удавалось никому из людей. Здесь-то ещё чтят силу. От тебя даже дух исходит… тяжко здорового. Хотя не все это сознают. Ядрёный, гм. Вот на него и станут слетаться. Но только не пчёлы, увы. А тогда как обозвать меня? – Довольно, – велел Светлан. – Закрыли тему. Не время, и аудитория не та. – Если думаете, что я ещё ребёнок… – заговорила Изабель с некоторой обидой. – Раковина, – предупредила Лора. – Не порань свою нежную пяточку, старуха. – Я знаю жизнь, – заявила девушка, послушно переступая торчащий шип. – А за последние недели испытала столько!.. – Не спеши взрослеть, куколка, – молвил монах. – Взрослые – такие зануды… – Ведь не все? Он остановился, прищурясь на новую колючку – такую невзрачную, едва приметную. И если б Светлан не умел глядеть вглубь… Вот так помяни чёрта, подумал он. Или нас впрямь подслушивает рок? – Что? – спросила Лора, тоже затормозив. – Вы идите, – сказал Светлан. – И поживей, ладно? Скоро тут начнутся волнения. Проскользнув мимо Изабель, силачка вернулась и, присев на корточки, осторожно прижала ладонь рядом с шипом. В чувствительности она уступала Светлану, но всё ж намного превосходила заурядов. – Да, – согласилась. – Хреновые дела. По-твоему, стоит затевать? – Это как кабель, – пояснил богатырь. – А на конце – антенна. Похоже, сам он бережётся мелкой воды и предпочитает подбираться под песком. Наверняка на берегу посёлок. И стоит тамошним жителям заснуть, как монстр начнёт атаку – спящий-то человек более уязвим. Вдобавок ночь, время чудищ… – А не проще предупредить посельчан? – Думаешь, услышат? Мне надоело кричать «пожар» – толку никакого. Пока светло, им не страшно. А как наступит мрак, будет поздно. – Пожалуй, – кивнула Лора, поднимаясь. – Но ты рискуешь. – Не больше обычного. – Я могла бы помочь. – Вряд ли. В таких делах главное – вовремя сделать ноги. И лучше, когда на пути никого. – Ну не знаю, не знаю… – пробормотала она с сомнением. – По моим ощущениям, гриззы убрались, – сообщил Светлан. – Значит, и нам можно возвратиться на сушу. Наш лаз я уже повернул к берегу, а при такой скорости… – Да что стряслось? – не утерпела Изабель. – Скоро узнаешь, – нахмурясь, ответила силачка. – Зачем пугаться до срока? – Поспешите, – сказал он. – Когда здесь грянет, одна из вас может вырубиться. И тогда второй придётся тащить. – Угадай с трёх раз, ха! – фыркнула Лора. – Но почему не выждать? – А если он саданёт раньше? Эти твари любят обманывать ожидания. К тому ж, если я учуял его… Он хоть большой, но такой восприимчивый! – Ясно, – решилась она. – Тогда мы сваливаем. А удачу пожелай себе сам – меня она слушает редко. «Сказано – сделано» – этому принципу силачка следовала неуклонно. Ухватив Изабель за руку, она повлекла девушку по коридору, вынуждая её мчать на пределе и уже не обращая внимания на ракушки. Через секунды обеих скрыл поворот. Конечно, лучше дать им больше времени, но чутьё подсказывало Светлану, что медлить опасно, – он уже исчерпал лимит. А чем обернётся опоздание… И опять ему нужно было решаться – господи, как это выматывает!.. Ни сна, ни отдыха, вот именно. Перевести дух – и то некогда. Видишь ли, им подавай подвиг… а вместе и славу. Да ну их, эти лавры… Жаль, нет меча, мелькнула мысль. Впрочем, дерево, из коего сработали посох, могло поспорить с металлом. И хотя оно легче железа, но такой плотности, что тонуло в воде. Мирным монахам тоже приходится себя защищать. А иногда и вразумлять людоедов, дабы не лишиться паствы. Ну что, пора? Прежде Светлан собирался бы с духом час, ныне хватило нескольких секунд. С размаху он вогнал посох в дно по самую рукоять. Точнее, тот лишь первые сантиметры раздвигал песок, а после вонзился в живое, прорвав жёсткое мясо и, кажется, достав до кости. Выходит, тут припасён скелет? Вот так и познаёшь чужую анатомию: методом тыка. Монстр не обманул ожиданий – пожалуй, даже превзошёл… к сожалению. Под песком будто пролегал тоннель, и вот эта толстенная труба, одетая в прочнейшую оболочку, разом вырвалась из грунта, перемешав воду с облаком песка, а магический лаз подбросив к поверхности. Однако плёнку не порвал – лишь растянул, точно резиновую. И не стряхнул Светлана, намертво вцепившегося в посох. Улучив момент, тот успел выдернуть жердь и вонзить снова – уже в другое место. А затем дёрнуть его вбок, соединяя проколы. Действительно, как не хватает меча!.. И сколько ж так придётся дырявить? На этот раз щупальце вскинулось выше, взлетев над водой, – конечно, вместе со Светланом. Хорошо, глубина небольшая, иначе б от такого перепада… Хотя вряд ли богатырю страшна декомпрессия. А колоссальное щупальце всё вздымалось, заодно вознося человека. Из раны хлестала чёрная жидкость, точно из пробитого нефтепровода. Прозрачный, сдувшийся в верёвку лаз тянулся следом, выказывая чудеса прочности. Одним концом он по-прежнему лепился к скале, слишком громадной даже для кракена, вдобавок глубоко погружённой в дно, но за собой волочил камни, к коим приклеился по дороге, – эдакий канат с грузами. И когда монстр, ощутив третий укол, в панике задёргал конечностью, трос захлестнул её да ещё перекрутился вокруг себя, образовав тугую петлю. Отчаянно балансируя на взбесившемся тоннеле, Светлан ударил в четвёртый раз, дабы не давать чудищу скучать. Затем привычным уже рывком расширил порыв ещё на метр. Ну, осталось разков эдак с дюжину, и круг замкнётся. Или нет? Но тут в рану скользнул плёночный трос и принялся терзать открытую плоть, намного ускорив дело. Теперь кракен увяз прочно – то есть, если выдержит ловушка. Море бурлило на громадном протяжении, словно бы разразился внезапный шторм, а в отдалении из воды взметнулись другие щупальца, бешено извиваясь. Боже, и сколько их!.. Называется «я его поймал», подумал Светлан, спеша нанести новый удар. Теперь ломай голову, как отпустить. Он успел довести счёт до восьми, прежде чем щупальце сбросило его, отправив в далёкий полёт, – к счастью, в сторону суши. Вот сейчас у него выдалась пара свободных секунд, чтобы разглядеть с воздуха рыбацкий посёлок, притихший в предвкушении ночи… или от зрелища этого кошмара, разразившегося ещё до сна. Свалившись в воду, Светлан в несколько гребков достиг берега и побежал к двум фигуркам, замершим у самой кромки в полукилометре отсюда. Изабель лежала ничком, обхватив голову руками, а Лора восседала рядом, придерживая девушку за плечо и созерцая буйство чудища, так бездарно угодившего на привязь. От его ярости, казалось, загустел воздух – неудивительно, что Изабель корёжит. Странно, что вообще в сознании – она и впрямь крепче, чем выглядит. Но тогда почему лежит? – Что стряслось? – с беспокойством спросил Светлан, опускаясь рядом. – Коленку зашибла? Но сперва проверил её ступни – ведь бежать Изабель пришлось со всех ног да по неровному дну, изобилующему камнями. Однако пальчики были целы, на подошвах – ни ранки. – Поднимай выше, – ухмыльнулась Лора. – Зад пострадал. Когда нас вышвырнуло из лаза, малышку угораздило приземлиться на иглохвоста – и как раз мягкой частью. С одной-то стороны повезло… – Это с какой же? – проворчал он. Хотя и впрямь – не самое худшее. Конечно, больно, вдобавок яд… пусть и не смертельный. Но если не принять меры сразу же… В этот миг, после мощнейшего рывка, таки вынудившего скалу показаться над водой, щупальце оторвалось, с высоты обрушившись в море. И тотчас прочие конечности, вместе с сопутствующем штормом, стали удаляться от берега, спеша к спасительной глубине. Через секунды буря стихла. – И бог с ним, – сказал Светлан. – Полагаю, он достаточно ценит свои части, чтобы больше не навещать здешний берег. Конечно, если людей кракен ненавидит сильней, чем любит себя… – Может, он и людей любит, – хмыкнула Лора. – Эдакий лакомка! – Ладно, с этим кончено. Теперь займёмся лечением. – А ты умеешь? – Хо! С ведьмами поведёшься… Подняв лицо, мокрое от воды и от слёз, Изабель глянула на него с испугом, такому лечению явно предпочитая муки – весьма нешуточные, если судить по искусанным губам. Лучше умереть, ну конечно!.. Похоже, отцам, даже святым, тут доверяют меньше, чем случайным… э-э… пиратам. – Если не вынуть иглы, ранки загноятся, – пояснил Светлан. – И вместо пары дней будешь страдать месяц. А подставлять попку всё равно придётся – не мне, так королевскому лекарю. По-твоему, это лучше? Растерянно моргая, девушка посмотрела теперь на Лору. – Не дрейфь, подруга, – подбодрила та. – Ему и не то можно доверить. Проверено. Смиряясь, Изабель уронила голову на локти, только что не зарывая её в песок – по примеру страусов. А с прочими частями вытворяйте что хотите, меня здесь как бы нет. Ну и ладно. Бельё здесь ещё не носили, а потому ягодицы оголили в момент – стоило лишь откинуть подол. Наверно, вот так же, с задранным до живота платьем, девушка и приложилась к иглохвосту, заполучив в седалище полный набор колючек – то есть все восемь, по четыре на каждую половинку. – А симпатичный зад, – одобрила Лора. – Прямо готовая ведьма. – По Жанне соскучилась? – улыбнулся Светлан. – Похоже, у тебя тяга к своему полу. – Да ведь не просто встретить тех, кто сильней. А из слабых лучше выбирать красивых. – Это напомнило мне высказывание одного вампира, из первородных. Понимаешь, у них мужественность – понятие относительное. По сути, они гермафродиты. Осторожно придавив пальцами нежную мякоть по сторонам первой иглы, конечно же, зазубренной, он послал порцию магии вглубь ранки, вынуждая её раздаться, и второй рукой легко вынул колючку – Изабель даже не вздрогнула. Сейчас же Светлан сомкнул края дырочки и подержал секунду, сращивая плоть, а заодно вытягивая из неё яд. Затем принялся за вторую иглу. – Да у тебя и к этому талант, – похвалила силачка. – Другой бы наковырял такие ямищи!.. А после твоих трудов прямо как новая – уже нынче. И самому нравится, а? Изабель не шевелилась, но явно прислушивалась, слегка приподняв голову. Зато нижнюю половину наконец расслабила, решив, видимо, что терять нечего. Это лишь поначалу стыдно, а со временем даже начинаешь получать удовольствие – конечно, если не злоупотребляют. – Ты о чём? – Вот об этом, – кивнула она на открытые выпуклости Изабель. – Разве не шик? И в целом – хоть сейчас в мрамор. Где вам равняться с нами! – Мы не стоим вас, – признал он смиренно. – Однако заменить некем. – Ну почему, – не согласилась Лора. – Если держать мужчин за обычных самцов, то у других зверей найдутся экземпляры покруче. – Ну-ну, не увлекайся… Она рассмеялась. – Но вот что странно, – произнёс Светлан, извлекая четвёртую колючку. – Ведь и кракен схлопотал от меня восемь проколов. Это совпадение? – Шутки судьбы, – пожала плечами силачка. – Или, думаешь, за его увечье Бэллочка расплатилась своим задом? – Конечно, эту логику нам просечь трудно… Может, просто ударили по слабому звену? Даже и я умею возвращать агрессию – вспомни Жофрея. Машинально огладив исцелённую ягодицу, точно приручённого зверька, он принялся за вторую. Вот теперь из мышц Изабель совершенно ушло напряжение – она наслаждалась, слушая, как спадает боль. – А ещё меня удивляют разрывы, которые я нанёс чудищу, – продолжал Светлан. – Дело даже не в моей силе или прочности посоха – для таких ран там просто не хватало опоры. Это лишь в сказках богатыри загоняют противников в грунт по шею, будто сами весят десятки тонн. А будто мы сейчас не в сказке, прибавил он мысленно. Ты и тут хочешь под всё подвести базу? – По-твоему, тебя удерживали чары? – спросила Лора. – И что в этом плохого? – Что я применил их неосознанно. Эдак и против людей стану использовать – сам не желая. И тогда прощай богатырство!.. Или всё же можно усидеть на двух стульях? – Иным удавалось, – пожала она плечами. – Хотя… Сам знаешь: кодекс поединщиков – не просто придумка. И нарушить его – себе дороже… почти для всех. – Осталось выяснить: попадаю ли в исключения, – усмехнулся Светлан. – Шансов, как вы понимаете… Он вынул последнюю иглу и, не удержавшись, легонько шлёпнул племянницу короля по гладкой попке, любоваться которой при здешних строгостях повезёт лишь самым близким. – Вот и всё, – заключил. – А ты переживала! И с сожалением задёрнул штору, возвращая подол к щиколоткам Изабель. Увы, до нудистских пляжей отсюда неблизко. А когда инициаторами в этом вопросе выступают монархи, их могут и низложить. – Вовремя закончил, – сказала Лора. – А то бы тут добавилось зрителей. Она кивнула в сторону посёлка, откуда к ним торопилась делегация – сплошь мужчины с толстыми усами, причём крепыши как на подбор. Ну ясно, гребля укрепляет мускулы. Опять же морской воздух, рыбная диета, вынужденные купания… – Что они хотят, как думаешь? – спросила силачка. Вздохнув, Светлан поскрёб затылок – больше по привычке. – Чего я не жду – это благодарности, – ответил он. – Вот по шеям надавать могут. – Если подставим, – буркнула Лора и машинально проверила, как выходит клинок из трости. Не то чтобы ей требовалось оружие против такой публики. Дойдёт до дела, она и голыми руками выбьет из этих бедняков дурь. Плохо, что тогда их мозги оскудеют вовсе – ведь иного там не запасено, судя по туповатой мине, прилипшей едва не к каждой физиономии. Возглавлял банду приземистый мужичок, уже немолодой, но с лицом более осмысленным, чем у остальных, – верно, и язык подвешен лучше. Начал он без обиняков и, увы, мнение Светлана о человечьей норме не улучшил. Похоже, это был здешний староста. – Рыбьё расшугали, – принялся он загибать заскорузлые пальцы. – Море загадили. Лодки побило волнами. Сети тож порвало. И с дохлым змеем неясно, чего делать. – Посмотрев на образовавшийся кулак, рыбак перевёл взгляд на Светлана и вопросил: – А кто возместит? Не торопясь подниматься, тот сказал: – По-вашему, во всём виноваты мы? – Ну, а кто? – простодушно откликнулся мужичок. – Больше-то окрест – ни души. В смысле: больше не на кого свалить убытки. – Ты же видишь: мы нищие путники, – произнёс Светлан кротко. – С нас нечего взять. – Это как глядеть, – не согласился староста. – Можно-то и натурой. За пару лет, глядишь, отработаете. Ты – руками, а твои крали… гм… – И пригрозил: – Или желаете в долговую тюрьму? Там-то похужей будет! Прищурясь, Лора сверлила наглецов взглядом, не предвещавшим хорошего. Вот если дать ей сейчас волю… Уж второй раз не попросят. Хотя губа у них не дура, явно. «Отработаете», ха! – Это не морской змей, – внезапно сказала Изабель, приподнявшись на локтях. – Будто не знаешь сам! Состроив хитрую гримасу, староста отбрыкнулся: – А докажи! – Глупец, – бросила девушка. – Если бы думал головой, то с человеком, оторвавшим кракену щупальце, говорил бы по-другому. – Сказать легко, – хмыкнул рыбак. – Оторвал!.. Мало ли кто случится рядом. – То есть мы ни при чём? – уточнил Светлан. – Тогда мы пойдём себе – с богом. – Ну, щас!.. А убытки? – А щупальце? Ведь стоит судье узреть его… – Да как же он узрит, когда к утру щупало сгинет? А все рыбари в один голос покажут на вас. – Убытки! – фыркнула Изабель. – Если б не он, в убытки угодили бы все вы. Или забыл, как это бывает? – Ну, напугала!.. Это ж где случалось? А здесь, слава Всевышнему… – А если в подтверждение, – зловеще заговорила силачка, – Светлан оторвёт твои конечности, одну за другой? Ну, кроме головы… хотя у тебя это не главная ценность. – Э-э… погоди, – пробормотал староста. – Как ты сказала? Так это… Ишь, уже и сюда догремело. Вот она – слава: в лицо не знают, но боятся. – Ха, дошло! – Ну да, ну да… Что, вправду? Не спеша, Светлан выпрямился в полный рост. Ещё не видали человека-гору? Так это я – прошу любить. Рыбари попятились, из крепких парней разом превратившись в недомерков. Тут ведь не Междуречье, где похожие габариты не редкость – спасибо соседям-ограм. Уж те, в отличие от кракена, людей не только едят. – Что, парни, не выгорело? – спросила Лора. – А не разевайте пасть на то, что не по вашим глоткам. Вот ей было жаль, что дело разрешилось миром. Да только кто ж захочет связываться с богатырём? На такое даже у этих братков не хватит дури. – Прощеньица просим, – забормотал староста, отступая вместе с остальными. – Мы вас с обычными спутали… Кто ж мог подумать? – А и впрямь, кто? – фыркнула силачка. – Особенно, когда нечем. – Идите с Богом, чада неразумные, – произнёс монах, пока Лоре не захотелось проводить гостей пинками. – И больше не кидайтесь на путников, аки волки, ибо воздастся вам по делам вашим, а разживётесь тем, что готовили другим. Из ближних зарослей вдруг выметнулась Агра, в несколько скачков очутившись рядом с ним, и беззвучно ощерилась на чужих, показав клыки-сабли. Один из делегатов сорвался в бег, следом, не выдержав, кинулись прочие – словно это что-то меняло. Или они полагают, будто от кобрис можно удрать? Потрепав зверя по голове, Светлан опять опустился на колени рядом с Изабель. – Как чувствуешь себя, дочка? – спросил он. – Голова не кружится, сердечко не сбоит? – В попке не стреляет? – прибавила Лора, не склонная к сантиментам. – Идти сможешь? – Боль стихла, – сообщила девушка. – По крайней мере теперь её можно терпеть. И с остальным вроде нормально. Поднявшись на четвереньки, она с пару секунд постояла в странной позе, затем переместилась на корточки. Равновесие держит – это славно. Значит, отрава не успела впитаться. – В другой раз смотри, на что садишься, – усмехнулась Лора. – Или убедись, что Светлан рядом. На лекарей не надейся – залечат до смерти. – Вот если б я владела телом, как ты, – пробормотала Изабель. – Уж ты не упадёшь – сколько ни бросай. – Ну, тогда тебе придётся долго учиться, – засмеялась силачка. – Смотрите, к нам ещё гости! Вообще «гость» был один, вдобавок – женщина. Худенькая, босая, одета скудно, а направлялась и вправду к ним, причём без боязни. Пожалуй, она была красива – лет эдак двадцать назад. Но и сейчас могла похвалиться статью, уместной более в герцогине, нежели в простолюдинке. Волосы пышные, как у молодой, лик удивлял благородной лепкой. – Я предупреждала наших дурней, чтоб не нарывались, – заговорила незнакомка, остановившись вплотную к Светлану. – Но, как всегда, они со всех ног побежали за свежими шишками. Может, и жаль, что ты не шуганул их в полную силу. – Сестра, – мягко возразил он, – моей полной силы им не пережить. Такие уроки не идут впрок. – Ладно, бог с ними, – отмахнулась женщина. – А тебе спасибо, что уберёг. Уж прости, что от всех говорю одна. – Да неважно это. Старался-то не для вас – для себя. Против своей сути трудно идти. И ты сама это знаешь – по себе. Ты ведь немножко ведьма, да? – Я – целительница, – ответила она. – За то и терпят меня здешние обормоты, что спасаю от недугов. Вот от глупостей их даже Бог не удержит. – И повторила: – Ты прости, ладно? – Да за что прощать, коли родились такими, – пожал плечами Светлан. – Их лишь страх сдерживает – вот что худо. А как хочется дать людям волю!.. Ладно, ты же пришла не ради извинений? – Не только ради них, – поправила она. – Понятно, ты выбрал меньшее зло, но то, что эти дуралеи наплели, – по сути верно. Всё ж кракен набедокурил тут, пока ты учил его разуму. Без лодок-то и сетей посёлку не прожить, а пока их починишь… Светлан указал в море, где из воды будто проступала мель, сплошь усыпанная раковинами. И уходила «мель» далеко. – В этом щупальце мяса больше, чем они наловят за год, – сказал он. – И если кракен кормится людьми, то почему вам не ответить тем же? Не думаю, что он ядовит – всё ж таки моллюск. – Да пока мы доберёмся до плоти кракена, она уже начнёт гнить. – Хорошо, – согласился Светлан. – Я выволоку щупальце на берег. И даже порублю на куски, если снабдите секачом. Этого ты хочешь? Заранее он содрогнулся, предвкушая такую работу. Вот так вляпайся в доброе дело – потом не выберешься. Ну, если уж Гераклу было не зазорно выскребать навоз… – Да, – подтвердила целительница. – Ты понял. За всех приглашать не могу, но будьте моими гостями. На ночь-то глядя – какой путь? К тому ж твоей девчушке не помешает отдых, – прибавила она, бросив острый взгляд на Изабель. – Яд-то пока вышел не весь. – Рыбак рыбака, гм, – пробормотал Светлан. Затем поглядел на Лору: – Гриззы-то не нагрянут, как считаешь? – В одном месте они не показываются дважды, – откликнулась та. – А ушли мы недалеко. Нет, думаю, не вернутся. – Тогда заночуем, – решился Светлан. – Раз натворили дел – надо исправлять. Ежели сия махина впрямь протухнет… У нас такое зовут экологической катастрофой. А пока буду вкалывать, вы успеете почистить пёрышки. – Если опять не приключится напасти, – бодро заключила силачка.Глава 9
До полуночи Светлан управился с задачей, хотя пришлось выложиться. Громадная конечность, весом в нескольких китов, была вытащена из воды, иссечена на части, пригодные для обработки и складирования, – чем немедля занялись рыбаки, уж в своём деле знавшие толк. Конечно, их кладовок не хватило под такое обилие, но из соседних деревень, несмотря на темень, уже подтянулись подводы, растаскивая куски туши по всему побережью, как муравьи кромсают труп. Похоже, кракен впрямь, того не желая, снабдил кормом тысячи людей на ближние месяцы. Кстати, его мясо, по отзывам успевших вкусить, оказалось вкусней говяжьего, а жарилось легче свинины, делаясь удивительно нежным. На своё счастье, подводный исполин был слишком опасен, чтоб угодить в объекты промысла, – хотя кое-кто, войдя в раж и перебрав эля, уже грозился надрать зверю холку. Среди таких, правда, не было тех, кто своими глазами видел, как взбурлило море десятками чудовищных щупалец и как волны от этой бури едва не снесли посёлок. О сне уже не думал никто, ночь выдалась бурной, чего не ждал даже кракен, а коллективный кошмар обернулся массовым ликованием. Ухари, так опрометчиво наехавшие на путников, в первые минуты сторонились Светлана, боязливо зыркая из-за углов, но довольно быстро осмелели и опять выдвинулись в передовики, взявшись наводить в посёлке порядок – понятно, по своему разумению. Впрочем, при таком обилии и одинаковости кусков урвать себе лучшее было трудно. А когда какой-то мужичок, сдуру или спьяну, шуганул богатыря, столкнувшись на узкой тропке, это сошло ему с рук – к неописуемому изумлению свидетелей. Тотчас рыбари забыли всё: и недавнюю битву, и счастливый выверт судьбы, из еды обративший их в едоков, и молодецкие удары чужака, в несколько секунд рассекавшего щупальце (на что у самих ушёл бы час), – и низвели гиганта в слабаки. Впрочем, бросать в него камни не стали – остереглись на всякий случай. Просто перестали монаха замечать, словно к нежданно свалившемуся богатству он не имел касательства. Но Светлан и не хотел к себе лишнего внимания. Закончив с разделкой, он прогулялся по берегу к чистой воде и тщательно омыл тело, с макушки до ступней забрызганное липкой кровью, – а заодно простирнул сутану. Отжав её насухо, придал себе благочинный вид и мерной поступью вернулся к дому Альбы – кстати сказать, не такому маленькому и вполне уютному, хотя без излишеств. Располагался он с краю посёлка, единственной дверью повернувшись к морю. А перед ним, на прибрежном песке, соорудили навес, где целительница, видимо, принимала болящих. И здесь же, на свежем воздухе, она готовила снадобья, даже трапезничала – если позволяла погода. Ограды вокруг дома не было, но от нескромных взглядов навес защищало строение. Пока Светлан трудился, нагоняя трепет на зевак, целительница тоже времени не теряла и ужин устроила королевский – судя по ароматам. Общему сумасшествию она не поддалась, даже отказалась от шматочка (размером с телёнка), предложенного Светланом, а свои кушанья готовила из прежних запасов. Наверно, кракена впрямь не следовало есть – хоть он и большая сволочь. Стол хозяйка накрыла в той же весьма условной беседке, для чего из дома пришлось вынести едва не всю мебель, – похоже, женщина избегала проводить лишнее время в стенах. Кроме самой Альбы, компанию гостям составили несколько поселковых сирот, привечаемых «колдуньей», и давний её приятель Жак по прозвищу Кувалда – звероватого вида кузнец со скособоченной фигурой, но очень сильный по человечьим меркам, а потому чтимый недругами. Обитал он на отшибе, не особо скучая по селянам, а повидал на своём веку довольно, чтобы насквозь пропитаться желчью, – похоже, шрамы искорёжили не только его лицо. К столу Светлан явился последним, а потому ему не осталось иного, как усесться во главе, на заготовленное для него кресло, наскоро сколоченное Жаком из дубовой колоды и подвернувшихся брусков. Самый почётный из гостей, ага!.. Немножко зная Альбу, можно было углядеть в этом насмешку. Всё ж круглый стол, затеянный королём Артуром (не нашим – другим), свободным людям годится лучше – эдакий росток демократии в тёмном средневековье. Жаль, сия придумка не получила распространения, а вспомнят о ней лишь через века. Есть Светлану по-прежнему не хотелось, но из вежливости он отведал блюд. Альба впрямь готовила изумительно. Такую стряпуху в любом дворце примут с почётом, но, видно, её не тянуло туда. Со всей душой ублажать нахлебников, прорвавшихся к кормушке, – тут требуется… э-э… призвание. Покачав головой, Светлан произнёс: – Я и сам кухарю нехудо, но такого!.. Возьмёшь в поварята? – Где уж равняться с тобой, – ответила женщина, усмехаясь. – Ты вон с одного удара накормил целый берег. – Положим, ударов было восемь, – возразил он. – Не считая тех, что наносил по мёртвому щупальцу. – Не порти песню, святоша, – проворчала Лора, нехотя отвлекаясь от еды. – Может, это первая строка в сложенной о тебе балладе. – Не приведи бог, – содрогнулся Светлан. – Прославиться, как мясник!.. – Скорее как охотник. Они тоже разделывают добычу. – Не люблю ни охотников, ни даже рыбарей – слишком легко со зверушек они переключаются на людей. – Нашёл зверушку: кракена! – фыркнула Лора. – Кстати, скольких там накормил Иисус? Ты ещё не переплюнул парня? А начал с Моисея – когда раздвинул воды Русалочьего озера. Повернув голову, Светлан глянул на море, людям средневековья, наверно, представляющееся бескрайним – примерно как космос для их отдалённых внуков. Над ним продолжал гулять ветер, гоня низкие тучи. Но поскольку дул он от суши, волны на берег накатывали некрупные – при таком волнении пляжи не пустеют. Или здесь ещё не додумались до пляжей? – Зачем раздвигать воду, когда можно пройтись по ней, – сказала Альба, не прекращая подкладывать в тарелки. – К чему лишний расход? Светлан уже оценил, как она умеет работать: каждой рукой будто управлял отдельный человек, что повышало производительность вдвое, – при этом домашние хлопоты совершенно не отвлекали Альбу от разговора (как, видимо, и от мыслей). А ещё он обратил внимание, как тщательно она промывает продукты – куда королевским поварам! Уж здесь за гигиену можно не волноваться. – Потому и живёшь у берега, чтоб сбежать при опасности? – спросил он. – Полезное свойство. – Каждый выкручивается, как умеет, – усмехнулась женщина. – Я ж не умею летать? И под водой не гуляю, как иные. – Зато глубоко глядишь, – заметил Светлан. – Никак ведунья? На это Альба промолчала. Вместо неё ответил Жак – хриплым медвежьим басом: – Она вправду знает больше, чем зрит. Да не всем кажет. – Умных не любят, – согласился Светлан. – А тебя, дядя, случайно не ругают оборотнем? Жак скривил жутковатое лицо и хохотнул – будто зверь рявкнул. Но сироты, уткнувшиеся в тарелки, и ухом не повели, давно отвыкнув его бояться. Всё ж в некоторых вещах дети разбираются лучше взрослых. – Вот наши рыбари напротив: пучатся, да не видят, – прорычал кузнец. – А на беззнании кормятся придумками. К тому ж измышляют дурости. Умишки-то – куцые. – Можно подумать, ты не давал повода! Жак снова рыкнул – взамен смешка. – Ну ясно, умею кое-что, – признал он. – Со зверьём поживёшь, и сам зверем заделаешься. А если берусь за что… У прочих-то кишка тонка – своё нутро выпустить наружу. – По-твоему, дело в кишке? Чтоб озвереть, много смелости не надо. А сила как раз в том, чтобы остаться человеком – в любых условиях. Конечно, когда нормальные чувства отморожены… – Ведь у самого череп аж блестит – а когда последний раз брил? Выходит, не даёшь волю волосьям, запретил им казаться на свет. – Думаешь, больше не вырастут? – с беспокойством спросил Светлан. И останусь навек плешивым, ага. Так и в анналах запишут… – Не подкалывай, – оскалился кузнец. – Знаешь, к чему веду. – К тому, что и я – немножко трансформер. Но это ж совсем не то, что оборотень. Уж он меняется не только снаружи. – Да кто вникает в мелочи? В суть-то надо уметь глядеть – вон как Альба. А на побережье она одна такая. – Ведь каждый себе – главный судья. Зачем оглядываться на других? – А говорил, не любишь проповеди, – заметила Лора с ухмылкой. – Только пусти!.. – Э-э… Верно, заносит. Прошу прощения. – Не извиняйся, – посоветовала Альба. – Решат, что слабый. Неважно, что кракена победил, – но если позволяешь себя шпынять… – Пусть думают, что желают, – сказал Светлан. – От меня не убудет. По всем дворам дымили костры, над которыми коптили куски кракена, заготавливая впрок. Теперь работа сопровождалась весельем. Что удавалось, поедали сразу, не противясь искусительным ароматам, хмелея от сытости. Подмигнув Светлану, силачка заметила: – Теперь устрой винный дождь – и радость подскочит до небес. Что ещё нужно до счастья? – В том и беда, что им этого довольно, – пробормотал он. – Что ты спас посёлок, никто не вспомнит, а за жратву ещё и песнь сочинят. И каждый год будут праздновать День Кракена. Далась ей эта песня! – покривился Светлан. Уж не завидует ли? – Я вспомню, – застенчиво пообещал Жюль, белобрысый пацанёнок шести годов. И тут же спрятался за Изабель, возле которой пригрелся с самого начала. Улыбнувшись, она прикрыла храбреца рукой. Единственная из всех, девушка сидела на мягком – заботливая Альба не забыла подложить под её раненый зад свёрнутое покрывало. – Ну, хоть один, – сказала Лора, тоже не сдержав ухмылки. – Если не соврёт. С годами-то – поумнеет, научится мыслить здраво. Насытившись, она отвалилась от стола и расселась с комфортом, облокотясь на спинку скамьи. Как и всегда, её живот оставался плоским, словно бы съеденное усваивалось с той же быстротой, с какой попадало в желудок. Скорее, так и было – для богатырей это норма… пока они не перестают есть. – Ох, лучше не надо, – произнёс Светлан. – Конечно, жить ему станет проще… Но как это скучно! Легко поднявшись, Жак в несколько хлёстких ударов наколол дров и подбросил в костёр, затеянный больше для уюта. После чего вернулся на прежнее место, рядом с Альбой, – словно привык её охранять. – Хорошо двигаешься, – заметил Светлан. – Наверно, в юности был танцором? – Я и акробатом работал, – осклабился Жак. – А уж как выплясывал в потасовках!.. Вот такие танцы ценятся больше. – Может, моя наука и пойдёт впрок этим мальцам, – высказалась Альба. – Хотя жизнь учит иному, а тягаться с ней… – От многих знаний – много печали, – изрёк Светлан. – А от ума – горе. Опять повело, отметил он. Вдобавок – плагиат. Лора права: надо завязывать с этим. Мало без меня самозваных мессий!.. Или для верующих кто сильный – тот и прав? Опять стал накрапывать дождик, совсем мелкий – то, что называют моросью. Совсем не опасный костру и приятный разгорячённому телу Светлана. Впрочем, под навесом дождь почти не ощущался. – Да лишь бы выжили, – молвила женщина. – Грядут большие напасти, а в такие времена сильней страдают вот такие. – Ты уже знаешь про Пропащие Души? – спросил Светлан. – Это лихо – не самое ближнее. Сперва с другим надо сладить. – Одна моя знакомая… э-э… Джинна нарекла сие «следующим узлом», – сообщил он. – Оттого меня и занесло в ваши края. А кое-что уже прояснил. Насколько смыслю, рядом с этим чудищем кракен покажется одуванчиком. – Главная-то беда не в силе чудовищ, а в людской слабости, – сказала Альба. – В гнусности, – угрюмо поправил Жак. – Такая порода!.. – Это – следствие, – не согласилась ведунья. – Как и дурость, раз уж помянули. Думать-то способны, а охоты – нет. Это ж усилий требует. – И насчёт способности сомневаюсь. В головах – дерьмо. Ты глянь на наших рыбарей – скотина на скотине. За то их и кличут паствой, что бредут стадом. А стоит кому отбиться… – Лишь единицы знают, что миллионы состоят из нулей, – процитировал Светлан. – Понятно, перехлёст – но разве такой уж сильный? Проблема в том, что без нулей и единица значит мало. – Пусть вон меченосцы подпирают себя нулями, – проворчал кузнец. – А у меня клыки не затупились пока. И своим вражинам спуску не дам – наплачутся ещё!.. Светлан вгляделся в него, любопытствуя насчёт «вражин». Уж не из тех ли Жак, кто обижен на весь свет? Или ополчился на кого-то конкретно? – Когда воюешь с кем-то слишком яро, начинаешь на него смахивать, – сообщил он. – А в итоге можешь подменить супостата – принцип Дракона. Принципом заинтересовались. Пришлось рассказать исходную сказку – кажется, китайскую. Уж там на диктаторах съели массу собак, а всё равно никак не вылечатся. Затем Лора возжелала музыки, а Изабель тотчас её поддержала, поглядывая на Светлана. Действительно, зычные голоса, доносившиеся с соседних дворов, утомляли хуже тишины – следовало поставить заслон. – И какому жанру отдадим предпочтение? – поинтересовался он. – А какие есть? – спросила силачка. Фокус удался с ходу – ещё легче, чем в прошлые разы. В воздухе зазвучали мелодии, сменяя одна другую, будто Светлан крутил настройку радио, – причём выбирать было из чего: от потуг сельских самоучек до стараний столичных музыкантов (на взгляд Светлана, тоже не виртуозов). Конечно, Изабель предпочла последних, восторженно захлопав в ладоши. – Погодите, – сказал Светлан, продолжая возиться с настройками. – Кажись, в этот раз смогу продвинуться дальше… Невдалеке стали проступать инструменты – понятно, музыкальные, – с каждой секундой становясь плотнее, хотя на деле были лишь объёмной картинкой. Затем рядом с ними обозначились тени исполнителей. Но дальше Светлан проявлять не стал – даже забавнее, когда без людей. – Могу и танцорок присовокупить, – предложил он. – Хотя глазеть на них после ведьминых плясок… А если так? И перед оркестром из одних инструментов заплясали три вычурных платья, дополненные тремя парами туфель, – тоже как бы отдельно от тел. Эдакий бал призраков на пустынном бреге. Приоткрыв рты, дети заворожённо глядели на представление. И даже Изабель явно не сталкивалась с подобным, судя по изумлённому лицу. То ли у придворных магов на такое не хватало силёнок, то ли – фантазии. – Это лишь иллюзии, – счёл нужным пояснить Светлан. – Никакой мистики. Все эти люди живы, а мы лишь подглядываем за ними из своего далека. Или желаете вместо одежды созерцать наполнение? – Смотря что зовёшь наполнением, – сказала Альба. – Голышом тебе и тут спляшут – вопрос в цене. – Ведь не ты? – Мне и задаром просто, – усмехнулась женщина. – Только я, видишь, не в тех годах, чтоб радовать зрителей. Отплясалась уж. – На шабашах? – не стал деликатничать Светлан. А она не стала скрытничать: – Прежде-то они полыхали по лесам и пригоркам королевства, точно костры в летнюю страду. Конечно, и я наведывалась. Но когда меченосцы вошли в силу, пташки разлетелись кто куда – если раньше не угодили в сети. А затем на костёр, следовало бы добавить. Или под воду. – Но ты-то осталась? – Я целительница, а от тех, кого лечишь, улетать негоже. И ради них пришлось подрезать крылья. Тем более, они оберегали меня эти годы. – Да потому, что о себе пекутся, – бросила Лора. – Конечно, – согласилась Альба. – Но ведь я жива? А люди вокруг – здоровы. Чего ещё? – Ты врачуешь оболочки, – заметил Светлан. – Но если внутри – пусто? Ведь под наполнением ты разумела души. А живы они в твоих пациентах? – В некоторых – уже нет… – В некоторых! – фыркнула силачка. – …но во многих – пока теплятся. – Если и так, скоро угаснут. – Плохо, что души у большинства не слышат далеко, – сказала ведунья. – А те, в ком голос Бога отзывается набатом, и вовсе наперечёт. И когда меченосцы прогнали или порушили живые колокола, на прочие души спустилась тишина. Кто повзрослел в последние годы, законы зверей принимает как свои. Их-то отцы хотя бы помнят иные порядки. – То есть это как кабельные сети, связанные с главным передатчиком спутниковыми антеннами? – переиначил Светлан. – Занятная трактовка!.. А разве ты не работаешь усилителем? – Моих сил, если и хватает, то лишь на них, – кивком Альба указала на сирот. – Курица, как всем ведомо, не птица – с поднебесья-то звучишь куда громче. – Стало быть, дальних слухачей меченосцы извели, – резюмировал он. – Похоже, орден сплотил как раз бездушных – иначе откуда такая злоба? А что же король? – Беда нашего Луи, что онслишком почитает родную кровь, – сказала Альба. – Не то давно б приструнил орден. Но с родного брата – иной спрос. Да и время упущено. Орден-то ныне – половина власти. – Как бы равновесие, да? Ну а если на одну из чаш уронить мою тушу? – Да почему ж только твою? – возмутилась Лора. Поглядев на неё, Светлан усмехнулся. – Ишь, – молвил. – Так ты больше не наёмник? – И меня прибавьте, – велела Изабель. – Надоело, что все мной играют!.. Так, уже и дети бунтуют… Или бунтарь тот, кто пихает её из чрева? – Девочка, ты ещё не знаешь, как важна в этой игре, – произнёс он. – Но раз сама желаешь заделаться игроком… Что ж, это справедливо. – Ты не забыл про «следующий узел»? – спросила Альба. – Равновесие и меченосцам не по нутру, а как порушить его, они уж придумали. И в сравнении с этой громадой… – Ещё и Зодиар мешается, – напомнила Лора. – Тоже гирька весомая. – Но главная опасность, что у людей есть не только души – едва не в каждом живёт частица Зверя. А она тоже умеет слышать хозяина. И хуже всего, когда трон захватывает вражий слуга, – уж тут рык Зверя заглушает все голоса. Надо ж, ещё и Зверь! – подивился Светлан. А где искать этого? – К нам гостья, – негромко объявила Лора. – Точнее, к Альбе. – Точней – вот к нему, – поправила та, кивнув на Светлана. – Я-то ей без надобности – здоровье ещё не успела растратить. В самом деле, по глинистому пустырю, стиснутому глухими оградами и заменявшему тут улицу, к их беседке направлялась девица, оскальзываясь на мокрой траве. Одета она была по-городскому, с претензией на изысканность. И с внешностью ей подфартило – спасибо родителям. Хотя на дворянку не похожа: не те ухватки. Скорее уж на актрисочку, а то и на куртизанку. Но как занесло эту кралю в рыбацкий посёлок? На всякий случай Светлан затушил кино и даже музыку приглушил, будто она долетала издалека. Доковыляв до стола, гостья с облегчением остановилась и обвела всех пытливым взором, неожиданным в столь юном создании. Пышная грудь, подпираемая корсетом, едва не выпадала из декольте, зато ноги скрывались юбкой, колоколом разлетавшейся от узкой талии. (Или у красотки такие бёдра?) А запах от неё исходил пряный и душный, точно вечер в субтропическом саду. Но вот что прячется за этим заслоном? – Не выгоните? – спросила она, слепя отлаженной улыбкой. – Я по важному делу, уверяю! – Отсюда никого не гонят, – откликнулась Альба без лишней приветливости. – Садись уж. Не дожидаясь второго приглашения, девица присела на скамью, пока захватывая самый край. И тотчас уставилась на Светлана. – Ведь я видела вас в Междуречье, – сообщила она, не снимая улыбки. – Правда, там вы гляделись по-другому. – В блестящих доспехах, – пояснила Лора. – И не такой лысый… Ты хоть понял намёк? – спросила у богатыря. – Вы ж с ней давние приятели – раз она положила на тебя глаз. – Да, – подтвердила девица. – Сейчас вы одеты иначе. Будто для него это новость! – Точнее уж раздет, – не пропустила Лора. – Сутана да сандалии – весь наряд. Хотя и посохом наш герой орудует лучше, чем другие – мечом. – Меня зовут Глория, – радостно объявила гостья. – Вообще я актриса, а сейчас следую в Эльдинг, где мне обещан ангажемент в главном театре. Где зовут – на сцене? Впрочем, какая разница! Красотка, похоже, из тех, для кого и жизнь – театр. «Вообще-то я девушка», ну да… Вдруг вспомнив о кобрис, Светлан огляделся, но её рядом не увидел. Когда хотела, Агра умела делаться неприметной. Похоже, рыбная диета кошке наскучила, и она решила разжиться чем-то посытней – скажем, овечкой, а то и быком. И сколько ни запрещай!.. По крайней мере одно Светлан вдолбил тигрице: если, не дай бог, учует на ней человечью кровь, прибьёт сразу. А на свободу выбора он не посягает. – Ты ж в Эльдинг не пёхом топаешь? – спросила Лора. – Верно, и компания есть. И вряд ли это комедианты. – Чтобы я слонялась по деревням! – оскорбилась актриса. – Кто я, по-вашему? – Я бы сказала… – проворчала силачка. – Разумеется, я еду с покровителем, – сказала Глория. – И, конечно же, в карете – он не какой-нибудь оборвыш. А охраняют нас шесть конных копьеносцев, и у каждого арбалет. – Ишь, – осклабился Жак. – Серьёзное войско. – С нашим не сравнить, – согласилась Лора. – Но как смогли вы обогнать нас? – удивилась Глория. – Мы выехали в день, когда вы только прибыли в Стронг, и так скакали, так скакали!.. Я совершенно обессилела. А вы, сказывают, с вечера тут – и без коней. – Вы скакали, а мы летели, – проворчала силачка. – И мчали не хуже вихрей – раз они не смогли настичь. Альба и Жак переглянулись, будто что-то выяснили для себя. Усмехнувшись краем рта, Светлан стал помалу прибавлять музыку, словно бы оркестранты шагали сюда строем. Или ехали в телеге, умудряясь наяривать – не глядя на тряску. – А позвольте узнать, милая девушка, – произнесла Изабель, – в каких труппах вы успели сыграть? – Ну-у, – несколько растерялась актёрка. – Видите ли, я осуждаю тех, кто меняет партнёров слишком часто, – по-моему, это неприлично. Поэтому до сих пор я выступала лишь с артистами знаменитого Сагетти, а они, как вы, вероятно, знаете, представляют перед благородной публикой – в замках, дворцах… Конечно, я играла непорочных дев. – Наверно, трудно было? – съязвила Лора. Дурочкой Глория, во всяком случае, не была и намёк ухватила. А поймав, искренне возмутилась. – Милочка, – обратилась она к Изабель, видно, углядев в ней близкую душу. – Уж мы с вами знаем, каково приходится девушке, если она красива, но обделена богатством и положением! Без сильного покровителя ей не обойтись. – В ваших словах есть доля истины, – с улыбкой признала племянница короля. – Отчего ж лишь доля? – всплеснула руками актёрка. – Это и есть правда, жестокая и необоримая! – А ты пробовала бороться? – спросила Лора. – Или сразу всё поняла? – Да как же с этим бороться? – Руками, – ответила силачка и, взяв в ладони полено, с лёгкостью переломила. – Ведь не у всех же такие руки, – возразила Глория, немедленно сбавляя тон. Впрочем, ей уже наскучил спор – к чему болтать, когда и так ясно? Закрутив головой, она стала выискивать источник музыки, делавшейся всё различимей. И с изумлением обнаружила, что несётся та со стороны моря. – А что за представления вы разыгрывали? – снова спросила Изабель. – Ну конечно, комедии, – рассеянно откликнулась Глория, озадаченная непонятным. – Чего ж ещё? Она уже всматривалась в волны, словно бы под тёмной водой ожидала узреть сводный оркестр утопленников. – Возможно, тебя это удивит, но кроме комедий есть и другие жанры, – сообщил Светлан. – Некоторым нравится – даже многим. Правда, «благородную публику» периферии этим вряд ли проймёшь. Но ты же нацелилась на столицу? – Вы правы, в прежней труппе меня душили рамки, – согласилась актриса. – Я давно переросла тамошних лицедеев. И когда подвернулся случай… Знаете, у моего господина такие связи в столичных кругах! И он рыцарь – истинный. Неустрашимый и доблестный, вдобавок щедрый. А если обещает что-то… Собственно, сюда я пришла по его поручению, когда узнала от селян, что вы тут. – Вот, – сказала Лора удовлетворённо. – Уже ближе к теме. – Ведь в тех местах, где мы разъезжали с гастролями, только о вас и говорят. Я поведала рыцарю де Бризу про вашу силу, а он ценит могучих бойцов. – И? – спросил Светлан. – У моего господина предложение к вам. Вообще он хотел сразу скакать на берег, но я упросила вперёд послать меня. В качестве буфера, что ли? Похоже, де Бриз не из дипломатов. Или у красотки собственный интерес? – Он нордиец? – Ну конечно! – А из Стронга рванул, когда туда заявились послы тамошней королевы. И со всех копыт поскакал в здешнюю столицу. Занятно, занятно… И кто же послал Бриза? Уж, наверно, не де Гронде – у того есть иные каналы, понадёжнее и побыстрей. – Глянув на Лору, богатырь усмехнулся: – Вторая власть, а? Как это знакомо!.. И кто у маркиза за комиссара? Боковым зрением он заметил, как ёрзает на своём месте Глория, наверняка жалея, что сболтнула лишнее. – Мой господин спешит в Эльдинг, чтобы встретить свой корабль с пряностями, – вклинилась она. – Тот должен прибыть в столицу завтра. И здесь размыта грань, надо же. Рыцарь-коммерсант – это почти так же круто, как призрак-колдун, доставивший им столько хлопот в Междуречье. – Про комиссара можно узнать у Бриза, – сказала силачка. И кивнула на пустошь меж домами, по которой уже разносился топот копыт: – Кстати, вот и он – видно, невтерпёж.Глава 10
Из-за деревьев вымахнул всадник и ходкой рысью устремился к дому ведуньи. В седле он сидел прочно, словно бы сросся с ним, а пегий жеребец был вышколен превосходно. Обогнув здание, наездник подскакал к беседке и круто затормозил, взметнув песок. Зорко оглядев компанию, спустился с коня. На мецената он смахивал мало – точнее, не походил вовсе. И со своей фамилией гармонировал плохо. Был де Бриз не особенно высок, зато крепок. Обычные для нордийских дворян лёгкие латы защищали его плотную фигуру, почти не стесняя движений. Но вышагивал рыцарь вразвалку, будто немало времени провёл на кораблях. Лицо обветренное, жёсткое, однако без шрамов и с правильными чертами, к тому ж украшенное огромными усами. И уж он в приглашениях не нуждался – уселся сразу, переступив железной ногой скамью. А если б сироты не поспешили раздвинуться, распихал бы. Впрочем, впереди него катилась волна тяжкого духа, и пребывать в ней нашлось бы мало охотников. На музыку усач не обратил внимания, скорее даже не заметил. Ну очень целеустремлённый товарищ – из тех, кто больше одной мысли в голове не держит, зато в эту единственную вцепляется мёртвой хваткой. И кто он в нашем театре: злодей? Рассусоливать де Бриз не стал, начал сразу: – Мне говорили, ты силён. Будто бы из лучших в своей глухомани. Вроде и мечи там носил, да? Меч тебе, понятно, не дам – хватит копья. Но тем, кто мне верен, плачу щедро – хватит на жратву, пойло, баб… – Погоди, я не понял, – прервал Светлан. – Ты что, хочешь меня нанять? – Ты дурак? – прямо спросил рыцарь. – Конечно, я тебя нанимаю! И впредь обращайся ко мне как должно. Или тебя не учили манерам? В некотором изумлении Светлан воззрился на Глорию. Или она плохо объяснила, или этот дуралей не удосужился вникнуть. А судит по одёжке. Поёрзав на скамье, девица решилась произнести: – Мой господин… – Цыц! – прикрикнул тот. – Довольно тебя слушал, теперь молчи. Вот ты – говори, – кивнул он Светлану. – А вам, добрый господин, не интересно знать, каких регалий я удостоен в соседнем королевстве? – Да плевать, кем ты был! – рявкнул гость. – Здесь ты никто, понял? Грязь, тина – вон как они, – и повёл подбородком на Альбу с Жаком. – А я даю шанс выбиться в настоящие люди. Будешь моим слугой – чего лучше? Не утерпев, Лора хмыкнула в голос. Похоже, она повидала таких и даже научилась отыскивать в ситуации юмор. А вот прищур кузнеца доброго не сулил. Как бы на ближнем просёлке невежу не помял медведь – если повезёт, то не насмерть. Заплачут-то по рыцарю немногие, но вот Глория останется без благодетеля. Или жалеть кокоток тоже не стоит? – С меня-то как с гуся, но он и хозяев обидел, – сказал монах. – Лора, милая, не проводишь гостя? Если не брезгуешь, конечно. – С охотой, – широко улыбнулась она. В один миг очутившись рядом с де Бризом, силачка ухватила его за выступы лат и мощным рывком отправила в полёт – метров эдак на двадцать. Жаль, по метанию рыцарей не проводят состязаний, – ей бы засчитали рекорд. Тяжко грохнувшись о землю, де Бриз полежал пару минут. Затем с кряхтеньем поднялся и, к удивлению Светлана, потопал обратно, причём по пути явно считал шаги, меряя расстояние. – Ладно, поговорим иначе, – произнёс он, точно ничего не стряслось. – Я могу сесть? Ну надо ж, какой жук! Вломиться не вышло – теперь попробуем постучать. – Да хоть ложись, – обронила Альба, верная своему правилу. Ложиться рыцарь не стал, но на прежнее место опустился вновь. – Это хороший показ, – признал он. – Верно, сам и дальше закинешь? – До небес, – фыркнула Лора. – Причём одной рукой. Уж она и вправду умела подать товар. – Я дам тебе секиру, – посулил де Бриз. – А также латы, щит, коня – всё. И сделаю вассалом. Будешь представлять меня на турнирах. Начнём, ясное дело, с малых. Но когда пробьёшься в столицу… – А за победы много платят? – спросил Светлан. – Будешь получать треть, – быстро сказал рыцарь. – Это хорошая цена. – А как насчёт половины? – Грабёж! Ведь я рискую имуществом. – А я – здоровьем, – напомнил богатырь. – Хорошо, а что скажешь о двух третях? – Ты рехнулся? – возмутился де Бриз. – Где это видано!.. Но поглядел на него с уважением, оценив хватку. – Вижу, ты широкий спец, – произнёс Светлан. – А на чём зарабатываешь больше? – Я поставляю красавиц в лучшие дома Нордии, – заявил рыцарь и взглядом знатока окинул Изабель, с лёгкостью проникая под одежду. – Могу и её пристроить. Будет жить в золотой клетке, наряжаться принцессой, есть с серебра. А если ещё и не порченая… – Да её уж продали, – усмехнулась Лора. – Папаша сам расстарался. И в такой дом – тебе не снилось. – Герцогу, что ли? – с недоверием спросил де Бриз. – Выше бери. – Врёшь. Конечно, девица – персик. Но замахнуться на принца!.. Надо отдать должное: с Лорой он говорил без страха, хотя на себе испытал её силу. Теперь на рожон не лез, но за ровню не признал всё равно. Вот «лучшие дома» поминал с пиететом, а на «принце» и вовсе дыхание спёрло. Человек иерархии – явно. И как расставлены его приоритеты? – Да что замахиваться? – лениво сказала силачка. – Будто не давала им плюх! Пока де Бриз осмысливал кощунство, гадая, не ослышался ли, Светлан заметил: – Ведь ты сутенёр, дорогуша. – Кто? – не понял тот. – Сюзерен? – Ну, это не вполне то же самое, – улыбнулся монах. – Сутенёр – кто торгует женщинами. Но благородного де Бриза это не оскорбило. – Я торгую всем, что покупают, – гордо объявил он. – Зазорного в этом нет. Конечно, вам, дикарям, такое не по уму… – А к дикарям ты относишь всех иноземцев? – уточнил паломник. – Вот посетишь Эльдинг, – сказал рыцарь, – поймёшь, на каком свете. С прочими столицами не сравнить. – А ты видел прочие? – Зачем? И так ведомо каждому болвану. – Это ты верно подметил, – согласился Светлан. – А скажи, любезный, куда торопишься так? – И кивнул на лошадь: – Конёк-то сильно измотан, хотя, судя по всему, вынослив. – Погоди, – вскинул де Бриз широкую ладонь. – Мы не закончили торг. Сколько ты хочешь от приза? Но называй разумную долю. – Ведь я знаю про тебя меньше, чем ты обо мне, – ответил Светлан, лукаво щурясь. – А если ты убегаешь от погони? Какой резон делаться вассалом человека, у которого могущественные враги!.. А вдруг ты и вовсе преступник, замышляющий против власти? Или… этот… неплательщик налогов? Или пособник озёрных пиратов? Или еретик? Да мало ли!.. С проснувшейся тревогой Глория вперилась в своего покровителя – прежде-то она не задавалась такими вопросами. – Об этом не волнуйся, – успокоил рыцарь. – Если хочешь знать, я сам – власть. И сила, которой служу, наиглавнейшая в королевстве. Я ж, кроме торговли, и другие дела веду. А за крепостью веры надзираю, как пристало христианину. И если замечаю где неладное… У меня глаз намётан! С угрозой он покосился на Альбу. Глаз у него и впрямь… жаль, что не набит. Впрочем, вот это – поправимо. – А служба тоже приносит навар, – покивал Светлан. – Золотом берёшь или платят привилегиями? Баронство-то не обещали ещё? – Не твоего ума, – отрубил де Бриз. – Эти дела тебя – ни с какого боку. – Ну как же! – не согласился монах. – Сделаться вассалом барона – совсем другой коленкор. А если и в графья вознесёшься!.. – Ты вроде насмешничаешь? – догадался рыцарь. Светлан ответил кротким взглядом: да какие насмешки – откуда? Божий ведь человек, мухи не обижу… вот кракена – куда ни шло. – Ты со мной потише, – посоветовал гость. – Если рассержусь – пожалеешь, что родился. А вздумаешь мешать моей миссии… – Миссионер – это звучит, – согласился Светлан. – Но чтоб не мешать твоей… гм… не худо бы знать, в чём она состоит. Разве нет? Уже без опаски он пустил музыку на полную и даже материализовал инструменты – вернее, сделал их видимыми. Всё равно де Бриз не заметит, пока сосредоточен на разговоре. Вдобавок он, кажется, глух к гармонии звуков, а мелодии воспринимает, как обычный шум. – Может, ты и силён, чужеземец, однако глуп редкостно, – заявил рыцарь. – Стану я кричать о своих секретах на всех углах!.. – А-а, миссия к тому ж и секретная, – сделал вывод Светлан. (Пойдём логическим путём, ну да.) – Насколько понял, торопишься ты в столицу… – Откуда знаешь? – Вот от него, – кивнул он на жеребца. – До столицы-то близко, а чтоб так измучить благородного зверя, требуется скакать не один день… и не два… Не меньше трёх, я угадал? За такой срок ты мог покрыть всю страну – то есть гнал от границы. Но что лежит в той стороне? Междуречье, ага… А в тамошнем краю нордийцы присутствуют лишь в одном месте – в Стронге. У них там, как ты знаешь, посольство. Вот мы и выяснили маршрут. Точнее, подогнали решение задачки под уже известный ответ. Но звучит вроде бы убедительно. – Но послал тебя не посол, – продолжал Светлан. – Возможно, он даже не знал, что ты посыльный… или посланец? Или даже посланник? – Ты б лучше не рыл тут, – угрюмо предупредил де Бриз. – Не то могилу выроешь – себе. Но богатырь пренебрёг. – А посол – слуга короля, причём из самых доверенных. И у кого довольно силы, чтоб проворачивать дела за спиной монарха и при этом не считаться изменником? – Наклонив голову, он вгляделся в рыцаря. – Ты, что ли, агент меченосцев? – Умолкни, говорю! – рявкнул тот. – У тебя что, совсем соображения нет? Да стоит мне шепнуть слово… – Ещё и стукач, ишь. Так они уж объявили на меня охоту – верно, и премию сулят. – За голову? – ухмыльнулась Лора. – Или за какую иную часть? – Другое дело, что дичь не по их зубам, – прибавил Светлан, бросив на неё строгий взгляд. – Хотя, если поспешишь… Сведения они тоже оценят. – Во сколько? – откликнулся де Бриз, словно на пароль. Ну надо ж, какой экземпляр – хоть сейчас в зоосад, для детального изучения и назидательной демонстрации. – Ну, если прикинуть, насколько я раздразнил их и какими средствами ворочает орден… Конечно, голова стоила бы дороже. Вдруг выхватив меч, де Бриз с нежданным проворством обрушил его на Светлана, прочертив в воздухе мерцающую дугу. Из медлительного увальня он разом преобразился в стремительного, опасного бойца, слишком умелого по меркам Европы, где больше полагались на прочность лат и тяжесть удара. Влияние Востока, надо думать? Отсюда-то к нему ближе. Невольно Светлан шарахнулся, сшибая кресло, – рефлексы, рефлексы… Не всегда от них польза. При нынешних своих скоростях он вполне мог перехватить меч, не вставая с места. Обычный человек, даже такой ловкий, – не ровня богатырю. Судя по всему, прежде де Бриз не сталкивался с запредельными противниками. Спасибо ордену: не родят здешние места ни настоящих витязей, ни серьёзных магов. А потому тут раздолье профессиональным убийцам – дело-то прибыльное. Понятно, первая атака не принесла рыцарю успеха. Но Бриз был не из тех, кого обескураживают неудачи, и лишь удвоил усилия, пытаясь достать ускользающую добычу. До сих пор такая тактика ему помогала – пока не напоролся на богатыря. Ах ты самурай недорезанный! – возмутился Светлан. Надеешься на своё искусство? Через секунды рыцарь лишился меча, даже не поняв, куда тот девался. Затем аккуратный толчок в грудь отбросил его на пару метров, едва не сбив с ног. Но де Бриз и теперь не выглядел напуганным – в смелости ему впрямь не откажешь. Или причина в отсутствии фантазии? Выхватив из потайных ножен кинжал с изогнутым лезвием, рыцарь пригнулся, готовясь атаковать снова. Нам нет преград, ну конечно! А если и есть, мы их в упор не видим. – Будешь жадничать – потеряешь жизнь, – предупредил Светлан. – Лучше не нарывайся. Однако рыцарь не внял и, подскочив к застывшему монаху, с торжествующим рыком ударил его в грудь. Не выдержав напора, лезвие сломалось. – А-а, – вознегодовал де Бриз, – так под сутаной броня! – Можно и так сказать, – не стал оспаривать Светлан. – Тебя это утешит? Отступив на шаг, охотник за его головой изготовился к драке на руках. Но не дождавшись ответного хода, с презрением плюнул на песок. – Ладно, ещё доберусь до тебя – от меня никто не уходил. А ты, – поглядел он на Глорию, – оставайся со своим дружком, если не хочешь попасть к пытателям ордена. Уж они вытянули бы, что знаешь… но кто ж потом польстится на калеку? Считай, я тебя наградил – за всё. Мы в расчёте… пожалуй, я даже переплатил. Вот этого актёрка не ожидала. Её глаза мгновенно наполнились слезами, похоже, искренними. В одночасье рушились все надежды. И виной тому – один неверный шаг. Ну кто тянул её за язык? Ещё раз сплюнув, де Бриз взобрался на коня и без оглядки поскакал обратно, через секунды скрывшись там, откуда возник. – Ведь может напакостить, – мрачно заметил Жак. – Не вам, так Альбе. До неё-то проще добраться. – Я не убиваю для профилактики, – сообщил монах. Обратив взгляд на Глорию, он спросил: – Сколько, ты говорила, у Бриза людей? – С собой восемь, – сказала та, не колеблясь. – В усадьбе, слыхала, ещё с пару дюжин. Все вооружены. С секирами – около десятка. – А усадьба где? – Возле самой столицы – тоже у моря, но по другую сторону. – И то хорошо. Вернувшись глазами к кузнецу, Светлан продолжил: – Закончив с… э-э… миссией, Бриз наверняка увяжется за нами. Уж он знает, сколь ценит орден своих врагов, а моя голова будет притягивать его, как магнит. Вот если не свернёт шею, пытаясь одолеть богатыря, тогда и про Альбу вспомнит. Но случится это не в ближайшие дни. Слава богу, он не из тех, кто умеет гоняться за двумя зайцами. Хотя целеустремлён – этого не отнять. И заработков не гнушается никаких. По-видимому, и на убийства берёт заказы? – вновь обратился к Глории. – Ведь знаешь! – А что такого? – пожала она плечами. – За это хорошо платят. – Работа такая, да? – хмыкнул Светлан. – Впрочем, в тебе это не удивляет. Вот когда от других слышишь… Вздохнув, он продолжил: – В любом случае сюда Бриз вернётся нескоро. А за это время многое произойдёт. Но если считаете, что с нами Альбе будет безопасней… – Об этом и речи нет, – твёрдо сказала целительница. – Я не бросаю тех, кто доверился. К тому ж Убийца Чудовищ прав: в ближние дни переменится многое. А кое-кто даже помрёт. – Вот на этой оптимистической ноте… Из-за домов тёмной тенью скользнула Агра и привычно разлеглась в ногах Светлана, изрядно напугав Глорию. Веселье в посёлке продолжалось почти до утра. В одном из дворов всё ж доигрались до пожара. Но Светлан не позволил испортить праздник, прямо над домом устроив ливень – под стать тропическим. Для этого не понадобилось много магии – тучи и сами были не прочь разрешиться от бремени. Воды, что называется, сошли, заодно с пожаром затушив костёр и остудив разошедшихся гуляк. К середине ночи у Изабель стали слипаться глаза. (Ещё бы, столько впечатлений за последние сутки!) А поселковые сироты, осоловев от непривычной сытости, и вовсе прикорнули на лавках, привалившись кто к кому, включая и Лору, к которой сперва отнеслись с опаской. – Тебе-то – без надобности, – сказала Альба богатырю. – А твоей девочке не мешает вздремнуть. Завтра ей предстоит хлопотное. – Чтобы угадать это, не нужно быть ведуньей, – усмехнулся он. – Или пророчества вошли у тебя в привычку? Улыбнувшись в ответ, женщина спросила: – Где заночуете? Конечно, могу положить в доме… – Обойдёмся. Последнее время я что-то разлюбил стены. – А тучи тебя не страшат, да? Уж над собой дождя не допустишь. – Э-э… наверно, – согласился Светлан. – Хотя подстраховаться нелишне. Из фирменной своей плёнки, прозрачной и невесомой, он соорудил гамаки, натянув их меж домом и беседкой. Затем из той же материи устроил тент, прикрывая лежанки от ветра и возможной непогоды. Покачиваясь от нахлынувшей сонливости, Изабель сходила за угол, чтоб присесть там на несколько секунд, и, плюхнувшись в ближний гамак, мгновенно заснула. Смотрелось это забавно – девушка будто зависла в полуметре от грунта. Детей тоже уложили в койки, выделив по одной на двоих, дабы не мёрзли, и прикрыв одеялами. Даже Лора не отказалась прилечь, хотя спать вряд ли собиралась. Агра предпочла забраться к Изабель, просочившись в её гамак столь вкрадчиво, что тот едва шелохнулся. Вот Светлан не стал отрываться от земли, а попросту уселся на песок, спиной к стене, расположившись у самого угла, чтобы приглядывать за подступами. Впрочем, Альба, уже успевшая прибрать со стола, тотчас вынесла из дома циновку и, не глядя на протесты, подстелила под богатыря. Потом загасила светильник и вместе с Жаком удалилась в глубь тёмного здания. Действительно, «детям до шестнадцати»… Хотя в этих краях и после тридцати – сплошные младенцы. Вечеринка завершилась, теперь вокруг слышалось только сонное дыхание. Вот от других домов доносилось, хотя и там большинство уже утомились праздновать. Зато оживились крабы, шныряя по прибрежному песку в поисках корма, – благо после недавней сечи тут хватало ошмётков. Шуршание их коготков действовало на нервы, а приземистые силуэты, деловито снующие неподалёку, неприятно напоминали пауков. Невдалеке рокотал гром, в воздухе по-прежнему ощущалась морось. Но настоящие капли с неба не сыпали – может, и впрямь благодаря Светлану. Эдакое подсознательное чародейство. Кстати, не опасно ли? Такие вещи лучше держать под контролем. – У тебя прямо дар – обрастать девицами, – неслышно для других прошептала Лора. – Верно, в каждом походе собираешь по десятку. – Только у меня и дел, что по круизам шастать, – проворчал Светлан и, не удержавшись, возразил: – К примеру, ты вызвалась сама. – Напросилась, ну да… – А Изабель примкнула не от хорошей жизни. Глорию и вовсе навязали. На актрис-то я никогда не был особенно падок… да и они, надо признать, на меня не зарились прежде. – Но год назад многое изменилось, ага? – Настолько, что звёзды хватать расхотелось вовсе, – подтвердил он. – Образно говоря, взошло солнце, и прочие светила потускнели. – Королева-солнце, ха! – не спустила Лора. Впрочем, его и самого коробил высокий стиль. К тому ж образ не нов – даже по здешним меркам. – Но в последние дни на солнце набежали тучки, да? – продолжила силачка. – Вдобавок, погода стала портиться всюду, и тебя отправили утрясать дела. – Вообще-то я сам вызвался. Анджелла не из тех, кто любит просить. – Но умеет приказывать, верно? – Не мне. Настолько далеко наш разлад не зашёл. – Зато тебя уже занесло в иное королевство. А из богатырей тебя потянуло в маги – с тоски, что ли? – У нас это называется сублимацией, – пояснил Светлан. – Переведи, – потребовала Лора. – Процесс преобразования энергии аффективных влечений на цели творчества, – процитировал он с ухмылкой. – Ничего себе, – пробормотала девушка. – Ты уверен, что это перевод? – Можно сказать иначе: свой невостребованный пыл преобразую в чары – дабы не взорваться. Конечно, это не равноценная замена… – Лёгких дорог не ищешь, – хмыкнула она. – Сколько раз говорила: пар надо спускать!.. Тем более, рядом пустуют ёмкости. – Тогда о магии придётся забыть, а ведь без неё ныне трудно. Я уж не поминаю про мораль… – Но женской компании не гнушаешься! – Мне с вами уютней, – признался Светлан. – Конечно, если не очень упорствуете в глупостях. – И поглазеть есть на что, – усмехнулась Лора. – Уж складных форм не пропустишь. – Тут я неоригинален, – согласился Светлан. – Ценю красивых женщин. – А заодно и смазливых шлюх, – укусила она. – Хотя говорил: не падок на актёрок. – Да что ты так взъелась на Глорию? – Была б она уродиной – ты тоже относился б иначе. – Конечно, в её сторону глядел бы реже, – согласился он. – Но злобствовать?.. – К красоткам нисходить легко, – прибавила Лора. – Тоже ведь кобель, только любишь рисоваться – даже перед собой. – Как ты понимаешь меня, да? – хмыкнул Светлан. – Ну, хоть кто-то… – А разве не права? Про мораль талдычит, ишь! – Разврат-то мне не шей, ладно? Пялиться – это одно… к тому ж я всё-таки художник. Но по-настоящему меня влечёт лишь к Анджи. – Ну надо ж, – усмехнулась силачка. – На все здешние королевства лишь два настоящих мужика, и те – однолюбы. – Может, ты слишком разборчива? – спросил он. – На свете есть не только богатыри. – Уж это точно. Учитывая, что мир – большая куча дерьма. – А мы, значит, в этом навозе перлы… Ведь не одни мы, правда? Тут водятся и люди – настоящие. Включая мужчин. – Чего ж тогда все шарахаются от меня? – Ну не все – не придумывай, – возразил Светлан. – Любишь ты обобщать!.. И уж во всяком случае, не сразу. – А когда узнают, что могу свернуть в бараний рог, да? – Так не надо это демонстрировать… э-э… в первые минуты. И потом, дело-то не в возможности – в желании. У любой заурядки хватит сил отоварить любимого тесаком, но поступают так лишь больные… Или ты боишься быть ласковой? Он перевёл взгляд на Глорию, краем глаза заметив движение. Актёрка впрямь бодрствовала, хотя вряд ли могла слышать их разговор. Усевшись, она спустила с гамака ноги, нащупывая обувь. Затем поднялась и вдоль стены покралась к Светлану, словно тать. Впрочем, клинок в её руке не мерцал – значит, убийство не затевала. А похищать у него вроде нечего… если не считать посоха. Скинув туфли, Глория ступила на циновку и стала выбираться из платья. Учитывая, что под ним скрывался лишь корсет… не считая самой. – Эй! – окликнул Светлан. – Ты что задумала? По-моему, тут нежарко. – Ведь отныне вы – мой господин, – шёпотом откликнулась красотка, застыв в неудобной позе. Хотя и так она смотрелась недурно, благо природной грации не занимать. Но вот помыться бы Глории не мешало – от неё до сих пор… э-э… веяло де Бризом. Уже одного этого довольно, чтобы напрочь отбить охоту. – А-а, – не столько сообразил, сколько удостоверился он. – Ну так сегодня я не принимаю. К тому же твоя очередь ещё не подошла. Лора тихонько фыркнула – лишь для Светлана. Ну, ещё Агра могла услышать, если не спала. – Вы прогоняете меня? – спросила Глория, удивившись. Вдобавок в её голосе проступило разочарование – хотя вряд ли это связано с желанием. Скорее уж с любопытством. Не хватало стать украшением её коллекции, ха!.. Или кому-то это льстит? – Отправляю, – поправил Светлан. – Спать. Завтра вступаем в столицу, и ты должна быть во всеоружии. Возможно, и к Луи наведаемся. – А Луи – это кто? – Король, если не путаю. Уж ты должна знать. Удивительно, но девица поверила. То ли очень хотелось, то ли мужчин чуяла нутром. Тихонько ахнув, Глория быстренько поправила платье и, прихватив с собой туфли, побежала к лежанке – чтобы завтра «быть во всеоружии». Заснула она быстро.Часть III Столичные штучки
Глава 11
Утро следующего дня началось в посёлке гораздо позже, чем взошло солнце, – для большинства прежде наступил полдень. И в доме Альбы с рассветом поднялись только Светлан да сама хозяйка. Оставив остальных досыпать, они первым делом искупались в море, пользуясь тем, что берег точно вымер. Тело целительницы оказалось много моложе лица, словно бы, живя среди заурядов, ей приходилось подлаживаться под них – хотя бы своими открытыми местами. И даже ступни Альбы огрубели несильно, при том что почти всё время разгуливала босиком. Правда, весила она немного… да иначе ей было бы сложней бегать по волнам. Вернувшись к дому, каждый занялся своим. Женщина опять принялась кухарничать, двигаясь тенью, чтобы не потревожить спящих. А Светлан, отойдя в сторону, стал из обломков баркасов сооружать повозку, взамен гвоздей используя клочки магической плёнки и скрепляя детали с такой силой, что сминал дерево. В сарайчике Альбы сыскалась пара колёс – старых, но ещё крепких. А из гнутых досок он сделал рессоры, без которых ездить по здешним дорогам было мучением. Вот рассчитывать, что рыбари выделят своему благодетелю лошадь, пусть самую задохлую, было бы наивно. Но зачем конь, когда есть богатырь? Из девиц первой, конечно, проснулась Лора, но, против обыкновения, сразу не стала вскакивать, а некоторое время с интересом наблюдала, как справляется Светлан с непривычной работой. Что до него, то он был доволен собой – и профессиональный каретник не смог бы лучше, учитывая скудость материалов и отсутствие инструментов. Затем дева всё-таки поднялась и тоже сперва побежала к морю, соблазнённая накатывающими на берег валами. Было уже довольно поздно, и над оградами стали возникать головы рыбарей, от вихрастых до плешивых, но столбеневшие одинаково. Зрелище и впрямь – для привычных. До сих пор они могли глазеть лишь на Альбу, и то приходилось вставать в самую рань. Бедняги, как им не хватает биноклей! Наплескавшись в волнах, силачка ещё несколько минут резвилась на берегу, вытворяя такое, что и не снилось мастерам акробатики. Затем повязала бёдра платком и стала помогать Светлану – больше оттого, что некуда было девать энергию. Тут и Изабель пробудилась. И сразу поспешила к ближним кустам. Кстати, и ночью она вставала два раза – не простудилась ли? Вот цистит мы ещё не лечили. Уже без спешки Изабель направилась к друзьям, с удовольствием вышагивая по песку босиком и осторожно щупая себя за пострадавшую часть. Судя по удивлению, проступившему на её лице, боль сгинула напрочь, и теперь девушке даже не удавалось найти места, где должны были остаться неровности. К разочарованию затаившихся рыбарей эта дева не кинулась к морю, дабы окунуться в неспокойные воды, – скорее, потому и не кинулась, что заметила болванов, терпеливо дожидавшихся новой стриптизёрки. – Это будет карета? – спросила Изабель, озадаченно разглядывая необычную коляску. – Для кареты у меня колёс мало, – ответил Светлан. – Скорей это двуколка… вдобавок открытая. – А почему нам снова не полетать? – Понравилось, да? – усмехнулся он. – Во-первых, ветер не в спину – запросто может унести в море. Во-вторых, лишняя шумиха ни к чему. Да и близко уже. – Тогда зачем повозка? – Главным образом для Агры, – не то чтобы соврал, но слегка сместил акценты Светлан. – Лучше кису не афишировать – возможны эксцессы. И вам с Глорией топать по пыли несвычно, а ехать на плечах – тряско. Надо идти в ногу с прогрессом… пусть и средневековым. – Простите, отец? – не поняла девушка. – Ну, это с моей высоты нынешние века кажутся средними, – пояснил он туманно. – А для людей нормального роста… В общем, не бери в голову. Наконец и Глория продрала глаза. Грудной её голос со сна прозвучал едва не басом: – Меня тут собираются кормить? Ну да, первая забота!.. – Госпожа, не желаете ванну? – спросил Светлан. – С подсоленной водой и краями за горизонтом. – Благодарю, я уже мылась в Стронге, – отказалась актёрка. – Ещё и пяти дней не прошло. Он вздохнул: кажется, это будет проблемой. – Вот я бы окунулась, если б не пялились, – сказала Изабель. – Думаешь, тебя узнают? – засмеялась силачка. – Ты льстишь здешним простакам – на это у них не хватит фантазии! – Монархи должны быть выше условностей, – прибавил Светлан. – Как дворовые псы, ну да, – фыркнула Лора. – Края смыкаются, ясное дело. Подняв коляску перед собой, богатырь с силой потряс её, проверяя на прочность – не столько креплений, сколько деталей. Похоже, с этим порядок. Вот выглядит не слишком презентабельно. – Или как пираты, – пробормотала Изабель, вдруг погрустнев. – Сперва-то меня коробили их нравы. Но эти… подглядыватели… много хуже. – Сию проблему решить просто, – заявил Светлан. – Кстати, здесь не помешает ограда… Верно, хозяюшка? – Да не люблю я заборов, – откликнулась Альба с улыбкой. – А если стена прозрачна… изнутри… и проницаема для ветра? Но при этом прочнее камня. – О, – догадалась она. – Это – дело иное. На пару с Лорой богатырь прошёлся по берегу, выискивая брёвна, более-менее схожие по длине и достаточно крепкие. Потом наскоро заострил их с одного края и стал окружать дом цепочкой столбов, с одного удара вгоняя колья в грунт примерно на треть. Каждую пару брёвен Светлан перемежал неподъёмными валунами, принесёнными от ближнего обрыва, – чтоб не возникало искушение своротить. С живым бульдозером тут было некому тягаться, а слоны в здешних краях не водились. Плёнку на сей раз не прибивал и не приклеивал, но пропускал сквозь опоры, заодно погружая глубоко в землю, где тоже выискивал тяжёлые камни, служившие этой ограде якорями. (Может, и лишняя осторожность – но почему не перестраховаться?) Вскоре забор был готов, заодно с окрестностями дома прихватив для частного пользования кусочек пляжа. Самые крупные глыбы, больше смахивавшие на утёсы, Светлан поместил на берегу, а от них протянул плёнку к подводным скалам – чтоб и во время шторма внутри ограды сохранялось затишье. Эдакая бухточка, спасительная для моряков, застигнутых ненастьем, и в любое ненастье пригодная для купания. – Сможешь сама контролировать вход, – пояснил Светлан ведунье. – А также прозрачность и проницаемость стены. Вдруг захочешь отгородиться от ветра? – Только от взглядов, – улыбнулась она, наблюдая, как из насиженных лож разбредаются разочарованные зрители, оставленные без зрелища. – Ещё – от стрел, – проворчала Лора. – Мало ли идиотов вокруг? Хорошо, тебя Жак стережёт… Кстати, а где он? – Ушёл ещё до рассвета, – ответил Светлан. – И при этом был… э-э… в образе. Как бы не обломал де Бризу рога. – Он обещал не нападать, – сказала Альба. – Лишь проследит. – Это – нелишне, – согласился богатырь. – Тёмных лошадок стоит стеречься. А наш рыцарь смахивает на бульдога: хватка мёртвая. Пока зубы не посыплются, челюсти не разожмёт. – Мы есть-то будем? – снова подала голос Глория, нехотя вынимаясь из гамака. – Сколько можно терпеть! Как видно, по утрам её настрой оставлял желать. А выспаться вволю бедняжке не дали. – За свои формы боишься? – хохотнула Лора. – Ничего, небольшой тримминг им не повредит! Попостишься с пару дней… – Ну, прямо, – пробурчала актёрка. – Публика ценит пышности. И благородные кавалеры что-то не зарятся на кости. – Как и на мясо, ага? Сало им подавай! Чтобы тряслось, точно желе… Как ты сказал? – посмотрела силачка на Светлана. – «Нежная дряблость»! – Вообще-то при дворе мода на упитанных уже проходит, – сообщила Изабель, несколько озадачив Глорию. – И кто там законодатель – случаем, не король? – поинтересовался Светлан. – Наш король избегает женщин… во всяком случае, последние годы. – Гм… в самом деле? – Нет-нет, не в том смысле, – спохватилась девушка. – По-моему, для него это больная тема. И смутилась ещё больше – здесь тоже слышался подтекст. – Ладно, кто голоден – идите к столу, – позвала Альба, уже раскладывая тарелки. – Сперва я искупаюсь, можно? – спросила Изабель. – Раз больше не смотрят… Переглянувшись с Лорой, Светлан слегка кивнул: подстраховать не мешает. Прибой – штука коварная… даже с поправкой на волноломы. Конечно, он и сам бы… гм… с охотой. Но лучше не выходить за рамки отеческой опеки. За девицами увязались сироты – этакая детская непосредственность… Или уже начались брожения? В тех, кто постарше, – вполне возможно. Вот Глория не соблазнилась примером. Зато откликнулась на приглашение хозяйки, живо заняв место за столом. В отличие от остальных, актёрка разгуливала в обуви – то ли помня о приличиях, то ли напоминая другим. – Вот этого хочу, – показала она на печёные трюфели. – Так накладывай, – усмехнулась Альба. – Гостьей ты была вчера, а я – не прислуга. – Но тут же спросила у Светлана: – Тебе-то чего? – Я обожду девушек, – сказал он, краем глаза всё же приглядывая за купальщиками. – Куда спешить? – Не бойся, эти мальцы выросли в воде – уж они не потонут. А кракен сюда не скоро воротится. – Знаешь, я привык ждать подвохов от судьбы. А бережёного, как говорится… Хотя на бога я тоже не надеюсь. – Тяжко – без веры-то. – Зато разочарование не грозит. А если проколешься, не станешь искать виновных на стороне. Никто не даст нам избавления, ага… Приходилось делать усилие, чтоб не пялиться на купальщиц во все глаза. Резвясь с детками, подруги и сами… гм… слегка впали. Впрочем, если разобраться, ушли-то недалеко – даром, что при всех атрибутах. Пожалуй, рыбари много теряют, не видя их шалостей. Ну, не видят – и слава богу. Не то потом отыгрались бы на сиротах. У слабого, как известно, виноват ещё более слабый. – Вообще, у меня впечатление, – сообщил Светлан, – что со мной затеяли игру. Причём, я не уверен, что играет существо… э-э… в привычном понимании. – Тут я не советчик тебе, – сказала ведунья. – Я ж простая селянка. – Мужем битая, ну да, – усмехнулся он. – Мой муж, покуда жив был, на меня и дохнуть… Вдруг замолчав, Альба отвернулась к морю. – Прости, сестра, я не хотел по больному. – Давно не болит – саднит разве, – откликнулась женщина. – Ныне гадаю: свидимся ли? И узнает ли меня – там? Ведь помнит молоденькой. – А будто твоя душа стареет! Вон – для сравнения. – Богатырь кивнул на Глорию, настолько поглощённую трапезой, что на прочее внимания не осталось. – Ведь и двадцати нет!.. – Ранняя, да, – согласилась Альба. – Запущенная сильно… но, может, не безнадёжно? – Предлагаешь проверить? – Светлан тихо хмыкнул. – Конечно, я люблю пробовать, но из болота тащить бегемота… А к тебе в помощницы она не пойдёт. Здесь-то – ни славы, ни выгоды. Если поблагодарит кто-то – уже праздник. Слава богу, безобразия на воде наконец кончились, и участники выбрались на берег – точнее, Лора выгнала из моря Изабель, радея о её здоровье, а следомнехотя потянулась ребятня. Через минуту все уже сидели за столом, источая прохладную свежесть и вразнобой хихикая, словно запаса озорства в них хватило бы ещё не на один час. Одеждой себя не стали обременять. Подражая силачке, Изабель лишь обмотала стан кружевной тряпицей, а детки и вовсе пренебрегли, вблизи Альбы, видимо, привыкнув к вольностям. А что они примутся вытворять, когда уверятся в защищённости этого заповедника? – Отчим, скажи молитву, – с ухмылкой предложила Лора, когда хозяйка наполнила тарелки. – Перед едой вроде принято. Её бронзовая плоть даже в такой пасмурный день мерцала точно полированная, а точёные мышцы, обтянутые тонкой кожей, завораживали игрой. – Не следует мешать природные позывы с тягой к высокому, – назидательно молвил монах. – Богу богово, а молиться ради желудка… – Ну не все ж, как ты, могут обходиться без снеди? Для многих это – культ. – Вот пусть и молятся окороку. – Не знаешь молитв – так и скажи. – А что есть молитва? Стих, который следует вызубрить, не вникая в суть? Или это заклинание, внимая коему, душа делается созвучной Богу? Значит, не слова важны, а настрой. И если ты способен достичь его без молитв… – Аминь, – заключила Лора. – Убедил: перед едой лучше читать меню, а не портить аппетит всякой ерундой. Как ни сдерживалась, Изабель рассмеялась, закрыв ладонями лицо. Её с охотой поддержали мальцы, заливисто покатываясь, – хотя вряд ли поняли много. – Вот что ты творишь? – укорил Светлан силачку. – Меня и так не принимают всерьёз… – Это тебя-то? – Как проповедника, – уточнил он. – Когда боятся – радости мало. – Большинству-то не надо иного. – Так я ж всегда ходил особняком. Кстати… – Что? – Возможно, в застольных молитвах всё-таки есть смысл. – Ну, приехали!.. Теперь начнёшь доказывать противное? – Только влияют они не на людей, а на пищу. Точнее даже на воду, сокрытую в ней. Ибо вода – столь странная субстанция и так реагирует на гармонию звуков… Вон, наша хозяйка должна знать. – Без верных слов по волнам не побегаешь, – подтвердила женщина. – Обычно я даже напеваю, будто успокаиваю зверя. Жака, что ли? – едва не брякнул Светлан. Уж не Альба ли сотворила трансформера из кровожадного оборотня, вынудив отступить звериную суть? – А над едой я уж пела довольно, – прибавила целительница. – И если не перебьёте наговор сильной руганью… – Выясняются секреты вкусной и здоровой, – заметил он. – Так воздадим должное! – Ну наконец – по делу, – фыркнула Лора. – А не нарывайся. Кто заказывал застольную молитву? Фыркнув ещё раз, дева легонько толкнула подружку локтем, призывая угомониться. Та и сама старалась, но получалось с трудом – что называется, смешинка напала. Ученикам в таких случаях предлагают покинуть класс. Не освящённые молитвой, но обработанные наговорами яства поглощали быстро – ни дети, ни девицы не жаловались на аппетит. Даже Светлан не стал противиться манящим ароматам, отведав по чуть-чуть от каждого блюда. К счастью, вкус у него пока не атрофировался. В этот момент вернулась с утренней охоты Агра, и пахло от неё… да, зайчатиной. Бедняга косой!.. Или косых была целая семья? В любом случае, силы неравные – для кобрис и буйвол не противник, утащит как волк барашка. Когда все насытились, Светлан сказал: – Ну, заправились – теперь можно и в путь. – Ещё нет, – неожиданно возразила Лора. – А в чём проблема? – Вот в ней. – Она кивнула на актёрку. – Пока мы в гостях – это одно. А в нашем монастыре свой устав. – Женском, ага, – пробормотал богатырь. – И что там записано? – Что всякий входящий должен пройти очищение. – Э-э… в буквальном смысле? – Точно. – Надеюсь, не огнём? – Хватит и моря. Лишь бы не пахло. – На мне – благовония, – оскорблённо вскричала Глория. – Мой прежний господин одарял ими, не скупясь. И они у рыцаря де Бриза лучшие, ему из-за моря привозят!.. – Лучше б он воды не жалел, – отрезала силачка. – А когда одну вонь забивают другой… Актёрка обратила взор к Светлану, взывая о защите. Но он лишь повёл плечом: дескать, что я могу? Старшая жена… вдобавок и любимая. Уж с ней лучше не спорить – без крайней нужды. Тем более, сейчас она права. – Помыться тебе придётся, – напрямик сказала Лора. – И шмотки простирнуть, ага. – Хочешь меня принудить? – спросила Глория дрожащим голосом. – Вот ещё, – хмыкнула силачка, покосившись на Светлана. – Полная свобода. Или лезешь в воду… или побежишь рядом с коляской. А хочешь – топай дальше сама. Авось и подберут на дороге… Ну, что выберешь? – Но я же не умею плавать! – Стыдно, девушка, – укорила Лора. – В твои-то годы… Ладно, пригляжу за тобой. Будешь паинькой – не утонешь. Без церемоний выдворив актёрку из-за стола, она повела её к морю, точно под конвоем. А уж там заняла водными процедурами на полную, игнорируя жалобы. Вопли и визг злосчастной девицы разносились по всему посёлку, наверняка возбуждая у рыбарей нездоровое любопытство. И что, интересно, они вообразят? Пока эти две развлекались, Изабель ещё раз сходила к кустам. Правда, углубляться в заросли не стала и за ветвями особо не пряталась. Перехватив озабоченный взгляд Светлана, целительница заметила: – Ничего опасного – пока. Хочешь, могу дать отвар. Но твои руки помогут быстрей. – Вот моим рукам лучше не давать воли, – пробормотал он. – Никак не поверят, что я – монах. Или это я валю с больной головы? Девушка уже шла обратно. А вскоре и купальщицы вернулись, причём Глория успела надеть платье, насухо отжатое силачкой, и опять не поленилась обуться. – Загружайтесь, – скомандовал Светлан. – Мы и так злоупотребили радушием. Альба улыбнулась, но промолчала, не считая нужным опротестовывать то, что говорилось не всерьёз. – Но где же лошади? – удивилась актёрка. – Надо уметь довольствоваться малым, – молвил богатырь. – Например, мной. – Лично меня такой жеребец устраивает, – заявила Лора. – А прочие – как хотят. Изабель опять не сдержала смешка, однако тему не стала развивать – хватило такта. Приподняв юбку, она первой шагнула на подножку коляски. Но тут вскользь неё прошелестела Агра и разлеглась поперёк тележки, прочим пассажиркам оставив лишь сиденье, смягчённое старым одеялом. – А пыль, стало быть, пускай люди месят? – спросил Светлан. – Ладно, будешь служить пуфом – тебе не впервой. Подбодрённая им, девушка прямо по тигрице пробралась к скамье, а усевшись, сразу заулыбалась. Актёрка было заартачилась, но силачка и тут настояла, свои слова подкрепив тычком. Агра негромко заворчала, возражая против туфель (и впрямь надо снимать, когда ступаешь по живому), однако стерпела, понимая, что сейчас лучше не скандалить. Затем к сиденью прошла Лора, и тотчас хозяйка вручила ей корзину со снедью. – Не слишком ли? – удивился Светлан. – Мы вроде не в кругосветку собрались. – Сделаете привал по пути, – откликнулась Альба. – Куда вам спешить? – И прибавила: – В малом кувшине настой – не спутаешь? Пить по глотку дважды в день, натощак. – Разберёмся. Подхватив ведунью, точно ребёнка, Светлан чмокнул в обветренные губы и аккуратно поставил её обратно. Предупредил: – Надолго не прощаюсь. Не знаю, что провидишь ты, а у меня чувство, будто скоро свидимся. – Себе верь больше, – улыбнулась женщина. – Ты из тех, кто строит судьбу. – Если бы!.. Повернувшись к ребятне, он спросил: – Ну, кто желает прокатиться до окраины? Потом будете хвастать, что ездили на Убийце Чудовищ. Конечно же, захотели все. Побросав деток в коляску (благо тигрица совершенно их не пугала), богатырь вступил в раму, длинную да прочную, и, ухватясь за боковые жерди, побежал к невидимым воротам, плавно наращивая ход. За магической оградой песок кончился и начались ухабы – вперемежку с камнями. Выбирая дорожку поровнее, Светлан миновал посёлок, из-за всех заборов простреливаемый взглядами жителей (не сказать, что доброжелательными). Затем погрузился в рощицу, где обнаружил придорожную корчму, а рядом – небольшой рынок, на коем рыбари, видимо, превращались в рыбников, сбывая улов. Здесь он ссадил сирот, донельзя гордых этой короткой ездкой, и, вывернув на тракт, наконец смог разогнаться как следует, испытывая свою самоделку.Глава 12
К счастью, за дорогой следили и возникавшие рытвины засыпали песком, смешанным с морской галькой, – поэтому трясло коляску несильно. Да и смастерённые Светланом рессоры, вкупе с мягким сиденьем, предохраняли девичьи зады от толчков. Спинку скамьи он обтянул обрывком шкуры, поверх кабинки соорудил прозрачную крышу из своей плёнки – на случай дождя. А за его широкой спиной пассажиркам не досаждал встречный ветер, на такой скорости вполне ощутимый. В общем, гнёздышко получилось уютным. Ездили по тракту активно, во всяком случае днём. Навстречу то и дело попадались повозки, обычно в сопровождении верховых. Хватало карет, лёгких колясок. Нередко проскакивали и конные отряды, от двух-трёх всадников до нескольких десятков, почти всегда вооружённых, хотя большинство обходилось без лат. На мчащего во весь опор исполина, впряжённого в странную тележку, смотрели опасливо или с угрозой – в зависимости от числа, – но далеко не шарахались и не пытались взять в оборот… тем более, что догнать его было сложно. Попутных лошадок, даже скачущих галопом, Светлан обгонял с таким запасом, что те даже не пробовали с ним тягаться. Притихшие поначалу девы вскоре вошли во вкус быстрой езды, а мелькавшие по сторонам пейзажи, по-средиземноморски живописные, делали путешествие вдвойне приятным – несмотря на пасмурную погоду. И сам богатырь получал удовольствие от бега, вовсе не тяготясь грузом, катившимся позади. Он бы и ещё прибавил, если б не опасался поломки. Здесь всё ж не автобан, даже не шоссе. Хотя, по меркам средневековья… – Тебя бы подковать, – сказала за спиной Лора. – Слышишь, конёк? – Сперва нужно копыта заиметь, – ответил богатырь, повернув голову. – Или хочешь вгонять гвозди прямо в подошвы? – Да был бы ты заурядом, уже содрал бы их до костей! Удивляюсь, что твоя обувка ещё жива. С сожалением Светлан глянул на свои сандалии, мелькавшие далеко внизу. Подарок мастеров Тьена оказался замечательной вещью, но доживал, похоже, последние часы – бытие «святого чудодея» стало для него чрезмерным испытанием. Конечно, можно и обойтись. Но посещать прославленные дворцы Эльдинга в порванной сутане и с голыми ногами… Там могут не оценить такой стиль. – Нагими мы являемся в сей мир, – произнёс он. – Зато уходим при полном параде – а пошто? Суета всё. Начался затяжной подъём, но богатырь не сбавил ход – сил по-прежнему было в избытке. Попутный транспорт теперь и вовсе будто остановился, пролетая назад почти столь же быстро, как встречный. Ближе к вершине Светлан догнал богатую карету, увлекаемую шестёркой лошадей, – что уже смахивало на собачью упряжку. Лошадки оказались резвыми, коляска, как ни странно, обтекаемых обводов, а мрачный господин, возникший из её глубин, явно не привык проигрывать гонки. Понукаемый его окриками, верзила-кучер принялся нахлёстывать коней – хотя уж он знал их предел. Конечно, состязания не получилось. Под смешки девиц роскошный экипаж вскоре погрузился в пыль, вздымаемую ногами Светлана и колёсами двуколки. Отсюда, с верхотуры, опять стало видно море, огромное, тёмное, усыпанное барашками волн. Крутой склон, сбегавший к нему, покрывали заросли, сквозь которые проще было проламываться, чем протискиваться, – а если б не земледелы, они наверняка захватили бы и поля. Вообще, зелень тут отличалась буйством, а урожай наверняка собирали богатый. Благодатные места – сюда бы на отдых… Собственно, разве мы не отдыхаем сейчас? Со вчерашнего вечера лишь едим да спим. Ну ещё бегаем… я. Не жизнь, а курорт. – Зачем обидел парня? – снова заговорила Лора. – Уж он не простит – морда-то мстительная. – Это виконт Огюст де Коста, – сообщила Изабель. – Он вправду не вылезает из ссор – записной дуэлянт. Дядя Луи его не жалует, но орден, я слышала, благоволит. Виконт, ишь! – подумал Светлан. Уже не барон, ещё не граф – как бы прослойка. Не оттого ль и злобствует, что завис между? – Пусть шлёт секундантов, – бросил через плечо. – Будем биться на пыльных мешках. – По-моему, он и так наглотался, – хмыкнула силачка. – Теперь захочет влажной уборки. – Мокрухи, что ли? Ну, тут ему не обломится! – Виконт… – пробормотала Глория и мечтательно вздохнула. После рыцаря это, конечно, скачок. Вот интересно: если де Коста впрямь такой бузотёр, почему до сих пор живой? Или он умеет выбирать врагов? – Странно, что не стал ругаться, – заметила и Лора. – Ругаться – пусть, – откликнулся богатырь. – Лишь бы не послал вдогон стрелу. – Ну, за этим я следила. И если б пустил, не поленилась бы вернуться, чтоб исхлестать его задницу древком. Или ты против? – С ним пятеро охранников, – напомнил он. – Пришлось бы ломать им кости. И твоя экзекуция – возможно, справедливая – обернулась бы банальной сварой. – Отчего же «банальной»? Уж они запомнили б надолго!.. – А в чём виноваты слуги? – Что служат такому уроду. – И это говорит наёмница! – Как раз я в таких делах разборчива. – То есть с уродов берёшь дороже? Ну-ну… – А по-твоему, что следовало бы делать? – Заклеймить Косту презрением – для него это даже больней. – Свой зад, что ли, показать? – хмыкнула силачка. – Много чести. – Зато какая цель! – И совсем не большая. – Манящая – я это имел в виду. Стрелы так и притягивает… вслед за взглядами. – Надо будет проверить, – засмеялась Лора. – Этим местом я ещё не ловила стрел. Взгляды – да. Включая твои. – Глаза трудно держать в узде, – вздохнул монах. – Пытаешься мыслить о высоком, а их влечёт… – …к тому, что ниже талии, да? – А разве выше её глазеть не на что? – Как у кого, – ответила девушка и передёрнула плечами, заставив грудь колыхнуться. – Кстати, тебе ещё не надоело ишачить? Могу сменить. – Это было б забавно, – согласился он. – Вот будем въезжать в город, впрягу всех троих. Слыхала о птице-тройке? – Ну, как хочешь. Вообще я засиделась – тянет размяться. – Мне ли не знать. Но твою силу лучше держать в резерве. Будешь в нашей армии как бы засадный полк. Или, по-твоему, богатырям тактика ни к чему? Ломи напролом, и спаси всех бог! – Да что за радость сидеть в кустах? – Секретные дела – самые важные, – сказал Светлан. – Между прочим, в моей стране тайный советник считался большой шишкой – из высших чинов, во как!.. Может, оттого и ценили, что советовал тайно? – Кстати, о кустах, – с виноватой улыбкой вмешалась Изабель. – Мы не могли б остановиться на минуту? – Никаких проблем, – ответил он. – Только не терпи, ладно? Говори сразу. – Хорошо. Остановка впрямь заняла не больше минуты. Положившись на деликатность монаха, девушка присела прямо у дороги. Заодно и Глория отметилась – видно, перебрала вчера эля, успокаивая нервы после внезапной отставки. И только показалась из-за поворота упряжка де Косты, как они опять сорвались с места, наращивая отрыв. Лора неожиданно впала в задумчивость, прищуренными глазами озирая морские дали, будто те напоминали ей о чём-то. Зато у Изабель с Глорией завязался разговор – словно их сблизило недавнее соседство на обочине. Конечно, актёрка представить не могла, кто восседает рядом с ней попой к попе, но наверняка сознавала, что девица не из простых, – уж на такое у Глории глаз намётан. А столичные дела её, как почти любую провинциалку, занимали чрезвычайно. Но вот откуда взялся встречный интерес? Уж на роль подруги королевской племянницы актёрка не годилась… даже после того, как её помыли. А девы продолжали трепаться, с темы перескакивая на тему, взаимно делясь сведениями и даже, кажется, навыками. Во всяком случае, Глория явно пыталась подражать манерам своей собеседницы… кстати, не без успеха. Конечно, такая способность ещё не актёрский талант, но нередко служит ему неплохой заменой. Затем актёрка стала делиться, как сильно, оказывается, её любил де Бриз, в своей страсти доходя до неистовства. И тут, не стерпев, вступила Лора: – От большой любви иные и насилуют – лишь бы другим не досталась. Уж так это умиляет! – Ну что ж, их можно понять, – сказала Глория. – Когда чувства полыхают пожаром, люди теряют головы, решаются на безумства… – К дьяволу головы, – отрубила силачка. – Когда к себе тянут – разве это любовь? А называют так, ага. Вот такие же жлобы, кто нас с Изабель хотел обратить в подстилки, – руки-то загребущие. – Да что ж вы хотите, милочка? – удивилась девица, умудрённая опытом жизни, который лучше не выяснять. – Ведь мужчины, как завидят наши прелести, теряют власть над собой. Говорят же, будто женская красота превращает их в рабов. – Да они родились рабами. Уж я насмотрелась!.. Оттого эти козлы и ненавидят ведьм, что те выставляют напоказ их гнилое нутро. – Меж нами, девочками, говоря, – напомнил о себе Светлан, – мужики тоже бывают разные. Хотя козлы преобладают – тут спорить трудно. Девушки разом поглядели на него, одинаково приподняв брови. Надо же, рикша заговорил – сам, без понуканий!.. Затем Изабель хихикнула, вспомнив, что он ещё и мужчина. – А среди женщин – козы? – спросила она. – Коровы, – фыркнула Лора. – Не считая клуш и прочих бескрылых. – Ещё змей помяни, – усмехнулся богатырь. – Может, не будем углубляться в зоологию? – А куда будем – в магию? – Вот, это ближе, – согласился он. – Есть мнение, будто человечий род проклят – кем и с какой целью, пока не будем выяснять. Важней понять, как действует это заклятье. Ведь сколько милых дев словно носят на душах броню, помалу превращаясь в Чёрных Ведьм. И не содрать её с бедняжек, не прорваться сквозь скорлупу… – Ну да, одежду-то содрать легче! – Опять обобщаешь – нехорошо, – укорил Светлан. – Лёгкие пути годятся слабым, но мы-то – не они. – А будто сам не падок на ладные формы, – парировала силачка. – Небось, готов многим поступиться, лишь бы не отлучали? – За красоту я всегда платил не скупясь – если хватало ресурсов, – подтвердил он. – Да и что в мире дороже этого? Но со временем формы приходят в согласие с сутью, так что от былой прелести часто остаётся пшик. А я всё же маг, умею заглядывать под поверхность. И когда сквозь шикарную витрину проступает уродливое нутро… Внезапно ойкнув, Изабель показала рукой вверх по склону: – Смотрите, какое чудесное место! Кажется, она намекала на новую остановку. Но уголок впрямь симпатичный: с высокой скалы, распадаясь на множество струй, стекал ручей, белый от пузырьков, образуя у её основания прозрачное озерцо, из которого по крутому жёлобу вода уже устремлялась к морю. А от дороги к озеру вела извилистая тропка, по какой не каждый пеший сумеет взобраться. – Пожалуй, годится для привала, – поддержала Лора. – Тем более, до вечера неблизко. То есть гораздо дальше, чем до городских ворот, – если гнать в том же темпе. А ввалиться в гости, когда хозяин ещё не оклемался от вчерашних утех… При дворах-то редко ложатся раньше рассвета. – Ну, держитесь, – сказал богатырь. – Покрепче, да? Затормозив, он повернулся внутри рамы, упёрся обеими руками в бортик и зашагал вверх по склону, почти неся всю четвёрку перед собой. Сдавленно повизгивая, Глория изо всех сил цеплялась за спинку сиденья. Изабель восторженно ахала, по-детски болтая ногами. Агра недовольно ворчала, на всякий случай поджав под себя лапы. Лора посмеивалась, не забывая подстраховывать соседок, – уж она свои обязанности помнила. Через минуту тележка перевалила через край, оказавшись на довольно ровной площадке, почти сплошь состоящей из камня и с обеих сторон зажатой пышной зеленью, вскипавшей прямо от земли. Субтропики, субтропики… какая благодать! – Вылезайте, – скомандовал Светлан. – Пришло время пикника. Опершись на его руку, первой спрыгнула Изабель – и сразу пошлёпала в сторонку, чтобы присесть над обрывом, подобрав юбку к талии. Глорию пришлось с тележки снимать, ухватив за бока, – вот она не желала выпадать из дамской роли. Конечно, Лора соскочила сама, прихватив корзину с едой. А кошка осталась лежать, благо её больше не попирали в шесть ног – пусть и вполне изящных. – Поближе к воде, да? – сказала Лора. – Ну, где тут стол? Вообще площадка, благодаря своей трудной доступности, выглядела почти пристойно, а недавний дождь вымыл её начисто. Но всё равно, до стерильности тут было далеко, да и есть с земли неудобно. – Ап, – сказал Светлан, щёлкнув пальцами. – Располагай. И в метре над камнем зависла скатерть, натянутая столь туго, будто лежала на столешнице. Подойдя к ней, силачка принялась выкладывать яства, для проформы бурча, что не нанималась в прислуги. Но сервировка далась Лоре легко – как и всё, за что она бралась. А Изабель уже зашла в озеро, оголив ноги выше колен, и светилась восторженной улыбкой, явно противясь искушению окунуться. Вода впрямь манила, хотя была холодней, чем в море. К тому ж и соль не мешает смыть. – Возможно, позже, – сказал ей Светлан. – А пока, будь добра, наполни кувшин. И бросил пустую посудину поближе к девушке, окатив брызгами. Приглушённо пискнув, Изабель подхватила её и вскоре вышла на берег, грациозно неся кувшин на плече, – наверно, подглядела на какой-то картине. А богатырь уже расставлял вокруг скатёрки валуны, выбирая подходящие по высоте, – взамен стульев. Понятно, сиденья у них твёрдые, зато гладкие и ровные. Для пикника вполне сойдёт. – Кстати, а на ней нельзя летать? – поинтересовалась Лора. И тут же присела на край, приподняв ноги. Скатерть держала не хуже настоящего стола – возможно, и лучше. – Хочешь обратить её в ковёр-самолёт? – откликнулся Светлан. – В принципе не проблема. Вот только моих чар на это не хватит – придётся заимствовать у Канала. А вдруг он перекроет струю? – Ну хлопнемся – подумаешь! Главное, не слишком заноситься. – Я уже говорил: не хочу зависеть. Привык жить по средствам, а халявная магия как бы не аукнулась. Всегда следует помнить о посадке, – прибавил он наставительно. – Да нафига? – засмеялась силачка. – Если б я всегда подстилала солому, прежде чем решиться… Тебя сгубит это: больно далеко заглядываешь. – А может, спасёт? – Оглянувшись на остальных, Светлан позвал: – Ну, дамы, угощайтесь – чем Альба послала!.. Или не нагуляли аппетит? – Гулял-то ты один, – хмыкнула Лора. – Мы – катались. Подняв голову над бортиком, Агра заинтересованно поглядела на стол. – Вяленая рыба, – предложил богатырь. – Копчёный кальмар, мидии… похоже, варёные. О растениях не поминаю. Голова скрылась из виду. Ну что за кошка – уже и рыба ей не в кайф! Или в горных ручьях Ограндии не водится форель? Установив кувшин по центру стола, Изабель осторожно опустилась на валун, рядом со Светланом. Напротив неё уселась Глория – с той же плавностью, будто подражая. Эдак она быстро нахватается аристократичных привычек. Но повлияют ли они на плебейскую суть? Впрочем, этой хворью страдают и многие вельможи – вплоть до королей. А с нашей-то обезьянки какой спрос? – Про молитву не поминаю, – сказала Лора, тоже присаживаясь. – Не то опять закатишь получасовую речугу. – Я молчу, молчу, – пробормотал Светлан. – Хотя… Она засмеялась: – Что? – Вот интересно: откуда ты знаешь наш фольклор? Так и сыплешь знакомыми выражениями. Даже в этом мире меньше совпадений, а ведь он вроде бы ближе. – Вечно ты ломаешь голову над ерундой!.. – Тренинг не помешает, – обронил он рассеянно. – Или дело в совпадении возрастов? Оба наших мира старше здешнего. Или вы и нас обскакали? И наша фразеология – лишь часть ваших накоплений? – Вот как наведаешься ко мне в гости… – Ну? – Тогда узнаешь. – А пока упражняй свои мозги вволю, да? – усмехнулся богатырь. – Добрая ты моя… Он опять поглядел на двух других девиц, уже приступивших к трапезе. Одна из них словно служила отражением второй – правда, искажённым. Но мало-помалу отличия сглаживались. Недаром говорят: у каждого свой дар… Вот хватит ли этого, чтобы стать хорошим актёром? Конечно, Альба оказалась на высоте: харчи были смачными, гляделись и пахли завлекательно. Но ведь таких краль хочется баловать… – Может, есть пожелания? – спросил Светлан. – Сегодня я принимаю заказы. Всё ж это самобранка – не просто скатерть. Откликнувшись милой улыбкой, Изабель произнесла: – Если вас не затруднит, отец мой, я бы не отказалась от вина. С сомнением он прищурился на будущую мать. Впрочем, ежели чуть-чуть… А вина здесь в большинстве некрепкие. – Хорошо, – уступил. – Но чтоб ты смогла выбрать, пойдём вместе. Хочешь стать ученицей чародея? Глаза у девушки загорелись, она с готовностью кивнула. Что, её и сюда тянет? Лишь бы не в знатные невесты, да? – Итак, – заговорил Светлан. – Прежде всего нужно отрешиться от среды и всей сутью устремиться в иное место – желательно знакомое… или такое, куда тебе особенно хочется попасть. – Но зачем, отче? – удивилась девушка. – Разве вы не творите предметы из ничего? – Милая, – улыбнулся он, – дабы создать что-то, требуется огромный расход магии. Каждый грамм тут на вес бриллианта, а результат – не гарантирован. Гораздо проще умыкнуть нужную вещь, дотянувшись до неё сквозь пространство. – Смахивает на кражу, – заметила Лора. – И не говори, – вздохнул он. – Меня самого это коробит. И для себя я бы не стал брать. – А тебе и не нужно ничего – ты ж монах! Ну как же – ничего, не согласился Светлан. К примеру, от ноутбука я бы не отказался. Да разве его достанешь отсюда? Вернувшись глазами к Изабель, он продолжил: – Но сейчас мы заглянем в погреба кардинала, а на его имущество у дочери есть права. Ты ведь бывала там? – Несколько раз, – подтвердила девушка. – Вот и постарайся вспомнить это место лучше… тамошние бочки, потемнелые от времени, кирпичные своды, погружённые в сумрак, замшелый пол… Представь его зримым, выпуклым – напряги фантазию. А я помогу. – То есть можно попасть лишь туда, где уже был когда-то? – Туда – проще. Но если ты видишь картины, почти неотличимые от реальных… – А если не видишь? – Тогда лучше обойтись известными уголками. Вслепую-то можно так влететь!.. Вот она знает, – кивнул богатырь на Лору. Та хмыкнула, подтверждая. Затем, подхватив со скатерти несколько яблок, принялась жонглировать одной рукой, даже не глядя на мелькающие предметы. И впрямь, по ней цирк плачет – причём навзрыд. – Хорошо, – сказала Изабель решительно. – Я начинаю. Закрыв глаза, она напрягла лицо – видимо, вместе с воображением. – Расслабься, – посоветовал Светлан. – Это как полусон, лёгкая дрёма… мечты наяву… И глаза потихоньку разжмуривай – ты должна видеть, чего творишь. Вернее, сейчас они творили вместе. Светлан уже ухватил картинку, брезжущую в сознании девушки, и воспроизводил детали, пока что смутные, прямо над столом – там словно разгоралась голография, эдакое окошко в подвал, пусть не очень далёкий, но недосягаемый для заурядов… если они не классные воры. Чуть раздвинув веки, Изабель смотрела на открывающийся портал, точно кролик на удава, но старалась вовсю, дорисовывая погреб своего папеньки, из блёклого наброска формируя живописное полотно – вдобавок, трёхмерное. Даже Глория заинтересовалась действом настолько, что отвлеклась от еды и застыла с открытым ртом, уставясь на чудо, создаваемое её новыми знакомцами, – уж такого она в своей жизни ещё не видела. – Довольно, – наконец сказал Светлан. – Этого хватит для пробоя. А теперь протяни руку и возьми подходящий сорт. Не бойся, дыра не схлопнется – я держу. Послушно Изабель вынула из портала пыльную бутылку, бережно опустила на скатерть. Внезапно её пальцы затряслись, как и подбородок, а вместе задрожала картинка… И закрылась. – Ну-ну, уже всё, – сказал Светлан. – Ты молодец. С первого раза – и такой улов! Из глаз девушки брызнули слёзы, и тут же она засмеялась, смущённо вытирая скулы. И-ех, женщины!.. Сложные натуры. И сами себя не понимают. – На четверых – одна бутылка? – пожала плечами Глория, уже успевшая оправиться от шока. – Вот рыцарь де Бриз, если затевал пир… – Усохни, птаха! – оборвала Лора, двумя пальцами вынимая пробку. – Ты и вчера хорошо налилась, а на остальных даже этого – много. К тому ж, лошадок не поят вином. – А жеребцов? – поинтересовался Светлан. Фыркнув, силачка ответила вызывающим взглядом: а докажи!.. Конечно, Изабель она налила чуть-чуть – на треть глиняной чашки. Себе, впрочем, почти столько же. Помедлив, плеснула богатырю. Вот актёрке выдала полную чашу – в делах Лора была добрее, чем на словах. – И ничего особенного, – сообщила Глория, приложившись к вину. – Вот когда мы с де Бризом проезжали через… Но осеклась под пристальным взглядом силачки. – Конечно, это вкусней, чем рыбацкий эль, – пробормотала, отводя глаза. – Они его, что ли, из требухи варят? Светлан покачал головой. Ну надо ж, чего ни ляпнет – кого-то да зацепит. И ведь даже не метит, всаживает навскидку. Второй из её талантов? – А мне нравится, – произнесла Изабель, тоже отхлебнув. – Но если б вы сказали, какие любите… Уж там выбор – на все вкусы. – Ведь это ты заказала, – напомнил Светлан. – А мы примкнули. Как известно, дарёному… – Жеребцу! – осклабилась Лора. – А здесь лишь ей позволено заказывать? – громко спросила актёрка. – Или тут тоже очередь? И которая я в ней? Надо признать, с «новым господином» она освоилась быстро – уж тут ей не затыкали рот. К тому ж многие теряют тормоза, когда позволяешь на себе ездить. Ещё и хлыст норовят в ход пустить. – Допустим, вторая, – ответил Светлан. – И чего изволите, госпожа? – Я хочу слив, – капризно заявила Глория. – А ещё – винограда. Конечно, не экзотика для здешних мест, но из фруктов в корзине Альбы обнаружились только яблоки и пара апельсинов. – Вы таки сделаете из меня вора, – посетовал богатырь, доставляя заказ из дворцового сада, где по такой малости не хватится никто. – Вообще, меня этими фокусами не удивишь, – сказала Глория, вкушая сливы. (Кстати, их не мешало бы помыть.) – Я на ярмарках такого навидалась!.. Вот эта – червивая, – сообщила она, отбрасывая виновницу и глядя на Светлана с осуждением: тоже мне, маг! Не может поставить качественный продукт. Вот когда мы с рыцарем де Бризом… Актёрка в самом деле пустилась повествовать про своего благородного кавалера, который, хоть и не владеет чарами, зато богат и волен получить что угодно, не опускаясь до колдовства. А если не продадут, отнимет – он такой, отказа не терпит. И за ним как за утёсом – никто не страшен. Да ещё можно поплёвывать на всех с верхотуры… конечно, речь о низкорождённых, а также всяких там иноземцах, чужаках, коротышах или чрезмерно огромных, с чудными волосами или глазами – короче, недочеловеках, произошедших невесть от кого. Болтая, Глория не прекращала подбрасывать свежие порции в свой сочный ротик, благо на немытый её заказ никто не посягал. Процесс жевания не мешал актёрке трепаться… впрочем, по меркам провинции это не считалось нарушением приличий. А за известные ей правила она держалась, как за спасательный круг, без них явно опасаясь утонуть. Но хуже всего, что и новых знакомых Глория пыталась наставить на путь, – и столько банальностей в единицу времени услышишь нечасто. Главный же тезис сводился к тому, что, будь Светлан умнее, он таскал бы не перезревшие сливы из сада, а драгоценности из сундуков богатеев. Светлану захотелось выключить её, как надоевшее радио. Ведь кажется такой милой, пока молчит!.. Но он лишь вздохнул, напомнив себе о смирении. В конце концов, это испытание – не из самых тяжких. – Вот кого ты учишь? – вдруг взъярилась Лора. – У самой ума хватает лишь на кривляния! – Тише, тише, – попросил Светлан. – Да пусть тешится – нам-то что? Но силачка не унималась: – И ладно бы призналась, что не понимает, – нет, она судит. А уж какой пример нашла!.. – Что ж, у каждого свои ориентиры. И свои ценности… – Ценности, ну конечно! – фыркнула она. – Ещё не видел, да? Без церемоний Лора вздёрнула актёрку с камня и, повернув к публике задом, подняла занавес едва не до лопаток. Взгляду открылись превосходные ноги, вполне достойные роскошной груди, визитной карточки Глории, и выпуклые полушария с шелковистой гладкой кожей… исполосованной узким ремнём. Так вот почему она так плавно садилась! Дело-то – не в подражании. – Видно, иных доводов не понимает, – сказала силачка. – Уж Бриз умел с ней обращаться. И впрямь, летопись их недолгого знакомства читалась по этой книге отчётливо, можно было даже восстановить хронологию порок. По лицу и прочим открытым местам, понятно, не били – кто же станет портить товар? – Ведь ты так не думаешь, – мягко возразил богатырь. – Если и мы начнём множить насилие… – У нас иное назначение, да? – У нас нет власти, – напомнил он. – Только сила. И если употребим её во зло… – Ведь для её же блага, – осклабилась Лора. – Вобьём малость ума через это место. И она несильно шлёпнула актёрку по нижнему бюсту. Стиснутая точно тисками, та вытянулась в струну, страшась шевельнуться. Кстати, бёдра у неё впрямь оказались крутыми, расходясь от узкой талии эдакой амфорой, – уж ей юбочный каркас не требовался. – Не видел никого, поумневшего через такой способ, – сказал Светлан. – И порядочней от этого не делаются, уж поверь. – По-вашему, поркой нельзя воспитывать? – удивилась Изабель. – Категорически. Слабых она ломает, сильных делает жестокими. Страх, унижения – орудия Зверя. А главная его цель: изгонять души из людей, плодить отморозков. Вот и вспомни, кто из твоих знакомых льёт воду на его мельницу. Нахмурив брови, девушка в сомнении поглядела на демонстрируемый зад, из-за которого, собственно, и разгорелась дискуссия. – Похоже, ты опять в меньшинстве, – хмыкнула силачка. – Потому на тебе и ездят, что не боятся. Или в вашем мире так думают все? – Я как-то пытался втолковать приятелю, что женщин нельзя бить, – сказал Светлан. – Пока не выяснилось, что он считает допустимым их убивать – и даже не в порядке самообороны… Конечно, с тех пор он больше не мой приятель. – Есть разные женщины, – пожала плечами Лора. – А дело даже не в них… в смысле, не в вас. Но существует предел, за которым мужчина делается зверем или… э-э… ничтожеством, расписавшимся в своей хилости. От всех признаков в нём остаётся лишь висюлька, а она вовсе не компенсирует прочие. Собственно, эта деталь даже не относится к обязательным. Самцом ты можешь и не быть, – с усмешкой прибавил он, – а вот мужчиной… – Похоже, к нам гости, – сообщила силачка, прислушиваясь. – Как водится, незваные, – прибавил Светлан. – Не проезжайте мимо, ну да! Он кивнул Лоре, и та нехотя выпустила актёрку. Сейчас же Глория состроила оскорблённую гримасу, усаживаясь на прежнее место, – но глаза скосила на край обрыва, за которым уже слышалось тяжёлое дыхание и скрежет сапог о камень, изредка перемежаемые чертыханьем. Да, трудно быть заурядом – любой холм кажется Эверестом.Глава 13
Вскоре над краем показалась голова в нарядной шапке, украшенной фазаньими перьями. А когда на виду очутилось остальное, это не стало удивлением для Светлана и Лоры – они узнали де Косту, лишь только он сошёл с кареты. Следом за виконтом на площадку выбрались пятеро его слуг, облачённых в лиловые ливреи и вооружённых алебардами. Запыхались они сильнее хозяина, хотя парни были крепкие, жилистые… наверняка и умелые. А один вёл на привязи трёх лохматых псов – из тех, что разом гончие и волкодавы. Точнее, псы тащили его за собой, ретиво рыча. Наверно, они и помогли де Косте найти наглецов, так оскорбивших его на тракте. – О, собачки! – обрадовался им богатырь. – Хотите рыбу? Заинтересовавшись, Агра опять подняла голову – впрочем, невысоко, чтобы не спугнуть раньше времени. Но псы и так уже перестали рваться, наконец разглядев преследуемую дичь, – кое в чём звери умнее людей. Сразу присмирев, они неуверенно завиляли хвостами. Жестом придержав слуг, де Коста пружинистой поступью приблизился к столу и принял вызывающую позу, гордо подбоченясь. С минуту постоял, но реакции не дождался. Его вообще словно не замечали – исключая, конечно, Глорию, пожиравшую гостя глазами. В сравнении с неотёсанным рыцарем этот образчик впрямь смотрелся картинкой – стройный как клинок (и столь же опасный), вдобавок роскошно оформленный. И если де Бриз пока лишь рвался наверх, зарабатывая на чём только можно, то виконт там уже прижился, а богатства ему хватало – спасибо предкам. Вот как насчёт положения, титулов, власти? – Вы обогнали меня, – объявил де Коста, вынужденный заговорить первым. Ну надо ж, какая новость! Переведя на него взгляд, богатырь слегка поднял брови и произнёс таким густым басом, что тела гостей поневоле отозвались дрожью: – И что? – У меня лучшие кони в Нордии! – звенящим голосом воскликнул виконт, не устрашённый иерихонской трубой незнакомца. – Вполне согласен, – не стал спорить Светлан. – По крайней мере здесь я не видел лучших. – А будто в других королевствах лошади резвей, чем у нас!.. Хе, сейчас начнём свои болота хвалить – кулики, блин… – Да был у меня конёк, Буян, – сказал богатырь. – Вот ему равных нет. – Где он сейчас? – тотчас спросил де Коста. – Я куплю. И даже ногами переступил от нетерпения. Ну надо ж, какой азартный. Если бы жил в мире Светлана, в лепёшку бы расшибся, но заполучил бы самый скоростной из скайкаров… и уж на нём расшибся бы вдребезги. – Отпустил на волю, – ответил Светлан. – Ныне он, как понимаете, мне ни к чему. Если теперь и седлаю зверя, то о шести ногах. Вот он гоняет быстрее ветра – лошади отдыхают. А сюда взобрался бы за секунду, причём без натуги. Вот это виконта зацепило прочно – он даже про обиду забыл. – Я тоже хочу такого, – заявил де Коста, точно балованное дитя. – Где можно достать? – Эти твари наперечёт, – пояснил Светлан. – И совладать с ними сможет не каждый – пока я знаю лишь четверых. Или тогда надо править втро… – Я не о том спрашиваю, – перебил виконт и в раздражении топнул ногой. – Где? – Обратитесь к королеве Анджелле, – предложил богатырь. – Но боже упаси повышать на неё голос. А если кто отзовётся о ней без почтения, то мне, как верному её вассалу, придётся послать грубияна вниз по склону – естественно, кувырком… Как говорится, ничего личного, – слегка поклонился он. – Я просто вношу ясность: ни королеву, ни Бога не хулить. Вот на мой счёт можно прохаживаться сколько угодно – мне до лампады. – А-а, – протянул де Коста, непроизвольно меняя позу на более нейтральную. – Так это вы – посол? Кажется, он не собирался ни «хулить», ни даже «прохаживаться» – неясная поначалу, ситуация стала складываться в картинку, более или менее понятную. А как уже поминалось, наш бретёр достаточно благоразумен, чтобы выживать. – Посол, посол, – покивал Светлан. – Ещё как! А это – мои послицы, – указал он на девушек. – Но вы-то откуда знаете – голубиная почта на хвосте принесла? Не похоже, что ваши лошадки скачут издалека. Обернувшись, виконт махнул своим людям, и трое из них поспешили к краю площадки, чтоб приволочь оттуда камушек для господина – по крайней мере не ниже того, на котором сидел Светлан. Скорее всего де Коста не был махровым шовинюгой вроде рыцаря де Бриза, но, видимо, полагал, что нордийский аристократ не уступит никому из приближённых иноземной королевы… тем более такому, кто одет в рясу. Впрочем, постамент, осиленный здоровяками виконта, оказался не особенно крупным, так что поглядеть на богатыря сверху виконту не удалось. Утвердившись на жёстком сиденье, он заговорил: – Полагаю, сударь, вы не очень хорошо представляете, что творится в нашем государстве? – И вы решили ввести меня в курс, – догадался Светлан. – Как это любезно, виконт!.. Вы позволите угостить вас вином? Разумеется, если эта милая девица не будет против, – указал он на Изабель. Засмеявшись, та помотала головой. Сразу насторожившись, де Коста поджал губы, придумывая вежливый отказ, потом сказал: – Вы знаете, не в моих правилах… Вдруг замолчав, он уставился на помянутую девицу, похоже, углядев в ней знакомую. Но вот где они встречались, когда? Опознать племянницу короля в этой босоножке, улыбчивой и загорелой, точно уличная плясунья, да ещё восседающей в компании оборванца-варвара, вряд ли под силу даже её отцу. Вновь залившись смехом, будто для того, чтобы надёжней запутать гостя, Изабель наполнила свою чашу. Затем отхлебнула из неё и протянула виконту, проказливо улыбаясь. Машинально тот принял бокал, поднёс ко рту. Ну тут опять вспомнил про осторожность. – Да зачем травить тебя, Огюстик? – спросила девушка, воркующие интонации и даже манеру речи явно заимствовав у актёрки. (Выходит, обмен у них шёл в обе стороны?) – Нам ты пока не успел навредить… Или замышляешь что? Вот это и впрямь – не в бровь. Наш котёнок показывает зубки. Ну ещё бы: такая школа! Не говоря о наследственности. – Отличное, отличное вино, – не своим голосом увещевала Изабель, прячась ещё и за ним. – Из погребов кардинала, если интересно. И уж его он потребляет сам, а не потчует врагов… Ну хочешь, отопью ещё? – Ну и нравы тут, – проворчал Светлан. – Сразу видно: цивилизованная страна! Бледно улыбнувшись, виконт вкусил вина. Действительно, дальше отказываться было бы подозрительно – честные люди так себя не ведут. – Видишь, не помер, – прокомментировала девушка. – Это не наш метод – запомни. Мы вообще не любим крайности. А если доходит до дела, мой друг попросту отрывает врагам конечности. Вот вчера не повезло кракену – нарвался на его гнев… Или не слыхал про подводную битву? Вот теперь де Коста приложился к чаше основательно, маскируя прихлынувшую слюну. Лицо, впрочем, не дрогнуло – молодец. Разве глаза чуть расширились, но не от испуга, явно, – от удивления. Выходит, наш Огюст смельчак? Всё-таки. Вообще замечательная черта, но в данном конкретном случае… Врагов-то мы любим за изъяны. Или не будем спешить сярлыками? – Чёрт! – воскликнул виконт, прикончив порцию. – Так эти россказни – не басни? То есть я говорю о сказке про богатыря, в одиночку одолевшего трёхглавого огневика. А звали его… Светлан. – Кого? – со смешком поинтересовалась Лора. – Огневику бы пошло, ага. А ещё лучше – Светляк. – Чего не видела – не стану врать, – сказала Изабель. – Но кракен-то покруче будет, и уж тут я хоть на библии присягну. – Ну, если россказни не басни, то сказка – наверняка, – произнёс Светлан, слегка озадаченный таким подбором терминов. – А ты за кого болел? – спросил он. – Или ты сам спортсмен, и тебя больше заботят рекорды? – Меня восхищают подвиги, – признался тот. – Я думал: времена героев в прошлом. Насочинять-то можно что угодно. – Знаешь, без них спокойнее, – сказал богатырь. – Потому что герои возникают, когда приходят чудища, – а нафига людям такой компот? Ну занятно, конечно, поглазеть с горы на хорошую свару, да только слишком дорого оплачивается это удовольствие… Конечно, тебя таким пустяком не смутить, – усмехнулся он. – Но, может, другие задумаются? Взглядом Светлан скользнул по своим… апостолам? Апостылицам, ага. Или даже опостылицам, хотя это – вряд ли. Уж такая компания мужику не внапряг. Но до двенадцати лучше не доводить – обязательно затешется предатель… э-э… ница. А может, уже затесалась? – Говорят, истинный герой способен справиться с целым войском, – произнёс де Коста, пылая глазами. – Это правда? Спортсмен, спортсмен… Наверно, нынешних турниров ему мало – тем более, в Нордии они уже выходят из моды. Может, оттого и лезет в авантюры? А нельзя предложить ему что-то получше интриг? – Герои, если они, конечно, истинные, избегают человечьих разборок, – ответил Светлан. – А если вляпываются, сами начинают походить на чудищ… Знаешь про Зодиара? – Наш громила и его побил, – вставила Лора, хищно осклабясь. – Тот еле ноги унёс. – Чёрт! – вскричал Огюст с отчаянием. – Ну почему я не герой? – Может, проблема в душе? – спросила Изабель, и на её лице возникла странная мина – то ли муки, то ли восторга. – Готов ты умереть за людей? За обычных, простых – не своего круга… Или печёшься о славе? А к таким сила не приходит. – Надо ж, разговорилась девочка! – мурлыкнула Лора. – Молчала, молчала… Наука-то – впрок. В этот миг собаковод виконта зазевался, и псы вырвались из его рук, бросившись к богатырю. Глория взвизгнула, поджимая ноги, Лора засмеялась. А лохмачи уже тыкались в колени Светлана, подставляя головы под его ладони, отпихивая друг друга. Ухмыляясь, он скрёб их загривки, таскал за жёсткие уши, играл точно с щенками, вовсе не опасаясь здоровенных клыков. Ну, что он не боится псов – понятно. Вот почему им не страшно? Ведь силу-то – чувствуют. Вдобавок, и Агру наверняка чуют, но откуда-то знают, что здесь их не обидят. – Видишь? – тихо сказала Изабель. – Вот – подтверждение. Хоть к кому они ласкались так? Судя по ошалелым глазам собаковода, вряд ли. И сам де Коста был изумлён. – А хочешь ещё? – спросила девушка. И позвала: – Кис-кис-кис… Конечно, у Агры хватило ума смекнуть, что обращаются к ней, хотя кобрис привыкла к большей почтительности. И всё ж она откликнулась. Нехотя поднялась, возникнув из коляски во всей грозной красе, сладостно потянулась. И вдруг одним громадным прыжком маханула к Светлану, сложившись у его ног. Больше от неожиданности псы отступили за спину богатыря и тоже залегли, будто решили его охранять. Вот теперь у зрителей отвисли челюсти, кое-кто даже шарахнулся к обрыву, едва не посыпавшись вниз. И лишь храбрец виконт не утратил спокойствия, в полной мере сохранив лицо. – Я читал про этих зверей, – сообщил он. – Саблезубые львы, ну конечно!.. Обитают в северных горах, а служат Праматери огров, ужасной и беспощадной. – Её зовут Лу, – прибавил Светлан. – Милая дама, весьма разумная, вовсе не свирепая и очень, очень красивая – мы с ней неплохо поладили. – Это как же? – не пропустила Лора. – Не в том смысле, – улыбнулся он. – Для меня она немного великовата – могу лишь любоваться. Но дружить с ней сочту за честь. Тем более, что Лу последняя из титанов, а это племя я всегда уважал. – Ещё есть Прометей, – прокашлявшись, вступила Глория, решив, видно, блеснуть эрудицией. – Его Зевс приковал. – Вообще-то Гефест, – пробормотала Изабель, но совсем тихо, чтобы не расслышал виконт. – С Прометеем сложнее, – возразил Светлан. – Может, и был такой титан – не берусь судить. Но с огнём баловался не он, и от этих шалостей людям досталось крепко. – Расскажите! – загораясь, попросила принцесса. – Ну, этой байки хватит как раз до завтрашнего утра… – А если коротко? – сказала Лора. – В трёх фразах. – В трёх? Гм… Прежде всего, это был вовсе не титан, а Огненный бог, правивший на Земле ещё в те времена, когда всю её покрывала лава. – Первая, – сосчитала силачка. – И вот этот самый Огнебог из древних времён прорывался в эпоху людей, где устраивал катаклизмы, сжигая целые города, бессчётно истребляя живых, в пустыню превращая оазисы, а то и страны. – Вторая. – Посему нам с Артуром, великаном Кроном и парой ангелочертей пришлось вплавить его в скалу, дабы не куролесил больше, – то есть ни Зевс, ни Гефест тут ни при чём, обошлись своими силами. – Третья, – заключила Лора. – Ну, ещё нам крепко помогла девушка-йети, тамошняя аборигенка, – не удержался он от добавки. – Без неё мы бы, пожалуй, спеклись. Зато теперь там – курорт. А наши приятели-черти остались его обустраивать. – Ну ясно, и тут не обошлось без девицы! – съязвила силачка. – Вообще, их было две – если считать великаншу-призрак Солу, подругу Крона. – Или даже три, да? Если считать эльфку. – Вот с Лэлли мы расстались раньше, – возразил Светлан. И с сожалением вздохнул, вспомнив миниатюрную очаровашку. – А где та скала? – спросил де Коста. – На Кавказе? – Нет, дружок, в Гималаях. Это Индия, если слыхал о такой стране. А тебе хочется доказательств? Ну считай и это сказкой – я же не против. Виконт покачал головой. Как видно, он сам уже не знал, чего хочет. Во всяком случае, желание качать права или нарываться на ссору пропало у него напрочь – значит, и от сказок бывает польза. – Отец мой, попозже вы расскажете о своём походе? – попросила Изабель. – Я хотела бы запечатлеть его на бумаге. Невольно Светлан хмыкнул: «Евангелие от Бэллы» – замечательно! – А в бронзе не хочешь? – откликнулся он. – Девочка, один из главных тезисов моей доктрины: не твори кумиров – даже из Бога. Все мы… э-э… сапиенсы, у каждого свои изъяны, у иных – и пороки. Зачем тебе лишние разочарования? – Уж тут это не грозит, – твёрдо сказала девушка. – Ребята, не затаскивайте меня на пьедестал. Там ведь надо памятник изображать, а я не умею. И монументальные речи толкать скучно. – Да просто ты боишься ответственности, – заметила Лора. – И боюсь, да. Когда от тебя ждут многого, это напрягает. Сколько смогу – сделаю, а большего не требуйте. Хватит с меня Артура, который равняет по себе. Вот он – герой. Бесстрашный и безупречный. – А ты – так, погулять вышел? – Ну, вроде того. – Тогда гуляй скромнее. И не влетай в истории на каждом выходе. – Думаешь, мне хочется? Скорее, это они в меня влетают. А я не успеваю уворачиваться. – Такой неповоротливый, ха!.. И кракен на тебя сам напал, верно? – Да разве у меня был выбор? Или попадаешь в подлецы, или… – В герои! – Ладно, – утомился спорить Светлан. – Думайте что угодно – сути это не меняет. – И, повернувшись к де Косте, заговорил в прежней манере: – Помнится, виконт, вы собирались разъяснить здешнюю ситуацию. Или, говоря без обиняков, надеялись запудрить нам мозги настолько, чтоб мы приняли сторону ордена, а не короля. – Ну-у, – протянул тот. – Теперь я даже не знаю… – Поймите простую вещь, сударь: богатырь… даже такой, как я… не примыкает ни к кому. Его интерес шире, чем у любых правителей, включая монархов, ибо он радеет не за класс или конфессию, не за одну нацию, не за страну, но за всех людей. Личная выгода его не… э-э… заботит намного меньше, а политические дрязги, интриги, заговоры – и вовсе мышиная возня. Он ведёт свою линию, считаясь лишь с совестью, и на его пути лучше не вставать – лучше для всех. Это не угроза, боже упаси, а тем более не вызов… – Предупреждение? – Констатация. Поверьте, виконт, в вашей храбрости я не сомневаюсь. Но не станете же вы препятствовать Богу? А богатырь некоторым образом его орудие. – Насколько знаю, наш кардинал примерно такого же мнения о себе, – заметил де Коста, слегка покривив губы. – И кому верить? – Вот это каждый решает сам. Голова у вас есть, глаза открыты – думайте, сравнивайте. В конце концов, есть пути Господа и пути Зверя, а выбор тут свободный. Но если вы сильный человек, то хотя бы не станете себя обманывать. – Похоже, роли переменились, – усмехнулся виконт. – Теперь вы пытаетесь меня вербовать. – Разве? – удивился Светлан. – Во всяком случае, я не нарочно. – Тебя хотят наставить на путь, Огюст, – пояснила Изабель. – Обратить в истинную веру. – Ну да, – хохотнул тот. – А до этого я, выходит… – …блуждал во тьме, – кивнула девушка. – А уж сойдёт ли на грешника благодать – зависит от него. Светлан лишь головой покачал: вот из кого нужно апостолов набирать. Ангельский облик и завораживающие тона – да она самую протухшую идею втюхает. И пойдёшь за ней хоть в царство божье, хоть в коммунизм. – Вижу, мне пора уносить ноги, – заметил де Коста, вставая. – Пока не потерял голову… Господа, был рад знакомству, – Он поклонился с изяществом. – Надеюсь продолжить его в столице. И лёгкими шагами направился к обрыву, жестом командуя отход своим слугам. Откликаясь на призывы собаковода, псы нехотя поднялись и поплелись за хозяином, оглядываясь на Светлана. Тот помахал им рукой, прощаясь. Вскоре вся девятка скрылась из виду. Затем звуки шагов и шелест осыпающегося грунта сменились топотом копыт, быстро удалявшимся в сторону города. – Мог бы предложить нам прокатиться в карете, – состроив гримасу, высказалась Глория. – Тоже мне, кавалер!.. – В этой душной, трясучей колымаге? – брезгливо откликнулась Лора. – Была охота! Наша-то тележка сработана лучше… Хотя тебя можно было сплавить, – прибавила с ухмылкой. – Что ж не напросилась? Виконт, чай, покруче монаха… Или уже не так уверена? Надув губы, актёрка отвернулась. Наверно, вспомнила, как силачка обошлась с ней перед приходом гостей, – за такое ведь следует обижаться? А заодно пожалела, что занавес упал слишком рано и де Коста не смог в полной мере оценить её красоту. – Хочу купаться, – заявила Изабель. – А можно? – Как же без этого, – пробормотал Светлан. – Если на стене висит… э-э… арбалет… – Простите, отец? – не поняла девушка. – Это я к тому, что, когда в сюжете присутствуют красотки и уединённый водоём, обойтись без сцены купания просто неприлично – зрители не поймут. Хотя… Может, не стоит идти по накатанному пути? – Такие сложности не для нас, – бросила Лора, вставая из-за стола. – Ну, кто со мной? Изабель вопросительно посмотрела на богатыря. Пожав плечами, он спросил: – Мне отвернуться? – Вовсе не обязательно, – ответила девушка. – Вас я не стыжусь. – Быстро, быстро, – отметила Лора, качая головой. – Он, может, и отец… всех сирот… но уж никак не святой. А стыдиться нам впрямь нечего. Что и доказала тут же, за секунды избавившись от одежды. Коротко разбежавшись, вонзилась в озерцо и глиссером заскользила к водопаду. Захваченная примером, Изабель оголилась почти с той же решительностью, но тут вспомнила о своём и опять сбегала к обрыву. Зато от края смогла разогнаться как следует, показав недурной бег, и сразу прыгнула далеко, взвизгнув от внезапной прохлады. Вынырнув, погналась за Лорой – без надежды, но весьма азартно. – Бесстыдницы! – заклеймила Глория, с завистью поглядывая на резвящихся девушек. – Да разве можно так? Несмотря на тучи, воздух был душный и освежиться тянуло. Или у неё проклюнулся вкус к чистоте? Вот это – вряд ли. – Слыхала про гаремы? – откликнулся Светлан. – Посторонним туда вход закрыт, зато своих – не стесняются. – И что? – спросила она. – Раз ты здесь и смотришь – значит, не сторонняя. Вот и веди себя сообразно, пока не сменишь монастырь. Чёрт, ты же актриса!.. А толкуешь о приличии. – Одно вовсе не исключает другое, – оскорбилась Глорию. – К вашему сведению, сударь, я порядочная девица! – Порядочная… гм… А кто ночью чуть не выпрыгнул из платья? – Ведь то – для дела, – пояснила она. – Но сейчас речь не о моих обязанностях… – Работа такая, ну да. А если б я приказал сплясать голой перед гостями? – Вы – мой господин, – ответила актёрка, скорбно опуская глаза. – Я должна повиноваться во всём. Но на лице проступило… предвкушение? Хе, да она бы с охотой! Лишь бы самой не отвечать. – Значит, передо мной тебе не стыдно обнажиться, – подвёл итог Светлан. – Ибо господин и имею право лицезреть. А перед кем зазорно – перед ними? – кивнул он на голышек. – Больше-то тут – никого. – Вы хотите!.. Нерешительно она тронула пальцами застёжки. – Не буду врать – да, – подтвердил богатырь. – Но только в том случае, если наши желания совпадают. Вот такой оборот девушку озадачил. С одной стороны, хозяин вроде брал ответственность на себя, с другой… А как же заявленная скромность? – Ну, раз такова ваша воля… – попыталась она выскользнуть. – Только если сама хочешь, – напомнил Светлан. – Лишь в этом случае, ясно? Загляни в себя – что ты чувствуешь? И не лги господину. Тут не театр, можно обойтись без притворства. «Обойтись без притворства» – легко сказать!.. А если оно уже стало сутью? Тяжко вздохнув, актёрка начала раздеваться, мало-помалу ускоряясь, будто решимость нарастала в процессе. Что она смогла в себе разглядеть, и сама, верно, не поняла, но выбор всё ж таки сделала. Выбравшись из корсета, отпечатавшегося на её теле всеми деталями, Глория пару минут изображала, как неловко ей находиться вне помещения совсем-совсем нагой. Затем, не забывая покачивать бёдрами, направилась к озеру. На берегу наверняка ещё бы пококетничала, вроде как стесняясь, но показывая себя в лучших видах, – если б выскочившая из воды Лора не схватила её в охапку и не зашвырнула к центру резервуара. Перепугавшись, актёрка издала визг и скрылась под поверхностью, но силачка уже очутилась рядом. Одним движением она выбросила Глорию наверх и тут оставила в покое – к счастью, та умела держаться на воде. А Изабель уже махала рукой Светлану, предлагая участвовать. И вправду разошлась девочка – в прежние-то рамки будет трудно втискиваться. Или не допустим? Дабы не усугублять ситуацию, он решил воздержаться от совместного купания. Отрицательно покачав головой, принялся убирать со стола… точнее, со скатерти. – Ну давайте же, отец, – не сдавалась девушка. – Тут так славно! Ещё бы – даже слишком. Нас, козлов, только пусти… – Мне и отсюда отлично видно, – проворчал богатырь. – Без всякого бинокля. – Он боится, – пояснила Лора, плавая на спине. – Это у него главное занятие в свободное от подвигов время. – И кого же? – удивилась Изабель. – Может, себя, – ответила силачка. – А может, нас. Ну и за нас тоже, конечно. Ему же всех жалко! – Не морочь девочку, – сказал Светлан. – Она и так напридумывала невесть что. И вообще, пора закругляться. Понятно, местечко милое – но не ночевать же тут? – А чего, я бы не отказалась, – хмыкнула Лора. – Как, Бэлла? – С охотой. Здесь замечательно. А какой вид!.. – И даже наша актрисуля, похоже, вошла во вкус – ишь, наяривает. Может, и под луной захочет побегать голой? – Я вам не ведьма, – обиделась та, плывя не столько брассом, сколько лягушкой. Смотрелось, впрочем, недурно – уж не такую ли отхватил себе Ваня-царевич? – Где тебе, – согласилась Лора. – С твоим задом удобно плавать, но вот летать… – Зато о твой можно ушибиться! – огрызнулась актёрка, забывая про осторожность. Но силачка лишь ухмыльнулась. – Время, время, – напомнил Светлан. – Если б не это, разве бы я возражал? Действительно, выстроил бы четырёхкомнатный шалашик у озера, устроил бы ограду над обрывом – из той же плёнки… дабы не докучали визитами. И пожили бы тёплой компанией с недельку, по утрам совершая восхождения на вершину или сплавляясь по ручью к морю, чтоб порезвиться в тёплых волнах. Эх, мечты… Нехотя выбравшись на берег, Лора ладонями стряхнула с себя воду и стала укладывать остатки обеда обратно в корзину. Поспешившая следом Изабель принялась ей помогать, а Светлан тем временем отнёс глыбы на прежние места, дабы не подавать дурной пример будущим туристам. – Вот что теперь делать? – вопросила Глория, осторожно опускаясь на прибрежный камень. – Вся мокрая, на голове кавардак! Кто на меня глянет в столице? И с осуждением посмотрела на Светлана. Хмыкнув, он распахнул портал и вынул оттуда два мохнатых полотенца величиной с простыню. В одну завернул Изабель, вторую перебросил актёрке, безупречно рассчитав траекторию. – Ну конечно, – не смолчала та. – Как мне, так и швырнуть можно! – Где-то у меня завалялся ремень, – задумчиво сказала Лора. – Или надо было у Бриза занять? Изабель прыснула, яростно протирая волосы полотенцем. Глория вновь насупилась, зато умолкла – на некоторое время. – Скальп сорвёшь, – буркнула силачка и кивнула на освободившуюся скатерть. – Сядь сюда. Изабель послушно уселась, подставив гривастую голову под твёрдые пальцы подруги, оказывается, умевшие быть и заботливыми. Впрочем, подруги ли? – усомнился Светлан. Вот с Жанной Лора дружит, а здесь смахивает на иное. Э-э… на очень, очень молоденькую маму… ну, или старшую сестру, ладно. А я – «отец», ага… Хороша семейка! – Вот с ней вы носитесь, – позавидовала Глория. – А я хуже, да? – Классовая дискриминация, а как же, – пояснил Светлан. – И потом, если обхаживать тебя, ты же нас примешь за прислугу. – Не такая уж я дура, – сообщила актёрка. – Вон благородный рыцарь де Бриз свой меч тоже натачивает сам – никому не доверяет. – Ну, меч! – фыркнула Лора. – Ты-то, скорее, ножны. – А будто сама устроена не так? Вон – всё один в один, только твёрдое. – У меня не ножны – врата. – В рай, что ли? – Кому в рай, а кому – в вечность. Вот для тебя что важней? И словно невзначай силачка покосилась на Светлана. – Я-то при чём? – удивилась Глория. – Уж мне в эти врата не хаживать. – Да тебе и рая – как своих ушей… – Почему это? К вашему сведению, я – добрая христианка, а церковь посещаю почаще многих! – Вот-вот, – усмехнулась Лора. – Прямой путь в Тартар. Актёрка задохнулась от возмущения. – Тебе обязательно нужно кого-то шпынять? – вступился Светлан. – Лучше упражняйся на мне. – А тебя мне что-то расхотелось кусать. Может, влюбилась? – Или наоборот – разлюбила, – предположил он. – Если ты как те подростки, что проявляют симпатию, дёргая за косы. – Тебя бы я, пожалуй, дёрнула, – сощурясь, произнесла Лора. – И не погляжу, что плешивый. Богатырь покачал головой: – Поучи, поучи плохому… Скверная тётя! Силачка лишь осклабилась. Чтоб прекратить свару, Светлан подошёл к актёрке и, набросив полотенце на её голову, тоже устроил просушку, быстро-быстро перебирая пальцами. Когда закончил, волосы Глории распушились в тёмную копну, густо отливавшую медью. Достав из портала два редкозубых гребня, Светлан перебросил один Лоре, а вторым воспользовался сам, из смешения густых локонов формируя пышную причёску. Как ни странно, актёрка сидела тихо, безропотно подчиняясь его рукам. – Заодно подлечи её зад, – посоветовала силачка, расчёсывая Изабель. – Не хватало, чтоб он воспалился. Ну давай, ты же можешь! – Конечно, по задам я спец, – проворчал он. – Теперь отбою не будет. Изабель хихикнула и попыталась оглянуться на него, сейчас же схлопотав шлепок от Лоры. – Мой господин, вы вправду умеете лечить? – спросила Глория тихо. – Прецедент был, – признал Светлан. – Клиент вроде не в претензии – зажило, точно на… гм… – А… как? – Э-э… наложением длани. Старый проверенный способ. И почему им не пользуются врачи? – Посопев, он справился: – Что, сильно ноет? – А как вы думаете? Другая б на моём месте орала, не переставая! Возможно, преувеличение было не таким уж большим – ранки впрямь выглядели неважно. – Ладно, – решился Светлан, закончив с причёской. – Одним задом больше… Надеюсь, меня не отнесут к извращенцам. – Только те, кто сам недалеко ушёл, – откликнулась Лора. – Ну да, рыбак рыбака… Бережно подняв Глорию, богатырь перенёс её к остальным и уложил на скатерть… э-э… спиной вверх. Новое блюдо смотрелось лакомым – и не только для людоедов. – Это чтоб мы не подумали дурного? – предположила силачка. – Как бы под нашим приглядом, да? – Хочу, чтоб вы видели, – подтвердил он. – Показательная операция. Не всё ж мне одному лечить? – То есть мужиков ты оставишь нам, – усмехнулась Лора, откладывая гребень. – Как я тебя понимаю! С готовностью Изабель развернулась на столе, складывая ноги перед собой, и со вниманием воззрилась на оперируемый участок. Эдакая усердная студентка, мечта педагога… особенно, если тот мужчина. – Наши ладони – тоже некоторым образом врата, – начал Светлан урок. – Правда, они чаще служат выходом. – Ну-ну, не отвлекайся, – промурлыкала Лора. – Сейчас речь о лечении. Личико Изабель озарилось улыбкой – схватывает на лету, надо же! – Но есть и общее, – пренебрёг богатырь. – Сила воздействия зависит от того, что накопилось в душе. И если там довольно магии, врата открываются. Показав свою огромную кисть, уже охваченную голубым свечением, он опустил ладонь на иссечённые ягодицы и медленно повёл от поясницы к бёдрам, разглаживая рубцы, точно утюгом. Зацепеневшая Глория вдруг издала протяжный стон – почти сладострастный. Изабель опять заулыбалась, видимо, вспомнив, что испытывала сама. – Может, и мне сесть на дикобраза? – молвила силачка. – Если затем так кайфуешь. – Это вроде ежа, только ещё колючей, – ответил Светлан на вопросительный взгляд принцессы. – В здешнем королевстве не водится. Как и вообще в Европе. Зато, оказывается, обитает в мире Лоры. То-то она смахивает на латиноамериканку! Богатырь вторично провёл рукой по больному месту, теперь устраняя последние следы порки, оставляя за ладонью бархатную матовую кожу, наверно, ещё лучше прежней, избавленную от любых потёртостей и прыщей. – Действительно, проще не бывает, – согласилась Лора. – В следующий раз тебе хватит одной проходки, чтоб вокруг задницы воссиял нимб. А «ножны» не хочешь освятить? Ей бы не мешало. Последний… э-э… меч был не слишком галантен – при всём «благородстве». – Чтобы лечить, не обязательно касаться, – пояснил монах сухо. – Что, даже сквозь заросли пробивает? – Даже сквозь одежду. Хотя эффект, понятно, меньше. – Ну, тогда… Она звонко шлёпнула по исцелённому седалищу, командуя подъём. Удивительно, но Глория не возмутилась. Тихонько хлюпая носом, с просветлённым лицом, она поднялась с операционного стола, для проверки потискала пальцами ягодицы и глубоко вздохнула, явно жалея, что лечение оказалось коротким. – Всё! – объявил Светлан. – Теперь быстрые сборы и – ходу. Мы и так задержались больше, чем планировали. – Но меньше, чем хочется, – состроив гримаску, прибавила Изабель. – Из-за стола надо вставать голодным, – молвил он. – Знаешь такое правило? – А из постели? – спросила Лора. – Может, хватит болтовни? Прыснув, Изабель спрыгнула со скатерти и принялась одеваться – с видимой неохотой, однако быстро. А Глория уже упаковывалась в корсет, крутыми перепадами готовясь сразить столичных кавалеров. И будут они, значит, укладываться у её ног в штабеля. – Ну помогите! – потребовала актёрка, поворачиваясь к Светлану… гм… спиной. – Как раздевать – так все первые! Похоже, она уже пришла в себя… хотя лучше б не спешила. А про украшающую девиц скромность Глория временно забыла – что неудивительно в таком окружении. – Не задохнёшься? – затягивая шнуры, поинтересовался он. – Уверена, что это твой размер? – Сильнее, сильнее, – сквозь зубы шипела страдалица, согласная на увечья ради дурацкой моды. Или это из сфер, кои недоступны пониманию мужчин? – Ведь задавлю? Ты и так смахиваешь на графин. – На графиню? – ослышалась Глория. – Ну, не льсти себе – тут одной талии мало. А пышных бюстов и среди простолюдинок полно… не говоря о задах. Завязав корсетные шнуры в узел, Светлан удержался от вольности, дозволенной Лоре… хотя тянуло, да… и с монашьим смирением подержал платье, пока Глория вдевалась в него, точно в скафандр. Затем свернул и сунул в далёкий тайник скатёрку, предварительно стряхнув с неё крошки. Полотенца, конечно, вернул на прежнее место, насухо отжав и пригладив руками; про гребни тоже не забыл. К этому времени вся троица уже привела себя в порядок и выжидательно глядела на предводителя. Лора опять вырядилась в мужское, будто готовила кому-то в столице сюрприз, – ну, это её дело. – Ничего не забыла? – спросил он у Изабель. – Да! – вспомнила та и совершила заключительный рейд к обрыву. Помедлив, её примеру последовала Глория – чтобы не отвлекаться в столице. Три дня на разграбление, ну да. Ещё одна готовится покорить свет. Или, для начала, какого-нибудь завалящего светлячка, ставшего бы первой ступенью в её восхождении. Может, и удастся, кто знает? Все данные вроде в наличии, желания – вагон. Лишь бы не заигралась – с такими глупышками это случается. – Ну, рассаживайтесь, – предложил Светлан, когда обе вернулись. – Карета ждёт. Решив не рисковать, Агра спустилась по склону на своих четверых, а уж остальных богатырь доставил вниз, как на лифте, плавно и ровненько. Тут кошка запрыгнула на прежнее место, и коляска резво покатилась по тракту, навёрстывая задержку.Глава 14
День впрямь уже клонился к вечеру – это и на составе повозок сказалось: на дороге стало куда больше карет, от убогих до вполне роскошных, а вот число торговых фургонов и тем более крестьянских телег заметно убавилось. Хотя, возможно, дело было ещё и в близости города. Задиристые петушки вроде виконта де Косты тоже стали попадаться чаще, но соревноваться с богатырём, мчащим во весь опор, им подавно было не под силу – отставали в момент. Чуть обвыкнув в несущейся коляске, Изабель и Глория опять принялись шептаться, обмениваясь взаимополезной информацией. А Лора вскоре пересела на облучок, поближе к Светлану, – где было не так комфортно, зато просторней. – Похоже, ты взялся за девочку всерьёз, – произнесла силачка негромко. – На меня уже махнул рукой, да? Оглянувшись, он пожал плечами: – Вовсе нет. Уж для тебя я всегда открыт – только черпай. – Так и я для тебя – тоже, – ухмыльнулась дева. – Всеми коленями. – Что-то ты увлеклась тематикой… – Верно, – согласилась она. – Думаешь, спроста? – А разве нет? – Начиналось-то как игра… Вон как у Жанки. Но с ней вы точно брат с сестрой. – Вах! Ты меня пугаешь. – Сама боюсь. Это не входило… в условия контракта. Если б не Анджелла, да? – Возможно, – подтвердил Светлан. – Даже скорее всего. Даже наверняка, прибавил мысленно. И так уж – на самом краешке. Хотя не понять, нужна ли его верность. И кому? – Тебе-то это зачем? – спросил он. – Ты ж сама себе хозяйка – это твой принцип, едва не главный. – Ведь ты не считаешь его верным? – Он не всегда на пользу. И если выручал тебя до сих пор… Но завести может в глухой тупик. – А что ж не стараешься вразумить? – Да как можно вразумить богатыря? Если он не прав, должен сам с этим справиться – со стороны никто не поможет. – А если не справится? – Тогда сделается мегавампиром вроде Зодиара, не оберегающим свой народ, но мало-помалу превращающим его в скопище пустых оболочек, а затем и призраков. – Весёлые картинки рисуешь! – Ты – силачка, – напомнил Светлан снова. – С тобой не нужно смягчать краски. – Можно даже сгустить, ага? – усмехнулась Лора. – Уж тебе позволительно забыть про мою силу. Ты – как утёс. – Не обманывайся наружностью. – Я не про неё. Вновь поведя плечами, он возразил: – Может, со стороны я и кажусь непрошибаемым, а моя психика, действительно, устойчива как поплавок. Но когда меня огорчают ближние, я на неделю делаюсь больным. – Ну, неделя!.. Другие слетают с нарезки на всю жизнь. – Надеюсь, ты не про себя? – спросил Светлан. – Милая, вся жизнь – это же очень долго! Лучше не бросайся такими фразами. Конечно, временами бывает хреново, иногда это тянется долго… вплоть до месяца. Но если перетерпишь тёмную полосу, увидишь просвет. – Месяц? – усомнилась девушка. – Ну, или два. Но ведь не год? Засмеявшись, Лора сказала: – Вот что ты умеешь, это находить слова. Может, тем и не схож с прочими здоровилами. – Она его за речи полюбила… – А он её? – Что не перебивала. И даже притворялась, будто слушает. – Ха, это про нас! – Проблема вот в чём, моя сладкая, – вздохнул богатырь. – Сильней всего обижаются на тех, кого любят. И уж тогда до ненависти… – Обижаются на тех, кто обижает, – не согласилась дева. – Или когда хотят обидеться. Вот это – не про нас. – Ну, дай-то бог. – Сперва думала, ты играешь, притворяясь добрым. – Разве силачку можно обмануть? – Можно, – ответила она уверенно. – Конечно, не зауряду. Вот ты – сумел бы. Ну нравится иным строить из себя!.. – Идиотов? – А после поняла, что ты такой и есть. – Блаженный, ага. – Ты – богатырь, настоящий. – Она кивнула за спину: – Девочка тоже знает, потому и льнёт к тебе. И даже Коста просёк, не глядя на спесь. – Лора, Лора!.. – взмолился Светлан. – Ну чего? – Вы сговорились? Как это напрягает, кто бы знал!.. Мне надоело повторять: я не герой. – Судят-то – по делам. – Ну да, – не поверил он. – С каких это пор? – Я – сколько себя помню. За других не скажу. – И к чему ты ведёшь? – спросил богатырь опасливо. В отличие от него, Лора никогда не тратила слов впустую. И если завела этот разговор… Мы думали, думали – и наконец придумали. А сейчас кэ-эк бабахнем!.. – Я благодарна, что не лез с вопросами, – произнесла силачка. – Когда-нибудь расскажу всё. – Ох, не доживу! – Наверно, ты догадался, что я не из простых. – Ну ещё бы!.. – Я говорю не о своих качествах, – пояснила она мягко, что тоже слегка пугало. – Понятно, моё положение тебя не волнует… – Это смотря какое, – сказал Светлан. – В мире. В моём мире. Зато это волнует других… к несчастью, очень многих, слишком многих. Совладать с этим я не смогла – пришлось бежать. – А-а, – протянул он. – Выходит, Зодиар возник тут неспроста? – Может быть – не знаю. Про него нельзя говорить уверенно, он – слишком на отшибе. Но взять заказ вполне мог. – Заказали, значит? Славно!.. И что? – И мне нужна твоя помощь. Ну ясно: как и подозревал, речь о пересмотре договора. Похоже, теперь собираются нанять меня. – Ты же знаешь, – сказал богатырь буднично, – я за тебя умру. Конечно, Лору это не удивило. Секунду помолчав, она сказала: – Возможно, потребуется больше, чем твоя смерть. – Ишь!.. И что же? – Жизнь – для меня. – Врата в вечность, – молвил Светлан задумчиво. – Это был намёк? – Пока я не могу говорить всего. – Ну да, ну да… К тому же мы подъезжаем. Договорим после, ладно? По словам Джинны, следующий узел здесь. Сперва нужно развязать его. Или разрубить – как получится. Действительно, впереди показалась городская стена – наверное, величественная по меркам здешнего мира. Впрочем, и Светлану она показалась внушительной. Вот Лору богатырь спрашивать не стал – такая таинственная! Её секреты лучше приберечь для следующей серии, а пока и так не продохнуть от загадок. – Это Эльдинг! – воскликнула Изабель – на случай, если кто-то не понял. И сама посмеялась над собой. Впрочем, её смех ныне звучал не как на пикнике у придорожного озерца – видно, уже предвкушала ворох сложностей, поджидающих блудную дочь в столице. (Уж этот папенька не из тех, кто прощает.) То есть девушка знала, что её не выдадут, но вовсе оградить от забот – не под силу и богатырям. – А хорошо, что мы не спешили, – заметил Светлан. – Иногда полезно, когда слава бежит впереди героев. – И кивнул на отряд конников, выстроившихся у самых ворот: – Вроде не похожи на меченосцев. – Это королевская гвардия, – просветила племянница. – А офицера я знаю. – Ну, – усмехнулся он. – Сколько почёта! Через минуту богатырь уже домчал до стройных рядов кирасиров, застывших, как на смотре войск. А затормозил вплотную к переднему всаднику, выряженному наряднее остальных и, в отличие от них, вооружённому мечом. Впрочем, боевые косы, полагавшиеся рядовым гвардейцам, в умелых руках могли стать не менее опасной игрушкой. Спокойно оглядев исполина, офицер слегка поклонился и звучным голосом возгласил: – Наш король, да будет он жить в веках, сочтёт за честь принять посла своей сестры, королевы Анджеллы, и просит нанести ему визит безотлагательно. – Насчёт чести – это дань вежливости? – полюбопытствовал богатырь. – Вы всем так говорите? – Я лишь передал слова его величества, – бесстрастно ответил дворянин. – И, уверен, по назначению. Уж вас не спутаешь с другим. – Выходит, представляться не нужно, – кивнул Светлан. – Что ж… э-э… – Барон де Крамм, – подсказал встречающий. – К вашим услугам. – Что ж, барон, спасибо за приглашение и… эскорт. Простите, что доставил хлопоты. – Для меня это удовольствие, – произнёс де Крамм любезно. – Не каждый день встречаешь победителя кракена. – Да полно, милостивый сударь, – какой там победитель?.. Я лишь оторвал ему щупальце. – Ну разумеется, – согласился барон, позволив себе лёгкую улыбку. – Экий пустяк!.. Вы позволите? И сделал знак подчинённым. Тотчас к боковым жердям коляски придвинулось по всаднику, а секундой позже углы рамы оказались накрепко пристёгнутыми к сёдлам широкими ремнями. Остальные гвардейцы уже перестраивались, формируя плотную колонну, центром которой, естественно, оказались гости. – Я бы предложил вам коня… – заговорил де Крамм с сомнением. – Бог с вами, барон, пожалейте лошадок, – поспешил Светлан на выручку. – Какой из меня ныне наездник? – Он сам, как конь, – проворчала Лора, вызвав у Изабель сдавленный смех. А ведь смешного-то мало. Столь солидная охрана наводит на мысли. – Приготовься к стрелам, – распорядился богатырь тихо. – Боюсь, нас встречает не только Луи. – А уж я как боюсь! – фыркнула силачка, но про бдительность вспомнила. В этот миг барон махнул рукой, командуя движение колонне. И сквозь высоченную арку они вступили в Эльдинг, прославленную столицу Нордии, – без фанфар и толп встречающих, зато и без осложнений. Вряд ли же стражи городских ворот приняли бы Светлана за обычного паломника. Кстати, могли и с огром спутать – о горных великанах здесь знают лишь понаслышке. По узким и весьма оживлённым в эти часы улицам отряд направился к дворцу короля, разместившемуся, конечно, в самом центре, за собственной стеной. Несмотря на подзуживания Лоры, присесть на облучок Светлан не решился – лошадки, может, и выдержат, но вот колёса!.. Так и вышагивал внутри рамы, заслоняя богатырской фигурой девушек и высматривая затаившихся лучников по чердакам да тёмным оконцам. Впрочем, и на здешние виды успевал глазеть, благо путь оказался неблизкий. – И как тебе знаменитый Эльдинг? – поинтересовалась Лора, тоже не терявшая насторожённости. – Город контрастов – так я и думал, – пробормотал Светлан. – Но красивых домов много. Хотя жить в них… – Как ты любишь эти «но», «хотя», – заметила силачка. – С одной стороны, с другой, с третьей… – Жизнь – штука сложная, – усмехнулся он. Пока что их экскурсия протекала гладко. Хотя… гм… среди публики хватало подозрительных субъектов, наверняка скрывавших под одеждой оружие. Вообще, зачем в такую теплынь напяливать на себя столько? Честному человеку приличествует нагота – уж ему прятать нечего… если он не урод, понятно. Но как раз уродство смущало горожан менее остального. Другое дело красота – вот на ней легко было погореть. Эту роскошь могли позволить себе лишь дворяне, не рискуя привлечь опасное внимание ордена. То есть и они рисковали, однако тут риск не был чрезмерным. Патрули ордена встречались на пути постоянно – иногда конные, чаще пешие (наверно, чтоб быть ближе к народу). Такой концентрации вооружённых святош Светлан ещё не видел – нет бы нести свою культуру в провинцию!.. Или это демонстрация силы? И кого они пытаются напугать: богатыря? Будто у него без того мало страхов! Но плохое тоже кончается, рано или поздно, и спустя недолгое время гостей доставили к воротам внутренней стены – вполне целыми. Тотчас всадники выпряглись из тележки и, спешившись, помогли дамам сойти на гранитные плиты, уводящие в глубь королевских владений. Лора, конечно, спрыгнула с коляски, обойдясь без чьей-либо помощи. – Здесь я вас покину, – объявил де Крамм, отвесив свой фирменный поклон. – Внутри стены за безопасность отвечает дворцовая стража. И улыбнулся с любезностью, которую Светлан по сию пору путал с дружелюбием. – Не беспокойтесь, офицер, – милостиво кивнула Изабель, распрямляясь с внезапной величавостью. – Уж теперь мы не заплутаем. Благодарим за сопровождение. Её «мы» прозвучало и вовсе по-монаршьи. Брови барона поползли вверх, и он поклонился вновь, на сей раз заметно ниже. Не хватало, чтоб он принял эту красотку за Анджеллу! Хотя это и проще, чем опознать в ней племянницу Луи, которую де Крамм скорее всего помнил нескладным подростком, зажатым и бледным. Тележка, понятно, им больше не требовалась, но свой посох Светлан прихватил – для полноты образа. К счастью, сандалии ещё не окончательно скисли, не то пришлось бы топать по дворцу босиком – что всё-таки слишком. Теперь их крохотный отряд возглавила Изабель. Бог знает, откуда взялось это в девице, едва не всю жизнь проведшей в монастырском пансионе, – может, и впрямь таилось в генах – но стражники и слуги, с рождения натасканные на угадывание господ, распознавали её статус ещё раньше, чем ощущали силу, исходившую от Светлана и Лоры, или пугались громадной кошки. В результате их восхождение по дворцовым инстанциям оказалось сказочно быстрым, заняв считанные минуты. А к тому времени, когда они вступили в парадный зал, король уже был подготовлен к приёму, даже успел рассесться на троне с предписанной важностью. На безопасном удалении (то есть за пределами слышимости) торчали стражники и с десяток придворных, терпеливо подпирая стены. Тут Изабель снова показала класс, склонившись перед дядей в поклоне, сочетавшем врождённую грацию с отменной выучкой. Наконец её шикарное платье пришло в гармонию с обстановкой, да и сама принцесса выглядела уместной среди здешней роскоши. В отличие от Светлана, а уж тем более – от Агры. – Боже, как летят годы! – сказал Луи, умилённо качая головой. – Вот и ты, девочка, стала взрослой. Он и сам ещё не подозревал, насколько прав. Взрослеть Изабель более некуда – вполне созревшая особь, уже готовая плодоносить. Сам король не отличался ни габаритами, ни особой статью. На воина он впрямь походил мало, хотя, по словам Артура, были времена… и не столь уж далёкие… когда Луи не чурался авантюр. Но с тех пор он привык к спокойной жизни, комфорту. И нашёл своим качествам лучшее применение. – А у вас, как понимаю, спина не гнётся? – обратился король к монаху. – Проблемы с позвоночником, да? И даже ухитрился изобразить сочувствие. – Я и сесть не прочь, – осклабился Светлан. – Но сперва нужно усадить дам. Кстати, Агра, не дожидаясь приглашения, уже разлеглась на мраморном полу, положив голову на вытянутые лапы. – Справедливое замечание, – покивал Луи. – Наверно, устали с дороги? – Да не особенно, – небрежно ответила Лора, озирая зал. – Но закусить бы не отказались. По принципу: дай, хозяин, попить, а то есть так хочется, что даже переночевать негде. Король перевёл взгляд на неё, нахмурился в некотором сомнении. Затем просветлел. – А-а, вас я знаю! – сказал он приветливо. – Вы гостили у нас недавно, так? Даже как бы состояли на службе. – Было такое дело, – признала девушка со смешком. – Хотя одеты сейчас… м-м-м… – Разве плохо? – Боюсь, мой брат Людвиг – кардинал, как вы знаете, и Великий Магистр – не одобрит вашего маскарада. – Если я выряжусь как женщина, – фыркнула Лора, – ему понравится ещё меньше. – М-да, – со вздохом согласился король, – я помню ваши наряды… – Лучше на него гляньте, – кивнула она на Светлана. – По-вашему, кто это? – Да уж наслышан! Правда, его образ двоится ещё больше. Или даже троится. И в какой ипостаси, сударь, вы явились сюда? Фаворит королевы, богатырь, чародей? – Посол, – ответил тот. – С визитом доброй воли. Хоть ты и засылал к нам громил… – «Вы», – мягко поправил Луи. – На людях, да? Всё же приём! Покосившись на Изабель, Светлан пожал плечами. – Вы, – уступил он, – засылали. А мы их вбили в землю… ну, почти. – Да, я знаю. После чего вы подались в монахи. – Скорее в паломники. – В паломники, – согласился теперь король. – И по пути к святым местам натворили немало… э-э… – Подвигов, – подсказал Светлан. – Или преступлений? – Деяний, – выбрал Луи. – Но продвигались вы слишком быстро, чтобы я мог знать подробности. Не откажетесь поделиться? – Не откажусь. – Тогда перейдём к неофициальной части, – объявил король, с живостью поднимаясь. – Прошу к столу. И, взяв племянницу под руку, повёл к боковым дверям. Как и у Изабель, походка у него была грациозной – видно, это дело здесь не пускали на самотёк. И осанка – на зависть. Хотя ростом даже уступал девушке. (Гийом-то много крупнее.) Занятная парочка – три поколения рода в едином строю. К счастью, стол оказался нормальных размеров, для самого узкого круга, да и столовая – ему под стать. На первыйразговор Луи остерёгся приглашать советников, и даже девиц спровадил в соседнюю комнату, лишь только позволили приличия. Причём Лора прихватила с собой полный поднос, второй рукой волоча Глорию, совершенно ошалевшую от такого взлёта. Вместе с ними убралась Агра, словно бы понимая, сколь хорошо осведомлён здешний правитель, и не желая мешать договаривающимся сторонам. Но прежде всего король, конечно, отослал лакеев. – Вот теперь, – сказал он, оставшись со Светланом наедине, – можно отбросить формальности. Итак, что привело тебя сюда? Ну слава богу, можно расслабиться! – Дорога, – ответил гость. – И общие интересы. Я не из тех послов, кто пытается убедить противную сторону поступать во вред себе. – Тогда ты – исключение, – усмехнулся король. – И что собираешься мне внушить? – Что враждовать с нами вредно. А заполучить нас в союзники – спасение для тебя. Я понятно излагаю? – Во всяком случае, откровенно, – признал Луи. – Вот с аргументами, видишь ли… – Ну, дорогой, не всё сразу! Уж поверь, за ними дело не станет. Сперва я втолкую тебе, что королевство Анджеллы больше не развалюха, какой было неделю назад, и что былые враги ему больше не грозят – ни изнутри, ни извне. А посему любой агрессор найдёт там свою погибель. – Насколько знаю, ваше войско немногочисленное – мягко говоря. – Зато отборное, – возразил Светлан. – Укомплектованное и оснащённое по последнему слову. Лучшие из бойцов уже пересажены на рогачей… видел их, да?.. и ударный этот отряд разрастается с каждым днём – по мере отлова тварей. А если приплюсовать сюда богатырей… которых у тебя, насколько знаю, нехватка… – Действительно, задачка получается любопытной, – согласился хозяин. – Но на моей стороне численность, не забывай. И поддержка союзников, о коих ты наверняка догадываешься. – Бойся данайцев, король. Как бы их помощь не вышла боком! – Разумеется, тут присутствует риск. Но если пришельцев из чужого мира уравновесить должным образом… Полагаю, моих сил будет на это довольно. Сейчас Луи походил на шахматиста, мозгующего над сложной партией. – Ты лучше бы в компьютерные стратегии гонял, – проворчал Светлан. – Там хоть не расходуешь живых людей. – А кого? – Э-э… виртуалов. Луи задумался, потом спросил: – Это сродни миражам, навеваемым чарами? – Вот-вот. – Не тот азарт, – покачал головой монарх. – Мой придворный кудесник умеет создавать призрачные миры, и управлять ими бывает занятно, не спорю. Но с настоящими не сравнить. – А ты уверен, что живёшь в настоящем? – спросил Светлан, вспомнив теорию Фридриха. – Может, это всё, – он очертил пальцем круг в воздухе, – тоже чьи-то грёзы? – Тогда и твои претензии снимаются, – парировал правитель, тонко улыбнувшись. – Кому могу я навредить, если вокруг мираж? – Всегда остаётся вероятность иного. – Верно, и потому я стараюсь беречь подданных. Считать-то умею недурно. Но в большом деле без жертв не обойтись. – Например, в войне? Короткой и победоносной. Думаешь, у тебя хватит мозгов, чтоб предусмотреть все мыслимые повороты? – Но у меня тоже есть дар: я умею привлекать нужных людей. – Выходит, у тебя уже два таланта? – заметил Светлан. – У тебя глубокие познания в математике, – снова улыбнулся король. – А тебя не страшит ответственность? Ведь от твоего просчёта могут погибнуть тысячи! – А тебя? – Так я ж и не лезу во власть. – Напрямую, – живо возразил хозяин. – Властвовать можно разными способами. Даже если не приказываешь другим, твои поступки влияют на судьбы очень многих. И неизвестно, кто из нас играет опасней. – В войну я стараюсь не играть. – Разве обязательно воевать, чтобы добиться желаемого? – Подкуп, шантаж, тайные убийства?.. – И это тоже, – кивнул правитель. – Но управлять людьми можно куда деликатней – так, что они сами этого не заметят, а примут за дружеское участие. Случайно, не твой любимый метод? Похоже, Луи любил философствовать. И зачем это ему требовалось: чтоб подвести базу под свинство? Или он действительно пытается понять? – А ты, случаем, не на Анджеллу намекаешь? – ощерился Светлан. – Твою госпожу одарили столь многим, что она сама не знает, за что её почитают, – улыбнулся Луи. – И почитают ли на самом деле. Вот я, к примеру, уверен, что меня боятся. – Или презирают? – Только те, кто сильнее. Как ты понимаешь, – прибавил он доверительно, – я имею в виду не мускульную мощь… А большинство прочих меня ненавидят – именно потому, что боятся. Или наоборот. – Да ты психолог! – хмыкнул Светлан. Если Луи и не знал термин, то сообразил, о чём речь. – В своём роде я колдун, – переиначил он, – ибо умею манипулировать людьми. И дело не в том, что унаследовал трон, – это дало лишь начальный толчок. А дальше будто плывёшь по бурному морю – год за годом. Разве спасётся тот, кто не умеет править? Попробуй я дать слабину!.. Даже своих чародеев держу вот как, – король показал небольшой кулак. – И всё же плаваешь мелко. Высший пилотаж – когда со страху любят. Вот этому тебе ещё учиться! – Ну, если не оставлять подданным выбора… Но крови это потребует намного больше, а в ней и самому можно утонуть. Ишь, разбирается! Кстати, он прав: лучше избегать крайних мер. Конечно, если сам ещё не обратился в вампира.Глава 15
– Извини, если покажусь бестактным, – внезапно повернул Луи, – но ты-то любишь королеву? – Я за неё умру, – ответил Светлан, осклабясь. (Повторяемся, повторяемся…) – По-твоему, это любовь? – Иногда на смерть идут из-за долга. – Вот тут промашка – в долги я стараюсь не влезать. – А как поживает наш брат Артур? – спросил король. – Всё так же могуч и бесстрашен, да? Тамбовский волк тебе брат! – едва не брякнул Светлан. Точнее сказать, Лоранский герцог – что даже хуже. – Ещё и прибавил, – ответил он. – Был рыцарем, из самых доблестных, – стал богатырём. А это, как знаешь, прямая дорога в вечность. – Если доживёт до громких побед, – поспешил добавить Луи. – Увы, он часто рискует по ерунде, да и врагов у него скопилось чрезмерно. Ведь даже героям нужна удача, чтоб проявить себя в полном блеске. И умение ладить с правителями значит немало. А наш добрый Артур слишком прям и нетерпим, чтобы поступать разумно. – Проще говоря: подличать, – хмыкнул Светлан. – Да много ли смысла в этом слове? – Бездна. Но разглядеть его могут лишь зрячие. А слепым и объяснять без толку. – По-моему, славу о великодушии короля-странника слегка раздули. Все его благодеяния – от избытка силы, а вовсе не благородства. Так он демонстрирует своё превосходство над простыми смертными. – Надо ж, как ты стараешься забыть, что Артур тебя спас, – подивился Светлан. – Это что, такая болезнь? – Как раз это – норма. Безумны помнящие добро, а глупы, кто уповает на благодарность. – Ну, прямо меня цитируешь, – ухмыльнулся гость. – Да просто ты завидуешь Артуру. – Не без этого, конечно, – признал король со вздохом. – Коротыши всегда завидуют исполинам… – …если душа мелка, как и тело. – Ведь большой трудно уместиться в тесноте? – Требует добавочных усилий, само собой. Но выполнимо. Или не знаешь прецедентов? – Чёрт возьми, – пробормотал Луи, качая головой. – Зачем при такой силе ещё и ум? – У-у-у-у! – протянул Светлан разочарованно. – Вот от кого-кого… Ну правда, надоело же объяснять!.. Или провоцирует? – Чтоб не наломать дров, – всё-таки ответил он. – Пойми, король, сия сила – не для меня. Я даже не владелец её, а распорядитель – по доверенности. И Артур из того же ряда. Ему не нужны ни власть, ни богатство. И даже слава для него – не главное. – Чего ж он ищет, по-твоему? – Подвигов. В этом его назначение, и только так он может реализовать себя в полной мере. Он герой – этим всё сказано. – Как и ты? – Да я так, погулять вышел… в чисто поле. И засеваю его костьми – в лучших традициях. – А-а, скребёт всё-таки! – не пропустил Луи. – Послушай, но ты же сейчас на службе у королевы Анджеллы… конечно, я знаю: у вас не только формальные отношения… Покачав головой, Светлан возразил: – Я не служу королям – лишь сотрудничаю с ними… когда наши цели совпадают. Богатырь вообще не должен служить правителям, он не для того наделялся силой. К примеру, был у нас борец – непобедимый, на весь мир гремел. И чёрт дёрнул его вляпаться в чинушью драчку, взвалив на чашу свой нехилый авторитет… – И что затем? – с любопытством спросил король. – На первом же турнире продул вчистую, – ответил Светлан. – С тех пор про него не слышно. – Хорошо, а кто тогда, по-твоему, монарх? В чём его назначение? Поглядев на Луи, богатырь ухмыльнулся. – Ну, – предложил он, – сформулируй сам. – Я считаю: истинный король – остриё своего народа, его знамя. – Ум и честь, ага, – поддакнул Светлан. – Вот, значит, откуда взялось. И пошло, и пошло… – Ты не согласен? – Пока что встречал лишь одного правителя, к коему это более-менее применимо. – Анджеллу? – И то бедняжку так корёжит от ваших дел! Даже в сказочном мире трудно жить на вершине в согласии с собой… конечно, речь о порядочных людях. – Ага, – улыбнулся король. – А мне, выходит, ты отказываешь в порядочности? Усмехнувшись в ответ, Светлан произнёс: – Видишь ли, каждый сам лучше знает, когда и в чём он пошёл против совести. Но многие в этом не сознаются себе. И тем более они не признают, если кто-то станет их совестить. А бессмысленной работы я избегаю. Помолчав, хозяин опять сменил тему: – Ведь ты встречался с ограми – я знаю. – Ты знаешь слишком много… для короля, – заметил Светлан. Луи улыбнулся. – Огры – это ведь не только порода, – продолжал гость. – Это и состояние души. Разве мало таких же среди людей? Кстати, недаром те и другие нередко сбиваются в общие стаи – и ничего, ладят как-то. – Но даже с ограми ты ухитрился заключить договор. – Во-первых, есть огры и… великаны. А настоящий великан, доложу тебе, это нечто. Дружить с таким сделает честь и королю. – Ведь огров намного больше? – Во-вторых, этим парням повезло на Праматерь. Если уж кто правит по праву, так это Лу. – Я веду вот к чему, – пояснил король. – Если удалось договориться с ограми, то почему нельзя поладить с Пропащими Душами? Светлан опять замотал головой: – Огры злобствуют из обиды, от зависти. Это нечто вроде обычных хамов… гм… возомнивших о себе. А вот Пропащие Души – безнадёжны. Это даже не существа в обычном понимании, а как бы ожившие функции, насланные на сапиенсов невесть кем. Всю их суть составляет желание убивать. Ну представь, что некий организм… э-э… космического масштаба, внутри которого мы пребываем, посчитал разум болезнью и стал с ней бороться, натравливая своих агентов, беспощадных и смертоносных. – А может, мы в самом деле – болезнь? – задумчиво вопросил Луи. – Возможно. Но это его проблема. А у меня, как понимаешь, иные задачи, и пока я жив, буду их исполнять. И от королей, если начистоту, жду того же. Ну чёрт возьми, должна же и от вас быть польза! – Если б у меня была сила Артура, – вздохнул хозяин. – Зато ты унаследовал королевство, – утешил Светлан. – Ведь не считать же королевством его деревню? И под тобой ныне столько люда!.. – Я велик, ясное дело, – подтвердил Луи с улыбкой. – Во всяком случае, тратится уйма средств, чтоб внушить это подданным. А кое-кто недоумевает, на что идут налоги!.. Хотя кто велик – это ты… сейчас я о твоих размерах. Конечно, и в Библии поминают о гигантах ростом в шесть локтей – но узреть такого воочию… А ведь недавно ты не был столь громадным. Что это: твоё тело приходит в согласие с богатырской сутью? – Считай это адаптацией, – предложил Светлан и хмыкнул: – Экий ты льстец всё-таки!.. Ладно, вернёмся к вашим баранам – имею в виду меченосцев. Ты хоть представляешь, что они затеяли? – Ну, в общих-то чертах – разумеется. И конечная цель ни для кого не секрет. Но ведь ты подразумеваешь конкретику? – Самую что ни на есть, – подтвердил гость. – Пока ты мнишь из себя стратега, пуская слюну на чужое, тебе готовятся подложить такую свинью!.. Кстати, как ты относишься к своей столице? – Я её выстроил, – ответил король удивлённо. – Все главные дворцы, прославленный этот собор, крепостные стены, причал… В начале моего правления тут не было ничего. – Небось, и мозоли натёр? – не спустил Светлан. – Короче, попрощайся со своим добром – пару деньков у тебя ещё есть. Луи вгляделся в его лицо, пытаясь, видно, определить, не розыгрыш ли это. – А что затем? – спросил он. – Затем на город спустят Дьявола. И тогда тут останется пустыня. – Это шутка? – всё ж уточнил хозяин. – Если так, не лучшего пошиба. Или вздумал запугать меня? По-твоему, короли настолько трусливы? – Я было решил, ты умный человек, – пожал Светлан плечами. – А ты… король. Знаешь, кого напоминаешь мне? – Ну, кого? – спросил тот с любопытством. – Таракана, дорвавшегося до сытной крошки. Тоже воображает себя победителем! А в следующий миг его расплющивает в блин. – Что ж, в тараканах ты смыслишь неплохо, – заметил Луи. – Это помогает понимать людей. – И управлять ими? – Спасать, – возразил Светлан. – Или хотя бы не вредить. – Может, и меня ты решил… спасти? Пусть и против моей воли. – Думаешь, у меня есть время разбираться с твоими комплексами? Был бы ты простым горожанином, я бы ещё снизошёл… возможно. А с тебя хватит и одной сентенции из моего арсенала проповедника. – Ну, какой? – Даже малая пакость со временем может аукнуться очень больно. Так что не стоит гадить ближним без крайней нужды. – Допустим, ты прав. Но при чём тут я? – Конкретики хочешь? Изволь. И монах поведал королю про свои озёрные приключения и про персоны, кои оказались в них вовлечены, – со всеми деталями, россказнями, реминисценциями. Дескать, выбирай сам, чему верить и какие из сего делать выводы, а моё дело – донести сведения в сохранности. Потом Луи, напустив на себя бесстрастный вид, приступил к допросу, выказав в этом деле отменную сноровку, а особенно напирая на внешность и повадки Гийома, – пока вышедший из терпения Светлан не сотворил над столом объёмный портрет юноши и тот не принялся общаться с королём сам, точно искусственный разум, продвинутый почти до оригинала. Само собой, Луи услышал от пирата-виртуала много дерзостей, но не отставал, копая так глубоко, насколько у копии хватало знаний. Затем речь зашла об Озёрном Дьяволе, и когда король вызнал про чудище подробней, то пришёл в ужас: – Боже, да в сравнении с ним любой кракен покажется игрушкой! – Хуже всего, что этот монстр разумен, – снова вступил Светлан. – Даже в некотором роде колдун. Я не знаю, каким способом людей обращают в камень, – возможно, это вид столбняка. Но, думаю, против этой древней магии твои кудесники не помогут. А тем паче твоя армия. Единственные, кто способен противостоять ей, это богатыри. – Которых у меня нет, да? – Как ни странно, дело-то сейчас не в тебе, – осклабился Светлан. – Но, отдав чудищу город, орден наплевал в души всем. А богатыри не из тех, кто принимает плевки за божью росу. Теперь Луи задумался надолго. Не торопя его, Светлан дегустировал фрукты с королевского стола, радуясь такому обилию. А в сравнении с мясным харчем де Бифа… э-э… де Стронга, тут и вовсе райские кущи. – Конечно, в силе богатырей глупо сомневаться, – заговорил наконец король. – А о твоих подвигах прямо легенды ходят. Но почему ты уверен, что мои чародеи не стоят своего жалования? – Самоучки! – фыркнул Светлан. – Что они могут, кроме как вынюхивать, подглядывать да наводить морок? – А разве ты учился не сам? – Я – самородок, – возразил он. – К тому ж мне подфартило с наследством. А какие у меня были учителя! Уж их не зажмёшь в кулак. Кстати, магия – опасная штука, соваться в неё следует с большой оглядкой. И даже если ты держишь своих иллюзионистов в узде, это не значит, что сможешь властвовать над их творениями. В отличие от меня. Направив ладонь на дальнюю стену, Светлан сосредоточился, и по дворцу прокатился неспешный гул. Мелко затрясся пол, задрожали колонны, явственно раскачиваясь. – Что происходит? – выпалил Луи, ошеломлённо озираясь. – Землетрясение? Вообще, мысль интересная – если учесть, что здешний мир замешан на магии. Но так глубоко Светлан пока не копал. – Нет, – ответил он. – Это я так шалю. А хочешь, превращу твой дворец в руины? – Вот уж чего мне точно не надо! – сейчас же отказался король. – Но что ты хотел доказать этой демонстрацией? – Ты влез не в свои сани, родной. Здесь ты не игрок, а фигура, вдобавок не самая важная. Моли своего бога, чтоб тебя не слопали! – А кто тогда Дьявол? – Тоже фигура, – ответил Светлан, подумав. – Хотя и крупная. Кажется, Луи это утешило. Оказаться на одной доске с пожирателем городов всё ж не так обидно. – Но кто тогда в игроках? – спросил он. – Ну, на нашей-то стороне их целая команда! А вот кто играет за противника… – Светлан пожал плечами. – Такое ощущение, будто там цепочка посредников. В моей стране это зовётся матрёшками. – Ладно, оставим, – решительно сказал король. – Разумеется, мои чародеи проверят твои сведения. И если те подтвердятся… – Время, время, Луи! – …то я приму всю помощь, какую вы сможете предоставить. Но сам начну действовать, не теряя ни часа. Хочу лишь спросить… – Ну? – Если ты сорвал на Озере поставку утопленниц, разве это не расторгло договор? Русалки-то не получили аванса. Светлан покачал головой: – Озёрный Дьявол – величина, конечно, громадная, зато постоянная. В отличие от возражений, на кои он может наткнуться. И при первом его наскоке важна внезапность. Это понимают меченосцы, и это же должны просечь русалки. Откладывать акцию опасно, каждый день тут имеет значение. А свести счёты можно и после. Всё равно ордену не удержаться без Дьявола, а хоть как-то контролировать его способны лишь русалки. Посему совпадение интересов у них всерьёз и надолго. – Это убеждает, – признал Луи. – И с чего, по-твоему, следует начать? Укрепления, оружие?.. – Нужны бронзовые костыли с плоскими набалдашниками, – ответил Светлан. – Побольше, сколько успеете наклепать. Загрузи всех кузнецов. Примерный чертёж я набросаю. Лично мне потребуется с десяток сменных панцирей и, особенно, поножей, сапог. Всё – тоже из бронзы, желательно потолще. Прочность не так важна. Не дай бог угодить под струю Дьявольской крови! Думаю, она сродни кислоте. – Ну, с доспехами-то понятно, – озадаченно сказал хозяин. – А костыли зачем? – Чтобы не позволить чудищу отступить. Слыхал же о лернейской Гидре? Если эти два монстра родичи, то Дьявол устранит повреждения за считанные дни – в лучшем случае. И что тогда: начинать сызнова? Надо убивать его с первого раза. – Пожалуй, – согласился король. – Что-нибудь ещё? Эх, вздохнул Светлан, был бы у меня кладенец! И тут Луи показал, что не зря занимает высокий пост. – Ведь я хотел сделать подарок послу, – проговорил он, улыбаясь. – Надеюсь, тебе понравится. Встав из-за стола, король повёл гостя дворцовыми коридорами, по пути похваляясь своими роскошествами да изысками, – пока не впустил в одну из бесчисленных комнат, стены которой были плотно увешаны оружием. И среди многих клинков Светлан увидел то, чего ему так не хватало сейчас. А в следующую секунду кладенец словно бы сам скакнул в его руку. Оказывается, вот куда угодил его прославленный меч: в оружейную нордийского короля, – можно сказать, украшение коллекции. Забавный поворот. – А как насчёт остального? – спросил Светлан. – Раз уж взялся одаривать меня моим же имуществом… – Всё – здесь, – кивком Луи указал на вход в другую комнату, где, видимо, хранились латы. – Не стесняйся. – Ну, спасибо. Что называется, удружил. Жест доброй воли – на самом деле. – А взамен, – хитро улыбнулся король, – не презентуешь ли свой посох? – Э-э? – удивился Светлан. Уж не поверил ли и Луи в волшебную силу деревяшки? Или собирает такие сувениры? – Да на здоровье!.. И монах приставил свой дрын к стене, этим движением как бы начиная обратное превращение. А ведь святые места так и не посетил, мелькнула мысль. И чёрт с ними. Когда Светлан, уже совершенно преображённый, вдвоём с Луи вступил в просторный зал, где на мягких шезлонгах, вблизи освежающего фонтана, возлежали три очаровашки, Изабель не сдержала восторженного возгласа, а у Глории отпала челюсть. И даже Лора одобрительно хмыкнула, будто ещё не видела его при всём параде. – Не пугайтесь, это лишь я, – проворчал богатырь. – Как бы монах-расстрига. Правда, волосы пока не отросли. И приподняв сияющий шлем, провёл ладонью по щетинистой голове. – Судя по темпам, через пару дней станешь человеком, – заметила Лора. – А монахи, по-твоему, кто? – Бездельники, – ответила она. – В основном. Или трепачи. – По крайней мере они не разрушают, – сказал Светлан. – Как правило. Чего не скажешь о военных. А? Ощущая себя ходячим танком, он подошёл к фонтану, в котором мелькали цветистые рыбки, и ладонью ополоснул лицо. Затем присел на край, с любопытством разглядывая породы, явно завезённые издалека. Ещё одна коллекция Луи? – К сожалению, не могу посвятить вам весь вечер, – произнёс король. – Дела, знаете ли. – Ох и трудная это работа, да? – хмыкнул Светлан. – Именно, – кивнул Луи. – Но о вас, само собой, позаботятся. Гостевые покои уже наверняка готовы. Что до Изабель, то она тут не гостья, и в моём дворце ей отведены собственные помещения. Начнём, пожалуй, с неё. Он звучно хлопнул в ладони, и в зал вступили слуги, безмолвные, вышколенные, чем-то даже похожие на роботов. – Рук-то не жаль? – поинтересовался Светлан. – Лучше бы колокольчик завёл. – Но я не хочу с ними разлучаться, – живо возразила племянница. – Ну правда, мне с ними лучше! – Девочка моя, – сказал король ласково, – я вовсе не собираюсь на тебя давить. Но в твоём… э-э… состоянии лучше избегать усталости. И потом, наши гости, возможно, желают… гм… уединиться на какое-то время – ты не подумала? Они ведь уже довольно взрослые. Непроизвольно Изабель поглядела на Светлана, будто прося о поддержке. А намёк на «состояние» принцесса пропустила мимо ушей. Молодость, молодость… И, слава богу, отменное здоровье. – А нам нужно поговорить, – прибавил Луи. – Да-да, я уже обо всём знаю, – ответил на её вопросительный взгляд. – Но хочу услышать из твоих уст. Ведь со мной ты будешь откровенной? – Но, дядя… И она снова бросила взгляд на Светлана. – Проблема в том, что о её… э-э… состоянии вполне могла проведать другая сторона, – вступил тот. – И если там захотят принять меры, не спасут ни толстые стены, ни даже стража. Это монарха вдобавок ко всему охраняет статус, а бесстатусный персонаж лучше не выпускать из-под опеки богатырей. Уж нашу защиту будет пробить сложно. – Хорошо, – уступил король. – Но переговорить с Изабель я должен безотлагательно. Затем лично провожу её к вам. Устраивает такой вариант? Видно было, что с этой позиции он не отступит… разве только под сильным нажимом. Что ж, кое-какой запас по времени есть. Тёмные дела обычно вершат под покровом ночи. И вот тогда мы навострим уши… а также прочие чувства. – Но пока подожди меня в соседней комнате, – распорядился Луи. – Я задержусь на минуту. Его племянница в третий раз посмотрела на Светлана. – Иди, милая, не бойся, – откликнулся он. – Хотя ты иной веры, но мой Бог не бросит тебя. Он вовсе не так ревнив, как прочие, и готов помогать всем, кто ещё не подался в пакостники. Напустив на себя скромный вид, девушка поднялась, чмокнула Лору в щёку, с тем же изяществом поклонилась дяде. Затем в явном сомнении приблизилась к бывшему монаху. – Вот рук лобызать не будем, – сообщил тот с усмешкой. – Моему Богу не требуются унижения – он, видишь ли, достаточно в себе уверен, чтоб быть демократичным. И сам поцеловал Изабель в лоб – по-отечески. – Скоро увидимся, – сказал напоследок. – Мне нужно прогуляться кое-куда. А Луи я попрошу не очень тебя задерживать. Почему-то принцесса не усомнилась, что король послушает гостя, и удалилась успокоенной. Лакеи тоже убрались, будто заодно служили её охраной. – Насчёт уверенности в себе – выстрел по моим позициям? – спросил Луи, когда дверь закрылась. – Думаешь, мне нужны все эти поклоны, расшаркивания, славословия?.. Скорей они требуются подданным. – Ты уж сам с ними разбирайся, – отрезал гость. – Если окружил себя такими, для кого главная радость – ублажить шефа… Небрежным жестом король отмахнулся от проблемы. Действительно, есть дела поважнее – по крайней мере, сейчас. – Мы ещё не решили, что делать с ней, – напомнил он, кивая на Глорию, онемевшую от присутствия небожителя. – Как я понял, прекрасная девица желает стать украшением одной из столичных сцен? – Эка завернул, – оценил Светлан. – В общем-то верно. – А королевский театр её устроит? Я распоряжусь, чтоб приняли на первые роли. Глянув на помертвелое лицо актёрки, богатырь сообщил: – Похоже, она не против. – Вот и славно, – улыбнулся Луи. – Тогда не смею больше занимать её драгоценное время. Ванны для дорогих гостий уже готовы – слуги проводят. – Вот это к месту, – ухмыльнулась Лора. – Мыла нам точно не хватает. Вскочив, она без церемоний подняла с пола Агру, ухватив за гриву. Затем сдёрнула с шезлонга Глорию, невменяемую более обычного, и почти поволокла обеих к выходу, уже предупредительно распахнутому. – Смерч, – восхитился Луи. – Ураган! Жаль, что она служит не мне. Впрочем, да, – вспомнил он. – Богатыри ведь не служат никому. И слава богу, иначе правители сменялись бы намного быстрей. – Выходит, и ты заметил, – сказал Светлан. – Имею в виду… э-э… состояние Изабель. Глаз-то намётан, верно? Ну и как тебе это нравится? – Ещё не понял, – признался Луи. – С одной стороны… Но с другой… Такой компот! Даже если Гийом мой сын, это придётся ещё доказывать – себе и, в особенности, остальным. В теории-то я самодержец… – Насколько знаю, здешние обычаи приравнивают… э-э… порченых девиц едва не к ведьмам. И даже если… гм… лишний опыт пришёл к ним через насилие, это не снимает с бедняжек вину… Кстати, очень удобно: сваливать свои грехи на жертву. Хорошо, тут не матриархат, верно? Не то мужикам пришлось бы платить вдвое. А ты сам ценишь девственность? – Девственницы бывают опасны, – молвил король задумчиво. – Некоторые из них агрессивны, вдобавок страдают видениями. И если позволить такой разойтись… – Ишь, прямо пророк! – поразился Светлан. – Ну, до Столетней войны ещё далеко… если она вообще разразится. И Орлеан пока не в твоих владениях. Хотя своим аппетитом ты можешь довести до несварения очень многих. Королевские амбиции, знаешь, аукаются громко. Ты только шепнёшь слово, а целый город обратится в прах. И чем ты лучше Озёрного Дьявола, Луи? – По-твоему, я – худший вариант? – оскорбился тот. – Ты ещё не видел моего брата! – Зато наслышан о нём. – Вот если Людвиг захватит трон… Знаешь, что бывает, когда духовная власть подминает светскую? – Ещё бы! – А знаешь, что наш кардинал намерен объявить себя папой, лишь только станет главой королевства? И уж тогда он устроит прочим христианам… – Джихад? Верной дорогой идёте, товарищи, – в такую пропасть!.. Кстати, не устроишь мне встречу с Людвигом? Всё ж таки я посол сопредельной страны, и мне нужно наносить визиты… э-э… первым лицам. На самом первом из здешних лиц, королевском, проступило беспокойство. – Я ничего ему не сделаю, – пообещал Светлан. – Лишь в глаза погляжу. Ну и скажу… пару ласковых. – Хорошо, – нехотя уступил Луи. – По-видимому, ты хочешь отправиться к Людвигу немедленно? – А чего затягивать? С неприятными делами лучше разделываться быстрей. К тому ж ясность тут не помешает. Король пошевелил бровями, что-то прикидывая в уме, потом кивнул. – Через час, – объявил он. – Перед главным входом будет ждать карета и охрана, положенные тебе по рангу. Вы поедете вдвоём? – Вот ещё! – фыркнула Лора, просунув голову в дверь. – Чего я там забыла? Выпроводив остальных, она, конечно, не спешила покидать Светлана, решив на всякий случай подстраховать. Да и Изабель не стоило оставлять. – Мой секретарь подождёт меня в гостевых покоях, – перевёл высокий посол. – Не думаю, что визит затянется.Часть IV Врагов надо знать
Глава 16
С точностью у здешнего короля оказался порядок, и подчинённые не подвели: ровно через час Светлан загрузился в карету, шикарную на вид, но весьма тряскую, а ещё через пару минут она уже тарахтела по брусчатке, сопровождаемая четвёркой конников. Ехать пришлось недалеко, словно братья-соперники старались приглядывать друг за другом, – впрочем, аристократия в Эльдинге вообще селилась кучно. Вскоре карета вкатилась в массивные ворота и застыла перед каменной лестницей, как и весь дом, выглядевшей угрюмо. Ну почему мерзавцы, как правило, ещё и редкие зануды? – размышлял Светлан, поднимаясь по ступеням следом за привратником-меченосцем, тоже скучным до зевоты. Или они и пакостят от тоски? Ну безотрадно им живётся, беднягам!.. Кардинал ожидал посла в кабинете, больше похожем на приёмную: минимум мебели, голые стены. Зато дверей оказалось много – наверно, чтобы в зал можно было ворваться толпой, если переговоры не заладятся. И окна тут больше напоминали бойницы. Вряд ли здешние обитатели всерьёз опасались штурма – скорее прятались от жизни. Угощения Людвиг не приготовил, но сам, судя по лицу, слопал паука. На брата он мало походил. Впрочем, если Луи вытянуть на пару дециметров и накормить кислым… а к разным изыскам, включая женщин, не подпускать с пару лет… И кому нужна такая жизнь? Действительно, недолго озвереть. Как ни смешно, статью Гийом более смахивал на дядю, чем на отца, – неудивительно, что Изабель питает к пирату такой букет. Кстати, а она кому обязана красотой? Папаша-то вроде не блещет. Или об этом лучше спрашивать её мать? Увы, увы… Покойницу вызвать сложно. Это колдуны по-доброму не уходят, а хорошие люди редко задерживаются на этом свете. – Ну, разглядел? – спросил Людвиг неприязненно. – Только не воображай, будто не знаю, кто ты и что успел натворить за последние дни! – Тогда и посла не буду из себя строить, – сказал Светлан, без церемоний усаживаясь напротив. – Как приятно заглянуть врагу в глаза, верно? – Ты совершил ошибку, колдун, явившись сюда, – продолжал хозяин, не слушая. – Думаешь, почему я согласился принять тебя? Вовсе не из почтения к королю! Тебе удалось избежать возмездия на Озере, а погоня не поспела за тобой. Но Бог милостив к своим слугам, Он помутил твой рассудок – и вот ты здесь. После такого разве можно отрицать высшую справедливость? Есть Божий суд, есть! И за каждое богомерзкое деяние грядёт расплата. Ты понял меня, нехристь? – Не чувствуй себя как дома, ага, – ухмыльнулся богатырь. – Чего же тут не понять? Кажется, Людвиг решил, что сила на его стороне. Тем откровеннее будет. А кулаки прибережём на крайний случай. – Ты – исчадие, рождённое Преисподней, – прибавил Магистр, видимо, не наругавшись. – За те дни, пока пересекал Нордию, ты свершил столько злодеяний против Бога и людей, на кои самому отъявленному из негодяев потребовался бы год! – Это с какой кочки глядеть, – сказал Светлан, разваливаясь удобней. – И в какой тональности квакать. К чему сей трёп, кардинал? Если решил прикончить дорогого гостя – спеши, пока конъюнктура благоприятствует. А ежели вздумал попугать перед торгом, этот финт не про мою честь. – По-твоему, я шучу? – взъярился церковник. – Взгляни туда. – Тощей рукой он ткнул под потолок, где темнела цепочка отверстий, протянувшаяся через весь периметр. – На тебя нацелены десятки стрел. А за дверьми ждут латники – десятки! И стоит мне подать сигнал… Ну, удивил!.. – А без угроз не умеешь обходиться? – хмыкнул богатырь. – По первому впечатлению солидный деятель, а копнёшь глубже – дешёвый шантажист!.. Тебя в подробностях известили, что я вытворял на Озере, или только в общих чертах? Наверно, тамошние ухари забыли упомянуть, что тоже пробовали навалиться оравой. А что из этого вышло, знаешь? Говори уж, чего нужно от меня, – а там поглядим. Но несмотря на вальяжную позу, вокруг себя Светлан огляделся с тревогой, давая Людвигу понять, что его угрозы не только сотрясали воздух. Раз тут принято начинать с взаимного лая, не стоит лезть со своим уставом. К тому ж, если этот пёс поймёт, что гавкал впустую, может обидеться до потери вменяемости. – Ладно, – сказал кардинал удовлетворённо, – мы поняли друг друга. Отсюда ты или совсем не выйдешь, или… – …выйду твоей женой, да? – фыркнул Светлан. – Ну хватит, завязывай! Давай о деле. На лице Людвига проступило странное выражение: словно в этом блюде его лишали главного смака: взять вверх в перебранке. Бедный, бедный… людоед. – Ты крепко напортил нам, чародей, – произнёс он. – Кто науськал тебя на орден, мы ещё выясним, и за прегрешения тебе придётся платить. Вопрос в цене. Или ты заплатишь жизнью, или… – …свободой, – опять перебил гость. – Да ты халявщик, родной! Надеешься, я стану работать за страх? Забавно, забавно… И как добьёшься этого: будешь и дальше держать меня под прицелом? Или заставишь божиться на Библии? Он рассмеялся с демонстративным презрением. – Не кощунствуй! – рыкнул кардинал – по его представлениям, грозно. Если бы он слышал, как рявкают богатыри… – Ты не понял? – спросил Светлан. – Я сказал: хватит. Кнутом меня не пронять, попробуй пряник. На крайний случай – доводы. Убеждению я тоже поддаюсь. Или с этим проблемы? – Конечно, держать над тобой меч постоянно мы не можем, – нехотя признал Людвиг. – А клятвы безбожника стоят дёшево. – Вот тут он ошибался – и слава богу. – Но если ты не глуп, то понял уже, какая за нами мощь! – Дьявольская? – ввернул Светлан. Но церковник не услышал. – Против неё не выстоять никому, – продолжал он с напором. – Можно лишь сбежать, и то ненадолго. Тебе некуда деваться, кудесник, и выбора у тебя нет! – Господи, ты точно заезженная пластинка – и нудишь, и нудишь!.. Лучше скажи, какой кус пирога мне сулите… конечно, если клятвам святош можно верить. Или, думаешь, с меня хватит крошек? Здесь ты неправ, лапа, – отбрось иллюзии. Со мной лучше не скупиться, не то выйдет себе дороже. – Уж не вздумал ли ты торговаться с орденом? – надменно спросил Магистр. – Боже упаси! – воскликнул Светлан. – Какой торг, ты чего? Я называю свою сумму, ты – свою. И если первая величина превышает вторую, мы просто расходимся по своим углам. Вот так я веду дела. Устраивает? – Издеваешься надо мною, шут? – Для шута я несколько громоздок, Людвиг, тебе не кажется? Хотя сплясать могу – на твоих костях. И не думай, что я рискую больше тебя. Уж до твоей шеи я успею дотянуться, а значит, и сломать. Никакое оружие не убивает мгновенно – или не знал? Классиков надо читать! – Я не страшусь предстать перед Господом, – напыжился тот, сверкнув мрачными глазами. – А напрасно, – хмыкнул гость. – Ещё неизвестно, кого из нас встретят жарче. По крайней мере, я не предавал короля и не покушался на брата. Или ты тоже не сторож? Вот теперь он попал по больному, вынудив Людвига оправдываться: – Есть долг более высокий, чем перед сюзереном… – Ага, перед Дьяволом. – …и узы более прочные, чем у родичей! – Их ещё называют кандалы. – Того, кто любит Бога, нельзя судить по обычным меркам. – Любовь – штука тонкая, – заметил Светлан. – А выяснить, угодна ли она Богу, довольно сложно, разве нет? И что вы напереводите с божественного, лично у меня веры не вызовет. Иное дело – факты. Если ты, божий любовничек, запросто врёшь королю, то на что рассчитывать мне, скромному труженику меча и магии? Тогда уж плати вперёд. Или нечем? – А кроме оплаты тебя интересует что-то? – язвительно осведомился кардинал. – Интересует, – кивнул Светлан. – Как говорят в наших краях, копья годятся для многого, но сидеть на них нельзя… Думаете, раз с вами Дьявол, людей можно не убеждать? Если так, с однодневками мне не по пути. Лучше подождать в тихом месте, пока вы спечётесь в собственном пламени. – По-твоему, нам не хватит доводов? – Так я ж и добиваюсь их! Родной, ты хоть что можешь сказать по делу? Сделав над собой видимое усилие, Людвиг перешёл к сути: – Нынешний властитель Нордии, порочный и развращённый, своим безбожным правлением, своими богомерзкими введениями пробудил гнев Создателя. – Признаки? – сейчас же спросил гость. – В чём это выразилось – конкретно? – К примеру, Господь наказал короля бесплодием. – Или его супругу? – Девицы из дома Лурингов славятся щедрым лоном! – В любом правиле, как известно… И мы оба знаем, что сын у короля есть. А теперь это знает и Луи, так что темнить больше не стоит. Пронизав Светлана мрачным взглядом, кардинал возразил: – Тогда он ещё не был королём. – То есть заполучил эту хворь позже? Ведь Луи всегда выбирал невинных – откуда ж такая напасть? Ах, ну да: Божье наказание!.. Но какой смысл, если наследник уже есть? – Бастард! Вдобавок всего один. А вот это уже намёк, к тому ж прозрачный до бесстыдства. – Зато какой плодовитый! – засмеялся Светлан. – Ты представляешь, сколько внучков короля подрастает по приозёрным деревням? И пока не выявишь их всех, нет смысла трогать Гийома. А за оставшиеся дни ты просто не успеешь этого. И вообще, вряд ли справишься. Такая задачка не для твоих фокусников. Конечно, про «состояние» Изабель он не заикнулся. Уж этого слугу божьего не смутит родство – вырвет из чрева. Искоренять так искоренять… Или и так знает? – Вот ты и займёшься этим, – хмуро сказал Людвиг. – Ведь не хочешь, чтоб страдали невинные? – Избиение младенцев? – осклабился богатырь. – Ну, лапа, растёшь на глазах: от Каина до Ирода – в предельно сжатые сроки!.. А ко всему ещё и Иуда. Не много ли для одного? – Придержи язык! – рявкнул магистр, опять пробуя брать горлом. И прибавил сквозь зубы: – Не гневи меня, отродье… – Да, трудно иметь дело с дураками, – вздохнул Светлан. – Особенно, если они считают себя умными. – Ты не про себя ль? – огрызнулся Людвиг. – «Невинные», говоришь… А чем виновны мальцы, коих ты задумал истребить: с папкой не повезло? Или приозёрные селянки, пару десятилетий назад превращённые меченосцами в русалок? Нынешний-то разгул пиратства на Озере – твоя заслуга!.. Ну что, опять станешь врать? – В тот год Орден покарал отъявленных и закоренелых грешниц, чьи богомерзкие деяния… – Вздор! – фыркнул богатырь. – Побереги эту высокопарную хренотень для других. Или сам в неё веришь? Мучительно оскалившись, кардинал с минуту сопел, пытаясь взглядом прожечь в госте дыру. Затем всё же разродился полуправдой: – Я не мог допустить, чтобы матерью наследника стала какая-то девка. – Ведь говорят, сия девица была из красивейших в стране… – Очарование ведьмы, конечно! – выцедил Людвиг. – Точнее сказать, чары. – И тогда ты велел её утопить, – продолжил Светлан, не потрудившись обозначить вопрос. – Заодно и брату подляну подстроил – по-родственному, да? Надеялся, такое потрясение его сломает. Луи в самом деле тогда едва не наломал дров, и если бы рядом не случилось Артура… Вот занятно, – вдруг заинтересовался он, – ты тоже считаешь себя порядочным? – Нет ни порядочных, ни мерзавцев – всё это вздор! – вспылил Магистр. – Важно одно: насколько ты предан Богу. – Ага, что на пользу революции – то морально. И кто только ни распевал эту песню!.. По-твоему, это Бог требует от людей преданности? – спросил богатырь. – А может, ему плевать на неё – ты не думал? И как быть с тем, что Бог живёт в людях – по крайней мере в тех, кто ещё не утратил душу. Ведь вы и этих собираетесь убивать!.. Ну и кто тогда Враг? Что называется, метаем бисер… об стену. Не-ет, этим нашего Людвига не пронять. А чем? – Мне вспомнилась одна историйка, слышанная на прошлой неделе, – сообщил Светлан. – Про некоего аббата, согрешившего с некоей монахиней, вследствие чего у той родилась дочь. По молодости или какой иной причине… я даже не исключаю любовь… малышке сохранили жизнь, хотя отправили в такие дали!.. Но даже там она выросла умненькой и красивой, обрела могущественных друзей и вместе с ними вершит ныне большие дела – действительно большие, не чета здешней мышиной возне. И вот любопытно: кем заделался тот молодой аббат и сколь далеко ушёл от тогдашней робкой подлости? С годами-то шаги по этой стезе делаются всё шире. – Продолжай, – сказал Людвиг бесцветным голосом. – Первая мысль была о преподобном Пиме, междуреченском епископе, – отвратный, надо сказать, субъект, лишь по случайности не ставший вровень с державными мерзавцами, наследившими на века. Однако его пришлось забраковать – никакого сходства, даже на мой предвзятый взгляд. Но, может, искать папашу следовало в соседнем королевстве? Помолчав для значительности, Светлан прибавил: – Надо порыться в твоей биографии. Насколько знаю, из аббатов ты ушёл – видно, как раз появился шанс стать королём… Или угрызения одолели? Может, и дочь пробовал искать – как Луи искал своего сына. Затем ты женился, и возникла Изабель. Потом опять сбежал в святоши – экие метания!.. Как видно, наконец решил, что духовный супец понаваристей светского. И вот ты кардинал, Великий Магистр, а власти у тебя едва не больше, чем у Луи. Только этого мало, да? – О какой девице ты толкуешь? – резко спросил хозяин. – Имя? – Щас! – хмыкнул Светлан. – Так и скажу тебе!.. Чтоб ты послал убийц, заметая следы? Просто на всякий случай, даже если отец не ты. От прежних-то сантиментов остался пшик, теперь ты закостенел в своём властолюбии – целеустремлённая такая сволочь, почти маньяк. А ведь ты, Людочка, ещё не старый. Куда ж торопишься-то? Ещё не пожил толком, а уже – мертвец. – Ты дурно воспитан, чужеземец, – холодно заметил Людвиг. – Твоя грубость прилична черни. Свою-то он, ясное дело, не замечает. – Моя грубость пропорциональна тупости оппонента, – отбрыкнулсяСветлан. – А особенно не выношу глупцов во власти – уж оттуда их следует гнать плетью. – Не тебе судить тех, кто вознесён к вершине! – Помилуй, родной, – изумился богатырь. – А кому же? Я для того и наделён силой, чтоб охранять людей от чудовищ. А уж какие обличья те принимают… – Берёшься распознать под любыми? Ещё и провидец, надо же!.. Да ты хоть представляешь, какая у Ордена поддержка в народе? Если б черни, о коей ты так печёшься, позволили выбирать, меченосцы давно бы заправляли в стране!.. Хочешь спасать людей против их воли? – А я всегда попадаю в меньшинство, – сообщил Светлан. – Уродился таким. Что делать, дураков-то – больше. – Ведь ты презираешь людей, – скривил губы Магистр. – Зачем же их защищать? – Для этого не обязательно любить, – пожал плечами богатырь. – К тому ж дело не в презрении – я просто не питаю иллюзий. И не надо валить в кучу: среди многих всегда найдутся такие, помочь кому – радость. – И потому ты взялся опекать Изабель? – выстрелил кардинал, словно давно уже ловил момент. – Ещё бы: такой бутон! Вдобавок племянница короля. И на отца можно надавить – ведь ты рассчитывал на это? – Говорю ж: я не питаю иллюзий. Заподозрить тебя в отцовской слабости? Да боже упаси! Потребуется, ты принесёшь дочку на алтарь – да ещё с гордостью… будто для тебя это вправду потеря. – Чего ни сделаешь во славу Бога!.. – Бога? – переспросил Светлан. – Может быть, Зверя? Вот он обожает человечьи жертвы. Но в эту полемику Магистр не стал вступать – видно, накушался предыдущими. – В любом случае, ты доставишь мне дочь немедленно, – повелел он. – Мои права на Изабель не посмеет оспаривать и король! – А как насчёт обязанностей? – поинтересовался гость. – И что-то ты рано командуешь – ведь ещё не сторговались. Или хочешь получить Изабель задарма? – Да чего она стоит нынче – осквернённая ублюдком моего брата, а возможно и… Тут Людвиг оборвал себя, немножко, правда, запоздав. «И обрюхаченная им», мысленно завершил Светлан. Так-так, стало быть, подозрения проросли. А для убийства иных оснований не нужно – высокая политика, ну как же!.. Или, говоря проще, грызня за власть. – Свои грехи ей придётся замаливать долго, – холодно промолвил кардинал, как обычно, валя с больной головы. – Изабель теперь одна дорога – в монастырь. А уж простит ли заблудшую Господь… – Вздор! – опять сказал богатырь. – И не надоест тебе? «Заблудшая»!.. Скажи ещё: блудница. Хотя этот скажет – с него станется. – Чего ты добиваешься, чужеземец? – угрюмо осведомился Людвиг. – Какую игру ведёшь? Либо ты впрямь силён без меры, либо безнадёжно глуп, пытаясь задержать лавину. Какая цена тебя устроит? Или пришёл морочить мне голову? К чему вся эта болтовня? Со вздохом Светлан произнёс: – Делаю стандартную ошибку: каждого встречного принимаю за человека, обманываясь внешним сходством. Соответственно и говорить с ним пытаюсь по-людски. А после удивляюсь, под человечьей личиной обнаруживая упыря, латентного или уже проклюнувшегося. И ведь столько раз обжигался! – Что ты опять несёшь? – Во-первых, не несу, а режу, – возразил он. – Правду-матку – причём в глаза, что особенно ценно. А пришёл я, чтоб составить о тебе мнение – не полагаясь ни на чьи суждения. Вот теперь вижу, кто ты есть, и представляю, чего от тебя ждать. Перед боем поглядеть противнику в глаза – весьма, весьма полезно… Или не знал? – Ты что, посмеешь объявить войну – мне? Да Орден сомнёт тебя как былинку, раздавит точно жука! – Если напроситесь, я разнесу ваш гадюшник в щепы, – предупредил Светлан. – Наверно, в этом даже есть смысл… хотя вряд ли остановит пришествие Дьявола. Ваше счастье: я никогда не нападаю первым. А ведь иной раз так хочется!.. Вот тебя совесть не сдерживает – но вряд ли это вас спасёт, когда дойдёт до дела. Ты ещё не знаешь, что такое богатырская ярость, – так я покажу. Помолчав пару секунд, он продолжил: – Конечно, я не верну тебе дочь – можно сказать, лишаю родительских прав. А что по сему поводу решит король, меня не колышет. И, само собой, я не уймусь, пока не загоню вашу стаю в глухой угол, откуда вы уже не сможете пакостить. А то размахнулись, ишь: младенцев истреблять, города сносить!.. И вашему Дьяволу укорот сделаем – будь покоен. Был бы ты умней, я посоветовал бы тебе затихнуть, пока не поздно. Но тебя ж не вразумить – безнадёжен. – Нас никому не остановить! – выкрикнул магистр, брызжа слюной. – Всех вас, злосчастные, сметёт могучим валом! И из твоего черепа, отродье, мне сделают чашу!.. – Нашёл своё место в жизни, да? – спросил богатырь. – Сделался злодеем. Главное: наследить в Истории… Знаешь, родной, ты надоел мне, – сказал он вдруг. – Хочешь задержать меня – валяй. Но за последствия отвечать тебе. И, поднявшись, направился к выходу, спиной чувствуя пронизывающий взгляд хозяина, ощущая нацеленные арбалеты. Боялся Светлан не за себя – в любой миг он мог рвануть с места так, что обогнал бы любую стрелу. Но слишком сильно было искушение поставить возвратную защиту. И полетели бы все болты обратно, в глаза и лбы выстреливших. Может, это и справедливо… У Людвига хватило ума (или хитрости) удержаться от попытки. Беспрепятственно покинув монастырь-крепость, Светлан вернулся в карету, затем в королевский дворец. А спустя минуты уже подходил к покоям, предоставленным ему и его команде.Глава 17
Правда, назвать это покоями мог лишь субъект с замашками короля. По сути, гостям выделили крыло огромного дворца, и бродить по здешним помещениям можно было как по лесу, путаясь в коридорах и лестницах. И сколько ж народу нужно, чтоб охранять эту домину? Не говоря о том, чтобы построить. Как замечательно, оказывается, быть знаменем и… этим… гарантом! Не потому ли сюда так рвутся? А потом тебя ж и благодарят за щедрость, хотя доброта здесь – за чужой счёт. Удобно, удобно… Миновав придверных стражников, Светлан вступил в первую комнату и сразу наткнулся на Глорию, беспокойно кружившую по залу. Переодеться она не успела или не захотела, по-прежнему стиснутая корсетом от тазовых гребней до грудей, и, судя по отчётливому стуку каблуков, продолжала увечить ступни тесной обувью – хотя никто не принуждал. Завидя богатыря, тотчас устремилась к нему. – В чём проблема? – спросил тот. – И он ещё спрашивает, – всхлипнула актёрка. – Ведь в королевском театре нужно петь!.. – И? – А у меня… слишком низкий голос. И тихий. – Да? Мне не показалось. Но диапазон не вытягивает, согласен… А как со слухом? – Спасибо, не жалуюсь, – огрызнулась она, умывая щёки слезами. – Точно? Ну, тогда дело поправимо. Уж этой беде я могу помочь. Четыре октавы тебя устроят? И, протянув руку, богатырь обхватил ладонью высокую шею девушки, уместившуюся в ней целиком, от ключиц до подбородка. В глазах Глории мелькнул испуг, она застыла. И что вообразила, интересно? Ну ясно, лучшее средство от насморка – гильотина!.. Впрочем, здешняя медицина ещё не продвинулась дальше виселицы. Под его ладонью уже разгорался свет, а в горле и груди актёрка наверняка ощущала тепло, скорее всего приятное. Постепенно Глория обмякала, будто впадала в транс, дыхание делалось мерным, истома завладевала мышцами, навевая сон. Ну-ну, сейчас не время… не говоря о месте. Впрочем, Светлан отпустил девушку прежде, чем у неё ослабли колени. Очнувшись, она открыла глаза. – Видишь, как просто? – сказал богатырь. – А ведь в моём мире хорошие связки часто перевешивают прочее, включая голову, и приносят такие дивиденды!.. Ну-ка, скажи что-нибудь. Лучше бы не просил. – По-вашему, я такая дура – сразу и поверю?.. Тут Глория умолкла, заметив, что голос стал намного звонче, будто она излечилась от простуды. – Да зачем же – сразу, – пожал плечами Светлан. – Вот попоёшь в Ла Скала, сделаешься примадонной… или даже дивой… А уж там и подпишем договор – кровью, как понимаешь. – Ч-чего? – совсем растерялась она. – Или не знаешь, что меня прозвали Антихристом? Хотя при чём здесь Христос!.. Вот в плохое Глория верила сразу, а потому попятилась, зачем-то прикрывая грудь обеими руками. Хотя её ладоней для такой задачи явно не хватало. – Боисся? – спросил богатырь. – Правильно делаешь. Правда, опасен не я, а те, кто желает сделать мне укорот. Но рикошетом может угодить в ближних. А потому, красавица, лучше держись подальше от меня. Что ты желала – сбылось. Но погонишься за шибко крупной дичью – как бы она сама тебя не схрумкала. Чёрт, опять он промахнулся с тактикой. Надо было убеждать Глорию остаться… – Хотите избавиться, ну ясно! – своим новым голосом воскликнула актёрка, сразу перестав пятиться. – Конечно, я ж не королевская родня – можно выкинуть, как наскучу. Раз девица с улицы, без манер, без породы… Вам меня стыдно, да? – Лучше не напрягайся, – посоветовал Светлан. – Не ищи в моих словах второе дно. Не веришь мне, спроси тех, кто знает меня дольше. Запомни: я никогда не лгу друзьям. Насчёт врагов не поручусь, но и с ними стараюсь играть по правилам. – А чего гоните тогда? – плачущим голосом спросила Глория. – С рождения всем на меня плевать, хоть кто бы помог! – Ну, знаешь!.. – было возмутился он. Но тут же, усмехнувшись, покачал головой. Если б среди не помнящих добра проводили конкурс, девица точно попала бы в призёры. Уж такую короткую память поискать! Сколько прошло: минута, две?.. – Да кто тебя гонит? – сказал Светлан. – На свой риск живи хоть в террариуме. Если сама себя не бережёшь… И широким шагом направился дальше, безошибочно выбирая путь. Подумав пару секунд, Глория зацокала следом, изящно подобрав пышную юбку. Хотя ума у неё явный недобор, нутром она чуяла, что при опасности лучше быть поближе к богатырю. Вот если б ещё научилась избегать опасностей… Поднявшись на третий этаж, Светлан направил актёрку в незанятый… э-э… будуар, предварительно проверив его и обезопасив. Затем коротко проинструктировал Глорию, заставив повторить основные пункты. Не то чтоб она сильно походила на Изабель, но идиотов везде полно – могут и спутать. А этот ход уж больно накатан: погибнуть по ошибке, удостоившись чести быть принятой за племянницу короля. Да ну их нафиг, такие радости! Оставив раздражённую актёрку в покое, Светлан вернулся в гостиную, где поставил заслон на дверь, ведущую в этот закуток, – к счастью, единственную. И лишь после этого вошёл к Лоре. Его… гм… секретарь, успев избавиться от одежды, развалилась на низенькой софе, забросив ногу на спинку, и методично поглощала фрукты, вслепую снимая с ближнего столика. Под ним сладко дремала Агра, умудрившись свернуться между ножек, – наконец дорвалась до нормальной кошачьей жизни. – Обжорству – бой, – объявил Светлан, подходя к столику. – Не боишься зажиреть от такой жизни? – Ага, уже час, как жирую! – откликнулась дева. – А ты как: успешно съездил? – Точно дерьма наелся, – признался он. – То ли моё монашье терпение иссякло, то ли такое уже за его пределами. – А чего ты ждал? – повела плечом Лора. – Уж кардинал ведает, что творит, – в отличие от приозёрных тупарей. Это другим он может заливать!.. Отступив в угол, Светлан разделся, складывая доспехи на пол. Затем присел рядом с девушкой и тоже принялся за фрукты. Выбирать было из чего – молодчага Луи, умеет ублажать гостей. – А что скажешь про здешнего монарха? – снова спросила она, точно сама устраивала смотрины. – Лучше, чем я опасался, – ответил Светлан. – Но хуже, чем надеялся. Даже не знаю, какой мерой его мерить, – обычная не годится. Одно дело – сосед по подъезду… Конечно, и королям не чуждо человеческое. Отличие в том, что за их слабости больше расплачиваются подданные. – Это у плохих королей, – возразила Лора. – А где напасёшься хороших на все королевства? И сама власть – портит, – прибавил он со вздохом. – Уж я знаю. – Но что им движет – ты понял? – У Луи слишком сильна тяга к бессмертию. В юные года пытался стяжать славу, девственниц… э-э… портил. Но в легенду не вошёл, а всей его плодовитости хватило на единственного сына. Теперь решил запомниться как удачливый правитель, а заодно – завоеватель. Мало было прочих придурков!.. – Но если к нему вернётся сын… – Тогда Луи, возможно, утихнет. К тому ж Изабель беременна, а состоявшемуся деду не к лицу суета – надо династию строить. – Династию, ишь! – повторила девушка и задумалась, мотая ногой, словно примеряла это на себя. Финик глодать, впрочем, не прекратила. – А Изабель, похоже, спит? – Точно, – кивнула Лора. – Как вернулась от Луи, сразу и завалилась. Силы, что ли, бережёт? Ведь не знает ещё! – Организм бывает мудрее сознания, – рассеянно откликнулся Светлан, глядя на солнце, опускавшееся за городскую стену. И снова ночь. А в Нордии тьма редко обходится без сюрпризов. Хотя и в Междуречье, помнится, не скучали. Бесшумно он прошёл в сумеречную спальню, где на огромной кровати под балдахином застыла обмякшая фигура, небрежно прикрытая простынёй, и поочерёдно нацелил ладонь на три окна, формируя плёночный заслон. Затем прогулялся по всему периметру, не оставив без внимания даже слуховые отверстия, проверив стены и потолок. Сила силой, а судьбе лучше не оставлять шансов. Вернувшись к Лоре, богатырь спросил: – Ты уже забиралась в корыто? – Не-а, – мотнула та головой. – Тебя ждала. – Так пошли, – сказал он. – Устрою помывку по высшему разряду. – Ха!.. И кто ж тут кому служит? – Вот на этот вопрос, милая, каждый отвечает себе сам. – Опять мудришь, святой отец? Быстрее бы отросли твои волосы!.. Усмехнувшись, Светлан вскинул девушку на руки и вместе с ней зашагал к ванне, похожей на небольшой бассейн. И хотя Лора запросто могла бы отнести его сама, она чуть не мурлыкала от удовольствия. Но столик с фруктами не забыла прихватить, переставив вплотную к бортику. Почти тотчас следом за ними пришлёпала Агра, как и обычно, стараясь не терять Светлана из вида, – эдакое недреманное око Лу. Хотя какое ж оно «недреманное»? Такая засоня!.. Когда разлеглись в пенистой воде, Лора спросила: – А что можешь сказать про кардинала? – Он не показался мне умным. И хотя коварства в Людвиге на двоих, а злобы – так на целую банду… – Ну? – Измыслить такую интригу не по его мозгам. И кто ж его надоумил, а? – И кто? – Теперь и ты стала работать эхом, – с неудовольствием заметил Светлан. – А может, я как раз спрашиваю – у тебя? – Мне-то откуда знать! Недолго помолчав, он сказал: – Знаешь, кто приходит на ум? Тот тип, что едва не пропихнул Оттара в боги. – Граль? – Ага. Затея-то – в его стиле. Тот же размах, та же извращённая изобретательность, то же небрежение миллионами судеб… – Граль же опередил нас всего на пару дней. – А вот такой оказался шустрик – времени не теряет. И ситуацию оценить ума хватило. – Если это он, – напомнила Лора. – Или уверен? – Данных-то вроде мало – но, может, я уже способен на прозрения? Последнее время мои подозрения почти всегда попадают в точку. Эдак и в свою непогрешимость недолго уверовать. Потянувшись за мочалкой, Светлан вынул из воды её ногу и стал методично драить, начиная с подошв. Откинувшись на бортик, девушка прикрыла глаза, откровенно блаженствуя. Не то чтоб она нуждалась в столь тщательном мытье, но массаж ценила. А ещё и… Н-да, как бы не заиграться. Ведь не поверят, что это – по-дружески. И сам-то… гм… верю не очень. Дружба без границ, ну да. И куда это заведёт? Стараясь не очень сосредоточиваться на процессе, Светлан произнёс: – Похоже, у Луи действительно не хватает власти, иначе бы он давно поставил Людвига в угол. А то и отшлёпал – по-братски. – Разве у короля мало войск? – спросила Лора, не открывая глаз. – Меченосцев тоже расплодилось, как крыс. Но дело даже не в численности – тех или других. Кое в чём кардинал прав: большинство нордийцев на стороне ордена. – Безоружная трусливая чернь, – пробормотала силачка. – Что они могут! – Не скажи, – возразил он. – На сей счёт у меня даже есть гипотеза. А что, если преданность граждан добавляет правителю мощи? То есть не опосредственно, а напрямую, будто он насыщается Силой, текущей от подданных. Вот так во вполне заурядном человеке и возникает пресловутая харизма, некая аура власти, побуждающая прочих повиноваться. Недаром же римские императоры стремились угодить плебсу? А только его симпатии переключались на иные объекты, как начинались заговоры, покушения – причём предавали самые близкие… Закончив с одной ногой, Светлан взялся за вторую. Лора подчинялась ему с охотой, сейчас больше похожая на куклу… сработанную с изумительным мастерством. Вдобавок и говорящую. – Ты сам сказал: король слишком привязан к родичам. Может, в этом главная его слабость? Кардинал-то – вроде лишён. – Наш Людвиг вознёсся над привязанностями, – усмехнулся он. – Цель, как говорится, оправдывает. И даже сейчас Луи готов простить ему тысячи невинных смертей. Но не дай бог магистру посягнуть на жизнь своей дочери! Такого небрежения родственными узами король не спустит. Для Луи это как святотатство для фанатика – Людвиг разом окажется за гранью. – Разве он сам не понимает? Богатырь пожал плечами: – Когда-то Людвиг, наверно, умел мыслить здраво. Но с годами многие теряют такую способность. Или лучше назвать это привычкой? – Странно, что король обо всём узнаёт с задержкой, – заметила Лора. – Разве у него нет своих дознавателей? – Секретная служба, ага! – усмехнулся он. – С упором на первое слово. То есть там не столько служат, сколько напускают туман. Или же мутят воду, чтоб в ней лучше ловилась рыбка. – Пираньи? – спросила Лора, очередной раз удивив Светлана осведомлённостью. Переключившись на её руки, он произнёс: – Между прочим, давно пора учредить курсы по интригам… или даже институт. Ну нельзя такое важное дело пускать на самотёк. Всё самоучки, самоучки – стыдно!.. В преподаватели набрать самых прожжённых, а одарённой молоди вокруг – тьма. Хватит учиться на своих шишках, когда набито столько чужих. – А сам заделаешься ректором, да? – ухмыльнулась Лора. – Не-е, не потяну, – отказался богатырь. – И учитель из меня хреновый. Может, податься в повара? – Чтобы всех отравить? – догадалась она. – Точно. – А поварёнком – возьмёшь? – Да я ж тебя съем! – Всё обещаешь, ага… Руки тоже закончились, а следом – шея с плечами. Так, осталось самое заветное. Или пропустим? Ну конечно, так нам и позволят!.. Лора уже перетекала на колени, выставляя над водой недомытое. – Работай, работай, – подстегнула она. – «По высшему разряду» – сам обещал. – За язык не тянули, – пробормотал Светлан, осторожно подступаясь к её скульптурному торсу. – Но чёрт, видимо, дёрнул. – И повторил уже вслух: – Не заиграться бы… – Напугал! – фыркнула девушка. – Хотя, знаешь… – Что? – В этом гулянии по краю тоже есть кайф. – Любишь риск, да? Альпинисточка!.. А ну как сорвёмся в пропасть? – Значит, такая судьба, – не устрашилась она. – Ага, щас! Вот на её поводу не пойдём… Впрочем, Светлан и сам ощущал притяжение бездны – да так явственно, до зримых картинок! Не-ет, вот порнофильмы смотреть мы не будем… тем более, с таким актёрским составом. – Не бойся, я не буду заступать, – заверила Лора, по-кошачьи прогибая спину под его рукой. – Не то опять стукнешься в аскезу. Ты ещё дозреешь. Обнадёжила, нечего сказать. Уж если такой фрукт рухнет… Ньютон бы не пережил. В этот момент (видимо, всё же к счастью) от входной двери процокали решительные шаги и в проёме возникла Глория, облачённая в просторную рубаху без рукавов, но обутая в прежние туфли, будто приросшие к её ступням. – Вот вы где! – воскликнула обличающе. – А ещё посол, надо же… Ну конечно, самое пословое дело – своих любимиц обхаживать! – Тебя опять муха укусила? – спросил Светлан. – И чем теперь недовольна? – Да чему радоваться? – с готовностью откликнулась актёрка. – Бросили одну, точно все тут голубокровые и бело… – …костные? – подсказал он. – Да. А вот я будто прокажённая – никто близко не подпускает!.. Она напоминала шумливую собачонку, скучающую по общению, но понимавшую его как непрерывную свару. А уж прима из Глории получится образцовая – скандалы станет закатывать без антрактов. – Мыться надо чаще, – заметила Лора, оттопыривая мерцающий зад уже с явным вызовом. – Мыться, ха! – даже задохнулась актёрка. – Ведь когда моют, отчего ж не помыться? А у меня и служанки нет. Запросы растут как на дрожжах – в полном согласии с классиком. Живая иллюстрация, ага. Или Пушкин писал с натуры? – Так забирайся к нам, – предложил Светлан. – Конечно, обувку придётся скинуть. – Да за кого вы принимаете меня? – возмутилась «порядочная девица». И, покосившись на Лору, пустила пробный шар: – Вот если она уйдёт… Ну, началась борьба за место фаворитки – прямо кукушонок. – Она не уйдёт, – лениво сообщила силачка. – То есть не раньше, чем вернёт долг. Ты хоть знаешь такое слово? Светлан глянул на неё с некоторой тревогой: ты, что ли, всерьёз? Лора ухмыльнулась. – Что ж, тогда уйду я! – возгласила актёрка, будто цитируя какую-то пьесу. И действительно, нехотя убралась, всей спиной излучая надежду, что господин прикажет вернуться. Пусть даже накажет, если она… гм… перегнула палку, – всё равно потом сам и залечит. А затем, мало-помалу… Господин не позвал, отказавшись играть по правилам. Стандартный приём не сработал – пришлось актёрке прогуляться до двери, возвращаясь в одиночество будуара. А ведь могла бы млеть в тёплой воде, ублажаемая не хуже Лоры, и влезать со своими глупостями в разговоры умных. Ничего, в следующий раз будет аккуратнее с заявлениями… Или не будет? – Вот интересно, – осклабясь, заговорила Лора, – чего ты зацепился за эту дурёху? И ладно б хотел её!.. Или прогнать не хватает духа? – Иногда проще убить, точно, – ухмыльнулся богатырь. – Вот такие мы гуманисты: терпим до последнего, а после пристаём с вопросом «молилась ли ты на ночь». – Ну и зачем доводить? – Э-э… в каком смысле? – Зачем испытывать терпение? Стоит ли того предмет? – Ведь она не злая, – сказал Светлан. – Ну бестолковая, ясно… и без тормозов. Моралью тоже не отягощена, хотя претендует. Но иной раз даже способна на жалость. Зафиксировав ладонью талию Лоры, он без жалости прошёлся мочалкой по её тылам, проминая упругую плоть едва не до костей. И кому из двоих это нравится больше? – По-твоему, этого довольно, чтобы опекать? – не отставала дева, хотя её голос походил сейчас на довольное урчание. – Знаешь, при нынешнем разгуле вампиризма не быть садистом – уже добродетель. И потом, это любопытно: из какой топи можно вытащить человека? – Смотри, как бы самого не затянуло. Ведь и предать может. – Это – запросто, – согласился Светлан. – Из чистой выгоды, без всякого зла. Потом ещё и поплачет над могилкой. – Как крокодил, ага. И прорастёт чертополох!.. Шлёпнув Лору по заду, он бросил мочалку в воду, извещая об окончании работы, и спросил: – А вы, часом, не сёстры? Уж больно неровно дышишь к ней. У вас и имена схожи – в некоторых странах это указывает на родство. – Да я б удавилась, – фыркнула силачка. – На кой мне такие родичи? – А будто у Луи родители спрашивали: одарять ли таким братцем? Засмеявшись, она уселась на пятки и прищурилась, обращая смех в коварный оскал. – Ну? – спросила. – Как насчёт долга? – Прощаю, – царственно обронил Светлан. – Я не крохобор. – А с чего ты взял, будто нуждаюсь в прощении? – процедила Лора, надвигаясь ближе. – Ну-ка, где наша ножка? – Ножища, ты хотела сказать, – поправил он. – Такие площади надо мыть артелью. – Или я не богатырь? – резонно заметила дева. – А заодно – твой вассал. – Не знаю, кто ты, но что я не сюзерен – точно. А уж тем паче не король, коему гордецы графы только что не подтирают… нос. Я вообще из другого кино. Лора ухмыльнулась, не пропустив заминку. – Лучше по-доброму, – предупредила она. Но тут дальняя дверь распахнулась и через комнату вновь прозвучали шаги – теперь шлёпающие. – Ишь, разулась! – удивилась силачка. – Неужто детство захотела вспомнить? Вот тут она ударила по больному – о своём детстве Глория наверняка старалась забыть. – Ну, что опять? – спросил Светлан, оглядываясь. – Какую причину придумала? Или правильнее назвать это предлогом? – Ведь в королевском театре нужно и танцевать, – заговорила актёрка, обиженно выставив губу. – Ясное дело, – ответила Лора. – А у тебя что, подагра? На происки соперницы Глория не откликнулась… хотя хотелось, явно. – И пляшут там, я слыхала, босыми, – продолжила она. – Иногда и с голыми животами. – Этого Луи набрался на Востоке, – подтвердила силачка. – Говорят, изъездил не одну страну, прежде чем сделался королём. А там даже святоши знают толк в похоти и не строят из себя скопцов, как иные. На сей булыган в свой огород Светлан, как и актёрка, не стал реагировать. Сказал лишь: – Вот оттого Людвиг и зовёт брата развращённым – сам-то смолоду был стар. Так в чём проблема? – спросил у актёрки. – А мои подошвы, когда хожу без туфлей… – Туфель, – поправил он машинально. – Привет от Хиггинса! – …быстро твердеют. И хороша я буду на сцене с дубовыми пятками! А если ещё и пальцы собью… – Предлагаешь сплясать за тебя? – уколола Лора. – Ну говори! – подбодрил Светлан. – И я подумала… А нельзя вон тем… э-э… прозрачным, чем вы завесили окна, обтянуть ноги – ну, чтоб защищало… А? Силачка хохотнула, даже с одобрением. И Светлан удивился: надо ж, сообразила! Ведь может, когда припрёт? – Я сделаю лучше, – предложил он. – Обработаю твои стопы так, что кожа не будет утолщаться, а любые ссадины станут заживать за секунды. Устроит? – Заодно пройдись по другим местам, – посоветовала Лора. – Ещё неизвестно, где она станет натирать больше. – Я согласная, – быстро сказала актёрка, пропуская мимо и эту стрелу. – Что нужно делать? – Давай сюда твои ноги. Подтянув рубашку к талии, чтобы не замочить, Глория переступила через бортик и опустилась седалищем на широкую кромку, выглядя сейчас более непристойно, чем если бы оголилась вовсе. Хотя вряд ли это случайный ход. Сейчас начнёт хихикать, дрыгать ногами и вскрикивать: «Ой, ну вы такой шалун!..» – Веди себя тихо, да? – предупредил Светлан. – Не сбивай с настроя. А то взамен младенческих подошв получишь копыта. Это актёрку напугало – затихла сразу. Даже колени на всякий случай сдвинула, вспомнив о скромности. В том смысле, что приличная девушка должна сперва поломаться, а уж потом… проявлять радушие. Взяв в руки её ступню, Светлан прищурился, оценивая деформации. К счастью для себя, Глория заделалась модницей недавно, а потому процесс не зашёл далеко: пальцы лишь начали искривляться, мозоли ещё не походили на шишки. Да и природа постаралась: материал-то – вполне недурной. Ну что ж… Поехали! На каждую из стоп он потратил не больше пяти минут, возвращая пальцам исходную форму, а коже – толщину. Время под его ладонями будто повернуло вспять. Ступни, впрочем, не стали меньше, однако теперь напоминали детские: нежные, ещё не покалеченные обувью. Но сила пальцев возросла намного – потребуется, и на кончиках сможет плясать. Вдобавок, Светлан не только убрал деформации, но и выровнял каждую пятёрку в аккуратную дугу, словно уже умел переплавлять плоть. – Эдак помалу сделаешь из неё кралю, – прокомментировала Лора. – Вон и волосы стали богаче – не зря сушил. Схватившись за голову, Глория вытянула шею, пытаясь разглядеть себя в зеркале. Про ноги она временно забыла, любуясь гривой. – Ты нарочно? – проворчал Светлан. – Теперь же не отстанет. – А зад наоборот – будто усох, – с усмешкой прибавила дева. – Может, и её груди помнёшь? – Вот это не надо, спасибо, – живо отказалась актёрка, обеими руками прикрывая достояние. – Да никто не посягает, утихни! – хмыкнула Лора. – Только держи их подальше от его ладоней. Чудеса – знаешь, такая вещь… – Я добавляю здоровья и целесообразности, – уточнил Светлан. – А насколько нужны актрисе такие буфера, суди сама. Для танцев-то это… гм… утомительно. Вот твои ноги теперь неотразимы. А ноготки сияют без всякого лака – публика глаз не оторвёт. – Если б ещё и помалкивать научилась… – Зато ты много молчишь! – не стерпела Глория. – Я хоть глупости не болтаю. А от тебя иного не услышишь… Правда, и умную речь любят немногие, – прибавила Лора, подумав. Резким движением актёрка сдёрнула с себя рубаху, бросив за спину, и соскользнула задом по бортику, погрузившись в мыльную воду сразу до ключиц. Исподлобья зыркнула на Светлана: дескать, не выгонишь? Ха, всё же добилась своего – упорная!.. – У меня ещё и родинков много, – пожаловалась она. – Показать? – Родинок, – снова поправил богатырь и вздохнул: тогда уж огласите весь список… Или он нескончаемый? Рассмеявшись, силачка поднялась в полный рост и окатила себя водой из огромного кувшина, разбрасывая прохладные брызги. – Попытай и ты счастья, – сказала она, вышагивая из ванны. – А я пока прошвырнусь по городу. Дела, знаете. – Секретные, конечно? – поинтересовался Светлан. – Всему свой срок, милый, – откликнулась Лора, энергично обтираясь полотенцем, предназначенным, видимо, для слонов. – Вернусь к полуночи – не скучай. – Уж будь покойна, – сквозь зубы выцедила Глория, донельзя довольная таким поворотом. И на всякий случай скрылась в воде по глаза, не убоявшись намочить причёску. Но дева лишь осклабилась, вовсе не считая её соперницей, и ушла в комнату, принявшись быстро облачаться в мужское. И свою опасную трость не забыла прихватить, направляясь к выходу. Впрочем, это как раз не показатель – оружие не помешает в любом случае. Что ж, пост сдан. Теперь за Изабель в ответе Светлан – со стражников-то какой спрос? – А самая большая знаете где? – выпалила Глория, лишь только закрылась дверь. – Мне даже стыдно, господин, право!.. – Не пугай меня, – пробормотал богатырь. – Кстати, учти: отсутствие родинок – признак ведьмы. А вдруг среди твоих хахалей случится чистильщик? – Ведь парочку можно оставить, – сразу нашлась девушка. – Скажем, вот эту. Над водой проступили две пышные полусферы, пока не нуждавшиеся в подпорках. И на одной из них, ближе к срединной ложбинке, действительно темнело симпатичное пятнышко. Похоже, демонстрация личной коллекция началась. Впрочем, почти сразу купола затонули – наверно, актёрка вспомнила предостережение Лоры. Руками не трогать, ну да. А лучше и не смотреть – для спокойствия. – Ладно, показывай свои примечательности, – сказал Светлан, похлопав по кромке бортика. – Только не рассчитывай на добавку, да? За рамки выходить не будем – лишь лечение. Ведь с самого утра – сплошные купания! Даже меня это уже достало. Не веришь?Глава 18
Все окна спальни были распахнуты настежь, а взамен стекла Светлан затянул проёмы плёнкой, свободно пропускавшей воздух, но для твёрдых предметов проницаемой только изнутри. И всё равно в комнате было жарко. Переняв у Лоры, Изабель спала нагой, разметавшись по кровати, и даже простыню с себя сбросила, запутавшись в ней ступнёй. Кондиционера здесь не хватает, да! – вздохнул Светлан. Или хотя бы вентилятора. Он стал прикидывать, каким способом можно устроить приличную тягу, не слишком расходуя магию. Но тут Изабель тихо заплакала во сне. Затем вдруг проснулась и вскинула голову, вглядываясь в темноту. Увидав Светлана, узнала сразу, а потому не испугалась, но протянула к нему руки, точно потерянный ребёнок… хотя вовсе не походила на маленькую девочку. Всё-таки он присел на постель, позволив девушке прильнуть к его боку, – она не Лора, лишнего не возжелает. – Скучаешь по Гийому? – спросил. – Вот и я тоже. – Тоже по нему? – удивилась Изабель. – Тоже скучаю, – улыбнулся Светлан. – С любимыми, увы, то и дело приходится расставаться. – Господи! – сказала она. – Если б не вы с Лорой… и не дядя… Что было бы с нами? – Зачем пугаться того, что не случилось? Проблем и так хватает. Главное, чтоб они решались. – А они решатся? – Помалу, помалу… А кто обещал лёгкую жизнь? Раз уж связалась с богатырями… Ну, улыбнись! Послушно девушка засияла, хотя на глазах ещё не просохли слёзы. Вот что хорошо в Изабель: умеет верить. Или это плохо? Зависит от ситуации, наверно. – Как странно всё повернулось, – прошептала она. – Ещё месяц назад я совсем иначе видела будущее. А потом, до встречи с вами, не знала, что и ждать. Даже не понимала, чего хочу. – Для начала нехудо уяснить, чего не хочешь, – заметил богатырь. – В жизни каждого человека есть моменты, когда от его решения зависит вся дальнейшая судьба. И если выберешь неверно… – У меня такой момент сейчас – я чувствую. И если его переживу… Затрепетав, Изабель прижалась к нему плотней. – Как здоровье-то? – спросил Светлан. – На горшок часто бегаешь? – Вот ещё!.. Чтобы пахло? – Девушка хихикнула: – Я в окно! – На кого бог пошлёт, да? – Он тоже не удержался от смешка: – Хулиганка!.. А не ноет там? Не ответив, Изабель ухватилась рукой за его большой (в обоих смыслах) палец и потянула к себе, уложив целительную ладонь на низ живота. Как видно, ей надоело ждать, пока решится сам, а его целомудрию она доверяла больше, чем сам Светлан. Или он боится, что неверно истолкуют? А страдать из-за его опасений должны невинные. Теперь девушка затихла вовсе, впитывая ощущения, знакомые многим выздоравливающим, но вовсе не в такой концентрации, вполне сравнимой с блаженством. Ведь второй раз переживает!.. Эдак и привыкнуть можно. – Ну да, – раздался от двери голос Лоры. – Стоило мне отлучиться на час… Засмеявшись, Изабель притиснула ладошками его кисть, чтобы не убрал до срока. Но Светлан и сам сдержал первый порыв. Раз уж взялся… И Лора не из тех, кто заподозрит в худом. Тем более, в её трактовке это даже благо. Хотя Гийом может не согласиться. Мы, мужчины, такие собственники! Раздеваясь на ходу, силачка прошла к окну и улеглась на широком подоконнике, поближе к ароматам парка и свежему воздуху. – За плёнку не выставляйся, – предупредил Светлан. – В дальних кронах кто-то стережёт. – Жаль, что темно, – усмехнулась Лора. – Многое теряет. – Если ему не наколдовали «ночной глаз». Уж этот фокус здешние маги осилят. – Думаешь, орден не брезгует чарами? – Что на благо ему – не грех, – ответил он. – Такая вывихнутая мораль. Уткнувшись лицом в его грудь, Изабель вроде задремала, тихонько посапывая. Действительно, чего тревожиться? Оба «родителя» рядом, в обиду не дадут… лучше сами обидят, ага. Как это и происходит сплошь и рядом. – Ты аккуратней со своими… «вратами», – проворчала Лора. – А уж тем более – с её. Средство-то не проверено. И как на плод может повлиять… – Да. Стараясь не разбудить девушку, Светлан убрал ладонь с опасного места, теперь уж наверняка здорового. Вот интересно, а может здоровья оказаться избыток? И к чему это ведёт: к изменениям в качестве? Например, к бессмертию, да? Нормальный подарочек!.. Но лучше наделять им обоих супругов, а заодно и детей, – будет не столь одиноко. Зато как их возненавидят остальные! – Успешно прогулялась? – спросил богатырь. – Нормально, – ответила Лора. – Новое узнала? – Тебе сперва плохие новости? Или ещё худшие? – Начни с самых плохих. Уж на их фоне… – По Пропащим Душам ещё не скучаешь? – Вот по кому-кому… А что, видела их? – Видеть не видела, но наслушалась. По всем признакам – они. Только ведут себя странно. – И как? – Будто их направляет кто. Крушат не всех подряд – лишь тех, кто становится на пути. Подумав, Светлан произнёс: – Пропащие на посылках – это впрямь ни в какие ворота. И кто ж сумел накинуть на них узду? – Ну, не на всех, – заметила силачка. – На отдельных. А когда счёт пойдёт на сотни, уздечек не напасёшься. – Как думаешь, моя сила не убавится, если применю против них магию? – спросил он. – Это нормальные противники или всё ж стихия? Если второе, то вряд ли тут действуют обычные запреты. – Стихию не направишь. А если удалось, это уже не стихия. – То есть сию разновидность Душ надлежит считать сапиенсами и играть с ними по правилам поединщиков? Весело! В соседней комнате зашлёпали шаги, решительно приближаясь. Затем дверь без стука распахнулась. – И явился призрак, – насмешливо прошелестела Лора. В самом деле, фигура, возникшая в проёме, нестойкого человека могла напугать: взлохмаченные, как у горгоны, волосы, угрожающе вскинутые руки, белая рубашка до колен, поблёскивающие ногти. – А про меня опять забыли! – возмущённо воскликнуло привидение. И в ответ услышало сдвоенный шип, призывающий к тишине, – ребёнок-то спит! Лора даже кулаком погрозила, зная, что здесь действуют лишь сильные средства. Но вряд ли тень это разглядела – она и при свете видела неважно. – По-вашему, я… – заговорила было вновь. Молниеносным броском силачка пересекла комнату и плотно взяла пришелицу за горло, пока не спеша сдавливать. Вот такой намёк Глория поняла, оцепенев – который раз за последние сутки. Но напрашиваться-то зачем? Ведь раз за разом!.. Усмехнувшись, Лора убрала руку. – Говори – но тихо, – велела она, своим голосом задавая уровень. Переведя дух, актёрка прошептала: – Мне ж страшно одной. Я не привыкла! Комната – точно дом, кровать больше сцены. Ещё и окна открыты. А вдруг заберутся? – В королевские покои? – фыркнула Лора. – Умней не придумала? – А чего? – живо возразила девушка. – Будто королей не убивают! Вот мы в прошлом месяце играли драму… – Тс-с-с, – прервала силачка. – Умолкни, ясно? Делай, что взбредёт, но – без лишних слов. Поняла? Глория кивнула. – Ты помылась? Ещё кивок. Лора втянула ноздрями воздух, проводя ревизию, затем спросила: – А мышки почему мохнатые? Ну, привязалась!.. Теперь Глория едва удержалась, чтоб не сдерзить, но лишь пожала плечами: а принимайте, какая есть. Ну не побрила! – Девушка-то – из села, – сказала Лора язвительно. – В опере сразу просекут. Уж там причёски носят только на головах. Столичная мода, видишь! – Тебе легко говорить, – не удержалась актёрка. – У тебя лишь там и растёт. Кожа голая, как у змеи. – Может, и чешуйки углядела? – Тс-с-с, – издал теперь Светлан. – А может, ей эта опера не нужна? Ну подумаешь, королевская! – У меня и бритвы нет, – испугавшись, зачастила Глория. – Весь… – Тише, – напомнила силачка. – Весь мой багаж увёз… – …благородный рыцарь де Бриз, ага. Надо ж, какая беда!.. Ну-ка подай инструмент, – велела богатырю. Ухмыльнувшись, он вынул из-под подушки кинжал, заточенный в бритву, и небрежно бросил Лоре. Та столь же непринуждённо поймала, затем, одной рукой зафиксировав локти Глории за головой, несколько раз махнула перед ней лезвием. После чего отпустила актёрку, а кинжал швырнула обратно. – Всё, что ли? – удивилась та. И заглянув под лямки рубахи, не узнала «мышек». – За остальным – к нему, – обронила Лора, возвращаясь на подоконник. – Чтоб не росло больше. – А если мода изменится? – возразил Светлан. – К тому ж отдельные старички, включая оч-чень знатных, до сих благоволят к этим кустикам. Растерянно вздохнув, Глория потопталась на месте, затем сказала: – Понятно, босой разгуливать проще – но ведь потешаться станут? Тут-то принято по-другому. – А ты наплюй, – посоветовала силачка. Пропустив мимо ушей, девица прибавила: – И красивей, когда на каблуках. Ведь правда? – Какая высота тебя устроит? – спросил Светлан. – Ну, поднимись на носки! Послушно актёрка оторвала пятки от пола, пару секунд балансировала, выбирая оптимум. Пробормотала: – Ну, вот так, как будто… Он щёлкнул пальцами, и под подошвами Глории возникли прозрачные подпорки, невесомые, удобные, будто сработанные по идеальной колодке и даже поджимавшие стопы с боков, чтоб меньше уставали. С пристрастием оценив вид, Светлан сделал обувку мерцающей, как горный хрусталь, заодно придав ей модельную форму, – в комплекте с красивыми ногами гляделось это очень недурно. Или на Золушке всё ж были меховые штиблеты? – Быть модной – не задача, – изрёк он. – Самой диктовать моду – вот высший пилотаж. – А как снимать? – деловито справилась актёрка. – Ну-у… теперь щёлкни ты. Обеими кистями она издала звонкий щелчок, и чудо сгинуло, превратив владелицу в босячку. – И так же обувать, – пояснил Светлан. – Пользуйся! Конечно, Глория тотчас проверила: не обманывают ли? Затем опять скинула туфли и тем же призраком принялась блуждать по спальне, мало-помалу подбираясь к кровати, – пока наконец не ткнулась в неё, вроде бы невзначай, и не хлопнулась своим обольстительным задом на перину. – Здесь и четырём парам не будет тесно, – сообщила актёрка, будто уже имела опыт. – Как люди живут, а? – Это не люди, – усмехнулся богатырь. – Короли. Уж такая у них работа, что без роскоши никак. А ведь они – наше достояние, их надо лелеять. – Опять врёте, да? – Это не я вру – правители, – снова поправил он. – Хороший домик, да? Одно плохо: не твой. – А вы смейтесь, смейтесь… Ещё увидите, в каком я буду жить через год! – Ты сперва протяни его, – охладила Лора. – Ну что она нападает? – пожаловалась актёрка. – Завидует, что ли? Конечно, ей такими формами вовек не разжиться!.. Когда мужчины видят меня, забывают про всё. – Ишь, как нахваливает себя! – усмехнулась силачка. – Наверно, в детстве недохвалили – приходится навёрстывать, – вступился Светлан. – А девушка хваткая, своего может добиться – вполне, вполне… Будет вести светскую жизнь, затевать рауты. – Чего? – удивилась Глория. – Приёмы, – пояснил он. – Званые вечера. – Ну, а как же, – согласилась актёрка. – Уж повеселюсь. Чем-то это напоминало игру в доброго и злого полицейских. Правда, зачем им такое тут – для практики, что ли? Глория вкрадчиво разлеглась на своём краю, осваивая захваченный плацдарм, приняла соблазняющую позу. Вот ведь натура – позавидуешь. Неудачи её не обескураживают, будет пробовать раз заразом. И тут от входной двери донёсся стук, деликатный, но отчётливый. Светлан и Лора переглянулись, актёрка не услышала, продолжая изображать невесть кого. – Лакей, похоже, – сказала дева. – Луи обещал не тревожить до утра. – Кто-то напрашивается в гости, – предположил он. – Поздновато вроде. – По здешним меркам? При дворе и середина ночи – детское время. – Да? Ну, тогда… – Я схожу, – вызвалась Лора. – Не буди малышку. – И что, приведёшь сюда? – Да, – поняла она, – лучше прикрой. С меня-то – какой спрос? Подтянув простыню, богатырь набросил её на Изабель. Затем на всякий случай придвинул кладенец ближе. Через минуту Лора вернулась, впереди себя конвоируя гостя. Занятно, но им оказался де Коста – видно, успел соскучиться. Наученный силачкой, виконт шёл на цыпках, но всё равно производил шум, поскольку весь был обвешан железом. Он что, в поход собрался? Или решил попробовать свою силу на богатыре? Вот уж вряд ли – не настолько наш Огюст глуп. Подступив к кровати, де Коста затормозил. Лора приставила к его ногам стул, захваченный из гостиной, и нажимом на плечо заставила сесть, избавляя от положенных расшаркиваний, – после чего опять залегла на окне. В таком окружении расфуфыренный и вооружённый виконт смотрелся странно. Впрочем, после залитого светом дворца он ещё плохо видел в здешнем сумраке, а застывшие на постели фигуры рисовались, как смутные контуры. – Не сомневайся, дружок, это я, – сказал Светлан. – И все тут знакомы тебе. С чем пришёл? – Хочу предложить свои услуги, – ответил Огюст без обиняков. – Вам же пригодится в столице помощник, осведомлённый и преданный? – В большом деле помощь не бывает лишней, – подтвердил богатырь. – Но с чего такое расположение? Насколько знаю, прежде ты благоволил к кардиналу, а его трудно отнести к нашим друзьям. – Я тоже с ним не дружил, – заявил виконт. – Я не вассал Людвига, а потому не связан обязательствами. Правда, Луи нравился мне ещё меньше – до сегодняшнего дня. – А что стряслось сегодня? – Я узнал… кое-что. И мне это не понравилось. – Про Озёрного Дьявола, небось? – усмехнулся Светлан. – Неужто стало жаль горожан? – Дело не в них, – отмёл гость подозрение в гуманизме. – Но магистр явно закусил удила, а я не выношу безумцев. Ему так неймётся свалить брата, что для прочего в голове не осталось места – он одержим. Бедняга дошёл до того, что пытался мне навязать работу наёмника – мне, виконту де Косте, в жизни не нападавшему из-за угла! – Наверно, убить кого-то? – догадался богатырь. – Ведь ты славишься, как мастер клинка… И кого, любопытно: меня, Луи? Хотя нет, это слишком даже для кардинала. Уж не поручил ли он зарезать свою дочь? – Ну-у… не важно, – пробормотал виконт. – Всё же я человек чести, а выдавать замыслы вчерашнего союзника, пусть и вконец сбрендившего… – Детоубийцы, скажи лучше. Или тебя и это не дёргает? Пожав плечами, гость заявил: – Разборки в чужих домах меня не заботят – лишь бы не втягивали. – Короче, вы повздорили, – предположил Светлан. – Или, вернее, ты подбил глупого Людвига на ссору, чтобы лучше обставить свой уход. Ухмыльнувшись, Огюст покачал головой. – Возможно, я бы так и сделал, – признал он. – Но ссориться с Магистром в стенах монастыря!.. Там весьма вместительные склепы, знаете ли. Нет, такую роскошь я себе позволить не мог. Хотя и согласия не дал – отговорился нездоровьем от последнего ранения. – Хо, значит, и свою шкуру дырявишь? – Я не ищу слабых противников – если вы об этом, – откликнулся виконт с некоторой надменностью. – Но и свой предел сознаю достаточно, чтобы не влетать в чрезмерный риск. Жизнь я люблю не меньше, чем острые ощущения. А удовольствия стараюсь растягивать. Вдруг приоткрыв глаз, будто и не спала, Изабель произнесла мелодичным чистым голосом: – Вы, милостивый сударь, ещё не познали главной радости: дарить. Пока что умеете лишь тянуть к себе. На этом пути в герои не выйти. Устремив на неё взгляд, де Коста поклонился. – Всё же я вспомнил, где вас видел, – сообщил он. – Точнее, мне напомнили. Хотя там, у озера, вы выглядели и вели себя столь странно… – Иногда на меня находит, не обижайтесь. – Господи, ну что вы! Это… гм… производит впечатление. – Так это вас отец хотел нанять в мои… экзекуторы? Он хотя бы выглядел огорчённым? – Скорее обозлённым, – ответил гость. – Извините. – По-вашему, магистр случайно выбрал именно вас? – Ну, я пока вхож в королевский дворец… в отличие от его монахов. – А вы уверены, виконт, что отказали бы, не приключись сегодняшней встречи с нами? Улыбнувшись, тот развёл руками: – До сих пор, сударыня, я не убивал девиц… тем более, настолько очаровательных. – До сих пор, сударь, вас не ставили перед таким выбором. Конечно, у вас достало прозорливости понять, что истинный богатырь опаснее Ордена. Но если б у меня не было столь могучего заступника, разве пошли бы вы на раздор с кардиналом из-за такого пустяка, как моя жизнь? – Не буду лгать, прекрасная госпожа, – со вздохом сказал де Коста. – Такой уверенности у меня нет. До нынешнего дня я видел вас лишь мельком, к тому же давно, – вы для меня были незнакомкой, что, согласитесь, упрощает дело. А если б я обещал, мне пришлось бы держать слово – законы чести суровы. Конечно, меня могла бы тронуть ваша красота… или ваши мольбы. – И он взял бы с тебя натурой, – ядовито вставила Лора. – За свою жизнь тебе пришлось бы платить телом. А после он всё равно б тебя кончил – чтоб избежать сложностей. – Я не настолько умею обманывать себя, – сухо возразил гость. – Насколько? – сейчас же уточнила Изабель. – Чтобы нарушить слово, соблазнившись платой? Или чтобы взять её, а затем вспомнить про честь? Покачав головой, он укорил: – Как вы безжалостны, о прелестнейшая из судей! – Не настолько, чтобы убивать детей, – сказал Светлан. – Уж лучше бить словом, чем кинжалом. Хотя вокруг все такие ранимые! Чуть не по ним, сразу рубят сплеча – а обиженными считают себя. От большого ума, наверно. Вдруг ощутив подступающую опасность, богатырь огляделся, пытаясь понять, откуда её ждать. – От окна – живо! – скомандовал он. – К стене! Не размышляя, Лора метнулась в глубь комнаты, к своей трости-шпаге. Рывком Светлан поставил кровать набок, выкорчевав из паркета. С визгом Глория кувыркнулась вниз, отчаянно цепляясь за перину. Вот Изабель он успел подхватить, второй рукой стиснув меч – ну прямо воин-освободитель! А в следующий миг наружная стена вспучилась, точно от взрыва, и брызнула кирпичами по сторонам, пропуская сквозь себя чудовищную фигуру ростом, пожалуй, выше Светлана и с четырьмя многосуставчатыми руками, смахивающими на щупальца, в каждой из которых была припасена железяка, рубящая или колющая. Вот головы не было – лишь приплюснутая полусфера, мерцающая фасеточными глазами, помещёнными вкруговую её. А когтистым ногам монстра позавидовал бы пещерный тролль. Извне уже летели стрелы, густо засеивая тьму по обе стороны от чудища, – будто старался целый взвод. А входная дверь трещала под напором второй команды, зашедшей с тыла. Но этих Светлан не опасался – увязнут прочно. Уж там ломать стены некому. Быстро опустив девушку на пол, он перемахнул через кровать. Ещё в полёте отбил стрелу, больше похожую на дротик, пущенный из станкового метателя. Затем метнулся к колоссу, заодно прикрываясь им от новых гостинцев. И – вовремя: с внезапной прытью тот ринулся навстречу, запуская свою счетверённую молотилку. Скользнув меж свистящими лезвиями, богатырь рубанул наискось, с усилием, но вспарывая жёсткую плоть. Тут же скакнул к потолку, исполняя сложное сальто, дабы избежать новой атаки, и опять ударил сам, рассекая подвернувшееся запястье. Срубленная кисть ещё не успела упасть, когда Светлан поймал увесистый секач за рукоять, разжившись вторым клинком, – против трёх, оставшихся у монстра. И приземлившись, саданул ещё раз – уже в две руки, добавив посетителю тяжёлых ран. Но в пролом уже втискивался новый гость, столь же громадный, как первый, и оснащённый не беднее. Оставив подранка налетевшей Лоре, богатырь устремился к свежему противнику. Они столкнулись с лязгом и скрежетом, точно встречные грузовики. В несколько махов разметав щупальца, Светлан всадил кладенец в ребристую грудь, где у монстра скрывался мозг. И, видимо, попал, потому что чудище сразу сбавило обороты, почти спустившись к человечьей норме. Силой, впрочем, по-прежнему не уступало трактору, скрежеща когтями на краю провала, случайными ударами круша злосчастную кладку. Отступив на шаг, Светлан вновь качнулся вперёд, выбрасывая ногу в широченный корпус, вдобавок к внутреннему скелету подкреплённому внешним, прочностью не уступавшим броне, – и таки сбросил колосса вниз, хотя сам отлетел далеко. Развернувшись в воздухе, с ходу атаковал первого, уже доламываемого Лорой и включившимся в схватку виконтом, вполне грамотно подсоблявшим своей напарнице… во всяком случае, отвлекавшим на себя толику внимания исполина. На рожон де Коста не лез, вполне понимая, что противник не по его силе, – и всё ж пару раз подвернулся под раздачу, к счастью, сильно не пострадав. Прорвав круговую оборону, Светлан поразил нервный центр чудища, действуя уже не наобум. Затем, ухватив за обрубок, мощным рывком послал пришельца вслед за сородичем. Растопырив длинные конечности, гость зацепился за края проёма, никак не желая понимать намёки. Настаивать Светлан не стал, но своими клинками пригвоздил руки монстра к стене, решив использовать его как временный заслон. Правда, стрелы больше не летели – то ли запас иссяк, то ли наконец спохватилась стража. С минуту подёргавшись, исполин застыл, будто окаменел. Внизу тоже сделалось тихо… как и у входной двери. Скоротечная схватка завершилась – можно подсчитывать убытки. К счастью, опять обошлось без серьёзных потерь. Изабель и Глорию защитила от обстрела массивная кровать, де Косту, видимо, уберегло везение – вкупе с опытом. На Лоре, понятно, ни царапины, Светлана тоже не задело. Зато спальня, как после бомбёжки: паркет разворочен, кровать дыбом, стены утыканы дротиками, в одной и вовсе пролом. Да ещё это украшение на месте окна – эффектное, но жуткое… вдобавок смердящее. Наклонив голову, Светлан вгляделся в чудище. – И впрямь иная разновидность, – заметил он. – Хотя явно из тех же мест. Смахивает на боевого киборга, приспособленного под местные нужды. – Здесь это зовут демоном, – откликнулась Лора, вытирая потускневший клинок о простыню. – Но кто его вызвал? Из окрестных магов направлять такую махину могут единицы. Обернувшись, богатырь нашёл глазами Изабель, вполне спокойную, успевшую завеситься простынёй. Затем перевёл взгляд на де Косту, вымотанного непосильной схваткой. Спросил: – Как ощущения? – Вот этого мне и не хватало в жизни, – выдохнул виконт, сплёвывая кровь. – Вблизи вас не поскучаешь! Посмотрев на Глорию, с трудом выбиравшуюся из-под тяжёлой перины, Светлан поинтересовался: – Тебе тоже не скучно? – Я ноготь сорвала! – возмущённо объявила актёрка. – Вы ж чуть не убили меня, когда перевернули кровать. А если заражение? – Ну останешься без пальца, подумаешь! – пожала Лора плечами. – Ведь у тебя их ещё девять – не считая на ногах. – Давай сюда пальчик, – сказал богатырь. – Подлатаю. Глория с готовностью протянула. С минуту Светлан подержал его в ладони, со всех сторон облучая Силой. А когда отпустил, тот уже стал как новый – осталось помыть. Кстати, актёрка приняла это за должное, даже поблагодарить не соизволила. К хорошему быстро привыкаешь. – Уже личного лекаря завела, – хмыкнула силачка. – Шустрая! – Лекарь у нас общий, – возразила Изабель. – Не говоря о защитнике. Но вот кто стрелял по нам? – Насколько разглядел, то были меченосцы, – сообщил Светлан. – Магистр подумал-подумал и решил объявить войну королю. Уж такой он нетерпеливый. – И, поглядев на пролом, добавил: – В детстве видел фильм «Человек проходит сквозь стены», но там это проделывали с меньшим грохотом… Эй, а где киса? – вспомнил он вдруг. – Надо ж, опять сгинула! Но тут же увидел глаза, мерцающие из дальнего угла. Как и всегда, Агра остереглась ввязываться в чужие разборки – тем более, справились без неё. На редкость опасливая зверюга. Наконец отдышавшись, де Коста спросил: – Мне послышалось, или входную дверь в самом деле ломали? – И даже своротили – на свою голову. Как бы взяли нас в клещи. Пошли, поглядим на улов. Вернув кровать на место, богатырь направился в гостиную. Следом за ним потянулись остальные. Наружную дверь действительно снесли – ещё бы, такая толпа!.. Но на этом её успехи кончились. Поставленная Светланом ловушка сработала на славу. Стиснутые упругой плёнкой, в огромном мешке ворочались люди: по большей части стражники, включая двух офицеров, с пяток лакеев, несколько придворных, даже один повар, вооружённый тесаком. Здешняя пятая колонна – все, кого Людвиг смог мобилизовать на эту авантюру. Он и вправду сбрендил, если пожертвовал агентурой, созданной в королевском дворце за годы стараний. Впрочем, в большой игре, которую он затеял, эта мелкота уже не играла особой роли. Пленники стонали и кряхтели, едва способные шевелиться. Но пока им было не так и плохо: сдавливает не сильно, воздуха в достатке. А вот когда за изменников примутся королевские дознаватели… – Тут мог быть и ты, – сказала Лора виконту. – Если б не оказался умней. – Вряд ли, моя радость, вряд ли, – откликнулся тот, усмехаясь. – Я по натуре одиночка, в стае не охочусь. Со мной вам пришлось бы расправляться персонально… если б не оказался умней. Покачав головой, Светлан произнёс: – И понимаю, что пришли по наши души, а всё равно жалко. Может, отпустить? – Добыча ваша, – пожал плечами де Коста. – Но я не стал бы спасать этих мерзавцев от палача. Хуже нет, когда слуга получает жалование от двух господ. Для таких даже специальное клеймо придумали. – Господа и придумали – для них это больная тема. Жаль, что слуги не могут клеймить скупых хозяев. – Вот это было б забавно! – рассмеялся виконт. – Схожу оденусь, – объявил Светлан. – Похоже, скоро сюда наведается король. – Тогда и я, – подхватила Изабель и протянула руку Лоре. – Пойдёшь со мной? Осклабясь, та кивнула. Тотчас и Глория заспешила в свой будуар наводить лоск – уж при монархе лучше не позволять лишнего… во всяком случае, пока он при исполнении.Глава 19
Луи в самом деле не заставил себя ждать. Только дамы успели принять пристойный вид, вернувшись в гостиную уже при параде, как из глубины здания донеслись шаги многих ног, сопровождаемые лязгом доспехов. Вскоре из темноты коридора показался отряд, озарённый пламенем факелов, а возглавлял его, конечно, правитель Нордии, как и гвардейцы, облачённый в мерцающие латы. – Все живы? – первым делом спросил он, окидывая сцену быстрым взглядом. – О, виконт, и вы здесь! – Принимал посильное участие, – с готовностью пояснил тот. – Разумеется, на правильной стороне. – Да, – подтвердил король и кивнул на притихший мешок: – А эти, мне думается, с выбором ошиблись. Проклятье, я думал, что лучше разбираюсь в людях! – А будто вы не знали, что во дворце предатели? – Да, но столько!.. Ведь любой из них мог нанести мне удар. – Для этого мало иметь подлую душу, – возразил де Коста. – Нужна смелость. – Которой в достатке у вас – да, виконт? – Но я не умею притворяться, ваше величество, – заметил тот с лёгким поклоном. – Никто не совершенен. – Верно подмечено, – оценил король. – Но что делать с изменниками? – Я решил их отпустить, – поспешил сказать Светлан, опережая монарший вердикт. – Ведь это мои пленники. – Но мои слуги, – оспорил Луи. – Впрочем, как желаете – лишь бы они убрались с глаз, а заодно из страны. Сколько могли, эти негодяи уже навредили – здесь. Теперь пусть другие хлебнут… от вашей доброты. – Можно предать их анафеме, – предложил богатырь. – То бишь проклясть от своего имени, оповестив о предательстве на всех городских площадях. Публичный позор иногда хуже казни. – Занятный ход, – молвил правитель. – Я подумаю. Удостоив изменников ещё одним брезгливым взглядом, он спросил: «Вы позволите?» – и направился в спальню, где разразилась главная потасовка этой ночи. Но первым туда проскочил де Крамм с парочкой гвардейцев, по долгу службы вынужденный быть непочтительным к своему сюзерену. – Мне доносили о таких страшилах, – пробормотал Луи, разглядывая новое изваяние, вовсе не украсившее комнату. – Предполагали даже, Людвиг готовит их для меня – чтобы ударить в надлежащий момент. А пока время не пришло, демоны кормились горожанами, слоняясь ночами по улицам, наведываясь в дома. – Лучше сказать «докладывали», – не удержался Светлан от поправки. – Меж донесением и доносом слишком тонкая грань. Отмахнувшись, Луи произнёс: – Какое счастье, что демонов сперва нацелили сюда! Вся моя гвардия не смогла б их остановить… Не правда ли, мой добрый барон? – обратился он к де Крамму, на всякий случай заслонявшему его от неподвижного чудища. – Это было бы… затруднительно, ваше величество, – отозвался тот. – Всё равно что задержать ожившую статую. Кроме того, я слышал, они движутся столь быстро, что почти растворяются в воздухе. Их даже стрелы не догоняют. – Вот это и есть ваши Пропащие Души? – спросил король уже у Светлана. – Скорее их родичи – не слишком отдалённые. Те пониже ростом и, как один, всадники. К тому ж, управлять ими… – Богатырь покачал головой. – Это словно посланники Смерти, одержимые убийствами. Но хуже всего, что Душ ожидается тысячи. А ведь даже мне придётся возиться с каждым! Выдернув из стены дротик, он поинтересовался: – Вы захватили хоть одного меченосца? – Они отступили раньше, чем мы успели контратаковать, – с сожалением ответил де Крамм. – А ещё раньше оставили монастырь и все свои дома, направившись, как я понимаю, вон из столицы. Вскоре должны поступить донесения… гм… доклады от стражи городских ворот. – Стало быть, каюк мирному сосуществованию, – резюмировал Светлан. – Это уже откровенный мятеж. С другой стороны, без вооружённых монахов в городе станет спокойней… на какое-то время. Подойдя к чудищу, он вырвал из его конечностей клинки. Но монстр не осыпался, даже рук не опустил, и впрямь будто обратившись в камень. Это у него такое трупное окоченение? Ну надо же!.. Нехотя Светлан толкнул мертвеца, сбрасывая вниз. Наклонившись, посмотрел на второго, застывшего неподалёку. – На вашем месте я бы с этими телами обращался аккуратней, – произнёс он. – А вдруг эти звери из тех, кто умирает лишь на время? – Может, лучше изрубить их на куски? – предположил Луи. Хохотнув, Лора бросила: – Замаетесь рубить! – Без кладенца и я валандался бы долго, – подтвердил богатырь. – Это не кракен, коего можно рвать посохом. И потом… Ими же можно управлять, вы забыли? Плохих машин не бывает – это водители плохи. – Я поручу своим магам разобраться, – решил король. – Пусть наконец займутся настоящим делом. – А не боишься, что натравят на тебя? – хмыкнула силачка. И кивнула в сторону гостиной: – Они тоже считались «своими». – М-да, – засомневался Луи и, поблуждав глазами по комнате, остановил их на богатыре. – Ну нет, – сразу отказался тот. – Вот это на меня не грузите – без того хватает забот. И что за манера: всё взваливать на героев? Скоро они будут и улицы подметать!.. Взамен туши он вновь завесил проём плёнкой, теперь растянув её на всю стену. Если б перестраховался сразу, возможно, и потасовки бы не случилось. Нет, всё экономим!.. Хотя кто мог знать, что в ход пойдут тяжёлые орудия? – Хорошо, – произнёс король. – Пусть трупы спрячут надёжней и запрут крепче – можно и смолой залить. Уж пару дней они полежат, а к тому сроку что-нибудь придумаем. – За двое суток тут многое изменится, – посулил Светлан. – Или я не пророк. – Например? – сейчас же спросил Луи. – Надеюсь, меня ещё не свергнут с трона? Ведь без короля в Нордии наступит хаос. – Вы, ваше величество, преувеличиваете свою ценность для страны, – ехидно заметил богатырь. – Как говаривал один… незаменимый… «незаменимых у нас нет». Задумчиво поглядев на него, король произнёс: – Если уж менять, то на лучших – вот об этом и надо позаботиться, пока не поздно. Вы поняли мой намёк? – Ну ещё бы! – Парадоксальная ситуация, – вздохнул Луи. – Из всех приближённых я могу вполне полагаться лишь на гвардейцев, поскольку не раз проверял их в деле, и на чужеземного богатыря – хотя бы потому, что Людвиг ненавидит вас, похоже, ещё больше, чем меня. Кстати, почему – вы не задумывались? – Чего тут гадать, – пожал плечами Светлан. – Вы превосходите Людвига лишь властью… да ещё умом – что он вряд ли сознаёт. – А вы – во всём сразу, – кивнул король. – Это нервирует, по себе чувствую. Но, в отличие от брата, я умею подавлять низкие позывы. – В самом деле? Тогда вам стоит вспомнить о старом друге. – Ох, – сказал Луи. – И умеете вы бить по больному!.. Впрочем, беда уже на пороге – а это просветляет память. Я буду рад повидать Артура. Кстати, – вдруг повернул он, – вы не слишком устали? – Шутите? – В моём дворце недавно начался бал, и я не вижу причин его прерывать. – Бал во время смуты, – хмыкнул Светлан. – Святое дело! – Не желаете участвовать? – Я хочу, – быстро сказала Изабель. – И даже очень. Робевшая монарха Глория промолчала, но по её лицу и так было ясно. Силачка осклабилась, явно не возражая против развлечения. – А в чём подвох? – спросил богатырь. – Или вы совсем не цените моё время? – Мне известно, что вы умеете проницать людей, – пояснил король. – Присмотритесь к моим придворным. Я должен знать, кому можно доверять. – А головы после не полетят? – Даю слово: ненадёжных я только отдалю от себя. Мне не нужна их преданность, и мстить я не собираюсь – лишь бы подножек не ставили. – Не слишком ли вы полагаетесь на чужака, мой король? Вон и де Крамм сомневается – даже не одобряет, насколько вижу. – Я сделал выбор, – сказал Луи. – Ошибочный или нет – время покажет. А барону придётся принять моё решение… к счастью, он знает службу. – Вот я полностью согласен, ваше величество, – с улыбкой вставил де Коста. – Лишняя осторожность иной раз опаснее безрассудства. – Уж вас, виконт, в этом трудно обвинить, – заметил король то ли в укор, то ли завидуя. – Вы из тех, кто не выносит спокойной жизни, – вам потрясения подавай!.. Наверно, потому и поддерживали Орден? – Проблема в том, мой государь, что до сих пор у вас не находилось поручений, годящихся для меня. Зато теперь я готов служить. Для проверки глянув на богатыря, Луи промолвил: – Что ж, это радует. Хотя обычно сложности отпугивают людей. И если б такое заявление исходило от кого-то другого… Повернувшись к Изабель, он спросил: – Вы готовы, моё дитя? Или хотите надеть иное платье? – А разве в этом я смотрюсь плохо? – Разумеется, вы прекрасны, – сказал король искренне. – Можно лишь позавидовать вашему избраннику. Кстати, надеюсь вскоре увидеть его в своём дворце. Оба дворянина, виконт и барон, навострили уши. Девушка потупилась, скрывая радость. Итак, операция по внедрению наследника началась. – Вот что с вами делать? – обратился Луи к силачке. – Думаю, у меня найдётся, во что вас нарядить. – И так сойдёт, – отказалась она. – Уж дождусь своих шмоток. – Конечно, наши дамы любят переодевания… – в сомнении произнёс король. – Это называется маскарад, – подсказал Светлан. – В некоторых странах – популярная забава. Почему и вам не приобщиться? – Да, но мужское платье на девице… – Можно подумать, что вы опасаетесь конкуренции, – усмехнулся богатырь. – Скоро женщинам и в театре запретят играть! Идея-то, конечно, дикая – если вдуматься. Глория лишь плечиками пожала, поражаясь, какую глупость он сморозил. Ну-ну, надо больше верить в людей. – Ну хорошо, хорошо, – уступил Луи. – Между прочим, я намерен объявить вас своим главным советником и полномочным военачальником. Имейте в виду: вы допускаетесь в очень узкий круг. – Вот блата не люблю, – сообщил Светлан. – Давайте уж на общих основаниях. – Но вам необходим официальный статус, – настаивал король. – Иначе будет страдать дело. А то, что вы посол Анджеллы, пока лучше забыть. Ну можете вы некоторое время побыть моей разящей рукой? – Всю жизнь мечтал, – буркнул богатырь. – Ещё я нарекаю вас герцогом… Лоранским, да. Раз Людвиг больше не признаёт меня сюзереном… Ну, милости посыпались, как из мусоропровода! – Сжигаете за мной мосты – да, величество? – усмехнулся Светлан. – Опасаетесь, что переметнусь к кардиналу? – Скорее уж за собой, – грустно признался Луи. – К младшему брату я до сих пор привязан чрезмерно. И если пожелаю его простить, то герцогство уже не верну – королевское слово нерушимо… Ну как, вы согласны? – По крайней мере отложите раздачу слонов до завершения банкета – чтоб не осложнять мне ревизию. С минуту подумав над этой фразой, Луи всё же переварил её и кивнул: – Договорились. Итак, вы идёте? – Лучше, если на вечеринку мы явимся без сопровождения. А нашим гидом будет виконт – уж он в этом зоосаде знает всех, верно? – Может, вам оставить охрану? – Нам? – усмехнулся Светлан. – Тогда я удаляюсь, – объявил король. – Встретимся на балу. Величественно кивнув, он убрался – вместе со всеми гвардейцами, заодно прихватив пленников, наконец выпущенных из плёночного мешка. И остались гости одни – опять. – Началась светская жизнь, – вздохнул богатырь. – Уж лучше бы я оставался монахом… Может, мне одеться проще, как думаете? – А будто в сутане вы привлечёте меньше внимания, – откликнулся де Коста. – Как раз нарядными латами тут никого не удивить. И лишь немногие смогут оценить качество ваших. Ведь это работа гномов – я не ошибаюсь? – Бери выше, – сказала Лора. – Тут постарались эльфы. – Э-э… нынешние? Она лишь фыркнула. Действительно, на что способны эти мотыльки? А про первородных эльфов Огюст вряд ли слыхал. – Нам не пора уже? – спросила Изабель. Виконт шагнул к ней и предложил руку для поддержки, выказывая галантность. Тут же и Глория поспешила вцепиться в локоть богатыря, хотя в паре с ним смотрелась забавно. Такая глыба, вдобавок одетая в металл, плохо годится для прогулок с дамами. Усмехнувшись, Лора двинулась вперёд, возглавляя процессию. Выскользнув из своего угла, Агра пристроилась сзади, явно готовясь произвести фурор на балу. Похоже, киске нравились такие игры. Помещения, через которые они следовали, были безлюдны и едва освещены, но Светлану с Лорой тут хватало света, и остальные вышагивали уверенно, вполне полагаясь на богатырей. Легонько звякали доспехи де Косты, мерно стучали его каблуки – зато обувь остальных почти не создавала шума. – Может, мои туфли лучше окрасить золотом? – тихонько спросила Глория. – Или даже усыпать каменьями – чтоб сверкали. – Вот подделки моя фирма не производит, – отказался Светлан. – И глупо под бижутерией скрывать красоту. У тебя ж ступни теперь изящней, чем у многих – кисти. И уж наверняка ухоженней. – Да не хочу, чтоб эти фифы кривили носы. Меня ж за босячку примут! – Покривят-покривят и перестанут – когда заметят, как на твою обувь реагируют мужчины. И тогда со всех ног устремятся вдогон. Лучше бы, конечно, полная прозрачность… – А заодно и голой разгуливать, да? – Кстати, можно устроить, – оживился он. – Ну, то есть не совсем – в ведьмы ты не годишься. – Спасибо и на том! – фыркнула актёрка, видимо, приняв это за комплимент. – Но если каждую секунду на очень краткий, неуловимый глазом миг твоё тело будет проступать из-под одежд… У нас это называется «двадцать пятый кадр». – Ведь всё равно не увидят? – Как раз увидят – но не просекут. Формально придраться будет не к чему: с какого боку ни глянь – всё путём. И сами будут удивляться, отчего к этой… крале так влечёт. Или, думаешь, в высшем свете не такие же самцы, как «благородный» де Бриз? Кстати, что-то не слышно про него, подумал Светлан. Уж не догнал ли нашего рыцаря Жак? А если догнал, чем кончилось рандеву? Пожалуй, они стоят друг друга. – Охоту надо вести осмысленно, – прибавил богатырь. – А богатый арсенал тут не помешает. Только не замахивайся на короля, ладно? Ему сейчас не до этих игр. – Вообще его величество – очень привлекательный мужчина. – Ещё бы – при его-то чине! Как и любой монарх, он неотразим. – Я и на герцога согласна, – пробормотала Глория. – На меня тоже лучше не трать времени, – предупредил Светлан. – Хотя и на мелочь размениваться не стоит. Вот, скажем, виконт – подходящая дичь, – заметил он, понижая голос. – Ну да, виконт! – откликнулась девушка шёпотом. – Он уже положил глаз на Изабель. – Чего б он там ни положил – ему не светит. Впрочем, я лишь привёл пример. Наверняка ж при здешнем дворе полно баронов, графов, маркизов… Или тебе теперь подавай принца? Для актёрки эти слова звучали песней – она даже зажмурилась, смакуя титулы. – Будешь моей наживкой, – сказал Светлан, спуская с небес. – Знаешь, как ловят на живца? А за тобой, сладкой, буду скрываться я, зубастый и страшный. Очнувшись от грёз, Глория возмутилась: – При чём тут ловля? То есть, я хотела сказать… – Разве не слышала, что поручил мне Луи? Король сказал «надо» – подданные отвечают «есть». Или желаешь послать его в тартарары? – Хмыкнув, он утешил: – Тебе ж и лучше – станешь объектом любопытства. Я-то буду бродить загадочный и неприступный, а все вопросы посыплются на тебя. – Да почему на меня? – удивилась актёрка. – Я ж не одна. – Ну, у Лоры они, пожалуй, спросят – так полетят!.. И к племяннице короля особо не подкатишься. – А нельзя и меня выдать за дворянку? – загорелась она. – Ну пусть из провинции, совсем не знатную, бедную… Лишь бы не простолюдинка! – Почему нет? – ухмыльнулся богатырь. – Ведь я ныне герцог – могу пожаловать тебе какой-нибудь хуторок, вместе с дворянством. Будешь зваться Глорией де-е… д'Амбре – устраивает? Звучало и впрямь недурно – если забыть… гм… – А что означает эта фамилия? – сейчас же заинтересовалась девица, будто подозревала подвох. – Да как сказать… В моём мире это такая субстанция, используемая для создания ду… э-э… благовоний. А добывают её из… зубатых китов. Но здесь об этом вряд ли знают. – Ну, тогда… И что, я уже дворянка? – А тебя обязательно нужно огреть железкой по плечу? – хмыкнул он. – А что мне это будет стоить? – с опаской спросила бывшая актёрка. – Что-то вы больно щедрый! – Ведь не от себя отрываю – чего жалеть? Вот была б последняя рубаха или там корка хлеба… – Вещь стоит столько, сколько за неё готовы платить, – сообщила она, цитируя то ли де Бриза, то ли какую-то пьесу. – А одарить дворянством простую девушку – это ж… – Мне от тебя ничего не нужно – так и запомни, – сказал Светлан. – Но по возможности не плюй в колодец, ладно? Недолго поколебавшись, Глория дерзнула: – Может, тогда и в баронессы произведёте? Эдак и до «владычицы морской» доторгуется. Вот если рассказать ей пушкинскую сказку – как воспримет? Или лучше предложить ей сыграть ту старуху? – Думаю, это превышает мои полномочия, – ответил он. – Да и зачем тебе лишняя фора? Ведь скучно приходить на готовое. – Ничего, как-нибудь перенесу, – разочарованно пробормотала госпожа д'Амбре. – И что, совсем никак? Я бы всё отдала! Хм, учитывая, что под одеждой у неё только тело, а иных сокровищ не запасено… – И что, со вчерашней ночи у тебя много прибавилось? – полюбопытствовал Светлан. – Ну да, ведь тогда ты была лишь актёркой!.. А если обратно низвергну? Моё-то слово – не королевское. – Боже мой, господин, вы ж меня не так… – испугалась девушка. – Ну конечно, я всецело принадлежу вам. – Ладно-ладно, я пошутил, – поспешил он успокоить. – Мы, нордийские герцоги, любим подтрунивать над теми, кто от нас зависит. Но казним подданных нечасто – лишь когда они огорчают нас… или когда дурное настроение. – Или когда подагра разыграется, – прибавила Лора, оглянувшись. – Что-то ты опять разболтался… си-ир. – Глупею на глазах, да? – спросил он. – Вот так на людей влияет власть! К заоблачным высям тоже нужна привычка. – Уж у тебя мало власти! – фыркнула девушка. – При твоей-то силе. Думаешь, спроста Луи такой щедрый? Может, ты забыл, но он помнит о Зодиаре. А с этим уродом не совладать без тебя. Людвиг-то – куда ни шло, против него у короля хватит войск. И Озёрный Дьявол – пока лишь слова. – Вот ты и объяснила всё, – сказал Светлан. – Назначаю тебя своим… э-э… главным советником. Или хочешь и в «полномочные военачальники»? – В телохранительницы, – хохотнула она. – Доверишь самое дорогое? – Ну-ну, не при детях… – Ха, сказанул!.. А знаешь, когда у девиц кончается детство? – Бывает, что и никогда. Причём довольно часто. Улыбнувшись, Изабель объявила: – Мы уже пришли. Добро пожаловать на королевский бал! Последние двери распахнулись, и с высоты роскошного крыльца они увидели обширный парк, залитый сиянием бесчисленных фонарей, разделённый рядами зелени на множество аллей, площадок, укромных закутков, украшенный фонтанами, оживлённый симпатичными озёрцами. Из его центра «до самых до окраин» разносилась музыка, исполняемая не симфоническим, но всё ж довольно внушительным оркестром, размещённым на островке посреди водоёма – видимо, чтоб обезопасить от разгулявшихся гостей. Возможно, в столице они не столь буйные, как на периферии, зато здесь их намного больше – весь парк прямо кишел людьми. А недавний инцидент, случившийся по другую сторону дворца, похоже, никого тут не побеспокоил – большинство, судя по всему, и вовсе его не заметили. – Ну Луи и подбросил задачку, – пробормотал Светлан. – Да здесь их сотни!.. Рассмеявшись, де Коста заметил: – Наш король, может, и щедр, но не расточителен – отнюдь. И его милости обычно приходится отрабатывать в поте лица. Впрочем, – прибавил он, – ни к чему же проверять всех? Круг тех, кто действительно может навредить Луи, не так широк. Если позволите, мой друг, я укажу на основных претендентов. Хотя любой нормальный интриган и сам не обойдёт вниманием такую приметную фигуру. – Как, например, ты, ага? – вставила Лора. Ухмыльнувшись, виконт спросил у богатыря: – Вы не против, если на время бала я стану кавалером вашей подопечной? – Лишь бы она не возражала, – ответил Светлан. – Как? – Я не против, – сказала Изабель просто. – Вот и славно. А если что – мы рядом. Прищурившись на девушку, он слегка шевельнув пальцами. Иногда чудеса лучше не афишировать. Вряд ли кто-то засёк перемену в её наряде, лишь сама Изабель могла ощутить, как от подбородка до щиколоток её кожу сдавила невидимая плёнка – этакий аналог богатырской шкуры. – Только не пей ничего, – предупредил Светлан. – Естественно, и не ешь. А если очень захочется, обратись ко мне или Лоре – уж мы найдём вкусное и здоровое. Серьёзно кивнув, Изабель чуть подтолкнула де Косту и вместе с ним стала спускаться с крыльца, спеша окунуться в придворное веселье. Ну ещё бы: на Озере-то забавы куда проще – уж не сравнить со здешними, прославленными великолепием во всех ближних королевствах. Кстати, на бал это не особенно походило – танцевали тут лишь кое-где и вовсе не многие. Больше угощались королевскими изысками, благо обильные столы были рассеяны по всему парку, глазели на редкостные забавы, любовались салютом, внимали музыке. Но главным образом, конечно, предавались общению: обменивались новостями, сплетничали, флиртовали, нередко удаляясь в тёмные закутки, дабы усугубить знакомство. В это кипение придворной жизни и окунулись гости короля, ещё не остывшие после недавнего боя. Вот Агра за ними не последовала, спокойно разлёгшись на крыльце, откуда открывался прекрасный вид на здешний театр. С раскованностью светского леопарда виконт представил Светлана нескольким своим приятельницам, а дальше тот, что называется, пошёл по рукам. Будто вокруг валуна, брошенного в быстрый ручей, вблизи богатыря закружился водоворот из новых персонажей, намертво впечатывавшихся в его совершенную память, где их тут же сортировали, раскладывая по многочисленным полкам. И, конечно, он видел куда больше, чем хотели показать, а слышал не только то, что говорили ему. Впрочем, много полезного он не почерпнул. Как современники Светлана при встрече трепались преимущественно о скайкарах и новых компо-центрах, так здешние мужички – понятно, из благородных – больше обсуждали достоинства боевых коней и хвастали клинками. Правда, вблизи Светлана похвальба стихала – с эльфами не мог конкурировать никто из человечьих умельцев. Вытягивая шеи, дворяне вглядывались в невиданные доспехи, словно бы хотели уяснить, как те устроены, – но для этого требовались мастера куда более знающие. И его собеседники, сменявшиеся как в калейдоскопе, серьёзных опасений не вызывали. То есть почти за каждым наверняка водились грешки, более или менее значительные, и за спиной Луи многие позволяли себе лишнее – но это не значит, что готовились вогнать в эту спину нож. Похоже, интриги вообще считались здесь нормальным делом, а под подозрение подпадали как раз те, кто их избегал. Довольно быстро Светлана разлучили с Глорией, унесённой куда-то здешними потоками, – что, впрочем, её нисколько не напугало. Вскоре и Лора приотстала, дабы не мешать его изысканиям и не выпускать из поля зрения Изабель, тоже привлекавшую к себе внимание многих.Глава 20
Затем Светлан насторожился, вдруг ощутив тревожащий укол, – в тот миг, когда всё тем же человечьим ручьём его закатило в один из укромных углов парка и прибило к графине Жизель де Компре – как отрекомендовал красотку очередной собеседник богатыря, прежде чем сгинуть из уютной беседки, густо увитой виноградом и оборудованной кольцевым диваном с пышным сиденьем. В перечне возможных «кандидатов», наскоро выданном де Костой, сия дамочка поминалась – правда, не в числе самых перспективных. Забавно: графиня оказалась мулаткой. Или, вернее, квартеронкой – судя по европеоидной правильности черт. Но кожа была прямо шоколадной, в тени даже отдавая синевой. Впрочем, в Эльдинге хватало смугляков, а иные куда больше Жизель смахивали на африканцев, никого этим не удивляя. Ещё бы: портовый город, и до Чёрного материка отсюда рукой подать. Судя по всему, женщина не тяготилась негроидной добавкой, скорее даже гордилась необычностью, умело подчёркивая её, – тем более, что смесь получилась гремучей. Волосы у неё были как агат, кожа бархатная, зубы точно жемчуг – живая драгоценность, да и только. Её профилю могла бы позавидовать королева (конечно, не Анджелла), вот фас несколько подкачал: скулы, пожалуй, грубоваты. Зато кисти и ступни нежные, как у ребёнка, – видно, не особо их утруждала. Хотя в теле ощущалась сила, врождённая или развитая тренингом. Ароматы, исходящие от Жизель, во всяком случае, не отталкивали – хотя Светлан предпочитал тона помягче. А ещё от неё пахло чистотой, что даже здесь, в столице Нордии, было редкостью. Но наполнение этой завлекательной оболочки глянулось богатырю гораздо меньше – от графини явственно веяло угрозой, пока не очень ясной. Пухлый её рот был томно приоткрыт, зато глаза прищурены в амбразуры. Наверно, в здешних джунглях она считалась хищницей – эдакая львица. Но ведь есть звери, рядом с которыми и лев – котёнок. Всё ж надо выбирать добычу по своим зубам. К слову, на коленях Жизель нервно переминался карманный пёсик с мохнатой снежной шерстью и склочным нравом, если не поощряемым хозяйкой, то никак не сдерживаемым. Похоже, паскудник только и ждал случая, чтобы в кого-то вцепиться. – Итак, – голосом бархатным, как её кожа, заговорила графиня, разглядывая гостя с не меньшим вниманием, – вы и есть тот прославленный герой, победитель драконов, огров, кракенов… короче, Убийца Чудовищ. – Это вопрос? – не понял Светлан. Тот, да не тот. Но что убийца – точно. – Да вы садитесь, не стойте башней. – Она приглашающе похлопала смуглой рукой по сиденью. – Вам же тут попросту тесно! Послушно он приземлился на указанное место, наконец перестав маячить над кустами, точно дозорная вышка. Кстати, место оказалось уединённым, а подглядеть сквозь зелёные стены вряд ли бы смог даже богатырь. Осталось повесить на входе табличку «Не беспокоить». Или тут своя система оповещений? – Вы такой стеснительный? – не пропустила женщина. – Не волнуйтесь, нам не помешают! Теперь в её голосе проступила волнующая хрипотца, присущая иным певицам. А на лице расцвела улыбка, в сумраке беседки светясь не хуже свечи. – «Нам», ага, – проворчал Светлан. – Считаете, у нас общие интересы? – Кто знает, сударь, кто знает. Иной раз находишь союзников в таких неожиданных местах! И даже, как ни странно, друзей. – Смотря что под ними понимать. – И что, по-вашему, понимаю я? – спросила Жизель томно. К тёмной её коже в самом деле тянуло, и поди разберись, причина тут в цвете, в фактуре… или всё-таки в формах. А есть ли среди ведьм негритянки? – вдруг подумал он. То есть, что среди чёрных хватает ведьм – тут сомнений нет, но к нашему лагерю они, насколько знаю, пока не прибились. А Чёрные Ведьмы – это совсем иное, тут дело не в цвете кожи. – По-моему, вы отбираете в друзья за полезность, – ответил Светлан. – Друзья должны доставлять радость, – согласилась графиня. – И чем больше радостей, тем ближе друг. – Или наоборот, – буркнул он. – То есть? – Чем ближе – тем больше. Засмеявшись, чёрнокудрая Жизель сбросила ушитые жемчугом туфли с длинных ног, затянутых в белые чулки, и поджала ступни под себя, как бы добавляя беседе интимности. – Некоторые не разочаровывают, да, – подтвердила она. – Но настоящие… друзья – такая редкость! Протянув руку к её коленям, Светлан позволил пёсику обнюхать пальцы. Мохнатик зарычал на чужака, но как-то неуверенно, будто по привычке. Ну надо же поддерживать реноме! – Кстати, друзья ещё бывают большие, – прибавила графиня. –И таких я ценю особо. А крупнее вас я встречала немногих… очень, очень немногих. Кончиками тёмных пальцев с алыми ноготками она провела по кисти богатыря. Затем обхватила ладонью его указательный, словно проводя замер. И с кем сравнивает, интересно? – Вы всюду такой огромный? – осведомилась Жизель. – Наверно, и твёрдый, да? – Есть такой закон – сохранения, – пояснил Светлан туманно. – То есть, если в одном месте прибавляется, то в другом – убывает. – То-то вблизи вас я размякаю, – засмеялась женщина. – Заодно и сжимаюсь, делаясь крохотной как дитя. Эй, эй, кажись, сюжет опять поворачивает не туда! – забеспокоился Светлан. И что мне так везёт на игруний? Или это я настраиваю женщин на шалости? Может, права Лора и излишки лучше сбрасывать? – А правда, что вы способны оторвать человеку конечность? – спросила она с интересом. – Ну, я и пополам разорвать смогу, – пробурчал богатырь. – Вас это возбуждает, да? Похоже, что так, – запахи подтверждали. Слегка оскалясь, Жизель попыталась вогнать заточенные коготки в его кожу. Конечно, не преуспела, но… Что-то она будила в Светлане – нехорошее. Хотелось её ухватить за пышную причёску, подтянуть вплотную и… Забавно, забавно. – Ведь по нечаянности могу и больно сделать, – предостерёг он. – Не страшно? – А кто сказал, что я боюсь боли? – снова улыбнулась графиня. – В умеренной дозе она даже в радость. – Проблема в том, что с каждым разом доза требуется больше, – уведомил Светлан. – И куда это может завести? Пожав изящными плечами, женщина ответила: – К счастью, на мне быстро заживает. Даже следов обычно не остаётся. – А про пирсинг вы не слыхали? – спросил он. – Или хотя бы о тату? Думаю, вам бы понравилось. – Я люблю сочетать, – сказала Жизель. – Ведь тогда впечатления сильней. Как бы качаешься на качелях – от боли к наслаждению, из света в тьму… – От бытия к смерти, – прибавил богатырь. – А оттуда уж не качнёшься так легко. Опасная игра, вам не кажется? – Но в этом и есть главная прелесть! В жизни так мало развлечений. – В самом деле? А по мне – даже перебор. Поглядев на него сквозь прищур, смуглянка предложила: – Не желаете пересесть ближе… э-э… граф? – Я и сам уже запутался. Эти ваши вывески, знаете… Оказывается, их можно менять с такой быстротой! Улыбнувшись ради приличия, она повторила, уже с настойчивостью: – Так вы пересядете? Не бойтесь, моё чудовище не кинется на вас. – Благодарю, мне и отсюда хорошо видно, – отделался Светлан старой хохмой. – Вы отказываете? – резко спросила Жизель, разом теряя любезность. – Вы не смеете! Эк это её задело!.. Усмехнувшись краем рта, он пояснил: – У меня нет времени на прелюдии. – Какие прелюдии, вы о чём? Мне тоже не до них! Если хотите знать, всё уже готово к приёму. – Я помню: вы любите совмещать, – кивнул Светлан. – Но разве дело не важней удовольствия? Иногда приходится выбирать. – О каком деле вы толкуете, милостивый сударь? – гневно осведомилась графиня. – Я что, похожа на делягу? – Ладно, шоколадка, – сказал он, отбрасывая церемонии, – всё ж не забывай, что связалась с богатырём. Или не пересекалась прежде? Уж я вижу: без подоплёки не обошлось! – Н-да? – пробормотала женщина, сбавляя тон столь же круто, как и повышала. – Ну возможно, возможно… Это нечестно, вы не находите? – «Ты», – предложил богатырь. Кивком приняв новый стиль, она продолжила: – Мало того, что ты можешь разорвать меня голыми руками, так ещё и в мои мысли подглядываешь! – Очень забавно, когда про честность вспоминают лгуны, – усмехнулся Светлан. – Конечно, нам приходится хитрить, – признала женщина. – И пользоваться всем, чем наделила природа. В борьбе с вами у нас не так много средств. А лишать нас последних – недостойно героя. – Ха, теперь расскажи мне о благородстве!.. Богатыри ж такие тупые – скушают любую ересь. – Чего ты хочешь? – спросила Жизель прямо. – Вот про себя я знаю. И повернувшись к нему коленями, прилегла на покатую спинку, чуть улыбаясь над мягкими холмами, сдвинувшимися к ключицам. Осталось лишь занавес поднять… кстати, тот уже пополз вверх. Всё-таки она верит в себя – молодец. – Предположим, мы уже прошли через это, – выдал Светлан установку. – Какой следующий номер в твоей программе? – Но разве так делается? – возмутилась графиня. – Есть же порядок, правила! – Делается, делается, – заверил он. – Ещё и не так… К тому ж это не правила, а обычай, переступать через который иногда даже полезно. – А через желание? – Ну, и через это… приходится. От разврата в аскезу – чем не качели? Музыка в парке теперь звучала громче, словно оркестранты успели разогреться и даже вошли в некоторый раж. Гуляющие тоже не отставали, наполняя пространство беспрерывным гвалтом. А небо то и дело окрашивалось салютом, сопровождаемым, естественно, раскатами. В такой кутерьме вряд ли кто обратит внимание на стоны, доносящиеся из-за кустов, и уж тем более не станет выяснять причину. Хоть убивай, хоть насилуй – условия благоприятствуют. А итоги подведём утром. – Ты противный, – сообщила Жизель. – Я знаю. – Мерзкий, отвратительный тип!.. Ну хорошо, – сказала затем, – давай говорить о делах. Только учти: ты потерял больше, чем я. Однако край парчовой юбки продолжал скользить по белым чулочкам, словно бы сам собой. Что она там говорила про нехватку средств? Уж у неё с оснащённостью порядок. – Я учту, – обещал Светлан. – Занесу тебя в список своих потерь… может, даже на почётное место. И невольно вздохнул, подумав: где ж вы все были раньше, когда я ещё не сделался ни богатырём, ни даже герцогом. Ведь с тех пор изменился не особо – лишь стал сильнее. Конечно, и тогда имелся выбор, но не такой – отнюдь. Да здесь почти любая – звезда! – Вообще я чародейка, – объявила женщина. – Вхожу в Гильдию нордийских магов. – Почётный член, да? – съязвил он. – Или как тебя назвать? – Действительный, – возразила Жизель сухо. – К тому ж я высоко там котируюсь, даже включена в Совет. Странно, что ты смог пробиться сквозь мою защиту. Да я её попросту не заметил, едва не брякнул Светлан. Тебе льстят, графиня, – уж не знаю, за титул, за связи или… гм… за другое. Маги-то в большинстве – мужчины. – Так ты от их имени на меня насела? – Если откровенно, я сама вызвалась. – Смуглянка вновь засияла улыбкой. – Не пропускать же такой образчик? – Тем более, на тебе заживает как на кошке, – поддакнул богатырь. – Ходим мы по краю, ну да. Вот, значит, куда тянется нить, подумал он. А я было заподозрил… Или нитей несколько? – И что хотят от меня нордийские маги? – спросил Светлан, стараясь не отвлекаться на открывшуюся под подолом картинку, вполне оправдавшую его лучшие опасения. Трусики-то ещё не вошли в обиход – исключая железные, запираемые на ключ. А панталоны Жизель не надела, благо погода тёплая. – Разумеется, они хотят знать про твои намерения. – «Они»? – не пропустил богатырь. – А как же твоё членство в Гильдии? – Ну оговорилась – не будь придирой, – отмахнулась женщина. – По пути в столицу ты наворотил такого, что у Совета это вызвало беспокойство. – Вроде я не делал того, без чего можно было обойтись, – возразил он. – Разве моя вина, что меченосцы затеяли массовое утопление, а кракен решил закусить рыбацкой деревней? – Да кого волнуют немытые селянки, а тем более рыбаки! – искренне изумилась графиня. – В конце концов, зверям тоже нужно кормиться. И она погладила своего мохнатого любимца, уютно устроившегося на её животе. – Человечиной? – Да хотя бы! – Позже я попомню тебе это, – сказал Светлан. – Так в чём всё же проблема? Что волнует ваших рафинированных кудесников, воспаривших в такие выси, откуда уже не видно людей? – Твоя ирония неуместна, – бросила Жизель. – Вдобавок и смешна. Уж не вздумал ли ты поучать Совет, в котором собраны лучшие умы Нордии? И будто тебя волнуют простолюдины. Тебе ж подавай подвиги, славу!.. – Власть? – подсказал он. – Возможно, и её тоже, – пожала графиня плечиками. – Случаи известны – их даже немало. Или герои не люди? И беспечно покачала коленями, уже свободными от юбки. Любопытно, она хоть слыхала про целомудрие или её с рождения учили иному? Ведь не ведьма, а как провоцирует – даже богатыря проняло. С каждой секундой взгляд его прибавлял в весе, по временам делаясь неподъёмным, – приходилось его опускать, созерцая то, что лучше бы не видеть. По крайней мере в одном Жизель не лгала: гостю здесь рады. И кровь у нашей графини не голубая – отнюдь. А аромат какой! С неудовольствием Светлан чувствовал, что проигрывает эту маленькую дуэль: его выдержка всё ж дала трещину. Впрочем, почему не доставить даме удовлетворение – хотя бы такое? – А известно тебе, что богатыри, клюнувшие на власть, подвержены безумию? – спросил он. – Болтают, будто это проклятие богов, – чушь! Просто парни нарушили договор и платят неустойку. А заодно расплачиваются их близкие и просто случившиеся рядом. Не боишься оказаться в числе? Задумчиво поджав губы, Жизель поглядела на него, будто взвешивала опасность. Затем сдвинула складки платья, как бы ненароком прикрыв главную приманку. Что ж, спасибо и на этом. – Серьёзнее надо быть, – сказал Светлан – больше себе. – Раз уж решили заняться делом… – Это ты решил, – напомнила женщина. – Мне-то не к спеху. – Вернёмся к магам. Что их всполошило? – Ну ясно, та маленькая глупышка, которую ты приволок с собой. – Лучше зови её «невинное дитя», – предложил он. – Или от этих слов тебя корёжит? – Как ни называй, – повела Жизель плечами. – Вот тут ты влез в большую политику. – Ну да, – не поверил богатырь. – Вот из-за такой крохи? – Эта «кроха», если забыл, племянница короля и в силу своего происхождения – из основных фигур на здешней доске. – А, я помню: тут в почёте шахматы. Ты тоже балуешься? – И главарь озёрных пиратов – ещё та лошадка! – Тёмная, ага. – Для тебя, может, и тёмная, – фыркнула она. – А вот нас Гийом давно заинтересовал. – Неужто с рождения? – удивился Светлан такой прозорливости. – Чего ж вы столько раскачивались? Ну, ты – ладно, маленькая была… – Может, хватит паясничать? – спросила Жизель. – Изображать тупого громилу ты несколько запоздал. – Я шалю, извини, – признался он. – Это тебя бесит? Больше не буду. Итак? – Гийом не просто дерзкий и удачливый головорез – в него заложена такая мина!.. – Э? – изумился Светлан уже без притворства. – Что заложено? – Мина, – повторила она злорадно. – Не слыхал? – Я-то слыхал, а вот ты – откуда? Если тут в шахматы рубятся, а обряжаются в парчу, то могли и порох… Но вот с какого века он получил хождение в Китае? Изобретён-то был в девятом веке – по христианскому календарю. Хотя чёрт поймёт здешнюю географию – может, Китай тут за ближней горой, а Америк и вовсе нет. Наверно, с датами тоже кавардак. Если этот мир впрямь виртуальный… – Это из магических терминов, – снизошла графиня до объяснений. – Эдакий сгусток разрушительных чар, до поры сдерживаемых заклинанием. – Ну, ты меня утешила, – пробормотал богатырь. – Я уж думал и впрямь – выноси святых. – Это очень опасная штука! – Да разве я против? – повёл он плечом. – И что Гийом? – Эти двое никоим образом не должны были встретиться. Людвиг сделал большую глупость, отправив дочь через Озеро. – Или его надоумил кто, – негромко вставил Светлан. – Точнее сказать, надурил. – И уж конечно, Изабель не должна была вернуться в Эльдинг. – Что, бедная девочка и вам мешает? – Да пусть жила бы на острове пиратов – нет, ты притащил её сюда!.. – А будто там её оставили бы в покое, – не поверил он. – Тем более, что озёрные русалки снюхались с меченосцами, а их магистр не отпустит любимое чадо так просто – лучше и его обратит в нелюдь. Распрямив ноги, Жизель дотянулась гибкими ступнями до богатыря и принялась топтаться на его латах – к счастью, он сидел боком к ней. – Есть перчатки без пальцев, – сообщил Светлан. – Вот тебе нужны такие же чулки. – Можешь надорвать, – разрешила графиня. – Это не последние, уверяю! Представив, как тёмные пальчики прорываются из-под белого шёлка, он даже хмыкнул. Но тут и без того хватало контрастов. – Чего ж вы испугались? – спросил. – На какую мину ты намекала и в кого она заложена теперь? – А будто сам не знаешь!.. Продолжаешь играть простака, да? Досадливо женщина пнула хрупкой пяточкой в его панцирь, который и боевым молотом-то нельзя было прошибить. Контрасты, контрасты… – Всего лишь не спешу открывать карты, – возразил Светлан. – Дамы – вперёд. – Да знаем мы, чей Гийом сын! – Похоже, в Нордии об этом известно всем… кроме самого папы. – И что пират засеял в чрево Изабель, сообразить нетрудно. – Ну, дело-то молодое! – Но к чему приведут их юные шалости, чем грозит это для страны… – Неужто берётесь прогнозировать на века? – изумился он. – Ну ясно, это проще, чем угадать погоду за неделю. – Не тебе корить наших адептов! – снова вспылила Жизель. – Кто ты такой вообще? – Варяжский гость, – ответил Светлан. – Хочешь, исполню арию? – Лучше сыграй на флейте, – фыркнула женщина. – Умеешь? – Это… скользкая тема. Не отвлекайся. – Да ты представляешь, какие стихии вовлечены в этот клубок? Это тебе не чудовищ рубить! – Большая политика, я помню, – кивнул он. – Или, говоря без обиняков, создание условий, при коих вам станет вольготней… Только не трынди, что ради блага страны вы готовы сойти с арены, – предупредил её возражения. – Не поверю. – Каждый преследует свою выгоду, – заявила графиня убеждённо. – Пока не зарежет её, ага. Так чего хотят твои адепты: выйти в стране на первые роли, поставить свой Совет над королём? Или всего лишь уберечь прежнюю кормушку? – А вот об этом, здоровяк, тебе знать не обязательно. – Но ведь что-то ты хотела до меня донести? Использовать тебя только как приманку – слишком расточительно. – Ну разумеется, это даже не главное, – сразу согласилась она. – А что тогда? – Я уполномочена… – Ну? – …сделать тебе предложение. – Руки и сердца? Или ограничимся другими органами? Кажется, Жизель уже научилась пропускать его эскапады мимо ушей. – Если тебя вправду не влечёт власть, – заговорила она, – и наслаждения для тебя – не главное… – Ну, смотря какие! – Хотя бы те, что даёт богатство. – А мы не будем ждать милостей, – ухмыльнулся Светлан. – Сами возьмём. Или я не богатырь? – И титулы тебя, похоже, не заботят, – продолжила графиня. – И поклонение толпы. Но тогда какой твой интерес тут? А и впрямь: какой? – На предложение это мало походит, – заметил он. – Но нужно же мне знать, чем тебя прельщать! – А что у нас в меню? Огласи, будь добра. Что вы имеете предложить? – Да что пожелаешь. – Начиная с тебя, гм. Или такое блюдо лучше приберечь для десерта? – Такое блюдо, – медленно улыбнулась смуглянка, – способно заменить весь обед. – Ну-ну, обойдёмся без саморекламы. Итак? – Возможно, тебя интересуют знания, – предположила она. – Ты же и в магии себя пробуешь – нам ли этого не знать! А мы можем научить многому. – Хе, в твою искусность я готов поверить, – ухмыльнулся Светлан. – Но кто сказал вашим адептам, что они тут самые одарённые? – А за что, по-твоему, их ценят? – Э-э… кто? Тёмные… в смысле, невежественные… горожане, падкие на эффекты? Глупенькие купчихи да экзальтированные дворянки, клюющие на яркое? Вот король что-то не возносит магов. – Да Луи просто боится воздать Гильдии по заслугам! – И тут недодают – надо же! Непризнанные таланты без поклонников… Вот про шушеру не надо, – снова опередил он. – И всё ж в Гильдии накоплено множество сведений, – сказала Жизель, играя пальчиками на его бронированном бедре, как на клавиатуре. Эдак они и впрямь прорвутся сквозь ткань – маленький, но стриптиз. – Конечно, это манит, – признал он. – Но меня, вроде, наняли уже. – Кто – король? – догадалась интриганка. – Что бы Луи ни посулил, мы предложим вдвое. – Ну, это будет непросто. – В Гильдии довольно средств, чтобы скупить всю страну! – Чего уж говорить про нищего наёмника, – усмехнулся Светлана. – Ты забыла: я не нуждаюсь в богатстве, – мне хватает этого. – И он огладил рукоять кладенца. Хотя куда сильней хотелось сжать шаловливую ступню, тёмную под белым… затем и другую. Ну никаких условий для работы! – Так чего ж тебе требуется? – Красивой жизни, – ответил богатырь. – Имею в виду именно красоту – не сытость, не обилие благ. Но к ней нужно иметь вкус, иначе спутаешь с мишурой. – Тогда тебе прямой путь в монастырь, – с насмешкой бросила женщина. – Там все такие возвышенные! – Уж будто, – не поверил он. – Разве в идеале. И всё равно, прятаться от уродства – совсем не то, что находить красоту. – Ещё про любовь расскажи!.. – Не веришь, да? Может, и к лучшему. Обидно сознавать, что тебя обделили. – Я знаю, что такое любить, – нехотя процедила женщина. – Э-э… сына? От неожиданности она дёрнулась, потревожив прикорнувшего было пёсика, быстро огляделась. После долгой паузы спросила: – Как ты догадался? – Уж настолько я в анатомии разбираюсь. И в психологии тоже. Иногда не стоит показывать лишнее, моя радость, – во всяком случае, незнакомцу. Не бойся, – прибавил богатырь, – я не собираюсь выпытывать, где прячешь его и к какому будущему готовишь. И трезвонить не буду – пусть и с тобой у нас будет общий секрет. – Думаешь, поймал меня на крючок? – спросила графиня напряжённо. – И теперь стану плясать под твою дуду? – Нет, – покачал Светлан головой. – Не думаю. Во-первых, это было бы… некрасиво. Во-вторых, ты любишь сына как себя – признаю. Но себя ты любишь… гм… странной любовью. И что можешь выкинуть, если на тебя надавить, лучше не гадать. Так что успокойся: с этой стороны тебе ничего не грозит. Кажется, она поверила – во всяком случае, вновь отпустила мышцы и украдкой перевела дух. Зато пробудившаяся собачка вдруг скуксилась и задрожала, тихонечко заскулив. – Что с тобой, дружок? – промурлыкала Жизель, наклоняясь к любимцу… а заодно открывая гостю новые виды. – Ты не заболел? Но с пёсиком пока не стряслось худого: просто от ближних зарослей пахнуло тигрицей. Уж для Агры такой малыш на один глоток – хрум, и нет Полкана. Или как зовут нашего волкодава? Вдруг рванувшись, собачка пробежала по бедру хозяйки, лихим скачком перемахнула на колени Светлана и тут затихла, вытянувшись во всю длину. – Да что это с ним? – удивилась графиня, небрежно поправляя порванный чулок. – Нашёл убежище, – пояснил Светлан, накрыв пёсика ладонью. – Дурашка – а соображает. – Может, и мне там спрятаться? – спросила она, озираясь. – И кто ж его напугал? – Хочешь увидеть? – Н-нет… пожалуй, не хочу. Мне нравится бояться неведомого. – А хочешь испытать высшее наслаждение? – осклабясь, предложил богатырь. – Когда тебя живьём пожирает зверь!.. Или к такому ты ещё не готова? – Ты слишком далеко заглядываешь, – пробормотала Жизель, ёжась. – Есть такая беда, – согласился он. – Иногда это помогает вовремя свернуть. Или на твоей дороге развилок уже не будет? – Кто может знать, – улыбнулась женщина. – Наш путь – во тьме. – А твой Совет на что? Спроси у своих адептов, раз они такие ушлые. Пусть докажут делом, на что годны, а то нахваливать себя умеют многие. – А почему тебе самому не поговорить с Советом? – сказала она, теряя терпение. – Покажи им, какой умный. – Со всем сразу? – поднял Светлан брови. – А сколько в нём… э-э… ну да. – Около тридцати, – ответила Жизель. – Но не созывать же всех, дабы почтить твою персону! – Да я не напрашиваюсь… – В обычное время делами Гильдии заправляет Семёрка, а во главе её стоит Первый – вот с ним и сведу тебя. Спикер, что ли? – И кто у нас главный говорун? – спросил он. – Имя у него есть? Круг всё сужается, ну конечно. А начали, помнится, с Гильдии. Уж там счёт на сотни. – Его зовут Сейдж, – сообщила женщина, разглядывая дырку над коленом. – К слову, он мой добрый приятель. – Это в каком же смысле? То есть, насколько добрый? – Уже не в том. – Весь ушёл в творчество, да? Как я его понимаю! – В самом деле? А я-то гадала… Дёрнув за бант, она сорвала подвязку. Затем, подтянув ступню, быстро сняла чулок и рядом с затянутой в белое ногой поместила её нагую пару, смуглую до самой подошвы, как и ожидалось, розовой. Уж не отсюда ли пошла мода на разноцветные штанины? – Нравится? – спросила графиня, шевеля коричневыми пальчиками, наконец получившими волю. – Ну ясно, ты привык к большему – думаешь, не знаю? Ведь ты известен своим пристрастием к ведьмам – начиная с той, кто у вас вместо королевы. Так, начинают топтаться на больном. Хоть и изящны ножки… – Пристрастие – не самое подходящее слово, – заметил Светлан. – Почему же? – Это как бы и не страсть – не дотягивает. Скажи ещё: склонность! – А твои чувства, выходит, сильней? – Всё равно ж не поверишь, – усмехнулся он. – Для тебя страсть – это потолок. И значит, выше ничего нет. – Где уж мне, – состроила женщина гримаску. – Я ж не ведьма. – К сожалению. Вот это Жизель задело – как ни старалась она показать обратное. – И что для этого нужно? Я могу и вовсе раздеться – мне не трудно. – Чтобы доказать мне? Или ради провокации? Шоколадка, это не то. Для ведьм нагота – не средство, тем более не цель. Это отражение их душевной свободы, их естественности. А если искусственный насквозь, то хоть наизнанку вывернись – лучше не станешь. Вот когда тебе удастся взлететь… – Что тогда? – Тогда поговорим. – А кроме болтовни ты способен на что-то? – Об этом я тебе тоже расскажу – на досуге, – пообещал Светлан, перекладывая недовольно закряхтевшего пёсика на прежнюю лежанку. – А пока организуй встречу с Сейджем и лучше – до утра. Как уже говорил, время поджимает. Затем он встал. Поджав губы, Жизель бросила в него порванным чулком. Подхватив белый комок, Светлан расправил его в аккуратную полосу и повязал себе на лоб вместо ленты – вроде как шарфик Дамы. А если кто разглядит, что это не шарф, тоже не страшно – герой имеет право на причуды. – Тогда возьми и второй чулок, – язвительно предложила графиня. – Будешь похваляться победой. – Ведь я пекусь о твоём реноме, – возразил Светлан. – Кто тут охотник, а? Пусть все считают, что я среди твоих трофеев и уже ем с твоих рук. Кажется, Жизель захотелось швырнуть в него чем-то потяжелее чулка. Не хватало, чтобы в порыве страсти она запустила мохнатиком!.. Бедняге и без того довольно потрясений. А ещё хуже, если смуглянка примется метать спицы, скреплявшие её пышную причёску, – скорее всего, они для того и припасены. – До скорой встречи, моя несостоявшаяся радость, – произнёс богатырь, выбираясь из беседки. – Подозреваю, Сейдж где-то рядом, так что долго искать его не придётся. И кто знает, может, втроём мы развлечёмся лучше? Ведь ночь далека до завершения. Графиня всё же дотянулась до туфли, но этот сувенир Светлан не стал принимать – надел на ветку перед выходом из закутка.Часть V Тайны эльдингского двора
Глава 21
– Киса, не хочешь рассекретиться? – окликнул он Агру, притормозив сразу за зелёной стеной. – Или ждёшь, чтоб на тебя устроили облаву? Я понимаю, для тебя это будет весело!.. А все шишки мне, да? После недолгой паузы от кустов отделилась узорчатая тень и скользнула к привычному месту у его бедра. Потрепав загривок тигрицы, Светлан спросил: – Не проголодалась? Сегодня уж обойдись без свежатины – не те угодья. Выбирая тропки побезлюдней, он вместе с кобрис направился к центру парка, где со своей высоты углядел основных персонажей нынешнего действа. Теперь навстречу то и дело попадались знакомые – плоды интенсивных трудов, проделанных до рандеву с Жизель. Конечно, на тигрицу обращали внимание, но сильно не пугались, словно бы успели привыкнуть к выходкам почётных гостей, – а уж такой неординарный субъект, как Убийца Чудовищ, просто обязан был удивлять. Ну подумаешь, саблезубая кошка! У каждого свои домашние любимцы, сообразно роду занятий и габаритам. К тому ж Агра вела себя смирно, хотя на всякий случай Светлан придерживал её за гриву – мало ли что взбредёт этой игрунье? Кстати, за порядком здесь всё-таки приглядывали, причём довольно старательно. Правда, дворцовых стражников уже сменили гвардейцы де Крамма, а эти пока не научились приглядывать за публикой неприметно. Может, и зря Луи удалил спецов – не все ж там изменники? В конце концов, чем ближе к королю, тем сильней нажим, а противиться этому… Удивительно ещё, что к Людвигу перебежало так мало. Рядом с центральным озерцом, невдалеке от оркестра и перед самой просторной из танцевальных площадок, помещался главный стол вечеринки, за которым восседал Луи, окружённый доверенными сановниками и э-э… домашними любимцами, в большинстве набранными из людей. Сегодня в это число, конечно же, попала его племянница – король усадил Изабель подле себя. А с другой её стороны вклинился де Коста, по-видимому, убедив какого-то вельможу, весьма удивлённого дерзостью вчерашнего изгоя, поискать иное место. Лора обреталась тут же, заняв просторное кресло у края стола, причём забралась туда целиком, скрестив стройные ноги перед собой. А полы светлой рубахи скрутила в узел под налитой грудью, оголив мускулистый живот. Среди дюжины пар на площадке выплясывала Глория, из-под взлетающей юбки мелькая обольстительными ножками. Судя по всему, этому занятию она предавалась давно, сменив не одного запыхавшегося кавалера, – на зависть Изабель, оберегаемой мудрым дядей от лишних нагрузок. В любой другой обуви бывшая актёрка уже натёрла бы мозоли, но чудесные туфельки охраняли кожу от повреждений и совсем не напрягали ступни, несмотря на каблуки. Похоже, стильную обувь успели оценить не только мужчины – придворные модницы пялились на неё не меньше. Как бы вскоре не посыпались заказы. – Вот и наш герой, – приветствовал король Светлана, возникшего из сумрака аллеи на свет. После чего с милостивой улыбкой добавил: – Именно «наш» – я не оговорился. Ибо с этой минуты объявляю его герцогом Лоранским и своей правой рукой, а также требую, – тут он повёл вокруг строгим взглядом, – от своих подданных безусловного исполнения его повелений. Поглядев вправо от себя, он подождал, пока замешкавшийся вельможа освободит ближнее кресло, и плавным кивком указал недавнему гостю на его законное место. Как не люблю прожекторов! – подумал тот, нехотя усаживаясь туда. Ну какого хрена меня всякий раз выпихивают на сцену? – Надеюсь, не скучаете на моём балу? – любезно справился Луи. – Впрочем, – покосился он на белый налобник нового… гм… фаворита, – кажется, придворные прелестницы не обошли вниманием такую фигуру. – Ещё бы, – поддакнула Изабель, светясь оживлённым личиком. – Уж её не пропустишь – видно за лье. – Теперь и ты меня шпыняешь, – проворчал богатырь. – У Лоры научилась? Ухмыльнувшись из своего кресла, силачка выворотила ножку у фазана, запечённого, слава богу, без перьев, и стала есть прямо с руки, вгрызаясь в ароматное мясо. Ну хоть у этой рот будет закрыт. Краем глаза Светлан следил, как пустеют, одно за другим, соседние кресла – всё-таки от Агры, по обыкновению улёгшейся в его ногах, придворные предпочитали держаться на удалении. – Девочка, не хочешь поплясать? – спросил король у племянницы. – По-моему, ты уже отдохнула. – Конечно, дядя! – обрадовалась та и повернулась к де Косте: – Пошли? – Ну разумеется, моя принцесса, – с готовностью откликнулся виконт, тотчас же вскакивая и протягивая руку. Луи проводил упорхнувшую пару внимательным взором. – Нет, – возразил Светлан. – Виконт для неё лишь партнёр по танцам. А если поведёт себя с умом – то и доверенный друг. С Гийомом ему не тягаться. Уж к этому молодцу Бэллу тянет намного сильней. – Но он далеко, – пробормотал король. – От… вас зависит, ваше величество. Осклабясь, Лора постучала фазаньей ножкой по плечу своего соседа, пожилого и чопорного маркиза – единственного из непосвящённых, ещё остававшихся за этим столом. Всполошённо покрутив головой, старичок не без труда, но понял намёк и ретировался со всей возможной поспешностью, не забыв, правда, поклониться королю. Власть переменилась окончательно – всех выжили… ну, кроме Луи. – Вот, – удовлетворённо молвил он, – теперь можно говорить без помех. Ну, как тебе моё окружение, здоровяк? – Лучше, чем можно было ожидать, – ответил Светлан. – Опасного не замышляет ни один из тех, кого я успел прощупать, – исключая… Замолчав, он бросил на короля испытующий взгляд. – Я помню условие, – подтвердил тот. – Никаких гонений. – …исключая графиню де Компре, якобы представляющую гильдию магов, – закончил богатырь. – Но здесь ещё нужно разбираться. – Маги, ну конечно! – задумчиво произнёс Луи. – Вообще я приглядываю за ними. – Лично, что ли? Обряжаешься эдаким Аль-Рашидом и бродишь по ночным улицам, шугая прохожих? – На это есть соответствующая служба, – вежливо улыбнувшись, ответил король. – Тайная, наверно? Так сделай её явной – для меня. Кто там главный заправила? – Барон де Круст. – Опять барон, ишь! – не пропустил Светлан. – Видно, из них выходят лучшие служаки. Пожав плечами, Луи пояснил: – В отличие от принцев, герцогов или даже маркизов, они никогда не претендуют на трон. И для заговора барон небольшая ценность – понятно, если не занимает высокий пост. А продаваться задёшево ему ни к чему – и так не бедствует. Вот и выходит: золотая середина. – Ну, как раз у Круста пост не маленький! Что он за тип? – Вроде бы верный… по крайней мере повода не давал. Своё дело знает, весьма неглуп, память превосходная. Даже не знаю, кто бы смог его заменить. – А злобствует сильно? – Насколько знаю, он не злой человек… возможно, и добрый. Но иногда изнутри прорывается зверь. На таком месте и – добрый? Хм… – Так чего же в Крусте больше? – Ну, если судить по срокам… – Судят по делам, – возразил Светлан. – Единственное зверство может зачеркнуть остальную жизнь. – Н-ну, не знаю… – А кто у него в помощниках? – Де Грэй. – Луи усмехнулся. – Тоже барон. – Целое стадо, надо же! Баронье… И что этот? – На своём месте – безусловно. Исполнительный, методичный, въедливый, совершенно бесстрастный. Хотя… большой зануда. – В самом деле? – Мне кажется, де Грэй искренне желает услужить. Но боже, до чего он утомляет меня! К счастью, с ним я вижусь редко. – Случаем, Грэй не дурак? С исполнительными такое сплошь и рядом. А преданность, подкреплённая тупостью… Бр-р-р! – Считаешь себя вправе судить, кто глуп, кто умён? – осведомился король. – Ты же богатырь, а не мудрец, – зачем заниматься не своим делом? Ага, и здесь за узкую специализацию. Обычно-то – полезная штука… – Ты, что ли, за дураков обиделся? – спросил Светлан. – Верно, подозреваешь, и сам недалеко ушёл? Непроизвольно Луи оглянулся, но, конечно, их никто не слушал – кроме силачки. – Хотя бы меня не трогай, – попросил он. – Ведь один останешься в умных! – Как скажешь, мой король, – сдал назад Светлан. – Но раз взялись за силовиков… – Ну? – Меня заботит твой воевода. – Кто? – Начальник войска – главный, понятно. Ведь и его на вечеринке нет? – Де Шратье, – назвал Луи. – Не барон? – Граф. – И? – Ну что сказать: военный!.. Завтра увидишь сам. К полудню он должен прибыть в Эльдинг со всей кавалерией. – Годится, – сказал богатырь. – К тому времени, может, и с магами разберусь. – Полагаюсь на тебя, – кивнул король. – Между прочим, ты не обратил внимание на герцога де Монье? Как всегда, он не упустил случая разразиться хвалебным спичем в мой адрес. Правда, в этот момент ты был не здесь, но у богатырей, я знаю, тонкий слух. Признаться, меня всегда занимало: насколько искренен мой канцлер? Взглядом найдя помянутого оратора, Светлан ответил: – Похоже, он говорил от сердца. Я прямо слышал, как в нём бурлит искренняя любовь… к трону. Покривившись, Луи уточнил: – То есть, если на моё место придёт новый правитель, герцог отнесётся к нему с тем же пиететом? – А ты думал, все без ума от твоих прекрасных качеств? – хмыкнул Светлан. – Отрекись от сана – тогда узнаешь, кто истинный обожатель… Ах, ну да: ты боишься осиротить подданных! Покосившись на усмехающуюся Лору, король заметил: – Временами вы, герои, бываете невыносимы. – Хочешь жить иллюзиями? – спросил богатырь. – Флаг тебе в руки!.. Но тогда не приставай с расспросами к тем, у кого нет ни желания, ни причин скрывать правду. – Ругать-то легко, – уязвлённо бросил Луи. – А на моём месте не хочешь побывать? – Вот от этого – уволь. Мне и своей головной боли хватает. – Чтоб вы знали, труд правителя сродни искусству эквилибриста, причём балансировать приходится десятилетиями! Любуясь танцующей Изабель, явно решившей посостязаться с Глорией, богатырь сказал: – Раньше-то у меня было почтение к этому ремеслу, а ныне их потуги вызывают смех – бедняги, как далеки они от совершенства! – Собственно, ты о ком? – Об эквилибристах, – ответил Светлан, делая простодушные глаза. – А ты о ком подумал? Помолчав, король спросил: – Считаешь, без правителя люди станут жить лучше? – Ну, это смотря без какого… – Речь о принципе – не о личностях. Предположим, правитель безупречен. – А граждане идеальны, ага? Уж тогда им не понадобится босс – сами договорятся. – Ведь это увёртки, тебе не кажется? Герою-то не к лицу. Пожав плечами, Светлан ответил: – У нас разные функции. Ты поставлен… неважно, кем… следить за порядком, я ж из тех, кто гуляет сам. И пока мы тянем в разные стороны, равновесие держится. Но стоит одному из нас сгинуть… Вот я на твою голову не призываю молний. А как насчёт тебя? Будешь терпеть меня, пока нужен, да? А после укажешь на порог… это если по-доброму. – Парни, – окликнула Лора. – Куда вас повело? – В самом деле, мы отвлеклись, – спохватился король. – Будто нет дел более неотложных!.. А ведь тебе нравится пинать властителей, – не удержался он от упрёка. – И как тебя выдерживает Анджелла? А так и выдерживает – на дистанции. С глаз, как говорится, долой… – Да ежели б я пнул… твоё величество, – хмыкнул богатырь. – Пока что, можно сказать, ласкаю… по-фаворитски. Кстати… – О господи! – вздохнул король. – Ну что ещё? – Жизель ведь была тебе не только… э-э… вассалом? Уж чтобы здесь она не отметилась! Тут и провидцем не надо быть. – Ну, на такие вопросы отвечать… – нахмурился Луи. – Ведь я не только монарх, я – рыцарь. – Занятно. А с кем из вас спала Жизель? Кто из двоих более дорог… э-э… женщине – такой? – Об этом не мне судить, – и вовсе холодно ответил король. Но за его ледяным щитом Светлану почудилось смущение. С каких это пор монархи стали стыдиться фавориток? Или графиня-квартеронка нашла-таки, чем изумить искушённого сюзерена. И сумела сыграть на таких струнах, о коих и сам он не подозревал. – Предлагаешь у неё спросить? Мне-то не трудно… – А что сам о ней думаешь? – осведомился Луи. – Красавица, верно? Светлан пожал плечами: – Если забыть о расцветке, в ней нет особенного: ни безупречного лика, ни царственного тела. Но подать себя умеет – это есть. Головой берёт, обаянием, вкусом. К хорошенькой умнице влечёт сильней, чем к прекрасной глупышке… конечно, если сам не дурак. – Значит, её ум всё-таки признаёшь? – Ну, для женщины… с поправкой на их эмоциональность. Вот только… – Что? – Слишком она изощрённая, по-моему. Не по-здешнему. – Ведь ты говоришь о нордийке! – заметил король удивлённо. – Я говорю о жительнице этого мира. Уж тебе известно, что он не единственный. Кстати, в кого Жизель такая смуглая? – В отца, естественно. – А тот? – Ну, это сказать сложней. Её дед, я слышал, был большой оригинал и любил скитаться по свету, иногда пропадая на годы. И однажды вернулся с тёмненьким малышом, коего объявил своим сыном. Про мать ничего не рассказывал, а она так и не возникла. – И что же сынок? – осведомился Светлан. – Превзошёл папеньку в сумасбродстве? – Пожалуй, что да. У него обнаружился магический дар, который затем унаследовала дочь. Не очень сильный, правда, но достаточный, чтоб вести себя не как прочие. Вдобавок, оба любят играть человечьими судьбами. И отец нашей графини уже, судя по всему, доигрался – в один не очень прекрасный день, когда Жизель ещё не исполнилось пятнадцати, он пропал, будто его забрал Дьявол… к слову, было за что. И с тех пор про графа не слышно. – Может, он позволял себе слишком много? – предположил богатырь. – Такие игры не доводят до добра. Недавно я пересекался с девочкой-судьбой – вот она впрямь могла управлять событиями… – И что стало с ней? – с живым интересом спросил Луи. – Хотел бы я знать! Даже где искать, не представляю… О! – сказал он вдруг. – Не запылилась. Прямо через площадку, с небрежной грацией обходя танцующих, к столу направлялась графиня де Компре, похожая на госпожу ночи. Свои чёрные волосы она распустила по плечам, а пышную юбку приподняла к коленям, демонстрируя разноцветные ноги, – видимо, чтобы подсказать недогадливым, где чужеземный богатырь разжился налобной повязкой. – Действительно, – пробормотал Луи, – помяни чёрта… Вот на чёрта Жизель не походила вовсе. И даже с ангелочертями, знакомыми Светлану по Тартару, её было трудно спутать – уж здесь половых признаков в… э-э… достатке. Если графиня и опасалась чего, по ней это не было заметно. Затормозив перед Луи, она склонилась в изящном реверансе. Галантно привстав, тот ответил своим поклоном, конечно, не столь низким. Оба, судя по всему, играли на публику, привыкнув находиться в перекрестии многих взглядов. Но заговорила Жизель совсем тихо, дабы не слышали на стороне. И уж тут не побоялась отступить от церемониала. – Вы обрушили такую лавину милостей на пришлого исполина, ваше величество, будто решили испытать его на прочность, – промурлыкала она, чарующе улыбаясь. – Позвольте же похитить вашу правую руку, пока она ещё не стала головой. – Вообще, это зовётся ампутацией, – заметил Светлан. – Кстати, милая, наш король тут играет в скромность – так, может, ты скажешь… Вам было хорошо вместе? Приспустив пушистые веки, Жизель улыбнулась ещё обворожительней: – Вот дворцовые секреты я не выдаю. – Только государственные, ну да. А королевская опочивальня – это свято! Что ж, как ни хотелось мне туда заглянуть… Отодвинув кресло, он поднялся. – А ты задержись, – велел Агре. – Будешь помогать Лоре – сама знаешь, в чём. Не всё ж тебе валять дурочку? Протянув руки над столом, богатырь подхватил смуглянку за талию и перенёс на свою сторону. Раз ему положено оригинальничать… – Не желаете разделить нашу трапезу, сударыня? – любезно предложил король. – Заодно представлю вам свою племянницу – ведь вы не знакомы? – В другой раз, мой король, – засмеялась графиня. – Пусть девочка тешится – зачем мешать? А мы, с вашего позволения, удалимся. Герои же столь нетерпеливы, вдобавок у них всегда не хватает времени! – Зато другого – через край, – проворчала Лора, догладывая ножку. – И зачем расходовать на стороне? Бросив на неё быстрый взгляд, Жизель прибавила: – К тому ж ночи делаются всё короче – впрямь надо спешить. Лето ведь на исходе. Если она намекала на себя, то кокетничала – ей ещё цвести и цвести. Да и в старости вряд ли угомонится… если доживёт. – Столько причин – и все уважительные, – улыбнулся король. – Бог да благословит вас, мои друзья! – Всегда рады служить вашему величеству, – пропела смуглянка, склоняясь вновь. Затем ухватила богатыря за руку и напористо повлекла прочь от королевского свечения, в сумеречную зону, куда не добивали взгляды любопытных. – Решила одарить меня целым чулком? – поинтересовался Светлан, наконец оказавшись вне сцены. – Аттракцион невиданной щедрости, ха! Жаль, здесь не в ходу более интимные предметы – может, и я стал бы коллекционировать. Хотя к чему лишние навороты, верно? – Ты о чём? – рассеянно откликнулась Жизель, уводя его во всё большую тьму. Думала-то явно о другом. – Да им ещё и названия не придумали. К тому ж без них как-то милей – во всяком случае, удобней… в иные моменты. – А что за туфли на твоей актёрке? – спросила она вдруг. Оп! – ухватился Светлан. Вот и подсказка. Ну-ка, кто догадается, откуда ветер? – Магические, понятно, – ответил он. И похвастал: – Сам мастерил!.. Глянулись, да? – Обувка-то недурна, – признала женщина. – Худо иное: применение магии для житейских нужд строжайше возбранено. – Да неужто? – хохотнул богатырь. – И кто ж мне запретит? – Хотя бы наш Совет. – Хотел бы я поглядеть! Это вы меж собой играйтесь, если нравится, а ко мне ручонки не тяните – обломаю. – Даже и мои? – вскинула графиня брови. – А заодно ноги, да? – Ну, на достояние Нордии я не посягаю, – рассмеялся он. – Такие ноги у нас, например, страхуют – на крупные суммы. А как бы к ним пошли мои туфельки!.. Не находишь? После паузы Жизель произнесла: – Если сотворишь мне такие же… – Да? – …то это будет твой проступок – я ни при чём. – А-а, – сообразил Светлан. – Выходит, на тех, кто чудом пользуется, Совет не наезжает? Ну, тут ваши маги дали маху! – Вовсе нет. Иначе им пришлось бы обвинять короля. – Не хотят, значит, плевать против ветра? Что ж, это разумно. Но тогда Совету надо занести в исключения и меня. – Почему это? – Да потому что я – исключительный, – хмыкнул он. – Не веришь? – Такие утверждения принято доказывать, – заметила женщина. – Ну не в постели же? Кстати, шоколадка, куда ты меня тащишь? Они действительно оказались в стороне от хоженых троп, всё глубже погружаясь в темноту. Если б кто попался навстречу, мог бы принять смуглянку за призрак – вышагивает,понимаешь, пустое платье… с одним чулком. – Не в постель, успокойся. Ведь ты заказывал встречу? – С Сейджем? А он что, живёт под королевским забором? Ещё чуть, и мы упрёмся в него… имею в виду стену. – А ты хотел, чтобы Первый ждал тебя во дворце Луи? – огрызнулась она. – Скажи спасибо, что не пришлось ехать в Дом магов. – И кого благодарить? – Можешь меня. – Ручку облобызать? – Лучше ножку. – Вообще мне нетрудно, но, может, лучшей благодарностью будет сотворить чудо-обувь? – Позже, – отказалась Жизель. – Сегодня дохожу так. – Так ведь сейчас уже завтра, – заметил Светлан. – Или сутки тут начинаются с полудня? – Позже, – повторила она. – Ни к чему дразнить… – Гусака? Ну надо ж, как ты ценишь Первого! Или у вас такая любовь? Случайно, он не лупит тебя по субботам тростью, разложив на кафедре? Или на коленях – привычней? – Что за фантазии!.. – Разве? – не поверил Светлан. – Ведь ты любишь сильные ощущения? Может, и это ты унаследовала от отца? – Ты опять влезаешь в запретное, – выцедила графиня с угрозой. – И что ты суёшься во всё, что копаешь! – Ха, так его нужно выкапывать, – усмехнулся он. – А болтали: дьявол унёс!.. Выходит, напраслину возвели на рогатого? – Ты замолчишь?! – прошипела Жизель. – Зря волнуешься – я лишь хочу понять. Не зная истоков, трудно ставить диагноз. Кто знает, вдруг и средство пропишу? – Тоже, лекарь нашёлся!.. Может, себя сперва вылечишь? – Вот это как раз труднее. – Наклонившись, богатырь привлёк её к себе и прошептал на ушко: – Подумай о сыне, моя радость. И вспомни про отца. Проблема в том, что семейные несчастья имеют обыкновение повторяться – хочешь того или нет. Нередко даже идут по нарастающей. А родительская любовь принимает странные формы. Зато какая гармония, да? На полном серьёзе смуглянка попыталась цапнуть его за губу – Светлан отстранился, рассмеявшись. Вот и Луи поминал зверя, прорывающегося изнутри. Интересно, а что за тварь обитает в Жизель? И как часто им обеим требуется мясо? – Не форсируй, сладкая, – сказал он. – Наша любовь впереди. Если допрыгнешь, прибавил мысленно. Ух, какие мы кусачие! – Мы уже пришли, сударь, – холодно объявила графиня, беря своего зверя на поводок, и указала на прореху в кустарниковой стене: – Не угодно? – После вас, моя госпожа, – осклабился богатырь и аккуратным шлепком послал Жизель впереди себя – несколько быстрей, чем полагалось вышагивать светской даме. Не то чтоб он опасался подставить хищнице спину, но… лучше не рисковать.Глава 22
Следом за ней Светлан вступил в новый закуток, будто специально устроенный для конфиденциальных встреч (скорее уж для тайных свиданий). Здесь тоже почти не было света, а взамен беседки по центру разбили уютный фонтан, вкруговую установив удобные скамейки, на которых, кстати, вполне можно было прикорнуть. Вот на одной из них и восседал человек в чёрной мантии и подобии клобука – судя по всему, пресловутый Сейдж. Он же глава Совета, он же Великий Маг, он же Первый. И почему люди так любят обвешиваться ярлыками? Взамен одной особи как бы делается много, да? А гуртом, как известно… Ну-ка, ну-ка, покажите этого главнюка поближе! Про одном взгляде на него Светлану сделалось скучно. Аскет, определил он. До чего не люблю аскетов! Воздерживаться – куда ни шло… некоторое время. Но возводить воздержание в принцип? Этот тип явно не жаловал вкусной еды и тонких вин, не ценил нарядной одежды, изысканного оружия, весёлых затей, быстрых экипажей или породистых коней, не любил красивой музыки, прелестных (или хотя бы милых) женщин, а заодно и все маленькие радости, сильно скрашивающие жизнь – по крайней мере помогающие выправить настрой, когда обстоятельства или ближние ухитряются его испоганить. Маг и смотрелся аскетом: тощий, блёклый, неухоженный. Невзрачную физиономию слегка оживляла борода – но лучше бы её не было: шибко неопрятная. И пахло от Первого… не как от Жизель. Чёрт, неужто и тут она любит контрасты? Выходит вся из себя чистая, благоуханная – и в г… грязь. Какой я всё-таки ограниченный, да? Не глядя на Светлана, графиня подошла к той же скамейке и молча уселась на некотором удалении от Сейджа. Так-так, стало быть, знакомить не будут – и так друг друга знаем. А светские установки не для магов. Вот и ладушки. В несколько шагов богатырь пересёк едва не весь закуток и занял позицию напротив странной четы, гармонирующей как нельзя хуже. Фонтанчик был совсем низенький, скромный, так что вида не заслонял, а журчание крохотных струй не смогло бы заглушить даже шёпот. – И кто начнёт? – спросил Светлан, решив не затягивать паузу. – По старшинству, что ль? Так ведь это вопрос сложный – даже если учитывать только возраст. Выглядишь-то старше ты, Сейдж… – Разве мы уже на «ты»? – сухо осведомился маг. Голос у него оказался под стать внешности: бесцветный, вымороженный. – Господи, парень!.. Нешто и ваша братия любит надувать щёки? – Он и с Луи не церемонится, – доложила Жизель негромко. – Приходится принимать. – С какой стати? – не согласился Сейдж. – Из-за одного грубияна не стоит нарушать принятые нормы. Сейчас он на нашей почве. – Скорее на ничейной, – возразил Светлан. – Если желаешь, пусть каждый ведёт себя, как привык. Судя по взгляду, которым его одарил Первый, такой вариант тому тоже не подходил – получается, с ним будут говорить, как со слугой. Вот наоборот – иное дело. Похоже, паритет и здесь понимают намного хуже. – Не устраивает? – спросил богатырь. – Тогда я пошёл. Не люблю пустых препирательств. – Ладно, – с большой неохотой уступил Сейдж. – Давай говорить о деле. Чего ты хочешь? – От вас? – Светлан гыкнул. – А разве не ты послал ко мне свою кралю? Думал, от её сладости у меня слюни потекут? И тогда бери меня голыми руками, да? – Ногами, – шепнула женщина, не удержавшись. Первый и ухом не повёл – видно, привык к её выходкам. (Или с графинь даже у магов иной спрос?) – Что ж ты упустил случай? – сказал он язвительно. – Второго может не представиться. Вот это – вряд ли. – Не люблю бесплатный сыр, – сообщил Светлан. – Жизнь отучила от такой глупости… Ну, – перевёл он рельсы, – так чего хочешь ты? Пожевав губами, маг известил: – Мы следим за тобой. С того дня, как ты ступил на землю Нордии. И ведёшь ты себя… неосмотрительно. – Ну да? – удивился богатырь. – А по-моему, лишь и делаю, что озираюсь. – Кажется, ты возомнил себя чародеем, – продолжил Первый. – Уж не задумал ли вступить в нашу Гильдию? – Я? Боже упаси!.. Чего я забыл у вас? – Это было бы редкой… самонадеянностью. Возьмём, к примеру, меня… – Нужен ты мне больно, – заворчал Светлан. – Сам бери. – Я маг в седьмом поколении. И мои дети станут магами. – Вернее, членами гильдии, – хмыкнул он. – Но это ж не прибавит таланта? – А себя, значит, относишь к одарённым? – В целом – конечно. Вот о частностях можно спорить. Ведь силу ты не считаешь даром? Каждый кулик, как водится… – Речь о магии, – прервал Сейдж надменно. – Прочее не играет роли. – Ну, я же говорил!.. Ребята, вам ещё не наскучило своё болото? Не захотелось прогуляться по лугам? Распрямившись, маг заговорил с внезапным напором: – К твоему сведению, чужеземец, овладение чародейством требует многих лет напряжённой учёбы и полного отрешения от дикарских утех и животных влечений, столь вами почитаемых. А ты решил одолеть бездну одним скачком, ничем при этом не жертвуя? Истинно рыцарский подход! Поглядев на графиню, Светлан приятельски подмигнул: уж мы знаем, как ты чураешься удовольствий! – Раз ты отказался от утех ради призвания, – сказал он, – что ж не гремишь по всему свету? Такая жертва – я поражаюсь! А где результат? Или ты изначально с дефектом, а твои речи – лишь завеса… Ведь у тебя с женщинами трудности, верно? Оттого и ушёл с головой в магию. Но даже там не преуспел. Если уж нет силы – то ни в чём. Вот, опять угодил по больному – мёрзлый лик Первого и вовсе заледенел, будто его окатили жидким азотом. – Уж не желаешь ли вызвать меня на магический поединок? – сквозь зубы осведомился он. – В жизни никого не вызывал, – признался Светлан. – А если вызовут меня, выбор оружия за мной, верно? – И какое ты выберешь? – В отличие от… – тут он поглядел на Жизель, – я не люблю мешать блюда. Сейчас я богатырь. Вот и сравним, сдюжит ли твоё чародейство против моей силы. Похоже, Сейдж и так знал ответ – встречного энтузиазма Светлан не увидел. – А может, дело в ином? – язвительно улыбнулся кудесник. – Может, ты попросту сомневаешься в своей магии? Любой адепт посчитал бы за честь скрестить со мной чары! Эка завернул, подивился богатырь. Вот так и оттачивают свои приёмы: скрещиванием? Ишь, прямо мичуринцы – на ниве волшебства. – Да разве я настоящий маг? – сказал он. – Скорей мечтатель. Правда, мои грёзы довольно часто делаются явью – такая, понимаешь, беда… для врагов. Потому что, если я шибану своей чарой в полную мощь, твои шматочки придётся собирать по всему парку. Оттого и не люблю пробовать на людях, что здесь соблюсти меру куда трудней. – Что ж, похваляться ты умеешь, – произнёс Первый. – Наверно, это общее у рыцарей. Но я слыхал речи и поцветистей. – А с чего ты взял, что это похвальба? Уж магу следует лучше знать богатырей: мы не хвастаем, мы – предупреждаем. – Тогда покажи, на что способен… Не обязательно на мне, – прибавил Сейдж чуть поспешней, чем следовало бы. – Пока мы не слышали про тебя ничего, что не умели бы сами или что нельзя списать на совпадения. Если ты такой исключительный – продемонстрируй. – Да зачем? – пожал плечами Светлан. – Чтобы доказать? Прежде-то меня заботило мнение бездарей – точнее, выводило из себя. Хотя и тогда понимал, что весит оно чуть. А сейчас я знаю себе настоящую цену. – Ведь ты даже не прошёл обучение!.. – Возможно, и к лучшему – не все школы на пользу. А такой практики, как у меня, не было ни у одного из вас… да вы б и не пережили. Надо быть богатырём, чтоб работать с чарами в полную силу. – Если ты можешь вызывать мощную магию, это не значит, что сумеешь с ней справиться. Я видел, как не совладавшие с чарами сгорали заживо, а иные – даже взрывались. – О чём и речь: для магии нужна сила. – Здесь потребно высокое искусство, на овладение коим уходят десятки лет! – Ну, или так, – не стал спорить Светлан. – Понятно, мой способ годится единицам, зато он быстрей… э-э… на несколько порядков. Ваши десятилетия укладываются в мою неделю. – Тогда почему избегаешь показа? – Дорогуша, у меня нет времени выпендриваться. Я вообще не люблю экзаменов и тестов – с детства питаю неприязнь. Делом надо себя доказывать, делом!.. Вот жизнь покажет, кто чего стоит. – Возможно, порознь ни одному из нас не справиться с тобой, – нехотя признал чародей. – Но если мы соединим усилия… – Не советую пробовать, – перебил Светлан, зловеще кривя губы. – Даже вместе вам меня не одолеть. И дело не только в магии: у вас духа не хватит для настоящей драки – интеллигенты! А я всё-таки богатырь, и если меня раздразнят… Нет, любезные, лучше не пытайтесь. С тем же ледяным лицом Первый покосился на Жизель – та едва заметно кивнула, подтверждая, что с этим громилой лучше не вздорить. Она тут что, главный спец по богатырям? И где набиралась опыта? В любом случае хорошо, что графиня присутствует – хоть есть на кого поглазеть. Не для того ли красотка и обосновалась рядом с этим занудой? – Предположим, я поверю тебе, – снова заговорил Сейдж. – И признаю тебя могущественным магом, наделённым выдающимися дарованиями. Даже соглашусь рекомендовать тебя для поступления в ряды нашего братства… – Э, э! – опять прервал Светлан. – Какие «ряды», о чём ты? Никогда не ходил в строю. И лишние братья мне ни к чему. Когда их число превышает дюжину, это скорее банда, нежели братство. Или даже стая. А богатырь, чтоб ты знал, – вовсе не стайный зверь. – Но тяготеет всё же к рыцарской братии, – скривил тонкие губы маг. – Разумеется, с ними-то у него больше общего. – А чем тебе так уж отвратны рыцари? Понятно, большинство из них скоты, а умом блещут немногие. И цели у рыцарей почти всегда ерундовые. Зато как умеют они добиваться желаемого, на какие кручи восходят! А не сникают перед первым холмиком, как многие умники. И уж от женщин они не воротят носы… хотя бедняжкам это далеко не всегда в радость. – Похоже, и ты признаёшь, что у высокородных больше пороков, нежели добродетелей, – заметил Сейдж. – По сути, они разбойники, силой захватившие управление страной. Ты посмотри, как они роскошествуют! – кивнул он окрест. – А по какому праву? А будто свой род Первый не считает высоким! Уж от сословных привилегий не откажется и этот. Разница лишь в критериях отбора. – Конечно, это огорчительно, что они живут богато, – сказал Светлан. – Но лично я справлялся и не с таким горем. Или зовёшь к революционным преобразованиям? Желаешь поставить у рулила более достойных? – Почему же нет? – вскинул жидкие брови маг. – Есть страны, где всем заправляют люди одарённые, превосходящие прочих мудростью и талантами. – Видимо, ты подразумеваешь не страны, а мир? – уточнил Светлан, усмехаясь. – Не дёргайся, я знаю про Дверь! И даже встречал выходцев с того света. – Разве это что-то меняет? – откликнулся Сейдж осторожно. – И многое. У тамошней среды иные свойства – соответственно баланс сил вовсе не такой, как здесь. Насыщенность магией там куда выше, даже через ход пробивает струя. Потому вы и кучкуетесь в Эльдинге, что вблизи Двери чар гораздо больше. Вот здесь вы ещё способны на что-то, а стоит покинуть столицу… Не будь этой подкормки, вашей гильдии пришёл бы каюк. А если Дверь закроют, с чем вы останетесь? Ни силы, ни мужества – лишь спесь да амбиции. И начнётся новый передел, ага? – Если это невероятное событие и случится, у нас хватит разума… – Да кто вам сказал, что вы самые умные? – перебил Светлан. – Сами решили? – Мы – хранители знаний, светочи… – Вы – собаки на сене, – опять прервал он. – Ключники, возомнившие себя владельцами. Что сделали вы для людей, с какой радости они должны менять шило на мыло? Или из грязи выходят лучшие князья? Вы ж у Луи вместо шутов, а притязаете невесть на что – ну не смех ли! Не лучший способ вести дискуссию: брать горлом и напором, – но иногда это убеждает лучше, чем самые веские доводы. А уж те, кто следит за схваткой, обращают больше внимания на число ударов, чем на их точность. Бросив быстрый взгляд на Жизель (ага, так её мнение всё ж заботит тебя), бородач выдавил: – Твоя речь оскорбительна, чужеземец… – Ну да? И как я сам не заметил! – …а вдобавок изобличила твоё невежество. В Нордии ты считанные дни и уже берёшься судить, кто и чего стоит тут! Богатырь повёл плечами: – Специфика работы: приходится думать и действовать быстро – рассусоливать-то обычно некогда. Зато за ошибки платим полную цену – в отличие от правителей. Уж они рассчитываются не своими жизнями. – Выходит, ты и королей не жалуешь? – вывел заключение маг. Впрочем, тут не требовалось особой прозорливости. – Ещё и тебе я должен объяснять, что герои не служат земным владыкам? – покривился Светлан. – Полная автономия, видишь ли. Нам даже не нужны еда и одежда… во всяком случае, без них мы не помрём. И чем, по-твоему, нас можно прельстить – не говоря о том, чтобы купить? Подвигав коленями, Жизель намекнула – чем. Но он лишь покачал головой: как раз тут предложение превышает спрос. – Но это не значит, что меня легко подбить на свержение монарха, – прибавил богатырь. – Только если он станет опасен для своих подданных и если тот, кто придёт на смену, не окажется ещё хуже. – А никто не предлагает свергать Луи, – сдал назад Первый. – Ещё не хватало! – Боишься, что настучу? Вот это зря – не в моих правилах. – Нам нечего бояться, – отмахнулся маг. – При нынешнем соотношении сил королю вовсе ни к чему ссориться ещё и с нами. А политик он опытный. – Искусство баланса, ну как же, – кивнул Светлан. – Слышали, слышали!.. Но ведь и вам Людвиг опаснее, чем Луи, разве нет? Уж кардинал не станет с вами цацкаться – или полное подчинение, или… сами понимаете. Хотя скорее он в любом случае пустит Гильдию в расход – просто оттого, что не выносит умников. Потом ему, может, станет хуже, но вам-то от этого не легче? А примкнуть к кому-то кудесникам надо – на самостоятельную роль они не тянут… Или есть третий вариант? За магическим заслоном, выставленным Первым, что-то мигнуло – ха, похоже, попал! Любопытно, любопытно… – Ты недооцениваешь нашу силу, – поджав губы, заявил Сейдж. – Да неужто? Внезапно поднявшись, Светлан сместился к зелёной стене и, протянув руку за кусты, вздёрнул за шиворот человечка в чёрном плаще, тёмной шапочке и с лицом, вымазанным сажей. Человечек покорно завис в воздухе, даже не пытаясь вырваться из богатырской хватки, и лишь часто моргал выпуклыми глазами, похожий на застигнутого лемура. – Привет, – сказал ему Светлан. – Ты кто, ниндзя? – Это шпик де Круста, – ответила Жизель за человечка. – Вечно они вынюхивают вблизи нас! В её голосе проступило смущение: опять пришлый обскакал гильдийцев. Ведь первыми учуять слежку должны были они, а не какой-то там… – Я читал, кое-где бытует обычай топить шпионов в нужниках, – сообщил богатырь. – У вас это не практикуют? Судя по тому, что чёрный человечек не испугался, к шпикам здесь относятся бережней – возможно, даже лелеют. За их спинами государство, ещё бы! Кому ж понравится плевать против ветра? – Ну ты, спец, – проворчал Светлан. – Идёшь на дело – хотя бы мойся получше. И куда смотрит ваш босс! И всё равно это не поможет – ведь не дышать шпик не сможет? Не говоря уж о прочем. Чтобы следить за богатырём, нужны… вампиры? – А если ему оборвать уши, – спросил Светлан, – он станет профнепригоден, да? – Тогда уж вместе с головой, – фыркнула графиня. – Для верности. Шпион молчал, будто набрал в рот воды. Кстати, это идея… Заодно и простирнётся. Жаль, стирального порошка нет. – Не пробовал дышать через трубку? – спросил богатырь. – Придётся осваивать. Вручив растерявшемуся висельнику длинную тростину, сорванную в ближних зарослях, он сунул беднягу в фонтан, пропихнув к самому дну, и привалил подходящим валуном, чтоб не всплыл раньше времени. К счастью, вода была не холодной – можно потерпеть. – Вот теперь сможем договорить спокойно. – Между прочим, де Круст очень не любит, когда с его людьми обходятся без почтения, – известила Жизель. – Пусть это и не дворянин. – Что делать, на каждого не угодишь, – пожал плечами Светлан. – Конечно, все профессии почётны, но к некоторым моя душа не лежит – уж простите. К тому ж лишнюю инициативу следует наказывать. Не думаю, что слежка за правой рукой короля санкционирована… э-э… головой. А когда органы превышают свои полномочия… – Их ампутируют, да? – Ну зачем же так круто? Я вовсе не люблю хирургию – это последнее средство, на крайний случай… Так вот насчёт силы, – продолжил он, переведя взгляд на Сейджа. – «Наша» – это громко сказано. Вообще, что ты разумеешь под ней? Речь о могуществе столичных магов или о чём-то ином? Гильдия же вовсе не монолит – не вешай мне лапшу. Я представляю, какая там идёт грызня! Ты ведь опасаешься не столько короля, сколько своих собратьев, верно? От Луи-то тебя прикрывает Гильдия, но внутри неё твои позиции шатки. Пока что ты – Первый, но на пятки уже наступают, да? И если всплывёт нечто, порочащее твоё… гм… честное имя… В какой заднице окажешься тогда, не пытался прикидывать? А что всплывёт – обещаю. Уж разбирать завалы я умею. И времени у тебя – в обрез. Придётся думать и решать быстро, иначе… Что? На это маг промолчал. А его лицо уже смахивало на посмертную маску. Если бы он знал, что станут так макать, вряд ли бы подписался на встречу. А чего вы ждали от варвара!.. Нет, подумал Светлан, кротости мне ещё занимать и занимать. Вот у кого только? Смилостивившись, он вынул из фонтана мокрого шпика, явно не справлявшегося с заданием, и отставил в сторону, чтобы стекла вода. По крайней мере пахнуть от того стало меньше. – Засим прошу не поминать, – сказал парочке. – Сам объявлюсь. Обратно Жизель провожать богатыря не стала – осталась зализывать ссадины Первому, потрёпанному общением с грубой силой. Наверно, и обсудить парочке было что – уж озадачивать людей Светлан научился. Прогулявшись теми же тёмными тропками, он вышел к королевскому столу, где обнаружил свою команду в полном составе. Де Коста по-прежнему обхаживал Изабель, похоже, увлекаясь этим всё больше – на свою голову. Наконец наплясавшись и вполне освоившись, Глория осмелела до того, что строила глазки королю, таинственно улыбаясь. Рядом с ней устроился расфранчённый придворный, немолодой, с увядшей кожей, зато поджарый и резвый, тихо нашёптывая на ухо банальности, лишь и годившиеся для провинциалок. Вблизи Лоры тоже восседал ухажёр, кряжистый рыцарь в лёгких доспехах, несколько смахивающий на носорога, – но этот помалкивал, явно опасаясь нарваться на колкость, а то и затрещину. Кресло Светлана, конечно, никто не занял, страшась Агры, развалившейся у самых ножек. Впрочем, садиться он не стал – как говорится, хорошего помалу. К тому ж Изабель выглядела утомлённой, а несклонная к таким забавам силачка откровенно скучала. Перебросившись несколькими фразами с Луи, богатырь откланялся и вместе с обеими девицами убыл на заслуженный отдых. Следом за ними увязался виконт, разумеется, испросив дозволения у короля. Глория предпочла остаться – вот ей были не в тягость дворцовые потехи. Иногда людям нужно для счастья так мало! Вернувшись в гостиную, дамы переоблачились в домашнее неглиже, обойдясь без обуви и парадных платьев, а Светлан, конечно, избавился от лат, решив больше не надевать их без насущной надобности. Хоть и удобны эльфские железки, хоть и легки… а лучше обходиться, пока можно. – Тебя-то не давит панцирь? – спросил он у де Косты, с наслаждением расправляя плечи. – Значит, не богатырь. Вот нас скорлупа стесняет. – Ну, если кожа как у Ахилла… – откликнулся виконт, усаживаясь в ногах Изабель, развалившейся на широком кресле. – А если женские ноготки вспарывают её, точно крохотные плуги… – Поняли, куда ветер дует? – фыркнула Лора, снова укладываясь на подоконник. – Наверняка и на его спине Жизель оставила метины. Потому и не любит оголять торс. – Виконт, в самом деле? – весело изумилась Изабель. – А я уж было начала вам доверять. – Могу поклясться, что не обману ваше доверие, – откликнулся тот с некоторым смущением. – Хотя и без клятвы вряд ли посмею вас огорчить – при том, что я человек грешный и, увы, не добрый. А что до графини… Тут он замолчал. – Сейчас и этот начнёт показывать, какой он рыцарь, – проворчала Лора. – Будто ей нужна секретность! – Ну давайте, виконт, не скромничайте, – подбодрила Изабель. – Ведь ваша дерзость вошла в поговорку. – Только не с вами, – пробормотал де Коста. – Кстати, вас не затруднит звать меня Огюстом? – А заодно на «ты», да? – хмыкнула Лора. – Простой, как виконт. – Ну что напали? – вмешался Светлан. – Личное к делу не пришьёшь… во всяком случае, нам такие дела ни к чему. Но если б… э-э… Огюст рассказал про графиню де Компре – это было бы в струю. Ведь то, что он узнал не от неё, можно не скрывать – его честь при этом не страдает. – Это зовётся репутацией, – бросила силачка. – При чём тут честь? – Ну, неважно… Итак, парень? – Хотите, чтоб вас уговаривали, – да… Огюст? – прибавила Изабель. – Ну не ломайтесь! – А что вас интересует? – спросил виконт. – Как всегда: истоки, – ответил Светлан. – Начни с её детства, если что-то известно. – Боюсь, тогда я покажусь сплетником. О первых годах графини до меня доходили лишь слухи… надо признать, весьма шокирующие. – Я представляю! – сказала Лора. Светлан тоже… гм… догадывался, причём с большой долей уверенности, а потому предложил: – Слухи опустим. Говори о более-менее достоверном. Выдержав паузу, продиктованную приличиями, виконт с полной охотой начал: – Должен заметить, тёмная наша красавица с юных лет отличалась деловой хваткой. И это роднит её… кое с кем. – Её беспутный папенька, сгинув столь внезапно, не оставил малышке ничего, кроме титула да родового замка. Впрочем, ещё она унаследовала яркую наружность и необыкновенную смелость… в некоторых вещах… скорее всего и привитую отцом. И своим главным достоянием – свежей, ещё подростковой красотой – Жизель распорядилась с отменной расчётливостью, вскоре обзаведясь такими покровителями!.. – Вплоть до короля, верно? – Как преданный слуга его величества, я не смею… – улыбнулся де Коста. – Но и без Луи у нашей крохи уже тогда хватало друзей из самых высоких сфер. Разумеется, она не торговала собой, точно какая-нибудь… и даже не стремилась замуж, предпочитая не зависеть от одного. Но подарки сыпались на неё лавиной, так что спустя год графиня уже не ощущала стеснений. А ныне и вовсе значится среди богатейших особ Нордии. – Только этого мало, да? И чего ей не хватает? – Вероятнее всего, власти. Конечно, Жизель с юных лет вертела могущественными людьми, падкими на её изощрённость, – выполняя их прихоти, угадывая потаённые склонности, отбросив стыд и брезгливость… Простите, сударыня, – поклонился он Изабель. – Но, может, теперь Жизель возжелала стать истинной госпожой – дабы ей лизали пятки те, перед кем она расстилалась? Ведь если кого-то унижать год за годом, рано или поздно ему захочется сквитаться. – Ты сильно поумнел за последние сутки, – заметил Светлан. – Наверно, в плохую компанию попал? Ухмыльнувшись, виконт прибавил: – Впрочем, мне не показалось, что эти игры особенно тяготят графиню. Скорей она даже питает к ним странное пристрастие… а заодно к самым причудливым, рискованным затеям. К тому ж, должен заметить, её плоть отличается изумительной эластичностью. – Ну-ну, – проворчал богатырь, покосившись на Изабель, – вот без подробностей лучше обойтись. Я понимаю, что они тебе дороги… Хотя сама девочка, похоже, считала иначе. Конечно, любознательность – полезное свойство… – Да отчего ж не озвучить? – сказала Лора. – Знать-то нелишне. – Вот Жизель как раз узнала – слишком рано. И к чему это привело? – Тогда уж познала – на себе, – усмехнулась дева. – Или даже вкусила. Понятно, с этим лучше не спешить. Но если родитель – урод… Изабель втянула голые ноги в кресло – больше, видимо, затем, чтоб удерживать виконта на дистанции и не внушать ложных надежд. – Вот я не поняла, – сказала она. – Всё-таки что Жизель нравится: когда делают больно ей или когда сама? – Одно вовсе не исключает другое, – ответил Светлан. – Некоторые любят разнообразить. Скажем, сегодня ты сечёшь меня, а завтра я… гм… деру. – Или ты топчешь многих, – прибавила Лора. – Но тогда нужен один, кто отыграется на тебе за всех. – Да, нелегка участь тирана! Заметно огорчённый тем, что его отлучили от прелестных ножек, де Коста произнёс: – При всём восхищении очарованием графини, должен заметить, что создание сие скорее принадлежит аду. Наверно, и сама Жизель это сознаёт, а потому ведёт себя так, будто ей нечего терять. – Церковь, что ли, не посещает? – Ну, по нынешним временам это грех небольшой! – усмехнулся виконт. – Хотя при прежнем короле, говорят… – Луи по сию пору расхлёбывает, что заварил его папаша, – заметил Светлан. – Ведь это тогда меченосцы набрали такую силу. Лишняя набожность правителя редко приводит к хорошему. – По-моему, Жизель и в магии больше притягивает тёмная сторона, – прибавил де Коста. – Конечно, в этих делах я профан… – Ведь она не злая, – сказал богатырь. – При всех странных наклонностях. Вдруг зевнув во весь алый ротик, Изабель смущённо засмеялась и потянулась к Светлану, просясь на руки, – ей, видите ли, было лень вставать. Ну да, когда полногрудые крали играют в маленьких девочек… Всё-таки он подхватил девушку и, переглянувшись с Лорой, понёс в спальню. – Сперва на горшок? – спросил на ухо. – Или подержать за окном? – Спа-ать, спа-ать, – пробормотала Изабель, и впрямь уже засыпая. – Пока не хочу. Ишь, таки выздоровела. Может, не спешить в большие чародеи, а заделаться Авиценной? Хотя, когда лечат наложением рук, это уже как бы и не врач. Опустив ношу на постель, Светлан опять посмотрел на силачку, успевшую пристроиться рядом. – Я пригляжу, – заверила та. – Иди, спровадь парня. Кивнув, он вернулся в гостиную. Виконт застыл перед окном, слепо пялясь в предрассветную тьму, витая бог знает где. И что, объяснить ему про отсутствие перспектив? Вроде и сам должен понимать. – Боже, как она напоминает Лючию! – вдруг сказал де Коста. – Точно сестра или дочь. Хотя для дочери… – Заметив недоумённый взгляд богатыря, он пояснил: – Два года назад от меня ушла супруга. Куда? – едва не брякнул Светлан. Но прикусил язык, вовремя вспомнив, что здесь если уходят, то очень далеко. – Соболезную, – пробормотал он. – Последнее время она стала сниться чаще – уж не зовёт ли? – Виконт издал сдавленный смешок. – Может, и впрямь пора воссоединиться? Довольно я погулял!.. – Не думаю, что Лючия стала бы торопить, – сказал Светлан. – В тех краях спешить некуда, а терпение тамошних обитателей не сравнить с нашим. – Тогда к чему эти сны? – Просто ты скучаешь по ней – вот и всё. А у тоски бывают обострения, как у любой болезни. – Да? Может быть, может быть… Жаль, что эта болезнь не лечится. Или к лучшему? – Зависит от больного. Один мой приятель… огр… спускался за подругой в Тартар. Вот он – человек. – Если б я мог разговаривать с Лючией! – Вообще, это задачка, – заинтересовался Светлан. – Иные-то вроде слышат духов, а уж те приглядывают за нами скорее всего. На досуге поломаю голову, как её решить, – пообещал он. – Если ты вправду этого хочешь. – Ещё бы!.. А увидеть её нельзя? – тут же спросил де Коста. – Заодно и пощупать, да? Всё же она дух – имей почтение! Сознание-то ещё остаётся прежним… Впрочем, чем чёрт не шутит, – неожиданно сказал богатырь. – Да и Бог – ещё тот шалун! Вздохнув, виконт отвернулся от окна и учтиво поклонился: – Спасибо, что терпели меня столь долго. В дальнейшем постараюсь досаждать меньше. – Ну-ну, я-то при чём? – пожал плечами Светлан. – Тут решает Изабель. Проблема в том, что до недавнего времени у девочки совсем не было друзей. А ведь она из тех, кто умеет дружить. Вот это я ценю в людях и таких – оберегаю. Де Коста улыбнулся, показывая, что понял предостережение. Затем попрощался и ушёл, весь из себя гордый, положив руку на эфес. А ведь хорош! – оценил Светлан, глядя ему вслед. Сперва-то показался пустышкой. Ну, дай бог, чтоб не разочаровал… А Глория таки загуляла, подумал он. Вот уж дорвалась!.. Впрочем, мне какое дело? Я ей, слава богу, не сторож, даже не пастух.Глава 23
Затушив свечи, совершенно ненужные при его зрении, богатырь перенёс кресло ближе к окну и развалился, забросив ноги на подоконник. Конечно, в спальне было б удобней, но… лучше воздержаться. Однако один он пробыл недолго – спустя минуты в гостиную вернулась Лора. Дверь она закрывать не стала, дабы не оставлять невесту наследника без надзора, а трость на всякий случай прихватила с собой. Вот остальное сбросила в спальне, видно, набравшись вредных привычек у Жанны. Хотя… одного поля ягоды. Приблизившись к Светлану, девушка без церемоний уселась на его коленях – благо в сравнении с ним казалась миниатюрной. – Я раздела кроху, – сообщила Лора. – Пусть привыкает. – А надо ли? – усомнился он. – Всё ж она не ведьма. – По-твоему, лишь ведьмы да громилы вроде тебя выпадают из ряда? – Есть ещё силачки, – напомнил Светлан. – Вроде тебя. И кудесники – конечно, не из Гильдии. – Список не полный, – сказала девушка. – И потом, ты сам чувствуешь, что у Бэллы дар. Может, она скрытая чародейка? Или у тебя заразилась. – При Луи не брякни, – проворчал он. – А то вообразит невесть чего! Он и так не очень верит в мою порядочность. Небось, ломает голову: и какой у этого хмыря интерес тут? – Я объясню, что зараза не половая, – хмыкнула Лора. – Или требуешь, чтоб при нём молчала в тряпку? – Опять меня с кем-то спутала, – сказал Светлан. – Я когда-нибудь требовал у тебя хоть что-то? – Ты прав, извини. – Надо же, – подивился он. – Лора – извинилась! Уж не сдох ли в лесу дракон? – С ними это случается, – подтвердила девушка. – Хотя не часто. Покачав её на своих коленях, богатырь вздохнул: – Что-то не то мы делаем. – То есть? – Нас снова несёт течением, а ты знаешь, как я не люблю этого… вернее, боюсь. – Уж ты боишься, конечно!.. – Я серьёзно. Нынешняя заваруха смахивает на дымовую завесу – а что за ней? Этот шут Людвиг так и просится на роль ширмы. И если наш противник умён, то в такой просьбе не откажет. – Был бы умный, не связывался бы с тобой. – Ну, во-первых, ты не знаешь его силы, – возразил Светлан. – Во-вторых? – Боюсь, ты переоцениваешь меня, – ответил он со вздохом. – Если я и герой, то вовсе не сказочный. Я в положительные-то втискиваюсь со скрипом – на безрыбье. – Ха, завёл песню! Богатырь впрямь замурлыкал под нос: «Думы окаянные, думы потаённые…» Оцепенев, Лора заворожённо слушала чудной напев, вовсе не похожий на местные мелодии. Да и речь была ей в новинку. Допев про «бестолковую любовь», Светлан сообщил: – Жизель назвала Глорию актёркой. А знал об этом здесь только Луи. Подумав, Лора сказала: – Не только. И со значением посмотрела на богатыря. – Именно, – подтвердил он. – Ещё – благородный рыцарь де Бриз, оставивший личную роспись на одной светлой попке. – Может, и на тёмной тоже? – Ну, эту я не осматривал. – Что же ты? – И потом, наша шоколадка – графиня. А Бриз чтит титулы… Конечно, Жизель могла и попросить. Но сегодня им вряд ли было до баловства. – Всё равно, проверить не мешало. – Вот сейчас вернусь к сиятельной де Компре и, перекинув через колено, задеру юбку к талии… – Почему нет? – пожала плечами силачка. – А она будет восклицать: «О да, да!.. Сделай мне больно, проказник!» Ухмыльнувшись, Лора удовлетворённо кивнула. – Что, самой хочется? – уколол Светлан. – Ведь это плохой признак, особенно для богатыря. – От тебя приму и боль, – сказала она, не снимая ухмылки. – На прочих не распространяю. Дескать, если хочешь – понимай, как шутку. Мы, богатыри, – такие весельчаки! – Впрочем, битьё по попке для нашей смуглянки скорее всего пройденный этап, – сменил Светлан тему. – С этого обычно начинают. А затем следует такое!.. – Расскажешь? – спросила Лора. – А лучше – покажи. Вот она менять тему не хотела. – Слушай, не пугай меня, – попросил богатырь. – Как говорится, от кого-кого… – Говорю ж: дело не во мне. – А-а, так ты меня подозреваешь? – Тебе это интересно, – сказала девушка. – Почему? Нет, я понимаю: сам ты никогда не заступишь, а любое насилие обрубишь на корню… – Э-э… в буквальном смысле? – И всё ж тебя это задевает, верно? – Может быть, – ответил он, подумав. – Может быть, да… Вот такой я двойственный. Знаешь, в абстракции даже занятно представлять… до известных пределов. Но конкретное измывательство приводит в ярость. Если б я думал не головой, а… гм… то всех бы насильников впрямь – под корень. И ходили б они смирные да благостные, ромашки нюхали. – А если без принуждения? – спросила Лора. – Если для другого главное – доставить радость тебе, и неважно, чего это стоит? Если твоё удовольствие он чувствует сильней, чем свою боль? – Он? – с сомнением спросил Светлан. – Она, – поправилась девушка. И честно прибавила: – Я. Со мной можешь творить, что захочешь. – Конечно, спасибо за доверие… – К тому ж мои раны, ты знаешь, заживают быстро. Как раз это качество и спасает Жизель… пока не зарвётся. Poor devil, как говаривают в Англии. Или, тогда уж, devil-ица. – А ты представь, что станет со мной, если дам волю зверю, – сказал богатырь, помолчав. – Ведь на эту тропку лишь ступи… Нет, милая, ты достойна большего – вот именно того, что ощущаешь сама. И когда эти два чувства замкнутся в кольцо, раздастся такой взрыв!.. – Кто бы возражал, – пожала она плечами. – От тебя зависит. – Думаешь, сам не хочу? – со вздохом спросил Светлан. – Но разве я сумею любить двоих? – Ты – богатырь, – напомнила Лора. – Ты сумеешь. – Ну да, – хохотнул он. – Если мою тушу поделить пополам, то и так каждой достанется с избытком. – В моём мире тут бы не было сложностей, – сказала девушка. – Ведь на пустом месте!.. Не понимаю. – Видишь ли, у нас считается, что каждый ищет свою половину. – А почему половину? – спросила она. – Почему не две трети? Может, как раз втроём мы и составим целое. – Мысль занятная, – хмыкнул Светлан. – Во всяком случае, свежая… для меня. Вот как её оценит королева? – Так спроси у неё! – При случае поинтересуюсь, – обещал он. – Хотя не уверен, что подвернётся. – Опять предчувствия? – фыркнула Лора. – Или ты шутишь так? – Ну да, больше мне заняться нечем!.. По-твоему, здешнюю ситуацию нарекли бы «узлом», если б её разрешение было гарантировано? – Но всякий раз ты прорываешься на следующий круг… – Иначе бы действие завершилось. А если эта повесть последняя – кто может знать? Разведя ноги, силачка охватила его бёдра тугим кольцом, от которого у любого нормального мужчины смяло бы кости. Предложила: – Разорви. – Бог мой, Лорочка, – вздохнул богатырь. – Ну ты же знаешь!.. – Вот и я о том, – сказала дева, расслабляя мышцы. – В своём мире я уступала немногим, а против тебя – ребёнок. Ты даже Зодиару обломал рога. – Ну, не все, – возразил он. – Бодаться-то ему осталось чем… Кстати, за Жизель мне чудится силуэт, очертаниями схожий с этим уродом. – Что, вправду? – спросила Лора, настораживаясь. – И знаешь, кто ещё вспомнился? Рыцарь де Ла Гус, начальник стражи графа де Бифа… ныне герцога де Стронга. Тебе не кажется, что наш благородный и вонючий Бриз ухватками сильно напоминает этого верзилу? Впрочем, ты-то не видела, как Ла Гус дерётся. – А он при чём? – В том и дело. Мы было решили, что де Бриз послан неким комиссаром Ордена, приглядывавшим за маркизом де Гранде, – а если нет? Занятная цепочка выстраивается – оцени: Ла Гус, Бриз, Жизель, Сейдж. Первый служит властителю Междуречья… может, не лучшим образом, но продаваться нордийцам вряд ли бы стал. К тому ж на дух не переносит чародейство. Второй – агент меченосцев, причём не скрывает. Третья – вроде бы вассал здешнего короля, а заодно сотрудничает с магами. Четвёртый – из ведущих фигур в Гильдии. Так на кого ж работает эта команда? Явные-то их хозяева как бы исключают друг друга. – Может, на Зодиара? Светлан покачал головой: – Ты сильная девочка, но эмоции и тебе туманят взор. Почти у каждого есть бзик. Вот ты одержима Зодиаром – возможно, не без причины, откуда мне знать? – Сам же сказал: за Жизель маячит похожий, – хмуро напомнила она. – Зодиар недавно здесь. В Эльдинге-то он ещё успел бы наследить, но дотянуться до Стронга?.. А сия цепь выстроилась раньше – намного. И вряд ли число звеньев в ней ограничено четвёркой. Да и босс чудится тут поопасней Зодиара – при всём почтении к этому уроду. Может, твой вражина лишь слуга нашего оппонента? Или по крайней мере его наёмник. – Говоришь так, будто шайка впрямую управляется Зверем! – А что есть Зверь? До сих пор принималось, это одно из имён Дьявола, но ныне я знаю, что тот – лишь оборотная сторона Бога. А если Зверь и вовсе – стихия? Некая аморфная бездумная среда, протянувшая щупала к сознаниям, наполняющая слабые души мутью – нередко до полного затемнения. – А кто тогда Рок? – спросила девушка. Вздохнув, богатырь признал: – Действительно, тут можно утонуть – уж больно зыбкая почва. Пожалуй, лучше погодить с поиском главного виновного и прикинуть, что делать дальше. – Именно, – согласилась Лора и разлеглась на его ногах, вытянувшись от подъёмов стоп до живота, – места как раз хватило, а на жёстком силачка любила лежать. Её скульптурные ступни так и просились в ладони. Ну так захотелось сжать эти точёные пальцы… э-э… по-дружески? Вот и размышляй в таких условиях! – посетовал Светлан, подавляя вздох. Она издевается? – Ты не задумывалась, насколько имя человека определяет его судьбу? – спросил он. – Есть имена, вызывающие у меня недоверие – возможно, это из детства идёт, не знаю. – Ты это к чему? – поинтересовалась Лора. – Да к тому, что в сказке нужно аккуратней наклеивать ярлыки. И чёрт меня дёрнул так наречься! Ну назвал бы себя Буяном, как своего коня. Или, скажет, Ратобором. С этих-то спрос всё же меньше. – А с чего ты решил, будто тебя дёрнул чёрт? – Да кто бы ни дёрнул – всё равно гад. Ведь не вылезаю из проблем! – И даже сам создаёшь, – прибавила она, вминая стопы под его рёбра. – А кто заставляет туда влезать? – Как раз имя, – ответил Светлан. – Или, может, репутация – теперь не поймёшь. Видишь ли, когда от меня ждут чего-то, я ощущаю себя неловко. – Проще дать, верно? – Ну, если потом сложностей не станет ещё больше… – Ведь это потом, ага? – Вот был бы Ратобором, не стал бы загадывать. Уж для него главное – ввязаться в бой. Но когда привык пользоваться головой… – Ворота, что ли, ею прошибать? – Ладно, проехали, – сказал он и, не утерпев, таки сжал в руках её беспокойные ступни. – Так что же нам делать, а? – Интересный вопрос, – улыбнулась Лора, щекоча пальцами его ладони. – Тебе расписать в деталях? – С Людвигом-то более-менее ясно, – продолжил богатырь. – Как и с его новым господином, Озёрным Дьяволом. Уж этих мы встретим, когда пожалуют. Но если на пике схватки нам ударят в тыл? Иногда ведь хватает малости, чтобы склонить чашу. – Да что ломать голову? – пожала дева плечами. – Потянешь за звено – вытянешь цепь. – И за кого ж тянуть? На виду – сразу двое. – А то не знаешь! Уж на твой крюк клюнет и тёмная рыбка. Пожалуй, даже охотней. – Но-но, – осадил он. –Расклевались! – Допрашивать ты не умеешь – так добейся, чтоб сама разболтала. Понятно, придётся ублажить – пока не раскиснет в медузу. – Я нанимался, по-твоему? Всё ж я богатырь, а не… этот… – Тогда сверни ей башку, – предложила Лора. – Жизнь-то она ещё ценит? Или сыщи то, что Жизель ставит выше жизни. Да что искать, подумал Светлан. Будто не знаю! – Какую ещё гнусность измыслишь? – спросил он. – Язык без костей, да? Силачка ухмыльнулась. – Но поиграть с шоколадкой придётся, – вздохнул богатырь. – Конечно, по своим правилам, не выходя за рамки. От большого зла мы не станем заслоняться малыми мерзостями. В этот момент из коридора донеслись быстрые шаги, а спустя минуту в гостиную внеслась Глория. Походка её была шаткой, глаза блестели, к пылающим губам приклеилась улыбка. Повеселилась девушка – на всю катушку. Или это была разминка? Едва не наткнувшись в темноте на стол, актёрка подошла к Светлану вплотную и, уперев кулаки в бока, возгласила: – Опять милуются, ишь! Только я… – Цыц! – оборвала Лора. – Умерь голос, ясно? – Конечно, наша принцессочка дрыхнет! – фыркнула Глория, послушно сбавляя громкость. – Все должны ходить на цыпках! Заворочавшись, Изабель издала негромкий стон. Тотчас вскинувшись с пригретой лежанки, Лора устремилась в спальню, похожая на заботливую мать. Надо ж, как легко в ней проснулся инстинкт. А скоро может и бабушкой стать – будет совсем смешно. Качнувшись, актёрка плюхнулась на освободившееся место. И сразу стала избавляться от платья, причём проделывала это с большой сноровкой, на которую даже не повлияла выпивка. Так, это мы уже проходили… И чем удивит теперь? – Вот, – вдруг вспомнила Глория, извлекая из-за лифа оранжево-красный фрукт, несколько помятый, но, слава богу, не раздавленный. – Для вас сберегла. Такого вы не ели ещё. А называется это… – Хурма, я знаю, – сказал Светлан, удивлённо принимая гостинец. Плод был некрупный, но всё же… А арбуза она там не припасла? – Пробовал, да? – огорчилась девушка. – Противный!.. И как? И посмотрела на него со странным ожиданием. Что-то она плетёт – явно. Вот только в каком смысле? – Вкусно, когда не вяжет, – ответил богатырь. – А сама-то наелась? Могу поделиться. – Нет! – Глория даже отшатнулась, выставив перед собой ладонь. Кажется, эта роль даётся ей тяжко. Но ведь трудности нас не страшат? Светлан принюхался к дару, пытаясь определить начинку. Хотя эксперт из него… Да и какая, собственно, разница? Но пропитали на совесть – не скупились. Убойная доза, да? Охота на крупную дичь. – Занятно, занятно, – сказал он, рассеянно подбрасывая фрукт. – То есть я ожидал подобного – но чтобы так скоро?.. – Вы о чём, мой господин? – спросила актёрка испуганно. – Я вам преданна, уверяю! Ни к кому я не относилась лучше. Вот это похоже на правду – до своего предела дойти она вполне могла. Но оправдываться поторопилась – обвинять-то её ещё не начали. – Прости, любимый, но придётся тебя убить, – усмехнулся Светлан. – В лучших традициях, ха! Таково предписание, да? Или тебя смутили ценой? Вот до такой суммы я твоя, но если уж превзошли – прощай, моя любовь, буду созидать светлое будущее без тебя. – А почему вы крутите с этой здоровячкой? – перешла Глория в наступление. – И с принцессы прямо пылинки сдуваете. Конечно, мне обидно! – Значит, это я виноват? – сообразил он. – Так не доставайся же никому, Вася!.. Знакомые мотивы. – Насмехаетесь, да? – оскорбилась девица. – Да если б вас так же лупила жизнь!.. Она всхлипнула. Ну, теперь на жалость давит. А что ещё в арсенале? – Я тебе что, психоаналитик? – проворчал Светлан. – Сейчас начну в детстве копаться, искать истоки… Тут из спальни вернулась Лора, ступая точно тень. Удивившись нежданной сцене, вопросительно посмотрела на богатыря. Молча тот поднёс к её носу хурму. – Ха! – сказала силачка. – Спасителю от спасаемых, да? Покривившись, он произнёс: – Интересно, кто надоумил? И что обещал в награду? – А на кого думаешь? – Ну, ясно, это не маги – уж они знают, что богатыря не проймёшь отравой. И тем более не мой неведомый оппонент – этот информирован не хуже. Явные приверженцы Людвига во дворце вряд ли остались… во всяком случае, я их не нашёл… Скорее всего, кто-то из высших сановников, приревновавший меня к королю. И впрямь, зачем Луи две правые руки? Одну вполне можно отсечь. Милые такие дворовые традиции… Вообще, не помешает узнать имя затейника. – Как раз это – не трудно. Хочешь, введу её в транс? – Не хочу, – отказался Светлан. – Берегись Власти – забыла? Тут лучше не пробовать. Не то затянет, как наркотик. – Говорила тебе: жалей с разбором, – сказала Лора, брезгливо глядя на отравительницу. – Может, ещё и конкурс объявить? – огрызнулся он. – Или монетку станем подбрасывать? Этому, понимаешь, жалую кошель, а этому – в морду. Не жизнь начнётся, а лотерея! – Ладно, а я при чём? Что на меня-то накинулся? Усмехнувшись, богатырь пояснил: – Злость срываю – разве не ясно? Никак не привыкну. То есть умом-то понимаю… А всё равно шибает. – Если приспичило, срывай на ней, – показала силачка подбородком. – Да что с неё взять? Она ж как голубь: не может не гадить, где её кормят. Уж так устроена. – Ничего себе голубка! – фыркнула Лора. – Такая нагадит так нагадит – мало не покажется. Хотя, если нравится подставлять башку… Ты и теперь её не выгонишь? Мало одного предательства? – Нельзя предать того, кто тебе не верит, – возразил Светлан. – А я знаю ей истинную цену. Но иметь такой персонаж перед глазами полезно – чтобы помнить, кого защищаешь. – Да тебе попросту нравится на неё глазеть! – Ну… и это тоже, – со вздохом признал он. – Хоть что-то в Глории должно быть прекрасным? Всё же человек. – Вот и копайся в её дерьме. Только без меня, ладно? И Лора вновь удалилась в спальню, предоставив ему разбираться. Испуганно сжавшись, актёрка глядела ей вслед. Вот кого она вправду побаивалась… Кстати, правильно делает. – Сама виновата, – сказал Светлан. – Кто к нам с мечом – тот, соответственно, и на щите. А ты как думала? Будто включившись, девица продолжила раздеваться – видно, привыкла за все провинности платить одной монетой. А на эшафоте у неё тоже сработает рефлекс? – По-моему, ты ошиблась ролью, – заметил он. – А другой у тебя в запасе нет? Не прекращая процесса, девица пробормотала: – У меня к вам дело… очень важное. – Серьёзно? – удивился Светлан. – И с каких пор ты заделалась деловой? – И срочное, да, – прибавила она, не слушая. – Прямо нынче, без промедления, не мешкая ни секунды… Её телом всё сильней овладевала дрожь, а речь смахивала на горячечный бред. Актёрка будто повторяла чьи-то фразы, заученно и бездумно. Или это тоже из какого-нибудь спектакля? Платье с шуршанием соскользнуло на пол, а Глория уже принялась за корсет, двигаясь как заведённая. Нет, на опьянение это не похоже – тут дело серьёзней. Уж не объелась ли она белены? А то и чего похуже… С беспокойством Светлан оглянулся на проём, поглотивший силачку. И в этот миг Глория перебросила ногу через его бёдра, точно вскакивала на коня, и всем телом подалась вперёд, протягивая руки, куда не следует. Ну, это агрессия!.. Конечно, богатырь её пресёк, сцапав напавшую сразу за колено и плечо, благо его руки протягивались много дальше. Но Глорией будто овладело безумие – намертво зафиксированная в двух точках, она продолжала исступлённо рваться, стервенея с каждой секундой. Негромким свистом Светлан вызвал подмогу. А следом за Лорой пришлёпала Агра, любопытствуя, что тут происходит. – Из цикла «Так берегись любви моей», – пробормотал он, опасливо отстраняя беснующуюся актёрку. – У тебя нет догадок, какая муха её укусила? Уж не цеце, насколько в этом смыслю. На сонную болезнь это не похоже. Чтоб я так бодрствовал, как она спит! Ухватив Глорию за подбородок, силачка придвинулась и лизнула её губу. Затем прищурилась, оценивая вкус. – Запашок странный, – подтвердил богатырь. – Когда выходили, благоухала по-иному. – А погляди на её норку, – предложила Лора. – Прямо пышет. – Дьявольщина! – сказал он. – На всякий случай эти сволочи заправили и посыльную. Или Глория наврала, что я без ума от неё? – Скорее всего, – кивнула силачка. – Вообще, по заслугам. – Не нам судить, тем более – карать. У нас иная специализация. – Лишь спасать, ага. Даже тех, кто пытался тебя убить. Хмыкнув, Светлан покачал головой. – Ты чего? – спросила Лора. – Ведь не хотел туда лезть, а придётся. И кто плетёт этот сюжет? Не мытьём, так… Будешь мне ассистировать, ясно? – Не очень. – Объясню по ходу. Вскинув корчащееся тело, он побежал к ванне, сопровождаемый девушкой и тигрицей, – к счастью, вода ещё не остыла. Чуть погодя к ним примкнула Изабель, спросонья всполошившаяся до слёз. В двух фразах Лора разъяснила ситуацию. – Ведь эта дурочка не умрёт? – спросила Изабель с испугом. – Вы спасёте её, правда? – Из-за порога вытащу – это с гарантией, – откликнулся богатырь. – И здоровье пострадает несильно. А вот что станет с орудием карьеры… Держите её крепче, ладно? Но в воду не суйтесь. Я приступаю. Только сейчас он смог оценить, сколько яда несла в себе Глория, – прямо сексуальная… э-э… мина. И как купилась она на это, что ей напели новые друзья? И сколько минут жизни отпустили глупышке от своих щедрот? Просвещённая Нордия, ну как же! Причём у трона сгрудились самые цивилизованные. Руки бы пообрывать. А заодно и… чтоб не плодились. От яда у него самого уже горели ладони, а раствором в бассейне вполне можно было травить крыс… или орошать особенно дорогих врагов. – Принеси одеяло, – велел он Изабель. – Надо сменить воду. – Я позову слуг… – Долго – обойдёмся. Ради такого дела придётся потратить чары. Уж эта цель не противна богатырской сути. Лора пожала плечами: – Тратить – на неё? Впрочем, её слова расходились с делом – Светлану она подсобляла даже с охотой. Утратив прежний задор, Глория теперь еле шевелилась, мало-помалу впадая в забытьё, – что всё-таки лучше смерти. Вытерев девицу насухо, Светлан упеленал её в одеяло и, точно куколку, уложил на подоконник. – Знать бы, кто шалун, – проворчал он. – Вот с ним бы и махнулся ванной. Впрочем, не станем опускаться… Но куда же сбагрить отраву? Пришлось отправить её в море, на такую глубину, куда не заплывают промысловые рыбы, – бог даст, понемногу рассеется. И оттуда же, экономя чары, Светлан вынул свежий запас воды, наполнив кадку до краёв. – Холоднющая! – воскликнула Изабель, попробовав рукой. – Ещё бы, – откликнулся он. – А теперь отойди к стене и смотри внимательно – такого ты ещё не видела. Сотворив Знак Жара, богатырь пустил внутрь ванны нацеленную волну тепла, с точностью отмерив порцию, – с каждым разом этот фокус давался ему легче. Скоро сможет чай заваривать прямо в стакане. Или чай сюда ещё не завозят? – Ух ты, – восхитилась девушка, двигая изящными пальцами. – А ещё? – Хочешь, чтобы я сварил Глорию? – хмыкнул Светлан. – И кого будем потчевать варёной славой? Кстати, Изабель и после первого показа почти ухватила Знак – с задатками девочка. Может, отправить её на обучение к Анджелле? К тому же там будет безопасней… некоторое время, пока не начнётся нашествие. Но уж тогда никто не останется в стороне. Выкутав актёрку обратно, богатырь возвратил её в кадку и опять принялся вытягивать из размякшей плоти яд, время от времени ополаскивая ладонь в воде. И сколько ж его, чёрт! Хорошо, не успел разнестись далеко. Но вот в месте закладки (или лучше сказать «ввода»?) не избежать потерь. Впрочем, как и предполагалось. А интересно, это отобьёт у Глории охоту? Ох, сомневаюсь!.. – Вот и всё, – объявил он, вынимая бесчувственное, но, слава богу, живое тело из свежеприготовленного снадобья – возможно, даже лечебного при такой дозировке. – Теперь положу пациентку себе под бочок, и через сутки всё как рукой… ну, или почти всё. Будет как новая – исключая пустячок. – Уж для неё это не пустяк, – возразила Лора. – А на безголовье – так и самое важное. – Я ж не бог? Разве наполовину… Эй, – окликнул он Изабель, опять принявшуюся из пальцев выстраивать подсмотренную фигуру. – С этим аккуратней. Всё-таки не игрушка – Знак. И на людей не направляй… пока сами не попросят. Но сперва научись регулировать мощность. – Несите Гло на мою кровать, – предложила девушка. – А я – под другой бочок. Может, ещё не до конца выздоровела? Не говоря о том, что возле вас, мой отец, спокойно. – А меня в ноги, да? – усмехнулась Лора. – Там нам с кошкой и место. – Вовсе нет. Ты тоже ляжешь рядом со мной. Тогда я и вовсе буду как под защитой Христа. – Между прочим, светает уже, – сообщил Светлан, покосившись в окно. – Самое время в постель, да? Бурные здесь, однако, ночи. Решив не спорить, он вместе с Глорией улёгся в кровать, приткнув её себе под мышку, чтобы с обеих сторон больную грела богатырская плоть, а целительная ладонь не покидала воспалённого участка, по сию пору сочащегося отравой. Похоже, сегодня Светлан обогатил свой список новым чудом. Конечно, это не воскрешение мёртвых, но примерно из того же ряда. Кто ещё справился бы с таким? То-то изумятся отравители, когда увидят Глорию живой! Скоренько сбегав к провалу (наконец захотелось), Изабель ввинтилась под вторую руку богатыря, как видно, сочтя, что здоровья не бывает много. А со спины её обняла Лора. Сейчас же и Агра разлеглась в ногах, занимая законное место. Ну всё, полный комплект. – Да будет тьма! – возгласил Светлан, затемняя магическую плёнку. – Лишь на пару часов, не пугайтесь. Всё-таки спать лучше при выключенном солнце. Но Белла и так уже спала, безмятежная как ребёнок. Над её плечом мерцали длинные глаза Лоры, вряд ли нуждавшейся в отдыхе. А рука девы, протянувшись над юной невестой, лежала на груди богатыря, выглядя удивительно изящной в сравнении с его глыбами. – Семейный портрет в интерьере, – пробормотал он. – Включая киску и… А вот кем у нас Гло? Ладонь Лоры переместилась на его лицо, как бы затыкая рот. Вздохнув, Светлан чмокнул её точёные пальцы и нехотя смежил веки. На сон он не рассчитывал, а вот поразмыслить без помех… Без помех, ну да! И о чём можно думать в этом окружении? Впрочем, даже к роскоши можно привыкнуть – если богатырь. А уж владеть собой ему велел… сам Бог? Всё-таки Лора прикорнула – в отличие от Светлана. Может, дева и раньше ступила на богатырскую тропу, зато он шагает ходче и обставил уж не её одну. Потребности падают с каждым днём, помалу приближаясь к нулю, а вот возможности… Кстати, женщин-то к чему отнести? Пока к ним вроде бы тянет – даже слишком. А прелесть их ощущаешь с такой остротой!.. Похоже это на бескорыстное любование? Когда ладонь, возлежащую понятно где, перестало болезненно холодить и словно бы стягивать крохотными судорогами, а забытьё Глории обратилось в оздоравливающий сон, Светлан выбрался из цветника, стараясь ничего не помять и не потревожить – для чего пришлось двигаться с вкрадчивостью морской звезды. Бесшумно убравшись в гостиную, он подошёл к огромному окну, в которое уже вовсю вливалось солнце, и, вскинув к небесам ноги, стал отжиматься на одной руке, балансируя на краю провала. Не то чтобы он нуждался в тренинге, но лишнюю энергию нужно было куда-то девать. И откуда её втекает столько – ведь почти не ест. Ну кто мог ждать, что избыток сил станет проблемой!.. Когда наскучило мотаться, Светлан расселся на подоконнике и, накрошив пирог в огромную, как лопата, ладонь, принялся кормить воробьёв. Нахалята скакали по ней, как по кормушке, спеша обставить друг друга, затевая скоротечные ссоры. Затем прилетел голубь, потеснив мелкоту, – этот повёл себя и вовсе нагло, лупя крылом по пальцам и гневно воркуя: дескать, чего лезешь? Я тут самый крутой!.. Знал бы, дурашка, что готовят на королевской кухне, – ведь здесь на корм пускают не только дроздов с жаворонками. Ну никакого почтения к летунам! Выскользнув из спальни, рядом с богатырём устроилась Лора. Спиной прислонилась к косяку, одну ногу свесила наружу, не обращая внимания на гвардейцев, курсирующих под окном. – Лучше не приманивай, – посоветовала она. – Весь подоконник уделают. – Странное дело, – сказал Светлан. – Я ж призван защищать людей, верно? Но отчего и эти пичуги меня не боятся? Или прознали, что я травояд? – Ещё и нагадят в кормящую руку, да? – хмыкнула силачка. – Вполне по-людски. – Уж это как водится, – усмехнулся и он. – Бэллочка ещё спит, – доложила Лора. – Ну и твоя… дрыхнет без задних. Одно хорошо – не храпит. – Здоровья у неё вагон, – подтвердил Светлан. – Даже после вчерашнего. – Имей в виду: по своей воле Гло не отстанет. Умишко-то у неё не развит, зато чутьё – редкое. А иметь такого защитника… Тем более, уморить любимого господина не вышло – значит, судьба. – Да, случаются в жизни огорчения… Кстати, в вашем мире не гуляет формула «в здоровом теле – здоровый дух»? – И что? – Если она впрямь работает, можно провести параллель: в красивом теле – красивая душа. – Ну, тело у актёрки в порядке – пока не успела загадить. Хотя с годами… Не вышло б навыворот: уродливой душе – и тело побезобразней. – Тут уж кто кого перетянет, – вздохнул Светлан. – Ладно, время покажет. Ну да, если доживём. Осторожно взяв голубя свободной рукой, он стряхнул последние крошки вниз и, легонько его подбросив, отправил искать пропитание в иных местах. Сразу тот, правда, не поверил в такую подлость – пришлось отгонять мощными выдохами, точно комара. Действительно, лучше не приучать. – Она надолго вырубилась? – спросила Лора, конечно, имея в виду актёрку. – Минимум до вечера. А может и двое суток проваляться – зависит от неё. – Значит, хоть с этого края не будут дёргать. Экая всё ж заноза! И чего Бэллу так тянет к ней? – Дети – они странные, – поддакнул богатырь, сокрушённо кивая. – Пока поймёшь, чего им надо… А начнёшь грузить – обратный эффект. С подозрением вглядевшись в него, девушка чуть оскалилась – без угрозы, но предупреждая: сюда не суйся. Нынче она вела себя не то что давеча. От вчерашней, точнее, ночной… э-э… слабости не осталось следа. Или это было как раз проявление силы? Во всяком случае, Лора вернулась к прежним своим ухваткам… или же её вернули. Но, видимо, это и к лучшему, а? – Давай говорить о деле, – предложила силачка. – Может, тебя сперва покормить? – С ладони, ага, – ухмыльнулась она. – Ну скушай хотя бы абрикос. – Светлан потянулся к столу. – За меня ж – не за дядю. – За тебя и три съем, – не стала скромничать силачка. – А ты – выкладывай. Чего ждать сегодня? – К вечеру – подмоги, – ответил он. – Думаю, наши друзья уже в пути. Ещё раньше должен прибыть Гийом… э-э… со свитой. Насколько знаю, Луи уже послал за ним. А я это приглашение подтвердил – по своей связи. Но до их прибытия нужно слегка расчистить плацдарм. – Жизель, да? Всё-таки не пропустишь? Кивнув, богатырь прибавил: – А если повезёт… чуть-чуть… вытащим крупную рыбину – ту самую, которая сторонится света. Поймаем-то вряд ли, но хоть поглядим, какой породы. – А по улицам не хочешь пошляться? Он осклабился: – Побыть ближе к народу, окунуться, так сказать, в гущу? Знаешь, что-то не тянет – верно, накушался уже. Скольких мы встретили по пути сюда, с кем в самом деле отдыхаешь душой? И время, время!.. Если затеем экскурсию по городу, рискуем и вовсе завязнуть в сюжете. Полезут новые персонажи, ведущие себя как попало, и каждый станет тянуть в свою сторону. Возникнут ответвления, уводящие невесть куда… Дай бог разобраться с тем, что уже накопилось. – Не говоря, что по дворцам шастать комфортней, – хмыкнула Лора. – Понятно, и здесь хватает крови, зато грязи всё ж поменьше. – И не только в прямом смысле, – вынужден был признать Светлан. – Среди прочих излишеств дворяне могут позволить себе благородство – в смысле, великодушие. Недаром это стало синонимами. И красоту господам легче ценить. Среди нищеты взрастают в лучшем случае такие, как Глория. Ну, если не считать ведьм – исключения опустим. Вдруг оглянувшись на вход, силачка сообщила: – За дверью кто-то сопит. – Гвардеец короля, – определил Светлан, включив внутреннее зрение. – Кажись, офицер. А с ним двое – из породы лакеев. И ещё кто-то дожидается. Дама не дама, но вроде и не служанка. – Я открою, – сказала дева, срываясь с подоконника. – Ну, если не боишься смутить бедолаг… Впрочем, когда она этого боялась?Глава 24
Створки разлетелись. За дверью в самом деле громоздился детина, по здешним меркам огромный, затянутый в металло-кожаную сбрую и с массивным палашом на бедре. При виде девы он на секунду зажмурился, будто ослеплённый, затем с усилием вернул официальный вид и, поклонившись, объявил: – Наш король посылает Светлану, герцогу Лоранскому и герою Нордии, подарки – с заверением в своей благосклонности. Поглядев на расфранчённых лакеев, уже поднимавших с пола длинный ларь, Лора распорядилась: – Заноси. Затем кивнула на худощавую девицу в длинном плаще мышиного окраса, скромно стоявшую в стороне и прятавшую лицо в тени капюшона: – А это кто? – Посыльная к герцогу, – ответил гвардеец. – Просила передать, что от известной ему особы. Силачка перевела взгляд на Светлана: – Примешь? – Да хоть и от неизвестной! – ухмыльнулся тот. Установив ларь посреди гостиной, слуги убрались, вышколенно не замечая здешних странностей. Демонстрировать дары им, видимо, не поручали, но богатырь и так знал, что в ящике. А если бы не знал, мог бы догадаться. – Кобель, – проворчала Лора. – Ни одной юбки… Может, и мне надеть? – Разве только мини. И всё равно – без неё лучше. – Ладно, пусть входит, – сказала она офицеру. – Это всё? – Да, сударыня. – Нет, – неожиданно возразил богатырь. – Не всё. Тебя как зовут, парень? – Шарль де Ги, сир, – с поклоном откликнулся офицер. – Помощник командира роты. – Я тебя запомню. А ты – подумай. – Над чем, сир? – Сам знаешь. Тебе ж нужна помощь, верно? А я из тех, кто оказывает её безвозмездно. И уж если я не смогу помочь… Пропустив мимо себя посыльную, де Ги поклонился в третий раз и закрыл дверь. – В кресло, – велела Лора гостье. – И – тихо. Та подчинилась без слов, лишь улыбнулась весело. Вернувшись к Светлану, силачка негромко спросила: – Что-то учуял, да? Я про Шарля. – С ним неладно, – подтвердил он. – Некое раздвоение внутри… Надо бы проверить его близких. Может, кто держит беднягу на крючке – приём-то стандартный. – Если до вечера не сознаётся, я извещу де Крамма. – Но предупреди, чтоб помягче. Парень – без вины. Любой может так влететь. Если напортачат, я лично сверну охламонам шеи – так и передай. – Какой страшный, надо же! – ухмыльнулась дева. И, подмигнув, удалилась в спальню, чтобы не мешать разговору – возможно, важному. Тотчас поднявшись, гостья дёрнула за узел у горла и сбросила плащ вместе с капюшоном. Была она, конечно, блондинкой – с бело-жёлтыми искристыми волосами, распущенными по плечам, и до удивления светлой кожей. А одета лишь в короткую тунику на бретельках, доходившую до середины бёдер. На ногах – видимо, для полноты образа – ремешковые сандалии как бы античного покроя. – Так и впрямь симпатичней, – признал Светлан. – А ты кто для Жизель: подруга, компаньонка… э-э… вассал? – Всего помалу, – ответила девица голоском звонким, как колокольчик. – Вдобавок родственница – понятно, дальняя, со стороны матери. Зовусь Анной… можно без дополнений. – Аня, значит. Или лучше Энни? – Как желаете, сир. – Можно без дополнений, – осклабился он. – Просто, но с претензией. Засмеявшись, Анна лёгкой поступью приблизилась к нему, села на подоконник – пока не слишком близко. – И немножко маг? – спросил богатырь, ощутив знакомый… аромат. – Подсобляешь графине в чародействе, да? Кстати, пахло от девушки славно – хотя бы тут Жизель не гналась за контрастом. И ещё кое-чем белянка напоминала хозяйку: та же подростковая свежесть кожи (в данном-то случае, кажется, сообразная возрасту), но при этом столь же искушённый взгляд, будто и за её худенькими плечами скопился немалый багаж. – По мере сил, – подтвердила Анна, благоразумно не пытаясь темнить. – Жизель унаследовала талант от отца, – сказал Светлан. – А ты от кого? – Наверно, от прабабки. Говорят, она даже в Гильдию входила – пока не вышла за бездаря. В те времена женщины, по-видимому, ещё не знали себе настоящую цену. – Н-да… И с чем ты пришла сюда? – С приглашением, – хихикнула она. – Графиня зовёт вас, сир, на тайное свидание. Вы ж и сами этого хотели, разве нет? – А как планируешь соблюсти секретность: спрячешь меня под своим плащом? Или тут лучше подойдёт попона? Анна опять залилась серебристым смехом, искренне веселясь. Правильно: от жизни нужно брать максимум – пока она длится. – Я умею отводить взгляды, – сообщила малышка. – Это почти то же, что делаться невидимым. Хотя одеваться лучше неприметней. Или тогда уж сбросить всё – само-то тело скрыть легче. – Ведьмы предпочитают второй способ. Но в Эльдинге этого не поймут… Кстати, – вспомнил Светлан, – а чем нас одарил Луи? Уж он, верно, не хочет, чтоб его «правая рука» моталась в рванье. – И правда, давайте поглядим! – подхватила белянка, срываясь с подоконника. Объёмистый ларь оказался поделён на три отделения и до верха заполнен нарядами – как говорится, на все случаи. А потрудились тут отменные умельцы, им даже не требовалось снимать мерки, чтоб всё сидело как влитое. Конечно, Светлан выбрал костюм поскромней, с минимумом лат. Хотя даже в нём выдать себя за простолюдина… Ну, без излишеств – и слава богу. К тому ж без меча всё равно не обойтись, а в Нордии это сразу выдаёт сословную принадлежность. Или превращает в преступника. Заглянув в спальню, он известил Лору, куда отбывает. Затем вместе с Анной, опять укутавшейся в серый плащ, втихую покинул дворец, громадной тенью скользнув мимо гвардейских патрулей. Довольно долго они пробирались глухими улочками, замысловато петляя и сторонясь людных мест, – как видно, отводить взгляды сразу многих Анна не умела. А от богатых кварталов уходили всё дальше, то есть направлялись явно не к особняку графини. Не слишком ли много конспирации для простого свидания? Наконец девушка вывела Светлана к хибарке, прилепившейся у самого обрыва, и по шаткой лесенке поднялась к двери, на удивление массивной. Поскрежетав в замке здоровенным ключом, с усилием отодвинула створку. – Здесь я вас оставлю, сир, – сказала неожиданно. – Привет! – удивился он. – Разве в программе не намечено и твоё участие? – Может быть, позже, – улыбнулась Анна. – Лучшие куски графиня забирает себе. – А не подавится? Всё ж кусочек нехилый! Засмеявшись, она изобразила реверанс, как бы приглашая гостя войти. Чтобы сразу за ним запереть, да? Впрочем, богатырю двери – не преграда. – Ну, я не прощаюсь, – произнёс Светлан, наклоняя голову – больше для того, чтобы вписаться в проём. За дверью его поджидал горящий канделябр, зависший в воздухе. Видимо, Жизель решила показать, какие звёзды хватает со здешнего небосвода. Что ж, не сексом единым… Но вообще, фокус удобный. Тем более, если графиня решила обойтись минимум свидетелей. Кстати, от кого прячемся? Герою-то вроде не к лицу сумеречная жизнь. Канделябр качнулся и поплыл через тёмную комнату, указывая путь. Окна здесь имелись, но их прикрывали такие основательные ставни, что почти не оставляли щелей. Следом за светильником богатырь прошёл к дальней стене, где в полу уже распахивался секретный люк, зазывая тёплым сиянием. По каменным и довольно крутым ступеням Светлан спустился к новой двери, ещё более прочной, смахивающей на калитку в крепостной стене, осторожно открыл её и очутился в просторном помещении, оформленном и обставленном с роскошью, более подобающей дворцу, чем тайному убежищу. Вот здесь окна были, причём вполне широкие, – но снаружи их завесили маскировочной тканью, выкрашенной под цвет скалы. Впрочем, сквозь завесу проникало достаточно света и воздуха, зато совсем не летели мухи, которых Светлан не терпел почти так же, как пауков. Облачась в бежевое платье и не забыв принять обольстительную позу, Жизель возлежала в глубине комнаты, эффектно темнея на кремовой обивке софы. Рядом с ней помещался столик, гружённый десертом и напитками. Ну, хоть здесь гостя не станут пичкать тяжёлой снедью! – Любопытно, у твоих волос и впрямь синий оттенок, – заметил он. – И никакой курчавости – что тоже показатель. Может, ты вовсе не квартеронка? Но Жизель пропустила его слова мимо ушей – точнее, сделала вид. – Похоже, ты не очень спешил, – сказала она, капризно надув губы. – Дожидался, пока шагну первая? И смуглым пальчиком указала на кресло рядом с собой. Усевшись в него, Светлан ответил: – Возникло непредвиденное. Кто-то пытался меня отравить. – Какие же идиоты! – фыркнула графиня. – Даже не хватает ума обзавестись толковым советником. Кстати, и на меня покушались, причём не раз. – Ревнивые жёны, небось? – полюбопытствовал он. – Или бывшие фаворитки? Женщинам-то простительна… – Глупость? Ну конечно! – Ведь вы красивее нас. Должны же мы превосходить хоть в чём-то? – Традиционно – в силе. Вот тут вам все карты. – Только не говори это Лоре, – усмехнулся богатырь. – У неё особенная гордость. И уж она любого мужика заткнёт за пояс. – Кроме тебя, верно? – Ну, смотря как оценивать. К тому же я много тяжелей… А что, ты так ценишь силу? – Ещё бы! Изворотливости-то и у меня довольно. – А-а, вон как ты понимаешь ум! – Ум – то, что помогает выживать. Уж так устроено. – Кем? – Природой, – сказала Жизель уклончиво. – Но не Богом, верно? Или ему ты не кланяешься? А кому тогда? Может, Зверю? Женщина выставила перед собой розовую ладонь, будто заслоняясь от его напора. – Ты пришёл допрашивать? – спросила она с улыбкой, несколько напряжённой. – По-твоему, здесь подходящее место? – Разве одно мешает другому? – пожал плечами Светлан. – Ты же сама любишь совмещать. А от тебя нити расходятся широко. И если ты умная, должна понимать, как опасно знать больше тех, кто идёт по следу. Не дай бог, хозяин посчитает тебя угрозой!.. Чем быть его ключницей, лучше сдай ключи охотнику. – Охотник – это, конечно, ты, – насмешливо предположила Жизель. – А хоть представляешь, за какой дичью погнался? – Вот как ухвачу её, тогда и будем разбираться, кто кого держит, – ответил он. – Но сперва нужно догнать. – Потому нас и влечёт к тебе, – вздохнула женщина томно. – Не зря тебя прозвали Убийцей Чудовищ! – Убийца – это так романтично, да? – Кто убивает – тот силён. А от тебя прямо пышет силой. Я ощущаю её как жар и словно бы таю в нём – разве не чувствуешь? Да что у него, носа нет? Как раз тут Жизель не врала. – Главные-то убийцы – правители, – заметил Светлан. – К ним тебя тоже тянет? – Разумеется, – кивнула она. – Женщины выбирают победителей – кто доказал своё превосходство. – И повторила: – Так устроено. – Вот тут ваш инстинкт даёт сбой, – усмехнулся богатырь. – Наверху тусуются не лучшие представители, а иные там и вовсе выродки – в прямом смысле. Уж эти наделят таким потомством!.. – Это если позволить. Но если для улучшения породы сыскать достойного, а его отпрыска взрастить в высоком гнезде, роскошном и защищённом… – Принцип кукушки? – спросил он. – От каждого по способностям, да? Хитро! – Ведь герои – такие непоседы. И они точно орлы: не терпят неволи. Зато каких сыновей могут подарить! – Вдобавок многими, – хмыкнул Светлан. – А для каждого отпрыска это осложняет жизнь – братики-то не уступят. И вот тут сгодится принцип паучихи: только папаша отстрелялся, его тотчас нужно слопать – чтобы не старался больше. Будь же последовательной, шоколадка! Отпив из узкого бокала, графиня промолвила: – По-моему, мы теряем время. – А по-моему, без прелюдии не обойтись. Ответь на простой вопрос: тебе нравится убивать? Потому что, если смерть тебе в радость, мы – по разные стороны. Уж из такой дали тебя не вытащить, даже пытаться не буду. – А если обману? – Богатыря? Милая моя!.. – Да разве ты сам не убиваешь? – Меня это корёжит, если интересно. Но стоит войти во вкус чужой крови… Вот тогда я тоже заделаюсь хищником. И не Бог мне станет судья, но Зверь. – Да что мне дал твой Бог? – спросила она, презрительно кривя губы. – Мать, которую я не помню? Отца-изувера? Бедность, выбраться из коей стоило мне таких усилий!.. – Он дал красоту, – возразил Светлан. – И ум, и талант. Или, считаешь, всем этим тебя одарил Зверь? – Кто знает, мой исполин, кто знает… – И потом, любят-то не за подарки. Иначе это смахивает на торг. А продажная любовь, действительно, угодна Зверю. – Тебя опять потянуло проповедовать? – спросила Жизель с ехидной улыбкой. – Заодно и обличать, да? – Возможно, Бог не щедр на дары – зато не карает. А жить в постоянном страхе… С усилием Светлан затормозил. Кажется, в нём вправду проснулся монах. И уж если этот болтун разойдётся… – Хорошо, вернёмся к конкретной опасности, – сказал он. – От тех, кто за тобой стоит. Тебя это не напрягает? – Я уже говорила: мне нравится бояться. – И нравится боль – я понял. Проблема в том, что в тебе с детства сместили ориентиры. Но вот насколько далеко ты убрела по неверной тропе? – А может, как раз она – верная? Что наша жизнь без риска! – Вспомни о сыне – им тоже тебе хочется рисковать? Или, думаешь, кто-то сможет защитить его лучше тебя? Нахмурившись, женщина, однако, не стала огрызаться – хватило ума. Помедлив, она спросила: – А если меня убьют из мести? – Серьёзный зверь не станет размениваться на ерунду. Мстят шакалы – не львы. Но ведь шакалы тебе не страшны? – Есть чудища поопасней львов, – пробормотала она. – И угадать, что они выкинут… Теперь, когда мысли Жизель сосредоточились на мальчике, Светлан смог различить некоторые детали. – Э-э, – произнёс он внезапно. – Ну надо же! Похоже, Луи повезло ещё больше, чем я думал. Так вот отчего такая секретность! Опалив гостя угрожающим взглядом, графиня после новой паузы выцедила: – Если играть, то по-крупному. – А если рожать, то принца, – поддакнул Светлан. – Знакомая песня. Кстати, тебя не очень расстраивает, что ты не первая в очереди? Взвешивая каждое слово, Жизель тихо произнесла: – Пусть Гийом старший сын, зато я – чистопородная дворянка… в отличие от его матери-простолюдинки. – Ну да, – не поверил богатырь. – Насчёт чистоты – это ты хватила! Ведь про твою бабку мало что известно. Подозреваю, она даже не человек. И если это всплывёт… К тому ж, в вашем роду главенствует пришлая кровь – значит, и твой сын смугляк. А темнокожий монарх – это, знаешь ли, слишком, здесь всё-таки не Африка. Нет, милая, лучше не пытайся заглотнуть такой кус. И ладно сама подавишься – пожалей сына! – Ясно, – усмехнулась она. – Ты уже сделал ставку. – Лично мне плевать, кто будет на троне: шатен или синеволосый, – сказал Светлан. – Но я не хочу, чтоб из-за этого убивали. К тому ж Гийом из тех, с кем полезней дружить, нежели воевать, и если отнесёшься к нему по-родственному, твоему мальцу будет комфортней. Уж с этой стороны ему не станут грозить. Но если затеешь бурю… Или не знаешь, кто гибнет первым во время заварушек? Поднявшись, он подошёл к окну, сквозь плотный занавес вглядываясь в пейзаж, открывающийся с высоты обрыва. Круто снижаясь, берег тут изгибался подковой, образуя уютную бухту, ныне превращённую в порт, оборудованную причалами и доками. Порт окружала крепостная стена – не особо высокая, но довольно прочная, с широкими и частыми башенками, на которых стояли катапульты. То есть к приёму незваных горожане готовились – другое дело, что грядущий гость был поопасней вражьего флота. Но главные события развернутся, видимо, как раз здесь. – Не маячь, – попросила Жизель. – Когда ты громоздишься под потолок, я так и жду обвала. – С вожделением? Вернувшись в кресло, он вопросительно посмотрел на хозяйку. – Ты обещаешь моему мальчику защиту? – спросила та. – Как любому беззащитному. А кто посягнёт на его жизнь, станет моим врагом. И Луи будет охранять малыша как себя – ты же знаешь. К тому ж теперь, когда между… э-э… Раулем и троном возник Гийом, все шишки посыплются на того. Да ты должна молиться на парня! Пока он жив, твоему сыну ничего не грозит. А быть вторым лицом в государстве – тоже нехило. Зато гораздо безопасней. – Ведь о Рауле знают лишь самые доверенные из моих слуг. – Думаешь, я один такой дотошный? Всё равно всплывёт – через год, через два. И тогда пацанёнка сделают заложником… в лучшем случае. Этот сценарий прокручивали столько раз! И очень редко он заканчивался хэппи-эндом. – Ну хорошо, – молвила графиня. – Здесь ты меня убедил. – То есть один пункт сбрасываем, да? Какие ещё на повестке? – Я подарю Луи второго сына. Но хочу кое-что взамен. – От него? – От тебя. Фыркнув, Светлан сказал: – Во-первых, когда за подарок что-то хотят – это больше походит на продажу. А во-вторых, при чём тут я? – При том, что кроме тебя никто это не сможет дать. Вспомни, о чём мы говорили. – Принцип кукушки? – вспомнил он. – Или всё же паучихи? А может, ты решила совместить? – Не доводи до абсурда, – отмахнулась женщина. – И пожалуйста, не держи меня за дуру. Уж твои дети не станут друг с другом враждовать. – Это если они пойдут в меня. А если твоя линия опять возобладает? – Да разве я такая пропащая? – Ну, не как Души, конечно. Но на мой «простой вопрос» так и не ответила. – Нравится ли убивать? Должна признаться… нет. – А что испытывала? – Э-э… гадливость. Хотелось срочно забраться в ванну, чтоб измочалить себя в кровь. Изображать вовсе невинную она не пыталась. Да кто ж поверит, что при такой жизни на её счету нет покойников? И про свои ощущения тоже не врала. – Странно, – удивился богатырь. – Похоже, в тебе ещё жива совесть – сколько ни старалась её прикончить. Понятно, что среди отморозков, окружающих двор, с нею трудно. Но вот какого рожна ты связалась с Бризом и Ла Гусом? Графиня даже дёрнулась от внезапности: – Господи, и про них знаешь? А ведь меня трудно проницать – к примеру, Сейджу не удаётся. Положительно, ты – кладезь, – прибавила она, загораясь. – Я должна, должна!.. Вдруг сорвавшись с дивана, Жизель подпорхнула к богатырю и ловко приземлилась на его колени, оседлав не хуже амазонки. Из-под широкой юбки показались ноги, и теперь их обтягивала лишь собственная кожа, коричневая да бархатная. – Подожди, – сказал он, всё ж растерявшись. – Ты оцарапаешься о меч. Нашёл кого и чем пугать. – О, твой прославленный клинок! – воскликнула смуглянка. – Ведь это им срубали головы дракону-огневику? – Хочешь взглянуть на лезвие? Вообще-то кровь с него я уже стёр… Но женщину больше интересовало другое: – Какая замечательная рукоять – длинная, мощная. И этот округлый набалдашник… Тебе она ничего не напоминает? – Абсолютно ничего, – ответил Светлан. – И лучше не намекай. – Какие уж намёки, – улыбнулась Жизель. – А хочешь, чтобы я… – Нет, – поспешил отказаться он. – Никаких игр с боевым оружием. Расщёлкнув пряжку пояса, убрал меч подальше. Затем, жалея её наготу, взялся за панцирь. – Ради бога, не снимай латы! – остановила женщина. – Хочу, чтобы с ними. Вот я обнажусь вся – как ты хотел. Снова контрасты, да? Но словами графиня не бросалась, а к штурму подготовилась основательно. Единым движением смахнув с себя платье, она откинулась назад, представляя себя на обозрение. И поглядеть, надо признать, было на что. Силикон тут ещё не изобрели, но отнюдь не маленький бюст Жизель хранил форму, словно у мультяшных красоток, обходясь без подпорок или стальных, как у Лоры, мышц. Даже когда женщина лежала на спине, груди вздымались упругими куполами – похоже, её плоть впрямь владела необычными свойствами. А крупные выпуклые ареолы, вкупе с торчащими сосками, походили на крышечки для заварника. За грудью виднелось нежное, почти детское лицо с приоткрытым ртом, обрамлённое чёрно-синими локонами, – такое невинное… если б не пышности, выложенные на переднем плане. И сколько в нашей шоколадке контрастов? – Хочу, чтоб ты меня разорвал, – жарко прошептала она. – Вонзи в меня свои шипы! – Разорвать – не слишком ли? – усомнился Светлан. – Может, обойдёмся надрывами… гм… в некоторых местах. Или впрямь жаждешь, чтоб насадили на кол? – Сожми меня своими ручищами – крепче, пока в глазах не померкнет! – бормотала Жизель, заводясь всё больше. – Хочу ощутить твою мощь. Хе, да нас опять вынуждают к обороне. Ща кэ-эк вмажем из главного орудия… Нет-нет, не того, боже упаси! – А щупальца взамен рук тебя не устроят? – спросил он. – В добавление к шипам и… э-э… порывам. И что получим в итоге? Зодиара, ну да. Вот, значит, откуда струит на твою мельничку!.. Видно, его тоже тянет к противному: нежному и хрупкому. Да вы прямо созданы друг для друга! Уж нашла так нашла – в сравнении с Зодиаром даже прославленный критский бык, наставивший рога тамошнему царю, покажется приматом – не говоря о монастырских ослах. Вот с ним Жизель черпала впечатления вёдрами – чуждые острые запахи, больше подходящие под понятие «вонь», чешуйчатая кожа в наростах и колючках, вдобавок покрытая слизью, длиннющие верхние конечности, впрямь смахивающие на щупальца. И жуткая рожа, вполне пригодная, чтобы позировать Босху. А уж об остальном лучше не гадать. Разом очнувшись, графиня распахнула глаза. Помолчав, признала: – Ну было у меня с ним… раз или два. – Или пять? – Три, – со вздохом уступила она. – Я ведь не железная. И не вампир, который восстанавливается за минуты. А Зодиар возник в Эльдинге недавно. Усмехнувшись, богатырь произнёс: – Полагаю, ныне он не прежний зверюга – с магов, как понимаешь, иной спрос. – Я знаю: ты побил его. С одной стороны, это даже хорошо… – А с другой – невосполнимая потеря, ага? И каким местом ты вспоминаешь его с особеннойтеплотой? Теперь Жизель умолкла надолго, словно бы и впрямь вспоминала. Затем всё же высказалась: – Ты не меньше его. И почти такой же твёрдый, когда напрягаешь мышцы. Или когда… ну, ты понимаешь. А стиснуть способен так, что затрещат кости! – Я и сломать могу, – порадовал Светлан. – В мелкое крошево – запросто. Стоит чуть забыться… – Богатыри никогда не теряют головы – я знаю. Иначе первая наша встреча с Зодиаром стала бы последней. Он очень расчётлив, это чудище, и знает меня лучше, чем я сама, – увечит ровно столько, чтоб успела выздороветь к следующему визиту. – Но в этот раз, похоже, припозднился, – продолжил он. – Ты уже готова к свежей порции, а Германа всё нет. Оттого и сходишь с ума, верно? Иначе не спешила бы так зачерпнуть из моего «кладезя». Уж с этим можно погодить – не горит. – Ты уверен? – улыбнулась женщина, по-прежнему распахнутая перед ним, как на осмотре врача. – А если схватка с Озёрным Дьяволом завершит твою карьеру героя? И что тогда останется от тебя на этом свете, кроме людской памяти – сам знаешь, насколько короткой. Как раз спешить мне очень даже следовало! – Ну, допустим, – согласился Светлан неохотно. – Готов признать, что у тебя серьёзные виды на моё… э-э… наследство. Может, ты и в генетике знаешь толк, а затею эту спланировала давно, дожидаясь подходящего случая… Кстати, ты ведь не рассчитывала скреститься с Зодиаром? – спросил он почти с испугом. – Это чересчур даже для тебя. – Конечно же, нет! – негодующе отвергла Жизель. – Начать с того, что это вряд ли выполнимо… во всяком случае, моей магии тут не хватит. Да и какой смысл? – А вдруг ты мечтаешь вскормить грудью эдакое полунасекомое с зелёной чешуйкой? Милый такой младенчик… – Бр-р-р!.. – Нет? Уже легче. Хотя, учитывая твои любовные пристрастия… – При чём тут любовь? Зодиар – это… – Ну? – Наслаждение – почти неземное. С ним все мои чувства взмывали в такие выси! А когда познал высшую усладу, меньшее уже не манит. – Ты путаешь удовольствие с болью, – сказал Светлан. – Похоже, в твоём сознании два этих центра слишком сблизились… видимо, ещё в детстве… а их сигналы входят в резонанс. И вместо нормальной спирали, возносящей любовников к небесам, образуется порочное кольцо, которое рано или поздно разнесло бы тебя вдрызг. Тебе ещё повезло, что сеансов было лишь три, – уж Зодиар не стал бы щадить. – Да разве плохо умереть от блаженства! – Мне что, опять нужно напоминать о твоём сыне? – рассердился он. – И ты хочешь, чтобы я доверил собственного? Ну-ка геть с моих колен! Но Жизель была не из тех, кого легко прогнать. Во всяком случае, слов для этого оказалось мало – требовались действия. А размякший шоколад лучше не трогать руками. – А общих дел у вас не было? – спросил Светлан. – Только шалили сообща? – Ну, я пыталась выведать у Зодиара новые приёмы, – ответила женщина. – Наверняка ж он знает такое, что не снилось нашим адептам!.. Но это всё равно что ногтем пробовать взломать крепостные ворота. Тем более, вскоре мне уже делалось ни до чего. А уж втягивать Зодиара в наши дела… Нужно быть безумцем, чтоб пытаться использовать его. Или богатырём. Это чудище подомнёт почти любого, а затем втопчет в грязь. – Однако ж не пропустила, – проворчал он. – Уж в этот омут не смогла не броситься… Ладно, всё вышесказанное я или знал, или подозревал. Пора тебе поделиться новым. – Да разве я не делюсь? – улыбнулась Жизель, разводя колени шире. – Уж эту примечательность Эльдинга ты не посещал. С усилием Светлан отвёл взгляд. Хотя здесь, куда ни посмотри… Разве вовсе отвернуться? – Не во все места стоит наведываться после Зодиара, – произнёс он строго. – Ещё неизвестно, как он наследил там и что прилипнет к… э-э… подошвам. Этот урод насыщен сюрпризами, и до него ещё дойдёт черёд. А сейчас меня интересует ваша команда. Какую цель преследует, кто в неё входит, кто за главного? – Чтобы ты сдал всех королю? По-твоему, я вовсе лишена чести? – Основных я и сейчас мог бы сдать – если б захотел. Но у богатырей, как ты знаешь, свои резоны. – Предлагаешь довериться? – Именно. Я и сам люблю игры, но всему свой срок и своя мера. Если будете продолжать копать под Луи, пострадает твой сын. Ты готова платить такую цену? – Кто-то говорил о заложнике, – промурлыкала графиня. – А как назвать это? – Верной оценкой ситуации. Все мы в заложниках у обстоятельств. И вот представь, что станет с Раулем, если его отца всё-таки сковырнут. Малец угодит в такой водоворот! Так что не в твоих интересах раскачивать лодку – конечно, если ты ценишь сына выше амбиций. В противном случае можешь спокойно принести его на алтарь… заодно докажешь преданность общему делу. Или у вас это называется честью? Явно поддразнивая богатыря, Жизель покачала бёдрами, будто выполняла упражнение на растяжку, – хотя её гибкости мог бы позавидовать младенец… если б уже умел завидовать. Заодно и потренируемся, да? – Главные-то тебе и так знакомы, – молвила она наконец. – Прочие – мелкая сошка, без нас они рассеются. Что же до цели… Ты угадал: мы служим Зверю. В этом и цель. – Ну да, важен процесс. А куда заведёт, что образуется в итоге… Как это по-женски! – Если ты не видишь логики… – …значит, её нет, – заключил Светлан. – Могу напомнить, что в нашей команде женщин почти нет. – Ведь нет и богатырей? А если внешне кто-то напоминает мужчину… К тому ж, для большинства служение – всё-таки средство. И какую рыбку каждый надеется наловить в мутной воде… Впрочем, мы опять отвлеклись. – За других не скажу, а про мою «рыбку» тебе известно, – сказала Жизель. – Но тебя ж не интересует плотва – тебе подавай щуку! – Лучше тогда акулу. К чему мелочиться? – Или Озёрного Дьявола, – хихикнула она. – После кракена и акула – килька… Но конечная цель, боюсь, даже Сейджу неведома. Нам лишь спускают задания. – Кто? – Его никто не видел вживую. Он является точно демон, после надлежащего набора заклинаний – и в облике столь фантастичном!.. Правда, в отличие от духов, его нельзя вызвать насильно. – А ещё что можешь сказать? – У него есть Власть, по крайней мере не меньшая, чем у Зодиара. И даже от тени, которою он посылает к нам, исходит сила… к примеру, как от тебя. Ещё он придерживается правил – конечно, собственных, часто непонятных нам. Не знаю, можно ли это считать честью… – И как вы зовёте его? Женщина пожала смуглыми плечами: – Господином. Другого имени у нас нет. – Скромненько, да. И негусто. Ну, на безрыбье… По крайней мере уже появилась тень – а прежде были только подозрения и догадки. А на связи у вас, конечно, Сейдж? Надо вытрясти из него пароли. – Хочешь поручить это мне? Светлан покачал головой: – При случае сам займусь. А посылать женщин на дело… – Ну, если не находишь им иного применения… Скажи, а ты вправду считаешь, будто Зодиар что-то внедрил в меня? – с внезапной тревогой спросила Жизель. – То есть я говорю не о заразе – её он вряд ли разносит. Но после этих встреч со мной творится странное, я места не нахожу! Потому и кидаюсь на тебя – ты прав. Не мог же Зодиар засеять меня? Тогда-то он ещё не был магом, а без чар и богатырю не одолеть пропасти между видами. – Насчёт видов не уверен, – проворчал он. – Но тут даже не классовые противоречия – это совсем иная ветвь… ящерицы и то ближе. Он будто с другой планеты, причём совсем не похожей на Землю. – Видишь? – подхватила женщина. – Тогда в чём дело? – Думаю, не в физиологии. Проще говоря, – снизошёл богатырь, – Зодиар внедрился не в тело – в сознание. Твоя плоть и всё, что этот урод вытворял с ней, было лишь способом воздействовать на душу, трансформируя её в направлении, нужном ему. А вот затем, не исключено, пойдёт обратная волна… Почём знать, может, эти твари так и размножаются, обходясь без всяких генов? – Господи, ты не шутишь?! Вот теперь Жизель перепугалась всерьёз, даже кожа сделалась чуточку светлей. И заодно прекратила провокационные колыхания бёдер – ну, слава богу. – А ты любишь только кататься с горы? Да ещё на санях весом с полтонны… Как ты неоригинальна! – Но что же делать? – Во всяком случае, не потакать нынешним позывам, иначе пойдёшь вразнос. Никаких «стисни до посинения» или «расколи пополам» – вот это противопоказано абсолютно. Если разгонишься на следующий круг… – Предлагаешь лечиться любовью? – осведомилась она. – Разорвать порочное кольцо взмывающей спиралью… И кого выберем объектом? – Не меня, – сейчас же отказался богатырь. – Здесь и без тебя – такой клубок!.. – Других кандидатур я не вижу. – А не приценивайся, как на рынке, и не иди на поводу внушённых желаний, душевный твой лик искажающих в бесовскую харю. – Повинуюсь, святой отец! – сияюще улыбнулась графиня, вновь принявшись раскачивать колени. – Вот прямо сейчас и начну. Стервозность умирает последней – ясное дело. Хотя Жизель права: опять меня повело. – По-твоему, это легко? – прибавила она, всё же решив не нарываться. – Когда всю корчит и выворачивает – до того жаждешь вкусить снова. А то не знаем, что такое ломка! – Слушай, ты всё-таки маг, – сказал Светлан. – Ну напряги мозги! Ведь их есть у тебя, осталось научиться применять… не только для интриг. Людьми манипулировать не проблема – в этом многие преуспели. Вот управлять собой… – И где взять подходящие вожжи? – спросила женщина. – Под хвостом поискать, да? Вот там она найдёт, пожалуй… – Попробуй думать, как мужчина, – предложил богатырь. – Наш ход мыслей в данном случае продуктивней. Почётче обозначь цель, подбери средства для её выполнения, определи, что мешает, найди подходящую тропку… и вот по ней следуй. – Всё слова, слова… От тебя я ждала большего. – Кавалерийской атаки с мечом наголо? Ну да, главное – ввязаться… – Но ты же герой! Вдобавок владеешь сильной магией. Кто ещё сможет мне помочь? Внезапно вскинувшись с его колен, Жизель на цыпках подбежала к боковой стене, легко коснулась её, и та с шуршанием провалилась в пол, выставив на обозрение мраморную ванну, уже наполненную горячей водой и сугробами пены. Ну, опять водные процедуры! – возмутился Светлан. Да сколько можно? – И как тебе моя купель? – спросила смуглянка, вкрадчиво вступая в белоснежное. – В такой и короля принять не стыдно! С каких это пор гостиную стали подменять корытом? Хотя вообще способ занятный – если гость иного пола. – Похоже, ты тоже ездила по Востоку, – заметил вслух, подходя к крохотному бассейну. – И в каком гареме это подсмотрела? Жизель уже возлежала в воде, руками придерживаясь за бортики. Мыльные разводы на шоколадной коже – это надо видеть! Ещё одна картинка в копилку впечатлений. Там уже можно бродить, как по музею, вглядываясь в собранные шедевры. Жаль, другим посетителям вход закрыт. – В тепле мне делается легче, – сообщила женщина, сладостно извиваясь, тихонько бултыхая голенями, поджимая тёмные пальчики. – Но иногда помогает холод. А воду я всегда любила. – Могу порекомендовать сауну, – сказал Светлан, присаживаясь на край ванны. – Это когда парятся всухую, а после сигают в прорубь. Тебе ж нравятся перепады? – Итак, сударь, – заговорила Жизель серьёзно, – какими средствами станете меня лечить? Только больше не надо слов – сыта ими по горло! – Во как, – удивился он, – теперь и ты в моих пациентках. Вроде не практикую, а отбою нет. И с каждым разом задачки делаются сложней. – Но разве вы не обещали? Порывшись в памяти, ответил: – Вот обещаний не было – не вешай лапшу. – Да зачем герою произносить их? – воскликнула женщина. – Он по статусу обязан спасать попавших в беду. Не станешь же ты дожидаться, пока из меня вылупится второй Зодиар? Да, вот это нам точно ни к чему. С одним бы разобраться. – Ишь! – хмыкнул богатырь. – Значит, вы будете влетать в истории, а мы должны вытаскивать? – Не оставлять же вас без работы? – улыбнулась она. И повторила: – Итак? – Я подумаю над твоей проблемой, – всё-таки обещал Светлан. – Пару-то деньков потерпишь? – Ха, замечательно!.. Но если ты не переживёшь встречи с Дьяволом – с чем я останусь? Ни обещанного наследства, ни сулёного лечения. И «наследство» обещал – надо же! Вот уж впрямь: своего не упустит. А заодно прихватит чужое. – Придётся самой ломать голову, – пожал он плечами. – Докажешь, какая умная. – При чём тут ум? Мне нужна твоя сила, магия! Будто не знаешь, что одной мне не совладать с Зодиаром – в любой из его ипостасей. – Тогда обратись к Господину. Может, он справится? Если захочет. – Хоть ты и считаешь меня глупой, но одно правило я усвоила чётко: не у всех можно просить помощь. И кого лучше не трогать, чувствую кожей. – Ведь сама сказала, что Господин честен… по-своему. – И всё равно приближать его опасно. Временами он кажется страшней Зодиара. – Ну, из двух зол выберешь сама. Раз вляпалась в оба. – Но я уже выбрала – тебя, – заявила она. – Доверилась телом и душой, ведь так? – Уж телом-то… м-да… – И не смей задвигать меня в хвост очереди, точно докучливую нищенку! – Может, тебе и спинку потереть? – рассердился богатырь. – Вообще, я бы не возражала, – мурлыкнула Жизель, покрутив в пене плечиками. – Вообще, я бы тоже, – сказал он честно. – Но на забавы времени не осталось, извини. Э-э… недосуг.Глава 25
И кто тут кого использовал, интересно? – размышлял Светлан, шагая по тем же пустынным улочкам в обратном направлении. Графиня получила от меня, в чём нуждалась: защиту для своего сынка и обещание помощи. А что не добрала в удовольствии… Ну, это дело поправимое! Уж не оттого ль я и проницал Жизель так запросто, что она этого желала? Не-ет, пожалуй, не стоит мне создавать интриганский университет – сперва самому надо поднатореть. Когда Светлан вернулся в свою резиденцию, обе милашки, Лора и Изабель, восседали друг против друга на окне купальни, обложившись диванными подушками. Их тела прожаривались горячими лучами, а время от времени, судя по влажной коже, они окунались в кадку, придвинутую силачкой к самой стене. Фрукты и напитки со столика в гостиной перекочевали сюда же, на широченный подоконник. Вдобавок к прочим удовольствиям девушки предавались болтовне, то ли делясь сокровенным, то ли перемывая кости знакомым. Ну надо ж, какая идиллия! Прямо-таки пляж. Завидев богатыря, подружки как по команде умолкли и уставились на него, с любопытством разглядывая. Хотя глазеть стоило как раз на них – хоть устраивай против окна зрительный зал с креслами и ложами. Уж он бы не пустовал. – На каком уровне прошла встреча? – поинтересовалась Лора. – Сидели, лежали? Изабель прыснула, но тут же напустила на себя серьёзный вид, хотя губы смешливо дёргались. – В дружественной обстановке, – ответил Светлан, складывая доспехи перед входом в купальню, невдалеке от многоместной кровати, на которой ещё спала Глория, разметавшись по роскошной перине. – И только? – И только, – подтвердил он. – Я ж вам не Бонд. – Какой ещё Бонд? – Джеймс Бонд. Который трясёт, но не взбалтывает. – Женщин, что ли? – Гм… Возможно, их тоже. Освободившись от лат, Светлан подошёл к кадке, проверил воду. Конечно, та была не горячей, но остыла не особенно, прогреваясь на солнце. А замутиться не успела… Или всё ж сменить на свежую? – Жизель теперь на нашей стороне, – сообщил он. – Я её перевербовал. Изабель улыбнулась: дескать, кто бы сомневался. – И во сколько это встало тебе? – спросила Лора. – Пришлось и эту брать под крыло? – Ну, кое-какие посулы графиня выцарапала из меня – а как же. Хотя и без слов я предоставил бы почти всё. – Почти? – не пропустила она. – Вообще, лишнего не обещал, но вопрос как бы завис, – уточнил богатырь. – Ладно, это терпит. – А чем сама поделилась? – По большей части Жизель отвечала «да» – на все мои догадки. – И предложения? – хихикнула Изабель. – Думаешь, там предлагал он? – фыркнула Лора. – Жди! – Однако новый персонаж всё же всплыл, – продолжил Светлан. – Могущественный, опасный и давно мною спрогнозированный – кто мутит воду, оставаясь за кулисами. Не исключено, даже смогу выйти на прямой контакт с ним. Зовётся он просто: «Господин», – а вот кто кроется под этой кликухой… Но first things first – сперва выясним отношения с Дьяволом. Чтоб не выситься столбом, он сел на пол, спиной к стене, а ступнями упёршись в кадку, – места как раз хватило. И от подружек лучше держаться на дистанции… как бы ни хотелось её сократить. Тотчас из спальни пришлёпала Агра и улеглась рядом, привалившись к нему горячим боком. – А какие новости у вас? – поинтересовался богатырь. – Этот… де Ги… не наведывался больше? – Заглядывал, – кивнула Лора. – И? – Я потолковала с ним. Дело пустячное – тебе не стоит вникать. Сама управлюсь. Заодно разомнусь. Ну, не стоит – и не будем. – Ты – девочка большая, – согласился он. – Когда займёшься? – После заката. Требуется темень. Да и Шарля к тому времени сменят. – Шарля, гм… Ну-ну. Ухмыльнувшись, силачка перемахнула через кадку и направилась к распахнутому ларю, уже перебазированному в спальню и наверняка обследованному любопытной Изабель. Присев на край, стала вынимать наряды из своей секции, раскладывая по ковру. Выбирать было из чего – Луи не поскупился. Уж за гардероб теперь можно не волноваться. – Как чувствуешь себя, куколка? – спросил Светлан у принцессы. – Свежими болячками не разжилась? Хорошо, загар у тебя по всему телу, – иначе пришлось бы лечить ожоги. – А то не слежу! – проворчала Лора, роясь в одежде. – Один ты умный? – Ведь вы, когда треплетесь, забываете про всё. А если вдобавок разнежитесь… Устроили, видишь, курорт – будто обитаете в глухомани, а не главном гадюшнике просвещённой Нордии. – А пусть не глядят, кто не хочет, – отрезала силачка. – А кто хочет – нефиг строить из себя скопца! – Ну, на таких… э-э… моралистов и мне – с высокой колокольни. У большинства мужиков иная проблема: когда око видит, а зуб неймёт, они слетают с нарезки. Это меня хлебом не корми, дай поглазеть на ваши красоты. Но кобель-художник это даже не исключение – патология. Засмеявшись, Изабель свесила ногу с подоконника и принялась болтать ею в воде, поднимая брызги. И вот она вскоре станет матерью? Ну да, будут вместе в куклы играть… или в героев, если родится сын. Но только не в солдат, боже упаси! И кто придумал с детства приучать к убийствам? – Вот у тебя беда с тормозами, – заметила Лора. – В том смысле, что слишком они прочные. – Говорят же: тормоза придумали трусы, – усмехнулся Светлан. – Ну и пользуются, соответственно… – Послушай… трус… Насчёт твоей Жизель – ты её прочно зацепил? – Да вроде. Конечно, она не зауряд и умеет кое-что, но не думаю, что ей под силу морочить богатыря. И смысла как будто нет. – То есть в твоём гареме прибавилось ещё на одну? – Ну, ты скажешь!.. – Могу представить, чего ждёт от тебя чернушка, – молвила дева. – Сообразить нетрудно. – Н-да? Значит, это я такой недогадливый. – Просто мы с ней думаем похоже. – Откуда знаешь? Ведь вы не общались. – Чувствую, – осклабилась силачка. – Всё ж я женщина – не забыл? – А, ну да, – кивнул он. – У вас свои ходы. Поднявшись, Светлан тоже подошёл к ларю и облачился в цветистый халат. Подумав, надел и туфли с загнутыми носками. Теперь бы ещё чалму… – С чего это? – удивилась Лора. – Гостей жду, – пояснил он. – Вернее сказать, гостя. Прислушавшись, дева кивнула. – Тогда и я, – сказала, скоренько обряжаясь в шаровары из тонкой просвечивающей ткани и столь же прозрачную рубаху. Вроде как оделась, да? Хотя лучше бы… или, во всяком случае, честнее… Ну, её дело. – Уже знаешь, кто? – спросила Лора. – Как ни странно, де Круст. Это… – Я помню. Шеф здешней тайной полиции. – Э-э… Да. Пора бы перестать удивляться. И она утверждает, что не бывала в мире Светлана? То есть, конечно же, дева не врёт – просто не умеет. Но тем сильней хочется знать причину всех этих совпадений. – А что ему нужно? Во всяком случае, вряд ли барон пришёл скандалить по поводу плохого обращения с его подчинёнными. Вроде настроен миролюбиво. – Я тебе что, доктор? – пожал плечами Светлан. – Вот дотопает – сам скажет. Кстати, де Круст уже подходил к дверям их резиденции. Помахав рукой Изабель, заинтересованно глазевшей на опекунов с подоконника, богатырь перебрался в гостиную и развалился в своём кресле, вытянув ноги. – Входите, – пригласил он прежде, чем в дверь постучали. Сейчас же створка плавно открылась, пропуская в комнату новый персонаж. Прищурившись, Светлан нацелил взгляд на гостя, составляя первое впечатление. Тот и не пытался ничего таить, хотя наверняка знал, что его сейчас заносят в реестр, заодно классифицируя и снабжая ярлыком. Оказалось, де Круст принадлежит к породе верных слуг – не слишком распространённой в королевстве Анджеллы, довольно редкой в Нордии, а к веку Светлана почти вымершей. После маркиза де Гронде и барона де Крамма это уже третий экземпляр того же калибра – пожалуй, Луи повезло с приближёнными. Или он вправду умеет подбирать людей? Но выглядел гость неброско: коренастая фигура, квадратное лицо, жёсткие седые усы, скромный серый мундир. Чем-то барон походил на пруссака времён Первой мировой – в чине, эдак, полковника. Лат на нём не было, если не считать нательной кольчуги. Вооружён коротким мечом с ухватистой рукоятью да парой хитрых устройств в рукавах, метающих, вероятнее всего, ножи. Конечно, де Крусту приходится стеречься – при его-то работе. Но один ходить не боится, молодец. А ещё он напоминал юного Бертрана, начальника стражи королевы Анджеллы, – понятно, не наружностью. Наверно, примерно таким станет молодой офицер через пару-тройку десятилетий преданной службы. Вообще-то не худший вариант. Особенно, если учитывать род занятий… и забыть про «зверя», который прорывается изнутри де Круста. – Присаживайтесь, барон, – сказал Светлан, указывая на соседнее кресло. – Рад знакомству. Поклонившись без лишней угодливости, тот разместился против хозяина и бросил внимательный, но бесстрастный взгляд на Лору, уже устроившуюся на локотнике, рядом с богатырём. – Это неофициальный визит, – предупредил мастер тайных дел. – Простите, что без предупреждения. Просто я счёл, что двум преданным слугам его величества имеет смысл действовать согласованно. Хо, прямо мысли читает! Конечно, на таком посту необходима прозорливость. – Что вы, барон, я не претендую, – сказал богатырь скромно. – Вот вам такая характеристика подходит… Если честно, в эту графу я и занёс вас. Итак? – Наверно, вам уже известно, что в Эльдинг введены войска, – начал посетитель. – И, разумеется, вы знаете причину, по коей это сделано. – Ну, – подтвердил Светлан. Ещё бы не знать! Вот только будет ли толк? От людей тут зависит не много. – Граф де Шратье, поставленный во главе их, – человек в целом преданный его величеству… «В целом» – надо же! А какими местами не дотягивает? – Только меня в свои разборки не втягивайте, ладно? – попросил богатырь, морщась. – Сами уж разбирайтесь, кто вернее и ловчее прислуживает Луи. Если откровенно, мне на вашего венценосного… э-э… Ну, вы понимаете? – Монсеньор, – сказал барон, – вы ставите меня в затруднительное положение. («Позу», – фыркнула Лора.) По долгу службы о всех скользких моментах я обязан докладывать королю. – На здоровье, – пожал плечами Светлан. – В чём проблема-то? Не дай бог и впрямь поскользнётся!.. Это называется: брать на понт, – из малого чиновничьего арсенала. Вот только не со всеми такой приём срабатывает. Или то был пробный шар? – Ну хорошо, – произнёс де Круст, похоже, перестраиваясь на ходу. – В таком случае поговорим об Ордене. Когда меченосцы бежали из столицы, своих осведомителей они, конечно же, оставили здесь. Многих мы уже изловили, некоторых принудили поставлять противнику ложные сведения. Но, боюсь, не раскрыто ещё немало из соглядатаев Людвига. К тому ж по тайным подвалам наверняка прячутся бойцы, чтоб ударить нам в тыл, когда прикажет магистр. А драться эти парни умеют. Кстати, с двумя лучшими воинами Ордена вы встречались. – Что, вправду? – Помните турнир годичной давности, когда для королевы Анджеллы, тогда ещё принцессы, её отец подыскивал жениха? – Дурацкая затея, вы не находите? – проворчал богатырь. – Правда, позже выяснилось, что королю Филиппу её внушил сосед-колдун… э-э… полукровка, если быть точным. Вежливо покивав, барон сообщил: – Так вот эти двое были среди дюжины рыцарей, что вызвали вас на бой. Потом они пару месяцев лечились, но ныне не прочь сквитаться. – То, что я приголубил парней своим копьём, ещё не делает нас врагами, – сказал Светлан. – С герцогом де Стронгом из той же дюжины мы поладили неплохо. А вот что они меченосцы… Вспомнив о гостеприимстве, Лора снялась со своего насеста и разлила морс по хрустальным бокалам. Вина предлагать не стала – беседа хоть и неофициальная, но не о пустяках. А интересно, какая хозяйка получилась бы из неё… Уже примеряю, да? – усмехнулся Светлан себе. – Меченосцы слишком на виду, вам не кажется? – сказал он. – Пожалуй, – серьёзно кивнул главный сыщик, глядя на «правую руку» короля с ожиданием. – И притягивают слишком много внимания. А ведь с ними более-менее ясно. Куда опасней то, что не бросается в глаза. К примеру, меня очень тревожит цепь агентов, протянувшаяся от Эльдинга до Междуречья. Кем она создана, с какой целью… и когда должна шарахнуть по нашим головам? На лице де Круста мелькнуло неудовольствие… пожалуй, и лёгкая обида. То есть её-то Светлан углядел не в чертах – глубже. – Я выявлял эту цепочку едва не год, – произнёс барон со вздохом. – А вы ухватили в первый же день. Положительно, монсеньор, у вас талант к сыску! М-да, комплимент… Вот без таких талантов лучше обойтись. – Я приказал арестовать де Бриза, но он сумел ускользнуть от моих людей. Точнее сказать, пробился, – поправился де Круст, мрачнея. – При этом зарубив троих – весьма умелых, уверяю вас. – Я видел рыцаря в деле, – подтвердил Светлан. – Рубака он лихой. – Что до остальных… По велению короля я стараюсь не задевать Гильдию… особенно, когда дело касается тамошних заправил. К тому ж графиня де Компре, как мне дали понять, находится под вашей защитой. Богатырь важно кивнул, в душе ухмыляясь: ах, Луи – и это на меня свалил! – Более того, – молвил он. – Жизель – наша союзница и очень, очень важна для благополучия королевства. И если, не дай бог, с ней случится худое… Вы понимаете, барон? Теперь с той же серьёзностью кивнул де Круст, уразумев вполне. Как приятно иметь дело с понимающими. Возможно, сыщик даже догадывался, отчего смуглянка так много значит для короля. Да тут и не нужно уметь видеть сквозь землю – всё на поверхности, были бы мозги. – Я постараюсь обезопасить графиню, – пообещал он. – Но вы же понимаете… она всё-таки чародейка. – Сознаю ваши сложности, милейший де Круст, – сказал Светлан. – Крайне трудно приглядывать за беспредельщиками, имея под своим началом работников усердных, надёжных, умелых, но… не выходящих за обычные рамки. А набирать на службу незаурядов… Уж больно хлопотно с ними! – По себе знаешь? – ухмыльнулась Лора. – Кстати, монсеньор… раз уж речь зашла о надёжности моих людей… Ведь вам не надо объяснять, сколь важно это при такой работе? А я, увы, не наделён вашей чуткостью. Покривившись, Светлан спросил: – Что, хотите весь штат прогнать через меня? А после с тем же самым ко мне придут военные… Ладно, прогляжу самых ключевых, – согласился он нехотя. – Но с условием… – Конечно, никаких гонений, – сейчас же принял де Круст. – Лишь отставка. Это вам уже обещал король. – Вот поэтому сейчас я говорю о другом. – Извините. Я весь внимание. – Вместе с ненадёжными вам придётся уволить сади… э-э… слишком жестоких. Тех, кому чужая боль в радость. Понимаю, что они могут быть ценными кадрами… – Согласен, – произнёс барон, озабоченно хмурясь. Видимо, прикидывал, не останется ли в органах один после такой чистки… да и то по большому блату. – Вот и ладушки. – И ещё один вопрос хотел прояснить, если вы не против… В этот миг в гостиную вступила Изабель, тоже нарядившаяся в симпатичный халатик, но босая, с распущенными по плечам волосами. Сейчас же встав, де Круст поклонился – не столько почтительно, сколько учтиво. И с явной приязнью к милой девице… пусть и дочери изменника. А про здешние нравы он не выдумывал лишнего, поскольку был лучше информирован, чем даже король, и менее предвзят. – Рада видеть вас, дорогой барон, – приветливо сказала Изабель, опускаясь на второй локотник Светланова кресла. – Я не помешаю? – Думаю, что нет, – откликнулся богатырь. – Как, де Круст? – Мне – совершенно, – подтвердил тот. – Слава богу, пока я с удовольствием гляжу на красавиц. – Особенно, если они при этом помалкивают, – бросила Лора с первого локотника. Обложили, гм. Осталось только сверху накрыться… а в ноги можно Агру. Кстати, пора и ей заявиться. Или чувствует, что этого гостя непросто напугать? – И что у вас за вопрос? – спросил Светлан, когда барон вернулся в кресло. – Насколько представляю, он касается магии, верно? – Скорее всего, – ответил гость, из широкого кармана мундира доставая плоский свёрток размером с небольшую книгу. – Недавно к нам угодил сей манускрипт, – продолжал он, уложив пакет на столик и аккуратно его разворачивая. – Никто из моих спецов в жизни не видел таких букв, а уж тем более понятия не имеет, что это за язык. К членам Гильдии, по понятным причинам, я обращаться не стал. Может, вам что-то известно? Богатырь поёжился, только сейчас ощутив странные токи, истекавшие из рукописи по сторонам. – А завернуть в эту ткань сами додумались? – пробурчал он. – Тряпица-то – непростая, как бы экран. Де Круст слегка покривил губы: дескать, кое-что и мы смыслим – ещё бы. С волками выть… Или как там? – Я знаю, что это, – заявила Лора, не особенно удивив богатыря. – Ну и я – догадываюсь, – прибавил он нехотя. – Хотя не полиглот. – Это свод заклинаний, причём довольно сильных – не какая-то там ворожба. И пришли они из моего мира. – Как бы презент, да? От неизвестного доброхота. – Да может, случайность? – пожала плечами силачка. – Какой ты подозрительный. – Жизнь научила. Уж от неё не жду приятных сюрпризов… Кстати, у вас делят чары на чёрные и цветные? – Вот эти как раз цветные – не придерёшься. – Хотя и тёмных тонов, да? От чёрных я бы сразу шарахнулся. Замолчав, Светлан с опаской воззрился на манускрипт. Буквы и впрямь чудные – смахивают на арабскую вязь. Конечно, препятствие небольшое – с помощью Лоры можно усвоить это письмо за минуты. И на язык вряд ли уйдёт больше дня. Но затем что? До сих пор он в основном пользовался Знаками, обходясь самым минимумом, и слова применял лишь те, что сочинял сам, нащупывая по наитию… А тут – такое обилие! Это не просто очередная добавка, это – скачок, причём огромный. И куда нелёгкая занесёт, где приземлюсь? Не-ет, не люблю ни данайцев, ни их троянских коней – не лежит душа, увольте. – Давайте исходить из худшего, – привычно предложил он. – Тогда выходит, что за Людвигом прячется Граль – гений-злодей, упущенный нами в Междуречье. А за помянутой «цепочкой», протянувшейся оттуда же (или туда), стоит игрок ещё более изощрённый, способный считать на много ходов вперёд. – И чего ж он добивается? – Я не знаю. Может, это идейный противник, а мы для него – помеха на пути к великой цели. А может, здесь замешано личное… честно сказать, я больше склоняюсь ко второму. Но и тут ясности нет: хочет он ликвидировать нас или впрямь лишь играет? И на кого нацелен сильней: на Анджеллу, на меня?.. Возможно, на Артура? И почему, собственно? Понятно, у каждого из нас есть враги. Ведь даже если только отбиваться, не обойтись без ударов – а оппоненты их обычно не любят. То есть сами-то лупят с охотой… – А куда ведёт этот ход? – спросила Лора, кивая на свод заклинаний. – Тебе повторить? Я не знаю! Скорее всего, в бездну. Но не исключено, это проверка: хватит ли у меня сил или ума… или ещё чего… чтоб переварить такое подношение? Или расчёт как раз на то, что я откажусь… а потом буду кусать локти… Пока не просчитывается, понимаете? Данных – крохи. При таком исходняке даже моё чутьё не срабатывает. – Но что делать с манускриптом, монсеньор? – снова вступил де Круст. – Не считаете ли вы, что лучше убрать его подальше – от греха? Знаете, мне совсем не хочется стать чьим-то орудием. – А-а, и вам тоже! – усмехнулся Светлан. – Если я прав, то в этой комбинации вы свою роль сыграли: донесли презент до меня. Теперь, ничего не попишешь, придётся решать мне: брать или не брать. А если выберу «брать», прятать бессмысленно – выкраду вместе с забором. – Простите? – Идиома, – пояснил он. – Или скорее цитата. Впрочем, неважно. – Кусая губу, помолчал несколько секунд, затем сказал: – Оставьте книжицу здесь – мы полистаем. В любом случае составить представление нелишне. Будем держать её, как последнее средство. И вздохнул. – Вот так сластёна укладывает под бок коробку с конфетами, – пробурчала Лора. – На всякий случай, ага. Изабель хихикнула, но тут же захлопнула рот ладошкой. – У тебя что, есть иное предложение? – поинтересовался Светлан. – Было б – сказала бы. – А я уж обрадовался!.. – Пожалуй, мне пора откланяться, – произнёс де Круст, поднимаясь. – Простите, что добавил проблем. Морса он так и не попробовал – видно, предпочитал напитки покрепче. А принесённую рукопись сбыл другому с явным облегчением. В самом деле, держать у себя такую мину… – Работа такая, ну да, – поддакнул богатырь, вставая следом. – Но насчёт координирования действий – идея хорошая. Сотрудничать к общему благу я всегда готов. Проводив гостя до дверей, Светлан зачем-то закрыл их на ключ (впервые за всё время). Потом вернулся к столу, но сел уже в другое кресло, чтобы лучше видеть обеих подружек. Зато на манускрипт поглядывал, как на гремучую змею. Вот не было печали! – Меня поставили перед выбором, вам не кажется? – сказал он. – Дескать, будь или богатырём, или магом – третьего не дано. Ну и кто из двоих более матери-истории ценен – на данный момент? – Да почему «не дано»? – откликнулась Лора. – Говорю же: можно совмещать. То есть ты – сможешь. – Конечно, это замечательно, когда в тебя верят… – А самому в себя, что ли, слабо? – Видишь ли, меж уверенностью в себе и самоуверенностью всё-таки есть разница. – Ну, завёл!.. – Ещё говорят: коней на переправе не меняют, – а мы как раз там. Если сейчас я попытаюсь сменить… э-э… ориентацию… Силачка фыркнула. – Я тоже в вас верю, мой отец, – сообщила Изабель. Последнее время она почему-то всё чаще слово «отец» ставила после «мой», а не наоборот. И как это понимать? – Лучше зови меня Светланом, – предложил богатырь. – Или монстром – как хочешь. И на «ты», да? Монаший сан я с себя как бы сложил. – А при чём тут сан? – пробормотала девушка, потупившись. Лора фыркнула снова. – Будешь много фыркать – лошадкой станешь, – предостерёг Светлан. – Конечно, на тебе и так можно пахать… Теперь фыркнула Изабель. Да что это на них нашло? – Вот что, фыркачки, – сказал он, – давайте-как подобьём бабки… – Лошадкам? – прыснула младшая. Строго поглядев на неё, богатырь продолжил: – Ситуация, вообще говоря, странная. До главного здешнего «узла» мы пока не дочапали, а вопросов сделалось больше, чем в начале похода, – хотя обычно путешествия затевают, чтоб находить ответы. Вдобавок к «узлу» тут накрутили такой клубок!.. Теперь ещё и это, – кивнул он на свод заклинаний. – Мало мне было забот, да? – А ты монету подбрось, – посоветовала Лора. – Чего голову ломать? – Этот метод – не для меня, – возразил Светлан. – Уж такая у нас, витязей, доля: торчать на распутье, покуда не окаменеем. – Можно ещё лошадку потерять, – подсказала дева. – Тогда уж лучше – жизнь. Хоть мучиться не буду. – А разве своя рубаха не ближе? – Кто тебе это сказал? – Народ. – Да не народ это – толпа, – не стерпел богатырь. – А как отличить? – Ну, если мудрость сморозили – стало быть, от народа идёт. А когда не дотягивает – извини. Тут отправная точка – продукт, не наоборот. – Но кто будет судить: мудрость это или нет? – спросила Изабель. – Конечно же, я, – сказал Светлан. – Больше-то некому доверить. Или тогда уж сама думай… Слушайте, вы меня отвлекли! – рассердился он. – О чём я говорил? – Об «узле» с клубком, – ответила первая ученица. (Или первая тут всё же Лора?) – О новых вопросах и заботах, о распутье… – Молодец, – усмехнулся богатырь. – Садись – пять. – Да ведь я сижу? – удивилась она. – Короче, до развязки ещё неблизко, – продолжил Светлан. – Что-то растянулось действо, ага. Хотя мы неплохо потрудились, сплотили вокруг себя… э-э… здоровые силы. Если даже главный госбез с нами заодно… Кто мог подумать, а? – Внушаешь доверие, – с ухмылкой пояснила Лора. – Для посла – первое качество. Скольких ты уже перевербовал? – Но-но, я же не гэбист. Конечно, время от времени мне удаётся расположить к себе… – Или под собой? И снесла чернушка яйцо – не простое, а… богатырское. – Вот это – инсинуация… во всяком случае, пока. – Ха! – сказала силачка. – А дальше как карта ляжет? – И вообще, ты опять меня сбиваешь с мыслей. – Ну ещё бы!.. – Проблема в том, что меня слишком мало, – вздохнул он. – Имею в виду не массу – число. Надвое я ещё могу разорваться – но больше? Пожалуй, в нынешнем своём составе наша делегация дошла до ручки. – И что предлагаешь? Конечно, можно подождать или набрать из… Светлан вдруг вскинул ладонь, и дева послушно умолкла. Выждав пару секунд, спросила: – Чуешь что-нибудь, да? – Кто-то на подлёте, – сообщил он. – Но не ведьмы. – Ещё бы, – хмыкнула Лора. – За окном – даже не вечер. – А вот поглядим. Рывком поднявшись, он шагнул к громадному окну, распахнул створки на всю ширь, впуская и в эту комнату солнце. – Ха, – сказал обрадованно. – Да это Георг! В родной стихии дракон походил на клипер, идущий под всеми парусами. Чешуя сверкала, словно россыпи драгоценностей, крылья трепетали под попутным ветром, выверенными взмахами подправляя полёт, каждое движение исполнено изящества, каждый изгиб – красоты. И он уже начал снижение, наверняка ещё издали ощутив друга, а ныне – увидев. – Вот и пополнение прибыло, – произнёс Светлан. – А значит, в здешней пьесе начинается новое действие. Или вы думали, что это финал?Сергей Иванов Обходной путь героя (Крылья гремящие – 6)
Часть I. Нашего полку прибыло
Глава 1
Светлан вдруг вскинул ладонь, и Лора послушно умолкла. Выждав пару секунд, спросила: – Чуешь что-нибудь, да? – Кто-то на подлете, – сообщил он. – Но не ведьмы. – Еще бы, – хмыкнула силачка. – За окном – даже не вечер. – А вот поглядим. Рывком поднявшись, он перебежал в гостиную, сопровождаемый потревоженной тигрицей и, конечно, Лорой. Шагнув к громадному окну, распахнул створки на всю ширь, впуская в комнату солнце. – Ха, – сказал обрадованно. – Да это Георг! В родной стихии дракон походил на клипер, идущий под всеми парусами. Чешуя сверкала, словно россыпи драгоценностей, крылья трепетали под попутным ветром, выверенными взмахами подправляя полет, каждое движение исполнено изящества, каждый изгиб – красоты. И он уже начал снижение, наверняка еще издали ощутив друга, а ныне и разглядев. Быстрым взглядом Светлан окинул помещение, мигом позже оценил размеры проема. Аккуратным рывком выдернул срединный брус, щадя не столько бронированную морду Георга, сколько его деликатность, и сразу отступил в сторону. А предусмотрительная Агра с середины комнаты рванула в дальний угол и на всякий случай приняла оборонительную позу, оскалив смертоносные клыки. В следующую секунду в комнате стало сумрачно, будто небо затянули тучи. А через мгновение дракон надвинулся на проем, с филигранной точностью погасив скорость, и мягко осел, стиснув подоконник когтистыми лапами. Сложив крылья, осторожно вступил в комнату, как раз уместившись на всю длину, и с облегченным вздохом разлегся. А с его спины, из элегантной кабинки, сияла улыбкой Артезия, неотразимая даже в походном платье, и уже протягивала к богатырю руки, просясь вниз. Вместе с ней прибыла Мишель, совсем юная ведьма, еще подросток. Все верно: Артезии, как высокородной даме, требуется горничная. Хотя сейчас Мишка совсем не походила на служанку – в особенности облачением. Забавно, но третьим пассажиром оказался Пес – и вот он, в отличие от своих спутниц, не спешил нисходить на пол. – Ну ясно, и тут не обойтись без котов, – сразу заворчал он. – Мой любимый размерчик, хо… А поменьше у вас не нашлось? – Не бойся, она не питается брюзгами, – ответил Светлан, посмеиваясь. Обогнув дракона, он помог Артезии спуститься. – «Она», да? – ухватился Пес. – Уже легче – самую малость. Вот если б еще клыки подпилить… – Не спасет – они ядовитые. Так что положись на ее незлобивый нрав. – А можно? Ты уж втолкуй кисуле, что меньших ее собратьев я не гоняю, – даже воспитываю по мере их разумения и своих дарований. Кстати, вы хорошо кормите кису? – Да с чего ты взял, что такой аппетитный? – Положим, я так не считаю, – возразил Пес. – Но кто может сказать за нее? – Сдался ты мне, – вдруг произнесла Агра звучным контральто. – Всю жизнь мечтала наесться немытым псом! – Да мылся я, – оскорбился тот. – Месяца не прошло. – Выходит, и говорить умеешь? – изумился Светлан. – Чего ж молчала? – А мы не шавки, чтоб брехать попусту, – сказала тигрица. – Он спросил – я ответила. Пес нахмурился, но благоразумно промолчал. – Ну, теперь вас поровну – женщин и говорящих зверей, – сказал Светлан. – Или драконы идут по особой статье? – Хоть груздем назови, – приглушенно прогрохотал Георг. Впрочем, из спальни уже выглядывала Изабель, для приличия обернувшаяся полотенцем, – то есть женщин опять сделалось больше. А там, глядишь, и Глория пробудится… наша неудавшаяся отравительница. Подняв стол со всем угощением, Светлан перенес его к морде дракона, а Лора уже волокла следом кресла. Через минуту, наскоро перезнакомившись, дамы расселись вокруг стола. Пес тоже опустился на зад, все-таки укрывшись от Агры за Светланом. А та хладнокровно запрыгнула Георгу на спину и залегла там, поглядывая на всех свысока. – Итак, – заговорил Светлан, – что за изменения в планах? Конечно, я рад друзьям… – А уж как я рада, сир! – пропела маркиза. – Не поверите, сколь сильно я скучала по вам с Артуром, по вашей спокойной силе и мудрому благородству. И сколь горячо мне желалось… – Тише-тише, притормози, – прервал Светлан, усмехаясь. – Нежности потом – сперва дело. Почему вас прислала Анджелла? Экстренного не стряслось? – Пока все протекает гладко, хваление Господу, – заверила Артезия. – Охраной двора ныне ведает Бертран с ближними помощниками. Над всей страной – безоблачно, как не было уже давно. И все благодаря вам, сир. Ваши последние подвиги королеве тоже известны – за что вам особая признательность от ее величества. – Медальку-то не прислала? – поинтересовался он. – Или орденок самый захудалый… А то, понимаешь, вкалываю задарма! – Сир, – укоризненно произнесла женщина, – вам ли сетовать на небрежение? – Извини, вырвалось. («И вправду, к чему выносить сор?») А что же Город Солнца: остался без прикрытия? – Наш Город опустел, – вздохнула Артезия. – Большинство его жителей вернулись в родной мир. Такие времена, сир, – увы. – «Дома у нас печальны», да? – Он перевел взгляд на маленькую Мишель. – И все ушли на фронт, даже дети. – Мой господин, разве среди наших сестер я не из самых способных? – звонко возразила та. – Ну правда, здоровила, ты же знаешь!.. И королева признает. – Боже, девочка, – сказал Светлан. – Да тебе приладить стрекозиные крылья и – вылитый эльф! То есть, это если говорить о здешних игривых малютках. В мире-то Лоры эльфы совсем другие. – Я и так летаю быстрее всех, – похвалилась ведьма. – Ну, или почти всех… А знаешь, на сколько выросла за лето? – Боюсь, не на голову, – вздохнул богатырь. – Но хочу верить, что процесс сей тебе не наскучил, и на рожон переть ты не станешь. Усекла? – Яволь, сир! – весело откликнулась малышка, усаживаясь в кресле по-японски. – А пока могу я поесть? – Из ранних, да? – хмыкнул он. – Уж эти акселераты! Мишель уже уплетала фрукты, стреляя глазами по сторонам. Ее явно обуревало желание обследовать территорию, потыкавшись во все доступные двери. Вот егоза – хоть на цепочку сажай. – Насколько нам известно, – размеренно зарокотал Георг, – главный узел завязывается ныне в Эльдинге. И если мы не сумеем сему воспрепятствовать… – Насчет главного не знаю, – произнес Светлан. – Но что ближайший – точно. Все будто с цепей посрывались: Пропащие Души, Паук-призрак, пришлый богатырь в паре с великаном-зомби, русалки, сменившие кровь на стылую воду, Озерный Дьявол… И посреди этого бедлама – мы в роли пожарных. Конечно, такая работа греет, но и сгореть на ней можно запросто. – Самое время поплакаться, – фыркнула Лора. – И пожалеть найдется кому – на любой вкус. – По-твоему, я педофил? Тетенька, не учи детей плохому. Мишель поглядела на силачку с интересом, заранее уважая. Впрочем, с учителями у девочки – никаких проблем. Если не считать, что их слишком много. – Кстати, о нимфах, – сказал Георг. – Имею в виду морских, первородных, коих не следует путать с русалками, произошедшими из… – Короче, да? – попросил Светлан. – Путать русалок мы не будем – тем более путаться. Говори о нимфах. – Может, им что-то ведомо о Дьяволе? В прежние времена, я слышал, из морских пучин всплывали похожие чудища. – А какой нимфам резон рассказывать нам эти байки? – Все-таки они дамы, – застенчиво напомнил дракон. – А дамы любят делиться. И если ты умеешь слушать… и сможешь расположить их… – Еще и повернуть, – хмыкнула Лора. – К лесу задом… Или лучше к себе? – …то не останешься внакладе, – заключил Георг терпеливо. – Если сумеет унести ласты, – прибавила силачка. – Не все такие отходчивые, как я. И если нимфы вправду маньячки… – А что ты сам знаешь про Дьявола? – спросил Светлан. – Полагаю, не больше тебя, – ответил дракон. – Источники-то одни: старые легенды, мифы… главным образом греческие. – Ага! Выходит, и ты провел параллель меж ним и лернейской Гидрой? – Ведь напрашивается? Тут еще и Горгона, кою отчего-то именуют Медузой, хотя чаще изображают со змеиным туловищем и волосами-змеями. Если все сложить воедино… да прибавить шестирукую Кали, индийскую богиню смерти… – Лучше отнять, – поежился Светлан. – И без того много. – Но от Озера я всегда держался на удалении, ибо, как и люди, уязвим для Горгон. – Жаль, – сказал богатырь. – Не то мог бы прижигать Дьяволу обрубки. Уж на это хватит твоего огня? – Ну, если небольшими порциями… – Вот-вот, нутряной жар надо экономить… А может, тебя накормить углем? Георг терпеливо вздохнул, приподняв дремлющую Агру едва не на метр, – такой юмор он не понимал… вернее, не принимал. – А если приспособить зеркальные очки? – предложил Светлан уже всерьез. – Уж сварганить их как-нибудь сумеем. Правда, размер… м-да. Он помолчал, рассеянно переводя взгляд с одной своей соседки по столу на другую. И впрямь цветник. Для полной икебаны не хватает разве Жанны. Ну а больше всего, конечно… Вот про Анджеллу лучше не вспоминать! – Думаешь, головы в самом деле отрастают? – спросил Георг. – А прижигание сему препятствует, да? – Эллины знали предмет, – молвил богатырь. – Чего не терплю, так это мартышкин труд. В любом случае, лучше застраховаться. – Волосы-змеи, – повторил дракон задумчиво. – А каждый волос в десятки раз длинней анаконды. И кто же здесь тогда Медуза? – Да поняли уже, – обронила Лора, тоже поджимая ноги в кресло. – С первого раза дошло. Кажется, силачку совершенно не страшил этот летающий танк, вдобавок к когтям и зубам вооруженный огнеметом, – словно в ее мире хватало тварей куда более опасных. Уж не оттуда ли приходит Дьявол? – У меня подозрение, – сказал Светлан, – что Горгоны – бывшие люди, пропущенные Дьяволом через себя. Довольно хлопотно строить Горгон с нуля, намного проще пользоваться болванками. – Болванами, – вставила Мишель, скаля зубы. – Значит, для быстрой регенерации чудищу требуются немалые их запасы, а при интенсивном расходе голов не обойтись без свежих поставок. – Он усмехнулся. – Наверно, лица даже сохраняют прежние черты – представляете, каково в них глядеть? Я и подумать боюсь, что обнаружим, когда раскурочим Дьявола до потрохов! – А ты уверен, что раскурочим? – спросила Лора. – Вот на сей счет лучше не сомневаться. Не то начнет мерещиться собственная рожа, помертвелая до состояния Горгон. И свои ноги, трансформированные Дьяволом во вторую пару рук и торчащие из его щупала под странным углом… – Господи, сир! – ужаснулась Артезия. – Лучше не продолжайте. – В индийских мифах говорится о шести руках, – заметил Георг. – Ну, индийцы любят преувеличивать. – А в греческих – о сотне. – Имеешь в виду Сторуких? – Светлан усмехнулся. – Еще одна параллель, верно? Сотня рук-щупалец, пятьдесят голов… видимо, половину уже срубили. Но ведь тут сравнение не с Горгоной – с самим Дьяволом. А у того, думаю, щупалец тысячи, – и пока их все понадкусываешь!.. Кстати, когда ждать Артура с Бахрамом? – спросил он. – Я понимаю, что у парней полно забот, – но без их приезда не обойтись. – Завтра я доставлю их, – ответил дракон. – Если потребуется, то и раньше. В крайнем случае богатырей принесут ведьмы. – В подоле? – хмыкнул Светлан. – «Родила царевна в ночь…» А чем занята Жанночка? То есть, я вовсе не против вундеркиндов… Мишка отмахнулась, вполне уверенная в себе и без его расшаркиваний. Фрукты она перепробовала и теперь разглядывала через окно кипарисы, пальмы, агавы, прочую тропическую экзотику, щедро представленную в королевском парке. – Королева где-то добыла тест, позволяющий оценить устойчивость к взглядам Горгон, – ответил Георг, – и поручила Жанне подвергнуть испытанию всех летуний и силачей, желающих схватиться с Дьяволом. Конечно, по поводу вашей четверки сомнений нет, – прибавил он. – На то вы и богатыри. – Надеюсь, она не рассчитывает на признательность Луи? – Скорей это демонстрация… помимо прочего. Когда здешний король увидит, как вы кромсаете Горгон, то не захочет влезать в такую же мясорубку. – А сам он и не полезет – других пошлет. – Если решит, что в этом есть смысл, – сказал дракон. – А когда шансы близки к нулю? Нет, дорогой друг, резон в таком показе присутствует. – Да я не против… тем более что вразумлять монарха будет Артезия. Уж перед ее чарами!.. В самом деле, прекрасная маркиза стала бы украшением любого двора. От нашего двора – вашему, ну да… – И вашей мудростью, сир, – прибавила фрейлина любезно. – И вашей прославленной мощью, вашей статью, вашей… – Ну-ну, мадам, не увлекайся, – фыркнула Лора. – Не все его выпуклости действуют и на мужиков. – Однако мы забыли про нимф, – поспешил вмешаться Георг. – Вам не кажется, что наведаться к ним следует нынешней же ночью? – Ах, шалун! – сказал Светлан, вскинув брови. – Ведь для них это время бодрствования, – смутился бедняга. – Спят-то они обычно днем. – Тоже удобно, верно? Застукать, пока квелые… Может, сам и сплаваешь? – Океан – не моя стихия. – А море? – Все равно. И кто я, чтобы отправляться с визитом к морскому богу? – Морской бог – это из другой сказки, – сказал Светлан. – Не вешай мне мифы на уши. – Ну, тогда к королю. – Ага, щас!.. – Но почему не быть королевству и под водой? – Да потому, что тамошнюю публику трудно подчинить. А надавишь – она живо прыснет по всем направлением, включая вертикаль. – Но кто-то же должен там заправлять? – Не знаешь, что ли? Если бы дракон мог, он бы развел руки, а так лишь передернул плечами, снова потревожив Агру. – Слышал лишь, – сказал он, – что возглавляет нимф мужчина… – Здоровенный такой дядька с бородой, да? И в короне. – …и что нимфы относятся к нему с почтением. – Как к производителю, ага. Почему не погладить быка по шерстке, дабы старался пуще… Может, они с голодухи такие шалуньи? В самом деле, для сохранения популяции довольно и одного самца на тысячи самок. Но если у них к этому делу аппетит?.. Бедные моряки! И потонуть спокойно не дадут. – Что ж, понесу слово Божье в море, – вздохнул Светлан. – Поддержка с воды нам не повредит. – Я с тобой, – сейчас же сказала Лора. – А вот вам, моя милая, соваться туда не следует, – возразила фрейлина, сочувственно улыбаясь. – Поверьте, я знаю женщин. – Куда – туда? – огрызнулась силачка. – Я и захотела бы – нечем. – В самом деле, не стоит будить ревность нимф, – поддержал Артезию дракон. – Насколько знаю, к зверям они ближе людей. – Что, еще ближе? – не поверил Светлан. – Первобытные страсти, знаете ли… Лучше возьми с собой Мишель. – Бог мой, зачем? – А как ты собираешься говорить с нимфами? – поинтересовался Георг. – Разве ты знаешь их язык? – Хм… А они что, по-рыбьи болтают? – Уж не на нордийском, – засмеялась девочка. – Очень им нужно! – Выходит, ты полиглот? – Я ж говорю, что способная. Любой язык – на раз. – Вырвать, да? Это и мы могем. Но вот дышать под водой – сдюжишь? – Па-адумаешь!.. Цапнув со стола персик, Мишель опять отвернулась к окну, будто тут и говорить более не о чем. Светлан перевел взгляд на фрейлину, кивком приглашая высказаться. – Полагаю, на девочку нимфы не станут яриться, – предположила та осторожно. – Тем более что вы, сир, относитесь к ней по-отцовски. Стало быть, Лора на роль моей дочурки не тянет, отметил Светлан. Надо ж, какое открытие! – Ладно, убедили, – сказал он. – Но Мишку придется взять на поводок. Без намордника-то еще можно обойтись… – Не-а, – весело оскалилась ведьма. – Раз поводок, начинай с намордника – не то покусаю. – Видите? – спросил богатырь. – Японцы, правда, привязывают деток к спинам… Или тогда от нее не добьешься ничего, кроме ругани да плевков? – Не дразни ребенка, – вступился дракон. – Она же вправду чудо, разве не видишь? – Не слепой, – отрезал Светлан. – А чудеса следует беречь, потому как дефицит. Он покосился на Пса, сегодня молчаливого, как никогда. То ли беднягу настолько подавляет Агра… А может, опять рыло в пуху? – Ну, с дамочками ясно, – произнес. – А вот псина чего тут забыл? На комнатную-то собачку он мало похож – скорей смахивает на медведя. Заматерел, понимаешь, с годами! – Будто один я зверею от прожитых лет, – проворчал тот. – Среди вас, что ль, мало таких? – Если помните, сир, – снова заговорила Артезия, – в похищении Ули, девочки-судьбы, замешана ваша знакомая, некая Баба по прозвищу Яга. А выследил сию пакостную старушку именно наш мохнатый друг, выказав при этом изрядную находчивость. – И отменную трусость, ну как же! – прибавил Светлан. – Если бы поднял лай сразу, похищения бы не стряслось… Заглохни, – велел он Псу, раскрывшему было пасть. – Все оправдания я уже слышал… Ну хорошо, – обратился снова к Артезии, – а как это вяжется с его прилетом сюда? – Королева полагает, что нити главного заговора тянутся из Нордии. Более того, как раз из этих мест, чуть ли не из самого Эльдинга. – От Луи, что ли? – Не обязательно… даже вряд ли. Но где-то поблизости таится если не источник последних козней, то хотя бы лазейка к нему. – Проход, ага, – кивнул Светлан и посмотрел на Лору. – А в море он не может таиться? Кажись, с аборигенами глубин и впрямь не мешает потолковать!.. Память-то у нимф, наверно, короткая, но нынешние события их должны заботить – если не полные дуры. Или они полагают, что пучина спасет? Тогда нужно избавить бедняжек от иллюзий. – Когда отчаливаем, сир? – бодро вопросила Мишель. Переведя взор на нее, богатырь ответил: – А прямо сейчас. Чего тянуть? До заката как раз доберемся, а там и хозяева… э-э… всплывут с лежанок.Глава 2
На берег отправились вдвоем, хотя остальные напрашивались в провожатые. Но посовещались, и Светлан решил, что лишнего ажиотажа лучше не создавать. Он даже не стал брать с собой меч, надеясь сойти за иноземного купца, обычного для портового города. А Мишель вырядил в скромное платьице, доставленное на широкой спине Георга среди прочего барахла. До крепостных ворот они добрались в наемном экипаже, отгородившись занавесками от соглядатаев и ротозеев. А дальше двинулись пешком – сперва по обочине тракта, но вскоре свернув на тропинку, уводившую к обрывистому берегу. – Будто ты меня подцепил, – хихикнула Мишка, шагая впереди. – Похожа я на маленькую шлюху? – На большую болтунью, – проворчал богатырь. – И где набралась? – Тоже, проблема!.. Остановившись на краю обрыва, она с опаской глянула вниз, где о прибрежные валуны разбивались волны. Буря давно кончилась, но ветерок над морем гулял свежий – в городе-то дуло гораздо слабей. – Это тропа самоубийц, – сообщила девочка, понизив голос. – Дорога в один конец. Надо же, как протоптали!.. А спуска нет. – Зато одежку не стырят, – откликнулся Светлан. – Голышом-то возвращаться неловко. Мишель пожала плечиками: – Да после заката мне эти шмотки!.. Увидишь, как я летаю. – А плаваешь получше топора? – Как рыба, – она прыснула, – на сковороде. Мы рождены, чтобы парить!.. Хотя и нас, бывает, жарят – на костре. – Вот словами лучше не играй, – предостерег богатырь. – Тут ведь не быль – сказка. И от неосторожного сочетания может так бухнуть!.. Подхватив малышку на руки, он прыгнул с отвеса. Приземлившись на вершину ребристой скалы, спружинил ногами, смягчая столкновение для Мишель. Затем распрямился, озираясь. – Вон подходящая норка, – показала девочка. – Даже если причалят с моря, фиг дотянутся. Светлан кивнул, соглашаясь, потом опустил ее на камень, возвращая свободу. Сейчас же она соскочила на гальку и первым делом избавилась от обуви, которую, как и все ведьмы, совершенно не выносила. Подбежав к стене, скинула остальное и передала богатырю, вместе со своей одеждой сунувшему это в укромную нишу, и впрямь расположенную слишком высоко для нормальных людей. Взамен облачения сухопутных крыс они надели подводные очки и ласты, сработанные мастером Этьеном из здешних материалов. – С детства мечтал побыть Ихтиандром, – сообщил Светлан. – Не глядела фильм? – А то! – ответила кроха, обожавшая фантастику. – На экране это красиво. Но погрузиться в бездну, уходящую вниз на километры, а в стороны – на сотни… Может, не стоит тебе соваться? – Ну, начинается!.. – Ведь столько киношек еще не смотрено, – продолжил он. – Не говоря о прочем. А лезем к Нептуну на трезубец – кто знает, как обернется? – Я везучая, – заявила Мишель не слишком уверенно, будто пыталась убедить себя. – Авось не наколет. – И с криком «Эх, бляха-муха!» кинулся в пропасть… Да, это по-нашему. – Если вздумал меня напугать – зря тужишься, – про бурчала она. – То есть нагнать страху, конечно, сможешь, но не надейся, что отстану. – Беда с вами, ведьмами, – вздохнул богатырь. – Ладно, иди на ручки. Вот это Мишель восприняла с охотой. Вдвоем с ней он сиганул через прибой, а бухнувшись в воду, сразу устремился вглубь, подальше от неспокойной поверхности. Вблизи дна парочка затормозила. Выдохнув, сколько смог, Светлан помедлил пару секунд и, подавив панику, впустил в легкие воду. Конечно, он не бессмертный, чтобы не бояться совсем ничего, но запас прочности у него много больше, чем у обычных людей, и растворенного в море воздуха хватило бы богатырю не на один час. Как и ведьмам, кстати говоря. Ведь они впрямь не тонут – точней, не захлебываются. А Мишель уже чувствовала себя в воде точно рыба. Бесстрашная, как почти всякий тинэйджер, она провернула ту же процедуру с завидной легкостью и теперь словно не замечала в ситуации странного. Хотя дыхание у обоих участилось намного. – Ну и где искать этих нимф? – пробулькал Светлан на остатках воздуха. – Не переживай, они и сами найдут кого хочешь, – откликнулась девочка, пристраиваясь к нему на спину и оплетая тонкими руками шею. Голос ее звучал теперь ниже и глуше – но узнаваемо. – Не то чтоб я очень этого хотел… – Поехали! «Он сказал…» С каждым гребком набирая скорость, Светлан заскользил над придонными скалами, присыпанными волнистым песком. Когда-то он мечтал о таком полете: бесшумном, стремительном, – и даже теперь, вдоволь напорхавшись с ведьмами, не утратил к этому вкус. Вцепившуюся девочку увлекало за ним, точно прилипалу за акулой. У Мишель имелись свои ласты, а ноги успели отрасти длинные, но с богатырями ей, конечно, не тягаться. Зато ездить на них кроха уже научилась. Солнечные лучи добивали здесь до самого дна, а на поверхности играли блики, отбрасывая причудливые тени. Кое-где кустились водоросли, близ которых кормились цветистые рыбешки. – Гляди, корабль, – показала Мишель на смутный силуэт, проступивший из бирюзовой мглы. – Почти что целый, даже мачты на месте. Верно, там и сундук с сокровищами? – А к ним – утопленники, да? – Пара-тройка скелетов, подумаешь! – фыркнула девочка, но по ее телу пробежала дрожь. – Или, по-твоему, за них могли зацепиться призраки? – Не только могли – зацепились. Иначе судно давно бы разграбили. Здесь ведь неглубоко и до берега близко. А хочешь, проверим? – Давай, – тотчас согласилась Мишель, обмирая от сладкого ужаса. – Только иди первый, да? – Лучше уж я тобой прикроюсь, – усмехнулся Светлан. – Спрячусь за твоей широкой спиной, ага. По наклонной он устремился к судну, глубоко увязшему в песчаных холмах подводной пустыни. Наверняка оно затонуло десятилетия назад, однако не изменило очертаний, на удивление ладных, даже изысканных. И мачты пострадали мало, не утратив ни одной реи, хотя вздымались едва не к поверхности. Старые доски еле виднелись из-под слоя ракушек, но казались прочными, как в лучшие времена. Прорехи в корпусе, если и были, прятались под песком. Скользнув над палубой, еще хранившей следы краски, Светлан подплыл к кормовой надстройке, осторожно отворил дверь, украшенную затейливой резьбой. И, уцепившись за боковины, точным рывком послал себя и свою наездницу в глубь сумеречной комнаты, к изрядному сундуку, притулившемуся возле задней стены. – О, – сказал он затем. – Я ж говорил!.. Призрака заказывали? На них и впрямь ринулся просвечивающий субъект, замахнувшись саблей – похоже, настоящей. Круто повернувшись, Светлан махнул перед ним широким ластом, и потоком воды субъекта унесло в дальний угол, едва не целиком вогнав в перегородку. Но отстал от них страж корабля лишь после одиннадцатого наскока, раз за разом мотаясь туда-сюда. Хорошо, он был один – а не «пара-тройка», как прогнозировала Мишель. Затормозив невдалеке, призрак угрожающе растопырил руки, сделавшись похожим на громадного краба, и в такой позе оцепенел, будто решил дожидаться удобного случая. – Будешь дергаться – отберу железку, – пригрозил Светлан. – Не хватало об нее порезаться! Кстати, у здешнего хозяина просвечивали лишь одежда и плоть, а скелет выглядел не менее плотным, чем клинок, который призрак цепко сжимал в мосластой кисти. Краем глаза следя за призраком, Светлан сорвал с сундука проржавелый замок и откинул крышку. – Ух! – не сдержалась Мишка. – Если я и заказывала, то вот это. Ящик был до краев набит побрякушками, причем на золото тут не тратили места: едва не сплошь – минералы, из самых редких. Такой казной не всякое королевство может похвалиться. И где ж наш морячок хапнул столько? – Когда-то я грезил о таком, – сказал Светлан, играя прозрачными камушками. – Найти, понимаешь, клад на сто миллионов, заделаться Монте-Кристой. Богатство – штука полезная, если не делать из него культа. Оно дает человеку волю, когда в душе – не раб… Да затихни! – рявкнул он на призрака, заволновавшегося вновь. – Будто тебе от этих стекляшек прок. При жизни не сгодились, а ныне подавно ни к чему. Был бы умней – одарил бы ими ныряльщиков. А те, глядишь, вымолили бы тебе отпущение. – Да на фига оно ему? – хмыкнула девочка. – Это ж пират, душегуб – ему прямая дорога в ад! Потому и зацепился, что не хочет туда. Лучше зябкая мокрота, чем пекло преисподней. – Да был я в преисподней – там такой курорт!.. Затем и стращают им, чтоб не зарились. Вот кануть в вечное небытие – действительно, жуть… Этого и боишься, да? – спросил он у утопленника. Тот гукнул в ответ неразборчиво. Или на неведомом языке. Кстати, откуда он? Судя по одежде, не из Европы. Но череп не скуластый – значит, Восток не дальний. Бахрама бы сюда – он бы определил. А то смог бы и расспросить, обогатив нас еще одной поучительной биографией. Вот так и учимся: на негативных примерах. Ты туда не ходи – ты сюда ходи… и будет тебе благо. Если повезет. – Ну сторожи, сторожи, – сказал Светлан. – Больше-то нечем заняться. А так будто при деле. – На обратном пути заскочим сюда? – спросила Мишель. – Мне вот это ожерелье глянулось. На вечеринки буду обряжаться в него и в босоноги – мужики усохнут! – А с куклами ты уже свела счеты? – поинтересовался он. – И куда спешишь… Покинув затонувший корабль, ныряльщики погребли дальше – то есть греб-то, понятно, Светлан, а ведьмочка берегла силы – наверно, для вечеринок. Держалась она по-прежнему цепко, задействовав все конечности, а головой крутила по сторонам, точно всадница на прогулке. Глубины постепенно росли, и громадней делались скалы, обретая причудливые очертания, – пока не стали походить на огромный лабиринт… или на затопленный город, перенесенный сюда с иной планеты. Хотя почему затопленный – возможно, ему и надлежит быть таким? А разросшиеся в джунгли водоросли сродни городскому озеленению, призванному оздоровлять атмосферу. Кстати, дышалось тут впрямь легче. И даже потеплело заметно, будто со дна били горячие ключи – эдакий аналог отопления. Но где ж тогда жители? Сбавив обороты, Светлан вильнул вниз и поплыл меж стенами, вглядываясь в темные провалы. Изредка за растительной завесой виделись силуэты, вроде узнаваемые, или мелькали черные тени, не поддававшиеся идентификации, а иной раз чудились смутные огни. Но навязывать свое общество хозяевам неучтиво – следует ждать приглашения. Парочка забиралась дальше, заодно продолжая погружаться, а громоздившиеся вокруг скалы все явственней напоминали город. Радужное свечение внутри домов разгоралось, даже проливаясь наружу, – наверно, чтобы рассеять тьму, на такой глубине делавшуюся кромешной. Все чаще скалы смыкались верхушками, превращая ущелья в тоннели, – пока крыша над подводным городом не сделалась сплошной. И в какой-то момент, точно они пересекли невидимую границу, из потаенных ниш к пришельцам ринулись быстрые тени, словно собираясь идти на таран. Светлан не дрогнул, даже будто не заметил стражей – и, в последний миг отвернув, те заструились рядом, сверкая безмолвными улыбками, стреляя глазищами. Разумеется, это оказались нимфы, возникшие, когда пожелали сами. На людей они походили только выше… э-э… бедер. Хотя коленный сустав проступал. Над ним девичьи ноги срастались в мощный хвост, от щиколоток расходясь в огромный плавник, несколько напоминавший парус. В отличие от русалок, нимфы не имели общего с лягушками – ни разросшихся ступней с перепонками, ни холодной крови. Куда больше эти прелестницы смахивали на дельфинов, непоседливых и шаловливых. Даже пресловутая чешуя при ближнем рассмотрении оказалась упругой кожей, покрытой затейливым узором. При отменном сложении на их телах проступала недурная мускулатура, видимо, неизбежная при такой жизни. А уж что творилось в водной невесомости с пышными грудями красоток – лучше не поминать. Наверно, и на Светлане нимфам больше бы понравился моноласт. Но не зная, чего ожидать тут, он предпочел не связывать ступни. Прижавшись плотней, Мишель обхватила ногами его талию, будто страховалась на случай рывка. В самом деле, вздумай эти шалуньи накинуться – не драться же с ними? Придется делать… э-э… ласты. Но пока нимфы не проявляли агрессии. А если вдруг придвигались к гостям, то для того лишь, чтоб направить в очередной поворот. Без провожатых в этом лабиринте можно было долго плутать. Или все же это стража, конвоирующая чужаков в местную тюрьму? Ну, вот тут вы бы промахнулись, усмехнулся Светлан. Давненько я не рушил казематы! Впрочем, пещера, куда Светлана наконец привели, вовсе не напоминала кутузку. Правда, и на дворец она походила мало – скорей смахивала на уютное логово плейбоя, щедро одариваемого женской лаской, но не принадлежащего никому… или тогда уж принадлежащего всем. Зал, в котором очутились пришельцы, как раз и служил для приема очаровательных гостий – судя по антуражу. Конечно, с поправкой, что эти встречи проходили в воде, где не требовалось кресел и лежанок, а в оформлении интерьера вместо привычных средств использовались раковины и кораллы. Свечение же исходило от камней весьма изысканных форм, вдобавок разных цветов. А сам хозяин, поджидавший пришлую пару в глубине роскошно декорированной залы, выглядел очень внушительно. Размерами и могучей статью он походил на матерого моржа, хотя выше колен, как и нимфы, был вполне человекоподобен. Борода впрямь имелась, вкупе с пышной гривой окружая энергичный лик пушистым ореолом, – молва не врала. Но ни короны, ни трезубца – к глупым символам, придуманным людьми, здесь явно не питали почтения. К тому ж, этот здоровяк и без всяких регалий замечательно выделялся среди подданных – учитывая, что все они женщины. Или лучше их считать его женами? Кстати, сколькими дамочками он… гм… правит? Городок-то – немаленький. – Какие гости, о-о! – весело прогудел тритон будто в раковину, притом на вполне понятном языке. – А о тебе, друг, я слыхал. Ведь ты Светлан, верно? – Надо ж, – удивился тот. – Оказывается, слава бывает еще и глубокой… Значит, вы таки поддерживаете контакты с сушей? Их недавний эскорт рассредоточился по залу, оживленно снуя туда-сюда, а время от времени проносясь вплотную к бородачу, точно заигрывая. – Ну а как же, – подтвердил хозяин, благодушно отмахиваясь от них. – С добрыми соседями полезно ладить. И над водой речь разносится далече. От рыбарей мы многое узнаём. – И на хвостах имеется кому приносить, да? – Если ты о моих кралях, то они немы – пока молоды. А говорить начинают, лишь когда теряют способность рожать. – Тритон ухмыльнулся: – И уж тогда их не остановить. Из моих подружек они превращаются в… как это у вас?.. в тещ, да. Иная порода, как ты знаешь. – Но тогда откуда сведения? – Отсюда, – показал хвостун на большую витую раковину. – Мы называем их парными. И все звуки, кои попадают в одну, тотчас доносятся из другой. – И на какую дистанцию передают? – Нам хватает, – пожал плечами хозяин. – Кстати, я не назвался. Именуйте меня д'Элфом – для простоты. И он опять расплылся во всю ширь подвижного лица. – Так зовется ваш городок? – сообразил Светлан. – Точно. А я – как бы владелец. – И сколько же в нем обитает? Если не секрет. – Видишь ли, друг, если считать по-вашему, по-людски, живу в этих пещерах я один. Ну, есть еще любимицы, которые не уплывают надолго, – их два-три десятка. А прочие лишь наведываются сюда от случая к случая, большую часть жизни проводя в странствиях. Вот с ними наберется несколько тысяч. – Ну ты гигант, – покачал головой гость. – И у нас есть орлы, у коих сотни жен, – но чтобы считать их в тысячах… И как только справляешься? – Любимое дело не в тягость, – осклабился д'Элф. – К тому ж обычно я принимаю подруг стайками по пять, по семь, как они путешествуют. – Интенсифицируешь, стало быть, процесс, – кивнул Светлан и покосился на Мишку, уже расставшуюся с его спиной и завороженно глядевшую на тритона. – Выходит, зря я прихватил переводчика? – Да пусть девочка играется – жалко, что ль? С нами не поскучаешь. – А ты здорово насобачился по-нашему. Хватает, что ли, практики? Хитро прищурившись, тритон сообщил: – У нас есть нечто вроде садка, где живут утонувшие, но не успевшие захлебнуться прежде, чем мы наткнулись на них. А что попадает на дно вместе с кораблями – наша законная добыча. – Небось сам и придумал этот закон? – хмыкнул богатырь. – Подвести базу под мародерство – это по-государственному, молодец. Еще и людей похищаешь. – Никто ж их не запирает – плыви куда хочешь. И если смогут выбраться на поверхность… без нашей помощи… – И на сколько придется задерживать дыхание? – Минут на десять, – ухмыльнулся д'Элф. – Или тогда уж надо научиться дышать водой – как вы. – Кто-нибудь сумел? – Да было раз или два. Дремал в людях талант, а нужда заставила – пробудился. Вот от них и знают про меня наверху. – А ты не напяливал корону, когда их навещал? Вот тут тритон рассмеялся. – Не свою, понятно, – сказал он, довольно кивая. – На потопших суднах чего ни сыщешь!.. Кстати, вы не голодны? Насколько знаю, по вашим обычаям гостей следует… э-э… угощать. И даже своих жен для них не жалеют, верно? – Это тебе утопленники наплели? Наверное, с голодухи… То есть кое-где такая традиция бытует, но здесь же Средневековье, а не какое-нибудь Первобытье. Вот право брюхатить чужих жен местные дворянчики пробили – видно, считают себя носителями лучших генов, чем у простолюдинов. И почему не принять закон, если он к своей выгоде? – Ну, не цепляйся к слову! – отмахнулся д'Элф. – Наши законы – не чета вашим. Тут ни к чему не принуждают. И жены у нас – не имущество. Каждая вытворяет, чего взбредет, – никто ей не указ. И пусть, мне не жаль. – Просто у тебя их много. А была б одна – по-другому бы запел. Подумав секунду, тритон пожал могучими плечами. – Не представляю, – сказал он. – Так ты хочешь есть? – Благодарю, нет. – Ну да, кому я предлагаю? – хохотнул хозяин. – Силачу, с одного удара накормившему все побережье! – Во-первых, ударов там было… э-э… восемь… – …а на побережье, возможно, остались голодные, – подхватил д'Элф. – Экий ты, брат, скучный. Другие вон баллады сами о себе слагают!.. Но что кракена прогнал из наших мест – за это и мы тебе обязаны. Надо же, как удачно! – подумал Светлан. Выходит, я пришел за долгом – не как проситель. Вот только понимают ли здесь долг, как Древние? – Кракен – это цветочек, – сказал он. – Ему-то можно поотрывать лепестки. Но когда сюда заявится Озерный Дьявол… – Вот он будет фрукт, точно! – с охотой согласился хвостун. – На такой урожай людям давно не везло. Но по трудам и награда. Если долго напрашиваться на что-то… – Хо, так ты тоже радеешь за справедливость? – подивился богатырь. – Я думал, это человечья черта – радоваться чужой беде. Д'Элф расхохотался, точно от удачной шутки. Ишь, весельчак – ничем его не пронять. – Знаешь, сколько народу тонет лишь в ближних водах? – спросил он. – Рыбы кормят вас, вы – их. Да были б мы людоедами, нам даже не пришлось бы охотиться – пища сыпалась бы сверху, как манна на иудеев!.. – Ну да, какое небо, такая и манна, – проворчал Светлан. – Ты что, еще и книги собираешь – не только людей? Уж одну-то прочитал точно. Благодушно махнув на него широченным хвостом, тритон прибавил: – Ведь сколько сил тратится, чтоб оседлать море! Если б с таким же рвением люди искали меж себя одаренных, могущих дышать водой… – А их и ищут, – пожал плечами богатырь. – Чтобы затем сжечь. Легкие пути – не для нас. Хозяин опять разразился смехом, обеими руками показывая большие пальцы… кстати, впрямь здоровенные – такими ладонями лишь и грести. А вокруг него, как птицы вокруг дерева, порхали нимфы, ни секунды не оставаясь в покое. Вот уж кому не грозит гиподинамия. Но все-таки, как хороши они в движении!.. Эдак полюбуешься денек-другой и станешь рыбий хвост считать полноценной заменой ногам. И разве эти хвостуньи не женщины? Просто еще одна раса, отличающаяся от прочих не только цветом кожи или разрезом глаз. – Ладно, пора брать… э-э… акулу за жабры, – сказал Светлан. – Надо объяснять, зачем мы сюда заявились? – Себя показать, – ухмыльнулся тритон. – Других посмотреть… Нет? – Придуриваешься, что ли? Смотри в роль не войди. Здоровяк опять покатился, сотрясаясь огромным телом. – Будь же серьезней, – призвал гость. – Или вас слишком пугает такой колосс, чтобы говорить о нем по-деловому? Иди надеетесь сделать… гм… хвосты? – Всегда проще смыться, – бодро подтвердил д'Элф, а его любимицы дружно закивали, светясь улыбками. – Если Дьявол зацепится тут, станет плохо не только людям. Представляете, насколько он разрастется, если поглотит город? Затем еще один, и еще… – А вы берите пример с нас, – посоветовал тритон. – Удирайте. – Эвакуировать столицу, создать близ моря зону отчуждения? Вряд ли это поможет. И что прежде Дьявол не выбирался на сушу, ни о чем не говорит – может, нужды не было. Сейчас мы хотя бы знаем, где его ждать. – Сам сказал: это не кракен. Хотя, может, и родич – дальний. Но хуже всего, что многое Дьявол перенял у вас. Или, как гласит пословица… не помню, чья… «ты есть то, что ты ешь». Надо быть разборчивей в пище! – А не поглощать всякую дрянь, ну да, – прибавил Светлан, вызвав у хозяина новый приступ веселья. – И что ж общего меж Дьяволом и человеком? – Ну, не одним человеком – тысячами. Ты погляди, как хитро устроен Озерный. У каждого, кого принимает в себя, он отнимает волю, превращая в своего раба, – но взамен наделяет Властью, от которой противники столбенеют. На что это похоже? – На государственную машину, – буркнул богатырь. – Вот! Идеальное воплощение идеи, столь милой сердцам людей. Так зачем же бороться с ним? Возможно, когда Дьявол наберет еще большую силу, ему даже не понадобятся щупальца, чтобы управлять. Точнее, они обратятся в нити, невидимые и неощутимые, на которых и будут плясать его преданные слуги, сколь далеко их ни забросила бы надобность… А забавно поглядеть, в кого тогда превратится их хозяин, – ухмыльнулся д'Элф. – Возможно, внешне он станет похож на прочих правителей-людей? Но власть у него будет абсолютная. – Это не та идея, которую следует возводить в абсолют, – сухо возразил Светлан. – А если такое случится, то и вам не избежать рабства. Ведь Дьявол не угомонится, пока не подчинит всех. – Тут ты, наверно, прав, – признал тритон, помрачнев. – Но стоит ли заглядывать настолько далеко? – Собственно, насколько? – спросил гость. – Ты сможешь определить это, не заглядывая? Ну, завтра вы еще будете резвиться в свое удовольствие… может, и через неделю… А через месяц? За сколько времени, по-твоему, Дьявол подомнет Нордию? – Как будто от нас тут что-то зависит! – Одни ищут способ, другие – причину, – сказал Светлан. – Слыхал такую присказку? – А как же, – подтвердил хозяин, хмыкая. – Можно сказать, русалочий фольклор. – Ну и нечего прятать голову в песок. – Брать быка за рога – это по-богатырски, верно? – осклабился д'Элф. – Да мне и обломать их – запросто, – не стал скромничать Светлан. – Но тебя таскать за хвост не собираюсь. И уму-разуму учить – не тот случай. Твоя проблема в беспечности. Конечно, при такой службе лучше не брать в голову лишнего – но иногда и про ответственность не мешает вспомнить. На себя ты еще можешь плевать, а вот на кого надеяться твоим малышкам? Если ты – тот баран, который ведет в пропасть… Не нужно разъяснять образ? – Вот, я уже баран! – пригорюнился хозяин. – Скоро и в крысы зачислят… бегущие с корабля, да? Впрочем, глаза его светились юмором. Уж он не из тех, кого легко обидеть. – Развлекаешься, умник? – спросил богатырь. – Для трепа я как-нибудь после загляну, а сейчас давай о деле. – Давай, – легко согласился д'Элф. – Чего ты хочешь от нас? – Сперва скажи: вам опасен горгоний взгляд? – Мы ж не люди, – пожал плечищами тритон. – К власти относимся без почтения. Но и не богатыри, увы. – То есть не остолбенеете, но без шока тоже не обойдется, так? – Наверное. Проверять-то, как понимаешь… – Но воздействие, видимо, слабеет с расстоянием? – Вот про это я в книгах не читал, – хмыкнул хозяин. – Хотя, если верить нашим легендам… Пожалуй, что так. И в воде эта зависимость сильней. – Тогда от вас потребуется одно: посадить Дьявола на цепь, убавить его подвижность. – Это как? – удивился д'Элф. – Мы снабдим вас острогами – во множестве. И прочными тросами, коими они будут привязаны к якорям. Главное – понадежней обездвижить чудище, чтоб оно не смогло выползти на берег… и чтобы не задало деру, когда запахнет паленым. С Дьяволом нужно покончить здесь и сейчас, дабы не ждать от него пакостей в будущем. – Однако ты настроен решительно!.. Богатырям чужды сомнения, да? – Да какие сомнения, если отступать некуда, – дернул плечом Светлан. – Тут уж от страха никакой пользы. А не получится – что ж… – Что ж, – повторил д'Элф, скаля зубы. – Задачка вроде по силам. И весело это: жалить Дьявола в зад. Метать остроги я позову соседей – устроим и мы королевскую охоту!.. Девоньки же будут натягивать тросы и крепить якоря. Но если Горгоны не увязнут в сражении по самые уши, то иссекут эти снасти в минуту. – Уж мы постараемся, – обещал богатырь. – Пока будем живы – вздохнуть не дадим. А остроги, думаю, доставим к завтрашнему полудню. Извини, придется вам нарушить режим. – Заодно и трезубец пришли, – попросил тритон. – Корона-то у меня есть… – Лучше подарю тебе вилы, – предложил Светлан. – Будешь ими писать на воде. Д'Элф вновь загоготал, мотая хвостом так, что нимфы с трудом уворачивались от мощных потоков, а Мишке пришлось укрыться за спиной богатыря, дабы не отнесло к стене. – Есть еще вопрос, который хотелось бы прояснить, – сказал тот. – По моим сведениям, в ваших владениях имеется проход в иной мир… – Можно подумать, ты уже победил Дьявола! – гыкнул хозяин. – Подавай тебе все сразу, да? – Понимаешь, не люблю откладывать. Когда еще представится случай? И представится ли вообще – следовало бы добавить. Кто знает, что будет с нами через пару дней? – Проход есть, – подтвердил тритон. – А о прочем поговорим после сражения. Если уж тебя так тянет на тот свет. – Хотя бы скажи: легко ли туда попасть? – Запросто, – сказал д'Элф. – Но при двух условиях. – Ну? – Если ты умеешь летать. И если тебе не страшен огонь. – Я тебе кто, саламандра с крыльями? – пожал плечами Светлан. – А это, мил-человек, уже твои сложности.Глава 3
Обратно возвращались в кромешной темени, едва проницаемой даже для богатыря. Хорошо, д'Элф одарил на прощание светящимися камнями – иначе пришлось бы тратить магию. Его любимицы проводили гостей до границы подводного лабиринта, оставаясь такими же улыбчивыми и безмолвными. И покуда они резвились рядом, по сторонам не тянуло глазеть – тем более, ничего красивей все равно бы не нашлось. А когда прелестницы повернули назад, Светлан с сожалением проводил взглядом их роскошные хвосты, энергично колышущиеся вверх-вниз. – Сейчас за ухо цапну, – пригрозила из-за спины Мишка. – Чего пялишься? Оглянувшись через плечо, он произнес: – Надо ж, ты еще здесь!.. И как столько выдержала в молчании? – А я умная, – сообщила кроха. – Знаю, когда лучше не встревать в разговор. Раз на кону дело, с трепотней можно погодить. – Деловая, ишь! – Вот ты в мои годы… да? – Вдобавок язва, – усмехнулся богатырь. – Растет смена нашим пчелкам! – Да уже, почитай, выросла, – заявила девочка. – Конечно, у меня не такие буфера, как у этих пловчих, но мы ведь птицы, а не рыбы, – нам пышности ни к чему. – Разве у тебя буфера? – поддел он. – О них же уколоться можно. Мстительно Мишель вдавила ноготки в его плечи. Затем стукнула пятками по бокам Светлана, точно пришпоривая, и скомандовала: – Ну, поскакали! – Поплыли, – согласился он. По наклонной Светланустремился к берегу, камнем-фонарем разгоняя мглу, выхватывая из тьмы придонные скалы, одетые в густые водоросли, или стайки рыб, ошалелых от внезапного света. Вода омывала его, точно прохладный поток, пытаясь сорвать дерзкую наездницу, – на всякий случай богатырь придерживал ее за локоток. – По-твоему, этот хвостатый вправду любит свой табун? – опять заговорила девочка. – Разве можно любить сразу стольких? – Ну, если сложить его привязанности ко всем нимфам, то уж на одну настоящую любовь, верно, наберется. – А что такое настоящая любовь? Светлан усмехнулся: ну и вопросец! – Ты когда-нибудь видела юбилейный салют? – спросил он в ответ. – Ну, такой, в сравнении с коим меркнут прочие, который затевают раз в столетие… Вот и с любовью так же. Выпадает она немногим, а уж чтобы дважды… Но если любовь настоящая, даже смерть не может разлучить любящих – во как! – Как вас с Анджеллой, да? – уточнило прямодушное дитя. – Возможно, – ответил Светлан уклончиво. То есть на свой счет он не сомневался. Лучшего в его жизни уже не будет – просто не может быть. А что до Анджи… Весь год она вела себя безупречно, сделалась ему родной каждым ноготком, каждой складкой. Столько тепла, доверия, страсти!.. Но, видно, у каждого – свой предел. – А по-моему, лишь ведьмы могут любить в полную силу, – заявила Мишель. – Ну и богатыри, понятно, – прибавила великодушно. – Другие-то мелко плавают и низко летают. Ни ума нет, ни чувств – одни позывы. – Господи! – изумился он. – А этого ты у кого набралась? – А что, разве неправда? – Есть два вечных тезиса, – сказал Светлан, усмехаясь. – Первая: все бабы – дуры. Вторая: все мужики – козлы. Конечно, в обоих есть резон, но заносить их в истины вряд ли стоит. – Ну, если они верны хотя бы на девять десятых!.. – Можно ж и переиначить, – заметил он. – Если объявить мужчин кретинами, а женщин стервами, промашка выйдет почти такая же. – Ага! – ухватилась Мишель. – Значит, пропорцию-то признаешь? – Нет, – качнул головой богатырь. – Думаю, все-таки меньше. – Восемь десятых, семь?.. Но все равно ж – большинство? – Хоть это и непедагогично, – со вздохом произнес он, – а насчет большинства соглашусь. – Ха!.. – Но, – тотчас прибавил Светлан. – Даже при таком раскладе остается множество тех, кого стоит спасать, ибо – люди. А отделить их от «козлов», как понимаешь, довольно сложно. – Выходит, «козлов» ты не стал бы спасать? – Я ж не Христос, чтобы прощать каждого. Хотя и пытался заделаться махатмой. Не потянул, увы. – А все равно ты жалеешь всех, – заметила девочка. – Добрый ты, дяденька Светлан, и это – не лечится. – Я лишь притворяюсь добрым, – возразил он. – Зачем? – Из эгоистических соображений. Люблю нравиться людям. – Зачем? – повторила девочка. – Меня это греет. И наоборот, если не угодил кому, делается зябко. – Но ты ж не вредишь тем, кому хочешь нравиться? – Ну, стараюсь. – Значит, и есть добрый, – пришла Мишель к заключению. – Видишь ли, малыш, добрым нельзя быть по расчету. Это должно идти от сердца. – А оно и идет. Просто одни чувствуют свою связь с людьми, а ты ее вдобавок сознаешь. – Умная больно, – проворчал богатырь. – Только не показывай это всем, ладно? Не то и впрямь сделают больно. – Что я, дура? – фыркнула она. – Уж умной проще сойти за глупышку, чем навыворот. Хотя противно, да? Из кожи лезть, чтобы ничтожные человечки не ощущали свою ущербность! То есть они, конечно, подозревают – иначе б не лезли на стену… А может, пусть лезут? Раз не могут летать, то хотя бы так поднимутся выше. Или уж тогда сорвутся – на камни. – Скорей – на твою голову. – А я шлем надену, – хихикнула девочка. – С шишем, ага, – да поострей. Покачав головой, Светлан сказал: – Вот приедет барин… в смысле Дьявол… и нам станет не до разборок. Уж он покажет, где зимуют озерные раки! Разговаривая, он продолжал гнать над самыми скалами, рассекая подводную мглу, точно торпеда. Вокруг уже было не так темно и студено – значит, до поверхности близко. Кстати, и дышать стало легче. А неплохо бы тут пожить с пару деньков, подумалось ему. Порезвиться с нимфами, ну да… Благо они никому не расскажут. – И зачем взяла ласты? – посетовала Мишка. – Лишь ноги оттягивают. – Вот зачем я взял тебя? – откликнулся Светлан. – Переводчик-то не понадобился. – Запас мешка не дерет, – напомнила она. – Уж ты должен знать русские пословицы. – Еще и эрудит, надо же! – А вот и наше корыто с сокровищами, – обрадовалась девочка знакомому месту. – Как там этот чудило-призрак: все такой же непокойный? – Уже и наше? Впрочем, почему нет? Как сказал д'Элф, что упало на дно – пропало для жителей суши. Уж таков закон… раз я его принял. К тому ж суденышко, похоже, затонуло вместе с хозяином. Иначе с чего тот так ревниво его сторожит? Забравшись под бушприт, Светлан снял ласты и уперся ногами в скалу. Затем аккуратно надавил, по сантиметру высвобождая корабль из песчаного плена и следя, чтобы потрескивание шпангоутов не делалось угрожающим. Из кормовых покоев выскочил призрак и заметался по палубе, переполошенно потрясая саблей, – к большому удовольствию Мишель, ехидно комментирующей это шоу. Когда корпус показался из песка целиком, богатырь встал по центру широкого днища, поддерживая судно плечом и обеими руками. – Следи за балансом, – велел он девочке. – Но аккуратней с этим ятаганщиком – держись на дистанции. – Яволь, сэр! – откликнулась та, взмывая к верхушкам мачт. Все-таки тяжесть оказалась изрядной, несмотря на то, что подводная, – ноги проваливались в грунт до щиколоток. А когда приблизились к поверхности, усугубились проблемы с равновесием – чтоб не потерять ношу, Светлану приходилось выплясывать под ней, спешно сдвигаясь туда, куда начинал клониться корабль. Затем мачты, а следом борта начали вздыматься из воды, и ноги богатыря стали погружаться в песок едва не до колен. Все-таки он дотащил корабль почти до самого берега и лишь тут сбросил с себя груз – предварительно убедившись, что Мишель плавает с другой стороны. Глубины уже едва хватало для его роста, так что отягощенное водным балластом судно осело на дно прочно. Правда, за недавнего утопленника тотчас принялись прибрежные волны, но всерьез повредить кораблику они не успеют. Одним прыжком Светлан взмыл на палубу. В разгаре была ночь, из-за беспросветных туч еще более темная, – но в сравнении с глубинной тьмой здесь вовсе не казалось мрачно. Отвыкший от свежего воздуха призрак уже укрылся в каюте, поближе к сокровищу, согревающему его странную сущность. Встав на руки, богатырь подождал, пока из легких стечет вода, даже несколько раз подпрыгнул, вытряхивая остатки. И все равно без кашля не обошлось – вот же пакость!.. Потом, склонившись за борт, вынул из моря Мишку и подержал за тонкие щиколотки, легонько встряхивая. Болезненное возвращение в воздушную среду девочка перетерпела стоически. – Ну ты, царь зверей, – просипела затем. – От рыб лапы убери. И тут же зашлась в кашле. Шутка не из свежих, но что пытается острить – уже славно. Опустив Мишель на мокрые доски, Светлан огляделся. Конечно, на дне, в бирюзовой мгле, корабль смотрелся заманчивей, однако и теперь вовсе не выглядел ветхим. Заделать пробоины, легкая косметика, и – встречайте нас, далекие страны! – И будет у меня собственный замок, – объявил Светлан. – Маленький, зато мобильный и с настоящим привидением. – Вот как прирежет тебя во сне! – посулила девочка. – Иногда же ты все-таки спишь? – Он не настолько глуп, – возразил богатырь. – Чтоб нагрянувшие хапуги разграбили его клад? Уж здесь перевес на их стороне. – Ведь с корабликом возни! Пока доставим на место… – Как раз это – не проблема. Ветер-то попутный. – И спина широкая, ха! – прибавила она. – Опять на горбу попрешь? – Да ты погляди вверх. Мы уже надуваемся. – Ну да, особенно я, – сказала Мишка, вдохнув во всю узенькую грудь. – Щас взлечу. Затем задрала голову и прищурилась на огромный пузырь из магической пленки, быстро разбухавший над кораблем в подобие чудовищной сигары. Был он, конечно, прозрачным, но вполне видимым – если смотрела ведьма. – А махать будем веслами, ха!.. Думаешь, это потянет на дирижабль? – Ты же умная, – напомнил Светлан. – Вот и считай. Компьютеров здесь нет – приходится напрягать мозги. – А ты на что? – нашлась она. – Тем более это ты взвешивал судно. – Значит, доверяешь моим расчетам? Ну, тогда располагайся удобней. Это ж не рулилка от Этьена – «летучий корабль». Смотрела мультик? Спрыгнув на берег, богатырь достал из тайника одежду и тотчас заскочил обратно, бросая шмотки на палубу. А корабль и впрямь уже пытался взлететь, сантиметр за сантиметром возникая из моря, – пока его сочащееся многими струйками днище не зависло над волнами. Затем начался плавный подъем, убыстряясь по мере того, как стекала вода из трюма. Несколько раз ткнувшись баллоном в отвес, они вознеслись над обрывом и поплыли к городу, подгоняемые ветром. А корректировали направление потоками газа, вытравливаемого из аэростата для удерживания высоты, – пожалуй, этих излишков хватило бы, чтобы лететь и против ветра. Перегнувшись через борт, Мишель вглядывалась в пейзажи, открывавшиеся внизу. Но прежде, чем она успела насладиться видами, судно уже достигло крепостной стены. – Жаль, сейчас не день, – оглянувшись через плечо, сказала девочка. – Вот был бы переполох! – И без нас устроят, – откликнулся Светлан. – Уж чего-чего… – Без нас – неинтересно, – возразила она. – Давненько я никого не пугала. – С юности, да? Хихикнув, Мишель и вовсе уселась на бортик, свесив ноги в бездну, – впрочем, для ведьмы это не опасно. Во всяком случае, ночью. – Чем хороши такие летучки: с них можно плевать не только на рыб, – сообщила она. – За это владыки и не любят нас. – Вот лишнюю слюну лучше сдавай в аптеку. – Тоже, нашел гюрзу! – фыркнула ведьма. – Может, еще и пописать в банку? Или устроить золотой дождик – на кого бог пошлет? – Бог, ну конечно!.. Не много ли на себя берешь? Она рассмеялась, болтая ножками. А дирижабль уже заходил на посадку – прямиком в королевский парк, поближе к окнам гостевых покоев. Еще минута, и недавнее украшение морского дна опустилось на просторную лужайку, сделавшись примечательностью Эльдинга. А из окна бравым авиаторам уже махала принцесса – такая тут сказка, ну да. Махнув в ответ, Светлан приспустил баллон – чтобы корабль не унесло ветром. Затем, протянув к подоконнику магический трос, подхватил пискнувшую Мишель под мышку и по нему перебежал в гостиную. Вот здесь почти ничего не поменялось, словно он не уходил. Уронив девочку в одно кресло, Светлан опустился в другое и, поглядев на часы, произнес: – Похоже, я вежлив, как… Луи. И даже еще вежливее, ибо вернулся до рассвета. – Будет тебе кокетничать, – сказала Лора. – Как прошло? – Если в двух словах: всё – путем. – А в пяти? – Подводный… э-э… властитель согласился нам помочь. Уложился? – Если не считать «э-э». Обратив глаза на маркизу, он продолжил: – Артезия, теперь задачка для тебя: нужно к полудню наклепать побольше острог и легких, но крепеньких якорей. Пожалуй, тут лучше действовать через короля – иначе увязнем в согласованиях. – А если его величество почивает? Богатырь выразительно поднял брови. – Все поняла, сир, – сейчас же сказала маркиза. – Если потребуется, достану Луи из-под одеяла. – Только сама туда не лезь, – бросила Лора. – А то до утра не разберетесь. Артезия засмеялась – скорее польщенно. – Когда острог наберется в достатке, я доставлю груз на своем корабле. Это наша часть договора. – Могу я слетать, – вызвался Георг. – Если покажешь, куда. – Ну, это детали… Кстати, Арти, – добавил Светлан. – Пусть король выставит охрану возле… э-э… «Лауры». На всякий случай. – Будет исполнено, сир. – Вот и славно. Если что – зови меня на подмогу. – Полагаю, до этого не дойдет, – улыбнулась маркиза, поднимаясь. – Но, возможно, вашей особой придется попугать кое-кого. – Да на здоровье! Когда дверь за Артезией закрылась, Светлан перевел взгляд на Изабель: – А что нового у вас, куколка? – У нас все старое, отче, – засияла та. – Даже Гло еще не проснулась. – Дрыхнет без задних ног, – подтвердила Лора. – Вот если б еще пару дней так… полечилась, у нас бы убавилось хлопот. – Или с неделю, – прыснула Мишель. – Или с годик, да? – спросил Светлан. – Щедрые вы мои… Эй, а куда делась Агра? – вдруг вспомнил он. – И Пса что-то не видать. Его, случаем, не слопали? – Вот тут впрямь новость, – усмехнулась Лора. – Эти двое, похоже, сдружились. То ли ваш псина уболтал кису, то ли она его обаяла. – Загипнотизировала, – предположила Мишка, состроив страшные глаза. – Я читала про кобрис – в них есть примесь змеи. Сперва они столбенят жертву… Или остолбевают? – Цепенят, – хмыкнула силачка. – Этот мохнач если остолбенеет, то от хорошей дубинки. На чужие взгляды ему – с высокой башни. Ладно, – сказала она затем. – Раз ты вернулся, я сваливаю. Не забыл: обещала помочь Шарлю? – Ну, если я в вашем тандеме лишний… – Отдыхай! Перейдя в спальню, Лора опустилась на пятки посреди нарядов, разбросанных по ковру, окинула те прищуренным взглядом. В этот раз она стала обряжаться не в паренька-простолюдина и даже не в юного дворянчика, хотя тут имелся соответствующий наряд, а, как ни странно, в женщину, к тому же скромную – ни тебе грудей навыпуск, ни открытых плеч. Видимо, хотела удивить будущих оппонентов, вряд ли ожидавших под опереньем голубки обнаружить бойца запредельной мощи, способного справиться не с одним десятком. – Хоть скажи, кто замешан, – не удержался Светлан. – На всякий случай. – Похоже, военные, – ответила Лора, прилаживая под юбку легкий меч, тоже оказавшийся в ларе. – Иногда они делаются слишком деятельными, лезут во все щели. В любом разе, носы прищемить нелишне. – Смотри напрочь не оторви, – предупредил он. – Отчитывайся потом перед Луи!.. – Оторванные принесу, – обещала силачка. – Мне чужого не надо. Одевшись, она вернулась в гостиную, мимоходом пригладила волосы Изабель. Заодно и Мишель щелкнула по кончику носа – показав, насколько превосходит проворством даже ее. Вот богатыря касаться не стала. – Я не задержусь, – бросила Лора на прощание. – Обернусь еще до рассвета. Не скучайте. – Да я уж начал, – откликнулся Светлан. – Только, понимаешь, вернулся, и – привет. Покачав головой, она сказала: – Ведь знаю, что врешь, а приятно. После чего скрылась за дверью. – И остались они вчетвером, – произнесла Мишель. Затем сладко зевнула и прибавила: – Пожалуй, я тоже вас брошу. Я ж не богатырь – мне без сна трудно. В ее голосе прозвучало сожаление: столько времени тратится впустую! – Иди-иди, жадюга, – проворчал Светлан. – Уж на сегодня тебе хватит впечатлений – готовься к новым. Ухмыльнувшись, ведьмочка вдруг воспарила с кресла и плавно перенеслась на кровать, припостелившись рядом со спящей актеркой. – Только дверь не закрывайте, ладно? – попросила детским голоском. – Под богатырским приглядом дрыхнуть покойней… Верно, принцесса? Рассмеявшись, Изабель бросила персиком в нахальную малолетку – угодив в подставленную ладонь. Впрочем, разница-то меж ними – всего несколько лет. Вполне годятся в подружки. – Спи уже, – сказал Светлан. – Или избытки яда мешают? Пробурчав что-то в ответ – лишь бы оставить за собой последнее слово – Мишка провалилась в сон. «И остались они втроем». Впрочем, ненадолго. – Если вы не против, и я засну, – произнес Георг, осторожно опуская на пол шипастую голову. – Все же перелет меня утомил. Пусть принцесса не тревожится – драконы не храпят. – Вообще-то, во сне они даже не дышат, – прибавил богатырь. – Поначалу это меня пугало. – Я проснусь в полдень, – сообщил Георг. – Но если понадоблюсь раньше… – Я знаю, как тебя будить. Сладких грез! – Драконы… – …не видят снов. Ну а вдруг? – Все шутишь, – пробормотало чудище, опуская тяжелые веки. – Никак не привыкну. Поглядев на девушку, Светлан сообщил: – Ты – следующая на очереди. Не желаешь придавить, сколько осталось? – Уж я выспалась на неделю вперед, – улыбнулась она. – Разве за компанию. – Хо, на неделю! – не поверил богатырь. – Да ты через сутки свалишься. Вдруг оглянувшись, Изабель поднялась со стула и в три быстрых шага очутилась на его коленях, прильнув к необъятной груди. Понятно, за этим не таилось ничего, кроме тоски по нормальному отцу, – но все ж лучше бы она доверяла Светлану чуть меньше. То есть доверия-то он, само собой, не обманет… – Ну-ну, – пробурчал он. – Ты не тучка, я не утес, а здесь не место для ночлега. Гийом уж близится, куколка, – свидитесь через часы. И даже если что-то стрясется… – Вы предчувствуете, отец мой? – вскинулась девушка. – Просто допускаю возможность – от худшего никто не застрахован. Так вот, если он и не приедет, все равно останется в тебе – уж поверь. Так или иначе, но вы будете вместе. – Я верю, – выдохнула она. «Я верую, господи…» Этого не хватало! Может, пора прекращать говорить намеками? Ладно, подождем до следующей ночи – за день многое станет ясным. Не пришлось бы девочку эвакуировать… гм… вместе с плодом. – Отец, а вы возьмете меня в ученицы? – спросила Изабель осторожно. – Я ведь не волшебник, милая, – вздохнул Светлан. – Самому-то учиться некогда. И зачем тебе? Ты – особа, приближенная к королям, нынешнему и будущим. А правление трудно совмещать с магией… пожалуй, даже опасно. – Но почему? – Да потому что рядом с властью чары зачастую… э-э… чернеют. Слишком велико искушение употребить их, дабы подчинять. – Но разве нельзя пребывать рядом и сохранять отстраненность? – На меня киваешь? – усмехнулся он. – Для этого нужно очень не любить власть. А совмещать это с любовью к ее… э-э… воплощению – тоже, скажу, не сахар. Нужна тебе такая головная боль? – Думаю, что не помешает, – улыбнулась девушка. – И если решение за мной, я готова принять риск. Почему-то общество вас и ваших друзей меня греет куда сильней здешнего света… хоть его и называют высшим. – А свет и не должен греть, – пожал плечами Светлан. – Проблема в том, что даже светят эти… гм… «высшие» плоховато. – И мне очень хочется, чтоб вы приняли меня в свой круг. Но ведь для этого я должна стать с вами вровень… или хотя бы приблизиться. Ну да, я понимаю опасность превратиться в черную колдунью, однако ж с вашей помощью и под вашим приглядом… – «Дрыхнуть спокойней» – я помню. Тихо рассмеявшись, девушка прибавила: – И потом, вы сами утверждали, что у меня есть способности. – Да разве я отрицаю? А решать, конечно, тебе. На твоем месте и меня бы тянуло к незаурядам, но большинству эта тропка вряд ли годится – больно крутая. Для них лучше быть одноглазым в мире слепых… или тогда уж выколоть всем зрячим по глазу. Правда, ты вроде умеешь радоваться чужому таланту. – Так вы берете меня? – спросила она напрямик. – Э-э… куда? Девочка, надо быть аккуратней со словами, когда находишься при дворе. А если нас подслушивают? Кстати, вполне может быть. Твой дядя хоть и честных правил, но доверяет, проверяя, – придворная жизнь научила. Сообразив, в чем прокол, Изабель прыснула. Однако тут же повторила вопрос – правда, одними губами, настойчиво глядя в лицо. – Я не оставлю тебя, – пообещал Светлан. – Чем смогу – помогу… в свободное от подвигов время. И пока сама не дашь задний ход… или пока не… э-э… повзрослеешь бесповоротно… – В смысле: не почернею? – Ну, или это… Устраивает такое? – Вполне, мой отец, – серьезно кивнула девушка. – Я знаю цену богатырскому слову. – Правда? – изумился он. – А мне расскажешь? Фыркнув, Изабель вновь припала к его валунам, словно ей больше нравилось греться о них, чем кутаться в тряпки. Понять такие предпочтения нетрудно, но… Да что я, ходячая батарея? – Нескольким трюкам обучу завтра, – сказал Светлан. – Чтоб и у тебя было тайное оружие. Ну а дальше… будет видно. К чему сорить словами там, где они весят так много? – Всецело полагаюсь на вас, учитель, – молвила она, устраиваясь удобней на его коленях. – Гм, это заметно… Эй, – окликнул богатырь. – Ты что, нацеливаешься спать? – Всего на часик, – бормотала девушка, уже отправляясь вдогонку за Мишель. – Что-то меня разморило. – Ни с того ни с сего, да? Ну спи, – разрешил он. – Раз организм требует, лучше не прекословить. И будущая королева заснула, оставив Светлана размышлять над тем, чей статус выше: отца или учителя? Или, точнее, кто из них более ценен Изабель и какой смысл она вкладывает в эти слова. И не ждет ли она от «учителя» больше, чем тот способен предоставить? Будем учиться вместе, ага. Вот так возьмешься кого-то обучать – и сам помалу освоишь.Глава 4
Как и обещала, Лора вернулась до рассвета – за пару минут до первых лучей. На вопросительный взгляд Светлана показала колечко из большого и указательного пальцев: дескать, все улажено. Ишь, подивился богатырь. А этот жест у нее откуда? – И как показал себя Шарль? – поинтересовался он. – Можно… э-э… положиться? – Для зауряда – почти предел, – пожалуй что похвалила силачка, избавляясь от женского облачения, служившего ей маскировкой. – Еще чуть, и прорвется за порог. – Или надорвется – что скорее, – возразил Светлан. – А нам он полезнее живой. Назначу-ка Шарля старшим по охране Изабель. Пусть подберет с десяток надежных парней и не отвлекается на прочее. – Согласна, – кивнула Лора. Из всего наряда она оставила на себе лишь ремень с подвешенной к нему саблей – прямо-таки голая функциональность. – Отнеси девочку на постель, – попросил Светлан, осторожно приподнимая Изабель. – А мне пора вступать в новую должность. Хоть и рано еще по дворцовым нормам, но ныне не до приличий. Вскоре выяснилось, что так считает не один он. Благодаря настойчивости Артезии или по собственному хотению, но Луи этой ночью вряд ли ложился – а вместе с ним не спали многие придворные. Посему утро выдалось хлопотливым. Только взошло солнце, как на поляну, рядом с подсохшим судном, стали сгружать с крытых телег первые остроги, уже привязанные тонкими тросами к якорькам, изящным настолько, будто их проектировал придворный ювелир. А чуть позже Луи прислал мастеров, дабы те оснастили боевой корабль его «правой руки» последними новшествами, а заодно навели лоск на древнюю обшивку и поблекшие украшения. И столичные умельцы взялись за дело с таким пылом, что недавний утопленник стал на глазах обретать праздничный вид – точно его готовили к похоронам. Правда, в каюту Светлан не пустил никого, даже навесил на дверь замок. На камушки-то ему было плевать – пусть хоть все растащат. Но если следующей ночью разобиженный призрак отправится собирать похищенные ценности… Уж тут любой серийный маньяк покажется мотыльком! Кстати, сабельку у него лучше изъять – чтобы не размахивал по каждому поводу. Впрочем, кто помешает старому рубаке обзавестись новой? А занятно: человечьи доводы он еще понимает? Или окончательно свихнулся на своих сокровищах? К полудню, как и планировалось, корабль уже был готов к отправке, вдобавок сделавшись такой картинкой, что прокатиться на нем стало не зазорно и королю. А Луи, ясное дело, не упустил случая покрасоваться перед… точнее, над… подданными. Вместе с несколькими гвардейцами, парочкой ближних вельмож и, конечно, Артезией он взошел на борт, сразу заняв место у бушприта. А по магическому мостку, протянутому Светланом меж судном и гостиной, на палубу сошли три девицы (если считать Мишель), тоже выряженные будто на парад и сопровождаемые безмолвной тигрицей. Что до Пса, то с него, похоже, хватило вчерашнего перелета. Как раз и Георг пробудился, очнувшись от своего жутковатого сна, больше похожего на смерть. Очень осторожно, стараясь никого не напугать, он выбрался на подоконник, демонстрируя притихшим придворным громадную голову на чешуйчатой могучей шее и великолепные крылья, пока расправленные лишь слегка. Учтивым поклоном дракон приветствовал монарха, а тот, собравшись с духом, ответил милостивым кивком. От слов оба решили воздержаться, да и время уже поджимало. – Стартуем, – предупредил Светлан. – Лететь будем низко, но за борт лучше не падать. Обновленный корабль, вдобавок к прочему украшенный надписью «Laura», плавно поднялся над кронами деревьев, затем и над крышами, и сразу двинулся к морю, постепенно набирая скорость. Уж теперь Мишель могла быть довольна – публика внизу собиралась толпами, глазея на невиданное шоу, галдя на сотни голосов, из коих самые громкие, как водится, славили правителя. Придерживаемый могучим гвардейцем, Луи склонился над бортом, с видимым удовольствием играя роль небожителя. – Помашите им и вы, мой герцог, – предложил он Светлану. – Своего спасителя люди должны лицезреть. – Перебьются, – буркнул богатырь. – Наше дело – спасать, а цветы и овации пусть собирают другие. – Меня восхищает скромность героев, – произнес король, не снимая с лица сияющей улыбки. – Плохо лишь, что плодами их подвигов пользуются негодяи. Ведь вы уже обжигались на этом? – Если речь о Карле, то он обжегся сильней – до сих пор не могут сыскать костей. К тому ж, в этот раз плоды упадут в достойные руки… я надеюсь. – Надеетесь на что? – не пропустил Луи. – Что руки достойны плодов или что плоды все-таки упадут? – Both, – коротко ответил Светлан. Летучий корабль уже перемахнул портовую стену, на которой вовсю кипела работа, и понесся над волнами, разгоняемый струями стравливаемого газа. Из вышины, прорвав плотные облака, к нему ринулся Георг и, круто затормозив, полетел рядом, величественно взмахивая огромными крылами, – к восторгу и ужасу непривычных нордийцев. – Знаете, милостивые судари, для чего он здесь? – молвила Артезия, слепяще улыбаясь. – Чтоб успеть подхватить беднягу, выпавшего за борт. Поверьте, у нашего дракона золотое сердце. И совершенно безобидный нрав – в нашей столице все просто обожают это чудище. «Чудище», понятно, сделало вид, что не слышит, зато придворные вроде бы расслабились. В условленном месте уже поджидал д'Элф, играя со своими любимицами в догонялки. Опустив судно к самой поверхности, Светлан на пару с Лорой сбросил в воду остроги и якоря, благополучно погрузившиеся на вершину огромной скалы. Не вступая в лишние разговоры, тритон и нимфы устремились к новым игрушкам. А потерявшая в весе «Лаура», напротив, взмыла ввысь, разворачиваясь в обратный путь. Если теперь моряне и подведут (что, кстати, вполне возможно), себя винить за это не придется. Игнорируя роскошные кресла, прикрепленные к палубе вблизи мачт, Луи прогуливался вдоль решетчатого фальшборта, глазея по сторонам, а за ним поспешала свита – к счастью, малочисленная. – Какой замечательный аппарат, – произнес король, остановившись возле богатыря. – И хотя завидовать своим вассалам недостойно правителя… – Ну-ну, величество, не увлекайтесь, – осклабился тот. – Пережимать все ж не стоит. – Согласен, – быстро сказал Луи, жестом отсылая прочь сановников и охрану. – А что до судна, то сделать еще одно такое нетрудно – проблема в капитане… вернее, в пилоте. Ведь ты не захочешь довериться магам? – Но разве среди моих приближенных нет подходящих кандидатур? – Разве только она, – подбородком Светлан указал на Бэллу, увлеченно щебечущую на баке с подругами. – Ну, еще, наверно, Гийом – в нем тоже брезжит дар, унаследованный скорее всего от матери… прости уж, твое величество. Отмахнувшись от извинения, Луи заметил: – Уже двое – не так и плохо, а? Конечно, этих не станешь гонять по ерунде, но для экстренных случаев… Так я надеюсь, герцог? – И лучше сегодня, да? – усмехнулся богатырь. – Пока жив… Сделаю, – кивнул он. – Не для тебя – для девочки. Она тут главная ценность, и моя королева с радостью ее примет. А уж захочет ли Изабель брать с собой лишний груз… – По-твоему, я из тех монархов, кто спасается бегством, бросая подданных? – сухо осведомился король. – Только не становись в позу, ладно? Многие-то уверены, что при пожаре первыми следует выносить их. Если ты не такой – слава богу. Но и памятник за исполнение долга ставить не обязательно. – Вот за это я и злился на Артура, – пробормотал Луи, кривя губы. – Хотя любил его больше, чем родного брата. – Ну, если вспомнить, кто у тебя брат!.. – Ну признаю, признаю: вы оба правы – всегда. Это и обидно. – Не преувеличивай. Думаешь, я с Артуром не спорю? Пользуясь тем, что дракон продолжал приглядывать за пассажирами, Светлан поднял корабль к самым тучам, погрузив громадный баллон в рваный туман. Такой панорамы Эльдинга и его окрестностей нордийцы не видели – до небоскребов здешним домам расти еще долго. Улучив момент, Агра с кормы скакнула на широкое крыло дракона, темной молнией промелькнула по нему и через секунду разлеглась на хребте Георга, вцепившись когтями в чешую. Рискованный трюк – зато какой эффектный!.. Погрозив ей кулаком (а толку?.. мерзавка и ухом не повела), Светлан направил корабль к главным воротам столицы, куда втекала широкая лента магистрали, как и всегда, оживленной транспортом. И уж сегодня ее оживили на славу – такого в Нордии еще не видели. – Принимай гостей, король, – произнес богатырь, направив указующий перст к горизонту. – Как говорится, первые ласточки. Эти «ласточки» могли ввести в ступор многих – видимо, уже и ввели. По дороге, топоча как слоны и быстрее любых коней, бежали четверо исполинов, утесами возвышаясь над деревьями, а возглавлял их, конечно, Крон, последний из титанов. С обеих сторон великаньей цепочки, прямо по рытвинам, мчали шестиноги, сцепленные попарно и жестко управляемые богатырями, – то ли охрана, то ли почетный эскорт. – Господи, кто это? – спросил Луи с испугом. – Мои друзья, – ответил Светлан. – Я бы сказал: большие. – Уж это трудно оспорить!.. – А один из всадников, если не разглядел, – пресловутый Артур, вроде как твой коллега. И теперь, хочешь того или нет, вам придется встретиться. Вторым, понятно, был Бахрам. Богатыри же штучный товар, на них везет не каждому королевству… или султанату. И все, кого Светлан знал тут, опять собрались вместе, готовясь своротить очередную гору. А к этой четверке – четверо великанов, могучих по определению. Во всяком случае, нынешняя баталия запомнится здешним горожанам надолго. Красавица «Лаура» уже спускалась к тракту – не столько для торжественной встречи необычных гостей, сколько чтобы предотвратить сумятицу, назревавшую вблизи крепостных ворот. То есть, если к гигантским людоедам и шестиногим чудищам прибавить летучий корабль и дракона с тигрицей на спине… И что на выходе? Полный бедлам! Если бы не Луи, вновь показавший себя квалифицированным монархом. Глядя со стороны, можно было решить, что сие событие и было затеяно королем. Но нерадивые сановники, по обыкновению, напортачили, и пришлось Луи самому наводить порядок, досадливо морща аристократический нос. Благодаря ему паники удалось избежать – даже когда вышеперечисленные монстры сгрудились перед входом в Эльдинг, словно позируя еще не родившемуся Босху. После того как Луи произнес все положенные слова, стоя вровень с огромными лицами великанов, будто высеченными из камня, к действу подключился Светлан. В отличие от короля, богатырь был краток – возможно, даже слишком. – Полагаю, ты прибыл с Солой? – спросил он у Крона. – Рад вам обоим. И приветствую ваших сородичей – уж тут им хватит работы! – Затем нас и послала Лу, – пророкотал исполин, ввергая зрителей в трепет теперь и голосом. – Пусть укажут, откуда начинать. Конечно, он вовсе не утомился, пробежав полстраны. И его команда выглядела бодро: здоровяки – на подбор. – Лучше всего вы пригодитесь на стройке, – решил Светлан. – Ходячие подъемные краны, мечта прораба. Но сперва нужно вас накормить – чтоб люди не шугались ваших голодных взглядов. – Это – не лишне, – согласился Крон. – Хотя в Стронге герцог угостил на славу. – Надеюсь, мой стол вам понравится не меньше, – снова вступил Луи. – Правда, мне неведомы ваши предпочтения… – Попроще и посытней, – сказал богатырь. – Главное – не пережарить. И со специями не усердствуйте. Мясо можно разнообразить рыбой – морская будет им в новинку. А разместить парней лучше на верфи – навесы там есть, тесно не будет. И от стройки близко. – Это, как понимаю, в обход? – Великан посмотрел вдоль стены. – И впрямь, в город лучше не заходить. – Конечно же, вас проводят, – заверил король. – Вот граф де Лампиньяк с большой радостью… Не правда ли, граф? Тучный де Лампиньяк с усилием изобразил на лице «большую радость», не обманув этим даже Крона. Зычно гоготнув, исполин снял толстяка с палубы – примерно как человек берет в ладонь голубя – и от ворот потопал к морю, взмахом громадной руки позвав за собой родичей. А когда те двинулись вдогон, вокруг сразу стало просторней. Теперь Светлан опустил корабль к самой земле, поближе к друзьям. Да и хватит работать на публику – она свою порцию получила. – Шмотки мои не забыли? – спросила силачка, опережая Луи, набиравшего воздух, чтобы наконец обратиться к Артуру. – Надоело рядиться в чужое. – Всё взяли, наша пери, – ответил красавец Бахрам, сверкнув плакатной улыбкой. – Будешь во всеоружии. – Лорочка, проводи их, – попросил Светлан, обменявшись взглядами с королем-рыцарем. – Только с переодеванием потерпи до дворца, ладно? Фыркнув, дева соскочила на своего шестинога, сильной рукой хватая поводья. Следом за ней, повинуясь команде Луи, прыгнул гвардеец – дабы по пути не возникло недоразумений. Правда, у него это вышло не столь грациозно. – А поговорим уже там, – заключил богатырь. – Мы ж не лицедеи, в конце концов. Приветственно вскинув ладонь, он снова послал «Лауру» ввысь, а краем глаза успел перехватить благодарный взгляд Луи. Понять-то беднягу можно: с годами неловкость накапливается, точно проценты в солидном банке, – но зачем было делать такой вклад? Эх, короли… Сделав небольшой крюк, Светлан проверил, как устроили великанов. (Все было в лучшем виде, толстяк де Лампиньяк оказался энергичным на диво – не зря Луи его приблизил.) А к королевскому дворцу воздухоплаватели подоспели почти в одно время с шестиногами. Выгрузив монарха с Артезией и свитой на один из дворцовых балконов, Светлан направил корабль к конюшням, где гвардейцы Шарля, при деятельном участии Лоры, уже подыскивали невиданным «лошадкам» подходящие помещения. Соскочив на узорные плиты, богатырь снял с палубы девушку Изабель с девочкой Мишкой (хотя те уже забыли о разнице) и для начала познакомил невесту наследника с обоими богатырями. Про одного из них, прославленного короля Артура, племянница Луи наверняка слышала с пеленок, а потому взирала на гиганта, точно на персонаж, вышедший из легенды. Впрочем, и экзотическая внешность Бахрама оказала на нее сильное действие. Зато искушенная в этих делах Мишка уставилась на восточного красавца с подозрением. Или ей что-то рассказала Жанна? – Вижу: твои доспехи сыскались, – порадовался Артур за друга, когда закончил сыпать комплиментами. – Что ж, одной заботой меньше. Пожав плечами, Светлан откликнулся: – От бесконечности сколько ни отнимай… Но в них спокойнее – это да. – Судари, нам лучше поспешить, – призвала Изабель. – Пока король подготавливает официальный прием, вы успеете принять ванну и отобедать. – Думаю, чуть позже он сам почтит нас визитом, – сказал Светлан. – Ситуация слишком щекотливая, чтоб усугублять ее мишурой, а здешний король не дурак. – Я могу послать приглашение, – с улыбкой предложил Артур. – Надо же облегчить Луи задачу? – Нечего баловать, – возразил Светлан. – Не ребенок. Но насчет ванны и обеда – это в точку. Наверняка Луи уже распорядился. Чтобы не тратить время на блуждания по дворцовым залам, вся шестерка погрузилась на «Лауру», сильно сокращавшую расстояния. И через минуту они вступили в гостиную – конечно, через окно, уже окончательно превращенное в дверь. Летучий корабль Светлан пришвартовал прямо к стене, надежно закрепив магическими тросами, – так что его палуба сделалась продолжением подоконника. И когда на нее аккуратно спланировал дракон, судно лишь дрогнуло. – Пожалуй, здесь мне будет удобней, – сообщил Георг, укладываясь на доски. – Если никто не против, разумеется. – Все – за, – откликнулся Светлан. – Но если после заката из каюты выскочит скелет с саблей, дыхни на него построже, ладно? – Призраки – опять! – пробормотал дракон. – Последнее время их развелось сверх меры – к чему бы? – К дождю, – сказал богатырь, посмотрев на небо. – В самом деле, вдруг начнет капать – забирайся внутрь. – Ты же знаешь: я люблю, когда моросит. – А когда льет? Ну, разберешься… Изабель уже хлопотала в ванной, спуская воду из огромной кадки, чтобы заменить на чистую и теплую, стекающую из широкой трубы. И пока гости плескались, смывая дорожную пыль, вереница слуг, впущенная Светланом через магическую защиту входа, наново накрывала стол, очередной раз демонстрируя щедрость и заботу властителя Нордии. Любопытная Мишка крутилась рядом, дегустируя едва не каждое блюдо, Лора возилась в спальне, разбирая багаж. Глория все еще спала, будто решила пропустить назревающую бойню, заодно избежав лишних волнений. А когда наконец расселись вокруг стола, в дверь, тихо постучав, вступил Луи, сопровождаемый Артезией, по обыкновению ослепительной, и молча прошел к предложенному креслу, улыбаясь несколько стесненно. – Огров-то покормили? – справился Светлан, сразу направляя застольную беседу на деловые рельсы. – Это не заняло много времени, – ответил правитель. – Хотя народ, мне докладывали, сбежался глазеть на сию картину. – Это не народ, – проворчал богатырь. – Зеваки! Завтра война, а им, видишь, заняться нечем. Великаны, небось, вкалывают уже? – Да так, что пыль столбом, – подтвердил Луи. – Бесценные работники! Вот если б их приручить… или столковаться как-то… – Скажи еще: нанять, – фыркнула силачка, уже выряженная в свои латы, сильно напоминавшие сбрую и вовсе не скрывавшие ее женственность. – С великаном можно лишь дружить, – пояснил Светлан. – Вот ради друга он расшибется в блин. Но ни купить, ни тем более вынудить… Лучше забудь про свое знание людей, когда имеешь дело с этими парнями. – Можно подумать, великаны не едят человечью плоть! – молвил король, кривя сочные губы. – А вот так они ценят нас и настолько уважают. Но огры не каннибалы – соплеменников не пожирают. Зато у нас это, похоже, любимое занятие. – Все же свет не без добрых людей, – пришла на помощь монарху мягкосердечная Артезия. – Вам ли это не знать, сиры? – Еще говорят: не перевелись добрые люди, – усмехнулся Светлан. – Слышите, сколько оптимизма в этой фразе, какая вера в человечество!.. То есть отдельные добряки как-то ухитряются выживать – при общем озлоблении. Покачав головой, Луи заметил: – Как бывшему проповеднику тебе полагалось бы утверждать, что люди братья и каждый готов снять последнюю рубаху… – …с ближнего, – со смешком вставила Лора. – Я не говорю, что хороших людей нет, – сказал Светлан. – Боюсь только, их не более десятой… Это не значит, что остальные – «козлы», – добавил он, покосившись на ухмыляющуюся Мишель. – Но до добряков не дотягивают. – И что это меняет? – спросила силачка. – В общем, немногое, – пожал богатырь плечами. – Собственно, речь о том, что массового героизма ждать не стоит, а в спасители опять делегируют передовиков. Спасать себя самим – это для людей слишком. – А то мы не знали! – В самом деле, лучше избегать сторонних рассуждений, – произнес Артур. – Времени-то все меньше. А Бахрам лишь улыбнулся, заранее соглашаясь со всеми решениями, уже принятыми или еще не. – Хорошо, давайте по существу, – кивнул Светлан. – Если Праматерь Лу прислала своих деток, значит, они неуязвимы для взгляда Горгон. Стало быть, на пути Дьявола мы уже сможем встать всемером. Конечно, негустая цепочка… – А как же я? – вскинулась Лора. – А ты будешь в резерве – как всегда. И за тылы нам будет спокойней. – Вот она, мужская справедливость! – хмыкнула силачка. – Даже лучшие не видят в женщине ровню. – Такое неравенство заложено природой, – пояснил Светлан. – Мужчины созданы для риска – в отличие от вас. Человечеству вовсе не нужно столько производителей, хватит и немногих процентов от нынешней оравы. Но каждая женщина, погибая молодой, уносит с собой будущие жизни – множество их. Доступно изложил? – Уж объяснять насобачился. Захочешь – в минуту вывернешь наизнанку. – Лишь бы гляделось складно, – ухмыльнулся он. – И у тебя хватит дел, будь покойна. К полуночи, по моим прикидкам, начнут прибывать летуньи, отобранные Анджеллой. Все они – девицы дерзкие, пылкие… но в ратных делах не смыслят ни хрена. Вот и будешь ими командовать, поскольку других ведьмы не станут слушать. – Кроме вас с Артуром, – вставила Мишель, на сей раз не шутя. – Ну, мы-то по макушку увязнем в сече – какой от нас прок? – Возможно, кроме летуний, королева пришлет на подмогу бойцов, – предположила Артезия. – Во всяком случае, несколько испытуемых подавали надежды. Артур отрицательно помотал головой. – Деревенские увальни, не умеющие держать меч, – проворчал он. – Впустую погубим ребят. – Если все ж явятся, поставим и этих под твое начало, – сказал Светлан силачке. – Вместе с парнями Шарля уже как бы войско, а? С таким резервом только и отступать! – А чем может помочь моя армия? – спросил Луи. – Нордия славится лучниками, – сказал Светлан. – Выставь их на стены, сколько наскребешь. Пусть пропитают стрелы ядом и пускают с предельной частотой, особо не целясь, – может, удастся вколоть гидре приличную дозу? Вряд ли это убьет чудище, но, не исключено, замедлит. – Нордия и ядами славится, – проворчала Лора. – Но когда Горгоны полезут на стены, солдатам лучше отойти. Не знаю, с какой дистанции пресловутый взгляд начинаетдействовать. – К слову, Эльдинг переполнен войсками, – сообщила Артезия, светски улыбаясь. – Учитывая, что из всех военных для обороны пригодны лишь лучники, это наводит на мысли, вам не кажется? Опытом интриг, который накопила маркиза за недолгую жизнь, даже в Нордии могли похвалиться немногие. И весь ее ум будто специально устроен для таких игр. – Что, мой король, решил подстраховаться? – спросил Светлан. – Искусство баланса, да? Все-таки ждешь от нас подвоха? Поморщившись, Луи промямлил: – Я совершенно доверяю тебе… и благородному Артуру. И остальным, кто присутствует здесь. Но как можно верить ограм? – Да как и мне, – ответил богатырь. – Я поручился за них. К тому ж Древние, чтоб ты знал, никогда не нарушают слова. Не говоря о том, что солдаты заполонили город еще до того, как на горизонте возникли великаны. – Ты забыл про меченосцев – их тысячи, и они опасны. Особенно нынче, когда с ними русалки и Озерный Дьявол. – Еще вопрос: кто – с кем, – сказала силачка. – Дьяволу можно лишь служить – рабски. В союз он вступать не станет. – Еще его можно использовать, – возразил Артур. – Как ураган или землетрясение. – Или цунами, – вставила эрудированная Мишель. – И если Людвиг не свихнулся, он так и поступит. Будет держать дистанцию, пока это возможно. – Беда магистра, что он не видит дальше носа, – заметил Светлан. – С Дьяволом в такую игру не поиграешь долго. – Но если орден все ж затеял ее, то от столицы будет держаться на удалении. Пытаться штурмовать ее с тыла, пока мы разбираемся с Горгонами, – зачем? Кто бы ни победил на берегу, меченосцам в Эльдинге не удержаться. – Вообще-то шанс есть, – со вздохом возразил Светлан. – К примеру, если выиграем мы, но при этом ослабнем настолько… А? – Небольшой. – Достаточный, чтобы в него поверил Людвиг. Уж строить замки из воздуха он умеет. – А что сообщает разведка? – спросил один король у другого. – Где сейчас основные силы ордена? – Сведения… противоречивы, – со вздохом ответил Луи. – Как уже говорил, вам-то я доверяю полностью… – Но не своим информаторам, – усмехнулся Светлан. – А своим воеводам ты веришь? Может, твои навыки канатоходца ныне не в струю? Уж мы не выдадим тебя любимому братцу. Но если армейцы сочтут твою позицию безнадежной… Не думаешь же ты, что они согласятся лечь костьми за обожаемого монарха? – Когда прилетят наши девы, мы узнаем о противнике многое, – сказала Артезия. – Наверняка королева поручила им обозреть по пути как можно больше мест. И вот эти сведения будут достоверными. – Пока есть время, вышли из Эльдинга лишних вояк, – предложил Светлан королю. – Нечего им добавлять сумятицы. Заодно проверишь своих военных на вшивость. А если заартачатся, мы тут же вправим мозги. Видимо, здесь еще не знают, каково наезжать на богатырей, – так мы покажем. – Могу заверить, что у королевы Анджеллы и в мыслях нет использовать ситуацию, дабы подчинить Нордию себе, – снова вступил Артур. – Ей нужен сильный союзник, а не вассал, затаивший обиду. И, помогая нордийцам, она рискует многим. Ведь если мы поляжем здесь, кто защитит ее подданных от грядущей бури? И не окажется ли первым, кто воспользуется ее уязвимостью, как раз спасенный нами сосед? – Ну, парни, – покачал головой Светлан. – Ну, короли!.. Не перестаете меня удивлять. Принять бескорыстную помощь, чтобы после добить ослабевших заступников, – такой поворот сюжета я бы не придумал. – По-вашему, я способен на подобную низость? – оскорбленно вопросил Луи. – Уж не считаете ли, что я замыслил такой план? – А кто говорил о планах? Убежденных мерзавцев не так и много. Остальные подличают как бы нехотя, уступая обстоятельствам… Мало кто способен заглянуть в себя, не жмурясь. И есть такая коварная штука, как целесообразность, – какие только гнусности не оправдывались ею!.. – Ну хорошо, я прикажу графу де Шратье стать лагерем за городской стеной, – уступил король. – Лучники и баллисты перейдут в подчинение Крамму – в нем я не сомневаюсь. – Вот и ладушки. Теперь по срокам, – продолжил Светлан. – Если ошибаюсь, Мишель поправит – но вряд ли Дьяволу по нраву солнечные лучи. – Уж не больше, чем нам – адский огонь, – подтвердила ведьма. – С другой стороны, взгляды Горгон плохо работают в темноте. Значит, самое подходящее время для атаки – предрассветные сумерки. При удачном – для Дьявола – раскладе по нему долбанет лишь косыми лучами, что еще можно стерпеть. И почему-то мне кажется, что большой форы нам не дадут – нападут ближайшей ночью. Во всяком случае, лучше исходить из этого. Есть возражения? Если и были, никто не стал их озвучивать. – Стало быть, до главных событий осталось, видимо, менее суток, – продолжил Светлан. – А посему, если кто не написал завещания… и если завещать имеется что… – Завещай мне доспехи, – заказала Мишка. – Я сделаю из них броневик. – Ишь, подрастает смена, – подивился он. – Ну ничего святого! – А нечего было нас рожать, – огрызнулась кроха. – Да ведь я тут вроде ни при чем. – А доказать сможешь? – Не здесь, – ответил богатырь. – И тем более – не сейчас. – Не до сук, да? – фыркнула она. И тут же схлопотала подзатыльник от Лоры – впрочем, совсем легонький. Как бы намек на то, что дядю лучше не отвлекать. – Действительно, – согласился Светлан. – Меня и самого заносит. Короче, вот что я предлагаю. Первое: вывести из Эльдинга войска – это мы уже согласовали. Второе: пустить по городу слух, что на ближайшие дни отсюда лучше убраться… Эта задачка для Луи – он лучше знает, как заставить людей шевелиться, не спровоцировав панику. Пусть более разумные или пугливые выедут – остальным будет проще давать деру, когда здесь станет горячо. Вообще, нормальным героям прежде всего нужно думать об отступлении… не своем, понятно, – мы будем стоять до последнего. Но если верных королю людей наберется хотя бы несколько сотен… А уходить им придется быстро и, желательно, не по головам горожан. – Над головами, ага, – мурлыкнула Мишка. – Видели – знаем. – Летучий корабль, верно, – кивнул он. – Второй… а может, и третий. Собственно, я могу весь королевский флот запузырить под облака – проблема в пилотах. Ну, Бэлла – тут без вариантов… Кто еще? – Я, – вызвалась девочка. Светлан поморщился. – Ну что, что? – кинулась она в атаку. – Лишь в юнги и гожусь, да? – Да хоть в капитаны – жалко, что ли? Но только не в боевые – боже упаси! Мало что женщина, так еще и ребенок. – А у тебя что, есть из кого выбирать? – Капитаном при крохе буду я, – заявила Лора. – Нужен подвижный кораблик и отборная команда – я наберу. И тогда за вторую линию обороны можешь не волноваться. Подумав пару секунд, богатырь нехотя кивнул. Если Мишку может кто-то приструнить, то как раз силачка. В крайнем случае Лора сумеет и подменить пилота – тоже ведь не без способностей. – Тогда на флагмане, где за летчика Изабель, разместятся Луи с самыми доверенными и Шарль со товарищи, – решил он. – Ну, еще уместится часть прочих гвардейцев – скажем, треть. А куда девать остальную толпу? – Но разве летуньи, коих вы ожидаете, не справятся с управлением? – спросил Луи. Светлан покачал головой. – Эти птички летают сами по себе, – пояснил он. – И что взбредет им в следующую секунду… А уж твоих спесивцев они не станут слушать. – В конце концов, можно ведь и власть употребить. – Даже не думай. Попробуешь приковать ведьму к рулю – она такое учудит!.. Хорошо, если живыми выберетесь. – И что же делать? – А вот сейчас узнаем, – сказал Светлан и посмотрел на дверь. – Теперь тут станет весело, – предупредил он, чтобы не было претензий. – Что, еще веселее? – не поверила Мишка. – Можно не стучать, – объявил он, повысив голос. – Входите так.Глава 5
Стучать скорее всего и не собирались, поскольку первой вплыла графиня Жизель де Компре – вся в белом, если не считать обширного декольте. За ней следовала Анна, ее компаньонка и дальняя родственница, естественно, выряженная в темные тона и закрытая наглухо – по контрасту с графиней. Не говоря о том, что иссиня-черными волосами и шоколадной кожей Жизель смахивала на мулатку, а другая красотка прямо светилась белизной. Третьим вошел, как ни странно, виконт де Коста, с вызовом улыбаясь. Каков молодец – обещал не досаждать и сгинул более чем на сутки. А появился не раньше, чем в нем возникла нужда. – И наше величество здесь, – обрадовалась Жизель. – Ну почему я не удивляюсь? И ревниво поглядела на чужестранку-маркизу, затмившую при дворе Луи всех и, судя по всему, возымевшую на короля немалое влияние. Конечно, не обошла вниманием и только что прибывших мужчин, особо выделив короля-рыцаря. Галантный Артур тотчас вскочил и принялся рассаживать дам. Де Коста, на правах старого знакомого, обошелся без приглашения, заняв стул напротив Изабель. Когда обмен любезностями пошел на спад, Светлан произнес: – Полагаю, графиня осведомлена о нынешней ситуации не хуже нас. Для виконта скажу, что пришествие Дьявола мы ждем этой ночью, ближе к рассвету. А сейчас мы озабочены созданием летучего флота. То есть с самими кораблями – никаких сложностей. Но управлять ими могут лишь одаренные люди. Двух пилотов… не считая меня… уже сыскали – нужен третий. – В чем же дело? – пожала смуглыми плечами Жизель. – Разве я не преданная слуга нашего величества? Во всяком случае, – тут она воссияла улыбкой, – со вчерашнего дня. Должна признать, его «правая рука» ухватила меня за живое, достав до таких глубин!.. Мишка хихикнула, оценив наезд. Впрочем, ни в Лору, ни в Артезию эта стрела не попала – они не думали о Светлане настолько хорошо. – Должен предупредить, – сказал богатырь. – Возможно, имеет смысл уехать из города прямо сейчас. Корабли же предназначены для экстренного отхода, на случай поражения в баталии. – Если сие несчастье случится, – с той же улыбкой возразила графиня, – полагаю, что безопаснее всего будет вблизи короля – раз уж я в его партии. – Что ж, ты выбрала, – кивнул он. – Но капитаном третьего корабля… – Четвертого, – ввернула Мишель. – …я назначу виконта, ибо он более сведущ в ратных делах. И верен своему слову, следовало бы добавить. И способен приструнить игрунью, если ей что-то взбредет. Поставить пару сотен человек в зависимость от переменчивой натуры «шоколадки»? Нет уж, лучше обойтись. – А кто будут прочие капитаны? – осведомилась Жизель. – Первым – сам Луи. И вот она, – богатырь кивнул на Лору. – А на своем судне я, естественно, совмещаю должности. – Хорошо, я подчиняюсь. Возможно, и самой мне будет проще. – Да уж! – фыркнула неугомонная кроха, прекрасно ловившая нюансы. – С этим разобрались, – заключил Светлан. – Теперь четвертый пункт… Ты хоть знаешь, сколько зеркал в твоем дворце? – спросил он у Луи. – Это риторика? – откликнулся тот, подозревая подвох. – Или нужна точная цифра? – Много, – обошелся без уточнений богатырь. – На каждой стене по штуке, а то и по несколько. Я понимаю: для тебя это ценность, – но на войне не обойтись без жертв. И уж лучше принести на алтарь эти стекляшки, чем человечьи жизни… своей я, во всяком случае, дорожу. А если кто считает по-иному – пусть огласит. – Могу подать пример, – произнесла графиня, не без ехидства покосившись на короля. – В моем доме тоже хватает зеркал. И хоть меня винили во многих пороках, но в скупости – ни разу. – Сразу после заката нужно доставить все зеркала в порт, укутав в какое-нибудь тряпье – от шпионских глаз. Будем готовить сюрприз. Подняв брови, Артур молвил: – Метод Персея? Нам-то вроде бы без нужды. – Королевские зеркала слишком хороши для таких дел – уж они отражают один в один. А Персей, если помните, применил полированную бронзу… – Вообще-то медь, – поправила Мишка. – А по другой версии – Зеркало Вод. – Остановимся на металле, ладно? Мистики и так выше головы… Так вот, сколько медь ни полируй, приличного зеркала из него не выйдет – к счастью для Персея. Иначе бы взгляд Горгоны долбанул бы по нему в полную силу. Нет, мы пойдем другим путем… – Саданем по Горгонам их же лучами? – догадалась ведьма. – Точно, – кивнул Светлан. – Выстроим за нашими спинами стенку из зеркал – авось это поможет. А заодно имеет смысл завесить зеркалами борта летучих кораблей. Ведь кто знает, чего ждать от гидры, – вдруг ее щупальца достанут до туч? – Во всяком случае, хуже не будет, – согласился Артур. – А если Горгоны замедлятся хотя бы на треть… – Я распоряжусь, чтобы к упаковке зеркал приступили немедленно, – объявил Луи, стараясь звучать небрежно. – И можно уже начинать их перевозить – в каретах. – Мы с Бахрамом и Георгом отправимся в порт, – произнес Артур. – Полагаю, там пригодятся наши мускулы и опыт. А на тебе, мой друг, – он посмотрел на Светлана, – подготовка пилотов. Уж с такими курсантами тебе не придется скучать. – Будь спокоен, дядя, – хихикнула Мишка. – Он у нас сам взлетит – без всякого корабля. – Сперва, видимо, взвою, – проворчал богатырь. – Но чтоб вы не очень распускались, старшим по курсу назначаю виконта. – Старшиной, стало быть, – пояснила девочка несведущим. – Уж на нем вы не покатаетесь, как на мне, – он умеет обращаться с новобранцами. Жизель улыбнулась, намекая, что знает, как укротить укротителя. Да и остальных… гм… курсантов запугать было нелегко. – Следующий сбор – в полночь, – объявил Светлан. – До той поры считаю себя свободным от руководства. Вопросы есть? – У меня, – сейчас же сказал Луи. – Конфиденциальный. Поглядев на него внимательней, богатырь уточнил: – Наверно, тот же, что и у Изабель? – Полагаю, что так. – Тогда мы втроем ненадолго отлучимся в… э-э… спальню. Ничего, что я удаляю короля от остальных, а не наоборот? – спросил он. – Правда, королей тут минимум двое. Молча поднявшись, Луи направился в проем. За нем поспешила девушка. Ну, деваться некуда. Плотно закрыв за собой дверь, Светлан предупредил: – Особенно не надейтесь – я уже не тот, что вчера. А потому мои сведения устарели. – И что приключилось с тобой за сутки? – удивился король. – Сменил профессию. Ныне я богатырь, нацеленный на битву, – стало быть, мой магический дар отступил вглубь. А совмещать эти ремесла рискованно. – Чем же? – Можно лишиться силы или чар… или того и другого. Тут трудно не заступить, а если, не дай бог, применишь магию в драке – пиши пропало. Как раз на этом погорел Зодиар, из редкостного силача превратившись в колдуна – уж не знаю, насколько могущественного. Но не думаю, что такая трансформация его обрадовала. – Значит, отец мой, вы больше не слышите Гийома? – обеспокоенно спросила Изабель. – Увы, куколка, теперь ты слышишь своего суженого лучше меня. Могу лишь повторить, что уже говорил: он направляется в Эльдинг и прибудет сюда вскорости… если не случится непредвиденного. С подозрением покосившись на кровать, Луи спросил: – Ты уверен, что твоя протеже спит? – На все сто, – ответил Светлан. – А если проснется, я сразу замечу. – Странный какой-то сон. Сколько он уже длится? – Э-э… со вчерашнего утра. Дело в том, что ее отравили. – Господи, кто?! – Если переживем завтрашний день – выясню, не пожалею времени. Такие шутки опасно спускать. Бог знает, какие еще подозрения рождались в голове монарха, пока он глядел на огромную постель, которой пользовалась явно не одна актерка. Вообще, что за коммуну устроили в королевском дворце? Может, и ванну тут принимают вместе? Но от вопросов правитель удержался. Собственно, по-настоящему его заботила лишь Изабель – каких привычек может набраться девушка в этом вертепе? А ведь она будущая невестка короля… не говоря о том, что его племянница. Правда, сын Луи и вовсе пират. Что ж, яблоко от яблони… – Не волнуйся за Бэллу, – сказал Светлан. – Здесь ее не обидят. И уж тем более не станут ничего навязывать. Полная свобода самовыражения!.. Или тебя пугает именно это? – Можно называть это свободой, – заметил Луи. – Но можно и распу… щенностью. – Или распутством, да? – хмыкнул богатырь. – Вот на сей счет лучше не фантазируй. У нас ведь что на виду – то и под спудом. Это другие слишком заботятся об украшении фасада. – Намекаешь на мой двор? – Ты сам это сказал. Конечно, это ваши дела, но не стоит мерить нас по привычным меркам. А в здешнем монастыре мы имеем право на свой угол. – Разве я оспариваю? – пожал плечами король. – Речь о репутации Изабель. Вы-то в Нордии не задержитесь долго, а ей при эльдингском дворе жить многие годы. – Чтобы жить, нужно как минимум выжить, – сказал Светлан. – А вот этого Бэлле гарантировать не может никто – кроме нас. – Это довод, согласен. Однако для невесты наследника значима не только жизнь. Прости, моя милая, – обратился Луи к девушке, – но твои нынешние манеры… Понятно, тебе пришлось многое пережить, а все ж не следует забывать о приличиях. – Ты что, тоже записался в праведники? – подивился богатырь. – Стареешь, Луи, – в молодости-то был ходоком! – Все совершают ошибки, – живо возразил тот. – Но это не значит, что юные должны повторять их вслед за нами. – Ну ясно!.. А теперь, дети, я научу вас поступкам, которых надо избегать. Не сдержав улыбки, Изабель потупила голову. В разговор старших она благоразумно не встревала, но явно не пропускала ни слова. – К тому ж, ты и сам о них вряд ли жалеешь, – добавил Светлан. – Особенно если учесть результат. Не надо пояснять, на кого намекаю? Вздохнув, король покачал головой. – Возможно, тут ты прав, – признал он. – Но кровное родство вовсе не означает близости. И сколько потребуется усилий, чтобы все ж обрести сына!.. – Постарайся не оторвать Гийому конечности, когда станешь тянуть к себе, – посоветовал богатырь. – Что? – удивился Луи. – Да так, старинный тест на отцовство. На материнство, если быть точным. – А-а, Соломоновы хитрости!.. – Скорее проверка на… э-э… любовь. Слишком часто в детях ценят лишь себя – а если не мне, то и никому. Кстати, это относится и к Бэлле. – Ты о чем? – О том, что ваши рамки могут для нее оказаться тесными. Я понимаю, что про племянницу короля говорить такое неприлично, но у девочки способности, причем нехилые. – Имеешь в виду: к магии? – спросил Луи то ли с испугом, то ли с гадливостью. Ну да, не королевское это дело! – Скажем шире: к созиданию. Иные могут лишь конструировать, складывая из готовых кубиков, – а вот создавать новое умеют единицы. Конечно, для матери будущего короля это скорее изъян. Но, думаю, Гийом будет считать по-другому. Или по крайней мере надеюсь на это, прибавил Светлан мысленно. – Гийом еще молод, – возразил король. – Это не мешает ему быть взрослым. И если вздумаешь тягаться с ним силой… – Что тогда? – …то узнаешь, что возраст исчисляется не только годами. Видишь ли, есть люди, на которых можно опираться, но нельзя давить, а твой Гийом – как раз из таких. Крепкий парень… даром что королевский сын. – Ты настолько не уважаешь монархов? – Ну почему, – повел плечом богатырь. – И среди них встречаются люди. Есть даже герои, как ты знаешь. – Но не в Нордии, да? – Вот об этом не мне судить. Из всей династии я знаю лишь два поколения – последних. И еще об одном могу предполагать. Помедлив, Луи все ж не удержался от вопроса: – И как ты оцениваешь нашего отца? Действительно, об остальных Светлан уже высказывался. – Э-э… не особенно высоко, – ответил он. – Наверно, родитель любил вас не сильно? Иначе бы не проклюнулось такое. Впрочем, тут или любовь, или власть, – не удержался от сентенции. – Это ты пытаешься усидеть на двух… гм… тронах. – По-твоему, это невозможно? – Отчего ж, прецеденты были. Но тут требуется столько силы!.. – А может, достаточно быть умным? Иногда это заменяет силу. – Боюсь, ты потянул не за ту нить, – сказал богатырь. – Умен тот, кто поступает верно, а выбрать правильный ход легче сильному. Так что это сила иной раз заменяет ум – не наоборот. Даже с отменными мозгами делают столько ошибок!.. Покосившись на племянницу, коей вовсе не обязательно было знать про его слабости, король сменил тему: – Ты уверен, что Дьявол нападет этой ночью? – Процентов на семьдесят. Еще двадцать пять – что в следующую ночь. В любом случае лучше исходить из худшего. – Светлан усмехнулся невольному каламбуру. – Правда, ныне я не так чувствую будущее – по той же причине. Посему пять сотых оставляю на ошибку. – Что ж, большей определенности трудно требовать. А когда мне обещают полную – я не верю. – Вот тут я с тобой согласен. – Самое время разойтись, да? – усмехнулся Луи. – Пока опять не затеяли спор. – Да разве я спорю? – пожал плечами богатырь. – Я лишь излагаю свое мнение. И выслушиваю чужие. А уж менять ли их – каждый решает сам. Покачав головой, король направился к двери. Угадав его желание, Светлан проводил гостя через гостиную, болтая о ерунде, – дабы тому не пришлось что-либо говорить… в частности, Артуру. Через трещину в отношениях, за два десятилетия разросшуюся в пропасть, не так легко навести мост. Неудивительно, что Луи предпочитает не спешить с этим. И к чему стараться, если через сутки-другие проблема может разрешиться сама? Прикрыв створку, Светлан развернулся и поглядел на друзей. Впрочем, кроме друзей тут были и… э-э… кандидаты? Ведь умение дружить – тоже талант. – Все успели обговорить? – с любопытством спросила Жизель, особенно не рассчитывая на ответ. – Разумеется, почетно быть опорой и советником столь могущественного монарха, но любой промах может положить конец карьере. – Ты предостерегаешь? – поинтересовался он. – Или готовишься злорадствовать? – Конец – делу венец, – хихикнула Мишка. – И выбросят тебя на улицу… чтоб подобрал кто-нибудь поумней. – Я вам что, тумбочка? Выбрасывают, подбирают!.. – Скорее уж шкаф, – выпалила девочка, опередив остальных. Хотя не все здесь заглатывают наживку столь же легко – к примеру, Лора лишь ухмыльнулась. А благородному Артуру и в голову не пришло насмехаться над другом. Не говоря уже о Георге. – Ладно, мебель – это сейчас не актуально, – сказал Светлан, снова усаживаясь за стол. – Тут город собираются сровнять с землей. – Хочу лишь заметить, сир, – не удержалась от пояснений Артезия, – что людям, выросшим при дворе, непросто понять, что движет героями. – Но ведь вы постигли? – тотчас парировала Жизель… хотя на нее, в общем, не нападали. – Мне потребовался на это не один месяц, – улыбнулась маркиза. – Вот такие мы загадочные, – прибавил богатырь. – То есть, когда ведешь себя по-человечески, люди не врубаются. Ну и бог с ними. Сквозь открытую дверь он посмотрел в спальню, где Изабель уже пристраивалась вздремнуть. Ну ясно, ночью-то ей было не до сна. К тому ж, столько впечатлений сразу – это утомляет. – Не хочешь составить компанию принцессе? – обратился Светлан к Мишке, у которой тоже слипались глаза. – После заката нам потребуются орлицы, а не сонные клуши. – А тебе лишь бы сдыхаться, – отбрыкнулась та. Но, подумав, выбралась из кресла и побрела к кровати, засыпая на ходу. До постели все ж добралась, еще раз показав, сколь упорна в достижении цели. – Осталось выпроводить нас с Анной? – с усмешкой предположила Жизель. – Или вы и де Косте верите не особо? – Ты вновь поняла превратно, – сказал Светлан. – Все ищешь второе дно? Мы не из тех, кто разводит секретность. – Что, и на свои совещания пускаете всех? – Кроме явных злопыхателей и дураков. Видишь ли, у меня нежная психика – не люблю. Да и время на них тратить жаль. – Это он к тому, что хватит трепа, – проворчала Лора. – Пора говорить о деле. – В самом деле, мой друг, – поддержал Артур, – ты узнал новое про наших врагов? Или, возможно, у тебя возникли свежие идеи? – Кое-какие сведения всплыли, – ответил Светлан. – Вот с идеями хуже. Собственно, главная загвоздка как раз в них. Что-то мы не то делаем. – Поясни, будь добр. – До сих пор мы больше работали мышцами, – пояснил богатырь. – Ломимся, как медведь сквозь кусты. Пора наконец подключать голову – иначе не выберемся из проблем. – Стены, что ли, ею прошибать? – предположила Лора, ухмыляясь. – Ты уже побыл монахом – и чего добился? Где оно, ожидаемое просветление? – А до меня часто доходит с задержкой, – признался он. – Но другие-то и вовсе не додумываются – так что не худший вариант. – И что ж ты измыслил? – Да то, что последние события нужно увязать в систему, а не усматривать в них череду нечаянных бед. Все эти чудища: Пропащие Души, Озерный Дьявол, даже Зодиар, – подчинены кому-то более могучему и действуют по его указке. На здешний мир наступает иной, темный и жуткий, выстроенный на рабстве, погрязший в насилии. А мы за деревьями не видим леса. – Ведь ты и прежде справлялся неплохо. В своем-то королевстве навел порядок. – Да сколько можно работать «Скорой помощью»? – отмахнулся богатырь. – Конечно, пару-тройку пожаров мы затушили, но если не научимся их предупреждать… Тогда нам точно наступит армагеддон – можно сказать, полный. Против орды Пропащих не выстоять и сотне богатырей. А где их взять хотя бы с десяток? – Ну, еще шестерку можно было б набрать. – На твоей родине, да? А чем их завлечь? – Нужно убедить. – Аргументом, ну конечно, – фыркнул Светлан. – И все по голове, по голове… – Они – богатыри, – напомнила Лора. – А это, как понимаешь, обязывает. – Им и у себя хватает дел – зачем тратить силу на стороне? По моим прикидкам, как раз у вас – передний край. – А здесь вроде тыл, да? – подхватила дева. – Тогда погляди, что выходит. Если ты угадал верно, то твари, с которыми воюет наш мир, решили подмять здешние места – видно, сыскали обходной путь. И когда дело выгорит, нас зажмут с двух сторон – тогда и нам не продержаться долго. Хуже всего, что эти исчадия умеют натравливать нестойких, а такие тут едва не все. Не хватало нам драться еще и с людьми! – Слушайте, а может, мы неверно восприняли недавний штурм королевского дворца? – внезапно спросил Светлан. – Что, если не Людвиг направлял чудищ, а как раз они вели меченосцев за собой? И только я вырубил стенобойцев, как монахи кинулись в бега. – Вполне возможно, – подтвердила Лора. – Даже скорее всего. – Но тогда получается, что целью наскока была не Изабель, а как раз мы, – конечно, если эти уроды способны верно оценить угрозу. – Или тот, кто стоит за ними, – прибавила она. – У всякой стаи есть вожак. – Вообще-то, ход был не самый умный. Впрочем, как и вся нынешняя кампания. Где тут логика, а? Нас будто пробуют на прочность, а не ведут планомерное наступление. – Действительно, это больше похоже на стихию, – задумчиво кивнул Артур. – Просто из всех щелей полезла нечисть, словно бы убрали заслон. – Насчет стихии – сомневаюсь, – возразил Светлан. – Скорее нечто промежуточное… или совмещение. Но вот кто тут основной босс… Очень мне занятен Дух, который является к Сейджу, – посмотрел он на Жизель. – А вдруг это и есть главный координатор здешней катавасии? – Выходит, это его ты считаешь глупцом? – осведомилась та несколько уязвленно, оскорбившись за свое недавнее начальство. – То есть если принять, что за всеми событиями стоит он. – Был бы умным, не стал бы наезжать, пока не накопил подавляющую силу, – тогда бы у нас точно не было бы шансов. Или ему не терпится? – Глупец Дух или нет, но за последний год наворотил столько, на что другим потребовались бы десятилетия! – Да, это возвышает, – согласился богатырь. – Пожалуй, и в истории сумеет наследить – не хуже иных державных убийц. А сколько лакеев станут почитать Духа именно за число погубленных жизней!.. – Эй, – окликнула Лора. – Тормози. – Пардон. Но ситуация впрямь неординарная, вам не кажется? Особенно если учесть, что она затрагивает несколько миров. Когда война длится тысячелетия, причем без особенных сдвижек, и вдруг случается обострение, я начинаю подозревать, что возник новый фактор, прежде не существовавший. А кто явился в сей мир около года назад? – Это ты к чему? – Да к тому, что как раз я мог спровоцировать кризис – понятно, сам того не желая. Что-то я натворил такое, из-за чего заварилась эта каша. – Ну, началось!.. У вас это принято: рыться в себе? – У нас это свойственно отдельным рефлексирующим субъектам, – хмыкнул Светлан. – Ладно, что сделано – то сделано. Теперь надо думать, как исправлять. Жизель с Анной вскоре удалились, вдруг заспешив по своим делам, а следом откланялся де Коста, пообещав вернуться к закату. С сожалением вздохнув, Артезия отправилась почивать – предыдущая ночь для нее выдалась хлопотливой. Недолго поговорив, богатыри тоже разошлись по комнатам – вернее, ушли Артур и Бахрам, а Светлан с Лорой остались в гостиной, сквозь проем приглядывая за спящими девушками. Помолчав, силачка спросила: – Про Бэллу ты всерьез говорил? Конечно, она и сквозь закрытую дверь расслышала все отлично. – А разве такими вещами шутят? Как ни больно это признавать, способностей у нее больше, чем у меня. Да если б я умел настраиваться с такой легкостью!.. Другое дело, что силенок мало. И условия не способствуют. Кто ж отпустит ее в маги? Это Жизель могла куролесить – без пригляду-то. – Чем такой пригляд… – усмехнулась Лора. – А вдруг ее папаша объявится? – Думаю, дочура обрадуется не шибко, – ответил Светлан. – Тут и без графа де Компре хватает любителей играть человечьими судьбами. – Выходит, у девочки дар, – задумчиво сказала она. – Кто мог ждать? – Она рисует мир таким красочным!.. У меня-то отбили охоту к ярким тонам. – Ладно, не прибедняйся! – Когда прибедняется нищий, он прикидывается богатым, – заметил Светлан. – Уж и помечтать нельзя. – Но что делать с Бэллой? Раз есть дар, нужно его охранять. – В том и дело. Богатыри – они ж как прогрессоры: должны пестовать таланты. – Здесь есть Гильдия, – напомнила она. – Пусть Бэллу натаскивают тамошние маги. – Например, Сейдж, – фыркнул Светлан. – Или кто там еще у них? Учителя, элита!.. Пусть в свои дурацкие игры они играют меж собой, а ребенка увечить им не дам. – Своего, да? – Нашего, – поправил он с усмешкой. – Разве не так? – Наши дети еще впереди, – посулила дева. – Возможно, и любовь – почему нет? Когда-то ж я тебя уломаю. Что значит военный опыт! Раз от штурма никакого прока, нужно переходить к осаде. – Давай в этой серии обойдемся без эротики, – предложил Светлан. – Лично мне довольно и нудизма. Я ж художник – забыла? – Можно подумать, в предыдущей серии эротика была! Вот что в Лоре хорошо: для нее нет незнакомых терминов. Или она настолько чувствует подтекст? – Ну, все-таки, – пробормотал Светлан. – Если учесть, что еще недавно я подвизался в монахах… Кстати, ты сама меня постригала. – Да ведь волосы уже отросли, – заметила она. – Наружность меняется быстрей… как правило. – Что ж, нудизм так нудизм, – не стала форсировать дева. – Как насчет совместной ванны? Время еще есть. Заодно и помоемся, ну да. – Играешь на моих слабостях? – спросил богатырь. – В этих делах трудно провести грань. – Это твои проблемы. Давай-давай, не ломайся! Будто не знаю, что тебе нравится меня обхаживать. Ну и мне… это не противно. Какое совпадение, вздохнул Светлан. Да если б я делал все, что нравится!.. И куда б это завело?Часть II. Разборки в тылу
Глава 6
Летучий корабль плыл над улицей – на безопасном удалении от крутых черепичных крыш, но не слишком высоко. По-прежнему было пасмурно, а обремененные влагой тучи сделались смоляными, будто тоже пытались нагнать страху на жителей столицы. Внизу, меж тесно стоящими домами, ночную мглу худо-бедно разгоняли фонари, а на палубе «Лауры» не зажигали огней – дабы не привлекать лишнее внимание. Почему-то нынешнюю ночь Светлан не захотел проводить во дворце. Опасностей там он не ждал – то есть не больше, чем в любом ином месте, – но его потянуло на свежий воздух, а таким порывам Светлан привык доверять. Над гондолой тихо звучала музыка, транслируемая из королевского дворца, – здесь, в насыщенном чарами Эльдинге, богатырь мог позволить себе такую роскошь. Он восседал прямо на палубе, прислонясь спиной к задней мачте, высившейся на юте. Перед ним, в ворохе пуховых одеял, спала Изабель, продолжая начатое во дворце. Рядом с ней прикорнула Мишка – скорее всего ненадолго. Ведьмы ж – ночные птахи и эти часы стараются не тратить впустую. Правда, этим днем девочке не дали выдрыхнуться – пришлось добирать теперь. Покрывало она с себя, конечно, сбросила, хотя воздух был прохладным, и во сне жалась к подружке, пытаясь согреться. Полубак стерегла Лора. Она тоже устроилась у мачты, положив на колени изящный меч, и негромко разговаривала с виконтом, вызвавшимся их сопровождать. Впрочем, и королевский дворец не остался без богатырской защиты. Теперь, когда к Светлану примкнули Артур и Бахрам, немногим уступавшие ему в силе, дышать стало свободней. Среднюю палубу предоставили призраку, после заката осмелевшему достаточно, чтобы время от времени возникать из каюты. Вел себя он без лишней агрессии, видно, поверив наконец, что на его камушки не посягнут. Но для порядка шипел и принимал грозный вид, если замечал на себе любопытствующий взгляд. Заворочавшись, Изабель вдруг открыла глаза и, найдя ими Светлана, улыбнулась. – Нешто выспалась? – поинтересовался он. – Вы что, у Глории заразились? Прямо какая-то сонная болезнь! – Наверно, я сплю за двоих, – предположила девушка. – Ведь вы уже которые сутки не смыкаете глаз. – Что за двоих – это точно, – пробормотал богатырь и прибавил громче: – Такая у нас работа: бдеть. Чтоб любимый город, значит, мог спокойно спать. – Скажите, отец мой, – спросила она, – а вы впрямь думаете, что из меня может получиться маг? Ну, еще одна!.. Начнем сначала, да? – Что, я похож на шутника? – откликнулся Светлан. – Или дал тебе повод усомниться в моей честности? – Разумеется, нет, – с горячностью отвергла Бэлла. – Но, может, вы ко мне слишком добры? – А где здесь ты углядела доброту? – пожал он плечами. – Дарование – вовсе не подарок, хотя звучит похоже. От него больше хлопот, чем радости. И одиночеству оно способствует не хуже, чем верховная власть. Хочется тебе остаться без приятелей? – Я согласна всех их заменить на нескольких друзей, – серьезно ответила принцесса. – И конечно, мне нужен Гийом. Но вы сказали, что он не станет считать мой дар изъяном. – Мне так показалось, – кивнул богатырь. – Однако он все же сын русалки и… э-э… короля. А детство Гийому выдалось трудное. И кто знает, сколько демонов обитает в его душе и не сможет ли один из них вырваться хотя бы на минуту? А ведь иная минута способна зачеркнуть жизнь. – Я принимаю этот риск, – заявила Изабель. – И если эта мерзость вправду вселилась в Гийома, буду помогать с ней бороться. Возможно, даже удастся ее изгнать? – Смелая девочка, – похвалил он. – Только имей в виду, что, помимо прочего, Гийому предстоит испытание властью. А это чудище сожрало уже стольких!.. – Как-нибудь справимся… конечно, с вашей поддержкой. – Э-э… моей? – уточнил Светлан. – Или ты имеешь в виду нас всех? – Всех, – подтвердила девушка. – Но прежде всего – вас. И Лору, – добавила она, подумав. – У меня ж нет никого родней. И Гийом по-настоящему верит лишь вам. – Это твое «вы» лишь вносит путаницу, – вздохнул богатырь. – К тому ж, я больше не монах. И от магических дел как бы отошел. Ныне я простой рубака-парень… даром что герцог. – Но вы же вернетесь к магии – когда покончите с Дьяволом, – произнесла Изабель, не столько спрашивая, сколько утверждая. – Так далеко я не заглядываю, – ответил Светлан. – Нам бы ночь продержаться… а затем еще одну. Честно сказать, ныне мне кажется, что шансы у той и другой примерно равны. С одной стороны, хорошо, что у нас будет больше времени на подготовку… – Но ожидание выматывает, да? – Не меня. Просто хватает иных дел – не хочется терять время. – Включая магию, верно? – подхватила девушка. – А как по-вашему, с чего тут лучше начинать? – Напрашиваешься на урок? – усмехнулся он. – Я ведь и сам необучен. – Зато у вас есть опыт… и Сила. Ну пожалуйста! Как откажешь, когда тебя упрашивает такая миляга? И вправду ж – куколка. – Сперва определи, к чему у тебя лежит душа, – сказал Светлан. – Не все чудеса выходят одинаково хорошо… – Или плохо, – пробурчала Мишка, не открывая глаз – вроде как из сна. – …у каждого свои предпочтения, и для начала нелишне их выяснить. Скажем, я острей ощущаю формы, а ты, я заметил, больше тяготеешь к звукам. Стало быть, и подход к этим делам у нас должен быть разным: мне – Знаки; тебе – заклинания. Во всяком случае, начинать лучше с того, что удается. А вот когда наберешь инерцию, одну методику можно подкрепить другой. И еще… – Я слушаю, отец мой, – сказала Изабель. – Давай, папочка, не томи душу! – прибавила ведьма, расщуривая один глаз. – Или не можешь без пауз? – Я уже говорил: чтобы сотворить чудо, нужно настроиться на него, забыв о прочем. Страсти у тебя даже в избытке, но ограждать себя от мира ты еще не умеешь – а без этого не натворишь больших дел. Надо уметь сосредоточиваться – вон, погляди на маньяков… Конечно, я не призываю брать их за образец, но такой нацеленности позавидуешь. Многим одаренным как раз и не хватает цепкости, чтобы заделаться создателем. – К примеру, мне, – вставила Мишель. – И вообще ведьмам. Хаос в крови – это, сестрица, дергает, причем в разные стороны. Мы слишком увлекаемся, разбрасываясь по ерунде. Жизнь-то – любопытная штука! – Птички непоседливые, – поддакнул Светлан. – Вам самим нужен наездник, а вы на других катаетесь. – Да где ж сыщешь такого, чтоб правил куда надо и не пытался обуздать? – Чтобы найти, нужно искать, – заметил он. – Конечно же, это редкость. Так ведь и вас не так много? – Мало нас, – подтвердила девочка, вздыхая. – И страшно далеки мы… Вдобавок брезгливые. Пока в этой куче навоза сыщешь жемчужину!.. – Хочу спросить, отец мой, – снова заговорила Бэлла. – Говорят, что фантомы – не всегда призраки… то есть не все они происходят от умерших, иногда их попросту создают. – И что? – Ведь вы тоже это умеете, правда? – Ха, аппетиты растут! – хмыкнула Мишка. – Еще не наигралась в куклы, сестренка? – Это не куклы, – возразила принцесса. – Это много серьезней. И любопытней. Тут образуются как бы подобия людей. – А куклы – кто? – Они не живые. Не умеют ни двигаться, ни говорить. – Здешние – да. Но вот в его мире, – ведьмочка кивнула на Светлана, – навострились делать такие цацки!.. Пока не вскроешь, не отличишь. – Все равно – это не то. – А то – не это, ну да… – В такие поделки не вложишь душу – в них нет личности. – Это вопрос формулировки и дело техники, – не согласилась Мишка. – Еще годков пять-десять, и вещи станут умнее людей… что, впрочем, не так и трудно. – Но здесь-то этого нет? И увижу ли я когда-нибудь такие диковины… – В самом деле, приходится ограничивать себя местными средствами, – сказал Светлан. – На безрыбье и магия – наука. – А заодно и техника, – фыркнула ведьма. – От бедности чего ни придумаешь! – Задачка-то впрямь любопытная, – заметил он, поневоле увлекаясь. – И состоит она вовсе не в том, чтобы смастерить человекоподобную образину и вынудить ее двигаться, – тут надо действовать тоньше. Фантом не должен быть машиной, во всем покорной создателю, – это топорная работа, недостойная истинного кудесника. Образы начинают жить, лишь когда становятся достаточно сложными. Но чтоб вообразить их настолько полно, одной фантазии мало – требуется упорство. А вынуждать их дергаться, точно марионеток, – кому это в кайф? – И что, этих двух качеств хватит для чуда? – с сомнением спросила Мишка. – Еще нужны чары, – ответил богатырь. – Без них каши не сваришь. Это из главных проблем: накопить вдосталь магии… либо заимствовать у кого. – Ну, тебе-то есть у кого брать, – сказала Мишка. – Сам говорил: у Канала этого добра столько!.. Черпать не перечерпать. – Сложность в том, что я не люблю занимать, – ответил он. – Во всяком случае, у таких, как Канал. Вдобавок это чревато внезапностями. Поэтому до сих пор я больше пробавлялся фокусами, чем творил всерьез. А ныне и вовсе решил сменить… э-э… – Ориентацию? – с готовностью подсказала ведьма. – …направленность. Как уже объяснял нашему корольку, ипостаси лучше не смешивать. – Иные маги заимствуют Силу у демонов, – сказала Изабель. – Наверно, это не очень хорошо? – Демонов опасно вызывать – чуть промахнешься в расчетах, и они оседлают тебя. А в иных даже вселяются, превращая в свои оболочки. В этот момент к их компании примкнул четвертый – без единого шороха призрак скользнул по палубе к людям. К счастью, он не завис в воздухе, поскольку кое-какую массу уже успел накопить, и даже тень все ж отбрасывал, пусть и бледную. Сколько же бедняге лет? – подумал Светлан. Или тут счет на столетия? Впрочем, этот корабль не выглядит старым, а ведь страж сокровищ, судя по всему, был его владельцем. – А этому чего нужно здесь? – пробурчала Мишка. – Ишь, пристроился! – По-моему, он не злой, – сказала Изабель, вглядываясь в призрака. – А что сердитый – так от такой жизни ожесточиться нетрудно. – Как ни крути, а хозяин тут – он, – заметил Светлан. – Или кто-то из его потомков. – Да где ж искать его потомков, если он сам вряд ли помнит, из какой страны? – пожала плечиками ведьма. – И осталась ли она на здешней карте? – Тем не менее парень в своем праве. И не нам его прогонять. – Между прочим, это чучело должно ощущать Темный мир гораздо лучше нас – поскольку само принадлежит ему наполовину. – Тогда с какой стати мореход жмется ко мне? – Полюбил, – хихикнула Мишка. – Во всяком случае, проникся. Затем она вернулась к прежней теме: – Вот мне нравится волшебство, когда щелкнешь пальцами – и человек голый. А все, что он так старался спрятать, оказывается на виду. – Не думаю,что от такой наготы в мире прибавится радости, – возразил Светлан. – Это не волшебство – хулиганство. – Зато как весело! – Ну да, особенно тому бедолаге. Это тебя хлебом не корми, дай посветить голой попкой. У Жанны набралась, да? – У нас все по-честному, – заявила девочка. – Как говорят, товар – лицом… а также всеми иными частями. – Тебе легко быть честной, – сказал он. – Как ни поверни – картинка. А что бы запела, если б «иные части» не соответствовали? Одно дело – хвастать совершенствами. Но если их нет? – Я бы удавилась, – ответила Мишка, подумав. – Ну-ну, не надо крайностей. – Ведь голышей потому и гоняют, что большинство прочих – уроды. И называют это моралью. Вот взять, к примеру, старых греков… – Лучше тогда молодых. – Уж они следили за собой. А скрывать всегда проще, чем исправлять! – Вот и займись таким чародейством, – предложил Светлан. – Можешь даже фирму открыть – по устранению изъянов. Отбою не будет от клиентов. А там, глядишь, нагота войдет в моду. И ведьмы наконец попадут в законодательницы. – Я тебе кто, скульптор? – фыркнула девочка. – Буонарроти, ага. Буду отсекать лишнее. А иным – прибавлять. Или даже от одних пересаживать к другим. Такое можно нагородить!.. – С живыми людьми? – Да отчего ж – с живыми? – усмехнулась она. – И даже не с людьми – с их отображениями. А кроить сразу набело… Что я, дикая? – Ты аккуратнее с этим, – остерег Светлан. – Черт знает, как баловство с отражениями может сказаться на оригиналах. Во многих странах, как знаете, запрещено рисовать человека. – А если отображать, не рисуя? – сейчас же зацепилась Мишка. – Существуют же и словесные портреты – я не имею в виду криминалистику. – Думаю, что и в литературе шалости могут аукнуться. Ведь бог знает, как отзовется слово. Особенно, если угодит в нестойкую душу. – Сеять характеры, ну да, – осклабилась ведьма. – Потом такое пожнешь!.. – И в сельском хозяйстве смыслишь? Тебе бы с Гаем сойтись – живо сыщете общий язык. – Да мы с ним давние кореша, – сообщила Мишка. – Как раз перед вылетом протрепались едва не всю ночь – и знаешь, о чем договорились? – Ну? – Создать общую теорию миров. Конечно, и Розенкраца привлечем. – Ничего себе, размахнулись!.. – А чего мелочиться? Если украдать, то миллион. – Проще жениться на принцессе, – усмехнулся Светлан. – Тем более что она рядом. – Я полом не вышла, – возразила девочка. – А то б запросто. – Тебе бы пацаном родиться, да? – По-моему, я и в девках – ничего. – Не засидишься, ага. – Ха, очень нужно! – состроила она гримасу. – Я имею в виду: замуж. Мы, ведьмы, девушки неимущие, зато свободные. А такая упряжь – не для нас. – Не зарекайся, – сказал богатырь, подавив вздох. – Тебе еще предстоит встретить того, с кем будет лучше, чем одной. Хотя на такое везет немногим, – прибавил он честно. – Куда чаще людей держит вдвоем страх… или привычка. Или даже традиции. – Или долг, – прибавила Изабель тихо. – А если хочешь помочь кому-то – этого не довольно? – Помогать нужно не просто с охотой – с радостью. Иначе принимать помощь будет внапряг. Это как родительская любовь по обязанности – разве такая нужна детям? – Да лучше уж такая, – пробормотала девушка. В этот миг призрак что-то прошелестел, решив, видимо, поучаствовать в разговоре. – Это он по-каковски калякает? – спросил Светлан. – Или у неживых собственный язык? – Вот еще, придумал! – откликнулась Мишка. – Конечно же, он глаголет на языке осин… или пальм. – А точнее? – С пары фраз и я не врублюсь. То есть ясно, что не латынь… – Даже и мне, – прибавил он. – Для латинянина у него не тот прикид. – Умный, да? Критиканствовать легко, ясное дело! – А что ж ты хотела, – пожал богатырь плечами. – Раз назвалась гением… С кого еще спрашивать? – Вот с него, – показала ведьма на привидение. – Если почешет язык хотя бы с минуту… Но тот больше не стал говорить. Верно, израсходовал запас слов, еще не забытых из-за векового молчания. Ну, пусть теперь вспоминает – тоже занятие. Впрочем, и общий разговор иссяк. Сдвинувшись пушистыми головами, подружки зашептались о личном, а в детали Светлан старался не вслушиваться. Переглянувшись с Лорой, тоже успевшей наговориться, он дождался ее понимающего кивка и произвел рокировку, поменявшись с ней местами. Возможно, в этом и не было надобности, но все ж лучше, когда вблизи девушек обретается силач… ну, или силачка. Тем более у Лоры нюх на опасность, как у немногих, а лишней беспечностью она не страдает. С бака открывался лучший обзор. Да и внимание тут рассеивалось меньше, поскольку взамен юных прелестниц рядом обретался виконт – пусть и красавец, а все ж мужчина. Хотя внизу по-прежнему не происходило занятного, улицы оставались тихими и пустынными. Город будто притаился в преддверии штурма. С минуту помолчав – видимо, для приличия – де Коста тихо спросил: – По-вашему, будущее принцессы уже определено? – Имеешь в виду ее замужество? – откликнулся Светлан. – Похоже, в этом заинтересованы все, включая саму Изабель… и исключая ее отца. – А как насчет вас? – Мне хорошо то, что угодно ей. И решать за нее я не собираюсь. – Но если принцессе попытаются навязать что-то – как бы для ее же блага… – …то будут иметь дело со мной. Видали мы таких благодетелей!.. – Вы – истинный рыцарь, – вздохнул парень. – Прежде у меня не было примера. – А король Артур? Вот он – и впрямь образец. – До вчерашнего вечера я лишь слышал о нем. Но кто же всерьез верит в легенды? – В данном случае легенды не врут – уж поверь. Я и сам постоянно оглядываюсь на Артура. Это даже скучно, до чего он правильный… Точнее, было бы скучно, не будь он таким раритетом. – Скажите… – Де Коста помолчал, добирая решимости, и выдавил: – По-вашему, у меня есть шанс? Ну хоть крохотный? – Кто знает, – произнес Светлан. – Иногда верность награждается. Но рассчитывать на это не стоит. Как говаривал один заслуженный персонаж, торг здесь неуместен. – А я не шевалье де Бриз, чтобы торговаться. – Что, вы знакомы? – удивился богатырь. – Неужто пересекались? – Дрались как-то. – И кто выиграл? – Я ранил его в бедро, – ответил виконт. И нехотя прибавил: – А он меня – в плечо. Ловкий, бестия. – Выходит, боевая ничья. Что ж, даже почетно. Вон де Круст лишился троих агентов, пытаясь задержать Бриза, – причем, как он выразился, «весьма умелых». – В самом деле, Бриз рубится как черт – и где набрался только? – Места надо знать, – усмехнулся Светлан. – Или якшаться с полезными людьми. Полагаю, Бриза натаскал Ла Гус, а тот обучался фехтованию на Востоке – возможно, и Дальнем. Уж там к этим делам относятся серьезней, да и традиции богаче. – А разве здесь искусство боя не в должном почете? – Здесь это скорее ремесло. Думаешь, заучил пару десятков приемов – и уже виртуоз? – Я ведь не просто заучил, – возразил виконт, горделиво улыбаясь. – Каждый из них я отшлифовал до блеска, обратив в фехтовальный бриллиант. Годами я совершенствовал свое умение, и мало кто в Нордии настолько же приблизился к идеалу. Светлан покачал головой: – Этого недостаточно. – И чего не хватает? – Магии. Настоящий мастер – немножко волшебник. Почти любого противника он проницает до нутра, а будущее провидит минимум на секунду, причем умеет вместить в нее столько движений!.. – Выходит, без чародейского дарования и тут не достичь вершин? – Не путай воинского искусника с чародеем. У первого вся магия обращена внутрь – добавляя ему силу, обостряя чувства. А если, не дай бог, он выпустит ее на противника, эта тонкая настройка полетит к чертям. Так что приходится выбирать – понятно, когда есть из чего. – А если дара нет – тогда как? – Ну, не прибедняйся. У тебя отличная реакция и скорость вполне недурная. – «Для зауряда», следовало бы добавить. – Силой тоже бог не обидел… хотя в Нордии это важно не настолько, как в нашем королевстве, – здесь ведь не приходится таскать на себе пуды железа. «В нашем», ишь! – удивился Светлан себе. Я-то к нему с какого боку? – И все ж этого мало, да? – произнес виконт. – Сколько ни шлифуй технику, мне не сравняться с самым захудалым из богатырей… даже если он вовсе не упражняется. – А богатырю и не нужен тренинг – он схватывает в момент, лишь увидит. Не говоря о том, что способен включать боевые рефлексы, миллионы лет оттачивавшиеся в дикой природе. Многие мастера как раз и пытаются ей подражать. – Миллионы… – пробормотал де Коста. – Разве мир такой древний? – Он куда протяженней во времени, чем хватает фантазии у ваших церковников, – и это я проверил лично. А не веришь мне, спроси у Крона. Как известно, великаны не способны врать – уж такие они ограниченные… О, – вдруг сказал богатырь, поворачивая голову, – кажись, к нам посетитель. Прежде я гонялся за ним, а нынче он сам меня отыскал.Глава 7
Из сумрака ночи к ним устремилась темная фигура, похожая на громадную летучую мышь, ловко спланировала на палубу. И обернулась стройным юношей с лицом приветливым и тонким, хотя излишне бледным. А широкие кожистые крылья сложились в плащ, совершенно обычный по виду. Кстати, если они маскируются так лихо, могли б и щеки окрасить румянцем. Или бледность – их фирменный знак? – Вы позволите? – произнес гость, изящно поклонившись. – Простите, что не уведомил о визите. – Да ладно, Ле Сан, будь проще, – откликнулся Светлан. – Мы ж с тобой как бы сподвижники. Хотя объективно – антагонисты. – Вот тут вынужден возразить, – не согласился вампир. – Если исключить отдельных выродков, преступивших закон, наша раса скорее во благо людям. – Ну, ты не первый кровопийца, который мнит себя благодетелем! – усмехнулся богатырь. – Надеюсь, в Эльдинг ты наведался не для охоты? – Во-первых, я вообще против насилия – к коему отношу и охоту… – Давай сразу к сути. – Здесь я в качестве наблюдателя, – сообщил Ле Сан. – Разумеется, нам известно о скором пришествии Озерного Дьявола. И что он представляет из себя, мы знаем лучше людей, ибо уже сталкивались с этим чудищем. Более того, у нас с ним давние счеты, а на память, хочу заверить, мы не жалуемся. Вот меня и отрядили в Эльдинг, дабы, как говорят, держать руку на пульсе событий. А если ситуация сложится таким образом, что от нашей помощи… э-э… вам будет зависеть победа, я уполномочен вызвать наших воинов. Во всяком случае, – прибавил он, тонко улыбнувшись, – так решило наше правое крыло. – А как насчет левого? – тотчас спросил Светлан. – Не полетит служить новому господину? – Не раньше, чем тот войдет в настоящую силу, одолев всех, кто посмеет ему противостоять. – Ну, не будут мешать – и на том спасибо. На бак уже поднималась Мишка, заинтересовавшись нежданным визитером. Пришлось их знакомить. Удивительно, но девочка не испугалась Ле Сана – при том что большинство ведьм боится вампиров пуще, чем крыс или пауков. Хотя он прав: исконные вампиры совсем не то, что упыри, произошедшие из людей. Ну да, кормятся кровью – так устроены. А в остальном нормальные сапиенсы, древняя и вполне благочинная раса. Но пойди объясни это девам! – Ле Сан – это с претензией, – заявила кроха. – Тоже мне, капитан Блад!.. Я буду звать тебя Бэтти. Тем более, как слыхала, ты не вполне мужик. – А многих ты знаешь, которые вполне? – поинтересовался Светлан. Посчитав на пальцах, она ответила: – Пожалуй, семерых. – И ухмыльнулась: – Считая Лору. Да и то, когда рядом нет тебя. – Мужик Ле Сан или нет, но кормится кровью, – напомнил богатырь. – И в сравнении с тобой, хрупкой да сладкой, он точно не девица. Неужто совсем не страшно? – Знания – сила, – сказала ведьма, пожав плечиками. – А я вооружена ими до зубов. И уж что такое урожденные вампиры, изучила досконально. Чего их пугаться? Люди намного страшней. – А крыс тоже не опасаешься? Мы же как бы на судне. На всякий случай оглядевшись, Мишка возразила: – Все крысы с этого корабля сбежали давным-давно – еще когда шел ко дну. А новые вряд ли завелись. Все ж им привычней ползать, чем летать. Это мыши бывают летучие. – Веселая девочка, – заметил вампир – пожалуй что одобрительно. – Потому и держим, – сказал Светлан. – Взамен домашнего клоуна. Мишель хихикнула, вовсе не обидевшись. В самом деле, счастливый характер – многим бы стоило брать пример. В большинстве люди такие унылые! По лесенке теперь восходила Изабель, небрежно завернутая в одеяло. А следом за ней мягко ступала Лора, как и всегда, готовая ко всему. Сразу оживившись, де Коста уступил принцессе кресло, а сам присел у ее ног, изображая преданного слугу. Силачка уселась Светлану на колено, спиной привалившись к его груди. А третью пару составили ведьма с вампиром – хотя вряд ли того желали. Ну и компания, подумал Светлан. Кого здесь только нет!.. Впрочем, я знаю кого. И вот ее мне не хватает больше всего. Опять несовпадения, да? Правда, скучать некогда. События идут чередой, точно на параде. А по внутренней связи опять названивают… хотя больше это похоже на зуд в мозгах. И кому это неймется? Собственно, выбор был невелик – учитывая, что принимать Светлан мог лишь местные станции и почти все они сейчас находились рядом, на этом же корабле. За исключением одной. Прикрыв глаза, богатырь увидел перед собой изящный силуэт, через секунды обретший объем и краски. А затем и голос. Жизель обошлась без предисловий. «Ты далеко? – спросила она, заметно нервничая. – Кажется, у меня проблемы. Будто подбирается кто-то. Или предчувствую худое. Вообще, я не особенно мнительная…» «Раз так – лучше не выходи, – откликнулся Светлан. – Я сам к тебе заявлюсь… э-э… минуты через три. Как раз успеешь собраться». От банальностей вроде «я ж тебя предупреждал» он воздержался. Все равно от них никакой пользы. – Хочешь и эту взять под крыло? – проворчала Лора, когда он оборвал связь. – Не слишком ли распростер? – Что ж делать, когда такой размах, – вздохнул богатырь. – И потом, от нее может вести нить, – прибавил он вместо оправдания. – Куда это, интересно? – А вот это узнаем, когда пройдем по ней. – Заодно и то, что топать туда не стоило, – фыркнула Лора. – Возможно и такое – кто спорит? Но выбирать не из чего. – Это ж не причина, верно? Просто ты не умеешь отказывать. Или не хочешь. Подумав над вариантами, Светлан признался: – Моя беда: слишком привязываюсь. И уже не поймешь, кто кому нужен больше. – По-моему, много не потеряем, если пошлешь эту интриганку подальше. – Но если она не представляет жизни без интриг? Скорей это ее беда. – А нам к чему головная боль? Пусть найдет себе таких же проныр. – Ведь и до смертоубийства может дойти. Это дело лучше гасить, а не раскручивать по спирали. – Кому – лучше? – Э-э… всем, – ответил он. – Все ж ты бываешь странным, – сказала Лора. – Уверен, что не зашиб голову? – От этого ты любишь меня меньше? – усмехнулся богатырь. – Н-нет. – Ну вот видишь. – А если б стала любить меньше? – тотчас спросила она. – Тогда бы я за себя взялся – а как же? Любовь дорогого стоит. Внизу, за лабиринтом пустынных улочек, показалась хибара, прилепившаяся на краю берегового обрыва и служившая графине де Компре тайным убежищем. Хотя такое ли оно теперь тайное? Сбавляя скорость, корабль устремился к мостовой. И только он поравнялся с крышами, как с одной из них взмыла к тучам темная тень, будто пущенная из катапульты. Светлан успел разглядеть бронированный корпус и три мощные ноги с когтистыми ступнями, а душу опалил всплеск злобы, могущей исходить лишь от Пропащего. Еще одна разновидность? На сей раз форсаж включился прежде, чем богатырь успел что-то сообразить. Не хуже этого попрыгунчика он сиганул наперехват и, опережая атаку щупалец, рубанул кладенцом, непонятно как оказавшимся в руке. Усилие, с каким клинок рассек жесткую, словно подкрепленную арматурой, плоть, подтвердило принадлежность жуткого существа к Пропащим. Но все равно убийство не доставило радости… и слава богу. Не хватало войти во вкус таких дел. В два прыжка вернувшись на палубу, Светлан подвел судно к месту, куда обрушился труп… впрочем, еще не вполне мертвый – при том что удар почти развалил зверюгу надвое. Подобные твари умирают долго. – Что еще за блоха? – проворчал богатырь. – Ну надо ж, вымахала! – Может, разведчик Дьявола? – предположила Мишка, выглядывая из-под его локтя. – Сыпанул блох на город, ага. Для него такие – в самый раз. Опять же порт близко. – Не думаю, нет. Скорее прыгун охотился на Жизель – не зря ж она перешугалась? А вот кто послал его… Не удержавшись, Светлан вздохнул – видимо, еще не вышел из роли монаха. Конечно, ведьма среагировала тут же: – Или не убивай, или тогда уж не плачь. А совмещать – это моветон. – И откуда знаешь все? – буркнул он. – Такая кроха!.. – Я из ранних – сам говорил. Что, разве не права? Отвечать богатырь не стал. Опустив корабль к самой земле, он соскочил на высокое крыльцо, постучал в приземистую дверь. И тотчас из-за ближнего угла на него ринулась новая тварь, напоминавшая длинноногого крокодила. С лязгом выхватив меч, Светлан приготовился встретить и ее, но на сей раз силачка успела раньше, толстым копьем пригвоздив зверя к стене. Понятно, это не убило его, зато сделало безопасным – если держаться на дистанции. – Какая крысавица, а? – сказал богатырь, взирая на хищную рептилию, не прекращавшую попыток его достать. – На такую лишь нашей Агре охотиться. – Похоже, она родственна шаркам, – заметила Лора. – Городской подвид. – Монстры наступают, – резюмировал он. – Что-то меняется в атмосфере, чуете? Или это приближение Гидры нагоняет на город Тьму? – Господи, и откуда их столько? – воскликнула Изабель. – Будто нарыв вскрыли. – Выходит, было что вскрывать, – мрачно откликнулся Светлан. – Запустили болячку-то. Приблизившись к ящеру, он увернулся от клацнувших челюстей и рукоятью меча оглушил подранка, сразу же спеленав прочным ремнем. Затем выдернул копье и забросил чешуйчатую тушу на корабль. Кровь из нее лишь сочилась – если это была кровь. А через минуту рану и вовсе затянуло. – Зоопарк собираешь? – спросила Лора. – В полулиге от берега есть островок – там и выпущу. Правда, жрать на нем особенно нечего. – Ведь все равно сдохнет? – По крайней мере у крыски будет шанс. А захочет принять смерть – пусть кидается с обрыва. Все в ее… э-э… лапах. – Рассчитываешь на благодарность? – Я что, похож на психа? – Вообще, временами смахиваешь. – Так если времена – сумасшедшие… Конечно, я выбиваюсь из нормы. Всё в сравнении, милая. – Стоит ли зверюга таких хлопот? – Не для нее делаю – для себя. Чтобы не было… гм… мучительно стыдно. В этот момент дверь наконец приоткрылась, а из возникшей щели наружу выглянула графиня, опасливо озираясь. – Предчувствия тебя не обманули, – сообщил ей богатырь. – Но с твоими приятелями мы разобрались. – Со всеми? – усомнилась Жизель. Кстати, не без оснований. – Не поручусь. Да и берложка твоя рассекречена. – И что же мне делать? – Перебираться к нам, – ответил он. – Или ты знаешь тех, кто сможет защитить лучше? Вопрос, конечно, был риторическим. Когда «Лаура» вновь поднялась к облакам, ее команда стала больше на два человека, ибо вместе с Жизель решила вознестись и Анна. Действительно, к чему скучать в этом пустом и, наверное, опасном доме, когда можно примкнуть к теплой компании? Впрочем, вряд ли ей позволили выбирать. Теперь Светлан направил корабль в море. Перемахнув портовую стену, где ещё кипела работа, тот за пару минут достиг скалистого острова, дабы избавиться от неприятного пассажира, уже начинавшего приходить в чувство. Оставив его злобствовать в одиночестве, судно полетело над самыми волнами, вспарывая килем верхушки. – А если Дьявол лишь и ждет, чтобы нас сграбастать? – спросила Мишка, усевшись на бортик. – Вот сейчас кэ-эк ринется из темной глуби!.. – Во-первых, у него не тот масштаб, чтобы подкрасться незамеченным, – возразил Светлан. – Уж ты учуешь монстра за километр! Но на всякий случай сдвинулся ближе к девочке, дабы успеть отразить внезапную атаку. – Я тебе кто, белая мышь? – фыркнула она, покосившись на Анну. – А во-вторых чего? – Во-вторых, Сторукий не станет высвечиваться до штурма. Возможно, он дурень, зато с опытом, какой не снился агрессорам из людей. – Да с чего ты взял, будто Дьявол глуп? – С того, что у него не стремления, а позывы – как у зверя. Думаю, он недалеко ушел от кракенов… то есть, если говорить об уме. – А по-моему, Озерный Дьявол почти равен богам, – произнесла Жизель, с комфортом возлежа на пышных подушках, прихваченных из ее скромной обители. – Ведь у него такая власть! – Речь-то не о могуществе, – напомнил Светлан. – Сила есть – ума не надо, – засмеялась девочка. – Собственно, и без прочего можно обойтись – большая власть возместит все. И за что люди так ее любят? – При чем тут любовь? – пожала смуглыми плечами графиня. – Просто боги, в отличие от смертных, творят Судьбу. И противиться им… – Ага, щас! – немедленно взбеленилась ведьма. – Поднимем лапки, конечно!.. – Законы природы не изменить, – наставительно сказала Жизель. – Можно лишь подстраиваться под них. – Это – пожалуй, – согласился Светлан. – Только и тут нужно отделить зерна от плевел. Скажем, когда на голову рушится сосулька, одни винят в этом рок, другие – дворника, а третьи – собственную рассеянность, из-за которой забыли поглядеть вверх. Вот и выбирай, с кем тебе по пути. – Осталось объяснить, что такое сосулька, – хихикнула Мишка. – В здешних краях ее вряд ли видели. – Зато ты выросла в сугробе, да? – Во всяком случае, нагляделась на них, как и не снилось местным. Забыл, как катал на санках прошлой зимой? – Ведь сколько времени прошло, – усмехнулся он. – А у меня склероз, как положено. И вновь богатырское его тело опередило сознание, среагировав с безупречной точностью. Мгновенный выпад – и в воде стало на одного обитателя меньше. – Русалка озерная, одна штука, – произнес Светлан, разглядывая бьющееся в его руке существо. – Оказывается, они и в море заплывают. Мосты, что ли, наводят к здешним коллегам? – Под нашего тритона роют, не иначе, – подхватила Мишка. – Даешь матриархат!.. Или ну его к Матерям? Этот экземпляр выглядел совсем юным, словно был образован из подростка. Господи, здесь и таких топят? – Интересно, а обратное превращение возможно? – спросил богатырь, на сей раз удержавшись от вздоха. – Или хотя бы обратить эту малышку в нимфу? И при этом посмотрел на Ле Сана. – И можно ль из упыря сотворить вампира? – прибавила Мишка, тотчас разгадав его взгляд. – Если оградить русалок от мертвящего воздействия Озерного Дьявола, – заговорил Ле Сан, – они, видимо, станут поживей. Не исключено, и что-то человеческое возродится. Но вот сделать их кровь теплой… – Кто о чем! – хмыкнула ведьма. – А с этой что сделаешь? – спросила Лора, кивая на пленницу. – Да пусть плывет, – ответил Светлан, разжимая пальцы. – Все ж она не из Пропащих. – Зато служит им – скорее всего. А ты ее отпустил. – Ты вроде упрекаешь в этом, – осклабился он. – Ну да, я не верный ленинец, беспощадный к врагам рейха, – и что? Без меня хватает непримиримых. – Руки помой, – велела Мишка. – Хватает всякую гадость!.. Ну как ребенок. – Это уже следующая стадия, – пояснил богатырь. – Сперва склероз, затем маразм. А после и вовсе впадаешь в детство. – И давно из тебя сыплется песок? – развеселилась девочка. – Между прочим, мы знакомы аж с прошлого лета, когда ты заявился на наш шабаш. Правда, тогда ты вряд ли меня заметил – больше пялился на Лауру. Прокрутив в памяти запись той незабвенной ночи, он и впрямь разглядел в толпе выплясывающих ведьм совсем юную кроху, лишь отдаленно напоминавшую нынешнюю нимфетку. – С ума сойти, – поразился Светлан. – Годы летят – прямо как птички. – Давно ли на руках носил, ага? – Ну, это-то… – пробормотал он с некоторым смущением. – Кого ты только ни носил, ха! – Скажем, Артура, – нашелся богатырь. – И не потому, что он – король. «Лаура» вновь набирала высоту, по прямой устремившись к порту, тускло мерцавшему огнями фонарей. Судя по всему, сегодня можно было уже не ждать Дьявола. Ну и бог с ним. – Все ж следовало ее расспросить, – сказала Лора, еще не забывшая русалку. – На войне – свои правила. – Это придумали любители убивать, – возразил Светлан. – Да, там приходится выбирать меж своей жизнью и чужой. Но в данном случае такой выбор не стоял. – Тянет проповедовать, да? – уколола девушка. – Еще не скинул монашью шкуру? – А ты слишком вжилась в образ военспеца, – парировал он. – Все ж армия калечит людей. – Пока делает из них мужчин, – прибавила Мишка. – Это не считая тех, из которых делает трупы. – Ты что, тоже пацифистка? – удивился богатырь. – Не ругайся, – отбрыкнулась она. – Чуть что – сразу обзываться!.. Скорее уж тогда пофигистка. Мы – вольные птахи и на любых земных правителей… э-э… плюем из поднебесья. А пусть не строят из себя памятники! – Смотри-ка, у тебя уже сложились взгляды. И когда успела? – Может, я старше, чем выгляжу? – усмехнулась девочка. – К тому ж, когда вокруг едва не сплошь младенцы, трудно оставаться дитем. – Эк она нас, – покачал головой Светлан. – Вообще-то за дело, а? – Еще как задело, – подхватила Мишка. – Особенно ее, – кивнула она на Жизель, глядевшую на ведьму с явным неодобрением. Причем не одобряла графиня главным образом Светлана – слишком он распустил свою челядь. А слуг следует держать в строгости, иначе взгромоздятся господину на голову… Кстати, Мишке это запросто. – И как же ты намереваешься плевать на правителей? – осведомилась смуглянка. – Слюной, – ответила ведьма, заимствуя шутку. – А ты что подумала? Переведя взор на богатыря, Жизель напомнила: – С недавних пор ты – герцог… Лоранский. Выходит, ее плевок может угодить и в тебя? – Уж такая у нас, правителей, работа, – откликнулся он с ухмылкой. – В конце концов, никто ж не заставляет – не нравится, можно уйти в отставку. Внизу уже отблескивала гладь городской бухты, а с центральной башни стены, окружавшей порт, «Лауре» сигналил флажком гвардеец, наверняка посланный королем. И что плохого у нас стряслось? – Как бы меня не турнули с высокой должности, – сказал Светлан. – Еще прежде, чем откажусь сам. Короли ж такие капризные!.. И останусь опять у разбитого корыта. – Запросто, – утешила добрая девочка, с интересом разглядывая статного молодца в нарядном мундире и с длинной шпагой на боку. Впрочем, гвардеец не сообщил особенного – просто передал пожелание Луи немедленно встретиться со своей «правой рукой» и тут же поскакал обратно, будто надеялся обогнать летучий корабль. Ну-ну, пусть дерзает – можно даже дать фору. Вообще, стоит ли спешить? Последнюю фразу Светлан повторил вслух, вынося на общее обсуждение. – Конечно, приглашение не приказ, – негромко заметила Жизель. – Но исходит от короля. – Может, просто соскучился? – предположила Мишка, любуясь всадником, мчащим во весь опор. – Или так истомился в ожидании битвы, что уже не рад задержке? – Думаю, причина в ином, – сказала Лора, нахмурившись. – Всплывают местные неурядицы, и Людвиг лишь одна из проблем. Это со стороны все выглядело гладко – пока не клюнул жареный петух. – Похоже, подозреваешь кого-то, – догадался богатырь. – Точно. – И ниточка сия тянется от шевалье де Ги, недавнего полуротного королевской гвардии. – Тянулась, – поправила силачка. – Ее-то я порвала, но сам клубок от того не сгинул. А лучший момент для бучи – когда верные королю увязнут в драке. – Это известный рецепт, – согласился Светлан. – Выходит, нам повезло, что Дьявол припозднился. Что ж, сперва наведем порядок в тылах. И он направил корабль вдогон за всадником, срезая углы, которые тому пришлось огибать. – Чур я с тобой, – сейчас же вызвалась Мишка. – Попробуй меня не взять!.. – К Луи – ладно. Но не дальше. – Я тоже к нему наведаюсь, – сообщила Лора. – А за Бэллой приглядит Артур. Хорошо хоть ставит в известность. Действительно, распустил девиц – каждая вытворяет, чего захочет. – Только без лишнего выпендрежа, – сказал богатырь. – Хотя бы оденьтесь приличней. – Уж куда приличней! – фыркнула ведьма, но все ж пошлепала за платьем.Глава 8
Своего временного вассала, сопровождаемого двумя милашками, Луи принял в просторном зале с шикарным фонтаном, в котором сновали коллекционные рыбки, расцвеченные в яркие тона. Кроме короля с Артезией, как и всегда, услаждавшей мужские взгляды (а время от времени – и слух), гостей дожидались два барона: де Крамм, начальник королевской гвардии, и де Круст, заведовавший тайной полицией. Причем оба – едва не единственные вельможи, в чьей преданности Луи не сомневался. – Есть какие-то новости? – спросил король, лишь только все расселись по креслам. – Мне донесли, что вы произвели… э-э… рекогносцировку. Поморщившись на «донесли», Светлан ответил: – Сейчас лучшая новость – их отсутствие. Пока все тихо… если не считать, что выловили русалку. – Русалка! – встрепенулся Луи. – Где? – Я ее отпустил. Совсем малек еще – явно не из Матерей. Впрочем, когда речь о живых покойниках, слово «еще» вряд ли уместно. Если уж малек, то навечно. К тому ж наше величество заботит лишь одна Мать – Мари, когда-то давшая жизнь его сыну. – Вот отпускать не следовало, – заметил король с укоризной. – Она могла бы многое рассказать. И бросил взгляд на де Круста, большого спеца по таким расспросам. – Да неужто? – сказал богатырь. – Вам мало, что ее утопили до зрелости? Хоть после смерти оставьте кроху в покое. – И чем бы вы проняли мертвую? – с усмешкой бросила Лора, немедленно приняв сторону Светлана. – Тут нужна Власть. – Ну да, нам лишь колдунов не хватало, – проворчал он. – А так – полный набор. – Можно пригласить Зодиара, – ангельским голоском предложила Мишка. – Большой, говорят, дока в этих вопросах. А маркиза поглядела на свою предполагаемую служанку с ласковой улыбкой, вовсе не осуждая за дерзость. Зато у Луи пропало всякое желание соваться на территорию, для него совершенно неведомую. – Собственно, я позвал вас не для доклада, – произнес он, поспешно меняя тему. – Пока есть время, нужно решить, как повысить боеспособность моего войска. Вы ведь заверяли, что заинтересованы в этом? Что ж, повод не хуже прочих – сгодится для затравки. А вот какая причина? Пожав плечами, Светлан заявил: – Чтоб от вашей рати был толк в грядущих сражениях, ее нужно реформировать, причем капитально. – Но разве моя армия не самая передовая? – сейчас же возразил король. – Разве она не вооружена лучше, чем любая иная? – Возможно, это и было верно – еще месяц назад. Но нынче обстановка меняется быстро, и горе тому, кто за ней не поспевает. – А что, по-вашему, можно улучшить? – вступил в разговор де Крамм, главный консультант Луи по военным делам. – К примеру, мы лишь недавно снабдили наших солдат арбалетами, дальнобойными и скорострельными. Насколько знаю, более совершенных моделей не существует – ни в ближних королевствах, ни в дальних странах. Этот тезис богатырь не стал оспаривать: – Пожалуй, ваши арбалеты недурны – как средство доставки. Но пробить хитиновое покрытие Пропащих Душ они не смогут. Здесь нужны иные стрелы – бронебойные, с взрывными наконечниками. Покачав головой, барон возразил: – Если речь о порохе, его потребуется слишком много. – Я говорю о магии. Любой чародей Гильдии способен сотворить компактный файербол немалой разрушительной силы. Но вот направить его достаточно далеко умеют единицы – тут и сгодятся ваши стрелки. Это Крамма явно заинтересовало – такой ход ему оказался внове. – Далее, – продолжил Светлан. – О пользе авиации, надеюсь, не нужно говорить – успели оценить, да? Как и действенность воздушной разведки, проводимой ведьмами. А к ним добавьте еще одних наших союзников, неприметных и всевидящих… э-э… вампиров. – Господи, – ужаснулся король, – ведь они опасны! – Ясное дело, – подтвердил богатырь. – Но они Древние и изменять своему слову не умеют. К тому ж заинтересованы в этом союзе не меньше нас. – Надеюсь, что вы правы. Потому что в противном случае… Хорошо, какой следующий пункт? Выдержав паузу, Светлан спросил: – Вы когда-нибудь видели, как атакуют боевые слоны? – Ну-у… доводилось, – пробормотал Луи, в юности странствовавший по Востоку. – Так вот, рогачи – это гораздо хуже. У них и силы больше, а уж стремительность, проходимость!.. Любую кавалерию они сомнут с легкостью, втопчут в землю. И таких… э-э… танков на вооружении нашего войска более трех десятков. Управлять ими непросто, да, – требуется сила богатыря или экипаж из трех-четырех солдат. Но каждая такая команда способна совладать с сотней всадников. – Звучит, конечно, заманчиво, – произнес де Крамм. – Но где нам взять рогачей? – Одного я презентую прямо сейчас, – ответил Светлан. – Другие, увы, мне не принадлежат. Вздохнув, снова вступил король: – Подарок, несомненно, щедрый – я говорю без иронии. Но что проку в одном… э-э… танке? – Прок есть, и немалый. На этом шестиноге вы станете готовить экипажи, и когда начнут поступать трофейные рогачи… – Действительно, в этом есть резон, – признал де Крамм. – Мы сможем начать подготовку прямо сейчас. – Хотите нацелить на это гвардейцев? – догадался Луи. – Мой дорогой барон, у них ведь иное назначение. Ну да, охранять нашу драгоценную персону. – Но не просить же солдат у де Шратье, ваше величество? Конечно, отказать он не посмеет, однако затянет перевод на недели. И стоит ли армейским знать об этом? – Вы говорите о них, точно о возможном противнике, – заметил король, нахмурившись. – Надеюсь, причина не в соперничестве ведомств? – Боюсь, что барон прав, – заговорил де Круст, задумчиво приглаживая седые усы. – Наша армия сделалась слишком самостоятельной. Я и прежде утверждал: графу де Шратье нужен противовес. А Людвиг на эту роль подходил плохо. Вот, наконец перешли к главному вопросу повестки. Прежде чем реформировать что-то, неплохо бы завладеть им. Пока тебя самого не преобразовали – вплоть до полного низвержения. – Кстати, о графе. – Луи перевел взгляд на Светлана. – Ведь вы уже лицезрели его? – Со стороны, – ответил тот. – Близко не общался. – И тем не менее, наверно, успели составить мнение? А со мной еще не делились. Нехотя богатырь поделился: – Возможно, де Шратье и хорош – в привычной обстановке, когда бой ведется традиционными средствами. Но если в ход пойдет помянутое новье… По-моему, граф не из тех, кто способен учиться, – возраст, знаете ли. Тут нужен кто-то моложе – хваткий и не столь предвзятый. – Ведь это не все, верно? – заметил король. – Обычно вы роете глубже. Поведя плечом, Светлан прибавил: – Граф живет в придуманном мире, который считает реальным. Этот мир скучен – в нем нет места чудесам и героям. Занятная аберрация восприятия: он в упор не видит, что выходит за привычный круг. А всю подготовку к встрече Дьявола считает блажью короля, чью слабую голову задурил чужак. – И это дает графу основание для узурпации власти, – заключил Луи. – Если правитель безумен, нет худа в том, чтобы спасти страну от коллапса, возглавив ее самому. К тому же момент удобный – как опытный тактик, де Шратье это сознает. Правда, тот же опыт мешает ему оценить опасность богатырей и людоедов. Ну, теперь разговор пошел начистоту! Акула закончила кружить вокруг жертвы – пришло время атаковать. – Впредь лучше не называть огров людоедами, – сказал Светлан. – Зачем напоминать о вредной привычке? Улыбнувшись, король кивнул. – А что до нашей опасности… и моей лично… то почему не провести демонстрацию силы? До самого-то графа вряд ли дойдет – но ведь короля делает свита? Стало быть, нужно оставить его… э-э… – Голым, – подсказала Мишка. – Без поддержки. А вне пьедестала любой памятник – простая статуя, которую можно задвинуть в нишу, чтоб не слишком бросалась в глаза. Нетерпеливо хмыкнув, де Крамм спросил: – Не проще ли послать моих гвардейцев и арестовать сразу всех? – А Бог рассудит, кто виноват, – подхватила Мишка. – Моих, – поправил король. – Моих гвардейцев, барон, – не забывайте. – Разумеется, ваше величество. Качнув головой, Светлан возразил: – Как учит История, делать ставку лишь на преторианцев… при всем уважении лично к вам, барон… не лучшая политика. Вообще, силу лучше не применять без крайней нужды. – И это говорит богатырь! – фыркнул гвардеец. – Как полководец де Шратье популярен в народе, – сообщил де Круст. – И большинство солдат не одобрит жесткие меры. Почетная отставка – лучший вариант. Тем более что пока граф не проявил свои намерения. К тому же он позаботился об охране. Возможно, де Шратье негибок – но отнюдь не дурак. – Да кто посмеет противиться гвардейцам короля! – К примеру, наемники с Востока, – спокойно ответил полицейский. – Для них наш государь вовсе не священная особа, а подчинены они лично графу. – Их горстка! – Вы не хуже меня знаете, барон, что эта горстка стоит всей вашей гвардии – особенно в условиях города. Лучше не доводить до прямого столкновения, иначе в ближайшие дни нам будет не до битвы с Дьяволом. – Не забудьте его известить об этом, – проворчал богатырь. – Чтоб не мешал вашим разборкам. – Действительно, дорогой де Крамм, умерьте свой пыл, – поддержал король. – Вовсе ни к чему превращать столицу в поле сражения – с нас вполне довольно и внешней угрозы. Начальник гвардии молча поклонился. – Что ж, остановимся на демонстрации, – резюмировал Луи. – Надеюсь, это проймет армейцев. – Поверьте, ваше величество, – бархатным голосом промурлыкала Артезия, – наш богатырь умеет быть убедительным. И кто хоть раз видел его в деле, запоминает на всю жизнь. – Как же, я наслышан, – усмехнулся король. – Но… Ведь это риск? А мне вовсе не хочется терять лучшего из своих бойцов еще до прихода Дьявола. – Надо ж, какая забота! – засмеялась Мишка. – Это – по-королевски. Лора тоже осклабилась, явно не считая нужным призывать кроху к порядку. Ну не любят они венценосцев – что тут поделаешь? – Раз решили, хватит об этом, – подвел черту Светлан. – Остальное – моя забота. Что у нас на повестке дальше? Помолчав, Луи огласил следующий пункт: – Надо придумать, как поступить с мятежниками-меченосцами, дерзнувшими посягнуть на мой трон, мой дворец и жизнь моей племянницы. Ну и перечень! В порядке значимости, что ли? – Нет греха большего, чем нелюбовь к правителю, – согласился богатырь. – А что они столько народу загубили – детские шалости, ага… Ладно, проехали, – притормозил он. – И какая тут домашняя заготовка? – Вообще, мы планировали дождаться, пока поступят сведения о местонахождении главных сил Ордена, и выслать против них кавалерию… разумеется, если к тому сроку наша армия вновь сделается подконтрольной. – Замечательно, – сказал богатырь. – И ваша прославленная конница порубит бедных монахов в капусту – сама при этом поредев вдвое. – Или меченосцы заманят конников в западню и перебьют как в тире, – предложила Лора второй вариант, еще более веселый. – Там тоже не первогодки – умеют воевать. – В любом случае, результатом станут горы трупов, а мы потеряем тысячи отборных солдат, необходимых совсем для другого. – Как здорово быть королем, – позавидовала Мишка. – Можно позволить себе такую расточительность!.. И кто тебе возразит? – Что, у вас есть предложения получше? – холодно осведомился Луи. – Или вы знаете, как сражаться, не теряя своих солдат? – Как раз это – нетрудно, – ответил Светлан. – Вспомните про летучие корабли. Мы могли бы расстрелять меченосцев с высоты, сами оставаясь вне досягаемости. К тому ж у нас преимущество в скорости. Их может спасти лишь густой лес – да и то вряд ли. – А в чем же тогда загвоздка? – Я не могу содействовать истреблению людей – даже таких. И своих пилотов туда не пущу – не хватало их тоже превратить в убийц. – Тогда что толку в воздушном флоте? – Есть иные методы… гм… – Говно, что ли, сбрасывать? – ляпнула прямодушная кроха, шокируя монарха. Ну да, вот кровь его не пугает! – Ты… это… аккуратней в высказываниях, – все же сказал Светлан. – Пожилых людей следует беречь. Мишель фыркнула. – Кстати, Людвиг такой же брезгливый? – спросил богатырь. – Простых-то рубак не проймешь грязью, но если верхушку Ордена присыпать… э-э… навозом… – Жидким, – усугубила ведьма, хихикая. – Окатить. – Только не говорите, что лучше уж убить, – добавил он, глядя на Луи. – Кровь вообще пачкает куда больше, нежели смывает. – Все-таки я бы предпочел, чтоб вы нашли иное решение, – произнес король. – Не столь… э-э… приземленное. – А почему не закинуть невод? – предложила Лора. – Раз уж есть корабли… Конечно, потребуется длинный трос. – Подумаем, – кивнул Светлан. – Эта задачка не самая срочная. – Кстати, – вроде как вспомнил Луи, – мне сообщили, что вы приняли на свое судно графиню де Компре. Не соблаговолите объяснить причину? Пожав плечами, богатырь произнес: – По-вашему, ее просьба – достаточное основание? – Ну разумеется, разумеется!.. Вот только неясно, каким образом Жизель сумела ее передать. Видимо, посредством магии? Хотя этим вечером вы заверяли, что совершенно забросили чародейство. Повернув голову, Светлан посмотрел на де Круста. – По вашему совету я установил надзор над графиней – конечно, в целях ее безопасности, – сообщил тот. – О чем и уведомил его величество. – Понятно, – кивнул богатырь. – Теперь по пунктам. Я не говорил, что совершенно забросил чародейство, – зачем искажать? Цитирую: «Мой магический дар отступил вглубь». То есть кое-какими крохами пока пользуюсь… включая, междупрочим, и летучий корабль. Или, думаете, он порхает без моей поддержки? Выделив паузой следующий пункт, он продолжил: – А что до ваших шпиков, барон, то они многое проморгали. И не поспей я вовремя… Вообще, раз уж зашла речь о реформах, ваше ведомство тоже нелишне перетрясти. – Что вы предлагаете, монсеньор? – спросил тот. – Давайте говорить конкретно. Надо ж, какой деловой!.. Это радует. – Вы, дорогой де Круст, отстали от прогресса, – упрекнул Светлан. – Противнику не следует давать фору, а нынешних не прищучить обычными средствами. Черт возьми, вы же профи! Пора отринуть сословные предрассудки и подойти к делу неформально. Я тоже сперва не жаловал магию, но когда она окружает со всех сторон… Он затормозил, сам утомившись от такого вступления. – Короче, нужно подключать к вашим делам магов, – сказал, меняя тональность. – И вовсе не обязательно – членов Гильдии. Придется вам самому искать одаренных и учиться ладить с ними. Иначе от вашей конторы будет мало проку – что, согласитесь, грустно. – Может, лучше ее прикрыть? – предложила Мишка. – До чего не люблю жандармов! Ответив на ее выпад терпеливой улыбкой, де Круст сказал: – О чем жалею: не успел проверить на вас своих подчиненных. Если помните, мы говорили о цепи чужих агентов, протянувшейся от Междуречья до Эльдинга… – Неужто де Грэй? – спросил Светлан наудачу. – Ваш заместитель, да? И по напрягшемуся лицу барона понял, что попал. Это и впрямь – новость… к тому ж очень неприятная. – Ха, вот и еще звено! Причем подбирают узловые фигуры, вполне способные подхватить власть, когда она станет сыпаться… Конечно, де Грэй сгинул раньше, чем вы на него вышли? Нехотя главный сыщик кивнул. Действительно, когда держишь руку на пульсе, нетрудно вовремя почуять обострение. – А манускрипт, что вы мне передали, нашел, случайно, не он? Де Круст снова кивнул. Какая содержательная беседа!.. Переведя взгляд на де Крамма, богатырь заметил: – К счастью, ваши парни всегда на виду. Или кого-то я еще не видел? – Среди моих людей нет предателей, – сухо откликнулся тот. – Вот об этом позвольте судить мне. – А судьи кто? – тихонько возгласила Мишка. – Не говоря уж про палачей. В разговор снова вступил Луи: – Насколько знаю, под началом де Грэя было немало агентов. – Их допрашивают, – коротко сообщил де Круст. – С пристрастием, да? – спросила девочка, сразу помрачнев. Но ее реплики тут уже научились пропускать мимо ушей. – Вы уверены, что справитесь сами? – осведомился король. – Вполне, ваше величество, – ответил барон. – Ведь для таких дел в королевстве имеется соответствующая служба. А вам хватает проблем и без того. – Тогда примите мою отставку, – сказал де Круст. – Я ответственен перед вами, сир, но своими людьми распоряжаюсь сам. И будь я проклят, если выдам палачам хоть кого-то, пока не буду совершенно убежден в его виновности! А де Крамм кивнул с одобрением. Все ж таки верные слуги это не то что рабы – с ними бывает трудно. – Ну-ну, любезный де Круст, к чему крайности, – сейчас же сдал назад Луи. – Я ведь только предложил. Ну зачем вам лишние хлопоты? – Ценю вашу заботу, сир, – холодно произнес тот. – Но с честью вообще – столько возни!.. Прикажете обходиться без нее? – Боже упаси, барон! К чему мне бесчестные… э-э… помощники? – Аминь, – сказал Светлан. – Все ж придется мне к вам, де Круст, заглянуть, чтоб отделить агнцев от козлищ. Но на тех же условиях, да? Изгнание – ничего больше. – У вас есть королевское слово, монсеньор, – напомнил сыщик с легкой улыбкой. (То есть напомнил, видимо, не богатырю.) – А мы лишь следим, дабы оно исполнялось неукоснительно. – Гляди, дядя, не переусердствуй, – пробурчала Мишка. – Не всем по вкусу такая слежка. Тут опять включился Луи, спеша сменить тему: – Хорошо, теперь следующий вопрос. Тут уже упоминалась Гильдия магов… Как по-вашему, с этой стороны ничего не грозит? – К кому вопрос-то? – поинтересовался Светлан. – Прежде всего к вам, мой герцог. Ну ясно, своих баронов король мог опросить еще до прихода гостей. – А что сами думаете… сир? По словам Круста, вы запретили трогать гильдийцев. Хотя наверняка знали, что настроения среди них бродят… э-э… всякие. – Кого заботит, что думают рядовые маги, – пожал плечами Луи. – В Гильдии важны лишь три десятка, что входят в Совет… и то, когда собираются вместе. А прочее время всей ее политикой заправляет Семерка. – Политбюро, ну да, – усмехнулся богатырь. – Собственно, речь как раз о Семерке. А если и вовсе сужать круг, то о ее спикере, Сейдже, тоже входящем в пресловутую цепь агентов неведомого чужака. – Разумеется, мне известна позиция Первого, – кивнул король. – Он лелеет мечту о правопорядке, где управлять страной станут маги, а монарх сделается элементом декора. Конечно, Сейджу не хватает власти – это так понятно! – Особенно… гм… ладно. – Вот на личности не стоит переходить. – Стало быть, вся Семерка так не считает? – Ну-у… там есть и разумные люди. – Разумные – это кто разделяет воззрения правителя? – К примеру, общая наша знакомая, графиня де Компре, – продолжил Луи, предпочтя не заметить очередную шпильку. – И не только она. Что произойдет дальше, Светлан уже представлял – то ли сработало его предчувствие, то ли попросту догадался. Словно бы следуя сценарию, монарх дважды хлопнул в ладоши. Спустя секунды дальняя дверь открылась, и в зал вступил упитанный человек в фиолетовой мантии, небрежно опирающийся на вычурный посох. В отличие от Сейджа, этот гильдиец вовсе не выглядел аскетом, а маленьких земных радостей явно не чурался – возможно, на них его и поймали вербовщики короля. Неспешно приблизившись, маг остановился против Светлана и принялся вещать на незнакомом языке, напевно и торжественно, одновременно исполняя пассы пухлыми руками. Солировал он довольно долго, произведя своим выступлением немалое впечатление на Луи… возможно, еще и на де Крамма. Прочая публика оказалась менее отзывчивой, хотя внимала не без любопытства. А Мишка заодно осваивала новый язык. – Похоже, разновидность эльфского? – предположила она, когда оратор наконец выдохся. – Хотя сильно покореженная людьми. – Да, это пришло от них, – подтвердила Лора. Глянув на помрачневшее лицо мага, богатырь усмехнулся. – Славишься как заклинатель? – спросил он. – Верно, можешь уболтать любого? Но в каждом правиле есть исключения – вот на одно из них ты нарвался. Вздохнув поглубже, толстяк выдал еще куплет, с каждым слогом набирая громкость, вбивая фразы, как гвозди… вернее, пытаясь это исполнить… и подкрепляя заклинания уже не только ладонями, но и жезлом. Дождавшись, пока у певуна кончится воздух, Светлан сказал: – Знаешь, родной, с меня любые слова – как с гуся… магические там или нет. Ты выбрал неподходящий объект. А вот если я обращусь к своим аргументам… И он показал кулак, вполне способный проломить крепостные ворота. Пожалуй, здесь такой довод даже слишком весом. Пожав покатыми плечами, маг произнес обычным голосом: – Как и следовало ожидать, на истинного богатыря чары не действуют. Но это вовсе не значит, что они слабые. – Кто бы сомневался, – хмыкнул Светлан. – А ты умеешь подать товар. С достоинством поклонившись, толстяк назвался: – Мэтр Фриско. К вашим услугам, монсеньор. – Да мне вроде без надобности. – Присаживайтесь, мэтр, – пригласил король. Поклонившись еще раз, маг величаво расселся. Кого он хочет обмануть этой важностью: не себя ли? Если уж продаешься, то старайся выглядеть дорогим. Что ж, наш мэтр не первый… а уж не последний – наверняка. Этому творцу хотя бы неловко… – Итак, в Семерке уже двое работают на короля, – заключил Светлан. – Осталось склонить еще парочку. Поморщившись, Луи нехотя подтвердил: – Ну, если коротко и… э-э… упрощая… – Да так, так, – перебил богатырь. – И какие перспективы набрать большинство – а, мэтр? Только давай без экивоков. – Одного я почти убедил, – с готовностью ответил тот. – Еще двое – колеблются. А к кому примкнут, будет зависеть от того, как сложится ситуация в королевстве. – Ничего себе!.. Выходит, за вычетом Сейджа, продавшегося неведомому Духу, лишь один в Семерке оказался с твердыми устоями? – Мэтр Хуго, – сообщил… или, вернее, доложил Фриско, не скрывая почтения к упрямцу. – Вот здесь ничего не светит – не стоит и пытаться. Но хуже всего, что за его Домом немалая сила, а тамошние адепты – из лучших в Гильдии. Знаете, милостивые судари, – задумчиво прибавил он, – это чревато расколом. Стоит Хуго заподозрить стороннее влияние, как он потребует созвать Совет, а вот там расклад несколько иной. И вообще, чем больше народу толпится у руля, тем трудней управлять судном. – Хочешь сказать: труднее контролировать магов? – уточнил Светлан. – Именно, – вздохнул мэтр. – Хотя иные не поддаются контролю вовсе. Занятно: в последней фразе прозвучало злорадство – похоже, нацеленное на короля. Это что, корпоративная гордость? – Кому не нравится поводок, пусть вспомнит про клетку! – с внезапной жесткостью произнес Луи, не хуже богатыря ловивший нюансы… во всяком случае, такие. – Это вы не мне говорите… э-э… сир? – поинтересовался тот. – Я говорю о Хуго, – отрезал правитель. – И о всех, кто стоит за ним. Если им безразлично благополучие страны, если им плевать на мой народ… – …и на здешнее величество лично, – вполголоса прибавила ведьма. – То что? – осведомился Светлан. – …то я сумею вразумить смутьянов, приняв надлежащие меры. – «Сделано по моему приказанию и на благо государство», – негромко процитировала Мишка. – А кто ж тут предъявитель? – И что за меры, позвольте узнать? – спросил богатырь. Король не ответил, надменно поджав губы. Но при этом посмотрел на де Крамма – а тот осклабился с полным пониманием. Ну ясно, гвардия не подведет. Преторианцы, вперед!.. – Это называется творческий подход, – сказал Светлан. – Поскольку подходят тут к творцам. А когда отходят, творить уже некому. – Ведь они сами напрашиваются, – возразил Луи, пытаясь казаться спокойным. – В такой момент, когда в одночасье может рухнуть всё, когда необходима сплоченность… – Вокруг монарха? За царя и отечество, ну как же! – «За Родину, за Сталина», – поддакнула Мишка. – Прямо близнецы-братья – эти самодержцы. – В конце концов, с чего вы взяли, что меры будут столь… э-э… радикальными? – пожал плечами король. – Если моих людей не вынудят… – А если вынудят? – Ну-у, тогда… – Это обычный довод бандитов: расслабься – и больно не будет. А ежели эксцесс, виновата жертва. – Ну хорошо, я распоряжусь, чтобы с магами-отступниками обращались со всей деликатностью. – Думаете, кто-то станет вникать в тонкости? Вояки – парни простые, исполняют по букве. Доктор сказал «в морг» – стало быть, извини… Да что я объясняю! – рассердился богатырь. – В конце концов, кто здесь правитель? Уж такие вещи король должен понимать лучше других. Конечно, если он впрямь – помазанник. – Да почти всем им плевать на подданных, – заявила прямодушная кроха. – Кого они лелеют – это себя, любимых. И уж свой престиж ну так стерегут!.. Невзирая на чужие жизни. – Устами младенца, – лишь и сказал Светлан. – Что у взрослого на уме, – откликнулась Мишка, хихикнув. Мэтр Фриско осторожно улыбнулся, явно получая удовольствие от сцены. Нахмурившись, де Крамм уставился на короля, словно бы ждал повеления арестовать наглецов – храбрец, надо же! Де Круст прищурил глаза в щелки, сделавшись похожим на пожилого японца, и восседал с непроницаемым ликом. Уж он предпочел бы обойтись без лишних движений, ибо отлично сознавал, куда те могут завести. – Собственно, о чем мы спорим? – произнес Луи, как бы удивляясь. – Все равно это задача не ближних дней. Сперва нужно разобраться с де Шратье. Затем покончить с Озерным Дьяволом… потом усмирить Орден, возглавляемый моим братом. Но когда наступит относительное затишье… – А к тому сроку кто-нибудь да помрет, – фыркнула Мишка. – Либо шах, либо ишак. Либо все поляжем, ага. – Типун тебе, – сказала Лора.Глава 9
Проверка тайных агентов, подпавших под подозрение, не заняла много времени. Светлан ничего им не говорил и уж тем более не спрашивал – только смотрел в глаза, проникая сквозь все заслоны. К счастью, отбраковать пришлось лишь троих – причем одного из них не за изменнические настроения, а за садистские наклонности. Пусть уж реализует их в быту, насколько позволят ближние, а не резвится на службе, где для таких ухарей слишком большой простор. Потерю ценного работника де Круст принял без вздоха, явно испытывая облегчение, что не пришлось своих подчиненных подвергать подноготному допросу, после которого у многих бы убавилось рвения. Закончив дознание, Светлан и барон погрузились в серую карету, лишенную герба или иных эмблем, но сработанную весьма добротно, и по ночному городу покатили к центральной площади, где обосновался граф де Шратье с ближними офицерами, изгнав оттуда торговцев, комедиантов, циркачей, а взамен прежних палаток, пестрых и разнокалиберных, установив военные шатры. Окружать лагерь забором, как древние римляне, правда, не стал, зато перекрыл заставами все улочки, втекавшие в площадь, точно ручьи в озеро. Теперь на узорной брусчатке пылали костры, сложенные из порушенных беседок, а что за туши на них жарились, распространяя окрест… э-э… ароматы, Светлан и гадать не хотел. Карету главного сыщика неохотно, но пропустили сквозь охранение. Впрочем, уехала она недалеко – до ближнего костра, разведенного с нездешним размахом и вовсе не городской расточительностью, будто на лесной поляне. А окружали огонь ребятушки, вовсе не похожие на нордийцев. Речь их звучала знакомо, хотя к романской группе явно не относилась, – славяне, ну конечно! Прежде, в добогатырские времена, Светлан не понял бы и четверти услышанных слов, но ныне распознавать фразы стало намного легче. Парни были отборные – конечно, не в шесть локтей, как Светлан, но под пять едва не все. Обычных солдат они напоминали мало – скорее как раз разбойников из какой-нибудь чащи. Одеты были небрежно и вразнобой, за гигиеной тоже следили не шибко – во всяком случае, не больше, чем здешняя знать. Но в их букетах ощущалось здоровье, какое не прошибешь антисанитарией, – уж здесь природа не поскупилась. А свои инструменты, как и положено профи, наемники содержали в образцовом порядке. Не говоря о том, что почти каждый владел набором клинков, коим мог похвалиться редкий аристократ. И что странного – ведь от качества оружия у этих спецов зависела жизнь. Вот стриглись крепыши без затей – что называется, «под горшок». Причем горшок был тут, похоже, общий, а лишние волосы срезали мечами. Трое или четверо обрили головы наголо, у одного с темени свисал чуб – как у запорожцев или ирокезов. Индейцы, блин. С большой дороги. Кстати, волосы у большинства были темные, а кое-кто и чертами смахивал на азиата… скажем, хазара или печенега. Хотя в такой дали поди разбери, кто там и с кем враждовал. А может, все – со всеми? Была бы надобность и светил бы навар. Но независимо от своих корней, эти парни выглядели сплоченными – то ли притерлись за годы ратных трудов, то ли вправду сдружились. Вообще, нехилый отряд, хотя малочисленный. Таких верзил хорошо ставить на острие атаки, и в обороне они станут стеной на уязвимом участке. А уж как охранникам им цены нет… вернее, платить придется по самой высокой ставке. Наверняка ж они выяснили здешние расценки. На пути четверки лошадей, впряженных в полицейскую карету, встали лишь двое наемников, но каждый вряд ли уступал силой медведю и, уж конечно, был гораздо опаснее косолапого. Впрочем, гости и не собирались с боем прорываться к здешнему хозяину. О приличиях все ж следует помнить… пока не вынудят их нарушить. Глянув на барона, Светлан поинтересовался: – А тропку, верно, неспроста выбрал? Начинать лучше с трудного, да? В ответ де Круст усмехнулся, воздержавшись от ненужных слов. – Думаю, вам не стоит выходить, – сказал богатырь. – Уж с этими я смогу объясниться. И, аккуратно вписавшись в тесный проем, распрямился рядом с каретой, сразу показывая, кто тут главная каланча. Фокус называется: черт из коробки. Гомон вокруг костра смолк. Наемники поднимались с пригретых мест и неспешно подступали к незнакомцу, слаженно раздвигаясь в дугу. Вперед выдвинулся бородач, даже в такой компании выделявшийся могучей статью. Исподлобья вперившись в чужака, предводитель справился: – Ты че, богатырь, что ли? Похоже, и он признал земляка, поскольку обращался на родном наречии. – Нет, – отрезал Светлан. – Техасский рейнджер. – Это ты тутошним дохлам вливай, какой ражий, – пророкотал здоровяк. – А мы и не таковских зрили! Ну, тут ты, положим, врешь. Если, конечно, и в диких степях Скифчины не завелись огры – что вряд ли. А здешних великанов вы еще не нюхали… хотя нюхать их как раз не стоит. – Ща тебя спытаем, – решил главарь. Окинув Светлана взглядом, он справедливо решил, что такого не сшибешь с ног даже кувалдой, и спросил: – Скока браги сдюжишь за присест? Вот они, истоки тотального пьянства! С этих самых пор и проверяем, и проверяем… – Видишь ли, братан, – ответил богатырь. – Я выпиваю лишь с близкими… и уж конечно, не брагу. – Гнушаешься, стало быть, – сказал наемник и, чуть повернув голову, кивнул товарищам. – Ну, не обессудь. Сорвавшись с мест, к Светлану подскочили четверо крепышей и повисли на его руках, вцепившись намертво. Опытные усмирялы, они предполагали, что такой бугай попытается сомкнуть ручищи перед собой, и заранее уперлись, готовясь противостоять. Но вот что богатырь столкнет их за своей спиной, они никак не ждали и наверняка очень удивились, с оглушающей мощью вмазавшись друг в друга. Сознаний из них Светлан, правда, не вышиб, но, что называется, ошеломил… Хотя при чем тут шлемы? Кстати, он мог удивить парней иначе, попросту сорвав с упоров, что нисколько не ослабило бы удар, но постеснялся расходовать силу без нужды. Строжайшая экономия – только так!.. Не свое же? Стряхнув с себя растерянную четверку, богатырь стремительным броском сместился к главарю и, ухватив одной рукой за пояс, вздернул в воздух, словно бы нацеливаясь швырнуть через площадь. – Да поняли, поняли уж, – произнес тот, нисколько не устрашившись. – Ну не хочешь, не пей – твоя воля. Хотя бражка очень даже недурна. – Вот и хорошо, что понятливый, – сказал Светлан, возвращая его на прежнее место. – Тебя как зовут? – Павич я, – сообщил командир, поправляя ремни. – А кто ты, мы доперли – не дети, чай. С добром пришел или как? – Как получится. Первым-то не стану бузить. Но ежели наедут… – А чего, у здешних хватит ума, – осклабился Павич. – Они про богатырей и не слыхивали. Ни ладить с ними не умеют, ни ценить по достоинству. – В отличие от вас, да? – Уж мы ведаем, что на тропе богатыря лучше не стоять, – подтвердил россич. – И не потому лишь, что себе дороже. – А почему еще? – Так ведь он за правду бьется, за всех людей. А кто против него, служит нечисти. И на кой нам себя марать? – А в чем правда, Павич? – заинтересовался богатырь. – Может, хоть ты знаешь? Но тот, если и знал, делиться не стал – лишь усмехнулся загадочно. – И что же вас занесло в такую даль? – снова спросил Светлан. – Дома заняться нечем? Или потянуло на легкие хлеба? – Любопытно нам, – ответил Павич. – Мир-то велик, за каждой горой новье. Ну и заработок – само собой. Мы ж добытчики, не просто так. Но ежели свистнут из родных мест… – А поспеете, когда призовут? Путь-то неблизкий. – Чай, земля наша не первый век стоит. Уж как-нибудь протянет еще месячишко. – Да ты оптимист, – сказал богатырь. – Ще не вмерла, да? Снова загрузившись в карету, он сообщил барону: – Следующая остановка – конечная. Ребята проводят. В самом деле, больше их не задерживали – вплоть до самого центра площади, где высился шатер командующего, размерами вполне сравнимый с нормальным домом. Его тоже охраняли плотно, но, увидев, что незваных визитеров то ли конвоируют, то ли сопровождают россичи, сторожа сочли за благо расступиться перед Светланом. Все ж хорошо, когда тебе покровительствует элита. А в шатре, не глядя на глубокую ночь, как раз затеяли большой сбор, зазвав сюда едва не всех старших офицеров. И уж конечно, все тут были дворяне, коим дозволялось носить мечи. Их набилось в шатер много, они стояли перед богатырем плотной толпой и поголовно были облачены в латы, обвешаны заточенными железками – серьезные ребята, прямо-таки крутые. А Светлан заявился к ним совершенным шпаком, а стали на нем не набралось бы и на хороший кинжал. За что ж его уважать: лишь за габариты? Так толку в них, когда большинство подавляет! Но именно такие ситуации и заводили богатыря. А кураж сейчас был даже к месту – тем более, как только он вступил в шатер, сразу притянул к себе десятки взглядов. И вместе с остальными на нежданного гостя уставился молодцеватый старик в доспехах, восседавший в высоком кресле, – граф де Шратье, маршал Нордии и главный здешний военачальник. – А-а, это тот пронырливый чужеземец, заморочивший голову Луи, – нехотя признал граф. – Впрочем, спутать трудно – вряд ли в Эльдинге сыщется второй такой дылда. – Вчера прибыл еще один, – доложил кто-то из его свиты. – Пресловутый король Артур. – «Король», надо же! – Я тоже не люблю генералов, – сообщил ему Светлан. – То есть, наверно, среди них случаются порядочные… опять же исторические хроники… Хотя мы-то знаем, как они пишутся! – Свежеиспеченный герцог, ну конечно, – язвительно продолжал де Шратье. – Большой любитель совать нос во все щели. – Еще я люблю проповедовать, – признался богатырь. – Или поучать, как выражается моя помощница. Ничего не могу с собой поделать – возрастное, похоже. – И оставался бы монахом, – бросил де Шратье. – Чего лезешь в наши дела? – Ага, – сказал Светлан. – Стало быть, разговор пойдет по-военному, без этих придворных изысков. Что ж, мне подходит… А ты уверен, что эти дела – ваши? – спросил он. – И что разбираешься в них лучше меня? На что маршал лишь скривил блеклые губы, не считая нужным отвечать. Зато как бы спуская с цепей своих подчиненных – и за теми, понятно, не заржавело. Плотной лавиной на Светлана посыпались язвительные замечания, колкости, насмешки, оскорбления. Мнение публики, которую так легко натравить, богатыря заботило мало, и все словесные стрелы отскакивали от его дубленой шкуры, точно от эльфской брони, не раня, даже не трогая. Но молчания, стоического или безразличного, здесь бы не поняли, а потому пришлось отвечать – пусть и не на каждый выпад (он бы просто не успел), но почти на все более или менее осмысленные. А поскольку сарказма в его мире скопилось намного больше, да и память услужливо подсказывала самые ядовитые фразы, из этой неравной схватки выдрались изрядно потрепанными как раз превосходящие силы – к большому удовольствию Павича и пары его дружков, следивших за событиями от входа. Вот де Шратье итог баталии понравился гораздо меньше. Вскинув ладонь, он отозвал свои войска, пока их вовсе не смешали с землей. – Мои офицеры больше упражняют свои мечи, чем языки, – пробурчал граф, словно оправдываясь. – Солдату не пристало много болтать. – Лучше б они мозги упражняли, – откликнулся Светлан по инерции. – Вот где у них слабое место. Или не только у них? Но командующий тоже умел не слышать, если не хотел. Да и зрение у него было избирательным. – А-а, и вы тут, барон! – сказал он, будто разглядел лишь сейчас. – В тени чужака вы совсем затерялись. Эдак можно в невидимку обратиться – не боитесь? Или при вашей работе это даже к лучшему? Де Круст промолчал, хотя наверняка запомнил. Даже здесь, на своей территории, вояки относились к нему с видимой опаской, избегая лишний раз задевать. Но своего презрения к мастеру тайных дел особенно не скрывали. Как будто то, чем занимаются они, так уж почетно! Ну есть у них лицензии на убийства – так и что? – Я здесь временная фигура, – ответил Светлан вместо барона. – Скоро уберусь вон – вместе со своей тенью. И тогда на свету окажешься вовсе не ты… э-э… граф. – Лучше быть графом благодаря славным предкам, чем герцогом по прихоти короля, – отрубил де Шратье. – Ибо те, кто легко возносится, рушатся с не меньшей стремительностью. – Одни возносятся, других – возносят… Чувствуешь разницу? – Еще различают, кто возносит и по какой причине, – парировал граф. – Не обязательно ведь этого желать. Но если нет иного способа отвратить измену и спасти державу… – То оправданно и убийство монарха, да? – Кто говорил об убийстве?! – рявкнул маршал, как на бранном поле. И офицерье встрепенулось, точно при звуке трубы. – Об этом не говорят, – наставительно заметил Светлан. – Это делают. И не столь уж редко – о чем ты наверняка знаешь. Ибо убить законного правителя гораздо проще, нежели низвергнуть. А убийц можно затем казнить, дабы не болтали. Сценарий-то – вполне стандартный, используется еще со времен Римской империи. С минуту помолчав, де Шратье промолвил, веско роняя фразы в нависшую тишину: – Мне странно слышать такие суждения. Государь – особа священная. Его жизнь – достояние нации. Его корона – символ государства. – А как насчет свободы? – сейчас же спросил Светлан. – И без власти он вполне может обойтись, если… э-э… верноподданные слуги признают его недееспособным. Ну будет служить вывеской при мудром и благочинном регенте… конечно, если тот посчитает, что нуждается в такой ширме. Или лучший король – все-таки мертвый? И ведь династии время от времени сменяются. А если хорошенько порыться в родословной, то и в графской крови можно сыскать нужные вкрапления. – Ага, – сказал де Шратье зловеще. – Вот это уже прямое обвинение! – Разве ты единственный граф в Нордии? – усмехнулся богатырь. – Хотя ты прав: я разумею именно тебя, мой маленький маршал. Возможно, ты пока не спланировал кампанию в деталях, а во всей интриге замыслил лишь первый этап. Но пройдут недели, месяцы, и эти вопросы перед тобой встанут – неизбежно. А тебе придется на них отвечать. Ну и как скоро ты решишь, что жизнью Луи придется пожертвовать? Конечно же, ради блага страны! И дабы спасти ее, водрузишь корону на свои благородные седины. Имей же смелость это признать – хотя бы в мыслях! На обветренном лице графа не дрогнул ни мускул, лишь кожа потемнела от прихлынувшей крови. Все же до крайности неприятно, когда затаенные чаяния оглашаются прилюдно. О таком ведь и думать избегают, а исполняют, как бы уступая судьбе. – Ты сам подписал себе приговор, – медленно выцедил де Шратье, даже не пытаясь быть оригинальным. – Ныне военное время, а ты смеешь вбивать клин меж государем и его армией… – Поправка, – перебил Светлан, вскинув палец. – Этот самый клин – ты. Так что я лишь намерен его изъять. А если заодно с ним вылетят отдельные… э-э… щепки, – тут он окинул взглядом притихших офицеров, – то это будет их выбор. – Здесь даже трибунал не нужен, – продолжал граф уже громче. – Данной мне властью я приговариваю изменника и шпиона… – Что-нибудь одно, да? – снова прервал богатырь. – Шпион по определению не может стать изменником. К тому ж я еще и посол сопредельного королевства, а это подразумевает неприкосновенность. Или ты уже готов самолично объявить войну? И кто же тогда тут изменник? – Тебе не удастся заморочить еще и меня, чужак! – прорычал старикан. – Если я вижу врага, меня не заботит, под какой личиной он прячется. А когда я настигаю его и… э-э… – Ражу, – подсказал Светлан. – …поражаю своим мечом, мою десницу направляет Бог! – Ведь ты левша. А десница, как известно, – это правая рука. И что ж ты творишь ею, когда поражаешь врагов? Собственно, от чего они поражаются? – Не морочь меня, демон!.. – Ой какой ты нудный, – поморщился богатырь. – И за что тебя любят подчиненные – видимо, за пост? Оставив графа в покое, он снова оглядел офицеров. Затем произнес: – Взывать к лучшим качествам я давно зарекся – но, может, в вас хотя бы рассудочность сохранилась? И фантазии хоть чуть, да осталось? Вот и представьте, что станет с вами, если победа таки будет за королем. Может, сейчас как раз выгодно поступить честно? И выбрать именно Луи, а не де Шратье, давно пережившего свой здравый смысл. Дав время усвоить тезис, Светлан продолжил: – Вы заметили: я избегаю восклицательных знаков. Это чтобы не повышать голос. Потому что, если я рявкну во всю мочь, вас отбросит точно… э-э… штормовой волной, а кое-кто может и оглохнуть. Контузия, не слыхали? Хотя вы и так… гм… Я даже не ем мяса, дабы быть дальше от хищников. Но это вовсе не значит, что я – агнец. Скорее уж слон, вдобавок боевой. А со слонами, как знаете, лучше не встречаться на узкой тропе. Вы думаете: сила за вами? А этих пришлых, дескать, единицы – какая от них угроза!.. Тут вы ошибаетесь. Каждый из нас стоит армии, и я один – вот такой, какой есть, бездоспешный и безоружный, – смог бы при желании превратить эту площадь в мертвую пустыню. Не выдержав такого бахвальства, один из генералов, барон де Болд, рослый и не по-нордийски массивный, вскричал: – Да что ты сможешь сделать против залпа тысяч! – Хочешь узнать? Шагнув к нему, Светлан мгновенным движением извлек из его ножен широкий меч и сразу отступил – еще прежде, чем де Болд успел испугаться. Хотя удивился тот сильно, вдруг увидав свое оружие в чужой руке. – Теперь глядите, – предложил богатырь, слегка улыбнувшись. – И не думайте, что это фокус. Собственно, глядеть было не на что, поскольку массивный клинок внезапно исчез, будто растворившись в воздухе. И лишь ровный гул да смутно зримая кисть подсказывали, что происходит сейчас с мечом. А если бы лезвие имело сечение вертолетной лопасти, здесь гулял бы такой ветер!.. – Вы меня видите? – спросил Светлан. – Какое совпадение: я вас тоже. Теперь можно было поинтересоваться: «И как я вам нравлюсь?» Впрочем, и так ясно: нас здесь не любят. – А теперь попробуйте меня расстрелять, – сказал он. – У вас же запасены арбалеты? Если просьба и показалась странной, в ней гостю не стали отказывать. Сразу от дюжины офицеров к наглецу устремились стрелы, выпущенные в упор. Но здесь и пули вряд ли бы прорвались – меч уже набрал такие обороты, что не рубил древки, а отбивал наконечники, словно бы находился разом везде. Подождав, пока припасы иссякнут, Светлан остановил вращение и небрежно забросил меч обратно в ножны, удивив де Болда еще раз. А заодно и всех остальных, решивших было, что клинок пронзил храброго барона. – Это показательное выступление, – пояснил гость. – Вы, братцы, еще не видели настоящих батыров. А нападать на них все равно что кавалерией атаковать тан… э-э… слонов. – Нас не обманут твои чары! – выкрикнул маршал, видимо, почитавший конницу не меньше, чем Буденный. Собственно, он и походил на старого кавалериста – поджарый, жилистый, крепкий. К такому бы телу да светлую голову. – Ага, – отметил Светлан. – Выходит, в магию ты уже поверил. Меньшее из двух зол, да? – Богатырей не существует – это сказки! – Так я могу их сделать былью – прямо сейчас. Не жаль тебе своих офицеров? Или лучше начать с тебя – чтоб не огорчался? – Если допустить такое, то какой смысл в нашем войске? – О чем и речь, – кивнул богатырь. – В нынешнем виде ваша армия – лишь корм для воронов и шакалов. – Все это ложь!.. – Это называется «очернительство», – подсказал Светлан. – То есть вообще это правда, но тебе – не по вкусу. Или тут уже додумались до этого термина? Много-то ума не надо. – Вот что, – сказал он, двумя пальцами вынув из брусчатки булыжник. – Проведем эксперимент. Всем, кто уже поверил в меня, советую покинуть шатер, потому что сейчас он рухнет. Остальные могут не беспокоиться, главное – не снимайте шлемы. На раздумья даю минуту. И вместе с де Крустом направился к выходу. Первыми, конечно, его совету последовали россичи. Остальные еще некоторое время колебались, растерянно переглядываясь. Затем, один за другим, тоже потянулись наружу. Хотя не все – с десяток офицеров решили довериться маршалу, конечно, не сдвинувшемуся с места. А может, просто любили риск. Притормозив на пороге, богатырь честно дождался завершения минуты и лишь тогда запустил камень. Разогнавшись не хуже артиллерийского снаряда, булыган угодил в выбранное место, с легкостью переломив сразу несколько опорных шестов, и сооружение стало складываться, наглядно демонстрируя, чем такая времянка отличается от полноценного здания. – Полагаю, здоровье графа не пострадает, – сказал Светлан, задумчиво созерцая завал, где под толстой парусиной копошились смутные фигуры. – Я постарался, чтоб его не накрыло тяжелым. – Зато пострадала его гордость, – откликнулся де Круст. – Я уж не поминаю его престиж, от коего мало что уцелело. Вы нажили себе смертельного врага. А будто прежде они были друзьями. – Одним больше – подумаешь, – пожал плечами богатырь. – Меня здесь уже столькие не любят!.. И если я боюсь кого, то не этих. Переведя взгляд на вояк, толпившихся невдалеке и не без злорадства глазевших на коллег, наказанных за свое упрямство, он добавил: – Похоже, большинство я все-таки убедил. – Включая меня, – подтвердил барон. – То есть в теории я знал, что герои не вымысел, но верить – это совсем иное. – Осталось самому уверовать, – хмыкнул Светлан. – Ладно, тут я уже развалил, что хотел, – поехали в другие места. – Карета ждет, – объявил де Круст.Глава 10
Только они выехали с площади, как на крышу кареты спрыгнул кто-то – если и не грузный, то с изрядной высоты. Перехватив руку барона, дернувшуюся было пальнуть вверх, Светлан успокоил: – Тихо, тихо… Это Лора. И сдвинулся на край сиденья, освобождая место. Через секунду внутрь метнулось гибкое тело силачки – даже не открывая дверцу, через окно. Была она в своем боевом прикиде, больше похожем на упряжь и скрывавшем не вполне то, что обычно скрывают женщины. Как говорится, ничего лишнего… и даже потребного малость недостает. Включая, кстати, и обувь – видимо, по городским крышам ей было удобней скакать босиком. – «Стреляли», да? – спросил у нее Светлан. – Ты б лучше за другими приглядывала – я-то уж как-нибудь. – На твое «авось» отвечу «мало ли», – усмехнулась Лора. – А береженого, говорят… – Кругом эрудиты – вот подфартило! Ну, Мишка понятно… более или менее… А вот где ты нахваталась? – Мысли читаю, – ответила она. – Не веришь? – Иди ты, – испугался богатырь. – Эдак и думать забоюсь – лишусь последней радости. – Так уж и последней, – не поверила девушка. Услышав сбоку характерный гул, он отдернул шторку, и в другое окно влетела не к ночи помянутая Мишка, ловко приземлившись на его колени. Уж на этой и вовсе не было ничего – как полагалось у ведьм. – Прямо-таки ливень разразился, – заметил Светлан. – Причем рейнит не кошками и собаками, а красотками. Или лучше это назвать градом? – С красотками-то поприятней будет, – откликнулась девочка. – Представляешь, если на голову свалится наш Пес? Не говоря уже про Агру. – Но ты-то чего прискакала? – Я принеслась, – поправила она. – На крыльях… э-э… – Ладно-ладно, – проворчал богатырь. – У тебя крылья, как у курицы. Вдобавок и несешься. Ведьма прыснула, оценив шпильку. – Я летела на грохот, – сказала она. – Интересно же! – Как же без тебя, да? Что-то рушится, а ты ни при чем – непорядок. – Вот и я говорю, – хихикнула Мишка. – Но вообще, у нас новости. И я их принесла – на хвосте. Изогнувшись, она поглядела на свою оттопыренную попку, будто высматривая этот самый «хвост», – трюк, который не всякий сможет повторить. – Плохие, да? – спросил Светлан, в общем-то зная ответ. – А насколько срочные? Лошадей хватит или придется самому бежать? – Ну, если перейдете на галоп… – ответила девочка, продолжая любоваться своим мягким местом… наверно, единственным у нее. – А ехать надо к нашей резиденции. Развернувшись к оконцу, де Круст выдал кучеру распоряжение, и карета резко прибавила ход. – Новость касается Жизель, – прибавила ведьма и вопросительно посмотрела на Светлана. – Давай-давай, – разрешил он. – Барон в курсе. – С ее сыном что-то стряслось. Деталей, похоже, сама не знает, но дело явно нешуточное. Скорее всего, его похитили. – Ну да, – пробормотал богатырь. – Где тонко… Проблема в том, что тонко сейчас во многих местах – где-нибудь, да… А самому разорваться трудно. Если, конечно, не пособят. – Крайне неприятный поворот, – произнес полицейский. – Даже не знаю, как о нем сообщить королю. – Не спеша, – посоветовала Лора. – Сейчас-то он все равно спит… – Умаялся, бедный! – фыркнула Мишка. – …а к утру что-то прояснится или даже выправится. Может, Луи и переживать не придется? Тем более от его волнений никакой пользы. – Конечно, стезя опасная, – прибавил Светлан. – Когда правителю начинают недоговаривать, к хорошему это обычно не ведет. Но в данном случае… – Да пусть дрыхнет! – сказала девочка. – Он ведь уже пожилой дяденька… даже дед без пяти минут… ему без роздыха никак. Нахалка, ишь! А знает даже слишком много. Откуда, интересно? – Этой ночью в Эльдинге будет тихо, – произнес богатырь. – А вот в следующую Луи вряд ли удастся покемарить. – Но за этой новостью наверняка последуют иные, – с сомнением заметил сановник. – Возможно, и более серьезные. – Вот про них вы тоже узнаете с задержкой, – заверил Светлан. – И уж во всяком случае, не от нас. А от Луи тут ничего не зависит – все равно мы поступим по своему разумению. – Кто бы сомневался, – пробормотал де Круст. Карета уже въезжала внутрь ограды, окружавшей королевский дворец. Но направилась не к главному входу, а вокруг здания, дабы скорее доставить троицу к гостевым покоям. Высадив ее прямо под окнами, невдалеке от которых покачивался летучий корабль, барон сразу укатил. А уж запрыгнуть на третий этаж ни богатырю, ни силачке трудности не составило. Разом с ними туда взлетела ведьма, явно опасаясь что-либо пропустить. Графиня и впрямь пребывала в раздрае – это заметил бы даже зауряд. Как бы ни относилась она к другим, к сыну была привязана прочно… что недопустимо для записной интриганки. Сделать себя такой уязвимой!.. Анна сидела вплотную к ней, но помалкивала, стараясь, видимо, не раздражать старшую подругу. Чуть в стороне от них, в таких же уютных креслах, расположились Артур и Изабель, тихо беседуя, – эти явно успели проникнуться взаимной симпатией. За спиной принцессы высился де Коста, положив ладонь на рукоять шпаги. При виде фигур, безмолвно возникших на подоконнике, он вздрогнул, готовясь рвануться вперед. Но, узнав друзей, тотчас отпустил мышцы. Среагировал быстро – молодец. А все ж недостаточно для его амбиций. – Все в порядке? – спросил Артур больше из вежливости. – Кажется, там что-то обвалилось? – Шатер, – ответил Светлан, усаживаясь в свободное кресло. – А де Шратье, как на грех, не успел выскочить. – Старость, старость, – с улыбкой посетовал король. – Прежде-то он ворочался быстрей. Надеюсь, беднягу не зашибло? – Целехонек, – заверил богатырь и поглядел на Жизель: – Итак? – Ты обещал защиту, – сказала она нервно. – Мне и моему сыну. – Не совсем так, – нехотя возразил Светлан. – Я утверждал лишь, что принять сторону Луи будет безопасней, чем интриговать против него. – Ну и где она, эта безопасность? – Но разве ты последовала совету? Нет, ты продолжила играть в свои глупые игры!.. Так и не вини других. – О чем ты? – возмутилась женщина. – Какие игры, что ты говоришь!.. – Ты же слышала: я виделся с де Шратье. И кое-что различил за его фанаберией. Он явно держал про запас еще вариант – эдакий маленький, темненький… Мне продолжать? – Это было… страховкой, – сказала графиня упавшим голосом. – А если б вы проиграли? – Это было глупостью! Ты слишком засветила сына, решив сыграть на него. И уж тем более его не ждало хорошего в будущем. Решившись убрать Луи, граф не затормозил бы на полпути, и через пару лет мальчонку задвинули бы… это в лучшем случае. Впрочем, и ее винить поздно. Теперь надо думать, как исправлять. – Нужно было еще вчера сгонять за Раулем, – прибавил он все же. – Есть «Лаура», рогачи – обернулись бы до заката. И шлялся бы малец сейчас по гостиной, швыряя персиками в Артура. – А почему не в тебя? – хмыкнула Мишка, присаживаясь на его локотник. – Я и обратно могу запустить, – пояснил Светлан. – А для королей это ниже достоинства. – Мне ныне не до шуток! – объявила Жизель, с трудом избегая визгливых ноток. – Надо же что-то делать!.. – А что ты предлагаешь? – Отправиться за Раулем – немедленно, – сейчас же предложила она. – Ты богатырь – это твой долг! – Я богатырь на службе его величества, – внес поправку Светлан. – На службу-то, понятно, плевать, но Луи я кое-что обещал. А богатырское слово – это не королевское… э-э… отнюдь. То есть я не имею в виду Артура. – По-моему, ты уже решил, – сказала Лора, занимая второй его локотник. Да им тут что, мало других посадочных мест? – Тебе, конечно, видней, – откликнулся он. – Но кроме Луи в Эльдинге немало жителей, кои возлагают на меня надежды. Хотя и король Нордии – весомая личность. А на второй чаше – сопливый пацан нечистых кровей и сомнительной родословной… Да ты ж сама точно не знаешь, чей это сын, – пресек он возражения графини, открывшей было рот. – В ту пору вокруг тебя крутилось столько самцов! – Что, тебя волнует его происхождение? – не поверила Мишка. – Абсолютно, – ответил Светлан. – В смысле – нет. Но я пытаюсь не привносить личное. А тут вроде как блат. – И получается? Он лишь вздохнул. «В очередь, сукины дети, в очередь!» Вас, понимаешь, много… – Вообще, если судить здраво, – сказала Лора, – тебе не стоит покидать Эльдинг. Здесь в тебе нуждаются многие, там – один… и то неизвестно. Жизель снова вспыхнула, но от резких слов благоразумно удержалась. – Знаешь, когдавспоминают про целесообразность, у меня все становится на дыбы, – произнес Светлан. – Такой выработался рефлекс. – Все ли? – усомнилась силачка. Мишка с готовностью хихикнула. Отмахнувшись, богатырь прибавил: – Полагаю, в ближайшие сутки тут без меня обойдутся. Я же пока смотаюсь за город. – Это может быть ловушкой, – заметила Лора. – Даже скорее всего. – Великодушных и жалостливых проще всего ловить на живца, – не стал спорить Светлан. – И что предлагаешь: меняться в худшую сторону? – Хотя бы принять к сведению. – Это само собой, – кивнул он. – Не давать же им лишнюю фору? – А за этим не может стоять Дух? – с опаской спросила Жизель. Будто кто-то здесь представлял ситуацию лучше нее. Кстати, а сколько сведений она утаивает сейчас? Уж эти конспираторы!.. Насколько проще иметь дело с друзьями. – Судя по моим ощущениям, для него это мелковато, – сказал богатырь. – Или, вернее, он придерживается иных правил игры. – Тогда кто? – А почему не начать с твоих приятелей-магов? – По-твоему, это Сейдж? – Ну, уверенности у меня нет, но по стилю это подходит ему. Бить исподтишка – к такому нужно иметь вкус. Обведя глазами гостиную, он поинтересовался: – А куда подевался Ле Сан? – На скотобойню улетел, – ответила Мишка. – Говорит, у него ныне такой пост: бычья кровь. Ну, или овечья. Свинской вроде брезгует. – А рыбные дни у него бывают? – усмехнулся Светлан и поглядел на Изабель: – Как чувствуешь себя, куколка? – Замечательно, – отрапортовала та. – Жизель-то, разумеется, жалко… – Но в целом весело, ага? Девушка смущенно хмыкнула. Действительно, с Артуром не заскучаешь – уж он знает, как развлекать дам. К тому ж от него исходит столько благодушия… – Пес с Агрой так и не возникали? – спросил богатырь. – Вот тоже парочка!.. По принципу «противоположности сходятся» – причем так, что не разлей вода. «А если это любовь», ну да. – А Георг барражирует побережье, – доложила Мишка. – Вплоть до самого устья. Чтобы, значит, первым поднять тревогу. – Ну, это я знаю. – А Глория еще не проснулась. Бахир тоже решил дрыхануть, пока затишье. А призрак опять забился в каюту – видно, накушался нашим обществом… Всех перечислила? И она ухмыльнулась, давая понять, что про Артезию лучше не спрашивать. Действительно, вот тут нужна деликатность… причем много. – Ты сегодня дежурная по общежитию? – предположил Светлан. – Просто я подлизываюсь… догадываешься, зачем? Он покачал головой: – Вот детей с собой брать ни к чему. – Что, прогулка может оказаться слишком увеселительной? – уколола ведьма. – И кому-то нужно приглядывать за ними, – добавил богатырь, сместив взгляд на Лору. – Пока Артур с Бахрамом будут крепить оборону. – Похоже, ты изменяешь своему правилу, – сказала она. – Которому? – Не оставаться наедине ни с одной. Кроме, понятно, королевы. – А я? – сейчас же напомнила девочка. – Со мной он тоже катался. – Ну ты, понятно, лакомый кус! – усмехнулась Лора. – Жаль только, им не наешься. Юная ведьма показала зубки – белые и, надо признать, довольно острые. – Что тут скажешь, – вздохнул Светлан. – Иной раз ситуация диктует. – Уступки судьбе начинаются с малого, – молвила силачка. – Случайно, ты не ступил на эту тропку? – Время покажет, – ответил он. – Пока еще я волен решать. А слишком цепляться за правила – тоже не лучший ход. – На чем поедешь? – Я полечу. – На «Лауре»? – Нет, «Лауру» оставлю вам – вместе с жильцом. Потребуется что-то более легкое и мобильное. – У меня есть прогулочная лодка, – сообщила Жизель. – Там и каюта имеется. – Вот, самое то, – кивнул Светлан. – В случае чего и бросить не жаль. Графиня слегка поморщилась, как бы возражая против последнего тезиса, – но смолчала. Конечно, ведь ей нынешние блага достались не по наследству, как, например, де Косте, а стоили трудов, вдобавок не самых приятных. – И с отлетом лучше не тянуть, – прибавил он. – Но сперва навестим магов. С кем в Гильдии имеет смысл говорить? – Кроме Сейджа? – Насколько знаю, ваш Первый уже подался в бега – опасаясь, что Луи все ж ухватит за жабры. Так что Сейджа если и встретим, то не в Эльдинге. – Тогда или с Фриско, или с Хуго, – назвала Жизель знакомые имена. – Вот они там имеют вес. И оба входят в Семерку. – Пожалуй, мне больше импонирует второй, – сказал богатырь. – Предпочитаю независимых. Даже если у них скверный характер. – Хочешь передать ему книжицу? – спросила Лора. – Серьезная вещь. – Это когда чар в достатке, – возразил он. – Хуго-то вряд ли наскребет – не говоря об остальных. – Я немножко полистала ее, – призналась Изабель. – Так интересно!.. – Под моим приглядом, не пугайся, – пояснила силачка. – Без зачитываний вслух. Но эльфскому письму, видимо, подучила – для расширения кругозора. – У девочки отличная память, – заметил Светлан. – Стоит ей раз увидеть… – Беседу я провела, – пожала плечами Лора. – Она все сознает. – Ты опять не делаешь поправки, – сказал он. – Меряешь по себе. Сознавать-то – мало. – Хочешь оградить от всего? Вряд ли выйдет. – Что еще за книга? – заволновалась Мишка. – Почему мне ничего не сказали? – Должно ж остаться хоть что-то, чего ты не знаешь, – усмехнулся богатырь. – Да на фига? – изумилась она. – Думаешь, уже некуда складировать? – Когда-нибудь ты заплутаешь в своем архиве. – Не дождешься! – Вон у нее спрашивай, – кивнул Светлан на принцессу. – Но боже упаси вас что-то цитировать. – Что мы, дикие? – хмыкнула ведьма. – Во всяком случае, не настолько. – А книжицу пока лучше бы спрятать. И так ее уже видели трое из наших. И запомнили до последней буквы. То есть теперь этих манускриптов как бы несколько. – А мне можно взглянуть? – заинтересовалась и Жизель, на минуту отвлекшись от своей беды. – Вот тебе – ни в коем разе, – отрезал Светлан. – Ты слишком уязвима для соблазнов. – Ну и пожалуйста, – обиделась она. – Тоже мне, святоши!.. Анна улыбнулось углом рта – тем, который не могла видеть графиня. Наверно, и белянке хотелось поглядеть на заветную книгу, но, конечно, не отдельно от Жизель… или по крайней мере чтоб та не знала об этом. Дружба по вертикали – это так сложно! – Может, не стоит отдавать эту книгу? – произнес Артур. – Говоря по чести, у меня нет доверия к Гильдии. – Я еще погляжу на Хуго вблизи, – ответил Светлан. – Ежели он и вправду больше гильдиец, чем маг… Тогда придется тебе носить книгу под панцирем до моего возвращения. – Хорошо, что Жизель забираешь с собой, – ухмыльнулась Мишка. – Уж она и туда бы проникла!.. Думаешь, у вас остались заповедные места? – Где не ступала нога женщины, что ли? – Ну, насчет ног я не уверена. Но ручки у нас такие шаловливые!.. Так, девочку опять заносит туда, где «детям до шестнадцати…». У нее и к этому исследовательский интерес? – Вот по ручкам можно и схлопотать, – сказал Светлан. – Чтобы не шалили. А заодно и по попке – благо на виду. Есть мнение, что через это место мозги вправляются лучше всего. – Мне уже страшно! – фыркнула кроха. В самом деле, когда она его боялась? И вообще хоть кто-то из ведьм? Ну и слава богу. – Ладно, мне нынче… – Не до сук, – ввернула Мишка. – …нужно спешить. Надеюсь, де Круст даст Луи выспаться и до утра нас не хватятся. Но вот дальше… – Богатырь посмотрел на Жизель: – Полчаса на сборы, да? Я пока наведаюсь к Хуго. – Мне нужна охрана, – напомнила графиня… будто он мог об этом забыть. – Я пригляжу за ней, – вызвалась Лора. – И я, – примкнула ведьма. – Верней, я буду глядеть за Анной. Люблю блондинок! Белянка вновь улыбнулась – с той же осторожностью. Похоже, ей было уютно в здешней компании. Но подчиненность – это такая штука… За годы с ней свыкаешься настолько, что на одной инерции можно протянуть еще долго. – Жаль, я не могу быть полезной, – посетовала Изабель. – Вам со мной столько хлопот!.. – Своя ноша не тянет, – сказала силачка. – Для тебя это новость? – Просто я не привыкла быть своей, – тихо ответила принцесса. – Это для вас – норма. – Ну, не скажи! – усмехнулась Лора. – Я ведь тоже с ними недавно. Меня, можно сказать, нашли. – Как и меня, – удивил обеих Светлан. – Да тут, почитай, все найденыши. Уже и не скажешь, с кого началось. Но теперь если погибнем, то все. И за такую жизнь стоит драться. – За Город Солнца! – возгласила Мишка. – И за нашу королеву… – Ну, королева – это не главное в Анджелле, – возразил он. – Естественно, – повела смуглыми плечиками графиня. – Ведь она ведьма. – И еще какая! – с готовностью подтвердил богатырь. Чем сильно ее разочаровал. Жизель-то думала, что сказала пакость. – А теперь за работу, – велел Светлан, поднимаясь. – Ну живо, живо!.. Или ты больше не торопишься?Часть III. Дорога в монастырь
Глава 11
Когда их лодка пересекла границу Эльдинга, промчавшись над крепостной стеной, до рассвета еще оставалось долго. Лодчонка, кстати, оказалась не хилой: эдакая дача на плаву, вполне приспособленная для комфортной жизни, – неудивительно, что графиня ее ценила. Вернее, это раньше дача была на плаву, а ныне превратилась в гондолу скоростного дирижабля, разгоняемого мощной струей. Конечно, такому летуну далеко до скайкара, но в здешнем мире, где пределом грез был летающий ковер… – Вроде несложное колдовство, – сказала Жизель, кивая вверх, на прозрачный корпус дирижабля. – Почему ж оно не удается мне или кому-то из магов Гильдии? По горло укутанная в меховой плащ, она возлежала в шезлонге, закрепленном на поднятой корме лодки, и с любопытством поглядывала по сторонам, явно наслаждаясь полетом. – Потому что это не колдовство, – ответил Светлан. – Вот от чего я держусь подальше. А гильдийцев утянуло как раз туда – власти им, видишь ли, возжелалось. За что и поплатились, растеряв созидательный дар. – Так ты поэтому избегаешь насилия? – спросила женщина. – Чтобы не утратить свою магию? – Только не записывай меня в непротивленцы, – усмехнулся он. – Уж отпор давать я умею. Сопротивление – это не наезд, тут я в своем праве. И слабых защищать мне не возбраняется. Но если вздумаю их обижать… – Ну надо же, – подивилась Жизель. – Оказывается, и доброта бывает выгодной. Но ко мне ты благоволишь не от чистого сердца, верно? – Ну, это как посмотреть, – не согласился богатырь. – Если честно, у меня слабость к красивым женщинам… – Чушь! – фыркнула графиня. – В этом качестве я тебе не нужна. А вот что от меня тянутся нити к твоим врагам – Зодиару, Духу… Этим я и ценна для тебя, да? Ты меня используешь – как и другие. Правда, они не столь изощренные, а ублажить их намного проще. – Зато я справедливый, – похвалился Светлан. – Лишнего не возьму. Вот сколько в меня аукнешь, столько тебе и воздастся. – Как-то не слишком щедро – для героя, – с насмешкой бросила она. – Ну, начинается! Только что обвиняла в меркантилизме, а ныне укоряешь, что недодаю. Из каюты вдруг донесся короткий визг, и на палубу опрометью взбежала Анна, одетая лишь в короткую тунику. – Ну что еще? – раздраженно спросила Жизель. – Опять испугалась мыши? Оглянувшись на дверь каюты, белянка сообщила: – Там… скелет в древних лохмотьях. Похоже, призрак. Она уже пришла в себя – на удивление быстро. Впрочем, учитывая ее магические способности… во всяком случае, не меньшие, чем у Жизель… – Так скелет или призрак? – уточнила графиня. – Both, – ответил уже Светлан, озадаченно хмурясь. – Лохмотья восточного покроя? – Сир, вы прямо провидец! – Надо ж, увязался… И что это он прикипел ко мне?! – Неужто и он – ваш приятель? – поразилась Анна. – Широкий же у вас круг! Спустившись в каютку, Светлан удостоверился: действительно наш пират во всей красе – устроился, как у себя дома, даже ненаглядный сундук ухитрился перетащить, запихнув поглубже в угол. – Я думал, что вы, призраки, привязываетесь к месту, – сказал ему богатырь. – Ты хоть соображаешь, во что ввязался? Призрак, по обыкновению, молчал, лишь взирал загадочно на своего покровителя. Силу, что ли, он из меня пьет? – подумал Светлан. И через это делается ближе к жизни. А если впрямь оживет? – Только веди себя скромней, понял? – велел богатырь. – Не у себя на корыте – в гостях как бы. Будешь наскакивать на дам, вышвырну твои цацки за борт, и собирай по лесам и долам… Уяснил? Бывший мореход вроде бы кивнул. Интересно, как его звали при жизни? Наверно, и сам не помнит. Может, наречь беднягу Синдбадом? – Лучше б ты сберег библиотеку, а не эту груду камней, – проворчал Светлан, разворачиваясь к двери. – И самому было бы веселей коротать столетия. Вернувшись к спутницам, предупредил: – Не посягайте на его добро, и проблем не будет. Вообще он не злобный, и меня слушает. Ну бзик у него на камнях. То ли якорь такой в нашем мире, то ли вообразил себя драконом. Мозгов-то нет – один череп. – А цепями он не любит греметь? – спросила Анна, уже хихикая. – Да где ж у него цепи? Чай, не из подземелья. Лишь бы за сабельку не хватался. – Все поняла, – кивнула белянка. Тихо шлепая нежными подошвами, она направилась в каюту и через минуту возникла вновь, грациозно неся золоченый поднос с фруктами и напитками. Какие все ж изящные у нее формы – прямо небесное создание. И краски сообразные, и наряд. Вот только крыльев недостает. Поморщившись, Жизель заметила: – Перед гостем красуешься? Для таких дел лучше годится магия. – Вы слишком расточительны, моя госпожа, – возразила Анна, сноровисто сервируя столик рядом с шезлонгом, тоже приколоченный к палубе. – Ведь мы уже не в столице – следует беречь чары. Все же графиня не пожелала отправиться в путешествие без своей компаньонки – видно, слишком привыкла к ее поддержке. Так что, против опасений Лоры, уединения вдвоем не получилось. Правда, здесь-то нет конкуренции – напротив, полное взаимопонимание и согласованность. Не оказался бы такой тандем даже опаснее одной Жизель. Осторожно попробовав кресло, дабы ненароком не вырвать с корнями, Светлан переставил его ближе к столику, но сам уселся на палубу, решив хотя бы здесь не крушить мебель. К тому же, так было удобнее – учитывая разницу в росте. По крайней мере дамам теперь не приходилось задирать головы, обращаясь к богатырю. – Итак, – заговорил он, – насколько понимаю, друг от друга у вас секретов нет? – Мы слишком тесно сотрудничаем, – откликнулась Анна, охотно занимая свободное сиденье, и с улыбкой прибавила: – Си-ир. Будто научилась этому у насмешницы Жанны. Но скорее, просто походила на нее легким нравом. Вообще, белянка явно была ближе к ведьмам, чем смуглокожая графиня, и даже, подобно им, не жаловала лишней одежды. Может, и летать умеет? А к ее легкости – напористость и стальная хватка Жизель… действительно, недурная команда. И которая из двух более достойна состоять в Гильдии? Или порознь они недотягивают до членства? Соавторы, надо же! Среди женщин такое – редкость. – Я к тому, что нехудо бы поделиться, – пояснил Светлан. – А тебе обязательно знать все? – спросила Жизель без особенного радушия. – Может, и не обязательно, – пожал он плечами. – Но в таких ситуациях лучше перестраховаться. Не бойся, я не стану злоупотреблять. – А что вам уже известно, досточтимый сударь? – поинтересовалась Анна, взглянув на молчащую графиню. – Немногое. Как мне сказывали, дедуля Жизель любил шляться по дальним странам и однажды вернулся со смуглым мальцом, коего объявил сыном. С годами у паренька обнаружился магический дар, унаследованный скорее всего от маменьки, так и не возникшей, и переданный затем дочери – вместе с… э-э… экзотической внешностью. Дар этот как-то завязан на плетение судеб, что довольно опасно – как для окружающих, так и для самого носителя – и редко приводит к хорошему. Поэтому или по иной причине, но сумасброд-граф сгинул еще прежде, чем дочуре исполнилось пятнадцать, – якобы его прибрал сатана… видимо, за особые заслуги, как передовика сатанинского труда. После чего наша Жизель сиротствовала по полной программе – тем более что папенька не оставил ей ничего, кроме титула да родового замка. И дабы выбраться из нищеты, вдобавок обзаведясь влиянием, юной графине пришлось пройти через такое, о чем приличным девицам лучше не знать, и проявить завидную изворотливость, а также (цитирую) «необыкновенную смелость… в некоторых вещах… скорее всего и привитую отцом». Зато у нее появились могущественные покровители, вплоть до короля, и от кого-то из них… предположительно от последнего… она заполучила роскошный презент – сына, красиво нареченного Раулем… кстати, не в память ли о первой любви? – И это все, мой господин? – снова спросила Анна, похоже, опасаясь резкого ответа смуглянки, чье настроение вовсе не улучшил этот короткий пересказ. – Прочее относится к моим домыслам, а потому не стоит упоминания. Я даже не знаю, сколько лет вы… э-э… сотрудничаете. А тем более – в каких сферах. Но про это спрашивать погодим… пока. – Не так и много, – ответила девушка. – Когда мы с ее светлостью встретились, она уже достигла нынешнего положения. Да и Рауль успел родиться. – Ему ведь около четырех, верно? – Недавно исполнилось, – подтвердила Анна, поглядев на Светлана с уважением: дескать, нехило для домыслов. – Вообще, я стараюсь про него даже не думать – чтобы нечаянно не сболтнуть. А видела лишь раз. – И что, он такой же смуглый? – Ну… почти. – Доминирующая линия – я же говорил. И Жизель, по всей видимости, пошла в отца. – Почему же тогда я его ненавижу? – сквозь зубы выцедила та. – А за что его любить: лишь за сходство? Тут другое худо. Ненавидя его, ты не можешь безоглядно любить себя и даже на сына смотришь с подозрением. Вдобавок у тебя тяга к саморазрушению, тоже, видимо, унаследованная от отца. Но ты еще и к жизни тянешься – это и спасает тебя… до поры. – Может, хватит во мне копаться? – осведомилась графиня. Во всяком случае, лучше делать это не в присутствии подружки – даже такой близкой. Это вам не телесный интим, где впрямь никаких тайн. – Да, – согласился Светлан. – Прости, я увлекся. Говорить-то – вам. И кто начнет? – А что вас интересует, сир? – снова взяла инициативу Анна. – Мы ведь можем много наболтать – про наряды, белила с румянами, благовония… К примеру, не угодно ли вам послушать о недавно вошедших в моду туфельках-босоногах, прозванных так за совершенную прозрачность, полную невесомость и чудесную неутомительность для ступней. Вот если к ним добавить еще платья… э-э… голотелы… – И шляпы-пустоголовы, – проворчала Жизель. – У тебя опять недержание речи? – Моя госпожа, вы несправедливы. Ведь мне приходится стараться за двоих!.. – Меня интересует магия графа де Компре, – пресек богатырь дальнейший треп. – Кстати, как его звали? – За глаза чаще звали Головнем, – ответила смуглянка. – Но при рождении нарекли Брайтом. – Хо!.. А твой дедуля был шутник. – Наверно, он ни к чему не относился всерьез. За что Бог и наградил его таким наследником. И уж эта шутка вышла деду боком. Подозреваю, что первым, кого мой отец сжил со свету, был как раз старый граф – слишком тот мешал сыну. – И сколько нашему старичку успело стукнуть? – Пятьдесят два. – Гм… В самом деле, зажился на этом свете. Но каким способом Брайт ему… э-э… помог? – Самое потешное, что дед умер именно от старости. Вокруг все недоумевали. Из него будто выпили жизнь. – Полагаю, слово «будто» ты употребила для приличия. Жизель покачала головой, усмехаясь без веселости. – Это не было вампиризмом – как его понимают, – возразила она. – Никто не пил из деда жизненную силу, тем более кровь. Такое папеньке не сошло бы с рук, а он не из тех, кто любит попадаться. К тому же этот случай был первым в округе, если не во всем королевстве. Немолодой, но еще крепкий мужчина за пару месяцев словно прожил несколько десятилетий и перед смертью, говорят, выглядел вдвое старше. – Вообще, есть такая болезнь, – сообщил Светлан. – Но я не уверен, что она может протекать настолько бурно. – Болезнь тут ни при чем, – отмахнулась женщина. – Хотя поначалу так и подумали. Подозрения возникли позже… намного позже – лет эдак через тридцать… за которые новый граф не изменился ни на йоту. При том что жизнь вел отнюдь не ночную, обожал чесночные соусы, а спал вовсе не в гробу. Даже в церковь похаживал, изображая добропорядочного. Близких родичей у него не было, да он и не нуждался в них. И однако по истечении этих десятилетий надумал жениться. Конечно, выбрал юную и непорочную, из не очень знатной семьи, но с недурным приданым и безупречным здоровьем… коего едва хватило на три года совместной жизни. – Что, история повторилась? – В том-то и дело. В двадцать лет маменька ушла из жизни глубокой старухой. Это уже походило на заклятье, наложенное на род де Компре. Но почему оно действует так выборочно, почему граф Брайт не стареет и даже не хворает, хотя с каждым годом транжирит свое здоровье все беспечней? – Хе, – пробормотал богатырь. – Похоже, следующей должна была стать ты. Ведь он мог тянуть лишь из близких, верно? Кого знает почти как себя, изучил во всех проявлениях. И следующая порция ему потребовалась бы раньше – может, и намного… скажем, вдвое. Тем более что второй… э-э… донор был пожиже первого. Но сперва ты должна была созреть, ага? Уставившись на него, Жизель вновь покачала головой – на сей раз удивленно. – Если б тут не было Анны, я решила бы, что ты читаешь мысли, – сказала она. – Да, мало-помалу и я пришла к тем же выводам… тем более что, пока папуля проникал в меня, заодно добиваясь схожести с собой, я изучала своего родителя. И пыталась вникнуть в его магию, странную настолько, что ни один столичный маг не мог сыскать доказательств двойного убийства… Прочие деяния отца я пока оставляю в стороне, – прибавила графиня. – Хотя и там он пакостил столь скрытно, что подозрения пострадавших ни разу не подтвердились фактами. Уж себя сиятельный граф де Компре оберегал со всем тщанием, а в шахматы и даже в го никто не мог его переиграть – видел на много ходов вперед. – Этому и тебя научил? – спросил Светлан. – По ходу дела, пока переделывал под себя… так сказать, неизбежное зло. – Для него – зло, – кивнула женщина. – А мне лишь это и дало шанс. Времени-то оставалось все меньше, и в зрелость я как раз входила. – Но сначала нужно было выяснить способ… – Верно, – снова кивнула она. – Я тоже не люблю, когда меня ловят, а все прочие средства… обороны… – К примеру, яд, – проворчал богатырь. – Или даже порча. Не королевские дознаватели, так столичные маги распознали бы это с легкостью – у них в таких делах огромный опыт. Да и папеньку, как уже говорила, подловить на обыденном было трудно – требовалось нечто, чего он не мог ждать от глупышки дочери, по всем признакам, не наделенной серьезным талантом. – Ладно, я уже понял, какая ты хитрая, – сказал Светлан. – Переходи к сути. – Оказалось, Головень вправду умел прилепляться к близким, в своем сознании создавая их призрачные подобия, – но не напрямую, нет. Его дар был особого свойства, до сих пор невиданный в нашем мире, а потому не распознанный даже самыми учеными из здешних магов. Дело в том, что образы, отражавшие моих деда и мать, копировали их, какими они были в прошлом. Собственно, на разгадку меня натолкнул портрет матери, висевший в отцовской спальне, – где ее изобразили подростком. Вскоре я выяснила, что заказал картину сам граф, причем лучшему из художников Нордии. И конечно, в замке имелись портреты деда, где его запечатлели молодым. Правда, не такие же мастерские, зато их было несколько. А меня отец выставлял перед живописцами едва не каждый год – уж на это он не жалел средств. – Брайт что, умел делать проколы во времени и через них протягивал энергетические канальцы? – Вернее сказать, щупальца, – со странной улыбкой произнесла графиня. – К омоложенным подобиям своих жертв он пристраивал свою эфирную голову и убыстрял картинку настолько, что прошлые годы умещались в недели, а силы, что растратили жертвы за этот срок, теперь утекали в него. Но поскольку возникшую пустоту нужно было чем-то восполнить, недостача покрывалась за счет будущей жизни моих злосчастных родичей. Скорее всего, с женой Головень проделал это несколько раз – ведь она была юной. Да и по своему отцу мог проехаться дважды. Все не так и сложно, если вникнуть. – Ну да, – хмыкнул Светлан и покрутил в воздухе пальцами, будто попытался выстроить схему этого изощренного грабежа. – Чего ж тут сложного? Обычные дела! – А по проторенной тропе идти легче, – продолжала женщина. – Теперь я знала, откуда ждать удар, но мой родитель не знал, что я знаю. И еще одно преимущество у меня было – пылкое воображение подростка. Мне не требовались портреты, чтобы представить отца, каким он был в детстве… или каким сделается, если его все ж настигнет старость. Подолгу позируя художникам, я и от них набралась многому, наверно, даже впустила в себя от каждого по частице его таланта – ведь я маг, а не просто знатная дурочка. – Это тебе папаша на мозги капал? – поинтересовался богатырь. – То есть насчет твоей якобы глупости? – Да я и сама старалась его убедить в этом, – усмехнулась Жизель. – Потому что, если бы он играл со мной в полную силу… К счастью, актеркой я оказалась недурной. – Нескучно же ты жила, – оценил он. – С детских лет точно в тылу у врага. – Зато какая школа!.. После моего папеньки любой столичный интриган кажется мотыльком. А уж как ими вертеть, меня тоже обучили. – И за какие места, ага, – пробурчал Светлан. – Ну и чем закончилась ваша партия? Надеюсь, ты выжила? Коротко рассмеявшись, женщина сказала: – Как ты мог заметить, по натуре я кошка. И падаю на четыре лапы, и раны заживают быстро. – И гуляешь сама по себе, – поддакнул он. – А про упругость моей плоти ты тоже знаешь. К слову, даже после родов у меня сохранилась плева – так что при желании смогу выдать себя… – Хватит саморекламы, – прервал Светлан. – Лучше расскажи про сатану, который прибрал графа де Компре, заядлого игрока и любителя плести судьбы. – Скорее уж его покарал Бог. – Твоими руками, ну ясно. По крайней мере Бог подвигнул тебя не на убийство? А то на беднягу навесили уже столько смертей! – Нет, в тот раз мне не пришлось убивать. Как звучит, а? «В тот раз». Слушайте, слушайте!.. – И что ж ты сотворила с ним? – спросил он, подбрасывая ожидаемую реплику. – А сам не сможешь догадаться? Ты же такой умный! – Ну зачем лишать тебя удовольствия самой объявить решение? Тем более задачка впрямь нехилая, а справиться с ней в пятнадцать лет, да еще в условиях, настолько приближенных к боевым… Нет, без шуток, – ты молодец! Улещенная его похвалой, Жизель продолжила: – Мне пришлось дождаться, пока отец примется за колдовство. Должна заметить, он был весьма своеобразным, но не особенно сильным магом, и серьезные чудеса давались ему трудно. Поэтому готовить их он начинал задолго – что и мне дало время подготовиться, запасшись потребным количеством чар. И когда отец набросил на меня свою петлю времени, уже предвкушая новое вливание, я пустила встречную волну. И на долю секунды опередила противника, ударив, когда он не ждал. К тому же Головень не менялся с юности, так что его части из разных времен сомкнулись без зазоров… В общем, я победила, – заключила женщина, явно не желая вдаваться в детали. – И теперь ты боишься, что частица его сознания вселилась в тебя? – предположил Светлан. – Личность-то не шибко светлая – даже среди высшей знати как-то не принято гробить близких родичей. И если такой вот жучина мало-помалу сожрет изнутри… Да, это не радует. – Спасибо, ты меня утешил! – Жизнь полна опасностей, – сказал он философски. – Не видеть их – глупо. Но переоценивать?.. В любом из нас целая толпа отражений, более или менее подробных, – ну и что? Это еще не повод, чтобы страдать раздвоением. И когда опасность раздувается страхом перед ней… Да пусть они сами боятся! Для пущей убедительности Светлан стукнул кулаком рядом с собой, отчего по всей лодке прокатился гул. Покосившись на его тяжелую длань, Жизель непроизвольно вздохнула – в унисон с Анной. Да, если б каждый мог вот так, по-богатырски… – Только не заливайте про слабых женщин, коим не обойтись без мужского плеча, – усмехнулся он. – До сих пор вы отлично без него справлялись – особенно когда объединили усилия. Насколько знаю, в таких случаях магия даже не складывается – умножается. Другое дело, что достичь единения удается крайне редко. И что же вас сплотило? Белянка смешливо прыснула. Но ответила ему опять графиня: – Можно сказать, Анну толкнул в мои объятия кардинал Людвиг – он же Великий Магистр. – В самом деле? Вот от него такого не ждал! Легонько фыркнув, Жизель пояснила: – Этой дурехе вздумалось лунными ночами бегать нагишом вблизи родного поместья. Отводить взгляды она тогда не умела, до ведьминых полетов не дотягивала. В итоге бдительные соседи послали донос в Орден, после чего за юной бесстыдницей, и прежде позволявшей себе вольности, прискакали меченосцы. Ведь они куда ревностней выискивают одаренных, чем Королевская академия или наша Гильдия… но направляют затем вовсе не на учебу. Впрочем, до церковного суда дело не дошло – в этом Анне повезло больше других. Ее мать, женщина благопристойная и богобоязненная, несмотря на свои добродетели, все же любила дочь и не убоялась обратиться за помощью к дальней родственнице, чей голос слышен даже королю. И разумеется, я не отказала себе в удовольствии насолить Ордену – благо наш Луи снисходителен к юным и вдобавок прелестным девицам, а лишним благочестием, слава Господу, не отягощен. Правда, дни, а особенно ночи, проведенные в монастырских подвалах, успели обогатить начинающую грешницу незабываемыми впечатлениями. – Я представляю!.. – Понятно, возвращаться домой девочке было опасно, да и родные по ней скучали не особо. Пришлось мне взять на себя заботы о дальнейшем ее образовании – тем более, как действительный член Гильдии, я имела все права обзавестись ученицей. – Действительно, – пробормотал богатырь, – школа чувствуется. Рассмеявшись, Анна сказала: – Увы, ученицей я оказалась скверной – слишком по-разному мы одарены. – Зато дополняете друг друга, как две половинки. – Вот вы и ответили на свой вопрос, – заметила она. – Как раз это связывает нас лучше всего. – Если магия – главное в жизни, – дополнил Светлан. – Но разве это так? – Для меня – пожалуй, – подумав, ответила белянка. – Во всяком случае, пока. Ну и графине чары необходимы. – Чтобы сохранять независимость? Или чтоб умножить свою власть? – Как ты говоришь: both, – откликнулась теперь Жизель. – Тем более это связано. – Вовсе нет, – возразил он. – Власть ведет к зависимости. Не веришь мне – спроси у Луи. Думаешь, отчего симпатяга Артур заделался странником? А у него-то кандалы совсем крохотные. – Лучше уж, когда цепи тянутся от тебя вниз, а не наоборот. – Лучше вообще без цепей. – Конечно, – согласилась она. – Когда ты – богатырь. – Почему – «когда»? – пожал Светлан плечами. – Я и так. – Вот потому тебе и легко говорить! Тут смуглянка права – приходится признать. Когда ощущаешь себя живым линкором… – Можешь воспринимать меня как якорь, – предложил он. – Вот к нему-то имеет смысл протягивать цепь. – Это в каком же, интересно, смысле? – спросила женщина и как бы невзначай раздвинула края плаща, обнажив шоколадную грудь. – Не в том, – ответил он, невольно засмотревшись. – Уж ты должна знать, что такие сцепки не обязывают к многому… то есть, я имею в виду, сами по себе. – Можно и в комплексе, кто же против? – повела Жизель плечами, отчего ее покатые холмики мягко заколыхались. – То есть я имею в виду не только себя. Ну, кажется, наша смуглянка опять входит в норму! – Ты вообще-то воспринимаешь, что я говорю? – осведомился Светлан. – Или пропускаешь мои доводы мимо ушей? – Когда слышишь тебя, про доводы как-то забываешь. Ты сам не представляешь, сколько в тебе силы. – Да? – заинтересовался он. – А это действует лишь на дамочек? – Ну отчего же? При дворе немало и кавалеров, готовых откликнуться на твою мужественность. – Элита, – проворчал богатырь брезгливо. – Им что, больше нечем выделиться? – Все в мире относительно, – молвила графиня, несколько удивив его. – Впрочем, в этом ряду тебя можно считать точкой отсчета. – А еще – Зодиара, да? – тотчас спросил он. – Нет, – помолчав, ответила женщина. – Зодиар – в стороне. Он иной, совсем. – Тем и любопытен, ну да. А свою любознательность ты привыкла проявлять в согласии с традициями двора и своим воспитанием. – Далось тебе мое воспитание! – снова озлилась Жизель. – Далось оно как раз тебе, – возразил Светлан. – А мы обошлись. – Оно и чувствуется. – А потому, моя шоколадная светлость, не взыщи, если стану наступать на застарелые мозоли. Наше дело слоновье… Но ты-то, полагаю, не посудная лавка? – Я – хрустальная ваза, – усмехнулась графиня, – закаленная особым способом. Расколоть меня трудно, но если угодишь в уязвимое место… – По крайней мере я знаю места, где тебя закалили с запасом, – не удержался он от фривольности. Впрочем, этим нашу смуглянку не оскорбишь. – Вот туда можешь лупить без опаски, – охотно подхватила Жизель. И замолчала, уставившись на дверь каюты, сквозь которую с видимым усилием просачивалась тускло мерцающая фигура, облаченная в странный наряд.Глава 12
– Кажись, освоился, – заметил Светлан, тоже бросив на нее взгляд. – Что-то он с каждым часом делается общительнее. Хотя если представить, сколько времени бедняга провел в полной изоляции… – Может, он решил, что нашей компании недостает равновесия? – предположила Анна, лукаво поблескивая глазами. – Правда, если считать по весу… – …то тут не будут лишними еще с полдюжины краль, – продолжил богатырь. – Лучше уж считать по головам. Вот только сойдет ли его черепок за голову? – А интересно, сколько лет он успел прожить? – Судя по тому, как его тянет к женщинам, скончался он в полном расцвете сил. А вот когда бывает этот расцвет… Иные и вовсе обходятся. – Но хотя бы известно, как его кличут? – Да пусть будет Синдбад, – решил богатырь. – «Абдулла» к нему как-то не очень… Или назвать Махмудом? – Ну какой же он Махмуд? – не согласилась белянка. – Вылитый Синдбад! Неужто и она читала арабские сказки? Вообще, город-то портовый, а из-за моря сюда чего только не заносит. – Кстати, для призрака Синдбад довольно плотный, – заметила Анна. – Хотя не выглядит таким древним. Или в воде они набирают плоть быстрее? – Вот когда утону, поделюсь знанием. – Да вы не сможете – при всем желании, – засмеялась девушка. – Вы же богатырь. – Это в самом деле занятно, – наконец вступила Жизель. – К нам он благоволит, неким телом уже обзавелся… То есть в наличии как потребность, так и возможность. Или я не права? Ну да, кто о чем. Вот таких впечатлений в ее копилке еще нет. Со вздохом Светлан сообщил: – Не знаю, что чувствует этот бедняга, но его касания вполне можно ощутить. И если отнестись без предвзятости, они даже могут показаться приятными. Говорю ж: наш приятель не злонамерен. А если и берет от живых, то не больше того, что они сами готовы подарить. – Да, это любопытно, – повторила графиня и жестом хозяйки позвала призрака в их кружок. Собственно, с чего она решила, что бывший моряк западет именно на нее? Как известно, представители смуглых наций больше тяготеют к блондинкам. К тому ж, зов призрачной плоти нужно еще расслышать. Впрочем, если эту искорку как следует распалить… Из искры возгорится пламя, ну да. А после сотню лет будем разбирать головешки. Не сразу, но Синдбад приблизился и застыл напротив Светлана, как раз посередке между Жизель и Анной. Что ж, места он умеет выбирать – верно, при жизни любил компании. – Пока что скиталец вспомнил лишь родную речь, – пояснил богатырь. – Но наверняка знал и прочие языки, включая европейские. Пусть слушает – это освежает память. – И не только это, – промурлыкала Жизель, распахивая свой плащ шире – благо ночь не была холодной, а от ветра экипаж защищала магическая пленка. – Сперва с Зодиаром разберись, – сказал Светлан. – Неизвестно, сколько после него придется разгребать, а ты уже хочешь набросать сверху. – Да ты ж уверял, что этот – безвреден? – Не злонамерен, – поправил он. – Черт возьми, уж магу надо быть внимательнее к словам!.. И мало вы сами вредили, вовсе не желая того? Привычно расставив ноги, древний мореход обратился в статую, выполненную словно бы из стекла. Похоже, ему было без разницы, стоять или сидеть, – неудивительно при такой воздушности форм… вернее, при столь скудном их наполнении. А интересно, привидения способны уставать? – Конечно, опаснее всего призраки колдунов, – продолжил богатырь. – Эти могут подминать сути живых, а затем и вселяться в их тела, делаясь подобием упырей. Но наш приятель скорее был обычным авантюристом, возможно, даже благородным – в меру отпущенного разумения. И кого он там раскулачил, умыкнув вожделенный сундук… В любом случае, вряд ли он способствует просветлению душ, как одна моя призрачная знакомая. – А по-твоему, у меня душа такая же, как и кожа? – с усмешкой спросила Жизель. – Ну, я тоже не блондин, – произнес он. – Дело-то не в масти. Но иные с младых ногтей настолько привыкают к грязи, что вне ее уже не мыслят жизни. А ведь над топью проступают и сухие участки. – Кое-где, да? Изредка. – Места надо знать, – подтвердил Светлан. – Но главное, их нужно искать. – А их и ищут, – сказала графиня. – Чтобы притопить. Вон как Анну. Много ли осталось от прежней ее чистоты? – Ну, если изначально той было вдосталь… В любом разе, девочка не озлобилась. И не приравняла весь мир к меченосцам. Уже немало, верно? – Насчет всего мира – не знаю. Но мужчин она с той поры сторонится. И чем только не пробовала ее лечить!.. Навострив уши, белянка с улыбкой слушала, как ее обсуждают. По крайней мере этим занимались не за ее спиной. – Может, снадобья готовила не из тех компонентов? – Может, и так, – не стала спорить Жизель и тоже улыбнулась. – Или мест не знаю, или их просто не было… до недавнего времени. – Ладно-ладно, не умасливай, – проворчал Светлан. – Мы не продаемся так дешево. – Ну, если проблема лишь в цене… – Так, – сказал он решительно. – В эти игры я не играю – тормози. Правда, однажды меня раскрутили на группешник. Но там это было замешено на любви… пусть и не вполне той, коя предполагает слияние тел. – Родственной, что ли? – насмешливо спросила смуглянка. – Или духовной? Еще это называют дружбой. – А в нее ты тоже не веришь? Лишь в совпадение интересов, да? – Хороша дружба, временами переходящая в слияние тел! – Ну, бывает, – пожал Светлан плечами. – На богатырей тоже иногда влияет момент, и у них случаются минуты слабости. Другое дело, что дров они ломают намного меньше… конечно, если не занимаются заготовкой. – А сейчас, выходит, момент не тот? Или обстановка? Или компания? – Всё, – ответил он, едва не брякнув «both». – И почему же, позволь узнать? Помедлив, Светлан сказал: – Видишь ли, некоторые вещи бесполезно разъяснять – даже умникам. Пока сам не проникнешься… вернее сказать, если. Что-то меня опять заносит в моралите, отметил он с неудовольствием. Полумонах, полувитязь… Когда же стану полным, наконец? Оглянувшись через плечо, Светлан поглядел на проплывающий далеко внизу пейзаж. Или можно сказать, что он проносился? Для здешнего мира скорость редкая – пожалуй, даже шестиноги не угнались бы за лодкой… вот разве только дракон. К тому ж, разглядеть ее было непросто, поскольку днище и борта Светлан покрыл маскирующей пленкой, менявшей цвет в подражание тучам. За непринужденной болтовней они успели улететь далеко от столицы, и пригородные поля уже сменил лес, по меркам Нордии – почти дремучий, в котором даже могли водиться бандиты. Затем меж кронами мелькнула речушка, вообще-то указанная на картах, но в действительности оказавшаяся много шире и протекавшая не вполне там, где ее рисовали. В картографы, что ли, податься? – подумал Светлан. Тоже полезное занятие. В ясный день да с подходящей высоты сфотографирую любое королевство не хуже, чем со спутника. – Последние сутки я больше времени провожу в воздухе, чем на грунте, – сообщил он. – Летающий богатырь – это новое в практике. Мне сверху видно все – во как! – Решил сменить тему, да? – не пропустила Жизель. – Мы ему неинтересны, – поддержала подружка, щуря шкодливые глаза. – Он ведь герой, не говоря о том, что герцог, и на всех смотрит с верхотуры. – Да просто опасается одарить сверх отмеренного. У него ж все, как у аптекаря, – с точностью до унции. А если запросим больше?.. – Лучше не ждать от меня лишнего, – подтвердил Светлан. – Или, по-твоему, кто-то сможет выделить больше? После этого уместно спросить: а что же ты не обратилась к другому? Но так далеко заходить мы не будем. Умный и без этого поймет, а глупый – обидится. Тем более что думать, когда больно, способны немногие. – Давай поговорим о Зодиаре, – предложил он. – Похоже, ты ближе всех подобралась к этому уроду. – Ну, твои-то мечи проникли аж под его шкуру!.. – А что я узнал? – дернул плечом богатырь. – Что у него кровь зеленая? Много мне от этого пользы. – Ведь ты утверждал, что после вашей встречи Зодиар переменился. – Он сменил профессию, но не суть. И не оказалась бы новая его сила еще круче. – Честно сказать, и меня это тревожит, – призналась женщина. – Особенно после того, что ты наговорил про его способ размножения. – По-твоему, тебе лучше было б не знать об этом? – спросил он. – В южных странах водится такая птица: страус, – вот она тоже любит прятать голову в песок. Конечно, ты в этой позе будешь глядеться не так и плохо… – Да я ужеговорила, что все мои попытки почерпнуть что-то у Зодиара не привели ни к чему. Он, как и ты, дает лишь то, что сам захочет. – Отличие в том, что я не даю того, чего у меня не просят, – сказал Светлан. – А Зодиар на желания клиента плюет. Вот и попробуй понять, чем он наделил. Что-то же в тебе изменилось после него? Быстрым движением, будто ей сделалось жарко, Жизель разбросала края плаща по сторонам, окончательно высвободившись из мехов. Против ожидания, она не осталась голой. Под плащом на женщине оказалось платье из светлой просвечивающей ткани, по нынешним временам слишком короткое даже для ночнушки и вполне простое, без всяких там рюшей и оборок. В самом деле, зачем украшать то, что не нуждается в украшательстве? Лишь внимание отвлекать. – Сударь, вы бы не маячили, – бросила графиня призраку. – Слава Господу, здесь хватает стульев! Чуть помедлив, Синдбад скользнул к свободному сиденью и плавно осел. – Как раздражает его прозрачность, – пробормотала Жизель. – Я привыкла глядеть на людей, а не сквозь. – Во-первых, это не человек, – не удержался Светлан от поправки. – Стало быть, и спрос иной. – А во-вторых? – сейчас же спросила белянка, на долю секунды опередив подружку, тоже было приоткрывшую рот. – Во-вторых, устранить прозрачность нетрудно. Достаточно покрыть Синдбада моей пленкой, сделав ее непроницаемой для призрачных псевдотел, а также для света. – Заодно и раскрасить, да? – ввернула Анна. – Легко, – кивнул богатырь. – Вдобавок обрядить по здешней моде – одежки-то будут опираться на пленку. И тогда пойми, кто внутри! Тема заинтересовала бывшего морехода – он заметно оживился… если так можно сказать про умершего. Похоже, даже пытался читать по губам, зрением возмещая слабый слух. – Ведь говорить Синдбад все равно не сможет, – сказала девушка. – Я имею в виду – как люди. А стоит кому-то услышать его загробный шепот… – Ну, это тоже поправимо. Если подкрепить его легкие и горло той же пленкой… – Тогда и уши с глазами, – присовокупила Жизель. – Если уж внедрять призрака в мир живых, органы чувств не должны мешать сближению. Вообще, твоя пленка впрямь замечательная вещь. Ведь ею можно латать и обычных людей. Представляешь, какие возможности откроются в медицине? – Это же магия, милая, – возразил Светлан. – И действует скорее всего, пока живу я. – Да кто мешает тебе протянуть подольше? К тому ж, если ты столь щепетилен, можешь предупреждать о последствиях. И все равно к тебе выстроится такая очередь!.. А за здоровье люди готовы платить щедро, иные и состояния не пожалеют. Это же золотое дно – разве не видишь? – Мне говорили, что ты отличаешься деловой хваткой, – проворчал он. – Теперь вижу: не врали. – Смотря с кем сравнивать, – усмехнулась графиня. – Скажем, до шевалье де Бриза мне далеко. А тем более до его супруги. – В самом деле? – заинтересовался Светлан. – Выходит, Бриза есть кому подгонять? – Уж с ней в этом никто не сравнится. И как ни странно, Бриз к своей женушке привязан. То есть на стороне пошалить всегда готов, но семья – это свято. – А разве госпожу де Бриз любить не за что? – Ты б ее видел, – фыркнула Жизель. – Такая туша! Прежде-то выглядела аристократкой – и статью, и ликом. Мало кто мог угадать, что столь изысканные черты скрывают душу рыночной торговки. Но ныне ее гордых скул не разглядеть за щеками – теперь она и смотрится лавочницей. – Достигла гармонии, да? Форма пришла в согласие с содержанием. – К тому ж дура редкостная – зато с апломбом. Из тех, кто ничего не умеет и не понимает, но обо всем судит и всех поучает. А если дарит что-то, обставляет так, будто преподносит по меньшей мере бриллиантовое колье, – хотя почти всегда дело ограничивается вазочкой или вышитой салфеткой. – А представляешь, если нынешнюю ее голову приставить к тогдашнему телу? – вдруг спросила Анна, по-видимому, вспомнив метод графа де Компре. – И что? – пожала плечами та. – Все ж идет от головы. Она снова сделает из своего тела желе. – Ведь не сразу? Лет на пять-семь его хватит. – А потом провернуть операцию по новой? Конечно, толстуха бы не отказалась… – Кстати, такой способ омоложения может оказаться популярным, – сказал богатырь. – Тоже ведь золотое дно? Ощутив на себе настойчивый взгляд Синдбада, он небрежно щелкнул пальцами, и тень морехода разом обрела объем, расцвела красками, возможно, даже чрезмерными, но подобранными с умелостью профи. – А ничего, – оценила Жизель, вглядываясь в смуглое лицо морехода. – Пожалуй, схож с вашим Бахрамом, только пожестче, не такой сладенький и юный. – Видела б ты Бахрама в сражении, – хмыкнул Светлан. – Вот там он какой угодно, только не сладкий. – И все равно Синдбад погиб рано, – со вздохом сказала Анна. – Действительно, в расцвете. – Так ведь авантюристы и не живут долго. – А говорить он теперь сможет? – спросила графиня. – Ты ему все поправил? – Ну, что сумел. С функциями уж сама выясняй. – Скажите же что-то, сударь, – попросила она. – Не томите в неведении. Обратив на нее взор глубоких (но уже не бездонных) глаз, Синдбад произнес несколько слов. Голос был негромкий, как бы отдаленный, но вполне живой, без похоронных мотивов. Ведь умеем, когда хотим! – похвалил Светлан себя. А вслух пояснил: – Он как тот пес – почти все понимает, но по-здешнему пока не изъясняется. – Если вспомнить вашего Пса, то он болтает лучше, чем многие люди! – с усмешкой заметила Жизель. – Я ж говорил про «того пса», – возразил богатырь, – а не про этого. Призрак вправду стал ближе к живым. Наверняка и сам это ощутил – приосанился, даже будто потяжелел. Если еще научится ходить, как люди, никто и не поймет, что он весит пару кило, покуда не столкнется с ним. А может, Синдбаду добавить массы? Скажем, рассовать по карманам стальные плитки. Или моя пленка способна тяжелеть по желанию заказчика? А заодно изолировать от гравитации. Ну, это было бы совсем лихо! Уж тогда у меня взлетел бы не только ковер, но и, скажем, диван… или даже кровать вместе с балдахином. Вообще, я отношусь к этой субстанции легкомысленно… возможно, потому, что она ничего не весит. А ведь с ней нужно разбираться. Вот только когда? Ну почему у героев не бывает отпуска!.. Из туч опять зарядил мелкий дождь, но над ними, как и раньше, не капало. Несмотря на кажущуюся открытость палубы, здесь было уютнее, чем во многих нордийских дворцах, насквозь продуваемых сквозняками. А если б еще и костерик запалить… Впрочем, и без того в гондоле не зябко – судя по мерзлячке Жизель. Кстати, какая у нее температура – еще не как у рептилий? – Вернемся к Зодиару, – снова сказал Светлан. – Как я уже говорил, этот урод, истязая твое тело, внедрился тебе в сознание. А оттуда вполне может пойти обратная волна, превращая тебя бог знает во что… То есть об этом даже Бог может не знать, – поправился он. – Скорее всего ты сделаешься похожим на Зодиара – но вот насколько? Кстати, ты уверена, что он – самец? Женщина даже дернулась: – Ну и вопросец! – Анатомические детали – не довод. Возможно, эти штуки у него и вовсе съемные, о сам он – бесполый… то бишь оно. И если вдуматься, в таком способе самовоспроизводства даже больше логики. Ведь главное – это продлить сознание, а не его оболочку. А уж насколько второе будет гармонировать с первым и как далеко зайдет переделка плоти… – Боже мой, – не выдержала Жизель, – ты говоришь об этом так спокойно!.. – Ведь не о себе, – ухмыльнулся он. – И потом, если я примусь рыдать и заламывать руки, тебе это вряд ли поможет. – А тебе очень хочется мне помочь? – Ну, не то чтобы… Но если эту болезнь запустить, потом многим может стать тошно. А от зародыша, укоренившегося в душе, избавиться очень трудно – это вам не аборт. – Может, мне ноги раздвинуть? – язвительно спросила женщина. – Чтобы тебе было проще забраться в душу. – Я не уверен, что эта дорога ведет… Погодите-ка, – вдруг сказал Светлан, уставясь на горизонт. – А это что? Вопрос был риторический – он уже разглядел странное явление, причем в деталях. Глаза богатыря – это такой прибор!.. Покруче многих биноклей, включая морские. Другое дело, что подобных радостей лучше бы не видеть. – Кажись, сейчас нам станет не до копаний, – произнес Светлан озабоченно. – Кому-то надо объяснять, что такое гриззы? – Мы про них слышали, – ответила Жизель за обеих. – Это как бы смерч из мириадов кристалликов, объединенных в единое существо и пожирающих все, что они смогут настичь, – особенно магию. Но разве гриззы водятся в этом мире? – Как видите, завелись, – кивнул богатырь на горизонт. – Вернее сказать, проникли. Так же как Зодиар и… кое-кто еще. Не говоря про чары, сгустившиеся вблизи Эльдинга. Или, по-вашему, они исходят от ваших магов? – Ну, так высоко я их не ставлю… А может, это обычный вихрь? – спросила графиня, тоже впериваясь сквозь ночную мглу. – Или гризз направляется вовсе не к нам? Все ж таки маги не сильны глазами. У них вообще недобор силы – почти у всех. – Ответ отрицательный, – проворчал он. – На оба вопроса. Их суденышко уже поднималось ввысь, заодно набирая скорость, – с горки-то легче удирать. Конечно, Светлан предполагал такой оборот – тем более что его уже ловили так – и все ж надеялся, что на сей раз обойдется без гриззов. Да сколько можно долбать в одну воронку! И почему они гоняются именно за мной? И почему не буйствуют в Эльдинге, где им хватило бы поживиться? Или что-то их не пускает туда? Или кто-то? – Придется забраться за облака, – сказал Светлан своим спутницам. – Может, и в стратосферу. Если не знаете, воздух там в дефиците – поэтому нашу гондолу сделаю герметичной, не пугайтесь. – Мы что, похожи на пугливых? – улыбнулась Жизель. – На вашем месте и я бы забоялся – кабы знал, сколь опасны гриззы. Вот себе такой роскоши позволить не могу. Жаль, нельзя рвануть в безвоздушность, подумал он. Уж там гриззы бы отстали… наверно. Или попробовать отгородиться от притяжения? Но затевать эксперимент в такой момент… м-да. Ладно, оставим на крайний случай. Летучая лодка уже окунулась в тучи, и экипаж окружила мгла, проницаемая лишь на несколько метров. Прикрыв глаза, Светлан попытался ощутить гризза – раз его нельзя видеть. И в самом деле сквозь бетонную непроглядность различил эту громаду, чьи частицы, мириады их, неслись по кругу со скоростью урагана. А сам монстр уже со всей прытью устремился за суденышком, где он смог бы закусить сразу тремя магами. Ну-ну, не спеши так – можно ведь и зубы обломать… хотя какие у тебя зубы… Эй, да ты не один? – вдруг заметил Светлан. Ну, это нечестно! По-видимому, его магическое зрение лучше всего распознавало магические же объекты. Кроме гиганта гризза, он отчетливо «видел» обеих своих спутниц, еще не растративших чар, запасенных в Эльдинге, и Синдбада, даже в таком «свете» похожего на тень. Но еще он обнаружил несколько существ или предметов, которых не засек глазами – даром что богатырь. Эти были не особо крупными, то есть не больше носорога, а затаились как раз поперек их пути, вытянувшись в цепочку. И от магии прямо-таки сверкали, точно россыпи бриллиантов. Россыпи, гм… – Пожалуй, лучше нам сделать крюк, – сказал богатырь, поворачивая лодку. – Глупо было лететь напрямик – как раз этого от нас и ждали. С беспокойством поглядев на него, Жизель спросила: – Ты не забыл, что и мы кое-что умеем? – Вот ваши чары тратить пока не стоит. Прибережем для последнего залпа. – По-твоему, нас гонят в засаду? – Обычная тактика гриззов, – кивнул Светлан. – Правда, в прошлый раз они гнались за нами втроем, а четвертый, самый здоровенный, приготовил встречу. – Вы укрылись от них под водой – я знаю. Но сейчас мы далеко от моря. – А они не такие дурни, чтоб дважды наступать на одни грабли. Однако и я не люблю однообразия – подброшу что-нибудь новое. – Вилы, да? – предположила Анна. – Или косу. Похоже, в сельскохозяйственных орудиях она смыслила побольше графини – недаром росла в глухомани. – Гребень, – осклабился Светлан. – И вырастет за нами лес до небес!.. Не слышали такой сказки? – Лучше огненная стена, – сказала Жизель. – Насколько знаю, единственное, чего гриззы страшатся, – это пламя. Кстати, из столичных магов никто не сравнится со мной в искусстве пиромагии. Огневая женщина, еще бы!.. – Потребуется стеночка высотой в… э-э… пару лиг и шириной в десяток, – возразил он. – Здесь открытое пространство, милая, не забывай. А ваше камерное чародейство годится разве для дворцов. Хотя… Сможешь ты наколдовать воспламенители, срабатывающие на приближение гризза? Потребуется искра, не больше. А уж из нее возгорится такое!.. – Конечно, я умею ставить запалы, – оживилась женщина. – Только укажи место и дистанцию. – Их потребуется много – десятки. Это будет дублирующая система, – все ж уведомил он. – Когда имеешь дело с неизученным врагом, полезно подстраховаться. Это ее не обескуражило, даже не остудило. Как видно, здешние маги вполне понимали, сколь важна в работе надежность, а может, и сами применяли дублирование – когда цель стоила добавочных затрат. Вскинувшись с шезлонга, Жизель вместе с примкнувшей Анной принялась за дело, руководствуясь подсказками Светлана. В четыре руки работа у подруг спорилась на диво – то есть в буквальном смысле. Похоже, наша парочка и впрямь сможет потягаться с любым из эльдингских магов. Да только быть первым в этой деревушке – не велика честь. Над сверкающими магией холмиками уже будто клубился дым, быстро набирая высоту и размах, превращаясь в новые смерчи. Что ж, это не удивляет. Вот теперь и начнется самая потеха! – Гриззов сделалось больше, – сообщил Светлан, машинально разминая кисти. – Или же они умеют делиться. А главного здоровилы пока не видно. Вообще, у него манера – возникать не вовремя. – Как будто остальным было назначено! – фыркнула Жизель. Пронизав облачный слой, дальше лодка подниматься не стала и на кружащей головы скорости заскользила над серыми холмами, в свете звезд похожими на Антарктиду. Богатырь не рассчитывал, что тучи скроют кораблик от чудищ, но внести помехи в их средства ориентации – тоже в струю. Уже вполне похожий на живого Синдбад озирался по сторонам с видимым беспокойством. Похоже, он подозревал, что заодно с магами гриззы могут сожрать призрака, – а даже такого бытия лишаться жаль. Или беднягу больше заботит судьба сокровищ? Выстроившись в широкую дугу, гриззы гнались за улепетывающей жертвой, смахивая на стаю голодных волков. Вряд ли прежде им попадалась столь шустрая дичь – по словам Лоры, в Третьем мире нет летунов – но все равно чудища двигались быстрее. Понемногу разрыв сокращался, хотя дирижабль шел на пределе, – все ж это не скайкар. Воздух обтекал пленочную капсулу с ясно различимым шипеньем, а если бы не она, удержаться на палубе смог бы только богатырь. Как видно, драки не избежать – жаль, жаль… Или вы забыли, что и вкусная еда умеет кусаться? Что ж, придется напомнить. – Похоже, нагоняют? – обеспокоенно спросила Жизель, глядя на громадные воронки, скользившие по поверхности заснеженной страны точно на привязи. – Вот же пристали! – Погоня в горячей крови, – проворчал Светлан, пожав плечами. – Я тоже могу поддаться азарту… когда гонюсь сам. Ладно, включаю форсаж – держитесь крепче. Дав женщинам пару секунд на осмысление, Светлан направил суденышко по наклонной, будто пустил с громадной горы. К прежним двигателям теперь добавился новый, мощной струей принявшись разгонять лодку. Но этот, увы, не рассчитан на долгую работу – минуты, не больше. Иначе дирижабль врежется в землю. Впрочем, сейчас важно было оторваться от смерчей, уже вовлекавших в свое кружение первые из баллонов, установленных Светланом на их пути и быстро надувавшихся водородом. И спустя секунды баллоны начали рваться, выплесками жаркого пламени пожирая гриззов, – запалы не подвели. Вот этого сюрприза преследователи не ждали, с разгона будто налетев на минное поле. Взрывы оказались настолько мощными, что лодка заплясала в их волнах, точно захваченная внезапным штормом. Вокруг мелькали клочья тумана, взвихренного поднявшимся ветром. Даже стянутое пленкой, суденышко скрипело всеми стыками, угрожая рассыпаться. Подхватив Анну, сброшенную с юта очередным толчком, Светлан поставил ее на ноги и сказал: – Пожалуй, для первого раза довольно. Это как бы предупредительный выстрел. Но если гриззы не понимают намеков… И что последует тогда: контрольный? Во-первых, неизвестно, где у гризза голова – если вообще есть. А во-вторых, бодливой корове… Хотя мы-то скорее лягаемся. Прекратив разгон, лодка опять стала подниматься, готовясь к следующему форсажу. Намека чудища не поняли – или не поверили. Или решили пренебречь. Лишь отгремели взрывы, как они вновь устремились в погоню, заметно пощипанные, но не устрашенные. И все ж несколько минут гриззы потеряли, а при таких скоростях это немалый разрыв. Следующий заслон Светлан соорудил помощнее, благо получил некоторую фору. Да и помощницы уже обрели некоторый опыт, подсобляя вполне грамотно. Вот что его беспокоило: как бы не заступить грань. Лучше бы, конечно, вообще не влезать в чародейство – тогда и бояться нечего… кроме как за свои жизни, ну да. Перед новым минным полем гриззы затормозили, явно не желая нарываться вторично. Но и отступать вовсе не собирались. Взамен они стали набирать скорость вращения, с каждой секундой делаясь темней и словно бы плотнее. – Что они вытворяют? – спросила Жизель, наморщив лоб. – Раскручивают вокруг себя настоящие смерчи, пытаясь сорвать с креплений наши заграждения, – ответил Светлан и хмыкнул: – Умно. Не ожидал от них. – А у них выйдет? – Вряд ли. Мои тросы не одолеть обычными средствами. И укоренены они достаточно прочно. – Но если гриззы двинутся в обход? – Тогда и я сделаю ограду шире. Уж в этом я набил руку, и такой расход магии вполне по моему карману. – И перелететь не смогут? – Разве только сумеют взмыть к стратосфере – в чем я сомневаюсь. Но вот если они смекнут пробраться по-над самым грунтом… – А разве трудно перекрыть и там? Светлан покачал головой: – Я не могу затевать пожары у поверхности – могут пострадать люди… не говоря о прочем зверье. Мы же летим не над пустыней. – Вот гриззов такие пустяки не заботят! – На то они и гриззы, – пожал плечами богатырь. – А мы не ищем легких путей. – И вообще, у войны свои законы… – Да плевать на них, – буркнул он. – У меня один закон – собственный. Пожалуй, Светлан высказался слишком от сердца – что тотчас навело Жизель на мысль: – Тебя что-то тревожит? – Германа-то все нет, – откликнулся он. – В смысле: давно пора возникнуть вожаку. А если выскочит прямо перед нами? Вроде и стараюсь выбирать собственный путь… – Тогда чего опасаться? – А вдруг гриззы считают лучше меня? Эдакие хищные ЭВМ, умеющие прогнозировать на десятки минут!.. В то время как я предвижу всего на одну-две.Глава 13
Вдруг замолчав, богатырь опять вгляделся в даль. – Черт, ведьма! – пробормотал он. – Что? – не поняла Жизель. – Говори внятно! – Черт принес сюда ведьму, – внятно сказал Светлан. – И угодила она в самое пекло. – Возможно, там ей и место, – хмыкнула графиня, искривив сочные губы. – Значит, мы угодим туда вдвоем, – отрезал он. – Принимай управление лодкой. – Что ты затеваешь? – Полечу на выручку. Конечно, без вас. Летун из него, правда, не ахти какой – если сравнивать с ведьмами. Но кто сказал, что быстро летать способны лишь они да птицы? А если подойти к проблеме технически? Ну, и примешав чуть-чуть магии – как при постройке летучего корабля. Но ведь сам корабль – условность, дань привычке… и без него вполне можно обойтись. – С ума сошел? – заволновалась Жизель. – У нас же все сорвется! – Ну ясно, – хмыкнул Светлан. – Без меня и пароходы не летают, да? – Но у тебя ж все равно ничего не выйдет… – На все воля Бога, – ответил он, хотя надеялся только на себя. – Да было б из-за кого рисковать! – бросила графиня. – Думаешь, не знаю, кто там? Наверняка ж это наглая девчонка, служанка вашей маркизы, которая бегает за тобой хвостиком и влезает во всё. Без нее только спокойнее! – Слушай, я понимаю, что тебя волнует судьба сына, – рассердился богатырь. – Но для меня он – лишь один из тех, кому нужна помощь. И почему, собственно, должно быть иначе? – Может, ты забыл, но мой Рауль – еще и сын короля. И его ценность для государства несоизмерима с… – Лучше б и ты вспоминала об этом реже, – перебил он. – Для его же блага. А мне на ваши дворовые разборки!.. Вот ты на моем месте и вовсе не стала б чесаться. – А я не набиваюсь во всеобщие спасители! – Может, и мне не стоит тебе помогать? – осведомился он. После чего смуглянка наконец прикусила язык. Ну не понимает по-людски – обязательно нужно напроситься на оплеуху… Новый пузырь уже раздувался, магическими тросами прицепленный к Светлану. Чуть выждав, он ступил на фальшборт и, сильно оттолкнувшись, устремился к месту главных событий – сперва по наклонной, поскольку корпус персонального аэростата пока не справлялся с таким грузом. Напрягшись, богатырь старался уменьшить свой вес – как проделывал не раз, подвизаясь магом. Но подобные фокусы не вершатся сразу, да и бог знает, как это может сказаться на силе. Все же через секунды полет выровнялся, а Светлан стал быстро набирать скорость, разгоняемый струей, истекающей из водородного баллона. Вот жаль, что заодно с весом нельзя убавить массу. Тогда б он любого ангела заткнул за пояс… то есть если говорить о летании. И почему богатырей не одаряют крыльями? Наверно, чтобы от земли не отрывались. Как будто это нас удержит, ха!.. Светлан уже приспособился к новому аппарату, тем более тот мало отличался от летучих кораблей. Пожалуй, этим было проще управлять, и на каждую мысленную команду следовала немедленная реакция, точно откликалась часть тела. Что ж, возможно, человек и создан для полета… гм… как птица для счастья. Во всяком случае, это относится к некоторым. Теперь он мог сосредоточится на ситуации, которую взялся решать. Да и видел ее отсюда намного четче, различая в деталях. И хорошего тут было мало. Что Мишка увязалась за ним, неудивительно – пожалуй, этого следовало ждать. И при обычных обстоятельствах девочка давно бы догнала судно, устроив маленький сюрприз экипажу (особенно графине). Но тут началась погоня, скорости возросли намного, за борт посыпались пакости… вообще-то предназначенные гриззам. А когда те выстроились в цепь, раскручивая перед минным заграждением локальную бурю, Мишка попыталась прорваться сквозь опасную полосу. Похоже, ведьма не рассчитала силы, забыв, что уже близко до рассвета… или плохо въехала в ситуацию, не поняв, на кого нарвалась. Конечно, и Светлан знал о гриззах немного – но он предпочитал угрозу переоценивать, дабы после не рвать волосы на подвернувшихся головах. А вот Мишке свойственен авантюризм. И теперь девочка попалась. Это напоминало футбольную «коробочку»: хитрым маневром пятеро гриззов окружили летунью, пресекая все ее поползновения ускользнуть. Но смыкаться пока не спешили, играя с добычей, точно щупальца спрута, – похоже, не без умысла. То есть и этот кус чудища наверняка слопали бы с охотой, однако пока ему отводилась роль приманки, на которую должна клюнуть рыба покрупней. Ну надо ж, как они знают людей!.. Или совпадение? На плохие-то Светлану всегда везло. Сцепив зубы, он летел прямо в ловушку, хотя угодить в нее желал меньше всего. И если бы не было никакого шанса… Что тогда: оставил бы девочку погибать? Как-то непедагогично, а? Хорошие учителя не бросают деток даже при полной безнадеге… впрочем, дело не в том, что они хороши как учителя. И сможет ли после этого Светлан именоваться богатырем? А шанс все ж имелся – хотя крохотный. Вдобавок не все тут зависело от него, а такие ситуации Светлана не вдохновляли – хуже нет, когда спасаешь вдвоем… особенно когда твой напарник и есть спасаемый. Оставалось надеяться на хладнокровие Мишки… хотя откуда в ней холодная кровь? Вот ума – даже избыток. Может, им и погасит лишнюю горячность? На полной скорости персональный дирижаблик пронизал минное поле, тугим корпусом почти касаясь тесно наставленных баллонов, распираемых водородом. Но сразу за ними круто затормозил, словно у его пилота кончился запас решимости. Действительно, не безумец же он, не самоубийца? Хотя встречаются и такие. По-видимому, гриззы решили не полагаться на эту слабую вероятность, поскольку трое ближних разом ринулись на богатыря, вполне готовые поглотить его вместе со всей магией. Да и двое дальних несколько раздвинулись, будто занимая позиции для лучшего маневра. Дальше события разворачивались стремительно. Отцепившись от тросов, Светлан камнем полетел вниз, а секунды спустя за его спиной рванули водородные баллоны – все разом. Страшенный огневой вал рванулся навстречу гриззам, прокатившись над падающим богатырем, а перед собой гоня воздушную волну, вполне сравнимую с ураганом. Пронизав черные смерчи, эта волна подхватила крохотную фигурку, с готовностью растопырившуюся для лучшей парусности, и на огромной скорости вынесла из ловушки, развороченной чудовищным взрывом. А земля уже близилась к Светлану, надвигалась, точно стена на разогнавшийся скайкар. И уж теперь богатырь вовсе не стремился сделаться легче, спеша укрыться в разверзшемся под ним овраге – длинном, глубоком, а главное, узком, куда непросто было проникнуть гриззам, нуждавшимся в просторе для своего вращения. Вряд ли Светлан смог бы точно сказать, когда перестал страшиться высоты, – после его полетов с Анджеллой или чуть позже, когда ощутил в себе силу, позволявшую с любой верхотуры рушиться без последствий. Но ныне столкновение его не пугало совершенно. Ударившись оземь, он даже не коснулся грунта руками, а сразу включился в бег, за секунды набрав темп, вполне годившийся бы скоростному авто… э-э… повышенной проходимости. Вспенивая ручей, богатырь промчался под одним из передних гриззов, пожираемым яростным пламенем. Затем выскочил из оврага и по каменистой пустоши, иссеченной расщелинами и усыпанной валунами, устремился вдогон за Мишкой, еще уносимой упругой волной. Теперь он скорее скакал, взлетая как на пружинах, нежели бежал, – этот способ оказался не только эффектнее, но и эффективней. Вот теперь началось самое сложное. До сих пор-то ситуация просчитывалась более или менее – в цепочке решения даже овраг не был случайностью. Но когда в силу вступает человеческий фактор… точнее, ведьминый… Как и предполагалось, оба гризза, которых взрыв повредил мало, сразу погнались за девочкой, вовсе не желая упускать деликатес – можно сказать, почти надкушенный. И конечно, у них оказалась солидная фора, а быстротой они по крайней мере не уступали Светлану. Ну что он мог сделать тут? Кричать, размахивать руками? Почему-то погонщики больше не обращали внимания на объект, который так страстно вожделели недавно, – твари, твари! Сладенького захотелось? Да если б у гриззов были хвосты, за которые можно ухватиться!.. Теперь Светлану осталось лишь смотреть. Ясное дело, Мишка старалась, собрав последние силы. Но сколько тех сохранилось на исходе ночи?.. тем более у девочки, еще не научившейся запасать впрок полетную энергию. А ветер больше не подгонял ведьму, лишь дав начальное ускорение. Отрыв, подаренный ей в самом начале, таял с угрожающей быстротой, неотвратимо и безнадежно. И в этот миг от темной земли к девочке взмыла на широких крыльях смутная фигура, с готовностью подставляя спину. У Мишки точно рефлекс включился – всеми конечностями она оплела летуна, сливаясь в целое. И тотчас тот рванул прочь с удвоенной силой, маша своими крылами как заведенный. И хотя с драконьими они были схожи лишь формой, служили своему хозяину не хуже – особенно когда их разгоняла ведьма. Такой спарки небо еще не видело, а уж гриззам она подавно не снилась – разве в кошмарах. Потому как теперь им было тут нечего ловить. Затормозив, Светлан пару минут любовался, как парочка оставляет гриззов в дураках, по широкой дуге нацеливаясь на летучий корабль, еще просматриваемый вблизи горизонта, под самыми тучами. Затем развернулся и помчал в том же направлении, проносясь над темными озерцами, подпитываемыми дождями, перелетая овраги, тоже притопленные водой. Огненная буря, прошумевшая в поднебесье, даже не нагрела камни, зато от троицы гриззов, накрытых обжигающим шквалом, не осталось следа, будто их и впрямь спалило напрочь. Или все ж успели улизнуть, унося то, что еще уцелело? Ну, дай им бог. Вообще, сердце у богатыря доброе да отзывчивое… то есть сперва вобьет врага в грунт по маковку, а после сам же прочитает над ним отходную. Во всяком случае, ничто не мешало Светлану нестись по прямой, с каждой минутой нагоняя корабль, летевший теперь неспешно и даже будто лениво, благо угроза миновала… или по крайней мере отдалилась. Настигнув суденышко, он ухватился за магический трос, свисавший почти до земли, и, перебирая руками, вспорхнул на палубу – эдакая птичка. А через секунды туда же опустился крылан, доставив спасенную кроху. – Это называется симбиоз, – сообщила девочка, нехотя отлепляясь от вампира. – Сотрудничество организмов разных видов к обоюдной пользе. Фигу Бэтти смог бы гонять так без меня! Она храбрилась, но после пережитого ее трясло так, что стучали зубы. – Помолчала бы, «организм», – проворчал Светлан. – Какого рожна ты вообще сюда заявилась? – Да чего мне делать в Эльдинге? – пожала ведьма плечиками. – Там-то пока тиш-шь. – А ты, выходит, просишь бури? Вот и допросилась на свою попку. Изогнувшись, Мишка опять глянула на себя сзади, теперь, видимо, проверяя целостность тыла. Затем с небрежением хмыкнула: – Разве это буря? Лишь несколько хулиганистых смерчей! – Когда норовят укокошить – это уже не хулиганство, – возразил он. – А ты была на волосок. Девочка махнула рукой: – Что было – прошло… к тому ж без последствий. Чего переживать, когда уже пережили? – Чтоб в следующий раз не нарваться. – Будь спок: в это дерьмо я уже не вляпаюсь. – И хихикнула: – Вот за другие кучи не скажу. – Когда-нибудь я убью тебя сам, – посулил богатырь. – Лишь бы не сходить с ума от твоих выходок. Впрочем, Мишку это нисколько не напугало. Как говорится, угрозами от нее… А розги – не наш метод. – Чего тебе не хватает – это мудрости, – прибавил он. – Ума-то – вагон. – Ну знаю, знаю!.. Это когда не влипают в истории, да? Богатырь перевел взгляд на Ле Сана, с улыбкой слушавшего их разговор, больше смахивающий на перепалку. – Добро пожаловать в нашу компанию, – произнес он. – Ты как бы сдал приемный экзамен. Честно сказать, не ожидал. – Просто я бережливый, – пояснил вампир. – А позволить этим чудищам закусить столь одаренной и прелестной сеньорой… – Для себе хранишь, да? – усмехнулся Светлан, конечно, не приняв это всерьез. Уж такой у этих кровососов юмор. – Может, вы забыли, – произнесла со своего шезлонга графиня, – но вообще это мой корабль. – Намекаешь, что мы тут лишние? – повернулся к ней богатырь. – Ведь нам и убраться недолго. Он еще не простил Жизель ее последней выходки. Только начинаешь принимать встречного за человека – и тут на тебе, вылезает! – Ну зачем же? – язвительно сказала смуглянка. – Чувствуйте себя как дома. Лишь бы я вам не мешала. – Да ничего, мы потерпим, – тотчас среагировала Мишка. – И не к такому привыкаешь! Поджав губы, Жизель отвернулась. А Анна опять спрятала улыбку, по всему судя, с удовольствием предвкушая новые щелчки по вздернутому носику своей патронессы. – Располагайтесь, – предложил Светлан. – Хозяйка не против. Изящно поклонившись, Ле Сан скользнул в сторону, растворяясь в ближней тени. Профи – ничего не скажешь. Уж он никому не станет досаждать. – Думал, от меня так легко сбежать? – спросила Мишка, уже вполне оправившись. – Я девушка влюбчивая. – Вот только тебя здесь не хватало, – проворчал он. – А я так и поняла, – заявила кроха без тени смущения. – Ты ж любишь, когда вокруг – цветник. – И кто тебе это доложил, интересно? – Источники не выдаем, – отрезала она, рассаживаясь в кресле с горделивой грацией королевской дочки… Или по крайней мере племянницы. Вот только нарядец… э-э… не гармонирует. Хотя если бывают голые короли… Кораблик уже набрал крейсерскую скорость, взяв направление на прежнюю цель. А что еще делать, когда не знаешь, откуда ждать? – Ладно, устраивайся, – сказал Светлан. – Но не спеши расслабляться. Думаю, передых будет недолгим. – Дяденька до-обрый, – хмыкнула девочка. – Он не даст нам почить на лаврах… тем более что те колючие. – И пахучие, – прибавил он. – Потому-то от них кружится голова. А вот если опустить попой в крапиву… Вот ее ты заслужила за свои художества – а вовсе не лавры. Покачав головой, богатырь поставил ей на колени корзинку с фруктами и отправился разбираться с Жизель – хотя совсем не хотелось. – Вот что, милая, – произнес он, присев рядом с ее шезлонгом. – Предлагаю до завершения миссии забыть, что этот кораблик твой, и признать меня его капитаном – со всеми вытекающими полномочиями. – Вплоть до выбрасывания владелицы за борт? – осведомилась графиня с усмешкой. – Вплоть, – кивнул Светлан. – Хотя ты знаешь, что я так не сделаю. – Не понимаю, – сказала она. – Сунуться в пекло из-за какой-то соплюшки, рискуя сгореть заживо. Я думала, от тебя и головешки не осталось! – Ну, уж что-что… – Ведь стоило тебе просчитаться хоть на чуть… Не понимаю. – А как насчет сопляка? – снова напомнил Светлан. – Здесь у тебя не возникает протеста? Вот и попробуй провести… э-э… экстраполяцию. Вряд ли Жизель знала это слово, но, как почти любой маг, питала почтение к терминам. – Рауль мой сын, – сказала она, похоже, пытаясь провести… э-э… это самое. – А мы с тобой заключили договор. – Правда? – удивился богатырь. – Письменный? Вот, значит, как ей это видится. Что ж, объяснение, в общем, логичное – если исходить из ее опыта жизни. – Но разве я не права? Ведь ты на службе у нашего короля и как его… – Слуга? – …вассал должен стараться меня приручить, дабы я не стала врагом. Это выгодно и Луи, и тебе – ибо такие услуги вознаграждаются щедро. – Что, в самом деле? Теперь буду знать. – А будто раньше не знал!.. – Видишь ли, я не профи, – сказал он. – А если помогаю кому, то не из выгоды и не во исполнение приказа. – По зову сердца, да? – съязвила смуглянка. – Да просто деваться некуда – если хочу себя уважать. Конечно, и без уважения можно жить – я даже пытался пару раз… Но сразу делалось так мерзко! Видно, у каждого своя стезя. – И что, это все? Подумав, Светлан добавил: – Еще я не люблю обманывать ожидания – есть у меня и такая слабость. – Для героя их у тебя слишком много! – Дык а я о чем? – Наверно, есть и третья причина? – спросила Жизель. – Ну, если начистоту, я просто тебя пожалел… и твоего пацаненка. Возможно, и Луи чуть-чуть. Но договор?.. Скажи еще: сговор! – Я полагала, на слово богатыря можно положиться. Как и на него самого, ну да. – Можно, – кивнул Светлан. – Только не надо его слова искажать. Уж мы ничего не забываем. Помолчав, графиня вымолвила: – Хорошо, я готова принять и жалость… – Вот спасибо. – Но тогда, выходит, ты и эту ведьмочку пожалел? – Уже теплее. – Или ты питаешь к ней… влечение? – Э-э… порочное? – уточнил он. – А ты не забыла, что Мишель – ребенок? – При чем тут возраст? Ведь она беспородная! – Как и я, – пожал плечами Светлан. – Уж это меня не колышет. С недоверием вглядевшись в него, женщина фыркнула: – Только не говори мне про любовь! – А я и не собираюсь, – сказал он. – Я вообще не умею про нее говорить… да и что умею любить по-настоящему, не уверен. Пробелы воспитания, знаешь ли. Меня учили ответственности, а не любви. В этих делах я самоучка. Но из тебя-то и вовсе хотели взрастить хищницу. – Уж лучше быть хищницей, чем дичью, – отрезала Жизель. – Или, того пуще, скотиной. – Ты уверена? – Богатырь усмехнулся. – И часто ты ощущала себя счастливой? А у травоядов такие моменты случаются. – Ну да – пока их не прирежут! – И все-таки жизнь беззлобных богаче. Оттого их и ненавидят зубастики, свою зависть пытаясь выдать за презрение. – На меня намекаешь? – Ну какой ты зубастик? – осклабился он. – Ты научилась лишь огрызаться да выть по-волчьи… Не знаешь сказку про Маугли? Как-нибудь расскажу. – Ладно, хватит болтовни! – прервала Жизель. – Будем считать, что в тебе проснулся отцовский инстинкт… хотя ты нацелил его на странный объект. – Разве? А по-моему, очень даже… Я бы гордился такой дочурой. Последнюю фразу Светлан произнес совсем тихо, чтобы Мишка, не дай бог, не услышала. – Лучше скажи, чего нам ждать дальше, – потребовала графиня. – Продолжения, – ответил он твердо. – Про гриззов я лишь одно знаю наверняка: так просто они не отвяжутся. – Просто? – изумилась Жизель. – Ты уничтожил трех из пяти!.. – А кто сказал, что их было пять? И даже в этом случае не пытайся решать за них. Это ведь не люди, тем более не звери. – Ты уверен? – Откуда? Говорю ж: я уверен в одном… – Но что-то ведь предполагаешь? Из всех в Нордии лишь ты пересекался с ними дважды… и еще способен поведать об этом. – Странное ощущение, – произнес Светлан, кривя губы. – Гриззы будто играют с нами. Очень жестко, но всех ходов не перекрывают – словно бы проявляют гуманизм… как его понимают. Выходит, у них развитый интеллект? – Уж не вздумал ли ты и с ними заключить соглашение? – Вряд ли это удастся, – ответил он с сожалением. – Но понять проблему – значит наполовину решить. Зачем же отказываться от добавочных шансов? – Вот они, современные герои! – съязвила графиня. – Вместо того, чтобы сражаться с чудищами, пытаются их перемудрить. – А нормальные герои всегда идут в обход, – сообщил богатырь. – Или, по-твоему, им больше подходят бараньи головы? – Ну хорошо, – тряхнула Жизель смоляной гривой. – Пока затишье, отчего бы нам не поужинать!.. Наверно, и наши гости проголодались? – прибавила она, с усилием проявляя радушие. – Еще как! – сейчас же откликнулась Мишка. – Особенно Бэтти. Уж он не отказался бы от пинты дымящейся… э-э… эля. – Не пугай, – сказал Светлан. – Ты не одна здесь смелая. Девочка рассмеялась. Действительно, ей-то кого бояться: своего спасителя? Хотя, если вспомнить известную басню про воробья, кошку и… гм… навоз… – Мне будет довольно и красного вина, – сообщил Ле Сан, возникая из сумрака. – Если не затруднит. – Он дал обет, – пояснила ведьма, хмыкая. – А слово Древнего свято! Несколько успокоенная, графиня поглядела на Анну, не хуже вампира умевшую делаться незаметной… хотя не пропустившую ни слова из их разговора. Послушно белянка направилась в каюту собирать угощение. Сорвавшись с кресла, Мишка побежала за ней – помогать. А Ле Сан снова отступил в тень, предпочитая не маячить. Прищурив глаза, Жизель проводила девочку взглядом. Затем спросила: – Не слишком ли много у тебя друзей? А если кто-то из них предаст? – Друзья не предают, – возразил Светлан. – Предают обычно слуги – своих господ. В вертикальной связке изначально заложен изъян. Понятно, не каждый слуга решается на измену, даже не большинство, – но иногда и один способен довести господина до последнего приказа: долго жить. Нахмурившись, женщина бросила на него быстрый взор. Конечно, она поняла намек – но вот сделает ли выводы? Анна с Мишкой вернулись быстро, причем ведьма несла поднос на голове, явно подражая африканкам. Но вот этот намек графиня просекла вряд ли – в Африке она скорее всего не была, а ее темная кожа вовсе не связана с негроидностью. Следом за девушками из каюты показался Синдбад, наконец решивший примкнуть к компании, – благо все тут были ему знакомы. Через минуту Мишка уже тормошила его, забрасывая гортанными фразами и выуживая сведения, – что совершенно не мешало ей насыщаться, обгоняя остальных, тоже рассевшихся вокруг столика. – Плюйте на него, – сказала девочка вскоре. – Он не любит сказок. А заодно не признает мистику. И даже когда сам заделался тенью, поверил в это лишь через семь лет загробной жизни. – Восток – дело тонкое, – заметил Светлан, смакуя шербет. – Зато там понимают толк в сладостях. Верно, Синдбад? – А также в прелестях и пышностях, – прибавила Жизель. – Уж тамошние церковники не отказывают ближним в плотских радостях, даже умудрились протащить те в свой рай. Вот наши – такие зануды! – Из тех, кому проще отдаться? – фыркнула Мишка. – Чем хороша жизнь ведьмы: всегда можно улететь. Оттого нас и не любят святоши. – От одних ускользаете, зато других настигаете, да? – усмехнулась графиня. – А если ведьму отвергнуть, она может и со свету сжить – силы-то хватит. В самом деле, достойно зависти! И посмотрела почему-то на богатыря. – Выходит, за отверженную любовь полагается мстить? – подивился тот. – Занятно, занятно… Ну, я еще понимаю – за поруганную. Но чем виноват другой, если не любит тебя? – Ты ждешь рассудочности от женщины? – От женщины-мага – обязательно. Иначе иди в иллюзионисты. Разговаривая, он поглядывал за борт, обозревая окрестности – благо летели под тучами. Местность внизу была незнакомой… точнее, как раз сейчас Светлан и знакомился с ней, запоминая до последнего валуна. В отличие от юга Нордии и, особенно, побережья, здесь почти не встречались селения, а многие участки больше напоминали пустыню. Далеко же графиня де Компре упрятала своего отпрыска!.. Но все равно – отыскали. – Не слишком ли ты строг к нормальным людям? – поинтересовалась Жизель, забыв, что претендует как раз на ненормальность. – К этим-то я снисходителен, – возразил богатырь. – От обычного человека нельзя требовать подвига или святости – по меньшей мере это нечестно. Дай бог, чтоб ему хватило сил удержатся от подлости. И не замараться в крови. И не обобрать ближнего. Каждого нужно мерить его мерой, а для этих бедолаг даже такое требуетнемалого мужества. – Тебя опять потянуло проповедовать? – съязвила смуглянка. – Такое у тебя призвание, да? – Скорее уж диагноз, – усмехнулся он. – И эта хворь вряд ли поддается лечению. – Монсеньор, – заговорила Анна, – а вы вправду намерены совместить в себе две такие разные сущности: богатырскую и магическую? – Ну, вообще-то богатыри тоже имеют касательство к чарам. Другое дело, что сами их не применяют. – И все же, монсеньор? Ишь, оказывается, белянка умеет быть настырной. Хотя добивается своего обычно тихой сапой. – Не столько намерен, сколько надеюсь, – ответил Светлан. – Уж больно это заманчиво. Большие прорывы случаются именно на стыках. – А в чем препятствие, мой господин? – снова спросила Анна. – Я имею в виду: главное. – В этом. – Пальцем он постучал себя по виску. – Вы ж сами маги и должны знать, какая хрупкая это машинка и как легко сбить ее с настройки. А богатырские деяния вовсе не способствуют тонкой регуляции. Я уж не говорю про воздействие чародейства на богатырскую силу. Если б тут все было просто!.. Да уж, тогда богатырей-магов развелось бы как собак. А известен ли хоть один? Может, тропка и вовсе тупиковая? Получив что хотела, белянка задумалась. А Жизель увлеклась наведением мостов к Синдбаду, затеяв продолжительный монолог, – в надежде, что помалкивающий призрак впрямь понимает ее слова. Тонко улыбаясь, Ле Сан потягивал красное вино и наблюдал за парочкой с видимым интересом. А Мишка сдвинулась вместе с креслом к Светлану, словно бы показывая, что у них тут своя компания. Собственно, это и было так. – С твоим появлением все заметно оживились, – сказал он негромко. – Ты действуешь как катализатор. – Ускоряющий, да? – уточнила девочка и вздохнула: – Лучше бы действовала как магнит. А то клюют на меня только извращенцы. – Ну подожди пару лет, – предложил богатырь. – Еще наверстаешь. – Да я и так: жду, жду… Вот так и попадают в старые девы. – Ты сперва в девы-то попади. – А может, я хочу эту стадию проскочить? Причем пошустрее. – Это как? – удивился он. – Сразу заделаться мамой? – Да хоть и папой!.. Уж я не бегу ответственности. – Ответственность – это когда отвечают, – наставительно заметил Светлан. – Вплоть до сэппуку, ежели провал. А ты – готова ли? – Главное: ввязаться в бой, – сказала Мишка рассеянно. Он вдруг почувствовал себя неуютно, ощутил близкую опасность, – то есть счет уже пошел на секунды. – Это еще что… – пробормотал Светлан, закрывая глаза – похоже, с опозданием. Увы, такая проверка еще не вошла у него в привычку. – Чего? – сразу среагировала ведьма. – Опять чуешь плохое? – Под нами будто искрится все… – Ну подумаешь, аномальная зона! – бросила девочка, больше пытаясь успокоить себя. – Или нет? – Он сказал: «Приехали», – пробормотал богатырь, вскидываясь на ноги, и объявил уже для всех: – Антракт закончен – начинается новое действие!.. Не подавитесь.Глава 14
Конечно, на него глянули без симпатии – вестников беды вообще мало кто любит. Первым к борту сместился Ле Сан, обеспокоенно вздыбив крылья, теперь напомнившие бурку. Вслед за ним, забыв о придворной вальяжности, устремились Жизель с Анной. Вот Синдбад остался на месте, оглядываясь на каюту, где прятал свое достояние. А внизу, на громадной площади, уже кружили черные песчинки, неспешно вздымаясь. – Вот и главный из гриззов, – пояснил Светлан. – Можно сказать, босс. И теперь он обложил нас со всех сторон. – Но что будет с нами? – спросила Жизель. – От него зависит. При желании он схрумкает мою защиту за минуты, даже если я стану черпать магию у Канала. А почему ему этого не хотеть? – Господи! – вскричала женщина. – Выходит, надежды нет? Ну сделай что-нибудь – ты, богатырь!.. – Да я уже делаю. Разве не ощущаешь? – Мы поднимаемся, – заметила Мишка. – Даже падаем – вверх. Нас больше не притягивает Земля! – Точно, – подтвердил Светлан. – Я поменял свойства пленки – ныне она экранирует гравитацию. И центробежной силой нас уносит в безвоздушность. Вопрос в том, сможет ли гризз последовать за нами. – На Луну, ага, – хихикнула она. – Без пушки. А давай сразу на Марс, – загорелась кроха. – Чего мелочиться? Селенку-то истоптали, а вот бог войны еще в белых пятнах. Кстати, за сколько мы туда попадем, если будем двигаться на полном «же»? – Ну, раздухарилась! – сказал богатырь. – Мы пока от гризза не унесли ноги. – Суток за трое, – сосчитала девочка. – В неделю обернемся. Припасов хватит, в крайнем случае можно и попоститься. Вот с воздухом как быть? Один ты столько его потребишь!.. Действительно, понесло кроху – еще быстрей, чем поднималась лодка. Все сопла Светлан теперь нацелил вниз, а ускорение, которое создавали двигатели, впрямь приближалось к одному g – потому пассажиры и не ощущали невесомости. Но с возмещением расходуемого водорода делалось все сложней – атмосфера-то теряла плотность. Перегнувшись через борт, Жизель завороженно следила, как раскручивается исполинская спираль, возносясь за ускользающей добычей. Все-таки женщина хотела жить – и не только, чтобы спасти сына. А вот Светлану захотелось шлепнуть по ее отставленному заду – у каждого свои предпочтения. – Воздух – не проблема, – ответил он Мишке. – Уж на такой канальчик наскребем чар. А вот чем, по-твоему, я стану питать моторы? Они ж не рассчитаны на вакуум. – Придумаешь чего-нибудь, – отмахнулась девочка. – Меня беспокоит солнце, – сообщил вампир, заметно нервничая. – Я и на поверхности не могу его долго выдерживать. – Раньше надо было волноваться, – фыркнула ведьма. – Когда за мной увязался. Ишь, педофил!.. – Не слишком ли взрослый термин для столь юной особы? – сказал Ле Сан, улыбнувшись. – И все же, как насчет солнца? – Прикроемся, не боись, – успокоил богатырь. – Если от притяжения заслонились… – Пока что гризз не догоняет, – сказала Жизель, оглянувшись на него. – Но и не отстает – следует как на привязи. Боже, какой он громадный! – Полторы минуты – полет нормальный, – объявила Мишка. – И поднялись уже нехило – пора нашу лодчонку переименовывать в челнок. – В челн? – не поняла графиня. – Почему? – Тебе выдать лекцию по космотехнике? – хмыкнула девочка. – Ты б лучше не свешивалась за борт – имей почтение к событию! В нормальном челноке все бы сидели, наглухо пристегнутые, а не вытворяли, кому что взбредет. Или, думаешь, твою задницу еще не оценили? – В самом деле, дамам нелишне закрепиться, – сказал Светлан. – Потому что вскоре наши двигатели откажут. – И тогда взлетит не только лодка, – прибавила Мишка. – Вампирам-то с призраками – до лампочки. А вот графиням порхать опасно. Покосившись на нее, смуглянка сочла за благо не перечить и вернулась в шезлонг. Сейчас же к ней подсела Анна, дисциплинированно ухватившись за локотник. Теперь они с не меньшей опаской поглядывали на небо, усыпанное мириадами звезд, с поверхности видимых лишь в телескоп. И Земля с такой высоты уже начинала напоминать шар. Хорошо, Солнце пока скрывалось в ее тени – здесь оно тоже выглядит по-другому. А ведьма не причисляла себя к дамам и продолжала кружить по палубе, перебегая от одного борта к другому, взлетая то на ют, то на бак. – Вот же упорный – не отстает! – информировала остальных. – Конечно, ему обидно. Вроде все рассчитал в деталях – и вдруг облом. Причем во второй раз и от того же клиента. Первый-то прокол еще можно списать на случай… Оп! – воскликнула она, ощутив, как ноги теряют опору. – Надеюсь, у всех крепкие желудки? А то, говорят, первую космонавтку ну так вывора… – Лучше не поминай, – прервал Светлан. – Веди репортаж, но без натурализма. Будь романтичней – нынче это в цене. – Ну да, эпоха расцвета рыцарских романов… Или она началась, когда рыцари уже вымерли? – Тормози, тормози… Вечная твоя проблема! – Да, – признала Мишель честно. – Слушай, а мы уже набрали скорость отрыва? Или вынырнем в ближний космос и сразу опять ухнем на дно? – Путаешь скорость отрыва с орбитальной, – поправил он. – И потом, ты забыла: нас не притягивает Земля – стало быть, падение не грозит. В любом случае на орбиту мы, пожалуй, выйдем… если не помешают. – Точно, – спохватилась девочка и опять перегнулась через борт, вглядываясь в чудовищное существо, не оставлявшее стараний догнать лодку – теперь уже космическую. – Все ближе, ближе, – бормотала она, легонько двигая ногами, будто вновь угодила под воду. – Ближе… ближе… Хо, застопорился! Похоже, и у него кончился завод. – Отличие в том, что на гризза гравитация действует, замедляя ход, а мы будем лететь как летели. – Да поняла уже! В самом деле, разрыв меж лодкой и сиганувшим в безвоздушность смерчем начал понемногу нарастать. – Теперь поглядим, так же ли гризз любит абсолютную стужу, как огонь, – сказал Светлан. – Это не считая отсутствия воздуха, жестких лучей и прочих радостей открытого космоса. – Да, это любопытно, – молвил Ле Сан, пристраиваясь рядом с девочкой – впрочем, не слишком близко, чтоб не подумали худого. – Даже и нам про этих чудищ ведомо мало. – Но что-то все ж ведомо, да? – не пропустила Мишель, живо поворачиваясь к нему. – Ну выкладывай! – Это лишь слухи, прелестная девица… чтобы не сказать «легенды». Сведения о гриззах просачивались из иных вселенных, когда те сближались с нашей. – И что же вам накапало? Не тяни, ну! – Кажись, тебе понравилось на нем ездить, – проворчал Светлан. – Как и мне понравилось ее возить, – вступился галантный вампир. – Что до гриззов, то существует предположение, будто в одном из миров им поклоняются точно богам… – Еще не хватало! – возмутилась ведьма. – …ибо они оберегают людей от магии, коя обходится тем слишком дорого, нередко приводя к массовой гибели. – Они что, пресекают любое творчество? – спросил богатырь. – Или только выходящее за некий порог? – Вероятно, тут есть градации. – А задницы они, случайно, не подтирают своим поклонникам? – опять наскочила Мишка. – Фу! – сказал Светлан. – Ну, или носы, – сдала назад кроха. – Может, кому и нравится, когда их держат за ребятню… – Но не тебе, да? – Но не мне, – подтвердила она. – Я с пеленок привыкла крутиться сама. – Если они у тебя были. Мишка вдруг прыснула. Затем сообщила: – Одна была точно – меня в ней подбросили в монастырский приют. Наверно, до сих пор там хранится. – А на ней, как водится, вензеля, – поддел Светлан. – Возможно, даже с короной. – Между прочим, зря насмехаешься, – сказала девочка. – Какая-то вязь там вправду имелась… вот только букв я не помню. – Я думал, ты с рождения умела читать. – Лет с двух-то – наверняка, – похвалилась она. – Еще и в геральдике смыслю, хотя никто меня не учил. – Что, на простынке и герб присутствовал? – Да было что-то наляпано – я ж не всматривалась. – По-видимому, именно то, что вовремя не подтерли, – предположила графиня, не сдержавшись. – А вот когда и куда можно – я уже тогда понимала, – огрызнулась Мишка. – Университетов не оканчивала, но врожденным аристократизмом наделена. И раз речь зашла о корнях… на кои мне, вообще-то, с высокой башни… то неизвестно, у кого они глубже! – Вот же попал, – посетовал богатырь. – Вокруг – сплошная знать. Один я… крестьянский внук. – Тебя ж в герцоги пропихнули, – напомнила девочка. – После короля ты в Нордии – первый. – Как пропихнули, так и выпихнут, – пожал он плечами. – Монаршая милость – штука изменчивая. – Но ты же еще и граф. А уж Артур от своих слов не отказывается. – Вот у нее спроси, как тут оценивают мое графство, – кивнул Светлан на смуглянку. – При дворе Луи над этим изгаляются едва не все… когда думают, что я не слышу. Если не считать, что пропала тяжесть, они летели, как и раньше, уютно расположившись на открытой палубе, не ощущая ни холода, ни удушья. Незримый, но прочный кокон, защищавший людей от убийственной среды, превратил суденышко в самый фантастический транспорт, который могли вообразить в этом мире. Ну что скажешь: сказка – она и есть сказка. Если тут водятся великаны да призраки и разговаривают звери, то почему нельзя на прогулочной лодке плыть через космос? Вот гриззу, судя по всему, приходилось намного хуже. Поглощал-то он магию охотно, но распорядиться ею с надлежащим толком, видимо, не умел – за что и расплачивался теперь. – Смотрите, гризз скукоживается! – воскликнула Мишка. – Как интересно, а? Действительно, чудовищный смерч довольно быстро сжимался, взамен прежнего размаха обретая плотность. Но даже если все кристаллики сомкнутся вплотную, гризз все равно будет в сотни раз больше любого кита – экая все же махина! – А что думают в Гильдии насчет гриззов? – обратился Светлан к графине. – Или думать там как раз не принято? «Ну наконец, вспомнил и обо мне, – можно было прочесть на ее лице. – А между тем, как раз я здесь главная звезда!» Впрочем, у Жизель хватило ума не произносить это вслух. – Факты, коими располагает Гильдия, – принялась она разъяснять, – свидетельствуют, что гриззы – едва не самые грозные из врагов людей. Там, где они водятся, никто не может пребывать в безопасности. А в соседнем мире они произвели столько разрушений, стали причиной стольких бедствий!.. – Я тоже об этом слышал, – подтвердил Светлан. (А вот от кого – уточнять не будем.) – Ну и что? Может, там буянят другие гриззы? Может, это и вовсе безобразничают изгои? У людей ведь тоже широкий спектр: от убийц и насильников до альтруистов. Давайте воздержимся от обобщений и каждого будем судить по делам его. – Полностью разделяю, – примкнул Ле Сан. – И что за привычка: судить о племени по худшим его представителям? – Да разве мало нам досталось от этих чудищ? – удивилась женщина. – Ну погоняли – да. Заставили покрутиться. А что сотворили бы, если б поймали, – нам неведомо. – А будто так трудно сообразить! – Ведь и я способен почти любого зашибить щелчком, – сказал богатырь. – Но разве хоть кто из вас боится меня? А о бесчинствах, сотворенных гриззами в Нордии, что-то не слыхать. Ни разрушенных деревень, ни жертв среди населения, ни побитого скота. Это ж надо уметь при таких размерах! И в Эльдинг они не наведывались, хотя там – самый рассадник магии. Почему – как думаете? Не потому ли, что промышлять в городе слишком опасно для жителей? Пусть гриззы и относятся к людям, как к безмозглым зверушкам… или даже как к крысам, от коих лишь хлопоты да проблемы… пусть они ставят нам пределы, не позволяя слишком разойтись, – но истреблять нас гриззы не намерены. Что-то не дает им обрушиться на людей во всю мощь. – Может быть, Бог? – предположила Мишка. – Или собственные тормоза. Можно назвать это добротой, можно – справедливостью. Ведь каждая тварь имеет право на жизнь… хотя сами люди считают по-другому. А вы представьте, что мог бы натворить даже один такой смерч, живой и разумный!.. Кстати, я не уверен, что за нами гналось несколько гриззов. Возможно, вихри, задавшие нам жару, были одним существом, поделенным на части. – Тогда о чем беспокоиться? – пожала плечами Жизель. – Остальные-то остались внизу – значит, весь гризз не умрет. – А если то, что заменяет гриззу мозги, как раз здесь? – кивнул Светлан на сжимающуюся глыбу. – Или он начинает мыслить, когда массой превышает некий порог? А чудища, буйствующие в иных мирах, – лишь ошметки погибших исполинов, то ли медленно умирающие, то ли наращивающие новое сознание? – Ну, разошелся! – фыркнула Мишель – в общем-то с одобрением. – Если он настолько умный, чего ж попался так глупо? – язвительно спросила графиня. – Гризз все рассчитал на диво. Я до сих пор не могу проследить цепочку, приведшую нас к месту засады. Мы-то полагали, что действуем по своему разумению, а нас, оказывается, вели. Но в последний момент случился прокол… к счастью, у гризза. Чего-то он недоучел – скорее всего, ошибся в исходных условиях, когда задавал задачке пространственные границы. Вряд ли они захватывали космос. – Но ведь гризз мог притормозить? – Судя по всему, он играет по правилам, а отступать от них не способен. В этой игре он продул – выходит, такая у него была ставка. – Серьезный товарищ, – заметила Мишка. – Хоть и тамбовский волк. Смежив веки, Светлан попробовал снова увидеть противника своим магическим зрением… но неожиданно достиг большего. На миг он будто прикоснулся к сознанию гризза – столь чуждому и громадному, что закружилась голова. И не то чтобы понял, но ощутил… нечто. Наверно, только сейчас, замерзая в космическом холоде, мысли исполина замедлились настолько, что человеческий рассудок смог их воспринять – за секунды до полной остановки. А на каких же скоростях они носятся в обычной среде? Когда богатырь снова открыл глаза, он уже принял решение. А заодно предпринял кое-что, дабы его осуществить. – Эй, ты что задумал? – тотчас спросила Жизель. Конечно, она различила сеть, наброшенную им на подобие астероида, слепленное из смерча, и прочным тросом прикрепленную к корме судна. Светлан пожал плечами. – Я не могу дать гриззу погибнуть, – ответил он. – Если он вправду поставил на кон жизнь, то я в такие игры не играю. А приговаривать беднягу к высшей мере, пока не доказана вина… Слыхала про презумпцию невиновности? – Надеешься на признательность чудища? – Не знаю, бытует ли у гриззов такое понятие. Но раз его ставку не приняли, за проигрыш придется расплачиваться по-иному. – Например, сровняв с землей пару городов? – Чужая мораль – еще не значит извращенная. Так его долг вырастет еще больше. А считать гризз умеет. – Нет, ты все-таки безумен! – воскликнула она. – Мы только что еле-еле спаслись… – Чего спорить? – прервал богатырь. – Все равно я верну гризза на землю – а там поглядим. И нахмуренным взглядом он пресек дальнейшие возражения. Кстати, хорошее средство, действенное. «Но сурово брови мы насупим…» – Ладно, а чего теперь-то станем делать? – вмешалась Мишка. – Как понимаю, на Марс мы не летим? Поглядев на нее, Светлан произнес: – Вот выдастся свободная неделька… Мне и самому занятно. Сказочный Марс – это, наверно, что-то! – Выходит, ты уже измыслил способ? – загорелась ведьмочка. – Поставим паруса, да? Будем ловить солнечный ветер? Наверняка ей уже рисовалась эффектная картинка: белопарусный корабль, мчащий сквозь ледяную черноту. – Это не даст хорошего разгона, – покачал он головой. – Лучше поиграть с гравитацией. Полагаю, моя пленка может не только изолировать. Если устроить так, чтобы притяжение не слабело с дистанцией, а после настроиться на подходящую планету… – Тогда прицеливайся на Юпитер, – быстро придумала девочка. – Уж он разгонит так разгонит!.. – А твои косточки не рассыплются? Ишь, раздухарилась!.. Вообще, тут есть над чем поломать голову, – прибавил Светлан, невольно и сам увлекаясь. – Инерцию-то можно погасить… или хотя бы ослабить. Создать антигравитационную капсулу… где заодно попытаться замедлить время… а набрав околосветовую, закатить турне по ближним звездам, подгадав так, чтоб вернуться в год, где у меня постоянная прописка. – И пойти по второму кругу, да? – подхватила Мишка. – Закрутить все по-новой! – Это в случае, если там обнаружится Город Солнца, а соответственно, и Канал. Ведь бог знает, что стрясется тут без нашего пригляда. Да и вряд ли мой мир отличается от здешнего лишь временем – похоже, тут связь сложнее. Боюсь, по возвращении мы вступим вовсе не в ту реку. – Да, это жаль, – вздохнула девочка, нехотя соглашаясь. – Ну хоть на Марсик-то сможем сгонять? Ну да, после перспектив, обрисованных щедрым дядей, даже Марс покажется пригородом. – Когда будет время, – ответил Светлан. – Ха, дождешься тут! – разочарованно сказала Мишка. – То сам за кем-то гонишься, то тебя гоняют – не жизнь, а пятнашки. Сверху-то все кажется таким мирным… И, подплыв к бортику, она зачарованно уставилась на огромный сумеречный диск, подернутый голубой дымкой, кое-где затянутый белесыми облаками. С такой высоты уже можно было охватить взглядом половину Европы. А вот насколько очертания материка отличались от привычных Светлану… Вообще, нехудо бы облететь шарик, дабы разобраться наконец со здешней географией, – но и на это требовалась пара свободных дней. Как же не люблю авралы! – подумал он. А куда денешься? На Марс, ну конечно. – Ты собираешься возвращаться? – спросила Жизель, уже забыв недавние страхи, зато вспомнив про свою беду. – В самом деле, сир, лучше не испытывать вашу магию на стойкость, – поддержал графиню вампир, за долгую жизнь привыкший к осторожности. – А если пленка не спасет от прямых лучей? Анна промолчала, но вполне красноречиво, всем видом поддерживая графиню. То есть в иное время и она бы полетала с охотой… – Да мы уже опускаемся, – успокоил их Светлан. – Вопрос в том, где приземлиться. Здесь-то нас вряд ли достанут, а вот ближе к земле… Лучше сразу попасть в пункт назначения. – И в чем загвоздка? – спросила графиня. – В том, что Рауля скорее всего увезли из твоего домика. Такое у меня ощущение. – Допустим. Но на его след мы сможем напасть только там. – Ну почему? – не согласился он. – Есть тропки более прямые. Если б ты смогла протянуться к сыну сознанием… – Я пыталась, – сказала Жизель. – Но толку – никакого. Он или крепко спит… – …или его усыпили, – заключил Светлан, опустив худшие варианты. – А то и вовсе заключили в кокон, непроницаемый для магических каналов. То есть наш антагонист, во-первых, знает о тебе едва не все, выпотрошив до сокровенного, а во-вторых, способен к чародейству. Не говоря о том, что сумел вступить в сговор с гриззами. И кто подходит под это описание? – Зодиар, – прошептала она. – Именно. Даже я не знал, где ты прячешь мальца, – хотя если бы захотел… А сей урод умеет, во всяком случае, не меньше меня, и возможности у него были. – Ладно, – оборвала графиня. – Предположим, это он. Что дальше? – А это надо спросить у тебя, – ответил он. – Из всех нас лишь ты знаешь его близко. И покуда Зодиар тебя потрошил, он мог и сам раскрыться. Вот и поставь себя на его место… точнее, вообрази себя им. Что б ты сотворила? Жизель задумалась, рассеянно уставясь на звезды, которых не увидеть с поверхности. – При всей своей мощи Зодиар осторожен, – наконец заговорила она, – и не ввязывается в схватку, если не уверен в исходе. А уж подставляться второй раз под твои мечи… Нет, он будет держаться в тени. – А на свет выставит кого-нибудь поглупее, – продолжил богатырь. – Но при этом подкрепленного немалой силой – своей или заимствованной у других. И к тому же в открытую враждебного королю. А кто из нордийских боссов может позволить себе такую роскошь? – Его брательник, кто ж еще? – ответила теперь Мишка. – Попробовал бы другой не любить Луи! – Верно, – кивнул он. – Оказывается, тропка ведет к Людвигу. А мы гадали, где искать меченосцев. Даже от наших летуний пока мало пользы. – По ночам-то едва не треть Нордии затягивает туман, – сообщила ведьма. – В нем не одну армию можно спрятать – десять. Прямо Альбион какой-то! – Вот это я называю «масштаб», – сказал он с уважением. – А ваши гильдийцы лишь на плетень умеют наводить тень. Стало быть, нужно искать мглу, разлившуюся невдалеке от искомой фазенды. – Да те места заволакивает почти целиком, – вздохнула Мишка. – Еще и близость гор, поди, влияет – уж там туман не в диковинку. Это не говоря про тучи. – Выходит, спутниковый обзор ничего не даст, – заключил Светлан. – Но ты ж не только здоровила, – напомнила девочка. – Ты умеешь делать закоротки. – Лишь к тем местам, где я уже был. И в пределах королевства… Хотя при чем тут границы? – удивился сам. – Ну, здесь не нужно сигать за бугор! – Зато места чужие. – Но рожи-то – знакомые. Почему не скакнуть прямо к Людвигу? – Потому что мы с ним не родичи. А его физию я лицезрел всего раз, да и то особо не всматривался. – Что ли, на память жалуешься? – съязвила кроха. – Старенький стал, головой недужен… – Уж с тобой не сравнить, – усмехнулся он. – И на фига помнить то, что вызывает гадливость? – Для коллекции, – ответила Мишка. – Вот я вижу Людвига как живого. – Ты ж не встречалась с ним. – И что? Бэлла расписала папеньку в деталях. А когда я воспроизвела портрет на бумаге, внесла туда исправления. – Так ты еще и рисуешь? – А то!.. Не все ж тебе одному? – Да разве я против? Будь гением во всем, если не боишься. – Хо! – с презрением бросила девочка. – Пускай другие трусят. А себя я еще заставлю уважать. – Э, гляди, – кивнул Светлан на ее голый живот. – Чего? – купилась она, посмотрев вниз. – Кажись, пупок начал развязываться. Хочешь – затяну туже? Прыснув, ведьма лягнула насмешника и сама же отлетела бы далеко, если б он не поймал ее за маленькую ступню. – Вы что, хотите воссоздать облик Магистра? – с недоверием спросила Жизель. – Но разве удастся достичь подобия, чтобы возникла связь? Над такими портретами лучшие мастера работают месяцами, и даже у них выходит редко. – Ваши мастера – пф-ф! – высказалась Мишка. – Один я не стал бы браться, – произнес Светлан. – Но в паре с этой нахалкой, да еще если и вы с Анной поможете… – Он хмыкнул: – Вместе – победим… вернее сказать, прорвемся. Оглянувшись на огромную темную глыбу, буксируемую лодкой, богатырь прикинул время, оставшееся до приземления, и предложил: – Ну-ка садитесь в круг, мои крали, и попробуем сложить нашу Силу. – Возьмемся за руки, друзья! – хихикнула девочка. Однако первая спланировала на палубу, пристроясь ближе к Светлану. Затем Анна заняла место против него и с ожиданием поглядела на графиню, все еще колеблющуюся. – Ведь тебе это нужно больше, чем нам, – негромко заметил богатырь. – Уж не побрезгуй. Состроив гримасу, Жизель опустилась рядом с ним – разумеется, не забыв принять изящную позу. А из-за стола на странную четверку глазели Ле Сан с Синдбадом, слегка даже схожие и с одинаковым любопытством на бледных лицах. То ли призрак копировал мимику соседа, то ли впрямь ощущал интерес к миру живых, вдруг ставшему намного ближе. Постепенно в центре магического круга разгорался бледный шар, смахивавший на голографический экран. Затем в самом центре шара стало проступать лицо, медленно вращаясь и с каждым оборотом прибавляя в четкости. В самом деле, сообща картинка рисовалась быстрей, а неточности, допускаемые одним, тотчас исправлялись другими. Не прошло и минуты, как изображение обрело такое сходство с оригиналом, что того и гляди – заговорит. Но оживать копия не спешила, ожидаемого прокола пространства не случилось. – Все не так просто, – пробормотал Светлан. – Должна совпасть и мимика. Ну, какую рожу наш пострел строит чаще всего? На сей счет тоже расхождений не было – тем более что физиономия кардинала не отличалась подвижностью. А за какой миной чаще всего прячутся ущербные? Как раз за надменной. Вот теперь они попали в точку. Уже без их стараний от тонзурной головы начало разрастаться тело, быстро обретая плотность и краски. А вокруг почти с той же резвостью формировался интерьер – ибо магистр обретался внутри большой комнаты, озаренной мертвенным светом настенных канделябров. – Ну наконец, поймалась рыбка! – сказал Светлан удовлетворенно. – Чего ж он не спит-то: угрызения мешают? Чем больше деталей виделось внутри шара, добавляя зацепок для творцов, тем живей рисовалось прочее – пока картина не выстроилась полностью. – Осталось выяснить, где он, – заметила Мишка. – Но тут – чистая техника. – Ни к чему, – возразила Жизель. – Это монастырь святых отшельниц. – Женский? – изумилась девочка. – А у нашего попика губа не дура! – По крайней мере у Людвига хватило ума убраться подальше от Эльдинга, – произнес богатырь. – Пока побережье будет разорять Дьявол, лучше спрятаться – от греха. А уж затем возникнуть – как спаситель отечества и наследник сгинувшего короля. Не ожидал, что он способен глядеть дальше чем на день. Или ему кто-то присоветовал? – Монастырь возведен в долине, со всех сторон окруженной скалами, – сообщила графиня. – Ведет в нее единственная дорога, которую легко перекрыть. Но все воинство Ордена там не поместится. – Скорее всего с магистром лишь сотня-другая охраны. К счастью для Ордена, он не лезет в полководцы – его дело править. – По-твоему, меченосцы постараются избежать прямого столкновения с королевской армией? – Да кто их знает, – пожал он плечами. – Дурней вообще прогнозировать трудно. Вот разберемся с этим, – Светлан кивнул на магический шар, – тогда и… – Тс-с-с! – призвала Мишель. – Кажись, началось действо.Глава 15
В самом деле, магистр, до сих пор восседавший недвижимо, точно статуя, повернул голову ко входу, заслышав скрип открывающейся двери. В проеме нарисовалась стройная фигура, от макушки до пяток драпированная черным. – Зачем ты пришла? – недовольно спросил Людвиг. – Я не звал! – Извини, – тихим, но ясным голосом ответила гостья. – Я полагала, это пока наша обитель. Или наконец ты признал себя захватчиком? – Настоятельница, – вполголоса сообщила Жизель – на случай, если кто-то не сообразил. – Мать Инесса. Аббатиса вызывала симпатию – даже на таком расстоянии. Ее лицо не выглядело юным, но словно не имело возраста: гладкая матовая кожа, чеканные черты. А сквозь мешковатую одежду угадывалось завидное сложение, вовсе не подпорченное годами. – А ничего мама, – одобрила Мишка. – Еще в соку. – И подмигнула Светлану: – Небось, на диком пляже не преминул бы обозреть? Он вскинул палец, призывая к вниманию. – Разве ты забыла? – нахмурясь, сказал магистр. – Я кардинал сего королевства, а все вы… – В прошлом, – перебила настоятельница. – Ныне ты слуга Озерного Дьявола – хуже язычника. А здесь лишь потому, что у нас нет силы тебя прогнать. Да вынь же голову из задницы, Людвиг!.. Или они у тебя срослись? – Ого, – оценил Светлан. – Даже если они давние знакомцы, это – смело. – Тетенька не из робких, – поддержала ведьма. – Хоть и не люблю монахинь… Непроизвольно оглянувшись, магистр прикрикнул: – Помни свое место, женщина! – Я-то помню прекрасно, – ответила она, нисколько не устрашившись. – А вот ты свое, верно, потерял. Или же никогда его не имел – иначе с чего тебя так занесло? – Да замолчишь ты?! Усмехнувшись, настоятельница прошла к столу и опустилась в кресло напротив Людвига. – Давно мы не виделись, а? – произнесла с тем же спокойствием. – Похоже, ты забыл, что заткнуть мне рот можно лишь одним способом. – Или двумя, – хихикнула Мишка. Светлан посмотрел на нее с укоризной. И не надоест же!.. – Может, решишься наконец? – продолжила Инесса. – Ты уже предал брата и продал дочь… не говоря о тех, что родились не в браке… Угрюмо набычившись, магистр пробурчал: – А кто виновен, что ты не родила мне сына? – Ну конечно! – усмехнулась она. – Ты столько раз пытался его сотворить, причем каждый раз – с новой. И в виноватых оказались все мы. Сколько младенцев на твоей совести, Людвиг? Это поначалу ты их щадил… А теперь жаждешь сгубить племянников. И при этом – такой набожный!.. Впрочем, от твоей веры давно попахивало серой, так что последний твой выверт меня не удивил. И для чего ты берег свою бывшую возлюбленную, Людвиг: для вступительной жертвы? Дьявол ведь потребует заклания. Может, и дочек для того пытался найти: чтобы заколоть своей рукой? – Столько раз мне хотелось тебя убить! – сквозь зубы процедил он. – Не знаю, что останавливало. – Я объясню, – молвила женщина. – Ты и девятнадцать лет назад был завзятым пакостником, а человечью кровь хлестал галлонами… – Какая кровь, что ты мелешь? – пробурчал Людвиг. – А, верно! – охотно поправилась она. – Почти всех этих несчастных ты сжигал или топил – никакой крови… если не считать пролитой при пытках. Но тогда ты еще не покрылся панцирем и по неосторожности подпустил меня слишком близко, сделав как бы частью себя. Потому и не смог затем прикончить – ты ж не самоубийца, верно? Зато малышку, родившую тебе третью дочь, не постеснялся обратить в пепел. Помнится, она была иудейкой, да? Или мавританкой? – Я служил Богу! – Не кощунствуй, – бросила настоятельница. – Богу противно насилие, а ты радуешься, убивая. Господи, Людвиг, ну нельзя ж быть таким идиотом! Простительно не понимать это в шестнадцать лет… тем более что ты был у меня первым. – Первым, да? – вскинулся магистр. – И только? Инесса рассмеялась. – Не жди – уточнений не будет, – сказала она. – Разве вырвешь под пытками. Но тогда это услышат палачи. Или станешь истязать меня сам – как когда-то ласкал? Наконец сквитаешься за мои колкости. Казнить-то – слишком мало. – Зачем ты пришла? – снова спросил Людвиг. – Что ты хочешь от меня? – Как и всегда: узнать, куда ты подевал мою девочку. – «Мою»? – искривил он губы. – Твоей она перестала быть, как только ты избавился от нее… Ну, ты скажешь? – Не оставляешь попыток, да? – Пока жива, – кивнула женщина. – И какой тебе смысл скрывать это ныне? Или ты, Великий Магистр и будущий узурпатор, лишь так и можешь взять вверх над слабой женщиной? – Это ты – слабая? – изумился Людвиг. И с опозданием добавил: – А я – не узурпатор. – Да кто ж ты тогда? Впрочем, вот тебе на выбор: изменник, детоубийца, вероотступник… – Ты сама – ведьма! – снова вспылил он. – Потому и не старишься с годами. Будто заморозили на самом пике. – Выходит, и меня пора на костер? – Да будь моя воля… – До сих пор наша церковь пребывала на распутье, – сказала аббатиса. – Но если в ней возобладают подобные тебе… Распрямившись в памятник себе, магистр возгласил: – Когда я сделаюсь папой, мы всем покажем, сколь грозен наш Бог! – Он станет папой, ха! – фыркнула Мишка. – Отцом-то – не смог. – Если, не приведи боже, тебя изберут, – улыбнулась Инесса, – значит мне и впрямь пришло время подыскивать метлу для полета. Потому что от такого пастыря лучше убраться как можно дальше. С минуту попыхтев, Людвиг неожиданно сообщил: – Между прочим, про наши с тобой… э-э… дела прознал пришлый крушитель – этот фальшивый герой и нынешний любимец Луи. – Рыцарь Светлан? – быстро спросила аббатиса, проявив нежданную осведомленность. – Победитель трехглавого огневика? Нехотя кивнув, магистр продолжил: – А он – известный покровитель ведьм. Может, среди них и надо искать твое отродье? – Мое? – усмехнулась Инесса. Затем покачала головой: – Надо же, расщедрился – наконец!.. Неужто от чистого сердца? – Этому Светлану жить осталось не больше суток, – осклабившись, заявил меченосец. – А заодно и Эльдинг сровняют с землей. Полагаю, концы опять потеряются. – Вот теперь тебя узнаю, – кивнула женщина. – А я уж было заподозрила, что проснулась совесть. Как тебе спится, родной? Наверно, и кошмары не мучают – все как в склепе. – Довольно! – Магистр хлопнул ладонью по столу. – Мне вызвать стражу или сама уберешься? – Еще одно, Людвиг: зачем ты держишь малыша в подвале? Там сыро и холодно, там крысы. Разве из гостевой кельи он сможет убежать? – Тебя это не касается! – Как раз напротив, – возразила аббатиса. – Пока что я решаю, где селить гостей. Ты больше не кардинал – забудь об этом. Ты даже не герцог, а король больше не считает тебя братом. Здесь ты или визитер, или захватчик – выбор за тобой. Но если второе, то я и мои сестры не обязаны вас обхаживать. Можешь запереть всех нас в подвале вместе с несчастным мальчуганом. – Ты, чистюля! – прошипел он. – А не боишься, что, как захватчик и вероотступник, я отдам монахинь моим… э-э… душегубам? Уж им придется по вкусу ваша непорочность! – По себе судишь? Тебя самого всегда тянуло к невинным – ведь их втаптывать в грязь особенно сладко. – Чуть помолчав, Инесса прибавила: – Думаю, ты бы так и поступил, когда б не страшился огласки. Но если всплывет и этот твой подвиг… – Да как же он всплывет? – осклабился Людвиг. – По-твоему, мы не умеем заметать следы? – А по-твоему, я не приняла меры на этот случай? Уж мне ведомо, сколь мелкое дно у твоего благородства и как умеешь ты наводить глянец на любую свою низость. Будь уверен: случись что с моими сестрами – вся вина падет на тебя. А подобную выходку тебе вряд ли простят – даже для нашей снисходительной церкви это слишком. Вот и прикинь: стоит ли нынешнее твое упрямство таких последствий? – Да ты сама с чего уперлась? – удивился он. – Тебе так хочется победить в споре? – Мне плевать на спор, – ответила женщина. – Так же как мне плевать на тебя. Единственное, что тут важно, – здоровье ребенка. – И чтоб он не схватил простуду, ты готова рискнуть монастырем? – Без колебаний. Потому что мы угодны Господу, пока идем по его стезе. А начнем петлять – какой смысл в нашей обители? Впрочем, тебе не понять этого. Ты давно уж не слышишь Бога. И все, кто с тобой. – Имя нам – легион, – вновь показал зубы магистр. – А таких, как ты, можно пересчитать по пальцам. И уж если кто-то служит Господу, то как раз мы. – Бог заканчивается там, где начинается служение ему, – молвила аббатиса. – Он не нуждается ни в слугах, ни в рабах, ни, тем паче, в овцах, смиренных и бездумных. Главное, чтобы человек не был глух к Создателю и жил в согласии с Ним. Или хотя бы прислушивался к тем, кто передает истины Его, не искажая. – Ты – еретичка, – заклеймил меченосец. – И все, что ты наболтала тут, – бред. Когда-нибудь тебя сожгут на костре! – Если возобладают подобные тебе – наверняка, – подтвердила она спокойно. – Ибо, обретя власть, вы постараетесь замкнуть уста, вещающие Его голосом. И, прикрываясь именем Творца, станете вершить бесовщину. – Все, с меня хватит! – вскинул ладонь Людвиг. – Черт с тобой, я переведу мальчишку в башню… поближе к небесам. Но не надейся, что благодаря тебе он проживет дольше хотя бы на минуту! – Я буду молиться за него, – сказала Инесса. – А ты знаешь, что на мои молитвы Бог иногда откликается. Так что, мой дорогой, остерегись посягать на малыша – этот грех может не сойти тебе с рук. И уж тогда ты заплатишь за все. – Ведьма! – рявкнул магистр. – Убирайся! Улыбнувшись, монашка поднялась и бесшумно вышла, оставив за другим последнее слово, – впрочем, оно получилось довольно жалким. – И впрямь – классная тетка, – сейчас же заявила Мишка. – Ну правда, я балдею! – М-да, – буркнул Светлан. – Если б не знал, как развернутся католики в ближние столетия, мог бы поверить, что у них есть надежда. Но в стране слепых и кривому поспешат выколоть глаз. – Знаете, я всегда благоговела перед настоятельницей, – произнесла Жизель сдавленным голосом. – А теперь готова ее боготворить. – Как раз это нужно ей меньше всего. И благодарности Инесса не ждет. Не подбросишь поленьев в ее костер – и то ладно. – А разве нельзя это дело пресечь? – спросила девочка. – Вот именно сейчас, пока не заполыхало в полную силу. То есть я понимаю, что наши чистильщики и тутошние меченосцы – это цветочки. Но, может, хотя бы без ягод обойдется? – Кто знает, малыш, кто знает, – пожал богатырь плечами. – Вообще, от централизованного христианства трудно ждать хорошего. Бог и бюрократия – это как… – …гений и злодейство, – выпалила Мишка. – Ну, примерно. И когда их пытаются смешать, в осадок выпадает как раз Создатель. – А что же будет с Инессой? – Тропка в святые почти всегда лежит через мученичество, – ответил Светлан со вздохом. – То есть бедолаг сперва сживают со свету, а уже после – возносят. И, прикрываясь их светлыми ликами, продолжают творить гнусности. Такая вот диалектика… б-блин. – Опять вязнете в болтовне? – вмешалась графиня. – Говорите по делу! Картинка, поддерживаемая общими усилиями, задрожала и сгинула, будто испугавшись резких фраз. Впрочем, почему «будто»? Такая магия требует согласия. Поглядев на Жизель, богатырь покачал головой. – В чем дело? – нетерпеливо спросила женщина. – Все не так, ребята, – произнес он. – Похоже, и здесь нам приготовили встречу. – Так и что? Разве тебя это страшит? – Проблема в том, что ставил ловушку не Людвиг, – пояснил Светлан. – Этот не отошел бы от стандарта. Он, как и де Шратье, не верит ни в богатырей, способных в одиночку противостоять войску, ни в настоящих магов. Его бы я удивил сильно! – Тогда кто: Зодиар? – Скорее всего, – кивнул он. – Если не всплывет кто-то… э-э… третий. Такого же масштаба, как обожаемый тобою колдун или Дух, являвшийся Сейджу. – Но шансов больше… – …что Зодиар. Из этого и будем исходить. Наверняка ему известно, что мы подвалим с воздуха. И тогда какой прок в монастырских стенах, пусть и самых высоких? Собственно, они и так бы не помогли. Как и вся охрана. Уж Зодиар понимает, что сквозь меченосцев я пройду, как сквозь бумажные декорации. Лучшие рыцари Ордена и год назад меня бы не остановили – а ныне-то!.. – Но если мы знаем, что тут замешан он… – Мы знаем, что он знает, что мы… – Светлан усмехнулся. – И где тут затормозить? Вопрос такой: у Зодиара хватит мозгов, чтобы плясать не от себя? Уж слишком мы разные. – По-твоему, можно сыграть на вашем различии? Богатырь повел плечом: – Почему нет? Он знает мою силу, но вряд ли хорошо изучил людей, а судит о них больше по тебе. – Зодиар пересекался со многими батырами, – напомнила Мишка, как видно, успевшая расспросить Лору. – И побил их всех – пока не споткнулся на тебе. – Это оттого, что я ближе к народу, – осклабился Светлан. – Мне было где черпать. Тамошние-то, поди, оторвались. И они привыкли переть рогом – пока тот не сломается. А вот я этого не люблю. – Ломать? – спросила Мишка. – Переть. – Может, у тебя рог вялый? – Ведьма, – со вздохом сказал он. – Было у кого набраться, да? Но сколько ни строй из себя взрослую… – Да тебе все мы – дети, – засмеялась девочка. – А ты нам вместо отца. – Не отвлекайтесь, – снова призвала Жизель. – Да, – спохватился Светлан. – Итак, Зодиар… На что он станет меня ловить: на алчность, на похоть? Или опять станет приманивать властью? Подумав,графиня сообщила: – Зодиар любит жестоко шутить. Ему мало противника убить – нужно вытрясти из того душу. Теперь задумался богатырь: и куда это можно приткнуть? Ну, сама по себе информашка занятная… – Может, дело не в нас? – произнес он затем. – Во всяком случае, не только. Насколько знаю, этот монастырь многим встал поперек горла, внося сумятицу в безропотные стада христиан и смущая иерархов. Слышать Бога – да кому это надо тут? И уж вовсе не нужны те, к кому Бог может прислушаться. У церкви иные приоритеты, а увлекает она паству совсем не в ту сторону. Не думаю, что среди высших церкачей кто-то заплачет об утрате едва не единственного здорового органа. Но они не настолько безбожники, чтобы отсечь его сами, – ведь кто знает, чем это аукнется? И от того, кто такое сотворит, постараются отмежеваться – Инесса права. А вот если б на святых отшельниц удалось натравить Антихриста… в лице меня… или хотя бы создать такую видимость… Не-ет, неспроста Людвиг укрылся именно здесь! Сам-то он вряд ли сознает… Предположим, Зодиар надеялся, будто мы примем монахинь за союзниц Ордена и наедем на них по полной программе. – Да какое этому уроду дело до здешних чудачек! – фыркнула ведьма. – Не скажи, – возразил Светлан. – Когда факелы наперечет, потеря каждого из них добавляет Тьмы. А Зодиар как раз у нее на службе. Или вы думали, что он – вольный казак и преследует лишь свою выгоду? Нет, милые барышни… а также господа, – кивнул он обоим нелюдям, – так не бывает. Это я служу… гм… трудовому народу и более никому – за что меня и одаривают богатырством. Но где берет силу наш урод? Ну да, он изначально лучше приспособлен для боя – его раса явно произошла от хищников… может, оттого и сгинула так рано. А Зодиар словно бы впитал в себя мощь своего угасшего племени да еще забирал энергию от каждого побитого врага. Но от мертвых не бывает такого прибытка – кто-то еще ссужал Зодиара, иначе б его давно заломали. И уж конечно, он получает вливания теперь, когда заделался колдуном, – причем явно не за красивые глаза. В черной магии вообще нет места свободе, там жесткая подчиненность – сверху донизу. Стало быть, у Зодиара наверняка есть хозяин. А учитывая, что сам колдун – пакостник с размахом… М-да, тут можно сильно нарваться! – И ныне вся армия Тьмы озабочена тем, как сжить со свету пару дюжин несчастных теток, – подхватила Мишка, ухмыляясь, – невесть с какого переляку схоронившихся в этой глуши. – На эту тему и я могу изгаляться не хуже иных, – проворчал богатырь. – Да вот не хочется почему-то. – Ведь с ними можно покончить гораздо проще, – не сдавалась кроха. – Скажем, если пустить слух, будто в своем гнездышке отшельницы прячут несметное богатство, – как по-вашему, много ли добропорядочных и набожных нордийцев сочтут, что поделиться должны именно с ними? Да почти все! От монастыря камня на камне бы не осталось. Не говоря о том, что Зодиару эта бабский пансион – на один чих. – Это святое место, – неожиданно объявила Жизель. – Без шуток. – И что? – А то, что в обители и вблизи нее черная магия теряет силу. Здесь даже отъявленные мерзавцы делаются добрей – может, поэтому меченосцы и не смеют причинить зло отшельницам. – Лучше бы те поселились в столице, – хмыкнул Светлан. – Поближе к дворцу Луи. Тогда от их святости было бы больше пользы. – Скорее ей настал бы каюк, – фыркнула ведьма, циничная не по возрасту. – Да там пяти таких монастырей не хватит!.. – Слава богу, наши чары не замешены на саже, – сказал он. – И нам не грозит посыпаться из поднебесья. – А будто тебе это опасно!.. – Мне – нет. Но вот смогу ли вам обеспечить безопасное приземление? – Запросто, – решила Мишка, прикинув что-то в уме. – При твоем росте и силе нам даже не придется покидать лодку. Богатырь – лучший амортизатор! – Ну, я предпочел бы не проверять. Щелкнув пальцами, Светлан создал над столом трехмерную карту местности, окружавшей монастырь отшельниц. Конечно, он помнил наизусть все ее детали, но лучше держать их перед глазами – больше вероятность, что наткнешься на подсказку. – Эта долина подозрительно напоминает чашу, – произнес богатырь затем. – А озеро перед монастырем – изрядной глубины. – Говорят даже: без дна, – сообщила Жизель. – В переводе с народного это и означает «глубокое». Сотни метров, в крайнем случае – километр-полтора, как Байкал или Каспий. – Или Танганьика, – выпендрилась Мишка. – Или, – согласился он. – И хорошего тут не вижу. – Опасаешься наводнения? – Это не худший вариант – далеко. – Может, думаешь, что подводными реками туда могут добраться русалки-упырицы? – С ними тоже как-нибудь совладаем. – Но что еще может стрястись? – Извержение, например. – В этих краях такого сроду не происходило! – воскликнула графиня. – А часто бывало, что половину Нордии затягивал туман? – Да кто знает об этом? – пожала она плечами. – Раньше-то нам не поставляли сведения ведьмы. – Тоже мне, маги!.. Уж сводку погоды по стране можно осилить? – Если бы это оплачивалось… Но таких заказов нам не поступало. – Могли б и сами подсуетиться. Сейчас было бы меньше проблем. – Ты же герцог, – огрызнулась Жизель. – Не говоря о том, что любимец двух монархов. Вот и оплати. – Сейчас и ты больше смахиваешь на торговку, чем на графиню, – осклабился он. – У де Бризов переняла? Или так закалялась твоя сталь? Трудная юность, ну конечно!.. Смуглое лицо Жизель и вовсе сделалось черным. Порывисто вскочив, она удалилась в каюту, стараясь ступать без спешки. Задумчиво поглядев ей вслед, Светлан спросил у Анны: – Она и прежде была обидчивой? Если б знал, сделал бы поправку. – Вообще у графини есть уязвимые места, – негромко подтвердила девушка. – Но, по-моему, причина еще и в том, сир, что она принимает вас очень всерьез. Другие этого не стоили. Вздохнув, богатырь произнес: – Когда ко мне начинают относиться серьезно… – Ну? – с любопытством спросила Мишка. – Я пугаюсь. – Хорошо хоть, за пистолет не хватаешься, – фыркнула она. – Впрочем, зачем он тебе? Жизель уже возвращалась, небрежно обмахиваясь веером, – словно бы ходила как раз за ним. Ну жарко ей стало… непонятно с чего. А лицу успела вернуть придворную безмятежность. – Итак, – произнесла она, усевшись на прежнее место, – на чем мы прервались? Усмехнувшись, Светлан продолжил: – Тот, кто противостоит нам, похоже, повелевает стихиями – значит, и природный катаклизм сможет устроить. Скорее всего это будет что-то огненное – хотя бы потому, что с пламенем совладать труднее всего. Вдобавок, огонь проще ассоциировать с Антихристом – то бишь со мной. Вот заявился в монастырь я – и все запылало! – Лучше бы оргию устроил, – хихикнула Мишка. – Для наших-то врагов, конечно, лучше, – согласился он. – Если бы отшельниц удалось не только истребить, но и замарать с головы до ног… – Да что ж тут плохого? – В оргии? Ну, я вообще не люблю коллективных мероприятий, а уж в таком деле – особенно. – А если коллектив узкий? – сейчас же спросила ведьма. – Скажем, не более трех… ну, или четырех. Или коллектив и начинается с пятерых? – Отстань, – сказал богатырь. – Хочешь и меня в краску вогнать? – Тебя, пожалуй, вгонишь!.. – Но разве Бог не вступится за возлюбленных своих чад? – опять вмешалась Жизель. – И разве не в Его силах не допустить извержения или любой другой беды, которую способен наслать на них Враг? Покачав головой, Светлан ответил: – Бога мало заботят бренные оболочки монашек, а на их души вряд ли станут посягать. И сами отшельницы не боятся смерти, ибо отлично знают, что за порогом. Страшит-то неизвестность. К тому же там собрались те, кто остался без близких, – значит, и разлука им не грозит… Не-ет, на поддержку Создателя не стоит рассчитывать. – А на чью тогда? Он лишь хмыкнул, поскольку себе на этот вопрос ответил давно. Затем обернулся и поглядел на темную скалу, буксируемую лодкой. По крайней мере теперь известно, куда править. А приземлиться можно перед горной грядой, ограждавшей монастырскую долину. Там и подведем итоги последней игры… если, конечно, я не ошибся в партнере. – Есть еще Канал, – напомнила Мишка. – На крайний случай можно обратиться к нему. Уж тебе малыш не откажет. – То и плохо, что малыш, – откликнулся Светлан. – У слабых да глупых стыдно забирать. – Это он слабый? – изумилась девочка. – Во всяком случае, юный – слишком. Жизни не знает. А пользоваться его наивностью… – Тогда что, нужно искать опытных и сильных? – Вот у сильных брать опасно – неизвестно же, чем придется расплачиваться. – Слишком уж ты разборчивый, – хмыкнула она. – Не угодишь на тебя. – Принять помощь можно от друзей, – сказал Светлан. – Но где же их сыщешь тут? Тоже оглянувшись на пойманный астероид, Мишка поинтересовалась: – По-твоему, и с гриззами можно сдружиться? – Вряд ли, – ответил он. – Мы слишком разные с ними – нам даже понять друг друга трудно. Но… надо же с чего-то начинать? – Ага, – сказала ведьма. – Сталбыть, вот сейчас начало и будет положено. А сразу и конец, да? – Уж как повезет. – И давно ты стал полагаться на везение? – не поверила она. – По-твоему, тут оправданный риск? Но как же быть с твоим тезисом: не брать у сильных? – Есть разница: я ничего у гризза не требую, даже не прошу. Но если он посчитает, что обязан мне, – пусть расплачивается, я не против. Светлан опустил лодку на обширную каменистую равнину невдалеке от гор, вздымавшихся отвесной стеной, сразу за которыми обретался монастырь отшельниц. А чуть в стороне от места приземления на жесткий грунт грохнулся черный метеорит – да так, что застонала земля. Впрочем, удар мог оказаться намного сильней – если бы в момент столкновения замороженный гризз не рассыпался на мириады песчинок, образовав огромный холм. Спрыгнув на твердую почву, Светлан распрямился перед этой громадой, из которой вскоре должно было прорасти и вовсе несусветное чудище. – Неужто тебе не страшно? – спросила из-за спины Жизель, с трудом контролируя голос. – Ведь он… Все-таки она захлебнулась, не сдержав эмоций. Женщины, женщины… За это и любим. – Был бы я нормальным человеком, – откликнулся Светлан, – задал бы такого деру – только пятки сверкали. Проблема в том, что я богатырь. – Но разве богатыри не ценят жизнь? – Еще как. Но выживание для них – не главное. И даже победа – дело второе. Что для них важно – это остаться собой. Не дай бог, если отступишь от своей сути хоть на йоту, – вот тогда действительно катастрофа. Повернувшись, он глянул на встревоженные лица спутниц и добавил: – За опасными испытаниями принято наблюдать из укрытия. Лучше бы вам убраться подальше. – Черта с два я уйду! – звонко сказала Мишка, тоже соскакивая наземь. – Размечтался, ага. Как ни странно, на сей раз графиня оказалась с ней солидарна: – По моим ощущениям, самое безопасное место – за твоей спиной. А Анна лишь кивнула, подтверждая. Ле Сан молча развел руками, как бы говоря: ну, если дамы остаются… Не слишком ли он вошел в роль джентльмена? Ведь так можно и не выйти. Гризз уже пробуждался, вырастая из громадного бугра, плавно вздымаясь к тучам. Через минуту на грунте не осталось ни кристалла – все вернулись на круги, предписанные необычным бытием. Теперь это походило на исполинский столб из темного металла – сотни метров в диаметре и высотой до небес. И лишь в самой близи от него ощущался ветер, подтверждавший, что вся махина вращается с бешеной скоростью. Жизнь в странном существе снова бурлила… вернее сказать, кружила… но теперь оно почти не тревожило среду. Но какая все же громада, какая мощь!.. – А я маленький такой, – пробормотал Светлан и наклонил голову, будто собрался бодаться. Магия тут не поможет – только сила. Вот только хватит ли ее, чтобы продержаться хотя бы минуту? Черт возьми, или я не богатырь!.. – Зависит от того, с кем сравнивать, – выдавила Мишка. – Ты давно не видел себя со стороны. И тут гризз стал удаляться, быстро набирая скорость. Еще какое-то время его можно было наблюдать, изумляясь такой картине, затем колосс скрылся за горизонтом. Вокруг стало тихо – до звона. – И что это означает? – недоуменно спросила Жизель. – А гризз его знает, – откликнулся Светлан. – Скажи еще – Пес, – пробурчала Мишка. – Тот еще знайка!.. – Во всяком случае, он больше не хочет нами закусить. – Большое достижение!.. – Если гризз вправду голоден – так и есть. И между прочим… – Ну? – Я его чувствую. Примерно как Канал. И о чем это говорит? – Что ты перешугался до чертиков, – предположила ведьма. – Другой бы и вовсе наложил в штаны. – И хихикнула: – Вот поэтому их не ношу. – Ладно, а что будем делать теперь? – привычно встряла графиня, уже оправившись от испуга. – Что и собирались, – ответил богатырь. – Выручать твоего постреленка. Прогулка закончилась – начинается работа.Часть IV. Дела наши скорбные
Глава 16
Летучую лодку они укрыли меж скал, почти на самой вершине горы, с которой открывался отличный вид на монастырь. Надо признать, устроились отшельницы не так плохо – в этой долине было даже уютно: ветра особо не буйствовали, воды и зелени вдосталь, пейзажи не хуже, чем в картинной галерее. Ну а что с удобствами проблемы… Так они и в здешней столице оставляют желать. – А нехилая у монашек хибара, – заметила Мишка, взирая на монастырские стены. – Отгородились от мира по высшему разряду. – Прежде тут была крепость, защищавшая Нордию от северных племен, – пояснила графиня. – Но затем ущелье, ведущее в те края, завалило глыбами, и древний проход превратился в тупик. Естественно, крепость сделалась ненужной королевству. А вот отшельниц устроила вполне. – Ага, – отметил Светлан. – Стало быть, землетрясения случались. – Так ведь века назад! – Ну, в масштабе геологических эпох… Сейсмическая активность – штука долговременная. Прищурясь, он тоже оглядел бывшую твердыню. Затем сказал: – У меня подозрение: они подготовились к фронтальной атаке. И если я стану прошибать ворота и сносить двери, первым пострадает малец. А чтоб этого не стряслось, мне нужно прокрасться незамеченным. – С твоими-то габаритами? – усомнилась Мишель. – Та еще мышка! – Во-первых, я способен передвигаться быстро – ну просто очень, пропадая из виду. Во-вторых, замаскироваться не так трудно. Вспомни о моей пленке. – Все равно, ждут-то – тебя. Значит, могли и такое предусмотреть. – Для скрытных действий больше подходим я и Синдбад, – промолвил Ле Сан. – И уж нас там не ожидают наверняка. К тому же вдвоем мы сумеем нагнать ужас на охрану. – А заодно и пацана хватит кондратий, – фыркнула Мишка. – Переварить призрака и вампира в одном флаконе – тут, знаете, нужна привычка или нервы в канат. А у детей психика нежная: напугаешь – будет колбасить до гробовой доски… ну, или до осинового кола – кому на что подфартит. – И что предлагаешь? – спросил Светлан. – К этой парочке прибавить ведьму, – сказала она с готовностью. – То бишь меня. – Ну да, во всем белом, – хмыкнул богатырь. – Вернее – без всего. – Вот голозадость в его годы колышет мало. И что он, голых теток не видел? Светлан вопросительно посмотрел на графиню. Нехотя она кивнула. – Стало быть, не удивится различиям, – резюмировал он. – И не примет тебя за третьего монстра. Хотя до «тетки» ты недотягиваешь. – Ладно, не придирайся. Даже лучше, что ушла от него недалеко. – Улетела, – улыбнулась Анна. – Вдобавок, я кое-что смыслю в магических зарядах. И если там все-таки расстарался Зодиар… – На чары и у меня нюх, – сообщил вампир. – Ни одной ловушки не пропущу. На нас ведь как только ни охотились!.. – И ничто вас не берет, да? – подхватила Мишка. – Неистребимы, точно крысы! Ле Сан улыбнулся, нисколько не оскорбившись. Уж он чувствовал, когда говорят не со зла. Со вздохом Светлан уступил: – Что ж, перо вам в… э-э… – …зад, – подсказала ведьма, ухмыляясь. – Лучше, конечно, три пера – каждому. – И попутного ветра, птички. Кстати, до рассвета осталось всего ничего – не просчитайтесь. Кто из вас понесет Синдбада? – Да пусть цепляется к моей метле, – пожала плечиками Мишка. – Весит-то он меньше кошки. С беспокойством призрак посмотрел на Светлана. – Ничего твоему сундуку не сделается, – заверил тот. – Обещаю. Синдбада это устроило. Троица отбыла тотчас же, спеша успеть до восхода. А Светлан опять остался наедине с парочкой чародеек… то есть почти вдвоем, учитывая их давнюю спаянность. – Ты уверен в этом крылатом субъекте? – сейчас же спросила графиня. – А если ему вздумается прервать пост? – Это ж не упырь, – который раз напомнил богатырь. – Умеет над собой властвовать. К тому же он Древний – если уж что сказал… – Да, но Рауль – королевский сын!.. – По-твоему, у монарших отпрысков кровушка слаще? – усмехнулся он. – Вот к кому Ле Сана вправду тянет – это к Мишель. – И что, ты не боишься за нее? – Совершенно. Потому что нравственный закон для этого парня – не пустой звук. Он никогда не переступит через установленные себе границы. – Что-то слабо верится, – скривила Жизель сочные губы. – Мораль – у вампира? – Это древняя раса, – снова напомнил Светлан. – Намного старше людей. Нас еще и в проекте не было, а они уже учились сосуществованию. И если б не научились, давно бы сгинули. – К соплеменникам они, может, и благоволят. Но мы для них – корм. – Как для многих людей – звери. Однако ж не для всех. Взрослея, сапиенсы расширяют круг подобия. И уж ради корма Ле Сан не стал бы рисковать жизнью. Забывая про себя, бросаются спасать лишь тех, кого считают своей родней. Ну а когда меня принимают за родича… – Не тебя – эту голышку, – поправила графиня. – Если крылан не хочет ее сожрать – это не значит, что не хочет вообще. Конечно, странные вкусы… – Уж кто бы говорил, – ухмыльнулся он. – Для вампира, имею в виду. Или, думаешь, в нем тоже проснулось отцовство. – Почему нет? Тем более что и Мишка – летунья. Они даже слегка похожи сложением. – Зато с тобой у нее – ничего общего. И тем не менее… Или ты не столь уж беспорочен? Кажется, Жизель даже желала этого – несмотря на очевидную ревность. – Тут надо глядеть глубже, – возразил богатырь. – Ты заметила: у нас с Мишкой всегда находятся общие темы? – Ну, это известный прием: сперва увлечь девицу трепом, расположить к себе всеми местами… Как видно, с ней такое проделывали не однажды. Колокольня-то у каждого – своя. – Похоже, логика тут бессильна, – заметил Светлан со вздохом. – И я опять забыл, что ты не из наших. – А это при чем? – При том, что нельзя ждать от людей сверх отмеренного. Ну не дано! Отвернувшись, он вперился в торчащую посреди крепости башню, на заостренную крышу которой только что опустился их крохотный десант. В самом деле, сторожам Рауля не позавидуешь… особенно если они решатся на крайности. – Что они делают? – нетерпеливо спросила женщина, уже забыв про недавний спор. – Проникают в окно, – ответил богатырь. – К счастью, прутья там редкие – даже вампир протиснулся. – Ну, этот-то в любую щель!.. – Насчет щелей – это к Синдбаду. Он и в замочную скважину просочится… О! – произнес вдруг. – Кажись, Ле Сан все же вкусил крови. – Что?! – Усыпляющий укус – не пугайся. И конечно, не Раулю, а охраннику, случившемуся в комнатушке. Не знаю, зачем его держали там, однако рожа у няни зверская – даром что монах. А меч на поясе точно у палача. И у кинжала стертая рукоять – стало быть, пользуется часто. Невольно содрогнувшись, Жизель все ж позавидовала: – Это прямо волшебство – такое зрение!.. Но разве нельзя наделить им любого? То есть я слышала: в вашем мире придуманы устройства, в десятки раз приближающие картинку. «Я, Вань, такую же хочу…» Ну еще бы! – А ты молодец – не стесняешься просить, – заметил Светлан. – Вот у меня с этим проблемы. – Неужели это так сложно: сотворить похожий прибор? – не смутилась графиня. – Ведь ты знаешь принцип? А если здесь нет нужных материалов или подходящих орудий, можно компенсировать магией. – Может, сперва твоего пацаненка вытащим? – спросил он. – Только не надо напоминать о моем долге! – вспыхнула женщина. – При чем тут долг? – пожал плечами богатырь. – Речь о любви. И вскинул палец, требуя тишины. – Что? – помедлив, прошептала Жизель. – Слышите? – спросил он. – Пока все спокойно. А наши ребята уже нейтрализовали стражу и заперли башню изнутри. Теперь можно и мне вступать. – Но ты подумаешь, как воссоздать это устройство? – поспешно сказала смуглянка, явно добиваясь от него обещания. – Ведь оно пригодится не только мне! Ну надо ж, какая въедливая!.. И это при том, что сына она вообще-то любит. – Чем оснащать здешних шпионов, лучше одарю тебя рецептами рахат-лукума и… э-э… майонеза, – предложил Светлан. – Тоже ведь золотое дно. Или тебе интересней подсматривать за чужими спальнями? Можно такие досье собрать!.. И уж за это потребовать сполна. – Ты слишком далеко заглядываешь, – пробормотала Жизель, теперь имея в виду не зрение. – Да ведь туда тебя и затянет – наверняка. Сперва любопытство свое потешишь, а после смекнешь, что факты-то – жареные. Так почему не подать под пикантным соусом? – Ну признаю, я больна политикой, – нехотя согласилась она. – Но и науки меня влекут – ты же знаешь. Вот и сделай, чтоб я с головой окуналась в них, – тебе ж по силам такое! С головой-то – не самое трудное. А как насчет остальных частей тела? Хотя задачка впрямь занятная. – Не искушай, – сказал Светлан. – Я ведь человек… э-э… богатырь увлекающийся, а ныне мне нужно сосредоточиться на цели. Сняв летучий корабль с грунта, он направил его к монастырю, разгоняя во всю мощь. Такого зрелища здесь еще не видели. Интересно, сколько монахов решит, что у них поехала крыша? – Не высовывайтесь за бортик, – предупредил он спутниц. – Помните о прославленных лучниках Нордии. Для них все, что порхает по небу, – законная добыча. – И что бегает по земле, – прибавила Анна, с готовностью пригибаясь. – Они смотрят на мир через прицел. Секунду помедлив, графиня последовала ее примеру. Нарваться на стрелу ей тоже совсем не хотелось. – Я постараюсь выманить меченосцев в монастырский двор, – сказал богатырь. – Надеюсь, у отшельниц хватит ума запереть за гостями двери. Это сэкономит нам время и убережет от эксцессов. Не хватало, чтобы в запале Людвиг приказал вырезать всю… э-э… сестрию. – Еще они любят захватывать заложников, – сообщила Анна. – И прикрываться живыми щитами. Как видно, своих врагов она успела изучить – экая разумница! – Как это знакомо, – хмыкнул Светлан. – И от кого ж повелось? Дождавшись, когда лодка проплывет над стеной, он сиганул вниз, взамен мечей прихватив с собой увесистую трость, обнаруженную в каюте. Приземлившись на выщербленные плиты, неторопливо направился через двор, с любопытством поглядывая по сторонам, будто на экскурсии. А через секунды со всех сторон к нему устремились латники, воинственно вопя и потрясая оружием. В смелости монахам-воителям не откажешь – или же в глупости, что иногда заменяет. Парни тут собрались отборные: рослые, здоровенные. Некоторые даже достигли отменной умелости в обращении с инструментами, предназначенными для потрошения ближних. Чего им не хватало сейчас – это скорости. Даже в такую крупную цель их острые железки не попадали, а больше одной попытки Светлан не давал никому, выхватывая мечи из рук и ломая на части. Клинки попадались превосходные, вполне достойные украсить коллекцию любого ценителя, но здесь они предназначались не для любования – посему приходилось идти на жертвы, сильно огорчая владельцев. Когда клинков лишились более половины, меченосцы вспомнили про арбалеты и, раздавшись в стороны, принялись палить в богатыря с удаления. Но и так не смогли его достать или хотя бы затормозить – от летящих в него стрел Светлан отмахивался, как от комаров, продолжая свое неспешное продвижение. А когда решил, что уже можно, вдруг оттолкнулся, вминая булыжники в грунт, и взлетел к верхним этажам главного здания, единым махом очутившись на широком балконе. Здесь утихомирил несколько особо заядлых стрелков, оглушая щелчками по шлемам. Затем помахал рукой толпящимся внизу латникам, обескураженным, но, что интересно, вовсе не сломленным, и бросил взгляд на корабль, уже причаливший к центральной башне. После чего вступил в помещения – пожалуй, самые просторные и удобные во всем монастыре. В этом корпусе и обосновался Великий Магистр со своей личной охраной, выжив или даже изгнав отшельниц… как выясняется, к их же благу. Потому что именно тут Светлан решил порезвиться, а это чревато разрушениями – хорошо, если не до основания. И началась охота. То есть монахи, верно, считали, что это они охотятся на гостя, но происходило наоборот. Острый его слух с легкостью проникал сквозь стены и перекрытия, отыскивая противников, а настигал их Светлан еще прежде, чем они успевали изготовиться к схватке. И тут же отключал, машинально ведя счет. При этом не обращал внимания на преграды, походя сокрушая любое препятствие, – да простят ему отшельницы. Впрочем, вряд ли сия обитель переживет сегодняшний день. Ну так и чего ее щадить? Он не спешил, давая Людвигу время проникнуться опасностью, которую тот вызвал на свою голову. Во внешние двери, запертые самими же защитниками, ломились меченосцы, стремясь помочь своему предводителю. Но строили тут прочно и как раз в расчете на штурм – поэтому каждый вход напоминал крепостные ворота. На всякий случай обрушив лестницы, соединявшие с нижним этажом, Светлан обошел все комнаты, не оставляя без внимания ни один шорох. На его счету было уже более трех десятков – пожалуй, самых матерых из здешних волчар. Отлавливать их оказалось, во всяком случае, не скучно. Идет охота на волков… э-э… гуманная, понятно, – не до смерти. Мы ж не дикие. Затем он поднялся на самый верх, рассудив, что пора заканчивать. Здесь еще оставался источник шумов, приглушенный и если не напуганный, то наконец вспомнивший про осторожность. Вот только не поздно ли? Резким броском богатырь проломил толстенную кладку и вступил в комнату, отряхивая с плеч щебенку. По привычке он берег голову, хотя вполне мог бы использовать ее вместо тарана. Все ж как удобно быть живым танком: не нужно далеко обходить, искать проходы… Зачем искать, когда р-раз – и вот он! Залец был знакомым – как раз тут они наблюдали Людвига, творя совместное волшебство. Магистр и сейчас восседал в том же кресле, будто у него отнялись ноги. А Светлан предстал перед ним в темных клубах, грозный точно архангел, ниспосланный Господом. – Так не бывает! – возопил Людвиг, царапая ногтями локотники. – Просто ты еще не встречался с таким, – возразил богатырь. – Вдобавок ты явно не мудрец, да и сны вряд ли видишь… Ну что, будешь колоться? – спросил он затем. – Как бы момент истины, да? – Изыди, – пробормотал магистр, сморщив лицо. – Я служу не тебе. И не твоему хозяину. Он попытался встать, но не смог – Светлан уже обернул его локти прозрачной пленкой, накрепко прикрепив к тяжелому креслу. Простенький фокус, зато эффектный. И не поймешь, что тебя держит. – Ведь и не Богу? – сказал богатырь. – И разве ты один? Ваши святоши смахивают на горе-переводчиков, которые с грехом пополам распознают отдельные слова, а все непонятое лепят по своему разумению, извращая смысл напрочь. Ну хоть бы уши почаще мыли! В ответ раздалась такая длинная и цветистая ругань, что впору было записывать. Впрочем, на память богатырь не жаловался – так что записать можно и потом. – Наверно, это любовь, – предположил он. – Соскучился по мне? Вот я и пришел – наградить за все. Разве не этого ты добивался? А теперь вроде не рад. Какое непостоянство!.. Или ты не способен любить – ни друзей, ни женщин… ни собственных детей. – Но почему везет другим, а не мне? – вырвалось у Людвига. – Почему у меня рождались лишь дочери? За что меня обделили наследником? – Ну не любит тебя Бог, – ответил Светлан. – И я его понимаю. Да и что у тебя наследовать, подумай!.. Твою злобу и жадность, твою глупость? – Это Головень навел на меня порчу, – произнес магистр с убежденностью, на которую редко везет более умным. – Так пусть за подлость графа заплатит его же отродье – это лишь справедливо! – Что тут скажешь? – пожал плечами Светлан. – Логика – железная. От высосанной из пальца предпосылки через притянутые за уши аргументы приходим уже к полной белиберде. А спрос, как всегда, с бессильных… Впрочем, на месте де Компре ты так и сделал бы, а герцог и граф – скотинки родственные. – В тебе они и вовсе совпали, – огрызнулся Людвиг. – Ошибаешься, – сказал богатырь. – Я зверь иной породы, и вас, убогих, мне понять трудно. Магистр вдруг оскалил прореженные зубы, ухватившись за последнюю радость. – И все равно, ты зря сюда гнал, – объявил он. – Лишь началась свалка, гаденыша закололи. И что бы теперь ни сотворили со мной, ты проиграл! – Это тебя утешает? – поинтересовался Светлан. – Ну надо ж, какой дальновидный! Одна беда: дурак. Ухватив кресло за спинку, он вздернул его в воздух – естественно, вместе с Людвигом – и перенес к распахнутому окну, поставив на широкий подоконник, дабы магистр стал виден монахам, отчаявшимся своротить наружные двери, но с похвальным упорством пытавшимся взобраться по гладкой стене. Возможно, им это и удалось бы – если б нашлись шесты. Но по двору не валялось лишнего, а в прочие дома их тоже не пускали, сообразив-таки принять меры. Ну и Людвиг кое-что увидал: летучий корабль, плывущий сюда от гостевой башни, на носу которого картинно выставилась графиня де Компре, держа на руках маленького графенка, целого и, судя по всему, невредимого. Впрочем, стояла она так, что снизу не углядишь, – тоже шита не лыком. – Ты не с теми взялся играть, родной, – пояснил богатырь. – Это тебе не девчушек топить. Не похоже, что магистр испытал облегчение, узнав, что с его души сняли камень. Хотя подумаешь, одним меньше!.. Но вот зубами-то зачем скрежетать? Меченосцы наконец оставили попытки, видимо, убоявшись, что в ответ на свои старания получат, чего добиваются: любимого начальника… сброшенного прямо на их головы. Или решили не нарываться на повторную взбучку – ибо тогда им может повезти меньше. В этом они, пожалуй, правы. Суденышко уже поворачивалась, плавно подчаливая к окну. А когда пришвартовалось, вместе с его странной командой в комнату вступила Инесса, здешняя настоятельница. Во плоти она выглядела не хуже, несмотря на уродующее платье, и хотя босиком, наверно, ходила постоянно, ее ступни выглядели ухоженными, как у придворной дамы… или как у ведьмы, более привычной к полетам. – Бесстыдство! – зашипел магистр, увидав Мишку. – Как смеешь – здесь?.. Убери срам, потаскуха! Ишь, у нас тоже, оказывается, принципы. То есть поделиться-то ими – всегда готовы… – Щас, – огрызнулась ведьма. – В кладовку снесу – на хранение. – И пожала плечиками: – Село – оно и есть село. – Ну ты, столичная штучка, – окликнул Светлан. – Не слыхала про чужой монастырь и его устав? – Так аббатиса как раз не возбухает, – живо возразила она. – А этот – будет еще учить! Сам только что младенцев не жрет. – Ладно, про него и собаки не брешут. – Клейма ставить негде – я же говорю! Махнув на нее рукой, богатырь вернул пленника на прежний постамент, откуда тот не смог бы лягаться, но рот ему залеплять не стал – пусть уж пользуется свободой высказываний. Перед гласностью все равны. А дамы уже обживали комнату, радуясь возможности ощутить под ногами твердь – пусть и недолго. Как выяснилось, магистр вовсе не был аскетом, и в его шкафчике отыскалось недурное вино и разные вкусности, вряд ли одобряемые орденским уставом. Отшельницу деликатесы, конечно, не заинтересовали, а остальных совершенно не смутило, что продукты – не их. Но больше всех здешнему обилию обрадовался Рауль – то ли проголодался, то ли вообще любил поживиться, когда представлялся случай. Кстати, мальчуган, как и ожидалось, оказался смуглый, складненький, смазливый… но отчего-то вызвал у Светлана неприязнь – возможно, из-за пронзительного голоса и шумливых повадок. Он походил на вздорную собачку, все время требовавшую внимания и совершенно не умевшую себя вести. Хоть и говорят: все детки – милые… Но мало ли что болтают! Ну, вытащили пацана – и слава богу. А воспитанием пусть занимается мать. Или уже упущен момент? Как-то незаметно наступил рассвет. Впрочем, долину накрывал такой плотный слой облаков, что светлей стало ненамного. Эдакие сумерки, грозящие затянуться на полный день. – Да что вы роетесь тут? – не стерпел Людвиг. – Думаете, со мной кончено? – Вот так кончаются войны, – усмехнулся Светлан. – Много о себе мнишь – на здешней доске ты не в главных фигурах. – За мной тысячи отборных бойцов!.. – Все их стрелы мне – как летний дождь, – отмахнулся он, решив не уступать оппоненту в бахвальстве. – Да что вы можете мне сделать: казнить? Ну нате, рубите! – вытянул магистр шею. – Мне не страшно! – Это потому, что прежде тебя не пугали всерьез, – сказала Мишка. – Избаловал тебя старший брат, чтоб ему… Но мы-то – не твои родичи. И на короля нам, в общем, начхать. А к тебе у нас ба-альшой счет! – Да я хоть сейчас его заколю, – вскинулась графиня. – И пусть Луи посмеет сказать хоть слово!.. Грозно осклабившись, богатырь прибавил: – Мне не нужно срубать голову – я ее оторву. И покажу придворным, готовым тебе присягнуть. Как считаешь, это поможет им сделать правильный выбор? Хотя выбирать уже будет не из чего. Если это и не убедило магистра, то поколебало его уверенность. Он-то полагал, что имеет дело со слугами короля… Интересно, когда Людвиг утратит ее вовсе – станет молить о пощаде? И в этот миг из-за окна раздался тягучий вой трубы. Что-то новенькое в звуковом оформлении!.. С чего вдруг монахов потянуло на музыку? – Это просьба о переговорах, – пояснила Анна. – К нам высылают парламентера. – Из катапульты, что ли? – удивился Светлан. – Я ведь порушил лестницы. Снова подойдя к окну, он отпихнул лодку в сторону и поглядел вниз. В самом деле, перед домом рядом с трубачом стоял латник, выряженный в картинку, а прочие меченосцы, играя по правилам, отступили подальше. – Где-то я уже видел этот белый плащ, – пробормотал богатырь. – Неужто еще один призрак? А выглядит, как живой. Метнув прозрачный аркан, он оплел парламентера тугой петлей и мощным рывком вознес к верхнему этажу, поставив на подоконник. А увидев его лицо, произнес: – Надо ж, какой живучий!.. Выходит, Гийом тогда промахнулся?Глава 17
Это и в самом деле оказался приор меченосцев, второй человек в Ордене, нарвавшийся на меч королевского сына несколько дней назад, но ныне выглядевший вполне здоровым. И кто ж его подлатал столь быстро? Видимо, русалки? Ведь он свалился прямо в их заботливые… э-э… лапы. Какой ни есть, а союзник. – Д'Адуи, – поклонившись, назвался приор. – К вашим услугам, монсеньор. Сияющими доспехами и молодой статью он по-прежнему напоминал Белого Рыцаря, но теперь не казался таким уж веселым. Впрочем, ситуация не располагала. Однако хладнокровия не утратил, несмотря на странный способ доставки. Или иного приор и не ждал от бывшего монаха, гораздого на сюрпризы? Тогда, на Озере, беднягу удивили намного больше. – И чем ты можешь услужить? – пожал плечами богатырь. – Ну заходи, раз пришел. Во всяком случае, я вовсе не желал, чтоб тебя убили. Приор улыбнулся – бледной тенью прежней улыбки. Похоже, его впрямь вытащили из-за порога. А кто побывал там, редко остается таким же. – У парня меч быстрый и острый, – сказал он. – Не его вина, что я еще жив. – Вряд ли тебя утешит, но Гийом признал, что погорячился. И понять его, в общем, можно. – Наверное, монсеньор, – не стал оспаривать д'Адуи. – Ладно, оставим прошлое. С чем сейчас пожаловал? – Во-первых, чтоб узнать о судьбе пленных. – Да! – спохватился Светлан. – Хорошо, что напомнил. Пошли – время собирать камни. На пару с гостем он снова обошел здание, разыскивая оглушенных и на том же аркане спуская их на первый этаж, уже открытый для посещений. Очистив дом от посторонних, богатырь и приор вернулись в общую комнату… то есть это теперь она сделалась общей, захваченная сборной командой. Ле Сан уже добавил сюда мебели, перенеся из соседних, – он был гораздо сильней, чем выглядел. Поэтому всем хватило где устроиться, а магистр пыхтел и сверкал глазами, возмущенный посягательствами на собственность, с которой успел сродниться. Но базар таки фильтровал, как видно, дорожа правом свободной речи. Потому что, если б он принялся изливать все, что накипело, такой фонтан заткнули бы сразу. Кивнув гостю на свободное кресло, Светлан опустился на кушетку рядом с Мишкой и блаженно вытянул ноги, привалившись спиной к стене. Конечно, он не устал, но, когда жизнь смахивает на калейдоскоп, начинаешь ценить минуты покоя. – Если пришел для переговоров, то их не будет, – сообщил богатырь парламентеру. – Безоговорочная капитуляция – только так. На мою милость. А чего она стоит, я уже показал. Или, по-твоему, мне было трудно сделать инвалидом каждого… э-э… из выживших. – Мне хватило и прошлой встречи, чтобы вполне уяснить вашу цену, – откликнулся д'Адуи. – Но магистр не пожелал меня слушать. А предвидеть такой итог было нетрудно. – Ну надо же! – удивился Светлан. – Хоть кто-то здесь умеет смотреть вперед. Жаль, что решают другие… то есть решали, – поправился он, бросив взгляд на связанного магистра. – Теперь, похоже, за главного как раз ты. Да? – Только в пределах этой крепости, монсеньор, – ответил приор. – Весь Орден мне не подчинен. – Ну, на безрыбье… Так как насчет капитуляции? – На вашу милость – разумеется, – кивнул гость, избегая смотреть на магистра, явно недовольного столь быстрой сдачей. Глупец бы тут торговался долго, но д'Адуи относился к умным. Что ж, тем проще вести с ним дела. – Вот и славно, – сказал богатырь. – Я даже верну вам цацки… если пообещаете не шалить. – Разумеется, монсеньор, – повторил приор. – Мы более не воюем с вами. – Ну так иди и объяви своим. И железки можешь с собой прихватить. Или помочь? – Справлюсь, – коротко ответил монах, вставая. На Людвига он так и не взглянул, хотя тот пытался поймать его взгляд, будто рассчитывал что-то передать мимикой. Пора бы магистру понять, что его время кончилось. Или опять до бедняги дойдет после всех? – А после, если желаешь, возвращайся, – пригласил Светлан. – Нам будет что обсудить. – Конечно, монсеньор. Приор впрямь обернулся быстро и молча занял прежнее кресло. Подчиненных он успокоил, приказав готовиться к отбытию, уцелевшее оружие сбросил вниз, заодно и сам опоясавшись мечом. А за пазухой не держал ничего – видно, знал, что с богатырем такие фокусы не проходят. Нет, все-таки хорошо, что д'Адуи не дурак. А Светлан, пользуясь тем, что рты обеих дам и постреленка заняты едой, уже затеял небольшую лекцию, сев на любимого конька: – Если бы Бог жил в каждом человеке, наделяя того душой, вокруг была бы благодать – вот та самая: божья. Мы не знали бы ни войн, ни насилия, каждый и впрямь почитал ближнего за брата. Но, создавая людей, Творец недоучел чего-то – возможно, их плодовитости. Или переоценил собственный потенциал. В любом случае, со временем тел оказалось больше, чем душ, и с каждым поколением ситуация ухудшается. Да еще Сирк, его оборотная сторона, тянет одеяло на себя. А ныне душевные люди вовсе обратились в редкую сеть, коя, хоть и удерживает человечество на краю, мало влияет на общий климат. И что делать тем, кто остался без души, но наделен сознанием? Ведь дабы выжить, им требуется единение. – Как в стае, что ль? – пробурчала Мишка. – Животный инстинкт, ха! – Есть отличие: развитое сознание умеет созидать. А общими усилиями они вполне способны сотворить бога – по своему подобию. И этой фальшивкой подменить Творца, преследуя и истребляя его отпрысков, – при этом даже полагая, что служат ему. И вот такой суррогатный бог, вобравший в себя законы зверей, начинает драться за выживание, стремясь все к большей власти, подминая новые умы и целые нации, требуя поклонения, благословляя убийства во славу себя. По сути, это обычный диктатор – только более могущественный, почти неуязвимый и живущий намного дольше. И каждый такой виртуал сражается с подобными себе за право остаться единственным на планете. Вдобавок, с этими псевдобогами происходят трансформации: нередко они хиреют, потому что число их сторонников сокращается, а то и вовсе погибают – когда подчиненную стаю подминает другая. К тому ж, люди меняются быстрей богов, и рядом с одним виртуалом может вырасти родственный, чтобы затем урвать себе львиный кус, а то и прикончить родителя – законы-то дикие. – Ведь бывает, что от богов отказываются вовсе, – заметила ведьма. – На словах, – возразил он. – На деле же место бога занимает идея, а взамен религиозной стаи образуется национальная или сословная. Фанатам идеи тоже начхать на людей, вместо тех они видят державу – то есть как раз помянутого виртуала, сотворенного массами. Сочувствие, доброта – для них пустой звук. Значимо лишь то, что на пользу их божеству, а цель – чтоб оно делалось могучее и грозней. Ибо только с ним они ощущают родство, и это оно одаривает своих слуг здоровьем, силой, властью – горизонтальных связок тут попросту нет. А когда такой псевдобог хиреет и его сменяет другой, молодой и ярый, приверженцев прежнего пускают в расход – посредством гильотины и подвальных расстрелов. – Допустим, ваши построения верны, – с улыбкой произнес приор. – И что? Если мы впрямь бездушны, какое нам дело до вашего Творца? Нас-то он не одарил крупицами своей божественной сущности – за что ж ему поклоняться? – Все же он сформировал людей как вид – значит, вы обязаны ему обликом и рассудком. Не так мало, а? – Но если следовать вашей логике, сознание стоит немного без души, а все мы – лишьумные звери. Чего ж удивляться, если мы поклоняемся и служим нашему предводителю, впитавшему в себя силу миллионов. Собственно, нам не остается иного. – Некоторым – возможно. Тем, в ком вообще не осталось Бога. Но часто душа все-таки есть – просто ее мало, и божий глас в ней слышен едва-едва. К тому ж, она столь слаба, что не способна противиться напору толпы – что называется, озверелой. И вместе с другими человек творит зло. Зато потом за беднягу принимаются угрызения. Ибо борьба Бога и демонического суррогата происходит именно в сознании каждого, в ком еще жива душа. Иным выбор дается легко, но остальным… Нужно почаще прислушиваться к себе: не скребет ли? – Когда под полом заводятся мыши, их истребляют, – усмехнулся д'Адуи. – Образ занятный, но вряд ли к месту – душа не «заводится», она дается с рождения. А уж сколько протянет… Лучше подумай над тем, что происходит с бездушными после смерти. Ну да, при жизни они обычно благоденствуют – но вот что затем? – И что же? – откликнулся приор, невольно заинтересовавшись. – Виртуальный демон – не истинный бог, он не вбирает в себя сознания умерших, а лишь вытягивает из них всю силу, оставляя пустые оболочки. Посему почти все демонопоклонники проваливаются в пустоту, выпадая из кругооборота. И лишь немногих своих слуг, самых преданных и полезных, демон наделяет суперсвойствами, превращая в сверхлюдей… или, вернее сказать, в живых покойников. – Упыри! – воскликнула ведьма. – Неиссякаемое здоровье, запредельная сила, – произнес приор. – Плюс вечная жизнь. Разве плохо? – Это не бессмертие, – возразил Светлан. – Это неизменность. Миг, растянутый на века. Постепенно сатанея от тоски, ты будешь бегать по кольцу, как заведенный. На сколько тебя хватит, как думаешь? Если раньше тебе не снесут голову или не вобьют в сердце осиновый кол, ты возненавидишь всех, включая себя, и станешь завидовать смертным, ибо у них есть надежда – они-то еще не сожгли мосты. А когда твоя злоба обратится и против хозяина, тебя уволят. – Ликвидируют? – Отправят в резерв – скажем так. Причем даже не в свой, ибо и демонам не нужны психи. Но где-то есть спрос на бешеных псов, а там их превращают в чудищ уже и обличьем. – Пропащие Души, – пробормотала Мишка. Кивком подтвердив, богатырь прибавил: – И как вам такой финал? У англичан он зовется dead end – ну полный тупик!.. – Это лишь ваши фантазии, – пожал плечами приор. – С чего мы должны верить? – Это – гипотеза, – поправил Светлан. – Верить я не предлагаю, но попробуйте опровергнуть. Хоть кто-то видит противоречия? – Это не довод, – упрямо сказал монах. – Мало ли что можно напридумывать? Впрочем, сомнения в нем зародились – уже кое-что. А обрисованные перспективы, пусть и отдаленные, вроде вызвали опаску. Может, и этот еще не вполне пропащий? – Интересно, а кто заправляет резервом? – задумчиво спросила ведьма. – И сколько там скопилось тварей? Допустим, в среднем упыри выдерживают тыщу лет, а по всему миру их слоняется… сколько? – Зависит от численности жителей, – откликнулся Светлан. – Коя, как ты знаешь, – функция времени. Простыми формулами тут не обойтись. – А мы и сложных не боимся. Но вообще набирается… много. – Уж это точно, – ухмыльнулся он. – Если, как вы утверждаете, все созданные людьми боги грызутся меж собой, – снова заговорил приор, – значит, у них нет общего господина. Но почему тогда свои отходы они сваливают в общую канаву? – Насчет господина – еще вопрос. И среди людей есть хозяева, кои поощряют драки холопов – это держит тех в форме. К тому же главный враг для всех демонов как раз Создатель, а чтоб его свалить, они и без приказа пойдут на сотрудничество. – Выходит, владыка у демонов есть? – прямо спросил д'Адуи. – Но если их сотворили мы… Теперь и он нарвался на гневный взгляд магистра, вовсе не склонного делать допущения. Уж здесь вопросы не задаются – никем. Задумываться – еще не хватало!.. А голова тебе не мешает? – На сей счет у меня три версии, – сказал Светлан. – Во-первых, господина могли создать себе сами демоны – по примеру людей. Эдакий супердемон второго поколения, властвующий над всеми. – Виртуал, сработанный виртуалами, – пробурчала Мишка. – Круто! – Во-вторых, он мог существовать еще до людей, а значит, ни с ними, ни с Творцом этот хмырь не имеет общего. – Кто же его сотворил тогда? – усмехнулся приор. – Звери? – Ты сам сказал. И, думаешь, это исключено? Если прикинуть, сколько зверья владеет мозгами, не сильно проигрывающими человечьим, и все сложить… Тем более что они не затевают войн и крестовых походов – ну, кушают друг друга по мере надобности. И у них есть причины не любить сапиенсов. – А что у нас на третье? – спросила ведьма. – Не компот, увы. Самое тяжелое блюдо. Ведь неспроста нашему врагу служит Зодиар, выходец из иного мира, совсем чужой местной фауне. – Думаешь, и Хозяин нездешний? – Я не знаю. Возможно, он связан с несколькими мирами – если не со всеми. Или, как считает Лора, это обходный маневр темных сил, с которыми воюют наши соседи. У тамошнего-то Врага могущества больше, чем у здешних божков, – вот те и пошли к нему в услужение. Ведь господь – это лишь оборотная сторона божьего раба. И наоборот. – Но тогда какую койку в этом бардаке занимает Озерный Дьявол? Ведь и он должен лизать чей-то зад… всеми своими Горгонами, ха! – Вот об этом лучше спросить наших дьяволопоклонников, – сказал богатырь. – Тем более один из них хотя бы пытается думать о последствиях. Или нет? – Мы не поклоняемся озерному монстру, – возразил приор. – Орден лишь пытался использовать его мощь, дабы захватить власть в стране. – По-твоему, Дьявол удовлетворится столицей? Дескать, пожертвуем одним городом, раз не выходит по-иному, зато потом страна сможет спать спокойно, ибо придем мы, спасители, и наступит тишь… Только не темни, – предупредил Светлан. – Со мной этот номер не пройдет – вот она знает, – кивнул на Жизель. – И не думай долго, потому как времени в обрез. Недолго подумав, приор сказал с осторожностью: – Вообще, наши союзницы заверяли, что смогут обуздать чудище. А вы полагаете это ложью? – Может, и нет – на данный момент. – Как это: «на данный»? – Да просто: если Дьявол захватит Эльдинг, то поглотит сотни новых бедолаг, превратив их в Горгон, и разрастется настолько!.. И уж тогда русалочьего влияния может не хватить. Конечно, об этом Матери не стали говорить, а вы не сообразили выяснить. Или не знаешь, как обманывают правдой? Бросив короткий взгляд на магистра, д'Адуи спросил: – И что случится, если чудище выйдет из-под контроля? – Вот это я не берусь предсказывать – мало ли, что ему взбредет? Возможно, оно разорит королевство, а после примется за соседние. Но может, насытится раньше и вернется туда, откуда его вызвали… Ну, приор, – спросил богатырь, – сколько народу согласен ты загубить ради торжества вашего «бога»? Или, как и в Людвиге, в тебе не осталось души, и ты готов уморить всех? Вот только кем тогда станете править? Не говоря о том, что в конце концов Дьявол пожрет и вас. Не выдержав, наконец и Людвиг разразился речью, давая волю единственному, чем еще мог распоряжаться, – языку. Впрочем, как и у почти всех, привыкших поливать с верхотуры, его выступление не отличалось содержательностью. И с тем, что тут обсуждалось, совпадало плохо. – Он не слышит, – оглянувшись на магистра, пояснил Светлан. – И, будто заезженная пластинка, талдычит одно и то же. Ему втолковывать без толку – поезд ушел. А тебе? – Попробуйте, – предложил приор. – Возможно, и будет прок. – Ну да, надежда умирает последней… Ладно, дальние прогнозы я выдал – перейдем к ближним. Знаешь ли ты, к примеру, что ваш босс, этот прославленный борец с нечистью, теперь вошел в сговор не только с немытыми русалками… Эка завернул! – удивился Светлан себе. – …но и с самым черным из доступных колдунов, вдобавок полной нелюдью – неким Зодиаром? Скажешь: цель оправдывает, – да? Но проблема в том, что из ступивших на эту тропку почти никто не достиг цели, – стало быть, посыл ложный. К тому же, как говаривала графиня де Компре, «нужно быть безумцем, чтоб пытаться использовать его»… в смысле, Зодиара. И такой безумец у нас в наличии – прошу любить, – кивнул он на Людвига. – Вопрос в том, один ли он тут. – Прищурясь, поглядел на д'Адуи и заключил: – Нет, похоже, этой своей инициативой Людвиг не стал делиться… а скорей, его от этого удержали. Действительно, надо совсем потерять голову, чтобы связаться с колдуном, – ясно же, что игра пойдет в одни ворота! – А он не верит в чародеев, – ехидно заметила Мишка. – Хотя заказы им делает. Такое вот двоемыслие. – Ну да? – усомнился Светлан. – Я-то полагал, у него мыслей не больше одной… Впрочем, неважно. А важно, что в такой связке использовать-то будут вас, божьих воинов. Точнее, уже используют. Думаете, идея захватить Рауля осенила вот эту дремучую голову? – Он снова указал на магистра. – Шиш, ее туда вложил Зодиар! Сделав паузу для пущего эффекта, богатырь продолжил: – Мне очень не хотелось сюда соваться – слишком это смахивает на капкан. Но не ждать же, пока у Людвига окончательно съедет крыша? Если и святость этой обители перестанет его сдерживать… Черт знает, что бы тут началось! Скорее всего меченосцы бы передрались, поскольку и среди них не все – отморозки. Но кто бы ни победил, отшельницы тоже бы пострадали. Так что у меня не было выбора – кто-то рассчитал точно. И это был не магистр, понятия не имевший, на что годен настоящий богатырь. Надеяться, что его смогут одолеть пара сотен даже отборных бойцов… – Светлан покачал головой. – Тут надо быть Людвигом. Впрочем, магистр не выглядел смущенным. Похоже, он из тех, кто не делает ошибок, – поскольку забывает о них через минуту. И с тем же неиссякаемым задором влетает в новую лужу – раз за разом. – Вы думали, что за живца здесь этот малец? – прибавил Светлан. – А сами не желаете стать наживкой? И если ты смыслишь в ловле, то должен знать, что наживкой обычно жертвуют. – Да плевать! – выкрикнул Людвиг, наконец поверивший, что его дело худо. – Зато я посчитаюсь со всеми!.. Включая и тебя, шлюха, – метнул он взгляд в Жизель, сосредоточенную сейчас на сыне. – И тебя, – перенацелил глаза на Инессу. – Святая, ха!.. Но больше всего меня обрадует, если сгинешь ты, – вперился теперь в богатыря. – Да ради этого я… – Ну ты и гнида! – не стерпела Мишка. – Уж лучше быть как этот, – кивнула она на приора, – которому накласть на всех. По крайней мере он не кайфует, устраивая пакости ближним… И не говори, что нужно быть почтительнее к старшим, – обрушилась уже на Светлана. – Если старший сволочь, за что его чтить: лишь за возраст? – Да я молчу, молчу. Только… – Чего? – А вдруг этот самый гнид – твой папаша? Сопоставь его историю и свою. – Да упаси бог, – содрогнулась девочка. – Уж лучше вовсе без отца, чем такой. – Во всем можно найти светлую сторону, – заметил он. – Зато через него ты обретаешь родство с Изабель. Возможно, и с Жанной – почему нет? А через ту – с нашей хозяйкой, – богатырь кивнул на Инессу. – Столько достойных родичей – сразу!.. Разве плохо? – Из трех матерей наш козел уморил двух, – сказала Мишка. – Но выбирать подружек умел – этого не отнять. По закону дополнения, что ли? И если ты прав, с дочками ему повезло. Ну как от этого урода смогли родиться такие умницы да красотки? – А уж скромные! – подхватил Светлан. – Что ты, что Жанна. – Глянув в напрягшееся лицо Инессы, он добавил: – С этим разберемся – если доживем. Лишь бы мелодрама не обернулась трагедией, а над трогательной сценкой и я не прочь пустить слезу. – От тебя дождешься! – не поверила Мишка. – Если позволите, монсеньор, и я бы хотел спросить, – произнес д'Адуи. – Все-таки, кому вы служите? – «С кем вы, деятели», ну да, – фыркнул Светлан. – Да ни с кем я – сам по себе. Или тогда уж с Богом. – Или он – с нами, – ввернула Мишка. – Усадим его на облако, а сами – вокруг, на метлах. Эдакий эскорт. – Не кощунствуй, отродье! – взревел магистр, лишь и способный теперь, что орать да плеваться. – Да что б ты понимал, – отмахнулась девочка. – Речь-то не о твоем божке – нужен он нам, как же! – Смотрите! – вдруг воскликнула Анна, протянув руку к окну. – Что это? Ну надо же, заметила раньше богатыря. Расслабился, расслабился… А ведь знал, что беда на пороге. – Пропащие нашлись, – буркнула ведьма, вскакивая с кресла. – Да век бы их не видеть! В самом деле, невдалеке от монастыря толпились темные всадники, выстраиваясь для атаки. И было их… Бог мой, это уже войско! Прежние-то отряды Пропащих не превышали трех десятков. – Ну вот, началось, – пробормотал Светлан. – Предчувствия меня не обманули – который раз. Теперь к окну подбежали все, включая и маленького Рауля, истошно требовавшего, чтоб его взяли на руки. На месте усидел лишь магистр – и то не по своей воле. – Откуда они взялись? – спросил приор, недоумевая. – Ведь только что никого не было! – Из-под земли, – хмыкнул Светлан. – Кстати, не исключено. Если уж тролли способны просачиваться сквозь камень… – Кажись, пора уносить ноги, – негромко сказала Мишка. – Не то очутимся в заднице. – С чего тебя повело в анатомию? – Задница – это не часть тела, – возразила она. – Это характеристика среды. Хватит нашей магии, чтобы унести всех? – Не уверен. А кроме того… – Ну? – Возможно, этого от нас и ждут. Вглядись в шестиногов. – И что? – Новая разновидность. А плоскости по бокам их кабинок сильно смахивают на сложенные крылья. Мало радости, если вся стая примется клевать нас в поднебесье, – здесь все же проще отбиваться. Богатырь уже облачался в эльфские латы, за которыми успел сгонять на лодку догадливый Ле Сан, – будто строил крепость из самого себя. И уж эта должна оказаться прочнее здешней, предназначенной лишь для обороны против людей. – Я побегу к своим людям, – сообщил д'Адуи. – Хорошо, что вы вернули нам арбалеты. – Стреляйте по центру груди, – посоветовал Светлан. – Там у Пропащих главный узел, а голова – лишь наблюдательный орган. – К счастью, у этой обители высокие стены, – заметил монах. – Мы сможем расстреливать врагов сверху – почти в упор. – Стены их не задержат – взбегут, как по горизонтали. И это – худший вариант. Начнется такая сумятица! – Что же делать? – Откройте ворота. Едва ли у Пропащих хватит мозгов заподозрить ловушку. Собственно, ума у них не осталось – одни рефлексы. Плюс черная злоба. И приблизить резню хотя бы на секунду – на это они купятся. – Да откуда тут ловушки? – воскликнула Жизель. – Это ж монастырь! – А я – чем не капкан? – хмыкнул богатырь. – Но их больше сотни! И каждый сильнее льва. А скольких ты одолел? – Э-э… четырнадцать. То есть столько мне до сих пор встретилось. И с той поры я чуток подрос. К тому ж обзавелся роскошными доспехами. И в этой драке мне не нужно сдерживаться. Пропащим-то терять нечего. Для них уже и смерть – благо. Так что ситуация не безнадежная – пока. – То есть может сделаться еще хуже? – ухватилась Мишка. – Да уж хорошего я не жду, – подтвердил он. – Тут нас загрузят по маковку – иначе к чему было городить огород? – Оптимист, надо же! – А кто просил увязываться за мной? – Любовь зла, – вздохнула девочка. – А вот за козла – ответишь. Она лишь хмыкнула без веселости. И впрямь, радоваться нечему. – По-вашему, от этих чудищ нельзя ждать пощады? – спросил приор уже от порога – видимо, для полной уверенности. – В них нет ни страха, ни жалости – лишь желание убивать, – ответил богатырь. – Тебе никого это не напоминает? Кивнув, д'Адуи исчез за дверью, действительно пускаясь в бег. Медлить и впрямь не стоило, штурм мог начаться в любую секунду. Закончив облачаться, Светлан повесил себе за спину оба эльфских меча. Секунду подумав, укрепил там же кладенец – про запас. – Модернизацию дирижабля поручаю тебе, – осторожно он положил латную ладонь на худенькое плечо Мишки. – Желательно, чтобы он смог поднять всех. Вся наша магия – в твоем распоряжении. – А почему не в моем? – оскорбленно поджав губы, спросила Жизель. – Потому, что ведьмам я доверяю больше, чем графиням. И потом, в тебе слишком силен материнский инстинкт. Может, это и святое… гм… чувство – но только пока крошек не начинают вскармливать человечиной. А ты вполне способна нами пожертвовать – скажешь, нет? – Но с какой стати я должна подчиняться служанке? – Иного не будет, – отрезал богатырь. – Можешь не делиться чарами и не помогать – тем меньше будет шансов спастись. Но либо мы выберемся отсюда все… Второй вариант можно было не озвучивать – и так ясно. – Да ты чокнулся на своей голышке! – бросила она. – Глазеешь на нее без зазрения!.. – Что еще скажешь умного? – спросил он. – Такая молодая – надо же!.. А что станет с тобой к пятидесяти? – Сегодняшний день бы пережить, – пробормотала женщина. Светлан взял из угла два тяжелых копья, оставшихся бог знает с каких времен, и скакнул в окно, одним прыжком очутившись посредине прохода, соединявшего крепостную стену с монастырским двором, а с боков стиснутого массивной кладкой. Наверху уже мельтешили лучники, нацеливая арбалеты на ворота, радушно распахнутые во всю ширь, – и когда успели? Впрочем, Пропащие Души тоже не теряли времени – ускоряясь подобно потоку, втекающему в ущелье, они хлынули к монастырю.Глава 18
Махом обеих рук Светлан послал навстречу лавине копья. Со свистом пропоров воздух, они вонзились в двух передних Пропащих – конечно, по центру груди – и, глубоко проникнув, пригвоздили чудищ к спинкам кресел. Ну-с, начало положено. Ма-ахонькое!.. Тотчас выхватив мечи, Светлан взмыл в воздух, пропуская под собой рога шестиногов, больше похожие на пики, и приземлился на их спины, в тесноте прохода сомкнувшиеся в площадку. Теперь засвистели эльфские клинки, устремляясь по сложным траекториям, опережая встречные удары черных нагинат, сыпавшиеся отовсюду, и рассекая бронированные торсы, словно подкрепленные арматурой. Совершенная и пока живая машина, именуемая богатырем, заработала во всю мощь, наконец занявшись делом, для коего создавалась. Пустив ее на полные обороты, Светлан ощутил подъем, едва ли не восторг – до того сладостный, что вызывал жуть. Вокруг хлестали темные струи, рассыпаясь густыми брызгами, с мерзким хрустом разваливались тела, а он метался по колыхающейся площадке точно в танце и находил все новых врагов, одного за другим выкорчевывая из кресел. Меченосцы попытались-таки задержать накатывающий вал, поперек тоннеля уронив стальную решетку. Но шестиноги снесли ее точно паутину, вряд ли даже заметив, и всей оравой вырвались на крепостную площадь – достаточно просторную, чтобы звери смогли разомкнуться, лишая богатыря платформы, где было так удобно обхаживать гостей… дабы те не обошлись хозяевам слишком дорого. Теперь поток превратился в водоворот – вернее даже, в кипящее варево, где нет ни системы, ни порядка. Но центром этого буйства, мощно притягивающим остальных, по-прежнему оставался Светлан. Теперь ему пришлось много трудней, поскольку за него принялись и рогачи, будто заразившись бешеной злобой от своих наездников. Проворством эти громадины мало уступали богатырю, к тому же были отлично оснащены – зубами и всеми наростами на бронированной шкуре, будто специально сконструированной для убийств. Действительно, это оказалась иная порода – по сути, не только по форме. Даже лишившись наездников, шестиноги продолжали наскакивать – пока их не успокаивала сталь. Может, и этих сотворили из ополоумевших упырей? Богатырь не имел ни секунды передышки. Он бушевал посреди толпы чудовищных всадников, точно небольшой, но очень плотный вихрь, неся разрушение и смерть. И все, кто попадал в сферу его губительного влияния, за считанные мгновения распадались на части, словно тут творилось опасное колдовство. Сознание оставалось ясным до прозрачности, а время замедлилось на порядок. Светлан словно бы видел всех врагов разом… вернее сказать, ощущал – каждое угрожавшее ему движение, каждый летящий в него клинок или опасно надвинувшийся шип, не говоря уж о роге или когтистой лапе, – и всеми силами старался увернуться, парировать или, на крайний случай, подставить менее уязвимое место, дабы свести к минимуму свои повреждения, если не удается их избежать. Ну а сам, понятное дело, вредил по максимуму, уже не разбирая, где Пропащий, а где его лошадка. Впрочем, на этой ниве старался не он один. Со всех сторон в толпу летели стрелы, копья, камни, и даже Светлану было непросто увернуться от всех снарядов. Вряд ли в него метили нарочно – нужно быть полным кретином, чтоб посягать на единственную надежду. Впрочем, дураки у нас никогда не были дефицитом. Затем и Пропащие стали метать дротики, выдергивая их из шкур шестиногов, точно из пазов, и разгоняя с силой катапульты – что-то новое в практике. Конечно, подобный удар не могли выдержать обычные латы, а промахиваться Души, похоже, не умели. Злосчастных лучников попросту сносило с крыш и заборов или пришпиливало к стенам вместо горельефов. Вскоре такими скульптурами, под коими растекались алые лужицы, украсились едва не все монастырские балконы, а за стенами, с верхушек которых стреляли люди, наверняка образовались россыпи трупов. И все ж меченосцы не отступили, не побежал ни один – уже за это Светлан готов был им простить многое (сорок грехов, ага)… но не всё – тут уж пардон! Стрелы продолжали сыпаться градом, не столько вредя Пропащим, сколько досаждая. А заодно и отвлекая, что позволяло богатырю драться эффективней. И все равно враг одолевал – слишком много было Пропащих, а к ним еще эти бешеные рогачи… Сколько он выдержит такой темп? И дело не в усталости – просто может истощиться энергия, в любой миг. Ее ведь не прорва… даже у богатыря. Выбирать было не из чего – так и так гибель. И, больше не колеблясь, Светлан спустил своего зверя, мощью и яростью вряд ли уступавшего хищникам мезозоя. Громовой рык сотряс стены старой крепости, а сжимавший богатыря круг раздался, будто от взрыва. Ну, ребятушки, теперь держитесь!.. Вот это оказался форсаж – его враги точно остановились… во всяком случае, сбросили обороты в разы… и совершенно растеряли силу. Такого Светлан еще не испытывал. Изнутри словно бы рвалась в здешний мир дикая первозданность, круша вокруг все, до чего доставали клинки. И направлять их больше не требовалось – лишь бы не выпустить. Один из мечей, увязший в костистой и жесткой плоти, все ж вырвало из его руки – тотчас богатырь выхватил из-за спины кладенец, почти с восторгом ощутив знакомую рукоять, и продолжил молотить, едва замечая сопротивление убийц, нежданно превратившихся в жертвы. Ну да, все в сравнении!.. Когда эта бойня наконец кончилась, а из-за стены беснующихся всадников показался Светлан, живой и вроде не особенно побитый, изумились, наверно, многие – большинство скорее всего полагало, что все последние минуты обозленные Пропащие попросту втаптывали его останки в грунт, размазывая по плитам двора. Гневно раздувая ноздри, богатырь огляделся, еще готовый драться и убивать. Но навстречу больше никто не спешил, и не потому, что кончился энтузиазм. В живых не остался никто из чужаков, даже рогачи легли до одного… впрочем, вряд ли бы они поддались укрощению. Как всегда при эксцессах, боли Светлан не чувствовал, хотя со стороны, наверно, гляделся жутко: эльфские доспехи, густо забрызганные вонючей слизью, из золотых сделались темными, – и не понять, сильно ли их помяли. Вдобавок он никак не мог загнать своего зверя в прежние пределы – тот требовал крови, свежего мяса, новых смертей, прорываясь наружу утробным рычанием и крупной дрожью. Да угомонись же!.. С верхнего балкона, на остатках ночной умелости, к богатырю спланировала Мишка, не убоявшись ни рыков, ни окровавленных клинков в напружиненных руках. Глубоко вздохнув, он оцепенел в столб, страшась шевельнуться, пылающими скулами чувствуя ее прохладные ладошки. – Ну все, все, – прошептала девочка. – Кончен бал, погасли свечи… Ты показал им маму Кузьки! И всхлипнула, вжимая мокрое лицо в его подбородок. Даже сейчас она совершенно не боялась Светлана. Еще раз он вздохнул, осторожно отпуская мышцы. Слава богу – сгинуло! Да кем бы мы стали, если б нас не смиряли женщины? – Думаешь, это финал? – спросил богатырь. – Нет, милая, это лишь завязка. Что грядет, он еще не знал, но близкая опасность прямо давила на кожу, и почему-то хотелось забраться повыше – при том что прежде Светлан не замечал за собой кошачьих повадок. – Всем – на корабль! – задрав голову, крикнул он. – Начинайте эвакуацию. Конечно, эльфский меч, застрявший в трупе Пропащего, Светлан не забыл прихватить – таким оружием не разбрасываются. И боже упаси, если оно попадет к тому, кого не заботит цвет вражьей крови: черная ли, голубая ли, алая ли – любая сойдет, чтобы омыть клинок!.. К добру или нет, но после боя от меченосцев уцелело не более трети – по крайней мере не пришлось никого оставлять. Зато почти не было раненых. Если кто подворачивался под удар Пропащих, шансов на жизнь у бедняги не оставалось – уж те умели разить насмерть. – Быстрее, быстрее, – подгонял богатырь. – Нужно успеть набрать высоту. Малолетний шалопай Рауль попытался было упереться, затеяв очередной скандал, но богатырь, слова худого не говоря, вздернул его за ворот и почти забросил в гондолу, на руки оторопевшей мамаше. От изумления малец даже перестал бузить – впрочем, вряд ли надолго. Последним в переполненную лодку запрыгнул Светлан – сперва изо всех сил подтолкнув ее кверху, чтобы добавить скорости. Ну вот, теперь остается ждать… и разумеется, не хорошего. Охотнее всего он сейчас бы разлегся – прямо на палубе. Двигаться не хотелось совершенно, каждый шаг давался с усилием. Давненько он не испытывал похожего… да и вообще, всего пару раз за жизнь, когда вляпывался в тяжелый грипп. Кажись, пошел откат – после недавних-то перегрузок. Даже богатырю приходится за такое платить. Но вот насколько ему худо, прочим знать ни к чему – будем держать марку. Не то одни испугаются, другие же, напротив, воспрянут. А на фига нам такие радости? Тем более, когда хромаешь на обе ноги, увечье не так заметно. А если ноет все тело, то боль уже как бы норма. И за сколько теперь восстановятся силы? Или тут, как в культуризме, имеет место суперкомпенсация? Чем больнее бьют, тем здоровей делаешься. (Жаль, что не умней.) «No pain – no gain», конечно! И будут за меня одного давать сотню небитых… – Но почему мы бежим? – удивленно спросила Жизель. – Разве ты не победил в битве? – Ну какая ж это битва? – пожал плечами Светлан. – Так, пограничная стычка. Все равно сей отрядец Душ был обречен – он лишь и требовался, чтоб задержать нас достаточно долго. – Достаточно для чего? – Вот для этого, – указал он на озеро, как раз начавшее взбухать, точно закипавшее молоко. – Через минуту вся долина превратится во фритюрницу – и как думаешь, кого тут собрались жарить? – Так это все же кратер? – спросила Мишка, присаживаясь на фальшборт. Глянув на нее, богатырь произнес: – Однажды такое вот облако, скатившись по склону горы, за считанные секунды истребило целый город. Уцелели лишь трое или четверо, включая зэка и запойного пьяницу, – на их счастье, раскаленный газ не успел проникнуть во все подвалы. – Здесь и подвалы бы не спасли, – пробормотала ведьма, глядя вниз. – А сколько зверья погибнет в горах! Клубы пара поднимались все выше, уже обогнав лодку, а из кипящего марева одна за другой взмывали огненные бомбы, будто с десяток зенитных батарей вели прицельный огонь по суденышку, под завязку груженному беженцами. В самом деле, долбают слишком густо и точно для простой стихии – и кто же направляет обстрел? Несколько снарядов уже угодило в днище, наверняка пробив бы его, если б не магическая пленка. И превратился бы летучий кораблик в парящий костер. Конечно, ночью это смотрелось бы роскошно… И что делать тогда? Хватать в охапку Жизель с Анной и отпрыском… ну, еще святую Инессу, хотя она будет возражать… и воспарять в небеса, прочих бросая на произвол? Все-таки не стоило спасать меченосцев – уж это единение перед общим врагом!.. Да ведь они, пусть и мерзавцы, бились на нашей стороне, причем бились отважно, – а такое не забыть в несколько минут. – Пора сбрасывать балласт, – проворчал Светлан, не удержавшись. – Пожалуй, лучше начать с Людвига – ну какая от него польза? – Кроме вреда, – хихикнула Мишка. Покосившись на нее, Светлан добавил: – Если не считать потомства. Или оно рождалось таким вопреки, а не благодаря? – В любом разе, он уже отстрелялся, – без тени дочерней жалости заметила девочка. – Может, это и зачтется – на том свете. Мрачно зыркнув на нее, магистр счел за благо промолчать. По крайней мере со взаимностью тут – порядок. Другое дело, что любовью это назвать трудно. – Все чары потратили? – спросил богатырь. – Никто не припрятал в загашник? – До крупинки, – сказала Мишка. – Думаешь, надо прибавить скорость? – Это как куцее одеяло – потянешь в одну сторону… Мы можем ускорить подъем, но тогда ослабнет защита, а она и так на минимуме. И первая же прорвавшаяся лавовая бомба устроит такое!.. – А пар тебя не волнует? В самом деле, вокруг уже стало, как в русской бане, – сплошное марево. – Пар – ерунда, – сквозь зубы откликнулся он. – Такие градусы пленка выдюжит. Но следом за ним нас нагоняет адское варево, от которого даже чертям станет тошно. И вот тут моя Защита вряд ли устоит. – А нечего было соваться в чародейство! – бросила графиня, словно бы забыв, кто тут правит бал. – Такие дела не для дилетантов. – Дорогу профессионалам, ну да, – отбрыкнулся он. – Если б они впрямь что-то умели!.. Только сейчас Светлан ощутил страх. Или причина в том, что теперь от него зависит слишком мало? Непокойный Рауль опять завелся, отвлекая на себя мать. А вместе с ней мальца пыталась угомонить Анна, видимо, посчитавшая себя его тетей. Господи, ну почему он не спит в такую рань? Как было бы тихо!.. Конечно, если не считать обстрела. Пригорюнившись, ведьма все смотрела на гибнущую долину, тоскуя о злосчастном зверье. – Малыш, – позвал он негромко. – Давай думать вместе. – С тобой – на любую тему, – живо откликнулась Мишка. Но тут же спросила: – А о чем? – Все ж нехилое действо, – кивнул Светлан вниз. – Тут и сильному колдуну пришлось бы выложиться. И вряд ли он стал бы заправлять этим издали – ведь с расстоянием магия тухнет. Но в самой близи тоже нет резона, поскольку пришлось бы тратиться на свою оборону. – А если подземная полость? – предположила девочка. – Наверняка ж он умеет просачиваться сквозь камень. – Не лучший вариант. Во-первых, там сейчас тоже опасно – в любой миг каморка может схлопнуться. Во-вторых, через грунт сигналы проходят с большими потерями. – Тогда какая-нибудь из вершин – где его не накроет огнем. – Поблизости вроде нет подходящих. К тому же… Вдруг замолчав, Светлан посмотрел вверх. – Чего? – подхлестнула ведьма. – Ну говори! – Он прямо над нами, – сказал богатырь. – Вернее, не прямо, а над центром озера, где-нибудь в облаках. Для такой заварушки это оптимальное место, вдобавок и чары сбережешь. – Шибко нахально – нет? – усомнилась Мишка. – Неужто этот урод вовсе нас не боится? – Возможно, он знает меня лучше, чем я – себя. Включая и то, что после подобного боя из меня фиговый маг. А если это Зодиар, то и Жизель для него открытая книга. – Одна я – вся загадочная, – хмыкнула кроха. – Может, мне слетать, разведать? – Еще не хватало! Головой надо работать, а не… – …попой, – хихикнула она. – Думаешь, именно там у меня спрятан моторчик? – Пламенный, – буркнул богатырь. – На реактивной тяге. Оглянувшись, он нашел взглядом Жизель, что-то нашептывающую сыну на ухо, прикинул: не позвать ли на совет и ее? Но за ней наверняка увяжется малец, а его присутствие тяготило Светлана. И слишком Рауль назойливый – прямо репей. Понятно: ему хочется внимания… Или не только? Переведя глаза на Анну, богатырь дождался ее ответного взгляда, легонько кивнул. Белянка поняла сразу и, накрывшись невидимостью, вдоль бортика скользнула к Светлану. – У твоей подружки совсем испортился характер, – негромко заметил он. – Хотя должно было отпустить. И кто ж на нее так влияет? – Боюсь, что Рауль, – еще тише откликнулась девушка. – Он как маленький вампир. – С во-от такими зубами, – прибавила Мишка. – Скорее тогда упырь, – поправил богатырь, покосившись на Ле Сана, маячившего неподалеку. – Но еще правильней будет назвать пацана агентом. – Засланцем, – подхватила юная ведьма. – Вражеским наймитом, предателем рода человечьего – на службе дьяволизма. Похоже, за год она узнала о мире Светлана больше, чем иные за жизнь. А вдобавок успела усвоить эти сведения, вовсю ими пользуясь. – Сперва я подумала, будто в малыша вселилась душа его деда, – прошептала Анна. – У старого графа, говорят, был несносный нрав. А Жизель поступила с ним… не вполне почтительно. – Ну, это было бы слишком в лоб, – возразил Светлан. – К тому ж неизвестно, кто перед кем виноват больше. По мне, главный спрос всегда с мужчины – особенно если он еще и родитель. – В любом случае, это не он. Это вообще не человек. – Что сильно сужает круг кандидатур, да? – Практически до одной, – подтвердила Мишка. – Выходит, забавляясь с графиней, Зодиар подбирался как раз к ее отпрыску. А ныне пустил в него корни, прицепившись накрепко. В самом деле, дети ж намного податливей – при должном упорстве и настоящей умелости можно вылепить такое!.. – Например, из меня, ха! – не поверила девочка, вдруг вспомнив о своем статусе. Поглядев на нее, Светлан сказал: – Да было б тебе столько, сколько Раулю, и попади ты в такой же переплет… – Лучше не надо, – отказалась она. – И я о том. В сравнении с мальцом тебе еще повезло. – Ну да, главное – найти точку отсчета… – Сейчас-то важней найти место, откуда протянулось щупальце Зодиара. Кстати, он всегда ассоциировался у меня со спрутом – хотя обличьем смахивает на помесь ящерицы и скорпиона. – Ничего себе компот! – На любителя, верно, – согласился богатырь. – Хотя иных влечет как раз уродство. И чем оно отвратнее… Ладно, вернемся к задачке. – Он перевел взгляд на Анну. – Сможешь засечь каналец, по которому в Рауля втекает отрава? Просить об этом Жизель, сама понимаешь… По нашим прикидкам, источник должен находиться там, – Светлан указал в сторону озера. – Ну давай, милая, – вы же с графиней, как две половинки! Ухватившись за фальшборт, белянка зажмурилась. Не торопя ее, богатырь снова поглядел вниз, оценивая шансы на спасение. Взбухающее облако продолжало догонять лодку, а сквозь него так же прорывались огненные снаряды, особенно часто взмывая в самой близи, а время от времени и попадая в цель – с периодичностью в десяток секунд. Прорвать пленку они пока не могли, но с каждым ударом слабели чары, подкреплявшие ее. Собственно, их уже почти не осталось. – Нам не уйти, – тихо сказала Мишель. – Да ты и сам видишь. Пора тебе придумывать новый фокус. Надо же, как она в него верит!.. А если ему нечем оправдать? – Может, это тебе пора улетать отсюда? – спросил Светлан. – На крыльях Ле Сана, а? Заодно и лодка станет легче. – На целую тонну, ага, – фыркнула ведьма. – Нашел тяжеловесов!.. И в эту баню мне вовсе не хочется, – кивнула она на клубящийся пар. – К костру-то я морально готова – но превратиться в печеное мясо?!.. – Авось не спечетесь, – обнадежил богатырь. – Особенно если запущу, как из катапульты. Заодно и Аннушку с собой унесете. Или Инессу. – Или Жизель, – прибавила Мишка, усмехаясь. – Или Рауля. Проблема выбора, а? Кто из них более матери-истории дорог… – Истории-то, наверно, Инесса. Со святыми тут жуткий дефицит. – Но выбирать-то – нам. А прочих, стало быть, предадим смерти? – Думай о хорошем, – посоветовал он. – Зато спасется на одного больше. – Но ведь вспоминать буду тех, кто сгинул. Уж лучше не выбирать. И самой не высовываться. – Легких путей ищешь? Маленькая, это ведь не наш путь! – Отзынь, – огрызнулась девочка. – Еще не забыл про мой пол? Конечно, в логике с тобой трудно тягаться, но нас, женщин, ею не проймешь. – Даже таких умных? – Даже, – отрезала она. – Когда хватают за живое, нам не до умозаключений. Светлан прикусил язык, едва не ляпнув: «За живое – это где»? Когда говоришь с этой разумницей, забываешь, что она еще на взлете. – Вон там, – показала рукой Анна, открыв глаза. – Уверена? – спросил он. – Абсолютно. Могу даже прикинуть, сколько до него. То есть вы были правы: он прямо над озером. Господи, мне даже зябко!.. Девушка вправду поежилась. – Что ж, следи за его перемещениями, – сказал богатырь, знаком подзывая д'Адуи. Как удачно, что тот еще жив! Вместе с приором к троице подошла Жизель, ведя за руку Рауля, уже подозрительно смирного. – Уведи сына в каюту, – велел Светлан. – Там сейчас безопасней. Конечно, пацан тут же закатил истерику, истошно вопя. Затем плюхнулся на палубу, дрыгая ногами. – Он не хочет, – пояснила мать, растерянно на него взирая. – А кто его спрашивает? – пожал плечами богатырь. – Будет вякать – запру в кладовке. – Ты не посмеешь! – Заодно и тебя – если пойдешь на поводу. Здесь я капитан. Скажи спасибо, что не бросаю за борт. – В набежавшую волну, – хихикнула Мишка. – Ну, мне повторить? – спросил богатырь. – Или попросить содействия у монахов? Уж они не станут цацкаться. – Ладно, – процедила графиня. – Но ты… – …еще пожалею, ясное дело, – кивнул он. – Дай бог нам дожить до этого. Ну двигай, двигай! Против опасений, мальчика не пришлось тащить – уразумев, что от его спектакля никакого проку, он снова затих. Только за ним и Жизель закрылась дверь, как Светлан произнес: – Нужен массированный залп – из всех оставшихся арбалетов. Ведь вы хотите посчитаться с предателем, сотворившим из вас приманку? – С колдуном? – сразу оживился д'Адуи. – Еще бы! Едва ли не больше, чем хочу жить. – В самом деле? – удивился богатырь. – Ладно, сзывайте лучников. И пусть принесут самое тяжелое копье. Вот что у меченосцев на зависть – это дисциплина. Не прошло и двадцати секунд, как у борта уже выстроились стрелки, заряжая арбалеты. И Светлана успели снабдить шестом, смахивавшим бы на шлагбаум, если б не устрашающего вида наконечник и стальные полосы вдоль древка. Вряд ли это копье предназначалось для метания, но ведь и богатыри как бы не люди. – Стрелять вон туда, – распорядился Светлан и, подхватив с палубы круглый щит, запустил его к облакам, точно спортивный диск. – Ну, готовы?.. Пли! Вдогон за диском плотным жужжащим роем устремились десятки стрел, очередной раз подтверждая славу нордийских лучников (даже если они – меченосцы), а еще через секунду за ними погналось копье, словно бы выстреленное из пушки. Богатырь рассчитал точно: на финише его снаряд почти настиг рой – но именно почти, отстав на какой-то миг. И всей своей массой, разогнанной до скорости снаряда, саданул по защите колдуна, уже ослабленной отражением залпа. Светлан бросил взгляд на Анну, но прежде чем девушка успела подтвердить попадание, из каюты донесся истошный вопль, мало походивший на крик ребенка. – Ага, – констатировал богатырь. – Стало быть, угодили. – Клиент в экстазе, – подтвердила Мишка. – Обслужили по высшему разряду. – Лишь бы пацану не поплохело. – А что, разве был выбор? Ему бы и так выпадала гибель. Или трансформация в чужака – что еще жутче. – Ты и себя умеешь оправдывать столь же лихо? – поинтересовался Светлан. – Еще одна грань твоего гения. – А тебе лишь бы страдать, – не осталась она в долгу. – Мазохист!.. Впрочем, обоим было не до пикировки – рыская глазами по сторонам, они оценивали следствия удачной атаки. Что с одного удара удастся покончить с Зодиаром, богатырь не рассчитывал, но колдуну явно стало не до вредительства. Взлетающие файерболы сделались реже и уже не били прицельно, наконец оставив кораблик в покое. Даже подъем бурлящего пламени вроде замедлился, хотя оно все равно продолжало догонять. Черт бы побрал эту горную чашу! – с досадой подумал Светлан. В любом ином месте огонь растекся бы вширь. – Пожалуй, можно снимать Защиту, – произнес он. – Как думаешь? – Я бы рискнула, – кивнула девочка. – Но капитан – ты. – Значит, не хочешь делить ответственность? – А будто ты позволишь!.. Усмехнувшись, богатырь перебросил на антиграв почти все чары, оставив лишь минимальный заслон с боков. И сразу люди на палубе ощутили жар, исходящий от огненного варева. Но терпеть можно было вполне. И эту опасность оставили позади. Какая станет следующей?Глава 19
– Что-то еще грядет? – спросила Мишка, конечно же, подметив его напряженность. – Ну не томи! – Вон, – вытянув руку, Светлан показал на странные платформы, выплывающие из темных туч. – Теперь нам и антракта не дали. Вернее, акты пыталась совместить, но мы их таки разделили. Платформ набралось шесть, и каждая была в половину летучей лодки, а в воздухе поддерживалась реактивными струями, заодно используя их для движения. Но самое занятное, что летуны оказались живыми тварями, как и шестиноги, предназначенными для транспортировки. – Последний бой, а? – произнесла девочка. – Или всего лишь очередной? – Нам бы до солнца долететь, – сказал он, поглядев вверх. – Уж там эти твари отстанут… наверно. – Там-то – наверняка! – фыркнула ведьма. – Там и нам крылышки опалит. Развернувшись в широкий строй, пятерка монстров наплывала на кораблик, а на их плоских спинах мельтешили коренастые существа, явно изготавливаясь к абордажу. – Черт, да что это такое? – пробормотал богатырь. – Летающие дредноуты? – А он как будто бы из последних сил, – сказала Мишка, бледно улыбаясь. – Или это уже не он? Без сомнения, это тоже были Пропащие Души, но как бы четвертый подвид – считая привычных уже всадников, трехногих прыгунов и четырехруких колоссов, с легкостью прошибающих стены. (Или правильнейназвать это родами войск?) От остальных нынешние отличались мелким сложением и совсем уж несусветным проворством, а вместо нагинат или широких секачей сжимали в руках копья с гибкими древками и длинными наконечниками, похожими на короткие мечи. – Мишель, Анна – в каюту! – скомандовал богатырь. – А вы, парни, пока можно, стреляйте, и лучше – залпами. Уж не знаю, будет ли толк. Дредноуты накинулись на судно, точно стая касаток, атакующая кита. Носились они много быстрее лодки – даже если бы ту не тормозил груз в сотню человеческих тел. К счастью для людей, летающие платформы не умели тормозить, а тем более зависать в воздухе. Одна за другой они сближались с корабликом, проходя вплотную к нему, а жуткие их команды раскручивали стремительные схватки, с ловкостью чудищ перескакивая на чужую палубу и стараясь напакостить побольше. Нарываясь на отпор, столь же лихо убирались обратно, прыгая точно кузнечики, – чтобы через пару минут наброситься опять, совершив новый круг. Собравшись с духом, Светлан задвинул боль в дальний угол сознания, стараясь забыть, насколько сейчас опустошен, и при первой же стычке прыгнул к краю борта, приняв на себя тяжесть начального натиска. Снова засвистели его мечи, рассекая жесткую плоть, срубая наконечники копий. Против него плясали заостренные жала, отыскивая прорехи в мерцающей обороне, но пока – без успеха. К богатырю тут же пристроился Синдбад, странными ухватками и нечеловечьей легкостью движений наводивший трепет на монахов, – вероятно, призраку вспомнились давние абордажи. (Кем же он был все-таки: купцом, авантюристом, пиратом?) Чудищ, пытавшихся прорваться в обход, Светлан пинал ногами, сбрасывая вниз, и те падали к бурлящему вареву, через секунды растворяясь в огне, – летать они все ж не умели. Эти Пропащие были мельче людей, но двигались втрое быстрей, с легкостью уворачиваясь от мечей и даже стрел – если успевали их замечать. По скорости лишь Светлан да еще, возможно, Синдбад могли с ними соперничать, а прочие защитники корабля годились только, чтобы добивать подранков. Но если мимо богатыря прорывался не слишком калеченный, меченосцам приходилось тяжко, ибо начиналась игра в одни ворота. В лучшем случае им удавалось задержать коротыша, падая под его ударами как снопы, – пока отставшего от дредноута убийцу не приканчивал Светлан. А через десяток секунд все начиналось снова. Экипажи дредноутов редели с каждой атакой, но еще быстрей теряли бойцов монахи – хотя дрались отчаянно, выкладываясь без остатка. Прошло лишь несколько минут, а более половины меченосцев уже валялись на палубе, едва не плавая в своей крови. Светлан с ужасом предвкушал, как останется на палубе один. А если хотя б один Пропащий прорвется в каюты? Он же натворит там такого!.. – Перекрой вход, – велел он Синдбаду после очередного раунда этих высоких встреч. – Здесь я и один справлюсь. Безмолвно призрак скользнул к двери, перед которой уже маячил Ле Сан, где-то разжившийся длинной шпагой и больше не выглядевший изящным, даже словно бы прибавивший в размерах. Ну, эта парочка за себя постоит! А богатырь, вдруг поддавшись порыву, в громадном прыжке перелетел на платформу, как раз надвигающуюся к кораблю, и закружил по ее центру, щедро рассыпая удары и пинки. Пропащим с их дальнобойными пиками очень не понравился такой бой – им пришлось отступить к самым краям, где даже отбитый удар был чреват падением. И когда дредноут сблизился с судном, из всей команды уцелело трое. Об абордаже они уже не помышляли и победить вряд ли надеялись – только и могли, что продержаться, пока богатырь не скакнет обратно. Но когда он это исполнил, в живых остался один – самый ушлый или самый везучий. Впрочем, остальных Пропащий пережил на секунды. Приземлившись на палубу, Светлан подхватил копье, оброненное кем-то из прежних его жертв, и с разворота послал вдогон – конечно же, не промазав. А эта тупая тварь, живой дредноут, дальше поплыл порожним – точнехонько по прямой, забыв про положенные круги. Интересно, он хотя бы кормится по своей воле или будет лететь, пока не издохнет? Но пять других платформ продолжали свою карусель, и на них еще хватало копейщиков. Оглядевшись, Светлан начал было разгон, чтобы сигануть на следующий дредноут, уже спешивший возобновить бой, – но тот вдруг вильнул в сторону, круто поменяв намерения. Новая тактика оказалась удачной – проблема в том, что второй раз такой прием вряд ли сработает. Кто бы ни управлял летучей стаей, он не был глупцом и на одном месте не спотыкался дважды. Зато Светлан сейчас вполне мог споткнуться. Или даже рухнуть. Пожалуй, это было его последней вспышкой – впечатлившей врагов и воодушевившей соратников. Усталости он по-прежнему не ощущал, однако в любой миг мог застопориться, словно авто, у которого кончилось горючее. Или, точнее, вернуться к прежней своей силе – с поправкой на изменившиеся габариты. Наверно, и тогда он останется силачом, но отнюдь не богатырем. Все еще живой д'Адуи осипшим голосом выкрикивал команды, наново выстраивая сильно поредевший отряд. А невдалеке от кораблика Пропащие формировали свой строй, сомкнув боками сразу три громадные птахи, будто решили идти на таран. Чужаков тоже убавилось, но, соединив команды, они легко прорвутся в обход богатыря – его просто не хватит на всех врагов. К тому ж две другие платформы явно готовились ударить с тыла, подгадав момент. И если этот массированный штурм пройдет без задоринки, монахов истребят вчистую… а затем и монашек. Ведь учуяв людей, Души станут прорываться сквозь палубу, взламывая доски, – и уж тогда им не заступишь путь… Черт, что же делать? И вдруг сквозь туман донеслась бодрая ругань, показавшаяся Светлану знакомой. То есть, понятно, не сама ругань… Ну конечно, это россичи! Они-то откуда тут? А из грозового облака, прямо за спинами Пропащих, уже на всех парах выносилась «Лаура», и с ее бортов густо летели дротики, причем почти каждый находил цель. Вот россичи умели справляться с нечистью – не богатыри, ясное дело, но уже вышли за грань. Вдобавок они явно приняли какой-то допинг, чтобы ворочаться пошустрей, и в самом деле почти не уступали Пропащим в проворстве. – Стреляйте, стреляйте! – велел Светлан оставшимся меченосцам. – Это лишь подмога, а не смена. Подведя кораблик ближе к дредноутам, он и сам принялся метать копья, благо их скопилось на палубе в достатке. А когда «Лаура» врезалась крепким носом в сцепку из трех летучих платформ, развалив ее с одного удара, богатырь все ж перескочил на одну из них, где Пропащих оказалось больше, и провел там показательную зачистку, выплеснув последние силы… ну или предпоследние. Затем ухватился за длинный штырь, торчащий из черепа громадной твари, точно рычаг управления в кабине вертолета, и плавным нажимом направил ее на товарку – вернее, чуть поверх той, сметая с площадки тамошнюю команду чужаков. А россичи уже захватывали других летунов, по-видимому, успев оценить их несомненные достоинства. А затем все кончилось – как-то вдруг. Только что перед глазами мелькали наконечники копий и оскаленные рожи, но прошли секунды – и вражины сгинули, точно наваждение, до одного полегшие или сброшенные в ад, еще пылающий внизу. Передав управление дредноутом двум россичам, перепрыгнувшим с соседнего, Светлан сиганул обратно на свой корабль, все-таки выстоявший в этом безумном бою. От элитных бойцов Ордена уцелели лишь девять – самых мощных или наиболее везучих. И в их число опять затесался д'Адуи – похоже, местный чемпион по выживанию. Хотя за спины подчиненных не прятался, сражаясь наравне с прочими. Теперь и его нарядные латы забрызгала черная слизь, а прославленную нордийскую броню в нескольких местах глубоко вмяли удары Пропащих – к счастью, не пробив насквозь. – Осторожней, – предостерег Светлан монахов. – Мойте руки перед едой… и после общения с нечистью. А лучше вообще не трогайте ничего, пока не счистите эту пакость. – Мне тоже она не нравится, – сообщила Мишка, возникая на пороге каюты, меж вампиром и призраком, еще не покинувшими своего поста. – На молекулярную кислоту, правда, не похожа, но если, не дай бог, впитается в кожу… Осторожно ступая по месту недавней схватки, залитой кровью людей и чудищ, она приблизилась к богатырю и с прищуром оглядела его, выискивая новые повреждения. – Как там пассажирки? – спросил тот. – То есть я говорю не о Жизель с Анной. – Насколько знаю, никто не уписался, – успокоила девочка. – Кстати, – вдруг оживилась она, – за неимением воды можно… – Не надо, – отказался богатырь. – Дотерпим до реки – тут недалеко. – Да ведь у святых она еще и лекарство… не говоря, что дезинфицирует не хуже йода. Ценное же средство – в самом деле! – Скажи еще: продукт, – усмехнулся он. – Нет, я серьезно, – заверила ведьма. И прибавила, вскинув палец: – Уринотерапия. – Боюсь, тут не поймут такого новаторства. Здешние туземцы и про «золотой дождь» вряд ли слыхали. При слове «золотой» на лицах меченосцев, только-только начинавших приходить в себя, проступил интерес. Простые, однако, ребята – все понимают буквально. А ну как и вправду окропят? Пройдясь вдоль бортов, Светлан сбросил вниз трупы чужаков, поддевая носками сапог, – дабы не смердели. К тому ж и они могли источать отраву, а погибать после спасения – это на любителя. К лодке уже подплывала «Лаура», за прошедшие сутки ставшая и вовсе красоткой. На носу корабля сверкала великолепием Лора, наверняка и среди братьев-славян успевшая завоевать авторитет. Уж в этом бою она доказала, что достойна их возглавлять, наверняка уложив больше врагов, чем любой из ее дружины. Может, лишь благодаря ей у россичей обошлось без потерь. А рядом с силачкой высился Павич, теперь уж при всем параде, – прямо иллюстрация к русской былине. – Вовремя вы подоспели, – произнес Светлан. – Прямо как в сказке. Еще чуть, и от нашего воинства остался бы я один. – Да ты и без нас бы совладал, – пробасил предводитель вроде даже с досадой. – Лишь на то и сгодились, чтоб после тебя прибраться. Прямо на блюдце их выложил! Вот, значит, как оно гляделось со стороны. Может, и к лучшему? Не стоит разочаровывать зрителей, объясняя, что уже дошел до предела. Пусть думают, что туда еще топать и топать. – Кто же у вас за пилота? – спросил богатырь. – Я, – ответила Лора. – Хо, – подивился он. – Тоже ступила на опасную тропку? – Ты уж протоптал ее, – пожала плечами силачка. – Вторым всегда легче. – А как отыскали нас? Ведь днем наши маячки не фурычат. – Не хочу болтать банальщину, – сказала девушка, – но меня вело сердце. – А также прочие органы… э-э… чувств, – засмеялась Мишка. – Если случается катаклизм, то наш батыр наверняка недалече. Уж такой он луч в здешнем царстве! Или, правильнее сказать, буревестник. – Хватит, – негромко распорядилась Лора, и, как ни странно, ведьма послушалась. А вот если бы Светлан попробовал ее одернуть… – Ладно, займемся делами, – сказал он. – У нас полный трюм ценного груза – нужно переправить его на «Лауру». – Живой товар, ха! – не удержалась Мишка. – Его бы на восточный базар… – Ты замолчишь? – поморщилась силачка. – Все уже заметили тебя, успокойся. – А че со жмуриками делать? – спросил Павич. – Я говорю о монахах. – Лучше бы их, конечно, предать огню, – ответил Светлан. – Чтобы не добавлять поголовья бродячей мертвечине и не плодить призраков. Но здесь к трупам относятся с пиететом. Иные даже выставляют в мавзолеях – дабы те, от кого это осталось, и после смерти не оставляли живых в покое. – Жечь, жечь надобно останки! – поддержал россич. – Обращать в пепел, пока не начали гадить. У этих христиан совсем нет ума – носятся со своими мертвяками!.. – Ну, это их выбор. Сойдясь бортами, корабли сцепились накрепко, благо высота бортов тут не играла роли. Не обращая внимания ни на высоту, ни на взгляды язычников, без всякого почтения к сану пытавшихся оценить схороненное под рясами, отшельницы перебирались на «Лауру», где места было гораздо больше. Достав из трюма кресло с магистром, Светлан метнул эту связку в безошибочные руки силачки, небрежно опустившей брата короля на доски. Сейчас же тот опять принялся обличать, похоже, воображая себя мучеником. Может, и впрямь его слегка поджарить – чтоб не слишком натуживал фантазию? Изгнав жестокие мысли, Светлан направил оба судна прочь от загубленной долины, спеша к помянутой речушке, пока никто тут не отравился кровью Пропащих. И вскоре опустил корабли на ее поверхность, временно возвратив им прежний статус рассекателей волн. Здесь вообще оказалось мокро. Из нависших туч моросил дождь, зарядив явно не на один час, близкие горы едва проступали сквозь туман. Вокруг расстилался лес, тесня берега речушки, и зверье в нем, судя по доносящимся звукам, не перевелось. Понукаемые д'Адуи, меченосцы прыгали в мелкую воду и сразу окунались с головой, избавляясь от налипшей отравы. Как следует наплескавшись, выбирались на мокрый песок и траву, тоже насквозь пропитанную влагой. Следуя примеру Инессы, монахини принялись за уборку малого судна, щедро поливая палубу речной водой. А три из них – видимо, самые искусные – стали врачевать раненых. Последних опять оказалось мало, и повреждены они были не сильно – так, случайные касания. Потому что, когда Черные Копейщики били прицельно, ни увернуться, ни отразить удар обычный человек попросту не мог. Верный традициям вампиров, Ле Сан по-прежнему избегал сторонних взглядов, укрывшись в каюте. Синдбад тоже предпочел не мозолить глаза несведущей публике – тем более что его колоритный наряд наверняка бы привлек внимание. И обе здешние дворянки не спешили явить себя народу – впрочем, им наверняка хватало сейчас возни с мальчуганом. А Жизель вообще могла не заметить последнего сражения, едва не ставшего роковым для пассажиров летучей лодки. Тщательно смыв с себя вражью кровь, Светлан смог наконец избавиться от доспехов, сегодня послуживших ему… гм… на славу. И скольких Пропащих он уложил сегодня? Попозже надо будет прокрутить запись, считая смертельные удары, – дабы знать свой нынешний предел. В любом деле важна статистика. Удивительно, но латы почти не пострадали – то есть ничего серьезней царапин и легких вмятин. И как бы добыть у эльфских оружейников рецепт их брони? А заодно и клинковой стали, присовокупил Светлан, покосившись на чудесные мечи. Хотя мой кладенец уступает им мало – спасибо чарам Паука. Пока меченосцы приводили себя в порядок, россичи вырыли на берегу просторную яму, очень ловко орудуя широкими мечами и не поленившись углубить ее метров до трех. Затем уложили погибших монахов на дно, прочее предоставив их братьям по Ордену. К покойникам здоровяки относились без сантиментов, однако чувства христиан щадили. И пока монахи бормотали над мертвецами молитвы, поглядывали на действо насмешливо, но без комментариев. А когда церемония кончилась, тут же забросали трупы землей, старательно утрамбовав ее, дабы никто не выкопался, – видимо, уже сталкивались с подобным. После чего вернулись к своему костру, над которым поджаривалась туша вепря, только что заваленного в ближней чащобе. Дабы не шокировать публику, Светлан, наскоро окунувшись, упрятал свои глыбы в просторную рубаху и свободные штаны. Затем спрыгнул на берег и тоже развел небольшой костерец – в стороне от обеих команд. Вместе с монашками поучаствовав в наведении марафета, Мишка затем откололась от их компании. Благоразумно поднявшись выше по течению, она с визгом кинулась в воду, весьма прохладную в такой близи от гор. Но случай пофорсить перед публикой ведьма, понятно, не пропустила – тем более что ее баттерфляй и вправду был безупречен. Такую «бабочку» хоть сейчас на чемпионат… вот только глазеть там станут не на результаты. Впрочем, с ее наготой монахи успели свыкнуться, а медведеобразные россичи предпочитали корм обильней. По крайней мере педофилией здесь никто не маялся – хватало иных сдвигов. И только Людвиг, оставленный на палубе «Лауры», опять подозрительно заволновался, сыпля угрозами и проклятиями. Неужто он и к этому питает слабость? Да у него не жизнь, а сплошная битва с грехом! Неудивительно, что подался в святоши. Затем и Лора отправилась купаться. Оголившись, силачка стала выглядеть даже опасней. И хотя тянуло к ней точно в пропасть, нужно было совсем потерять голову, чтобы откликнуться на такой appeal. В отличие от ведьм, Лора не провоцировала самцов – просто не обращала на них внимания… ну, если не считать отдельных богатырей. Но когда к этим двум примкнула Анна, наконец возникнув из глубин лодки, в стане россичей заметно оживились. Под крестьянские стандарты белянка тоже подходила не особо, но в нужных местах у нее хватало плоти, а колыхалась та столь обольстительно… Наверно, и Жизель не отказалась бы погреться в лучах мужского вожделения – если бы не Рауль. Пока что он поглощал ее внимание целиком. Выбравшись из воды, Мишка сбегала на лодку за подушками и устроилась вплотную к Светлану, без церемоний ввинтившись к нему под мышку. Ненадолго затихла, сладостно согреваясь в его жаре. Затем к кострецу подошла и Анна, кутаясь в парчовый халат. Уж она не избегала одежд… хотя бы затем, чтобы время от времени сбрасывать их. Молча села на подушку, уже приготовленную ведьмой, протянула к огню лилейные ступни. Впрочем, и вся белянка походила на лилию. – Ну, что с мальцом? – спросил богатырь. – Утихомирился наконец? – Даже слишком, – охотно откликнулась девушка. – Сонный, слова не вытянешь, а движется как с похмелья. – Еще бы, – проворчал Светлан. – Теперь его ждет такая ломка!.. И неизвестно, вылечится ли. А если Зодиар опять за него примется? Ведь мы лишь подранили колдуна. Покосившись на магистра, никак не желающего затихнуть и уже призывавшего на головы всех, кого мог узреть со своего возвышения, молнии и прочие катаклизмы, он усмехнулся: – За что и не люблю церковников: умеют лишь поучать да обличать. А вот истинного милосердия от них не дождешься. – Хотя б для разнообразия сказал что-то умное, – фыркнула Мишка. – Ведь сплошная дурь. – Ты о ком? – Ну не о тебе же!.. В отличие от Изабель, избытком дочерней почтительности она явно не страдала – возможно, даже считала, что с отцов спрос больше. Хотя тут сколько его ни убавляй… Вот времена! Десять веков спустя таких же ревнителей морали, главным аргументом избравших нож, будут отлавливать по подворотням, дабы изолировать понадежней, а здесь они – на коне. – Меня всегда изумляли люди, напрочь лишенные сочувствия, – сказал Светлан. – Сами-то они не любят боли, но причиняют ее не колеблясь. Это или разновидность дебилизма, или какой-то врожденный дефект. – Дефект, ну да! – хмыкнула ведьма. – Которым страдают едва не все. Скорей это норма. – Ну, не преувеличивай. Когда это встает недорого, многие готовы проявить жалость… или даже помочь. – Так задарма чего ж не порадеть? А еще лучше быть добреньким за чужой счет. – Но ведь Людвигу не грозит даже это, – заметил богатырь. – Ты можешь представить его в роли доброхота? Мишка лишь хмыкнула – тут даже ее воображение буксовало. – И однако какому-то богу он служит, – продолжил Светлан. – И сейчас, кажись, обращается к нему. Правда, магистр сильно преувеличивает его возможности. Если бы тот мог сам карать диссидентов, зачем бы ему требовались слуги? Все, что у него есть, этот бог получает от верующих, а созвучных себе даже наделяет силой, помогая взобраться наверх. – Еще это называют харизмой, – прибавила Мишка. – А уж когда такой тип прорвется к власти, то прямо фонтанирует! И тут же со всех сторон сбегаются язычники… в смысле, языкатые… готовые лизать его в разные места. – Господи, девочка!.. – Что, разве не так? – Да я не против сути. Но почему не облечь ее в иную форму? – Скажи спасибо, что не матерюсь, – проворчала кроха. – Щажу твою старческую хилость. – И эту пакость впитала, ишь, – покачал он головой. – А не боишься, что для хорошего не останется места? – Да будто этого «хорошего» так много! – А-а, детский максимализм. Уместно, уместно… – Младенческий, – буркнула Мишка. – Во, – сказала она затем. – К тебе опять… этот… перламутр. – Парламентер, – с улыбкой поправила Анна, вполне понимая, что ведьма дурачится. В самом деле, от горстки выживших монахов к ним направлялся д'Адуи, успевший восстановить свой щегольский вид и светясь свежевымытыми латами. – Да, с ним не мешает потолковать, – кивнул богатырь. – Уж он может многое рассказать. – Еще бы, – поддержала Мишка. – Ну такой мастер заливать!.. А белянка лишь засмеялась, не скрывая, что в такой компании ей комфортно.Глава 20
Приблизившись, приор поклонился. – Садись, чего ты, – пригласил Светлан. – Будь проще – ты же монах. И кивком указал на камень, вполне подходящий для замены табурета. Опустившись на него, гость сказал: – Хотелось бы знать, монсеньор, что вы намерены сотворить со мной и моими подчиненными. По-видимому, теперь это целиком ваша компетенция. – М-да, – вздохнул богатырь. – Наконец и я могу что-то решать. Вправду, дружок, мне жаль, что погибло столько твоих. – Будем считать, что здесь за вас распорядился Бог, – вежливо улыбнулся д'Адуи. – Или сатана, – ввернула ведьма. – Что скорее. – А насчет того, что делать с вами… – Светлан пожал плечами. – Ну, наверно, я должен доставить вашу команду в Эльдинг и… э-э… сдать кому положено. Нет? – Предпочитаю быть именно вашим пленником, – заявил приор. – В вопросах чести я полагаюсь больше на вас, чем даже на нашего короля. – Это не честь, милый мой, это – гуманность… Кстати, с чего такое доверие? – Видите ли, у Ордена отличные осведомители, – тонко улыбнулся д'Адуи. – А также длинные руки? Но лучше б вы бегали пошустрей, раз решили связаться с Дьяволом… Слушай, а как пленник ты не обязан делиться со мной сведениями? – Моя жизнь и мои доспехи принадлежат вам, монсеньор. Что до остального – тут нужна добрая воля. – И как у нас с ней? – Я готов помогать, но… А что, собственно, вас интересует? – Хочу знать, что станет с Орденом после того, как изъяли его главных боссов. – Есть еще капитул, – напомнил приор. – Теперь власть перешла к нему. – И каков там настрой? – Ну, это довольно рыхлое образование – иного бы Людвиг не потерпел. И как оно поведет себя ныне… – Возможны варианты, да? – Именно. Тех, кто поддерживает нынешнюю политику Ордена и кто ее не одобряет, в капитуле примерно поровну – вопрос в том, кто возобладает. – А как насчет тебя? – спросил Светлан. – Ты-то – на чьей стороне? – Сейчас или был? – Э-э… был. – Вообще я держался в стороне от этих проблем. Мое дело – следить за тем, чтобы в Ордене все нормально крутилось. – Администратор, значит. И что, Людвиг тебя ценил? – Полагаю, в противном случае я бы не стал приором. – Не боялся, что подсидишь? – Я… очень старался убедить Великого Магистра в обратном. – И так увлекся этим, что проглядел пропасть, в которую разогнался ваш вожачок? Ты ж не дурак – в отличие от него. – Видите ли… монсеньор… когда затрачено столько времени и сил, дабы преуспеть, весьма трудно признать, что старался впустую. Тут уж надеешься до последнего, цепляешься и за соломину. – М-да? Ну не знаю, не знаю… В любом случае, поздно ломать копья – решили за тебя. Эту свою роль ты уже отыграл. – Пожалуй. И, как ни странно, чувствую облегчение. – Облегчился, ага, – проворчал богатырь. – Ладно, давай о плохом. – О чем же, монсеньор? – О вашем боге – чтоб его черти забрали!.. Людвиг оказался ему плохим пособником, ибо слишком себялюбив. Поэтому магистра увело в сторону от генеральной линии, и лишился он, стало быть, благодати – вместе с постом и свободой. Дьявола вызывать – слыханное ли дело? Но до недавнего времени меченосцы пребывали в первых рядах воинствующих ревнителей веры, причем слыли среди них самыми непримиримыми. А значит, харизмой и своей поддержкой ваш бог наделит кого-то из орденской макушки – того, кто реально претендует на главное кресло и при этом фанатик до мозга костей. Найдется в капитуле такой? – Аббат Дори, – ответил приор после секундной заминки. – Этот никого не пощадит – во славу бога опустошит целые страны, истребит любой народ. – В отличие от тебя, убивавшего еретиков десятками – всего лишь. – Я не участвовал в экзекуциях, – возразил монах. – Ну да, ну да… Лишь поддерживал на ходу машину, нацеленную на убийства. И вроде ни при чем, ага? Конечно, настоящий борец за идею – это вроде чумы. Но если б ему не подсобляли функционеры… Впрочем, пусть вас судит Бог – если захочет. Вернемся к Дори. Сколько ему лет? – Немного старше меня, – ответил д'Адуи. – И он пользуется влиянием, за ним стоят многие. По своим качествам Дори вполне годится в магистры, и если б не низкое происхождение… Он даже не вполне дворянин. – Что, еще один бастард? Ну прямо поветрие! Куда ни плюнь… – Одно дело – быть отпрыском короля. Или, скажем, герцога, – прибавил д'Адуи, покосившись на Мишку. – А его мать-служанка понесла от шевалье. – Служанка, гм… Выходит, лакейство у аббата в крови? А от папаши перешли спесь и склонность к интригам. Черт, ну почему они не берут у родителей лучшее? – Как, например, я, – не забыла похвалить себя ведьма. Покосившись на нее, Светлан спросил: – А еще есть кандидатуры? – Чтобы поставить их рядом с Дори? – Приор покачал головой. – Понимаете, он – это словно воплощение Ордена, прямо-таки его обличье. Да будь Дори хотя бы бароном, Людвиг давно сделался бы не более чем вывеской, щитом против королевской немилости. Но члены капитула придают немалую значимость форме, и до сегодняшнего дня титул перевешивал служение. Однако ныне, когда вторую чашу весов попросту убрали… – Вот теперь Дори развернется, да? – Он вернет Орден на прежнюю стезю, когда мы следовали за Господом, подчиняясь Ему во всем. – Пытали, топили, сжигали на кострах, – прибавил Светлан. – Истребляли до какого-то там колена… Нормальная такая тропка – уж я нагляделся. – Но если так велит Всевышний… – Да пусть он сам застрелится, – перебил богатырь. – Что, еще не напился людской крови? В гробу я видал таких богов!.. Ладно, вернемся к Дори. По-твоему, именно в нем воплотится ваш Хозяин? – Мне и раньше чудилось, что ему помогает Господь. К примеру, Дори никогда не хворает и почти не спит. Не вышел ни ростом, ни сложением, а воин – из первых в Ордене. Однажды я видел, как аббат свалил быка кулаком – даже без перчатки. Конечно, для вас это детские забавы – вам и слон не противник. Но в отличие от вас Дори выглядит как подросток, однако же силой превосходит едва не всех братьев. – Тамбовский волк ему брат, – проворчал Светлан. – Но персонаж занятный, в самом деле. Если б это было мое время, заподозрил бы в нем кибера. Впрочем, одержимость – из того же ряда. А уж кто там в него вселился… Слушай, – вдруг спросил он, – а не вздумал ли ты с моей помощью убрать конкурента? Улыбнувшись, д'Адуи пожал широкими плечами. – Я надеюсь повернуть ситуацию к своей пользе – глупо отрицать, – произнес он. – Но это не значит, что собираюсь вам вредить. Конечно, я просчитал варианты и прикинул, на кого делать ставку. Людвиг – вчерашний день, у него нет будущего. Наш магистр слишком заигрался, слишком далеко зашел… вернее сказать, заблудился. Разуверившись в Господе, он призвал Озерного Дьявола, дабы на развалинах, оставшихся после монстра, сделаться правителем. Веселая перспектива, верно? Кто бы ни победил в завтрашней битве, Ордену не станет лучше – а значит, и мне. – Но ты же в этом участвовал? – А разве у меня был выбор? Орден – это стадо, бредущее за вожаком… то есть за Великим Магистром. – Хорошо, вожака вам сменили – на верного слугу Господа. Что из этого следует? – Война, длительная и кровавая. Или с Озерным Дьяволом, если он вас одолеет, или с королем, вовсе не намеренным делиться властью. Если раньше Луи терпел Орден, снисходя к младшему брату, то теперь будет беспощадным. И сколько бы нам ни помогал Господь, боюсь, мы опять окажемся в проигрыше. – Говорят, и королевская власть – от бога, – заметил Светлан. – Вопрос: от какого? И сколько их в христианском мире? Может, вы и вовсе – язычники, ибо поклоняетесь многим богам? – Как бы то ни было, – продолжил приор, – я готов присягнуть богу нашего короля. Потому что если Луи простит нас, то и Ордену будет благо. – И тебе, да? Уж Дори не пойдет на мировую – значит, его тоже придется задвинуть. А кто остается? – Пожалуй, следующий за ним – я, – снова улыбнулся д'Адуи. – И разве не лучше для всех, чтобы Орден возглавил не полусумасшедший и не фанатик, но человек вменяемый, вдобавок светский… э-э… я имею в виду образ мыслей. – Слава богу, это решать не мне, – сказал богатырь. – Но Луи, думаю, с тобой согласится – если поверит, что ты не станешь бузить. – Да ведь мне и смысла нет, монсеньор. На верховную власть я не посягаю, в вопросах веры достаточно терпим. Мое назначение – быть вторым. И лучше стать вторым в королевстве, нежели в Ордене. – Дори тоже согласен быть вторым – после своего бога. – Ну, боги не в счет. Давайте уж не отрываться от грешной земли. – Тут ты прав, – согласился Светлан. – Итак, следующая наша цель – Дори. Таких птичек лучше сбивать на взлете. Пока он еще не вошел в полную силу. – Тогда давай исходить из худшего, – предложила Мишка. Поглядев на нее, богатырь хмыкнул: – Я и то дивлюсь: чего это ты так долго молчала? – Иной раз и послушать невредно. – Даже полезно, а? Ну и о каком худшем ты толкуешь? – Допустим, что в Дори и впрямь воплотился… э-э… господствующий в Нордии психотип. – Или, если коротко, Господь. – Пусть, – кивнула девочка. – Или Вседержитель – что ближе к его сути. Но как ни назови, поддержка в массах у него нехилая. И если хотя бы крохи ее перепадают аббату… – То есть, по-твоему, Господь снабжает своего слугу не только силой, но и сведениями? – Скорее всего, – подтвердила она. – А заодно благоприятствует ему, в чем только может. – Что это значит? – насторожился д'Адуи. – Не бойся, ваш бог вовсе не всемогущ и не всевидящ, – успокоил Светлан. – Он знает и видит не больше, чем его группа поддержки. – Группа-то – в сотни тысяч, – заметила Мишка. – Это минимум. – Что это означает, монсеньор? – снова спросил приор. Поглядев на него, богатырь пояснил: – Ну, если в тебе, например, сильней Господь, чем… э-э… Создатель, то все, о чем ты узнаёшь, тотчас поступает к первому. А уже от него… Или ты ни в кого не веришь? – Бог мой, вы меня совсем запутали!.. – Так я ж и спрашиваю: который бог – твой? Потому что, как понимаешь, держать лазутчика в своем стане… – По-вашему, на это так легко ответить? – Но за тебя это не сделает никто. Подумав, монах произнес: – Ну да, я не столь ярый христианин, как тот же аббат Дори, и за свои поступки мне бывает… э-э… – Стыдно? – подсказал Светлан. – Страшно? Или поровну того и другого? – Вас интересует пропорция? – догадался д'Адуи. – Разве это важно? – Стыд – от Создателя, – пояснил богатырь. – Страх – от Господа. – Ладно, предположим, что я слуга двух господ. Осталось выяснить, кому я служу верней. – Ха, это и так ясно: себе, – фыркнула ведьма. – Вот кто тут второй призер? – Хоть раз ты поступал себе в ущерб? – спросил Светлан. – То есть отлично сознавая, что от этого никакого навара, и все ж делая – будто тебя что-то ведет… или не пускает. Монах задумался. – Однажды я предупредил купца, что его дочь ночью заберут, – наконец сказал он. – И сколько с него содрал? – поинтересовалась Мишка. Д'Адуи покачал головой: – Он даже не узнал, от кого сведения. Но девушка была столь красива… И ведь я знал, что больше ее не увижу. Довольно глупо, да? – Давно это произошло? – справился богатырь. – Около года назад. – Что ж, хоть какой-то просвет. Верные ленинцы так не поступают – враг есть враг. А раз твоя выходка не всплыла, значит, Господь над тобой не властен. – Потом мне было очень страшно, – признался д'Адуи. – И в то же время я чувствовал облегчение. Стыда не было, нет… Пожалуй, я даже гордился собой. – Восхищение красотой – тоже от Творца, – заявила девочка. – Псы Господние глухи к ней. А если и замечают, тут же пытаются втоптать в грязь. Или даже обратить в прах, объявляя дьявольским порождением. Наконец накупавшись, к ним подошла Лора, блистая божественной наготой, а великолепием пропорций наводя трепет, – живая иллюстрация к короткому спичу ведьмы. Правда, эту песню не задушишь так просто. Любую свору, натравленную Вседержителем, силачка разорвет в клочья – для врагов она опасней тигрицы. – Что же не примкнул? – спросила она у Светлана, присаживаясь на его колено. – Я ждала. Капли дождя разбивались о ее плечи и бедра, но силачке не было зябко. Да ее бы и снег не пробрал. – Думаешь, мне не хотелось? – откликнулся тот. – Но эти игры уже стали опасными. И затевать их на глазах… э-э… святых отшельниц… – …а также детей, – фыркнула Мишка, будто на своем веку видала и не такое (что, кстати, вполне возможно). – Старый стал, ленивый – да? – А тебе обязательно нужно встрять, – проворчал богатырь. – Тут и без тебя все смешалось, как в доме… кого? – Облонских. – Ишь, и это знает! – хмыкнул он. – Ладно, вернемся к баранам… вернее, к меченосцам. С приором вроде разобрались, а вот что делать с этими? – Светлан кивнул на уцелевших монахов, еще колдующих над братской могилой. – Может, оставим их тут? – Они отличные воины, – вступился д'Адуи. – Храбрые, искусные, преданные. – Кому? – сейчас же спросил Светлан. – Прежде всего – мне. Я набирал эту команду сам, по всей Нордии выискивая лучших ратников, принимая даже иноземцев. Почти все не из знатных фамилий, а иные лишь именуются дворянами. – А ты им как отец, да? – Но ведь они и впрямь замечательные бойцы. Любой мой гвардеец стоит дюжины обычных солдат! Конечно, преувеличение, но не такое уж и большое… особенно если говорить о выживших. – Действительно, бились они славно, – признал богатырь. – Без их подмоги я мог бы не сдюжить. – Опять тебя обуяла скромность? – не поверила Мишка. – А то я не видела, как ты перемалывал тех клоунов в фарш!.. – Эта картина и мне врезалась, – поддержал д'Адуи, качая головой. – Прямо какое-то волшебство! Стоило хоть кому приблизиться к вам, как он тут же рассыпался на части. Силачка слушала его, слегка улыбаясь, явно получая удовольствие от рассказа. Впрочем, приор ее улыбки не видел, ибо смотреть на девушку избегал, будто та слепила не хуже солнца. – С таким подъемом мы не бились никогда, – продолжал он. – Лишь поглядев на вас, монсеньор, я и мои люди поняли, на что бывают способны люди, – вы будто заражали нас неукротимой отвагой. – Как излагает, а? – позавидовал богатырь. – Луи он должен глянуться – наш король любит блеск. Про то, что он не вполне человек, Светлан не стал напоминать. Черт знает, возможно, такой пример вправду прибавляет силу остальным – может, назначение богатырей еще и в этом? Во всяком случае, психотерапия еще никому не вредила. – Короче, ты ручаешься за своих парней, – вернулся он к прежней теме. – И если придется выбирать меж Господом и тобой, они предпочтут тебя – я верно понял? – Они не фанатики, для коих вера дороже близких, – подтвердил д'Адуи. – И верность командиру для них не пустой звук. Да, я за них ручаюсь. – Вот за тебя бы кто поручился, – пробурчала Мишка. – Сейчас-то ты не врешь – но вдруг ты из тех, кто как флюгер на ветру? И стоит тому сменить направление… Приор лишь развел руками: дескать, это уж вы сами решайте. – Одаренный ребенок, – похвалил богатырь девочку. – Разве у глупых отцов бывают такие умные дочки? – Сама удивляюсь, – засмеялась ведьма. – Хотя Бэлла – тоже не дура. Правда, мозги ей запудрили основательно. Решив, что уже можно, россичи позвали монахов угоститься жареной свининой, а те, дождавшись дозволяющего кивка приора, не стали ломаться, соблазненные влекущими ароматами. Чуть погодя к обособившейся четверке потопал Павич, деликатно наколов окорок на длинный кинжал и приготовив второй нож, чтобы срезать куски. – Как гутарят – от нашего костра, – приветливо молвил он, останавливаясь рядом. – Небось, изголодались? Д'Адуи поглядел на дымящийся кус с одобрением, ведьма – с гадливостью. А Светлан и вовсе не стал смотреть, даже постарался не обонять. Впрочем, его уже не тянуло к мясному… ну, почти. – Присаживайся, – предложил он. – Мы как раз кумекаем, чем заняться дальше. Безошибочно ухватив настрой, Павич вручил окорок приору – вместе со вторым ножом – и опустился на камень, чинно сложив руки на коленях. Какой аккуратист, а? – оценил Светлан. Даже за ногтями следит не хуже иного маркиза – при том что не чурается черной работы. И откуда это в дремучем селянине? – И что измыслили? – справился гость. – Ну, монашек лучше прямиком отправить в Эльдинг – тамошнему двору не помешает святость, а им будет безопасней. Уж Господь не станет их оберегать, но постарается поскорей отправить к Богу, дабы не мутили народ. Зачем ему такая заноза в здоровом теле? – И графине тут нечего делать, – заявила Мишка. – Тем более с пацаном. Вот Аннушка бы нам пригодилась. – Пусть сами решают, – сказал богатырь. – Но разделяться в любом разе надо. «Лаура», как более вместительная, отправится назад, и женщинам потребуется охрана. Вопрос в том, кто за это возьмется. Как думаешь, земляк? Без ваших-то не обойтись. – Это точно, – согласился Павич. – Но всем уплывать нет нужды – там и дюжины хватит с макушкой. – Сюда вас посылал король, ваш наниматель, – напомнил Светлан. – Насчет дальнейшего уговора не было. – Ты ж, гутарят, его правая рука? – усмехнулся россич. – Вот и сладимся. – На каких условиях? – Чего ни добудем в бою – половину нам. – Четверть, – сейчас же встряла Мишка. – Ишь, раскатал губу!.. Потрясти Орден – знаешь, сколько тут набежит охотников? – Сойдет и четверть, – легко согласился Павич, явно заломивший с тройным запасом. – Мы не жадные. А ведьма закусила губу, жалея, что не снизила планку процентов до десяти. Но в этих делах тоже надобен опыт. – Тогда отбери тех, кто умеет работать в команде. За спиной мне нужны надежные, кто не взбрыкнет в опасный момент. Есть среди вас такие? – Да, почитай, все, – спокойно ответил наемник. – Думаешь, отчего парни такие могутные да проворные? Уже старались, подсобляя богатырям, – вот и отодвинули рубеж. – Хо, так это вправду действует? Век живи!.. – Если б еще и мозги вправляло, – съязвила ведьма. – Богатыри-то не гонятся за наваром. – Это глядя с чем равнять, – сказал Павич. – Робяты ведь не из легких, а кривых тропок за кажным – не счесть. Иные и в разбойничках побывали. – Вот только бандюганов нам не хватает! – Дык в прошлом все, – пожал плечами россич. – Отсечь да выкинуть. Вспять уж не повернут. – С чего это, интересно? – А кто ж захочет лишаться силы? Коли распробовал ее… – Он прав, – подтвердила Лора. – Когда прорвешься за грань, обратно – ни за какие блага. Так что приходится уважать кодекс. – Уголовный, ага, – фыркнула девочка. – То-то эти наемы так дерут с нанимателей!.. – Запросишь мало – почтения не будет, – пояснил предводитель. – И они ж таки не богатыри, имеют надобности. Зато и спускают без жмотства. – Транжиры, выходит? Павич лишь ухмыльнулся. – Тогда отбери тех, кто чаще моется, – распорядился Светлан. – Ну, хотя бы каждую субботу. – И тише чавкает, – прибавила Мишель. – А то иные смахивают на огров, – кивнула она на пиршество. – У викингов, что ли, набрались? Кстати, и впрямь схожи. Не говоря про то, что так же навариваетесь на смертях. – Мы убийцы, точно, – согласился Павич. – Уж такое выбрали ремесло. Но мирных не увечим и не радуемся крови. Будь у меня родные, я не пожелал бы для них лучших сторожей, чем мои побратимы. – Ладно, – подвел черту богатырь. – С пикником, пожалуй, пора завязывать. То есть те, кто летит в столицу, могут увеселяться дальше, а нам нужно ковать железо. За сегодня мы должны разобраться с Господом – дабы с чистой совестью переключиться на Дьявола. – Кому Дьявол, – пробурчала Мишка, – а кому и бог. Хотя неизвестно, который из этих двоих пакостней. По мне, так лучше открытое зло. – Пойду подгоню своих, – сказал Павич, поднимаясь. – Свистнешь, когда будете отваливать. А мы… это… как лист перед травой. Поглядев в его широченную спину, Светлан спросил у Лоры: – В Эльдинге-то спокойно? – Иначе б не сорвалась, – откликнулась та, укладываясь на его бедро спиной. Холодно ей по-прежнему не было, но греться о Светлана силачка любила не меньше ведьм. Или дело не в температуре? – Бэлла все спрашивает про тебя, – прибавила девушка. – У Артура, у ведьм. Ты ее герой. – Не сотвори себе… гм… героя, – пробурчал он. – Трудно не сотворить, когда своими глазами видишь подвиги, – возразила Лора. – Похоже, малышка решила, что тебе вообще нет преград. – Ни в море, ни на суше, да? А также в воздухе. – Послушай, ты вправду одолел гризза? – спросила она. – Причем не какого-нибудь недомерка, а великана, способного и город смести с земли. – А разве у вас они сметали? – не поверил Светлан. – Можно подумать, вы живете в пещерах!.. Но даже если порушило парочку, по одному уроду нельзя судить о всем племени. – То есть ты завел себе нового приятеля? – догадалась Лора. – Но сперва все ж надавал ему тумаков? – Интересно, как тебе это видится? – усмехнулся он. – Вот что я научился делать – это уносить ноги. А гризз, видно, не ждал такой прыти и от внезапности увлекся. – Вернее, ты его увлек. – Ну, я ж не нарочно! Кто мог предполагать в такой громадине охотничий азарт? Впрочем, скорей это зовется «погореть на своих принципах». Вот мне проще – я беспринципный. Мишка хохотнула – с полным одобрением. И кивком позвала Анну укрыться под второй мышкой богатыря. Прямо-таки «наш общий дом». Похоже, белянка была не прочь разделить этот уют, но… пока не решилась. Все ж девушку красит скромность. К тому ж, дождик не такоймокрый и не сильно холодный – можно терпеть. Вон Лора и вовсе не замечает. – Я тоже пойду, – произнес д'Адуи, вставая с камня. – Если вы не против, монсеньор. – Как желаешь, – разрешил Светлан. – А твоим монахам я еще погляжу в глаза. И… это… сменил бы ты имечко, а? Чем-то от него веет… э-э… нехорошим. Хоть и не верю, что имя влияет на норов… – Меня зовут Анри, – сообщил приор, улыбнувшись углами рта. Только успел он вернуться к братии, несколько озадаченной радушием россичей, как на палубе лодки появилась Жизель – одна, не убоявшись оставить сына на попечение нелюдей. Рассеянно глянув на Людвига, уже слегка осипшего от своих стараний, она подобрала обеими руками пышную юбку и сошла по мосткам на берег. Словно поддавшись моде (понятно, речь о женщинах), графиня шлепала босиком, хотя поверх роскошного платья накинула симпатичный плащик с капюшоном, дабы не отсыреть. Лицо ее было странно серьезным – не по-придворному, без манерности. Подойдя к Светлану, смуглянка опустилась перед ним на подушку, поспешно освобожденную Анной, и объявила: – Нужно поговорить. Хмыкнув, Лора легко снялась с теплой лежанки. Затем вынула из-под руки Светлана недовольную Мишку и понесла ее к кораблику. Следом за ними устремилась Анна – видимо, на всякий случай. Скорее всего графиня не стала бы возражать против ее присутствия, но, когда имеешь дело с переменчивой смуглянкой, лучше рассчитывать на плохое. – Я не знаю, можно ли вылечить Рауля, – сказал богатырь, предваряя ее вопрос. – Надеюсь, что да. Но потребуется время и уйма сил – так что будь готова. – Да, но что с ним? Я понятия не имею, что это за болезнь. Моего мальчика будто отравили… Но чем? А-а, вот как! Стало быть, Анна не решилась известить об их догадке, оставила на него. Автора, автора!.. – Ты что, не врубилась еще? – сказал он. – Эх ты, магиня! Все твои игры с Зодиаром долбали по твоему сыну – он и был конечной целью. И теперь у тебя выбор: или заполучить в наследники здорового монстра, который со временем слопает тебя с потрохами, или долго и трудно бороться за выздоровление пацана. Как понимаешь, результат не гарантирован. – Боже мой, – прошептала графиня. – Боже… – А ты думала: это хаханьки? Уж тебе ли не знать, как родительские шалости сказываются на детях. Вспомни про своего отца. – Не смей нас сравнивать! – выкрикнула Жизель. – Я люблю Рауля! Наверно, и ножкой бы топнула, если бы не сидела… и не была босой. Кстати, это у нее впрямь дань здешней моде или уже потребность? Начинают-то обычно с малого. – Так берегись, ну да, – проворчал Светлан. – Странные у вас любови – другим от них так икается!.. Впрочем, что проку ругать? Теперь надо думать, как исправить. – Зодиара мы пугнули крепко, – сообщил он. – Причем уже во второй раз. Если не совсем, то на какое-то время он от Рауля отстанет… да и зацепился за него, может, непрочно. Не исключено, успеем найти лекарство. – Так надо же искать – немедленно! – Забыв о прочем, да? Уж извини, вы не единственные в списке, даже не первые. Мальца-то, конечно, жаль… – Но не меня? – сделала женщина вывод. – Меня ты винишь во всем! – Да отчего ж – во всем, – улыбнулся богатырь. – Часть вины – на твоем отце. И дедушка, верно, не без греха. Но не выкапывать же его? – При чем тут они? – При том, что к каждой болезни бывает предрасположенность. Даже чума пристает не ко всем. Конечно, дети вообще уязвимы, но что-то в твоем Рауле глянулось Зодиару… или во всей вашей линии. Нужно знать истоки, понимаешь? Откуда пошла ваша смуглость и какие еще радости кроются в хромосомном наборе? Наверняка ж ты пыталась это отрыть!.. – Ведь я даже не видела своего деда, – сказала графиня, пожимая плечиками. – А мой отец, если и знал что-то, тщательно скрывал. Причем от меня – особенно. Я же рассказывала тебе, какой это был… – Ты хоть на что-то можешь ответить прямо? – спросил Светлан. – Надо, не надо – плетет кружева! Это наследственность или влияние ули… э-э… двора? Вздохнув, Жизель призналась: – Я нашла некие записи… сделанные на эльфском. Но разобраться в них пока не успела… вернее, не смогла. А обратиться за помощью… Она еще раз вздохнула – вполне красноречиво. – Вот, – молвил богатырь. – Уже кое-что. По крайней мере есть от чего плясать. Но наши пляски придется отложить… хотя бы до завтра. – До которого ты можешь и не дожить, да? – А тебя это заботит? Я ведь не самый дошлый в таких вещах. Та же Мишка разберется в них шустрее меня. И Лора ориентируется тут лучше. Если поведешь себя с ними по-людски… – Я доверяю лишь тебе! – Ну так поверь и в этом: станешь им подругой – тебе воздастся. А будешь корчить из себя знатную даму… Он повел плечом, не считая нужным продолжать. – Но зачем тебе влезать в эту драку? – спросила Жизель с волнением – похоже, неподдельным. (Другой вопрос: за кого она волновалась?) – Что тебе до Луи, Эльдинга? Ты предостерег короля – пусть эвакуирует столицу… если желает. Ведь Озерный Дьявол вовсе не главный враг, и здешняя битва – не главная. Возможно, монстра и напустили на Нордию лишь затем, чтобы сгубить тебя. – Может, еще и кометой по Земле саданут – с той же целью? – усмехнулся Светлан. – Ну прямо так хочется меня извести!.. – Да ведь они на все пойдут, лишь бы вывести тебя из игры. Мало тебе сегодняшних событий? Хочешь надорваться до срока, свершая подвиг за подвигом? Понимаю, ты стремишься спасти всех – но это же невозможно! Ну да, будем спасать выборочно. А кого именно, нам подскажут – уж с этим проблем не возникнет. – Поучи, поучи меня, как биться со Злом, – пробурчал он. – Как раз советчиков мне и не хватало… Ладно, что у нас еще в повестке? Вот по остальным вопросам не возникло разногласий. Жизель и сама сознавала, что Рауля следует побыстрей доставить к Луи и что самой ей лучше оставаться с сыном. Анну она отпустила, хотя без охоты – похоже, отвыкла обходиться без ее поддержки. Кроме Людвига, богатырь отправил в Эльдинг еще трех меченосцев – одного из-за раны, а двоих отбраковал, внимательнее в них вглядевшись. Зато Инесса пожелала лететь со Светланом. Причину он не стал выяснять. Тем более что причин могло быть несколько – даже скорее всего.Часть V. Герцога заказывали?
Глава 21
Туман окружал судно со всех сторон – не видно было ни солнца, ни земли – и был настолько густым, что бушприт едва проступал из мглы. День походил на сумерки, а воздух немногим отличался от воды – то есть был насыщен ею до последнего предела. Россичи оккупировали нос кораблика, с дозволения богатыря распалив там небольшой костер – больше для уюта, ибо промозглая погода совершенно их не тяготила. Похоже, этих здоровил вообще не заботил климат… конечно, если исключить крайности вроде Антарктиды. Прихватить с собой части кабаньей туши они не забыли, продолжив пиршество, начатое на берегу, и теперь с бака тянуло, точно из коптильни. А к мясным ароматам примешивался запах меда – гулять так гулять. Впрочем, этих слонов не проймешь такой малостью. Более теплолюбивые нордийцы устроились на корме, укутавшись в подбитые мехом плащи. Светлан уже знал, что вместе с д'Адуи спаслись четверо десятников и начальник элитной сотни (теперь уж бывшей). Как видно, в командиры тут отбирали действительно лучших, умевших держаться в бою до последнего. Инессу отправили в каюту, причем Синдбаду строго наказали ее покой не тревожить всякими загробными выходками. Понятно, что отшельницу это не испугает, но нарушить сон вполне могло. Вот Ле Сана можно было не предупреждать – он и под страхом смерти не посягнул бы на кровь святой. Светлан с троицей подружек расположился в центре лодки, сам рассевшись на палубе спиной к мачте, а девушкам предложив кресла и просторный шезлонг, столь любимый графиней. Но Мишка опять забралась на богатыря, точно на прогретый солнцем валун, и наконец вознамерилась соснуть, свернувшись в колечко. Хотя один глаз она оставила открытым, опасаясь что-то пропустить, да и слух не спешила отключать. Вот же неугомонная! Накрыв девочку одеялом, рядом со Светланом опустилась Лора и тоже прильнула к его боку, хотя ей холодно не было. Чуть погодя к ним перебралась Анна, прихватив пару подушек и блюдо с фруктами, – она тоже предпочла удобству теплую компанию. Взамен вымокшего халата белянка набросила лишь меховой плащик, как видно, решившись наконец дать волю порочным наклонностям своей юности. А заодно не стала обуваться. Впрочем, отшельницы настолько отдраили палубу, что разгуливать по ней в обуви стало неловко. – Ты-то не мерзнешь? – спросил у белянки богатырь. – Для здешних мест ты слишком уж светлая, смахиваешь на скандинавку. – Мать рассказывала, что ее отец приехал сюда с севера, – откликнулась девушка. – И что он был огромен, могуч и воинственен. Возможно, мастью я пошла в него. Но вот в остальном… – Это тот, из-за кого твоя бабка бросила Гильдию? – Да, монсеньор. – Должно, экземпляр был и впрямь стоящий. Интересно, хоть раз она пожалела об этом? – Об этом история умалчивает, – усмехнулась Анна. – А я деда не застала – он не вернулся с очередной войны, затеянной тогдашним королем. Бабка пережила его ненадолго, угаснув за считанные недели. А через год родилась я… может, оттого во мне и проявился ее дар? – Как увлекательно здесь живут люди! – заметил Светлан. – Что ни семья, то готовый роман. – У нас еще круче, – сказала Лора. – Даже и не роман – сага. Которую дева почему-то не спешит поведать. Полагает, что слушатель еще не созрел? – Чем дальше от моего мира, тем насыщеннее жизнь, – кивнул он. – Похоже, это тенденция. – И погода у нас меняется чаще – слишком многие с нею балуют. Не припомню, чтоб так долго висели тучи. – Я начинаю подозревать, что нынешним ненастьем Нордию одарил Господь, а не Зодиар, – произнес богатырь. – К чему все сваливать на одного? Наверно, и Вседержитель неслабый маг. – Ведь ваш Творец не пробавляется такими фокусами? – Это потому, что ему не нужно утверждаться. А вот фальшивка всяко тщится выдать себя за подлинник, ибо от сего зависит ее выживание. Затылком ощутив пристальный взгляд, Светлан повернул голову и слегка кивнул д'Адуи, приглашая примкнуть. Истомленные монахи уже дрыхли, разлегшись прямо на палубе, – то ли компенсировали прежний недосып, то ли набирали впрок. А вот приору, похоже, заснуть не давали мысли. Причем думать приходилось за всю команду – его рубаки явно не привыкли себя утруждать. – Кажется, вы не жалуете мебель, – сказал меченосец, неловко присев напротив Светлана. – Это привычка или традиции? – Осторожность, – ответил тот. – Когда весишь несколько центнеров, с гарантией тебя выдержит разве трон. Кстати, вам не приходило в голову, что прежде людьми правили гиганты? – А ныне их сменили карлики, – сонно пробормотала Мишка. – Намекаешь, что уже созрел для престола? – Еще не хватало!.. Но у нас бытует байка про сошедших с небес исполинов, кои научили людей всему. Представляете, какие им требовались стулья? – Тебя опять повело в сторону, – заметила Лора. – Мало нынешних проблем? – Так потому и уводит, что перебор. Прямо косяком идут, одна за другой. – Тогда уж колонной, – буркнула ведьма. – Вот за что люблю Анну, – объявил Светлан, – она меня не шпыняет. – Ну наконец – выяснили, кого любишь! – хмыкнула силачка. – В краску ее не вгони, – прибавила Мишка, открывая второй глаз. – А то как бы не воспламенилась при такой коже. – Может, заснешь все-таки? – спросил богатырь. – Ни ночью, ни днем от тебя не отдохнуть. Белянка улыбнулась, вовсе не собираясь краснеть, – уж собой владеть она научилась, поварившись в придворном котле. А приор слушал их пикировку, удивленно вскинув бровь. Для него такой стиль общения явно был внове. – Ладно, теперь по делу, – сказал Светлан, принимая серьезный вид. – Этот туман, кто б его ни затеял, сейчас и нам на руку, поскольку позволяет избежать сторонних глаз. – И чужих ушей, – буркнула ведьма, покосившись на монаха. – Ты уверен, что этот дядя не стукачок? – Худо-бедно, но я чувствую его, – ответил богатырь. – Не говорю, что перевербовал, – и близко нет. Даже не вижу пока, за что уцепиться. – Я бы сказала… – Лучше воздержись, – посоветовал он. – Проблема в том, что Анри на отшибе, – ему все до лампады. С одной стороны, это хорошо, ибо Господь тут не судья и не хозяин – стало быть, не прикажет. Но вот с другой… Возможно, и у душ бывают раны, несовместимые с жизнью, – то есть после таких уже не вернуться к Богу. Хотя даже у д'Адуи бывают высокие порывы – вспомнить хотя бы эпизод с дочерью купца. – Если он не сочинил. – Вранье я бы ощутил… Да? – Светлан посмотрел на Лору. Она кивнула. – Правда, это могло быть последним всплеском. А за год человек способен окончательно скурвиться. – В нелюдь? – Ну, что-то вроде. Найти бы ту девицу – возможно, она смогла бы излечить. Если еще осталось от чего плясать… – Надо ли усложнять? – дернула плечиком ведьма. – В сказках ценят определенность. Если уж злодей, так… А ты в самой черной душе пытаешься углядеть проблеск. – Мало тебе Людвига? – спросил он. – Не говоря уже о Пропащих. Мы сейчас на краю бездны – поневоле станешь разборчивым. К тому ж, богатырь и не вправе гвоздить подряд. Хочешь не хочешь, а приходится вникать в каждого – сила обязывает. Иначе останешься без нее… Кстати, о стукачах. – Светлан перевел взгляд на приора. – Могу обрадовать: один из твоих приставлен следить за тобой – причем, как понимаешь, не магистром. После недолгой паузы тот спросил: – Кто-то из тех, кого вы отправили в Эльдинг? – Вовсе нет. Сейчас он бдит на юте. Это я к тому, чтоб ты меньше болтал, где не надо. Надо отдать д'Адуи должное: в лице он не изменился и на свою команду не стал оглядываться. Прямо готовый разведчик. – В любом стаде найдется паршивая овца, – сказал богатырь ему в утешение. – Уж такая это система – стадная. Ваш-то – не из худших, стучит по обязанности. То есть на запросы отвечает, но сам не старается. Может, оттого и выжил сегодня, что Господь спас. Везет ведь не только сильным. – Пожалуй, я догадываюсь, о ком речь, – произнес д'Адуи, понижая голос. – Но почему вы не изгнали его? – А что он может настучать Господу? – пожал плечами богатырь. – Разве соглядатай знает, куда мы направляемся, с какой целью? Даже где находимся, он понятия не имеет. Зато благодаря ему нам в точности известно, в какой стороне его хозяин, – идем будто по пеленгу. – Хорошо быть батыром, – позавидовала Мишка. – Глаз как алмаз – любого проницает до нутра. И ежели внутри гниль… – Теперь стало проще, – согласился Светлан. – Но и прежде я промахивался редко – просто нужно знать, на что обращать внимание. – К примеру? – Ну, скажем, меня настораживают типы, способные часами слушать одну мелодию или по многу раз глазеть на одно действо. Был у нас такой… отец народов… до сорока раз доводил! А в перерывах меж просмотрами уморил людей больше, чем живет во всех здешних королевствах. К счастью, не всякой бодливой корове достаются рога. – Монсеньор, а вы не считаете, что аббат Дори может оказаться еще опаснее Зодиара? – спросил приор. – Если ваши предположения верны и аббата в самом деле поддерживает Бо… э-э… Господь… Бедняга еще путался в терминах. Да и в богах тоже. Впрочем, чему удивляться – столько развелось!.. – В конце концов, что есть Господь? – сказал богатырь. – Помните достославного барона де Бройля? Как он был одержим Пауком, так Дори – своим богом. – Но неспроста же тот вселился именно в аббата? – Да ведь и Бройль глянулся колдуну не случайно. Из всех уязвимых он оказался самым подходящим для использования. – Или наоборот, – вставила Мишка. – Самым уязвимым из подходящих. – Думаю, и по сути особых различий нет. Ведь здешний Вседержитель из той же материи, что, к примеру, Синдбад, – то есть попросту призрак-переросток… естественно, из-за своих размеров разжившийся могуществом. А вот насколько оно большое… Присев на краю бака, Павич тихонько постучал костяшками по доскам – видно, знал, что для привлечения богатырского внимания довольно и этого. – Да конечно, двигай сюда, – позвал Светлан. – Мало нам пяти голов… – Дык мужских – тока две, – ухмыльнулся россич. – А даже Горыныч соображал тремя… – На троих, – прыснула Мишка. – …покуда ты не срубил их. – Все ж это был Змей? – подивился богатырь. – И как я не признал!.. – А вон и седьмая голова поспешает до кучи, – фыркнула ведьма, кивком указывая на Ле Сана, возникшего из тени. – Делаемся все умней. Ну никак она не желала заснуть!.. Или приноровилась дремать урывками, от фразы до фразы? С нее станется. Легко спрыгнув с бака, россич примкнул к честной компании. Среди россичей Павич был самым здоровенным – наверно, одна из причин, почему его выбрали главным. (Но ведь не единственная?) Весил он под три центнера, однако двигался вкрадчиво, точно тигр, почти не производя шума. И атаковать, похоже, умел столь же стремительно. Пока Павич стоял, он казался тут едва ли не самым крупным. Еще год назад россич задал бы Светлану!.. Но не сейчас – нет. Опоздал слегка. А вот кто глазел на гостя во все глаза – это Анна. Не нужно было быть богатырем, чтобы ощутить в ней интерес – что называется, жгучий. Как она выразилась? «Огромный, могучий и воинственный» – ну прямо с натуры. Повторяем бабушкины ошибки, да? Эдак и впрямь можно поверить в переселение душ. Правда, Павич скорее шатен, нежели блондин, – причем довольно темный. Все ж не северянин, с хазарами да печенегами конфликтует. А с кем вздоришь, на того и похож – вон как межреченцы смахивают на огров. Или все ж напутали историки и хазарам наши предки не только «отмщали»? Ну и хазары им, соответственно… Анна чуть сдвинулась к Светлану, словно освобождая место, – хотя россич и так бы уместился. Ухмыльнувшись, тот осторожно присел рядом, явно не возражая против такого соседства. В сравнении с белянкой стало особенно заметно, какой он громадный да смуглый, а его ручищи, открытые по самые плечи, были массивней и наверняка сильней, чем ноги едва не любого нордийца. Да, были люди в русских селениях!.. А затем пришел Христос и всех уравнял. Или причина в ином? – Не побрезгуешь угощением? – спросил Светлан. – На вашу ветчину ответим нашим десертом. С любопытством Павич оглядел плоды, выискивая неведомые. На Руси-то особо не из чего выбирать – не тропики, чай. – Воще, мы боле привычны к мясу, – пророкотал он. – И хлебушек, понятно… – Да, скифы вы, – проворчала ведьма. – Случайно, не практикуете ванны из человечьей крови? Или византийцы вас оговорили? – Пахари мы, – возразил гость. – В ремеслах смыслим. Ежели моемся, то в бане, на пару. А ванны – это придумка здешних. Тем паче – из крови. – Сейчас и он расскажет о своем трудном детстве, – предположила Мишка. – Тогда мы вовсе запутаемся, где тут основной сюжет. Похоже, и ее заинтересовал новый персонаж. Конечно, не как Анну. – А че мне таиться, – повел плечами здоровяк. – Поведать есть о чем, ясное дело. По свету-то послонялся. – «И кидало меня…» – хихикнула кроха, вполне понимая, для кого он говорил это. Девицы-то обожают истории. А также говорунов… умных и сообразительных. – Вообще было б занятно послушать, – сказал Светлан. – Но не сейчас, ладно? – Дык не время нынче – кто ж спорит? – согласился Павич. – Я к тому, что мы – народец открытый. – Душа нараспашку, ага, – поддакнула ведьма. – Россич – это не только ценный мех… Покосившись на свои бугристые руки, от пястей до локтей поросшие пепельным ворсом, Павич осклабился. Обидчивым он, слава богу, не был – хватало силы. – А кто еще на Руси водится? – поинтересовалась она. – Понятно, кроме слонов… или даже мамонтов. – Машутка, слезь с медведя, – велел богатырь. – Ишь, взгромоздилась! Лора усмехнулась, на сей раз позволяя девочке резвиться. Вообще силачка явно размякла и сейчас больше отмалчивалась. Ей тоже со мной скучно, да? И спать хочется… – Должны же мы знать, каким зверинцем обзавелись, – возразила девочка. – А по нему можно судить о прочих. Покажи мне, какой ты, – переиначила она, – и я скажу, кто твой друг. Или ты и этих зришь насквозь? Как зыркнешь своими пламенными очами!.. И всё точно на ладони. – Не всё, – поправил Светлан. – То есть вижу, что им можно доверять, но вот глубже… От этих батырских дел у меня совсем пропала магия. – Совсем? – усомнилась Мишка. – Чай, не молоко! – А молоко не чай, ну да, – хмыкнул он. – Как и богатырь – не маг. Совместить эти ипостаси в одном человеке еще можно. Но чтоб они еще и совпали во времени?.. Настрой на чудотворство напоминает сон наяву: мир вокруг словно плывет, из знакомых фрагментов образуя невесть что. А богатырь видит реальность ясно и четко, нередко даже проницая вглубь, и мыслит точно комп, и движется как автомат – эдакая совершенная машина. И когда этот режим включается на полную, делается не до чародейства. Или тогда нужно вовсе менять специальность – вон как Зодиар. А обратно вернуться уже не выйдет. – Не-е, это негоже, – покачал головой Павич. – Понятно, волхвы – почтенные дяди… Да не тянет туда чего-то. – Ну, дело вкуса. Сила ведь тоже бывает разной, и неизвестно еще, которая шибче. – И тут мы опять приходим к богам-самоделкам, – заметила Мишка. – Они же «виртуалы» – для понимающих. У них ведь тоже хватает лошадиных сил… или даже слоновьих… да и в чудесах секут мала-мала. Хотя не батыры и не маги. А развелось их – куда ни плюнь. От недомерков до исполинов. Едва не у каждого стада кто-то на знамени. «Нет бога, кроме аллаха», ха!.. Вот бы этих, которых нет, столкнуть носом к носу – какие бы клочья полетели! Вообще, – заключила она, – не пора ли начинать отстрел? – Идет охота на богов, – пробормотал Светлан. – Идет охота… – Мятежника Высоцкого цитируем? – хихикнула ведьма. – В ироническом смысле, да? – Все-то ты знаешь, – откликнулся он. – Не скучно – в твои-то годы? – Не все, – возразила девочка, будто цитируя его. – К примеру, понятия не имею, как бороться с расплодившимся божьем. Дустом, что ли, посыпать? Но ведь причина – в людях. А их трогать – не моги… за ихний малый рост, ага. Может, ты знаешь способ? Пожав плечами, богатырь ответил: – Когда над богами начинают смеяться, они умирают. По крайней мере это относится к доморощенным. Проблема в том, что большинство людей способны насмехаться лишь сверху вниз. А вот наверх они привыкли глядеть с полной серьезностью… особенно когда оттуда может шибануть молнией. Это вообще особая порода, которую лично мне понять трудно. К примеру, самодостаточного индивидуума не унизит стать на колени перед красотой или целовать ноги любимой. – А также прочие места, – вставила Мишка. – Но человек стаи сразу начнет взвешивать, у кого тут больше власти и кто должен гнуть спину. Зато пресмыкаться перед силой для него в порядке вещей, хотя для свободного человека это – позор. Тут целая система знаков, непостижимая и бессмысленная для нормальных людей. Недостаточно склонишь голову – ее срубят. А согнешься слишком – вполне могут… э-э… опустить. – Это как? – не понял д'Адуи. – Тебе лучше не знать, – хихикнула ведьма. – Но будь уверен: тебе не понравится. Думаю, ты предпочтешь отсечение головы. – Для фанатов пирамиды, – продолжил Светлан, – какой-нибудь лоскут ткани, вроде флага, важней человечьей жизни, ибо служит символом их обожаемой системы. А посягательства на него карают по всей строгости… при этом нередко оправдывая убийц. – Помолчав, он прибавил: – Но может, это я не прав? Ведь сколько людей – столько и суждений. – Ну, понеслась!.. Еще скажи, что и дураки имеют право на позицию. – К сожалению, – вздохнул богатырь. – Потому что другой путь еще хуже. – Хватит о грустном, – заявила Мишка. – Мы здесь пировать собрались или что? Раз уж все равно не даете мне спать… И она потянулась к снеди, разложенной на ящике, ухватив что подвернулось. А подвернулся ей ананас. Озадаченно девочка поглядела на него, прикидывая, как подобраться к его мякоти, затем вручила плод Светлану – для вскрытия. – Может, сгоняю за свининкой? – оживляясь, предложил Павич. – Она и остылая пойдет за милую душу. – Ты что, еще не натрескался? – изумилась ведьма. – Растущий организм, надо же! – В народе рекут: всему голова – пища, – с ухмылкой ответил россич. – Ты ею думаешь, да? – Не будем делать из еды культ, – призвал богатырь. – Ведь она вовсе не цель. – Тебе легко говорить, – тотчас повернула Мишка. – Для тебя харч даже не средство – так, баловство. Воздухом кормишься, будто… э-э… баобаб. Да если б нормальная телка кормилась как ты, кто бы ее разглядел – из-за швабры-то? – Нормальные телки за швабры не прячутся, – возразил Светлан. – Не телячье это дело. – Кажись, нас таки вынесло, – заговорила вдруг Лора, кивая вперед. – Вы не забыли еще, что мы не на прогулке? – И даже не на параде, – засмеялась девочка. – А на пути… куда? А в самом деле: куда? – подумал богатырь. Один Бог знает… да и то еще вопрос. Прищурившись, он вгляделся в крепостную стену, каменную и довольно высокую, проступившую на горизонте. Башни тоже были солидные, хотя и уступали укреплениям Эльдинга. А за стеной уже виднелись крыши домов, почти смыкавшиеся скатами. – И куда же нас угораздило? – спросил Светлан. – Кто-нибудь знает, что это за село? – Это Ноэль, столица Лорании, – объявила Анна, поднявшись на ноги, чтобы рассмотреть лучше. – Я родилась недалеко отсюда. – Ха, так ты моя подданная? – сообразил он, вспомнив, что вообще-то назначен здешним герцогом. – А как тут насчет прав сюзерена? – Как и всюду, – с улыбкой ответила девушка. – Зависит от того, насколько податливы вассалы. – Я-то думал: вассалов ценят за преданность, – усмехнулся богатырь. – А разве упрешься в то, что поддается под твоей рукой? На город он уже не смотрел, разглядывая войско, выстроившееся перед стенами в боевые порядки. Похоже, назревал штурм. Ну-ка, где тут лучшие места? Наверно, все же на галерке – меньше опасность, что залетит шальная стрела. Спустя минуту солдатиков заметили Анна и д'Адуи. А вот Павич успел раньше. Не говоря уже про ведьму с вампиром. – Боже, кто это? – воскликнула белянка. – Смиренные слуги Господа, – ответил Светлан. – Воинство Ордена меченосцев – едва не в полном составе. В нашем королевстве таких уродов набралось пару тысяч, а здесь их втрое – минимум. Цивилизация на марше. – Имя им – легион, – пробормотала Мишка. – Нет, в легионе солдат было больше, – не согласился он. – Здесь пока не вышли на такой масштаб. – Почему? – уперлась девочка. – В легион входило шестьдесят центурий – как раз. – А вспомогательные войска? – Не мелочись. Тысячей больше, меньше – какая разница? Тем более тут сплошь кавалерия. – Они не заметят нас, монсеньор? – с беспокойством спросил д'Адуи. – Пока что мы в облаках, – пояснил Светлан. – Не то чтобы совсем закрыты, но в глаза не бросаемся. К тому ж монахи не из тех, кто часто глядит в небо. А если и увидят корабль, примут за мираж. Строй меченосцы умели держать, каждый всадник пребывал на равной дистанции от соседей, соблюдая зловещую неподвижность. Пожалуй, войско гляделось эффектно – словно тут впрямь затеяли съемки про Древний Рим. Впечатление усиливали несколько осадных башен и с десяток катапульт. А сколько ратников сможет выставить город: тысячу, полторы? Причем хорошо, если каждый пятый из них имеет опыт в таких делах. Да и этот вряд ли сравнится с обученным монахом-убийцей. – Как всегда, я не вовремя, – проворчал богатырь. – Только ребята надумали размяться!.. Ставки тут еще принимают? – Сегодня мы не на параде, – снова процитировала девочка. – Хотя похоже, да? – Ну так хочется смешать все это в кучу! – признался богатырь. – Людей и коней, ага, – поддакнула ведьма. – А че мешает? – пожал плечами Павич. – Ужо пощиплем этих павлинов. Да одних стрел у нас, почитай, тыща, а мажем мы редко, тем более с верхотуры. После-то придется помахаться – так и славно! – Ишь, размахался, – проворчал богатырь. – Вот затем вас и нанял король: чтоб не щадили нордийцев. Не свои ж, верно, – к чему цацкаться? – А твои, что ль? – В том и разница меж нами, дорогуша, что для меня все люди – свои. Оттого и сила моя больше, что задачи масштабней. А ты – локальный силач, для внутреннего пользования. И выясняешь с такими же, сталкиваясь на рубеже, за кем больше поддержка и в ком шибче нужда. – Ладно, – молвил россич. – И че предлагаешь? – Я не предлагаю, – произнес Светлан веско. – Я решаю. Приказываю или запрещаю. Ты не забыл? Здесь я главный. – И че ж ты решил? – спросил Павич, усмехаясь. Оглянувшись, богатырь указал рукой на одного из десятников. – Свяжите его, – велел он. – Мне не нужны внезапности в тылу. Кивком приор подтвердил приказ, прибавив: – Д'Эмбре, лучше не противься. Удивленные монахи повиновались, накрепко спеленав товарища – тот и не пытался противиться, даже будто обрадовался плену. Слава богу, его избавили от решений. Теперь и захочет – не сможет ударить в спину. – Че дале? – не отступал россич. – Не хошь затевать сечу, давай ихнего вожачка сковырнем. Даже без крови – просто выдернем из орды арканом. Небось не откажется вознестись? – Ничего не чуешь? – спросил богатырь. – В воздухе пахнет грозой. – Вправду, электричества вокруг до фига, – подтвердила Мишка, озираясь. – Того и гляди – жахнет! Невдалеке даже рокотал гром, будто рычало притаившееся чудище. – И че? – не понял Павич. – Перуна испужались? – Не один Перун швыряется молниями, – возразил Светлан. – К тому же здесь не его угодья. Это на Руси он – самый грозный. – Пока еще, – прибавила девочка. – А вот как заявится византийский бог… – Уж так страшно! – усмехнулся россич. – Бивали мы и византийцев. – Не так опасны противники, – молвил богатырь, – как собственная слабина. Вот пожелаешь ты, к примеру, править – нешто откажешься от готовых средств? – Опять завел любимую песню, – сказала Лора. – Других дел нет? – С тобой, пожалуй, споешь, – хохотнул он. – На горло наступаешь. – Дык в чем закавыка? – спросил опять Павич. – Гроза-то грозой… – Смотри, – кивнул Светлан на холм, где расположилась орденская верхушка. – Над ним тучи темней, верно? Думаю, неспроста: Господь оберегает своего любимца. А стоит нам подойти на опасную близость… И сам аббат много опасней, чем выглядит. Вот он знает, – кивнул на приора. – Так что сперва наведаемся к горожанам. Повернув голову, он уперся взглядом в Мишку. – Что? – с вызовом спросила та, хотя наверняка уже поняла. – В гардеробе Жизель найдется и на твой вкус, – сказал богатырь. – Ну давай, ты же умненькая! Поморщившись, ведьма направилась в каюту. Конечно, и она вполне сознавала, что шокировать горожан ни к чему. Но ведь хочется!.. Ох, натура. Не прошло и двух минут, как Мишка вернулась – уже одетая… как бы. Она и впрямь нашла на свой вкус: нечто воздушное и полупрозрачное на бретельках – из такой тонкой ткани, что все платье можно было скомкать в горсть. Руки, плечи и почти вся грудь оставались на виду. Спереди лиф украшала накладка из вишневого бархата, подчеркивая снежную белизну остального наряда и хоть что-то действительно заслоняя, юбка спадала почти до ступней, конечно, оставшихся голыми. А местами ткань настолько облипала тело, что словно бы исчезала. – По-моему, это ночнушка, – предположил Светлан. – Сшитая из тюля. Ты уверена, что в ней будет теплей? – Мне никогда не бывает холодно, – заявила Мишка. – Мне бывает свежо. Как морякам. – Смотри, чтобы не стало слишком свежо. Иногда от природы лучше отдаляться. Говорят, и неандертальцы вымерли оттого, что были к ней чересчур близки. – Заведи писуна, – язвительно пробурчала кроха. – Чтобы бегал за тобой и записывал мудрости. Ишь, прямо афоризмами чешет! – Я бы тебе предложил, – усмехнулся Светлан. – Да на чем тебе черкать: на коже разве? – А у меня память как диктофон. И уж описать смогу, чего ни захочешь. Город уже можно было обозреть в деталях и на всем протяжении – весьма внушительном по местным меркам. А крепостная стена оказалась толщиной в дом – явный перебор, если вспомнить об отсутствии пушек и взрывчатки. Или здешние мастера предвидят грядущий прогресс? Вздохнув, богатырь направил корабль вниз, вместе со всей своей командой выныривая из туч, и над стройными рядами латников повел его к центральной башне, внизу которой темнели главные ворота города, сейчас наглухо запертые. Воздушный транспорт был здесь еще в новинку, однако меченосцы, замечая летуна, в панику не ударялись, даже в лице особенно не менялись – впрямь, что ли, принимают за мираж? И на крепостных стенах особого смятения не возникло. Но там по крайней мере оживились, забегали… что не сулило хорошего. – Дамам лучше бы спрятаться, – предупредил Светлан. – Еще начнут сдуру палить. – А меня тоже считаешь дамой? – поинтересовалась Лора, уже облаченная в свою боевую сбрую. – Да боже упаси!.. Что я, псих? Мишка хихикнула. А дева задумчиво пожевала губу, словно примеряла на себя эту роль. Что до Анны с Инессой, тоже успевших приодеться, то и они не стали пригибаться. Ну, с отшельницей ясно: она вообще ничего не боится, – а вот белянка что, настолько уверовала в своих защитников? Конечно, нынешние снаряды летают не быстро… Впрочем, кораблик уже причаливал к башне, плавно надвигаясь бортом к крепостным зубцам. К счастью, встретили гостей не пиками да мечами. Здесь вообще оказалось больше людей цивильных, выряженных если не роскошно, то весьма добротно, – судя по всему, местное руководство, отцы города. Возможно, как раз сейчас, созерцая подступившую армию, они решали, сдавать ли Ноэль сразу или поломаться для приличия. А возглавлял их коренастый пузан с круглой головой, увенчанной бархатным беретом, таким же зеленым, как прочая одежда. Лат на нем не было (верно, не смог втиснуться), но мечом толстяк опоясался, причем тяжелым. Для мирного торговца он выглядел крепышом, хотя плоть его была не такой плотной, как у элитных бойцов, а потому с возрастом провисла – под подбородком, внизу торса. – Сир, мы ожидали вас с нетерпением! – возгласил городской глава, выступив вперед. – Что, вправду? – удивился Светлан. – Ну вот он – я. – Вернее сказать, мы очень надеялись на ваш приезд, – внес поправку пузан. – Ибо король уже прислал известие, что отныне мы находимся под защитой славнейшего из героев современности. – М-да? Это крайне… э-э… предусмотрительно с его стороны. Хотя считать меня современником… гм… Покосившись на толпу, уже скапливавшуюся с внутренней стороны стены поглазеть на своего нового господина (местами блестящего и очень, очень высокого), богатырь предложил: – Ладно, обрисуйте-ка обстановку – вкратце. Насколько понимаю, до кровопусканий пока не дошло?Глава 22
И городской глава, носивший чудное имечко Жевье, принялся обрисовывать. Ситуация оказалась еще хуже, чем виделась из поднебесья. То есть оружия в Ноэле было вдосталь, и ополчиться нашлось бы много охотников, но вот пользы от них… А к регулярным войскам можно было причислить разве городскую стражу, по сути, тоже не имевшую боевых навыков. Вдобавок, немало горожан – в основном из городского отребья – вовсе не возражали против смены власти, надеясь погреть на этом руки. И если эту стихию кто-то сумеет сплотить и направить, ударив изнутри… Хотя и без того город вполне могли захватить после первого же наскока… и даже без особенных потерь для штурмующих. – Нордийцы, – с презрением проворчал Павич. – Вот у нас каждый пахарь обучен бою. – Ну, не заливай, – откликнулся Светлан. – Это с твоей колокольни так видится. Ты ж с мирными не имеешь дел. – А у нас мир и не длится долго – откуда таким взяться? Даже в поле ходим с оружием. – Есть чем гордиться, да? И чему завидовать. Уж лучше в эти игры не играть всерьез. – К примеру, как ты, – ухмыльнулся россич. – Думаешь, мне хочется? Мало у меня иных дел!.. – Парни! – одернула Лора. – Уже молчу, – спохватился богатырь. – Только не бей, хорошо? Мишка опять фыркнула, а Павич осклабился, оценив юмор. Зато у градоначальника округлились глаза. Впрочем, толстяк сейчас же вернул их в орбиты, рассудив, вероятно, что герцог и к тому же герой имеет право на причуды. – А что же здешний епископ? – спросил Светлан. – Как он-то воспринял новую доктрину? – Его преосвященство проявил твердость и присутствие духа, изумившие многих горожан, – ответил Жевье. – И проклял еретиков именем его святейшества, призвав прихожан сражаться за Ноэль, не щадя животов. – С ними бог, конечно, – хмыкнул богатырь. – Вопрос только: какой? Что-то их впрямь развелось, как в эпоху античности. Правда, тогда они не цапались меж собой… если не считать заварушки с титанами. Хотя, вспоминая мой недавний поход… Покосившись на Лору, он решил не углубляться в тему. Тем более из-за туч показалась тройка дредноутов, следуя друг за другом. Круто снижаясь, они устремились к площади – будто штурмовики, заходящие для бомбежки. На голове переднего чудища восседал Голуб, обеими руками вцепившись в рулевые шипы, и вопил точно леший, требуя освободить посадочную полосу. С переполошенным ором толпа брызнула врассыпную, а дредноуты, выпустив из бронированных животов когтистые лапы, без жалости пропахали брусчатку, круто затормозив. – Вот и наша авиация, – пояснил Светлан, успокаивая напуганных старост. – А этих парней можно считать десантниками. Потребуется – с любой высоты прыгнут без парашютов. Россичи уже уводили покорных монстров с развороченной мостовой, заботливо пряча под черепичный навес, хотя вряд ли этих исполинов волнует погода. Из переулков и подворотен за диковинными гостями опасливо наблюдали горожане. – Пожалуй, их следует покормить, – заметил богатырь, вспомнив о прожорливости шестиногов. – Думаю, лучше всего подойдут дрова – вязанок эдак с десяток… э-э… каждому. – Так вот чем кормятся скифы! – обрадовалась Мишка. – А еще березовой кашей, да? Павич широко ухмыльнулся. Хотя насчет «каши» он вряд ли понял – это уже достижение крепостной России, «страны рабов». Кстати, россич сразу встал так, чтобы заслонить Анну и Инессу от сырого ветра, – благо размерами не уступал шкафу. При этом делал вид, будто позицию выбрал без умысла – просто так вышло само, совсем случайно. Любопытно: он такой заботливый от избытка силы или есть иные мотивы? Опомнившись, градоначальник принялся руководить, рассылая помощников с поручениями. Через минуту башня освободилась от лишней публики, больше привносившей суету в здешние дела. Стащив с плешивой головы берет, толстяк вытер им мокрое лицо. – Как утомил этот нескончаемый дождь, – пожаловался он. – Я больше привык с солнцу. У нас почти не бывает ненастья. – Тучи над городом встали, – сообщила ему Мишка. – И над всей Нордией облачное небо. – А вот они, – кивнул Жевье на застывших монахов, – мокнут так уже несколько часов. Им-то каково? – Когда терпишь за идею, это даже в охотку, – произнес Светлан. – Кстати, в городе у Дори много сторонников? – Вы имеете в виду последователей, сир? – уточнил городской глава. – Что, есть разница? – Сторонников-то гораздо больше. А уж эти трущобные крысы, всегда готовые поживиться на смуте!.. – Зачем же было плодить недовольных? – По-вашему, сир, следовало взять наших бездельников на содержание? – сказал Жевье. – А за чей счет, позвольте спросить? Тут ведь нет рабов, на плечах которых держалось благополучие древних. Надо же, он и про Римскую империю знает! – Ну, этот рецепт и через тысячу лет не заржавеет, – пробормотал Светлан. Но от дождя и вправду не мешает укрыться. Здесь-то он льет всерьез, не как на берегу той речушки. Переглянувшись с Анной, богатырь кивнул, как бы давая отмашку. И тотчас над крепостной стеной стала разрастаться пленочная крыша – первое благодеяние свежевыпеченного герцога, снизошедшего к своим подданным. Заодно с крышей белянка создала прозрачную стену, разгородившую возможных противников, – догадалась, молодец. Уж от стрел эта пленочка защитит. Громадные звери внизу принялись флегматично жевать, громадными пастями, точно ковшами, захватывая чуть ли не целые вязанки и с легкостью перемалывая в щепы. От такого зрелища публика и вовсе пришла в восторг. Помалу смелея, люди подходили к чудищам все ближе. – Лучше им держаться на дистанции, – предостерег Светлан городского главу. – Не то эти тупые твари примут горожан за еду. – Ты про скифов? – снова выступила Мишка. – Повторяешься, повторяешься, – заметил он с укоризной. – Лучше смени пластинку. – Тогда уж компакт-диск, – ухмыльнулась девочка. – Эх ты, реликт! Подойдя к краю башни, Жевье пронзительно свистнул в два пальца и махнул рукой, отгоняя зевак. Как ни странно, те притормозили – но задний ход не спешили давать. Тогда на зубец вскочил Павич и, вымахнув из-за спины лук, пустил тяжелую стрелу, вогнав ее в гранитный булыжник перед самым нахальным. Вот это ротозеев впечатлило, вынудив отступить на десяток шагов. Правда, ненадолго. Тогда в ход пошли сильные средства. Развернув дредноуты тылом к публике, россичи чем-то подергали на их головах, и из реактивных сопел вырвались мощные потоки, отгоняя толпу не хуже водяных струй, вошедших в обиход намного позже. Все ж любопытно: как устроены эти живые моторы? Похоже, тут не обошлось без магии. – Слушай, Жевье, а чем горожанам не угодил Орден? – снова заговорил Светлан. – С чего вы так на него озлились? Вы ж все равно в этих доктринах не сечете, а одного Господа не сможете отличить от… гм… такого же. – Не скажите, сир, – живо возразил глава. – Епископ-то не лезет в наши дела. Как говорится, богу – богову… И королю мы отстегиваем не скупясь, и прежний герцог свою долю получал сполна. – Львиную? – усмехнулся Светлан. Жевье тоже ухмыльнулся, уже определив границы вольности, которую потерпел бы от него новый властитель. – Со всем почтением к титулу, добрый господин,наш бывший сюзерен не особенно похож на царя зверей, – заметил он. – Но поскольку у него хватало забот в иных местах, в наши дела он не мешался… а вот новый Великий Магистр уже объявил, что принудит всех жить по божьим правилам. Но мы же не монахи, верно? Зачем нам такая благодать? – Не хотите, стало быть, из-под палки в рай? – хмыкнул богатырь. Продолжая обживать новое место, Анна изящными жестами и напевным шепотом сотворила по центру площадки небольшой оранжевый шар, лучащийся уютным теплом. Затем соорудила пару светильников, плавно кружащих над обогревателем. Надо признать, свои маленькие чудеса она умела эффектно обставить, впечатляя несведущих. Вообще, удобно иметь в штате личного волшебника… тем более такую милашку. Светлану-то лучше держаться в стороне от этих дел, дабы не заступить по нечаянности. А все накопленные чары будем сдавать в пользование белянке – уж она сможет ими распорядиться, не транжиря и не рискуя. Павич тоже подсуетился, сгоняв на судно за креслами, причем прихватил сразу шесть, не забыв и столик. Только расселись, как возник Ле Сан с груженым подносом – неприметный и обходительный, точно официант из элитного ресторана. Как видно, сияние магических ламп, странно похожее на электричество, оказалось для него вполне терпимым – в отличие от дневного света. – Давай-давай, не стесняйся, – подбодрил богатырь Анну. – Хватит зажимать себя – здесь-то не нарвешься на зависть. – Вы о ком, монсеньор? – спросила девушка, сделав удивленные глаза. – Кто мог мне завидовать? – Да ладно, не притворяйся, – сказал он. – Слава богу, графиня хотя бы внешностью удалась. Но вот что касаемо дара… Стать хорошим магом ей мешают детские травмы. Жизель лишь кажется, что они зажили. И потом, нашу смуглянку слишком притягивает власть – это сгубило многих творцов. – Еще вопрос, где тут причина, – высказалась Мишка. – Пока есть талант, к боссам не липнут. – Упрощаешь, – не согласился Светлан. – Возможно, это и правило – но с кучей исключений. – Ну и черт с ними, – буркнула она. Дождь то слабел, почти сходя на морось, то опять обретал силу, шурша в траве, колотя по шлемам и панцирям безмолвных монахов, ожидавших неясно чего. Вряд ли присутствие войска сильно украсило окрестный пейзаж, но, во всяком случае, сейчас он выглядел поживее. А глядеть из теплого места на мокнущих, озябших людей… м-да, в этом что-то есть. Обращаясь с чудом без всякого почтения, Павич соорудил вокруг обогревателя треножник из копий, а над самым жаром подвесил котелок с водой. Оказывается, и россичи уже питали пристрастие к горячим напиткам. Хотя в тамошние дубравы еще не завезли ни чай, ни тем более кофе. Поглядывая по сторонам, Светлан рассеянно крутил меж пальцами увесистый дротик, временами превращая его в шелестящий круг. Жевье смотрел на богатырскую забаву, приоткрыв рот, Павич посмеивался – больше с одобрением. – Чего ждем? – спросила Лора, похожая сейчас на прекрасную статую. Хотя на обычных людей эта красота нагоняла дрожь. – Иногда лучше не спешить, – откликнулся богатырь. – И тогда первый ход делает противник. – Да вон он уже, этот «ход», – показала Мишка. – Сюда скачет. Еще один перламутр! В самом деле, от застывших рядов, протянувшихся к горизонту, сюда размашистой рысью направлялся всадник – выряженный не столь франтовски, как д'Адуи, но тоже не без форса. Он даже походил на приора – такой же рослый, осанистый, с гордой посадкой головы и развернутыми плечами. Вот что до внутреннего подобия… Вряд ли, вряд ли. Слишком наш Анри обособлен. А этот – представитель. К тому ж рискует собой без колебаний и страха, хотя иной раз таких послов возвращают по частям. Даже без указки Жевье меченосца впустили в город, и через минуту он уже поднялся на вершину башни. Действительно, выглядел посланник нового магистра как родной брат д'Адуи, но обменялись они вовсе не братскими взглядами. От слов, правда, оба воздержались. Безошибочно нацелив взгляд на Светлана, парламентер слегка поклонился и произнес: – Меня послали говорить с тобой, чужеземец. Вежливо, но без всякого пиетета. И звучит впрямь бесстрашно. – А каких ты чинов, позволь узнать? – справился богатырь. Дескать, еще неизвестно, захочу ли с тобой объясняться. – Я лишь рупор Избранника Господа, – объявил гость. Впрочем, и «рупор» мог быть с прописной буквы – просто на это слово монах напирал меньше. Сокращенно, выходит, РИГ. Что ж, вполне сойдет за кликуху. Раз не соизволил назваться. – Не хочешь обсохнуть, рупор? – спросил Светлан. – А заодно испить горячего. – Благодарю, – сухо отказался РИГ. – Меня согревает вера. – Надо же, – подивился богатырь. – Полезная, оказывается, штука. А вот я больше полагаюсь на камин. – Наш магистр предлагает встречу, – сообщил монах без лишней дипломатии. – Место и условия назначай сам – Избранник заранее согласен. – С чего вдруг? – поинтересовался Светлан. – Он настолько мне доверяет? – Ему было послание от Господа нашего. – И что ж тот напел аббату? – Что ты не станешь вредить Избраннику, – невозмутимо ответил парламентер. – Что ты опасен лишь в бою и сражаешься без подлости. – М-да? Во всяком случае, ваш бог не глуп. В кого только он такой умник? Секунду подумав, богатырь сказал: – В городе я не смогу гарантировать Дори безопасность. Черт знает, кому здесь и что взбредет. – Господь не позволит причинить вред Избраннику. – Этого тоже опасаюсь: как бы ваш бог не превысил необходимую оборону. Ладно, – решил он. – Я сам к вам приду. На ваше доверие отвечу своим. – Мы тоже воюем без уловок, – сухо заверил посланник. – Господь возбраняет коварство – даже против врагов. – Как вам просто, – позавидовал Светлан. – Всё за вас решают. А шаг в сторону, стало быть… Что ж, передай Дори, что я скоро буду. – Мы скоро будем, – вдруг подала голос Инесса, строго посмотрев на меченосца. – Ты ведь знаешь меня. Дважды поклонившись – сперва святой, затем богатырю – парламентер повернулся к выходу. – Да, и прихвати вашего соглядатая, – вспомнил Светлан. – Нам от него только лишние хлопоты. А кадры – самое ценное, что у вас есть. – Все мы – лишь песчинки в мировой пустыне, – пожал плечами РИГ. – А наши жизни в руках Господа. Но если ты того желаешь… Он сделал знак связанному монаху и, не оглядываясь, направился к лестнице. Пленник вопросительно поглядел на богатыря – кажись, беднягу вполне устраивал его нынешний статус. – Давай-давай, – подстегнул Светлан. – Go! Если уж выбрал сторону, нечего метаться. И отлежаться на нейтральной полосе не выйдет. – Я бы тоже хотел присутствовать на встрече, – произнес д'Адуи, как только парламентер и соглядатай убрались. – Обещаю помалкивать. – И я пойду с тобой, – сейчас же вскинулась Мишка. – Такое знаменательное событие! Я не могу пропустить. Светлан поглядел на Лору, но та лишь усмехнулась краем рта. – Может, и всю армию заодно прихватить? – проворчал он. – Предполагалось, что мы будем говорить тет-а-тет. – Конечно, тет-а-тет, – подтвердила ведьма. – Но при публике. Как шахматисты. Вздохнув, богатырь пожал плечами. – Ты пока займись обороной, – попросил он Лору. – Говорят: хочешь мира… Тут ведь сплошные любители, а на одном энтузиазме не уедешь далеко. – Ты вправду рассчитываешь на мир? – поинтересовалась она. – А за каким бесом, по-твоему, я попрусь к магистру? Да еще в такой милой компании. – Из любопытства, – ответила дева. – Ну и это тоже, – признал Светлан. – Но тогда я не стал бы брать с собой женщин и… э-э… – Вот только скажи про детей! – пригрозила Мишка. – …тинэйджеров. Тебе ведь еще не исполнилось двадцать? Ведьма ухмыльнулась. – Ты что-то разглядел в парне, верно? – снова спросила Лора. – Ну, вообще-то… да, – подтвердил он. – Похоже, в наши построения придется вносить коррективы. То есть это виртуал, безусловно… но какой-то странный. У него четкие принципы, увязанные в цельную систему. И они настолько близки к воззрениям среднего нордийца, что эта лавина увлечет многих… хотя данный бог не порождение масс – явно. Он слишком… э-э… законченный, непротиворечивый. Продукт коллективного творчества таким просто не бывает, там обычно такой клубок!.. А здесь – ну прямо шедевр. Даже не знаю, возникало ли такое прежде. Может, и было – если вспомнить истоки некоторых мировых религий… чьи воды, увы, быстро замутились. И устроено-то как – залюбуешься. Наверху как бы аккумулируется мудрость, а затем сливается на головы верующих, озаряя светом божьей истины. Еще одна попытка выстроить государство на принципах утопии. Помолчав, богатырь прибавил: – Он не так плох, этот бог, а своим поднадзорным, видимо, не желает зла. Он даже готов вести их по проверенной тропе, обозначив ее флажками и оберегая от превратностей пути. Но… я его не люблю. А больше всего мне не нравится, что свои замечательные принципы новый Господь станет утверждать с помощью клинков… пусть и без коварства. Отсюда меченосцы начнут строить новую державу, захватывая провинцию за провинцией, – как когда-то распространялось мусульманство. Добро с кулаками – это мы уже проходили. А уж куда оно приводит… – Выходит, их нужно остановить, – заключила силачка. – Придержать – скажем так, – поправил Светлан. – Очень уж они резво рванули. За неимением морали сгодятся и принципы – только не надо их навязывать силой. – Слишком ты мягок, – проворчала она. – И слишком спешишь верить. Тебя не переделать, верно? Встречу с новым магистром, конечно, не стали откладывать. Выйдя из крепостных ворот, богатырь и его маленькая свита зашагали по дороге, мощенной гранитным булыжником, к лагерю меченосцев, видневшемуся в отдалении. На угрюмых всадников, мокнущих по обеим сторонам тракта, ходоки не обращали внимания, да и те будто не замечали странную компанию, выказывая удивительную дисциплину. По крайней мере у здешнего Господа хватало силы на ее поддержание. Кстати, чем дальше в рай, тем больше неразберихи: оказывается, Господь-то – не один. Пронумеровать их, что ли? Вскоре брусчатка кончилась, сменившись глинистым грунтом, размякшим из-за дождя. Дабы святая мать и юная ведьма не замарали босых ног, Светлан усадил обеих себе на плечи – места там хватило бы еще для двоих. Правда, эльфская броня жестка для таких нежных седалищ. Зато не холодит, будто и не металл вовсе. Лишь сейчас, придерживая наездниц за колени, он вдруг заметил, как схожи их ступни, – а ведь это из самых характерных деталей тела. Хотя предполагается, что дочь Инессы – Жанна… а вовсе не Мишка. Или когда чьи-то формы близки к совершенным, то и меж собой они разнятся мало? Да, но вот, скажем, у Анджеллы… или у Лоры… Разве у них ноги менее красивы? И однако ж отличий хватает. А как же возраст? Мишка-то лет на семь… э-э… юнее, чем должна бы быть. Хотя ребенок, надо признать, продвинутый – даже слишком. Но это ж еще усложняет вопрос! Иначе можно было б объяснить провалом во времени… простым, ага. На каждом шагу по паре. Кстати… и уши у них будто с одного эталона – тоже, между прочим, большая редкость. Или уже чудится? – Лошадью ходи, – скомандовала кроха. – В смысле: вперед, мой скакун!.. Ну не называть же тебя клячей? – Лучше б ты вообще помолчала, – без надежды пожелал он. – Ага, размечтался… Высоко сижу, далеко гляжу, – пропела Мишка, оседлав его шею. – Ты перепутала роли, – пробурчал Светлан. – Это должны говорить тебе, маленький медведь. – Ну да, – фыркнула она. – Еще не хватало, чтоб ты на мне катался! Инесса улыбнулась, явно не видя в ее шалостях скверного. Вот что замечательно в святых: не лезут с нотациями, – в отличие от… э-э… святош. Это в порядке самокритики, да? Вообще, с некоторой натяжкой они могли б сойти за семью. Правда, д'Адуи как-то не вписывается – разве в дальние родичи записать? Блудный племянник, ха! Или скорее уж приблудный. – А могу я спросить? – заговорила отшельница, дождавшись, когда ведьма притихнет. – Конечно, если тебя это не затруднит. Богатырь покачал головой: не утерпела-таки. Хоть и святая, а все же мать. – Спросить – почему нет? – откликнулся он. – И про Жанну мне есть чего рассказать. Но какой смысл? Пока-то ведь не доказано, что она – твоя дочь. – А что тут доказывать? – высказалась Мишка. – Была бы потребность… обоюдная. Когда теплей друг с другом – это и есть родство. – Чужую беду, ага, – проворчал Светлан. – А сама разве не скучаешь по мамке? – Ну-у, не знаю, – пожала она плечиками. – Сейчас-то уж… меньше. Меня ведь подобрали, обогрели… или наоборот? Ведьма хихикнула, внося диссонанс в трогательную сцену. Впрочем, она всегда их не выносила. Это с возрастом делаешься сентиментальным. – Потом, ладно? – сказал богатырь Инессе. – Вот разберемся с Дори и обговорим все в деталях. Если, конечно… – Что? – немедленно среагировала Мишка. – Если опять не влетим в неожиданность. – Детскую, что ли? – Лучше уж детскую, чем… Поглядев на приора, уже перешедшего на трусцу, лишь бы не отстать, Светлан предложил: – Держись за мои ножны. Извини, но сбавить темп не могу – время поджимает. – Благодарю, монсеньор, – выдохнул д'Адуи, сейчас же хватаясь за ножны, будто за стремя лошади. Подождав, пока парень освоится с буксировкой, богатырь еще прибавил шаг, теперь и впрямь не уступая в скорости коннику. И остаток пути они одолели в молчании – включая, как ни странно, и Мишку. На территорию лагеря гостей впустили без препятствий, сразу же направив в одну из палаток, немногим отличавшуюся от остальных. А в ней их уже поджидал Дори, вполне подходивший под описание приора: невысокий, щуплый, совсем не видный… то есть, если смотрел не богатырь. И то – лишь на первый взгляд. К тому ж, только для самых толстокожих. Потому что от аббата… пардон, уже от магистра… прямо-таки лучилась сила, проникая едва не в каждого, кто к нему приближался, а многих, наверно, и подминая. Или, во всяком случае, очаровывая. Обаятельный, гад… даже несмотря на свою должность. – Что значит харизма, причем концентрированная! – сказал Светлан девочке. – Еще покруче, чем серная кислота, – пробормотала она, ежась. – Силен, бр-р-родяга! Палатка оказалась скудна убранством, причем это не было позой – Дори впрямь не заботил комфорт… не говоря уже про роскошь. А власть он носил внутри себя, поэтому почтительности не ждал. Кого-то это напоминает, а? Хотя сила у нас разная. Поклонившись Инессе и спокойно кивнув приору, новый магистр указал на кресла, уже приготовленные против стула, на который опустился сам. – С тобой пока не знаком, – пояснил богатырю свою неучтивость. – Не в обиде, да? – Да чтоб я сдох, – ухмыльнулся тот. – Нам впрямь нужно узнать друг друга, – прибавил Дори. – Чтобы не ломать копья без смысла. И учти: через меня с тобой будет говорить Бог. Вглядевшись в него внимательней, Светлан откликнулся: – Знаешь, я даже готов в это поверить… хотя фраза пошлая. Одна просьба: называй его «Господом», а не «Богом», – во избежание путаницы. Или «Вседержителем» – этот термин я тоже оставляю вам. Но только не «Творцом», упаси… гм… бог. Ответим таким же пронизывающим взглядом, магистр кивнул, принимая поправку. Все ж приятно иметь дела с равным… ну, почти. А этот его Господь, пожалуй, стоит мессы. – Ты, верно, знаешь, что Господь бесплотен, – продолжил Дори. – И хотя он могущественен и способен на великие деяния, с людьми ему проще изъясняться, применяя человеческое тело. Так вышло, что своим рупором он избрал меня. – С рупором Избранника я уже говорил, – хмыкнул Светлан. – А ты, стало быть, рупор Господа. Осталось выяснить, чей рупор он. – Не думаю, что есть кто-то выше его, – ответил магистр серьезно. – Ибо тогда я бы знал об этом. Мой Господь честен со мной. – Но, может, он говорит не всю правду? – предположил гость. – Не пробовал его расспросить? Пожав плечами, Дори ответил: – Всё во власти Господа, а мы – лишь его слуги. Что-то похожее Светлан уже слышал… причем недавно. Впрочем, песня-то заезженная – и кто ее автор? – Все ж я путаюсь, – признался он. – Вокруг развелось столько божьих людей!.. И все вопят, что именно их Господь – истинный. Кому верить-то? Нахмурившись, магистр сказал – без гнева, но с металлом в голосе: – Римская церковь давно отошла от Господа. Она погрязла в пороках и роскоши. Уж мне ведомо, что творится даже в папских чертогах. А в большинстве монастырей и вовсе процветает разврат. – А ты, стало быть, им судья? – Не я – Господь. – А-а, так ты тогда карающий меч своего бога!.. Или, во всяком случае, его бич. Будешь устраивать массовые порки, вколачивая благочестие через задницы. Ну а тех, кого и этим не пронять… – Бичеупорных, – подсказала Мишка. – …предашь анафеме – через отсечение головы. – Не лги и не распутничай, – сказал Дори с нажимом. – Не роскошествуй и не заносись. – А как насчет «не убий»? – поинтересовался Светлан. – Или этот пункт вы принимаете с оговорками? – Мы тщимся следовать по пути, начертанному Господом, – заявил магистр. – Но на этой тропе столько завалов!.. Что ж поделать, приходится расчищать. – И чего ты хочешь: прикончить ноэльского эпископа, истребить его команду? Или надеешься обратить их в свою веру? Или, думаешь, как раз тут твой Господь и римский… э-э… Всевышний смогут сцепиться напрямую, дабы в честной схватке выяснить, кто в этом мире небесный царь. А когда победит молодой и ярый, прежняя паства всем стадом хлынет в лоно новой церкви. – Я знаю: это совсем не просто, – сказал Дори. – И потребует много усилий… – А лучший довод в религиозных диспутах – это дубина, да? Или, еще лучше, меч. А уж когда заговорят пушки… Да что тебе до старикана, коего почитает Рим? Пусть умирает себе по-тихому. Или твой Господь не настолько в себе уверен, чтобы терпеть рядом конкурента? – Но с чего ты решил, что тот умрет сам? – Да ведь такие боги старятся – ибо их лепили с людей. И с возрастом они не делаются лучше, помалу теряя пыл и мудрость, делаясь обидчивыми и сварливыми, как большинство стариков. И твоего Господа такая судьба тоже не минует. Вот тогда он вспомнит о терпимости… но получит ли ее? Когда сам зовешь к насилию… Кстати, ты не думал, за что христиане так невзлюбили иудеев? – Конечно же, я знаю… – Не за это, – отмахнулся Светлан. – Подумаешь, распяли одного бедолагу с суицидальными наклонностями!.. Нет, тут дело серьезней. Ведь, если исключить небольшие добавки, христиане пришли на готовое, попросту обобрав своих предтеч, – а какой грабитель способен возлюбить жертву? К тому же, пока иудейский бог жив, его римский и византийский двойники остаются лишь слепками с оригинала, банальными подделками. – Хочешь сказать, наш Господь тоже – слепок? – Я, может, и хотел, – ухмыльнулся богатырь. – Но сказал – ты. И разве они с Римлянином не похожи? – Прочие боги – ложные, – возразил магистр. – Они ведут вовсе не к благому. – Насчет «ведут» – это вопрос темный. А вот зовут, в общем-то, к одному. И чем докажешь, что твой Господь не такой же Сусанин? – Тому, кто знает, не нужны аргументы. – Религиозные догмы, ну ясно! Без веры-то вся постройка рухнет… Но если ты знаешь одно, а я – другое? И за каждым из нас – своя правда, свой бог. Как быть в этом случае? Натравим наших богов друг на друга или сперва выясним меж собой? – Богов не бывает много, – возразил Избранник. – Истинный бог – один. – И мне так кажется, – кивнул Светлан. – И почти всякому из тех, кого ты зовешь неверными. Но есть разница. Если ты и подобные тебе лучшей аргументацией считаете мечи и огонь, то мне начхать, в кого верите вы, – лишь бы к другим не вязались!.. – Хорошо, – сказал Дори. – Но это – следствие. А в чем причина? Отчего ты ведешь себя не как мы? – Твой бог – снаружи, – пояснил Светлан. – Он приглядывает за вами, направляет, наказывает, иногда поощряет. А мой – внутри меня. В какой-то мере я сам – Бог. – Кощунство! – Да почему, родной? Просто иная концепция мироздания. И лично мне она нравится больше. – Но как можно терпеть зло, когда его видишь? Когда кто-то сбился с тропы, разве не следует вернуть несчастного на правильный путь? Ужели это не грех: оставить своих братьев блуждать во тьме? – Ты – лишь праведник, – молвил богатырь и подбородком указал на Инессу: – А вон она – святая. Чувствуешь разницу? Покачав головой, он добавил: – Нет, в город я вас не пущу. Не хватало, чтоб вы устроили там чистку – ради высоких идей и светлого будущего! – Значит, и ты станешь убивать? – Убивать не буду – с умыслом. Но не поручусь, что обойдется без жертв. А покалечу, наверно, многих. – Ведь ты герой, – сказал Дори. – Твое дело – защищать людей от монстров. – Я герой из Советского Союза, – возразил Светлан. – Пусть и бывшего. А там многое поставлено с ног на голову. И потом, разве моя вина, что в роли чудищ вздумалось выступать вам? Так что я в своем праве. А вот агрессор всегда неправ. Не суйтесь мне под руку – останетесь целыми. – Ты всерьез полагаешь, что сможешь противостоять тысячам? – осведомился магистр. – Этот вопрос ты задай Господу – уж он видел меня в деле. А затем прибавь ко мне десяток парней, каждый из коих стоит роты, и силачку, которая опасней любого из них, и мой летучий корабль, и трех птичек размером с галеру, способных сильно попортить вам кровь. – Зато на нашей стороне – Бог! Богатырь поморщился. – Мы ж договорились, – сказал он. – Не называй его так. – Как ни именуй… – И чем твой Господь может уесть: молниями, землетрясением, камнепадом? Так и у нас кое-что припасено для такого случая. Да и не поможет он вам – не надейся. Во всяком случае, не в этом деле. Видишь ли, чтобы развернуться в полную мощь, Господу нужна уверенность в своей правоте. А даже ты, если заглянешь в себя, увидишь сомнения. – Да ты-то откуда знаешь? – Я же богатырь, – пожал плечами Светлан. – У меня это профессиональное. А вот ты свою роль божьего рупора еще не освоил. Иначе не выскакивал бы с заявлениями, кои не разделяет Господь. Почаще сверяйся с ним – раз уж взялся озвучивать. А то с такими дублерами можно забрести черт знает… Кстати, ты уверен, что тебя не попутал… э-э… дьявол? В бутыль Дори не полез, хотя такое предположение явно его задело. Но здесь он представлял своего бога, а потому личные обиды… Кстати, с кем Светлан сейчас спорит: с Господом или с его Избранником? Или с обоими? Вот что славно: богатырю здесь верят. Иначе бы разговор потерял смысл. Хуже нет, чем иметь дело с подозрительными глупцами. Дальнейший диспут походил на протаптывание тропки в глубоком снегу. Отдельные места приходилось проходить по нескольку раз, воспроизводя, как на диктофоне, говоренное прежде. Нередко беседа и вовсе начинала буксовать, увязая накрепко. Но помалу они все ж продвигались к цели, намеченной Светланом. То есть он, конечно, не рассчитывал обратить Дори в свою веру – довольно будет и того, что тот признает за гостем право идти своей дорогой. А уж кто тут «блуждает во тьме» – рассудит время. Магистр соображал неплохо, даже был наделен воображением, что и вовсе странно для церковника. Но его оперативная память оставляла желать. Охватить умом всю картину – для него это было слишком. А вот ткнуть Дори в противоречия его постулатов… Пожалуй, этот способ оказался действенным. И, слава богам, не довел спорщиков до свары. Все ж, когда не мешается личное, искать истину можно и сообща. Что, впрочем, вовсе не гарантирует успех. Но до компромисса, более или менее устраивающего обе стороны, они таки доползли. Ощутив, что дальнейший прогресс потребует даже не часы, а дни и недели, Светлан произнес: – Пожалуй, хватит на сегодня. Но вот что мне осталось неясным… – Спрашивай, – со вздохом предложил Дори, изрядно утомленный этой словесной схваткой. До сих пор-то он, видимо, не нарывался на превосходящие силы. Но держался, надо признать, молодцом – другой бы давно скис. – Откуда взялся Господь? – спросил богатырь. – Ведь все прежние годы ваш Орден вел себя, извини, по-свински… мягко говоря. – Сказать жестче? – сейчас же предложила Мишка. – Ни к чему, – отказался он. – То есть до недавнего времени Господь никак себя не проявлял. И вдруг на вас снизошло прозрение. А может, он вправду родился недавно? Или ты сам создал своего бога? Очень уж он смахивает на тебя – прямо близнецы! – Двойники, – хихикнула Мишка. – Два к одному. Или тут нужно множить на тысячи? – У нас есть Учитель, – сообщил Дори. – Он и привел нас к Господу. Благодаря ему мы прозрели. – М-да? – сказал Светлан. – А можно на него взглянуть? – Почему ж нет? Ныне это не тайна. Ну да, мы вышли из подполья. И уж теперь загоним туда других… Поднявшись со стула, магистр взмахом руки позвал гостей за собой и повел их в соседнюю палатку, где на походной кровати, укрытый несколькими одеялами, покоился человек крайне преклонных лет… то есть преклоннее уже некуда, дальше – смерть. Вообще, старец сильно походил на мумию. Или на усопшего, коего забыли похоронить. Вдобавок он был слеп, а самостоятельно передвигаться, судя по всему, не мог уже давно. – О боже, – произнесла Инесса одними губами. Но богатырь услышал и скосил на нее глаза, вопрошая. – Если б не возраст, я решила бы, что это граф де Компре, отец Жизель, – прошептала женщина. – Мы виделись несколько раз. – Ты что, его по черепу опознала? – удивился он. – Совершенно такой же абрис скул, смуглая кожа, пропорции… Но десять лет назад граф был совсем молодым! – И сорок лет назад – тоже, – прибавил Светлан. – Зато теперь схлопотал сторицей. Если это, конечно, он – что еще требовалось доказать. Но проникнуть под эту пергаментную кожу… Едва не в каждом теплилась душа, что позволяло богатырю проницать людей, почти без ошибки. А в этом дедуле души не было – полный вакуум, непроглядный мрак. Хотя и это – доказательство. Правда, недостаточное. Нацелив взгляд на лицо старца, Светлан рявкнул: – Де Компре!.. Слышишь меня, Брайт? Другой бы не заметил отклика – но не богатырь. Когда нет души, выдает мимика. Хоть что-то да дрогнет. Выходит, это граф? Надо же, где он всплыл. – А я-то ждал, когда жахнет это ружье, – хмыкнул Светлан. – Ишь, всё по классику! – Что это значит? – потребовал Дори, впериваясь в лицо гостя. – О чем вы говорите? – Кем назвался ваш пророк? – спросил тот. – Он рассказывал что-то о своем прошлом? – Разве это важно? Его избрал Господь! – Не-ет, дружок, Господь избрал тебя. А вот здесь, насколько понимаю, отношения более сложные. Давно вы подобрали старца? – Пять лет назад. Он жил отшельником в горах и среди тамошних крестьян обрел известность своей мудростью и праведной жизнью. – Ну, грешить ему сложно – при нынешнем здоровье. И разбойничать дряхлому старику тоже не с руки. Лишь и оставалось, что податься в святоши. А запудрить мозги невежественным горцам – небольшая проблема. – Им – возможно. Но не мне. – Допускаю, что тебе трудней – даже намного. Но результат зависит от исполнителя. А язык у нашего праведника подвешен отлично – за свою насыщенную событиями жизнь он обводил вокруг пальца и гораздо более искушенных, среди коих самые прожженные интриганы королевства. И в маразм, судя по всему, он пока не впал. – Но кто же это тогда? – Я уже назвал имя. И увидел достаточно, чтобы подтвердить нашу догадку. Только не жди от него признаний – конечно, он будет отрицать. Лучше пусть Господь пороется в вашей коллективной памяти: что известно ему о некоем Головне, прославленном темными делами? Возможно, среди твоего воинства найдутся те, кто знал Черного Графа в лицо? – Его знал прежний магистр. – Людвиг? Ну, нашел свидетеля! Он собственного брата не узнает, стоит на того нацепить бороду. Ты уж ищи кого-то поумней да поглазастей. – Мать Инесса, – обратился аббат. – Вы уверены, что этот старец – граф де Компре? – Присягать не стану, – ответила святая. – Но скорее да, чем нет. А потому не стала бы полагаться на этого человека ни в одном серьезном деле. – Д'Адуи? Приор посмотрел на богатыря, испрашивая дозволения говорить. Дождавшись кивка, произнес: – Теперь и я нахожу сходство. И если вспомнить, что рассказывали про де Компре… а также про его отца и супругу… то внезапная старость графа не кажется такой странной. Пожалуй, я разделяю суждение аббатисы: это не тот человек, коему можно довериться. – Твой бог знает, что мы не лжем, – прибавил Светлан. – А ошибаемся или нет, пусть судит сам. Но учтите: даже если подтвердится, что этот дедуля – Головень, он одарил вас Господом – хотел того или нет. Теперь вы вполне можете обойтись без Учителя, а уж что перевешивает: прошлые его злодейства или нынешние благие дела, – это решать вам.Глава 23
Вскоре после этого высокие гости отбыли, оставив хозяина в глубокой задумчивости. И чем он разродится в ближайший час? Впрочем, как выяснилось сразу за воротами лагеря, кое-какие распоряжения Дори уже успел отдать. Орден снимал осаду с Ноэля. Слаженно разворачиваясь, меченосцы теми же ровными шеренгами отступали от города, и вместе с ними уходили тучи, унося с собой сырость и сумрак. Конечно, ясной погоды сегодня не стоило ждать – а все ж просветление. Как и всегда, Светлан направлялся вовсе не туда, куда стремились все. Вышагивать старался ровнее, поскольку на плечах опять вез женщину с… э-э… ребенком, позаимствовав у магистра пару плоских подушек. Однако шел быстро, так что д'Адуи, выпросивший себе рослого жеребца, едва поспевал за ним на рысях. Но только Светлан набрал полную скорость, как на него снизошло озарение… вернее, даже обрушилось. Черт, это ж подсказка! – вдруг подумал он. Если не объяснение. Я гадал, почему Мишка такая юная и куда девались недостающие годы, – но ведь Головень дока по таким перепадам. Правда, известно, что он лишь прибавлял возраст – своим близким. Но раз умеет убыстрять старение, не исключено, что освоил и обратный процесс. А круг жертв мог с годами расширить… тем более младенцы – податливый материал. И как это происходило? Неужто наша кроха шесть лет поглощала впечатления, внешне совсем не меняясь? А в первый год дети впитывают как губка. Неудивительно, что у Мишки столько талантов, – она же получила такую фору! Да, но Жанна тут с какого боку? А впрочем… – Людвиг считается младшим братом короля, а выглядит даже старше, – сказал Светлан, удивив всех. – Противоречие? – Не такое большое, – ответил д'Адуи. – Вообще-то они двойняшки. Разница лишь в несколько минут. – Причем разнояйцевые, да? Это… интересно. – И чем же? – тут же спросила Мишка. – Ну подумаешь, двойня!.. Такая редкость, что ли? – Дело в том, что от близнецов нередко тоже рождаются двойни. – Ха, открытие! – фыркнула она. И вдруг притихла, задумавшись. Но если Компре наделил Мишку лишними годами, то у кого отнял их – не у себя же? Уж он не из тех, кто способен делиться. – А сколько, ты сказал, лет нашему Дори? – снова спросил Светлан. – Точную дату он и сам не знает, – сообщил приор. – Но когда семнадцать лет назад пришел в монастырь, ему было около двадцати. Вроде нестыковка, да? Хотя почему? Кто мешал Компре забрать больше – вдвое, втрое… Боже, да неужто наша святая разродилась тройней? Нет, это было бы чересчур. Не говоря о том, что выдать вчерашнего ползунка за взрослую особь… – А как Дори вел себя первый год? – Э-э… в каком смысле? – уточнил д'Адуи. – В смысле поведения, – резко сказала ведьма. – Он не смахивал на идиота? Не мычал, не гукал, не пускал пузыри? Двигался нормально? Быстро же она схватила! – Нет, ничего похожего. Хотя странности были, да. – Какого сорта? – Говорят, Дори показался братии очень наивным… доверчивым, как дитя. – Скольки годов? – Ну, может, лет восьми-девяти – так я слышал. – М-да, – буркнула Мишка. – Вроде не сходится. И слава богу – без того накручено. Куда ни плюнь, попадешь в родича. Но если к семнадцати годам прибавить восемь, получится… возраст Гийома, хо! – А вы попробуйте пририсовать Дори усы, – вкрадчиво заговорил Светлан. – Затем добавьте ему волосы, завитые по последней моде, оденьте в пышный костюм… – Блин, – вскричала девочка, – еще не хватало! А ведь Дори впрямь похож на Луи – конечно, не один в один, но куда больше, чем озерный пират. Хотя выглядит ровесником короля… ну, почти. – Ну, хватало или нет – это как поглядеть, – возразил он. – Конечно, семейственность не всегда впрок… вспомнить того же Людвига, главного урода в семье… – Да это ж – ни в какие ворота! – возмущенно сказала Мишка. – Тут ведь не мексиканская телебодяга, даже не рыцарский роман… И она опять смолкла, усомнившись в своих словах. – Ты уверена? – усмехнулся богатырь. – Вот я – не очень. В этом мире иные законы, не как в моем. И что у нас кажется бредом, здесь – едва ли не норма. Эдакая литературщина! А кто у нас носитель авторской идеи? Ау, автор!.. – Ну ни фига себе накрутили, – покачала головой ведьма. – Одних королевских сынков – три штуки… не считая племянниц. Черт бы побрал этих нордийских принцев! – вдруг рассердилась она. – Ведут себя как попало, а нам – разгребай. – Девочка, ты о чем? – спросила Инесса, недоуменно хмурясь. – Что-то я совсем потеряла нить… – Может, и к лучшему, а? – хмыкнула Мишка. – Ведь сама не обрадуешься, если найдешь. К тому ж все это… вилами по воде. Зачем же нам тебя – пыльным мешком? И это вместо «здравствуй, мама», покачал головой Светлан. Ну, молодежь!.. – Ситуация усложнилась, – пояснил он. – Есть подозрение, что Дори – вовсе не сын служанки и шевалье, как гласит официальная версия. Похоже, у Марии, дочки мельника, ныне превращенной в русалку, было двое сыновей. – Один умный, – проворчала ведьма. – А второй, как водится… поп. – И одного из них удалось изловить – правда, не самому Людвигу, а его тогдашнему наперснику… – Сообщнику, – внесла поправку Мишка. – …графу де Компре. Но о своей добыче граф не сообщил сюзерену – вероятно, затеял собственную игру. Однако завершить ее помешала Жизель, и на двенадцать лет Дори остался без пригляду – скорее всего, к счастью. А когда они вновь встретились, парень успел затвердеть – почти в кремень. В то время как Компре сделался развалиной, доживающей последние годы. Старался-то он изо всех оставшихся сил… Короче, на место королевского наследника теперь претендуют двое. – Вот кто из них старший, а? – вопросила кроха. – Монетку, что ли, бросить? – Все-таки я не понимаю, – сказала Инесса. – Кто же моя дочь – разве не Жанна? Ну да, кто о чем… – Что до Жанны, тут без изменений, – успокоил Светлан. – Но скажи: ты помнишь, как проходили роды? Вот мне кажется, что не в деталях. – Я теряла сознание, верно, – подтвердила Инесса. – И после еще долго пребывала на грани. Потом мне сообщили, что родилась дочь… и что она умерла. Но я не поверила, ибо ощущала нить. И чувствую ее поныне. – Случайно, не ту, что посеяла тут? – ляпнула Мишка. И тут же схлопотала от богатыря шлепок по ягодицам, тоненько ойкнув. – Короче, мы предполагаем, что у тебя тоже родилась двойня, – сказал он. – Обе – девочки. С минуту женщина озадаченно молчала, наверно, пытаясь сосчитать эти самые «нити», затем спросила: – Да, но кто же вторая? – С первой бы разобраться, – отрезала ведьма, явно не расположенная к сантиментам. – Насчет второй и вовсе домыслы – не стоит тебя морочить. Судя по всему, Инесса предпочла бы домыслы тому туману, который они напустили тут. Но настаивать аббатиса не стала, проявив всегдашнюю деликатность… увы, не передавшуюся по наследству. Впрочем, Мишка права: выводы делать рано. – Возможно, это не мое дело, – заговорил д'Адуи и выжидательно замолчал. – Ну? – спросил Светлан. – Давай уж, чего там. Ты и так отстранился слишком от многого. – Что-то тут не вяжется, – произнес приор. – Я говорю о Дори и графе де Компре. – Продолжай. – Ведь я помню, каким был аббат пять лет назад, – его никто не смог бы подмять… тем более такая развалина, в какую превратился Головень. – «Никто» – имеешь в виду из людей? – сразу ухватил богатырь. – Именно, монсеньор. Вы же видели: Дори и без поддержки Господа – маленькая скала. Гранит, коему не страшны ни ветер, ни грозы, ни… – Ну-ну, не увлекайся образами, – прервал богатырь. – Я и так понял. – И повернул голову к Мишке, привычно восседавшей на его плече: – Что думаешь? – Да ведь ясно, – мрачно сказала она. – Без колдуна не обошлось. – А кто у нас главный кандидат? – Зодиар, – ответила без колебаний. – Надо ж, какое единодушие! – усмехнулся Светлан. – Выходит, картинка еще красочней, чем виделась поначалу. И тут не обошлось без нашего урода! – Не обязательно он был на первых ролях, – высказалась ведьма. – Похоже, у Головня котелок до сих пор варит, как в молодые годы, и паутину плести он не разучился. Но чары, напор – это от Зодиара. – В общем, встретились два одиночества… – Снюхались, – буркнула Мишка. – …и на пару задумали учудить. Надо признать, им почти удалось. – …если б не встретились на узкой тропке с Убийцей Чудовищ. – Ну не надо, не надо про убийц, – попросил он. – Терпеть ненавижу! – А уж как я не люблю терпеть! – хмыкнула девочка. – Но как де Компре мог морочить Господа? – удивился приор. – Брайт – его творец, – напомнил богатырь. – Стало быть, знает как облупленного. И потом, Господь же не истинный бог – он не способен видеть суть, а знает не больше, чем те, кто его питает. Скорее всего Головень сам не ожидал, что так выйдет. Не подстрели мы Зодиара, возможно, все повернулось бы в сторону, нужную этим двоим. Но один граф не смог удержать вожжи. Джинн вырвался из бутылки – и что теперь делать с ним? Помолчав, он добавил: – К счастью, лепил этого виртуала де Копре не с себя. А даже если б захотел, у него бы не получилось – не та фактура. Да и кто бы пошел за таким богом? Ближе к городским стенам дорогу обступили чахлые деревца, помалу разрастаясь в рощицу. Наверно, в обычное время тут скапливались люди, готовясь к прохождению через заставу, – но сейчас было пусто. – Если это тракт, где ж тут трактир? – поинтересовалась Мишка. – Что-то я давно не кутила! – Ты на улице росла, да? – спросил Светлан, усмехаясь. – Тебя курица снесла, ну конечно! – Вообще-то трактир имеется, – сообщил д'Адуи. – Сразу за воротами. – Только ты их не круши, ладно? – сказала девочка. – А то после вас, батыров, как после пожара – все нужно строить по-новой. – Еще предупреди, чтоб булыжниками не швырялся, – откликнулся богатырь. – А то одни в поте лица мостят улицы, а пройдут пролетарии – все опять разворочено… Кстати, как у вас с бунтами? – поинтересовался он у монаха. – Не сотрясают? – Прежде случались, – ответил тот лаконично. – Потому черни и запретили носить мечи. – Тонкий ход, – фыркнула Мишка. – Наверно, перед ним долго кумекали… И что, это помогло? Д'Адуи лишь пожал плечами. – Вот Павич, к примеру, и без меча обойдется запросто. И не дай бог угодить под его секиру или булаву! А мастер копья любого мечника искрошит в фарш, прежде чем тот успеет достать хотя бы разок. – Ну-ну, разошлась! – придержал Светлан. – Хочешь, чтоб на все железо наложили запрет? А воевать кому? В нордийской-то армии большинство – простолюдины. И Нордия не Япония, тут кругом соседи… э-э… добрые. Ворота уже открывались, протяжно скрипя, – будто стражники впрямь опасались испытывать терпение богатыря. Да и от кого ныне запираться – штурм-то отменили. Глядишь, в город скоро опять потянутся торговые обозы. – Трактир-то не шибко затрапезный? – спросила Мишель. – Вообще, я не отказалась бы закусить – чем-нибудь местным. И она погладила Светлана по отросшим кудрям, как бы подлизываясь. – Ну, если девочка просит, – откликнулся тот. Не прошло и четверти часа, как весь их отрядец уже расположился в просторном зале, оказавшемся на удивление чистым, а заодно и почти пустым – ввиду недавней осады. В глубине комнаты пылал камин, лучась уютным теплом. Вокруг нежданных гостей хлопотал хозяин, дородный усач в опрятном фартуке и с пышными волосами, подвязанными лентой. Две грудастые девицы – видимо, его дочки – расставляли посуду и напитки, ловко маневрируя меж столами. На кухне что-то скворчало и булькало, проникая в зал – пока что одними ароматами. Россичи, рассевшись за отдельным столом, прикладывались к салатам, заинтересованно поглядывая на подавальщиц. Но руками персонал не трогали, имели понятие. Меченосцы тоже обособились – кроме д'Адуи, примкнувшего к свите богатыря. В качестве почетного гостя здесь присутствовал Жевье, причем, судя по всему, он посещал это заведение часто – наверно, приходил за новостями, которыми могли поделиться приезжие. Ле Сан тоже участвовал, скромненько угнездившись в дальнем углу. А вот Синдбад остался на лодке, пришвартованной к крыше дома, – наверно, решил стеречь свой сундук, опасаясь местных экспроприаторов, наверняка крутившихся близ трактира. – Чего тут не хватает – это эстрады, – заявила Мишка, осматриваясь. – Или здешняя публика еще не доросла до кабаре? – Да с тобой и цирка не надо, – откликнулся Светлан. Как и россичи, он принюхивался к кухонному букету, но, в отличие от них, вовсе не предвкушал сытную трапезу – есть по-прежнему не хотелось. Похоже, для вызревшего богатыря даже аппетит – недопустимая роскошь. Ведь наличие потребностей делает уязвимым. – Жаль, тамошние представления проводят не ночью, – посетовала ведьма. – «Полеты на метле» – как тебе такой номер? – Полагаю, соберет полный зал, – ответил он. – Причем явятся не только эротоманы. – Еще и упыри, что ль? – догадалась Мишка. – Да уж, таких зрителей!.. И она скорчила гримаску в сторону Ле Сана, тоже большого почитателя летучих красоток с пылкой кровью. Вампир в ответ улыбнулся. – Надо заказать ему бифштекс с кровью, – сказал Светлан. – Есть такое в здешнем меню? Мгновенно отреагировав, трактирщик умчался на кухню передать заказ. Ле Сан поблагодарил учтивым кивком. – Понятно, у столичных аристократов утонченный вкус, – заметил Жевье. – Но уверяю: здешние повара смогутугодить любому! Не удержавшись, ведьмочка хихикнула. – А как насчет официанток? – спросила она. – Вот их, – кивнула на россичей, – это блюдо сильно занимает. – А тебя, видно, парни, – заметила Лора. – Не рано для твоих лет? – Попрошу без наездов, – сказала ведьма. – Еще неизвестно, кто из нас старше! Силачка вопросительно поглядела на Светлана. – Есть подозрение, что Мишель – ровесница Жанны, – нехотя сообщил он. – А Дори, не исключено, одногодок Гийома. У Лоры сузились глаза – ей хватило этой подсказки, чтобы домыслить остальное. А Инесса стала ближе к разгадке на пару шагов – судя по взгляду, который она бросила на девочку. Соображала святая не столь быстро, как силачка, вполне способная тягаться с компьютером, но к цели помалу продвигалась, направляемая инстинктом. Или лучше назвать это любовью? – И провернул эти фокусы не кто иной, как граф де Компре, отец Жизель, – прибавил богатырь. – О боже, – выдохнула Анна. – Так он… – …еще жив, – подтвердил Светлан. – И в маразм, увы, не впал. Полупарализованный, ослепший, почти глухой – он продолжает плести интриги. Видимо, страсть играть судьбами умрет у него последней. – И лучше бы – поскорей, – жестко сказала Лора. – Конечно, ты ему не помог? – Ты же знаешь: в таких делах я не помощник. Тем более он меня не просил. Мишка рассмеялась, вполне одобряя. – Но с Дори мы провели беседу, – продолжил он. – И судя по всему, кое в чем убедили. – Благослови вас бог! – с жаром вскричал Жевье. – Силой своих слов вы избавили Ноэль от стольких бедствий!.. – Ну-ну, не утруждай Творца ерундой, – усмехнулся богатырь. – Больше ему дел нет, как исполнять наши заказы. – Да он вообще бездельник, – заявила Мишель. – Как сотворил этот мир – с тех пор сачкует. Жевье поглядел на нее с испугом. К таким вольностям в вольном городе не привыкли – больших боссов следует чтить. Но тут, к его облегчению, из кухни понесли горячее. Причем в это действо включился и трактирщик, возглавив процессию. От стола россичей донесся одобрительный гул, быстро сменившийся увлеченным хрустом. А за вторым столом больше усердствовали дамы – исключая Инессу, давно отрекшуюся от мирских радостей. Правда, и Жевье охотно воздал должное блюдам. Вот д'Адуи ковырялся в тарелке вяло, словно его аппетиту мешали мысли, нагнанные недавними событиями. – А это кто? – спросил Светлан, поглядев на вход. – Похоже, что к нам. Перед дверью стоял сухощавый, довольно высокий мужчина с узким и смуглым лицом, одетый совсем не бедно. Хотя на дворянина походил мало – скорее на купца. Или на мастера-ювелира. – Сир, вы, как всегда, правы, – поспешил объяснить Жевье. – Видите ли, я взял на себя смелость, вняв настоятельным просьбам и… – Короче, – перебил богатырь. – Кто ему нужен? – Э-э… господин приор. – Ишь, – подивился Светлан. – Надеюсь, не убийца? – Господи!.. Городской глава прижал руки к груди, как бы заверяя в обратном. – Тогда пусть обращается, – разрешил богатырь. Тотчас Жевье сделал знак посетителю, и тот приблизился, ступая быстро, но с достоинством. Подойдя, поклонился – сразу всем. – Вы, добрый господин, верно, не помните меня, – негромко заговорил гость, глядя на приора. – Год назад мы уезжали столь поспешно, что не успели выразить признательность. Но если б ныне я мог отблагодарить… – Не надо, – прервал д'Адуи, показывая этим, что помнит посетителя отлично. – Иди с миром. – Но, сударь, – возразил тот, – я не привык оставаться в долгу… – Ты не должен мне ничего! – Это был дар, – пояснил Светлан. – А ты, уважаемый, пытаешься его превратить в сделку – нехорошо. Зачем обижать человека? Тем более что у приора сие благое деяние – едва ли не единственное. Не хватало и этого лишиться! С минуту подумав, купец склонился в почтительном поклоне. – Кстати, как она? – неловко спросил д'Адуи. – Все такая же… «Красивая» – видимо, хотел он сказать. Вот будет облом, если девушка почила! Не дай бог, конечно… – С ней все превосходно, мой господин, – заверил посетитель. – Благословляет вас каждую минуту. – Ха, больше ей заняться нечем! – фыркнула Мишель. – Как вспомнит – так вздрогнет. Ходит и вздрагивает поминутно. Впрочем, приор и сам не поверил учтивой фразе. – Ну и слава святым, – произнес он несколько невпопад, пропустив ведьмину шпильку мимо ушей. – Передай и ей мое благословение. Пусть живет счастливо. – Мы будем вечно молиться за вас, сударь, – откликнулся отец, кланяясь вновь. И на этот раз сказал от души. – Ему это не повредит, – заметила Мишель и покачала головой: – Надо ж, награда таки нашла героя! Вправду говорят: новичкам везет. – Ты замолчишь? – спросила Лора. – Мало мне одного болтуна. – Это ты другим ври, что тебе его мало, – сейчас же отбрила нахалка. – А предложат – небось не станешь ломаться! Мгновенно протянув руку, силачка шлепнула ее по заду, вызвав протестующий визг. – Да что вы так полюбили эту мою часть? – возмутилась Мишка. – Стоило мне одеться приличней – и нате, посыпалось! – А прежде, выходит, ты тоже была одета? – удивился Светлан. – В лучший из нарядов, – подтвердила ведьма. – В тот, что украшает нас более всего. – И оглядела ноэльцев: – Ну, кто догадается? Если кто из них и сообразил, то предпочел не высовываться со смелой гипотезой. – Ты бы присел, – предложил богатырь визитеру. – Не побрезгуешь нашей компанией? – Господин, я не смею, – попятился тот. – Здесь я лишь затем, дабы… – Брось, – прервал Светлан. – Тут все без чинов, на равных. А если опасаешься чего… – Только не от вас, сир, – заверил купец. – Ваша репутация – лучший залог. – Э-э… Ты о чем? – Известно, что вы покровительствуете красивым девицам, – пояснил гость. – В особенности тем, кого темные люди объявляют колдуньями. – Святой Светлан, – съязвила Мишка. – Покровитель красоток. То одну покроет, то другую… Да шучу я, шучу! – закричала она Лоре, прикрывая руками зад. – И что вы так крыситесь на слова? – Нам твой треп до лампады, – ответил богатырь. – Но надо ж учитывать аудиторию. Потянувшись к соседнему столу, силачка ухватила за локотник массивное кресло и поставила его меж собой и Анной, как раз напротив д'Адуи. – Право же, я не смею, – снова завел купец, но Лора, не тратя времени на уговоры, сдавила его плечо и с той же легкостью направила к подготовленному месту. – С такой женщиной лучше не спорить, – сказал Светлан. Смирившись, гость, однако, сразу не сел, а с новым поклоном сообщил: – Господин приор, верно, забыл, но меня зовут Агас. Агас из Журана. – Да помнит он, помнит! – пробурчала Мишель. – Знал бы ты, как ему врезался. – И хихикнула: – Бонд. Джеймс Бонд. Подождав, пока Агаса обслужат, богатырь произнес: – Ладно, вернемся к баранам… точнее, к меченосцам. Не думаю, что они вернутся. Их Господу будет над чем помыслить – как и новому магистру. Надеюсь, оба умеют взвешивать и поймут, что с нами лучше не ссориться. До сих пор они и предположить не могли, что сосуществование бывает выгодней войны, – ныне у них есть из чего выбирать. Главная беда едва не всех виртуальных… э-э… – Мегасознаний, – подсказала девочка. – …что рано или поздно, но они подпадают под власть… э-э… – Мирового Зла, – предложила она опять. – Что б я без тебя делал? – усмехнулся Светлан. – Сухари сушил, – фыркнула ведьма. – Короче, на просторе такие псевдобоги гуляют недолго, ибо уязвимы и слишком заманчивы для этого самого МЗ. – Века два-три, – высказалась Мишка. – Редко больше. А после – кранты! – У вас что, дуэт? – спросила Лора. – Я-то переварю – но каково остальным? – А ты знаешь, как ее выключить? – поинтересовался Светлан. – К тому ж, она подтявкивает довольно удачно. На всякий случай поджав под себя ноги, ведьма показала язык силачке. Хотя вряд ли успела бы улизнуть от очередного ее шлепка. Ну такая у них игра – пусть тешатся. – Продолжаю, – объявил он. – Пара веков для мегаразума – крохи, свою жизнь он считает в тысячелетиях. И провести большую ее часть рабом… Пока на воле, такая перспектива не греет. Но есть иной путь, пусть и менее торный, – знаете какой? – Сейчас он сделает выразительную паузу, – хихикнула девочка. – Обзавестись душой… пожалуй, что тоже мега. По крупицам собрать, что еще осталось в сознаниях приверженцев, и прислушиваться к ней изо всех сил, всякий раз поступая, как подсказывает Бог – настоящий, не самозванец. Конечно, следовать по такой тропе трудно, но именно она – путь свободы. Ибо Творец не диктует, не принуждает, а лишь дает ориентиры. – Давай ближе к телам, – велела Лора. – Хватит о душе. – Короче, если у Господа соображаловка в норме, он не упустит такого шанса, – заключил богатырь. – А мне ни Дори, ни его бог не показались дурнями. То ли оба умнели быстрей, чем рассчитывал де Компре, то ли мы очень вовремя вышибли Зодиара, разорвав неокрепшие путы, – но ситуация повернулась не так, как замышляли эти двое… Кстати, я не отвлекаю вас от трапезы? – спохватился он. – Лучше не теряйте время – его у нас мало. Вот кто употреблял время с пользой – это россичи. От их стола шел такой хруст, будто работала молотилка. И уж они сей важный процесс не мешали с трепом. – А что же вы, сир? – спросил Жевье едва не с обидой. – Неужто вам не по нраву здешняя снедь? – А он божьим духом сыт, – ответила Мишка за богатыря. – Если что нужно, усваивает прямо из воздуха. Полная автономия, а как же? Зал постепенно заполнялся – пока что лишь горожанами. Как видно, они прослышали про высоких гостей и потянулись в трактир поглазеть на них, как до того пялились на летучих чудищ. Усаживались, впрочем, не близко, постепенно надвигаясь от дальней стены, – будто эта часть зала была эстрадой, ну а прочее, стало быть, партер. – А трубадуры в ваших краях не водятся? – справилась ведьма, оглянувшись на публику. – Или хотя бы менестрели? Звуковая завеса сейчас бы не помешала. – Если желаете, можно всех выдворить, – с готовностью предложил Жевье. – Ну зачем? – отказался Светлан. – В крайнем случае уберемся мы. – И речи не может быть! – вознегодовал городской глава. – Ведь вы – наш законный господин. Не говоря о том, что спаситель и дорогой гость. – Все-таки гость, а? – осклабился богатырь. – Это ближе к сути. Он поглядел на Анну, и белянка, тотчас сообразив, в несколько пассов сотворила завесу, отгородив весь их отряд, – прозрачную (так уж и быть, глазейте), но совершенно непроницаемую для звуков. – И музычку какую-нибудь, – заказала Мишель. – Что-то ты давно нас не баловал. – До нее ли было, – вздохнул Светлан. – Когда грохочут пушки, знаешь ли… Однако кивнул, подтверждая заказ, и даже помог штатной чародейке отыскать исполнителей, поскольку такой фокус ей оказался внове. И без того небольшая, их компания распалась на группки по двое-трое. Огромный Павич, променяв своих побратимов на… э-э… девицу, устроился рядом с Анной и на еду не напирал, куда большее внимание уделяя белянке. Уже умяв свое блюдо, Жевье вполголоса толковал с отшельницей, видимо, исповедуясь, а заодно испрашивая совет. Перегнувшись через стол, д'Адуи и Агас сблизили лица и шептались – о чем, Светлан не слушал. Ле Сан сосредоточился на кровяном бифштексе, похоже, достигнув с ним полного согласия. А Светлан остался с Лорой и Мишкой – что, похоже, устраивало всех троих. Уж им друг с другом не было скучно. Прямо-таки малый филиал Города Солнца. И каково там сейчас без нас? Трактирщику и его подручным пришлось трудно, но они справились – насытили здоровяков. Один за другим россичи отваливались от стола, удовлетворенно цыкая. Кое-кто принялся ковырять в зубах кортиком, иные обходились ногтями, благо отросли. Ну, наелись, и слава богам. Одной заботой меньше. И тут во входном проеме нарисовался стражник, тощий и сутулый, – по всей видимости, один из охранников Жевье. Оглядев зал, он направился прямиком к Светлану, неуклюже помахивая алебардой. Дотопав, с той же верблюжьей грацией поклонился. – Стало быть, эта, – сипло заговорил стражник. – К вам вроде как приехали… сир. Ждут. – Прирожденный оратор, – похвалила Мишка. – И кто ж там по твою душу… си-ир? Кстати, сколько их? – Э-э… один, – ответил охранник. – Конный. При полном оружии. – Небось, на бой вызывает, – обрадовалась ведьма. – Во будет потеха! – Помолчи, – поморщилась Лора. – Он не войдет внутрь? – спросил Светлан. – Не, – помотал головой посыльный. – С коня и то не слезает. Просил выйти. – Ладно, – кивнул богатырь. – Передай: сейчас буду. Когда он встал, в зале стало тихо – таких верзил тут еще не видели. Да еще в эльфских латах, вполне достойных отдельного показа. Вот так, прямо на глазах, сказки делаются явью. И зачем кабаре, когда есть богатырь? Простая публика всегда ценила цирк. – Я с тобой, – сейчас же вскинулась Мишка. А Лора лишь вздохнула – незаметно для всех, кроме Светлана. Конечно, дева опасалась за него. Но не опекать же такого крушителя? – Без тебя, понятно, никак, – проворчал он. – Все ж нанялась в мои писари? – В летописцы, – поправила девочка. – Запечатлю твои деяния на… этих… на скрижалях. В назидание потомкам. Вдвоем с ней Светлан проследовал к выходу. Пригнув голову, первым вступил в проем. Невдалеке от двери высился всадник, и впрямь с головы до ног упакованный в металл. Лицо было скрыто под узорным забралом, на плаще ни герба, ни символа, но Светлан узнал латника сразу. Как и ведьма, воскликнувшая от порога: – Ба, сколько зим!.. Уже соскучился по нам? – Что скажешь, Дори? – спросил богатырь. – Еще не определился? – Мой Господь счел, что ты не враг нам, – ответил магистр. – Но есть в Ноэле человек, с коим нужно разобраться, не медля. – Имеешь в виду епископа? – Верно. Не хочешь присутствовать? – Вот что мне в тебе нравится – это чеканные фразы, – заметил Светлан. – По-своему цельный человек, да? – оглянулся он на Мишель. – До дрожи, – подтвердила та. – Ну что, мы будет присутствовать? – Вообще-то речь шла лишь обо мне. – А мы с тобой… эти… близнецы-братья. В смысле – не разлей вода. – Хорошо, не сестры, – пробурчал богатырь. – Что-то много развелось близнецов. – Мы с тобой – самые несхожие, – утешила ведьма. – Даже родились в разные годы. – Даже в разные тысячелетия, – хмыкнул он. – Что ж, прогуляемся. – Кто прогуляется, – откликнулась Мишка, ловко взбираясь на его плечо, – а кто прокатится. На братьях же принято ездить… Или только на товарищах? – Эдак совсем разучишься ходить. – Зато попа станет – как подушка. Здесь такие в цене. – Если не собьешь напрочь, – сказал Светлан. – Ну, двинулись. И, помахав рукой Лоре, как раз выглянувшей из окна, он вновь зашагал рядом с конным, сразу же перешедшим на рысь, – только теперь это был Дори, а на богатырских плечах восседала одна наездница вместо двух. Город выглядел притихшим, будто еще не поверил, что опасность ушла, и на улице почти не было людей, словно сейчас не разгар дня, а поздний вечер. Но это и к лучшему – Светлан не любил привлекать внимание, а такая троица наверняка бы вызвала интерес. – Что ж ты не бережешь себя, драгоценного? – спросил он у Дори. – Или не сознаешь, что все держится на тебе? – Я лишь один из тысяч слуг нашего Господа, – ответил тот спокойно. – И если меня не станет, тотчас найдется замена. – Тебя бы на выучку к нашим вождям, – проворчал богатырь. – Вот они себе цену знали… в том смысле, что сильно завышали. Дескать, помру – и все рухнет… Но в твоем случае это может оказаться правдой. В какой-то степени ты сам – Господь. Другой такой в вашем Ордене вряд ли найдется. – Ну, если я, как ты говоришь, Он, – усмехнулся Дори, – то погубить меня будет трудно. – Это смотря кто возьмется. – Ведь не ты? – У меня нет ни резона, ни желания. Но слышал ты, к примеру, о Зодиаре? – Иноземный колдун? Конечно, мы знаем о нем. – «Мы» – это Господь и ты? – уточнила Мишка. – Да. Хотя узнали не от Отца… не от графа де Компре, – поправился магистр. – Он бы мог рассказать многое. Но молчит. – «Испанские сапоги» не пробовали? – деловито справилась ведьма. – Говорят, способствует чистосердечию. – Поучи, поучи его, – проворчал Светлан. – Думаешь, он воспримет юмор? Эти идейные не стоят за ценой! – Я, что ли, виновата, что они такие пытливые? – огрызнулась она. – Тринадцатый-то век не за горами, а с ним и инквизиция. А когда есть любители спрашивать, то и средства для развязывания языков сыщутся – от подноготных игл до электродов. Нынешние чистильщики – еще цветочки. – Разве у чистильщиков не благая цель? – вопросил Дори. – Сохранить человечью породу в неизменности… – Во-первых, сама цель – гов… – вскипела ведьма. – Мишель, Мишель! – притормозил малышку Светлан. – Ну не права – да, – кивнула та. – Своим взрослым умом я это сознаю. Но мой-то инфантилизм еще найдется чем оправдать – вдобавок и женщина. А вот этому малому пора бы повзрослеть! – Видишь ли, что тебе прибавили, у него отняли. – Ребенка лишили детства, конечно!.. Зато я никак из него не выберусь. – Тем больше у тебя возможностей для роста. А вот Дори все взрослые годы приходилось продираться сквозь такие дебри! И все на упорстве, без твоей детской легкости. Он же вправду недобрал многое. – Его бы пожалеть, да? – Ну, хотя бы поставь себя на его место. Фантазии-то у тебя – даже избыток. – Хорошего не бывает много, – возразила она машинально. – И потом, не я ж у него забирала? Эти два события вообще не связаны. – Ты уверена? Вспомни графа – он не из тех, кто способен давать. Правда, потом-то у него забрали почти все – не спрашивая. Так ведь сам нарывался. Мишка вдруг хихикнула. – Что? – спросил Светлан. – Ты похож на Сильвера с попугаем, – сообщила девочка. – Деревянной ноги не хватает. – А попугай шибко болтливый, – прибавил он. – Нет бы орать про пиастры!.. Затем взял в ладонь ее маленькие ступни, согревая. – Вы не ответили на мой вопрос, – напомнил Дори, как и всегда, упорный в достижении цели. Хотя их треп наверняка не пропустил мимо ушей, а уж его Господь ничего не забывает. – А что такое человек? – откликнулся Светлан. – И кого можно считать нелюдью? Любого, кто слишком отходит от нормы? Тогда мы, все трое, оказываемся вне… Да-да, и ты тоже, – опередил он магистра. – Во всяком случае, ноэльский епископ наверняка записал тебя в исчадия. А чем твои суждения отличаются от его? Тем, что твой круг чуть пошире? – Пять, – сказала Мишель. – Что – «пять»? – В своем ответе ты задал пять вопросов, – пояснила она. – Еврейская метода. – Все же с человеком ты мало схож, – сказал Дори. – А в чем разница? – поинтересовался Светлан. – Если не считать, что силы невпроворот. – Самый человечный из людей, – засмеялась Мишка. – Жалко, что невкусный. – Ну да, моя голова торчит над толпой, – признал богатырь. – А также плечи и грудь, – прибавила малышка. – Ну и что? – Шесть, – сосчитала она и тут же захлопнула себе рот ладошкой, испуганно моргая. – Ну и что? – повторил Светлан. – Пока чувствую родство со всеми, в ком живет душа, я – один из них. А вот те, кто к людям относит лишь своих соседей по стае… – Это зовется ксенофобией, – сообщила всезнающая кроха. – Наследие наших животных предков, любых чужаков почитавших угрозой.Глава 24
– Мы пришли, – объявил Дори, натягивая поводья перед пышным фасадом со стрельчатыми окнами и высокими воротами взамен двери, целиком вылитыми из чугуна и сплошь покрытыми барельефом. А почему не «приехали»? – усмехнулся Светлан, тоже останавливаясь. Все-таки меня он ставит выше. Что ж, божьим людям к лицу кротость. Вот этому зданию, наверно, самому огромному в Ноэле, скромности явно недоставало. И кто придумал, что боги должны жить в лучших домах? Подойдя к воротам, богатырь взялся за массивную рукоять, легонько надавил. Створки не поддались, будто вход не только заперли на ключ, а еще и подперли изнутри толстым брусом. – Что такое? – удивился он. – Нас не пускают в храм? А на фига тогда его возвели? Отставив ногу назад, Светлан надавил сильней. Не выдержав богатырского напора, брус треснул, и в тот же миг сломались засовы. Придержав створку, рванувшуюся было внутрь, Светлан аккуратно распахнул ворота и спросил у Дори: – Ты позвал меня для этого, да? Чтоб облегчить проникновение? – Я и сам бы смог, – откликнулся тот. – Но это заняло бы больше времени. На секунду застыв, будто в раздумье, магистр все-таки спешился, решив не осквернять чужое капище. Был он вправду немногим выше Луи, своего предполагаемого отца, но держался с уверенностью и бесстрашием героя – вот уж чего нашему величеству недостает. – Епископа Пия охраняет сотня наемников из варварских земель, – сообщил Дори, останавливаясь на пороге громадного зала. – А вся здешняя братия вооружена. Надо же, как стережется святой отец, подивился Светлан. Уж он не полагается на своего бога. – И сейчас они кэ-эк ополчатся против дорогих гостей, – заключил богатырь, всматриваясь в темные балконы, протянувшихся вдоль высоких стен. – Что ж, придется их поучить радушию. Покосившись на Мишку, добавил: – А ты пока посторожи лошадку, ладно? – Эксплуатируем детский труд? – спросила она ехидно. Впрочем, противиться не стала, отлично сознавая, что сейчас ей лучше держаться в тылу. Пересадив Мишель в седло, богатырь придвинулся к ней и пару секунд глядел глаза в глаза, сбрасывая накопленные чары, – чтобы ведьма и днем смогла защититься от посягательств… или хотя бы удрать, если придется туго. Затем развернулся и в два шага очутился рядом с Дори, готовый к внезапностям. – Думаешь, у них хватит глупости? – поинтересовался негромко. – От страха чего не выкинешь, – пожал плечами магистр. – Хотя шпионы епископа не хуже моих. – Ладно, не прибедняйся, – не поверил Светлан. – Здешний-то бог давно утратил близость к народу. – Зато у него миллионы слуг, – возразил Дори. – А у моего лишь тысячи… пока. – В самом деле, у Римлянина солидная фора, – согласился богатырь. – А число тоже имеет значение. Он уже в деталях разглядел лучников, затаившихся в тени балконов. Удивительно, но они смахивали на монголов – лицами, одеждой, вооружением. Как на подбор, коренастые крепыши с тугими луками, уже нацеленными на вход, и кривыми мечами. Этих-то как сюда занесло? – Ну, тут серьезные ребята, – оценил Светлан. – Что-то я не видел их на городских стенах. – Еще бы, – буркнул магистр. – Для себя бережет. За себя богатырь не опасался – а вот успеет ли прикрыть Дори в случае залпа? Конечно, он удалой молодец, но и эти парни, если даже хлебают щи, то вовсе не лаптями. Повернувшись, Светлан снял с петель одну из тяжелых створок и заслонил ею себя и магистра – благо держаться за фигуры рельефа было вполне удобно. – Пошли, что ли? – спросил у напарника. – Не будем заставлять хозяина ждать. – А он уж так заждался! – фыркнула сзади Мишка. – Ты не стой на виду, – сказал ей богатырь. – Пожалей животинку. Прикрываясь огромным щитом, который и пушкой-то не пробьешь, незваные гости проследовали через зал к внутренней двери и, оставив створку у входа, по крутой лесенке стали восходить на второй этаж. Пока ни одного выстрела по ним сделано не было – возможно, потому, что в этом не было смысла. И в здешних теснинах наемники не смогли бы произвести залп, а разрозненной пальбой, даже в упор, богатыря не проймешь. Знали это азиаты или нет, но пускать луки в ход не пытались – тем более что теперь Светлан шагал первым, заслоняя Дори. Но когда визитеры вступили в небольшой зал, своротив очередную дверь, на них сразу из нескольких проемов ринулась толпа латников, ловко смыкаясь в плотный строй и азартно размахивая железками. Впрочем, плотным строй оставался недолго – мгновенными тычками Светлан расшвырял самых настырных. А остальных те уже сбивали сами, отлетая к стенам. Двух-трех успел подранить Дори, тоже намного превосходя противников быстротой, – и уж его бог вовсе не препятствовал разить неверных. – Ну-ну, потише, – придержал богатырь рубаку. – Не забывай: мы таки гости. – Каков прием, такие и манеры, – проворчал Дори в ответ. Однако свой меч все же спрятал, холодно взирая на смуглолицых солдат, частью оглушенных, а частью просто поваленных и уже спешивших подняться. На что они, интересно, надеялись: на свою восточную умелость, на свое число? Похоже, прежде азиаты не сталкивались с богатырем… хотя могли бы сообразить, на кого нарвались, когда Светлан сокрушил чугунные ворота. Или посчитали случайностью? – Беда восточных тираний, – заметил он. – Тамошние деспоты так стараются нивелировать подданных, что настоящих силачей попросту извели. А что чудища буйствуют – так они ж не расшатывают трон? Ну, загубят сколько-то жителей… пусть и тысячи… – Некогда болтать, – прервал магистр. – Сперва дело. – Уж очень ты сосредоточен на цели, – покачал головой богатырь. – Конечно, так достигнешь ее быстрей – но не утратишь ли при этом намного больше? – Например? – Например, может уехать крыша. Маньяки, думаешь, откуда берутся? Наемники больше не пытались напасть. Но и в панику не ударились. Из тех, кто сумел подняться, одни тотчас изготовились к обороне и стояли, угрожающе тараща глаза, пока другие утаскивали пострадавших в двери. Во всяком случае, взаимовыручка у них на высоте. – Теряем время, – произнес магистр, глядя на азиатов, точно на грязь. – Нужно идти вперед. – По трупам, что ли? – Почему нет? Усмехнувшись, Светлан сказал: – Есть пошлая фраза: все люди – братья. Вот попробуй на минуту представить, что так и есть… даже невзирая на цвет кожи и разрез глаз. Надеюсь, тебя не тянет на братоубийства? – У меня нет братьев, – сухо ответил Дори. Но, подумав, поправился: – Не было – до сего дня. А что думать теперь… – Ну а я до нынешней минуты ухитрился прожить, не убив ни одного человека, – произнес богатырь. – И как-то не хочется начинать. Наконец труженики войны убрались из комнаты, освободив проход, и гости смогли продолжить путь, раз за разом проходя сквозь запертые двери. Еще трижды на них наскакивали, но каждый раз – еще непуганые, судя по незнакомым лицам. Надо признать, наемники старались вовсю, честно отрабатывая жалованье. Но погибать за него?.. Этого не было в договоре. Когда посетители вломились к здешнему боссу, тот явно был не расположен к приему. Епископ восседал за огромным столом в глубине длинного кабинета, драпированного пурпурным бархатом, а вырядился точно на свои похороны: наверно, в лучший костюм, которому мог позавидовать и король. Был он долговяз и тощ, а его костистое лицо выражало что угодно, только не радушие. По бокам его кресла высились четыре рыцаря, неподвижные настолько, что казались комплектами доспехов, нередко выставляемыми в дворцовых нишах взамен статуй. – Это твои секретари? – полюбопытствовал Светлан, аккуратно прикрывая за собой дверь. – А письму они обучены? Придержав Дори за плечо, он указал второй рукой на центр комнаты, предупреждая о ловушке-люке, в эти времена, возможно, еще считавшейся свежей шуткой. – Они умеют ставить точки, – хрипло огрызнулся Пий. – Большего не нужно. – А приговоры, выходит, черкаешь сам, – кивнул богатырь, внимательно озирая стены. – Хотя, мне мнилось, это прерогатива светского правителя… то бишь моя, раз уж я – здешний герцог и «правая рука» Луи. А ты на меня науськиваешь своих псов и ставишь капканы, будто на вепря. Что же ты, братец? Нехорошо. – Слуги короля не вступают в союз с изменниками и еретиками! – выкрикнул епископ. – А вот в этом, родной, мы с Луи разберемся сами. Или забыл свое место? Сняв со стены массивный щит, богатырь бросил его на потайную плиту, и тотчас из боковых стен вырвалось по десятку стрел, больше похожих на дротики. С шипеньем пронизав воздух, стрелы исчезли под бархатом, угодив в приготовленные отверстия, – будто и не было. Прямо не кабинет, а комната сюрпризов. Хорошо хоть за вход не берут деньги. – Что-нибудь еще? – спросил Дори, нисколько не удивленный таким приемом. – Спроси у своего Господа, – проворчал Светлан. – Это ему полагалось бы знать все. – Здесь у него нет слуг, – пояснил магистр. – Чужие владения. Пожав плечами, богатырь направился к столу и одним движением отодвинул его к стене, лишая епископа даже этого заслона. Тотчас ожив, недавние истуканы синхронно шагнули вперед, выставляя перед собой широкие щиты, а руки с тяжелыми мечами вскидывая для удара. И в этой позе опять застыли. – Лучшего не придумали? – спросил Светлан, присаживаясь на стол. – Я ж не собираюсь вас ваять. Рыцари не вняли, а может, до них доходило с задержкой – как бы то ни было, они не шелохнулись. Ну, пусть стоят, пока могут. Остановившись перед епископом, Дори произнес: – Я пришел за ответами, святой отец. – Разве хоть раз я отказывал тебе в них, сын мой? – откликнулся тот с сарказмом, который вряд ли мог понять простодушный парень, лишь выглядевший зрелым мужем. – И однако ты сошел с праведного пути, подняв меч против божьих слуг. – Разве это я сошел? – удивился магистр. – А не бывший наш брат Людвиг, призвавший Озерного Дьявола и тем обрекший королевство на гибель? – Но ведь затем оно возродилось бы – очищенным и просветленным. А что делается во славу Всевышнего – благо. – Морально, что на пользу большой идее, – проворчал Светлан. – С веками этот принцип станет схож с престарелой шлюхой. И попользуются ею столько мерзавцев! Пий сделал вид, что последняя фраза относится не к нему, а всю тираду словно пропустил мимо ушей. Впрочем, говорилось не для него. – Погибнут тысячи невинных, – продолжил Избранник после короткой паузы. – Страна превратится в руины. И все – во славу Всевышнего? Пожав плечами, епископ ответил: – Ну, если после столь прискорбных событий в душах людей укрепится вера… – В душах выживших людей, – уточнил богатырь. – А кто сгинет – так и черт с ними. И потом, не вера это будет, а страх. Но так даже лучше, верно? – Речи Антихриста коварны, – пробормотал хозяин. – Я предупреждал тебя, сын мой. – Потому что правдивы, – не стал скромничать Светлан. – А вранье, стало быть, оставляю вам. – Мне нужна правда, – заявил Дори. – И не нужно говорить, что она бывает разной. Скорей это относится к обману. Надо же, дитятко все-таки растет – до сих пор. И в рот папе епископу больше не заглядывает. Или слово «папа» тут неуместно? – Хорошо, – сказал Пий. – Я тебе отвечу на все. Но лишь наедине. – Нет, – качнул головой магистр. – Я для того и позвал герцога, чтоб слышать обоих. А кто прав, выберу сам. – Молодец, – похвалил Светлан. – Когда не хватает доводов, нужно стравить главных оппонентов – вот у них этого добра вдосталь… Или нет? – спросил он у епископа, вовсе не выглядевшего довольным. – Похоже, и у тебя с ними трудности, а? – Во мне давно родились подозрения, – сообщил Дори. Или их зародили – можно даже предположить, кто. К счастью, затем сюжет развивался не по сценарию графа де Компре, хоть и против воли, но, кажись, сотворившего благое дело. – Что это за бог, коему нужны человечьи жертвы? – спросил Избранник. – Это или языческое божество, или даже сам Враг. А если за истину принять второе, многое делается ясным. – Сын мой, ты кощунствуешь, – предостерег епископ. – Да – если признать вашего бога истинным. И нет – если считать вас служителями Сатаны. – Вот тут ты упрощаешь, – вмешался Светлан. – Я уже говорил, что, кроме настоящего Бога, развелось немалое число его… э-э… слепков, более или менее схожих. По-видимому, здешняя копия оказалась не самой удачной… или за тысячу лет ушла слишком далеко от оригинала. А вот насколько в этом замешан Враг… – Если принять, что все зло – от него… – Не стоит сводить к одной причине – обычно их несколько… да почти всегда. Увы, люди и сами по себе способны на жуткие гнусности. И не нужно свою вину валить на чужого дядю, злокозненного по своей сути. Я вообще не очень верю в существа… или даже сущности… у коих главная цель – пакостить другим. Кто бы ни творил зло, обычно он это делает из эгоизма, от равнодушия, по недомыслию… иногда и с лучшими намерениями. А получать радость от чужой боли – это извращение, болезнь… такие уроды не живут долго, ибо им не жаль даже себя. – Речь сейчас не об этом, – строго заметил магистр, нацеленный как стрела. – Сперва нужно выяснить насчет богов. Каждый из нас считает истинным своего, так? Получается, их не меньше трех? – На самом деле гораздо больше. Но наша троица как бы братья… вернее, отец и пара деток. Вопрос в том, кто от кого произошел. То есть это для вас вопрос, не для меня. Вот что мне пока не ясно: с чем кушать здешнего бога? Я даже не уверен, что душка Пий представляет… э-э… Римлянина. Ведь и от того давно могли разлететься осколки. А что, если в Нордии – стараниями Людвига и его присных – учредилось особое божество, до последнего времени прятавшееся в тени великана и его именем творившего зверства? Не зря ж у здешнего кардинала такая тяга к сепаратизму? И такие союзнички. – Но тогда богов-родичей делается четверо, – сосчитал Дори. – А про Византию забыл? Я уж не поминаю армян с грузинами – у них собственная стезя. – И все-таки: как узнать, который из них истинный? – Ты когда-нибудь создавал что-то? – спросил богатырь. – Есть в тебе творческая жилка? – Ну? – сказал магистр. – Дальше. – Все люди – творения Бога, так? Или, как часто формулируют, его дети. А как по-твоему, что может испытывать приличный отец к своим чадам, кроме любви и жалости? И станет ли приговаривать к высшей мере, даже если те свернут на кривую тропку. Дескать, с этими промахнулся – новых нашлепаю!.. Кто вообще способен казнить собственных детей, кроме взбесившихся властолюбцев? Дори пожал плечами, как бы говоря: мне-то откуда знать? Безотцовщина, ну конечно. – То есть бог, который зовет к убийствам, – ложное божество, созданное людьми? – заключил он. – А истинному Творцу присуще милосердие? Светлан покосился на рыцарей – им-то каково слушать эту бодягу? Но героической позы они не меняли, из образа не выходили – упорные, ишь. Все ж и в чугунных лбах есть свои плюсы. – Лучше спроси у епископа, что знает он о твоем детстве, – предложил богатырь, успевший кое-что выловить в здешней мутной воде. – Ведь твою монастырскую жизнь Пий курировал с первых дней – думаешь, спроста? – Тогда он был настоятелем нашего монастыря, – пояснил Дори. – А в его монастырь ты попал ненароком? Ох, не верю я в случай! Во всяком случае, в этом мире – следовало бы добавить. Уж здесь все увязано до деталей. А потянешь за любое звено – вытянешь такую цепь!.. – Полагаешь, настоятель знал, кто я такой? – нахмурился магистр. – Похоже на то. Видимо, он уже тогда начал копать под Людвига, сладясь с де Компре. Но граф нежданно сгинул, а без него Пий не потянул бы такую интригу. – Все эти годы он был добр ко мне. – Возможно, держал тебя про запас, свято храня тайну, – в надежде, что повезет все же. Но когда Головень вернулся, то не стал о себе объявлять, решив все провернуть сам, – то ли делиться расхотел, то ли опасался нечестной дележки. С немощным-то калекой кто станет цацкаться? Во всяком случае, не епископ. – Это правда? – спросил Дори, вперившись в хозяина. Но на прямой вопрос, конечно, не получил такого же ответа. Пий принялся наводить тень на плетень, сплетая словесные кружева, в которых и сам вполне мог потеряться. Наморщив лоб, магистр терпеливо слушал, но вряд ли понимал и половину – бедняга слишком прямодушен для этой казуистики. Но главное наверняка уразумел: епископ врет. Когда тот наконец выдохся, Светлан усмехнулся: – Ну, как тебе такие иерархи? Один краше другого!.. А чего стоит бог, коему они служат? – Лгать столько лет, – покачал головой Дори. – Изо дня в день, при каждой встрече… – Нужен особый дар, – подтвердил богатырь. – Правда, не знаю, можно ли его считать творческим. – И все равно неясно, какому богу они молятся. – Во всяком случае, не моему – тут я ручаюсь. Вот про своего решай сам. Если у них в боссах Римлянин… очень прискорбно, что он докатился до таких слуг. Насчет второго варианта я уже говорил: смастрячили по своему подобию – уж чем богаты. – Есть и третий? – Причем самый худший: возможно, наши ловкачи продались… не дьяволу, нет… а некой чужой сути, протянувшейся сюда из иного мира. Или это их самодельный бог перешел к ней в лакеи, заодно прихватив своих рабов. Кстати, это многое объясняет – к примеру, сотрудничество меченосцев и Пропащих Душ, замеченное в Эльдинге. – Меня тоже это удивило, – признался Дори. – Я не знал, что у Ордена такие помощники. – Еще вопрос, кто тут кому помогает. – Ты, сын мой, многого не знаешь, – с усмешкой произнес Пий, непонятно с чего осмелев. – Хотя слывешь Избранником. Жизнь-то куда сложней, чем тебе мнится. А ты собрался вести за собой – не рано ли? – Я бы и не вел, – ответил магистр. – Но Господь… мой… выбрал меня. Хотя ты не веришь в него, да? Наверно, считаешь, что я спятил. – Скорее отношу тебя к блаженным, – улыбнулся хозяин. – Не думай, что хочу оскорбить, но искренняя и глубокая вера – впрямь ненормальность. – Больше свойственная детям, верно? – прибавил Светлан. – Хотя можно ли считать дитем того, кто вырос раньше, чем повзрослел? Вы пошутили с мальцом очень грубо. Но чем хорош этот мир: здесь за все приходится отвечать. А ты, святоша, готов к настоящему спросу? – Все в руках Всевышнего, – смиренно молвил епископ. – А ты возомнил себя равным богу? Ведь на всякую силу всегда сыщется еще большая. – И что, уже нашел на меня управу? – спросил богатырь. – Господин не оставляет своих слуг, – сообщил Пий. – Понятно, если те полезны ему. – Но если их прищемляют, как хвост ящерице, не последует ли твой хозяин ее примеру? – И кто же тут хвост, любопытно знать? И не путаешь ли ты ящерицу с драконом? Может, ты вовсе не такой знаток драконов, каким тебя рисуют? А слышал ты о таких, кои способны проглотить солнце? Попик наглел на глазах – это не к добру. Поначалу-то он мало походил на храбреца, явно страшась скорой расправы. Что же изменилось? – Так просвети, – предложил Светлан. – Разве не в этом назначение церкви? Вы ж нам глаза открываете… чтобы после закрыть навеки. Он снова покосился на рыцарей. Те стояли как окаменелые: ни дрожи, ни вздоха. А ведь поза не из удобных – неужто не устали? И веяло от них… странным. Даже в нынешнем своем состоянии Светлан это ощутил, хотя с изрядной задержкой. – Разумеется, мы ближе всех к Всевышнему, – подтвердил епископ. – А посему способны вразумлять заблудших. – Голоса слышишь, да? – справился богатырь. – Или и видения посещают? Налажена телепатическая связь, хо! И тут же сильно удивился, сам вдруг услыхав то, что не прозвучало в комнате. «Чтоб ты знал, к собору стекаются горожане, – произнес внутри него голос Мишки. – И все с железяками». «Эй, как ты это делаешь? – спросил Светлан тоже не вслух. – Мы же с тобой не родичи». «У меня большие резервы – я же говорила. Когда детки развиваются… сверх положенного… это может вознести в такие… Ой, мамочка!» – вдруг пискнула девочка. «Что, что?» – забеспокоился он. «Солнце гаснет. Вот такого я еще не видала!» «Затмение, что ль?» «Причем внеплановое. Словно бы кто перенес Луну эдак на треть небосвода». «Ну, это вряд ли. Представляешь, сколько бы понадобилось энергии? А вот создать над Ноэлем непроницаемую завесу…» «Это не тучи, нет, – возразила Мишка. – Они-то как раз рассеялись». «А будто завесу можно делать лишь из тумана!.. Вот кто это учудил, хотелось бы знать». «И зачем?» – прибавила девочка. «Уходи оттуда, – велел он. – И побыстрей, да? Похоже, скоро тут станет жарко». «Или холодно – до дрожи, – пробормотала ведьма. – В абсолютной темноте… знаешь, кто водится?» «В том и дело. Без причины солнце тушить не станут». «Я сгоняю за Лорой, – решила она. – И этих медведей приволоку – пусть покажут, на что годны. Продержитесь без меня?» «Уж постараемся». – Что молчишь? – с подозрением спросил Пий. – Прежде болтал без умолку… – Прикидываю, – ответил богатырь. – Может, все ж прибить тебя, дабы не осложнял жизнь многим хорошим людям? – Ведь я безоружен, – поспешно напомнил епископ. – Убивать-то вообще грех… – И потому вы обрекаете беззащитных на смерть, сами избегая марать руки. Кажись, это зовется фарисейством? – Речь не о нас, – возразил Пий с живостью. – Но своего бога ты славишь за милосердие. – А вы прозвали меня Антихристом, – усмехнулся Светлан. – Но какой же я «анти», если стану действовать по-христиански? Или ныне и с Христом поступили бы так же? – Случилось что-то? – спросил Дори. – Ты изменился. – Не я – обстоятельства. Его преосвященство неспроста помянул солнце – как раз сейчас оно тухнет. – Что, по-настоящему? – Да нет, конечно, – такое им не потянуть. Но ты слыхал про затмения? Помедлив секунду, магистр кивнул. Удобно, когда под рукой архив, составленный из тысяч сознаний, – не хуже компьютера, в самом деле. – Так вот это не они, – сказал Светлан. – Хотя принцип тот же. Создать в верхних слоях атмосферы изрядных размеров круг, непроницаемый для света, – это погрузит город в тень, более черную, чем при полном затмении. – Господь тут ни при чем, – сейчас же заявил Дори. – Вот тучи он нагонял – не отрицаю. – Да разве ж я на него вешаю? В сравнении со здешним озорником он – младенец. Тут дело даже не в силе – в искушенности. И Господу нет резону нагонять тьму. – А какой резон у здешнего бога? – Тьма рождает чудищ, – ответил богатырь. – Или не знал? После новой паузы магистр спросил: – Намекаешь на оборотней? – Да какие уж намеки – все открытым текстом. И тут рыцари наконец включились… хотя лучше бы и дальше изображали идолов. Латы стали раздвигаться, точно на резинках, добавляя внутри пространства, а оно, судя по всему, сразу же заполнялось. Засекунды все четверо вымахали под потолок, сделавшись выше Светлана. На обычных оборотней они походили мало – скорее какой-то гибрид. Неясно лишь, есть ли в них что-то от людей, кроме внешнего сходства. Но как легко эти громилы движутся, сколько в них силы!.. – Вот теперь потолкуем иначе, – объявил епископ, торжествуя. – А вы думали, сила на вашей стороне? – Ты как тот попугай, – сказал ему богатырь. – Сам ни на что не годен, но остальные зовут тебя боссом. Или ты – та самая кнопка, которая отключает этих роботов? И что же с тобой делать: утопить? – Я ведь безоружен, – снова напомнил Пий. – К тому же слаб и далеко не молод. А ты герой, прославленный подвигами и великодушием. Зачем же мараться? – Спекулируем на чужой морали? Экий умник!.. Но вообще ты какой-то безликий, – заметил Светлан. – Не человек, а словно бы маска. Он и прежде был таким? – спросил у Дори. – Не знаю, – медленно произнес тот. – Бесстрастным – да. Может, вправду его лучше убить? – А твоему Господу это не в напряг? Все ж таки давний знакомец, чуть ли не у колыбели стоял… Ответить магистр не успел. Стена за спиной магистра внезапно вспучилась в нескольких местах, и сквозь нее вломилась троица четвероруких колоссов, уже знакомых Светлану по Эльдингу, – с когтистыми птичьими ступнями на толстенных ногах и полусферами взамен голов. Эти Пропащие были на метр выше его, а весили, наверное, втрое больше – эдакие слоны, вставшие на дыбы. И руки у них, конечно, не пустовали, хотя сыскать секачи под такие ладошки… – Ну, началось, – пробормотал Светлан. – Надеюсь, это их последний резерв… э-э… если не считать здешних активистов. Уж эти громилы не стали медлить – видимо, чесались руки, все двенадцать. Увлекая за собой рыцарей, они обрушились на гостей, решив восполнить недостаток радушия, проявленный азиатами. Поспешно вскочив, богатырь рванулся навстречу, выхватывая мечи. Прогулка кончилась – началась работа. Теперь ему противостояли равные… если сделать поправку на их число. Закрутившись в смерч, Светлан вклинился в строй могучей семерки, высекая снопы искр из их клинков и стремительно набирая обороты, дабы превзойти этих увесистых шустриков в скорости – для начала. А когда преуспел, в долю секунды срубил у ближнего колосса две кисти. И тут же отхлынул, точно волна от утеса, не дожидаясь, пока те обрушатся на пол. Увернувшись сразу от нескольких секачей, сблизился с другим Пропащим и, сделав мгновенный выпад, погрузил эльфский меч в его мозг, безошибочно угадав точку в неохватной груди. Убить, правда, не убил, зато убавил чудищу прыть, замедлив в разы. Тут и магистр ринулся в атаку, хранимый своим Господом. Проворством он не уступал чужакам, возможно, и в силе мог с ними тягаться. Но вот что касаемо веса… Этого Дори не учел, столкнувшись с одним из великанов-рыцарей грудь в грудь. И, конечно, немедленно нарвался: взмахом широкого щита исполин швырнул магистра через всю комнату. С лязгом врезавшись в стену, тот, однако, не утратил пыла и, ловко приземлившись на ноги, заспешил обратно в бой. Дабы предотвратить новый его полет, Светлан вырвался из кольца врагов и, ухватив стол, весивший побольше иного шкафа, метнул его за спину, в набегавшую свору чудищ. Конечно, это их не остановило, но на несколько секунд все же задержало. И Дори тоже притормозил, вопросительно глядя на богатыря. – Ты сильный, но легкий, – пояснил тот. – Не подставляйся под их инерцию, пропускай вскользь. И шустрей, шустрей!.. В этом твой козырь. Учился магистр быстро, несмотря на украденное детство, и слышать таки умел – благодарение Господу. Деловито кивнув, он вновь устремился на монстров. Впрочем, те и сами уже накатывали железной лавиной. И опять началась рубка. Вариант «спина к спине» тут не подходил – спины слишком разные, да и не умел Светлан сражаться в паре. Хотя оглядываться на Дори ему приходилось, подстраховывая при надобности. Наверно, Господь излечил бы своего любимца от любых ран (или почти любых), однако проверять не хотелось. Пожалуй, Светлану было бы проще драться в одиночку – но не скажешь же это магистру? Тщательно оберегая обе шкуры, свою и Дори, богатырь быстрыми взмахами отсек еще несколько кистей, лишая четырехруких оружия, – словно бы срубал змеям опасные головы. Затем, прорвавшись сквозь оборону, опять угодил мечом в мозг, упрятанный в глубине ребристой груди. Тотчас развернувшись, рубанул по черному рыцарю, пытавшемуся его достать. Где бы ни ковались доспехи чужаков, но эльфским они уступали не сильно, и когда золотистый клинок столкнулся с вороненым, выстояли оба. А плоть, сокрытая внутри темных лат, владела почти богатырской мощью – рыцаря лишь слегка шатнуло назад. – Ишь, – сказал Светлан. – А еще? Два меча снова взлетели, разгоняясь навстречу друг другу. Но в последний миг богатырь изменил траекторию и, качнувшись в сторону, саданул противника в открывшийся бок. Латы у того оказались прочными – однако не настолько, чтобы выдержать полновесный удар. А получив пробоину, рыцарь вдруг начал съеживаться, возвращаясь к прежним габаритам, словно из него выходил воздух. Что еще за хренотень? Но разбираться с загадочным феноменом было некогда – сомкнувшись щитами, к Светлану подступали два других черныша, поддержанные четырехруким, пока что совсем целым, не потерявшим ни одной из своих железок. А невдалеке Дори рубился с четвертым рыцарем, мечась вокруг него ястребом и атакуя раз за разом. Рядом с ними топтался один из покалеченных колоссов, но за темпом схватки явно не поспевал. Второй инвалид оказался и вовсе не у дел, ибо еще не добрался до места. К тому же двигался он все медленней, будто у него кончался завод. Но сквозь лязг стали и грузное топанье уже слышались рыки оборотней, взбегавших по лестнице, – местный актив спешил принять участие в потехе. И не то чтоб они были опаснее здешних исполинов… – Скоро тут станет тесно, – предупредил Светлан напарника. – Держись подальше от двери. Сосредоточенный на противнике, Дори лишь кивнул, принимая к сведению. Как он ни старался, пробить вороненый панцирь ему не удавалось – то ли меч был не той работы, то ли силенок все ж не хватало. – Но горожан убивать нельзя – вот проблема, – прибавил богатырь. – Наполовину, но они люди… в отличие от этих. На это магистр тоже промолчал, теперь обойдясь без кивка, – что означало, видимо, сомнение в тезисе. А будто сам Светлан не сомневался. Подпрыгнув, он врезал ногами в темные щиты и, оттолкнувшись от них, полетел к Пропащему. Разметав его секачи мечами, вонзил один ему в грудь, даже повернул для надежности. Тотчас метнувшись обратно, устремился к полу и на широком махе рубанул одного из рыцарей по ноге. Голень не отсек, но броню прошиб – и этого оказалось довольно, чтоб и второго черныша вернуть в исходные объемы. Ну надо ж, как на них действует нарушение герметичности!.. Вновь ринувшись к Пропащему, Светлан ухватил его за одну из рук и с разворота метнул в стену, демонстрируя, кто тут настоящий силач. Ну да, вот слонами мы еще не швырялись. «Ты живой еще?» – раздался в его сознании голос Мишки. «Нет, – огрызнулся Светлан. – С того света вещаю». «Хватит болтать, – велела кроха. – Теперь это моя функция. А вы лучше выбирайтесь на воздух – тут нашим клыкастеньким подготовлен сюрприз». Похоже, она стереглась перехвата – поэтому недоговаривала. Впрочем, домыслить было несложно. «Э-э… прямо над крышей?» «Угу. Взамен того, что заслонили». «Принято». В дверь уже врывалась толпа – рычащая, озверелая (то есть буквально), клацающая зубами. На людей эти особи походили мало, но зрение обманчиво – особенно когда мало света. – В угол, – велел Светлан. – Закройся щитом. И, сорвав с усохшего рыцаря помянутый предмет, бросил магистру. Не спрашивая лишнего, Дори метнулся к стене. В тот же миг, пригнув голову, богатырь скакнул ввысь, бронированными плечами сокрушив потолок. Очутившись на чердаке, крутанул вокруг себя мечами, рассекая балки. Немалый фрагмент крыши обвалился в кабинет, снося остатки перекрытия, и в комнату ворвался слепящий свет, вполне похожий на солнечный. Секундой позже туда же соскочил Светлан. Как он и надеялся, обвал не особенно повредил оборотням, а пока те превращались в людей (ничто ведь не делается сразу), их раны успели зажить. Дори тоже не пострадал, сбереженный щитом и своим богом. Черные рыцари вновь застыли в статуи, вернувшись к прежним размерам. Четырехрукие тоже остолбенели, словно тролли, а может, и вправду тут присутствовало родство. Но вот куда девался епископ? В пылу схватки Светлан не следил за ним, отвлекшись на более насущное, и лишь теперь, прокручивая в сознании последние минуты, смог засечь, как тот втихаря… видимо, по-французски… ретировался в один из проломов. Причем проделал при первой возможности и с отменной живостью, так что преследовать беглеца скорее всего не имело смысла. Да и к чему? Есть у нас еще… э-э… в храме дела. Кромсая настенный бархат на полосы, богатырь принялся связывать добрых прихожан, примчавшихся на выручку к своему пастырю, – благо после недавнего всплеска энергии бедняги лежали вповалку, едва способные шевелиться. На каждого тратил по секунде, с признательностью поминая ходзё-дзюцу, а если пытались цапнуть, несильно хлестал по морде, еще не вполне человечьей, напоминая, кто здесь главный. Глядя на него, и Дори принялся за работу, на ходу перенимая приемы. Хотя с большей охотой прикончил бы тут всех, обезглавливая одного за другим. Ну и что же, что их десятки? Цель-то оправдывает. – Да сколько ж в этом городе оборотней? – удивлялся Светлан. – И всех, небось, на человечинку тянет – попробуй такую ораву прокормить! Забавно: прихожан набралось шестьдесят шесть, – случайность или такой у епископа юмор? Как бы число Зверька. – Про четвероруких мне ведомо, – произнес магистр, с брезгливостью отпихнув последнего из связанных. – А вот они кто? – кивнул он на ближнего рыцаря. – Не похоже, что живые. Пожав плечами, богатырь сказал: – Извини, но у меня нет ответов на всё. А мой бог, если и знает, со мной делится редко. – Не жалует, что ли? – Скорее бережет. Лишнее знание может стать посягательством на свободу. – Жаль, что епископ сбежал, – посетовал Дори. – Вот он смог бы прояснить многое. – Если бы захотел. – Уж я постарался бы убедить. – С помощью каленого железа, что ли? – От него б зависело. Но когда сведения очень нужны… – …то ты их получаешь, так? Чего б это ни стоило – для тех, кого спрашиваешь. – Пожалуй. – Ну, парень, ты прямо инквизитор – такой пытливый! Указав на пленников, плотными рядами устилавших пол недавнего кабинета, Светлан сказал: – Это – ваша с Господом перспектива, не столь уж отдаленная. Пока молоды и чисты, спешите повернуть. – Но почему ты уверен, что мы придем сюда? – Да я как бы постарше вас – лет эдак на тыщу. И опыт кой-какой накопил. Власть ломает слабых людей. – Слабых? – удивился Дори. К «людям» он не стал цепляться. – Если человека притягивает власть, значит, он слаб. Любой вождь, сколько б его ни величали великим, лишь один из стада – всего и разницы, что стоит во главе. А виртуальные боги следуют тем же законам, ибо созданы по подобию людей. Своих слуг они неизбежно превращают в рабов, а сие означает бездушие – вот как у этих. – Богатырь снова указал на оборотней. – И что ты предлагаешь? – спросил магистр. – По-твоему, я должен отречься от Господа? Ну да, будто он на это способен! – Есть вариант получше, – произнес Светлан, усмехаясь. – Пока что ты лишь слепил бога. – А дальше что? – А теперь попробуй вдохнуть в него душу. Истинный-то Бог творил по этой методе – если библия не врет. Вот это магистра озадачило – наверно, и его Господа тоже. Соображать-то они умели, а их принципы, к счастью, еще не расплылись в кашу, пока заменяя совесть – с грехом пополам. Но вот хватит ли этого, дабы решиться на такой эксперимент?Глава 25
В этот момент снаружи прозвучали быстрые шаги, а через секунду в проем проскользнула Лора с мечом наголо. Одним взглядом оценив обстановку, она проворчала: – Конечно, уже навел порядок! А подождать было трудно? – Да я бы с охотой, – с улыбкой откликнулся Светлан. – Вот они возражали, – кивнул вокруг себя. – Но с мини-солнцем вы славно придумали. Чья идея? – Идея – Мишки. Реализация – Анны. А горожане сейчас окружают храм, чтоб никто не сбежал. Похоже, на оборотней они давно точили ножи. – Лишь бы не пустили их в ход, – сказал богатырь. – Понятно, гильотина – лучшее средство от любой болезни… – По-твоему, эти уроды больны? – Что больны – точно. А вот можно ли вылечить… Во всяком случае, попытаемся. А не выйдет – запрем понадежней. Днем-то они не опасны. – Мало сложностей, да? – Жить вообще сложно. А если кому нравится упрощать – это не ко мне. – Как всегда, мы попрем по целине, – объявила Мишка, появляясь в дверях. – Хоженые пути не для нас. – И тут же спросила: – Соскучились без меня? – Ко всему привыкаешь, – усмехнулся Светлан. – Даже к хорошему. – Ладно, не ври! А то не вижу, как меня любишь. – Любовь зла… – Сам ты, – прыснула девочка. Следом за ней в комнату вступили Павич и два его ближних помощника, Голуб и Чамота. Остановились на пороге, с любопытством озирая лежбище. – А как там наши луноликие братья? – спросил у него Светлан. – Хватило ума не ввязываться в разборку? – Лишь узрели нас, как заперлись в дальних покоях, – хмыкнул россич. – Сейчас калякают с Жевье через дверь. Хотел я эту дверь своротить, да решил не ломать дров. – И правильно. Уж горожане живо сладятся с пришлыми – тут обоюдный интерес. А воевать эти парни умеют. – До нас им все ж далеко, – похвалился здоровяк. – Видывал я их батыров! – Ну, не всякая земля родит, – сказал Светлан. – А на ровном месте и шишка – бугор. Зато друг за дружку держатся – дай бог всякому. В единении ведь тоже сила. На Руси это еще узнают. Шагнув к Мишке, он вновь усадил девочку себе на плечо, подальше от зубов недавних зверей, заметно взбудораженных ее появлением. – Чтоб не ходить далеко, запрем их в храмовом подвале, – предложил богатырь. И, повернувшись к Дори, спросил: – Как думаешь, оттуда не вырвутся? – Похоже, там и рассчитано на таких, – ответил тот. – Прежде-то я не понимал. – Вот и ладно. Сорвав со стены бархатные гардины, Светлан упаковал оборотней в подобия вязанок, по дюжине в каждую, и осторожно поднял обе. К счастью, ткань выдержала груз, даже вроде с запасом. – На сколько тянет, как думаешь? – заинтересовалась Мишка. – Тонны на полторы? Попробовав связки на вес, он усмехнулся: – Когда-то я работал с четырехпудовками и считал себя очень сильным. Растут люди, а? Лора уже увязывала оставшихся полулюдей, перебрасываясь короткими фразами с россичами, тоже не терявшими времени. Конечно, конкурировать с богатырем они не могли, но по тонне мог унести любой из них, причем не особо натуживаясь. – Вы про меня забыли, – заметил Дори с некоторой обидой. Действительно, этим парням он вряд ли бы уступил, хотя рядом с ними гляделся подростком. – Ты магистр, – откликнулся Светлан, шагая к выходу. – Тебе нужно авторитет блюсти, а не подряжаться в грузчики. – А тебе? – Да откуда у меня авторитет, – пожал богатырь плечами. – Лучше пригляди за железноголовыми – черт знает, чего от них можно ждать!.. И заодно подбери себе нормальный меч – из трофейных. Твоим-то лишь дрова рубить. – Точно, – поддакнул Павич. – А три оставшихся – нам. – За что это, интересно? – возмутилась Мишка. – За верную службу, – осклабился он. – Мы ж как сивки – по первому кличу. И секачи ихние тож сгодятся, – кивнул на четырехруких. – Прям под наши охваты сработаны. – Ну, аппетит!.. – Дык ведь кто смел, тот и съел – не я придумал. Тем паче, нордийцам такая тяжесть не по плечу. – А чьи трофеи-то? – спросила ведьма. – Кому решать? Хотя наверняка знала и так. Еще одна маленькая провокация. – Не мне, – отказался Дори. – Один меч – куда ни шло. Остальное ваше. – Вот и сговорились, – поспешил застолбить россич. – Зря, что ли, вас от хазар бережем? А всяко дело оплаты просит. – Ты еще гуннов вспомни, – бросил Светлан уже от дверей. – Защитничек! – Гуннов-то прозявили! – радостно подхватила Мишка. – А они вон пол-Европы разорили. Тоже мне, скифы! – А кто это? – спросил Голуб, сопя под своей связкой. – С этими вроде не рубились. – Пока не порубишь, не узнаешь, да? – хмыкнула она. – А девок ты тоже сперва лупишь? – Зачем? – не понял россич. – Да для знакомства же, дурень! – Так то ж девки, – возразил Голуб. – А то… И он умолк, задумавшись. Наверно, вспомнил, что и у хазар полно девиц. А что делать с хазарками, парень не очень понимал. И до чего додумается, любопытно? Хотя для большинства здесь нет проблемы. Спустившись по лестнице, Светлан отыскал вход в подвал и снова затопал по ступеням, радуясь, что они каменные да широкие. Иначе бы тут прибавилось разрушений, а ему – дурной славы. Вот вторгся Антихрист в храм и все поломал. Такой злой дядя, чтоб ему!.. Однако строили тут прочно, будто под собором впрямь готовились устроить зверинец из экзотических особей – ну там оборотни, упыри… Богатыря бы такие запоры не остановили, но, скажем, носорог вряд ли смог бы их своротить. А эти лестницы выдержали бы и слона – если б тот смог сюда втиснуться. Но пока в здешних темницах томились только горожане обоих полов, чем-то не потрафившие епископу. Выпустив пташек на волю, Светлан со товарищи заселили камеры новыми жильцами, поделив тех на тройки и освободив от пут. А только закончили с этим, как в подвал спустился Жевье – с двумя стражниками и кряжистым азиатом в легких латах, чье жесткое лицо украшала бородка, смахивавшая на шкиперскую. – Сторговались уже? – спросил Светлан. – Что ж, эти парни знают дело. Хмуро поглядев на него, наемник чуть заметно покачал головой: дескать, с тобой-то мы прокололись. А ведь обещали защиту прежнему работодателю. – Ну извини, – молвил богатырь. – Против лома, знаешь ли, трудно найти прием. В следующий раз не становись на пути… – …у прогресса, – влезла Мишка, засмеявшись. – С нами лучше дружить, мохнатенький! Сузив глаза и вовсе в щелки, сотник перевел взгляд на нее. Хорошего тот не сулил – уж этот дядя знал, как поступать с добычей. – Но-но, – сказал ему Светлан. – Эта пигалица принадлежит мне. А кто покусится – оторву руки. – Заодно с прочим, – поддакнула ведьма. – Понял, косенький? И показала наемнику язычок. А хорошо ж ей тявкать на таких волчар с богатырского плеча! – Пусть выставят стражу в подвале, – распорядился богатырь, поворачиваясь к Жевье. – Не надо объяснять, какой тут контингент? И что посягательство на моих пленников я сочту личной обидой – тоже понятно? – А обижать нас – себе дороже, – добавила Мишка, похоже, взявшись работать его помощником по связям с общественностью. – Или до кого-то еще не дошло? Судя по выражению лица, по поводу оборотней городской глава планировал иное. Но уж он относился к тем, до кого доходит быстро, а потому лишь вздохнул украдкой, принимая неизбежное. – И лучше поставь этих, – кивнул Светлан на азиата. – Меньше риска. Только растолкуй им досконально – чтобы не было недоразумений. Имей в виду: за все нестыковки спрошу с тебя. – Нас не объедешь по кривой, – присовокупила девочка. – Мы людей насквозь видим. – В четыре глаза, ну да, – усмехнулась Лора. – Ты и впрямь как попугай Сильвера. Ага, выходит, она и это смогла расслышать. Вообще, богатырь и за несколько кварталов различит шепот. Но, может, дело тут не только в чутких ушах? – Я – птица-говорун, – возразила Мишка. – Попугаи уже вышли из моды – вчерашний день. Теперь бородач и на Лору бросил хищный взор, явно недооценив ее силу. Уж лучше бы не напрашивался на урок: эта дева стелет жестко – не миновать переломов. Вон Павичу и в голову не придет связываться с ней, хотя много здоровей любого из здешней сотни. – Кажись, парень не понял, – вздохнул Светлан. – Уж так сложилось, – принялся втолковывать он, – что все тут – мои подданные. А свар меж своими не потерпит ни один хан… Или можешь величать меня шаньюем. – Скромненько так, – хмыкнула Мишка. – Подобный небу, ну да. – Что там у вас полагается за нарушение? – поинтересовался богатырь. – Тетивой душат или позвоночник ломают? С минуту помедлив, будто вникал в плохо знакомые слова, наемник прижал руки к груди и поклонился в пояс. – Ишь, знает службу! – хихикнула ведьма. – С тобой скучно, – сказала Лора. – Только настроишься на драку – а ты уж всех помирил. – Да побойся бога, – возмутился Светлан. – Нашла себе ровню! – Ну хоть размялась бы. А ему – наука. – Да уж, после таких университетов… Ладно, пошли наверх, – велел он. – Дальше тут справятся и без нас. – Не любишь подземелий, да? – тихонько спросила ведьма. – Вот и я тоже. – Ты же птица, – сказал Светлан. – Тебе нужен простор. А у меня на решетки один рефлекс – ломать. Всей компанией они поднялись в порушенный кабинет, все еще залитый рукотворным солнцем, – где Дори стерег окаменелых чудищ, обеими руками опершись на черный меч, вырванный из железных пальцев, и сам похожий на изваяние. – А с этими чего делать? – спросил Павич, разглядывая чужаков. – Загрузим в трюм и доставим в Эльдинг, – ответил Светлан. – До вечера они не станут буйствовать, а перед закатом упакуем так, что не пикнут. – Да на кой они тебе? – Врага нужно знать. А если повезет, напустим этих здоровил на своих же. Вдруг удастся подчинить? – Ха, раскатал губу! Это ж не рогачи и не летающие колоды – из этих так и прет злоба. – А разве среди людей мало таких, кто убивает с охотой? Однако ж власти находят им применение. – Все профессии почетны, – поддакнула Мишка. – Кто-то ж должен рубить головы? Хотя можно и субботник организовать – по устранению суверенных. А после назвать ночью Варфоломея. – При чем здесь этот святой? – удивился Дори. – Ну, он-то, может, и рад был бы остаться чистеньким, – ответила ведьма, посмеиваясь. – Да только кто ж его спросит? – Ладно, не дразни гусей, – сказал Светлан. – Еще накличешь – до срока. Дурному делу научить нетрудно. – Так ведь упырь всегда найдет кровь, – возразила она. – Скажешь, нет? – Не обязательно. Когда условия способствуют, упыризм… м-да… расползается, как лесной пожар. А в иной обстановке может и не проявиться. – Ты сейчас смахиваешь на двухголового великана, – заметила Лора. – Очень они любят трепаться. А главное, всегда есть – с кем. – В самом деле, удобно, – согласился богатырь. – Зато остальным от них нет покоя. Хорошо хоть, у тебя вторая голова съемная. – Слетная, – поправила Мишка. – Кстати, и наш кораблик уже тут, – объявила она, задирая голову. – Начинаем погрузку, да? – Может, сама и начнешь? – усмехнулась силачка. Судно и впрямь зависло над самым провалом, а с палубы, перегнувшись через фальшборт, на место недавней схватки глазели Анна, Инесса, д'Адуи и трое россичей. – За дело, – скомандовал Светлан. – Чего время терять? Избавив оцепенелых гигантов от оружия, он побросал их громоздкие туши наверх, в хваткие руки Павича и Голуба, тут же переправлявших тела дальше, для размещения в трюме. Вся процедура заняла минут пять – с такими грузчиками и краны не нужны. – Тебя доставить к твоим? – предложил богатырь магистру. – Нам все равно по пути. А коня тебе, конечно, вернут. Кивнув, тот взобрался на корабль следом за остальными – с ловкостью, которой могли бы позавидовать циркачи. – А разве не заскочим в харчевню? – обеспокоился Голуб. – Мы ж там еще не все подмели! – Да сколько можно жрать? – возмутилась Мишка. – Вы и так нагнали страху на бедных ноэльцев. Вас же легче убить! – Вот уж вряд ли, – не согласился Павич. – Лопаем мы, может, впятеро, зато каждый стоит сотни здешних вояк… Какая выгода, прикинь! – не забыл он отметить. – К тому ж, раз плоть алчет – не отказывать же? – А это вопрос привычки, – заявила девочка. – К примеру, дневная порция спартанца умещалась в горстях – и ничего, втристером едва не побили сто тысяч. – Всколькером? – переспросил Светлан. – Втристером, – повторила она и хихикнула: – Правда, по слухам, они ну так любили друг друга!.. – Ладно, не разрушай светлый образ, – сказал богатырь. – В личную жизнь героев лучше не лезть. – А вот римские гладиаторы были вегетарианцами, – продолжила исторический экскурс Мишка. – Зато откармливали их… на убой. Дабы жировым слоем защитить от инструментов коллег. – Хороши латы! – хмыкнул Павич, чьи налитые мышцы твердостью соперничали с деревом. – Железо-то получше будет. На худой конец – бычья кожа. – Ну, на худой она, может, и подойдет, – не спустила ведьма. – А вот на… – Притормози, – велел Светлан. – Разогналась! – Я к тому, что слоновья-то прочней, – сделала она невинные глаза. – Не говоря о носорогах. Но самый шик – это кожа богатырей. Такая тонкая… прямо прозрачная… а крепче титана. – И кого предлагаешь освежевать? – Опять заводитесь? – вмешалась Лора. – Может, вам взять отпуск на болтовню? – Декретный, – прыснула Мишка. Искусственное солнышко уже тухло, передавая эстафету настоящему, которое больше не заслоняла завеса, неясно кем и из чего созданная. В самом деле, магию нужно беречь. – А что станет со мной и моими людьми? – спросил д'Адуи. – Если уж вы, сир, помирились с Орденом… – Вы нужны мне в столице, – возразил богатырь на недосказанное. – Там недостает очевидцев, знающих, на что способны Пропащие. – И кто может сделать им укорот, – ввернула девочка. – А отправитесь вы в Эльдинг как пленники или как мои вассалы и преданные слуги короля – выбирайте сами. Перегнувшись через бортик, Светлан помахал рукой Жевье, наблюдавшему за ними из порушенного кабинета – с плохо скрываемым облегчением. Раз уж Орден перестал угрожать, а опасные наемники епископа служат ныне городу, то и шибко могучего сюзерена, вместе с его странной командой, лучше сбагрить подальше… до следующей беды. – Возрадуйся, – сказал богатырь. – Мы уже отчаливаем. И, не дожидаясь возражений и протестов городского головы (возможно, наполовину искренних), послал кораблик в полет. Возле крепостной стены они притормозили, глазея, как в воздух один за другим взмывают дредноуты, коротко разгоняясь по булыжной мостовой. На каждом восседало по паре россичей, успевших обжить открытые кабинки, даже натянуть над ними тенты из парусины, подаренной горожанами. А зверюгами парни управляли с такой сноровкой, будто обучались летному делу сызмальства. Окружив судно эдаким эскортом, они приветствовали его команду широкими ухмылками. – Тяжелая авиация у здешнего короля уже как бы есть, – произнес Светлан. – А это что ж: истребители? – Именно, что «как бы»! – фыркнула Мишка. – Если не считать Анюты и Жизель, то кто, кроме нас, сможет ей управлять? И пленочка эта – твой фирменный фокус. Вроде пустяк, а никому пока не дается. А чего стоят корабли Луи без нее! – И эти птахи – наша добыча, – присовокупила Лора. – А если россичам предложат выбор, они наверняка примут твою сторону – сколько бы ни сулили другие. Павич прав: навар наваром, но биться рядом с героем… Такую честь они не променяют. Светлан оглянулся на предводителя боевой дружины, но тот не слушал их, гулким басом нашептывая что-то Анне на ушко. Наклонив голову, белянка милостиво улыбалась, хотя в смысл, похоже, особенно не вникала. И что Павич мог поведать занятного: про свои ратные дела да про родимые дебри? Ну, есть еще народные сказки… пока еще именуемые сказаниями. Голуб и Чамота, заняв позицию на корме, оживленно толковали с троицей меченосцев – судя по доносившимся обрывкам фраз, похвалялись своими секирами и кистенями, против коих не выстоит ни один меч… кроме богатырских, понятно. Д'Адуи тоже времени не терял, наводя мосты к новому магистру Ордена, уединившемуся было на баке. Надуть Господа приор вряд ли надеялся, но цену себе знал и рассчитывал выторговать не меньше, чем стоил. А Ордену и впрямь не помешал бы его изощренный ум – конечно, если держать под контролем. Впрочем, Дори больше интересовали виды, открывавшиеся с такой высоты, – похоже, он не забыл своего детского любопытства. – Не рано ль затеяли делиться? – спросил Светлан у своих помощниц. – Я-то, понимаешь, добиваюсь единения, а вы тянете к себе. – Пусть Луи помнит, что без нас весит чуть, – возразила Лора. – Не то станет о себе мнить – я знаю эту породу. «Нас», ишь, отметил богатырь. И давно она перестала ощущать себя наемницей? – Точно, – поддержала Мишка. – Мелкие мужики любят пыжиться, а чуть подфартит – их и вовсе заносит в небеса. – «Мужик» – это ты про короля? – усмехнулся Светлан. – По-твоему, тут дело в размерах? – Хорошего мужчины должно быть много, – заявила кроха. – Это для дерьма – чем меньше кучка, тем лучше. Хотя Луи, в общем, не так плох. Ну король – подумаешь!.. У каждого свои недостатки. – Ну надо ж, какой знаток людей. – Знатоша, – поправила Лора, улыбнувшись. – Ладно, вернемся к нашим парням, – сказал он. – К какому роду войск их следует отнести? – Можно назвать их труперами, – предложила Мишка. – Э-э… подзвездными. Всё лучше, чем пушечное мясо. – А где здесь ты видела пушки? – Это детали, – отмахнулась она. – Сути не меняет. Ну, пока это туши для рубки… не путать с тушканчиками. Потому что, если такой тушкан рухнет на голову, второго уже не потребуется. – Зачем тебе помело? – спросила Лора. – Твой язык вполне заменяет. – Во-первых, им трудно рулить, – не согласилась ведьма. – Тем более что торчит он вовсе не из попы. А во-вторых, он у меня постоянно занят – совмещать будет трудно. Так что помелу – помелово… Впрочем, спасибо мастеру Этьену, мы уже год обходимся без метел. Прогресс – штука полезная… особенно для здоровья. Уж мы прочувствовали это местами… которые не каждому и покажешь. – Уж будто, – не поверила дева. – Разве у тебя есть такие? – Не подстрекай, – предостерег Светлан. – А то Мишка раскрутит эту тему. – Вот и гляжу, что кроха часто въезжает туда, где ей пока нечего делать. – Издержки затянувшегося детства, – пояснил он. – Просто ей это любопытно. Столько наслушалась от подруг!.. А сама еще не готова. – Все-то ты знаешь, – скривила ведьма губы. – У-умный! – Я ж не распространяюсь, – успокоил Светлан. – Лишь в самом узком кругу. – Врачебная тайна, да? – кисло спросила Мишка. – Семейная, – возразил он. – Чувствуешь разницу? Внезапно оживившись, девочка показала рукой вперед. – Глядите! – воскликнула она. – Вот эта впадина, вот этот холм! А вон дом, который построил Дори, который… ну и так далее. – А без цитат не можешь обходиться? – Без цитат скучно. К тому ж, кто не знает их, может принять за умную. И не станет лезть с разными глупостями. – А тебе прямо прохода не дают, – проворчала силачка. – Девочки, не ссорьтесь, – призвал Светлан. – Не то отшлепаю. Обе глянули на него так, что впору было прятаться. – Я ж не сказал, кого, – усмехнулся он. Корабль уже направлялся к земле, сопровождаемый чудовищными летунами. Сохраняя строй, будто на параде, все четверо совершили посадку невдалеке от лагеря, на обширном пустыре, и вправду смахивающем на аэродром. Углядев поблизости рощицу, громадные твари сразу потопали к ней, решив заправиться, а россичи не стали препятствовать, надеясь, что у зверюг хватит мозгов не лопнуть с пережору. – Вам не дорога эта роща? – справился Светлан у магистра. – Потому что вскоре от нее не останется даже пней. Тот рассеянно пожал плечами, наблюдая за рослым монахом, который уже скакал к ним от ближних шатров, вторую лошадь ведя в поводу. – Что-то стряслось? – спросил богатырь. – Ты ведь уже знаешь, да? Монах, кстати, оказался знакомым – тот самый парламентер, РИГ. – К несчастью, – ответил магистр не очень впопад. Затем прибавил: – Но может, и к лучшему – пока не понял. – А ты нам расскажи, – предложила Мишка. – Вместе и решим. Поглядев на нее, Дори неожиданно кивнул, будто признавая ее право на эту информацию, и сообщил: – Граф де Компре погиб. – Умер – хочешь сказать? – поправила девочка. – Погибают-то от чего-то… но не от старости. – Старость ни при чем. В его шатер ударила молния… необычная, похожая на большой шар. Погибли граф и трое братьев… не считая двух лошадей. Переглянувшись со Светланом, ведьма заметила: – Смахивает на самонаводящуюся ракету, да? Как бы точечный удар, но с изрядным запасом – чтоб уж наверняка. – Кто-то решил обрубить нить, – подтвердила Лора. – Головень отыграл свое. – Персонаж исчерпал себя – можно выводить из сюжета, – кивнул богатырь. – Зачем отягощать действо? Монах наконец доскакал до лодки – знаком магистр велел ему молчать: дескать, и так знаю. – Вам что-то ясно тут? – спросил Дори. – Кто это сотворил? – Тот же, кто сумел бросить тень на весь Ноэль, – ответил Светлан. – Как понимаешь, это не наш союзник. – Но что за странная молния? Прежде я не видел такой. Понимай: этого не видел Господь. Не такой он и всеведущий, даже по здешним меркам. Молодой еще, а его паства почти сплошь – невежественные монахи. – У нас это называют файерболом, – пояснила Лора. – Оружие магов. – А науке сей феномен известен как шаровая молния, – внесла дополнение Мишка. – Вот управлять ею ученые пока не умеют. – Магам Нордии она тоже не по зубам, – прибавила Анна. – И слава богу, по-моему. Потому что если кто-то из них сумеет завладеть такой мощью… – Ведь ты смогла сотворить маленькое солнце, – напомнил магистр. Не то чтобы он подозревал белянку, но факт требовал разъяснения. – Боже, это совсем иное! От моего шара исходил лишь свет – это не потребовало много чар. А вот устроить такой выброс энергии… – Здешние маги не потянут, – подтвердил Светлан. – Это масштаб Зодиара… а также мой – если б я сейчас практиковал. – «В одну телегу впрячь неможно коня и трепетную лань», – процитировала Мишка. – Или все ж удастся – а, битюг? – У Пушкина спроси, – отозвался он. – Раз ты такой его знаток. – Я не его – я вообще, – не упустила девочка случай. – Но вот что меня дергает тут… – Ну? – Когда узнала о роли Компре… в этой истории… я ведь пожелала ему плохого. Если буквально: «Чтоб ты сдох». Как думаешь, это не могло возыметь эффект? Ведьма и впрямь выглядела встревоженной – не столько смертью старого интригана, сколько тем, что могла оказаться к ней причастна. – Во-первых, его роль… в этой истории… пока не доказана, – заметил Светлан. – А во-вторых? – Во-вторых, в здешнем мире нужно быть аккуратней с проклятиями. Нередко они исполняются. – Глянув на посмурневшее лицо девочки, он смягчился: – Но тут ты ни при чем. Слишком это смахивает на диверсию. – Проклятые киллеры! – просветлев, воскликнула Мишка. – И здесь от них нет покоя. – Други, а в чем беда? – удивленно спросил Павич. – Ведь как мне сказывали тут, – он покосился на Анну, – Компра был еще тот жучина!.. Ну кончили его – и что? Тут радоваться надо, а вы вроде в печали. А Голуб с Чамотой, глазевшие на них с юта, согласно закивали, вполне разделяя. И даже д'Адуи явно был того же мнения, хотя высказывать его не стал, опасаясь задеть магистра. Покачав головой, богатырь произнес: – Я еще могу, досконально выяснив детали и скрепя сердце, допустить, что это лучший исход. Но ликовать, что ухайдокали беспомощного калеку, радоваться чужим смертям… в том числе и тех, кто просто случился рядом… Да вы че, ребята? – Злорадствовать вообще гадко, – прибавила Мишка. – Даже когда гибнет сволочь. Кстати, не мешало бы осмотреть место, – обратилась она к Светлану. – Вдруг всплывет какая зацепка. – После шаровика? – усомнился тот. – Это ж не снаряд – что там осталось? И некогда затевать расследование. До заката мы должны вернуться в Эльдинг, а времени осталось только на дорогу. – Но хоть эпитафию-то – выдай. – Спи спокойно, дорогой товарисч, – сказал Светлан. – Хотя продали тебя задешево, причем скорее всего твои же камарады. – Аминь, – заключила девочка. – Что до меня, то я прощаю графа – если он вправду мне пакостил. И сама прошу извинения – за ту нечаянную мысль. Видит бог, я не желала ему смерти! – Инесса замолит, – бросила Лора. – А теперь – в путь. – Постойте, – внезапно сказал Дори. – Вы ведь хотите сразиться с Озерным Дьяволом? Поведя плечами, богатырь пробормотал: – Ну, не то чтобы я особенно хотел… – Вечная проблема! – фыркнула ведьма. – Больше-то некому. Это от желающих нагадить – отбою нет. – Я не снимаю с Ордена вины, – заявил магистр. – Пусть большинство братьев не знали об этом, мы обязаны искупить, что вершили за нашими спинами. – То есть? – спросил Светлан. – Мы должны биться за Эльдинг рядом с вами. – Должен сказать, я не считаю эту мысль удачной, – сказал богатырь. – Там и так собралась шибко пестрая компания, а если в котел добавить еще и монахов… Но даже не в этом главная проблема. – В чем же? – В твоих… э-э… братьях. Их сделали слишком управляемыми, слишком уязвимыми для воздействия извне. Сейчас ими повелевает Господь, и они повинуются, ходят по струнке. Но привычка к покорности – опасная вещь. Стоит вашего бога заменить Дьяволом… По-твоему, у них хватит духа взбунтоваться? – Ты не смеешь лишать нас возможности искупить, – нахмурившись, заявил Дори. – Никто не смеет, даже король. Это святое право любого, кто еще не утратил душу. – Тут он, пожалуй, прав, – промурлыкала ведьма. – Даром что монастырский выкормыш. – Не все ж умеют летать, – заметила Лора. – А стены у монастырей высокие. Еще неизвестно, что стало бы с тобой, если б тебе подрезали крылья. Впрочем, Мишка и сама это понимала, а язвила больше по привычке. – Дашь свое согласие или нет, – продолжил магистр, – но мы будем сражаться на стенах столицы. И Господь нас в этом поддержит. – Ваш бог не сможет доставить вас в Эльдинг до заката, – заметил богатырь. – Да вы и к следующему вечеру не поспеете, даже если будете гнать во весь опор. – А твой? – А мой не захочет вмешиваться – он же непротивленец. Бросил нас в море жизни, а дальше, мол, выгребайте сами. Помедлив несколько секунд, Дори все же осведомился: – И где же выход? Светлан переглянулся с силачкой – та чуть заметно кивнула. Мишка наверняка тоже «за»… собственно, она уже высказалась. У кого тут еще совещательные голоса: у Инессы, Анны, Павича?.. Похоже, и они не против. А решать, как всегда, придется самому. В конце концов, я герцог или хвост… э-э… королевский? – Положись на меня, – сказал богатырь. – У меня обширные связи. Уж быстрый переброс я сумею устроить – правда, комфорт не обещаю. – Боже, – догадалась Мишка. – Ты что, серьезно? – А ты знаешь иной способ? Мое дело – предложить. А уж устроит ли здешних пассажиров такой экспресс… Полная свобода – как ты любишь. – Лети – не хочу, ну да… – О чем это вы? – спросил Дори с некоторым беспокойством. За себя он не страшился, но тут дело касается Ордена. Что ж, как заинтересованное лицо, магистр имеет право знать. – Видишь ли, с собой мы можем захватить лишь тебя и твоих командиров… возможно, еще с пару десятков, – сказал Светлан. – Но чтобы доставить тысячи – на это у нас магии не хватит. Зато я могу организовать смерч… контролируемый, скажем так… который доставит вас в столицу за несколько часов и обеспечит мягкое приземление. Но ты понимаешь: смерч есть смерч – такой транспорт на любителя. Как оседлывать ветер – про то знают лишь ведьмы. – Я тебе расскажу, – пообещала Мишка. – По-родственному. – Так что, если у кого-то из твоих слабые нервы… – …или желудок, – прибавила девочка, исправно работая на подхвате. – …или страх высоты, то таким лучше воздержаться от поездки. – Я уверен: не откажется ни один, – заявил магистр. – Вот это меня и тревожит, – пробормотал Светлан. – Уж я знаю, что такое «почетная обязанность». – Это когда и на фиг не надо, но отказаться – себе дороже, – пояснила ведьма. И с насмешливым сочувствием покосилась на д'Адуи, вовсе не выказывавшего энтузиазм. При том, что приор вовсе не был трусом, доказав это в недавних боях. – Не нужно напрягать всех, – сказал богатырь. – Пусть в бой идут добровольцы – те, у кого вправду на Дьявола зуб… и кто не прочь прокатиться на смерче. И лошадок травмировать ни к чему – им ведь не втолкуешь, что фирма гарантирует. – Да ведь захочет – каждый, – возразил магистр. Светлан покачал головой, обрывая дискуссию. – Тебя не пробьешь, – сказал он. – Договоримся так: отбери из своего воинства половину… – Лучше бы треть, – предложила Мишка. – Четыре из каждого десятка, – усреднил богатырь. – А прочие пусть скорым маршем движутся к Эльдингу, благо на каждого выйдет по две лошади. Кто знает – может, когда они доберутся, Луи как раз потребуется подмога. – Но не тебе? – насторожился Дори. Улыбнувшись, Светлан пояснил: – Если до этого дойдет, значит, и я уже отыграл свою роль. А все те, кто встанет на первом рубеже, вместе со мной отошли в вечность. – Проще говоря, окочурились, – внесла поправку кроха, явно не планировавшая пережить своих друзей. – Ну или так, – подтвердил богатырь. – А сейчас, парень, тебе лучше поспешить – даю час на сборы. Деловито кивнув, магистр спрыгнул с корабля и вместе с долговязым поскакал к лагерю.Сергей Иванов Похитители теней
Глава 1
Итак, задачка: до заката, то бишь в считанные часы, доставить две с половиной тысячи монахов-воинов в столицу Нордии, преодолев более двухсот лье. Скорость хорошего поезда-экспресса. А кроме летучего кораблика, вовсе не грузового, да троицы летающих зверюг, прозванных дредноутами и тоже не шибко вместительных, в наличии пока ни фига. «Когда-нибудь я выберусь из здешней маеты?» – со вздохом подумал Светлан. Или правильнее назвать это кутерьмой? – Для полета можно использоватьшатры, – предложила Лора, будто уже видела похожее. – По крайней мере будут держаться группами. Я знаю, как это устроить. – Вот и займись, – распорядился Светлан. – Россичи тебе в помощь. Можешь привлечь и Анри с его командой. Когда на палубе остались только он и его дамы (исключая силачку и считая юную ведьму), из каюты бесшумно возник Ле Сан, предпочитавший без крайней надобности не мозолить глаза. К тому ж и солнце уже клонилось к закату, утратив полуденную силу, опасную для обитателей ночи. – Вы действительно решили вызвать гризза? – спросил он у Светлана. – Но ведь затем монстр может решить, что более не обязан вам. Это как желание в сказке: одна попытка – и все. Ну максимум – три. – В иных до семи доходит, – оспорила Мишка. – Хотя что вы, вампиры, смыслите в сказках? Улыбнувшись, Ле Сан промолчал, ожидая ответа. – А с чего ты взял, что гризз у меня в должниках? – поинтересовался Светлан. – В самом деле, старина, ты слишком пропитался человечьей мотивацией. – Потому и пропитался, что нашу кровь хлещет, – пояснила ведьма. – Очеловечился, кровопивец, уже и сам забыл, что паразит, – бла-ародного из себя строит! – Возможно, уже и построил, – усмехнулся богатырь. – Наверно, был разборчив в питании. – Я есть то, что я ем, – объявила Мишка. – Это опять цитата или сама придумала? – И добавила с ухмылкой: – Память-то – девичья. – А если любишь свинину? – То и отъешься в кабана. – В дикого? Многим льстит, когда их сравнивают с вепрем. Ну а что рожа смахивает… – Не люблю мордатых, – заявила кроха. – Когда мышцы буграми – это круто. Но если в нагрузку морда кирпичом – извините. У всех известных мне батыров впалые щеки. – И многих знаешь? – поинтересовался Светлан. – Э-э… троих. Не считая Лоры. – Для статистики хватит, да? – Мой господин, – внезапно произнесла Анна. – Вы не сочтете меня дерзкой, если в отсутствие Лоры о срочных делах стану напоминать я? – Вернее, о том, что меня опять занесло, – осклабился он. – Нет, конечно, – тут никому не затыкают рта. Но о деле я помню, а нашего приятеля гризза уже вызвал. – Вы уверены, что он откликнется? – спросил Ле Сан. – А как насчет мотиваций? – Я знаю, что гризз придет, – сказал Светлан. – Но вот почему… Да кто ж его поймет? Возможно, я истрачу желание, а может, напротив, воспользуюсь случаем, который больше не представится. Ведь нить, связывающая нас, может оборваться в любой миг. – Использовать этого исполина для переброски войска… А не разумнее было б вызвать его, когда начнется сражение? Богатырь покачал головой: – Я не могу натравить гризза на Озерного Дьявола – хотя бы потому, что применять магию против врага губительно для моей силы. Но главное: мы плохо представляем, как устроен Сторукий, и узнаем это, лишь когда столкнемся с ним. Что там у него внутри… и кто… – В-третьих, еще неизвестно, подпишется ли гризз на такое задание, – прибавила Мишка. – А если оно не стыкуется с его принципами? Или просто не захочет связываться? Бог он там или не бог, но подставлять бока взамен тех, кто сам должен стараться… На эту глупость способны лишь батыры. – А также ведьмы, – не остался он в долгу. – С чем нас и поздравляю. – Но допустим, что великан считает себя в долгу перед вами, – с мягкой настойчивостью промолвил Ле Сан. – А после сегодняшних трудов решит, что долг погашен. Причем работа-то не самая важная. Вряд ли же присутствие воинов-монахов на стенах Эльдинга существенно повлияет на расклад сил. – И бог с ним, – сказал Светлан. – Не люблю, когда кто-то чувствует себя обязанным мне. Отношения не должны строиться на долге. – Надеешься, что гризз тебя полюбит? – хмыкнула девочка. – Так берегись!.. А скоро он заявится? – Я же сказал: через час… вернее, уже меньше. Вот что я про него знаю: он пунктуален. – Вежливость богов, – кивнула Мишка. – И богатырей, – прибавил он. – К слову, это сродни честности, а Древние, как ты знаешь, не умеют врать. – Еще одна черта, отличающая их от людей, – хмыкнула ведьма. – Все человеческое им чуждо. – Да уж, – вздохнул Светлан и поглядел на Анну: чего ж не тормозишь? Раз вызвалась – делай. Но белянка лишь улыбнулась в ответ, явно не собираясь злоупотреблять дозволением. Впрочем, Лора уже возвращалась, в стремительном беге пересекая пустырь, – видно, успела раздать нужные директивы. – Пожалуй, я прокачусь с монахами, – сообщила она, запрыгнув на корабль. – Когда еще представится случай!.. – Мало тебе забав? – пожал плечами Светлан. – Вот я для такого слишком впечатлительный. Потом спать не смогу – зачем мне эти радости? – Да ты и так не спишь. – Ну тем более… Как там Дори, уже поделил свое стадо на летающих и… э-э… скачущих? – Вовсю фасует, – ответила силачка. – К сроку поспеет. Усевшись в свободное кресло, она взяла со столика виноградную гроздь. Видеть, как ее упругие губы снимают по ягодке… м-да. – И хорошо, – сказал богатырь, стараясь не отвлекаться. – После здешней сырости и прохлады им должно понравиться на побережье… когда придут в себя после перелета. – Монахи летят – вот и осень, – объявила Мишка, скаля зубы. – А может, забросить их еще дальше на юг? – В море, что ли? – Ну зачем – я ж не зверь. И Антарктида для них, пожалуй, чересчур. Но джунгли экваториальной Африки, где много-много обезьян – в частности, горилл… а также львов и прочих милых кисок… – Как ты их любишь, – заметил Светлан. – Конечно, ты не зверь. Но ничто звериное… – Зато ты – ангел во плоти! – фыркнула кроха. – Может, обрисовать картинку, которая тебе сейчас видится? Глазами она указала на Лору, тоже понимавшую все отлично. – Девочка так старается казаться взрослой, – чуть слышно прошептала Инесса, вовсе не попрекая. Конечно, глупец и на такое мог бы оскорбиться, но Мишка вовсе не была дурой. – Я бы охотно вернула Дори, что у него отняли, – подтвердила она. – Но со смертью графа де Компре этот секрет, видимо, утерян. – Ты опять говоришь как о факте, – пробурчал Светлан. – Очень хочется, да? – Эта гипотеза многое проясняет, – вздохнула девочка. – А жить как в тумане… Кстати, вон и мой возможный кузен поспешает, – кивнула она в сторону. В самом деле, через поле к ним мчал на рослом жеребце новый магистр Ордена, сопровождаемый сотней конных монахов в полном боевом облачении. Выглядел отряд внушительно, а парни составляли его бравые – как на подбор. – Это братья из моего монастыря, – пояснил Дори, доскакав до корабля. – Лучшие бойцы во всем Ордене и самые преданные Господу. – Рад за тебя, – откликнулся богатырь. – И что? – Ты обещал взять на корабль несколько десятков моих людей, – напомнил магистр. – Конечно, я отправлюсь с остальными, дабы не будить сомнение в нестойких душах. – Ага! – сказала Мишка, тоже отметив, как быстро он избавляется от заблуждений, вовсе не упорствуя в ошибках. Все же в нем довольно силы. – Я лечу с вами, – сообщила Лора. – Можешь порадовать нестойких. – Пожалуй, мы осилим пятьдесят, – объявил Светлан. – Но лошадок, извини, захватить не сможем. – Разумеется, – кивнул Дори, приняв всерьез последнюю фразу. – Когда начать погрузку? – Перед самой отправкой. Потому как лететь придется в тесноте и без удобств. Одно хорошо – недолго. – Мои братья привычны к лишениям, – заверил магистр. Отсчитав оговоренную полусотню, он приказал этим монахам спешиться, а с прочими понесся обратно, уводя высвободившихся коней. Мишель поморщила носик, предвкушая соседство с таким количеством давно не мытой плоти. Затем вздохнула и повторила: – Одно хорошо: недолго. Усмехнувшись, Лора сбросила сапожки и привычно уложила ступни на колени Светлана, устраиваясь с возможным комфортом. Дурно пахнущих мужчин она тоже не любила, но, как сформулировал Дори, была привычна к лишениям, хлебнув всякого на прежней работе. Воспользовавшись паузой, аббатиса принялась расспрашивать Светлана о второй своей дочке (что, впрочем, тоже пока не доказано) с такой деликатностью, что отказать было бы свинством. Пришлось поведать, как он познакомился с Жанной, тогда еще служанкой в королевском дворце, и как они подружились. И о том, как вытаскивал ее из темниц герцога Карла, сокрушив там едва не все двери. И про то, что бывшая служанка – ныне первая помощница и лучшая подруга королевы Анджеллы. Вот о приключениях в замке правителя Междуречья решил пока не рассказывать, придержав для следующего раза. – Надо ж, иногда умеешь быть кратким, – одобрила Лора, когда богатырь умолк. – Думала: затянешь на час. – Я б и затянул, – откликнулся он. – Да где ж его взять? Высокий гость уже на подлете. – Высокий-то он высокий, – согласилась Мишка. – Даже выше любой горы. Но настоящая высота не по его крыльям… Слушайте, – внезапно оживилась она, – может, в этом и есть его интерес? Вдруг гризз надеется, что когда-нибудь Светлан сможет отбуксировать его к иным планетам? – А что он потерял на Марсе? – удивился богатырь. – Так ведь и я – ничего. Однако ж тянет. – Ты – любопытная. А вот что движет гриззом… – Прямо такой непостижимый! – фыркнула девочка. – Уж не решил ли и ты, что он бог? – А даже если бог – и что? – сказал Светлан. – Будто богов мы не постигали!.. Лучше ответь: хочешь ты оказаться близняшкой Жанны? – Да какая разница? – пожала Мишель плечиками. – Она мне и так сестра. Так же как ты – брат. – Во Христе, что ли? – Почему во Христе? В Боге. А с Христом история темная. – Вообще, если иметь в виду возраст, я скорее гожусь тебе в деды. – Да просто у нас старенький родитель, – засмеялась Мишка. – В сравнении с ним все люди – младенцы. – Вот и гризз, – объявила Лора, прищурясь вдаль. – Сейчас тут станет ветрено. Живо натянув сапожки, она поднялась. Осенний перелет монахов прошел без эксцессов и в строгом согласии с графиком. Когда большому гриззу не мешали (к примеру, богатыри), он исполнял дела безупречно. Умявшие целую рощу дредноуты буксировали судно, трудясь в полную мощь, а следом за ним, будто на привязи, мчал смерч, по громадному кольцу кружа вереницу палаток, раздутых в громадные пузыри. И хотя набившимся в них пассажирам было сложно любоваться видами, лететь внутри привычного жилья и в окружении товарищей было менее страшно. Зато Лора развлекалась вовсю, перескакивая с шатра на шатер или позволяя ветру нести себя по кругу, как на карусели. Чуть позже ее примеру последовал Дори, но он делал это не для забавы, а дабы поддержать дух подчиненных, подвергшийся столь тяжкому испытанию. Когда гризз с той же аккуратностью, постепенно замедляя вращение, опустил свою ношу невдалеке от городских ворот, силачка с великолепной легкостью соскочила наземь и, пробежав с полсотни метров, притормозила вплотную к кораблю. Палатки, конечно, протащило по грунту, но учитывая, что все монахи были в латах, вряд ли это кому повредило. Не дожидаясь благодарности или сакраментальных фраз, гризз воспарил к тучам и унесся прочь. Обменявшись с Павичем несколькими фразами, россичи отцепили громадных зверей и направили к ближнему леску, чтобы заправить свежими дровами. Прикорнувшая под мышкой гиганта Анна нехотя открыла глаза, когда из его широкой груди раздались рокочущие звуки, и сразу вернулась к управлению кораблем. Благополучно продрыхнув весь полет, Мишка заворочалась, только когда приземлились. Спать она устроилась на твердом, зато теплом и весьма просторном: коленях Светлана. Развернувшись из своего обычного клубка, девочка пробормотала: – Что, уже? Мог бы и на дольше растянуть. Имелся в виду, по-видимому, гризз. – А ты могла бы не дергаться, – откликнулся богатырь, наблюдая, как из палаток выбираются воины Господа, с недоверием озираясь. – Придави еще пару часов – время есть. – Ну да, конечно, – возразила ведьма, немедленно приободряясь. – И пропустить интересное? Хитрый! – Хочешь всюду поспеть? Так не бывает. Запрыгнув на палубу, Лора шагнула к ним и с коварной ухмылкой пощекотала Мишкину ступню, торчащую из-под одеяла. Пискнув, девочка отдернула ногу. – Проветрилась? – спросил Светлан. – Похоже, ты нескоро повзрослеешь. – От гризза не убудет, – сказала силачка. – А мне – в удовольствие. – И землякам будет что рассказать, да? Они-то не катались на гриззе! Из трюма уже выбирались монахи, помалу заполняя палубу. А от строившихся в плотные ряды меченосцев к кораблю спешил магистр, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Добравшись, велел своим выгружаться – к большому облегчению Мишки, с трудом выносившей этот концентрированный аромат. Когда последний монах покинул судно, Дори ловко взобрался на борт. Выглядел он совершенно спокойным, причем это не было позой. Что значит настоящая вера!.. – Мы разобьем лагерь прямо тут, – сообщил магистр. – Пока король не поверит, что мы союзники. – Лучше бы фонтан разбили, – проворчала ведьма, спросонок брюзгливая. – Или хотя бы кувшин. – Боюсь, Луи захочет большего, – заметил Светлан. – Вашей покорности. Паритетных отношений он не понимает – ему и со мной хватает головной боли. – Мы служим лишь Господу, – твердо сказал Дори. – Земные владыки не властны над нами. И будем поступать, как велит Он. – Вот этого Луи и боится. Мало ли, что твоему Господу взбредет… э-э… на ум? Лучше иметь рядом тех, кто хозяина ставит выше богов. Усмехнувшись, Лора произнесла: – Дареному рогачу… На ближайшую ночь король и от союзников не откажется – он не дурак. Тем более если за них поручишься ты. – По-твоему, Луи настолько мне доверяет? – Он держится за тебя, как за опору. Когда вокруг все шатается, ты – как скала. Ну, еще Артур… но с ним здешнему величеству сложней. – Я вот думаю: стоит ли говорить Луи о наших догадках? Все-таки разжиться за несколько дней сразу тремя сыновьями… – Это и для мексиканского сериала слишком, – ввернула Мишка. – Нет, – сказал Дори. – Не нужно говорить. Во всяком случае, пока не кончится битва. – Жаль, – вздохнула девочка. – Такая намечалась сцена!.. – Сама-то не очень спешишь, – проворчал богатырь, покосившись на Инессу. – Ну нет так нет – отрекомендуем тебя как нового магистра, сменившего предателя Людвига и жаждущего искупить грехи, в коих ты невольно оказался замешан. Без тебя тут обойдутся некоторое время? – Брат Анри вполне сможет меня заменить, – ответил магистр, бросив взгляд на долговязого помощника, уже руководившего постройкой лагеря. – Тогда полетели, – сказал Светлан, кивая Анне. С величавой плавностью корабль снова взмыл в воздух и, перемахнув через крепостную стену, направился к дворцу монарха, в лучах заходящего солнца выглядящему внушительно. А ведь Дори еще не бывал в Эльдинге, вспомнил богатырь. И не похоже, что ему нравится здесь. Вряд ли он впишется в придворную жизнь. Да и захочет ли? Бедняга слишком давно считает себя взрослым, а отца ему заменил Господь. И кто сказал, что виртуальный батя хуже настоящего? Во всяком случае, это не правило. «Лауру» они обнаружили на прежнем месте пришвартованной к окнам гостевых покоев. На ее палубе, с трудом уместившись, дремал Георг, набираясь сил перед трудной ночью. Но когда к его двухмачтовому ложу пристал другой корабль, дракон тотчас вскинул шипастую голову, развернув ее к прибывшим. – Ну наконец! – обрадовался он. – Счастлив видеть вас в здравии и благополучными. – И тебе того же, старина, – откликнулся Светлан, вместе с Мишкой поднимаясь на ноги. – А в Эльдинге как: все спокойно? Не опуская девочку с рук, он перескочил на «Лауру», без церемоний ступил на могучий хребет дракона и впрыгнул в окно. – Слава богу, все целы, – ответил Георг, вновь разворачивая башку, но избегая шевелить громадным корпусом, пока по проложенной богатырем тропке следовали остальные. – Стена вокруг порта выросла намного, причем составили ее из таких глыб, которые не пробьют даже пушки. Он умолк, потому что в дальнюю дверь уже входил Артур, как всегда величественный и приветливый. – Мой друг, – широко улыбаясь, заговорил король-рыцарь, – наши красавицы… Как я рад! Укоризненно покачав головой, он чмокнул в лоб беглянку Мишель, успевшую угнездиться в мягком кресле, обеих девушек облобызал в щеки. С обычной галантностью поклонился Инессе, явно зная ее не понаслышке. Скользнул пытливым взором по магистру, наверняка отметив, как легко тот несет доспехи. Уважительно кивнул россичу, признавая в нем если не ровню, то силача, а с Ле Саном даже раскланялся, отвечая на его учтивость. Когда все расселись вокруг стола, Артур сообщил главное: – Изабель и Жизель с сыном сейчас спят – в соседней комнате. Их сон стерегут Бахрам с Огюстом. Кстати, принцесса просила разбудить, когда вы вернетесь, – но, полагаю, беды не будет, если мы не станем спешить. И твоя протеже… э-э… Глория, да… тоже пока не проснулась. – Улыбкой он показал, что не особенно сожалеет об этом. – И слава богу, – проворчала Мишка, тоже наслышанная про сию особу. – Пусть отложит выход еще на пару суток. Лора осклабилась, вполне разделяя. Вот кто не выносил актерку с самого начала!.. Но ведь не ревнует же силачка к ней? – Плененный тобой Людвиг содержится под стражей, хотя со всем почтением к его высокому происхождению. И тут блат, надо же!.. – А прочих меченосцев россичи не отдали, заявив, что это твои пленники и что за них они отвечают перед тобой, – тем самым дав понять Луи, что отныне подчиняются лишь тебе. Павич широко ухмыльнулся, подтверждая тезис. – А что поделывает Артезия? – спросил Светлан. – Как и должно: приглядывает за Луи, оберегая от опрометчивых действий. Здешний правитель весьма неглуп и вовсе не злонамерен, но слишком подвержен влиянию. – Только не пой про доброго государя, – пробурчал богатырь. – Дескать, это его слуги – мерзавцы, но сам он… помазанник. А вот как раскроем ему глаза… Да не хочет он их открывать! – Думаю, он уже знает о твоем возвращении, – молвил Артур. – А также и о том, что ты вернулся с войском. Не хочешь к нему наведаться? – Не переодеваясь, ага? Не смыв пыли и пота, дабы хозяин видел, как спешит его верный… э-э… вассал доложиться. – Чтобы не давать повода для подозрений. Луи и так под непомерным гнетом. Не нужно ему добавлять проблем. – Беда с этими властителями, – вздохнул Светлан. – Ни в себя не верят, ни другим. Или все ж есть нормальные? – Уж ты должен знать, – улыбнулся король-рыцарь. – А чего – давай сходим, – оживилась Мишка. – Давно не бывала я на приеме. – В этом сарафанчике? – уточнил Светлан. – И босиком, ну да. – Ну сотвори и мне босоноги, так и быть. Даже завернусь в плащ – пусть подавятся!.. Довольно будет? – Что, так хочется присутствовать? Ладно, сходим. А то и впрямь вообразит невесть чего. Кивнув Дори, богатырь подождал, пока ведьмочка доведет свой облик до обещанной пристойности, и вместе с ними направился к выходу. – Я пойду с вами, – неожиданно сказала Инесса. – Если вы не против, конечно. – Ну разумеется… э-э… святая мать, – охотно согласился Светлан. – Хотя бы один взрослый там не помешает. Кстати, аббатиса и впрямь влияла на других благотворно – даже когда молчала. Знакомыми коридорами Светлан повел группку к покоям короля, минуя многочисленные посты, сплошь составленные из гвардейцев де Крамма, одного из немногих сановников, кому Луи доверял. Будет обидно, если и этот предаст. Впрочем, тут много зависит от правителя – иные прямо напрашиваются на измену. Поднявшись на невидимые каблучки, Мишель почти уравнялась в росте с Инессой и вышагивала с небрежной грацией манекенщицы – при том, что после монастырского приюта вряд ли надевала обувь. Но уж если человек талантлив… Во всяком случае, это относится к ведьмам. – Правда, я картинка? – похвалилась девочка, слегка распахивая плащ, чтобы стали видны ее нарядное платье и стройные ножки. – Да о твои лопатки порезаться можно, – поддел богатырь. – А попка уместится в ладони. – Так конечно – эдакая лопата!.. На ней и Артезия рассядется с комфортом. – Думаешь, я стану возражать? – А вот некоторые любят помоложе. – Имеешь в виду старикашек? – поинтересовался он. – Или хлюпиков, напуганных зрелыми женщинами? – Ну, если к ним ты относишь и себя… – Я вот думаю, тебя-то куда причислить: к акселератам или, наоборот, к заторможенным? Случай-то – из ряда вон. – И вовсе я не акселерат, – возразила Мишка. – Просто нацелилась далеко. А если брать в пропорции… – Ну, дай тебе бог.Глава 2
Короля отыскали в его любимом зале, уставленном вычурными колоннами и оживленном фонтаном, в котором мелькали экзотические рыбы. Устроясь в удобном кресле, Луи то ли читал манускрипт, уложив на широкий локотник, то ли вкушал ужин, сервированный на изящном столе, то ли совмещал оба занятия, вдобавок предаваясь беседе. Кроме него, тут присутствовали Артезия, прекрасная как всегда, и барон де Круст, серый от усов до мундира, по-видимому, только что пришедший с докладом. Это не считая пожилого лакея, прислуживавшего за столом, и троих гвардейцев, уже научившихся держаться в тени. – О, сир, – воскликнула маркиза, увидев Светлана. – Благодарение Создателю, вы невредимы!.. Но тут же бросила взгляд на монарха, как бы прося извинить свою несдержанность. Впрочем, тот и сам приветствовал посетителей милостивым кивком. А вот предложить им кресла забыл, даже не проявив обычную учтивость в отношении дам. Пришлось Светлану самому рассаживать гостей и обносить их соками и фруктами, реквизированными с королевского стола. Впрочем, Мишка, устроившись поближе к Артезии, уже стянула понравившуюся хурму. – Итак, мой герцог, вы завершили свою прогулку, – произнес Луи безупречно учтивым, но до крайности холодным тоном. – А вернулись, сказывают, с изрядным войском, составленным сплошь из моих врагов. На вопросительный взор богатыря де Круст ответил таким же прямым взглядом, словно говоря: мое дело поставлять сведения, а выводы король делает сам. Как будто подбором данных нельзя влиять на суждения!.. – Иметь столько врагов – недопустимая роскошь по нынешним временам, – сказал Светлан. – Может, не стоит кидаться словами? По крайней мере до выяснения обстоятельств. – А разве тут что-то неясно? Орден восстал против короля – значит должен понести кару. И это касается каждого меченосца! – В твоем дворце не хватит комнат, чтобы расселить их, – заметил богатырь. – Хотя любой из них виновен меньше Людвига. Или тебе загорелось рубить головы? Но тогда придется начать с твоего братца. – Это, по-твоему, главный преступник – Людвиг, – возразил король. – Но разве ты здесь судья? Вот мне представляется, что он уступил давлению капитула. – А-а, так неясности все же есть, – усмехнулся богатырь. – Но станешь ли ты разбираться с ними? – Я проведу доскональное расследование… – Прямо сейчас, до захода солнца? – перебил Светлан. – Или подождешь до завтрашнего утра? Но тогда будет как в притче: либо ишак сдохнет, либо шах… э-э… – …окочурится, – с готовностью подсказала Мишка. – Ты выбрал не лучший момент для демонстрации решимости. Не говоря о том, что оценят это разве лизоблюды – уж они восхвалят любую твою… э-э… – …глупость, – заключила ведьма. С неприязнью глянув на Дори, бесстрастностью не уступавшего старому лакею, король произнес: – Свои суждения, герой, лучше держи при себе. В моих владениях я сам буду решать, кто виноват и какой кары заслуживает. И ни одному монаху Ордена не миновать возмездия – пусть не надеются на мою милость! – Ты путаешь, мой король: эти парни пришли не сдаваться – они предлагают помощь. А тебе известно, что нас ждет вскорости. Возможно, завтра будет некого судить – какой облом, а? Впрочем, не исключено, ты и на том свете их достанешь – но уже не как судья. Видишь ли, в тех краях земные владыки не властны. – Меня не интересует, зачем они явились, – заявил монарх. – Я знаю, как они уходили из столицы – перед этим напав на мой дворец. Это неслыханная дерзость! – Ведь нападали другие, – возразил Светлан. – Не стоит всех валить в кучу. Коллективная ответственность – это довольно мерзко. – У меня нет времени разбираться с каждым. – Но я же вожусь с тобой? – пожал плечами богатырь. – Вас-то, королей, много. Имей и ты терпение. – Я терпел Орден более двадцати лет. Пора им узнать, что такое королевский гнев. – Их около трех тысяч, – сообщил Светлан. – Отборные воины, лучшие в Ордене, а спаяны – как и не снилось твоим солдатам. И если дойдет до противостояния… если они встанут стеной или построятся в атакующие фаланги… Он кивнул де Крусту, предлагая обрисовать последствия такой свары. Но король опередил своего эксперта. – До этого божьего стада еще дойдет черед, – посулил он. – А пока за прегрешения Ордена ответят те, кто уже схвачен, включая предателя-приора, давно копавшего под Великого Магистра. – Если кто из них и схвачен, то лично мной, – напомнил богатырь. – Но раз ты такой непримиримый, я могу отпустить всех, и начинай свою войну с нуля. – Осклабившись, Светлан прибавил: – В том случае, понятно, если переживешь нынешнюю ночь. – А вот он – тоже твой пленник? – кивнул Луи на магистра. – Насколько знаю, это аббат Дори, едва не главный смутьян Ордена, более других усердствовавший в обличении короля. – Кого любим, с того требуем, – усмехнулся Светлан. – Или не знал? Нет, Дори не пленник – он мой гость. – Твой гость – в моем дворце? – сейчас же прицепился король. – Выходит, я здесь уже не хозяин. И по моему дому… видимо, бывшему, да?.. свободно разгуливают изменники, охотно поднявшие бы меня на мечи. Пожав плечами, богатырь промолвил: – Не знаю, что наплел тебе Людвиг, но это не тот источник, из коего следует черпать. – А ты, конечно, поверил д'Адуи и прочим низкорожденным? – Я чувствую вранье – ты забыл? А твой брат врет на каждой фразе. – Ты говоришь так потому, что он единственный, кто не поддался твоим… твоему напору! Ведьма громко фыркнула, бросив на Луи насмешливый взгляд, – просвещенный монарх едва не брякнул «твоим чарам», обвинив богатыря в колдовстве. Ибо, когда магию пускают в ход, дабы подчинить, это уже не дозволенное чародейство. – Если я верно понял, ты намекаешь на Гийома и Бэлу? – осведомился Светлан. – А также, видимо, россичей. – Ты забыл упомянуть графиню де Компре, внезапно забывшую про свою строптивость… и виконта де Косту, прежде не подчинявшегося никому… и шевалье де Ги с его людьми, еще недавно преданнейших моих слуг… и маркиза де Гронде, ставшего тебе другом… и моего доброго де Лампиньяка, вдруг воспылавшего симпатией к ограм… – Хо, выходит, и тут виноват я? – И даже граф де Шратье, мой командующий, последнее время ставший слишком самостоятельным, ныне готов принимать от тебя приказы. Похоже, вскоре со мной останутся лишь де Крамм и де Круст. – Но государь, – заметила Артезия, сияя улыбкой, – ведь с вами и я. Покосившись на нее, Луи пробурчал: – Конечно, сударыня… пока не позовет истинный господин. – Ба-а, да ты ревнуешь ко мне подданных, – сообразил богатырь. – Ну, дожили. – Или тебя – к ним, – предложила вариант Мишка. – А чего? С тобой любой не прочь побрататься. Такая силища!.. – Лучше вели этой малявке умолкнуть! – не стерпел король. – «Малявке», ишь, – пробурчала она. – Сам-то не больно крупен. И со значением посмотрела на магистра: дескать, как тебе этот фрукт? Отличная пара своему братцу! Светлан тоже покосился на Дори, ощутив неловкость за его предполагаемого родителя. И какое ребенку дело, что у папы проблемы на службе? Когда поведение бати так сильно зависит от настроения… м-да… С другой стороны, хорошо, что хотя бы здесь дети лучше отца, все ж не выродилась линия. Или они больше внуки мельника, чем сыновья короля? А вот малыш Рауль – иное дело… Кстати! Уж не углядел ли Луи в этом паршивце себя? Может, оттого наше величество и ведет себя столь… э-э… неадекватно? Обычно-то он более вменяем. – Позволь напомнить, – заговорил король, – ведь это я вознес тебя на вершину, одарив герцогством и небывалыми полномочиями. Но, похоже, от высоты у тебя закружилась голова, и ты стал брать на себя слишком много. Или признательность не входит в твои достоинства? Теперь Светлан поглядел на гвардейцев, переминавшихся у стены и с тоской ждавших, что им велят урезонить наглеца. А уж они понимали, что задачка не по их силам. Но куда денешься, когда на смерть посылает король? Но Луи не захотел понять намека. Пришлось врезать при свидетелях. – Никогда не одаривай тем, в чем не нуждаются, – сказал богатырь. – А если одариваешь, не жди благодарности. Быстро же ты забыл, зачем это затевалось и как противился я этому цирку. Что, мне швырнуть обратно твои презенты? «Все же приятно вправлять мозги с позиции силы, – подумал он, кривя губы. – Легко быть смелым, когда бояться нечего. И толку от моей болтовни!.. Тогда зачем она: чтобы себя потешить?» – Теперь я понимаю, отчего моя сестра Анджелла предпочитает держать тебя на удалении, посылая с поручениями в соседние королевства, – произнес Луи. Тамбовская волчица тебе сестра, едва не брякнул Светлан. – Ну, твое величество! – укоризненно сказал он. – Влезать в дела чужой семьи – это не по-королевски. Или больше нечем меня уесть? А было б в твоей власти, пригрозил бы острогом? Я всегда говорил: большая власть портит людей. – Если позволите, я тоже выскажусь, – неожиданно заговорила Инесса своим тихим, но ясным голосом, прекрасно различимым в любом углу комнаты. – Я знаю: Светлан и его друзья вскоре покинут Эльдинг – если это будет в их воле. На здешний трон не посягает ни один из них, а кто думает иначе – неправ. Существуют люди, которые тяготятся властью – как ни трудно это понять остальным. От них не исходит угрозы – пока им не начинают угрожать. Или не вершатся злодеяния, кои нужно пресечь. Это их миссия, и выполняют они ее, пока хватает сил или не покинет жизнь. Земные правители им не указ, ибо у них есть… не господин, нет… авторитет более высокий. – Спасибо за разъяснение, святая мать, – с иронией сказал король. – Вот теперь мне все стало понятно – прямо-таки туман перед глазами рассеялся. – Простите, мой брат, но тут не о чем спорить, – с той же кроткой твердостью сказала отшельница. – Ваши опасения лишены резонов… впрочем, вы сами в них не верите. У вас благородное сердце, Луи, и если б вы чаще слушались его… Ваша беда, что после первого порыва, почти всегда верного, вы даете волю сомнениям. – Когда-то, сестра, вы послушались своего, – заметил Луи уже без насмешки. – Верно, жалеете до сих пор? – Ни одного дня, – без колебаний ответила женщина. – То есть жалею, конечно, но вовсе не об этом. И бросила осторожный взгляд на Мишель, словно опасалась ее спугнуть. «Да тут же едва не все – родичи! – вдруг подумал Светлан. – Ну, если исключить персонал, де Круста с Артезией… и меня, надеюсь». – Я могу поклясться Господом, – внезапно произнес Дори, – что ни делами, ни в помыслах не нарушу союза, пока мои братья по ордену будут пребывать в Эльдинге и пока всем нам противостоит общий враг. Готов даже добавить, что и в дальнейшем не стану посягать на власть и жизнь вашего величества… если только вы не вынудите нас защищаться. – Слова-то отличные, – заметил король. – Но почему я должен им верить? – Потому что я не лгу никогда, – спокойно ответил парень. – Тем более не стану ложь покрывать именем Господа. – Могу это подтвердить, – сказал Светлан. – И наша святая мама наверняка примкнет. А если тебе и этого мало… Он развел руками. – Может, у него сегодня приступ подозрительности, – предположила Мишка. – Обострение фамильного недуга. Да, дядя… король? – По краю ходишь, – проворчал богатырь. – Щекочет, а? Ведьма ухмыльнулась. Впрочем, этой ее выходкой Луи пренебрег. Видимо, решил, что свежевыпеченный герцог завел себе такого шута – а кто ж обижается на проделки паяцев? – Что странного в моих сомнениях? – спросил король. – Удивительно другое: что я поверил тебе столь легко. А ведь о бедах, грозящих мне и моей стране, я знаю лишь от тебя. И про Озерного Дьявола, готового напасть на Эльдинг, и о сговоре Ордена с русалками, якобы вызвавшими чудовище из глубин, и про все, что ныне творится в Нордии… даже про Гийома, который будто бы сын мне. Но ты же – не Бог. – В которого ты тоже веришь с оглядкой? – усмехнулся Светлан. – Впрочем, это я как раз могу понять. А вот что заодно со мной ты заподозрил во лжи Артура… – С годами люди меняются, как ты знаешь, – молвил Луи. – Все? – Или славный Артур тоже мог подпасть под твое… обаяние. Да и много ли он видел сам? Может, он излишне доверчив? – Как и Инесса, ага… А Изабель? Уж твоя племянница видела многое. – Но ведь она такая юная! А ты – мастер иллюзий. – Похоже, Дьявол уже здесь, – заметил богатырь, сокрушенно кивая. – И этот монстр – я. Действительно, мой король, тебя кидает в крайности. – И не удержался, чтобы не наступить на мозоль: – Это у тебя с детства, да? Наверно, папа у вас был еще тот! Луи открыл было рот для гневной отповеди, но тут дверь распахнулась, и в комнату вошел… пожалуй, даже вбежал капитан де Крамм, озабоченный гораздо сильней, чем он старался показать. – Что? – сейчас же спросил король, отлично знавший своего слугу. – Дурные новости, да? Пытаясь сдержать дыхание, барон ответил: – Только что прибыл гонец из Тьера. – И?.. – Как вам известно, в этих местах Уга делается довольно мелкой, разливаясь вширь… – Ну дальше, дальше! – Многие жители, включая стражу, видели, как вниз по реке проплыло чудовище, в сравнении с которым даже кракен кажется малышом. К тому же… – Ну, что? – Боюсь, что рассказать о монстре смогли только наблюдавшие его издали. А все, кто оказался в этот момент на берегу… – Разве им не послали предупреждение? – Разумеется, ваше величество, горожан оповестили. Но люди Нордии столь беспечны… Сообщают, что погибли десятки. Или, вернее, сгинули, схваченные громадными щупальцами. Говорят, они даже не пытались убежать или увернуться – стояли как пораженные громом. Де Крамм умолк, и на минуту в комнате повисло молчание, отнюдь не радостное. С другой стороны, чего удивляться? Все можно было прогнозировать – даже потери. По крайней мере это известие убавило скепсиса у присутствующих… включая, кстати, и самого Светлана. Итак, предчувствия не обманули. Вздохнув, он произнес: – Сказывают, восточные деспоты казнили вестников беды… идиоты. А кончалось обычно тем, что несчастье настигало правителя раньше, чем он о нем узнавал. – По крайней мере отправлялся к праотцам в благостном настрое, – заметила Мишка. – Тоже не худший вариант. – Во всяком случае, на этом нашу дискуссию можно прекратить, – сказал он. – И наконец заняться делом. А если кому угодно и дальше тешить свое эго… Не договорив, Светлан поднялся, демонстрируя, какой он грозный… с виду. – Извини, мой король, но ближайшую ночь в столице Нордии будет властвовать дьявол, – произнес он. – А уж который из двух, зависит и от тебя тоже. Не ошибись с выбором. – Только решай быстро-быстро, – прибавила Мишка. – Пока не началось. – Ты что, объявляешь мне о низвержении? – ощетинился правитель. – Не хочешь ли и мою корону примерить? Да кто ты такой, чтобы мне указывать!.. – О, – сказала девочка. – Начинается. По-видимому, ей этот анекдот еще казался свежим. – Поменьше восклицательных знаков, – морщась, попросил Светлан. – Ведь не с трибуны вещаешь. Или это профессиональная хворь? – Ладно, – уступил Луи. – Меняю восклицание на вопрос: почему я должен слушать тебя? И «кому ты это говоришь», ну да. А через десять веков о том же будут спрашивать гангстеры. – С богатырями лучше ладить, твое величество. Можно не считать их народным гласом, но что они заступники людей и, так сказать, выразители… И провоцировать батыра на сильные… э-э… выражения опасно. Это для заурядов ты – король… – Уж не вздумал ли ты угрожать мне? Богатырь усмехнулся. – А если и вздумал – что тогда? – спросил он. – То есть я не запугиваю, боже упаси, но зло причинить обещаю – если тебя занесет в беспредел. И ты знаешь, что мои обещания не пусты. – Если прикажете, ваше величество, – не стерпел де Крамм, – я снесу нахалу голову!.. – Лучше яичко снеси, петушок, – огрызнулась Мишка. – Желательно золотое. Конечно, Луи не стал приказывать, пожалев ценные кадры. А если б капитан не был в этом уверен, то и выскакивать вряд ли бы стал. – Распустил ты своих слуг, – попенял Светлан королю. – Ведут себя как попало. И махнул рукой своим, объявляя об окончании аудиенции. Раз ввалились сюда без приглашения… А такой у нас стиль: богатырский.Глава 3
Когда Светлан и сопровождающие его возвратились в апартаменты, выделенные им королем, то обнаружили в гостиной еще одно действующее лицо, притом чрезвычайно милое на вид, даже, можно сказать, прелестное. А лицо дополняли полная грудь, осиная (пока еще) талия и крутые бедра, своими обводами напоминавшие амфору, – прямо-таки воплощение женственности, ценимой во все эпохи. То была Изабель, племянница короля, а в скором времени и его невестка… то есть фактически принцесса уже стала ею. Осталось лишь оформить отношения, когда Гийом, монарший сын, наконец соизволит явиться в Эльдинг. – Ты вернулся! – воскликнула девушка, на радостях забыв про этикет. – Ну наконец!.. И вскочила с явным намерением кинуться Светлану на шею – причем в буквальном смысле, с разбега. – Тихо, тихо, – придержал он. – Ушибешься. – Это все равно что на дерево сигать, – сообщила Мишка. – Уж я знаю. И потерла ладонью попку, которой не раз плюхалась на его плечо, приземляясь слишком поспешно. Наклонившись, богатырь поцеловал Бэлу в лоб и опустился на свой стул повышенной прочности, подвинув его ближе к девушке. А напротив него, будто дождавшись смены, тут же поднялся Павич, продолжая что-то жевать. – Может, и вам вселиться в гостевые палаты? – спросил у него Светлан. – Раз вы теперь с нами заодно. – Лучше станем лагерем в ближней роще, – ответил россич. – Заодно и вас с этого боку обороним. – Только не устраивайте кострища на здешних лужайках, – попросил Светлан. – И не рубите кипарисы на дрова. – И на королевских павлинов не устраивайте охоту, – прибавила Мишка. – Наше величество может не оценить такой юмор. – Мы, понятное дело, дикие, – ухмыльнулся Павич. – Но не настоко ж? – И мне пора, – заявил Дори. – Что нужно, я уже увидел. Позовешь, когда возникнет надобность. – Вы там не теряйте бдительность, – предупредил Светлан. – Луи-то вряд ли на вас наедет, но вот здешние воеводы… Кто знает, что им взбредет? Магистр кивнул, принимая к сведению. – Я доставлю, – вызвалась Лора. – Не против, если возьму лодку? – Да, конечно, – сказал богатырь. – Только не злоупотребляй радушием парней, ладно? Усмехнувшись, она направилась к окну, небрежным жестом позвав за собой россича и монаха. Конечно, оба поспешили за красоткой. Хотя Павич с сожалением оглянулся на Анну, а Дори, верно, уже готовился наложить на себя епитимью – за то, что взгляд будто привороженный устремлялся на запретное. Слаб, слаб человек!.. Светлан вздохнул, отлично его понимая. – А я пойду к Жизель, – сказала белянка. – Ей сейчас я нужнее. Он кивнул, соглашаясь. Тихонько Анна скользнула за дверь, и в комнате осталось пятеро. Не считая Георга, заглядывавшего в окно. Потому что Ле Сан и Синдбад куда-то подевались еще раньше, незаметно сгинув со сцены. – Ваших сестер мы устроили неподалеку, – сообщил Артур аббатисе. – А охраняет их лейтенант де Ги со своим взводом – смелый и благородный юноша, облеченный нашим доверием. – К тому ж Лоркин фаворит, – пробурчала Мишка. – Верней, это он от нее без ума. Запрыгнув на стол, она расселась в привычной позе, то ли переняв это у Жанны, то ли совпадая с ней повадками – близнята как-никак. – Не сплетничай, – одернул богатырь. – Тебе – не все равно? – Я к тому, что Шарль будет стараться, – пояснила кроха. – И когда человек очарован, его трудно заколдовать – тут нужна такая Власть!.. Кстати, – вдруг повернула ведьма, – обратили внимание на фразу Луи, что даже Шратье, дуб из дубов, готов подчиняться нашему батыру? – Думаешь, меня это радует? – сказал Светлан. – Он признал мою силу, а не правоту – потому и записался в слуги. Это человек иерархии, он не понимает паритетных отношений. – Не понимает – и бог с ним, – бросила Мишка. – Тебя это напрягает? – Бог ли? – усомнился он. – Ну, опять повело!.. – Ладно, армейцев мы вроде притушили – на какое-то время. Здешнюю охранку, к счастью для Луи, возглавляет человек умный и преданный правителю – редкое сочетание. С гвардией Луи тоже повезло. – С преторианцами, – вставила девочка. – Подфартило. – Но его двор не вызывает доверия – гадючник еще круче, чем у Анджеллы. Тут все держится на страхе. А стоит его убрать или припугнуть чем-то посерьезней… или поманить смачным кусом… – Стол находок, – фыркнула ведьма. – Для шпионов. – Шпионы не самое опасное – ну стибрят сведения, подумаешь!.. Страшиться следует диверсантов. – Да чё они могут сотворить? – пожала она плечиками. – Если ты одним махом снесешь башку кому угодно… влево махнешь, понимаешь, – улица, вправо… э-э… Бродвей. Аза твоей спиной и нам спокойно. Или ты переживаешь за Луи? Да что изменится, если его укокают! – Разве тебе не жаль родного дядю? – Ты еще про папеньку спроси! – фыркнула Мишка. Но затем все ж ответила: – Не больше, чем других. Пожалуй, даже меньше – Луи-то сам напросился. А многие страдают за чужие грехи. Замолчав, она уставилась на Бэлу, вдруг сообразив, что отец-то у них – общий. Затем скосила глаза на мать… э-э… святую и, вздохнув, удержалась от разглашения, решив не добавлять подруге проблем. Действительно, Изабель пока и с Гийомом сложно, а если со всех сторон станут выпрыгивать родичи как чертики из коробок… Нет, это перебор. – А где наш виконт? – справилась ведьма, будто вспомнила именно о нем. – Вот гляжу на тебя и ощущаю: чего-то не хватает в твоем обрамлении. – Лишьтолько я вступила сюда, Огюст ушел, – улыбнувшись, сказала принцесса. – Он же гордый. И если видит, что в его шпаге не нуждаются… – Как раз шпагу мог бы оставить, – хмыкнула Мишка. – Я бы игралась с ней. А то у всех здесь такие махины!.. – А Пес-то куда делся? – спросил богатырь. – Слоняется где-то, – ответил Артур. – На пару с тигрицей. Их же теперь водой не разлить. Кинжалом, который для обычного человека сошел бы за меч, он рассек арбуз на две половины и уложил их на столе рядышком, любуясь на алую мякоть. – Ничего себе ягодка! – восхитилась Мишка. – Пуда на два тянет. Я думала, такие произрастают лишь в жарких странах. – Здесь, положим, тоже не тундра, – откликнулся Светлан. – К тому ж это сказочный мир, не забыла? – Тут чудеса, ага, – кивнула девочка. – Тут… этот… леший бродит… с лишаем на пару. И русалка невесть с какого переляку на ветви забралась… Или ее спутали с дриадой? – Так ведь русалки, как и дельфины, водятся в теплой воде, – пояснил он. – А россичи к субтропикам непривычны, для них эти хвостатые игруньи – экзотика. Вот и путают с речными упырицами, которые запросто шастают по суше, отлавливая податливых. – И Пушкин путает? – А он что, не русский? Или, по-твоему, в нем должна была включиться генная память – со стороны африканских предков? – Может, и включилась – кто знает. Во всяком случае, сны ему могли сниться занятные. – Кстати, нужно проведать засоню, – сказал Светлан, поднимаясь. – Это ж с моей подачи ее так разморило. – Да если б не ты, Гло и вовсе протянула бы ноги, – вступилась ведьма. – Ну скажи, Бэла!.. – Безусловно, – не задержалась та. – Вы буквально вернули бедняжку с того света – это же чудо! Прямо Христос, ну да. Хорошо хоть, что эта покойница не дожидалась оживления несколько суток. – «Ты», – напомнил богатырь. – Раз уж перешла, держись этого стиля. Изабель улыбнулась. Прихватив грушу, он направился в спальню. Обе подруги увязались за ним – из любопытства, конечно, а не потому, что чего-то опасались. Во сне Глория казалась прекрасной – хоть картину с нее пиши. Все же как идет иным девицам молчание! А лишь раскроют рот… То есть и среди мужчин полно дурней, но там это не так обидно. – Спящая краля, – проворчал Светлан. – Что, и ее придется будить лаской? – Тут поцелуя не хватит – не надейся, – хихикнула Мишка. – Придется отработать по полной. – А почему мне? Разве не найдется подходящего прынца? – Иноземных-то в Эльдинге нет. А из местных один уже увяз накрепко, второй – монах… третий и вовсе малолетка. Так что нечего сваливать на других! – Будем считать это крайним средством, – сказал Светлан. – Высшей мерой, ну да… – А пока пусть продолжает спать. Для здоровья это полезно. – Жаль только, ума не прибавляет. – Ну, если допустить, что ее душа ныне витает по всему свету… – Да ведь у Гло душа мелкая и слепенькая – чем она сможет разжиться? – Тебя опять утянуло в скепсис? – поинтересовался богатырь. – Don't worry – думай позитивно. – Конечно, тебе легко говорить!.. – Ну еще бы. Прикрыв простынкой роскошные формы актерки, он вернулся в гостиную, сопровождаемый тем же эскортом. А там их уже ждала Лора, успевшая слетать по обоим адресам – на удивление быстро. Случайно, она не сбрасывала пассажиров с высоты? Когда все опять расселись вокруг стола, Артур стал рассказывать дворовые новости, успевшие скопиться, пока Светлан развлекался на стороне, спасая младшего сына Луи и святых отшельниц, улаживая конфликт с меченосцами и круша Пропащие Души. Конечно, король-рыцарь не опускался до сплетен, сообщая лишь то, что вправду стоило знать, – но как же скучна политика!.. Впрочем, Артур уложился в регламент, вскоре умолкнув. – Лучше б поведал, кто тут и с кем спит, – проворчала ведьма. – Столько бы открылось занятного!.. – Мне интересней другое, – произнес Светлан. – Вас не удивляет, насколько Нордия отличается от королевства Анджеллы? Там – раннее средневековье, эдакая иллюстрация к рыцарским романам. Здесь – чуть ли не мушкетерская атрибутика… правда, порох пока не пустили в ход. – Возможно, причина в нордийских арбалетах, – предположила Мишка. – Они ж любые латы прошибают на раз. И какой тогда смысл в лишнем железе? А вот откуда всплыла конструкция самострела… И она поглядела на Лору, лучшего эксперта по таким делам. Нехотя та кивнула, подтверждая сходство. Выходит, из Третьего мира сюда просачивается не только магия? А что еще нордийцы заимствовали оттуда? – Жаль, что эльфийской мудрости людям еще занимать и занимать… если захотят, понятно. А вот оружие сразу хватанули. – Настоящее оружие – это он, – сказала силачка, подбородком указывая на Светлана. – Железки – ерунда. Не они меняют судьбы стран. – Ну да, ныне я один стою армии, – подтвердил богатырь. – И что? Мало ли в мире армий? А лучше он от этого не делается. Похоже, ему недостает не мускулов, а как раз соображения. – Да разве одно мешает другому? – спросила Изабель. – В том и беда. Чем дальше в батыры, тем сильней дубеют мозги. И моя способность к магии помалу сходит на нет. Это ведь разные ипостаси – трудно совместить… кажись, даже нельзя. Во всяком случае, у меня не выходит. – Пока, – прибавила Лора. – Не спеши сдаваться. Поглядев на нее, Светлан лишь вздохнул. Конечно, дева уступала ему в силе, да и в магии тоже, – но черт возьми, какая гармония! Когда все настолько сбалансировано, можно не бояться, что занесет в крайность. И где ж таких делают? – Наверно, у тебя трудности с нашим братом, – предположил он. – С чего ты взял? – Да в сравнении с тобой почти любой мужчинка чувствует себя ущербным. Я представляю, что они болтают за твоей спиной!.. – Но ведь не ты? – У меня перекос в иную сторону. Наверняка и на меня вешают всякое: от присущей громилам тупости до… э-э… мужской несостоятельности. – А что им остается? – пожала плечиками Мишка. – Разве повеситься. – Лишь бы не на мне, – усмехнулся богатырь. – Я другое дерево. – На тебе и места-то не осталось, – подхватила ведьма. – На всех ветках висят. – Ладно, не утрируй. Повернувшись к Артуру, он спросил: – А насчет наших врагов не прибавилось ясности? – Ну, что Озерный Дьявол успел стать морским, вы, верно, уже знаете, – ответил король. – Нам-то сию весть принесли на хвостах девы, но и до Луи успели домчать гонцы. И что Пропащие с каждым днем делаются наглей, а нападают все чаще… – Вот это даже испробовали на своих шкурах, – подтвердил Светлан. – Мало того, они поделились на рода войск – включая, кстати, авиацию. До сих пор-то небо принадлежало ведьмам… – В самом деле, теперь девам придется опасней. – Дредноуту, понятно, не угнаться за ними, но тенденция пугает. Того и гляди посыплются крылатые бестии, летающие лучше ведьм… – Ну, это положим, – буркнула Мишка. – Впрочем, это всё враги… скажем так, стихийные. А я имел в виду тех, кто играет с нами нынешнюю партию. Разве не видите? Здесь же проступают вполне осознанные ходы… вот только правила нам неведомы, а лиц на той стороне не разглядеть. – Но ведь ты кого-то подозреваешь? – спросила девочка. Пожав плечами, Светлан ответил: – Полагаю, нам противостоит Дух – тот самый, что являлся Сейджу. И ведет себя он по-умному – стратег!.. Сам ни во что не лезет, действует через подставных. Зато я то и дело влетаю в истории – некогда оглядеться, подумать. – По-твоему, Дух – главный из наших врагов? – Наверно, есть главней – к примеру, Рок. Но до него, как и до Бога, слишком далеко. Сперва нужно разобраться с теми, кто ближе. – Бей ближних, ага, – поддакнула Мишка. – Чтобы дальние боялись. – Хотя Дух – тоже лишь маска, – сказал Светлан. – Некий виртуальный персонаж, за коим кроется непонятно кто. Эдак и я могу являться к глупцам, выдавая себя за демона. – Лучше к глупышкам, – хмыкнула она. – Сможешь косить под инкуба, обольщая божьих невест. Но тотчас прикусила язычок, вновь бросив взгляд на Инессу, молчащую даже без осуждения, но отчего-то мешавшую ведьме разойтись. Вот был бы у Мишки такой якорек с первых же лет… – Вопрос в том, как выйти на Духа, – молвил Артур. – Этот сбежавший чародей, Сейдж, точно сквозь землю провалился – никаких следов. А иных ниточек у нас нет. – Может, и впрямь зарыли Первого? – предположила девочка. – Тот, кто над ним, умеет обрывать нити – вспомните хотя бы графа де Компре, пришибленного шаровиком. – Это и Зодиар мог сотворить, – сказал богатырь. – Чай, колдун. – Да, но с чьей подачи? – Возможно, и сам решил – так сказать, не выходя за рамки полномочий. Что до Сейджа, то его рано выбрасывать за борт. – В набежавшую волну, – ввернула Мишка. – С этой овцы еще можно кое-чего настричь – мне так кажется. А значит, наш маг еще проявит себя, подбросив какую-нибудь свинью. – Не слишком ли для «овцы»? – хихикнула она. – Чё тебя в зоологию-то утянуло? – Скорее тогда в скотство, – поправил Светлан. – Домашнее. – Кстати, а Зодиар не попробует опять захватить власть над этим мальцом, Раулем, – все ж таки монарший сын! – Предлагаешь, чтобы теперь мы сделали из Рауля приманку? – Типун тебе… Однако меры принять нужно. – Затем и поселили Жизель с малышом в самой близи. А Анна будет держать руку на пульсе – если что, ударит в набат… «Черт! – спохватился он. – Действительно перебираю с образами. Влияние среды, надо полагать?» Заткнув себе рот яблоком, богатырь глянул на Изабель, которую проблемы взрослых мало заботили. Судя по всему, принцесса пыталась провернуть фокус, показанный Светланом пару дней назад. Поплотнее зажмурив глаза – чтоб, значит, не видеть здесь ничего, – она устремилась сознанием в знакомое место, пытаясь вообразить его как можно выпуклей, дабы распахнуть туда Оконце, закоротив пространство напрямую. А когда это удалось, протянула руку в мерцающий круг и вынула из него… вазочку с айвовым вареньем – ну захотелось ей. Надо же, делает успехи. – Таскаем помалу? – спросил Светлан. – Проблему со сластями решила, да? Улыбнувшись, девушка стала раскладывать варенье по розеткам, вовсе не жадничая. – С одной стороны, это хорошо, что растет смена… – Да тут с любой стороны, – заявила Мишка. – Хоть сзади, хоть снизу… Чё плохого-то? – Вот Луи может не одобрить. – А кто он такой ваще? Подумаешь, король! – Вдобавок дядя, – напомнил богатырь. – И… этот… свекор. – Дед ее детей, ха! Своих надо было растить. А то разбросал по всему королевству!.. Вот сам бы испытал, каково это – без отца. – Иной раз достаются такие, что лучше без них. – И прибавил, чтоб Изабель не приняла на свой счет: – Еще неизвестно, какой был у самого Луи. – Ну почему – неизвестно, – возразил Артур. – Как раз вот такой: без которого лучше. В народе его даже прозвали Проклятым. – А в анналы, наверно, занесен как Благословенный, – усмехнулась ведьма. – Выходит, с дедушкой у нас и вовсе труба – мало было папани!.. Нет, ну их на фиг, таких родичей… и такую работу, кстати. А вот дар, раз уж на него повезло, надо развивать. – Вообще я хотела бы выучиться в волшебницу, – застенчиво призналась Изабель. – А что, карьера королевы тебя не прельщает? – спросил Светлан. – Ну… не особенно, – сказала принцесса. – То есть если удастся совместить… – Лучше не пытайся, – предупредил он. – Иначе влетишь в Черную Магию – лишь пятки сверкнут. Власть плюс чародейство дают как раз такой эффект. Бросив взгляд на свои нежные ступни, девушка пробормотала: – В любом случае сперва нужно дождаться Гийома… – Только не сваливай решение на парня, – опять влезла Мишка. – Это лишь твое дело, запомни. Иначе не простишь после – ни ему, ни себе. – Ты как тот младенец, – уколол Светлан. – И глаголешь, и глаголешь… Не надоело? – Мою песню не задушишь так просто, – ухмыльнулась она. – К слову, труд мага тоже не из легких. Одно дело – баловаться время от времени… А самый мучительный процесс в чародействе – это набирать обороты. Пока раскочегаришься!.. Зато потом даже получаешь удовольствие. – Когда расслабишься, ага, – хихикнула ведьма. – Но попробовать – почему нет? – прибавил богатырь. – Хотя бы узнаешь, на что способна. А мы в тебя верим.Глава 4
С полуночи, как и предполагалось, стали прибывать летуньи, в большинстве знакомые Светлану по Городу Солнца, к главным аттракционам предыдущих дней, дракону и дирижаблям, добавив свеженький – в Эльдинге мало кто видел нагих девиц, порхающих на легких конструкциях, почти столь же простых, как метлы, но куда более удобных. Кроме одиночных ведьм, иногда объединявшихся в стайки, на крышу гостевого корпуса приземлялись пары, направляемые девами, которым повезло найти себе дополнение. Правда, до богатырей эти парни не дотягивали, но и на них вполне можно было… гм… положиться. Увы, подруга Жанна не явилась – сочла, видимо, что нужнее сейчас Анджелле, нежели Светлану. Взамен нее прилетела Люси, ведьма столь же высокого полета, а к тому ж целительница, – изящная, светловолосая, с отменными манерами и обширными познаниями в разных областях. От недавней стычки с оборотнем, едва не стоившей ей жизни, дева уже оправилась… во всяком случае, внешне… и вновь поспешила в гущу событий. И вот Люси можно было доверить корабль – она хоть и ведьма, но за рамки не выйдет. Вместе с другими здешними старожилами (относительными, понятно) Светлан принимал гостий, тут же размещая их по палатам и кратко инструктируя – не слишком, впрочем, рассчитывая на эффект. Пустующее крыло огромного королевского дома стало наконец наполняться жизнью – причем настоящей, отнюдь не придворной! Изрядную часть корпуса выделили святым отшельницам, хотя они вовсе не просили так много, вполне удовлетворившись бы парой больших комнат. Но кто же во дворцах думает об экономии? Тем более что и так осталось полно места. Когда поток новоселов пошел на убыль, Светлан оставил дежурить на крыше несколько дев постарше и поответственней, уже вертевших парнями де Ги, как очарованными (именно «как»), а сам опять вернулся в покои, куда вселился с самого начала и которые привык считать своими. Теперь и тут сделалось люднее – чтобы не сказать «ведьменей». Впрочем, это вовсе не раздражало богатыря. Отлично ощущая мужчин, девы держались от него на дистанции, которая устраивала Светлана, – не лишая своего общества, но и не досаждая присутствием. В сумеречной гостиной и на палубе «Лауры», сделавшейся как бы ее террасой, устроились с десяток летуний, вполголоса щебеча на разные темы и небрежно поклевывая фрукты, доставку которых налаживали специально. Обменявшись приветствиями с теми, кого еще не видел, Светлан тихонько стукнул в дверь спальни, хотя она была приотворена, и, услышав отзыв, ступил внутрь. Здесь тоже свет зря не жгли – горела лишь пара свечей у изголовья кровати. Мишки в комнате не оказалось – видно, носилась по корпусу, набираясь свежих впечатлений и выведывая новости. Но Изабель, конечно, никуда не делась и сейчас восседала на просторной постели рядом с неподвижной Глорией – в позе настолько свободной, словно была не принцессой, а одной из летуний… или на крайний случай подругой озерного пирата, еще не знающего, что он сын короля. Увидев Светлана, девушка радостно улыбнулась, будто успела соскучиться. Хотя была не одна: невдалеке подпирал стену де Коста, преданный ее кавалер, взявшийся оберегать чужую невесту. Просторная ванна, устроенная вблизи окна, не пустовала, оккупированная сразу троицей ведьм, возившихся в мыльной воде с беспечностью малых деток. Наверно, и пруды в королевском парке уже навещали ночные купальщицы, пугая одних придворных и неудержимо притягивая других. Действительно, жизнь при дворе Луи сделалась веселей – жаль, это ненадолго. В углу негромко наяривал призрачный оркестр, причем сами музыканты понятия не имели, что их концерт транслируют в чьи-то покои. Этот фокус Изабель тоже освоила с ходу и применяла ныне постоянно… то есть когда не спала и если это никому не мешало. – Пытаюсь придумать, как сохранять подобное благозвучие, – призналась она, заметив его взгляд. – Обидно, что очарование мелодии длится, лишь пока играют менестрели. А чтоб повторить ее, нужно опять созывать умельцев… или отыскивать музыку с помощью чар. – Да? – удивленно сказал Светлан, опускаясь в кресло. – Задумка, конечно, интересная, и позже ее реализуют, изобретя потребные механизмы. Но ведь ты имеешь в виду другое? В самом деле, обойтись тут без лазеров, без магнитов… даже без пластмассы с иглами… – Понимаешь, отец мой, – молвила Бэла, – если бы внутри малой емкости удалось закрутить время в кольцо, где захваченный магией звук вращался бы бесконечно, при надобности прорываясь наружу… – А почему лишь звук? – подбросил он идею. – Почему заодно не консервировать видовые сценки… а то и целые спектакли? – Действительно, – пробормотала девушка, захваченная новой задачей. И по маковку погрузилась в мысли, предоставив мужчинам заботиться о насущном. Нет, у нее положительно все задатки мага – такая способность к концентрации!.. Аж завидки берут. – Посягательств не было? – спросил Светлан у виконта. Тот лишь покачал головой, прищуренным взглядом взирая в темное окно. Прелестниц в ванне он будто не замечал… бедняга. Если уж до такого дошло… Ох, эта безнадежная любовь! Некоторых-то она облагораживает… когда есть, от чего плясать. – И на Глорию тоже? – Нет, – ответил де Коста. – Все спокойно. В его голосе даже прозвучало сожаление. То есть он вовсе не желал своей Даме риска, но проявить себя, жертвуя ради нее жизнью… Без иронии: это красиво. Не перевелись еще в Нордии рыцари. – Ты вроде сделался выше, – сказал богатырь. – Не замерял рост? – Я и сильнее стал, – подтвердил виконт. – Сказывается ваше влияние. По-моему, я даже внутри меняюсь. – И как – нравится? – Не уверен. Ведь и болеть стало намного сильней. Будто с меня сняли кожу. – Сам этого хотел, – напомнил Светлан. – Раз уж пошел в заступники… – Шел-то я не за этим, – скривил губы де Коста. – Кто ж не завидует героям? Каждому хочется стать вровень… или хотя бы приблизиться. Или наоборот: героев приблизить к себе, измызгав насколько выйдет… а лучше и вовсе вогнав в землю. – Опасно быть слишком популярным, – сказал Светлан. – Вдруг кому-то захочется урвать от твоей славы, попросту прикончив тебя? Это ж так просто: раз – и в дамках. – Ведь я буду возражать, – усмехнулся виконт. – Против дротика в спину возразить сможет разве богатырь – вот его шкуру пробить трудно. Но как раз богатырей мало заботит слава. Тут дверь распахнулась, и в комнату впорхнула Мишка, по-прежнему облаченная в легкий сарафан – конечно, не из скромности, а чтоб успокоить опекунов, все еще путавших ее с ребенком. Но очутившись среди своих, она первым делом избавилась от одежды, включая даже ленточку для волос, – чем опять напомнила Жанну, свою предполагаемую сестру. Впрочем, для ведьм это скорее норма. – А вдруг гости? – все же сказал Светлан. – Опять на меня повесят растление малолеток. – Разврат – он в головах, а не в наготе, – не задержалась с ответом кроха. – И, если на то пошло, лет мне не так уж мало. По возрасту вполне гожусь для таких дел. – Да разве для них требуется возраст? – Прежде всего – голова, – заявила она авторитетно. – Желательно, умная. А с этим, как знаешь… Да уж, этого не отнять. Вообще любопытный эксперимент… при том что сами экспериментаторы вряд ли предполагали такой эффект. Растянуть период детской восприимчивости в разы, дать малышке такую фору перед остальными!.. Вот так и прорастают гении – где меньше всего ждали. Запрыгнув на постель, Мишка покосилась на Изабель, словно бы погруженную в транс, и решила пока не теребить подругу, оставив наедине с мыслями. Затем, прищурив глаза, оглядела Глорию, прикидывая, видно, сколько та еще будет дрыхнуть. – Как понимаю, никто не приходил по ее душу, – сказала, обратив лицо к Светлану. – Во всяком случае, у убийцы хватило соображения не светиться, пытаясь обрубить концы. Или он так уверен в своем яде? – Возможно, прежде у него не было проколов, – предположил богатырь. – И узнать, что делается в наших комнатах, непросто – чужие тут не ходят. – Между прочим, в главных фармацевтах здесь чародеи – так сказать, совмещают профессии. – Думаешь, замешан кто-то из магов? – Это ты у нас – главный думатель, – ухмыльнулась заноза. – А я так, погулять вышла. Пропустив ее шпильку мимо ушей, Светлан заметил: – Ситуация располагает к крысиным гонкам. Сколько сразу повылезло охотников ловить рыбу в мутной воде! А того не сознают, что сами скоро пойдут на корм. И ведь до последнего будут тужиться. – К дьяволу их, – бросила ведьма. – Озерному или какому другому. Лишь бы от нас держались в стороне. – Ну, размечталась. Мы для них – главная угроза. Если по-нашему выйдет, они окажутся в таком загоне!.. – Все равно – к дьяволу. Зачем травиться их ядом? – Э-э… В фигуральном смысле? – Во всех. Лучше съесть чего-то вкусненького. Оглядев придвинутый к постели столик, груженный фруктами и сластями, девочка вздохнула: – Я уж не знаю, чего хотеть. Вот это и впрямь – разврат! Все ж выбрала какой-то крем, выглядящий и пахнущий очень заманчиво, и принялась смаковать, черпая по чуть-чуть золотой ложечкой. На какое-то время это ее увлекло. – Вы побудете здесь? – спросил де Коста. – Мне нужно отлучиться. – Валяй, – разрешил Светлан. – Без смены я не уйду – сам знаешь. Кивнув, Огюст скрылся за дверью. Он и ходить стал иначе, обретя вкрадчивую стремительность. Пожалуй, столичные бретеры теперь виконту не опасны – даже если нападут стаей. А вот Пропащие не по его шпаге. Кстати, пора ему сменить оружие – наверняка ж в коллекции Луи найдется подходящий клинок. Отметив это в памяти, Светлан прикрыл глаза, пытаясь лучше представить сцену, на которую вытолкнули его и близких ему, дабы поглядеть, как станут развиваться события. Или тот, кто с ними играл, уже сочинил сюжет, а каждому персонажу наметил линию, коей тот должен следовать? Ну так и это не мешает знать!.. Прежде Светлан воспользовался бы бумагой, чтобы подхлестнуть фантазию, но теперь он владел средствами получше. И прямо в воздухе стал рисовать схему, заполняя ее крохотными, но узнаваемыми портретами тех, кто мог быть причастен к нынешней интриге. Эта магия была безопасной, вполне дозволенной богатырю, поскольку никому не угрожала… во всяком случае, напрямую. Картинка смахивала на голографический монитор, в его мире уже переставший быть редкостью, но вместо компьютера тут использовался мозг… правда, не вполне человечий, поскольку и на него повлияла мощь, втекавшая из эфира. «Вы у меня оживете, – думал Светлан, с прищуром вглядываясь в трехмерные фигурки. – И разыграете пьесу, в которую хотят нас вовлечь. Хотите или нет, но я заставлю вас стать актерами. Будете лицедействовать так, что даже Станиславский поверит!..» Но фигурки плохо поддавались внушению, вовсе не спеша наполняться жизнью или хотя бы превращаться в слепки реальных лиц, способные заставить эту модель работать. Похоже, Константин Сергеевич может спать спокойно – никто его тут не потревожит. Светлан вздохнул, сдаваясь, и картинка начала тускнеть, так и не сумев налиться красками. – Не вышло? – тут же спросила Мишка. – Чего ж ты не поупирался? – Да тут упирайся не упирайся… – «Как зима катит в глаза», ну конечно, – фыркнула она. – «Помертвело чисто поле…» – Когда-нибудь тебя раздавит грузом знаний, – предупредил богатырь. – И как они умещаются в твоей головке? – С трудом, – сказала девочка. – Тебе хорошо – у тебя во-он какой чан! – Представляешь, как он смотрелся бы на твоих плечах? – усмехнулся Светлан. – Зато у меня и инерция большая. Чтобы настроиться, нужны недели. А где их взять? – Сам себе лучший критик, да? – с ехидцей спросила Мишка. – Чтоб другие не тужились. – Clever girl, – похвалил он. – Гёрла, – фыркнула ведьма. – Из клевера. А может, меня вправду там нашли? – Не придумывай. – А чего? Одних, вон, в капусте… будущих огородников, наверно. – А птичников, выходит, приносит аист, – добавил Светлан. – Логика!.. – Зато у тебя ее завались, – отрезала она. – Ну с чего ты решил, будто не потянешь большую магию? – Можно или творить чудеса, именуясь магом, или самому сделаться чудом, записавшись в богатыри. Попытки совместить, насколько знаю, не приводили к хорошему. А хуже всего было, когда чудодейством пытались решить богатырские задачи – вот эти сразу ухали меж двух стульев, отшибая… гм… – Зад, – заключила Мишка. – Чтобы не сказать ж… – И не надо, – прервал он. – Дай тебе волю – такого наговоришь! – Да не боишься ли ты магии? – вдруг спросила девочка. – Э-э… В каком смысле? – В том, что не совладаешь с ней и либо покажешь себя бездарем, либо наломаешь таких дров!.. Светлан задумался: а вдруг правда? Или хотя бы ее часть. Вроде он не из тех, кто страшится пробовать… – А можно и мне сказать? – спросила Изабель, слишком скромная для принцессы. Оказывается, она уже вынырнула из своего погружения. Ну или ее оттуда выдернули – ключевыми словами. – Да кто ж тебе не дает, – улыбнулся богатырь. – Вот ты говорил, что магию нельзя совмещать с властью… – Почему нельзя? – пожал он плечами. – Ради бога… верней, ради дьявола. Потому что тогда власть делается колдовской и пишется уже с прописной буквы. А Властью над смертными владеют лишь слуги сатаны. – Ну-ну, – пробурчала ведьма. – Давай без штампов, а? – Иногда они бывают полезны, – возразил Светлан. – Во всяком случае, с ними проще. – Это да, – согласилась Мишка. – Выходит, если Гийом захочет стать королем, – продолжила принцесса, – мне придется отказаться от магии? – Видимо, так, – подтвердил он. – То есть можно будет баловаться по мелочи, как это делает маркиз де Гронде, но серьезные дела станут попросту опасны. Видишь ли, когда остаешься наедине с чудом, нужно отрешиться от дрязг, мелких или даже уровня государств. Вообще, хочешь быть магом – держись подальше от политики. – «И боже вас сохрани, не читайте до обеда советских газет», – подхватила ведьма. – Именно, – сказал Светлан. – Думаешь, зачем отшельники сбегают в пустыню? Чтоб укрыться от суеты, заглушающей голос Бога, точно шум эфирных помех. А не сможешь слышать его – начнешь прислушиваться совсем к иным голосам. И куда это заведет… Впрочем, Луи не стар и, если его не будут торопить, способен прожить еще долго, – прибавил он в утешение. – Тогда Гийом сделается монархом в очень зрелом возрасте. – Скорей даже перезрелом, – вставила Мишка. – Но быть наследным принцем – тоже, знаешь ли… Столько забот! – А как же вашей королеве удается сочетать эти ипостаси? – спросила Изабель. – Да плохо, – буркнул Светлан. – Пока правила заочно, все было сносно. Но когда взялась за бразды обеими руками… Черт знает, куда это приведет. – Ты по-прежнему не можешь прорваться к Анджи? – снова вступила Мишка. – Только перешел границу – как отрезало. Раньше хотя бы ночью ее слышал. – А как же любовь? – спросила кроха. – Эта… всепобеждающая. – Умирает последней, – проворчал он. – Но не сдается. Если можно это считать победой… – Что, и во сне не получается достать? – Мне перестали сниться сны, – сообщил Светлан. – Включая и вещие. – Да ты ж почти не спишь, – фыркнула ведьма. – Не говоря, что ешь точно канарейка, а без воздуха можешь обходиться часами – как кашалот. – Работа такая, – пояснил он. – Богатырь не должен быть уязвимым. А если станет слишком реагировать на среду… – Вот за что ценю тебя: за ровный нрав, – заявила девочка. – Какие б вихри ни веяли над нами, ты – безмятежен. Хотя мне ли не понимать: если на поверхности гладь – это вовсе не значит, что в глубинах покойно. – Неужто по себе знаешь? – удивился он. – Змей, – буркнула Мишка. – Ну да, я импульсивна – в моем возр… э-э… статусе это простительно. А вот когда дозрею до своих календарных лет, сделаюсь старенькой… как Бэла. Принцесса прыснула совсем по-девчачьи. Хотя она-то расцвела чуть ли не год назад, вдруг сделавшись завидной невестой. – Ладно, дети, закрыли тему, – объявил богатырь. – Какую профессию выбрать, еще успеете решить. А сейчас есть задачки понасущней. – Будто ей позволят решать, – проворчала ведьма. – Наш дядя-король лучше знает, что нужно такой глупышке для счастья. А если и муженек пошел в папу… – Куда Гийом пошел, пока рано судить, – сказал Светлан. – Но если он вправду любит Бэлу… – Любовь любовью, но в другую сторону его тоже тянет. Чтоб на этой должности самому строить судьбу, нужно быть батыром… хотя батыра хрен наймешь служить. А если на парня еще и напустят кого-нибудь из орудий Рока, условно говоря, Вершителей… ту же Улю, к примеру… – А кто это: Уля? – сейчас же спросила принцесса. – Не чудище, не пугайся, – ответил он. – Маленькая девочка, на свою беду наделенная громадной Силой, позволяющей дергать людей за нити, точно кукол. Мы пересеклись с ней несколько недель назад и, наверно, сумели бы помочь. Но через день Улю выкрали из нашего Города, а догнать похитителей я не смог. – Их-то ты как раз догнал, – поправила Мишка. – И даже прикончил… Это были оборотни, – пояснила для Бэлы. – Жуткие твари! – Слабое утешение, – заметил богатырь. – Поскольку свой груз они успели передать. А дальше следы затерялись. – Там еще мелькала некая бабка, – сообщила девочка, – известная как Яга. Хотя можно ли считать это именем… – Как ни называй, а пакостить она горазда – такое у нее, видимо, хобби. Иных ведь хлебом не корми, дай ближнему насолить. – Без хлеба несытно, а без соли невкусно, – хохотнула ведьма. И тут же прибавила: – Что нам хлеб, были бы пироги! – Оставь Даля в покое, – сказал Светлан. – Тоже мне ходячая библиотека! Вообще пора завязывать с болтовней – Лоры на нас нет. Тут Дьявол на подходе… – Что, «на подвиг Отчизна зовет»? – ехидно спросила Мишка. – Ну, насчет Отчизны я сомневаюсь, а вот что касаемо подвига… – Есть такая профессия, да? – Так ведь не на кого свалить. – Зато на вас сваливают кому не лень. Пора тебе вести счет своим геройствам – как Гераклу. Может, и у тебя наберется на полную дюжину. – Думаешь, он сам считал? Вспомнив о зажатой в руке чаше с кремом, девочка поставила ее на стол и заявила: – Что до схватки с Дьяволом – это ведь промежуточный Финиш. – А какой, по-твоему, главный: Армагеддон? – усмехнулся богатырь. – Боюсь, его нам вполне заменит нашествие Пропащих Душ. – Будем решать проблемы по очереди, ладно? А что у нас сейчас в расписании? – «День продержаться да ночь простоять», – хмыкнула Мишка. – Вернее, наоборот. – Вот и давай думать, как одолеть монстра. Иначе не доживем до следующей задачи. – А чё тут думать? – пожала она плечиками. – Мочить гада! – Будем биться со Зверем в его же манере, ну да… пока сами не озвереем. И какой тогда смысл в битве? – Все ж это будет наш Зверь, родненький, – засмеялась ведьма. – Это будет сплошное зверство, с обеих сторон. А значит, Дьявол победит – кто бы ни взял вверх. Тебя устроит такое? – Да шутю я, шутю! – сказала она. – Нешто не ясно? – Самое время. Может, в цирк сходим, клоунами потешимся? – Тебе что, меня мало? Обижаешь, начальник!.. Однако задумалась, ненадолго умолкнув. – А магия тут не поможет? – тихонько спросила Изабель. Поглядев на нее, Светлан ответил: – Даже если сложить все чары нордийских магов, для Дьявола это будет щекоткой. А я опаснее для него как богатырь и рисковать своей силой… – Обойдемся без магии, – мотнула головой Мишка. – Знание, как известно, тоже сила, причем страшная. – Ты про что? – поинтересовался он. – Сейчас – про «Марию Целесту». Помнишь, какая там главная версия? – Инфразвук? – Именно. Я вот думаю: не рев ли динозавров вселил в людей страх перед низкими частотами? Да и громилы вроде тебя умеют… – Не отвлекайся. – Да, – спохватилась девочка. – Как ты сказал, у Гильдии не хватит чар, чтобы всерьез навредить Дьяволу. Зато здешние маги умеют управлять погодой – собственно, это одно из немногих, в чем они набили руку. Вот и пусть гильдийцы внесут поправки в нынешний шторм, чтоб валы набегали на берег именно с той частотой, которая будит панику в человечьих телах. И когда эта громадина разляжется перед городом, а в ее корпус начнут долбать такие волны… Представляете, что начнется внутри? – А говорила: без магии, – заметил Светлан. – Так ведь не напрямую. Кто ж виноват, что Дьявол очутился не в лучшем для себя месте? Мы-то его сюда не звали… – …и вроде как ни при чем, да? Тогда можно пойти дальше и с помощью моей пленки устроить перед береговой стеной глыбопад, вознося в безвоздушность тонны воды, а затем, когда заледенеют, сбрасывая их вниз… Типа: а чё ты гуляешь там, куда мы швыряем? Ухмыльнувшись, Мишка возразила: – Не-е, это ж будет повтор – похожее мы вытворяли в прошлой серии. Действие нужно разнообразить. – Тебе тоже показалось, что тут играют по киношным правилам? – Как выразился бы наш проф, определенная искусственность имеет место, – сказала она. – Другое дело: кто тут режиссер? – Вот и я задаюсь, – вздохнул богатырь. И снова поглядел на плескавшихся в ванне ведьм, чьи негромкие игры помалу обретали вовсе не детский характер Не то чтоб это мешало ему… – Не многовато ли натурализма в этом кино? – проворчал он. – Все же сказка – неловко как-то. – А кто сказал, что она для детей? – тотчас оспорила Девочка. – И, кстати, при правильном воспитании… – Ну-ну, педагог, – прервал Светлан. – Вот заведешь своих… – Как ты, что ли? – парировала Мишка. Но тут же прикусила язычок, сообразив, что попала по больному. – Вообще-то я намекала на нас с Бэлой, – прибавила после паузы. – Я понял. – Отведя глаза от резвящихся дев, он указал на чашу с кремом, не опустевшую и на треть: – Насытилась уже? – Угу. – А говоришь: я мало ем… Дюймовочка. Выбрав соразмерную ложку, богатырь приложился к лакомству. Действительно вкусно. Умеет Луи подбирать поваров. Вот с прочими кадрами похуже. – Крестьянская жадность, да? – съехидничала ведьма. – Жаль оставлять? – Вот такой я доедчивый, – подтвердил он. – Откуда словцо? – Да знаю, знаю!.. Экзаменатор. Прикончив крем, Светлан произнес: – Все ж надо смоделировать здешнюю ситуацию… для начала в масштабе двора. Тут не так много фигур, и не такие они сложные. Понять, что движет ими, нетрудно, тут главное – не пытаться этих деятелей уподобить себе. И если соединить наши усилия… – Давайте и мы сплетем интригу, – предложила Мишка. – Нешто мы глупее? – Мы брезгливей, – ответил он. – От таких игр тебе через минуту станет тошно. – А тебе? – И мне. Но у меня толстая шкура… и крепкий желудок. – Насчет шкуры ты бы не врал, – не поверила девочка. – Стрелой ее, может, и не прошибешь… – Одно дело – чувствовать, – пояснил Светлан, – другое – реагировать. – Вот и реагировал бы шибче: рявкнул бы во всю мощь, ножищей бы топнул!.. Усмехнувшись, он сказал: – Мы, богатыри, точно слоны: умеем двигаться бесшумно – не глядя на солидный вес. – Солидность должна быть звучной, – заявила ведьма. – Иначе не убеждает. А когда слон смахивает на облако… в штанах… Она фыркнула. – Ну не снимать же их, – пробормотал Светлан. – «Мой дядя самых честных правил», – процитировала Мишка. – Никак не избавишься от старых привычек? – Я и сам – старенький, – напомнил богатырь. – Что с меня взять. – Вот Лорка бы тебе объяснила!.. Кстати, где она? – Ее дело. Думаешь, я слежу? – А не мешало бы. Та еще темнила. И что у нее на уме, интересно знать? – Придет время – скажет. Услышав приближающиеся шаги, Светлан посмотрел на дверь. Одним из ходоков был виконт, а вторым… де Круст, да. Ну с первым ясно, а второго-то что привело? Не иначе как королевская воля. И чего ж на сей раз пожелает здешнее величество? – Чур, я с тобой, – застолбила Мишка еще прежде, чем открылась дверь. – Не бросай меня, Герасим!.. – Болтаешь много, – проворчал он. – Быть тебе утопимой.Глава 5
Барон и впрямь пришел по душу Светлана, срочно затребованного к королю. Опять Мишке пришлось одеваться – хорошо, она не ленивая. К прежним платьицу, короткому плащу и туфелькам девочка прибавила шляпу со смешным козырьком, смахивающим на огромный клюв, и в тени этого клюва спрятала детское лицо, пытаясь сойти за взрослую. Лет через тысячу это, может, удалось бы, но по нынешним меркам ей не хватало пышности. Де Круст повел их через дворец, небрежно кивая постовым. Язык он не держал за зубами, но говорил лишь о ерунде, серьезные темы оставив своему господину. Когда покинули гостевой корпус, навстречу стали попадаться придворные, причем некоторые – явно с умыслом, будто их влекло к здешним жильцам и они слонялись рядом в надежде поживиться непонятно чем. Особенно усердствовали дамы, привлеченные то ли славой героев, то ли какими-то иными их атрибутами. Соответственно и себя они старались превратить в приманки, соревнуясь в оформлении своих форм. А одна красотка явно опередила время – ее спина была выставлена напоказ целиком. И, надо признать, картинка стоила демонстрации. – Обожаю такие разрезы, – восторженно сказала Мишка. – И чтоб была видна ягодичная щель!.. – Вся? – уточнил Светлан. – Нет, это перебор. – Ну пусть самый верх, – уступила она. – Уж пощажу твою старость. – А как же твои речи о «честной наготе»? Нехорошо бить ниже пояса. – Ведь вас не пронять иным, – ухмыльнулась ведьма. И вздохнула: – Засиделась я в девках. – В детках, – поправил богатырь. Так и не став добычей местных хищниц, он вместе с девочкой достиг королевских покоев и вступил в открытую де Крустом дверь, перед которой тоже маячили гвардейцы, уже научившиеся делать непроницаемые рожи. На сей раз Луи не восседал в кресле, приняв сообразную позу, а прохаживался по комнате, одолеваемый видимым беспокойством. При появлении гостей он живо развернулся ко входу и с неудовольствием уставился на Мишель, которую вовсе не звал. – Это мой советник, – заявил Светлан. И добавил, пресекая возможные претензии: – С кем хочу, с тем и советуюсь. Или для герцога такое – роскошь? – Без адвокатов не говорим, – хихикнула юная ведьма. Не дожидаясь приглашения, она уселась так, чтоб видеть себя в зеркале, и с удовольствием оглядела свое отражение, любуясь ладными пропорциями. Ну так себя любит – позавидуешь!.. А что решит по ее поводу хозяин, Мишку мало волновало. Впрочем, король не стал протестовать, понимая, что без толку. Но в кресло все-таки опустился – не стоять же, когда другие сидят. – Ну, в чем проблема? – спросил Светлан, тоже присаживаясь. – Что у нас опять не в порядке? – Проблема? – откликнулся Луи несколько раздраженно. – Может быть, проблема как раз в вас? Разве вы и порядок уживаетесь в одном месте? – Э-э… Уточни, величество, будь любезен. Тем более что мы сейчас в присутствии, а стало быть… – Де Круста можешь не стесняться, – дозволил король. – От него у меня – никаких тайн. – Это упрощает дело, – кивнул богатырь. – И впрямь: кому-то же надо доверять. – А у тебя с этим проще, да? – А у меня такой проблемы нет вообще. В отличие от многих я окружен лишь друзьями… если, конечно, понимаешь, чем друзья отличаются от… э-э… товарищей. Ладно, – прервал он себя, – не о том речь. Итак? Но Луи был не из тех, кто хватает быков за наружные кости, а потому пошел издали. – Буря-то на море все сильнее, – сообщил он. – А от ветра у меня разболелась голова. – При чем тут ветер, – пробурчала Мишка. – Давление меняется – вот головке и бо-бо. – Простите? – удивился король. – Наша кроха выпендривается, – пояснил Светлан. – Умная, видители, очень!.. А кто их любит, умных-то? Во всяком случае, не правители. Помедлив, Луи спросил: – Но с чего погода так круто повернула к ненастью? Вроде не предвещало. – Возможно, на нее влияет Озерный Дьявол, – сказал богатырь. – Кстати, и по времени совпало. – То есть он настолько велик, что уже задает климат? – Ну, «велик» – пожалуй, не то слово. Огромный – тут не поспоришь. – Циклопический, – предложила девочка. – Хотя так обычно говорят о сооружениях. – На что еще Дьявол может влиять? – задал король новый вопрос. – Сам, что ли, не знаешь? – откликнулся Светлан. – Наверняка ж тебе докладывают, что творится сейчас в Эльдинге, – про новое зверье, нагнанное аурой монстра. Откуда оно повылезло – вот вопрос. – А на людей он может воздействовать? Я имею в виду: на тех, кто от него далеко. – Вполне может быть… даже скорее всего. У кого есть склонность к озверению, наконец ее реализуют. Вообще наружу выплеснется такое!.. – И мои приближенные тоже могут измениться к худшему? – Разве они не люди? Впрочем, не берусь утверждать. – У владык свои критерии, – заметила Мишка. – Главным в человеке они считают преданность господину. А слово «измениться» произошло от «измены»… Ведь так? – справилась она у Луи. Тот поморщился, но не возразил. В самом деле, что еще могло его заботить? – Во всяком случае, надежнее твои слуги не станут, – сказал богатырь. – Но чего от них ждать, ты можешь предвидеть? Усмехнувшись, Светлан покачал головой. – Ты сам произвел меня в воеводы, – напомнил он. – А требовать прозорливости от вояк – это, знаешь ли, нонсенс. Максимум, на что те годны: рисовать стрелки на картах сражений. А если удастся еще и направить войска по выбранным направлениям… Короче, теперь я мало вижу за рожами твоих лизоблюдов. И кто там из них чего замышляет… – Ведь ты уже заглядывал в души придворных? – Ну, родной, – хмыкнул Светлан. – Эта публика столь переменчива!.. Они и сами не знают, куда их поведет завтра. А лояльность монарху – штука скользкая, зависит от многих факторов… в том числе от прочности трона. А стоит ему зашататься… – …как здешние крысы брызнут кто куда, – закончила Мишка. – И хорошо, если не напрежнего хозяина. – Значит, такого ты мнения о цвете нордийской нации, – произнес король, стараясь слышать лишь то, что говорит богатырь. – Ну, если это ваш «цвет», – проворчал тот. – Похоже, рыцари тут повывелись – остались дворяне… они же придворные. – Или даже дворня? – подхватила ведьма. – И вот если она взбунтуется, возжелав нового босса… – Ладно, это худший сценарий, – придержал Светлан ее полет. – Хотя иметь его в виду не мешает. Луи помолчал, справляясь с обидой. Наверно, он и сам невысоко ценил сгрудившуюся вокруг него публику, но схлопотать от чужака то, про что и думать не хочется… До чего неприятны эти субъекты: герои! – Зато тебя сплошь окружают праведники, – все ж не удержался король. – Мне сообщали, что при дворе Анджеллы странные порядки, но такой разнузданности я и представить не мог. Устроить в моем дворце непрекращающийся шабаш!.. – Действительно, – кивнул Светлан. – Не всякому монарху настолько везет. При большинстве дворов – скука. – Это же совершенное бесстыдство!.. – Именно, что совершенное, – опять согласился он. – Хоть где-то оно есть. – В гостевые палаты стало страшно заходить. Куда ни глянешь – мелькание ног, оголенных едва не до ягодиц. – Тебя смущают их ноги? Скажи спасибо, что главное прикрыли – для ведьм это сродни подвигу. – А в небо и вовсе лучше не смотреть – можно ослепнуть… или впасть в безумие. – И не смотри, – пожал плечами богатырь. – Зачем себя напрягать? Каждому – свои сферы. – А кто рожден ползать… – завела было Мишка, но тут же ойкнула, схлопотав подпопник. По голове-то детей нельзя бить… даже если детство затянулось. – Поглядев на ваших дев вблизи, начинаешь понимать, отчего на них так ополчилась святая церковь, – произнес Луи. – И почему их не любят простые люди. – Ну о-очень простые! – не смолчала ведьма. – Теперь и ты впал в чрезмерное благочестие? – спросил Светлан. – Обычно это случается с теми, кто грешил много. – И черт под старость в монахи пошел, – поделилась девочка. – Я-то считал тебя ценителем красоты, – решил подсластить богатырь. – А ее у наших летуний не отнять – будешь спорить? – Сперва надо выяснить, божественная это красота или сатанинская. И судя по тому, что она будит в душах… – Зависит от людей, разве нет? Вот я, видя их, испытываю… э-э… – Экстаз, – подсказала Мишка. – Ну, вроде религиозного. – Воодушевление, – выбрал он. – То есть моя душа как бы вырастает, я делаюсь ближе к Богу. – А много ли подобных тебе? – возразил король. – Исступление, в которое ведьмы способны ввергнуть почти любого, мало напоминает восторг. Хорошо, в мои годы на их прелести отзываешься менее… бурно. – Что, вправду? – удивился Светлан. – Не рано ли? – А разве ты сам еще не привык? – Разве к такому можно привыкнуть? – пуще изумился он. – Вот когда разучусь чувствовать… – Ныне все и так на грани, – сказал правитель. – А твои летуньи расшатывают устои, нимало не волнуясь о равновесии. И к чему может такое привести, как думаешь? – Знаешь, меня это не страшит. Если даже такая красота не спасет мир – значит он безнадежен. Выдержав паузу, Луи наконец заговорил о том, что действительно должно было его заботить: – Ты давно не сообщал мне новостей о Гийоме. Когда его ждать в Эльдинг? – Потому и не сообщал, что у меня их нет, – ответил Светлан. – Я перестал слышать парня еще сутки назад. Возможно, дело во мне, – опередил он вопрос. – Когда Силу забирают мышцы, чувствительность падает в разы. Но не исключено, что и тут напортил Дьявол, поменяв свойства среды. – Ведь ты обещал, что мой сын вскоре прибудет ко мне. – Не совсем так, – поправил богатырь. – Были сведения, что он направляется в столицу. Но с Озера, как знаешь, добираться долго… если не лететь… а по пути может всякое приключиться. – Мог и передумать, к примеру, – не задержалась ведьма. Кивком подтвердив, Светлан добавил: – Пока мог, я информировал Гийома о здешних делах. А он – мальчик взрослый, давно все решает сам. – Безотцовщина, – жалостливо вздохнула Мишка. – К тому ж и маменька у него… спасибо «святой церкви». Зато с устоями тип-топ, да? Все ходят строем и причесанными… кто выжил, понятно. И кому не дано летать. – Оставь, – буркнул богатырь. – Все равно ж без толку. – Хорошо, – уступил Луи. – Тогда поговорим о Рауле. Про этого своего сына я тоже не знал. А без тебя мог бы не узнать вовсе. – О сколько нам открытий чудных… – прошелестела девочка. – Так это ты – «просвещенья дух»? В ответ Светлан покачал головой, предупреждая: повремени с этим. Пока наше величество в таком раздрае, его лучше не дразнить. – Правда, первый мой сын ныне далеко, – продолжил король, – а второй – недужен. – Это ко мне претензии? – поинтересовался богатырь. – Скорее – к судьбе. – На нее без толку сетовать, – не удержалась Мишка. – С ней можно лишь драться. – Не у всех на это довольно силы, – возразил Луи, все же соизволив ее услышать. – И не всем подходит драка. Большинству проще подладиться под условия… Кстати, не пробовал? – посмотрел он на Светлана. – Против ветра можно плыть, применяя его же силу. – Не мне, – ответил тот. – Куда бы я ни сворачивал, ветер дует в лицо. Возможно, это свойство богатырей. – «Как будто в буре есть покой», – пробормотала девочка. – Парус ты наш… надорванный. Бросив на нее пристальный взгляд, король произнес: – Я хочу знать: можно ли вылечить Рауля? И кого нужно для этого призвать? – Лучше его сейчас не трогать, – сказал Светлан. – Ни лекари, ни здешние маги тут не справятся – поверь мне. Худо-бедно, но ситуацию мы стабилизировали, а большего пока не сделать никому. – Остается уповать на Бога, да? Помолчав, Луи прибавил: – Говорят, истинный монарх, как и настоящий святой, должен исцелять прикосновением. Кстати, у Инессы така способность есть – я сам видел, как отшельница… – Здесь Инесса не поможет, – прервал Светлан. – Это даже не вполне болезнь тела или психики – тут затронута… э-э… душа. – И у меня ничего не вышло, – признался король. – Мои касания лишь раздражают малыша – в нем будто просыпается бес!.. – Значит, ты не вполне помазанник. – Недомазали его, точно, – поддержала Мишка. – А может, мазали не тем? И теперь фиг отмажешь… – Так, это уже любопытно, – произнес Луи, сразу принимая оборонительную стойку. – Ставите под сомнение мое право на престол? – Дело-то не в тебе, – сказал богатырь. – Но у вас тут малость сместили понятия… – Совсем чуть-чуть, ага, – подыграла ведьма. – С ног перевернули на голову. – Вам будет странно слышать, но это короли для народа, а не наоборот – так затевалось изначально. Вот тогда монарх обретает свойства святого и может наделять подданных жизнесилой, черпая у них же, – это как распределение налогов. – Справедливое распределение, – подчеркнула Мишка. – А не игра в одни ворота. И «налоги» должны взиматься по доброй воле, а не отбираться силой. – Да где вы сыщете народ, который сам бы платил дань? Каковы подданные, таковы и правители. А не станет принуждения – государство рухнет. – А ты пробовал? – спросил Светлан. – Еще неизвестно, что здесь курица, а что – яйцо. – А курица с яйцами – случаем, не петух? – спросила ведьма, хихикнув. – Смешные мы! Это ж разговор в пользу бедных, и затевать его с богачом… – Глупо, да, – признал богатырь. – Будем считать: разминку закончили, – сказал он королю. – Переходим к главному пункту повестки. Зачем я понадобился тебе так срочно? – Чё стряслось-то? – добавила Мишка конкретности. – Ну давай, дядя, хватит тянуть! Но Луи еще не набрал нужную инерцию. В некотором замешательстве он оглянулся на де Круста. – Серия убийств, – коротко информировал тот. – Очень странных, необъяснимых. Пока известно о трех. Жертвы – важные особы с титулом не ниже барона и приближенные к трону. – Еще бы, – буркнула ведьма. – Иначе величество и чесаться б не стал. – С кого начнем? – сказал Светлан. – Будем следовать хронологии или двинемся по значимости? Бросив взгляд на хозяина, де Круст не дождался отклика и выбрал сам. – Первым погиб граф де Гну, командир столичных кирасиров, – доложил он. – Случилось это прошлой ночью и особых подозрений не вызвало. Граф упал с вершины крепостной башни… или его сбросили. Но поскольку перед этим он крепко выпил, а никаких подтверждений убийства не обнаружилось… Короче, посчитали несчастным случаем. – И бог с ним, – бросила Мишка. – Дальше. – Вторым стал граф де Грез, королевский постельничий. – И впрямь важная должность, – проворчала она. – Случаем, не производственная травма? – Как же его-то угораздило? – спросил богатырь. Теперь вступил Луи, наконец дозрев: – У славного де Греза была… гм… особенность. Он питал слабость к простым девушкам… имею в виду простолюдинок. – Красивым? – Ну разумеется. – И что тут странного? У меня, например, та же… гм… особенность. Не говоря уж… Но не будем показывать пальцами. – Ну, у тебя! – покривил губы король. – Но дело, собственно, не в предпочтениях – в поступках. Де Грез имел обыкновение усаживать приглянувшихся девиц в свою карету и прямо с улицы увозить к себе. – Против воли? – Полагаю, графа не интересовали их желания. – А-а, – протянул Светлан. – Это и называется у вас «питать слабость»? – А морда от такой кормежки не треснет? – прибавила девочка. – Этим вечером де Грез как раз принимал одну из таких… э-э… гостий, запершись в своей спальне. Но вскоре после заката из комнаты раздались вопли, вовсе не похожие на женские… да и на человечьи, сказывают, не особенно. Сбежавшиеся на них слуги после понятных сомнений все же решились взломать дверь, обнаружив в спальне перепуганную девицу и то, что осталось от их хозяина… попросту говоря, месиво. Светлан и Мишка одновременно посмотрели на де Круста. – Девушка утверждает, что третьего в комнате не было, – ответил тот. – Она даже не слышала никого. Все случилось при отсутствии посторонних и закрытых окнах… что наводит на мысль об использовании магии. Но богатырь с ведьмой продолжали на него пялиться. – Разумеется, ее допрашивали без пыток, – прибавил полицейский, уступая силе. – Собственно, и нужды не было – по всему видно: она не лжет. Не говоря о том, что ему вовсе не хотелось затем объясняться с гостями короля, не желавшими жить по здешнему уставу. – Вы не переоцениваете свое знание людей? – вмешался Луи. – Может, как раз следовало надавить? – Ваше величество, девушка и без того на грани помешательства, – возразил барон. – К тому ж она и близко не ведьма – обычная красотка, даже польщенная высоким вниманием. Зачем ей содействовать смерти де Греза или покрывать его убийц? – Еще скажи: это она угрохала графа, – проворчал богатырь. – Насколько помню, ваш верзила любую придушил бы одной рукой. – Кроме Лоры, – ввернула девочка и вздохнула, явно сожалея, что эти двое не успели пересечься. А лучше, если б свою слабость де Грез начал кормить именно с силачки. Уж та отбила бы ему охоту. – А вас, конечно, больше заботит девица? – осведомился король. – Конечно, – подтвердил Светлан. – У доблестного постельника и без нас хватает сочувствующих. К тому же за него поздно переживать – карета уехала. – Графа даже опознать трудно, – сообщил де Круст. – Его будто разорвал лев… хотя следов когтей или клыков не обнаружено. – И это навело вас на мысль, что к убийству приложил руку богатырь, – усмехнулся Светлан. – А кто в Эльдинге совмещает обе редкие профессии? Даже Зодиару такое не по зубам. – Видишь? – сказал Луи, будто оправдываясь. – Ты сам понимаешь. – Правда, тут могли орудовать двое: сам исполнитель и спец по заметанию следов. – Бандитская группа, – выдала определение Мишка. – А преступный сговор, если кто не знает, отягощает вину. Кстати, из комнаты ничего не испарилось? – По заверению слуг, все осталось на месте, – ответил барон. – Ну, слуги! – фыркнула она. – Что, в Нордии еще остались честные? – По-вашему, на них везет лишь королеве Анджелле? – оскорбился Луи. – По крайней мере у Анджи они не наперечет, – отбрила кроха. – Видите ли, мы еще не цивилизовались настолько. – Ладно, а что стряслось с третьим? – перевел Светлан стрелку. – Надеюсь, он был разборчивее в связях? – Третьим стал барон де Браж, начальник королевской тюрьмы, – произнес полицейский. – Смерть настигла его прямо в кабинете и тоже после захода. – Допоздна засиживался, ишь, – отметила Мишка. – Видать, по призванию работал. – Свидетелей нет, – продолжил де Круст. – Кое-кто слышал крики – но это же тюрьма, сами понимаете… – Еще бы, – буркнула она. – Всем сердцем прониклись. – А с ним чего? – спросил Светлан. – Барона, видимо, пытали – все тело в ранах. Словно с ним посчитались заключенные. Но из камер не сбежал ни один, а пробраться снаружи, сквозь прочные решетки и плотную охрану… – …даже маг вряд ли бы сумел, – заключил богатырь. – Во всяком случае, местного розлива. – Зато это мог исполнить вампир, – снова наехал Луи. – А среди твоих приятелей, как я знаю… – Вампиры не терпят топорных дел, – вступилась девочка за Ле Сана. – В худшем случае они выпивают всю кровь, убивая жертву. Но таких выродков среди них гораздо меньше, чем среди людей, – они не настолько дикие. – Разве мы для них – не добыча? – возразил король. – Вот-вот, о чем и говорю, – оскалилась ведьма. – Охотнички, все бы вам убивать!.. А по себе и о других судите. – А четвертый кто? – спросил Светлан, обрывая прения. – Давайте закончим со списком. – Маркиз де Кортиньяк, – ответил барон. – Верховный судья нашего королевства. Не удержавшись, Мишка присвистнула. – Снаряды ложатся все ближе, – заметила она. – Неудивительно, что вы всполошились. – Маркиз всегда отходил ко сну на закате, придерживаясь четкого распорядка. Его обнаружила супруга, привлеченная сдавленными стонами. Он по-прежнему находился в постели и был еще жив… – Но? – подстегнула ведьма. – …но говорить не мог и прожил недолго. Как показал осмотр, ему переломали все кости. – Не судите да несудимы будете, – пробормотала она. – И скольких он приговорил к колесованию? – Да, это похоже на месть, – согласился полицейский. – Вот только осуществить ее… – Окна? – спросил Светлан. – Закрыты наглухо и тоже забраны решетками – кошка не пролезет. Да и охрана в доме де Кортиньяка немногим хуже, чем в королевском дворце. А слугам возбранялись ночные хождения… собственно, их всех запирали до рассвета. Однако убийце это не помешало. – Между прочим, прежде в Эльдинге не случалось подобного, – заметил король. – А стоило вам появиться тут… – Ведь мы можем и слинять в любой миг, – откликнулся богатырь. – Думаешь, тебе сразу полегчает? Конечно, такой вариант не годился здешнему величеству. Вот навесить свои проблемы на гостей, а во всех бедах обвинить их же… Да, это знакомо. – Если помнишь, Озерного Дьявола вызвали русалки, – сказал Светлан. – А их развели в Нордии вовсе не мы. Можешь благодарить своего братца… не говоря о том, что и сам не особо старался пресечь его шалости. И уж засеяли так засеяли. А если и скелеты полезут из шкафов… – Какие еще скелеты? – спросил Луи, с опаской покосившись на дверцы шкафа, в котором вполне могла поместиться дюжина тел. Они что, вправду прятали трупы в мебель? В стенах уже не умещались, да? Добрые традиции Византии… научившей нас христианству. Уж учителей выбирать мы умеем. В этот миг распахнулась дверь, от чего Луи явственно вздрогнул, и на пороге возник лейтенант гвардии де Маршан, чем-то сильно взволнованный. Встретившись глазами с бароном, он слегка кивнул, вызывая для разговора. Конечно, тот не стал медлить, на минуту скрывшись в прихожей. А вскоре уже шептал на ухо королю, сообщая такое, от чего его величество вовсе потемнел, сделавшись мрачнее тучи. Хотя мог и не шептать, зная, какой слух у визитеров. – А это уже совсем рядом, – заметила Мишка. – Не иначе наши сообщники расстарались – чтоб, значит, нас выгородить. Де Круст поглядел на нее с уважением, оценив ход. Хорошо, что девочка не покатилась по наклонной, – таких дел могла бы натворить!.. – Впрочем, обвинения в соучастии или… вот это словцо мне особенно нравится… недонесении алиби не снимает, – добавила она. – А стучать мы вроде не намерены. – Мои соболезнования, – сказал Светлан. – Де Крамма и мне жаль – достойный был служака. Сорвавшись, Луи выкрикнул: – В твоем голосе столько горя!.. Лучше молчи. – Если вырву себе клок, тебя это утешит? – спросил богатырь. – Ты от меня ждешь сочувствия или помощи? – Нужно расследовать – по горячим следам, – поддержала Мишка. – Переживать после будем… если выживем. – Что насчет Крамма? – обратился Светлан к барону. – Какие у него были слабости? – Капитан королевской гвардии ни разу не был замечен в предосудительном, – сообщил де Круст, умилив богатыря точностью формулировок. – Хотя из поля зрения моих людей выпадал редко. – Ага, все же случалось! – уцепилась девочка. – И потом, что в ваших кругах может вызвать осуждение? Ну, кроме измены здешнему самодержцу. Поглядев на Луи, барон решил на это не отвечать и продолжил: – При дворе де Крамм служил с юности и всегда исполнял обязанности безупречно… – То есть подвизался тут еще при прежнем монархе? – перебил Светлан. – Именно так. – А твой батюшка, я слышал, был из разряда «грозных», – повернулся он к Луи. – Наверно, многих отправил на плаху? – У короля есть на это право, – заявил тот. – Да неужто? А дело подданных – исполнять все его приказы, так? – Безусловно. – А спрашивать потом с кого? – «Несудима воля царская», – проворчала Мишка. – «Царя один Бог судит», – внес поправку Светлан. – А Бог не фраер – все видит. Уж ему лапшу на уши не навесишь. – К чему эта трескотня? – бросил Луи. – Ты что, уже вообразил себя Богом? Пристально глядя на него, богатырь покачал головой. – Видишь ли, мой король, – произнес он, – при грозном правителе можно быть верным слугой, по уши забрызганным кровью, или жертвой, из которой эти брызги летят… ну еще, если повезет, можно отсидеться в темном углу, всячески избегая внимания. А наш капитан ни ко второй, ни к третьей категории не относился. – Он лишь служил своему господину, – отрезал король. – Всё! – Что-то я не пойму, – сказал Светлан. – Ты о чем толкуешь? – О том ли, что обсуждаемый невиновен? – развернула вопрос Мишка. – Или что он неподсуден? – По-моему, мы говорим сейчас о пострадавшем, – язвительно напомнил Луи. – Вы ничего не напутали? – Так мы ж и пытаемся понять, кому де Крамм наступил на мозоль, – пояснил богатырь. – Мне-то он не мешал. Полагаю, де Крусту – тоже. – А что, гвардейца тоже замочили в пустой комнате? – ляпнула ведьма. – Детали, пли-из! А Светлан подкрепил ее запрос взглядом… можно сказать, весомым. – Нет, – ответил барон. – Де Крамм был при исполнении. – И на кого его науськали в этот раз? – Он совершал рутинный обход постов, – заверил полицейский, успев, однако, скосить глаза на хозяина. И конечно, Мишка не пропустила этого. – Рутинный? – переспросила она. – То есть совершенно, да? Никаких отступлений от обычного графика? Ей бы в дознаватели пойти – даже учиться бы не пришлось. Если уж де Круст, главный сыскарь Нордии, под ее обстрелом ощущал себя неуютно… – Это не относится к делу, – объявил король, решив за своего слугу. – Уверен? – спросил Светлан. – Абсолютно. Что ж, возможно, так и есть. Не хочет делиться – его право. Лишь бы не оказалось во вред. – Бывает, что секретность делается манией, – произнес богатырь. – Начинаешь скрывать все и от всех. А пользы от этого – никакой. Здесь не такой случай? – Избавляться, избавляться, – пробурчала Мишка. – Это как лишнее барахло в доме: выкинешь – потом самому легче. И никаких сожалений! Оказывается, она и про это уже знает. – Короче, так, – сказал Светлан. – С этими смертями и впрямь нужно разбираться, причем немедленно. И мы попробуем выкопать причину – хочешь того или нет. Лучше бы, конечно, ты помогал, а не ставил палки в колеса. Тем более что времени в обрез. – А меня, выходит, можно не спрашивать, – уязвленно констатировал Луи. – Превосходно!.. Даже в собственном доме я более не хозяин. – Будем права качать? – поинтересовался Светлан. – Или попробуем достичь результата? Он с ожиданием уставился на де Круста. – Ну расскажите ему, что знаете, – распорядился король. – Все равно ж не отступит. Как видно, он сам не знал, кого подозревать.Глава 6
Пару минут спустя Светлан избавил нордийского самодержца от своего общества и вместе с девочкой направился в обратный путь, на сей раз обойдясь без проводника. Несмотря на поздний час, коридоры по-прежнему не пустовали, и любопытные взгляды придворных слегка напрягали богатыря. Зато ведьма ощущала себя под его защитой вполне комфортно, даже не прочь была подразнить здешних фанфаронов. Впрочем, сейчас ее больше занимало иное. – Надо гвардейцев расспросить, – высказалась Мишка, явно увлекшись задачкой. – Тех, кто случился рядом. Конечно, парни – отъявленные убийцы, но врать без зазрения не умеют. – Думаешь, Круст еще не сделал этого? – Станут они открываться сыскарю, как же! И с подружками вряд ли станут делиться. А ты – герой, перед тобой ни к чему показывать гонор или распускать хвост… тебе даже не стыдно признаться в испуге или в таком, за что другие могут записать в психи. – А тело будем осматривать? Вот этого девочке не хотелось – ее даже передернуло. Но признаваться в брезгливости не стала. – Да на фига? – дернула она плечиком. – Круст же сказал: никаких следов. Если не считать, что лицо Крамма сделалось повернутым назад… Между прочим, одного нашли вот таким: перекрученным, – вспомнила она, не к месту хихикнув. – А после выяснилось, что он робот. – Мятежников Стругацких цитируем? – осведомился Светлан. – Кстати, такое положение головы может оказаться намеком: дескать, разгадку следует искать в прошлом Крамма. – А разве у других она не там? – фыркнула ведьма. – Тоже, открытие! – Бывают и случайные смерти… – Только не в этом сюжете, – возразила она. – В здешнем мире, как ты знаешь, все обусловлено. Может, и к прочим эпизодам стоит приглядеться? – Насильник мне неинтересен, – заявил Светлан. – Злорадствовать, понятно, не будем, но жалеть его – извините. Все эти бериевские штучки… Тюремщик с судьей тоже вне моей сферы. А вот с Краммом нужно выяснить. – Думаешь, тут зарыта собака? – спросила Мишка, почему-то сделав ударение на последнем слове. – Кстати, о собаках… Куда все-таки делся Пес? Сейчас бы он сгодился. – По-твоему, его нюх острей твоего? – Наверняка. За свой век Пес так его отточил!.. – Как и язык, ага? – Ага, – согласился он. – Чего дразнишься? – надулась притворщица. – Ну да, люблю просторечия… – А еще нам нужен Шарль, – прибавил Светлан. – Наверняка про смерть капитана он сможет узнать больше Круста – перед своим гвардейцы не станут темнить. – Ну, этого найти – не проблема, – хмыкнула Мишка. – Лора привязала его так, что он отходит теперь лишь на длину веревки. – Много ты понимаешь в таких узах!.. Иной раз затем и убегаешь подальше, дабы ослабить их… или тебя отсылают. – Тут я, конечно, умозритель, – не стала спорить девочка. – Зато и Шарль – нараспашку. Так на так. Разумеется, она оказалась права: лейтенант гвардейцев ошивался в гостевом корпусе, проверяя посты, расставленные самим же. Судя по мрачному виду, парень уже знал про смерть командира – наверняка и подробности успел выспросить. Кивком позвав его за собой, богатырь притормозил на входе в гостиную, где, как и надеялся, обнаружил Лору, успевшую вернуться со своей прогулки, и куда перебралась Изабель, уже познакомившись с некоторыми из новых гостий. – Не хочешь пойти с нами? – спросил он у силачки. – Тебе должны нравиться детективы. Та с готовностью поднялась, положив скульптурную кисть на рукоять изящного меча, – уж ей не требовались долгие сборы. – А можно и мне? – вдруг попросилась Бэла. – Наскучило тут сидеть. С сомнением поглядев на нее, Светлан, однако, не стал возражать. Лишняя опека впрямь утомляет, а малышке даже полезна активность… понятно, в разумных пределах. Но нынешняя затея вроде не из опасных? – Только смени обувку, – сказал он. – Придется много ходить. – Тогда прилеплю подошвы из твоей пленки, – решила девушка. – На небольшом каблуке, да? Следом за Изабель, понятно, увязался де Коста – это уже смахивало на отряд. Особенно если учесть боевой потенциал богатыря и силачки, которым здесь вряд ли нашлись бы преграды. Шли быстро, построившись так, чтобы обезопасить Мишку и Бэлу от любых внезапностей. А топать пришлось через весь дворец – к широкой и довольно угрюмой башне, возведенной, судя по всему, еще при прежнем короле. – И чего Крамма занесло сюда? – пробормотала Мишка, когда они уже поднимались по винтовой лестнице к верхним этажам. – Посты проверял, как же!.. А здесь пахнет стариной – не чувствуете? – Плесенью тут несет, – усмехнулась Лора. – Умница наша… впечатлительная. Эдак любой дом можно за год превратить в древность. – Да я не про физику, – возразила ведьма. – Свой точеный нос можешь не напрягать. – А сколько это, по-твоему: старина? – не осталась в долгу силачка. – Вот для эльфов и тысяча лет – не срок. – Хорош выпендриваться, – сказала Мишка. – Мы ж не в Эльфии. Это там живут, пока не наскучит. Но в здешних краях урвешь у судьбы полсотню годов – уже везун. А все, что вершилось раньше, знаешь с чужих слов. – Вот это меня удивляет, – призналась Лора. – Зачем рождаться, если толком вырасти не успеваешь. Только огляделся – уже пора помирать. Шарль бросил на нее взгляд, от которого Светлану сделалось зябко – такой там сквозил восторг. Даже не обожание – преклонение, как перед богиней. Хотя саму Лору это смущало мало. Великая вещь – привычка!.. Или причина в том, что деву больше заботят отношения с другим мужчиной? – Теперь и тебя заносит? – вмешался богатырь. – Ну однодневки мы, да. Хотя и в этом можно найти плюсы. – Если как следует порыться, – кивнула девушка. – Что еще остается? – Ладно, про смысл человечьей жизни я объясню после, – пообещал Светлан. – А здесь мы затем, чтобы прояснить смерть. – Именно, – поддержала Мишка. – В Нордии и так невесело, а если убийцы начнут выскакивать прямо из стен… Или это какой-то фокус? – Помнишь дворец Анджи? – спросил он. – Если, конечно, была в нем. – И чего? – откликнулась ведьма, решив не вдаваться. – В тамошних стенах устроены тайные ходы, а многие зеркала сделаны хитро, позволяя следить изнутри. Наверняка и тут полно секретов – здешняя-то публика обожает их. – Разберемся, – бросила девочка, вызвав у Лоры новую усмешку. Открыв ржавую дверь, они вступили в комнату, совсем лишенную окон и с промозглым, точно в подземелье, воздухом. Свет давал единственный факел, горевший около входа. – Ну? – спросил богатырь у Шарля. – По словам патрульных, тень возникла оттуда, – показал гвардеец на стену. – Как раз меж этими канделябрами. Подойдя ближе, Светлан воззрился на камни, будто пытался их пробуравить взглядом. – Там ничего нет, – сообщил через минуту. – Никакой потайной дверцы или хода. Сплошная кладка, причем толстенная. – Настолько, что и ты не сможешь проломить? – спросила Мишка. – А тебе лишь бы крушить. Война дворцам, да? – Он кивнул на стену: – И где ты видишь повреждения? Все целехонько. – «Человек проходит сквозь стены», – вспомнила девочка старый фильм. – Вдруг кто из придворных разжился этим свойством? Открываются такие возможности!.. – Он еще и следов не оставляет, – заметил богатырь, кивая на пыльный пол. – Здесь только гвардейцы отметились, когда уносили труп. И явно спешили убраться поскорей. – С такими талантами – и на свободе, – вздохнула она. – Не дело. – И я о том. – Для начала давай прикинем, кто выиграл от смерти барона, – предложила Мишка. Пожав плечами, он произнес: – Если считать Крамма верным слугой короля… – То? – …то любой заговорщик не прочь ослабить здешнюю охрану. – Убив капитана стражи? Будто его нельзя заменить!.. – Незаменимых людей нет, – согласился он. – Включая самого Луи. – Все равно выигрыш не стоит риска. – Да кто взвешивал этот риск? – сказал Светлан. – Может, подвернулся способ обстряпать дельце, не подставляясь. – Идеальное преступление, что ли? – Ну, в мире ничто не совершенно. Но знают об этом не все. В эту секунду де Ги негромко кашлянул, будто его посетила мысль и теперь просилась наружу. – Ну, в чем дело? – подбодрил Светлан. – Я тут вспомнил… – пробормотал парень. – Давай, давай! – подстегнула уже Мишка. – Ну что ты такой робкий? – Понимаете, у меня был отец… Ведьма чуть слышно фыркнула: надо ж, какая новость!.. Но этим и ограничилась, слава богу. – Я и сам, как видите, детина здоровый, – продолжил Шарль. – Но он обладал громадной силищей… э-э… по человечьим меркам… – «Был» – стало быть, больше нет? – спросил богатырь. – Он погиб… давно, еще при прежнем короле. И хотя я плохо отца помню, но старые гвардейцы много рассказывали про своего тогдашнего капитана – похоже, он впрямь был выдающимся воином, страшным для своих врагов. Так вот, если доходило до схватки без оружия, отец всегда сворачивал противнику шею, оставляя тело лежать на животе, но лицом вверх. – Фирменный знак, надо же, – хмыкнула Мишка. – Роспись убийцы. – Ведь барона убили похожим приемом, а поза трупа, как вы знаете… Конечно, это лишь совпадение. – Может, и нет, – сказал Светлан. – В том смысле, что не только. – Это намек, – тут же предположила Мишка. – Как бы тайное послание. – От убийцы – мне? – спросил гвардеец. – Да если б я только знал, кто это!.. Он стиснул кулаки так, что побелели костяшки. А мускулы вздулись, показывая, что Шарль – достойный сын своего отца и тоже вполне мог бы откручивать головы… если бы вырос менее благодушным. Хотя сейчас, в виде исключения… – А Крамм хорошо к тебе относился? – спросил богатырь. – Он был другом моего отца, а мне покровительствовал с детства, – ответил парень. – Барон даже сватался к моей матери, но она больше не вышла замуж. Вряд ли я стал бы лейтенантом после двух лет службы, если бы не де Крамм. Говорят, он готовил меня себе на смену. – А как умер твой батя? – вступила Мишка. – Похоже, тут не помешает ясность. – Это был рейд против бунтовщиков, грозивших свержением королю. Вместе с горсткой гвардейцев отец проник в самое логово изменников и уничтожил их руководство, обезглавив мятеж. Рассказывали, что он уложил десятки врагов, прежде чем пал сам. Это была смерть героя – ее до сих пор воспевают в песнях. – Воспевают смерть, – усмехнулась ведьма. – Ни фига себе!.. – Кто рассказывал? – снова спросил Светлан. – Де Крамм. Он – единственный, кто пережил этот бой. Вернулся весь в ранах. – Разве твой отец был психом? – удивилась Мишка. – «С горсткой гвардейцев», «в самое логово»… Смерть за царя, да? Ну или за короля. – Благодаря этому рейду был подавлен мятеж, – пояснил Шарль. – Лишившись главарей, бунтовщики распались на десятки мелких банд, покончить с которыми было уже нетрудно. А затем и навести порядок в стране. Официальная версия, ну да. Впрочем, откуда ему знать другую? – И наступила тиш-ш-шь, – прибавила девочка. – А если вспомнить, кто тогда правил Нордией, то скорее всего могильная. Вереницы виселиц вдоль дорог, гниющие трупы на колесах, вздернутые повыше… Да, за это стоило принять смерть! – Речь не о том, – вмешался Светлан, пока парень не оскорбился всерьез. – Но почему капитан не взял с собой всю роту, отправляясь на серьезное дело? Насколько понимаю, «горстка» – это не более взвода? – Их было шестеро, – уточнил Шарль. – Не считая моего отца и де Крамма, тогдашнего лейтенанта. – Вот, – кивнул богатырь. – В таком составе обычно отправляются на разведку, а не затевают сечу. – Или на тайные переговоры, – прибавила Мишка, наморщив лоб. – А вдруг это была военная хитрость? То есть протянуть руку как бы для пожатия – и тут же вогнать меч в открывшийся шлем. Правда, с образом благородного рыцаря такое как-то… Или капитан де Ги тоже считал, что высокая цель окупает коварство? Судя по нахмуренному лицу, парень был об отце лучшего мнения, а подобные домыслы считал гнусностью. Сыновний долг – ничего не попишешь. – Когда де Круст заделался главным гэбистом? – спросил Светлан сразу у всех. – Уже при Луи, – неожиданно ответила Лора, опередив де Косту. – А тогда возглавлял рейтарский полк. Бросив на нее пристальный взгляд, богатырь пробормотал: – Настоящий полковник, ну да… Значит, и он вряд ли знает. Но такие операции не проводят без ведома охранки. – Разве важна эта давняя история? – выдавил Шарль, не глядя ни на кого. – Зачем ворошить? Похоже, он был не рад, что упомянул отца. А вдруг впрямь всплывет… нелицеприятное… – Когда хвататься не за что, сгодится и соломинка, – откликнулась Мишка. – К тому ж, чтоб ты знал, нормальный путь героя – как раз в обход. А перед Изабель уже разгоралось радужное мерцание. Чуть выждав, она погрузила туда обе руки, а через секунду вынула их, изящными пальцами держа увесистый том. – Это записи Казуса, тогдашнего хроникера, – пояснила девушка. – Отец говорил, что прежний король… наш дедушка… посвящал старика почти во все, что творилось в стране… хотя потом казнил. – Веселый был дед, – заметила Мишка, придвигаясь к ней. – Со своеобразным таким юмором. И порезвился на славу – во всяком случае, долгую. Свирепых-то правителей помнят крепче. Взяв в руки книгу, ведьма полистала ее, вроде не вчитываясь. – Ценное приобретение, – сказала затем, имея в виду то ли труд злосчастного летописца, то ли саму Изабель, этакую домашнюю волшебницу, действительно полезную в хозяйстве. – А откуда это? – Из кабинета моего отца, – ответила Бэла. – Насколько знаю, к нему попало многое из тогдашних архивов. – Говорят, прежний король благоволил к младшему сыну, – прибавил де Коста. – Если бы хватило времени, наверно, и трон оставил бы ему. – Родственные души, еще бы! – фыркнула Мишка. – А Луи вроде как выродок. Хотя тоже не промах. Не удивлюсь, если он приложил руку, дабы папенька не слишком засиживался на престоле. Даже не очень осуждаю – учитывая, что иначе наш принц мог не дожить до повышения. Может, оттого он и терпел Людвига, что исчерпал свой лимит подлостей? – Вот это вправду не в тему, – вмешался Светлан. – Мы тут расследуем убийство, не забыла? И заботит нас сейчас отец Шарля. – Судя по здешним данным, доблестный капитан де Ги питал симпатию к бунтовщикам, – сообщила она. – Тем более что среди них было немало его друзей. А цели и особенно методы нордийского владыки вызывали у де Ги неприятие… кажись, он так и не признал тогдашнего короля своим сюзереном. По-видимому, он хотел перейти на сторону повстанцев. Но вот что случилось во время его встречи с лидерами… – Знает лишь Крамм, – заключил богатырь. – Вернее, знал. И унес тайну в… Кстати, куда? – спохватился он. – Где сейчас его тело? – Полагаю, в подвалах де Круста, – ответил виконт. – Да на что оно вам? – Думаешь, на черепе могли остаться вмятины? – спросила Мишель. – Уж ты смял бы его, как арбуз!.. – Я не сворачиваю головы, – напомнил он. – Только отрываешь, ну да, – хмыкнула девочка. – Но шея у барона была крепкой, и когда такую скручивают, словно полотенце… В самом деле, следы могли остаться. – Займемся дактилоскопией, ха, – развеселилась она. – Может, Круст уже и банк с «пальчиками» завел? Судя по лицам нордийцев, последняя фраза показалась им жутковатой. И вправду, мало ли что может коллекционировать начальник тайной полиции? – Сперва нужно доказать, что тут постарались люди, – сказал Светлан. – И размер ладоней, знаешь ли… Рассеянно он посмотрел на свою кисть, вполне подходившую для такой работы. И если бы хозяином у нее был не такой рохля… – Между прочим, – вдруг вспомнилось ему, – тот яд, которым пытались меня угостить… – Угостить? – вскинул брови Мишка. – Теперь это ТАК называется? – …поначалу ввергает человека в буйство. Похотливых женщин… – Похотушек, – хихикнула ведьма. – …он делает нимфоманками. А профессиональных военных… – …законченными берсерками, – кивнула она, – охваченными жаждой убивать и не отличающими друзей от врагов. По-твоему, беднягу Ги отравили? – А у тебя есть иное объяснение? Ну или еще у кого… Внимательным взглядом Светлан обвел присутствующих, приглашая высказаться. – Насколько я знаю, такие яды действуют быстро, – произнес де Коста. – А от королевского дворца до лагеря повстанцев не доберешься за считанные минуты… Он умолк, покосившись на Шарля. – Это наводит на мысли, – согласился богатырь. – Очень скверные, – присовокупила Мишка. – Конечно, и тут возможны версии… Но как складно выстраивается сюжет! – Кроме финала, – возразил он. – Капитан-то погиб. И наверняка далеко отсюда, так что добраться сюда не смог бы даже его призрак. Или кто-то, узнав новые факты, решил за него отомстить? Понятно, на бедного Шарля сейчас никто и глазом не повел, но, может, как раз поэтому он вскинулся: – Господи, не думаете же вы?!. Да чтобы я!.. – А чего, – после недолгой паузы вкрадчиво зашелестела ведьма. – Логика в этом есть. К тому ж история любит ходить кругами. Ну прикиньте! Если б кому вздумалось убрать Крамма, то самый простой способ – подкинуть жареные факты сыну павшего героя. А уж дальше тот сам все устроит… тем более что заодно открывается вакансия. Я ж говорю? Все по кругу!.. Не выдержав, она рассмеялась. – Да успокойся, – бросила Шарлю, прямо-таки задохнувшемуся от возмущения. – Никто тебя не подозревает… по крайней мере из нас. Ну, может, Коста малость колеблется… Так он и в себе не уверен, разве нет? Пожав плечами, виконт ответил: – На месте лейтенанта… и если бы меня убедили… пожалуй, я захотел бы мстить. А барон – смелый человек, он не отказал бы в поединке. Но то, что случилось здесь… И как объяснить тень, о коей толковали патрульные? Тут попахивает чертовщиной. – Ну, это по твоей части, – сказала Мишка богатырю. – Ты ж водил дружбу с чертями? – Черти не промышляют убийствами, – возразил он. – Зато они общаются с душами, – напомнила ведьма. – И могли бы расспросить покойного… а после поведать нам. – Могли бы, – подтвердил Светлан. – Если б крутились рядом. Предлагаешь сбегать за ними в Тартар? – Вот всегда так, – посетовала она. – Когда эти черти нужны, их не дозовешься. Из стены внезапно выдвинулось лицо, смуглое и вроде бы живое. Невольно богатырь отпрянул, хватаясь за меч. Но в следующий миг чертыхнулся, узнав Синдбада. – Это он так шутит? – спросил у Мишки, тоже было шарахнувшейся, но уже хихикающей. – Или просто срезает углы? Неспешно призрак выбрался наружу. Всего лишь за пару дней, тесно якшаясь с живыми, он сильно прибавил в плотности и теперь пронизывал камень с видимым усилием. Но говорил по-прежнему мало и так тихо, что даже знакомые слова было трудно различать. Впрочем, сейчас Синдбад молчал. – А он не сойдет за переговорщика? – спросил де Коста, кивая на привидение. – Тоже ведь не от мира сего. – Ему бы с собой разобраться, – проворчал Светлан. – Когда мозги из тумана, а мысли веками крутятся вокруг сундука с бижутерией… – Одна, но пламенная страсть, – хохотнула Мишель. – Что делать, без такого якоря он давно бы рассеялся!.. Но иллюстрация была классной, верно? – прибавила она. – Жаль, свидетелей не приволокли – они б оценили. – И с нами бы поделились, – поддакнул он. – Если б мы их догнали. – Парни не могли сбежать, – вступился Шарль за товарищей. – Они не бросили бы своего капитана! – Сперва, может, и колебались. Но когда тот глянул на них со спины… Де Коста негромко фыркнул. Бросив на него гневный взгляд, гвардеец, однако, не стал настаивать, в душе понимая, что богатырь прав. Сам Шарль наверняка не поддался бы панике, но на то он и офицер. – На фальшивку-то ваши парни вряд ли бы купились, – в утешение ему сказал Светлан. – Но тут, судя по всему, творился запредел. А когда орудуют потусторонние силы… Вот только откуда они взялись? Все наши построения вроде неплохо складываются – пока не упираемся в исполнителя. – А если в башне обитает собственный фантом? – предположила Мишка. – До сих пор он не казал носа на люди, но этим вечером встал не с той ноги. Ну сложилось так! – Такой мощный? Мы б его учуяли. А здесь… – Да, пусто, – признала ведьма. – И сбежать он не мог – уж эти убийцы всегда возвращаются… Проведем следственный эксперимент, – предложила она. – Кто сыграет трупову роль? – Трупную, – буркнул богатырь. – Собственно, что мы прицепились к свернутой шее? Вся наша гипотеза выстроена на единственном совпадении. – Зато подтверждения сразу нашлись, – заметила Мишель. – Прошлое у нашего капитана оказалось вовсе не таким безупречным. – Ну, если порыться, у каждого… – И у тебя? – спросила она в лоб. – Не надо ля-ля! Светлан лишь пожал плечами. Легко быть чистым, когда ни во что не лезешь, а тут – политика. – Возникла вторая зацепка: яд, – напомнила Мишка. – И он не из тех, которые применяют часто. – Обычно хватает одного приема, – согласился он. – Я и Глорию-то еле вытащил. – Видишь? Этот состав для особых случаев, а пускают его в ход лишь при крайней надобности… скорее всего даже не каждый год. И цели какие: капитан королевской гвардии, ларанский герцог!.. – Это я, что ли? – Добавьте сюда маркиза де Луазье, моего отца, – неожиданно произнес виконт. – Во времена большой смуты он держался в стороне от событий, не желая пачкаться. Но, когда на престол взошел юный Луи, решил, чтонаконец сможет послужить королю. И тот даже назначил маркиза главой нового правительства. – А что затем? – тихо осведомился Шарль. – Затем Господь покарал моего родителя внезапным недугом, и в припадке безумия он зарубил обожаемую жену и старшего сына, коим очень гордился. После чего выбросился из окна, вряд ли даже успев осознать, что натворил. И в тот же день исчез один из доверенных слуг, причем доныне не могут найти даже его трупа. – А ты искал? – спросил Светлан. – Тогда мне только исполнилось тринадцать, а уцелел я, видимо, потому, что с утра отправился пострелять уток на дальнее озеро… Разумеется, я искал, – ответил де Коста. – Вдруг оказавшись главой рода, я провел дознание, не жалея средств и времени. Но кто-то постарался обрубить нити. И хотя было доказано, что причина в яде, Луи предпочел не поднимать шум, официальной версией оставив болезнь. Он также позволил нашим соседям нажиться на чужом горе, и те изрядно обкромсали мои родовые владения, лишив меня нескольких замков, включая главный, где мы обретались последние годы. С тех пор я ненавижу охоту… и королевскую службу. – Ночь откровений, – пробормотала Мишка. – Весело живете, ребята! – Такова придворная жизнь, – заметил богатырь. – Во всяком случае, в Нордии. – А разве у вас не так? – усмехнулся виконт. – Да я бы повесилась, если б вокруг Анджи творилось такое, – воскликнула девочка. Обратив взгляд на Изабель, она щелкнула себя по хрупкому горлу, и понятливая принцесса тут же извлекла из Оконца высокий бокал с морсом, наведавшись на королевскую кухню. Кивком поблагодарив, Мишка приняла напиток и сразу начала отхлебывать. Магию в быт – во как. – Итак, известно уже три случая, – резюмировал Светлан. – И бьют действительно по крупным мишеням, занимающим ключевые посты. То есть далеко искать не придется – кто-то из ближнего окружения Луи. – Это очень дорогой яд, – сообщил де Коста. – Даже не все вельможи могут себе позволить. – Да? – огорчился богатырь. – А я не сохранил, когда чистил Гло. Можно было б навариться. – На крайний случай у меня есть пузырек. Давно ношу с собой. – И кто окажется крайним, интересно? – фыркнула Мишель. – Это так ты понимаешь справедливость? – Все ж надо взглянуть на покойника, – произнес Светлан со вздохом. – Вдруг и там найдется подсказка? В сумраке сгустилась стройная фигура Ле Сана, тоже любившего возникать эффектно. – Только тебя здесь и не хватало, – приветствовала вампира девочка. – У вас с Синдбадом любовь, да? Не можете разлучаться надолго. Ответив учтивой улыбкой, Ле Сан поклонился богатырю. После чего известил: – Только что очнулась Глория. Король Артур полагает, что вам лучше вернуться. – Как по заказу, – ухмыльнулась Мишка. – Пожалуйте бриться!.. И на кого она укажет дрожащим перстом? Действительно, как-то слишком вовремя. Настолько, что хорошего ждать не стоит. И какая же каверза на сей раз? – Скажет: забыла, – ответила на его мысль Лора. – Неудивительно после такой встряски. В любом случае здесь больше нечего было делать, и вся компания устремилась по крутым ступеням вниз. Спускаясь первым, Светлан непроизвольно страховал девушек, хотя ведьме ночью не грозило падение, а силачка и сама могла подхватить кого угодно. Что до Изабель, то за ней приглядывали оба нордийца, готовые в любой миг кинуться на помощь. Кстати, недавний холодок меж гвардейцем и аристократом совершенно пропал. Обменявшись заветным, молодые люди, как видно, ощутили симпатию друг к другу. И хотя Шарль лишился отца лет на пять раньше виконта – при том, что был моложе, – истинные рыцари котировались тут выше маркизов, что уравнивало их потери и сближало статусы. Шагая рядом, парни шептались меж собой, обмениваясь подробностями своих детских трагедий, а Бэла прислушивалась к их словам, с сочувствием вздыхая. Ну наконец виконт нашел тропку к ее сердцу!.. Проблема в том, что главное место там уже занято. А замыкали шествие Ле Сан с Синдбадом, безмолвные и неслышные, до жути похожие на причудливые тени, отбрасываемые живыми. И кой черт занес Крамма в эту старую башню? – снова подумал Светлан. Тут и без всякой мистики можно свернуть шею. Странно, что его спутники скатились по здешней лестнице, ничего себе не сломав. Наверно, гнавший их ужас заодно прибавил ловкости этим беднягам. В самом деле, а с чего они перетрусили? Ну необычная картинка, верно, но ведь они – тертые мужички и повидали в жизни всякое. Или ощутили угрозу именно для себя? То есть это был не целевой наскок? И впрямь смахивает на сбрендившего призрака, истребляющего всех подряд. – Думаешь, мы взяли верный след? – спросила Мишка, тоже зачем-то понижая голос. – И в конце повяжем злодея? – Будь точнее в формулировках, – откликнулся Светлан. – Злодея мы, может, и повяжем, но окажется ли он убийцей, коего ищем… – Конечно, тут кого ни сцапаешь – рыло в пуху, – хмыкнула она. – Но мы ж не ищем легких путей, нам нужен истинный зачинщик. – Если он в наличии. – Говорят: ищи, кому выгодно, – напомнила малышка. – Зря, что ли, болтают? – Такая логика годится в детективах… – А в сказке? – сейчас же повернула она. – …но в жизни люди часто творят глупости, которым сами потом дивятся, – то есть ни смысла, ни вразумительной цели. А вот захотелось им! – Ведь не просто так? Что-то ж подвинуло на это? – Да собственная дурь, взыгравшая не ко времени. Какой-нибудь примитивный рефлекс, унаследованный чуть ли не от трилобитов. А многие ли умеют видеть хотя бы на пару шагов вперед? – Значит, надо следовать их образу… гм… мыслей, – сказала девочка. – Это дурак не сможет подражать умным, а наоборот… – …тоже трудно, – возразил Светлан. – Спроси у Гая, если не веришь. Хотя и ей наверняка доводилось притворяться глупышкой, благо от такой крохи никто не ждет откровений. – В крайнем случае его и позовем, – хихикнула она. – Хотя, думаю, справимся сами. К примеру, я иной раз откалываю такое!.. – Это ты мне говоришь? – И все ж тебя пытались убрать осознанно, – заявила Мишка. – Правда, не очень умело. То есть без поправки на богатырскую суть – видимо, ни фига в этом не смыслят. – Худо, что, лупя по мне, они могут попасть по более уязвимым. Собственно, уже попали. – Они? – вскинула брови девочка. – То есть ты думаешь, что старался не один? – Шакалы не бродят поодиночке, – пояснил Светлан. – Даже если воображают себя львами. Вот в стае они – храбрые. Естественно, за место вожака идет грызня, а возможных претендентов истребляют – зверски. – Образный какой, ишь, – ехидно заметила ведьма. – Так и сыплешь метафорами. – Наверно, во мне умер поэт, – сказал богатырь. – И слава богу. – Хватит болтовни, – вмешалась Лора. – First is first. A что у нас на очереди? – Глория, – со вздохом ответил он. – Причем без всякого подтекста. Ну надо ж, придумала имечко!..Глава 7
Актерке не повезло: она проснулась прежде, чем над Эльдингом пронеслась главная буря. А такие события обычным людям лучше переживать, не выходя из беспамятства, – все равно нервы расходуются впустую. К тому ж, придя в себя, Глория не увидела рядом знакомых лиц, вдруг очутившись среди чужаков. Тут и сильный упадет духом. Когда Светлан вступил в спальню, девушка еще не решилась покинуть ложе, на котором провалялась двое суток, лишенная всяких ощущений. После затяжного сна она ощущала себя не лучшим образом, а в том самом месте явно испытывала зуд, с трудом удерживаясь, чтобы не чесать. Свою наготу Глория поспешила прикрыть – эдакая скромница!.. Но в простыню завернулась небрежно, даже сейчас стараясь подать себя выигрышно. Сидя спиной к подушкам, собранным у стены, она бросала вокруг себя взгляды не столько испуганные, сколько настороженные. О том, что стряслось до ее сна, Глория все же помнила и теперь не ждала хорошего от тех, кого подвела. То есть понятно, что спасали преступницу не для того, чтобы затем казнить, но розги по мягким частям – это самое малое, на что можно рассчитывать после таких выходок. А благородный рыцарь де Бриз хлестал свою протеже и за куда меньшую вину, не щадя бархатистой кожи. – Здесь лучше подойдут палки по пяткам, – высказалась Лора, затормозив рядом с богатырем. – Заодно отобьет охоту шляться куда не надо. – После такого не сможешь шляться и куда надо, – заметила Мишка, останавливаясь по другую его сторону. – Радикальное средство. Следом за ней в комнату вошла Изабель и аккуратно затворила дверь, дабы не смущать воскресшую присутствием незнакомых. Для начала хватит и одной ведьмы, благо эта хотя бы выглядит подростком. – Нет, пятки не будем трогать, – сказал Светлан, решив не пугать актерку такими зверствами. – Разве пощекотать, – хихикнула девочка. – Вот русалки, слыхала, могут и до смерти засмешить. Это уже сродни искусству. – Хочешь перенять? Подойдя к кровати, он присел рядом с Глорией – та ощутимо напряглась, но не шелохнулась. Аккуратно распахнув простыню, богатырь провел ладонями от ее зардевшихся ушей до самых ступней, вслушиваясь в тело. Как говорится, «системы функционируют нормально»… включая ту самую, по которой пришелся главный удар. Что значит здоровый сон! Хотя без своевременного лечения не спасли бы никакие процедуры. «И кто тут главный воскреситель? – усмехнулся Светлан. – Все ж умеем кое-что, разве нет?» – Что-нибудь помнишь после ванны? – спросил он. – Говорят, душа при таком сне может улетать далеко – вплоть до райских кущей. Ну или в иную местность, вовсе не столь благодатную. – Да откуда в ней душа? – фыркнула Мишка. – Это же как компьютер: включил, выключил. И никакой мистики. Глория бросила на нее быстрый взгляд, мало что уразумев в тираде малолетки, но немедля зачислив ту в злопыхатели. Огрызаться, однако, остереглась – не та ситуация. И со здешней иерархией пока неясно. А вдруг эта малявка в заправилах? – О, как мне худо, – забормотала актерка, решив давить на жалость. – За что ж такие страдания, Господи? – А будто не за что, – откликнулась ведьма вместо Бога. – Ну такая непорочная!.. – Все члены ноют, – продолжила Глория, будто не слыша. – Верно, не выздоровею уже. Сделаться калекой – в столь юном возрасте!.. Ну отчего люди такие жестокие? – По-доброму-то не понимаешь, – снова ответила Мишка, изображая свирепого следователя. – Разве тебя обделяли тут? А ты чего выкинула? Тут Глория ушла, что называется, в несознанку, притворяясь, будто почти ничего не помнит, а из незабытого мало что сознает. Особо напирала на свою недужность, явно намекая, что Светлан плохо старался. А что он вытащил дуреху из-за порога, что не удалось бы ни одному врачу… Ну да чего от нее ждать? Но когда актерка принялась расписывать, где и насколько у нее болит, Светлан решил прервать излияния. – Не драматизируй, – предостерег он. – Иначе вымышленные страхи обретут плоть. И примешь ты смерть от… ну не от коня, ладно. Хотя язва или рак не лучше. – А разве раки убивают? – изумилась Глория. – Ты не видела тех, что водятся в глубине, – надвое могут перекусить. Но речь, собственно, не о них. – И нечего тянуть резину, – опять наехала Мишка. – Нашла о чем переживать!.. Не болячки тебя доконают, а твои дружки. Причем задо-олго до первых хворей. – Какие дружки? – поспешно отреклась воскресшая. – Ты о чем? И, приняв сообразную позу, изобразила на лице обиду. Может, она была бы недурной актрисой – при талантливом режиссере. Но сейчас явно переигрывала. – Смотри себя не обхитри, – сказал богатырь. – Тебя ж неспроста пытались убрать, ты – носитель опасного знания. И чем быстрей сбросишь его на других, тем больше шансов выжить. Просекаешь? – Спасти тебя может лишь откровенность, – подхватила ведьма. – О раскаянии не поминаю – без толку. – А может, меня вынудили? – бросилась в оборону актерка. – Знаете, сколько он насулил!.. Тут Мишка прыснула, не удержав принятой маски. – Ну, подруга, твоя простота даже умиляет, – сказала, качая головой. – Вот так здесь вынуждают: посулами? Я еще понимаю: угрозы… – Конечно, были и угрозы, – спохватилась подследственная. – Мне таких страстей наговорили!.. – Пополам с обещаниями, ага. Рецепт-то проверенный, но ведь тебя не уламывали долго. – И вовсе не сразу я согласилась, не придумывай! – возмутилась она, причем на сей раз, похоже, искренне. – Но, видите ли, когда с человеком сходишься близко… я имею в виду мужчину… и начинаешь ему доверять… – Таки успела, – покачал головой богатырь. – Часа не прошло… – Он был такой настойчивый, – пояснила Глория. – И так роскошно одет… – …что не устояло сердце красотки, – заключила Мишка. – Одни любят ушами, спеша на брачный зов, других приманивают запахи, а сороки, к примеру, падки на блеск. В мире животных столько занятного!.. Знаешь, – обратилась она к Светлану, – я думаю, Бриз клюнул на Гло оттого, что она напомнила его женушку в юности. Ас годами, верно, станет похожа на нынешний вариант – внутреннее родство тоже имеется. Но настоящую не отхлещешь по заду, а эта как японский манекен: всегда можно спустить пары. – Короче, – вмешалась Лора, – кто тебя натравил? Вот силачки Глория опасалась – гораздо больше, чем богатыря. Испуганно оглянувшись на нее, пробормотала: – Да как же могу я выдать своего кавалера? – И что тебе мешает? – удивился Светлан. – Видимо, скромность? Если не считать девичьего целомудрия и глубокой порядочности. Самое смешное, что актерка не углядела в его словах сарказма, поскольку про себя примерно так и думала, несмотря на некие… гм… нестыковки. – Благородные дамы так себя не ведут, – подтвердила, пытаясь придать голосу твердость. – Да ты тут при чем? – снова напала Мишка. – Тоже нахваталась!.. Или еще надеешься подоить своего сладкого? Действительно, с Глорией трудно. Когда к природной бестолковости добавляются сложные мотивы… – Это граф, – сообщила она, потупив глаза. – И командир полка кирасиров. Лора тихо присвистнула, уже смекнув, куда вывела кривая. И кто же у нас в полковниках? – Имя, сестра, имя! – потребовала ведьма страшным голосом, зачем-то еще и картавя. – Графьев здесь как собак… – Де Гну, – уступила актерка со вздохом. – Вот он и подбил меня на неблаговидный поступок. Я-то ему доверилась… – Упс, – сказала Мишка. – Называется: руби концы. Не успели потянуть за эту нить, как ее уже срезали. – А что за тип этот Гну? – спросил Светлан, обратив взгляд к нордийцам, успевшим проникнуть в комнату и стоявшим возле стены. – Недурной фехтовальщик, стрелял тоже ловко, – охарактеризовал виконт. – Моих лет… в юности мы даже приятельствовали – общие интересы, знаете ли. Затем он увлекся придворными играми, а после и вовсе порвал со мной. По странному стечению произошло это после того, как я без почтения отозвался о Луи и ближних его клевретах. – Не вследствие, ясное дело, – пробурчала ведьма. – Граф мелькал тут постоянно, – прибавил де Ги. – А круг его сношений был крайне широк. Не берусь судить, к кому он склонялся больше. – Тем более он вряд ли это афишировал, – кивнул богатырь. – Но что это не его инициатива… – Готов поклясться: Жозе не сам упал с башни, – произнес де Коста. – И согласия у него не спрашивали. Уж он цеплялся за жизнь изо всех сил. – Может, и тут пустили в ход слоновий возбудитель? – предположила Мишка. – Ну или коровий, – добавила, покосившись на Глорию. – Во всяком случае, здесь обошлось без тени, – заметил Светлан. – И эта смерть не выглядит случайной. – Все интересней и интересней, – хмыкнула девочка. – Как увлекает, оказывается, розыскное дело!.. Может, мне в инквизиторы податься? Растерянно моргая, Глория переводила взгляд с одного лица на другое, не в силах поверить, что такой перспективный кадр сошел с дистанции. – Да, да, – подтвердила Мишка. – Лошадке каюк. Делайте новые ставки! Допив морс, она одобрительно причмокнула и протянула бокал Бэле, дабы та вернула его на кухню. Смешно, но даже сейчас, когда гибель грозила всему городу, за кражу ценной посуды вполне могли снести голову какому-нибудь поваренку. Провернув операцию с той же легкостью, Изабель заодно вынула из Оконца три лепешки печенья, больше похожие на пирожные, и, разломав на половины, угостила в комнате всех, включая и актерку, очень заинтересовавшуюся маленьким чудом. Это ж какие возможности открывает! Вот Глория стала бы таскать не из кухни и, уж конечно, не печенье. – Учись, – сказал Светлан Мишке. – Наша краля знает, чего хочет. – Мы тоже знаем, – возразила та. – Только хотим странного. Тут опять заговорила Лора: – Раз нить срезали, значит, ее, – кивнула она на актерку, – уже не станут трогать. А тогда какой смысл держать здесь? – Да никакого, – откликнулась ведьма. – Мало проблем без нее? Всю предыдущую серию Гло провалялась в коме и тут на тебе, вынули из загашника! – Во-первых, это была не кома, – внес поправку Светлан. – Не придирайся к частностям, – отмахнулась она. Мягкосердечная Изабель промолчала, видимо, успев привязаться к дурехе. К тому же та сделалась как бы предметом здешнего интерьера, а не все любят частые перестановки. И уж Глории-то вовсе не хотелось вернуться к прежнему корыту, пусть и подлатанному здешней золотой рыбкой. Красивые глаза актерки наполнились слезами, губы задрожали. – Вы не можете меня выгнать, – воскликнула она, в волнении роняя с плеч простыню. – Я вам не приблудная собачонка!.. – Бывает, и тебе делают пакости – не только сама, – наставительно заметила Мишка. – Или хочешь играть в одни ворота? Еще бы ей не хотеть. Многие бы не отказались. – Между прочим, я могу и сообщить о ваших разгулах, – с отчаяния пригрозила глупышка. – Королеве Анджелле вовсе не понравится, что главный ее фаворит окружен девками! – И как ты это провернешь? – заинтересовался Светлан. – Да уж найду способ, – отбрыкнулась она. – Добрые люди помогут. – Ух, гадючка, – изумилась ведьма. – Еще и ябеда!.. Обратил внимание на словцо «главный»? – спросила у богатыря. – Она и в тебе пытается распалить ревность. Да у нее природный талант к интригам! – А если сверну тебе шею? – ласково спросила силачка. – Не посмеешь! – выкрикнула Глория, на всякий случай отпрянув. – Вам запрещено убивать людей! И кто убедил ее в этом, интересно? Не то чтоб это совсем неправда… – Кем? – вскинула брови Лора. – Ладно, не мелите воду, – вступился Светлан. – Забыли, что грядет? Не те нынче погоды на дворе, чтобы выгонять. – На каком дворе? – ухмыльнулась Мишка. – На королевском? – На этом тоже. А как распогодится чуть… – Ха! – воскликнула она. – Только вот жить в эту пору прекрасную… Или таки доплюхаем? – Говорила: не прикармливай, – сказала Лора. – Теперь не отвяжется. – Какая зараза, ишь, – прибавила ведьма. – Ее в дверь выкинешь – она в окно лезет. – Что-то ты больно раскидалась, – заметил богатырь. – Еще как больно!.. Опять станешь винить в максимализме? Да если бы не наши крайности, ваша уступчивость знаешь куда бы завела? Не-ет, такой хоккей нам не нужен! – Обобщаем помалу? – спросил он. – А этот случай, может, не безнадежный. Конечно, потребуется терпение… – Втянемся, ага. Как хомячок в пылесос. – Но она ж не виновата, что дурочка? Скорей это ее несчастье. – А заодно и всех, кто вокруг. Причем обычно они страдают больше. – И какой выход: предупредительный выстрел в голову? Лора негромко кашлянула. Оглянувшись на нее, оба умолкли. Затем Мишка напомнила: – А ты сама подняла вопрос. – Так опустите его – уже пора, – сказала силачка. – Если доживем, с этим разберемся завтра. А сейчас давайте решать насущное. – Во хватка, – позавидовала ведьма. – Уж если во что вцепилась… – У каждого свои плюсы, – утешил ее Светлан. – И вы отлично уравновешиваете друг друга. – Мы – команда, – ухмыльнулась она. – Ну, что у нас на повестке? На радостях, что конфликт если не разрешился, то отодвинут, Изабель доставила с кухни полную вазу печенья и жбанчик с морсом, сгрузив это на столик. Затем сотворила несколько кресел, смахивающих на клочья облаков (новое в ее репертуаре), и пригласила всех рассаживаться вкруговую стола. Конечно, никто не был против, хотя оба нордийца предпочли бы напиток покрепче – в здешних краях вино заменяло чай, пока не вошедший в обиход. А кофе тут и вовсе не знали. – Итак, – произнес Светлан, опять с обеих сторон зажатый девами, – мы выяснили, что по крайней мере два убийства из недавней череды связаны меж собой, хотя и не прямым подобием. А к ним примыкает третья… э-э… драма, где события раскручивались по схожему сценарию. Во всех этих случаях фигурировал яд, весьма редкий и с необычным эффектом воздействия, – логично допустить, что он из одного источника. Другая общая деталь: прямых исполнителей здесь убирают. Хотя что касается де Крамма… – Да тут просто совпало, – сказала Мишка. – Имею в виду само убийство. Кто способен на такие выверты, не станет связываться с отравой. – Вот это – не факт. Почерк-то, конечно, разный, но, возможно, заказчик привлек еще кого, чтобы запутать след. – Коварный, – ухмыльнулась она. – Но нас не собьешь! – А может, вправду совпало, – прибавил Светлан. – И Крамма настиг таинственный мститель, невесть с чего выжидавший так долго. – Ему могли слить компру в нужный момент – вот он и набросился, когда узнал. – Есть третий вариант, – продолжил богатырь. – Что-то поменялось в здешней атмосфере, и то, что прежде дремало, начало действовать. – То есть грешишь на природу? – Можно и так сказать. Впрочем, где тут кончаются явления и начинаются сознания… Вот его куда отнести? – указал он на Синдбада, без видимой цели слонявшегося по комнате. Глория и этого незнакомца поначалу обстреляла взглядами, но вскоре, ощутив исходящую от него прохладу, стала ежиться при его приближении, заподозрив неладное. А если б еще углядела вампира, затаившегося в темном углу… – То есть, по-твоему, без призраков не обошлось? – А у тебя есть иные объяснения? – Magic, – ответила ведьма. – На нее можно все списать. – Но маги вроде не промышляют киллерством. – Времена меняются, а здешние творцы держат нос по ветру. К тому ж выродок найдется в любой банде – тем более когда хорошо заплатят. – Чтобы потом прикончить? Наверно, маги не щепетильнее прочих, но они умней. И встревать в придворные разборки?.. – Возможно, они умней – в вопросах теории, – язвительно заметила Мишка. – Но на практике сплошь и рядом влетают в дерьмо. – Милая, ты б следила за языком, – вдруг выступила Глория, решив, что довольно молчала. – Здесь же не улица и не рынок – королевский дворец! – Что, давно не учила жизни? – немедленно среагировала ведьма. – Неужто у самой все так классно, что можно делиться опытом? Светлан поглядел на девочку с укоризной… хотя сам охотно подписался бы под ее словами. А Лора лишь осклабилась, поигрывая изогнутым мечом, словно заимствованным из индийской сокровищницы. Вот ее задевать актерка бы остереглась. Но с подростком – к чему церемонии? – Если пустили в приличный дом, веди себя сообразно, – изрекла она, опять забыв, на каком свете. – Благородные господа не привыкли к повадкам черни и, конечно, не станут терпеть, сталкиваясь с ними близко. Тебе следует брать пример с тех, кто уже набрался ума! Тут и Бэла не удержалась от вздоха: насколько легче дышалось, пока носительница подобных мудростей лежала в отключке. – Н-да, – задумчиво молвила Мишка. – Худшая разновидность дур – дуры с апломбом. И ведь никто их не сеет. – Брэк, – велел богатырь. – Нашла на кого наезжать. – Да ладно, – пожала она плечиками. – Думаешь, вправду стану с ней цапаться? Она ж как тот «неуловимый Джо»; на фиг никому не нужна. А все великосветские ухватки ей вколачивали через зад. Эдакая коза, понимаешь!.. – Оставь коз в покое – вернемся к баранам. Чтобы заткнуть воскресшей рот, Изабель добыла из королевской кухни уже серьезное блюдо, оставшееся от последнего ужина, – с кусками нежного мяса, щедро политых соусом, и сложным набором овощей. Учуяв его ароматы, оголодавшая за время сна Глория сразу забыла о сваре, найдя более увлекательное занятие. Ну и остальным сразу стало спокойней. – Да бог с ними, с магами, – вернулась на прежние рельсы Мишель. – Ну пусть они не замешаны тут. Но чтобы призрак сворачивал шеи!.. – Возможно, он очень сердит, – предположил Светлан. – И что за странный фантом, который не привязан к месту? Ведь мы не нашли даже намека на длительное пребывание. Сделал чего хотел и тут же слинял, как заправский киллер. – Ты не путай призраков с котами, – возразил он. – Теням не требуется жилье, а нужен лишь якорь, чтобы не унесло из этого мира. Конечно, якоря бывают весьма увесистые… Но вот Синдбад, к примеру, свой сундук с каменьями запросто таскает туда-сюда. А сейчас, похоже, и без него способен обойтись. – Нашел себе другой якорек, – пробурчала ведьма. – Тоже увесистый, но вполне мобильный. Вот и бродит за ним, как на цепочке. – Разве он один? – усмехнулась Лора. – На себя намекаешь? – Вообще это зацепка, – вклинился Светлан, пока не началась новая перепалка. – А если и наш сворачиватель шей следует за подвижным якорем? – Ручное привидение, что ли? – спросила Мишка. – Дикое, но симпатичное. – Ручное или нет – вопрос иной. Но почему он напал именно на Крамма? Натравить призрака, знаете ли… Это ж не джинн из лампы. – И давно ты стал докой в этих делах? – поинтересовалась ведьма. – А год назад, мне рассказывали, даже не верил в магию. – Уже больше года, – поправил он и вздохнул: – Как не поверить, если каждый день макают? Поерзав, де Ги все же решился спросить: – Так вы полагаете, что это призрак моего отца? – Пока что лишь предполагаю, – ответил богатырь. – Просто об иных грехах Крамма нам неведомо. Да и способ убийства… э-э… специфический. – Тень отца Шарля, – хмыкнула девочка. – При жизни бегала за телом собачкой, а после обрела самостийность… вернее, сменила цепь. – А нельзя ли не поминать всуе собак? – ворчливо спросил Пес, без церемоний протискиваясь в дверь. – Меня этозадевает. От такого заявления, высказанного мохнатой зверюгой, Глория едва не подавилась. К тому ж псину вполне можно спутать с некрупным медведем – что добавляло эффекта. И если бы не спокойствие остальных и не присутствие богатыря… – Ты где шлялся, сучий сын? – спросил Светлан. – Сразу грубить, ага, – пробурчал Пес. – Собаки – ониж все стерпят! – Ну, опять завел шарманку, – скривилась ведьма. – Лишь бы поныть. – Погляжу на тебя, когда доживешь до моих лет, – огрызнулся зверь. – По всем нормам мне давно пора на пенсию, а не скитаться по иным странам верхом на драконе. – Те нормы – не для долгожителей, – возразила она. – Эдак и Лора запросится в богадельню. – Ну, сказанула! Эта красотка – из вечно юных. – А ты и щенком был брюзга, верно? Хмуро поглядев на нее, Пес мотнул шерстью, будто стряхивал воду, и потопал к Изабель, безошибочно определив, кто тут главный кормилец. Конечно, и ему перепала миска отменной снеди – даром что объедки. Следом за Псом в комнату проникла Агра. Скользнув вдоль стены, она улеглась в свободном углу и принялась умываться, сразу став походить на уютную киску… даже несмотря на клыки, торчащие из-под верхней губы. Псу явно было что сказать, но Светлан не стал его торопить, понимая, что от голодной собаки мало проку. – Стало быть, призрак, – вернулась к прерванному Мишель. – При жизни бывший капитаном де Ги. Кто-то… или что-то… выпустил его из двадцатилетнего заточения, и бывший узник, как водится, начал сводить счеты – благо из мира теней лучше видно, что творится на этом свете. А если так, он может отправиться дальше по цепочке, дабы отомстить главному заказчику. И кто станет следующим? – Тут мало одной злости, – сказал Светлан. – Нужно, чтобы жертва оказалась в пределах досягаемости призрака. Ведь он хоть и блуждает, но не по свободной орбите. – Все ж папа Гамлета поступил хитрее, – заметила она. – Сбросил задачку сыну, а тот уж сам наломал таких дров!.. В общем, все умерли. – Тамошний призрак лишь и мог, что вешать. А здешний, видимо, получил силу, какой владел при жизни, – если не больше. Добавьте сюда одержимость, свойственную этим существам… – Мало не покажется, – согласилась Мишка. – Не хотела бы я, чтоб за мной охотилась такая тень! – Пока это мы пытаемся взять ее след… если тут можно говорить о следах. – Но послушайте, – снова заговорил Шарль, заметно волнуясь. – Раз, как вы утверждаете, здесь не обошлось без моего отца… – Это предположение, – напомнил Светлан. – За неимением иных версий мы приняли эту. – Хорошо, – кивнул парень. – Я тоже готов ее принять – настолько складно звучит. Но если вы правы и если вы настигнете убийцу де Крамма… Он запнулся, пытаясь сформулировать. – Это же тень, – мягко сказала Лора. – Не живой человек. Даже и не человек вовсе. – Ну тень, да… Я понимаю, – пробормотал де Ги. Хотя по нему было видно, что понимает он мало. – Название не из пальца высосали, – вступила Мишка. – Если врезать по твоей тени, ты и не вздрогнешь. Вот у великанов призраки – полноценные души, а у людей они лишь проекции, отбрасываемые невесть из каких далей и весьма, весьма однотонные. – Все равно, – упрямо сказал он. – Это мой отец… пусть и не весь. – Весь он не умер, это точно, – усмехнулась ведьма. – Чего и другим желает… если говорить о тех, на кого у него зуб. – Тебя заботит, что мы сделаем с ним, когда встретим? – спросил Светлан. – Постараемся помочь… если он позволит. – Как помогают безнадежному раненому, обрывая страдания? – Не знаю, – сказал богатырь. – Уж как повернется. Что тут можно знать заранее? – Думаешь, мы хотим услужить Луи? – прибавила Мишка. – Да плевать на него! Глория возмущенно дернулась, но с набитым ртом, к счастью, трудно скандалить. Впрочем, и Шарлю, как преданному гвардейцу, такое заявление не понравилось. От замечаний он удержался, но на кроху поглядел с осуждением. И та, конечно, этого не спустила. – Добудь и ему вкусненького, – сказала она Изабель. – Пусть заест свое горе. В замешательстве де Ги перевел взгляд на Лору. Похоже, У парня тоже назревал конфликт меж чувствами и долгом. – Речь о том, что поступать мы будем, как решим сами, – пояснил Светлан. – И никто нам тут не указ. А уж понравится ли это тебе… – Что будет, то и будет, – объявила ведьма. – Кстати, кто в момент убийства находился рядом с призраком – это сам убитый. Уж здесь без вариантов. Не хочу вешать на беднягу новых… э-э… кошек, но проверить не лишне: а вдруг он впрямь владел второй тенью… и еще не успел ее лишиться? – Занятный посыл, – пробормотал Светлан. – Похитители теней? Что-то новое в практике. – Ты уверен? – спросила Лора, покривив губы. Похоже, она понимала в ситуации больше остальных, но делиться, как всегда, не спешила. Уж эта эльфская скрытность! – Ладно, – сказал богатырь. – Раз надо, навестим покойника. Кто со мной? На лицах команды отразилась готовность. Надо же, никто не отвильнул. Неужто так интересно видеть своих знакомых мертвыми? – На этот счет у меня новость, – произнес Пес, наконец оторвав морду от миски. – Услыхал о ней, пока шастал по здешним чердакам и крышам, точно котяра какой. – Скорее котенок, – со смешком ввернула Мишель. Светлан тоже хмыкнул, представив, как здоровенного этого мохнача транспортирует по верхотуре тигрица, аккуратно прихватив за шкирку. – Ну? – спросил он. – И о чем новость? – Трупик-то сгинул. Никто и не приметил куда. Хотя охрану выставили. – Вознесся, – предположила ведьма. – Как Христос. Теперь будем ждать воскрешения. – Ну ничего святого, – проворчал Пес… впрочем, с одобрением. – Чего ж ты молчал? – укорила она. – А пожрать? Вы ж затребуете, чтобы примкнул. – Это точно, – подтвердила Мишка. – У тебя, говорят, особый нюх – даже батырам не сравниться. – Стало быть, идем прежним составом, – резюмировал Светлан. – Не считая собаки, – добавила девочка. – Да, молодцы! – возмутилась Глория. – А меня кто будет стеречь? – Вот она, – показал богатырь на Агру. – Возьмешься? – спросил у нее. – Вроде нагулялась. Тигрица медленно зажмурилась, что могло означать согласие. Ну, даст бог, не позарится на отравленную плоть – с ее-то разборчивостью. Глория открыла было рот. – Или не доверяешь? – злорадно ввернула Мишка. И актерка захлопнула рот, не решившись возразить. Тем более что, кроме Синдбада, она наконец заметила Ле Сана, почему-то сразу нагнавшего на нее дрожь, и вовсе не желала, чтобы в сторожа определили его. Уж лучше знакомая зверюга, чем эти безмолвные чужаки.Глава 8
Слух о сгинувшем мертвеце уже всполошил многих, будто панику раздували нарочно. И хотя в подвал, где тот должен был обретаться, пускали по большому блату, перед входной дверью скопилась небольшая толпа, едва не половину которой составляли гвардейцы. При виде Светлана, шествующего во главе пестрого отрядил, гул голосов стих, и публика раздалась по сторонам, пока богатырь сам ее не раздвинул. И дверь ему не пришлось вышибать – кто-то вовремя распахнул створки, впустив свежеиспеченного герцога вместе с его свитой. А ближе к каморке, в которой случился такой конфуз, самодеятельных сыщиков встретил барон де Круст, главный здешний профи. – Никаких следов, – сразу сообщил он. – Единственная дверь была заперта, постовые не отходили ни на секунду. Бред какой-то. – Это мы еще поглядим, – бросила Мишка и грозно вперилась в ближнего охранника: – Смотри на меня, ну? В глаза, я сказала!.. – Не шали, – буркнул Светлан. – Бред, говорите? – спросил он у барона. – Ну, это у вас с непривычки. Приоткрыв дверцу, богатырь пустил впереди себя Пса. – Живыми не разит, – сразу заявил тот. – Если не считать… Он покосился на де Круста. – Да, кроме меня, никто не входил, – подтвердил тот. – Вот за что вас ценю, – пробормотал Светлан. Вступив в комнатку, он остановился за порогом, перегораживая проход. Что, впрочем, не помешало Мишке протиснуться под его локтем, дабы получить лучший обзор. Вот Лора не стала напирать, предоставив разбираться другим. Но Светлан и не рассчитывал на нее… во всяком случае, не в таких делах. Как-нибудь сами управимся. – Ты всю картину смазываешь, – заворчал он на ведьму. – От тебя так и пышет жизнью. – Ну извини, – ухмыльнулась та. Насчет «всей картины» Светлан, понятно, загнул. Уж Мишку он не спутал бы ни с кем, накрепко запечатлев в своем сознании. И тут вправду не пахло человечьим духом – исключая ароматы слишком давние, чтобы принимать их в расчет… ну и барон отметился, само собой. В каморке было сумеречно, свет проникал лишь сквозь отдушины под потолком. Ни окон, ни других дверей, а из мебели – только голая лавка, где должно было покоиться тело. Но покоя ему как раз не дали. И где ж ты бродишь, касатик, кому спать не даешь? – Может, тайный ход? – предположила девочка. Светлан покачал головой. Стены здесь были честные, без подвохов, – это он видел даже от входа. Их можно разве проломить… – Чары мы б ощутили, – продолжила она. – То есть усыпить охранничков… А если вампир? Оглянувшись, нашла глазами Ле Сана, как и всегда, затаившегося в тени. – Нет, – коротко ответил тот, имея в виду, что ни сам, ни его собратья не причастны к этому трюку. – И тут пролет, – вздохнула Мишка, не усомнившись в слове Древнего. – Классическое преступление, а? То есть оно еще станет классикой… Но если так пойдет, самыми опасными местами станут как раз такие: запертые и охраняемые. Тенденция, однако! Пес вкрадчиво двинулся вдоль стены, обнюхивая каждый камень. Мешать ему сейчас не стоило, а пары минут вполне хватит, чтобы он обследовал комнатку досконально. Вот тогда и ввалимся всей гурьбой. – Ничего не чувствуешь? – спросил Светлан у ведьмы. – Я не про запахи, даже не про чары… Поглядев теперь на Синдбада, тоже державшегося в сторонке, она пробормотала: – Вроде тут на пару градусов студеней, чем должно быть. Где бы разжиться тепловым сканером? – В себе нужно иметь, – сказал богатырь. – Мы ж не инвалиды – зачем нам костыли? – Все в сравнении, родной, – осклабилась Мишка. Прищурив глаза, он впрямь различил неровности температуры, будто совсем недавно по комнате слонялся снеговик и воздух еще не успел перемешаться. – Это называется «могильный холод», – сообщил Светлан. – И вовсе не потому, что могила под землей. Уж такие в ней происходят процессы. – Научный подход – это здорово, – откликнулась девочка. – Но давай без вводной лекции. – Похоже, холоднее всего вон в том углу, – показал он. – Значит, туда наша тень и слиняла. – Ихняя, – поправила Мишка. – Нам чужого не надо. – А меня чего приволок? – пробурчал Пес, уже завершив свои изыскания. – Раз и сам все просек. – Для верности. А если б твой нос оказался полезней моего зрения? И теперь мы уверены, что это провернули не люди. – И не ведьмы, – прибавила кроха. – И не богатыри. – И не собаки, – хмыкнул зверь. – Всех будем поминать? – Короче, живых можно вывести за скобки, – резюмировал Светлан. – Уже легче. Освободив наконец проход, он неспешно двинулся через комнату, добирая впечатлений, – пока не уперся в угол, выбранный призраком для своего исхода. В общем, все понятно… кроме главного: как же удалось протащить сквозь стену вполне вещественный и довольно массивный труп злосчастного де Крамма? Ну, времена: теперь не тени следуют за телами, а наоборот. И куда направилась эта веселая пара? В каморку уже вступали один за другим остальные расследователи – дамы, как водится, первыми. Это если исключить де Круста, спешившего получить хоть какие-то ответы. Но только он подошел к богатырю, как нарвался на встречный вопрос. – А как у нас с покойниками? – спросил Светлан. – Растет поголовье? Несколько опешив от таких фраз, барон после паузы сообщил: – Как мне доложили только что, маркиз де Брог обнаружен у себя в спальне – и тоже со свернутой шеей. – Следующее звено в цепочке, – отметила Мишка. – Интересно, сколько их там? – Цепочек? – Звеньев, – машинально ответила она. Но тут же схватила: – То есть ты думаешь, что у этого мстителя могут появиться коллеги? – А с чего он раздухарился лишь сейчас, после двадцати лет дремы? – сказал богатырь. – Видимо, нынешняя среда способствует. – Ну, если на волю вырвутся все здешние Монте-Кристы – станет весело! – Особенно тем, за кого они примутся. Кстати, предыдущую троицу прикончил явно не наш призрак – то есть этих ребят уже двое как минимум. – Но если такой бурный старт… Ведьма осеклась, покосившись на Изабель, с любопытством озиравшую каморку. Хотя на что здесь глазеть? Главный-то экспонат умыкнули. – Похоже, у вас уже есть подозреваемый, – заметил барон, державший уши на макушке. – А вот я, признаться, топчусь на месте. – Шекспира надо читать, – буркнула Мишка. – Презентовать томик? – Это давняя история, – пояснил Светлан. – К тому же выстроенная на догадках и замешенная на мистике. Если мы правы, де Крамм поплатился за старые грехи. А вот кто еще тут замешан и на кой дьявол сдался призраку его труп… То есть понятно, что это нужно убийце для большей свободы маневра, но почему он так привязан к покойнику? – Некрофилия, – молвила девочка, любившая мудреные слова. – Впрочем, это их внутренние дела – нам, живым, в такое трудно въехать. – И что делать теперь? – спросил полицейский, предпочитавший конкретику. – Поспешить, – ответила она. – Чем меньше будет фора у мстителя… – Да, лучше не терять время, – поддержал Светлан. – Только давайте в обход толпы. Где у вас черный ход? Конечно, обходной путь нашелся, так что отрядец смог добраться к месту новой трагедии, не увлекая за собой зевак и не производя лишнего шума. А проводником для него сделался де Круст, знавший в этом дворце каждый закуток. Но хотя они двигались скорым маршем, нашлись ухари, которые сумели их обставить. И когда перед Светланом открылись последние двери, он не удержал вздоха разочарования: по комнатам роскошного номера сновали люди, одетые в одинаковые плащи, и вроде как искали что-то, переворачивая вверх дном обстановку. Суетни было много, но толку в ней… Или здесь главное: создавать видимость? Навстречу помрачневшему де Крусту неспешно двинулся рослый красавец, выряженный будто на королевском приеме. Был он немолод, но за лицом следил тщательно, прочее скрывая под пышными одеждами, а рядом с бароном гляделся как павлин в компании серого гуся. – Что за чучело? – с детской непринужденностью спросила Мишка. – Граф де Ларе, – ответил Светлан. – Как бы эталон здешнего дворянства. – Ничего себе! – А еще он возглавляет у канцлера службу расследования. – Ха, это уже третья команда, – отметила она. – А у семи нянек, как известно… Щеголь остановился перед ними, с важностью озирая отрядец. – Какого дьявола вас занесло сюда? – без обиняков спросил де Круст. – Это дело в моем ведении. – Но маркиз занимал видный пост в нашем учреждении, – возразил де Ларе. – Так что и нас это касается. – В первую очередь это касается государя. Вы не забыли, что служите ему? – Безопасность и благополучие его величества – наша общая цель, – успокаивающе промолвил граф. – Вот и давайте друг другу не мешать. – Вы и захотите – не сможете, – сухо сказал барон. – Здесь мало рвения – нужна умелость. – А вы, милостивый сударь, лишь себя числите в искусниках? – уколол де Ларе, не снимая учтивой улыбки с холеного лица. – Нет, – отрезал полицейский. – Но что не вас – точно. Мишка в открытую хихикала, наблюдая за перепалкой. – Конфликт версий, – шепнула Светлану. – Развелось, понимаешь, служб! – Скорее развели, – откликнулся он. – Луи – известный мастер баланса. – Эквилибрист хренов, – фыркнула ведьма. – Допрыгается на своем канате. – Если успеет. Время-то поджимает. Обогнув графа, он поспешил в спальню, где и обнаружил несчастного маркиза, возлежащего спиной на пышныхподушках. Внезапная смерть мало его потревожила – наверно, он даже испугаться не успел, без прелюдии отойдя в иной мир. И сейчас выглядел вполне умиротворенным… вот только лицо замещал лысый затылок, тускло отблескивая в свете ночников. – По крайней мере Ги не мучает клиентов, – констатировала Мишка, взирая на покойника из-за руки богатыря. – Это его выгодно отличает. – Сколько было маркизу? – спросил тот у де Круста, как раз возникшему на пороге. – Пятьдесят семь, – ответил барон, останавливаясь у двери, чтобы не пускать посторонних. Прения с де Ларе он благоразумно прекратил – за бессмысленностью. Ухватив за шивороты, Лора вынесла из спальни двух старателей, пока те окончательно не загубили картину. В первые секунды они пытались противиться, хватаясь за рукояти шпаг, но обнажить клинки не решились – что уберегло их от полета. Бедняга Шарль наблюдал за изгнанием со странной задумчивостью, виконт посмеивался. А Изабель даже не глядела. – По возрасту подходит, – пробормотал Светлан. – На двух трупах не наберешь статистику, – заметила ведьма. – А вот когда перевалит за сотню… – Оптимистка, – хмыкнул он. Покосившись на Пса, опять затеявшего собачье дознание, богатырь тщательно оглядел спальню, выискивая следы стылого гостя. Хоть и постарались услужливые дурни, размешивая здешний воздух… – Был, – кивнул он затем. – Я даже могу оценить его рост и ширину. Машинально он бросил взгляд на Шарля, сравнивая габариты. Что ж, вполне, вполне. – И Краммом пованивает, – сообщил Пес, наконец ощутив себя полезным. – Можете не верить, но он расхаживал на своих двоих. – Господи, – содрогнулся гвардеец. – Ты всерьез? И даже барон поежился, наверно, представив картинку. – Призрак дурно на него повлиял, – сказала Мишка. – Похоже, у них впрямь крепкие узы. – С чего ты решила? – спросила Изабель. – А как же? Ни с того ни с сего покойники не гуляют – тут необходимо взаимопонимание. Верно, Синдбад? – обратилась она к мореходу. Понятно, тот не ответил. К тому ж он вряд ли обладал такой силой – все-таки возраст. И от людей слишком оторвался. – Тень, обретшая волю, способна на многое, – произнес Ле Сан, удивив нордийцев, успевших забыть о его присутствии. – Понимаете, идет как бы обратная волна, и взамен прежней несвободы она получает Власть. Отделившись от стены, он скользнул к самой постели и грустным взором окинул мертвеца, как видно, сожалея, что столько крови сгинуло без пользы. – То есть и ты думаешь, что призрака держали в заточении? – уточнил Светлан. – Вне сомнений. И узилище было прочным – полная изоляция на долгие годы. Иначе бы он не обрел такую мощь. – Двадцати лет достаточно? – Зависит от того, сколь сильна обида. Полагаю, что в данном случае… Вампир умолк, скосив глаза на де Ги. – Ясно, – сказал Светлан. – По крайней мере это не опровергает нашу версию. Рука трупа вдруг шевельнулась. Затем пальцы медленно сжались в кулак, показывая, что еще не утратили гибкость. Потом маркиз вроде бы попытался сесть… но не преуспел. А жаль – смотрелось бы это сильно. Впрочем, и так произвело впечатление на зрителей. Шарль удивленно выругался, виконт рассмеялся, де Круст закашлялся, словно поперхнулся слюной. – Неплохо, неплохо, – оценил Светлан. – Тем более что вы не знакомы. Оглянувшись через плечо, он поглядел на Синдбада, нежданно проявившего инициативу. Оказывается, наш призрак тоже умеет кое-что. Или его страсть к сундуку приравнивается к заточению? И что, он уже освободился? – Если Синдбад сольется с телом, то и поднять его, наверно, сможет, – предположила Мишка. – Ты поучи его, поучи!.. Мало нам одного ходячего мертвеца? Она хихикнула. А де Круст продолжал перхать, не в силах сдержать кашель. Вынув из воздуха бокал, Изабель протянула его барону. Машинально поблагодарив, он приложился, но тут же, спохватившись, воззрился на нее с изумлением. – Вам не понравилось вино? – с простодушным видом спросила девушка. – А вот моему дяде… Впрочем, могу заменить. – Вино превосходное, – заверил де Круст. – Смущает способ доставки. Если он впрямь такой, каким показался мне… – Прямее не бывает, – опять влезла Мишель. – Какая находка для ворюг, да? Никакие замки не спасут. – Ведь я – не вор, – сказала Изабель. – Беру лишь то, в чем мне и так не откажут. В этот момент на пороге нарисовался де Лане, вправду смахивавший на картину. Осанисто подбоченясь, он произнес звучным баритоном: – Дабы устранить возникшие разногласия, герцог де Монье приглашает вас, – он слегка поклонился барону, – а также вас, – такой же поклон богатырю, – посетить его – прямо сейчас. Не соблаговолите ли проследовать за мной? – «Соблаговолите», – пискнула Мишка в восторге. – Обожаю! – Время, время, – пробурчал Светлан. – Тратить его на канцлеров? – Да где их еще увидишь – живых? И потом… – Ну? – Чё-то меня тянет туда. Может, интуиция? – Скорей любопытство. – Или both. – Ладно, «соблаговолим», – кивнул он. – Как говаривал Ослик: нужно вращаться. – Ну, ослам без этого, может, не обойтись, – засмеялась девочка. – А я просто люблю ходить в зоопарк. – Мы заскочим к Монье, – сказал богатырь Лоре. – А вы пока оглядите окрестности – вдруг сыщется еще какая зацепка. – Вроде шагающего трупа? – усмехнулась она. – Не дай бог капитан отправится проверять посты, – вставила Мишка. – Это ж какое потрясение для гвардейцев! Через минуту шикарные покои покойника остались за спиной, сменившись длинным и тоже не бедным коридором. Де Лане с двумя охранниками вышагивал впереди, демонстрируя отлаженную поступь. Чуть приотстав, барон и Светлан следовали за проводниками, хотя и сами знали дорогу. Вот Мишка с ними не шла – она ехала, привычно устроившись на плече богатыря. – Ты скоро ходить разучишься, – сказал ей Светлан. – И к чему, когда вокруг столько лошадок? – Жеребцов, – поправила малышка. – Их-то еще укрощать надо. А вот ты – ручной. – Правда? Может, тогда сама возьмешь меня на руки? Она фыркнула, представив картинку. – Не посвятите меня в свои догадки? – негромко спросил де Круст. – Пожалуй, теперь я поверю в любую мистику. – В любую – не надо, – откликнулся Светлан. – Хватит и призраков. Тем более что одного вы только что лицезрели. Вкратце он пересказал всплывшие сведения и выстроенную на них версию, не забыв упомянуть и про отца де Косты, впавшего в безумие на глазах многих. Даже если эти две истории и не связаны общим авторством, то одна могла служить иллюстрацией для другой, у которой не осталось живых свидетелей. – Давние события, – кивнул барон, выслушав все. – И мне нечего тут добавить. Но почему они аукнулись именно теперь? – Вот и мы ломаем голову, – сказал Светлан. – Сами видите, насколько оживились в Нордии мертвецы… – Круто завернул, – пробормотала Мишка. – И вообще границы возможного раздвинулись. До недавнего времени Эльдинг слыл центром трезвомыслия, и все отступления от генеральной веры пресекались на корню. А ныне что делается? Луи винит в этом разгуле нас, но ведь сам не верит, что с нашим уходом наступит прежняя тишь. – Его величество вовсе не винит вас, – с усмешкой возразил де Круст. – Но мудрый правитель должен предполагать худшее. – Тогда пусть пойдет дальше и допустит, что Озерного Дьявола тоже натравили мы. Кстати, вполне стандартный ход: наслать на кого-то беду, чтобы затем спасти и тут же оседлать – в качестве старшего брата… Или наш король уже додумался до этого? Усмехнувшись шире, барон мудро замолчал ответ, дабы не подставляться под проницательность богатыря. – Должен признать, – произнес он, уводя разговор в сторону, – на меня произвело впечатление, сколь быстро вы взяли след убийцы. Вообще, если ваши дарования использовать в моем ведомстве… – Послушайте, уважаемый, во что вы втягиваете меня? – возмутился Светлан. – Хотите и богатырей нанимать в охранку? – Почему нет, – пожал плечами де Круст. – Маги-то в ней служат. – И что, от этого они стали лучше чародействовать? – Во всяком случае, жизнь у них сделалась комфортней. – Смотря что считать комфортом, – возразил богатырь. – Когда на душе скребут коты… – Да что худого в служении стране? – Или государству? Или вашему сословию? Или здешнему королю? А может, лично вам – вы еще не путаете личную шерсть с государственной? У радетелей сильной руки такое сплошь и рядом. – Как бы то ни было, нам нужно сотрудничать, – заявил де Круст. – Полагаю, ваш интерес в этом не меньше моего. – Ну да, плечом к плечу, в едином строю, – пробурчал Светлан. – И чего только не случается в жизни! – Давайте говорить о деле, – предложил полицейский. – Сейчас не до сторонних тем. – Время поджимает – тут я согласен. Собственно, его вовсе не осталось. – Это еще не повод сдаваться. – Хо, – усмехнулся богатырь. – И кто же тут герой? Или служебное рвение сродни героизму? – Назовем это верностью сюзерену. Или и тут станете докапываться до истоков? – Отложим до лучших времен… если они наступят. Будем оптимистами, нуда. – Вы же богатырь, – напомнил де Круст. – Вдобавок и маг. Ну придумайте что-нибудь. – Действительно, какие проблемы – взял, да и нашел решение… А вы вправду смыслите в чародействе? – Приходится – по долгу службы. К счастью, здешние маги не настолько сильны, чтобы не поддаваться контролю… заурядов. Светлан усмехнулся, оценив осведомленность барона. К тому ж употребить этот термин в отношении себя… – Счастье – категория относительная, – заметил он. – Когда говоришь «к счастью», следует уточнять, кого именно требуется осчастливить. – К счастью для остальных, – уточнил де Круст. – Иначе бы маги захватили власть и стали перекраивать мир по своему хотению. – Маги? – не поверил богатырь. – Да на фига им власть? Не трогайте их, и они в ваши дела не полезут. У магов своя стезя. – Разве вы не слышали рассуждений, что миром должны править одаренные? – Вы про Сейджа, что ли? Об этом талдычат как раз те, у кого с талантом проблемы. Настоящим творцам не до суеты. – Кажись, подходим уже, – сообщила Мишка со своего насеста. – Ну покажись нам, тутошний канцлер!..Глава 9
Впрочем, новый персонаж не стоил длительного разглядывания. Он и на герцога-то походил мало: нескладная плотненькая фигура, пухлые щеки, поросшие рыжей бородой, напомаженные, уже изрядно поседевшие волосы, маленькие прищуренные глаза, которым явно не хватало очков. И рост – ну очень средний. Зато одет был еще роскошней де Лане – видимо, полагал, что этим можно возместить. Восседал канцлер в богатом, хотя не очень удобном кресле, сильно смахивающем на трон, а постамент, на котором оно стояло, был почти столь же высоким, как у Луи. Охранников в зале не оказалось – похоже, герцог сознавал, что от них сейчас никакого проку. Но за его плечом высился костлявый и сутулый субъект – то ли секретарь, то ли советник. И звали субъекта… да, барон де Шавиньи. Время от времени де Монье слегка поворачивал голову, и барон, поспешно наклоняясь, принимался жужжать в его ухо, убежденный, что другие не слышат. Информацию он поставлял подробную и по разным темам… вот насколько точную? Впрочем, уверенный тон часто заменяет компетентность. А граф де Лане даже не стал входить в зал – лишь пропустил посетителей внутрь и плотно закрыл за ними дверь. – У меня ощущение, что эту рожу я уже видел, – пробормотал Светлан, глядя на концлера. – То есть еще до Эльдинга. Или просто напоминает кого-то? – Весьма распространенный типаж, – откликнулась Мишка. – В твоем мире у Монье столько двойников!.. – Дык этот – дворянских кровей. А не какой-нибудь кухаркин внук, прорвавшийся в большие начальники. – Ну, насчет каких он кровей, знает лишь его мать, – ухмыльнулась ведьма. – Но легальный его папа был шишкой. А при таком раскладе можно получить высокий пост, не шибко напрягаясь. – Чего ж сама не пользуешься? – поинтересовался Светлан. – Правда, твой отец больше не в фаворе, зато дядя – на троне… пока еще. – Да на кой мне подставки? – пожала она плечиками. – Я и так высокая. – Гигант мысли, ну ясно, – осклабился богатырь. Подхватив одной рукой тахту, придвинутую к стене, он перенес ее ближе к постаменту и уселся, половину сиденья оставив де Крусту. Усмехнувшись, барон тоже сел, не став дожидаться приглашения. Уж такой тут хозяин… радушный. – О чем будем говорить? – спросил Светлан. – И давайте без вступлений, ладно? Время долгих речей прошло. – Пришло время длинных мечей, – прибавила Мишка чуть слышно, только для него. Хорошего от этой встречи она не ждала, но обострять ситуацию пока не хотела. – Превосходно, – возгласил де Монье после недолгой паузы, вызванной очередным комментарием советника. – Мне это подходит. И хоть мы не представлены друг другу… – Обойдемся, – бросил Светлан. – …заочно уже знакомы, – завершил герцог фразу. И, прозорливо усмехаясь, предположил: – По-видимому, вы будете просить, чтобы мои люди больше не препятствовали вашему расследованию. – Требовать, – внес поправку де Круст. – Нет, – сказал богатырь. – В следующий раз я повышвыриваю их, дабы не мешались. А просить, требовать – не мой стиль. – Вы очень неосторожны, мой друг, – укорил де Монье. – И так легко наживаете врагов. Поймите, в кругах, где вы ныне вращаетесь, почти за каждым стоит немалая… э-э… – Банда, – подсказала Мишка, опередив де Шавиньи. – …команда, – произнес канцлер. – А иные в могуществе не сильно уступают королю, понуждая считаться с собой даже его. К примеру, напрасно вы повздорили с графом де Шратье. – Разве мы ссорились? – удивился Светлан. – Разумеется, – подтвердил хозяин. – Вы разъярили графа, унизив его прилюдно. Теперь он ничего так не желает, как сквитаться с вами. А де Шратье человек упорный – уж если что-то вбил в голову… – Так это я его унизил? А мне показалось: он сам справился. Впрочем, ну его в болото – не до него сейчас. – Похоже, вы не сознаете, сколь важна для большинства людей месть, – заметил герцог. – И чтоб упиться ею, они готовы на все. – Это больные люди, – сказал Светлан. – Не герои, согласен, – не стал оспаривать де Монье. – Но и ничтожества могут доставить массу хлопот. Тем более если их подпирают тысячи. А ведь за де Шратье – армия! Внезапно поднявшись, де Круст слегка поклонился канцлеру, а богатырю шепнул: – Без меня разговор станет занятней. Увидимся. И быстрым шагом направился к выходу, будто уже забыл про Монье. Проводив барона пристальным взглядом, тот проворчал: – Усердный служака, но недалекий. К тому же давно меня невзлюбил. – Ни с того ни с сего, что ли? – поинтересовался Светлан. – Ревность, – пояснил канцлер. – И зависть. Он-то – всего лишь полицейский и не наделен государственным умом. – Надо ж, как ему не повезло!.. А других причин нет? – Ну, бывало, что я заступал де Крусту путь. В своем рвений угодить королю мы порой мешаем друг другу. Внимательно поглядев на де Монье, богатырь спросил: – Может, причина в том, что вы по-разному служите сюзерену? Де Круст лишь старается исполнять его приказы. Но государственный ум понимает служение намного шире. – Разумеется, – с важностью кивнул герцог. – Для меня король – символ нашей державы, вершина строения, возведенного усилиями многих поколений благих родов. Первый среди избранного сословия. – Избранного кем? – уточнил Светлан. – Если я скажу «Богом» – вас устроит? – с усмешкой сказал де Монье. – А Бог сам об этом сообщил? – Не напрямую. – Через церковников, ага. А кто поручился за них? – У вас что, есть иной способ общения с Господом? – Есть, – кивнул богатырь. – Но вам не подойдет. – Любопытно знать: почему? – Разве можно научить слышать глухого? Кто глух от рождения, вряд ли вообще поверит, что существуют звуки. А попробуешь его в этом убедить, сочтет тебя жуликом. – Не мечите бисер перед свиньями, да не попрут его ногами, – прибавила Мишка уже достаточно громко, чтобы де Монье мог различить. При желании. – Ведь жуликов гораздо больше, – произнес тот, конечно, не услышав девочку. – Приходится выбирать, кому верить. – Вот тут открывается простор, верно? – сказал богатырь. – Хотите обвинить нас в корысти? – спросил канцлер, нахмурившись. – Да как можно, – ответил Светлан, окинув взглядом пышно убранный зал. – Это наша законная доля, – заявил де Монье. – Та, что зовется «львиной»? – А мы и есть львы, – с полной убежденностью подтвердил герцог. Тихонько фыркнув, ведьма мурлыкнула: – Ты в зеркало-то давно глядел, поросеночек? Конечно, он и это пропустил мимо ушей. – Раз вы такие звери, – вкрадчиво заговорил богатырь, – то нынешний самодержец вас, наверно, не очень устраивает? То ли дело был папаша! – Безусловно, отец нашего короля был решительнее в поступках, – согласился де Монье. – Это он выстроил великую Нордию, укротив своенравных вассалов, усмирив бунтующих крестьян, подчинив вольные города. Именно при нем простолюдинам запретили носить мечи, и произошло это после подавления мятежа лоранцев… ныне ваших подданных. – Если разозлишь, они и косой достанут, – заметил Светлан. – А этой штукой можно надвое развалить. Не страшно? – Пресекать на корню, – отрезал канцлер. – За злодеяние одного истреблять всю семью, всех родичей и друзей!.. Чернь должна усвоить накрепко: особа дворянина священна, а любые покушения на нее караются без пощады. Надо ж, прямо повеяло родным, знакомым еще по прежнему миру. Но ностальгии это почему-то не вызвало. Помолчав, чтобы не дать волю иным чувствам, Светлан спросил: – На этот путь вы и пытаетесь наставить Луи? – Я молю Бога, дабы он придал нашему государю больше твердости, – ответствовал канцлер. – Молить Бога, чтобы кто-то истреблял целые семьи… Что ж это за бог, интересно? – Если ради сохранения государства потребны жертвы… – А себя не хотите принести на алтарь? – перебил богатырь. – Полагаю, своей державе я нужнее живой, – заявил де Монье. – М-да? – с сомнением спросил Светлан. Хотя сомнений как раз не испытывал – все ведь кристально ясно… правда, не для всех. – А как у нас с информацией? Вы хоть представляете, что творится вокруг? Шутливо погрозив ему пухлым пальцем, герцог ответил: – У меня собственная полиция, и о том, что происходит в Нордии, я знаю не хуже де Круста. – Надо будет стукнуть Луи, на что тратится его казна, – произнес богатырь, осклабившись. – Личная полиция канцлера, надо же. – Нет, сударь, вы не поняли, – тотчас сдал назад де Монье. – Разумеется, все мои подчиненные служат королю – как и я. – А прислуживают кому? Вассал моего вассала – не мой вассал, верно? Стало быть, со спокойным сердцем может меня порешить – если ему велит сюзерен. – Речь-то шла о его величестве, – напомнил хозяин. – А посягательство на его персону нельзя оправдать ничем. – Да неужто? Если Луи вздумает вас, «избранных», уравнять в правах с простолюдинами, вы не задумываясь поднимете его на мечи. – Ну зачем? – не согласился герцог. – Но если королю действительно такое взбредет, это станет бесспорным свидетельством его безумия. – Отправите беднягу в психушку? Тоже неплохо. – Разумеется, со всеми почестями, положенными его сану, – заверил де Монье. – А что делать, если он пошел против Бога? Сколь бы мы ни ценили нашего государя, Истина – превыше. – Вам, любезный, еще не чудятся голоса? – поинтересовался Светлан. – Как бы вещающие от лица Истины. – Ведь и вы… что-то слышите, – не остался в долгу герцог. – Вы тоже защищаете систему, разве нет? – Я лишь защищаю слабых от насилия, – возразил богатырь. – Тоже не государственный ум, увы. За деревьями не вижу леса – такая вот недалекость. – Зато за вами – сила, – сказал де Монье, с прочим, по-видимому, согласившись. – Вернее, сила – это вы. Сперва я недооценил ваши возможности, но теперь, понаблюдав некоторое время… Знаете, чего вам не хватает? Настоящей цели. И тут мы плавно переходим… К чему, собственно? Опять начнут вербовать на службу? – Намекаете, что можете ее дать? – спросил Светлан. – А не забыли, что я служу Анджелле? – Похвальная преданность, – произнес герцог, улыбаясь. – Вот только, по моим данным, ваша госпожа ценит сие качество не в полной мере. – А в полной – это почем? – вставила Мишка, опять вспомнив про свою роль шута. – К тому же ваше гордое, но маленькое королевство вряд ли сможет прожить без помощи. А его патриархальный строй следует сменить на более совершенный. – На матриархальный, что ли? – уточнила ведьма. – Вообще мы к этому идем. – Ведь вам не обойтись без помощи могущественного соседа, – заявил канцлер. – И мы готовы взять вас под свое крыло, дабы защитить от близящихся невзгод. – Что, вправду? – удивился Светлан. – Мне-то мнилось: это Нордия дышит на ладан, а у нас вроде устаканилось более или менее. Что значит державный взгляд на вещи! – Вы многого не знаете, милостивый сударь. Существуют силы, для коих даже короли – вроде шахматных фигур. Вот с ними конфликтовать не просто опасно – бессмысленно. Зато, если поладить, можно выиграть столько!.. – Для себя? – спросил Светлан. – И для себя, – подтвердил де Монье. – И для своей страны. – А чё так мелко? – бросила ведьма. – Давай уж осчастливим всех – не спрашивая. Или опять будем одних одаривать за счет других? Но канцлер по-прежнему ее не слышал, выжидательно глядя на гостя. – У меня буксует фантазия, – признался тот. – Уж не идет ли речь о каких-то монстрах? С той же улыбкой герцог произнес: – Это ж не я вожу дружбу с ведьмами, ограми, призраками… даже, говорят, вампирами. Мой круг менее широк. – Зато среди моих приятелей нет упырей, – сказал Светлан. – Каждый выбирает под себя. – А чем ваши друзья лучше? Все эти порождения Хаоса… – Да что вы пугаете Хаосом? – прервал богатырь. – Вселенной он столь же необходим, как Порядок. И пока не случается перекоса… Он умолк, вспомнив библейскую цитату, недавно помянутую Мишкой. Все ж иногда Христос говорил дельные вещи. А де Шатиньи опять зашептал канцлеру на ухо, сливая нужные сведения. Тот внимал с важным видом. – У каждого Шерхана должен быть свой Табаки, – заметила девочка. – Хотя Монье не тянет на тигра – он сам смахивает на шакала. – Разве у одного шакала не может ходить в подтявкателях другой? – Думаешь, герцог впрямь печется о своем сословье? Или рванул во власть затем, чтоб с этой верхотуры, – она кивнула на пьедестал, – плевать на гигантов? – Возможно, сочетает, – пожал Светлан свободным плечом. И вдруг заметил вкрадчивое свечение, мерцающее перед ее грудью. – А это чего? – Оконце, – ответила Мишка шепотом. – Не видишь, что ли? – Чья работа? – Совместное творчество, – доложила она. – Геройски вызываю на себя. А Бэла подносит. – Доиграетесь вы с этими закоротками, – проворчал Светлан. – Как бы вправду не вызвали какую-нибудь бяку. – Или буку? Но ты ж разберешься с ней – по-батырски. – Или с ним? – С обоими, – беспечно сказала девочка. – Затем тебя и держим, разве нет? Кивком оборвав излияния советника, канцлер вновь подал голос: – Ладно, забудем о друзьях – сейчас они скорее помеха. – Ах вот так? – откликнулся богатырь. – А заводят их, стало быть, для пользы? – Чем-то приходится жертвовать. К тому же есть вещи гораздо более важные. – Э-э… например? – Например, отечество, – изрек де Монье. – С чего начинается родина, ну да, – кивнул Светлан. – Вот для меня она начинается с друзей. А какие еще бывают варианты? – Шкурные, – подсказала Мишка. – Превыше всего – интересы державы, – возгласил канцлер. – М-да, тут мы завязнем, – пробормотал богатырь. – Ну пусть, хорошо, – сказал он громче. – И что дальше? Мы наконец перейдем к конкретике? – Разумеется, – кивнул хозяин. – Хочу предложить сотрудничество. – С кем? – тут же спросил Светлан. – Кого вы представляете сейчас? Ведь не Луи – в этом нет смысла. Или желаете, чтоб я сперва дал согласие, а нанимателя назовете после? Так дела не ведутся, милостивый. Помедлив, де Монье произнес: – Существует… организация… – Межгосударственная? – Да, – подтвердил герцог. – В нее входят достойнейшие мужи нескольких королевств, а также… Он опять замялся. – Выходцы из иных миров? – предположил Светлан. Собственно, почему нет? К примеру, он сам – не от мира сего. – Именно, – вновь признал де Монье. Правда давалась ему трудно – видимо, с непривычки. – Тоже, наверно, «достойнейшие»? Ладно, не буду оспаривать. Но настолько ли они сильны, как вы утверждаете? – В противном случае разве я стал бы с ними сотрудничать? – Это довод, – вынужден был признать Светлан. – А чего добивается ваша организация? – Единения, – ответил герцог. – Всех здравых сил, понятно… И под чьим мудрым руководством? Луи вроде не тянет. – Об этом пока рано говорить, – произнес де Монье таким тоном, будто на главную роль не прочь был попробовать себя. И кто внушил бедняге, что у него есть шансы? – Слишком все расплывчато, – проворчал богатырь. – Не видно, с кем заключать договор. – А почему не со мной? – спросил герцог. – Потому что тебе я не верю, – сказал Светлан, отбрасывая этикет. – Ты не из тех, кто держит слово. А даже если б держал, у тебя не хватит на это власти. Здесь нужен поручитель более серьезный. – Не зарывайся, бродяга, – рявкнул вельможа, с легкостью переходя на базарный стиль. – Помни: ты лишь выскочка! Видимо, он знал, что за слова тут не станут бить, и потому не боялся. Из-за стены-то удобно лаять. А глупцы даже могут принять за смельчака. – А у тебя хорошая память? – спросил богатырь негромко. Своим голосом он мог наводить дрожь на людей, но сейчас в этом не было нужды. – Не жалуюсь, – отрезал де Монье. – Ведь она бывает выборочной – что не нравится, забываешь напрочь. – Я помню все! – Тогда учти: те, кого ты обидел, тоже помнят тебя… даже если их нет в живых. Не боишься, что придут поквитаться? Герцог с презрением осклабился. – Я свободен от таких страхов, – заявил он. – Вся эта чушь про загробную жизнь нужна, чтобы держать чернь в узде, но мы, аристократы, слеплены из иной глины. – Ты, дядя, сперва ногти остриги, а после корчи из себя избранного, – гадливо бросила Мишка. – Не говоря, что несет от тебя, точно от монаха! – Наверно, и Крамм с Брогом считали, что им нечего бояться, – сказал Светлан. – Пока к ним не пришел призрак. – Да что ты несешь! – Герцог даже хрюкнул от возмущения. – Какой призрак, кто его видел? – Патрульные, например. – Глупцы купились на дешевый фокус! – Двум вышепомянутым он вряд ли показался дешевым. Любопытно, кто станет третьим? Склонившись к канцлерскому уху, де Шавиньи подбавил сведений, причем эти оказались свежайшими, доставленными сюда с места последнего события. – И кто же, по-твоему? – небрежно спросил де Монье. – Можно подумать, ты знаешь, кто убийца!.. Вторая фраза тоже была вопросом, только замаскированным. А на провокацию мы, так и быть, купимся. Вернее, пошлем ответный шар. – Судя по всему, это тень капитана де Ги, – ответил Светлан. – А ищет она, конечно, его убийц. – Бред! – фыркнул хозяин. – Кого ты хочешь провести этим? Я, слава богу, не какой-то хам, по ноздри набитый дуростью. И сколько живу – не видел ни одного призрака. – Про хама – это он к месту, – хмыкнула Мишка. – А говорят: «Из хама не будет пана»… Да запросто! – Как хорошо быть слепым, – позавидовал богатырь. – Не видишь – и вроде не существует. – Лучше вести себя как дремучие язычники? – огрызнулся канцлер. – И всякую странность объяснять происками духов. – По крайней мере они держат глаза открытыми. А ты оттого и слеп, что боишься прозреть. Ибо тогда разглядишь такое!.. – Не ты первый тщишься меня напугать, – сообщил де Монье. – Прибереги эти бредни для своих шлюх – вот они заглотнут все. Испытанный прием уличных подонков: бить по тем, кто уязвимей, чтобы через них ранить главного оппонента. Оказывается, и в здешних сферах им пользуются вовсю. – Вот что, любезный, – сказал Светлан. – Я человек неконфликтный, но лучше меня не злить. Потому как если все же слечу с нарезки… Надо объяснять, что такое бурелом? Так здесь будет развал не хуже. – Человек ли? – вопросил герцог, покривив губы. – Насчет этого у святой церкви большие сомнения. – Как и у меня – насчет ее святости. Может, за вывеской Бога церковники прячут чудище? – Еще и еретик, – заклеймил де Монье. – Конечно, наш Господь не по нраву тебе. А мироздание, выстроенное им, ты силишься обрушить. – Какой талант, такие и поклонники, – сказала Мишка. – И ведь считают себя элитой! – Больше претендуют, – возразил богатырь. – Если б считали, не кричали бы об этом на каждом углу. – А знаешь, как элиту трактуют в словаре? «Животные, по своим качествам наиболее пригодные для разведения». И через таких вот нахрапистых, готовых идти по головам, человечество воспроизводит себя! – Ладно, впечатление возымели, – сказал Светлан, поднимаясь. – А хлебать эти помои дальше… Прощаться он не стал – не хотелось. А только вышел за дверь, как ощутил дрожь, пробившую Мишку. – Что, худо? – спросил сочувственно. Девочка поморщилась, недовольная собой. Уж так не хотелось ей походить на белую мышь, первой реагирующей на отраву. – Апологет массовых убийств в роли моралиста, – пробурчала она. – Какой-то театр абсурда! – Редко кто не подводит базу под свою гнусь, – повел плечом богатырь. – Пожалуй, я не припомню искренних мерзавцев… исключая Паука. Но ведь он – не человек. – А не хочешь вступить с ними в диспут: чья правда истинней? – поинтересовалась ведьма. – Нет, – ответил он. – Не хочу. – А про канцлера чего думаешь? – Де Монье не игрок на здешней доске – лишь воображает себя. Но кто двигает этими фигурами? – И кто, по-твоему? – Вообще управлять ими несложно – если знаешь, за какие нити дергать. – Не столько сложно, сколько противно, – заметила Мишка. – Для нас с тобой это главная проблема. – Хо, ты мне льстишь. – Это я-то? – Она хмыкнула. – Во всяком случае, тот игрок не брезглив… возможно, даже находит смак в таких экземплярах. – Или любит проверять на вшивость, – прибавила ведьма. – Эдакий санитар. – Да этих-то чего проверять? Когда под вшами не видно тела… – Ну ты скажешь – бр-р-р! Ее и впрямь передернуло. Беда всех летуний – слишком тонкая кожа, это делает их уязвимыми для упырей. Хорошо, у богатырей шкуры отменно прочные – можно прикрывать многих.Глава 10
Когда они вернулись к своим, то застали в гостиной не только тех, кого ожидали увидеть. Георг, симпатяга дракон, неутомимый, как большинство сказочных существ, успел совершить очередной рейс, доставив из столицы сопредельного королевства семь новых персонажей, одному из которых Светлан обрадовался, но вот второму (вернее, второй) Удивился. Первым был Гай, здоровенный парень из ландскнехтов, наделенный интеллектом, какому позавидовал бы академик, и за год постигший многие из премудростей третьего тысячелетия. А вместе с ним в Эльдинг прибыла Ирэн, восходящая звезда тележурналистики, весьма ловко втиснувшаяся в брешь, которая возникла в студии после отставки Нестерова, прежнего ее босса, – благо в руках прыткой девицы оказались все козыри. То ли из-за спешки, то ли по иной причине, но заявилась она сюда в своем привычном наряде, мало похожем на платье. Женщина в брюках – такую вольность здесь могли позволить себе лишь Лора да самые экстравагантные из аристократок. – Сам вызвался или обязали? – спросил богатырь у Гая, ссаживая Мишку с плеча. – А может, решил опять наняться в вояки? – Ну нет, сир, вот этого я наелся, – отказался тот, с любопытством разглядывая дворцовую обстановку. – А вызваться хотел, но не успел – так подпихнули!.. Ухмыльнувшись, он покосился на подружку. Хотя, наверно, имел в виду не только ее. «Кстати, – вдруг сообразил Светлан, – а ведь Ирэн – второй человек, попавший сюда из моего мира… то есть если первым считать меня. Событие!» – Вы сюда на экскурсию или по работе? – обратился он к девушке. – Надеюсь, Гай объяснил, насколько эта точка горячая. И что вам тут делать без камеры? – Насчет камер Гайчик заверил, что их тут полно, – бойко откликнулась та. – И что попасть в них можно запросто. – Засмеявшись, она добавила: – Придется как старым натуралистам: все записывать и зарисовывать. Смех показался Светлану натужным. Но хорошо уже то, что бодрится. А если сделать поправку на недавний полет… Это ж не в Париж первым классом. – Чувствуйте себя как дома, – сказал он. – Только не забывайте, что хозяин здесь – король. Он вроде невредный парень… – …но от монархов всего можно ожидать, – заключила Мишка. – Все эти инцесты, знаете ли. Вдобавок работа нервная. Забравшись с ногами на стол, она уже дегустировала фрукты – похоже, обнаружила незнакомые для себя. Поглядев на нее, и Лора решила отведать хурму. А Бэлу, судя по де Косте, дежурившему у дверей спальни, сморил сон, и она отправилась прикорнуть на лежанку, пригретую Глорией. Кстати, а где актерка? Впрочем, это – забота Лоры. – Этот корпус под нашим приглядом, – сообщил богатырь. – Вот вне его можно сильно нарваться. И пристально посмотрел на Гая, поскольку говорил больше для него. На дамочек, тем более журналисток, в таких делах не стоит надеяться. Присев рядом с силачкой, Светлан поймал желтый плод, кинутый ведьмой, и осторожно вкусил от него, стараясь не забрызгаться соком. И как их доставляют во дворец настолько спелыми? А если бы дозревали здесь, не обрели бы такую сладость. – Кажись, мы попали не на бал, – заметил Гай, кривя углы рта в ухмылке. – К тому ж и не с корабля. Нам тут дадут протянуть ноги? Еще один любитель цитат, надо же!.. Это не у него заразилась Мишка? – Ирэн может соснуть после перелета, – ответил богатырь. – А ты и на хребте Георга довольно бездельничал – так что включайся с ходу. – Захребетник! – прыснула Мишель. – У нас тут разделение функций. Артур с Бахрамом, как главные военспецы, крепят оборону. Артезия приглядывает за Луи и ближним его кругом, дабы не выкинули чего. Ночные летуньи заняты разведкой. Ну а я как бы на подхвате – затыкаю пробоины. – То Орден приструнит, то монастырь спасет, – вставила ведьма. – А в промежутках рубит Пропащих в капусту. Отмахнувшись, Светлан продолжил: – Но есть дело и для тебя. Наши девы беспечны – ты знаешь. А соизмерять свои силы с опасностью умеют единицы. Кому-то нужно заботиться об их защите. Речь даже не о пришлых чудищах – и среди здешних горожан полно монстров, ненавидящих вольности… – Не продолжайте, сир, – с улыбкой сказал Гай. – Я понял задачу. – Ты в этих делах дока и местную специфику знаешь – лучше тебя никто не управится. – Исключая Бертрана, – внес поправку парень, вовсе не страдавший избытком скромности. – Но он пока занят в ином месте. – И еще. Кроме твоих навыков, нужна твоя голова. Если ты, не отвлекаясь от дел, поможешь мне понять, что тут творится… – Разве я похож на ученого? – поморщившись, спросил Гай. – Это же Бертран определил тебя в аналитики, – напомнил Светлан. – А он в людях знает толк. – А вы, босс, вроде ни при чем, да? – ухмыльнулся парень. – А наша, боссячья, задача: гнуть главную линию, и по возможности, без насилия. Хотя такой стиль руководства не все понимают. – Простите, – не выдержала Ирэн. – Могу я задать вопрос? – Э-э… Да? – Вот все утверждают: вы очень сильный, – сообщила она, улыбаясь кокетливо, но с недоверием. – Прямо-таки богатырь – то есть настоящий, в изначальном смысле. – Это смотря с чем сравнивать, – усмехнулся Светлан в ответ. – По мощи я вряд ли превосхожу танк, так что в третьем тысячелетии от меня мало проку на поле брани. Хотя если использовать в качестве диверсанта… Я ведь могу быть очень подвижным, и проходимость у меня – не как у помянутых махин. – Но это там, у нас, – заметила девушка. – А здесь нет ни артиллерии, ни настоящих машин… – Зато полно чудовищ, – возразил он. – Про них вам тоже рассказывали? Не говоря о колдунах, призраках, Черных Ведьмах. – Этих пока не будем касаться, – отмела журналистка. – Да я бы и рад… – Что меня интересует: как единственный богатырь может влиять на расстановку сил в государстве. – Да никак, – спокойно ответил Светлан. – Богатыри не встревают в разборки людей… То есть это зависит от масштаба батыра, – поправился он. – Есть силачи для внутреннего пользования, защищающие нацию, а то и деревню. Но есть… гм… общечеловеки, кои вступаются за всех людей. – А в случае геноцида вы тоже будете стоять в стороне? – Знаете, когда происходят массовые зверства, на первые роли прорываются как раз чудища, пусть и в человечьем обличье. А с ними чего цацкаться? – Ведь иной раз в ситуацию не въедешь с разгона. И понять, на чьей стороне правда… Он покачал головой: – Мы ребята простые и не вдаемся в сложные умствования. Больше чувствуем, нежели рассуждаем, а наш масштаб – люди, а не страны. – В мире же множество оттенков, а вы делите его на два цвета… – Это Несторов вам напел? – поинтересовался Светлан. – Уж он мастер наводить тень… был. То есть оттенков и впрямь не счесть. Но когда за ними не различаешь красок… А если батыр к сему не способен, он теряет силу. – Или? – Или сам превращается в монстра, делаясь объектом охоты. – А вам не хочется переиначить здешний мир? Тут же средневековье, дикость – Гай рассказывал такое про местные нравы!.. – Меня тоже многое возмущает, – признался он. – Но какие из нас учителя, если вдуматься? Будто наш мир устроен правильней!.. Ну сгладили, правда, острые углы. Так на это потребовались тысячелетия. – Человек – инерционная скотинка, – сказала Мишка. – Если помалу, его еще можно загнать… ну, не в рай, конечно, – в цивилизацию. А все эти «большие скачки»… – Ничего, если я на «ты»? – спросил Светлан. – Последнее время меня стал напрягать этикет – видимо, влияние ведьм. Когда якшаешься с ними слишком… э-э… плотно… – Что, вежливость они не считают плюсом? – справилась гостья. – Скорее трактуют на свой лад. А условностей не выносят. – Значит, и мне можно обращаться на «ты»? – Никаких проблем, – подтвердил он. – И лучше начинай сразу, пока не привыкла к иному. – Попытаюсь, – сказала девушка с сомнением. – Не думай, я не набиваюсь в ровесники, – усмехнулся богатырь. – Или тебя смущают мои размеры? – Ко всему можно привыкнуть… – Даже к слонам, ясное дело, – кивнул он. – А если нахальства вдоволь, – покосился на Мишку, – то на них можно и ездить – по здешним джунглям. – Я бы не прочь прокатиться, – сообщила Ирэн, придав своей улыбке игривость. – Люблю новые впечатления. А какой репортаж можно забацать! Как видно, отношения с Гаем не сильно стесняли ее свободу. Наверно, и парня устраивал такой стиль – с ведьмами поведешься… – Сюда не доставишь аппаратуру – уже уяснила, да? – сказал Светлан. – То есть никаких записей, кроме как на бумаге… но тогда репортаж будет смахивать на фэнтезийную повесть. А убедить кого-то рисунками надежды мало. Хотя тут можно было бы снять классный фильм… вообще говоря, документальный. – Гай втолковывал мне про возможную виртуальность этого мира… – С этим миром многое неясно, – подтвердил богатырь. – Может, его вовсе нет, а местный антураж – лишь сон наяву. Но даже если здешняя сказка – иллюзия, на наши реалии она влияет не слабо. – Ну еще бы, – пробормотала Ирэн, покосившись на Гая. Уж в силе его воздействия она не сомневалась, прочувствовав здоровяка всем телом. – И это не теория. Когда я вернулся отсюда первый раз… успев наломать немало дров… наш мир изменился, заодно продвинувшись вперед лет эдак на тридцать. В прежней его версии не летали ни драконы, ни скайкары – лишь аэропланы с вертушками. Видеофонов в помине не было, компы только зарождались. Многие жили в общагах и коммуналках под бдительным надзором комиссаров… Помнишь такую радость? – Комиссаров? – уточнила она. – Или общаги? – Both, – ответил Светлан, хмыкнув. – Для тебя это история, а вот я накушался лично. – И своими ощущениями готов делиться, – съязвила Мишка. – Чего это тебя прорвало? И несет, и несет… Впечатление хочешь произвести? Э-э… новое. – Скорее получить, – возразил он. – Мы ж теперь в одной лодке – нужно знать, с кем плывешь. – А будто Гай не прозондировал ее до самого нутра! Или пока сам не удостоверишься… – Да я уже составил мнение. Светлан и впрямь успел понять, кого к ним прислал бог, – благо встречался с Ирэн раньше. По крайней мере она не из тех, кто при любом эксцессе начинает метаться, оглашая окрестности воплями. Впрочем, такую Гай не стал бы сюда брать. К тому ж девица наверняка попадала в передряги, да и специальность эту выбрала не случайно – были задатки экстремала. – На этом закончим светскую беседу, – прибавил он. – Приличия вроде соблюли… Пора говорить о важном. – Наверно, это секретное совещание? – предположила Ирэн, с видимой неохотой покосившись на дверь. – Для узкого круга? – Вовсе нет, – ответил богатырь. – Допускаются все, кроме явных вредителей. – Мы предпочитаем недобдеть, чем наоборот, – пояснила Мишка, ухмыляясь. – Итак, любезные судари, – произнес он. – А также сударки, – прибавила девочка, не упустив случай. – …властью, дарованной мне… э-э… ну, не важно… назначаю Гая старшим по общаге. Отныне он будет следить за порядком, улаживать конфликты, вести переговоры с властями… – Я простолюдин, – напомнил Гай. – Здесь меня не станут слушать. – Или мы не герцог? – сказал Светлан. – Хочешь произведу тебя в бароны? А здешнее величество это утвердит. – По-вашему, Гай способен к руководящей работе? – спросила Ирэн. – А почему сами не желаете тянуть? На «ты» девушка не спешилапереходить. Осторожничает? – Я хреновый администратор, – ответил он. – В том смысле, что совершенно не люблю приказывать… тем более подчиняться. Как и Артур, и Бахрам… и Лора. Не богатырское это дело. Тут нужен человек дисциплинированный и дотошный, умеющий ладить с самой разной публикой… А в числе многих дарований у Гая есть и такие качества. Что делать, придется ему некоторое время послужить народу. – Трудовому? – спросила Мишка. – Вообще мы больше на стрекоз смахиваем, чем на муравьев. – Тогда уж на бабочек, – усмехнулся богатырь. – Стрекозы-то – хищники. Кстати, и тебе найдется работа. – Мне? – искренне изумилась кроха. – Ты не спятил? – Раз вы и Бэла все равно балуетесь с закоротками, то подумайте, как можно их приспособить для наших нужд. Надежная и оперативная связь нам бы очень сгодилась. – А чего не сам? Ты ж у нас главный спец по пробоям! – Вот мне лучше держаться дальше от магии, – ответил Светлан. – В скором времени от меня потребуют совсем иного. – А что, «в одну телегу впрячь не можно»? – Трудно. И рисковать сейчас нельзя. Направив взгляд на Огюста, столбом застывшего возле косяка, он сказал: – Пока не забыл: что за тип де Ларе? – Как боец? – уточнил виконт. – Драться умеет. Не сказать, что трус… хотя противников выбирает по силам. – Хо, в этом и я замечен, – признался богатырь. – Без крайней надобности не лезу на рожон. – Вот только надобности возникают одна за другой, – вставила Мишка. – Я, что ли, виноват?.. Ну, дальше, – подбодрил он де Косту. – Себе на уме, – продолжил тот. – Обожает дворцовые игры. А в чем дело? – Что-то мне не понравилось в нем… – Мне тоже, – пожал плечами виконт. – Я мог бы сказать определенней, но… не в присутствии дам. – Что, вправду? – встрепенулась Мишка. – А выглядит эталоном мужика. Огюст вновь повел плечом, как бы говоря: не верь глазам. Хотя сам был именно тем, кем казался, и его мужество не вызывало сомнений. Но что он станет делать, когда к Изабель вернется ее… жених? Или уже муж? А в придачу старший сын короля, пусть и незаконнорожденный. В этот миг на подоконнике выросла громадная фигура Павича, взмывшего по отвесной стене словно по лестнице. Конечно, обходить ему было лень – истинный россич. – Мое почтение, – произнес он басом, от которого Ирэн едва не упала со стула. Действительно, к такому тембру нужна привычка. – Подсаживайся, – пригласил Светлан. – Угощение, правда, хилое. – А, сойдет, – махнул ручищей здоровяк. – Сытый я. – И слава богу, – сказала радушная Мишка. – А то не напасешься. Ухмыльнувшись, Павич прошел к столу и расселся, выбрав кресло покрепче. Хороший он человек или нет, но его было много – приходилось стеречься. – Обязанности делим, – сообщил богатырь. – Вот вы за что беретесь: охранять дворец? – Мы придумали лучше, – заявил россич. Когда Светлан слышал такое от земляков, он заранее пугался. Но лицом изобразил уважительное внимание. – Управлять летучими ладьями способны лишь ты да несколько твоих выучениц, так? – Ну, – откликнулся Светлан, сильно сомневаясь, что эту компанию сумасбродок можно считать его ученицами. – Зато мы могем править зверюгами на воздушной тяге. – И?.. – И готовы стеречь улицы, обороняя добрых людей от нечисти. – Патрульные катера? – сказала Мишка. – А чего, в этом есть резон. К тому ж зверюги поворотливее кораблей. – Зато и жрут так, что любой оазис превратят в пустыню. – Пусть заодно подбирают мусор, – предложила она. – Им все равно, чем кормиться, а в городе проблема с отбросами. – А где с ними просто? – Ну-ну, поумничай, – усмехнулась ведьма. – Любомудр!.. – Вам нужно одобрение? – спросил богатырь у Павича. – Так ты его получил. А по всем вопросам обращайся к нему, – указал на Гая. – Он у нас теперь за премьера. – Вроде управителя, что ли? – Архонт, – окрестила Мишка. – Ну или епарх. Внимательно оглядев бывшего ландскнехта, россич кивнул, принимая к сведению. Да и осмотр его вроде удовлетворил. – А она кто? – спросил он, переводя взор на Ирэн. – В штанах, ишь. – Наша с тобой землячка… в некотором роде, – ответил Светлан. – В женском роде, – прибавила ведьма. – Птаха перелетная. Где приветят – там и дом. – Она как бы летописец. Будет следить за событиями. – А после напишет такую сказку!.. Если выживет, понятно. – Хороший у вас дуэт, – заметила Лора. – Хоть сейчас на сцену. – Ну не с тобой же петь? – сейчас же среагировала кроха. – Ты лишь плясать горазда, да и то – с мечом. – Каждому свое, – усмехнулась силачка. В самом деле, что-то она и вовсе превратилась в молчунью. Или Мишка тут солирует за всех? Задержав взгляд на Ирэн… землячке и летописце… Павич еще раз кивнул, как бы занося и ее в список охраняемых объектов. Затем взял из вазы ананас, устрашающим своим кинжалом рассек его надвое и одну половинку предложил новой знакомой. Хотелось той или нет, но отказаться она не решилась. – Рябчиков жуй, – хихикнула Мишка, про «день твой последний» все же умолчав. А Ирэн могла и не знать Маяковского – ныне-то он не в фаворе. – Вот и все, собственно, – произнес Светлан. – Далее каждый творит, что считает верным. Только не забывайте держать остальных в курсе. – Куда теперь? – оживилась девочка, готовясь на него прыгать. – Я лично – в порт. Хочу проведать Крона. – Привет! – удивилась она. – А как же расследование? – Без нас разберутся. Или не разберутся – что вероятней. – Чуть прошли по следу и – отбой? – Мишка состроила гримаску. – Зрители не поймут. – Некогда играть в сыщиков. Это лишь фрагмент общего бардака. Вывел на кое-какие мысли – спасибо и на том. – На самом интересном месте!.. Не быть тебе детективщиком. – Еще и этим не буду – подумаешь, – усмехнулся Светлан. – Ну в порт так в порт, – нехотя уступила она. – Поглядим на его акваторию, раз такое дело. Только я примкну позже, ладно? – А это как желаешь. Вот Лоре пришлось продолжить посиделки, дожидаясь, пока ее сменит кто-то из богатырей. Конечно, Огюст костьми ляжет, защищая Изабель, но этого может не хватить. И гвардейской охраны по нынешним временам недостаточно. А полагаться в этих делах на Павича с братанами… Возможно, чуть погодя.Глава 11
До порта Светлан добрался на прогулочной лодке Жизель, переданной ему в бессрочное пользование. Вообще теперь в Эльдинге вполне можно было существовать, не спускаясь ниже большинства крыш и поглядывая на горожан свысока: дескать, вы уж сами возитесь в грязи, которую развели. А те в ответ не могли возразить даже камнем, пущенным из укромной подворотни, – здешние дворяне оценили бы такой транспорт. И скорости, понятно, иные: на перелет у Светлана ушло не более минуты, хотя пересечь пришлось едва не треть города. А в столичной гавани в отличие от притихших ночных улиц вовсю кипела жизнь. Окружавшая порт стена росла на глазах, бесчисленные подводы едва успевали поставлять плиты, вырубленные в ближних каменоломнях. Причем толщиной она не уступала Китайской, великой и знаменитой, а внутри – никаких пустот. Наблюдать, как трудятся огры, с легкостью вздымая громадные глыбы, было потрясающим зрелищем – особенно для тех, кто в жизни не видал подъемного крана. И конечно, на ближних крышах не иссякала благодарная публика. Но держалась тихо, страшась привлечь внимание исполинов, – ни восторженных возгласов, ни аплодисментов. И столь же сдержанно вели себя работяги, подвозившие камни. Хотя здешнее начальство позаботилось, чтоб огров не тянуло на человечину: невдалеке от воды полыхал огромный костер, на котором жарилось несколько бычьих туш и здоровенная акула, на свою беду слишком близко подплывшая к берегу. (Кстати, с чего ее занесло в здешние воды?) Причалив к уже достроенной башне, Светлан накрепко привязал лодку, дабы ее не унесло бризом в море. – Помощь не требуется? – спросил он, усевшись на массивный зубец. – Разве им, – откликнулся Крон голосом, похожим на раскаты грома, и кивнул вниз, на неиссякающую череду подвод, одна за другой проезжающих невдалеке от его ног. – Или им, – теперь он указал на запыхавшихся бедолаг, едва поспевавших заливать строительным раствором плиты, аккуратно укладываемые ряд за рядом. – Хотя справляются лучше, чем ждал, – прибавил исполин, снисходя. – Похоже, даже людей можно выучить. – Ага, как и обезьян, – ухмыльнулся богатырь. – Дрессинг – великая вещь! Оглядевшись, он обнаружил невдалеке тень, едва приметную в ночном сумраке, а очертаниями напоминавшую греческую богиню, прекрасную и едва прикрытую туникой. Конечно, Сола не отлетала от Крона далеко – и вовсе не потому, что не могла. К тому ж она не хотела пугать горожан, вряд ли понимавших, что призраки бывают безвредными… даже когда у них имеется причина мстить. Приветливо улыбнувшись ей, Светлан сказал: – Все ж вы, великаны, устроены необычно. Свой путь в бессмертие, да? – Смотря что полагать обычаем, – пророкотал титан. – Наши-то – подревней будут. – Да на здоровье, – не стал возражать богатырь. – Но мне, как понимаешь, лучше известны человечьи – от своей печи и танцую. – А в какую сторону? – спросил Крон, после воссоединения с Солой сделавшись намного поворотливее в мыслях. – Меня заинтересовал термин «смертные», – пояснил Светлан. – Предположим, это относится не только к плоти – тогда кто конкретно имеется в виду? Это не великаны, неистребимые по своей сути, и не люди, обладающие вечной душой… – К примеру, гоблины, – ответил Крон. – Мерзкие создания – ты помнишь. Завелись будто из грязи и обращаются в нее ж. Зато плодятся как мухи – верно, чтобы восполнить. – Разве мы не сделали этому племени укорот? Себе на беду гоблины сосредоточили свою силу в одном… э-э… индивидууме, и когда мы пришибли этого урода вместе с его ближним кругом… – А ты уверен, что разнесли весь круг? – осклабился великан. – Ежели там уцелел хоть кто… Кстати, вполне мог, подумал Светлан, вызвав из памяти картинку. К примеру, тот, кого подмял погибший тролль. Даже из каменной хватки можно вырваться… особенно если помогут. – И что тогда? – Гоблины-то не вымерли. Измельчали – да. Верней, поделились на несколько пород. – То есть, по-твоему, мелкота, что водится в норах, лишь одна из их нынешних ветвей? Но во что превратились прочие? – А ты вспомни тех, здоровенных. – Урук-хаи? – Во-во, урюки… засушенные с костями. Любой из них мог тягаться силой с пещерным медведем, а злобой к людям пропитался еще прежде, чем те появились. – Да уж, – подтвердил Светлан. – Они нам тогда попортили нервы. – Теперь представь, что выжил один из дюжины полутроллей, подпиравших гоблинского царя. Конечно, сам Ми-фей был опасней и в магии смыслил поболе, но и его подручные умели немало. К тому же это через них к нему стекалась мощь племени, заодно наделяя вечной жизнью. – О! – отметил богатырь. – Еще один способ не сверзиться в бездну. – Разве он спас Мифея? Хотя если б его не угораздило сцепиться с тобой… – Вернемся к этому мифическому выжившему, – сказал Светлан. – Что он мог натворить, выбравшись из рассыпающейся пирамиды? Отмеренной ему власти хватило бы лишь на часть гоблинов – видимо, одну двенадцатую. И как преданный раб наш недобиток мог попытаться скопировать рухнувшее самодержавие. А заодно продолжить генетические опыты Мифея, выводя новые породы – конечно же, враждебные людям. – Слыхал о людоедах? – спросил Крон. – То есть я говорю о настоящих, не признающих иной еды. Мы-то вас лопали с голодухи да от обиды, что загнали в горы. Или, думаешь, вы такие вкусные? – Просто вы не умеете готовить, – фыркнул богатырь. – Позвали бы наших кулинаров – они б научили. – Зачем портить харч стряпаньем? Пища должна быть живой. – И визжать, когда ее кушают, – прибавил Светлан. – Живоглоты – одно слово. А не нравится, так и не ешьте – кто вас заставлял? – Я ж сказал: с голодухи. Пузо подведет – и на падаль позаришься. – А торговать рудой – для этого вы слишком гордые? Или вы сами – ископаемые? На такой выпад исполин лишь гыкнул. Впрочем, и богатырь наскакивал не всерьез. В этот миг над крышей ближнего дома возникла Мишка, летящая на допотопной метле. Секундой позже, будто скатившись с невидимой горки, она ловко приземлилась на плечо богатыря, сразу устраиваясь удобней. – Люблю ретро, – ответила на его удивленный взгляд. И, оглядевшись, прибавила: – Всем – салют! Крон вежливо кивнул, не прекращая укладывать камни. А лицо прекрасной тени опять осветилось улыбкой. – Хорошо, будем вас считать людоедами поневоле, – произнес Светлан. – Но кто тогда настоящие? – Пару раз я пересекался с ними – хотя не на узкой стежке. Серьезные парни, будто нарочно сделанные для убийства. Обитают обычно в глухомани, куда даже мы редко суемся. – Как выглядят-то? – Ростом… пожалуй, поболе тебя. Вдобавок кряжисты, что дуб. Очень твердые, словно из камня. И с толстой шкурой, поросшей рыжим волосом. – А как насчет чешуйчатости, заметной у гоблинов или троллей? – В глаза не кидается, а я не вглядывался. К тому ж они не пускали к себе близко… да мне и не хотелось. – Внушают, да? – Без причины не станешь связываться, – подтвердил великан. – А поводов людоеды не дают – мы им, не интересны. – Ясно, вы ж не входите в их меню, – кивнул богатырь. – Наверно, они как коалы: приспособлены к одному продукту. Хотя жрут вовсе не листья. – И я о том. То есть прежде это меня не трогало. И про Мифея тогда не знал. – Действительно, тут видна цель, – задумчиво сказал Светлан. – Иначе к чему такая разборчивость? – Но этих, кажись, мало, – продолжил Крон. – Не то чаще бы натыкались. – Что мало – слава богу… Эй, ты о чем? – спохватился богатырь. – По-твоему, есть и другие? – Подумай сам. Если кого очень любишь… – …пожирать… – …зачем селиться от него далеко. Даже у троллей хватает ума устраиваться под мостом, где можно поживиться путником. – Говорят, они еще похищают красоток, – сообщила Мишка. – Хотя как такие уроды отличают их от дурнушек? – К слову, это не первородные тролли, – уточнил великан, придавив малышку внимательным взглядом. – У тех не было резона вредить людям. – Но их уже не осталось, – возразила она. – Возможно, погибший за вас был последним. А кто тогда нынешние: побочный материал гоблинских опытов? – Одичавшие образцы, – предположил Светлан. – Слишком тупые даже по меркам создателей. Но речь, собственно, не о троллях… На кого ж ты намекаешь, толстый? – спросил он у Крона. – На тех, кто живет рядом с людьми, но… э-э… любит их не меньше людоедов? – Людолюбов, – вставила Мишка, опять взяв на себя роль наплечного попугая. – Вы ж и сами сперва охотились на зверье, – сказал Крон. – А ныне обратили его в скот, чтоб пасся под призором, а нагуляв мясо, брел на бойню. Уж не знаю, кто тут у кого набрался. – И опять всплывают мифы про гигантов-правителей, научивших людей всяким мудростям, – заметила она. – В Верхнем мире считают, что истина где-то там, за озоновым слоем, и чуть что – притягивают за уши инопланетян. Зато здесь не любят отрываться от земли, благо соседей по шарику хватает на все случаи. – Уж лучше инопланетяне, – проворчал Светлан. – Насмотрелся я на порождения глубин… – Лучше не лучше, а чем богаты. Каждому жанру – свои песни. – Может, пора сменить репертуар? – Вместе с жанром, ага, – хихикнула ведьма. – Я ж предлагала смотаться на Марс? В этот момент под дробный перестук массивных лап на ближнюю улочку вывернула Лора – верхом на персональном рогаче. Стремительно промчав последний отрезок, силачка круто затормозила перед стеной и в несколько прыжков взлетела к вершине башни, легко обойдясь без лестницы. – По-моему, как раз меня здесь и не хватало, – заявила она, усаживаясь рядом со Светланом. – А во дворце теперь Бахрам, – прибавила, ответив даже не на его взгляд – на мысль. Впрочем, богатырь уже не удивлялся такому. Тем более что и Мишка видела его насквозь. Эдак вскоре сюда заявится прочий гарем, а следом потянутся друзья, сотоварищи просто знакомцы… И вокруг опять станет тесно. Покачав головой, он продолжил: – Если принять, что, кроме людоедов-охотников, существуют человечьи пастухи… – Пастыри! – выпалила ведьма. – …то им лучше не отличаться обликом от людей, чтоб не возникло отторжения. Не исключено, этим ребятам даже пришлось поменять диету, отказавшись от человечины, – иначе б их быстро раскрыли. Но потребность убивать у них, конечно, не исчезла, и вот это стало главным, чему людоеды научили своих овец. – Баранов, – буркнула девочка. – А мы, к нашему стыду, пошли на поводу у своих убийц, сильно облегчив им задачу. И заодно помогая затеряться меж собой, ибо сами начали смахивать на них, переняв чужие повадки… Кстати, – вспомнил Светлан, – недавно я предположил, что Пропащие Души – это естественный финал упырей, в коих обращаются иные люди после смерти. Но, выходит, это были не люди вовсе… ну или не вполне – скажем, наполовину, а то и меньше. Что ж, – кивнул он, – это многое объясняет… во всяком случае, вполне вписывается в чертеж здешнего мироздания. – Не только здешнего, – бросила Мишка, вдруг проявив патриотизм. – И как раз из людоедов после смерти проклевываются упыри. А затем, по прошествии лет… вернее сказать, веков… упыри превращаются в Пропащие Души, одержимые истреблением человечества. Забавно, да? Кто громче всех кричал о предательстве, сами оказываются врагами людей. – А что тут нового? – дернула плечиком ведьма. – Так было испокон. Поглядев на ее детское лицо, Светлан хмыкнул. Но тему развивать не стал – тем более это могло оказаться ловушкой. С этими малолетками лучше быть начеку. – А что по этому поводу мыслят эльфы? – спросил он у Лоры. Но та лишь усмехнулась и ничего не сказала. – Эльфы мыслят, что люди сами должны до всего додумываться, – ответила за нее Мишка. – Это вон гоблины добрые – делятся дорогим. – Выходит, среди нас давно уже живут чужие? – заметил богатырь. – А мы-то ждем их из космоса! – Насчет человечины, – снова вступила ведьма, постукивая пяточками по его груди. – Думаешь, они вправду отказались? Все ж это физиология, а не просто смена витрины, – тут нужна кардинальная переделка. Но когда затрагивается суть… – А почему, по-твоему, они ели именно людей? – сказал он. – Вон здешний знаток, Крон, вовсе не считает нас вкусными. Значит, что-то выделяет хомо среди прочих… э-э… зверей. – Пресловутая душа? – По-видимому. То есть именно это первая цель людоедов, а вовсе не плоть. – Понятно, что они отбирают жизнесилу, – сказала ведьма. – Но к чему им чужие души? – Сколько ни заряжайся жизнью, это не сделает вечным, – ответил Светлан. – А бессмертие манит каждого сапиенса. – И что? – Вот и представь, что сознание людоеда устроено как ловушка для душ – эдакая клетка, где частицы Бога обречены томиться до скончания времен, лишенные надежды на инкарнацию. Это словно поплавки, помогающие убийце веками удерживаться на плаву, обманывая смерть. Как раз поэтому он не уходит, когда его убивают, а превращается в упыря. Тут и вырывается наружу его истинная суть, прежде проявлявшаяся лишь в полнолуние. – Ну ты фантаст, – оценила Мишка. – Сам придумал? – Кстати, в эту систему вписываются и оборотни, – добавил он. – Это те же людоеды, но едва умещающиеся в человечьей шкуре. Вот прежняя суть и прорывается наружу, стоит наступить ночи. – Берсерки – из того же ряда, – вставила девочка. – Их даже свои боятся. – Боятся – куда ни шло. А вот когда начинают почитать… – Так людоеды что, пытаются захватить власть над людьми? Осклабившись, Крон посмотрел на Мишку едва не с жалостью. – Пытаются? – переспросил он. – По-твоему, кто вами правит? Другое дело, что стало трудно провести грань. Вы и сами путаетесь – тем пуще не хочется в это вникать сторонним, включая нас. А когда драка, и вовсе не разбираешь, кто волк, помешанный на убийствах, а кто баран, мыслящий чужой головой, – крушишь подряд, покуда не отстанут. – На себя поглядите! – не стерпела ведьма. – Будто это не ваш Праотец столько старался, чтоб не стихала бойня. – Но мы-то почитаем Праматерь, – возразил Крон, сдерживая громыхание своего баса. – Все ж хватило ума выбрать. – Ладно, не о великанах речь, – вмешался богатырь. – Но теория занятная. И многое объясняет. Я-то дивился, откуда в людях столько злобы к сородичам. У других же сапиенсов нет такой тяги к самоистреблению. А сколько за эпоху межвидового сожительства образовалось полукровок!.. – Включая и нас с тобой, да? – спросила Мишка. – Не исключено. Но в нас этой мерзости меньше половины. Скорей даже не выходит за треть. – А те, у кого выходит, сперва наломают дров, а после угрызаются – так по-твоему? То есть треть – это критический уровень? – Или четверть – откуда мне знать? – пожал плечами Светлан. – Но некий порог должен существовать. И чем дальше от него, тем труднее выбор. – Вах! – вдруг воскликнула девочка. – Ведь это подсказка. Мы-то гадали, в какой кутузке держали тень отца Шарля!.. Богатырь глянул на нее с подозрением: неужто опять стащила мысль? В ответ она ухмыльнулась, бросив: – Идеи носятся в воздухе… Нет, вы поглядите, как сходится, – зачастила дальше. – Раз беднягу Ги сразу после смерти заточил собственный дружок, неудивительно, что призрак свернул предателю шею, когда смог вырваться на волю. Представляете, как он был зол? Вдобавок Крамм украл у него сына и к жене подбирался. А ныне меж покойниками такая близость! – Выходит, Крамм – людоед, – не то спросила, не то констатировала Лора. – Ну да, – энергично кивнула Мишка. – Процентов эдак на семьдесят… с копейками. Они ж не всякий раз на человечину зарятся, да и настоящая душа – редкость. Но если подвернется случай, не упустят добычи. Зато теперь и она не скоро отпустит Крамма. Воздаяние, а как же? – И многим Ги собирается воздать? На скольких хватит его обиды? – Меня больше заботит другое, – сказал Светлан. – Если прикинуть, сколько при дворе Луи ошивается людоедов… – …а у каждого в личной камере кто-то заточен, – подхватила ведьма. – Причем у многих – не по одному. И когда из этих кутузок пачками посыплют призраки… – …мало не покажется, – заключил он. – Конечно, Ги не похож на ласточку, но он лишь открывает сезон… – Славная может начаться охота! – покачала девочка головой. – Не то чтобы мне жаль этих живоглотов… А Лора лишь улыбнулась – не злорадно, но без сочувствия, вновь напомнив ему Багиру из российского мультика. – Проблема в том, что в этой заварухе достанется не только им, – произнес богатырь. – В отчаянии да со страху они могут наворотить такого!.. – А если совпадет со штурмом? – подхватила Мишка. – Такой бардак в тылу не сулит радостей. – Самый неподходящий момент – как всегда. В другое время мы смогли бы это утрясти… И все ж: почему это происходит? Ведь годами сидели и не рыпались. Силачка вновь покривила губы, словно бы знала ответ но не хотела подсказывать. Не слишком ли она скрытничает? Все хорошо в меру. – Вспомните про отшельниц, – сказала ведьма. – С нас-то чего взять? Но они – святые, и вокруг их обители меняется среда… тому масса свидетельств. А мы взяли да сунули монахинь в самый гадючник. – Впрямь, это могло повлиять, – согласился Светлан. – Святость не терпит решеток – вот и стряслась общая амнистия. – И что теперь делать: выселять отшельниц? – Вообще не мешает – для их же пользы. Но ситуацию это вряд ли поправит. – Поезд ушел, точно. К тому ж процесс сей наверняка имеет немалую инерцию, и, что ни делай, раньше утра его не застопорить. – Согласен, – кивнул богатырь. – Вот что еще меня занимает: кто у этих паразитов хозяин? – Занимательный какой, – буркнула ведьма. – А ты сейчас о ком: об Охотниках или о Пастухах? – О первых. – Верзила говорил, будто людоеды – затворники, – напомнила она. – Стало быть, одиночки – разве нет? А тогда какой у них может быть хозяин? – Ласковый, – усмехнулся Светлан. – Но рачительный. Если бы живоглотов никто не сдерживал, они давно б истребили друг друга, соперничая за угодья. – Ведь их мало, – возразила Мишка. – Дичи всем хватит – зачем драться? – Когда ведет инстинкт, не до подсчетов. А в людоедах очень сильна программа. Создавая их, гоблины наверняка постарались, чтоб эти рыжие бестии не отвернули от предписанной цели, причем старались долго – миллионы лет. – Да бог с ними, – дернула она плечиком. – Как будто мало иных забот! И наверняка есть более срочные, чем искать хозяина людоедов. – Со временем беда – точно, – гулко вздохнул исполин, окидывая взглядом стройку. – Похоже, не поспеем к сроку. Вот, подступили к главному. Во всяком случае, самому насущному. – Ведь ты – Крон, – сказал Светлан. – Для тебя время – хоженая тропа. – И что? – Помнится, год назад я угодил в Подвал Безвременья. Для меня там прошли минуты, зато снаружи – несколько суток. – Ну? – снова не понял великан и поглядел на Солу, конечно же, сразу смекнувшую. – Ну и устрой так, чтобы в Эльдинге время текло быстрей, чем в прочем мире. Нам это сейчас – до зарезу. Вот теперь до Крона дошло. – Эка замахнулся, – пророкотал он. И погрузился в раздумья, точно в омут, выпав из разговора. Но укладывать плиты не перестал, неутомимый, как машина. – А ты еще поправилась, – сказал Светлан великанше. – В смысле, плотнеешь не по дням. Скоро тебе станет нипочем солнце – сможешь слоняться по окрестностям даже днем. И за Крона больше не придется цепляться. Кстати, если захочешь сделаться непрозрачной… Ты ж знаешь про мою пленку? С улыбкой Сола покачала головой – она предпочитала не торопить события. И потом, это не в духе Древних: морочить головы простакам. А для Солы такое и вовсе противно естеству. – Вон зачем ты сюда причапал, – наконец поняла Мишка. – Я думала: по приятелю соскучился. – Мало ли, по кому я скучаю, – пробормотал Светлан. – До этого ли сейчас? – А чего сразу не сказал? – Надо же, – усмехнулся он. – Хоть что-то смог от тебя скрыть. И покосился на Лору, скромно отведшую взгляд. Вот она, пожалуй, сообразила, что богатырь поплыл сюда не лясы точить. То ли лучше слышит его, то ли дольше знает. – Вправду, нам бы сгодилась фора, – заметила кроха. – Если б удалось растянуть эти пару часов хотя бы на сутки… Ведь столько нужно успеть! – Ведь много, – подтвердил Светлан. – Ведь. – Ну ладно тебе… Пользуешься, что большой. – Тут и суток может не хватить. Но при нынешней гонке не стоит даже дергаться. – Думаешь, это реально: затормозить время? – В сказке-то? – Он пожал плечами. – Почему нет? Во-первых, я уже испытал это на своей шкуре. – А на второе у нас чего? – Похоже, главное тут – верно поставить задачу. И если это в принципе возможно, то Крон не спасует. Вы еще не видели его в настоящем деле. – Но что это такое – время? Хоть представляешь, с чем его есть? – Зачем представлять? Надо кушать. – А если всерьез? – Ну, всерьез… Время – странная штука, и его ход люди ощущают по-разному. Для одних это лишь скольжение к пропасти, где пустота, полное ничто… – А для тебя? – тут же спросила Мишка. – Хо, я. – Светлан усмехнулся. – За прошедший год я повидал и узнал столько! Но даже сейчас нет уверенности, что мой дух – вечен. И когда начинаю жить без смысла, сразу ощущаю, как недолго осталось коптить небо. Кстати, вот и критерий: залог бессмертия – в осмысленной жизни. А кто прожигает ее, может сгинуть без следа, рухнув в черную дыру. Как представишь, сколько миров она уже сожрала!.. – Так ведь сами кормим, – заметила девочка. – Кого винить? И в этот момент Крон пророкотал: – Пожалуй, смогу такое сотворить. Не остановить, но замедлить… разов эдак в десять. – Вот, я же говорил, – откликнулся богатырь. – Стоило лишь точно сформулировать задачку… Теперь можно за что-то браться – сроки позволяют. Поднявшись на ноги, он снял с плеча Мишку и аккуратно забросил в лодку. Плавно спланировав к палубе, ведьма тотчас оттолкнулась и, оседлав метлу, на скорости облетела великана, похваляясь, какая ловкая. – Вижу, вижу, – пробурчал тот. – Умеешь. – А то! – засмеялась она, снова соскакивая на доски. – Ну что, поплыли обратно? – Ты плыви, – сказал Светлан. – А я прогуляюсь низом. Хочу составить впечатление. – Считаешь, герой должен быть ближе к народу? Черта с два! От него требуют лишь исполнения функции. – Да мне эта близость… Но поглядеть не мешает. – Тогда и я с тобой, – решила Мишка. – Будем впечатляться вместе. Ну да, без нее никак! – А лодку кто вернет? – Я, – вызвалась Лора. – У Бахрама тоже полно дел, нужно его сменить. – А рогача поведешь на тросе? – Лучше оставлю тут. Крон приглядит. – Запросто, – подтвердил покладистый великан. – Мне не в напряг. И как это понимать? Прискакала, увидела что хотела – и назад. А по грязным улочкам шляйтесь без меня. Все ж насколько трудней проницать женщин!.. – Ты ж не собираешься идти в таком виде? – сказал Светлан ведьме, не спешившей менять летную форму на что-то более пристойное. – Но так удобней! – заупрямилась та, будто ей опять попала вожжа… в общем, туда. – Удобнее, да, – согласился он. – Зато и заметней намного – если кому-то вздумается за нами следить. А привлекать взгляды следует не всегда. – И это жаль, – вздохнула девочка. – В конце концов, для женщины притягивать к себе внимание так же естественно, как… – Давай-давай, – подстегнул богатырь. – Женщина. – Ладно, наброшу чего-нибудь, – уступила Мишка. – В каюте Жизель припасена уйма тряпок.Глава 12
Быть ближе к народу оказалось не такой большой проблемой – даже для богатыря. Укутавшись в плащ и ступая на полусогнутых, Светлан вполне мог сойти за толстяка-горожанина… пока держался тени. А ходить вразвалку, изображая увальня, и вовсе просто. Тем более что одежда в Нордии способствовала неуклюжести. Все эти наслоения ткани, местами вспученной в брыжи, а то и распираемой каркасами, огромные воротники, причудливые шляпы, ненужные довески всяких размеров и форм, длиннющие носки обуви… Люди будто специально маскировались, пряча свои очертания. А зачем: чтоб трудней было находить упитанных? Но это давно потеряло важность. – Колобки идут по следу, – проворчала Мишка. – И где ж выпекают такие хлебцы? – Ты о себе? – Я-то скорее хворост… в смысле, печенье. Тонкое и изящное. Хотя взамен поленьев нас тоже применяют. – И пропела: – Гори, гори ясно… моя звезда. – Типун тебе. – Подумаешь! В отличие от вас, богатырей, наши языки без костей – а потому мелют, что в головы взбредет… – …или ветер в уши надует, – прибавил Светлан. – А поскольку летаете быстрее стрижей… – …и выше гусей, – прибавила она. – То есть десять кэмэ для нас не крыша. – А она у вас вообще есть? Похоже, уехала навечно. – От такого слышу, – фыркнула кроха. – Ну скажи: какой нормальный пойдет в спасители? – Уж я туда так бежал! – осклабился богатырь. Разговаривая, он поглядывал по сторонам, а также вверх. Небо Эльдинга ныне не пустовало, как раньше. То там то сям на фоне туч мелькали стройные силуэты, оседлавшие легкие конструкции, – на безопасном удалении от случайных стрел… и хищных попрыгунчиков, вполне способных взмыть с крыши на пару десятков метров. Собственно, даже разглядеть ночных летуний было сложно – тут требовалось особое зрение. А большинство заурядов устроены так, что замечают странное, лишь когда оно рушится им на головы. И даже здесь, в сказке, бедняги умудряются жить, будто мир понятен и прост. Впрочем, можно ли это назвать мудростью? – Улицы совсем обезлюдели, – сказал Светлан. – Это что, следствие эвакуации? – А ты не забыл про крысок с пастями саблезубов? В прошлую ночь они навели шороху. Не говоря про скакунков, запросто срывающих с людей головы. Это тебе они – не соперники. – Не противники, хочешь сказать? – Вообще иным даже лучше без голов, – хихикнула девочка. – Может, займешься? И впрямь: язык без костей. – Вот и люди, – объявила Мишка, ткнув вперед пальцем. – Соскучился по ним? – Это не люди, – поправил он. – Это стража. – Ой, что будет сейчас!.. Ты знаешь про комендантский час? – Разве ввели уже? – А то, – фыркнула ведьма. – Монье постарался. Уж так печется о горожанах! Ночной патруль смахивал на железную гусеницу, с обеих сторон прикрытую панцирными щитками. В добавление к щитам стражники нагрузились латами, наверно, посчитав что так сделают себя невкусными. А легкие мечи, годные лишь на то, чтоб дырявить человечьи тела, сменили на более грозное оружие, способное рассекать жесткие шкуры монстров. И уж теперь держали его в образцовом порядке, понимая, что иначе не выжить. Даже издали было видно, как мерцают свежезаточенные лезвия. Завидев незнакомца, стражники повели себя неожиданно, с ходу пустив в него несколько арбалетных стрел – видимо, для острастки. Но, к своему изумлению, не попали. Вернее, Светлан перехватил эти гостинцы в воздухе, незаметно разбросав по сторонам. И еще убавил себе роста, вжав голову в плечи и больше согнув колени. – Тоже любишь сюрпризы, да? – прошептала Мишка, спрятавшись за его рукой. – Только собственные, – откликнулся он столь же тихо. Настороженно солдаты приблизились, наставив на прохожего копья. Затем вперед выдвинулся командир патруля, рослый лейтенант в добротных доспехах. – Кто таков? – прохрипел он. – Чего шляешься ночью? Шея у лейтенанта была обмотана грязной тряпкой. То ли ему тоже пытался сорвать голову прыгун, выскочивший из темной подворотни, то ли он подхватил ангину, но говорить бедняге приходилось через боль, а это не улучшало настроение. – Домой направляюсь, – миролюбиво ответил богатырь. – А ночь нынче будет длинной – не ждать же утра? Дел-то невпроворот. – Начхать на твои дела! Указом канцлера запрещены хождения в ночное время. – Понимаете, досточтимый, нас канцлер забыл об этом уведомить, – сказал Светлан честно. – И кто мог предположить, что вы станете бороться с чудищами, отстреливая прохожих? – Да ты шутник, дядя, – просипел лейтенант. – Не стала б эта шутка последней. Или не въезжаешь? – Мы больше не будем, – вступила Мишка, выглянув из-за богатырской руки. – И меньше – тоже. – Да вас двое! – сосчитал служивый. – Значит, и штраф удваивается. Во сколько оцениваешь ваши жизни? – Кажись, он напрашивается на мзду, – заметила девочка. – Конечно, на лейтенантское жалованье не завесишься такими железками!.. А дома небось дети по лавкам? – Ну ты, малявка! – рассвирепел стражник. – Хочешь, чтобы смерть была долгой? – Это они со страху злые? – задумчиво спросила она. – Защитнички наши… Уж лучше без них, верно? – Да я тебя щас… Закончить фразу ему помешал кашель, вдруг схвативший за горло. Мучительная штука, но лучше так, чем если б это сделал Светлан. – Вот интересно, – продолжила Мишка. – У него, случайно, нет дочки примерно моих лет? Ну точно – есть… Вот с ней он даже ласков. И как ему удается настолько нас разделять? – Замолчь, ведьма! – рявкнул лейтенант, наконец одолев приступ. – Надо ж, угадал, – ухмыльнулась она. – Хотя скорее это ругань… Мы для тебя нелюдь, да? – спросила у него. – А кого тогда держишь за людей: домочадцев, дружков своих? Узок круг этих соплеменников, страшно далеки они от нас. Ау, родной!.. Нет, не докричаться. – Это мы от них далеко, – возразил Светлан. – А узкие эти круги, хоть и враждуют, отлично понимают друг друга. К тому же их столько!.. – Мы в этом море теряемся, – согласилась ведьма. – Вопрос в ином: утонем ли? – Вот что, умники, – заговорил стражник, сдерживая себя. – На вашу болтовню мне начхать. Но теперь вы воры вдвойне, потому как в моем лице смели оскорбить державу и короля. Стало быть, и цена за ваши жалкие шкуры выросла еще в два раза. Сечете? – А почем нынче жизнь простолюдина? – справилась Мишка. И подивилась: – Это такая вот рожа олицетворяет державу? Бедный Луи! – Не тебе, босявка, судить о моем обличье, – вновь взъярился лейтенант. – А на пост меня назначили такие люди!.. Вам до них – как до неба. – «Действует по моему приказу и на благо государства», – процитировала девочка. – А когда на кону эти ценности, дозволено все. – Все! – каркнул главарь патруля. – У меня кончилось терпение. Щас начнем вас шинковать. А стражники уже вынимали мечи, готовясь исполнить угрозу начальника. И не похоже, что это было им в тягость, напротив, они явно предвкушали потеху. То есть верзилу можно и сразу кончить, а вот с малышкой лучше бы поиграть. – Господа-а, – пропела Мишка. – Вы же звери, господа!.. – И вздохнула: – Ну почему ведьмы не любят военных? Вот прочие от них писают кипятком. – Будто сама не знаешь, – пробурчал богатырь. Однако пора разрядить обстановку – не доводить же и впрямь до мордобоя. Можно было изобразить из себя попрыгунчика, сильно озадачив стражников внезапным скачком, вознесшим бы нескладного толстяка выше крыш. Но Светлан поступил проще: зажав пискнувшую ведьму под мышкой, мгновенным броском миновал преграду и тут же скрылся за поворотом, оставив охотников гадать, куда девалась их нечаянная дичь и кем она была на самом деле. Вообще этим парням не позавидуешь – они совсем не годились для новых игр, а в своих латах больше походили на консервы, заготовленные для прокорма ночных хищников… – Может, опустишь меня наконец? – поинтересовалась Мишка. – Или забыл, какую цацу прижал локотком? Принцесса все ж таки! – Задрипанная, – прибавил Светлан, ставя ее на мостовую. – Ну не при параде, подумаешь, – вовсе не обиделась она. – И почему принцессе не быть босой? – Тем более что есть королевы, разгуливающие босиком, – усмехнулся богатырь. – Но в Нордии к таким вещам не привыкли. – Это их проблемы, – отмахнулась Мишка. – Пусть меняют устав, да? – А куда им деваться? Времена слепых и безмозглых уходят. Теперь или научатся думать своей головой… – Головами. – …или вид Homo Sapiens можно занести в вымирающие – как не оправдавший кликуху. Кстати, что за идиот так назвал нас? – Полагаю, не Бог, – сказал Светлан. Они зашагали по брусчатке дальше, почти не производя шума – больше по привычке, чем из осторожности. Для них-то подворотни не были черными, просматриваясь в деталях, а любую подозрительную возню богатырь с ведьмой слышали еще прежде, чем могли разглядеть. – Вот интересно, – сменил богатырь тему, – это у вас с Жанной семейное сходство или такое свойственно всем ведьмам? – Ты о чем? – Умеете будить в людях не лучшие качества. – Да чё тут будить было? – пожала Мишка плечами. – Все и так – в полной готовности. Я б и молчала в тряпочку, кончилось бы тем же… ну, может, не так быстро. А если б вела себя хорошо, могли бы даже оставить живой. Но калекой бы все равно сделали – скажешь, нет? – А если попробовать пригасить? – Я ж не святая. Это вон Инесса с товарками пусть тужатся вразумить мерзавцев. И то – им хватило ума запрятать свой монастырь подальше. А когда отшельниц вселили в королевский дворец – к чему это привело? Так что еще вопрос, кто из нас вредней для нормального люда. – Ну, яблоко от груши падает недалеко, – с улыбкой сказал Светлан. – А кто тут какой овощ? – засмеялась она. – И все ж не стоило их бесить. Потом сорвут зло еще на ком-то. – Да у них этого добра – через край! – В смысле, зла? – Ну, – подтвердила Мишка. – Ты вон рта не успел открыть, а тебя уж приветили – стрелами. Другой на твоем месте ответил бы адекватно. Вот такую речь они понимают. – Тогда к чему было тратить слова? – Что у тебя на уме, то у меня – на языке, – заявила девочка. – Я – твое болтливое подсознание. И если б ты не сдерживал порывы, которые идут от сердца… – Богатырь – это не просто ходячий танк, – произнес Светлан. – Он соединяет силу слона с резвостью гепарда. Когда движешься впятеро быстрей нормы… – …можно не растрачивать себя на мелкоту, – заключила малышка. – До чего в Эльдинге дошло: уже танки по улицам шастают. А небо барражируют истребки. – Истребяки, – хмыкнул он. – Голопопые. – За что и любишь нас, да? – Ну, дело ж не только в том, что они голые… – Размер тоже имеет значение, – кивнула Мишка. – И форма. – И голова, – прибавил богатырь. – Чего? – Без мозгов. – Ах ты!.. Она попыталась цапнуть его за кисть, но кончилось тем, что повисла на руке, обхватив всеми конечностями, точно детеныш макаки. – Да шутка это, – сказал Светлан, посмеиваясь. – Нетто надо объяснять? К тому же цитата. – А то я не помню!.. – Слушай, слезь с меня. Не на прогулке. Несколько раз они замечали вдалеке крыс, силуэтами смахивавших на медведей, но куда более проворных. Нападать те не пытались и сразу скрывались из виду, будто научились уже распознавать богатыря, оповестив о его опасности все племя. Черт, если эти твари впрямь настолько сметливы… а вдобавок живучи и плодовиты, как их мелкие родичи… Тогда у человечьего вида появился сильный конкурент. И попрыгунчики пару раз мелькали над крышами, но тоже не близко. Вот этих понять было сложно – совсем чужая порода. Меж ними и людьми такая пропасть!.. Все-таки один раз Светлану пришлось вынуть меч… вернее, даже выхватить… когда из темной щели на них ринулась стая шипастых, щетинистых существ, причем явно не с добрыми намерениями. Задвинув Мишку к себе за спину, он в несколько стремительных взмахов раскромсал слаженную банду на пару десятков шевелящихся частей. А затем потратил еще четверть минуты, чтобы эти части шевелились менее активно. – Это чё это? – спросила девочка озадаченно. – Сколопендры, что ль? Ну, вымахали!.. – Членистоножек нам не хватало, – пробормотал богатырь. – И уж здесь им не ставят ограничений по весу. Пожалуй, твари не походили ни на одно из известных ему насекомых – даже если их ужать раз эдак в сто. Зато оснащены были не хуже наемных убийц… к счастью, лишь холодным оружием. Или другое просто не успели применить? Скажем,химическое либо электро… Вот же пакость! – А плащ мне все же вспороли, – только сейчас заметил Светлан. – Шустрые зверята. – Бедненький, – пожалела Мишка. – Теперь замерзнешь, да? Достав из кармана тряпицу, он тщательно протер лезвие и снова спрятал меч в ножны. А тряпку выбросил в сточную канаву. – Кстати, мы уже пришли, – сообщил он. – Сиганем через стену или, как приличные, воспользуемся воротами? – Прошу не оскорблять, – пробурчала ведьма. – Тоже нашел приличную! Конечно, они двинулись напрямик. Одним прыжком преодолев ограду, Светлан подождал, пока на его плечо спланирует Мишка, и зашагал через просторный королевский парк, наполненный шелестом листьев и скрипом веток. Похоже, ветер разгулялся еще сильней – на улицах это скрадывалось. Через минуту, переместив девочку на руки, богатырь вознесся к окну, по сторонам которого были пришвартованы «Лаура» и прогулочная лодка графини де Компре. Застыл на подоконнике, озирая знакомую комнату. Тут мало что изменилось. Павича, правда, не было – наверно, улетел патрулировать улицы. Гай тоже исчез, поспешив взяться за вверенное дело. Зато Изабель вернулась к друзьям, успев отоспаться, и потому здесь звучала музыка – вполне живенькая, учитывая местный репертуар. Рядом с ней сидел де Коста, пытаясь выглядеть невозмутимым. А Ирэн тщилась разговорить Лору, журналистским чутьем уловив в ней кладези сведений. Еще за столом восседала Глория, облаченная в лучшее свое платье. Не глядя ни на кого, она запихивала в рот кушанья, но, похоже, не чувствовала вкус – то ли из-за недавнего отравления, то ли по иной причине. Бедняжка, а если вправду лишится этой радости… Зачем тогда жить? – Хоть кто-то тут пользуется дверью? – воскликнула Ирэн, невольно вздрогнув при появлении Светлана. – Ну что за люди!.. Актерка тоже прореагировала на него, придав лицу обиженную мину: дескать, чего бросил меня одну? Здесь никто не любит несчастную сироту, а многие – презирают. А за что? – Как прошвырнулись? – спросила силачка. – Нам порвали плащ, – сообщила Мишка. – Кошмар! – Бабье? – Да мы не вглядывались. Но что твари – точно. – Новая разновидность, – пояснил богатырь. – Ближе всего к насекомым – наружный скелет, клешни, жвалы. Но размером с волка. – А-а, – сказала Лора, приняв к сведению. А Ирэн поежилась, представив картинку. Поставив девочку на ноги, Светлан прошел к столу, развалился в привычном кресле. Глядя на Бэлу, произнес: – У нас стало больше времени – спасибо Крону. То есть все мы как бы ускорились – раз эдак в десять. Но вне Эльдинга никаких перемен. Это значит: все отдаляется – как плохое, так и хорошее. – Я поняла, – тихо сказала девушка. – Что ж, есть вещи важнее. Кажется, Огюст тоже сообразил, о чем речь: ее воссоединение с Гийомом случится не в ближайшие часы. И вряд ли это огорчило виконта. – Но гоняться за призраком вряд ли стоит, – продолжил Светлан. – Открылась проблема серьезней. Судя по всему, скоро здесь начнется… Он вдруг умолк и перевел взгляд на входную дверь, тихонько вздохнув: опять к нам гости. И конечно, не с радостными вестями. Может, запереться и никого не пускать? – Еще одна проблема топает, – негромко сказала Лора. – До кучи. Впрочем, первым в покои вступил де Ги, предваряя нового посетителя. Объявлять о нем, правда, не стал – чай, не мажордом. К тому же того здесь знали и так. Это оказался Хуго, один из лучших магов Нордии, даже входящий в Семерку, заправлявшую делами Гильдии. Хотя больше походил на пожилого рыцаря – поседевшего, слегка даже обрюзгшего, но еще не утратившего крепости тела и боевой сноровки. А облачен был, как и должно, в мантию сине-зеленых тонов, оживляемую редкими блестками. – Пришлось изменить своим привычкам и заявиться к вам самому, – известил чародей раздраженно. – И, должен заявить, чувствую себя полным кретином. – Чувствовать – это ничего, – бодро сказала Мишка, с ногами забираясь на стол. – Это даже полезно. Сверкнув на нее гневным взглядом, Хуго без церемоний прошел к свободному креслу и расселся в нем, вызывающе озираясь. – Да вы не стесняйтесь, чего там, – с ухмылкой добавила ведьма, рассевшись среди блюд в своей всегдашней позе. – Хотите шербет? А есть и вовсе экзотический фрукт – зовется потатос. В Европе пока не произрастает. Теперь маг даже не посмотрел на нахалку. – А в чем причина? – поинтересовался Светлан. – Если считать следствием ваш приход сюда. Подозреваю, что-то важное? – Более чем, – подтвердил маг, нахмурив седые брови. – Пропал ваш манускрипт. Хотя это совершенно невозможно. В худшем варианте он должен был уничтожиться. И я представления не имею, кто мог взломать мое заклятие. То есть в Гильдии таких умельцев попросту нет. – Что, уже и здесь завелись хакеры? – заметила Мишка. – Говорят, можно крякнуть любую… э-э… магическую печать. Причем для этого даже не нужно быть чародеем. Ломать-то всегда проще. Вот теперь Хуго удостоил девочку взглядом, к тому же пристальным. – Ты ткнула наобум или впрямь на кого грешишь? – спросил Светлан. – Лучше «на», чем «с», – хмыкнула она. – Или нет? – А по делу? – Вообще у меня ощущение, что тут орудует умник, бездарный, но изобретательный. – Ишь наворочала, – покачал головой богатырь. – Бездарный, но изобретательный – это сильно. – Дар имею в виду магический, – пояснила ведьма. – В смысле, творческий? – Ну или так, – не стала цепляться она. – А «изобретательный» можно заменить на «конструктивный». То бишь нового не придумывает – лишь составляет из готовых блоков, заимствуя у других. Как бы японский вариант, но без бусидо. Ни чести, понимаешь, у парня, ни тем паче совести – одно жлобство. – Не слишком ли детальный портрет для «ощущения»? – усомнился Светлан. И Хуго тоже прищурился на нее с недоверием. – Да чё ты опять цепляешься! – возмутилась Мишка. – Какая разница, откуда я это вывела, – у каждого свои пути. Важен-то результат, верно? – Предположим, он тут имеется, – кивнул богатырь. – То есть ты не промахнулась с оценкой лиходея. Что еще имеешь о нем сказать? – Возможно, у него к тебе личный счет. Во всяком случае, он пытается тебе досадить… или доказать что-то. А может, и не он один. – Чем дальше, тем занятней. И чем же я так мешаю всем? – Уже тем, что существуешь, – пожала девочка плечами. – Мало разве? Для завистников не нужно иных резонов. – А подбросили манускрипт тоже с дурными намерениями? – Ведь ты сам отнесся к нему без доверия. Потому и решил упрятать. – Но вряд ли стащил книжку тот же умник, который ее подсунул, – сказал Светлан. – Стало быть, злопыхателей как минимум двое. Слишком много закулисы тут, тебе не кажется? – Видно, такой в этой серии жанр: шпионский. Всё как в тумане. А главные вражины сторонятся открытого боя, норовят пакостить втихую. Наступившую паузу нарушил Хуго: – Вообще вокруг творится странное – прежде я такого не наблюдал. И дело не только в том, что выросла концентрация магии, – это затронуло бы лишь одаренных. Главная беда в ином: призрачный мир будто делается ближе, распахиваясь к нам многими оконцами. Пока они затянуты пленкой – но если ее не станет? – Об этом подробнее, пожалуйста, – попросил Светлан. – Не забывайте: я в ваших делах профан… Что за «оконца», где они открываются? – А разве вы не знаете, где обитают призраки? – удивился Хуго. – Представления не имею, – признался богатырь. – То есть если не считать отдельных упрямцев, сумевших зацепиться за здешний мир. С этими я даже пересекался. – И как, понравилось? – Предпочел бы не повторять. – А ведь они, наверно, не из тех, кто нынешним своим состоянием обязан именно вам. Вздохнув, Светлан промямлил: – Ну, за единственным исключением… – Как понимаете, за этот свет цепляются не от хорошей… э-э… смерти, – продолжил маг. – Почти всегда такой переход связан с муками и насилием, ибо убийца забирал у жертвы силу… а заодно брал часть ее сути, невольно создавая в себе якорь. И если из всех здешних сундуков полезут мертвецы… Богатырь и ведьма переглянулись. – Кажись, пошел повтор, – высказалась она. – Я ж говорю: идеи носятся в воздухе! – Но про сундуки с мертвецами – впечатляет. – Это вариант «шкафных скелетов», – пояснила Мишка. – Значит, вот откуда пришло слово «угрызения»? Конечно, запертые в сознаниях призраки – это не вполне совесть… – …но загрызть могут по-настоящему, – заключил Светлан. – Вообразите, что здесь начнется, когда откроются эти камеры. – Покруче любого Соляриса, – поддержала ведьма. – Тамошние «гости» хотя бы не мстили за свою смерть, а у тутошних – ба-алылой счет! Действительно, двинулись по второму кругу. Правда, здешняя публика еще не слышала про это… исключая Лору. Вот стоит ли говорить тут о людоедах, живущих рядом с людьми? Это весьма обогатит картинку, нарисованную магом. Но если каждый станет озираться на ближних, подозревая в них особей иной расы, лишь и ждущих, чтоб тебя схрумкать… Жить станет веселей – это точно. В комнату неслышно проник Синдбад, так и не научившийся ступать весомо. Хуго тотчас уставился на призрака, будто пытался взглядом проникнуть под его искусственную кожу. К тому же в помещении похолодало – пусть несильно, но заметить можно. – Этот – ручной, – успокоила Мишка. – Найден на морском дне вместе с кораблем и ящиком бижутерии. – И прибавила: – А если заявится вампир – тоже не дергайтесь. Уж такая у нас собралась компашка. – Ну, если ты его не боишься… – усмехнулся чародей. – Насколько знаю, ведьмы для них – лучшее лакомство. – Если по согласию. А насильничать – не их стиль. Не путайте с упырями. – Уж постараюсь. Как видно, Хуго больше не раздражался на кроху, успев ее оценить. – А что за манускрипт? – решилась спросить Ирэн. – Если не секрет, конечно. – Чего секретничать, когда его сперли! – фыркнула ведьма. – Это набор заклинаний, причем очень сильных, – пояснил Светлан. – С их помощью даже средненький маг может стать могучим, точно природный колдун. – Понятно, – сказала девушка, кивая с серьезным видом. Это у нее такой репортерский прием: прикидываться докой? Или Гай успел ввести подружку в курс здешних дел? – И к чему может привести его пропажа? – продолжила она расспрос. – Да ни к чему хорошему, – пробурчал маг. – Прежде в Гильдии поддерживалось равновесие – благодаря тому, что никто не превосходил других намного. – Союз посредственностей, хо! – не смолчала Мишка. Переведя взгляд на нее, Хуго покривился. – В какой-то мере так и есть, – нехотя признал он. – Во всяком случае, мы не бездари – уже неплохо. Но если кто-то получит такую фору, все рухнет в тартарары. – Не надо, – сказал богатырь. – Там я уже был – мне не понравилось. – К магам и так относятся без симпатии. Король не доверяет, дворяне ревнуют, простолюдины боятся. И это при том, что мы ведем себя тихо. А стоит кому выйти за рамки… Да нас же в землю вобьют! – Пройдет время, – сказал Светлан в утешение, – и творцов станут ценить выше, чем монархов. – В самом деле? – с сомнением откликнулся Хуго. – И сколько лет должно минуть? – Ну… эдак с тысячу. – Хо! Далеко заглядываете. – Я не заглядываю, – поправил Светлан. – Я оттуда смотрю. Вот как на вас сейчас. Сощурив глаза, маг вгляделся в него. Затем кивнул, принимая. – А разве богатыри тут не главная сила? – снова спросила Ирэн. – Тогда чего опасаться эксцессов? – Лишнего даже в сказках не выделяют – всё в обрез, – сказал Светлан. – А если еще и момент подгадать… – Вы не могли бы подробнее? – Это по человечьим меркам я жуткий силач, которого из пушки не прошибешь, но среди монстров на меня найдут управу. А у настоящего колдуна – обширные связи. Это не считая собственного могущества. – Из чего не прошибешь? – не поняла Изабель. – Из мортиры, – пояснила Мишка. – Или даже из гаубицы. – Умная больно, – проворчал богатырь. – Мозги еще не давят на череп? – Если что, надену шляпку, – парировала она. – И туфельки для комплекта. – Хрустальные, ага, – осклабился Светлан. – Или они были из меха? Снова направив взгляд на мага, он произнес: – Вернемся к пропавшей книжке. Она впрямь сгинула без следа или там есть за что уцепиться? – Признаться, пока не вникал. Сперва решил известить вас. – Это-то правильно, но у меня и так забот выше крыши… А нельзя ли привлечь кого на подмогу? Я понимаю: в таких делах вы – главный эксперт. И все ж помощник не помешает. – Это смотря какой. – Как насчет Фриско? Ну да, я знаю про ваши расхождения, но сейчас не до разборок. – Фриско, конечно, мошенник, но способный – может принести пользу, – нехотя признал маг. – А споры не станете затевать? – Зачем мне с ним спорить? – пожал плечами Хуго. – Неинтересно, да и бессмысленно. А что им движет – я давно понял. – Сыщиков тоже надо подключить. Если Мишель права и тут сработал не маг… Пусть де Круст выделит лучших. Кстати, нужно его позвать. – Я слетаю, – тотчас вызвалась Мишка. – То есть буквально. Я знаю, где искать главного гэбиста. – Стрелу не поймай, – предостерег богатырь, понимая, что спорить без толку. – Гвардейцы нынче на взводе – в каждую тень пуляют. – А то я не умею отводить взгляды!.. Но тут он вскинул палец, призывая к молчанию, и уставился на дверь, по шагам узнав нового гостя. «Как говорится, на ловца… Или зверь здесь как раз я?» Створки распахнулись, и вошел де Круст. За час с небольшим, что они не виделись, его лицо не стало беспечней – наоборот. – Что, еще кому-то свернули башку? – сразу спросила Мишка. – Или нашли способ пооригинальней? Сделав пару шагов, барон затормозил, острым взглядом окинул публику и остановил его на Светлане. – С вами желает говорить король, – объявил он и, покосившись на ведьму, добавил: – Наедине. – Разговоры, разговоры, – пробурчала та. – Когда они кончатся! – Кто бы говорил, – усмехнулась Лора. – Прямо сейчас? – спросил богатырь. – Если вас не затруднит. Это что, вежливый приказ? Или все же просьба, пусть и настойчивая? – Не балуй их, Светик, – с ухмылкой сказала Мишка. – На голову сядут. – А по какому вопросу? – Его величество объяснит, – тем же твердым тоном ответил де Круст. – Полагаю, вам не будет скучно. – Уже легче, – обрадовалась девочка и вскинулась на ноги. – Проводить-то имею право? – ответила на новый взгляд барона. – Надо ж, какие строгости!.. Со стола она легко прыгнула на богатырское плечо, занимая привычное место. – Ну пошли, – сказал Светлан, поднимаясь. Походя он зацепил взглядом Шарля, и смышленый парень, подождав, пока барон и богатырь минуют проем, пристроился за их спинами. Это чтобы Мишка возвращалась обратно не одна. И понимаешь, что ей ничего не грозит… или почти ничего.Глава 13
– Этот дворец смахивает на городок, – заметил Светлан, когда они покинули гостевые покои. – Столько корпусов, переходов, залов… Вас не утомляет бродить из конца в конец? – Нордия – обширное королевство, – ответил де Круст. – Двор должен соответствовать. Конечно, жаль, что здесь нельзя перемешаться на лошадях – это сберегло б уйму времени. – Еще можно на метлах летать, – предложила Мишка вариант. – То есть не обязательно на них – лопатой, например, даже удобней рулить. Просто метлы чаще оказывались под рукой. – Тогда уж на двуручных мечах, – проворчал богатырь. – Или на алебардах. Откуда у здешних вельмож лопаты? – Летать я бы тоже не отказался, – произнес барон. – Только вряд ли смогу. – Грехи тянут вниз? – спросила она. – Это ж такой груз!.. – Не начинай, – сказал Светлан. – Мало тебе лейтенанта? – Не мой уровень, – отмахнулась ведьма. – Вот генералы – иное дело. Верно, Шарль, – обернулась назад. – Плох тот лейтенант… – Болтушка… Но что меня удивляет в вас, – вновь обратился он к де Крусту, – это абсолютная преданность королю. – Да отчего же? – Мне вообще трудно понять верного слугу, – сказал богатырь. – Честно сказать, я до сих пор считаю это одним из здешних чудес. Вот скажите: кому из своих агентов вы доверяете как себе? Криво усмехнувшись, барон пробормотал: – Не хочу показаться циником… – Никому, да? – Светлан хмыкнул. – О чем и говорю: преданные слуги сродни чуду. А правители тоже об этом знают и набирают помощников с большой оглядкой. И не дай бог, если кто-то из них вызовет подозрения! – Но вас его величество приблизил к себе, – напомнил де Круст. – Обстоятельства вынудили. К тому ж Луи кое-что смыслит в богатырях. – Они настолько благородны? – спросил барон с легким сарказмом. – Они трудноуязвимы – в том числе для соблазнов. Богатыря и купить-то особо нечем. К комфорту он равнодушен, власти не ищет, развлечений и так в избытке. А что до женского пола… – Уж с этим проблем нет, – заявила Мишка со своего насеста. – Тут главное: вовремя рвать когти. – И если говорить о благородстве – в его изначальном смысле, – то богатырь может быть и подлого рода: из крестьян, к примеру. Или королем, как Артур. – Даже из попов, – вставила ведьма. – Как Алеша. – Что не мешает им быть братьями. Причем не на словах, как у монархов, постоянно вздорящих меж собой. – Занятное слово – «подлый», – заметил барон. – Думаете, случайно оно стало бранным? И наоборот, слово «благородный» сделалось похвалой. – Не, – ответила девочка. – Не случайно. Кто сверху, тот и решает, кого считать образцом. – Но если среди богатырей различия теряются, может, и остальным они не нужны? – сказал Светлан. – Это для собаководов важна чистота линии. – А кто сказал, что люди не делятся на породы, – пожал плечами де Круст. – Причем в прежние времена, сказывают, это было гораздо заметней. – Это когда по здешним землям бродили дикие племена? – уточнила Мишка. – Их еще звали варварами. – Возможно, и раньше – намного. У некоторых родов было в обычае пожирать врагов. Собственно, тогда чужаков вообще не считали за людей. – Просто тогда в этом не стеснялись сознаваться, – внесла поправку ведьма. – А ныне это стало немодным. – И, полагаю, для иных такой обычай стал потребностью – видно, имелась склонность. Хотя, возможно, наоборот: потребность породила обычай. В любом случае у некоторых людей тяга к человечьему мясу стала неодолимой. – Ишь, – хмыкнула Мишка, – сам додумался! – Вы что, про людоедов толкуете? – спросил Светлан, насторожившись. – И это в просвещенной Нордии! – Старые привычки умирают долго, – усмехнулся барон. – Особенно когда их подкрепляют требования плотоядной натуры. – То есть, по-вашему, из людей выделился подвид хищников, кормом для которых служат ближние… гм… родичи? – Еще одна версия, – отметила девочка. – Хотя ведет примерно к тому же. – У таких людей преимущество перед остальными, – продолжил де Круст. – Ведь даже при равной силе хищник одолеет травояда. Кого-то сожрет, прочих – подчинит. И это ему легче захватить власть, а затем вести наступление на соседей, покоряя племена и целые народы, захватывая страны. – И вот так наверх выбрались живоглоты, – заключила Мишка. – Теперь они тут правят бал и раздают слонов. Я ж говорю: вывод один. Но версия Крона нравится мне больше – там есть размах. – Миром правят сильные, – заявил барон. – Так есть и так будет. А что этот порядок вещей нравится не всем… – У меня есть иное объяснение, менее романтичное, – сказал Светлан. – Вы помните, зачем тогдашние дикари жрали противников? Чтобы взять у них силу и храбрость. Стало быть, у самих не хватало. Вообще на человечину обычно переходят хилые или увечные твари. А уж чтоб удариться в каннибализм, принявшись за особей своего вида!.. Это даже у зверей считается гнусным. – Зато у нас почитают за доблесть, – пробурчала ведьма. – Надо признать, людоеды здорово постарались, заморочив головы остальным, и убийства собратьев сделались привычными. А потуги прекратить их стали называть предательством. – Собственно, я лишь пытался обрисовать, как, по моему разумению, произошло разделение на сословия, – произнес барон. – Это даже не моя теория, но я ее принял. – Ладно, эту версию тоже возьмем на заметку, – подвел черту Светлан. – Теперь о деле. Украли рукопись с заклинаниями эльфов, причем прямо из сейфа Хуго, спеца по магическим замкам. – Вот как? – вскинул брови барон. – А вы уверены, что ее именно украли? И что мэтр Хуго… – Абсолютно, – прервал богатырь. – Его можете вывести за круг. Но в поисках вора ему потребуется помощь. Среди ваших агентов найдется сыскарь, действительно способный расследовать кражу? – И даже не один. Но вот что сюда будет вовлечен Хуго… Имейте в виду: его величество не жалует этого мага. – Да мне плевать, что Луи не нравится Хуго, – заявил богатырь. – Тем более что и я вашего босса не обожаю. Хотя в сравнении со своим братцем… Вам требуется разрешение короля? – спросил он напрямик. – Могу это устроить. – Не нужно, – отказался барон. – Такие вопросы я решаю сам. – И? – Разумеется, я выделю людей. – Вот и славно. Хоть тут обойдется без волокиты. К тому ж они как раз подошли ко входу в королевские покои, перед которым застыли два рослых гвардейца, обряженные в тяжелые латы и с устрашающими алебардами, дополнявшими их обычное оружие. – Дальше без нас, – сказал де Круст. – Его величество ждет. – Не опасаетесь впускать меня одного? Барон усмехнулся: – Если б вы замыслили худое, кто бы вам помешал? – Резонно, – согласился богатырь. – Обратно сама пойдешь? – спросил он у Мишки. – Или оседлаешь Шарля? – Сама-сама, – пробурчала та, нехотя спускаясь на пол. – Не маленькая. Луи впрямь поджидал гостя, развалившись на пышном шезлонге. А заодно он ублажал себя заморскими сластями и расслаблялся вином, густым и довольно крепким. Причем, судя по опустевшей на треть бутыли, расслаблялся не менее часа. И даже успел в этом занятии преуспеть, достигнув если не благодушия, то спокойствия. Или так он набирается решимости? И уже почти набрался… – В одиночку пьешь? – произнес Светлан, усаживаясь напротив короля. – Скверный симптом. – Так примкни, – сказал тот. – Здесь и на тебя хватит. Ну давай выпей! – А толку? На меня не действует спиртное. – Хотя бы оцени вкус. Р-редкий букет. – Уговорил, – кивнул богатырь. Луи потянулся было к бутыли, но Светлан, не доверяя твердости монаршей руки, опередил хозяина, налив себе сам. – Мне доложили: ты наведывался в порт, – заговорил король. – Как там дела? – Строят. Когда закончатся эти игры, вам останется такая стена! А потомки будут ломать головы, как удалось сложить ее из громадных плит и не замешаны ли тут пришельцы. – Из преисподней? – Ну, почти. Хотя там вроде бы «выходцы». – Останется, да, – пробормотал Луи. – Если не развалит Озерный Дьявол… Как тяготит ожидание! – пожаловался он. – Уж лучше бы поскорей. – Придется тебе набраться терпения, поскольку ждать придется дольше, чем намечалось. – Что, еще один день? – ужаснулся король. – Нет, на день не рассчитывай, – осклабился богатырь. – Срок нам, как и прежде, до утра. Вот только ночь эта выдастся длинной. И в течение ее произойдет многое… возможно, и случится. Или даже стрясется, добавил мысленно. Конечно, не дай бог. – Опять ваша магия, – со вздохом сказал Луи. – Наверно, никогда не привыкну. – Зато успеем завершить строительство, – утешил Светлан. – Не кисни, во всем есть хорошее. А с этой стеной ты прославишься в веках – не хуже фараонов. – Ну, до пирамид ей все же далеко, – возразил король. – Ведь их возводили десятилетия, а здесь растет на глазах. Если сможешь поладить с великанами, они тебе и башню отгрохают – навроде Вавилонской. Ты ж любишь строить? Вздохнув повторно, Луи сообщил: – Мой отец тоже строил много, но больше любил подземелья. После его правления под Эльдингом остался целый город, в котором можно блуждать сутками. А кому он нужен ныне? «Сейчас со мной станут делиться заветным, – понял Светлан. – Неужто я еще похож на духовника?» – Подземный город? – спросил он. – Это новость. По-моему, даже Артур про него не знает. – Отец скрывал свою затею от всех… включая меня. И те, кого загоняли на эту стройку, уже не выходили на поверхность. Теперь никто не знает, сколько там погибло народу. Но, когда я взошел на трон, Эльдинг обезлюдел вдвое, а ближние его окрестности напоминали пустошь. – Выходит, ваша столица выстроена на костях, – сказал богатырь. – Ты хоть представляешь, что может твориться в таких подземельях? Прости, но твой папаша был псих. Он что, вправду собирался там жить? – Возможно, поэтому и умер столь рано, – ответил Луи. – А его кончина, как мне рассказывали, была ужасной – даже нельзя было опознать труп. Когда я вернулся из странствий, отца уже похоронили. – Не скажу, чтоб я желал ему такой смерти, – проворчал Светлан, – но хоть в этом мире воздают по заслугам… Или такое и тут – исключение? – Не мне судить, сколь заслуженной была его гибель. Но то, как отец пришел к власти, я не смог ему простить. – Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался гость. – Истории династий так поучительны! Насколько знаю, до твоего отца в Нордии правил его брат. – Они тоже были близнецы. Но разнились еще больше, чем мы с Людвигом. И увы мне, но сильней я любил дядю. Со мной он всегда был добрым и веселым, у него я научился ценить близких. А у отца можно было перенять лишь ненависть. Он всегда завидовал брату – во всем. Ведь тот и вправду был лучше, выделяясь мощью и доблестью, поражая благородством черт и повадок, напоминая рыцаря из легенд. – Зачем далеко ходить, – пробурчал Светлан. – Артур разве хуже? – Речь не о нем, – отмахнулся король, даже в подпитии не желая говорить о бывшем приятеле. – Но почему у моего отца не оказалось этих качеств? Это поразительно! Росли братья вместе, и вряд ли к ним относились по-разному… – Может, его подменили в детстве? – предположил Светлан. – На какого-нибудь фейри. А в таких подкидышах, говорят, очень силен инстинкт кукушонка. Не жизнь, а вечный бой. К счастью, Луи не стал вникать в эту гипотезу. Кому приятно из королевских отпрысков угодить в сыновья подменыша? – Как и дядя, отец рано женился, но терпеть не мог свою жену. А на мне срывал дурной настрой… из коего выходил редко… да клял за мягкий нрав и щуплое сложение… хотя сам был немногим выше меня. Ну вот, всплыли детские обиды. Совсем развезло наше величество. – А супругой у моего дяди была фея – настоящая, пришедшая из сказочной страны. Еще более сказочной? Это любопытно. – Фея была миниатюрной женщиной, ошеломительно прекрасной, а на вид юной, хотя ее возраст мог исчисляться веками. Звали сие чудо Лэлли. Вот те раз! – едва удержался Светлан от возгласа. Опять знакомое имя. Или тезка? – Миниатюрная – это сколько? – спросил он. – Ну… вот так. – Луи показал себе по плечо. Действительно, не каланча. Но та Лэлли была и вовсе крохотной: ниже двух локтей. Хотя за такой срок да в благоприятной среде вполне могла подрасти. Это люди большую часть жизни нисходят к могиле – у эльфов иначе. – Наверное, она любила смеяться? – Ее так и окрестили: Колокольчик, – подтвердил Луи. – Сколько б она ни прожила столетий, это совершенно не испортило ее характер. – А портреты сохранились? С сожалением король покачал головой: – Когда на престол взошел мой отец, он приказал уничтожить все изображения Лэлли. А заодно и художников, посмевших ее запечатлеть. – Чтоб не смогли нарисовать по памяти? – Светлан усмехнулся. – Надо ж, какая страсть! – Думаю, отец впрямь вожделел фею. Ничего странного – к ней тянуло точно магнитом. Но он понимал, что это солнце не согреет его, а потому старался выкинуть Лэлли из памяти, запретил даже упоминать о ней… как и о несчастном своем брате, пораженном внезапной смертью. – Скажи еще «неожиданной», – проворчал богатырь. – Хочешь назову симптомы? Вряд ли Луи расслышал эти слова – слишком он увяз в воспоминаниях. – Как раз тогда на здешней сцене появился колдун – могущественный, первородный. И, конечно, явился он не затем, чтобы жизнь в Нордии стала лучше. Извести фею не смог бы даже такой мастак, но во время одной из ее отлучек он сумел перекрыть Тропу, ведущую в ее мир. И пока колдун был жив, этот запрет длился… пожалуй, и после его смерти еще не один месяц. – Ну еще бы, – кивнул Светлан. – Уж в Каналах Паук смыслил – можно сказать, его конек. – Вскоре после этого тогдашний король умер, а сменил его, естественно, родной брат. Все как по заказу. Но вот проблема: у моего дяди осталась дочь – совсем крохотная, младенец. И что было делать с ней? – Тоже мне сложность, – осклабился богатырь. – Твой отец решал такие дела запросто. – Наверно, и с этим он управился бы в своем стиле, – кивнул Луи. – Однако колдун решил по-другому. Какие планы строил старик, теперь уже не узнать, но жизнь малышке он оставил. Даже убрал ее подальше от нового короля, дабы тот не пытался стереть и это напоминание о недостижимом. А знаешь, как звали девочку? Глубоко вздохнув, Светлан ответил: – Знаю, раз ты спросил об этом. Выбор-то – невелик. Вернее, его вообще нет. Так и открываются давние секреты – когда ждешь меньше всего. А сколько догадок строилось!.. – Занятный поворот, – сказал он. – Выходит, Анджелла – дочь нордийского короля и вправе претендовать на здешний престол? Вот откуда твои страхи! – Если бы у моего дяди родился сын, я и вовсе попал бы в узурпаторы, – сказал король. – Правда, в этом случае… – …ребенок не прожил бы долго, – закончил Светлан. – Слишком высоки ставки. – Именно, – подтвердил Луи. – Принцессу еще можно как-то использовать, а вот от принца… – С ума можно съехать от таких мотивов, – проворчал богатырь. – Хорошо, у меня здоровья – вагон. Недолго помолчав, король продолжил: – Филипп был добрым человеком, вдобавок бездетным. Он охотно приютил сироту, а полюбил ее точно дочь. Хотя если бы знал, сколько бед принесет это его королевству!.. – Жизнь вообще сплошные проблемы, – заметил Светлан. – Зато теперь кто-то помнит его как отца, а многие чтят. Не так и плохо для простого короля. Но с племянником ему не повезло. И потакал Филипп тому, как ты – своему братцу. А чем это кончилось, помнишь? – Не думаю, что Людвиг сейчас – угроза, – возразил Луи. – Твоими стараниями он лишился всего, включая Орден. Какой от него ныне вред? – Все ж он – твой родной брат. А если завтра ему предложат трон? Для заговорщиков Людвиг – прямо подарок. – Да что им мешает сменить династию? – Разве не ясно? – удивился Светлан. – Это потребует гораздо больших усилий. Все аристократы помешаны на генеалогии, а потому крайне щепетильны в вопросах престолонаследования. И посягнуть на законную ветвь… Да что я тебе объясняю! – Все равно тут ничего не изменишь, – заявил король. – Не убивать же Людвига? Жизнь августейшей особы священна. – Любая жизнь священна… хотя тебе этого не понять. Ну отправь его подальше, – предложил Светлан. – В какую-нибудь очень восточную страну. Заодно и кругозор расширит. – Придет время, и я решу, что делать с братом, – молвил его величество. – А пока хватает иных проблем. – Откладываем на потом, да? Как это знакомо! – Но ведь я прав. Сейчас не до Людвига. – Допустим. И какую проблему ты хочешь поставить в начало списка? Отхлебнув из пузатого бокала, Луи зажмурился, смакуя вкус. Надо признать, вино того стоило. – Как объяснял мэтр Фриско, есть маги врожденные, а есть обученные, – произнес он затем. – Но, кроме них, существуют волшебники поневоле, которых угораздило оказаться вблизи от гибнущего колдуна. – Во-во, это как раз такой случай, – ответил Светлан на его намек. – И не просил, да одарили. – Выходит, ты тоже должен смыслить в Каналах. – А ты что, соскучился по тетке? – Ну, вообще Лэлли была добра ко мне… – Как женщина? – не удержался богатырь. – Удивительно, что она еще не заявилась сюда. Или не прислала кого-то, чтоб выяснить ситуацию. И тут он задумался: собственно, почему «не прислала»? Очень возможно, что ее агент уже действует, притом в самой близи… то есть настолько близко, что даже неловко. Ну вот, еще одно открытие. Какой плодотворной оказалась встреча! – Иногда я спрашиваю себя, – снова заговорил Луи, – а если б моими родителями были Лэлли и дядя, как бы все повернулось? – Ну, не жалей, – сказал Светлан. – Выдалась бы пара свободных часов, я почитал бы тебе «Гамлета» – такая трагедь!.. А тут хотя бы в живых остался и правишь уже два десятилетия. Даже вон детки всплывают один за другим. – Отец служил для меня примером, – пробормотал Луи, криво улыбаясь. – Глядя на него, я понимал, как не надо себя вести. Но образцы, достойные подражания, приходилось искать на стороне. – Тебе повезло на такого друга, как Артур, – заметил гость. – Про твоего дядю я уж не говорю. Было с кого лепить себя… если бы впрямь хотелось. – Артур – замечательный рыцарь, – признал король, скрепя сердце. – Он настолько хорош, что кажется придуманным. Я изо всех сил старался ему не завидовать. – Но сил, видимо, не хватило, – проворчал богатырь. – Ладно, баш на баш – сейчас я тоже поделюсь с тобой секретами. И он вкратце рассказал последние новости, включив сюда сведения, полученные от Крона, и даже теорию де Круста. – «Скелеты в шкафах» – это как раз про такие сознания-клетки, – заключил Светлан. – А теперь представь, что начнется, когда осатаневшие от долгого измывательства души вырвутся на волю. И что сотворят они со своими тюремщиками. Возможно, как раз такое случилось с твоим отцом. То есть на самом деле не было никакого покушения, а с ним поквитался, к примеру, убиенный брат. – Но кто-то же должен был открыть клетку? – Хочешь повесить убийство на Лэлли? – усмехнулся Светлан. – А сам бы ты не открыл, если б знал – как? Оставил бы любимого дядю и дальше томиться в заточении, дабы обезопасить от него папу? Угрюмо посопев, Луи дернул плечом, как бы признавая, что выбрать трудно. Конечно, он не богатырь, ненавидящий темницы, а король, коему не обойтись без тюрем. Но когда гноят ближнего родича… – Здесь и я не стал бы медлить, – добавил Светлан. – Когда человек пакостит в масштабах страны, он превращается в монстра, а прищучить чудище – прямая обязанность богатыря. – По-твоему, монархи должны править, оглядываясь на таких, как ты? – Тебя это оскорбляет? Что делать, ушли времена, когда короли впрямь были отцами нации, при возведении на трон наделяясь почти божественными свойствами. Ныне народ больше доверяет неформалам. И пока не сможешь исцелять касанием, как правители древности… Ну, считай нас инспекторами на службе у Бога. – Вроде архангелов, что ли? – съязвил король. – А где же твои крылья? – Этот атрибут им дорисовали, – возразил Светлан. – Кстати, не от большого ума. Можно ведь летать иначе, чем птицы. – Хочешь и этих усадить на метлы? – Ну не в ступы же, – ответил он, бросив на Луи внимательный взгляд. Но тот явно не сталкивался с ягами… или по крайней мере не видел их в полете. Кстати, довольно странный выбор летательного средства – они что, опасаются зениток? – Впрочем, не думаю, что в смерти твоего отца виновна Лэлли, – сказал Светлан, вернувшись к прежней теме. – Издали такое не провернешь, а тропку сюда Паук наверняка перекрыл наглухо, опасаясь подобных финтов. – Но кто же тогда? – Может, и сам колдун – кто знает? Свою роль тогдашний король уже сыграл, а его безудержная свирепость стала Пауку мешать. Вот старикан и решил сменить курс здешнего руководства – вместе с монархом. – Тебя послушать, так колдун игрался с нами, точно с шахматными фигурами! – Для Паука вы были даже не фигуры – пешки, – поправил Светлан. – Он и у нас пытался провернуть похожее, но ошибся в оценке сил. «У нас? – удивился он себе. – И давно королевство Анджи стало мне родным?» С минуту подумав, король сообразил: – Хочешь сказать, что и к гибели этих бедняг-придворных непричастны живые? А был бы трезвее, допер бы сразу. – Бедняги-то они бедняги, – сказал богатырь, – но, видать, много бедокурили в жизни. Вот и вернулись камни, пущенные в других. – Да кто же безгрешен? – Ну, если каждого одарят по делам его!.. Ты представь, что за все придется держать ответ. И хорошо, если не воздадут сторицей. Покопайся в памяти, мой король, – предложил Светлан. – И постарайся не врать себе, ибо от призраков это не спасет. Вот теперь Луи стало зябко – он даже поежился, не сдержав озноб. – А ты не морочишь мне голову, громила? – спросил настороженно. – Лучший способ отвести подозрения – направить их на других. – Выходит, все ж подозреваешь меня, – усмехнулся Светлан. – Понятно, что королю без подозрений никак – такая у него планида. Но где ты видел богатыря-оборотня? То есть днем он спасает людей, а по ночам, наоборот, терзает, яко дикий зверь? – Сам же говорил: монстров следует истреблять, – напомнил король. – А уж кого отнесешь к ним… – Если я этим займусь, то не стану тихариться, – заверил богатырь. – Какой смысл? Помешать мне никто не сможет, а славы даже прибавит. Публика любит грозных героев. – Собственно, я говорю не о тебе. Но твои ведьмы… – Бог мой, ты еще не понял разницы? – перебил Светлан. – Да пойми наконец: наши девы – это совсем не то, что Черные Ведьмы, и на убийство не пойдут никогда. Они даже защищаться толком не умеют, позволяя мрази измываться над собой. Хотя могли бы вогнать ее в грунт по маковку! – Зачем же им утруждать себя, – возразил Луи, – когда есть такие заступники. – Ага, – хмыкнул богатырь. – Раз, два и обчелся. Зато обидчиков не счесть. За всеми разве углядишь? – И поэтому вы захватили власть в своем королевстве? А ныне приглядываетесь к моему. – У тебя мания? – спросил Светлан. – Да не нужна нам твоя корона, угомонись! Анджелле и нынешняя-то – в тягость. А взваливать на себя еще и Нордию… – Это во мне вино говорит, – пробормотал король, притворяясь более пьяным, чем на самом деле. – К тому же меня расстроила смерть де Крамма… Но как легко поверил ты в его подлость! – Можно назвать это подлостью, – усмехнулся богатырь. – А можно – верностью сюзерену. Службистам часто приходится стоять на распутье. Капитан де Ги выбрал одно, лейтенант де Крамм – другое. И кто из них ныне предатель? – Мне казалось: барон нравится тебе… – Выходит, я его переоценил. Вдобавок и тебя подвел, проглядев брешь в обороне. А если бы Крамма опять поставили перед выбором? – По-твоему, он мог переметнуться? – осведомился король. – Вот я так не думаю. Де Крамм был предан мне – один из немногих, кому я доверял. – Он лишь исполнял долг перед своим сословием, понимай – расой, – возразил Светлан. – Если бы Крамм решил, что ты стал вредить дворянству, он приказал бы гвардейцам покромсать тебя на гуляш. К твоему счастью, ты пока не давал повода. – Все равно это бред, – сказал Луи. – Имею в виду измышления твоего великана. И у де Круста что-то разыгралась фантазия – не ожидал от него. Он казался образцом здравомыслия. – Барон наблюдателен – необходимое качество при его работе. Вдобавок умеет анализировать. А под то, что он видел, нужно было подвести базу. И это не худший метод – большинство людей попросту отметают факты, выпадающие за схему. Ну не может этого быть!.. О чем говорить? Назовешь бредом – и вроде легче. Король не сдержал смешка, больше похожего на хихиканье. Пожалуй, ему довольно градусов. А то после не вспомнит, о чем говорили. – Да-да, я уже прекратил, – произнес Луи, отставляя бокал. – Пьяный монарх – слишком жалкое зрелище. Герои это еще поймут… – Он нахмурился, собирая разбегающиеся мысли. – И что ты намерен делать? – Сперва переговорю кое с кем… Да, в тылу не мешает навести ясность. Вокруг и без того много тумана. – А потом? – Хочу наведаться в подземный город. – Вот как? – удивился король. – А зачем? – Для полноты картины. И потом, меня тянет туда… хотя терпеть не могу подземелий. Пока ты не сказал про эти катакомбы, я не понимал, что на меня давит. Вот наконец знаю. – Но там может быть опасно – ты сам говорил. – Так в этом и прелесть, – сказал Светлан. – Разве не видишь радости на моем лице? – Н-нет, – вглядевшись, ответил Луи. – Это потому, что я ее не чувствую. Такие нынче герои: не летят навстречу опасности, но плетутся. – Опять кокетничаешь? Мне уши прожужжали про твои подвиги. – А ты меньше развешивай их. – Ведь там темно. А фонари, мне рассказывали, быстро тухнут. – Обойдусь. – Ну да, ты же можешь видеть во тьме! – вспомнил король. – Один из многих твоих талантов. Но все ли они – от Бога? Привычка к мраку свойственна сатанинским тварям. – А как иначе мы смогли бы охотиться на них? – пожал плечами богатырь. – И разве сам ты не замечал, что ночью звуки кажутся громче? А некоторые, причем вполне достойные люди предпочитают сумерки яркому свету. По-твоему, спроста? – Кстати, я читал, что иные богатыри способны к превращениям. А ты меня убеждал, будто среди вас нет оборотней. – Это трансформеры, – пояснил Светлан терпеливо. – Совсем не то, что оборотни. Они меняют лишь облик, не затрагивая суть. Некоторые ведьмы тоже умеют превращаться – и что? Душе при этом ничего не грозит. Ты же просвещенный монарх – будь выше предрассудков. – Я стараюсь, – буркнул тот. – Но угнаться за вами трудно и просвещенным. Помолчав, он сказал: – Все же смерть де Крамма меня беспокоит. Вся эта мистика, знаешь ли… А если дело не в призраке капитана де Ги? Может, здесь цель: ослабить защищенность дворца. – И твою лично? – Ну… почему нет? – Извини, король, но ты сейчас не ключевая фигура. Какой смысл тебя убирать, что это изменит? – Хочешь сказать, что моя власть формальна? – Пока не отобьемся от Дьявола – пожалуй. А дальше разбирайся сам. – Но если меня все ж убьют, как вы поступите? – А чего бы ты сам хотел? – А что ты мне посоветуешь? Светлан хмыкнул: нормальный обмен ответами – в форме вопросов. – Лучше спроси об этом Артура, – сказалон. – Ведь это ты – мой советник. – А, ну да… я забыл. Как насчет возведения Гийома на трон? – Весьма затруднительно, – ответил Луи. – Учитывая его родословную. – Тогда можно назначить наследником Рауля, а регентом к нему – де Круста. – Но если малыш так и не выздоровеет? – На этот случай рядом с регентом должен ошиваться Гийом, помалу набирая авторитет. А за десять лет, уж поверь, парня научатся уважать самые дубовые из здешних аристократов. И расстановку фигур за такой срок можно поменять сильно. – Мы рискуем столкнуть братьев лбами, – покачал головой король. – Ну, величество, волков бояться… Придется тебе поверить в великодушие твоих отпрысков – уж разберутся как-нибудь. – А кого назначить начальником дворцовой стражи? – Шарль де Ги – лучшая кандидатура. Вернее сказать, иных я не вижу. – А в командующие – де Косту, да? – с улыбкой спросил хозяин. – Наверное, он потянет, – ответил Светлан. – Только сперва верни ему родовой замок и титул маркиза. Тогда Огюст будет считать себя твоим должником. – И все они – твои друзья. Включая даже Гийома с будущей супругой. – Просто я нахожу друзей среди самых достойных. А не выбираю их за полезность. – Ну да, ну да… И все равно мне неспокойно, – со вздохом признался Луи. – Только не могу понять: это предчувствие или банальный страх? Усмехнувшись, Светлан сказал: – Когда я жил в многоквартирном доме, мне тоже иной раз чудилось, что соседи устраивают заговор с целью извести меня. Вам, королям, и не снились такие ужасы. Когда из-за одной стены доносится лай, из-за другой – стук со скрежетом… а над головой будто слоны топочут… Да в сравнении с этим любое покушение покажется развлечением!Глава 14
Покинув королевские покои, Светлан протопал по коридору, спиной ощущая осторожные взгляды гвардейцев, а за первым же поворотом приоткрыл окно и выпрыгнул в парк. Обернувшись, поглядел под крышу. – Хватит пряток, – позвал он негромко. – Лети сюда. Из тени крутого ската выпорхнул огромный нетопырь и спланировал к богатырю, в последний миг обернувшись девчушкой с волосами по пояс. Шлепнувшись попкой на его плечо, она тут же поймала опору и горделиво усмехнулась. – Что, решила трансформером заделаться? – спросил Светлан. – В теле такая приятная гибкость образовалась, – сказала Мишка, потягиваясь. – Ну, в кого бы еще превратиться? И обернулась рысью. Светло-серого, почти серебристого окраса, с густой, как ворс у персидского ковра, шерстью и круглыми шкодливыми глазами. – Кис-кис, – позвал Светлан. – А кисточки на ушах тебе идут. – Все равно под прической не видно, – фыркнула кроха, вернувшись к прежнему виду. – Конечно, если обрить голову… Или изобразить орлицу? – Грифиню, – предложил Светлан. – Будешь парить в поисках падали. – Да тут этой падали!.. Чего искать? Оглянувшись на комнаты Луи, она удивилась: – Как он живет с запертыми окнами? Духотища же! – Зато ведьмы не залетают. – А чё плохого? Другие бы радовались. – Не считая тех, кого хватил бы Кондратий. Люди-то – разные. – И это хорошо, – со вздохом признала девочка. – Но какие новости, а? Твоя репортерша за них бы отдалась. – Да почему моя? – Ну, Гая – какая разница? Будто он не поделится. – Очень ее волнует, чья там дочь Анджелла, – пожал свободным плечом богатырь. – Вот нас это затрагивает напрямую. – Меня – так точно. Выходит, у нас с Анджи общий прадед. Но как мне не подфартило с дедом!.. Не говоря про отца. – Думай о хорошем, – посоветовал он. – О матери, например. – Инесса, понятно, душка, – вздохнула Мишка. – Но очень уж нас разнесло. Ты видишь меня в роли богомолки? Вот я – нет. – Они не молятся, – возразил Светлан. – Медитируют, общаются с Богом… При чем тут мольбы? – Ну, если так подойти… Пообщаться и я не откажусь. Скользящим шагом, стараясь не трясти девочку, он уже двигался через парк к гостевому корпусу, сам похожий на опасную тень. – А ветер-то вроде стих, – заметила Мишка, крутя головой. – Угу, – подтвердил Светлан. – Раз эдак в десять. А погляди на тучи. Бросив взгляд наверх, она присвистнула: – Смахивают на декорации в киношном павильоне. Это что, уже начал работать Кронов замедлитель времени? – Как посмотреть. Мы-то, наоборот, ускорились. И все, кто в городе. – Жаль, что не только мы, – сказала ведьма. – Уж тогда живо разобрались бы с супостатами. – Слишком многого хочешь. Знаешь, к чему это приводит? – К разбитому корыту. – Точно. Еще раз взглянув на небо, девочка пробормотала: – Это как космолет с субсветовой скоростью. Только летят в нем все, кроме жителей Эльдинга. Представляешь, если такое затянется годков на тридцать? – Тогда ты сможешь удочерить Жанну. – Всю жизнь мечтала! – засмеялась она. Махнув рукой в сторону, богатырь поймал стрелу, пущенную на звук. – Ты потише, – предупредил он. – Стража не дремлет. – Уж лучше б дремала, – пробурчала ведьма. – Эдак они и друг в друга начнут пулять. – Чего от них хочешь? Играют, как умеют. – Учиться надо. Или тогда не терзать инструмент. – А в охранники пойдешь ты? На меня тоже не кивай. Обогнув угол здания, Светлан коротко разбежался и, снова опустив девочку на свои ладони, скакнул в знакомое окно. Чистенько пронизав проем, приземлился вблизи стола и сразу усадил на него Мишель, успевшую принять любимую позу. Затем и сам низошел в привычное кресло, по-прежнему не занятое. Здесь уже не оказалось ни Хуго, ни Ирэн, и ушли они, судя по всему, вместе. Мэтр, наверно, поспешил вернуться к взломанному сейфу, чтобы вплотную заняться дознанием, а репортерше, конечно, захотелось это видеть. Пса тоже не было – возможно, и его призвали в сыщики. Глория удалилась, но недалеко – из спальни доносилось ее сонное дыхание… дополняемое бурчанием в животе: бедняжка таки объелась, дорвавшись до королевского угощения. Зато в гостиную вернулся Артур, успевший раскрутить оборонные дела настолько, что дальше они могли двигаться без него. А кроме него, к компании примкнула Инесса, наконец управившись со своими хлопотами. – Как прошла встреча? – поинтересовалась Лора. – На высоком уровне, – хихикнула Мишка. – А выше всех находилась я – под самой крышей. – Продуктивно, – ответил Светлан. – Узнал много нового. – Корни опять уходят в седую старину, – глубокомысленно вставила девочка. – Ну, ненамного седей нынешней, – возразил богатырь. – Всего-то на пару десятков лет. Хотя… И он задумался, не делает ли опять ошибку, слишком сужая поле обзора. Но если не сужать, утонешь в этом обилии. – И что открылось? – снова спросила силачка. Поглядев на нее, Светлан сообщил главное, чувствуя себя эдакой ходячей газетой. «Идет направо – песнь заводит, налево – сказку…» Н-да, вот налево мы ходим чаще. Рассказывая, он посматривал на Лору, но по ее лицу трудно было что-то понять. Во всяком случае, смущенной она не выглядела, а уж тем более – виноватой. Собственно, и с чего? – В общем, чем глубже роешь, тем больше закапываешься, – заключил богатырь. – Не возьмешься распутать этот клубок? – спросил он у Артура. – В здешних генеалогиях ты смыслишь больше меня. – Охотно, мой друг, – кивнул король-рыцарь. – Нужно выяснить про всех, кто замешан в нынешних событиях. А Изабель пособит тебе в этом, снабжая книгами из королевской библиотеки. Да, девочка? Принцесса кивнула с готовностью. – Можно и Артезию подключить – чтоб добывала приватные сведения. – Полагаю, маркиза не откажется помочь, – подтвердил Артур. – Ну еще бы, – проворчала Мишка. – Уж вам двоим она пособит в чем угодно! – Тогда занимайте кабинет – и вперед, – сказал Светлан. – А времени, как сами знаете… Король поднялся и, прихватив несколько блюд, направился в соседнюю комнату – конечно, пропустив вперед девушку, а заодно и де Косту, ставшего ее тенью. – Не то чтоб они мешают, – пробормотал Светлан, – но об интимном лучше говорить в узком кругу. – Пожалуй, и мне пора, – заспешила Инесса. – Вот вас я попрошу остаться, – сказал богатырь, прежде чем она успела встать. – Уж вы не будете лишней. Затем нацелил взгляд на Лору. – Ну? – спросил он. – Ничего не хочешь поведать? – Подозреваешь в чем-то? – откликнулась девушка. Светлан пожал плечами: – Еще и тебя подозревать… Кому ж тогда верить? – Давай, подруга, колись, – потребовала Мишка. – На кого пашешь, а? На тетю? – На какую тетю? – не поняла Лора. – На королевскую, конечно, – не мою же… Хотя если пораскинуть, то Лэлли и мне бабушка… э-э… двоюродная. Мы тут, оказывается, все повязаны – прямо мафия! – Ясно, – сказала силачка. – И чего хотите от меня? – Сведений, само собой, – воскликнула кроха. – Считай, мы захватили тебя в полон. – Этим не делюсь. – Развернутых ответов эльфы избегают, – согласился Светлан. – Но краткие обычно дают, считая невежливым отмалчиваться. А врать они, как известно, не умеют. Так вот я спрашиваю в лоб: ты – родственница Лэлли? Помедлив, Лора кивнула. – Прямая линия, да? – предположил он. – Что-то вроде внучки? Помолчав еще, девушка бросила: – Дочь. – Блеск! – фыркнула Мишка. – Кружок-то еще уже, чем ты опасался. С внучкой было б спокойнее, да? – Ненамного, – ответил богатырь. – И все же дочь – это совсем близко от мамы. – Запнувшись, она кинула взгляд на Инессу. – Кстати, ты хорошо помнишь Лэлли? Светлан улыбнулся. – Не знаю, сколько для нее прошло лет – может, миллионы, – сказал он. – Но я расстался с ней лишь пару недель назад. А красотка, даже такая крохотная, не забывается быстро. – Особенно если она just perfect, – прибавила девочка. – И к тому ж – эльфка. Вот ведь занятная раса!.. Жаль, у нас эльфы выродились в прелестных лилипутов, порхающих по цветкам. – Еще одна оплошность Создателя. Расчищая место для людей, он вместе с чудищами извел на планете прежних сапиенсов. А чем мы оказались лучше? – А эльфы вправду были хороши? – Благородный и мудрый народ, – произнес богатырь, усмехаясь, – намного опередивший людей в развитии, достигший гармонии. Когда сказки были в загоне, как раз такими рисовали в моей стране инопланетян. – Издали все видится красивее, – сказала Лора словно в утешение. – Но эльфы хотя бы не убивают друг друга. – А сама ты кем себя ощущаешь? – живо спросила Мишка. – Здесь? – улыбнулась силачка. – Или среди эльфов? – А-а, – протянула ведьма. – Трудности идентификации, ну конечно! Задумчиво поглядев в окно, Светлан сказал: – Вот интересно: насколько строение эльфов отличается от нашего? – Хочешь узнать мое тело ближе? – спросила Лора. – В любое время. – Представляю этот урок анатомии! – прыснула Мишка. – Лучше придержи фантазию, – проворчал он. – Тем более что Лора – вовсе не образец. Вон у нее даже уши не острые. – Зато на макушке. Уж она не упустит случай. Осклабившись, дева возразила: – Да где их ловить? С ним теперь трудно уединиться – вечно ты рядом. – Жду, когда научат плохому, – пояснила Мишка. – И можно подумать, я тебе мешаю! – Мне – нет. Вот ему, – кивнула Лора на богатыря. – Он считает: тебе еще рано. – По годам? – По развитию, – ответил Светлан. – У тебя как бы задержка. – Отцовские инстинкты играют? – спросила ведьма ехидно. – А ты представь, что я не из твоих деток. Небось Лору не держишь за дочуру? – Я пытаюсь, – промямлил он и вздохнул. – Простите, – неожиданно заговорила Инесса. – Не хочу выглядеть ханжой… но мне не все ясно в поведении эльфов. – А вы видели их? – удивился Светлан. – Когда Нордией правил дядя нынешнего короля, я была подростком и жила недалеко от королевского дворца – иногда меня даже водили туда. Да, я видела Лэлли и несколько других фей, прилетавших ее навестить. – На крыльях? – уточнила Мишка. – Или на метлах? Аббатиса качнула головой. – Это были такие диски с изящными креслами, – пояснила она. – Пару раз я замечала прозрачные купола, накрывавшие ездоков. – Гравитационные платформы с защитным полем, – позавидовала ведьма. – Класс! – Но речь не об этом, – продолжила Инесса. – Меня поразило, как раскованно феи себя ведут – для них словно вовсе нет запретов. – С мужиками? – снова спросила Мишель. – Ну… да. Я не знаю… по-моему, это перехлест. Даже ведьмы в таких вещах скромней и… разборчивее, что ли. А чтобы каждый день менять дружка… или даже чаще… То есть я говорю не о Лэлли – к ней никаких упреков. – Ничего себе наблюдения для подростка, – пробормотала ведьма. – Очень занимало, да? Мягко улыбнувшись, аббатиса предположила: – Быть может, причина в пресыщенности? Эти девы казались юными, – тут она посмотрела на Лору, – но прожили, по-видимому, много столетий. Наверно, им уже приелось многое, а любить они разучились. – Здесь в ином дело, – сказала Мишка. – Эльфы живут столь долго… практически вечно… что им не нужно поголовное участие в воспроизводстве своего вида. Чтобы покрыть неизбежные потери от случайностей, довольно и нескольких процентов… причем попадают туда самые достойные, носители лучших качеств расы, уже закрепленных в генах. – Что, опять избранные? – проворчал Светлан. – А ты сам кто? – усмехнулась ведьма. – Хоть представляешь, что с твоим телом сотворило богатырство? Да ты теперь такой же носитель… Не зря же к тебе так влечет дам, обуреваемых инстинктом продолжения рода. – Просто у них чутье на опасность, – не согласился он. – А когда от самца не исходит угроза – это уже подарок. – Тогда тебя записывали бы в подружки. – Или в отцы – вон как Изабель. – Бэла – это особый случай, не передергивай, – возразила Мишка. – Меня тоже можно исключить… по причине подмеченной тобой незрелости. А вот другим ты вряд ли годишься в папы – даже не предлагай. – Смени объект, – сказал богатырь. – На личности не будем переходить. Или все же будем? – Продолжаю, – кивнула она. – Итак, лишь немногие эльфки способны к рождению детей. Но это не значит, что прочие не чувствуют кайфа – с ощущениями у них тип-топ. Отлично устроились ребята", а? Почти для всех эльфов потереться друг о подругу сокровенным – все равно что поручаться: никакого риска… включая, кстати, и болезни – эльфы-то не подвержены. Представляете, какая благодать? Это словно контрацепция с полной гарантией – у людей она привела к революции в сексе. А потом пришел СПИД и опять все загубил. Нравственность, выстроенная на страхе, – как вам такое? – Вроде уже нашли средство, – сообщил Светлан. – Значит, грядет новая волна. Станем как эльфы – хотя бы в этом. – Положим, ведьмы никогда себя особо не сдерживали. – А мы обгоняем время. Как бы ростки будущего в здешнем болоте. К тому ж ведьма предохраняться умеет лучше заурядов, а если забрюхатеет, то лишь от любимого. – Вы опять увязли в трепе, – заметила Лора. – Не забыли, о чем речь? – Речь о том, милая, что к тебе вышесказанное не относится, – живо переключилась Мишка. – Ты явно наследница по прямой – с правом на продолжение рода. Или у вас это почетная обязанность? – Ведь я не эльфка, – напомнила девушка. – Наполовину только. – Но вы ж не людоеды, сдвинутые на чистоте крови. Вы отлично знаете, что для прогресса нужны свежие струи, и выискиваете по мирам лучшее, что может обогатить расу. Твой папка небось из батыров? Видно, малышке Лэлли запал в сердце здоровяк, встреченный в гоблинских пещерах, и теплое чувство к нему она пронесла через миллионолетия, выискивая любимые черты во всех самцах, встречаемых на долгом пути. – Все ж твоему языку не помешала бы кость, – со вздохом заметил Светлан. – Обойдетесь, – отмахнулась ведьма. – И думаешь, спроста Лорка попалась тебе на глаза? Эльфы умеют планировать события. А следствия от них просчитывают очень недурно – борются с судьбой ее же оружием. – И какую ценность я представляю для эльфской расы? – справился он. – К чему такие сложности? – Полагаю, что двойную, – ответила Мишка. – Во-первых, ты нужен эльфам как богатырь, вдобавок одаренный способностью к магии. Похоже, такое сочетание уникально даже для их мира, и максимум, чего они тут достигли, – это вот, – кивнула на силачку. – А на что годна наша железная пери, ты знаешь лучше меня. Ну да, ее чар хватает, чтоб управлять летучим кораблем или исполнять некоторые трюки из поваренной книги, кою у нас сперли. А сил довольно, чтобы расправиться с ротой здешних гамадрилов. Но ведь это предел? Вот ты – иное дело. Уж если ты войдешь в раж, жарко делается даже исчадиям ада… Правда, тебя трудно раскачать. Откинувшись в кресле, Лора с интересом слушала, аккуратно вкушая персик, истекающий соком. – Тебе бы половину Лоркиного нахальства, – продолжила кроха. – Ну или моего. И все ж именно ты сделал укорот Зодиару, до встречи с тобой не знавшему поражений, – пришлось бедняге переквалифицироваться в колдуны. Но и на этом поле ты вполне можешь его переиграть… что и доказал, когда достал гада своим копьем. – Да какое ж оно мое? – возразил Светлан. – Одолжил у монахов. – Подкалываешь? – догадалась она. – Змей… Ладно, меня не собьешь. Я это к тому, что для эльфов ты – находка. Жизнь-то у них, верно, не сладкая, и кабы не здешнее солнце, они давно перебрались бы к нам – подальше от тамошних ужасов и чудовищ… Кстати, а тебе наше солнце не вредит? – спросила у силачки. – Похоже, ты не любишь загорать. – А зачем? – откликнулась бронзовотелая. – Нет, мне этот свет не вреден. Собственно, другим эльфам – тоже. Иное дело: плод. – Понятно, – кивнула Мишка. – А вот интересно, – тут она посмотрела на Инессу, – где Лэлли рожала здешнюю дочь? – Я не помню фею беременной, – ответила та, поведя плечом. – Вот с младенцем на руках – да, видела. Веселая была малышка, радостная. – Если б знала, какие радости грядут, отказалась бы вылезать, – поморщилась ведьма. – Я не про тебя, – сказала богатырю. – Ты-то как раз – светлое пятно. – Ты до второй моей ценности доберешься когда-нибудь? – спросил тот. – Или так и останусь уцененным? – Чё тут неясного? – пожала она плечиками. – Конечно, ты нужен эльфам как производитель. Уж не знаю, что насчитали ихние мудрецы – может, у вас с Лоркой и вовсе должен родиться бог… Кстати, – оживилась девочка. – Если Луи не наврал, Анджи – Дочь Лэлли и тоже несет в себе генную мину. А вдруг и с ней ты встретился не случайно? – С миной? – С Анджеллой, дурень! Амину, понятное дело, заложили под тебя. – То есть и это спланировали эльфы? И сколько ж им требуется богов? – Богов не бывает много, – заявила Мишка. – Даешь перевыполнение!.. Хотя Лору могли пустить для страховки – на случай, если с Анджи не выгорит. И показала силачке язык: дескать, а ты думала, что на первых ролях? Та усмехнулась, нисколько не уязвленная. – Ладно, – сказала она. – И что из этого следует? – Следует жить, – хихикнула кроха. – Проблема в том, что наш ненормальный хочет жить лишь со своей суженой, а у той свои коники… Но если б тебя одарили, чем просишь, ты что, сразу бы слиняла, унося презент? – Нет, – ответила силачка. – О! Только этого мало, да? Стало быть, одной пинтой семени тут не обойтись. – Притормози, – велел Светлан. – Заносит. – С моей-то кормой? – удивилась Мишка. – Молчу-молчу, ладно. На пороге спальни будто сгустилась тень – Агра решила наконец показаться публике. А скорее сама захотела не только слышать… или этого пожелала та, что смотрела ее глазами. Конечно, Лу интересны такие новости. – Но надо же выяснить, чего Лорке нужно от тебя? – сказала девочка, промолчав не дольше минуты. – Это и для нее хорошо: чем раньше сделает заказ, тем больше шансов отовариться. Как ни странно, довод подействовал – на Лору. – Нужно, чтоб он высвободил себя, – заявила силачка. – Да куда больше? – возмутился Светлан. – Весь год лишь этим и занимаюсь. – Мало, – сказала она. – Клиент недоволен, – ухмыльнулась Мишка. – А кто у нас всегда прав? Ну скажи по совести: часто ты выкладываешься на полную? – Я ленивый, – признался он. – Всегда им был. Пока не припрет к стене, шевелиться не стану. – Был да сплыл, – отрезала ведьма. – У богатырей иная энергетика, они не сидят на печи по тридцать лет. – Лежат, что ли? – усмехнулся Светлан. – В этом я тоже преуспел. – Кажись, я попала в точку, – заметила девочка. – Эльфам требуется не просто батыр, а батыр-чародей, соединивший в себе противоположности. Меньшее их вряд ли устроит. – Давайте сменим тему, – сказал богатырь. – Эта уже себя исчерпала. – На какую? Направив взгляд на Инессу, он заговорил: – Постарайтесь вспомнить события давностью года эдак в двадцать три… или чуть больше. То есть они, видимо, приходятся на период правления предыдущего короля, когда в Нордии заправлял Паук. Возможно, вы что-то знаете про девочку лет пяти-семи… очень незаурядную девочку, скорее всего полуэльфку… внезапно исчезнувшую из этого мира. – Ты про Улю? – сразу сообразила Мишка. – Или, вернее, про ее мать. – Потому что как раз тогда в моем мире возник совершенно бесхозный ребенок, вскоре угодивший в детский дом, где он прожил около десяти лет… пока не нарвался на одного мерзавца. – А что потом? – спросила Лора голосом даже слишком бесстрастным. – Потом у этого ребенка родился другой, тоже девочка, а первый вскоре умер – просто оттого, что не хотел жить. Тот стервец полностью опустошил малышку. Но дочь оказалась одаренней матери и много, много опасней. Через тринадцать лет она встретилась со своим отцом и… отблагодарила за счастливое детство. – Убила? – Фактически. Тело живо, но даже в сортир беднягу приходится водить. – А с ней что? – Вот здесь мы прокололись. Неведомый враг сделал вылазку, задействовав оборотней и некую Ягу, прежде опекавшую Анджеллу. В результате Улю похитили, при этом ранив одну из наших дев. Оборотней-то я прибил, но Яга улизнула. И дальше следы теряются. – А почему вы думаете, что та девочка… первая… отсюда? – спросила Инесса. – В нашей истории, как видно, ничего не происходит случайно… и не берется из пустоты, – ответил Светлан. – Должны быть какие-то истоки. Раз все тут настолько увязано… – Но как звали малышку? – В моем мире ее окрестили Ульяной, а вот какое имя дали при рождении… – Хиловат исходняк, – вздохнула Мишка. – Сколько ей было лет – и то знаем неточно. – Зачем же похитили ее дочь? – удивилась аббатиса, уже исполненная сочувствием к несчастной сироте. – Она умеет планировать события – причем так, что те исполняются. – И что? – Девочка-судьба – это словно орудие Рока, – пояснил Светлан. – И кто владеет им… – Ею, – поправила Мишка. – …получает большую фору в гонке властолюбцев. Проблема тут в контроле над таким мощным средством. Тем более что с самоконтролем у него… – У нее, – снова подкорректировала ведьма. – …сложности. К сожалению, мы общались с Улей считанные часы, а учитывая, что ее сознание… – Душу. – …сплошь покрывали раны… В общем, здесь можно ждать всякого. – Нет, – сказала Инесса. – Я не припоминаю ничего, что могло бы пролить свет. Светлан посмотрел на силачку. Спокойно выдержав его взгляд, та не откликнулась никак. Хотя могла бы подкинуть что-то в обмен на ценные сведения – наверняка же есть чем делиться. Ох эта эльфская скрытность! Понятно, эльфы ушли дальше людей, но это уже смахивает на чванство. Чертовы «инопланетяне»… – Что ж, – произнес он. – Нет так нет. Если б еще и это всплыло… – Был бы перебор, – согласилась Мишка. – Зато мы узнали, что Лора – эльфская принцесса. Ведь Лэлли у них вроде королевы. – Полку принцесс прибыло! – засмеялась Мишка. – Скоро будем строем ходить. – Особо не впечатляйтесь, – усмехнулась дева. – Эльфская королева – совсем не то, что здешние монархи. – Вроде пчелиной матки, ага, – закивала девочка. – Носительница лучших генов. Ну а раз носит, то и пользуется – то есть из самых одаренных в популяции. За что и ценима прочими. Но не получает ли она в нагрузку маниакальную нацеленность на подходящие добавки к вашему генофонду? – Эка завернула, – подивился богатырь. – По крайней мере мы не ищем их среди вампиров, – сказала Лора. – На Ле Санчика намекаешь? – Мишка закрутила головой, высматривая, не притаился ли этот скромник в каком-нибудь углу. – А почему и мне не завести дружка, – пожала она плечами. – Или вампиры не сапиенсы? – Он ждет, пока расцветешь, – предположила силачка, коварно щурясь. – А сорвать цветок на самом пике… Для настоящего гурмана такая ведьма – что бутыль редкого вина. Почему не подождать пару лет? – Вообще-то вампиров тоже вывели гоблины, – напомнил Светлан. – Вернее, дали начальный разгон. Затем оставили без призору, и те пошли своей тропкой, забыв про поставленную цель. – Но человечью кровь таки любят. И понимают, какая слаще. – Ну, мало ли… Во мне тоже хватает звериных позывов – но я ж им не даю воли? – Это вопрос? – осклабилась полуэльфка. – Риторический. – Может, иногда нужно отпустить себя? Может, ты запер в клетку не только своего зверя? – Слушай, не играй с огнем, – предостерег он. – А если мне хочется с ним играть? – Пошли, маменька, в спальню, – позвала Мишка, вскидываясь с пригретого места. – Похоже, мы лишние тут. – Кстати! – придержал девочку Светлан. – Ты не забыла, что отшельниц нужно переселить? – А куда? Подумав секунду, он сказал: – Есть вариант. Помнишь маркиза де Гронде, посла Нордии в нашем королевстве и как бы моего дружбана? – Что ты все: «помнишь» да «не забыла»? – возмутилась Мишка. – По-твоему, я склеротичка? – Так вот на прощание маркиз сказал, что его дворец будет к моим услугам и что слуг он известит. А район там вроде тихий и забор прочный. Наверно, нам тоже не мешает туда перебраться. И Луи пригласить, если не побрезгует. Потому что вскоре тут начнется бедлам. – На то Гронде и посол, чтобы знать, с кем дружить, – ухмыльнулась она. – Пойду озадачу Гая – это его епархия. И подхватив Инессу под руку, ведьма увлекла ее из гостиной. Конечно, аббатиса не противилась. – Совместный труд сближает, – пробормотал богатырь, когда дверь за ними закрылась. – И насколько? – спросила Лора. – Достаточно, чтобы заиметь детей? Ну да, кто о чем… – А тебе сколько их нужно? – Я предпочла бы двойню, – ответила она серьезно. – Разнополых. – У вас и это можно планировать? – С хорошей вероятностью, – подтвердила девушка. – В самом деле? И Светлан стал перебирать знакомых, выясняя, нет ли близнеца и у Анджеллы. Раз уж все тут ходят парами… Прямо поветрие какое-то. – У нее – нет, – поделилась Лора, чтобы он не отвлекался. – Конечно, нордийский супруг Лэлли был из лучших людей… – Но на двух полномасштабных незаурядов его бы не хватило? – Пожалуй. – Уже легче. А то я стал путаться в двойниках. Вот если еще и тройни начнут всплывать… – Заткнись, – велела она мягко. – Я не из тех, кого можно уболтать. – Да, – вздохнул Светлан. – Я знаю. – Ночь будет длинной, и случиться должно многое. А главная сеча произойдет перед рассветом. И выйдешь ли ты из нее… если доживешь. – Хочешь меня приободрить, да? – Заткнись, – повторила Лора. – Я не собираюсь сбегать. Но выжить одному из двоих – больше шансов. – Ты рассудительна, как эльфы. Хорошо, когда все просчитываешь, да? Но ее и впрямь было не сбить – устремленная, точно копье. – Хочешь унести с собой свой заряд? – спросила дева. – Кому от этого будет лучше: нашим врагам? И кому станет хуже, если поделишься? – Насколько я смыслю в этих делах, одним из компонентов тут должна быть любовь, – заметил Светлан. – Иначе может проклюнуться страшное. Вспомнить хотя бы Улю… – Перестань, – поморщилась Лора. – А то я не чувствую!.. Действительно, кого он хочет надуть? Себя, видимо. – Дай мне еще время, – попросил богатырь. – Пока я не готов отвечать. Как ты сказала, «ночь будет длинной»… – Это твоя фраза, – возразила силачка, снова его удивив. А ведь верно: почти прямая цитата. Но, черт возьми, как?!. – Ну, не важно, – произнес он. – А перед «главной сечей» мы решим задачку… если доживу. Но на этот риск придется пойти. – Принято, – сказала Лора, не усомнившись в его слове. – И куда ты сейчас? Выдвинув руку перед собой, Светлан указал большим пальцем вниз, будто обрекал кого-то на смерть. Шуточки, конечно… мрачные. Не оказаться бы самому на арене. – Подземный город? Он кивнул. – Думаешь, следы ведут туда? – Уж не знаю, куда они ведут, но наследить там должны были. Такое раздолье для подпольщиков! – Не для всяких. – Для отборных, верно. Но и мы – не лыком шиты. – Сам пойдешь? – Я бы пошел, да кто ж мне даст. – Не Мишель, – улыбнулась девушка. – Лучше взять эту егозу с собой, чем ждать, пока она во что-то вляпается, пытаясь меня догнать. – И больше – никого? – Одну ведьму я еще смогу прикрыть. А двум богатырям будет тесно на той тропке. К тому же здесь тоже полно дел. В этот момент входная дверь распахнулась, и на пороге возникла помянутая егоза. – Ну, вы уже кончили? – спросила бодро. – Можно начинать погружение?Глава 15
«Как я не люблю подземелья! – думал Светлан, сбегая по нескончаемым ступеням. – Прямо до тошноты. А соваться в них приходится часто – будто по чьему-то заказу. Конечно, не каждый раз проходишь земную кору насквозь…» Это смахивало на высоченную башню – с винтовой лестницей внутри стены. Только вот вела лестница вовсе не к небесам. И спускаться пришлось долго, постепенно погружаясь в промозглую темень. Круг следовал за кругом, и длилось это уже не одну минуту. Хорошо, что головы богатырей не подвержены кружению. – Мягче, мягче, – пришептывала Мишка, подпрыгивая на его плече. – Не дрова везешь. – Мягче должно быть тут, – шлепнул Светлан по ее ляжке. – Седалище нужно ростить – иногда это заменяет мебель. – Еще скажи: парашют, – фыркнула ведьма. – А приземляться тоже буду на нее? Ишь обрадовалась. Сейчас примется объяснять, какие формы должны быть у летуний. – Не дождешься, – возразила она. – Про это уже говорено, и не раз. – Повторение, как известно… – Не для нас. Мы с одной проходки врубаемся. – И с одного удара вырубаем, – прибавил богатырь. – Точно… как выражается Лора. Кстати, вы опять упустили случай. – А-а, – протянул Светлан. – Так это был он? – Извини, забыла уведомить. Буду исправляться. – А в следующий раз ты заявишься с той же дурацкой фразой? Девочка прыснула. – Ну и шутки у тебя, боцман! – сказала она, тут же пояснив: – Это я себе. Иногда трудно удержаться от банальщины. – Иногда? – Иногда – понятие субъективное. Со стороны все видится иначе. – Ну, если б я смотрел на тебя как посторонний… – Лучше не привыкай держать меня за свое дите, – посоветовала Мишка. – А то пущусь в тяжкие и разобью твое отцовское сердце. Знаешь, каково это: видеть шалости подросших дочек? Интересно, а она-то откуда знает? Или ей довольно воображения? – Бог даст, я не доживу, – сказал Светлан с оптимизмом. – Ага, размечтался!.. Да кто позволит тебе отделаться так легко? – Уж найдутся… не знаю, добрые ли… – …и люди ли вообще, – докончила девочка. – Нынче такая путаница с классификацией! Ну на фиг было приплетать сюда людоедов? – А кто их приплетал? – повел плечом богатырь. – Они сами. – Против факта не попрешь, верно. Но куда проще было делить людей на сословия… в крайнем случае на породы. – И давно тебя потянуло на простоту? – С младых ногтей, – усмехнулась она. – Вот смотри: было у нас дворянство – плохонькие, однако ж люди. – Ну, не все, – возразил Светлан. – Не все люди? – Не все плохонькие. – Конечно, я обобщаю, – признала Мишка. – И все же их специализация – убийства… как у муравьиных солдат. Считалось, что им удается это лучше, чем другим. А теперь что: всех убийц считать людоедами? – Да почему – всех? Лишь тех, кому нравится убивать. – Ну допустим. И все равно стало сложнее различать, кто есть кто. – Просто к этому надо привыкнуть. Ну не одиноки мы во Вселенной! – Дык и без живоглотов хватало вредителей: гоблины, тролли, колдуны, драконы… вампиров я пропускаю. – А стало на один вид больше – большое дело!.. Зато картина мира сделалась прозрачней. И выяснилось, откуда берутся оборотни да упыри и во что они затем превращаются. – Все же нужны четкие критерии, как отделять козлищ от… баранов. Иначе запутаемся. Если мочат без удовольствия, но запросто – этих куда? – А леший их знает. Наверно, ближе к людоедам. – «Ближе», ха! – уцепилась Мишка. – И намного? То есть вдобавок к людям и человекоедам имеем промежуточную категорию, которую и вовсе не понятно, как воспринимать. Кстати, там попадаются симпатичные особи, имеющие понятие о чести, даже умеющие дружить… к примеру, наш виконт. Или это идет от их человечьей составляющей? Иначе б они не чувствовали родства, а к людям относились как к пище. Но вот Людвиг – типичный живоглот. Выходит, и мы с Жанной – дочери людоеда? – Скорее Инессы, – возразил Светлан. – Не говоря о том, что даже короли, как ни берегли себя, не избежали человечьей примеси – вряд ли сохранился хоть один чистокровка. Так что и у них все ж имеется выбор. – Как и у нас, да? – Ну, мы-то давно его сделали. – Но сознавать, что в тебе засел маленький людоежка… Девочка содрогнулась. – Вон Лора и вовсе – эльфских кровей, – сказал богатырь. – Так и что? – Сравнил! – фыркнула она. И тут же спросила: – А ты кто? – А я… этот… крестьянский… э-э… внук. – Вообще-то все люди братья, – сообщила Мишка новость. – Если они, конечно, люди. – А женщин куда отнесешь? – поинтересовался он. – Вот носить женщин – это ваша забота, – не задержалась с ответом ведьма. – Забота у нас простая, – кивнул Светлан. – Жаль, не единственная. И остановился перед массивной стальной дверью, к которой наконец привела эта надоевшая лестница. Правда, на ее ступенях не ждало худого. А вот что караулит гостей по ту сторону входа? Пока не войдешь, не узнаешь. – Смахивает на бомбоубежище, – заметила малышка. – Причем бомба как минимум атомная. – И какой же тогда максимум? Осторожно Светлан тронул дверь, и та открылась – на удивление легко, будто решив не перечить богатырю. Изнутри дохнуло затхлостью, но не особенно сильно, словно бы строители подземелья потрудились на совесть, устраивая вентиляцию. А о чем еще они могли позаботиться? – Не люблю, когда пускают с охотой, – пробурчала Мишка, вглядываясь в открывшийся сумрак. – Может, тут и бесплатный сыр запасли? – Умеешь ты ободрить, – усмехнулся богатырь. – Надо больше доверять людям. – Доверялки не хватит, – отбрыкнулась она. – Тебе хорошо говорить! – Нам давно расчистили путь, – сказал Светлан, кивая на старые кости, разбросанные по каменному полу. – Сперва-то сюда совались любопытные. – Экскурсанты, ну да. А теперь заделались экспонатами. – Не они первые. Да если б фараоны знали, что в итоге угодят в музей!.. На всякий случай он все же вгляделся в стены и потолок входной камеры, убедившись, что там не осталось сюрпризов. Затем ровным шагом пересек помещение и вступил в следующее. Потом еще в одно, совсем уже темное. Покрутив пальцами, ведьма сотворила огонек и послала его вперед, дабы рассеивать кромешный мрак. Бесконечной чередой потянулись залы, коридоры, лестницы, одинаково пустые и темные, обставленные без роскоши, но не бедно. Это впрямь походило на город, будто свою столицу безумный король хотел перенести под землю. И кого ж он собирался селить здесь? Красноглазых морлоков, охочих до человечины? – Сколько труда вбухали, – прошептала Мишка. – А на фига? – Труд – ладно, – откликнулся богатырь. – Строителей жаль. – Вроде тут не сильно давит. Наверно, их убивали внизу, подальше от жилых комнат. – Твой дед был хоть и псих, но не дурак – хватило ума спросить совета у магов. – А у тех хватило подлости насоветовать, – оскалилась ведьма. – Ну не козлы? – Тогда почему никто сюда не въехал? Если эти комнаты сторожат не призраки… – Может, они заполняют подземелье лишь периодами? – В зависимости от погоды, что ли? Так сейчас самая подходящая. – Да кто их поймет, этих фантомов. Кстати, странно… – Что? – Что Синдбад за тобой не увязался. – Ведь и Ле Сан особенно не горел. – Это настораживает, а? – Предлагаешь вернуться? – Еще чего! Пока здесь вправду ничего не пугало – кроме непонятной пустоты… и это при открытых дверях. Огромный подвал, по которому можно бродить сутками, не обнаруживая особых различий между помещениями. Вот только времени на такие хождения нет. Нужно углубляться. Похоже, и у этого подземелья есть свое подполье. – Если мы с Жанной вправду сестры, – задумчиво произнесла Мишка, – к тому ж двойняшки… Светлан уже перестал удивляться ее неожиданным зигзагам. – Ну? – …то должны морзянить на одной волне. И если я потянусь сознанием в ее сторону… – Так попробуй, – предложил он. – Обстановка позволяет. Пару минут на его плече было тихо, затем опять зазвучал голос девочки. – Слышу-у, – пропела она, точно вещунья. И прибавила обычным тоном: – Нет, правда, что-то брезжит вдалеке. – Мысль, наверно, – предположил Светлан. – Хотела заглянуть на огонек, да убоялась твоих взбрыков. Но Мишка пренебрегла наездом. – Кажись, и различаю что-то, – сообщила она, не открывая глаз. – Как бы картинку, ага… – Интерьер? – Скорее пейзаж… вид сверху, от облаков… – Может, с башни? – Скажи еще: с небоскреба! – фыркнула Мишка. – Где ты видел у нас такие высотники? К тому ж картинка движется… Ну ясно, – огорчилась она. – Нормальные-то девы парят в поднебесье, кайфуя на полную, а я тут с тобой, по темным коридорам… – Будто тебя звали сюда, – усмехнулся он. – Ну дай поплакаться, – засмеялась ведьма. – Пора бы тебе знать бабскую натуру. – Ладно, бабонька, лучше попробуй расспросить Жанну. – Я сделаю проще, – сказала Мишка. – Как? – Впущу ее в себя. Или мы не сестры? Помедлив, он все же возразил: – Пока не доказано. – Все равно одной крови, – отмахнулась ведьма. – Я имею в виду дух. А кто способен летать, не станет подличать. – Может, тебе перечислить исключения? Впрочем, Жанна в них не входила – уж она была истинной летуньей. А Мишель уже воплощала замысел. Сильно меняться ей не пришлось – лишь сдвинулись акценты в девичьих чертах да прибавилось взрослости. И самому Светлану не пришлось делать усилий, чтобы принять такое переселение душ. Или правильнее считать это слиянием? Кстати, где сейчас пребывает Мишка? Вряд ли ж она убралась за пределы слышимости. Но первые слова Жанны его изумили. – Слава Господу, все ж пробилась к тебе, – сказала она. – Уже хотела лететь. И билет успела заказать, ага. На ближний рейс. – А в чем дело? – спросил Светлан, обмирая. – Стряслось чего-то? – Анджи нас покинула, – сообщила ведьма. Но тут же хмыкнула, смягчая фразу: – Ну или мы ее потеряли – в том смысле, что не можем сыскать. Сгинула куда-то, слова никому не сказав. – Не шути так, – проворчал он, переводя дух. – У меня все оборвалось. – Так уж и все? – не пропустила Жанна. – Но тут впрямь не до шуток. Не в ее правилах так поступать – ты же знаешь. – А будто у нее есть правила! – сказало тело уже голосом Мишки. – Воротит, чего пожелает, – самодержка, чай. – Помолчала бы, – бросила Жанна. – Анджи всегда вела себя как подруга и не стала бы добавлять нам хлопот. К тому ж самодержец и самодур – все ж не одно. – Ну, тут я согласна, – нехотя уступила Мишка. Это смахивало на шизофрению – словно бы два сознания поселились в одном теле. Хотя второе там лишь гостило, впущенное хозяйкой. – А что предшествовало исчезновению? – спросил Светлан. – Наверняка ж были какие-то признаки. – Сейчас-то их видится уйма, – ответила Жанна. – Главная беда, что Анджи теряет магию. Будто кто-то тянет из нее чары, не показываясь из тени. – Магический вампир? – пробормотала Мишель. – Еще не хватало! – Вы только разом говорить не пытайтесь, – попросил он. – И так голова кругом. Кто-то из них хихикнул. А может, обе. – Ладно, спасибо за известие – к сведению принял. А все дороги ныне ведут в Эльдинг, посему будем искать Анджи тут. Ну добавится к здешним сплетениям еще кольцо!.. – Богатырь, – заметила Мишка то ли с одобрением, то ли с подначкой. – Холодная голова, горячее сердце… А руки вымыл? – А уши? – в тон ей сказала Жанна. – Не то сейчас отряхну пыль. – Заступница, надо же, – ухмыльнулась девочка. – Ну такой он беззащитный! – А что вообще творится при дворе? – поинтересовался Светлан. – Да ничего особого. Джулию… герцогиню де Кюси… с отпрыском переправили в Город Солнца – им там безопаснее, а нам спокойней. Маркиз де Гронде вовсю наводит мосты, обзаводясь влиятельными друзьями. – Передай маркизу, что я воспользовался приглашением. Бог даст, это не превратит его дворец в руины. Мишка опять хихикнула – не без злорадства. – А наша Люси уже вполне выздоровела и только что улетела к вам… верхом на Георге. Значит, все ж не вполне, иначе не стала бы экономить силы. – Это радует, – сказал богатырь. – И лечить тут найдется кого. Начиная с Рауля. А уж кто станет следующим… Увы, не каждую пробоину можно залатать. – Пусть Мишка расскажет про здешние дела, – прибавил он. – А мне, извини, пора к ним вернуться. Удачи! Впрочем, дела могли бы подождать еще некоторое время. Просто ему хотелось побыть одному – хоть недолго. Вот еще одна задачка прибавилась, и ее трудно отнести к пустяковым. Что же могло случиться с Анджеллой, куда ее понесло? Ускорив шаг, Светлан все чаще поглядывал под ноги, будто пытался пронизать взглядом перекрытия. «Истина где-то там» – похоже на то. Но что влечет вниз: интуиция или чужая воля? То есть подмять богатыря ей, конечно, не под силу, новыдать себя за его чутье… На пути больше не попадалось лестниц, уводивших вглубь. И пока не встретилось ничего, даже отдаленно похожего на след. Хотя наткнуться на него так скоро можно лишь при большом везении… а удачу у нас отняли – как и всегда, судьба играет против. Но разве мне привыкать? – А если тебе… это… «высвободить себя»? – снова заговорила Мишка, уже успев выложить Жанне все, а заодно узнать последние новости. – И сразу откроется тропка. – Столбовая дорога, – проворчал Светлан. – Для столбовых дворян. Не хочу быть черным крестьянином!.. – Да просто тебе лень, – бросила ведьма. – Вот дерево своротить или стену проломить – иное дело, верно? А тут надо настраиваться, концентрироваться… – Вообще это зовется вдохновением. – И долго собираешься его ждать? Ты же богатырь!.. – Может, дело не в чарах? – предположил он. – То есть этого добра у меня не убавилось. Но пользоваться им стало трудней – будто мешает кто. Устроил меж мной и магией эдакую прослойку… – Интеллигентскую, – хмыкнула девочка. – Так снеси ее. – А тебе лишь бы ломать – надо, не надо… – Надо, – отрезала она. – Еще как. – Или у меня тоже воруют чары – как у Анджи? – У тебя, пожалуй, сопрут – руки поотшибаешь. Какой дурень сунется? – Речь-то не о дурнях. Тут действует хитрован. – Да хоть восьми пядей во лбу! – Семи, – машинально поправил Светлан. – Тем более, – сказала Мишка, хихикнув. – Умный ведь знает, где плохо лежит, а ты у нас дядечка… э-э… – Прижимистый, – подсказал он. – Сквалыга, ясное дело. – Для чужаков. С ними-то на фиг делиться? Худо только, что сам не пользуешься. – А хочешь, тебе отдам? – Я не совладаю, – с сожалением ответила девочка. – Маленькая еще – ты же знаешь. Сколько могу усвоить, с тем и играюсь. А у тебя такие залежи!.. – Вот и пусть лежат пока. Буду оттуда брать – по мере надобности. Покрутив вокруг головой, Мишка пробурчала: – Разве сейчас не пора? Похоже, мы уперлись в тупик. Помолчав, он спросил: – А что наверху делается? – Я тебе кто, рация? – Наплечная, – кивнул богатырь. – Хотя могла бы быть и компактней. – Чтобы носить в ухе, да? Ну ты нахал! Снова прислушавшись к себе… или, вернее, к Бэле… ведьма сообщила: – Там все по плану. Отшельниц перевозят к Гронде и сами помалу переезжают. Луи пока в раздумье, но Жизель и Рауля не стал удерживать. Кое-кто из придворных пытается слинять из дворца, учуяв запах гари. – От себя не убежишь. Клетка-то у каждого с собой, а рассыпаться может в любой миг. – Между прочим, знаешь, кто летит сюда вместе с Люси? – Джинна? – Точно. Причем сама возжелала. Какая радость для Артура! – Сама ли? – усомнился Светлан. – Может, ее демонесса подвигла? – А ты что, разделяешь их? – Думаю, уже можно. Во всяком случае, когда они порознь. Круто затормозив, Светлан придержал качнувшуюся вперед девочку и, повернувшись к стене, вгляделся в нее внимательней. Ведьмин огонек тотчас надвинулся вплотную, освещая поверхность. – Чего там? – спросила Мишка, тоже пытаясь проникнуть взглядом внутрь плиты. – Уж не знаю, можно ли это считать везением… Пробежав пальцами по гладкому камню, Светлан отыскал кнопку, надавил. И в стене плавно открылась щель. А заодно стали видны ступени, круто уводившие в глубину. Ход был вполне обычным, в стены замков и многих дворцов такие встраивают нередко. И как раз потому, что они внутри-стенные, здесь избегают излишеств. То есть нормальный человек еще сможет протиснуться по такой норе, но когда в тебе шесть локтей росту и соразмерная ширина… – Вроде и тут не ходили, – пробормотала ведьма, оглядывая подступы. – Даже в воздухе не видно следов. А тебе? – Тоже не замечаю. Как будто нехоженая тропка. – Но если тут чего-нибудь припасли? – Вот поэтому я пойду первым. Спускайся, стрекоза, – оставь и ты оттиски в здешней пыли. – «На пыльных тропинках», ха!.. А ты протиснешься? – Я выдохну, – сказал богатырь. – И вдохнешь, когда уже выберемся, ну да. А если застрянешь – тем хуже для стены. – Давно ничего не рушил, точно, – согласился он. – Теряю навыки. – Не говоря об уважении фанатов. Их хлебом не корми – дай поглазеть на руины. Соскользнув на пол, Мишка аккуратно впечатала свою ножку в пыль, копившуюся десятилетиями, затем с удовольствием оглядела след. Надо же, как себя любит! Пригнувшись, Светлан вписался в щель и двинулся по ступеням, скрежеща латными выступами о стены. В здешней тиши каждый скрип раздражал до боли. Кто там еще не услышал? Мы идем! Теперь его руки можно было переименовать в переднюю и заднюю. Переднюю он на всякий случай усилил мечом, задней прикрывал девочку, крадущуюся следом. – Мышка под мышкой, – прошептала она. – Вдобавок норушка. Светлан не стал развивать тему – шума и так довольно. А если к нему добавить нынешнюю несвободу маневра… Эта лестница тоже оказалась длинной, но она не вилась, как муха вокруг лампочки, а по прямой уводила все вниз, вниз, вниз… Черт, да когда ж это кончится? В здешней теснине Светлан страшился не столько призраков, запросто пронизывавших любую твердь, но редко умевших на нее влиять, сколько подземных тварей, способных передвигаться сквозь грунт почти с той же легкостью и при этом вполне вещественных. А ну как одна такая вдруг выпадет из камня – то-то начнется веселье! Хотя почему одна? Скорее уж они нападут стаей. К счастью, ход не делался уже, и его не приходилось раздвигать, проминая борозды в стенах. Но быть застигнутым неведомыми вражинами Светлану совсем не хотелось. И потому, когда ступени наконец кончились, он не стал нашаривать кнопки, а уперся спиной в стену и напором обеих рук своротил перегородку, обрушив ее на плиты длинного коридора и забросав пол обломками на много шагов вперед. Причем, как выяснилось, не зря, потому что именно здесь заботливые хозяева проявили радушие, еще не востребованное гостями. Сразу в нескольких местах распахнулись ямы с острыми пиками, густо натыканными в дно. Еще в одном сверху рухнуло два массивных блока, оставив лишь узкий проход по центру. А из стен, для полной верности, выстрелило по десятку дротиков, раскрошив мраморную облицовку с обеих сторон. В общем, симпатичный был тоннель… пока его не посетил богатырь. – Дурное дело – нехитрое, – хмыкнула ведьма, взирая на заказанные руины. – Все ж хорошо, когда у тебя в напарниках танк! Здешние капканы ее не очень напугали – они были поставлены на людей, к тому ж не особенно сведущих. К прежнему светлячку добавился еще один, и теперь оба порхали по коридору, выхватывая из тьмы эффектные детали. – А-а, так мы напарники! – сказал Светлан. – Спасибо, к лошадкам не отнесла… Кстати, не забыла, где твое место? Не дожидаясь ответа, он вознес Мишку к своему плечу. – Забудешь тут, – проворчала та, потерев ягодицу. – Хорошо, у ведьм не бывает синяков. – Избаловались, – усмехнулся богатырь. – Вот пересадить бы вас обратно на корявые метлы… – Прогресс не повернуть вспять, – важно сказала кроха. – Даже тебе. Он вскинул палец, призывая к тишине. Девочка послушно умолкла, разом застыв в статуэтку. Вот что хорошо в умницах: знают, когда нужно слушать. Другая стала бы выяснять причину, напрашиваясь на беду. Поднятая обвалом пыль уже почти осела, воздух опять делался прозрачным. Но что-то в нем настораживало. – Зауряда бы это остановило, – произнес Светлан негромко. – Кого совсем, кого на время. Но, похоже, тут стереглись и летунов. А если к ловушкам приложил руку Паук… Ты же знаешь: иные из его заклинаний не выдохлись до сих пор. Сняв с головы шлем, вдобавок согретый рукой Мишки, он швырнул железку через весь коридор, провожая взглядом. И уже вблизи выхода в нее ударил слепящий луч, вырвавшись из потолка. Отброшенный им шлем врезался в плиты, закатившись в самый угол. – Ни хрена себе, – сказала девочка изумленно. – Это чего: лазер? А срабатывает на тепло. – От лазера так не отлетает. – На молнию тоже не похоже. Думаешь, оно отстрелялось? – Вряд ли. Неспешным шагом богатырь подошел ближе и, подняв с пола обломок, запустил им в потолок. Эффект не разочаровал: пробив хлипкий заслон, камень ворвался в скрытую полость, вызвав там взрыв, разнесший на куски грозный прибор. Оглядев осыпавшиеся осколки, Светлан сказал: – Кажись, Паук таскал технологию из Верхнего Мира, дополняя ее магией. Тонкая работа. – А ты по ней – из пушки, – ухмыльнулась Мишка. – Исследователь! – Я пионер, – возразил он. – В смысле, первопроходец. – Как Кортес, что ли? Открыл цивилизацию и тут же прикрыл навеки. – Вроде того. Подобрав еще горячий шлем, богатырь оглянулся на порушенный коридор и аккуратно отворил дверь, покрытую резным узором, – единственное, что здесь осталось целым. Вот за ней простора опять сделалось меньше: из небольшой каморки уводило сразу три низких лаза. Боком я уже ползал, подумал Светлан, не удержав вздоха. Теперь придется вставать на карачки. Они что, издеваются? – Похоже на лабиринт в египетской пирамиде, – пробормотала Мишка. Как и все ведьмы, она не любила тесных помещений. – Что, и там была? – Виртуально, само собой. – А здесь мы, по-твоему, вживую? Вот я – не уверен. То есть убить могут по-настоящему… – Если принять теорию нашего профа, то и я – порождение мира, выдуманного вашими творцами, – заметила ведьма. – Но меня это не утешает. А меня и подавно, прибавил Светлан мысленно. Полагать вымыслом едва не все, что было в жизни стоящего… К тому ж окажется, что богатырь я липовый. А захочу ли вернуться в прежние рамки? – Кстати, занятный факт, – произнес он. – То ли это законы жанра, то ли природы… э-э… сказочной, но у каждого героя есть слабое место. – У Ахилла – пятка, – подхватила Мишка. – У Геракла – голова… в том смысле, что иногда он слетал с нарезки. А у тебя, интересно, какая часть? – Речь не о деталях тела, – отмахнулся богатырь. – Помнишь, как погиб Портос? И на чем горел Супермен? А ведь ушлые были парни! – Если были, – внесла поправку ведьма. – Хотя про них помнит столько народу! А мириады реальных персонажей канули в Лету. И кто тогда более настоящий? – Ты, – ответил он. – Если, конечно, прославишься. А для меня ты и сейчас «живее всех живых». Утешилась? – Ну, слегка, – усмехнулась Мишка. – Тогда говори по сути. Недолго помыслив, она сказала: – Когда батыр становится слишком могутным, он делается опасен для Рока, ибо способен порушить генеральный план всеобщего программиста. И тогда тот находит управу на силача, наделяя какой-нибудь слабиной. А включается она в самый неподходящий момент. – Этого и боюсь, – пробормотал Светлан, нехотя сгибаясь пополам, чтобы вступить в лабиринт. – Похож я на боевого скакуна? – Скорей на ездового медведя, – откликнулась девочка, укладываясь на его панцирной спине. – Скачи, мой верный гризли! Вздохнув еще раз, он зашагал по лазу, почти касаясь руками пола. Такой стиль ходьбы не сильно замедлял продвижение, но со стороны наверняка смотрелся потешно. Впрочем, здесь на них было некому пялиться. Включив внутренний компас, богатырь на каждом распутье решал маленькую загадку, постепенно складывая решения в систему. Иногда ему подсказывала ответы Мишка. Пару раз он ошибся, но промахи исправил быстро, потеряв лишь несколько минут. А когда наконец вывел здешний алгоритм, то двинулся к цели, уже не петляя. Последний лаз привел гостей в круглый зал, после недавних теснин показавшийся огромным. В центре его зиял провал, в который сбегали с высокого потолка несколько тросов, растворяясь в кромешной тьме. – Хо-хо, лифт! – удивилась Мишка. – Для разнообразия, что ли? А то все лестницы, лестницы!.. – Не хо-хо, а ого-го, – поправил Светлан, распрямляясь. – До сих пор работает как часы. – И он кивнул на другую сторону провала: – Видишь? Один из ее светлячков метнулся туда, освещая пол. На слое пушистой пыли отчетливо проявились следы человечьих ног, обутых в дорожные башмаки. Такие часто носят купцы, странствуя от города к городу. Но этот путник вряд ли пришел сюда с товарами. – Ну наконец встретились, – проворчала ведьма. – И ведь далеко забрался, даже нас сумел опередить. Хотя вышел, видимо, раньше – намного. – Всмотрись еще, – сказал Светлан, шагнув к краю обрыва. – Вай! – воскликнула она. – Да их двое! В самом деле, внутри оттисков башмаков были заметны другие, поменьше, будто кто-то ступал след в след, стараясь не обнаруживать себя. – Они вместе, как думаешь? – спросила Мишка. – Не похоже. Во всяком случае, идут порознь. Второй даже не стал пользоваться лифтом – спустился по тросам. – Ловкий, шельма, – оценила она. – А первый, стало быть, проторивает путь. – Тоже надо уметь. Наверняка и на его пути хватало ловушек. – Может, он разжился картой? Мы-то прем напролом. – Говори про себя, – усмехнулся богатырь. – Но даже с картой ему требовались навыки, не очень распространенные среди простого люда. – Думаешь, это маг? – К тому ж не из последних. Если он смог миновать хоть одну из каверз Паука… – И вправду не каждый способен пулять ядрами. Поглядев в шахту, девочка спросила: – А мы как, будем вызывать подъемник? – Нам тоже ни к чему лишний шум. – Станем и мы маленьким сюрпризом, ха! Для тех, кто посмел нас обставить. А может, пора магию употребить? – Побережем, – снова возразил он. – К тому ж чары могут тут многих взбудоражить – ни к чему приманивать. Держись-ка. Ступив на самый край, Светлан скакнул к тросам и, ухватившись за них, заскользил вниз, притормаживая ногами. Светлячки летели перед ним, опережая теперь намного и на всякий случай сделавшись тусклыми, почти неприметными для нормального взгляда. – Сильно они обгоняют, как думаешь? – прошептала Мишка ему на ухо. – Вроде бы свежие следы. – Второй – так прямо теплый, – ответил он так же тихо. – Как бы на голову не приземлиться. – Да уж не приведи бог. – Она хихикнула, представив картинку. – После таких фруктов не делаются Ньютонами. – Ну, до Исаака еще лет семьсот, если не больше… – А до тех пор, значит, можно глушить людей? – Возможно, этого – стоит. – Что, уже есть догадки? – А будто у тебя нет. – Я только не уверена, что они мои, – сказала девочка честно. – Вблизи тебя бывает трудно понять, откуда выскакивают мысли. – Из засады, – предположил Светлан. – А после долго гоняются за тобой. Увидав под собой платформу, он стиснул ладони, останавливая спуск, и с высоты оглядел новый зал, тоже оказавшийся пустым. Затем вновь ослабил тормоза и довершил нисхождение… вернее, нынешний его этап. Соскочив на полированный настил, Светлан тотчас покинул лифт, почему-то чувствуя себя неуютно внутри шахты. – И чего тут запрятали такого ценного? – тихонько справилась Мишка. – Кстати, на сколько мы уже спустились? – Боюсь, не до дна, – ответил он. – Ты не бойся, – сказала девочка. – Я с тобой. – Это называется «не приметить слона». Пустоты в стенах нахожу, а такую громадную полость проглядел. – Герои не смотрят долу – чай, не рабы. Их взгляд устремлен вдаль, к сияющим горизонтам… или даже ввысь… – …к зияющим вершинам, – заключил Светлан. – Вот уж куда не надо. Прямо от его ног та же цепочка следов уводила к единственному выходу из лифтового зала – слова богу, не низкому. Вообще здесь не скупились на простор, а выглядело все много богаче, чем наверху. Но бросаться вдогон странной парочке не хотелось. Сперва нужно понять, куда их занесло, проникнуться атмосферой. Кстати, воздух тут вовсе не спертый. И что-то в нем ощущается… знакомое. – А твое сердце разве не зовет в тревожную даль? – спросила ведьма. – Типа «готовься к великой цели, а слава тебя найдет». – Под землей, что ли? Очень надо!.. – Говорят, где-то схоронены мечи, – сообщила она, – которые любую твердь рассекают не хуже лазера – даже не чувствуешь удара. Не хочешь пошукать? – Эльфские клинки меня вполне устраивают, – проворчал богатырь. – А не было б их, обошелся бы кладенцом – по здешним меркам он тоже супер. От добра не ищут добра. – Да просто ты консерватор, – возмутилась девочка. – Прямо-таки ходячий консерв! – Прямоходящий, – осклабился он. – Как же без апгрейта? Враги-то делаются мощней – нужно догонять. А если и эльфские сплавы не потянут? – Тогда и подумаю о замене. Чего дергаться до срока? – Когда избегаешь лишних движений – это уже старость. Начинаешь ворочаться плавно и экономно, с опаской… – Ладно, – сказал Светлан. – Почесали языки – хватит. Начинаем новый этап. И следом за цепочкой четких оттисков двинулся к выходу из зала.Глава 16
Действительно, подземельный интерьер стал смахивать на дворцовый, причем из самых пышных. Даже великолепие покоев нынешнего правителя Нордии тускнело перед таким шиком: повсюду золото, мрамор, малахит, в настенном орнаменте полно кристаллов, блестящих и ярких, множество скульптур, картин, доспехов, древней посуды, привезенной бог знает откуда. Но жить в этом музее не хотелось – даже если забыть, что до поверхности сотни метров. Вот теперь атмосфера давила ощутимо, подтверждая, что убийства тысяч строителей случились недалеко отсюда и что эти бедняги еще не нашли упокоения. Странно, что их тени не слоняются тут, пробуя посетителей на прочность, – обычно-то призраки не деликатничают. Они ж хоть и жертвы, но вовсе не ангелы – в подавляющем большинстве. Следуя за предшественниками, Светлан ступал быстро, однако совсем неслышно для нормального слуха, благо эльфская экипировка это позволяла. А светлячки теперь едва мерцали, превратившись в пару глаз, блуждающих в отдалении… и, кажется, впрямь стали для ведьмы разведчиками, транслируя подсмотренные виды. Смежив веки, она вглядывалась в них, а ее кисть, прижатая к скуле богатыря, тотчас твердела, стоило девочке заметить тревожное. Вскоре и ему стало чудиться, будто он видит не только своими глазами – на обычную картинку накладывались две другие, оповещая о ждавшем впереди. А что это не глюки, Светлан убеждался через минуту, проходя по уже виденным залам. Это походило на фильм с несколькими видеорядами – прием, ставший модным среди киношников Верхнего Мира. Причем богатыря нисколько не напрягало параллельное действо. Один светлячок завис над смутной фигурой, крадущейся в темноте и словно бы укутанной в клок тумана, второй устремился дальше, пока не нагнал переднего соискателя, вышагивавшего широко и с уверенностью… которой, похоже, не чувствовал. Но в чем он не сомневался – это в направлении… будто его что-то вело. Наверно, и в лабиринте ему не пришлось блуждать. – Знакомец, да? – чуть слышно спросила Мишка. – Это и есть пресловутый Сейдж? – Он, – подтвердил Светлан. – Бедняге всегда не хватало власти. – По-твоему, Сейдж и сюда полез за ней? – Наверняка. Правда, к власти ведут разные пути – например, богатство. – Сокровище проклятого короля? Пожалуй, оно может тут храниться – место укромное. Но заметь: Сейдж даже не смотрит на здешние цацки! – Хочешь, чтобы кинулся выковыривать бриллианты из стен? Он же не пошлый грабитель – ему требуется такой куш, от которого зашаталась бы Нордия. – Ишака забыл прихватить – себе на пару. А кто ж пасет нашего мага? – Тоже занятный тип – зовется Граль. Безроден и, похоже, бездарен, но весьма неглуп. Последний раз был замечен в Междуречье, где пытался сплести интригу, возводя на божий престол самого жуткого из тамошних мертвецов… Но тс-с-с! – прервал Светлан себя. – Кажись, Сейдж пришел. В самом деле, бывший Первый как раз вступил в огромный зал, отличавшийся особенной роскошью. В самом центре его, невысоко от пола, завис на тончайших цепях прозрачный ящик, сработанный под человечью фигуру, а содержал он именно то, для чего предназначался. – Хрустальный гроб, надо же, – пробормотала Мишка. – А в нем кто: спящий красавец? Прямо мавзолей! – Луи говорил: его отца так изувечили – не узнать, – откликнулся богатырь. – А этот как новенький, даже помолодел. Сделав еще пару шагов, он остановился – тем более что Граль тоже затормозил, притаившись у входа в зал. – Говорят, анабиоз целебен… Ой, да что я несу! – спохватилась ведьма. – Конечно, короля было не узнать – потому что это был не его труп. Трюк старый, как человечество. Но зачем потребовалась замена и кто ее провернул? – Тс-с-с! – повторил Светлан. – Смотри. Твердым шагом приблизившись к гробу, Сейдж достал из-под широкого плаща округлый предмет, сделанный вроде бы из меди, с ручкой и носиком, поставил его на гроб и стал исполнять над ним пассы, бормоча под нос заклинания. Вскоре из узкого горлышка повалил дым, формируясь в человекообразное облако, заполненное скачущими искрами. – Хо, теперь и джинн в ход пошел, – прошептала девочка. – Как оригинально!.. А сколько в нем градусов, интересно? Выглядит-то горячим. Вглядевшись в источник дыма, прибавила: – Это лампа, что ль? Похоже на чайник со свистком. Вполне практичная вещь, но жить там… Она пожала плечиками. – Скорей это приемная камера, – сказал Светлан. – Прежде Сейдж вызывал Духа в магический круг и обращался с почтением, именуя Господином. Но теперь что-то раздухарился. – Власть переменилась, ага. Ныне Сейдж в боссах, а значит, это перед ним должны падать ниц. Нацелив на облако ладони, маг шевелил пальцами, будто хотел лучше прочувствовать сети, наброшенные на призрачного невольника. Постное лицо его напряглось, застыв в болезненную маску, неопрятная борода мелко подрагивала, словно от тика. – Ну чего тебе, зануда? – шелестящим голосом спросил Дух. – Ты меня утомил. – Ты должен повиноваться! – заявил Сейдж, вскинув голову. – Я наложил на тебя оборотное заклятие. – Правда? – с насмешкой молвило облако. – А уверен, что оно действует? – Абсолютно. Эльфы не ошибаются в своих рекомендациях. – Допустим, ты прав: эльфы безупречны. Но разве заклятие вручили тебе они? А их язык усвоил не ты один. Некоторые даже умеют писать по-эльфски… и подделывать тексты. – Не морочь меня, демон! – вскричал маг, без особого успеха пытаясь спрятать испуг. – Ведь ты был покорен мне. С настоящими демонами он явно не сталкивался, иначе б ощутил разницу. Или же Дух, как и Джинна, многое перенял у людей. Но Сила от него впрямь исходила – Жизель не лгала. А вот что касается Власти… – Может, я забавлялся? – прошелестел Дух. – Люди бывают такими потешными… и так легко верят, если сами этого хотят. – Не морочь меня, исчадие! – снова выкрикнул Сейдж, все сильней обуреваемый сомнениями. А остаться без поддержки сейчас, забравшись так далеко… Не говоря о том, что Господин может и не спустить взбрык: начальство – оно обидчивое. – Если я исчадие, что ж ты меня вызвал? – осведомилось существо. – Ведь мнишь себя адептом Цветной Магии поборником Истины. Чародей резко скрючил пальцы, и Дух умолк, будто ему сдавили горло. – Теперь будешь слушать меня, – злорадно объявил Сейдж. – И помалкивать, ясно? Во всяком случае, облако промолчало – выполняя приказ или по собственному хотению, можно лишь гадать. Либо верить в лучшее, как предпочел сделать маг, тотчас начавший сыпать приказами. И пока что Дух исполнял их – опять же пойми почему. В зале вдруг стало холодать, будто зима решила явиться с опережением. А нарядные стены словно покрылись изморозью, блеклой и студеной. Но постепенно в серой пелене проступали узоры, все более и более узнаваемые. И узоры эти… не оживали, нет, – просто начинали двигаться, словно повторяя последние минуты тех, кто для них позировал. – Господи, – потрясенно выдохнула Мишка. – Их вмуровали в стены этого зала – тысячи, тысячи бедолаг!.. Но зачем? Причем, по-видимому, живыми – чтоб вытянуть из них до последней капли. Затем исполнителей жуткого дела прикончила команда доверенных… с которой расправилась кучка помощников короля. А с этими монарх разобрался сам, загнав в какую-нибудь ловушку. Возможно, он и спрятал тут сокровища… даже скорее всего… но вовсе не для потомков, а для себя, любимого. Ибо главным экспонатом здешнего музея был сам король. – Я уже видел похожее, – ответил Светлан. – Причем недавно. Хотя в сравнении с этим залом та конструкция выглядит кустарной. Здесь действовали с размахом. – Государственным, нуда, – буркнула ведьма. – Уж если государь размахнется!.. – Там, в Междуречье, собирали останки святых… к счастью, успевших помереть… чтоб воспользоваться силой, которой их зарядили поклонники. А тут поступили проще, но масштабней: выстроили стены из самих строителей. – Но с какой целью? Осклабившись, богатырь сказал: – Паук, конечно, редкая мразь, однако не нарушал соглашений – как-никак Древний. А король, видно, возжелал бессмертия… вообще это стандартная заявка. Ну и получил чего заказывал – а вот что он будет пребывать в активной фазе, о том уговора не было. – Ведь тут заурядные трудяги – не знаменитости. От них-то какая польза? – Сюда ж загоняли не семьями. Наверняка у каждого остались близкие, которые помнят о сгинувшем, поминая его в молитвах, обращаясь мыслями. Но почти вся энергия, обычно идущая на поддержание души умершего, здесь тратится на его убийцу. И если просуммировать все, что стекает сюда… Король получил вечную молодость, но вместе с проклятием. И сам из этого источника напиться не мог… вернее, пил, но вкуса не чувствовал. Вряд ли он даже сознает, что живой. Шуточка – вполне в стиле Паука. – Если б он пошутил прежде, чем началась эта бойня… – Что ему до людей – это ж колдун. Лишь бы не мешали жить. – Зато сам мешает и после смерти. Когда же кончится, что он натворил здесь? – Включая и Канал? – спросил Светлан. – Если нас отсечет от Верхнего Мира и мы навечно увязнем в здешней экзотике… – Родина – это, конечно, греет, – пробормотала девочка, ежась. – А тебе-то тут – каково! – Ну, если бы пришлось выбирать… В гробнице тем временем сделалось вовсе студено, а вдобавок жутко. Выплывавшие из стен призраки наполовину заполнили громадный зал, уставившись на центр мертвыми глазами и неслышно шепча тысячами ртов. Возможно, они пытались жаловаться на условия содержания в этой тюрьме, но сил им не оставили даже на звуки – не говоря про побег. Все вытягивал обожаемый монарх, оставляя лишь самый минимум, дабы не угасли вовсе. – Сюда бы Сирка с его ангело-чертями, – прошептал богатырь. – Столько бесхозных душ! – Чего же добивается Сейдж? – снова спросила Мишка. – Хочет разбудить Спящего? Да на фига ему? – Вообще если всплывет прежний король, в добром здравии и полный задора… – Нам только этого не хватало! – Ведь за ним могут многие пойти. – Имеешь в виду людоедов? – Не только. Крутые хозяева быстро обрастают лакеями. – Да, уж этого добра… – Однако Сейдж тут вряд ли выиграет. Представляешь, как взбесится король, когда узнает, что за шутку учинили над ним? Паука-то достать не сможет, но на магах захочет отыграться. А первый, кто попадет под руку… – Но если Сейдж рассчитывает на благодарность? – Не настолько он глуп и, чего ждать от здешнего садюги, понимать должен. К тому ж Сейдж хочет сменить элиту – вообразил себя достойным стоять у руля. – Значит, все-таки дурень, – заключила ведьма. – Сдалась ему эта головная боль! – Не все ж эгоисты, как мы с тобой, – усмехнулся Светлан. – Вот так он понимает свой долг перед нацией. – Осталось уломать невесту, – буркнула она. – Или ее мнение не важно? – А куда та денется от своего счастья? Затем и мудрецы, чтобы думать за всех. – Надо ж, как я промахнулась: Сейдж, оказывается, мудрец… И во что он вляпывается сейчас? – По-видимому, пытается забрать у короля Силу, дарованную Пауком, дабы нацелить на благие дела. – Заодно став могучим магом? А откуда она взялась, его не волнует? – Ну-у! – протянул богатырь. – Когда самозваных спасителей заботили средства? И потом, не Сейдж убивал этих бедняг – он лишь использует ситуацию. В зале уже наступил арктический холод, а пол и стены покрылись настоящим инеем. Блеклые тени начали вращаться вокруг Спящего, быстро набирая скорость, а заодно и свечение – действительно призрачное. Вместе с ними приходил в кружение воздух, постепенно разгоняясь в вихрь, темный от пыли и льдинок. Скачущие в нем разряды делались гуще, пока эта махина не стала походить на ротор громадного генератора. Еще одно заимствование Паука? Только здесь за исходную энергию брали не силу реки или ветра и преобразовывали, конечно, не в электричество. – Кажись, Сейдж пытается изменить настройку агрегата, нацелив поток на себя, – снова заговорила Мишка. – А что станет с прежним накопителем? И впрямь: что? Накапливать-то он больше не будет, но вряд ли утратит, что уже набрал. Наверно, король заказал Пауку не только молодость да здоровье, но и мощь исполина – иначе не потребовалось бы столько смертей. А за десятилетия Спящий скопил чудовищные резервы. И если, не дай бог, проснется сейчас… – Не уверен, что Сейдж это просчитал, – сказал Светлан. – Держать в голове все детали – для него трудно. – А второй смотрит на вещи шире? – Полагаю, да. Вот Граль умеет строить прочные конструкции. – И чего он выжидает тут? – Видимо, подходящего момента, чтоб выйти на сцену. – А сам не желаешь выступить? – Меня пока устраивает роль зрителя, – осклабился богатырь. – Пусть сперва эти двое разберутся меж собой. – Ты и этому научился в компьютерных стрелялках? – Ну, не только. В настоящих боях я тоже участвовал. – О, гляди, – хмыкнула Мишка. – Кажись, старикан прибалдел! Сейдж впрямь начал ощущать, как в него втекает Сила, – он расправлялся, будто его надували, а на лице проступила улыбка блаженства, замешенного на боли… что делало мага до странности похожим на Граля, каким тот лежал в гробнице, пытаясь возвести на божий престол самого лютого из призраков Междуречья. Неужто и тут парень хочет провернуть похожий фокус? – Не лопнул бы, дурень, – пробормотал Светлан. – Опять берет на себя лишнее. – Кто-то осторожничает, – не упустила случая ведьма. – А вот Сейдж не бежит ответственности. – Лучше бы бежал, – сказал он. – Пока не поздно. Картина превращения завораживала. Наверно, вот такпокойники превращаются в упырей: кожа разглаживалась, наливаясь красками, мышцы обретали упругость, жидкие волосы раздавались в шевелюру, отливающую спелым каштаном. Но возвращалась ли прежняя ясность мыслей? Ибо сказано: «Старый дурак глупее молодого». Пока что Сейдж это подтверждал – от хлынувшей в него Силы он будто захмелел и тормозить явно не собирался. Вихрь призраков все убыстрял вращение, смутные фигуры сливались в марево, и различать их делалось трудней… что, наверно, к лучшему. Зато гробница наполнялась свечением, исходящим от магических разрядов. Судя по всему, Дух исполнял приказы хозяина в точности, даже выдавал советы, если тот спрашивал, – но сверх этого не делал ничего, оставив всю инициативу Сейджу: дескать, рули сам, если знаешь куда. А свои знания маг почерпнул из эльфского манускрипта… конечно, если манускрипт вправду был эльфским. Но Сейдж в это поверил – уж так хотелось ему обрести могущество, сравнимое с королевским. И до некоего момента все катилось, как желалось магу. Никогда прежде не был он таким сильным. Возможно, Сейдж уже считал, что достиг уровня истинных колдунов – таких, как Паук или хотя бы Зодиар. Но на деле не прошел и трети пути, когда процесс застопорился. Что-то нарушилось в плавном течении чуда, только начавшего обретать очертания. Поток Силы, до этого втекавший в Сейджа, вдруг устремился по иному руслу, будто перед ним выросла плотина. А все старания мага направить его обратно не давали эффекта. И вот тогда, с усилием пронизав призрачный слой, перед Сейджем возник Граль. Темную фигуру парня по-прежнему окутывал туман, но на таком свету это не маскировало. Впрочем, Граль больше не хотел прятаться. – Проблемы? – поинтересовался он. – Вот незадача!.. Главное, на пустом месте. – Ты? – удивился Сейдж. – Как ты попал сюда? – С твоей помощью, – не стал скрывать парень. – Шел за тобою след в след, как и подобает отпрыску. Ты представить не можешь, сколь часто я за тобой следовал! – Зачем? – сухо спросил маг. – Чего ты добивался этим? – Ты же мне должен… папа, – с улыбкой сказал Граль. – Ты недодал своему первенцу столько!.. Но положенное мне наследство я таки получу – хочешь того или нет. Собственно, уже получаю. Действительно, это в него ныне струилась мощь, которой так вожделел Сейдж, и с каждой секундой сын нагонял отца, наливаясь Силой. – Думаешь, зачем я добыл эту книгу? – продолжал парень. – Во-первых, чтобы прочитать ее… – Откуда тебе ведома эльфская речь? – Я быстро схватываю, – заверил Граль. – К тому ж, следя за тобой, разжился обширными связями. А памятью наделен отменной. На что тебе приходится тратить месяцы, я пролетаю за дни. И уже не забываю. – Да на что тебе эти рецепты? Все равно не сможешь употребить. – Ты так думаешь? – осклабился затейник. – Все-таки я твой сын. И кое-что унаследовал при рождении… опять же не потому, что ты этого хотел. Я не хуже тебя вызубрил премудрости, известные Гильдии, и смог бы повторить многие из ваших фокусов. Но мага из себя не строю – вот тут мы с тобой разнимся. Да что ты стоишь без этой медяшки! – Небрежным жестом он указал на лампу. – Впрочем, ты и с ней не волшебник. Неслышными шагами Светлан приблизился ко входу в гробницу, а затем и вступил в нее, благо крутящаяся завеса надежно заслоняла его от родичей, увлеченных общением. Зато он отлично видел обоих – теперь уже своими глазами. – Почему тогда ты передал манускрипт мне? – спросил Сейдж, сверля глазами сына. – Воспользовался бы сам. – Потому что я не смог бы вызвать Духа, – ответил тот. – Чтобы сработало оборотное заклинание, необходима налаженная связь. И потом, зачем рисковать? – ухмыльнулся он вновь. – Ты не впервые проторяешь мне тропку. Вот если б ты пал в пути, я продолжил бы твое дело. Разве не об этом мечтает каждый порядочный отец? Судя по мрачной мине, Сейдж не относился к таковым, и мысль, что выроненное им знамя подхватит сын, его не утешала. – Значит, ты крался за мной, используя вместо проводника, – глухо произнес маг. – И когда я ждал меньше всего, нанес удар в спину, вмешавшись в мое чародейство? Граль коротко рассмеялся. – Боже, отец, ты еще не понял? – воскликнул он. – Я не мешал тебе – лишь воспользовался твоим просчетом. Думаешь, Силу не пускает в тебя некий злодей? Да ей уже некуда втекать: твои емкости наполнились до краев. Ты, видно, забыл, что у них есть дно, к тому ж не особо глубокое, – бедный, бедный мой родитель! По лицу кудесника пробежала судорога – видно, он впрямь себя переоценил. Но даже сейчас не хотел это признать. – Вот потому-то освобожденная тобой Сила хлынула в другой резервуар, случившийся рядом, – заключил Граль. – Благо он не очень разнился от первого – фамильное сходство, знаешь ли. – Полагаешь, в тебя поместится больше магии? – выцедил Сейдж. – Самонадеянный дуралей! – Сколько войдет, столько и переварю, – пожал парень плечами. – И ждать, пока перенасыщусь, не буду – отводные стоки уже подготовил. Иначе может стрястись ужасное, – пояснил со снисходительной усмешкой, видимо, прекрасно сознавая, насколько она бесит отца. – Наверно, я даже спас тебя, отплатив добром за… ну, ты сам знаешь. Вместо того чтобы заинтересоваться помянутыми стоками, маг уцепился за последнюю фразу. – Разве я мало помогал? – спросил он. – Столько лет приглядывал за тобой, стремясь оградить от опасностей и нищеты!.. – Хо, отец, – укоризненно сказал Граль. – Ты пытался меня использовать, изредка бросая подачки. Вышло, правда, наоборот, но уж не благодаря тебе. А заботился ты всегда только о себе – признай это наконец! – Ну и этот завелся, – пробурчала Мишка. – Сейчас начнет вспоминать трудное детство… и винить в нем сразу всех. – Вспомни эльфку, с которой ты крутил шашни при Юлиане, – снова заговорил парень. – Ради нее ты бросил мою мать, а заодно и меня. Хотел набраться у нее эльфских секретов? Однако взял лишь то, что она захотела тебе дать. Этого хватило, чтобы вступить в Гильдию – ты даже преуспел там, войдя в Совет, а затем и в Семерку… даже став Первым. Зато и эльфка получила от тебя желаемое, вскоре родив дочь. Бог ведает, почему она выбрала тебя – наверно, углядела что-то в твоей тогдашней плоти… что удачно дополнило ее наследственность. Говорили, девочка вышла славной… но и ей ты не стал отцом. Более того, ты откупился дочкой, когда Юлиана прикончили, а Дверь к лучезарным затворили. Твоя подружка как раз привезла кроху поглядеть на второго родителя, и, чтоб избежать мести нового короля, ты предал обеих, отдав свою семью Пауку. Не интересовался, что стало с ними? – Я не предавал! – хрипло выкрикнул Сейдж. – Кто-то донес на меня. И что я мог сделать, когда в дом вломилась королевская стража? – А ты пытался? – осклабился Граль. – Ты же чародей!.. И потом, почему вместе с эльфками не забрали тебя? – Откуда мне знать! Маг вдруг с подозрением уставился на сына, словно бы гадал: а не он ли – тот самый стукач? Правда, Гралю было тогда не больше десяти. Но если он из ранних? А тот, будто не заметив взгляда, продолжил обличать: – Ты даже сделался доверенным Генриха, советуя ему в делах, связанных с магией, – наверно, он не очень доверял колдуну, своему союзнику. Но и с тобой злосчастный король промахнулся, ибо ты не смог уберечь его от нынешней полужизни. – Почему не смог? – ощерился теперь Сейдж. – Может, я не захотел? – Это потом ты убедил себя в этом, – с уверенностью сказал Граль. – Уж оправдываться ты умеешь. – Ну хорошо, я делал ошибки в юности… – Юности? – перебил сын. – Ты был тогда не моложе меня. – С тех пор прошло два десятилетия! – И что, это тебя извиняет? Ты давно исправился, да? Тогда повторю вопрос: ты не пробовал выяснить, что стало с твоей дочкой и ее матерью? – Я пытался их разыскать… – Без особенных стараний, верно? Могу утешить: обе давно умерли. Старшую Паук высосал почти сразу, но с девочкой решил повременить, дождавшись, пока вырастет, – и на всякий случай спрятал подальше, услав в Верхний Мир. А там крохе не повезло, и она погибла, едва дожив до семнадцати. – Откуда ты знаешь? – с недоверием спросил Сейдж. – От нашей общей знакомой, которой ты помог в пустячном деле. Нужно было переправить спящую девочку, верно? Конечно, и в этом ты не увидел дурного. Хотя отлично знал о репутации старухи, сроду не творившей благого. Прежде она прислуживала Пауку, а ныне нашла нового господина. – Мне приказали, – хмуро сказал маг и кивнул на Духа, поныне безмолвствующего: – Вот он. – При этом щедро заплатив. И что тебе до какой-то девчонки! Ты даже вглядываться в нее не стал, желая быстрей забыть. – И что? – спросил Сейдж, мрачнея все больше. – К чему ты ведешь? – Это была твоя внучка, – не стал тянуть Граль, – рожденная Улей за два года до смерти. А ты смеешь утверждать, что больше не предаешь близких… – Лжешь! – рявкнул маг. – Ты выдумал это! – Да зачем? – пожал плечами парень. – Кому, кроме нас, важно, что она – твой потомок? И только тут Сейдж заметил, что спящий король стал подавать признаки, вроде пытаясь пробудиться. – Что это? – в испуге спросил чародей. – Что ты творишь, идиот!.. Хочешь, чтобы в Нордии опять началась бойня? – А будто тебя это волнует! – ухмыльнулся Граль. – За себя боишься, папенька. Вот тебе спуску не будет – придется бежать из страны и прятаться, чтоб не нашли убийцы, посланные Свирепым. Уж он не прощает никого. – Господи! – вскричал Сейдж. – Это что, твой способ мести? – Вовсе нет. Это мой способ выживания. Ведь моя мать умерла, когда я был подростком, а дальше мне пришлось крутиться самому. За первые годы я получил немало шишек, но понял главное: пока не начнется крупная заваруха, такому, как я, не выбраться наверх. А я хочу получить за себя полную цену – мне надоело нищенствовать и недоедать. – Сейчас прослезюсь, – пробурчала Мишка. – Недоедал он… Можно подумать, я обжиралась. – А ведьмам нельзя много есть, – заметил Светлан. – Много б ты налетала с толстой попой. – Только у монашек и забот было, что о моем полете!.. Бросив растерянный взгляд на тело в гробу, уже начавшее шевелиться, Сейдж сказал: – Но он и с тобой расправится, если посмеешь поднять голову. Ты, верно, не знаешь: ему плевать на долги, на благодарность – он лишь тешит свою злобу! – Король будет меня беречь, как свою жизнь, – заверил Граль. – Потому что я для него – источник Силы. Мы станем роднее братьев, повязанные потоком, без которого не сможем существовать. Но тебе в нашей семье не найдется места, а потому беги, пока Свирепый не очнулся. Слишком долго он не убивал – вряд ли удержится. И зачем отказывать себе в маленьких радостях? – Хочешь спустить на людей чудовище? – спросил чародей. – Мало уже смертей на его счету? – Ой, напугал! – фыркнул младший. – Да и какое мне дело до людей! Разве они за меня волновались? Светлан вдруг почувствовал беспокойство, почти всегда предварявшее близящийся эксцесс. – Спустись на пол, – тихо велел он. – Быстрее. – Что-то чуешь, да? – откликнулась Мишка, немедленно исполнив команду. – Сейчас, сейчас… Богатырь даже ощутил, откуда случится выплеск, – но лишь в последнюю секунду, когда дергаться уже было поздно. Дальняя стена гробницы будто взорвалась, и сквозь разлетающиеся камни внутрь ворвалось чудище, рядом с которым даже шестиног показался бы жеребенком. Пожалуй, больше всего оно походило на скорпиона, но при этом было таким громадным!.. А на загривке страшилы восседал рыцарь в черных доспехах и с огромным мечом в руке, сияющим точно факел. Чудище стремительно подлетело к центру и слаженным щелчком страшных клешней покончило со здешними сложностями, разом перекусив надвое короля, уже приоткрывшего глаза, и беднягу Сейджа, так и не ставшего знатным волшебником. Осколки хрустального гроба брызнули на пол, со всех сторон в рыцаря хлынули искрящиеся пучки. На секунду его захлестнуло холодным пожаром, сотрясая словно тряпичнуюкуклу. Затем потоки Силы угасли, и воспрянувший зверюга кинулся на Граля, застывшего рядом. Черт знает, что побудило Светлана, но одним громадным скачком он оказался впереди парня, заслонив от броска чудища, и со всей богатырской силы саданул по страшенной роже. Из-под кулака брызнули глаза, панцирь вмяло внутрь, а всю громадину шатнуло назад. Осев на задние лапы, зверь все ж устоял и лихо развернулся на месте, подставляя богатыря под удар наездника, рушившийся сверху. Светлан успел заслониться мечом, но едва не осел на колени, настолько тяжким оказалось столкновение, – на него будто скала рухнула. Мгновением позже он ударил сам. Однако скорпион отпрянул с таким проворством, точно весил считанные пуды, а не две-три тонны, и Светлан лишь рассек ему лапу – самым кончиком клинка. Еще через миг махина кинулась прочь, в скорости превзойдя даже шестиногов. Конечно, богатырь мог бы попытаться ее догнать – если бы был один. И если б не был так потрясен этим единственным ударом, едва не пробившим его защиту. А еще – удивлен… говоря мягко. Ведь он узнал фигуру наездника, даже испытывал его однажды на прочность, заодно показав, как далеко тому до богатыря. И, видно, убедил – иначе бы он не отступил столь поспешно. Хотя если бы саданул еще разок-другой… и пустил в ход клешни своей лошадки… М-да, это нужно переварить. Мишка уже спешила к богатырю, причем по кратчайшей линии, скользнув в опасной близости от Граля – разумеется, не без умысла. Поддавшись на провокацию, тот попробовал было схватить девочку, но, конечно, поймал воздух – ведьма была гораздо проворней. Фыркнув, она ткнула пальцами в его тощую шею, и парень одеревенел, на время прекратив доказывать, какой он умник. – Что это был за тип? – спросила Мишка, снова взобравшись на плечо богатыря. – Ты ж его вычислил, да? – Рыцарь Тиг де Ла Гус, – сообщил он, – бывший начальник стражи графа де Бифа, правителя Междуречья… ныне герцога де Стронга. Вот и этот всплыл. – Знакомые все лица? Судьба решила не плодить новые персонажи. – По-твоему, автор тут – Судьба? Не знаю, не знаю… Но как Тиг прибавил с последней встречи! – Еще бы. Ведь он умыкнул главную здешнюю ценность, и это сразу вывело его в высшую лигу. – Слишком просто, тебе не кажется? – Ничего себе просто, – возмутилась девочка. – Сила копилась здесь двадцать лет, а вкладывали в этот банк тысячи нордийцев. Это ж ограбление века! – Ладно, умыкнул так умыкнул, – сказал Светлан. – Вопрос в ином: насколько хватит этих вложений? Похоже, Тиг не пытается экономить. Искоса он глянул на то, что осталось от двух соискателей на местную власть. Но всматриваться, а тем более подходить не стал – никогда не любил ужастиков. А уж смаковать такие детали… Их вокруг и так слишком много. – Пока не догоним – не узнаем, – ответила Мишка. – Ну, вперед? – Новые горизонты открылись, хо, – проворчал богатырь, глядя на зияющий провал, куда умчал Тиг со своим чудищем. – А я-то гадал: почему мне неспокойно? Вроде и развязка близилась… – Размечтался! – хмыкнула она. – Это лишь цветочки. – Не боишься, что ягодки окажутся размером с арбуз? – Давай-давай, не рассусоливай! – подхлестнула ведьма. – Нас ждут свершения. – Кому – свершения, – буркнул Светлан. – А кому – работа. Жаль, я не балерина. – Могу вообразить!.. – В отставку хочу, – вздохнул он. – Как там насчет пенсии для героев? – Тоже посмертно, – обнадежила Мишка. – Ведьма, – только и сказал он. Будто для нее это новость. Подойдя к Гралю, уже обретшему дар речи, Светлан известил: – От тебя потребуются сведения. – А если не стану отвечать? – вызывающе спросил парень. – Тогда пожалеешь, причем сильно. Но выбор, конечно, за тобой. – Ты не посмеешь меня убить, – заявил Граль с наглостью. – Богатыри – такие ограниченные! Со всех сторон вас окружают запреты. Значит, так он понимает свободу? Самого-то сдерживает лишь страх. – Зачем убивать, – пожал плечами Светлан. – Я просто возьму тебя с собой – вот так. – Он поднял интригана за шиворот. – А вернешься ли ты из прогулки по нижним ярусам… – Понял, – кивнул тот, сейчас же меняя тактику. – Что вас интересует? – Если все знаешь про богатырей, то и врать мне, надеюсь, не станешь. – Ну спрашивайте, спрашивайте!.. Висеть Гралю явно не нравилось. И Светлану не хотелось затягивать допрос – следовало спешить. – Сейдж… твой отец… уже ничего не сможет рассказать. Но ты ж за ним следил, верно? – И что? – И Уля тебе не чужая – как-никак сводная племянница. А в этом мире кровные связи ощущаются явственно… хотя и не делают ближе. – Вы доберетесь наконец до вопросов? – Уже, – сказал богатырь. – Вопрос первый: кому Сейдж передал внучку? И второй: в каком направлении ты ее чувствуешь? – Чувствую – там. – Граль ткнул пальцем в сторону провала. – Точнее, точнее. Вытяни руку и подержи пару секунд. Вот теперь Светлан смог засечь курс, отметив его на внутренней карте. А уводил тот еще глубже под землю. Проклятие… – Может, и расстояние скажешь? – Во всяком случае, не близко. – Граль ухмыльнулся злорадно. – А что насчет первого вопроса? – Сейдж… мой отец, – тут он опять осклабился, – вручил свою внучку герцогу де Монье, канцлеру Нордии. А уж зачем она потребовалась тому, выясняйте сами. – Вот же козлы! – не выдержала Мишка. – Тише, тише, – сказал Светлан. – Один-то уже мертв. – Жаль, что не оба. Покачав головой, он снова вперился в Граля: – А про дальнейшую судьбу посылки не знаешь? – В окружении де Монье у меня нет осведомителей, – с видимым сожалением признался комбинатор. – Герцог не особенно умен, зато крайне осторожен, а шпионы для него – прямо мания. – Еще бы ему не бояться! – фыркнула ведьма. – Если Луи узнает про возню за своей спиной… Кстати, шустрик, ты мог бы навариться на этом. – Мне хватает денег, – отрезал Граль. – А в вельможи меня не пустят. Я ж не богатырь. – Чего нет, того нет, – подтвердила Мишка. – Ты мелкая и подлая мразь. – Ну, насчет «мелкой» – это вопрос спорный, – ощерился он. – У тебя лишь амбиции до неба. Но что ни затеешь – проваливается. – Еще поглядим, как вы управитесь с Дьяволом, – выцедил парень. – Всё в сравнении, девонька, все в сравнении. – Да кто узнает, что это твоя задумка? – ударила она по больному. – И пользы тебе от этого никакой. – Довольно, – сказал богатырь, наконец опуская Граля на пол. – Не до разборок. Книгу с опасными рецептами и лампу (возможно, уже пустую) Светлан забрал с собой – не хватало, чтоб они достались этому шалуну.Глава 17
Сразу за гробницей подвалы кончились – начались пещеры, если и подвергавшиеся обработке, то очень, очень давно. Миновав стену, разрушенную скорпионом, разведчики очутились в наклонном коридоре, широком и длинном, будто тоннель, прорубленный сквозь гору. Пол здесь оказался ровным, будто когда-то по нему стекала вода, и Светлан смог набрать приличную скорость, даже не переключаясь на бег, прибавивший бы тряски его наезднице. – Вообще этого Граля следовало бы запихнуть в гроб, – заявила Мишка, болтая ногами. – Наверняка ж там есть запасной? Пусть бы куковал до нашего возвращения. А после сыскали б ему уютную камеру в каком-нибудь глубоком подвале. – А если не вернемся? – Значит, ему не повезет, – ответила она, пожав плечами. – С другой стороны, хотя бы помрет по-королевски. – Щедрая, ишь. Ведь Граля можно больше не опасаться – к чему такая суровость? – А вдруг опять затеет бяку? Этот задохлик уже создал нам столько проблем! – Всего лишь две, – сосчитал Светлан. – С третьей затеей у него не выгорело. – Не путай затеи с проблемами – последних-то гораздо больше. Одна его афера с Озерным Дьяволом поставила на уши всю Нордию. – Его здесь только идея… и то еще нужно доказать. А исполнителей набежало – некуда плюнуть. Где же напасешь на всех хрустальных гробов? – И деревянные сойдут, – пробурчала ведьма. – В комплекте с осиновыми кольями. Упырям – упырево. – Но Граль – даже не людоед. Он лишь недочеловек. – Выродок, точно, – кивнула она. – В зоопарк его, к обезьянам. Пусть в стае шимпанзе борется за место вожака. Хотя куда ему!.. – А если это можно вылечить? Вдруг ему недостает сочувствия… э-э… тепла… – Достало меня твое чистоплюйство! – рассердилась Мишка. – Не хочешь засунуть его в одно место? – Такая юная, а уже циник, – укорил Светлан. – Да не циник я, а прагматик, – возразила девочка. – Если из-за твоей щепетильности рабство станет на шажок ближе, то какой в ней смысл? – А вот иные зовут рабство порядком… – Для таких и тьма – свет, – отрезала она. – Собираешься с ними спорить? – А с тобой можно? – спросил богатырь робко. – Не станешь лупить? Засмеявшись, Мишель стукнула пяточкой по его панцирной груди. Затем еще раз, посильней – видимо, понравился гул. – Вдобавок и барабан, – усмехнулся он. – Но почему ты считаешь, что все должны походить на нас? Многих-то клетка страшит гораздо меньше свободы. Ведь они знают, что вне ограды могут озвереть, и от других ждут такого же. А мы им – совсем не указ. – И кто ж указ: людоеды? – Почему нет? Охотники давно сделались пастухами, а ведь хороший пастырь заботится о своем стаде. – Пока оно состоит из скотов, – сказала Мишка. – А любой, кто не желает пастись и нагуливать сало, попадает в паршивые овцы. – Вот, – согласился Светлан, – это про нас. И разве плохо жить в загоне? От ненастья и хищников оберегают, голод тоже не грозит… – …и даже на бойню доставляют с комфортом! – Ну, это крайность. Почти всех – лишь стригут время от времени. Не такая большая плата за сытость и покой. – Мы из тех, кто всегда заплывает за буйки, – заявила ведьма. – И не подстилаем солому – даже если знаем, куда будем падать. Такими уродились. – О чем и говорю, – вздохнул он. – Может, как раз мы тут чужие? В отличие от людоедов. – Тогда почему в беде люди зовут на помощь богатырей? – Да разве нас зовут люди? Это их души еще подают голос. И они же наделяют силой. А всей плотью люди обращены не к нам. Такой получается дуализм. – Избушка-избушка, – хихикнула Мишка, – повернись ко мне задом… – Смешочки тебе, – проворчал Светлан. – Хоть понимаешь, что мы сейчас можем крупно нарваться? У меня, кстати, плохие предчувствия. – М-дя, – сказала она печально. – И молодая не узнает, какой у парня был конец… Действительно, куда хуже? – Тормози, – сказал богатырь. – Мне что, знак вывесить: «Проезд закрыт»? – Ну, если хочешь меня приманить… Ты же нас знаешь! Действительно, за год успел изучить. К тому ж и раньше ему встречались ведьмы, пусть не настолько явные. – Давай о деле, – предложил он. И усмехнулся: – Запретить вам нельзя, зато можно отвлечь. – Да, это способ, – согласилась девочка. – Нас завлекают в ловушку, тебе не кажется? – Если и завлекают, то меня, – поправил Светлан. – А ты так, рядом случилась. – И что, мне от этого легче? – фыркнула она. – Даже обидно! – А в ловушки я уже попадал, – напомнил богатырь. – И чем это кончалось? – Думаешь, ты один учишься на ошибках? – Значит, нужно сделать поправку на их способность к обучению. Иного-то не остается. – Какой ты ограниченный! – хихикнула Мишка. – Кстати, а мне Граль, случайно, не родич? – С чего вдруг? – Ну во-первых, как и он заметил, тут едва не все повязаны родством – такая, понимаешь, специфика. – А во-вторых? – Ведь я тоже ощущаю впереди кровника… в смысле, близкого по крови. И какой вывод из этого следует? – К примеру, что, кроме Ули, в пещерах может находиться еще кто-то. – Ты про них, что ли? – спросила девочка, кивая на россыпь камней в стороне, где и Светлан уже засек движение. Несколько округлых валунов внезапно ожили и устремились к путникам, смешно переваливаясь на коротких лапах. Но их огромные пасти, усаженные треугольными зубами, вовсе не казались забавными. А желудки могли переварить и железо. – Опять эти мешочники, – пробормотал Светлан. – Я-то надеялся: они давно вымерли. И ведь полная бестолочь! – Значит, в этих глубинах у них не нашлось конкурентов. Или здешние пещеры были изолированы от новой жизни. – А ныне, выходит, изоляцию нарушили. Очень вдохновляет. – Но что вы делали, когда встречали мешочников? – Обычно рубили, – ответил богатырь, доставая меч. – Иного языка они не понимают. Им бы только жрать, жрать!.. Уничтожают все, до чего могут дотянуться, включая любую живность. – А кошки охотятся на ворон, – подхватила ведьма. – А псы не прочь порвать кошарика в клочья. Уж так устроено в природе. Но ныне сюда заявились люди и принялись учить всех, как не надо жить… на личном примере. – Ладно, – сказал он, снова пряча клинок. – Не хочешь крови? Тогда держись крепче. И сам ухватил девочку за плечо, чтобы не сорвалась ненароком. Затем в высоком прыжке перемахнул через мешочников, в нетерпении уже распахивавших пасти. Тотчас развернувшись, твари погнались за ним, но, конечно, сразу начали отставать. – От этих-то нетрудно сбежать, – заметил Светлан. – Вот с другими такой метод не сработает. – А кого тут не хватает? – Главным образом насекомых – ясное дело, гигантских. Пауки, мокрицы, прочая мерзость. Представь, что мы сделались крохотными и угодили в травяные джунгли. – Всю жизнь мечтала! – Ну, стало быть, сбылось. Чем глубже они погружались, тем разветвленней и просторней становились пещеры. Разумеется, им далеко было до подземного царства, по которому Светлан, Артур и Крон пробирались… вернее, даже пробивались в Тартар. Но обнаружить столь древнюю дичь под оплотом здешней цивилизации!.. Еще несколько раз на парочку накатывались мешочники, но Светлан не марал о них мечи, с легкостью избегая сближения. А по сторонам замечал быстрые тени с угловатыми очертаниями, очень похожими на помянутых им красавцев. Но эти твари не спешили нападать – возможно, поумнели за прошедшие миллионы лет. И образцы флоры, знакомой по тому походу, стали возникать все чаще. – О, грибы, – оживилась Мишка, показывая пальцем. – Да какие! – Это не те, которые едят, – откликнулся богатырь. – Скорей уж они сами… Кстати, грибница тебе ничего не напоминает? – Компьютерную сеть? – Точно. А такая система может дорасти до разума – если ее элементы достаточно сложны или их много. – И вот эти грибочки, по-твоему… – Они странные и, мне кажется, ведут себя – а от такого сочетания я не жду доброго. – А упреждающий удар не тянет нанести? – спросила ведьма заботливо. – Чтоб и вовсе не волноваться. – Мы ж не дикие, – усмехнулся он. – А рубим сплеча, только если по-другому никак. – Хорошо, хоть грибочки тут не бегают за прохожими. – Ты уверена? – Светлан кивнул на цепь высоких пней с пятнистыми шляпками, наглухо перекрывших проход как раз там, где пещера сужалась. – Четверть часа назад их тут не было. Иначе как бы проехал Ла Гус? Не замедляя шага, богатырь приблизился к грибам, будто вознамерился пройти меж ними. Но только ближний пень шевельнулся, наклоняясь к добыче, как он отпрянул, вырывая меч, – больше из брезгливости, чем от испуга. А когда из вершины гриба выскочило мясистое щупальце, похожее на атакующего кальмара, махнул перед собой широким лезвием, разрубив его надвое. Обе половинки сразу обмякли, даже обойдясь без агонии. Странная все-таки жизнь. Кстати, в словарях грибы именуют то низшими растениями, то особыми организмами, сочетающими признаки растений и животных. А может, это какая-то третья форма? – А говорил, не рубишь, – пробормотала Мишка. – Бона как саданул! – Мог бы и вовсе покромсать на салат, – ответил Светлан. – Но они, кажись, поняли намек. В самом деле, грибочки уже расползались по сторонам, освобождая проход. Новых попыток они явно не планировали, а в ситуацию въехали на диво быстро. Разум это или еще нет, но мешочников, например, здешние грибы превзошли намного. Оценив дистанцию, Светлан быстренько миновал их и на прежней скорости зашагал дальше. – Интересно, эти тоже размножаются спорами? – спросила девочка. – Может, отсыпать у них щепотку на одомашнивание? – Тогда уж бери жменю, – сказал он. – Но на фиг это нужно? Вряд ли они съедобные. – Бог с тобой, – ужаснулась ведьма. – Лопать таких разумников… – А пусть нас не держат за дурней. Как говорится, долг платежом… – Да ладно тебе! Собаки тоже были когда-то хищными, а ныне – первые друзья. – Вот наш Пес так не считает. – И, однако, пристал к нам, что репей. – Куда ж ему деваться? Беднягу тоже приучили к ошейнику и на цепи продержали не один год. Вот такие собаки друзья для нас – примерно как мы для людоедов… то есть я имею в виду Пастухов. – Занятная все-таки эволюция, – сказала Мишка. – Сперва охотились на нас, теперь – пасут. И кем быть лучше: дичью или скотиной? – Волкодавом, – ответил богатырь. – Но не тем, которого натравливают пастухи. – Охотником на охотников? – хохотнула она. – Слушай, а может, и тех науськивает кто-то? Сам же говорил: у людоедов есть хозяин. – По логике, должен быть, но. – Что? – …иногда и логика дает сбой. – Только не здесь, – уверенно заявила ведьма. – В этом мире все увязано. – Или бывает неверной, – прибавил Светлан. – Не сбивай меня, – сказала Мишка. – Что-то брезжит тут… Это у нее было главной проблемой: сосредоточиться на мысли. Прокрутив в памяти последние фразы, Светлан предположил: – Ты про охотников, что ли? И про того, кто науськивает их? – Да, точно! – обрадовалась она. – Охотников отлавливать долго и муторно – нужно бить в главаря. – Да где ж его сыщешь? Сам-то он вряд ли ходит на охоту. – Ежели он главный… э-э… побудитель, то мотивация у него должна быть наиболее сильной. – И что? – Нужно набросать его психологический портрет. – Портретистка нашлась, – проворчал богатырь. – Как же рисовать – без натуры-то? – С натурой и дурак сможет!.. – А мы, стало быть, умные. Ну-ну. – Не важно, как этот тип выглядит. Нужно понять, на что он клюнет. – Мотыль тут вряд ли подойдет, – сказал Светлан. – И черви – явное не то. – Конечно – он же людоед. Причем самый отъявленный, махровый… – Как полотенце, ну да. У нас что, будет абстракционистский портрет? – Хорош изгаляться, остряк, – велел Мишка. – Лучше помоги. Подключайтесь, сир, подключайтесь! – Осталось найти розетку, – буркнул он по инерции. – Ладно-ладно, я уже с тобой – не лягайся. Подумав с минуту, заговорил: – Человечиной Хозяина наверняка снабжают – так что с голодухи он не сорвется. Но вот кем этот хмырь заправляет: лишь Охотниками или еще и Пастухами? – Думаю, что всеми. – Согласен. Значит, и он эволюционировал. – Или они – если это династия. – Возможно, да. Но не так уж существенно. А вот что Хозяин стремится все огородить и загнать в рамки, подменив жизнь мертвыми схемами… – Наверное, он фанатик порядка, – прибавила ведьма. – И любые отступления от унификации приводят его в бешенство… – Насчет бешенства – сомневаюсь. Но подавлять в стаде любые всплески – его главное хобби. А против натуры не попрешь. – Так мы ж и есть – всплески, – обрадовалась она. – Будем ловить его на живца. А кто у нас самый живенький? В этот миг их опять атаковали, причем с такой резвостью и так умело выбрав место для засады, что нормальный человек и дернуться бы не успел. А если б даже успел, это бы не спасло, потому что на сей раз напал настоящий монстр, который и во сне мог напугать до дрожи, не то что наяву. По всем призракам это был земляной паук – кроме размеров, более годившихся носорогу. Наверно, и весило чудище не меньше, а вот двигалось несравнимо быстрей. Впрочем, не быстрее богатыря. Да и ведьма не подвела, тотчас скользнув ему за спину, чтобы не мешать. И теперь Светлан пустил в ход обе руки, разом выхватив эльфские мечи. Единым взмахом он подсек чудищу передние лапы, и паук ткнулся в камень страшенной мордой, сминая жвалы. Тотчас богатырь рубанул по ней сверху, превратив в месиво. Зверь шарахнулся прочь. – Еще один, – пискнула Мишка и ткнула рукой вбок: – Вон! Второй паук, почти точная копия первого, возник из развала камней, будто сам только что был глыбой, и тут же ринулся на подмогу приятелю. Пришлось и этого накормить сталью, сильно покорежив его передок. В следующий миг Светлан развернулся, чтобы встретить третьего монстра, уже набегавшего на добычу с тыла. Вполне грамотная «коробочка», с гарантией накрывшая бы целый отряд, даже вооруженный. – Трое на одного, – пробурчала девочка, когда богатырь закончил выяснять отношения с последним. – Прямо мушкетеры. – Во всяком случае, не глупей, – заметил он, озираясь. – К их силе и проворству – да такая смышленость!.. Кстати, в прежние времена пауки держались вдали от поверхности. Но теперь то ли среда изменилась, то ли сами адаптировались… А если выберутся наружу и расплодятся на тамошнем обилии? Что тогда делать людям: освобождать место новой расе? Конкурировать-то не смогут. – А батыры на что? Мы, понимаешь, строили, строили… Пауки уже ретировались в ближнюю расщелину, ковыляя на оставшихся лапах. Втиснулись туда не без усилий, но, может, дальше она расширялась. Или там помещалось логово, с которым твари сроднились. Кстати, это братья или сестры? Скорее все-таки самки. Возможно, и деток вскармливают. А я взамен себя и Мишки подложил мамашам свинью, причем совершенно несъедобную. – Ненавижу пауков! – сообщила ведьма, глядя вслед проигравшей команде. – Мне они тоже не нравятся, – признался Светлан. – Наверно, причина в их несхожести с нами. – Можно подумать, стрекозы – наши копии! Или бабочки, или крабы… Не-ет, собака зарыта не здесь. – Может, не будем ее выкапывать? Речь о том, куда отнести этих хитрецов: к сапиенсам или монстрам? – Вот когда станут вести себя по-людски… – Это как? – заинтересовался он. – Как мы – с неандертальцами? Впрочем, зачем уходить на тридцать тысяч лет – мы и сейчас не лучше. Эдак оглядишься окрест и начнешь гадать, кто тут главный монстр. – Ты не на той кочке сидишь, чтобы наезжать на людей, – заявила ведьма. – Твое дело: защищать их. А заодно и себя со мной. – Как видишь, мои дела сильно расходятся со словами. – Но душа у тебя возвышенная, верно? – Я поэт, зовусь я Светик, – процитировал богатырь. – От меня вам всем… что? – Капут, – прыснула Мишка. – Именно. Придавив ногой срубленную лапу, Светлан тщательно вытер лезвия о ее шерсть. – Эта работа – по моему интеллекту, – сказал он, возвращая мечи в ножны. – Ну, кто там next? – Ладно прибедняться-то, – откликнулась ведьма. – Опять обуяла скромность? Переместившись на его плечо, она прибавила: – Может, податься в зоологи? Тут такое раздолье! – Затерянный мир, точно, – поддакнул Светлан. – И на фига мы его нашли? Бросив последний взгляд на паучью расщелину, он вновь заспешил по следу Ла Гуса, увлекавшему все глубже под землю. И пока тропка вела как раз в направлении, которое показал Граль. Вряд ли ж эти двое сговорились… Или могли? И что за ловушку готовит Тиг? Придержав девочку за колени, Светлан ощутил, что их сотрясает дрожь – от здешнего холода или из-за недавнего испуга… пополам с омерзением. – Говорил тебе: оденься теплей, – проворчал он. – А ты всегда это говоришь! – Не заливай. – Ну, время от времени, – поправилась Мишка. – Во всяком случае, пару раз было. – По-твоему, ты не даешь повод? Тебе лишь дай волю!.. Ведьма фыркнула, заводясь с полуоборота. – Ну да, под одеждой я голая, – бросила она. – А все, положенное женской особи определенных годов, у меня в наличии. И что, мне теперь не раздеваться, поскольку отдельных психов это приводит в буйство? Разве моя вина, что они больны? – Вообще-то больных полагается щадить… – Но жить, вечно оглядываясь на них? Так и самой можно свихнуться! – Умная больно, – буркнул богатырь. – Вот зайдет ум за разум… – Как зайдет, так и выйдет, – отмахнулась Мишка. – Первый раз, что ли? Светлан озадаченно покосился на девочку: она это всерьез? Помолчав, спросил: – Тебе что, нравится будить в людях ярость? – В людях – нет, – ответила ведьма. – В людоедах. Но они меня и так не любят. – И так не любят, и эдак, – усмехнулся он. – Просто еще не подобрали для тебя рецепт. Все-таки Светлан ее раззадорил – даже перестала дрожать. – Между прочим, по реакции на меня можно определять, сколько в человеке чужой крови, – заявила Мишка. – Я вроде лакмуса для живоглотов. – Тогда выходит, что с годами ее становится больше. – Конечно, возраст нужно учитывать. Но не все ж к старости делаются фарисеями? – Пожалуй, лишь импотенты, – ответил он. – Э-э… в широком смысле. – Вдобавок завистливые, – присовокупила ведьма. – И, уж конечно, не богатыри. – Что-то нас опять увело, – заметил Светлан. – О чем мы толковали, когда выскочили паучки? – Забыл, что ли? Склеротик! – О Хозяине людоедов, – сказал он. – Ты даже пыталась набросать психологический портрет супостата. – И еще там мелькнула мысль, что лучшая приманка – это я. – Ты что, видишь меня в роли рыболова, насадившего тебя на крючок? – спросил богатырь. – Тогда лучше умерь фантазию. Вздохнув, Мишка посетовала: – Как же с тобой бывает сложно! – Хочешь простоты – иди к людоедам, – откликнулся он. – Вот у них одна проблема: кого бы схрумкать. Пещера понемногу раздавалась вширь, смыкаясь с соседними тоннелями, пока не превратилась в громадный зал с неровным потолком, поддерживаемым вычурными колоннами, среди которых не нашлось бы и двух похожих. Кое-где подземелье смахивало на лес, заставленный каменными стволами. Зато нижний ярус составляли настоящие растения, постепенно делавшиеся разнообразней и многочисленней. Главным образом, конечно, мох да лишайник, но здесь они принимали такие формы и разрослись столь пышно, что напоминали подводные заросли, а то и какой-нибудь инопланетный пейзаж… конечно, если возможно напомнить то, чего никогда не видел. Но если эльфов сравнивают с инопланетянами, то местная живность и подавно не от сего мира. Кстати, хотя парочка все больше погружалась под землю, тьма вовсе не делалась кромешной. Постепенно даже становилось светлей – благодаря живым лампам, разбросанным тут и там. Для зауряда такого освещения было бы мало, но богатырю с ведьмой хватало с лихвой. – Что-то псевдомакак не видно, – сказал Светлан. – Похоже, их таки вытеснили насекомые. – Скорее уж истребили. – Да, наверно, – согласился он. – И летучих обезьян, прародителей вампиров, тоже нет. – Зато иных птичек расплодилось в обилии, – сказала Мишка, озираясь. – И все, по-моему, в хитине. Действительно, по сторонам то и дело проносились гудящие тени, петляя меж колонн. А снизу им наперерез взмывали другие твари, изредка сшибая на пол. Жизнь, можно сказать, кипела… дополняемая смертями. И слава богу, что происходило это вдали от поверхности. – Кажись, те самые попрыгунчики, городские охотники за головами, – заметил Светлан. – Но наверху они как бы гости, а здесь – роли поменялись. – Хороши гости! – возмутилась ведьма. – А если и мы начнем срывать головы с местных? – Во-первых, тут далеко не у всех имеются головы, – возразил он. – Во-вторых, мы примерно так и поступаем. – Только со слишком радушными. Ну не любим навязчивый сервис!.. – Все ж они смахивают на блох, – пробормотал богатырь, вглядываясь в очередного скакуна, взлетевшего к потолку совсем близко. – Может, впрямь родственны? – Блоха блоху не ест, – откликнулась девочка. – Зато людей – за милую душу. И уж здесь они с лошадь, как в той пословице про хвастуна. А если еще и вши – с корову… – Тс-с-с, – призвал он, затормозив вновь. Что-то многовато остановок. Ну как с ними догонишь? – О господи, – выдохнула Мишка, напрягаясь всем телом. И было от чего: из-за дальнего пригорка навстречу им вынеслось чудище, рядом с которым все виденное до сих пор показалось бы совсем нестрашным, почти родным. Этот зверь больше походил на машину – эдакий броневик на членистых ногах, переставляемых с неимоверной быстротой, а в дополнение к ним оснащенный полудюжиной гибких щупалец, увенчанных клешнями-ножницами, и тремя сегментными хвостами с шипами на концах, наверняка ядовитыми. Но больше всего Светлану не понравилась пара отверстий в передней части, похожих на жерла небольших пушек, из которых могла выплеснуться невесть какая мерзость. – Это уже не паук, – сказал он. – А кто? – Тараканище. И по-моему, им управляет кто-то. – Изнутри? – Может быть. Даже скорее всего. – Замечательно! – воскликнула девочка. – Наконец-то мы встретили братьев по разуму. И вот сейчас они дадут нам прикурить. – Разве не бросила еще? – спросил богатырь. – Пора, пора. Этим пусть дети балуются. Он двинул плечом, и Мишка послушно скользнула за его спину, цепляясь попрочней. Для надежности Светлан пристегнул ведьму ремнем, но так, чтоб она смогла высвободиться в любую секунду. И вот тогда ей пригодится умение быстро летать, потому что иного уже не останется – только бегство. То есть в том случае, понятно, если она выберет жизнь. – Думаешь, они не попробуют сперва говорить? – прошептала девочка. – Ну, там, о погоде, например. – Под землей это не тема, – возразил он. – Или хочешь обсудить, как лучше готовить человечину? – Считаешь, эти тоже людоеды? – Во всяком случае, для них люди – корм. Но и паучатиной, наверно, не брезгуют. При такой оснастке здесь можно охотиться на любого. – Кроме нас, – буркнула ведьма. – Вот нами – подавятся. – Следи за жерлами, ладно? – сказал Светлан. – Не хотелось бы нарваться на струю огня… или кислоты. – А если он метает дротики? – Тоже не сахар, но их я отобью. – Шесть клешней, а? И три хвостика. А у тебя лишь пара мечей. – Не числом, говорят… – Это когда силы невпроворот, – фыркнула она. – Может, не стоит дожидаться сближения? – Что, и тебя потянуло на превентивные меры? – Назовем это предупредительным выстрелом. – В голову, ага. Уж предупреждать, так предупреждать. Впрочем, в этом был резон. И за рамки допустимого вроде не выходило. Одним выстрелом такую махину не сокрушишь… даже если стрелять из пушки. А для начала сойдет и каменное ядро. Шагнув в сторону, богатырь подхватил валун и с разворота послал навстречу ходульнику, впрямь разогнав до скорости старинного снаряда. Причем целил не по центру передка, а чуть левей. Чудище успело-таки среагировать, сдвинувшись вправо… чтобы угодить под второй снаряд, отправленный Светланом секундой позже. И сколь ни прочен был хитиновый покров, от этого удара его вмяло внутрь, заодно повредив два глаза из правого набора и закупорив жерло, тоже, понятно, правое. – Это везение или расчет? – спросила Мишка. – Когда это мне везло? – проворчал богатырь, наблюдая за подбитым броневиком. – Вся жизнь – борьба. Конечно, чудище потрясло прямое попадание, но и потрясенное, оно продолжало наступать, к тому же довольно шустро. Что ж, усложним задачку, решил Светлан. Заодно проверим, насколько быстро эта тварь учится. Дважды на ту же удочку монстр не попался, постаравшись теперь уйти из-под удара по сложному пути. Но избежать новых впечатлений ему не удалось, потому что на сей раз богатырь выпустил сразу несколько снарядов с промежутками в доли секунды. Первые два унеслись вдаль, сокрушая по пути сталактиты, зато третий попал точно, оставив чудище без еще одного глаза и второй пушки. Вряд ли из-за этого оно стало видеть намного хуже, но главного своего оружия лишилось, так и не успев пустить его в ход. Впрочем, у страшилы хватало иных средств, чтобы подпортить жизнь противнику. А спешило оно к богатырю почти на прежней скорости, с каждой секундой сокращая дистанцию на несколько десятков метров. – Похоже, не понимает намеков, – заметила Мишка. – Нужно увеличить калибр. – И сменить прицел, – прибавил Светлан. – Слыхала про ковровые бомбежки? – А то!.. Те камни, что пролетели мимо, подали ему занятную мысль, и опробовать ее, во всяком случае, стоило… благо снарядов вокруг хватало. Ухватив глыбу поувесистей, богатырь швырнул ее по восходящей, точно рассчитав траекторию. А следом вторую, тоже не маленькую. И третью, и четвертую… Вот теперь тараканище попал под сталактитовый обвал, а при его размерах избежать сыпавшихся с потолка сосулек, заостренных и тяжеленных, было невозможно. Взламывая панцирь, они вонзались ему в спину, глубоко проникая внутрь, и оставались торчать в ней, вовсе не украшая даже такого урода. – Мы мелкие, но кусачие, – пробормотала Мишка. – Ты про кого? – поинтересовался Светлан. – Все в сравнении, дядя, все в сравнении… Это оказалось для монстра серьезной встряской, наверняка остановившей бы любого из хищников поверхности. Но тут, в подземелье, действовали иные нормы, а отступить вовремя умели не все – одни по глупости, другие из-за своей привычки к победам. – Кажись, не избежать ближнего боя, – проворчал богатырь, берясь за рукояти мечей. – Эх, раззудись, плечо!.. Но тут Мишка очередной раз удивила напарника. Выставив тонкие руки из-за его плеч, она выстроила гибкими пальцами два необычных Знака, дополнив гортанным вскриком, и перед богатырем полыхнуло пламя, взметнувшись от пола до потолка. Тотчас затормозив всеми лапами, чудовище все же ткнулось в завесу, к прежним повреждениям добавив ожог… причем весьма сильный, судя по тому, как оно шарахнулось. – А это чего? – спросил Светлан. – Fire wall, – ответила Мишка. И перевела для особо тупых: – Огненная стена. – И долго продержится? – Еще секунд десять. Этого богатырю хватило, чтоб выпустить новую порцию снарядов, опять осыпав монстра каменными пиками, добавлявшими ему вес, но отнюдь не здоровье. И, конечно, он растерял прежнее проворство, хотя сила его членистых лап продолжала изумлять – даже и сейчас тараканище вполне мог догнать лошадь. Вот тут на сцене опять возникли земляные пауки, выскочив из едва приметных нор, а было их не меньше десятка, хотя рядом с этим колоссом они вовсе не казались гигантскими. И уж теперь мизгири охотились не на людей, предпочтя иную добычу. Они напали на чудище, словно стая волков на раненого тигра, и с такой яростью, точно сводили застарелые счеты, а не просто дрались за главенство. Со всех сторон окруженный врагами исполин, однако, не стушевался, мигом выстроив кольцо обороны из своих щупалец и хвостов, – видно, уже не раз бился со многими. А в его тылу обнаружилась третья пушечка, причем вполне готовая к бою – что тут же и доказала, выплеснув пламенную струю в подвернувшегося паука. Не промедлив ни мига, тот метнулся вбок, но краем выброса его таки зацепило, оставив без пары лап, словно бы испарившихся в горящей смеси. – Ни фига себе! – воскликнула Мишка. – Надо будет списать рецептик. – Ты за кого болеешь-то? – поинтересовался Светлан. – За нас, – отрезала она. – Только не встревай пока, ладно? – Была охота! Охота и впрямь была, причем большая: пауки дружно атаковали монстра, каждый взяв на себя по одному из его оборонительных средств. Даже подранок продолжал плясать на восьми лапах против смертоносной пушки, вынуждая чудище дергать задом из стороны в сторону, дабы поймать шустрика в прицел. Подобные драки, наверно, даже здесь случались не часто: от бойцов, сцепившихся в неистовый вихрь, прямо клочья летели. А зрителей – раз, два и обчелся. Со временем-то найдут способ переносить данные из памяти на какой-нибудь прибор, но пока, насколько Светлан знал… Или эльфы уже и тут что-то измыслили? – Мы с Бэлой надысь ломали голову, как с помощью магии записывать картинки, – сообщила Мишка, по обыкновению отзываясь на его мысли. – И много наломали? – спросил богатырь. – Да есть кой-какие идейки… Нет, ну ты погляди! – не удержалась она от вскрика. Видеть это действительно стоило: после нескольких минут боя, проходившего с переменным успехом, один из пауков, не покалеченный серьезно, все ж прорвался сквозь защитное кольцо. Тотчас заскочив на спину чудища, он устремился к носовой части, где принялся рвать основания щупалец, прикрытые эластичной оболочкой – в отличие от их наконечников, по прочности превосходивших титан. Этот прорыв стоил пауку жизни: через секунду беднягу уже кромсали громадные клешни – но и тараканище потерял три конечности, заодно лишившись надежды на выигрыш. Его оборона развалилась, сразу несколько пауков, еще не утративших резвости, метались по исполинскому корпусу, петляя меж торчащих сталактитов и уворачиваясь от шипастых хвостов, хлещущих наугад. Теперь исполин лишь старался продать жизнь подороже, и это ему удалось: прежде чем его окончательно обезоружили, он достал своими страшными клещами еще двух противников, почти развалив надвое, а в третьего всадил ядовитый шип, если не убив, то надолго обездвижив. И насколько были оправданны такие жертвы… Но очень смахивает на пиррову победу.Глава 18
– Ну, пришел наш черед, – молвил богатырь, устремляясь к битве. – Нужно выяснить, кто тут водила. Пауки вновь показали сметливость, не став вступать с ним в пререкания, – с явной неохотой они отступили, хотя и недалеко, вовсе не отказавшись от намерения добить врага. А после недавней потасовки их было трудно заподозрить в трусости. Одним прыжком Светлан очутился на корпусе, развороченном обвалами, заляпанном смердящими ошметками то ли тараканьей, то ли паучьей плоти. Хотя трупом это еще не было – могучие лапы сохраняли подвижность, поддерживая на весу громадное тело. – Дыши носом, – сказал он девочке. – Прежде это называли миазмами. – Смотря от какого века считать, – не смолчала та. – От моего, – сказал богатырь, озираясь. Он еще раньше приметил на чудище два подозрительных бугорка, размещенных в стратегических точках. Правда, один из них, в носовой части, смяло прямым попаданием сталактита, зато второй, выступавший невдалеке от хвостов, выглядел целым. Вот к нему Светлан и направился, старательно переступая через вонючие куски. Бугорок впрямь не походил на простой выступ брони. Формой он напоминал полусферу, а сбоку эту башенку обегала узкая щель, охватывая половину окружности. Ухватившись за щель пальцами, богатырь дернул рукой вверх, срывая с кабинки крышу. А под ней увидел, кого искал: маленькое существо околочеловечьих очертаний и с зеленой чешуйчатой кожей, словно бы вросшее в упругую сеть. Оно вяло шевелилось, хлопая большими глазами, и выглядело беспомощным. Однако явно было мясоедом, и класть палец в его зубастый ротик Светлан бы остерегся. Коротко вздохнув, Мишка изрекла: – Зеленых человечков нам не хватало! – Это наездник, – пробормотал Светлан то, что она знала и без него. – Такой у них, видимо, симбиоз… был. – Вроде меня, что ли? – Ну, ты и в одиночку сможешь прожить. А вот он минуты не протянет. Мизгири лишь и ждут, когда мы уйдем. – Уже пожалел? – фыркнула ведьма. – По-моему, малыш злой. – По-моему, тоже, – согласился богатырь, вглядываясь в карлика. – И от пауков его отличает лишь сходство с нами. – Еще у него внутренний скелет, – прибавила она. – Наверно, он ближе к рептилиям. – Как и гоблины. – Думаешь, и этот произошел от них? – Не обязательно. Возможно, параллельная ветвь. – Интересно, он живородящий? Или несет яйца? – Э-э… в каком смысле? – не удержался Светлан. – В птичьем, – уточнила Мишка. – Икру-то он вряд ли мечет. Соскользнув с богатыря, она уселась на краю кабинки, бесстрашно свесив ноги внутрь. – Только не подставляйся под его пасть, – предупредил Светлан. – И коготки он давно не стриг – вдруг достанет. – Не бойсь, не бойсь, – пробурчала ведьма, вытянутыми носками трогая жилы, которыми малыш подключался к гиганту. – Чай, замужем не первый год. – Ну-ну. Предоставив Мишке разбираться, богатырь шагнул к тыловой пушке, прикидывая, нельзя ли ее захватить с собой и будет ли от этого прок. Вообще как устроено это оружие? Помнится, пуляло оно довольно часто и каждый раз выплевывало помногу – значит в глубине должен иметься объемистый резервуар, откуда горючая смесь поставляется в здешний… э-э… патронник. Но что выбрасывает эту жидкость: сжатые газы? И как устроен запал? Все-таки Светлан воздержался от вскрытия, с детства привыкнув сторониться взрывчатых устройств. И волочь с собой эту дуру, даже если ее хватит еще на один выплеск, вовсе не хотелось. Собственно, кого ему жечь? Зверство какое… Отвернувшись, богатырь подошел к Мишке. – Знаешь, по-моему, это девочка, – объявила она. – К тому ж еще молодая. – Да? Как интересно! – Ты это брось, – строго сказала ведьма. – Опять взыграл рефлекс заступника? Здесь-то никакой романтики – как у пауков, где главные садюги именно самки. – Или у комаров, – прибавил Светлан. – Но это ж не членистоног? – А помнишь гаррисоновский «Эдем»? У рептилий тоже нередко доминируют дамы. – Зато у гоблинов – нет. – Положим, и гоблинки – порядочные стервы. – Такая раса, – пожал он плечами. – Но мы живем по своим законам. – И что? – Все-таки – «девочка». – Богатырь осклабился. – К тому ж «молодая». – Ну конечно, ты уже все решил! – А даже если был бы старый мужичок… Не оставлять же малыша паукам? – Хочешь, чтоб Зеленка отгрызла тебе ухо? – спросила ведьма. – Она не такая дура, – возразил Светлан. – И прекрасно сознает, когда можно давать волю чувствам. Опустившись перед кабинкой на колено, он уперся в наездницу взглядом: – Верно… девочка? Затем протянул к ней руку, обхватив пальцами едва не весь ее торс, прохладный и щуплый, и осторожно потянул к себе, высвобождая из управленческой сети. Действительно, кроха даже не пыталась противиться и не щелкала зубами, стараясь держать себя тише воды, – похоже, ей вовсе не хотелось дожидаться пауков. Уж лучше неизвестность… – А ее куда посадишь: на второе плечо? – ехидно справилась Мишка. – В мешок, – ответил Светлан. – Или назовем это авоськой. Не надо объяснять смысл? Второй рукой он выдрал изкабинки связку жил, расправив их в подобие сумки, а внутрь поместил Зеленку, безмолвную и покорную. Будь она поближе к людям, можно было б вообразить, что малышка в шоке, но тут причины иного свойства: расчет – ничего больше. – Вечно подбираешь всякую гадость, – проворчала ведьма, запрыгнув на свой насест. – Мало тебе Глории? Но на ту хоть смотреть приятно… пока молчит. А эта страшилка тебе на фиг? – Может, сгодится в хозяйстве, – молвил богатырь, подвесив суму с пленницей за спиной. – Обзаведись сперва, – не успокаивалась Мишка. – Хозяин нашелся! – К тому ж не такая Зеленка страшная. Просто к ней нужно привыкнуть. – Думаешь, нужно? Я, к примеру, вполне обойдусь. – Ладно, пора в путь. – Причем давно, – буркнула она. – А мы лишь и делаем, что влетаем в разборки. Эдак, пожалуй, догонишь беглеца!.. – По-твоему, он убегает? Не переживай, в нужный момент возникнет. – Нужный кому? – Ну не нам же. Придерживая руками теперь уже двух наездниц, Светлан спрыгнул с исполина и заспешил прочь, чтобы не видеть, как того будут добивать пауки, дабы скормить затем своим прожорливым деткам. – Ты похож на рождественскую елку, – хихикнула девочка. – Весь обвешан дамами. – И где ж ты видела такие елки? – удивился он. Каменные джунгли, окружавшие их, все больше напоминали сказочные дебри, где обитала всякая нечисть и куда заносило героев, разыскивающих похищенных краль. Возможно, эти пейзажи рисовали с натуры – были же и до Светлана батыры, способные выжить тут. Кстати, местная публика больше не вязалась к путнику, груженному лакомой плотью. Похоже, он успел себя зарекомендовать если не с лучшей стороны, то с той, откуда к нему опасно подходить. И теперь никто не мешал Светлану вышагивать со скоростью скачущей лошади, следуя за шлейфом отчетливых ароматов, в которых запах рыцаря смешивался с вонью гигантского скорпиона. А след продолжал вести туда, куда указал Граль, – занятно, занятно. Привыкшая к кабиночному теплу Зеленка жалась к латам, согретым богатырской спиной. Первые минуты она избегала шевелиться, стараясь не напоминать о себе. Но пообвыкнув и, видимо, осознав, что ее взяли не в качестве припасов, наездница затеяла осторожную возню в своем новом жилище, больше смахивающем на люльку. – Что она вытворяет? – спросил Светлан у ведьмы. Заглянув за его плечи, та сообщила с ухмылкой: – Опять подключает себя к этим жилам. – М-да? А другие концы? – Вроде бы пристраивает к твоему панцирю. Кажись, хочет захватить управление над тобой. Вот будет потеха. – Ну пусть тешится. – Лишь бы не плакала, ха!.. Интересно, а они умеют говорить? Или меж собой тоже изъясняются через провода? – А в них вообще много занятного. Махнув рукой, богатырь сбил наземь мохнатую жужжиху, пролетевшую в опасной близи – возможно, сдуру, а может, и с умыслом: теплая-то кровь влечет многих. – Эти создания стоят особняком в здешней фауне, – продолжил он. – Сидят, – бросила Мишка. – И поливают из своих кабинок напалмом, выжигая всех, кто мешает. – Наверно, они здешние цари – как человек на поверхности. Но откуда взялась наша Зеленка? – Уже и наша, хо! – Из моего первого круиза по здешним местам я что-то не помню таких. – Да разве мало гоблинских отродий расплодилось с тех пор? Одни людоеды чего стоят! – Зеленка не похожа на гоблинов – это совсем иная ветвь. И злобы к людям в ней нет… малышке на нас попросту плевать. – Чего ж тогда она подбирается к тебе? – осведомилась девочка. – Адаптируется как может. Если кто по своей сути наездник… – На нас, что ли, намекаешь? – Ты сама это сказала, – усмехнулся Светлан. – Но бог с вами, вернемся к Зеленке… Он вдруг замолчал, прислушиваясь к себе. – Чего? – немедленно спросила ведьма. – Есть контакт? – Вроде слышу что-то… – «То ли чудится мне, то ли кажется, – нараспев сказала она, – то ли злой колдун надо мной куражится…» Кстати, Зодиара давно не видно. А ведь ему пора вернуться на сцену. – Соскучилась? Тоже, между прочим, дальний родич драконов. – А почему «тоже»? – Потому что и Зеленка… Светлан опять умолк, заслышав неясный шепот. – Еще не тянет плеваться огнем? – поинтересовалась Мишка. – Или там хвостиком помахать? – Тремя, – поправил он. – И не махать, но прицельно бить, вгоняя ядовитый шип. – Ты серьезно, что ль? – Нет, конечно. Наша Зелень слишком смышлена, чтобы сейчас создавать угрозу. А если я напугаюсь? – Тогда уж сократи до Зели, – предложила девочка. – И чего она хочет? – Доказать свою полезность. В нынешнем ее положении – лучшая политика. – Положение интересное, – согласилась она, снова глянув на пленницу. – Только не входи в него слишком глубоко. А то так и оставишь. – Между прочим, от ревности почернело уже стольковедьм!.. – Ревновать? – фыркнула Мишка. – К этой? – Тише, – сказал богатырь. – Помолчи минуту, ладно? – Начинаю отсчет, – буркнула она. Впрочем, молчала намного дольше, не издав ни звука, пока Светлан не заговорил сам. – Это не речь, – сообщил он. – Зеля транслирует образы. – И что видишь? – Пока очень мало. Все затягивает туман. – Но ведь рассеивается помалу, да? Взаимопонимание растет? И когда начнем дружить расами? – Боюсь, мы даже из разных классов. – Да какая разница? – пожала плечиками Мишка. – Главное, что тип – хордовый. – Действительно, внутренний скелет нас роднит, – усмехнулся богатырь. – К тому ж у нас и подтип общий: позвоночные. – Вот видишь, – сказала она. – Итак? – Ты сама просекла, что Зеля – молоденькая самка. А потому адаптивность у нее высокая. В ней есть смекалка, способность к анализу, пытливость. Пожалуй, она честна и не пытается темнить. Но вот дружить Зеля вряд ли умеет. И про свою погибшую товарку не вспоминает, а озабочена лишь выживанием. – То есть, если ветер поменяется, наша Зеля, все оценив и спокойно взвесив, вопьется тебе в сонную артерию? – Запросто, – кивнул Светлан. – И разве среди людей мало таких? Но в отличие от них Зеля не прячет намерений, играет открыто. Да она и не знает, что можно вести себя по-иному, – для нее это единственная линия. – Ладно, предположим, – не стала перечить ведьма. – Но если Зеля взялась доказывать, какая она нужная, – пусть доказывает. – Девочка старается изо всех сил. Но меж нами – такая пропасть! – Конечно, к дубу перебраться непросто, – хмыкнула она. – Особенно если ты даже не рябина, а представитель инопланетной флоры. – О том и речь. Может, Зеля с сородичами… или их предки… проникли сюда из Третьего Мира? – Ну допустим, – снова согласилась Мишка. – То есть они с Зодиаром – земляки? – Возможно, не только, – сказал богатырь, продолжая вслушиваться. – Возможно, намного больше. – Внешне-то похожи мало. – А что мы знаем об этой расе? И конкретно о Зодиаре? – Ну, кое-что Лора рассказывала… – Крохи! И еще чуть я узнал от Жизель… или домыслил. Вполне может быть, что он и водители таракана – разные грани одного вида. К тому ж у них повышенная Текучесть, то есть формы и даже размеры могут меняться в широком диапазоне. – Но ведь не перекрываются? – Думаю, что нет. У них разные функции… во всяком случае, были. – Пока их не разлучила судьба? – Пока Зодиар не ограбил свой народ, намного убавив его ресурсы. Если у людей более сильные гребут под себя богатство, то там отбирали как раз Силу, а уж через нее разживались прочим. Начиналось-то, наверно, как у нас: добровольная ссуда, – но затем начался беспредел. А потом богатыри-паразиты стали разбираться меж собой. – «Должен остаться лишь один», – поддакнула девочка. – Вот и остался – Зодиар… пока и ему не сделали укорот. – Насчет укорота – это вопрос спорный, – возразил Светлан. – Зодиар лишь сменил статус, переквалифицировавшись в колдуна. Но это не значит, что его забыли соплеменники… то есть те немногие, кто сумел выжить. – Выходит, он еще живет в народной памяти? – Да уж сумел наследить. И наша Зеля, по моим ощущениям, не питает к нему теплых чувств. – А к тебе? – тут же спросила Мишка. – Я-то ей до лампочки, как и прочие люди. Но ради Зодиара она даже готова поступиться кое-чем. – Лишь бы подложить ему свинку, да? – Именно. – Во, это по-нашему, – одобрила ведьма. – Наконец нашлись точки соприкосновения. И что, Зеля может помочь нам в этом веселом деле? – Не только может – желает. – А что ее удовлетворит: голова Зодиара на блюде? – Похоже, что так. – Нормальная сделка! – фыркнула Мишка. – То есть мы дарим ей жизнь и в придачу смерть врага. А в обмен чего? Ведь тут даже благодарность не светит. – И впрямь, – пробормотал богатырь. – Как это мне в голову не пришло? – Не умеешь ты торговаться, дядя, – заявила она. – Тут надо давить, давить!.. – На эту, что ли? – Светлан повел правым плечом, легонько встряхнув пленницу. – А ты уверена? – Быстро же ты размяк, – укорила девочка. – Или Зеля начала играть на твоих слабых струнах? – На слабых не наиграешь много, – заметил он. – А сильные – не по ее ручкам. – Наша сила в чем? – спросила ведьма. – Вот то-то! Прижав ладошку к его скуле, она прикрыла глаза, пытаясь слушать уже не богатыря, но через него. Светлан тоже молчал, чтобы не мешать сложной связке. – Туман, ту-уман, – пропела Мишка тихонько. – Вправду все в дымке. Но женщине женщину, как понимаешь… – Дерзай, – улыбнулся он. – Женщина. – Между прочим, Зеля недалеко ушла – первое впечатление было верным. Салажка совсем… может, оттого и усадили в тыл. Но знает обо всем не хуже взрослых. – Тоже как и ты? – Я-то до всего сама доходила, а тут, похоже, генетическая память. С одной стороны, удобно… – …а с другой, мешает прогрессу, – закончил Светлан. – Но что нам до их неразвитости? – Важно, что наш «язычок» – полноценный, – согласилась девочка. – А ненависть к Зодиару они несут через поколения. – Враг моего врага… И кем теперь Зелю считать: союзницей? – Не спеши. Дружить против кого-то – это, знаешь ли… – Знаю, – сказал он. – Но кто говорил о дружбе? – Я, – со вздохом признала Мишка. – Так хочется, чтоб все жили без свар! – Перехочется, – посулил богатырь. – Вот подрастешь малость… – А будто ты не пытаешься всех замирить, – хмыкнула она. – Ладно, пусть будет союз. И раз Зеля вспомнила про Зодиара, значит, различила твои мысли о нем – то есть общение идет в обе стороны. – Не мысли, – снова поправил Светлан. – Картинку. – Наверно, и твое отношение – тоже. А ты ощутил ее неприязнь. – Эмоциональная подцветка имеет место, – признал он. – Только имей в виду: Зелей управляют не чувства. Так что не очень доверяй вашей женской похожести. – Ну, привет! – оскорбилась Мишка. – Нешто и ты держишь меня за дуру? – Ты соображаешь лучше меня, – сказал Светлан. – Наверно, и знаешь больше. Но приходить к верным выводам тебе мешают эмоции. – Потому и езжу на богатырях, – засмеялась девочка. – Уж с ними не пойдешь вразнос. Но тут же опять посерьезнела. – Раз нашлись общие пристрастия, нужно сосредоточиться на них, – предложила она. – А достигнем понимания здесь – глядишь, и прочее марево развеется. Ну давай, нажми на нее! Пусть отрабатывает свое помилование. – Деловая, ишь, – усмехнулся богатырь. – А сама не хочешь? – Если поможешь. Ну, сконцентрировались… Вдвоем и впрямь пошло легче. На мутном оконце, проступившем в чужое сознание, возникло светлое пятно и понемногу стало расширяться, заодно делаясь прозрачней. Хотя больше это походило на окно в мир, крайне чужой и до жути странный. Даже когда люди смотрели глазами Зели на знакомые объекты, то видели их совсем не так, как до этого… вернее сказать, понимали по-другому. Вообще такой обмен восприятиями очень освежает мозги… по крайней мере человечьи. А как он повлияет на юную диарку… – Некогда отвлекаться, – пробурчала Мишка. – First is first. И она принялась «нажимать» на пленницу – без лишней жесткости и не прибегая к обману, но не разглашая ничего, о чем можно было умолчать или что Зеля могла употребить против них. Предоставив ведьме инициативу, Светлан подыгрывал ей, а в полную силу включался, лишь когда требовалось получше прояснить позиции договаривающихся сторон. Кстати, в ходе совместных стараний он и Мишку стал слышать отчетливее. – А вот это плохо, – снова забормотала девочка, больше полагаясь на привычное средство коммуникации. – Наш урод-то – недалече. Значит, и пакости не замедлят. – Зодиар действует по стандартной схеме, – откликнулся Светлан. – Приманка, ловушка, наскок. Но в одиночку ему не совладать со мной – нужны союзники. И кто на этот раз? – Ла Гус, например. – И только? Маловато будет. – Это с чьей кочки судишь? – С Зодиаровой, конечно. По мне, так и Тига вполне может хватить. – Но может и не хватить, – заметила Мишка. – Верно. А Зодиар не из тех, кто любит риск. И меня, похоже, зауважал – особенно после нашей последней стычки. – Как же, зауважает он!.. Зодиар или боится, или ненавидит – третьего не дано. – Если это страх, то почему он не бежит от меня? – Потому что ненавидит сильней, чем боится. – А-а, – сказал богатырь. – Выходит, первое он совместил со вторым. – Зодиар хочет убить свой страх – в твоем лице. До встречи с тобой ему никто не был страшен. А может, он надеется вернуться в батыры, когда разделается с тобой. Колдуны-то – в меньшем почете. – Это ты от Зели узнала или сама придумала? – Fifty-fifty. Ведьма замолчала, по наметившейся уже тропке вновь устремившись на чужую территорию, куда и Светлану-то было боязно соваться. Но Мишка к таким делам тоже имела дар, ухитряясь перебрасывать мостики даже к вампирам и призракам. Все ж хорошо, когда наплечная птица не только говорун, но и наделена разными полезными свойствами. Тем более что богатырю приходилось поглядывать по сторонам, дабы не терять контроля над окружением, – здесь-то его никто не заменит. Обширный каменный лес вскоре раздробился на рощицы, а затем обратился в прежние тоннели, под тем же углом уводившие в глубину. И что может там ждать? Вообще зачем здешним ловцам понадобилось подземелье? Кстати, сколько их? И кто тут главный распорядитель? – Умывальников начальник, – неожиданно среагировала на этот его вопрос Мишка, – и мочалок… Похожа Зеля на мочалку? – Да не особенно, – ответил Светлан. – Во всяком случае, я бы ею не стал мыться. – Ишь, любодей, – ухмыльнулась ведьма. – «Живое мыло» ему подавай. – Мочалку, – поправил он. – Какая разница!.. Между прочим, у этих зелененьких тоже растут волосы. – Надеюсь, не по всему телу? – Лишь на голове, как и у нас… э-э… ведьм. Хотя, наверно, у них это больше смахивает на перья. И хохол был бы весьма пышным, если б его не приходилось выщипывать… или выводить чем-то – тут я не поняла. – Несущественно, – сказал Светлан. – Так они что, ближе к птицам? – К драконам тогда уж, – возразила девочка. – Пожалуй, это можно считать отдельным классом. – А волосы зачем выводят: для лучшего слияния со зверюгами? – Не только. Это как-то связано с гигиеной. – В том смысле, что не надо их мыть? Стряхнул с плеши пыль – и слава богу. – Драконы, как ты знаешь, не потеют – их кожа не требует особого ухода. – Вообще у драконов чешуя, – заметил богатырь. – Когда-то и наших предков покрывала шерсть… – Ну, тогда и они скорее всего не потели. – Ты меня утомил, – заявила Мишка. – Экий все же зануда! Короче, прими как данность: Зеле не нужны частые омовения… хотя воду она любит. – Это вас тоже сближает? – усмехнулся он. – Как-то ты потеплела к ней. – А иначе как бы я смогла понять? – пожала ведьма плечиками. – При общении не избежать взаимопроникновения. И раз ты позволил себя оседлать… – Тебе или Зеле? – Ты умолкнешь? Вот не буду дальше делиться!.. – Молчу, всё. Как же, не будет она. Наверняка ей хотелось делиться не меньше, чем ему слушать. И вообще Мишка больше дурачилась. – У них забавно устроены семьи, – продолжила, не выдержав и пары секунд. – На каждого самца приходится помногу самок, и все заботы, от рождения деток до раздобывания насущного, ложатся на них. А самец лишь бродит по этому курятнику и топчет их, топчет – такая у него львиная доля. Надо ж, как подфартило мужичкам!.. Этого Светлан не сказал – лишь подумал. Но ведьма, конечно, расслышала и показала ему язык. – А самое смешное: когда ребенок подрастает настолько, чтобы вспомнить заложенное в генах, его мать тут же пускают на корм – причем лучшие части достаются муженьку. – Да уж, обхохочешься, – проворчал богатырь. – Ты обещал молчать, – напомнила девочка. Он вскинул ладонь, подтверждая. – Самцы рождаются редко, зато живут долго… или даже вечно – этого и Зеля не знает. А самки – расходный материал, нечто вроде одноразовых емкостей, и повышать их численность, видимо, нет резона. Но главная причина – иная. – Тут ведьма выдержала паузу, потребную для большей экспрессии. – В плоти самок… или в их железах, или в крови… содержится что-то, без чего самцы потеряли бы власть над ними, превратившись в обычных производителей… возможно, третируемых более энергичным полом. – Опять тебе вспомнился «Эдем»? – Точнее, его запад, – ухмыльнулась Мишка. – С вашим братом там обошлись круто!.. Короче, повышенная чуткость сыграла с самками злую шутку, сделав уязвимыми для чужой воли, наделенной даже хилой Властью. Слыхал про «животный магнетизм»? – Это зверюга, которая проглотила магнит? – Дуралей! – прыснула Мишка. – Над чужой бедой смеешься. – Я-то как раз серьезен, – возразил Светлан. – Вот ты – заливаешься. – Тут ты прав. – И продолжила уже без смешков: – Подозреваю, что за этот подарочек Зодиара и ненавидят больше всего, причем именно самки. – А самцы что, у него на посылках? – Они вроде сборщиков подати. Причем сами воспользоваться ею не могут – пока сверху не спустят потребную долю. Такой кругооборот можно разорвать, лишь убив Зодиара… в чем самцы совершенно не заинтересованы. Для них этот урод – божество, поставщик манны небесной. А без него установленный порядок рухнет, и начнется… – Мишка замолчала, подыскивая слово. – Хаос? – подсказал Светлан. Дернув плечиком, она заключила: – Похоже, самки тоже побаиваются перемен – слишком привыкли быть кормом и не представляют, как жить без ошейников. – И чего в них больше: ненависти или страха? – Богатырь осклабился: – Тот же выбор, что и у Зодира, да? – Наверно, это зависит от того, сколько осталось жить, – ответила ведьма. – Вот Зеля, к примеру, еще не рожала. Но поскольку на данный момент ты ей более опасен… – Это открывает шлюзы для ненависти, – согласился он. – А как тут насчет общего блага? – Этим они свои головы не забивают. И с какой, собственно, радости? Самок отодвинули от решений, им даже не нужно пудрить мозги – и так сделают, что велят, и сами посыплют себя «Вегетой». – Лучше бы дустом… или мышьяком. – Еще лучше – каким-нибудь цианидом… чтоб с гарантией. Но дракошам и тут не дают воли. Приходится вести себя по закону, писанному Зодиаром. А рабам ведь плевать на господское добро – они с охотой пустят хозяевам красного петуха, буде подвернется случай. – И вот мы подвернулись, – кивнул Светлан. – Думаешь, Зеля станет плясать под нашу дуду? – Если мелодия по сердцу, почему нет? Собственно, ей в любом случае некуда деться – жить-то она хочет. Может, на исходе дней им и внушают, будто жизнь копейка, но пока программа выживания для Зели третья по значению – после неприкосновенности господ и повиновения. – Законы робототехники, да? – Вряд ли Зодиар читал Азимова, иначе тщательней поработал бы над первым пунктом, распространив его на себя. Но нынешней ситуации он не предугадал, посчитав, что с этой стороны ему не грозит. – И слава богу, – сказал богатырь. – Лишь бы самочки, сбросив иго, не принялись сводить счеты с мужьями. Вдруг они вздумают, что смогут обойтись без самцов? – В тебе заговорила мужская солидарность? – Да я вроде не замечен в этом. Но восставшие рабы часто ведут себя по-скотски – согласно сущности, коей пропитались. Сорваться с цепи еще не значит освободиться. – Хуже-то не будет, – заявила Мишка. – А Зодиар, судя по всему, напакостил всем, кого смог достать, – с ним все равно придется решать, причем радикально. – Разберемся, – произнес Светлан. – Сейчас нужно думать, как самим не попасть под обвал. Уж тогда нам станет не до радикальных решений. – А помнишь, как борются с лавинами? Артиллерийской пальбой. – Хо, – усмехнулся он. – Превентивные меры, да? И куда предлагаешь палить? Подумав несколько секунд, девочка сообщила: – Зеля чувствует, где обретается их повелитель, даже может оценить дистанцию. – Подозреваю, она укажет туда, куда мы уже идем. Хотя расстояние знать нам бы не помешало. – Между прочим, в той стороне находится храм здешних дракош… или лучше назвать это капищем? – Что, они Зодиару еще и жертвы приносят? – Видимо, есть потребность. Ведь он одарил слуг такими классными заповедями! – Законы robotics, ну да, – проворчал Светлан. – Плагиатор хренов. – Хотя, не исключено, ритуалы нужны самому колдуну, дабы полнее сдирать свою дань. – А как выглядит это… э-э… капище? Всмотревшись в распахнутое оконце, Мишка ответила: – Какой-то огромный зал, едва подсвеченный светляками. Собственно, Зелька не была там ни разу – слишком зеленая… кстати, к зрелости они желтеют. И тогда мы переименуем дракошу в Желю. А если доживет до старости и покроется мхом? – Ценный «язычок», – заметил богатырь. – И выдала бы все, да знает мало. – Не будь привередой, – вступилась ведьма. – Зеля открыла нам целую цивилизацию! – Вернее, что от нее осталось: жалкие ошметки былой роскоши. Впрочем, он и впрямь придирался. Очередной приступ сварливости. – Выходит, таракашку наслал на нас Зодиар, – сменил тему. – И зачем, интересно? – Может, эта такая проверка? – Кстати, нас вновь увело. Если помнишь, речь шла о гигиене здешних дракош. Итак? – Время, свободное от охоты, обхаживания господина, приглядывания за детьми… и прочих забот, самочки проводят погруженными в ванны, наполненные специальным раствором. А затем эту жидкость не выливают, но перегоняют в некий отстойник… И что с ней творят дальше, Зеля не ведает. – Какая интересная у дракош жизнь, – покачал он головой. – Забавно, что о чистоте единоплеменников больше всего радеют каннибалы. – Ведь пиша и должна быть стерильной. – Смахивает на безотходное производство. Очень рационально, без всякого почтения к объекту. Партия сказала «надо»… – Тут не «надо», – пробурчала ведьма. – Тут «давай-давай». А если не можешь – в расход. – Это не дракоши изобрели. Сапиенсы – материал… как это знакомо!.. А может, самок вымачивают лишь затем, чтобы плоть сделалась нежней? – Тогда почему не выплескивают раствор? – Возможно, в нем дефицитные компоненты и их стараются извлечь для дальнейшего использования. – Слишком банально, – отвергла Мишка. – Выбивается из стиля. – М-да, это довод… – Именно, что довод. Этот критерий из самых верных тут – уже не раз замечала. И потом, если б дело было лишь в экономии, отстойник не стали бы размещать в капище. – Хорошо, – сказал Светлан. – А какая у тебя версия? – Ну, на версию это не тянет. – Не до жиру – гони, что есть. – Пойдем логическим путем… гм… вместе. Что Зодиару требуется прежде всего? – Власть, – ответил он. – Как магическая, то бишь с прописной буквы, так и простая, житейская. – Со строчной, – кивнула ведьма. – Этим же наверняка озабочен Ла Гус, судя по всему, вступивший с колдуном в сговор. И людоеды вкупе с гипотетическим их Хозяином не мыслят себе жизни без нее. Но все они – лишь орудия Рока, пытающегося выстроить Вселенную по шаблону. Для него любая жизнь – это зараза, кою нужно искоренить, ржавчина на возводимой им конструкции… – Не увлекайся, речь сейчас о менее масштабном. Вселенную лучше оставить на завтра. – Да, – согласилась она. – Но здешний узел, напророченный Джинной, явно закручивается вокруг Ули, с похищения которой и начались главные беды. А чем замечательна эта малышка? – Ты в педагоги собралась? – осклабился богатырь. – Не можешь без контрольных вопросов? – Она задает судьбы, – ответила себе Мишка. – Вынуждает людей, в которых силен вселенский кукловод, идти туда, куда вздумается самой. А откуда взялась в ней эта пакость?.. Это не вопрос, – поспешила сказать. – Это ораторский прием. – Ну-ну… оратор. Продолжай. Но продолжить им не дали.Глава 19
Из-за скалы навстречу богатырю метнулась фигура. По очертаниям это был человек, хотя гигантских размеров, а людей Светлан уже отвык пугаться, уверовав в свою силу. И тем большим удивлением для него стало, что от столкновения прочь отлетел именно он, будто в его грудь угодило ядро. К счастью, его тело оказалось готовым к превратности, за доли секунды восстановив баланс, даже успев подхватить Мишку, едва не сорвавшуюся с насеста, и Светлан приземлился на ноги, мигом приняв оборонительную стойку. Но доставать меч пока не стал, решив не усугублять конфликт. Или лучше считать это недоразумением? И незнакомец не спешил повторять атаку, судя по всему, вполне довольный результатом первого контакта. На широком и бородатом лице здоровяка возникла ухмылка, не то чтобы злобная, но не сулившая доброго адресату. И оснащен он был по здешним меркам очень недурно: добротное оружие увешивало его, точно игрушки рождественскую елку. Кстати, борода у громилы была рыжая, даже почти красная. А кожа такая бледная, что словно бы светилась в сумраке. Действительно, мужик был огромен. До слона, правда, не дотягивал, но до носорога, из самых крупных, – вполне. И когда подобная махина вздымается на задние конечности, а в передние берет тесаки… причем ясно, что рубить собирается не лес. Пожалуй, он походил на неандертальца – грубым сложением и волосатостью. Но был много, много крупней – настолько, что матерый гризли показался бы рядом с ним медвежонком. А торчащие из-под шлема уши оказались заостренными, как у эльфов… или у свиней. К тому же большими – даже сделать поправку на прочие его части. («А это, деточка, чтобы лучше тебя слышать».) Его латы были сработаны из драконьей шкуры, а громадный топор и боевой молот, больше смахивающий на громадную кирку, вполне могли изготовить гномы. – Это был намек? – спросил Светлан. – А человечьим языком не хочешь объяснить? Откуда такая неприязнь к мирным путникам? – Человечьим? – повторил гигант рокочущим басом, напоминающим львиный рык. – А с чего ты взял, будто я – человек? После Крона подобные голоса не внушали Светлану трепет – при желании он сам мог взреветь не хуже. Но для здешней сцены хватит и одного зверя. – Ведь обличьем-то – схож, – пояснил богатырь. – А уж кто ты по своей сути… – Моя суть не про твою честь, – объявил громила, несколько озадачив Светлана такой фразой. – Что тебя трогает – это мои намерения. Помедлив, Светлан спросил: – Ну и?.. – Я намерен тебя убить, – сообщил бородач. – В честном бою, понятно, – я не нападаю со спины. – А за что? Я тебя вроде не обижал… – Причины целых три, – охотно пояснил убийца. – Первая – мне заплатили. Вторая – нужно пополнить припасы. Что до третьей, то я люблю хорошую драку. – Есть и четвертая, насколько знаю, – сказал богатырь. – Ты убиваешь открыто, чтобы нагнать на противника страх. А уж затем испить его жизнь до дна, зарядившись чужой силой. Прислушавшись к себе, он не ощутил запрета на убийство, иной раз сильно его злившего. Даже набить мерзавцу лицо ему обычно не дозволялось – под страхом отлучения. Но в этом здоровиле не было души, а значит, поступать с ним можно как заблагорассудится. – Наверно, для того и болтаешь с жертвами, – прибавил Светлан. – Вон как звонишь гладко – успел набраться за длинную жизнь. – Угадал, – подтвердил людоед, осклабившись. – Иных, кто поученей, даже беру с собой. И принимаю как гостей, ни в чем не отказывая… пока не приходит их черед. Его улыбка могла бы вогнать в дрожь и закаленного человека. Так ухмыляться могла бы акула, если б обладала юмором. – Наверно, у него зубы, как у нас волосы, – прошептала Мишка. – Все время обновляются. И хорошо, если не в несколько рядов. Похоже, у нее возникли те же ассоциации. – Меня, конечно, не пригласишь, – произнес богатырь. – А ты сам не пойдешь, – уверенно сказал убийца, за долгую практику научившийся понимать людей. – К тому ж на тебя поступил заказ. И сроки в нем оговорены – тут не до забав. – Иначе закажут тебя? – Хо, – опять показал зубы здоровяк. – Это вряд ли. Да и кому? – Могу с ходу назвать парочку тех, кто не откажется с тобой потолковать. К примеру, есть такой великан: Крон. – Ты знаешь Крона? – удивился людоед. – Более того, мы с ним кореша. А что, тебя забыли уведомить о такой ерунде? – Разве это меняет что-то? – пожал плечами наемник. – Договор есть договор. Похоже, взамен совести людоедам пришлось обзавестись жестким кодексом – иначе б не выжили. Причем в чистокровок он въелся не хуже инстинкта, да и большинство дворян, их потомков, все же придерживались правил. «Вот в моем мире это выродилось в чиновничий педантизм, – подумал Светлан со вздохом. – Да, были люди… э-э… людоеды. А затем грозных Охотников сменили мелкие пакостники. Все деградирует!» – Кто меня заказал, ты, конечно, не скажешь, – произнес Светлан. – Но свое имя можешь назвать? – Можешь величать меня Ноем, – дозволил убийца. – Понятно, пока живешь. И опять одарил клиента фирменной ухмылкой. – Ной, ну да, – пробурчала Мишка. – А может, Ут-Напиштим или даже Зиусудра? Надо ж, ноевщину отрыли… ископаемую, но не окаменелую. Так вот какие у нас были праведники! – Ну почему – «у нас»? – возразил Светлан. – Наверно, это заимствованный миф. А у каждой расы – свои заповеди. Возможно, по меркам людоедов этот тип – чуть ли не святой. – Эй, уважаемые, – окликнул здоровяк. – Я вам не мешаю трепаться? – Если свалишь, мы не станем возражать, – огрызнулась ведьма. Он гоготнул, вовсе не обидевшись. – Скажи-ка, дядя, – обратился к нему богатырь, – а в каких отношениях ты, истинный Охотник, с теми из твоих сородичей, кто подался в Пастухи? – Я этих выродков презираю, – ответил Ной, не скрывая. – Они так старались сойти за людей, что сами стали походить на свой скот, насквозь пропитавшись враньем. – А ты, значит, блюдешь традиции Древних? – При чем тут традиции? – хмыкнул людоед. – Это наша суть. Но полукровки вобрали в себя худшее от двух рас. Теперь и не поймешь, кто подлее: человечки или их пастыри? – И, однако, ты принимаешь у них заказы, – заметил Светлан. – Кстати, зачем тебе деньги? – А кто говорил о деньгах? – осклабился наемник. – Уж не думаешь ли, что я хожу по городским лавкам или закупаю провизию у крестьян? Действительно, зачем покупать, когда можно отобрать. Хотя грабеж не универсальный способ, а даже такой гигант не сможет дотянуться до всего, в чем нуждается, – вот и сгодилось бы золото. – Но питаешься ты людьми, коих ценишь низко, – сказал богатырь. – Мы есть то, что мы едим, – не слыхал такое? – Вот ты, сказывали мне, кормишься травой, – не задержался Ной. – А я хочу закусить тобой. Но герои – редкая дичь, для прокорма не хватит. Вот и приходится разнообразить стол. И кого только на нем не побывало! – Хм… И какие у тебя предпочтения?.. То есть помимо героев. – Пища должна быть здоровой, – объявил людоед. – Понятно, не у всех здоровье, как у тебя. Но когда скотинка пасется на природе, где воздух и вода чище… – То есть охотнее ты жрешь селян? – прервала Мишка. – Ведь они тощие – одни жилы. А среди купчин есть такие откормленные!.. – Если подворачиваются – почему нет? – вновь осклабился Ной. – Хотя постное мясо мне нравится больше. К тому ж городские чем только себя не травят, от специй до вина. – Безобразие, в самом деле, – поддакнул Светлан, удивляясь своей выдержке. Того и гляди начнем обсуждать рецепты. – Зато в города стекаются кто толковей, – заметила ведьма. – Может, через плоть передается и ум? – Когда есть сила, ум не нужен, – изрек гигант. – Это хилым не выжить без верткости. Ну пусть побегают, путая следы, – даже веселей ловить. – Ведь ум – тоже сила, – заметил богатырь. – Не боишься, что сыщется умник, который поймает тебя? – Я ничего не боюсь, – заявил Ной. – Трусость – свойство людей. То есть помимо лживости и подлости, помянутых ранее. И от кого ж это пришло в человечью породу? – Между прочим, легендарный царь Мифей, коего так превозносят гоблинские отродья, был тот еще враль, – сообщил богатырь. – Это теперь, за давностью, из него сделали памятник. – Ты-то откуда знаешь? – Да уж есть откуда. Не веришь мне – спроси у Крона… если доживешь до встречи. – Грозишься, хо, – одобрил здоровяк. – Значит, будет дело!.. Или сговоримся по-доброму, без свары? Это у него такой юмор? Своеобразный, прямо скажем. – Ну ясно, на лопату нужно садиться ровненько, с немецкой аккуратностью, – откликнулся Светлан. – Может, сам и покажешь? Но людоед вряд ли слыхал сказки про русских яг, а человечину готовил, видимо, не в печи – если вообще подвергал обработке. Может, при нагревании она теряет полезные свойства? Кстати о ягах… – А женщин ты тоже ешь? – спросил богатырь. – Ну, это зависит, – расплылся Ной в своей жутковатой ухмылке. – Одни и годны лишь на пищу. Но от других можно взять больше – намного. Плоть обретает тут иной смысл, а формы приятны глазу. Да и сверх того кроется такое, чего не найти в прочих местах. Людишки-то из-за своей мелкоты втаптывают это в грязь, а вот я ценю. – В самом деле? Но бытует версия, что ваши подружки – Черные Ведьмы. Людоед брезгливо оттопырил губу: – Да они ж уродины почти все. Вдобавок и старые. – Погоди, – сказал Светлан, удивившись. – Разве они не вашей породы? Гигант помотал головой. – От нас рождаются лишь парни, – пояснил он. – Это проблема, да. Очень трудно сыскать чрево, где младенчик не наберется мерзостей, из коих вовсе не худшее – хвори, всего за сотню лет способные превратить в рухлядь. – Ну, сотня!.. А что ты считаешь худшим? – Слабость. Я говорил: люди – мелочь. Оттого и помыкать ими легко, что ничтожны. Даже не слуги – рабы, скот. А все серьезные дела валят на героев и сами ж ненавидят их за то, что те не плетутся в стаде. Да родись у меня такой сын, я б его удавил! – А тебе хочется помыкать? – спросил Светлан. – Зачем? Люди для меня корм. Тюкнул по черепу – и в кастрюлю. А пасти их!.. – Тогда как образовались Пастухи? – По недоразумению, – ответил Охотник. – Ну ошибались мы, выбирая мать. Сказано ж: непростое дело. Иной раз терпения не хватает, затеваешь без уверенности. Вот и наплодилось такое: ни то ни се. Нас они робеют, на людишек злобятся. – Я слыхал: вас и выводили, чтобы людей губить. Так у Пастухов это выходит лучше. – Кто ныне помнит, какая была цель, – осклабился Ной. – Вот вас зачем выводили? Верно, не для того, чтоб вы друг дружку гробили. А кто на это подвигнул… Чужаков-то легко винить. – Ну а кто ж тогда Черные Ведьмы? – вернулся Светлан к прежней теме. – Я имею в виду исконных, а не тех, кто почернел с возрастом. – Это вопрос смутный, – сказал людоед, и сам явно испытывая интерес. – Конечно, я имел с ними встречи… не близкие, – прибавил с ухмылкой. – Ну да, они тоже жрут человечину, но по-подлому, воруя детишек или юных дев. И нам они не родня. Может, и вовсе – никому. От иных даже мертвечиной пованивает, будто померли давно, а кости проступают наружу, как у мумий. – Упырицы, что ль? – А речные русалки – кто? – ответил Ной вопросом. – Вас они не держат за родичей и к живым не относятся – утопленницы все ж таки. Вот и думай, кем их числить… Ладно, парень, – прервал он себя, доставая из-за спины две секиры, которыми вполне можно было проламывать крепостные стены. – Языки почесали – пора и делом заняться. Ну, ты готов? То ли ему наскучило делиться сведениями и захотелось молодецкой потехи, то ли срок, отведенный на выполнение заказа, уже истекал, но дальше тянуть Охотник не хотел. – Минуту еще дашь? – спросил Светлан, быстро сгружая с себя обеих наездниц и лишние предметы на ближний камень. – Отчего ж не дать, – прогудел гигант, крутя в руках громадные орудия, будто это были трости. – Мне и двух не жаль. Но не больше, ладно? – Будь спокоен, – сказал богатырь, вынимая свои мечи. – Мы тоже спешим. Скользящими шагами он придвинулся к кряжистой фигуре, высившейся перед ним, точно дубовый ствол, но первый удар предоставил врагу. А тот не заставил себя ждать, тотчас обрушив на него многопудовую секиру, разогнанную до скорости снаряда. И начался бой. О приемах Светлану не приходилось заботиться. Все, когда-либо виденное им – в спортзалах, на турнирах, даже в кино, – закрепилось ныне в его рефлексах, слившись в необычную и весьма сложную систему, вряд ли пригодную нормальному человеку. Но в богатырское тело она вписалась как по заказу, с легкостью подстраиваясь под любого противника. Предоставив мускулам свободу, Светлан бился на автомате, а сам отстранение следил за схваткой, укрывшись за тремя рубежами защиты – клинков, лат и своей кожи, по прочности вряд ли уступавшей стали. Конечно, Ной был мощен – такими ударами можно заколачивать сваи. Наверняка его организм тоже подкрепляла магия, а неведомый конструктор вложил в людоедов огромный запас сил, будто знал, с кем им придется иметь дело – помимо всегдашнего корма. И постарался уравнять свое творение с самыми опасными из чудовищ, против которых боролись герои. А учитывая, что и для богатырей это был верхний предел… И уж Ной не набирал приемы с миру по нитке – в его ухватках ощущалось наследие тысяч поколений хищников, включая, возможно, и тираннозавров. Понятно, этот стиль не отличался гибкостью, зато был универсален, а свою действенность доказал во множестве схваток, украсив список побед людоеда столькими громкими именами!.. Лучше и не знать. Но пока бой не выявлял чье-либо преимущество. Возможно, людоед был несколько сильней, а большая масса давала опору для тяжелых секачей, прибавляя мощи его ударам. Зато Светлан превосходил противника в маневренности, вынуждая того крутиться, чтобы не пропустить атаку из тени. При этом Ной получал явное удовольствие от схватки, впрямь не выказывая боязни, даже вроде не интересуясь исходом. Хотя беспечности не проявлял, рискуя не больше, чем требовалось, – отменная боевая машина. Опробовав друг друга на разных режимах и всеми доступными способами, поединщики разом отступили, будто научились уже чувствовать партнера в этом смертельно опасном танце. Ни тот, ни другой не запыхались – оба были устроены так, что не знали устали. А вот насколько хватит их резервов и чей запас иссякнет раньше… – Я думала, ты больше не найдешь ровню, – сказала Мишка со своего насеста. – Последним-то был Зодиар. Судя по ее спокойствию, она не сомневалась в победе здешнего добра – в своей, разумеется, трактовке. А что в жизни складывается по-всякому, девочке еще предстоит увериться. – Ты лучше бы навострила крылья, – посоветовал Светлан, не спуская глаз с людоеда. – А то как бы не началась обычная песня: доброго молодца на завтрак… – А меня он когда схрумкает? – спросила ведьма. – На ночь, чтоб не переедать? Подперевшись секирой, Ной осклабился с прежним благодушием. – Ты не той породы, чтобы тебя есть, – сообщил он. – Держать такое в себе – слишком хлопотно. – Богатырей-то не боишься жрать. – От них – сила, – пояснил людоед. – Что набрали, ко мне переходит. И с ними проще – их я понимаю. А чего ждать от тебя… – Этого и я не знаю, – согласился Светлан. – Значит, она не нужна тебе? – Напротив, – возразил Ной. – Это очень редкая дичь – я же вижу. – Сам ты дичь, – огрызнулась Мишка. – Смотри, как бы не затеяла на тебя охоту! Гигант гоготнул, довольный ее выпадом. А если б ведьма врезала ему со всей силы, наверно, понравилось бы еще больше. У толстокожих свое понятие о ласке. Или тут дело в ином? – Чем же она редкая? – спросил богатырь. – Нет червоточин, – ответил Ной охотно. – Среди людей таких почти не осталось. А в этой малышке никакой мути, она чиста как родник. – Ну, допустим. И что из этого следует? – За всю жизнь мне лишь дважды встречались похожие… – Еще бы, – бросила Мишка. – Ты – зверь подземелья, а мы – небесные птахи. Шансы столкнуться близки к нулю. – В том и беда, – признал людоед. – А ведь ты можешь мне подойти. Я давно ищу хозяйку для своего замка. – Какое счастье! – фыркнула девочка. – Осуществляются мечты. Разве не о таком принце грезит каждая Ассоль! – Да что хорошего в принцах? – произнес Ной. – Те еще паучата! Грызутся меж собой за место первого пастуха, раздувают щеки, будто впрямь избраны Богом. А всех отличий от других: нашей крови чуть больше… Или тебе недостает балов и турниров? Так у меня найдутся потехи позанятней – скопилось за века-то. – Кажись, меня охмуряют, – усмехнулась ведьма. – Надо же, сподобилась наконец! – Приятель, ты в своем уме? – спросил Светлан. – Конечно, мужчина ты видный, но летунья на твои качества не клюнет. Тем более после того, как ты слопаешь ее друга. И даже если сможешь изловить – какой смысл? Тебе ж не это надо. – Я все разумею – не дурень, – сказал людоед. – Но можно заключить сделку. Мы с тобой на этом заканчиваем и расходимся по своим делам, однако эту птичку я забираю. Торопить или принуждать не буду. Поживет со мной пару лет, покуда не войдет в зрелость… приглядится, обвыкнется. А уж после решит, станет ли носить от меня. Силой к этому не принудишь – будет лишь хуже. Зачем мне сын, ломанный при зачатии? – А как же твой договор? – спросил богатырь. – Я думал: для вас это свято. – Там есть к чему придраться, – пояснил Ной с ухмылкой. – Составляли его наспех, к тому ж неумело. А я на этом съел не одного пса. Ну не получу плату – ведь все равно в выигрыше. – Хитрец. – Ато! – Но если она не пожелает плодить людоедиков? – Тогда я ее убью, – ответил здоровяк, не колеблясь. – А как же? Не хватало, чтобы другой отхватил такой куш! – Это по-нашему, – сказал Светлан. – Так не доставайся ты, Маша, никому!.. Мужик, а ты жлоб. Впрочем, что странного? Наверно, и этим свойством люди обязаны своим пожирателям. – Зачем же давать соперникам фору? – удивился Ной. – Ты пойми: каждый в мире утверждает себя – и своими отпрысками тоже. А если у других чада окажутся более хваткими? – Логика в этом есть, – признал богатырь. – Людоедская, правда. – Дык а я кто? – ухмыльнулся гигант. – Зато не напускаю туман, как иные: любовь, мол, и все такое. Не терплю розовых соплей. – Да уж, – опять согласился Светлан. – Или любовь, или жлобство – гибридов здесь не бывает. От любви иной раз убивают себя, но если других – про нее лучше не поминать. Нормальная драка за место под солнцем. – Или под луной, – гыкнул Ной. – Без вашего солнца уж как-нибудь… Ну что, – спросил он затем, – мы договорились? – О чем? – Ты дурачка-то не строй, – проворчал людоед. – Со мной это не катит. – Мне не нравится такой расклад, – сказал богатырь. – Ты пока не победил, а претендуешь на выигрыш. То есть мы с тобой как бы меняемся жизнями, но вдобавок ты требуешь деву. Странная сделка, не находишь? – Неверно, – возразил Ной. – Против моей жизни – две ваши. Так что все честно. – Может, ты умеешь летать? – язвительно спросила Мишка. – Я – нет. Но мои ножи – запросто. Любую птицу догонят. – Может, и не любую, – заметил Светлан. – Ты недооцениваешь ведьм. – Даже если ты прав – что с того? Каждая вещь стоит столько, сколько за нее готовы платить. А я вижу, что твою жизнь дева ценит высоко. – Так ты с ней торгуешься или со мной? – Считай, что с обоими. Если ты заартачишься, она может оказаться покладистей. – Да кто позволит ей платить за мою жизнь, – хмыкнул богатырь. – Тут ты дал промах, старичок. А что свободу она ставит выше своей жизни – в этом я уверен. И к чему мы пришли? Ной задумался, уставившись на ведьму тяжелым взглядом, прикидывая и оценивая. Светлана он не стерегся – верно, не впервые сталкивался с богатырем, а потому не ждал подлых уловок. Кстати, и сам бился без коварства. Вообще громила не вызывал особой неприязни – даром что людоед. Среди людей полно типов куда более отвратных. – Договоримся так, – наконец сказал гигант. – Дева пробудет со мною год, и, если не сладимся за этот срок, я ее отпущу. Вдобавок одарю любой диковиной, какую сыщет в моем доме… даже тремя, ладно. Надо ж, как ему загорелось – причем чем дальше, тем, видимо, сильней. – А мне что перепадет? – заинтересовался Светлан. – Ну, кроме жизни. – Калым, что ли, вымогаешь? – подивилась Мишка. – Эх, папаша! – Вещь стоит столько, сколько за нее готовы платить, – процитировал он. – Вот и поглядим, какая у тебя цена. – С собой не ношу лишнего, – сказал Ной. – Отдал бы секиры, но они не лучше твоих мечей. А вот в моей кладовке найдутся игрушки и поопасней. Если желаешь, можно прогуляться – выберешь на свой вкус. – Щедро, – признал богатырь. – А в этом договоре какой подвох? – Никакого, – заверил людоед. – Что сказал, выполню в точности. К тому ж доставлю деву, куда захочет, сдам на руки в целости. А про тебя забуду, как только скроешься с глаз. И пока не истечет оговоренный срок, не стану искать встреч, что бы мне ни сулили. – А приказать тебе не могут? – спросил Светлан. – Хо! – изумился Ной: – Кто ж это? – Тот, кто стоит над вами, Охотниками, – ваш Создатель. – Эка замахнулся, – оскалился гигант. – Он-то, конечно, может, только зачем? Потребуется, так и сам, одной дланью… – А если творить убийства самому не в его правилах? – Его правила – не для нашего ума, – отрезал Ной. – Так как насчет сделки? – Да что с тобой договариваться, если ты себе не хозяин, – пожал плечами богатырь. – Сейчас говоришь одно, а велят – сделаешь навыворот. – Это увертки, – сказал людоед, помрачнев. – Все равно б ты не согласился. – Верно, – не стал вилять Светлан. – Я вообще не торгую людьми, даже не сдаю их в аренду. – Ведь на кону ее жизнь, – напомнил Ной, не сдаваясь. – А если я скажу, что сберегу деву, не глядя ни на чьи веления? – Сказать-то можно все… – Сберегу, – мотнул головой гигант. – А мое слово, ты знаешь, – скала. Раньше помру, нежели нарушу. Вот тут Светлан заколебался, в сомнении поглядев на ведьму. Вообще-то здоровяк прав: это своей жизнью можно распоряжаться без оглядки. А год отсидки – не такая большая цена. – Тогда внеси в неприкасаемые и моего дружка, – потребовала Мишка. Подумав несколько секунд, Ной вздохнул и покачал головой – так далеко его самовольство не заходило. – Значит, не сговорились, – резюмировала она. – Странные вы, – проворчал Охотник. – Выгодная же сделка. – Это если глядеть с твоей кочки, – сказала ведьма непримиримо. – Да мне один день с тобой – хуже смерти! Ной посмотрел на нее с жалостью. Еще бы: жаль упускать такую птицу. А счастье было так близко… – Сами-то понимаете, за что примете смерть? – спросил он. – И чего вас занесло сюда? Сокровища вам не нужны, тутошние разборки не цепляют – тогда зачем? – Вот интересно: ты совсем не веришь в благие порывы? – не удержался Светлан. – Это когда не все тянешь к себе, а готов и делиться. – Да какие ж они благие, если во вред себе? – молвил Ной, глянув на него, как на идиота. – О чьем благе болтаешь? – Предположим, об общем. Это слово тоже надо объяснять? Тут и Мишка не стерпела: – Нашел с кем толковать про мораль! – Может, я зубы заговариваю, – усмехнулся богатырь. – Клычища, хочешь сказать? На них никаких заговоров не хватит – можно лишь выбить. Светлан попытался вообразить Ноя беззубым – с трудом, но удалось. Хотя это не изменит людоедскую суть и не убавит Голод. – Ведь жаль, что чудище, – сказал он со вздохом. – Внутри монстр, а ведет себя как нормальный. – Кто-то на солнце отыскивает пятна, – произнесла ведьма, – а ты пытаешься углядеть свет в кромешной темени. Не надоело? – Пора тушить, – согласился богатырь и, обратив взгляд на противника, спросил: – Ну что, продолжим? Действительно, к чему терять время? Его и так делается все меньше. – Нет, – неожиданно сказал Ной. – Лучше я подожду – вдруг дева передумает? – Когда заделаешься травоядом, – бросила она. – Или хотя бы перейдешь на кур. – Может, сойдемся на кабанах? – осклабился здоровяк. – Сама знаешь: на другой плоти мне не выжить – только люди. – А ты раскинь мозгами – вдруг найдешь способ? Если удастся, подарю тебе год, так и быть. Но жить рядом с тем, кто кормится человечиной… Да я с ума съеду! – Вот, теперь понял, – просветлел Ной. – Этого я не учел, да. – Короче, тебе поставили задачку, – подвела Мишка черту. – А не решишь – твои сложности. Засим, как говорится, не поминай! И снова вспорхнула на плечо Светлана. Испытывая немалое облегчение, что обошлось без смертоубийства, он повесил авоську с Зелей на прежнее место, нагрузился прочим добром и, кивком простившись с озадаченным людоедом, заспешил по тропе дальше. Конечно, вряд ли тот перерешит, но лучше убраться с его глаз побыстрей. Опять же время дорого.Глава 20
Когда удалились достаточно, Мишка заметила: – Кажись, тебе глянулся этот живоглот. Потому что здоровущий, да? – Разве тебя не влечет здоровье? – откликнулся богатырь. – А от этого верзилы – прямо пышет. – Ну да, я ощущала его appeal, – признала девочка. – Приходилось напоминать себе, чем он поддерживает свое цветение. – Но если забыть этот пустяк, Ной – на редкость цельная личность. И говорить с ним легко… почти как с кем-то из нашей братии. – Включая сестер, – хихикнула она. – Все-таки истинная порода дорогого стоит, – сказал Светлан. – Ты не представляешь, насколько утомляет вранье полукровок. И глупость тех, кто продолжает им верить – несмотря ни на что. – Отчего ж не представляю, – повела ведьма плечиком. – Очень даже. Но сколько душ поддерживают на плаву такую тушу, ты не прикидывал? А мы миндальничаем с ним, калякаем о том о сем. Вот подманить бы Ноя к отшельницам – куда б девалось его хваленое здоровье!.. – Он же не дурак – наверняка у него нюх на опасные зоны, обходит за километр. – И все равно до него еще дойдет очередь, – посулила она. – Отольются людоеду человечьи слезы… Богатырь вскинул палец, и Мишка тотчас смолкла, замерев. – Слышишь чего? – спросил он негромко. – Не-а, – ответила девочка шепотом. – Вот и я – нет… ну, почти. Как-то резко стихло все. Раньше местная живность лишь расступалась, освобождая проход, а ныне сгинула совсем, будто ее спугнули. – Шутишь, – пробормотала ведьма. – Да чем можно устрашить здешних монстриков? – Пустынной бурей, например. Или цунами. – Еще метеоритный дождь помяни! На такой глубине даже комета не опасна… разве протаранит кору насквозь. Но тогда всему шарику каюк – вывернет наизнанку. – Короче, речь о природном катаклизме, – сказал Светлан. – Зверюги это чуют. – Думаешь, Зодиар потянет такое? – усомнилась девочка. – А ты забыла про загубленную Долину отшельниц? Уж там колдун устроил классную печь. – Пока самого не нанизали на шампур. Жаль, не поджарили заодно – дракоши не отказались бы от такого яства. – Ну, блюдо, конечно, редкое… – Да на их месте и я отведала бы шматок – из принципа. – А потом тебя бы неделю рвало. – Зато морально вознеслась бы настолько!.. – До небес. И оттуда забрызгала бы всех. – Фу-у, – состроила она брезгливую мину. – Ладно, не буду есть твоего Зодика. – А если попрошу? За маму, за папу… – За маму – куда ни шло. А папуля нехай давится сам. Светлан снова бросил взгляд окрест. И чего ждать в этот раз? Здесь вроде не сейсмичная зона. Хотя в Долине отшельниц не было извержений много веков – и вдруг на тебе, нарисовалось! – А что ж мы ничего не чуем? – пробормотала ведьма. – Может, и чуем, – откликнулся он. – Но не сознаем. Тут навык нужен. – Некогда нам его наживать, да и не дадут. – А Зеля что вещает? – спросил богатырь. – Чего-то и она притихла. Уж не нацелилась ли соснуть? – Что она, дура? Забота у нее ныне одна: как бы выжить. А притихла – от сосредоточенности. Ломает голову, как стать тебе нужной. Роли переменились: теперь Мишка вступалась за юную дракошу, обжитую кабинку сменившую на заплечную торбу, а покорного зверя – на прямоходящего громилу с непонятными ухватками. – Пусть живее ломает, – проворчал Светлан. – А то я такой грозный! – Сам себя боишься, да? – Временами. – Он вновь поднял палец, призывая к молчанию. Затем сказал: – Вроде свистит где-то – не слышишь? Ведьма тоже навострила уши. Через минуту, пожав плечами, буркнула: – А чего ты ждал тут: аплодисментов? – Еще не хватало!.. Тогда я бы решил, что у меня поехала крыша. Взбежав на небольшой пригорок, Светлан затормозил. Стены тоннеля здесь опять раздавались, образуя просторный зал, вполне годившийся для ристалища, – с довольно ровным полом, свободным от камней, и сводчатым потолком, почти лишенным сталактитов. А на дальнем конце площадки уже поджидал соперник, за которым они гнались так долго. Видимо, Ла Гус решил больше не откладывать встречу – тем более что время работало не на него. Верхом на чудовищном скорпионе и с мечом, сверкающим точно лазер, он произвел бы фурор на любом турнире, а противника себе искал бы, наверно, долго. Безумцы-то и среди рыцарей – редкость. – Похоже, нас не хотят пускать в капище, – сказал Светлан. – Может, за тамошних идолов опасаются, а может, уже началась служба. Во всяком случае, Тиг сам выбрал место для встречи… и это скверно. – Считаешь Гуса опасным врагом? – спросила Мишка, вновь начиная трястись. – Конечно, теперь он по ноздри заряжен Силой… а все ж против тебя мелковат. И не замечен в громких деяниях. – Ты нас еще по рейтингу разведи, – усмехнулся богатырь. – О прошлых заслугах лучше забыть – на послужной список тут не делают скидок. – Ты не делаешь, а Тига это ломает, – возразила ведьма. – Он и себе не признается, но боится тебя до одурения. – И тем сильней ему хочется меня свалить. В этом он схож с Зодиаром. – Родственные души, ха! Уроды всех рас, соединяйтесь!.. – Похоже, эти двое уже снюхались, – заметил он. – Очень мне не нравится меч Ла Гуса – от него прямо пышет магией. – Ведь и твои клинки подкреплены чарами? – В них это повышает прочность, а клинок Тига работает как усилитель, причем усиливать есть чего. Тот удар в склепе едва не пробил мною пол. Шагнув к огромному валуну, Светлан попробовал его сдвинуть, чтобы загородить проход, обезопасив себя и своих спутниц от сюрпризов с тыла. Глыба поддалась, но вовсе не с той готовностью, которую от нее ждали. Боже, какая она тяжелая!.. – Упс, – сказал Светлан растерянно. – Чего? – немедленно среагировала Мишка. – Накрылось мое богатырство, – сообщил он. – Во всяком случае, убавилось в разы. Теперь я обычный здоровяк… или чуток крепче. Но чтоб деревья вырывать с корнем!.. Видимо, это Зодиар постарался – его посильный вклад в победу. – Ведь на богатырей не действует колдовство? – Впрямую – нет. А вот если изменить свойства среды… Наша-то могучесть заимствованная, втекает извне. Помнится, таким же способом я сделал укорот Мифею – он тоже черпал силу в народе… правда, по собственному хотению и для личных нужд. Наверно, для того меня и заманивали в глубину – наверху такие фокусы не проходят. Вот теперь девочка не только задрожала, но и побледнела – за какую-то секунду будто вся кровь отхлынула… к пяткам? Вообще при ее воображении трудно сохранять смелость – тем более сейчас, когда ситуация так круто повернула к худшему… – Может, лучше не ввязываться в драку? – выдавила она. – Черт с ним, с этим Тигом, – пусть считает, что победил. – Вряд ли это его удовлетворит. И Зодиару без моей головы – не жизнь. Так что сбежать мне не дадут. А кроме того… – Что? – Забыла? Мы не из тех, кто подстилает солому. За последний год я разучился пятиться. Но если и ты завязнешь в этой паутине – это будет их полная победа. – Не морочь мне голову! – резко сказала Мишка. – Просто ты хочешь сбагрить меня подальше. Усмехнувшись, Светлан снял ее со своего плеча, пересадив на валун. Затем туда же сгрузил Зелю, но узел на мешке распускать не стал – пусть считается пленницей. Для ее же блага. – Ладно, – сказал он. – Пока меня лишили только форсажа – без этого можно обойтись. Возможно, и усталость вернулась – придется беречь силы. – Но если вовсе введут в человечьи рамки? – Это вряд ли. За прошедший год мой организм изменился намного. Даже без сторонней подпитки я не прежний зауряд. А если сейчас слабей Тига, то не до такой степени, чтобы сразу плюхаться на спину. – А ты не забыл, что Тиг в отличие от тебя конный и вооружен, судя по всему, лучше? – Зачем помнить, что и так видно, – ответил Светлан. – Но хочешь знать, в чем мое преимущество? – Еще бы не хотеть! – Тиг не доверяет напарнику. Оба понятия не имеют, что такое дружба, и стоит одному зазеваться, второй тут же подомнет его под себя, а то и всадит клинок. – Ну и картинку нарисовал, – хмыкнула Мишка. – «Подомнет», «всадит»… Они ж вроде одного пола. – В теории-то они об этом знают, но на практике… Короче, Тиг вовсе не уверен, что западня сработала, и потому будет осторожничать. – А сможешь его опасения подкормить? – Уж постараюсь. Не увлекайся зрелищем, – сказал Светлан напоследок. – Не забывай и по сторонам смотреть – как бы не выскочил кто. А что делать с Зелей, решай сама. – А ты не оглядывайся на нас – чай, не дети, – откликнулась Мишель. – Удачи! – Шутишь? – буркнул он. – Откуда она у меня? И отправился по тропе дальше, с каждым шагом приближаясь к тому, от чего предпочел бы держаться подальше. Свое большое тело Светлан по-прежнему ощущал легким, но уверенности не чувствовал. Отвык он уже встречаться с более сильными. За весь год лишь Зодиар едва не сбил с богатыря спесь, но затем сам пополнил список его побед. И вот теперь – начинай сызнова. А жуткого этого зверя, заменившего Ла Гусу лошадь, прекрасно видно и на дистанции – вовсе не хочется разглядывать его вблизи. Черт, ну и страшило! Конечно, не сравнить с тараканищем Зели, но много, много больше, чем может вынести душа зауряда… исключая немногих безумцев, храбрости которых поют песню посмертно. Облаченный в вороненые латы Тиг не стал дожидаться, пока Светлан подойдет вплотную, и двинулся навстречу – естественно, не подумав спешиться. Как и принято, они сошлись в центре ристалища. С высоты вычурного седла черный рыцарь оглядел противника прищуренным взором, выискивая слабину. Ну, это он торопит события. – Вот теперь мы на равных, – произнес Ла Гус лязгающим басом, ставшим ныне таким низким, будто вещал демон. А его глаза лучились Силой, подминая смертных. Наконец он достиг, чего желал: настоящей Власти, коей смеют противиться немногие. И даже разжился доспехами, насыщенными магией до предела, который может вместить сталь. Это не считая чудища, покорного ему, точно робот. – В самом деле? – не поверил Светлан. – А может, кликнешь на подмогу войско – чтобы и вовсе уравняться? – Будто за тобой никого нет! – проскрежетал рыцарь. – Или впрямь вдруг сделалось пусто? Вроде он насмехался, исполненный злой радости. Но и прощупывал – на всякий случай. – А ты проверь, – предложил богатырь вкрадчиво. – Смелее, парень, – пользуйся моментом! Хо, а если послушает? Вот так накличешь на свою голову… За чем Светлан следил сейчас с особым вниманием – это за громадными клешнями скорпиона, уже показавшими свою мощь. Возможно, не самое опасное в здешнем наборе, зато самое близкое. – Думаешь, ты грозен? – спросил Ла Гус, показав, что не умеет читать мысли. – Да я и прежде тебя не боялся! – Потому что знал: богатырям нельзя убивать людей, – сказал Светлан. – Но теперь ты тоже не человек – значит не подпадаешь под табу. Хотел на равных? А ведь тут не только розы. Сейчас он не хитрил – какое там! Это когда сил невпроворот, можно позволить себе жалость, щадя даже отъявленных мерзавцев. А слабым каждый шанс – в кассу. Тиг продолжал в него вглядываться, сравнивая с тем, что видел в Междуречье. – Ты вроде стал меньше ростом, – заметил он. – Это ты подрос, – усмехнулся Светлан. – А вдобавок очень хочешь смотреть на меня свысока. Кстати, зачем тебе плащ – мерзнешь, что ли? Или с ним кажешься себе внушительней? Сперва нужно убедить себя, какой ты страшный, да? «Вот так: он нам фразу, а мы ему… пять. В болтовне ему со мной не сравниться. Жаль, что в драке соотношение не в мою пользу». – С кем ты связался, дурень? – продолжил богатырь. – Вообразил себя интриганом? Но у Зодиара многовековой опыт, против него ты – младенец. – А ты разве нет? – огрызнулся Тиг. – У тебя, что ли, опыт большой? – У меня тоже многовековой, – ответил Светлан. – Правда, не личный, но это и не важно. А твоя начитанность оставляет желать, верно? – Вот сейчас увидим, помогут ли тебе книги, – мрачно посулил рыцарь. – Кончилось твое счастье, граф, и на карьере героя можешь поставить крест. Да кто вспомнит тебя, когда прикончат всех выродков? – Размечтался, – с небрежением сказал богатырь. – Ну тешь, тешь себя несбыточной мечтой. – Несбыточной? – осклабился Тиг. – Уже сбывается, и даже больше, чем я надеялся. Я получу все, чего желал, – я сделаюсь королем! А желал он, помнится, Анджеллу и все, что прилагалось к наследной принцессе. – И кто привел тебя к светлому настоящему? – поинтересовался Светлан. – Только не ври, что устроил все без сторонней помощи. – Мои друзья могущественнее твоих, – похвастал рыцарь, продолжая скалиться. – Тебе и не снились такие. – Это не друзья, дурашка, – не вешай лапшу. Когда иссякнет твой заряд, ты опять будешь прыгать перед ними на задних лапах. – С этим разберусь без тебя, – отрезал Ла Гус. – Собственно, тебя тогда уже и не будет. – Ты уверен? Или очень хочешь убедить себя в этом? Пережимаю, пережимаю, подумал Светлан. Помягче надо. И не на этом делать акцент. – Ты не умеешь оценивать опасность, – сказал он. – Даже не знаешь, откуда ее ждать. В лучшем случае это заканчивается увечьем. – Смотри, как бы самому не повыдергивали ноги! Усмехнувшись, богатырь продолжил: – Знаешь, какой момент в банде самый опасный? Когда начинается дележ. А если еще и куш приличный… Ну зачем, подумай сам, отдавать королевство, когда можно из него сделать провинцию, а наместником назначить покладистого чинушу, лишенного твоих амбиций? Напряги фантазию, поставь себя на место «друзей». Вот ты стал бы держать слово? Или, думаешь, тебя очень любят? Ла Гус смотрел на него исподлобья, подозревая подвох. Хоть он и похвалялся лукавством, но обманывать умел только доверчивых или совсем уж простых. А здесь – высшая лига, и с таким доморощенным коварством можно сильно влететь. Краем глаза Светлан заметил, как Мишка смахнула с себя платьице и сжалась на валуне в комок, будто хотела спрятаться. Но он-то видел, что ведьма похожа не на испуганного воробья, а на сжатую пружину, готовую расправиться в любой миг. В самом деле, здешняя сценка слишком проста, чтобы оказаться честной, – наверняка за фасадом тут кроются сюрпризы. – Пытаешься отвести от себя мой гнев? – вопросил черный рыцарь. – Напрасны старания! К словцу «гнев» напрашивается добавка «праведный». И чем же его прогневили? – А, ну да, – вспомнил Светлан. – Ведь я помешал тебе заполучить Анджеллу. Наверно, у тебя большой список, с кем нужно свести счеты. И на каком я месте, любопытно знать? – С тебя я начну, – сообщил Тиг угрюмо. – Не лучшее решение, – заметил богатырь. – Имею в виду – для тебя. Ибо на мне ты скорее всего и закончишь. А вернее, я покончу с тобой. Ну давай, подстегнул он мысленно. Выкладывай, что вы еще запасли!.. – Ты что, не понял еще? – оскалился Ла Гус. – Сила теперь на моей стороне – тебе не победить! Будь он уверен в этом, не стал бы разводить канитель. Или очень хочется нагнать страх? – Зря ты польстился на сокровище Свирепого, – сказал Светлан. – К добру это не приведет. – Жалеешь, что сам не успел? – Да ни за какие посулы!.. Ты глупец, Тиг, – выхватил бомбу из рук другого болвана и радуешься. Кто тебя надоумил на такое? Поколебавшись, рыцарь спросил: – И какая опасность сокрыта тут? Все ж он не был глух к чужим доводам – еще одна гирька на его весы. – А ты знаешь, откуда взялся этот запас? – ответил Светлан вопросом. – Или так спешил ухватить, что даже не стал вникать, на что заришься? – Говори суть! – рявкнул Тиг. – У меня нет времени на болтовню. – Что, чувствуешь, как утекает ворованная сила? – осклабился богатырь. – Но это цветочки, парень. А вот когда за ней явятся истинные владельцы… Сейчас они, верно, разбираются с королем, но вскоре примутся за его наследника. И как тебе такая перспектива? – Пытаешься меня напугать? – заподозрил Ла Гус, на сей раз почти угадав. – Скажем иначе: предостеречь, – внес Светлан поправку. – Потому что вышесказанное – правда. Или забыл, что богатыри не врут? – И когда ж они… явятся? – Этого я не знаю. Может, через секунду, а могут и через час. Но до утра ждать не будут – не надейся. – А сейчас ты предложишь поскорей избавиться от сокровища, верно? – На твоем месте я бы так и сделал, – пожал плечами богатырь. – Но ты уж решай сам. Подумав недолго, Тиг выцедил: – Пожалуй, я рискну. Чтобы прикончить тебя, мне хватит нескольких минут. А после – пусть забирают свое добро. Могу я так поступить? – Можешь, – кивнул Светлан. – Я даже допускаю, что ты можешь победить. Но вот проблема: растрат тут не избежать. А ведь с тебя возьмут все до капли – возможно, даже прихватят сверх. – Что значит «сверх»? – настороженно спросил рыцарь. – По-видимому, ты станешь слабей… возможно, и старше, чем был. – И чем больше я потрачу… – …тем больше придется платить, – заключил богатырь. – Об этом тебя, конечно, забыли уведомить. Представь: утро ты встретишь глубоким старцем. На фига тогда королевский сан? И кто станет считаться с тобой, таким немощным? Вот теперь Ла Гус усомнился, что на коне именно он. А Светлан ощутил одобрение, исходящее от Мишки. Ну да, пока у нас взамен оружия – слово. Убалтывать противника – это новое в богатырской практике. И тут на сцене возник новый персонаж. Причем появился эффектно, плывя по воздуху на пышном троне, венчающем широкий пьедестал, под которым бушевал ветер, словно под вертолетом. Лицо у персонажа было так себе – невзрачное, припухлое, с заплывшими глазами и рыжей бородой, – и статью он не мог хвалиться. Зато его наряд роскошью не уступал трону, а вокруг головы растекалось свечение, как это принято среди небожителей. – О, и канцлер тут! – обрадовался Светлан. – У вас что, слет главных мерзавцев? Опытом обмениваетесь, да? Величаво трон приблизился к поединщикам, пока что занятым трепом, и застыл на безопасном удалении от богатыря… хотя его седок, возможно, недооценил опасность. – Вижу: ты зародил сомнения в доблестном де Ла Гусе, – произнес герцог, с высоты взирая на обоих. – Недаром тебя кличут Антихристом – умеешь морочить головы! Насчет «вижу» он скорее всего загнул, но здешний разговор как-то сумел подслушать. – Выходит, я вру? – удивился богатырь. – А у тебя найдется, чем крыть мои доводы? – Разумеется, – сказал де Монье с важностью. – Во-первых, никем не доказано, что призраки стремятся вернуть энергию, взятую более сильными. – И поэтому ты слинял подальше из королевского дворца, где ныне сделалось жарко? Но если подхватил заразу, от нее уже не сбежать. – Как видишь, я благополучен и все у меня превосходно, – похвалился канцлер. – И о чем это говорит? – Возможно, твоя клеть несколько прочней, чем у бедняги Крамма, – предположил Светлан. – Ведь ты даже не чувствуешь угрызений. Или те, кого ты смог ограбить, уступают в силе капитану де Ги. – Ничего похожего, – надменно улыбнулся герцог. – Причина в том, что в здешних местах призраки делаются неопасны, теряя возможность вредить. – Из-за Храма, что ли? – Уже знаешь о нем? Да ты и впрямь подобрался к нам близко! – Хотя мы зовем это сооружение капищем. Ведь там молятся не Богу. – Здешние дикари построили удивительное святилище, – сообщил де Монье, показывая (очевидно, Тигу), что ему нечего скрывать. – Фанатикам Христа оно покажется варварским, а слюнтяев отпугнут жертвоприношения, необходимые для обрядов. Но эта религия действует, она выполняет то, ради чего создавалась, а бог диаров обладает настоящими властью и силой. – Тебе ж известно, что всех женщин этой расы… – Самок, – поправил де Монье. – …на пике жизни забирает диарское божество? – И что? Зато их племя продолжает существовать. И будет жить еще долго, поскольку его не сотрясают войны и бунты, а низшие не замышляют против тех, кому судьбой уготовано править. – Как живут упыри, ага, – поддакнул Светлан. – Бытие, больше похожее на смерть. – Но разве это не есть согласие, о коем мечтают люди? Какая дешевая демагогия! – покривился богатырь. Прозрачная, видная насквозь – с ней даже скучно спорить. А главное диво, что и через десять веков такое будут кушать. – Ведь этот храмик строился для диаров, – сказал он. – Под людей его пришлось переделывать, верно? – Конечно, – с тем же потешным чванством кивнул де Монье. – Этим мы и занимались последние месяцы. Но чтобы механизм заработал в полную силу, ему не хватало одной детали – небольшой, но крайне важной. – Девочки Ули, – подсказал Светлан. – Правильно. И вот теперь, когда последняя шестерня установлена на место, осталось лишь запустить машину. – Ты же знаешь, что она сможет действовать не на всех. – Громилы вроде тебя, несомненно, вносят смуту в умы и жизнь здравых людей… так же как эти порхающие шлюхи! – Ну-ну, не выходи из образа, – усмехнулся богатырь. – Забудь про обиды – ныне ты на троне, парящем под потолком. – Но до утра доживут немногие из вас, а те, кто спасется, более не смогут препятствовать Порядку. Озерный Дьявол очистит наш мир от скверны. А с этим монстром справиться проще, ибо он существует по тем же законам, что и мы, люди. «Люди», гм… Ладно, не в терминах суть. – Предположим, вы избавитесь от смутьянов, – сказал Светлан. – И как-то сумеете спровадить Дьявола… скормив ему половину нации. Не страшно, верно? Новых наплодят – чистая арифметика. А дальше-то что? – Начнет набирать силу Храм, – ответил де Монье. – С его помощью мы будем вершить судьбы – сперва в Нордии, затем в соседних королевствах. А потом и всюду, где обитают люди. – Невзирая на жертвы? Ведь их потребуется все больше. – Чем масштабней цели, тем выше цена – это закон. – А, ну да. – После секундной паузы Светлан спросил: – И какая роль отводится нынешнему самодержцу? С сожалением покачав головой, канцлер произнес: – Луи показал себя слабым правителем. Он недостоин своего великого родителя, а королем стал по ошибке. Истинный наследник – Людвиг. Его и возведем на трон. – И кто ж так решил? – осведомился богатырь. – Неужто у самого хватило смелости? Или ты советовался с Зодиаром, и колдун это втемяшил? – Зодиар – могущественный чародей, а за ним – целый народ! – Ну, не такой уж целый. Стараниями этого урода от него мало что осталось. Хочешь, чтоб и с людьми сделали такое же? – Ты ничего не смыслишь в Порядке, – заявил де Монье. – Ты умеешь только рушить. А мы выстроим его в этом мире, будь уверен. – «Мы»? – усмехнулся Светлан. – Вот интересно: кто в вашей троице первый кандидат на вылет? Во всяком случае, не Зодиар – его и тебе не переиграть. Если выживешь, будешь служить чужаку, а уж он не даст лишней свободы. – Ты слишком глуп, чтобы судить об этом, – надменно бросил герцог. – Когда мы возведем на трон истинного короля и сплотим вокруг него всех, в ком течет благородная кровь… – Будет врать-то, – прервал богатырь. – Даже Тигу ясно, что Людвиг – ширма, нужная на первых порах. Иначе зачем было приканчивать его «великого» отца? А когда ваше строение обретет желаемые формы, вы избавитесь от этого балласта. Заодно проведете чистку среди сторонников, отбраковав многих. Останутся лишь самые преданные – как раз Зодиару. Потому что ваш Храм возводится по его чертежам, а без своего создателя рухнет. И станете вы, «благородные», ишачить на нового хозяина. – Меж собой мы как-нибудь разберемся, – сказал герцог. – Прежде всего нужно уничтожить таких, как вы. И сбросить с престола узурпатора, вручив корону законному владельцу. – Знакомая песня, да? – поглядел Светлан на Ла Гуса. – Помнится, похожее ты пел про графа де Бифа, твоего тогдашнего сюзерена. Ныне-то он герцог де Стронг, полномочный властитель Междуречья, а где тот, кого ты прочил на его замену? Что, хочешь опять наступить на те же грабли? То ли Тиг был не знаком с этим сельскохозяйственным орудием, то ли пошел на поводу своих желаний, но он вновь сделал не лучший выбор… по крайней мере с точки зрения Светлана. А выбрав, сразу перешел к действиям. Предупреждать об атаке рыцарь, конечно, не стал. Огненный его меч, с осторожностью положенный на хитиновый выступ, внезапно взмыл ввысь и обрушился на богатыря, точно многотонный обвал. Даже не пробуя выстоять под ним, Светлан метнулся в сторону, одновременно вскинув над собой клинки, чтоб увести удар по касательной. И все равно столкновение отозвалось болью во всем теле. Как видно, Сила, прежде втекавшая в него, заодно подкрепляла суставы и сухожилия – иначе б они не выдержали возросших нагрузок. А без нее Светлан опять сделался уязвимым. Увлекаемый собственной лавиной Ла Гус едва не вылетел из седла. Но в последний миг затормозил и опять взметнул страшное оружие, нацеливаясь повторно. Похоже, Тиг еще не привык к новой силе, а его тело и сознание не подладились к скоростям, в разы превышавшим прежние. Вот у Светлана была иная проблема: его-то организм успел приноровиться к богатырской мощи, а ее потоки расширили и углубили каналы, по которым она перекатывалась из края в край, – но заполнить подготовленные русла стало нечем. Он выскользнул из-под второго удара, хотя и тот обжег его болью. В следующий миг присел, уворачиваясь от громадной клешни, щелкнувшей над головой. Затем чуть сдвинулся вперед и со всей оставшейся силы сомкнул клинки на сочленении, где хитиновый панцирь был потоньше. И чуть не вскрикнул от отдачи, едва не разворотившей ему плечи. – No pain – no gain, – выцедил он упрямо и рубанул еще, прорвавшись-таки сквозь толстенную лапу. Клешня отпала, с лязгом обвалилась на пол, а богатырь, опережая следующую молнию, пущенную в него здешним громовержцем, и проворный поворот скорпиона, спешившего пустить в ход вторые клещи, кинулся дальше вбок. И на отходе хлестнул мечом назад, подставляя лезвие под железную десницу Ла Гуса, уже начавшую вздыматься. Светлан будто смотрел замедленное кино, где он сам двигался не быстрее других… пожалуй, даже медленней – сколько ни понукал свое тело, вдруг ставшее грузным. Зато его восприятие не утратило резвости, а потому он мог рассчитать все до миллиметра. Его меч угодил в намеченную точку, причем в момент, когда черный рыцарь разогнал свою руку до предельной скорости. И такого сложения сил не выдержали даже новые латы Тига, все ж поддавшись под эльфским клинком. Как ни готовился Светлан к новой встряске, она и его чуть не оставила без руки. С трудом удержав в онемевших пальцах меч, он опять присел, видя раскрытую клешню, уже надвигающуюся слева, и массивный хвост с несколькими шипами, летящий в него справа. Нырнув меж мощными лапами скорпиона, перекатился через голову. Тут же поймал опору и с силой распрямился, по рукояти вогнав оба клинка в панцирный живот. Конечно, насекомое этим не убьешь, зато зверь скакнул назад, разрывая дистанцию, а богатырь получил целую секунду, чтобы один из своих мечей сменить на огненный, стряхнув с его рукояти отрубленную кисть. Затем убрал себе за спину и другой эльфский меч, освобождая руку. – Идиот! – швырнул де Монье в ошарашенного рыцаря, у которого из обрубка уже вырастала новая длань, жутковато дергая пальцами. – Мало тебе выделили? А говорил: умеешь биться!.. Но лучше бы остерегся сам, потому что Светлан, не надеясь на вторую попытку, опять вложил все в единственное усилие, скакнув ввысь. И дотянулся-таки до ступни канцлера, сдернув его с летучего трона. Отчаянно взмахнув руками, Монье не сумел, однако, зацепиться за воздух и с высоты грохнулся на пол, звучно лязгнув латами, спрятанными под пышным нарядом. Перевалившись на спину, раскрыл рот, силясь вдохнуть. В выпученных глазах плескался ужас перед удушьем, грозящим тем, кто разучился дышать. – И чья это была идея: ловить на живца? – произнес Светлан, поверх одного противника, уже поверженного, глядя на второго, оставшегося безоружным. – Хотя вы все мыслите похоже – неудивительно, что сошлись. Восстановиться так быстро, как Ла Гус, он сейчас не мог, но боль уже уходила из коленей и локтей, пока задерживаясь в плечах. А особенно ныло левое запястье, едва не переломившееся, когда Светлан срубал огненный меч. Интересно, кто произвел эту игрушку? Не исключено, опять эльфы – только не древние, а нынешние, проживающие в соседнем мире. Должны же они прогрессировать?Глава 21
Впрочем, насладиться промежуточной победой богатырю не дали – в следующую секунду ситуация опять изменилась. Глыба, которой Светлан загородил тоннель, вдруг отлетела в сторону, будто надувной мяч, и в зал вступил гигант, с которым они вроде бы распрощались. И теперь он не стал тратить время на болтовню, сейчас же метнув широкую сеть, накрывшую валун, где сидела дева. Бросок был мощным и точным, грузила на краях сети пробуравили воздух, словно крохотные ядра, перекрыв для птицы все пути отхода. Кроме одного, которого Мишке вполне хватило. Позволив своей пружине расправиться, она кинулась понизу навстречу людоеду. Шмыгнув меж его расставленных ног, тут же взмыла к потолку и заметалась из угла в угол, наконец показав, на что способна. – Ах, чертовка, – восхищенно пробасил Ной, следя за ее полетом. – Хрен тебе, а не ведьму! – крикнула девочка с вышины. – Не на ту напал. – Как раз на ту, – возразил гигант. – Другое дело, что опять не вышло. Быстрым взглядом оценив ситуацию, он швырнул одну из своих секир черному рыцарю, безупречно попав рукоятью в подставленную ладонь. А взамен достал из-за спины громадный секач, вполне годившийся, чтобы разделывать мамонта. Затем двинулся на Светлана, легонько помахивая орудиями. Вот этот враг был опаснее Ла Гуса, и уж Ною не требовалось привыкать к своей силе. К тому ж он вполне представлял, чего можно ждать от богатыря. Людоед оказался не прост – похоже, он и не планировал убивать богатыря в одиночку, когда тот был действительно силен; но должен был возникнуть в оговоренном месте в надлежащее время, окончательно лишив Светлана шансов на победу. Чуть припозднился, правда… а скорей это Тиг поспешил, решив испробовать новую силу. Жаль, что у него так быстро отросла рука – все ж было б легче. Придавив ногой канцлера, наконец вспомнившего, как дышать, Светлан взвешивал, какие у него шансы. Даже с поправкой на трофейный меч и увечность гигантского скорпиона было их до обидного мало – увы, увы. Если бы Светлан не разучился бояться, сейчас бы у него тряслись колени и щемило в груди. Но богатырский организм иначе реагирует на опасность. И еще вопрос: следует ли прикончить Монье, пока он не уполз в какую-нибудь щель? Пожалуй, это пошло бы на пользу всем, кроме самого герцога… и Светлана. Собственно, вопроса тут не было – все равно бы он не смог. Вот же черт, подумал Светлан удивленно. Настолько вошел в роль героя, что даже изобразить коварство не способен. А ведь за жизнь герцога можно было б поторговаться. Остановившись невдалеке, Ной сообщил: – Если б решал я, предпочел бы честную драку. Никогда не ставил капканы. И к тебе вражды не питаю. – Жаль будет есть, да? – спросил богатырь. – Может, и всплакнешь над моим рагу? Криво ухмыльнувшись, гигант пробурчал: – Ты ж понимаешь: заказ есть заказ. – Если скажешь «ничего личного», будет забавно, – сказал Светлан. – Очень полезная фраза – для людоедов. – Тут не я решаю, – повторил Ной. – И будто ты сам не знал, что прешь в ловушку! – Не тот случай, чтобы отвернуть. Я и сейчас не жалею. – Этого мне не понять, – сказал гигант вроде бы даже с огорчением. – Или надеешься на что? – Не хочу тебя разочаровывать, но я не из тех, кто лезет на рожон. – Да неужто? – не поверил Ной. – И на алтарь пока не собираюсь себя приносить. Думаешь, в моем загашнике уже пусто? Да что такое: двое противников! – А ты глянь туда, – кивнул Охотник на другой конец зала, где Светлан и сам уже заметил движение. Издали новый персонаж смахивал на громадного краба, из панциря которого торчал человечий торс, – такое вот странное подобие кентавра. Но оно не было одним существом, к тому же внизу обретался вовсе не краб, а верхнюю часть составлял не человек. После первых двух стычек Зодиар наконец опять попал в поле зрения Светлана, сменив прежние латы на одежду странного покроя, а боевого рогача на менее могучего, зато гораздо более быстрого зверя, сумевшего бы в этом мире обогнать любую птицу. Когда колдун затормозил, Светлан оказался в полукружии из трех врагов, каждый из которых был для него сейчас слишком опасен. И хотя Зодиар отказался от большой силы, он и без нее смог бы перемолотить с десяток солдат. А если еще и чары пустит в ход… Собственно, это главное его оружие. – Теперь вся банда в сборе, – объявил богатырь, будто как раз этого и добивался. – Или нет? – Тебе мало, что ль? – проворчал людоед, не спеша набрасываться. – Голодный, ишь. Ла Гус тоже медлил, ожегшись на первой попытке. Сейчас он и вовсе не был уверен, что богатырь ослаб, а вдобавок усомнился в том, что сам так уж силен. К тому же меч, на который Тиг надеялся, теперь угрожал ему. Достать Светлана рыцарь очень хотел, но платить за это новым увечьем, а то и жизнью… Вот Зодиар не сомневался. Но и он пока не затевал действий, словно ему мешало что-то. Вообще, кто тут отдает приказы? Ах да! – вспомнил Светлан. Здесь же есть еще один. Сам собой ничего не представляет, но перед остальными изображает босса. Наверно, он и координировал этот сброд. Хотя думал явно не своим умом. Нехотя богатырь убрал ногу с де Монье, затем отступил на шаг, показывая, что отпускает. На благодарность Светлан не рассчитывал – откуда она здесь!.. Но не держать же канцлера в заложниках? С минуту герцог не двигался, подозревая подвох. А богатырь на него даже не смотрел, следя за троицей противников. Да и Мишка вела себя подозрительно тихо, будто ее обуяла скромность. Краем глаза Светлан видел, как она спикировала к Зеле, накрытой ловчей сетью, и тут же вновь взмыла к бугристому потолку, прихватив диарку и сеть. И что ведьма затевает на этот раз? Вдруг вскинувшись на ноги, де Монье побежал прочь – со всей прытью, на какую был способен. Довольно глупо, учитывая, что богатырь с легкостью бы его догнал, если б захотел. К тому ж выбрал канцлер не лучшее направление, устремившись к Ла Гусу – верно, оттого, что тот был ближе других. А ведь рыцарь уже и на этого имел зуб, наверняка не забыв последние слова герцога. И они в самом деле оказались последними. Тигу даже не пришлось ничего делать – он просто опоздал сдержать зверя, узревшего набегающую добычу. Мгновенный выброс клешни, смачный лязг – и канцлер распался надвое, не успев вскрикнуть. В следующий миг скорпион застыл, подчиняясь наезднику. – Хо, – произнес Ной, прекрасно все понявший. – Люди! – Нет уж, – отказался Светлан. – Это людоедские разборки. Под останками де Монье, так неожиданно снятого с дистанции, расплывалась темная лужа. А над ней кружил смутный вихрь, составленный будто из клочьев тумана, и было их много – десятки. Но что этих бедолаг удерживает теперь? – Без нордийца можно обойтись, – отрывисто выдал Ла Гус, вспомнив,что сам – из Междуречья. – Зачем он нам? И покосился на Зодиара, наставившего свои жутковатые буркалы на призрачный смерч. – Теперь точно – лишь на корм, – подтвердил людоед. – Но у него были связи. – То-то, что были, – откликнулся рыцарь. – А кто из его дружков переживет ближние сутки? – Ведь собирались начать с Нордии. – Завтра Нордии уже не будет – одни руины. А чтоб не агонировала долго, надо прихлопнуть Луи… и еще нескольких. Всех, кто может претендовать на трон. – А что взамен? – Междуречье. Там я – сын прежнего правителя, мне не нужна ширма. – Бастард, – усмехнулся Ной, показав, что знает немало. – И что? – полыхнул глазами Ла Гус. – Если за мной будет сила!.. – Да кто за тобой пойдет? – вступил Светлан. – Слишком спешишь расправляться с подельниками. Еще не убил медведя, а уже тянешь шкуру на себя. – Может, сам хочешь? – огрызнулся Тиг, машинально потерев правое запястье. – Небось надоело быть игрушкой королевы! – В это мог бы поверить ты, – ответил богатырь. – Поскольку всех меряешь по себе. Но другие тут поумней – их не провести… Верно, Ной? – Ты – по иную сторону, – согласился гигант. – С тобой не сговоришься. В этот миг Зодиар, так и не проронив ни слова, послал в Светлана огненный шар – ну наконец!.. Снаряд оказался быстр, но все ж не быстрее молнии. Успев отскочить вбок, богатырь хлестнул своим новым мечом, сбивая посылку на пол. Огонь против огня – это сработало. И следующий мяч Светлан отбил пылающим клинком, направив обратно. «Давненько я не играл в теннис!» – подумал с ухмылкой. Конечно, колдун не пропустил удара, заслонившись магическим Щитом. И тут же отправил третий файербол – видимо, для уверенности. Зная, что Зодиар учится быстро, богатырь постарался этот шар использовать с толком, нацелив уже не в чародея. А из двух прочих антагонистов выбрал рыцаря, посчитав его менее вертким. Наверно, так и было, но Тиг успел среагировать, вздыбив скорпиона, и молния угодила тому в передок, пробуравив дыру меж выпученных глаз. В следующий миг огромное тело встряхнул взрыв, не прорвавшийся наружу лишь благодаря прочнейшему панцирю. И даже это не убило зверя, хотя его клешня бессильно поникла, а лапы затряслись, будто от нахлынувшей слабости. Но пользы от него больше не было, поэтому рыцарь спрыгнул на пол, потеряв преимущество в высоте, зато обретя маневренность. Не дожидаясь новой напасти, которую измыслит для него колдун, Светлан сорвался с места, вновь нагружая колени до предела, и в несколько скачков подлетел к Ла Гусу, наперед зная, что тот подготовит встречу, причем накатит такую волну!.. Но гнать ее будет вслепую, не поспевая сознанием за ударами, а это шанс. В последний миг затормозив, Светлан отбил мечом летящую в него секиру – словно бы оттолкнулся от нее, помогая направить свою немалую массу в обход Тига, а заодно заслоняясь им от людоеда, уже подбежавшего к месту схватки. Вот с Ноем сейчас не стоило биться в открытую – гиганту хватит нескольких ударов, чтобы покончить с богатырем. Понукая себя на каждом шаге, Светлан пытался ускорить нерасторопное тело. И вроде ему это удавалось, да и энергия не истощалась полностью. Неведомо из каких резервов в мускулы втекала свежая мощь, заполняя возникающий вакуум и помалу, совсем по чуть, отодвигая ограничители, превратившие богатыря почти в зауряда. И впрямь: «no pain – no gain». Раз за разом Ла Гус делал выпады, стремительные и убийственные… если б они попадали в цель. Но поскольку, как и раньше, наскакивал наобум, не заставал Светлана там, где тот был за миг до атаки. Хотя удары проходили вплотную, иногда даже задевая латы. Очень выручал огнемеч, намного ослабляя удары, сыпавшиеся слишком часто. Не будь его, суставы Светлана не выдержали бы напора, а руки повисли бы плетьми, отказавшись держать оружие. Пока не приближаясь, Зодиар продолжал метать мячики, будто проверяя, есть ли у богатыря на затылке глаза. Но когда один из шаров едва не попал в черного рыцаря, целиком сосредоточенного на противнике, колдун прекратил пробы. А ничего более подходящего к ситуации у него, видимо, не нашлось. Все это могло тянуться… некоторое время, если бы Тиг не сообразил наконец метнуться в сторону, перестав служить заслоном от людоеда, постепенно теряющего терпение. Впрочем, окажись на его месте Ла Гус, он давно прорубился бы сквозь напарника. Вот теперь Светлану не оставалось иного, как схватиться с гигантом – это не считая Тига, уже заходившего сбоку. – Отбегался, да? – спросил Ной почти сочувственно. – Нэ кажи гоп, – откликнулся Светлан на языке, вряд ли знакомом пещерному людоеду. Но смысл тот уловил, заметив: – Не умеешь сдаваться? Уважаю. – Да плевать! – бросил богатырь. Вдруг присев, он рубанул набегающего рыцаря по ноге, таки сумев достать его во второй раз – совершенно неожиданно для себя. Огненный меч, угодив под колено, с легкостью пронизал броню, и Тиг, взвыв от боли, отскочил назад, оставив на полу еще один кусок себя. Что ж он так разбрасывается-то? – К лучшему, – буркнул людоед. – От него больше суетни, чем толку. И наконец сам взялся за дело, которое ему поручили. А против него не сработают приемы, помогавшие при драке с Ла Гусом, – уж Ной не уступал богатырю в реакции. Теперь удары сыпались прямо на Светлана, а он едва успевал заслоняться мечами. Но все равно его защита то и дело прогибалась до лат, и тогда богатырь ощущал, каково быть барабаном. Дьявольщина, ярился он, скаля зубы. Меняю одного битого на двух небитых – срочно!.. И все же Светлан держался, как ни удивительно. Случись этот бой на десять минут раньше, то, наверно, закончился бы, как он и предполагал: в два-три удара. Но, поиграв с Тигом, богатырь поднялся на ступень выше, где преимущество Охотника не было подавляющим. И однако оставалось огромным, в любой миг способное обернуться победой. Бог знает, почему это еще не случилось и что Светлана спасало… во всяком случае, не везение. Он и сейчас понемногу прибавлял, а в его резервуары, пустеющие раз за разом, вплескивались новые порции силы, поступая невесть откуда. Но вместе с тем росла усталость… верней, даже не усталость – побитость, от которой мышцы делались непослушными. И что тут прибывало быстрее… Но Зодиар не пустил задачку на самотек, решив подсказать ответ. Его стремительный зверюга рванул с места, на немыслимой скорости проскочив полусотню метров, и доставил своего ездока в точку, откуда тот смог послать узкую Волну, не опасаясь зацепить Ноя. С трудом, но Светлан увернулся, отскочив назад. А людоеду пришлось подождать, пока Волна прокатится, сминая валуны и кроша камни, – только тогда он смог напасть на богатыря снова. Обогнуть себя Ной не давал, по-прежнему перемещаясь проворней, и оставлял противнику лишь один путь – к стене. А уж там колдун не промажет. Поневоле Светлан уперся, изо всех сил удерживая плацдарм. Больше он не мог гасить удары на отходе, а жесткая защита добавляла ему боли и требовала еще больших усилий. Может, это не страшно, даже на пользу… лишь бы те не оказались чрезмерными. Но тут Зодиар пустил новую Волну, вынудив богатыря отпрянуть дальше и позволив Ною выиграть несколько метров. А до стены-то совсем близко. Еще три таких вала… в лучшем случае – четыре. И уже катилась следующая Волна, требуя себе места. А попробуй не уступить – будет как с валунами. – Вроде тупик, – сказал людоед, вновь проявив участие. – Чуть-чуть не хватило? Четвертая Волна – проклятие!.. Что же делать? Отпрянув на сколько требовалось, Светлан тут же бросился навстречу Ною и теперь сам обрушил лавину ударов, больше налегая на огненный меч. – Ух ты, – оценил Охотник. – Растешь на глазах. Но не отступил, выдержав напор, – хотя далось ему это трудно. И уже спешила пятая Волна… все-таки оказавшаяся предпоследней. Уступив ей пространство, Светлан опять ринулся на людоеда, осыпая тяжкими ударами, принуждая уходить в оборону… но всего и выиграл, что пару шагов. «Проклятие, – подумал удрученно. – Похоже, не хватило одной попытки. При следующей стычке мы бы уравнялись… конечно, с поправкой на мой трофей». Шестая Волна уже летела на него, сшибая со стены выступы, оставляя за собой ровную поверхность, местами выглаженную до зеркального блеска. Отступать больше некуда – настал момент истины. Черт!.. Хочешь жить, скотина? – крикнул Светлан себе. Ну так живи!.. Но лишь богатырем – иного не будет. Он уже знал, что не выберет легкий путь. И наконец в это поверило его тело, переключившись на новый режим. В единый миг мускулы вновь наполнились силой, и богатырский напор отбросил людоеда прочь. Скакнув вперед, Светлан избежал Волны. Растекавшаяся по телу мощь изгоняла боль, залечивала ушибы – он будто расправлялся. С ухмылкой поглядел на Зодиара, уже растратившего чары – возможно, и полностью. А удрать на сей раз не выйдет – не надейся. Хоть и шустра твоя лошадка… Развернувшись, богатырь нацелился метнуть в колдуна один из эльфских мечей, закрутив винтом. Но тут на Зодиара упала ловчая сеть – подгадав момент, в игру вступила Мишка. Бросила она метко, пользуясь тем, что колдун не смотрел вверх, не ожидая оттуда угрозы, и накрыла его вместе с ездовым зверем. Хитрое устройство тут же сработало, стягиваясь в тугой тюк, а разорвать такие путы не смог бы даже слон. Случись это хотя бы на Волну раньше, Зодиар, возможно, наскреб бы магии, чтоб выскользнуть из западни, но сейчас у него не хватило средств – ведьма рассчитала точно. – Ладно, – сказал Светлан, вновь поворачиваясь к людоеду. – Так на чем мы прервались? Кстати, Ла Гус уже нарастил ногу, хотя смотрелся странно: в латах и наполовину босой. Драться это, впрочем, не мешало, и вроде он был не прочь продолжить… только не на первых ролях. Вот подсоблять – пожалуйста. Но два противника больше не пугали богатыря – сила вернулась. Пусть не та, что была у него прежде, зато, во всяком случае, не меньшая. Однако возобновить бой они не успели. Из тоннеля будто ворвался ветер, неся с собой пронзительную стужу, шелестя призрачными листьями… хотя воздух остался неподвижен. Вокруг Тига закружил серый смерч, и почему-то это оказалось больно – рыцарь захрипел, корчась словно в адовом пламени. Его воссозданные было части стали растворяться, а из вернувшихся обрубков хлынула кровь. Чтобы Ла Гус не истек, Светлан тотчас затянул раны своей фирменной пленкой… хотя был ли в этом смысл? Не удержавшись на одной ноге, Тиг опрокинулся на камни, продолжая стенать – с каждой секундой слабее. А ведь его предупреждали! Поглядев на рыцаря, Ной молча развернулся и зашагал к выходу из зала. – Эй, здоровяк, – окликнул его Светлан. – Мы не закончили. – Извини, приятель, – бросил людоед через плечо. – Мне тут не светит. И хватит с меня твоих сюрпризов! Но ретироваться Ной не успел, вдруг затормозив и попятившись. Навстречу ему из тоннеля выплывало новое чудо. То есть волшебного в нем было немного, зато удивить оно могло сильно. Вообще это был дредноут, загнувший свои края в бортики. А за ними от здешней фауны укрылась целая компания, к тому ж исключительно пестрая. Ну Лора, Павич, даже Хуго – это понятно. Но что здесь забыла Ирэн? И с чего сюда занесло Инессу? А Ле Сан – он что, соскучился по Мишке? А Пес с Агрой тут зачем: для полноты коллекции? И кто из этой восьмерки так напугал Ноя, до сих пор не боявшегося ничего? Выронив свои железяки, тот со всех ног кинулся наутек, будто надеялся укрыться в Храме. Но отчего-то оказался не таким проворным, как пару минут назад. Конечно, Светлан заступил ему путь. – Пропусти, – остановившись, глухо сказал гигант. Затевать драку он не пытался, понимая, что без толку. – Извини, – произнес богатырь. – Только не в эту сторону. – Так нечестно, – выдавил Ной. – Тебе нельзя этим пользоваться. – Да неужто? – удивился Светлан. – Хотя… все равно… поздно уже. Пошатнувшись, Охотник осел на пол, будто у него ослабли ноги. Теперь и вокруг него кружили тени, вытягивая силу, но это были не те, что набросились на Ла Гуса, а личные, родненькие, накопленные за долгую жизнь, – они тоже возвращали свое. Ной не старел и не сморщивался, но будто усыхал, теряя недавнюю огромность. До носорога он теперь не дотягивал, даже до быка – вряд ли. И все больше напоминал неандертальца. Оставив людоеда, Светлан поспешил к Зодиару, распластанному на спине своего зверя, точно на огромном щите, и едва способному шевелиться. Мишки тут уже не было, зато на плечах колдуна восседала Зеля, вжав ладони в его затылок, и хищно урчала, силясь захватить над ним власть. И вроде это у нее получалось. Не став ей мешать, богатырь устремился вдогонку за летучим креслом, вдруг решившим задать деру. Уцепившись за спинку, Мишка тормозила его, взмахами свободной руки подзывая Светлана. Через десяток секунд тот поравнялся с беглецом и мощным скачком вознесся на пьедестал, решив наконец выяснить, кто здесь за пилота. А когда своротил кресло набок, обнаружил под ним кабинку, в которой угнездилась плотная тетя, далеко уж не юная, но живенькая, точно молодка. Теперь она вырядилась как придворная дама, что смахивало на маскарад. – «Ступа ее железная», – молвил богатырь, – «везут ее черти; под поездом этим страшная буря». Но Мишке было не до цитат. – Вот, значит, как она летает, – пробормотала девочка. – Конечно, откуда в этой карге взяться нашей легкости! Кстати, ступа оказалась вовсе не железной – ее покрывал хитин. Да и не ступа это была, а какая-то тварь, родственная дредноуту… во всяком случае, летала похожим образом, держась на воздушных струях. – Двигай на посадку, бабуля, – велел Светлан. – Летающие кресла – это, знаешь ли, перебор. Не прекословя, бабка заложила крутой вираж и по нисходящей устремила пьедестал к Зодиару, приземлившись недалеко от него. А через секунду рядом опустился дредноут, уже ворочавший тупой мордой по сторонам – на предмет, чего бы сожрать. – Со всеми разобрался? – блистая глазами, спросила Лора. – Мы не помешали? Перемахнув бортик, она скакнула прямиком на Светлана, обхватив длинными ногами его торс, и впечатала поцелуй… э-э… в сахарные уста, ну да. Вот у нее губы вправду были нежные да сладкие – прямо деликатес. – Полегче, – проворчал он, нехотя отрываясь. – Пока меня лучше не кантовать: все ноет. – Как ни пущу без меня – нахожу битым, – с улыбкой сказала силачка, откинувшись на его руке. – Специально подставляешься? Следующей с дредноута спрыгнула Инесса, устремившись к дочке. – Да чего ты? – сказала та, позволив себя обнять. – Я ж тут под прикрытием – никакого риска. Прямо прогулка! Но хотя и демонстрировала небрежность, была рада ласке… как и Светлан. Правда, его-то приласкали не по-матерински. – Не многовато ли вас? – спросил он. – Насколько понимаю, вы шли по нашему следу… вернее, летели. – Сперва по следу похитителя Книги, – уточнил Хуго. – А после, конечно, поспешили за вами. – Что, вправду спешили? – удивился Светлан. – Надо же! А поспели к самому разбору шапок – молодцы. – Кое-где наш летун не мог протиснуться, – пояснил маг. – Приходилось искать обход. – Облет, – поправила Лора, снова сверкнув улыбкой. И что она так сияет? – Но наследили вы не хило, – прибавила Ирэн, возбужденная, как от секса. – То и дело натыкались на чьи-то ошметки. – Ну, не преувеличивай, – сказал богатырь. А Павич пока молчал, с угрюмой пристальностью уставясь на бабку, съежившуюся под его взглядом и тоже на удивление тихую. – Сколько крови, – со вздохом заметил Ле Сан, глядя на то, что осталось от канцлера. – Льете не жалея – разве можно так? – Я ни при чем, – ответил Светлан. – Можно сказать, он сам нарвался… хотя мнил себя мудрым. Кстати, мэтр, – обратился он к Хуго, – вы смыслите в медицине? – И кивнул на Ла Гуса: – Вон тому бедняге нужна помощь. – Да, я займусь, – сказал маг, тоже спускаясь на землю. Поглядев на Ноя, по-прежнему безмолвного и поникшего, а размерами уже не превышавшего гориллу, богатырь заметил: – Прямо палеоантроп из музея. Может, неандертальцы – это как раз древние людоеды? – По-твоему, Ной вернулся к истоку? – спросила Мишка. – А ведь был умником. – Выходит, он и ума набрался от своего корма. Но иногда владельцы возвращаются за имуществом. – С другой стороны, жаль, – вздохнула девочка. – Хотела расспросить его о заветном. А ныне ему, наверно, и память отшибло – вместе с речью. – Зато теперь его можно приручить, – утешил Светлан. – И приохотить к иной пище… Ты ж хотела этого? – Дураков-то приручать проще, – согласилась она. – А ты надеялась с ним подружиться? Вместе с Лорой, продолжавшей его обнимать ногами, богатырь подошел к Зодиару, уже обмякшему и словно бы впавшему в транс. Зато Зеля, оседлавшая бывшее божество, прямо лучилась довольством. – Хо, – молвила силачка. – Вот, значит, что получил этот урод в итоге. – Как бы эта кроха не пожелала сделаться богиней, – сказал Светлан. – Вряд ли, – возразила Лора, поглядев на диарку. – Королевой – может. А богом для нее останешься ты. – С ума сошла? Мне только этого не хватало. Наверно, сеть тут уже не требовалась. Зеля вполне сможет управлять ездовым зверем через его всадника. А вернуться к соплеменникам верхом на недавнем вседержителе… Да, это эффектный ход. Наконец встав на свои ноги, Лора шагнула к колдуну и, прежде чем богатырь успел возразить, ткнула кинжалом в его бугристый затылок – впрочем, неглубоко и, похоже, тщательно выбрав точку. – На фига? – спросил Светлан. – Чтобы больше не кормился Силой, – ответила дева. – Нужно было разомкнуть круг. А Власти, которую малышка успела выпить, хватит для послушания самцов. – Мужчин, – поправил он. – Матриархат затеваешь? – Без диктата. Прежней пирамиды не будет. И поклоняться они станут не женщине. – Ты меня так утешила!.. – А как иначе? – пожала Лора плечами. – Ты одолел их прежнего бога, отдав затем на попрание диарке. Но такое место не пустует – кто-то должен его занять. – Что до попрания – с этим к Мишке, – возразил богатырь. – Диары, конечно, странный народ, но в целом не дураки, – сообщила эльфка. – У этой крохи хватит ума понять, кто тут главный затейник. А что не поймет, истолкует к своей пользе. – Ну, это как раз по-человечьи, – усмехнулся Светлан. – Ладно, бог с ними… в смысле, я. Если вправду могу помочь… Но пока хватает иных дел. Обернувшись, он поглядел на Тига, над которым хлопотали Хуго с Инессой, освобождая от лат, чтобы заняться лечением. А Мишка помогала им советами, успев вызнать где-то про хитрые застежки. – Бесполезен, – жестко сказала Лора. – Не будет жить – мир не обеднеет. – Наверное, нет, – согласился богатырь. – Но ведь и ты не добиваешь врагов. Она усмехнулась, промолчав. А Ной сделался уже не крупней человека, едва виднеясь из-под лат Охотника, – его размеры приходили в соответствие с оставленной ему силой. Но ниже-то пяти футов он не станет? И кто мог ожидать, что этот громила окажется настолько уязвимым к святости отшельницы!.. – Похоже, вы неспроста явились так вовремя, – заметил Светлан. – Уж не ты ли подгадала момент? – И что? – спросила дева. – Зато никто не ушел. – Так это я был живцом, на которого ловили здешних монстров? – Тебя это оскорбляет? – Ну что ты, – осклабился он. – А не боялась, что не совладаю? – Боялась, – призналась Лора. – Но ты должен был сам выбрать тропу. – А если б она упиралась в Ахерон? – Ты богатырь, – напомнила дева. – Которого чуть не ушли в отставку. Не то чтоб я считал профессию мага менее почетной… – Это не твое, – отрезала она. – То есть ты можешь быть чародеем, но лишь оставаясь сильным. – Совмещение, опять совмещение, – вздохнул Светлан. – Ну не знаю. Хотя я нашел применение своим чарам, иначе бы не выжил… как богатырь. – Ты бы никак не выжил, – сказала Лора спокойно. – Я знаю. – Правда? А вот я до последней секунды полагал, что есть запасной выход. Ну подумаешь, не богатырь! Столько людей живет без этого… причем большинство даже не маги. – Им не нужно. Сила, магия – не для них. Меньше даров – меньше спрос… А что за применение ты нашел чарам? – Научился преобразовывать их в силу – как раз богатырскую, – ответил он. – То есть это как-то само вышло, когда меня загнали в тупик. А поскольку тут не прямое использование, да и выбрано, по сути, не мной… Представляешь, что это дает? – Большую неуязвимость, – ответила силачка. – Теперь тебя не поймать в такую ловушку. А верхний предел поднялся… на сколько? – По-видимому, вдвое… если не больше. – Нехилый трофей, – улыбнулась она. – Стоило рискнуть. – Кстати о трофеях… Вынув из-за спины огненный меч, Светлан спросил: – Видала такое? – А, – сказала Лора. – Полезная вещь. Но есть опасность. – Неужто предостережешь? – Слабые духом теряют тормоза. Без настоящей силы он больше вредит. – А у меня какая? – Сам решай, – усмехнулась дева. Спрятав меч, богатырь обнял ее за плечи и повел к дредноуту. Впрочем, Лору больше не интересовал Зодиар, а дальнейшая его судьба, скорее всего незавидная, вряд ли вызывала у нее возражения. Наконец этот урод, поломавший жизни стольким, отошел в прошлое. Теперь на очереди новый персонаж… вернее, старый, но слегка забытый. Одновременно с ними к летучему зверю подбежала Мишка, вовсе не желая пропустить представление. И сюда же подрулила Ирэн, своим репортерским носом учуяв жареное… а может, и сенсацию – кто знает? Но началось с прозы. – Животину подкормить бы, – сказал Павич, продолжая буравить глазами злосчастную бабку. – Ей ведь еще домой лететь. – Вон, – кивнул Светлан на скорпиона, наконец почившего. – Пусть подберет за мной – негоже оставлять. Панцирь-то осилит? – Да ей хоть что дай, – буркнул россич. – Ща ворочусь. И погнал скотину к громадному трупу. – Гляди, чтоб канцлера не сожрала, – сказал богатырь вдогонку. – Не приучай к человечине. – Понял, – откликнулся Павич. А вернулся и впрямь быстро, оставив зверя пировать на останках чудовища. – Ну что, бабуля, – заговорил Светлан. – Поговорим? – Отчего ж не покалякать, – пробурчала она, вовсе не спеша покидать кабинку. – За болтовню, чай, не колотят. – А будто без нее мало причин, – сказал богатырь. – Напомнить? – Да на что? – отказалась летчица. – Память-то у меня не девичья. – Это уж точно, – фыркнула Мишка. – А как насчет маразма? Зло зыркнув на нее, бабка сочла за благо промолчать. – А ты чего скажешь? – спросил Светлан у россича. – Эта карга ведома мне, – сообщил тот. – Охочусь за ней не первое лето. – И что, серьезный счет? – За такой жизнью платят. Невзирая на возраст и пол, ну да. Хотя считать нашу Ягу женщиной… – Не от тебя ли она сбежала в такую даль? – У нее справься. Верно, не один ищу ее. Уж бедокурить она умеет. – Этого не отнять, – согласился Светлан. – Но счеты сводить погодим, ладно? Бабка должна многое знать. – У нее что ни слово – враки. Или не знаешь? – Со мной не пройдет, – заверил богатырь. – А станет отмалчиваться… – …отдадим Павичу, – подхватила Мишка. – Хотя не всю: язык оставим себе. – Да на кой вам? – Будем его развязывать, – пояснила ведьма. – К тому ж это деликатес. – Ейный-то? – осклабился россич. – Самая ядовитая часть – им тока крыс травить. – Пока не развяжешь – отрава, точно, – признала она. – А развязанный идет за милую душу. – Ладно балаболить, – проворчал Светлан. – Никакого почтения к старшим! – Вот к этой, что ли? – изумилась Мишка. – Да она и так зажилась. Давно пора в колумбарий. – Прыткая больно, – огрызнулась старуха. – А сама на погост не хошь? – Ты, бабка, лучше не ерепенься, – сказал богатырь. – Я-то на тебя не держу зла – без меня есть кому. Бона куда уже загнали: на километры под землю. Но и тут попалась, а защитничкам твоим всем – хана. – Да пошто «всем»-то? – заспорила Яга. – Есть и иные. Прямо дух противоречия какой-то. Все бы ей перечить, препираться, свариться… – Например? – Будто мне привалиться боле не к кому, кроме как к тутошним боярам да к змею залетному!.. Под «змеем» старуха разумела, конечно, Зодиара. – Верно, и с лешими знаешься, – предположил Светлан. – Водятся же они в здешних чащобах? – В прежнем краю водились, – кивнула она. – А тута покуда сыщешь дремучую дебрь!.. Но нам и без мужиков нехудо, у нас свое обчество имеется. – Черные Ведьмы? – догадался богатырь. – Кто сказал: «черные»? – ухмыльнулась бабка. – Да ишо «ведьмы»!.. Ты не бредишь ли, касатик? Они-то себя кличут Светлыми Дамами. Ихние светлости – во как. – Ну да, «как назовешь корабль…». – …так он и затонет, – окончила Мишка. Поглядев на нее с пристальностью, Яга посулила: – А ведь тебя, девонька, я могла б мно-огому обучить. – Внучке своей расскажи, – огрызнулась та. – Если не слопала еще. У вас, Светлых Дам, такое запросто. Вы ж не какие-то самки – что вам детеныши, даже свои! – Да что ты умеешь? – поддел Светлан. – В своей ступе плюхать? Эка невидаль! Эта кроха в сравнении с тобой – ракета. – Баллистическая, – усугубила Мишка. – Как бабахну!.. – Что проку – гонять угорелой кошкой? – скривилась бабка. – Это и Лаурка умела. – Ныне-то она королева, – напомнил Светлан. – Значит, есть прок? – С родителем подвезло – вот и села на царство. – Скорее тогда – с друзьями, – возразил он. – А насчет родителя еще выяснять надо. – И насчет друзей, – хихикнула Яга. – Уж ты ей дружбан, ясное дело. Кабы не раздвигала колени… – Усохни, карга, – прикрикнула Мишка. – Раскаркалась тут! – Я к тому, что у меня товарок, может, поболе, чем у вас, – сдала назад бабка. – И рубежи нам – не помеха, и владыки – не указ. А вот мы указать могем. – Прямо масоны какие-то, – хмыкнула девочка. – Международный заговор, хо… – Между прочим, тут не до смеха, – заметил Светлан. – Этих чернушек и впрямь тьма. Жаль, нет времени приглядеться к ним. – Да приглядывались мы, – сказала Мишка. – Вонищи там, конечно, через край, и пакостят щедро. Но затевать «обчество»?.. – И для них может найтись вожак. Знаешь, кто обычно шагает первым в колонне женщин? – Нашел тоже женщин, – пробурчала девочка. – То есть иные там, может, и были… поначалу… но от той поры остался пшик. Ну погляди на эту: не ведьма она, даже не колдунья – упырица. – Что вы разумеете? – оскорбилась старуха. – Знатоки, ишь!.. Протянув огромную руку, Павич сграбастал Ягу за шиворот и выдернул из ступы, где она стала чувствовать себя слишком вольготно. Оказавшись на виду целиком, бабка сразу притихла. – Да, – согласился Светлан. – Пожалуй, так лучше. Итак? – спросил он у Яги. – Выкладывай, чего знаешь. – Об чем? – придушенно прохрипела та, покачиваясь в железной деснице россича. – Начни с Ули. Где она сейчас? – Сказали ж тебе: в Храме! – А добавить ничего не хочешь? Помедлив несколько секунд, бабка выдавила: – Поспеши, богатырь. Сроку-то – чуть. Вглядевшись в нее, Светлан кивнул. – Выступаем, – сказал он. – О прочем поспрашиваем позже. – А ее куды? – мрачно справился Павич, встряхивая Ягу. – Упрячь куда-нибудь. Но так, чтоб было поближе брать. Брезгливо держа бабку на отлете, здоровяк направился к своему летучему зверю. Дредноут уже доедал скорпиона, оставив от него россыпь скорлупок, из которых вполне можно было выстроить небольшой дом. – А это – бросим? – спросила Мишка, кивая на осиротевшую ступу. – Хочешь опробовать? В самом деле, какой ни есть, а транспорт – может сгодиться. – Да я б и хотела… Поморщившись, девочка бросила взгляд в кабинку, лезть куда после прежней хозяйки… М-да. Наставив руку, Светлан выщелкнул пальцы в Знак, и с его ладони сорвался огненный вихрь, ввинчиваясь внутрь ступы. Опаленная жаром тварь содрогнулась, но смерч уже стих, успешно произведя дезинфекцию. – Заодно согреешься, – сказал богатырь. – А то после этих призраков… Годится, да? – Уполне, – ответила Мишка, пробуя ступней, насколько остыли стенки. Собрав, что осталось от Охотника – отдельно латы из драконьей кожи и набор редких клинков; отдельно неандертальца, заросшего настолько, что казался одетым, – Светлан загрузил это в дредноут, разместив рядом с изувеченным рыцарем, погруженным в забытье, и Ягой, спеленатой как младенец. Присев на бортике рядом с Лорой, махнул рукой Павичу: трогай, мол.Глава 22
Коротко разогнавшись, махина снова взлетела. Впереди, верхом на десятиноге, уже мчал Зодиар, оседланный маленькой Зелей, – эдакий двухэтажный всадник, подрядившийся служить гидом новому богу диаров. Быстро освоившись с управлением, Мишель скользила вблизи дредноута, а вместе с ней в кабинке уместилась Инесса, не пожелав разлучаться с дочкой. Громадный зал, где стряслось столько всего, вскоре сменился тоннелем, достаточно высоким, чтобы тут, не пригибаясь, мог пройти Крон или даже Лу, Праматерь великанов. А в какие дали он уводил, понять было трудно, – их скрывала мгла. Поравнявшись со Светланом, ведьма спросила: – Думаешь, мы найдем Улю в Храме? – Я столько ждал, что не верю в скорое завершение, – пробурчал тот. – Ну не может это кончиться так просто. – Ни фига себе «просто», – изумилась Мишка. – Да тебя чуть на фарш не покромсали! – Чуть – не в счет. – А если б покромсали – было бы в самый раз, да? – Дело-то не в фарше, – сказал богатырь. – А в логике здешнего сюжета. Уля – слишком ценный приз, чтоб выдавать его до финала. Но ведь здесь не пахнет завершением. Девочка втянула воздух изящным носом, будто пыталась проверить последний тезис. И, видно, тоже не ощутив концовки, укорила: – Как не стыдно лишать зрителей саспенса? Скучный ты. – А кто тут зритель? – улыбнулся он. – Ты уж не путай роли. – Ведь я надеялась… – Это у тебя возрастное – с годами пройдет. Конечно, хочется стать happy еще раньше, чем наступит end, но это против правил. Подумав секунду, Мишка возмутилась: – Да кто ж тут играет в такие игры? – Вот и мне хочется знать. – А Лорка, как всегда, молчит, – заметила девочка. – Она-то – ладно, – сказал Светлан. – А вот почему Пес помалкивает: бывшей хозяйки смутился? Или, как и Ной, вернулся к истокам, утратив ценный дар? – Ну да, как же, – хмыкнула Мишка. – Дождешься от него! Глянув не нее, Пес осуждающе покачал головой, показывая, что понимать речь он не разучился. – Храм, – нарушила молчание Лора, сквозь дымку углядев новый зал, пожалуй, еще огромнее предыдущего. – И, похоже, нас там поджидают. Не расхотелось лететь дальше? Конечно, богатырь тоже различил детали, но поначалу принял фигуру, восседавшую у дальней стены, за гигантское изваяние – во-первых, она была каменно неподвижной, а во-вторых, превосходила размерами всех, кого Светлан встречал до сих пор. – Ни фига себе, – наконец увидела и Мишка. – Приплыли. – Экое чудо-юдо, – прогудел россич, став в этом списке четвертым. – Прямо Святогор. – Святогор, хо! – откликнулась ведьма. – Выше бери. – Если это великан, – пробормотал Хуго, – то я про таких не слышал. «Зато я слышал, – подумал Светлан. – И не так уж давно». – Еще выше, – сказала девочка. – Вспомните античность, досточтимые коллеги!.. – Боже… мой, – выдохнула Ирэн, наконец тоже приобщившись. Что до Инессы и зверей, то они наверняка успели прежде нее, но от речей воздержались. – Не-е, вот до бога он не дотягивает, – возразила Мишка. – Да кто ж это? – воскликнула репортерша, вовсе не склонная играть в загадки. – Титан, – ответил Светлан. – Последний из тех, кто не сдался, вечный партизан. – Подпольщик! – фыркнула ведьма. – Притом глубоко закопанный. – Кличут его Аид… хотя вряд ли он заведует мертвыми. – Плут он, а не Аид, – скаламбурила девочка. – Вообще это напоминает матрешку. Только ухватишь кого, как из него выскакивает еще один. – Разница в том, что каждая новая фигура оказывается крупней. – Закон жанра: боссы должны расти. Храм делался все ближе – в центре зала уже проступил жертвенник, и даже здесь от него разило смертью. Вообще если последним там оказался бы Зодиар – это было бы справедливо. – Стоп, машина, – скомандовал богатырь. – Дальше я один. – Ну конечно, – откликнулась Лора. – Кто бы спорил. Что вовсе не выражало согласие. – И я с тобой, – тут же примкнула Мишка. И хмыкнула: – Не бойся. Хотя явно не испытывала веселья. – Тож пойду, – буркнул Павич. – Вдруг сгожусь. – А мне-то чего терять, – пожал плечами Хуго. – Я уж старик. Инесса опять промолчала, не считая нужным озвучивать то, что и так ясно: дочь она не оставит. – Я такой сцены не пропущу, – заявила Ирэн дрожащим голосом. Называется «добровольцы, шаг вперед», усмехнулся Светлан. Оказывается, не только в кино умеют держать строй. – Тогда давайте в два эшелона, – предложил он. – Ни к чему подваливать большой кодлой. В первом я… – И я, – опередила всех Мишка. – …со своей птичкой, ладно. Если что – она тут самая шустрая. А вы уж сами выбирайте дистанцию. Перепрыгнув на летучий пьедестал, богатырь бережно поднял Инессу и перебросил Лоре, подхватившей ее с той же аккуратностью. – Трогай, что ли, – сказал, присаживаясь на ступени. – Раз напросилась. – Он сказал: «Поехали!», – ухмыльнулась ведьма и послала ступу вперед, обгоняя дредноут. Внизу за ними рванул всадник, с легкостью выдерживая скорость. Может, Зеля впервые вступала в Храм, но под защитой своего бога она и впрямь чувствовала себя царицей. Проблема в том, что Светлан не ощущал себя богом – особенно перед громадным этим ликом, с которого прожекторами лучились глаза, уже захватив подлетающую лодчонку в перекрестье. И все прочие помянутые де Бифом приметы, включая божественную правильность пропорций и словно бы полированную кожу, оказались в наличии. А вскоре прозвучал «страшный голос, похожий на обвал»: – Все же ты добрался сюда, человечек. Примерно так же могла бы говорить скала – очень впечатляет. Колосс Родосский, помнится, тянул на тридцать два метра. Близко, близко… Правда, тот был бронзовый, а этот будто сделан из мрамора. – А как же, – небрежно подтвердил Светлан. – Пора бы тебе привыкнуть, что я гуляю, где хочу. Изогнув скульптурные губы в улыбке, исполин пророкотал: – Одним выдохом я могу забросить тебя в такую даль!.. – Ну да, да: «на одну ладонь положу, другой прихлопну» – слышали, знаем… Думаешь, ты один здоров грозить? Бросая по сторонам взгляды, богатырь пытался понять, как устроена машина судьбы, про которую толковал покойный де Монье. Но без Зодиара она, видимо, не могла работать, а кинжал Лоры отключил эту детальку. И все ж некие токи в здешнем пространстве ощущались, струясь от стены к стене или к жертвеннику, сейчас, слава… гм… богу, не задействованному. В пресловутом Храме вообще не оказалось ни жрецов, ни посетителей, словно бы Аид изгнал отсюда диаров, чтобы принять гостей без помех. И Ули тоже не было видно, увы. А огорчило это Светлана сильнее, чем ожидалось, – выходит, он тоже надеялся. – Ее нет здесь, – счел нужным известить титан. – Зря пришел. Злорадства в его голосе не звучало – он был выше подобных чувств… что неудивительно при таком росте. – Но ведь была? – тотчас ухватился богатырь. – Слушай, верни ребенка – не будь скотиной. По-доброму прошу. Теперь он кинул взгляд за спину, проверяя мелькнувшую мысль. Действительно, на плоской морде дредноута, зависшего у входа в зал, изваянием застыла Агра, наставив темные глаза на исполина. А через них бывшего супруга лицезрела Праматерь, возможно, до сих пор имевшая на него влияние. Или тут свои счеты? – Вернуть? – опять покривил губы титан. – Разве ты родич ей? – Таки да, – ответил богатырь. – Пусть не по крови. А это важно? – Нет, – сказал Аид. – У нее иное назначение. – И кто ж так решил? – Я, – молвил титан. Удивил, ха! – Уже и с детьми воюешь? – спросил Светлан. – Впрочем, тебе без разницы, верно? Если изводить врагов, то под корень. На это исполин ничего не сказал – что тоже не удивляло. Раз уж за столько тысячелетий не нашлось доводов, способных его пошатнуть… – А знаешь, что Уля – наполовину эльфка? – все же забросил удочку богатырь. – Или тебя это не колышет? – На четверть, – произнес Аид. Надо ж, какая осведомленность!.. – А если б была половина? – осведомился Светлан. – Или эльфы для тебя тоже враги? Похоже, ты так увлекся процессом, что готов воевать с собственными чадами. Собственно, почему нет? Для бессмертных дети значимы вовсе не так, как для людей, а если начинают слишком о себе мнить, им можно и укорот сделать – вплоть до полного устранения. Так что русским царям было с кого брать пример. – Не потому ли тебя выставили из родной пещеры, что ты нацелился пожрать деток? – добавил богатырь. – Похоже, ты был хреновым папой. – Я сам ушел, – объявил титан, наверняка так и думая. – А что, тебя очень уговаривали вернуться? Краем глаза Светлан следил, как подскакавшая к алтарю Зеля, соскочив на темный уступ, что-то поправляет в сложной конструкции жертвенника, действуя проворно и деловито, будто знала все не хуже жрецов. Оставленный без призора Зодиар покорно ждал хозяйку, застыв в храмового истукана. – Да этот дядя – маньяк! – встряла в разговор Мишка. – Наверно, при Большой Драке ему зашибли котел – вот и поехала крыша. Будь вокруг свои, беднягу давно б упекли в психушку, а здесь он – бог. Вот только поклоняется ему всякая мразь. – Вы – чужие здесь, – вновь загремел колосс, порождая трепет в человечьей плоти. – Вам нет места на этой земле. Особенно забавно это прозвучало тут, за километры от поверхности. Вот если бы Аид вещал из какой-нибудь пещеры, можно было б вообразить, будто говорит планета. – Опять завел, надо же, – подивилась ведьма. – А гоблины ему, выходит, свои. И людоеды – такие душки! – Надеешься втемяшить что-то? – Вот еще, – пожала она плечами. – С идейными лучше не связываться. – Лучше не лучше, а приходится, – сказал богатырь. – И как нам его расколоть? Пока лишь лозунгами потчует. – Может, затем и ждал, чтоб высказать в лицо? – хмыкнула девочка. – Рассчитывал: мы смутимся и тут же начнем собирать манатки, освобождая хибары… собственно, для кого? – Так далеко он не заглядывает, – ответил Светлан. – Ростом не вышел. – К тому ж глаза на затылке, – подхватила ведьма. – Эдакий уродец!.. Вот интересно: насколько титаны обидчивы? Вроде большие ребята, а опыта у каждого хватит на страну. Но это ж не значит, что они взрослые? – Вы – плесень на лике Геи! – заговорил Аид, обрушивая на гостей новый обвал. – Без вас она станет чище. – Заплесневела старушка, что поделать, – откликнулась Мишка. – А может, ей и требовался пенициллин? Еще неизвестно, кто ее напрягал сильней. – Да он и за Гею знает лучше, – сказал богатырь. – Наш малец готов за всех решать, а в этой войне увяз по уши. Как бы и самим не увязнуть – в болтовне, прибавил мысленно. Не пора ли сворачивать на магистраль? Времени-то – всего ничего. – Прямо воин-освободитель, – поддакнула ведьма. – С мечом и в плаще. Вот только девоньку куда-то заныкал. Случаем, ты не извращенец, дядя? – Он выше этого, – сказал Светлан. – Вернее, смотрит на вещи так широко, что за его нормы трудно выпасть. К тому ж привык загребать чужими руками. То наложит заклятие на подростка, дабы люди шибче долбали по его же отпрыскам, а вражда не стихала. То подкупит близких к королю вельмож, стремясь сменить на такого, при ком мечи будут ржаветь от крови. А уж ребенка ему выкрасть – что высморкаться. – Титан тоже мне, – фыркнула Мишка. – И на чью мельницу льешь? Может, тебя людоеды наняли? Исполин поглядел на нее с сомнением, будто прикидывал, не прихлопнуть ли эту кусачую пчелу. Но, видно, что-то удерживало его от прямой агрессии – какой-нибудь запрет, наложенный другими или даже собой. – Это я нанимаю, – пророкотал он неохотно. – К примеру, Ноя? – ухватился богатырь. – Боишься, значит? – Тебя? – усмехнулся колосс. – Ты мешаешь мне. – А уж ты мне как!.. Но я не подсылаю убийц. – И, чуть помедлив, спросил: – Может, нам выяснить отношения без посредников? Знаешь, что такое дуэль? – Эй, эй, – прошептала ведьма. – Не зарывайся. Теперь Аид навел свои прожекторы на Светлана. С минуту помолчав, сообщил: – Меня нельзя убить. – Этим и пользуешься? – Нет, – ответил титан. – Это меня держит. – Но не настолько, чтобы не бил исподтишка. Чего ты добиваешься, пережиток? Ну допустим, изведешь людей. А кто их заменит: людоеды? То есть я имею в виду чистокровных. – Охотники – орудие, – молвил Аид. – Не станет корма – они тоже сгинут. – Ну помечтай, помечтай… А лучше приглядись к ним внимательней. Эти ребята прогрессируют, черпая разумение через пищу. И прежде чем той не станет, они найдут ей замену. А кто к людям ближе: эльфы, гоблины, великаны? Ведь и тебя могут пустить на корм, даром что бессмертный. У Охотников одно назначение: жрать – и они не затормозят, пока не слопают всех сапиенсов. Этого и добиваешься: полного излечения Геи от разумной жизни? – Теперь ты пытаешься его образумить, – заметила Мишка. – Пробегом – по бездорожью, да? А логикой – по мании. – Рефлекс, – пояснил Светлан. – Видишь верзилу – думаешь: взрослый. А он – дитя дитем. – Вот только игрушки у него шибко опасные… – Меня ничто не задержит, – объявил колосс. – Что нового можешь ты изречь? Мне ведомо больше, чем всему вашему племени. – Похоже, это не прибавило ума, – заметил богатырь. – Вот гляжу на тебя и дивлюсь: ну как от такого родителя могли произойти приличные дети? – В маму пошли, – предположила Мишка. Покосившись на нее, Светлан усмехнулся: наверно, по себе судит. – Ладно, мы не за этим сюда топали, – сказал он. И, нацелив взгляд в огромные глаза, спросил: – Так куда ты упрятал Улю? И лучше не тяни с ответом, а то у меня кончается терпение. Губы прекрасной статуи опять изогнулись в улыбку. – Грозишь – мне? – пророкотал Аид. – Человечек, ты слишком вознесся. – Ты уверен? – не остался в долгу богатырь. – Уж не считаешь ли себя кручеОгненного Бога? А хочешь знать, кто его приструнил? Или, думаешь, для тебя не сыщется подходящей скалы? Орла, правда, не обещаю, но скука и бессилие… вкупе с вечной жизнью… гложут не слабей. Ты еще взмолишься, чтоб тебя развлекали хотя бы этим! – Прямо Зевес, – пробормотала Мишка. – Даже мне страшно. Жаль, что титан не испугался – видимо, не умел. Да и вряд ли поверил в нарисованную картинку. Светлан сам по ее поводу испытывал сомнения. – Тебе не получить девочки-судьбы, – загремел исполин опять. – А станешь пытаться – свернешь шею. Отныне у нее иная стезя. – Служить оружием для чокнутых властолюбцев? Подбросишь нам очередную свинью, ну конечно! Со здешними не вышло – найдутся еще. А ты вроде ни при чем, пусть за тебя пачкаются другие… – Вы и сами истребите себя, – промолвил Аид. – Но если это случится поздно, вместе с собой заберете всех. Я лишь сокращаю агонию – считай это милостью. – Раз ты настолько в себе уверен, а меня презираешь, – сделал новую попытку Светлан, – то почему не говоришь, где Уля? Титан вновь улыбнулся, показывая, что на этой козе его не объедешь. – Давай сыграем, – предложил он. – Угадаешь, где Уля, отдам ее. Но за каждую ошибку буду забирать одну из твоих спутниц. – Слушай, ты, памятник, – сказал богатырь, теряя терпение, – лучше не нарывайся. Хоть ты и Праотец моих друзей… И умолк, озираясь. С окрестным пространством творилось странное. Смутно ощущаемые потоки вдруг стали набирать силу, проступая все явственней, а вдобавок начали вращаться, следуя за блеклыми пятнами, скользящими по узорчатым стенам. И все больше этих лучей устремлялось к алтарю, то ли изливая энергию на него, то ли, наоборот, вытягивая. Стены будто разъезжались по сторонам, превращая подземный зал в обширную равнину, придавленную низким небом, а в центре Храма, прямо над жертвенником, открылась темная дыра, быстро обретая смоляную черноту и все сильней смахивая на воронку. Если бы Светлан уже не сталкивался с похожим, то, наверно, опоздал бы действовать. – Лучше не налетать на эти струи, – сказал он Мишке. – Не смертельно, но ощущения мерзкие. – Затем, обернувшись, махнул рукой Лоре: – Сдайте назад, живо! И придержите тех, кто слабей. Прежде всего Ирэн, добавил мысленно. И Пса может зацепить. Вот Хуго вроде вне зоны риска, Павич – тем более. А за Лору с Инессой можно не опасаться. Что до остальных… Конечно, колосс угодил сразу под многие лучи, но, похоже, с ним стряслось еще что-то. Вцепившись обеими руками в голову, он медленно клонился к алтарю, будто воспылал внезапным благоговением. Лицо Аида словно окаменело, глаза затуманились. – Вот интересно, – задумчиво произнесла Мишка, – у него весь котел заполнен мозгой или там есть пустоты? И Светлан успел подумать о том же. – Сейчас узнаем, – сказал он. – Правь к нему. Ступа вознеслась, вскоре зависнув над громадным черепом титана, красиво обрамленным золотистыми локонами. Но на темени обнаружилась плешь – крохотная по меркам колосса, но достаточная для вскрытия. А под ней ощущалась пустота, причем немаленькая. В самом деле, зачем Аиду столько серого вещества? Вот если б он был настолько умнее людей, насколько огромнее… – Давно я не делал трепанаций, – пробормотал Светлан, доставая огненный меч. – Погоди, – вдруг сказала ведьма и ткнула рукой: – Вон там – видишь? – Ага, – подтвердил он. – Я ж не против. Скакнув на макушку исполина, богатырь схватился пальцами за бугорок, проступавший по центру плеши, и потянул вверх, словно снимал крышечку с чайника. Кожа, понятно, лопнула – как раз по кругу, – зато не пришлось рубить кость. А под люком открылся вход в здешний центр управления, до странности напоминавший чрево суперкомпьютера. Но токи здесь гуляли куда более сильные. Электричество насыщало воздух, точно в грозовой туче, – он даже светился. Вот никогда Светлан не любил лезть в чужие мозги. – Ну что там? – спросила Мишка, сгорая от нетерпения. – Таки нашлась, – сообщил он. – К счастью, я ошибся, разгадывая сюжет. Черт, а вот руку протянуть боязно… и не оттого, что страшат высокие вольты. Но вдруг, как водится, в последний момент… Хотя и медлить глупо. – Просто ты внес в него коррективы, – сказала ведьма. – Поспеши, да? Теперь главное: унести ноги. Вообще забавно. Стремясь упрятать добычу надежней, Аид сам заложил в себя бомбу и сейчас вполне мог подорваться на ней, если Светлан не займется разминированием. Или титан решил усовершенствовать себя, дополнив инородным телом? В любом случае не стоило ему соваться в Храм. Хотя кто мог ждать, что диарка сможет запустить здешнюю машину, – вот вам и тихоня Зеля! – Вытаскивай, вытаскивай ее! – снова подстегнула Мишка. – Иначе каюк. – Да, – согласился богатырь. Улегшись на краю люка, он подвел руку под безвольное тело Ули, распластанное на лобной кости титана, и потянул, плавно наращивая усилие. Как и ожидал, это потребовало такого напряга, будто Светлан поднимал не хрупкую малышку, а этого колосса, весившего сотни тонн. Вот и сгодилась двойная мощь, подумал он, когда наконец смог вытащить девочку из чужой головы, уложив на пышные волосы. Тут ничто не делается без смысла. Правда, Аиду от этого не стало легче – чудовищная сила продолжала придавливать исполина, вынуждая клониться все ниже. Странно, что Уле она никак не вредила, а лишь тянула к темной воронке… Хотя чего удивляться: сказка. – Дальше-то что? – спросила ведьма. – Пойду вниз, – ответил Светлан. – Прямо по его спине. Надеюсь, титановый хребет выдержит. – А мне чего делать? – Двигай к алтарю, – сказал богатырь. – Попытайтесь вырубить машину, пока не стряслось серьезного. – Яволь, сир, – кивнула Мишка и послала ступу вниз, уворачиваясь от лучей. А Светлан опять поднял Улю на руки, дабы начать нисхождение по колоссальному позвоночнику, на каждом шаге рискуя его сломать. Но иного пути не было – разве сигануть вместе с девочкой в черную дыру, раскрытую в роковой Подвал. И там бы он узнал столько всего! Но выбраться обратно вряд ли бы смог – а к чему тогда эти знания? Не говоря о том, что навсегда потерял бы Улю, сделавшуюся бы винтиком Провидения. Спустившись к пояснице, богатырь по тазовому гребню обогнул исполинский торс и, соскользнув на пол, уперся спиной в гладкое бедро. Колосс так и не сменил позы, словно впрямь обратился в статую, но теперь притяжение Подвала не столько гнуло его к дыре, сколько тащило по полу, передаваясь через малышку. То есть это помимо собственной уязвимости Аида. – Упрись ногами в алтарь, – крикнул Светлан, надеясь, что тот слышит. – Ну ты, хилый!.. Хочешь, чтоб за тебя все сделали? Пресловутая гордость титанов – почему на ней не сыграть? Одну стихию будем перешибать другой. Подействовало это или Аид сам еще сопротивлялся судьбе, но он чуть сдвинул ступню, получив наконец опору, и скольжение прекратилось… на какое-то время. Но если две наши малышки не выключат здешнюю махину… Во всяком случае, она застопорилась, разом оборвав Храмовое безумие. А поскольку Светлан ждал этого мига, то опять опередил всех, в несколько скачков очутившись за алтарем. Тотчас к нему метнулась ступа, направляемая Мишкой. Он уложил тело Ули, теперь совсем легкое, на пьедестал и повернулся к титану, неспешно выпрямлявшемуся в прежнюю позицию. – Если желаешь, сыграем теперь в мою игру, – сказал богатырь. – Называется «Ну-ка отними». Число попыток не ограничиваю, но на каждой буду отсекать пальцы. Не отвечая, Аид глядел на него с высоты. То ли задумался о чем-то глубоко личном, то ли свыкался с переменами в своей голове. Хотя Светлан старался ничего там не замкнуть, а уходя, даже успел затворить дверь. – Ну, не хочешь – и не надо, – не стал настаивать он. – Засим желаю здравствовать. Присев на ступеньки постамента, по-над самым полом заскользил к выходу из Храма, не спуская глаз с колосса, хранившего неподвижность скалы. Рядом со ступой скакала Зеля, натворившая здесь таких дел, но вроде без злого умысла. – Считаешь: мы нашли главного оппонента? – негромко спросила Мишка. – Сама же знаешь, что нет, – откликнулся богатырь. – Пропащие Души – явно не его затея. И Дух – тоже не он. Тихонько фыркнув, она напомнила: – Аид все-таки!.. Позднее превратившийся в ад. – Да он сам как тень мертвеца, блуждающая под землей. – Довольно-таки увесистая тень. – Тени всякие важны, – сказал Светлан. – Хотя без этой лучше бы обойтись. – Что ж ты не сделал ему лоботомию? – Еще не хватало! – Не наш метод, ну да, – согласилась ведьма. – Захочет, сам себе сделает – вроде такое практикуют. – Ну, если он внедрил в свою думалку лишнюю деталь!.. – То-то, что лишнюю, – проворчал богатырь. – Полагаю, сейчас Аид это понял. – Доходит с опозданием, – хихикнула девочка. – Неудивительно при таких габаритах. – Боюсь, многое до него не дойдет никогда. Оттого и остался один. Ступа круто взмыла вверх, причалив к дредноуту. Подхватив Улю, Светлан перепрыгнул бортик и бережно уложил девочку на палубу. – Так это из-за нее загорелся сыр-бор? – спросила Ирэн с некоторым разочарованием. – Вот за этой крохой вы и забрались в такую глубь? С ней вроде ничего не случилось. Да и Хуго как будто не пострадал – возможно, благодаря удаленности. Во всяком случае, души у обоих были на месте. А Павич мог и не заметить притяжения Рока. Не говоря про Лору с Инессой. – По-твоему, лучше было б прихватить вон того? – кивнул Светлан на колосса. – Поставили б его взамен Родосского, занесли бы в чудеса света… – Уж чудес тут без него хватает, – засмеялась Мишка. – Что с девочкой? – встревоженно спросила Инесса. – Ей не станет хуже? – Вот она может знать, – указала ведьма на Лору. – Но захочет ли делиться? – В прошлый раз Уля тоже приходила в себя долго, – сказал Светлан. – Вроде ничего страшного – само должно пройти. Силачка кивнула, подтверждая. Встав возле гигантской морды, она уже разворачивала дредноут, направляя в обратный путь. – Бабка-то ровно окочурилась, – известил Павич. – Зенками, правда, лупает, тако ж дышит… да и все. Вглядевшись в Ягу, богатырь обнаружил на ее ряхе пустоту, уже виденную однажды. Вот кого не спасло расстояние. Наверно, и Ла Гус больше не придет в себя. Ну а Ною и терять было нечего. – Иногда они возвращаются, – повторил Светлан недавнюю фразу. – Если Рок сочтет их полезными себе. Но сейчас здесь лишь оболочка – жилец съехал. – Так вот что стряслось с моим боссом, – поняла наконец Ирэн. – Этой «шаровой молнией» его и накрыло, да? – Точно, – подтвердил он. – Между прочим, эта малышка – дочь Несторова. А ее мать погибла из-за него. В общем, тот узелок нужно было разрубить. – Лучше бы развязали, – проворчала Мишка. – А то до сих пор расхлебываем, р-рубаки… – Да кто мог ждать таких следствий, – пожал плечами богатырь. И, посмотрев на Улю, предположил: – А может, все мы – лишь ее сон? Порождения горячечного бреда. – Ну, Светик, это ты размахнулся! – хмыкнула ведьма. – Конечно, Улька еще тот презент, однако на Создателя не тянет. – Но почему ее занесло в мойры? – А почему ее папенька подонок? – И, чуть помедлив, добавила: – И почему – мой? Так сложилось. – Таково предписание, да? – усмехнулся Светлан. – И кто предписал: судьба? – Ну, если считать ее одушевленной… Они уже плыли по тоннелю, оставив Храм за кормой. А вместе с входом в него, быстро сжимавшимся в пятно, сзади уменьшалась фигура титана, опять будто превратившегося в статую. Может, ему все же повредили мозги? Ну или вправили… Поглядев вниз, Мишка сообщила: – Похоже, Зеле больше не по пути с нами. Пришло время и этой сворачивать в королевы. Перегнувшись через бортик, Светлан увидел, что юная диарка остановила свою двухэтажку перед узким коридором, уводившим, по-видимому, к ее родным норам. – Ты ее помажешь на царство? – спросила ведьма. – Я что, пророк Самуил? – проворчал он. – У меня и мира-то нет. – А ты молнией садани, – посоветовала Мишка. – Как бы благословляя. – Зеля и без благословения не упустит своего. Еще и чужое прихватит. – Умеешь ты подбирать кадры, – ухмыльнулась она. – Теперь и на здешнем троне свой человечек. – Насчет «своего» – еще поглядим. Махнув рукой, Светлан попрощался с зеленой дракошей – возможно, надолго. – Забрось ступу на корму, – сказал он Мишке. – Здесь лучше не летать в одиночку. – И будет у нас ступоносец вместо дредноута, – засмеялась та. Однако исполнила, что велели. Видно, самой не хотелось рисковать – накушалась уже. Да и веселее в компании. Спрыгнув на палубу, девочка присела подле Ули и, опустив ладонь на ее лоб, прикрыла глаза, вслушиваясь в себя. – Нет, – сказала затем. – Без просвета. Ее что, держали в бесчувствии все эти недели? А исхудала! Она и прежде была тощенькой… Кстати, сколько ей? – Двенадцать-то уже есть, – ответил Светлан словами Люси. – Ближе к тринадцати. – Биологически мы примерно сверстницы, – заметила Мишка. – Твой любимый возраст, да? Нимфеточный. – У меня широкий диапазон. – Ну конечно… особенно если вспомнить, что Лорке может оказаться за сотню. – Не будем о годах, – сказал богатырь. – Я и насчет себя путаюсь. Все эти прыжки, знаешь ли – из мира в мир, из эпохи в эпоху, – совершенно сбивают со счета. Дредноут уже набрал полную скорость и летел будто на автопилоте, накрепко запомнив маршрут. Мчали, что называется, с ветерком, укрывшись за бортиком от встречного потока и порхающих тварей. А тех немногих, что успевали заскочить внутрь, вышибали вон широкими битами, запасенными предусмотрительной Лорой. Хотя Ирэн иногда пугалась, а Пес забрался от греха под лавку, наладившись, похоже, соснуть. Внизу, на безопасном удалении, мелькали представители местной фауны, продолжая жить по своим законам. Вообще познавательная экскурсия. – Отловить бы с десяток экземпляров, – пожелала Мишка. – А после презентовать какому-нибудь музею. – Некогда, – отозвался Светлан. – Подаренное Кроном время уже на исходе – дай бог поспеть к началу главного шоу. – Вроде укладываемся, – сказала она. – Успеем, – бросила Лора. – Без нас не начнут. – Ты и Дьяволу наказала, чтоб не спешил? – фыркнула ведьма. – А все ж мы натворили многое, разве нет? Твой большой друг старался не зря. – Но про Духа так и не выяснили, – вздохнул Светлан. – И спрашивать больше не у кого – концы опять обрубили. – Ну почему, – сказала силачка. Он поглядел на деву с подозрением, гадая, что кроется за этой фразой. А дредноут уже вплывал к гробницу Спящего… ныне ставшего мертвым. Здесь и нашлась разгадка. К потолочному крюку был подвешен Граль, вполне живой и в полном сознании, но совершенно безвредный, поскольку не мог сейчас шевельнуть пальцем, настолько плотно его упаковали в одеяло. – У нас была договоренность, – сообщил Светлан. – Сведения в обмен на свободу. – Ты – добрый, – усмехнулась Лора. – И торгуешься плохо. Свобода намного дороже. – Но я отпустил его! – А я изловила наново. Теперь он мой пленник. – Да, это серьезней, – пробормотал Светлан. – Не повезло парню. Направив летучего зверя вплотную к Гралю, силачка сдернула свою добычу с крюка и уложила меж бесчувственным Ла Гусом и безучастной Ягой. Бедняга таращил глаза и раздувал ноздри, но качать права не пытался – понимал, что без толку. Остальной путь не занял много времени. Тем более, как выяснилось, от гробницы наверх вел путь куда более прямой, чем тот, которым Светлан с Мишкой пробиралась сюда. И на поверхность они вернулись даже раньше, чем у Крона кончился запас его странных чар. Но вскоре в Эльдинге снова повеял свежий ветер, а небо будто ожило, перестав походить на киношные декорации. Взятый ими тайм-аут завершился, и в игру опять вступал Озерный Дьявол.Глава 23
За время, что они отсутствовали, королевский дворец совершенно опустел. Первые часы там, по-видимому, было жутко. А сколько трупов усеивали сейчас его роскошные залы, Светлан не собирался выяснять. Так же как не хотел знать имена погибших. Бросая службу, придворные искали спасения в своих домах или бежали из города, не желая верить, что носят проклятие в себе. Вместе с ними по Эльдингу растекалась паника, ввергая в ужас даже тех, кому не грозило прошлое. А если месть призраков сродни заразе, передающейся от носителя к носителю, то эпидемия могла охватить всю Нордию. Напуганный не меньше других Луи таки перебрался в особняк маркиза де Гронде, рассудив, что его вассал не стал бы возражать против такого гостя. Вместе с ним приехали трое вельмож, как-то сумевших не замараться в убийствах, да десятка три гвардейцев, отобранных лично Артуром. Как ни странно, барон де Круст был пока жив, хотя за годы своей службы наверняка порешил многих. Прихватив нескольких помощников, он занял флигель невдалеке от главного здания, где продолжил привычное дело, пытаясь оградить короля от опасностей. Хотя спасти Луи от призраков даже богатырю было бы трудно. Вся надежда, что те за ним не придут. А если и придут, не станут наказывать смертью. Что до ведьм, то они оккупировали верхний этаж, дабы быть поближе к крыше, служившей им посадочной площадкой. А на вершине стройной башни, пристроенной к дому, обосновался Георг, любивший быть на высоте. Последний на сегодня рейс он уже завершил, доставив в Эльдинг восемь пассажиров, включая Люси, лучшую их целительницу, и красотку Джинну, время от времени служившую вместилищем демонессы. Причалив к распахнутому окну, Светлан и его команда попали пусть не на бал, но за стол, отлично сервированный и готовый потрафить любому. К тому же публика собралась тут редкая, а по нескольким милым ему созданиям богатырь успел соскучиться. С осторожностью обняв Изабель, обрадованно кинувшуюся навстречу, он обменялся кивками с Артуром, после чего направил взгляд на Люси. – Наконец и ты с нами, – приветствовал ее. – Как чувствуешь себя? – Как хрустальная ваза, – улыбнулась девушка. – Кого ни встречу, спрашивают про здоровье. – Ты очень нас напугала, – пояснил Светлан. – Мне до сих пор жутко вспоминать. – Если б вы, сир, тогда опоздали на минуту, – сказала она, посерьезнев, – я бы сама сделалась воспоминанием. – Хм… Лучше не будем о моем позоре, – проворчал богатырь. – В тот раз я и так опоздал слишком. А вдобавок не угнался. Зато ныне… Обернувшись, он принял из рук Лоры легкое тело Ули и показал присутствующим, словно возвращенное знамя. – Боже! – воскликнула Люси, порывисто вскакивая. По крайней мере двигалась она с прежней фацией. Да и выглядела не хуже: тонкая и изысканная, будто топ-модель. – Займись, да? – сказал Светлан. – Уля опять побывала на краю. А до этого ее держали в беспамятстве, что усугубляет. – Ну конечно, сир, – откликнулась целительница, бережно забирая больную. – Вы вернули малышку – дальше моя забота. – Только держись поблизости, – предупредил он. – На всякий случай. – Разумеется, – кивнула Люси. И поспешила в соседнюю комнату, даже не став закрывать дверь. Из комнаты слышался вялый голос Рауля, перемежаемый увещеваниями его матери, – похоже, там устроили детскую. Протянув руку, Светлан помог Инессе, а затем и Ирэн перебраться в помещение. Лора, понятно, обошлась без его поддержки, впереди себя пустив Мишку. За силачкой последовали оба зверя, сразу улегшись в одном из углов, благо весь пол устилал ковер. А Ле Сан и вовсе не стал входить, упорхнув на чердак, где его, видимо, ждал Синдбад. – С пленниками-то чего делать? – спросил Павич, придерживая летучего зверя. – Сдай де Крусту, – распорядился Светлан. – Но предупреди: это мои пленные. Попозже я их расспрошу. Хотя толку от этого!.. Разве Граль может поведать занятное. Правда, он-то пленен Лорой. Вот пусть она его и трясет. – А Ла Гуса сгрузи этажом ниже, – прибавил богатырь. – Там у нас лазарет. – Он на моем попечении, – напомнил Хуго. – Что смогу – сделаю. – Но затем поднимайтесь сюда, – сказал Светлан. – Нам потребуются ваши знания. Бросив косой взгляд на Луи, восседавшего за столом, но на удивление тихого, чародей нехотя кивнул и вместе с дредноутом пошел на снижение, пропав из виду. – У нас плохая новость, – молвил Артур, как только новоприбывшие подсели к столу. – Что, еще одна? – спросил богатырь, не удивившись. – Наши девы высмотрели большой отряд Пропащих Душ. Похоже, те намерены штурмовать Эльдинг – мчат сюда полным ходом. – И насколько большой? – Около четырех сотен всадников. А с ними – дюжина дредноутов, под завязку груженных копейщиками. – Да, серьезно, – пробормотал Светлан. – С таким войском мы пока не сталкивались. Но это ж еще не вторжение? Сдвинув взгляд, он посмотрел на Джинну, сидевшую рядом с Артуром. Но в ответ получил лишь улыбку – демонессы там явно не было. Хотя с каждым ее посещением красотка делалась ближе к хозяйке – глядишь, и сама вскоре сможет пророчествовать. – В Долине отшельниц с тобой сцепились более сотни Пропащих, – сказала Мишка. – А затем наш корабль атаковали шесть дредноутов с абордажными командами. И всех этих уродов ты истребил – один! – Мне помогали двести отборных бойцов ордена, – напомнил богатырь. – А выжили из них только девять. Как-то не вдохновляет, а? – Худо, что Души могут напасть разом с Озерным Дьяволом, – произнес Артур. – Когда б не это, я бы не тревожился. Действительно, если к героям, собравшимся за этим столом, прибавить четверку великанов и летучие корабли… Но как поделить это на два фронта? – Можно подумать, они в сговоре, – пробурчала Мишка. – Так подгадать момент! – Увы, мой король, – сказал Светлан, глядя на Луи, – без меченосцев тут не обойтись. Придется пустить их на городские стены. – Разве у меня мало солдат? – угрюмо спросил тот. – Боюсь, твоя армия осталась без командиров. А те из них, кто еще жив, в любой момент могут попасть под раздачу. Эпидемия – жуткая вещь. И похоже, она расходится все шире. – А кто в этом виновен? – Ну, предположим, я, – ответил Светлан. – Хотя, если б не сказал тебе о причинах, ты и не знал бы, на кого свалить… Что, тебе полегчало? Теперь можно заняться решением задачки? – Но чем лучше монахи? – не сдавался Луи. – Разве среди них меньше ловцов душ? – Возможно, что и больше. Но их пока не затронула болезнь. – Болезнь? – фыркнула Мишка. – Это как посмотреть!.. Поскольку на этом столе было тесновато, она для разнообразия устроилась в кресле, втянув ноги под себя. – С колокольни людоедов, – пояснил Светлан. – К счастью, меченосцы оказались на отшибе, а потому сохранили готовность к драке. И бойцы они по здешним меркам отличные. – Я уже послал за магистром, – сообщил Артур. – Похоже, вы опять обошлись без меня, – пробормотал король. – В некоторых странах есть такой титул: военный правитель, – объявила Мишка. – Может, и здесь стоит ввести? – Да на кой он нам? – возразил богатырь. – Лишь бы палки в колеса не совали. – Вот станешь сегуном – все заткнутся. Они ж не понимают, что можно решать коллегиально. – Ладно, сейчас не до этого, – сказал Светлан. – Чем мы располагаем? – спросил он у Артура. – Две с половиной тысячи меченосцев уже в наличии, – ответил тот. – Еще более четырех тысяч должны подойти утром. Если оборона выстоит до их подхода, Пропащие получат хороший пинок по своему тылу. – Проблема в обороне, так? Чего тут не хватает? – Нужны лучники – как можно больше. Заслон из стрел – самое действенное средство, когда отбиваешься от монстров. – Если Луи не пожмотится, это устроим. Но что делать с воздушными силами Душ? Здесь-то стрелы вряд ли помогут. – Ими могут заняться россичи, – предложил Артур. – Они хоть и не богатыри, но парни могучие. И с Черными Копейщиками уже имели дело. – Четыре дредноута против двенадцати? Маловато будет. – А ведьмы на что? – подбросила Мишка идею. – Летают быстро да высоко. И могут сбрасывать на врага емкости с нефтью или маслом. Уж воздух, слава богу, за нами! – Недурное подспорье, – согласился король-рыцарь. – Вот огня Пропащие не выносят. Если только сами не разжигают. Но тут важно оказаться первым. – А еще можно вампиров позвать, – добавила девочка, поглядев в потолок. – Ну не всех, конечно, – Ле Сан наберет. – Обойдемся на этот раз, – сказал Артур. – Прибережем для последней битвы. Оптимист, ишь!.. Мишка тоже ухмыльнулась. – Вроде вырисовывается что-то, – заметил Светлан. – Если не вмешается человечья дурь… – Или королевская, – вставила ведьма. – …то и с этого боку Эльдинг будет трудно прогрызть. Глянув в окно, за которым уже маячил Павич, успевший избавиться от груза, он махнул рукой, приглашая россича примкнуть к совещанию. – Сейчас прибудет Дори, – сказал богатырь, – и вы сможете обсудить детали. А я пока наведаюсь в пару мест. – Я с тобой, – тотчас вызвалась Мишка. – Ну как же без тебя, – усмехнулся он. – А мне можно? – спросила Изабель. – Тут от меня все равно никакой пользы. Переглянувшись с силачкой, Светлан пожал плечами: – Думаешь, с нами веселей? Не обещаю. – И не надо, – улыбнулась принцесса. – Я и так знаю. – Тогда пошли… куколки, – сказал он, вставая. А еще за ним увязалась Агра – на сей раз без Пса и явно не по своей воле. Похоже, Лу опять предвидела интересную сцену и не хотела пропустить. Пройдя по галерее, их дружная четверка спустилась на этаж, чтобы проведать Ла Гуса. Искалеченный рыцарь, так и не ставший правителем, уже лежал в постели, а над ним хлопотали две отшельницы, направляемые метром Хуго. Чародей оказался недурным лекарем, но приживлять отрубленные конечности тут пока не умели. Возможно, это удалось бы Люси… или Светлану в его магической ипостаси… Но стоило ли так стараться ради врага? Тигу и без того повезло – по крайней мере остался живым. Хотя… – Тут лишь каркас, – подтвердила Мишка. – Да и тот обкромсанный. Конечно, можно расспросить – вдруг чего помнит… – Но не хочется, – заключил Светлан. – Мэтр, если понадобится помощь – зовите наших дев. – Полагаю, вернуть парню душу не смогут даже они, – пробурчал Хуго. – А был ли мальчик? – вопросила девочка. – Что-то в нем теплилось, – сказал богатырь. – Хилое, тщедушное… А ныне – ни своего, ни чужого. Канул в Провал, как и Несторов. – По-моему, им обоим там самое место, – заявила Мишка. – Лучше бы вообще не рождались. – Предлагаешь и тут затеять приемную комиссию? Этого младенчика пропустить, а того – забраковать… – Ну, мы ж не в Спарте, – ухмыльнулась она. – Зачем нам такая Эллада? – Что вы намерены сделать с Книгой? – спросил маг, воспользовавшись паузой. – Лучше всего было б ее спалить, – ответил Светлан. – Наверно, эльфы правы: к этим знаниям люди не готовы. Но жечь книги – дурной тон. – Нужно схоронить ее понадежней, – предложила Мишка. – Чтоб знал только ты. – Вот завтра и займусь, – усмехнулся он. – А еще нужно разобраться с лампой, – напомнила девочка. – Зря, что ли, мы ее забрали? – Думаешь, она вправду действует? – Власть-то лампа вряд ли дает – тут Сейдж промахнулся. Но выйти с Духом на контакт… – Кто в этом смыслит? – справился Светлан у чародея. – Нам пригодился бы консультант. Не один же Сейдж вызывал демонов? – Или баловался спиритизмом, – прибавила ведьма. – Мэтр Фриско развлекал этим моего дядю, – вспомнила Изабель. – В самом деле, – подтвердил Хуго. – Одно время он увлекался такими фокусами… имею в виду Фриско. – Тогда наведаемся к нему, – кивнул богатырь. – Он же рядом, да? – Через одну дверь, – ответила принцесса. – Дядя включил его в свою свиту. – Ну как же без домашнего волшебника! – засмеялась Мишка. Придворный маг и впрямь обнаружился в покоях, отведенных ему для проживания, – не особо просторных, зато уютных. Рассевшись за широким столом, уставленным яствами, он предавался гурманству, вкушая сразу из многих блюд. И сильно удивился, когда в дверном проеме узрел визитеров, – видно, полагал, что о нем забыли. – Тебе что, мало одной тарелки? – поинтересовался Светлан. – А это он ждет дорогих гостей, – пояснила Мишка, без церемоний подсаживаясь к столу. – Нас, к примеру. Поскольку говорить хозяин пока не мог, он лишь широко осклабился, изобразив на лице радушие – мол, все верно: к нежданным посещениям нужно быть готовым. А затем помахал вилкой, приглашая разделить трапезу. – Мы, как догадываешься, по делу, – сказал богатырь. – Некогда рассиживаться. Наконец дожевав, Фриско справился: – И чем могу быть полезным, сир? Кажется, он искренне хотел услужить, отлично понимая, что у полезных больше шансов на жизнь. – Сейчас увидим, – ответил Светлан. – Насколько знаю, каждый в Гильдии специализируется на чем-то одном? С готовностью кивнув, мэтр пояснил: – Невозможно преуспеть сразу во всем. Посему маг выбирает стезю, по которой ему легче двигаться к высотам. К примеру, графиня де Компре, к коей вы благоволите, преуспела главным образом в пироэффектах… – Поджигательница, – вставила Мишка. – …а ее прежний приятель Сейдж лучше других умеет вызывать духов. – На свою голову, – хмыкнула она. – Что до Хуго, он мастак по охранительным заклинаниям и всему, что имеет касательство к Защите. – Эдакий оборонщик. – В то время как ваш покорный слуга, – тут Фриско изобразил поклон, – вполне недурно создает иллюзии. – Вешает лапшу на уши, – заключила кроха. – Но с нами такие трюки не проходят. Он снова поклонился, как бы соглашаясь с тезисом. – Но, кроме иллюзий, ты пробовал силы в ином жанре, – напомнил Светлан. Догадливо покосившись на Бэлу, придворный чародей кивнул, подтверждая. – На службе приходится исполнять не только то, что самому по душе, – произнес он. – Хотя, должен признать, вызывать умерших любопытно. Вот к благу ли? Увы, наш король и его приближенные принимают не все, что я рекомендую. А особенно сложно увещевать дам. – И что ты советовал им? – Например, не смотреть в зеркало слишком часто. Иначе там заведется двойник, и придется с ним делить жизненную силу. А если лицезришь себя не в лучшие моменты… Тогда и вовсе могут сожрать. – Но кто пялится с той стороны: умершие? – По-видимому, среди призраков тоже есть упыри, – сообщил маг. – Полагаю, таких там каждый восьмой. И они ищут, как зацепиться за людей, дабы не низвергнуться в геенну. – Какие у нас, оказывается, тесные связи с загробниками, – сказал богатырь. – Причем энергию тянут в обе стороны. – Это называется «долг платежом», – заметила Мишка, смакуя виноградную гроздь. – Но за грехи одних обычно расплачиваются другие. И лишь сегодня наконец торжествует справедливость!.. Верно, мэтр? По твою-то душу не являлись еще? Ведь и ты бедокурил немало. – По крайней мере я никого не убивал, – пробормотал Фриско, не сдержав дрожи. – Хоть на это у меня достало ума… или не хватило решимости. Но некоторые, кому я вредил, уже умерли. И если ныне… – А что ж ты думал? Уж тебе ведомо, что мелкий подлюга – такой же упырь, как убийца или насильник… разница лишь в масштабе. – Кто мог знать, что так повернется? – ежась, возразил маг. – И ладно воздавали бы той же мерой – нет, тут одаряют с процентами! – У призраков свое понятие о расплате, – без жалости подтвердила ведьма. – На обычную грубость они могут ответить совсем не словами. – Но разве вам, сир, ничего не грозит? – спросил Фриско, с недоверием глядя на богатыря. – Неужто за свою жизнь вы не обидели никого? – Ну как же, наверняка обижал, – ответил тот. – Но, видимо, не смертельно. И в серьезные подлости мне подфартило не вляпаться. – «Подфартило», ну да! – фыркнула Мишка. – Просто ты оказался брезгливым – в отличие от почти всех. – Как бы то ни было, с этой стороны я не очень уязвим, – сказал он. – И хватит о призраках – есть дела поважней. – И что вы считаете более важным? – опасливо осведомился маг. – Вот это, – ответил Светлан, доставая из своей торбочки медную лампу. – Мы еще не выяснили, кто такой Дух. Аккуратно сдвинув блюда в сторону, он поставил трофей на стол. – Немножко рано, нет? – усомнилась Мишка. – Опять обгоняем сюжет. – Лучше рано, чем опоздать. А к рассвету и узнавать, возможно, станет некому. Входная дверь рывком распахнулась, напугав хозяина. Но Светлан знал, что за ней Лора, – собственно, он сам позвал девушку. Пусть и эльфская принцесса станет свидетелем. А кто еще тут бы не помешал? – Надо пригласить Круста, – сказал он. – Будет представлять здешнюю власть. – Я приведу, – вызвалась силачка. – Только не сломай ему ничего, – попросил Светлан. – А если он в неглиже, хотя бы позволь одеться. Усмехнувшись краем рта, она отворила окно и, спрыгнув на плиты, легко побежала к флигелю. – Начинайте, мэтр, – предложил богатырь. – Не будем терять время. С видимой неохотой Фриско придвинулся к лампе и стал бормотать заклинания да творить пассы, пытаясь вселить в нее временного жильца. – Магнетизер прямо, – хихикнула Мишка. Покосившись на нее, чародей продолжил старания. А ведьма, изредка посмеиваясь, подсказывала ему фразы или жесты, заимствованные из пресловутого манускрипта. И они вправду приходились к месту, усиливая эффект. Светлан не вмешивался, но на всякий случай держался рядом. Вот тигрица, напротив, убралась в дальний угол, изумрудными глазами следя оттуда за действом. Прежде чем на зов Фриско ответили, входная дверь опять открылась, и в комнате стало больше на троих: кроме барона, Лора привела Хуго, захватив по пути. Не проронив ни слова, новые зрители подсели к столу, уставившись на лампу, куда в любую секунду могла нагрянуть неведомая суть. Де Круст явно чувствовал себя не в своей тарелке. Держался он, как и раньше, бодро, но мести призраков страшился не меньше других – неудивительно при такой службе. Что ж, к утру станет ясно, на самом деле барон лишь исполнял долг, усердствуя в застенках, или заодно получал кайф. Если и в его сознании припасена кутузка для особенно дорогих жертв… И вдруг над столом возникла длинная голова в ребристом шлеме, а под ней обозначились широкие плечи, тоже одетые в черненую сталь, – будто включился голографический видеофон. В этот раз Дух обошелся без показухи, рассчитанной на кудесников раннего средневековья, и не стал прятаться за сказочными персонажами, решив, видимо, что здесь это не пройдет. А глядел он прямо на богатыря, насмешливо искривив тонкие губы. – Надо же, – сказал Светлан без особого удивления. – Все-таки это ты, мой недолгий вражина. Так ты не погиб тогда? – Погиб или нет – это вопрос сложный, – ответило видение. – Сперва нужно понять, был ли я жив. – Опять тебя уводит в казуистику? А ясно ответить не можешь? – Скажем так: я сменил сущность, заодно переселившись в другой мир. – Ну допустим, – сказал богатырь. – И что, тебя это сильно напрягает? – Да не особенно, – ответил Дух. – Жить… э-э… существовать стало интересней. А возможности выросли – намного. – Чего ж ты тратишь их на меня? Такое ощущение, будто главная твоя цель: посчитаться со мной. – Если не главная, то входит в первую тройку, – не стал отрицать гость. – И за что: за твою… э-э… смерть? – Вовсе нет. Тут долг иного рода. – Уточни, Оттон, будь любезен. Случайно, речь не об Анджелле? – О ней тоже – ты прав. Но не только. – Кто еще? – Некий колдун, известный тебе как Паук. Помнится, ты его убил. – И что же? – А сей злодей был мне отцом. Такой завязался узел. – Послушай, ведь это Паук подстроил, чтоб я тебя прикончил, – не выдержал Светлан. – А теперь ты мстишь за его смерть? – По-твоему, одно не стыкуется с другим? – усмехнулся Оттон. – Меж родичами всякое происходит, но тем, кто суется в дрязги со стороны… – Или их втягивают? – Без разницы – долг это не убавляет. К тому же ты увел Лауру, не дав завершиться превращению. Хотя она уже почти стала Пауку дочкой. И уверяю: такое родство посильней кровного. – То-то Анджи так хотела его укокошить! – Тут я могу понять. Даже простить – по-родственному. Как-никак мне она сестра… во всяком случае, будет. – А чары у нее таскаешь тоже на правах брата? – прищурившись, спросил богатырь. – Выходит, нынешний беспредел – лишь семейные разборки? Вдобавок сюда мешается порочная тяга к инбридингу и ревность к тем, кто препятствует ему. – Что эта тяга порочна, выдумано людьми, – возразил Дух. – То есть для них инбридинг вправду вреден, но главное, чего они страшатся, – это усиления колдунов. А мощь колдуна тем выше, чем меньше в нем чужой крови. – Значит, ты решил возвести колдунов на вершину, сделавшись зачинателем династии? – Ведь мы достойны править, – заявил Отгон. – Ты не жаловал Паука, но должен признать: старик был мудр. И если бы не цеплялся так за жизнь… – У нас это зовется манией. – Но разве ты не маньяк? Вцепился в свою златовласку, будто она одна в целом свете. – А это среди людей зовется любовью, – с усмешкой возразил богатырь. – Почувствуй разницу… если есть чем. – И в чем же различие? – Хотя бы в том, что ради Анджеллы я готов отказаться от нее, а жизнь моей королевы ставлю выше своей. – Слова, слова… – Ну так давай перейдем к действиям, – предложил Светлан. – И разрешим наш спор при очной встрече. – Как в старые времена? – осклабился Оттон. – Помнишь стычку на мосту? Правда, с тех пор наш арсенал обогатился намного. – А прошел-то всего год. Хотя по моим ощущениям минуло лет эдак… двадцать. – Время не обманешь – да, богатырь? Ты так желал его ускорить, что будто перенесся вперед. Но сам принадлежишь прежнему миру. – Вряд ли, – не согласился Светлан. – Иначе я не хотел бы из него бежать. А ты, похоже, стремишься лишить меня выбора. К чему эта затея с Пропащими? – Здесь ты сам ломай голову… если сохранишь ее в ближайшие сутки. – А что насчет нашей встречи? – Еще не пришло время, – с той же странной улыбкой ответил Дух. – Надеюсь, она произойдет – береги себя. В следующий миг картинка погасла, будто выключили экран. – Что ж, – пробормотал Светлан. – Можно сказать, сеанс удался. – Спиритический? – уточнила Мишка, наверняка утомившись молчать. – Выходит, и Дух – из твоих приятелей? – Ну… лучше его звать знакомцем. Остальные пока молчали, осмысливая увиденное. Что ж, думать тут есть над чем. – Я слышал про Оттона, повелителя мертвых, – наконец произнес Хуго. – Но не знал, что вы и его… изгнали на тот свет. – Тут нечем гордиться, – сказал богатырь. – Ну да, мы дрались… затем мост рассыпался, и Оттон рухнул в Провал. Как видите, хорошего из этого не вышло. – Из Провала? – хмыкнула ведьма. – А нечего кидать туда всякую гадость! – Ты доволен? – спросила Лора. – Теперь ты знаешь противника. – Не уверен, что Оттон – основной, – ответил Светлан. – Но ясности прибавилось – это к лучшему. – Да уж, проявился еще один родственник, – заметила Мишка. – По духу или по чарам – фиг поймешь… однако брат нашей Анджи, а значит, и нам. – Ну, тебе он, положим, дядя… э-э… троюродный. – Не важно, – отмахнулась она. – Все равно ж пакостит, как родной. – И все-таки главного мы не узнали, – пробормотал богатырь. – Да, – согласилась ведьма, благоразумно не став вдаваться. В самом деле, об исчезновении королевы вовсе ни к чему оповещать всех. А вот где она сейчас может обретаться… – Спасибо за помощь, мэтр, – сказал Светлан, убирая лампу обратно в торбу. – Ты не сильно объедайся – скоро начнем грузиться на корабли. Или будешь здесь дожидаться исхода сражения? – Здесь я свихнусь, – выпалил Фриско. – Буду вам крайне признателен, сир… – Место на «Лауре» тебе предоставят, – пообещал богатырь, вставая из-за стола. – В конце концов, это ж не рай. Поглядев на Хуго, тоже успевшего подняться, он слегка кивнул, чтобы не повторяться, и вместе с девушками покинул помещение, направившись в свою нынешнюю обитель. Конечно, Агра тоже его сопровождала, скользя вдоль стены. Мэтр Хуго вернулся к раненому, пообещав вскоре примкнуть к компании. А вот барон задержался у Фриско – видимо, возникли вопросы. Ничего странного после таких новостей. В общей комнате уже заседал военный совет, обсуждая предстоящую оборону северной стены. Кроме магистра Дори, прибывшего вместе с двумя помощниками, похожими точно братья, к совещанию примкнул де Коста, только что произведенный в полковники столичных кирасиров взамен графа де Гну, сброшенного с крепостной башни, и бывший ландскнехт Гай, поставленный во главе полутысячного отряда нордийских лучников. По настоянию короля Артура оба свежеиспеченных командира должны были подчиняться Дори – понятно, лишь во время сражения. Сверх того здесь присутствовали три ведьмы – из тех, кто позадиристей, – и старшой Павич с парой своих побратимов, Голубом и Чамотой. Чуть в стороне от прочих расположился Бахрам, изредка выдавая учтивые замечания, а из затененной ниши наблюдал Ле Сан, несколько смахивавший на бугимена. Как ни странно, разговор клеился неплохо – возможно, оттого, что заправлял тут прославленный герой, а всех участников действительно заботило дело. Даже Луи не слишком крысился на рыцарей-монахов, наконец признав их нового главу. (А если б еще и знал, чей магистр сын!) Послушать знающих людей было, во всяком случае, любопытно – не говоря о том, что полезно, – но Светлан решил не мешать спецам и, увлекая за собой свиту, проследовал в спальню, ненадолго превращенную в детскую палату. Агра, впрочем, не стала туда входить, а разлеглась на пороге, чтобы следить сразу за всеми. Вот здесь не вели бесед. Рауль по-прежнему хныкал, но словно по инерции, заинтересовавшись новой пациенткой, больше похожей на покойницу. Над ней склонилась Люси, чуткими ладонями прощупывая хрупкий торс. Ее помощница Грета, распалив в камине аккуратный костерик, варила над ним снадобье, источавшее пряный аромат. Жизель и Анна сидели подле Рауля, с ожиданием глядя на Светлана. А ведь одна сегодняшняя новость напрямую касается пацаненка! – вспомнил богатырь. – С Зодиаром покончено, – объявил он. – Он, правда, не умер, но силы лишился напрочь – так что теперь не дотянется до мальца.Кстати, вы должны были это заметить. – Раулю и впрямь сделалось лучше, – подтвердила Анна. – Кажется, он пошел на поправку. – И слава богу. Сейчас сюда придет Хуго… Мишка вдруг издала смешок. – Чего? – спросил Светлан. – Забавно поделились, – ответила она. – Там, – кивнула на соседнюю комнату, – сплошь батыры. А здесь кучкуются чародеи. – И присовокупила: – Один ты – ни то ни се. – Ну почему – один? – пробурчал богатырь. И покосился на Лору, стоявшую к нему так близко, что он вновь ощутил ее притяжение – если и одолимое, то с большим трудом. К тому же на нем висел должок. – Вот что, куколки, – сказал Светлан младшим подружкам. – Вы тут пособите Люси… заодно полезному научитесь. А у нас с тетей Лорой будет приватный разговор. – Хорошо, что не с бабушкой Лэлли, – фыркнула Мишка. – Привет Семье! – Надо посты проверить, – молвила силачка. – Что-то меня скребет. – Пошли, – согласился он. И, шагнув к распахнутому окну, спрыгнул вниз. Секундой позже рядом с ним приземлилась Лора, почти не согнув коленей. Пожалуй, лестницы им больше не требовались. Исключая немногих упрямцев, слуги маркиза де Гронде уже покинули особняк, убравшись за город. По верхушке высокого забора, окружавшего дом, прохаживались гвардейцы, составив внешнее кольцо здешней охраны. А главенствовал над ними Шарль де Ги, пару часов назад получивший чин капитана, а заодно и титул барона. Растут люди. – Я обещал тебе кое-что, – негромко сказал Светлан, озирая двор. – Всего лишь решить задачку, – откликнулась дева. – Ты не уточнял, как именно. – Но ситуация изменилась. Понимаешь, такое можно вершить на большом удалении, когда разделяет граница. Или тогда уж в присутствии – если никто не против. А моя королева сейчас… – В Нордии – я знаю, – опередила Лора. – Однако со мной не хочет связаться… не говоря о том, чтоб увидеть. Наверно, она тоже ищет Отгона, и если найдет, встреча будет жаркой. Думаю, я мог бы помочь ей… – Как сказал Дух, это – родственные дела. – Ведь и Паук ей как бы родич? А мою помощь приняла. – Тогда она была девочкой. Сейчас – взрослая. Один на один – по-другому никак. – Черти бы забрали ваш кодекс, – проворчал богатырь. И показал на сторожку у главных ворот: – Вон там что-то странное. Глянем? – Угу. Обхватив его руку, будто обычная девушка, Лора прогулялась с ним через двор, темный и тихий. Но из сторожки звучали голоса… вернее, один звучал, а второй шелестел. И слова были незнакомые – похоже, говорили на арабском. Открыв узкую дверь, Светлан ступил в холодную комнату, сразу сдвигаясь вбок, чтобы впустить силачку. И замер возле стены, изумившись – который раз за сегодняшнюю ночь. За небольшим столом сидели друг против друга два капитана де Ги – очень похожие меж собой, хотя живым был лишь один – и увлеченно беседовали. А толмачом им служил Синдбад, в отличие от большинства призраков умевший говорить так, чтоб его слышали люди, и сам способный их слышать. Но вот откуда Шарль и его отец знают арабский… Скорее всего от матери и жены – вроде бы она с Востока. Оглядев комнату, Светлан увидел в углу еще одного капитана, де Крамма. Этот не был тенью – обычный мертвец, которого давняя жертва всю ночь таскала по городу. Надо отметить, сохранился труп неплохо – к счастью, его держали в прохладе. И даже шея не выглядела свернутой. – Передай отцу: главный его убийца погиб, – произнес богатырь, когда оба де Ги воззрились на него. – Если интересно, герцога рассекли надвое. Лора кивнула, подтверждая. – И личная просьба: пусть оставит де Крамма в покое, – прибавил Светлан. – Когда разгуливают призраки, еще можно терпеть, но мертвецы!.. – Я уже попросил об этом, – сообщил Шарль. – Договорились, что отныне мой отец будет держаться за меня. – Да уж, вдвоем вы – команда, – усмехнулся богатырь. – Наверстывайте, ребята, – пожелал им, разворачиваясь к выходу. – Не будем вам мешать. – Сир, я только что проверил посты, – сказал парень вдогонку. – Не думайте – я не забыл о долге. – И в мыслях не было, – заверил Светлан. – Только вместе их не проверяйте, ладно? Пропустив вперед Лору, он плотно прикрыл дверь. – И что решим? – спросила девушка, опять обхватив его руку. – Насчет нас. – Давай уединимся на полчасика, – предложил богатырь. – А всем скажем, что у нас было. Впрочем, если бы дошло до настоящего уединения… Но кто им даст столько времени?Глава 24
Ближе к утру ветер еще усилился. А небеса теперь затянуло настолько, что без подсветки королевские лучники могли стрелять лишь на звуки. Зато и Горгоны в такой тьме лишались главного своего оружия, а значит, Дьявол вряд ли станет спешить с атакой. Хотя полагаться на это не стоило – у чудищ своя логика. Пока Светлан резвился в пещерах, Артур и его команда успели многое – включая и то, что не планировали за ужином. Лишние войска из столицы вывели, а заодно убрались многие горожане. Строительство береговой стены завершили и сразу принялись возводить заслон из зеркал – их навезли столько, что хватило прикрыть и вторую линию обороны, куда должны будут отступить лучники перед началом рукопашной. А те уже заполнили верхнюю галерею крепости, готовые начать пальбу в любой момент. Впрочем, большинство пока дремало, улегшись на деревянный настил. Некоторые шептались, стращая друг друга байками про ужасного противника. Хотя не очень-то в него верили, судя по сдержанным смешкам. Над притихшими позициями курсировали корабли, то почти смыкаясь бортами, то снова расходясь в стороны. Новоиспеченные пилоты уже освоились с управлением, благо оно было нехитрым. Хотя полетный опыт добавлял сноровки, и в этом никто не мог сравниться с Мишкой. Зато Светлан куда лучше юной ведьмы ощущал инерцию судна, а вдобавок умел угадывать изменения ветра за секунды до того, как они случались. Талант ведь не утаишь в мешке – он как шило… в заднице. Уж чего прибавляет, так это хлопот. Крон и его собратья наконец прекратили работать подъемными кранами и теперь заправлялись энергией, вновь изумляя нордийцев великанским аппетитом. Ни Агра, ни Пес не рвались в бой – и это тоже сближало их, причем на изрядном удалении от передовой. А вот Георг, невольник долга, разлегшись на вершине крепостной башни, уже предвкушал грядущие зверства – судя по унылому виду. Впрочем, драконы, как и богатыри, не слабеют от переживаний. Летуньи продолжали прибывать, и теперь Светлан принимал их на «Лауре», размещая в благоустроенном трюме, где повесили гамаки и даже прорубили оконца в бортах. Такая база устраивала ведьм: к небу близко, от людей – на удалении, безопасном для обеих сторон. И уж они знали, в чью честь названо судно, а потому сразу направлялись к нему. Развалившись в одном из кресел, расставленных на просторном юте, Светлан поглядывал по сторонам, стараясь ничего не выпускать из поля зрения. На шканцах то и дело мелькали девы, выныривая из люков или спрыгивая с деревяшек, заменивших им метлы. А с приподнятого, как и ют, бака на дев изумленно глазели лучники – и уж этим парням было не до сна. Рядом с богатырем возлежала в шезлонге Люси, потягивая клюквенный морс. Еще две летуньи устроились на его плаще, постеленном прямо на доски, – почему-то тут им понравилось больше, чем в помещениях. А у фальшборта расположился Артур, с высоты созерцая нордийскую столицу, кою не посещал много лет. Наконец и у него выдалась свободная минута. – И что, сильно изменилась? – спросил Светлан. – Словно другой город, – ответил его друг. – Все же Луи славно потрудился. – Король-строитель, ну да. Уж так хочет наследить в истории!.. Что-то я не заметил на его руках мозолей. – Ведь и у тебя их нет. Глянув на свою ладонь, Светлан ухмыльнулся: – Ну, я известный сибарит. К тому ж у богатырей не бывает мозолей. У них и раны-то остаются, лишь несовместимые с жизнью. – По-моему, ты несправедлив к здешнему правителю, – заметил Артур. – За годы, что меня не было здесь, страна преобразилась как по волшебству. – О, это в точку. Один Дьявол чего стоит! Не говоря о русалках, вызвавших его из бездны. А кто стронул в этой лавине первые камни? – Полагаю, меченосцы. – Науськиваемые Людвигом, – прибавил богатырь. – Но кто столько лет терпел его художества? Вот и пожинаем теперь. – Для каждого – своя мера, – молвил Артур. – А кодекса Луи не нарушал. Разве это мало для человека, лишенного Силы? – Ты еще про бусидо напой, – проворчал Светлан. – Путь воина, блин!.. Конечно, лучше, чем ничего. Хотя большинству хватает и законов стаи. Повернув голову, он поглядел на Люси, утопавшую в мягком кресле. В отличие от других ведьм целительница облачилась в легкое платье, больше похожее на майку. Она старалась не шокировать заурядов, да и короли вон так и порхают вокруг… не говоря о птицах помельче. – Не замерзла? – спросил богатырь. – Все ж таки ветерок свежий… Может, сгоняю за одеялом? – Не тревожьтесь, сир, – откликнулась девушка. – Мне не холодно. А если вам кажется, что я еще не выздоровела… – Надеюсь, ты в порядке, – сказал он. – Кстати, какой тебе показалась Анджелла? Вот у нее повернуло на ухудшение. – Увы, сир, я видела королеву недолго и до захода. А днем, как вы знаете… Да, днем-то Анджи прежняя. Если б еще и спала по ночам… Но ее сны больше смахивают на кошмары. А ведь пока держалась в стороне от трона, с ней не происходило худого. Может, для проклятия Паука и требовался такой катализатор? – Если б я мог находиться рядом с ней, – вздохнул Светлан. – И если б она согласилась принять помощь… Но нет – мы ж королева, у нас гордость из всех пор брызжет! – А может, проблема не только в Анджелле? – предположила Люси. – Э-э… уточни. – Может, и на вас, сир, лежит заклятие? Насколько знаю, ваша юность тоже не была безоблачной. – Ну, я-то рос не среди колдунов! – Вы, мой господин, недооцениваете могущество масс. – Кого? – удивился он. – Имеешь в виду «широкие слои населения»? Господи, а они при чем? – При том, что если сложить мелких пачкунов, встречавшихся на вашем пути, то уж на одного одаренного негодяя наберется с избытком. А когда с младенчества опутывают нитями, очень трудно встать в полный рост. Вспомните сказку про лилипутов – им таки удалось связать Гулливера. – По-твоему, я еще не оторвался от народа? Ведь столько стараний положил! – Вы связаны с людьми накрепко – через Бога, – сказала целительница. – И сами об этом прекрасно осведомлены. Но и путы, кои вы именуете «законами стаи», в вас еще остались. Разве я не права, сир? – А если права – так и что? – буркнул Светлан. – Легче от этого? – Всегда легче, когда видишь путь. И возможно, избавившись от заклятия, вы сумеете спасти свою супругу и нашу королеву. – Сразу обеих, ха!.. Не много ли будет? – По-моему, мой друг, дева права, – снова заговорил Артур, оторвавшись от созерцания городских видов. – Не возражаешь, если я выскажусь? – Давай-давай, твое величество, не робей! Тем более ты уже начал. Улыбнувшись, король продолжил: – Вы с Анджеллой будто колетесь друг о друга шипами. Но ведь шипы не ваши – вам их навязали. Так неужели нельзя, соединив усилия, избавиться от колючек? Вы оба слишком умны, чтоб из-за чужой воли лишиться счастья. – Вот-вот, – сказал Светлан. – Когда оба умные, то ум заходит за разум. И образуется заумь – сиречь бессмыслица. – Ты упорен, дружище, – ценю тебя и за это. Но иногда настойчивость переходит в упрямство. Твоя сила наконец вырвалась из темницы – к твоей славе и общему благу. Не пора ли освободить и свои чувства? – Не понял. Ты что, предлагаешь мне спустить своего Зверя? Король усмехнулся. – Ты так страшишься Зверя, что заодно с ним посадил на цепь и Бога. По-твоему, выигрыш стоит такой жертвы? – По крайней мере Зверь никого не покалечит. – А Бог – не облагоденствует в полной мере, – прибавил Артур. – Возможно, и без твоей узды он не даст Зверю лишней воли? – Ты из меня шизика сделаешь, – сказал Светлан. – Причем страдать буду растроением. Тоже нашел троицу! – Полагаю, сир, в вас живет гораздо больше, чем трое, – заметила Люси. – А если вспомнить гипотезу профессора Робинкраца… – …то получится, будто и всех вас я придумал, – заключил он. – Стало быть, полный псих. – Ну почему же? – улыбнулась девушка. – Создатель! Слава богу, сама она в это не верила – для такой ереси даже ведьма недостаточно безумна. Впрочем, и проф подразумевал иное. Если этот мир виртуален, он создан не одним человеком – на такое не хватит фантазии ни у кого. Осталось вызнать, кто и сколько вложил в это творение. Делайте вклады, господа!.. Или уже пора их снимать? – Ты нарочно морочишь мне голову перед боем? – спросил Светлан. – Чтобы не принимал слишком всерьез. Психологическая терапия, да? – Что вы, сир, – с той же улыбкой ответила Люси. – Вы не нуждаетесь в терапии. – Только операция, конечно!.. И что нужно отсечь? – Вот это – не в моей компетенции, – отказалась целительница. – Предлагаешь спросить у Мишель? Уж она насоветует! – Не обращайте внимания, милая, – молвил Артур. – Перед сражением наш друг любит поточить лясы – взамен мечей. – Я понимаю, – кивнула Люси. – Скажи еще: у меня словесная диарея, – хмыкнул Светлан. – Взамен… гм… Ох, – сказал он затем. – Только помянул – и нате: Мишка опять идет на абордаж. В самом деле, третье из королевских суден, двухмачтовая галера «Летучее Облако», на опасной скорости приближалось к «Лауре». Гребцов на нем заменили лучники, лично отобранные силачкой, а вместо весел из отверстий в бортах выглядывали станковые арбалеты. В носовой части, как и на корабле Светлана, установили пару тяжелых катапульт. Сама же Лора, убийственно прекрасная в своих дерзких доспехах, вместе с хулиганкой-рулевым и тройкой доверенных здоровяков заняла кормовое возвышение. Лихо затормозив – так, что от тормозных струй качнулся трехмачтовик Светлана, – галера развернулась и таки стукнулась бортом. Но отскочить не успела: стоявшие наготове латники уже набросили абордажные крюки, сцепив два судна. – Тебе обязательно упражняться на антиквариате? – недовольно спросил богатырь. – Приставала бы, скажем, к башне – она каменная. – А с кем там трепаться, кроме Георга? – откликнулась Мишка, нисколько не обескураженная столкновением. – Да и тот ныне задумчивый. Перескочив на ют трехмачтовика, она первым делом проверила, не снабжают ли богатырей лучшим провиантом, нежели простых солдат. Не обнаружив различий, плюхнулась на кушетку к Люси, одной из своих мам, и стала шептать ей на ухо. Теперь она смахивала на дочь пирата – в синих шароварах и алой рубашке, разделенных кушаком, и с пышными волосами, перетянутыми шарфом. А поверх рубахи Лора заставила надеть легкий панцирь. Не хватало лишь сабли да пары пистолетов за поясом. Следом за девочкой на барк перемахнула Лора. Легкой поступью приблизившись к Светлану, села на локотник. Спросила небрежно: – Чем занят? – Предаюсь праздности, – ответил он. – Других пороков у меня не осталось. – И прелюбодействовать не тянет? – Любо, братцы, лю-юбо, – промурлыкал он. – А любо ли? Самое время пофилософствовать. И место подходящее. – Не люблю затишье, – сказала силачка. – Когда все идет по плану, обычно что-то случается – в последний момент. – По нормам жанра затишье предвещает беду, – согласился Светлан. – С другой стороны, что может стрястись? При худшем раскладе Дьявол вылезет на берег в другом месте и атакует город с тыла. Но при нашей мобильности… Вдруг наклонившись, Лора поцеловала его в губы. Не сразу оторвавшись, он проворчал: – Ну перестань. Ставишь меня в неловкое положение. – В неудобную позу, – хихикнула Мишка, зыркнув любопытными глазищами. Люси дернула ее за ушко, без надежды призывая к порядку. – Предлагаю выпить, – заговорил Артур, разливая по бокалам ароматное вино. – За прекрасных дам? – спросил богатырь. – Или за дружбу? – Для удовольствия, – обошелся король без банальностей и строго взглянул на Мишку, протянувшую было руку: – Детей прошу воздержаться. – Или для храбрости? – съязвила та, нехотя воздерживаясь. – Вот он, истинный родник героизма! Укоризненно покачав головой, Артур произнес: – Вино я ценю за вкус – попадаются восхитительные букеты. Недаром винам присваивают женские имена. – («И ураганам», – вставила девочка.) – Но опьяняться предпочитаю именно девами. – И, посмотрев на Светлана, прибавил: – Впрочем, по-иному, друг мой, у нас и не выйдет. – А у него никак не выйдет, – не смолчала Лора. К ним уже направлялся флагманский корабль, нацеливаясь пристать с другого борта. То ли Изабель соскучилась по друзьям, то ли королю вновь потребовалось зачерпнуть уверенности у богатырей. Через минуту на юте «Лауры» сделалось и вовсе людно, а три судна, сцепленные меж собой, стали представлять отличную мишень. Хорошо, что до ракет с боеголовками тут пока не додумались, иначе одно попадание – и воздушного флота Нордии как не бывало. Не говоря уж про королевский двор. Впрочем, эта спонтанная вечеринка, устроенная защитниками Эльдинга перед самым рассветом, длилась недолго. – А теперь, уважаемые граждане, поглядите вниз, – предложила Мишка, присев на бортик. – Лично я еще не видела такого. Посмотреть на это действительно стоило. По узкой улочке, довольно близко от портовой стены, скакала худощавая женщина в скудном платье, оседлав некое подобие медведя. За лохматым чудищем едва поспевала лошадь, на которой трясся коренастый парень, обеими руками вцепившись в гриву. – Альба, – узнал Светлан. – Наша приятельница из рыбацкого поселка. А под ней – Жак, тамошний кузнец. – Хорошо, не над, – буркнула девочка. – А третий кто? – Грог, помощник Гийома, – ответил он. – И это мне не нравится. То есть если бы Грог заявился один, я бы понял. Но так… Не тратя время на расцепление, Светлан направил корабли вниз, к припортовой площади, куда уже вынеслась странная троица. Пока суда спускались, Жак обрел прежний, почти человеческий вид и помог озерному пирату слезть со взмыленной лошадки. Грог явно был не в себе, будто крепко перебрал или не оправился от ранения. Или просто смертельно устал. Но когда он вместе с остальными взошел на «Лауру», выяснилось, что причина в ином: парня угораздило подвернуться под взгляд Горгоны. К счастью, он успел вырваться из опасной зоны прежде, чем остолбенел. Вот другим в их команде повезло меньше. А может, они оказались менее осмотрительными. Недаром же Гийом примерял на роль главаря именно Грога. Говорил пират с трудом. За него рассказывала Альба, вовсе не робевшая короля и глядевшая больше на Светлана. Вообще Грогу повезло дважды – второй раз, когда на него наткнулся Жак, сразу потащив к целительнице. Иначе бы бедняга возвращался к себе длинной дорогой, и то не гарантировано, что вернулся бы. – Ну почему люди не слушают советов? – пробурчал Светлан, когда картина прояснилась. – Ведь предупреждал Гийома насчет русалок – нет, сунулся в самую пасть! Маменькин сынок, воистину. На этом и погорел. – Тут еще Бриз постарался, – сообщил Жак. – А после шел за подранком – видно, хотел добить. – И? – И мы встретились, – коротко ответил трансформер. – Одной заботой стало меньше. – М-да. Нет человека – нет и… А больше, выходит, из ловушки не вырвался ни один? – Конечно, мальчик мог бы досмотреть концовку, – произнесла Альба. – Но тогда мы ничего бы не узнали. – Пока она приводила беднягу в чувство, я порыскал вблизи тамошнего места, – прибавил Жак. – Больше – никого. На всякий случай пустил по поселку слух, будто за каждого спасенного король наградит, – это заставит рыбарей чесаться. – Как бы в азарте они сами не сделались добычей, – сказал Светлан. – Только самые жадные, – осклабился кузнец. – Эти – пусть. С жалостью богатырь поглядел на Бэлу, притихшую, съежившуюся. Вот так ждешь своего принца, ждешь… А он возьмет да выкинет фортель. И в каком виде Гийом заявится к невесте: переваренным в Горгону? – Ты все сделал правильно, добрый человек, – заговорил Луи ровным голосом. (На «человека» Жак усмехнулся.) – Мы не забудем твоего усердия. – Затем посмотрел на Светлана: – Но что теперь станет с Гийомом? – Я не знаю, – сказал тот откровенно. – И даже не знаю, кто может об этом знать. А полагаться на пересуды… – Ну, когда нет иных источников… Какой исход более вероятен? – Скорее всего Дьявол поглотил Гийома и его парней. А внутри чудовища творится… ад. Возможно, картинки, по которым мы судим о преисподней, нарисованы людьми, сумевшими заглянуть в Дьявольское чрево. Хотя сомневаюсь, что они там были, – иначе не поведали бы ничего. – Что же там делают с пленниками? – По-видимому, их ломают, лишая остатков человечьего, – пытками, страхом. Уж в этом с Дьяволом не сравнится ни один палач. А сколько времени выдерживают несчастные, прежде чем их превращают в рабов с обликом Горгоны, – тут я не берусь гадать. – Когда случилось это… несчастье? – На закате, – с трудом выговорил Грог. – Прошло всего несколько часов, – произнес король. – А до рассвета осталось еще меньше. И если наши предположения верны… Хватит этих часов, чтобы Гийом погиб? – Понятия не имею, – ответил Светлан. – А где он может пребывать, когда Дьявол нападет на город? – Думаю, не среди Горгон – там пока заняты все места. Но когда на смену первым головам гидры начнут поступать новые… Откуда мне знать, какие у Дьявола резервы и по скольку раз он может менять насадки на своих щупальцах? Может, десять, а может, всего три. – Или даже два – разве нет? Богатырь пожал плечами. – Выходит, без боязни можно уничтожать лишь первый комплект Дьявольских голов? – Э-э, ты куда клонишь? – забеспокоился Светлан. – Наиболее-то страшны как раз старшие Горгоны, самые ядреные. А с каждой заменой они будут делаться слабей. – И отлично, – заявил король. – Потому что все другие я запрещаю убивать. – Гм… А что с ними делать: целоваться? – Их можно срубать. – Как это? – Рассекая щупальца, – пояснил Луи. – У вас же хватит на это силы? Отделенные от Дьявола головы не станут вредить. – Подозреваю, что станут, ибо уже сделались его частицами. А Дьявол, возможно, управляет ими не только через щупальца. – Если будут наскакивать, сбрасывайте их со стены – не важно, в какую сторону. – Надо ж, какая щедрость! – хмыкнул Светлан. – Ты представляешь, насколько это усложнит задачу? Мы ведь и так – вовсе не гарантированы. И если проиграем… – А ты уверен, что сможешь узнать Гийома под личиной Горгоны? – Не поручусь. – Видишь? Тем более его не узнают те, кто не встречался с ним. Я не могу рисковать сыном. – А страну, значит, на фиг? Ты же король, Луи. Не лишай меня последних иллюзий. – Я не смог уберечь его мать, но сгубить Гийома – не позволю. Буду защищать, сколько хватит сил. – Любой ценой, да? – покачал головой богатырь. – Не поздно ли хватился, папаша? Или свое большое чувство ты копил двадцать лет? – Как бы то ни было, я принял решение. – Это – твое дело. А вот мы можем решить иначе. – Тогда я прикажу лучникам стрелять в вас. – И лишишь город последней защиты? – Но если не остается другого!.. Удивленно покачав головой, богатырь заметил: – Ты же знаешь, мой король: я могу свернуть тебе шею – в любой миг. – Я знаю также и то, что ты не сделаешь этого, – возразил Луи. – А вот я не уверен. Если любимый правитель делается опаснее для страны, чем пришлое чудище… К тому же я не желаю, чтобы стреляли в моих друзей. Артур одобрительно кивнул, Лора оскалилась с угрозой. Даже де Круст явно не одобрял своего короля, хотя, верная душа, уже изготовился его защищать – отлично понимая, что шансов никаких. – Послушай, герой, – попробовал зайти с другого фланга Луи. – Ты был добр к Изабель, так заботился о ней, защищал… А теперь хочешь сделать ее вдовой? – Только не требуй и от девочки делать выбор, – проворчал Светлан. – Или вздумал взять Бэлу в заложницы? – Господи, конечно же, нет! Она мне дорога, как и сын. – Она? – уточнил Светлан. – Или то, что в ней есть от Гийома? – Вы оба с Артуром – такие правильные, – с горечью произнес король. – Такие благородные, безупречные. Но как вы сможете убивать подневольных? Одно дело – Горгоны, уже превращенные Дьяволом в свою плоть… Хмыкнув, богатырь признал: – Все ж сыскал в моей позиции слабину. Нужда обостряет ум, верно? – Здесь он прав, – согласился Артур. – Убивать тех, кого принуждают с нами биться… – А как отличать их: по брезгливой мине? Думаешь, раз из-под палки, то они будут меньше стараться? – И все ж не вина этих бедолаг, что их подмяла чужая воля. – Вина не их, а расплачиваться – нам. – Но если несчастных еще можно вернуть… – Ты видел, во что превращает людей война, – сказал Светлан. – Но даже в сравнении с ней чрево Дьявола – такое горнило! А если эту заразу они разнесут по всему свету? Мы и без того слишком близки к Зверю. – Возможно, разнесут, – не стал отрицать Артур. – Но если поступим по-другому, будет еще хуже. До сих пор-то я избегал умерщвлять невинных. «Людей» – следовало бы добавить. С прочими сапиенсами он расправлялся, не вникая в тонкости. Пока, как и Светлан, не подружился с Кроном. – От лучников теперь мало толку, – заметил богатырь. – После первых залпов Луи погонит их со стен, дабы не рисковать сыном. Но хуже всего, что затем эти остолопы будут торчать за нашими спинами, следя за каждым ударом. И сколько среди них окажется слабонервных или придурков… – Я прикажу им не стрелять, – заверил Луи. – Э-э… без крайней надобности. Под насмешливым взглядом богатыря он таки стушевался, опустив глаза. Надо ж, и королям бывает неловко. Даже если они не рыцари. – И как тогда драться? – спросила Лора. – Давай по делу. Пожав плечами, Светлан ответил: – Собственно, начальная тактика остается прежней. Лучники палят, стремясь поразить как можно больше Горгон, пока те не приблизятся на дистанцию, опасную для людей. Тогда солдаты отходят, и в дело вступают батыры. Но уже без огневой поддержки и как бы со связанными руками. – Спасибо, не стреножили, – буркнула Мишка. – Прижигать обрубки теперь не имеет смысла – нужно держать эти каналы открытыми для новых Горгон. А сколько тех успело скопиться… – Знает лишь Бог, – заключил Артур. – Скорее уж Дьявол, – усмехнулся Светлан. – Итак, мы не крошим Горгон в капусту, но отсекаем их от хозяина и сбрасываем со стен. Потом они карабкаются обратно – мы опять спихиваем… Интересно, кому надоест раньше? – Мы можем набрасывать на них петли и уносить на тот островок, – показала Люси. – Поднять здоровенного детину в доспехах? – Если по трое – осилим, – заверила она, а остальные ведьмы подтвердили кивками. – Лучше держитесь подальше, – отказался богатырь. – Неровен час угодите под стрелы. Зачем нам такая радость? – Согласен, – присоединился Артур. – Как-нибудь совладаем сами. Если не помрем, едва не брякнул Светлан. Но вовремя прикусил язык, решив не пугать девиц. Нам ли, богатырям, быть в печали? – Погоди горевать, куколка, – сказал он, снова поглядев на Бэлу. – Может, и впрямь вытащим твоего суженого. – Или я потеряю всех, да? – откликнулась девушка, не сдержав слез. Впрочем, плакала она по-королевски, без всхлипов. – И опять останусь одна! Н-да, напоминать ей про папу Людвига, пожалуй, не стоит. – Зачем предполагать худшее? – возразил Светлан. – Кто-нибудь да уцелеет. И при любом раскладе друзья у тебя будут. – А если мне не нужно других? – вырвалось у нее. Улыбнувшись, Артур произнес: – Истинные друзья не бывают лишними. А тем, кто включен в наше братство, одиночество не грозит. В его устах это не прозвучало напыщенно – даже удивительно. Все же как много значит интонация! – Вообще-то в нашем братстве преобладают сестры, – заметил Светлан. – И хотя лично мне это нравится, мы приложим максимум усилий, чтоб оно окончательно не превратилось в… э-э… сестринство. – Как бы и лучники… не приложили, – проворчала Лора. – Иметь в тылу столько обалдуев. И у каждого чешется палец. – Я ведь обещал: они не будут стрелять, – объявил Луи. – Ага, «без крайней надобности», – хмыкнул Светлан. – А королевское слово, ясное дело, – кремень… Кто-нибудь тут в него верит? – Если в ваши спины полетят стрелы, я разобью корабль о башню, – пригрозила Изабель. – Думаете, стану смотреть? Все-таки она сделала выбор, хотя никто не просил. – Это – лишнее, – поспешил сказать богатырь. – Но чтобы закрыть вопрос… – Посмотрев на Лору, он спросил: – Если позади нас я поставлю магическую завесу, это не будет нарушением? – Ты ж не от врагов защищаешься, – усмехнулась дева. – То есть моя сила не убавится? Тогда так и сделаем – чтоб не искушать слабых. А если Горгоны прорвутся, пусть лучники сами решают, как поступать. Я бы на их месте сменил руководство. Луи поморщился, но смолчал, дипломатично оставив за другим последнее слово. – На этом нашу… гм… летучку лучше завершить, – предложил Светлан. – Иначе кое от кого тут могут полететь перья. А ощипанный король еще хуже голого – разве нет? На это тоже никто не возразил, и корабли, расцепившись, поплыли в разные стороны. – Это хорошо, что ты прискакал, – сказал богатырь Жаку. – Посторожишь наших дев, пока будем разбираться с Дьяволом. Уж тебе можно их доверить – в отличие от… – Он показал подбородком на солдат, оккупировавших полубак. – И Альбу скоро завалят работой. Сделаем из «Лауры» летучий лазарет, благо лекарей уже трое. – Себя забыл, – улыбнулась Люси. – Я здесь в ином качестве, – возразил Светлан. – Среди тех, кто калечит, – а лечить придется вам, мои дорогие. И заодно спасать нас от озверения, хотя это трудно… Верно, сестра? – спросил у Альбы. – Даже Бог, похоже, отчаялся, махнул на нас рукой. Что ж, придется самим тащить себя за волосы – дело привычное. При том, что большинство вовсе не прочь утонуть… Все, все – умолкаю, – ответил на укоризненный взгляд Артура. Еще нужно договориться с великанами, подумал он озабоченно. Им-то вовсе не захочется вникать, кто здесь Горгона, а кто лишь учится. Хорошо, Крон – парень разумный. К тому ж поздоровей остальных – что тоже важно, когда берешься кого-то убеждать.Глава 25
Когда небо на востоке начало сереть, все четыре корабля снова сошлись бортами, зависнув вблизи крепостной стены. Луи вместе с Изабель и де Крустом опять перебрался на «Лауру». А еще раньше на палубу поднялся Бахрам, наконец выспавшись. Говорить теперь не хотелось никому – слишком много внимания забирало ожидание. Взгляды притягивало к волнующемуся, усыпанному барашками морю. И чем ближе делался рассвет, тем медленней тянулись минуты. Гости заставляли себя ждать. Или все-таки это был один гость? – Сегодня мы не на параде, – пробормотал Светлан. – Но ощущения схожие. Со своей верхотуры они впрямь обозревали окрестности, точно с трибуны. А еще это смахивало на компьютерную стратегию, где поля сражений тоже виделись как бы с высоты. Вот только фигурки воинов, заполнивших укрепления, здесь были настоящими… наверное. – А может, Дьявол придет не сегодня? – произнес Луи едва не с надеждой. – Что, если мы опять ошиблись? Кажется, он забыл, что каждый дополнительный час грозит гибелью его сыну. – Лучше бы не затягивал, – откликнулся богатырь. – Все равно не избежать. Это как визит к зубодеру. – Судя по тому, где с Озерным Дьяволом столкнулись пираты, он уже близко, – сказал Артур. – Полагаю, монстр не станет медлить – какой смысл? – Вон, глядите, – встрепенулась Мишка, вытягивая руку. – Это же шлемы! Увидела-то она не первой, но иногда важно, кто прокричит раньше всех. – Скорее чешуя, – поправил Светлан. – Хотя пластины крупные, да. Среди волн на огромном протяжении проступили головы, отблескивая металлом. И с каждой секундой их делалось больше, будто на берег наступало войско. А ближние фигуры уже выдвигались из бурлящей воды, показывая, что к головам лепятся туловища, тоже покрытые чешуей. – Господи, – потрясенно вымолвил Луи. – Какое там сотни? Их тысячи, десятки тысяч! – Со страху еще не то почудится, – проворчал богатырь, хотя то же самое мог бы сказать себе. – Конечно, наш гекантохейр подрос со времен Битвы богов. Но Горгоны, наверно, уже не те, что прежде, – тогда их делали из зверей более опасных, чем люди. Впрочем, это как поглядеть. Вероятно, тогдашние головы гидры были зубастей, зато нынешние – лучше оснащены. Теперь гады могли не только хватать добычу – их вооружили. В каждую из четырех рук Горгон вставили по мечу, и сейчас они смахивали на Кали, индийскую богиню смерти. И если таких богинь наклепать несколько тысяч… Свистнув в два пальца, Светлан помахал рукой Крону, оповещая о начале баталии. Тот приглушенно зарокотал, поднимая своих, и через пару секунд великаны воздвиглись позади стены живыми башнями, глядя поверх зубцов. Во всяком случае, это удержит солдат от бегства – еще неизвестно, кого они боятся больше: Озерного Дьявола или таких вот союзников. А первые ряды чешуйчатых монстров уже выбирались на берег – плотной шуршащей массой, будто накатывала железная волна, своей инерцией вполне сравнимая с цунами. За каждым словно бы тянулась огромная змея, извиваясь и подрагивая. Но вышагивали Горгоны на своих ногах – это в добавление к рукам. Видимо, поддерживать такую рать на весу было не под силу даже Дьяволу. Осклабившись, Светлан сказал: – Ну, понеслась душа в рай… я надеюсь. Начинаем охоту. Летучие корабли рассредоточились, зависнув над крепостной стеной дополнительным ярусом. Команды лучников, приданные каждому судну, выстроились вдоль бортов, готовые гвоздить гостей, слишком дорогих для здешнего населения. Дожидаться, пока король махнет платочком, не стали. Как только Горгоны подкатились к пристрелянному рубежу, началась пальба. Несмотря на внушаемый чудищами трепет, стрелки Нордии подтвердили свой высокий класс. Конечно, это не эльфы с их дальней зоркостью и бестрепетными руками, но для обычных людей – очень недурно. Проинструктированные загодя лучники не пытались долбить Дьявольскую чешую, а стремились попасть в страшные глаза Горгон. И на такой дистанции это удавалось часто. Правда, умирали монстры не сразу. Подпираемые щупальцами, они продолжали наступать, волоча за собой поникшие мечи и с каждым шагом шатаясь сильней, – пока не падали под ноги соседей. Светлан с Артуром взялись за сдвоенные орские луки, добытые ими в Тартаре, – короткие, но жутко тугие, разгоняющие стрелы до скорости пули. Садили богатыри быстро, но с разбором, в толпе Горгон выцеливая самых матерых, подававших пример прочим. Для пробы Светлан направил стрелу в нагрудную пластину одного из монстров и таки прошиб ее, доказав, что «нам нет преград». Но больше не шалил так, довольствуясь отверстиями в пластинчатых шлемах. С соседнего корабля стреляли Лора и Бахрам, нордийским арбалетам тоже предпочтя луки, старомодные по меркам здешних вояк, зато куда более скорострельные. А уж силы и меткости обоим хватало с лихвой. Остановить накатывающую волну защитникам не удалось, но проредили ее сильно, вдобавок замедлив. Войдя в раж и забыв о страхе, солдаты лупили как заведенные, выкашивая первые ряды Горгон, возводя перед стеной вал из чешуйчатых тел. Стряхивая мертвые головы, щупальца уползали в море, чтобы вернуться с новыми насадками. Многие монстры подобрались уже вплотную, сделавшись неуязвимыми для нордийцев, ибо глаза Горгон скрылись под козырьками, более твердыми, чем любая сталь. Лишь слонобои Светлана и Артура могли пробивать Дьявольские шлемы, но запас оркских стрел иссякал, а другие не годились для таких подвигов. Как ни странно, на стену Горгоны пока не лезли, словно дожидались чего-то. А что еще можно ждать от Дьявола? Гадать пришлось недолго. Из воды, сразу в десятках мест, выдвинулись стволы, подозрительно похожие на пушечные дула. Как выяснилось через секунды, служили они для тех же целей. Вот только швырялись не ядрами и не пороховыми снарядами, но сгустками огня – судя по всему, адского. Точность стрельбы была невысокой, зато, если уж попадали, вспыхивало все: дерево, камни… люди. Похоже, в чреве Дьявола и вправду жарко. – Начинаются сюрпризы, – пробормотал Светлан. И, повернувшись к кораблю Лоры, махнул рукой: – Укройтесь за стеной – живо! Удивительно, но дева послушалась. (Или это среагировала Мишка?) Галера шустро подалась назад, а заодно сбавила высоту, уходя из-под обстрела. За ней, хотя и не так быстро, последовал флагманский корабль. Вот «Королевский ковчег» замешкался, и один снаряд угодил в него, захлестнув пламенем корму. Пара других накрыла центральную башню, превратив ее в исполинский факел, еще несколько, перелетев через стену, подожгли дома. И ведь это – лишь пристрелка. Отбросив бесполезный лук, Светлан схватился за камни, сложенные в аккуратные кучки вблизи фальшбортов. Вообще их запасали для иного, но почему не применить для более насущного? Первым же булыжником он попал в огненную бомбу, летящую на них, сбив ее к подножию стены, в толпу Горгон, – и теперь запылали они, бестолково мечась. Рядом уже метал Артур, на пару с другом трудясь живой катапультой. А с «Владыки морей» и «Летучего Облака» за ту же работу принялись Бахрам с силачкой. Протянув над крепостной стеной могучие руки, великаны выставили перед ней огромные щиты, заодно с собой заслоняя нордийцев. Конечно, щиты сразу воспламенились, но, пока они запылают всерьез, пройдет не одна минута. Да и огров пронять нелегко – продержатся сколько надо. Впрочем, обстрел прекратился быстро – как только до Дьявола дошло, что его артиллерия наносит больше ущерба ему самому. И сразу Горгоны двинулись на штурм, карабкаясь по отвесу, точно жуки. Лестницы им не требовались, поскольку сзади напирали щупальца, вполне заменяя лифт. Напоследок разрядив в гидру арбалеты, солдаты спешно покидали стену, как и было условлено, отступая ко второй линии обороны. Сойтись с Горгонами в рукопашной не нашлось дурней – если не считать богатырей. Вот для них и высвобождалось пространство. – Запомнили? – спросил Светлан у Люси. – Главное: не смотреть гаденышам в глаза. И не подлетайте близко. Не снижая корабль, он спрыгнул на вершину стены, уже совершенно обезлюдевшую, и приготовил мечи. Чуть в стороне соскочил Артур, занимая позицию слева. С правого бока громоздился Крон, надежный словно утес. Снова они будут биться рядом – как в «старые добрые». Вообще самых дорогих лучше не отпускать далеко – чтоб успеть спасти, когда станет туго. Осторожно Светлан выглянул наружу, увидав ту же стальную волну, но с расстояния в несколько метров. Горгоны пока упирались глазами в стену, приберегая для близкой встречи свой главный сюрприз. Но первое, на что наткнулись монстры, наконец добравшись до верха, – собственные взгляды, бьющие из зеркал. И это возымело задуманный эффект, из многих Горгон сделав тихоходов, а иных и вовсе обратив в статуи. Но ударило не по всем, увы, – немало чудищ как-то избежало ловушки. – Ну, други мои, – сказал Светлан мрачно, – считайте это репетицией здешнего армагеддона. И, шагнув вперед, срубил тысячеглавой гидре первую Горгону. А на смену ей уже лезли новые, накатывая точно прилив. Даже четырехруких уродов, уже сделавшихся плотью Озерного Дьявола, богатырь избегал убивать – лишь отсекал от подпирающего щупальца и спихивал на головы соратников. Как и ожидалось, разрубать стальных змей было еще трудней, чем пробивать доспехи Горгон. Вот когда пригодились эльфские мечи – другие затупились бы после первых же ударов. В такой близи шелест трущихся чешуек превратился в скрежет, а к нему добавился несмолкающий свист лезвий, рассекающих воздух в попытках достать богатырей или дотянуться до великанов. Но главная опасность была не в мечах Горгон и даже не в их знаменитых взглядах, на таких противников не производивших обычного эффекта. Вот темная кровь гидры, выплескивающаяся из обрубков, и впрямь оказалась редкой пакостью, похуже любой кислоты. Если б не чудесное проворство богатырей и не их совершенная координация, вряд ли удалось бы уберечься от смоляных брызг. То есть Светлана все равно окропило, но иначе его не спасли бы даже эльфские латы. И на лицо, слава богу, не попало – кто знает, зажил бы такой ожог? Набрав предельные обороты, богатырь смерчем носился по стене, не пропуская мимо себя Горгон, одну за другой сметая их обратно. Некоторые, впрочем, кувыркались в иную сторону, все-таки попадая в город – еще не мертвыми, но лишенными Силы, втекавшей в них через щупальца. Справа в том же режиме трудился Артур, хотя монархи вроде не обязаны вкалывать. Огромный его Экскалибур сверкал раз за разом, круша чудищ, второй меч тоже не скучал. Пожалуй, королю-рыцарю приходилось тяжелей, чем Светлану, но пока Артур справлялся. Он походил на классного футболиста, в одиночку обыгрывающего дворовую команду. Причем брал не только силой, а был намного быстрее противников и своим телом владел, как не снилось цирковым акробатам. Крон тоже выкладывался на полную. Вот ему не хватало скорости. Чтоб ускорить процесс, великан бил своей четырехлезвийной секирой сразу по нескольким щупальцам, а снующие по верхней галерее обрубки игнорировал. И куда они затем рушились да по какую сторону стены приземлялись… Впрочем, если Горгоны, упавшие внутрь, проявляли активность, за них принимались лучники, засевшие на баррикадах, возведенных меж ближних домов. Светлан уже сбился со счета срубленных Горгон. Не то чтобы руки устали рубить, но каким муторным оказалось это дело! Монстры напирали сплошным потоком, похожие точно клоны, и казалось, будто дерешься с одним, только размноженным несчетно. Даже собственные движения стали однообразными, будто Светлан превратился в машину. А время утратило смысл, поскольку его перестали наполнять события – лишь монотонный, как на конвейере, труд. Ну не свинство ли? В конце концов, разбираться с Дьяволом должен Бог. Но этот чистоплюй и свои обязанности уже спихнул на людей. Впрочем, даже плохое когда-то кончается, и поток Горгон наконец иссяк. Спихнув внизпоследнего монстра, Светлан огляделся, не спеша прятать мечи. Переводить дух ему не требовалось, и на ранения опять повезло – в том смысле, что обошлось без них. К счастью, Артур с Кроном тоже остались невредимы. А вот лицо Бахрама все-таки обожгло брызгами вражьей крови, несколько попортив его красоту, – к нему уже подлетала Люси, спеша оказать помощь. Одному из великанов, оказавшемуся медленнее других, тоже досталось: перехлестнувшие через стену Горгоны таки добрались до его ног и своими опасными лезвиями иссекли до костей, – к этому плыла на корабле Альба, вовсе не устрашенная размерами пациента. Другому огру зацепили предплечье, но он обходился своими средствами, зализывая порез. «Королевский ковчег», совершив посадку на припортовой площади, уже догорал, всеми брошенный. А вот успели ли с него эвакуироваться пассажиры и не пришлось ли им сигать на крыши, спасаясь от огня… Переглянувшись с Артуром, богатырь сказал: – Первую волну вроде погасили. Как бы антракт, да? – Думаю, недолгий, – откликнулся король. – С момента, когда Горгоны начали гибнуть, прошло уж немало. – Ты прав, к сожалению. Похоже, вскоре конвейер заработает опять. Бросив взгляд на массивные плиты, густо политые темной жидкостью, от которой дымился камень, Светлан хмыкнул: – «Не смоете всей черной кровью». Еще бы!.. Вообще смывать надо водой, на крайний случай – вином. – Вот, я же говорил, – молвил Артур, кивая на залив. – Новые на подходе. – В море встает за волной волна – как положено. – По крайней мере, – пророкотал сверху Крон, – у новых по две руки. – Не у всех, – возразил Светлан. – Из старого запаса тоже остались, и они, похоже, в начальниках. Ну что, постреляем? Этих-то вроде можно. – Не любишь начальство? – усмехнулся король. – Пока на меня не наезжают, я… гм… не убиваю. А если не держишь дистанцию – извини. – В самом деле, зачем ходить там, где летают наши стрелы? – хохотнул Артур, оглядываясь. От «Лауры» к ним уже неслись две ведьмы, спеша доставить оркские луки и полные колчаны. Вот что хорошо в этих малышках: схватывают на лету. Подхватив оружие, богатыри начали отстрел четырехруких, выпуская по стреле в секунду и не тратя времени, чтоб убедиться в попадании. К тому сроку, когда вторая волна Горгон докатилась до вершины стены, почти все там уже походили на людей: ни лишних конечностей… ни толковых действий. Напирали бедняги не с прежним пылом, сколько их ни подталкивали щупальца, и мечами размахивали медленней. С этими гостями богатыри и трое великанов (раненого убедили не встревать) обращались бережней, а сбрасывать старались внутрь крепости, чтобы не затоптали свои же. Кстати, кровь из обрубленных шлангов выплескивалась уже не столь едкая. И выдохся второй вал заметно быстрее… или дело в том, что двурукие Горгоны давили взглядами не так сильно и требовали меньше забот. Затем, после новой паузы, нахлынула третья волна… и четвертая… и пятая – с каждым разом теряя мощь. Стрелять теперь было не в кого: четырехруких не осталось вовсе. А остальные все сильней отличались друг от друга, не успев подвергнуться настоящей переделке. И, конечно, справляться с ними становилось все легче. Осмелевшие нордийцы, изнывая от безделья (после первого штурма им запретили стрелять), уже выбирались из-за баррикад и подходили ближе, глазея на ужасных противников, наваленных под стеной. С опустившегося почти к самой мостовой «Владыки морей» зычно покрикивали вельможи, передавая распоряжения короля. Нехотя солдаты стали разбирать завалы вражьих тел, укладывая срубленных Горгон аккуратными рядами. Дожидаясь следующего наплыва, Светлан углядел среди нордийцев Жизель и Анну, окруженных своей охраной, – все-таки они сбежали с «Ковчега»… к счастью. И сейчас озадаченно вглядывались в лица Горгон, видневшиеся сквозь прорехи в чешуе. Окликнув графиню, Светлан спросил: – Какие проблемы? – Они не умирают. – Кто? – Обрубки, – ответила Жизель. – Похоже, превращаются обратно. – В людей, что ли? – Ну да, – подтвердила женщина. – Дай-то бог, конечно. А сколько занятного могут поведать восставшие из ада!.. Хотя лучше бы забыли. Усмирив еще одну волну, похоже, набранную из остатков, богатыри и великаны наконец получили перерыв – достаточный, чтобы подлечить раны и восполнить энергию. К подножию крепостной стены сейчас же подогнали телеги с провиантом, усвоив накрепко, что огров лучше держать сытыми. А затем к ее верхушке причалил флагманский корабль, успевший подобрать команду «Ковчега». Взойдя на палубу, троица витязей подсела к столу, ломившемуся от королевского угощения. Смотрелось это заманчиво, но Светлану не хотелось есть. Выбрав персик поаппетитнее, он откусил немного. Затем посмотрел на короля, сидевшего напротив. – Наверно, я должен поблагодарить, – пробормотал тот. – Э-э… За что? – За спасение моей столицы. – А-а, – сказал Светлан. – Оказывается, вот чем мы занимались тут! Осталось напялить на себя что-нибудь цветастое и выдать в духе: «Сэр, не благодарите. Мы в одной команде». Тем более он вовсе не считал, что битва уже выиграна. До сих порто все катилось гладко… – А что творится на другой окраине? – Только что началось, – ответил Луи. – Эти твари даже не стали тормозить – атаковали с разбегу. – Ну еще бы!.. – Может, отправить всех солдат к северной стене? Там не помешает вторая линия обороны. – А заодно отгородишься от монахов, – усмехнулся богатырь. – И если поведут себя не как тебе хочется… Похоже, это входит у тебя в привычку. – По-твоему, я должен доверять им? – сухо молвил правитель. – Пусть радуются, что прощу измену! – И после секундной паузы поправился: – Если прощу. Покачав головой, Светлан произнес: – Вот что, мой король, я все же выдам тайну – чтоб не жалеть после. Дело в том, что у и Гийома есть брат-близнец… как у тебя, как у твоего отца… и сейчас он среди меченосцев. Кто именно, я не буду говорить. Но если прикажешь стрелять в них, у тебя может стать на одного сына меньше. Хочешь – верь, хочешь – не верь… Мое дело: прокукарекать. Переведя взгляд на Изабель, устроившуюся рядом с дядей, он добавил: – По-моему, Гийома не было меж Горгон. То ли Дьявол еще не взял его в оборот, то ли не успел сломить. Девушка печально кивнула – видимо, она тоже не слышала парня. А ведь если б тот обретался близко… И где его искать: в чреве Дьявола? Вообще там можно обнаружить столько всего!.. Услышав удивленный возглас Артура, богатырь развернулся к морю. Действительно что-то новое: над поверхностью словно взбухал остров, взамен деревьев поросший громадными змеями. Оставшись без голов, змеи слепо тыкались по сторонам, с угрожающей силой мотая массивными телами. И вся эта махина наползала на стену, до сих пор казавшуюся неприступной. Следом за чудовищем волочились скалы, вывороченные из дна, – тритоны таки выполнили что обещали, да и тросы не подвели. Но в расчеты, как водится, вкралась ошибка: Дьявол оказался гораздо мощней, чем предполагали. – Да он величиной с Эльдинг! – сказал король-рыцарь. – Как же он протиснулся по реке? – Растянулся в червя, – предположил Светлан. – А то и ужал себя через четвертое измерение – от него вполне можно ждать. Наползая на город, Дьявол все вырастал, будто решил достать тучи. Из них в чудище струились потоки плазмы, ветвясь будто громадные деревья, вокруг бушевали смерчи. Теперь, когда монстр приблизился, явственно ощущалась исходившая от него Сила – цепенящая, наводящая ужас. – Господи, – выдавил Луи. – Я-то думал: худшее – позади. Ведь все двигалось к завершению!.. – Так уж и все? – не согласился Светлан. – Полный хеппи-энд бывает лишь в сказках. А вы наворочали слишком много, чтобы кончилось благостно. Но короля мало заботила логика сюжета. – Его не остановить, – в отчаянии бормотал он. – Да вы взгляните: рядом с ним даже огры кажутся гномами! – Похоже, Дьявол не собирается отступать, – заметил Артур. – Видимо, не умеет – жизнь не научила. – Может, это к лучшему, – сказал Светлан. – По крайней мере не придется за ним бегать. Поднявшись на ноги, он вынул из-за спины огненный меч – наконец и тому пришло время включаться. Действительно, противники растут не по дням. – Ты что задумал? – тревожно спросила Бэла. – Знаешь, какой враг самый опасный? – откликнулся богатырь. – Внутренний. Дьявол хочет пожрать нас? Так он нами подавится. – Боже мой, отец! Если это лишь из-за Гийома… – Ну что ты. Я и свои проблемы надеюсь решить. А главная из них: найти Анджеллу… пока ее не нашли другие. Снова соскочив на стену, он подошел к самому краю, глядя на подкатывающий вал. Добирать решимости ему не требовалось – нужно было лишь подгадать момент. А прыгать в бездну стало уже привычным занятием. «Когда-нибудь меня, наверно, покинет сила, – подумал Светлан. – И чары перестанут втекать в мой иссохший ум, а сказочный мир отторгнет меня как чужака и более не пустит в себя. Все это, возможно, произойдет – через годы или даже раньше… Но не сегодня, злосчастный мой враг, и не сейчас».Сергей Иванов Мёртвый разлив (Миро-Творцы – 1)
Часть I. КРЕПОСТЬ
Глава 1 ДУХОТА
1. Хочу домой
Будто гонимый ветром, Вадим стремительно шагал по самому краю тротуара, уставясь перед собой стылым тусклым взглядом. Его сторонились, заблаговременно уступая дорогу, – значит, он научился казаться грозным, даже опасным. Очень удобная маска: на самом-то деле он в любой миг готов был вильнуть, затормозить, соскочить на проезжую часть – лишь бы избежать столкновения. Вадим только притворялся непрошибаемым, чтобы хоть так обезопасить себя от среды. Поверх привычного скафандра, именуемого телом, он словно напялил на душу ещё один, маскируясь под хищника, как это выделывают некоторые бедолаги в природе. Сегодняшний день выкачал его до дна – как и большинство предыдущих, впрочем. Требовалась срочная подзарядка, но для неё ещё надо было добраться до дома – на последних крохах энергии. В прежние разы это удавалось, но ведь и под самосвал мало кто попадал больше одного раза… Было время пик. На недавно пустынные улицы, патрулируемые моторизованными нарядами блюстителей, выплеснулись многотысячные потоки служителей: спецов и трудяг, – спешащих управиться со своими делами ещё до начала комендантского часа, чтобы успеть попасть домой, где и прикончить остаток вечера. Чем дальше, тем сильней две эти касты различались: одеждой, районами обитания, маршрутами каждодневных миграций, даже внешностью, – и тем меньше смешивались. К тому же нескончаемо текущие стада бдительно стерегли те же блюстители, шныряя вдоль тротуаров на тарахтящих двуколёсниках. От заполненных под завязку транспортов разило потными телами и нечистым дыханием, люди спрессовывались там в раздражённо бурлящую массу – по вечерам Вадим старался её избегать, предпочитая дальние прогулки. Но хуже всего был тамошний психофон, к концу дня делавшийся для Вадима невыносимым. Вообще терпеть людей подолгу ему становилось всё сложней – исключая разве немногих. А когда они сбивались вокруг Вадима в толпу, он чувствовал себя занозой в громадном организме, ополчившемся против инородных вкраплений. Не то чтобы на Вадима наезжали в открытую, – поодиночке он смог бы поладить или управиться почти с любым, независимо от статуса и образа мыслей, – но массовые, суммарные инстинкты больших скоплений отвергали Вадима напрочь. Странное его сознание, намного выступавшее за границы тела, больше походило на незримое облако. (Вадим и прозвал его: мысле-облако.) И так же могло сгущаться, концентрируясь на подходящем объекте, либо расплываться вокруг на десятки метров, зондируя окрестности, либо вытягиваться в щупальце ещё дальше, чтобы достать искомую цель. Иногда это было удобно и даже полезно, позволяя Вадиму вовремя избегать или встречать опасность, – но неудобств доставляло куда больше. Правда, малочисленные приятели и многие знакомые Вадима нещадно эксплуатировали его чудесные свойства, часто сами того не сознавая. Например, он неплохо умел проводить диагностику – не только вблизи, но и на дистанции, если было чем зацепиться за «клиента»: фотография, записка, телефон. Чёрт знает, как в эти моменты менялось его мысле-облако (по проводам, что ли, устремлялось?), но промашек Вадим почти не давал. Помимо прочего мысле-облако характеризовалось заряжённостью – так вот энергию из него и черпали кому не лень, пока не разряжали напрочь. Оно не становилось от этого меньше, однако теряло обычную защищённость, делалось раздражительным и болезненным, словно свежая рана. На тротуарах тоже было тесно, однако не как в общественных транспортах. Охотнее бы Вадим шагал по шоссе, в стороне ото всех, благо машин в городе становилось всё меньше, но нарваться на слишком ретивого блюстителя тоже не улыбалось: последнее время они растеряли всякие тормоза. И по сторонам глядеть не хотелось, всё вокруг было знакомо до оскомины, до тошноты, а особенно бередили душу размалёванные ерундой стены и бездарные агитщиты, постепенно вытеснившие пустеющие витрины да ненужные вывески. Остальные давно притерпелись к ним, некоторые даже прониклись, и только единицы, включая Вадима, не могли без содрогания видеть просветлённые физиономии крепостных, радостно одобряющих всё подряд, да исполненные значимости лики Глав, призывающих радеть и бдеть, оберегая их же завоевания. Впрочем, сейчас Вадима удручало всё, а непроглядно хмурое небо вкупе с моросящим холодным дождём только добавляли ему безысходности. Господи, неслышно стенал он, изо дня в день – одно и то же! И так бездарно, тускло проходят годы, приближая позорный конец, венчающий бессмысленную жизнь. Не жизнь – прозябание. За какие грехи меня одарили столь многим, а потом забросили в душный мир, где всё это никому не нужно? Как и обычно, под вечер Вадимом овладевала апатия, когда не хотелось ни двигаться, ни думать, – и приходилось заставлять себя идти быстрей, чтобы изгнать её, словно остеохондрозную боль. Или как волчью отраву, от которой, если верить классикам, единственное спасение – бег. «Хочешь быть здоровым – бегай, хочешь быть умным…» Н-да. Впрочем, при быстрой ходьбе и вправду думалось лучше. И вспоминалось тоже. Что делать, в общем, невредно – хотя бы для тренинга. Ну, как же мы дошли до жизни такой? А зачалась она не так давно, лет двенадцать тому, когда «наш паровоз» сделал остановку раньше планируемого, на всех парах влетев в тупик, где раскололся вдребезги. И очень много действительно несчастных людей вдруг оказались в положении той самой шлюхи, коей попользовались, да не заплатили, – то есть пораскинули мозгами и смекнули: выходит, нас изнасиловали? Как и всегда, кинулись искать виноватых. Для начала низвергли прежних кумиров, что само по себе было неплохо, однако сопровождалось лишними разрушениями – вполне в духе этих прежних. К тому же, как известно, «свято место» не пустует, пока в нём нуждаются массы, – а уж заполнить его найдётся кому. В данном случае на волне народного гнева всплыл некто Венцеслав Гедеонович Мезинцев – личность по-своему незаурядная, на диво энергичная, но и простодушная до изумления (конечно, если не притворялся). Мужчиной он был видным, даже представительным, с породистым черепом и сановной статью. Голос имел звучный, языком, что называется, владел, а речи толкал сочные и яркие, воспламеняя слушателей накалом страстей и доступными образами. Новые идеи, предложенные Мезинцевым взамен старых, тоже стряпались по проверенному рецепту: когда виновники, по странному стечению обстоятельств, обнаруживаются лишь на стороне, а все беды, естественно, проистекают от пришлых. Причём в пришлые теперь можно было угодить не только по составу крови или чертам лица, но и по образу мыслей – внушённому якобы извне. Сам же наш великий, мудрый, добрый народ повинен разве в лишней доверчивости, за что расплачивается который век. И с географией ему не подфартило: вечно кто-нибудь, начиная с половцев и татар, посягает на его величие, вечно приходится защищать одних от других, страдая за всех. А теперь на верхотуре засели самозванцы, без роду без племени, и продолжают бессовестно обирать простой люд, не имея на то вовсе никаких прав. Попутно выяснилось, что сам-то Мезинцев из древнего княжьего рода, только что не царского, и уж с его происхождением всё в порядке. А чистоту благородных кровей и православную веру его семья, оказывается, пронесла через все десятилетия Советской власти – наверное, и тогда, в силу привычки, она вполне вписывалась в правящие структуры. По всегдашней своей доверчивости Вадим в числе первых выступил за избавление от федерального гнёта, наивно уподобив большинство губернцев себе: мол, и для них свобода как воздух. Но уже спустя неделю он явственно ощутил мутную, тёмную волну, вздымающуюся из глубин воспрянувших душ, чтобы взамен рассыпавшейся пирамиды выстроить новую: поменьше, зато прочней, – и тотчас же отпрянул прочь, испугавшись неистребимого людского лакейства. Ещё некое время Вадим добросовестно старался погасить или хотя бы притормозить волну мути, участвуя в малочисленных и недолговечных объединениях интеллигентов, безнадёжно пробовавших докричаться до масс, – пока эти запрудки не рухнули, сгинув вовсе либо растворившись в толпе новых обиженных. Последние уже мечтали о возрождении прежней власти: чтобы господа и слуги опять поменялись местами, чтобы вернуться в обжитые клетки – тесные, зато тёплые. Как выяснилось, наш «великий и мудрый» вовсе не нуждался в свободе, он слишком отвык от неё за века рабства, а его мечты давно ограничивались кормушкой посытней да загонами поуютней. И конечно, ему нравилось, когда гладили по шёрстке, нашёптывая про избранность, уникальность, величие, – а кто этого не любит? Прав оказался мудрый Шварц: «Каждая собака прыгает, как безумная, когда её спустишь с цепи, а потом сама бежит в конуру». В общем, момент был упущен – а может, его не было совсем. И когда в губернии возобладала партия Мезинцева, на платформе «державности» ухитрившаяся сплотить монархистов с наследниками «цареубийц», надеяться стало не на что и дёргаться больше не стоило, поскольку от одиночек уже не зависело ничего. Оставалось только наблюдать за развитием событий да бессильно призывать чуму на оба дома. Затем, как раз на пике перемен, Вадима угораздило влететь в такие личные передряги, что на их фоне потускнели любые глобальные проблемы, а последствия сказывались до сих пор, будто на него навели долговременную порчу. На несколько месяцев он вообще отключился ото всего, а воспоминания о тех сумасбродствах и впрямь смахивали на бред – довольно странный при его психотипе, весьма и весьма уравновешенном. Когда к Вадиму вернулось соображение, в губернии уже многое изменилось. По границам наставили вышек с дальнобойными лазерами, возникшими невесть откуда, и пригрозили спалить к чертям всякого, кто сунется без спроса. И действительно, пожгли с десяток машин нагрянувшим было федералам. В ответ те саданули по вышкам ракетами, однако дальше продвигаться не стали, убоявшись новых сюрпризов, щедро сулимых сепаратистами. Ещё пару раз на город сбросили десант, но что случилось с бравыми парнями, до сих пор мало кто понял, – во всяком случае канули они, точно в бездну. Дальнейшие разборки федералы отложили на потом, что было разумно при тогдашней неразберихе. К тому же предполагалось, что мятежная область недолго протянет в условиях блокады и сама же попросится обратно. Однако запасы терпения у здешнего населения, закалённого десятилетиями социализма, оказались неистощимыми, а изоляция – куда надёжней, чем полагалось вначале. (Опыт «железного занавеса» не пропал втуне.) К тому же в федерации хватало собственных проблем, и не из-за чего было затевать вселенский сыр-бор: полезные ископаемые в губернии давно истощились, а на промышленные гиганты ей не повезло. Что происходило там, на заоблачных вершинах губернской власти, снизу было трудно судить. Но только ситуация с Отделением определилась, как бедняга Мезинцев приказал всем жить долго и счастливо, запечатлевшись в благодарной памяти губернцев под прозвищем Основатель. Выпавшее из его рук знамя тотчас подхватил Савва Матвеевич Погорелов, давний соратник и дальний родич Мезинцева, сделавшись «первым среди равных», а затем и просто Первым. Этот мало походил на аристократа (хотя претендовал), говорил проще и понятней. А потому оказался к народу ближе и на всех уровнях был принят с редким единодушием. Исходные посылы Основателя практичный Погорелов слегка трансформировал: теперь к народу, истинному и мудрому, причислялись только здешние старожилы, а в пришлые неожиданно угодили «новосёлы» – то есть те, кто понаехал сюда в последние десятилетия. На экранах телевизоров Первый возникал через день, со временем сделавшись большинству горожан вроде родича: звёзд с неба, конечно, не хватает, зато уж свой в доску – вплоть до прорывавшихся матюков. Хотя кто образованней предрекали от этой простоты многие несчастья: ибо и вправду бывает она «хуже воровства» – особенно при таких властных рычагах. Поначалу жизнь в губернии действительно пошла враздрызг, и немало жителей, самых пугливых или самых дальновидных (или просто слишком завязанных на заграницу), поспешили отсюда «слинять». Кое-кто из нынешних крутарей неплохо нажился на этих переездах, но некоторые и разорились, за бесценок скупая освобождавшиеся квартиры, никому потом не пригодившиеся. Едва ли не треть горожан убралась в первые же месяцы, хотя не гарантировано, что до мест назначений добрались все. В дороге ведь всякое могло приключиться – в том числе по вине перевозчиков, отнюдь не заинтересованных в конечной доставке. Во всяком случае, цены на барахло тогда упали на порядок, и поди разберись, кто его продавал: сами отъезжающие или те, кто грабанул их в дальнем пути. Затем волна беглецов схлынула, и одновременно ситуация в губернии пошла на поправку, как будто численность и состав здешнего населения наконец достигли некоего оптимума, позволившего правителям организовать жизнь по-новому. Конечно, к прежнему достатку не вернулись, однако и в полную нищету не низверглись. Переселили законопослушных горожан поближе к административно-промышленному кольцу, уплотнив подходящие дома, а внутри него затеяли капитальную перестройку, подготавливая места для нынешних управителей (наречённых почему-то «золотой тысячей»), – и объявили всё это Крепостью. А обезлюдевшие окраины предоставили в распоряжение выживших частников и опекавших их крутарей, здешних «санитаров леса». Последние обычно базировались и вовсе за окружной дорогой, в автономных пригородных посёлках, отделённых друг от друга зелёными просторами. Что творилось вне города, Вадим представлял смутно, однако полагал, что селяне тоже поделились на два параллельных мира, одной, большей своей частью отойдя в подчинение Крепости, а другой, поменьше, контактируя с крутарями. По-видимому, у крепостников не хватало силы дожать крутарей, а потому приходилось их терпеть. И даже демонстративно, в упор, не замечать, когда те проносились на обтекаемых двуколёсниках или роскошных могучих джипах через городской центр, – пока и сами крутари не нарушали неписаного договора, пытаясь вторгнуться во внутренние дела Крепости. Странное это равновесие затянулось на годы, и существование крутарей, сперва принимавшееся как неизбежный компромисс, постепенно сделалось привычным. Кто поумней даже углядели в этом общественное благо, сдерживающее правительский беспредел, – ибо и теперь, после официального закрытия границ, у рядовых граждан сохранялись пути отступления. Стоило чуть пережать, и крутари с охотой примут под свои крыши новых овечек. Так же и для мирных частников нашлось бы куда деваться, если в избытке алчности главари моторизованных банд попробовали бы слишком их придавить. Такой вот необычный симбиоз. А в Крепости продолжалась «эпоха перемен». Всех крепостных, поделив на дюжину категорий, перевели на ежевечернее снабжение пайками, образовав для этого разветвлённую сеть кормушек. То, что тамошние раздатчики потихоньку таскали, было как раз нормальным и «по-человечески» понятным, даже простительным. И хамство их не удивляло, и сытое лакейское чванство, свойственное любым прихлебателям. Странным было другое: при всём том они исправно исполняли свои обязанности, а система распределения работала без сбоев, столь часто сотрясавших прежнюю экономику. То ли контролировали раздатчиков как-то иначе, то ли уменьшение масштаба повлияло, то ли у общей кормушки появились немалые резервы – а может, все три причины вместе. Примерно так же поступили и с неупорядоченной индустрией развлечений. Некоторые, особо хлопотные, отрасли упразднили вовсе – например, прекратили выпускать книги. Вдобавок позакрывали театры, музеи, концертные залы, а высвободившийся контингент объединили в одной гигантской Студии, с которой отныне и стало распределяться по кабелям «разумное, доброе, вечное», – тем более, забугорные передачи скоро перестали пробиваться через атмосферные помехи, непонятно отчего крепчавшие с каждым месяцем. За ненадобностью приёмники сдавались раздатчикам в обмен на дефицит, и лишь немногие умельцы ещё ухитрялись вылавливать потусторонние голоса. Впрочем, ни короткие, ни длинные волны не доставали сюда вообще, будто на границе губернии воздвигли завесу, непроницаемую для сигналов (ещё одна загадка). Так что доступными оставались немногие спутниковые трансляции, а принимать их могли только высококлассные спецы. Но самое странное началось затем, когда весьма мягкий в этих широтах климат постепенно стал превращаться в континентальный, а затем и вовсе в несусветный. Суточные перепады температуры сперва доползли до тридцати градусов, потом до сорока, а иногда достигали пятидесяти. В полдень парило точно в пустыне, зато с наступлением ночи небо затягивали сплошные свинцовые тучи, из которых принимался сыпать холодный дождь. В иные ночи даже выпадал снег, удивительный после дневной жары. Раскалённые за день стены к утру остывали настолько, что и в закупоренных наглухо комнатках изо рта валил пар. Каждые сутки губернцы словно проживали целый год, со всеми положенными сменами сезонов, – зато прежние времена года сгинули невесть куда. А грозы теперь сотрясали воздух едва ли не каждую полночь, за несколько лет спалив в городе почти все деревянные постройки, копившиеся веками, и потоками едких ливней превратив большинство окрестных дорог в сплошную полосу препятствий, пригодную разве для вездеходов крутарей. То ли, по примеру людей, природа окончательно сбрендила, то ли и вправду, как считали многие, виноваты были происки федералов, решивших хотя бы таким способом задавить «вольную» губернию, торчавшую посреди их владений точно ржавый гвоздь в полированной доске. С ухудшением климата боролись, растягивая между крышами специальную плёнку, произведённую в загадочном, настрого засекреченном Институте. Правда, пока ею обезопасили лишь перестраиваемый наново Центр, уже заселяемый управителями с семьями и обслугой, – да и то не целиком. Для утепления горожанам выдавались одеяла, но отнюдь не тулупы с валенками, так что шляться по непроглядно тёмным улицам, даже и без запрета, мало кому приходило в голову. А когда к ночным морозам добавились непонятные и бессмысленные убийства, после которых от жертв оставались кровавые ошмётки, – у самых отважных пропала охота к неурочным прогулкам. Стали поговаривать о необходимости решёток на окнах, вплоть до самых высотных, – тем более что временами убийцы забирались в дома. Во избежание кривотолков власти оставили это на усмотрение жильцов, одаривая желающих симпатичными наборчиками из десятка стальных прутьев и пакетика с цементом (дрелью можно было разжиться у домового) – на манер старой игры: «Сделай сам». Хочешь остаток дней провести за решёткой, подсуетись в свободное время, но уж потом не пеняй на злокозненных правителей. Правда, на дверях трудяжных клетушек ночные запоры встраивали централизованно, ограничившись сбором подписей под петицией (подписались с обычным единодушием). А вот спецов запирать пока не стали – видимо, рассудив, что среди них довольно умельцев, способных обойти любые запоры. И законопослушие ещё не впиталось в кровь спецов, как у трудяг, – их ещё не «дисциплинировали» как следует. Что до самого Вадима, то эти годы он жил словно бы по инерции, оглушённый тем недолгим приливом чувств, больше напоминавшим цунами. Душу его разбередили до таких глубин, которых Вадим в себе не подозревал. Собственно, тогда он и «вышел из себя», расплывшись в мысле-облако, – причём, видимо, навсегда. И долго ему было ни до чего, хотя событий вокруг хватало, в том числе довольно страшненьких. Надо признать, со стихийной преступностью в Крепости блюстители расправились лихо, по примеру первых чекистов не утруждая себя поисками виновных, а просто хватая всех подозрительных. Правда, затем блюстители не приканчивали их с большевистской (или же инквизиторской) принципиальностью, расстреливая по подвалам, а пропускали через некий таинственный «анализатор», после которого у редкого из испытуемых не ехала крыша. Зато и самых отпетых преступников не приходилось лишать жизни, ибо склонность к авантюрам у них улетучивалась напрочь. (Вообще, как известно, лучший способ покончить с преступностью – рассадить всех по тюремным камерам.) Наверное, таким же способом крепостники не отказались бы разобраться и с крутарями, но здесь ещё неизвестно, чья возьмёт. Во всяком случае, затевать крупную свару было себе дороже. Однако в последние месяцы на город свалилась новая напасть: из закупоренных ночами домов стали исчезать люди – причём, как на грех, почти все были спецами, не позаботившимися зарешетить окна. А это было чревато многим, в том числе принудительным встраиванием решёток. То есть сначала, разумеется, по общагам понесут опросные листы, чтобы всё выглядело тип-топ. И перепуганное большинство, конечно, их подмахнёт, а несогласное меньшинство, как всегда, утрётся: куда там, «воля народных масс»! А затем, чтоб окончательно излечить от иллюзий, и на места служб станут возить в зарешечённых транспортах, в сопровождении надсмотрщиков… Краем глаза Вадим засёк, как его нагоняет расхлябанный двуколёсник с блюстительскими эмблемами на потёртых боках, и обречённо вздохнул: ещё и этих не хватало!.. Двуколёсник с достоинством приближался, дребезжа плохо пригнанными деталями, фыркая вонючим дымом. В условиях ухудшения климата и топливного дефицита сей транспорт сделался в губернии основным – исключая, конечно, общественные. Он немногим отличался от мотоцикла, послужившего ему прототипом, однако был существенно длинней и значительно массивней, поскольку предназначался для двоих. Но главное: обзавёлся крохотной кабинкой, вплотную обтекающей ездоков, – с крышей и дверцами, как положено. Обогнав Вадима, двуколёсник затормозил и дал лёгкий крен на опору, выдвинувшуюся сбоку днища. Затем распахнулась узкая дверца и наружу протиснулась грузная фигура, затянутая в кожу и пластик, вооружённая увесистой дубинкой. А самой занятной деталью снаряжения являлся широкий шипастый ошейник – теперь, после загадочных ночных мясорубок, вовсе не казавшийся нелепым. – Гуляем? – сипло осведомилась фигура, поигрывая дубинкой. – И чего тебе в транспортах не катается – а, дурик? Вадим покосился вбок: второй блюститель следил за ним словно натасканный пёс, готовый броситься при первом неосторожном движении. Или слове. – Гуляю, – коротко подтвердил он. – Нельзя? – Можно, – разрешил толстяк. – Сейчас. А застукаем после отбоя – смотри!.. – Хорошо, – согласился Вадим непонятно с чем: то ли он не станет разгуливать после отбоя, то ли постарается, чтоб его не «застукали». И оба блюстителя взирали на него с сомнением. Угрюмая эта парочка привязывалась к Вадиму не впервые, будто подозревая в чём-то. Или просто он ей «не глянулся». Конечно, логика в таких подозрениях присутствовала: если человек нарастил приличные мослы, но при этом не крутарь и не гардеец, ему прямая дорога в грабители – иначе зачем? – Выпендриваешься много, – наконец объявил блюститель, словно именно это не давало ему покоя. – Кто ты вообще есть? Грязь! Вадим промолчал: не спрашивают – значит, и отвечать ни к чему. А сие словечко: «грязь», – мы положим в копилку. «Новояз», как-никак. – Понял меня? – Понял, – ответил он на сей раз, даже повторил: – Понял, брат патрульный! Опять же, про что понял: про выпендрёж или про «грязь»? Сами пусть разбираются. Каков вопрос, таков ответ. А мысленно Вадим даже прибавил: «блюст», – не ругательство, нет. Обычное сокращение от названия. Кажется, блюстители что-то заподозрили, но сформулировать не могли (словно тот пёс, что говорить не обучен), а посему пребывали в раздумии. И придраться вроде не к чему, и отпускать жаль. Где-нибудь в не столь людном месте они бы не стали церемониться, обошлись и без повода, – но здесь это чревато. Конечно, можно было вывернуть Вадиму карманы – на предмет обнаружения запретных вещей. Только какой же остолоп станет носить их на службу, где шмонают ещё чаще? – Ладно, дурик, топай, – велел толстый, как в прежние разы. И посулил зловеще: – Попадёшься ты нам!.. Тоже не ново. Пожав плечами, Вадим зашагал дальше, прикидывая, чем он так не понравился стражам порядка. Впрочем, в нюхе им не откажешь: Вадим и вправду совсем не чтил тот «порядок», который они с таким усердием насаждали. Вообще, что это такое: порядок? Он ведь разный: в казарме – один, на кладбище – другой, в лагере – третий. И лагеря, кстати, бывают всякие: от Артека до Соловков. Скученные довоенные кварталы наконец раздвинулись, сменившись разрозненными высотными зданиями поздних застроек, между которыми было где разгуляться – ветру, машинам, людям. И даже упомянутым ночным проказникам, ибо как раз в здешних рощицах чаще случались убийства, прозванные в народе мясорубками. Может, дело в том, что в таких «спальных» районах проживала большая часть горожан. И ещё, пожалуй, в Центре, но там бы садюг живо взяли в оборот. Ибо блюстителей за возводимой вокруг Центра стеной наверняка набралось бы не меньше, чем жильцов, – это не считая гардейцев. «Золотая тысяча» как-никак, слуги народные!.. А по совместительству – «отцы» да «старшие братья». Ну разве не забавно? Наконец отвернув от шоссе, Вадим переключился на бег, с удовольствием разминая застоявшиеся суставы, разгоняя кровь. Маршрут был выработан давно: подальше от домов и тротуаров, отравленных людскими сознаниями, поглубже в чащи, пусть и такие. От воспрянувших мускулов на душе становилось легче, а духота словно бы отпускала. Надолго ли? И всё же, кабы не вечерние пробежки, жить стало б и вовсе невмоготу. Жаль только, вволю тут не побегаешь: у нас и прежде не жаловали чудаков (странников?), а уж теперь!.. Будто проверяя себя на прочность, Вадим к обычному маршруту добавил сегодня изрядный крюк, чтобы наведаться в одно тоскливое место, в подробностях расписанное очевидцем… если так можно назвать того, кто застал от преступления только следы. Конечно, и тех сейчас уцелело немного: что не прибрали блюстители, затоптали зеваки, – но Вадим давно разуверился в умелости крепостных сыскарей, не говоря об их проницательности, а потому хотел взглянуть на всё сам. Разумеется, никого тут уже не было: слишком укромное местечко, в самой глубине запущенного сада. (И кой чёрт занёс сюда девицу?) Даже блюстители не сидели в засаде, поджидая идиота-злодея, решившего невесть с чего полюбоваться содеянным, – прошли времена таких романтиков, канули в лету вместе с аналитиками-детективами вроде Холмса. И в дело приходится вступать дилетантам – вроде Вадима. Для начала он тщательно оглядел поляну, не обращая лишнего внимания на отпечатки, оставленные здесь в таком множестве, что грунт казался перепаханным, – но подмечая сторонние предметы. Блюстители не удосужились собрать от жертвы все части, так что несколько находок заставили Вадима содрогнуться. Однако глаз он не отвернул, даже присаживался на корточки, чтобы рассмотреть всё в подробностях. Озадачила кость, довольно толстая и словно бы перекушенная мощными челюстями, – но с тем же успехом её могли раздавить большие кусачки (Вадим видел такой фокус в одном старом фильме). Всякой ерунды отыскалось во множестве, но почти всё наверняка разбросала благодарная публика, а доблестные блюстители добавили. «Идеальные условия для мокрушников! – в раздражении думал Вадим. – Не успеешь замочить кого, как над местом проносится стадо восторженных баранов, а затем и овчарки пошныряют туда-сюда, имитируя деятельность… Они что, специально?» Он осмотрел ветви, подмечая куда больше других. Но и там зеваки постарались, наследив везде, куда смогли дотянуться. Бедняги – их же пичкают только тивишными программами, бездарными и выхолощенными. Вот и приходится добирать зрелищ: к примеру, поглазеть на девичьи трупы, будто пропущенные через мясорубку. Забирает, а? По спирали Вадим принялся обходить полянку, круг за кругом, пока не наткнулся на обронённую кем-то монету, довольно крупную по номиналу. Прежде, ещё до Отделения, он и эту находку занёс бы в разряд малозначащей ерунды. Однако сейчас деньги не разбрасывали по полянам, словно мусор, – хотя бы потому, что в Крепости они мало у кого сохранились. Служивому люду, отоваривающемуся в кормушках, монеты без надобности. Вдобавок можно и погореть, ежели попадёшься. Ибо наличие деньжат наводило на подозрения: не шляется ли их владелец по крутарским зонам, втихаря разлагаясь? А загреметь по такой малости в селькоммуну никому не хотелось. Впрочем, говорили, будто отдельным блюстам денежки полагаются – чтобы те могли надзирать и за крутарями, не привлекая внимания. Правда, Вадим цинично полагал, что доверенные соглядатаи больше «оттягиваются» в кабаках да со шлюхами (о этот сладостный дух разложения!), чем радеют о порученном деле, – но здесь им даже сочувствовал. В любом случае подобных шустриков не стали бы привлекать к расследованию банальных убийств. И кто ж тогда посеял монетку – неужто всё-таки замешаны крутари? «Пошла муха на базар…» И вправду, что ли, наведаться к ним? Вдруг чего знают… Как уже поминалось, единый некогда город был разделён теперь на три плохо стыкующиеся части: пресловутую Крепость, всё теснее смыкавшуюся вокруг Центра, но кое-где выпустившую отростки до окраин; беспорядочно разбросанные «вольные зоны», где жировали частники с крутарями; и районы, не пригодившиеся ни тем ни другим, пустующие либо заселённые маргиналами – опустившимися бездельниками и побирушками, которых гоняли брезгливые крутари, а от блюстителей они бегали сами, потому что в Крепости их ловили и направляли в сельские коммуны, удрать откуда было непросто. Подбрасывая монетку на ладони, Вадим задумчиво созерцал загаженное обмелевшее озерцо, в тёмные воды которого давно не тянуло окунуться. По ту сторону, на изрядном удалении, мелькали одиночные фигуры, торопясь пересечь одичалый, погружённый в сумерки парк, тревожно шелестящий ветвями. Слухи о новой мясорубке уже разошлись по Крепости, и никому не хотелось из зрителя превратиться в участника. Хотя, говорят, дважды в одну воронку… Не желаете проверить? Итак, варианты. Конечно, после подобных эксцессов первыми на ум приходят именно крутари: во-первых, у нас принято искать виновников на стороне; во-вторых, уж они не устрашились бы изрубить человека на куски – если в этом была выгода. Но что за польза вытворять такое с безобидной и глупенькой девицей, никоим боком их не касавшейся? В худшем случае крутари устроили бы с ней группёшник, хотя это противно их кодексу. Даже убивать бы не стали: зачем – кому она сможет пожаловаться? Эти ребята брали что хотели, а что не могли взять, покупали или выменивали. Но не злобствовали без причины и расстройством психики страдали редко. Следующими из посторонних следовало помянуть маргиналов, которые и вовсе невесть о чём думают. Мало что им взбредёт в голову? Детей-то они точно таскают. А уж чего делают с ними дальше: сжирают ли, воспитывают на свой лад, заставляют танцевать нагишом вокруг костра, бия в бубён, – про то ведают лишь репрессоры. И если стая этих лохматых, провонявшихся, засыпающих на ходу… Нет, на гиен они не тянут, как бы ни хотелось. Да гиены и не управились бы с таким эффектом: здесь ощущались хищники покрупней! Ещё болтали о некоем жутком зверьё, с недавних пор заведшемся в губернских лесах и якобы сильно досаждавшем глухоманцам. Однако кто из крепостных видел в последнее время хоть одного глухоманца, не говоря про зверей? Из ближних сёл ещё заглядывали в город, но в Крепость – никогда. Ибо подчинённые ей селяне смирненько сидели по своим коммунам, будто по кочкам, и ждали нечастых блюстительских обозов, поставлявших коммунарам наборы – по слухам, и вовсе нищенские. Всё-таки городские жили сытнее, потому как ближе к правителям: а ну как воззавидуют? Нет, решил Вадим, если зверьё существует, то в город носа не кажет, иначе бы засекли. Может, как и меня, его напрягает здешняя атмосфера; или же его сюда не пускают, накрыв Крепость невидимым колпаком, как сделали это с губернией, – но звери тут ни при чём. Кто сие вытворяет, не так приметен, к тому ж умеет не мозолить глаза – это человек… во всяком случае, по виду. А что за потёмки в его душе, покажет вскрытие. Дай бог, чтобы этим пришлось заниматься не мне. И в расположении мясорубок не проступало системы. Они случались то в чаще, то на пустыре, то между домов, и лабиринте старых заборов, то внутри зданий. Не в самой глубине Крепости, но и не вблизи её границ. Не тяготели ни к какому-либо центру, ни к маршруту. Будто кто-то громадный вслепую тыкал в город пальцем – а уж каким образом под палец попадала очередная малышка, другой вопрос… конечно, если вопросы тут уместны. А если это «божественная непостижимость»? Завершив осмотр, Вадим обнаружил ещё одну особенность, будившую в сознании странные картины. Кору одного из старых вязов, метрах в двух от земли, пересекала глубокая свежая царапина, треугольная по сечению, – будто кто-то, пробегая, задел дерево шипастым плечом или боком… Но тогда что ж это была за громадина? Вадимприслонился к дереву и покачал головой: его собственное плечо пришлось на полметра ниже, хотя ростом не обделён. Или это проделывалось в прыжке? Или же нам морочат головы!.. Если так, то исполнялось это деликатно, без нажима, в расчёте на тонких ценителей – из которых здесь побывал, наверно, один Вадим. Пока не стемнело окончательно, он возобновил пробежку, теперь нацелясь прямо домой. Ветер уже по-хозяйски ворочал над его головой ветвями, вступая в ночные права, и требовался весьма избирательный слух, чтобы различать в сплошном гуле сторонние шумы. Однако к шелесту крон не примешивалось настораживающего, и мысле-облако не находило вокруг угрозы. Если этой ночью опять кого-нибудь разорвут, то уже не в самой близи – по крайней мере, прежде такого не случалось. «Господи, – возмечтал Вадим, подбегая к общаге, – забраться бы теперь в горячую ванну, размякнуть мышцами и душой, поводить по телу пучком тугих струй, погрезить о странном!.. Только где ж её возьмёшь нынче – горячую? – И сам ответил: – В «поднебесье» разве, однако там это чревато». Придверная встретила Вадима неласково, долго и придирчиво разглядывала его пропуск, хотя сторожила дом не первый год и жильцов знала наперечёт. Бабёнка и в лучшие годы не отличалась здоровьем или красотой (потому, наверное, семьёй не обзавелась), зато была старожилкой и теперь чётко сознавала, кто виновен в её незадавшейся жизни. По мере слабых сил и возможностей она отравляла здешним новосёлам существование, а если удавалось, то собирала с них дань, полагая её скромной компенсацией за причинённые старожилам беды. Впрочем, некоторые особо зловредные типы, вроде Вадима, даже и так не старались искупить историческую вину. – Че поздно-то? – проворчала придверная, разочарованно возвращая пропуск. – Ладно, проходь уж. – А вослед вякнула: – И шоб девок не водил боле!.. Распустились тут. На прежней работе, в городской бане, она прославилась тем, что в индивидуальных душевых вылавливала парочки, вздумавшие помыться вдвоём. Заглядывала под каждую дверь и считала ноги – для этого её образования хватало. Скандалы потом раздувались громкие, а в результате старушка пошла на повышение. Теперь, вместе с другими домовыми, устраивала облавы по каморкам спецов, отлавливая посторонних. В дверях квартиры торчала записка – конечно, от Алисы. Пробежав её глазами, Вадим угрюмо скомкал листок и сунул в карман, заранее уже зная, сколько он будет колебаться, прежде чем уступит её приглашению и своим подспудным желаниям. Чёрт знает почему, но его туда тянуло. Увы, всё предопределено в этом унылом мире, и у каждого колобка есть своя накатанная колея! А на финише всех ожидают персональные лисы. Или Алисы? Со вздохом облегчения Вадим задвинул за собой дверь и дважды повернул ключ, надёжней отгораживаясь от мира. Квартира была крохотной, зато отдельной – а это для Вадима значило многое. Уф, наконец-то! Все эти лица, голоса, страсти, кошмары – долой! Наконец-то один. Без свидетелей. Первым делом он содрал с плеч жёсткий, сковывающий движения сюртук, затем в сторону полетел обязательный к ношению галстук, смахивающий на собачий ошейник с болтающимся обрывком поводка. Вадим сбрасывал одежду остервенело и сам посмеивался над этим своим ритуалом: нагота – иллюзия свободы!.. Впрочем, голышом и вправду дышалось легче. Чуть погодя он снова одевался, уже в домашнее, свежестиранное. Однако несколько минут в сутки должен был ощутить воздух всей кожей, походить босиком по истёртому паласу, будто это помогало восполнить утерянную за день энергию, черпая из эфира. И ещё принять душ – да! Смыть с себя скверну, раскупорить поры… К счастью, дом был прежней постройки, а в тогдашних кельях ещё устраивались ванные – но вот горячей водой теперь снабжали немногих. Правда, и сам народ со странной готовностью, если не с охотой, отказался от каждодневных омовений, вернувшись к ежесубботним посещениям общественных бань – традиции, освящённой столетиями. Потом, заслонясь музыкой от посторонних шумов («Нет, это обязательно!»), Вадим опустился на палас и долго сидел в странной позе, убирая с мышц накопленные зажимы, сбрасывая раздражение, избавляясь от мелочных, суетных мыслей, туманивших рассудок, – отстраняясь. Вот и ещё сутки пролетели, а продвинулся ли он хоть на чуть? Господи, как трудно становится любить жизнь! Не говоря уже про людей… Теперь у нормального обывателя возникла бы следующая альтернатива: либо накачаться медовухой, в достатке поставляемой через распределители и, что странно, совершенно безвредной (эйфории хватало до отбоя, ночью выпивохи мертвецки спали, а с утра вновь были как огурчики – до следующего пайка); либо на весь вечер прилипнуть к экрану одноканального тивишника, отоварившись очередной порцией Студийной жвачки. Однако Вадим и от рождения был не вполне нормален, а с возрастом это качество ещё усугубилось. Потому из двух зол он, как всегда, выбрал третье: свои мысли – давно уже не доставлявшие ему ничего, кроме досады. И даже не результатами (если бы!), а их полным отсутствием. Закрыв глаза, Вадим который раз попробовал из многих разрозненных фактов, копившихся годами, сложить цельную, непротиворечивую картину – однако, как и раньше, не преуспел. Возводимое здание рассыпалось, едва Вадим добирался до середины: неудивительно – при таких-то материалах. А ведь на самом деле оно стоит, и уже не первый год. Либо он разучился думать, что вряд ли, либо слишком много данных сокрыто под поверхностью. И где же их искать? Дом и вправду был старый – один из немногих выстроенных до Отделения, в которых ещё проживали крепостные. (Или «паства», как их повадились обзывать управители, или же «грязь» – по терминологии блюстителей.) Всех трудяг и большинство спецов уже переселили в общаги нового образца, прозванные общинными домами, без кухонь и душевых, с двенадцатиместными палатами и такими стенами, что они больше походили на звуковые мембраны, разнося каждый шорох по всему дому. Конечно, здешняя изоляция тоже оставляла желать лучшего (в особенности для Вадимовых локаторов), но тут ещё получалось отстраняться сознанием от застенного гомона да топанья над головой. И от зуденья настырных комаров, расплодившихся в подвалах и через вентиляционные каналы проникающих на все этажи. Но главное: его мысле-облако всё же ограждалось от чужаков бетонными плитами и при желании можно было убедить себя, что их вовсе не существует. А вот сможет ли Вадим не озвереть в новых «людятниках», где на восстановление тайных сил у него не останется ни часа? Со вздохом Вадим поднялся и отправился на крохотную кухню – проведать обитавшую там мышь, свою единственную соседку по квартире. Отоспавшись за день, она уже выбралась из угловой норки и теперь сосредоточенно умывалась, рассевшись посреди разорённого угощения. На Вадима нахалка внимания не обратила, даже когда он осторожно погладил её по серой шёрстке. При нынешних строгостях это была, пожалуй, единственная живность, которую могли позволить себе спецы, – исключая разве насекомых. – Чего, пацанёнок, – негромко спросил Вадим, – скучно одному? Смотри, шкурищу-то не протри!.. Подбросив мыши огрызков, он вернулся в комнату. Треть его комнаты занимал шкаф – громадный и допотопный, как мастодонт. Оставшуюся часть Вадим ухитрился разгородить книжными полками, в одном закутке устроив спальню, в другом – кабинет. Курсировать по здешним теснинам было непросто, в некоторые и вовсе приходилось протискиваться бочком, но Вадим не собирался устраивать в квартире танцы. А гости заглядывали к нему редко – за единственным исключением. Рядом со шкафом помещался тивишник, из новых, – с плоским до изумления экраном и единственным тумблером, изначально лишённый даже регуляторов яркости и громкости, не говоря о блоке настройки. Тивишник был вмёртвую нацелен на единственную частоту. И даже если получилось бы её изменить, для других каналов у него не хватало чувствительности, – двойная защита от не в меру пытливых. «Редкая птица долетит до середины…», и какого хрена там делать? Впрочем, Вадим-то как раз знал, какого, – и давно переиначил тивишник до самого нутра, сохранив только внешность. Распахнув шкаф, он с пристрастием оглядел полки, забитые тряпьём под завязку. (Сколько лет копилось это барахло?) Хмыкнув, Вадим сноровисто переложил стопки на кресла, открыв в глубине шкафа приборную панель – на всю высоту полок. Каждый вечер проходить через такую процедуру было хлопотно, зато гарантировалась безопасность при посещениях домовых: столь глубоко они не копали. А если нагрянут с обыском режимники или, спаси бог, репрессоры, то эти найдут где угодно. И уж тогда за него примутся всерьёз. Наверное, подобного финала не избежать, но пока что многие каналы, явные и тайные, замыкались на него, и отказаться от такого обилия – поищите дурака! Эти неказистые с виду приборы, придуманные и опробованные Вадимом в родимом КБ, а затем поблочно перетасканные домой, позволяли включаться не только в канал общего пользования (КОП), но и в спецканалы, ориентированные на потребителей высших уровней, – исключая, может, самый специальный, наверняка строго засекреченный. Впрочем, об этом, почти гипотетическом, канале Вадим горевал не слишком. Зато праздниками души становились для него вечера, когда его самоделки натыкались на программы соседних губерний, с трудом прорывавшиеся сквозь помехи. Тогда в дело немедленно вступала записывающая аппаратура и дефицитная магнолента расходовалась без жалости – не экономить же на таком, где ещё достанешь? К радости Вадима выяснилось, что во всепланетном параде почти все шагали не в ногу со славной губернией. Более того, её обособленная колонна давно отделилась от общего строя и теперь маршировала в неизвестность, удивляя прочих необъяснимой слаженностью, как будто действительно состояла из особенного люда. Оказывается, не один Вадим ломал голову над живучестью местных порядков – впрочем, снаружи о них знали ещё меньше, так что и здесь нечего было рассчитывать на подсказку. Выходит, одними наблюдениями не обойтись? Господи, куда же копать, в какую сторону? О вдохновение, приди!.. Чёрта с два оно придёт, угрюмо ответил себе Вадим. Это как в анекдоте: «Уехала навсегда. Твоя „крыша”». Толку с того, что когда-то ты видел людей и события насквозь! Теперь всё заволокло туманом, дар утерян, а ты даже не успел обзавестись достаточным авторитетом, чтобы податься в управители или крутари. Впрочем, сейчас это непросто и для авторитетных. И слава богу, что меня туда не тянет, – значит, не безнадёжен. А куда? Господи, чего ж я спал столько времени!.. «Это только кажется много: двенадцать лет, – подумал Вадим. – На самом деле пролетает со скоростью турбореактива». Со вздохом он прикрыл шкаф, как и всегда решив с этим повременить. Затем накинул на плечи рубашку и обречённо направился к выходу. Двухтысячное искушение святого Вадима. Колобок, колобок, куда ж ты катишься?..2. Поднебесные соседи
Верхний этаж отделялся от прочих добротной дверью, вдобавок обитой дерматином, но для Вадима это не стало препятствием: сегодняшний код замка был указан в записке. А следующая дверь, в квартиру, оказалась и вовсе не запертой: видимо, его засекли ещё на подходе к дому, – трогательная деталь. Старая дружба не ржавеет? Вадим вступил в просторную сумеречную прихожую, у порога сбросил шлёпанцы и по ворсистому покрытию неслышно прошёл в гостиную. Здесь уже всё было готово к приёму: свет приглушён, музыка запущена, столик уставлен деликатесами – вплоть до забугорных. А возле камина, на шикарной медвежьей шкуре, возлежала красивая женщина в лакированных туфельках и цветастом халатике, почти целиком открывавшем её длинные гладкие ноги и поразительно пышную грудь. Золотистые кудри рассыпались по белым плечам, на щеках играл лёгкий румянец, в ложбинку между грудей стекали каскады сверкающих ожерелий. Подобные же каменья мерцали всюду – в ушах, на пальцах и запястьях, даже на лодыжках, а обрамлявший их металл тихонько звенел при движениях. К несчастью, Вадим слишком хорошо знал, что и шкура, и драгоценности, и пышная грудь, и роскошные волосы, и даже румянец – сплошная подделка. Ноги, впрочем, настоящие, как и то, что между. Насторожённо он повёл чуткими ноздрями и покачал головой. Как сказано в одном давнем фильме: «здесь пахнет развратом». Точней, его предвкушением. – Ва-адик, – пропела женщина, – сладкий мой! Голос у неё был глубокий, бархатистый, богатый модуляциями, но тоже слегка фальшивый, словно и здесь она не переставала играть. – Ты сохранил для меня немножко сил – а, котик? – с улыбкой спросила женщина, рассеянно дёргая поясок, и без того едва выдерживавший напор грудей. «И тогда он сказал: нет», – вспомнился Вадиму другой фильм. И вправду бы отказать: сразу и навсегда, – поставить условие наконец! Куда она денется? – Там видно будет, – отозвался он. – Да сядь ты нормально, Алиска, не буди зверя, – что за манера? Кстати, имя вполне подходило хозяйке, ибо лицом она напоминала юную Серебрякову, прославленную автопортретами. Разве только рот великоват – зато чувственней!.. Непроизвольно Вадим покосился на стену. Великолепная старинная гитара висела на прежнем месте, и, судя по всему, с последнего визита никто её не трогал. Чёрт бы побрал нынешнюю моду на антиквариат! Раньше хоть что-то можно было достать. Хозяйка понимающе хмыкнула и, не вставая, протянула в сторону ногу – выключить каблучком магнитофон. Вадим прищурился: халатик оказался единственной её одеждой, если не считать украшений. Впрочем, разве могло быть иначе? Ещё не худший вариант, учитывая, что среди домашних униформ у неё числилась ремённая сбруя, утыканная по узлам стальными шипами. И понимай это, как хочешь. – Потренькай малость, – предложила Алиса с той же двусмысленной улыбкой. – Ну ple-ease, honey! – Sunny, – буркнул он. – Не в свои – не садись. Продолжалась их старая игра в совращение. Пока Вадим ускользал: роль приходящего любовника его не прельщала, – но часто на грани фола, уж очень заманчиво умела подать себя Алиса. И даже сейчас, после тяжёлого дня, Вадим ощутил в ладонях зуд: захотелось рвануть края халата, чтобы лопнул наконец поясок и заколыхалась, вырвавшись на оперативный простор, обильная жадная плоть. – С огнём балуешь, – предупредил он. – Смотри – допрыгаешься! Засмеявшись, Алиса живо села, подтянув колени к груди, и раздвинула ступни – ну, это уж чересчур!.. Поёжась, Вадим снял со стены драгоценный инструмент, предусмотрительно отступил к креслу и тихонько заиграл, лаская пальцами струны. – Как твои дела? – поинтересовалась Алиса. – Всё так же? Он рассеянно кивнул, слушая гитару. Конечно, нынешняя электроника – это ух! – но ведь и предки понимали толк в красоте, разве нет? Какие тона, господи… – Не надоело? – спросила Алиса. Он помотал головой, не отвечая, взволнованный встречей с гитарой, словно с прошлым. Странно, я ещё не разучился быть сентиментальным. – Помнишь о моём предложении? Пора решаться, Вадик! Так же молча Вадим усмехнулся. Алиса работала на Студии всего лишь диктором, но имела влияние до самых верхов – не хотелось думать, за какие заслуги. Но вот с чего ей вздумалось перетаскивать туда Вадима? – И блат здесь ни при чём, не выдумывай! – добавила женщина, будто подслушав его мысли. – Просто Студия наконец отстроена и готова принять под крыло всех, в ком тлеет божия искра. – «Алло, мы ищем таланты»? – хмыкнул он. – Будете пестовать и ростить их с пелёнок? – Это грандиозная общегубернская программа, поддержанная всеми Главами, вплоть до Первого, – с гордостью подтвердила Алиса. – Ты бы видел Студию – это такая громада, такое великолепие, такой храм искусств!.. – Ну, лично мне он больше напоминает всегубернского спрута, изготовившегося разбросать щупальца от Центра «до самых до окраин», чтобы придушить ростки, хоть сколько-нибудь взошедшие над «грязью». – Что за чушь, Вадичек? У нас такие люди – раньше они по всему Союзу гремели!.. – Раньше-то – да, а теперь один гром и остался. И что может зародиться в пустоте – чудовища? Хуже нет, когда уходит талант. Зато как они теперь любят прописные буквы и восклицательные знаки! – Думаешь, выдохлись? Вот и неправда. Взять хотя бы нашего Режиссёра… – Ну как же: сам Банджура, Вениамин Аликперович, – главный громовержец! – Вадим рассмеялся. – Уж он приголубит!.. Старичок сей и впрямь прославился неуёмной эрекцией, словно бы разжившись болезнью незабвенного Распутина, и теперь благоволил к молодёжи с особенной теплотой. – Не понимаю твоего упрямства, – с досадой сказала Алиса. – Экий гордец выискался! Тебе на роду написано быть с нами – чего ж ты кочевряжишься? На минуту женщина забыла о своей роли совратительницы и заговорила от души. Вот такой она нравилась Вадиму куда больше, к такой Алисе он и приходил – с такой даже можно было дружить. – Мне – с вами? – удивился он. – Алисочка, окстись! Чтобы я вместе с вами тянул эту мякину? Да я смотреть на неё не могу, не то что делать! – Во-первых, это не мякина, – возразила Алиса. – По крайней мере, не всё. Во-вторых, никто не собирается навязывать тебе… – Она осеклась, сообразив, что перегибает. Неуверенно добавила: – Но ведь попробовать можно? – Зачем? Ты не хуже меня знаешь, что никто в Студии не захочет подставляться – даже за твои прекрасные глаза. Меня либо вышвырнут, либо попытаются причесать подо всех и по-своему будут правы, потому что за последние годы публика настолько привыкла к этой жвачке, что любое отклонение посчитает за оскорбление. Они выросли на этом, понимаешь? Целое поколение! А ведь когда-то… Да уж, когда-то, ещё на памяти Вадима, у людей был выбор. Пусть не богатый, но всё ж таки. Тогда и книги ещё не вышли из обихода, а ныне у многих ли они сохранились? С тех пор как накрылись немногие местные издательства, а приток извне перекрыли… – Каждый раз забываю, сколько тебе лет, – сказала Алиса, заворожённо на него глядя. – Ты вправду ровесник Марка? С ума сойти! – Заблудился во времени, – смущённо ухмыльнулся Вадим. – Иногда такое случается. Вообще, это несправедливо: только начинаешь понимать жизнь, как в мозгу уже возникают накатанные борозды и мысли катятся по ним, словно карусельные лошадки взамен настоящих скакунов. А жизнь тем временем уходит вперёд, и от прежнего опыта мало проку. – Да уж, хорош! – Она взъерошила ему волосы. – Красишь? – Волосы? За кого ты меня держишь!.. – Раньше у тебя было полно седых. – Кальция, видимо, не хватало, – объяснил Вадим. – Теперь сижу на одной морковке, а яйца пожираю вместе со скорлупой. Раньше у него и пропорции были иные, да и рост меньше. За последнюю дюжину лет Вадим существенно перестроил тело, и если б Алиса не виделась с ним так часто (и не любила себя столь сильно), то наверняка бы это заметила. Но не видит – и слава богам: хлопот меньше. – Это что, – не удержался он от похвальбы, – у меня ещё и зубы растут! Алиса засмеялась, не поверив. Затем вдруг коснулась ладонью пояска, неуловимо двинула плечами – в единый миг халатик слетел с неё и закачались освобождённые груди. Всё, как он хотел. – Нравлюсь тебе? – спросила Алиса, глядя на Вадима в упор. – Фу, какой смешной – невозможно! Хочешь, чтоб я тебя изнасиловала? Её округлые мягкие формы лишились последних покровов, и заветные прелести Алисы теперь были выставлены, точно на витрине. Однако на теле оставалось так много разнообразной мелочёвки, включая неуместные туфли, что она казалась не столько голой, сколько раздетой. Чтобы довести такую порочную, развращённую наготу до абсолюта, следовало, видимо, обнажить только запретные места, прикрыв остальное, – но тогда стало б уже не до массажа. Впрочем, в прежние разы Алиса не стеснялась встречать Вадима в одних чулочках (ажурных, на резинках) и корсете (весьма нарядном), якобы не успев переодеться в домашнее, и благосклонно предоставляла довершать туалет уже ему. А иногда она любила разгуливать по квартире в бархатных, отороченных мехом сапожках и просторной шёлковой рубашке до середины ягодиц – всё! Кому не нравится, пусть не смотрит. Такие вот странные игры. – Ладно, займёмся делом, – сказал Вадим, со вздохом убирая гитару. – Ну-ка, милая, раскладывайся! Выпятив челюсть, он подошёл, сел у Алисы в ногах, вдруг дёрнул за щиколотки – и с коротким визгом она опрокинулась на спину, теряя туфли. Наклонясь, Вадим провёл ладонями по её бокам, животу, бёдрам. Сосредоточился, вслушиваясь в пальцы, но сладостное трепетание плоти смазывало картину. На его касания большинство женщин реагировало избыточно сильно, словно он был заряжён по-иному, – однако Алиса и тут превосходила всех. – Кошка похотливая, – проворчал Вадим. – Расслабься, ну! – Ну хоть чуточку, – жалобно попросила женщина. – Ну Вадичек, ну родненький – kiss me!.. – Смени пластинку, – строго велел Вадим. – Чуточкой здесь не отделаешься, будто сама не знаешь! Одним движением он перевернул женщину на живот и тем же способом прослушал её: от холёных ступней поднялся по плавному склону голеней и бёдер, перевалил через упругие холмы ягодиц, скатившись к узкой пояснице; затем одолел новый пологий подъём – к тонким лопаткам, под которыми плющились всё те же докучливые груди; и снова поехал вниз – к длинной шее, восхищавшей стольких зрителей и такой удобной для обхвата… Что за мысли? – Вадиму вдруг сделалось зябко. Что-то его беспокоило здесь – но что? По всему протяжению кожа была безупречна, никаких неприятных осязательных ощущений, гладить – одно удовольствие. И это при её образе жизни – дал же бог здоровья, нет бы кому другому!.. Может, попробовать глубже? Вернувшись к ступням, Вадим тщательно исследовал розовые подошвы, зондируя нервные выходы. И здесь всё было в норме – на удивление. Тогда он напряг пальцы и вновь двинулся по тому же маршруту. Но теперь проминал плоть до самых костей, разминая волокна, выравнивая позвонки. Это не было обычным массажем – во всяком случае, не только им. Своим мысле-облаком Вадим будто пропитал тело Алисы и, не покушаясь на чужие владения, контролировал её реакции, чтобы такой обратной связью подправлять свои действия. Уже давно он изучил здешнюю территорию, поделив на множество зон – в зависимости от мощности токов, сходивших с ладони. Женщина наконец обмякла, только чуть слышно постанывала сквозь стиснутые зубы. И снова, только Вадим добрался до её шеи, как пальцы ощутили тревожный холодок. Что за чёрт? Перевернув Алису на спину, он разглядел на её щеках слёзы. – Ну-ка подбери слюни, – скомандовал Вадим. – Ишь, сладострастница! Всхлипнув, Алиса безжалостно стиснула ладонями матовые полушария. – Будто трёх мужиков через себя пропустила, – пролепетала она, с трудом ворочая языком. – Боже, тебе б над нашим «папочкой» поработать!.. – Да ты уж поработала – под ним, – огрызнулся Вадим. – Тебя-то хоть трогать приятно… Слушай, – возмутился он, – где ты шлялась вчера? Какой-то гадости набралась – и разыщет же! Закончив с бёдрами, Вадим благополучно обогнул грозный провал, поросший курчавым волосом, как следует потрудился над животом (покушать Алиска любила), затем принялся за окрестности грудей – если бы не его старания, такая масса давно бы провисла до пупка. – Захватано всё, – ворчал он беззлобно. – Проходной двор, шлюха… Забывшись, Вадим снова коснулся шеи, и пальцы вдруг словно током скрутило, так плотно они сомкнулись вокруг, капканом вдавившись в нежную плоть. С трудом Вадим разомкнул их, отвёл в сторону, выдохнул. Ну что, нужны ещё доказательства? Поколебавшись, он осторожно накрыл ладонью её промежность (Алиса даже не вздрогнула), второй провёл по лицу – и снова ощутил, как в плоть впиваются ледяные разряды. Сразу убрал руки. – Послушай, киска, – сказал Вадим строго. – Pussy-cat, ты слушаешь? Да очнись же!.. Взявшись за мягкие плечи, он посадил женщину, слегка встряхнул. Воспламеняясь, Алиса потянулась к нему, но Вадим не пустил. – Ну, во что вляпалась теперь? – спросил он. – Мало тебе прошлых приключений? Ты вообще представляешь, что творится сейчас в городе? – Ну, что? – А то, что похотливых кошек вроде тебя стали убивать, причём зверски. Иногда прямо на дому. Ты что же, про мясорубки не знаешь, диктор? Н-да, «страшно далеки они от народа»! – Ты это серьёзно? – Заглянув в его глаза, женщина поёжилась. – Предрекаешь, что ли? – Именно, что предрекаю. Не побережёшься – худо тебе будет! Поняла? Алиса кивнула, губами благоговейно коснулась его потного плеча. – Не помешал? – раздался от входа звучный, хорошо поставленный голос. – Ребятки, вы бы хоть дверь заперли! Не спеша Вадим опустил женщину на спину, затем обернулся и узрел Марка – высокого, представительного, неизменно корректного… а впрочем, просто он уважал силу. Вадим услышал его ещё на лестнице, даже узнал по походке, так что появлению не удивился. Но сцена классическая: «муж вернулся из командировки». – Вообще, мне следовало бы устроить скандал, – улыбнулся Марк, с интересом разглядывая застигнутую парочку. – Ну-ка, где моё ружьё? Среди приятелей хозяин слыл остроумцем, хотя от остальных отличался лишь отменной памятью да некоторой начитанностью: «Двенадцать стульев», «Швейк», то-сё – стандартный набор. И ещё умением вовремя ввернуть подходящую цитату. – Лапа, не валяй дурака, – отозвалась Алиса, сладко вздыхая. – Не станешь же ты массировать меня сам? – Но Лисочка, это не довод! – возразил Марк. – Для массажа не обязательно разоблачаться полностью. – Правда? – С кряхтением Алиса повернулась набок, выставив на обозрение себя всю. – Так лучше? Марк только руками развёл, затем спросил: – А кормить меня собираются? – Всё на столе, подключайся. – Алиса снова завалилась навзничь, придержав руками груди, капризно потребовала: – Вадичек, не сачкуй – хочу ещё!.. – Лисочка, побойся бога! – разыграл возмущение Марк. – При мне? – А почему нет? Или попытаешься Вадика выбросить? Ну давай, я погляжу!.. – Радость моя, – засмеялся Марк, – если тебе вздумается с ним переспать, позволь мне, по крайней мере, выйти в соседнюю комнату. Надо же соблюдать приличия! – А зачем? Вадиму надоела эта ленивая перепалка, и он сказал: – Ладно, детки, ещё минут десять – и я сваливаю. Привык, знаете, доводить дела до завершения. Марк усмехнулся: – Если бы я застал тебя на Алиске верхом, ты изрёк бы то же самое? – Фу! – сказала Алиса. – Максик, фу! – Молчу, солнышко, молчу… Может, вам кофе приготовить? – Ах-ха, – подтвердила женщина, снова подставляясь под руки Вадима. Полюбовавшись на них с минуту, Марк спросил: – Вадик, ты специализируешься только по избранным дамочкам? Совмещаешь полезное для них с приятным для себя? – Угадал, – подтвердил тот. – «Не догоню – хоть согреюсь». – Но ведь так не заработаешь много? Н-да, деньги в Крепости пока не отменили, хотя не всем давали. А приработки не поощрялись – в принципе. – Уже и кофе жаль? – Вадим покосился на хозяина: прищурясь, тот сосредоточенно следил за его руками. – Ну чего тебе, Марчик, – не тяни! – У тебя ж золотые руки, Вадим. Ты смог бы многого достичь, если бы захотел. – Ещё один по мою душу! Так ведь я именно не хочу, Марк, – вот в чём загвоздка. К чему высовываться? – Твоё право, – сейчас же отступил тот. – Не пожалей потом. Марк удалился на кухню, и тогда Алиса промурлыкала вполголоса: – Неделовой ты, Вадик. Он же сватал тебя к своему новому шефу – отцу Исаю. Духовный Глава отрасли как-никак, его преосвященство!.. – Да хоть святейшество! – фыркнул Вадим. – Тебя-то ещё не сватал? – А чего? Я бы пошла. Большой человек, солидный – люблю таких! – Широкий у тебя спектр, Лисонька, не переусердствуй. – Он влепил звучный шлёпок в её величественное бедро, сигнализируя завершение процедуры, и откинулся в кресло. – Мало тебе Студии? – Ах, Вадичек! – Алиса сладко потянулась всем телом, даже застонала от наслаждения. – «Сколько той жизни, а половой – ещё меньше!» Надо ж как-то скрашивать серые будни? – А у тебя бывают и будни? Быстро же ты забыла трудное детство! – Ох, не напоминай! Лучше спой чего-нибудь – мне так славно. – Тебе во сколько завтра вставать, милая? – спросил Вадим. – Вот то-то. А я на службе, уж извини. Но тут пришёл Марк и принёс поднос с тремя чашками ароматного кофе, тремя же порциями мороженого, удивительным образом запечённого в тесте, и полной тарелкой воздушных пирожных, прямиком из начальственной кормушки. Пришлось задержаться ещё – для одной из тех назидательных бесед, коими начинающий пастырь время от времени потчевал бывшего приятеля. (Красноречие, что ли, оттачивал?) Сперва, правда, обменялись несколькими репликами для разгона, затем Марк завёлся всерьёз. – Среди некоторых безответственных спецов, – с укоризной талдычил он, искоса поглядывая на гостя, – а особенно среди самозваных «творцов», последнее время вошло в моду подсмеиваться над Первым – над его якобы невежеством и косноязычием. А ведь это выдающийся деятель, вполне сравнимый, скажем, с Иосифом или даже Петром. И в речах его бездна смысла – конечно, для людей понимающих. Ведь это он не дал разбазарить народное добро, иначе что бы с нами стало? Обещал никого не увольнять – держит! Вадим посмотрел на него с любопытством: удивительно, но Марк говорил искренне – при том, что дураком не был. – Ты ещё Грозного вспомни, – предложил Вадим. – Эдакая троица самодержавных маньяков, один другого хлеще, и каждый по горло в крови. Ну чем тебя впечатлил, скажем, Иосиф – числом жертв? Действительно, тут он переплюнул даже Гитлера! – Может, он и был злодеем, – не стал оспаривать Марк, – зато гениальным! – По-моему, это цитата? Я мог бы ответить другой, позатёртей: «гений и злодейство – две вещи несовместные», – однако давай говорить конкретно. Объясни, в чём проявился гений Иосифа. В политике, в хозяйствовании, в строительстве государства? Он умел только подавлять да рушить, и кто может усмотреть в этом гений, кроме безнадёжных холуёв? – Наверно, и Петра ты не любишь? – Уж извини. – Его-то за что? – удивился Марк. – По нынешней терминологии он был даже западником. А уж как радел за Россию! – За себя он радел, наследить спешил в Истории, – возразил Вадим. – Комплекс неполноценности, помноженный на абсолютную власть. «Государство – это я», слыхал? И ради такой высокой цели Петюся не колеблясь порешил бы всё подчинённое население. Чтобы копировать чужие моды, не надо быть семи пядей, а что он менял по сути? Если и перестраивал страну, то лишь под себя, под свои амбиции, – тот ещё кровопийца!.. – Ересь полная, ну да Бог с ним! – махнул рукой управитель. – Во всяком случае, к нашему Первому это отнести трудно. Уж он воистину Творец! – «Велик и славен, словно вечность», – нараспев произнёс Вадим. – Чего? – не понял Марк, однако заинтересовался: – Это стихи? Будто прикидывал уже, не ввернуть ли при случае: у рачительного хозяина каждая щепка в дело идёт. – Всего лишь цитата – из осуждаемого, правда, списка, – огорчил его Вадим. – Ведь память пока цензуре не подлежит? – И к чему она? Имею в виду цитату. – К тому, что мне-то не надо заливать про его величие: не на трибуне, чай! И лучше б ваш лучезарный поменьше высвечивался, не то развенчает в губернцах последние иллюзии насчёт богоданности верховной власти. – Зачем же так строго? – усмехнулся Марк. – И кого, в общем, заботит, чего он там говорит, – важнее дела. Разве мы плохо живём? – Ну, вы-то с Алиской совсем неплохо, – подтвердил Вадим. – И ты как будто не слишком истощён – вон какой вымахал!.. – Есть чем гордиться, – фыркнул Вадим. – С голоду не подыхаем – и на том спасибо, верно? Зато свободные, хотя крепостные. – А что ваши умники предрекали при Отделении, уже забыл? – спросил Марк. – Мол, и пары лет не продержитесь, с треском обвалитесь, погребя под собою всех, – да как обосновывали, какие расчёты приводили!.. И чего всё стоит, а? Хороши кликуши! Вот на это крыть было нечем: действительно, оконфузились тогда гуманитарии. Или тоже – не всё знали? – Это ты забыл, – всё-таки возразил Вадим. – Сам и кликушествовал громче многих! Это потом, когда пророчества не сбылись, поспешил заделаться «святее папы римского» – то есть нашего славного и всегда правого патриарха, Главы всех отцов. Марк укоризненно покачал головой, даже крякнул от неловкости – за него, за Вадима, так бестактно напомнившего о прежних заблуждениях, давно искупленных беззаветным служением на благо Крепости. («Тоньшее надо быть, тоньшее!») И Вадим в самом деле ощутил стыд, будто не прожжённого карьериста подколол, а наехал на раскаявшегося грешника. Умеют же ребята, обзавидуешься! – Ты же был неплохим экономистом, – продолжил он упрямо, – и тенденции обсчитывал со всей дотошностью. Что, за это время появились новые данные? Или в нашей губернии действуют иные гуманитарные законы? – Машина-то работает – с этим ты согласен? – спросил Марк. – Чего вам ещё? – Если бы речь шла о perpetuum mobile, я потребовал бы новые законы термодинамики – как минимум, – сказал Вадим. – Извини, Марчик, но я знаю людей и помню историю, а в сказки верю слабо. И если наблюдаю выходящее за рамки, то сперва предполагаю, что не всё вижу, а не спешу вопить: «Чудо, о чудо! Слава нашим правителям, мудрейшим из мудрых!» Через такое мы уже проходили, и лично я накушался этим до тошноты. Что ж поделать, если у меня такая хорошая память!.. – Действительно, – задумчиво молвил Марк, – с такой памятью надо что-то делать. – Выжигать, – подсказал Вадим, – электротоком. Искусственная амнезия – не слыхал? Конечно, проще бы гипнозом, но вот беда: не поддаюсь! А может, попробовать электромагнитные поля? – Ладно, чего ты напал? – улыбнулся хозяин. – Я пока человечиной не питаюсь. – Кто знает, Марчик, кто знает – всё впереди. «Мир наш полон радостных чудес!» – Хорошо, давай говорить конкретно, – предложил теперь Марк. – А кто против? – В конце концов, для обывателя что главное? Была б крыша над головой да похлёбка на столе. – Не главное, но необходимое, – сказал Вадим. – Необходимое, но не достаточное. – Во всяком случае, первоочередное. Даже твой Вивекананда наставлял: сперва, мол, накорми людей, а потом уж забивай головы всякой мурой. – Ведь это минимум, Марк, – так сказать, низшая точка отсчёта! А вы пытаетесь её сделать нормой. – Но ты согласен, что в Крепости этот минимум гарантирован? – Допустим. – Не «допустим», а так и есть, – закрепился на отвоёванном пятачке Марк. – И разве это не достижение? Многие ли в мире могут таким похвалиться? – Ну да, расскажи мне про безработных в «странах капитала», умирающих от голода прямо на улицах! – со скукой произнёс Вадим. – Только сначала пустите на это поглазеть. – А официальным источникам ты не веришь? – Чтобы поверить в такое, надо либо очень хотеть, либо стать идиотом. Вас послушать, там даже работяги недоедают – при том, что вкалывают на порядок лучше наших, а на еду тратят десятую долю заработка. Странно, что они ещё не бегут к нам целыми толпами! – Ты напоминаешь моего деда, – заметил Марк, – который даже в космолёты не хотел верить, потому как чего им на небе делать, ежели там живёт Бог? «От врут, сукины дети!» – говаривал он, считая себя большим умником, и ухмылялся, как ты сейчас. – Должно, старика очень достала тогдашняя пропаганда, – сочувственно усмехнулся Вадим. – Уж я его понимаю! – Ладно, к дьяволу западников, – решил Марк и тут же добавил: – А преступность? С нею-то мы разобрались лучше – это ж неоспоримо! – Ещё бы, – подтвердил Вадим. – Какая уважающая себя банда потерпит конкурентов на собственной территории! – «Банда»? – изумился хозяин. – Это ты про «золотую тысячу»? Если он рассчитывал смутить Вадима лишней конкретикой, то промахнулся. Когда тот набирал инерцию, его не страшили даже репрессоры. – А в чём различие? – спросил Вадим. – Люди всегда люди, и без обратной связи любая власть становится грабительской – закон Дракона! Банда и есть, а чего ж? Механизмы-то те же. – Разница хотя бы в конечной цели! – с негодованием объявил Марк. – В неё ты тоже не веришь? – В коммунизм как в некий рай на Земле? Отчего не верить: он непременно наступит, непременно – как только люди превратятся в ангелов… Я не имею в виду бесполость, – с улыбкой Вадим покосился на Алису. – К сожалению, пока тенденция обратная, особенно в верхах. – Намекаешь: все мы сдвигаемся к аду, и чем выше чин – тем быстрей? – Чем выше – тем глупей, – фыркнул Вадим. – То ли система отбирает таких, то ли сама делает людей идиотами, то ли это обычный возрастной маразм. А глупости я опасаюсь больше прочего. С умным эгоистом ещё можно договориться, и равные возможности его не пугают. А вот дурак лишь и мечтает, чтобы въехать в рай на горбу одарённых, почему-то называя это «социальной справедливостью». – Собственно, кто говорил о коммунизме? – спохватился Марк. – Где ты слышал о нём в последние годы? – Ладно, мне-то не заливай! Думаешь, поменяли на гнилом товаре ярлычок – и можно продавать его снова? Общиннички выискались, радетели исконных традиций! Откуда вас набралось столько – разве не из коммунаров? Сдали кого поплоше, теснее сомкнули ряды и – вперёд, на построение очередного «светлого будущего»? Знаешь, меня всегда раздражали две вещи: когда кто-нибудь принимается вещать от лица народа, словно лучше всех знает его чаяния; и когда людей призывают идти против выгоды – «прежде думай о родине, а потом…» Хватит с меня этих «потом», наелся! И ведь кто призывает? Чаще всего те, кто сам же хочет на этом навариться. Нет, если уж делать себе в ущерб, то по собственному хотенью, не из обязаловки. Созрел для этого – замечательно; нет – зрей дальше, никто не осудит… – Мужчины, хватит о скучном, – вмешалась Алиса, надув губки. – И охота вам грызться, когда вокруг столько вкуснятины!.. Кстати, Максик, ты упомянул «самозваных творцов» – что за новая категория? Всё же она прислушивалась к спору, даром что строила из себя обиженную. – Не слыхала? – посмеиваясь, спросил Марк. – Вот и я тоже, до недавнего времени. Никто их не знает, к Студии ни единым боком – а туда же, «творцы»! – Как говаривал прежний директор, – не утерпел Вадим, – когда меня зазывали на фестиваль: «Чегой-то не слыхал я про такого певца!» Впрочем, он и знал их с пяток – вряд ли больше. – А это к чему? – подозрительно спросил Марк. – К тому, что творец или есть, или нет – как мёд у Винни-Пуха. А вы вольны изолировать его от потребителей либо навязывать по своему усмотрению – но уж никак не зачислять в творцы. Это, если помните, божий дар, а вы пока что не боги, даже не демоны – так, кровососы, вампирчики, мелкие душегубы… – Н-да, – со вздохом заметил хозяин, – нельзя сказать, чтобы ты стеснял себя в подборе выражений. И где – в собственной моей квартире! Хорошенькая награда за угощение. – Я сохраняю товарный вид твоей супруге и, к слову сказать, ведущей дикторше Студии, – с усмешкой возразил Вадим, – не говоря о её здоровье. Полагаю, это стоит чашки кофе, порции мороженого и пары пирожных?.. Ах да, ещё яблоко! – Как там: «и швец, и жнец, и в дуду игрец»? – ядовито спросил Марк. – Ненавижу, когда люди разбрасываются! Чего бы тебе не заняться одним? – Только не надо записывать меня в неумёхи: если я «берусь за гуж», то выполняю лучше многих, – сказал Вадим. – Но что занятно: таких вот, «разбрасывающихся», чиновничья братия на дух не переносит – и это уже возводится в ранг Крепостной политики. К чему бы, а? Может, для благоденствия пирамид больше годятся подданные с маниакальным уклоном и потому их лелеют столь трепетно? То-то по ночам расшалились садисты! Издержки, надо думать, отходы производства. – Бред! – возмутился Марк. – Что ты несёшь, подумай? Это же полная ересь! – Насчёт ереси – не возражаю, – сказал Вадим. – Остальное не убеждает. – Тут и говорить не о чем! – Тоже не довод. Что стало с тобой, Марчик? Раньше ты был убедительней. И тебя разъедает ржа догматизма? – Просто научился отделять зёрна от плевел. – Это тебя Крепость научила, да? – грустно спросил Вадим. – Бедняга! – Чёрт возьми, Вадим, тебе не надоела собственная блажь? Когда ты наконец научишься жить! – И вовсе это не жизнь – выживание, – возразил он. – Тебя не тянет ночами на улицу? – Зачем ещё? – Ну, на луну там повыть, за прохожими погоняться, кровицы испить… – Идиот! – Скорее маньяк, – поправил Вадим, – как следующая фаза догматика. И что станет конечным продуктом – нежить? – Всё, с меня хватит! – решительно произнёс Марк. – Знаешь, дружок, тебе ведь лечиться пора – разве нормальному такое придёт в голову? – Может, и врача порекомендуешь? Некоторое время хозяин разглядывал его, будто в прицел, затем молча поднялся и удалился в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь. – И кто тебя за язык тянул? – поинтересовалась Алиса. – Чем покушаться на святыни, лучше бы меня поимел – такое он ещё стерпит. – И тебе хорошо, верно? – А тебе разве нет? – оскорбилась женщина. – Да ты и вправду блаженный! Хотя бы в этом Максик прав. – Всё забываю спросить: почему «Максик»? – поинтересовался Вадим. – Раньше ты так его не обзывала. Подразумевается старина Карл? – Ну да: Марк – Маркс – Макс. Последнее время он стал таким идейным! – И я о том же, – кивнул Вадим. – Должность обязывает, что ли? – А может, он проникся? – возразила Алиса. – Ну, знаешь: общенародное благо, всегубернская семья, бескорыстная любовь к ближнему… – Вот-вот, чтобы самому этой любовью и попользоваться, – подхватил он, – на халявку-то! Уж не об этих ли высоких идеалах ты вещаешь с экранов? – Ты что, даже Вестей не смотришь? – удивилась дикторша. – Совсем-совсем? – Господи, на кой мне эта деза! А тебя мне приятней лицезреть в натуре: я же не Марк – умею ценить красоту. – Ах, Вадичек, а как он за мной ухаживал! – Женщина мечтательно зажмурилась. – Это же песня! Хвостиком увивался, под ноги стлался, ручки на себя грозился наложить. Вот ты бы так смог? – Грозить? – уточнил Вадим. – Наверняка –нет. – А повеситься? – Вряд ли. Жизнь не исчерпывается любовью, даже большой. Впрочем, Марк никогда не любил «разбрасываться» и добивал цели последовательно: одну за другой. Сейчас он так же самозабвенно увлечён карьерой. – Точно, – вздохнула Алиса. – И на меня ему плевать. Может, это к лучшему? По крайней мере, не мешает мне жить. – Что ему теперь до тебя? Пройденный этап. – Ну уж!.. – С карьерой это же ты ему поспособствовала, разве нет? Вряд ли Марк так быстро встал бы на ноги, да ещё после прошлых заблуждений. – Ну подсуетилась, да, – нехотя признала женщина. – Пришлось кое с кем сойтись ближе – из вершителей губернских судеб. Не чужой ведь. – «Как не порадеть родному человечку?» – хмыкнул он. – Тем более, и самой перепадает немало. – С чего ты сегодня такой сердитый – а, honey? – укорила Алиса. – На всех кидаешься, аки голодный wolf. – Одиночества хочу, – вздохнул Вадим. – Достали меня сегодня! – Вот переселят в общинный дом, по дюжине братиков в комнату, чего станешь делать? Да по двое на койку, добавил он мысленно. Да в два яруса. И с общим тивишником, наглухо подключённым к однопрограммному кабелю, словно иосифские матюгальники. И с расписанным поминутно режимом, нарушения которого приравниваются к святотатству – при общем одобрении, как всегда. Не-ет, это будет последней каплей! – Ну, так чего? – В общине-то? – Вадим засмеялся. – Перекусаю всех – от братиков до отцов. Думаешь, теснота сближает людей? – Разве нет? – Людей сплачивает отстраненность. Это скотина сбивается в стадо: чем плотней, тем комфортней, – а нам требуется дистанция. Помнишь байку про влюблённых, привязанных лицом к лицу? – Вадим покачал головой: – Может, наши управители не так и глупы? Лучший способ разделить людей, чтобы спокойно властвовать, – расселить их по коммуналкам. – По общинам, – поправила Алиса. – Того пуще! Лично для меня это станет последним днём в Крепости. – И куда ж ты денешься? – Не пропаду, – заверил он. – «В жизни всегда есть место», и я эти места знаю. На своё счастье, люблю «разбрасываться» – в отличие от Марка. Потому, видно, его и раздражают такие, что нас непросто загнать в угол: всегда отыщется запасная норка!.. – Попробуй только от меня сбежать! – пригрозила женщина. – Из-под земли достану! – Ты же первая от меня отречёшься – «прежде нежели пропоёт петух»… Засим бросаю вас, – добавил Вадим, поднимаясь. – Чао, Алисочка! До чего ж удивительны взращённые социализмом люди! – размышлял он, спускаясь по лестнице. Ладно бы в прежние времена, когда ревнивый режим всеми силами сохранял у поднадзорных невинность, – но теперь, после распахнутых шлюзов, из которых на головы низверглось столько!.. Неужто в политике потеря невинности обратима? Конечно, Главы очень удачно вернули подданных к однопрограммности, оградив от внешних искусов, – но ведь те особенно не возбухали! Так, поворчали по кухням и опять дружно пораззявили рты: нате, кормите нас с ложечки, как раньше. Затем покусились на дорогое, принявшись урезать пайки, и вот тут конструкция закачалась. Но правители ловко вывернулись из-под удара, поделив подданных на горожан и селян, старожилов и новосёлов, спецов и трудяг, – и снова народ показал себя стадом. Вот где пошли разборки, кому и сколько положено крошек с барского стола! А когда, чуть позже, из всех выделили «золотую тысячу», разве хоть кто-нибудь возмутился? Уже поговаривают о введении титулования, от «благородия» до «сиятельства» и «светлости» включительно, – а чего, разве это намного смешней, чем обзывать всех «товарищами» или, как сейчас, «братьями» да «отцами»? Наши всеядные проглотят и такое, не поперхнутся. Непонятно только, для кого приберегаются «высочества» да «величества» – ведь без них перечень неполон?3. Старина Тим
Вернувшись к себе, Вадим ещё не успел запустить аппаратуру, как услышал в коридоре знакомые крадущиеся шаги, направляющиеся к его двери. Последнее время эти полуночные визиты сделались такой же традицией, как и его собственные посещения Алискиных хором. Как всегда, гость удостоил дверь вкрадчивым стуком, хотя лучше других знал, насколько тонок у Вадима слух. А тот, как обычно, не отказал себе в удовольствии подыграть конспиратору, с десяток секунд подержав его перед входом в сладком неведении, вынуждая опасливо озираться на каждый шорох: столь поздние хождения по уже тёмным коридорам, мягко говоря, не поощрялись. Затем неслышно открыл дверь и буднично, словно Верещагин из «Белого солнца», пригласил: – Заходи. Погрозив ему кулаком, гость прошмыгнул в сумеречную комнату, опустился в любимое кресло и тут же поджал под себя ноги в тёплых носках, словно турок. Подождав, пока Вадим запрёт дверь, осведомился: – «Ну, что у нас плохого?» – «А у нас в квартире газ», – ответил хозяин. – Был. Почему-то обоим нравилось цитировать старые фильмы и книги, в том числе детские, – может, оттого, что знали друг друга аж с тех времён, задолго до Отделения. А многие ли ещё помнят тогдашние подробности? Звали гостя Тимофей Филимонович Славин, проще говоря – Тим, с Вадимом он приятельствовал с первого курса одного престижного московского ВТУЗа, а после распределения угодил с ним в один город, причём добровольно: областной центр как-никак, не какое-то захолустье. (Зацепиться за Москву тогда мало кому удавалось.) Потом их пути надолго разошлись, и за длинную жизнь у обоих накопилось всякое. Но связей друг с другом они не теряли, а в последние месяцы их странная дружба обрела второе дыхание – как будто после многих крушений Тиму потребовалась надёжная гавань, где он смог бы заделать пробоины, не опасаясь получить новые. – Гля, чем разжился! – похвалился гость, выкладывая на стол банку с консервированными в собственном соку ананасовыми кольцами (любимой закусью морячков, с которыми одно время соседствовал Вадим, – даже в советское время это было дефицитом). – А? Уметь надо! – И это всё, что ты умеешь? Больше всего Тим смахивал на обезьяну – жилистый, ловкий, напористый и любопытный, с подвижным морщинистым лицом и покатым лбом, облагороженным глубокими залысинами, с тощими волосатыми конечностями и круглым пузиком. Однако женщинам нравился до изумления. И сам любил их не меньше – как многое в этой грешной жизни. Сколько Вадим помнил, Тим всегда был игроком и авантюристом, постоянно вязнул в сложных интригах с женщинами или начальством, был подвержен порокам и поддавался самым разным искушениям, однако каяться неизменно приходил к Вадиму, будто избрал его своим исповедником. (Нашёл, называется, святошу!) Правда, делился Тим не только сокровенным – а знал он немало, всего и обо всём, легко общаясь со многими, аккумулируя сведения точно губка. – Кто умеет, так это Марк, – добавил Вадим, небрежно вскрывая заветную баночку. – После его разносолов меня трудно удивить. – Не зарекайся, – сказал Тим. – Ты когда-нибудь ел молочный суп с селёдкой? – Иди ты, – не поверил Вадим. – Надеюсь, не с солёной? – А лягушачьи ножки пробовал? Помнится, будучи проездом в Париже… Единственный раз в жизни Тим действительно мотался за рубеж, посредством многозвенных ходов устроив себе командировку. Может, в самом деле добирался до Франции, хотя вряд ли. Вот ГДР – куда ни шло, тогда это было реально. – Зато я знал человека, который лопал лягушек живьём, – похвалился Вадим, – будучи на уборке сена. Есть ещё люди в русских селеньях! – Сам видел? – загорелся Тим. – Что, прямо при тебе? – Я смотрел на того, кто это видел, – усмехнулся Вадим. – Ты же знаешь, какой я впечатлительный! Самое забавное, что как раз ножки этот чудак есть не стал – побрезговал, верно. Зато уж остальное, по пьяной-то лавочке… Ладно, приятного тебе аппетита, – добавил он, доставая из стола миску с самодельным печеньем, только вчера изготовленным в самодельной же духовке. – Если захочешь подробностей, вроде сочащейся изо рта зелёной жижи и тщательного пережёвывания внутренностей… Тим залился радостным смехом. Когда-то, в стародавние времена, он погорел на служебном рвении, угодив с микроинфарктом в больницу прямо из КБ, – и с тех пор ничего не подпускал близко к сердцу. Может, за лёгкий нрав и любили его женщины – по крайней мере, за нрав тоже. Или же за то, что Тим не жалел для них комплиментов, – господи, да кому нужна она, эта правда!.. А может, за особенный запах: говорят, дамочки на такое клюют. Хотя явственно ощущал его, пожалуй, только Вадим – своим обострённым, надчеловеческим обонянием. Смотавшись за предусмотрительно разогретым чайником, Вадим разлил кипяток по тяжёлым полулитровым чашкам и щедро заправил отличным чаем, поставляемым благодарной Алисой, – кстати, одна из причин, почему заядлый чаёвник Тим так возлюбил здешние посиделки. К тому же на правах гостя ему не приходилось ничего делать – впрочем, тут и не было особенных хлопот, всё под рукой. Вообще, в тесноте комнатушки имелись свои преимущества. Расположившись по центру, Вадим мог дотянуться почти до любой точки, даже не вставая. И для освещения вполне хватало настольной лампы – тем более, в такой поздний час не стоило привлекать лишнего внимания. (А вдруг вахтёрша по-прежнему заглядывает под двери?) – И как прошла сегодняшняя встреча? – спросил Тим, беря чашку в обе ладони, словно японец, и с наслаждением вдыхая густой аромат. – Успели-то хоть? Видел я, как Марчик подкатил! Кстати, могу на стрёме постоять. – Может, и со свечкой? – откликнулся Вадим. – Пошляк!.. Нет там ничего, понял? И не было. – Ну да, будто я Алиски не знаю! – Значит, не знаешь. Или меня. – Ну и дурак, – заклеймил Тим. – Такая женщина! Он даже глазки закатил от вожделения, кудахча по-восточному: «Вах, вах, вах». Его всегда тянуло на пышности. – Сейчас мне интересней её муженёк, – сообщил Вадим. – Очень показательная трансформация – прямо образцовая. – Транссексуал, что ли? – сострил Тим. – Маленький, это на любителя. Хотя подобной пакости я не ожидал даже от Марка. Вадим не поддержал шутки, да и не одобрил. – Понимаешь, – сказал он, – слишком быстро меняются люди, даже внешне, – будто происходит разделение на породы. Первые годы было не так заметно. – Вот возьмём, к примеру, тебя… – Я не меняюсь, я совершенствуюсь, – возразил Вадим. – Неудачный пример – попробуй снова. – Хорошо, а я? – А ты словно тот моряк: привязался в шторм к мачте, чтобы волной не смыло. – Надо думать, мачта – это ты? – Догадливый. Кстати, относится не к одному тебе. Тут целый экипаж! – Не слишком ты скромен, а? – Братец, чрезмерная скромность, как и прыщики, проходит с возрастом. Уж о ближнем моём окружении данных хватает! – В отличие от дальнего, верно? – подсказал гость. – Выходит, самое время расширять круг. – А почему, думаешь, я пасу Марка? – Думаю, всё же из-за Алиски, – хмыкнул Тим, сладостно вгрызаясь в печенье. – Чего там между вами – дело тёмное. Но без неё ты давно б послал Марчика подальше, просто из брезгливости. Да и он не стал бы терпеть твои наезды. – Я надеялся, он хоть что-то знает. – Ну? – Если знает – не признаётся. Хотя и злится. – Допрыгаешься, – посулил Тим. – Нашёл себе забаву – дёргать тигра за усы! – Скорее уж крысу. – А крысы, чтоб ты знал, сумеют и тигра загрызть, ежели навалятся скопом. «Нам не страшен серый волк: нас у мамы целый полк!» Большого-то зверя ещё можно завалить – хотя бы сдуру. – Тим вдруг умолк и поглядел на хозяина с любопытством: – Ну, чего кривишься – зубы болят? – Не понимаю, на чём держится здешний режим, – признался Вадим. – Экономику развалили, от мира обособились – и всё ж ухитряются содержать прорву нахлебников, не срываясь ни в голод, ни в разруху. Сил не хватает обуздать крутарей или подмять частников, как бы ни хотелось, зато пресловутый «занавес» сработан, похоже, из броневой стали. Уровень жизни в народе упал на порядок, при том что верхушка благоденствует, – и хоть бы кто-нибудь возмутился! – А чего им возбухать? – посмеиваясь, заметил Тим. – Сам же сказал: голода нет, какая-никакая конурка имеется, и при всём том вкалывать по-настоящему не заставляют. Чего ещё желать простому люду? Слава богу, у нас не дикий Запад, где принято надрываться ради несчастного загородного дома в три этажа и пары тачек на каждого из членов семьи. А скоро нас и вовсе рассадят по камерам и даже на прогулки будут водить строем, чтоб не бузили, – порядок будет, представляешь? – Они бы, может, и хотели, да где взять силу? «Бодливой корове…» – Когда потребуется – будь спок, – заверил Тим. – Как они с нашим Отделением, а? Откуда только что повылезло! – Думаешь, у них бездонный мешок с сюрпризами? – Кто знает, Вадя, кто знает. И выстроят нам такой лагерь!.. – Не настолько ж мы дураки, чтобы дважды влететь в одну яму? – Да кто нас спросит! – засмеялся Тим. – И вообще, родной, ты слишком хорошо думаешь о людях – по себе, что ли, судишь? Да ты представляешь, сколько народу сейчас грезит о персональной камере, хотя б и с видом на помойку! И чтоб надёжная крыша над головой, и гарантированная кормёжка, и ежевечерняя жвачка по тивишнику. Что ты – это ж предел мечтаний! Собственно, уже сейчас многие живут так, и не нужно им больше ничего. Служба, дорога, дом – всё! – Тебя устраивает такая жизнь? – спросил Вадим. – Меня – нет. Бездельников у нас полно, согласен, да ведь и работяг немало! А каково сейчас людям одарённым? И всё равно шагают в едином строю неизвестно куда. – А разве ты не в нём? – По крайней мере, я плетусь в последнем ряду. Подвиг, конечно, небольшой, но если б эта тенденция стала массовой… – Так ведь не станет? – К сожалению. – Не знаю, не знаю, – сказал Тим. – Сам знаешь, я, в общем, не тупица, однако шалопай и бездельник, каких мало, и главная проблема заставить меня вкалывать. Так что хорошая плётка по заднице мне бы не помешала. – К дьяволу её! Пряник – куда ни шло!.. Тем более, хорошая плеть редко сочетается со здравым умом, и погонят тебя в такие края, куда ты вовсе не собирался. – «Куда Макар телят не гонял», да? – Или «ворон костей не заносил», – ещё сгустил краски Вадим. – И чего нас вечно тянет на неизведанные тропы? Так и норовим оказаться «впереди планеты всей» – одним большим скачком, точно китайцы. – Скучный ты человек, Вадик, – не любишь экспериментов. В тебе иссяк «дух авантюризма». – Я не желаю быть их объектом. Кто хочет – пусть экспериментирует, только без меня. Слава богу, человечество уже накопило немалый опыт – не худо бы для начала его освоить. – Есть мнение, что для нашего менталитета не годятся чужие рецепты. – Свежая мысль! – фыркнул Вадим. – За последнюю дюжину лет ею уже попользовались все: от латышей до туркменов, – точно уличной шлюхой. – Учение всесильно – следовательно, верно, – наставительно заметил Тим. – Или наоборот? Во всяком случае, нашу «загадочную душу» ты, инородец, лучше не замай! – Если что-то годится для американцев с японцами, то и мы как-нибудь втиснемся, – сказал Вадим. – А все эти байки об исключительности выгодны одним властолюбцам, а годятся лишь закомплексованным дуракам. – Коих большинство, – напомнил Тим. – А как же наша «соборность»? – …сказал баран барану. Вообще, среди разумных людей это зовётся стадным инстинктом. Есть чем гордиться, да? – Но разве человек не стадное животное? – Общественное! Почувствовал разницу? – Ну да, конечно, – подхватил Тим. – Когда в стадо сбиваются люди, это уже зовётся обществом, верно? – Люди не сбиваются в стада, если они люди, – даже и в стаи. Разуму нужна свобода! Вадим и сам поморщился – настолько выспренно это прозвучало. Однако не отказываться же от смысла из-за неудачно выстроенной фразы? Он потянулся за чайником и подлил кипятку в загустевший чай – себе и Тиму. Последний, правда, любил чаёвничать покруче, а в прежние времена и вовсе заваривал по трети пачки на чашку, – но и без того он слишком легко возбуждался, с пол-оборота. – Хорошо говорить тебе – сильному, – проворчал Тим. – Ты-то распорядишься своей судьбой, если захочешь. А каково слабым? – Я себя сильным не считаю, – возразил Вадим. – Хочу я куда больше, чем делаю, даже когда всё зависит от меня. Правда, большинство и на такое не способны – зато очень изобретательны в оправданиях. – На меня намекаешь? – поинтересовался Тим. – Как будто мне есть куда деваться!.. – А что мешает тебе перейти, скажем, в частники? Ты ведь всегда мечтал о самостоятельности. – Во-первых, не так это просто: мы ж крепостные не только по названию, сам знаешь. И даже паршивые наши конурки приписаны к КБ, а стоит из него выйти… Во-вторых, кому там нужны мои таланты? Здесь меня хоть и достают, однако погоняют не слишком и не мешают удовлетворять любопытство за государственный счёт – пока отчётность в порядке. В-третьих, подпасть под власть крутариков немногим лучше. – Но там хотя бы есть выбор. – Если повезёт, – сказал Тим, – и то – поначалу. А в общем, такое же крепостное право, только поводок чуть длинней. – Вот я и говорю, – хмыкнул Вадим. – Оправдываться мы умеем. – Это доводы, чудило, – возмутился спец. – Не оправдания – доводы! – Ну да, уровня: если не вполне белое – значит, чёрное. Конечно, полной свободы тебе не дадут нигде и никогда, но ведь ты даже кусочка её не желаешь – под тем предлогом, что не предлагают всю. Если б это не затрагивало тебя лично, ты сам бы понял, насколько нелепы такие «доводы». – Хорошо, а почему ты туда не уходишь? – Во-первых, по своему психоскладу я не предприниматель, не лидер и не воин… – Зато умелец, каких поискать! – Во-вторых, здесь пока интересней. Крутари мне, в общем, понятны – во всяком случае, тамошние странности тутошним не чета. Льщу себя надеждой, что шевелить мозгами умею не хуже, чем руками. – Всё ты врёшь! – мстительно сказал Тим. – Ты ж у нас христосик, филантроп, а здесь в тебе нуждаются многие – вот ты и рассиялся сердцем, будто тот придурошный Данко! И обойдутся с тобою как с ним, когда догоришь, – всё же Горький был не глуп. – В отличие от тебя. Где ты видел таких филантропов? – Вон, сидит один!.. – На, залейся, – сказал Вадим, заваривая гостю свежую порцию чая, ибо прежнюю тот уже допил, а заодно почти прикончил и собственные консервы, оставив хозяину последнее ананасовое колечко. – Бог с ними: с крутарями, с филантропами… Поговорим лучше о Крепости. – Ну чего ты к ней прилип? Стоит худо-бедно, не рассыпается – и слава Основателю! Может, это и вправду нам больше подходит, может, мы действительно ближе к китайцам? Почему не допустить, будто планомерные, последовательные реформы сверху способны привести к благоденствию – пусть не быстро, зато без лишних потрясений? – Братишка Тим, ты всё-таки технарь, а рассуждаешь как заправский чинодрал – вроде того же Марка, – подколол Вадим приятеля. – Ну напрягись, попробуй выстроить модель этой системы, показать её механизмы, кабели, движители. Только собери её из реальных деталей, не из придуманных. Ты ведь умеешь подмечать людские слабости – не только же затем, чтобы позлословить? Поставь себя на место Глав – захочешь ты делиться властью? А если захочешь, то кто тебе это позволит? – Интересно, на что ты намекаешь? – спросил Тим. – На заговор таинственных злоумышленников? Так не ты первый! – «Не следует умножать число сущностей», – согласился Вадим. – Вообще меня никогда не вдохновляли поиски тайных врагов, столь у нас популярные, – почти всё можно объяснить собственной дурью. Однако на сей раз действительно не складывается. – В конце концов, много ты в этом понимаешь! – с презрением сказал гость. – Может, ты обществовед? Или социолог? Ты же технарь, как и я, в крайнем случае – менестрель. Оставь эти странности гуманитариям. – Дипломированным, подтверждённым? – Хотя бы. – А с чего ты взял, будто они понимают больше? – Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Тим, – разъясни! – Знаешь, я давно разуверился в мудрых правителях и честных советниках у них на службе. Лучший способ завалить дело – поручить его государству. Для меня оно неизбежное зло, а вовсе не священная корова. И потом, слишком это меня затрагивает, чтобы оставлять решение другим. – Интуитивист! – презрительно хмыкнул Тим. – И чего же ты чуешь теперь? – Что нынешняя идиллия скоро закончится. До сих пор только готовилось нечто, а настоящие изменения начнутся теперь. – А кроме домыслов у тебя ничего нет? – А участившиеся разборки между крутарями? – принялся загибать пальцы Вадим. – А эти ночные мясорубки? А необъяснённая пропажа многих людей? А массовая дебилизация, зашедшая так далеко? – Может, опять на солнце пятна? – задумчиво промолвил Тим. – Наши люди такие впечатлительные! – Я чувствую: что-то надвигается. Пока мы видим только ширму, а за ней подходит такая каша! И вот тогда за нас примутся всерьёз. – Не жидковато для приличной гипотезы? – Как раз гипотеза пока не выстраивается, – вздохнул Вадим. – Сплошные подозрения. Однако я привык ими не пренебрегать. – Хорошо, кто же за ширмой? Неужто крутари? – Не знаю, Тим, – на сей счёт моя интуиция помалкивает. – Говорят, у них набирает силу стая неких таинственных горцев. Уже подмяли под себя не одну банду. – Так и величают себя: «стаей»? – заинтересовался Вадим. – Странные термины вводятся в оборот, не находишь? «Вожди» и «вожаки», «паства» и «пастыри», теперь ещё «стая». Крутарей уже переименовывают в «волков», блюстителей – в «псов», прочую публику – в «грязь». Как бы и вовсе скоро не опуститься на четвереньки… А вообще не худо бы заняться крутариками всерьёз – благо у меня там полно знакомцев! – Кстати, по поводу «вожаков», – с ухмылкой заметил Тим. – Ты уже забыл комсомольских? Как они меня умиляли, прямо до слёз! Видимо, прочих уже тогда почитали за баранов – так что преемственность налицо. Рассеянно он дожевал последнее печенье, пошарил ладонью по пустой тарелке, с сожалением вздохнул. – А хочешь, я тебя продиагностирую? – вдруг предложил Вадим. – Нет! – испуганно отпрянул гость, застигнутый врасплох. – Отзынь. Хватит с меня этих ваших баек про «сглаз на левом плече» да про заочные исцеления – развелось, понимаешь, шарлатанов! Не желаю ничего знать про своё здоровье – вообще не люблю экзаменов. Но Вадим уже припёр его к стене развёрнутыми ладонями и теперь с прикрытыми глазами будто прощупывал что-то в воздухе, постепенно опуская руки. Поневоле Тим затих, опасливо за ним наблюдая. – Ну ладно, – сказал он, как только Вадим убрал ладони, – «недолго мучилась старушка». Жить-то буду? И замер в напряжённом ожидании: всё-таки другу Тим доверял, хотя и строил из себя скептика. – С мозгами у тебя неладно, – сообщил Вадим. – Поберёгся бы, умник. – А то я не знал! – вскричал Тим, с облегчением подхватывая шутку. – И стоило закатывать представление ради ерунды? – Между прочим, сейчас я серьёзен, – сказал Вадим. – В утешение могу предложить две версии, на выбор: либо я наконец свихнулся и сие мне только чудится, либо я приобрёл новое качество – провидца. – Эй, а это при чём? Мы ж говорили о болезни! – Кто? – Ну, о диагностике. – «Диагноз» означает «распознавание», – сообщил Вадим. – Считай, я распознал твою будущую травму. Или будешь ждать доказательств? – Хорошо, а конкретней? – потребовал Тим. – Кирпич на голову свалится, что ли? – Опасность грозит именно мозгам – не голове. – Слушай, чего ты лепишь? – изумлённо спросил Тим. – Как это вообще возможно – конечно, если это травма, а не психоз! Туману подпускаешь, да? – Не хочешь, не верь, – Вадим пожал плечами. – Моё дело – прокукарекать. А поразить мозг, минуя череп, не так и сложно: есть масса способов – от ядов до излучений. Тим уныло задумался, наверное, прикидывая, откуда может свалиться на него такая напасть. Но, не додумавшись ни до чего, скоро ушёл – тем более, угощаться уже было нечем, всё подмели вчистую. Прибрав на столе, Вадим пододвинул старенькое кресло к шкафу и наконец запустил приборы. От свечения экранов, дисплеев, индикаторов в комнатке сразу прибавилось уюта и на душе стало теплей, как будто мысле-облако уже начало подзарядку. Вадим словно добрался до вожделенной книги – во всяком случае, ощущения были схожие. Всё-таки жить стоило – хотя бы ради таких мгновений, когда общаешься будто со всем миром сразу, наплевав на границы и бессмысленные смерти. Когда давно ушедший автор вдруг возникает рядом и оказывается тебе другом, мудрым и щедрым. Когда все страны и эпохи словно подтягиваются к тебе вплотную, и ты начинаешь осязать Вселенную. Впрочем, это лирика. Главное: теперь снова можно задействовать на полную мощность свою память, впитывая новые сведения, и свой рассудок, чтобы сперва до них добраться, затем – обработать. Ибо для того человеку и даны мозги, а без употребления они дряхлеют, как и мускулы. «Ну хорошо, что мы имеем? – который раз спросил себя Вадим. – Что я могу принимать из-за Бугра, кроме немногих спутниковых передач?» Но как раз спутники и перестали добивать сюда в разгаре ночи (в отличие от двух-трёх местных программ, транслируемых Студией). И чем дальше, тем на большее время они пропадали. Дело даже не в этих грозовых помехах, сорвавшихся с привязи, как и вся погода. Каналы обрубались словно по расписанию, все разом, но каждые сутки время слегка сдвигалось – сезонные изменения, надо полагать? Или это дорога в один конец и возврата к прежней благодати не предвидится? Для начала Вадим прогнал приёмник по забугорным каналам, торопясь обойти все, поскольку время их полного затмения уже наползало на город, словно кладбищенская тень. (Как Вадим сооружал антенну, а тем более маскировал, – это особый и длинный разговор. К тому же антенн, по сути, было с десяток, что позволяло компоновать их в любую требуемую конфигурацию.) Помехи оказались сегодня средней паршивости, но и от них треска хватало, как будто неподалёку уже разразилась гроза. Впрочем, с ними-то ещё можно бороться, повышая чувствительность, совершенствуя фильтры, – а вот как справиться с затмением? Если перекроют последний внешний ручеёк… Прежние средства связи тут уже вряд ли помогут, и чем их заменить? Ах-ха… Думай, голова, думай. Вентиляторы в приборах весело гудели, экраны сияли, задушевно ворковали динамики. «Хорошо-то как, Маня!» Сколько ж тут накопилось машинерии за дюжину лет? Всё-таки в массовых кормушках имеются плюсы – для тех, кто наделён повышенным аппетитом. Кто сосчитает, сколько киловатт сжирают Вадимовы приборы: ведь всё усредняется на всех! Жаль, вот так же нельзя злоупотребить горячей водой – за полным её отсутствием. А иногда, благодаря неким причудам эфира, Вадим принимал странное. Наверняка это не было студийными передачами, здешними или забугорными: слишком обыденно и слишком похоже на жизнь, ни одна постановка к такому бы не приблизилась, – однако подобных людей он не встречал прежде. Больше всего это походило на разговоры, подслушанные из будущего – из того безоблачного и радостного будущего, которое пытались отобразить последние утописты. Непонятно лишь, где хотели набирать для него обитателей, ибо, насколько Вадим видел, с течением времени люди не спешили меняться к лучшему. Стало быть, и вожделенный коммунизм отодвигался в такие дали, что уже мало отличался от мифического рая. Но тогда чьи разговоры перехватывал его самопальный приёмник? И раз пошла такая пьянка, почему не попробовать в них вклиниться? Впрочем, всё это глупости! Таких людей нет и быть не может, скорее приёмник подслушивает и воплощает чьи-то мечты – по фантастичности это предположение ничуть не выше предыдущего. Но что удивительно: такие передачи прорывались к Вадиму, когда он приходил домой не слишком опустошённым и мысле-облако было ещё способно проницать. Конечно, Вадим проникал им вглубь приборов, поскольку был настроен на них, и что образовывалось в итоге? Чудесный сплав электроники и сознания, способный на дальние прорывы – куда? Что за видения его посещали? Как будто приёмник лишь раскрывал Вадиму дверцу в неведомое, а дальше мысле-облако ориентировалось само, выискивая передающие станции. И на них уже не действовали никакие затмения, как будто здесь применялись вовсе не электромагнитные волны. Может, все навороты с антеннами попросту не нужны? Вадим даже не был уверен, что видит это на экране, а не грезит наяву. Хотя… может, он и видит на экране собственные грёзы? Это было бы забавно. Выключив свет, Вадим распахнул окно в ночь. Вообще, по нормам комендантского часа, после захода возбранялось открывать окна – якобы в целях маскировки и дабы обезопасить честной народ от криминалов, – а для страховки рачительные домовые даже пригвождали рамы к проёмам. Однако не настолько вмёртвую, чтобы сильный и умелый человек не сумел их отодрать. Усевшись на подоконнике, Вадим с удовольствием вдохнул посвежевший воздух, радуясь, что живёт на окраине. Снаружи была тьма. Ни один фонарь не освещал улицы, а сквозь закрашенные окна лишь кое-где прорывались бледные лучики – впрочем, быстро уменьшавшиеся в числе, ибо вечерняя Программа давно завершилась. Поговаривали, что скоро дома станут обесточивать на ночь и что это, в общем, разумно: не стоит из-за немногих полуночников изнашивать оборудование, и вообще – ночью следует спать. Однако Вадим и здесь выбивался из ряда: во-первых, привык спать втрое меньше положенного; во-вторых, лучшие из потусторонних передач ловились именно ночью, когда солнце уходило за горизонт. Впрочем, ни до ночного обесточивания, ни до пресловутых оконных решёток дело пока не дошло. Холодало с каждой минутой, и столь же быстро усиливался ветер – такие резкие перепады сделались уже привычными. «Кажется, дождь начинается, кажется, дождь…» По суточному календарю сейчас, пожалуй, октябрь – самое благодатное время для творцов. Фрукты, что ли, способствуют или отвлечений по минимуму? А под накрапывающий дождик легче медитировать, и мысли тогда всплывают из подсознания точно пузыри, один за другим, – и лопаются, лопаются… Надобно только прилечь, закрыть глаза и при этом умудриться не заснуть. Для этого и требовался прерыватель, давно Вадимом замысленный и даже частично исполненный, – чтобы поддерживать балансирование на самой грани между сном и явью, где диалог с подсознанием шёл чуть ли не открытым текстом. Конечно, можно остаться на позициях кондового материализма и посчитать это странное состояние лишь одним из рабочих режимов мозга – рассматривая его как весьма усложнённый биокомп с хаотичными соединениями нейронов. Действительно, если изолироваться от помех, сосредоточиться на проблеме, углубиться в неё, добраться до сути… Вопрос: достаточно ли этого для разумности, тем более – для творчества? Пока что самые навороченные из компов не торопятся оживать, хотя сложностью, кажется, превосходят человечьи мозги. Из ничего и выйдет ничего: сколько компы ни подпитывай данными, на выходе больше не станет. Обработать информацию они ещё смогут: упорядочить, проанализировать, критически осмыслить, выбрать лучшее, – но разродиться новым, сгенерировать идею!.. Чего же им не хватает – пресловутой души? Пришла наконец пора обратиться и к ней? Ну ладно, я пропитался скепсисом насквозь и не могу принять сие на веру, но почему для удобства не сделать допущение? В конце концов, даже прагматики-математики вовсю оперируют многомерным пространством, хотя кто его видел? Итак, душа. Вообразим её как некий полевой (биополя?) аналог мозга, индуцированный потусторонними сферами – условно: Хаосом и Порядком. Через рецепторы мозг общается с реальностью, поглощая и накапливая знания, формируя опыт, фиксируя это во вполне вещественных ячейках. У засыпающего либо медитирующего сознания имеются два пути: воспарить в чистые эмпиреи, отрываясь от реалий всё дальше, постепенно растворяясь в красочном многоцветье, пока устоявшиеся в мозгу связи не распадутся вовсе; или, зациклясь на единственной идее, погрузиться в мутную одержимость, чреватую манией, если не чем-то похуже. И когда такая идея овладевает сознанием, а затем, не дай бог, «массами»!.. Впрочем, этот путь пока оставим: он явно не для меня. Первый куда интереснее. Стало быть, накопленные в материальном мире цепочки начинают распадаться. Но не все разом. Сперва рушатся связи послабей – между блоками данных, отражающими реальные события и людей. Потом искажаются сами отражения и принимаются себя вести, выстраивая новые сюжеты и ситуации, пока ещё подчинённые логике, мотивированные некими общими законами. Затем и отражения теряют стабильность, а их отношения становятся абсурдней. На этом этапе уже раскручивается «сюр», всё более и более крутой, пока последние остатки реальности не поглощаются хаосом. Может, кому-нибудь это покажется занятным, однако толку от «сюра» чуть – во всяком случае, такая крайность тоже не для меня. Значит, следует затормозить на предыдущем слое, где, собственно, и происходит генерация полезных идей. И мало затормозить, надо ещё это зафиксировать. Потому что, когда душа возвращается в привычные пенаты, от сих откровений чаще остаются только смутные и тягостные воспоминания. Конечно, проще положить рядом листок, а после каждой свежей мысли очухиваться и делать зарубку для памяти. Но это годится лишь для первого уровня воспарения и для весьма мелких идей – идеек, даже идеечек. А прерывать сложное построение на самом подъёме, при дальнем прорыве, ежеминутно курсируя с заоблачных высот и обратно, – так ведь не выстроишь ничего стоящего! Стало быть, нужна непрерывная запись только вот как её организовать, не отвлекаясь от полёта? А ведь есть у мозга ещё свойство, отличающее его от компа (на сей раз не в лучшую сторону). Ибо при отсутствии регулярных полётов, хотя бы тренировочных, он теряет способность не только к ним, но даже перестаёт воспринимать новые знания. Не подвергаясь частому расшатыванию, цепочки в мозговых клетках со временем костенеют в жёсткие колеи, неуязвимые для внешних коррекций, в упор не замечающие свежих веяний. Прежние знания усугубляются Порядком, становятся догмами, верой, инстинктами (при этом можно знать одно, а верить совершенно в другое – «двоемыслие»), своего рода программами, уже не подвластными рассудку, внерассудочными. На человека будто наползает чёрная тень, он мертвеет до срока, теряя связи не только с миром хаоса, но и с реальностью. И это – другая крайность. Выходит, за сознания разумных (а через те и за тела) сражаются две потусторонние стихии, Хаос и Порядок. Зачем – чтобы распространить своё влияние на Вселенную? Как говорилось, «единство и борьба», бр-р-р… То есть через мозги, в частности мои, будто проходит некая ось, от Хаоса до Порядка, и сознание способно сдвигаться по ней в ту или иную сторону, заражаясь соответствующими свойствами, вплоть до повреждения в рассудке: шизофренического либо маниакального. И какая мне от сего знания польза, кроме профилактической? Конечно, если идею, рождённую в живой воде Хаоса, затем окатить водой мёртвой, заимствованной у Порядка, и таким образом зафиксировать, то её, эту идею, потом можно будет использовать. Вопрос: как свести две эти стихии напрямую, если они, похоже, находятся по разные стороны реальности? Не волочить же на спине бурдюк с мёртвой водицей, погружаясь в живительный оазис фантазий? Значит, главная сложность не в том, чтобы сдвигать сознание туда-сюда, а чтобы растянуть его между Хаосом и Порядком. И как это сделать, если я даже сконцентрироваться по-настоящему не умею? Выходит, надо ещё и притушить сигналы, поступающие от реальности, – и касается это не только простейших рецепторов. Голод, тоска, обиды, амбиции, впечатления – всё прочь, прочь, отстраниться!.. Ничего себе – задачка! Хотя… Предположим, эти миры: Хаос, Порядок, реальность, – отражены в сознании мощными блоками, отгороженными друг от друга и от рассудка (вычислитель?) силовыми барьерами. Тогда, если с энергией порядок, требуется лишь распределить её между барьерами по-иному: ослабить стеночку между Хаосом и Порядком, а органы чувств отключить от рассудка вовсе, чтоб не смущали. И вот тогда воспарим – однако не теряя из виду грешную землю… даже Подземелье. Правда, того же можно добиться и обычной сосредоточенностью, упираясь в проблему день за днём, неделя за неделей, пока не озарит вдохновение. Но кто может себе такое позволить? Что-нибудь да отвлечёт. Слишком большая инерция у этих перегородок, а в жизни столько соблазнов! Разве в отшельники записаться. Или ускорить движение зарядов искусственно… Сквозь разомкнувшиеся на секунду тучи проглянул молодой месяц, и в его мертвенном свете Вадим вдруг заметил большую тень, с вкрадчивым урчанием скользившую над самыми крышами. В следующий миг он узнал в этой тени обычную вертушку, только смахивавшую окрасом на чёрные машины крутарей и тихую до изумления. Затем месяц снова скрылся за тучами, и вертолётик канул во тьму, словно ворон. Собственно, почему «ворон»? – удивился Вадим собственному сравнению. «Ты не вейся, чёрный ворон…» Или смысл ассоциации в другом? Прикрыв окно, Вадим ещё пару часов покейфовал перед приёмником, затем обесточил приборы, даже отсоединил их от розеток, тщательно уложил на место стопки белья и только затем растянулся на продавленном, заслуженном диване, испытавшем на своём веку столько!.. Эти предотходные минуты тоже имели свою прелесть. Стоило выключить в комнатке свет и принять горизонтальное положение, как в голову начинали вскакивать мысли – действительно как пузыри. Жили они недолго, но тяготили сознание неимоверно, не пропуская за собой нового – пока Вадим не фиксировал их на листке, предусмотрительно положенном рядом, и не отпускал с чистой совестью, высвобождая место для следующих. Такая приграничная охота, на стыке с подсознанием, могла продолжаться долго, пока Вадим не решал, что пора бы наконец поспать, и не складывал ладони на плечах, замыкая внутри себя энергетические контуры. И даже это было как встреча: ребята, я вернулся! Ну-ка, что нам снилось вчера?Глава 2 ПРОДУКТЫ РАЗНЫХ СРЕД
1. Дневной приём
Вадима разбудил будильник. Как и всегда, минуты две он боролся со сном (нет бы заснуть раньше!) и, как обычно, победил. Через полчаса уже трясся в переполненной электричке, досыпая ненабранное за ночь. Сейчас, после недолгого одиночества, Вадима уже не так раздражал обычный для масс-транспортов букет несвежих ароматов и чей-нибудь надсадный кашель, почти обязательный в любой толпе, и сладострастные серийные чихи. В конце концов он не истерик, не канарейка и может потерпеть некоторое время – духоту, вонь, гомон. Правда, лучше бы не перегибать. Ибо до святого ему тоже далеко, а постоянное отстранение выматывает слишком быстро. Окружавшая его публика уже претерпела основательный отбор. Кто покрепче, давно подался в крутари, блюстители, гардейцы. Кто энергичней, заделался управителем или частником или же вовсе убрался из губернии. Последние, видимо, были и самыми прозорливыми, ибо как тяжко ни пришлось на новом месте, здесь им досталось бы куда сильней. В крепостных задержались не лучшие представители вида, а последняя дюжина лет не прибавила им достоинств. Несмотря на призывы властей, население города неуклонно сокращалось – даже быстрей, чем старели дома и техника. И слава богу, иначе ко всем сложностям добавился бы дефицит транспорта и жилья. А так закрыли подземку (а сколько ещё можно над ней измываться?) – и ничего, обходимся. Теперь под землёй, на станциях и в заброшенных тоннелях, говорят, поселились изгои (бедняги, чем они там дышат – с отключённой-то вентиляцией) и расплодились гигантские крысы: каждая – величиной с хорошего пса. Ещё ходили слухи о некоем подводном озере, раскинувшемся глубоко под городом, – в котором якобы обитали чудища, сродни лох-несскому. Но те, кто имел несчастье на озеро натолкнуться, и те, кому они успели о нём рассказать, не жили долго – во всяком случае, ни с одним из таких Вадим не встречался, хотя разыскать пробовал: любопытно же! А вдруг тут и вправду что-то кроется? На этот раз обошлось без поломок, аварий, дорожных пробок (снежных заносов, смерчей, цунами), и транспорт достиг КБ вовремя – к немалому разочарованию здешних придверных. Лишившись на проходной паспорта, Вадим поднялся тремя этажами выше, ткнулся в знакомую дверь. И притормозил, озираясь. Служителей лаборатории: пару десятков спецов и нескольких трудяг, – поместили в одну просторную комнату, заставленную столами и стендами. Все уже были в сборе, и в воздухе стоял неумолчный гул: сотрудники обменивались свежими впечатлениями, приходили в себя после утренней гонки на службу, готовились к чаепитию под домашние заготовки. О работе пока не помышляли, только Оросьев, неопрятный костлявый человечек средних лет, оправдывая статус народного бдителя, с увлечением обзванивал подшефных, чтобы затем потребовать у опоздавших объяснения. А между звонками собирал подписи под очередной кляузой, обличающей фривольности вчерашней Программы: контролировать – так уж всех!.. Негромко поздоровавшись, Вадим пробрался в свой укромный угол, отгороженный от прочего объёма фанерными щитами, согнал с кресла молоденькую лаборантку, уже пристроившуюся там с вязанием, и облегчённо расселся, вытянув под столом ноги. В общих чаепитиях он участия не принимал, а своё утреннее яблоко уже слопал. Вообще, от дружного лабораторского коллектива Вадим держался на удалении, и к этому успели привыкнуть. К сожалению, приглушить громкость некоторых голосов было не так просто, как выключить тивишник. – Слыхали? – зычно вопрошала Нонна. – Нынешней ночью ещё одну шлюшку кончили! – Морщась, Вадим потянулся к наушникам. Сия габаритная, немолодая уже дама создавала половину шумового фона лаборатории, обладая лексиконом и резкостью суждений кормушечной раздатчицы, – хотя на сей раз тема оказалась занятной: – Опять, говорят, разорвали в мелкие клоки, а по всем кускам – следы страшенных когтей. Во как, сограждане: нашлась наконец на них управа! Ходят, понимаешь, чуть не голыми, титьками трясут, задами вертят… – А вам и завидно? – задорно вступилаюная Асенька, всегдашняя оппонентка Нонны. – Для вас же любая молоденькая кралечка – шлюха! – Это селёдка вроде тебя – кралечка? – с пренебрежением фыркнула Нонна, выпячивая пышный бюст. – Сначала хотя бы замуж выберись, фифа!.. Я что скажу, – продолжала она, обращаясь к остальным, – давно пора за них взяться. Распустились, дальше некуда: на мужиках виснут, не успели познакомиться – в койку. Теперь у них гонору поубавится!.. Кажется, подобная перебранка и называлась у большинства «общением». Словно у тех склочных, однако прилипчивых шавок, подсовывающих любимую кость «предполагаемому противнику», чтобы возник повод полаяться всласть. Не слушая больше, Вадим включил музыку и погрузился в работу. Всё-таки он решил взяться за приёмник, нацеленный на то «светлое настоящее», диалоги из которого иногда подслушивал. Конечно, мало шансов, что там его ждут, но вдруг? Если существует общепланетная сеть незаурядов, может, и он достоин в неё войти? А что до пресловутого прерывателя, так это, в общем, баловство – подождём, человечество без него не обеднеет. На крайний случай сойдёт и гипноз. Итак, попробуем углубиться в себя ещё раз – ведь тут сокрыто столько тайн! Что я ощущал, когда погружался мысле-облаком в тивишник? «Свет мой, зеркальце, скажи…» Именно что зеркало! – вдруг сообразил Вадим. Я сидел перед отсвечивающим экраном и словно наблюдал на нём свои отражения, зажившие в Зазеркалье собственной жизнью. Либо они и вправду плоды моей неуёмной фантазии, либо те парни настолько схожи со мной, что облако без особенной настройки отзывается на их послания – точно естественный резонатор. Столь мощный телепатический посыл, что уже выходит на сознательный уровень. Но даже при полном подобии он возможен, только когда души соприкасаются оболочками… либо когда запускают друг в друга корни. А в чём дело тут: только ли в сходстве или ещё и в усилении сигналов? И каким должно быть усиление, чтобы пробиться сквозь наш мир? Сколько я знаю, здешняя среда не пропускает мысли – только отзвуки эмоций. Однако там, перед экраном, присутствовало ещё кое-что: стойкое ощущение чужого взгляда – действительно чужого, даже враждебного. Может, пока я играю в свои бирюльки, кто-нибудь наблюдает за мной оттуда, прикидывая: а не пора ли взять сего шустрика в оборот? И с теми ребятами он даже близко не стоял – просто так уж совпало в колдовском Зазеркалье: я вылавливаю одних, а кто-то ловит меня. То есть не одного меня, но всех вольнодумцев, застигнутых у тивишных экранов. Эдакий тысячеглазый страж-демон на службе у режима. Бред!.. Однако с тивишниками явно не всё в порядке. Начать с того, что ими заменили прежние телевизоры, причём повсеместно. Собирали у граждан приёмники, якобы для перенастройки, затем возвращали – уже модернизированными, с фиксированной частотой и без лишних регуляторов. Из новых деталей добавилась единственная – прилепленная к экрану и залитая в такой прочный пластик, что его не брал даже алмаз. Отключить её было нельзя, поскольку тогда летела и трубка, однако реального смысла во вставке не мог обнаружить ни один нормальный спец. Предполагалось, она улучшает качество приёма, – но поди проверь! Зато электричества вставка потребляла несуразно много, оставаясь при этом безмятежно прохладной, – будто преобразовывала его в иную энергию, не теряя ничего на тепло. «Может, в ней всё дело? – думал Вадим. – И без вставки не возникло бы ни видений, ни ощущений? Как же она действует, интересно, – как улавливатель телепатем? Или это и есть та самая дверца – в неведомое? Жаль, что её нельзя вскрыть… и неспроста, видимо. Этот секрет для узкого круга, а значит, готовится очередная пакость». Увлёкшись, Вадим не сразу заметил, что единственный выход из его замечательной берложки перекрыт грузным телом. Перед ним стоял Толян, душка-лабуправ, и беззвучно шлёпал мягкими губами. Некоторое время Вадим с неудовольствием созерцал его, затем всё-таки снял наушники. Но и тогда смысл слов, слетавших с энергично шевелящихся губ, дошёл до него не сразу: быстро переключаться Вадим не умел. И чем глубже бывало погружение, тем дольше приходилось всплывать. Наконец он разобрал: – …чего со мной делаешь, а? Сидел бы тихо, как все, – неужто так трудно? Сколько раз тебя прикрывал, помнишь? – А? – тупо откликнулся Вадим – как бы издалека, ещё не вынырнув толком. – Чего? – Прикрывал я тебя? – переспросил Толян. С покаянным вздохом Вадим подтвердил: – Как же – было. – И сколько можно? То на песенный фестиваль тебя вызывают, то с домовыми цапаешься… А знаешь, чего сказал про тебя управитель? – Что? – послушно спросил Вадим. – Пусть, говорит, ваш самородок на Студии отоваривается, раз такой исключительный, но только я – это он говорит – только я про такого студийца что-то не слыхивал! «История повторяется, – с усмешкой подумал Вадим, – один в один. Господи, какие же они всё-таки одинаковые!» – Так пусть и по… – Слушай, не высовывайся – прошу тебя! – сказал Толян. – Я ж всегда тебя подстрахую, только не нарывайся, живи смирно. – А кто против? – Может, тебе заняться нечем? Так давай подброшу работёнку, и даже не очень пыльную. Чего б ты хотел разработать? – Да что тут можно разработать, Толик? – усмехнулся Вадим. – Мы ведь копировщики, будто не знаешь! Передираем с ворованных образцов. Действительно, даже такой стимул: изобретать, – у спецов отобрали. Не говоря о материальных. После короткого всплеска энтузиазма, незадолго до Отделения, в действие опять вступил проверенный принцип: минимизации трудовых затрат. Теперь если и делалось новое, то в Институте. Вот где питомник гениев, аж завидки берут, – только где ж их прячут? – Но ведь существует уйма безобидных, непредосудительных дел, – гнул своё Толян. – Почему, к примеру, тебе не собрать магнифон – с твоими руками это… – У меня их три. – Чего? – опешил Толян. – Ну не рук же? – Так собери ещё. А то я один за всех бегаю! Видишь, – хмыкнул он, – даже похудел. – А подарить тебе магни? – Ну что ты опять, Вадим, – я же серьёзно!.. – Я тоже. Кстати, как бы и магни вскоре не попали под запрет: всё-таки размножение информации, пусть звуковой… А хочешь, смастрячу тебе видачок? – Этого не хватало! – Толян даже отшатнулся от него. – Между прочим, а чем ты занят сейчас? Вот это что? – с опаской он ткнул пальцем в незавершённый прерыватель. – Можешь мне объяснить? – Могу продемонстрировать. На тебе – хочешь? – Иди ты! Неуклюже извернувшись, Толян подтащил под толстый зад табурет, грузно осел. Удивительно, но в лаборатории было тихо – что ли, время обеда? – Хочу посоветоваться, – доверительно сообщил Толян. – Строго между нами, ладно? Вадим хмыкнул: неужто и этому загорелось согнать вес? Да нет, вряд ли, – скорее что-нибудь из сферы морали. – Выдвигают на повышение, – продолжал толстяк. – Предлагают отдел. – А Марчика куда? – В здешние под-управители, похоже. Окончательно переберётся в «отцы». – Н-да, осуществляются мечты. – Марчик далеко пойдёт – ты был прав. – Толян повздыхал. – Так что скажешь? – Ты же знаешь: чего я не люблю, так это советовать. Решай сам. – Но что б ты сделал на моём месте? – Эка хватил! На твоём я и лабуправство давно бы послал. Но мне легко быть принципиальным: у меня дети по лавкам не плачут. – А если бы плакали? Ну представь! Сегодня Толян был настойчив на удивление – неужто это всерьёз? Или кокетничает? – Всё равно нет, – твёрдо сказал Вадим. – Лабуправ – это предел. Дальше в Систему погружаться опасно, рискуешь пропитаться ею насквозь… Хотя, может, ты этого хочешь? – вкрадчиво добавил он. Толян с тоскою вздохнул. – Я откажусь, – неуверенно предположил он. – А? – Откуда мне знать. – С другой стороны – я не пойду, ты не пойдёшь. А кто тогда? Какой-нибудь проныра? И потом он будет решать за нас? – А сейчас, по-твоему, кто решает? Радость моя, ты что, надеешься развалить Систему изнутри? Не смеши, она не таких ломала! Там же сплошные Марки – хочешь сделаться одним из них? Конечно, твоё право, но не жди тут моего благословения. От дерьма лучше держаться подальше – старая истина! Повздыхав ещё, словно для заполнения паузы, Толян спросил: – Кстати, не слыхал? На будущей неделе отдел-управы должны пройти переаттестацию. – И что? – Да странно как-то: проводит её лично под-управитель при участии троих представителей главка, посторонние не допускаются. К чему такая секретность? – Смахивает на посвящение, тебе не кажется? – предположил Вадим. – Только вот в кого: в рыцарей или в особо доверенных слуг? – В слуг? Скорее господ. – Зависит от точки зрения. Ежели смотреть на пирамиду со стороны… Интересно всё же, какова процедура? – Это так важно? – Может быть, может быть. – Вадим и сам не понял, почему встревожился. – Так ты хотел совета? – Конечно. – Даю – в виде исключения, но со всей категоричностью: откажись. Даже если будут настаивать, угрожать, принимать меры вплоть до разжалования в спецы. В противном случае потеряешь больше. Много, много больше! Вот это было всерьёз. Даже и не совет – пророчество. А Толян был из тех немногих, кто чувствовал разницу, – потому слегка струхнул. В ошеломлении помолчав, он пробормотал: – Что-нибудь ещё? – Ещё? Береги задницу, толстый! Толян вспыхнул, словно первоклассник: – Издеваешься? – Не уверен, – честно ответил Вадим. – Но на всякий случай – береги. Толстяк снова вздохнул: – Ещё и эти кошмары, что Ноннка приволакивает на хвосте. По-твоему, за ними что-то кроется? – Предлагаешь «бояться вместе»? – Чего? – не понял начлаб. – Да был такой мультик, про котёнка… Уж очень банален набор в этих сюжетах: насилья, увечья, кровь, – будто специально нацелен щекотать нервы. Либо отвлечь внимание. А вообще, я Марку говорил: посеешь догматиков – пожнёшь маньяков. – А что думаешь про оторванные конечности? – Не без опаски лабуправ смерил взглядом Вадимовы массивы. – Вот ты бы смог? – Да уж, эти ребята не «разбрасываются», – засмеялся тот. – Ты и представить, Толян, не можешь, на что способны целенаправленные, однонацеленные, жёстко запрограммированные люди! – Не так это! – вклинился в разговор надтреснутый голос, и над приборами поплавком выпрыгнула голова Оросьева, редковолосая и сморщенная, словно у мумии. – Всё происходит от нездорового образа жизни. Вот в сельской местности про такое не слыхали, а всё потому, что люди физически работают на свежем воздухе, детей ростят, и некогда им глупостями заниматься. У хороших служителей мысли об одном – о Крепостном благе. О Семье надо радеть, об отцах и братьях наших, и тогда всё наладится!.. – Чувствуешь, куда гнёт? – усмехаясь, спросил Вадим. – Оказывается, людям приличен только мускульный труд, прочее – от лукавого. А все беды из-за интеллектуалов – развелось умников!.. Свежая мысль, да? И каким будет следующий шаг? Толян неловко и опасливо молчал. Расслабленность слетела с него в один миг, а всё из-за этого пронырливого жилистого человечка, дремучего и невероятно активного, обожавшего встревать в разговоры и по каждому вопросу имевшего собственное суждение, почему-то всегда совпадавшее с официальным. И сейчас, сыто ковыряясь в зубах, Оросьев пустился в пространные рассуждения, из которых явствовало, что духовная продукция его не интересует совершенно, а стало быть, не нужна, и все кто в этой области подвизается, исключая, может, немногих, – паразиты и нахлебники, объедающие народ. И лучше бы отправить их в селькоммуны, чтобы стали приносить настоящую пользу, и уж тогда проднормы точно возрастут, а честным труженикам нужно как раз это, а не всякие там х-химеры!.. – Оросьев, – с любопытством спросил Вадим, – ты и так жрёшь за двоих – куда это в тебе девается? Глистой был, ею остался. Или как в той байке про сыновей, – ворованное не впрок? – Это кто же тут вор? – заволновался Оросьев. – А сам, а сам!.. Вы посмотрите на него! – Я не про спирт, – отмахнулся Вадим. – Ты против эксплуатации, верно? Тогда взгляни на себя: все ж знают, что работник ты аховый. На что гробишь день, я выполняю за час, а категория у нас одинакова, как и паёк. Выходит, половину своего времени я вкалываю на тебя, ты – мой эксплуататор, мой персональный паразит, поскольку жрёшь мою пайку! И как это сочетается с твоими лозунгами? По-твоему, это и есть социализм? Конечно, Вадим передёргивал, поскольку большую часть времени тратил исключительно на себя, на собственные интересы и нужды. Но это было скорее следствием нынешних порядков, и всё равно он делал втрое больше!.. – Начальству виднее, кто чего стоит, – туманно возразил Оросьев. – И уж оно оценит нас по заслугам. – Взгляните на него, – призвал Вадим. – Налицо все признаки догматика: нового не приемлет, противоречия в упор не видит, начальство чтит, а все беды – от происков врагов. Хоть на выставку отправляй! – А для тебя вообще нет святого! – огрызнулся Оросьев. – Не пойму я тебя, Смирнов, двуличный ты какой-то. Иногда такое несёшь – у меня просто нет слов! – У тебя и с мыслями не густо. Готовый кандидат в маньяки. – Ты больно умный! – выкрикнул человечек, отступая по проходу. – Видал я таких! – Иди-иди, Отбросьев, – напутствовал его Вадим. – На таком уровне я даже спорить не хочу – квалификацию теряю. Найди кого-нибудь по силам. Оросьев выкрикнул ещё что-то, совсем уж невнятное, и сгинул за дверью. – Стучать побежал, – тоскливо сказал Толян. – И что тебе неймётся? – А надоело бояться, – откликнулся Вадим, брезгливо улыбаясь. – Ещё выделываться перед каждой гнидой!.. Ладно, Толян, погоди шарахаться. Сейчас за трёп не привлекают – к чему волновать народ, можно ведь подавлять и тихой сапой. Ты же видишь, у нас ничего впрямую не запрещают и не прижимают иначе как заручившись «народной поддержкой». – Не в том дело, Вадичек. Последнее время Оросьев стал силу набирать, постоянно возле режимников трётся. – Так он давно в стукачах подвизается – не знал, что ли? Пока мы мозоли на задницах натираем… И что мне, уважать его за это? «Действительно, с чего я завёлся? – подумал Вадим. – Оросьев есть Оросьев, его не переделать и не переубедить, – к чему было раздувать сию склоку? Чтобы себя утвердить? Нашёл перед кем!» – Вот побеседует с тобой через стол – зауважаешь, – угрюмо сказал Толян. – Думаешь, перевелись радетели сильной руки? Это мы ещё помним, чем она чревата, а многие уже готовы забыть и другим в этом помочь. Кстати, с лучшими намерениями идейные! – Чушь! Это уже не «идео», а «пато»-логия. Не может нормальный человек проситься в клетку – такие позывы приличны скоту. – Тут ты, братец, перегибаешь, порядок всё же нужен. Стоит расслабиться, и федералы покажут нам кузькину мать! Верно говорят: не хочешь кормить свою армию, придётся кормить чужую. – А может, чужая обойдётся дешевле, ты не считал? – спросил Вадим. – Или ты настолько патриот, что для родных держиморд ничего не жаль? – Издеваешься? – Просто предлагаю додумать ситуацию, а не шарахаться от флажков яко волк. – Да что тут думать? «„Трясти надо“, – вспомнилось Вадиму. Советский инженер, ну ещё бы!» – Конечно, они точат на нас зубы, – убеждённо продолжил лабуправ. – Мы ж у них точно кость в горле! – Господи, Толян, уже и тебе голову заморочили? – изумился Вадим. – Да на кой сдалась им наша помойка! Ну придут они сюда, а дальше? Разгребать за нами это дерьмо? – Ты бы потише, а? – снова затосковал Толян. – Вот припаяют апатриотизм… – Отчего ж, готов признать, что наше дерьмо – самое пахучее в мире. И вообще: «я другой такой» дыры не знаю! Если нечем больше гордиться… – С сожалением Вадим покачал головой. – Твоя беда, старичок, в лишней доверчивости. Вот вбили тебе в голову, что «Крепость – это мы», и ты продолжаешь переживать за неё словно бы за себя, «путать личную шерсть с государственной». А кому выгодна такая подмена, не подумал? Вздыхая, Толян отвалил, но пригретый стул тотчас оккупировал Тим, заскочивший из соседней лаборатории проведать приятеля. – Чего творим? – с любопытством спросил он. – Похоже, что-то новенькое, да? Давно уже Вадим не работал с ним в паре (как и ни с кем, впрочем), однако большинство затей по-прежнему с охотой проверял на Тиме. Ибо тот схватывал свежачок на лету и столь же споро отыскивал в нём слабины. Сам Тим к генерации идей был мало пригоден, зато как соавтор свой хлеб отрабатывал бы вполне – если б за идеи платили. Однако в некоторые вещи Тима лучше было не посвящать: для его же блага. – Да ну, вариации на прежнюю тему, – сдержанно отозвался Вадим. – Завяз в прерывателе, чтоб ему!.. Мозги совсем стухли. – Ладно, не гневи бога, – бодро возразил Тим. – Уж тебе плакаться! А чего тогда делать нам? – Сказал бы я… Гость жизнерадостно хохотнул. Что-то его грызло изнутри, но Тим держался – даже с перехлёстом. – Дался тебе этот прерыватель, – сказал он. – Мало других задачек? – Например? – Вадя, ты же здесь самый башковитый! Чего б тебе не сотворить, скажем, тивишник, который ловил бы не только эту обрыдшую нудятину? Вадим покосился на его простецкую мордаху («разве эти глаза могут лгать?»), жалея, что не умеет зондировать мысли. Чтобы Тим да сболтнул такое без умысла? Тот ещё интриган! – Думаешь, есть и другие каналы? – удивился Вадим. – Не кабельные? – А то не знаешь! – Может, тебя потянуло на забугорные голоса? – Эх, если бы! – мечтательно произнёс Тим. – Говорят, они долбают нас отовсюду, но мудрые наши Главы, отечески радея о нашей полит-невинности и общем целомудрии, заполонили эфир роскошными помехами, так что фиг им, агрессорам! – Что фиг, то фиг, – согласился Вадим. – И ладушки, я побежал! Только убрался Тим, как возник насупленный Никита, сосредоточенный до смешного, будто опасался что-то не донести, – и с ходу принялся раскручивать разговор, прерванный вчера: – Вот ты говоришь, будто без разницы, кто здесь сколько прожил, – всё одно, мол, права должны быть равные. А ежели б в твою квартиру кто-нибудь заселился, как бы тебе это показалось? И разве не вы пришли на нашу землю? Вообще Никита был мужчиной положительным и безотказным, даже добрым, – но, к несчастью, острым умом не обладал, а вдобавок с пяток лет оттрубил в армии, что тоже наложило отпечаток. Однако мнением Вадима он дорожил, и каждый раз Вадим пункт за пунктом подводил сослуживца к истине, как её понимал, и честный Никита поневоле соглашался. Но на следующий день всё начиналось сызнова, будто за ночь к нему приходили новые доводы, или кто-то их подбрасывал – ему и прочим старожилам. – А ты создавал её, эту землю? – терпеливо ответил Вадим. – За свою квартирку я по крайней мере заплатил, хотя потом её обобществили, – то есть вложил в неё свой оплаченный труд. А твои предки пришли на пустырь и выстроили на нём куда меньше, чем за последние годы натыкали лимитчики, столь вами презираемые. И живу я, кстати, именно в таком доме, а вовсе не в памятнике губернской старины. Так за что мне перед вами расшаркиваться, Никитушка, чем я так уж обязан? Если б вас здесь не было, разве я стал бы жить хуже? Вот если рядом с твоим домом кто-то построит свой, ничем тебе не помешав, ты потребуешь для него ограничения в правах – на том основании, что поселился раньше? И если ты всё-таки его прижмёшь, плевать ему будет на твои святыни, обиды и даже Отделение, потому как для него ты станешь притеснителем. А когда заключённый был лоялен к тюремщику? Попробуй поставить себя на его место, дружочек, напрягись! – Ты что же, против свободы? – удивился Никита, видимо, среагировав на ключевое слово: Отделение. – Понимаешь, милый, свобода – категория личностная. Не бывают свободными лагеря – независимыми, куда ни шло. – Значит, против независимости! – заключил гость удовлетворённо, будто сумел наконец припереть Вадима к стене. По мнению Никиты, тезис сей обсуждению не подлежал: независимость – штука священная и неоспоримая, как аксиома. Уж это затвердили ему намертво. – Да, – к его изумлению подтвердил Вадим, – против. – И даже повторил для ясности: – Я – против. А ты, Никитушка, по-прежнему считаешь, что свобода личности начинается с независимости государства? А не наоборот, нет? Или про собственную свободу тебе говорить неловко? – Ну почему… – Если независимость ущемляет свободу, – сказал Вадим, – лично я выбираю последнее. И плевать мне на государство, если оно мешает жить. Ты ведь меня знаешь, Никита: разве когда-нибудь я покушался на свободу других, – так зачем меня-то давить? И не надо призывать к жертвам! Я знаю, кто на них раздобреет – во всяком случае не народ. Здесь уж каждый сам решает, что важней: свобода для личности или для госмашины, – и вообще: кто тут кому служит? По-моему, государство должно обслуживать граждан, а не наоборот. Я не прав? Нахмурясь ещё пуще, Никита ушёл – наверно, за новыми доводами. По крайней мере, сегодня обошлось без обид. Правда, они никогда не длились долго, и потом Никита извинялся за несдержанность, однако расстраивались оба. А следом к Вадиму подсела Лариса – сегодня публика точно сговорилась. Очень милая женщина эта Лариса, в профиль – так и вовсе звезда. Бог (или кто там, на небесах, заведует распределением женских прелестей) наделил её смазливой мордашкой, стройными ногами и высокой грудью, однако с характером ей не подфартило, а посему, дожив до седых волос, она не обзавелась положенным мужем. В прежние времена, когда Лариса была много моложе Вадима (если не душой, так телом), вокруг крутилось немало обещающих кадров, и скромный спец на таком фоне не котировался. Правда, иногда, на очередном безрыбье, Лариса снисходила к Вадиму, благо он-то всегда был под рукой. Однажды, по слабости характера, Вадим не удержался и тоже вкусил от её щедрот, так что теперь у бедной женщины были все основания винить его в загубленной жизни. С возрастом Лариса не становилась краше: груди провисали, сквозь дряблеющую плоть отчётливей проступали суставы, а кое-где, наоборот, скапливался жирок, – однако это не убавило ей кокетства и, увы, не прибавило ума. Не признавая своей вины, Вадим, однако, старался бедняжку жалеть. Хотя это и раньше было непросто, учитывая её злополучный нрав, а с каждым годом становилось сложней – учитывая неизбежное увядание. – Как тебе понравилась вчерашняя постановка? – строго спросила Лариса. – Потрясающе, правда? Я преклоняюсь перед Режиссёром! – Для своего времени сработано недурно, – без энтузиазма подтвердил Вадим. – Только я ведь её наизусть помню. – Как, ты даже не смотрел? – Она уставилась на Вадима, словно на святотатца. – Это же вершина нашего искусства! Вся губерния не отрывалась от тивишников, а ты!.. – Да не убивайся ты так, – ухмыльнулся он. – В конце концов, если помнишь, даже именитый Елизаров отзывался о сём спектакле, как о… – Конечно, он не станет её хвалить, – перебила Лариса, – он же федерал! – И что? – Как? – удивилась она. – Разве не ясно? У них же всех установка, чтобы нас ругать. – Правда? – ужаснулся Вадим. – Коварные! Чем же мы так их достали? – Просто нам завидуют, – объяснила женщина. – Им-то живётся хуже! – Или нам – лучше? – Ну естественно! – Вот жизнь – даже просветить некому, – неосторожно посетовал он. – Живу как перст. – Я не хожу к чужим мужчинам, – оскорбилась Лариса и тут же уточнила: – Вот если б у нас были серьёзные отношения… – Это не ко мне, – спохватился Вадим. – Я в принципе человек несерьёзный. – Вообще, конечно, не обязательно, – сдала она чуть назад. – Они же не налаживаются сразу, верно? Кстати, у тебя сохранился фотоаппарат? – простодушно добавила женщина. – Давно хочу посниматься. – Нагишом? – Фу, пошляк! – снова обиделась она. – По-твоему, я извращенка? – И снова уточнила: – Конечно, если б мы были близки – по-настоящему, понимаешь? – В моём-то возрасте? – лицемерно вздохнул Вадим. – Забыла, сколько мне лет? Это ты ещё в соку, а мужчинам после пятидесяти остаётся только глазеть на ваши прелести… – Ну ты, Смирнов, совсем с ума сошёл, – с готовностью поверила Лариса. – И всегда был такой странный!.. Имелось в виду, что он не впервые отказывается от такого подарка судьбы. И правильно, так ему, – не винить же в этом себя? – Вообще, все вокруг такие глупые! – сообщила Лариса с тайным злорадством. – И никакой культуры, что характерно. Даже поговорить не с кем. – Отчего же? Неси культуру в массы. – Чтобы меня возненавидели, да? Разве я виновата, что лучше? Вообще, должна заметить, – печально вздохнула женщина, – не встречала ещё никого умнее себя. И едва утерпела, чтобы не расплыться в довольной улыбке. – Бедняжка, – не удержался Вадим. – Зачем тебе это? – Что? – Быть умной. Такая симпатичная женщина… – Конечно, дурочек вы любите больше! – С другой стороны, что такое ум? – вопросил он. – Наверно, это способность достигать правильно поставленной цели. – А сам ты многого достиг? – вспылила она. – Как был задрипанным специшкой, так и остался! – Зато живу как нравится. И не кричу на всех углах, какой я умный. – Да ну тебя! – окончательно разобиделась Лариса и очередной раз его бросила – на растерзание воспрявшей совести. Собственно, что он хотел доказать несчастной глупышке? Пусть утешается как умеет. Не можешь помочь, лучше отойди. Кажется, животные его рефлексы снова опередили сознание. Ибо сказано: «не согрешишь – не покаешься». Следующим оказался Георгий, Гога, – массивный словно бульдозер и столь же основательный. «Матёрый человечище» кавказских кровей, впрочем, давно обрусевший. Как и Тим, он не считался генератором идей, даже не претендовал, зато владел панорамным, системным мышлением и мог оперировать громадным количеством данных, раскладывая любую проблему на составные, взвешивая и соотнося сии части, выстраивая наново. По аналогии с компами Вадим нарёк это оперативной памятью. Однако и с обычной памятью у Гоги проблем не возникало: был он, что называется, энциклопедист и по складу ума больше годился в учёные, чем в технари. Только кого это сейчас волновало, кроме самого Гоги да ещё, может, Вадима? – Смотри-ка, Вадичек, – протиснувшись в проход, Гога без долгих вступлений уронил на стол Вадима тетрадный листок, на коем была начертана схема сложного прибора с десятками разнокалиберных блоков и множеством вычурных связей. – Нравится? – Привет, – сказал Вадим оторопело. – Чего это? – Здрав и ты будь, мил человек, – спохватясь, откликнулся Гога, – коли не шутишь… А это есть устройство нашей Крепости, насколько я его представляю. Итог долгих наблюдений и мучительных раздумий. – И бессонных ночей? – рассеянно добавил Вадим, вглядываясь в схему. – Ну, – подтвердил крепыш, с нескрываемой гордостью разглаживая листок тяжёлыми дланями. – Ты посмотри, дорогой, какая чёткая пирамида выстраивается: уровень под уровнем – прямо картинка! А как тебе эта дублирующая пирамида – из преподобных под-управителей? Стоит засбоить основной линейке, как в дело вступает резервная. А мы думали, «отцы» только за нравственностью следят!.. – А как же Совет Глав? – Декорация, дань традиции! Много ли проку было от прежних Советов? – Проку немного, зато шуму сколько! От выборов не продохнуть, агитаторы так и вились – бедные, что они теперь-то поделывают? – Думаю, не бедствуют. Как говорят на Кавказе: был бы язык пошершавей, а уж задница для лизанья всегда сыщется! – Врёшь ты, – с ухмылкой сказал Вадим. – Не говорят такого на Кавказе. Тоже, кавказец выискался! – Ну и вру – подумаешь, – легко согласился Гога. – Разве это что меняет? Народ, как известно, мудр, а я – его часть, из самых мудрых. – «Вышли мы все из народа», – подтвердил Вадим, – но разбрелись почему-то в разные стороны. «Дети семьи трудовой», чтоб нам!.. – Видишь? – показал Гога. – Эта конструкция из самых прочных – полная зависимость нижних слоёв от верхних и никаких лазеек для подкопа! – Дело за малым: заставить вкалывать нижний слой. Без прочного фундамента всё строение рухнет. – Я не удивлюсь, если и для этого у них что-то припасено. – Ага, возле каждого работника подставить по надзирателю с дубинкой, а лучше – с огнестрелом. И то могут ведь осерчать. – Э-э, дорогой, прошли те времена! Мы ж не в Америке, даже не в Европе, где народ худо-бедно свыкся со свободой и за неё порвёт пасть любому. У нас вековые традиции рабства. – На Кавказе? – При чём здесь Кавказ, слушай! Мы же русский народ, да? В этом наша «особенная гордость», и в этом – наша беда. Если кто-то захочет нас снова поработить, зёрна упадут на благодатную почву. – Да что с тобой, Гога? Ещё никто не нападает, а ты уже боишься. Раньше-то был посмелей. – Все меняются, друг мой, разве не видишь? Кто-то быстрей, кто-то медленней. Один ты словно заговорённый. Вадим рассмеялся. – И тебя на мистику потянуло? – спросил он. – Но если я заговорён, то остальные, выходит, заколдованы? Тогда надо лишь снять с них заклятие – и все дела! – Думаешь, это наносное? Сними заклятие, и душа вырвется, точно птичка из клетки… Красиво! – А по-твоему, это уже впиталось в суть? – Кто знает, Вадичек, кто знает. Каждый лакей ищет себе хозяина – это у него в крови. Он наслаждается унижением – независимо, его ли унижают или он сам… Гога ещё долго распространялся на ту же тему, и многое в его доводах перекликалось с мыслями Вадима, так что тот больше поддакивал. Вообще приятно послушать умного человека – особенно когда излагает он то, до чего ты уже додумался сам. Затем докладчику помешали. Деловитая донельзя Лариса, как бы ненароком заглянувшая в их закуток, метнула в Вадима такой пламенный взгляд, что рикошетом досталось и Гоге. – «Кусается, стерва, – со смешком процитировал тот, – что твой хорёк». – В принципе Лариса – неплохая woman, – сочувствуя, вступился Вадим, – вот только убедить себя сможет в чём угодно. – Что мне в твоей защитной речи понравилось, так это «в принципе», – ехидно заметил Гога, – а также похвала от противного: «не плохая». После чего он вернулся «к своим баранам» и, кажется, пошёл по второму кругу, словно бы для лучшей ус-во-я-емости. – Слушай, Гога, – наконец не выдержал Вадим, – вам здесь что, исповедальня? Не продохнуть ведь! – Терпи, соколик, терпи, – благодушно прогудел Георгий. – Раньше надо было возбухать – теперь поздно. И знаешь, по-моему, людям неважно, чего такого мудрого ты втолковываешь. Просто они заряжаются от тебя. – Зато я к вечеру смахиваю на использованный презерватив. – Естественно: энергия-то – тю-тю! Однако и люди вокруг тебя меняются не быстро. Ты для нас точно якорь. – Или балласт, – буркнул Вадим. – Тоже, говорят, способствует устойчивости – правда, иногда от него избавляются. Всё же предположение Георгия ему польстило – при том, что Вадим и тут сообразил раньше. Но что такое десяток-другой в сравнении с населением города! Какой якорь потребуется там? Гога скоро ушёл, и на этом дневной приём закончился. Правда, вернулся с обеда Билибин и снова занял место рядом с Вадимом. Но он с разговорами не приставал, просто клепал чего-то по соседству. Билибин был самым старым в лаборатории. До пенсии ему оставалось всего ничего, однако он по-прежнему был подтянут и бодр, на здоровье не жаловался (как и ни на что другое), а без дела сидеть не умел – старая школа, теперь такие повывелись. Вадим нещадно эксплуатировал соседа и был ему благодарен – за исполнительность и полное отсутствие любопытства. Не спрашивая о конечных целях, тот с охотой брался за наладку и опробование придумываемых Вадимом узлов. И никогда не ворчал на избыток работы. Вот на таких людях, возможно, и выстоял бы коммунизм. Только где же их столько набрать?2. Родник чистой силы
В пять Вадим сорвался с рабочего места. Проскочив запруженную проходную, он втиснулся в переполненный транспорт, слегка вздремнул в подвешенном состоянии, пока напором тел его не вынесло на вокзал. За минуту до отправления Вадим нырнул в электричку, отыскал у окна свободное место и здесь отключился уже основательно – минут на двадцать. Безошибочно пробудившись, он выбрался из вагона и огляделся, будто в рассеянности. Сразу от станции громоздились потемнелые угрюмые дома вековой застройки, объединённые сложной сетью кирпичных заборов. Соблюдая обычную процедуру, Вадим долго кружил по захламлённым дворам, пока наконец не юркнул в подвал, древний и запутанный, как лабиринт, с высокими сводчатыми потолками. Здесь он ещё слегка попетлял по тёмным коридорам. Затем обветшалая дверь в конце одного из них отворилась на условный стук, и Вадим погрузился в бледный сумрак, пропитанный запахами тления и пота, наполненный мерными вздохами и бряцаньем металла. Зал был невелик, но казался громадным – из-за многих зеркал, покрывавших его стены и потолок. Служба была в разгаре. Внутри устрашающей стальной конструкции, где всё двигалось и крутилось, словно в исполинском часовом механизме, пыхтели и корчились десятка полтора страдальцев обоих полов – билдеров. Впрочем, на страдальцев они походили меньше всего. Это были люди словно из другой эпохи, с рельефными выпуклыми мышцами и упругой кожей, отлично координированные, энергичные, взрывные. Никакой одеждой нельзя было скрыть эту стать, опытный глаз сразу выхватывал билдеров из общей массы горожан, рыхлых и вялых. И сейчас своими мускулами они приводили в движение механизмы Билдинга, а на что ещё расходовалась эта энергия, ведали только здешние жрецы (наверняка на освещение, подогрев воды, ночное отопление, но, может, не только). В своё время кто-то из них очень здраво рассудил, что без посильного участия прихожан секта не выживет. Те ведь и приходят сюда, чтобы расходовать энергию, – так почему их служение не обернуть секте на пользу? Секта билдеров (проще, строителей) зарождалась вполне обыденно: с пропаганды здоровой жизни и красоты тела. Никакой угрозы для строя она не представляла, а с политикой и близко не стояла. К несчастью, сама билдинг-система зародилась в забугорье, и, соответственно, её критерии несколько разнились с губернскими. Посему местные власти, возревновав к популярности либо зациклившись на патриотизме, против неё ополчились и конце концов загнали билдеров в подвалы. Как обычно в таких случаях, чувство самосохранения возобладало: билдеры ввели у себя строгую конспирацию и стали развиваться изолированно. Постепенно формировалась система взглядов, основанная на доминанте телесности и общей силы, не слишком стройная или глубокая, зато утверждавшая право людей на саморазвитие. Кое в чём билдеры смыкались с нудистами, хотя у первых право на обнажённость следовало ещё заслужить. Нагота обязана быть эстетичной – один из главных постулатов билдинга. А девизом для них сделалось известное изречение: «Сделаем своё тело достойным своего духа», – перефраз ещё более знаменитого: «В здоровом теле здоровый дух». Правда, до сих пор не могли разобраться с первопричиной: то ли здоровый дух предполагает стремление к гармоничному развитию; то ли, наоборот, здоровое тело исключает болезненные отклонения в психике. Однако люди, у которых хватало пороха здесь задержаться, становились другими – без вариантов. Им-то не приходилось призывать любить себя «какими есть», они вполне могли сделаться достойными любви, реализовав заложенные потенции. Подобных околорелигиозных сект расплодилось в последние годы множество, и большинство их было не столь безобидно и куда более авторитарно. Самое занятное, что как раз к таким власти претензий не имели, будто их вполне устраивала выводимая там порода – бездумная, беспомощная, безрадостная. Равнодушная к близким, боготворящая пастыря. А уж чему они поклоняются, во что верят с такой истовостью – не суть важно. Что до Вадима, то он примкнул к здешней секте из практических соображений, оценив эффективность билдинг-системы и соотнеся её со своей природной ленью. Билдеры приняли его охотно: за врождённую стать, – и довольно скоро Вадим вошёл в элиту секты. Переодевшись у входа в скудную форму, ещё слегка влажную, Вадим осторожно проник в пульсирующее стальное чрево Билдинга. Следуя ритуалу, вполголоса поздоровался с каждым, с особо заслуженными – обменялся рукопожатиями. Затем протиснулся к своему месту, где уже минут десять пыхтел за двоих его бессменный напарник, Арон, – мрачноватый силач, фанатично преданный билдингу и уважавший людей пропорционально размерам их бицепсов. Впрочем, ещё существовала такая разновидность как женщины (не билдерши), но к этим Арон относился сугубо утилитарно, без лишних сантиментов. Вообще, здесь собралась любопытная коллекция типов – такие теперь только в подполье сохранились. Пока и за него не принялись всерьёз, ибо кто же потерпит под боком эдакий рассадник? Как Вадим и надеялся, мощные потоки крови, разгоняемые по телу Билдингом, вымыли болезненную тяжесть из его головы и сердца. Только он пришёл в себя, как стал немедленно озираться в поисках объекта для любования – обычная его манера, причём не только в зале. И отыскал неожиданно легко, почти сразу: чуть поодаль от Вадима старательно и неумело трудилась незнакомая очаровашка, миниатюрная и нежнокожая словно подросток, с премилой, слегка шкодливой мордашкой. Толика азиатской крови добавляла ей смуглоты и своеобразия, а особенно умиляла припухлая верхняя губка. В самом деле, девчушка была хороша! Случаются иногда чудеса на свете: без всякой формовки и шлифовки, на пустом, казалось бы, месте вдруг возникают такие прелестницы, к которым трудно придраться даже привередам вроде Вадима. Впрочем, обычно девиц не хватало надолго: расцветут, ослепят – и завянут. Вот сколько этой пигалице? Хотя бы в совершенных годах? Удивительно, что малышку ещё не заманили на Студию или не подбросили в верха, крепостникам на усладу, или не увели крутари, честно оплатив товарный вид своим покровительством. Чтобы такое чудо – и бесхозное? Наверняка кто-то пасёт её, затаившись неподалёку и готовый заслонить при первых поползновениях. Но глазеть на её формы никто не возбранял? А на большее ты, парень, вряд ли решишься – где уж тебе!.. – Слышь, дистрофик, – неожиданно обратилась к нему девочка, – а ведь я тебя знаю! Разве не ты лет двенадцать тому выступал с эстрады? – Сколько ж тебе было? – удивился Вадим. – Ты вообще родилась? – Только не надо мне льстить, – не задержалась она с ответом, дёрнув худеньким плечом. – Лучше научи правильно двигаться я ведь вижу, как ты кривишься. – Чтобы заработать втык от жрецов? Спасибо, с меня хватит. – Да они же сюда и носа не кажут… Кстати, меня зовут Юля. – Работай, Юля, работай. Они всё видят, уверяю тебя. Словно в подтверждение его слов, из-за зеркала высунулась бородатая физиономия и строго вякнула: – Вадим, разговорчики! – Чем лаяться, лучше бы музыку врубил, – отбрыкнулся он. – Или опять уделали систему? Бородач проворчал что-то невнятное и вновь канул в зазеркалье. Хихикнув, Юля спросила: – А чего они такими лопатами обзавелись – для солидности? – Она засмеялась и добавила: – Серьёзные! – Должность обязывает, – откликнулся Вадим. – Ладно, ты сюда болтать пришла? Может, для этого – кто знает? Вообще выкладывалась Юля не слишком, зато мешалась за троих. – Работать, работать и работать! – гнусаво бурчала она, потешая соседей. – Не хочешь помочь, да? И ладно. Вот погоди, будешь висеть над пропастью, попросишь у меня подать руку, а я тебе – фиг! Рушься на острые скалы, если такой. То-то я посмеюсь!.. Поневоле Вадим тоже ухмылялся краями рта, однако отмалчивался. При надлежащей строгости эта мартышка вполне могла бы схлопотать по голым ягодичкам – за неуместное озорство. Однако на такую кралю у жрецов вряд ли поднялась бы рука. К тому же прежний фанатизм давно пошёл на убыль, и теперь секта больше напоминала подготовительную базу для молодняка, нацелившегося прорваться в крутари. За дисциплиной следили, и на том спасибо. А неугомонная кроха уже напевала, тихонько и жалостливо: «От умру я, умру-у, та заховають мэня-я…» И так далее, и тому подобное – её репертуара, похоже, хватило бы на полную тренировку. Удивительно, но никто против этого не возражал, даже жрецы. Что девочка умела, так это нравиться: обаяния – вагон! Затем всё-таки врубили музыку, но лучше бы этого не делали. То ли жрецы пошли на поводу у невзыскательной публики, то ли у самих подросла смена, но в такие моменты Вадим вспоминал о своём возрасте. В нынешних сонгах от мелодий остался лишь ритм, и тот частенько сменялся сплошным ором, совершенно немузыкальным, зато ошеломительно громким. Ладно, не будем о вкусах, недоумевал Вадим, но что у нынешнего молодняка со слухом-то делается: глохнут помаленьку? Эх, старость, старость – вот и я в ворчуны записываюсь… Хватанув «мышечной радости» под завязку, до потемнения в глазах и дрожи в коленках, Вадим на остатке сил попинал мешок в углу зала – не столько подкрепляя навыки, сколько проверяя. (Как и ожидалось, навыки оказались в порядке, подключаясь к мускулам по первому же запросу.) Дождавшись, когда из проёма возникнет посвежевший и воспрянувший Арон, втиснулся туда сам. Лаз вёл в крохотную душевую, и согласно здешнему распорядку Вадим мог позволить себе шесть минут блаженства. Однако на первой же по бетонному полу коридорчика зашлёпали лёгкие шаги и в проёме, будто в раме, возникла Юля – совершенно нагая. Впрочем, как и он. – Ох, прости! – выдохнула девушка, однако не отступая и не отводя глаз. – Наверно, у вас не принято? Вадим тоже смотрел на неё во все глаза, и непохоже, чтобы Юлю это смущало, – а ведь она из новеньких! Малышка в самом деле походила на подростка, и всё в ней, от пальчиков до ключиц, выглядело умилительно детским. Но губы и грудь уже вполне созрели для поцелуев. К счастью, наружный индикатор Вадима, обескровленный тяжёлой тренировкой, никак не прореагировал на соблазнительное видение. – Так что? – спросила она чуть нетерпеливо. – Мне уйти? – Чего уж теперь, – ответил Вадим. – Больше-то друг другу мы всё равно показать не сможем. Улыбнувшись, Юля шагнула под душ,неосторожно ткнулась в Вадима маленькой грудью. – Зато теперь у нас вдвое больше времени, – сообщила она, почесав нос о его плечо. – А хочешь, я намылю тебя собой? – Ладно дразниться-то, – пробормотал Вадим, всё же смутившись. – Пожалела бы старика. – А чего? Давно хотела выяснить, что за ключики у эдаких шкафов! – Избыток любознательности приводит к ущемлению носа, знаешь? – назидательно молвил Вадим. – А «небрежность – причина пожаров»! – парировала девочка. Как выяснилось из последующего разговора, несмотря на нежный возраст Юля уже могла щегольнуть пёстрой биографией. Открытым текстом она ссылалась на связи с натуристами, шатунами, даже намекала на оргистов. Расшалившись, Юля пожелала некоторые из приобретённых навыков продемонстрировать тут же, однако Вадим отговорился общим упадком сил и недостатком времени. «Ладно, – нехотя уступила она, – тогда уйдём отсюда вместе. Ты далеко живёшь?» Неопределённо усмехаясь, Вадим шлепками выгнал Юлю из-под душа и подтолкнул к выходу. Разглядев её близко и в подробностях, он укрепился в своих подозрениях. Уж очень Юля была ухоженной – от упругих гладких подмышек до младенчески нежных пяток. И ровный загар по всему телу, и ни единого волоска ниже головы, и накопленная за годы сияющая чистота, и брезгливость, с какой она ступала по облезлому полу. Нет, сколько б она ни разыгрывала из себя простолюдинку, это – продукт иной среды. Какой же лопух её сюда притащил? Всё-таки из храма они уходили вдвоём. Подвал был обширный, запущенный, к тому же имел несколько выходов на поверхность. Вадима слегка раздражала эта игра в конспирацию (было б из-за чего), но правила не им установлены, не ему и отменять. На этот раз он предоставил Юле выбирать путь, а сам шёл следом, наблюдая за ней. После тренировки сонливость у Вадима пропала напрочь, голова прояснилась, и теперь он мог трезво оценить своё новое приобретение – эту самую Юлю. На девушке были потёртые шорты, линялая растянутая майка, едва не спадающая с плеч, и шлёпки – всё. Экипировка на грани фола. Если бы кто из блюстителей заподозрил отсутствие белья, не миновать ей плетей по мягким частям. Собственно, за что? Ведь так и положено в нашем благословенном обществе: наружная пристойность, а чуть поглубже – всегдашняя готовность к разврату. Но что за поступь, господи: как упоительно содрогаются грудки на каждом шаге, как грациозно качаются бёдра!.. Тоже врождённое или научили? Но не за месяц же! Такому надо обучать с пелёнок. Наконец они выбрались из подземелья и зашагали по гулкому переулку, стиснутыми глухими облезлыми стенами. – Слушай, – внезапно заговорила девушка, – а ведь ты не похож на дурака!.. Маленькие открытия, надо же. – Ну почему, – возразил Вадим. – Просто ты не разглядела. Ты же торопыжка, так? Вечно спешишь с выводами! – Но если ты не дурак, – отмахнулась Юля, – как же ты угодил в здешние прихожане? – По-твоему, наша вера не истинная? – нахмурясь, спросил он. – Тогда она и вправду ничего тебе не даст. – А по-твоему, она тянет на веру? – Девушка фыркнула: – Подумаешь, рукомашество и ногодрыжество! – А слышала ты про жизне-силу, еретичка? Вообще с тобой проводили вступительное собеседование? Поколебавшись, Юля кивнула, затем повела худенькими плечами: мол, поливали чего-то невразумительного – толку-то!.. Действительно, последнее время жрецы не слишком усердствовали с проповедями. – Вот ей, собственно, и поклоняются билдеры, – продолжал Вадим. – Прочее – следствие. И если ты наблюдаешь среди них самодовольных здоровяков, то гордятся они не нынешней статью, а тем, что сумели её достичь, начав едва не с нуля. – И всё? Не больно-то густо! – Как посмотреть. Кто-то верит в бессмертную душу – вообще, не вдаваясь в подробности. А вот билдеры верят в жизне-силу, полагая её необходимой составляющей души, без которой она не сможет достичь совершенства и просто сохранить себя. А тело – что ж: всего лишь показатель душевной силы. Кстати, по теории билдеров, на пути накопления жизне-силы можно достичь и физического бессмертия. Ибо сказано: «сделаем тело достойным духа» – то есть таким же бессмертным. – Ну хорошо, а что же всё-таки делается с телом? – У каждого, чтоб ты знала, имеется отмеренный природой телесный предел, на который он вполне может выйти, если выложится по-настоящему, если проникнется желаньем до самого нутра, если поверит! Мало кто на это способен: большинство гораздо только языками молоть, – а ведь тут вкалывать надо, мучиться, почти истязать себя! Самое забавное, что предел одинаков почти для всех – конечно, завися от габаритов, – но вот приблизиться к нему сможет только верующий. – Как ты, например? – подколола Юлька. – Пока я в зале, я верую – истово и всей душой, – подтвердил Вадим. – Однако вне его… В жизни так много любопытного! Кстати, обрати внимание, сколь много в билдинге людей многогранных, почитающих гармонию. – «Красота спасёт мир»? – хмыкнула девочка. – А почему не сила? – А что ты считаешь силой? Способность подминать других? – Покорять, – сказала она со вкусом. – Подчинять. Властвовать! – Это сила не человека – зверя. А человек силён другим: умением сохранять свою суть – при любых обстоятельствах. – Опять жизне-сила, да? Как средство защиты от агрессивной среды… Но разве нельзя накапливать её иначе, без этого мазохизма? – Можно, – кивнул Вадим. – Отнимая у других. Именно «покоряя» и «подчиняя». А ещё: унижая, мучая, убивая. Наверно, так даже можно достичь бессмертия тела. Но не души – это наверняка. – Бог с ней, с душой, – кто её видел? Но приличное тело мне бы не помешало. – Мне больше нравятся неприличные, – возразил он. – Как у тебя. – Просто ты падок на красоток, – самодовольно заметила Юля. – Старый хрен! – Ну да, мне нравятся красивые люди, – согласился Вадим. – Не только потому, что глаза радуют. Главное: их психику не уродуют комплексы, они не пытаются из себя никого строить – они естественны! Наконец, они любят себя, а потому и другим кое-чего перепадает. – Ой ли? – По крайней мере, это относится к девицам. Что до парней, на них больше влияет дефицит силы или роста. – Послушай, а чего ты уродуешься? – спросила Юля. – Зачем так выкладываться, а? Имеются же препараты – «химия», например. Я-то знаю! – «Химия» есть болезненный нарост на теле билдинга, – с неохотой ответил Вадим. – А с наростами положено бороться. – Ты так печёшься о своём здоровье? – Не в том дело. Понимаешь, препараты дают громадные объёмы, однако и психика ломается. Что было слабостью, становится манией. А хуже всего… – Что? – Если честно, «химией» балуются многие – и билдеры и крутари, чаще втихаря. Однако недавно проклюнулись особенные качки, которые не подаются в крутари, но и с билдерами не остаются. Для них мускульная мощь сделалась целью, они свихнулись на ней – по глупости либо из уязвлённого самолюбия. Их так и прозвали: «химичи», – чтоб выделить среди прочих. Где они обитают и качаются, чем кормятся, кто снабжает их «химией» – я лично понятия не имею. И остальные предпочитают держаться от них подальше. Вообще, в обычном состоянии «химич» превосходит билдеров ненамного, но иногда слетает с катушек и прорывается в чудовищную силу, даже внутренне преображаясь в монстра. Кстати, от «химии» не только растут мышцы, но и костяк меняется. Вадим вдруг замолчал, удивлённо вскинув брови, и даже остановился, будто наткнулся на столб. У тротуара притулился колёсник, изящный как игрушка и совершенно неуместный в этом угрюмом месте. До сих пор на такие машины Вадим мог любоваться лишь со стороны, когда они на скорости проносились мимо, обдавая его выхлопами или каскадами брызг. И увидеть подобное чудо здесь, на заброшенной улице, куда и блюстители без особой надобности не заглядывали, – было таким вопиющим нарушением системы, что Вадим не смог бы пройти мимо, даже если был бы начисто лишён любопытства. Озадаченно оглядевшись, он приблизился к машине, заглянул вовнутрь. – Слушай, не задерживай, – дёрнула его за руку Юля. – У меня уже яичники ноют – так хочется. Может, завернём в какой-нибудь дворик, если до тебя слишком долго? – Ну ты проста, малышка! – А чего? Ещё терять время из-за этой… Ну хочешь, рассажу ей стекло кирпичом?.. А давай, а? – вдруг загорелась она. – Никого же вокруг нет! Внимание Вадима привлекли педали, тщательно смоделированные под изящные, крохотные, с высоким подъёмом ступни – много ли таких на весь город? Итак, лягушка всё же оказалась царевной!.. Осторожно он взял Юлю за шею, наклонил к самому стеклу, показал. – Как говорится, недостающее звено, – пояснил он. – Ну что, девочка, будем колоться? – В чём? – Юля растерянно заморгала. – Ладно-ладно, сударыня, кончайте-ка свои аль-рашидовские штучки! Не то я в самом деле вышибу стекло и примерю эти педальки на ваши неподражаемые ножки. Со вздохом девушка коснулась ладонью дверцы, и та послушно скользнула в корпус. Затем Юля опустилась в кресло, и стало понятно, что оно тоже сработано под её стройные формы. – Садись, что ли, – пригласила девочка. – Прокатимся! – Знаешь, кроха, – возразил Вадим, – пожалуй, дальше нам не по пути. – Испугался? – Юля звонко рассмеялась. – Не дрейфь, билдер, – с твоими-то мослами!.. Провокация была дешёвой, однако Вадим внезапно решился и, обойдя машину, сел рядом с девушкой. В конце концов, надо же выяснить, какие пакости готовит она доверчивым билдерам? Не пришлось бы тем менять базу. – Видишь, – одобрила Юля, – это даже не больно. И рванула с места, оглашая тихий квартал визгом шин. Попетляв по захолустьям, колёсник вскоре вырвался на магистраль – из немногих уцелевших, куда запрещался въезд грузовикам и служебным колымагам. И тут Юля показала, что такое настоящая скорость. По всему судя, она была водилой со стажем, так что не стесняла себя осторожностью. Как ожидалось, малышка доставила Вадима в Центр, где он избегал появляться. И вряд ли бы смог – на каждом углу по блюстителю, к чему-нибудь да придерутся. Давненько Вадим здесь не бывал и теперь поразился, насколько всё изменилось. От добротных древних домов, коими по сию пору гордились старожилы, не осталось следа, – как и от показушных строений недоразвитого социализма. Изнутри на Столицу будто наползал иной, новый город, со странными планировками и необычной архитектурой, по-видимому, очень рациональной: без излишеств, но и без глупого скупердяйства, с нездешним размахом, затмевавшим даже грандиозные проекты сталинской эпохи (к счастью, нереализованные). Невдалеке, в самой сердцевине Крепости, исполинским пальцем упиралась в небо телевышка, возведённая ещё до Отделения ценой многих затрат и усилий. Вокруг неё, уже позднее, поднялось громадное здание Студии, словно некий Храм искусств, очертаниями прозрачного купола напоминая муравейник, в хитросплетении ходов которого суетилось несчётное множество букашек. Высоким правильным кольцом её окружил правительственный кремль, по сути представлявший собой толстенную крепостную стену, неприступную с обеих сторон. А уже вокруг кремля разрастались высотные блоки, населённые управителями и разделённые безупречными окружностями и радиусами улиц. Строительство блоков ещё продолжалось, постепенно продвигаясь к беспорядочно наставленным зданиям промышленного кольца, перед которыми возводилась ещё стена, на сей раз настоящая, готовясь окончательно разгородить бывших сограждан. От взбесившегося климата Центр оберегала знаменитая Крыша, прозрачной плёнкой стекая со шпиля Студии по плоским верхушкам кремля и блоков (по слухам, прочности она была необыкновенной). И сам Новый Город строили из такого плотного материала, что тот больше походил на металл. А может, это была разновидность керамики – сродни тем, из которых производят корпуса колёсников и вставные зубы. Изумлённо Вадим покачал головой: вот это размах, с ума сойти! Кто мог ожидать от наших неумёх? Мне ли не знать, как медленно они ездят – сколько ни запрягай! Как же удалось раскочегарить их до такого? Через автоматически раскрывшиеся ворота «бегунок» вкатился внутрь одного из блоков, очутившись в просторном тихом дворике. Отсюда в жилые покои «тысячников» вело несколько нарядных дверей – не слишком широких, как будто здешние обитатели заранее страховались на случай бунта. Вообще же колёсников оказалось на стоянке немного, хотя места хватало. То ли развезли хозяев по их ответственным делам, то ли те пока обходились без машин. Конечно, не пешком топали – боже упаси! – но последнее время в Центре всё больше входили в моду рикши. Кстати, нормальная работа и для здоровья полезно. Чем бегать впустую, лучше послужи народу (через его «слуг») за вполне приличный паёк. Вадим и сам подумывал: не наняться ли? По крайней мере, блюстители перестали б вязаться, и к власти поближе, ежели что. Впрочем, его наверняка бы забраковали – как раз поэтому: неблагонадёжен. Вадим вздохнул, потерянно озираясь. – Домой хочу, – признался он. – Довольно лирики! – Юля выключила мотор. – Двинулись. – Куда? – грустно спросил Вадим. – С родителями знакомиться? А кто они у тебя – «светлости», «превосходительства» или простые народные «благородия»? Как будто он досконально представлял разницу! – Предок на службе, возрадуйся, – ответила девочка. – И статус его совершенно не важен… Ну давай, давай, – поторопила она, – выгружайся! Пришлось покинуть убежище и направиться к ближайшему подъезду. Конечно, придверные были поставлены тут на каждом входе. Но здешний на Юлю с гостем даже не глянул: вышколен отменно или же прикормлен. Неужто и папеньке не докладает? «Кому-то я советовал держаться от «золотой тысячи» подальше, – вспомнил Вадим. – И как раз сегодня. Легко советовать другим!..» Скоростной лифт вознёс парочку к верхним этажам – беззвучно и бережно, точно правительственный лимузин, – а открылся прямо в квартиру. Впервые Вадим оказался в окружении такой ошеломительной роскоши, вдобавок предназначенной для жилья. Окон, правда, не было, как и балконов, однако воздух в комнатах оставался поразительно свеж, точно в лесу или на берегу водоёма. Тона обивок и покрытий – приглушённые, слегка сумрачные; таков же и свет. А мебель в здешних просторах терялась и вообще выглядела необязательной, ибо её с успехом заменяли неровности пола, сплошь покрытого узорчатым ворсом. Вообще, странным образом жилище напоминало уютную и объёмистую пещеру, оснащённую всеми мыслимыми средствами современного комфорта. И для кого она строилась – для пещерных людей? – Я заметила, ты неравнодушен к воде? – спросила Юля, разоблачаясь прямо от порога. («Ба – знакомые привычки!») – Так полезли в корыто! – Мало тебе душа? – А! – махнула она рукой. – В той вошебойке только грибки собирать. Следом за девушкой Вадим прошёл в ванную комнату. И это действительно оказалось комнатой, иначе бы в ней не уместилось «корыто» – мраморный бассейн площадью метров пятнадцать, уже наполненный пенящейся зелёной водой. – Ничего себе! – не удержался Вадим. – Какой же это этаж? – Двенадцатый, а что? – А если переборки не выдержат? Тут же тонн двадцать, не меньше! – Умник! И охота тебе голову ломать? С коротким визгом Юля бултыхнулась в воду и забарахталась, разбрызгивая пену. – Ну, прыгай! – крикнула она Вадиму. – Устроим заплыв на дальность. Сохранности ради тот тоже снял с себя одежду, отнёс в соседнюю комнату. И только затем присел на краю бассейна, щурясь от летящих в глаза брызг. – Так вот куда уходят народные денежки! – заметил он. – Утекают, – поправила Юля. – А тебе жалко? – Кто ж это приготовил? Имею в виду воду. – Компьютер, глупый! – засмеялась она. – Слыхал о таком? – Мала-мала, – скромно сказал Вадим. – Слушай, а на кой ляд тебе ходить к билдерам, если всё можно устроить и здесь? – А публика там занятная. – Девушка перевернулась на спину, разбросав конечности по сторонам, блаженно прикрыла глаза. – Надоели эти худосочные, обтекаемые, жёнообразные. «Мужика б!» Помимо воли взгляд Вадима шарил по распахнутому перед ним телу. Какого чёрта, в самом деле: всему ж имеется предел!.. Ан нет его – и не надо. – Но есть же здоровячки и поближе? Взять хотя бы гардейцев… – Ах, эти! – С пренебрежением она хлопнула по пене. – Дуболомы: делают, что велено, – от сих до сих. Скучно! – А у нас, стало быть, личности? – Ну да, вроде тебя. – Она снова расхохоталась, дрыгая ногами, – какая-то избыточная весёлость, натужная. – Лезь сюда, медведище, хватит препираться! Или застеснялся? «Именно! – вдруг осенило Вадима. – То есть именно, что наоборот. Вот уж чего во мне сейчас ни на грош, так это стеснительности. Часа не знаком, а уже готов с нею в постель. С чего я так раздухарился? Ох, братцы, не к добру это!..» Резко распрямившись, он исполнил двойное сальто и обрушился в бассейн – к восторгу Юли, столь же чрезмерному. Тотчас она оседлала его, словно Ихтиандр дельфина, и заставила плавать по кругу, за неимением раковины трубя в сложенные ладошки. Кстати, вода здесь плотностью не уступала морской. – Что в тебе подкупает, – сообщила наездница, надудевшись, – так это расшоренность. Другие бы столько ломались! – У каждого свои комплексы, – объяснил Вадим, продолжая с удовольствием обновлять навыки брассиста, невостребованные столько лет. – Кто-то вообще боится иного пола, наворачивая вокруг такое!.. Большинство в принципе не прочь приобщиться, но лишь при соблюдении всех протокольных норм, обезопасившись ими и одеждой настолько, будто ведут друг с другом танковую дуэль. В некоторых странах даже любовью, говорят, занимаются в полном облачении, прикрыв лица платками, – словно через амбразуру, представляешь? – А у тебя что? – поинтересовалась Юля, с комфортом укладываясь на его широкой спине, точно на матрасе-самоходке. – Ну-ка признавайся! – А я предпочитаю неформальное, естественное общение, – ответил он. – На сей счёт у меня даже имеется теория, частью заимствованная у нудистов, частью основанная на опыте. – Выкладывай! – снова велела девушка. – А разве сама ты не замечала, насколько понятней общаться друг с другом раздетым людям? – Ещё бы не замечать! – хихикнула она. – Чего ж тут не понять? Предельная ясность, куда больше! – Н-да, – хмыкнул Вадим. – Вот и видно, что у натуристов ты не задержалась. А ведь отсутствие покровов означает не столько приглашение, сколько доверительность. Телесная открытость, как ни странно, облегчает слияние сознаний. Голыши могут представить друг друга намного точней, а затем между оригиналом и его отражением в партнёре образуется резонанс… – А если я не хочу, чтоб мне «представляли»? – перебила Юля. – Вот ещё! На фиг мне подставляться – с этим твоим «резонансом»? – Тогда к чему общаться? – Ну хорошо, – решительно сказала она. – Если следовать твоей логике, то не только телесная открытость, но и телесное слияние должно облегчать слияние душ? – Вообще-то да, – нехотя подтвердил Вадим. – Однако тут возникает много иных проблем. – А чего усложнять? – удивилась Юля. – Подумаешь, слияние!.. Пока мы соприкасаемся другими участками, у тебя же проблем не возникает? Считай это обычным межполовым пожатием, только не рук. Или «открытием забрал» – на выбор. – Понимаешь, это уже другая степень доверительности, – смущённо забормотал он. – Даже иной уровень ответственности. В конце концов, затрагиваются детородные функции, биосовместимость, гигиена, прочее… Вадим умолк, и сам чувствуя, насколько неубедительно это звучит. – Ну? – подстегнула Юля, ещё и пятками наподдала. – Так что там насчёт «геенны» – огненной, надо думать? – Она насмешливо хмыкнула: – «Ответственность, совместимость, детородность» – тьфу! Предохраняться надо лучше – проблем и не возникнет. – Ладно, – уступил он, – можешь считать это персональным бзиком. В моём возрасте позволительна старомодность. – Ой-ей, чья бы корова мычала!.. – Нет у меня коров, – отказался Вадим. – Безлошадный я. И крова тоже скоро не будет. Осторожно он перевернулся на спину, позволив девушке перебраться к нему на грудь. – Чего бы я хотела уметь, – внезапно сказала Юля, и на её мордашке проступила неуместная злость, – так это драться! – Господи, – изумился Вадим, – тебе-то зачем? – Моё дело. А сам ты – умеешь? – Ну так, немножко… – И что для этого нужно? – Во-первых, сила, ибо без неё не будет резкости. – С этим напряжёнка, – вздохнула Юля, с сожалением оглядывая свои члены. – Ноги – куда ни шло: от дурной головы им работы хватает… – Во-вторых, требуется растяжка. Над ней-то ты трудилась? – Не возникало нужды, – пожала она плечами. – И без того, если разогреюсь, могу опуститься в шпагат. – В прямой или в косой? – В косой. – Маловато будет – для твоего пола и возраста. Недобор силы можно компенсировать только исключительной гибкостью. – Чем богаты, – буркнула девочка. Ухватившись за лесенку, она раскидала по стене прямые ноги, пытаясь подтянуть промежность поближе к ней. Просвет оставался небольшой, благодаря природной гибкости, но и не слишком маленький. – Видишь? Это предел. – Ну, «этому горю я сумею помочь», – в духе народных сказок изрёк Вадим, аккуратно помещая ладони изнутри её бёдер, на затвердевшие волокна. Юля оцепенела в предвкушении, однако больше он не сдвинулся ни на миллиметр. Только прикрыл глаза и сосредоточился, из жарких своих глубин посылая в ладони волны тепла, с каждым выбросом расплавляя одеревенелость её мышц, – пока девушка не упёрлась бёдрами в лестничные боковины, а затем и не просела меж них, почти коснувшись ягодицами прохладных кафельных плиток. Нежные её ноги при этом торчали по сторонам с трогательной беспомощностью, уронив расслабленные ступни, а дыхание заметно участилось, будто немалая доля Вадимова тепла таки угодила в запретную зону, разогрев и её до опасной черты. Пока не поздно, он переместил одну ладонь на узенькую поясницу Юли, вторую – на самый верх её живота. И стал медленно изгибать девичий стан, размеренно курсируя второй ладонью от грудок до гладкого лобка, пока Юля не легла затылком на собственную попку, причём без особенного напряжения. – Это останется? – спросила девочка, зачарованно на него глядя. – Боже, ты убрал во мне все зажимы – это чудо как здорово, даже не хуже секса!.. Это останется, правда? Ты обещаешь? – Процентов на восемьдесят, – подтвердил Вадим. – Ну, может, через месячишко придётся процедуру повторить. – Хоть каждый день! – с энтузиазмом вскричала девочка. – Тоже, напугал! Ты вообще представляешь, чего стоят твои касания? Ты ж, наверно, и лечить сможешь простым наложением рук – точно Христос! – А он-то почём брал за сеанс? – поинтересовался Вадим. – Впрочем, сегодня и его объявили бы шарлатаном либо запрягли на обслугу Глав, так что лучше не высовываться. И лишней рекламы мне не требуется, имей в виду!.. Ладно, – заключил он, – с растяжкой мы разобрались. – Что дальше? – спросила Юля с любопытством. – Координация, глазомер? – Навыки, – ответил Вадим со вздохом. – Координацию-то можно в момент наладить: в конце концов, это лишь вопрос правильной настройки мозжечка – плёвое дело для знающего человека, хотя опасное. – Вот так просто, да? – хмыкнула малолетка. – Взял и настроил? По-моему, ты замахнулся на божественное творение! – Наладить всегда проще, чем сконструировать, – главное, разобраться с устройством. Пока не будем касаться твоей бессмертной души – бог с ней… – Именно, что Бог! – поддакнула девочка. – Но что есть твоё симпатичное тельце, если не подобие герметичного и многофункционального вездехода, без которого душа не смогла бы существовать в нашем мире? Как у вездехода, в нём есть свои движители – мускулы; свои камеры и локаторы – глаза и уши (не считая прочих датчиков); своя электропроводка – нервная система; и даже собственный бортокомп – мозг, через который душа управляет телом. И всё это можно наладить: чтобы чувствительность сенсоров стала выше, чтобы напряжение в сети возросло, а провода не разъедала ржа, чтобы не искажались и проходили быстрее сигналы, чтобы не барахлил комп, – да мало ли? Но вот рефлексы, автоматизм, бездумность реакции обычно требуют тренировок, длительных и упорных. – А не обычно? – сейчас же ухватилась Юля. – Ну, если воспринимать это без лишнего пиетета… Что есть навыки, как не набор двигательных программ, накрепко усвоенных подсознанием? Стало быть, в принципе их можно записать туда напрямую… чего тебе, конечно, хочется, да? – Ещё бы! – Ну да, за сеанс получить то, над чем другие бьются годами!.. Видишь ли, это может потребовать от нас слишком многого. – В чём же дело? – с готовностью откликнулась девушка. – Если только в «другой степени доверительности», то я уже говорила: никаких проблем! На полное твоё усмотрение. – «Чего усложнять», да? – хмыкнул Вадим. – «Межполовое пожатие» и так далее… Но если воспринимать всё настолько просто, при чём здесь доверительность? Как говорится, «ещё не повод для знакомства». – Тогда хотя бы отрегулируй мне мозжечок, – неохотно уступила Юля, – если не желаешь вправить мозги. – Это – пожалуйста. Обхватив ладонями её изящную голову, Вадим снова сосредоточился, проникая вглубь незримыми щупами. Давно не упражнял он эти способности ни на ком, кроме Алисы, – не из одной осторожности, просто потребности не возникало. Но от Юли ему не захотелось таиться, и почему не сделать пары шагов навстречу, когда девочка готова пройти остальное? Если уж загружать кого опасными знаниями, то в первую… голову… тех, кто слабее. И действительно, это не заняло много времени. – Ну вот, теперь сможешь угодить противнику в глаз с первого плевка, – сказал он, отпуская её перенастроенную голову. – Жаль, ты не плюёшься ядом. – На крайний случай сойдёт и лезвие, – зловеще откликнулась девочка. – Видала я в одной киношке!.. – Они покажут – лишь бы эффектней! – хмыкнул Вадим, мысленно содрогнувшись: и вправду, не обернулся бы его подарок зияющими глазницами. В метаниях на точность совершенная координация вполне может заменить мастерство. Затем он прогулялся пальцами по её позвоночнику, хрупкому как у ребёнка, тщательно обрабатывая каждый сегмент. Потом уже огладил всё тело Юли, стараясь не пропустить ни одной нервной дорожки, насколько он чувствовал их под тонкой кожей. – Вот и всё, – сказал Вадим. – Поосторожнее с этим! – Да не врёшь ли ты? – внезапно усомнилась Юля. – Чтобы это было так просто, так сразу! Сорвав с пальца перстенёк, она швырнула его в сторону пузатой бутылки с вином, припасённой в углу, – не ощущая, как на протяжении короткого взмаха её тело словно бы само, отдельно от сознания, оценивает вес и размеры снаряда, определяет оптимальную траекторию полёта, соизмеряет её с направлением разгона и силой броска. А в результате всех этих сложных подспудных расчётов перстенёк влетел точнёхонько в горло, коротко звякнув. – Это случайность! – тотчас объявила девушка и потянула с руки второй перстень – последний. В отличие от Алисы, она не злоупотребляла украшениями. – Побереги цацки, глупая, – хмыкнул Вадим. – Иначе придётся пить до дна. Всё-таки она повторила попытку, снова играючи угодив в бутылку, и залилась злорадным смехом, будто избавилась от неприятного презента. А на бутылку больше не взглянула, словно из брезгливости. – А с рефлексами не выйдет, – вредничая, объявила Юля. – Полная безнадёга! Не усваиваются они мной – сколько раз пробовала. – Здесь не пробовать надо, – возразил он, – а вкалывать. Из месяца в месяц, из года в год. Способна ты на такое? – Была охота уродоваться! После купания девочка потащила Вадима в столовую, где вывалила перед ним груду припасов и, рассевшись на его коленях, принялась потчевать деликатесами, до сих пор знакомыми ему больше понаслышке. Со странной заинтересованностью она выспрашивала гостя об ощущениях, но сама почти не ела. Затем очередь дошла до бочонка с вишнёвым ликёром, и Юля заставила Вадима пить наравне с собой, а тут она себя не сдерживала. В отличие, видимо, от девушки, Вадим выпил столько впервые в жизни, однако сохранил ясную голову – опять же в отличие от Юли. Быстро опьянев, она погрустнела и принялась жаловаться на обиды, накопленные за недолгую, зато насыщенную жизнь. А между делом, будто по рассеянности, закручивала тело в немыслимые узлы, похваляясь обретённой гибкостью и охотно демонстрируя что угодно, кроме стыдливости. Он выслушал полный перечень подонков, встреченных Юлей на тернистом пути, в подробностях ознакомился с мнением Юли о её предках, родичах, знакомых, а также человечестве в целом. Под конец Юлю развезло окончательно, и она позорно разревелась, а затем уснула у него на груди, будто тучка из песни. Вадим перенёс её на невиданную водяную постель, даже снабжённую пультом для регулировки температуры и натяжения ворсистого покрытия, и долго сидел рядом, осторожно гладя по голове. Только сейчас, любуясь умиротворённой мордашкой, он разглядел, что девушка в самом деле только-только выбралась из подростков, а стало быть, моложе его втрое и, по совести, вполне годится ему во внучки. Господи, во сколько ж они теперь начинают, если хотя бы половина из того, чем она здесь похвалялась, – правда? «Втрое старше и втрое тяжелей, – с раскаянием подумал Вадим. – Называется, нашёл себе ровню, справился! Нет, уж лучше жить воспоминаниями…» Однако от другого искушения удержаться не смог: ещё разок проверить своё новое качество – прогнозиста. Обеими ладонями, едва касаясь, Вадим обследовал её небольшое вытянутое тело от носков до макушки, затем прокатился по нему повторно, задерживаясь на подозрительных местах и всё с большим упорством понукая сознание на прорыв. Потом, для надёжности, добавил третью проходку, уже ощущая, как наливаются тяжестью виски, как холодеют ладони и ступни, как покрывается испариной лоб. На четвёртый раз Вадима бы не хватило, да и вряд ли это было нужно. Сейчас он смотрел на Юлю без всякого умиления, почти с испугом, массируя ноющие запястья, и только пытался понять, чего именно он боится: саму девочку или за неё… или того, что у него наконец «поехала крыша», как он грозился давеча Тиму. Во всяком случае, симптомы тут обнаружились те же, что у Алисы, только шея была в порядке. Глаза и промежность – главная опасность. То ли повышенная уязвимость (изнасилование, ослепление?), то ли, наоборот, угроза. Но вот кому, как, когда?.. Чёрт! Напоследок он прогулялся по здешним комнатам, подозревая, что когда-нибудь это может пригодиться, и в одной наткнулся на лестницу: оказывается, ко всем прелестям квартира была двухэтажной. Поднимавшиеся к потолку ступени покрывал столь толстый слой ковролина, что они смахивали на диванные валики, а это навевало странные мысли. Наплевав на условности, Вадим исследовал второй уровень и обнаружил там запертую дверь, словно бы в замке у Синей Бороды. Забавные ассоциации, правда? Спустившись к Юле, он накрыл её раскидавшееся тело махровой простынёй. Затем бесшумно оделся и с облегчением ретировался. Хотя бы на этот раз ему предоставили решать самому.3. «Ты не вейся, чёрный ворон»
Не без сложностей Вадим выбрался из Центра – хотя всерьёз к нему не вязались, ибо следовал он всё же наружу. А за недостроенной Стеной сразу упёрся в шоссе, рыкающее многими колёсниками. По нынешним временам оно стало едва ли не самой оживлённой губернской трассой, вплотную огибая закрытый для большинства Центр. Катались по ней теперь все: от управителей до крутарей, – и время было самое разъездное, ибо к вечеру почему-то активизировались и те и другие. Блюстителей тут тоже хватало, поэтому Вадим дисциплинированно направился мимо охраняемой гардейцами стоянки к ближайшему подземному переходу, узкому и замызганному, сохранившемуся ещё с довоенных лет. Но притормозил, лишь только в него вступил. Затеняя свет, коридор перегораживала плечистая рослая фигура, и крепостные породы она не напоминала даже отдалённо. Здесь такие уже повывелись – ну, почти. Это был словно пришелец из параллельного мира, который существовал рядом с привычным, однако не пересекал его ни в одной точке. Добротный, детально укомплектованный наряд выдавал в нём крутаря, причём из авторитетных. В общем-то ничего опасного: крутари были заносчивы и самолюбивы, однако крепостных задевали редко – конечно, если у тех хватало здравомыслия и проворства вовремя уступать дорогу. У Вадима обычно доставало обоих качеств, но сегодня пришелец вдруг сам снизошёл. – Ха, – поразился он, – так это ж Лось – сколько лет!.. Теперь и Вадим признал Валентина, точнее Валька, – прежнего приятеля по секции билдеров, канувшего невесть куда ещё до того, как она превратилась в секту. С тех давних пор худощавый юнец заматерел и раздался едва ли не вдвое, светлые волосы отросли до плеч, а пышные усы воинственно торчали по сторонам, будто у заправского бретёра. Лицо стало жёстче, взгляд – надменней. Однако на Вадима он взирал с прежней добродушной ухмылкой. – Слушай, ты даже помолодел, – произнёс Валёк дежурную фразу. – Как твои дела, старичок? – Как и раньше, – отозвался Вадим. – А ты как? – Ничего, цвету. – Крутарь слегка развёл руки, словно приглашая любоваться. – Видишь? – Впечатляет, – согласился Вадим. – Где так раскачался, Валёк? – Не поверишь – в тюряге! – хмыкнул тот. – Подставил один дурик, теперь сам не рад… Кстати, зовут меня Валет, можно даже Вольт, – пошла, понимаешь, мода на звучные имена. – Он посмеялся снисходительно. – А ты всё с этими чудиками, с билдерами? Забавные ребята, ей-богу. Сейчас мослы в большой цене, и кого стричь – тоже найдётся. Это ж навар – на порядок!.. Хочешь, поспособствую, пристрою по старой дружбе? Я ж помню, какой у тебя удар – мешки срывал, кожа лопалась! А сейчас, гляжу, ещё и прибавил. – Нет уж, спасибо, – покачал головой Вадим, неловко улыбаясь, – одно дело по мешкам лупить… И знаешь: большие доходы – большие невзгоды. Вот радости от них куда меньше. Я ведь и так «лежу под пальмой», как туземец из анекдота. – Ты ведь ещё в Крепости, правильно? – (Вадим кивнул.) – Думаешь, там сейчас жизнь? Нет, милый, там – прозябание. Настоящие дела делаются на воле, у крутарей. Пока мы в тени, да, – но ведь не всегда же так будет? И тогда представляешь, какая у нас набежит фора!.. Чтоб ты знал, нынешние Главы только пыжатся много, а на деле давно ничего не решают. Вся сила у нас, и пусть только посмеют вякнуть – живо с кресел полетят! – Я-то о них не заплачу, – сказал Вадим. – Только знаешь, ваши крутарики мне тоже не по нутру: слишком многое там замешано на диктате. А ну как те же повадки да в масштабе губернии – спасибо, это мы уже проходили! – Было б предложено, – легко отступился Валет. – В случае чего ищи меня в старом порту – там у нас вроде базы. – Слушай, старина, – внезапно спросил Вадим, – а ты ничего не знаешь про мясорубов? Всё-таки и вы птички ночные, могли столкнуться. – Что мне до них? – пожал плечами крутарь. – Они ж ко мне не лезут? – Ну ходят же слухи! – У нас не принято трепаться впустую, – снисходя, сообщил Валет. – Сведения денежек стоят. – И вскинул приветливо руку: – Бывай, Вадичек! Вразвалку он двинулся по тоннелю дальше, наверное к стоянке, а Вадим направился в свою сторону, обдумывая услышанное. Либо Валёк сильно переменился с прошлых лет, добрав деловитости, – либо опять выдаёт желания за реалии. Чтобы крутари и впрямь заправляли в губернии – нет, это ни в какие ворота! Но вот чего Валет тут делал и почему гулял без колёс, точно простой? Ещё один «аль-рашид»? Н-да, «тайна сия велика есть». Сегодня Вадим отправился по адресу, во всеуслышание объявленному Нонной, – благо это было по дороге. Вообще, если бы какой надсмотрщик взялся отслеживать его маршруты, Вадиму могло б не поздоровиться. Что за странный интерес, в самом деле? Ладно бы глазеть на свежие, ещё парные останки, но вот к чему, брат Смирнов, эти попытки расследования – кстати, довольно жалкие? Ну чего ты там разглядишь, после всех? А не набираешься ли ты, стервец, опыта для будущих кровавых дел? Или, может, к прежним причастен? Ничего ведь не происходит без причины, а какая тут твоя корысть? «Покатаюся, поваляюся, Ивашкиного мяса поевши…» Н-да. На сей раз ареной действия был выбран запущенный окраинный дворик, стиснутый глухими стенами старых зданий. Внутрь вела единственная дверца, обычно запираемая здешним дворнягой. Ещё в паре мест дома соединялись заборами – высокими, однако вполне преодолимыми для сильного и ловкого человека… скажем, любого из крутарей. То есть пути отхода для убийцы были запасены. (Случайно или намеренно – другой вопрос.) Сейчас дверца оказалась открытой: не из-за ночного кошмара, но потому, что скобы для замка вывернули с корнем. И уж с этим справились бы немногие – во всяком случае, за себя бы Вадим не поручился. Разумеется, несчастная жертва не стала бы по доброй воле забираться в такое угрюмое место, даже чтобы пописать, – её сюда затащили, живую или мёртвую, и уже здесь разделали под орех, забрызгав кровью камни, траву, мусор, штукатурку. А первым это увидел как раз дворняга, привлечённый сорванным замком, и он же вызвал блюстителей, хотя бы сегодня подкативших к месту убийства в числе первых. Посторонних через калитку больше не пропускали, пока не увезли собранные куски, так что набежавшим зевакам только и осталось, что поглазеть на вынос останков. Затем они (зеваки) живенько разбежались по службам, а вечером любоваться уже было нечем – если не считать обширных бурых пятен, в которых ещё надо распознать высохшую кровь. К тому же блюстители натянули поперёк проёма запретную ленту, отпугивающую крепостных не хуже красных флажков. Короче, кроме блюстов злосчастный дворик топтали немногие, а это прибавляло Вадиму шансов. Притом сегодня, после хорошей нагрузки и внепланового балдежа («Ах, Юля, Юля!»), у него и сил было побольше. Аккуратно прикрыв за собой дверь, он стал прокручивать обычную рутину, переступая по двору маленькими шажками и старательно таращась под ноги, будто надеялся обнаружить в земле клад. «Конечно, идиотизм! – сердито признал Вадим. – Почему каждому не заниматься своим делом? Беда в том, что как раз за это дело никто браться не хочет. Ещё бы: граждан у нас много, а государство – одно. (Как там у Ключевского: „Государство крепнет, народ хиреет“ – краткая история России.) Вот если б пришили кого из Глав!» Вокруг было тихо, почти безлюдно, и постепенно у Вадима включались его экстра-чувства, а мысле-облако, съёжившееся к вечеру для лучшей защиты, вновь обретало нужную подвижность, прощупывая поверхность там, куда смотрели глаза. Следов по-прежнему возникало слишком много: блюстители набегались тут, собирая останки. Но по крайней мере, они были обуты по форме, и это облегчало поиск. А дворняга, как выяснилось, даже не заходил внутрь – видимо, хватило впечатлений на расстоянии. Так что все прочие оттиски – наши. Осталось только разыскать. Вадим наткнулся на них почти в самом центре и невольно присвистнул: эх, ничего себе! След глубоко впечатался в грунт, намекая на немалый вес, и длиной был сантиметров сорок. Это ж какой рост, если в пропорции, – под три метра? Второй отпечаток нашёлся в метре от первого и, конечно, ничем тому не уступал. Предполагалось, исполин стоял тут как влитой, широко расставя ноги, и разрывал добычу в клочья, так что куски разлетались по двору, словно от смерча? (Судя по брызгам, шлепки были неслабыми.) Господи, зачем – из бешеной и слепой ярости, от бьющей через край силы, от зверского, не знающего удержу голода? Ну ладно бы только перекусил, ещё можно понять, – бесчинствовать на кой ляд! И как он угодил сюда – единственным прыжком, прямо от калитки, да ещё с грузом в руках? С ума съехать… Опустившись на корточки, Вадим исследовал оттиск, запоминая во всех деталях. Очертания были вполне человечьи, громадная нога даже была обута, однако ребристую и, наверное, толстую подошву явственно продавили концы пальцев, загнутых в крючья, а несуразные ногти и вовсе выступили наружу. Закончив дело, убийца с такой же мощью оттолкнулся и опять сиганул – судя по углубившимся когтистым носкам, вон к тому заборчику, метров эдак на десять. Добро пожаловать в ад!.. Качая головой, Вадим приблизился к забору и в самом деле обнаружил здесь вторую пару оттисков, столь же впечатляющую. («Я не хочу идти пешком, я заскочу одним прыжком!») Подпрыгнув, он вскарабкался наверх и там, на старом гладком бетоне, ясно различил последний отпечаток – гигантской растопыренной ладони, мокрой от крови. Словно росчерк мастера на шедевре. И уж его блюстители точно не видели. Дальше начинался асфальтированный тупичок, выводящий на людную улицу, а там следы наверняка затоптали – даже собака бы их не взяла. Вот ежели бы утром, до общей побудки… «Ну хорошо, – представил Вадим, – а вдруг, на свою голову, я его всё-таки догоню – чего он со мной сделает? Устроит ещё один кровавый фонтан? На фиг, на фиг…» «Интересно, – подумал он, – может ли в кошмаре присутствовать логика, или следует его принимать как данность? Господи, ну почему я не взялся за это пораньше? Данных, данных не хватает!.. Отчего, к примеру, мясорубки учащаются с каждым месяцем, даже с каждой неделей: убийц стало больше или жертв? А может, суть в том, что полуночникам расширяют дозволенное время? И тоже от середины, как нарастает, ночь от ночи, период затмения забугорных передач, – собственный комендантский час, надо же!.. Ладно, к дьяволу убийц: им с ним самое место, – но вот о чём думают жертвы (если думают), когда отправляются в ночное? Что влечёт их во тьму – после стольких смертей, о которых они не могут не знать? Что твердят они перед выходом: чур меня, чур – только не я! Это обычная бабская дурь или тоже сродни мании: рок, фатум? Ведь если вывести за черту все случайности, мистификации, накладки, то проступает ещё закономерность: как правило, убивают девиц (не девственниц, нет), незамужних или без устоявшихся связей. Понятно, что другие-то вряд ли станут разгуливать по пустынным и тёмным улицам, да и спать редко ложатся в одиночку, – хотя есть гулёны вроде Алисы, которые и при живом муже не очень стесняются. Но умясорубов словно бы чутьё на голодных либо ненасытных женщин, они отыскивают тех даже в постелях, а не только бьют влёт, когда ночные бабочки спешат к огонькам. Причём наших убийц привлекают не обычные труженицы постельного фронта с бесчувственными мозолистыми дуплами, им подавай истинных блудниц – вкладывающих в разгул душу, истекающих от желания соками!..» С вершины забора Вадим ещё раз оглядел двор, затем прикрыл глаза и медленно втянул ноздрями воздух, пытаясь вычленить хоть что-то из здешнего букета. Над привычными дворовыми ароматами витал жуткий дух тлена и смерти, но пробивался – едва-едва, на грани восприятия, – ещё один запах: не вполне человечий, но не звериный. Столь же странный, как обнаруженные Вадимом следы. Что за новая порода? Во всяком случае, его не лишне запомнить: вдруг встретимся на узкой тропке? Спрыгнув в переулок, Вадим нехотя вернулся на одну из хоженых Крепостных троп, вливаясь в неиссякший ещё людской ручеёк, и без дальнейших приключений добрался до общаги. На проходной ему показалось, что энтузиастка-вахтёрша затеяла отмечать возвращения жильцов (по собственному почину или кто надоумил?), и Вадим не отказал себе в удовольствии задержаться и поддразнить стервозную будочницу, словно ту «злую собаку», хотя как раз с псинами никогда такого не делал. Вечером его снова призвала Алиса, и опять Марка в квартире не оказалось: совсем бедняга замотался на службе – с новыми-то обязанностями. Неудивительно, что жёнушка скучает. На этот раз Алиса не спешила подвергнуться обычной экзекуции. Усадив гостя на диван, она упорхнула на кухню и тут же вернулась, катя перед собой столик с яствами. Вадим наблюдал за ней с удовольствием, но и с опаской: чёрт побери, их что, специально обучают такой походке? Это ж погибель для мужиков! Расположившись в тревожной близости, женщина разлила по чашкам кофе (настоящий, не какой-нибудь заменитель!) и опять принялась разглядывать его, точно картинку. – Что-нибудь не так? – поинтересовался Вадим. – Опять я не по форме? – По форме, по форме – shut up! Впрочем, он и сам беззастенчиво пялился на Алису, ибо сегодня на ней был прозрачный пеньюар, за которым все её неописуемые прелести и рассеянные по телу побрякушки выглядели словно экспонаты под выставочным стеклом: всё на виду, однако не потрогаешь. – «Лучшее украшение девушки – скромность и прозрачное платьице», – произнёс Вадим, ухмыляясь. – Сам придумал? – Это из «Дракона» Шварца, – сообщил он и, поднатужась, добавил: – Действие второе, странички эдак четыре от начала. – Тянет тебя на запретное! – А я сладкоежка, не знала? И в подтверждение хорошенько приложился к пирожному, благо оно того стоило. Как и кофе. У каждого свои слабости. – Вадичек, – заговорила хозяйка, – скажи как другу, откуда берёшь свои мелодии? – Сочиняю, – ответил он удивлённо. – А ты что вообразила? – O’key, – сказала Алиса, подумав. – Как сочиняешь? – По-разному. – Но как приходят к тебе новые темы? – Иногда во сне. Вместе со стихами. В готовом виде, словно подарок небес. А у тебя такого не бывает? Впрочем, подобные сны давно его не посещали. И все мелодии за эти годы покрылись плесенью. Этот нечаянный дар неумолимо отходил в прошлое, а посильное сопротивление могло только продлить агонию. «О вдохновение, приди!» – Вадим тихонько вздохнул. – Вадик, – судя по всему, Алиса колебалась, – скажи… А за границей ты не бывал? – Нет, – засмеялся он. – Не был, не состоял, не привлекался. Упаси нас бог и Основатель! Если бы даже захотел… – Вадик, Вадик, – удручённо она покачала головой, – огорчаешь ты меня. С таким талантом, с твоей внешностью – и прозябать в спецах. А ведь ты мог бы стать лицедеем. Или бардом. Это ж уровень! – Ну-ну, милая, куда мне так высоко – голова закружится. – Если уж тебя одарило небо… Нельзя быть таким эгоистом, Вадичек, стыдно! Надо отдавать себя людям. – Как Данко? – Вадим хмыкнул, вспомнив предостережение Тима. – А какие у них покои, какие пайки – ты бы видел! – Да какие, господи? – Он презрительно фыркнул. – Подумаешь, на категорию-другую выше! – Конечно, с управительскими не сравнить, – согласилась Алиса. – Так ведь и заслуг перед обществом у них больше. – Откуда знаешь? – Это очевидно! – Серьёзно? – Ну, я ведь вижу, сколько вкалывает Марк. – И сколько? – По крайней мере, дома почти не бывает. – А стало быть, всё это время «отдаёт себя людям», да? – Но если к нему благоволит начальство, значит, он чего-то стоит? – Человек стоит ровно столько, сколько за него согласны платить другие, – сказал Вадим. – Прочее от лукавого. – Вот Марку и платят… – Потребители? Или начальство? А оно само где разжилось? Вот когда купля-продажа начнёт осуществляться напрямую… – Ну, знаешь! – возмутилась женщина. – Тогда любой горластый пацан сможет… – И пусть. Тебе завидно? – Так ведь несправедливо! – Кто это определил – управители? Конечно, они себя не обидят! А если от них больше вреда, ты не задумывалась? Вообще, это смахивает на грабёж. – С чего ты на них зол, Вадичек? – укусила Алиса. – Тебя что, тоже ограбили? – Если б только ограбили! – ответил он. – Перекрыли все ходы, сволочи, дышать не дают… А вот тебя комсомол испортил, – неожиданно заявил Вадим. – Делать ничего не умеешь, зато других поучать – «всегда готовы»! Кабы тебе не подфартило с вывеской… – Но ведь подфартило? – И она давно бы поблёкла… – Если б не ты, верно? – А хочешь, проверим? – Что ты! – искренне испугалась женщина. – Ладно, милая, расслабься. – Обещаешь? Ну скажи!.. – «Don’t worry, – сказал Вадим. – Be happy». Он раскупорил бутыль – не обычной медовухи, а высокопробного бренди, давно исчезнувшего из обычных кормушек, – и налил женщине полный бокал, хотя видел, что она и так на взводе. – Подпоить меня хочешь? – Алиса засмеялась, вздымая груди – Вадим ощутил это плечом. – Коварный! А себе? – Ты же знаешь: после тренировки не приемлю. А тебе надо, верно? Алиса потянулась за бокалом, и её грудь, скользнув по плечу Вадима, легла ему на руку. Зрелище, открывшееся в вырезе халата, стоило многого. Такое по тивишнику не увидишь. – Всё же ты глупый, – сообщила женщина, выпрямляясь. – Подобной Студии нет ни в одной губернии. Где ещё творить, как не у нас? Там собрано лучшее, что есть в Крепости, – эффектные девицы, обаятельные мужики, к тому же умницы. И то, что мы делаем… – Shit! – Ну, ты! – Алиса куснула его за ухо. – Выбирай выражения, honey, – если не хочешь, чтобы порвали пасть. – Алисонька, – сказал Вадим, – перед вами стоит сложнейшая задача: надо делать программы настолько занятными, чтобы не тянуло на другое; в то же время они не могут быть яркими – иначе увлекут чёрт-те куда. Выполнить её можно только при отсутствии конкуренции, в условиях абсолютной монополии. Но тогда зачем выкладываться? – Of course, программы должны быть идейно выдержанными и высоконравственными, особенно для низших… – Женщина осеклась, с опаской глянула ему в лицо. – I mean… Вадим рассмеялся: – Да не тушуйся так – будто я не знаю про спецканалы! Она выдохнула с облегчением и продолжала: – Ну правильно, мы обязаны учить зрителей, вести их в должном направлении… – Поднимать до себя, – подсказал Вадим. – Yes – и поднимать! В конце концов, для того мы поставлены. Мы ведь знаем больше других, лучше понимаем жизнь… – Во-первых, кто вам сие сказал? – спросил он. – Во-вторых, если ты всё же права, кто в этом виноват? – Guilt? – удивилась Алиса. – Странно ты ставишь вопрос… – O’key. – Вадим решительно включил тивишник и удивлённо произнёс: – Оп-ля! Оказалось, Марка уже переключили на канал «золототысячников», а Вадим даже не знал, что сюда подведён такой кабель. – Ладно, так даже наглядней, – сказал он. – Всё же не явная халтура: для себя старались, верно? Здесь тоже шла постановка, только не беспросветно кондовая, как по КОПу, а словно состряпанная из нескольких забугорных фильмов, там-то давно отошедших, – Вадим даже узнавал сюжетные ходы, слизанные один в один. Правда, исполнение было местное. – Вот взгляни, – продолжал Вадим. – Ну, я понимаю, при нашей скудости не разгуляешься, и не требую многого ни от декораторов, ни от спецов – ладно, технобаза не тянет, проехали… Но ведь и в прочем – дешёвка! Хотите вешать лапшу на уши – хотя бы делайте это достоверно, захватывающе, весело. А это что? Нехилые ж актёры, а играют, будто речуги толкают. Ну, с выражением, да… хорошо поставленными голосами. Так ведь не на трибуне, здесь жизнь нужна!.. Значит, плох режиссёр, если не смог их раскрутить, – а как не быть плохим при таком тексте? Ты вслушайся – это ж белиберда, примитив! Вдобавок и скукота. А оператор – вглядись!.. Попросту стал в сторонке и крутит шарманку, пока другие тянут мякину. Какие там наплывы, акцентирование, игра теней, подбор красок – о чём ты! И не говори, что у нас не хватает умельцев – просто всплывают не они, а такие вот головотяпы… Система! Алиса заглянула в свой бокал и вдруг рассмеялась: – Ой, а у меня пусто! Похоже, заряд пропал впустую. И вправду, кому это надо: «есть у меня другие интэрэсы». Пожав плечами, Вадим налил ей снова и спросил: – Слушай, beauty, а с чего ты так за меня взялась? С минуту Алиса молчала, потягивая бренди. – С чего, с чего… Переезжаем мы скоро – вот с чего, – сказала она наконец. – Подлей ещё, а? – И далеко переезжаете? – спросил Вадим, выплёскивая в бокал остатки. – В Центр, конечно. Положение обязывает, ничего не попишешь. – И то – подзадержались вы среди нас, грешных! – Не ехидничай, дурачок. Кабы не твоя лень, и ты не жил бы в халупе. У нас все пути открыты. – Для задолизов, – не удержавшись, буркнул он, но Алиса, к счастью, не расслышала. – Вот заведутся у тебя дети, – продолжала она, – чего им скажешь? – Тараканы заводятся. – А всё-таки? Когда дети начинают стыдиться нищих родителей… – Конечно, лучше, когда они спрашивают: папочка, а почему ты стал такой сволочью? – Подумаешь! Вот Марка таким вопросом не смутить. – Ещё бы! У него и детей, скорее всего, не будет. Зачем ему? Он и без того отлично вписывается в Систему. – Знаешь что, – обиделась Алиса, – давай-ка сменим тему! – Давай, – согласился Вадим и невинно спросил: – А правда, что Режиссёр ввёл на Студии право первой ночи? Алиса рассмеялась, не вполне убедительно, и заявила: – Вообще, хватит о делах – надоело! – Давай о другом, – покладисто сказал он. – О чём? – Чего-то я полнеть стала. – Живёте слишком сытно. Перевести бы вас на пару категорий ниже… – Ну не будь злюкой! Чего мне делать? – Я же давал упражнения – мало? – А может, лучше почаще массировать? – Тебе-то, конечно, лучше, – подтвердил Вадим. – А что у меня силы на исходе, тебя не колышет? – Ну, на это-то тебя хватит, – уверенно заявила она. – Наелся? – Да вроде. – Тогда отрабатывай! Похотливо улыбаясь, женщина выпрямилась, одними кистями потянула за просторные рукава, и пеньюар соскользнул с её плеч – убийственное зрелище, хотя и частое. – Безжалостная ты мадам, Алиска, – укоризненно заметил Вадим. – Тебя б в стриптизёрши. Эх, будь я моложе!.. – Не прибедняйся, Вадичек. Лучше смотри на меня, смотри внимательно – я вся тут. Хочешь: встану, повернусь? – Ради всех святых – не надо! – взмолился он. – Кстати, а где твой благоверный? – Предупредил, будет поздно – может, к утру. Ну come on, come on же!.. Запереть дверь? – Смерти моей хочешь? Алиса надвинулась на него обнажённым торсом и стала болезненно щипать за бока, приговаривая: – Противный! Злюка! Противный!.. Возбуждённо смеясь, Вадим закрывался руками, потом завопил: – Эй, студийка, ты перепутала роли! Для чего, по-твоему, я тебя поил? Чтобы расслабилась. А ты чего вытворяешь? Энергично работая тазом, Алиса вклинилась между ним и спинкой дивана, со вздохом призналась: – Жаль мне с тобой расставаться, wolf-ище, правда. Хотя и толку с тебя!.. Положим, здесь она врала. Кожа её была настолько насыщена рецепторами, что от массажа женщина получала удовольствия не меньше, чем от самых изощрённых любовных игр. Конечно, если бы это совместить… – От pussy-cat слышу, – огрызнулся Вадим. Привычно скинув рубашку, он пододвинул к дивану кресло и приступил было к работе. – Не здесь, – остановила Алиса. – Хочу в воде. – Сегодня у нас что, банный день? – удивился Вадим. – Пошла мода!.. Однако подхватил женщину на руки и перенёс в ванну, просторную и добротную, к тому же недавно отреставрированную. После Юлькиных излишеств она не показалась Вадиму роскошной, и вода заполняла её не столь прозрачная, хотя горячая: ещё с прошлого повышения Марку установили газовый титан. Постанывая от наслаждения, Алиса погрузилась на дно, зато её выдающиеся груди расправились в правильные купола, затвердевшими сосками выступив над поверхностью. Опустив в воду руки, Вадим принялся обрабатывать её размякшую, разомлевшую в тепле плоть, избегая лишь самых укромных мест. – Иди ко мне, – вдруг позвала женщина, не открывая глаз. – Come, ну? Здесь хватит места обоим. – Где? – откликнулся Вадим насторожённо. – И кто второй? – В ванне, глупый! – засмеялась она. – Ну, залезай! Удобней же будет. – Что? – Мыть меня. Заодно и сам помоешься. – Третий раз за вечер? My god, неужто я такой грязный! – Тогда сосредоточься на мне. – Это что же, выходит, я пошёл на повышение? – сообразил он. – Раньше мне доверяли только массаж. – Раньше и Марк не задерживался настолько. Похоже, он больше меня не хочет – и ты его понимаешь, верно? – Вовсе нет, – сказал Вадим искренне. – Тогда залезай. Поколебавшись, он всё-таки разделся и забрался в свободный закуток, сложившись чуть ли не втрое. За годы знакомства они повидали друг друга во всех видах, так что стесняться было глупо. – Осуществляются мечты, – пробормотал Вадим. – Причём с избытком. Может, не стоило так вожделеть горячих ванн? Но он же не заказывал совместных! – Ну расправься, чего ты? – Ухватив за щиколотки, Алиса потянула Вадима на себя, пока они не сомкнулись ягодицами. – Полежи спокойно, проникнись… – Ждёшь, пока и у меня всплывёт? – поинтересовался Вадим, легонько разминая её икры. – Говорю, сил не осталось даже на это. – Чем же вы занимаетесь в своём зале? – Развратом, Лисонька, – а как же! Иначе зачем бы мотались туда так часто? – Вот таким, да? Не торопясь, Алиса закинула себе за плечи обе ноги, даже скрестив щиколотки под затылком, и заколыхалась в странной позе, улыбаясь Вадиму с вызовом и благодарностью: ведь это он подарил ей такую гибкость. Причём намного раньше, чем Юле, – лишь только обнаружил в себе эту способность. И хотя на подобные узлы Вадим сегодня нагляделся, роскошные прелести Алисы привносили в зрелище особенную пикантность. Увидеть их сразу и так близко друг к другу, словно собранными в горсть, – да, господа, это впечатляет! – Ещё немного, – дружелюбно предупредил Вадим, – и твоё сокровище вывернется наизнанку. И на что, по-твоему, это будет похоже? Сначала Алиса прыснула, видимо, представив картинку, затем надула губы. – Чудной ты, Смирнов! – расстроенно сказала она. – Вроде и мягкий, и податливый, и уступчивый, но никогда не удаётся дожать тебя до конца. У тебя что там, под слоем ваты, – сталь? – Пламенный мотор, – ответил Вадим, – вместо сердца. Как у робота. – У приличного робота в каждом важном месте по моторчику. А с тебя что взять? – Шерсти клок. Ибо сказано: «от добра добра не…» – Довольно цитат! – прервала женщина с досадой. – Ты обложился ими со всех подступов, точно минами. Смотри, сам не подорвись! – Чего тебе не хватает? – удивился он. – Даже если забыть о Марке, вокруг вьётся столько озабоченных: на Студии и по всему Центру, – только выбирай!.. – Стоит мне захотеть, – подтвердила Алиса, – и любой из управителей будет плясать тут на задних лапках. «Золотая тысяча» – ха! Знал бы ты, что за вечеринки закатывают Главы – по блокам или даже в кремле! А сам Первый, в своей резиденции, – представляешь, какие там приёмы? – Понятия не имею, – сказал Вадим. – И, честно сказать, не стремлюсь. – Боже, а какие там попадаются самцы! – с восторгом сказала Алиса. – Звери, прямо сейчас из джунглей!.. – Не боишься, загрызут? Звери – они звери во всём. – Завидуешь, да? Самому-то – слабо! – Потребуется, я найду чем компенсировать нехватку свирепости – уж ты знаешь. – А докажи! – Щас, – сказал он. – Разбегусь только. Встав перед женщиной на колени, Вадим осторожно развязал живой узел и наконец принялся за дело. Больше Алиса ему не мешала, только подчинялась его умелым рукам, а иногда подправляла – для пущего эффекта. Видимо, сочетание горячей воды и жалящих ладоней действительно пробрало женщину до самых глубин, потому что такого взрыва страстей Вадим давно не наблюдал. Что бы сказал Марк, ещё на лестнице заслышав вопли жены, а потом увидав её в странном единении с массажистом? (Отдаваться ведь можно только старшим по званию, никак иначе, – раздать им последнюю честь.) И кто бы поверил, что между ними ничего не случилось? Голая и мокрая, Алиса с непривычной заботливостью проводила Вадима до самого входа, без жалости закапав роскошный палас. А затем снова вернулась в ванну – добирать блаженства.Зато нагрянувший раньше обычного Тим был настроен очень решительно, с порога атакуя хозяина: – Ну ты, шизоид!.. Чего ты наплёл вчера про свои дурные предчувствия? Впрочем, какими ещё они могут быть – в такой голове! – Бедняга, – рассмеялся Вадим. – Испереживался весь, да? Свирепо клацнув зубами, гость обвалился в кресло, хлопнул на стол коробку с половинкой вафельного торта. – Ну! – восхитился Вадим. – «Сегодня праздник у девчат!» И только тогда Тим ухмыльнулся. – Чай хочу, – отрывисто объявил он. – Настоящий, индийский – не нашу полову!.. Алиска снабдила, ведь так? – А то! – Вадим кивнул под столик, где уже дымился чайник, распространяя вокруг соблазнительный аромат. – Психолог, – с огорчением сообразил Тим. – Даже время подгадал, когда я прибегу! – Не только время, – сказал Вадим, кивком же указывая на плоскую тарелку и пару блюдец с ложечками, расставленные по столу, – но и масштаб взятки. Я ведь давно тебя знаю, старичок. – И чёрт с тобой! Разливай. Первые глотки они сделали молча, следуя негласной традиции, затем Тим внезапно спросил: – Что, до сих пор не можешь её забыть? – Ты о ком? – изобразил недоумение Вадим. – Ладно, со мной-то можешь не притворяться! Я ведь помню, как разошлись наши тропки, и с тех пор мы словно бредём в разные стороны… к счастью, пока видим друг друга, когда оглядываемся. – Да ты поэт, старичок! – усмехнулся Вадим. – Чего б тебе всерьёз не заняться стихоплётством – глядишь, сгодился бы на Студии? – Полный самоконтроль, надо же! – поразился Тим. – И всё же то приключение затронуло тебя до нутра, и вот теперь наружу пробивается… – Монстр? – Уж и не знаю, как назвать. Пока ты просто добирал силы и чутья – ещё бы ладно, спишем на странности. Затем принялся исцелять наложением дланей, не говоря о диагностике, – и через это мы проходили, таковые феномены науке известны, хотя не афишируются. Но прорицать! – Тим скорбно покачал головой: мол, даже не уговаривай. – Моя интуиция тебя не смущает? – спросил Вадим. – Смущает, и что? – Ты ведь понимаешь её как обычную способность к анализу, только реализуемую подсознательно, верно? – Ну? – А может, мой аналитический талант вырос уже настолько, что я могу прогнозировать будущее? – Как некий сверхкомп? – Примерно, – согласился Вадим. – Или другой вариант: представь, что где-то… – …в тёмном-претёмном лесу, – встрял Тим, – за полями, за долами, за высокими горами… – …имеется громадный банк данных, куда свалена эта чудовищная груда программ, по которым существует и развивается наш мир, – и стоит там слегка покопаться… – Боже, Лосина, да ты фаталист! – изумился спец. – Конечно же, нет – иначе не стоило бы дёргаться. Но почему не поверить в Рок как в некую мировую Программу, суммирующую все тенденции? Это ведь не отрицает свободы воли. – Хочешь сказать, будто ты сию Программу ощущаешь? Ну, знаешь! – Разве только я? Любой нормально настроенный разум провидит будущее хотя бы на несколько секунд – достаточный срок, чтобы не угодить под сорвавшийся сверху камень или избежать удара из-за угла. Беда в том, что нормальных становится всё меньше, а значит, люди всё сильнее зависят от судьбы. – А ты, стало быть, главный её противник? – Собственно, почему главный? – Потому что пыжишься больше других. – Это я-то? – усмехнулся Вадим и посетовал: – Honey, как ты неправ! Не удержавшись, Тим хихикнул. – В этом смысле нормальнее всех крутари, – добавил Вадим. – Наверное, потому, что рискуют чаще. К тому же свои цели они видят лучше и достигать их умеют. Другой вопрос – какими средствами. – Насчёт целей – это в точку, – подтвердил гость. – Что умеют, то да! – Собственно, ты о чём? – Как всегда: о бабах. – О господи… – Ненавижу их! – признался Тим. – Эти твои крутари, что коршуны: носятся на своих грёбаных колесницах по улицам, а чуть проклюнется где свежачок поаппетитней – хвать и к себе в гнездо. Поглядеть же стало не на кого! – Зато оставили умных, – усмехнулся Вадим. – Вот и радуйся, улучшай породу. – На что мне умные – я сам такой! Человек ищет в других, чего в себе не хватает. Почему, ты думаешь, щупляки любят крупных? – Ну, с крупными у тебя проблемы не возникнет. – С толстыми! – возопил Тим. – С толстухами даже, с бабищами! Но не с рослыми, статными да здоровыми – этих ведь тоже разобрали. Не крутари, так «старшие братья» – и у тех губа не дура! – Что ж, в этом есть глубокий природный смысл, – философски заметил Вадим. – Кто поживучей, отхватывает лучших самок, а проигравший – пусть себе плачет! Кому нужен твой ум, если ты не сможешь поднять потомство? Как говорят американцы: «Если ты умный, почему не богатый?» – Потому что я не в Америке, – огрызнулся Тим. – Ага, «здесь тебе не тут», – подхватил Вадим. – А стоит закинуть за океан, кэ-эк развернёшься!.. Повезло американам, что тебя сбросили именно на нас, ударопрочных. А крутарей ты и сам боишься, верно? – Я сказал: ненавижу! – Это и значит: бояться. Разве нет? – Дубьё они, тупари, пр-р-римитивы!.. – Ты уверен? Тогда попробуй, встань с ними в ряд. – Это как? – Добейся, чтобы тебя уважали. – Крутари, что ль? Они уважают тяжёлый кулак. – Ну, не только. – А что ещё: груди по три кило и ноги от шеи? – «Не судите, да не судимы будете!» – назидательно изрёк Вадим. – Каким ещё свежачком порадуешь? – «И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоём глазе не чувствуешь?» – с готовностью добавил он. – Евангелие от Матфея, глава семь, – куда свежей? Бедняга Иисус: если б сейчас этим хоть кто-то руководствовался! – Процитировать каждый дурак сможет. – Так давай тему. – Пожалуйста: главное достоинство крутаря? – Сила, – сказал Вадим. – Оружия, мускулов, духа. – Члена, – буркнул Тим. – А подробней? «Хочу быть сильным, хочу быть смелым!..» – Эволюция силы, да? – Согласен. – O’key, – начал Вадим. – Первое: подкачав мускулы, человек уже выделяется из стада. А научившись ими управлять, словно обзаводится личным оружием. Теперь он не так уязвим, как прочие, а потому не столь зависим от произвола властей. Даже приличное владение кулаками делает его опасным для многих, а если боец способен пустить в ход и ноги, сила его возрастает втрое! Для большинства блюстов такая скотинка не по зубам, а представь, если одиночка научится применять подручные средства: от дрынов до кухонных ножей. Это ж угроза государству!.. – Ну, ты скажешь! – Не всякому, но авторитарному – точно. Когда стережёшься не только простого люда, но даже собственных гардейцев, любая заточенная железка покажется чрезмерной. К счастью для наших Глав, огнестрелы сюда почти не проникают, даже у крутарей их немного. Но тем важнее становится умение драться, особенно на клинках. Пока обходишься костями да деревом, ещё возможно не выйти из рамок, хотя и обычным дрыном легко проткнуть грудь. Но сталь для того и куётся, чтобы рассекать плоть. И если не чувствуешь в себе мясницких наклонностей, лучше в это дело не встревать – каким бы романтизмом ни веяло от мечей и шпаг. Для обороны довольно и посоха, что блистательно доказали буддийские монахи. – Что-то не видал ни одного крутаря с посохом, – заметил Тим. – Вот рассекать плоть – это да! Недаром же их так дружно прочат в мясорубы? – Занятно, – сказал Вадим. – Что? – То ли за последние сутки ты сильно поглупел… – То ли? – То ли становишься завистливым. – Тебе хорошо говорить! – вскипел Тим. – С таким букетом дарований и такой вывеской. Тебе и позавидовать некому! – Ну да, тебя очень обделили, – возразил Вадим. – Скорее тебя напугал тот инфарктик. Походил месячишко в инвалидах, а проникся «на всю оставшуюся жизнь». – Зато ты смелый! – Of course, – сдерживая ухмылку, подтвердил он. – А что, закрались сомнения? – Боже мой, Вад! – в сердцах воскликнул Тим. – Сколько тебя помню, ты бредёшь по жизни, ссутулясь и притиснув к бокам локти, чтобы, не дай бог, кого-нибудь не задеть! Как можно эдакому громиле быть таким телком? В тебя плюнут, а ты утрёшься и отойдёшь в сторону. Ну нельзя же так, стыдно! Ещё обличитель, отметил Вадим, – следующий после Алисы. Сговорились, что ли? Правда, та корила меня за иное. – Может, я не хочу быть «слоном в посудной лавке»? – посмеиваясь, возразил он. – По-твоему, каждому встречному надо доказывать, какой я сильный и сколь опасно в меня плевать? Впрочем, подобная идея редко кому приходит в голову. – Ну да, стоит на тебя поглядеть… – Именно. – Нет, – внезапно сказал Тим. – «Я думал, думал и наконец всё понял»: ты – робот! – Подумай ещё, – предложил Вадим без особой надежды. – Хотя не всем это впрок. «Тем более, ты не оригинален», – мысленно добавил он, опять вспомнив Алису. – А что, вполне может быть. – Тим принялся загибать пальцы: – Во-первых, здоровья вагон и силы на троих – это как? – У меня одного разве? Ты походи среди крутарей. – Видели, знаем! Даже и там таких поискать. – Ладно, – отмахнулся Вадим. – Во-вторых? – Во-вторых, непрошибаем точно шкаф, – с готовностью посчитал спец. – Сколько тебя знаю, ты ни разу не повысил голос. Вообще, тебя хоть чем-то можно вывести из равновесия – ну, в принципе? – Наверно, – пожал плечами Вадим. – Только зачем? – Чтоб обнаружить эмоции! – Поверь на слово: они у меня есть. Только я ими владею – в отличие от других. – Все так говорят! – запальчиво возразил Тим. – А на поверку… – Что ли, вскрытие показало? – А главное, – Тим вскинул третий палец, пока не торопясь его загибать, – ты совершенно неагрессивен, до идиотизма! Тут вообще прямо по старику Азимову, один в один: первый закон робототехники. Процитировать? – Обойдусь. Только и Христос заповедовал: «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними». – Принцип садомазохистов! – А они не люди? – Тебе все люди: шлюхи, крутари, садюги… – Коты, – прибавил Вадим. – А вот мне последнее время глаз положить некуда: кругом сплошные рожи, одна другой страшнее! – Хочешь, сведу с дамочкой? – предложил Вадим. – Симпатичная, интеллигентная, книжки читает. – Надеюсь, не классику? – подозрительно спросил Тим. – Чёрт знает, но от классики бабы дуреют – сколько раз обжигался! Либо снобизм изо всех щелей прёт, либо в крайности «так и кидат», либо и вовсе полуграмотная. Или это дур больше тянет на классику? Вообще-то странно – должно ж быть наоборот… Когда Тим бывал не в настроении, его лучше было «не замать», – хотя сам он только и выискивал, на ком разрядиться. В отличие от Вадима, предпочитавшего зализывать раны по дальним углам, Тим в такие минуты бежал одиночества, без зазрения выплёскивая горечь на подвернувшихся. Чаще других доставалось Вадиму – что же, для его массы это не страшно. Поплакавшись и наругавшись, а заодно прикончив торт, Тим скоро ушёл. На всякий случай Вадим проследил его топанье до самой квартирки, тем более тот оступался в темноте через шаг. После отбоя хождения по лестницам и этажным коридорам, мягко говоря, не поощрялись, и в этом даже был резон – при здешних картонных стенах и обычном наплевательстве каждого на всех. Общага есть общага, и если человека не заботит комфорт остальных, за него приходится напрягаться властям. В одном Тим прав: Вадим и в дневные часы старался никого не задевать, а ночью эта боязнь доходила до патологии – собственный нечаянный шум причинял ему страдания. Но сегодня он не собирался даже включать приёмник, прежде чем не повидает кое-кого. На этот раз Вадим долго сидел на подоконнике, свесив ноги наружу и дыша осенью, пока не услышал характерное урчание. Сегодняшняя ночь оказалась ещё чернее прошлой, однако теперь он знал, что высматривать, и привыкшим к темноте взглядом быстро ухватил давешний вертолётик. И тут же нацелил на него старый бинокль. В чёрном силуэте проступили детали, впрочем, не слишком подробные. Действительно, корпус «ворона» наполовину составляли тонированные бронестекла, как в колёсниках крутарей. И кабина была столь же угловатой формы, будто копировала гигантское насекомое. Вадим увидел, как вертолёт вдруг завис против одного из окон соседнего здания и оттуда в кабину прошмыгнул странный предмет, похожий на длинный куль, скользящий по невидимому тросу. Тотчас Вадим сосредоточился на самом окне, но разглядел только, как закрашенная наглухо створка аккуратно встала на место, выдвинувшись из чёрной комнаты. В следующую секунду винтокрылый «ворон» двинулся дальше и больше не останавливался, пока не пропал из виду. «Ни фига не понимаю! – сердито подумал Вадим. – Какие у крутарей могут быть дела в обычном жилом доме, с законопослушными спецами? Чего завзятым хищникам делить с травоядными? Или это похищение? Чёрт возьми, не хватало!.. Что ли наведаться туда завтра?»
Глава 3 ДОПРЫГАЛСЯ
1. Братья-надсмотрщики, не считая сестёр
Из дома Вадим вышел как всегда, минута в минуту, и так же размеренно направился через парк к остановке. Однако сегодня этот заведённый порядок неожиданно дал сбой, ибо перед самым шоссе, на пересечении нескольких утоптанных троп, Вадим уткнулся в плотную толпу. С каждой секундой она разрасталась, будто на пути многих ручьёв, только-только сомкнувшихся в реку, внезапно поставили запруду. Публика собралась тут обычная, нормального крепостного стандарта: тощие или пухлые тела (тощих больше), сутулые ослабленные спины, костенеющие суставы, неуклюжие замедленные движения, землистая кожа. В отличие от несгибаемого короля Артура, живописанного Твеном, им не приходилось напрягаться, чтобы глянуть под ноги: такая посадка головы была для них обычной. А сверх того, заскорузлые расплющенные ладони, покрытые жаропрочными мозолями, какие впору демонстрировать в цирке, и огромные полушария ногтей, настолько сбитых и почернелых от грязи, словно бедняги чаще передвигались на четвереньках. Но куда хуже был их унылый психофон, затягивающий точно болото. Однако сейчас толпа казалась оживлённей обычного, и Вадим уже догадывался – почему. Прежде он только слышал про это, благо слухи разносятся по Крепости как на крыльях, или приходил на место после всех. И вот наконец удостоился лицезреть. А уж остальным как повезло! Их квёлые страсти вдруг получили свежую пищу, заряжаясь от чужой беды, из несчастья делая зрелище. Бог знает, отчего жуткие эти картины собирали столько народу – собственных переживаний, что ли, недоставало? Или на фоне истерзанных трупов люди казались себе «живее всех живых»? Прежде Вадим избегал кровавых сцен, хотя даже в размеренном течении Крепостной жизни они встречались не редко: то гоночный колёсник сомнёт зазевавшегося служителя, то блюстители в избытке рвения забьют нарушителя. Однако нынешняя ситуация, увы, опять требовала присутствия Вадима. Осторожно он стал пробираться сквозь гудящую толпу, изгибаясь всем телом и разворачивая громоздкие плечи, чтобы ненароком кого-нибудь не толкнуть. Если кто-то совсем уж загораживал путь, Вадим бережно отодвигал его, бормоча извинения, и следовал дальше, оставляя за спиной невнятное ворчание. Но и только: по-настоящему возражать ему не решались – всё же у атлетов свои права. А гул вокруг всё нарастал. – Видали, как её? – возбуждённо тараторил кто-то. – С ума съехать! Разорвали пополам – кошмарная силища! – Говорят, замешаны билдеры. А чего, запросто: берёт каждый за ногу и… Бугаи-то какие! – Говорят, от тренировок у них виснет, – хихикнул третий. – Стоило уродоваться, а? Если б я не мог через день, оторвал бы к ядрёной фене!.. Загодя концентрируясь, Вадим наконец протиснулся в первый ряд и увидел. На секунду прикрыл глаза, отстраняясь ещё дальше, затем открыл. Да, кем бы она ни была, досталось ей крепко. Нетронутой осталась лишь голова, будто нарочно, для пущего устрашения, укреплённая в развилке дерева рядом с тропинкой, – с обескровленным лицом, оцепеневшим на пике ужаса, и жуткими лохмотьями вместо шеи. От прочего и вовсе остались разрозненные члены, обглоданные или измочаленные до костей, словно в припадке бешенства. Большинство мясистых частей отсутствовало: либо с костями, либо попросту сорванные со скелета, – а на уцелевшей лодыжке отпечатался след громадной пятерни с глубоко впившимися когтями, вполне пригодными для подобной работы. И уже знакомый Вадиму. Стиснув зубы, он окинул взглядом обрызганную кровью полянку, запоминая картину накрепко, словно фотографируя. И хватит на сегодня – пощекотал нервы, довольно кошмаров! Потом, на спокойную голову, можно будет обмозговать. – Мало гоняют их, сволочей! – встрял ещё один, совсем рядом. – Моя б воля, я бы всех, кто здоровей положенного… А чего выпендриваться, в самом деле? – Начни с этого, если смелый, – хмыкнули за спиной Вадима, и над толпой вдруг зависло молчание – стало быть, общее внимание переключилось на него. Действительно: надо было ему соваться? Ощутив, что вокруг стало свободней, Вадим развернулся и окинул отстраняющихся людей внимательным взглядом. Ухмылялись они пока без особой злобности. Чёрт знает, что бередит в тёмных душах такое зрелище – возможно, желание приобщиться к насилию, оправдываясь «справедливым возмездием»? Или это сродни зависти шакала к свирепости и мощи тигра? А может, дело в слепом и безнадёжном страхе, для ублажения которого необходимо расправиться хоть с кем-нибудь? Ведь следующим вполне можешь стать ты… либо кто-то из близких. Под вопрошающим взглядом Вадима тускнели усмешки зрителей и лица ожесточались, будто бедняг заводило его спокойствие. А на взводе они могли убедить себя в чём угодно, словно та же Лариса. Конечно, вряд ли кто из них сумел прикопить бойцовских навыков, то есть вооружиться хотя бы по первому слою. Любой настоящий крутарь прошёл бы через эту рыхлую массу, как нож сквозь масло, даже и с голыми руками. Её словно выводили как раз для такой растительной дрёмы по тесным клетушкам и однообразного труда, почти не задействующего мозги. Однако в гуртах даже овцы бывают опасны, а тут, похоже, формировалась стихийная стая. Медлить в такой ситуации не стоило – как и отступать. Вадим повернулся и уставился на говорившего, предупреждая тяжёлым взглядом, что в случае заварушки первым пострадает зачинщик. – Ты чего вякнул, гнида? – спросил он грубым, рыкающим басом, в котором «бряцал металл». – Я не расслышал – повтори!.. Или помочь? Всё же насколько меняет людей голос! В фильмах актёры иногда заимствуют голоса у других – эффект бывает неслабый. Даже внутренне Вадим преобразился. Не слишком напрягаясь, он уже почувствовал себя крутарём – правда, одетым и стриженным не по форме, небрежно маскированным под спеца. Как ни странно, остальные тоже это ощутили, сразу утратив к нему интерес. Овцы не воюют с волками. Одно дело – скопом навалиться на одиночку, сколь угодно здоровенного. Совсем другое – замахнуться на представителя высшей касты, за которым чудится такая сила!.. Собственно, какая? Презрительно пожав плечами, Вадим двинулся на толпу, глядя поверх голов, – в полной уверенности, что никто не посмеет его задержать. И в самом деле: тропинка пустела перед ним даже быстрей, чем он наступал. Волк покидал стадо, не пожелав никого прирезать, – и слава всемилостивым Главам!.. Уже загружаясь в транспорт, Вадим увидел, как к месту трагедии подкатили несколько блюстительских патрулей. И перед ними крепостные расступились с той же поспешностью, похоже, признавая за овчарок. Хотя для овчарок блюстители были не слишком поворотливы. Конечно, гонять овечек куда проще, нежели защищать. На службу Вадим всё же поспел вовремя. И слава богу, потому что надсмотрщики затеяли там очередную массированную поверку и все кабэшные управители, вплоть до последней мелкоты, с самого утра стояли на ушах. А с ними не скучали и остальные. Вообще, в подобных заведениях спецов (не путать со спецзаведениями) службы надзора пользовались особым почётом. Как правило, в них подвизались те же спецы, ничем не проявившие себя на прежних местах, но тем с большей охотой поучавшие других, как надо работать и чего, собственно, ожидает от них Семья. Помимо почёта надсмотрщикам перепадал усиленный паёк, не говоря об удовольствии поставить на место зарвавшихся умников, бывших своих сотрудников. Справедливости ради следовало заметить, что среди надзирателей (пардон, надсмотрщиков – пока) попадались одарённые организаторы, честно пытавшиеся наладить дела. Но в большинстве туда стремились именно бездари, озлобленные и завистливые, не годные ни на что, – такие, как Оросьев. И недостатка в них не ощущалось, так что Системе было из кого выбирать. С недавних пор среди надсмотрщиков у Вадима завёлся персональный злопыхатель, чтобы не сказать мучитель. Или, ещё вернее, мучительница. Эта невзрачная тощенькая девица, Руфь, острая на язык и весьма неглупая, принадлежала именно к категории фанатиков дела, отдаваясь спускаемым сверху заданиям с избыточной страстью, наверное, нигде больше не востребованной. Вадима она невзлюбила с первой встречи, накрепко занеся в разряд бездельников, от которых следовало оберегать истинных работяг, – поскольку навязываемые ему ОКР-ы Вадим игнорировал с тем же упорством, с которым бедняжка Руфь за ними надзирала. А может, она вообще не выносила атлетичных смазливцев, питая к ним застарелую обиду либо подозревая в скудоумии. Или девушку раздражала вызывающая внепородистость Вадима – в то время как она бережно культивировала в себе национальные признаки, вплоть до шестиугольной звёздочки на шее (что, кстати, требовало немалой смелости – по нынешним временам). Интересно, иногда прикидывал он, а как Руфь повела бы себя, отпади надобность в надсмотрщиках? С той же страстью переключилась бы на другое занятие или разобиделась бы на новые порядки, попытавшись вернуть прежние? Наверно, у неё-то хватило бы ума приспособиться – в отличие от большинства других, бесполезных в системе, где работать выгоднее, чем отлынивать. В любом случае Вадим относился к ней даже с симпатией, однако побаивался её набегов, чреватых очередным ворохом претензий – вполне справедливых, с точки зрения Руфи. К тому же она не стеснялась жаловаться управителю, а Вадиму вовсе не хотелось вываливать на голову Толяна новые проблемы. В результате приходилось идти на компромисс и кое-что всё же подбрасывать в Крепостную копилку, откуда с охотой черпали разнообразные Оросьевы. – Хочу представить тебя новому под-управителю, – объявила Руфь на этот раз, оживлённо поблёскивая тёмными глазищами. – По-моему, вам найдётся о чём потолковать. – Ты уверена? – Я – что, – хихикнула надсмотрщица. – Он уверен! Наверное, радость девушки сильно бы поблёкла, прознай она о давнем знакомстве под-управителя с Вадимом. Посему он решил промолчать и смирно направился следом за Руфью по опустелому коридору, опекаемому надсмотрщиками так же строго, как улицы – блюстителями. Правда, толку от всего этого было чуть – как и от облав на проходных. Который раз подтверждалась давняя истина: подневольный труд не бывает эффективным. В принципе никто её не оспаривал, однако поверить в иное хотелось настолько, что правители раз за разом влетали в ту же лужу, каждый раз придумывая для неё новое имя. И сколько ещё будем заниматься шаманством? В свежевыкрашенном предбаннике властвовала новая секретарка, элегантная как топ-модель и столь же неприступная. Однако заявившейся Руфи она без промедления указала на охраняемый вход, словно уже получила инструкции. А вот Вадима небрежным кивком отправила к гостевой лавке – подождать: видимо, чтобы не слишком задавался. Без возражений он расселся, привалившись спиной к стене, и сквозь ресницы стал разглядывать красавицу – тем более что прочее здесь не стоило внимания. Не глядя на Вадима, секретарка, однако, ощущала его взгляд, судя по надменно поджатым губам. Конечно, можно спорить о вкусах, но на внешность Вадима женщины реагировали почти всегда, хотя иной раз реакция была парадоксальной – как у Руфи. А вот для этой юной девицы он явно представлял интерес не больший, чем беспородный, хотя эффектный пёс для ревнителя чистых кровей. Разумеется, все здесь братья, но какой прок от младшеньких: ведь они почти всегда дурни, как следует из сказок, и в наследство получают лишь котов. Вообще никому не заказано любить женщин, только дорогое это удовольствие, а если захочешь на дармовщинку, то и получишь «бесплатное», которое «ничего не стоит». Самое забавное, что для немалого числа красоток как раз цена составляет главный предмет гордости. А если они«очень дорого стоят», то как бы и не продаются. – Сестра, – тихонько позвал Вадим, – вы-то, небось, не гуляете ночами? Изломив брови, секретарка глянула на него, как на придурка, и, в общем, не слишком промахнулась, если принять её логику. – И правильно, – прибавил он. – К чему разбрасываться? Цель должна быть простой, ясной, а главное – единственной. Тогда и результат гарантирован. А любить цель следует как раз за результат, верно? Конечно, девушка не ответила. Вряд ли она вообще разбирала слова, будто Вадим говорил не по-русски, даже не по-людски (если говорил). Мало ли что бормочут телки в подчинённом гурте? К рассмотрению принимаются лишь команды пастухов, на крайний случай – лай прочих овчарок. – «Не ложися на краю», – посоветовал Вадим, наглея: всё равно ж не слышат? – А то ведь в самом деле может припереться «волчок» – и уж он ухватит так ухватит!.. В этот миг с секретарского пульта раздался другой голос, на который девица была настроена каждой фиброй, и с поспешностью загнала разболтавшуюся скотинку в заветные воротца. После недавнего ремонта под-управительский кабинет выглядел впечатляюще, но и странно. Прежняя российская безалаберность уступила место почти готической строгости. Даже широкое, на полстены, окно теперь заменили несколько узких щелей, похожих на бойницы, – да и те прикрылись плотными шторами. Недостаток наружного света компенсировался искусственным: экономным и довольно-таки мрачным, исходившим чуть ли не от уровня пола. Напротив бойниц, в довершение впечатления, помещалась гипсовая копия мумии Основателя, в полный рост. А в глубине кабинета, под громоздким мрачным распятием, отгороженный от посетителей неподъёмным столом, восседал новый хозяин: «его преподобие отец» Марк. В таком оформлении и сам он выглядел представительным и суровым, словно первосвященник, – хотя причёской, бледным лицом и форменным одеянием больше походил на баптиста или вампира. А его тесный сюртук со стоячим, наглухо застёгнутым воротником и вовсе смахивал на знаменитый китель генералиссимуса. – Ну-с, сударь мой, – зловеще произнёс он, легонько подмигивая Вадиму: мол, мы не знакомы с тобой – понял? – Как мне донесли, вы отказались и от этой темы. Не соблаговолите объяснить, почему? – Может, сперва мне объяснят, зачем это понадобилось? – откликнулся Вадим, неуклюже пытаясь ему подыграть. – Ведь такая штуковина попросту опасна! Он ещё озирался, проникаясь здешней атмосферой, изумлённо покачивая головой. Вот так-так: оказывается, Максик не просто подстраховывал старого управителя – он его контролировал! Похоже, попы снова заступают на место комиссаров – с той же лёгкостью, с какой те в своё время сменили попов. «Свято место» не пустует? А прославляемые прежде коммуны теперь переименовывают в общины и начинают восхвалять столь же рьяно, ссылаясь на вековые традиции. Нарекли бы тогда просто: «стадом». Тем более, пастыри уже есть (либо «святые отцы», либо «батюшки»), как и паства, – в христианстве на сей счёт никогда особенно не церемонились. – Слушайте, Смирнов, – проникновенно заговорил под-управитель, – по моим сведениям, в нашем КБ вы – первый конструктор. (Руфь покосилась на Вадима с изумлением.) Конечно, здесь нужнее организаторы, поскольку идей в Крепости хватает: для того и существует Институт. Однако вам пошли навстречу и выдали задачку по способностям. Чего же вы опять нос воротите? – Это всё равно что будущему висельнику поручить плести верёвки, – усмехнулся Вадим. – Разве трудно представить, на что можно нацелить этот генератор, если к нему добавить излучатель? Такие сигналы, да ещё в этом диапазоне, из человека за минуты сделают дебила либо вовсе исполосуют мозги! – Странно, что вас это заботит, сын мой, – молвил Марк. – Слишком вы разборчивы, вам не кажется? Копировщиком быть не желаете, а когда предлагают работу по силам, принимаетесь молоть ерунду. В самом деле, родной, даже обсуждать это смешно! Ну что вам до конечных целей разработки? Вас это совершенно не касается. – Во-первых, вполне может коснуться, – возразил Вадим. – И кого тогда винить? Во-вторых, это наверняка коснётся других. – А кого в наше время волнуют другие? – светло улыбаясь, спросил Марк. – Конечно, если исключить близких. Скромные труженики клепают по всему миру разнообразное оружие, вплоть до самого смертоносного, и с чистой совестью получают за это плату. А попробуй её отнять – такое начнётся!.. Разве их заботит, в кого полетят сделанные ими пули и на кого упадут бомбы? Они производят изделия, кормятся на этом и кормят детей – всё! Да и цель, если вдуматься, самая святая – оборона державы. – Или Крепости? – спросил Вадим. – Или нападение – как лучший способ защиты? Или оборона от своих же подданных? – Он покачал головой: – А если б ваши «труженики» производили, скажем, наркотики? – «А если б он вёз патроны!» – с той же улыбкой парировал Марк. – Не слишком ли много вопросов? Право же, сын мой, к чему забивать головы себе и другим такой ересью! Это ведь смахивает на саботаж, вам не кажется? – «Дело шьёшь, начальничек?» – Теперь Руфь поглядела на Вадима с испугом, но ему уже наскучила конспирация. – Ярлыки клеишь? Ну да, ты ведь прошёл такую школу!.. Первый ученик, да? – Хорошо, братец, возьмём эту девочку, – тоже отбрасывая лишние формальности, Марк кивнул на Руфь. – Смышлёная, ответственная, работает «не за страх» – так вот её такие проблемы не колышат! Ты что, полагаешь себя лучше «нашей славной молодёжи»? – Есть такая штука, как круг подобия, – нехотя пояснил Вадим. – Когда он предельно широк, в человеке присутствует совесть – как обширная сеть подсознательных связей со всем человечеством. Круг сужается до нации, племени, рода, сословия – соответственно, совесть съёживается в честь. А ещё есть долг – когда круг подобия ограничен самым ближним окружением: семьёй, сослуживцами, начальством. Лучше чем ничего, однако не совесть – даже и близко нет. И есть ещё сплочённость толпы, когда любое несогласие принимается за предательство: «кто не с нами – тот против». Может, дело в отсутствии воображения? Если человек не способен представить себя на месте других… – Понятно, – хмыкнул Марк. – Ты один у нас совестливый? – По крайней мере, для меня оружие – не абстракция. А если я замаран в его производстве, то хотя бы сознаю, что за мой хлеб кому-то придётся платить кровью. И не хочу, чтоб её оказалось на мне слишком много. – А в чём измеряешь её – в галлонах? – полюбопытствовал Марк. – Не всё ли равно, насколько ты туда втюхался – по локти или с головой? Если уж замарался… – Мог я раскаяться? Кстати, и в Сахарове, говорят, совесть прорезалась не сразу: сначала он поработал на разрушение. – А-а, уже и этот причислен к святым! – неприязненно протянул Марк. – «Чур меня, чур…» Намекаешь, наша маленькая Руфь тоже не потеряна для человечества и с возрастом прозреет? – Или не прозреет, – сказал Вадим, – последние горизонтальные связи разменяв на вертикальные. Тут уж что перетянет: долг или совесть. С отеческой усмешкой Марк поглядел на раскрасневшуюся девушку, нежданно угодившую в перекрестье обоюдной пальбы. – Доченька, у вас, наверно, дела? – спросил он ласково. – Уж идите – дальше мы сами… Поспешно Руфь выскочила из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь. Марк негромко рассмеялся, с облегчением откинулся в кресле. – А любопытно было б разложить эту мышку на столе, – заметил он. – Ну и что ж, что плоскодонка? Иногда в таких кроется столько пыла!.. – Подкрепляешь служебную преданность личной? – поинтересовался Вадим. – А начал, видимо, с секретарши? – И кончил тоже, – по-свойски хмыкнул хозяин. – А ничего деваха, верно? Оказалась такая профи – где только готовят!.. Алиске-то не настучишь? – Ваши проблемы. – Отчего ж? – В его усмешке Вадиму почудилась напряжённость. – Ты ведь для нас почти член семьи! – Марк осклабился ещё шире. – Каждый вечер навещаешь, как добрый сын. И акценты он расставил странно, хотя не пережимал. – Только избавь от сцен, ладно? – попросил Вадим. – По крайней мере, сделай паузу после признания собственных прегрешений. – Ну, какие это прегрешения? – миролюбиво возразил Марк. – Так, проверка ближнего окружения, стрельба по движущимся мишеням, вербовка команды… Если угодно – моя прямая обязанность. – Не очень увлекайся такой вербовкой, – посоветовал Вадим, – иначе работать станет некому. – А техника безопасности на что? – хохотнул управитель. – Ведь столько инструкций наплодили!.. – И для Алисы силы бы поберёг. Сам знаешь, сколь опасно оставлять женщину голодной. – Как ты справедливо заметил, это наши проблемы, – посмурнел Марк. – А вот что с тобой делать? – В каком смысле? – Не в том: для команды ты не годишься. Однако и бездельничать тебе не позволят. – В чём проблема? – удивился Вадим. – Или в КБ не осталось нейтральных тем? Вот и подкинь одну по знакомству. Знаешь же: за мной не заржавеет. – Совестливый ты наш! – обрадовался управитель. – И тебя на блат потянуло? А как же принципы? – Не морочь мне голову, Марк! Принципы нужны тем, у кого нехватка совести, – а я обхожусь без искусственных ориентиров. Впрочем, ты тоже – как известно, крайности сходятся. – Будь по-твоему, – согласился Марк. – Как ни противно «поступаться принципами», однако сделаю. – Поплачься мне, поплачься!.. – Что-нибудь ещё? – Раз уж подвернулся, подсуетись, обеспечь мне послабление режима. Конечно, я мог бы сачкануть и так… – Господи, а это тебе зачем? – Мои проблемы, Максик. Я же в твои не лезу? – Конечно, у меня имеется парочка «вольных»… – Как удачно! – сказал Вадим. – Значит, завтра ты отпускаешь меня на полдня? – Запросто, – с готовностью подтвердил Марк. – Если ты сдаёшь кровь. – «Здравствуй, попа, Новый год!» – удивился Вадим. – Кровь-то при чём? – Понимаешь, под эту кампанию можно провернуть что угодно. Полное благоприятствование сверху! – И что, без крови никак? – Да в чём сложность? По-моему, у тебя её в избытке. – В достатке, – поправил Вадим. – Так что же, я должен делиться ещё и этим? А морда не треснет? – Тебе ведь нужен отгул? Ты пойми: меня тоже контролируют! Я не могу быть добрым за чужой счёт – по крайней мере, пока не пущу прочные корни. – И скольких для этого придётся перетрахать? – Пошляк! – Просто «называю вещи». Вот интересно, Максик, ты делаешь это для удовольствия или по необходимости? Или совмещаешь? – По праву рождения, – ответил Марк. – Чтоб ты знал, мои предки поднимали и осваивали эти земли на протяжении поколений. Так почему мне не вступить во владение законным наследством? – А лишнего не прихватил, «ухарь-купец»? Тоже, новая аристократия! – Ну почему – «новая»? – возразил тот. – К слову сказать, моя мать – урождённая Трубецкая, после Октября высланная из Питера вместе со многими дворянскими семьями. Представляешь, фамилия!.. Правда, дедка скоро шлёпнули и бабёнка зачахла, зато мать была принята в один из древних здешних кланов, всегда обретавшихся неподалёку от власти. Так что опыт у меня в генах. – Ну, Максик, ты – жук! – восхитился Вадим. – И здесь подстраховался. А матросика с «Авроры» не вербанул в предки? Так, на всякий случай: вдруг коммунары-ортодоксы вернутся? Отчего не устроить эдакий дворянско-старожильско-коммунарский конгломерат? Вот тогда, чего бы ни стали распределять, ты – в первых рядах! – Между прочим, – похвалился Марк, – мой прадед по материнской линии владел восемью языками. Какие головы были! – Действительно, за таких предков положена надбавка в снабжении, а также прочие привилегии, – признал Вадим. – Где нам, безродным выскочкам, соперничать с целым сословием! Только и остаётся гордиться, что собственными дарованиями. Правда, нынче и на трёх языках можно погореть. Мне вон на каждом допросе пеняют: неспроста, мол, замышляешь! – Что же, человек по натуре слаб, – поддержал Марк, – и лучше бы оградить его от искусов. – Как будто сами «золототысячники» не переходят постепенно на английский! А какой язык выберут «отцы»: опять старославянский или всё же латынь – вас ведь всегда тянуло к мертвечине? – Ну, с нас-то иной спрос, а вот низших служителей следует поберечь. К тому ж сюда привнесено столько чужеродных пороков и столько лет над нами измывались иноземцы всех мастей, что не грех и переусердствовать. Ко всем чужакам у нас скопился ба-альшой счёт!.. – Послушай, старожил хренов! – всё-таки разозлясь, сказал Вадим. – В прежних дуростях я замаран куда меньше твоего, хотя с себя вины не снимаю. А когда возводился «весь мир голодных и рабов», после Октября-то, мои предки тоже не рвались на первые роли – в отличие от твоих. Так почему я оказался тебе что-то должен? Однако обоим уже надоело ругаться. И какой смысл в дискуссии, если собеседников разнесло настолько, что и слов не различить, – так, доносятся некие звуковые волны, только перепонки раздражают. – Чуть не забыл, – на прощание объявил Марк, не без потаённого злорадства. – Тебя желает видеть старший режимник – верно, подошёл срок. Заскочи к нему, ладно? Не сочти за большой труд… – Только из расположения к тебе, – открывая дверь, сказал Вадим. – Чтоб не накликать новых бед на твою задницу. И теперь на него с изумлением посмотрела секретарка, на секунду оторвавшись от полировки вампирских ногтей. «Хоть этим её впечатлил!» – с усмешкой порадовался Вадим. И вдруг представил надменную красотку на Марковом столе – с задранным до груди платьем, с приспущенными по пышным бёдрам колготками и нацеленными в потолок стройными голенями, увенчанными изящными туфельками. Картинка вышла не слишком изысканная, однако волнительная. Эта красавица недурно смотрелась бы в любом раздрае, но вот захочется ли её тронуть? Если она настолько хороша, то почему Марка заинтересовала дурнушка-надсмотрщица? Политика, политика, высокая и загадочная, – нам этого не понять. – Что? – тихо спросила секретарка, уже не так уверенная в скромном статусе Вадима. Кажется, она даже прикидывала, не промахнулась ли с выбором опекуна. Уж не подпирает ли здешнего управителя ещё один столп – секретный, зато могучий? – Милая, зачем вам такие ногти? – спросил Вадим. – Посетителей драть? Это же ужас! «А ведь и у неё, наверно, имеется муж, – подумалось Вадиму, – строящий карьеру по тем же правилам. А у того вполне может быть своя секретарка – дочь какого-нибудь падшего вождя, тоскующая по утраченным привилегиям. (А этот образ откуда выскочил?) Круговорот Алис в природе, причём узаконенный – во всяком случае, подкреплённый традицией». – Желаю здравствовать, – добавил он, пересекая прихожую, – вам и вашему скоту. И вышел, оставив её в недоумении: собственно, какой «скот» он имел в виду? А и вправду – какой? Уже без сопровождения Вадим прогулялся к режимникам, благо располагались они совсем рядом, а прочие надсмотрщики в этих местах не шастали: у каждого свои угодья. Опустив персональную бляху в дверную щель, прислонился рядом, настраиваясь на долгое ожидание. Но над дверью тут же вспыхнула зелёная лампочка, и Вадим вошёл. Это был кабинет, небольшой и аккуратный, с минимумом мебели и несколькими портретами, развешанными по стенам. Напротив двери, притиснутый к перегородке массивным столом, сидел старший режимник, а над ним, строго по центру, помещался главный портрет – Основателя. Пронзительные глаза под сдвинутыми бровями взирали на посетителя требовательно и грозно. Невольно ёжась, Вадим поздоровался. – Прошу, – сказал режимник, указывая на кресло. Выбравшись из-за стола, он помог Вадиму устроиться, пристегнул его запястья к подлокотникам и проворно облепил присосками детектора. Затем снова занял своё место под завораживающим портретом. – Итак, – начал режимник, подстраивая приборы, – соблаговолите назвать имя, фамилию, профессию, место работы… и так далее, вы знаете. Вадим кивнул и заговорил. Торопиться было некуда, и рассказывал он обстоятельно, с избыточными подробностями, рассеянным взглядом озирая комнату. С прошлого раза здесь мало что изменилось – как и за все годы, которые Вадим её посещал. Даже режимник уже несколько лет не менялся – немолодой, сухощавый, одетый по инструкции и с такой аккуратностью, что Вадиму сделалось неловко за свою всегдашнюю расхлябанность. Ему даже захотелось подтянуть ненавистный галстук, но как это исполнишь со связанными руками? – Достаточно, – наконец произнёс режимник и поднял глаза на Вадима. – Теперь приступим к допросу. Готовы? – Конечно. – Мы не беседовали два месяца. Что у вас изменилось, что произошло нового? Вадим подумал, пожал плечами: – Ничего существенного. Режимник немедленно вперился в индикаторы. Усмехнувшись, Вадим ждал продолжения. Эти деятели не верили людям и потому слишком полагались на приборы. Но кто сказал, будто приборы нельзя обмануть? – Так, – сказал режимник, – хорошо. Вы не солгали, но это не означает, что вы сказали правду. Пронизывающим взглядом, словно копируя Основателя, он вперился уже в Вадима, и тому пришлось изобразить ожидаемое недоумение. – Да, именно, – подтвердил режимник удовлетворённо. – В вашей жизни есть перемены, и не столь малые, однако вы ещё их не осознали. – В самом деле? – снова удивился Вадим. – Какие? – Об этом после. Сначала обговорим старое. Не возражаете? – Пожалуйста. – Странно вы ведёте себя, Вадим Георгиевич, причём давно. Зачем это вам? – Что именно? – Что? Ну, например, вот это, – перегнувшись через стол, режимник потрогал его бицепс, распирающий тесный рукав. – Вам так хочется выделиться? – Нет, конечно. – Тогда зачем? – За десять лет я не пропустил по болезни ни одного дня. Разве плохо? – Так ведь существует много других оздоровительных систем, вполне достойных, я бы даже сказал: патриотических, – отчего вы избрали именно такую, чуждую нам всем? Разве не понимаете, чем это чревато? – А вы сами не пробовали? – Я? – изумился старик. – Вот это? Да на что мне! – А вы попробуйте. Чего ж говорить с чужих слов. – Да? – режимник с сомнением вгляделся в его лицо. – Может, вы не доверяете Крепости, что она сумеет вас защитить? Или хотите защищаться как раз от неё?.. Ладно, оставим. А вот это как? Он достал из стола книжицу в яркой обложке, уже занесённую Вадимом в пропажи. Так это был обыск? Вадим прикрыл глаза, прогоняя злость. Что с них взять, иначе они не умеют – бедные, бедные… сволочи! – Где вы взяли это? – строго спросил режимник. Вадим открыл глаза: – В библиотеке. – Что? Вы шутите! – Проверьте. Да там и штамп есть. Полистав книжку, режимник озадаченно нахмурился. Что-то в их ведомстве дало сбой, если в Крепостную библиотеку проникли даже не забугорные, а – страшно подумать! – импортные книги. Но уж Вадима винить в этом неправомочно. Тем более, библиотеку давно прикрыли. – Знаете, всё-таки странно, – сказал режимник неуверенно. – Ну зачем вам тратить время и силы на изучение чуждых языков, зачем читать эту… белиберду? – А вы сами читали? – Разумеется, нет! – Напрасно, – укорил Вадим. – Врагов надо знать. Он уже без усилия выдерживал доброжелательный тон, ощущая внутри упругую твёрдость. Режимник растерянно хлопнул ресницами, затем с надеждой вгляделся в индикаторы. Что он ожидал там увидеть, интересно? – Пусть этим занимаются кому положено, – с опозданием возразил режимник. – Вообще, каждый должен заниматься своим делом. – А как же народная инициатива? Основатель учит нас… – Кстати, об инициативе, – оживился режимник. – Собрания вы не игнорируете – это так. Но всё как-то без охоты, без огонька. – Я по натуре сдержан. – Сдержанным следует быть с посторонними. А вот вы третьего дня… – Это по служебной надобности. – Да? А это? – Режимник выхватил из папки листок и зачитал: – «17-го числа сего месяца проверочная комиссия в составе… ну, это пропустим… застала в квартире жильца Смирнова В. Г. постороннюю женщину. Объяснить своё аморальное поведение жилец отказался, при этом вёл себя вызывающе». Что вы скажете на такое? – Я уже писал по этому поводу объяснительную. – Да-да, я читал. Но вы не указали там фамилию вашей… гм… гостьи. – Фамилии не знаю. – Интересно. Выходит, в неположенное время вас посещает женщина, и вы укладываете её, простите, в постель, даже не спросив фамилии. Я правильно излагаю? – Да знаете ли, – усмехаясь, ответил Вадим, – как-то было не до анкетирования. Если помните, иногда это происходит быстро. В раздражении режимник хлопнул ладонью по папке: – Шутки тут неуместны! Вам следует помнить, что работаете на режимном предприятии, и быть разборчивее в связях! – Об этом я помню всегда, – с точно дозированной обидой возразил Вадим, – и с посторонними о работе не говорю – ни при каких обстоятельствах! – Но вы можете за неё поручиться? – А зачем? Повторяю, здесь утечки быть не может. Режимник снова проконсультировался с детектором – с тем же результатом. – А что вы думаете о лабуправе? – без особой надежды спросил он. – А вы? – с улыбкой спросил Вадим. – Сверху-то видней. Со вздохом режимник поднялся и принялся освобождать его от присосок и ремней, напоследок пожелав: – Если что – заходите. – А как же, – ответил Вадим. – Обязательно. Всенепременно. Выходя из режимного отдела (как и положено, через другой кабинет), он вдруг увидел Оросьева, по-хозяйски расположившегося за одним из столов. Насупя кустистые брови, человечек сосредоточенно копался костлявыми тёмными пальцами в стопке пухленьких папок. – Сколько раз говорил: пиши короче, – остановившись рядом, сказал Вадим. – Не сваливай всё на старших братьев! Сейчас не пришлось бы так напрягаться. – Ладно-ладно, умник, – пробурчал Оросьев, морщинистой лапкой прикрывая наклейку на верхней папке, – поглядим теперь, кто кого поучать станет! – Избави нас бог от таких учителей! – рассмеялся Вадим без особой весёлости. – Хотя на другое ты и вовсе не годен. С повышеньицем вас! Долго ты его дожидался, но, кажется, пришёл и на вашу улицу праздник – будто в старые добрые лагерные времена. – Вадим ещё хмыкнул и добавил: – Знаешь, Оросьев, у меня ведь всегда ассоциировался с тобой именно гестаповский мундир – к чему бы, а? – К усечению языка, – огрызнулся тот. – Болтаешь много! – А вот с этим придётся повременить, – возразил Вадим. – Дослужись сначала до репрессоров. А ведь хочется, верно? – Ты куда шёл? – угрюмо спросил Оросьев. – Вот и топай! А мне работать надо. – Всех нас «на карандаш возьмёшь», да? – полюбопытствовал Вадим. – Или нас уже взял, очередь за другими? Вот, оказывается, куда ты вкладывал душу – или что там у тебя? Уж не засиживайся на службе, «наш паровозик», береги здоровье. В жизни так много радостей, кроме как напакостить ближнему, – вдруг тебя ещё что увлечёт? – Он облокотился на столешницу, наклонясь к Оросьеву, заговорил доверительно: – Хочешь, по старой памяти, совет? Пока можешь, не поддавайся зависти совсем, иначе окажешься в таком болоте!.. Думаешь, вампирам живётся сладко? Ну, напьются они людской крови – а дальше? Они ведь даже не живые… Впрочем, для тебя это абстракции, – заключил он, – стало быть, и совет не впрок. Распрямившись, Вадим рассеянно кивнул оцепеневшему знакомцу и направился к выходу, отчего-то уверенный, что при следующем допросе его будет терзать уже не тот старенький, доверчивый режимник, а растущий, перспективный, «землю рогом роющий» кадр, созвучный новым временам, – Оросьев. Конечно, если этот допрос состоится.2. В тени чудовищ
Сразу после обеденного перерыва Вадима позвали к телефону. Очень удивившись, он подошёл. – И чего сбежал? – укорил в трубке весёлый звонкий голос. – Эх ты, медведище! Вадим напрягся, сделал поправку на изношенную связь и вспомнил. И то – суток не прошло! – А что оставалось делать? – ответил он. – Предков твоих дожидаться? – Ну виновата, прости! – легко признала Юля. – Не умею пить – моя беда. Слушай, я заскочу за тобой – в пять, да? – Ты понимаешь… – Буду ждать против входа, чао! – И она положила трубку. «Чао-чао», – растерянно повторил Вадим. Можешь теперь мямлить до посинения – кто тебя услышит? Изящный «бегунок» поджидал его в условленном месте. Украдкой оглядевшись, Вадим опустился на переднее кресло, рядом с прелестным водителем. На этот раз Юля облачилась в ситцевый сарафан на бретельках и обула нарядные босоножки, столь же воздушные. На заднем сиденье обнаружился худощавый юноша с тонким печальным лицом. – Это Гарик, мой приятель, – представила его Юля. – Точнее, родственник – какой-то там дальний. Похож, верно? – Она рванула машину с места. – Знаешь, куда тебя везу? – В «корыто»? – предположил Вадим. – Или на «полигон»? Гарик содрогнулся, девочка расхохоталась: – Нет, чуть подальше. Только молчок, ясно?.. Хотя чего это я! Мы ведь старые конспираторы, верно? – И она подмигнула Вадиму в зеркальце. «Ну и кретины эти жрецы! – сердито подумал он. – Принимают кого ни попадя!.. Хотя на эту стрекозу и я бы купился – или куплюсь. Или уже. Старым становлюсь: на молоденьких потянуло». – А везу я тебя к воображенцам, – продолжала Юля. – Слыхал про таких? – Это которые задаются? – притворился Вадим. – В смысле – воображалы? Гарик вспыхнул, как лампочка. Оглянувшись на него, Юля фыркнула: – Обиделся, смотри!.. Мальчик, а ты при чём? Накарябал пару баек – и туда ж! – Юлия, прекрати! – негодуя, потребовал Гарик. – Это совершенно никого не касается. Девушка махнула на него рукой и объяснила Вадиму: – А воображенцы, мил друг, отличаются от прочих патологически развитым воображением, от коего слова и происходит название. И ладно бы они воображали только внутри, так они ещё норовят других осчастливить – верно, Гарик? И фантазируют, я тебе скажу, без удержу! – На какие темы? – А на всякие – запретные в том числе, если тебя это волнует. Куда идём, что с нами будет, а чему и не бывать никогда, но почему не поиграть… Интересно? – Как тебе сказать… Безумно! – Вот! Я знала, чем искупить. – Она хихикнула: – Гарик, лапуля, не хмурься так грозно, у нас с ним свои счёты… Подфартило же мне с родственником! Юля лихо вывернула из-под надвигающегося грузовика – у Вадима ёкнуло сердце. Чуть слышно чертыхнувшись, он пристегнулся ремнём к спинке. – Встречаются воображенцы раз в месяц, – продолжала Юля как ни в чём не бывало. – Ну, общаются там, рукописями обмениваются – с-сочинители! Потом треплют друг друга – да так, что клочья летят… Потеха! – Как ты вышла на них – через Гарика? – Проницательный мой! – Юля чмокнула его в ухо, машина вильнула. – Только не убивай их сразу, любимый, – у них по женской части напряжёнка, потому вьются вокруг меня точно мухи. – Запрокинув голову, девушка залилась беспечным смехом, едва не врезавшись в бордюр. – Вадик, вот ты всё знаешь – отчего, если дама пишет, на неё посмотреть страшно? – Ну, не на всех, – возразил он. – Далеко не на всех. А потом, ты путаешь причину со следствием: как раз пишут оттого, что некрасивы. Или несчастливы. Каждый утверждается как может… Далеко ещё? – Не очень. А что? – Ну-ка тормозни. – Зачем ещё? – Однако послушалась, круто вильнула к бордюру. Машина встала, едва не клюнув носом в землю. – Махнёмся, – предложил Вадим. – Ты сегодня не в форме. – А ты умеешь? Не то кэ-эк гробанёмся!.. – Не волнуйся, я свою жизнь ценю. А заодно сохраню ваши. – Спаситель! Я в тебя сразу поверила. Без лишних церемоний Юля перебралась через него в соседнее кресло и объявила: – Нет, вчера я всё-таки перебрала!.. – А то я не знаю, – проворчал Вадим, пуская машину. – Куда ехать-то? Против опасений, с управлением справился легко, хотя практиковался давно и, уж конечно, не на таких конфетках. Без дальнейших приключений они добрались до места, каковым оказался раскидистый старый дом, давно брошенный, с заколоченными окнами и осыпающейся штукатуркой. Однако расположен он был удобно: на пересечении нескольких миграционных маршрутов – то есть в достаточно людном месте. – Забавно, – пробормотал Вадим. – Чего? – сейчас же вскинулась Юля. – Когда-то здесь помещался Союз Писателей, – объяснил он. – Бедные воображенцы – тень сего монстра преследует их поныне. Или им самим любо топтаться на трупе врага? Выбрав местечко поукромней, Вадим притулил там «бегунок». (Хотя уже знал, что Юлька бросает машину где попало: а чего жалеть – не своё же?) Затем все трое сквозь прореху в ограде пробрались к укрытому за кустами подвальному входу и пыльными тёмными переходами, подсвечивая себе фонариками, проникли в сумеречные помещения оставленного здания. А там промахнуться было бы трудно, так как из распахнутых дверей бывшего актового зала доносился оживлённый гул. Конечно, Юля первой впорхнула на порог, эффектно помахав сразу всем тонкой загорелой рукой, – и приветствовали девочку с энтузиазмом. Но когда за её спиной вырос Вадим, энтузиазм заметно спал, а от эстрады к нему протянулось с пяток насторожённых, прощупывающих взглядов. Пришлось сначала пообщаться со здешними заправилами. Юленька поручилась за новичка со всем пылом непорочной юности, поклялась, что знает его с рождения (своего, естественно), что он носил её на руках и до сих пор носит, хотя реже. В общем, Вадим по себе знал, что отказать ей трудно, и забавно было наблюдать, как эти неглупые, в общем, ребята – некоторые уже с брюшком либо с лысиной, – распускали перед пигалицей хвосты. Конечно, Юльке это нравилось, но под прикрытием Вадимовых массивов ей наверняка было спокойнее – может, затем его сюда и позвали. Зато остальных его присутствие устраивало меньше, и Вадима всего искололи недовольными взглядами. Однако прямых наездов не случилось: грубая сила котировалась в любой компании, даже высоколобой. А публика в зале собралась пёстрая, как по виду, так и по занятиям. Профессиональных сочинителей не наблюдалось (и что им тут делать?), зато прочие слои были представлены неплохо. Конечно, больше присутствовало спецов самых разных профессий, но хватало и трудяг. Даже парочка блюстителей забрела, что вовсе странно. Впрочем, различать воображенцев по кастам оказалось не просто. Кастовые признаки в них едва проступали, словно сюда попадали только бракованные экземпляры. Как будто здесь подвернулась одна из отмелей, огибаемая потоком, на которую тот сбрасывал случайный мусор и накопившуюся пену. Даже в нарядах или причёсках воображенцы позволяли себе лишнее, словно щеголяя друг перед другом свободомыслием, – не говоря о поведении. Пожалуй, они вполне могли бы выделиться в особую касту, дай им волю. Однако воли воображенцам как раз не давали, а наоборот, всяко подавляли. И кое-кого из них это даже устраивало. Ещё неизвестно, как повернутся дела, когда «таланты и поклонники» наконец встретятся лицом к лицу, – многие ли будут востребованы? И на кого обижаться тогда? Зато у воображенцев уже появились свои, пока не канонизированные, мученики. К примеру, одного из них, нервного позёрствующего субъекта, куда-то там вызывали и о чём-то таком спрашивали. Вадим так и не понял, в чём, собственно, заключался героизм субъекта, однако гордился тот до сих пор, словно прошёл через эшафот или, по меньшей мере, пытки. Двух-трёх воображенцев Вадим помнил ещё по студии при тогдашнем СП, а с одним, Тигрием Низинцевым, был знаком довольно неплохо, в прежние времена натыкаясь на него почти на всех литературных тусовках, где бы они ни собирались, либо в гостях у приятелей-литераторов – Тигрий обладал почти сверхъестественной вездесущностью и, казалось, мог пребывать в нескольких местах сразу. Не виделись они с самого Отделения, и теперь Низинцев ещё полысел и располнел, вполне реализовав задатки, подаваемые смолоду. Вообще же в последние годы Вадим от этой публики отдалился, и потому, наверно, Тигрий лишь прохладно кивнул ему, даже не попытавшись, как раньше, обменяться новостями. – Прошу внимания! – наконец произнёс председатель, крупный флегматичный парень с русой шевелюрой, и гул стал стихать. – Всё, наговорились?.. Тогда начинаем. – Он помолчал, задумчиво озирая рассаживающихся семинаристов. Сложением и повадками председатель до изумления походил на системщика Гогу, только здешнего, славянского разлива. – Итак, все здесь… или почти все, – он задержал взгляд на Вадиме, – обладают качеством, предосудительным в нашем обществе, то есть фантазией. У кого больше, у кого меньше – не суть важно. К сожалению, в широких массах наметилась тенденция к утрате этого свойства. Подавляющее большинство уже не способно заглядывать в будущее дальше нескольких дней, а многие и вовсе живут сегодняшним. Положение катастрофическое, без преувеличения, и главная беда, что именно однодневки устраивают режим более других, а потому получают максимальное благоприятствование. Соответственно мы на другом краю. К счастью, у власть предержащих пока не хватает фантазии осознать, что одно из главных препятствий на пути к абсолюту – как раз фантазёры. И на этом противоречии, собственно говоря, мы паразитируем. Но если кто-то подскажет им и убедит? Наша группа существует не первый год, и пока мы больше играли в конспирацию, а немногие синяки, кои нам перепадали, – председатель кольнул «мученика» насмешливым взглядом, – если честно, и неприятностями назвать нельзя. Мы очень мило проводили здесь время, мило общались, всячески имитировали деятельность – а что на выходе? Мы создали закрытый от прочего мира клуб, и что делается вне этих стен, нас не волнует. Хотя, казалось бы, кому как ни нам понимать, куда это ведёт? Председатель помолчал, разглядывая собратьев: некоторые были смущены, однако не слишком многие, – и добавил обыденно: – Засим предлагаю перейти к обсуждению. Нет возражений? – Минуточку! – подскочил с места субъект-мученик. – Сперва хотелось бы кое-что выяснить. – Он повернулся и упёрся взглядом в Вадима: – Вот вы, собственно, кто? Да-да, вы! «Псих!» – явственно буркнула Юля и показала субъекту язык. Для уверенности Вадим оглянулся, но вперились именно в него. Указующего перста не хватало. – Собственно, я? – переспросил он, ощущая себя неуютно в перекрестии многих взглядов. – Ну да! Кто вы? Почему здесь? Нехотя Вадим поднялся, огляделся. Все, включая председателя, молча смотрели на него, ожидая ответа. Похоже, здесь не принято игнорировать вопросы, даже бестактные. – Я предсказатель, – заявил Вадим не без вызова. – Простите, кто? – Предсказатель – либо, если желаете, прогнозист. Подмечаю тенденции, прослеживаю их в будущее. По-моему, это не так далеко от ваших занятий. – Но ведь тенденций множество! Они появляются, исчезают, меняются… – У меня альтернативные модели. На все случаи. Субъект озадаченно подёргал себя за ухо и сказал: – Предположим, что вы не врёте. Но ведь вы не записываете свои предсказания? Как же мы сможем их обсудить? Строго говоря, это ведь не сочинительство! – Зато я сочиняю песни. – Господи! – испуганно вскричал субъект. – А это при чём? – Я могу их спеть, – объяснил Вадим, – если снабдите инструментом. Или, по-вашему, сочинять музыку проще? Окончательно запутавшись, субъект сник. Такого он явно не ожидал. Как и сам Вадим, вдруг обнаруживший в себе странное: ему понравилось выступать, понравилось обращать на себя внимание. Откуда это у него – теперь? Однако сдерживаться не стал. – Хорошо, согласен, – продолжал он, – это не вполне то же самое, хотя общего немало. Но сейчас я хотел бы привлечь ваше внимание к основной своей специальности – электронике. Последнее время я работаю над проблемой, близкой всем вам: каким образом задействовать ресурсы подсознания, чтобы стимулировать воображение. – А, собственно, где вы работаете? – спросил кто-то из задних рядов. Обернувшись, Вадим нашёл его глазами и на всякий случай запомнил. – Эта тема не обсуждается, – ответил он. – Взамен готов сообщить ещё кое-что. – Вадим улыбнулся сочувственно. – Отныне вам будет разрешён выход на публику, – в зале зашевелились, задвигали стульями. – Не пугайтесь, я не официальный уполномоченный, просто имею знакомых на Студии. Так вот, в верхах пришли к заключению, что немножко безобидных фантазий публике не повредит. Стало быть, у вас появляется альтернатива – сами понимаете какая. Засим благодарю за внимание. – Вадим слегка поклонился и сел, чувствуя себя уже выжатым, как лимон. «Ну и перепады! – поёжился он. – К чему бы? Всё-таки что-то грядёт». Воображенцы снова задвигались, загалдели. Выждав пару минут, председатель коротко постучал по столу, оборвав шум. – Сообщение обсудим позже, – объявил он, – а сейчас приступаем к обсуждению. Коллега, прошу! Из толпы выбрался и уселся на виду упитанный рослый бородач, смахивающий на басмача из исторической ленты. Однако сейчас он улыбался благостно, точно Будда, а его пухлые розовые щёки круглились, словно яблоки. И началось! Действительно, тут не щадили: раскатывали по брёвнышку, разбирали до винтиков. Чтобы подставиться под такой обстрел, надо быть смельчаком или мазохистом. Либо садистом (что, как известно, оборотная сторона) и терпеть нынешние пытки, надеясь вернуть сторицей. Однако бородач, судя по всему, был старым семинарским бойцом, и все наскоки отбивал с завидной выдержкой, не теряя внешнего благодушия, зато весьма едко. Своим обидчикам он оказался явно не по зубам – тем более что старались-то больше молодые: видимо, по известному методу Моськи. «Басмач» отвечал всем с одинаковым миролюбием, не прекращая улыбаться, только на некоторых смотрел слишком уж пристально, будто запоминая. Можно было не сомневаться, что с этими он ещё посчитается, причём от души. Отольются моськам слоновьи слёзы. Но самое интересное развернулось после всех этих свар, когда к трибуне прорвался «субъект» с заявленным докладом и принялся, как ни странно, излагать достаточно здраво выстроенную теорийку, к тому же перекликавшуюся с последними исканиями Вадима. – Да, – убеждённо говорил он, – мы именно творцы! Можете считать это определением, а не самовосхвалением. Сейчас в интеллигентских кругах снова входит в моду православие – или же мусульманство, в зависимости от корней. Причём, что забавно, каждая из религий утверждает единобожие и отрицает прочие – чистой воды формализм! Почему не проявить немножко терпимости и не признать свою конфессию лишь одной из многих моделей мироздания, более или менее удачных? И не сравнить её с другими, и не выбрать отовсюду лучшее? – Потому что тогда они перестанут быть верующими, – с улыбкой ответил председатель. – Подумаешь – откровение! – фыркнул «басмач». – Уж столько десятилетий талдычат об единой религии. – Но я-то толкую о модели, – возразил субъект. – О научной концепции, если хотите, – где нет места домыслам, где все посылы подтверждаются фактами. – Ага, щас, – сказал бородач и прорычал: – «Чуда нам, чуда!» – Смотря что считать чудом. Некоторые отступления от обыденности – а почему нет? Вообразите реальность как пограничную полосу между, условно говоря, Светом и Тьмой (или же Небесами и Преисподней), а наши сознания – как воплощения этих изначальных стихий, использующие тела в качестве глубоководных скафандров, без которых здесь не выжить. С усмешкой Юля покосилась на Вадима, а тот лишь покачал головой: действительно, идеи носятся в воздухе. – Стало быть, наш мир можно наречь Вечером? – сострил кто-то из зала. – А для тех есть ещё вариант: Крыша и Подвал… или Подземелье. – Или Хаос и Порядок, – неожиданно вставил Вадим. – Так что же первично, Игорёк? – вопросил бородач. – Идеалист хренов!.. – Изыди, сатана, – отмахнулся тот. – Так вот, сознание (или, если хотите, душа) может быть как мелким, так и глубоким – в зависимости от степени приближения к потусторонним стихиям. Соответственно, и человек меняется от полуживотного до творца, может – до мага. Конечно, чтобы предельно сблизиться со стихиями, то есть «вдохновиться», сознание надо должным образом настроить – вот для чего нужны медитации, заклинания, снадобья… – Всё-таки, что есть магия? Чёрт возьми, душа просит чудес! – Чудеса происходят, когда сознание касается сразу Света и Тьмы, как бы замыкая одно на другое, и тогда через него протекает столько Силы!.. А до тех пор наши фантазии остаются внутри нас либо переносятся на бумагу, с большей или меньшей адекватностью. Похоже, он говорил всерьёз – что было необычным для творцов, создающих свои миры больше для потехи и скорее играющих в философию, не говоря о богоискательстве. Впрочем, это уже походило на богостроительство, нравившееся Вадиму куда сильней. – Магия как высшая ступень творчества, – задумчиво молвил председатель. – А есть кто-нибудь повыше мага? – Может, богочеловек, – предположил Игорёк, – в котором обе стихии присутствуют постоянно? Но чтобы остаться в нашем мире, равновесие в нём должно быть идеальным, – ведь каждая тянет к себе с чудовищной силой. Либо нужны прочные корни, запущенные в сознания других. – Стало быть, душа характеризуется не только глубиной, но и широтой, верно? – спросил председатель. – А ещё, наверное, прочностью сцепления с телом. – Назовём это жизненной силой, – вставил бородач, видимо, имеющий представление о билдерах. – А как одно сознание контактирует с другими – телепатически? На подсознательном уровне? – Назовём это совестью, – усмехнулся председатель. – И чем шире душа, тем совестливей. Кстати, вовсе не обязательно это напрямую связано с глубиной – помните юродивых, блаженных, убогих? Много ли среди них было мудрецов, зато как почитались народом!.. – Между прочим, большинство из них выделялись повышенной жизнестойкостью, – не утерпел Вадим. – Выходит, для телепатостанций тоже требуется жизне-сила? – Если она расходуется на телепатию, на остальное вряд ли останется, – сейчас же возразил Игорёк. – Совесть – штука инерционная, – ответил Вадим. – Иначе не было б угрызений. Сначалавключаются рефлексы, вплоть до животных, затем начинаешь оценивать ситуацию. Видимо, из соображений экономии связь работает в импульсном режиме и только при крайней надобности переключается на постоянный. Но для дальнего приёма резервы мощности должны быть немалыми. – Сразу видно технаря, – проворчал бородач. – Сейчас разложит душу на составляющие, начертает блок-схемку… – А почему нет? – пожал плечами Вадим. – Очень способствует пониманию. Здесь уже поминались модели – так почему не смоделировать сознание? – А как в него войдёт, скажем, волевое начало? – поинтересовался бородач. – Чего мне всегда не хватало!.. Отдельным блоком? – Не обязательно. Проще представить его в виде энергетической перегородки между рассудком и остальными частями, продуцирующими желания, эмоции, страсти, – сродни внешней оболочке, образованной жизне-силой. Если перегородка прочна, эмоции не замутняют рассудок, а при дальнейшем повышении порога вообще перестают влиять на него впрямую. Тогда поведение субъекта, все его поступки и реакции, определяются здравым смыслом – разве вот это и не зовётся силой воли? – И человек превращается в робота… – Нет, если у него нормально функционирует совесть. – Тоже представленная в виде блока? – брезгливо спросил субъект. – Да, – подтвердил Вадим. – В виде телепатостанции – достаточно мощной, чтобы принимать без искажений самые дальние сигналы. К слову сказать, сейчас этот блок неисправен у многих, а у большинства других для него недостаёт жизне-силы. – Например, у нас? – уточнил Игорь. – Ну да, мы же сплошь бесхребетные да слабохарактерные, и мало кто здесь уберёгся от соблазнов!.. Куда нам до праведников или героев, верно? – Верно, – спокойно кивнул Вадим. – Жизне-силы у вас недобор. Даже у спецов её больше. – Так почему бы вам к ним не вернуться? – Игорёк, Игорёк! – укоризненно призвал председатель. – Опять эмоции, да? – огрызнулся тот. – Что ж делать, мы им подвержены! Может, потому ещё и годны на что-то. – Да кто же на них покушается? – Вот он, – Игорёк ткнул пальцем в Вадима. – Совесть, говорит, это блок, а «эмоции замутняют рассудок». – У тебя – так точно. И ведь жаль: соображаешь ты отменно – когда ни на кого не обижен. А часто ты не обижен? Против воли субъект хихикнул. – Нет, – признал он. – Но ведь – эмоции!.. – Эмоции необходимы, – сухо признал Вадим, – как объект для рассудочного анализа, как материал для творчества. – «Объект, анализ, материал» – я с ума сойду! – взвился Игорёк, даже руками всплеснул. – И это – о моей бессмертной душе! – Кто-то недавно призывал к терпимости, – заметил бородач, умильно улыбаясь. – Что, Игорёк, на святое покусились? – Кстати, о бессмертии, – сказал Вадим. – Интересно, как вы его представляете? Что происходит с душой после гибели тела? И почему, собственно, оно стареет? – У вас надо спросить, – откликнулся Игорь. – У вас-то его куда больше. И про силу вы всё так здорово понимаете!.. – Хорошо, вернёмся к жизне-силе, – согласился Вадим. – Что это, как не энергия? А где есть энергия, там уместны понятия: «заряд», «напряжение», «ток», «проводник», «конденсатор», «батарея», – короче, всё то, с чем вы знакомы не близко. Так почему не обратиться к тем, у кого эта методика отработана досконально? Зачем изобретать велосипед? – То есть к спецам? – уточнил «басмач», улыбаясь уже язвительно. – Именно. Кстати, в информатике они тоже ориентируются неплохо и с охотой представят вам человека в виде прямоходящего робота – с рассудком-компом, характеризующимся оперативной памятью и быстродействием; с блоком памяти, заодно включающим в себя программные файлы, то есть инстинкты и рефлексы; с портами для ввода данных и телепатостанциями; наконец, со всей скелетно-мускульной машинерией, управляемой рассудком и программами через промежуточный блок. А вам останется только вдохнуть в это безобразие жизнь – то есть элемент непредсказуемости и хаоса, а также ваши ненаглядные эмоции. – То бишь «бессмертную душу», – с той же ухмылкой ввернул толстяк. – Ну, кто возьмётся? – «А теперь попробуем со всей этой фигнёю взлететь», – тихонько пробормотал кто-то. – Щас! – И есть ещё одна занятная человечья порода, – сказал Вадим, – до сих пор вами старательно игнорируемая. Имею в виду крутарей. – Крутари? – со смешком переспросил Игорь. – Это у которых бицепсы тяжелее мозга? Как будто это характеризует что-нибудь, кроме самих бицепсов. – Про вес не скажу, – вмешался бородач, сам весивший вдвое против Игорька, – а вот свою мужскую силу они растрачивают на тренажёрах. К тому же их мускулы только с виду мощные, а на деле… – Дутые, верно? – негромко подсказал Вадим. – Вроде того, – согласился басмач. – А что, есть возражения? – Как говаривал в подобных случаях один мой знакомый: «Давай-ка я вмажу тебе этими «дутыми», а ты уж суди сам». Не лучший аргумент, согласен, и в доказательства не годится. Что же касается мужской силы… Ну, тут вам видней. – Это почему же? – насторожился бородач. – Что, разве не видней? – удивился Вадим. – Ну извините – вы с такой уверенностью говорили!.. Наверное, очень хочется в это верить? Выходит, чтобы ощутить превосходство над крутарями, недостаточно интеллекта? – Вы нас с кем-то спутали, – высокомерно парировал толстяк. – Это для самцов важнее потенция. – А вы, стало быть, вознеслись над плотью? – с улыбкой Вадим оглядел оппонента, покачал головой. – Чего? – немедленно спросил тот. – Я молчу, – объяснил Вадим. – No comment. – И ладно. Так что там про крутарей? – Видите ли, в чём дело… Конечно, можно клеймить крутарей за тупость, за невежество, за чванливость, однако в упорстве им не откажешь. Эти ребята умеют ставить цель и умеют её добиваться, шажок за шажком, ежечасно, ежеминутно хоть на чуть, но меняя вокруг мир и даже меняя себя, вычерпывая из резервов всё! По-вашему, это не стоит подражания или хотя бы уважения? Многие ли из вас способны на такое – если честно? – Если честно, – запальчиво сказал Игорёк, – то лучше быть слабым! – Лучше быть здоровым и богатым, – пробурчал бородач. – Дальше что? – Да нет, – пожал плечами Вадим, – я только призываю к взаимной терпимости, а кому здесь начинать, если не самым умным? И кто сможет представить себя на месте других лучше воображенцев? Наверно, я идеалист, – вздохнул он. – Но подумайте, кому выгодно развести всех по разным углам. И не обидно ли вам – эрудированным, талантливым! – идти у них на поводу? Или для этого ума недостаточно – нужна мудрость? Подумайте!.. – Трибун, – брюзгливо заметил кто-то, – если не пророк. Скучно, господа! – Ну почему, даже трогательно, – возразил другой. – Как это он: «Думайте, о мудрейшие из мудрых!» Очень впечатляет. Пожалуй, даже можно где-нибудь отразить. Улыбаясь углами рта, Вадим ждал продолжения, однако ведущая троица: председатель, бородач и Игорёк, – общей атаки не поддержала, и она захлебнулась, толком не начавшись. Вскоре разговор переключился на другие темы, Вадиму не слишком интересные. И он снова принялся озираться, вглядываясь в лица, рассматривая запущенный зал, прежде такой торжественный. – На волю хочу, – жалобно пискнула Юля. – Накурили!.. Смоемся, а? Уходить было жаль, однако и Вадиму в этой дымной духоте уже становилось муторно, а чего требовать от такой крохи? Удивительно, что её на столько хватило. Нехотя Вадим кивнул. Сейчас же Юля сорвалась с кресла и, пригнувшись, потянула его меж рядов к выходу. Ввязавшись в какую-то перепалку, Гарик не заметил их бегства, и на улицу они вывалились вдвоём, взмокшие и слегка одурелые. Брезгливо наморщив носик, Юля трясла растопыренными руками, остужаясь. – Ну вот, опять мокрая, – пожаловалась она. – Сильно от меня несёт, да? – Дурочка, – ответил Вадим. – Запах свежего пота у здорового человека вполне сносен. Это потом, часов через шесть, когда он начинает разлагаться… – Человек? – с отвращением спросила Юля. – Пот. – Фу, и зануда же ты! – Оттянув на груди сарафан, Юля подвигала им вперёд-назад, гоняя воздух. – Что за жара, а? Хоть душевую с собой вози. Блюстителей поблизости не наблюдалось, потому Вадим позволил себе расшнуровать кафтан донизу, затем расстегнул и рубаху, подпуская к телу свежесть. – Счастье, что ты такая чистюля, – сказал он, озираясь. – Иначе пошла бы по рукам. – Это почему? – А что ещё тебя держит? Подумав, Юля пожала голыми плечами: – С кадрами напряжёнка. Хотя ты прав, наверно: я многих готова почитать, но – на дистанции. Как представишь, что придётся их трогать, гладить, нюхать, целовать. – Её передёрнуло. – Слушай, а хочешь окунуться? – В «корыте», что ль? – Не-е, там скучно, да и далеко, – есть местечко занятней. Поскакали! Теперь за руль снова уселась Юля, но покатила уже без прежней лихости, подставив лицо и плечи воздушному потоку, врывавшемуся в оконце. – Ну, как тебе показались эти трепачи? – спросила она. – А тебе? – Люблю воображенцев, – объявила девочка, – они такие забавные! – Это уж точно, – согласился Вадим. – Хоть читала, что они пишут? – Зачем ещё? – Интересно же! – Знал бы ты, – засмеялась Юля, – как ненавижу я вашу фантастику. – Нашла чем хвалиться, – проворчал Вадим. – И при этом считаешь себя умненькой? Нет, милая, как раз тут они правы: без развитой фантазии и ум немного стоит – это как дом без крыши. Девушка смешливо фыркнула: – Как раз «крыша» чаще едет у воображенцев! – По крайней мере, она у них есть, – парировал он. – А вот в ваших домах гуляют ветры. Улица сменяла улицу, и постепенно в голове складывался маршрут. – Как удачно, – вдруг сказал Вадим. – И не чаял успеть! – Ты о чём? – Небось слыхала про мясорубки? – И?.. – Сколько я знаю, до сих пор они случались даже не каждую ночь (хотя, может, не всё всплывало). А вот сегодня обнаружили сразу два истерзанных трупа – растёт поголовье! Один я наблюдал лично, второй нашли недалеко отсюда. – Откуда узнал? – «Сорока на хвосте…» По Крепости, к твоему сведению, слухи расходятся в момент – наверное, для компенсации официозной лжи. – Или ложи? – вставила Юлька, хихикнув. – Или лажи? – И вот я хочу сравнить. Место нелюдное, в стороне от проторённых троп – так что поглядеть будет на что, я надеюсь. – Что, маленький, тянет на кровавые зрелища? – С души воротит, – признался он. – Но – надо. – Ну, раз надо… Куда править-то? Приподнявшись в кресле, Вадим стал показывать, на всякий случай пошире разбросав мысле-облако. Но в его сети по-прежнему не попадал никто из опасных, а опасался Вадим сейчас блюстителей и прочих ревнителей заведённого порядка, потому что он опять выбивался из колеи. Местечко действительно оказалось по соседству: узенький глухой переулок, с обоих концов отгороженный гранитными надолбами, чтоб машины не ездили. Лучше бы его перегородили забором, чтоб и не ходил никто. Может, тогда на одну смерть стало бы меньше. И не прервалась бы ниточка, как говаривал Федот Евграфыч – на тихих-то зорях. Как на грех, переулочек устилала булыжная мостовая, слишком ещё добротная, чтобы надеяться на приличные отпечатки. Зато и блюстители, собирая останки, постарались здесь хуже обычного, так что впечатлений всё же хватало. И Вадим насмотрелся на такое достаточно, чтобы понять: не то. Совсем не то, нет. В прежних смертях, особенно в двух последних, ощущался удалой размах, ярость стихии, звериная страсть, чудовищная мощь. Тамошний разгул возмущал, ужасал, но и завораживал, точно пропасть. А тут что? Злобствования импотента, трусливая месть извращенца, – и вызывало это лишь омерзение, желание раздавить поганца, словно паука. Впрочем, не исключено, поганцев было несколько если верить следам. Впечатление, будто три-четыре осатанелых придурка растащили жертву на части, чтобы потешиться всласть – каждый над своей. И прикрывались они тенью истинного мясоруба, вполне обходившегося голыми руками. Сломанным прутиком Вадим осторожно перевернул пару-другую неубранных ошмётков, оглядывая с разных сторон. Да, тут не рвали плоть, а рубили – топором или тесаком. Или мачете, если товарищи с Кубы. – Тебе не противно? – содрогаясь, спросила Юля. – Пошли отсюда! – Говорю: надо, – со вздохом откликнулся Вадим. – Подожди возле машины, ладно? – Вот ещё! А если Он… бродит? – Не бродит, не бродит – успокойся. И вообще, это не Он. – А кто? – немедленно осведомилась девочка. – Они. – Ещё лучше! – Поверь на слово – лучше, – усмехнулся Вадим. – Во всяком случае для нас. Что я повидал вчера – так лучше б я этого не видел!.. – И вот так ты копошишься на каждом разделочном участке, смакуешь подробности? – с брезгливостью допытывалась она. – Ведь только вчера это жило! – Я лишь хочу разобраться. – Зачем? Опыт перенимаешь? Вадим ещё оглядел весь участок – от стены до стены, от одних надолб до других. Нет, здесь и впрямь нечисто: выбивается из ряда. Возник новый фактор? – Всю картинку смазали, гниды, – сказал он с досадой. – Только что-то забрезжило… – Ну, ты фрукт! – возмутилась подружка. – Хотя б для приличия пожалел несчастную девицу! – Что ей до моей жалости – теперь? Прочих бы уберечь… Ладно, – вздохнул Вадим, – поехали. Но и в машине Юлька не отвязалась. – Не понимаю, – заявила она, – как можно смотреть на это с таким равнодушием? – С выдержкой, – поправил Вадим. – Отстранённо. «Учитесь властвовать собой» – если больше некем. – А по-моему, тебе это даже нравится! – Хорошо, пойдём от противного, – терпеливо сказал Вадим. – По-твоему, я сволочь? – М-м-м… скорее нет, чем да, – ответила вредная малявка, словно бы колеблясь. – Тогда, может, дурак? – И тут имеются сомнения. – Стало быть, кой-чего соображаю, а козней сверх обычного не замышляю, правильно? Так почему не допустить, что я преследую благие цели и при этом не слишком путаюсь в средствах? – Но может, ты больной? – предположила Юля. – И много ты видела таких больных? – Я ведь ещё не старая, а жизнь бывает длинная… – Вообще, ежели по уму, меня следует изолировать, – признал он. – Не потому, что опасный, а что заразен. Вдруг и ты пойдёшь окольными тропами? – А по-твоему, какими я хожу? – По-моему, извилистыми. Это другое. И не столько ходишь, сколько тебя водят. – От вадимого слышу! – обиделась девочка и тут же пожаловалась: – Думаешь, мне легко жить? Выть же хочется с тоски! Я охотно пошла б на курсы, набрала бы преподов… Только где всё это: курсы, учителя? Если и обучают, такой ерунде! Не учёба – дрессура. Натаскивают, натаскивают… На гейшу, что ли, готовят? – Ты как те малые народы, которые Большой Белый Брат брал на содержание, – заметил Вадим. – У нас или в Америке. Знаешь, что с ними делалось? – Чего? – Спивались или пускались в прочие тяжкие. Вот как ты сейчас. – Чего не сделаешь со скуки!.. – Скучно тебе? – переспросил Вадим. – Ай-яй… Что будем делать? Конечно, я понимаю: если человек – размазня, принудить его к чему-то можно лишь дубиной. Но мне ведь и себя не просто гонять, а чтоб приняться ещё за другого!.. Ну оглянись, Юленька: вокруг столько занятного! Надо только убрать шоры и немножко себя заставить, чтобы не болтаться… по течению. – К дьяволу всех БББ мира, но почему у меня нет хотя бы старшего брата? Или сестры? – По-моему, в Крепости их переизбыток. – Мудрые предки, заботливые родичи – где это всё? – горько вопрошала девочка. – Пошло в утиль вместе с книгами? «Живу я, как поганка…» – Видел, как ты живёшь! – хмыкнул он. – Одних тивишных программ, наверно, с десяток, и все такая мура! А прочего сколько? Хочешь что-нибудь сделать, запихни лишнее в шкаф, с глаз долой, и поупирайся лбом в проблемку – ну хоть какую!.. – Тебе помогает? – не поверила девочка. – Представь, да. Хотя в моём шкафу тебе станет тошно. – Стошнит? – подхватила она, развеселясь. – Наверно, складываешь туда шматочки, собранные по таким вот боенкам, – вроде коллекции, да? Как раскроешь, так в нос и шибает! – И кто из нас больной? – Вадим содрогнулся, невольно вообразив такую картинку во всех красках и запахах. – Шутки шутками, но ты ведь вправду пытаешься раскопать во мне мерзость – зачем, чтобы уравнять с собой? Тогда чего за меня держаться? – Глаза у тебя красивые, – решила подольститься Юлька. – Это потому, что глаза – зеркало души, – пояснил Вадим. – А что можно разглядеть в твоих? Скуку, пустоту, зависть? Ни цели, ни смысла. – Суду всё ясно, – объявила девочка, снова обидевшись. – Ты меня ненавидишь! – Ага, – подтвердил он. – За высокий уровень жизни – как русские Америку. Против охоты Юля хихикнула и на время оставила Вадима в покое – может, потому что ни на чём не умела задерживаться подолгу. Резвый «бегунок» вскоре доставил их на окраину, почти к самой границе города. Места были заброшены и посещались редко, хотя какие-то Крепостные интересы здесь ещё сохранялись. Не то чтобы посещения возбранялись, но, как и в Центре, придирки блюстителей достигали тут апогея, а кому охота нарываться? Впрочем, на личный транспорт опасность не распространялась, да и не встретился им ни один страж порядка. Может, и эти уже перестали навещать здешние пустыри?3. Жить становится веселей
Подрулив к приземистому круглому зданию, зияющему тёмными провалами, Юля оживлённо покрутила головой, засмеялась. – Знаешь, что это? – спросила она, распахивая дверцу. – Догадываюсь. – Вот умник – всё знает! – Юля устремилась вон из колёсника, бросив через плечо: – Фонарь не забудь. – Эй, погоди минутку! – воззвал Вадим, загоняя машину в ближайший проходной дворик: почему-то не хотелось оставлять её на виду. – Ну долго ты? – торопила девочка, в нетерпении постукивая каблучком. – Копуша! Порывшись в бардачке, Вадим достал фонарик и поспешил за ней. Нагнал Юлю в сумеречном зале, перед входом в сводчатый тоннель, круто уводивший вниз. Так и есть: станция подземки. Давненько он их не навещал. – А если подъёмник сыпанётся? – поинтересовался Вадим, острым лучом кромсая густую тьму. – Ты бывала здесь? – В последний раз всё казалось прочным, – сообщила Юля, с опаской вглядываясь в тоннель. – Знаешь что, иди-ка ты вперёд! – Доверяешь? – Вадим шагнул на ступени, свободной рукой придерживаясь за перила. Сейчас же Юля пристроилась сзади, укрепив цепкие лапки у него на плечах. – Что, котёнок, боязно? Мне рассказывали, как проныры вроде тебя проваливались в таких местах и разбивались вдрызг на шестернях. – Слушай, заткнись, а? – приглушённо попросила девушка, почти влезая ему на спину. – В случае чего хотя бы сможешь повиснуть на перилах? – Если они выдержат. Двое погружались в подземелье всё глубже, и скоро только фонарный луч напоминал им о дневном свете. А уж жарко теперь не было, как будто именно здесь, на глубине, и дожидалась своего часа ночная прохлада, чтобы снова завладеть городом. Притихшая Юлька вскоре перебралась на Вадима целиком, хотя вряд ли это добавило им безопасности. Они почти достигли основания лестницы, когда внизу вдруг зашлёпали частые шаги, в торопливо нацеленном луче мелькнули быстрые тени. Потом что-то с шумом бултыхнулось в воду и поплескало прочь. Вадим застыл, высвечивая фонарём закоулки. Да, прежде строили с размахом: мрамор, мозаика, барельефы. Наклонившись, Юля прошептала ему в ухо: – Что это – крысы? Или обезьяны? – Или крокодилы, – усмехнулся Вадим. – А что, в прошлый раз подобного не было? – Тогда мы нагрянули большим весёлым кагалом – где было разглядеть! – Говорят, здесь поселились изгои – те, кто забрался в подполье совсем глубоко и пропитался тьмой насквозь. Выползают они лишь по ночам и бродят в поисках парного мяса и непослушных, загулявших девочек… – Фу на тебя!.. Лишь бы поиздеваться. В нетерпении Юля подпихнула Вадима животом, понукая идти дальше, и в следующую минуту они благополучно завершили спуск. Прямо от ступеней начиналась вода, неподвижная как зеркало. Вадим направил фонарь вниз и сквозь тонкий слой разглядел мраморный пол – по крайней мере, вода не была грязной. Опершись о его руку, Юля скинула босоножки, затем отработанным махом сдёрнула платье, и конечно, под ним у паршивки не оказалось ни лоскутка. «Блюстителей на неё нет! – со смешком подумал Вадим. – Вообще, наши моралисты заглядывают под юбки вовсе не к тем, к кому следует, – конечно, если допустить, что сие занятие имеет смысл». Сложив одёжку на перилах, девушка бесстрашно ступила в воду. – А вон ещё один, – флегматично сообщил Вадим и взмахнул фонариком – тени качнулись. С коротким визгом Юля шарахнулась за его спину. Хмыкнув, Вадим сказал: «Показалось, извини», – и стал раздеваться сам, ухмыляясь на её возмущённую ругань. Не сходя с места, он скрупулёзно обследовал помещение, куда только смог достать фонарь, и лишь затем шагнул с лестницы. Вода оказалась неожиданно тёплой, словно её специально подогрели для купания. Взявшись за руки, голыши-переростки добрели до поездных путей, где дно резко обрывалось в глубину, – отсюда, видимо, и донеслись всплески. И куда же поплыла загадочная живность? Неужто в глубь затопленного тоннеля? А если вода поднимется? Неожиданно Юля выдернула ладошку и стала погружаться в воду, спускаясь по мраморным ступеням. Улыбнувшись, Вадим выключил фонарь, и на них обрушилась тьма – абсолютная, непроницаемая. С минуту от Юльки не доносилось ни шороха, ни вздоха, затем она слабо пискнула: – Ну Вадька!.. Сжалясь, он снова зажёг свет и наставительно произнёс: – Куда ты лезешь всё? А если там сильное течение? Со вздохом Юля опустилась голой попкой на ступеньки и протянула к нему руку: – Давай фонарь и плыви сам, если тебе от этого полегчает. – Тогда свети передо мной. Первым делом Вадим сплавал ко входу в тоннель и убедился, что путешествовать по нему можно, особенно если плыть по течению – кстати, оно действительно оказалось не слабым. Когда он грёб обратно, Юлька мстительно потушила фонарь, но Вадим уже накрепко запечатлел в памяти здешнюю планировку и даже не стал останавливаться. Так что девушка не выдержала первой: видно, недаром её приветили воображенцы – фантазия у Юльки буйствовала вовсю. Сдавшись, она включила фонарь, невинно поинтересовалась: – Ну, как там крокодильчики? Но в следующий миг растерянно ойкнула, потому что Вадима на поверхности не увидала – только круги по воде расходились. А когда он стал всплывать к ней из глубины – неясной, тёмной массой, – с воплем подскочила и шарахнулась от ступенек. – Шуму от тебя, – вынырнув, посетовал Вадим. – Какие уж тут «крокодильчики»! – Ну ладно, – дрожащим голоском откликнулась девочка, только что не всхлипывая, – больше никаких шуток, договорились? – А слушаться будешь? – Постараюсь, – ответила она честно. Выбравшись на прохладный воздух, Вадим забрал у неё фонарь и огляделся снова. Во второй руке был зажат увесистый лом, приятно натягивавший мускулы, – собственно, за ним Вадим и нырял, посчитав уместным вооружиться. Хватит с них и абсолютной наготы – в этой «абсолютной темноте» (как певал в его детстве мультяшный светлячок). – Насколько помню, это узловая станция, – сообщил Вадим. – А вон там переход на соседний перрон, – он указал лучом в конец зала, на широкую лестницу, заворачивающую над путями во тьму. – Прошвырнёмся? Юля молча кивнула. Тихонько они прошлёпали к ступенькам, поднялись ко входу в просторный тоннель. Раньше, когда тут толпились люди и светило множество ламп, Вадим не так впечатлялся этими помещениями – сейчас они казались творениями циклопов. Сразу от входа тоннель плавно уводил под уклон, а плиты под их голыми подошвами ощущались свежевымытыми, даже влажными, как будто совсем недавно их тоже покрывала вода, – выходит, здесь существовали приливы? И каково тогда приходится местным обитателям? Впрочем, Вадим по-прежнему не чувствовал никого, хотя в такой темени его сознание с лёгкостью расплывалось вокруг, зондируя пространство на десятки метров. А вот запахи витали здесь странные, совсем не похожие на нежные Юлькины ароматы, вообще не принадлежавшие ни людям, ни знакомому зверью, включая крыс. Тогда кому? Они уходили во тьму всё дальше, непрерывно шаря перед собой тонким лучом фонаря, словно из опасения перед таившимися в углах призраками. Но темноты от этого не становилось меньше, она сгущалась вокруг чужаков, угрожающе сдавливала, будто в водной глубине, мешала дышать. Теперь Юлька совсем притихла и не отставала от Вадима ни на шаг, для надёжности придерживаясь за его руку – к счастью, не за ту, которая сжимала лом. Затем тоннель кончился, разделившись на три мостка, переброшенных через здешние поездные пути. А дальше, на затопленный под самые арки перрон, спускались узкие лестницы, выступая над зеркальной гладью верхними ступенями, густо забрызганными влагой и очень скользкими. Однако вода и тут изумляла уютной теплотой. Без долгих колебаний Вадим начал спускаться в неё, почти неся на отставленной руке Юлю, чтобы та не оступилась на своих маленьких ножках, – когда из глубины затопленного зала донёсся короткий мощный скрежет, морозом резанувший по коже. На крысиный писк это походило не больше, чем львиный рык на кошачье мяуканье. Какой же должна быть такая крыска? – Там! – сдавленно выкрикнула Юля, ткнув пальцем в сторону, где из воды поднималась очередная мраморная лестница, приглашая к следующему тоннелю. Вадим и сам уже смотрел туда, пытаясь разобраться, не почудилось ли ему шлёпанье быстрых лап и не собственную ли тень он принял за промельк массивной туши, всполошённой фонарным лучом. Если нет, то для таких габаритов зверь производил на удивление мало шума. – Постереги-ка, – сказал Вадим, прикрепляя фонарь к колонне и нацеливая луч на далёкий тоннель, уводивший, должно быть, ещё глубже под землю, к третьей станции. («Однако сложные тут развязки!») – Раз мы забрались в такую даль, надо с этим разобраться, верно? Впрочем, то, что он испытывал сейчас, больше походило на низменный азарт охотника, чем на благородный – исследователя. Такая добыча, а? Тьфу! Не выпуская спасительного лома, Вадим оттолкнулся от ступеней и на боку поплыл вдоль арок, подгребая свободной рукой. Над самой головой сменялись цветистые мозаики на простодушные до кретинизма сюжеты, и по-прежнему не было слышно ничего, кроме опасливого Юлиного дыхания да собственных аккуратных всплесков. Зато Вадим, кажется, уже различал в глубине тоннеля затаившееся чужое сознание, свирепое и голодное. Кто же здесь за кем охотится? – Меня обожди! – раздался сзади возбуждённый шепоток Юльки, и сразу она бросилась в воду – протестовать было поздно. Фонарик так и остался висеть, подцепленный за присоску, и продолжал гореть, пока девушка плыла к Вадиму – в хорошем, надо заметить, стиле. (Многие ли так умеют сейчас?) Затем, лишь только она приблизилась, погас. И снова Вадим не понял: почудилось ли ему мелькание теней за колонной или там действительно кто-то был? Осторожно он нащупал плечико Юли, подтянул к себе, прошептал на ухо: – Только тихо! Ничего не случилось, ясно? Держись за меня. Наверно, предостережение было излишним: девочка страшилась шелохнуться, не то что подать голос. И оторвать её от Вадима теперь будет непросто. Избегая всплесков, он без спешки поплыл назад, буксируя Юлю, пока не коснулся руками ступеней. Долго лежал неподвижно, слушая темноту, затем втянул девушку себе на спину и постепенно, сантиметр за сантиметром, стал выдвигаться из воды – так, чтобы капли стекали по ним без лишнего шума. Столь же осторожно двинулся по ступенькам, после каждого шага застывая и вслушиваясь. Но, как и прежде, не слышал ничего постороннего. Тишина, как и темнота, казалась полной. Ну, с темнотой ещё понятно, но обмануть его слух!.. Кем же это надо быть? В искомую колонну Вадим ткнулся с первого захода – хотя бы внутренний компас его не подвёл. Но, сколько ни шарил, фонарика не обнаружил – ни на самой колонне, ни вокруг неё. Славненькая шутка! Только сейчас Вадим оценил, насколько зависели они от хлипкого прибора и каким безрассудством было соваться сюда без подстраховки. И кто виноват – Юлька? Самое время это выяснить!.. Сосредоточась, он вызвал из памяти планировку подземных залов, причём представил её столь явственно, что почти увидел вокруг стены – во всяком случае, теперь Вадим в точности знал, где что находится. Свободной ладонью он подцепил девочку под маленькую попку, чтобы не потерять в случае чего, и неслышно двинулся вдоль левой стены, время от времени касаясь её оттопыренным локтем. Лом держал наготове, а голову вместе с торсом развернул, сколько сумел, направо, чтобы обезопасить Юльку и спину. На слух Вадим теперь не полагался, как и на обоняние, зато изо всех сил пытался добавить чувствительности мысле-облаку, до сего дня реагировавшему только на людей. Не пригрезился ж ему тот сгусток свирепости, больше подобавший не крысе, а раззадоренному вепрю или оголодавшей рыси!.. Мысленно Вадим двинулся навстречу преследователю, концентрируясь на своём следе: метр за метром, всё дальше, дальше – пока не вернулся к знакомым ступеням, уводившим под воду. И вот тут они встретились: его загустевшее, подтянутое к далёкой точке сознание и эта загадочная тварь, как раз выбиравшаяся на сушу. Напрягшись, Вадим даже смог её услышать, хотя двигалась тварь с беззвучием тени, как будто ни единая капля не увлеклась следом за ней из воды и сам воздух обтекал её без завихрений. А каждую лапу она не бросала на камень, но ставила, мягко расплющивая подушечки. Подземельная тьма совершенно не стесняла зверя, словно была ему родной, однако ориентировался он не с помощью ультразвука. Тогда как – тоже по памяти? Или по запаху? Или по теплу? Вадим застыл, направив взгляд к давешней троице мостиков, где на фоне стен уже чудились темнеющие входы, и едва не вскрикнул, вдруг явственно узрев белёсое пятно, наплывавшее из глубины коридора точно светящееся облачко пара. А внутри него Вадим ощутил то голодное неистовство, наводившее трепет. Однако внешне Вадим был спокоен как робот – именно был, не казался. Драться по-прежнему не хотелось, зато сомнений ему не оставили. Сейчас Вадим хотя бы видел врага – причём по мере приближения в том всё отчётливей проступали детали. Контуром зверь и вправду напоминал крысу – только исполинскую, чудовищную, столько раз пугавшую людей с экранов. Однако крысой не являлся, даже к грызунам не относился, судя по строению кошмарной пасти, – скорее к акулам. А вздыбившаяся шерсть, почти скрывавшая короткие лапы, больше напоминала колючки. Вдобавок и светится, что совсем глупо! Не обращая внимания на следы, зверь набегал на застывшую парочку по прямой: наверно, уже видел её, а может, обходился слухом, – и с каждой секундой его скорость нарастала, хотя бежать приходилось в гору. – Кого-то ждём? – прошелестела над ухом Юля. – Ну пошли же, быстрей! На сегодня мне хватит страха. И только тут Вадим сообразил, что тварь вовсе не светится. Это сам он сумел разглядеть её тепло, нежданно обогатившись новым качеством. А в следующий миг зверь прыгнул с ошеломляющей стремительностью. Неизвестно, чего ждал он от оцепеневших жертв, но ход был не самый умный. Страшась потревожить Юлю, Вадим даже не пробовал увернуться – только коротко махнул ломом, со всей силой хрястнув зверя поперёк оскаленной морды. И без проблем сбил его на пол: тот оказался много легче, чем следовало из габаритов. На секунду хищник распластался, потрясённый неласковым приёмом, и Вадим испытал мгновенное искушение пригвоздить его к полу. Однако удержался: добивать лежачего – какая низость!.. Снова изготовив лом, он отступил на шаг, ожидая повторного наскока. Но зверь легко вскинулся и с той же скоростью заструился обратно, за время схватки не издав ни звука: тоже, наверно, не хотел пугать Юлю – только загрызть. Надо признать, на поверку зверь оказался не столь и грозен: возможно, лишь темнота придала ему дерзости. А что ошибку он уяснил с первой попытки, делает честь его смышлёности. Но вот куда он так заспешил – за помощью? И тот впечатляющий скрежет до отвращения походил на призыв. Пожалуй, разумнее было б его добить. Не хватало здесь стаи!.. – Ты чего? – жалобно спросила девочка. – Куда вмазал-то, а? Тут же не было мебели! Конечно, хруст сокрушаемой морды она расслышала, но остальное осталось за кадром. Всё-таки ужасно быть слепым – в особенности когда некого оседлать. – Значит, мне показалось, – откликнулся Вадим и зашагал по тоннелю дальше, уже не только помня, но ясно видя – стены, пол, ступени. Тем более, выход из тоннеля всё-таки подсвечивали лучи, проникающие сюда с поверхности. «И что ж это за зверюга? – прикидывал он по пути. Пресловутый мутант? Сколько я знаю, радиация в городе не выходит из нормы. Разве только под землёй она может возрастать (данные отсутствуют). Либо ближе к Бугру – ведь что-то же границу подкрепляет? Спросить бы у контрабандистов. Кстати, слухи о подбугорных чудищах муссируются в Крепости постоянно, но попробуй отыщи в них здравое зерно – при такой-то шумовой завесе! И если чудища существуют, почему не заходят в город? Может, их и выдумали специально: чтоб отпугнуть губернцев от границы?» В мелководье знакомого зала Вадим вступил, точно в прихожую своего дома, – так потеплело на душе. После недавней тьмы тут действительно показалось светло, и даже Юля немедленно закрутила головой, будто что-то углядела в окрестном сумраке. А сам Вадим с интересом наблюдал, как в нём, за ненадобностью, сужается диапазон воспринимаемого света, словно сдвигаются шторки. Кстати, чтобы включить тепловидение, ему потребовалось полчаса – впрочем, обычное зрение настраивается на темноту не быстрее, так что грех жаловаться. Не теряя времени, Вадим двинулся к подъёмнику. Против опасений, их одежду не умыкнули, как фонарик: видимо, не очень в ней нуждались. А может, убоялись испытывать терпение пришельцев – те ведь могли оказаться злопамятными. Сграбастав барахло, Вадим стащил со спины упирающуюся девушку и погнал перед собой вверх, к тусклому и далёкому пятнышку света («прекрасное высоко»). Однако на середине лестницы устроил привал, чтобы нарядиться по всей форме, – и Юлю тоже вынудил одеться, ибо впереди ощутил неладное. Или просто учуял – едкий дух пота, становившийся явственней с каждой ступенькой. Запах был многослоен, от застарелого до свежего, к тому же исходил от мужчины, к тому же – не от одного. Но и не от многих, насколько Вадим в этом разбирался. Иначе он просто бы повернул назад – в надежде, что бесплотные обитатели тоннелей не нападут и при втором визите, а крысы не подходят к поверхности близко. Плохо, что ему надо так же долго настраиваться на драку, как на темноту, – что за инерция, в самом деле? Пока приходит злость, пока вздуваются мускулы и наливаются тяжестью кулаки, уже всё заканчивается. А Вадим так и остаётся с разбитой физиономией, в лучшем случае. И ладно бы он боялся – ещё понятно. Так нет, просто такой телок смирный! «Предчувствия его не обманули»: опершись кожаными задами о сиденья стареньких двуколёсников, выход перегораживала пара скучающих патрульных, после наружной жары обсыхавшая в прохладной тени вестибюля. Маленькая, а всё же свора. – Ага, – удовлетворённо проговорил один, – вот и дождались! Ну-ка, ну-ка, кого мы поимеем сегодня? Мясистой складчатой физиономией он походил на мопса – как и широкой слюнявой ухмылкой. Оба блюстителя были ражими детинами, как на подбор (собственно, почему «как»), – однако рыхлыми. В отличие от репрессоров, блюстителям не полагались огнестрелы. И слава богу, иначе, в избытке рвения, они попытались бы укоротить крутарей, и тогда в городе такое бы началось!.. Зато у каждого, в дополнение к пластиковым латам, имелись железорезиновые дубинки либо нунчаки, коими блюстители, если подворачивался случай, охотно крушили рёбра и сминали черепа злосчастным неслухам. Другое дело, что владеть этим оружием они не очень умели. Как и с крутарями, задираться с ними было опасно: всего и разница, что их стая крупнее любой из городских банд, а проку от каждого – меньше. В безлюдных местах с ними и вовсе не стоило встречаться: кому потом чего докажешь? Вадим подозревал, что в патрульные специально набирали патологических агрессоров с предельно узким кругом подобия – проще говоря, психопатов. Но при этом крупных и крепких, с навыками уличных мордобоев и – «не из нашего района». То есть, судя по всему, почти все они были пришлыми, навербованными по стране перед самым Отделением, – не из уголовников ли? До сих пор Вадиму удавалось избегать стычек с этими овчарками Крепости, часто балансируя на самом краю, – но всякое везение когда-то кончается. Тем более, сегодня инициатива явно принадлежала не ему. Сколько раз говорено: не ходи на поводу у женщин! Особенно – у таких нахальных. Ну, кто начнёт? – В чём дело? – осведомилась Юля. – Мы никого не вызывали! Для тренированного уха это прозвучало бы убедительно, однако сия окраинная парочка вряд ли привыкла вникать в тонкости. К тому же хозяевами здесь были блюстители, и кто мог предсказать, как обошлись бы они с самим Первым, окажись с ним наедине. – Гля, а она юморная! – восхитился первый. – Люблю заводных! – Освободите проход, – распорядилась Юля уже с лёгкой досадой. – Не нашли другого места для стоянки? Блюстители переглянулись, расплылись в свирепых ухмылках. – Девочка, псов лучше не дразнить, – пробормотал Вадим еле слышно, хотя уже не верил в благополучный исход. Наверняка эти ухари из тех, кто открытые девицами плечи и коленки понимает как приглашение. А уж если всплывёт отсутствие трусиков!.. Одного Вадима ещё могли отпустить, предварительно отдубасив, – но не с таким лакомым кусочком. – Чего их слушать? – огрызнулась Юля. – Тоже, начальство! Мой папенька их в порошок сотрёт. – Если узнает. – Что? – удивилась она. – Ты о чём? – О том, что запугать блюстов пытается каждая третья, и к таким у них особый счёт. Эти ребята слишком глупы, чтобы учитывать малые вероятности, но потом готовы на всё, лишь бы оплошность не всплыла! «Вплоть до убийства, – добавил Вадим мысленно. – Чтобы потом самим же его и «раскрыть», навесив на какого-нибудь бедолагу. Например, на меня». – Чего шепчетесь, козлики? – поинтересовался старший патрульный. – Мне что, повторять? Ну-ка, двигай сюда! – Мы трогали вас? – с вызовом спросила Юля. – Или кого-то ещё? Чего бы вам не отправиться ловить мясорубов, а не вязаться к порядочным гражданам!.. Блюститель ухмыльнулся с таким неподдельным весельем, что у Вадима мороз пробежал по коже. Плохой признак: он даже не оскорбился – словно заранее уверен в расчёте. Не спеша патрульный извлёк из-за пояса нунчаки и рассеянно покрутил ими вперёд-назад, со свистом рассекая воздух. – Ко мне! – негромко скомандовал он. – Бегом – арш! – Похоже, ещё не забыл армейскую выучку. Не то вполне мог бы потребовать: «К ноге!» – затем прибавить: «Ползком, с-смерды!» И многие осмелились бы возразить? По первому порыву Вадиму загорелось звездануть мерзавцу в ухо. По второму, впрочем, тоже, однако он давно научился не поддаваться порывам. – Чего скис? – гневно прошипела девочка Вадиму на ухо. – Любой из моих гардейцев уделал бы этих клоунов за минуту, а в тебе здоровья на троих! – Милая, это здоровье для себя, а не против других, – возразил он уныло. – К тому же я-то не на твоей службе! – Считай, я тебя наняла! – Да? – Вадим тягостно вздохнул. – А ты в своём праве? «Если и нет, что это меняет? – подумал он. – Похоже, речь пойдёт о наших жизнях – разве такого морального обоснования не достаточно?» – Пошли, – шепнул Вадим. – Всё – теперь подчиняйся! Понурясь, он с видимой опаской одолел последние ступеньки, придерживая Юлю за локоток. И только шагнул с эскалатора, как отпихнул её в сторону и рывком забросил руки за поясницу, будто решился выхватить огнестрел. Поигрывающий нунчаками, насторожённый блюститель стоял в двух шагах от Вадима, и его рефлекс включился безотказно – хотя бы на таком уровне их выдрессировали. Свирепо крякнув, блюст рванулся вперёд, на выпаде отчаянно хлестнув цепами. Такой удар вполне мог проломить Вадиму голову, но ему хватило короткого шажка в сторону, чтобы убраться с линии атаки, и не слишком сильного рывка за проносившуюся мимо руку, чтобы добавить блюстителю скорости. И тот благополучно посыпался по ступеням, «изрыгая проклятья». Судя по энергичности выкриков, такой спуск не оказался для него чрезмерен. Подавив желание оглянуться, Вадим шагнул на второго патрульного, по-прежнему держа руку за спиной. – Блефуешь, – сипло произнёс тот, шаря по нему глазами. – Падла, нет у тебя ничего! – Проверим? – спросил Вадим, снова имитируя горловое рыканье крутарей. – Ну, давай!.. Нехотя блюститель двинулся на него, и тогда Вадим выбросил спрятанную руку вперёд, вынудив противника отшатнуться с удивлённой руганью: в ней обнаружились нунчаки – те самые, которыми Вадиму норовили сокрушить череп. Не давая патрульному опомниться, он с небрежной грацией мастера побросал нунчаки вокруг себя, почти не прерывая их устрашающего свиста. И демонстрация возымела действие: блюститель попятился, наконец уяснив, что здесь-то ему ничего не светит. – Мы ещё подловим тебя, – бессильно пригрозил он. – Жди, коз-зёл! – Спасибо за транспорт, пёс смердячий, – в тон ему откликнулся Вадим, седлая машину. – Каждой паре – по твари, то бишь по колёснику. Справедливо? Патрульный промолчал, опасаясь, видимо, усугубления конфликта. По короткой дуге Вадим подкатил к Юле, и та молча примостилась у него за спиной. Места хватило вполне – всё же зады у блюстителей были обширными. Для очистки совести Вадим подождал, пока над ступеньками покажется голова второго патрульного, по-прежнему сыплющего матом. Затем газанул, взметнув машину на дыбы, и лихо, на заднем колесе, вылетел из метро. Ещё одна демонстрация, напоследок, – уж это мы «могём»! – Запомнил номера? – мстительно спросила Юля. – Хотя их и по колёснику сыщут. Ну я устроюим, клянусь папой!.. – Выбрось из головы, – посоветовал Вадим. – Лучше не возбухать – мне, во всяком случае. Если этих приструнят, другие так меня уделают!.. – Но ты ж у меня в гардейцах? – напомнила девочка. – Я тебя наняла! – Всё, я уволился, – объявил Вадим. – К твоему сведению, я подписываюсь только на разовые поручения. – Всё равно с ним посчитаюсь, – проворчала она. – С кем? – С этим вислогубым. – Ну чего ты завелась? Подумаешь, на неё косо посмотрели! – И ещё – обозвал. – Ну да, «козочкой»! – «Козликом», – поправила Юля, – как и тебя. – За что и пересчитал с десяток ступеней – мало тебе? Ну, давай вернёмся и ты тоже его как-нибудь заклеймишь, для равновесия. Легче тебе станет? Или за покушение на священную особу полагается усечение головы? – Члена, – буркнула девочка. – Чтоб в другой раз неповадно было. – Пойми, милая, – сказал Вадим, – это даже не псы, коим довольно хозяйского окрика. Это – едва приручённые гиены. А значит, наказывать их себе дороже. Нападают они стаей, а такие мощные челюсти мало где сыщешь. Их даже львы опасаются. – А всё же ты умеешь драться! – воспламеняясь, вспомнила Юля. – Как он посыпался, а? – Тоже, нашла драчуна! – с пренебрежением фыркнул он. – Пустил пыль в глаза – всего и дел. Один оступился, другой испугался. Ты не видела настоящих бойцов! Круто повернув, Вадим на инерции докатился до дворика, где их ждал «бегунок», затормозил. Не теряя времени, они перебрались в знакомую кабину и скромненько, на самых малых газах, двинулись в противную от станции сторону, постепенно набирая скорость. Недавнее Юлино возбуждение пошло на спад, быстро сменяясь апатией: слишком много переживаний для одного дня. Когда Вадим доставил её домой, она даже не настаивала на продолжении вечера, едва не заснув прямо в лифте, у него на руках. Уложив девочку на диван, он тихонько убрался и без спешки потрусил краем тротуара в привычные края, подальше от странных блоков Центра. Бог знает почему, но ни постовые, ни встречаемые время от времени патрули к нему не вязались (будто прослышали про его сегодняшние ухарства). Наверно, нюх у них и вправду собачий, если они издали чуяли теперешнюю взведённость Вадима. Минуя затенённый парчок, уже перед самой общагой, он услышал опасливый, едва различимый мяв, похожий на деликатный оклик, и притормозил, заинтересованно озираясь. Мяв повторился – на этот раз Вадим поймал направление и повернулся к древнему дереву, раскорячившемуся неподалёку. Пушистый тёмно-дымчатый кот с белой грудкой и посеревшими от городской пыли чулочками возлежал на просторной развилке и загадочно смотрел на него, мерцая круглыми глазами. Казался он домашним, даже ухоженным, хотя на самом деле который месяц слонялся по помойкам да подвалам, отсыпаясь где придётся. И только редкая насторожённость позволила коту уцелеть при нынешних строгостях. Однако Вадиму он почему-то доверял и даже, видимо, числил того в приятелях. Вадим тоже к котейке благоволил, особенно ценя в нём ласковый нрав, довольно странный для хищника. Даже именем его наделил: Жофрей, – в память о давнем фильме. Котейка не возражал. – Привет, блохастик! – отозвался Вадим и, приблизясь, стал энергично скрести коту щёки, сразу с обеих сторон. Вытягивая шею, тот сам налегал мордой на пальцы, будто хотел прижать их к дереву, и урчал от удовольствия, точно крохотный трактор. – Что ли, познакомить тебя с моим мышом? – спросил Вадим. – Тебе-то он понравится, но вот ты ему… Н-да. Он достал из кармана котлету из столовского рациона, специально припасённую для хвостатого знакомца, и стал кормить Жофрея с руки, отламывая по кусочку, – так тому было вкуснее. Когда-то Вадим сокрушался, что не может подбирать по улицам бездомных собак и кошек, а особенно жалел сирот-котят, доверчивых и беззащитных, редко доживавших до зрелости. Теперь проблему наконец разрешили – как водится, засучив рукава и навалясь всем миром. После соответствующей агиткампании и подключения добровольцев в Крепости пропала вся бесхозная живность: собаки, кошки, птицы, – даже на крыс нашли управу, чего до сих пор не удавалось никому. Как будто высвобождали нишу для чего-то иного, менее привычного и приручённого, – от подобных затей Вадим давно не ждал хорошего. – Кому б ты мешал, а? – негромко приговаривал Вадим, поглядывая по сторонам. – Ни шума от тебя, ни грязи – один уют. Так нет же, невзлюбили вас наверху, и понеслось – кампании, облавы, запреты… Может, кто из Глав в детстве котов по чердакам вешал, как думаешь? И вот теперь дорвался, развернулся в масштабе Крепости… Дурость и мерзость! Однако котейку эти проблемы, похоже, не заботили, сейчас ему следовало думать о выживании. Получив свою дозу ласки и угощение, он поспешил убраться к ближайшему брошенному дому, где, видимо, и проживал последнее время. Облокотясь на развилку, Вадим проводил взглядом его лёгкую, несущуюся галопом фигурку, пока котейка не скрылся в подъезде, и только затем направился к себе. В двери ждала записка от Алисы – привычного уже содержания, хотя из последних, по всей видимости. Через неделю-полторы свежеиспечённый отец с супругой (мать?) переберётся в престижный Центр, куда закрыт ход старым приятелям и где массажисты положены по рангу, а не по дружбе. И славу богу, пора завязывать с этим утончённым мазохизмом! Всё равно настоящей радости он не приносит. «Пожалуй, под занавес стоит проявить характер, – подумал Вадим. – Ну хоть один гребок против течения! Не пойду, а?» И тут, словно для поддержки, к нему заявился Тим, потрясая пакетиком с мармеладом: «Чай хочу!» Как и Вадим, он питал слабость к сладостям и вкусностям, к хорошим напиткам и застольным беседам. А отказывать себе не привык – ни в чём. – Как поживает твой крыс? – первым делом осведомился гость. – Бог с тобой, Тим, какой из него «крыс»? Он же чуть поболе таракана! – Надо ж как-то польстить хозяину, чтобы не скупился на угощение, – пояснил тот. – Эй, а откуда здесь столько пара? – Воду грею – для помывки. – Повезло тебе с чаном, – который раз позавидовал Тим. – Теперь таких не производят. – Тебе-то зачем? – усмехнулся Вадим. – Всё равно же не поднимешь. – Мне и воды требуется вполовину – уж как-нибудь!.. – А не проще стать как все? Посещать общественные бани – хорошо, если раз в неделю. – Ага, щас! – сказал Тим. – Вот если б меня с детства не приучили мыться каждый день, насколько легче бы жилось, а? – Не с моим обонянием. Впрочем, человек ко всему привыкает – и гораздо быстрее, чем ты думаешь. «Мало грязи – не видно, много – сама осыпется». – Во-первых, думаю я не так медленно, – возразил спец. – Во-вторых, мы и так свыклись со слишком многим. Хотя бы оставьте за мной право ходить чистым! – И голым? – Что? – Чистота вообще противоречит христианским традициям, как и нагота. Это в последние века люди пошли на поводу. – Ты ещё о монголах вспомни! – Кожа должна быть закрыта – хотя бы грязью. Иначе открывается доступ ереси. – Что ты несёшь, Вадик? – возмутился Тим. – «Чистота – залог здоровья», а вовсе не колдовства! – Одно другому не помеха. Но вот среди моих знакомых ведьм нет ни единой грязнули. И наоборот. – Да, – признал Тим, – тут возразить нечего. Конечно, если ты не путаешь ведьм со стервами. Понимаешь, тут есть одна тонкость… – Пока не разогнался, козлик, лучше смени тему. – Запросто, – сказал тот. – Ты чего сегодня с Марком сцепился, пацифист недорезанный? – «Но разведка доложила точно…» – Чтоб ты знал, Руфь меня любит, – похвастался Тим. – В отличие от тебя. – Да уж, мне-то за что тебя любить? – Тебя она не любит, трепло! Так ты опять решил попысать против ветра? – Как раз наоборот. – Ну да, про «висельника» и «верёвку» я уже наслышан. Только зачем об этом Марку-то говорить? – Чтоб от задания отбрыкаться. – Чистеньким хочешь быть? – Хочу, – подтвердил Вадим. – Это плохо? – Ты заметил, – хихикнул Тим, – мы опять съехали на чистоту? К чему бы? – Всё к тому же. – Ах да, что-то там про «чистые руки», «горячее сердце» и «холодную голову». Это не какой-нибудь кулинарный рецепт? – Это девиз магов. – Я думал – чекистов. И порешили под эти словеса столько народу!.. Неудобно как-то получилось, верно? – Да уж… – И всё-таки я скучаю по прежним временам. – А я так нет, – сказал Вадим. – В нынешние хотя бы есть выбор – пока, во всяком случае. – Для сильных. А что делать слабым? – Становиться сильней. – Или же вымирать? – Или вымирать, – нехотя согласился Вадим, – если на другое не годны. Но не тащить за собой всех. – Жестокий! И не жалко? – Ну, жалко – дальше что? Помогать можно тем, кто сам что-то делает, а не наваливает всё на тебя: вези, дорогой! – «Холодная голова», да? Завидую. – Это ты умеешь, я уже говорил. И не ты один, к сожалению. Без зависти прежний строй и года бы не продержался. – А помнишь, как было? – посмеиваясь, спросил Тим. – Оборонку вообще хотели прикрыть – во радости-то! Столько народу – на улицу. Зато сейчас: худо-бедно, однако при деле, каком-никаком. «Не пропадёт наш скорбный труд!» – Ты б лучше подумал о тех, кого мы своими разработками в конце концов ухайдакаем. Или «те» тебе до лампочки, потому как далеко? И «эти» волновали б тебя не слишком, если бы сам не подвизался в оборонке. А когда по тебе шандарахнут такой же бякой, чего запоёшь? Будь ты лицом нейтральным, иначе бы оценил и наши похлёбки, и чужие жизни… – Ну-ну, раздухарился, – проворчал Тим. – Во-первых, совсем не обязательно, что сработанное нами оружие когда-нибудь пустят в ход… – И вовсе здорово! – хмыкнул Вадим. – Выходит, такая прорва труда и средств пускается на ветер? Уж лучше бы потратили на себя – глядишь, и проклюнемся из нищеты. – А что, так плохо живём? Не голодаем, крыша над головой есть. Вот у федералов, говорят… – Кто говорит? – Ну, сам знаешь. – Слушай, тебя мало обманывали, да? – рассердился Вадим. – Опять уши развесил! Наверное, очень хочется в это поверить? Вообще, он подозревал, что Тим очередной раз его заводит, провоцируя вспышку. Но ничего не мог поделать со своей дурацкой доверчивостью: промолчать бы Вадим ещё сумел, но подыграть такому прожжённому хитрецу?.. – Во что именно? – ехидно уточнил гость. – Что не одним нам плохо, есть и похуже. Тебя это очень утешает, да? – Так ты тоже слушаешь? – обрадовался Тим. – Что? – Да брось, Вадюха, – будто я тебя не знаю! Чтоб ты да отказал себе в таком удовольствии? А возможностей склепать схемку у тебя хватает. – Как и у тебя. – Согласен. Но если мы оба знаем, что сидим в дерьме, почему не пытаемся из него выбраться? – А ты знаешь способ? Тим пожал плечами: – Конечно, граница отпадает: она у нас на замке. Непонятно только, на каком. Ни одна душа не может сквозь неё просочиться, зато товаров попадает множество – правда, не к нам. – Опять Институт? – предположил Вадим. – Похоже, у них там сундук с сюрпризами. – Заглянуть бы туда, а? Глядишь, и ключик отыщется – к той самой границе! – Это и есть твой способ? – осведомился Вадим. – А отыскивать ключик, конечно, мне? Послушай, когда-то ты больше многих радел за новые власти – что, не оправдали надежд? Только нацелился рвануть в номенклатуру, а тебе от ворот поворот: мол, рылом не вышел или там норовом. И вот сейчас от родимого, но не оправдавшего надежд режима решил слинять за Бугор, на готовое, – а кому ты там сдался, подумал? – Может, и пригожусь, почём знать? – возразил Тим спокойно. – У федералов тоже есть деятели, готовые принять заблудших детишек под крыло – причём всех, не только одиночных беженцев. И линять туда вовсе не обязательно, проще позвать федералов сюда. – На танках, как уже было? – Хотя бы. – Нет уж, спасибо. На танках приедут вовсе не те, кто наводил у них порядок, а кто умеет только рушить. И уж они поучат нас демократии!.. Мало нам собственных придурков? – У тебя есть другие предложения? – «Никто не даст нам избавленья», – с ухмылкой процитировал Вадим. – А что, Тимушка, уж не пытаешься ли меня вербануть? Вот была б потеха! Из штатных патриотов во вражьи резиденты – без пересадки. Думаешь, хоть федеральные ястребки двинут тебя в гору? А не слишком ли ты шустёр даже для них? Им небось тоже надобны верные, а не хитрые вроде тебя. И влетишь ты опять!.. – Чёрт бы тебя побрал, – проворчал Тим, мрачнея, – вместе с твоими пророчествами. Если кто засланный, так это ты. Не замечаешь, Вадичек, насколько ты иной? Может, ты из будущего? Или этот самый… как его… Прогрессор? – Профессор, – буркнул тот, – кислых щей. Ну, допивай, что ли? После отбытия гостя Вадим всё же наведался к Алисе – во исполнение процедуры, кажется, сделавшейся необходимой не только дикторше. Лишний напряг он так сбрасывал, что ли? Или испытывал себя на стойкость к самым изощрённым искушениям? Устав его ждать, хозяйка смотрела ТВ, раскидавшись по дивану: новые программы, свежие передачки, то-сё. Как ни декларировала она презрение к сему занятию, сейчас уставилась в экран, словно заворожённая, – даже на появление Вадима едва среагировала. – Как, – полюбопытствовал он, – наши доблестные блюсты уже спасли братьев-сепаратистов от федеральной заразы? Пора, пора! – Ты погоди, ладно? – попросила Алиса. – Не люблю прерываться. Если взялась за что… Действительно, в квартире не звучала всегдашняя музыка и даже свет был приглушён до минимума, чтобы не отвлекал. – Тебя этому муженёк научил, да? – хмыкнул Вадим, благоразумно усаживаясь сбоку от тивишника, вне досягаемости его лучей. – А вот меня настораживают люди, слишком поглощённые просмотром. Уж лучше разбрасываться. И ничего не принимать всерьёз – тем более такие поделки. – Ну чего ты? – возразила женщина. – Как раз это сработано неплохо. Во всяком случае, струны затрагивает. – Ага, – кивнул Вадим. – Когда я был маленький… – У тебя тоже была бабушка! – хохотнула Алиса, среагировав на приманку. – …я тоже любил красиво умирать, играя в войнушку, – невозмутимо продолжил он. – Даже, помнится, сам напевал траурный марш – для полноты картины. Так ведь с тех пор полагалось бы подрасти? – Сколько я тебя помню, ты насмехаешься надо всем, – заметила женщина. – Должны ж у человека быть святыни! – Зачем? – То есть как? – Ты замечала, что те, кто слишком печётся о костях, обычно не жалуют живых? Когда мне начинают заливать про святыни, я заранее жду подвоха – и редко ошибаюсь. – Ну тебя! – в сердцах сказала женщина. – У тебя на всё найдётся ответ. – Значит, я не мудрец, – смиренно признал Вадим. – Или ты не дура. – Ты дашь мне досмотреть или нет? – Я что, заслоняю? – Болтаешь много! – Надо ж себя чем-то занять? – Молчанием. Shut up! – Интересный эффект, – заметил Вадим, искоса всё же поглядывая на экран. – К чему эти затемнения по экрану, не знаешь? – Чтобы выделить главное, не отвлекая зрителя деталями. – Выходит, даже тут вам не позволяют определиться самостоятельно? – Режиссёр старается быть понятней – что тут плохого? Господи, Вадим, в прошлый раз у тебя были совсем иные претензии! – А знаешь, что такое «прожекторное мышление»? – спросил он. – Это когда человек, столкнувшись с проблемой, не может охватить её целиком, а как бы блуждает в потёмках мысленным лучом, выхватывая частности и забывая об остальном. Много он так надумает? Я подозреваю, что системность мышления напрямую связана с панорамностью зрения, и если искусственно сужать взгляд, отсекая периферию, то получишь догматика с минимумом оперативной памяти, не способного реагировать на вопиющие противоречия! Безнадёжно вздохнув, женщина выключила приёмник, и сразу Вадим ощутил себя мерзавцем. Однако протестовать, он уже знал, было без толку. Только цену ей набивать. – Между прочим, – сообщила Алиса, выжидательно на него глядя, – сегодня, перед уходом, Максик меня домогался – давно такого не было. – Женщина лицемерно вздохнула: – Бедняжка так выкладывается на службе! – Ну и? – не удержался Вадим, хотя, в общем, это было за гранью его интересов. Но ведь любопытно! – А что мне, жалко? Вдобавок и муж, какой-никакой. – Ну и? – снова спросил он. – А, очередная проба пера! – махнула рукой женщина. – «Каким он был, таким остался». Продержался, правда, дольше обычного – да только лучше уж обзавестись вибратором!.. Как ты там толковал: «лицом к лицу лица не увидать»? А на некоторые и смотреть не стоит. – Без души потрудился, да? – усмехнулся Вадим. – Без огонька, без «комсомольского задора»… То ли было на сборах! – Ну чего, там попадались отличные ребята, – возразила она – И меня очень ценили – прямо ух!.. – Было за что, наверно? – Я ведь и с Максиком там познакомилась, а уж как он за мной бегал! Раз даже вломился в номер, когда мы заперлись… с одним. Потом чуть не повесился – еле отговорили. А когда наконец уступила (таким занудам проще отдаться), он же ничего не смог. – Алиса хихикнула: – Бедняжка, а ведь так хотел, так хотел!.. С тех пор и пробует себя периодически. А после отводит душу с другими: кто напоёт про его эротическое величие, лишь бы не уволил. Может, для того ему и карьера нужна? Чем выше поднимется, тем больше тёлок покроет, тем пуще о себе возомнит! – Достал он тебя, – заметил Вадим. – Ладно, Алиска, хватит о грустном. Вообще: довольно разговоров. За сегодня я уже столько переговорил!.. Потом он и вправду занимался только обычным делом, размяв каждый её мускул на всю глубину, но сверх естества не чувствуя ничего. Зато обнаружил на теле дикторши несколько новых колечек, продетых в соски и возле пупка, – жаль, она не демонстрирует это с экрана. От Алисы Вадим вернулся вымотанным настолько, что лишь наскоро ополоснулся и сразу завалился на диван. Теперь даже в самые холодные ночи он спал под лёгкой простынкой: не возникало нужды укрываться плотней. При усталости Вадим засыпал сразу, словно выключался, и без веских причин не просыпался раньше положенного. Для восстановления требовалась пара часов хорошего сна, но сегодня он не проспал и четверти, судя по ощущениям. Что-то случилось рядом – опасное. Вадим распахнул глаза, скачком возвращаясь в бодрствование. В комнате было темно, тихо, как и всегда, однако в памяти трепетал потревоживший его шорох. Не шевелясь, Вадим ждал нового, пытаясь выплеснуть из себя мысле-облако, совершенно опустошённое за длинный день, съёжившееся до обычного сознания. Но первым подтвердил угрозу его безотказный нюх: в комнате витал странный, чужой запах – словно бы трупный, но с примесью застарелого пота. С каких это пор мертвецы стали потеть? А потом Вадим и увидел, хотя тепловидение ещё не включилось. Из коридора надвигалась широкая тень, и от неё исходила такая угроза, что хотелось зарыться с головою в постель либо даже выброситься в окно. Натянутый как струна, Вадим сохранял неподвижность до последнего мига, затем сорвал с себя простыню и резко ударил ногой – как выстрелил. С рычанием тень отшатнулась. Мгновенно Вадим подскочил, отчаянно ринулся вперёд, но сразу нарвался на оглушающий удар и отпрянул на ватных ногах. Следующий удар швырнул его на диван, и тут же под рёбра въехал невидимый сапог. Перекатившись через голову, Вадим ссыпался с дивана и прыгнул к окну, остро ощущая свою наготу. Не оборачиваясь, он завёл руку за спину, рванул штору вниз. Карниз с треском рухнул, и в прорвавшемся бледном свечении Вадим наконец рассмотрел противника: громоздкий верзила в пластиковых латах и наглухо закрытом шлеме, с отблескивающими металлом перчатками, усеянными по костяшкам шипами. С разворота Вадим бросил кулак ему в живот и охнул, будто угодил в бетонную стену. Да что у него там, ещё и стальной панцирь? Теперь атаковал гость. От первого удара Вадиму удалось увернуться, но второй пришёлся в плечо, и оттуда боль расплескалась по всему телу. Вскрикнув, Вадим наудачу хлестнул ступнёй и отскочил. Панцирный верзила опять надвинулся, расставив массивные ноги. Новый удар и новая боль! Вообще Вадим умел единым махом сбивать с ног самых устойчивых, однако эту ходячую крепость можно прошибить только тараном. Нырнув под следующий удар, Вадим плечом врезался в противника и вместе с ним влетел в книжную стенку, перегораживавшую комнатку надвое. С лёгкостью стенка распалась и обрушилась на поединщиков, засыпав книгами. Предвидя обвал, Вадим сумел уберечься от основной лавины, зато противника накрыло с головой. Шатаясь, Вадим поднялся. Рядом, из рассыпающейся груды, вырастала неистребимая тень. С разворота он ударил ногой и на этот раз попал точно – тень вынесло в коридор, опрокинуло на спину. Враг снова попытался встать, и голой пяткой Вадим яростно пнул его в лицо. Тот впечатался спиной в дверь, однако на ногах устоял. Угрожая кастетами, тяжело развернулся и убрался из квартиры. А у Вадима уже не сохранилось сил его задержать. Да и к чему? Свою жизнь Вадим отстоял, поле боя осталось за ним. Однако он не чувствовал ни облегчения, ни гордости – только боль во всём избитом теле. Всё же досталось ему изрядно. Прощупав языком набухшие дёсны, Вадим недосчитался нескольких зубов. Пустяки, конечно, вырастут за неделю – однако радости мало. Правда, и противник внакладе не остался, но это уж издержки его профессии. Интересно, кто этого громилу подослал? И зачем? Заслышав знакомое урчание, Вадим рванулся к окну и в свете проглянувшего месяца успел разглядеть чёрный хвост вертолёта, исчезающий за углом. «Здрасьте вам! – ошарашенно подумал он. – Вот и по мою душу прилетал „ворон“. Допрыгался!» Отдышавшись, Вадим натянул штаны и босиком спустился к проходной. Против опасений, с бдительной старушкой ничего не стряслось, она даже не спала – только забилась в глубину кабинки и оттуда свирепо, точно упырица, мерцала запавшими глазами, никак не реагируя на расспросы. Сдавшись, Вадим вернулся к себе, включил наконец свет. Лучше б этого не видеть: полный разгром! Шмыгая разбитым носом, он принялся разбирать книжные завалы. Но тут же в стену гулко постучали, требуя тишины, и пришлось перенести уборку на утро. В ванной Вадим смыл с тела кровь, утешая себя тем, что хотя бы лицо пострадало не сильно, затем перевязался, как сумел. Сил становилось всё меньше. С трудом он дотащился до дивана и плюхнулся на него, привалясь спиною к стене. Всё, пошла регенерация! Боль сразу стала стихать, а перед глазами расслоилось, будто Вадим наблюдал с десяток картин сразу, и он смежил веки, чтобы не путались мысли. Наверное, странный этот процесс тоже связан с тем памятным потрясением, как и его затянувшаяся молодость. После регенерации на теле оставались едва приметные шрамы, и такие же иногда появлялись невесть откуда, словно передаваясь по незримым нитям. «У всех что-нибудь меняется, – думал Вадим, засыпая, – убеждения или положение. Все куда-то стремятся: к вершине или в могилу. Один я словно законсервирован».Часть II. ПАРАЛЛЕЛЬНЫЙ МИР
Глава 4 НАВЕДЕНИЕ МОСТОВ
1. Вольному – воля
День прошёл обыденно и без эксцессов, если не считать, что в подвальном зале, куда Вадим наведался раньше обычного («вольная» – ура!), двое здоровенных юнцов повздорили из-за места у Билдера – ну полная дичь. Сначала просто качали права басистыми голосами, затем в ход пошли аргументы повесомей. Пока набежали жрецы, один успел сломать второму зуб, при этом и себе до крови рассадив кулак. В прежние времена за подобное в два счёта выперли бы из секты, но сейчас жрецы постарались притушить скандал, будто опасались чего-то. Через пяток минут драчуны благодушно хлопали друг друга по потным плечам и укоряли в избыточном выпендреже. Что называется, «маразм крепчал»: уже и билдеры звереют. Правда, пока это коснулось больше молодняка, набивавшегося в зал как раз в такие часы. Вот уж кого не стоило отягощать боевыми навыками! Оставив подвал, Вадим долго пробирался запущенными кварталами, старательно избегая блюстителей, ибо сейчас на их придирки трудно было бы возразить. Тем более, служебное время ещё не кончилось, а выряжен Вадим был слишком нейтрально, в старые обноски. Сразу и не поймёшь, куда отнести: к спецам, к трудягам или вовсе к чужакам. Вообще же таких ходоков, «на чужую сторону», блюстители чуяли за версту и ненавидели всем нутром. Псиная порода – воистину!.. На территорию старого порта Вадим вступил, будто в иностранный город, в котором не бывал ещё ни разу. Причём это был не экзотический, шумливый Восток, славный разве что своим прошлым (и хотя бы частью доступный при Советах), а «цивилизованный» Запад, опрятный и сдержанный. Здесь даже люди казались иными. Никто не вязался к Вадиму и впрямую на него не пялился, хотя затылком он чувствовал оценивающие взгляды. Как будто местные обитатели уже прикидывали, насколько он опасен и стоит ли затевать с ним свару (рядовые крутарики) или вербовать в свою команду (вожаки и мелкотравчатые вожди) или нанимать в гарды (те же вожди и торгаши побогаче). Как и в Крепости, сословные различия проявлялись тут отчётливо, и нетрудно было отличить нормальных частников, щуплых шустряков сродни Тиму либо упитанных увальней с чрезмерно приветливыми лицами, от решительных, атлетичных крутарей, давно не наблюдаемых Вадимом иначе как в колёсниках. Оказывается, вне Крепости они не брезговали разгуливать пешком, освоив особенную крутарскую походку, слегка расхлябанную и небрежную. А с торгашами и обслугой научились обходиться со снисходительной самурайской корректностью, выработанной, наверное, за годы общения друг с другом. Иначе мало бы кто из них выжил – при такой повышенной ранимости. Неторопливо Вадим фланировал по причалам и вокзалам порта, приглядываясь к жизни параллельного мира, суммируя увиденное с тем, что уже знал раньше, – и по-прежнему никто ему не препятствовал. Если тут не радовались новичкам, то, по крайней мере, их сюда пускали. Конечно, это был опасный мир – зато открытый. И очень, очень занятный. Начать с того, что здесь сохранились и даже умножились витрины, а разнообразие выставленных на них товаров озадачивало, если учесть обособленность губернии. Как-то, ещё задолго до Отделения, Вадим угодил с экскурсией на ВДНХ и обнаружил там столько нового, ни разу не виданного в магазинах, что ощутил себя словно в музее. А фирменные каталоги разглядывались тогда, точно альбомы шедевров. Самое смешное, что такая ситуация даже не казалась абсурдной – настолько с ней свыклись. Сейчас, по крайней мере, Главы не дразнили народ недоступными «достижениями». Зато с этим вполне справлялся «параллельный мир», вдруг ставший очень близким, несмотря на ограды. Поражало число тренаж-залов: формирующих, растягивающих, натаскивающих (а ещё: массаж-салонов, соляриев, бассейнов), – при том, что крутарская элита, от вожаков и выше, наверняка тренировалась на собственных базах. Но остальным проще было нагружаться здесь, без отрыва от паствы. Наверняка на этом кормилось немало частников, и попробовали бы крутари не платить!.. Может, и Вадиму стоило открыть собственную школу? Тем более, конкурировать в таких делах с ним мало кто мог. Вот только сумеет ли он управляться с учениками, как с Юлей? И не промахнётся ли с клиентурой? «Пся крэв! – оживился Вадим. – А почему не набрать женскую группу – мало ли подружек у тех же крутарей? По крайней мере, это уравняет шансы: у девочек-то куда меньше сил и упорства. Одна лишь красота – влекущая, уязвимая… ну ещё чванство не по годам и уму. Впрочем, умники как раз не спешат объявить быдлом тех, кто не отягощён барахлом или слугами. У нас другая система ценностей, да… («Непостоянная у нас любовь!») Тогда почему это меня заботит? Стану объяснять каждой, что не в богатстве, мол, счастье и не во власти, начну «бросать жемчуг»? Господи, зачем! Это её проблемы и её головная боль, а моя – уберечь кисок от агрессии. Вдобавок смогу угодить в такой цветник… насытив свой эстетизм даже без злоупотреблений, на одних лишь взглядах и неизбежных касаниях. И не придётся таскаться за этим к Алисе и бередить без смысла Юлю. Чем не замена сексу? Вах, у каждого свои проблемы!..» Наудачу Вадим ткнулся в ближайшую лавчонку, изобретательно втиснутую в подъездный вестибюль. Конечно, и внутри обилие ассортимента не шло в сравнение с убогими кормушечными наборами. Продавалось здесь всё, от лекарств до белья, а в глубине помещения Вадима умилил аккуратный стеллажик с книгами и антиквариатом. В углу даже устроили мини-буфет с единственным столиком. (Если и вправду «свобода – возможность выбора», то здесь её больше на порядок.) Однако покупателей не было ни одного, и сам торгаш куда-то запропастился. Наверное, скучал во внутренней комнатке, оборудованной под склад. Его счастье, что сюда не заглядывают крепостные: они живо подобрали бы, что плохо лежит. А плохо лежит то, за чем не смотрят каждую секунду или что не приковано надёжной цепочкой, – «по-моему, так». – Ау, хозяин! – позвал Вадим. – «Как поживает ваш скот?» В смысле, как торгуется-то? «И за сколько губернию продали?» – добавил он мысленно, когда разглядел появившегося в дверях торгаша – явно не старожила. Им оказался сухощавый горбоносый мужчина в очках и при эспаньолке, смахивавший на киношного меньшевика. Без суеты он выбрался из-за прилавка, с пристрастием оглядел Вадима. Не торопя события, тот ждал, давая частнику составить впечатление – словно принюхивающемуся псу. Сейчас Вадим никого из себя не строил, а потому опасений не внушал, несмотря на габариты. У торгаша было задумчивое, интеллигентское лицо, а такие обычно проникались к Вадиму если не доверием, то симпатией. К тому же он явно происходил из спецов, с которыми всегда найдутся общие темы. Правда, по нынешней одёжке Вадима лучше было не встречать: вахлак вахлаком – не то беглый коммунар, не то маргинал. – Так себе, – наконец откликнулся торгаш. – С каждым годом хуже. – Не впрок, значит, кровь младенцев и страдания безответных старушек? – поддел Вадим. – Небось и на подневольном труде наживаетесь? Стонет рабочий люд под гнётом-то? – Ага, – хмыкнул хозяин. – Знал бы я, как трудно эксплуатировать наших трудящихся, и связываться бы не стал. Кто мне скажет, где сохранились они: честные, работящие, умелые, – разве только в легендах!.. – Что значит другой угол зрения! – заметил Вадим. – Давно ли сами ходили в наёмниках? – Потому знаю: главное достижение семидесятилетия в этой стране – людей отучили работать. Действительно, воспитали «нового человека»! Какие интересные породы образовались, вы заметили? Для одних оскорбительны любые попытки заставить их работать. Другие в принципе не способны трудиться качественно: халтурят, как живут. Третьи – ловкачи, почитающие за доблесть обобрать или обжулить нанимателя… будто они диверсанты, засланные сюда Крепостью. – По-моему, это обычное жлобство, – вставил Вадим. – То, что отличает лакеев от настоящих слуг, воспетых классикой. – Четвёртые – запойные. Только накопят деньжат, тут же испаряются на неделю-другую-третью, пока не просадят вчистую. – В Крепости их поили лишь по вечерам, а тут сорвались с цепи, – пояснил Вадим. – Издержки изобилия. – Есть и вовсе странные: вроде способные, порядочные, знающие, – но не будешь стоять над душой, с места не сдвинется. Не нужно ему ничего, понимаете? «Лежачий камень», и только! – Беда наших интеллигентов, – согласился «благодарный слушатель». – Их столько лет насиловали либо вели за ручку, что многие разучились заставлять себя сами. – Насколько понимаю, – проницательно заметил хозяин, уже оценив Вадимовы лохмотья, – покупать вы ничего не собираетесь? – Отчего ж, – приосанясь, Вадим выудил «из широких штанин» монету. – У меня и денежка есть, видите? – Он ухмыльнулся: – На чай-то хватит? – На самовар, – хмыкнул начитанный торгаш. – Я серьёзно – она же с платиной! Хотите, разменяю? А чаем напою за красивые глаза. – Тогда сохраню как сувенир. Третьего дня нашёл, в Крепостной роще, – похвастался Вадим. – У вас небось платиной не разбрасываются? – Уж наслышаны про вашу роскошь! – хмыкнул хозяин и отправился готовить угощение: видно, заскучал в одиночестве, а за приятное общество тоже положено платить – рынок! «Пошла муха на базар…» Чтобы не оказаться в нахлебниках, Вадим снял со стены старенькое банджо, невесть какими путями сюда угодившее, и стал тихонько на нём наяривать, в подборе мелодий руководствуясь реакцией единственного слушателя. К тому же вкусы их не слишком разнились, как и возраст: зрелым мужикам не повредит немножко ретро – эдакий гибрид классического джаза и битлов, с вкраплениями Ободзинского, Мондрус, даже Бернеса. Такой репертуар быстро хозяина растопил. Через немного минут Вадим уже знал, что зовут его Эмиль, что у него имеется любимая жена и почти взрослая дочь, что жизнью он, в общем, доволен, насколько это мыслимо сейчас, и что «не в корысти бог, но в правде». К тому же торгаш оказался не лишён творческой жилки и к основному делу относился без лишнего азарта. Ему больше нравился процесс, чем результат – если таковым полагать выгоду. А к большим деньгам он не стремился, потому как по нынешним порядкам это лишняя головная боль. Тут как с колёсником: хороший уведут, а плохой сам замучит. Крутари, конечно, покрывают, но до известных пределов. Слишком много ещё уцелело шакалов, не изведённых крупными волчинами. И бродячих крутарей, не прибившихся к стаям, тоже хватает. Кто предскажет, что может взбрести в их буйные головы в следующий час? Да и волчины бывают разные, а трения меж ними не улеглись. А ну как опять затеют передел!.. Разместившись за столиком, Эмиль длинными руками доставал с прилавка симпатичные чашки, плошки с конфетами и печеньем и очень умело, даже изысканно сервировал столик – в общем, из ерунды. В здешней тесноте тоже были свои плюсы, как на кухоньке Вадима, и заняла вся подготовка считанные секунды. – Видите ли, Вадим, – уже с задушевностью говорил Эмиль, прихлёбывая чаёк, – из дураков всегда хуже тот, кто не отделяет себя от умных. И так же не бывает истинных мастеров, не способных оценить работу коллеги. Если не можешь отличить конфетку от дерьма, какой же ты умелец? Я не говорю, что люблю конкурентов, но с ними интересней. – Как говаривали раньше: «не можешь избежать насилия – расслабься и лови кайф», – заметил Вадим. – Это не из той же оперы? – Конечно, грызня идёт знатная: каждому нужно место под солнцем! Однако постепенно она входит в рамки, устаканиваются некие правила, понимаете? Кто не соблюдает их, того выживают, уже почти выжили. Даже среди крутарей это заметно. – Правда? – удивился Вадим. – А со стороны они смотрятся всё грознее. Вооружаются на глазах: латы, клинки, огнестрелы, – прямо гонки устроили, словно ядерные державы. Может, с вашей «колокольни» не всё видно? – Ну, если дело доходит до войны, тут держись! – закивал торгаш. – А какие разборки устраивались лет пять-шесть тому – это ж песня, куда там Чикаго времён депрессии! С улиц не успевали убирать трупы, а пули вокруг чирикали, точно воробьи. Однако сейчас, слава господу, как-то утряслось: худо-бедно разделили сферы и на чужое по-крупному ртов не разевают. Лишней крови не хочется никому, во всяком случае из князей – а там всплыли не самые глупые. Конечно, втихаря подгребают под себя, кто сколько сможет, и встречный полив идёт по многим кабелям, якобы самостийным. У иных холопов и теперь чубы трещат, поскольку не все ушли от уголовщины. Некоторые до сих пор норовят прирезать скотинку, а не стричь излишки, растягивая на годы, – если покажется слишком жирной. Однако на поверхности «всё путём» – нормальное сосуществование, не исключающее подспудной борьбы, как и положено меж цивилизованными державами. И каждая рекламирует себя, точно невеста на выданье. Какие доводы только не пускают в ход: от выгоды до родства – национального или конфессионального. «Нашизм» расцветает махровым цветом!.. Насколько Вадим слышал, одна из влиятельных крутарских стай собралась именно по этническому признаку, причём тамошние вожаки мнили себя большими праведниками и пытались сгрести под своё крыло всех здешних единоверцев и соплеменников, странным образом мешая одних с другими. Кажется, этот принцип очень не нравился и Эмилю. – И что мне в их праведности? – вопрошал он. – Надоели эти разборки: кто тут богоизбранная нация, а кто нет, – провались всё к аллаху! Еврейский нацизм ничуть не лучше другого, как и чёрные расисты недалеко ушли от ку-клукс-клановцев. Когда начинают диктовать, какому богу молиться и за кого выдавать дочь… Какая мне разница, кому платить, – лишь бы меньше! А сейчас уж и блюсты подкатывают – вот кого нам не надо. Как бы не полетело шаткое равновесие к пророкам!.. И вправду, что-то меняется последнее время. Новую волну, что ли, катят – только вот кто, откуда? Не дай бог, опять раскочегарят войну! Мало было прошлых… Конечно, говорил не только Эмиль. Как и положено в свободной зоне, обмен шёл на равных: Вадим без сожаления делился сведениями о Крепости (взгляд изнутри), скопом выдавал все известные управительские «секреты» (слышал бы его режимник!), сыпал новостями, прогнозами, даже подозрениями; а взамен получал, чего не знал сам, – однако точно отмеренными порциями, баш на баш. Эмиль не был хапугой, скорее радушным хозяином, и угощал Вадима без ограничений – но только сластями и напитками. Информация же считалась товаром, а тут расточительство недопустимо. Впрочем, Вадим не был в претензии, разжившись немалым. – Сами посудите, – доверительно говорил Эмиль. – Крутарей содержим мы (заслуженно или нет – другой вопрос), а вот кто, по-вашему, платит нам? Нельзя же всё выстроить на торговле да услугах – нужен базис!.. – Как у Маркса, что ли? – Так получилось, что городские фирмы, вкупе с выпестованными гуртами, отошли Крепости. Я тут не виноват – меня не спросили! Как они ещё живут, я поражаюсь… Конечно, в этом городе не успели наплодить монстров, как в больших столицах, которым волокли всё и отовсюду, словно какому-нибудь Минотавру. Но и ваши не протянули б под колпаком долго, если бы не было отдушин. Каких, спросите вы? Понятия не имею! Я немножко смыслю в контрабанде – так этих каналов я не знаю. И никто не знает, даже сведениями о них не торгуют – это здесь, где продаётся всё! Значит, их просто нет, понимаете? – Торгаш зловеще похмыкал: – А с каким подъёмом трудятся крепостные, какими сплочёнными стадами следуют за «старшими братьями» и «отцами», как жертвуют последним для общего блага, на какие подвиги решаются ради Семьи, какими темпами растёт производство – всё это я знаю, можете не рассказывать. При лучшем раскладе ваши заводики да кабэшки поагонизировали бы годик-другой и благополучно испустили дух. Ан нет: дышат, шевелятся, даже чего-то выдают на-гора! Может, за Бугром у Глав блат и полное понимание? – Тогда к чему такая изоляция? Если даже музыку не пропускают извне… – Кстати, – вдруг сказал хозяин. – А почему вам не спеть? Вы же умеете – меня не проведёшь! – «Охриплый голос мой приличен песне», – с ухмылкой процитировал Вадим. – По-моему, в вас рождается большой замысел. – Понимаете, сударь мой, я вовсе не ханжа, однако не хочу затевать предприятий, в какие не смогу допустить дочь: все эти стриптиз-трактиры, гейш-клубы, массаж-салоны!.. Но от хороших мелодий и вправду «легко на сердце» – так почему этим не торговать? Менестрель и вышибала в едином лице – согласен на двойную оплату. – И музыкант, – добавил Вадим. – И оформитель. А проповедник вам не нужен? – Всё можно обговорить, – улыбнулся Эмиль, уже готовый перейти на деловые рельсы. – Репертуар, условия, гонорар… Нет? Жаль. – Дарю идею, – сказал Вадим. – Развесить по стенам Крепостные воззвания, плакаты, лозунги – от посетителей отбоя не будет. Одни придут, чтобы оплакать потери, другие – чтобы ещё раз возликовать, поглазев с безопасного удаления на прежние дурости. – Не тот контингент, – с сожалением возразил торгаш. – Деньги-то больше у молодых, а они этого не помнят – и слава труду, если честно. Вот музыкой их ещё можно увлечь… – Увы, но я уже, наверно, отпелся, – вздохнул Вадим. – Разве иногда буду наведываться сюда и отводить душу в узком кругу – конечно, если ваши домашние разделяют ваши вкусы. Теперь меня больше волнуют губернские тайны, коих множество. На чём стоит Крепость: на костях или на болоте? Кто отлавливает девчушек по дворикам да парчкам и пошто обращает в фарш? Что за пташки порхают ночами и по чьи души прилетают? Что делается в глухомани и каково жить там? Наконец, что такое Бугор и как его перейти? – Что такое Бугор? – повторил Эмиль, с удовольствием кивая в такт струнному наигрышу, которым его продолжал потчевать Вадим. – Сего не знают даже крутари, хотя только они туда взбираются. Некое загадочное явление, пропускающее через себя лишь товары, и то – с хорошим разбором. Желаете на него взглянуть? – Желаю, – признался Вадим, плавно переключаясь на новую мелодию. – И полагаю, мне в этом помогут – к примеру, Валет, давний мой кореш. – О, вы знаете Валета! – уважительно сказал торгаш. – Конечно, это ещё не король, однако очень, очень корректен – с ним приятно вести дела. – Значит, его ещё не испортила власть. Вскоре и не без сожаления Вадим оставил гостеприимную лавчонку, дальше двинувшись чуть быстрее, поскольку время поджимало. Теперь он присматривался больше к крутарям, благо тех нельзя было спутать ни с кем. Рядовые крутари почти всегда стриглись бобриком, будто обтёсывали черепа в кубы, и дополняли их квадратными челюстями или, за неимением, квадратными обесцвеченными бородками. К чёрным кожанкам, усеянным стальными бляхами, полагались просторные брюки из плотной ткани, скрывавшие раскачанные бёдра (либо создававшие их видимость), и высокие бутсы со стальными носками и поножами. Серьёзное оружие к ним попадало редко, а всякую мелочёвку, вроде ножичков и кастетов, крутарики не жаловали сами, больше полагаясь на костистые кулаки, затянутые в толстую кожу, или короткие дубинки и тонфа, отобранные у блюстов. Дальность боя ограничивалась здесь длиною ног, поэтому управляться со всеми конечностями парни обычно умели неплохо, уже этим отличаясь от крепостных, то есть переходя в разряд людейвооружённых, заведомо опасных. Однако в крутарском сословии ещё следовало утвердиться, с нижней ступеньки поднявшись возможно выше. Посему свежезачисленные юнцы отличались чрезмерной драчливостью, частенько провоцируя других на оскорбления, лишь бы доказать себя. На этом этапе, сталкиваясь с настоящими опасностями, отсеивалось немало задиристых петушков. В худшем случае такие гибли либо поддавались позорной панике. В лучшем – пугались на всю жизнь, злобствуя и отыгрываясь на слабых. Для поддержания духа такие с утра накачивались медовухой, благо здесь на неё ограничений не было, и в серьёзных стаях не задерживались, постепенно скатываясь на самое крутарское дно. Либо и вовсе возвращались в Крепость, под удушающее крыло управителей. С возрастом и повышением ранга детская эта самолюбивость обычно уходила, ссыпаясь подобно щенячьей шерсти, уступая место рассудочности и хладнокровию старых норманнов, для которых выгода была важнее глупого честолюбия – точнее, честь как раз и состояла в том, чтобы выгадать больше. Если крутарь оказывался неспособен к трансформации, то пребывал в «шестёрках» до седых волос, сколь ни был силён и отважен, – и даже там его не подпускали к серьёзным делам. Ибо как можно доверять человеку, который постоянно что-то доказывает? В делах вообще не место амбициям – как говорится, «мухи отдельно». – Гуляешь? – раздался за спиной тягучий голос, звучащий точно из бочки. – А, Лосина? До боли знакомый вопрос – прямо родным повеяло! Вадим обернулся и обнаружил невдалеке приземистого крутаря в ранге вожака, чьи взгляды беспокоили его уже не одну минуту. – Э-э… Николаша? – предположил Вадим неуверенно: больно давно не виделись, да и знакомы были не близко. – Николь, – поправил тот. Действительно, звучало это пожёстче. И внешне парень изменился разительно. Роста, увы, не прибавил, оставшись Вадиму по грудь, зато неимоверно раздался вширь и завесился такими громоздкими мышцами, что казался горбуном – что называется, «могучий карла». Впрочем, это не прибавило ему добродушия. Извечная озлобленность коротышек, обделённых богом и обижаемых людьми. Зато и к финишу такие рвутся куда активней. Или же карабкаются по ступеням, «невзирая на лица». – На кого пашешь, Лось? – спросил Николь с угрозой. – Только не говори, что ты крутарь! Недоуменно Вадим вскинул брови, затем сообразил. «Так, – подумал он усмехаясь, – теперь меня принимают за тайного агента Крепости! И правда, если не крутарь, то кто?» – На себя, – ответил он. – Не веришь? Наверняка нет. Николь всегда тянулся к властным пирамидам, по которым так увлекательно карабкаться наверх, и не верил, что кому-то это может претить. Либо ты входишь в стадо, либо в стаю – третьего не дано. Одиночка – оскорбление установленным правилам, даже вызов. Значит, подлежит искоренению. – Кончай темнить, Лосина! – сказал крутарь. – Если не хочешь, чтоб тебя препроводили, куда следует. – А ты кто, Николь, – здешний блюст? – полюбопытствовал Вадим. – И давно их ввели? Или это твой личный почин? По набрякшему лицу коротышки понял, что угадал. Отчего-то тот никогда не жаловал Вадима, а теперь вдруг получил возможность сквитаться. Собственно, за что – за разницу в росте? Или за лишнюю самостоятельность? – Поговори тут! – повысил голос вожак, и сразу Вадим ощутил себя в перекрестьи насторожённых взглядов, будто невзначай разбросанных по окружности. Вот так, парень. Хочешь осложнений? Давай: один на один, только ты и я… и моя стая! Да кто Вадим такой, чтобы вызывать на поединок вожака? Либо стадный телок, либо шпион, а с такими расправляются, не церемонясь. И Николь уже ухмылялся, предвкушая. – Вообще я ищу Валета, – поспешно сдал назад Вадим. – По его приглашению. Можешь проводить, я не возражаю. – Чести много, – разочарованно буркнул крутарь и отвалил, не прощаясь. Впрочем, парочку подручных на хвост чужака всё же подвесил, застраховался. А те не оставляли его до самого порта, куда Вадим прямиком и направился, решив больше не искушать судьбу. Самого Валета в порту не оказалось. Однако через дежуривших там девиц, вполне добропорядочного вида, Вадим связался с ним по рации и настоял на немедленной встрече. Подъехав на приметном джипе, Валет подобрал бывшего приятеля вблизи заправки (служившей, насколько Вадим успел разглядеть, обычным местом для пересечения крутарей из разных стай) и тут же отъехал. Сегодня он выглядел не столь довольным, как при недавней встрече: его явно что-то заботило, – и пышные усы уже не топорщились так залихватски. Массивные плечи и грудь крутаря облегали пластиковые латы, только недавно вошедшие в моду у блюстов, а к бёдрам крепились ножны и кобура из того же набора, отнюдь не пустые. – Никто за тобой не следил? – спросил он первым делом. – За мной? – удивился Вадим и пожал плечами: – Нет, я бы заметил. – А мелькал на заправке кто-нибудь из серьёзных? Вадим подумал, добросовестно вспоминая. Вот не было печали! – Ну, была пара здоровячков на двуколёсниках – похоже, знакомых между собой, – ответил он. – А потом подкатило длинное авто, набитое смуглявыми крепышами восточной наружности. Чувствовал себя Вадим странно: будто нежданно угодил в персонажи гангстерского боевика. Ощущение было любопытное, однако неуютное. – Похожи на ордынцев, да? – Вроде бы. Насупясь ещё пуще, Валет задумался, потом принялся названивать кому-то по рации, без видимой системы кружа по переулкам и вполголоса кроя связь, а заодно – раздолбанные дороги, по которым скоро нельзя будет проехать иначе как на лошаках. – Проблемы? – поинтересовался Вадим. – А, Валёк? – Да так, – проворчал тот, – маленькие разборки между своими. Кое-кто решил заглотнуть лишнее. Наконец дозвонившись, он условился о встрече и, слегка успокоясь, направил джип к возникшей цели. Спросил: – Ладно, Вадик, что у тебя? Торопясь, пока не добрались до места, тот обрисовал ситуацию: о разлетавшихся по ночам «воронам» и о вчерашнем визитёре, явно работавшем с «вороном» на пару. Валет слушал не прерывая, иногда сочувственно кивал. – Да, хреновато, – объявил он затем. – Можно попытаться кое-что прояснить, только это недёшево станет. Сам понимаешь: дружба дружбой… А сейчас ты вроде заказчик! И в этом Валет переменился: раньше он помогал друзьям не задумываясь… на чём не однажды подзалетал. – Подойдёт? – спросил Вадим, извлекая из кармана золотой перстенёк, сохранившийся от прежних времён. – Ого! – Аккуратно Валет принял его двумя пальцами, глянул на свет. – Для начала, да? А там поглядим. – Но хоть какие-то догадки у тебя есть? Кто-то из ваших мог так раздухариться? – Понимаешь, Лось, сейчас и крутари уже разделились на породы. Кое-кто с полным правом вешает на гербы тигров, медведей или, как я, леопардов, а остальным лучше обойтись фауной помельче. Которые сомкнулись в стаи, смахивают на волков, а после них подбирают шакалы, подлые и трусливые. Эти не планируют надолго, их принцип: схватить и удрать. Но есть и вовсе гиены, трупоеды, при случае не брезгующие человечиной. – Что, в прямом смысле? – содрогнувшись, спросил Вадим. – Может, и в прямом: жрать-то надо, – подтвердил Валет со смешком. – Сейчас развелось столько сдвинутых! Играть по правилам не могут, а вне их у психов фора: уж они ни перед чем не остановятся. Беспредел – одно слово! – А про мясорубов, стало быть, ты так ничего и не знаешь? – Не наш профиль. К чему влезать туда, где не светит выгода, – к тому же нас это впрямую не касается. – Мне это нравится! – не сдержался Вадим. – Кто-то пускает девиц на гуляш, одну за другой, и никому нет до этого дела: ни блюстам, ни крутарям. Вы что, ждёте, пока примутся за ваших подружек – тем более, они вполне подходят по параметрам? – Конечно, можно разобраться и с этим, – хладнокровно откликнулся крутарь, – но за отдельную плату. Хочешь? – Не напасёшься на вас, – проворчал Вадим. – По-твоему, я клад нашёл? – Или получил наследство, – хмыкнул Валет. – Раз не торопишься к нам. Другой же уровень, Вадичек, – ты посмотри!.. – Спокойствие дороже. Они уже подъезжали к порту, где Валета ждало несколько габаритных парней, поверх привычных кожанок облачённых в такие же доспехи из пластика: шлемы, бронежилеты с наплечниками, поножи, наручни. Вокруг защитным кольцом, словно фургоны при освоении Америки, были расставлены бронированные двуколёсники. Среди крутарей, кстати, оказались те двое здоровячков, которых Вадим приметил на заправке. А ещё с одним он когда-то пересекался на тренировках, то ли билдерских, то ли бойцовых. Тот даже поздоровался с Вадимом вполне уважительно, видимо, приняв за своего: такого же крутаря, да ещё приближённого к верхам. Действительно, из настоящих силачей в билдерах задержались немногие, как и в чистых бойцах. Большинство нашли применение если не своим мозгам, то мускулам, и теперь пытались выделиться в особую касту, сродни самураям или русским дружинникам, с жёсткой иерархией и дисциплиной. А возглавляли их вожаки из самых зубастых либо самых деловых, которые со временем могли бы заделаться князьями да боярами, если бы на те же места не метили правители-крепостники. Удивительно, что в здешние авторитеты угодил и симпатяга Валёк, – а впрочем, он всегда отличался предприимчивостью. Поглядывая по сторонам, Валет терпеливо втолковывал наперсникам, как ловчее управляться с подотчётным стадом, чтоб не уморить скотинку, но и состричь с неё больше, – всё должно быть по совести и к взаимному удовольствию, без ненужных напрягов, но и без попустительства. Внимали ему с почтением, хотя собрались здесь не рядовые крутарики, пухлощёкие и свеженакачанные, только-только навострившиеся махать конечностями, а их вожаки – матёрые, умудрённые или хотя бы битые жизнью, накопившие опыт и навыки, вплоть до смертоносных. Стало быть Валет, по нынешней классификации, вполне мог величаться вождём, пусть не из старших. Однако возражать ему не стеснялись: корректно, уважительно, – но в Крепости и такое показалось бы дикостью. Либо вопиющей наглостью, граничащей с бунтом. Вожаки уже не стригли волосы бобриком, что защищало в обычной драке, а отпускали их до плеч, прихватывая на лбах лентами либо собирая на затылках в хвосты. А значит, не собирались подпускать врага настолько, чтобы тот смог за них ухватиться. В подтверждение наметившегося ужесточения разборок («новая волна»!) на бёдрах, поясах или за плечами вожаков, кому как нравилось, крепились внушительные секачи – у кого один, у кого два, в зависимости от умения. Это не считая метательных ножей, число которых тоже варьировалось. А дальше, судя по всему, в ход опять пойдут огнестрелы – гонка вооружений, неизбежная как прогресс. Впрочем, возможно, они уже припасены в кабинах колёсников. Доверяя Вадиму либо из деликатности, Валет не отослал его подальше, а сам Вадим не проявил должного такта и остался в совещательном круге, с интересом слушая разговор. Как ни странно, в доводах проклёвывавшегося князька и его доверенных старшин-советников (бояр?) уже ощущалось присутствие некоего кодекса, обязательного в серьёзных делах. Обычно он складывался десятилетиями, причём в стабильной среде, где честность на протяжении поколений подкреплялась выгодой, вдалбливалась в сознания как условный рефлекс, фиксировалась в генах. Здесь это происходило много проще, словно двигалось по дорожке, проторённой купцами и бизнесменами. Либо сами крутари, как и крепостные, менялись куда быстрей, словно при направленной мутации. Внезапно Вадим вскинул голову: вокруг что-то назревало, будто сгущалась грозовая туча. Не слишком понимая, что происходит, Вадим, однако, ощутил беспокойство. Щелчком языка он привлёк внимание Валета, со значением коснулся пальцем уха. Тотчас тот вскинул руку, требуя тишины, и тут уж все услышали гул многих моторов, накатывающий с разных сторон. – Дьявольщина! – рявкнул Валет. – По машинам – уходим, живо! Его вожаки уже сноровисто ныряли в кабины двуколёсников, захлопывая бронированные дверцы, словно танкисты перед атакой. И сразу машины срывались с места, уносясь по переулкам. Подхваченный общим порывом, Вадим впрыгнул в знакомый джип, попав, что называется, «в доскок», то есть безошибочно вписавшись в тесный проём, и сразу растопырился между спинкой и упорами. В следующий миг колёсник дрогнул под тяжестью Валета, грозно рыкнул и тоже рванулся прочь, нацеливаясь на одну из многих улочек, разбегавшихся от площади. Секундой позже из нескольких переулков вырвалась смешанная стая могучих бронеколёсников, внутри которых трудно было различить что-то, кроме массивных фигур, наводивших трепет своей неподвижностью. Сквозь тонированные стёкла едва проникал не только свет, но и мысле-облако: по-прежнему Вадим ощущал только глухую ненависть, совершенно не понимая её истоков. После унылой атмосферы Крепости от таких первозданных, чреватых неведомыми опасностями страстей становилось зябко. Пока не поздно, Вадим поспешил отстраниться от ситуации, представив, будто наблюдает за этим в кино. И гонятся тут вовсе не за ним, безобидным и мирным спецом, а за очередным неубиваемым героем – в меру суперменистым, в меру осторожным, испытавшим на своём веку всякое, а про панику даже не слыхавшим. – Чёрт бы их забрал, – сквозь оскаленные зубы проворчал Валет, на полном ходу улепётывая по пустынному проходу. – Если прижмут опять, я ж и драться не смогу – с прошлого раза черепушка трещит! Умеешь стрелять, напарник? – «Придётся отстреливаться, – пробормотал Вадим. – Я дам вам парабеллум». – Чего? – удивился крутарь. – Цитата из «Двенадцати стульев», – улыбнувшись, пояснил Вадим. – Нет, стрелять я не стану, извини. – Тогда садись за руль. На ходу они ловко поменялись местами, хотя каждый весил за центнер. Сунув руку под сиденье, Валет извлёк устрашающего вида огнестрел – с пистолетной рукоятью, откидным упором для плеча и толстенным коротким дулом, как у обреза. Положил пока на колени и чуть приспустил боковое стекло, озираясь прищуренными глазами. Отрывисто спросил: – Не дрейфишь, а? – Вроде бы нет, – ответил Вадим. – А кто это – ордынцы? – Чёрта с два – это Шершни! Слыхал о таких? – Вроде нет. – «Вроде, вроде»! – взорвался крутарь. – А у меня они вот где, – с размаху Валет хрястнул себя по загривку. – Возникли недавно, чёрт знает откуда, и уже достали многих! Отчаянные парни, ни хрена не боятся, на компромиссы не идут. А дерутся – куда там нашим качкам! Хорошо, стрелять не любят – тем и спасаемся. – Он оглянулся: – Смотри-ка, не отстаёт! Вадим покосился в зеркальце: один из затемнённых четырёхколёсников и вправду прочно повис у них на хвосте, однако нагонять не спешил. Поверх покатой крыши, прямо над ветровым стеклом, был установлен массивный ствол, управляемый, видимо, из кабины. Но и тот в дело пока не вступал, хотя на декоративный не походил. – Не нравится мне это, – буркнул Валет. – Будто в засаду гонят. Может, развернёмся? – А тараны твоей черепушке не противопоказаны? – полюбопытствовал Вадим. – У них-то масса больше! Лучше пристегнись. Против ожиданий, крутарь повиновался приятелю без возражений, словно в прежние времена, когда тот был для него авторитетом. Может, он ещё помнил, как лихо гонял Вадим на стареньком «жигульке» по просёлочным дорогам, с лёгкостью обходя мощные иномарки и при этом тщательно избегая аварий. С некоторых пор водительские навыки, как и многие иные, дремали в теле Вадима, ожидая подходящего случая, чтобы проявиться. К тому же, наверно, у него был врождённый талант к вождению – точнее, подходящий психотип, способный удерживать в поле внимания сразу несколько объектов. Прихватив ремнём и себя, Вадим сосредоточился, вспоминая здешние хитросплетения. Впереди их в самом деле поджидали – он чувствовал ловушку так же ясно, как блюстительские патрули. И вляпываться в неё не хотелось. Хотя страха Вадим по-прежнему не испытывал: слишком это походило на игру либо очень удачно он отстранился. А может, просто не верил в опасность, не верил, что кто-то захочет причинить ему вред – ему, никому, в общем, не желавшему и не делавшему худа. Вот погоняются они друг за другом по переулкам, пока не надоест, и разлетятся по своим делам, на прощание обменявшись довольными улыбками… Будто бы! Некоторое время Вадим приноравливался к новой машине, заодно уворачиваясь от нескончаемых рытвин, потом, не притормаживая, круто повернул за угол и сразу наподдал газу, устремившись к следующему перекрёстку. – Куда? – встрепенулся Валет. – Застрянем! – Кто из нас адский водитель? – осведомился Вадим. – Ты бы лучше убрал пушку – ну её к аллаху, ещё жахнет. – Ага, щас! – огрызнулся крутарь. – Знаешь, чего с нами сотворят, если достанут? Я-то насмотрелся. Вездеход Шершней с ускорением выскочил из-за дома, кренясь и стеная шинами на резком повороте, но джип уже сворачивал на другую улочку. – Чёрта лысого они нас достанут, – проворчал Вадим не без азарта. – На одной злости далеко не уедешь. «Хорошо, что всё началось внезапно, – усмехнулся он. – До того как я успел себя напугать, накручивая опасности, реальные и мнимые. А теперь уже не до страхов: играть, так играть!» – Вы ведь даже не попытались отбиться, – заметил Вадим. – Почему? – Поначалу-то пробовали, а как же! – отозвался Валет. – Но если Шершни атакуют, то просчитали все варианты, даже худшие для себя. И осечки уже не дадут, хотя бы пришлось положить половину своих – плевать им на цену!.. Однако нам-то не плевать, верно? – Чего ж они добиваются? – Я бы знал! Ведут себя, как боевики-первогодки, постоянно прущие на рожон, – но те хотя бы себя доказывают, а Шершни попросту злобствуют: лишь бы порешить народу больше! Дикие люди – с гор, что ли, спустились? – «Образ врага» – да, Валёк? – спросил Вадим. – И здесь то же самое: всё плохое отдам соседу. – Клянусь тебе! – вскричал Валет. – Это не крутари, а чёрт знает что! – А вот сейчас поглядим. Эти ребята, сзади, рулить умели и на реакцию, похоже, не жаловались, однако предугадывать импровизации Вадима, иногда изумлявшие его самого, им было явно не по уму. И потом, ему-то никто дорогу не заслонял, а Шершням приходилось постоянно напрягать память, чтобы успеть среагировать на внезапный манёвр беглеца. Вообще, для поддержания скорости на такой изувеченной дороге, требовалось нечто большее, чем реакция. У Вадима это было: мысле-облако. И сейчас он устремил его вперёд, сколько сумел, да ещё погрузил на метр под асфальт, чтобы не влететь в ловушку. Однако преследователи могли брать иным: не умением, так числом, – при том, что Вадима с Валетом, кажется, прикрывать было некому. Выскочив на перекрёсток, они увидели по сторонам пару двуколёсников, несущихся им наперерез с самым решительным видом. Если Шершни надеялись на таран, то явно запаздывали, и всё-таки Вадим неожиданно ударил по тормозам, будто решил их подождать. Одновременно затормозили и двуколёсники, скрежеща по бетону якорями, а в следующий миг из их бронированных носов выстрелились увесистые гарпуны, раскручивая за собой тросы. Рассчитано всё было точно, и гарпуны наверняка ударили бы по задку джипа, вплавившись намертво, – если бы не внезапный манёвр Вадима. А так двуколёсники, будто нарочно, угодили друг в друга, едва не продырявив ветровые стёкла, и оказались прочно сцепленными, – их идеальная слаженность сыграла на руку противнику. Почти коснувшись натянутых тросов, джип круто повернул, проскочил мимо одного из увязших Шершней и снова набрал скорость. – Хорошенькое дело, – с опозданием возмутился Валет. – Каждый раз – новое! – Сюрприз, да? – откликнулся Вадим. – Раньше на вас с гарпунами не охотились? Обратись с жалобой в «Greenpeace». – Да, но ты откуда узнал? – спохватился крутарь. – Так их обставить – любо-дорого! И сидели б мы сейчас на Шершневых якорях… – Интуиция, мой друг. На что ещё рассчитывать невеже? Хотя Вадим и сам недоумевал: всё-таки больше это походило на предвидение. Уж очень он был в себе уверен, будто на пару секунд проник в будущее. Или телепатия? – Здрасьте вам! – оглянувшись, сказал Валет. – Ещё трое. Выходит, у них целевая вылазка? Что ли, меня очень загорелось прихватить? – Расчётливые, говоришь? Ну, тут они малость промахнулись! Вадим всегда отличался излишней инерционностью. Действительно, завести его на драку было непросто – часто она заканчивалась раньше, чем приходил должный настрой. Но если Вадим всё-таки расходился, то уже пёр напролом, до упора. Так вот: сейчас его завели. – Транспорта у них не хватит – меня загнать, – добавил Вадим, усаживаясь плотней. – Ладно, ухарики: банзай так банзай! – Чёрт! – выругался и Валет. – Ну, помогай вам бог. Помянув таким образом обоих верховных антагонистов, он развернулся в кресле и выставил из окна свой устрашающий огнестрел – причём проделал это с такой сноровкой, будто наловчился стрелять с обеих рук. – Сиди! – прикрикнул Вадим. – Не гони волну, крутарик, – рано ещё. И держись крепче: сейчас тряханёт! Он по-прежнему не желал преследователям лиха, однако оберегать их не нанимался. И если те слишком усердствовали в гонке, при чём здесь Вадим? Всё-таки Валета он ценил больше, не говоря о себе. – Сейчас, сейчас, – бормотал Вадим для изготовившегося напарника. – Вот!.. Внезапным рывком Вадим вздёрнув машину на левую пару колёс, и по узкому карнизу она пронеслась над подозрительным участком. – Это ещё зачем? – вскричал Валет, цепляясь за дверцу. – Не хватало… – Смотри! – прервал Вадим, ткнув пальцем назад, где первый вездеход уже проваливался в намытую дождями полость, вместе со здоровенным пластом асфальта. – Мать твою! – изумлённо выдохнул Валет. – Just do it, – сказал Вадим с удовлетворением. Второй преследователь сгоряча решился повторить его манёвр, на двух колёсах огибая ямину, но равновесия не удержал и со скрежетом притёрся крышей к стене, застыв в рискованном крене – между домом и провалом. Третий успел затормозить и тут же развернулся, торопясь в объезд. Впрочем, на следующем перекрёстке к джипу пристроился ещё один колёсник, неприятно похожий на маленький танк. Видимо, он торопился наперехват, однако запоздал. Теперь «танчок» на полной скорости гнал сзади, почти перекрыв узкую улочку. Поверх его крыши затаились сразу два тяжёлых ствола, и Вадим поглядывал на них с опаской: в любой момент могут садануть – и что делать тогда? Он попытался оторваться, однако вражеский колёсник оказался проворен на удивление. А сыграть на разнице инерций тоже не удавалось: перегоны великоваты – нет бы углов побольше! Правда, и Шершни не могли догнать, как ни старались, но долго так продолжаться не могло – Вадим уже чувствовал за спиной нарастание угрюмой злобы, грозившее разразиться пальбой. И увидав сбоку подходящую арку, решительно дёрнул руль. – Не пройдём же, узко! – возопил Валет и даже попытался перехватить управление. – Брысь! – рявкнул Вадим. – Trust me, падла! Развернувшись юзом, джип вписался в проём с изумительной точностью, скрежеща широким бампером по кирпичным стенам и с обеих сторон оставляя длинные царапины. А следом в угол арки врезался «танк», обрушив на себя полстены. Проскочив сквозной дворик, беглецы оказались на соседней улице, совершенно пустой. – Даёшь! – только и сказал Валет. – Подаю, – откликнулся Вадим. – По четвергам и то через раз. Возможно, затем им не повезло, или наоборот, слишком подфартило Шершням и те оказались в нужном месте в нужное время, – во всяком случае, подгадать такую встречу было бы сложно. И с обоих концов переулка теперь ворчали два здоровенных колёсника, уже слегка помятых прежними встречами, а по бокам громоздились сплошные стены – если не считать единственной подворотни, наглухо заколоченной старыми досками. А может, то был запасный выход, припасённый злодейкой-судьбой во искупление сотворённой пакости. Она будто подсмеивалась над суеверными крутарями, избегавшими пользоваться одним приёмом дважды, – ведь только что беглецов выручила такая же арка! И чёрт с тобой, сердито сказал Вадим, мы не гордые! Чего тут оригинальничать? Сметая доски, джип влетел в просторный двор, с визгом развернулся. – Вадик, – взмолился Валет, – побойся бога! Знаешь, сколько он стоит? – Тебе чего жальче: головы или монет? – Чтоб ты знал, обычно я выбираю то и другое. – Дай-то бог, дай бог… Дай! – неожиданно сказал он, протянув руку к огнестрелу. – Чего ты? – всполошился Валет, но Вадим уже выхватил у него оружие и нацелил в окно. – Кто не привязался – я не виноват, – пробормотал он, точно заклинание. И только в проёме возник покорёженный вездеход, как Вадим всадил пулю в его переднюю шину – словно гвоздь вбил. С оглушительным хлопком шина лопнула, будто взорвалась, машину со скрежетом занесло поперёк прохода, ударило о стену, затем медленно повалило набок. Толстенный ствол на её крыше дёрнулся, нацеливаясь на джип. Поддавшись импульсу, Вадим снова вскинул обрез и второй заряд вогнал прямиком в грозное дуло, разорвав его в клочья. Тотчас Вадим сунул огнестрел растерявшемуся крутарю и рванул джип ко второй подворотне, уходя от возможной расплаты: наверняка у Шершней ещё хватало стволов. – Ну и пукалка у тебя, – заметил он, возбуждённо посмеиваясь. – Гранатами заряжаешь?2. Великий князенька
– Фу, кажись, оторвались, – вытирая пот, пробормотал Валет. – Ну и баня, а? Если б не ты… – Кое-что ещё умею, как считаешь? Не забылось! – Шёл бы ко мне водилой – а, Вадя? – предложил крутарь, уже расправляя поникшие усы. – И вообще, подстраховать. Платить буду, сколько скажешь, а войдёшь в курс, станешь меня подменять: я ж доверяю тебе как никому. Вадичек, давай, ну!.. – Скотинку стричь? – усмехнулся Вадим. – Нет, Валя, это – без меня. – Либо ты стрижёшь, либо тебя. Или ты овечка, или волк. – Или человек, – добавил Вадим. – Не пытался побыть? Конечно, другие варианты проще. – Да ну тебя! – легко отмахнулся Валет. – Не понимаю я твоего юмора, никогда не понимал. Запихнув огнестрел под кресло, он взялся за рацию и стал обзванивать подчинённых, с каждым звонком успокаиваясь, постепенно возвращаясь к обычному благодушию. Как выяснилось, никто из остальных не пострадал – их даже не преследовали. Скорее Шершни действительно нацеливались на Валета, желая его захватить либо прикончить. И едва в этом не преуспели. – Вот где волки – позавидуешь! – сказал Валет. – Как нас захватили, как гоняли, а? По всем правилам, будто годами натаскивались. А какие у них киллеры, знаешь? Не приведи бог пересечься. Это как судьба – не избежать. Достанет рано или поздно. – Тогда к чему эти гонки? – А я знаю? Может, для устрашения, а может, так они развлекаются или тренируют молодняк. Про них же ничего толком не известно – никакой утечки, ни перебежчиков, полный ноль! Подобраться к ним не смог даже Гош, у которого свои люди везде, включая блюстов. Сколько раз пытался заслать к ним человечка – хоть бы один вернулся! А моим туда и вовсе лучше не соваться. – Что, Валёк, с кадрами напряжёнка? – Да не то чтобы… Сейчас львиная доля молодняка нацелена в крутари, и уж пыхтят они по подвалам – глаза на лоб. А чего с ними вытворяет «химия» – куда там старичкам!.. Так что мордоворотов отбирать есть из кого. Но ведь даже морды воротить надо с умом, а для настоящего дела тем более нужны мозги – вот с этим у большинства туговато. И веры им… – Короче, нужны матёрые и проверенные? – Именно. – Предположим, я подпишусь на разовые поручения? – Вадик, давай! – с энтузиазмом поддержал Валет. – Что захочешь! – Почему не поиграть на совпадении интересов, верно? Тебе нужен водила, а вот я желаю прокатиться до границы… Валентин задумался, что-то прикидывая в уме. – Подзаработать хочешь, да? – спросил он. – Контрабанда – штука прибыльная. – И это тоже, – согласился Вадим. – Только подгадать надо на воскресенье, максимум прихватив ещё день, – сам понимаешь, служба! Мы – людишки крепостные, а скоро и вовсе заделаемся смердами. – Воскресная загородная прогулка? – Валет вдруг рассмеялся. – Ну-ну, Вадичек, молодец… – Конечно, если тебя не устраивает такой капризный работник… – Почему нет? – возразил Валет. – Попробуй, Вадя, попробуй. Вдруг понравится? Знаешь же: коготок увяз – всей птичке пропасть. – Так ты согласен? – Я-то – за, обеими руками. Но, понимаешь, это не вполне моя сфера – я ведь больше сборщик податей. Надо согласовать, переговорить кое с кем. В общем, завтра с тобой созвонюсь… Хотя, почему завтра? – спохватился он, решив, видно, «ковать железо». – Мне ж на сегодня назначено! Так почему не заявиться вдвоём? – Куда? – К Брону. Помнишь его? – Кто это? – Ну Бронислав, господи! Из нашей же гвардии. – А, – сказал Вадим. – Говорят, он высоко взлетел? Бронислав и вправду когда-то мелькал в билдерской среде, а пару раз прорывался в областные чемпионы (однажды даже потеснив на пьедестале Вадима). Затем он оставил эти забавы, увлёкшись играми посерьёзней, и с тех пор Вадим о нём только слышал – из третьих рук и урывками. Однако не без интереса, ибо Брон действительно был незауряден и, подобно немногим, совмещал силу со здравым острым умом. Это ли помогло ему достичь вершин крутарской иерархии или что другое, но сейчас бывший знакомец Вадима возглавлял одну из самых влиятельных городских стай. – Ну, – подтвердил Валет почтительно. – Один из троицы великих князей, если не считать ордынского кагана. Под ним и хожу. – Под кем? – Да под Броном же!.. – И не обидно? – Каждому – свой уровень, – смиренно ответил Валет. – К тому же для меня он вроде сюзерена и на мои вольности не посягает. У нас ведь нет такой плотной опеки, как, скажем, у иудеев, тем более – в Орде. Мы повязаны только клятвой, но для истинных крутарей это многого стоит. – Ну ещё бы, – проворчал Вадим. – Рыцарская честь, верные вассалы, могущественные сеньоры – завидки берут от такой экзотики!.. – Напрасно смеёшься, – обиделся крутарь. – Чтоб ты знал, без этого сейчас просто не выжить – с потрохами съедят. – То есть, по-твоему, честность наконец сделалась выгодной? – А то! – Но, видишь ли, потребуется ещё много времени, чтобы она вошла в привычку. Иначе при первом искушении… – Опять усложняешь? – хмыкнул Валет. – Вечно ты каркаешь! – Ну да: «русский шаман». – Чего? – Да есть такой анекдот – про русского, который уговаривал чукчу не пилить сук, на котором тот сидел. Ну и удостоился от него, когда чукча всё же рухнул, – накаркал, мол. Валет с готовностью посмеялся, давая выход пережитому стрессу, и снова сосредоточился на нелёгких крутарских буднях. – А со мной как же? – напомнил Вадим. – Может, поедем к Брону прямо сейчас? Мне ведь ещё в Крепость возвращаться. Валет посмотрел на него с сомнением: – Дел ещё – невпроворот… А, ладно! – вдруг решился он. – Тем более, за мною должок. Против опасений, к Брону их пропустили без проблем, хотя сперва пришлось пересечь обширный предбанник, оккупированный пятёркой таких верзил, рядом с которыми Вадим почувствовал себя неуютно, и полудюжиной крутарей помельче, зато лучше вооружённых. В приёмной звучала музыка – не слишком приятная, на вкус Вадима, однако не громкая. Иначе бы гарды растеряли бдительность, да и князеньке помешали в напряжённых его раздумьях. Другой аппаратуры здесь не было, если не считать вполне модернового страж-пульта со многими экранами, так что охранничкам приходилось развлекать себя по старинке, играя на интерес. Использовались, правда, не традиционные кости или картишки, а другие забавы – молодецкие: скажем, борьба на руках. Даже столик для этого был предусмотрен; значит, начальство не препятствовало. Впрочем, имелись «забавы» и поядрёней, одна из которых сейчас раскручивалась: «Эх, раззудись плечо!» Двое громил, натянув толстокожие перчатки и шлемы, покачивались друг против друга на растопыренных ногах и сосредоточенно, призакрыв глаза, гоняли по рукам «ядра». Как ни забавно, упражнение было нацелено скорее на фантазию, чем на силу (ау, воображенцы?): требовалось ощутить внутри себя чугунный шар, перекатывающийся от кулака к кулаку, словно с горки, и подгадать удар под пик разгона. Если атака игрока совпадала с вылетом «ядра», а второй не успевал послать навстречу своё, то кулак одного врезался в череп другого и оба одновременно ухали, хотя с разными чувствами. При этом по комнате проносился гул, словно били в колокол, – а может, это только чудилось Вадиму, излишне впечатлённому такой игрой. Он сам любил порезвиться с «ядром», может, оттого и славился могучим ударом, – однако вести счёт на собственных головах!.. Бедные парни, за что они себя так? Впрочем, судя по заготовленным в сторонке дубинкам, это была только разминка, предварявшая урок фехтования, тоже начинавшего входить в моду. Для боевого оружия здоровяки, видимо, не созрели – в том смысле, что не умели ещё упражняться с ним без членовредительства. Ещё один рослый крепыш самозабвенно лупил в углу здоровенный мешок, причём бил со всех четырёх конечностей и в бешеном темпе, как заведённый, – хлёстко, звучно! Видимо, здесь не любили растрачивать время попусту. По первому впечатлению, на гостей не обратили внимания, однако уже на середине приёмной Вадиму сделалось зябко от насторожённых, прощупывающих взглядов – похоже, здешние гарды знали своё дело. «Но почему они такие громадные, господи! – с недоумением подумал он. – Гигантомания какая-то». Впрочем, и сам вождь телохранителям не уступал. От природы Брон владел редкостной статью, даже среди билдеров выделяясь великаньим ростом и богатырским размахом плеч. Наращивать мясо на такой могучий костяк было сплошным удовольствием: в том смысле, что при должном упорстве и сноровке мускулы взбухали, как на дрожжах, – без остановок, отступлений и раздражающих травм. Он и в зал пришёл готовым билдером. Даже без накачки его габариты впечатляли, и на его месте большинство вполне бы этим удовлетворились. Однако Брон во всём привык быть первым – причём не «на деревне», а в планетарном масштабе. Таких везунчиков в целом мире было наперечёт, и при желании Брон вполне мог заделаться звездой билдинга первой величины – родись он в другое время или в другом месте. Впрочем, сейчас и здесь, радушно ухмыляясь посетителям из-за компьютерного монитора, Брон тоже не казался обделённым. С тех давних пор Брон мало изменился, только мускулы стали ещё массивней, будто и теперь он не прекращал упорных тренировок. А ручищи у него сделались такими, как не у всякого ноги. – Уже наслышан, – сказал Брон вместо приветствия. – Говорят, знатная была гонка! В его голосе прозвучало сожаление: сам-то он в этом не участвовал. Упругой тигриной поступью Брон приблизился к гостям и уважительно пожал обоим руки – по старшинству: сначала Валету, затем Вадиму. А может, готовил мизансцену для следующей фразы. – Наконец-то, – произнёс он со значением, задержав руку Вадима в своей. – Подзадержался ты в крепостных, даже странно. А ведь я о тебе вспоминал! Хотел даже разыскать, но решил подождать, пока сам всплывёшь. Долго же пришлось дожидаться! Вадим смотрел на вождя с удовольствием: расправленные плечи, приподнятый подбородок, – он что, специально ставил сановную осанку? Почему-то вспомнилось, что в прежние годы Брон увлекался историей – собственно, на этой почве они и сошлись. А Валет, кстати, – несостоявшийся художник. Прямо кладбище талантов. – «Каждому – свой уровень», – ответил Вадим, цитируя последнего. – И свой путь, верно? – Во всяком случае, я рад, что наши пути пересеклись, – усмехнулся Брон, отпуская его руку. – Вообще, давно мог бы навестить старого приятеля. – Эдак по-простому, да? – поддел князеньку Вадим. – Без затей, как равный к равному? – Именно, – согласился тот весело. – Бог с тобой, Вадик, уж ты, в отличие от многих спецов, никогда не строил из себя умника – ты просто был им, верно? – Надеюсь, и ты не станешь строить из себя принца – эдакого «сюзи» над всеми «васями». Не хватало между нами сословной спеси! – Замётано! – кивнул Брон и с ухмылкой поглядел на озадаченного Валета: – Не напрягайся, старина, считай это исключением. Ты ведь и сам расположен к Вадиму – при том, что клятвы с него не брал. Доверься чутью: его дружба весит больше обещаний… Как понимаю, – легко переключился он, – вы пришли по делу? – Видишь ли, Брон, – начал Валет, но движением ладони князь остановил его и перевёл взгляд на Вадима. – Хочу к границе прогуляться, – сказал тот без обиняков, – и если вам потребен разовый водитель… – Твоё мнение? – спросил Брон у Валета. – Водила он классный, – подтвердил тот. – Я таких ещё не видал. И нервы, как из проволоки. Говоря откровенно, очень не хочется его отдавать прямо от сердца отрываю, с кровью. Борн насмешливо прищурил глаз, но лишь на миг. – Ценю жертву, – сказал он серьёзно, – учту при делёжке. Хотя, насколько помню Вадима, он не подписался бы на твои дела. – Да, слишком разборчив, – нехотя подтвердил Валет. – Засиделся в спецах – вот и воротит нос от настоящей работы. Вдобавок жалостлив, точно божья коровка: по живому стрелять не станет под страхом смерти! Тихонько Вадим ухмыльнулся: знакомые претензии. Им с Марком нашлось бы что обсудить. – Ну, это ему не потребуется – может быть, – задумчиво произнёс Брон. – Напарника дам по контрасту – такому укажи цель, потом не оттащишь. А вообще, Вадим, ты кстати: аккурат на следующую ходку нужен водила. Прежний не вернулся – это к сведению: чтобы знал, на что идёшь… Ладно, – добавил он весело, – с официозом покончили, теперь можно чаи погонять! Не разлюбил ещё, Вадик? Вернувшись к пульту, Брон утопил клавишу, и тотчас к гостевому столику процокала свеженькая улыбчивая девушка, возникшая из боковой дверцы, – бережно неся заставленный поднос. По всему видно, служить здешнему господину ей было не в тягость. Наоборот: она исполняла обязанности с удовольствием и радушием хорошей хозяйки. Брон поблагодарил её ласковой улыбкой и тут же отослал, заверив, что с остальным справится сам. – Ничего малышка, старается! – одобрил Валет, проводив её взглядом. – Хорошо платишь – да, Брон? – Не без того, – подтвердил тот. – Однако не всё покупается, старичок, – преданность в том числе. Чтобы заставить себя почитать, одной щедрости мало. – Уж не из Стаута ли это вынес? – заинтересовался Вадим. – Помнится, ты очень его ценил. – Действительно, классику знать не лишне, – ухмыльнулся Брон. – Всё-то ты помнишь, Вадик!.. Кстати, историю по сию пору штудирую – правда, ныне предпочитаю копаться в легендах и мифах. – Например? – Например, о драконах. – Сверхактуально! – съязвил Валет, но тут же увял под пристальным взглядом Брона. – Кто знает, – сказал тот серьёзно, – кто знает. Между прочим, занятные существа эти драконы – если присмотреться внимательней. Как следует из легенд, они умны, даже коварны, но при этом никогда не лгут – а если вводят в заблуждение, то исключительно правдой. Это ж как надо уметь затуманивать головы, чтобы обмануть без вранья! Вдобавок драконы настолько сильны и неуязвимы, что без особого напряга могли бы подминать под себя целые страны, – но почему-то не делали этого. Пожалуй, только на Востоке драконы становились правителями, но, видимо, восточные натуры вообще больше склонны к деспотизму – у людей и у драконов. Обычно же они живут одиноко, но при этом собирают драгоценности и похищают принцесс – зачем? Что им до мёртвых камушков и живых девиц? Может, они всё-таки скучают по общению и питают слабость к женщинам – иначе с той же лёгкостью, но с большим эффектом могли бы утаскивать королей. Однако на девиц попроще тоже ведь не клюют, хотя среди тех наверняка нашлись бы и красивее, и умнее. Стало быть, что? – Что? – эхом откликнулся Валет, заворожённо слушая. – Во-первых, принцессы лучше разбираются в каменьях, – ответил Вадим. – Во-вторых, первые, вместе с последними, могли служить отличной приманкой для рыцарей-драконоборцев. – Именно! Как и рыцари, как и нынешние крутари – из истинных – драконы обожали турниры, отвлекавшие их от бессмертной скуки, но при этом терпеть не могли подлых убийств и дрались лишь с теми, кто сам бросал им вызов. – А заодно подъедали коров у крестьян и жгли окрестные города, – ехидно добавил Вадим. – Первое – с голодухи, второе – опять же для развлечения. Почему не покуражиться, когда силы невпроворот? – Про коров-то, скорее всего, верно, – нехотя согласился Брон. – Не умирать же драконам от истощения потому, что сами умеют только драться? – Как и нынешним крутарям, да? – снова съязвил Вадим. – Но, может, это была дань за оказываемые крестьянам услуги, – не забывайте, драконы были существами чести, а не грабителями с большой дороги. – Что же, и у грабителей есть «особенная гордость». Вообще, что такое честь? Та же совесть, только для узкого круга себе подобных, – на прочих не распространяется. И чем примитивней сознание, тем уже круг. – А что такое совесть? – с любопытством спросил Брон. – Совесть? Осознание своей общности с человечеством, даже со всем Разумом во Вселенной – вряд ли меньше. Если угодно, это ощущение Бога в себе – единого Бога, а не поделённого между конфессиями. Потому-то не бывает совести ни родовой, ни национальной, ни сословной, – а кто противопоставляет одну группу другим, априори идёт против совести. – Круто берёшь, – сказал Брон. – И однако драконы не лгали никому! – И что – может, у них психика иначе устроена? Бывают же честные не от совести, а по скудоумию. – И ты действительно веришь, будто они жгли города? – Вот это как раз не обязательно: легенды-то сочинялись людьми, к тому же под надзором тогдашних правителей. Очень удобно было сваливать на драконов все неурядицы, включая пожары. В конце концов, горожане могли и обознаться: при хорошей грозе обычная туча покажется драконом, а молния – огненной струёй из его пасти. – И на том спасибо, – улыбнулся Брон. – А то я уж усомнился в твоей объективности – может, у тебя на драконов зуб? – Мужики, вы чего, – в некоторомобалдении спросил Валет, – на полном серьёзе? Какие сейчас драконы, откуда? Да и не было их никогда! – Расслабься, дружок, это у нас такая игра, – засмеялся Брон. – Нет повести забавнее на свете! К твоему сведению, таких трезвенников, как мы с Вадимом, ещё поискать. Но почему не пофантазировать в свободное время?.. Ладно, – заключил он, – порезвились – хватит. Есть и другие темы, понасущней. К примеру, хотел посоветоваться по поводу названия нашей… – Банды? – подсказал Вадим. Брон добродушно рассмеялся. – Сколько тебя помню, ты всегда склонялся к анархизму, – заметил он, – и власть не терпел в любых проявлениях. Но, как реалист, ты должен признать её необходимость, а из всех зол выбрать меньшее. – Я ещё повыбираю, ладно? – проворчал Вадим. – А пока ты привередничаешь, другим приходится действовать – по-твоему, это честно? – И на здоровье, разве я против? Кстати, по-английски «банда» значит ещё и оркестр. – Но мы же не в Англии! – резонно возразил Брон. – И под бандитами у нас понимают отнюдь не музыкантов. – Что в твоей отповеди впечатляет, так это «отнюдь», – заметил Вадим. – И где набрался – учителя, что ли, откопал? – Генетическая память, – усмехнулся главарь. – А как же! У меня ведь бабка из графьёв, разве не знал? – Господи, у тебя тоже? – изумился Вадим. – Если и дальше так пойдёт, скоро я один останусь крестьянским внуком. И плодовитые ж у нас были дворяне! Может, за это их и турнули? – Ладно, Вадик, не увлекайся, – мягко предостерёг Брон. – А то Валет станет примерять тебя на роль княжеского шута. Или заподозрит меня в бесхребетности, что ещё хуже. Не все понимают общение вне субординации, поверь моему опыту. Вадим покосился на притихшего, нахмуренного Валета и решил больше не дразнить крутарей – хотя делал это больше из любопытства, чем для удовольствия. Таких типажей в его коллекции ещё не было, а ведь он знал обоих много лет. Всё-таки насколько меняются люди! – Ну хорошо, – спросил он, возвращаясь к названию, – какие варианты уже предлагались? – Как известно, вокруг нас собираются в основном славяне, – ответил Брон, – если не по крови, так по культуре. К тому же это люди, приверженные, как правило, дореволюционным, даже досамодержавным ценностям. – Имеешь в виду «камушки»? – не удержался Вадим. – Гм, ладно… Стало быть, решили углубиться в историю? – Сейчас ведь многие оглядываются на старину, – сказал Брон. – Приходится соответствовать. И, по возможности, направлять. – Наверное, в домонгольский период? – Естественно. Чему могло научить нашествие? Только лакейству. – Как насчёт православия? – Тот ещё подарочек – от византийской-то тирании! Сам же говорил: бог должен быть внутри – как, скажем, у протестантов. А за православными он присматривает снаружи, точно вселенский жандарм. – Выходит, копаем глубже – в язычество? Кстати, графьев тогда в помине не было. – И бог с ними, «пойдём другим путём». – Хорошо – названия? – Честно сказать, первое, что в голову пришло: «Медведи», – тем более, пошла мода на зоологию. – Н-да… – То-то, что банально, – согласился Брон. – Затем я подумал: а почему не назваться Слонами? Помнишь же: «Россия – родина слонов». – Смешно, – сказал Вадим. – Было когда-то. – Пожалуй. – Надеюсь, вариант: «Ударная дружина имени графа Борислава Костолевского», – не возникал? – Даже в голову не приходил, – со смешком ответил Брон. – Слава богам! – Вадим пораскинул мозгами. – А почему вам не назваться простенько и со вкусом: «Росичи»? Или короче: «Рось», – в пику Орде. Так сказать, ещё одна попытка противостояния на новом витке… Хотя, конечно, лучше бы с ними поладить. К тому же «Рось» перекликается с «рысью», так что и мода на зоологию будет в какой-то мере соблюдена. – И с кличем «Рось!» бросаться в бой. – Брон усмехнулся. – Красиво – прямо как в кино. Но многие на это купятся – я в том числе… А почему ты считаешь, что с ордынцами лучше поладить? – Потому что виток новый. Как бы ни хотелось некоторым дважды войти в реку, слишком мы пропитались друг другом за эти века. При желании, конечно, можно провести разграничительную линию – по языку, по религии, по разрезу глаз… И всё равно это будет условностью, вроде повязки на рукаве, – лишь бы не перепутать свою стаю с чужой. Но ведь повязки можно и заменить? – Ты так в этом уверен? – вкрадчиво спросил Брон. – Ну вот возьмём, к примеру, тебя. – Главарь весело вскинул брови. – Конечно, мужчина ты видный и вполне можешь служить образцом человечьей породы. Однако слишком тёмноволос для чистокровного славянина, тем более – для росича. – Так ведь и ты тоже? – Кто бы спорил! Правда, своей смуглостью я обязан то ли хохлам, коим больше других досталось от татар, не считая прочих, то ли румынам, произошедшим, кажется, из даков и римлян – а может, ещё из турок или арабов, кто поручится? От прежних племён и наций ныне мало что уцелело, а уж Россия всегда была таким котлом! – Короче, предлагаешь договориться с узкоглазыми? – Скажи ещё: «луноликими», – предложил Вадим. – Интересно, они-то как нас обзывают – носачами, что ли? – Иудеи-то поносатее будут! – со смешком заметил Валет. – А видел ты, как ордынцы ломают хребты непокорным? – спросил Брон. – Или вырезают конкурентов целыми семьями, чтобы не оставлять мстителей? – Ну, у твоих-то горилл даже руку сломать трудно, – проворчал Вадим, всё-таки содрогнувшись. – Если не путаю, ордынцы живут по законам ясы, завещанной Чингис-ханом? Значит, тоже имеют понятие о чести – пусть и отличное от вашего. – Не тебе объяснять, что их законы не распространяются на нас – как и их честь. И кто возьмётся им доказать, что между нами больше сходства, чем различий? Может, ты? Не говоря о прочем, мне было бы жаль потерять хорошего водилу. – Брон с сомнением покачал головой. – Очень не просто, друже Вадим, стать своим для всех – от творцов до крутарей. Простые натуры больше пугает непохожесть, чем привлекает подобие, – особенно, когда непохожести больше. – Разве обязательно её демонстрировать? – Предлагаешь притворяться? – Зачем? Сам же говорил: принцип драконов – обманывать правдой. Я обязуюсь говорить только правду, но отнюдь не всю. Может, гипотетической татарской капли в моей крови вполне хватит, чтобы договориться с ордынцами? – А твоё «отнюдь» откуда? – с усмешкой поинтересовался Брон. – От твоих крестьянских предков? Или кто-то из тогдашних помещиков слишком увлекался правом первой ночи, исполняя роль местного племенного бычка? Во всяком случае, пропорции у тебя не крестьянские. Как и мозги. – На пересечении пород часто возникают незаурядные экземпляры, – согласился Вадим. – И чем больше разброс, тем занятней результаты. – Старички, не обижайтесь, но мне пора сваливать, – объявил Валет, неловко ёрзая. – Дела, знаете, а перенести – ну никак! Конечно, я бы с удовольствием ещё поточил лясы… – Дело есть дело, – не стал неволить Брон. – Не все встречи можно отложить – тут ты прав. Произнёс он это вполне сердечно, но в последнюю фразу словно бы вложил двойной смысл – а может, просто добавлял значительности речам. Впрочем, простодушный Валет ничего не заметил и скоро отбыл, прихватив на дорожку гроздь винограда. – Конечно, Валёк – парниша крепкий, – заметил Брон, созерцая закрывшуюся дверь. – Однако не дракон, отнюдь, – даже не богатырь. И лучше бы не пробовал прыгнуть выше головы. – Мне показалось или в самом деле у вас чем выше ранг, тем короче имя? – спросил Вадим. – Так и есть. – Значит, мне ещё повезло. Был бы я, скажем, Иннокентием или Максимилианом… Странная тенденция для славян, не находишь? Кстати, в твоём прежнем имени смысла было побольше, чем в нынешнем. – Сам же сказал: «новый виток». – Разве я против новизны? Лишь бы её не навязывали извне. – Есть и такое мнение? – Да просто странно, когда в самых разных структурах, включая ненавистную вам Крепость, вдруг обнаруживаются общие черты, прежде не свойственные ни одной. Ну да, я помню о «бритве Оккама», однако простых объяснений в голову не приходит. Извини: мерещится заговор. – Модная нынче тема, – заметил Брон. – Потому извиняюсь. – Между прочим, он и мне мерещится. – Ну, тебе по чину положено. А мне за какое место трястись? – За мягкое, – хмыкнул крутарь. – Видишь многое, а при себе не держишь: совесть, что ли, не позволяет? Знаешь ведь обычную судьбу ясновидцев и прорицателей? – У них не может быть обычной судьбы, – возразил Вадим. – Слишком необычны они сами… Думаешь, я со всеми так откровенен? Просто последнее время почти не встречал людей, которые сразу были бы и умны, и без комплексов, – вот и расслабился, перестал себя держать. – Я так и понял, что ты проверял меня на прочность, – кивнул Брон. – Но лучше этого не делать при подчинённых. – Даже при Вальке? – Даже. У нашего приятеля вполне кондовый склад ума – лишней вольницы он просто не поймёт. – Тогда и вправду произведи меня в шуты, – предложил Вадим. – Помнишь Шико в «Графине де Монсоро»? – Я предпочёл бы заиметь тебя в роли советника. – Что, так сразу? – Понимаешь, Вадик, у меня ведь тоже талант: я знаю цену людям, причём умею определять с первой встречи. Может, на этом и выбился в главари. Но я вижу, что тебе, в общем, плевать на благополучие нашей… банды, пока оно не сообразуется с общечеловеческим благом. Посему даю время присмотреться к нам, даже рискуя потерять тебя в этой ходке. – Надеешься, я проникнусь вашими интересами? – осведомился Вадим. – Как тот актёришка в «Мёртвом сезоне». Или почувствую вкус к карьере? – Говорю же: я понимаю людей. Можно сказать, насквозь вижу – особенно таких прозрачных. А потому знаю, чем тебя можно купить. – И чем же? – Ну, что мы имеем в нашей благословенной губернии? Про прелести официоза, ныне именуемого Крепостью, ты знаешь лучше меня, а кроме Крепости тут есть лишь четыре… пожалуй, уже пять достаточно влиятельных группировок. – И чем ты лучше других? – Тем, что умней. – Вот это – вопрос формулировки. – Давай определять ум, как способность к правильному выбору – членов команды, модели устройства, направления развития. – А что такое «правильный»? Брон усмехнулся. – Хорошо, пусть будет «оптимальный», – ответил он. – С позиции общего блага. – Значит, ты ещё и порядочнее других? – Вот про это не будем, ладно? – отказался крутарь. – Здесь мы точно завязнем: слишком многие сейчас «радеют за народ». Лучше предположим, что я нормальный эгоист и хочу лишь обойти на вираже прочих главарей. – Принято, – кивнул Вадим, радуясь, что хотя бы на одного «радетеля» стало меньше. Как ни смешно, главные моралисты произрастают отнюдь не из самых совестливых… Чёрт, и далось мне это «отнюдь»! – посетовал он с ухмылкой. У Брона, что ли, заразился? – Всё-таки я знаю историю и, в отличие от большинства, у неё учусь, – продолжал крутарь. – Как известно, директивный способ руководства далеко не самый эффективный – даже в периоды войн, как ни странно. Если государство руководит чем-то напрямую, то почти всегда разваливает это вдрызг. Ты хорошо представляешь управленческие модели, популярные среди крутарей? – Честно говоря, не слишком. В самых общих чертах. – Пойдём, – Брон поднялся, взмахом одной руки приглашая Вадима за собой, а в другую взяв вазу с фруктами. – Здесь не помешает наглядность. Он угнездился в крутящемся кресле перед монитором, небрежным щелчком согнал с экрана обнажённую милашку, кокетливо выплясывавшую во всему затемнённому пространству, и принялся подбрасывать на монитор файл за файлом, комментируя возникающие тексты, списки, фотографии, диаграммы, схемы: – Начнём с «сутенёров». Конечно, сами-то они себя так не зовут – при том, что торгуют соответствующим товаром да ещё посредничают с правителями (тоже ведь проститутки не слабые). Костяк составляют бывшие гэбэшники, партийцы, совработники, прочая шушера, во время Отделения промахнувшаяся с выбором стороны. Возглавляет их некто Вит, он же Фуня, – личность туманная, скользкая, однако не без здравого смысла, ладить с ним можно. Как я говорил, компания Вита прочно сцеплена с Крепостью: старые связи, знакомства, знание ходов, то-сё, – в этом главная их сила. Сутенёров даже трудно отнести к крутарям – они избегают открытых стычек и в целом ведут себя тихо. Тем не менее с ними предпочитают не связываться. Во-первых, прищучить их довольно сложно: едва ли не половина подвизается в Крепостных структурах, в основном, на скромных управленческих должностях – поди сыщи их! А будешь слишком нажимать, у самого начнутся пожары да взрывы: сутенёрчики-то наши по таким делам бо-ольшие мастера. При особой надобности могут и к главарю подобраться, а кому охота взлететь на воздух? Очень неаккуратная смерть, даже позорная, – это тебе не клинок или, на крайний случай, пуля. Брон переключился на соседнюю директорию и снова принялся жонглировать файлами, демонстрируя завидную сноровку: – Ну, про иудеев могу добавить немного. Во главе Гош, он же Папашка. Живут, как и положено, в гетто, неподалёку от нас. За столько веков гонений у них уже в генах записано держаться друг за друга. Их национальная взаимосцепка не уступает иным родовым, а то и семейным, и, видимо, неспроста среди всех общин только еврейские ещё выдерживают конкуренцию с современными структурами. К тому же они неплохо адаптируются к среде обитания, но особенной фантазией не отличаются – идут по пути наименьшего сопротивления. В здешнем своём кибуце иудеи помешаны на огнестрелах и, надо признать, достигли в пальбе отменной умелости: вколачивают пули навскидку и в любую точку. Как известно, сейчас в чести специализация, а посему они отказались от прочего, вооружились до зубов и всем супостатам грозят железным ливнем – в точности как Совдепия некогда размахивала «ядерной дубинкой». Правда, сами ни на кого всерьёз не наезжают – предпочитают устранять разногласия малой кровью, берегут своих… Пока нет вопросов? – Приятно и полезно внимать просвещённому правителю, – пробормотал Вадим. – Давай, поливай дальше. Как там насчёт социального устройства? – Особых изысков нет: на всю катушку эксплуатируют нац-идею – то, что ты зовёшь совестью для своих. Но, как и всё прочее у них, это тупиковый путь. При враждебном окружении ещё работает, для остальных ситуаций не годится. Говорят, даже в Японии отказываются от клановых принципов. – Под «всем прочим» ты подразумеваешь огнестрелы? – Их тоже – безусловно. Нашёлся ведь и для «ядерной дубинки» подходящий «лазерный щит»? А защититься от пуль, даже от взрывчатки, куда проще – подходы уже нащупываются. И с чем тогда останутся иудеи? С грудой бесполезного железа и кучей пороха, которые они копили годами? – И потому ты подгребаешь под себя здоровячков? – Наши критерии покруче, чем в английской полиции, – подтвердил Брон, – вес не ниже центнера, бицепс за полметра. Но, конечно, одних габаритов мало. Вот ты, к примеру, сколько подтягиваешься? – Раз с десять, наверно, – не стал прибедняться Вадим. – Так мало? – удивился Брон. – Я же на одной руке. Крутарь оглядел его с уважением и дальше развивать тему не стал. – Кстати, не только я пренебрегаю огнестрелами. По подобному же пути пошёл Бату, ордынский каган, обрастая рукопашными бойцами, большинство из которых, само собой, ориентированы на Восток и особыми размерами не выделяются. – Кстати, по-английски «orient» и значит Восток, – неизвестно зачем вставил Вадим. – Но это к слову – продолжай, пожалуйста. – Однако Бату забыл одну вещь: даже сами китайцы, родоначальники большинства боевых стилей, очень почитали гигантов – как и японцы. А может, не забыл, но просто понадеялся на тайное своё оружие. – Надеюсь, не ядерное? – Немногим лучше – экстрасенсорное. Сам Бату и кое-кто из ближнего его окружения способны якобы выбрасывать из себя сгустки энергии, убивающие противника наповал. Чёрт знает, мистика какая-то!.. – Ну почему обязательно мистика? – возразил Вадим. – Такие случаи зафиксированы. – Ордынцы стараются не афишировать подобные навыки и пускают их в ход только при крайней нужде. Однако двое моих ребят всё же нарвались и расстались с жизнью очень мучительно, хотя без видимых повреждений. Полный разлад внутренних функций!.. – «Дыхание Хаоса», – пробормотал Вадим. – Я что-то слышал об этом – на досуге надо будет поразмыслить. – Вот-вот, поразмысли, – подхватил Брон. – А заодно подыщи защиту – тогда я с чистой совестью объявлю и этот путь тупиковым. Тем более, во всём ином ордынцы консервативны: только и стараются, что поточней скопировать древних татар, – конечно, в меру своего знания истории. Жёсткая пирамида сверху донизу, что при Советах звалось «централизмом». Предельное пренебрежение человечьими жизнями, включая собственные, но особенно – чужими. – Как насчёт религии? – Здесь спектр широкий, как ни странно. То ли стараются привлечь под свою крышу всех, от мусульман до буддистов, то ли ещё не определились – говорю же, историю плохо знают! Хотя бы со мной консультировались. – Хорошо, – сказал Вадим. – Кто остался? – Шершни, – Брон ухмыльнулся. – Те, кто гонял вас сегодня. Самые загадочные из всех. Где базируются, из кого состоят, кто во главе – ничего не известно. Удивительно, что сегодня они появились так рано, – обычно до заката про них не слышно. Возникают из ниоткуда, пропадают в никуда, ещё до рассвета. Главный товар – «химия», но пробавляются также контрабандой, из-за чего мы с ними грызёмся. Впрочем, не сильно: за рамки они редко выходят, я тоже волну не гоню – сам знаешь, к чему приводит эскалация насилия. Так, цапаемся помаленьку. Тебе интересны Шершни? – Даже очень. – Мне тоже. Чем-то они меня беспокоят и куда побольше других. Вот вернёшься из рейда – займёшься, создам все условия. А сейчас, – Брон лучезарно улыбнулся и развёл громадные руки, – извини, дружочек, дела! Завтра позвоню, назначу место и время. Приобняв Вадима за плечи, князь проводил его через всю притихшую приёмную и даже не поленился лично распорядиться насчёт транспорта, дабы у гостя не возникло осложнений, – во какой почёт! С комфортом катясь через лес, рядом с молчаливым провожатым, Вадим тихонько хмыкал, вспоминая эту демонстрацию и своё удовольствие от вида крутарских физиономий, озадаченных и заинтригованных. Вообще, Брон – молодец, умеет подать себя и расставить по местам прочих. Может, и вправду есть такое призвание: правитель? Собственно, Брону даже не требовалось притворяться – просто к каждому он поворачивался одной из многих своих граней. Требуется вам, скажем, сановье величие – получите на всю катушку!.. Нет, такое надо уметь – мне-то лучше и не пробовать. Провожатый высадил Вадима на тихой окраине, недалеко от родного его района, и дальше он побежал лёгкой рысью, выполняя вечерний моцион. Эти места Вадим тоже изучил неплохо и потому «пилил» напрямик, через дворы, переулочки, пустыри, ныряя в заборные проломы, прыгая через кусты. Но ещё задолго до жилых домов ощутил впереди, прямо на пути, шестёрку раззадоренных сознаний, а затем услышал странные глухие звуки, перемежаемые басистыми рыками, будто это грызлись здоровенные псы. Неслышно приблизившись к изгороди, Вадим заглянул в дыру и оцепенел в изумлении: такого он ещё не видал. Пара «химичей», мосластых двухметровых амбалов в майках и шароварах, со вкусом лупцевала сдвоенный наряд блюстителей, видимо, устроивший засаду на здешней тропе. Исполняли они этот номер голыми руками, хотя их кулаки больше напоминали кувалды – по размеру и твёрдости, и по эффективности тоже. Резиновые дубинки блюстителей отскакивали от глыб «химичей», не доставляя им видимых неудобств. Зато каждый удар силачей отзывался в доспехах противника глухим гулом, а самого латника отбрасывал на метр. А уж если такой удар попадал в голову!.. Полагалось бы блюстителям посочувствовать, но это оказалось свыше Вадимовых сил. Пожалуй, ближе он был к злорадству. Слаб человек, слаб – увы. Как там насчёт постов и молитв? Говорят, помогает. Не дожидаясь развязки, Вадим отступил и заспешил в обход – тем более, время поджимало. Однако далеко отойти не успел, почти сразу наткнувшись на новую сцену, тоже заметив её издалека.3. За прекрасных дам!
На первый взгляд картинка казалась идиллической – во всяком случае, куда пристойней предыдущей. Обширный захламлённый двор, густо поросший сорняком, пересекали двое: опрятно одетая женщина и девочка лет десяти в замызганной униформе. Женщина ещё не была старой, а выглядела даже привлекательно: ладная, налитая, крутобёдрая. Хотя смахивала на общагскую вахтёршу Вадима, точно младшая сестра, и все ухватки выдавали в ней закоренелую старожилку. Обращалась она к ребёнку с умильной ласковостью, словно к дочурке, – при том, что Вадим не ощущал между ними родства. Дама крепко держала девочку за руку, но та и не пробовала вырваться, робея от здешнего запустения. Судя по всему, она сбежала из ближнего питомника и теперь пробиралась домой через пустыри, чтобы не попасться на глаза блюстителям, – а женщина, видимо, вызвалась её проводить. Странная услужливость, учитывая, что старожилы и с собственным потомством обычно обходятся без сантиментов. Заинтересовавшись, Вадим двинулся следом, соблюдая немалую дистанцию. Чёрт знает, что он заподозрил, однако предчувствия не показались радужными. Далеко идти не пришлось: вскоре мадам подвела девочку к старому, ещё прочному зданию в три этажа и почти затащила в единственный подъезд, продолжая сладко увещевать. Пока всё оставалось в рамках, и Вадим позволил им подняться на самый верх, сам проделав то же снаружи, благо на стене хватало удобных балкончиков. Он уже определил тут обжитые помещения, чьи окна густо затягивал плющ: наверно, для маскировки. Но тем проще в них подглядывать, притаившись на балконе. Квартирка была скромной, однако обставлена тщательно и любовно, даже со вкусом. Чистота в комнате казалась стерильной, а перед входом гостей встречал щекастый парень тридцати с небольшим лет и таких обтекаемых очертаний, что смахивал на свежевымытого боровчика, вдобавок выряженного не без щегольства. Ещё он до изумления походил на эту сердобольную даму – вплоть до сложения и мимики, что в мужчине смотрелось странно. И даже годами уступал ей не много, хотя наверняка являлся дамочке сыном, – будто та обзавелась потомством, ещё толком не выбравшись из детства. Во сколько же она начала? – Господи, маменька, – капризно посетовал боровчик, – сколько раз говорено: выбирай полных! На что мне такое, господи? Однако сноровисто раздел зацепеневшую девочку догола и прикрутил ремнями к скрипучему стулу, предусмотрительно помещённому в проржавелое корыто. Вадим изготовился было прыгать, но парень только залепил добыче рот приготовленным пластырем и отступил, озирая её со всех сторон. Босые и пухлые его ступни переступали по ковру почти бесшумно, избегая линолеума, будто он не привык ходить по жёсткому. – Ну что ты говоришь, Митренька! – возмутилась женщина, от порога снимая туфли и устремляясь на кухню. – И как тебе не совестно только? Думаешь, легко было её добыть? Сам знаешь, какие времена. Не дай бог, проведает кто – ведь камнями забьют! Никакой жалости в людях не осталось. – Энергично она зазвенела, забряцала утварью, застучала дверцами шкафов. – Тебе что приготовить сегодня: гуляшик или котлетки, – а, сыночка? С кухни уже доносился дробный перестук ножей о доску, будто готовился гарнир или приправа, затем хлопотунья принялась напевать тоненьким голосом, демонстрируя отличное настроение, а Митренька всё созерцал дрожащую худышку, недовольно оттопыря толстые губы. Почему-то особое внимание он уделил тугой щёлке, рассекающей понизу лобковую припухлость, – единственное, что подтверждало пол ребёнка, если не считать отросших до лопаток волос, спутанных и слипшихся в пряди. Наверное, тоже обделён женским обществом… «бедненький». Иначе откуда такое подростковое любопытство? – Неухоженная какая, – проворчал боровчик. – Их что там, в питомниках, не моют? И ногти не стрижены! Экий привереда, качая головой, подивился Вадим. Сколько ж на тебя уходит, гадёныш? И сможешь ты разорвать плоть руками? По виду не скажешь. Или обманчива внешность? – Так ты ж не любишь пальчики, – заботливо откликнулась мамаша. – А, Митренька? И потом, это ведь как приготовить… А хочешь, ополосни её, – предложила она, – водицы хватит. Хоть помоется напоследок. – Женщина хмыкнула и добавила с неожиданной злобой: – Понаехало вонючек, под себя гадят! А ведь помню ещё, как мы бегали по улицам босиком – настолько там было чисто. И твой дедушка говорил… – Лучше трахну её напоследок, – перебил парень. – Какая дурочке разница? – Немытую? Фу, сыночка, не говори гадостей! Лучше потом я… – Мне надоело с тобой, – снова перебил он. – У тебя бёдра трясутся. Могу я иногда раздолбать целку? Ты-то, мамуля, с половиной города перетрахалась! Решившись, Митренька принялся стаскивать тесные брюки, обнажая женственный зад. Вадим подождал, пока он спустит их до колен, надёжно себя стреножив, и тогда неслышно вскочил в комнату, сграбастав боровчика за шиворот. Много сил это не потребовало, так что «напрасны ваши опасенья»! – Мать!! – истошно заорал тот, безуспешно пытаясь вырваться и молотя вокруг коротенькими руками. – Твою… Неразрешимая дилемма, думал Вадим, брезгливо удерживая толстячка на удалении. Вообще я против убийств, тем более – казней. Однако как там, в поговорке? «Волкодав прав, а людоед – нет». Он ощутил спиной атаку и в последний миг сдвинулся в сторону, пропуская мимо отточенный мясницкий нож, на который его попыталась нанизать хозяйка, вступившись за откормленное человечиной дитя. Ах, эта «святая материнская любовь»!.. На следующем шаге, не сумев затормозить, дамочка вонзила тесак между лопаток сына и завизжала в смертельном ужасе, заглушая его хрип. А всадила она клинок с неженской силой, так что тот наверняка достал сердце. Уж не сама ли мать забивала жертвы? Или только стояла на подхвате? Ах, семейка!.. Поспешно отпрянув ещё дальше, Вадим подхватил девочку вместе со стулом и переставил в дальний угол, отчего-то уверенный, что вне корыта здешние аккуратисты не станут на неё покушаться. Следующим порывом было сбежать, не дожидаясь тягостного финала, однако Вадим задавил слабость. А ну как дамочка и без сынка продолжит охоту? Ещё неизвестно, кто здесь «направляющая сила»!.. Заколотый боровчик уже обвалился на пол, судорожно дёргая ногами. Из разевающегося губастого рта обильно струилась кровь, выпученные глазки едва удерживались в орбитах. Женщина стояла над ним точно памятник, сцепив побелевшие ладони. – Сыночка, – растерянно сказала она. – Говорила ведь: не серди маму. Что же теперь… И ковёр весь испачкал, надо ж как! Про Вадима она, похоже, забыла – как и про девочку-ужин. Надолго ли? – Как зовут? – спросил он и добавил с усилием: – Вас. – Ангелина Серафимовна, – ответила она машинально. – А его – Митрофан. Мальчик мой… «Ух ты! – подивился Вадим. – Даже отчество совпадает. Может, они и вправду с вахтёршей – сёстры? Тесен мир». – Что же нам делать теперь, Серафимовна? – произнёс он. – Не получается просто разойтись – ну никак! – Зачем же расходиться? – возразила женщина, наконец подняв на Вадима заплаканные глаза, и с готовностью принялась расстёгивать натянутую блузку («полна пазуха грудей»), складывая переспелые, но ещё тугие губы в обольстительную улыбку. – Разве нам нечего обсудить? Наверное, она искренне скорбела по сыну, но что делать, сперва следовало подумать о выживании – первый рефлекс любой хищницы. Главное уцелеть, а детёныши – дело наживное. Так почему не нажить их прямо сейчас, от эдакого самца? А заодно словить кайф, какой подвернётся, – сколько той жизни, да? И посчитаться с убийцей, если повезёт. Или же обзавестись защитником и добытчиком, если повезёт ещё больше. А сыночку ещё успеем оплакать – потом, на досуге… Действительно, редкостная шалава! – Не сейчас, – ответил Вадим. – Времени нет, и поразмыслить обоим не вредно. Подождёте меня до завтра, ладно? – Это не я, не я! – приговаривала женщина, хватаясь за его рукава, пока Вадим заталкивал её в тёмный чуланчик. – Это Митренька меня заставлял – принудил!.. – Ну да, «токмо волею пославшей мя супруги»! – хмыкнул Вадим, осторожно закрывая дверь, чтобы не защемить пухлые пальцы. – Он ведь обжорка был, прости господи, не прокормить никак, – частила хозяйка. – И мясо – ну так любил! Что было делать, а? Кругом – никакого порядка… И эта девчонка – она ж из приёмника сбежала, правда! Государство кормит её, одевает, воспитывает, а этой соплячке всё мало, мало… Да она всё равно бы плохо кончила, паршивка, Крепость бы предала! Разве можно допустить? Мы ж как санитары, улучшатели породы… мы с блюстителями в едином строю!.. А ещё эти охальники, лапальщики, блудники, которым только и нужно было… Думаете, их тоже – ни за что? Ведь получали своё сполна, и только затем Митренька их… Дальнейшие слова растворились во всхлипах, разжалобивших бы и куда менее сентиментальных. Вздыхая, Вадим подпёр дверь торцом тяжёлого шкафа, под завязку набитого разнообразным тряпьём, и только затем принялся за девочку, покорную точно кукла. Её омертвелость уже начала Вадима тревожить: как бы такой шок и вправду не оказался гибельным. По крайней мере, крыша у малышки может уехать далеко – и не проклюнется ли тогда ещё один «Митренька»? И чем займётся она: примется убивать обессиленных любовников, точно паучиха? Что ж, дело житейское: за скотство одних почти всегда отдуваются другие, – а первые знай свинячат себе дальше!.. Впрочем, Митренька своё уже отхрюкал. – Всё-таки скажите: зачем? – не утерпел Вадим перед уходом. – Вам что, белков не хватало? Или это особый вид гурманства? Чего вы добивались, а? – Силы, – неожиданно донеслось из-за двери. – Хоть немножко! Вокруг творится такой страх, особенно ночью, а мы слабы и ничтожны перед десницей божьей – кто нас защитит? А ну как и сюда заявится Мститель!.. Видимо, имелись в виду мясорубы, успевшие впечатлить уже многих. – Как раз тут ему нашлось бы чем заняться, – проворчал Вадим, – если он и вправду приходит для мести. «Но вот за чьи грехи расплачиваются такие малышки? – добавил он мысленно. – Уж не за наши ли, а?» Девочка оставалась едва вменяемой, пока Вадим нёс её, укутав потеплей, в посёлок «росичей». И даже не пикнула, когда он передавал её на попечение броновских девиц. Уже бегом, навёрстывая время, Вадим устремился по освоенному маршруту обратно. И скоро, вынырнув из-за кустов, вступил в Крепость, не замеченный ни единой душой. Комендантский час ещё не начался, однако по улицам курсировали патрули из добровольческих бригад, задерживая припозднившихся малолеток, а прочих беря на заметку. Из многих нынешних починов, поощряемых или, во всяком случае, игнорируемых властями, этот был не худший (упаси боже столкнуться, к примеру, со старожилами-«ищейками»), однако и от таких встреч настроение не улучшалось. Благодаря обострённому чутью Вадим замечал патрули за несколько кварталов – куда раньше, чем они его, – и обходил, избегая унизительных объяснений. Только перед самым домом его чутьё дало осечку – а почему, Вадим сообразил, когда разглядел вожатую этого патруля. – Бог мой, Дина! – воскликнул он. – Сколько лет? Вот мы и встретились наконец! А мысленно добавил: господи, где это – стройная шея, хрупкий стан, изящные коленки, тонкие пяточки; куда всё подевалось? Теперь её фигура, от шеи до пяток, раздалась вдвое, а прежние изысканные формы, до сих пор являвшиеся ему в снах, скрылись под наслоениями жира, обезобразившими бёдра, складками покрывшими бока и живот, огрубившими кожу, некогда такую нежную, атласную. А лицо сделалось тяжёлым и щекастым, дрябло провиснув книзу – как и погрузневшие груди, в юности задорно торчавшие вперёд. Даже запах у Дины изменился и загустел, как будто вместе с фигурой она утратила чистоплотность. Что делает с нами время, а? Впрочем, не со всеми. – Надо же – Смирнов, собственной персоной! – сухо признала его Дина. – И даже помолодел. Место работы прежнее? – Место проживания тоже, – подтвердил Вадим. – А у тебя как? Не поддержав дружеского тона, она продолжила: – И общий распорядок ему по-прежнему не указ!.. Ещё не нарезвился? А ведь пора угомониться, не мальчик уже. – Эй, ты куда меня определила – в гуляки? – удивился Вадим. – Разве я давал повод? – Ты всегда думал об этом – что я, не помню? Все вы одинаковы: лишь бы хапануть больше! А отдавать кому – нам, что ли? Кажется, Дина тоже озлобилась на весь мир, действительно обошедшийся с ней неласково, а заодно – на Вадима, хотя тот старался её не обижать. Но чаще ведь обижаются на то, чего недодали, хотя могли. И на тех, кто не оправдал надежд, которые даже не потрудился внушить сам. – Диночка, – косясь на строгих тёток из её команды, осторожно спросил Вадим, – что, я и вправду остался должен? Так ты скажи! – Конечно, должен – губернии, Крепости, народу! Кто тебя кормит, содержит, кто тебя выучил, наконец? «Господи, – даже умилился Вадим, – до чего знакомая песня! Сейчас и меня, наверно, примутся кушать». – А что это: народ? – с искренним интересом осведомился он. – Наверно, это такой большой дядя, добрый, но справедливый, который всё видит, всё знает, всем благодетельствует и каждому воздаёт по заслугам – вроде единого бога, да? Или это мы же сами? Тогда давай говорить конкретно: вот тебе, Дина, сколько я должен? – Ты зубы мне не заговаривай, умник, – прошли те времена! – рассердилась она. – Теперь сам будешь меня слушать! – А тебе найдётся что сказать? – удивился Вадим. – Диночка, я же с охотой – только обойдёмся без зрителей, ладно? Как-нибудь заглянешь ко мне в гости… – Ещё чего! – громыхнула Дина. – Ишь, разбежался! Я замужняя женщина, не какая-нибудь… – Нонна? – вставил Вадим, болезненно морщась. – Кто? – Так, вспомнилось. Раньше ты не была настолько… зычной. А может, это я стал лучше слышать? – Послушайте, Смирнов, – вожатая переключилась на официальный тон, – если мы ещё хоть раз… Дальше можно было не слушать, ибо на сей счёт уже не раз проходились блюсты – а у кого ещё могла Дина набраться нужных фраз? Похоже, форма пришла здесь в соответствие с содержанием, грустно размышлял Вадим, пока длилась речь. Диночка всегда любила вкусно поесть и мягко поспать, а теперь, похоже, это сделалось главной её усладой, как у кастрированной кошки. Что называется, «обабилась». Влилась в общие ряды губернских бабёнок, поглупевших и обленившихся, раздобревших на макаронах с картошкой, – и теперь тому же учит других. А ведь из неё могла получиться образцовая светская дама, утончённая и сексапильная, – при надлежащей-то дрессировке. Может, это не оптимальный вариант, но уж куда лучше нынешнего! – Ладно, пока что ко мне претензий нет? – вежливо спросил Вадим, когда она выговорилась. – Извини, Диночка, спешу – темнеет уже. Где тут расписаться насчёт предупреждения? Всё-таки Дина помнила его достаточно, чтобы почувствовать насмешку. Молча отвернувшись, она затопала по улице дальше, неуклюже ворочая подушечным задом, сопровождаемая собственной сворой. И Вадим отправился своей дорогой, вздыхая и качая головой: что делается, а? «Каких людей теряем!» Уже открывая дверь в квартиру, Вадим заподозрил неладное: в замке явно ковырялся посторонний. В самом деле, из глубины квартиры доносились приглушённые голоса. Насторожённо Вадим заглянул в комнату и застыл: на его стареньком диване расположились друг против друга Юлька с Тимом и оживлённо трепались, прихлёбывая ароматный Алискин чай из щербатых чашек. Увлёкшись разговором, они даже не заметили появления третьего. Сегодня на Юле были джинсы в обтяжку, очень просторная цветистая футболка и знакомые уже босоножки. – Нормально! – качая головой, восхитился Вадим. – Ребята, я вам не помешал? Гости разом замолчали и повернули к нему подвижные лица, чем-то даже похожие. Наверное, тем, что оба смахивали на обезьян, – только абсолютно разных: от очаровательной до облезлой. – А, это ты, – пробормотал Тим без восторга. – Тебя сие удивляет? – поинтересовался Вадим. – Ну, извини. – Он глянул на Юлю: – А вот тебя как впустили? – Подумаешь! – фыркнула она. – У тебя ж не замки, а слёзы: ногтем открываются. – Она не теряется, – одобрительно заметил Тим. – Молодец! – Её захочешь – не потеряешь, – проворчал Вадим. – И бабку ты тоже – к ногтю? – Ещё проблема, да? Эти пеньки скрипят, пока не смазаны. – Ясно, – кивнул он. – А смазки у тебя вдосталь, уж я знаю. – Это какой ещё смазки? – встрепенулся Тим. – Не влезай, убью, – предупредил Вадим. Пододвинув кресло к столику, он тоже сел, с наслаждением вытянул гудящие ноги. Юлька следила за ним с любопытством. – Что? – спросил Вадим. – Хочется оголиться, да? – предположила она. – Так давай! – Ага, щас… Только зрителей соберу побольше. – Господи, как ты старомоден! – Ну да, – подтвердил Вадим, – я старый, трухлявый, уставший от жизни пень… Кто бы напоил меня напоследок чаем? – Нет проблем. – Соскочив с дивана, Юля упорхнула на кухню. Не спеша Вадим сфокусировал взгляд на Тиме, покачал головой. – Я при чём? – поспешно удивился тот. – Откуда мне было знать, что здесь – она? – И однако ты не постеснялся распушить хвост, – сказал Вадим. – В чужих угодьях, на чужую добычу. Молодчага, Тим! – Ну больная тема, согласен. Так случилось, что меня ещё волнуют эти проблемы, – в отличие от тех, для кого они в прошлом. И я не стыжусь в этом признаться, опять же в отличие от других. Что естественно – не стыдно. – Это ты блюстам можешь объяснить, когда рассядешься по нужде на дворцовой площади, – проворчал Вадим. – А я про другое толкую. Имеешь ты понятие о чужой собственности или и тут за общинные отношения? – Да брось, Вадя, – будто я не знаю твоего чистоплюйства! Всё равно же не клюнешь на малолетку? – И тебя, старого кобеля, к ней не подпущу – имей в виду. – Эгоист! – поморщился Тим. – А если сама захочет? – Тогда выметайся прямо сейчас, – предложил Вадим. – Посмотрим, кого она предпочтёт. Тим поднял руки, сдаваясь. – Собак ты на сене, – произнёс он со вздохом. – Ладно, осаду снимаю. Кстати, где ты так задержался? Вроде у тебя ничего не планировалось на этот вечер. – Как и на прошлую ночь. Однако кое у кого планы не совпадают с моими. – Это у кого же? – Как раз это я и пытаюсь выяснить – по неофициальным каналам. Сощурив глаза, Тим внимательно оглядел комнату – похоже, впервые за сегодня, с начала визита слишком сосредоточенный на гостье. Озадаченно присвистнул. – Как я понимаю, встреча была тёплой, – заметил он. – И чего от тебя хотели? – Не сказали. А я не успел спросить. – Тогда это не репрессоры – те любят поговорить. И они не ушли бы так просто. – Можно подумать, ты у них в наводчиках, – проворчал Вадим. – Слушай, Тим, у тебя же обширный круг знакомцев – никто последнее время не исчезал без предупреждения? – Ну, Вадичек, кто ж о таком предупреждает! – Но случаи были? – Допустим. – И ты полагаешь, будто они просто слиняли? – Почему нет? Если они надыбали на подходящий канал… Я же общаюсь со специфической публикой! – А может, их унесли «вороны»? – Что ещё за вороны? – не понял Тим. – Разве ты не слышал ночью гула за окнами? – Вообще-то ночами я сплю. А что, этот гул сильно отличается от автомобильного? – В том и дело, что нет, – потому внимания не привлекает. – Так это вертушки, да? – сообразил Тим. – Похищения – ни фига себе! Мало было маньяков на улицах, теперь забираются в квартиры. Неужто кто из крутарей разрезвился?.. И знаешь, раз уж зашла речь, пропадают-то самые заметные фигуры! – Ты мне льстишь, – пробормотал Вадим. – Что же это – работорговля? Или кто-то обзаводится собственными шарашками? – Не слишком ли масштабно для частного сектора? – Ну не на мясо же их пускают? – Скажешь! – Тима даже передёрнуло. – Недоставало нам каннибализма! – Тебе-то чего пугаться? – усмехнулся Вадим. – Твоего мяса хватит разве на холодец. – Но сам я, в отличие от тебя, мясо потребляю! И если бесперебойные мясные поставки объясняются именно этим… Но тут в комнату вступила Юля, торжественно неся поднос с пирожными и тропическими фруктами, давно уже здесь не виданными (а некоторые – так и вовсе), и Тим прикусил язык. – Чаёк готов, – объявила она. – Как наш зануда-старикан – ещё не помер? – Дождёшься от него! – откликнулся Тим, с воодушевлением поднимаясь навстречу. – Ну-ка, ну-ка, чего там у нас? – Думаешь, и тебе перепадёт? – спросил Вадим. – Поостерегись отъедаться – а вдруг вправду?.. Потянувшись, он надавил на круглую ручку одного из шкафных ящиков, и тотчас из укрытых в стенах динамиков зазвучала нежная мелодия. Покрутив ту же ручку, Вадим отрегулировал звук и снова откинулся в кресле. Его фонотека старой эстрады мало чем уступала книжной коллекции, а по нынешним временам вообще могла оказаться лучшей в Крепости – теперь в чести другая музыка, со «смыслом». Юля с любопытством крутила головой, пытаясь разобрать, откуда идёт звук. Затем вопрошающе уставилась на Вадима. – Диву даёшься, до чего наши Главы нетерпимы к тому, что исходит не от них, – произнёс он. – Казалось бы, при чём тут забугорная музыка, совершенно безобидная по текстам? Или же любая из местных, хоть на чуть выпадающая за рамки? Ан нет, и этого не одобряют! Почему, как думаете? – И почему? – сейчас же спросила Юля. – На сей счёт у меня собственная теорийка. Вот, скажем, мне для чего нужна музыка? – Для чего? – опять подхлестнула она, хотя вопрос был риторический. – Чтобы заслониться от посторонних шумов, заодно отстранившись от всех, – вдобавок, хорошие мелодии поднимают настроение. Выходит, властям не нужно, чтобы я был спокоен и весел? Им выгодно, когда я раздражён и разряжаю досаду на ближних. Вот если все ненавидят всех,тогда без Глав не обойтись: надо ж кому-то улаживать склоки? Всеобщая разобщённость – вот чего они добиваются! Разрыв любых горизонтальных связей – чтобы сплошь подменить их вертикальными. – Ну, понесло! – скривился Тим и подмигнул Юле, будто призывая к снисходительности. – Дай тебе волю, Вадичек, ты же и вовсе отринешь государственность, разве нет? – Лично мне она не нужна, – подтвердил тот, – во всяком случае, в её директивном качестве. Ибо никогда я не заступлю на чужую территорию, пока меня не позовут, – и то ещё неизвестно. А к себе никого не пущу, пока сам не захочу. И если бы остальные так не любили влезать в дела других!.. Собственно, для того государство и нужно, чтобы бить наглецов по рукам. Но беда в том, что само оно – первый влезальщик, ежели его не придерживать. А наши «вековые традиции» как раз приучили нас к лишней терпимости, да ещё православие добавило: как же, всякая власть от бога и всю её – Советам!.. Вот и пожинаем теперь плоды тоталитаризма: слишком привыкли жить колхозом – ещё до того, как в них стали активно загонять. – А вот мне нравится быть в гуще, – заявил Тим. – Так что? Может, я стадное животное, почём знать! И «влезать в дела других» тоже люблю, причём не всегда с лучшими намерениями, – выходит, без государства мне не обойтись? И таких, имей в виду, массы, и это ещё не худший вариант!.. – Смотри-ка, – удивился Вадим, – бываешь самокритичен! По нынешним временам даже это – редкость. Долго копил силы, «дитя порока»? – Ну да, я порочен по природе – признаю, – вздыхая, подтвердил Тим. – И грехов на моей совести немало – даже преступлений, кровавых и жутких. Но что я могу, Вадик? Жизнь полна искусов. Это тебе всё просто, ты цельная натура. И любое аморальное действо тебе столь же отвратно, как другому – наесться дерьма. Скучно, девушка! Такова твоя природа, и быть праведником тебе ничего не стоит – ты лишь следуешь своему естеству. Может, ты ангел во плоти, может – пришелец из оплёванного ныне коммунизма (хотя и я верю в него примерно как в райские кущи). В любом случае, твоё духовное начало без усилий подавляет плотские позывы. А каково тем, у кого духа и плоти примерно поровну и всё это – в шатком равновесии? Вот где истинный драматизм! Такие персонажи много занятней, чем эти самые – с крылышками и нимбом. Ну скажи, чего интересного в тебе, монолите? Ведь тебе даже смелость не нужна, ибо с такими мослами ты любых хулиганов разделаешь под орех! – А что станет тогда с крылышками? – полюбопытствовал Вадим. – Н-да, действительно. – Ненадолго Тим задумался. – Господи, да хулиганы к тебе попросту не привяжутся – откуда им знать, что ты такой телок? А вот я от рождения мозгляк. И если б с младых ногтей не пристрастился к единоборствам!.. Если он рассчитывал произвести впечатление на Юлю, то промахнулся: девочке его «совершенства» были до лампочки. И слишком много повидала она настоящих бойцов, чтобы клюнуть на такую дешёвую наживку. Кажется, Юля даже не прислушивалась к скучному разговору мужчин. – Конечно, будь я габаритов Вадима, – сделал новую попытку Тим, – проблем у меня стало бы вдвое меньше. – А я, по-твоему, так и родился шкафом? – Тумбочкой, – ответил коротыш. – А потом эта тумбочка росла, росла… – Сам посчитай, – предложил Вадим. – Когда я противостою другому, сила у меня падает раза в полтора, – а у того, может, обратная реакция. Стало быть, для победы я должен быть сильней его втрое – арифметика простая. И насколько, по-твоему, легко достичь такой формы? – Кстати, насчёт формы, – неожиданно вступила Юля. – Кто-то недавно грозился наделить меня бойцовыми навыками. Я ведь тоже – «мозгляк». Или «мозглячка»? Оказалось, она прекрасно всё слышала. – Юленька, – встрепенулся Тим, – милая моя, да я ж хоть сейчас, хоть до самого утра!.. И осёкся, с опаской глянув на Вадима. Однако схлопотал не от него. – Тимушка, дорогой, а ты тут при чём? – ласково спросила девушка. – Тебе вообще пора баиньки, разве нет? А с Димом у нас свои счёты – старые, свирепые. И уж с него я стребую сполна, будь уверен! – Вот так, значит, да? – засмеялся малыш, демонстрируя, как здорово он умеет держать удар. (К счастью, Юля не настолько к нему приглядывалась, чтобы заметить дёргающуюся щёку.) – Тогда я пошёл? – Иди, милый, иди, родной, – безжалостно напутствовала девушка. – Не забудь на ночь почистить зубки, какие остались, плешечку расчеши и укройся потеплей – ведь, не ровен час, простудишься!.. – Жестокая, – с натянутой улыбкой выдавил Тим, – ты разбиваешь моё сердце! Помахав рукой Вадиму, он ушёл – деревянной поступью, стараясь не оступиться под тяжестью взглядов, нацеленных ему в спину. Дверь за Тимом закрылась аккуратно, очень тихо, чтобы никто не увидел его обиды. Странная закономерность: как раз такие вот нахалята и бывают самыми ранимыми. – К чему эти демонстрации? – поинтересовался Вадим. – Очередная вожжа под хвост? – А пусть не держит меня за дурочку! – огрызнулась Юлька. – Так ведь и я держу. – А с тобой неинтересно скандалить: всё как об стенку!.. – И кто же ты после этого – «мозглячка»? Или бестолочь? – Не тебе решать, ладно? – Ладно, – согласился он. – Так тебе нужны бойцовые навыки? – Ты обещал! – Подумать. – И что? – Есть сложности. – Всё те же, да? Пфу!.. – Не только, – сказал Вадим. – Точнее, дело вовсе не в этом. Я уже говорил: важна не сама близость, а твоё отношение к ней. – Короче: «чего тебе надобно, старче»? – спросила Юлька. – Ты меня уже достал! – Доверия. – А ты-то сам мне доверяешь? – Нет, – ответил он. – Но это и не нужно. – Хорошо, а что ты понимаешь под «доверием»? Ну хочешь, я доверю тебе девичью честь? Или жизнь? – Не хочу, – отказался он. – А что? – Пустячок. – Ну? – Душу. – Приехали, – сказала Юля. – И на мою душу нашёлся покупатель. Значит, ты дьявол? – Со стороны видней, – пожал он плечами. – «Вы не стойте слишком близко, – процитировала она. – Я – тигрёнок, а не киска!» Не боишься? – Мышонок ты, – хмыкнул Вадим, – в медвежьей берлоге. Помнишь: «Не подходи!» – Между прочим, – внезапно вспомнила девочка, – а по кому ты врезал – там, в подземелье? Я ведь потом заметила на ломе кровь. – По собачке. – Чего? – По своей «комнатной собачке», – уточнил Вадим. – Если я – дьявол. – Так то была крыса? – С сомнением Юля покачала головой: – Нет, удар был слишком… слишком… – Она покрутила в воздухе пальцами, подыскивая слово. – Увесистым? Крыска того стоила. – Ты словно бы стол развалил. На сколько ж она тянула? Вадим прикинул, вспоминая тяжесть удара и его последствия. – На полцентнера либо больше. Ещё та крыска!.. Хорошо, одна. – Посмотреть бы. – В следующий раз прихватим с собой камеру, – засмеялся он, – и попросим их сесть поплотней, в два ряда. А затем поставим перед ними сыр. – Сыр-то зачем? – не поняла Юля. – Для улыбки… Ладно, мы отвлеклись. Так как там насчёт души? – Что ли, расписку дать? Так я могу, даже и кровью, – вот только месячных дождёмся, ладно? – Ну, как хочешь, – безразлично сказал Вадим, откидываясь в кресле. – Чаю ещё налить? Не дожидаясь ответа, он наполнил обе чашки до краёв. – Ладно, чего ты? – сказала Юлька. – Уж пошутить нельзя! – Да ради бога – кто бы возражал. – Ну ладно, чего мне надо делать, а? – Прежде всего: прекратить выпендрёж. Я ж не Тим, на это не клюну. – Уже прекратила. Дальше? – Раздеться. Совсем. – Ну наконец! – оживилась девушка, спешно принимаясь за дело. – Я свежевымытая, ты не думай. – Я что, похож на мыслителя? – То-то, что похож! – Хихикнув, она уселась голым задом на столик, чуть не в посуду, и с усилием принялась стаскивать с себя тесные джинсы. На всякий случай Вадим убрал от неё подальше дымящиеся чашки и блюдо с пирожными. Затем, прикинув, освободил столик от прочей снеди. – Дальше что? – слегка задыхаясь, спросила Юля. – Ложиться? Где? – Сначала встань. В полный рост, сколько наберётся. – Хочешь провести ревизию налички? – догадалась она. – Да пожалуйста, чего мне скрывать! Подобрав под себя ступни, девочка распрямилась прямо на столике, затем широко расставила ноги и закинула руки за голову, будто сдавалась блюстителям. – Ну, – спросила она, глядя на Вадима исподлобья, – какие ваши впечатления? – Замечательные. – А поконкретней? – Ножки – прелесть, – не спеша заговорил Вадим, – попка – загляденье, талия – обзавидуешься, «хороши также грудь и улыбка»… – Ладно, кончили расшаркиваться! – хмуро распорядилась Юля. – Давай по существу. – А если по существу, то какой из тебя боец, сама подумай? – со вздохом сказал он. – Это только в кино подобные милашки запросто прошибают кулачками стены. И даже не в кулачках загвоздка – их-то ещё можно укрепить. А вот с прочим что делать? Когда лупишь рукой, по телу будто волна проходит, разгоняясь от ступней через несколько мышечных поясов и суставных узлов, пока не ударяет в кулак. А у тебя волна погаснет уже на талии – про плечи и локти даже не вспоминаю… – Чего ж делать-то? Мне надо! – Если у тебя и поднакопилось мясцо, то лишь на бёдрышках да ягодичках. Наверно, бегаешь много? – Точно, – подтвердила девочка и похвалилась: – Я ещё та лошадь, не угонишься!.. И танцевать люблю. – К тому же растяжку я тебе обеспечил, – добавил Вадим. – Так что главный упор придётся делать на ноги. – Лучше бы – между. – Ладно, ложись. – Где? – Да здесь же, где сидишь. Послушно девочка разлеглась на прохладной столешнице, забросив руки за голову. Длины столика как раз хватило ей от локтей до коленок, а предплечья и голени свисали, немного не доставая до пола. Повернув голову, она посмотрела на хозяина – с надеждой и опаской. – За кого меня принимаешь, – полюбопытствовал он, – за колдуна? Юля молча кивнула. – Ну, дожил!.. И не боишься? На этот раз она не шелохнулась. – Что же, trust me и лови кайф – если сможешь. Поднявшись, Вадим «аккуратно, но сильно» привязал её запястья и лодыжки к ножкам столика, словно бы специально предназначенного для ритуальных распятий. (Видел бы её сейчас Тим!) Потушив верхний свет, он установил по сторонам её талии и меж колен три высоких мерцающих свечи, добавляя сцене мрачного уюта и торжественности. Затем снова спросил – больше для очистки совести: – Так ты на всё готова? – Абсолютно! – Тогда держись. Сходив на кухню, Вадим вернулся, неся в одной ладони горку натёртого сыра, в другой – нахохленного притихшего мышонка. Увидав зверька, Юля содрогнулась, но тут же закусила припухлую губку. А чего она ожидала – что он будет резать над ней чёрного петуха? – Теперь представь, – заговорил Вадим, – будто это и есть тот громадный, хищный, напавший на нас Крыс-людогрыз, гроза тёмных Подземелий, и попытайся понять его, проникнуться им – может, даже полюбить… Не передумала? – Н-нет, – выдохнула она. Небрежно Вадим рассыпал по её озябшим животу и груди сырные стружки, а поверх вздрагивающего пупка усадил бесстрашного мыша, для начала тут же принявшегося умываться. Приподняв лицо, девочка уставилась на кухонного зверя, задеревенев всем распятым телом, и в её взгляде читалось что угодно, кроме понимания и любви. – Расслабься, – тихонько посоветовал Вадим, в два приёма сбрасывая с себя одежду. – Что тебе ещё остаётся? Присев позади Юли, он взял её небольшую голову, мягким нажимом уложил обратно и склонился над ней – глаза в глаза. Затем сдвинул руки вперёд, локтями подперев Юлин затылок, а ладони осторожно разместил на нежных грудках – просто для лучшего контакта. – Слушай меня, девонька, – зашептал монотонно, не разрывая взглядов. – Мне не нужны ни твоё подчинение, ни твоё поклонение, ни твой страх, ни твоя любовь – только доверие, ничего больше. Я не господин тебе и не раб, я частица твоя, как и ты – моя. Проникнись этим и откройся. Все мы зависим друг от друга и все – разные… Слова этого импровизированного заклинания мало что значили, важно было только настроить сознание Юли надлежащим образом, а «колдовать» она будет уже сама. Малышка и ждала от Вадима чего-то подобного, какой-нибудь складной красивой сказочки, он почти читал этот текст в её глазах, словно на суфлёрном экране, – но девочка-то принимала его бормотание за истинное колдовство! Вадим и сам не заметил, как его шёпот, постепенно набирая силу и выразительность, превратился в негромкий, сдержанный, мелодичный плач, странный гибрид мужских рыданий с песней, не свойственный ему ни по стилю, ни по характеру, но тем сильнее впечатливший единственную слушательницу. Слов в этом сонге-плаче («этот стон у нас песней зовётся») уже не осталось – только энергетика чистых эмоций. Как видно, сегодняшние гонки, вкупе с привычным уже дневным приёмом сотрудников, изрядно потрепали злосчастное мысле-облако, сколько Вадим ни отстранялся, – а может, именно поэтому. Однако его хватило, чтобы протянуться к Юле и обволочь её сознание словно бы туманом. Она действительно открылась Вадиму, однако глубоко проникать он не стал: во-первых, его туда не звали; во-вторых, это и не требовалось. Всеми доступными средствами Вадим выстраивал в чужом сознании некое подобие собственного, отпечаток или матрицу, чтобы укорениться там накрепко и уже по этому мостику, протянувшемуся между двумя подобиями, устремить жизне-силу, будто плазму по ионизированному каналу. Запрокинув голову, девочка заворожённо смотрела на Вадима, и сам он будто впадал в транс. Изнутри на него наползала тьма, и повинуясь ей, Вадим начал медленный танец, двигаясь в такт собственной песни. Теперь это и вправду смахивало на камланье, только вместо обычных шаманских выкрутас Вадим разворачивал длиннейшую цепь бойцовских приёмов, постепенно их усложняя. Он знал, что каждый его жест, каждый взмах впечатывается во взбудораженное сознание Юли, будто прочнейшее из заклятий, и что наброшенная на девушку колдовская матрица-сеть, собственное его отражение, подпитываясь его же жизне-силой, быстро проникает в глубину её персонального Порядка, формируя новые рефлексы. Похожим образом, наверно, поступали с жертвами садисты, только там энергия двигалась в обратную сторону, обессиливая несчастных. Зато как кейфовали убийцы!.. Отмеренными порциями тьма пересылалась Юле по хрупкому мостку, усваиваясь в её сознании, насыщая ячейки глубинной памяти, о которой не все и знают; формируя новые и прочные сцепки нейронов, будто сигналы прогонялись по ним годами; пропитывая все клетки, словно пресловутая «мёртвая вода». И Вадиму виделось, как под хрупкой плотью девочки будто проступает стальной каркас, когда в послушном и взрывчатом теле оружием становятся любые твёрдые части: колени, локти, затылок, не говоря о кулаках и пятках. Некогда и Вадима вот так же зарядили многими программами, от сенсорных до боевых, – впрочем, в тот раз обошлись без демонстраций: просто накачали по самые ноздри, а переваривать предоставили самому. Кажется, он занимается этим поныне. Наконец странный его танец подошёл к завершению. Не то чтобы Вадим перебрал все знакомые приёмы, но для большинства ситуаций достаточно и такого, а лучшее, как известно, – враг хорошего. Надёжней обходиться минимумом – во всяком случае, пока не влезаешь в это дело с головой, как это приходится делать профи. Слегка запыхавшись, Вадим снова опустился на колени возле Юлиного изголовья, высвободил её руки. Сейчас же девочка ухватила его за уши, притянула голову к своему лицу, хотя за всё время они и так не расцепили взглядов. – Ну ты дал! – сказала тихо. – Ну ты взяла! – откликнулся Вадим в тон, словно отозвался на пароль. Странно, но её тело тоже отблескивало в неровном сиянии свечей, словно полированное, – а на ней-то с чего было проступать поту, если с начала сеанса Юлька не шелохнулась? – Проверять не буду, – добавила она. – Верю на слово. К тому ж умоталась, как… Ничто не даётся даром, верно? Я будто постарела на эти годы, которые мы сейчас перескочили, – судьбу не обманешь, нет… Закинув тонкие руки, девочка вдруг притиснула его лицо к своей взмокшей груди, будто захотела всё-таки «смешать пот». Не удержавшись, он слизнул пару капелек в уютной ложбинке и вздохнул с сожалением: большего нам не дано, увы. Разные категории. – Пойдём-ка тебя ополосну, – сказал Вадим ворчливо. – Пока не начала разлагаться. «Живого мыла», правда, не обещаю – как и безразмерного корыта. – А где зверюга? – вдруг вспомнила девочка. – Никуда не забрался? – Сбежал давно! – засмеялся Вадим. – Ты по размеру ему не подходишь. – И повторил вслух: – Разные категории. На удивление тихая, беспрекословно подчиняясь его рукам, Юля позволила себя отмочалить в простом тазу, затем и одеть – словно малявка-дошкольница, опекаемая заботливым папашей. И так же послушно отправилась домой, не требуя новых развлечений. Проводив её до самого «бегунка» («подмазанная» норушка-вахтёрша очень натурально изобразила спящую), Вадим уже собрался залечь, когда в дверь неожиданно поскреблись. И кто это, интересно? На облаву домовичков походило мало, к тому же те обычно являлись с собственными ключами; а гостей посимпатичней он спровадил. Недоуменно хмурясь, Вадим пошёл открывать. В тёмном проёме стояла Алиса, завернувшись в просторный шёлковый халат с капюшоном, предусмотрительно надвинутым на самые глаза. – Решил сачкануть напоследок? – осведомилась она. – Ну-ка пропусти! Без церемоний женщина скользнула мимо Вадима в комнату, и тому осталось только запереть дверь и последовать за ней. Алиса уже уютно расположилась в его потёртом единственном кресле, поджав голые ноги и сбросив капюшон с пушистой головы. – Забыла халат раздвинуть, – ворчливо заметил Вадим. – Квалификацию теряешь. – Вот так? – коротким рывком она обнажила грудь до сосков. – Могу и вовсе снять, мне не трудно. – А то не знаю. Так чем обязан? – Ответный визит, – ответила Алиса, дежурно улыбаясь. – Не всё же тебе нас объедать? Вадим пожал плечами: – Могу предложить чаю с чёрными сухарями. Устроит такая экзотика? – Почему нет? С детства обожаю сухари. – Тоже мне – Шувалова! Откуда такие плебейские замашки? – Так экзотика же! В наши распределители сухарей не поставляют. – Будь я завистлив, сказал бы: зажрались. Впрочем, рад угодить. Будут ещё пожелания? – По-твоему, зачем я пришла? Ты же из меня наркоманку сделал! Иногда даже думаю… – Что? – Так, ничего. – Ты мне льстишь, – Вадим недоверчиво усмехнулся. – Неужто какой-то массаж, к тому же исполненный дилетантом, может сравниться с почётом и благополучием лучших наших братьев, членов «золотой тысячи»? Фраза вышла двусмысленной – а впрочем, он этого и хотел. – Разумеется, нет! – со внезапной злостью откликнулась Алиса. – Это ты себе льстишь! Думаешь, я пошла бы за тебя? – В чём дело, beauty? – помолчав, спросил он. – Ты что, поссорилась с Марком? – Конечно, нет – разве с ним можно поссориться? Но… – Давай, Алиска, колись – ты же пришла не ради массажа! Во всяком случае, не только. – С недавних пор я стала его побаиваться. Он сделался какой-то одержимый, беспощадный. И глаза будто заледенели… Порчу на него навели, что ли? – Ну да, ещё про сглазы расскажи! С каких именно пор? – Вот как перевели его в пастыри… – Что особенного: человек нацелился на большую карьеру. Открылись новые горизонты, невиданные перспективы. – Да что я его, первый год знаю? Если б дело было только в этом, у него глазки бы разгорелись, как у волка. Он же всегда был азартен – игрок! – Ну, милая, все меняются с возрастом. – Кроме тебя. – Не обо мне речь… Что-нибудь ещё? – Последнее время он не ночует дома. – Действительно ужасно. – Можешь смеяться, но без него в квартире ещё страшней. Вот и сегодня… – И поэтому ты решила заночевать у меня? – Ведь это ты запугал меня своими пророчествами! – Я только предупреждал не шляться, где попало. – Во всяком случае, до утра я отсюда не уйду. Вадим посмотрел на гостью внимательней: кажется, она говорила всерьёз, – поинтересовался: – А ежели домовята нагрянут? – В такое время? Конечно, они придурки, но не настолько же! – Хорошо, – уступил Вадим. – К счастью, от прежних времён у меня сохранилась раскладушка. – Уж не думаешь ли ты, будто я стану спать отдельно? – Предлагаешь вообще не спать? – А если я пообещаю не приставать? – Что, и сдержишь? – не поверил Вадим. – Я когда-нибудь врала? – Да постоянно – с экранов. – А тебе? Ну, вспомни! Пожав плечами, он разложил старенький диван, уже отвыкший от таких трансформаций, и добыл из шкафных глубин резервную подушку и одеяло. Впрочем, одеяло оказалось лишним – едва улёгшись, Алиса отбросила его даже с негодованием, и только Вадим опустился рядом, как женщина прижалась к нему всем горячим телом, крепко обхватив руками. – Осуществляются мечты, – снова пробормотал он. – Тебя не остудит, если я признаюсь в любви к другой женщине? – Какие глупости! – напористо зашептала Алиса в самое его ухо. – И ты можешь думать об этом, когда я рядом? Знаешь, сколько зрителей обо мне грезят? Опомнись, дурачок! – Так они ж видят свою мечту только выше пояса. – А чем тебя не устраивает моя нижняя половина? – возмутилась она. – Ну-ка, ну-ка!.. – Похоже, предстоит весёлая ночь, – со вздохом посетовал Вадим. – Давай-ка я лучше займусь массажем. – Лучше бы трусы снял. Я-то ведь голая! – Для массажа это не обязательно, как сказал бы Марк. К тому же мои трусы – единственное, что нас пока разделяет. Дальше отступать некуда!.. Действительно, ёрзая по нему грудью и бёдрами, женщина к этому времени улеглась на Вадима целиком, почти касаясь губами его рта, – для массажа позиция нетрадиционная, прямо скажем. Чтобы притушить её натиск, Вадим принялся разминать крутые формы гостьи, куда только мог дотянуться, вежливо отвечая на голодные поцелуи. Как ни странно, Алиса отчасти соблюдала договор, а может, просто боялась отпора, и последнего рубежа не нарушала – иначе б он не поручился за свою восставшую плоть. Но и без того ночка выдалась на славу: если Вадим и сумел прикорнуть, то с часок, вряд ли больше. А уж всё прочее время было заполнено её пылкими касаниями да горячечным шёпотом. И нельзя сказать, что Вадиму не нравилась такое соседство, хотя беспокойное. Эти запахи, соки, ощущения – господи!.. Выныривая из дрёмы, он автоматически возобновлял массаж, избегая немногих запретных зон. Правда, в такой близи это всё равно больше походило на ласки, да и эффект давало не меньший. Сейчас Вадим воспринимал женские всплески всей кожей, и это помогало ему в подборе средств, зато и самого шибало по нервам. Почти наверняка он знал, что потом будет сожалеть об упущенном шансе – может быть, последнем для них с Алисой. Однако так и не смог переступить через свою патологическую верность – как будто она нужна ушедшим!.. А в промежутках между взлётами Алиса разражалась пространными монологами, благо темнота способствует откровенности. К своему удивлению, Вадим узнал о ней немало нового, даже неожиданного – и не только о ней. Некоторые подробности здешней жизни, которые он до сих пор брезгливо обходил, теперь явились ему во всей первозданной дикости. И о Студии Вадим услышал немало, и о Режиссёре, и о Марке, и о других. Действительно, компашка подобралась ещё та!.. На их фоне даже Вадим показался бы агнцем божьим – неудивительно, что Алиса к нему благоволила: для равновесия, должно быть. На таком подъёме чувств женщина не скрывала, похоже, ничего, а порассказать ей было о чём. Короткими тихими репликами Вадим направлял словесный поток, подбрасывая темы позанятнее. А заодно пытался понять: если уж там сплошь подонки и жизнь рядом с ними так мерзопакостна, отчего же Алиса влезает туда всё глубже – словно зачарованный кролик в пасть удаву. Что её влечёт: тщеславие, материальные блага, инерция? А может, причина в отсутствии полноценных целей и смысла? Но захочет ли она это, когда предложат? И даже если примет, что перетянет – душевный комфорт или бытовой? Или она уже заигралась бесповоротно и назад пути нет? – Одного не понимаю, – внезапно сказал Вадим, – к чему эти пластиковые вставки в тивишниках? И ведь не раскурочишь! – А ты, конечно, пытался? – Ну-дык… Самое смешное, что на качестве приёма они не сказываются никак – уж как я ни проверял. – Господи, ну стоят себе и стоят… И вообще, это не по нашему ведомству. – Перелопатить каждый тивишник в городе – представляешь, во сколько это встало? – спросил он. – Может, какой-нибудь гипноблок? Недаром же от ваших передач народ так дуреет? Вы ему скоро последнюю извилину выпрямите! – Искусство должно быть простым и доступным каждому… – Идиоту? – перебил Вадим. – Наверное, оно не должно быть слишком усложнённым, иначе кто его востребует? Но ориентировать на самый низ, делать одномерным и однослойным… Да это же вредительство, преступление против нации! – Но ведь людям нравится? – Как будто им есть из чего выбирать! – Ой, да бог с ними, со всеми… – А ты не могла бы разузнать подробней про эти вставки? Ну поспрашивай среди своих! – Ладно, ладно, – проворчала Алиса, беззастенчиво втираясь в него заповедными местами, от которых по обоим телам будто растекался сладостный яд. – Ты работай, не отвлекайся! Как ни был Вадим сегодня опустошён, в конце концов всё же сумел довести Алису до «большого взрыва». Правда, и сам едва на нём не подорвался, хотя благоразумно отсиживался в укрытии, за смешными своими трусиками. Спасло, что называется, чудо… или везение. – Что ты со мной делаешь, а? – простонала женщина, задыхаясь. – Я? – откликнулся Вадим. – Ничего. И вообще, это не я.Глава 5 ПУТЬ ТУДА…
1. Подзаборная проповедь
Субботний день прокатился как заведённый – по проложенной неведомо кем колее. Вот только Гога заявился к Вадиму раньше обычного, опередив прочих его посетителей. – Знаешь, друг мой, – произнёс крепыш церемонно, – вчерашним вечером я смог наконец обобщить скопившиеся факты и соорудить диаграммки, характеризующие погодные изменения, темпы строительства, а также переустройства соцструктур Крепости. И что забавно: все они, в пределах погрешности, упираются в одно время. А осталось до него всего-то несколько недель. – И что затем? – спросил Вадим, разглядывая выложенные перед ним картинки. – Не прикидывал? Гога пожал тяжёлыми плечами. – Видимо, количественные изменения породят новое качество, – сказал он. – Но вот какое? – А ты не подсчитал, сколько к этому сроку накопится ночных убийств и пропаж? – Господи, Вадим, откуда у меня такая статистика! – А что сделается с мозгами тивишных наркоманов, не прикидывал? – Пытался, конечно, – хотя и здесь не густо с данными… Кстати, мой дорогой, имей в виду, что вокруг тебя картинка искажается – и сильно! Твоё окружение хоть как-то сопротивляется общей тенденции. – Что, дела настолько плохи? – Отвратительны. – А диаграммку вычертить не пробовал? – Ну как тут оценишь параметры! Да и в чём считать забалделость? – В «режах», – предложил Вадим. – Или в «ларах», – Он кивнул на Ларису, оживлённо щебечущую в дальнем конце комнаты. – Во всяком случае, – прибавил Вадим, – я рад, что твои построения во многом совпадают с моими ощущениями. Союз интуитивиста и систематика это страшная сила! – Правда, никто почему-то не боится, – проворчал Гога. – Для большинства куда убедительней наши кулаки. – И со вздохом покосился на собственную кувалду, по самые косточки поросшую чёрным волосом. – Что делать-то будем, Ваденька? Что мы вообще сможем за этот срок!.. – Лично я намерен смотаться на Бугор, – сообщил Вадим. – «Давно не бывал я в Донбассе». Проведу уик-энд на природе, закачу себе эдакий пикничок. Как на это посмотрят твои системы? – Мои системы сильно опасаются, что на таком пикнике могут слопать тебя, – серьёзно сказал Гога. – Слышал про загородное зверьё? У моей супруги дядя – фермер, недавно навещал. Так он нам порассказал!.. – По крайней мере, прогулка обещает быть занятной, – беспечно откликнулся Вадим. – К чему пугаться до срока? Будем переживать неприятности по мере поступления. – Как бы ты сам не «поступил» – к кому-нибудь в желудок, – мрачно предостерёг крепыш. – Вадим, я не шучу! Там и вправду опасно. – Пся крэв, Гога, а где сейчас спокойно? Если уж ко мне на квартиру заглядывали!.. Кстати, поостерёгся бы, – сказал Вадим. – Кто знает, «по ком звонит колокол» – не по тебе ли, человече? – А если и так, куда я денусь – «от жены, от детей»? – Как бы ты вместе с ними не делся! – безжалостно добавил Вадим. – Сам знаешь, иногда пропадают целые семьи. Серьёзно, Гога: прими меры! – Ответный шар, да? – хмыкнул тот. – Вообще, конечно, не худо бы просчитать и такой вариант. – Во-во – просчитай. А по возвращению я с тобою свяжусь, обменяемся воскресными впечатлениями. Отложив картинки, уже прочно запечатлевшиеся в памяти, Вадим снова принялся за пайку, не жалея казённого припоя. Присутствие созерцающего Гоги нисколько не тяготило его – тем более что тот никогда ни о чём не расспрашивал (в отличие, скажем, от Тима). – Что мне в тебе нравится, так это лень, – с ухмылкой заметил гость. – Сколько за тобой наблюдаю, ни одного лишнего движения – предельная экономия сил! – Просто я несуетливый, – похвалил себя Вадим. – И расчётливый. Думаешь, вот так же я не считал и деньги – пока они у нас были? – Что же, Вадичек, удачи! – пожелал русо-кавказец, поднимаясь. – До сих пор тебе на неё везло. Ему на смену тотчас же заявился Никита, и сегодня он выглядел суровей обычного. – Знаешь что, Вадим, – сообщил старожил с накопившейся за сутки угрозой, – а ведь я вчера в «ищейки» поступил!.. Со вздохом Вадим развёл руки, будто сдаваясь. – Ну, вот он я, – сказал он. – Зачем далеко ходить? Образцовый же вражина: к режиму нелоялен, исторической вины не признаю, за отца и остальных предков отдуваться не желаю, на происхождение и прочие истоки плюю, исконных прав старожилов в упор не замечаю… Ну сдай меня, куда следует! И много тебе за это отвалят? – Разве в этом дело? – оскорбился Никита. – Дело в принципе, в справедливости!.. В правде! Мне лично не надо ничего, ты же знаешь. – Ах, Никитушка-Никита, бескорыстный ты наш! Тянешь тебя, тянешь к этой самой правде, а ты словно мячик на резинке. Сколько я на тебя времени потратил и нервов? Говорил же тебе: не смотри тивишник – «козлёночком станешь». Вот и допрыгался до «ищеек»… коз-зёл! Последнее слово, впрочем, Вадим произнёс мысленно: зачем обижать хорошего, в общем-то, человека? На свою беду, Никита был прост душой настолько, что мог настраивать её в унисон только с немногими, а прочие выпадали за круг подобия. Действительно, такая «простота» хуже воровства. И разве он не старался поспеть за Вадимом? А тут ещё и тивишник, чтоб ему!.. – А почём знать, – угрюмо спросил Никита, – на чьей стороне правда? Может, на нашей? А, брат-товарищ Вадим? Ты что, её купил – правду-то? – Милый мой, правда, как и совесть, не может быть на чьей-нибудь стороне – это общее достояние. И только начинается разделение людей на породы – будь уверен, правдой тут не пахнет. А уж справедливость – такое зыбкое понятие!.. Не говоря о принципах. Они-то и вовсе нужны лишь тем, у кого недобор совести. Или, говоря иначе, нет в душе бога. Тяжко задумавшись, Никита ушёл, но Вадим уже не верил, что напряжённые раздумья к чему-нибудь старожила приведут – при всей его честности и добродушии. Сколько «братьев» тянут Никиту с другой стороны – против одного-то Вадима! Такие вот бедняги, наверно, и преобладают в осатанелых толпах погромщиков, затаптывающих жертвы в грязь и кровь. Уж очень легко они сплачиваются в стадо, увлекаясь общим Резонансом, и что проку в последующих угрызениях? Потом пришёл Толян, давно поглядывавший в сторону Вадима из своего начальского угла. Привычно расселся на гостевом табурете. – Знаешь, да? – негромко спросил он. – Оросьев к режимникам перебрался. – Как же, виделись, – подтвердил Вадим. – Растут кадры – прямо на глазах! – Может, и к лучшему? Без надзору-то. Вадим усмехнулся. – Чего? – насторожился Толян. – Стукач ушёл, да здравствует стукач!.. Свято место пусто не бывает. – Думаешь? И кто же теперь? – Предлагали мне. Толян поглядел на него с изумлением, не удержавшись, фыркнул: и нашли же, умники!.. – А кому ещё, как считаешь? – спросил он. Вадим пожал плечами: – Не хотелось бы облыжно… – Уж как выйдет, Вадик. Кого стеречься-то? – Обрати взор на женский контингент: Нонну, Ларису… даже Асеньку. Недаром Оросьев последнее время их обхаживал – смену готовил. А заодно и будущий свой… гм… «кружок». – Да уж, такому дай власть!.. – Кстати, Толян, а как с отделом? – поинтересовался Вадим. – Берёшься? – Ты же отсоветовал? – Старина, ты на меня ответственность не сваливай! Что значит: «отсоветовал»? Решаешь ты сам, и никто кроме. – Вот я и решил, – хмыкнул толстяк. – Повременить. Лучше быть к людям поближе, чем… к этим. Чёрт с ним, с пайком! – А с нами бог, да? Ну-ну, хочется верить. «Хоть здесь мои советы пошли впрок, – подумал Вадим. – Хотя – кто знает? Может, просто Толяну потребовался козлик. Не винить же потом себя?» Наконец оставшись один, Вадим снова углубился в родимую схемотехнику, набрасывая на листках вариант за вариантом, а затем мысленно обкатывая их, прежде чем выбрать самый удачный и передать на сборку Билибину – хотя бы здесь Вадиму повезло на соседа. Правда, ему не помешал бы и критикан вроде Тима, но последнее время Вадим забрался в такие дебри, что больше времени потратил бы на объяснения. И говорлив Тимушка не в меру, как бы не привлёк лишнего внимания. Уж очень много надзирателей вокруг развелось. Конечно, каждая эпоха рождает своих героев, но вот с таким отребьем у нас никогда проблем не возникало – только свистни!.. А приборчик наклёвывался занятный, уровня: «ай да сукин сын!» Если практика опять не поведёт себя по-свински, напрочь отвергая гениальность замысла, результат мог «перейти всякие границы», включая пресловутый Бугор. Правда, от эфира это требовало уже совсем иных свойств, но он и без того давно свихнулся – переживёт как-нибудь и такое. Затем дело застопорилось, к тому же ещё пару раз Вадима отвлекали разговорами – каждому ведь хотелось излиться, а он здесь для многих сделался вроде отстойника. «К чёртовой матери! – в раздражении думал Вадим, очередной раз пытаясь собраться с мыслями. – Уйду в отшельники – уже созрел. Там-то меня никто не достанет! Смогу наконец заняться и собственными проблемами». Брон позвонил около полудня и небрежным тоном подтвердил договорённость, переадресовав Вадима этажом ниже, вожаку Скифу (кстати, тоже давнему знакомцу Вадима), заведовавшему в его хозяйстве то ли контрабандой, то ли транспортом, то ли тем и другим вместе. Назначенное время Вадима вполне устроило, учитывая сокращённый рабочий день; ему даже не пришлось воспользоваться «вольной». По дороге Вадим заглянул в уютное гнёздышко людоедов, как ни хотелось пройти стороной. На всякий случай, памятуя о пресловутом коварстве сумасшедших, забрался в квартиру через окно – не через то, которое проломил в прошлый раз. Тщательно спланированный звонок (донос!) к блюстам, разумеется, не возымел действия: зачем им заниматься ерундистикой, даже если убийцу подносят на блюдце? Людоеды, подумаешь! – тут от патрулирования глаза на лоб. Да и нет для них социальной базы: у нас, слава богу, все накормлены и устроены, – так что нечего раздувать нездоровые сенсации! А что до растерзанных на улицах трупов, то это провокации отступников и отщепенцев – вот на них и обратите праведный народный гнев… Впрочем, к ночным бесчинствам сплочённая парочка вряд ли причастна: свои дела она творила исключительно днём, не рискуя драгоценными жизнями. А мясо приводили сюда ещё живым, чтобы не утруждаться транспортировкой. Как выяснилось, предприимчивая дамочка не стала дожидаться высочайшего решения, всё равно: милостивого или сурового, – а позаботилась о себе сама, проковыряв приличную дырищу в двери и стенке шкафа (не ногтями же?), причём умудрилась при этом не повредить ни единой тряпки. Обескровленное тело сына она запихнула в холодильник, слепив в аккуратный ком (стало быть, тот ещё не успел закоченеть), а кровяную лужу на полу тщательно вытерла и даже замочила в корыте испачканный угол ковра – на случай, если сюда вернётся. Затем собрала запасы съестного, уложила любимую утварь и отбыла в поисках нового убежища – наверно, уже утром, как и все добропорядочные горожане избегая слоняться по ночам. Испытывая немалое облегчение: опять кто-то распорядился за него, – Вадим опустился в чистенькое кресло (в котором людоед Митренька, возможно, любил расслабляться после трапез, нагуливая жирок) и задумался, рассеянно озираясь. Здесь отовсюду веяло смертью, однако было уютно, словно в ухоженном семейном склепе, и в таком сочетании даже присутствовала некая прелесть – для особых, пресыщенных ценителей, к каким Вадим себя не относил. А уж что припасено для ценителей в холодильнике, лучше не вспоминать! Конечно, людоеды не объяснение, рассуждал он, однако зацепка какая-никакая. Если таких уродов и впрямь развелось сверх всякой меры, так почему не предположить всплеска прочих отклонений: садистов, насильников, мясорубов? «Мания как следующая стадия догматизма», – кто сказал? Да я же! А догматиков и фанатиков сейчас пруд пруди – «охраняется государством», даже культивируется. Это к вопросу о социальной базе. Может, и маньяки нашей Крепости не враждебны? Тут маньяки, там параноики – близнецы-братья! У одних «устойчивые бредовые идеи», другие на этих идеях зациклились до кровавых брызг. И общего между ними куда больше – зачем воевать? К тому же мясорубы добавляют страха нашим баранам, а запуганных проще держать на привязи. Так сказать, посильная поддержка снизу. Нет, не вяжется, вздохнул Вадим. Конечно, мания умножает силы, но ведь не настолько, чтобы обрывать людям конечности, точно крылышки мухам, и единым махом сносить головы? Здесь уже другой масштаб, нечеловеческий. И как быть с теми пятью отпечатками во дворике, не говоря ещё об одном – на позавчерашнем трупе? А сей таинственный Мститель, «Великий и Ужасный», помянутый Ангелиной, – как замечательно он подходит под эти метки! Что ли, ударимся в мистику? Или пренебрежём отпечатками и свалим всё на больших кошек с медведями да гориллами? Уж у них на такое достанет сил. Тогда почему я не учуял в городе зверья – не говоря о следах? Вообще ничего по-настоящему чужого, как будто и тут мы справляемся собственными силами. Кто самый страшный враг человеку? Он сам, конечно. А советскому – соответственно. И сколько он самого же себя в землю-то положил!.. Однако с дамочкой надо что-то делать, спохватился Вадим. Не станет же она мариновать своего сынка вечно: не мавзолей, чай, – холодильник. Стало быть, вернётся сюда, когда утихнут страхи. Сколько ей дать – день, два? А потом дело придётся добивать, деваться некуда. И так пошёл у дамы на поводу – бог знает, во что это выльется… Или не будем давать себе отсрочек? Для надёжности Вадим скрупулёзно обыскал гнёздышко и выяснил ещё одну пикантную подробность. Оказывается, сцеживаемая из забиваемых жертв кровь тоже шла в ход: дамочка использовала её для омолаживающих ванн (тоже, графиня Батори, Купальщица Елизавета!), – почти безотходное производство. Интересно, на что тогда пускались кости: на удобрение для домашнего огорода? А кожей обтягивали мебель – по примеру одного английского эстета? Бр-р-р… На кухне, в холодном шкафу, обнаружился приличный шмат печёного мяса, любовно завёрнутого в фольгу, – как будто дорогого гостя приглашали разделить трапезу. (А он-то ожидал наткнуться здесь на банальный капкан!) По счастью, Вадим давно не потреблял мяса и потому мог смотреть на неведомые останки без тошноты: они не ассоциировались у него с пищей. Теперь он был убеждён: если хорошенько здесь пошуровать, а затем раскинуть мозгами без суеты, отыщутся и намёки на нынешнее местонахождение Ангелины. Подсознательно или нет, но она подбросит вожделенному самцу путеводную ниточку. А чего: женщина в соку, при хозяйстве, – чем не невеста! До сих пор она лишь приманивала самецкое мясо, а душу отводила с «сыночкой» (хотя при чём тут душа?), – теперь ситуация изменилась. В ящике трюмо Вадим раскопал семейные фото, обязательные в приличном доме. Папаша Митреньки на них не проявился: видимо, успел наследить только в девичьем чреве. А впрочем… Как магнитом, Вадима притянуло к небольшой поблекшей фотографии, где запечатлелись двое: серьёзный мужчина в строгом кителе, щекастый и лобастый, чтобы не сказать лысеющий, и жизнерадостный кудрявый поросёночек женского пола, старательно вылупившийся в объектив. В чертах парочки ощущалось несомненное сходство: кажется, первый приходился Митрофану дедушкой… а по совместительству стал ему отцом – так уж случилось. Выходит, и Ангелинке повезло на родителя? Весёленькое семейство! Династия, можно сказать, – с традициями, как положено. Ладно, истоки выявлены – теперь не худо бы проследить, куда впадает эта отравленная речушка. Где её тихое болотце, под уютной ряской скрывающее гнилую топь? Причём проследить в буквальном смысле. Вадим повёл ноздрями, вбирая здешние запахи, прищуренным взглядом, словно через лупу, исследовал линолеум возле порога, подмечая характерные царапины и отметины. Затем открыл наружную дверь и двинулся по следу, ссутулясь точно питекантроп. На лестнице знакомыми каблучками была выдолблена приметная тропка, затем следы расходились. Но от последнего явственно веяло знакомыми ароматами, благо дождь ещё не прошёл. Сопротивляясь желанию опуститься на четвереньки (и без него тут полно оборотней), Вадим ходко потрусил между завалами старого мусора, поросшими жёсткой травой. К счастью, перед уходом беглянка не пожалела для себядухов, будто и вправду хотела наследить, и теперь от перегретой земли струился сладковатый дух, до омерзения походивший на трупный, – словно невидимый коридор, ведущий в преисподнюю. «Варкалось, хливкие шорьки…» В смысле, уже смеркалось, а из развалин доносились трели чудом выживших сверчков, торопившихся отвести душу, пока не разразились ночные холода. Иногда, на периферии мысле-облака Вадим засекал шевеление живых душ, чаще довольно вялое, словно бы высвечивалась ещё одна берложка маргиналов, где те подрёмывали от одной случайной трапезы до другой. Собственно, еда и тепло – единственное, что их пока заботило. Ну, иногда ещё они совокуплялись, больше по привычке, а при особом везении накачивались медовухой, чтобы лучше спалось. До других им не было дела, и другим было на них плевать, лишь бы на глаза не попадались. Кому интересны доживающие? Наверное, даже мясорубы на них не зарились: с тем же эффектом можно охотиться на крыс (только не подземельных) или даже рубить деревья. Какой смысл отнимать жизнь, если за неё не цепляются? Зато и Вадиму находиться здесь было спокойней, он не чувствовал себя, как под непрерывным изнуряющим обстрелом: плотность населения ниже тут на порядок, если не на два, а в душах едва теплятся, умирая, последние страстишки. Уж из этих вряд ли проклюнется маньяк, разве только очень припечёт. Вот людоеды – куда ни шло. Эдакие морлоки – правда, никчёмные, как элои. Любой посторонний для них – чужак, представитель иной породы, а потому не подпадает под запрет. Если уж цыгане не считают других за людей… «А кушать хочется всегда». Эта тёплая парочка, мамаша и сынок, вполне могли оказаться первыми на тернистом пути губернского каннибализма – так сказать, зачинатели, предвестники новой эры. Вадим и сам не понял, что побудило его притормозить и глянуть в затенённый угол очередного двора, – если мысле-облако, то не вслух, не на уровне сознания. А находился там коренастый седой человек, почти неприметный в сером дождевике, и выжидательно смотрел на Вадима вполне бодрыми, даже пылающими глазами. Странно, что Вадим заметил его только сейчас, – странно и тревожно. Давно он не давал подобных промашек, и впредь лучше бы так не подставляться. Иначе следующая встреча может оказаться последней. Незнакомец не походил на маргинала. Был он с обширной лысиной, но и с густой окладистой бородой, будто для компенсации. На широком лице мясистость сохранял только нос. Вообще, человек выглядел измождённым, усохшим до мослов и опирался на сучковатую клюку, но был ещё крепок и подвижен, точно паук, а одет с необычной для здешних мест добротностью. Помянутые уже глаза лучились энергией, будто у проповедника или перестройщика, губы беспокойно кривились. Удивительно, но Вадим уже словно бы с ним встречался – когда, где? И ещё: старик оказался весьма опрятен, к тому же почти не пахнул, будто и сам обладал настолько острым нюхом, что приходилось мыться по несколько раз на дню, а перед каждым выходом облачаться в стираное. Вот такого выследить будет непросто – да и кому он сдался, если честно? А впрочем, впрочем… – Ты кто ж будешь: крепостной или крутарь? – заговорил незнакомец отрывистым напористым голосом. – Не разберу никак. – Я сам не всегда разбираю, – утешил Вадим. – А это важно? На минуту зависло молчание, будто его попросту не услышали. – Хочешь познать Путь? – внезапно спросил старик. Вадим удивился, однако ответил: – По-вашему, я его не знаю? Кажется, и вправду проповедник, решил он. Последнее время подобных доморощенных пророков, бродящих по пустырям в поисках доверчивой паствы, ещё не охваченной другими, развелось множество. Не хватало самому заделаться таким же. – Тогда слушай, – как в абсурдистском анекдоте, продолжил старец и направился к Вадиму, удерживая его на месте сверлящим взглядом. – Постулат первый: все мы есть мерзость и гнусность, а потому обращаться с нами должно как со скотом. Проникнись этим! – Вот и меня так обзывала подружка, – откликнулся Вадим. – А я, дурак, не верил! Старик надвинулся вплотную и тут обосновался, прочно подпёршись клюкой. «А ведь неслабое оружие, – подумалось Вадиму, – если умеючи управляться. Бо-дзюцу, япона мать, – да ещё какое „бо“, если звездануть по черепушке со всей дури!» – Главные наши позывы: жратва да блуд, – снова заговорил проповедник, – а единственный действенный стимул – страх. Ещё мы всегда готовы сбиться в гурты, стало быть в массе – стадо. И потому нами должна править сила. Мы понимаем только свист плетей или пуль. Прочное здание можно выстроить лишь на жестокости, как вы не поймёте? Жёсткость конструкции и порождается жестокостью. Пора это признать, хватит врать себе и другим! Вещал он с таким пылом и такой убеждённостью, каких Вадим никогда не чувствовал в себе. И что кроется за этой страстью: нереализованные амбиции, тайные пороки, перегруженная совесть? – И это ваш второй постулат? – со скукой спросил Вадим. – Так почему вам не занять очередь: уж столько было призывов расстреливать больше! – Юнец, не встревай! – осерчал старец, пристукнув внушительным посохом. – Имей терпение слушать. На «юнца» Вадим усмехнулся, однако промолчал, дабы не усугублять. «Как будто я напрашивался на эту лекцию! – подумал он безнадёжно. – А куда денешься? Всё равно же вобьёт в голову – если потребуется, то и клюкой». – Просто их не напугали ещё как следует, – снисходя, пояснил докладчик. – Чуть-чуть же недодавили! Замараться, видишь ли, испугались – послушались развопившихся чистоплюев. И вот теперь приходится начинать сызнова. – Ничего себе! – снова не утерпел Вадим. – И сколько не хватило для полного счастья – миллиончика загубленных душ, больше? Опомнитесь, почтеннейший! Но этим выпадом старец пренебрёг, словно опять не расслышал, и теперь завёлся надолго, разогнавшись по накатанным колеям. Ещё один зауряд с поставленной речью и принципами вместо морали, определил Вадим со вздохом. Может, даже эрудированный, хотя не обязательно. А нравственно то, что полезно стае – истинный ленинец, «всем ребятам пример». Среди политиков таких полно. – Для начала должна быть чётко заявлена цель: общее благо, – как раз поведал лектор. – Не благо каждого, нет, – общее! И угодны все методы, кои этой цели способствуют. – Он разразился каркающим смехом. – Убий и укради – если нужно для дела! Прежние строители совершенного общества промахнулись уже с оценкой материала, не понимая, что «из дерьма не вылепишь пулю», тем более – домище размером в страну. А потому для цементирования нужны звери, только и способные скотинку приструнить. И чем выше этажность, тем страшнее потребно зверьё. Убийцы, маньяки – подумаешь! На них и построим новый мир. «Ну да, „мы наш, мы новый“! – усмехнулся Вадим. – Было уже такое, и для лучшей сцепки тоже набирали самую грязь – липкую, жадную, завистливую. Правда, тогда в этом не признавались и садистов называли героями, стукачей – патриотами. А вот наш старикан „с большевистской прямотой“ режет правду-матку, как её понимает, и не стесняется при этом выглядеть кисло – достойно уважения, что ни говори». – А что делать с умниками да праведниками? – поинтересовался Вадим. – По-вашему, таких не осталось? – Вот они и есть – главная мразь! – снова разъярился старик. – Слышать не могу про сих изменников! Трусливые продажные словоблуды, смущающие нестойких. У них сумятица в головах, они не признают простых истин – а кой прок от сложных, кто клюнет на такие? Ты ему слово, он тебе – пять, да все с подковырками, с выпендрёжем. Ненавижу всезнаек! – Желаете их извести? – усмехнулся Вадим. – К пистолету тянет, как Геббельса? Но ведь тогда народ действительно обратится в стадо. Может, этого вы и добиваетесь: подогнать реалии под свой постулат? – Хочу расчистить путь. Довольно нам мешать! – А они не мешают – просто не желают идти со всеми. Но ведь это вас и бесит, верно? – Не в них соль, – отмахнулся старик. – Правых всегда больше. И наоборот: большинство – право! – Больше всегда глупцов. Это пророки – в меньшинстве. – Не обольщайся, глупцы здесь все! («За единственным исключением, надо думать», – внёс поправку Вадим.) Только одни глупцы трусливые да слабые, другие – злобные, а потому сильные. И значит, каждому уготовано своё место! Он из породы людей, которые всегда правы, окончательно решил Вадим. Из тех, кто готов облагородить собственное дерьмо, как бы оно ни смердело, – но только собственное!.. Похоже, разговор теряет смысл. – Интересно, чем вас впечатлили маньяки? – повернул он в иное русло. – Больные ведь люди, к тому ж опасные! – И всё-таки они одарены большим. Им добавлен ещё один могучий позыв: подчинять. А кто жаждет власти, подспудно тяготеет к покорности. Они управляемы, да! И лучше организуются. – Ещё один «самый организованный и дисциплинированный»? Приехали… От такой картинки: сплочённые в организм маньяки, поставленные во главе, – Вадиму сделалось муторно. Хотя и это уже было… ну, почти. – А почему не взглянуть на вещи шире? – снисходительно предложил проповедник. – Можно ведь рассматривать маньяков как архангелов, насланных на человечество за грехи, – почему нет? – Тогда и тот, кто их натравил, изрядный садюга. – По крайней мере, у них – у каждого! – есть идея. – Фикс, – прибавил Вадим. – И энергия. Если направить её в созидательное русло… «Пожалуй, ты и сам – маньяк, – подумал Вадим. – Не дают покоя лавры основоположников? Действительно, наш-то был гениальным мошенником: так задурить головы нескольким поколениям! И писучие ж были, гады. Кто бы их вообще читал, если б не заставляли, – ведь тягомотина! Врали бы веселее, что ли… а впрочем, зачем им?» – Зачем науськивать маньяков, когда существуют Мстители? – спросил он, словно по наитию. – Вот это работа, следует признать! – Ага, ты уже знаешь про них! – возликовал старец, всплеснув широкими рукавами точно крыльями. – Воистину: вот они – грозные вестники Хозяина, кои нам, слабым и ничтожным, указывают путь!.. – Хозяин – это, видимо, бог? – уточнил Вадим. – Единый и самодержавный? – Вне всякого сомнения! – с воодушевлением поддержал проповедник. – Миром не может править ни вече, ни парламент – только один. И больше на троне Он не потерпит никого! – А Мстители, стало быть, его ангелы? Наверно, ещё и не самых высоких чинов, не архи? – Вадим хмыкнул: – Нет бога, кроме Хозяина, а вы – его пророк? – Ну, я не мечу столь высоко… – Так у вас, что ли, секта? – перебил Вадим. – И как же вы зовётесь: потрошителями, расчленителями, мясорубами? Или каждый чиканулся на своём? А как вы разделяетесь по ячейкам, какова общая структура, признаёте ли «демократический централизм»?.. Это когда снизу рекомендуют, а сверху диктуют, – пояснил он на всякий случай. – Потом тех, кто промахнулся с рекомендациями, можно сократить – до нуля. И какие достижение идут в отчётность: отрубленные головы, вспоротые животы, осквернённые дети?.. – Если потребуется для дела, – подтвердил зачинатель, мрачнея на глазах. – А жирующим на тучных лугах барашкам лучше уразуметь, какой ценой оплачено их благоденствие. Когда они осознают собственную мерзость, всем станет легче. – Но раз вы настолько презираете людей, чего ж за них радеть? – удивился Вадим. – Или вам тоже неймётся наследить в Истории? Фараоны, помнится, возвеличивали себя каменными грудами до небес, а вот тираны посвежее, начиная с Чингиза, вместо булыжников используют в пирамидах людей, мёртвых или живых. Ещё одной «тысячелетней империи» захотелось? Так всем им одно место – на свалке!.. – А вот мы поглядим! – запальчиво возразил старик. – Думаешь, спроста развелось вокруг столько хищников? Это наш вид заботится о выживании, теснее сплачивая особи. Природа мудра – не то, что люди. Без страха не будет прогресса, все обратятся в дегенератов, в растения, даже о себе не смогут заботиться! – Так природа или бог? Вы бы определились сначала… – И дело не только в маньяках, – не слушая, вещал пророк. – Помнишь, как полыхнула народная ярость в ночь Варфоломея? Весь город поднялся точно человек и в несколько часов вымел из себя скверну! Пять тысяч покойничков за один присест – каково! – По стране их набралось тысяч тридцать, – прибавил Вадим. – И что? – А то, что в каждом живёт душегуб. И когда такое чудище вдруг вздыбится сразу из всех, лучше, чтобы для него уже подготовили голову – из самых злобных, вскормленных на крови… другие не справятся. Иначе опять получите свой «бессмысленный и беспощадный» – не хочется, небось? – Нужна «направляющая сила»? – А хоть бы и так! – Но ради чего всё? – допытывался Вадим. – Что это за благо такое – общее? Ну объясните, я ведь пытаюсь понять!.. – Ради людей, – убеждённо ответил старик. – Они хотели жрать да плодиться? Так я им это обеспечу, причём за минимальную цену. – И вы уверены, что их потребности этим исчерпываются? А если кто-то захочет большего? – Ради общего приходится жертвовать частным. – А что есть благо, станете определять вы? Тоже ведь проходили! – Почему – я? Существует массы. А они всегда отвергают одиночек, даже сверходарённых. Все должны подстраиваться под стандарт, иначе… – «Кто не с нами, тот против»? А с несдавшимися – по известному рецепту? Теперь это больше напоминало диспут, религиозный или философский. Два убеждённых в своей правоте адепта, сцепившихся намертво, – не хватало лишь публики да почтительно внимающих учеников. Однако не слишком ли далеко они разошлись, чтобы ещё слышать друг друга? Странно, что старикан вообще реагирует на чужие доводы – может, оттого, что они созвучны его сомнениям? Впрочем, откуда у него сомнения! – И вы утверждаете, будто все эти убийства, насилия, кровь – во благо? – недоумевал Вадим. – Что на мёртвой топи сможет прорасти хоть что-то? – Назовём это удобренной почвой, – усмехнулся старик. – Говорят же, будто поля сражений самые урожайные. Один урожай предполагает другой, разве нет? – Ну да, «кровавая жатва»! – кивнул Вадим. – А знаете, как называется поклонение не любви, но страху? Сатанизмом. Стало быть, любые проповедники насилия – сатанистам родные братья, как бы себя ни обзывали: товарищами, патриотами, государственниками. Конечно, они прикрываются волей большинства, но тому-то диктует выстроенная ими же пирамида, на вершине которой властвуют единицы!.. – А вам всё добреньких подавай, христосиков не хватает? Гуманисты штопаные, жалельщики сраные, пацифисты! – Старик хрипло рассмеялся: – «Кто из вас без греха, первым брось в неё камень» – ха! Скажи он так сейчас, её завалят булыгами, курган воздвигнут! Или утопят блудницу в сортире, залив похотлище свинцом!.. «Вот это, пожалуй, верно, – нехотя признал Вадим, ёжась от такой картинки. – Кто сейчас оглядывается на собственные грехи?» – Как по-вашему, – сказал он, – почему все знают беднягу Христа, а всемогущий и деспотичный Саваоф – в тени? Может, потому, что людям нужен всемилостивый и сочувствующий бог? А грозных правителей хватает и на Земле. – И сказал Господь: «Не мир Я принёс вам, но меч!» – А ещё говорил, – подхватил Вадим. – «Все взявшие меч, мечом погибнут». Видите? Каждый находит, что ему ближе, – на все вкусы учение! – Подставь другую щёку, да? – бесновался дед, брызгая слюной. – Тебе все царства на блюдечке, а ты – тьфу!.. Думаешь, это ты блажен? Ты ведь даже не веруешь! – Что, вас тоже обделили любовью? – участливо спросил Вадим. – Пришлось её покупать или выцарапывать силой? Похоже, вы и себя не любите – отсюда ваши беды. Возненавидь себя, как ближнего своего! И как ещё ублажить больную совесть, если не сваливать вину на других? Кажется, переходим на личности, со смешком отметил он. Пора, пора… Собственно, почему нет? Разве убеждения – не функция личных качеств? Конечно, если ты не набрался доводов у соседей. Так вперёд! И уж в этом старец немедленно поддержал противника, хотя вряд ли умел пикироваться с той же живостью. – Много воли вам дали, нынешним, – объявил он. – Распустились! – Правда? – удивился Вадим, невольно озираясь: и где она, сия воля? – Вот меня папаша держал в строгости. – Шаг в сторону – считался побег? – Попробовал бы я ослушаться!.. – То-то вы отвели душу, когда вырвались из-под опеки! – рассмеялся Вадим. – Не запили, нет? Помню, мои сокурсники… – И мои чада ходили по струнке, – перебил старик. – Вбивал им послушание через задницы. Зато теперь… Он вдруг осёкся и повёл вокруг растерянным взглядом, будто вспомнилось что-то, не из самого приятного. – Может, так и удастся внушить покорность, – немедленно ввернул Вадим. – А вот ума точно не прибавить. – Чего? – удивился старец. – «Ума…» А что это вообще? Всё давно известно, надо только по полочкам разложить – каждому! Ум есть порядок. Когда в головах всё движется по установленным орбитам, тогда и в державе покой да благодать. Никто не прыгает с места на место, никто не замахивается на лишнее и не скачет выше головы. Каждый с готовностью принимает свою долю, осознав неизбежность. Ибо все мы – лишь грязь и тлен на стопах Господних!.. – Почтеннейший, у вас что, зуд в заду, изнурённом частой поркой? – не выдержал Вадим. – Не судите об остальных по себе, не обижайте людей. Что за компот у вас в мозгах, господи! Коктейль из церковных и партийных догм, приправленный паранойей. Где нахватались вы этого: в совдеповских верхах? Да вам же просто не хватило места возле кормушки – правильно? Вот вы и раздухарились. И принялись под обиду подводить базис, строить планы возмездия, предлагать новые модели – а что остаётся, если остался за бортом? – За бортом – я? – Старец заперхал зловеще, обжигая безумным взглядом. – Это они доживают последнее – недели остались, даже дни. А за мной уже столькие идут!.. По всей губернии пробуждаются звери, восстают твари божьи, в коих ещё сохранилась Сила, сплачиваются в тени Псов Господних и подсобляют им по мере разумения. Мы пройдём по заблудшим землям огнём и мечом, с корнем выметая скверну, железной рукой устанавливая повсеместно Порядок, – и если потребуется, оставим от мира пустыню!.. – Вы что же, воображаете себя революционером, вожаком великой и страшной стаи? – засмеялся Вадим. – Даже если вы её соберёте, думаете, на вас не найдётся управы?.. Может, такое зверьё даже на руку нынешнему режиму – судя по тому, что он не усердствует в отлове. Внешняя угроза сплачивает стадо, в этом вы правы. А внутрь вас просто не пустят – у вас лишь провокаторские функции, как у Гапона. Может, вы тоже на содержании у блюстов? Или у репрессоров? Вот это оказалось последней каплей. – Не скажу, что я захотел освежевать тебя живого, – сквозь зубы выцедил старец, – но поглядеть бы на такое не отказался. – Врёте вы, – уверенно сказал Вадим. – И сами б не побрезговали. Была бы ваша воля!.. – Мы ещё встретимся, будь уверен, и тогда поглядим… – Боже вас упаси! С минуту проповедник пожирал его глазами, будто прикидывал шансы, затем круто повернулся и зашагал прочь. Решающий довод, клюка, в ход всё же не пошёл. Ну, не договорились – бывает. «Нет человека – нет проблемы». И Вадим устремился по следу дальше, сокрушённо качая головой. Надо быть терпимее к старикам… даже если когда-то они служили в расстрельных командах. Но ведь презумпция – поди докажи! Некоторое время Вадим следовал узенькой тропкой, извивавшейся вдоль разрушенного забора, на удивление длинного. В проломы виделось всякое, в том числе промелькнуло пяток сцен из жизни маргиналов, не слишком, надо сказать, презентабельных. Как ни странно, на общем фоне людоеды выглядели почти пристойно: аккуратисты, чистюли, – но только выглядели. Кто знает, может, они и благотворительностью занимались: подкармливали своих менее удачливых собратьев чем бог послал. Надо ж куда-то девать худшие куски? Бр-р-р… Вот тут фантазию лучше умерить. Довольно скоро след привёл Вадима к небольшому укромному строению, окружённому высоким кирпичным забором. Снаружи забор выглядел брошенным, зато изнутри был тщательно заштукатурен и выкрашен, только что обоями не оклеен. Таким же ухоженным оказался двор, перекопанный почти по всему пространству – словно для грядущего сева. И в самом доме порядок был идеальный, почти нежилой. Тем более, там и вправду никто не присутствовал: ни хозяева, ни гости, включая сегодняшнюю. От последней осталась только одежда, тщательно сложенная на спинке стула, возле просторной и тоже пустой кровати. Походило на то, что Вадим опоздал и сюда. Ангелину он отыскал по отпечаткам босых ног, ясно различимым на рыхлом грунте. Некоторое время, совсем недавно, она металась между глухих стен двора, затем устремилась в дальний угол, к покосившейся щелистой будке. И там след людоедки наконец оборвался – вместе с жизнью, столь же бестолковой. Видимо, убийца загнал женщину в сортир, и в отчаянии та сунулась в подвернувшуюся норку. Неведомо как: может, благодаря шёлковой комбинации, – она ухитрилась протиснуться туловищем в замызганную дыру, однако пышный зад застрял намертво. И теперь обмякшие бёдра в приспущенных чулках были разбросаны по сторонам, а между ними торчал знакомый кухонный тесак, погружённый до рукояти, из-под которой ещё пузырилась тёмная кровь. При этом ни одного лишнего следа: шаг внутрь, единственный выверенный удар и – назад, пока не забрызгало. Тоже, видать, чистюля! А заколотая ещё долго сучила ногами – от таких ран скоро не умирают. Расстроенно Вадим покачал головой. Наказание не уступало жестокостью преступлению – стало быть и палач, кем бы он ни был, до омерзения походил на осуждённую. Он ведь не просто пресёк дальнейшие похождения людоедки, спасая будущие жертвы, он рассчитался с ней за что-то; и способ слишком изощрён, чтобы оказаться случайным. Стращать здесь некого: вряд ли в глухой дворик забредали сторонние, – значит, дело в ином. Личные разборки? То ли Серафимовна кому-то недодала (что вряд ли), то ли наоборот, оказалась слишком щедрой. Может, один из несъеденных любовников воспылал ревностью? Или сгоряча отгрызла у бедняги сокровенное? Или… или… Боже мой! Вадим вдруг понял, отчего лицо старика-проповедника показалось знакомым: не далее как сегодня оно мелькнуло на древней фотке, рядом с девчоночьей мордашкой. «И шестикрылый Серафим», надо же! Так это не было пустой болтовнёй? Правда, там будущий пророк вовсе не походил на аскета – скорее на чревоугодника и сластолюбца. А «вбивал послушание» он, выходит, не только «через задницы», но и через прочие подвернувшиеся места. И старался, видимо, изрядно, пока не обзавёлся язвой, подагрой да склерозом – не постарел. Из-за нахлынувшего бессилия вспомнил о боге, как и большинство импотентов заделавшись моралистом (не себе, так и никому). И уж ему было за что мстить блудной дочурке: за подростковую её сексапильность, доведшую до кровосмешения, за погубленного наследника, за несбывшиеся надежды. К тому же обрубил опасную нить, а заодно схоронил давний грех. Откуда я тебя породил, туда и убью, – как и положено у нас, наследников Бульбовой славы. А она рассчитывала обрести здесь убежище!.. Аккуратно прикрыв дверцу, Вадим оплескал будочку керосином, припасённым в кладовке, и подпалил. Конечно, не мешало бы снять с ножа отпечатки, но кто станет этим заниматься – не блюсты же? А мавзолеи плодить не будем – пусть душа поскорей отлетает от нагрешившего тела, преданного очистительному огню. Где же искать тебя, старче? – спросил Вадим у дымного столба, вздымавшегося к близкому небу. – И «чего тебе надобно» – теперь? По-моему, ты не тот конец обрубил, к тому же опоздал лет на сорок. Но мы ещё встретимся, будь уверен. Ты ведь сам этого хотел?2. Лига медведей
Как уславливались, Скиф поджидал Вадима возле портовых гаражей, облокотясь на крышу положенного треколёсника и привычно поглядывая по сторонам. Подобно Валету, он заматерел, ещё оброс плотным жёстким мясом и так же отпустил усы и волосы, словно подчёркивал, что при нынешнем своём положении вовсе не обязан самолично участвовать в разборках, – хотя при случае не оплошает. – Точен, как и раньше, – произнёс Скиф, глянув на часы. – Это радует. – Небрежно он протянул Вадиму руку, снисходя к новому подчинённому, и кивнул за плечо, внутрь гаража: – А там твой нынешний напарник. Представлять не обязательно? Пригнувшись, Вадим нырнул в тёмную глубину и едва не столкнулся со здоровущим парнем, смахивающим на медведя. Тот грозно рыкнул, но вдруг расплылся в благодушной ухмылке. И Вадим его узнал: не раз пересекались в подвальных тренажёрниках – тоже из старой гвардии, когда-то ходил в областных призёрах. Вот в ком жизне-силы навалом, хотя начинал худосочным задохликом. Волосы у знакомца были подстрижены, но не потому, что не вышел рангом, – просто стоял в здешней иерархии особняком и стригся, как самому нравилось. – Здорово, Лось! – пророкотал богатырь. Вадим и сам не помнил, за что его прозвали так в среде качков: за выносливость или вегетарианство. Или же за то, что он на спор прошибал кулаком двери. Как и теперь, там любили зоологию – в именах. – Гризли, привет! – откликнулся Вадим. Он протянул знакомцу руку, заранее напрягаясь, и всё-таки поморщился от хватки мясистой клешни. С последней встречи Гризли ещё больше раздался вширь, и теперь Вадим не сомневался, что тот «химичит». Неясно только, на какой он уже стадии. А затем Вадим разглядел машину, гранитным утёсом выступавшую из сумрака. – Эх, ни фига себе! – не удержался он. – Вы что, за золотом собрались? Такого он давно не видал – разве только по тивишнику, в забугорных программах. Больше всего это смахивало на бронетранспортёр, насколько Вадим его помнил: те же угловатые массивные формы, могучие рифлёные шины, вместо окон – бойницы, залитые толстым стеклом. И пулемётная турель на крыше, перед люком, – пока что пустая. – Ну, со старшинством и разделением функций как-нибудь разберётесь, – произнёс из-за его спины Брон, заскочивший в гараж, видимо, для напутствия. – Вы же не гонористые пацаны, коим лишь бы на рожон выпереть!.. Впрочем, для надёжности последнее слово оставляю за Лосем. Понял, Гризли? У тебя опыт, зато у него голова, каких мало. А вот одёжку, Вадик, придётся сменить – подходящие скорлупки тебе припасли. И пара стволов не помешает – мало ли. Стрелять ты, правда, не любишь, однако умеешь, и лучше, чтобы у тебя оставался выбор. Предпочтёшь собственную смерть – твоё право. Только постарайся, чтобы не в ущерб делу, ладно? А мне – не в убыток. Засим вас оставляю. Удачи! Он обменялся рукопожатиями с обоими бывшими дружками и сразу отбыл: видимо, закрутилась каждодневная карусель, в которой контрабанда была далеко не единственным и даже не главным его делом. – Гля! – гукнул Гризли, горделиво распахивая дверцы шкафа. – Кольчужки высший класс, достали по особому блату. И вовсе это были не «кольчужки»: на пластиковых крюках разместились великолепные бойцовые доспехи, напоминающие рыцарские, только полегче и поизящней, со складчатыми суставами, с устрашающими шипами и гребнями, с ребристыми шлемами и вычурной сбруей, рассчитанной, кстати, и на огнестрелы. Ещё они походили на хитиновые покровы исполинских насекомых, отмеченные жутковатой, странной красотой. А габаритов были таких, что Вадим вдруг показался себе недомерком, словно во времена далёкой юности. Конечно, «Россия – родина слонов», но не динозавров же!.. Хорошо хоть, у них с Гризли приличная фора перед молодыми. – Не боись, – утешил напарник. – Их можно слегка ужать – считай, тебе сшили на вырост. «Скорее, выплавили, – подумал Вадим. – В самом деле, из чего это чудо? На металл не похоже – пластик. И кто им разродился – снова Институт? Тогда скафандры предназначены блюстителям. Но где собрались штамповать таких гигантов? И как доспехи попали к Брону?» – Что ли, вперёд? – подстегнул Гризли. – Имей в виду, до заката надо много успеть. Следуя его примеру, Вадим разделся и забрался внутрь доспехов. Оказалось не так страшно, даже комфортно, хотя слегка подрасти не помешало б обоим. В носки сапог пришлось набить тряпок – тем более, Вадим всегда отличался мелкостопием, – зато шлем, напротив, оказался тесноват. А вот Адаму доспехи пришлись бы впору, внезапно мелькнула мысль. Где-то он теперь, сей громила? – Глухая защита от пуль, – похвалился Гризли, – даже разрывных. Можно прошибить только гранатой. – Или лазером, – задумчиво добавил Вадим, разбираясь в защёлках, пазах, кобурах. – А мечом не пробовали? – Чтоб ты знал, в комплект входят мечи, – хмыкнул Гризли. – По паре на брата. И несколько ножей – или кинжалов, чёрт их разберёт! С пренебрежением он сунул Вадиму связку разнокалиберных клинков, показал куда что крепится, хотя тот и сам догадался на удивление быстро. – Стал бы я таскать столько железа, если б не Брон! – проворчал Гризли. – Этот чудила раскопал где-то с пяток мастеров-мечников, и теперь каждый вечер набивает себе синяки. Да я кулаком сшибу любого узкоглазого вместе с его мечами! – Попади сначала, – откликнулся Вадим, пробуя, каково ему будет хвататься за рукояти. Осенённое свежеразбуженным знанием, тело не разочаровало: руки сами, вслепую, находили мечи и тут же порывались их вырвать, чтобы запустить убийственную атаку. «Чёрт побери, – обеспокоенно подумал он, – с этим надо аккуратней: как бы не переусердствовать. Рефлексы ведь опережают сознание, и что толку в позднем раскаянии?» – Сечёшь и в этом железе? – заметил наблюдательный богатырь. – Знакомые ухватки – в точности, как у сэнсэйчиков Брона. – Завидно, что ли? Могу поднатаскать. – И без тебя есть кому – до кровавых мозолей. – А если без мозолей? – Это как же? – не поверил Гризли. – Не бывает такого! Сколько живу, всё достаётся мне через пот или кровь. – Тебя никогда не лупили под наркозом, толстый? – со смешком поинтересовался Вадим. – Перезаписываем рефлексы напрямую! Считай это разновидностью гипноза. – Нет, правда? Мне бы сгодилось. И не только мне: Брон бы за такое озолотил – у него же сдвиг на холодном оружии! – Как-нибудь попробуем – на досуге. Честно сказать, до сих пор я проделал это лишь раз. – Даже если и получится – мало, – с сожалением возразил Гризли. – Насмотрелся я на этих жонглёров: у них же не суставы – шарниры! А у меня… – Он выставил перед собой могучую десницу, уже бронированную пластиком, покрутил громадным кулаком. Действительно, подвижность кисти «оставляла желать», а на одной хватке не выедешь. Такие руки больше годятся для кулачных боёв, но эти времена уже отходят. – Мне бы приличную растяжку в паху, представляешь? – добавил Михей. – Я ж ногой стены прошибаю, что твой Портос! А скорость у меня не хуже, чем у тех макак, и прыгаю куда выше. – Как гиббон… Ну-ка, – сняв перчатку, Вадим обхватил пальцами толстое запястье богатыря и на минутку прикрыл глаза, посылая в ладонь тепло, прямо через броню расплавляя суставные затвердения. – Да ты и вправду – кладезь, – проворчал Гризли, снова покрутив кулаком. – Ишь, совсем другое дело! – Лудим, паяем, – откликнулся Вадим, надевая перчатку обратно. – Настраиваем мозжечки, повышаем напряжение нервных сетей, впечатываем двигательные программы… Штампуем киборгов! – Только я ж не халявщик, зачем мне это даром? – «И даром не надоть, и с деньгами не надоть», – подтвердил Вадим. – «Правда-правда!» А как насчёт обмена, медведище? – Чем берёшь-то? – Не бойсь, мне тоже лишнего не надо. Ну, потерпишь моё занудство денёк-другой, поделишься сокровенным… – И всё? – Мало не покажется, – заверил Вадим. – Я дотошный. А степень доверительности будет зависеть от размеров твоей благодарности. – Ну и всё, по коням, – скомандовал Гризли, легко взбираясь на вездеход. Последовав за ним, Вадим протиснулся в узкий люк и оказался в неожиданно просторной кабине с двумя роскошными креслами, помещёнными перед впечатляющим пультом и разделёнными удобным столиком. Опустившись за руль, Вадим быстренько разобрался с индикаторами, кнопками, рычагами и педалями, почти не обращаясь к руководству, предусмотрительно выложенному на видное место. Потом оживил бортокомп и на скорую руку с ним пообщался. – Что значит спец! – со смешком заметил Гризли, наблюдая за Вадимом из соседнего кресла. – Вот мне бы чего попроще: руль да пара давилок. А пока разберёшься в этом компоте! – Он безнадёжно махнул рукой. – Ну-с, можно выезжать, – объявил Вадим. – Или кого ждём? – Погоди – последний штрих. – Запустив лапищу в бэтровский бардачок, больше похожий на сейф, Гризли выудил пару увесистых пистолетов и протянул напарнику. – И ещё не пропусти это, – он кивнул по сторонам, где, под самой крышей, крепились два могучих огнестрела, сродни Валетовому, только с длинными стволами, массивными прикладами и сложными оптико-лазерными прицелами, – кажется, крутари прозвали такие убойниками. В дополнение к ним Вадим разглядел в глубине кабины ещё одну пушку, гранатного калибра, – ныне именуемую гранамётом. Это не считая станкового пулемёта, пока что уложенного за спинками кресел. А пулемёт был хорош: скорострельный, с обширным коробчатым магазином, – совершенное орудие смерти, извергающее свинцовую струю из полудюжины стволов. Специально под него вблизи люка было запасено третье кресло – поменьше, но тоже вполне комфортное, как будто предполагалось гнездиться там часами. – А ракетной установкой вы не запаслись? – полюбопытствовал Вадим, рассовывая пистолеты по кобурам. – Всё впереди, партнёр, не переживай. Пока обходимся пулемётом. Ну, теперь двинулись! Запустив моторы, Вадим подивился их деликатному ворчанию, никак не гармонировавшему с такой громадной мощью. Затем тронул машину с места и поразился плавности хода: с эдакими амортизаторами не страшны любые дороги – и бездорожье тоже. Похоже, бэтр походил на армейский только внешне. Они выехали из гаража и покатили по пустынному шоссе, мимо заброшенных домов. Сумерки уже начинали сгущаться, а налетевший предзакатный ветер, студёный и порывистый, уже гонял по дворам приземистые смерчи, который раз вороша старый мусор, – но в кабине было уютно и покойно, словно внутри здания, а вдобавок тепло, чем не баловали даже в домах. – Недурно вы устроились – а, Михей? – позавидовал Вадим. – И вправду: мускулы в цене! Кстати, почём нынче пушечное мясо? – По деньгам, – ответствовал Гризли, расставляя на магнитном столике металлизированные тарелки и бокалы. – Не хочешь подкрепиться? – Ведь только выехали! – А по-моему, самое время. – …сказал Винни-Пух. Судя по благосклонной ухмылке, симпатичный сей медвежонок был Гризли знаком, и против известного родства с ним громила не возражал. – Люблю пожрать, – подтвердил он. – Сколько той жизни, Вадик!.. Утробно гоготнув, крутарь принялся загружать посуду яствами, извлекаемыми из небольшого холодильника, – откровенно гордясь их разнообразием и отменным качеством. Впрочем особых лакомств не обнаружилось, всё было по-билдерски добротно, питательно, малокалорийно: шматы пахучего мяса и ломтики сыра, варёные яйца, орехи, зелень, овощи, соки. – Всеяден, как любой гризли, – заметил Вадим. – А с меня довольно и яблока, благодарю. Скоро они пересекли городскую черту, дальше которой крепостные редко забирались – с тех пор как в Крепости отменили пригородные автобусы, а личные колёсники обобществили (с горячего одобрения большинства). Довольно долго бэтрик ехал вдоль шоссе, прямого как луч и совершенно безлюдного. Вообще, некоторые дороги, направленные к загородным резиденциям Глав или к поселениям крутарей, ещё поддерживались в пристойном состоянии, но это старое шоссе, похоже, не вело никуда. А если и вело, то очень немногих. Вгрызаясь в яблоко, Вадим сосредоточился на управлении. Дома уже остались позади, и с обеих сторон к дороге стали подступать деревья – растрёпанные, замороченные изменившимся климатом, частью и вовсе высохшие либо поваленные. Вадим не выбирался на природу уже лет восемь и теперь с любопытством озирался, сравнивая впечатления. Оказывается, от ночных гроз и смерчей окрестные леса пострадали не меньше города, если не больше, – даже отсюда, с шоссе, бросались в глаза перемены. Некоторые участки выгорели напрочь – до остроконечных угольных пеньков, похожих на чёрные термитники; другие затянулись мёртвыми болотами, а из вязкой жижи торчали раскоряченные голые остовы, медленно разлагаясь. Можно представить, какие непролазные буреломы наворочаны по лесным чащам, и сколько просёлочных дорог развезло до полной непригодности, либо затопило речными разливами, либо завалило деревьями. И даже от этой магистрали общесоюзного (некогда) значения, по которой так весело катил броневичок, сохранилась лишь насыпь, просевшая и оплывшая. Венчавший её асфальт давно был разъеден и смыт дождями, вместе с гравием, – или же сметён ветрами. Если городские улицы хоть как-то защищали и ремонтировали, то здесь скоро можно будет разъезжать только на лошадях. А каково, интересно, селянам? – «Ну вот, поели, теперь можно и поспать», – скрипучим голосом объявил Гризли – Не собьёшься с пути? Смотри-ка, удивился Вадим, ещё помнит старые мультяшки! По нынешним временам это почти избыточная образованность. – Интересно, как? – откликнулся он. – Разве только откажет бортокомп – туда ж всё заложено! – Ага, ну да, – покладисто согласился верзила. – А сам-то не заснёшь? – К твоему сведению, комп и водить умеет – подстрахует, если что. – Во дела! – поразился Гризли. – И на кой тебя взяли, а? Ухмыльнувшись, он вытянул толстые ноги и с наслаждением обмяк в великаньем кресле, погрузившись в него как в перину. – Не расслабляйся, партнёр, – посоветовал благодушно. – Нам ещё придётся попотеть, будь уверен! Это только возле города смахивает на прогулку и то – пока катим пустыми. На землю наконец спустилась темнота, однако не настолько плотная, чтобы Вадим не смог различать дороги, – даже если забыть о его экстра-чуткости. Всё же для страховки он подключил к компьютеру локатор, выискивающий на курсе помехи, а на главный экран вывел картинку с тепловых видеокамер. С таким обеспечением вполне можно было обойтись без фар, и лучше бы их не включать, учитывая возможную слежку. А интересно, прикинул он, легко ли разглядеть бэтрик с воздуха? Мало в городе было проблем с «воронами»! Вадим снова обратился к всезнающему компу, и тот его утешил: неведомый конструктор позаботился о скрытом отводе тепла из моторов и кабины, так что ночью засечь машину можно только в движении. – Скукотища! – проворчал Гризли, позёвывая. – Может, это от нервов, как считаешь? Тебе-то хорошо: ты в первый раз. От нечего делать он вставил в пульт кассету, и на боковом экране запестрела чистыми красками мультяшка, сразу поправив ему настроение, – из тех старых, добротных, ещё советских. Вот откуда его познания в анимации, усмехнулся Вадим. Забавная всё же публика – эти билдеры-хроники!.. – А хочешь позабавиться, дитятко? – предложил он и на тот же экранчик вывел подходящую компьютерную игру, которая немедленно затянула азартного Гризли с головой. От его кресла теперь доносились только приглушённые рыки и сдержанная ругань. А Вадим продолжил свой диалог с компом, торопливо и без стеснения насыщаясь полезными сведениями, то ли доверенными ему Броном, то ли оставленными здесь по недосмотру. Как выяснилось, контрабандой броновская дружина занималась давно, и с каждым годом этот бизнес становился опасней, хотя прибыльней, – как и большинство других, впрочем. Но если внутри города угроза исходила от таких же хищных стай, алчущих лучших кусков, или от плохо предсказуемых крепостников, с которыми не всегда удавалось сговориться, – то снаружи на первый план выступала природа. Что-то происходило с окрестными местами, и затрагивало это не только климат. В лесах завелась новая живность, неведомая, опасная, подавляющая прежнюю и особенно бесчинствующая по ночам. А в болота вообще лучше было не углубляться, даже на бронекатерах. Россказней про пришлых хищников гуляло множество, причём немалая их доля отдавала мистикой; однако и проверенных фактов вполне хватало, чтобы голова пошла кругом. Откуда и почему это выперло, не знал, похоже, никто, а крутари и не слишком интересовались, больше озабоченные мерами безопасности. Большинство селений походили теперь на укреплённые заставы, окольцованные мощными стенами и чуть ли не водными рвами. Однако число жертв продолжало множиться, тем более что с оружием у селян никогда не было густо, а с боевым духом – того хуже. Представители Крепости заглядывали сюда редко, зато у крутарей хватило ума не доводить крестьян до отчаяния и наладить с ними взаимовыгодные сношения, взамен продуктов, с грехом пополам выжимаемых из уцелевших земель, поставляя городские товары и дорогие, но ужасающей силы огнестрелы, производимые за Бугром. Кстати сказать, шкуры и головы немногих чужаков, заваленных-таки с помощью импортных убойников, «со свистом» уходили за тот же Бугор и ценились крутарями почти на вес золота. Ещё бы: если некоторые из трофеев ещё обнаруживали отдалённое сходство с нашими волками и большими кошками, то остальные смахивали на порождения бреда. Проглядев цветные фотки, запечатлевшие бронированные туши убитых чудищ, их устрашающие пасти и серповидные когти, Вадим озадаченно покачал головой. Если вдобавок они и впрямь столь стремительны, как о них говорят, то подспудная нервозность Гризли становится понятной. Одно дело сцепиться с привычным противником: тигром, к примеру, или медведем. Но если тебя стравливают с палеозойским ракоскорпионом или средних размеров звероящером, щёлкающим этих самых тигров, как орехи… н-да. Всё же странно, что эти твари не наведываются в город. Уж там бы они накуролесили! Или всё-таки… Конечно, следы утверждают иное, но кто знает, скольких пришельцев ещё не удалось подстрелить? Вадим вздрогнул, в сумраке кабины явственно различив хруст костей, перемалываемых мощными челюстями, резко повернулся на звук. И хмыкнул: ни на секунду не отрываясь от игры, Гризли смачно уплетал индюшачью ножку. – Как раз по теме, – брезгливо сказал Вадим. – Слышишь, трупоед? И не жаль тебе бедной птички! – Че? – не врубился тот, ошалело поведя нанего глазами, и тут же снова погрузился в игру, забыв о Вадиме. – Мать твою, ну куда ты? – горестно рокотал он в запале. – Ч-чёрт!.. А Вадим вернулся к своим проблемам. Больше прочего, даже больше приблудного и жуткого этого зверья, его заботила тайна губернской границы, до сих пор обозначившая себя только туманными намёками и странными неувязками. Что ещё за удивительная завеса, пропускающая сквозь себя лишь неживое? Вообще, как такое можно устроить? Конечно, если сгенерировать вдоль границы электромагнитное поле чудовищной мощи, забивающее сигналы нейронов… Но и тогда, проскочив поле на контрабандистской тележке, человек не успеет умереть безвозвратно: судя по всему, пограничная полоса не широкая. Чтобы за секунды произошло необратимое расстройство функций!.. И откуда взять столько энергии в нашей нищей губернии? – Эй, ты бы прерывался иногда, – окликнул Вадим напарника. – Для слабых голов это ведь гроб! – Небось, небось, – пробормотал тот, уже вполне освоясь с нехитрыми приёмами. – Я серьёзно, толстый, – не отставал Вадим. – Либо делай паузы, либо научись разделяться по объектам. Ты ведь не хочешь заделаться маньяком? – Почему нет? – пожал плечами Гризли. – Потому хотя бы, что в драке не сможешь видеть нескольких, – и тогда к чему тебе сила? – А ведь знаешь, чем уесть! – Верзила вздохнул. – Ну чего тебе, Лось? – Спросить хочу. – Спрашивайте – отвечаем. Однако игры, из упрямства, крутарь прерывать не стал: он и раньше любил себя испытать. – Во-первых, почему тебя, человека заслуженного и прославленного, можно сказать, правую руку князя, вообще отправили в эту поездку? Не только же, чтобы за мной приглядеть? – А кого, по-твоему, следовало запрячь, – удивился Гризли, – кого-нибудь из жёлторотиков? Ты не понимаешь, старый: от каждой такой ходки зависит слишком много! Даже странно, что тебя-то в неё допустили, – для других странно, не для меня. – Просвети меня, Михей: какой у тебя статус в здешней пирамиде? К примеру, как зовёт тебя Брон? – «Витязь по особым поручениям», – ухмыльнулся крутарь. – А ещё: «богатырь Круглого Стола». – Романтик он у вас, – хмыкнул и Вадим. – «Красно Солнышко» восходящее! Стало быть, Брон подбирает себе богатырскую дружину? И каковы критерии? – На уровне. Скажем, в лифтинге не меньше тонны. – В трёх движениях? – Ну не в пяти же. – Не слабо, – признал Вадим. – Любит Брон круглые цифры. И многие превзошли? – Пока трое, считая меня. – Кто же другие? – ревниво осведомился Вадим. – Известный тебе Николь, а к нему Руслан – из молодых. На подходе ещё парочка. – Ну, Николаше при тяге даже наклоняться не надо. – Зато Руслан повыше меня будет. И потом, тянем-то от пола!.. – Если на такой базис взгромоздить подходящую надстройку из навыков и рефлексов, а затем облицевать строение приличной бронёй и оснастить разнообразным оружием… – Вадим покачал головой. – Чем тогда его проймёшь? – Тебе видней, – Гризли пожал массивными плечами. – А мы людишки тёмные, университетов не заканчивали. – Ладно, не прибедняйся! Уж дураком ты никогда не был, иначе в богатыри бы не угодил. К твоему сведению: богатырь – это самостоятельная боевая единица, вполне сравнимая, скажем, с ротой. А потому управлять ею доверят не каждому. – Это – греет, – согласился Гризли. – Значит, на сегодня у нас запланирован подвиг, – задумчиво молвил Вадим. – А прочее время ты, наверно, к нему готовишься? – Думаешь, почему я разорялся насчёт мечей? Ну достали они меня! – Выходит, Брон не только себе «синяки набивает»? – Если бы! Может, я чего не понимаю, Лось? К чему нам эти железки? Если хилый иудей с огнестрелом уделает любой батыра в момент, сколько бы того ни дрессировали!.. – Может, и не понимаешь. – Ну, чего? – Сам говорил: скафандры пулей не прошибить. – А гранатой? – А тут уж, кто проворней да глазастей, – сказал Вадим. – Неужто станешь дожидаться, пока в тебя засадят гранату? – Если попросят, – буркнул Гризли. – Куда я денусь, умник? Это ж огнестрел! – И что, у тебя проблемы с реакцией? Только и дел, что подгадать момент да сдвинуться метра на пол в сторону. – Что ли, пробовал? – фыркнул здоровяк. – А почему тогда не поймать гранату зубами? – Может, расчёты привести? – Сдались они мне! Теоретик хренов. – Не хочешь – не верь. Но уж не удивляйся, когда Брон подставит тебя под гранамёт, – иначе к чему было затевать? – С него станется! – А с тебя? – полюбопытствовал Вадим. – Наше дело вассальское: прикажут – и пули будем зубами ловить. – Будто не знаешь, что Брон такого приказа не отдаст! – Потому и с ним, что знаю, – снисходительно пояснил Гризли. – Стал бы я вообще с кем-то связываться, если б доверял ему меньше, чем он мне. – Занятный пассаж. Так Брон тебе словно отец родной? – Старый, ты не поверишь, но это и вправду вроде семьи, – подтвердил богатырь. – Конечно, не той, что в Крепости. Как говаривал Брон, мы повязаны честью. – Значит, всё-таки повязаны? – уточнил Вадим. – Хочется верить, что князь повязан тут не меньше вассалов, иначе махровое сие средневековье перестанет меня умилять. Ладно, раз уж ты веришь ему, то и от мечей не отвертишься, верно? – Это точно, – вздохнул крутарь. – Но даже у туч есть солнечная сторона… – Да ты поэт! – …и на турнирах я душу-то отвожу. – Разумеется, как же без них, – подтвердил Вадим. – По крайней мере, до смертоубийства не доходит? – Не без травм, конечно, но боевое оружие под запретом – даже при поединках с ордынцами. – Что, и они забредают? – Ну, без них мы бы сварились в собственном соку! Не с иудеями же драться – не говоря о сутенёрах. Однако поединки проходят по правилам Брона и под его гарантии. Конечно, ордынцы поломались для приличия, но согласились – не дураки ж они, в самом деле? – Весело живёте, – позавидовал Вадим. – Приёмы, странствия, пиры, ристалища! Балы не закатываете? – Не наш стиль, – без сожаления отказался Гризли. – И времени жаль. – Деловые… Эй, крутарёк, – внезапно окликнул Вадим, – поделись ещё опытом – самое время! Кто там, впереди? – И загасил лишние экраны, чтобы не мешали напарнику приглядываться. По магистрали двигалась навстречу затемнённая колонна из четырёх приземистых бронеджипов с прицепами, гружёнными под завязку и плотно прикрытыми брезентом. Как и бэтрик, они отличались отменной теплоизоляцией – во всяком случае, в инфрасвете маячили едва-едва, иначе Вадим заприметил бы их намного раньше. – Ах-ха, – торжествующе пророкотал Гризли, – грабим помаленьку? Ну, сегодня вам не подфартило! Отработанным жестом он насадил на голову шлем, подхватил громадный пулемёт и с завидной лёгкостью вспорхнул к верхнему люку, просовывая станковик наружу. – Остановись на серёдке и поглядывай, – велел он Вадиму. – Не боись, до стрельбы дело вряд ли дойдёт. – И тут же прищёлкнул пулемёт к турели, нацеливая на колонну. – Спасибо, утешил, – проворчал Вадим, однако подчинился без промедления. – «Вряд ли» – надо же! Как мило. Встав по центру, бэтр почти перекрыл магистраль – совсем не такую широкую, как прежде. Наверно, его можно было обогнуть, однако опасно: стоило давануть в сторону, и наглец скатывался в кювет – если только сам не был тяжелее бэтра. Подъехав ближе, джипы слаженно перестроились в ромб, оптимальный для боя, и тоже остановились. «Начало обнадёживающее, – угрюмо подумал Вадим. – Везёт мне на крутарские разборки!» – Мишя, ну покажись! – дурашливо позвал Гризли. – Я ж по запаху тебя чую – чего ж ты прячешься, Мишя? «Ведмеди усих краин – геть до кучи! – не удержавшись, хмыкнул Вадим. – Михайлы Потапыча не хватает». В переднем джипе открылась дверь, и на порожке проросла плотненькая фигура в традиционной фетровой шляпе и тёмном плаще, наверняка бронированных изнутри, и при очочках, неожиданно элегантных. Даже из кабины Вадим ощущал её взведённость, в любой миг готовую разразиться выстрелом, а как раз такие толстячки даже и в прежние времена преобладали среди лучших стрелков. Бравый иудей и вправду походил на медведя, только помельче и экзотичнее: бамбукового, к примеру, или очкового – либо и вовсе коалу. А ещё он напоминал Берию, каким того изображали в кино. – Только не дури – ладно, Мишя? – предупредил Гризли. – Ты знаешь меня, я – тебя, и оба мы знаем правила, так? – Ну? – мрачно откликнулась фигура. – Даже если подстрелишь меня, что вряд ли, мой приятель – там, внизу, – разметелит ваш обоз в щепы, и кому от этого станет лучше – а, Мишя? – Никому, – нехотя согласился тот. – Ну вот, – уже свободней продолжал крутарь. – С другой стороны, у нашего Брона с вашим «папашкой» сферы разделены, разве нет? Или я чего забыл, Мишя, – так ты скажи! – Всё верно. – Выходит, вы просто хотели подсобить нам с поставками – Мишя, я правильно понял? Мы же не можем подозревать вас в наколе, мы же вас уважаем! А значит, за труды вам остаётся от навара процентов пятнадцать. – Сорок, – сказал иудей. – Мишя, ты же знаешь, куда я еду и кто за мной стоит, а на базар у меня времени нет! Либо соглашайся, либо извини. – Четверть, – буркнул толстячок. – Это справедливо. Гризли молчал примерно с минуту, будто испытывая его терпение, и все вокруг зацепенели, как перед броском. – Идёт, – наконец изрёк Гризли. – Оценка наша. – Согласен, – сейчас же откликнулся иудей, и в его угрюмом голосе проступило облегчение: кажется, он не надеялся отступить с таким почётом. – Удачи вам! – До встречи, Мишя, – кивнул здоровяк и спрыгнул вниз, жестом приказывая Вадиму освободить дорогу. – Видишь? – спросил он, когда разминулись с караваном. – А послали бы сосунков, они б тут такое устроили!.. – По-твоему, Мишя не обманет? – А куда ему деваться: слово дал! Иначе хоть вешайся – мы же с ним дела ведём. – С ним? – Ну, с Папашкой, с Гошем. А Мишя у него в самых доверенных, даром что стрелок из лучших. А на кой Папашке доверенные, которым даже партнёры не доверяют? – Мудрёно закручено. – А ты думал! – А в прицепах что? – спросил Вадим. – «Дары полей»? – Чего ж ещё? Поставки-то целиком на нас, а дело это наваристое, хотя рисковое. Вот иудеи и подбирают по ближним сёлам втихаря, что успеют засветло. А мы, конечно, перехватываем, если засечём. Так и играем в кошки-мышки, с переменным успехом. – Без крови? – Пока бог миловал. – А селяне? – Чего им? Кто больше даст да вовремя, тот прав. И то: по краю ходят, не до тонкостей. А нажимать на них – себе дороже, и так еле дышат. – Радеете за скотинку-то? – едко спросил Вадим. – Тьфу на вас! Прав Брон: меньшее – но из зол. Вот с чем никогда проблем не возникало, так это с господами – во всяком случае, с их количеством. – Мы, что ли, устроили такую жизнь? – возразил крутарь. – Погодку испохабили и местность, зверья нагнали? Каждый крутится, как умеет, а на нас у селян зла нет. Многие наши проклюнулись оттуда, а сколько ещё хотело!.. – Ещё бы: «пасти» легче, нежели охранять! – Ну извини, – огрызнулся Гризли. – Лично у меня родичей на селе нет. А были б, давно в город перетянул бы, что многие делают. Всё же спокойней. «Действительно, чего я набросился? – удивился Вадим. – Тоже, нашёл стрелочника!» – Как они живут тут, – спросил он, – если даже снайперы-иудеи спешат убраться до темноты? – Как под обстрелом, – осклабился здоровяк. – Скоро увидишь. В самом деле, впереди, на некотором удалении от магистрали, за пологими щетинистыми холмами, погружёнными основаниями в непросыхающую слякоть, уже виделась гроздь блёклых огней, похожих на догорающие угли. И рассыпали их по вершине подобного же холма. Чем ближе бэтр подъезжал, тем чётче проступал из сумрака высокий земляной вал, утыканный обожжёнными кольями и продолженный поверху могучей кладкой. Если бы не колья и не нависшие над стеной лезвия проржавелых плугов, вбетонированные прямо в стену, сооружение вполне походило бы на артиллерийский редут «времён Бородино». А когда Вадим разглядел настоящий подъёмный мост, переброшенный через широкий ров, ему и вовсе сделалось зябко – хотя при других обстоятельствах он, наверное, долго бы веселился. Если уж неповоротливые, прижимистые селяне не пожалели на ограду столько трудов и средств, значит им было кого стеречься. Кажется, абстрактные сведения, поведанные Вадиму бесстрастным компом, начали обретать плоть. От магистрали к поселению вела насыпь, узкая и плотная, кажется, даже подбетонированная. Судя по неостывшим следам, как раз по ней прокатились гружёные джипы иудеев, спешивших убраться восвояси. Повинуясь кивку Гризли, Вадим повернул и подогнал бэтрик к самым воротам. Покачал головой, дивясь на их прочность: прямо крепостные. – А ты думал! – подтвердил крутарь, по пояс высовываясь из люка. – Без танка не протаранишь. Он помахал над головой пустыми руками, выкликая знакомые имена, и спустя пару минут створки стали нехотя раздвигаться: здесь по-прежнему жили в ином ритме – хорошо, если не позапрошлого века. Скрежеща бортами по массивным брусам, бэтр протиснулся внутрь и снова застыл, очутившись в бревенчатой западне, легко закупориваемой с обоих концов. И внутренние ворота начали открываться не прежде, чем захлопнулись наружные, – трогательная предтеча шлюзовой камеры, космической или подводной. Прихватив объёмистую сумку, Гризли спрыгнул на землю и вразвалку направился ко входу, откуда навстречу уже катились наполненные ручные тележки, подпрыгивая на ухабах. Толкало и сопровождало их с полдюжины бородатых мрачненьких мужиков в домотканых одёжах и облезлых ушанках, некоторые даже в шкурах – только что не в лаптях. И если крутарь ростом и статью походил на вздыбившегося медведя, то встречавшие его глухоманцы больше напоминали матёрых кабанчиков, возглавлявших здешнее стадо. Любопытствуя, Вадим тоже выбрался из кабины, присев на краю люка, и сразу ощутил на себе взгляды, нацеленные не только спереди, от делегации по приёму, но и с боков, из-за прочных стен. – А где Яков? – поинтересовался Гризли, опуская сумку на камень. – Я ему батарейки привёз. – Помяли вчерась Якова, – ответил кто-то. – Отлёживается теперь. Даже и голос его звучал странно: будто с акцентом. Ну да, сюда ж не достают тивишные кабеля! – сообразил Вадим. А если бы даже провели, где напасёшься столько электричества и приёмников? Вот и попёрли местные говоры – как следствие изоляции. – Значицца, было дело? – оживляясь, спросил крутарь. – Что ли, разжились чем? – Пару «торпед» положили, а как же, – солидно подтвердил второй мужик, с тем же акцентом. – Хучь и дорого они вышли! – Ладно, Мирончик, цену-то не набивай, – хохотнул Гризли. – Знаешь же: за нами не заржавеет! Хоть и монополисты мы, однако в положение входим – скажи спасибо Брону. И вон ещё у вас, – кивнул он за спину, – защитничек объявился. Поплачьтесь ему, как вас обижают, – Брон его слушает, правда! – Насмеявшись, здоровяк прошёлся вдоль тележек, заглядывая вовнутрь и одобрительно качая головой. – Готовьте списки, – велел он мужикам. – Расценки знаете, за превышение премия, как положено. Завтра к вам наведается один из наших: Руслан – молодой такой, высокий. С ним и отошлёте. Послезавтра – товар. Отвернувшись, Гризли подмигнул молчаливо созерцающему Вадиму: мол, каждый раз приходится повторять здешним валенкам одно и то ж, чтобы, не дай бог, чего не напутали. Впрочем, благодушный крутарь и вправду относился к глухоманцам с сочувствием, а те не могли этого не ценить. Доброта, говорят, тоже товар, – как и честность. Распахнув багажник, здоровяк помог мужикам уложить подвезённые тюки, затем вернулся к сумке и принялся распределять между селянами гостинцы – будто туземцев одаривал. Правда, бусы пока спросом не пользовались. Из-за полуоткрытых ворот неожиданно и разом, словно дождавшись момента, высыпала растрёпанная замызганная детвора, числом с десяток, и тоже окружила Гризли, будто доброго Дедушку Мороза, – однако без обычного гвалта и толкотни, тихонько перешёптываясь между собой. Процедура была отлажена: получив своё, каждый сразу отходил, не мешая остальным. Похоже, если не сам Гризли, то те, кто наполнял его сумку, отлично помнили здесь всех и не обделили вниманием никого – а это тоже приносит доход, пусть и не быстрый. Несколько пацанов, прижимая к себе подарки, с опаской приблизились к бэтру и остановились неподалёку, очень серьёзно поглядывая на Вадима, точно приглашая заговорить. – Привет, – послушно сказал он. – И как же вам дышится тут, мышата? – Хороша тележка! – тотчас произнёс самый мелкий из «мышат» неожиданным басом. – На сколько лошаков тянет? – На табун, – ответил Вадим. – Отстегнуть тебе пару? Никто из малышей не улыбнулся: то ли не поняли шутки, то ли не поддержали. И правда, откуда здесь табуны лошадей? Прошли те времена, увы, – теперь в чести «железные кони». – Первый раз на Бугор чапаешь? – солидно спросил второй мальчуган, постарше и покрепче, чем-то похожий на Мирона – насколько Вадим разглядел того за бородой. – Не боисься? – Ещё не разобрал, – признался он. – А что? – Ты, главно дело, не слухай их, – посоветовал «Миронов сын». – Пусть себе зовут, а ты вроде как ни при чём. А то в прошлом месяце Егорка послухал – и где он ныне? – И где? – спросил Вадим. – А то не знаешь! Не слухай никого, понял? – Нет, – честно ответил он. – Но я постараюсь – ей-богу. А все это слышат? – Не-а, – вздохнул малец. – Даже не верят. И что? Наше дело – петушиное… А Шатун сказал: ты с понятием. Смотри! Странно, но Вадиму вдруг показалось, будто эти доверчивые ясноглазые малявки и в самом деле понимают больше, чем умудрённые взрослые. «Не хватало и здесь в посредники угодить, – с опаской подумал он. – Мало мне возни со спецами, крутарями, творцами!.. А мостком между полами не желаете послужить? „На что, я спрашиваю, это похоже!“ А действительно, на что?» – Спасибо, парни, я остерегусь, – произнёс Вадим. – А когда вернусь, расскажете про это подробней, ладно? – Ты вернись сперва, – проворчал «Мироновец». – Чего загадывать на утро? Ночь бы пережить. – Третьего дня Зверь поглотил хромого Антипа, – сообщил третий малыш, и вправду похожий на мышонка, с вытянутой вперёд мордочкой. – Сожрал всего изнутри – еле отмахались, полдеревни сбежалось!.. – А вот я видел ангелов, – похвалился четвёртый. – Ей-богу! С крыльями и мечами. Что им наша ограда! Пришли ночью и утащили мертвяка, прямо из гроба. Только на что им такой грешник? И в этот момент к бэтру вернулся Гризли. – Так, пацаны, по кустам – живо! – бодро скомандовал он, подбрасывая Вадиму опустевшую сумку, а следом и сам забираясь на броню. – Отчаливаем! Помахав рукой заспешившим мальчишкам, Вадим провалился в люк и сразу спикировал к пульту, запуская моторы. Через экраны увидел, как всех селян будто вымело из шлюза и ворота за ними замкнулись. Потом разъехались внешние створки. Задом выбравшись наружу, бэтрик перевалил мосток, лихо развернулся на пятачке. Не успели поздние гости вернуться на магистраль, как мост вздрогнул, ссыпая с себя наметённую за день пыль, и стал с натугою подниматься, накрывая ворота добавочным слоем брёвен, – крохотный городок завершал подготовку к опасной ночи. И так каждый вечер. Не позавидуешь. Потирая озябшие ладони, Гризли развалился на привычном месте и с ходу запустил ту же игру, решив, видно, наверстать упущенное, пока не вышло последнее время. – Как зовут Миронова сынка? – спросил Вадим, разгоняя машину до крейсерской скорости. – Ау, толстый! – Того индюшонка-говоруна? Алёха. – Он и тебя предупреждал? – Да каждый раз лопочет чего-то – особенно когда со мною новый. А что, ты впечатлился? По-моему, ерунда! – Полная? – Ну, были совпадения, – нехотя признал крутарь, – Мирон сказывал. От такого напряга у многих едет крыша, а некоторые и вовсе звереют, возвращаются, как бы, к истокам. Так и что? Здесь столько странностей! – Сколько? – спросил Вадим. – И какие? – А вот увидишь, – посулил Гризли. – Люблю, понимаешь, сюрпризы. – Боишься, что сбегу, – да, Михей? – Что не поверишь, – ответил тот. – Оно мне надо, чтобы за трепача держали? – А вот Алёшка не боится, кукарекает исправно. – Его дело петушиное, – подтвердил крутарь с ухмылкой. – А вот нас ноги кормят, точно волков. – Медведей, – поправил Вадим. – Ладно, ты дашь мне доиграть-то? – Свободен, – разрешил Вадим. – Пока. И он снова погрузился в компьютерную память, благо умненький бэтр и без его участия пожирал километр за километром, исправно держась середины магистрали, постепенно всё явственней забиравшей кверху. С чего это вдруг? Раньше здесь подъёмов не наблюдалось.3. Пришлые звери
Для начала Вадим выудил из компа данные о «торпедах» и, будто Гризли, покачал головой, увидав их остроносые обтекаемые тела, способные, по заверениям охотников, прошибать насквозь любые колёсники, кроме бронированных. Скорости при этом они развивали фантастические, точно неслись на реактивной тяге, и даже якобы ненадолго взмывали в воздух, сглаживая неровности почвы, – чему способствовали продольные плоскости, при надобности выступавшие из боков. Вдобавок «торпеды» слыли хищниками, а их пасти походили на мясорубки во всяком случае, перемалывали не хуже. Как и прочих, этих чудищ никто не исследовал, даже нормального вскрытия не проводили: как они устроены, чем дышат, кого любят. Зачем крутарям тратить время на ерунду? Пахать надо! Но главным оставался вопрос: откуда взялось это зверьё – ведь десяток лет назад о нём даже не слыхали. Некая статистика по этим вопросам всё же накопилась, хотя такой задачи никто не ставил. Впечатление было, словно невдалеке приоткрылась «дверь в неведомое» и с каждым годом распахивалась шире. По срокам это совпадало с пресловутым Отделением и со столь же славным упрочнением губернских границ, так что задачка становилась всё занятней. Правда, ни один из выявленных хищников, подбитых или замеченных, не подходил под косвенный портрет полуночного убийцы. Вообще, если верить наблюдениям, к городу они не приближались, – так что одна задачка вовсе не отменяла другую. – Ладно, время убили с толком, – внезапно сказал Гризли, отрываясь от экрана. – Пора и за работу. Ну-ка, Лось, тормозни! Послушно остановив машину, Вадим развернул кресло. В самом деле, если верить компьютеру, именно здесь следовало сворачивать с магистрали. При всём азарте Гризли не пропустил момента – что значит опыт! – Подсоби, – распорядился верзила. Ссутулясь, он шагнул в глубь кабины, ухватил связку прозрачных бронещитов. Кивком указав на пулемёт, попёр щитки по лесенке, натужно кряхтя. Следом за ним Вадим выбрался в промозглую ночь, наполненную порывами студёного ветра, установил пулемёт на турель. Затем помог Гризли соорудить над люком бронеколпак, оглядываясь на чёрные заросли, подступившие к самой дороге. После виденных картинок пистолеты уже не казались надёжной защитой – под рукой хотелось иметь убойники, оставленные в кабине. Близкой опасности Вадим не ощущал, но, может, его чутьё не рассчитано на чужеродных тварей? Пулемётное гнездо получилось на славу, надёжно защищая стрелка со всех сторон, кроме как спереди, но и там доступ перекрывал бронещиток, укреплённый на могучем станковике. – Ох ты! – снова впечатлился Вадим грозным его видом. – И шестиствольный серафим на перепутье… Как зовёте-то? – А никак, – откликнулся Гризли. – Пулемёт, ствол. – Уж лучше тогда – «фимка». Есть у меня такой дедок, тоже не одного уходил. Сектор обстрела у шестиствольника достигал полуокружности, а на крайний случай с тыла была предусмотрена узкая бойница, через которую можно было пулять по преследователям из всех подручных средств. – Здесь я обоснуюсь, – удовлетворённо прогудел Гризли, занимая подвесное кресло. – Подышу свежим воздухом, к тебе подпущу. А ты уж двигай по курсу, раз такой умный, – если что, я подправлю. – Не обвалится под твоей тушей? – поинтересовался Вадим, с сомнением глядя на изящное сиденьице. – Не хватало мне эдакой бомбы сверху! – Небось, небось… Вернувшись к управлению, Вадим круто повернул броневичок, по ближайшей просеке направляя его прочь от бывшей магистрали. Почему нельзя было следовать по ней дальше, вплоть до самой границы, комп умалчивал. Может, впереди затаился блюстительский пост или понижалась местность, уходя под разлившуюся воду, а может, граница не везде годилась для пересечения – поди угадай! Вообще, стало не до общения с компом, ибо с этого момента продвижение резко усложнилось, потребовав от Вадима полного внимания. Прежде он катил по слежавшемуся утрамбованному песку, пропускавшему сквозь себя лишнюю воду, – а здесь она пропитала всё, собираясь в обширные лужи и местами настолько разжижая глинистый грунт, что тот уже не давал колёсам опоры. Если бы не толстенные ребристые шины, иногда сохранявшие тягу на одной гребле, и не чудовищная мощь моторов, бэтрик завяз бы на первых же метрах. А ещё Вадим опасался укрытых водой глубоких ямин, из которых пришлось бы выбираться с помощью лебёдки, и расщеплённых закаменелых пней, способных пропороть металлорезину. В лесу стало значительно темней, однако фар он по-прежнему не включал, пробираясь по просеке, словно по захламлённому коридору, и мотаясь от одной непролазной стены к другой, лишь бы упростить задачу машине, надрывавшейся на такой дороге. И даже так её раскачивало на ухабах, словно в хороший шторм, – вот когда пригодились амортизаторы! – А ведь неплохо идём, слушай, – донёсся сверху удивлённый голос Гризли. – Пока ни единого прокола – тьфу, тьфу… Умеет Брон подбирать кадры! – Ещё вопрос, кто кого подобрал, – сквозь зубы отозвался Вадим. – Ты не привязался, толстый? А то кэ-эк сверзишься при такой качке! – Небось, небось… К тому же скоро станет полегче. Действительно, просека уже обретала явственный уклон кверху, наконец выбираясь из гнилых топей. Затем и вовсе оборвалась, упёршись в сравнительно сухое редколесье. Стало чуть светлей, но не уютней. – Какие здесь были полянки, Гризли, – со вздохом посетовал Вадим. – И грибы – чёрт! Помнишь? – Ага, иди пособирай, – хмыкнул тот. – Как бы самого потом не пришлось… Ах, сука! – Над головой громыхнул выстрел. – Подавись! – Чего там? – всполошился Вадим, замедляя машину. – Пиявка, мать её, – возбуждённо пробасил Гризли. – Двигай вперёд, не тормози!.. И здоровенная, как удав, – видно, подцепили в одной из луж. Скакнула прямо в щиток. Представляешь, если б попала? – С трудом, – признался Вадим. – Это опасно? – Уж мало не покажется, – хмыкнул верзила. – Говорят, за присест такая обескровливает человека насухо. А чего, вполне может статься: ты б видел её – мразь! – Может, ещё увижу, – успокоил Вадим, приглядываясь к инфракартинке на главном экране. – На пути это не последняя лужа… А вот сейчас ничего не наблюдаешь? – Где? – Слева, чуть впереди. Вадим совсем остановил вездеход и закрыл глаза, концентрируясь на тусклом белёсом пятне, мелькающем за силуэтами стволов. То, что он не почувствовал пиявки, его не удивило: безмозглейшая тварь, даром что гигантская, – прыгает на всё тёплое либо движущееся. Но вот этот ночной гость наверняка обладал развитым сознанием, а к нему и редкостно скверным характером: от такой неукротимой голодной свирепости бросало в дрожь. – Ни черта не вижу, – пожаловался Гризли. – Я ж не летучая мышь! – Да уж, на мышь ты точно не похож, – рассеянно согласился Вадим, лишь бы ответить. – И летаешь только вниз – как и плаваешь, сколько я помню. – Он удовлетворённо кивнул и открыл глаза: – Это хищник, Гризли, и охотится он на нас. Так что готовься возражать, если не хочешь быть слопанным. Напарник вполголоса чертыхнулся и тут же заскрипел пулемётом, наводя на невидимую цель. Зато она видела стрелка отлично и стремительно сдвинулась в сторону, уходя из-под прицела. Вот это уже серьёзно! – обеспокоился Вадим. Либо бестия не по-звериному умна (что не мешает ей охотиться на людей), либо она прекрасно усвоила человечьи повадки и имеет в таком промысле немалый опыт. И тогда спасут ли нас броня и убойники, включая самые грозные? А больше всего бесила и смущала непреклонная уверенность хищника, что в конце концов он выковыряет добычу из вездехода, точно тушёнку из консервной банки, и налопается ею всласть. – Шандарахнуть бы из гранамёта, – угрюмо пробормотал Гризли. – Но шум, мать его! Сейчас он ни к чему. Это верно, мысленно согласился Вадим. Не приведи бог, слетятся «вороны». Не от них ли мы страхуемся? – Ничего не чувствуешь, Михей? – спросил он. – Чего тебе хочется больше? – Я ж сказал: выбраться с гранамётом и подорвать засранца к ядрёне фене! – И думать забудь! Как раз этого он добивается: выманить нас из бэтра – себе на расправу. – Ещё поглядим – кто кого! – Ты взбесился? – спросил Вадим. – Хочешь показать зверю, кто здесь венец творения? Так имей в виду: наш приятель – слегка телепат и тебя попросту провоцирует. Мера вполне в вашем духе: сначала вывести клиента из себя, чтобы потом слопать с потрохами. Помолчав, Гризли спросил: – Он не приближается? – Вроде бы нет. Пока только уворачивается от пулемёта. – Ч-чёрт… И шустрый? – Уж пошустрее волка, хотя размером с носорога. Вот деталей не разберу. – «Нам не страшен серый волк, – объявил крутарь, – нас у мамы целый полк!» – И добавил: – По крайней мере, это не спрут. И не дракон. – Хоть одна приятная новость. Даже две. – Может, садануть наудачу из всех стволов? Резко развернуть пулемёт по твоей наводке… – Класс! – воскликнул Вадим. – Чего? – Только ты предложил это, как зверь вообще убрался из сектора обстрела. Похоже, он считывает с твоих мозгов, будто с экрана. – А почему только с моих? – оскорбился Гризли. – Да потому, старичок, что во мне ему не за что зацепиться: слишком мы разные. В отличие от вас, крутарей, я не даю воли инстинктам, а значит, защищён от его внушений и сенсоров. – Тоже, умник! – проворчал Гризли. – Тогда давай я нацелю стволы вперёд и буду ждать команды, а уж ты догони стервеца на развороте. – А как же шум? – возразил Вадим. – Мы ведь здесь не для охоты, а сам зверюга пока не слишком нас достаёт – может, ещё отвяжется? Лучше оставим этот вариант про запас. – Ну, как скажешь, – нехотя уступил напарник. – Твоё слово последнее. Только навряд ли он отстанет – не было такого в моей практике. Мысленно Вадим с ним согласился: уж решимости в звере хоть отбавляй, а упрямство консервированных червячков только распаляло его азарт. И всё же стрельбы Вадиму не хотелось – патологически, до тошноты. Конечно, это было глупо, даже жестоко – по отношению к тем, до кого хищник сможет добраться потом. «Вор должен сидеть в тюрьме», – всплыла цитата из старого сериала. А людоед? Вздохнув, Вадим послал застоявшийся бэтрик вперёд. Помимо прочего теперь приходилось следить и за белёсым пятном, которое преданно следовало за ними то сзади, то сбоку, избегая обгонять, чтобы ненароком не угодить под пулемёт. По счастью, дорога оставалась такой же сухой, и поваленных деревьев на пути не становилось больше: видимо, для настоящих потех смерчи облюбовали другие места. Между делом Вадим ухитрился сориентировать бортокомп на поиск картинок, схожих с мелькавшим на экране силуэтом, однако полного соответствия не обнаружил (неудивительно – при таком скудном наборе данных). Хотя и то, что подходило ближе, не доставило радости. С такими массивами и при некотором проворстве вполне можно завалить бэтрик набок. А затем либо попытаться сорвать крышку люка и запустить в кабину лапу, насадив человечков на чудовищные когти, либо терпеливо дожидаться снаружи, пока те не выберутся сами. И куда денешься? Конечно, можно дотянуть до утра, а там хоть какие-то шансы. Стало быть, время работает не на зверя. Словно подслушав Вадима, тот легко обогнул вездеход сбоку, вдруг устремился в атаку. По напряжённым нервам хлестнуло взметнувшейся яростью ошеломляющей, цепенящей, будто Вадим и вправду переоценил свою защищённость. – Держись! – успел выкрикнуть он и ударил по тормозам, разворачивая машину навстречу зверю. – Пли! Пулемёт включился мгновенно, словно Гризли уже едва себя сдерживал. И в свете искрящегося потока пуль, словно в прожекторном луче, Вадим наконец увидел хищника, набегающего безмолвно, но так стремительно, что из-под мелькающих лап будто земляной фонтан хлестал, – ужасающая безглавая глыба шипастой брони, по которой долбила пулевая струя, медленно пробиваясь вовнутрь. В последний миг Вадим рванул вездеход вперёд, даже выстрелил в зверя лебёдочным гарпуном, чтобы погасить инерцию, и всё равно столкновение вздыбило бэтрик на задние колёса, едва не опрокинув. Сверху не смолкало громовое рычание Гризли, свирепостью не уступавшего хищнику, и трескучий визгливый вой, словно пулемёт заклинило на первой же очереди, – а Вадим, ёжась под натиском чужой воли, осторожно пятился, съезжая с влетевшей под вездеход туши. Наскоки становились всё яростней, всё безумней, и вдруг оборвались, словно обрезало, сменившись звенящей тишиной, больше похожей на смерть. И ни страха напоследок, ни сомнений – только вздымавшаяся до последнего мига ярость. Вадим обмяк, страдальчески морщась: мало радости присутствовать при кончине – даже если гибнет враг. Он сдал машиной ещё назад и заглушил моторы. – Гризли, угомонись! – крикнул наверх. – Всё уже, финиш! Побереги патроны, медведище!.. Пулемёт наконец умолк, вместе с Гризли. Теперь и снаружи стало тихо, если не считать надсадного дыхания напарника. Чуть погодя тот возбуждённо заговорил: – А если б зазевались? Ну, сволочь: он же норовил нас в овраг сковырнуть – ты понял? Нет, приятель, это ты здорово его подловил! Я-то сдуру не просёк, хотел рогом переть. «Акела промахнулся, Акела промахнулся!» – вдруг пропел он густым басом и с облегчением рассмеялся: – Во подвезло, а? Надо с Брона премию стребовать – за трофей. Такого нам ещё не попадалось! И пасть у него, ты бы видел, – что твой чемодан, ей-богу! Если б здесь водились медведи или тигры, он передушил бы их, точно кроликов… А хочешь взглянуть ближе? – Да ну его в болото! – резко отказался Вадим. Он всё не мог прийти в себя после убийства, отделаться от ощущения разумности этого свирепого и враждебного, однако великолепного существа. Меньше всего ему хотелось осматривать искорёженный труп хищника, заваленного, надо признать, не без его участия. Может быть, позже – когда сумеет отнестись к чужаку именно как к трофею. – Как бы его наверх взгромоздить? – уже гадал Гризли. – Давай-ка я… – Погоди, Михей, не мельтеши! Наскоро проконсультировавшись с бортокомпом, Вадим запустил лебёдку, и увязший в бронированной туше гарпун плавно поволок её по намокшей траве, затем с натугой оторвал от земли и втащил на покатый нос. Передние амортизаторы слегка просели под новой и немалой тяжестью, зато уравновесился гружёный кузов, так что устойчивость даже возросла. – Обзор-то не заслоняет? – поинтересовался Гризли, вдруг сделавшись очень заботливым. Уж так не хотелось ему выбираться из бэтрика до рассвета! Оно и понятно: имея перед глазами подобное напоминание… – Нормально, – отозвался Вадим, но тут же поправился: – По крайней мере, сносно. Ради премии можно и потерпеть, верно? К тому же осталось недолго. Однако затяжной подъём всё не кончался, даже прибавляя в крутизне. И усиливался порывистый ветер, раскачивая верхушки деревьев, и плотней наваливалась ночь, принося с собой холод, – пока под колёсами не стал потрескивать свежий ледок. А затем повалил густой снег, присыпая ноздреватые сугробы, не успевавшие здесь растаивать за день, как будто с набором высоты они глубже погружались в зиму. Теперь Вадим в полной мере оценил обогреватели вездехода, будто специально приспособленного к такой погоде и такой дороге – точнее, к непогоде и бездорожью. – Ау, Гризли, – позвал он, – не хочешь в берложку – погреться? Вокруг вроде спокойно. – Ага, как на кладбище, – проворчал здоровяк. – Чтоб ты знал, здесь на каждую местность свои пакости. Иной раз вздохнуть не успеешь, не то что разглядеть, – как уже навалилось. – А не закоченеешь? – Это я-то? – Гризли хмыкнул. – Мне и прежде для согрева хватало собственной шерсти, а уж теперь, в этой кольчужке!.. – Насколько помню, Михей, ты не всегда был таким закалённым. – А каким я только не был, – спокойно подтвердил тот. – Ни силы, ни выносливости, ни ловкости, ни здоровья – одно упрямство и куча болячек. Но своего шанса я не упустил – использовал на все сто! – На все ли? – усомнился Вадим. – А сколько других «ни» так и остались при тебе? – Плевать – зато я достиг, чего хотел. Или скоро достигну. – Через «химию»? – А чего «химия» – подумаешь! Ежели с умом… – Ну конечно, «какой русский не любит быстрой езды»! Лишь бы скорей, да? – А куда денешься? Это раньше мы были королями – когда качковых залов едва хватало для самых фанатов. А теперь тренажёрники расплодились как грибы, и молодняк наступает на пятки – только и выезжаем что на своей форе. Хоть на шажок, да впереди! – Топтыжка-торопышка. А что потом? – Суп с котом. – Ну всё-таки? – У меня есть цель, – упрямо сказал Гризли, – и я её добью. Прочее – не колышет. – То-то и плохо. – Чего не переношу, так это слюнтяйства! – сказал Гризли. – Помнишь, каким я пришёл в клуб? Глиста в трико, одни кулаки болтались – на бледных таких макаронинах. Зато теперь? Пахать надо, пахать!.. А эти твои крепостные только и умеют, что плакаться да виноватых на стороне искать. На что они рассчитывают, а? И правильно, что на них ездят, – сами же спины подставляют! – Эта ж какая спина нужна, чтобы тебя возить! – поразился Вадим. – Или спин должно быть много? А ты подумал, медведище, почему сей зажора так легко тебя раскусил? Да если б вместо меня тут торчал второй такой же долдон, вы бы оба выперлись на зверя пешими, щеголяя друг перед другом крутизной, и сейчас благополучно доваривались в его желудке – скажешь, нет? – Ну и сварились бы, – буркнул верзила. – Тебе-то чего? – А как же наше общее дело, Михей? – осведомился Вадим. – Забыл прощальное напутствие сэра Брона? Или собственный престиж для тебя важнее долга? – Так я ж не упирался! – напомнил Гризли слегка смущённо. – Мало куда рванёшь сгоряча? А ты сразу накручиваешь, будто репрессор! – Вот и не дёргайся в следующий раз, попробуй сперва взвесить последствия. – А успею? – Тогда спроси у меня. Будешь слушать старших, малец? – Да буду, буду – отзынь! Следи лучше за дорогой, говорун. – Птица? – с любопытством спросил Вадим. – «Отличается умом и сообразительностью». И этот смотрел? Дай списать! – Ну не сейчас же? Ветер уже разгулялся в приличную вьюгу, наконец добравшись и до земли. Мощные снежные заряды с налёта разбивались о вездеход, смерчами кружились вокруг, мороча инфракамеры и эхолот, поставлявшие теперь на дисплеи чёрт знает что. Если б не редкостное чутьё Вадима, бэтрик уже не раз бы влетел в укрытые под сугробами ямы. – «А вот такое хреновое лето», – пробормотал он, удивляясь этому бесчинству: всё же в городе погода ещё держалась в рамках. – Куда мы едем, господи? – Чего? – нежданно откликнулся голос свыше. – Громче говори – ни черта ж не слышно! – Здесь всегда так? – спросил Вадим, добавив громкости. – Почти. В прошлые ездки столько буксовали – что ты! Это с тобой на удивление, тьфу, тьфу… Благодетель! Хочешь, я тебе свечку поставлю? – Как покойнику? – Тьфу на тебя! Ещё накаркаешь… – Чего я не понимаю, так это подъёма, – сказал Вадим. – Сколько можно, а? Если верить ощущениям, мы должны были забраться вверх километра на три. Даже дышать стало трудней – чувствуешь? И становится всё круче. – Ну и что? – А то, что в нашей губернии сроду не было ни единой приличной горки – сплошные низины. И компьютер это подтверждает… Ну хорошо, я даже могу допустить, будто за какие-то несколько лет эти низины вспучились в кручи, накрывшись вечными снегами, – тогда почему мы не видим их из города? – Ну не видим и не видим – подумаешь! – Но ведь они есть? – Есть, – легко согласился Гризли. – А увидеть нельзя. И лучше бы тебе это принять, чтобы не поехала крыша. Тут и не то бывает – прикажешь ломать голову над каждым местным взбрыком? – Да упаси бог, такие перегрузки не для тебя!.. Кстати, стволы здешних деревьев продолжали расти перпендикулярно земле, только слегка изогнулись, бедные, под тяжестью заснеженных крон – впрочем, изрядно поредевших. И чем дальше, тем нелепее это гляделось. Широкие колёса бэтра месили снежные завалы, как и низинную грязь, а иногда так же загребали о них ребристыми боками, будто лопастями. Склон становился всё круче, и приходилось уже выбирать для подъёма подходящие участки, чтобы не опрокинуться. Некоторые места штурмовали с разгона, на грани фола. По счастью, Вадим ощущал могучую машину как собственное продолжение и даже чувствовал придавившую её нос тушу, действительно добавившую бэтру устойчивости. Наверное, для страховки больше бы пригодилась лебёдка, занятая под того же зверя, но пока Вадим обходился. Ни разу ещё он не промахнулся в расчётах, и ни разу его не подвела интуиция. А ошибаться теперь было накладно: неизвестно, сколько пришлось бы сыпаться вниз. – Во шпарим! – не уставал восторгаться Гризли. – Ежели ничего не стрясётся, даже успеем дрыхануть – как мыслишь? – А если стрясётся? – Типун тебе на язык! – Толстый, ты сделался мнительным? – удивился Вадим. – Поездишь тут с моё – тоже станешь. Знаешь, сколько полегло на этой дорожке? И с каждым разом становится хуже. Похоже, скоро мы вообще не сможем сюда добраться, разве только на вертушке – если разживёмся. – Что, Михей, горек хлеб крутарей? – А то! – подтвердил Гризли. – Ничто ведь не даётся даром. В городе – сплошные разборки, а здесь – сам видишь. – Ну, честных контрабандистов я всегда уважал: они хоть как-то компенсируют жадность чинуш, разобщающихлюдей ради собственной выгоды. А вот от городских хищников – уволь. Да если б они только между собою грызлись… Эй, – вдруг переключился Вадим, – ну-ка тихо! Напарник послушно зацепенел, даже дыхание придержал, а Вадим заглушил моторы, напряжённо вслушиваясь в себя. Что-то присутствовало рядом, возникнув из ничего, – громадное, могучее, едва проницаемое. И не разобрать было: угрозу оно в себе несёт или любопытство. Однако интерес к людям в нём ощущался – это наверняка. «Не хватало нам ещё одного броненосца, – обеспокоенно подумал Вадим, – скачущего по этим кручам горным козлом, – то-то он сейчас наподдаст! И так едва держимся, а уж кувыркаться теперь будет куда, если не задержат деревья». Торопливо он вскарабкался на очередной уступчик, подперев корму парой стволов, затем пробежался взглядом по экранам, но не обнаружил вокруг никого: как будто исполин был бестелес или невидим, причём на всех частотах. Что за наваждение! Уж не мерещится ли это назойливое внимание? – Никогда не ощущал на себе чужой взгляд? – вполголоса спросил Вадим. – Для этого у меня слишком толстая шкура, – тотчас откликнулся Гризли. – А что? – Твоё счастье. Впрочем, если это походило на взгляд, то на мысленный, – что ещё хуже. До сих пор Вадим полагал своё экстра-чутьё явлением уникальным, наградой за прежние страдания, а здесь, словно в той поговорке: «дальше в лес, больше дров». И как бы не наломать их на чужой территории. Одного телепата уже приговорили – кто на очереди? Не сами ли мы? «Не слухай никого, понял? – вспыли в памяти слова Алёхи. – Пусть себе зовут…» – Может, переждём? – предложил Вадим. – Время-то терпит. Спускайся вниз, толстый, – теперь и вправду пора подкрепиться. Без возражений Гризли втиснулся в люк, аккуратно закупорив за собой крышку, и снова принялся раскладывать по столику припасы, ласково на них взирая. На аппетит он не жаловался никогда и на такой призыв отозвался бы, наверно, даже если бы трапеза стала последней. Разместившись удобней, Гризли, однако, сперва завёл речь: – Брон говорил про твой «особый нюх», как у того разведчика. (Оказывается, он смотрел не одни мультяшки!) И я не настолько тупарь, чтобы в это не верить – после всего. Такого водилу поискать, без дураков, и за тылы я нынче спокоен – не то, что в прошлые заезды. Какие хлюпаки попадались, даром что крутари! С одним и вовсе истерика случилась, пришлось выкидывать из бэтра, чтобы не гробануться обоим. А вот ещё, помню… – Не длинновато для вступления? – с улыбкой осведомился Вадим. – Ты заметил, Михей: опасность делает тебя болтливым. – Ну, заметил – так что? – отмахнулся тот. – Не самый большой грех! Вот если б столбняк нападал, как на некоторых, или в панику кидался – тогда кранты, «уноси готовеньких»… Ладно, я вот чего хотел спросить: ты вправду чуешь этих тварей? – Вправду. – Как людей? Или хуже? – От них зависит, от «тварей». Пиявку я и вовсе прозевал, зато броненосца ощутил ясно. А вот теперь… – Чего? – Чёрт его знает, старичок. Крайности сходятся, знаешь? Может, этот, нынешний, слишком умён для меня? Тогда упаси боже иметь его среди врагов! – Но что ты чуешь сейчас – конкретно? – Он очень силён, Михей, – имею в виду не только мышцы. Знаешь, как разбираются меж собой крысы? Они не дерутся и не грызутся – нет. Просто стоят друг против друга, нагоняя страху, пока одна не уступит и не помрёт без видимых причин. И среди крутарей нередки те же повадки. Здесь важна сила духа. Так вот, если здешнему исполину вздумается что-либо приказать: хотя бы удавиться, – я не уверен, что у нас хватит решимости ему отказать. – Пусть попробует, – с угрозой сказал Гризли. – Видали мы таких! – Как раз таких мы ещё не видали, – возразил Вадим. – Честно сказать, даже и пробовать не хочу с ним задираться: кто знает, на что он способен. Ты не задумывался о таком понятии, как заклятие? – Ну, ещё колдунов приплети! – Конечно, – согласился Вадим, – на кой тебе задумываться? Для этого есть спецы, на крайний случай – Брон. Так послушай спеца – одного из немногих в этой отрасли, если не единственного. – Какой отрасли, чего ты вешаешь? – возмутился Гризли. – Уж не настолько я тёмный! – Настолько, настолько, если не больше, – усмехаясь, заверил Вадим. – И государство сему способствовало – уж не с тайным ли умыслом? Ну казалось бы, что за дело ему до этих шалостей, хоть и ошибочных? Пусть кто-то верит в астрологию, кто-то – в хиромантию, телепатию, целителей филиппинских и прочих, летающие тарелки… Кому от этого плохо, к чему такой шум? Сколько стараний положено, чтобы разубедить людей, чтобы они на двести процентов уверовали, будто этого нет и никогда не было, – зачем? А может, наши чинуши не такие дубы и берегут запредельное для себя, для личного своего благоденствия и упрочнения власти? Нормальная монополия государства – на водку, на оружие, на информацию… на мистику. – Похоже, и тебя понесло, – благодушно заметил Гризли. – Давай-ка лучше лопать! Он подал пример, и на сей раз Вадим с охотой ему последовал. Кто бы ни сторожил снаружи, есть от этого меньше не хотелось. Правда, от мясных блюд Вадим с лёгкостью отказался, как ни соблазнял его Гризли. Зато воздал должное прочему: овощам, грибкам, сырным бутербродам да фирменным салатам, наверно, поставляемым крутарям подотчётными кафе. – Напрасно, Вадя, напрасно, – укорил напарник, смачно чавкая. – Конечно, на одном мясе «банки» не заполнишь, но и без него не обойтись. – Не доказано, – откликнулся Вадим, тоже с набитым ртом. – Как видишь, я не такой фанат и вкалываю втрое меньше тебя, а намного ты меня обставил? – Так я с чего начинал! И куда позже тебя. – Зато я старше и всё прибавляю в массе, к тому же без всякой «химии». А ты ещё доживи до моих лет. – Куда я денусь? – Выйди наружу – узнаешь. – Хо-хо… – Просто тебе нравится нагружаться, – заявил Вадим. – Мышечный наркоман! Больше-то упражнять нечего, да? – Это дело я люблю, – с удовольствием признался силач. – Хлебом не корми – дай себя потерзать. Когда ворочаешь железо центнерами, чувствуешь себя человеком. – Домкратом, – буркнул Вадим. – А вот стреляешь ты, по-моему, не блестяще. С глазомером трудности или руки дрожат? – Я ведь не иудей – это у них узкая специализация. Не могу ж я долбить сразу по всем направлениям? И потом, здесь тоже требуется опыт. – Могу поспособствовать. – С опытом? «Позвольте вам не позволить». – У наших замечательных иудеев, к твоему сведению, идеально отлажен единственный канал: от глаза к кисти, – и хорошо, если через мозг. Вот там скорость прохождения сигнала предельная и напряжение в сети на максимуме и подавляются все помехи. Потому-то у них тверда рука, а пистолет быстр и точен. Не пробовал состязаться с ними на pull? – В пульку, что ль? Себе дороже! – Давай сюда головёшник, – грубовато потребовал Вадим. – Чуток вправлю мозги. Протянув руку, он поместил ладонь на стриженый затылок богатыря, с удивлением ощущая пальцами, как и там взбухают мускулы. По второму разу процедура не показалась сложной – тем более, у Гризли и так всё было отлажено на диво. Требовалось лишь добавить (рукою мастера) последние штрихи, которые крутарь вряд ли заметит, пока дело не дойдёт до проверки. А уж если запахнет палёным!.. – И ещё, – сказал Вадим, закончив настройку, – ты должен уметь взрываться. Мгновенно переходить от расслабленности к предельному напряжению – кстати, излюбленный приём ковбоев и самураев. Я уж не говорю о «растворении духа в Пустоте», позволяющем следить за всеми противниками сразу. – Понял, сэнсэй, – ухмыляясь, откликнулся Гризли. – И где набрался ты этих премудростей? – Уж было где, – уклонился Вадим. – А ты мотай на ус, толстый, если жизнь дорога. Хоть на это твоего соображения хватит? – Да запросто! Захочешь жить – не то сообразишь… Насытясь, они без спешки, очень старательно, убрали со стола немногие остатки, затем переглянулись. – Не слинял гость? – спросил Гризли. – Может, подождём ещё? – А чёрт его поймёт, – ответил Вадим, – Я даже не знаю, что опасней: ждать или ехать. Во всяком случае, таранить он уже вряд ли станет. – Тогда вперёд! – «…и вверх, а там», – добавил Вадим и вздохнул: – Только горы-то не наши, чёрта лысого «они помогут». – Были ваши, станут наши, – бодро объявил напарник, забираясь в пулемётное гнездо. – Осталось-то всего ничего. – Дожили, – посетовал Вадим вдогонку. – Уже и гризли гнездятся – куда дальше? Скоро летать начнут. А может, ты и вовсе грызун? За что тебя наградили таким прозвищем, Михей? – Шёл бы ты… – Поехали! – согласно кивнул Вадим и снова послал машину вверх по склону, стараясь не обращать внимания на подавляющее присутствие исполина, а заодно – на порывы ветра, обезумевшего к середине ночи. А тот норовил сорвать с кручи нахальный бэтрик, забравшийся непомерно высоко для нормального колёсника. Ветрюга словно испытывал его на прочность, толкая и дёргая то так, то эдак, причём со всех сторон. Но время от времени он обрушивался сверху всей массой, ощутимо придавливая бэтрик к земле, и на секунды стихал. Поначалу Вадим не придал этому значения, однако потом, озадачившись, засёк время и присвистнул изумлённо: периодичность воздушных обвалов оказалась идеальной, как будто это дышал исполин. Уж не тот ли самый? Затем путь им преградил обширный выступ (когда-то, видимо, служивший холмом), повышающий крутизну до опасного предела, и пришлось двинуться в обход. Петляя меж деревьями, иногда даже опираясь на их наклонные стволы, бэтрик обогнул бывший холм, перебравшись на его пологую, почти горизонтальную сторону. Затем сдал немного назад, пока уклон вновь не сделался угрожающим, и здесь остановился, наехав кормой на кряжистую сосну и почти целиком укрывшись под могучей кроной. – Вот и всё пока! – сказал Вадим. – «Можно оправиться и закурить». Если верить бортокомпу, именно здесь вы дожидаетесь рассвета. – Ага, ежели успеваем добраться, – подтвердил Гризли, спускаясь в кабину. – А сейчас… – Он посмотрел на хронометр. – Класс, почти вдвое быстрей! Ещё и выдрыхнуться сможем. – Качая головой, Гризли опустился в соседнее кресло, стал регулировать наклон спинки. – Вадя, ты наша «белая надежда» – кстати, последняя. Я уж думал: придётся сворачивать бизнес. – Может, и придётся, – ответил Вадим. – Мне-то он на фиг? Я здесь по своим надобностям. – Сбрендил? – изумился Гризли. – Это ж золотое дно!.. – И золото мне ни к чему – была охота над ним «чахнуть»! Вообще, Михей, я тут человек случайный, а с вами завязан по старой дружбе и временному совпадению интересов, – так что, будь добр, не раскатывай губу. – Ладно, это ты с Броном торгуйся – мне чего? Я и сам наёмник. – А что, преданные слуги уже не котируются? – Слово-то какое… – «Вассал» – лучше? – предложил Вадим, вспомнив Валета. – Ну, пусть. Да нет, преданность – штука полезная. Я и свою команду так подбираю, когда доводится руководить. Ежели не хочешь вылететь из стаи, должен затвердить намертво, что интересы вожака выше твоих, – это как бойцовский рефлекс, как программа в твоём компе. Чтобы при случае жизнь за вожака положить, не задумываясь! – За сюзерена, – с улыбкой поправил Вадим. – Именно. Но и сам вожак… то бишь сюзерен… должен неустанно подкреплять рефлекс выгодой, иначе… Кто же будет из раза в раз стараться себе в ущерб! Рано или поздно рефлекс накроется, и что тогда – нож в спину любимого господина? Или шпендель промеж бёдрышек его обожаемой супруги? Или оба варианта вместе? – А ты не прост, толстый, – заметил Вадим. – Сам додумался? – Да уж, в чём надо – ориентируюсь, – польщённо прогудел Гризли. – Не вчера родился… Ладно, – переключился он, – кто первым на стрёме? – Наверху торчать не обязательно? – Теперь-то какой смысл? – Тогда я. Спи спокойно, родной. – Шёл бы ты, – привычно пожелал здоровяк, вытягиваясь в просторном кресле. – Разбудишь минуток через сто – моих законных. – И немедленно отключился, задышав мощно, мерно, но, к счастью, почти бесшумно: носоглотка функционировала у него безупречно даже в разреженной атмосфере. А Вадим снова погрузился в недра компьютерной памяти, выгребая их досуха и при этом не забывая поглядывать на приборы – с ритмичностью автомата. Собственно, он смог бы и поспать так, пробуждаясь через равные промежутки, – если бы хотел. Но перед поездкой Вадим выспался впрок, суток на трое вперёд, и теперь был рад возможности спокойно, без суеты и перестрелок, разобраться в накопленных впечатлениях. Он уже знал, что увидит с холма утром, когда прекратится снег и взойдёт солнце: всё тот же захламлённый промокший лес до самого горизонта. И никаких вздымающихся вершин с одной стороны и пологих, нисходящих к низинам склонов – с другой. Они обнаружат себя на исполинской покатой поверхности, обрывающейся в небесную пустоту, и хорошо, если внизу не будет видно звёзд. Шутки гравитации – всего лишь. Вот только кому они по зубам, да ещё в таких масштабах? Или это природный катаклизм, вроде метеорита или цунами? Ну да, с центром, пришедшимся аккурат на городскую площадь, и границей, в точности совпадающей с губернской, – пф-ф!.. Впрочем, не вполне, поправил себя Вадим, сверяясь с бортокомпом. Скорее всего, катаклизм сей, природный или нет, ограничен идеальной окружностью – чего не скажешь про губернию. Однако одна граница в другую вписывается как по заказу, отсекая несущественные окраины. Векторы гравитации, насколько Вадим ощущал, вблизи поверхности вели себя странно. Под ней линии были направлены к центру Земли, как и должно; над ней – отклонялись от вертикали, причём тем сильнее, чем ближе Бугор. А на границе, судя по всему, векторы вообще повернутся на четверть, и что произойдёт тогда? Господи, но если края этого гигантского круга действительно вздымаются до вертикали, даже и субъективно, логично предположить, что они формируют цилиндр. И куда нацелена эта труба – в какую даль, космическую или временную? Выходит, когда пространство поворачивают на четверть, каждая точка на здешнем колечке расплывается в линию, уводя чёрт-те куда… либо в заданное кем-то место. Стало быть, стоит взобраться по стенке повыше (где вы, альпинисты?), как тебя вознесёт, точно Христа!.. Спокойно, давай по порядку. Что имеем на текущий момент: помехи, ненастья, чудища, – и чем выше по склону, тем этого добра больше. (Или всё-таки зла?) Иная, чуждая среда… И даже мысле-облако, кажется, ведёт себя в ней по-другому, наливаясь новой силой. Как и сознания пришлых тварей: такое впечатление, что телепатов тут пруд пруди! Значит, по мере подъёма мы приближаемся к другому миру. А на время затмения и вовсе с ним сливаемся – тогда-то и стекают к нам заряды, тучи, воды, звери… Выходит, тамошний круг должен казаться не чашей, но куполом? И его отделяет от соседей не Бугор, а, скажем, Пропасть – бездонная, с отвесными стенами. И скатываясь по этим стенам, попадаешь к нам. Странно, да? Начинаешь спуск снаружи цилиндра, а заканчиваешь внутри. Сродни листу Мёбиуса… Вадим насторожился, различив невдалеке новое сознание – не такое мощное и пугающее, как у последнего посетителя, однако развитием не уступавшее броненосцу. Столь же свирепое, алчущее, разбросавшее по сторонам мысленные щупы в поисках поживы, но ещё более властное, гипнотизирующее животной мощью. Само сознание зверя было наглухо прикрыто бронёй из жизне-силы и сквозь неё излучало одну угрозу. А наружу торчали те самые щупы, похожие на щупальца, и методично обшаривали один клочок леса за другим, перемещаясь вместе с чудищем. Господи, ещё один телепат, к тому же внушатель! Торопясь, Вадим из мысле-облака соорудил такое же подобие спрута, уплотнив периферию до непрозрачной оболочки, по первому впечатлению вполне сошедшей бы за броню, а сквозь оставленные оконца выдавил в стороны похожие щупальца, словно и сам был не прочь поохотиться, – мимикрия, спасительная мимикрия!.. Предыдущего гостя подобная маскировка, наверно, позабавила бы, но «спрут» не выглядел столь проницательным. И если он не будет слишком настойчив… Затем Вадим выглянул в иллюминатор, уже представляя, где искать, и содрогнулся: это на самом деле оказался спрут! Чудовищный, громадный, похожий на дюжину анаконд, обросших густой шерстью и сращённых головами внутри бесформенного кожистого мешка. Переставляя одно щупальце за другим, спрут перемещался по обрыву с пугающей лёгкостью, как будто силы в нём хватило бы и на слона (конечно, если тому вздумается здесь попастись). Безусловно, это был лишь зверь – одно из многих странных чудищ, в последние годы заполонивших губернию. Однако Вадим ощущал в нём кое-что и сверх животной сути: не разум и не душу, нет, а некую подсказку к уяснению нынешней ситуации. Как будто именно этот урод послужил образцом для некоторых крепостных структур. Кстати, щупалец у спрута двенадцать – странное совпадение. Не от него ли произошли эти дюжины, и не по милости ли спрута такое число стало заветным при построении пирамид, и не случайно ли добавление: «чёртова»? Разумеется, спрут не обошёл бэтрик вниманием: сначала ткнулся в сознание Вадима мысле-щупом, точно пробуя противника на прочность, затем подкрепил впечатление настоящим щупальцем, слегка покачав тяжёлую машину на амортизаторах. И… поплюхал себе дальше, решив, видно, не связываться со странным зверем, изнутри выглядящим совсем не так, как снаружи. Кажется, под защитной оболочкой Вадима спрут не углядел дремлющее сознание Гризли, а тот даже не проснулся – к счастью. Иначе пришлось бы тратиться и на него. Когда чудище наконец убралось на безопасную дистанцию, окончательно растворившись в пурге, Вадим с громадным облегчением перевёл дух, только сейчас оценив, чего стоили ему эти минуты. Ещё чуть, и он бы сломался. Все мускулы ныли, непонятно с чего сведённые судорогой, – Вадим с трудом их отпускал, один за другим. По скулам и спине струился холодный пот, мерзко щекоча кожу. В сознании растекалась вялость – симптом перенапряжения. По крайней мере, Вадим узнал свой нынешний предел. Но, собственно, с чего он так перетрусил? Разве эта гигантская скотина сумела бы его подчинить? Настолько, чтобы Вадим сам выбрался из бэтра – зверю на расправу. Разве в нём сыскалось бы столько покорности? Или он испугался за Гризли? Да уж, если громила полез бы разбираться со спрутом на кулачках… «Ну и зверище, а? – подумал Вадим с восхищением. – Во всяком случае, морским головоногим этот спрут даже не родственник. Наверно, в нём запасён полноценный скелет с дюжиной позвоночников, иначе на воздухе ему пришлось бы туго. И к непогоде спрут приспособлен, и кровь у него наверняка горячая. А если он рождает спрутят живыми да ещё вскармливает молоком!.. Не желаете домой такого любимца: спрутика-малыша?» И вот что ещё странно: если сюда проникают громадины, то уж новыми микробами должна кишеть вся губерния! А никто особенно не болеет – конечно, если не считать болезнью всеобщую дебилизацию. Между прочим, вдруг вспомнил Вадим, давно пора разобраться со здешней связью. Во-первых, откуда сей бэтр взялся: не из-за Бугра же? Скорее, боевой трофей, как и доспехи, – а у кого отбит, не у Шершней? (Помнится, у них мелькали похожие.) Или подброшен теми с умыслом… Тогда с каким? И что тут насчёт вставки: не позабыта ли, славная моя? Как и прочее, приёмник в бэтре установили классный, не чета крепостным тивишникам, – с полным диапазоном волн, от длинных до ультракоротких, с отменной чувствительностью. Впрочем, и её вряд ли хватало, чтобы из сплошного треска выловить сигнал, – даже если б сюда доставали трансляции Студии. Тогда зачем он нужен? С прицелом на дальние экспедиции – скажем, за Бугор? Но это уже амбиции масштаба Крепости, не ниже. Стоило приёмник запустить, как Вадим ощутил знакомое присутствие вставки, странно бередившей мысле-облако. Он ещё не слишком разбирался в тонкостях, однако и по этим ощущениям вставка не походила на обычный прибор: как будто в ней курсировали не только электротоки. И столь же странно осязался экран, почему-то ассоциируясь с чужим сознанием – точнее, с его оболочкой. Вадим попробовал просочиться облаком в здешний эфир, как уже проделывал в городе, и, кажется, это снова удалось, – однако на сей раз он не услышал и не увидел там никого. Даже не почувствовал. Ни тех светлых, весёлых ребят, ни того мрачного наблюдателя. Ну, с ребятами более-менее ясно: не висят же они на проводе круглосуточно, – но соглядатай!.. В обычных тивишниках он возникал неизменно и сразу, в момент включения. Так, может, здесь, на Бугре, совсем иное Зазеркалье, в которое нет допуска прежним знакомцам? Но тогда в нём должен присутствовать ещё кто-то, иначе на кой оно сдалось? «Если звёзды зажигают…» Вадим сосредоточился, пытаясь определить, что он сейчас чувствует. Действительно, странный этот эфир смахивал на зеркальный лабиринт, составленный из неисчислимого множества кольцевых труб, – эдакая трёхмерная кольчужка, уходящая в бесконечность. И наверняка он был насыщен чужими сигналами, только как же их выловить? Постойте-ка… Тех парней я потому, наверно, и слышал, что они мало от меня отличались. Так сказать, единая резонансная частота, случайное совпадение контуров. Я будто соприкасался мысле-облаком с их сознаниями, вдобавок усиленными Зазеркальем, а их речи, уже закодированные для передачи («мысль сформулированная»), поступали в меня напрямую, минуя их рты и мои уши. Но тогда, выходит, я смогу принять и других – надо лишь перестроиться. Не настолько ж я примитивен, чтобы не суметь вместить в себя многих? Я же творец, какой-никакой, а значит, внутри должна иметься подстройка. И круг подобия у меня широк – недаром же я могу найти общий язык почти с каждым!.. Надо преобразиться. В кого? Скажем, в крутаря. Во-первых, имеется уже опыт, а во-вторых, есть с кого срисовать. Вон, дрыхнет один такой, прямо под боком… Ну, кто я? И Вадим стал представлять себя крутарём – бесстрашным, жестоким, алчным. Не слишком разборчивым в средствах, зато отлично сознающим цель. Похожим на многих его знакомцев, но ещё – на древних норманнов, этих расчётливых и удачливых воинов-купцов. И постепенно в сознании начали проступать голоса – сперва чуть слышные, шепчущие, затем всё более и более громкие. Они не походили на прежние, просветлённые и чистые, излагавшие созвучные Вадиму мысли на понятных языках, однако и в этих звуках ощущался смысл, а стало быть издавались они существами разумными – по крайней мере, рассудочными. Перед глазами даже забрезжили силуэты, вполне человекоподобные, только искажённые шипастыми доспехами. Их говор вряд ли сумела бы воспроизвести Вадимова гортань, а языковый код не поддавался расшифровке, – однако угадываемые интонации и настроения потусторонних «крутарей» Вадиму совсем не нравились. Похоже, этим даже нурманы показались бы на один зуб, не говоря о самураях. Что это за публика? И чего они делает в тех угрюмых надбугорных краях – проживают, что ли? Небожители хреновы… А теперь, значит, решили спуститься на землю, снизойти к нам, грешным. Век бы вам воли не видать! Вадиму вдруг вспомнился недавний посетитель, чудовищный спрут, – с прикрытым непрошибаемой бронёй сознанием. «А интересно, – подумал он, – как создаётся такая защита – может, таким же поворотом пространства, что и Бугор? И чем больше в оболочку вливается жизне-силы, тем круче угол, тем сильней отклоняются внешние воздействия. А при четверти оборота оболочка обретёт такую гладкость, что отведёт в сторону любую ментальную атаку, – уже неплохо, верно? Либо сделает невидимым сознание, которое окружает». «А если перевести всё на вещественный уровень? – внезапно представил он. – Или хотя бы на полувещественный: электромагнитные лучи – от радио до радиоактивных; поля – гравитационные и прочие. Но вот тут, как говаривал „субъект“-Игорёк, начинаются чудеса! Здесь на простой жизне-силе не выедешь, нужна подзарядка высшего уровня: магическая. Или же её реалистический эквивалент – что, видимо, и происходит на этом замечательном Бугре». Подлив себе из термоса чайку, горячего и густого, Вадим вновь плотно засел за компьютер, заодно погрузившись в собственные мысли. И больше никто не беспокоил его до самого утра.Глава 6 …И ОБРАТНО
1. Эх, река…
Над лесом расцветал новый день. Вьюга наконец стихла, заметя бэтрик по самую крышу, а ветер снова убрался в вышину, вместе со «вздохами» таинственного исполина. И его подавляющее присутствие Вадим перестал ощущать, будто оно растопилось первыми лучами солнца, уже показавшегося над лесом. Разметавшийся в широком кресле Гризли сладко дрыхнул, видимо, проникшись к новому партнёру доверием, и к своим обязанностям гида возвращаться не спешил. Зато неутомимый бортокомп всё так же приветливо мигал индикаторами да светился экранами, но уж его Вадим выпотрошил досконально. Бесшумно поднявшись, он подобрался к верхнему люку, осторожно его распахнул. Ёжась от снежной струйки, угодившей за ворот, высунулся наружу, с наслаждением вдыхая воздух, опьяняющий после берложной духоты. Даже внутри гнезда метель набросала небольшой сугроб, и Вадиму пришлось ладонями выпихивать снег через щели. Только затем он смог оглядеться, щурясь от слепящей белизны. Как и ожидалось, с вершины холма открывался обычный лесной пейзаж – если отвлечься от странного поведения гравитации. Нарастающий поверхностный крен, доставивший им столько хлопот, к утру заметно уменьшился – вместе со здешней высотой и сопутствующими дыхательными сложностями. И погода резко повернула на потепление, что, впрочем, стало уже привычным. Искрящиеся сугробы скоро потускнеют и осядут, набухнув от влаги, а под ними и поверху потекут бесчисленные ручьи, упрочняя вокруг города кольцо смрадных болот, лучше любых указов разделявших горожан и селян. А самих селян изолировало друг от друга расплодившееся зверьё. Только кому это надо? И куда заведёт? – Гризли, подъём! – рявкнул Вадим. – Пришла весна, пора выбираться из берлоги! В кабине грозно заворчали и грузно заворочались, будто в самом деле пробуждался медведь. Затем прозвучало: – Ух, это я даванул! Чего ж не разбудил? – А на кой ты мне невыспатым? – А ты мне? – резонно возразил Гризли, позёвывая. – Ну, чего там? Всё тихо? – Как в санатории. Уже загорать можно. – Даже сгореть, – пробурчал напарник, возвращаясь к обычной своей насторожённости, – причём заживо. Пару ходок назад по моему подручному садануло такой молнией!.. – С ясного-то неба? – А то! Ни облачка не было. – И что? – А ничего, – хмыкнул Гризли. – Один пепел остался. Смёл в пакет да отвёз родичам – всё ж утешение. И на крематорий тратиться не надо. – А не врёшь? Имей в виду, толстый, я доверчив как младенец – меня грех обманывать! – Побожиться, что ль? Так я нехристь. – Чего ж ты раньше это не рассказал? – поинтересовался Вадим. – До отправки? – Ага, ищи тогда тебя! Клиента надо ставить перед фактом, как учит нас великий Брон. – Так ты – медведь учёный, да? Небось и читать умеешь? – Небось, небось… Ладно, умник, двигай-ка вниз. Заправимся напоследок, и вперёд, к сияющим вершинам! – К зияющим, – поправил Вадим, спускаясь к столику, на котором, точно на скатерти-самобранке, уже благоухали разнообразные яства, расставленные со вкусом и даже любовью. – Здоров же ты жрать, толстый! – вздохнул он. – Даже сервировать насобачился, что твой метрдотель. С тобой и меня скоро разнесёт шире дверей. – Не смеши, – флегматично откликнулся Гризли. – Это тебя разнесёт? Да ты клюёшь, как воробей! Тоже, мужик… – Конечно, куда нам до ведмедей, – согласился Вадим. – Ну, ты наелся? Здоровяк с возмущением фыркнул, однако жевать принялся пошустрей. Что до Вадима, то ему по утрам вообще не хотелось ничего, кроме фруктов. Их он и «поклевал», по выражению Гризли, – естественно, управясь намного быстрей. И тут же принялся убирать со стола, не обращая внимания на протестующие рыки напарника. В конце концов тому пришлось переставить пару тарелок на колени и заканчивать трапезу, отгораживаясь от Вадима локтями, будто на его долю и вправду покушались. – Чего тебе неймётся? – проворчал Гризли, наконец покончив с едой. – Времени – вагон! – А ежели сей вагон сковырнётся с рельсов? – возразил Вадим. – Давай, медведище, шевелись! «Раньше сядем, раньше выйдем». К тому ж мне ещё надо ощупать Бугор. Утробно огрызаясь, больше по инерции, верзила взгромоздился на свой насест, втиснулся в бронегнездо, будто в суфлёрскую будку, и захлопотал там по-хозяйски, выметая остатки снега, наводя привычный марафет, проверяя пулемёт и турель. А Вадим снова взялся за управление, благо на главном экране теперь сияла красочная картина раннего утра, вдобавок похожего на раннюю весну, – а значит, отпала нужда в прочих средствах ориентации. Стряхивая с себя снежные пласты, бэтрик выбрался из сугроба и весело покатился вверх, широченными шинами хрустя по свежему настилу. Солнце уже пригревало вовсю, понемногу раскаляя броню, но воздух сохранял морозную свежесть и сухость, свойственные высокогорью. Так что тепло не усугублялось духотой, и после ночных заморочек такая идиллия даже настораживала. Однако подозрительного вокруг не происходило, а склон и вправду сделался пологим, уже не доставляя бэтру серьёзных проблем. Довольно быстро они миновали последнюю рощу и выкатились на просторную поляну, скорее даже луг, пологий и плоский, протянувшийся почти до горизонта. А с той стороны уже выезжал из леса похожий вездеход и так же резво стремился навстречу. Похоже, граница пролегала по самому центру лесной плеши, где ту пересекала широкая полоса голой, расчищенной от снега земли (интересно, кем – пограничников что-то не видать), и где должна была состояться долгожданная «стрелка» контрабандистов соседних губерний. – Ваши бэтры не из одного инкубатора? – поинтересовался Вадим. – Или тамошние партнёры и подбросили вам это чудо техники? В ответ Гризли только неопределённо хмыкнул, зародив в Вадиме сомнения. Однако с выводами он решил погодить, пристальней вглядываясь в приближающийся бэтрик. – Не гони шибко, – вполголоса предупредил напарник. – Медленней, медленней… ещё… И тут горизонт перед ними стал взмывать в небо, будто приграничный луг вдруг принялись сгибать посередине. Вадим ощутил внезапное и угрожающее нарастание крутизны, а встречный бэтрик уже опасно нависал над ними, готовый сорваться в любой миг. Ударив по тормозам, Вадим перевёл дыхание и оглянулся, снова обнаружив себя на бесконечно длинном склоне, плавно спускающемся в пустоту. Затем слегка сдал машиной назад и выключил моторы. – Приехали, – подтвердил Гризли. – Двигай, приятель, на выход, только огнестрелы не забудь – мало ли? Вслед за напарником Вадим выбрался из вездехода, уже не удивляясь, что наверху, по ту сторону границы, из такого же бэтрика появляются двое верзил в неотличимых скафандрах, так же забрасывают за спины убойники и принимаются раскупоривать кузов, в точности повторяя все их движения. «Вот и состыкнулся с забугорьем, – подумал он, – после стольких-то лет! Мало, что они зеркально нас копируют, так ещё ходят вниз головами – верно, для пущего издевательства. Ну хорошо, а как с ними меняться-то?» На пару с Гризли, в четыре руки, Вадим выволок из кузова странного вида конструкцию и прочно укрепил на расчищенной от снега площадке, даже ввинтил опоры в припасённые невесть с каких времён бетонные гнёзда, массивные и глубокие. Затем они перетащили от бэтрика весь запас тюков, не без удовольствия ворочая тяжести и аккуратно складируя тюки рядом с загадочной установкой. А последний уложили прямо в неё, на небольшую платформу, похоже, разгоняемую вдоль коротких рельс. – Что ли, катапульта? – предположил Вадим. – Сами-то в неё не забирались? – Ага, попробуй, – ухмыльнулся Гризли. – Знаешь, какая тут моща? Говорят, при разгоне человек расплывается в кровяное желе. – В биомассу? – Ну, – согласился здоровяк, – так говорят. Лично не проверял – может, и врут. – А как же трофеи? – Вадим кивнул на тушу хищника. – Только броня и долетает? – Насколько знаю, не только. Наверно, они сшиты покрепче нас. – Понятно. – Вадим взглянул на часы. – У нас ещё минут сорок, верно? Я прогуляюсь. Неторопливо он двинулся вверх по склону, с каждым шагом всё сильней клонясь к поверхности, пока не пришлось карабкаться по обрыву, цепляясь за пучки пожухлой травы. Сорваться Вадим не боялся – в крайнем случае, прокатится по рыхлому снежку, да и земля здесь почти без камней. Но вот что ждало его впереди… или наверху? Или кто? Кажется, он только-только почуял странные и чуждые ароматы, веявшие невесть откуда, и даже ощутил снова присутствие ночного исполина, когда перевалившая через вертикаль поверхность стала клониться на Вадима, всё круче и круче, а травяные пучки – с хлюпаньем выдираться из дёрна, не выдерживая его тяжести. Наверно, он выбрал не самый удачный маршрут для подъёма, а переигрывать уже не было времени. Пришлось отступить, как ни обидно. Однако к кое-каким выводам Вадим успел прийти, подправив ночные рассуждения. Оказалось, после поворота пространства на четверть начинается только уменьшение веса (естественно – ведь центр притяжения остаётся под землёй!), а настоящие чудеса, судя по всему, разражаются после полуоборота, уже при невесомости. Видимо, там и образуется исполинское зеркало – но вот что случается, когда наконец встречаешься с собой? Бр-р-р.. Н-да, может, и ничего. Или же меня вознесёт в самую стратосферу, поближе к вожделенным телеспутникам. А что станет со мной ночью, когда те исчезают? Завершу оборот до полного? И где в итоге окажусь? Ой-ёй… А если пространство делает полуоборот, скажем, на оболочке сознания или, ещё лучше, на поверхности экрана? – внезапно представил он. Очень занятно… Над этим, господа, стоит поразмыслить, да. – Вы позаботились о прикрытии? – спросил Вадим, когда вернулся к напарнику, лениво за ним наблюдавшему. – Не понимаешь? Рано или поздно у вашей катапульты перестанет хватать мощей, и тогда вас накроет собственными тюками, возвращающимися по той же траектории… Может, хотя бы бэтрик подгоним? – Валяй, – не стал возражать Гризли. – Предусмотрительный ты наш. Пяток минут ещё есть. Поставив вездеход вплотную к установке, Вадим занял позицию возле тюков, готовясь работать у Гризли на подхвате. – Пошёл! – почти сразу сказал тот, и катапульта болезненно содрогнулась, выпуская первый снаряд. Всем телом Вадим ощутил сдвоенную отдачу, больно ударившую по ступням, а тюк будто растворился в воздухе, вместе с платформой. Но если она за миг переместилась только в дальний конец направляющих рельсов и теперь плавно съезжала обратно, то от тюка по эту сторону границы остался лишь короткий, оборвавшийся на пике вой, будто вскрик. «Из такой пушки можно и на Луну, – оторопело прикинул Вадим. – Только что же туда долетит?» – Живо! – скомандовал Гризли. Слаженным махом они забросили на платформу второй тюк, затем крутарь повернулся и вперился вдаль, приставив к бровям мясистую ладонь. Подождал, пока на другом конце поляны взметнётся снежный взрыв, предварённый ответным взвизгом, и снова запустил катапульту. В том же ритме, не теряя ни секунды, они переправили в неизвестность остальные тюки, каждый раз дожидаясь ответной посылки, а последней не без труда взгромоздили на платформу бронированную и уже закоченевшую тушу. Против Вадимовых опасений, она не вернулась к ним чудовищным снарядом, сокрушая дьявольское орудие контрабандистов или же их спасительный бэтрик, – а значит, мощности катапульты пока хватало даже на такую тяжесть. Потом Вадим забрался в кабину, а Гризли примостился поверх брони, и через заснеженный луг они направились собирать забугорные товары, довольно небрежно (а чего им теперь сделается?) забрасывая в кузов почти такие же тюки, какие сами только что переправили на ту сторону. Погрузив всё, тотчас развернули бэтрик к городу и покатились под уклон, почти не задействуя моторы. Над лесом по-прежнему полыхало солнце, будто пытаясь одолеть недавнюю зиму, однако зеленела вокруг исключительно хвоя, а уцелевшие листья, похоже, доживали последние дни – такими они стали жёлтыми и высохшими. Ещё бы: каждую ночь выдерживать подобные встряски! Вадиму и одного раза показалось много. Зато сейчас с бэтром управился бы даже ребёнок – только и забот, что не угодить в подснежную яму. Расслабленно откинувшись в кресле, Вадим «на автомате» следил за дорогой, выбирая лучший маршрут больше из привычки, чем по необходимости, а думал о своём. Ну вот, прокатился он на границу – и чего узнал? Что туда фиг попадёшь без спецснаряжения, а если попадёшь, всё одно толку чуть? Серьёзное достижение! Можно сказать, большая победа губернской научной мысли. И что мне с этой победой делать? Как говорит Гризли, засунь её… Н-да. Грубо, зато по существу. Мало было заморочек с климатом, добавились ещё гравитационные фокусы. Причём и то и другое имеет суточный цикл. Только в разгаре дня, когда всё на минимуме, контрабандисты способны прошибить «железный занавес» – хотя какой он железный? А это кошмарное зверьё вообще ни в какие ворота!.. То есть почему ни в какие? – спохватился Вадим. Как раз на ворота это больше и смахивает. Словно бы нашу злосчастную губернию аккуратно обрезали вдоль границы, а краешки, для надёжности, присандалили чёрт-те куда – вот из этого «тридесятого» теперь и прёт всякая нечисть. Хорошенькая цена за изоляцию! Впрочем, не там ли черпаются последние новшества? Что мы сдуру надыбали? Если в «тридесятом» всё другое, то и придумывать ничего не надо: просто передирай с тамошней природы, как это насобачились делать с чужими изобретениями. Тогда и прорыв в лазерной технологии не сложен, а эти новые странные материалы… – Эй, – позвал сверху Гризли, – чего замолчал? – Не натрепался ещё? – откликнулся Вадим. – Или испугался, что я заснул? – А чёрт разберёт вас с бортокомпом! Может, сговорились за моей спиной и теперь дежурите посменно? – Нет, я понял! Ты вообразил, будто я втихаря подметаю твои припасы. Вот это уже серьёзно, да? – Ха, – презрительно сказал Гризли, – там же на месяц хватит! – Господи, зачем столько? – Мало ли… – Э-э, Михей, погоди. Мы с Броном договаривались: пара дней – не больше! – А он что – бог? Ежели ничего не стрясётся… – Ну да, это я уже слышал, – подтвердил Вадим. – А что может случиться – по такой-то погоде? – Он снова и с удовольствием оглядел на широком экране залитые солнцем окрестности: курорт, и только. – Даже хищники, скорее всего, попрятались. – Откуда знаешь? – с подозрением спросил Гризли. – Предполагаю. Откуда б они ни нагрянули, проникать могут только ночами – стало быть, тогда же и охотятся. – Умник! Чтоб ты знал, звери – ещё цветочки. – Хороши цветочки! Хотел бы я взглянуть на тот кустик, когда он станет плодоносить. – Да бог с ним, со зверьём-то! – Бог с нами, толстый, – серьёзно возразил Вадим. – По крайней мере, я на это надеюсь. – К чёрту его! – рявкнул Гризли. – Бога, что ли? Эка завернул! В такое стоит вдуматься. – Что-то раздухарился ты не ко времени, – проворчал верзила. – А ведь ещё не выбрались. По-твоему, почему мы возвращаемся другой дорогой – от нечего делать, что ли? – Чтобы жизнь мёдом не казалась. – Это бизнес, приятель, – тут не до развлечений. А дело всё в том, что к Бугру мы взбирались с местным товаром, к тому же ночью и по крутизне, так что перехватывать нас было без толку, да и накладно. Зато теперь мы – лакомый кусочек! – Особенно – ты, – вставил Вадим. – И кого ж следует стеречься – блюстов, других крутарей? – Всех. Даже селян, ежели дошли до ручки. Ночью они трясутся по своим норам, будто суслики, зато с рассветом выползают. Им такой бэтрик, да ещё с шестистволкой, – во как пригодился бы!.. И товары б не помешали: вдруг там убойники? – Ну да, до вас-то далеко, и попробуй ещё, дознайся. А зверь – вот он, под боком. – Вадим вздохнул. – Только, по-моему, ни один приличный ствол такой пересылки не переживёт. – То-то и оно. Все наши огнестрелы – из прежних посылок, а из-за Бугра получаем сейчас только припасы. Но поди докажи это селянам! – Лишь бы они не подбили бэтрик снежками, – сказал Вадим. – Представляешь, какой стыд?.. О, – добавил он затем, – кажись, становится веселей! В самом деле, местность пошла вниз заметно круче – видно, к искусственному наклону добавился естественный, с прежних времён. А привычное уже хвойное редколесье, в котором было где разгуляться ветрам и транспорту, стало смыкаться в непролазные чащи, перемежаемые травяными лугами и разрезанные узкими просеками. – А ведь знакомые места, – заметил Вадим. – Тут неподалёку речушка, верно? Когда-то, в доисторические времена, мы закатывали на ней такие рыбалки! Сверившись с бортокомпом, он удовлетворённо кивнул: память не обманывала – река рядом. – И какая ж она была тихая да уютная, – грустно продолжил Вадим. – Заросли камыша вдоль берегов, крохотные зеркальные заводи, островки, протоки, кувшинки. Дело даже не в рыбе – я и тогда мало ловил. Но эти ароматы, эти краски, этот покой!.. И представь, какой река сделалась теперь, когда чёрными ночами несётся вниз, будто с горы, снося на пути камыш и островки. А что стало с рыбой? – Зато сейчас тут не поскучаешь, – со смешком возразил Гризли. – А к прежней живности добавилось такое! Во были времена, да? Охотники, рыболовы-спортсмены… А теперь не поймёшь, кто кого ловит. – Спасибо за поддержку, – кротко поблагодарил Вадим. – Как я понимаю, по этой реке и поплывём? – Точно. Втиснувшись в очередной лесной коридор, бэтрик шустро покатился под уклон, задевая бортами ветки, иной раз и ломая. Солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы освещать просеку до самого грунта, и даже густые тени по сторонам, под сплетёнными в единую крону ветвями, больше не грозили неведомыми опасностями. Преодолев ещё пару-тройку рухнувших стволов, благо мощности хватало с запасом, вездеход наконец вывалился из зарослей на пологий берег, насквозь пропитанный влагой. И здесь Вадим притормозил. Река и вправду больше не выгляделауютной, разбухнув и помутнев от талой воды. И уже едва умещалась в старом русле, хотя за прошедшие годы наверняка углубила его вдвое, стремнинами размывая мягкое дно. Ни камыша, ни рогоза почти не осталось, лишь кое-где над поверхностью проступали концы острых листьев, – островков тоже не было видно. Даже и сейчас, в разгаре дня, поток скользил по склону с угрожающей, враждебной мощью, будто набрался свирепости от чужаков, затаившихся в его глубинах, и теперь алкал жертв, как они. – Н-да, вдохновляет, – пробормотал Вадим. – А какой был уголок – чудный, чудный!.. Это вон туда и надо лезть, да? – Ага, – подтвердил Гризли не без злорадства. – Ты ж хотел порыбалить? – А не утопнем? Впрочем, от бортокомпа Вадим успел вызнать, что по совместительству бэтрик служил амфибией, так что плавучести у него было в избытке, несмотря на броню. – Вперёд! – скомандовал верзила, и нехотя Вадим повиновался, как положено вышколенному водиле. Вездеход плюхнулся с бережка, слегка черпанув воды широким носом, тут же выправился и бодро зашлёпал колёсами-лопастями, набирая скорость. Без затруднений выбрался на середину потока, повернул по течению, и сразу же Вадим включил эхолот, нацелив в глубину. Всё-таки эти чёрные воды, вкупе с намёками Гризли, очень бередили воображение, и без того воспалённое. – Не хочешь перебраться вниз? – позвал Вадим. – А, рыбачок? Или у тебя вместо удочки шестиствол? – Вот если мы могли бы погрузиться целиком! – возмечтал Гризли. – А так только и жди пакостей – с берегов или сверху. Конечно, срезаем-то мы прилично, а на суше свои закидоны… – Или снизу, – озабоченно добавил Вадим, глядя на экраны. – Кажется, одна такая пакость к нам сейчас всплывает. – Уже? – не слишком удивился Гризли. – И здоровая? – И голодная, по-моему, – подтвердил Вадим, прощупывая пришельца собственными сенсорами и ёжась от цепенящей чужой злобы, чрезмерной даже по меркам Земли. – Сейчас она припомнит нам наши рыбалки! Давненько за мной не охотились – с прошлой ночи. Не хочешь всё же спуститься – а, Михей? – Небось, небось, – забормотал крутарь своё заклинание. – Где она? – За кормой, чуть вправо. – Развернись. Вадим до упора крутанул рулём, за секунду поменяв местами нос и корму, и тут же дал «полный назад». Почти не замедлясь, бэтрик продолжил спуск по течению. – А теперь? – спросил Гризли. – Теперь, естественно, перед носом и чуть влево. Только ещё ближе – оно нагоняет и быстро! – Небось, небось… – Уже под самой поверхностью – не видишь? – Ни фига… Мать твою! – вдруг выдохнул Гризли. И на своём экране Вадим увидел, как над водой выступил громадный бугор, поросший смоляными тонкими щупальцами – неисчислимым множеством их! – возбуждённо извивающимися, словно змееволосы Горгоны. Затем щупальца раздвинулись, и по центру открылось багровое пятно, стремительно раскалявшееся, будто дуло лазерной пушки. – Огонь! – подхлёстнутый предчувствием, выкрикнул Вадим. – Бей по красному, Гризли! Пулемёт и лазер ударили разом – впрочем, пулемёт чуть раньше, на долю секунды. Вадим ощутил, как всё тело, от пальцев и до нутра, скрутило разрядом, продравшимся сквозь изоляции и доспехи, в глазах потемнело. Затем атака схлынула – так же внезапно, как началась, – и он услышал, как сверху рушится обмякший Гризли. В последний миг тот вдруг затвердел и повис на кончиках железных пальцев. Потом подтянулся, громоздясь на толстые ноги, ещё подгибавшиеся от потрясения. – Не слабо! – пробурчал он, по-медвежьи качая тяжёлой головой, будто пытаясь избавиться от тумана. – Давненько не бывал я… в нокдауне. Но и я саданул – видел? Прямо по пятну, как ты заказывал, – вдрызг! На экране уже никого не наблюдалось, однако Вадим чувствовал, что исполинская тварь жива, только опять уходит на глубину – залечивать рану или поджидать следующую добычу, посговорчивей. – Счастлив наш бог, что ты не промазал, – откликнулся он, ещё дрожа. – Иначе волосатик достал бы нас из-под брони уже хорошо прожаренными – как твой подручный из позапрошлой ходки. Потряся занемелыми ладонями, он снова взялся за эхолот, чтоб подтвердить известное: хищник убрался. Кто на очереди теперь? – Ты был прав, толстый, – со вздохом признал Вадим, разворачивая машину носом вперёд. – Твоё место у пулемёта. Ну, чего ты ждёшь здесь – ордена? – Хватит и обеда, – ухмыльнулся в ответ Гризли. – По-моему, его-то мы заслужили. От таких передряг у меня всегда разыгрывается аппетит. – Так забирай, сколько унесёшь, и уматывай в гнездо! Без возражений здоровяк порылся в припасах, складывая на поднос чего приглянулось, и убрался наверх – пировать на свежем воздухе, без отрыва от пулемёта. «А ведь и я был прав, – подумал Вадим. – Вот вам природный лазер, прямо сейчас готовый для исследования! Только и осталось, что загарпунить его либо заарканить. А сколько ещё в этих глубинах, водных или лесных, таких перспективных феноменов? И, кстати, во сколько жизней обойдётся каждый из них?» Чтобы не скучать и не завидовать смачно хрумкающему напарнику, он укрепил рядом блюдо с набором экзотических фруктов и стал пробовать наудачу, пытаясь соотнести их вкус и вид со слышанными когда-то названиями. Игра оказалась занятной и необременительной, хотя слегка разочаровывающей: от запретных плодов всегда ожидаешь многого. По сторонам всё так же тянулись лесистые берега, часто затопленные вместе с деревьями, – лишь время от времени сплошные заросли разрывались пустошами. Минуты уходили за минутами, складываясь в часы, но вокруг ничего экстремального не происходило. Лишь иногда в глубинах одичалой реки эхолот нащупывал непонятные и внушительные объекты, медленно проплывающие мимо либо обосновавшиеся на дне. А Вадим ясно ощущал дремлющую в них свирепость, в любой миг готовую разразиться взрывом пугающей ярости, но, к счастью, так ни разу и не пробудившуюся. Впору и впрямь было заняться рыбалкой – конечно, если бы в кабине сыскались удочки, а в реке рыба. Хотя занятие это больше подобает медведям: Гризли, например, – а сам Вадим его забросил давно, ещё до радикального озверения здешних мест. – Ну-ка выключи моторы, – внезапно сказал крутарь, и Вадим послушно заглушил двигатель, настораживаясь. – Ничего не слышишь? – Многое, – ответил он. – Вода плещет, деревья шелестят, птички ещё поют, хотя с надрывом… Природа! – И всё? – Ага, вот! В лесу треснула ветка… и ещё… Кто-то пробирается сквозь чащобу – кто-то здоровый. И направляется в сторону реки, как раз нам наперерез! Запустив снова моторы, Вадим слегка изменил курс, прижимая бэтрик к другому берегу, подальше от возможной угрозы. – И мне так кажется, – согласился Гризли, разворачивая пулемёт. – А друзья здесь не ходят. – Кто не с нами, тот против? – спросил Вадим. – Не торопись пулять, толстый. Пусть сперва покажется. – А мне жалко, что ли? Пусть! И они дождались. На краю зарослей зашевелились высокие кусты, качнулись стволы, и на берег выбрался странного вида вездеход, грузно чавкая по промокшей траве шестью массивными лапами, будто чудовищный стальной жук. Перебирал ими «жук» весьма ловко, не хуже настоящего и много быстрей. А особенно это стало заметно, когда стопоход повернулся и побежал вдоль реки, с лёгкостью прыгая через ямы или поваленные деревья. – Вот теперь я понял, – пробормотал Вадим. – Чего? – Почему прочий транспорт прозвали колёсниками. Чтобы с этим не спутать. – Мама моя! – ахнул Гризли, словно для разнообразия. – А ты взгляни на его башню! Лучше б этого не видеть: с изящно выгнутого нароста, венчающего обтекаемое тело «жука», на них уже нацеливалось короткое орудие, очень похожее на лазерную пушку, насколько Вадим в этом смыслил. Не дожидаясь выстрела, он поспешно направил бэтрик к другому берегу, уже совсем близкому, и с разгона выскочил на сушу. «А вот теперь поиграем», – злорадно подумал он, резко тормозя. И подгадал: над самой рекой на миг зависла жаркая молния, исторгнув из неё клубы пара, а перед самым носом бэтрика лес будто взорвался, полыхнув огнём во все стороны. – А-а, гадёныш! – азартно рявкнул Гризли и запустил в ответ длинную очередь, усеяв чужой вездеход искрами. Всё-таки стрелком он был классным, с твёрдой рукой и немалым опытом, и метил сейчас по бойницам, пусть бронированным, но всё равно уязвимых для разрывных пуль и такой плотной пальбы. Если не пробить, то попортить стёкла стоило попытаться. – «Не догоню, так хоть согреюсь», – сквозь зубы пробормотал Вадим и в предчувствии следующей молнии рванул бэтрик вперёд. И снова не ошибся, аккуратно пропустив её за кормой. Тут же злобно взревел пулемёт, отправляя через реку новую свинцовую струю. А Вадим уже вполне настроился на засевшего в «жуке» убийцу, кем бы тот ни был, и с возбуждённого его сознания считывал момент атаки так же ясно, будто собирался стрелять сам. С удивительным хладнокровием, раз за разом, он уворачивался от очередной молнии, сразу же останавливаясь, чтобы не сбивать прицел напарнику. Бог знает, сколько продолжалась бы эта необычная захватывающая игра, если бы «жук» вдруг не споткнулся, пробежав ещё несколько шагов по инерции, и не застыл, как подстреленный. Однако подстрелили, похоже, не «жука», а его водителя – настырный Гризли всё же прогрызся сквозь одну из бойниц. Переключиться (для подтверждения) на другое сознание Вадим не решился, продолжая следить за чужим стрелком, да и убоялся: кому ж охота ощутить смерть? Но метание молний сразу прекратилось, а сам громовержец, видимо, перебрался за управление, потому что секунды спустя бронированный «жук» зашевелился и живенько отступил в заросли, как будто там и обитал последние годы. А Вадим тотчас остановил бэтрик. – Эх, догнать бы его! – с вожделением простонал Гризли. – Какая машина, а? А пушка-то, пушка!.. – Только стрелять не умеют, – сварливо откликнулся Вадим. – Мечут эти молнии, мечут, будто икру, – и хоть бы одна угодила. – Ладно, фокусник, не напрашивайся. Что за пляски ты тут устроил? Я после первой же плюхи решил: всё, отгуляли своё! Тот не подпалил, так эти зажарят. Представляешь, если бы попали – хоть раз? Только и хотел, что продаться дороже. Вот когда пригодилась бы ракетная установка – а ты ещё насмехался! Как пальнули б… – Опять тебя понесло, толстый, – заметил Вадим, оглядываясь: сзади лес полыхал в десятках мест, на протяжении километров, – всё-таки пришлось побегать. Сколько же продолжалась эта разрушительная игра? И чем завершилась? Смертью? А ведь это был вовсе не лазер, вдруг сообразил он. Скорее плазменная пушка. И походили эти… плюхи… на шаровые молнии, разогнанные и нацеленные. Плазмомёт – не слабо, а? Или бластер? – Кто это был, не знаешь? – спросил Вадим. – Случаем, не блюстители? – Да хоть репрессоры! Своё они получили, больше не попросят. – А если попросят? Ты не весь ли боезапас расстрелял – а, Михей? Дорвался наконец! – Да уж, погуляли, – неопределённо пробурчал тот. – «Подсчитали – прослезились»? – Вроде того. А куда было деваться? Если б я его не подбил… – Может, он и сам бы иссяк? – А если нет? Или ты всё же лопухнулся бы? Нет, деваться было некуда – не продолбай мы его насквозь… – Много осталось патронов? – На пару очередей хватит. Или на три, – Гризли с сожалением сплюнул. – Подбрось мне гранамёт на всякий случай, и поплыли отседа, пока ходульник не вернулся с подмогой. – Всё-таки поплывём? – А куда денешься? На суше свои радости, а так хоть быстрей. Вадим передал гранамёт наверх и снова направил бэтрик в поток, сразу выгребая на быстрину. И опять потянулась минута за минутой, томительные и однообразные, как проплывавшие по сторонам берега. Впрочем, теченье реки замедлялось, а дно постепенно поднималось, так что вода разливалась всё шире, затопляя окрестные леса. И желанные островки наконец появились, несколько оживляя пейзаж. Чужеродные водные страшилы больше не попадались: видно, здешние глубины для них недостаточны. А может, им уютнее было на окраинах, ближе к своему непонятному миру. Взамен по экрану эхолота всё чаще мелькали подвижные искры, как будто речная рыба перебралась теперь в низовья, в спокойные и не столь опасные воды. – А вот интересно, – произнёс Вадим, – если все воды губернии, грунтовые и осадочные, стекают на дно здешней чаши, то куда они затем деваются? По идее наш город давно уже должен стать подводным, а все мы – обзавестись жабрами. Подумаешь, подземку затопило да позаливало подвалы, – это же мизер! – По идее всего этого вообще не бывает, – резонно возразил Гризли. – Не ломать же голову над каждой ерундой? – А над чем ты ломаешь её, родной? Ты бы свои мускулы так же берёг от перегрузок. Крутарь! – Можно подумать, ты – овечка, – огрызнулся тот. – Честно сказать, не ожидал. – Чего? – Ты ведь за всю ездку даже не сдрейфил ни разу. – Это я-то? – усмехнулся Вадим. – По крайней мере, не запаниковал. Ни одного неверного шага – как у того компа. А ведь поначалу любой может сорваться. – И что? Да, я не овца, но ведь и не хищник, как вы. Или к вам больше подходит – «паразиты»? – Но-но!.. – Это зоологический термин, расслабься… У вас, крутарей, и впрямь больше сил, чем у прочих, но ведь агрессивности тоже? Так вы утверждаетесь: через насилие, через подавление других. В каждом из вас живёт зверь, которому он служит, которого ублажает, – как в остальных доминируют овцы, более всего нуждающиеся в гарантированной кормёжке и тёплом хлеве. А вот я не служу никому. – И радуйся, – буркнул Гризли. – Подумаешь, никому он не служит! Между прочим, я тоже подчиняюсь одному Брону. – Н-да, – разочарованно заметил Вадим, – это я увлёкся. Действительно, что тебе до абстракций? Скукотища! Ты ж у нас практик, верно? Оба замолчали, каждый вернулся к своим делам и мыслям, благо обстановка располагала. Так что там насчёт пространственных поворотов на тивишном экране? – спросил себя Вадим. Недаром же он показался похожим на мысле-оболочку! Правда, ею отражаются лишь тонкие, ментальные поля, а вот экран явно способен на большее, охватывая весь материальный спектр: от сих полей до вещества. Как и Бугор, кстати, – это их роднит. Разница в масштабе. Но там разворот уносит в неясную даль, а что делается здесь? В конце концов, бог с тем, как устроена сама вставка, – но вот откуда берутся видения и как пересылаются? Не по тивишным же кабелям? И не по воздуху – эдак никаких мощностей не хватит, да и я бы почувствовал. Сигнал будто рождается в самой вставке, а затем проецируется на экран, изливаясь невидимым светом. Рождаться в такой крохе он не может, это было бы полным абсурдом, – значит… Подпространственный пробой? Господа, поздравляю! Крайности вправду смыкаются: примитивнейшая передача по проводам, при почти полном забвении эфира, – и тут же, рядом, мгновенная, беспомеховая, всепроникающая связь, годная даже для телепатем. И кто этим потчует – нас, прочих? – Пора выбираться, – неожиданно сказал Гризли. – Видишь тот дубище? Правь на него. – А подкрепляться ещё не пора? – проворчал Вадим, однако машину повернул. Дуб и впрямь оказался приметным: неохватный, кряжистый, с могучими разлапистыми ветвями, смахивавшими на стволы. Миновав бывший берег, заметный лишь благодаря подступившим к нему деревьям, в большинстве мёртвым и даже успевшим прогнить, они поплыли дальше, петляя меж стволов и старательно избегая предательских топей, смыкавшихся вокруг реки, – где бэтрик мог завязнуть надолго. Потом, когда днище стало цепляться за коряги, наконец выбрались на сушу – хотя сушей этот пропитанный влагой грунт можно было назвать с большой натяжкой. По счастью, выжившая в такой сырости трава ещё как-то скрепляла поверхность, и бэтрик катил по ней довольно уверенно, лишь иногда шины проскальзывали на глинистых плешах. Даже следов за ним не оставалось – во всяком случае, их вряд ли удалось бы разглядеть с воздуха. Добравшись до дуба, бэтрик остановился. Вблизи дерево выглядело ещё громадней, обхватом ствола соперничая с небольшой башней, а размахом кроны не уступая многим храмовым куполам. Как видно, жилось ему здесь вольготней, чем прочим породам, и к погодным перепадам он оказался терпимей. Неудивительно – с такой-то корой и такими корнями. – Ну, партнёр, на выход! – распорядился Гризли, сам же показывая пример (следуя коему, Вадим не забыл прихватить убойник). Спрыгнув на хлюпающую землю, они обогнули бэтр, распахнули дверцы кузова. Затем, подмигнув Вадиму, крутарь коснулся корявой коры, и в дубе открылось просторное дупло, замаскированное искусно пригнанной крышкой. Впрочем, за ней ещё обнаружилась стальная дверь с номерным замком, как у сейфа. – Что ли, тайник? – поинтересовался Вадим. – Вроде перевалочной базы, да? – Подальше положишь, поближе возьмёшь, – назидательно молвил Гризли. – Мы уже наследили на всём пути – почём знать, кто рванёт нам наперехват в следующий раз? Тут товар будет целей, да и нам проще улепётывать налегке. А за ним кто-нибудь как-нибудь смотается тёмной ночью… Отвернись-ка, – предложил он вдруг. – К чему лишние знания, верно? Пожав плечами, Вадим отошёл в сторону, с любопытством озирая окрестности. Спустя минуту напарник окликнул его, и вдвоём они споро перекидали в распахнутый зев большую часть тюков, оставив в кузове лишь несколько – видимо, образцы. – Ну вот, – удовлетворённо произнёс Гризли, готовясь захлопнуть дверцу, – теперь можно и домой. – Стоять! – внезапно шикнул Вадим, твёрдой рукой направив на него огнестрел. – Замри, понял!.. Верзила оцепенел, уставясь на Вадима в полной растерянности, даже слегка отвесив челюсть. Выбросив свободную руку, тот зацепил напарника за толстую шею и с силой рванул в сторону, сразу выстрелив. Гризли шатнулся к бэтру, а прогрохотавший вплотную заряд угодил в длинное смоляное тело, уже налетавшее на них, будто гигантское копьё, пущенное великанской рукой. Выстрел не остановил тварь, однако сбил ей прицел, и она врезалась в вездеход, исторгнув из него протяжный звон, словно из колокола. Но тут же вскинулась над землёй снова – упругими блестящими кольцами, на миг окаменев. Вадим опять выстрелил, и почти разом грянул убойник Гризли. Сдвоенный удар опрокинул гада в лужу, фонтаном взметнулись яростные брызги – и всё кончилось. Только ещё какое-то время колыхалась вода, укрывшая молниеносного хищника – кажется, таки крепко подраненного. – Что это было? – спросил Гризли, угрожающе раздувая ноздри. – Похоже на удава, да? – Скорее на питона, – возразил Вадим. – Судя по всему, он не душит добычу, а пробивает насквозь – вроде тех «торпед». Видишь? – он кивнул на бэтрик, ни за что схлопотавший приличную вмятину. – Помог бы тебе скафандр, как же! Этот прыгун нанизал бы на себя, будто на шампур. – Догнать бы его, а? Добить… Это ж какой трофей! – Как бы он сам кого не добил: он не такой мёртвый, как ты думаешь. Мало тебе приключений? – Ну и перешугал ты меня! – качая головой, признался верзила. – Ни фига себе, думаю, – кому ж тогда верить? – Сдались мне ваши сокровища! – фыркнул Вадим. – Нашёл, называется, Али-бабу, экспроприатора экспроприаторов! Ладно, давай убираться, пока опять чего-нибудь не стряслось. Всё-таки поспешил я расслабиться и едва не проворонил этого гада. – Да уж, теперь я твой должник! – Засохни, Михей, ничем ты мне не обязан, – отмахнулся Вадим. – Опоздай я с выстрелом, обоим была бы крышка. – Это-то ещё как сказать… – Тебя опять понесло? – оборвал Вадим, морщась от неловкости: не хватало угодить в спасители. – Шевелись! Двинув убойник за спину, Гризли наконец захлопнул дверцу тайника, затем тщательно приладил крышку и следом за Вадимом забрался в кабину. – А что, толстый, – с улыбкой поинтересовался тот, – всё-таки «пора подкрепиться»? – Ну дык, – подтвердил здоровяк. – После такого потрясения! – И очередной раз запустил руки в холодильник. Аккуратно, чтобы не оставлять возле дуба лишних следов, Вадим стронул машину с места и направил к ближайшей просеке, заранее представляя, какая дорожка его ожидает. И уж та не разочаровала – только и радости, что теперь эти разжижённые колдобины они одолевали при свете. Моторы взрёвывали, бэтрик мотало, руль своевольничал, а Вадим ещё пытался слушать окрестности – хоть с опозданием, но спохватившись. Как выяснилось, не зря. По нервам резануло враждебностью – стремительно нарастающей, взведённой точно курок, но, к счастью, ещё не увидевшей цели. Поймав направление, Вадим рванул вездеход к зарослям, всем корпусом вламываясь в переплетение веток, под защиту нависших крон, – и тут же вырубил двигатель. – Сверху, – предупредил он напарника. – Сейчас! А сам уже нацеливал в небо одну из камер, предусмотрительно включив запись. В следующую секунду поперёк бледно-голубой, будто выцветшей полосы, виднеющейся меж деревьями, мелькнула узкая чёрная тень, скользившая над самыми вершинами. – Вот и «ворон» пожаловал, – прошептал Вадим. – Как же без него! Шум вертолёта, и без того едва слышный, растворялся в шорохе листьев, однако безотказным своим чутьём Вадим различал, как отдаляется эта пугающая враждебность – холодная и отточенная, словно клинок, не похожая ни на что, подслушанное прежде. Какая жалость, что я принимаю лишь ощущения! – посетовал Вадим. Насколько прояснилась бы картинка, если бы к ним добавились мысли. А теперь гадай, кто управлял «вороном» ночью, а кто – сейчас, и откуда, собственно, такая разница. Вообще, тот ли это «ворон»? – Не было печали, – проворчал сверху Гризли. – Ещё эти летающие мельницы… Не знаешь, кто там? – Откуда? – откликнулся Вадим. – Последняя надежда была – на вас. – Раньше они в лесу не возникали. Во всяком разе, днём. – А ночью и по городу шастают. Я называю их «воронами». – А-а, так это ты про них вякал? – неожиданно вспомнил Гризли. – Мне Брон чего-то рассказывал. Хотя и он мало знает. – «К чему лишние знания», верно? Ибо умножают они печаль. Без них спокойней. – Ладно тебе! – Гризли с хрустом, от души потянулся. – Поехали, что ли? – Что ли, да. – Дорогу-то знаешь? – Это – забота бортокомпа. Вадим высвободил бэтрик из мешанины веток и снова принялся месить вязкую грязь, стараясь всё же выбирать участки посуше. Впрочем, просека скоро кончилась, упёршись в большую поляну, плавно вздымавшуюся к каменистому центру, где под прикрытием разлапистых елей угнездилось добротное сооружение, издали похожее на гроздь валунов. Или на неприступный бетонный блокгауз с круговым обстрелом, немалым гарнизоном и разветвлёнными подземными коммуникациями. Второе, кстати, оказалось верным – за исключением гарнизона.2. Хозяин пришёл
Когда бэтрик подкатил к массивным воротам, навстречу вышел единственный мужик, в кожаных одёжах и при бороде, держа наготове убойник – такой же, как у них. По его бокам утробно ворчали два кавказских волкодава, будто заимствованные с племенной выставки, а из каменной бойницы на бэтрик нацеливался второй ствол, помощней первого, – видимо, гранамёт. – Здорово, Михалыч! – весело рявкнул Гризли. – Принимай, что ли, постояльцев? Нам перекантоваться до темноты. Вглядевшись внутрь гнезда, бородач кивнул, прикрикнул на псов и пошёл открывать ворота. Вездеход осторожно протиснулся под низкий бетонный свод, почти уткнувшись в дальнюю стену, и с облегчением умолк, наконец дождавшись передышки. Ворота сразу захлопнулись. С не меньшей готовностью экипаж выбрался наружу и, миновав стальную дверь, по узенькой лесенке поднялся в комнату, на удивление уютную и опрятную, с забавными картинками по стенам и аккуратными половичками на гладком паркетном полу, с нарядной скатертью поверх просторного стола и трогательными фарфоровыми статуэтками на многих полках (слоников, правда, не было). А с чердака навстречу гостям уже спускался гранамётчик в обтягивающих кожаных брюках и кожаной куртке – вернее, гранамётчица, что, в общем, бросалось в глаза сразу. Лицо у неё было простеньким, но милым и ясным, фигура – ладная, гибкая и крепкая, однако тонкой кости, будто у городской. И, как положено, роскошная русая коса до копчика. Стеснительно улыбаясь, девушка поставила гранамёт в угол и потупилась, прислонившись спиною к стене. – Привет, Оксанка! – добродушно пророкотал Гризли. – Чем кормить-то будешь? – А борщом, – застенчиво ответила та. – Хохляцким, что ли, с фасолью? – Yes. – И вегетарианским? – Почему? – удивилась она. – А у меня напарник чокнутый: мясо ни под каким видом! – Здоровяк хохотнул. – Кстати, знакомься – зовут Вадим. Парень, в общем, ничего, только староват для тебя. Вот погоди, в следующий раз привезу такого женишка – пальчики оближешь! – Он снова загоготал, очень довольный, что вогнал девушку в краску, и добавил: – Себе, не ему. – Да ну тебя! – Оксана неуверенно протянула Вадиму узкую жёсткую ладонь, сочувственно спросила: – Вы вправду вегетарианец? – К несчастью, – подтвердил он. – Вы не волнуйтесь, я не голоден. – Ну как же, так нельзя! – заволновалась хозяйка. В этот момент в комнату вступил бородач. Оказался он высок и плотен, а ликом суров, но не стар – пожалуй, не старше Вадима. Цепким взглядом он обежал всех троих, чуть задержавшись на Вадиме, затем сдержанно кивнул и бесшумно прошёл к столу, не выпуская из руки огнестрел. Вряд ли он опасался гостей – просто вошло в привычку. – Михалыч, жрать давай, – по-свойски потребовал Гризли. – Не боись: своё оставим тебе – вам на месяц хватит! – Это как водится, – с прохладцей согласился хозяин. – Оксанка, накрывай. Голос у него оказался глуховатым и не слишком внятным, будто бородач не часто его упражнял. А вот у девушки дикция была на удивление – разве только слегка растягивала гласные, словно для пущей напевности. Как же, интересно, они общаются? – Что в городе? – спросил Михалыч без особого интереса, будто для приличия. – Саввку ещё не сбросили? – Ага, дождёшься, – хмыкнул Гризли. – Кому сбрасывать-то? – Уж найдётся кому. А за вас принялись или как? – Это кто же? – сразу насторожился крутарь. – Михалыч, ты воду-то не мути, говори толком! Знаешь чего-нибудь? – Может, знаю, а может – догадываюсь. Тебе как лучше? – Ну, пошёл сыпать загадками! – безнадёжно махнул рукой Гризли. – И охота тебе подпускать туману? Ведь слова не скажешь в простоте! – А слушать надо уметь, – усмехнулся хозяин. – Вон твой приятель – больше молчит да приглядывается, хотя и сам мог бы многое рассказать. Неожиданно Гризли рассмеялся. – Ну, ребята, вдвоём вам не будет скучно! – заметил он. – Колдун колдуна… В комнату впорхнула Оксанка, водрузила на стол дымящуюся кастрюлю и стала сноровисто распределять по тарелкам благоухающую жижу – отменно красных тонов. Добравшись до Вадима, запнулась и посмотрела на него с сомнением. – Только не кладите мяса, – улыбнулся он. – Бульон я как-нибудь сдюжу. Уж очень аппетитно пахнет! Обрадовавшись, девушка и ему налила до краёв, затем быстренько сгоняла за обязательными сметаной и хлебом и тоже подсела к столу. Мяса, Вадим заметил, она не положила и в свою тарелку, будто устыдившись. Обратил на это внимание и Михалыч. – Похоже, вы с Оксанкой быстро споётесь, – сказал он, глядя на Вадима в упор. – Она тоже к зверятам неровно дышит. – А как насчёт людей? – Вадим кивнул на гранамёт. – До сих пор не знаю, сумеет ли выстрелить, – ответил хозяин. – Даже чтобы спасти меня – родителя любимого, хоча вредного. Вадим пожал плечами, неожиданно увлёкшись борщом: давненько он такого не пробовал. А рядом вовсю наворачивал Гризли, орудуя ложкой будто черпальщик. – Проку от него, конечно, чуть, – заявил он, первым опорожнив тарелку, – но до че вкусно! Какая невеста пропадает – а, Михалыч? – Не про твою честь, – отрезал тот. – Подлить ещё? – А то! Справившись со второй порцией, Гризли тут же сладостно раззевался и вскоре, не дожидаясь чая, убрался в соседнюю комнату, провалившись в сон, кажется, раньше, чем обрушился на кушетку. – И пусть себе дрыхнет, – сказал Михалыч, пока Оксанка убирала со стола, – Невредный парень, однако крутарь. А ты-то как к ним угодил, мил человек? – Вы не перебарщиваете с просторечиями? – сухо поинтересовался Вадим. – Эдакий дедушка из глубинки! – (Хозяин усмехнулся.) – Вы же городской, верно? А образование, надо полагать, высшее. И годков вам не более полусотни. Стало быть, на «Михалыча» не тянете – при всём моём к вам почтении. – Вот, Оксанка, – с той же неопределённой усмешкой заговорил тот, – каков наш гость: молчал да приглядывался, прислушивался да на ус мотал – а потом ка-ак выдал, будто под дых врезал! Учись у умных людей. – Неожиданно бородач свистнул, и в комнату вступили оба здоровенных пса, похожие на молодых медведей. Насторожённо ворча, они приблизились к Вадиму, долго принюхивались, словно старались запомнить, – тот наблюдал за зверюгами с любопытством – затем разом утихли и с полным доверием улеглись к его ногам. – Это что, тест? – предположил Вадим, в две руки почёсывая лохмачей за ушами. – И что же он доказал – что моя симпатия к «зверятам» взаимна? – Не только это и не столько, – сказал хозяин. – Моих полуприручённых пёсиков трудно обмануть: они чуют зверей за версту – любых зверей, как бы глубоко те ни прятались. – Даже внутри людей, верно? – Даже в нелюдях, – хмыкнул Михалыч, и не понять было, шутит он или намекает на что. – А ведь почти во всех живут звери, только у каждого – свой. И мои волкодавы отлично различают, кого из них можно погонять, будто зайца, а с кем придётся грызться в клочья, точно с волком или с медведем… – Потому и держите их подальше от Гризли? – со смешком вставил Вадим. – …а от кого следует улепётывать со всех ног, как от заведшихся здесь страшил, коим любой нормальный зверюга на один зуб, – невозмутимо заключил бородач. – А как они относятся к вам? – Скажем, признают во мне вожака – и только. – А кого обнаружили во мне? – не отставал Вадим. – В том и суть, что никого, – если не считать тебя самого. Либо твой зверь хорошо прячется, либо слишком мал и немощен, чтобы принимать в расчёт. А может, вовсе помер. – Ох, вряд ли, – покаянно вздохнул Вадим, качая головой. – Столько хлопот с ним! – И всё-таки здесь решаешь ты – в отличие от почти всех. – Даже от вас? – Проверяешь на гонор? – усмехнулся хозяин. – Мой-то зверь силён и горделив, хотя не злобен. И я могу подчинять многих – кто слабее. – И подчиняться другим? – В том и беда: зверь – он и есть зверь. Подняв руку, словно школьница, Оксанка спросила: – Можно за чаем сходить? – А кто тебя не пускает? – удивился отец. – Так интересно же! Вдруг чего пропущу? – Ты пропустишь, как же! – Он насмешливо фыркнул. – Вот же ведьмяно семя, эти женщины, – даже лучшие из них. – Может, без этого им не стать лучшими? – предположил Вадим. – Какая ж это женщина, если не ведьма? – Может, и так, – согласился Михалыч. – Ты вон во всякой твари видишь родича, и твари это чуют. Но у женщин родство с ними куда ближе, потому общий язык находят быстрей. Зато и каждой ведьме нужен в жизни якорёк, чтобы самой не заделаться тварью. И якорёк нужен среди людей – я-то, со своим зверюгой, не слишком подхожу. – «Не шибко», – машинально поправил Вадим. – Так ближе по стилю. – Ну уж, ты в самые-то мохначи меня не записывай, – ухмыльнулся бородач. – Всё же в тивишник иногда поглядываем – было где нахвататься. – И нормально берёт? – заинтересовался Вадим. – Ну да, вы ж его днём смотрите!.. Что-то неладно там, вам не кажется? – Тоже чуешь чужие заклятья? – посерьёзнев, спросил Михалыч. – Прав ты: на весь город наброшена паутина. А знаешь, кто сии колдуны? – Ну, теперь вас занесло в мистическую терминологию! – Вадим терпеливо вздохнул. – И кто, если не секрет? – Знал бы – сказал, – ответил Михалыч. – С таким секретом долго не живут… А что, очень хочешь дознаться? За этим и на Бугор ездил? – За этим тоже. – И каково там? – «Занавес» что надо, только из катапульты и прошибёшь. А зверюги – один другого краше! – Ну, этого добра и здесь навалом – только за железобетоном и спасаемся. – Чего ж они в город не заглядывают? – А ты подумай, – загадочно улыбнулся хозяин. – Может, время не подошло? А скорее, они нужны здесь. – Это зачем? – Так ведь селяне тивишников не смотрят – как их ещё обломать? Зато теперь сидят по своим кочкам и не квакают. А про некоторых и вовсе не слыхать, будто сгинули, даже не подобраться к ним – столько нечисти сгустилось вокруг. И чего там деется, кто знает? – Пся крэв, – содрогнулся Вадим, – ну и картинку вы нарисовали! – Я не рисую, – возразил хозяин, – только обрисовываю. Вот Оксанка – та балуется, – он кивнул на стены. – Зуд у неё в руках, что ли? – Скорее в голове, – поправил Вадим, снова и внимательнее оглядывая картины. – Не только зуд – талант. Уж я в этом понимаю. – Ты на неё глянь, – хмыкнул Михалыч. – Глазища потупила, зато ушки навострила, что мои овчарюги на дичь. Ещё чуть и подгадаешь в её лучшие друзья. – Да ну вас, балабол! – вспыхнула девушка. – Ну что вы всегда? – А чего, не так разве? – Конечно, мне интересно послушать. – Она пожала тонкими плечами, демонстрируя небрежность. – Сами же говорили: учись у умных людей. А здесь этого никто не видит, кроме вас да Шатуна. Тоже, знатоки!.. Неожиданно Михалыч рассмеялся – впервые за вечер, откровенно любуясь дочкой. Может, его персональный зверь и не злобен, однако за Оксанку готов загрызть любого. – Ладно, хозяюшка, беги за чаем, – разрешил он. – Мы подождём. То ли от смущения, то ли из долго сдерживаемого гостеприимства, девушка пулей сорвалась со стула, чем вызвала у отца новый благодушный смешок. Однако, выдерживая обещание, он не произнёс ни слова, пока Оксана не вернулась, осторожно неся поднос, уставленный цветистыми пузатыми чашками на столь же красочных блюдцах и хрустальными розетками, полными янтарного варенья, да хрустальными же вазами с несколькими сортами домашнего печенья. – По счастью, деваха умеет не только малевать, – не без гордости заметил Михалыч. – Всё хозяйство на ней – оцени! – Папенька, вы точно коровой на рынке торгуете, – укорила Оксана. – Не стыдно? – А чего ж не похвалить перед хорошим человеком? – возразил хозяин. – Много ль ты встречала их, тем более в нашей глухомани? А тебе, как прочим ведьмам, требуется якорёк – если не муж, так хотя бы друг. – А что же сами вы, не справитесь? – Я при тебе навроде сторожевого пса, – ответил он. – И как положено приличному псу, отдам за тебя жизнь не задумываясь. Но нужен тебе другой – не я. Довольно и того, что не стал я ломать тебя под себя, – сумел придержать своего зверя хоть в этом. А большего от меня не жди – не дано. Может, я и колдун, но тебе-то надобен волшебник! – Ну вот, папенька, опять вас на мистику потянуло, – заметила девушка, быстро глянув на Вадима. – Во-во – давайте теперь, клюйте меня вдвоём! – Михалыч вздохнул с притворным смирением. – Говорил же: вы быстро споётесь… А разница, доча, таки есть. Это для Гризли все чародеи на одно лицо, будто не люди вовсе, но ты-то держишь глаза открытыми – так что приглядывайся. – А занятный чай, – вмешался Вадим. – Вкус необычный – никогда такого не пробовал. – И не мог пробовать, – согласился хозяин. – Этих добавок прежде не произрастало на Земле. Ты что ж думаешь, оттуда только звери проникают? – Знать бы: откуда. – Узнаешь – поспеши с другими поделиться, пока не прибрали. Только сперва прощупай человечка досконально – не переметнулся ли? Каждого! Даже из доверенных. – Господи, к чему такие строгости? – А знаешь, что такое «заклятый враг»? – Колдун усмехнулся. – Это друг, на которого наложили заклятие. – Вроде зомби, что ли? – Вроде робота или киборга, если так тебе понятней, – нацеленного на предательство, на убийство, на что угодно! – Тогда где-то должен быть настройщик? – Так он и покажется – жди! Сперва разберись, где кончаются роботы. И помни: чем больше в человеке зверя, тем проще им управлять. Потому мне и опасно туда соваться – а вдруг их звери окажутся сильней моего? Не за себя страшно – за Ксюху. Кто ж её тогда защитит? – Не хотел бы показаться нескромным, – сказал Вадим, – однако на всякий случай запишите мой адрес. И рабочий телефон. – А я того и добивался, – со смешком признался Михалыч. – Видишь, при должной сноровке и тобою можно управлять. В будущем остерегись своей жалости – на это многие купились. – Если б вы меня попросили, просто и без затей, результат был бы тот же, – спокойно возразил Вадим. – Какое ж это управление? – Может, и так, – не стал спорить хозяин. – Перемудрил, извини, – с колдунами это случается. – Значит, ради дочери вы на многое способны? – Страшно представить – на что. Как говорится, «святая отцовская любовь»! – Михалыч усмехнулся не без сарказма. – Ну да, «что сделаю я для людей»! – поддакнул Вадим, поневоле вспомнив династию людоедов. – Только, в отличие от простодушного Данко, почти все его последователи предпочитали вырывать сердца у других – конечно, ради святой цели. – Любить в детёнке себя – это от зверя, – сказал хозяин. – Обычный семейный эгоизм. Мало кто способен возлюбить отпрыска целиком, со всеми отличиями. Даже признать это себялюбием не отваживаются – все ищут оправдания!.. – А хотите, покажу фокус? – внезапно решился Вадим. – Конечно, если вам не жаль тивишника. «Собственно, почему нет? – подумал он. – Где ещё найдёшь такую благодарную, понимающую публику! Только колдуны смогут вполне это оценить, и уж им такое знание пойдёт впрок. А может, сами чего подскажут?» – Что ли, исполняется впервые? – полюбопытствовал Михалыч. – И у тебя зуд? – Так не жалко вам ящичек? – снова спросил Вадим. – Риск действительно имеется. – Чего там, Гризли ещё привезёт – дерзай! – Люблю, понимаете ли, эффекты, – сказал Вадим, поднимаясь. – Где он у вас? – Тивишник? Вон там, за дверью. Втроём они перешли в небольшую сумеречную комнату, похожую то ли на кабинет, то ли на кладовку; и возле стены Вадим увидел вполне модерновый тивишник, правда, изрядно запылённый. Наверное, Михалыч допускал сюда Оксанку не часто – иначе б и тут всё сияло. – Включить? – спросил хозяин. – Да, пожалуйста. А затем отойдите ко входу – на всякий случай. Вадим подождал, пока засветится экран, для пробы погрузился в прибор мысле-облаком, проверяя наличие и заряжённость вставки, затем подхватил с пола двухпудовку. – Эх, ничего себе! – буркнул Михалыч, поспешно заслоняя дочку массивным телом. – Теперь смотрите, – призвал Вадим. – Внимательно, да? Мощным усилием, не выпуская рукояти, он послал гирю в тивишник – со всего маха она врезалась в центр экрана и… остановилась. Приёмник не шелохнулся, на стекле не проступило ни трещины, и даже звука Вадим не услышал, как не ощутил отдачи. Будто он не вложил в удар всю силу, а просто поднял чугунку до уровня экрана, осторожно его коснувшись. Либо в последний миг дёрнул гирю на себя, с филигранной точностью погасив инерцию. «Замечательно, – подумал Вадим. – И что я выяснил? Что поворот пространства в тивишнике составляет половину круга, а не четверть, как в перегородках?» – Ну как номерок? – спросил он, осторожно опуская двухпудовку. – Годится для цирка? – Прямо Копперфилд! – проворчал хозяин. – А я смогу повторить? – По-вашему, дело во мне? Или в гире? – Для надёжности исключим обоих, – решил Михалыч, извлекая из угла увесистый лом – тоже эдак на пудик. Шагнув к тивишнику, он рывком вскинул железяку и со всей силой саданул остриём по экрану. Эффект оказался такой же – то есть никакого. Конечно, можно ещё попробовать пальнуть… скажем, из гранамёта. Но как бы тогда не дошутиться до взрыва. Леший ведь знает, как тут всё происходит? – Хорошо, а в чём фокус? – спросил колдун. – Что это, вообще? – Абсолютная непроницаемость, – ответил Вадим. – Слыхали про защитные поля? Фантасты очень их почитали, хотя изображали обычно не поля, а сферические купола из таких вот непрошибаемых плёнок, вдобавок невидимых. Достаточно развернуть пространство на пол-оборота, и любой агрессор упрётся в себя, компенсировав свой же напор. Только здесь это происходит на поверхности экрана, а создаётся той самой вставкой. – Зачем – чтобы экраны не бились? Стоило огород городить!.. – Насколько я понимаю, это уже ворота, но ещё закрытые, – сказал Вадим. – Вопрос в том, как их открыть. Кстати, изнутри эти плёнки, видимо, проницаемы – иначе бы не пробилась картинка. – «Ну, пошёл сыпать загадками!» – ухмыльнулся Михалыч, цитируя Гризли. – Конкретно – зачем это? – Чтобы переключить тивишники на иной вид эфира – ментальный, где любая тонкая материя передаётся без искажений и затухания. Похоже, модернизированный экран проецирует сигналы прямо в сознание, создавая у зрителей яркие видения, при хорошей настройке неотличимые от реальности. Однако есть существенное добавление… – Ну? – Зритель и сам должен быть слегка экстра и обладать мысле-облаком, способным приникнуть оболочкой к экрану. Иначе всё работает не на него. А представьте, если к этому полукругу добавить ещё один, – то есть довести его до полного!.. – И что будет? – Похоже, тогда мы попадём в другое место или даже в другой мир, распахнув в нашем окно. Недаром же в сказках для превращения полагалось вращаться вокруг оси. – То в сказках, – придержал хозяин. – И то – для превращения. – «Что нам стоит дом построить?» – парировал Вадим. – А «сказку сделать былью»? Может, мы не первые на этом пути? Во всяком случае, сейчас тут наверняка кто-то орудует. – И кто ж? – Знать бы!.. Потом они со всей основательностью, даже истовостью, ещё свойственной глубинке, предались чаепитию и о тивишниках больше не поминали. Вадим не уставал нахваливать варенье с печеньем. Не только затем, чтобы сделать хозяйке приятно, – от такой вкусноты и вправду веяло колдовством (а чего ждать от лесной ведьмы?). Поговорили о её художествах, благо почти все были навиду, и Вадим посетовал, что времена нынче неблагоприятные для самородков и даже самую завалящую выставку вряд ли удастся организовать. Крутарям такое без интереса, за малым исключением, а в Крепости и вовсе не продохнуть, под бдящим-то оком Студии. Но в общем это не главное, лишь бы самой доставляло радость. А признание – что ж… Не вечно же длиться сумеркам, куда-нибудь да повернёт. И тогда либо всем наступят «кранты», по выражению крутарей, либо воздух наконец посвежеет и между творцами и ценителями не останется пыльной чиновничьей прослойки. И станет ясно наконец, кто и чего в действительности стоит. К слову Вадим упомянул о своей способности наделять ловкостью и навыками посредством простого «наложения дланей», и Михалыч немедленно заинтересовался – для дочки, разумеется, не для себя. По его настоянию Вадим провёл с Оксаной сеанс, и с нею это получилось намного проще, чем с Юлей. Может, потому, что девушка уже была готовой ведьмой, вдобавок потомственной. Михалыч внимательно следил за переливанием «мёртвой воды» – не столько из недоверия, сколько для запоминания процесса. Наверно, ему тоже было чем делиться, хотя вряд ли его кладезь мог сравниться с Вадимовым: того в своё время загрузили стольким! Затем пробудился Гризли, сквозь сон расслышав хруст печенья, и с энтузиазмом ломанулся к столу, не обращая внимания на неприязненное ворчание овчарок, тотчас ухваченных Вадимом за лохматые загривки. Рассевшись, здоровяк с разгона принялся за угощение, без церемоний подливая себе в свободную чашку, загодя прихваченную Оксаной, и благодушно над ней подтрунивая – впрочем с оглядкой на посуровевшего Михалыча. Неторопливо и благостно день накатывался к вечеру, за окнами уже смеркалось. Внезапно заворчали, тревожно озираясь, собаки, и внутри себя Вадим ощутил беспокойство. Очень захотелось куда-нибудь спрятаться, хотя бы зарыться головой в подушки. Снаружи резко потемнело, будто вокруг сгустился туман, а весь блокгауз словно накрыло грозовой тучей, под завязку насыщенной электричеством. Однако атмосферные явления были тут ни при чём. – Такое впечатление, – медленно произнёс хозяин, – будто кто бродит окрест. Не чуешь? Повернувшись, Вадим глянул в его темнеющие глаза, затем молча ударил в волосатый подбородок, опрокинув на пол, – неожиданно для себя, не говоря о других. Так же внимательно посмотрел на Гризли. – Эй-ей, ты чего? – отстранился тот, опасливо ухмыляясь. И Оксанка глядела на Вадима с испугом. Он сам не очень понял, зачем оглушил колдуна: наверно, счёл того уязвимым звеном, а по таким обычно приходится первый удар. Но если ошибся… Что ж, «потом мне будет плохо, но это уж потом». Хотя мне уже тошно! Господи, кто это? – «Кто-то бродит окрест», – повторил Вадим. – Держись, богатырь, сейчас навалится! И по напрягшемуся лицу напарника, по вздувшимся его мышцам понял: началось. Звери сцепились, теперь уж – кто кого. Впрочем, сил у Гризли невпроворот, как и гордости. Спровоцировать на стычку его ещё можно, но подавить? – Зовёт кто? – быстро спросил Вадим. – А ты «не слухай». Легко советовать другим. А ну как самого позовут!.. Он прикинул по карте: пожалуй, не так и далеко от посёлка. Вполне может оказаться тем самым шептуном – даже если предположить, что он не мигрирует по всей губернии, а прикреплён к собственным угодьям. – Дом хорошо защищён? – спросил Вадим у Оксаны. – Что вы, конечно! – убеждённо ответила она. – «Торпедами» не пробить. – А как насчёт людей? Сможет кто-то пробраться? – Без взрывчатки и гранамётов? Разве что дети – никто иной в бойницы не протиснется. «Если не считать „спрута“, – подумал Вадим. – Но это явно не он. Или же высадились с вертушки? Но тогда мы бы услышали гул. Как надоели эти звери!» – Кто знает, может, в детях главная угроза? – пробормотал Вадим и огляделся, мурлыча под нос: «Частица чёрта в нас заключена…» На полу уже ворочался, приходя в себя, Михалыч. Поднявшись, вопросительно посмотрел на обидчика. – У вас есть латы? – спросил тот. – Зачем ещё? – Оденьте, – настойчиво сказал Вадим. – В первую голову шлем помассивней. И прихватите мечи, если имеются. У меня предчувствие. – Что это было, чёрт! – проворчал колдун, щупая виски. – У меня будто все члены отнялись – ещё до твоего ляга. – Именно, что «отнялись», – подтвердил Вадим. – Кто-то пытался перехватить управление скелетными мышцами. Представляете мощь? – Большой Зверь, – уверенно определил Михалыч. – Почти что бог по нашим меркам – с ангелами и видениями, как положено. Или же дьявол. Мне говорили про него пацаны. – Мне тоже. И, похоже, сейчас нас проверят на прочность. Следите за собой, ладно? – попросил Вадим. – Больше не позволяйте застать врасплох. Мысле-туча Зверя заполняла всё вокруг, объёмом и плотностью намного превосходя его облако. Вадим даже не мог обнаружить её края, сколько ни вытягивал мысленные щупальца. Пришелец будто принёс с собой другой мир, чужой и враждебный, живущий по собственным законам, и обитали там странные существа, подвластные Зверю во всём. А те окружали людей всё плотней, подбираясь с разных сторон. Позволительно наречь существ Слугами? Или это… Мстители? – Они уже внутри стен, кто бы это ни был, – сообщил Вадим. – Ау, Гризли, ты живой? Тряхнув головой, гигант свирепо хмыкнул и распрямился, хватаясь за рукояти огнестрелов. – Это было круто, – признал он, раздувая ноздри, – однако враг не прошёл. Чего ему надо? – По-моему, одного из нас, – ответил Вадим. – А через месячишко наведается за следующим. – Ему здесь кормушка? Не напасёшься! – Иссякнет эта – пойдёт к другой. Видимо, так и опустело большинство хуторов. – Он что, за коллективизацию? Неожиданно потух свет – похоже, во всём доме сразу. Где-то внизу хлопнуло несколько дверей, будто капканы сработали. Вадим сейчас же проверил рацию и не услышал в ней даже треска. Осада начиналась по всем правилам и очень, очень основательно. – Наверняка и страж-система накрылась, – заметил Гризли, как будто даже с удовольствием. – Держись, братва, Хозяин пришёл! – И, хохотнув, добавил по теме: – «Тише, мыши, – кот на крыше!» Наверху и вправду что-то шуршало. – Много тут автоматических дверей? – спросил Вадим. – Здесь-то почти нет, – ответил Михалыч. – А вот на складе… – Учтите: двери могут сработать в любой момент, – не подставляйтесь! Ничего не пропустил? – спросил он себя. Что ещё тут завязано на электронику? Или Зверь сможет любой кусок железа намагнитить… И что начнётся тогда? – Прямо как в фильмах про полтергейст, – вставил эрудированный Гризли, чего только не пересмотревший. – Хотя бы предметами не кидается? – Вряд ли – иначе обошёлся бы без «ангелов». Но дистанционник у него что надо, к тому же универсальный. Поднявшись с пола, Михалыч распахнул в стене потайной шкаф, достал пару короткоствольных пузатеньких автоматов и один сразу передал Оксане, вместе с немалым запасом обойм, плотно уложенных в сумку. (Действительно: от громоздких убойников в помещениях мало толку.) Затем извлёк два комплекта доспехов – попроще, чем у гостей, но вполне добротных, к тому же исполненных по фигурам. Без стеснения сбросив одежду, хозяева принялись облачаться наново. – Вообще, можно же слинять! – напомнил Вадим. – Внизу дожидается бэтр. Загрузимся сами, прихватим собак… «Вопрос: заведутся ли моторы? – добавил он про себя. – Скорее нет. И если заведутся, куда повезут?» – А прочее оставим Зверю? – осклабясь, спросил Михалыч. – Я ведь по натуре куркуль и раскулачивания не потерплю. Мало нам собственных дармоедов, колхозничков с коммунарами!.. – Зачем Зверю ваше барахло? Он приходит за плотью. – Хорошо, не за душами! – Кто хочет, пусть сваливает, – рявкнул Гризли. – А вот я желаю с ним разобраться. Имел я этих «богов»!.. Верзила наконец дождался потасовки, и уж теперь его не сдерживал долг. Праздник души – воистину! – И я, – поддержал Михалыч. – У меня к Зверю большой счёт, а колдуны – люди мстительные. – Оксана? – Но если мы отпустим его, – смущаясь, спросила девушка, – он направится за другими, правильно? И кто приструнит его там? – А мы пока его и не держим, – заметил Вадим и вздохнул: – Однако из трёх доводов этот самый убойный. Присоединяюсь. С пристрастием он оглядел пёструю компанию, осаждённую Большим Зверем, и удивился, насколько быстро та менялась. Не сумев никого подчинить, Зверь словно выворачивал людей наизнанку, и наружу рвалось сокровенное, тёмное, хищное. Особенно это коснулось Михалыча. Колдун и впрямь напоминал теперь громадного волка, признанного своими псинами за вожака, и сию троицу запугать будет непросто. Что до Гризли, то с его мышц будто сняли последние путы, а при случае он вполне мог обратиться в берсерка, опасного не только врагам. Оборотень да берсерк – хороши союзнички!.. – У меня ощущение, будто Зверь уже поглотил нас, – сказал Вадим. – Будто все мы – внутри него. Не замечаете, как растёт раздражение? – Чего ты хотел? – хрипло откликнулся Михалыч. – Он позвал – наши звери откликнулись. Уж им найдётся за что драться. Думаешь, отчего кулаки хватались за топоры да обрезы?.. Ладно, лишь бы не друг с другом! – Он прикрыл глаза, будто прислушиваясь, и добавил: – Тебе доверяю, Вад. Что бы ни случилось: с барахлом ли, с домом, со мной, – Оксанку выведи. Спаси дочь, божий человек!.. А теперь пора разделиться, – заключил деловито. – Удачной всем охоты! Отрывисто свистнув собакам, колдун вместе с ними исчез за дверью, бесшумный и нацеленный. Кажется, он ощущал чужаков так же, как Вадим, а в темноте видел не хуже волков. Ещё один подарок от Зверя? – Гризли, не мельтеши! – притормозил Вадим вскочившего было напарника. – Врага хватит на всех – самим бы не передраться. – В чём дело, Лось? – в нетерпении рявкнул тот. – По-моему, теряем время! – Лишь бы не жизни. Если я встану между тобой и Зверем, кому ты заедешь первому? Вот то-то! Не гони волну, Гризли, – сейчас главное: выжить. Понял ты? Выжить, а не победить. Подумай о девочке, если на меня плевать… Кстати, ты обязан мне жизнью, – вдруг вспомнил Вадим. – И что? – озадаченно спросил богатырь. – Потребуешь расчёта прямо сейчас? Застрелиться мне, что ли? – Спасёшь мою, считай: свободен. А для этого придётся сыграть по моим правилам. – Что ещё за правила, Лось? Не могу ж я на каждый шаг испрашивать дозволения!.. – Существует такая вещь: триумвират, – сообщил Вадим. – Триединство, триада… Конечно, из области чудес, однако здесь, рядом со Зверем, это должно сработать. Я уже влезал в ваши души, если помните, и поневоле зацепился. Теперь нам придётся срастись сознаниями, объединив нашу силу, – пока не одолеем Зверя… либо не проиграем. Организм, составленный из троих, намного сильнее трёх одиночек – поверьте моему опыту. – Чего ты несёшь, Лось? Вот уж полный бред! – Trust me, толстый. Я уже играл в эти игры, и там тоже участвовали красотка-ведьма и громила покруче тебя. И наломали мы таких дров!.. – Решил скопировать божью троицу? – съязвил Гризли. – Отца, сына и святого духа? Ну, дух – это, конечно, Оксанка, больше некому. А остальное как делить будем? – Я готова, – вмешалась Оксана, шагнув к Вадиму вплотную. – Что надо делать? – Стыдись, крутарь! – улыбнулся он. – Уже и девушки решительнее тебя. Ну что, Гризли, слабо довериться? – Ещё бы ей не доверять! – хмыкнул тот, насторожённо оглядываясь на дверь. – Она на тебя сразу глаз положила – я же не слепой… Так чего от нас требуется? – Просто сомкнёмся в кольцо и возложим длани друг на друга, и возлюбим брат брата, аки господа милостивого, и вознесём молитву всевышнему… – Ладно трепаться-то! – буркнул здоровяк, становясь в круг. – Растолкуй внятно. Огромные его ладони легли на затылки товарищей, а их руки переплелись с его. Кольцо замкнулось. – Закрой глаза и думай о нас, – велел Вадим. – По возможности, без раздражения. Сможешь представить нас ближними родичами? «Гуляй, Вася!» – Ну, поехали, – вздохнул Гризли. – Не было забот – родственнички объявились! В самом деле, привнесённая Зверем среда словно умножила способность Вадима погружаться в чужие сознания, вдобавок расположенные к нему, приближённые общими событиями или интересами, – и весь процесс занял секунды. На время трое сделались частями целого, и поднять руку на партнёра по триумвирату значило покуситься на себя. Чувствовали они друг друга явственно, даже могли предупреждать об опасности беззвучным криком, но для обмена мыслями эти каналы не годились. Разве только произносить слова вслух – в надежде, что остальные смогут услышать через твои же уши. – Всё, толстый, – сказал Вадим, – теперь ты на привязи. Авось не сорвёшься. – «По улицам слона водили», – мрачно откликнулся крутарь. – Мы ещё не профукали оборону – с твоими фокусами? – А тебе лишь бы среагировать побыстрей? Минута-другая погоды не делает, к тому же можно дождаться гостей тут. – Двинулись, двинулись! – в нетерпении позвал Гризли. – Хуже нет – ждать, весь запал пройдёт. Куда только, а? Мысленно Вадим огляделся, выискивая Слуг. Оказалось это не просто, ибо мысле-облако на них едва реагировало. Предположительно, Слуг было не менее полудюжины, и перемещались они по блокгаузу парами. Одну пару как раз взяла в оборот свора Михалыча – или наоборот, Слуги принялись за колдуна и его псов. Во всяком случае, в эти разборки лучше бы не влезать, как ни хотелось. Тем более, другая пара уже заходила Михалычу в тыл, и вот её стоило тормознуть. Третья пока шуровала в отдалении, непонятно что выискивая. – Всё, теперь молча! – предупредил Вадим и на рысях сунулся в дверь, уже предвкушая за ней коридор, а следом – лестницу, ведущую в просторный подвал со многими камерами и коридорами. Даже не подвал – склад, подземное хранилище! Что здесь готовили, интересно, – убежище? Крутари ведь ничего не делают просто так. Вообще, в такой густой мысле-среде ориентироваться было намного легче. Ощущались даже перепады в плотности вещества, выстраивая в сознании Вадима трёхмерную планировку. А это хорошо уже тем, что позволяло обойтись без проводника, придержав Оксанку за спиной. Впрочем, девушка вела себя на удивление спокойно и даже об отце особенно не беспокоилась, как будто верила в его силу, – чего нельзя сказать про Вадима. Эти Слуги наверняка опасны – судя по тому, как легко проникли они в блокгауз. Ну, через подвалы ещё можно понять: может, они просачиваются по трубам не хуже крыс. Но как третья парочка оказалась на крыше – летают они, что ли? Хотя ангелам положено летать. Тогда при чём тут канализация? Или это смешанная компания, с чертями вместе? Если уж падший ангел так легко обернулся сатаной, стало быть, не так они и различны – сработаются при нужде. Ладно, сейчас увидим. В подвале, конечно же, оказалось ещё темнее, только мягко флюоресцировали аварийные лампы, которых вряд ли хватит надолго. Первым выскочив в коридор, Вадим повернул Слугам навстречу и уже без спешки зашагал по центру, напряжённо вглядываясь в дальний конец, где им пора было возникнуть. А ну как это вправду Мстители? Во радости-то!.. – Чёрт, ну и темень! – проворчал сзади Гризли, гулко ступая. – Интересно, ночные «гляделки» тоже сейчас не впрок? Различив впереди движение, Вадим остановился, вскидывая руку. Вдоль самой стены шустро семенили, по-пингвиньи переваливаясь с ноги на ногу, два странных существа высотой около метра. На чудовищных Мстителей, судя по виденным следам, они явно не тянули. – Что ещё за карапузы? – в недоумении спросил Гризли. Разочарованно он выпустил рукоять огнестрела, за которую было схватился. – Ну, блин!.. – Кто это? – шепнула Оксана. – Гномики, да? Вадим покачал головой. Действительно, создания походили на человечков с коротенькими конечностями либо на детишек лет шести-семи, хотя двигались странно. На обоих были напялены обычные лохмотья глухоманцев, какие Вадим видел вчера на Алёхе с приятелями, а значит, сходство не было случайным. И всё-таки коротышки были совершенно безмозглы, если не считать простейших рефлексов, – ещё хуже пиявок. Где же их кукловод? – Это даже не «кто», – сказал Вадим. – «Кто» остался снаружи. Это части его тела, как руки или ноги, только автономней. Вроде биоустройств с дистанционным управлением. – Как понимаю, – вкрадчиво заметил Гризли, – ты не прочь испытать на них пули? Подумаешь, нога! Не голова ведь. Часом раньше он не стал бы тратить время на такие вопросы, однако сейчас Вадим сделался для триумвирата «ходячей совестью». (Не столько почёт, сколько тягостная обязанность: кому-то ж надо?) В данном случае запрет не поступил, к тому же опыт мог оказаться полезным. – Валяй, – предложил Вадим без охоты, – испытывай! Навскидку крутарь послал в Слугу пулю. И тут случилось странное. Для большинства чужаки просто исчезли бы, словно атакованная скорпена, однако Вадим углядел, как в несколько немыслимых скачков, взлетая точно на пружинах, они мгновенно отступили за угол. И через него это увидели остальные. Насторожённо мужчины приблизились, оставив девушку позади, на безопасном удалении. – Я попал! – клялся Гризли. – Не мог не попасть! – А где кровь? – спросил Вадим. – Или что у них вместо? – Откуда мне знать? В следующий раз запульну гранатой. – Хочешь подорвать всё к чертям? С беспокойством Вадим ощущал Слуг совсем близко, за углом, – они даже не стали убегать дальше. Стало быть, выстрел их не напугал. Да и чего им бояться – с такой реакцией? – Сюда б иудеев! – вздохнул Гризли. – Вот кто вколачивает – как гвозди. – Не поможет, – сказал Вадим. – Сейчас мы вряд ли хуже и всё равно не поспеваем. Пуля этих гадёнышей не догоняет – вот проблема! – Где ж я возьму тебе бластер? – Придётся по старинке, – Вадим положил ладони на рукояти мечей. – А ты спрашивал: зачем!.. – Если поганцы такие шустрые, значит, и силы невпроворот? – Не обязательно. Во-первых, команды они получают мгновенно, даже с опережением. Во-вторых, сделаны из иного материала, как всё пришлое зверьё, – так что перегрузочные травмы им не грозят. А вес у них не большой, судя по скачкам. Несколько раз встряхнувшись, словно добирая решимости, Вадим направился к перекрёстку, бросив через плечо: – Не торопись влезать, ладно? Будь на подхвате. Он повернул за угол и оказался вплотную к чужаку, возвышаясь над ним, словно башня. Малыш даже лицом походил на ребёнка, смазливенького и ангелоподобного, только умершего – с синюшной кожей и сглаженными, словно оплывшими чертами. Но тут же сходство стало пропадать: конечности раздвигались точно антенны, выпирая из штанин и рукавов, – пока существо не вымахало под потолок, превратившись в подобие богомола, костистое и стремительное. Теперь уже оно высилось над Вадимом. А в следующий миг чужак маханул тощей лапой – обёрнутой кожистыми складками, покрытой редкими перьями, – и от неё отделилось узкое лезвие, смахивавшее на японский «вакидзаси», ещё добавив лапе длины. И в той же восточной манере, из-под локтя, Слуга рубанул Вадима по предплечью, которое тот едва успел выставить. Удар оказался силён, но не слишком, зато клинок отточен настолько, что едва не рассёк массивный доспех вместе с рукой. Рефлекторно Вадим выдернул свой меч, на том же взмахе атаковал. Однако угодил в воздух, будто целился вскользь, – и туда же провалились несколько следующих ударов. Затем его серия набрала уверенность, на ходу подстраиваясь под необычную технику противника, и на какое-то время установилось равновесие – если сделать поправку на редкостную прочность Вадимовых доспехов. Но как ещё выровнять шансы, если поспевать за Слугой не смог бы ни один зауряд? Странные его механизмы были, в общем, просты, зато эффективны, к тому же отлажены на диво, до последнего возможного предела, – в то время как человечьи тела вряд ли использовались наполовину. Сколько Вадим ни понукал себя, только и сумел, что не выпустить противника из темпа своего восприятия. Он больше не пытался перейти в наступление, довольствуясь обороной, более или менее успешной. И знал, что соревнования на выносливость ему не выиграть: это же машина! Всё, что Вадим мог – это тянуть время. Хотя какой в этом сейчас прок? Чужак и впрямь напоминал боевой автомат, не слишком загруженный программами. Набор приёмов у него не отличался разнообразием – по крайней мере, в автономном режиме. Зато вооружён Слуга был очень неплохо. Атаковавшее Вадима лезвие вполне могло бы рассечь его пополам, если б не пластиковые латы; и такой же выдвижной клинок оснащал каждую из конечностей «ангела», точно гипертрофированный коготь. Вообще существо оказалось ближе к птицам, и даже его золотые кудряшки, при рассмотрении, состояли из распушённых перьев. Телескопические конечности добавляли упругости его шагам, хотя в «расправленном» виде Слуга не обладал той изумительной прыгучестью, которая позволяла, наверно, сигать через стены и взлетать на крыши домов. К тому же трудно парировать атаку, если летящий клинок может в любой миг сдвинуться на полметра, точно выпущенная из руки секира. И эта скорость, скорость!.. Но постепенно Вадим усваивал нехитрую технику чужака, противопоставляя ей свою, куда более изощрённую. Правда, пока не проявил себя Зверь, скрываясь в тени раба. Маневрируя, Вадим старался не подставлять спину второму Слуге, пока ещё низенькому. Хотя тот и не спешил вступать, явно уверенный в победе напарника. Либо попросту ждал хозяйского окрика, чтобы включиться, как механизм, и заняться положенным делом. И люди пока не мешались: девушка послушно укрывалась за поворотом, сжимая коротенький автомат, а Гризли с мрачной решимостью сторожил недомерка, слегка присев на толстых ногах и расставя громадные руки, будто надеялся подловить его на прыжке. Собственно, почему нет? Продолжая отражать хлёсткие удары костлявых лап, сыпавшиеся на него градом, Вадим послал по Кольцу мысленную картинку, и, кажется, она дошла до людей быстрее, чем до Зверя. Шагнув за угол, Оксана от пояса пустила веером трескучую очередь, вынудив малыша скакнуть, точно выстрелить, по единственному оставленному направлению, в просвет между стеной и крутарём. А Гризли уже приготовил ему встречу, с разворота рубанув навстречу мечом, для верности ухватив тот обеими руками, – с такой страшной силой, что мог бы рассечь колонну. И попрыгунчику тоже хватило, несмотря на всю его прочность, так что завершили полёт две половинки – до жути похожие на останки ребёнка, если бы за одной не волочились чудовищные ноги. А в себе Вадим ощутил лишь сожаление, как по сломанной машине. Всё-таки это была не настоящая жизнь – так, орудие. Первый Слуга тотчас прибавил в мастерстве, переключившись на программы посложней, и Вадим увидел, как к противнику будто протянулось невидимое щупальце, насадив на себя. Большой Зверь наконец снизошёл к человечкам, решив разделаться с ними самолично. Но тут он слегка запоздал: теперь и Вадим получил в распоряжение четыре отменных клинка, включая мечи Гризли, – это не считая шипастых сапог, время от времени тоже пускаемых в ход. Спаянность у напарников оказалась на диво, а Гризли вдруг показал себя заправским мечником, хотя ещё вчера владел самым минимумом, – как будто в здешней атмосфере по Кольцу передавались даже рефлексы. Вдвоём они живенько прижали Слугу к стене, хотя тот и добавил их латам новых шрамов, а мечам – зазубрин. Затем, придавив сапогами когтистые ступни, поймали хлещущие руки в жёсткие захваты и так удерживали чужака, мотаясь под напором живых поршней, пока Оксана сноровисто не увязала его конечности в один роскошный узел. – Время же теряем, время! – утробно ворчал богатырь, и в девушке Вадим слышал нетерпение. Но сам отмалчивался, надеясь, что потраченные на пленение секунды не станут для кого-нибудь роковыми. Уронив спелёнатого Слугу на пол, они рванули по коридору Михалычу на помощь – тем более, по ощущениям Вадима, тому приходилось туго. Однако колдун ещё держался, судя по доносящимся от места схватки коротким и частым очередям. Теперь Вадим вывел свою троицу в тыл чужакам. Впрочем, от их пары, по сути, тоже осталась половина, поскольку один из Слуг был так истреплен собачьими клыками, что едва мог передвигаться, подпрыгивая на единственной ноге, а его помятые, вывороченные руки почти утратили былое проворство. Правда, одному пёсику это стоило жизни, а второй оказался крепко подранен и теперь истекал кровью у ног Михалыча. Угрюмый бородач продолжал поливать свинцом ближние подступы, пресекая любые попытки атаковать. С завидной сноровкой он менял в автомате обойму за обоймой, будто решил растратить всё, а пол вокруг покрывали россыпи гильз. Первая же стычка показала колдуну, что против «ангелов» у него мало шансов (то есть почти никаких), и что второго сближения ему не пережить, несмотря на всю «оборотистость». Оставалось надеяться на свою звериную реакцию и везение: вдруг хоть одна из пуль ненароком укусит гостя да ещё угодит в заветное место? Если нет, то жить Михалычу оставалось ровно столько, на сколько хватит зарядов – а они, кажется, уже кончались. Вадимова троица атаковала Слуг сбоку, шквальным огнём выметя их за поворот, под щедрый обстрел Михалыча. И перекрёстная пальба оказалась чрезмерной даже для этих шустриков. Инвалида прикончили сразу, нашпиговав пулями. И второго ожгли несколько раз, прежде чем он сиганул мимо колдуна и ускакал вверх по лестнице – с такой прытью, что преследовать не стоило и пытаться. – Михалыч, отбой! – рявкнул осмотрительный Гризли перед тем, как показаться из-за угла. – Слышь? Свои, ну!.. – Так шагайте, – откликнулся тот странно низким голосом, наводившим трепет на чужую плоть, словно басистый лай сторожевика. – Чего орать? Первой к колдуну подбежала дочь. Убрав в кобуру автомат, он вскинул окровавленную кисть кверху, задумчиво оглядел, скаля внушительные клыки. («Боже, они и впрямь сделались больше!» – с опаской отметил Вадим.) Три пальца были срезаны вчистую, словно циркуляркой, на уцелевшей клешне, сжимавшей разгорячённое дуло, вздувались волдыри. Несколько рубцов рассекали пластиковый панцирь, кое-где добравшись до тела; ещё один пропорол бедро – и уж этот достал глубоко, до сих пор фонтанируя кровью. В общем, «весёлые картинки». Энергии и злобы в Михалыче хватило бы ещё не на один бой, но от всей его своры уцелел лишь вожак, и то с оговорками. Одного пса изрубили на части, второму тоже отвесили полной мерой – выживет ли? – Не кончено ещё, – рыкнул оборотень, отпихивая Оксану. – Успеем зализать, ежели не добавят… Ходу! Оглядываясь на тоскующие глаза собаки, Вадим обогнал ковыляющего колдуна, на бегу снова задействуя Кольцо, и поспешил по горячему следу, прыгая через ступени. Вплотную за ним нёсся Гризли, сотрясая топотом лестницу, а вот Оксанка приотстала, по-родственному делясь с отцом обоймами. Проскочив знакомую гостиную, напарники взлетели этажом выше, в просторную и ещё светлую мансарду, по которой сейчас гулял ветер, врываясь через разбитые стёкла. Конечно, подранка-Слугу они не догнали. Зато успели увидеть, как из проломленного окна тот взмыл высоко в воздух, вытянувшись в корявую взлохмаченную стрелу, а на пике прыжка вдруг разбросал длинные руки, особым образом их изогнув, так что по сторонам расправились просторные кожистые плоскости. Затем плавно, будто с горки, заскользил, снижаясь далеко за деревья. Не самый умный ход, надо заметить. Не густо у Зверя с мозгами-то. – Пусти! – Протиснувшись мимо Вадима, Гризли водрузил ногу на подоконник, поверх прочно установил локоть и уже с него нацелил в чужака прихваченный по пути убойник. – «От мафии ещё никто не убегал!» Один за другим, с предельной быстротой, он стал выпускать в летуна заряды, пока те не догнали заметавшуюся цель, изорвав её в клочья. В полёте, как и в прыжке, Слуги оказались не столь увёртливы. «У каждого свои недостатки». – Сколько осталось? – спросил крутарь, оглядываясь на Вадима. – «Ангелов»? По-моему, двое. Они сейчас… – Плевать на них! – рявкнул Гризли. – Чем тратить силы на «шестёрок», лучше вмазать по Зверю! Можешь его вычислить? – Ну ты нахал! – ухмыльнулся Вадим и задумался. «А что, пожалуй, в этом есть резон. Куда деваться Слугам, если в опасности господин? Сами же сбегутся на выручку, забыв обо всём. И уж тогда нам скучать не придётся. Ах, как хочется отметелить „бога“ по розовым щёчкам! – подумал он азартно. – Конечно, если таковые у него сыщутся». – Не хочешь полетать, толстый? – спросил Вадим, запрыгивая на подоконник. – Какой у тебя размах крыльев? – Эй, ты спятил? – Вон там Зверь, – указал Вадим на подступающие к холму деревья, за которыми угадывалась (или мерещилась) белёсая масса. – А через дом не прорваться – не пустит. И знаешь, партнёр, захвати для надёжности гранамёт: Зверь-то – Большой! Примерясь, он прыгнул и, гася инерцию, спружинил ногами об узкий выступ этажом ниже. Тотчас оттолкнулся и долетел теперь до самого низа, пластиковым комом покатясь по склону холма. А вдогонку за ним уже кувыркалась тушка помассивней, лязгая доспехами и взрыкивая на камнях. Затем оба ловко вынеслись на ноги и, не теряя разгона, помчались бок о бок, набегая на лес. Такой ход привёл Зверя в неожиданное смятение. Вадим ясно ощутил его растерянность: от испуга тот даже раскрылся сверх обыкновения. Наверно, ни одна дичь не выкидывала подобных фортелей. Конечно, Зверь тут же послал за Слугами, но пока ещё те выберутся из блокгауза!.. И, как назло, рядом не оказалось ни одного приличного механизма, железного или живого, чтобы поиграть в полтергейст. А эти двое: жестокие, страшные, покрытые непрошибаемой бронёй и оснащённые убийственными клыками, – вовсе не собирались поддаваться внушению, словно принадлежали к иным породам, ещё не попадавшимся Зверю на пути. И что же делать теперь? Обогнув с боков толстенный ствол, Вадим и Гризли продрали высокий кустарник и с изготовленными огнестрелами вывалились на укромную лужайку, отовсюду окружённую такими же зарослями. Попасть сюда можно было только при сильном хотении. В прежние времена, наверное, здесь было удобно загорать – даже и зимой, при ясном-то небе. Но сейчас посреди лужайки расшлёпилась рыхлая тусклая масса, похожая то ли на оплывший чудовищный гриб, то ли на громадный серый мешок, скрывающий несколько трупов. Или на кучу дерьма изысканных очертаний, наваленную неведомым исполином. Правда, пахло от неё даже приятно и совсем чуть-чуть – как будто существо очень старалось себя не афишировать. «Вот так „бог“, изумлённо подумал Вадим. – „Великий и ужасный“. И кто ж его транспортирует – Слуги? А кто поклоняется?» – Ща я тебя в брызги! – посулил Гризли, вскидывая гранамёт. – Погоди, – остановил Вадим. – Кажется, мы договоримся. – Вот с ним? – изумился верзила. – А оно соображает? – В достаточной мере, чтобы оценить свою выгоду. – Тогда пусть попридержит своих ангелочков-головорезов! – Это – первым делом, – согласился Вадим. – Как акт доброй воли. Оставшаяся пара Слуг уже выбралась на воздух и как раз собиралась спуртовать вниз по склону, когда новый приказ обратил их в безобидные чучела-коротышки. Вообще Зверь оказался на удивление сговорчив и, видимо, останется таковым, пока не подвернётся случай напакостить. Можно ли считать это разумом? – Держи его под прицелом, – сурово сказал Вадим. – При первом шорохе – пали! Мысленно окликнув Оксану, а затем послав ей очередную картинку-пожелание, он опять пробрался через кусты и потрусил к знакомым воротам, рядом с которыми застыли лохматые «гномики». Не успел с ними поравняться, как из потайной калитки возникла девушка, обрадованно потрясая связкой троса. Следом за дочкой приковылял колдун, уже не такой озверелый, как недавно, и сообща они повязали Слуг со всей надёжностью. Затем Оксана убежала обхаживать раненого пса, Михалыч наконец занялся собой, бинтуя подживающие (как на собаке?) раны. А Вадим на симпатичном грузовичке подкатил к лужайке, в третий раз продравшись сквозь заросли. Вместе с Гризли они загрузили Зверя в кузов и доставили в гараж, под грозные очи Михалыча, развалившегося в складном кресле. Рядом с колдуном уже хлопотала Оксанка, колдуя над изувеченной кистью. (А интересно, как у него с регенерацией?) – Что будем делать? – спросил Вадим сразу у всех. – Сложность в том, что я обещал Зверю жизнь, лишь бы не сцепиться со Слугами. Если бы остался в силе его последний приказ, на уничтожение… Ну, сами понимаете. – Н-да, – буркнул Гризли. – Проблема. Уж он понимал, что значит в серьёзных делах слово. И если крутарская его составляющая (полукупец-полубандит) что-то забудет, то богатырская растолкует в подробностях. – К тому ж в этом гаде заложено столько! – добавил Вадим. – Если его как следует раскрутить… Может, сам и займусь, когда освобожусь. Не засыпать же такой колодец? – А не омут ли это? – тихонько вставила Оксана. – Нет? – И всё ж таки, – хмурясь, спросил Михалыч, – насколь Зверь опасен в неволе? – Примерно, как Соловей-разбойник, – ответил Вадим. – Главное: не позволять мерзавцу свистеть. И, конечно, Слуг ему не оставим. – Чёрт, не тащить же идолище в город? – рассердился крутарь. – Мало там забот без него! – В город – нельзя, – согласился Вадим. – И здесь не оставишь, иначе Зверь обратит в Слуг самих хозяев, капая на мозги ночь за ночью. Однако радиус его воздействия вряд ли превышает километр: больше-то ни к чему. Отыщется у вас местечко на отшибе, подальше от дорог и с надёжным чуланчиком, куда не вломится ни одно пришлое чудище и никто из окрестных придурков? – Допустим, сыщем, – сказал Михалыч. – Чего дальше? – Ещё Зверя придётся кормить. – Сколько ему потребуется? Вадим пожал плечами: – Взрослого хватало на месяц. – Кило в день, не считая костей, – прикинул бородач и кивнул: – Сдюжим. – В брызги его, в брызги! – подзуживал Гризли, коварно ухмыляясь. – Чтоб неповадно было. Впрочем, он снова насмешничал, довольный, что всё устроилось без лишних хлопот. – А с этими как? – Михалыч показал на «ангелов», застывших вдоль стены, словно отключённые роботы. У одного из обрубка конечности ещё сочилась вязкая сукровица. «У него-то с чего? – удивился Вадим. – Не иначе, радушный хозяин всё же понаставил в доме капканов». – А эти и вовсе травояды, обходятся листьями да плодами, – ответил он. – Их мы прихватим с собой, если не возражаете. – Станем на них приёмы отрабатывать, – поддержал Гризли. – Не хуже сэнсэев будут и куда пошустрей! Хватит на это их автономии? – Если будешь приглядывать за ними, как за собственным барбосом. – Вадим огляделся: – Ну что, кажется, разобрались? Вернувшись в гостиную, распалённая компания «богоборцев» ещё с полчаса восстанавливала за столом душевное равновесие и потраченные калории, обмениваясь впечатлениями, предположениями, догадками. А там день окончательно сошёл на нет, и опившийся нездешним чаем экипаж нехотя вернулся к застоявшемуся бэтру. Через распахнувшиеся ворота тот выехал в темноту и поплюхал прочь от гостеприимного блокгауза, причём Вадим увозил с собой подаренную Оксанкой картину, свёрнутую в жёсткую трубку, и узелок с гостинцами, а Гризли оставил хозяевам все сохранившиеся в вездеходе припасы, как обещал. Довольно скоро, ещё до разразившегося, как обычно, дождя, они выбрались из топей на бывшее шоссе – не такое шикарное, как давешняя магистраль, но вполне сносное, – и по нему с ветерком докатились до города, хоть на этот раз обойдясь без приключений и даже поспев к гаражам ещё до начала комендантского часа.3. «Привычны руки к топорам»
Оставив Гризли в подробностях отчитываться перед Броном, Вадим быстренько переоделся, наспех распрощался с обоими и на облегчённом двуколёснике, вручённом ему в качестве премии, с комфортом помчался домой – чтобы отоспаться за оба дня, доставивших ему столько хлопот. Во избежание пересудов оставил машину по соседству с общагой, в одном из брошенных домов, поглубже загнав в подъезд. Потом забросил на плечо потяжелевшую сумку и прогулочным шагом двинулся через парк, расслабляясь в здешнем спокойствии. Но почти сразу притормозил, поражённый странной картиной. Добрейший дядя Проша, местный дворняг, всегда приветливый со всеми, не только с верзилой Вадимом, задыхаясь и сыпля проклятиями гнался за скачущим на трёх лапах окровавленным кошаком, норовя его звездануть здоровенным дрыном. Наверное, с пяток раз он уже беднягу достал, приперев в каком-нибудь тупике. Кажется, и приручённый, выдрессированный «зверёк» дяди Проши наконец нашёл добычу по силам. Увидав Вадима, злосчастный кот неожиданно прибавил, из последних сил бросаясь ему в ноги. – Держи гада! – азартно завопил дядя Проша, набегая. – Держи, ну! – Держу, – подтвердил Вадим, осторожно поднимая котейку на руки. Только сейчас он признал в избитом, перепачканном кошаке своего давнего знакомца – Жофрея. – Дай сюда! – уже пыхтел рядом дворняг, изготовив потемневший дрын. – Слышь, Вадя? Дай! – Сейчас, – тем же ровным голосом произнёс Вадим, отводя в сторону кулак. – Чего ты! – Проша шарахнулся в сторону, немедленно перетрусив. – Он у меня котлету стянул, понял? – А ты мне трёшник задолжал, помнишь? – в тон ответил Вадим. – Ну давай, гниль, – мой кулак против твоего дрына! – Иди ты! – искренне обиделся дворняг. – Полоумный, что ль? Это же кот! – Поло или полу? – осведомился Вадим, глядя на него в упор. – Изволите оскорблять, сударь? С досады Проша плюнул себе под ноги и поспешил убраться, опасливо оглядываясь. Но Вадим уже забыл про него, легонько прощупывая дрожащее тельце. В общем, ничего серьёзного, решил он, однако на трёх лапах далеко не ускачешь. Как раз до ближайшего дяди Проши, местного царя природы. – Чего ж с тобой делать, мерзавец? – спросил он Жофрея. – И надо тебе было покушаться на чужую котлету! Ворованное не впрок – небось слыхал? Котейка тихо мяукнул, будто жалуясь. – Чтоб ты сдох! – в сердцах сказал Вадим, сам чуть не плача. – Тоже на жалость бьёшь? А ведь Михалыч мне говорил!.. Вздыхая, он раскрыл сумку и положил кота поверх трофеев и шмоток, затем аккуратно застегнул молнию, стараясь не прихватить пышную шерсть. – А пусть умоются! – пожелал Вадим невесть кому, а страдальцу велел: – Сидеть тихо, понял? Мало мне было хлопот… С неприступным видом он миновал проходную, где восседала всё та же сухонькая упырша с крысиной мордочкой, поднялся в свою квартиру. Здесь Вадим сразу запустил музыку, лишь бы не слышать тивишной программы, доносившейся из-за проницаемой стены столь отчётливо, что можно было различать слова. Затем переложил Жофрея на диван и занялся лечением. – Теперь у вас с нахалюгой-мышом по комнате на брата, – говорил он коту, обрабатывая его ссадины йодом и накрепко забинтовывая. – А где прикажете приткнуться мне – в ванной, что ли? Хорошо, собаку пока не завели – то-то мне было бы весело всех разнимать! Котейка отмалчивался, стоически сносил всё новые измывательства, подёргивая пышным хвостом, – лишь бы не выгоняли. Правда, если Вадим ослаблял хватку, бедняга пытался уползти по дивану, чтобы без помех зализать раны, предоставив остальное природе. – А фиг тебе! – возражал мучитель, перехватывая беглеца. – Потерпишь, не помрёшь. Походишь недельку в бандаже, а там поглядим. Только Вадим с ним закончил, как в дверь позвонили. – Кто? – рявкнул он, ещё не выйдя из образа крутаря. – Какого хрена! Теперь осторожненько постучали, однако не отзываясь. Как и всегда в городе, перенасыщенном чужими страстями, его чувствительное сознание отгораживалось от них прочным заслоном, воспринимая эту мешанину как отдалённый давящий фон. Но даже и там Вадим иногда разбирал знакомые тона – как сейчас, например. Не допытываясь больше, он распахнул дверь, и в квартиру проникла Алиса, принаряженная и свежеразрисованная, облачённая в знакомый халат-накидку. – Ой, что это у тебя? – изумилась она и сама ответила: – Кошка, надо же! И пушистая! Будто красуясь перед ней, Жофрей перевернулся на спину и вытянулся по дивану во всю свою немалую длину, томно разбросав мохнатые лапы, отмытые до снежных носочков. Хитрюга, теперь и ей хочет понравиться! Хотя бы оклемался сперва, а то раскидался, точно бандитской пулей сражён, вдобавок и в бинтах весь. – Кот, – поправил Вадим. – Правда, холостяк, если не девственник. Где ему теперь женихаться? – Его проблемы, – заметила женщина. – А вот где тебя носило прошлой ночью? – Щас! – фыркнул он. – Ещё перед тобой буду отчитываться!.. Или настучишь? – С ума съехал? Просто мне было страшно одной. – Алиса снова поглядела на кота. – А он породистый? – Ага, потомственный дворянин, – уверенно подтвердил Вадим. – Или дворняга? Не знаю, как насчёт породы, а вот блохи у него точно есть. Чуть подлечится, придётся выводить. – Ты что, всех уличных котов будешь подбирать? – Только подранков. И сколько их осталось, котов-то? Уж одного я прокормлю, лишь бы домовята не застукали. – А хочешь, я к себе его заберу? Нам домовые не указ. – Твой Максик и без них отлично управится: как-нибудь, под горячую руку, выкинет пушистика в окно – мало тому приключений! Нет, уж если бедняк бедняка не пожалеет, тогда хоть и вовсе пропадай. С облегчённым вздохом, больше похожим на стон, Вадим опустился в кресло, вытянул под столиком ноги. Всё-таки умаялся он за эти два дня – держался до последнего, а дома наконец позволил себе размякнуть. Как ни хорошо было в гостях у колдуна-лесовика с дочечкой-ведьмой… – Ты уж сама тут распоряжайся, – предложил утомлённо, – небось, не впервой. Что на кухне сыщешь – твоё. – Включая мышь? Спасибо, меня уже раз кондратий чуть не хватил!.. – А чего пугаться? Подумаешь, зверь! – Кто тебя так заездил? – ревниво спросила Алиса. – Наверное, редкостная стерва попалась, да? – Вот это в точку, – со смешком подтвердил он. – К тому ж не одна. Их бы по тивишнику показать – куда там вашим сериалам! – Где ты был, Дим? – забеспокоилась женщина. – Всё-таки съездил за город? – Угу. – И чего там? – Кошмар! – Я же серьёзно! – А я, по-твоему, шучу? – возмутился Вадим. – Я будто в иной мир попал, и даже самбыл там другим. Или стал? – Неожиданно он рассмеялся: – Может, и вправду в крутарики податься? Вроде получается, а? – Нет, – медленно сказала Алиса. – Другим ты сделался давно, а теперь только довершаешь изменения. – (Вадим поглядел на неё с любопытством.) – Думаешь, я дура, ничего не замечаю? Я даже помню, когда у тебя началось! – Ну, когда? – После твоей интрижки с той стервозной ведьмищей, с Эвой! «Интрижки, а? – усмехнулся Вадим. – Остальное, впрочем, верно». – Сколько же мы с тобой знакомы, – сказал он вслух. – С ума сойти! – Стерва она, стерва! – повторила Алиса с наслаждением. – Ах, если б не она!.. – «Что было бы, если», – произнёс Вадим. – Существует такое направление в фантастике, и почему-то ему достаётся от властей больше всего. – Столько лет после неё ты ходил как отмороженный! – Как беременный, – поправил он. – И чем я разрожусь, не знаешь? – А что может родиться от ведьмы? – У-у, – протянул Вадим, оживляясь, – это интересно. Так ты не просто её клеймила? – Клеймила – я? Да на ней пробы ставить негде! – «Леди Винтер, заклеймённая проститутка», – процитировал он. – Н-да, свежо предание… Так почему «ведьма»? – А то не знаешь! Глаз у неё дурной. – И голова? – Ты после неё не живёшь, а словно бы доживаешь. Столько времени коту под хвост! Машинально Вадим покосился на Жофрея: ладно, о присутствующих не будем. – Я отступал, – возразил он, – для разгона. И разве я не помолодел? – Так что? – пожала плечами Алиса. – Это-то при чём? – А то, что молодость определяется количеством оставшихся лет, а не прожитых. И ещё – здоровьем. Кстати, скажи Эве спасибо. – За что же, интересно? – За продлённую юность. Сколько тебе сейчас? – Сам знаешь. – А сколько дают? Вот то-то. Откуда, думаешь, у меня дар целителя? Или, по-твоему, от Эвы можно получить только плохое? – А чем ещё она тебя наградила, – с насмешкой спросила женщина, – от своих дьявольских щедрот? – И ты туда же! – засмеялся Вадим. – Кажется, пора учреждать ячейку дьяволопоклонников. Ну право, Лисочка, – я что, похож на сатаниста? – Кстати, раз зашла речь… Думаешь, я просто так нагрянула? – Алиса прищурилась. – Сам же приучил – хотя бы через день. – Может, хотя бы чаю попьём? Алиска, я же помру! – Потом чай, потом. Всё потом. В нетерпении женщина распрямилась, зазвенев многими украшениями, привычно сдёрнула халат, на том же махе расстелив его на пустом столике, а сама улеглась сверху – прямо перед Вадимом, будто предлагая себя в угощение. Теперь он мог обрабатывать её, даже не поднимаясь, – хоть какая-то забота об изнурённом мастере. А вдруг вправду загнётся, где ещё найдёшь такого? «И не больше, и не меньше…» – Пся крэв, – хмыкнул Вадим, – это уже не столик получается, а прямо скамья пыток! И покорно принялся за предложенные телеса, изящно и обильно обрамлённые камушками и колечками, гольфиками (хорошо, не чулками) и длинными шёлковыми перчатками (господи, они-то к чему?), узорными пояском и ошейничком, даже симпатичной домашней шапочкой, только что не с вуалью, – лишь бы не оказаться совсем голой. Наверно, Алиса была сексапильней в таком оформлении, однако массаж это сильно затрудняло. И кот наблюдал за развалившейся гостьей с видимым изумлением. Возможно, в прежние времена, пока его не выставили на улицу, Жофрею было строго-настрого запрещено взбираться на столы. А вот теперь кто-то покусился на святое: возмутительно, где её воспитывали? – А может, ты прав, – пробормотала женщина расслабленно, будто и вправду дорвалась до вожделенной дозы. – Кем бы сделался ты без Эвы? Покорителем управительских высот вроде Марка или продажным студийцем, как Тигрий? Или крутарём, или тренером… – Неслабый выбор, да? – вставил Вадим. – У других и такого нет. – А стал блаженненьким, – мстительно съехала Алиса. – Котов по мусоркам собираешь, женщин на столе мнёшь – взамен того чтобы тискать. Кто ещё здесь побывал, признавайся! Ах, мерзавец… – Я как исповедник, – ответил он, – храню тайны клиентов. А вот ты разузнала, чего просил? – Ну-у, эти твои вставочки поступили из Института… – Конечно, опять Институт! И почему я никого там не знаю? – Потому что всех институтских незадолго до Отделения вывезли из какой-то закрытой зоны и расселили где-то в Центре, вместе с нынешними «золототысячниками» и примерно по тем же категориям снабжения. Со многими управителями ты знаком? – «Какой-то», «где-то», «примерно», – задумчиво перечислил Вадим, разминая её плоть всё глубже. – «Тайна сия велика есть». К чему столько тумана, как думаешь? – Затем, что тамошние спецы тутошним не чета! Там Спецы, понимаешь? А вы копировщики, и то – аховые. – Значит, они не только проектируют, но и производят? – Что посложней – наверно. А чего попроще – сбрасывают вам. – «Перекуём мечи на» собственные кандалы, – пробормотал Вадим. – Странное занятие для гениев – клепать вставки, десятками тысяч. У них что там, программируемый «рог изобилия»? – Откуда мне знать? Может, размещают заказ за Бугром. – Ага, видел я этот самый… Бугор. За ним, пожалуй, разместишь. – Ну, это твои проблемы, – сказала женщина, сладко потягиваясь. – А вот что говорил ты насчёт своих новых дарований? Есть от них прок? – В смысле: нельзя ли и тебе здесь поживиться? Мерзавка! Не открывая глаз, Алиса улыбнулась, раздвинула ноги пошире, открывая ему доступ – ко всему, на сколько пороха хватит. – А чёрт его знает, – ответил Вадим, стараясь туда не смотреть. – Понимаешь, я соприкасаюсь с тобой слишком локально, чтобы смог поделиться многим. – В чём же дело? – промурлыкала практичная красавица. – Можно задействовать новые участки. Разве их мало? – Кто о чём, да? Я к эмпиреям воспаряю, а ты всё в свои норы тащишь! – В норку, – мягко уточнила она, роняя на его колени расслабленную полную руку, до локтя обтянутую тёмной перчаткой. – Может быть, в две. Ну, уж три – это максимум!.. – Господи, Алиска, избавь! Сегодня мне не до этих игр. Хочешь, чтоб и тебя привязали к столу? Всё-таки Вадим смутился: слишком всё на виду – даже домысливать не надо. И выберет же момент! – Короче, – решительно сказал он, едва удерживаясь от плотоядной ухмылки, – драться на кулачках тебе вряд ли придётся, однако у вас, я слышал, возвращается мода на игру в кости. Хочешь никогда не проигрывать? – Ещё бы: там ведь такие ставки!.. Вплоть до камушков. А ты что, ворожишь на удачу? – Чушь! – сказал Вадим. – Чтобы «повезло» в кости, нужны прочные нервы и точный глазомер – как в стрельбе. («Твёрдая Рука и Соколиный Глаз», – добавил он мысленно.) А это-то поддаётся настройке, почти абсолютной. – Так ты ещё и настройщик! – «И на дуде дудец», – подтвердил Вадим, завершая массаж (вполне добросовестный, но не более). – Только уж завтра, ладно? Сейчас здесь нечем поживиться даже тебе. Наверное, Алиса и сама это чувствовала, поскольку настаивать не стала. Лишь поскандалила для приличия, затем милостиво похлебала с Вадимом пустой чаёк и скоро убралась, снова с головой укутавшись в халатик. Правда, перед уходом пригрозила вернуться, если наверху покажется слишком страшно. «Но это уж потом», – как поётся в старой песне. Может, до этого Вадим успеет выспаться. Однако надолго его не оставили. На этот раз Вадим услышал гул знакомых моторов даже сквозь сон, за несколько кварталов. Чёрт, опять! Да сколько можно? Ещё не проснувшись толком, он соскочил с постели, метнулся к окну, слегка раздвинул створки. Дожидаясь появления «ворона», быстро облачился, дополнив обычный комплект парой нунчак, пластиковой ветровкой и высокими крутарскими ботинками, подбитыми поролоном. Некоторое время гул приближался, потом на пару минут завис где-то за ближними домами. Затем стал удаляться. Чертыхнувшись, Вадим сорвался со своего несостоявшегося наблюдательного пункта, проскочил тёмную квартиру, бесшумно (спасибо ботинкам) миновал пустынный коридор, не менее тёмный, пронёсся по тёмной же лестнице до второго этажа и там из бокового оконца спрыгнул на улицу. Конечно, тут уже было слякотно и прохладно, зато безлюдно, даже на его мысленный взгляд. Без всяких проблем, а главное, быстро Вадим добрался до заветного подъезда, где прятал колёсник. С набега оседлал его и вырвался наружу, разгоняясь от крыльца. Уже затем извлёк из-под сиденья пластиковый шлем и водрузил на голову, оставив открытыми лишь губы, – ибо гонять по такой погоде было опасно даже ему. Впрочем, сегодняшняя ночь выдалась в городе тихой, почти как в прежние времена: ни грозы, ни шквалов, ни снегопада, а дождь только моросил. И уж после подбугорных сюрпризов здесь казалось едва ли не уютно: обычная, знакомая осенняя промозглость. Обеспокоенно прислушиваясь к затихающему бормотанию «ворона», Вадим вырулил на главную улицу и уж тут пустил машину во всю мощь, по наитию огибая бесчисленные рытвины либо пролетая над ними в длинных прыжках. Особенного риска в этом не было: точный расчёт да предельная концентрация, – но в такой темени за Вадимом мало кто сумел бы угнаться, как и сбежать от него. Правда к «воронам» это не относилось, и если бы преследуемая вертушка не затормозила у очередного дома, вряд ли бы Вадим её настиг. Уловив изменения в гуле, он на инерции, заглушив моторы, подкатил к углу здания, не без опаски выглянул. Чёртов «ворон» опять завис против общагского окна, будто колибри перед цветком, а по верёвочному мосту в кабину проплывал знакомый длинный куль, до отвращения похожий на упакованного человека. И странно: ощущение было, словно из сплочённого и в целом здорового организма удаляли безнадёжно прогнивший орган. Как там у вьетнамцев: «Один червяк весь суп испоганит»? «Провалиться мне в ад! – в раздражении подумал Вадим. – Если это и вправду современный аналог „воронка“, за ним должны стоять Главы. Тогда к чему такая секретность? Предполагается, мы ещё не дозрели для „всенародного“ одобрения подобных методов? Надо же, насколько хорошо о нас думают!..» Увлёкшись, Вадим начал прикидывать, как поведёт себя, если по его душу явится не похититель в маске, загадочный и страшный, а парочка-другая товарищей посерьёзней, облечённых огнестрелами и немалыми полномочиями, открыто представляющих Крепость. Чёрт, ненавижу! – вдруг понял он. Конечно, потому, что боюсь – не этих безликих, бездушных дегенератов, винтиков исполинской машины, но того дерьма, с которым меня готовы смешать. А значит, буду драться с ними насмерть, невзирая на лица и оружие, хотя бы зубами, – за свою свободу это допустимо, их же никто ко мне не звал! И скорее всего, одолею – хотя бы эту, первую горстку. А что дальше? Обложат репрессорами с автоматами, подтянут танки, устроят облаву по всей губернии? Покажут мне и прочим, каково тявкать на такую большую суку – государство? Или это я покажу всем: каково? И что смогу всё же сделать – один! Только пойдёт ли пример впрок? Поглотив новый куль, хищный «ворон» сразу тронулся с места, а следом пустил свою машину Вадим. Но проезжая мимо общаги, он заметил в тени соседнего пустыря, меж высокими кустами, притаившийся чёрный двуколёсник знакомых очертаний, и притормозил, концентрируясь на нём мысле-облаком. А вот это уже забавно: Шершень! Почему-то Вадим понял, что дальше гоняться за «вороном» бессмысленно, решительно повернул машину к кустам. Тотчас же чужак ожил, взревев на весь квартал, и на одном колесе вынесся с пустыря, пропахав в грунте внушительную колею. Но, против ожиданий, не ринулся на врага бронированным носом, а попытался удрать в обход дома – во всяком случае, такую попытку изобразил. Прокатившись за ним, Вадим остановился вплотную к зданию, неподалёку от входа, и повернул лицо к тёмным окнам. Почти все там уже спали, а сортировать прочих было несложно. И разыскать среди них другого Шершня, напарника этого, – их сознания казались притушенными, словно тлеющие угли, однако походили друг на друга, точно двойняшки. Второй Шершень уже ждал вблизи дверей, возле прикорнувшего домовичка-вахтёра, – чего, условного сигнала? Или пока уберётся опасный свидетель, подвернувшийся так некстати? Не без опаски, машинально поигрывая регулятором газа, Вадим наблюдал, как первый Шершень, сделав за общагой широкий круг и заглушив мотор, теперь накатывается к ближнему углу, чтобы с разгона выскочить на подставившегося недоумка и теперь уж протаранить его в полную силу. В предвкушении атаки ездок слегка разгорелся, будто лишь это могло его согреть, – и то словно бы не своим, но отражённым светом. Он вырвался из-за угла, только сейчас наподдав колёснику, и тот метнулся на Вадима, «чёрной молнии подобный». Но ещё больше чужак смахивал на давешнего питона-крушителя, отобедавшего телёнком. Даже его носовой таран был словно скопирован с питоньей морды. Разделявшие их метры Шершень пробуравил за доли секунды, набрав такую инерцию, что, когда Вадим наконец газанул, вздыбив машину почти до вертикали, – не смог его подцепить боковым серпом. Только и достал, что тугим воздушным потоком да россыпью мелких брызг. Самортизировав ногами, Вадим опустил колёсник на асфальт и спокойно развернулся к противнику – отчаянно тормозящему, чтобы не влететь в знакомые кусты. С трудом, но Шершню это удалось, и тут же он вырулил на дорожку, заняв, как и Вадим, исходную позицию для лобовой сшибки. Кажется, намечалось подобие рыцарского поединка или же самолётного тарана, нос в нос. Отчего-то Вадим был уверен, что ни этот моторизированный бодун, ни его напарник, затаившийся в доме, не станут пулять по нему без крайней нужды, не захотят лишнего шума, – однако и прямое столкновение не сулило Вадиму хорошего: его машина была легче и медленней, разве только манёвренней. Стоит чуть зазеваться, и… Значит, не надо зевать! – сказал он себе. Не на службе. А вообще, это смахивает на соперничество «ишачков» и «мессеров» во второй мировой. Ничто не ново. Не спеша Вадим поехал к закаменевшему Шершню, вслушиваясь в его разбуженную свирепость и пока не представляя, что станет делать дальше. Конечно, и в предыдущий раз он вполне мог присоседиться к подходящему столбику, в последний миг уступив ему Шершня. Но на такой скорости тот наверняка бы расшибся насмерть, а кому от этого лучше? Но тут из подъезда возникла громоздкая фигура – может, та самая, что навещала Вадима. И, слова худого не говоря, направила на него бронированную руку с насаженным поверх предплечья брусом. На огнестрел брус походил мало, но разбираться было некогда. Поневоле Вадим газанул, уходя из-под прицела (дождёшься здесь рыцарства, как же), тут же вильнул в сторону. Дальнейшее зависело от Вадима мало – если зависело. В ответ на его рывок первый Шершень бросил машину навстречу, опять разгоняясь во всю мощь, благо её было вдосталь. Избегая столкновения, Вадим снова вильнул, и в этот миг второй выстрелил, с негромким хлопком. Поспешно разворачиваясь, Вадим увидел, как вырвавшийся из бруса сноп (лучей, искр?) ударил прямо в ездока. Колёсник судорожно дёрнулся, будто корректируя направление, и на всей сумасшедшей скорости, ещё убыстряясь, взлетел на общагское крыльцо, наконец-то протаранив – сначала стрелка, затем и дверь, снеся её напрочь. На секунду Вадима скрутило, почти до рвоты, но в следующую он уже справился с нервами, привычно отстранясь от событий, и направил машину к общаге. Следом за беднягой-Шершнем взмыл по ступенькам в вестибюль и притормозил – сразу за входом. Сохранившаяся под потолком лампа бесстрастно освещала здешний разгром. Как выяснилось, на своём пути тяжёлый колёсник проломил проходную, наполовину развалив вахтёрскую будку, а потом ещё и смёл обломки к дальней стене. Беглый взгляд подтвердил Вадиму то, что он уже чувствовал: оба Шершня безнадёжно мертвы. А из живых тут лишь старенький домовичок, ошалело выглядывающий из остатков родимой будки. С протараненным всё было ясно: после такого наезда не уцелеет и носорог – месиво! Ездок же был утыкан длинными серыми иглами, похожими на вязальные спицы. Некоторые даже прошили его насквозь, несмотря на доспехи. Странно, но тело подстреленного ещё дёргалось – хотя душа, насколько Вадим мог судить, отлетела безвозвратно. Недоверчиво он покачал головой: совпадение из ряда абсурдных. Или ему не показалось, и эти двое сами не смогли удержаться, оказавшись настолько близко к убийству? Чем и довели ситуацию до киношной нелепости, до совершенного бессмыслия! Что ж это за уроды такие, если ни себя, ни «своих не жалеют», – словно тот Абдулла из «Белого солнца»? Может, оттого и кличутся Шершнями, что чужую смерть предпочитают собственной жизни? И полное отсутствие горизонтальных сцепок в банде – одни лишь вертикальные, от главарей к подчинённым. Мимо шарахнувшегося в будку вахтёра Вадим подъехал ближе, к самым трупам. Стараясь не видеть лишнего, отстегнул от торчащей из-под обломков руки злополучный брус, не разглядывая сунул под сиденье. Тут же развернул колёсник и поспешил отбыть, пока не набежали зрители или, паче чаяния, блюсты. На сегодня впечатлений довольно – пожалуй, этим и ограничимся. Так он надеялся, пока не услышал негромкий рокот возвращающегося «ворона». Наверно, погибшие Шершни всё же успели его вызвать, а может, тот сам заподозрил неладное – во всяком случае, хорошего это не сулило. Торопясь, Вадим свернул с пустого шоссе, по центру которого уже безмятежно катил к себе, и укрылся в тени ближайшего дома. Оттуда видел, как вертушка спланировала к самому общагскому входу. Тут же из неё выметнулись двое стандартных Шершней, ненадолго заскочили в здание и вернулись, гружённые телами. С завидной лёгкостью подбросили их в машину, вскочили туда сами, и сразу «ворон» взлетел. Но не лёг на обратный курс, как можно было ждать, а принялся выписывать вокруг здания круги, паря над самой землёй. «Пся крэв, ведь это он мои следы вынюхивает! – запоздало сообразил Вадим. – В инфрасвете их ещё можно различить». Не дожидаясь обострения ситуации, Вадим развернул двуколёсник и тихонько покатил через подвернувшийся парчок, старательно пряча свой след под мокрыми кронами. И снова затаился, почти слившись со стеной высотника. Этот район застраивался перед самым Отделением, а потому все здания были сработаны словно под копирку и торчали серыми обелисками на равном удалении друг от друга, разделённые пустырями. Некоторые дома не успели достроить, затормозив на бетонных коробках (ещё и подчищенных окрестными жителями), а некоторые опустели уже затем: при массовом бегстве населения и последующем уплотнении жильцов в общагах. Во всяком случае, разлететься «ворону» было где. А на след он напал быстро. И сейчас же устремился по нему, точно хорошая ищейка, почти не отклоняясь. Но не успел «ворон» подлететь к первому зданию, как Вадим начал отступать к третьему: всё-таки, пока в виду летунов оставались только его следы, он имел некоторую фору. Но стоит самому Вадиму угодить им на глаза, как преимущества вертолёта станут подавляющими – только на вёрткости и можно будет спасаться. Вообще, странная эта погоня напомнила Вадиму давнюю сценку, подсмотренную на одном из курортов: когда здоровенная лохматая ворона преследовала скачущую по деревьям белку, а та, вот как он сейчас, норовила укрыться от распоясавшейся мерзавки за стволами. Забавно, да? Однако сейчас Вадиму не было весело: кажется, Шершни принялись за него всерьёз. Если достанет горючего, они смогут куролесить так хоть до рассвета. Конечно, при желании Вадим мог укрыться в любом пустующем доме и посмотреть, как его станут оттуда выковыривать, – но на это не осталось даже любопытства. Дай бог ноги-то унести… не говоря о голове. Сотрясая вихрями кроны, вертолёт уже пробирался над самым парчком – медленно, но неотвратимо, – и Вадиму пришлось откатиться глубоко за угол, чтобы не высветиться на инфраэкранах Шершней. Теперь он ощущал их напружиненные сознания, сплочённые единой целью, не ведающие более ничего: догнать бы и уничтожить, – и вправду, маниакальная нацеленность! Даже не на объект – на действо. Как у самонаводящейся ракеты: стоит подвернуться другой мишени, поближе да поприметней, – и траектория меняется. Неудивительно, что та парочка самоуничтожилась, лишь только Вадим повернул бедняг друг против друга. Было это наитием или случайностью, однако сработало безотказно. А главное: сам Вадим рук не замарал! Как легко, оказывается, переступать через собственные запреты, играя на чужих слабостях. И далеко ты от них ушёл? Однако пора было уматывать дальше. Вадим перекатил к следующему дому и там опять затаился, приготовившись к долгой и занудливой игре в догонялки. Правда, Шершни могли её оживить: не дай бог, у них припасена такая же лазерная пушка, как у давешнего стопохода. Шума они не любят, зато с огнём поиграть, по такой-то сырости, вполне можно. Только без меня, уж будьте такими добренькими… Вадим поёжился, ощутив рядом странное. Как и всегда, сосредоточась мысле-облаком на одном, он поневоле терял чувствительность по остальному объёму, как будто там оно разжижалось до вакуума, – и становился уязвимым для других. Вот и на сей раз едва не подставился. Прикрывший беглеца высотник тоже показался пустым – на его первый, весьма поверхностный взгляд. Но теперь Вадим обнаружил в нём пугающую начинку и в первый момент перетрусил: неужто Шершни загнали его в ловушку? Однако сейчас же устыдился очевидной нелепости догадки. И слишком мало походили Шершни на затаившихся в доме созданий – не больше, чем приручённые звери на совсем диких, даже бешеных. Вадим почти видел эти оскаленные пузырящиеся пеной пасти и скрюченные пальцы, похожие на когти, и напоённые первобытной злобой тела, дрожащие в предвкушении убийства – кого, не Вадима ли? Господи, вдруг ужаснулся он, а не пришёл ли и по мою душу Мститель, голыми руками разрывающий плоть и без касания перемахивающий заборы!.. Вадим едва удержался, чтобы не шарахнуться от зловещего дома, пока из зияющих окон на голову не обрушилась смерть. Легонько отталкиваясь от асфальта, он лишь откатил колёсник к глухому участку стены и уже оттуда сконцентрировался на новой угрозе. Как выяснилось, заинтересовались создания вовсе не им: то ли не заметили, то ли не обратили внимания («Прав Михалыч, на меня звери не реагируют!»), – а упорным «вороном», как раз огибавшим соседнее здание. Было их трое, а наблюдали они за вертушкой из окон третьего этажа, то есть совсем немного уступая ей по высоте. Впрочем, при всём своём безумии сигать на «ворона» охотнички не собирались, а собрались они пулять в него из чего-то страшного – пусть только подлетит ближе!.. «Выходит, это не Шершни подстроили засаду, а я – им? – удивился Вадим. – Кажется, мне понравилось загребать жар чужими руками». Выдвинув из-за угла голову, он ждал, а вертолёт приближался, а напряжение засадников нарастало – и наконец прорвалось. С ликующими воплями на балкон выскочили два бесноватых растрёпанных существа, смахивающие на взбесившихся от голода крыс, и принялись садить по зависшей вертушке из двуствольных дробовиков, раз за разом загоняя в стволы новые патроны. Причём палили не без лихости, навскидку попадая в укромные места. Заряды разбивались о броню «ворона», высекая гроздья искр, – пока из-под его кабины с деликатным шелестом не выплеснулась пара слепящих молний и безумцы не превратились в обугленные факелы, тут же осыпавшись едва ли не пеплом. Стало быть, и засада пошла прахом – в буквальном смысле. Повисев против балкона ещё чуть, будто в сомнении, «ворон» плавно облетел здание (начав, по счастью, не с того угла, за которым прятался Вадим), затем повернулся и уже по прямой, набирая скорость и высоту, устремился прочь. «Ещё одно приключение завершилось, – подумал Вадим. – Осталось последнее – может быть». В заброшенном доме скрывался третий безумец, самый осторожный. И разбираться с ним придётся Вадиму: слишком это было серьёзно, чтобы уйти. Подогнав колёсник к подъезду, он неторопливо вошёл внутрь и по усыпанной старым мусором лестнице поднялся на третий этаж. Через голый проём вступил в ту самую квартиру, хотя видел, что третий «охотничек» уже улепётывает вверх по этажам, будто решил укрыться на чердаке. Остановился на пороге искомой комнаты. И тут Вадиму снова пришлось отстраняться рассудком от эмоций, но теперь это потребовало куда больших усилий. «Представим, это происходит не со мной, – сказал он себе. – И вообще – в кино. Обычная бутафория…» По всей комнате была разбрызгана кровь, разбросаны куски плоти и осколки костей – в таком множестве, будто здесь порешили с десяток жертв. Однако, судя по ограниченному числу приметных деталей, всё это составляло недавно единственную женщину. Больше про неё нельзя было сказать ничего, разве только хорошенько отмыв останки. Но Вадим, конечно, заниматься этим не собирался. (И не смог бы, если честно: настолько бы его отстраненности не хватило.) Аккуратно ступая, он обошёл комнату, фиксируя подробности, словно на видео. Во всяком случае, Мстителем тут не пахло. Вообще, ничто не указывало на присутствие исполина с силой и когтями тигра, осатаневшего до состояния смерча. Имело место лишь бездарное завистливое подражание, как если бы маляры попытались скопировать шедевр или даже перенести на холст безумства божественных стихий. А ещё это походило на варварский жертвенный обряд, ещё не сформировавшийся в зрелище и посвящённый, наверно, тому же Мстителю. Оказывается, он нагнал на людей такого страху, что у некоторых тот уже смахивал на восторг, – а там один шаг до поклонения. «Несчастные придурки, – кривясь, думал Вадим, – «жалкие, ничтожные личности» – мало вам прежних культов? Подавай теперь новый, чтобы забрызгаться кровью по макушку!» Рассмотрев всё, он так же осторожно вышел из комнаты и без спешки стал подниматься по лестнице, этаж за этажом. В принципе, разумней было б отсюда убраться, пока не нагрянули блюстители (не всё ж им под юбки заглядывать), – но это в принципе. Своего красавца Вадим догнал лишь на крыше, возле самого края, – дальше убегать было некуда. В отличие от удалых стрелков, сложением и обликом смахивавших на типичных трудяг, этот оказался упитан и наряден, будто добропорядочный управитель, – что отлично просматривалось под прозрачным дождевиком, по самый капюшон забрызганным кровью. Недавнее возбуждение ещё проступало наружу крупной дрожью и учащённым дыханием, а круглое лицо под аккуратным пробором выглядело не столько свирепым, сколько оскорблённым, словно бы вмешались в его интимные дела. (Неслыханная бестактность!) Сыпавший с низкого неба дождь смывал с плаща багровые пятна, но вот с зажатым в руке безумца тяжёлым секачом, даже и отмытым, могли возникнуть проблемы. Он только казался заимствованным из кино, зато рубил с полным реализмом. И всё же лучше секач, чем дробовик, – иначе пришлось бы возвращаться за игломётом. Остановившись напротив, Вадим потянул из-за пояса нунчаки. Он не терпел психопатов, а этот уродец и вовсе выпадал за круг подобия (при том, что Жофрей, например, входил). Изо всех сил Вадим старался не поддаваться тёмным страстям, однако свежая кровь «вопияла о мщении», а перепоручить его было некому: даже Шершни убрались. Хорошо хоть, Вадим не видел жертву живой – а если то была девочка? Ведь сколько крох уже погибло! Ещё Вадим пытался понять, отчего управитель так похож на людоеда Митреньку. Ещё один отпрыск отца Серафима? И сколько ж тот наплодил таких уродов! Или у маньяков повышенная Текучесть, а похожими их делает общее дело? Он так и не придумал, что делать с маньяком, когда тот сам кинулся на него, отчаянно замахиваясь секачом. Безумие придало ему стремительность и мощь, вряд ли свойственные в обычной жизни, а вот с координацией вышла промашка. Вадим только отвёл цепом опасный взмах и тут же сдвинулся с линии атаки – больше из брезгливости, чем по надобности. При этом совсем забыл (как бы забыл), что и сам стоит недалеко от края. И потому удивился, услышав истошный вопль, а затем увидав, как за бордюрчиком мелькнули подошвы добротных ботинок. Заглядывать за бордюр Вадим не стал – довольно и того, что различил отвратительный глухой шмяк, с которым тело впечаталось в асфальт. Весёлый выдался вечерок, ничего не скажешь. А уж выходные!.. Спустившись к колёснику, Вадим выкатил его на шоссе, по-прежнему пустынное и теперь окончательно промокшее, тихонечко поплюхал домой. Блюстители на виду так и не появились. Видимо, посчитали, что ночные художества их не касаются: была, мол, охота подставляться под пули да секачи (тем паче под молнии) – довольно с них и надзирательских функций. Действительно: ну прирезали «ещё одну шлюшку» – делов-то!.. Всё-таки странные нынче пошли маньяки, – вяло рассуждал Вадим, петляя по разбитому асфальту. – Раньше они как будто в стаи не сбивались, бродили поодиночке. А тут, невзирая на кастовую принадлежность, нате вам! Пара трудяг и управитель – хороша компашка! Что ли и впрямь из бывших охотников – на прежние развлечения потянуло? Уж не ради ли выживания они сплотились, и что ещё могло их сблизить? А в общем, не так далеко ушли они от благостного дяди Проши: разве добыча покрупней да круг подобия – уже. Такое ощущение, будто город и вправду сдвигается в безумие. Постепенно, шажок за шажком. А жалкие психи – только издержки грозного процесса. И куда он нас заведёт? «А ведь неспроста две линии моего частного расследования сегодня сошлись в точку! – вдруг подумал Вадим. – У этих ребят есть общее – помимо того, что те и другие за последнее время утомили меня до чёртиков. А где-то рядом притулились Мстители, избирательные убийцы, эти непостижимые и кошмарные Псы Господни, пожирающие грешниц из этических, видимо, соображений. И далась им плоть именно блудниц – у неё что, иной вкус? Мало нам было Потрошителей!..» Наверное, сегодняшняя акция тоже не обошлось без «пророка» Серафима, как раз и предлагавшего поддержать кровавый почин Мстителей, сплотиться вокруг маэстро в священной и грозной ярости. А заодно выстроить из начинающих мясорубов новую пирамиду, раздробив сектантов на первичные ячейки, которые не так просто выловить, – по примеру старых большевичков, успевших наломать таких дров! Может, ополоумевший от вынужденной праведности старец даже присутствовал при завязке недавнего действа, самолично инициировав процесс, а дальше положившись на вдохновение исполнителей. («Вот уж этого – навалом!») Но если старикан и побывал там, то снова ушёл, не оставив следов, даже не проявившись в мысле-облаке Вадима, будто наловчился скрываться не хуже завзятых конспираторов. Н-да, призрак бродит по Крепости, и как бы он опять не наделал шороху!.. Вообще, «Серафим и К°» это пройденный этап, – сказал себе Вадим. – Пора разобраться с самими Мстителями. И с теми, кто за ними стоит. Вот с завтрашнего утра и займусь, – решил он, – благо понедельник. Неделька-то, оказывается, – тю-тю! Как говорится: «Завтра будет новый день – привет!» Закатив двуколёсник в знакомый подъезд, Вадим вернулся к общаге и сквозь то же оконце проник внутрь: последнее время он наловчился взбираться по стенам не хуже Джеки Чана – и практики хватало. С минуту постояв под холодным душем, только что не шипевшим на его коже, Вадим наконец обрушился на постель и почти сразу заснул, до лучших времён отстранившись от всех сегодняшних впечатлений. Последнее, что он ощутил – мягкие лапки Жофрея, осторожно укладывавшегося у него на груди. То ли котейка зябнул из-за потери крови, несмотря на пышную шерсть, то ли ему просто захотелось компании. И сквозь сон Вадим ещё долго слышал негромкое мерное урчание, похожее на похрапывания гномика.Сергей Иванов Сезон охоты на ведьм (Миро-Творцы – 2)
ЧАСТЬ I. ТУЧИ СГУЩАЮТСЯ
Глава 1 ЗВЕРИ В НОЧИ
1. Пора в монастырь
Если судить со стороны, рабочая неделя началась для Вадима как обычно, и с утра до позднего вечера его понедельник прокатился, словно по наезженной колее, – Вадим даже на тренировку сходил, хотя за уик-энд нагрузился достаточно. К сожалению, Юльки там не застал, а впрочем, сейчас ему было даже не до неё. И в лаборатории, укрывшись в персональном закутке, и на пути в зал, стиснутый бормочущими потными телами, и даже ворочая центнеры железа, Вадим не отрывался от своих мыслей, получивших наконец должный разгон. Прежняя суета, служебная и бытовая, теперь окончательно утратила смысл, а отступать перед накатывавшей лавиной событий было уже некуда: дальше – пропасть. «Я принимаю бой», – твердил Вадим, как заклинание. Этого вы добивались? Даже и один я сумею попортить вам кровь, пусть каплю-другую, – но больше вам не погнать меня по своему кругу! Это хуже смерти, а её, как выяснилось, я опасаюсь не слишком – во всяком случае, не той, которой вы можете мне угрожать. И потом, кто сказал, будто я один? Недовольных хватает, только оглянись. Пусть и не все готовы дойти до края, но даже временный спутник сокращает дорогу – а там, бог даст, пристроятся другие. Но сперва надо разобраться с тем, что уже знаю: разложить по ящичкам, переварить, – а для этого не мешает слегка потянуть время. Поиграем, поиграем… Вообразим себя глубоко законспирированным агентом (на службе у будущего?), для которого главное – не выделяться. А потому пусть всё течёт пока обычным чередом. Следя за собой и поглядывая вокруг, Вадим привычным маршрутом вернулся домой, в свою малогабаритную конурку, где у порога его встретил воспрянувший Жофрей, потягиваясь со сна и приветствуя беззвучным мявом. Наскоро Вадим покормил котейку рыбой, оставшейся от обеда, затем проведал на кухне мышь, аккуратно прикрыв за собой дверь, чтоб не увязался новый жилец. Ласковый-то он ласковый, однако потомственный хищник и в подвалах, наверно, не церемонился. Вообще, для полного комплекта здесь не хватает пса позубастей. (А вот про ящеров не будем – насмотрелись.) Перекусив остатками вчерашнего ужина, Вадим с трудом удержался, чтобы, вопреки обыкновению, не отправиться в гости к Тиму. Старина спец, пользуясь его же терминологией, не обладал значительной «оперативкой», зато мог похвалиться недюжинным «быстродействием», потому Вадим с охотой привлёк бы Тима к нынешним задачкам. Но после двухдневного перерыва, как и ожидалось, тот не замедлил возникнуть сам, оживлённый и насторожённый, торжественно неся коробочку с пирожными, добытыми где-то по большому блату. Впрочем, его торжество поблёкло, когда он увидел миску с отборным печеньем и баночку варенья, сунутыми Вадиму «на дорожку» гостеприимной Оксаной, дочкой лесного колдуна. – Так это ты с Юлькой запирался? – предположил Тим подозрительно. – Лопух! – отозвался Вадим. – Тоже мне, разведчик, «особый нюх»!.. Разве не видишь, что печенюшки делались на дому, не говоря о варенье? По-твоему, станет Юлька этим заниматься? – Чего не сделаешь от большой любви, – с облегчением возразил Тим. И тотчас развалился на диване, не замечая пугливого Жофрея, после первого же звонка укрывшегося за портьерой – от греха. Однако блюдце с остатками рыбы Тим разглядел. – Ни фига твоя мышь раздухарилась! – удивился он. – На людей ещё не кидается? – Домовых прикармливаю, – ухмыльнулся Вадим, решив не выдавать кота, пока тот не обвыкнется с гостем. – Уж очень борзеют в последнее время! Он сходил на кухню поставить чайник, а заодно принёс посуду. Сразу выложил пирожные на тарелку, чтобы гость по рассеянности не прихватил с собой. – Ладно, а теперь докладай, – нахально потребовал Тим. – Как прошёл выходной? Хмыкнув, Вадим ответил: – Хреновей некуда, если честно. Однако с толком. – Ну? – подстегнул гость. – Я слушаю, слушаю!.. – Ты слыхал что-нибудь о деревенской жизни, Тим? Коровки там, козочки пасутся, птички поют или кукарекают, солнышко блестит… Слыхал? Так этого больше нет. – Ты побывал за городом? – догадался Тим. Вадим кивнул. – Может, даже добрался до границы? Он кивнул вторично. – И что? – Ещё хуже, чем мы думали, – ответил Вадим. – Смотаться отсюда нельзя, разве только превратившись в студень. На Бугре какие-то заморочки – с гравитацией или, того пуще, с пространством. Нарушение пространственной однородности, представляешь? А со всех сторон нас окружает чужой мир, и с каждым днём он подступает всё ближе. – Чужой – насколько? – Намного, – снова хмыкнул Вадим. – Как говорит мой приятель-крутарь, «мало не покажется». Одни зверюги чего стоят!.. Хочешь взглянуть? – Только не надо меня стращать, – попросил Тим, пристально глядя на шевельнувшуюся портьеру. – Ты никого оттуда не прихватил? По-моему, возле окна кто-то прячется. – Сквозняк, – отмахнулся Вадим, вставляя дискетку в самодельный свой комп. – Погоды-то уже портятся – к ночи. Лучше смотри сюда! Нехотя Тим отвернулся от портьеры и уставился на экран, где уже проступали фотографии. Брови его медленно поползли вверх, глаза округлились – как и рот. Зато лицо удлинилось ещё больше. – Откуда это? – спросил он, когда сумел вернуть отвисшую челюсть на место. – Боже, ну и уродины! – У приятелей переснял, – ответил Вадим. – А ещё нескольких видел живьём и, уж конечно, не в клетке. Попадаются-то самые безобидные. – Ну да, мотыльки – вроде этих, – кивнул Тим на экран и покачал головой: – Чёрт меня раздери! – А представляешь, если они станут наведываться в город? – Если уже не наве… Портьера снова затрепетала, и из-за неё застенчиво выбрался Жофрей, исподлобья глядя на остолбеневшего Тима. – Surprise, – пояснил Вадим, довольный произведённым эффектом. – Знакомьтесь, господа! Внезапно Тим расхохотался, теперь сам напугав котейку – тот опасливо попятился обратно, за спасительную портьеру. – Так вот он, таинственный разоритель рыбного блюдца! – сказал Тим, вытирая проступившие слёзы. – Уф… Мне следовало догадаться. Вадим поднял Жофрея к плечам, и тот с удовольствием там разлёгся, прищуренными глазами поглядывая на всех сверху вниз. – На воротник тебя, мерзавец! – пригрозил Тим, таская его за пушистые щёки. – Так меня перешугать, а? Однако вскоре оставил кота в покое и снова озадаченно воззрился на экран. Отрывисто спросил: – Чего ещё узнал? – Ты скопируй дискетку, – предложил Вадим. – Там есть почти всё. – А чего там нет? – Например, моих домыслов. Но они тебе и ни к чему, верно? – А ещё? – Я уже говорил: в этом проглядывает система. Кто-то взялся за губернию всерьёз, и касается сие не только горожан. Чтоб ты знал, большинство сёл уже недоступно для наземного транспорта, и чего там деется, не ведают даже крутари! Добавь сюда шуточки с гравитацией: пресловутый Бугор, – затем суперновые плазмо-пушки и вездеходы-ходульники, эти новые материалы, прущие из всех щелей, загадочные вставки в тивишниках… – Хорошо, и куда всё ведёт? – Погоди, – сказал Вадим, услышав на кухне свист. Быстренько смотавшись за чайником, он залил кипятком насыпанную в заварник смесь, тоже подаренную Оксаной. – Я уверен в одном, – произнёс Вадим затем. – Чтоб удержаться у власти, наши задолизы пойдут на сговор с кем угодно – хоть с дьяволом. – Ну да, только мистики нам не хватало!.. – А что есть мистика? – сразу спросил хозяин. – Всё, что выходит за пределы наших знаний? Так ведь пределы-то очень тесные! – А чем не устраивают тебя, скажем, обычные зачуханные марсиане? – спросил Тим. – Ну, или ладно, пусть это будут каллистяне, обставившие нас на сотню-другую лет. Чем они-то тебе не угодили? – Тоже в детстве Мартыновым ушибся? – усмехнулся Вадим. – «Каллистяне», «Звездоплаватели», эники-бэники… Мало собственных утопий, подавай инопланетные, причём на блюдце! Без пересадки из сумеречного настоящего в солнечное будущее. Ну да, когда-то и я с надеждой вглядывался в небо, – но если мы и дождались, то кого? Уж никак не коммунаров, и я даже не уверен, что из-за облаков. – Конечно: из-под земли! – огрызнулся Тим так обиженно, будто у него отбирали игрушку. – С рогами и хвостом, да? – Но ведь что такое каллистяне, подумай! Довольно простенькая, хотя и премилая экстраполяция наших тогдашних надежд – от которых ныне остался пшик, как ни печально. Если коммунизм состоится, то на каких-то иных принципах или на ином материале, качественно отличном от нынешнего. – На суперменах, что ли? – фыркнул щупляк. – На суперлюдях, – возразил Вадим, – в которых человечности будет куда больше, чем в теперешних. И связи между ними станут куда прочнее, хотя свободней. – Всё это лирика, – отмахнулся Тим. – Вечно нас заносит в крайности!.. Пока что даже демократия нам не светит – выбраться б из дерьма, и то ладно. – Можно подумать, ты знаешь способ!.. – Что упираться надо – ты уже понял, – сказал Тим. – Но перед тем как определить способ, не мешало бы разведать цель, разве нет? – И заняться этим ты предлагаешь мне, – догадался Вадим. – Для кого ж я буду стараться: для себя, для тебя, – на чью мельницу стану лить? Или, как тот Ихтиандр, буду нырять за жемчугом, а распоряжаться станут другие? Хватит темнить, Тим! Ты ж знаешь: вслепую я не работаю. И плевать на ваши субординацию с конспирацией – накушался этим при прежней и нынешней властях. Пока не состыкуюсь с вашими заправилами, не вызнаю цели, хрен вы от меня чего дождётесь!.. – Погоди, Вадик, ну погоди! – Тим закрестился, ошеломлённо смеясь: – Свят, свят, свят… С чего ты на меня напал? Что ты несёшь, какая организация! Ты чего, Вад? – Про организацию ты сам сказал, – заметил Вадим. – А я, может, имел в виду вашу лабораторию. Ты кому лапшу вешаешь, суслик? – «Я не суслик, я барсук», – машинально отозвался Тим и спросил с беспокойством: – Тебе и вправду чего известно? Но я ж никогда… – Просто я тебя знаю, – оборвал Вадим. – Ты жить не можешь без интриг или заговоров, Тимушка, это у тебя в крови – скажешь, нет? В средние века, при каком-нибудь дворе, тебе б цены не было, и угодил бы ты в графья либо на плаху. Сейчас правила иные, для них ты мало подходишь – вот и маешься. Нынешняя система тебя выдавила – значит, ты непременно станешь под неё копать и, конечно, не в одиночку: ты ж не я. А кто сейчас в оппозиции? Пожалуй, немногие из спецов да вольные творцы – если не считать крутарей. Но последних ты убоишься, а среди прочих тебе самое место. Вопрос в том, на что годятсятвои заговорщики? – Ну чего ты от меня хочешь? – с тоской вопросил Тим. – Злыдень! – Я? – удивился Вадим, вынимая из компа дискетку. – Абсолютно ничего. При условии, что и ты ничего от меня не ждёшь. Он спрятал дискетку в ящик, насмешливо наблюдая за напряжённым лицом приятеля. Поинтересовался: – Думаешь, здесь и оставлю? Ага, разбежался!.. Я ж насквозь тебя вижу, забыл? Насвистывая, Вадим достал из ящика, будто из ларца с сюрпризами, давешний предплечный брус, снятый с убитого Шершня, и принялся сосредоточенно его разбирать, время от времени поглядывая на Тима. – Чего это? – воспылал тот, падкий на подобные штуковины, как и любой нормальный мужик. – Оружие, – ответил Вадим. – Я назвал его игломётом. Пуляет вот этими спицами, по отдельности либо пачками, почти бесшумно. Убойная сила чудовищная: доспехи прошивает, точно картон. – Дальность? – Для города – вполне. – И откуда? – От верблюда, – отрезал Вадим, – двугорбого. Так и выложу тебе всё!.. Честный обмен, забыл? – Значитца, так, – решившись, сказал Тим. – Сейчас я дискеточку приберу, да? А завтра, ближе к вечеру, сведу тебя кое с кем. Идёт? – А не врёшь? – Слово! В самом деле, Вадим ощутил его искренность. Беда в том, что завтра Тим с той же убеждённостью сможет пообещать прямо противоположное. Отличная штука – искренность… если уметь ею пользоваться. Вадим снова достал дискетку, задумчиво повертел. – Да на, – он бросил дискетку Тиму, – подавись! – «Вот теперь тебя люблю я», – бодро сказал тот. – А чего станешь делать дальше? Я ж вижу: ты нацелился на что-то!.. Оказывается, за тридцать лет знакомства и он наловчился проницать Вадима. – Во-первых, пора перестать уповать на забугорного барина, – заговорил Вадим. – На фиг мы сдались ему, сам подумай? Во-вторых, главные события здесь происходят ночами, – значит, придётся менять режим, благо и так почти не сплю. В-третьих, надо разобраться наконец с мясорубками, пока они не захлестнули город. – Кажись, ты на что-то намекаешь? – На то, что их становится многовато для одиночек, даже для целой банды маньяков. Но вытворяют это именно люди, хотя и странные. Загородное зверьё тут ни при чём: оно б не оставляло трупов – только кровь да немного костей, самых неудобоваримых. А если убийства массовые, значит, убийц много и с каждой неделей становится больше, словно распространяется эпидемия. Вспомни Варфоломеевскую ночь, когда весь город будто сошёл с ума, превратившись в маньяка!.. Правда, в Париже это случилось сразу, зато и прошло быстро; а наша крыша съезжает помалу – но, видимо, напрочь. Каждый начинает искать жертву по силам, упражняясь пока на девицах да на таких вот бедолагах, – Вадим подёргал задремавшего Жофрея за свисающий хвост. – А что будет, когда шакалы станут сбиваться в стаи? Впрочем, вряд ли им это позволят, – спохватился он. – У них другое предназначение: стадное, – кого-то ведь надо доить? А в сторожа определят нынешних волков. – Крутарей, что ли? – Может, их, – согласился Вадим. – А может, они сами накопят силёнок и подомнут управителей. К твоему сведению, эти ребята прекрасно знают, чего хотят, и умеют своего добиваться – в отличие от спецов. Только сперва они разберутся между собой – а похоже, у наших крутарей слишком много гонора и азарта, чтобы договориться мирно. В Чикаго бы это ещё прошло, но не у нас. – Всё-таки, с чего ты начнёшь? – спросил Тим. – Как раз с убийств. Помимо прочего они могут вывести на куда более масштабные вещи. – А самих мясорубок тебе недостаточно? – Я понимаю: ужасна каждая смерть, – ответил Вадим. – Но даже тут уместны сравнения, хотя бы количественные. Сейчас не до эмоций – нужен беспристрастный анализ этого кошмара. А для анализа мне не хватает данных. Не знаешь, через кого можно разжиться? Наверно, это не так и трудно: вряд ли такая информация засекречена. – Как понимаю, ты делаешь заказ? – Только не надо интересоваться оплатой – хватит с меня крутарей! – Ага, хлебнул! – позлорадствовал Тим. – Не боись, здесь возьмут не звонкой монетой, даже не камушками – натурой. В смысле: тебе – данные; с тебя – выводы. Подходит? Отчитываться будешь каждый вечер. А я стану к тебе наведываться, благо к этому привыкли. Вадим поглядел на него со снисходительной усмешкой. – Мне это нравится! – сказал он. – Уже требуешь с меня отчёта. Давно не командовал – соскучился? Хоть маленький, да начальник! – А вот роста касаться не будем, – отшутился малыш, всё же смутясь. – Рад, что вымахал, да? – Запомни, Тимка, если ещё не понял: ни в какие организации я входить не собираюсь – я вне любых стай, даже самых возвышенных!.. И что за компашка у вас, если даже за неумёху вроде меня хватаетесь, точно за соломинку? Наверно, сплошные теоретики? – По-твоему, мы должны объявить набор боевиков? – огрызнулся Тим. – Так они либо в крутари, либо в репрессоры подались – вот там есть где развернуться и чего наварить!.. К нам-то зачем идти? – А у самих, что ли, кишка тонка? Да уж, это не салонные игры – тут правила жёстче. Не пожалели бы, что ввязались. – Как будто у нас есть выбор! – И мне выбирать особенно не из кого, – согласился Вадим. – Сойдёт за неимением. – Ну, спасибо. – Да подавись! Оба одновременно ухмыльнулись, расслабились и наконец приступили к чаепитию. Немедленно пробудившись, Жофрей спустился Вадиму на колени и стал из-под его руки деликатно принюхиваться к пирожному, интересуясь: чем это угощаются тут – без него. – Ты-то при чём? – проворчал Вадим, однако сунул коту немного крема на пальце. – На, дурачок, травись. Тот осторожно лизнул, затем неожиданно смахнул всё, щекоча палец шершавым розовым язычком. – Ишь ты! – удивился Вадим и порцию повторил. Сметя и это, котейка удовлетворился и снова заснул, теперь у хозяина на коленях. Наверно, Жофрей решил лечиться от побоев сном, а также усиленным питанием. – Что, Юльку с тех пор не видел? – небрежно спросил Тим, прихлёбывая душистый чай. – Козёл старый, – сказал Вадим, – всё-таки раскатал губу!.. Нет, даже на тренинг не явилась. – Что ли и мне заняться? – предположил Тим, задумчиво трогая себя за пузико. – Внутри я – Аполлон! – Да уж никак не Сократ. Думаешь, там мало Аполлонов? – Так ведь я ж ещё и забавный! Женщины это любят. – Тим вздохнул и добавил: – Как правило. – Что, очкарик, влип? – позлорадствовал Вадим. – Не всё ж тебе сердца разбивать – походи и сам с разбитым. – Хорошо быть молодым – а, Вадька? Ты-то как огурчик. – Хорошо быть здоровым. И умным. – И красивым, – подхватил Тим. – И сильным. И богатым… Ничего не пропустил? – Он снова вздохнул. – Между прочим, что за чай? – спросил вдруг. – Совершенно необычный букет – никак не угадаю сорт. – Тим мнил себя знатоком чая, а впрочем, действительно разбирался в этом неплохо. – Хотя заваривать не умеешь, – добавил он мстительно. – Учишь тебя, учишь!.. – Из потусторонней травки, – объяснил Вадим и усмехнулся: – В самом деле, я не шучу. Кстати, можешь прихватить щепотку – твоим теоретикам на исследование. Не всё ж им задания раздавать. – Тебе, пожалуй, раздашь: где сядешь, там и слезешь… Кстати, не слыхал? – сказал Тим неожиданно. – Гога пропал. – Гога? – вскинулся Вадим. – Ч-чёрт!.. Откуда знаешь? – Да уж знаю. На работу не вышел, в общаге никаких следов. Всё как обычно. – А семья? – Говорят, он отправил своих погостить к жениному дяде, в глухомань. Теперь вряд ли вернутся. – Сужается круг, а? – спросил Вадим мрачно. – И кто их только наводит!.. Не пора ль и тебе, Тимушка, менять дислокацию? – Кому я сдался, господи!.. – Ах, Гога, Гога… Как он-то влетел? Ведь просчитывал на десять шагов. – Может, просто слинял под шумок? – предположил Тим. – А придёт время – снова всплывёт? – Дай-то бог. Тим скоро ушёл, умяв две трети пирожных и основательно приложившись к печенью. С собой унёс дискетку, а также образцы чужеродной травы и осколки звериного панциря, отщеплённые пулемётом Гризли. Чёрт знает, может, в той странной компании сыщется хотя бы один приличный биолог? И химик. Конечно, и хороший психолог не помешает. А социологи, экономисты? Господи, отпусти меня на волю!.. Что там сегодня по ТВ? Итак, что имеем? – размышлял Вадим, механически перекладывая стопки белья со шкафных полок на диван. Странности всё прибывают – чем дальше, тем быстрей. Причём неизвестно, где их больше: снаружи или внутри. Или это связано? Ну вот чем, к примеру, располагаю я? Во-первых, идеально настроенной и сбалансированной нерво-системой, вдобавок подкреплённой разросшимся мысле-полем (которому отчего-то тесно в рамках мозга – в отличие от нормальных сознаний). Это ещё не внепространственные закоротки, однако реакцию ускоряет едва не вдвое. К тому ж любые подсмотренные движения я усваиваю сразу и накрепко, будто переписываю из чужой памяти – с помощью того же мысле-поля. Во-вторых, подправленным омоложённым телом, абсолютно здоровым и способным к регенерации – невиданно быстрой, точно у вампиров. При этом к крови меня не тянет, а садизм душу не греет, как полагалось бы. В-третьих, странной способностью к озарениям: будто время от времени я углубляюсь душой настолько, что ощущаю Абсолютное Знание. Информационные поля, чтоб им… В-четвёртых, очень похоже, мысле-облако расплывается не только на три измерения, но и во времени – так, что я уже способен проницать будущее, пусть и на чуть. Ах, Эва, Эва, ненаглядная моя ведьма… Конечно, спасибо тебе за подарок, иногда он выручает, – но насколько же с ним трудней жить! Обнажив в шкафу приборную панель, Вадим включил приёмник и пробежался настройкой по частотам, вылавливая станции, ещё доступные его приборам. Теперь он представлял, почему с каждым месяцем всё меньше становится спутниковых программ и отчего удлиняется мёртвый период на пике ночи, когда не ловится ни одна, – это нарастает крутизна подбугорных склонов. Уже нетрудно прикинуть сроки полного затмения эфира. Здешний климат к тому времени изменится окончательно, а губернией завладеет чужая природа. И что начнётся затем? Как по расписанию, каналы вырубились, и Вадим со вздохом отключил приёмник. Спрятав приборы за стопками, принялся наводить в квартире марафет, стараясь не слишком скрипеть полом. Но не успел он убрать со стола и вымыть посуду, ссыпав крошки разгулявшемуся к ночи мышонку, – как в дверь опять постучали. Для подтверждения глянув на Жофрея, сейчас и не подумавшего прятаться, Вадим безбоязненно открыл и пропустил внутрь Алису, красавицу губернского масштаба, тоже что-то притаранившую в клюве своим домашним любимцам. Конечно, Вадиму было приятно видеть её, всегда цветущую и ухоженную, – но не слишком ли она зачастила сюда? Проводить каждую ночь с ведущей дикторшей Студии, наверное, лестно, однако хлопотно. К тому ж Алиса не из тех, кто согласится делить Вадима с кем-нибудь или чем-то, – рано или поздно потребует его целиком. А что он сможет дать? Однако сейчас за её избыточной живостью Вадим ощутил неладное и отправился ставить чайник, по мере сил разыгрывая из себя радушного хозяина. Потискав котейку, тоже на диво безропотного, Алиса водрузила на столик сумку и принялась раскладывать по тарелкам отборные продукты, будто явилась спасать их от голодной смерти, – при этом не забывая потчевать заинтригованного Жофрея лакомыми кусочками. Кажется, он наконец дождался кошачьего рая – за столько месяцев страданий! – «Я к вам пришёл навеки поселиться»? – не удержался Вадим, наблюдая за ней с растущим беспокойством. – Или, по-твоему, я выгляжу настолько измождённым? Мать, остановись!.. Я же только из-за стола. И котейку пожалей – куда ему столько? – Было б о чём горевать, – пожала плечами Алиса, убирая опустошённую сумку на пол, а сама с ногами забираясь на диван. – У нас этого добра!.. – Ну да, «что тут пить»? – качая головой, подтвердил Вадим. – То-то мне приходится так воевать за твои бока. – Вот и восполнишь калории, – сказала она равнодушно. – А нет, так выбрось. – «Пропадай моя телега!» – возгласил Вадим. – Ладно, подружка, чего стряслось? – Марк меня избил, – ответила Алиса тем же спокойным голосом. – Впервые за всё время. Причём, обрати внимание, не тронул ни лица, ни груди – помнил, мерзавец, где служебный инвентарь, всё рассчитал. А как обзывался, ты б слышал! – Чуть помолчав, она добавила: – Знаешь, теперь я его боюсь. Вадиму сделалось настолько мерзко, будто он провалился в сортирную яму. «Бог мой, – с тоскливым недоумением подумал он, – ну что за дерьмо – вонючее, первостатейнейшее!.. Зачем же они сами в него лезут? Нравится ходить извоженными с головы до пят?» – И что? – спросил он. – Ты-то чего собираешься делать? – Что я могу? – безнадёжно сказала Алиса. – Ни квартиры, ни пайка приличного. Я ж только диктор, а за популярность нам не приплачивают. Придётся терпеть. – Может, поговорить с ним? – предложил Вадим, с отвращением представляя, как станет метелить Марка по сытым скулам, срывая с них кожу, кроша зубы. – Вдруг подействует? – И думать не смей, – испугалась Алиса. – За ним теперь столько стоит: вся Крепость! Он же «золототысячник», забыл? Только хуже будет – обоим. Тебя прищучат, а на мне Марк потом отыграется. – Дерьмо! – выругался Вадим, жалея, что не хватает решимости на большее. – И все они там. «Золототысячники», мать их!.. Ладно, ты прихватила свои мази? Давай подлечу. Выпростав женщину из халата, Вадим разложил её на диване и стал прощупывать синяки, чувствуя, как с пальцев стекает целительное тепло, расплываясь по нежной плоти, растворяя болезненные уплотнения. При серьёзных ранениях это вряд ли бы помогло, но для мелочёвки хватало. – Помнишь, каким он был после Отделения, когда всё пошло наперекос? – бормотала Алиса примятыми губами. – В подушку рыдал, у каждого прощение вымаливал, в окно бросался. Еле оттащили тогда – окровавленного, скулящего. («Весь израненный, он жалобно стонал», – пробормотал Вадим.) А как в мужья напросился, помнишь? Измором же взял: дождался, пока влетела в трудную полосу и растерялась по малолетству, – тут Максик и случился рядом, приголубил. – Обычная тактика этих паучин, – поддакнул Вадим. – Главное – не стесняться просить. И давить, давить на жалость, пока не уступят. Вот и достаются им лучшие девы. Зато потом на тех отыгрываются так, что остаются одни оболочки. Встречал я таких. Он продолжал что-то говорить, рассказывать, вспоминать – безмятежно ровным, даже заунывным голосом. При этом не прекращал обрабатывать её болячки, постепенно, по мере их устранения, переключаясь на обычный массаж, уже потребный Алисе как наркотик. Совершенно обмякнув, она распласталась ничком, даже глаза прикрыла, словно утешилась наконец. А на лице проступало блаженство, почти равное страданию. – Ей-богу, чтоб испытать такое, не страшно пройти через побои, – разомлевшим голосом пролепетала женщина, когда самозваный лекарь завершил процедуру. – Ты кладезь, Вадик! Это куда круче прежнего. Теперь бы ещё… Чёрт возьми, братик, за столько лет можешь хоть раз сходить мне навстречу! – распаляясь, воскликнула она. – Неужто никогда тебя не попробую? – Вот мы и снова в форме! – сказал Вадим, шлёпнув по её роскошному заду, чтобы пригасить страсти. – Если б от побоев оставались только синяки… Так чего ты ещё не пробовала, извращенка? Что-то там с «братиком», да? Оч-чень интересно. Смеясь и всхлипывая, Алиса вскинулась с дивана и побежала в ванную, даже не убоявшись холодного душа. Освежённая и остуженная до гусиной кожи, вернулась в комнату, нырнула в приготовленную Вадимом постель и сразу принялась за чай, уже разлитый по чашкам, ревниво выспрашивая, откуда взялось домашнее печенье да из чего сделано варенье, и заверяя, что сама бы управилась не хуже. Потом стала жаловаться на изменившиеся Студийные порядки, на прогрессирующий дебилизм передач, которые она, к счастью, не смотрит и не смогла бы смотреть – настолько они смахивают на бредни «развитого социализма», уже тогда отдававшие маразмом. Но сейчас, когда подобный идиотизм должен бросаться в глаза, на Студии в упор этого не замечают, будто забыли всё напрочь, – а может, только делают вид. Самое странное, что и публика не возбухает, словно её приучили к такой отраве, постепенно наращивая дозу, – даже полно восторженных отзывов. И это не официозная статистика: Алиса судит по своим приятелям и знакомым, а им какая выгода врать? Но более остальных оборзел сам Главреж, наша неувядающая звезда, уже перетрахав на Студии всё, что движется («И что вещает с экрана?» – невинно вставил Вадим), включая большинство мальчиков – от сорока лет и ниже. А уж старлетки в его кабинете кувыркаются штабелями, особенно с наступлением ночи. И откуда такая потенция в его возрасте? – похоже, у него не опускается никогда. Кстати… Вадиму-то, конечно, плевать, но ведь и Марк стал домогаться её каждый вечер, перед уходом на службу («Разве не знал? Они теперь работают ночами».), – это Марк, который раньше лишь по праздникам на что-то отваживался!.. И не ухмыляйся, пожалуйста, мне от этого никакой радости: всё равно что на кол надеваться. Он ведь даже не пытается разогреть, – хоть сама загодя смазывайся кремом!.. Ну что ты всё хмыкаешь? Думаешь, приятно, когда тебя используют в качестве раздражителя, вроде ствола с дуплом или пластиковой куклы, – лишь бы отстреляться? Это только противно… и больно. Потом, разве Марк один такой? Да все вокруг будто с цепей посрывались и кинулись метить территорию собственной спермой. Или на них служба так действует? Представляешь, каждую ночь раскручивать эти дурацкие игры: кто там кого и на какой кривой обскачет, – в самом деле можно озвереть!.. Но что поделать: всё равно мужчины должны в это играть – иначе какой смысл? – Метить территорию? – с усмешкой спросил Вадим. – Верно схвачено, в самую точку. Только это повадки кобелей, а не мужчин. – Разве есть разница? – А разве нет? Ты ещё не ощутила её собственным нутром? Или тебя очень тянет на несгибаемый сук Главрежа? – Бр-р-р, – содрогнулась женщина. – От него в холод «так и кидат». Нет, правда, Вадичек, силы-то в нём, может, много, зато тепла нет совсем. Весь прохладный, точно лягушка, а сук и вовсе ледяной. – Избавь от деталей, – брезгливо поморщился Вадим. – Ударилась, понимаешь, в воспоминания. Ещё за мемуары засядь! – Может, у него это возрастное – а, братик? – предположила гостья. – Вот когда ты меня лечил, я ж чувствовала, какие у тебя горячие пальцы. А когда спали рядом, так и полыхал жаром. – Точно жар-птица, да? – проворчал Вадим смущённо. – «А во лбу звезда горит». – Я серьёзно!.. – Это не та теплота, – пояснил он, – не градусы. Во всяком случае, не только. – Потому мне и хочется побывать на твоём суку, – заключила Алиса. – Для сравнения или чтоб согреться? Боюсь, разочарую. – А ты не бойся, – вкрадчиво сказала она. – Пугливый какой… Вадим понял, что пора сворачивать с этой темы, скользкой точно каток, – пока женщина не принялась за него всерьёз. И где гарантии, что на сей раз он устоит? Конечно, Алиса – не его стиль, однако другие варианты ещё хуже (за единственным исключением). А с возрастом на подобные вещи смотришь шире – в смысле, уже не так привередничаешь. – Ладно, ты напилась? – спросил Вадим грубо. – Давай-ка приберу – баиньки пора. Собрав на поднос посуду и почти не тронутую еду, он ретировался на кухню. Посуду свалил пока в раковину, а продукты выложил на кухонный стол и принялся было сортировать по срокам хранения, но тут же притормозил, брезгливо сморщась. Посредине стола зацепенел здоровенный, обалдевший от такого изобилия таракан и только угрожающе шевелил усами, видимо, не зная, с чего начать. Покачав головой, Вадим осторожно ухватил усача пинцетом и уронил за окно, оставив без угощения. Иди-иди, погуляй на просторе – и без тебя хватает иждивенцев. Но те хотя бы братья по классу: млекопитающие! Разобравшись с дарами и ополоснув чашки, Вадим вернулся в комнату. Алиса дремала, поплотней закутавшись в одеяло, а теплолюбивый Жофрей уже пристраивался под её пышный зад, рискуя оказаться погребённым при первой же смене позы. Прогнав дурашку в ноги, Вадим разделся и с опаской лёг рядом с женщиной, стараясь не разбудить. Однако Алиса, конечно, сразу надвинулась на него, а частью и привалила, будто тянулась к теплу не хуже Жофрея. Или давешних болотных пиявок. Не странно ль, что её соседство навевало на Вадима сонливость? Но тут в дверь снова стукнули – если костяшками, то очень и очень деликатными, явно не мужскими. – Чёрт, – пробормотал Вадим. – Чего не терплю, так это накладок. – Может, не открывать? – спросила Алиса, тотчас проснувшись. – На такой стук я открываю всегда. А вдруг пришли за помощью? Сорвавшись с дивана, он натянул шаровары и распахнул дверь, уже предвкушая, кого увидит. В самом деле, перед входом стояла Юлька, вымокшая насквозь, даже слегка припорошённая снегом, – при том, что облачена была в знакомый сарафанчик и босоножки на шпильках. Естественно, трясло её, точно под током, а фразы, которые Юля пыталась сложить побелевшими губами, расшифровке не поддавались. Сейчас она мало походила на того шаловливого прелестного полуребёнка, из образа которого старалась не выходить, – скорее на недоутопленного котёнка. Молча Вадим втянул её в квартирку, придерживая за локотки провёл на кухню, где тотчас стянул с гостьи мокрое платье и принялся растирать продрогшее тело снизу доверху, не жалея дефицитного спирта, – пока девочка не перестала дрожать. По счастью, спасительный чан, обогревавший его квартирку ночами, уже дымился от пара, а запасов кипятка в нём хватало, чтобы наполнить ванну почти горячей водой. Так что через пяток минут Вадим смог уложить туда девочку для окончательного согревания, повесив отжатый сарафан сушиться над газом. Затем присел перед ванной на корточки, продолжая и в воде разминать её покорную плоть. Юля глядела на него распахнутыми глазищами, почти не мигая, и от этого растерянного взгляда, вопиющего невесть о чём, хотелось спрятаться. – Я могу остаться? – внезапно спросила она. – Хотя бы на ночь. – Что, в ванне? – изобразил удивление Вадим, лишь бы не закряхтеть от неловкости. – А не утонешь? – У тебя там тётенька, да? – поинтересовалась Юля с ехидцей. – Согревает твои старенькие кости. Ну так второй бок свободен? Мне хватит, я не жадная. Помещусь – тютелька в тютельку, дяденька в тётеньку. А девонька тем временем поучится плохому. Она пыталась выдерживать обычный тон, однако голос предательски вздрагивал, будто в любой миг мог сорваться в рыдания. – Ладно, хватит показухи, – сказал Вадим. – Что случилось? – Ничего, – равнодушно ответила Юля. – Всё прекрасно, маркиза!.. Если не считать, что меня пытался изнасиловать собственный папуля. Не удержавшись, Вадим присвистнул: «Ни фига себе!» – А что? – продолжала девочка. – Он ведь такой большой босс-с-сяк, почему не позволить себе – кто ему чего скажет? Вообще, откуда знать, может, он для того меня и зачал? Видел же, наверно, что маменьки надолго не хватит. Я представляю, как потрудилась она для его взлёта, если и меня он уже пробует подсунуть… соратничкам. – Ты не придумываешь? – осторожно спросил Вадим. – Всё ж отец, какой-никакой. – Так что же? Надо будет, он ещё настрогает. Сейчас столько бесхозных тёлок – на все вкусы! – Средневековье какое-то, – пробормотал он расстроенно. – Махровое средневековье, ей-богу. – Ну почему обязательно средневековье? – возразила Юля. – Мой папенька обожает поминать книжицы про светлое будущее, умиляется тамошним порядкам до слёз, – а себя, по-моему, втайне считает его полпредом в настоящем. Ну не повезло человечку, поспешил родиться!.. Как тебе такой коммунарик, а? Комарик-коммунарик… У неё опять задрожали губы, словно от холода, и, чтоб не заплакать, девочка принялась хулиганить, брызгая на Вадима водой. Немного успокоясь, добавила: – Это как у крестоносцев, знаешь? Можно мочить, грабить, насиловать, но если предан Богу, тёплое местечко в раю тебе уготовано. Не Бог, а крёстный отец какой-то, пахан воровской!.. – Ну что, он вот так прямо на тебя набросился, – спросил Вадим, – ни с того ни с сего? – Вот так прямо, – подтвердила Юля. – Явился среди ночи – лицо чужое, руки ледяные, глаза пылают. И если б не твой презент, от колдовских щедрот… Знаешь, я ведь давно с ним не пересекалась: днём он отсыпается, ночью пропадает. – И с чего все они заделались полуночниками? – удивился Вадим. – Не иначе сверху моду спустили. Ему вдруг пришло в голову: а не придумывает ли Юля? Проще говоря, не врёт ли? Сколько б его ни ловили на доверчивости, Вадим продолжал даже заведомую ложь принимать за чистую монету. И только затем, вспоминая о прежних обманах, начинал исподволь прощупывать собеседника. И что за радость: дурить голову такому лоху? Впрочем, истории обеих гостий стыкуются настолько, будто они сговорились, – что вряд ли. – Ничего, – пригрозила Юля, – он у меня попляшет. Я такое ему устрою!.. – Зачем? – спросил Вадим. – Чтоб ему было плохо, – повела девочка плечом. – Зачем? – повторил он. – А почему я должна спускать? – Что ты за других переживаешь: как бы кому сделать хуже. Лучше о себе подумай. – Но если мне хорошо, когда ему плохо? Он ещё заплатит – за всё! – Ты что, сильней его, – спросил Вадим, – или умнее? Куда ты лезешь? – И всё равно я ему устрою: ткну харей в собственное дерьмо!.. – Можно быть стервой либо дурой, – попытался рассердиться Вадим. – Объединять в себе обеих – накладно. Когда на тебя разогнался бульдозер, разумней убраться с его пути. – «Разумненький Буратино», – сказала Юля. – Живёшь тихо, не высовываясь, в своё удовольствие. По ночам трахаешь кого захочешь, благо дурочек вокруг полно, – стоит по головке погладить да мослами потрясти. Ты – кобель, да? Кобелино!.. – «Ума нет – считай калека», – заметил он. – Не понимаешь, что заступила на чужую территорию? Твоя свобода кончается возле моего носа! – Это самая выступающая твоя часть? – Если не считать груди. – Но ведь для избранных ты оттопыриваешь ещё кое-что? И как тогда насчёт свободы? – Слушай, солнышко, – заговорил Вадим, – я ведь не обязан перед тобой оправдываться, потому что, слава богу, у меня хватило ума… – Он заставил себя притормозить, почувствовав, что избыточно многословен, а значит, именно оправдывается. – Короче, тут нет криминала, – решительно сказал он. – Алиса – давняя моя приятельница, а здесь ночует потому… – Ну понятно! – перебила Юля. – Почему по старой дружбе не перепихнуться разок-другой? Никому от этого не хуже, а для здоровья полезно. Опять же теплее вдвоём!.. Что, не так? – Она отрывисто засмеялась. – Потрахаться, чайку испить, снова потрахаться, обсудить постановку или передачку, ещё раз потрахаться под задушевную беседу – а всё это вместе называется встречей друзей, да? – Теперь ты и вправду меня рассердила, – болезненно улыбаясь, сообщил Вадим. – А делать это не стоило: больше я не стану тебя щадить. – Сейчас уписаюсь с испугу!.. – Я понимаю, тебе плохо, – продолжал он. – Но ты хоть что-то сделала, чтоб избежать неприятностей? Либо как-нибудь их побороть? Ты умеешь только скандалить и ныть. Мечешься от билдеров до воображенцев, вертишь хвостом перед юнцами и стариканами, страдаешь из-за отсутствия смысла – но кто за тебя станет его добиваться? Даже любить по-настоящему ты не умеешь: чуть что – лапки кверху. И все вокруг виноваты – только не ты!.. Старый мудрый… дурак, сказал Вадим – уже себе. Что ты несёшь? Кто и когда хотел знать о себе «всю правду и ничего кроме»? Кому она вообще нужна? Однако отступать было поздно. И Юлька уже смотрела на него иначе, хотя спрятаться от её взгляда хотелось по-прежнему. – Ну почему ты такой? – спросила она. – Собственно, какой? – Блаженный, что ли. Ты безопасен и надёжен, рядом с тобой расслабляешься. Но остальные-то другие, и каково после тебя возвращаться к ним – ты подумал? Вот если б ты брал под крыло на всё время… – Я бы, может, и брал, да размах крыльев не позволяет, – сказал Вадим. – И пойдёт ли это на пользу? Во всяком случае, я никому своё общество не навязываю. – Это что, предложение убираться? – Ни в коем разе! – испугался Вадим очередной неловко выстроенной фразы. (Сколько раз обжигался!) И что они такие мнительные – слова нельзя сказать, чтоб не извратили! Да ещё из всех мыслимых толкований выберут самое для себя оскорбительное и будут стоять на нём вмёртвую, сладострастно поворачивая воображаемый нож в воображаемой ране, точно завзятые мазохисты. И все попытки выправить ситуацию будут её усугублять, словно им вправду доставляет наслаждение себя мучить, а через себя и его – виновного в неуклюжести, но уж никак не в злом умысле. А девочка уже выбиралась из ванны, разбрызгивая воду. – Слушай, прекрати! – потребовал Вадим. – Что за детство, в самом деле? Не отвечая, она наспех обтёрлась, выскочила в прихожую и стала вколачивать маленькие ступни в босоножки. На всякий случай Вадим перекрыл вход на кухню, где сушился её сарафанчик. «Всё-таки придётся оправдываться, – подумал он, уже готовый смириться. – Правда, не с моими талантами этим заниматься, и вины за собой особой не вижу, но куда денешься? Эх, грехи мои, грехи…» Однако Юля не дала ему даже такого эфемерного шанса. – Я позаимствую твой плащ, – сухо сообщила она, сдёргивая с вешалки дождевик. – При случае верну. – Ты что надумала? – заволновался Вадим. – Эй, ты куда? С ума сошла – там же ночь!.. Молча она устремилась к выходу. Разведя руки, Вадим попытался её задержать, но Юля попросту отпихнула его в сторону, и конечно, он не решился применить против девчонки силу, хотя мог вздёрнуть её за шиворот, точно котёнка. А Юля уже исчезала за дверью. «Господи, будет мне покой? – в отчаянии подумал Вадим. – Пора и мне в монастырь, как Ларисе, – вот там смогу наконец предаться раздумьям и творчеству. Чёрт, хоть разорвись!..»2. Охотнички
Метнувшись в комнату, Вадим выдернул из шкафа «семисезонную» куртку, уже облезлую, но, к счастью, не выброшенную, и пару увесистых ботинок на толстых подошвах, тоже заслуженных, оставшихся ещё с той, настоящей зимы. Пока натягивал их, вкратце разъяснил Алисе ситуацию, с ходу отметая её испуганные возражения. Впрочем, оказалось это не просто. – Как это называется, а? – негодовала она то ли в шутку, то ли на полном серьёзе. – Ты бросаешь меня!.. – За крепкими стенами, в тёплой кровати, – прибавил он успокаивающе. – А каково Юльке под дождём и снегом? – Какое мне дело до твоей сучки? – огрызнулась женщина. – Да пусть её Мститель слопает – мир не обеднеет! – Типун тебе на язык, – испугался Вадим. – Знаешь ведь: «не рой яму…» Затем бросился вон из квартиры, уже на бегу набрасывая куртку и стараясь не слишком топотать. Конечно, Юли не оказалось ни в коридоре, ни на лестнице – по его прикидкам, сейчас она должна миновать проходную. Потом скорее всего поскачет к шоссе, чтоб остановить машину, – а кто сейчас ездит, кроме блюстов да крутарей? Первых ещё можно напугать отцом, но со вторыми придётся договариваться – это в лучшем случае, если согласятся на честный обмен. Однако другой маршрут ещё хуже: напрямик через одичалый парк, мимо брошенных домов и старого кладбища, – и это при разразившейся грозе, вкупе с дождём и мокрым снегом, под завывание ветра и громыхание молний. Да в хилом плащике на голое тело, почти босиком… бр-р-р. Вадим выбрал второй вариант: уж очень ярко представилась эта картинка – точно видение. Однако через проходную не пошёл – зачем высвечиваться? Спустившись до второго этажа, он повернул, как и вчера, к торцевому окну, без шума спрыгнул на мягкий, припушённый свежим снежком грунт и побежал Юле наперерез, ещё не видя её, но чувствуя. Кроме девушки, поблизости никого не было, и даже дома почти уснули. Так что притуплённые сенсоры Вадима снова ожили, разбрасывая ловчие сети – всё дальше, всё шире. На уши и глаза надежд было мало: слишком много посторонних шумов и слишком мало света, да ещё этот набирающий силу дождь!.. Пригнувшись, Вадим нырнул в мокрые кусты, слепо хлещущие колючими ветками, миновал несколько стволов, натужно скрипевших под ветром, и наконец смог разглядеть Юлю. Запахнувшись в бесформенный плащ, она трусила посредине дорожки, сторонясь подступающих зарослей – как будто это поможет ей в случае чего!.. Неслышно Вадим побежал параллельным курсом, время от времени теряя девочку из виду и прислушиваясь к шлепкам по асфальту, едва прорывавшимся сквозь гул ливневых струй. При таком раздрае Юлиных чувств следить за ней было несложно, но и на глаза попадаться не стоило: последствия непредсказуемы. Парчок всё не кончался, показавшись Вадиму куда просторнее, нежели днём. И даже живность в нём завелась, судя по трепыханиям Вадимовых сетей сразу в нескольких местах. Конечно, не столь чудовищная, как в глухомани, но и не мелкая, вроде кошек или собак. Пожалуй, ближе к медведям, а? Если они вправду водились в окрестных лесах, а нагрянувшие чужаки вытеснили их в окраинные районы, где днём мишки могли прятаться в пустых домах, а ночами шастать по улицам, подгрызая редких прохожих… Да бред это! – спохватился Вадим. На людей нападают сами люди, больше некому. Мало тебе вчерашних красавцев? И уж мишки насиловать не станут, иначе это не мишки! Машинально он бросил взгляд в сторону ближайшего трепыхания, происходившего почему-то высоко над землёй, и в этот миг, будто подгадав, небо расколола ветвистая молния, саданувшая по ушам и всему телу ошеломляющим грохотом. На миг окрестности захлестнуло пронзительным светом, и в глубине соседней кроны Вадим с содроганием разглядел оскаленную харю, напоминавшую гориллью маску – из тех, что некогда продавались у частников. «Этого не хватало! – растерянно подумал он. – Гориллы-то здесь откуда?» Однако молния уже погасла, погрузив город в ещё большую тьму, и теперь Вадим мог отслеживать странных зверей лишь по своим незримым нитям. Было их в парке трое, ещё с пяток бередили мысле-облако на самой периферии. Неслабая стая, если каждый тянет центнера на три, как и положено гориллам. И уж эти способны на насилие, по крайней мере анатомически, – с последующим надругательством, разрывами тканей и прочим. Вадим двинулся было к Юле, намереваясь предупредить, но та вдруг разметала полы дождевика и со всех ног припустила к ближним домам, тоже что-то почувствовав или увидав, – а по асфальту бежать было не в пример легче. Он крикнул девушке вослед, но если она услыхала Вадима сквозь ветровой вой, то вряд ли узнала и лишь прибавила ходу. Чертыхнувшись, Вадим помчался за ней – сначала наискось, ломясь через кусты, затем по дороге. Бегал-то он куда быстрей, однако фора у Юли оказалась приличной, и она первая вырвалась из парка. Но вместо того чтобы нестись по тротуару дальше, сторонясь тёмных подворотен и воплями отпугивая зверей, девочка вдруг повернула и нырнула в ближайший подъезд, погружаясь в глубины брошенного дома, – а оттуда, теперь Вадим ясно видел, навстречу ей устремился ещё один зверь. «Господи, – с отчаянием подумал Вадим, – туда-то её зачем понесло? Ищет приключений на свою худенькую попку? Мало ей прежних!..» Не замедляясь, он влетел в подъезд и понёсся вверх по лестнице, стараясь не потерять слабенькое эхо Юли, задавленное разбуженной яростью чудищ. Близость и доступность жертвы отозвались в них всплеском первозданной свирепости, а может, просто подошло время и полуночные убийцы вступали в права. Бушевавшая в них сила больше не казалась Вадиму странной – она ужасала, точно предвестник смерти. Всё это живо напомнило ему недавний рейд, только теперь он был вне бэтра, вне доспехов, а к тому же без огнестрела. На бегу Вадим подобрал с захламлённого пола проржавелую стальную трубку – хоть какое-то оружие!.. С разгона он проскочил лишний пролёт. Потеряв след, тут же вернулся на лестничную площадку и по длинному коридору побежал вдоль цепочки светящихся отпечатков, ноздрями ловя знакомый запах. Вступил в одну из квартир, ощущая зверя совсем близко. Только бы не Мститель! – взмолился Вадим. Уж этот заломает любого, и огнестрел бы не спас. Пронзительный визг… Где? Через раскуроченный проём Вадим вскочил в соседнюю комнату, просторную, словно дворцовый зал. В сумраке высилась громоздкая нагая фигура метра под два с половиной, несокрушимая, как статуя командора, а в руках её визжала и билась Юлька, тоже вполне голая. Кажется, её целились нанизать на торчащий узловатый сук. Уронив трубку, Вадим снова прыгнул и с лёта заехал фигуре под ребро. Охнул – кулак словно в камень угодил. Но статуя, мгновенно ожив, отшвырнула девушку и развернулась к Вадиму. Чёрт, снова эта гориллья маска!.. С яростью Вадим врезал носком в пах шутника и едва не взвыл: опять камень. Увернувшись от растопыренных рук, скользнул в сторону, однако насильник не попался на уловку и попятился к Юльке, в истерике катавшейся по грязному полу. Да что у неё, ноги отнялись? – Беги, дурёха! – сорванно крикнул Вадим, подхватывая осколок кирпича и пугая противника ложными взмахами. – Беги, ну!.. Бесполезно – невменяема! Вадим швырнул в гиганта кирпич, следом – второй, но так можно было отвлечь его на секунду-другую, не больше. А чтоб обежать этот оживший памятник, подхватить девушку на руки и без помех убраться, требовалось не меньше пяти. На пружинящих по-кошачьи ногах Вадим двинулся к противнику, расставив закаменевшие кулаки. Утробно ворча, словно трактор на холостом ходу, тот поджидал его, кряжистым телом заслонив девушку. Чёрт знает: может, они и охотились стаей, – однако делиться добычей исполин явно не собирался ни с кем. А чудовищная мускулатура ему вполне это позволяла. На полную гориллу он, правда, не тянул, но на три четверти – пожалуй. Выглядел исполин, как сон билдера. Бёдра казались бы поперёк себя шире, если б не их длина, – и голени не короче, и руки соответствовали. А подпиравшие плечи «крылья» вполне годились для парения. Это были какие-то иные пропорции – титанические. Такого обилия мышц Вадим не встречал ни у одного «химича», разве только… Провалиться мне в ад, запоздало сообразил он, это ж серк! Только совершенно уже слетевший с катушек, одичавший до полной невменяемости. То-то я принимал его за зверя, пока не увидел воочию. Раньше они теряли контроль иногда, в драке либо под железом, – а теперь свихнулись вовсе. И всё-таки это лишь серк, а значит, с ним вполне можно иметь дело. Трудно, страшно – но можно. Приблизившись на длину рук, Вадим продолжил своё «порхание бабочки», мгновенными тычками жаля противника в лицо – раз за разом, благо они не слишком рознились ростом… ну, на голову. Зарычав, тот взорвался страшным ударом, однако ожидавший этого Вадим увернулся, хотя впритирку: скорость у гиганта оказалась на изумление. И снова принялся раздражать его болезненными выпадами, подгадывая следующий взрыв, а заодно всё глубже проникая в чужую психику. Теперь Вадим даже не очень волновался, будто занимался привычным, давно освоенным делом. Сознание серка напоминало обычный комп, даже не из самых навороченных, и оставалось лишь разобраться в базовой программе, чтобы послать на вход нужные раздражители и получить предсказанный результат. Но оказалось, Вадим поспешил с выводами. А может, не углядел одну из подпрограмм, внезапно включившуюся. Видимо, прежде этот серк больше баловался борьбой, и когда ему наскучило получать зуботычины, он попросту поймал Вадима за плечо, второй рукой подцепил за штаны и с разворота отправил кувыркаться через всю комнату, едва не своротив дальнюю стену. Чёрт, здорово он меня! – оценил Вадим, в ошеломлении елозя ладонями по полу. Семь пудов – как котёнка! Красиво я летел… А серк уже склонялся над оцепеневшей Юлей, на время забыв о поверженном противнике. Под руки Вадиму подвернулась давешняя трубка, легкомысленно обронённая в начале схватки. Ухватившись, он с силой запустил ею в бугристую спину, и железка угодила точно по центру – с жутковатым хрустом. Рыкнув, серк развернулся, мерцающие глаза нацелились на врага. Он походил сейчас на громадного краба с угрожающе расставленными клешнями – характерная стойка серков перед атакой. Избежать её невозможно. Как и противостоять ей. Серк пригнулся и рванулся вперёд. Мощные ноги рвали пол, с каждым скачком он набирал скорость, наклоняясь всё ниже, – будто живая торпеда в пару центнеров весом. Такой таран прошибал любую дверь, и остановить её обычному человеку… Стряхнув оцепенение, Вадим устремился навстречу. Прямое столкновение наверняка бы покалечило его, но в последний миг он изо всех сил оттолкнулся и взлетел головой вперёд, пропуская серка под собой, – тот лишь и успел, что взбоднуть шишковатым черепом, наподдав Вадиму по бёдрам. Перевернувшись сверх запланированного, Вадим благополучно приземлился на четвереньки, пару раз кувыркнулся и вынесся на колени – как раз вплотную к Юле. Забросил её на плечо и помчался к выходу, затылком чувствуя настигающее дыхание серка. На шаг впереди Вадим влетел в проём и тут же метнулся в сторону, пропуская мимо себя преследователя, вновь разогнавшегося до опасного предела. И со всей этой ошеломляющей, убийственной скоростью тот врезался во второго серка, уже раскинувшего лапы для перехвата. Бог знает, как он выследил Юлю (по запаху, что ли?), однако подоспел как нельзя кстати, а Вадим вовремя его засёк, чтоб организовать эту костедробительную встречу. Второй серк не уступал габаритами первому, но от чудовищного напора опрокинулся на спину, ухитрившись, однако, вцепиться в противника. Беснующимся ревущим клубом они покатились по комнате, круша мебель и снося перегородки, вздымая клубы пыли и трухи, – зрелище феерическое. Вадим не стал дожидаться, чем закончится схватка раззадоренных монстров, – перехватив удобнее Юлю, он скользнул к лестнице и побежал вниз. Но, спустившись до третьего этажа, замер, вдруг ощутив рядом с домом ещё одного серка, спешившего за своей долей. Затем и увидел его. Склонившись к самой земле, тот грузно трусил по следу, даже и в дождь безошибочно фиксируя запах самки. Хотя сверху серк казался приземистым, в остальном он был подобен двумколоссам, уже поспевшим к раздаче. И столкновение с ним не сулило радости. Придавив девушку к плечам, Вадим с места скакнул в сторону, чтоб не отвлекать следопыта лишними отпечатками. Тут же нырнул в ближнюю квартиру, бережно опустил Юлю в подвернувшееся кресло и запер дверь на все обнаруженные замки. Потом привалил вход парой шкафов, по возможности стараясь не шуметь, хотя грохот от продолжавшейся наверху битвы заглушал всё. И только затем позволил себе расслабиться, считая ссадины и ушибы – последнее время такие приобретения сделались привычными. – А если и здесь найдут? – шёпотом спросила Юля, наконец обретя голос. – Сиганём в окно – делов-то! – пожал плечами Вадим, стараясь не переиграть с небрежностью. – К тому же вряд ли найдут: мозгов не хватит. Они сейчас другим местом думают, если думают. Ты сама – как? – Не дождёшься, – сказала она, пытаясь усмехнуться. – Ещё тебя переживу, вместе с твоей тётенькой! – Ноги-то держат? – Сейчас спрошу. Спустив их на пол, Юля с трудом поднялась и побрела по тёмному коридору, придерживаясь за стену, словно старушка. Учитывая, что на ней сохранились только босоножки, смотрелось это занятно. А впрочем, много ли надо такой крохе? После недавних выплесков пошла обратная волна – апатия, полный упадок сил. – Лучше нам забраться глубже и вести себя тихо, – заметил Вадим. – У этих зверей не уши – локаторы! Не оборачиваясь, Юля кивнула, слишком сосредоточенная на том, чтобы не упасть. Догнав, Вадим под локотки провёл её в дальнюю комнату, весьма кстати оказавшуюся спальней, где уложил на продавленную кровать и завалил тряпьём, обнаруженным в стенной нише. Не очень гигиенично, зато теплей. К тому же здесь и окна уцелели, что удивительно, – наверно, из-за глубокой лоджии, не подпускавшей к стёклам град. Зато самой лоджии досталось крепко – вот и сейчас по дырявым перилам барабанил свирепый дождь. – Добавила хлопот, да? – вяло спросила девочка. – Старших не слушаю, шляюсь где попало, даже трахаюсь не с теми. А зачем было мешать – тебя просили? Может, как раз это чудище я искала всю жизнь! – «И не больше, и не меньше»? – хмыкнул Вадим. – Тогда не надо было визжать. – Может, я от удовольствия? – Ещё не поздно, – он кивнул на дверь. – Получишь в тройном размере. – А-а, всё равно не пустишь! – заявила Юля уверенно. – Ты ведь словно тот собак, что «сам не гам». Как ты на него накинулся, а? Чуть не покалечил бедняжку. Кстати, вы не родственники? Уж так похожи, так похожи!.. – Окстись, Юлька! Он тяжелей меня раза в полтора. – А ты меня – во сколько? – спросила она. – После отличия вдвое начинается «много». – …сказал мышонок. – Что ты понимаешь в женской красоте? Тоже, ценитель!.. Она вдруг заплакала, отворачиваясь и сердито шмыгая носом. Смутившись, Вадим неслышно прошёл к окну, выглянул в ночной парк, всё так же секомый ветром и ливневыми струями. Возвращаться в общагу не хотелось – даже если забыть о прочих серках, наверняка не возражавших бы поучаствовать в облаве. Морщась, Вадим отвернулся и снова сунулся в нишу, разыскивая для девушки подходящий балахон – взамен утраченного. – Полежи со мной, – неожиданно сказала Юля. – Хотя бы здесь – полежи. Так холодно!.. «Нанялся я всех обогревать? – подумал Вадим. – Хотя, по правде, за согрев такой куколки и самому не грех доплатить – вон Тиму только свистни!..» – Ну иди, – позвала девочка и пригрозила: – Не то опять зареву! Со вздохом он опустился рядом, предварительно сбросив куртку. Тотчас Юля прижалась к нему дрожащим тельцем, будто и вправду желала только погреться. («Обидно, да?» – усмехнулся Вадим себе.) Обеими руками он обхватил этот хрупкий комочек и, прикрыв глаза, снова разбросал вокруг мысле-облако. Троица серков уже разобралась между собой и теперь озлобленно рыскала по лестнице, изредка удаляясь от Юлиных следов по этажным коридорам. Не дай бог, наткнутся на запертую Вадимом дверь и что-нибудь заподозрят. Сейчас он почти жалел, что, поддавшись порыву, затаился в пыльном ворохе, – не лучше ль было подождать за дверью, пока третий монстр присоединится к двум первым? Затем скатиться к выходу и улепётывать во всю прыть… С Юлькой на плечах и сворой серков на пятках? Далеко бы он убежал!.. – Почему здесь никто не живёт? – тихонько спросила Юля. – Теснятся в своих норах, а тут такие хоромы!.. Запрещают, что ли? – Да ради бога! – сказал Вадим. – Только здесь ни электричества, ни воды, ни отопления, ни тивишных кабелей. У нас ведь мало чего запрещают впрямую – просто создают условия и настраивают общественность. И втихаря подавляют странников – если те всё же сунутся куда не надо. – «Если в доме нет воды…» А мне так пить хочется! – Нет проблем – на балконе, небось, намело. Только чуть позже, ладно? Когда затихнет эта чехарда. С облегчением Вадим вздохнул, увидев, как серки один за другим потянулись к выходу из подъезда, разбредаясь затем по окрестностям в поисках других жертв. Значит, и на сей раз его не подвела интуиция. – Но мне хочется горячего! – возразила Юля, острыми зубками покусывая его шею. – Снег топить – бр-р-р, – её передёрнуло. – Ну-ка, где у нас артерия? – Похоже, согрелась, – заметил Вадим. – Готова к новым подвигам, да? – Вполне. – Разбросав тряпьё, Юля оседлала его поверх живота да ещё подёргалась вперёд-назад, словно проверяя прочность посадки. – Как, – спросила деловито, – подпруга не жмёт? Похоже, нам тут всю ночь кувыркаться!.. А каково там твоей тётеньке – одной? – Девочка злорадно хихикнула. – В конце концов я даже выиграла, верно? И ты не внакладе. Хотел разобраться с ночными смертями – сподобился. А кто тебя навёл? Цени! – Ещё скажи, будто планировала это с самого начала, – фыркнул он. – Важен результат – сам говорил. – Собственно, в чём он? – Ведь мы нашли убийц? – Мы нашли только серков – то есть бывших билдеров, через «химию» достигших предела и заплативших за это безумием. – Разве не одно и то же? – Что-то здесь не так, – сказал Вадим. – Серк, конечно, скотина, даже убийца, но не садист. Он не стал бы измываться над жертвой – просто попользовался бы ею, в крайнем случае свернул шею, чтоб не досаждала воплями. Но рвать на части – зачем? – Он же урод! – Моральный, хочешь сказать? Конечно, он ненормален, как всякий душегуб, в нём разорваны горизонтальные связи – он только тешит своего Зверя. Но ведь и звери не проливают кровь попусту… если только не кормятся ею. – Чего? – недоверчиво спросила Юля. – Куда тебя повело? – Хорошо, начнём с начала. Что есть человек? – Ничего себе вопросец! – фыркнула девочка. – «Аз есмь царь». – Ну что, по-твоему, отличает его от зверей? – Наверное, ум. – И всё? Но ведь серки не стали глупей – просто животные позывы затмили им разум. Можно быть сколь угодно умным, при этом оставаясь совершеннейшим зверем, к тому же хищным. Значит, что? – Ладно, сэнсэй, давай без наводящих вопросов. Я сейчас не в том настроении. – Значит, суть в том, что над чем довлеет: разум над инстинктами или наоборот. Проще говоря, что в человеке главенствует: душа или тело… Ты же веришь в душу? – Ну, предположим, – нехотя признала девочка. – Во что-то ж надо верить? – Представь её, как сгусток потусторонних полей, уцепившийся за реальность с помощью тела, запрограммированного на выживание и размножение. Это словно скафандр для чужой планеты… даже не скафандр – планетоход. С автоматизированным пультом управления и бортокомпом-мозгом, с моторами-мускулами, датчиками, средствами связи… – Повторяешься, проповедник, повторяешься! – пробормотала Юля тихонько, однако Вадим услышал. – Для разгона, – пояснил он. – Необходимое вступление к следующей теме. Сегодня поговорим о водиле… Так вот, пока душа здорова и сильна, от телесных позывов её защищают мощнейшие энергетические перегородки. И никакие «грехи» с «искусами» не угрожают её «святости», ибо телепатически она замкнута на миллионы, то есть совестлива по определению. К такой душе не пристаёт грязь, хотя б она торговала телом ради пропитания. По завершении жизненного цикла человек всё равно «угодит в рай» или же «возродится на более высоком витке» – кто во что верит. – «Жизне-сила», да? – вставила Юля, снова демонстрируя обновлённую память. – «Телепатостанции», «Хаос и Порядок», Гога и Магога… Впрочем, времени с того заседания воображенцев прошло ещё меньше, чем после первой «проповеди» Вадима, – на целый день. – Но «химия», судя по всему, разъедает перегородку, – невозмутимо продолжил он, – и обесточивает станцию, направляя высвобожденную энергию на предельное развитие плоти. А когда инстинкты проникают в рассудок, у того появляются новые, вполне животные ориентиры, и свою интеллектуальную мощь он направляет совсем в иную сторону. Поначалу человек попросту звереет и принимается навёрстывать недоданное. Но вот затем… И что затем, а? – Тебе видней, – буркнула девочка. – Ты умный и старый, тебе уж не до женщин – лишь бы навыступаться всласть!.. К чему вам наши совершенства, верно? Кажется, тема начала ей приедаться. Пора подбрасывать новую. – Знаешь, Юленька, – сказал Вадим, – а ведь похоже, что на тех бедняжек нападали вампиры. – Совсем здорово! – Ну да – из тех, кто благоденствует на чужих страданиях, заряжается энергией, отбирая у других. А кровь им нужна, как аккумулятор Хаоса. – Ты спятил, Вадичек, – откуда в нашем захолустье вампиры? – Ну, не относись к ним с таким пиететом, – сказал он. – В конце концов, вампиры начинаются с нарушителей тишины – когда одному плевать на покой тысяч. Может, так они утверждаются? Или мстят? По мне, они смахивают на вздорных шавок, самозабвенно брешущих на всех – лишь бы заметили!.. – Не морочь мне голову, – возмутилась девочка. – «Нарушители», «шавки» – пф-ф!.. Ты ж говорил об энергетических вампирах. – Как по-твоему, – неожиданно спросил он, – зачем люди трахаются? – Для удовольствия, конечно, – сразу ответила Юля. – Ещё – для здоровья. – И всё? – Разве мало? – Большинство насильников, чтоб ты знала, не получают от насилия радости. Для них это способ возвыситься – в своём мнении, в глазах жертвы. Они не могут утвердить себя иначе, как втаптывая других в грязь. – И что? – А то, что насильники тоже вампиры – на свой лад. – Господи, опять вампиры!.. У тебя такой пунктик? – Самое забавное, что у них-то связи с людьми не порушены – лишь искажены. Изменена полярность, понимаешь? Поэтому им тем лучше, чем хуже другим. И наоборот: «зависть иссушает» – помнишь? – Так ведь это садизм! – Именно. Но не только. Представь, что жизне-силу у людей можно отбирать. А для этого надо впечатать в них отражение своей сути – ужасом, пытками, унижением, – чтоб образовать между отражением и собой энергоканал. Как бы наложить на чужое сознание собственную матрицу и укорениться там намертво, чтобы затем испить до дна, – или, если хочешь, «наложить заклятие». – Господи… – Можно проделать это с единственной жертвой, а можно нагнать страху на миллионы, как вытворяли тираны, от фараонов до Кобы, – эдакие супер-упыри! Можно даже внушить подданным благоговение, принуждая к самоунижению ради выживания, и тянуть, тянуть из них жизне-силу, собирая ручейки в реку, чтоб и после смерти жить в людских сознаниях, зацепившись за свои отражения. Наверно, в этом и есть величие деспотов? – Спустись на землю, а? – попросила Юля. – Про «заклятие» – это всерьёз? – Абсолютно. Лично я понимаю его как наложение на душу сторонней матрицы – искусственной либо конкретного индивидуума. Способы бывают разные: от пресловутой «любви» до изощрённого садизма… впрочем, не знаю, что больней. А нужен сей грабёж затем, чтоб максимально задействовать своё тело, – недаром же маньяки такие силачи!.. Это что касается «энергетического вампиризма». – Ты пугаешь меня, – прошептала девочка. – Есть и другой? – Пробрало, да? – засмеялся Вадим. – Больше не клонит в сон? Что ж, «давай бояться вместе» – если смелая. – Жду ответа, – напомнила она. – Это уже из области фантазий, – предупредил Вадим. – Устроит? Юля молча кивнула. – Помнишь, чего наплёл тогда Игорёк про отражения Хаоса и Порядка, в просторечии именуемые душой? – Она кивнула вторично. – Представь их, то есть отражения, как два разноимённых заряда, индуцированных начальными стихиями и заключённых в единый объём. Ну, с Порядком более-менее ясно: он задаёт организму программы. Что до Хаоса, то без него не было б жизни. И развития, ибо это Хаос вносит в организмы изменчивость. И смерти, конечно, – когда изменения, накапливаясь, становятся «несовместимыми с жизнью». Оба заряда концентрируются обычно в пределах мозга, но частицы их разносятся кровью по всему телу. – Хорошо, – закрыв глаза, сказала девочка, – я представила… Чего дальше-то? – А теперь убери из души Хаос. Что останется? – Порядок, – послушно ответила она. – «И» осталось на трубе. – Ну, не сам Порядок, скорей его отражение – может, даже вторичное или третичное… – Четвертичное, – буркнула Юля. – Как период. – К тому ж, не исключено, искажённое. Короче, в душе остаётся только набор программ, более или менее удачных. Изменения в организме прекращаются, он фиксируется на достигнутом рубеже. Лишь устраняются нарушения: болезни, ранения, – причём с волшебной быстротой. Многодиапазоновая телепатостанция, ориентированная на души других, выключается либо преобразуется в лучевой передатчик, подавляющий и подчиняющий чужие сознания (если там найдётся, за что зацепиться). Власть такого человека над другими становится чудовищной, его могущество устрашает, энергетические ресурсы бездонны, он практически бессмертен – венец эволюции, и только!.. Но и жизни в нём больше нет. А сам монстр так же абсолютно подчинён собственному господину, ибо он – лишь ступенька в жёсткой и незыблемой пирамиде, вершиной упирающейся в Подвал, где собраны знания Вселенной. – Он что же теперь, робот? – обмирая, спросила девочка. – Вампир, – поправил Вадим. – Причём настоящий, классический. – И даже кровь хлещет? Господи, но зачем? – Чтоб зацепиться за наш мир. Раньше его удерживало равновесие между отражениями Хаоса и Порядка либо разветвлённая корневая система, проросшая в души других. Теперь для выживания ему необходимо вводить в себя недостающий заряд, иначе его попросту выдавит в родственную среду. А что является лучшим разносчиком Хаоса? Свежая, парная кровь!.. Ещё можно выгрызать у живых мозг, но технически это сложней. И чем необузданней, вольнолюбивей жертва, тем слаще её соки. Вообще я полагаю, что «охоту на ведьм» во все времена организовывали именно вампиры. Ибо у ведьм обратный перекос и Хаос в них прямо бурлит. А уж если к вампирам угодит истинный, цветной маг!.. Юля ощутимо содрогнулась, и Вадим тут же замолчал, пристыженный. Кажется, он увлёкся настолько, что потерял «контакт с аудиторией». – Похоже, ты псих, – сообщила девочка. – А ведь у меня сразу закрались подозрения. Вампиры, надо же! Ясновельможное вампирство как высшая стадия человечества. «Мы наш, мы новый мир построим!..» Больше ничего не придумал? – Да разве только вампиры? – усмехнулся Вадим. – Здесь такой рассадник нечисти!.. Кстати, никогда не подглядывала ночью за отцом? – Точно, у тебя крыша поехала! – убеждённо сказала Юля. – Конечно, спасибо тебе за жизнь, я с ней как-то свыклась, но, может, не стоит обхаивать моих родичей? До сих пор я и сама с этим неплохо справлялась. – Ладно, не впечатляйся, – отступил он. – Я предупреждал: это фантазии. Может, я параноик, однако безобидный – сама знаешь. Если хочешь, могу рассказать ещё: и про оборотней, и про зомби, и про могущественных чёрных колдунов, обосновавшихся… – Как тебе моя попка? – перебила Юля и даже продемонстрировала, извернувшись. – Правда, сладкая? – Не знаю, – вздохнул он, – не пробовал. – Так в чём же дело? Доступ к телу открыт. Давай, пробуй!.. Она легла на Вадима всем туловищем и на минуту затихла, наслаждаясь его жаром и энергичным массажем, прокатившимся по её тылам от ягодичек до шеи, будто у него включился рефлекс – довольно странный для мужчины в такой ситуации. Конечно, девочка ждала от Вадима большего, но, видно, рассудила, что для начала сойдёт и это. По крайней мере, холод ей теперь не грозил. – А зачем на свете люди? – пробормотала Юля ему на ухо и сама же ответила: – Чтоб их жрали вампиры. По-моему, так! И хихикнула, довольная шуткой. Чуть погодя потёрлась носом о его плечо и попросила: – Дяденька, научи плохому. – Где уж мне, – хмыкнул Вадим. – Это молодым у нас – дорога. – «Дорога ложка к обеду», – сказала Юля. – Но ты любишь меня? – А чего б ты хотела: развесистой лапши на ушах или правды? – Наверно, лапши, – со вздохом призналась она. – Ну хоть немножко – любишь? – Понемножку я люблю многих – это ещё не повод слагать серенады, – возразил Вадим. – Вот если б я возлюбил тебя сильнее, чем себя!.. Но ведь настолько и ты никого не любишь? – Что я, псих? А впрочем, может, и псих. – Ты о чём? – «Что-то с памятью моей стало», – пожаловалась Юля. – Как раз после твоей обработки мозжечка. Попёрли воспоминания, вплоть до самых давних, – и все такие яркие!.. Кстати, чего ты трындел насчёт наладки борто-компа? Может, ненароком саданул по блоку памяти? – Что-нибудь ещё? – помолчав, спросил Вадим. – Ещё стала считать не хуже калькулятора. Только задумаюсь – дырк, и выскакивает ответ! Это какой блок? – Расчётный, – буркнул он. – Даже не блок, а ма-аленькая такая программка, организующая ячейки особым образом. Понятия не имел, что это затронется, – извини. – Чего там, даже удобно. Знаешь, мне теперь часы не нужны: всё время тикает чего-то в мозгах – и в любой момент, только спроси!.. – Сколько? – быстро спросил Вадим. – Два часа сорок одна минута, – ответила Юля голосом телефонной дикторши. – Дырк! – Смотри-ка – верно. – Ага, значит, ты тоже? – А как насчёт оперативной памяти? – А это чего? – Это – количество данных, коим способен оперировать, – объяснил Вадим. – Чем выше ОП, тем сильнее склонность к системному мышлению, тем большие проблемы можно охватить за один присест. – Ну, это я не знаю, – сказала девочка. – И скучна мне твоя ОП, так что не приставай. Без того на душе мерзко. – Хочешь, утешу? – Хочу, – сразу ухватилась девочка. – Даже знаю – как. Главное, тебе ничего не придётся делать… – Я о другом, – оборвал он. – Твой «папуля»… – Ну? – …вовсе не отец тебе. Даже не родственник. – Класс!.. Это ты сейчас допёр, да? – Это я в тебе откопал, в твоей памяти. Сама ты забыла. – Ага, – сказала Юля после паузы. – А мать? – Мать настоящая. – Ну хоть что-то. Хотя бы покойников у меня не отбираешь. – Бог с тобой, Юленька, я-то при чём? – При том, что ты это выдумал! – выпалила девочка. – И знаешь зачем? – Ну? – Чего «ну»? – Ну, не знаю, – усмехнулся Вадим. – Чтоб подкрепить себя ещё и этим. Как же: сиротка, бедненькая, деточка!.. Разве такую можно тронуть? – Но ты и вправду малолетка – подсудное ж дело! – Очень колышут тебя суды – кому другому напой!.. Между прочим, по законам шариата я уж года три как могла выскочить замуж. – Во-первых, я не мусульманин. – Это в-третьих, – гневно перебила Юля. – Во-первых, ты меня не хочешь. – Тогда мне бы не потребовались подкрепления, – возразил Вадим. – Уж если я кого не хочу, то… извини. Попрепиравшись ещё с пяток минут, девочка заснула, согретая его теплом и укутанная мысле-облаком. Чуть погодя расслабился Вадим – даже вроде задремал. Однако вскоре проснулся, сквозь шум непогоды различив знакомое гудение. Осторожно он приподнял голову, вслушиваясь. Но сейчас же очнулась и Юля, будто на время сделалась его продолжением. – Чего? – спросила с беспокойством. – Не серки, нет? – Господи, – пробормотал Вадим, – он меня достал!.. – Кто? – Да «ворон» этот: опять разлетался. Каждую ночь – что твой серафим!.. Теперь-то по чью душу? Прошлёпав к балконной двери, он скользнул наружу и опустился коленями в сугроб, положив руки на перила, а подбородок на руки, чтобы не слишком маячить. Спустя минуту на балкон впорхнула Юля и привычно оседлала Вадима, распластавшись на его спине, точно лягушка, а поверх закрывшись одеялом. Чуть впереди них, вдоль балкона, уже вовсю мела метель, заслоняя далёкие дома и соседнюю рощу. Однако вблизи было тихо, только сыпал густой снег, пушистыми хлопьями оседая на одеяло. А воздух даже не казался морозным – наверняка внизу, на ещё тёплой земле, было слякотно, как обычно. Похоже, холод подступал сверху – и с каждой ночью всё ближе. – Что-нибудь видишь? – шепнула девочка на ухо. – Я – полный ноль! – Угу, – откликнулся Вадим. – Глазами? – Глазами тоже – в инфрасвете. Хотя с трудом. Действительно, он уже пробыл в темноте достаточно, чтобы включилось тепловидение – хоть какая-то зрительная привязка. Иначе пришлось бы целиком переключаться на мысле-облако, устремив его за сотни метров – неизвестно куда, по искажённым звуковым ориентирам. – И что происходит? – Охота. – Снова? – ужаснулась Юля. – Господи, помоги дичи!.. – Теперь, кажется, обоюдная, – уточнил он. – Стая на стаю, хищники против хищников. Погоди-ка. Вадим тепловидел и видел настолько мало, что ситуацию приходилось додумывать. Он мог различать только расположение и перемещение участников странного действа, благо приручённая свирепость Шершней разительно отличалась от ярости диких серков. Последние не убоялись бронированной вертушки, хотя наверняка предполагали на ней пулемёты. А отступали (к домам или к деревьям) больше для того, чтобы надёжней подобраться к летающей крепости. И что затем: свернуть ей винт, оторвать хвост? Закопать в огороде на чёрный день? Однако «ворон» не стал дожидаться от серков решительных действий. Метнувшись за одним из них, он на мгновение завис и вдруг круто взмыл, потащив за собой серка, словно на гарпуне. Но Вадим не ощутил в последнем ни агонии, ни боли – только слепое бешенство угодившего в ловушку зверя. Потом серка втянули внутрь вертолёта, и его сознание померкло, будто выключилось. А «ворон» устремился за новой добычей, и процедура повторилась с отработанной до автоматизма точностью. Зато с третьим серком вышла загвоздка. Только «ворон» захватил его, как двое других гигантов подскочили к канату и слаженно дёрнули. Даже их суммарного веса оказалось недостаточно, чтобы поколебать могучую машину, однако Шершни тотчас сбросили канат и погнались за следующей целью. Оставив спелёнатого товарища, раззадоренные серки кинулись следом. – Так, – негромко сказал Вадим. – Теперь я оставлю тебя минут на пять. – Я с тобой! – вскинулась девочка. – Это может быть опасно, – предупредил он, – и холодно. – Лучше опасность, чем страх, – рассудила Юля. – А против холода есть испытанное средство – мужчина. – Соскочив со спины Вадима, она плотней закуталась в одеяло. – Пошли, что ль? – Ужель тебе жизнь не дорога? – Ну умру и умру, – отмахнулась малявка. – «Значит, нам туда дорога». Вообще, и у него возникло ощущение, что из дома лучше убраться, – будто на подходе новая угроза, круче прежних. Уж не грядёт ли сюда Мститель, пальцами раздирающий плоть? Подхватив девочку на руки, Вадим пронёсся через квартиру, сбежал по ступеням. Нырнув в проём подвального входа, бережно сунул ценный свёрток в кабину двуколёсника, припрятанного здесь со вчерашней ночи. («Может, неспроста я выбрал этот подъезд? – подумал мельком. – Не прорываюсь ли я в будущее куда дальше, чем на пару минут, – хотя бы подсознанием?») Затем вытолкал машину из подъезда, разгоняя по ступенькам оседлал и на малой скорости покатил к поверженному серку, сразу натягивая над собой тент, чтоб укрыться хотя бы от ветра со снегом, если не от мороза. Впрочем, внизу воздух и вправду оказался теплей – это вам не подбугорные склоны! Вылавливая остатки стаи, «ворон» улетел далеко, почти скрывшись из виду, – мелькал где-то за домами и вряд ли собирался вернуться в ближайшие минуты. Однако Вадим уже знал, сколь цепко тот умеет держать след, а потому не задержался ни на миг: ухватил спелёнатую рычащую тушу за отступающие кое-где жгуты и единым махом зашвырнул в багажник, едва там уместив. Потом снова сел за руль и погнал колёсник прочь от облавы и в сторону от нового убежища, постепенно набирая скорость. – Делаешь запасы на зиму? – полюбопытствовала Юля, обхватив его талию гибкими ногами. – Будешь отрезать по кусочку и смаковать, смаковать. И радоваться: неужто всё моё? Мяса-то сколько, мяса!.. – Не хочешь его в домашний зверинец? – Боже упаси! – содрогнулась девочка. – Уж лучше крокодила. – К утру серк оклемается, я уверен. – Аккурат до следующей ночи, да? – Наверно, – согласился Вадим. – Потребуется хорошая клетка. Думаю, он и сам не станет возражать, если придётся выбирать между тобой и Шершнями. – Если придётся выбирать, – хмыкнула Юля, – он слопает всех!.. А ты что, настолько не любишь Шершней? Интуитивно, да? – Экстрасенсорно, – сказал Вадим. – Могу я себе это позволить или подо всё должен подводить базис? «А ведь Шершней, если по правде, благодарить надо, – подумал он. – Уничтожают маньяков-убийц, вылавливают серков. Санитары каменных джунглей, чтоб им!.. Ладно, теперь я узнал и такой их охотничий приём, а кто предупреждён, тот, понятное дело, вооружён. Лучше бы, конечно, станковый плазмомёт – это уравняло б шансы, хотя не полностью». – Как думаешь, твой «папенька» уже убрался на службу? – спросил Вадим. – Хочешь сбагрить меня родичам? Фиг вам! – Тоже, индианка нашлась – «фигвамы рисует»!.. Ты понимаешь, что «ворон» вернётся за добычей, лишь только покончит с остальными? – И что? – А то, что он берёт след получше иных собак! Чёрт знает, сколько должно пройти времени, прежде чем заметёт наше остаточное тепло. – Есть и ещё сюрпризы? – А что он плюётся шаро-молниями, знаешь? – Подумаешь! – с презрением сказала Юля. – В тебя-то он точно не попадёт. – Мне бы твою уверенность, – проворчал Вадим. Однако спорить не стал – тем более, она снова прижалась к его спине и стало чертовски трудно отделять девочку от себя. Вот и ещё девиз: «Не прислоняйся!» – Такой вопрос: к чему Шершням живые серки? – сказал Вадим. – Насколько знаю, «химия» исходит от Роя, а серки – конечный продукт этой гадости. Выходит, их специально готовили под некую задачку, пока нам не ведомую? – Ничего себе – продукт! Вправду, что ль, их пускают на мясо? Теперь Юля подумала об этом всерьёз, и Вадим ощутил её отвращение. Кажется, она даже слегка пожалела своего недавнего обидчика: как известно, «волкодав прав, а людоед – нет». Впрочем, хари в крови у обоих. – Тогда проще было бы серков отстреливать, – возразил Вадим. – Видимо, их всё же приручают – только как? – Он покачал головой: – Представляешь боевичка: в пару центнеров весом, с силой и реакцией гориллы, по ноздри заправленного боевыми рефлексами! Вадим оглянулся на чёткий след двуколёсника, жалея, что тот не способен летать подобно «ворону», – фиг бы тогда его страшили Шершни! На самой периферии мысле-облака Вадим ещё ощущал их, по-прежнему занятых отловом серков, но, видимо, уже последней пары. Упрямцы засели в одном из брошенных домов и выжидали момент, чтобы сигануть на чёрную кабину вертушки, – действительно, они не боялись ничего. И Шершни, похоже, сменили тактику, выцеливая в окнах мелькания серков, чтобы всадить в них что-то усыпляющее – иголки, что ли? Судя по всему, охота затягивалась, и это было Вадиму на руку, укрепляя надежду, что нестихающая метель, сквозь которую они уносились, всё-таки затушит их полыхающие в инфрасвете следы. На сегодня уже хватит приключений – с Вадима и тем более с Юльки. А устраивать гонки между колёсником и вертушкой, да ещё с односторонней пальбой (про запасённый в бардачке огнестрел он старался не думать), – на любителя. Конечно, попасть в Вадима непросто, как и загнать в глухой тупик: такой водила немногим по зубам, – но кто знает, не запасено ли у Шершней ещё сюрпризов? Своим тепловидением Вадим углядел впереди два крупных пятна, наплывавших по стиснутой заборами дороге, и поспешно перенацелил мысле-облако на новые объекты. Ими оказались колёсники блюстителей – в каждом по паре. Катили они навстречу не спеша, зато в боевом строю, будто затеяли перехват. Да ещё растопырили над самым асфальтом заточенные серпы, перегородив всё шоссе. Сдурели они, что ли? – удивился Вадим. Раньше на крутарей без повода не наезжали, а уж тем более не пытались подсечь шины. С чего блюстов обуяло служебное рвение? Вот когда вправду нужны – поищи их!.. Машины неотвратимо сближались – заворачивать было некуда, тормозить глупо, таранить ещё глупей: колёсники у блюстителей много массивней, хотя поплоше. Вдобавок эта легальная банда нравилась Вадиму ничуть не больше Шершней. А посему вперёд и прямо по центру, не страшась!.. – Ну-ка держись, – предупредил он Юлю. – Идём на прорыв. Мощным рывком Вадим вздёрнул колёсник на дыбы (благо багажник утяжелён), пропуская встречные машины с боков. Опустившись, ударил передним колесом по серпам, сминая их вниз, затем попытался подбросить заднее колесо – хотя бы слегка. На крутом крене блюстительские колёсники вильнули к центру, будто нацелились протаранить наглеца, но тот уже вырвался из западни – впритирку, со скрежетом и протяжным визгом, – и машины врезались друг в друга. Затем разлетелись и на боках закружили по дороге, от стены к стене, вспахивая серпами асфальт. А Вадим, даже не снижая хода, покатил себе дальше, между уводящими в снежную пелену заборами, – практически без потерь, если не считать царапин на багажнике. Ещё один его финт увенчался успехом – так и зарваться недолго. Сколько нахалюг на этом погорело!.. – Всего-то? – с пренебрежением спросила Юля. – А я уж изготовилась к протяжному и сладостному визгу. – Не навизжалась ещё? Вадим оглянулся назад. Шершней уже не было слышно, зато блюсты бушевали вовсю. Впрочем, без особой причины: их даже не расшибло всерьёз, ни одного из четырёх. А не мешало б, наверно, – в другой раз поостерегутся задевать крутарей. Вадим хмыкнул без весёлости: хорошо жить в стае, да не все умеют. В любом случае блюсты помогли замести следы – хоть какая-то польза.3. Раз-молвка, два-молвка…
Коридор наконец кончился, стены раздвинулись. И Вадим обнаружил себя в знакомом районе, хотя ехал, в общем, наобум – лишь бы подальше от облавы. Похоже, этот путь он тоже выбрал по наитию, ибо здесь помещалось ближайшее из его укрытий – подпольный билдерский храм. Попетляв по заснеженным переулкам, вокруг старинных домов, сращённых торцами или заборчиками и постепенно проседающих в землю, они скатились по узкой лесенке в тёмный подвал и меж невидимых для заурядов колонн проехали к знакомой двери. Здесь Вадим выключил натруженный мотор, сияющий инфрасветом точно тепловая люстра, и выбрался из колёсника, с неохотой отстраняясь от тела Юли, полыхавшего не хуже мотора. – Ужель мы здесь кому-то сдались? – поинтересовалась она, слепо крутя головой. – Грамодяне, прымайте сводну команду! – Хорошо быть ветераном, – откликнулся Вадим. – За годы узнаёшь многие секреты, даже если не числишься в жрецах. Наклонившись, он извлёк ключ из-под неприметного камня, одного из многих на захламлённом полу, и отпер дверь – столь же невзрачную и по виду хилую, однако подкреплённую слоем стали. Затем распахнул багажник и с натугой взвалил спелёнатого зверя на плечи, сторожась его клыков и когтей. Впрочем, тот даже не заворчал, будто его свирепость пошла на спад. И Юля мужественно помалкивала, только напряжённо прислушивалась к шорохам. – Прошу, сударыня, – позвал Вадим, включив на входе свет. – Только не спешите уж слишком, поберегите ножки. Такие жалко сбивать. – Любые жалко, – возразила девочка, – если свои. И на цыпочках вступила внутрь, завёрнутая в драное одеяло, словно в тогу. Но в следующую секунду Юля спустила его до локтей – в зале оказалось на удивление тепло. Раскочегаренный почитателями, местный бойлер согревал помещения круглые сутки, а где-то наверняка хранились запасы горячей воды, дожидаясь утренней службы. Протопав в угол зала, Вадим свалил груз на сложенные маты и только теперь смог разглядеть перехваченную у Шершней добычу. Серк оставался по-звериному насторожён, однако прежнее буйство в нём утихло, и на Вадима он поглядывал без особенной злобы, будто обострённым чутьём не улавливал в пленителе угрозы. Чёрт знает его, этого серка, – кажется, он пялился на Вадима даже с ожиданием. И что ему требовалось теперь: сырое мясо, чаша с кровью, самка… может, бог? Что за чушь! – А ведь он красив, – заметил Вадим, – для тех, кто понимает. Смотри, какой! И вправду, в развитии плоти серк, кажется, достиг отмеренного природой предела, за которым кончается человек. Огромный его костяк поражал соразмерностью; рельефные массивы мышц, увитые чётким узором вен, походили на полированные валуны; натянутая матовая кожа – на тонированный мрамор. Даже лицо оказалась молодым, безупречно правильным, прекрасной и мощной лепки. И пахло от, него, даже «пыхало», непоколебимым абсолютным здоровьем. А ещё – сутью могучего самца, на которую безотказно откликалась любая самка. Но самое замечательное, что при всём том серк вовсе не поглупел. Наоборот: успокоясь, его мозг функционировал как часы, отменно решая свои нынешние, звериные задачи. – По крайней мере, это не тот, который за тебя подержался, – сообщил Вадим девочке. – Уже легче, да? Хотя и тот, кто был на очереди вторым, добавил он мысленно. Но про это Юле лучше не знать, иначе не сумеет снизойти. Конечно, приручать можно даже людоедов, но уж не тех, что питались твоими родными. Вадим присел рядом со зверем на корточки, разглядывая свисающий с массивного плеча предмет, смахивающий на разбухший и облепленный вычурными наростами пластиковый брандспойт. Из его горла, видимо, и выплеснулась эта прорва тонких жгутов, за мгновение превратившая грозного серка в беспомощный тюк. Вадим даже повертел штуковину в руках – с предельной осторожностью, чтобы случайно не выпустить зверя на волю: не настолько тот присмирел. – И долго ждать, пока он обретёт человечий облик? – с нетерпением осведомилась Юля. – Может, к нему даже вернётся речь? – Поговорить с ним можно прямо сейчас, – откликнулся Вадим. – Только что он расскажет – свою биографию? Она больше не играет роли. – А что играет? – Он зверь, Юля, – негромко сказал Вадим. – И с этим ничего не поделать. У него больше нет бога внутри. Но для наружного ещё осталась лазейка, и сейчас важно, кто даст ему этого бога – Шершни или мы. – Мы? – испуганно спросила девочка. – Что ли, серьёзно? – Ты, – с ухмылкой уточнил Вадим. – Он из жёнопоклонников. – Совсем здорово! А где я возьму бога, ты подумал? – Поройся в себе, – предложил он, – авось сыщешь. Теперь от тебя зависит не только собственная благодать. Ты же добрая, Юля! И всегда мечтала заиметь персонального зверя, почитающего тебя за богиню. А чем плох этот – слишком умён, да? Слишком опасен? Тем почётнее им повелевать, и тем нужней ему якорь на стороне, чтоб было кому сдерживать его дикость!.. – А сам чего ж? Твой якорь втрое против моего – по массе. – Я не умею повелевать, – объяснил Вадим, – в меня это не заложено. Во-вторых, тебя он вознесёт куда выше, я чувствую. В-третьих, я-то сумею за себя постоять, а вот тебе не помешает второе тело – уж это разорвёт за тебя любого! – Ну хорошо, а что для этого требуется? – спросила девочка. – Не стану ж я кормить его грудью!.. – Пока просто посиди рядом. Малыш ещё не созрел. Только не касайся тросомёта – боже тебя упаси! – По-моему, он перезреет скоро, – пробурчала Юля, однако послушно подсела к серку, с опаской поглядывая то на него, то на Вадима, удалявшегося от обжитого угла к зеркальной стене. – Лишь бы свалился не на меня. По центру стены мостился старенький телефон, служивший для экстренной связи со жрецами. По совместительству он исполнял роль номерного замка: вполне нетривиальное решение и достаточно надёжное – если б не острое зрение Вадима. Как бы часто жрецы ни меняли здешний пароль, протирать кнопки перед уходом они не додумались. Потребовалось лишь разглядеть, на каких кнопках осталось меньше пыли, и перебрать с дюжину вариантов. Затем створки разъехались, и – не без трепета – Вадим впервые шагнул в билдерское зазеркалье. – Эй, а про меня не забыл? – позвала сзади Юля. – Могу я на минуту оставить эту гориллку без присмотра? – Ладно, двигай сюда, – разрешил он. Зашуршало сбрасываемое одеяло, и топот голых пяток возвестил приближение девочки. Нырнув в проём, она тотчас обхватила руку Вадима, прижавшись к ней грудью, и с любопытством оглядела священную комнату, где жрецы, по их словам, предавались медитации и раздумьям. Было здесь довольно неряшливо, даже со стола не удосужились убрать: огрызки, пятна, крошки, пара бутылок, благоухающих медовухой, – хотя от подопечных требовали идеального порядка, а полы в залах скоблили через день сами же билдеры. Всё-таки в закрытости есть свои минусы: даже уборщицу не пригласишь!.. – Так и пойдём? – спросил Вадим, оглянувшись на девочку. – Ага, – радостно подтвердила она. – Ты мне не мешаешь. Усмехнувшись, он повлёк Юлю в глубину комнаты, к упрятанному в стене шкафчику, запертому с избыточной основательностью. Немного повозившись, открыл его, пробежался взглядом по полкам. Вадим и сам не слишком представлял, чего тут ищет, однако почти сразу наткнулся на странность. – А вот про это я не знал, – сказал он, снимая с полки пузатый тюбик и аккуратно отщёлкивая крышку. – Видишь? – Чего это? – «Химия», – ответил Вадим. – Та самая, пресловутая! Просто втирается в мышцы для преимущественного роста, а прочее прилагается, включая неизбежное озверение. Ай да жрецы, и они не устояли перед соблазном!.. Или на них надавили Шершни? То-то в последнее время стало тяжелее дышать – даже здесь. Правда, мне-то жрецы не предлагали: всё ж хватило ума. Брезгливо, однако с дотошностью он обыскал остальные полки, оставляя в памяти зарубки, и так же аккуратно закрыл шкаф, впрочем, прихватив тюбик с собой – как улику. Затем с Юлей под руку прогулялся по здешним закуткам, довершая осмотр. Составив мнение, направился в ванную, не забывая сквозь стену присматривать за неподвижным, но отнюдь не дремлющим серком: зреть тому, не перезреть. Ванная оказалась в зазеркалье единственным местом, вызвавшим у Вадима благоговение. Впрочем, он всегда относился к ванным с пиететом, ибо там властвовали нагота и чистота, – а здешняя была лучше многих, с несколькими водными режимами и компьютерной регулировкой температуры. Уж не тут ли отправляли билдерские жрецы свои загадочные обряды? Как следует отдраив обширное эмалированное корыто, оплетённое многими трубами, словно венами, Вадим на полную раскрутил медные краны, и в днище с шумом ударила обильная струя, толщиной с запястье, рассыпая вокруг горячие брызги. Сейчас же Юлька отлепилась от его руки и привольно разбросалась на бурлящем мелководье, стеная от наслаждения, – благо снимать ей было нечего. Судя по размерам ванны, жрецы устраивали здесь групповые омовения и даже могли приглашать девочек – из числа особо доверенных. Но тогда в зазеркалье должен быть предусмотрен второй вход, и забывать об этом не стоило. В конце концов, отчего жрецам не поиметь с секты личную выгоду? Да, но вот «химия» – это уже перебор, господа, такое прощать нельзя! – Если этот зверь – мой… – внезапно заговорила Юля. – Ну? – …наверно, для начала его следует отмыть? – Юля, это ведь не игрушка, не собачка – это хищник! – А в чём разница? – заупрямилась девочка. – Раз уж я для него богиня, то он для меня – кто? – Твоё право, – неожиданно согласился Вадим. – Дерзай. Вернувшись в зал, он накрепко стянул запястья и щиколотки серка обычными верёвками и только затем снова взгромоздил на себя. Доставив к Юле, осторожно сгрузил в ванну. Потом туда же забрался сам и принялся методично прощупывать тросомёт – пока под пальцами что-то не поддалось и жгуты с коротким шипом не втянулись обратно, наконец отпустив добычу. Но и тогда серк не шелохнулся, хотя вполне мог распрямиться. А девочка, встав на колени рядом, уже поливала его из душевого раструба, одной рукой с трудом удерживая дёргающийся шланг, а во второй зажав шершавую губку, которой она шуровала по напружиненным литым глыбам с такой непринуждённостью, будто драила личное авто. Дымящимися мутными струями с исполина стекала грязь, накопленная за часы ночного буйства, с клокотаньем низвергалась по стоку. Сложение у него и вправду было на зависть – вплоть до кончиков пальцев и формы ногтей, словно у античной скульптуры; а юным серк оказался даже сверх ожидания: вряд ли старше семнадцати. Похоже, мальчик погнался за большой силой – чего не натворишь по малолетству!.. Всё к лучшему: щенки лучше поддаются приручению, даром что вымахивают с матёрых самцов. И к Юльке серк куда ближе – не то что некие «старпесы», которых и поминать к ночи не стоит. Уж этому юнцу она вряд ли покажется подростком – скорее полноправной девицей, только что не в совершенных годах. Неизбалованный ласкою серк слабо лучился – если не благодушием, то удовольствием, будто его впервые гладили по шёрстке. Но вот надолго ль хватит его миролюбия – пока не возжаждет чего покруче? А ведь если малец раздухарится, совладать с ним будет непросто, даже со связанным. Так не поторопились ли мы отпускать вожжи? И всё-таки: «как он красив, как он хорош – он на меня чуть-чуть похож!» Увлёкшись, Юля принялась расчёсывать перепутанные патлы серка здоровенным гребнем, будто специально припасённым вблизи корыта. Кажется, как и Вадим, она ощутила вкус к бескорыстному обхаживанию чужого тела – конечно, молодого, красивого и непременно иного пола. Было в этом нечто от скульпторских потуг, но угодить в Пигмалионытут намного проще. Он зверь! – напомнил Вадим себе. Великолепный, совершенный, башковитый, но зверь. С предельно суженным кругом подобия, включающим очень немногих – может, и никого. Надо исходить из этого. – Слышала такой термин: «опускать»? – сказал Вадим. – Насколько понимаю, примерно так с серками и поступают. Только тут не обходится вульгарным унижением – серков действительно под себя подминают, как ни странно, и внедряются в них намертво! – Трахают, что ли? – простодушно спросила Юля. – Откуда мне знать? – пожал он плечами. – Гадать можно всяко, а как проверишь? Не через тебя же его пропускать? – Подумаешь, сложность! – фыркнула девочка, с почтением покосясь на восставший жезл исполина. – Одним больше!.. Почему не попробовать? – И ехидно добавила: – Конечно, если тебе всё равно. – Проблема в следующем, – объяснил Вадим. – Если ты его в себя пустишь, он посчитает тебя добычей, в лучшем случае – подругой, самкой, продолжательницей рода. Но вовсе не богиней, как задумано. А вот как тебе внедриться в него? Анатомически сие не предусмотрено. Досадливо Юля повела плечиком: мол, «догадайся сам», – напоследок намылила серка ещё раз и тут же схлестала с него всю пену, являя на свет телеса, сияющие чистотой и упругостью. Обращалась с юнцом она без опаски, совершенно забыв свои недавние страхи либо полагаясь на защиту Вадима. «Тоже к лучшему, – подумал он. – Зверь не должен чувствовать в укротителе боязнь, иначе снова может включиться свирепость». Ополоснув ванну, девочка закупорила сток широкой пробкой, затем, словно по наитию, переключила струю на третий режим, для которого, собственно, и требовался такой сумасшедший напор. Вода принялась фонтанировать из многих дырчатых дисков в бортах, стремительно заполняя ритуальную ванну. – Смотри-ка, морская соль! – обрадовалась Юлька, снимая с полки пакетик, и посулила зловеще: – Ща вам устрою! «Океанская среда, именно! – внезапно осенило Вадима. – Колыбель жизни на Земле, первородный аналог крови. Вот что нас объединит. Ай да жрецы!..» Протянув руку к пульту, он с точностью до десятых установил температуру и притушил свет, сколько возможно. А Юлю предупредил: – Не переусердствуй, хватит пакета. Здесь всё отмерено. – Что-то придумал? – догадалась она, словно читая с его лица. – Блеск! – Во всяком случае, попытаться стоит. Только… – Что? – Придётся его развязать. – Что ж, давай, – без восторга поддержала девочка. – Похоже, он стал другим – «совсем чистым». – Что мне в тебе нравится: не боишься пробовать, – похвалил Вадим. – А то знаешь, как у некоторых творцов: ежели нет гарантии, что разродишься шедевром, – значит, и браться не стоит. Бедняги настолько боятся неудач, что сами делают себя неудачниками… Но учти, – продолжал он, – последствия я представляю не слишком. Наверняка ты обретёшь многое – даже и то, что вряд ли хотела, – но кое-чем придётся поделиться. – Ответственности бежишь? – усмехнулась Юля. – Все вы, добрячки!.. Наверно, и от девственниц шарахаешься? – Уж лучше превратить девицу в женщину, чем… – Во что? – В ведьму. – Даже так? – удивилась она, затем решительно тряхнула головой: – Ладно, согласная я – причём на всё. Расписку дать или хватит слова? – Сейчас это и опасно, понимаешь? Я не уверен, что даже сия зверюга сумеет тебя защитить. – А-а, всё равно пропадать! – через силу девочка хмыкнула, видимо, вспомнив «папеньку». – Ну, чего задумал? – Ты станешь его повелительницей, станешь!.. Но одной тебе серка не удержать: корневая система слабовата – от его силы пойдёшь вразнос. И унесёт тебя в такие дали!.. Нужен триумвират, триединство – вот тогда нас не свернуть. – И втроём мы сольёмся в экстазе, – подхватила девочка. – Ты гений, Вадичек! – Всего лишь подражатель, – скромно признался он. – Я уже проходил через такое – лет двенадцать назад. К тому ж это вовсе не то, что ты, развращенка, вообразила… Ну-ка, обними меня сзади. Юля с готовностью повиновалась. Вода уже поднялась серку по грудь, волнуясь вблизи неё, словно штормовые волны вокруг утёса. Наклонясь к юнцу, Вадим твёрдой рукой и со всей возможной для себя властностью взял его за подбородок и рывком повернул к себе, глаза в глаза. В то же мгновение взгляд серка напрягся, затвердел в ощутимый энерго-луч, силясь проникнуть в обнажившееся сознание Вадима, чтобы подавить его своей мощью. И неожиданно провалился туда, не встретив сопротивления, – словно вломился в открытую дверь. И заметался в чужих просторах, отыскивая врага, но всюду натыкался на непроницаемые перегородки, мягко гасившие любые наскоки. А на себе ощущал давление тысяч и тысяч внимательных, сочувственных глаз, безмолвно за ним наблюдавших. Серка это смутило – он не отступил, но присмирел, зацепенев в центре нового логова, куда более вольготного, чем собственное, и, кажется, безопасного. Не отпуская его взгляда, Вадим распустил узлы на вымокших верёвках, затем плавным нажимом прислонил серка к бортику и отодвинулся. Вода набралась уже до краёв и с монотонным гулом устремилась по желобкам к полу, стекая затем в широкую дыру. Ощущать её можно было лишь по щекотанию струй, похожих на касания невидимых рук, – значит, теплотой она равнялась крови. И пахло от неё горькой свежестью, будившей в памяти нечто столь древнее, будто это хранилось в генах. Прикинув мощность струи, Вадим вывел примерные сроки для подбрасывания новых порций соли, затем сказал Юле: – А теперь сядь рядом и смотри ему в глаза. – Дистанционный секс? – жалобно спросила она. – Всю жизнь мечтала!.. Однако послушалась. По самые скулы трое погрузились в воду, циркулировавшую между ними, словно общая кровосистема, исподволь объединявшую их ощущения, желания, даже мысли. Не отвлекаясь на тяжесть и холод, словно бы воспарив в подводной невесомости, они теперь слушали только друг друга. («Что является лучшей средой для прохождения звуковых волн? – с усмешкой спросил себя Вадим. – А электротока? А телепатем?») Вдобавок они, все трое, переплелись в ванне ногами, сомкнувшись ещё и напрямую. Триединство! – думал Вадим, глядя в закаменевшие глаза серка, а боком чувствуя прильнувшее тело Юли. Триумвират, триада!.. Инициатива, упорство, совесть. Как тогда, с Эвой и Адамом. Возможно ли? Пройти по этому пути ещё раз – но тогда-то меня вели, да и способ был иной. К тому же нынешняя инициатива больше смахивает на шило в Юлиной попке, а совесть – на страх навредить. И даже насчёт силы не уверен: в достатке ли? Он ощущал, как мысле-поле сгущается вокруг соседних сознаний почти до видимой плотности. Поставляемые водой впечатления облегчали ориентацию в чужих «потёмках» – примерно как знание пропорций помогает художнику видеть формы. И всё-таки с отвычки пришлось поплутать. В девочке обнаружилось куда больше разрушительного, убийственного Хаоса, чем он подозревал. Похоже, Юля направляется прямиком к собственной гибели или безумию – если не принять должных мер. Неосознанно она даже хотела этого и мучила тех, кого любила, поскольку слишком мало любила себя. А вот серк словно бы весь состоял из могучих животных позывов, определявших его поступки с жёсткостью компьютерных программ. В нём-то Хаоса почти не ощущалось: чтобы решиться на «химию», требовалась фанатичная, почти маниакальная целеустремлённость. Но поскольку и перегородок в сознании не осталось, обе стихии сцепились в серке напрямую, выплёскиваясь наружу убийственной яростью. Нетрудно было предугадать, которая победит – особенно когда на поддержку явится господин. А телепатостанций в нём оказалось даже две, хотя, как и полагал Вадим, очень узкой, кинжальной направленности. Отдельно: передатчик с дюжиной каналов, посылающий властную энергию вдоль взгляда, словно плазму вдоль ионизирующего луча; и приёмник с фиксированной частотой, причём сигнал со входа мог поступать прямиком на все выходы, – образцовый полуфабрикат для будущей нежити! «Мне не нужна абсолютная, рабская подчинённость, – разбираясь в чужих сплетениях, бормотал Вадим (может, и вслух). – Если не обойтись без вертикалей, пусть это будут отношения вассала и сюзерена, слуги и господина – со взаимными обязательствами, подкреплёнными любовью. Пусть вертикали сочетаются с горизонталями, для вящей надёжности. Я замкну ваши властные лучи в Кольцо – через себя, ибо во мне теряются перепады высот, – и разведу стихии на дистанцию, где они смогут взаимодействовать, не враждуя. И само расстояние заменит перегородку… Что я наделал! – вдруг испугался Вадим. – Теперь они повязаны меж собой жизнями, а вдобавок замкнуты на меня. Если я погибну, что станет с ними? Удержатся ли в этом мире, зацепившись Юлиными корешками, или будут дрейфовать к одной из первородных стихий? Пока не «сорвутся вдвоём» в невообразимую бездонную пропасть – всё равно, Хаос это будет или Порядок…» Погружённый в три сознания (считая собственное), Вадим не увидел, как позади него, из серого проёма, выступил широкий силуэт, неслышный за шумом воды. Затем сумрак взрезала бледная вспышка, и, скрюченный болью, Вадим упал лицом в воду… Спокойно! Через секунду он уже был на ногах: от боли ведь тоже можно отстраниться. Но ещё раньше из ванны катапультировалось другое тело, взрывая воду в фонтан. Оглянувшись, Вадим увидел, как всей тяжестью серк обрушился на врага, смяв его, точно тряпичную куклу. – Он вступился! – торжествующе крикнула Юля, сама едва не выброшенная волной – в последний миг Вадим придержал её за тонкое бедро. – Он с нами, он мой! Но самого Вадима порадовало другое: надёжно обездвижив напавшего, серк не попытался его сокрушить в кровавый ком или разорвать на части, как сделал бы раньше. У него появились тормоза! – Не трогать, – на всякий случай добавил Вадим, закрепляя рефлекс. – Фу, зверь!.. Кстати, как тебя зовут? Но вместо серка нежданно откликнулся другой. – Так это ты, Лось? – просипел он из-под двух центнеров закаменевшей, угрожающе ворчащей плоти. – А я уж подумал!.. Злодеем оказался билдерский жрец, по каким-то своим надобностям наведавшийся сюда в неурочное время. Откуда ему было знать, что в родном храме поджидает такая встреча? Это же тотчас сообразила Юлька, а может, попросту считала с сознания Вадима, воспользовавшись сближением. – Ага! – зловеще произнесла она, с видом царевны присаживаясь на бортик. – А вот теперь, любезный, ты расскажешь нам всё: и про ваши сношения с Шершнями, и про поставки тюбиковой дряни, и про свою клиентуру – до последнего придурка… Или желаешь продолжить знакомство с нашим крошкой? Тогда сам скажи ему: «Фас!» Конечно, жрец без особенных колебаний выложил, что знал, и посчитал за счастье, когда ему наконец позволили вдохнуть полной грудью. Правда, знал он немного. Зато, облегчив совесть и уверовав в спасение, жрец сразу воспрянул духом и с восторгом уставился на изящные прелести девочки, выставленные напоказ, и на титанические пропорции серка: всё-таки билдеры понимали в таких вещах толк. Оставив Юлю на попечение приручённого исполина и гостеприимство покаявшегося жреца, Вадим выбрался из подвала и покатил по снежку домой, уже не надеясь застать там Алису. А потому решил заглянуть к новому приятелю, торгашу Эмилю, – благо это оказалось по пути. Дверь в его лавчонку оказалась заперта, а за стеклом висела табличка: «closed». Вадиму это не понравилось. Конечно, время позднее, особенно по меркам Крепости, но и Эмиль не из тех, кто разбрасывается даже единичными клиентами. Тем более, у крутарей сейчас самая суета. Напрягшись, Вадим просочился мысле-облаком внутрь и обеспокоился ещё больше: не многовато ли посетителей? Может, расчётный день? Но для сбора дани хватило бы одного крутаря, зачем вваливаться сворой? Обойдя дом, Вадим вошёл в подъезд. На первом этаже, возле запасного входа, стену подпирал флегматичный крепыш с пустыми глазами, механически провожавшими каждого, кто поднимался по лестнице. Он ни о чём не думал, ничего не вспоминал, не чувствовал, – просто сторожил, как автомат. И потому Вадим обнаружил его только сейчас. Но стоило обозначить движение к двери, как крутарь словно включился. – Закрыто, – объявил он, заступая проход. – Понял, да? – И бог с ним, – сказал Вадим. – Я по личному. – Перенеси, – пожал плечами крепыш. – Хозяин занят. – Не для меня. Вадим надвинулся вплотную. Оттолкнувшись спиной от двери, крепыш пихнул обеими руками его в грудь. Но угодил в воздух, против воли шагнув вперёд. И тут же, на сайд-стэпе, Вадим поймал его за шею и добавил инерции, вынудив пробежаться вниз по ступеням. Затем вступил в дверь и сразу её запер, чтоб избежать новых возражений. Миновав тёмную кладовку, бесшумно возник в торговой комнатке. Здесь было спокойно. С безупречно радушным ликом Эмиль восседал в уголке, задвинутый единственным столиком, – сложив худые длинные конечности как богомол и втянув голову в узкие плечи. Он не заискивал, не лебезил, но хамские выходки спускал гостям, как издержки воспитания. А что ему оставалось? Напротив Эмиля расположился нескладный субъект с расхлябанными членами, отёчными чертами и многими шрамами на мятой физиономии. По сторонам от субъекта помещались двое: плотный коротыш с круглой головой, щетинистой от подбородка до макушки, и длинный гибкий парень – похоже, из бойцов. Ещё один выжидал в сторонке, равнодушно листая книгу, наверно, в поисках картинок. Пятый сторожил вход, изредка выглядывая за шторку. А обслуживала компанию худощавая тёмненькая девушка, не красавица, но милашка, чем-то похожая на юную надсмотрщицу Руфь из Вадимового КБ, – по-видимому, дочь Эмиля. Её выдержки едва хватало на ледяную мину, сквозь которую явственно проступала брезгливость. Похоже, разговор происходил не из приятных, а гости явно не входили в число званых. Что за публика? Если крутари, то не из истинных – падальщики: «шакалы», «гиены», «вепри»? Скорее последние, судя по ухваткам. А среди малых стай «вепри» – самые гадостные. Собственных тормозов у них нет – только страх. И потому им так нравится пугать других. Мяторожий главарь как раз принялся перечислять беды, грозившие торгашу, буде тому вздумается брыкаться. Голос у него звучал сипло и неряшливо, гармонируя с внешностью. Пока что гость держался в рамках, но в любой миг готов был окатить собеседника помоями: голосок вполне для этого подходил. Ещё Вадим чувствовал, как зудят у «вепря» ладони – шлёпнуть курсирующую вблизи девушку по узкому заду (это для начала). И чешутся костяшки на кулаках – тут же отоварить папашку, наверняка бы за неё вступившегося. По всему видно, главарёк был небольшого ума, зато дело своё знал досконально и подбить на скандал мог любого. Эх, сюда б того, кто навешал ему эти шрамы! – как говаривал крестьянин в «Великолепной семёрке». – Всем привет! – громко сказал Вадим. – Эмиль, забыл? Договорено же! Взгляды разом обратились на него, и, как всегда, Вадим ощутил себя неуютно в перекрестии многих лучей. Однако пренебрёг, отстранился, без спешки приблизился к столу и небрежно облокотился о стойку рядом с Эмилем, ибо свободных стульев не оставалось. Впрочем, оба гарда готовы были вскочить и ждали только команды. Либо повода. – В чём дело, бычара? – враждебно спросил помятый. – Мы ж разобрались с Вольтом!.. – Это Аркан, наш новый пастух, – быстро вставил Эмиль. – Оказывается, власть переменилась – снимай штаны опять! Почтённый Валет распродаёт деревеньку: десяток душ туда, десяток – сюда… Проигрался, что ли? – Заглохни, говорун! – мрачно велел вожак, не сводя мутного взгляда с Вадима. – Так чего надо, а? Говори живей или выметайся: у нас каждая минута на вес золота. – Как и у нас, – хохотнул Вадим. – Братаны, кажись, вышла неувязка!.. Валёк и вправду оставил заведение, да только передал его росичам, а не вам. Иначе зачем бы я припёрся? – Чего лепишь? – рявкнул Аркан, и его подручные разом напряглись, готовясь броситься. – Кто ты вообще? Коз-зёл!.. Скажешь, росский сборщик? – Скажу, – подтвердил Вадим, сужая глаза в бойницы. – Не веришь? Спроси у Брона. Или хочешь разобраться со мной? Смеху-то будет!.. Расправив плечи и откинув голову, он и вправду будто стал больше, тучей нависая над столом. Не от триады ли подарок? Закрутилось колечко! – Да мать твою!.. – взорвался падальщик, срываясь на привычный текст. Однако кидаться на противника не спешил и свою свору пока придерживал. Кажется, опять начинались эти игры: кто там и кого на что спровоцирует. – Придержи язык, Арканчик, – строго сказал Вадим. – Здесь всё же дама. И место для разборки неподходящее. Может, выйдем на улицу? Оценивающе он оглядел свору, спокойно кивнул: ничего, отмахаюсь!.. Вадим и впрямь ощущал в себе мощь серка, переданную по Кольцу. Наверно, его уверенность почуял и Аркан, иначе бы не медлил. – Грубишь, да? – спросил он. – Здоровый очень?.. Сопля, хоть понимаешь, на кого наехал! – Или наступил? – уточнил Вадим. – Вообще я смотрю, куда ставлю ногу, – ведь не дай бог!.. Против ожиданий, главарёк оценил намёк – может, оттого, что его и прежде часто макали. А наглецов он привык опасаться: кто ж полезет на рожон, не обезопасив тылы? Но демонстрация не помешает. Вспомнив давний фильм, Вадим проворчал: «Душновато здесь, а?» – и огляделся, будто в поисках окна. Затем прикрыл на секунду глаза, концентрируясь, наливая кисть воображаемым свинцом, обволакивая стальной бронёй, – и с разворота саданул кулаком в ближнюю стену, проломив дырищу на улицу. Удовлетворённо вздохнул полной грудью, словно такие выходки были для него делом обычным. Детство, конечно, – зато как эффектно!.. – Ещё б вони убавить! – сказал он грозно. – Чегой-то дерьмом потянуло… – Думаешь, я сам буду с тобой разбираться? – спросил Аркан, натужно осклабясь. – Ещё поглядим, чья стая шибче!.. Помяни моё слово, соколик: сдадут тебя. И тогда поглядим, чего запоёшь, – когда станут в асфальт закатывать!.. Ты понял меня, бычара? Ну очень хотелось ему оставить за собой последнее слово. И пусть – жалко, что ли? – Вполне, – сдержанно ответил Вадим. – Ещё будут напутствия? Он действительно понимал главарька прекрасно. Чего ж тут не понять: всё на поверхности, – а пахнет-то как!.. Поднявшись, Аркан махнул рукой, и «вепри» потянулись к выходу, отступая на заготовленные позиции. Лавочка опустела. – Ну вот, поиграли в мушкетёров с гвардейцами, – посмеиваясь, заметил Вадим. – Чаем меня здесь напоят или опять я только усугубил? – На этот счёт не волнуйся, – откликнулся Эмиль, делая знак дочке. – Да я скорее в наймиты перейду или вовсе вернусь в Крепость, чем лягу под такую гниль. И кто их вынашивал, а? Ещё Софочкой вздумали пугать, мерзавцы!.. На его лице проступила гадливость, ещё добавив сходства с дочерью. Н-да, что у взрослого на уме… Бережно Эмиль вынул из-под мышки вспотевший кулак со стиснутой в нём гранатой и вздрагивающими пальцами принялся вставлять чеку на место, будто нитку вправлял. Ого! – подивился Вадим. Кажется, ради спасения душ, своей и Софочки, торгаш готов заплатить жизнью!.. У многих ли наберётся столько решимости? – Горяч ты, старина, – словно не пуган! – сказал Вадим. – А у меня от таких разборок каждый раз колени трясутся. – Он опустился на стул, с облегчением вытянув перед собой ноги, и усмехнулся: – Только на опережение и работаю. – Тебе-то чего бояться? – Эмиль кивнул на пролом. – С такими кувалдами!.. – Тоже купился на этот фокус? Ну, старина!.. – Какой фокус, ты что? – По-твоему, я и впрямь могу прошибать бетонные плиты? – А это разве не бетон? – Там была полость, – ухмыляясь, объяснил Вадим. – Я только пробил её стенки. Другое дело, что распознать пустоту сумеет не всякий. И удар, конечно, был не слаб – но отоварить так человека у меня не хватит пороху. Я блефовал! – А про Брона не выдумал? – сейчас же спросил торгаш. – Ты правда к нему вхож? Это б сейчас пригодилось! – С князем проблем не будет – но вот что стряслось с Валетом? – Н-да, я было посчитал его за человека: такой обходительный, улыбчивый… С ними нельзя расслабляться, верно? Софочка уже расставляла по столу угощение – куда более щедрое, чем для предыдущих гостей. Поднявшись, Вадим с охотой принялся ей помогать, хотя, судя по смущению девушки, здесь это было не принято. А может, так она реагировала на нового знакомца, о котором наверняка слышала от отца. – Как хочется высказать этим ублюдкам всё! – мечтательно сказал Эмиль. – Но за ними столько дрынов, ножей, огнестрелов, а за мной только Софочка с Иолой. И другим крутарям не пожалуешься – тут же укоротят язык: не холопье, мол, дело, заглохни!.. Сословная солидарность, а как же? Поливая мерзавца из авторитетных, посягаешь на основы. Знать бы, на чём зиждется их авторитет: на числе судимостей, на количестве жертв? – Ну-ну, дружище, остынь, – улыбнулся Вадим. – Зачем обобщать? Имеет место дальнейшее расслоение на породы – теперь уже крутарей. – Хорошо, – решительно сказал торгаш, – я даже готов терпеть сословное неравенство – пусть!.. Пусть его введут снова, пусть законом установят правила общения с крутарями. Но почему они сами себя не уважают, почему нарушают слово? – Страх, – коротко ответил Вадим. – Крутари тоже ему подвержены. И вот я хочу знать: что напугало Валета? Вообще он не из робких. С удивлением он вдруг приметил на полке, среди антикварной рухляди, молдавский флуяр, один из любимых своих инструментов, и тотчас ухватился за него, взглядом испрашивая у Эмиля разрешения. Конечно, здесь уместнее было б сыграть, скажем, на скрипке, но сердцу не прикажешь. Правда, для начала Вадим выдул из флуяра именно «хаву ногилу», но публика не выказала энтузиазма. Тогда, добавив к флейте банджо, он отчебучил на этой гремучей паре такую залихватскую мелодийку, что пронял оба поколения. Затем пили чай – под воздушные пирожные и легкомысленную болтовню. Не сговариваясь, мужчины всем видом старались убедить Софочку, что ничего особого не случилось: ситуация под контролем, броня, как водится, крепка, да и граната – наготове. Порассказать обоим было чего, потому девушка слушала, затаив дыхание, а тягостные воспоминания живо вытеснялись у неё свежими впечатлениями, радужными и весёлыми. Оказалось, и при Советах была жизнь, а если опустить некие частности, так и вовсе – Золотой Век. Беда в том, что опускать пришлось бы слишком много. Скоро девочка убралась, проявив недюжинный такт, ибо уходить ей совсем не хотелось. Но воспитание – такая штука… Вообще Вадим замечал, что в удачных семьях даже звери не доставляют лишних хлопот – тем более не закатывают истерик. И угождают хозяевам вовсе не из страха. – «Скажи-ка, дядя», – сразу сменил пластинку Вадим, – а чего в вашей буржуйской среде думают о Мстителе? Наверняка ж вы про него наслышаны! – Лучше не вспоминать, – поморщился Эмиль. – У меня дочь в самом опасном возрасте – вдруг на неё выпадет? Я ж ночей не сплю!.. А что я могу здесь? Только уповать. – «Адская лотерея», да? «Невесты дьявола»? – Вадим хмыкнул. – Уж торгашам положено быть ближе к реалиям! – А разве это не реалии? Крутарям «мясорубки» до лампочки, и в мистику они не верят, – но многие частники обеспокоены. Даже провели собственное расследование, наняв кое-кого из бывших сыскарей… кстати, недурных – тебе не надо? – И что? – Да ничего хорошего. Косвенный портрет и впрямь выстраивается в демона: когти, зубы, мощь чудовищная… чуть ли не крылья. Однако есть другая версия. – Ну-ну, уже легче! – подбодрил Вадим. – Будто никакого Мстителя в природе не существует, а есть лишь секта мясорубов, так обставляющая свои ритуальные убийства, что создаётся полная иллюзия вмешательства потусторонних сил… А, – спросил торгаш, – как тебе? Эти мерзавцы по горло в крови, к тому ж резоны у них имеются: устрашение, реклама, привлечение новых уродов, очарованных размахом злодейства. Притом эта угроза конкретная, и от неё мы вправе требовать защиты у крутарей. – Потребовали? – Обратились. Даже известили о месте, где были замечены мясорубы, – спасибо сыскарям. – И? – Крутари с охотой разогнали гадюшник, а парочку даже выловили – уж это они умеют. Дальше опять вступили мы, привлекли для допроса гипнотизёра. – Ух ты!.. – Дурость, конечно, – однако сработала. То ли по молодости, то ли из-за тупости, но гадёныши покорно впали в транс и выболтали всё. – О Мстителе? – Они видели его, – уныло подтвердил Эмиль. – Собственными глазами. Расписали в таких подробностях!.. – В каких? – Рост три метра с гаком – масса соответствует. Прямоходящий, но больше похож на льва. Покрыт костяной бронёй вперемежку с шерстью, когти как крючья, пасть и вовсе кошмарная. – Торгаш пожал плечами: – Может, им внушили, как думаешь? Раз это так просто с подобными идиотами… – Вряд ли, – сказал Вадим. – Не было надобности. – Так ты что ж, и сам встречался с Мстителем? – Пока нет. Но мог сравнить его работу с подделками мясорубов. – Большая разница? – Меня не обмануть, уж поверь. Мститель существует – именно такой, каким его описали, и хорошо, если один. Бороться придётся с ним, а не со стаей жестоких придурков – в общем, легко истребляемой. – «Хочу быть смелым», – вздохнул Эмиль. – Помоги нам бог! – Хочу быть добрым, – возразил Вадим. – Смелым быть проще: надо лишь не позволять себе бояться. – И всё, да? Действительно, как просто! – Торгаш даже посмеялся, хотя с горечью. – А знаешь, что Мститель слывёт не только монстром, но колдуном? Будто на расстоянии он завораживает людей, приказывая являться к себе на расправу: этого – на ужин; ту – на завтрак. – «А можно не приходить?» – поинтересовался Вадим, цитируя анекдот. – «Можно, – кивнул всезнающий Эмиль, – вычёркиваю!..» Только кто ж о таком спрашивает? У нас привыкли к послушанию… А ещё Мститель якобы повелевает машинами и механизмами, даже атмосферой – помнишь, как в фильмах про полтергейст: хлопающие двери, взрывающиеся окна, хлещущие разряды, взбесившийся ветер… – Подумаешь! – фыркнул Вадим. – Одного такого давеча заломали в глухомани. Правда, на Мстителя не похож и жар загребал чужими руками – так ему их поотсекли, теперь с ними Брон разбирается. Может, и найдёт применение? Заодно Вадиму вспомнился лесной колдун Михалыч со своей симпатичной дочуркой-ведьмой. Тоже ведь из немногих счастливых семей, хотя неполная. До них Мститель ещё не добрался? Дай-то бог. Им и с тамошним зверьём хватает хлопот – один Хозяин чего стоит!.. Интересно, кто там кого в итоге подмял? – А заправляет мясорубами некто Серафим, старец праведный и благочестивый, – продолжил торгаш. – Вот кого бы я задушил собственными руками! Не так страшен Мститель – он просто злобен и голоден… – К несчастью, ещё и силён. – Но эти мерзавцы, что жируют на чужом горе!.. Там ведь не только маньяки. Не понимаю: у них что, своих детей нет? – У Серафима? – небрежно спросил Вадим. – Была – дочь. Старик сам её и кончил – за то, что совратила его в малолетстве. – Кого совратила? – с омерзением уточнил Эмиль. – Отца? – А внучок у него людоед, – добавил Вадим. – Этого порешила маменька, правда случайно, – такая вот преемственность. – Господи!.. – Думаешь, остальные мясорубы лучше? – свирепея, спросил он. – Охотнички, чтоб им!.. Кому-то недодали женской ласки, кого-то обидели – тем, что оказались сильнее, умнее, даровитей. А виновны, конечно, ведьмы… исчадия ада, сосуды греха. Значит, надо разбить сосудов поболе – чтоб не собрать потом, вдребезги!.. Вдобавок это приятно. Как и сатанисты, мясорубы нашли отличное оправдание собственной злобе. – Надо облаву на них устроить, – упавшим голосом сказал торгаш, – как на бешеных псов. Их не может быть много! – Собственно, почему? – возразил Вадим. – Не будь у тебя дочки, ты и сам бы не шибко расстраивался. Сколько любителей зверья с аппетитом уплетает бифштексы – разве это так далеко от людоедства? Дело в традициях и привычке, а сии материи непрочны… А те гуманисты, что производят оружие, – скажи им, что из него станут убивать людей, они ж посмотрят на тебя как на идиота. Так почему ради благой цели не пошерстить десяток шлюх? Только свистни!.. – Ах, боже мой, – вздохнул Эмиль, – вот теперь я поверил в твой возраст!.. В юности больше любишь людей. – Не столько любишь, сколько придумываешь, – парировал гость. – Куда сложнее любить настоящих. – Например, мясорубов? – Ну, это для гурманов, – согласился Вадим, поднимаясь. – Спасибо за чай. Всё же насколько транспорт сжимает пространство, удивлялся он, тихонько катя меж спящими домами. Неделю назад город казался огромным, точно страна, и с одного конца на другой пришлось бы добираться едва не сутки, минуя границы, обходя блюстительские посты. Губерния и вовсе представлялась ойкуменой, а уж что там, за Бугром, – может, край света? Зато теперь расстояния съёжились на порядок, и все горожане вдруг сделались мне соседями: крутарь Брон, торгаш Эмиль, панночка Юлька, – даже глухоманцы оказались не за горами: часик-другой хорошего ходу. А что будет, когда прогресс снова поднимет нас в воздух? Давненько я не летал… Мысли переключились на Мстителя, этого ночного урода с когтями и клыками гигантской кошки и «чуть ли не с крыльями», без напряжения сигающего на дюжину метров. Если Убийца так могуч, прикидывал Вадим, не бегает ли он быстрей, чем я езжу? Лучшие из людей не разгоняются выше сорока километров, рекордсмены среди зверья не выбегают из ста двадцати. Но вдруг наш гепард Мстителю не указ? Конечно, колёсник можно загнать и под двести – хватит ли этого, чтоб унести ноги? Лучше не проверять… Вообще на крупное зверьё сподручней охотиться с вертушек, как это делают Шершни. А на Мстителя, похоже, только так и можно – если жизнь дорога… И тут рассуждения Вадима без церемоний прервали: в сознании явственно зазвучал сторонний голос, впрочем знакомый. Столько лет он не слышал триадного Зова и даже не ожидал, что Юлька освоит новый трюк так быстро и без всяких подсказок. Кажется, у ведьмочки большое будущее – если не надорвётся. Судя по представленной картинке, Юлька опять забралась в бурлящую ванну, а грозный серк теперь остался за бортом, преданно охраняя купание госпожи. Жрец тоже присутствовал, восторженно созерцая, – наверно, сам и пригласил, по-хозяйски. Вадим мог отмолчаться, однако сказал: «Слушаю», – мысленно, конечно. «Всё же мы недоговорили», – резво начала она. «Недоругались», – пробормотал Вадим, предвкушая. Господи, она уже менялась!.. Девочка ощутила в себе свежие страсти и новые возможности, не чаянные прежде, а к этому добавились повышенные запросы, подкреплённые всей мощью триады – гремучая смесь. «Вот что мы сделаем завтра…» «Погоди, – прервал Вадим. – На завтра у меня свои планы, и поменять их вряд ли удастся». «Не напрягайся: отныне буду решать я, – раз мы вместе, – твёрдо заявила Юля. – Прежде всего разберёмся с папенькой и его сворой». «Послушай…» «Втроём мы такое устроим!.. Он думал, за меня вступиться некому». «Вот сейчас всё брошу и примусь за твои проблемы, – хмыкнул Вадим. – По-твоему, нет ничего важней? И потом, у тебя уже есть защитник». «Ты ревнуешь! – обрадовалась Юлька. – Конечно, рядом со Зверем даже ты кажешься задохликом, и трахается он, наверно, как… зверь. Но вот беда: после этих дел мне хочется поболтать, а о чём можно толковать с серком? Так что я выбираю тебя – к тому ж и привыкла… Вообще, почему бы мне не перебраться к тебе, точно рябине к тополю?» Эфирный её голос звучал иначе: насыщенней, выразительней, – как слышала его сама Юля. Теперь девочку не сдерживала неразвитость связок, и она могла смоделировать любой букет частот. Со временем таким же сделается и голос её тела, подправленного Текучестью. «В общагу? – спросил Вадим. – После твоих роскошеств прессоваться в моей каморке… Милая, ты в своём уме?» «Ты что, дурак? Если прижать папулю, он нам такие хоромы отгрохает!..» «Надо жить по средствам, – назидательно молвил он, – и не разевать роток на чужое. Почему тебя должны содержать – разве ты лучше других?» «Лучше, – уверенно сказала Юля. – И ты – лучше. Мы над всеми, над заурядами, мы – элита!.. А от папашки не убудет». «При чём тут он? Твой папа и сам трутень отъявленный. – С усилием Вадим притормозил: – Я не навязываю, ради бога!.. Ты с пелёнок привыкла на готовом, но я хочу отрабатывать свой хлеб. А насколько у меня получается, пусть решают те, кому нужны мои дела». «Господи, какой зануда!.. Думаешь, от твоего чистоплюйства что-то изменится?» «Зато я – непричастен». «Значит, не хочешь меня выручить?» «Я мало тебе помогаю? – спросил Вадим. – Или чего-то недодал? Что за претензии, я не пойму!» Тут же Юля пришла к новому заключению, крайне оригинальному: «Ты не любишь меня!» «Вопрос формулировки, – откликнулся он. – Вообще, эта тема требует длительного развития, и сейчас её лучше не поднимать». «Не увиливай! – прикрикнула девочка. – Скажи уж прямо: да или нет?» «Когда как, – прямо сказал Вадим. – Временами чудится, что да, а иной раз так бы и загрыз!.. Сейчас – не знаю». «Это не ответ». «Знаешь, я стреляный воробей и опасаюсь признаний. Слишком дорого они стоят». «Жалко сказать „да”?» «Просто я научен жизнью. Сначала спрашивают, любишь ли. Затем, когда проявишь слабость, интересуются: а почему тогда не женишься?» «И почему?» «Молодой ишо». «Ну да, как раз в деды годишься!» «Вот и я о том». Вадим ещё сдерживался, но из последних сил. Самым неприятным в Кольце была невозможность отмолчаться: наглухо закрыться самому и не влезать в дела других. Вадим и прежде избегал вранья, зато волен был не говорить, чего не хотел. Здесь такой номер не проходил: можно лишь разорвать Кольцо, что ещё хуже. Вот ведьма могла уйти в любой миг, как и появиться, – за ней инициатива. «А вот я люблю тебя!» – отважно выпалила девочка. «Так берегись любви моей? – усмехнулся Вадим. – Ты любишь, чтобы брать, – а как насчёт пожертвований? Или согласна на честный обмен?» «Чего ты хочешь, ну скажи!» «Я? Ничего. Живи себе». «Шиш!.. Тебе не отделаться от меня так просто». «Ну вот, я же говорил…» «Из-за тебя я порвала со всеми, сбежала из дома!..» «Из-за меня?» – Он пожал плечами: такие вот новости. «А теперь в кусты, да? Причём один». «Каков мерзавец! – поддержал Вадим. – Не позволяет сесть на шею – а ведь так хочется!» «После подобных твоих заявлений…» «Чего бы я ни наговорил, решать тебе, – возразил Вадим. – Слова недорого стоят. К тому ж, как ни называй наши чувства, я отношусь к тебе много лучше, чем ты ко мне». «Ты что, дружбу мне предлагаешь? – вспыхнула она. – Идиот!.. Я живу втрое меньше и то знаю, что дружить можно после, но никак не до». «А как насчёт родства?» «Душевного? Это не имеет касательства к слиянию тел! Не путай божий дар…» «Родство и само стоит немало, разве нет?» «Но я хочу быть с тобой!» – упрямо сказала девочка. Вот это уже прямое цитирование – может, бессознательное. Кто-то цитирует книги, кто-то – фильмы… а кто и песни. «Девочка, я ведь не смогу дать, что ты хочешь. Мне жаль». «Me too». «Чего бы я ни испытывал к тебе, толку не будет. Сколько б я ни давал, ты потребуешь всё. А ведь есть другие, которым тоже от меня что-то надо. Как совместить?» «Какое мне дело до других!» «А какое им – до тебя? Как аукнется…» «Плевать на них! – крикнула Юля. – Тебе что, трудно помочь?» «Не следует помогать тем, кто не выкладывается, – это развращает. Уайльд, помнится, призывал за это наказывать». «Ты самодостаточен, как гермафродит, – неожиданно сказала Юля. – Тебе не нужна ни служанка, ни любовница, ни жена. Вот если б тебе отрезало ноги!..» «Ну спасибо, – хмыкнул Вадим. – Кто ж тогда на меня позарится? Кстати, жена – это когда дети, – добавил он. – А ты сама ещё ребёнок». «Во всяком случае, перетрахалась я не с одной дюжиной, – мстительно сообщила она. – А у тебя какой счёт?» «Не числом, говорят, но умением…» «Меня даже насиловали, и не раз, – похвасталась девочка, – потому что я так хотела. Они думали, что подавляют, а ведь всё было подстроено. Это я ловила кайф, а они якобы возносились – но потом с размаху влетали рожей в асфальт!.. Кретины – ими так просто управлять, и нитей у них всего ничего: захочешь, не напутаешь». «Так ты ещё и мазохистка?» Впрочем, чего странного? «Да, – гордо признала Юля, – я столько уже испытала!.. „Эх, полным-полна коробочка”!» Кого там называли «изумительным эгоистичным чудовищем» – Челлини, кажется? Восторгаться такими феноменами лучше на расстоянии, а вот столкнуться носом к носу… «Мне что, обязательно макать тебя в это самое? – спросил Вадим с досадой. – Разве нельзя обойтись? Почему я должен напоминать тебе, на каком свете живёшь!.. Думаешь, много радости ты доставляешь? Да от тебя больше хлопот и огорчений, не говоря про потери!» «А чего же ты хотел от „ребёнка”?» «Ты существуешь за чужой счёт и при этом изнываешь от скуки. Ещё бы! Ты принимаешь жизнь в узеньком диапазоне – что выпадает из него, уже неинтересно, уже бессмысленно. Твои вкусы, опыт, воззрения умещаются в крохотный кружок – но ведь ты считаешь его Вселенной и кроешь почём зря!.. Ты – готовый маленький паразит, взращённый Крепостью. Что сделала ты для людей (ему опять вспомнился Данко), чем отплатила за иждивенчество? Что ты вообще можешь, кроме как ныть да мотать другим нервы? Разве тебя то возмущает, что папуля делает тебя разменной монетой, – нет, тебя не устраивает цена!.. Ты готова продаться, но – дороже». Какая мука быть правдолюбцем! – добавил Вадим мысленно. К чему мне этот крест? И зачем Юльке такая обуза? Порхала себе по жизни, как мотылёк… Вот к чему приводит лишняя близость. Может, не поздно ещё… «Without you I just can't go on, – медленно сказала Юля. – Sweet darling». И замолчала, отключилась напрочь – эффектный уход. Кажется, и цитирование на сей раз было умышленным. Отдавало театральностью, зато пробирало до нутра. Вадим даже прослезился, как над душещипательной киношной сценкой. Вообще, с возрастом он становился сентиментальнее. Может, не принимать всерьёз? – думал Вадим. Дети ведь переменчивы, как мартовский ветер, и отходчивы на диво, стоит их отвлечь… или приласкать. Ведьмы, правда, не столь управляемы, и предсказать их реакцию совсем не просто. Так чего ждать? Мотая головой, он прибавил скорость, чтоб успеть выспаться к завтрашнему дню. Отлично началась неделя, лучше не бывает!.. И утешение под стать: «то ли ещё будет, ой-ёй-ёй», – как сказала бы Юлька.Глава 2 «Я ПРИНИМАЮ БОЙ!»
1. Почти что Юстас
День не заладился с утра. Для начала сломался транспорт, на котором Вадим ехал в КБ, и ему, вместе с дюжиной таких же бедолаг, пришлось пройти через унизительные объяснения на проходной – тем более абсурдные, что масштаб ночных событий становился уже несопоставимым с крепостными реалиями. Давно следовало послать эти реалии подальше, «отряхнуть прах», однако набранная за годы инерция неумолимо влекла Вадима дальше. Требовалось, видимо, нечто более весомое (ещё?), чтобы вышибить из накатанной колеи. И сама служба прокатилась сегодня вкривь да вкось да через пень колоду, словно Вадима уже вовсю мотало по этой самой колее. А в конце дня его неожиданно вызвал Управитель и сообщил: – Вот что, Смирнов, в главк тебя требуют – срочно. Такие, понимаешь, дела. – Зачем ещё? Управитель пожал плечами. Был он мужчиной пожилым, болезненным и в подробности вдаваться не любил. Ну вызвали и вызвали – ему что? Лишь бы самого не трогали. Вадим прислушался к себе: ехать не хотелось. – Куда сейчас? – спросил он. – Скоро отбой. Мотор, что ли, брать? Конечно, это была шутка. Вообще частные колёсники по Крепости мотались, но, как говорится, «не про нашу честь». Однако Управитель смотрел на подчинённого без улыбки, будто у него снова прихватило печень. – Права с собой? – Вадим машинально кивнул. – На, – Управитель уронил на стол связку ключей. – Потом пригонишь ко мне. Щедрость была из ряда вон, и это насторожило Вадима ещё больше. Он не любил странностей: обычно те имели неприятные последствия. Спустившись ко входу, Вадим повернул на служебную стоянку, высматривая управительскую машину, но вдруг оцепенел, услыхав властное: «Эй!» – и оглянулся на голос. Неподалёку, через дорогу, был припаркован двуколёсник, а к нему прислонилась приземистая фигура поперёк себя шире, слепленная из тяжёлых глыб, – Николь собственной персоной, ближний гард росского князя, крутарь из крутарей. В гардии росичей он был едва ли не самым старшим и всегда отличался апломбом – Вадим знал его по секте билдеров, где коротыш начинал. И запомнился Николь агрессивной манерой поучать новичков: «Ты что, совсем тупарь, ни хрена не петришь?!» А караулил он Вадима, хотя тот мог возникнуть из проходной на час позже. Более того: остановив спеца окриком, крутарь сам же к нему и направился, будто опасался, что Вадим ускользнёт. Красуясь ловкостью, Николь перемахнул стояночный парапет, вразвалку приблизился. Цедя слова, зарокотал: – Князь велел передать… – Брон, что ли? – перебил Вадим, откровенно дразнясь. – Королёк ваш? На секунду крутарь прикрыл глаза, будто пережидая приступ гнева, затем начал снова, столь же размеренно: – Князь велел, чтобы ты ни в какие разборки не встревал. Ежели надо, мы сами утрясём. Ты ни фига в этом не смыслишь, понял? А мы собаку съели. – Вкусно было? – Слушай, умник, будешь выпендриваться!.. В переводе это значило: «Ах, ты не боишься меня – такого сильного, уважаемого? Так я тебе устрою!» – Кто ты такой вообще? – добавил крутарь, искренне недоумевая. Вадим ухмыльнулся, едва не тявкнув: «А ты кто такой?» Кажется, Николю очень хотелось сквитаться с «умником». Хотя делить вроде нечего. – Ежели невтерпёж, можешь приступать, – подбодрил Вадим. – Правда, я давно не выясняю отношений на кулаках. – Твоё счастье, – проворчал Николь, отступая. – Не было указаний. – И ладно, – покладисто сказал Вадим. – Всё? Он втиснулся в начальническую малолитражку – всего и достоинств, что четыре колеса, – ивыехал на серую улицу, с обеих сторон сдавленную унылыми домами. Внезапный вызов не предвещал хорошего: с чего вдруг о нём вспомнили? По слухам, общение с отраслевым Главой могло обернуться чем угодно – вплоть до мордобоя и кутузки. Конечно, Вадим сумел бы на это возразить, но он ненавидел скандалы. Правда, до Главы ещё надо добраться… Кативший навстречу грузовик, громадный и кряжистый, как стегозавр, внезапно вильнул на полосу Вадима. Мгновенным взглядом он выхватил из сумрака кабины нацеленное лицо водителя и понял, что тормозить тот не станет, сомнёт малолитражку, точно картонку. Не раздумывая, Вадим крутанул баранку влево, чудом увернувшись от надвигающегося таранного буфера. Его кроху едва не вынесло на тротуар, но она снова вильнула и пошла метаться по шоссе, распугивая редкий транспорт. Обуздав колёсник, Вадим ударил по тормозам, оглянулся. Грузовик уже скрывался за поворотом. В нарушение всех правил Вадим развернулся и ринулся в погоню, пылая негодованием. Нырнул в тот же переулок и затормозил, удивлённый: железный стегозавр смирно застыл у тротуара. Кабина, разумеется, была пуста. Только сейчас Вадима стала трепать дрожь, прорвавшись сквозь отстранённость. Он представил, что случилось бы, не успей он обогнуть эту махину. Или, того хуже, вылети на тротуар, заполнявшийся прохожими. Кошмар!.. Хорошо, успел разглядеть лицо убийцы, – хотя с него какой спрос? Тоже чей-то Адам, даже внешне похож. Но, граждане, это уже серьёзно! Ясно как день: меня хотели убрать – в лучших традициях киношных боевиков. («Меня, мою бессмертную душу» – у-у-у!..) И кого мог так раздразнить скромный служащий захудалого КБ? Разве только Юльку с Алисой, но ни одна из них не стала б меня убивать. Правда, имеются ещё Шершни, но этим что, ночей мало? Зачем выходить на охоту днём и так близко от Центра – к чему такой риск? Или кто-то решил им подсобить… Но кто? Слишком многие подпадают под подозрение: этот внезапный вызов, невиданная щедрость Управителя – как складно всё подгадали!.. Да полно, уж не мания ли у меня? – спохватился он. И у меня тоже, хм… Этого не хватало! Однако ехать в главк Вадиму расхотелось окончательно. Конечно, вряд ли его порешат прямо в кабинете, однако вывеску могут испортить. И всё ж ему повезло. Полезно быть слегка размазанным по времени – ещё не прорицатель, однако жить помогает. Фиг бы он выскочил из-под колёс, не будь настороже!.. Решившись, Вадим стронул машину с места и порулил домой. К дьяволу всё начальство губернии, пора пойти рутине наперекор. Кто бы за ним ни охотился, вряд ли они так быстро среагируют на неудачу. Время ещё есть, но лучше не тратить его попусту. Поднявшись к себе, Вадим озабоченно оглядел квартирку с порога. «Знать бы, что искать, – подумал он. – Хорошо, барахла осталось немного». Не сразу, но вышел навстречу Жофрей, и выглядел он перешуганным, даже не мявкнул, как обычно. Кто-то побеспокоил бедного котейку, причём недавно, – хотя у этого «кого-то» хватило ума не оставить видимых следов. А у Жофрея не спросишь. Методично, клочок за клочком, Вадим принялся обыскивать комнату, помогая себе внутренним видением, и к исходу часа наткнулся на инородное вкрапление. Микропередатчик, укрытый внутри безжалостно загубленной книги, с выведенным наружу крохотным датчиком. Оч-чень занятно. Вадим наконец опустился в кресло. Истомившийся ожиданием Жофрей сейчас же запрыгнул ему на колени, а затем взобрался на плечи, где и разлёгся, умиротворённо мурлыча, будто отыскал самое безопасное место на свете. Чтоб он не расслаблялся, Вадим подцепил к пушистому хвосту прищепку, и озадаченный кот принялся исследовать загадочную связь между подёргиванием хвоста и подскоками ожившей прищепки, заодно пытаясь приструнить нахалку когтистой лапой. «Ну вылитый я! – подумал Вадим, с усмешкой наблюдая его забавные потуги. – Осталось выяснить, на который из хвостов мне сели и кто тут в роли прищепки. Вариантов полно: от крутарей до репрессоров. Правда, последние вполне могли забрать меня сразу – оснований довольно, никто бы и не возбухнул. Из крутарей тоже неизвестно, кто подсуетился: дружественный мне Брон или злокозненные Шершни. И зачем надо подслушивать, если всё равно решили прибить? Или это разные ведомства расстарались?» «В общем, – заключил Вадим, – домыслам просторно – в условиях ограниченной видимости. А что можно сделать, и вовсе не ясно». Остаток вечера Вадим посвятил переезду – конечно, частичному. Всю предосудительную технику он разобрал и по частям перенёс на новую базу, обнаруженную прошлой ночью. Затем не поленился и разыскал в подвале вентили, перекрывавшие воде и газу доступ наверх. Не без труда разблокировал их, предварительно проверив краны по всей линейке, чтобы не случилось беды, – а заодно подбирая себе мебель поудобней. Под конец даже прибрался в квартире сколько успел, невольно позавидовав простору и достатку, некогда услаждавшим здешних жильцов, – сам Вадим успел от такого отвыкнуть. От прежней благодати сохранились лишь пустые каменные коробки, больше напоминавшие надгробия. В общем, денёк выдался ещё тот. Но самое паскудное: за всё время Юлька ни разу не дала о себе знать, хотя могла это сделать в любой миг. Конечно, Вадим делал поправку на её всегдашнюю безалаберность, на обиду. Но почему б ей хоть раз не поберечь его нервы? В конце концов, это ещё и глупо: а вдруг девочке потребуется помощь? Ближе к ночи, как и обычно, нагрянул Тим. Только на этот раз явился не один, а привёл обещанного «кое-кого»: парня вдвое себя крупнее, упитанного и флегматичного, чем-то похожего на прибалта, – в котором Вадим без удивления признал давешнего предводителя воображенцев. Завидя хозяина, тот усмехнулся и молча покачал головой, подтверждая знакомство. Звали воображенца Юстиан, почти Юстас, – хорошо, не Штирлиц. И был он, судя по всему, научником – то ли физик, то ли астроном. Пожав его большую мягкую руку, Вадим пригласил обоих в комнату и для начала, следуя традиции, налил всем чаю (фирменного, колдовского), а в тарелку вывалил остатки дарёного печенья – как говорится, чем богаты. Тим сразу погрузился в привычное кресло, обхватив чашку ладонями и приопустив набухшие веки. На обезьяну он походил сегодня больше обычного и вообще смотрелся помятым и старым, обычная живость испарилась напрочь. – Где тебя валяли? – полюбопытствовал Вадим. – Выглядишь, как после запоя. – «Меня сегодня муза посетила», – нехотя признался Тим. – З-зараза!.. И чего она повадилась – шляться по ночам? Втихаря от кабэшных сотрудников Тим кропал стишата, почему, наверно, и прибился к творцам – вполне независимо от Вадима. А так как собратья по касте вряд ли одобрили б такое отступничество, сокровенным Тим делился с очень немногими и то – с большой опаской. Конспиратор! – Сегодня отоспишься, – посулил Вадим. – Если позволят. – Чего? – с подозрением спросил коротыш. – Это прогноз? Вадим пожал плечами: он и сам толком не знал – так, свербило что-то в самой глубине сознания. – К сожалению, – сказал он уже Юстиану, – не могу гарантировать конфиденциальной беседы. Не знаю, кто здесь побывал, однако мне подбросили эту штуковину, – Вадим уронил на столик крохотный передатчик. – Так что примите к сведению. – А где сейчас безопасно? – пожал плечами воображенец. – Эту комнату хотя бы проверили. – Вы настолько беспечны? – поинтересовался Вадим. – Или тоже поняли, что бояться поздно? – Почти все мы дилетанты, – признался Юстиан. – И если за нас возьмутся профи, даже местного разлива, – сами понимаете. А прочих мы постараемся обскакать: всё же мозги у нас не худшие. – И чего вы добиваетесь? Можно в двух словах. – В двух не получится: слишком широко расходятся цели. Проще сказать, против чего мы. – Ну? – Против нынешних порядков, ведущих в тупик, если не в пропасть. У кого хватает смелости это уразуметь, а не прятать голову в песок, как до сих пор поступает большинство, – примыкают к нам. – Ведь это не единственная пропасть? – Зато самая близкая. Пока главное: общими усилиями отвернуть от неё, – затем можно подумать о выборе пути. – Насколько «общими»? – спросил Вадим. – Вместе с крутарями? – Как раз по этому вопросу у нас разногласия, – сказал Юстиан. – Никак не договоримся. – Ясно, – кивнул Вадим. – И на краю пропасти продолжается грызня? Воображенец только повёл плечом. – А чем вы занимаетесь – вообще? – снова спросил Вадим и сам же принялся перечислять: – Копите сведения, проводите анализ, разбрасываете листовки, взрываете мосты, кромсаете женщин на улицах… Что? – Вадичек, не гони волну! – вяло вступился Тим. – Чего напал? Мы делаем, что можем. – Так я и хочу понять, чего вы можете, кроме как ворчать по кухням да саботажничать на службе, – последним, впрочем, сейчас заняты все… Ах да, ещё вы обмениваетесь рукописями! – А вам бы хотелось, чтоб мы вышли на баррикады? – поинтересовался Юстиан. – И свергли ненавистный режим, так? – Да не выйдете вы – даже если бы в этом был толк, – отмахнулся Вадим. – Вы умеете только клеймить и брезговать, иначе не утвердиться. И собрали вокруг себя пугливых спецов-белоручек, до сих пор валяющих дурака за счёт государства, либо оставшихся не у дел управленцев, привыкших загребать жар чужими руками… Я не прав? – Вряд ли такие определения сохраняют смысл, – возразил гость. – Что толку вспоминать старые клише и навешивать прежние ярлыки? – Но люди-то, носители ярлыков, остались теми же! Или, по-вашему, они не захотят воссоздать прежние порядки, при которых так благоденствовали? – Давайте сначала избавимся от нынешних, – предложил Юстиан. – Ибо сейчас «везде у нас дорога» только глупцам, а таких, будьте уверены, мы к себе не пускаем. У вас неприязнь к бывшим аппаратчикам? У меня тоже, но ведь и среди них есть умные люди. Что до порядочности, то как её проверишь? – Однако крутарей у вас не приемлют. Неужто теперешние бандиты настолько хуже тогдашних чинодралов? Какая разница, кто нас грабит: криминалы или «слуги народа»? Важен масштаб грабежа. Или вы опасаетесь их силы: как бы потом, при делёжке, крутари не оттяпали кусок пожирней? – А что помешает им слопать всё? На то они и бандиты, чтоб не стеснять себя в средствах. – Да уж, конечно, не божьи коровки!.. Но если выбирать между одной бандой и многими, лично я предпочту второе, ибо нет хуже монополии – особенно в политике. Спохватившись, Вадим подлил гостям чая. – Послушайте, Юстиан, – снова заговорил он. – Ну хорошо, я готов признать, что вокруг вас сплотились люди неглупые и умелые, а лично к вам я отношусь даже с симпатией. Вы сами и многие у вас наверняка знаете больше меня. Так неужели вы не видите, что поздно рядиться и колебаться, поздно даже бояться, ибо самое страшное – что грядёт, что уже на подходе, пока вы договариваетесь и делите портфели. Вам не надоели эти игры? – Если признаёте, что мы знаем больше, – поинтересовался Юстиан, – отчего так уверены в своей правоте? – Потому что имел случай в ней убедиться. Чтобы правильно решить задачу, не обязательно знать всё – довольно некоего минимума. Сколько раз бывало, начиная со школы, когда лобастые очкарики, пространно рассуждавшие на элитные темы и сыпавшие неведомыми мне терминами, оставались у меня за спиной, как только дело доходило до решения задач – всё равно каких: по алгебре, психиатрии, социологии… – Стало быть, вы интуитивист? – улыбаясь, спросил Юстиан. – Вам обязательно навесить ярлык? А что такое интуиция, вы определили? Может, я предвижу будущее – это ясновидение или интуиция? Хорошая штука теория, нужная, даже необходимая, однако рано или поздно приходится браться за дело. А кто за вас станет марать руки – я, что ли? – А разве нет? – Ну и я, конечно, – без энтузиазма согласился Вадим. – Только много ли я осилю – один? Не Тима же запрягать: от него больше трескотни. – Но-но! – встрепенулся помянутый. – Кто бы говорил!.. – Ага, проснулся, – ухмыльнулся Вадим. – Чего отмалчиваешься? Или по-прежнему не смеешь прекословить начальству? – Хотите знать, чем мы занимаемся? – спросил Юстиан. – Кое-что вы уже видели. – Секта воображенцев? – Это лишь одна из полулегальных форм нашей деятельности – то, что впрямую не запрещено. Мы пытаемся дать людям альтернативу – хотя бы в сфере развлечений. Понятно, рукописи не расходятся широко – однако надо же поддерживать огонёк хоть как-то? Книги сохранились сейчас у немногих, сами знаете, – он кивнул на полки, – да и сколько можно их перечитывать? – Ну, здорово! – хмыкнул Вадим. – Альтернативное развлечение как форма революционной борьбы. Есть чем гордиться. – А вы не задумывались, почему на развитом Западе, где между творцами и поклонниками не стоит государство, первые нередко становятся мультимиллионерами? – Ну как же: от зависти чего не передумаешь!.. – Человек так устроен, что потребность в зрелище стоит в нём едва не следом за голодом, – за избавление от скуки он готов щедро платить. – Если найдётся чем, – вставил Вадим. – Или если не вмешается государство, на безрыбье подсунув гнилой, зато идеологически выдержанный товар. И куда деваться тогда? – Ну, при мне державу крыть не обязательно, – Вадиму вспомнились слова Юльки. – С этим я и сам справляюсь – худо-бедно. – Конечно, наши потуги – капли в море, однако и капли долбят камень. – Только не в самом море, – возразил Вадим. – А сами вы смотрите тивишник? – Боже упаси! И никто из наших. Если хотите, это непременное условие. – Из-за пластиковых вставок? – Из-за них тоже. Уже набрана немалая статистика, и тенденции обозначились явственно: под влиянием Студийных программ люди деградируют с катастрофической быстротой. Этого не объяснить обычной массированной пропагандой – это сродни гипновнушению, только ещё сильней и куда прочнее. На удивление быстро население города превращается в покорное стадо. – А люди – в баранов? – спросил Вадим. – Помните заклятие Цирцеи? – Вроде того, – кивнул Юстиан. – Только там, по-моему, фигурировали свиньи. – Ещё круче… Кстати, крутари почти не смотрят тивишных программ. По вечерам у них самая суета, и других развлечений хватает. – Зато все они потребляют «химию» – без этого не выжить. А знаете, откуда она вышла? – Из Института? – Скорее всего. А если так, какой в этом прок властям? Не может ли «химия» оказаться ещё одним арканом, наброшенным на общество? «А если так, при чём здесь Шершни? – подумал Вадим. – „Это жжжжжж – неспроста!“ Оч-чень занятно…» – Во всяком случае, люди звереют как от тивишников, так и от «химии», – подтвердил он, – только по-разному. А зверьём управлять проще, даже и буйным. Между прочим, что вы знаете про «воронов»? После секундного недоумения Юстиан усмехнулся: – И вам пришла на ум эта аналогия? Увы, известно немного. Забирают только спецов, но без видимой системы и не самых беспокойных, как вытворяли сталинские «воронки». Так что это мало походит на репрессоров – если допустить, будто они втихаря, под покровом ночи, закручивают гайки. Правда, все пропавшие, насколько известно, не смотрели ТВ. Но это характеризует скорее уровень их интеллекта, чем нелояльности. – Разве это не связано? – Не напрямую, скажем так. Необходимое, но не достаточное условие. В любом случае, такие мозги разумнее использовать, нежели уничтожать. – Для этого, как минимум, требуется упомянутая вами разумность. – Или рассудочность, если быть точным, – одна из составляющих разума. – Не самая важная, верно? – Согласен. – И что, никаких следов? – спросил Вадим. – Пропали-то, наверно, десятки. – Если не сотни. Увы, не вернулся ни один, зато и трупы пока не всплывали. Мы пытались вшивать кандидатам маячки в одежду, некоторым даже вживляли в тело – без толку, хотя нескольких «меченых» уже прихватили. – А на что вы надеялись? – Вадим пожал плечами. – Тому может быть масса объяснений: от весьма вероятного экранирования до почти неизбежной, при таком охвате, утечки… Ладно, – сказал он, – а как вы объясняете новшества последних лет? По всем законам любое замкнутое общество должно отставать от прочего мира – тем быстрей, чем меньше численность. А мы, наоборот, кое в чём даже «впереди планеты всей». Не Институт, а прямо питомник гениев! – Кто может знать, Вадим? Ничего запредельного Институт не выдавал: всё могло быть уже придумано – где-нибудь, кем-нибудь. Единственная сложность: доставить сюда. – Через Бугор? – осведомился Вадим. – Вы видели тамошних зверюг? – Да-а, – неопределённо протянул гость, – уж эти нам звери!.. – Существуют как бы два входа, – сказал Вадим. – Через один к нам попадают новинки, сквозь другой проникает зверьё. А почему сию гипотетическую пару не объединить в единственную дверь, через которую и прёт всё это вместе? Добавьте сюда явное превышение потребления над производством, полную фантастичность пресловутого Бугра, вопиющие отклонения подбугорных чудищ от земной фауны… Знаете, на что это смахивает? На вторжение!.. Простите за банальность, но сколько ещё можно избегать этого слова? Будто кто-то внушил на него стойкую аллергию. – Пограничный барьер и вправду необычен, – согласился Юстиан, – однако, повторяю, не запределен. Кто-то вполне мог додуматься до него и на Земле. А звери – что же, побочный эффект. – Может, и «побочный», – не стал настаивать Вадим. – А насчёт «эффекта» поинтересуйтесь у селян – уж они его оценили. – К тому ж, о каком вторжении идёт речь? Об инопланетном, из параллельного мира, о потустороннем? А может, кто-то из наших по нечаянности распахнул дверцу в отдалённое, ещё дочеловечье, прошлое? – На секунду Юстиан запнулся, будто сболтнул лишнее, затем всё же добавил: – Почему нет? Как можно по немногим найденным костям судить о тех эпохах, если даже в знаниях о современной фауне полно пробелов! Вадим вгляделся в гостя с любопытством. – Кажется, вы намекаете на працивилизацию, – предположил он. – Есть и такая гипотеза? – Среди прочих, – нехотя подтвердил Юстиан. – Кстати, наличие двери объясняет и отсутствие всяких следов предшественников по разуму – к чему было усмирять тогдашнюю буйную природу? – Когда теперешнюю разложили на все лопатки, – заключил Вадим. – И что она им – при их мезозойской либо кайнозойской закалке! На один зуб… А между прочим, тогда не водились вампиры? Скажем, ящерные аналоги наших летающих кровососов, только крупнее и опасней? – Тогда могло водиться всё, – убеждённо повторил Юстиан. – До нас дошли крохи, к тому ж не самые важные. И всё, что вы видели нового, уже могло существовать на Земле. – Включая технику? – По-вашему, за сотни миллионов лет от неё могло что-то уцелеть? Я сомневаюсь. Может, через тысячу-другую лет этот замечательный пластик рассыплется в прах? – А как насчёт бластеров? Посылать взамен пуль мощнейшие сгустки энергии!.. До такого мы ещё не доехали. – Это вовсе не означает, что пришельцы из мезозоя обставили нас в целом, – возразил Юстиан не без азарта, будто сам и выдвинул эту гипотезу. – Если помните, в те времена климат изобиловал грозами, а значит, мезозойцы куда теснее людей контактировали с электричеством – было где поднабраться. К тому же многих тамошних зверюг не усмирить иначе как молниями. Стало быть, изобретать порох мезозойцам было незачем: слишком медленный путь, – когда ещё они додумаются до современных нам взрывчаток и реактивных носителей! – Насчёт «помните» – это вы в точку, – пробормотал Вадим. – Хотя не думал, что выгляжу настолько древним. Но в общем версия показалась занятной. По крайней мере, не столь заезженной, как вариант «пришельцы из космоса». Раса мезозойских вампиров – жизнестойких, могущественных. И совершенно безжалостных к людям, ибо те настолько выпадают за их круг подобия, что годятся разве на корм. «А зачем на свете люди?» – вспомнил Вадим. Н-да, устами младенцев… – Может, дело не только в этом? – добавил он, поневоле вовлекаясь в сотворчество. – Может, они не способны «додумываться», а умеют только копировать – природу, творения других? Может, они формалисты похлеще японцев, а вдобавок обладают исключительной способностью к мимикрии? – Бластер – ни фига себе! – наконец пробудился Тим. – И где, интересно, его могли скопировать? – А ты представь бластер как некий гибрид шаровой и линейной молний, – предложил Вадим. – Слышал, что говорил Юстиан, – а, засоня? Если шаровики вьются вокруг точно мухи, не так сложно постичь их механизм, чтобы затем воссоздать искусственно. – Сколько я в жизни падал, – возразил коротыш, – а механизма гравитации не постиг. – Ты реже приземляйся на голову, – с ухмылкой посоветовал Вадим. – Может, тогда озарит. – А сам-то, сам!.. – Но я ж не падаю. – Голова, что ли, лёгкая? – съязвил Тим. – Не перевешивает? – Для головы важен объём, – пояснил Вадим. – Вес больше характеризует толщину черепа: мозги-то легче костей. – А почему вы заговорили про мимикрию? – заинтересовался Юстиан. – Способ выживания, да? – Скорее охоты. Если они вправду кровососы, им не обойтись без умения затесаться в любое подходящее по габаритам стадо, чтобы затем втихаря накрыть жертву. Мимикрия на уровне оборотней – каково? – Меня настораживает терминология: вампиры, оборотни… Вы не съезжаете в мистику? Вадим коротко рассмеялся: господи, ещё один! – Поверьте, я обращусь к ней, лишь перебрав прочие варианты, – сказал он. – Когда станет совсем уж некуда деваться. Как и у вас, у меня к мистике иммунитет, привитый фантастикой. Однако, если припрёт… Абсолютных истин не бывает, верно? И что есть мистика, как не выпадение из сферы, очерченной современными науками? Ещё не познанное, однако вполне постижимое. Как те же путешествия во времени. – Но почему вы так упорно приписываете пришельцам вампиризм? Что-то умалчиваете, да? – Как и вы, – подтвердил Вадим. – И что вам до моих построений? Вас же интересуют факты. Впрочем… есть признаки, что пришельцы нацелены именно на сапиенсов и только кровь «братьев по разуму» обеспечивает им полноценное питание. Стало быть, в своём мезозое (или откуда они) вампиры были не единственной расой. И если вы разрабатываете версию всерьёз, нелишне иметь это в виду: вдруг нам повезёт на союзников? – Похоже, мы отвлеклись, – Юстиан покосился на Тима, видимо, вспомнив, что находится не на сходке воображенцев. – Какое «всерьёз», что вы!.. Обычная гимнастика ума. – Уже испугались – собственной гипотезы? – Вадим укоризненно покачал головой. – Конечно, и я предпочитаю легковерию скептицизм… – Чего-чего, а гипотез хватает, – усмехнулся гость. – И ни доказать их, ни опровергнуть. Например, один предположил, будто мы и вовсе в другом мире, а стоит подняться над слоем туч, как увидим под собой купол клубящегося тумана – с краями, обрывающимися в пустоту. – Не проходит, – сказал Вадим. – Тогда бы не принимались спутниковые программы. Пока что Земля рядом. – Предлагаю ещё вариант, – вступил Тим. – Пришельцы из «тёмного» будущего!.. Почему нет? Сам же говорил, сколько нового высыпало: бластеры, материалы, эти фокусы с пространством. А на службе у них киборги-терминаторы – чудовищной силы и без всяких нервов. Кто ещё смог бы сотворить с людьми такое? – Ну ты фантаст! – усмехнулся Вадим. – И похищают людей тоже киборги? – Конечно. Потому всё у них и проходит без сбоев: громадный разрыв возможностей!.. – Ты забыл: я-то отбился. В изумлении Тим уставился на приятеля и неожиданно выпалил: – А ты тоже киборг! Я давно подозревал, даже высказывал – помнишь? Только из иного будущего, из «светлого». Может, даже коммунистического. – Ну, спасибо тебе, Тимушка, – Вадим изобразил подобие поклона. – Из коммунизма, говоришь? Тоже, выходит, «ориентирован на добро» – запрограммирован неведомыми умниками? – Как видите, версий много, – сказал воображенец, – и все исключают друг друга. А значит, нет ни одного объяснения. Факты нужны, факты!.. Снова подлив всем чаю, уже остывшего, Вадим произнёс: – Юстиан, как я говорил, вы мне симпатичны… – Вы мне тоже, – улыбнулся тот. – Нет, правда: сочетание воли и ума – большая редкость. А если добавить к этому совесть… Поморщась, Вадим отмахнулся: куда мне столько – одному? Это уже триада, значит, и делить надо на троих. – Наверно, среди спецов вы из лучших, – продолжал он. – Может, у вас даже хватит рассудочности, чтоб оценить себя трезво. – Может быть, – согласился Юстиан, выжидательно на него глядя. – Мне вообще приятны спецы: как технари, так и гуманитарии, – в конце концов, я сам из них. – Из которых? – хмыкнул Тим. – Из всех. Мне нравятся их сообразительность, ироничность, фантазия. Конечно, пропорции этого рознятся – в каждой профессии свой оптимум. Но кое-чего спецам не хватает. – Чего же? – вежливо спросил Юстиан. – Как раз силы – имею в виду не физическую. Чтобы верно рассуждать, мало интеллекта – нужен сбалансированный крепкий характер, не позволяющий возобладать эмоциям. Пока задачка абстрактна, спецы ещё способны ворочать мозгами, но не дай бог наступить им на мозоль!.. Вообще, спецы, почти поголовно, напоминают мне больших и трудных детей, обожающих выдавать грёзы за реальность. – Что ж, ваша точка зрения не слишком расходится с официальной, – заметил Юстиан. – Крепостники охотно выдают спецов за деток, не готовых к самостоятельной жизни и потому нуждающихся в опеке. – А разве это не так? – грустно спросил Вадим. – Дай им сейчас волю, многие ли обрадуются? И не попросится ли большинство обратно, в тёплые и сытые клетки? – Пусть сперва дадут, – возразил гость. – Там посмотрим. – Ну да, «главное – ввязаться в бой»!.. И вам не жаль «деток»? – Но если это единственный способ повзрослеть? – Пусть так, – согласился Вадим. – Однако нынешний режим в их взрослении не заинтересован, иначе зачем он станет нужен. Вот я и думаю: а не сделали ли спецов такими искусственно? – Ну, ты хватил! – воскликнул Тим. – А заодно им привили презрение и ненависть к силе, – продолжал Вадим. – Что, впрочем, оказалось не сложно, ибо как ещё оправдать свою слабость? Ненавидят, чего боятся, презирают – чему завидуют. Чтобы признать это, тоже требуется сила – а где её взять? – Не у крутарей же? – улыбнулся Юстиан. – Почему нет? Ну да, у них культ тела и непомерная тяга к власти, а кобели они ещё те – сродни «золототысячникам»!.. И всё-таки крутари для вас именно то, что именуется естественным союзником, ибо и они сейчас противостоят Крепости, а может, так же являются её жертвами. – Ничего себе – жертвы! – снова хмыкнул Тим. – Полагаете, их перекос тоже создан искусственно? – сообразил Юстиан и задумался. – «Ищи, кому выгодно», – напомнил Вадим. – И ещё: «разделяй и властвуй». Что может быть выгоднее для властей, чем разделение ума и силы? Да чего они стоят – порознь! – Ну да, а ты вроде как этого избежал, – обиженно вставил Тим. – И нашим и вашим, верно? «Миров двух промежность». – Во всяком случае, полностью я не принадлежу ни к кому – а потому на всех могу глядеть со стороны. Очень выигрышная позиция. – «Моя хата с краю», да? Причём ото всех. – Ещё пришей нехватку кастовой солидарности! – усмехнулся Вадим. – Кстати, раньше она звалась «классовой». Такое же «прибежище негодяев», как патриотизм, на поверку чаще оборачивающийся шкурничеством. – Выходит, ты космополит? – Скорее индивидуалист – если тебе не хватает табличек. «Моё» (и твоё тоже, Тимка, не плачь) для меня выше «нашего», как ни зови его: общиной, державой или Крепостью, – ибо там слишком много прилипал. Вот для чинуш нет греха страшнее, чем «измена» государству – кое, по сути, и есть они. А как можно изменить государству – это что, любовница или брат? Даже чинуши, в общем, не люди – так, некие функции, призванные облегчать гражданам жизнь. Ну можно ль изменить канализационной сети? – Вернёмся к крутарям, – предложил Юстиан. – Вернёмся, – кивнул Вадим. – Что невыгодно режиму, выгодно нам, разве нет? А потому не лучше ли заключить с ними союз? – Чтоб они нас подмяли? – снова спросил гость. – Вы так уверены в их благородстве? – Я верю в их здравый смысл. И в то, что у них есть чему поучиться. И в то, что другого пути сейчас нет – ни у вас, ни у них. – «Вместе – победим», да? – кисло осведомился Тим. – Заветы Ильича, ну ещё бы!.. Конечно, если он вправду это изрёк. – Чего вы боитесь – собственной слабости? – спросил Вадим. – Поймите, они заинтересованы в вас не меньше. Безусловно, подмять вас попытаются, на то и крутари, – так не будьте же слабаками! Здесь игра на равных – не то что с Крепостью. – По-моему, крутари немногим лучше. В такую первозданную дикость опасно ввергаться. Только ослабнет давёж управителей, как крутари компенсируют его с лихвой, а методы у них куда жёстче. Предлагаете «из огня в полымя»? – Им придётся договариваться – с вами, между собой: иначе не выживут. Это хоть какое-то продвижение. – Очень мизерное, вам не кажется? – спросил Юстиан. – По-моему, вы романтизируете крутарей. У большинства сила лишь средство – для достижения богатства, власти. Для самоутверждения, наконец, – за чужой счёт. – Но есть и такие, кто устремлён к доблести или славе… даже красоте. От вас зависит, какую долю они составят. Как правило, крутари простые парни, и в жизни им требуются вешки, чтоб не заплутать, – так дайте же их!.. Или за вас это сделают другие, и вот тогда – не обессудьте. – По-вашему, нам удастся поладить? А если да, то надолго ли? – На длинном пути к свободе неизбежны временные союзы, – сказал Вадим. – У каждого здесь собственный предел. И после каждого перегона некоторые из сподвижников будут превращаться во врагов, потому как большего им не надо, а лишних вольностей они страшатся и станут бороться против них всеми способами. Кто-то отстанет раньше, кто-то – позже. – И только ты пойдёшь до конца, – съязвил Тим. – «В абсолютной темноте». – Я-то пойду, – согласился Вадим, – поскольку в себе уверен. Однако, не скрою, хотелось бы хорошей компании. – Сплошь «гуси», а не «свиньи», да? А теперь, товарищи, всей стаей и полетим!.. К счастью, по третьему кругу разговор не пошёл, и скоро поздние визитёры убрались, предоставив Вадима себе. Выдвинув из глубины шкафа монитор, он положил клавиатуру на колени и принялся раскручивать на экране сведения с принесённой гостями дискетки. Оказалось их не много, но уж побольше, чем знал он сам. А вместе с личными его накоплениями вырисовывалась занятная картина. Во-первых, если верить набранной статистике, в большинстве по ночам гибли девушки, в возрасте от двенадцати до двадцати (любимая пища драконов, если доверять и сказкам). Вряд ли дело заключалось в том, что именно они чаще разгуливают по тёмным улицам, – статистика задержаний утверждала обратное, к тому же многие девицы гибли дома. Конечно, как жертвы они казались наиболее уязвимыми, если не считать совсем уж детей, но при этом вполне подходили для секса. Попутно выяснилось, что ни одна из погибших и ещё пригодных для осмотра девиц к роковой для себя ночи не сохранила девственность (а тут приходят на память единороги). О чём это говорило: о раннем пробуждении женственности, о распущенности, о своеволии, о безоглядности чувств? Вадим подозревал, что причина в ином, то есть и в ином тоже: в их насыщенной Хаосом крови. Кому-то очень её недостаёт. Кстати, сюда же вполне вписываются похищения – ведь что есть упомянутая Юстианом «нелояльность», как не избыток Хаоса, побуждающий выламываться из рамок? Можете считать это паранойей, господа, но тогда подбросьте идейку получше!.. Хорошо, что имеем из прочего? – спросил он себя. Подбугорные странности, зловещие тивишники, а к ним чудесные латы, пробиваемые лишь не менее чудесными стрелами. Не слишком ли много чудес? Наверно, все они и вправду разновидности одного чуда. А что под рукою сейчас? До Бугра далеко, латами не запаслись, зато тивишная вставка – вот она, в наличии!.. И что с ней можно сотворить, сверх прежнего? Прибавился у нас инструментарий? Но для начала всё же запустим шарманку. Без особенной охоты Вадим включил тивишник – единственный кроме компа прибор, оставшийся после переезда, – и тут же притушил звук и яркость до минимума, чтоб не отвлекали. Конечно, содержание передач могло играть в этом роль, но вряд ли первостепенную. Главную исполняла сама вставка, а запускалась она при общем включении – хоть это было ясно. Что же дальше? Как и всегда, Вадим ощутил исходящую от экрана угрозу, словно оттуда хлестало жёсткое излучение (не обнаруженное пока никакими датчиками). И на что это похоже, а? – напрягся он. Я вас спрашиваю! Где я уже чувствовал этот чужой, враждебный аромат? Ну да, на подбугорном склоне… и вблизи Шершней… а ещё, совсем недавно, во взгляде пойманного серка… Луч власти, да! – внезапно понял Вадим. Что и требовалось доказать, ибо подозрения возникли давно. Искусственный аналог заклинающего вампирского взгляда, к тому же дополненный Студийной бурдой и размноженный по тысячам квартир. Он и открывает загадочные ворота. По крайней мере, с той стороны. Поспешно Вадим выключил тивишник, чтоб удержаться от искушения впустить в себя властный луч, как вытворял вчера с серком. Но теперь мощности его перегородок могло не хватить – во всяком случае, не стоило испытывать себя на прочность, пока не перепробованы иные средства. «А ведь это многое объясняет! – подумал Вадим. – Если они (мезозойцы, вампиры?) принялись за пространство всерьёз, почему не использовать открытие на всех уровнях, от глобальных закороток между мирами до латных покрытий, непроницаемых для любых предметов, кроме подобных: стрел или, скажем, мечей? Эдак по-простому, без затей, развернуть пространство на пол-оборота – чёрта лысого тогда сквозь него продерёшься!.. Но как всё-таки устроен Бугор? И что случится, когда сфера непроницаемости накроет нас полностью? Скакнём всей губернией на миллион веков назад или окажемся в иной Вселенной?» «А если против одного тивишника поставить другой, что произойдёт? – внезапно заинтересовался он. – Обычное зеркало вряд ли сработает: наверняка те, кто это затеял, застраховались от случайностей. Однако наткнуться рядом на такой же экран – это уже не случай. И что затем? Два идентичных глаза уставятся друг на друга, пытаясь подмять, проникая один в другой, открывая вход в Зазеркалье. Словно зеркальная дорожка, по которой гулял Калиостро. Недаром с зеркалами связано столько сказок – надо лишь уметь их открывать!.. Фу, кажется, меня опять заносит, пора делать перерыв». Который раз за сегодня Вадим попытался вызвать Юлю – скорее от безысходности, чем действительно на что-то надеясь. В прежние времена, с Эвой, это удавалось, но только когда общения хотели оба. К тому ж Эва в таких делах куда изощрённей – и, конечно, не только в таких. Юлька лишь похвалялась опытностью, а истинные ведьмы болтают мало, зато играючи разносят вдрызг и жизнь, и психику. Выдерживают единицы, но отношение к этим шалуньям определяют не они. А нарываться на скандалы ведьмы умеют – ещё б научились соизмерять силы… «Чёрт побери, что же случилось с Юлькой? – волновался Вадим. – Или подумала-подумала и решила обидеться насмерть? С женщинами такое сплошь и рядом. Хорошее забывается, остаются претензии. Она, понимаешь, к нему со всей душой, раскидав пошире коленки, а он, мерзавец эдакий, её в сестрёнки записывает! Или во внучки? „Добрый дедушка Мороз, он подарки нам…“ Во кретин-то!» Закрыв глаза и расслабившись, отстранившись от тела, от среды, от места, Вадим устремился по едва ощутимым нитям как можно дальше – к самым крючочкам, вживлённым в чужое сознание. И наконец это получилось, будто на другом конце перестали препятствовать, утомлённые его занудством. А может, дело было в еженощном затмении, только сейчас накрывшем город. Как известно, лучше всего чары действуют ночью, когда большинство людей отходит ко сну и эфир очищается от сумбура. Или в солнечном спектре есть и телепатические волны? В окружившем его тумане Вадим различил аскетичное бесстрастное лицо, размеренно вещавшее (голос тоже пробивался словно сквозь вату): – …а в предзакатные часы указанными субъектами овладевает неодолимое беспокойство, и зуд делается нестерпимым, и голод сводит с ума, будто разрываются в сознании старые связи и формируются новые. И меняются они не только обликом, но и сутью. И нет у них больше ни родичей, ни друзей – лишь единый Хозяин, коему обязаны они Силой и самой жизнью. А стоит спустить означенных зверей с привязи, как устремляются они на охоту. И нет у них ни жалости, ни пощады к загнанной дичи, ибо для зверей она еда и пуще того – угроза, поскольку вольно или нет готовит им гибель. Кто смог бы удержаться на месте зверей и что смогло б его удержать? Немыслимо противиться сути, разве вначале. Но тогда это кажется пустяком… Затем странный лик сгинул, вместе с голосом, а Вадим будто вынырнул на поверхность – мокрый от пота, хватая ртом воздух. Чёрт, что это было? – недоумевал он. К чему я прикоснулся? Вообще я к Юльке попал или заблудился? Переводя дух, Вадим покачал головой: называется, отвлёкся. Кто мог знать, что это потребует столько сил! Может, меня всё же не хотели впускать?2. Гнездо
Из коридора тихонько постучали. – Да-да, – сказал Вадим рассеянно, хотя за шагами следил едва не с верхнего этажа. – Сейчас. Затем он поднялся и открыл дверь, пропустив внутрь Алису. – Ну что, котяра, нагулялся? – первым делом спросила она, привычно, будто подчиняясь уставу здешнего монастыря, сбрасывая халатик на спинку стула, а на сиденье опуская неизменный пакет. – Да уж, – с ухмылкой подтвердил Вадим. – Не приведи бог!.. Сегодня на Алисе оказалось поменьше металла и каменьев, однако до полной наготы было ехать и ехать. Как ни старалась женщина угодить Вадиму, что-то ей мешало – интересно, что? Как тут насчёт соотношения Хаоса и Порядка? И какова ситуация с совестью – вообще, какой у Алисы круг подобия? Слишком она всеядна, а ублажить каждого довольно сложно – почти всегда это кончается плачевно. Однако внутрь себя красавица не звала (если опустить анатомию), а заходить без спросу Вадим не решался. И побаивался, если честно: кто знает, чего могло там скопиться? – Как дела сегодня? – спросил он. – «Что у нас плохого?» – Сегодня – замечательно, – похвалилась женщина без видимой радости. – Марк даже не возникал. Заработался отче наш, слава Всевышнему! – А на службе как? – продолжал допытываться Вадим. – У многих ты сидела на коленях? Не ответив, Алиса забралась с ногами на диван – как и обычно, не сбрасывая туфелек. Порнофильмов, что ли, пересмотрела? Там даже ванны принимают в обуви, будто самое непристойное, что у человека имеется, – его ступни. Рассеянно женщина подняла со стола оставленную Тимом дискетку, повертела в руках. Только сейчас Вадим заметил, что к золотым колечкам, продетым через её соски и пупочную складку, добавились ещё два, подвешенные совсем уж в непотребном месте. А он удивлялся, откуда в перезвоне, сопровождавшем каждый Алисин шаг, возникли новые тона!.. – Тошно мне, – сообщила гостья со вздохом. – Может, съела чего? Ты поройся в пакете – к чаю и вообще. – Скандалов недобрала, – предположил Вадим. – Наверно, за этим и снизошла? – С тебя-то здесь какой прок? – фыркнула Алиса. – Ещё меньше, чем в постели. Лось, называется! – Тогда зачем? – Как всегда: за массажем и помывкой. Или свой ненаглядный чан ты для соплячек бережёшь? – Для одной, – уточнил Вадим. – Но эту теперь есть кому ублажать. И уж у неё проблем с водой не бывает. – Да? – вскинула бровь женщина. – Кажется, тебя бортанули наконец? Это радует. Впрочем, она и сама в это не верила. Смотавшись на кухню, Вадим поставил перед гостьей дымящуюся пиалу – с тем же ароматным колдовским чаем, заваренным загодя. Потом принялся раскладывать по тарелкам дань самой Алисы, уже становившуюся ежевечерней. И тут по потолку гулко протопали, словно бы пробежала лошадь, – так, что задребезжали стёкла в окне и качнулась люстра. – Господи, что это? – вздрогнула Алиса. – Так мы живём: друг у друга на головах, – усмехнулся Вадим. – И едва не пихаемся локтями во сне, ибо кровати стоят вплотную, разделённые хилой перегородкой, – и кто знает, кто лежит рядом? – Ах ты, кобель!.. – А когда из-за стены доносятся ахи да стоны – это ж песня! Кто на сытом Западе такое помнит? – То ли ещё будет, когда переселят в людятник! – пригрозила она. – Допрыгаешься ты. – Это называется социальное расслоение. Кому-то становится лучше, но большинству – хуже. И если бы воздавалось по заслугам!.. – Вадичек, я тебе нравлюсь? – сменила Алиса тему. – Сегодня меньше, чем вчера. Опять прибавила кило. – Это называется целлюлит. – Расскажи тому, кто тебя не знает! Если б ты вкалывала в полную силу да ограничивала себя хоть в чём… – Может, хватит болтать? – А? – Займись наконец делом. – Как скажешь. Пододвинув столик к диванному изголовью, Вадим уложил женщину на спину, а сам присел у неё в ногах, всё-таки решившись Алису разуть – она не возражала. Потом принялся её разминать, как и обычно, начав с дальних подступов. – Осторожней! – с внезапным раздражением прикрикнула она, а когда Вадим отдёрнул руки, добавила мягче: – Больно же, дурачок! Он и сам ощутил, как по пальцам хлестнуло разрядами. Ни фига себе! Такого перепада меж ними ещё не случалось. – Ты где была сегодня? – спросил Вадим, настораживаясь. – В какую грязь опять влетела? – Что ты выдумал!.. – Хватит, Алиса, шутки кончились! Думаешь, я смогу вечно удерживать тебя на краю? Если сама себя не бережёшь… – О чём ты, Вадичек? – О том, что с каждым днём ты уходишь всё дальше. Сколько сил я ни трачу на тебя, они проваливаются точно в прорву, ибо кто-то, на стороне, забирает у тебя ещё больше. Бог мой, Алиска, ведь ты закрылась от меня наглухо! – Разве? – со странной улыбкой спросила она и слегка раздвинула колени: – А так? – А так ещё больше, – ответил Вадим. – Ты старательно демонстрируешь открытость, но лишьиграешь её, как одну из Студийных ролей. – Вот как? – Улыбка застыла на её лице, как приклеенная, – впрочем, при такой практике это не требовало от Алисы усилий. – А зачем? По-твоему, я заряжаюсь у тебя жизне-силой, как прочие твои «дружки»? – Она пожала плечами. – Если и так – подумаешь! Одним нахлебником больше. – Да мне не жаль – упейтесь. Но ведь ты берёшь не только энергию? – Не только? – эхом отозвалась Алиса, наконец перестав улыбаться. – Ну да, я только сейчас сообразил. После тебя мне каждый раз делалось легче – не то что после других. Потому, наверно, и зачастил к тебе. – Эгоист! – Все – эгоисты, – согласился он. – Не все признаются. Но странно, правда? Если б ты забирала жизне-силу, мне становилось бы хуже, потому что мысле-облако лишалось бы последних покровов. Но ведь ты не обычный энерго-вампир. – Кто же тогда? – Ты забираешь у меня Хаос, – сказал Вадим. – Разряжаешь моё облако. Оттого оно и ноет меньше, что теряет чуткость: падает разница между ним и средой… Зачем тебе, Лисонька, – что ли, по служебным надобностям? Но ведь на Студии вы рождаете только мёртвых! – «Зачем нам, поручик, чужая земля»? – Именно. Вы умеете только копировать – и то по верхам. – Потому что свою уделали, – ответила женщина, словно бы себе. – Очередь за чужой. – Чёрт возьми, Алиса! – воскликнул Вадим. – Ты хоть понимаешь, что значит отнимать Хаос? Бог с ней, с жизне-силой, – если её не станет, умрёт только тело. А душа просто покинет сей мир, продолжив скитания в иных сферах. Но без Хаоса гибнет именно душа – при живом теле, представляешь? – Разве Хаос не ведёт к разрушению? – Переизбыток – да, прямая дорога к безумию. Необходимо равновесие. – Так, может, я просто снимала излишки? – Я что, похож на психа? – осведомился Вадим. – Сама ж говорила: «тяжело здоровый человек». Да меня б хватило ещё на столько, я тут такого бы насозидал!.. Алиска, – вдруг спросил он, – ты не подосланная? – Всё же ты псих, – вздохнула она, – хотя и «тяжело здоровый». Мания величия, да? Или преследования? Да кому ты сдался вообще, кроме меня и той соплячки! – У меня не может быть мании, – возразил Вадим. – Распад личности – куда ни шло. Просто я логичен. Раз каждый вечер ты черпала из моего источника, то давно бы переполнилась, если б не растрачивала Хаос на творчество (это в Студии-то?) либо не делилась награбленным. – Опять умствуешь? – спросила Алиса. – Гимнастика ума, да? – И погрозила пальцем: – Смотри, гимнаст, не заиграйся. Один такой уже висит – на кресте. Я-то тебя знаю, но ведь кто-нибудь может всерьёз отнестись. – Вот и отнесись, – предложил Вадим. – Всерьёз. – Ты вправду этого хочешь? – Какие шутки, когда в воздухе отчётливо пахнет кровью! Мы уже столько с тобой дружим, что не худо бы познакомиться. А вдруг тебя приставили специально, чтоб я не слишком буйствовал? – Не проще ли было тебя изолировать? Даже убить! – Вроде проще, – согласился он. – Но ведь я могу не всё знать? – Как ты неправ, Вадичек! – сказала женщина и снова засияла улыбкой. – Дело-то совсем в ином. Совершенно. – Да неужто? – Просто я решила остепениться. И посвятить себя Богу. – В монастырь, что ли, пойдёшь? – изумился Вадим. – Уже открывают? Ах ты, господи… А ты ни с чем его не перепутала? – Не кощунствуй! – Вот так: думала-думала – и решила? – спросил он. – Или домашний пастырь надоумил? – Вадим покачал головой. – Накопила грехов вдоволь – теперь пора замаливать? Или усугублять? Представляю, какой может проклюнуться монастырчик – при таких-то пастырях!.. – Ты что, ревнуешь меня к Богу? – Да нет там никакого бога! – рассердился Вадим. – И вряд ли был. Просто очередная «группа товарищей» узурпировала лёгкие подступы к вере, а прочие объявила ведущими в ад, но вовсе не «к Храму». А что там, за перекрытым церковниками перевалом, – может, сам дьявол? – Не желаю слушать! – заявила Алиса. – Думаешь, я предпочту тебя Всевышнему? Или его помазаннику на земле? – Или помазку, – буркнул Вадим. – Где уж мне, даже не претендую!.. А кстати, кого ты считаешь здешним «помазанником» – не Первого же? – Он рассмеялся: – «Нет бога, кроме Основателя, а Первый – пророк его». Чёрт возьми, ну и ересь! – Что – Первый! – фыркнула женщина. – Есть и повыше. Всё же традиционный массаж состоялся, хотя начинать Вадиму пришлось с самых нейтральных участков и только затем, по мере взаимного привыкания, переходить на другие. Зато Алиса завелась сегодня куда быстрей и взлетела выше прежнего, словно их разнополярность предполагала такие бои местного значения, с которыми не сравнились бы никакие любовные сцепки. Конечно, тут недоставало тепла, зато был восторг, упоенье – «бездны мрачной на краю». И звуковое сопровождение не подкачало, так что соседи могли вообразить здесь сценку покруче, вплоть до садо-мазохистской (и не слишком бы промахнулись). И сам Вадим неприлично распалился – на одних тактильных ощущениях, фонтанирующих от ладоней. Это было вовсе не то, что он переживал с Юлей, но впервые Вадим обнаружил томительную сладость в боли, в судорогах, от кистей разбегающихся по телу, – даже в удушье, когда спазмы схватывали горло. Правда, ни боль, ни судороги не достигали настоящей силы: Вадим контролировал их, балансируя на грани, и пытался разобраться, в чём тут всё-таки дело. Безусловно, они с Алисой оказались по разные стороны нейтрали, причём женщину занесло уже далеко («а те далече» – это про неё). Между ними не могло быть единения, зато вполне мог разразиться роскошный поединок, яростный и беспощадный, – если б Вадим находил в таких вещах вкус. Вдобавок их тела, эти запрограммированные природой оболочки, тянулись друг к другу, точно магниты, – по закону дополнения или в силу биологической совместимости, когда и формы и запахи будто взывают: вот оно, твоё! И верилось, что это так. Хотелось вбрызнуть в здешнюю лунку семя, поддаться наваждению, даже если потом разнополярные души будет воротить друг от друга. Но кто заглядывает так далеко? Разве только «блаженные». Повернув голову, он обнаружил рядом Жофрея, возбуждённо трущегося пушистыми щеками о подушку. Бедняга – и он завёлся. И то: сколько ночей по девочкам не гулял! – Как дополняем друг друга, а? – хрипло пробормотала Алиса. – Взялся бы за меня, Вадичек, – может, я не «совсем пропащая». – Как взяться-то? – спросил он грустно. – Силу, что ли, применить? – Хотя бы… Ласки не оценю – поздно. – Чтоб сделать из тебя человека, самому придётся озвереть, – сказал Вадим. – А это, как понимаешь, нонсенс. – Ты ограничиваешь мою свободу, – пожаловалась женщина. – Каждый волен выбирать себе хлыст. – Но у меня нет хлыста! – Так заведи! Во-первых, «клиент всегда прав»; во-вторых, «если женщина не права, надо попро…» Вадим вдруг накрыл ладонью её рот и вскинул голову, слушая. «Ах, дьявол, – подумал он, – опять этот гул! Неужто за мной? Подкачало моё чутьё». Вскочив с дивана, Вадим метнулся к окну и слегка приоткрыл, не выпуская из внимания дверь. Шелестящей тенью «ворон» наплывал на его дом, даже вроде бы на его этаж, но целился на другую квартиру, ближе к дальнему углу. Приблизясь к стене, застыл, почти беззвучно вращая лопастями. Перегнувшись через подоконник, Вадим высунулся наружу, пытаясь рассмотреть сегодняшнюю мишень. Кажется, второе окно от угла. Или третье? Бог мой, это же Тим! Уже не колеблясь, Вадим ринулся к выходу, по пути прихватив заготовленный дрын, ураганом пронёсся по тёмному коридору и с разбега ворвался в Тимову конуру, благо дверь оказалась отворена. Возле распахнутого окна высился силуэт давешнего ночного гостя. Слегка отклонившись назад, он удерживал трос, по которому уже скользил к чёрной кабине безжизненный свёрток. Понимая, что опоздал, Вадим с трудом дождался, пока свёрток исчезнет в «вороне», затем безмолвно прыгнул на похитителя и единственным выверенным ударом уложил на месте, не тратя время на рыцарские заморочки. Подхватив трос, Вадим в секунду привязал его к паровой батарее и снова бросился в коридор, к торцевому окну, надеясь хоть на пару минут форы. Без церемоний рванул за ручку, с корнями выдрав створку из рамы. Вертолёт уже был напротив, как и обычно, норовя сразу улизнуть за угол, – только на сей раз его не пускал зацепившийся трос. Кренясь, «ворон» набирал обороты, однако с места не двигался. Впрочем, сорваться мог в любой миг: мощности у него было в избытке. Выискивая слабину, он то поднимался чуть, то опускался, и тогда смертоносные лезвия с шелестом рассекали воздух возле самого окна, будто предупреждали Вадима не соваться. И потоки воздуха толкали его назад – к тому ж шестой этаж! Трусливое тело вопило об осторожности, но разве когда-нибудь Вадим его слушал? Так что? – спросил он себя. Вот и дошло дело до проверки. Способен ты ради друга на безрассудство? «Что сделаю я для людей!..» Отступив в глубь коридора, Вадим оцепенел в шатком равновесии. И в этот момент из квартиры Тима донёсся протяжный скрежет: кажется, первой не выдержала батарея. Вертолёт вздрогнул, и тотчас Вадим отчаянно рванулся к окну, больше не позволяя себе рассуждать. Руками вперёд он нырнул в дыру, обмирая от ужаса пролетел несколько метров бушующей пустоты и со всего маху ударился грудью о «вороний» хвост, вблизи оказавшийся неожиданно громадным. Елозя конечностями по гладкому металлу, Вадим заскользил вниз, уже холодея в предчувствии того, как сорвётся и понесётся, кувыркаясь, к далёкому асфальту. Но тут пальцы зацепились за скобу, судорожно сжались. Мгновенным рывком Вадим оседлал толстенный цилиндр, сдавив его, точно обручами. А в следующий миг вертолёт сорвался с места, наконец освободившись от якоря, и понёсся прочь, наклонясь вперёд и всё круче забирая вверх. По счастью, сопла «ворона» оказались достаточно разнесены, чтобы не хлестать струями прямо в Вадима, а кабина прикрывала его от встречного потока, – иначе он не продержался бы долго. Но и нисходящих вихрей вполне хватало, чтобы за минуты вымыть тепло из голого тела, ободранного в кровь о вертолётные заклёпки. Хорошо, хоть эти беззадые, почти условные трусики он не снял, как ни настаивала Алиса!.. Смотреть вниз Вадим избегал и вообще старался меньше думать о высоте, запуганный собственными снами, в которых рушился столько раз. А ещё в своих снах Вадим частенько оказывался на улице нагишом – словно в далёком детстве, босоногом и голопузом. Но тогда на нём хотя бы трусы оставались, зато в снах – ничего, почти как сейчас. Да полно, уж не снится ли это? Судорожно стискивая и нехотя разжимая руки, Вадим по редким скобам подобрался вплотную к кабине, обнаружив здесь подходящую выемку, и всем телом приник к чёрной броне, разогретой от близости мотора. И снова зацепенел, не зная, на что решиться. То ли попробовать забраться внутрь «ворона» и там, уж как выйдет, разобраться с экипажем. То ли удерживать занятые позиции до посадки. В обоих вариантах шансы на успех представлялись мизерными, а потому Вадим остался в укрытии, самой пассивностью выбирая полёт. Странно, но проникнуть сознанием в кабину он не мог, сколько ни пытался, – будто её накрыли экраном. А может, сами Шершни зашторили души настолько, что больше не будоражат мысле-облако? Или он был прав насчёт Алисы, и у него недостаёт сейчас Хаоса для таких фокусов? Женщина-вамп, надо же! Разрядила организм напрочь. В конце концов, сконцентрировавшись до звона в ушах, Вадим сумел пробиться вглубь, однако так и не смог разобрать, сколько Шершней там засело. Пожалуй, в сумме они тянули на двух-трёх, не больше. А «ворон» уже забрался в такие выси, откуда земля казалась далёкой, а потому и безопасной, точно картинка. Назад уносились игрушечные дома, улицы, площади, парки, много раз виденные Вадимом с земли, но теперь узнаваемые с трудом. Не разжимая сведённых пальцев, он отклонялся сколько мог в сторону и вдобавок вытягивал шею, пытаясь разглядеть, куда уносит громадная стрекоза, – однако цели не разгадал. Во всяком случае, летела она к окраине либо ещё дальше – «за тёмные леса». К этому способу транспортировки Вадим успел приноровиться, даже согрелся в железном закутке, куда почти не задували ветра, буйствующие вокруг. И вибрация оказалась на диво слабой, хотя моторы старались вовсю, а скорость была приличной. Сюда бы привязные ремни да стюардессу с напитками – тогда порхайте хоть до утра! Город давно остался позади, а они мчались всё дальше, и теперь Вадим наблюдал внизу только бесконечную череду рощиц, полян, топей, изредка разрываемую запущенными дорогами и тесными заболоченными полями. И что там водилось ныне, не хотелось думать. Внезапно вертолёт пошёл на снижение, опасно кренясь, и Вадим снова стиснул пальцами скобы – до побелевших костяшек. Будто пытаясь его стряхнуть, «ворон» заложил крутой вираж и одновременно ухнул вниз, как подстреленный. Но ближе к земле снова ухватился за воздух и по наклонной скользнул под навес, открывшийся меж деревьев. Мягко коснулся опорами бетона и успокоенно замер, продолжая по инерции шуршать лопастями. Из кабины выбрались трое Шершней – все крупные, массивные, в шипастых скафандрах и шлемах с забралами, – сноровисто побросали длинные свёртки в подъехавшую тележку, загрузились туда сами и укатили по тёмному наклонному тоннелю. Вспомнив о своей наготе, Вадим скрипнул зубами от досады: хорош же он будет в одних трусах против этой бронированной своры! Как видно, Шершней действительно отбирали по габаритам, а может, ещё доращивали до требуемого стандарта. Конечно, это не серки, прошедшие весь путь, однако доспехи, которые даже Вадиму показались «на вырост», этим здоровякам годились вполне. А из «ворона» уже вываливался четвёртый Шершень, наверное пилот, – тоже не маленький и в скафандре. Подобравшись, Вадим изготовился упасть ему на спину, чтобы завладеть популярной здесь формой, но тут на бетон спрыгнул ещё один – штурман или стрелок. «Ёлы-палы! – в смятении подумал Вадим, шарахаясь обратно в тень. – Хорошо, не сунулся тогда в кабину – вот была б им потеха, пятерым-то! Всё-таки бережёт меня судьба». За экипажем, безмолвно слонявшимся по площадке, скоро приехала вторая тележка – а может, та же самая, только успевшая обернуться. Молча латники втиснулись на переднее сиденье, рядом с верзилой-водителем, оставив кузов пустым. Будто подхлёстнутый изнутри, Вадим сорвался со своего насеста, в несколько летящих скачков догнал тронувшуюся тележку и, легко перемахнув бортик, тут же укрылся под широкой лавкой. Переводя дух, покаянно качнул головой: похоже, ещё один его выверт остался без последствий. Эдак недолго и авантюристом заделаться. Тележка уже катилась под уклон, почти не задействуя мотор. Прикрыв глаза, Вадим следил за дорогой, на своей внутренней карте отмечая немногие повороты, чтобы не заблудиться при возвращении. Пожалуй, больше всего Вадима смущал вопрос: а если его застукают под этой лавкой – голым, в странной позе? Идиотизм! Наконец тележка остановилась, и Вадим тут же забился в самую глубь своей щели, ощутив приближение нескольких сумрачных сознаний. Впрочем, они только заглянули в кузов и сразу повернули обратно, вполне равнодушно. Либо ничего не заметили, либо такой пустяк, как Вадим, их не заинтересовал. Сосредоточась, он разбросал вокруг незримые сети, и в них немедленно угодило с дюжину чужих разумов, на удивление инертных. Среди всех выделялись Шершни, уже знакомые Вадиму своей укрощённой свирепостью, в любой момент готовой выплеснуться взрывом, – остальные не показались ему опасными. Напрягшись ещё, он обнаружил спящее сознание Тима, по первому впечатлению благополучное, и пяток других засонь. Подождав, пока грозные латники уберутся, Вадим осторожно выглянул из тележки. И едва сдержал истеричный смешок, вдруг обнаружив себя словно бы на нудистском пляже, в окружении таких же голышей, как он сам. Даже ещё более голых, поскольку паховая гроздь у них отсутствовала напрочь, будто снесённая рубанком местного папы Карло, – так что и прикрывать было нечего. Кожа у всех оказалась по-южному оливковой, кое-где сгущаясь до синевы, да и лица не местной лепки. Вдобавок сложение у большинства озадачивало женственностью, будто бедняг оскопили в раннем детстве и с тех пор они так и не оформились в мужчин. В любом случае на выкраденных спецов голыши походили мало, зато затеряться среди них Вадиму было значительно проще – конечно, если не присматриваться к его распираемому естеством мешочку и шнуркам на ягодицах. Он и сам был немногим светлее здешних смугляков, а по габаритам некоторые даже превосходили его, несмотря на женственность. Затем Вадим обратил внимание на здешнюю архитектуру – точнее интерьер, поскольку речь шла о помещениях, вырытых глубоко под землёй. Окружавший его зал оказался просторным на удивление – с высоким сводчатым потолком, подпёртым резными колоннами, и мерцающими чёрными стенами, сложенными из полированного мрамора. Этот помпезный стиль, с его мрачным величием и деспотическим выпендрёжем, в самом деле походил на восточный. Но если его почитатели принадлежали к горцам, то уж никак не к кавказцам. Скорее Памир, ещё лучше – Тибет, ибо здесь ощущалась культура изощрённая, древняя, далёкая до жути – то ли персидская, то ли индийская, то ли китайская, то ли всего вперемежку. (Может, и вовсе ацтекская?) Бог знает, откуда принесло эту экзотику и что за люди её насаждали, но меньше всего Вадиму хотелось в неё углубляться – как бы и самого не оскопили, для общего единообразия. Ничего ужасного, конечно, однако он привык к своей «грозди гнева», жаль было б лишиться. Вообще, это смахивало на муравейник. Здешние солдатушки уже набедокурили чего надо и убрались на заслуженный отдых. А за дело принялись бесполые работяги, сортируя безжизненную добычу, пока что в беспорядке сваленную на пол, неподалёку от тележки. По двое они подхватывали ближайший свёрток и уносили в одну из трёх дверей, распахнутых в дальней стене. По какому принципу шла сортировка, Вадим не понял – во всяком случае не по весу. Судя по всему, никто грузчиками не руководил и впрямую за ними не надзирал, хотя под потолком Вадим ощутил бдящее око страж-камеры, – просто каждый был нацелен на работу и монотонно её исполнял, особенно не заботясь об эффективности. Очередной раз решившись, Вадим вымахнул из тележки и смешался с голышами, отчего-то уверенный, что те не обратят на него внимания. «Восток – дело тонкое», стучало в голове, пока он пробирался между безмолвно снующих фигур. А рвётся, где тонко. И откуда он взялся здесь, этот Восток? К россыпи свёртков Вадим подоспел как раз вовремя, чтобы оттеснить одного из бесполых, уже готовившихся поднимать Тима. Без возражений тот переключился на соседнее тело, а Вадим, на пару со вторым голышом, понёс Тимку к дверям – в холодильник, что ли, на мясной склад? Однако выяснять это не стал, как ни любопытно, а сразу за входом, чуть углубясь в сумеречный коридор, подбросил свёрток себе на плечо и отпихнул напарника: шагай, мол, обратно, управлюсь без тебя! И снова наткнулся на безропотное согласие, более подобавшее автомату. Дождавшись, когда бесполый удалится, Вадим затрусил по коридору, свободной рукой тычась во все двери, пока наконец не угодил в незапертую. Сейчас же нырнул внутрь и замер в кромешной тьме, прощупывая её мысле-облаком. Особенного не обнаружил: обычная кладовка – довольно тесная, загромождённая, затхлая. Последнее, впрочем, не странно, учитывая назначение комнатки, хотя в целом вентиляция работала на диво – не хуже, чем в прежнем метро. Ощупью он распаковал Тима, уложив на подходящий ящик. Затем попытался разглядеть в стенах проводку, однако не преуспел, как будто кладовку обесточили снаружи или проводов не было вовсе, – значит, придётся и дальше обходиться без света. Огорчаться не стал, тем более в темноте обострялись прочие его чувства, включая диагностический дар. Стараясь не отвлекаться на снующих по коридору голышей, Вадим наскоро обследовал приятеля. Как и предполагалось, Тима усыпили, однако проделали это странным способом, даже обойдясь без лекарств, – попросту вогнали иглу в подходящий нервный узел. (Кстати, вполне в духе Шершней.) Соответственно и привести спеца в чувство труда не составило: лишь Вадим выдернул иголку, как похищенный зашевелился. – Только не спрашивай, где ты, – вполголоса сказал Вадим, накрепко зажав ему рот. – Хотя бы сейчас обойдись без банальностей. Ну, ты вменяем? С трудом Тим кивнул, сейчас же получил свободу действий и ошалело закрутил головою по сторонам. – Не пугайся, ты не ослеп, – добавил Вадим. – Просто здесь темно. – Хорошо, а где тогда ты? – сипло выдавил Тим. – Остальное как-нибудь домыслю. – Мыслитель! – фыркнул Вадим. – Был бы умный – не угодил сюда. – Это мудрые не попадают в ситуации, умные – с блеском из них выпутываются. – С треском, – буркнул Вадим. – Мы у Шершней, понял? И в сотне метров под землёй. Пока нас не хватились, а снаружи толкотня, но при некотором везении можно добраться до транспорта. – Это в одних-то трусах? Представляю! – А вот твои семейные придётся снять, – решительно сказал Вадим. – Вместе с цветами. Чтоб ты знал, здесь не принято носить даже гениталий, – но твой гвоздик ещё разглядеть надо! – Погоди, – растерянно попросил Тим. – Чего-то не поспеваю… Там что, одни кастраты? – Сейчас – да. Им всё до лампочки, но за ними приглядывают сверху, так что сам понимаешь… И шевелись, ладно? Если не слиняем сейчас, потом случай вряд ли представится. Несколько раз Тим глубоко вздохнул, успокаивая нервы, затем сел, спустив ноги на пол. В сомнении затеребил просторные трусы, спросил: – А ты не валяешь дурака? Сейчас выйдем, а там… Юля. – Снимай, снимай, – подстегнул Вадим. – Сдался ты ей!.. Лучше оставить здесь трусы, чем их содержимое. Поднявшись, Тим покорно разоблачился, и тотчас Вадим повёл его к выходу, держа за локоть. Выждав, приоткрыл дверь и скользнул наружу, лёгким рывком преодолев последние сомнения приятеля. Один за другим они зашлёпали в сторону зала, а навстречу уже брела понурая пара бесполых, неся на плечах очередного похищенного. Тим чуть замедлил шаг, изумлённо вглядываясь, но Вадим тотчас щёлкнул языком, поторапливая, и коротыш снова прибавил, стараясь не отставать от рослого спутника. Видимо, загадочный облик голышей его впечатлил. В зале мало что изменилось, только из тюков на полу остался один, а предпоследний уже уносили двое кастратов, и больше тут не было никого. – Делай, как я, – шепнул Вадим, направляясь к мешку и при этом неотрывно следя за реакцией надзирающего «ока». Одним движением друзья забросили куль на плечи, размеренно зашагали к тележке, так и оставленной на виду, – будто у них что-то засбоило в программе. Опустили его в кузов и так же неспешно, с обеих сторон, забрались на переднее сиденье. – А вот теперь держись! – сказал Вадим, срывая машину с места. И вовремя, потому что в следующую секунду под сводом раздалась очередь, а позади беглецов камень вспахали пули. Натужно воя, тележка понеслась вверх по тоннелю, с каждой секундой наращивая скорость, – как выяснилось, резервов у неё хватало. Дорогу Вадим запомнил накрепко, и его мысле-облако помогло – иначе б он вмазался в стену на первой же развилке, поверив голографической ловушке Шершней (на поверку оказавшихся не такими беспечными). Когда Вадим направил разогнавшуюся тележку на то, что казалось несокрушимым монолитом, Тим только и успел, что обречённо ахнуть, как видно, прощаясь с жизнью. Зато потом, когда они влетели в новый, нежданно открывшийся тоннель, долго чертыхался, изумлённо оглядываясь. И перекрёстков здесь обнаружилось много больше, чем показалось Вадиму из-под лавки, – вообще это походило на громадный запутанный лабиринт, пробраться через который неподготовленному человеку вряд ли бы удалось. Каких трудов и скольких затрат стоило его вырыть да ещё выложить изнутри гранитом, которого в губернии не так много, и мрамором, которого нет вовсе, а вдобавок оборудовать страж-системой, сюрпризами и странными светильниками, помещёнными у самого пола! Очередной раз Вадим повернул за угол и едва не затормозил, увидев поперёк тоннеля три зловещие фигуры в шипастых латах и с громоздкими огнестрелами в руках. Разом они вскинули стволы к плечам, разом нажали на спусковые крючки – огнестрелы застрочили, Тим запоздало вскрикнул, – а тележка уже неслась дальше, пронизав латников, точно мираж. Впрочем, они и были миражом, как определил Вадим на второй, более пристальный взгляд, – ещё одна ловушка, устроенная предусмотрительными Шершнями. Затем путь преградило бронированное чудище, распахнув чемоданную пасть, утыканную неправдоподобными зубами (такого красавца Вадим не видал даже на фотках крутарей); потом – бушующее пламя, готовое за секунды сожрать любого; следом – разверзшаяся сразу за поворотом бездна, из которой клубился сизый дымок. Тим уже не вскрикивал и не охал потерянно, только жмурился да сильнее стискивал поручни, когда они пронизывали новый мираж, а затем долго озирался, будто сравнивал свои впечатления с разных ракурсов. – Знаешь, – вдруг заявил он, едва разжимая вздрагивающие челюсти, – похоже, эти ребята не сильны в красках. То ли плохо их чувствуют, то ли не умеют воспроизвести. Зато формы безупречны! – Полагаешь, это устроили дальтоники? Тим воззрился на приятеля с изумлением. – А чего, – ответил он чуть погодя, – вполне может быть. Ну не полные, конечно, – просто спектр поуже, как у неисправного тивишника. И всё равно о подобном уровне голографии я даже не слышал! Вообще, не находишь, что наше отступление смахивает на погоню Кощея за Иванушкой и Василисой? – Только у тех задницы не были голыми, – хмыкнул Вадим. – Хотя – кто знает! Как известно, «русской литературе свойственно целомудрие» – может, при записи причесали и сказку? – На твоих чреслах хоть что-то сохранилось, – с завистью сказал Тим. – А каково мне? – В морге все голые, – успокоил Вадим. – Сначала выберись. – А там кто? – Тим ткнул пальцем за спину. – Может, глянем? – Пожалуй, пора. – Ну да, а то вдруг он задохся! Зачем нам выкладываться из-за покойника, верно? – Он-то живой, будь спокоен. Только… – Что? – Только это не он, – заключил Вадим. – Ты взгляни. Растерянно покосясь на приятеля, Тим перебрался в кузов, распахнул свёрток. – Чёрт, девица! – пробормотал он. – И тоже – нагишом. – Ты против? – Да нет, ей идёт… Только что она вообразит, когда очнётся и увидит рядом нас, особенно меня? – А на тебе особенном – его, красавца, – усмехаясь, продолжил Вадим. – Да уж, тут-то тебе не отбиться! – Как бы в истерику не ударилась или в бега? Только и забот сейчас, что за ней гоняться! – А потому – пусть себе спит. Не такая она тяжёлая. – Даже я унесу, – подтвердил Тим. – Славная у нас подбирается компашка, а? Сейчас бы на пикничок, да ещё Юльку прихватить – для симметрии. – Сейчас тебе устроят пикник, – пообещал Вадим, настораживаясь. – Ложись-ка, Тимчик, на дно. – Чего? – удивился тот. – Это ещё зачем? – На днище, живо!.. И подружку придержи – сейчас помотает. Торопливо Вадим откинул сиденье к самой спинке и втиснулся в открывшуюся внизу щель, почти усевшись на пол. На виду остались только руки, вращающие руль, а ориентироваться он мог и вслепую. И тотчас тележка вырвалась из тоннеля на посадочную площадку, со всего разгона устремившись к «ворону». А тот уже поджидал гостей, нацелив на тоннель носовую пушку. По счастью, его лобовое стекло оказалось для мысле-облака более проницаемым, чем тыловая броня, и Вадим в точности подгадал момент, чтобы дёрнуть руль в сторону. Вплотную к тележке прошелестела молния, затем другая, и тут Вадим, накрепко прилепившись к чужому сознанию, принялся «качать маятник» в лучших традициях, не спеша появляться у стрелка на виду. Слава богам, тот не сообразил встретить беглецов пулемётом, увернуться от которого было б сложней. Каждый раз, за миг до выстрела, Вадим вилял машиной вбок, пропуская мимо губительный заряд, и снова гнал тележку вперёд, почти не сбавляя скорости. Весь путь от лабиринта до «ворона» уложился в секунды, зато и в себя вместил множество манёвров, из-за этого показавшись втрое длинней. Потом стрельба прекратилась, и они влетели под вертолёт, едва успев затормозить. В следующий миг Вадим вымахнул из тележки, торопясь проскочить в незапертую дверь салона, а из тёмной кабины на него уже надвигался шипастый силуэт, размахивая конечностями. Но Вадим по-прежнему был настроен на Шершня «всеми фибрами» и от ударов ускользал так же легко, как от молний, угадывая в зародыше, и заманивал противника всё ближе к дверце, пока не оказался вплотную к ней. Латник кинулся снова, Вадим опять увернулся, подхватывая за разящую руку и упираясь в спину. Затем мощным рывком вышвырнул Шершня наружу, отправив кувыркаться по бетону. И тут же склонился над тележкой, принимая безвольное тело девушки, с натугой поданное Тимом. Следом в салон впрыгнул сам Тим, сразу захлопнув за собой дверцу. А Вадим уже пробирался к пульту, оставив девицу на полу, благо здешнее покрытие напоминало роскошный ковёр. – Править-то умеешь? – поинтересовался Тим так небрежно, будто не хотел огорчать себя ответом. – Вообще знаешь, как эта штука летает? – Теоретически, – ответил Вадим. – А у тебя есть другие идеи? Тим только вздохнул и, пока Вадим запускал двигатель, перенёс девушку во второе кресло, накрепко спеленав ремнями. Отдуваясь, оглядел её с обычным нахальством, на этот раз, за ненадобностью, не раздевая взглядом. А посмотреть было на что: пропорции у малышки оказались на зависть, а мускулы плотные и упругие, точно у билдерши, – и это при изящном костяке топ-модели. На неприручённом Западе она вполне могла бы пробиться в мировую элиту по категории «figure»: атлетичность, женственность, красота, – в крайнем случае «fitness». (Но уж, конечно, не «muscular» – упаси бог!) – Секс-экипаж к полёту готов, – пробормотал Тим. – Бесштанная команда, это ж надо! Даже стюардесса есть. А кто я – штурман, что ли? – Органическое удобрение, – сказал Вадим. – Сейчас будем разбрасывать над полями. – Лучше над городом… Как считаешь, – спросил Тим, – уже стоит её будить? Небось теперь не убежит! – Пусть поспит ещё. Гробиться лучше во сне. – Ну да, ну да… Лучше, конечно, не гробиться. Винт слился над их головами в мерцающее марево, наполняя кабину ровным гулом, «ворон» подрагивал, едва удерживаясь на земле, а Вадим всё не решался его отпустить. Как бы эта его авантюра (которая по счёту?) не оказалась последней. – Да не тяни ты! – не выдержал Тим. – Хуже нет – ждать. Или рассчитываешь на прощальный салют вдогонку? – «Он сказал: поехали, – процедил сквозь зубы Вадим, очень плавно наращивая давление на рычаги, – он взмахнул рукой…» – Ага – щас! – огрызнулся Тим. – Двигай же! «Ворон» наконец оторвался от площадки, плавно выплыл из-под навеса – в разгулявшуюся к середине ночи пургу – и тут же принялся метаться и скакать под порывами свирепого ветра. – Чёрт, – тоскливо вскричал Тим, – этого не хватало!.. – «Небось, небось», – вспомнил Вадим присказку крутаря Гризли и уверенней взялся за рычаги. – Поздно пугаться. Вертолёт круто взмыл в вышину, где мотало не меньше, зато можно было маневрировать, не рискуя на что-нибудь налететь. И сразу лёг на обратный курс, будто в нём включился автопилот.3. Кира
– Что я говорил! – пробормотал Вадим, вцепившись в рукояти с избыточной силой. – Меня любят звери, женщины, машины… Из осторожности он не стал зажигать огней – ни снаружи, ни внутри. Сумрак кабины рассеивала только приборная панель, уютно мерцая многими циферблатами и экранами, дружелюбно подмигивая цветными лампочками. Да ещё в салоне тускло горели, словно угли остывающего костра, несколько аварийных светильников. – Кстати, о женщинах, – Тим кивнул на обнажённую красотку, сладко прикорнувшую в кресле. – Давай!.. А чего? И цинично подмигнул, уже успокоенный, уже уверовавший в пилотный талант приятеля, – ещё раньше, чем тот поверил в себя сам. И забывший про свою наготу. – Только не размахивай перед ней своим сокровищем, ладно? – усмехнулся Вадим. – Прибереги этот сюрприз на потом. Смутившись, Тим отступил за спинки кресел. Даже присел, чтобы спрятаться надёжней, – он всегда был смелее на словах. – Ну, теперь можно? – спросил из укрытия. – Куда там положено целовать спящих царевен – в «сахарные уста»? И где они есть – то бишь в которые? – Закатай губу обратно, прынц хренов. Вон, – на миг высвободив руку, Вадим указал на иглу. – Выдерни. – Всего и делов, да? Осторожненько Тим потянул за иголку, и девица тотчас открыла глаза – весьма симпатичные, надо признать, как и всё у неё. Плавно повела ими по сторонам, словно не желая выдавать пробуждение, – Вадим наблюдал за ней с любопытством. Заметив его взгляд, девушка уже в открытую покрутила головой по сторонам, вызвав на лице Тима приветственную улыбку, впрочем довольно бледную. Внимательно оглядела пульт, будто запоминала показания приборов, потом вдруг протянула руку и слегка сдвинула регулятор обогревателя, добавляя кабине тепла. Так же сосредоточенно осмотрела сквозь лобовое стекло окрестности, едва проступавшие за кружащим снегом, – даже, кажется, оценила ситуацию в целом. Лицо при этом оставалось у неё строгим и серьёзным, как у монашки при общении со всевышним. – Меня зовут Кира, – внезапно сообщила она, – если интересно. – А меня – Тимофей, – немедленно откликнулся Тим и уточнил: – Тимофей Филимонович, когда в штанах. А вот это – Вадим. И как раз он нас вытащил – если интересно. – Да уж, конечно, не ты, Геракл засушенный! – с пренебрежением сказала Кира. – Чёрт, и надо ж было так напиваться, – пробормотала она затем. – Сейчас уписаюсь. Выпростав из ремней своё мускулистое стройное тело, она без тени смущения проследовала в глубь салона, бесстрашно распахнула дверь, впуская клубы снега, и присела на корточки у самого края, далеко выдвинув в дыру голый зад и отвечая на удивлённые взгляды мужчин надменной улыбкой. – Может, поддержать? – предложил Тим, возбуждённо хихикая. – А то могу и… – Заглохни, трепло! – велел Вадим. – А вы, милая дамочка, в следующий раз попробуйте обойтись без эпатажа – тут и так довольно жарко. – Правда? – удивилась Кира. – По мне, так наоборот. Кто бы согрел, а? Перевелись мужики! Привстав, она энергично потрясла ягодицами из стороны в сторону, словно собака хвостом. Потом аккуратно закрыла дверь и, растирая ладонями озябшие бёдра, вернулась в насиженное кресло. И даже в нём развалилась не без вызова, забросив напедикюренные ноги к самому стеклу. – Итак, – спросила небрежно, – куда нас угораздило? Ведь это были Шершни, я права? – Всегда и во всём, – галантно поддакнул Тим, ещё стесняясь своих запущенных членов и оттого скрываясь за спинками. – Мы побывали в самом Улье. И еле унесли ноги… гм. – Невольно он покосился на её изящные коленки, выставленные на общее обозрение вместе с прочим богатством, и сипло добавил: – Все шесть. – Чего ж не прихватили ещё парочку? – поинтересовалась Кира. – А к ним – язычок подлинней. Или слишком торопились задать дёру? – Вторую пару мы бы вряд ли осилили, – мягко возразил Вадим. – А ваша нам приглянулась больше, уж извините. Всё-таки она смутилась и поспешно встряхнула короткой гривой, чтобы спрятать порозовевшие уши. Собственно, и выпендривалась Кира, наверное, со стыда – если не за свою наготу, так за дурацкую ситуацию, в которую угодила. Похоже, она не любила проигрывать, а к пассивным ролям не привыкла вовсе. Так что за спасение, конечно, grand merci, но лучше б вы, судари, носов не задирали!.. Или чего там у вас? – Что-нибудь разузнали про них? – деловито заговорила Кира, решив, видно, попридержать эмоции. – Мне это важно, имейте в виду. Девушка даже заелозила ногами, будто прикидывала, не помешают ли они серьёзному разговору и не задвинуть ли их подальше. Но уловила сожаление, тут же проступившее на лицах мужчин, и оставила ноги на прежнем месте – к общему удовольствию. Похоже, и самой Кире одобрительные взгляды спутников были не безразличны, сколько б она ни демонстрировала обратное. – И вправду, Вадичек, – поддержал её Тим, – не пора ли тебе выложить всё? Пожав плечами, Вадим вкратце, без лишних домыслов и самокопаний, на одних голых… гм… фактах, обрисовал свои ночные приключения, начиная с того момента, как заслышал рокот «ворона», и до пробуждения Тима, – предоставив тому рассказывать дальше. Спец подключился с энтузиазмом, и уж он не пожалел ни эпитетов, ни красок, время от времени провоцируя Вадима на возмущённое ворчание. – Не слабо, а? – сказала впечатлённая Кира, когда Тим наконец закончил. – Парень, да ты профи! – Тогда уж везунчик, – возразил Вадим. – Профи должен предвидеть развитие событий, чтоб избегать эксцессов, а мне каждый раз приходилось кидаться в них очертя голову! Тут рано или поздно, однако нарвёшься. – И всё-таки: сигануть из окна на вертушку! – Она озадаченно покачала головой, видимо, примеривая такой прыжок на себя. – Вообще я скорее труслив, – признался Вадим. – Запуган собственным воображением. Однако труса праздную редко. – Уж я думаю!.. Только чего ж того стрелка не кончил? Разве это было не проще, чем выкидывать из салона? – Надо знать Вадима! – назидательно молвил Тим. – Он бы ещё и мат подстелил, чтобы тот не ушибся. – Я сейчас тебя им покрою, – предупредил Вадим. – Трёхэтажным. – Думаешь, не видел, как ты подправлял его полёт? – не унимался спец. – Чтоб он, не дай бог, не грохнулся на голову! – Шутишь? – не поверила Кира. В ответ Тим снисходительно усмехнулся. – Ладно, – вмешался Вадим, мысленно кляня приятеля за трепливость. – У нас не много времени, а высказались не все. Почему вам так важно узнать про Шершней – а, Кира? Девушка замялась, явно не зная, на что решиться. – Милая, так дела не ведутся, – укоризненно заметил он. – Мы выложили, что знали, – теперь ваша очередь. Справедливо? – Да ведь мне ничего про них не известно, – возразила Кира, словно оправдываясь. – Сами знаете: всю дорогу я провалялась в мешке колодой. – В каком мешке? – невинно уточнил Вадим. – Насколько помню, он остался в тележке. Или вас сначала запихнули туда, а потом усыпили? Кира с досадой поморщилась. Её уши уже скрывались под волосами, зато по скулам проступили красные пятна. Всё-таки она была слишком юной для полновесного вранья, а может, характером не удалась. – Должен предупредить, – сказал Вадим. – Не хотите говорить правду, лучше молчите. А ложь я чувствую – вон Тим знает! – Спрашивайте, – сдавленно предложила девушка. – Постараюсь ответить. – Где вас захватили? – На вечеринке у… в общем… – У Первого? – Да, – подтвердила она нехотя. – Вряд ли я перебрала, скорее мне что-то подмешали. Я расслабилась! – Скорей – подкололи, – мягко поправил Вадим, а Тим тут же продемонстрировал усыпляющую иголку. – По-видимому, вы с кем-то уединились перед отключкой. Не помните – с кем? – С… – Кира оборвала себя. – Нет, этого сказать не могу. – Похоже, вы работаете на кого-то, – предположил он. – И неплохо подготовлены для подобных заданий. Не желаете развить тему? – Нет. – Но вам поручено разузнать про Шершней больше, так? – Да. – Видимо, рассудили, что женщине проникнуть к ним будет проще. Однако узнали вы не так много, прежде чем вас сдал кто-то из ваших же работодателей либо из вашего руководства. – С чего ты взял? – Мы с Тимом «страшно далеки» от верхов, но даже мы знаем, что на вечеринку к Первому может попасть только избранный круг. Чтоб забрать человека оттуда, у Шершней должны быть очень длинные руки… или что там у них – жала, жвалы? А вы не из тех, кто работает на шушеру, – по нашим меркам у вас даже слишком приличная подготовка. – Только не говори больше, что ты не профи, – проворчала Кира. – А как узнал про мою подготовку? – По походке, – улыбнулся Вадим. – По сложению, по рефлексам, по жестам, по разговору. Даже по тому, как просто вы разрешили проблему туалета… Не бойтесь, мыслей я пока не читаю. И не думайте, будто меня подослали к вам, чтобы всё выведать, – это было б чересчур сложно. И много ли вы знаете, если честно? Наверняка о вашей конторе Шершни осведомлены лучше вас. Вы же только исполнитель, верно? Даже операции не планируете, не говоря про общее руководство. – Всё так, – подтвердила она. – Хотя насчёт планирования можно поспорить. И хватит об этом, ладно? – Девушка обольстительно улыбнулась: – Как тебе нравятся мои ножки? Ты что-то начал про них говорить… А грудь? Кажется, мнение Тима её заботило мало – снова бедняге не подфартило, а он-то уж слюны напустил!.. – Я же говорю: подготовка на уровне, – подтвердил Вадим. – И оформление отменное – от педикюра до причёсок. Вот только оценят ли это Шершни? Похоже, у них иные вкусы. Он вдруг насторожился, рыская глазами по дисплеям. Сразу и Кира подобралась, пряча соблазнительные ноги под себя. Затем, ткнув пальцем в экран, коротко сообщила: – Вижу цель. – Сразу и цель, – огорчённо пробормотал Вадим. – Мадемуазель желает пострелять? Ему так не хотелось, чтобы подтвердились худшие опасения, напрягавшие его с самого старта. Однако, если верить локатору, к ним приближался некий летун, явно устремившийся «ворону» наперехват. По его настрою Вадим чувствовал, что легко он не отвяжется, и скорость у летуна была на зависть. Вадим сомневался, что из своей вертушки сможет выжать такую же – с его-то полётным опытом. До сих пор он только старался поддерживать курс да оберегать пассажиров от лишней тряски, – но устраивать здесь «вороньи» гонки!.. – Лучше стрелять, чем быть подстреленным, – резонно заметила Кира, поднимаясь в своём кресле на ноги. Прежде чем Вадим успел удивиться, она отмеренным рывком выдвинула из потолка складное сиденье и тут же взобралась на него, упёршись ступнями в предусмотренную над лобовым стеклом дугу, а туловище втиснув в открывшееся пулемётное гнездо – сродни тому, какое обживал Гризли в недавней загородной прогулке. – Замечательно, – буркнул Вадим. – Вот сострелками у нас никогда проблем не возникало! И всё-таки дышать стало легче: теперь он не чувствовал себя таким уязвимым. Всегда приятно, когда кто-то другой берёт на себя грязную, хотя и неизбежную работу. – А ты что залип? – спросил он у притихшего Тима. – Сокровища стережёшь? Кресло-то освободилось! Косясь на стройные ноги Киры, вкрадчиво переступавшие по опорной дуге, тот поспешно перебрался вперёд, поспешно же пристегнулся. – Вот твой инструмент, – показал Вадим на лазерную пушку. – В действии ты его видел. Разберёшься? Тим молча кивнул. – Только не пуляй без команды… Слышите, Кира? – сказал Вадим наверх. – По возможности сдерживайте азарт. Главное для нас – уйти. – А это как повезёт, – приглушённо откликнулась она. – Близко они? Ага, вижу! И сам Вадим разглядел длинное тело, стремительно проступавшее сквозь снежную пелену, и на предельном ускорении рванул «ворона» прочь, больше не страшась ни тряски, ни вьюги, ни грозы, – все прежние страхи отодвинула новая опасность. Чужак приблизился ещё чуть, затем скорости уравнялись и действительно началась гонка, к счастью, пока бескровная – тем более, Кире и Тиму стрелять назад было сложно. Но и Вадиму стало нелегко сквозь все перегородки ощущать преследователей. Всё же он разобрал, что погоня продлится недолго – пока Шершни не убедятся, что «ворон» угнали не такие уж лохи, и не собьют его к чертям, лишь бы не достался врагам. Стало быть, стрельбы не избежать. – Не подставляй им хвост, – посоветовала Кира, на удивление спокойная. – Это ж вертушки, а не собаки!.. Думаешь, долго они будут принюхиваться? – Ща кэ-эк саданут! – не смолчал и Тим, опасливо ёжась. – «И никто не узнает, где могилка»-то!.. – Пусть сперва попадут, – процедил Вадим, пробуя машину на манёвренность. – Сейчас покажем высший пилотаж – такого они ещё не видали… Ну-ка, держитесь! Крепче стиснув зубы, он повернул «ворона» кверху, будто взбирался на отвесную гору, и чужак последовал за ними как привязанный, не желая отступать. Но Вадим забирал всё круче, пока вертолёт не стал заваливаться на спину. И тут Шершни растерялись, пытаясь вывалиться из петли, уже затягивающей их машину, но опоздали, на секунды потеряв опору о воздух, и закувыркались к земле, отчаянно стараясь выправить вертушку, – всё ниже, ниже, пока не скрылись за снежными вихрями. А Вадим плавно замкнул петлю и полетел дальше, с замиранием прислушиваясь к удаляющемуся кипению Шершневых страстей. Кажется, они всё-таки ухитрились посадить машину – однако взлетят, бог даст, не скоро. – Чёрт тебя подери! – раздельно произнесла Кира. – Что это за выкрутасы? – Эффектный трюк, правда? – усмехнулся Вадим, понемногу расслабляясь. – Дело в том, что данный тип вертолётов позволяет крутить «мёртвую» петлю, – но Шершни, видимо, об этом не знали. – А ты сам – знал? – Я надеялся, – со вздохом признался Вадим. – Однако это был единственный способ разойтись без пальбы, а с таким стрелком, – он кивнул на Тима, до сих пор намертво вцепившегося в подлокотники, – мы б имели не много шансов против тамошних умельцев. Угрюмо Тим покосился на приятеля, но промолчал, словно не смог пока разжать челюсти. Хорошо, хоть сердце у него крепкое. – Значит, мне уже спускаться? – спросила Кира, беззаботно болтая ногами. – Так и не дали пострелять, сволочи! – Опершись ступнёй о плечо Вадима, девушка ловко соскользнула ему на колени, привольно расселась. – Не помешаю тебе, нет? Моё-то место занято – вот им, – она легонько пнула зацепеневшего Тима в бедро. – Не обделался, герой? – Если подопрёт, – выдавил тот, наконец отпуская подлокотники, – я уже знаю, что делать. Давеча показывали некоторые. – Хотела б я посмотреть! – засмеялась Кира, откидываясь Вадиму на грудь и щекоча ему лицо шелковистыми локонами. – Только не забудь привязаться, иначе посыпешься следом. Словно невзначай она провела нежной ладонью по щеке Вадима, с сожалением вздохнула, будто после удачно завершённой акции не прочь была душевно оттянуться, хватанув отборнейших удовольствий. «Делу – время, потехе…» Но без потехи и дело теряет смысл – по крайней мере, для профи. Ради чего выкладываться-то? Хотя иногда удаётся совместить акцию с актом. Очередной раз поддавшись наитию, Вадим развернул машину и по наклонной направил вниз. – В чём дело? – сразу спросила Кира. – Хочешь подставиться под их пушку? – Эй-ей-ей, ты чего! – всполошился и Тим. – Ещё не накувыркался, Вадька? Он не ответил, напряжённо вслушиваясь в себя. Где-то неподалёку витал знакомый дух. А может, не дух это был, но аромат истинной магии, который Вадим не обонял столько лет!.. О том невероятном отрезке своей жизни он старался не вспоминать и уж тем более избегал это обсуждать, чтоб не прослыть психом. Но сейчас ему почудились отголоски давнего безумия. Боже мой, откуда это – сейчас, здесь? Вадим уже дотянулся мысле-облаком до Шершней, только теперь они звучали иначе, будто заснули либо затаились, зацепенели по своей осиной манере, надеясь обмануть ушлого противника. Потом из снегопада выступила бугристая поляна, поросшая редкими кустами, а на ней – обездвиженный вертолёт с поломанными опорами, зарывшийся в сугроб парой чёрных лопастей. И никого рядом. Ни огоньков, ни шевеления – ничего. Действительно, затаились. Даже плазмомёт безжизненно уткнулся шипастым дулом в распаханную землю. – По крайней мере взлететь им будет непросто, – удовлетворённо заметила Кира. – Не хочешь садануть по ним молнией? – Зачем? – Хотя б увидим пушку в действии. – Я не бью лежачих, – нахмурясь, ответил Вадим. – Такой вот предрассудок, простите старика. – А за Шершнями бы не заржавело. – Это их проблемы, – сказал он. – Что до действия, так я нагляделся. Ну, взрывается – ну и что? Вадим спустил машину ещё ниже, на всякий случай держась в стороне от павшего «ворона», и завис над самой поляной, своими винтами добавляя позёмке ярости. Качало здесь крепко – как бы самим лыжи не обломать. – Хочешь приземлиться? – снова спросила Кира. – Их там трое, не меньше. Да ещё скафандры. – Да огнестрелы, – прибавил Вадим. – Нет, садиться не будем, не дураки, – к чему подставляться, верно? Он ещё раз оглядел поляну и снова не заметил странного. Даже аромат магии почти развеялся, словно бы «вороньими» винтами. Может, дело в Шершнях? – вяло предположил Вадим. Да нет, у них-то откуда!.. Там ведь другой перекос. – Однако взлететь они смогут, – возразил он, наконец посылая машину вверх. – Надо только поставить машину ровней. Если втроём не справятся, дождутся подмоги. – Потому и следует по ним садануть, – мстительно сказала девушка. – Чтоб не дождались! В последний миг Вадиму почудился за деревьями промельк стремительного тела, но спускаться второй раз он не решился. К тому ж это мог быть и зверь. Не сейчас же за ним охотиться? На мгновение приспустив веки, Вадим устремился мысле-облаком к подозрительному месту и будто увидел перед собой чёрные стволы, торчащие из белой земли как берёзки на негативе. Картинка мигнула и пропала, лишь только он открыл глаза, – а далеко бы он улетел с закрытыми-то? До первой приличной горки. Впрочем, откуда здесь горы? «Ворон» уже нёсся над городскими окраинами, в пылу погони проскочив добрые две трети дистанции. – Подлетаем, – сообщил Вадим. – Конечно, мы неплохо друг к другу притёрлись, без штанов-то, – однако в городе могут этого не понять. Куда ж рулить? – Во всяком случае, не ко мне, – быстро откликнулась Кира. – Там ещё долго придётся разбираться и лучше – днём. – И ко мне могут нагрянуть, – сказал Тим. – Если уже выяснили, кто сбежал. Незасвеченный только ты, Вадя. – Так и у меня они побывали, – нехотя напомнил Вадим. – Может, как раз сейчас вычисляют по видеозаписям – наверняка же в Гнезде снимали. – Вот так: летели, летели – а куда, зачем? – посетовал Тим. – Что ж нам, так и порхать всю ночь? «Летучий голландец» губернского масштаба! – Ну да, разлетался! – хмыкнула Кира. – «Наш орёл»! – И кивнула на панель: – Горючего едва хватит на полчаса. – Стало быть, мы тут посовещались, и я решил, – веско сказал Вадим. – Летим к общаге, но в сам дом соваться не будем – переждём неподалёку. Я знаю подходящее место… Только уговор, Кира, – добавил с нажимом. – Координаты не выдавать даже любимому начальству. Согласны или как? – Или где? – снова засмеялась девушка. – А куда мне деваться? Не бежать ведь голышом через весь город! Сюрпризов больше не встретилось, и Вадим благополучно посадил «ворона» в центре знакомого парка, такого же пустынного и вымокшего, как в прошлую ночь. Долго прислушивался, отыскивая серков или что похуже. Но, видно, вчера Шершни выловили-таки стаю, а новая, взамен её, ещё не образовалась. Так что можно было выбираться наружу, не опасаясь ничего, кроме собачьего холода. Конечно, такую машину жаль оставлять, но не дожидаться же, пока за нею явятся хозяева? – Сматываемся? – деловито спросила Кира, распахивая дверцу. – Лучше не тянуть, по-моему. – «Но сурово брови мы насупим», – промямлил Тим, с отвращением взирая на кружащий снег. – Нам туда, что ль? А это обязательно? – Ходу! – скомандовал Вадим, первым ныряя в пургу. Не напрягаясь, он побежал к знакомому дому, а следом шлёпали по слякоти двое голышей – картинка нелепая до крайности, учитывая, что происходит сие в жилых кварталах, весьма оживлённых в дневное время. С самого начала эта череда авантюр напоминала не слишком связный сон, и завершалась она в том же стиле. Не хватало лишь толпы добропорядочных горожан, изумлённо наблюдающих за нудистской пробежкой «моржей». Впрочем, наверняка реакция была бы круче – тут вам не «дикий Запад»!.. Хотя и там моралистов хватает. Взбежав по лестнице, Вадим повернул к облюбованной квартирке, похоже, становившейся его постоянным прибежищем. Пропустив спутников внутрь, тщательно запер дверь и повёл их в спальню, уже вполне обжитую, где все трое зарылись в груду тряпья, «не остывшую» после предыдущей ночи. Дрожащую девушку с обеих сторон обложили мужчины, но сама она развернулась к Вадиму, обхватив всеми конечностями, а уж свои аппетитные тылы предоставила обхаживать Тиму. Впрочем, согрелись они быстро. – Ну хорошо, – сейчас же заговорила Кира. – Здесь не так плохо, признаю, в подобном свинстве даже есть своя прелесть, – однако что же нам делать дальше? – Ближе к утру разживёмся какой-никакой одёжкой, – уклончиво ответил Вадим, – обмоемся талой водицей и разбежимся. – Совсем? – А не хочется? – Нет, – сказала она искренне. – Совершенно. – Мне тоже, однако мешаются опасения. – Например? – Как бы ваши личные симпатии не вступили в противоречие с вашим служебным долгом. И как быть тогда? – А почему тебе не сотрудничать с нами? – спросила Кира. – Что мешает-то? – Я ни на кого не могу работать, а вы этого не поймёте. Конфликт? – Все работают на кого-то, – уверенно возразила она. – Вопрос в цене. – Ну, я же говорил! – усмехнулся Вадим. – Вы не поймёте. – Чего ж делать? – Ладно, есть вариант, – сказал он. – Запомнили квартирку? – Ну? – Если вы… лично вы и никто больше… пожелаете со мной свидеться, достаточно с вечера завесить здешнее оконце… скажем, простынёй… и ждать меня после отбоя. Но предупреждаю: если рядом окажется кто-нибудь из вашей братии, я не появлюсь. Профи я или нет, однако на это меня хватит, не сомневайтесь. И сидите здесь как мышка, если не желаете на свою голову новых радостей. – Это каких же? – с вызовом спросила Кира, и Вадиму пришлось рассказать ей про серков. – Ни фига себе! – сказала девушка и прижалась к нему плотней. – «Но это ещё не всё», – продолжал он, войдя во вкус. – Не занималось ваше ведомство «мясорубками»? – Да к нам это никаким боком!.. – К жирному боку Первого, может, нет, но к вашему персональному бочку… «Не ложися на краю», – напомнил Вадим народную мудрость. – Эти придурошные мясорубы и сами мразь редкостная, а если присовокупить их кровожадное божество… Тоже ведь предвестник новой эры, радетель за справедливость: чтоб наши девы давали всякому или ж не давали вовсе!.. Вы-то хоть верите в Мстителя? – А ты? – Ну, впрямую с ним не сталкивался, но «себе уже всё доказал». – Хорошо, а при чём тут я? – Были б вы профи до мозга костей, он бы на вас вряд ли польстился, – пояснил Вадим. – Однако против натуры не попрёшь. – Женской, что ль? – фыркнула Кира. – Так я научилась держать её в узде! – Просто она не разыгралась ещё в полную силу. Вы – дамочка пылкая, а на таких и клюёт Мститель. – Я пылкая не в большей мере, чем требуется для дела, – не уступала девушка, задетая за живое. – Иначе не сумела б сыграть это при надобности. – Ладно, бог с ним… Лучше расскажите про «надобности». – Я не разговариваю о службе в постели. – Инструкция? – Принцип. – Конечно, когда уже туго соображаешь, над страстями должен главенствовать инстинкт, врождённый или воспитанный. Однако тут скорее бивак, чем постель. Значит, и ваш замечательный принцип можно придержать, разве нет? Похоже, Кира всеми силами культивировала в себе холодную рассудочность, а потому могла купиться на этот довод, внешне выглядевший логичным. Опасаясь переусердствовать, Вадим спокойно ждал, выдерживая паузу, точно отъявленный интриган. Ощущать себя таковым было неловко и лестно одновременно. – Что тебя интересует? – наконец спросила девушка. – Предупреждаю, это не должно касаться Первого. Служебные тайны блюдём свято! – К дьяволу Первого – подумаешь, фигура!.. Куда занятней Венцеслав Гедеонович Мезинцев, иначе известный как Основатель. – А что Основатель? – удивилась Кира. – Я его даже не помню. – Наверняка ж вы знаете об этом больше прочих? – Господи, о чём? – О том, что стало с Мезинцевым после Отделения и как здешним паханом заделался Погорелов, он же Савва Матвеевич, он же Первый – среди Глав. – Договаривались же: Первого – не трогать! – Хорошо, ограничимся Славой, – отступил Вадим. – Что болтают о нём в вашем поднебесье – а, «high-life girl»? – Ладно-ладно, сейчас положением начнём считаться!.. – Итак? – спросил Вадим. – Слышала, что мужчиной он был видным и сильным, одарён многими талантами, считая творческие… – Ещё один «кремлёвский мечтатель», что ли? – …даже пробавлялся фокусами, гипнозом например. Кого угодно мог уболтать, и ходили за ним толпами, какую бы ахинею ни нёс. – Ещё бы! – поддакнул Вадим. – Нести ахинею легче сообща, что и делается испокон. Однако гипноз с магнетизмом – штуки эфирные, подтвердить сложно. Может, он просто умел убеждать массы? Много ли им надо, широким-то!.. А поконкретнее ничего нет? – Ещё говорят, он был потрясным медиумом, только вызывал не духи умерших, а чудищ, – со шкодной ухмылкой поведала Кира. – Как тебе такой фактец? – Во всяком случае, к спиритизму это вряд ли относится. Скорей попахивает демонологией. – Один чёрт! – фыркнула девушка. – Не скажите. Духи могут наделять лишь информацией, демоны – могуществом. – И большим? – Зависит от того, какого демона захомутаешь. И сколько согласен ему отвалить. – Судя по всему, за Отделение Мезинцев заплатил полной мерой, – принимая игру, сказала Кира. – Пожертвовал не только собой, но и семьёй. По слухам, у него было трое, не считая жены. Все пятеро пропали бесследно. – Вот те на! – удивился Вадим. – А как же известная гробница? – Я ж говорю: слухи, – пожала она плечами. – Хочешь верь, хочешь нет. – Не иначе он вызвал дьявола! – мрачно заметил Вадим. – Судя по результатам. А может, ему попросту влили яд в ухо? – Как это? – Как Гамлету-пэру – с приветом от братца! Ведь Погорелов, кажись, Мезинцеву родич? – Договорились же! – снова напомнила девушка. – Разве так трудно из всех правителей не трогать одного? – Но ведь он – Первый, – возразил Вадим. – Главный хряк в здешнем скотнике. Если разбираться детально, без него не обойтись. – Так, закрыли тему! – решительно сказала Кира. – Поговорим лучше о бабах – например, обо мне. Какие тут у нас проблемы? – Эй, вы про меня не забыли? – расслабленно поинтересовался Тим. – А в общем, можете не обращать внимания: всё равно меня в сон клонит. Старый стал, наверно, замотался. «А помнишь, какой я был?» – Он вздохнул и неожиданно вправду уснул, пригревшись возле горячей Кириной спины. Оглянувшись, она тихо хихикнула, однако будить не стала. – Действительно, ночка выдалась ещё та! – шепнула Вадиму. – Меня и саму разморило в твоём жаре. А тебе как? – Привык. И потом, я мало сплю. – Тогда проявил бы инициативу – а, партнёр? Нет, в самом деле! Что ты отодвигаешь меня своим «выканьем»? У нас же с тобой полная телесная совместимость, разве не чувствуешь? – А ты умненькая, – со смешком заметил Вадим. – Ну наконец – «ты»! – обрадовалась девушка. – Громадный шаг навстречу! Осталось только вступить. – И деловая на редкость, – добавил он. – Хотела б работать со мной в паре? – Спрашиваешь! – А не убоялась бы лишних эмоций? Партнёрами ведь приходится жертвовать – для пользы дела. – Все под богом ходим, – рассудительно заметила Кира. – Так что же теперь, не жить? – Надо быть оптимистом, верно? В конце концов, до худшего может не дойти. – Всё-то ты усложняешь, умник! – осторожно, чтобы не разбудить Тима, она поводила по животу Вадима упругим бедром, будто погладила. – Стоит ли наворачивать столько вокруг того, что кто-то втиснет свой затвердевший сучок в чьё-то намокшее дуплецо и с полчаса потыркает им туда-сюда? Всё! И оба получат от этого кучу удовольствия. Это же так просто, элементарно! Вадим усмехнулся. «Межполовое пожатие», ну да, – слышали, знаем! – Не я усложняю – жизнь, – возразил он. – По-твоему, достаточно телесной совместимости? Кстати, что это – анатомия, физиология? А как насчёт обоюдного желания? – Можно подумать, тебе не хочется!.. – Мужчины хотят всегда, – наставительно сказал Вадим, – но не всегда могут. И если меня держат за неизбежное дополнение к тому самому… «сучку» или за тот моторчик, который им… «тыркает» (тут Кира смешливо и слегка конфузливо фыркнула), то меня сие как-то не вдохновляет. Ведь и желание ещё не всё – это лишь взаимная тяга двух запрограммированных природой оболочек, в которых люди, вообще говоря, только проживают. – Ага, тебе уважение подавай, – съязвила она. – Или эту самую… любовь! И чтоб за жизнь поговорить, да? И в жилетку поплакаться. – А что, никогда не хотелось? – спросил Вадим. – Врёшь, подружка, – мне-то зачем? В тебе слишком много от женщины, и уж это не вытравить дрессировкой. Можешь вырубать мужиков порознь и пачками, можешь пользоваться ими, точно бесплатной обслугой, дёргать за их рефлексы, как за марионеточные нити, – всё равно тебе не обойтись без той жилетки, куда плачутся. И кто у тебя за исповедника – твой ближайший начальник? – Я показалась настолько слабой? – Сколько живу, не встречал ни одной по-настоящему сильной. Тут уж приходится выбирать – либо женщина, либо сильная. Не мной сказано: «Ваша сила в слабости». Другая организация, да? А может, другой биологический вид. – Ты меня уболтал, – пожаловалась Кира. – Намеренно, да? Вместо того, чтобы получать удовольствие, хотя и в таком хлеву, – мы с тобой треплемся чёрт-те о чём! – Если б не трепались, ты давно бы заснула, – посмеиваясь, сказал он. – Будто не чувствую!.. А ещё ты не отказалась бы перекусить, верно? – Была бы я в форме да рядом ванна, а в идеале, твоя правда, ещё и выпивон с хорошей закусью, – фиг бы ты от меня отделался! Почему, думаешь, я отдала инициативу? – Она смущённо зевнула, поцарапала мерцающими ноготками его плечо. – А вот завтра, после захода, я буду ждать тебя здесь – одна, не пугайся, но с инструкциями от шефа, свежевымытая, надушённая, на свежих простынках… Ты же чистюля, верно? И вот тогда посмотрим, что за ключик у эдакого шкафа! А это уже прямая цитата! – удивился Вадим. В каких инкубаторах взращивают нынешний молодняк? Кира снова зевнула, затем поёрзала щекой на его груди, устраиваясь удобней, и легко отключилась, следом за Тимом проваливаясь в сон. А Вадим снова остался один – хотя, как и вчера, лежал в обнимку с премилой девицей, пусть и слишком старавшейся доказать, что уж у неё точно нет комплексов. Потом, значительно позже, заснул и он. Однако, как всегда, спал мало, проснувшись задолго до рассвета. Осторожно высвободясь из жарких объятий Киры, прошлёпал к окну, выглянул в парк. «Ворон» стоял на прежнем месте, в плотном окружении деревьев, – судя по всему, никем пока не обнаруженный. Вид он имел вполне несчастный: намокший, запорошённый снегом, с поникшими лопастями. «Чёрт меня дери! – внезапно подумал Вадим. – Надо ж так сглупить? Прилежно подбираю каждую мелочь: игломёты, тросомёты, образцы, – а великолепный дрындалёт, оснащённый бластерами, поглотителями шумов и молний (ещё и преобразующими их в полезную энергию), инфракамерами, локаторами, прочими прибамбасами, спокойно передаю в руки управителей. И это в лучшем случае – если раньше „ворон“ не заграбастают Шершни!.. Наверно, я слишком старался сбежать, раз забыл про такое. Но выбирать, конечно, не из чего: придётся одолжить машину росичам – до лучших времён. И почему сразу в голову не пришло? Инерция, инерция мышления… Такого подарка Брон не забудет, а открытый кредит у него дорогого стоит – авось самого меня не закроют раньше». Распахнув шкаф, Вадим торопливо облачился в крутарский наряд, припасённый тут со вчерашнего дня, – всё время ощущая на себе зашторенный взгляд Киры, искусно притворявшейся спящей. – Вернусь через час, – сообщил на прощанье. – Побереги Тима, ладно? Не открывая глаз, девушка улыбнулась – тому ли, что Вадим так легко её раскусил, или что он всё же вернётся. – А воду я уже подключил, – добавил Вадим. – Так что насчёт талой шутил. Можешь согреть её на газе – испить чайку и вообще. Он вправду рассчитывал обернуться быстро и, чтоб не зависеть от милости крутарей, подцепил к «ворону» свой двуколёсник. А долетел к ним и вовсе в два счёта. Как ожидалось, в посёлке росичей бурлила жизнь, будто они уже подстроились под распорядок Крепости, – а посему прибытие «ворона», нахально опустившегося перед самыми гаражами, никого не разбудило и даже особенно не обеспокоило. Несколько гардов, правда, сноровисто окружили вертушку, но, узнав в пилоте Вадима, сразу же разошлись. На смену им живо прикатил Брон, могучий глава росичей, по счастью оказавшийся в городке, и Вадим поимел с ним недолгую беседу, выпросив, в частности, «крышу» для Эмиля (раз уж Валет бросил честного торгаша), но главное – рассказав о самом свежем, что распирало его сейчас: посещении Шершневой базы. Конечно, князеньку это заинтересовало, и он потребовал бы полного отчёта, если б Вадим так не спешил. К удовольствию гостя, Брон не усомнился ни в одном его слове, а значит, и впрямь разбирался в людях. – Вот «папашка» в это вряд ли поверит, – посетовал князь. – Слишком вольготно живёт, отъелся как кабан! Пока пыльным мешком не отоварят, Гош не зачешется. А одним нам не потянуть – хотя заманчиво, заманчиво… Н-да, что же делать? – Брон, вы ведь взрослые люди! Умеете просчитывать варианты, не даёте воли страстям… Зачем сами создаёте себе сложности? – Пожав плечами, Вадим добавил: – А может, дело не в вас? Словно бы кто-то старается всех рассорить, и каждая стая говорит на собственном языке, не понимая других. Слыхал про Вавилонскую башню? – Конечно, Дим, ты – редкий умница, – усмехаясь, признал росич. – Но при этом настолько человек, что с трудом просекаешь заморочки «волков», не говоря о прочем зверьё. Ты слишком правильный, понимаешь? А крутари… Знаешь, что творилось здесь лет пять тому? – Да слыхал. – Такая бойня была, столько народу положили!.. Кажется, чего проще: встретились, обсудили, договорились. Так нет – пока не прощупали друг друга до ливера, не угомонились. Зато теперь, поделив сферы, сосуществуем мирно, а возникающие трения устраняем без эксцессов. Установилось равновесие, к этому привыкли. И пока всерьёз не прижмёт, никто на танки не полезет. – Но ты сам проникся? – спросил Вадим. – Это серьёзно, Брон. Если Шершни развернутся, вас просто сметёт: крутарей, частников, торгашей, – всех! Может, и сейчас поздно, но хоть приглядите за «вороньём» – надо узнать о них, сколько успеем. На это-то у вас хватит сил? – Это – потянем, – милостиво кивнул князь. – Сейчас и займусь. – И пилотов готовь, благо вертушку я пригнал. Найдутся же в губернии умельцы? – «В Греции всё есть!» – И с «мясорубками» пора разобраться, – прибавил Вадим, решив не терять разгона. – Может, Мститель не такой псих, каким кажется? Может, он снюхался с Шершнями? – Конечно, это меняет дело, – подтвердил Брон, проницательно усмехаясь. – Премию, что ли, объявить за его поимку? Всё лучше, чем с ордынцами вздорить. Кстати, и тех можно на это подбить – пусть попробуют нас обойти. Опять же, премия! – Как бы Мститель сам не принялся за твоих удальцов, – испугался Вадим. – Не хватало, чтоб какой-нибудь идиот вышел против него с мечами!.. Ты не пробовал сцепиться со смерчем? Эффект будет тот же. – Чего ж ты хочешь? – Продуманной массированной кампании. На Мстителе и так много крови – нечего играть с ним в поддавки!.. Обговорили и условия, на которых Вадим передавал «ворона» в пользование, сохраняя собственность за собой. Много он не просил, князь тоже не жадничал, потому уместились в несколько фраз. Вообще, приятно иметь дела с теми, кто понимает партнёра и видит перспективу. – Между прочим, – сказал Брон затем, – Гризли раззвонил, как ты наладил ему нервы. Теперь он стреляет не хуже иудеев, и сила прёт, как на дрожжах, – другим не угнаться. Ты со всеми так можешь? – За отдельную плату, – подтвердил Вадим. – Но кое-кого отбракую – Николя, например. – А этот чем проштрафился? – удивился князь. – Не слишком ли ты строг, Димушка? Или у тебя предубеждение к коротышам? – Не хочу, – решительно заявил тот. – Не хочу и не буду. Имею право. Напоследок Вадим выцыганил у росича пару тивишников, удобно поместившуюся у него под мышками, загрузил их в двуколёсник и поспешил отбыть. Помимо прочего ему не терпелось проверить свежую идейку, от которой его так некстати отвлекли в начале ночи. Следуя аккуратными улочками, Вадим с любопытством поглядывал по сторонам. Изнутри росский городок и вправду походил на селение древних греков, как Вадим его представлял. К одним творцам росичи всё же благоволили – к скульпторам, специализировавшимся на обнажённой натуре. Гипсовые фигуры людей искусно вплетались в оформление многих домов. Другие статуи, мраморные и особенно удачные, скрывались в глубоких нишах – от непогоды, но не от взглядов, являя прохожим совершенство форм и пропорций, благо тут хватало ценителей. На компактных площадях разбили уютные фонтаны с такими же изваяниями, сияющими от воды и мягкой подсветки, а центр городка занимал крытый амфитеатр с просторной ареной, где проводились местные турниры и ристалища. Вообще, с культурой тела здесь был порядок. Как насчёт прочих жанров? Через шелестящий заснеженный лес Вадим пронёсся с ветерком, хотя места были угрюмые, и в город въехал без проблем, не встретив никого. Только пара колёсников мелькнула в отдалении, скорее всего росских. Затем начались странности. Сперва Вадим увидал впереди треколёс, по ветровое стекло влетевший в витрину и, кажется, увязший накрепко. Заглушив мотор, он тихо подрулил к чужой машине, не без опаски глянул внутрь. «Предчувствия его не обманули». Рядом с распахнутой дверцей восседал Аркан, нахлобучив по самые глаза потешную, едва не женскую шапчонку, и в полной прострации пялился в зеркальце, будто пытался вспомнить своё имя. (Вадиму даже захотелось подсказать.) Как ни странно, был он один: охрана, верно, потеряла хозяина, не успев среагировать на одну из его пьяных импровизаций. Адский водитель, ну ещё бы!.. Наконец что-то сообразив, Аркан поднял трубку рации и, натужно хмурясь, стал тыкать в кнопки корявым пальцем. – Груздь, слышь? – гнусаво позвал в микрофон. – Груздь, мать твою, помощничек сраный, забери меня отседа, понял, да? – Он помолчал, раскачиваясь, затем переспросил: – Где?.. А пёс его знает, где! В губернии! Аркан стал озираться в поисках ориентира и уткнулся взглядом в Вадима, тоже смотревшего в упор. Секунд пять узнавал его, бормоча что-то под нос, затем с такой поспешностью шарахнулся в глубь кабины, что едва не вывалился с другой стороны. Казалось, главарь «вепрей» перетрусил настолько, что готов был покончить с собой, лишь бы не угодить в лапы убийц. Господи, что ж он такой дёрганый? Да кому он сдался вообще! Впрочем, это не было простым испугом: от Аркана исходил застарелый, изнуряющий страх, будто вонь от давно не мытого тела. Может, и пил он «для храбрости». И что могло так напугать ушлого падальщика? Будто по его душу явился Мститель и строго сказал словами старой юморески: «Шляпа, ты мне не нравишься. Буду тебя бить». Но нет, от полуночного чудища «вепрю» ничего не грозило: оно охотилось на ведьм, а Аркан явно был по другую сторону. Вадим даже ощутил в нём тревожные чёрные сгустки, словно бы кто-то зацепился за его сознание крохотными крючками и только дожидался случая, чтобы притянуть намертво. – Выпить не осталось? – спросил Вадим, вспомнив про мёрзнущих товарищей. – Слышь, «джельтмен удачи»? – А? – ошалело откликнулся Аркан. – Че? Ты ж мёртв! – Щас! – хмыкнул Вадим и сделал падальщику «козу»: – Ы-ы!.. – А-а-а!! – заорал тот благим матом. И заелозил ногами по сиденью, пытаясь просочиться в закрытую дверцу. «Человек проходит сквозь стены» – был такой фильмец, вполне забавный. Но у Аркана это получалось не смешно, точнее не получалось вовсе. А вот неприятность с ним, кажется, произошла. Брезгливо морщась, Вадим поторопился убраться, пока этот псих и впрямь чего-нибудь не натворил. Правду говорят: не тронь дерьмо. И всё-таки жаль, что Аркан его узнал – или с кем-то спутал. (Бог знает, что ему померещилось!) Спьяну он мог много порассказать: на чём Валета прищучил, на кого сам пашет, то да сё, – такие любят плакаться, когда раскиснут. Они лишь прикидываются крутыми – та же мимикрия, Вадиму ли не знать!.. Однако притормозить Аркана придётся, ибо собственные тормоза у него полетели. Ладно, совести нет – сейчас этим многие грешат. Но он вдобавок дурак, а это опасно для всех. Что Аркан плохо кончит – его проблемы. Хуже, что такие фекалии разбрызгиваются широко и смердят долго. Очень не хочется применять для остановки гранату, но что ещё сможет убедить падальщика? От дальних домов на Вадима повеяло магией – не совсем чужой, скажем так. Опять Юлька колобродит? Он вздохнул: поди проверь! Впрочем, как и в первый раз, ощущение скоро пропало. Напоследок посетило видение: смеющаяся девчушка на плечах юного исполина, мчащего через ночь с резвостью «бегового йога». Но ведь могло и почудиться? Боже, он не видел малышку сутки, а уже грезит о ней! Что это, наваждение? И зачем Юльке такой проржавелый якорь, скрипящий об умеренности? Уж теперь она развернётся – с поддержкой серка. А занести её может чёрт-те куда. Даже ведьме нелишне оглядываться, но осторожность приходит с опытом – если успеет накопить. А если нет? Вадим сбросил газ, ощутив невдалеке пару сознаний, уже знакомых ему уродливым эхом: мясорубы. «Эти прогулки становятся всё занятней, – подумал он. – Кого только ни встретишь на узкой тропке!..» Заглушив мотор, Вадим повернул колёсник к ближнему сектанту и покатил под уклон, разбрасывая мысле-облако всё шире. Он ожидал наткнуться ещё на двух-трёх, однако обнаружил не меньше семи. Показалось даже, будто уловил ауру Серафима, наконец научившись её различать. Что-то давненько старец не всплывал – пора, пора. Но почему они расположились вдоль шоссе: уже на колёсники охотятся? Так лучше б я вам не попадался!.. Нагнувшись, Вадим извлёк из-под сиденья тросомёт и положил ближе, чтоб не сплоховать при случае. (Об остальном арсенале старался не думать – и без него полно экстремистов.) Правда, Вадим плохо представлял, что станет делать с пойманными мясорубами. В зверинец, что ли, сдавать или отвозить куда подальше, в глухомань? А что у них запасено, интересно? Пока Вадим разглядел лишь серые капюшоны, мелькающие за заборами или кустами. Сектанты то появлялись, то исчезали: не только из виду – из мысле-облака. Потом возникали в другом месте, с непонятной быстротой проскакивая большие отрезки, дразня новыми повадками. Тоже пересели на колёсники? Так ведь моторов не слышно. Что за фокусы, куда они проваливаются? И вообще ведут себя странно, будто завлекают. Не пора ли притормозить, пока не вошёл в раж? Охотничек из меня, надо признать… Сюда б крутарей! Несмотря на расплывшееся мысле-облако, Вадим не заметил вблизи никого, пока «гром не грянул». Он даже смотрел в другую сторону и только краем глаза углядел тёмную массу, летящую на него с крыши обгорелой одноэтажки. Не успев испугаться, Вадим крутанул газовой рукоятью до упора, и вздыбившийся колёсник на предельном ускорении рванулся вперёд, стеная покрышками. По капоту скрежетнуло когтями, Вадим ощутил, как содрогнулась почва под ударом тяжёлых лап, – и тотчас зверь прыгнул вдогонку, вновь не достав едва-едва. Набирая скорость, он промчался за колёсником ещё сотню метров – хотя Вадим уже разогнался до полной, – затем резко скакнул в сторону и сгинул за забором. Мигом позже зачихал, закашлял старенький мотор – будто до сих пор его поддерживали лишь отчаянные понукания Вадима. Да, но раньше-то он не барахлил? Сбавив обороты, Вадим устремился вслед чудищу мысле-облаком, но опять ничего не почувствовал. Насколько он разглядел, очертаниями и ухватками странный зверь походил на льва, однако в последнем прыжке вдруг напомнил громадного человека, перемахивающего препятствие, – к примеру, наподдал о верхушку забора совершенно так же. Но даже если это был не лев и не монстр, а какое-нибудь из подбугорных чудищ, всё-таки забредшее в город, – почему он не проявился в мысле-облаке? Остановившись на безопасном удалении, Вадим сошёл с колёсника и осмотрел свежие царапины, оставленные вместо сувенира. Боже, ну и плуги!.. Опять на излёте его догнал страх, наполнив нутро дрожью: а если б Акела не промахнулся? Сейчас бы ошмётки «беспечного ездока» усеивали шоссе, и даже отскребать было б некому. Достойное завершение каскада авантюр. «Граждане, а ведь это был Мститель! – внезапно понял Вадим. – Всё совпадает: размеры, повадки, следы когтей… Только я-то на кой ему сдался? До сих пор он жаловал лишь девиц. Наверно, и двигатель захлебнулся неспроста. Очень удобно на голой воле тормозить проходящий транспорт – помнится, подбугорный Хозяин и не такие номера откалывал. Правда, у того мысле-туча ощущалась за километр, а этого в упор не разглядишь – прямо невидимка! И всё равно фокус не сработал: „я в ответ на твой обман…“ Да, но мясорубы при чём? Они теперь у Мстителя кто: наводчики, загонщики, приманка?» Закрыв глаза, Вадим попытался припомнить детали мелькнувшего кошмара («ночная кобыла», вот именно), но в сознании всплывали только грузные формы, смазанные невероятной быстротой. Вообще, это больше походило на смерч, случайно увязавшийся за колёсником, а уж что там Вадиму почудилось – его проблемы. «Удачный выдался денёк! – уныло подумал он. – Начался с наезда, продолжился налётом, кончился наскоком… впрочем, ещё не кончился». Однако дальше Вадим ехал без происшествий и домой вернулся как обещал – через час с небольшим. Подкатив ко входу, он заволок колёсник на прежнее место, снова подхватил тивишники под мышки и поднялся в квартиру. Рассевшись на постели, Кира с интересом наблюдала, как Вадим устанавливает приборы на тумбе, друг против друга, затем подключает к сети. – А как насчёт антенн? – спросила девушка. – Сюда-то кабели не подведены. – Не требуется, – откликнулся он, сбрасывая куртку. – Думаешь, я приволок их для развлекухи? – Для обогрева, – предположила Кира, зябко ёжась. Хмыкнув, Вадим присел на постель, и тотчас девушка прижалась к его спине, охватив тугими руками торс и стиснув коленями бёдра. Её близость не будоражила Вадима, как недавние касания Алисы, обжигавшие космической стужей. От Киры, наоборот, веяло теплом, и это было удовольствием иного порядка, почти мистическим. Последняя стариковская услада: прикорнуть на персях юной девы, понежиться вблизи горячих кровяных потоков. – Ну, – предупредил Вадим, – готовься к худшему. – К самому? – Вообще, рисковые эксперименты лучше проводить в одиночку, – сказал он. – Однако сейчас требуется свидетель – вдруг у меня поехала крыша? – А что здесь опасного? – Может, и ничего, – пожал плечами Вадим. – Если б я всерьёз чего-нибудь страшился, сперва выставил бы отсюда тебя и Тима. – А чего Тим? – вдруг отозвался тот, поднимая голову. – «Чуть что – сразу Косой, Косой!..» – Спи, страдалец, – посоветовал Вадим. – Помнишь же: «гробиться лучше во сне». – «Лучше, конечно, не гробиться», – подхватил Тим. – Собственно, из-за чего шум? – Да вот, наш умник полагает, будто тивишники передерутся, стоит их поставить носом к носу, – ответила Кира. – Или что они сработают вроде атомной бомбы, превысив критическую массу. – Между прочим, напрасно зубоскалишь! – заметил спец, поворачиваясь на бок и прижимаясь пузиком к её оттопыренному заду. – Вадичек редко ошибается, если уж с чем выходит на люди. Он у нас – интуитивист! – Сейчас ты объявишь: «а ручки – вот они!» – фыркнула девушка. – Эй, нахалёнок, не пристраивайся, слышишь? – Холодно же, – пробурчал Тим, нехотя сдвигаясь. – Ну, чего там? – Сейчас кэ-эк шандарахнет! – посулил Вадим, включая тивишники. И ничего не случилось – в первую секунду. Только сам Вадим ощутил, как в пространстве между экранами будто вскипел воздух, наливаясь нездешней сутью. Потом раздался протяжный всхлип, и со всех сторон к экранам устремились воздушные потоки, взметая пыль и мусор. А затем отовсюду: от батарей, от розеток, из окон, даже из стен (от арматуры?), – туда выплеснулись огненные струйки, охватив комнату сияющей сетью. К счастью, ни одна из них не зацепила троицу, съёжившуюся на постели. Впрочем, дело было не столько в везении, сколько в мысле-облаке Вадима, накрывшем всех троих защитным куполом. Конечно, мощи его оболочки далеко было до прочности экранов, однако отклонить разряды она сумела. Растём-с!.. Внезапно в оконной раме лопнули, словно взорвавшись, последние стёкла, брызнув в комнату колючим залпом. И снова людей защитило облако, отразив летящие осколки. Вот на пули б его не хватило… или на мечи. – Ч-чёрт, – растерянно выдохнул Тим, сжимаясь вокруг Киры колечком. И на сей раз девушка не возразила, но сама прижалась плотнее к Вадиму, положив подбородок ему на плечо. Трогательное единение перед лицом… собственно, чьим? – «То ли чудится мне, то ли кажется», – произнёс Вадим раздумчиво. – Или всё же не чудится? – Чтоб тебе всю жизнь так чудилось! – огрызнулся Тим. – Ты чего тут устроил? – Кира, как? – спросил Вадим. – Ты у нас самая выдержанная, веришь только глазам. – А если сунуть туда руку? – предложила та. – Или ногу, – добавил Тим. – Или попу… Ребята, вы чего? Между тускнеющими экранами, словно в камере, разрастался огненный шар, заливая комнату мертвенным светом. «Ничего себе лампочка! – подумал Вадим. – Покруче „ильичёвской“ будет. И та обошлась дорого, а чего ждать от этой?» – Ладно, теперь тихо! – предупредил он. – Медитировать буду. Опасливо Вадим протянулся мысле-облаком к «лампе», пытаясь просочиться мимо неё в открывшийся проход и уже ощущая за ним множество сознаний – так близко, рядом!.. И тут шар взорвался точно вакуумная бомба, ибо Вадима швырнуло лицом к столу, – и теперь его не защитила магическая оболочка. Всё же он успел спружинить руками, а Кира удержалась у него на спине, стиснув словно обручами. Зато Тим обрушился с кровати и покорно закатился под стол. Тивишники судорожно скакнули друг к другу, смыкаясь сумеречными провалами перед самым лицом Вадима. Но за миг до встречи снова возникли экраны, и столкнулись уже они, устроив второй взрыв. – Шандарахнуло, – удовлетворённо заметил Вадим. – Я ж обещал? – Ты обещал, что опасно не будет! – вылез с претензиями Тим, потирая ушибленную ягодицу. – Подрывник хренов! – Тут я ошибся, – кротко признал Вадим. – Так ведь никто и не пострадал? Давайте уж досыпать, сколько осталось.Глава 3 СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ
1. Выставка пород
– Давай, давай, Тим, поворачивайся! – подстегнул Вадим. – Нынче будет трудный день – не то что давеча. – Куда спешить-то? – расслабленно возразил тот, жмурясь на пробивающиеся сквозь шторы тёплые лучи. – Я должен принять ванну, выпить чашечку кофе, – на звуке «ф» он даже присвистнул, – переодеться. – «В морге тебя переоденут», – в тон ему сказал Вадим. – Хватит Гайдаевских мотивов: Кира всё равно не оценит! Это мы, старпесы, о них ещё помним. – А что такое «старпесы»? – поинтересовался Тим. – Старые песочницы. – А-а… Это греет. В дверях спальни возникла Кира – в кружевном фартучке на голое тело, словно булгаковская Гелла, и в детских сандалиях взамен тапок. Никогда Вадим не любил униформ, но против такой и он бы не возражал. – Сеньоры чайку не желают? – осведомилась она, изящно прислонясь к косяку. – Как понимаю, с кофе тут напряжёнка, не говоря про бекон с яйцами. – Вот о таком я мечтал всю жизнь! – объявил Тим, восторженно её озирая. – Можно даже без чая. Что до яиц… н-да. Бочком он стал выбираться из постели, при свете снова застеснявшись своей наготы. – Обживайся, женщина, обживайся, – сварливо добавил Вадим. – На кухне тебе самое место! – Ты забыл про постель… Значит, вам чаю? – А другого ничего нет, извини. С достоинством Кира развернулась – сзади её наряд впечатлял ещё больше, что было подмечено классиком. «А может, и читала, – подумал Вадим, – кто знает? Или видела – одну из экранизаций. Как же пропустить такойэпизод!» – Да, – разглядывая себя в зеркале, заметил Тим, – с возрастом волос на теле становится всё больше, а вот на голове – меньше. Сползают, что ли? – Матереешь, – откликнулся Вадим. – Готовишься к трудной зиме. – «Зиме» – в переносном смысле? – уточнил Тим и вздохнул: – Старость, старость… Скоро и на женщин у меня будет подниматься только шерсть. Биноклем, что ли, обзавестись? – Домкратом, – сказал Вадим, прислушиваясь к себе. Отчего-то на душе было скверно – отчего? Себя он знал: без причины расстраиваться не станет. Только причину не сразу сыщешь – тем более, иной раз она таится в будущем, опережая собственное следствие. И к чему готовиться теперь? К засаде прямо на дому? В общагской квартирке Вадима действительно поджидали, однако никакие не Шершни, а вполне легальные сыскари, знакомые по недавней заварушке у соседей. Немудрёное его имущество, судя по всему, они уже перетрясли и теперь от нечего делать глазели по тивишнику утреннюю программу, в точности повторявшую вечернюю. Мысленно Вадим поздравил себя, что не поленился самое предосудительное перетащить на новую базу. – Бог в помощь, парни, – сказал он, озирая комнату в поисках Жофрея. – Я не помешал? А то ведь могу зайти и позже. – Юморист, да? – проворчал старший сыскарь, упитанный и низкорослый, с покатыми округлыми плечами и выпирающим животом. – Умный очень? Позже он зайдёт – щас! – А котяра твой сбежал, ага, – сообщил второй, высокий и худощавый, однако похожий на первого, точно младший брат. – Фр-р-р в окно, потом на дерево – только и видели!.. Нарушаем помаленьку, брат жилец? – Какой котяра? – преувеличенно удивился Вадим. – Наверно, в окно и забрался – пока меня не было. – Может, и окно сам открыл? – поинтересовался молодой. – Тоже, видно, умник – в хозяина. – А вот насчёт окон указа не было, – возразил Вадим. – Ненаказуемо. – Ещё и грамотный, – заметил старший. – Во жильцы пошли – лучше нас права знают, так и шпарят!.. – За знаниями, что ли, пришли? Так это надолго. – Грамотный, точно, – гля!.. Ну, тебе щас роги обломают, готовься. – Уж не вы ли? – Зачем мы, – вступил младший, – расследователь! Он тоже ба-а-альшой любитель языки чесать. Вот ему пой чего хочешь. Вадим насторожился, теперь забеспокоившись всерьёз. – А в чём, собственно, дело? – спросил он. – Что-нибудь стряслось? – Стряслось, вот именно, – усмехаясь, подтвердил сыскарь. – Ещё как!.. Подружку твою замочили – до сих пор по частям собирают. Уж не ты ль постарался, умник? – Кого? – выдавил Вадим сквозь сведённое горло. – Имя – как? – Конечно, у тебя их девать некуда – первых-то городских краль! – Алиса? – Ну! – обрадовался молодой. – А я уж думал, как с котом будет: «первый раз слышу». Весь город её знает, а ты вроде и тивишник не смотришь… Пошли, что ль? Расследователь заждался. – Только переоденусь, – бесцветным голосом сказал Вадим. – Не идти же к нему вахлаком? – Спокойный – гля! – заметил старший. – Всё ему пофиг. Видно, не впервой, а? Промолчав, Вадим распахнул шкаф, тоже, кажется, перетрясённый до самых глубин, быстро поменял одежду, вяло сожалея, что душ принять ему точно не дадут, и всеми силами стараясь не сорваться в слепую ярость, совершенно бесполезную сейчас, даже опасную. Алиса, ах Алиса! – стучало в голове. Как же я тебя упустил? Должен был предотвратить, должен!.. хотя бы пришлось разорваться. Затем его сопроводили в квартиру Марка, где, к счастью, уже не оказалось упомянутых сыскарями «частей», зато хватало свеженашлёпанных и едва подсохших бурых пятен, – по коврам, стенам, даже на потолке. Однако Вадим уже взял себя в руки, надёжно отстранившись, и фантазии воли не давал: смотрел на это именно как на пятна. Пока хватало иных забот, а переживать будем потом – если позволят. Расследователь скромно притулился на кухне, отгородясь от входа столом, и сосредоточенно строчил отчёт, обложившись листками экспертов. Завидев Вадима, он произнёс зловещее: «Ага», – с готовностью отложил перо и указал задержанному на стул, установленный по центру комнатки. Вадим молча сел, стараясь не терять из виду обоих сыскарей, притормозивших возле двери. – Стало быть, вы и есть тот самый Вадим Александрович Смирнов, – заговорил расследователь, – так сказать, друг семьи? – Скорее Алисы, – сухо поправил Вадим. – Выходит, с мужем потерпевшей у вас были натянутые отношения? – тут же ухватился допросчик. – Скорей прохладные. – Что, так ни разу и не повздорили? Трудно поверить! – Тем не менее. – А с потерпевшей вы тоже не ссорились? – Никогда. – Мне говорили, она была женщиной импульсивной, несговорчивой, даже скандальной… – Разве? Не замечал. – Значит, вы с нею ладили? – Вполне. Я вообще предпочитаю ни с кем не воевать. – Что, такой ангельский характер? – Просто умею себя контролировать. Расследователь пристально вгляделся в Вадима, явно подражая «рентгеновскому» взору репрессоров. – Когда видели её в последний раз? – Вчера, вечером. – Вы были у неё? – Да, – нехотя соврал Вадим. – Во сколько ушли? – Около двенадцати. – Цель визита? – Просто зашёл… поговорить. – Вы её любовник? – в упор спросил расследователь. Вадим усмехнулся краем рта: собственно, почему я – её, а не она – моя? Как занятно иногда проявляется разница в статусе! – Нет, – ответил он. – Мы дружили. – Дружили-дружили, а затем раз – и убили? Тем же отрепетированным взглядом расследователь впился в лицо Вадима, ловя смятение. Следовало бы разыграть гнев или недоумение, однако врать было противно. – Нет, – сказал он вяло. – Что – нет? – Не убивал. – Врёте! Вы хотели склонить её к сожительству, но она воспротивилась, и тогда вы надругались над ней – зверски. Затем вспороли ей живот, измочалили груди, отрубили кисти и ступни, а уж после всего задушили и оторвали голову. Вадиму снова сделалось душно: к чему такие подробности – хочет меня ошеломить? Или в самом деле решил навесить убийство на первого кто подвернулся? – Чего молчите? – А вы ничего не спросили. – Когда вы узнали о её смерти? – Странный вопрос. – Почему? – Вы ведь уверены, что это я её убил? Убийце положено узнавать о смерти жертвы в момент убийства. – Вы тут не умничайте, – вспылил чиновник, – а отвечайте на поставленный вопрос! – Только что, – ответил Вадим. – От ваших сыскарей. – Выходит, вы вообще тут ни с какого бока? – недоверчиво усмехнулся расследователь. – А кто ещё, по-вашему, мог бы её убить? – Откуда мне знать? У Алисы обширный круг знакомых… был. И почти ни с кем я не пересекался. – Ну да, «я не я, и хата не моя». На вашем месте, подследственный, следует быть разговорчивей, иначе не пришлось бы потом кусать локти! – А что вы хотите знать? Мне лично Алиса не мешала жить. Тем более я не стал бы над ней измываться, даже если б собрался насиловать. Это сделал больной либо мститель, а я не подхожу ни под одну категорию. – Намекаете на мужа? – поинтересовался допросчик. – Конечно, у него-то была причина для мести!.. – Намекаете на меня? – спросил Вадим. – Причины не было, разве подозрения. Но позавчера он её поколотил, а по-вашему, может нормальный мужчина избить женщину? – Собственную-то жену? – хмыкнул старший сыскарь. – Ещё как! Обернувшись, Вадим внимательно в него вгляделся. – А убить? – спросил он вкрадчиво. – К тому же зверски? – Ладно-ладно, – заволновался расследователь. – Не увлекайтесь, подследственный! – Ну конечно, вопросы здесь задаёте вы. – Именно. – Он пошелестел на столе бумагой. – Хорошо, пока это оставим – есть и другие вопросы. – Я слушаю. – При обыске у вас обнаружены фант-книги. – Не из числа запрещённых. – Но программа, программа!.. Они ж туда не входят? – И что? – Как? – удивился чиновник. – Разве не ясно? – Насколько понимаю, вы должны доказать нарушение закона? – предположил Вадим. – Так покажите тот закон, который я нарушил хранением этих книг. По моим сведениям, его ещё не издали. – Во даёт! – не сдержался толстяк, явно злорадствуя над допросчиком. – Похоже, Смирнов, вы ещё не прониклись серьёзностью положения, – нахмурясь, заговорил тот. – Злодейски убита ведущий диктор Студии, один из рупоров народной власти. При этом выясняется, что её близкий сосед и, так сказать, приятель находится в скрытой оппозиции к строю, хранит и даже пропагандирует не одобряемые властями опусы, посещает подозрительные секты, ведёт, судя по всему, распутный образ жизни, слоняется где-то ночами, а иногда и вовсе пропадает на день-два. Знаете, на что это походит? – На то, что коварный сей «приятель» более пятнадцати лет, с первого дня знакомства, лелеял мысль заткнуть упомянутый рупор, год за годом кружил вокруг, втираясь в доверие, и наконец отчебучил это – совершенно по-идиотски, не позаботясь об алиби. Очень убедительно, правда? Можно даже психо-базу подвести: мол, ежели слишком долго чего-то желать, не мудрено и сорваться, наломать дров, – по-человечески это так понятно!.. Кстати, я не оставил подходящих улик, вроде кровавых отпечатков или кухонного ножа? – Довольно! – сорвавшись с тона, расследователь хлопнул ладонью по столу. – Я вижу, вы тот ещё фрукт! Как говорится, «враг матёрый и опасный» – так пусть вами и занимаются репрессоры. Подмахнув заготовленную бумаженцию, он резко подвинул её на край стола, затем ткнул пальцем в «подследственного» и распорядился: – Сопроводить! – Наверно, и при старом режиме вы очень старались, – поднимаясь, заметил Вадим, – раз теперь такой идейный. Кажется, я даже наблюдал вас – в агитаторах. Желаю, чтобы вам воздалось по заслугам! – Увести! – крикнул чиновник. Сыскари подобрались, по виду став и вовсе близнецами, несмотря на разницу в сложении, – и тут же принялись за дело. Старший, по-прежнему злорадно скалясь, шагнул к Вадиму и сноровисто прищёлкнул к его запястью стальной браслет, намереваясь, видно, как более массивный, поработать при нём каторжанинским ядром. Второй, как менее ленивый, прогулялся к столу за сопроводиловкой. – Ты и дальше будешь умником, верно? – пробурчал первый доверительно. – И не наделаешь нам лишних хлопот? – Может, вас отнести? – огрызнулся Вадим. – Тогда я же и сдам вас репрессорам, идёт? Им-то без разницы, лишь бы больше! – Хо-хо… Всё-таки в глубине души Вадим, наверно, питал иллюзии насчёт неких высших законов справедливости, благодаря которым безвинного человека нельзя закопать совсем – конечно, если он сам не сломается. Потому, а также из болезненного любопытства (надо ж поглазеть на этих деятелей вблизи!) он позволил себя впихнуть в душную каталку сыскарей да ещё с обеих сторон стиснуть потными, дурно пахнущими тушами и так доставить на печально известную базу репрессоров, из коих он уже знал нескольких и даже имел случай лицезреть их легендарного босса, некоего Бондаря – громадного ражего мужика, весьма нелепо смотревшегося в парадном кителе. Последнее время эта весёлая организация быстро набирала силу, всё больше смахивая на инквизицию либо на приснопамятный НКВД, тоже не стеснявший себя в выборе средств. Самое забавное, что даже в терминологии репрессоры взяли на вооружение эту словесную эквилибристику: от «козней пособников дьявола» до «происков врагов народа». И теперь стало не очень понятно, на кого, собственно говоря, они ополчились: на пресловутых поработителей-федералов, как задумывалось вначале, или на мифического Врага всех людей, злоумышлявшего по своей природе. Мало-помалу в разоблачительные речи репрессоров всё гуще вплеталась мистика, и эта белиберда, как ни странно, никого не удивляла, будто горожан уже излечили от естественного недоверия к властям, а критически поглядывать наверх умели теперь считанные единицы. Ощущая сквозь одежду плотные массивы Вадима, сыскари чувствовали себя неуютно и с преувеличенным оживлением обменивались впечатлениями о вчерашней попойке, на которой, судя по всему, они недурно взбодрились, а заодно и просадили едва не по недельному окладу, полагавшемуся каждому блюсту в добавление к пайку. Через замызганные окна Вадим безразлично поглядывал по сторонам, прибавляя сыскарям беспокойства. То ли они опасались его приятелей-крутарей, о которых могли вызнать через обширную сеть осведомителей, то ли ожидали, что сам Вадим попытается разорвать их голыми руками, как сотворил со своей злосчастной подружкой. -Ах, Алиса, Алиса! – снова нахлынуло на него. Предупреждал же: якшайся с разбором!.. И вновь Вадим подавил тоску, отстранился, хотя с трудом и не сразу. Не до переживаний сейчас – самому б выкарабкаться. Несмотря на страхи сыскарей, их дребезжащий колёсник благополучно докатил до унылого серого здания (так и прозванного – Серым Домом), которое большинство горожан старались обходить за квартал, и через сумрачную подворотню, после недолгого объяснения с привратными, въехал на просторный брусчатый двор, неожиданно пустынный и голый. Сюда-то крутари вряд ли б сумели прорваться, даже если бы очень постарались, – однако у сыскарей не прибавилось спокойствия, скорее наоборот. Теперь они старались говорить вполголоса и уж лишнего не болтали – только по делу. Торопливо вытолкали Вадима из машины, подвели к одному из внутренних подъездов, перед которым тоже пришлось объясняться с угрюмой стражей. Внутрь сыскарей не пустили, да они и не стремились, с явным облегчением передав задержанного паре молчаливых верзил в униформе, на чьи физиономии даже Вадим не мог взирать без содрогания, – и тут же ретировались от греха. А уж местные Хироны (больше смахивающие на Церберов) увели жертву в глубины этого огромного сумеречного дома, будто населённого тенями – так пусто и тихо было в его бесконечных тусклых коридорах, на бесчисленных лестницах со стёртыми за годы ступенями. По сторонам уплывали назад двери – десятки, сотни их! – и что творилось за ними, знать не хотелось. Лучше не заглядывать туда, лучше и вовсе никуда не приходить – так и брести по пасмурным переходам день за днём, раз уж нельзя вырваться к свету. Но, конечно, зверомордые конвоиры в конце концов доставили Вадима по назначению, покинув его в просторной комнате, столь же пустынной, как прочие помещения, и со многими стульями, расставленными вдоль голых стен. Может, Вадима хотели потомить перед грядущим допросом, а может, и вправду репрессорам было не до него. В любом случае он даже обрадовался передышке, позволявшей привести в порядок мысли и слегка пригасить чувства, чтоб не мешали жить. Потом открылись другие двери, ведущие если не в ад, то, уж наверно, в чистилище, и двое столь же звероподобных, будто из одного питомника, громил, однако без униформы и с проблесками разума в глазах, слаженным кивком пригласили Вадима внутрь. Он послушно вошёл и в глубине строгого кабинета за стандартным столом узрел первого ведьмодава всея губернии, главаря здешней банды, самого Верховного Репрессора. Бондарь и сидя выглядел громадным – даже по нынешним меркам Вадима. Плечи у него были на полстола, костяк могучий, точно у серка. А вдруг в самом деле? Прищурясь, Вадим вгляделся в его костистое лицо и усомнился: в глубине глаз, правда, вспыхивают зловещие огоньки, но это мало походит на дремлющее безумие серка. Зато властности во взгляде репрессора хватило бы на троих таких зверюг. – Вот наконец мы и встретились, Вадим Александрович, – произнёс Бондарь голосом звучным, обволакивающим и улыбнулся не без приятности. – Вы ведь тоже меня знаете, правда? Однако в пристальные глубокие глаза его смотреть по-прежнему не хотелось, и недаром, видно, про главного репрессора ходила слава второго Распутина. Он умел подчинять людей – если не удавалось их расположить. – Видел как-то, – подтвердил Вадим, усаживаясь в жёсткое кресло. – Вам не очень идёт форма – вы знаете? Бондарь негромко рассмеялся, щуря глаза, – будто от удовольствия. – Как видите, сегодня я в штатском, – ответил он. – Так лучше? – Намного. – А вы со всеми такой искренний? – осведомился репрессор. – Нет, поймите правильно: лично я приветствую!.. Но ведь в большинстве люди такие обидчивые, злопамятные, просто глупые. Не боитесь? – Что делать? Против натуры не пойдёшь. – Если её не сломают, – возразил Бондарь и опять приветливо улыбнулся. – Обстоятельства, проблемы, мерзавцы, коих немало, – короче, то, что называется жизнью. – Это ещё не повод, чтоб самому же себя насиловать, – ответно усмехнулся Вадим. – И без того найдутся желающие, верно? – Это да, да… Разговаривая, хозяин смотрел на него в упор, словно пытался сразу подмять либо хотя бы отыскать уязвимые места в обороне гостя. Давящий этот взгляд отвлекал, сбивал с мыслей – Вадим старательно избегал его, будто в рассеянности озирая кабинет. Самое странное, что сам он совершенно не чувствовал собеседника – впервые за много лет. Похоже, Бондарь и впрямь фигура незаурядная. – Для того мы и поставлены, чтоб этим желающим укорачивать руки, – продолжал репрессор. – Чтобы честный, законопослушный крепостной мог спокойно заниматься своим делом. – Ну да, нечто похожее я уже слышал, – не сдержался Вадим. – От крутарей. – И вы можете сравнивать? – укорил Бондарь. – Такое даже оспаривать неловко. – Извините, я не хотел вас огорчать. – Да ладно, будто вы первый! – отмахнулся тот, словно не заметил иронии. – Во все времена народ не жаловал карающие органы – в общем, это нормально… хотя обидно. – Карательные? – переспросил Вадим, не понимая, что за бес его дёргает. – Простите, я не расслышал. В ответ Бондарь лишь покачал головой – по-отечески снисходительно. «А в самом деле, сколько ему лет? – подумал Вадим. – Чёрт его знает – человек без возраста. Но не настолько же старше меня?» – Беда в том, что доброго отношения люди не понимают, – посетовал репрессор. – Их, точно бестолкового щенка, приходится время от времени тыкать в собственное дерьмо, чтоб не слетали с нарезки и помнили своё место. Вот отпустили народец недавно и чего добились? Вспомнить же жутко!.. Да и сейчас немногим лучше. – «Же-жу», – повторил Вадим едва слышно, словно пробуя звуки на вкус. – Что? – не разобрал хозяин. – Один мой приятель любит повторять: тружусь как пчёлка – жу-жу-жу. – Это вы к чему? – Так просто… Продолжайте, я слушаю, – попросил Вадим с искренним любопытством. И правда, от подобных типов можно узнать столько неожиданного! – Страха нет, – сказал Бондарь с сожалением. – Страха! Всем наплевать на всё. Не осталось ничего запретного, надо всем потешаются, про Первого анекдоты травят, даже про Основателя!.. Нет уважения, нет веры, нет стыда. – По-вашему, всего можно добиться через страх? – спросил Вадим. – А по-моему, он рождает лишь ненависть. – Заметив внезапную напряжённость во взгляде репрессора, он с простодушной улыбкой добавил: – Ведь мы пока беседуем, правильно? Не объявлять же, что он прекрасно чувствует, как с самого начала репрессор пытается пробиться сквозь его психозаслоны – на манер колдуна Михалыча из железобетонной избушки, только куда мощнее и напористей. Где он набрался этого, интересно? И как далеко зашёл? – Замечательно, что вы такой открытый, – похвалил Бондарь. – Как говорится, душа нараспашку. Значит, и по другим темам проблем не возникнет. – Давеча я проходил собеседование в КБ, – доверительно сообщил Вадим. – Наверно, вы уже затребовали результаты у режимников? Бондарь усмехнулся. – Эти дурни полагают, будто детектор не обмануть, – сказал он. – Но ведь мы с вами – люди умные, верно? Вадим скромно промолчал. – Вы ведь интересовались историей? – продолжал Бондарь. – Представьте, я тоже. И обнаружил там массу полезного. Оказывается, и века назад люди боролись за правду. А средства для добывания истины… – Для выбивания, – пробормотал Вадим себе под нос, однако на этот раз Бондарь услышал. – Можно сформулировать и так, – кивнул он. – Хотя термин «выбивание» слишком узок. Существовали ведь и пытки огнём, под ногти там чего-то загоняли… Негуманно, согласен, – так ведь не надо врать! – Пытливые люди. – Что? – Пытливые – от слова «пытка». – Это про нас? – Бондарь рассмеялся. – Что ж, рад за вас: вы ещё способны каламбурить. Хотя в вашем положении… – А ещё пытали током, – добавил Вадим. – И удушьем, и бессонницей, и на темя капали… Вы хорошо изучили вопрос? – У вас будет случай в этом убедиться, – сказал репрессор, – если не прекратите упрямиться. Когда желаете приступить? – Да защемить ему яйца в дверях, – проворчал один из охранников. – Сразу запоёт! Вадим прикрыл глаза, пытаясь справиться с дрожью – отстраниться. Сейчас это получалось хуже обычного, будто страх перед Крепостью уже засел в генах. Не только у него – целый народ изувечили! Взрастили, называется, новую общность – холуёв. А самое страшное, что большинство вполне этим довольно. Спрашивается, к чему дёргаться? Боже мой, поразился Вадим, эти сволочи только грозятся, а я уже трясусь. Что станет, когда они приступят к делу? Смогу я отстраниться от такой боли? И если не смогу, что поможет мне вытерпеть – гордость? А уж что со мной сотворит «анализатор»!.. Ведь почти никто не выдерживает, если репрессоры принимаются всерьёз. Самые удачливые сходят с ума, остальные признаются во всём, тянут за собою других, ломаются на всю жизнь. Побеждают герои, но ведь я не герой. Сколько я смогу продержаться на своей гордости – неделю, две? Но здесь ломают людей месяцами!.. А может, ускорить? – Похоже, вы не доверяете нам, – огорчённо произнёс Бондарь. – Я понимаю, последнее время вам пришлось несладко – одни покушения чего стоят!.. Но вы не обратились за помощью ни к блюстителям, ни к нам, – взялись разбираться самостоятельно. И чего добились? Лучший друг бесследно исчез, давнюю подружку зверски убили, а сами завязли по уши: крутари, контрабанда, запретные каналы, странные гуляния в разгар комендантского часа, эти нескончаемые гости, повадившиеся отовсюду… Не многовато ли для одного? («Откуда они вызнали столько? – удивился и Вадим. – Хоть это у нас умеют».) Вы же буквально толкаете нас на крутые меры – на экстремально крутые!.. Украдкой Вадим глянул из-под ресниц, оценивая плечищи и бицепсы репрессора. Скольких он уже – этими руками? Ну и рычаги! Бондарь вдруг усмехнулся, словно что-то понял, и качнулся вперёд – совершенно неожиданно. Его молотообразный кулак метнулся к Вадиму. Рефлекторно тот закрылся плечом, но удар всё же сбросил его с табурета, хотя не оглушил. Вскочив, Вадим отпрянул от стола, и тут на его руках повисли охранники, о которых он успел забыть. (Это он-то!) Стряхнув их с себя, Вадим отскочил к самой стене, готовый к драке: один – против всех. Ну, подходите!.. – Оставьте его, – внезапно сказал Бондарь и указал на табурет. – Присаживайтесь… пока. Недоверчиво озираясь, Вадим снова сел, поджав под себя ноги, чтоб успеть вскочить в любой миг. И как он прозевал атаку? Действительно, на Бондаря мысле-облако не реагирует, даже не ощущает его присутствия. Вакуум, полный вакуум!.. Но из вакуума к Вадиму тянулись жёсткие щупальца, словно у того подбугорного спрута, настойчиво выискивая прорехи. Что за трюки? – Кто к тебе ходит? – рявкнул репрессор. – Говори, живо! Вадим вздрогнул, но не удивился: о таких поворотах он тоже наслышан. Тут главное – не суетиться. – Что, мы уже на «ты»? – помолчав, спросил он. – Хватит ваньку валять! – Бондарь бросил на стол пачку фотографий. – Видишь? Мы всё про тебя знаем!.. Кто они? Наклонившись вперёд, Вадим аккуратно разложил фотки. Бог мой, вот так сюрприз! В самом деле, они отлично информированы: набор почти полный. И не лень же было? Столько лет пасти жалкого специшку… Пяток кадров они даже ухитрились снять через окно, сколько он ни завешивался. Или через стену? Не в рентгеновских же лучах? Фантастика! – Ну, кто это? – Репрессор ткнул в одну из фотографий длинным пальцем. – Отвечать! – По-моему, Эва. – Кто такая Эва, откуда? – Может, вы расскажете? – Отвечать по существу! – Понятия не имею. – Ложь! – Вы сами видите, что нет, – возразил Вадим, слегка открываясь. – Я даже в имени её не уверен. – Ты что же, намерен говорить правду? – удивился Бондарь. – А почему нет? – Хорошо… Где ты её встретил? – На улице. – Она сама подошла? – Вадим кивнул. – Отчего именно к тебе? – У Эвы спросите, – предложил он, – если сыщете. – И долго вы встречались? – Недели три. Может, с месяц. – Затем? – Затем она исчезла. – Куда? Вадим пожал плечами: – В ночь. Больше я ничего о ней не слышал. Ни разу. – Она что-то рассказывала? – О чём? – О чём-нибудь, болван!.. О себе, о прошлом, о знакомых, о стране. – Ничего существенного, насколько я помню. – Что, мог и забыть? – Это ж когда было! – Вадим указал на дату, аккуратно проставленную в углу фотки. – Даже странно, что вы вспомнили, – очень странно, до абсурда. Уж не ждёте ли её возвращения? – А сам ты – ждёшь? – Разве это относится к делу? – Что ты можешь знать о наших делах!.. – Действительно, – усмехнулся Вадим. – Наивно было б думать, что вас заботит благополучие граждан. Главное, их подавлять – как это следует из названия. – Ах да, ты ж полиглот! – осклабился репрессор. – Как там у тебя: «врагов надо знать». Собственно, это о ком? – О врагах. – Народа? – Человечества, – поправил Вадим. – Уж не о нас ли? – О вас? Наконец он и сам посмотрел на Бондаря в упор: плевали мы на твой гипнотизм, Распутин хренов! Кажется, Вадим даже уловил призрачные очертания репрессорской сути. – Пожалуй, все эти убийства, похищения вам даже на руку, – сказал он. – Помогают держать горожан в узде и от лишних хлопот избавляют. Неудивительно, что вы не слишком усердствуете в раскрытии! – Собственно, зачем? – насмехаясь, спросил Бондарь. – Всегда находятся умники, которые влезают туда по уши. И кто поверит, что они проделывают это с лучшими намерениями? Люди судят по себе, а почти все в глубине – звери. Либо скоты. Им проще заподозрить ближнего в подлости, чем в благородстве. Вот и готов обвиняемый. А сделать из него осуждённого проще простого – под бурные аплодисменты этого самого «народа». Не согласен? – «Народ – это сброд»? – откликнулся Вадим. – Почитай Фирдоуси, светлейший, у него эта тема уже поднималась. И обрати внимание на участников диспута. – Зачем нам посторонний, к тому ж перс? – возразил репрессор. – Речь-то о тебе. Это ты замешан в ужасной гибели прославленной на всю губернию красотки и зловещей пропаже другой, девственно юной, но жутко сексапильной!.. Публика обожает такие истории и очень оскорбится, если первая оживёт, а вторая сыщется. – Вторая – это Юля? – решился спросить Вадим. – Точно! – весело подтвердил репрессор. – Она ведь заявлялась к тебе позапрошлой ночью? А затем убежала, маленькая, вся в слезах. Утром, правда, возникла у себя в блоке – вместе с неким громилой, едва одетым. Крутенько переговорила с отцом (бедняга до сих пор отлёживается) и снова сгинула – уже совсем. Где она теперь, что с ней!.. Случайно не знаешь? – Вам что, потребовался новый Джек-Потрошитель? – рассердился Вадим. – Так ведь после меня убийства не прекратятся! – И не надо – пригодятся, чтоб без лишнего шума укоротить ещё кого-нибудь. Зачем дразнить гусей, верно? Пока не подошло время их резать, пусть верят в справедливость. Страшны ведь не убийцы – бог с ними, в конце концов, – страшны потрясатели Крепостных основ. – Вроде меня? Это льстит… А о чём Юля спрашивала отца? – Ага, – ухмыльнулся ничего не забывающий Бондарь, – значит, всё-таки «спрашивала»!.. И о чём, как думаешь? – Наверно, о том, откуда он, собственно, взялся? – Откуда берутся дети, мы знаем, – рассмеялся хозяин. – А вот откуда отцы! – Я угадал? – Постепенно, «фибра» за «фиброй», Вадим настраивался на собеседника, вытесняя из себя его настойчивые щупы. Теперь он бы почувствовал ложь. Однако Бондарь не ответил. – Интересно, чего ж ты с ней сотворил? – задумчиво молвил он. – Такая славная была малышка! – «На коленях качал», да? – съязвил Вадим. – А с родителями что сделали? Имею в виду настоящих. Репрессор посмотрел на него пристальнее, будто прикидывал: сейчас зашибить наглеца либо поиграться чуток? Взгляд был как у акулы, только весомей – в буквальном смысле. Если бы Бондарь глянул так на размякшее масло, там наверняка б осталась вмятина. – А что ещё знаешь? – сквозь зубы сказал он. – Ну-ка выкладывай! – Спрашивай, – с дерзкой усмешкой предложил Вадим. – Если хватит ума правильно поставить вопрос. В конце концов, в этом же главное ваше предназначение. – Чьё? – настораживаясь, спросил Бондарь. – Репрессоров, расследователей, режимников… А разве не в этом, светлейший? Вадиму показалось, что тот слегка расслабился, будто опасался иного. Чего, интересно? – Или вам больше нравится подавлять людей тихой сапой, облучая с тивишных экранов? И что вы с ними вытворяете, а? Подавляете волю, программируете? Накладываете заклятие? Говорить этого не следовало, но Вадим уже закусил удила. Он желал наконец добиться правды… Это здесь-то, у репрессоров? Действительно, блаженный! – Ладно, ты хотел драки? – Не спеша Бондарь выбрался из-за стола. – Ну покажи, чего умеешь! Как оказалось, ростом он превышал Вадима не намного, зато был неимоверно широк и массивен, точно медведь. Или как тот же серк – ну, почти. Пуда два форы, прикинул Вадим. И бить умеет профессионально – первый удар был хорош. И скорость, господи!.. Уж не быстрее ли он даже меня? Что ж, поглядим. Подобравшись, он двинулся навстречу. – Не мешать! – бросил Бондарь охранникам, и в его руках возникла пара полицейских тонфа, до сих пор виденных Вадимом только в кино. Вот так, сказал он себе, сейчас из тебя сделают отбивную. А ты надеялся на честную схватку – один на один, равным оружием? Романтично-то как, в лучших традициях рыцарства!.. А вот Бондарь чужд предрассудков. Они сблизились на середине кабинета и закружили друг против друга, неслышно скользя по паркетному полу. Репрессор явно понимал в единоборствах не меньше Вадима, а к тому же владел арсеналом, неведомым простым смертным. И проникать внутрь него было куда сложней, чем в серка или Шершня, – Вадим скорее угадывал, чем предощущал его манёвры, хотя и это могло помочь. Раз за разом Бондарь атаковал – слишком медленно, чтобы достать, но слишком быстро, чтобы Вадим успел пристроиться к выпаду и провести контр-приём. Пару раз он даже схлопотал тонфа по руке, однако боли не почувствовал, как и всегда в горячке боя. Но если попадёт в голову, мало не покажется, – там уж чувствуй, не чувствуй, а с катушек слетишь. Вадиму вспомнилось, как гарды Брона гоняли по рукам воображаемые «ядра», и что сказал сам князь об «отсроченной смерти» в исполнении ордынцев. Огненные сгустки Хаоса… «Огненные ядра»! Почему не попробовать? Кому как не мне? Бондарь снова бросился вперёд, с разворота рубанул массивным предплечьем, усиленным тонфа. Мотанув по плечам жаркое «ядро», Вадим выбросил навстречу ладонь и непроизвольно напряг пальцы. Удара он не ощутил, но тонфа вдруг отлетела, как от скалы, – Бондарь даже поморщился. И сразу ударил снова. Недоумевая, Вадим повторил приём – ещё уверенней, даже жёстче. Этого Бондарю хватило: кажется, репрессор поверил в противника раньше него самого. Отступив, Бондарь скомандовал: – Фас, волкодавы! Вперёд ринулись застоявшиеся охранники, сноровисто размахивая дубинками, знакомыми Вадиму столько лет. И приёмы против них он вызубрил едва не со школы. Уж этих красавцев Вадим раскрутил за минуту, лишив дубинок и опоры, причём последней – много раз, так что тем надоело падать, тараня на кувырке стены. И скоро «волкодавы» тоже попятились, бессильно ворча. – Ладно, – сказал Бондарь самым обходительным из своих голосов. – Идите, братец Смирнов, – пока. Надеюсь на скорую и приятную встречу. Конечно, если вы не будете против. Опасаясь очередного подвоха, Вадим не поверил в это нежданное великодушие, пока та же пара униформенных образин не выпроводила его из мертвенного здания, больше похожего на кладбищенский подвал. И даже оказавшись на тихой улице, уже раскалённой полуденной жарой, он ещё долго прощупывал окрестности в поисках «хвостов» – едва выдерживая напор многих сознаний, кишевших вокруг. Однако Бондарь действительно выпустил жертву – во всяком случае, «пока». Странно, что он не попытался навесить убийство на столь удачно подвернувшегося спеца и даже выспрашивал вовсе не про Алису. Словно бы главному репрессору Крепости не надо было ни перед кем отчитываться. Или же он надеялся оправдать себя тем, что охотится на более крупную дичь. Любопытно, на какую? Лишь Серый Дом скрылся за поворотом, к Вадиму плавно подкатила приземистая машина, а из-за тонированного, слегка приспущенного стекла окликнул вкрадчивый голос: – Подвезти? Молча, даже не оглянувшись, Вадим распахнул длинную дверцу и опустился в упругое кресло, больше похожее на лежанку. С удовольствием развалился в здешней кондиционерной прохладе, озирая элегантный салон, плавно сужающийся к корме. Фактически машинка была двухместной, но сзади было запасено ещё одно кресло. А между передними помещалась компактная рация – весьма модерновая, судя по дизайну. – А говоришь, профи, – проворчал он затем. – Какой тут, к чёрту!.. Как меня выследила, хитрюга? Наверняка ж это был «жучок», да? Только где ты припасла его у себя – при полной-то наготе? – Зачем тебе вникать в наши хитрости? – улыбнулась Кира. – Просто прими к сведению, что мы тоже не лаптем хлебаем, да и не щи вовсе. С утра она разительно изменилась, наново наведя марафет по всему телу, от тоненьких ноготков до пушистых ресниц и алых губок, совершенно иначе уложив светлые волосы, облачившись в изящное платье и ажурные туфельки. Теперь Кира смотрелась безупречной светской дамой, и странно было вспоминать в ней то растрёпанное существо, голышом шлёпавшее по заснеженным лужам, запросто управлявшееся с пулемётом, а после ластившееся в ворохе тряпья к такому же одичалому самцу. Даже вела себя она сейчас по-иному, будто набралась лоска от изысканного оформления. – Наверное, стоило устроить тебе обыск, – вздохнул Вадим. – Прощупать до самых глубин, да? – Наверно, стоило, – согласилась она. – А как с тобой обошлись репрессоры? – Бережно. – Машинально Вадим потрогал ноющий висок. – Притом, что знали почти всё – за вычетом нашего возвращения. Кстати, Тима они считают пропавшим, так что лучше ему не возникать. – Ты так уверен, что я пойду против них? – Зачем же – против? Просто ты из другой конторы, а здесь ваши интересы не совпадают. Как только Тим попадёт в поле зрения репрессоров, он перестанет быть полезным вам. – Играешь на межведомственных разногласиях? – А что остаётся «маленькому человеку»!.. Конечно, есть риск угодить меж двумя жерновами. – И о ком тебя спрашивали, кроме Алисы? – Не о тебе, успокойся, – Вадим помрачнел снова. – И про Алису-то разговора почти не было. – Не хочешь рассказать всё? – Чего-то они ждут, – сказал он. – Чего-то опасного для себя, а я для них вроде приманки. Потому и выпустили. Но, может, они ошибаются? В том смысле, что не такой я пустячок. – Да уж, такой пустячок рухнет на темечко… Лучше б, конечно, на другое место. – А как ты? – полюбопытствовал Вадим. – Уже связалась с любимым начальством и получила нагоняй по мягким частям… или поощрение, или инструкции? – Всего понемногу. Во всяком случае, тобой заинтересовались, а базу Шершней, как понимаешь, взяли под наблюдение. – Много они разглядят – снаружи! – фыркнул он. – А внутрь вас не пустят. При крайности подорвут лабиринт и станут пользоваться запасными ходами. Там ведь такой муравейник!.. – Откуда знаешь? – с подозрением спросила Кира. – Судя по вашим россказням, вы не заглядывали дальше прихожей. – Не хочешь – не верь, – отрезал Вадим. – А за свои слова я отвечаю! – Спохватившись, виновато улыбнулся: – Что-то строг я сегодня. У ведьмодавов, что ли, набрался? – Ты был привязан к Алисе, да? Он пожал плечами: – Мы ведь знакомы много лет. Это как близкие родичи, перед которыми не надо из себя никого строить, – они примут тебя, какой есть, и не станут любить меньше. Знаешь, каково потерять сестру? – Знаю, – подтвердила Кира, – и сочувствую. Вадим молча кивнул, принимая. – Что собираешься делать дальше? – спросила девушка. – Не знаю. – Он устало растёр ладонями лицо. – Столько злопыхателей вокруг – обложили, точно медведя в берлоге!.. Или тебе симпатичней образ крысы, загнанной в угол? – Разве я не звала присоединиться к нам? – Тоже мне, «бойцы невидимого фронта»! – хмыкнул Вадим. – И долго вы сможете соперничать с нынешними монстрами – даже при таком прикрытии? Ещё неизвестно, кого раньше прихлопнут: меня или вас. Или вашего работодателя. – Ну, ты хватил!.. – Историю надо знать, – наставительно сказал он. – Вот Бондарь бы тебе много поведал… Правда, у него к прошлому интерес специфический – скажем, профессиональный. – Но ты же хочешь найти убийцу? – Безусловно. Кем бы он ни оказался. – А кстати, что ты думаешь о серках? – Кстати к Алисе или вообще? Думаю, в убийстве они не замешаны – это попросту не их стиль, как я уже толковал тут одной прелестнице. А в общем, мне кажется, серки – промежуточный продукт некоего глобального процесса, который ещё шандарахнет по всем нам, если мы и дальше собираемся спать. Исчерпывающе? – Не слишком. – Не хочешь – не верь, – повторил Вадим мягче. – Доказать пока не могу, но интуиция меня редко подводит… Слушай, – внезапно спросил он, – а куда мы направляемся – не на вашу ли конспиративную квартиру? В самом деле, приплюснутый колёсник уже набрал приличную скорость и теперь привольно катил по безлюдным в эти часы улицам, явно устремившись к некоей цели. – В точку попал, – подтвердила Кира. – Надо же где-то перекантоваться. Не беспокойся, засады там нет. Не веришь? – Почему? Я верю всем – до первого обмана. – А если первый окажется последним? – рассмеялась Кира. – Рискуешь! – К тому ж вам нет резона меня захватывать. Ничего нового я не расскажу – пока опять во что-то не вляпаюсь. – Приятно иметь дело с умными людьми, – заметила она. – Дураки всегда боятся впрок, не доверяют с запасом – и всё равно пролетают. – Думаешь, я не попадался? Сколько раз! – Но ведь не бросился в другую крайность! А почему? – Противно, – пожал Вадим плечами. – Всё-таки здесь лучше «пере», чем «недо», – не так стыдно потом. – Эстет, – девушка наморщила симпатичный носик. – Вдобавок и моралист! Какой ты после этого профи? – Разве я претендую – ты вспомни. Сама напридумывала, а теперь с претензиями! Перед перекрёстком Кира резко притормозила, пропуская по перпендикулярной улице с десяток бронированных двуколёсников, кативших в плотном строю, словно банда свирепых байкеров, давно канувших в лету. – Ещё новость! – удивился Вадим. – Эти-то откуда? – Отряд Боевых Псов, – пояснила Кира то ли с гордостью, то ли с насмешкой. – «Наш ответ Чемберлену»! Надо ж как-то бороться с ночной угрозой? И крутари последнее время разнуздались – что им прежние патрули! – Чёрт меня раздери, – пробормотал он, – вот и овчарки подоспели! – Что? – Складывается картинка-то, – сказал Вадим. – Дивное полотно! Пастыри и овечки уже имелись, сейчас добавляются псы. «Пся крэв», как говаривал Тим, – и теперь я понимаю, что это значит! А волки – конечно, крутари. Или коршуны – как? – Что тебе до этих кубоголовых? – откликнулась девушка. – Разве тебя там оценят? – Уже, – хмыкнул он. – Вообще, у меня столько «порочащих связей»! Думаешь, ты всё про меня знаешь? – И всё равно ты нам нужен. – Уж эти мне стаи! – вздохнул Вадим. – Сказала бы лучше: «мне». Или у тебя личное на втором плане? Как говорится, «тебя я люблю, но бизнес есть бизнес». – Откуда это? – Из одного голливудского фильма – как раз про таких деловых. – Звучит подходяще. – Ещё бы – чем не кредо этих самых «профи»! Долг выше любви, выше совести, верно? А честь – и есть долг… для вас. Эх, Кирочка, тебя бы в самураи! – Это комплимент? – Как поглядеть. Меня бы он не порадовал. – Разве ты не человек чести? – Пока она не расходится с совестью. А дальше нам не по пути, извини. Как говорят те же профи своим жертвам: «Тут ничего личного». – Но сейчас мы попутчики? – Естественно, раз едем в одной машине. Впрочем, они уже заворачивали в укромный дворик, густо заросший кустами сирени. Раздвинув ветки, колёсник скользнул к обшарпанной кирпичной стене, затем и дальше – в нежданно открывшийся проём. Не успела Кира затормозить, как ворота позади них встали на место, погрузив гараж в сумрак, рассеиваемый только парой настенных фонарей. Однако даже их хилого света хватило Вадиму, чтоб оценить строгий уют и безукоризненную чистоту этого места, вполне подходившие к нынешнему облику Киры. Приоткрыв дверцу, девушка грациозно выпорхнула наружу, сияющим пальчиком поманила Вадима за собой. И что ему оставалось?2. Кое-что в придачу
Вдыхая дразнящие ароматы, он следом за Кирой поднялся по узкой винтовой лесенке, через низенькую дверь вступил в затенённую комнату и сразу уткнулся взглядом в сухощавого невзрачного человека, угнездившегося в глубоком кресле. Укоризненно покачал головой, хотя почуял того ещё со двора. – Это не засада, – быстро возразила Кира. – Я же обещала! – Насколько я разбираюсь в шефах, – предположил Вадим, – это один из них. Наверно, твой самый любимый, непосредственный? – Он вздохнул: – Всё же решили меня дожать? Ну, бог в помощь. Оглядевшись, опустился на диван, столь же комфортный, как прочая здешняя мебель, разбросал руки по спинке и вытянул ноги. Везёт мне сегодня на начальство! – отметил с лёгкой усмешкой. Правда, послеБондаря это, пожалуй, шажок вниз. – Итак, – бесцветным голосом заговорил шеф, видимо, продолжая играть в невидимку, и вдруг улыбнулся с внезапным обаянием: – Итак, вы и есть тот самый Вадим, «одним махом семерых побивахом»? – Вам видней, – сдержанно откликнулся «тот самый». – Затем у вас и подчинённые, чтобы докладывать. С любопытством, но не впрямую он разглядывал хозяина, заодно просвечивая, словно рентгеном, своим мысле-облаком. Помимо прочего под одеждой обнаружилась пара компактных огнестрелов, неприметных снаружи. И тело у гардейца оказалось редкой тренированности, хотя снаружи не скажешь. Похоже, боец он классный. – А меня можете звать Алексом, – разрешил шеф. Усмехнувшись, Вадим пробормотал: – А где же тогда ваш Юстас? – Простите? – не расслышал тот. Или сделал вид, что не расслышал, поскольку чуткость имел редкостную, почти запредельную – тоже из доморощенных экстрасенсов. – Так, пустяки, – сказал Вадим. – И что желаете, Алекс? Рассказать сказочку про доброго государя, окружённого злыми боярами? – Зачем упрощать? – возразил тот, с завидной лёгкостью включаясь в дискуссию. – Однако почему его не сравнить – с теми же репрессорами, например? – Да уж, рядом с ними кто угодно покажется голубком! Не за этим ли их и держат, а? На секунды удалившись на кухоньку, издали похожую на симпатичную декорацию, Кира вернулась с просторным подносом, гружённым фруктами и напитками. Похоже, хозяева имели представление о вкусах гостя – ни лишних градусов, ни калорий, не говоря о мясе. А может, их вкусы совпадали: боевую-то форму всем надо поддерживать. «Кстати, – подумал Вадим, – а как попадают сюда эти плоды, как выдерживают бугорные перегрузки? Не из старых же запасов черпают?» – Недурно вас снабжают, – заметил он вслух. – Прямо с барского стола? – Во всяком случае, перекупить нас трудно, – ответил Алекс. – Вообще, в Крепости можно жить, если имеешь что продать заправилам. Хотя это не самое важное. – Теперь по сценарию мне нужно спросить: а что же тогда «самое»? – предположил Вадим. – Этого вопроса вы ждёте? Допустим, я его задал. – Допустим, – с улыбкой согласился хозяин. – Насколько понимаю, главное для вас – предельно ослабить управительский давёж, верно? Так вот, в нашей системе вы будете подотчётны лично мне, и у меня нет резона слишком на вас нажимать. А надо мной, сами понимаете, только Первый. Если нельзя вовсе избавиться от пирамид, почему не выбрать самую простую – пока ещё можно выбирать? – А что, уважаемый, – вдруг спросил Вадим, – «сексот» – это и вправду «секретный сотрудник»? – И процитировал зачем-то: – «Я с детства не любил овал!» – Ты бы не придуривался, милый, – попросила Кира, разливая чай, клубящийся забытыми ароматами. – Серьёзный же разговор! – «О, – вскинул Вадим палец, – начинается!..» На самом-то деле я не подчинён сейчас никому, – продолжил он уже другим, доверительным тоном, – поскольку никто меня по-настоящему не нанял – то есть не получил моего согласия, искреннего и добровольного. Я не включён ни в одну из пирамид, понимаете? Все они властны лишь над моим телом, но вы желаете заполучить душу, ведь так? – А почему не вернуться к реалиям? – сказал Алекс, прихлёбывая оранжевый сок из запотевшего бокала. – Я не расположен сейчас говорить о душе. Это же надолго, верно? – Хорошо, – кивнул Вадим. – К примеру, я не собираюсь исповедоваться – ни богу, ни начальству. Ну нет у меня такой потребности! Доложиться по службе – это одно, а… – А большего не требуется, – вставил хозяин. – Ну да, – не поверил Вадим, – у вас же там, в губернаторской гардии, как в небольшой, зато дружной семье? Вы всем словно отец родной, а перед трапезой положено помянуть молитвой Первого, благодетеля и кормильца. Но если кто подпадёт под подозрение или просто попробует обособиться, ему тут же устроят родительскую субботу, и хорошо, если обойдётся без летального исхода. Знаю я вас, фанатов высокой цели! Ради пользы можно в крови выкупаться и лучшего друга порешить, а грехи потом отпустите вы либо боссик повыше. – Вы что же, против любых организаций? – Ну почему – «против»? Я вне их, сам по себе. Кому от этого хуже? – Но теперь вас взяли в оборот репрессоры. Не пора ли прибиться хоть к кому? – Не очень на это напирайте, – предостерёг Вадим, прохладно улыбаясь, – не то решу, будто вы же меня и подставили, чтобы затем использовать. Как понимаете, от таких домыслов доверия не прибавится. Кого можно завербовать, предварительно загнав в угол? Только будущих предателей! – Но ведь что-то вы можете предложить, – сказал Алекс. – Иначе к чему разговор? Вадим пожал плечами: «Как будто это я его затеял!» – Сотрудничество, – ответил он. – Взаимовыгодное, основанное на совпадении интересов. Не скрою, кооперируюсь не только с вами. – Ну да, ещё с крутарями, – щегольнул информированностью гардеец. – И с воображенцами – тоже, конспираторы!.. Но почему я должен вам верить? – А вы не должны, – сказал Вадим. – Как и я вам. Однако ваше враньё я почувствую, будьте уверены, а сам привык вести дела корректно. Если не переусердствуете с подозрительностью, в накладе не останетесь. Но попробуете из глупой жадности заглотнуть лишнее… – Он снова пожал плечами: мол, не взыщите. – Не устраивает? – Всё равно вас придётся зачислить в штат, – заметил Алекс. – Даже поставить на довольствие – как тайного агента. Иначе репрессоры не отвяжутся. Тогда в чём разница? – В самоощущении. Вы оплачиваете мои услуги, если хотите, но я остаюсь себе главным начальником. И никогда долг не задавит во мне совесть, и сами вы воздержитесь от наездов. – Тогда давайте говорить предметно, – не стал затягивать Алекс. – У вас есть что подбросить нам прямо сейчас? Вы же знаете, что нас интересует. – Ищете татей, злоумышляющих против Первого? – Вадим усмехнулся. – Думаете, вам позволят играть в суперменов? Не видите, что происходит вокруг: общее расслоение! Скоро губернцев поделят на сорта – не формально, по существу. Людей переиначат до самых глубин. Кто-то угодит в овцы, кто-то – в овчарки, кто-то – в пастухи. Но вот кто станет хозяином, вы не задумывались? Первый-то явно не тянет. И что сможет противоставить этому горстка гардейцев, пусть сверхумелых? – Допустим, вы правы, – сказал Алекс. – Что делать тогда? – Определиться, чего вы хотите – для себя, для Первого, для людей. И что вы можете – сами. И какая помощь требуется от других. Вы же должны быть информированы лучше меня!.. Не решаетесь переварить факты? Чёрт возьми, обратитесь к аналитикам – среди спецов такие не перевелись. – Например, вы? – Я – интуитивист, – возразил Вадим. – Никто не обязан доверять моим прозрениям. Вы же трезвые люди, Алекс! – Но сами вы доверяете им? – Приходится. Пока что они не подводили. – Значит, вопрос в том, насколько мы доверяем вам. – Я не бог и не требую слепой веры. Это – ваши проблемы. – И мы будем их решать, – кивнул Алекс. – Вместе с другими. – Только надолго не откладывайте. Времени – в обрез. – Вы в этом уверены? – Ну хорошо, – сказал Вадим, – задвинем мою интуицию подальше, обратимся к фактам. Вам интересно? – Даже весьма!.. – Факт первый: лет двенадцать тому кто-то неведомый, но, видно, могучий взял да запихнул нас в здоровущую чашу и с каждым годом всё наращивает стенки, чтобы надёжнее отгородить от мира. Не знаете, кто? – Не наш профиль, – отказался Алекс, пожав плечами. – Мы занимаемся охраной. – Факт второй, – продолжил Вадим. – С той же поры губернию принялись перестраивать в подобие скотофермы – с разными породами, от тягловой до кормовой. Даже хищников на нас спустили, чтобы не расслаблялись. Причём на сей раз не просто втискивают людей в несвойственные им роли, из которых те рано или поздно выломаются, – а приводят в полное соответствие с ролями, чтоб люди вписались в них как влитые. Для этой эпохальной задачи используют разные средства: от тивишных вставок, облучающих всякой гадостью, до пресловутой «химии», превращающей в зверьё. Опять не ваш профиль? – Как это скажется на безопасности Первого? – Никак – если это исходит от него. А если нет? – Ну хорошо, – сказал Алекс. – Что-нибудь ещё? – А как вам нравятся суточные перепады взбесившейся погоды? А ночные убийства? А жуткие чудища, заполонившую губернию? – Но ведь я не синоптик и не зоолог! – Но вы же гардеец! – в тон воскликнул Вадим. – Или гард? И любой такой фактик может оказаться важным для ваших дел. Откуда проникает зверьё, где этот канал, кто его установил? Тоже, полагаете, Первый? А может, кто-то раскручивается за его спиной и беднягу сковырнут, лишь только пропадёт в нём нужда? И как тогда будете выглядеть вы, доблестные охранители его особы? По-моему, бледно. Это вас не волнует? – Волнует, конечно. Потому и требуется ваша помощь. – Не только моя. Я ведь что пытаюсь вдолбить: эта проблема слишком масштабна, чтобы решать её вашей квалифицированной, но слишком узкой компашкой. Рано или поздно придётся пойти на сговор – с противниками Крепости и вашими естественными союзниками. Правда, для начала не худо выяснить, что вам важнее: благополучие Первого или процветание Крепости? – Ну, понимаете, – с улыбкой сказал Алекс, – это довольно трудно разделить. – Ну да, «Ленин и партия – близнецы-братья»!.. И всё ж одним из сиамцев придётся жертвовать – иногда такие операции проводят. – Пока я так не считаю, извините, – столь же мягко, словно больному, возразил хозяин. – Однако над вашими словами обещаю подумать. – По-вашему, я злокозненно пытаюсь «вбить клин»? – ухмыльнулся Вадим. – Может, и так, но что это меняет? Во всяком случае, не факты. – Кстати, о фактах, – сказал Алекс. – Что за эксперимент вы проводили прошлой ночью? – Имеете в виду последний, с тивишниками? – уточнил Вадим. – А что вас интересует? – Сумеете повторить? – Повторить не проблема, любой сумеет. Труднее уцелеть. – Потому и обращаюсь к вам. Что это было? – Может, тот самый проход? – с улыбкой спросил Вадим. – Только прогуливаться по нему ещё рано. – Вы ребус загадываете или делитесь информацией? – Хорошо, – сказал Вадим и, потянувшись, развернул к себе приёмник. – Что это, по-вашему? – Тивишник, – терпеливо ответил Алекс. – То-то, что не телевизор. По тому мы лишь глядели, чего дозволят, а этот сам смотрит на нас. Помните надзирательные зеркала? – Полагаете, он работает как телекамера? – Хуже – как заклинатель. Всё увязано в этом паскуднейшем из миров, нашей губернии, – от пресловутого Бугра до тивишника. А откуда скопировано, знаете? Из наших же душ… Ну, может, не вполне наших, однако во Вселенной души, видимо, мало рознятся… Заметили, Алекс, – хмыкнул Вадим, – мы опять вернулись к душе? Иногда без неё не обойтись. Ибо, заглядывая по ту сторону экрана, попадаешь в миры не столь отдалённые, как хотелось бы, а там такие понятия в порядке вещей. И оттуда проникает к нам всякое, в том числе редкостная мерзость, – пока лишь взглядами, но кто знает, что воспоследует? – Например? – Например, будет ваш старикан клевать перед экраном тивишника, по обыкновению наклюкавшись бренди, а оттуда вдруг протянется лапа с полированными коготками тигра и сомнёт ему череп, словно перезрелый помидор. То-то будет для вас сюрприз!.. И не говорите тогда, что я не предупреждал. Кстати, любой из вас от этого не застрахован. – Намекаете на инопланетян? – спросил Алекс. Вадим рассмеялся. – На иномирян! – сказал он. – Вам хорошо: вы не объелись фантастикой, и вас от такой версии не мутит, – а потолкуйте об этом с воображенцами!.. Может, и «зелёные человечки», не знаю, – Вадим пожал плечами. – Только вряд ли на летательных тарелках – к чему плавсредства, когда имеется мост? Всё равно что переплывать Ла-Манш над самым тоннелем. Алекс вскоре ушёл, решив, видно, что для первого сеанса его присутствия довольно и теперь клиента надо ублажить – не одной беседой или гурманской снедью, а чем-нибудь покруче. Тем более, остался он в хороших руках. – Ну-с, – произнесла Кира, распахивая в стене неприметную дверцу, – приступаем к водным процедурам. Изнутри брызнуло тёплым светом, дохнуло горькой влагой, даже донёсся ласковый манящий плеск. Словно открылось оконце в южные моря. – Господи, опять ванна! – обречённо сказал Вадим. – Это как рок. Когда-нибудь меня в ней утопят. – Сам разденешься? – спросила девушка. – Или помочь? – Не дождётесь!.. Через минуту, постанывая сквозь зубы, Вадим уже блаженствовал, размякнув всеми членами в душистой жидкости, словно в невесомости, и отгоняя прочь сторонние мысли, заботы, воспоминания – отстраняясь. Здешняя ванна оказалась не слишком объёмной, зато формой и покрытием напоминала створку исполинского моллюска. А выложенные розовым кафелем, усеянные мерцающими ракушками фигурные стены и перламутровый пол, залитый бурлящей водой, усиливали сходство комнатки со сказочным гротом, из которого только недавно вынесли сокровища. А вот горячей воды осталось в избытке – она упруго струилась из многих щелей чудесной ванны, не позволяя Вадиму совсем уж разомлеть и приятно будоража. Правда, кой-чего здесь всё же не хватало – привычного, обязательного, неизбежного… Чего? Словно отвечая, дверь приоткрылась, и внутрь скользнула нагая Кира. Тихонько шлёпая по мелководью, она подкралась к ванне и забралась в воду, непринуждённо разместившись у Вадима в ногах. Насколько он разглядел, ухоженным у неё стало не только лицо, но всё тело: ни лишнего волоска в укромных местах, ни заусеницы на сияющих ноготках – кожа будто отполирована. «Всё для фронта, всё для победы»? Вздохнув, Вадим укоризненно посмотрел на своего меньшого наперсника, от таких ракурсов беззастенчиво воспарившего к поверхности, и туда же с усмешкой глянула Кира, пробормотав, как подумав: «А ничего ключик, соответствует!» – Надо снять вчерашний стресс, – добавила она затем. – Имеем право? – Да? – насторожённо откликнулся Вадим. – И каким способом? – Давай тебя поскоблю, – вкрадчиво предложила девушка. – Могу даже помассировать – я умею, не сомневайся! – Ещё про «живое мыло» расскажи, – проворчал он. – Слышали, знаем!.. У вас всех так готовят? – Как? – Э-э… разносторонне. – Ведь ты ещё не пробовал? – Верю на слово. Тяжёлая у тебя служба, да? – Не сейчас. Иногда удаётся сочетать пользу с кайфом. – Ну да, «коня и трепетную лань». Ты всем это говоришь? – Всё-таки не веришь? – Да нет, это я так отбиваюсь, – признался Вадим, – из последних сил. – Господи, зачем? Это ни к чему тебя не обяжет, даже жениться не обязательно! – Кира хмыкнула. – Может, ты монах? – Да, – с готовностью подтвердил он, – и уже дал обет безбрачия! Теперь ты меня отпустишь? – Ещё чего! Только раззадорил. Наклонившись, Кира принялась разминать его расслабленные голени, затем переключилась на бёдра. Непривычно податливый, Вадим наблюдал за ней с опаской, но и с любопытством. Действительно, технику этого дела девушка постигла до тонкостей, словно смежную специальность, к тому ж и задатки присутствовали. Может, не вполне пока реализованные, однако и такого хватало, чтобы любого клиента довести до кипения. Ну-ка, подбавь парку!.. – Пора мемуары писать, – пробормотал Вадим. – В каких только ваннах за последнее время я не побывал, а главное – с кем! Так недолго и свихнуться – на ванной-то почве… Эй, ты чего там разглядываешь? – Какие нежные у тебя подошвы, – заметила Кира. – У других – такие копыта! Педикюр, что ли, делаешь? – Спроси ещё, не завиваю ли волосы. Кто я, по-твоему? – Даже ногти не полируешь? – На ногах? Кошмар! – Но ведь странно: ступни, точно у ребёнка… – Что ли, и детей ублажала? – Вадим вздрогнул, вдруг ощутив касание, якобы нечаянное. Конечно, можно было отстраниться, но… не хотелось. – Слушай, коллега, – всё-таки воззвал он, – не пора ли притормозить? Глупо же доказывать, кто тут сильней. – Ещё упорствуешь? – с неудовольствием спросила девушка. – Может, хватит ломаться – а, дурачок? – Нечто подобное я уже слышал сегодня, – ухмыльнулся Вадим, – то ли от расследователя, то ли от Бондаря. То ли от обоих. – Хорошо, а что делать мне? – осведомилась она. – Не щадишь себя, подумай о других. Я ведь уже завелась! Всё-таки нашла, чем ущучить. Вот так: «горя другим…» – Так быстро? – спросил Вадим. – Ну да, – с сарказмом воскликнула Кира, – ещё и суток не прошло!.. Ты хоть представляешь, насколько к тебе тянет? Слыхал про магнетизм? Не только слыхал – испытывал, с невольной дрожью вспомнил Вадим. И тоже совсем недавно. – Только не надо делать из меня Распутина, – запротестовал он. – Тоже, «russian love machine»! И на Калиостро я не тяну. Девочка, ты же профи – разве похож я на властителя душ? – Зато умеешь к себе располагать. И тогда «душам» самим хочется тебе угодить – из симпатии. – За Бондарем я этого не заметил. – Может, у него и души нет? – По крайней мере, я в нём души не чую, – с усмешкой сказал Вадим. – Или «не чаю»? Ладно, предлагаю компромисс. – Ну? – Лучше я сам сделаю тебе массаж – как умею. И если не дойдёшь при этом до пика, предоставлю свободу действий. – Ловлю на слове! – поспешно вставила Кира. – Только играть честно, договорились? Будешь мешать – останешься при своих. Неожиданно она рассмеялась, затем спросила: – Тебе самому не смешно? Господи, ну не всё ли равно, на какой из пальцев меня насадишь: большой или чуть поменьше! Или это будет язык? – Никаких пальцев – только ладони, – заверил Вадим. – Если интересно, не войду в тебя и на столько, – он обозначил сантиметр. – Представь, что ты девственница. – Ты кому-то хранишь верность? – сообразила она. – Бедняга!.. Кто бы ради меня пошёл на такие жертвы? – Ну-ну, не притворяйся, – со вздохом возразил он, – не настолько ты жестокая. И кому нужна моя верность? Разложив Киру под поверхностью, в перекрещении тёплых струй, Вадим принялся за дело, тоже начав продвижение с самой периферии. Закрыв глаза, девушка честно вслушивалась в себя, а может, не поверила обещанию и хотела урвать по максимуму. Постепенно её тело наполнялось дрожью, хотя Вадим ещё не приблизился к туловищу. Кажется, она умела заводиться не хуже Алисы, хотя по-иному. И опять ванна, господи!.. Вадим содрогнулся: вот и опять прорвалось воспоминание, сколько он ни стерёгся. Слишком свежи впечатления. Снова захотелось выть от смертной тоски, а такая роскошь сейчас не для него. С усилием Вадим отстранился (который раз за сегодня?), вернувшись мыслями к Кире. И опять ощутил, как сильно к ней влечёт, причём на всех уровнях. Действительно, обоюдное притяжение, как и положено в природе. Собственно, это и настораживало. И опасался он не слияния тел: подумаешь, «сучок в дуплецо», – разве в этом измена? Но чем могло обернуться слияние душ, дополняющих друг друга настолько? Вон, поддался на Юлькины уговоры – и где она теперь? «Я приношу людям несчастья, – покаянно думал Вадим. – Притягиваю их, точно одинокое дерево – молнии. Но от моей дублёной шкуры они отскакивают и рикошетом поражают ближних. Что ж мне, поселиться в лесу, как Михалычу, и никого не принимать?» Однако Кире досталась от него полная мера – тем более, она и впрямь оказалась «на взводе». Раз за разом девушка взлетала на гребень, стеная и плача, и сил у неё хватило надолго, прежде чем волны пошли на спад – и то благодаря искусному дирижированию Вадима, словно бы разливавшему по ним масло. Если бы не это, Кира могла войти в резонанс, когда жизне-сила стекает в разверзшуюся яму, точно в прорву, – и тогда неизвестно, спасли бы гардейку редкое здоровье и профзакалка. Затем он перенёс обессиленную девушку в постель, уже разложенную на диване, и лёг с нею рядом, уступая настойчивым рукам. – Ну хорошо, – пробормотала она, засыпая, – за сегодня ты отработал. Но вот завтра!.. Завтра, усмехнулся Вадим. Что будет завтра – продолжение этого затянувшегося на годы сна? А не пора ль проснуться? Всё ж не Илья Муромец – по тридцать лет на печи сидеть. Что-то в мою конструкцию забыли вставить… может, фитиль? Он и сам прикорнул, однако недолго, – эта потребность становилась у него всё слабей, теперь Вадим возрождался с быстротой полуночного вампира. К тому же рядом – слишком близко, слишком в обнимку, – дышало распахнутое сознание. «Начинается! – подумал он с недовольством. – Уж помассировать нельзя, чтобы не влезть в душу. Оно мне надо? Вообще хоть кому-то? Бедная девочка! Ей так хочется казаться профи». – Послушай, – позвал он негромко. – Кира, ау! – Ну? – сквозь дремоту промямлила та. – Чего тебе, а? Непокойный… – Откуда ты взялась – знаешь? – Чего? – повторила она уже внятно. – Ты о чём? – Ну, кто твои родители? – Детдомовские мы, – отрезала Кира. – Спи! – Уверена? Отстранившись, она подняла голову, глянула на Вадима в упор. – В чём дело, партнёр? – спросила с прохладцей. – Может, бумагу показать? – Успокойся, тебе я верю. Но… – Ну что? – Доверяешь ли ты сама своей памяти? – Господи, Вадим! Меня забрали из детдома лет в пять. Не в семью, нет – в спецшколу, где дрессировали до недавних пор, точно какого-то ниндзю. И вся биография! Много ты сам помнишь о том нежном возрасте? – Я – много. Но это мои проблемы. – По-твоему, у меня ложная память? А с чего ты это взял, интересно? – Ты расслабилась, – объяснил Вадим. – До самых глубин, даже перегородки поплыли. А я был настроен на тебя – ну, во время массажа. И потом, наш телесный контакт… Тут не захочешь, а услышишь. – И что? – Вообще, не люблю соваться в чужие дела… – Ну дальше, дальше! Хватит оправдываться. – У тебя на памяти блокировка, – решился он. – Знаешь, как в компах: «доступ к секретным файлам ограничен». А может, и вовсе закрыт – не разобрал. По-моему, это касается первых твоих лет. – Выходит, ты различил за блоком хоть что-то? – спокойно заметила девушка. – Ну давай, верзила, пали! – А не боишься? – Собственно, чего? Как говорится, терять – нечего. Вот если б я была законной наследницей Первого… Вдруг и вправду? – оживилась она. – Вот был бы финт – как в глупейших Студийных сериалах! – Нет, – прикрыв глаза, возразил Вадим, – с Первым ты не в родстве. Хотя некая связь ощущается. – С чего бы? – хихикнула Кира. – Уж не на него ли я работаю? Провидец, ну! Кажется, её это забавляло – или делала вид. Сейчас Вадим больше зондировал собственную память, куда записал недавние впечатления. Да и Кира уже проснулась, успев восстановить оградительные перегородки. – Я ведь имею в виду первые годы, – напомнил он. – Или ты в сексотах с пелёнок? – Хорошо, а кто тогда мой отец? Не видишь? – Такое чувство, будто знаю его. Точнее, знал – давно. Может, и вспомню, когда переберу всех. – Мать? – По-моему, её уже нет. Мне так кажется. – Не густо, – вздохнула девушка. – Что-нибудь ещё? – Похоже, у тебя имелась сестра. И брат… как будто. Или вторая сестра – не разберу. – Они-то живы? – Я ж не волшебник, – с извиняющейся улыбкой сказал Вадим. – Учусь только. Понимаешь, у каждого человека свой круг подобия… – Дальше не продолжай – наслышана. – Но есть и другой круг – внутренний. Круг любви, где бушуют главные «страсти господни». Где за каждого готов жизнь отдать или, по крайности, ею рискнуть. – Таких не осталось, – уверенно сказала Кира. – То есть по долгу службы я, конечно, рискну, но при чём здесь любовь? – И тут же съехала на прежнее: – А хочешь, попробуем с тобой? – Вообще, дилеммка занятная, – произнёс Вадим. – Что выше: долг или любовь? Я не спрашиваю, что победит, – у каждого это решается по-своему, в зависимости от прочности связей. – А вот ежели слон схватится с китом, – тоненьким голоском вставила она, – кто переборет? – Именно, – усмехнулся Вадим. – Но если сыщется кто-нибудь из твоих родичей, проблема может всплыть. Или кто-то из круга подобия переберётся в ближний. – И я его «возлюблю»? – хмыкнула девушка. – Или довольно дружбы? – А ты видишь разницу? – Родство душ, да? Превосходно!.. Тогда ещё вопросик, из свежих: может ли девушка дружить с парнем? И в каких пределах? – Сама решай. – Интересно, как – опытным путём? – Кстати, есть и такие, у кого круг подобия совпадает с внутренним, – добавил Вадим. – Но это уже святые – не по назначению церквей, по сути. Или наоборот, полное зверьё – когда подобие ограничено родичами. – У тебя на попов зуб? – поинтересовалась Кира. – Не терплю чинуш и формалистов. А когда это вместе… Знаешь, церковники неоригинальны даже в заблуждениях. Как они возводят свои знания в абсолют, так и Порядок стремится утвердить себя навечно… Ещё не терплю монополий, на божественное в том числе. Это развращает одних и осложняет жизнь прочим. – Слушай, – внезапно спросила девушка, – а что было у тебя с Эвой? На секунду Вадим опешил, затем вспомнил: маячок, ну конечно! Оказывается, то была не просто пикалка, и все откровения у Бондаря уже записаны куда следует. И прослушаны, и проанализированы. Чтобы в нужный момент выстрелить в размякшего клиента, исторгнув из него новые признания. – L’amour, – сказал он небрежно. – Или amor. Или love. В общем, сплошное безумие. – Внутренний круг? – уточнила девушка. – Что ли, вправду с катушек слетел – это ты-то? Не верю!.. А кто она? – Ведьма, – ответил Вадим. – Причём без кавычек. – Шутишь? – Даже не думал. Врагу не пожелаешь такого переплёта! – И что было потом? – Было и есть: пожинаю последствия. Что-то я подцепил у неё – посерьёзнее СПИДа. Впрочем, винить некого: знал, на что шёл. – Так уж и знал? – Ну, не всё, – признал Вадим и усмехнулся: – Однако если бы пришлось начать сызнова… – И она действительно возникла вдруг? Ни с того, ни с сего… – …раскроила мне череп, – заключил он, кивая. – Если я и молился о ком, то не о ведьме – уж никак! До сих пор не понимаю: почему я? Из всех миллионов… Иногда мне кажется, что здешние заморочки – следствия её пришествия. И отчего так раздухарились репрессоры: опасаются второго? – А ты, небось, наоборот: надеешься? – Знаешь, что я натворил прошлой ночью? – спросил Вадим. – Устроил Эве замену, породил новую ведьму. Ещё один триумвират – съехать можно! Нашей губернии только его не хватало. – Господи, Вадим, хватит! – не выдержала девушка. – Тут и без мистики голова кругом. – Может, оттого и кругом, что без мистики? – засмеялся он. – Что тебя в ней пугает? Это не так уж страшно – вблизи. И ведьмы, если разобраться, вовсе не исчадия ада, как твердят самозваные святоши, «пастыри» с «отцами», а обычные женщины, только с избытком Хаоса в крови. И сжигать их не обязательно – они сами сгорят до срока, если не найдут, за что зацепиться. Им нужен стержень – всего лишь. В себе либо снаружи. И тогда они смогут подняться до святости – только они, заметь! А ты думала, мадонны проклёвываются из беспорочных монашек, зомбированных церковью? Те не грешат лишь потому, что спрятаны от жизни, чуть ли не закопаны, – а мадоннами не могут стать по определению. «Невесты Христа», как же!.. Хоть бы его, беднягу, спросили: а нуждается ли он в таком гареме? – Ну ты, «парадоксов друг», – жёстким кулачком Кира пнула его в живот. – Ты развлекаешься или мозги пудришь? Так и поверю сейчас: в чудеса, в волшебников, в «зелёных человечков»!.. – И не надо, – сказал Вадим. – Думаешь, хочу убедить? – Конечно, ты выше этого! – Мне нужен скептик. Вот и держись образа – только не в ущерб логике, ладно? Иначе не смогу тебя слушать. Но ведь ты девочка умненькая? – Или сообразительная? – спросила она. – Или мудрая? – Уже навели обо мне справки! – усмехнулся Вадим. – Наверно, и о перегородках наслышаны? С ними-то у тебя порядок – значит, ты не просто соображаешь, ты думаешь. Но вот для мудрости тебе не хватает предвидения, увы. А ещё – воображения, умения ставить себя на место других. – А сам-то, сам!.. Выпутываешься с блеском, но зачем попадать? – Попадают-то чаще другие, а мне приходится выпутывать, разве нет? Хотя на всех моего предвидения не хватает, это верно. К тому же постоянно вставляют палки в колёса – надоело! – В колёса ли? – хмыкнула девушка. – Кто бы мне вставил. – Не веришь? – Ещё про Судьбу расскажи! – Тоже, думаешь, «мистика»? А ведь это одно из наименований того же Порядка. Другое дело, он только эскизно прочерчивает судьбы, иначе жизнь потеряла бы смысл. Но не прочь, видимо, и прорубить их в скале, словно тоннели, а многие ему в этом помогают либо потворствуют. – Но не ты? – Не я, – согласился Вадим. – У меня туннелефобия. И знаешь что… – Ну? – Всё думаю: чего ж я столько времени спал, точно куколка? Вчера будто забрезжило, но тут этот налёт… Пся крэв! – вдруг воскликнул он. – Что ещё? – забеспокоилась девушка. – Прошлой ночью я сдуру, как водится меж честными людьми, выложил свои подозрения Алисе: ну, что она откачивает у меня «живую воду», дабы не буйствовал, и сбывает на сторону, неведомым сообщникам. В общем, ничего ужасного – мало ли кто мной пользуется? Но к утру Алисы не стало – её убрали, обрубили ещё одну нить! «Как мне обрывки их соединить»? – Да ты поэт! – Не я – Шекспир. – Полагаешь, её подослали? – Теперь уверен – недаром же у Бондаря мои фотки аж с тех времён! Только сама Алиса о том не ведала, иначе б я раскусил её куда раньше. – Может, её всё-таки не убили? – предположила Кира. – Или, точнее, убили не её? Не вижу смысла. – Может быть, может быть… Вадим почувствовал, как отпускают грудь незримые обручи, и только сейчас оценил, насколько они мешали дышать. Не то чтоб он совсем поверил в гибель Алисы… Впрочем, в её спасение тоже верилось слабо. – Кто-то использовал меня в роли дойной коровы, – сказал он, – а заодно подсадной утки. Но в последние дни я сделался слишком активен, и за меня принялись всерьёз, равно как и за моё окружение. Пару раз я сорвался с крючка, а сегодня Бондарь вдруг сам меня отпустил – на развод, что ли? Или рассчитывает изловить на меня рыбку крупней? Что-то изменилось с позавчерашнего дня – что? И почему он допытывался про Юльку? Чёрт, надо разыскать её – срочно! Отодвинувшись от девушки, он поднялся с постели и стал одеваться, с опаской прислушиваясь к себе. Что-то бурлило в глубине сознания, грозя вскорости разродиться – прозрением либо чем похуже. – Я с тобой! – сейчас же вскинулась Кира. Вадим глянул на неё с сомнением: – А потянешь? – К твоему сведению, – сообщила она, тоже хватаясь за одежду, – от этих игр у нашей сестры только прибавляется сил. Недаром восточные немцы использовали секс вместо допинга. «Но лишь для спортсменок! – подумал Вадим. – Другое дело, где черпают девицы эти силы. Ничего ведь не приходит из пустоты». – Да, но тебе-то зачем влезать? – сказал он вслух. – Кто знает, куда я влечу теперь! Правоверным гардейцам лучше избегать моих разборок. – Считай, я просто возвращаю долг, – предложила Кира. – К тому ж до утра я вроде как в отпуске. – Ну, как знаешь. Почти бегом они спустились по винтовой лестнице в гараж, снова загрузились в машину. Только теперь за руль сел Вадим. – Пристегнись, – попросил он. – Покажу, как ездят крутари. – Напугал! – сказала Кира, однако повиновалась, признавая за ним главенство на эту ночь. – Куда сейчас? – Ко мне – для начала. Ворота разъехались. На предельном ускорении колёсник прорвался сквозь хлещущие ветви, сразу повернул, чисто вписавшись в арку, и выскочил на тихую тёмную улочку. Как быстро прошёл день! – Выпендриваешься? – спросила девушка. – Испытываю, – возразил Вадим. – Ничего машинка! Шины цепкие, мощи хватает, шумит не слишком. – Конечно, это не «ворон», – ревниво заметила Кира. – Да уж конечно! – хмыкнул он, снова вспомнив Гайдая – прямо современный фольклор. Впрочем, уже не вполне современный, не для Киры. Но его «И.В.» – это был класс!.. И добавил, со значением подняв палец: – «Дальше – тишина». – Опять Шекспир? – блеснула эрудицией девушка. А может, просто угадала. – Точно. Но теперь в интерпретации Лозинского. Всё же вольготно жилось Вильяму! – позавидовал Вадим. – Почти все сюжеты он брал из истории либо из преданий, а то и вовсе заимствовал. Зато потом делал из них такие конфетки!.. – Я молчу, – напомнила Кира. Умолкнув тоже, Вадим на полной скорости принялся кружить по пустынным улицам, проверяя себя на «хвостатость». А мысле-облаком обследовал все закутки шустрой машины – занудливая процедура, однако насущная. В повороты влетал не тормозя, и тогда обоих мотало на ремнях, но страховка оказалась надёжной. Лишь уверовав в отсутствие слежки, Вадим направил колёсник к цели, разбрасывая щупы пошире: не дай бог, прицепится кто. Наверняка же Бондарь просчитал ближайшие шаги поднадзорного и учёл его повышенную чуткость. Правда, он мог ошибиться в оценках – на этом и стоит сыграть. – По-моему, мы направляемся не к тебе, – негромко заметила Кира. – А что я там потерял? – откликнулся Вадим. – Ляпнул, что в голову пришло, – лишь бы не разочаровывать гаражных слухачей. И колёсник мог быть напичкан электроникой. – Нет? – удивилась она. – Ты проверил? Вадим усмехнулся: – Похоже, Алекс меня оценил и с машиной решил не глупить. Так что осталась ты, милая, без прикрытия!.. Впрочем, ещё не поздно сойти. «Остановить жизнь» или как? – Жди! – фыркнула Кира. – Уж если доверила тебе самое дорогое: девичью честь… – Ты служебную доверь, – сказал Вадим. – Эти мне самураи, князеньки, сюзерены с вассалами!.. Детство человечества. – Раз нельзя без игр, достойней играть по этим правилам, – примирительно возразила девушка. – Или ты знаешь лучшие? – Лучше подрасти и начать взрослую жизнь. Это не так скучно, как кажется. – Об этом после расскажешь, ладно? Сейчас объясни, куда мы едем. С сожалением Вадим пожал плечами: какими прагматичными бывают женщины! – Помнишь, как замельтешил я возле подбитого «ворона»? – спросил он. – Ведь я там Юльку учуял – больше некого. Сколько б она ни пряталась от меня, разве такую магию скроешь! – Опять за своё? – возмутилась Кира. – При чём здесь магия? Давай придерживаться фактов, как и раньше, – твоя ж идея! – Так меня, так, – одобрительно закивал Вадим. – Только я ведь и говорю о факте. Ну чую я магию, что поделаешь? И если сей факт мы отринем за неправдоподобие, дальше не сдвинемся. – Господи, Вадим!.. Ты все уши прожужжал мне про Порядок да Хаос – ладно, куда ни шло, сойдёт за мировоззренческую концепцию. Но магия?! – Милая, дальше и вовсе просто: магия есть процесс созидания, и происходит он, когда Порядок закорачивается на Хаос. Это как пробой в конденсаторе, знаешь? – «Порядок на Хаос», – гнусаво передразнила она. – И всё, да? Какая прелесть! – Ну ты же слышала байку про «живую» и «мёртвую» воды? «Мёртвая» – это концентрат первородных программ, восстанавливающий повреждённые тела по изначальному образцу; а вот «живая»… – Это рассудок у тебя повреждённый! – перебила Кира. – Куда мы всё-таки едем, мучитель, ты можешь сказать? – К нашему «ворону», конечно, – ответил Вадим. – Без него теперь не обойтись… И не говори, что женского в тебе недобор! – хмыкнул он. – По-моему, в самый раз – судя по аргументации. – Зачем тебе Юля? – строго спросила девушка. – Ты во что меня втравил, признавайся! Личные делишки обстряпываешь? – И это тоже, – не стал оспаривать он. – Но главное: в здешнем временном потоке наметился узел, и приходится он аккурат на крошку Юлю. Поворотные моменты Судьбы – слыхала про такие? Это заявление озадачило Киру – на некоторое время. Пока она распутывала фразы, не слишком понятные самому Вадиму, колёсник покинул скученные довоенные постройки и вырвался на широкий проспект, стрелой убегавший к окраинам. И тут Вадим выжал из машины всё, соревнуясь с летящими по небу тучами. Погода уже напоминала позднюю осень, и даже снежок принимался сыпать раз за разом, словно для пробы. Чёрные тучи нависали сегодня особенно низко, едва не касаясь крыш высотников, однако Вадим с тревогою озирался, высматривая вертушки – Шершней или блюстов… или репрессоров. На этих просторах скрыться от них будет трудно. А ну как вынырнет из облаков парочка «воронов»! Впрочем, великолепная машина, разогнавшись, уже и сама неслась по шоссе со скоростью вертолёта. Теперь Вадим чувствовал её, как собственное тело, и лёгкими движениями рук плавно водил от края к краю асфальтового полотна, выбирая наилучший путь. Редкие патрули блюстителей, приткнувшиеся на обочине, даже не пытались за ней пристроиться и только провожали гонщиков напряжёнными взглядами, словно потенциальных самоубийц. Затем блюсты наверняка извещали по рации кого следует, так что скрытничать дальше смысла не было. По счастью, на дороге не встретилось ни одной своры Боевых Псов, которые вполне могли устроить заслон, не поглядев на гардейские эмблемы. – А интересно, что Юлька затеяла? – заговорил Вадим снова. – «Папеньку» она тряханула крепко – видно, в самом начале ночи, когда тот ещё набирал силу, зато уже имел чего рассказать. Конечно, если бы спрашивал кто другой, не ведьма, – осклабясь, он покосился на Киру, – фиг бы этот прохвост поплыл! Но Юлька вполне могла его раскрутить – недаром же Бондарь так всполошился? И вот теперь начинается гонка: кто найдёт её первым, – прям как в кино. – Ты печёшься о девчонке, будто её отец, – заметила Кира то ли с осуждением, то ли с ревностью… то ли с завистью. – Но разве может профи быть порядочным человеком? – И что, по-твоему, порядочность? – Ну, хорошим, добрым… душевным. – Опять некорректно: для кого хорошим, что такое доброта? А душу и вовсе лучше не трогать! – Тогда ещё вопрос, – состроила гримаску девушка, – может ли хороший человек не быть занудой? – А ты видала таких? – Мне ведь и зануды до сих пор не попадались. То есть обычных-то навалом, но чтоб и человек приличный!.. – А что, селянка, – весело спросил Вадим, – «хочешь большой, но чистой любви»? – Кто ж её не хочет? – откликнулась Кира, и опять он не понял, то ли девушка видела фильм, то ли попала случайно. – Только нам это по статусу не положено. «Первым делом – самолёты», верно? Отстегнув ремни, она без церемоний стянула с себя платье, перебросив назад. Затем извлекла из-под сиденья плотный тёмный комбинезон, бронированный тонким пластиком. Сбросив и туфельки, принялась в него втискиваться, конечность за конечностью, словно кисть в тесную перчатку, – пока снаружи не осталось только лицо. Хотя Кира и оделась, выглядела скорее голой. Похоже, эта ткань из тех, что наносятся прямо на кожу, а высыхая, превращаются в эластичную оболочку. Довершили наряд изящный, как её головка, шлем с массивными, напичканными электроникой очками да сложная сбруя из прочных ремней – с ножнами, кобурами и прочими причиндалами. Через пяток минут Кира была полностью экипирована для ночных приключений – не то что сутки назад, когда из всех средств у неё сохранился лишь крохотный передатчик, запрятанный невесть куда. Нарядная бабочка преобразилась в хищную личинку, вдобавок упакованную в непробиваемый кокон. «Метаморфозы, метаморфозы» – туда, обратно. – Недурно, – одобрил Вадим и поинтересовался: – Наглядная агитация или вправду куда собралась? – Шутник! Он засмеялся: – Нет, в самом деле, Кирочка!.. Мне б только до крутарей добраться, а там я тебя отпущу, идёт? Кто знает, как повернётся дело: может, придётся выбирать между Юлькой и Первым. – Тогда мой прямой долг увязаться за тобой, – заявила девушка. – Конечно, помешать вряд ли смогу, но хоть чаши весов попытаюсь уравнять. Не совсем же я тебе безразлична? – Ты настолько любишь Первого? – удивился Вадим. – И есть за что? – Должна ж я кого-то любить! – пожала она плечами. – Если хочешь, он вместо отца. А Алекс как старший брат. Понимаю: замена неравноценная, – но ведь другой нет? – Занятно, – пробормотал Вадим. – Вот к чему приводит незаполненность внутреннего круга!.. Как же продраться сквозь твои блоки, янычарка? И кто их понаставил, хотел бы я знать. – А уж я-то! – поддержала Кира. – Только не сейчас и не здесь, ладно? Подождём следующего сеанса. Ты ведь его проведёшь? – Если доживу, – буркнул он уже совсем тихо, для себя. По бокам уплывали назад последние дома, сплошь тёмные и пустые, за начинающейся пургой больше похожие на грозди прибрежных скал. А раскинувшийся за кольцевым шоссе лес смахивал на штормовое море, расступавшееся перед летящей машиной по велению пророка. – Не слишком ты гонишь? – небрежно спросила Кира. – Дорожка уже не та. А ну звезданёмся!.. – У меня абсолютная координация, – успокоил её Вадим. – И почти такая же чуткость. Не заметила? – Тебе видней, – признала она, однако снова пристегнулась, чтобы не искушать судьбу, – истинный профи. Но заснеженный, непролазный лес скоро раздвинулся, и взглядам предстал аккуратный посёлок, освещённый экономно, но без скупости, и с плёночной Крышей, растянутой над центром и постепенно продвигавшейся к окружной Стене. Поневоле и крутарям приходилось подражать Крепости – тем более, за городом превратности загубленного климата ощущались сильней. – Сюда и пристроил нашего «ворона»? – догадалась Кира и с сомнением поджала губы. – Думаешь, вернут? – У каждого своя честь, – ответил Вадим. – Крутари, к примеру, не разевают роток на чужое. Что моё – то моё. – Ну да, пока сам ты нужен им больше «ворона», – хмыкнула девушка. – А потом покажут, кто здесь хозяин! – Но ведь я им нужен, верно? Сейчас и потом. И так же нужны им частники, иначе найдут другую Крышу. А сделать из них крепостных – что ж, пример перед глазами! К нашему счастью, Брон не дурак. – Ну, дай Бог… Подняв с рации трубку, Вадим переговорил с дежурным вожаком и через главные ворота беспрепятственно проехал к ангару, наскоро сработанному из парочки гаражей. По соседству с ним велись такие же работы, будто Бронвознамерился обзавестись воздушным флотом – далеко идущие выводы из единственного удачного приобретения. Но здешний Глава всегда глядел вдаль, и это было не худшей из его черт. Распахнув ангарные ворота, Вадим забрался в вертушку и сразу запустил моторы. К тому времени, когда «ворон» стронулся с места, влекомый турбинными струями, Кира уже сидела рядом и сосредоточенно разбиралась в управлении, словно готовилась подменить пилота. Мельком взглянув на приборную панель, Вадим убедился в том, что уже чувствовал: вертолёт заправлен под завязку. И только тот выкатился на площадку, как дрогнули и стали разгоняться винты, вздымая снежные вихри. А через минуту «ворон» взлетел – почти без шума, как и всегда.3. Метаморфозы
Сейчас же Вадим направил его вверх, пряча от любопытных взоров, и пошире разбросал мысле-щупы, чтобы не столкнуться в облаках с высотником или другой вертушкой. С этим вполне справлялись локаторы «ворона», но вряд ли стоило на них отвлекаться. – Куда теперь? – осведомилась Кира, собранная как перед прыжком. По крайней мере, самодеятельности здесь можно не опасаться. И бабских истерик, и лишней болтовни. Профи!.. При надлежащем тренинге их отстранённость ничуть не уступала Вадимовой. – Вверх, – ответил он и, протянув руку, выключил локаторы – всё. – Ты настолько уверен в себе? – только и спросила девушка. – Trust me, – ухмыльнулся Вадим. – Сейчас нам лучше не возникать. И света в кабине не стал зажигать, довольствуясь мерцанием пультовой панели. Вокруг мелькали свинцовые клочья тумана, кружась в случайных вихрях либо проваливаясь вниз, будто «ворон» всплывал из океанских глубин. Изредка сверкали разряды, наполняя воздух сухим треском, – к счастью, пока не опасные. На полной мощности вертушка поднималась всё выше, минута уходила за минутой, и казалось, она достигнет своего потолка раньше, чем границы этого нескончаемого облачного слоя. Но ещё раньше «ворон» переключился на горизонтальный полёт, взяв направление к городу. А затем начал плавное снижение, будто соскальзывал с пологой горы. – Какова всё-таки цель? – поинтересовалась Кира. – Теперь, наверное, можно объяснить? – Поиски, – ответил Вадим. – Видишь ли, потерялась девочка. Заблудилась в тёмном-претёмном лесу, где водятся звери. – Ко всем порокам ты ещё и обольститель, – сказала девушка. – Влюбил в себя малолетку… Нет, правда: тебе не совестно? – Не думаю, что она влюбилась. – Чего ж она являлась к тебе раз за разом? – Сперва из любопытства. Юля ведь выросла в странной среде, где ничего нельзя достичь без скандала или насилия, где обычен торг, даже собой, а враньё – универсальный приём, облегчающий выигрыш и защиту. – Чего тут странного? – удивилась Кира. – Это скорее норма. – Когда ты на задании, среди потенциальных врагов, – может быть. Но с партнёрами или начальством так себя не поведёшь, верно? А для Юльки жизнь борьба, другого стиля она не знает. И все хождения в народ не прибавили ей уважения к людям: как правило, они поворачивались к девочке не лучшей стороной – «как аукнется», говорят. И вдруг Юля налетает на субъекта, который не подбирает, что плохо лежит, а врать не способен в принципе. Который не хочет её подмять, а даже пытается помочь. При этом вроде не идиот, не слабак, комплексами не отягощён, – так почему не хапает по максимуму? Понятно, когда «виноград» кроет импотент, но отчего им не обжирается полноценный! Вот на это, скорее всего, Юля и купилась. – Думаю, не только она, – вставила Кира. – Такой приём может смутить кого угодно. – «Приём» – в каком смысле? – осведомился Вадим, подняв брови. – Как «способ при осуществлении»? Мне ведь и вправду от неё ничего не нужно. – Так это опаснее всего: искренность! Не дурочка же она? – А в прошлый раз я обошёлся с ней грубо – трудно сдержаться, когда попадаешь в Кольцо. Но разве объяснишь это детям? В облачном слое наконец появились прорехи, сквозь которые виднелся пригородный лес, угрюмый и тёмный. Но «ворон» продолжил спуск, оставляя тучи над собой, и всё теснее жался к колышущимся верхушкам деревьев, чтобы не маячить. А на горизонте уже вырастали дома, каменными столбами подпирая небо. – Женщины рано взрослеют, – заметила Кира. – Как у неё со зрением? – Глазаста до безобразия – это точно, – подтвердил Вадим. – И с особым смаком высвечивает пороки. Но иногда хочется расслабиться, верно? Ощутить себя в безопасности, защищённой – «за каменной стеной». Из «мира животных» перейти к человеку. Я её приручил, понимаешь? – И потому отвечаешь за неё? – Бедная девочка приняла это за любовь. Может, ей не хватало опеки в детстве, может, неосознанно она примеряла меня на роль отца? – Во всяком случае, ты волнуешься за Юлю, словно за дочь. – А ты сочувствуешь ей, точно сестра, – парировал Вадим. – Родственные души, да? – Зато ты – положительный человек. В смысле: где положат, там и лежишь чушкой. А как себя ценишь, с ума сойти! Он усмехнулся: последнее слово всё же осталось за Кирой. Действительно, одна порода. Вертушка теперь скользила над плоскими крышами домов, до Отделения звавшихся новостройками. Вообще под облаками летелось куда приятней. В прежние времена Вадим пару раз прокатился на вертолёте, но там впечатления были иные: гул, тряска, вонь, – при том, что тогда Вадим не отличался особой чуткостью. Сейчас это больше походило на парение, а бронеколпак казался фиолетовой дымкой, лишь за спиною теряя прозрачность, – пилоты словно неслись по воздуху в одних креслах, придерживаясь за рычаги мерцающего пульта. – Хорошо, – вновь заговорила Кира, – чего ж она бесится? – Юля? Наверно, её обижает моя отстранённость. Я не подпускаю к себе близко, а ведь ей хочется слияния, хотя самой станет от этого хуже. Она из тех, кто любит общаться, однако не очень умеет. Пейзажи внизу сменялись с волшебной быстротой. Если колёсники сокращали расстояния вдесятеро, то вертушка – ещё раз в пять. Теперь город и вовсе казался маленьким, а облететь его можно за минуты. – Понимаешь, я – кладезь, – сказал Вадим. – Или же свалка, как посмотреть. В моей памяти собрано столько навыков, что, «если тут чего-то нет, значит, тебе это не нужно». Главная проблема: из всего арсенала выбрать самое подходящее. Конечно, в идеале выбор должен происходить рефлекторно, но, видимо, я ещё не вполне приспособлен для такого массива, а посему раскрутка требует времени. Самое занятное, что я могу наделять этим знанием других – если постараюсь. А триумвират – такая штука… вроде колхоза. Помнишь: «всё вокруг колхозное, всё вокруг моё»? Впрочем, тебе-то откуда… Так вот, серк, конечно, силён, и по первости мне крепко досталось. Но рефлексами он не перегружен, и при второй встрече я бы нашёл, чем его удивить. Однако Кольцо уже закрутилось, а тут каждому есть чем поживиться. Уже сегодня я сильнее, чем вчера, и серк перенял у меня долю навыков, и Юля прибавила устойчивости – зато сама тянет нас в авантюры. – Как вчера, например? – вставила Кира. – Или как сейчас? – Она решила разобраться с Мстителем – не откладывая на завтра, как люблю делать я. К тому ж у неё, видимо, личный интерес. Но без меня это дело не провернуть. Чёрт знает как, но Юлька вышла на гада, и теперь «колобки идут по следу». Впрочем, – добавил он, – чего ж странного? Если Мститель имеет на ведьм «особый нюх», то и те должны чувствовать убийцу издали. Он по-прежнему не слышал Юли, однако, напрягаясь, ощущал направление, по которому невидимые нити стремились к крючочкам, зацепившимся за чужое сознание. И уж их юная ведьма не сумела бы с себя сбросить, не растеряв Силы. А кто из посвящённых решится на такое? Окраинные новостройки остались за спиной, вместе с разделявшими их парками и холмистыми пустырями, удобными для Дикой Охоты. Но впереди начинался обширный лабиринт Старого Города, столь же подходящий для здешних минотавров: крохотные дворы, стиснутые облезлыми стенами; бессмысленные заборы, ограждающие невесть что; а между ними и домами извивались каменные ходы, как ущелья, – куда даже солнце редко заглядывало. И вот тут Вадим различил в себе сторонний голос. Строго говоря, это не было Зовом; однако Юлька больше не ограждалась от него всеми силами, как делала вчера. Похоже, ей наконец понадобился Третий. Улицы оказались столь узкими, что и колёсник едва бы протиснулся, не только вертушка. Но Вадим не собирался по ним летать: его влекло дальше. «Ворон» скользнул меж островерхими крышами и завис над перекрёстком, похожим на старый захламлённый двор. Либо на крохотную площадь в городе мёртвых, окружённую осиротелыми зданиями. Либо на кладбище – где-то очень далеко, в чужом мире, где покойников замуровывают в стены, а не прячут в землю. (А это видение откуда всплыло?) Но сейчас место не было пустынным. По центру метался знакомый серк, где-то разжившись Шершневыми доспехами и вовсю применяя навыки, заимствованные у Вадима. Сцепился он будто с вихрем, и только немногие углядели бы там мелькание когтистых конечностей, от которого громадного латника мотало точно игрушку. Юля обнаружилась неподалёку: засев на верхотуре, она обстреливала живой вихрь из игломёта, пуская одну стрелу за другой. За двое суток она так и не удосужилась одеться, только набросила на плечи мохнатую бурку да обула высокие нарядные кроссовки. А по верхушкам заборов и карнизам крыш к ней подкрадывались серые фигуры, завёрнутые в бесформенные плащи. Без промедления Вадим включился в триаду, будто и не рвались связи. Тотчас Юля и серк получили к своим обзорам новую картинку, а заодно ощутили противников… да что там: врагов. Ибо те, как один, алкали чужой плоти, настроясь в унисон с загадочным своим кумиром. Действительно, мясорубы отыскали Мстителя раньше других, хотя не располагали и крохами экстра-чувств, – что значит искреннее почитание! (Или они сами вызвали чудище, раскручивая кровавые обряды?) Теперь сектанты следовали за Мстителем, как прилипалы за акулой, и, кажется, это не вызывало у того возражений. Выходит, и ему хочется поклонения? Или мясо фанатиков Убийце пресно? Лев не охотится на гиен… разве обрядить их в овечьи шкуры. Вадим на собственных рёбрах испытал ужасающую хватку серка, но всё же тот оставался человеком. А ему сейчас противостояло чудище, сродни подбугорным, – неукротимое, свирепое, подавляющее. И если бы не доспехи… – Он, случаем, не йети? – сдавленно спросила Кира. – Который? – Вон тот… исчезающий. Вадим покосился на девушку: ишь, тоже кой-чего разглядела. Что делает с людьми тренинг! Или у неё врождённый дар? – Не обижай снежника, – сказал он. – Тот, скорее всего, всеяден, как человек. А этот – предатор, из самых кровожадных. Прошу жаловать: Мститель! «Неуловимый» и едва видимый – почти Невидимка. Осторожно Вадим направил вертушку вниз, к вращению живого вихря добавив могучий смерч, на который «ворон» опирался, точно на столб. Убийцу это не обеспокоило, он видел только серка и всё напирал, напирал в своей стихийной, почти божественной ярости – пока его не оплело пластиковой сетью и не вознесло ввысь, словно угодившую на крюк рыбину. Однако Вадим не стал затаскивать добычу в «ворон» (не получил бы тот несварения!), а на середине зафиксировал трос, поспешно набирая высоту. И всё равно опоздал. Беснующийся куль не успел взмыть и на сорок метров, когда прочнейшие жгуты лопнули, не выдержав ураганных рывков, и вертушка содрогнулась, ощутив потерю немалого веса: рыбина сорвалась. Затормозив машину, Вадим угрюмо наблюдал падение Мстителя на скат подвернувшейся крыши, жалея, что тот не угодил меж домов, – тогда ему ещё могло бы достаться. Ну хоть паршивенький перелом… Нет! Монстр безошибочно приземлился, спружинив чудовищными ногами, и тут же снова взмыл в воздух, нацеливаясь на карниз соседнего здания. В этот миг, как раз на пике прыжка, в него угодила шипящая молния, расчётливо пущенная Кирой. На мгновение Вадим ослеп, углядев лишь пылающие цветные брызги, расплескавшиеся вокруг Мстителя как при взрыве фейерверочной петарды. Затем снова различил неистребимый силуэт, по нисходящей скакнувший на вершину короткого забора, где, на свою беду, залёг мясоруб. Под громадными ступнями явственно хрястнуло, но исполин вновь оттолкнулся и полетел дальше, спускаясь на привычную землю, уже по другую сторону от перекрёстка. Кажется, чудищу стало неуютно здесь, а выживание входило в число его приоритетных программ. Сцепив зубы, Вадим послал «ворона» вдогонку, высматривая мелькания смутной тени в каменных теснинах, заставленных проржавелыми контейнерами и остовами старых колёсников, по ободья утонувших в асфальте. Ещё не раз Кира пыталась достать Мстителя плазменным выплеском, но тот с лёгкостью уворачивался, будто заранее чувствовал, куда обрушится заряд, а длинных прыжков избегал. К тому ж метаемые порции, похожие на скоростные шаро-молнии, не были мгновенными, и Мститель вполне мог их опережать. Вадима подмывало запретить эту опасную игру, но вспоминались несчётные жертвы нынешнего беглеца и он удерживал себя. За ними уже занимались вялые костры, подбирая, что не сгорело раньше. Как и при первой встрече, Мститель почти не проявлялся в мысле-облаке, сколько Вадим ни тянулся к нему, – будто не был вполне живым либо принадлежал к иной жизни, более чуждой, чем даже подбугорная. Скоростью Мститель не уступал хорошему колёснику, однако вряд ли тот пробрался бы сквозь здешние завалы, а монстр будто не замечал их – мчал, как по ровному. Всё ж убежать от вертушки было непросто даже ему, и Вадим гнал убийцу неотступно, сколько тот ни пробовал оторваться в подъездах, – пока Мститель не сообразил нырнуть в сточную систему, провалившись в распахнутый люк. Оттуда было рукой подать до лабиринтов заброшенной подземки, однако вряд ли монстр обитал именно там – на его месте и Вадим повторил бы тот же трюк, как ни страшился бы крыс. Для острастки Кира послала в люк последнюю молнию, и пару минут «ворон» следовал за ускользающей добычей, повинуясь чутью Вадима, с трудом пробивавшемуся сквозь грунт. Затем отказало и оно, будто Мститель ушёл на глубину, и ловить стало некого. Покружив ещё с минуту, «ворон» нехотя развернулся и лёг на обратный курс. – Что это было? – спросила Кира, словно не она гвоздила по этому «что» раз за разом. Нормальный рефлекс гардейца: сначала стреляй – потом выяснишь. – Слыхала про мясорубов? – откликнулся Вадим. – Теперь увидела. – Разве мясорубы не обычная секта? – Как взглянуть. Может, это ростки новой церкви, коя со временем возобладает? Во всяком случае, их бог действенней прочих, а уж бегает как!.. – Ты о нём? – Кира кивнула вниз. – Именно. Озадаченно помолчав, она спросила: – И не претит тебе гоняться за богами? – Для меня он людоед – значит, априори не прав. А неподсудных тут не бывает: «ни бог, ни царь и ни герой». Давить, давить гадов!.. – Вадима ещё трясло от возбуждения, как ни старался он задавить дрожь. – Всё-таки с богов иной спрос. – Чем больше дано, тем спрос больше, – отрезал он. – Вишь, моду взяли: на ведьм охотиться! – Ведьма – которая с игломётом? – уточнила Кира. – Наверно, это и есть твоя Юля? А кто рубился с Мстителем – оживший памятник? Или тот громила, о котором поминал Бондарь? Он и замыкает вашу троицу? – Средоточие силы, упорства, напора, – подтвердил Вадим. – Без него Юлька так и болталась бы в проруби, несмотря на благие порывы. Но тем труднее приходится мне: не захочешь – станешь совестливым. Иначе всей командой загремим в тартарары, «под фанфары». Если бог не выдаст, так уж свинья точно съест! – Значит, отсюда твои запреты? Господи, чего не напридумают люди от избытка ума! Уж лучше не копать глубоко, жить реалиями. – Разве ума бывает избыток? – удивился он. – Вот не знал! – А заумь, по-твоему, что? – Нечто сродни придури. Больше Вадим не чувствовал Зова, но за отсутствием лучшего вернулся к перекрёстку. Конечно, не застал там ни Юли, ни серка, и даже мясорубы успели сбежать. Кроме одного – раздавленного Мстителем. Капюшон с него сорвало, словно скальп, и открылась обширная лысина, заляпанная кровью. Неподвижное лицо обрамляла окладистая борода, белая от седины. Выделялся мясистый нос, будто прилепленный к костистому черепу. Для уверенности Вадим снизился, зависнув в десятке метров от смятого тела, всмотрелся. Надо ж, и вправду «отец» Серафим – свиделись наконец. Какие люди уходят!.. Оказывается, даже врагов терять жаль. – «Так проходит земная слава», – пробормотал Вадим, – толком не начавшись. Интересно, кто займёт «свято место»? Или всё держалось на его энтузиазме? – Что, знакомый? – Встречались разок. Он и сплотил маньяков в стаю. Затея интересная, хотя не новая. «И принял он смерть от коня своего!» Вадим снова направил «ворона» вверх, поднимаясь к облакам. – Удивительно, до чего расплодилось сект, – добавил он, насторожённо озираясь. – От билдеров до мясорубов – неслабый диапазон! Может, это неизбежно при переходе от единомыслия к вольностям – как считаешь? Или из сект, точно феникс, снова возродится единомыслие? Или это компромисс, на который готовы идти власти, лишь бы не растерять овечек вовсе? То есть передали во временное пользование, чтоб было от кого востребовать назад. – Всё умничаешь? – прервала Кира. – Хотя бы снял Убийцу на видео? – Конечно. Я запасливый! Вадим вывел на экран недавний поединок, запечатлённый нижней камерой, включил замедление. И сам воззрился на монитор с изумлением, время от времени останавливая на нём кадры – из самых эффектных. Да уж, зрелище не для нервных. Громадные конечности, намного превосходящие человечьи… неохватный бугристый торс… тяжёлая голова со львиными чертами, такими же гривой и пастью… двухдюймовые когти на крючковатых пальцах… плотная тусклая шерсть, проступающая по всему телу сквозь одёжные прорехи… Или то была не одежда, а участки ороговелой кожи, чередующиеся с растительностью? Во всяком случае, на волка чудище не походило – иной масштаб, иные формы. – Это не человек, – сквозь зубы сказала Кира. – Какой-то гибрид. – Метис, что ли? – Нет, тут скрещивали виды, как у Мериме в «Локисе». – Если скрещивали, – прибавил Вадим со смешком. – Ты о чём? – А вдруг Мститель – тот самый Зверь, который живёт в каждом? Только здесь он вырвался наружу. – Хочешь сказать, вот в это превращается человек, когда из него уходит душа? Это и есть его земное естество? – Кира недоверчиво засмеялась. – Это то, во что превращается тело, когда в него вселяется дьявол, – поправил Вадим. – Вынуть душу – половина задачи. Так образуются серки… или зомби. А это оборотень, подружка. И уж его не отыскать днём. – Ещё лучше! – фыркнула девушка. – Без мистики никак? – У меня не получается – попробуй сама. А заодно объясни, почему из всех он убивает только девиц определённого сорта. – Шлюшек, что ли? – Ну, если ты относишь к ним и себя… – Так почему? – Чтобы выжить. Ему ведь тоже нужно равновесие. Потому-то любителям пирамид не обойтись без Хаоса, который они черпают в чужой плоти. – Пирамид? – ухватилась Кира. – Значит, над Мстителем кто-то есть? – Наверняка. Вот на него и надо выйти, чтобы покончить с Дикой Охотой. Или это тоже «не ваш профиль»? – Смотря за кем охота. А если за Первым? – Ну да, кто о чём. Очередной раз он прислушался к себе и опять ничего не услышал. Похоже, Юлька вспоминает о нём лишь при крайней нужде: например, когда вытащит рыбку не по силам. А если к следующей Вадим не поспеет? – Хорошо, что нас заправили под завязку, – пробормотал он. – Значит, ты решил продолжить травлю? – сейчас же спросила Кира. – Оп-ля! – Собственно, решаю не я, – возразил Вадим. – И не будет Убийца скрываться всю ночь – его гонит Голод. До утра он должен насытиться, иначе… – А по-моему, ты хочешь отплатить за Алису, – сказала девушка. – Ты ж пытался его убить, скажешь нет? Тоже мне, святоша! – Трудно рассуждать здраво, когда болит, – согласился он. – Кто из нас без греха? Однако я вправду не вижу, как остановить его, не убивая. – Влюби в себя, – предложила Кира. – Как эту бедную малышку, как Тима или Брона. Тогда Мститель сам войдёт в клетку. – Невозможно. У него атрофирован этот орган, он даже себя не любит – так: функционирует, подчиняется позывам. Но пуще всего – Хозяину. Ибо «обязан Ему силой и самой жизнью». Кстати, от кого Юлька это слышала? Не от папашки ли? – Ещё та кроха! – одобрительно заметила девушка. – Хватка от бога. – От дьявола, – буркнул Вадим. – Только и думаешь, как не отстать. А ну, ежели оторвётся от тылов! Один на один с Мстителем – нет желающих? Он вдруг замолчал, вслушиваясь в себя, затем воскликнул: – Этого я и боялся! – Чего? – Она решила приманить Мстителя собой. – С досадой Вадим стукнул себя по колену: – Дурочка, вечно её заносит! Что она хочет доказать? И кому? – Может, тебе? – предположила Кира. – Ну достал ты её! – И «вороном» они разжились. Неспроста мне чудилось копошение возле сбитых Шершней… Вот что, – сказал он, – прими управление. Поднявшись от пульта, Вадим открыл потайной шкаф и принялся облачаться в резервный скафандр, удивляясь, как ладно тот его облегает – не то что недавно. А любопытно, втиснется ли сюда Мститель? Вот серк поместился, хотя с трудом. Всё же хороша оснастка у Шершней! – который раз позавидовал Вадим. Откуда это: вертушки, лазеры, доспехи? Если б Шершни захотели, давно изловили бы Зверя. Разве не найдётся у них сетей попрочней? Или игломётов с усыпляющими стрелами, или дальнобойного гипнолуча… или ещё какой невидали. Другое дело, на кой сдался им Мститель? А может… может… Как интересно всё складывается! – «Все дороги ведут» к Шершням, – пробормотал Вадим. – Даже подозрительно. – Они-то при чём? – Сама прикинь: зачем они засеяли «химией» билдеров? Наверно, чтобы собрать урожай серков. А серки им на что? – Ну как же, – хмыкнула Кира, – такие мясные туши!.. – Эти ребята раздули мускулы до предела, поставленного человеку природой. Дальше начинается новое качество: сверх-естество, экстра-сила, – и достичь его можно лишь изнутри, выстраивая тело по иным, нездешним принципам: по законам иного мира. Тут даже масса не сохраняется, о чём ты говоришь! – Я молчу, – тихонько вставила девушка. – Мне это не нравится, – продолжал Вадим. – Поднимается ещё одна, чудовищная пирамида, рядом с которой наши осатанелые деспоты покажутся мотыльками, – пирамида Силы! Если Хозяин наделяет ею Мстителя – представляешь, каким должен быть он сам? Или они. А если у них свои Хозяева? И кто тогда над всеми? – Боже, храни Первого! – вздохнула Кира. – А ведь Мститель даже не особь, – неожиданно сказал Вадим. – Не-ет!.. – Что? – удивилась Кира. – Он – личинка. Может, его вывели из серка, запрограммировав особым образом. А затем отпустили нагуливать Хаос, пока не достигнет критической массы. И что произойдёт тогда? – Понятия не имею. Действительно, ей-то откуда знать? – Ну, – произнёс Вадим, снова садясь за пульт, – похоже, вынырнул наш приятель! Начинается второй раунд. Повернув «ворона», он понёсся над самой землёй, едва не задевая опорами кусты, – будто на колёснике катил. Кажется, Вадим скрывался так от сенсоров Зверя, вряд ли уступавших его собственным, – а может, не только от них. Закрывая на секунду глаза, Вадим видел: теперь Мстителя гонят Юля с серком, как недавно Вадим с Кирой, и так же пуляют в него зарядами для пущего правдоподобия – хотя попасть в такую мишень можно лишь случайно. К тому же монстр чувствовал ведьму не хуже, чем та его. Зато Вадима в её тени не ощущал, и это давало охотникам шанс. Следовало только поточнее рассчитать время, скорости, расстояния и свести переменные в точку, – а считать они с Юлькой умели. И когда, спасаясь от погони, Зверь повернул за очередной угол, то увидел перед собой силуэт другого «ворона», от которого уже тянулась к его груди жгучая струя плазмы. И тут же на Мстителя обрушилась вторая молния, захлестнув оцепенелую фигуру огнём. – Умойся, гадёныш! – крикнула Кира, а Вадим лишь болезненно съёжился, ощутив ужасающий жар. Господи, и надо было в это влезать! Почерневшее и обугленное, чудище всё же ухитрилось скакнуть в сторону, укрывшись в подъезде. Тотчас Вадим послал «ворона» к самым дверям, надеясь не прозевать атаки, буде такое взбредёт Мстителю в голову; а другая вертушка перемахнула здание и зависла с другой стороны, ожидая подранка. Не позавидуешь ему: оказаться меж двух огней. Насколько проще охотиться с вертушек – даже на такого… гм… нестандартного зверя. А ведь забавно! – Вадим прищурил глаза, сравнивая. Как серки не выходят за человечьи пределы, так и Мститель, похоже, ограничен возможностями земного зверья. Быстр, словно гепард; прыгуч, точно кенгуру; силён, будто лев… глуп как пробка. Всё же у Зверя хватило сообразительности выскочить через боковое окно и попытаться улизнуть по узкому переулку, скрываясь в тени покосившегося забора. Против заурядов это сработало бы, но Вадим с Юлькой тотчас пустили «воронов» следом, готовясь зажать беднягу в плазменные клещи. Он был уже не так проворен, даже опустился на четвереньки, помогая охромевшим ногам верхними конечностями. Теперь монстр и вовсе смахивал на льва, правда изрядно деформированного и скособоченного, а вдобавок покрытого странными латами. Какие б сомнения ни грызли Вадима, «вороны» не медлили, заходя на совместную атаку, – и всё равно опоздали. За миг до залпа Мститель вдруг исчез, словно утонул в выщербленном асфальте, и обе молнии угодили в пустоту. Какие-то шорохи Вадим ещё различал, даже сквозь гул моторов, но смотреть было не на кого: переулочек обезлюдел («обеззверел»). В растерянности «вороны» повисли друг против друга, и Вадим даже различил за тонированным колпаком две разнокалиберные фигуры, сомкнувшиеся плечами. А Юля, наверно, видела его с Кирой, однако вряд ли восприняла это так же спокойно. Конечно, свято место не пустует! – злилась она. Ещё и наворачивала вокруг лишнего. Хотя с чего юной прелестнице быть такой мнительной? – Идиот, – внезапно сказал Вадим, – это ж голограмма! Действительно, только вчера он любовался редкой коллекцией подобных же картинок, имитировавших ложные стены и несуществующие коридоры (не говоря о чудищах и засадах). Но кто мог ждать этого здесь? Вадим напрягся, призывая на помощь мысле-облако, и сквозь унылый пейзаж, сквозь имитацию пустоты разглядел странную конструкцию, похожую на хищный цветок, выдвинутую из потайной шахты среди асфальта и раскрытую в ожидании жертв. Всё ж охотился Мститель не на обычную дичь, безропотную и почти ручную, но на ведьм. А те могли взбунтоваться, вырваться и побежать прочь, оглашая окрестности воплями. И устремиться в укромный переулок, предвкушая близкое спасение, – и провалиться в заготовленную ловушку. Второй «ворон» круто пошёл на снижение, спускаясь на крышу приземистого сарая. Как ни странно, сарайчик выстоял, и прежде, чем застыли винты, из тёмной кабины возникли две знакомые фигуры, тут же спрыгнули с крыши и погрузились в мираж. Торопясь, Вадим приземлил свою машину по другую сторону тропинки, вплотную к забору. – Ты уверен, что без тебя не обойтись? – спросила Кира. – Подумаешь, серк! – Не-ет, так нельзя, – возразил Вадим, неловко улыбаясь. – Он мне вроде брата, хотя дикий. Профи этого не понять: у вас лишь долг и толика чести, а родственные души вам по статусу не положены. Он выскочил из машины, в одно касание перемахнул забор и со всех ног побежал по переулку, лишь бы не опоздать к ожидаемой раздаче плюх. Не то чтоб он очень по ним скучал, но не уступать же свою долю другим? Протиснувшись меж гигантскими лепестками, покорёженными нечаянным залпом, Вадим спрыгнул на каменные плиты, быстро огляделся. Это был странный тоннель. Его словно прожгли в земной толще единым выплеском чудовищного луча, в котором испарились камни и глина, причём сотворили проход недавно – во всяком случае, после Отделения. И опять Вадим ощутил сходство с Шершневым Гнездом. Вообще, всё выстраивалось одно к одному: «вороны», стопоходы, лучемёты, выжженные ходы, война с крутарями, похищения спецов, отлов серков, охота на ведьм, мясорубы, ночные убийцы… Наверно, сеть таких же коммуникаций поджимала снизу весь город, дополняя или дублируя подземку, и знали о ней лишь Мститель с подручными да Шершни – «месс-мендовцы» недоделанные! Где же набрались они такой технологии? Сейчас здесь было пусто, если не считать Мстителя и явившейся незваной троицы, – лишь в отдалении мысле-облако раздражал пяток чужеродных тварей, смахивавших на давешнюю крысу-переростка, только приручённую и выдрессированную для охраны подземелий. Воистину, «комнатные собачки» – дьявола!.. А где ж он сам? Торопясь, Вадим проскочил короткий коридор, повернул за угол и только здесь догнал Юлю. Теперь на ней не оставалось ни нитки, ни колечка, ни даже грима, как и положено при ворожбе; и врага юная ведьма ощущала всей кожей – точнее, всей обнажённой душой, уже занявшей её тело до самых пяточек. Прошло лишь двое суток с их последней встречи, но за этот срок Юля словно бы рассиялась каждой чертой, вплотную приблизясь к телесному совершенству, хотя и подростковому. В компании с серком, будто вышедшим из греческих мифов, это смотрелось сногсшибательно. Кажется, даже пыль, по которой она ступала босыми ножками с умилительно крохотными пальцами, к ней не приставала. Прежде Юля была прелестной, теперь стала чарующей – что значит Текучесть! Конечно, она уже не выглядела «нимфеткой», воспетой Набоковым, и груди её вовсе не походили на почки, а узкие бёдра сочетались с тонкой талией вполне женственно. Но от «нимфетки» Юля ушла недалеко: на годик-другой, – и на Вадима смотрела хмуро. – Опять ты, – констатировала она. – Чего увязался? – «Just relax, – ответил Вадим словами песни. – Take it easy». – Проваливай к своей крале! Уже пошёл по рукам, да? – «А по по не по?» – вкрадчиво спросил Вадим. – В смысле: по попке. – А по морде? – откликнулась Юля, сейчас же окрысясь (впрочем, ей шло и это). – Видали мы таких! Судя по воинственному настроению, отговаривать её от авантюры было бесполезно, – хотя предчувствия не сулили хорошего. И «на кого бог пошлёт» в этот раз? Вадим усмехнулся: – Вырастил на свою голову!.. Рада, что вымахала, да? Но сейчас лучше не вздорить. Оставим разборки на потом – если выживем. Впрочем, – добавил он небрежно, – как хочешь. И обойдя её, точно колоду, направился по тоннелю дальше – уверенный, что Юлька не заставит себя ждать. И вправду, растерянно поглядев Вадиму вслед, она бегом устремилась за ним, сопровождаемая невозмутимым серком. Распрямившись под потолок, Мститель ждал в конце тупика, оцепенев точно статуя, – двух-с-половиной-метровый серк был ему по грудь. Прошло немного времени, но монстр уверенно опирался на покалеченные ноги, будто регенерация уже началась, и только старался не переступать без нужды – хоть какое-то послабление для охотников (собственно, иначе б его не догнали). Зато страшные руки не пострадали, и Вадим следил за ними как заворожённый, без особенного успеха пытаясь отстраниться. Вот этими лапищами Зверь в клочья разрывал свои жертвы, и даже на скафандре серка остались метины. – Ради бога, Юленька, – сказал Вадим, – не суйся «попэрэд батьки», ладно? Если вправду любишь. На отчуждённое лицо девочки он старался не смотреть, чтобы не потерять ощущение родства, помимо её воли крепившее триадный Круг. Только на это сейчас и стоило надеяться. В нынешней своей фазе Зверь казался беспросветно диким, необученным даже азам современного боя, однако наверняка в нём жило древнее знание, опасное не меньше любых наворотов. Порывшись в памяти, Вадим извлёк совсем уж странную систему, ориентированную как раз на четыре меча и столько же шипастых ног, и поспешно зарядил оба комплекта мышц свежими навыками. Теперь они с серком стали одним телом, связанным мысле-облаком. А где-то на периферии, вторым эшелоном, присутствовала Юля, готовая включиться, если придётся совсем худо. – Итак, – пробормотал Вадим, – грядёт третий раунд! Изготовив мечи, они синхронно надвинулись, и Мститель разом включился. Его ноги словно окаменели, но выше пояса закружился вихрь, выхлёстывая гудящие рукава. Люди встретили их сомкнутыми мечами, уводя вскользь тела, – точнее, это с грехом пополам исполнил серк и попытался сделать Вадим. Ощущение было, словно он вздумал парировать летящую балку: чудовищным ударом его смело в сторону, едва не выворотив руки, – вся расчудесная их система в первую же секунду пошла прахом, не выдержав испытания стихией. Куда там льву – это же носорог, слон!.. И всё-таки кинжальные когти не достали Вадима. Кувыркаясь, он отлетел прочь, задохнувшись, от столкновения, будто в самом деле угодил в смерч; а бестрепетный серк остался один против подавляющего противника, поневоле переключаясь на прежние рефлексы. Уж ему было плевать: смерч тут или вихрь, – потребуется, и с ураганом схлестнётся. Другое дело, по его ли это силам? С каждым ударом Мститель подбирался ближе к последним рубежам силача, норовя вспороть латы. Казалось, серка вбивают в камень ударами полутонной бабы. Как же они сражались – там, наверху? – успел удивиться Вадим. Или чудище лишь играло с серком? Или пыталось захватить его живьём, чтоб доставить своим хозяевам? Но сейчас-то оно дерётся за жизнь!.. – Кольцо раскручивай, Кольцо! – выкрикнул Вадим непонятно кому. – Передай брату, что имеешь. Вскинувшись на ноги, он бросился вперёд – чтобы напороться на похожий удар и опрокинуться вверх тормашками. Это становилось утомительным, даже скучным. Однако Вадим опять поднялся и двинулся на Мстителя – уже осмотрительнее, задавая мышцам новую программу. Сила здесь без пользы, во всяком случае человечья, – потребна магия. Мысленно Вадим потянулся за помощью к ведьме, и теперь она не замедлила откликнуться, потрясённая избиением обожаемого зверя. Как при стычке с Бондарем, Вадим вызвал из сознания жаркую волну, сжимая её внутри груди в огненный шар, похожий на свёрнутую молнию. Затем сгустил мысле-облако вдоль нервных каналов, до предела разгоняя сигналы. И только переключившись на новый временной ритм, снова втиснулся в схватку. Теперь, по крайней мере, Вадим ясно различал когтистые лапы, хлещущие вокруг Мстителя, точно взбесившиеся питоны. И даже мог от них уворачиваться. Пару раз Вадиму это удалось, но третий удар его догнал, и пришлось срочно катануть навстречу «ядро», чтобы погасить хоть часть инерции. Конечно, Вадима шатнуло в сторону, однако на ногах он устоял. Следующий взмах накрыл сверху, и тут Вадим ощутил, каково угодить под чугунную бабу. Волна тяжести прокатилась от подставленных мечей к самым ступням, и только огненный каркас, выстроенный в теле за миг до атаки, не дал Вадиму расплющиться в лепёшку. Не бог весть какие достижения – подумаешь, выдержал пару атак! – но Мстителя они распалили, будто Зверь приходил в ярость от самой близости Хаоса. А может, его ожоги поджили достаточно, чтобы включить ноги. Внезапно одна из них пропорола воздух и врезалась серку в грудь – одновременно со сдвоенным ударом кулаков. Как ни был тот тяжёл и могуч, его снесло точно лавиной и с ужасающей силой швырнуло о стену. А Мститель уже надвигался на оглушённого юнца, грозя расплющить следующим пинком. Хуже нет, чем угодить меж молотом и наковальней!.. Забыв осторожность, Вадим со всей приобретённой быстротой метнулся наперерез, кляня отстающие мышцы – им не хватало мощности для таких темпов. Конечно, он опоздал: чудище успело к серку раньше и, взгромоздясь на ногу будто на столб, тремя прочими конечностями готовилось добить беднягу, распластанного по стене. Но и ему не хватило мига. В последнем броске Вадим вытянулся в струнку, а «шаро-молния» словно взорвалась в его груди, жгуче прошелестев по рукам, и с разгона выплеснулась в мечи. Будто пущенные катапультой, они устремились вперёд, рвясь из ладоней, и вонзились Мстителю в бок. С рёвом тот осел на вторую ногу и развернулся, выворачивая у Вадима мечи. А занесённые для атаки лапы ударили в новую цель. Время остановилось. Медленно отстраняясь, Вадим глядел на летящие к нему конечности, мощью и толщиной похожие на паровозные шатуны, вдобавок увенчанные десятком смертоносных крюков, и лихорадочно повторял: этого не может быть!.. только не со мной… Нет!.. Удар настиг его точно взрыв, расплескав боль по всему телу и отшвырнув далеко прочь, будто матерчатую куклу. Кажется, из продавленной груди выдохнулся крик, постыдно жалкий. Сквозь захлестнувшую глаза пелену Вадиму почудилась юркая фигурка, отчаянно метнувшаяся чудищу в ноги. Но тот лишь наступил на малышку всей тяжестью, и Вадима окатило новой мучительной волной – даже валом, на котором его бессильное тело дёргалось, словно в припадке. А исполин уже наклонялся, протягивая к Юле лапищу, словно готовился разорвать её пополам. Превозмогая слабость, Вадим катанулся вперёд, почти вслепую рубанул перед собою мечом, вложив в усилие остатки магического «огня»: не для себя ведь – для Юльки! Наверно, помогло то, что ополоумевший от голода монстр видел лишь вожделенную девичью плоть, сфокусировав на ней взгляд; может, наитие сработало, – но Вадим не только дотянулся до его запястья, а угодил по единственному месту, где лезвие не встретило ничего, кроме связок и хрящей. Даже сквозь это клинок прорвался с трудом, однако прорвался. Вадим словно куриную ножку рассёк – точно по суставу. Рушась на камень, он успел заметить, как отпала когтистая кисть, провожаемая хлещущей кровяной струёй, и как сбоку на монстра бросилась рычащая тень, единым взмахом вонзив в него оба меча. Затем Вадима поддело лапой, взмывшей со смятой фигурки, – и он пушинкой взлетел в воздух, цепляясь за громадную ступню. Помогло ли это завалить Зверя, Вадим не увидел, потому что встреча с потолком вышибла из тела последние крохи сознания и милосердная тьма растворила страдальца в себе, погасив боль. Кажется, сквозь сгущающийся мрак к нему прорвалась вспышка, но было ли это в прежней реальности или так его встретила вечность? Затем ему почудился детский плач, испуганный и горестный. И хотя мысли Вадима уже ворочались медленно и трудно, будто плавали в свинцовом тумане, он удивился: кому рыдать здесь? Юльки-то больше нет… нет… Или то оплакивали Мстителя его жертвы? Бред!.. И этой своей оценке Вадим тоже удивился – ещё одним слоем гаснущего рассудка. Что за странная судьба: сохранять отстранённость даже на пресловутом одре!.. Когда в глазах снова забрезжило, первой Вадим ощутил боль, словно бы в грудные пласты вогнали десяток раскалённых прутьев, едва не прорвавшись за рёбра, и по всей спине тесали камни, и затылок налили свинцом, – прочее наблюдалось сплошным саднящим фоном. Затем Вадим почувствовал отвратную слабость, какой не помнил в жизни, а перед глазами плыло и качалось, будто он угодил в шторм, – Вадим даже не решился бы сесть при таких выкрутасах предавшего тела. Впрочем, он как раз сидел и довольно прочно, прислонившись (или прислонённый) спиной к стене. Вокруг был тот же сумрак и те же голые стены с протянутыми поверху кабелями, а рядом терпеливо ждала Кира, экипированная по всей форме. Между её колен помещался станковый плазмомёт, наверняка заимствованный у «ворона». Массивный ствол девушка направляла то в одну, то в другую сторону тоннеля: зависело от того, где ей чудились шорохи, – но вот как она дотащила сюда батареи? Неподалёку распластался обезглавленный труп (с трудом поведя глазами, Вадим обнаружил и голову, вполне человечью), в сторонке валялась пара обугленных щетинистых туш. Больше в тоннеле не виделось никого. И не ощущалось. Тишина – мёртвая. С трудом разомкнув уста, Вадим просипел: – А дэ… Юля? Кира метнула на него внимательный взгляд. – Гляди-ка, живой! – констатировала хладнокровно. – А поначалу ведь не дышал. – Где? – повторил он упрямо. – Понятия не имею, – ответила девушка. – Я поспела только к разбору шляп, на чуть опередив милых зверят. Судя по этому, – она кивнула на труп, – чудище её уволокло. Только зачем оно раздело вашего приятеля – доспехи, что ли, приглянулись? И почему не тронуло тебя? – Кто плак… плакал? Вадим уставился на неё так, будто пытался заглянуть под инфракрасные очки. Не глядя на него, Кира покрутила возле виска пальцем: мол, сам разбирайся со своим бредом. Хрипя и цепляясь за стену, Вадим стал подниматься. Проклятое тело едва слушалось, будто ко всем бедам ему перешибли хребет. Он весил сейчас впятеро против обычного и вставал словно бы с полутонной на плечах. («Первый раз, что ли, – давай!..») От боли Вадим старался отстраниться, насколько возможно. Однако в висках пульсировало с такой силой, будто колотили в тамтам. – Чем-то помочь? – поинтересовалась Кира. – Ты не стесняйся, инвалид! – Запаску не прихватила? – проворчал Вадим. – Мне бы ноги поменять. В нынешнем состоянии он не чувствовал ни удивления, ни благодарности, что девушка всё же пришла за ним, не убоявшись кошмара здешних ночей (не говоря о крысах), и не бросила сразу, хотя Вадим казался мёртвым. А заодно он не испытывал настоящего горя – пока. Будет ещё время навыться, укрывшись от всех, разбить кулаки о стену… даже голову. Но не сейчас – позже, позже… До утра ещё далеко. По стеночке Вадим засеменил к трупу, вжимаясь в камень при особенно сильных наплывах головокружения. Что ж это такое, господи! – сердился он. Это не моё тело – моё б не стало так подводить… меня подменили! – Может, тебе принести эту голову? – заботливо предложила девушка. – Зачем так напрягаться? – Оставь, ради Христа, – буркнул Вадим брюзгливо и кивнул вдоль тоннеля: – Вон ещё крыса! Крутанув лучемётом, Кира всадила в мелькнувшую тварь скупую молнию, уложив рядом с товарками. Тут же проверила оставшийся заряд. – На пяток плюх ещё хватит, – сообщила она. – А что потом? Вадим чуть не ляпнул: «Суп с котом», – благо в тему. Но смолчал, дошлёпал-таки до покойника, осмотрел с пристрастием. Судя по массивам мышц и могучему костяку, это и вправду был серк, только не тот, не Юлькин. В груди и боках зияли развороченные раны, ногиобожжены, правая кисть отсечена напрочь. Черты мёртвого лица резки, грубы, зрелы. Этот самец заматерел давно и приручению вряд ли бы поддался – во всяком случае, такому. – Это Мститель, – сообщил Вадим. – Только в человечьей своей фазе, вернувшись в неё ввиду безвременной кончины. – Да? – насмешливо откликнулась Кира. – А по-моему, вы набросились на первого, кто подвернулся. И уж этого разделали под орех, лишь бы не связываться с тем. – Да? – передразнил Вадим. – А что, интересно, скажешь на это? Чтоб не наклоняться, он бухнулся на колени и вытащил из-под изувеченного тела нечто тяжёлое, шерстистое, когтистое – радуясь, что берёт кошмарный останок не в голые руки. Сказал: – Недурной сувенир, а? Хотя бы это он нам оставил, а то б не отбрехались. Но почему голова не сохранила прежний вид – выходит, сначала его убили? В общем, кое-что прояснилось. Совместными усилиями они заломали-таки чудище, а затем серк, единственный более или менее уцелевший, отсёк Мстителю голову (сам додумался?), подобрал Юльку и убрался, посчитав Вадима покойником либо оставив на попечение Киры. Неизвестно, что стало с девочкой – и, бог мой, я даже боюсь это выяснять! Что за полоса такая? Сплошные потери!.. – Надо уматывать отсюда, – деловито сказала Кира. – Сам доковыляешь или придётся тащить? Похоже, такая перспектива её не слишком пугала. – Или катить, – буркнул Вадим. – Или кантовать. Щас!.. Как-нибудь доплюхаю. Он вправду ощущал себя скорее живым, не то что десяток минут назад. Если его и убили здесь, то, как говорится, не до смерти, – значит, к утру оклемается. Вот Мстителю повезло меньше. – Всё-таки прихвати его голову, – со вздохом попросил Вадим, зная, что сам на это вряд ли решится. – К утру здесь не останется даже костей. Ещё придерживаясь за стену, он подошёл к девушке, рывком взвалил плазмомёт на плечо, на второе повесил батарею и шатко затопал по тоннелю, кивками направляя Киру перед собой. Она и впрямь не побрезговала вздёрнуть отрубленную башку за торчащие космы и теперь несла её, помахивая словно мячом в авоське. Ни фига себе, трофеи! – думал Вадим, с опаской поглядывая то на человечью голову в её руках, то на звериную лапу, которую тащил сам, гадливо отставив от себя. У норманнов, что ли, научились? А теперь поди докажи, что оба обрубка принадлежат одному!.. Качаясь, он упрямо переставлял ноги и больше злился не на забытую слабость, налившую тело тяжестью, а на пот – обжигающий глаза, стекающий под скафандром множеством щекотных ручейков. При этом Вадима ещё и знобило – куда девалась его хвалёная термостойкость!.. Крысы больше не досаждали, получив доступ к вожделенным останкам, а может, убоявшись бледного света, пробивавшегося в тоннель. Вообще никто не встретился им на пути, да и кому придёт в голову шастать по таким местам? И рядом с «вороном» никого не застали. Вокруг было столь же тихо и ещё более пустынно, ибо вторая вертушка исчезла – вместе с пассажирами. С облегчением Вадим запихнул страшную лапищу поглубже в шкаф, подождал, пока туда уляжется голова Мстителя, затем опустился в кресло и наконец позволил себе поддаться слабости, снова накатывавшей на него морским валом. Вадим не умирал – наоборот. Однако процесс воскрешения был тоже мучителен. «Ох и трудная это работа» – регенировать!.. Но лучше, когда это занимает часы, а не месяцы, как у других. – А что теперь? – спросила Кира. – «Мы убили комара». – Да уж, комарик был не хилый, – промямлил Вадим сквозь подступающую истому. Затылок уже не так болел, зато всё сильнее ныли виски, будто пресловутый свинец растекался по всему черепу. – Не стоило в это втягивать Юльку, – сказал он, словно очнувшись. – Чёрт меня дёрнул! И дрёму словно ветром сдуло. Правда, сил не прибавилось. – Всё-таки Мстителя вы заломали, – осторожно напомнила Кира. – Ну да – одного. А сколько осталось? – Такой опыт дорого стоит. – Только применять его некому. Предлагаешь выйти на охоту в одиночку? – Может, девочка не так плоха? – предположила Кира. – Чего ты выдумал!.. Первый раз, что ли, она сбегает? – Он наступил на неё, представляешь? Сколько может весить этот урод в фазе Мстителя, если даже серки тянут на два центнера? Уж никак не меньше полутонны. А его лапищи ты видала? Это всё равно что попасть под колёсник с шипастыми шинами. Много ли такой крохе надо? А главное, я больше не чувствую её! Нити провисли… Если она жива, то вне досягаемости. А если и появится здесь, то не в ближайшие дни. – Можно ведь повторить процедуру? – заметила девушка. – Организуешь новый триумвират. – Например, с тобой и Алексом – да? – сардонически хмыкнул Вадим. – Милая, это всё-таки ближний круг! Пробовала ты «организовать» новую семью? Где я найду вторую Юльку и второго серка, ещё не заматеревшего в безнадёжное зверьё? Мне повезло, понимаешь, – невероятно! – Пожалуйста, не кричи, – поморщась, сказала Кира. – Разве я… Прости, я не на тебя злюсь – на судьбу. Теперь я понимаю: это была отчаянная попытка удержаться на краю, породив в губернии магию. И дался нам этот Мститель! Больше я вряд ли на такое решусь, и заграница не поможет – это точно. Спасти нас может лишь чудо – настоящее, без дураков. – Господи, что за ересь ты несёшь? Помедлив, Вадим спросил: – Сколько сейчас времени? – Два с копейками, – откликнулась Кира, глянув на запястье. – «Час быка», надо же! – хмыкнул он. – Иначе – демона. Говорят, Алису порешили в это же время. Выходит, за сутки я лишился обеих подружек – и кого в этом винить? – Ну да, «кто виноват»! – фыркнула Кира. – Оригинален, как всегда. Вадим вдруг уставился на девушку с таким вниманием, будто пытался разглядеть её будущее, скрытое за пеленой (хорошо бы лет, а не дней или даже часов). – Держись от меня подальше, – посоветовал он, – если не хочешь стать следующей. Мало на мою душу угрызений! – Ты серьёзно? – Лучше нам погулять врозь – хотя бы в ближайшие дни. Вокруг меня становится скользко и сквозняки гуляют. – По крайней мере, ты больше не выглядишь умирающим, – заметила Кира. – Значит, и до надежды очередь не дошла. Вот завтра тебе станет лучше… – Завтра я буду в порядке, – перебил Вадим. – Но это ничего не изменит. Я ведь могу предощущать развитие событий и сейчас вижу впереди мрак. – То есть не видишь ничего? – Вижу, – повторил он упрямо, – но мрак. Если не случится чего-нибудь из ряда вон, всех нас ожидает выгребная яма. И сидеть нам в дерьме вечно! – Тебя подменили, что ли? Куда девался твой оптимизм? – «Мне некуда больше спешить», – сказал Вадим. – Триада разрушена, не успев набрать силу, и даже если б успела – толку!.. Чтоб остановить Шершней, надо собрать всех, а этого не сможет ни Брон со товарищи, ни Эмиль с кумпанством, ни Юстиан с творцами, ни тем более я. И что остаётся – ждать, пока Шершни подомнут всех, «и на обломках самовластья» поднимется новая Крепость? – Выжить можно при любом строе, – сказала Кира. – «Если ты храбрый и сильный» и не стоишь за ценой. – Что? – переспросил Вадим. – Выжить любой ценой? Это в нас кричит плоть, смертная и трусливая. А что она в перспективе, как не прах и тлен? Важнее сохранить душу. – Он усмехнулся, но добавил: – Иначе нам прямая дорога в вампиры.ЧАСТь II. ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ
Глава 4 ВСТРЕЧНЫЙ ПОЖАР
1. Божий дом
Это была она!.. Вадим узнал её сразу, ещё не видя лица, даже не глянув прямо – просто мелькнуло на периферии зрения что-то стремительное, яркое, и болезненно сжалось сердце. А Эва уже шла к нему, обтянутая просвечивающим платьем, с умопомрачительной сияющей гривой, – привлекая взгляды, обжигая улыбкой, ослепляя, захватывая дух. Будто и не минуло двенадцати лет, такая была свежая и юная. Откуда она взялась? Приблизилась, забросила смуглые руки ему на плечи, прижалась горячим телом. Теперь и на себе Вадим ощутил завистливые взгляды – глупцы. Эва одарила его нежнейшим поцелуем, и оказалось, что поцелуй не был ему неприятен, несмотря ни на что. Впрочем, Вадим давно признался себе, что без этого романа, короткого и бурного, его жизнь сложилась бы тускло. Но повторить такое? Боже упаси! Однако и вырываться было глупо: слишком потешно это выглядело бы со стороны. Эва только казалась хрупкой, мышцы у неё стальные. И наверняка где-то неподалёку ошивается её шкафоподобный напарник – в случайность этой встречи Вадим не верил. Терпеливо переждав шквал восторгов, он продолжил путь. Эва смирно шагала рядом, обхватив его руку, рассеянно улыбалась. Напряжённым бицепсом Вадим явственно ощущал (кретин, идиот!) её упругую грудь: лифчиков Эва никогда не носила – да и к чему ей? – И куда ты, такая нарядная? – поинтересовался он, стараясь звучать небрежно. – Увидишь. – Женщина снова улыбнулась, заглянула в глаза. – Вспоминал меня? – Нет, – сухо солгал Вадим. – К чему? Эва рассмеялась, прижалась к нему плотней, обжигая телом, спросила: – Нам хорошо было вместе, правда? – Разве? Послушай, куда ты меня… – Эй, – не отпуская его, Эва замахала рукой, – такси! Да стой же! Теперь это звалось иначе, чем двенадцать лет назад, да и заглядывали частники-водилы в эти края разве случайно. Но ведьме было плевать на такие пустяки – удача ходила у неё по струнке. Вадим позволил впихнуть себя в подлетевшую машину (чтоб Эве да отказали?), и они помчались куда-то. Хихикая, женщина щекотала языком его шею, покусывала за ухо, шептала непристойности. Вадим не отстранялся – ждал, пока утихомирится сама. В самом деле, эта игра ей быстро наскучила. Фыркнув, Эва забилась в угол и замолчала отчуждённо. А Вадим получил короткую передышку, чтобы прикинуть: на сколько же хватит его в этот раз? Можно не сомневаться: сюрпризов грядёт достаточно. Снова его неудержимо затягивало в круговорот страстей и событий, и не было сил сопротивляться. Или желания. В самом деле, чего ему бояться – теперь? Разве могло стать хуже? Не ты ль вчера молил о чуде? – спросил Вадим у себя. Вот оно и ниспослано, как по заказу. И сил сразу прибыло, как всегда в Круге, и навыков добавилось, словно бы в прошлый раз тебя не зарядили полностью или в дальних своих скитаниях блудная двоица накопила немало нового. Чего ж ты не радуешься? Колёсник был старенький, дребезжащий и, наверно, гонялся хозяином почём зря. Под чьей «крышей» тот обретался, судить было сложно, – частных шоферюг пасли многие стаи, хотя доходы от извоза падали с каждым годом. И риск для жизни у водил прибывал, несмотря на обещанную защиту. Ибо в крутарский осадок выпадало всё больше «шушеры», плюющей на законы, – лишь бы урвать побольше и побыстрей. Соответственно росли расценки. С тех пор как Вадим сошёлся с росичами, у него завелось некоторое количество монет, имеющих хождение в Вольных Зонах, – так что рассчитаться за доставку было чем. Тем более Эва, как и в прошлый раз, явилась к нему едва не голая, явно не отягощённая такой прозой, как деньги. Руководствуясь её подсказками, водила доставил парочку в угрюмый окраинный парк, похожий на небольшой лесок, к огромному зданию, окружённому узорной решёткой и светившемуся узкими окнами в сумраке подступавшего вечера. Только колёсник затормозил, как Эва выпорхнула, предоставив Вадиму разбираться с водилой, и направилась к парадному входу. Устрашённый мрачностью и размерами пассажира, частник не стал жадничать, запросил по-божески, – так что Вадим успел расплатиться и догнать Эву до того, как она скрылась за массивными створками. Сейчас же ведьма снова вцепилась в его руку, словно готовилась применить силу, если добыча вздумает упрямиться. Дюжие привратники (не придверные, нет – бери выше) впустили без возражений, будто знали их не первый год. Правда, на входе выдали по нашейной бирке, чтобы не спутать с халявщиками, проникавшими сюда невесть как. И тотчас ведьма ослабила хватку, предоставив Вадиму разбираться самому, но не теряя с ним ментальной связи. Зачем его притащили сюда, Вадим ещё не понял, однако наверняка в этом был смысл. Кроме того, здесь и впрямь было любопытно. Дом был старый, ещё довоенной постройки, однако добротный, просторный, со многими кабинетами, коридорчиками, лесенками, в которых с непривычки легко было заплутать; с обширным подвалом и уютным двориком, изолированным от парка высоким забором. Когда-то здесь заседали управители Объединённого Союза, и тогдашние творцы, достигнув сего звания на излёте лет, почтённые и седовласые (или лысые), хаживали сюда как на службу, дабы выторговать ещё крошек либо «повращаться», окунувшись в терпкую атмосферу придворного интриганства. И посплетничать в тихих прихожих, устланных пышными коврами, или на тенистых скамейках, затерянных меж кустов. Потом, когда развалился большой Союз, а следом стали сыпаться малые, из-за Дома разгорелась шумная свара, затеянная самозваными наследниками. Кончилась она лишь после Отделения, с переводом признанных творцов в куда более роскошную Студию, действительно ставшую для них храмом. А в опустевшем было здании завелись новые обитатели, принявшись раскручивать те же игры, будто за десятилетия здесь отравился даже воздух. Но, в пику старым, эти звали себя вольными творцами. И поначалу Вадим даже с ними дружил. Поглядывая по сторонам, он двинулся забытыми маршрутами. Об Эве старался не думать, хотя проще было не думать об остальном. Её мятущаяся натура и раньше плохо стыковалась с его делами, а что могло измениться теперь? От дел не откажешься, Эву не переделать – как быть?.. Вадим пожал плечами: терпеть, как и всегда. На экскурсию-то меня хватит? От прежнего достатка здесь сохранилась мебель, запылённая, исцарапанная, но столь же основательная. Да ещё ковры, истёртые и замызганные, ибо за Вольными Творцами некому было прибирать. Вдобавок выяснилось, что Дом куда больше приспособлен для жилья, чем казалось со стороны. Здесь даже предусмотрели душевые, пристегнув к обширным кабинетам; а рабочие столы могли соперничать с двуспальными кроватями, стоило лишь разложить на них одеяла и тюфяки, запасённые в тумбах. Впрочем, устроить лёжку можно было и на коврах – чтоб не звездануться с высокого алтаря, где во славу Творчества принесли, наверно, немало жертв, заодно лишая иллюзий восторженных глупышек. Нагрянувшие ниспровергатели попытались из здешнего «храма» устроить монастырь, то есть и впрямь сюда вселиться, предавшись творчеству вдали от искушений и забот. Но, во-первых, искусов хватало и в Доме, благо угнездился он не «за горами, за долами». Во-вторых, многие новички тут не задержались, ибо вскоре их тоже поглотила Студия, поначалу бравировавшая всеядностью, а затем и успешно переварила – понятно, во что. Тем не менее кое-кто, из самых неудобоваримых, всё же зацепился за Дом, постепенно обрастая сподвижниками. А некоторые и впрямь тут обосновались, непонятно как зарабатывая на жизнь и где отовариваясь. Видно, в их природе было заложено отвращение к службе (как у Вадима), а может, и неприятие любой работы (чего б Вадим не осилил). Но жили они не так плохо, судя по раздувшимся животам и оплывшим ряхам. Общий вес Вольных Творцов за эти годы вырос изрядно, и пухли они явно не с голодухи. А первой из знакомых, на кого Вадим здесь наткнулся, оказалась его недавняя сотрудница по КБ, не раз грозившая «уйти в монастырь». Вот и ушла, правда в мужской – по большей своей части. – Бог мой, Лариса! – удивился он. – Когда успела сменить ориентацию? Ведь Режиссёра тут кроют почём зря – вместе со всей Студией! – Подумаешь! – пожала та плечами и засмеялась возбуждённо: – «Отречёмся от старого мира!» Чем мы хуже? Кажется, женщина была навеселе, как и многие вокруг. Каким образом угодила она к творцам, оставалось гадать, но явно пришлась здесь ко двору, затмив местных толстух либо дурнушек, подавшихся в творчество не от хорошей жизни. Если не расцвела новой молодостью, то, во всяком случае, разгорелась. После стольких месяцев забвения и прозябания Лариса оказалась востребованной, да ещё как! Она и Вадима принялась озирать хозяйским взглядом, будто из всего состава только он остался неохваченным. Но тут рядом с объектом возникла Эва, и бедняжка, разом поблекнув, сосредоточилась на ослепительной гостье, ревниво пожирая её глазами. Как обычно, вокруг Эвы уже клубилась маленькая толпа, неестественно оживлённая. Вот и пришёл конец недолгому царствованию, наверняка решила Лариса, – а в алчных взорах творцов, устремлённых на новую звезду, нетрудно было прочесть подтверждение. Но для самой Эвы здешний трон и на табуретку не тянул – её б в «царицы мира»! – Не отвлекайся на ерунду, – шепнула она Вадиму. – Ищи главное. И увлекла от местной красотки в сторону конференц-зала, откуда разносился по всему Дому гул многих голосов. Оторвавшись от неуклюжей свиты, они проникли в просторное помещение, заполненное едва не парой сотен творцов, и угнездились в дальнем ряду, молча осматриваясь. Среди прочих здесь обнаружился Власий, бородатый «басмач»-воображенец. (Вот, оказывается, где нагулял он свои телеса!) Приткнувшись в углу, Власий мерно всхрапывал, время от времени пробуждаясь и благодушно озирая зал, – видимо, прошедшая ночь была бурной. Покрутив головой, Вадим углядел невдалеке его приятеля, субтильного Игорька, блаженно дремлющего на плече симпатичной соседки. Прибился сюда и юный Гарик – тот самый Юлькин дружок-родственник, который, по её выражению, «накарябал пару баек и туда ж». Теперь он явно стал тут «при чём», освоясь на удивление быстро, и высказываться не стеснялся, хотя вряд ли успел разродиться новым. Вообще же оказалось, что тут устанавливали рейтинг творцов по итогам месяца. Проще говоря, их расставляли по ранжиру, словно теннисистов в мировой лиге. По каким критериям оценивали, с налёту было не разобрать, однако наверняка учитывался стаж, а также прежние заслуги, – не говоря о наработанной популярности. Власий и Игорёк угодили в первую двадцатку, причём восприняли это спокойно, словно привыкли к высоким местам. А вот Гарик даже не попал в первую сотню, что выглядело логичным, однако расстроило юношу до слёз. Удивительно, но и люди куда солидней воспринимали эти игры всерьёз, будто мнение братии действительно что-то решало. Перед выступлением каждый из творцов взбирался на подобие трибуны, подозрительно смахивавшее на пьедестал: словно кто-то над ними посмеялся, а они не распознали насмешки, упоённые собой. И не нужны им ни зрители, ни почитатели: они и сами похвалят себя «лучше всех». Впрочем, узкий круг ценителей всё же присутствовал – как же без них? Некоторые до седых волос продолжают валять дурака, приобщаясь к творчеству хотя бы через общение. Такие же крутились вокруг Студии, но здесь, в бывшем Доме, ощущалась ещё и сладость «запретного плода» (правда, не похоже, чтоб его очень запрещали). Даже на улицах Вадим видел здешних энтузиастов, пытавшихся всучить самопальные рукописи отбрыкивающимся трудягам или насмешливым спецам, но чаще фанаты ходили по общагам, агитируя за любимых авторов. И там отделаться от них было куда сложней. В прежние времена с подобной самодеятельностью разобрались бы в два счёта. Тогда вообще управлялись лихо: запретить, искоренить, рассеять! Хватило б единственного наряда блюстителей, чтобы разогнать этих горлопанов по глухим норам – где они долго бы ещё переводили дух, охая и стеная, похваляясь синяками, считаясь полученными пинками. Никто, включая Вадима, не пошёл бы за убеждения на дыбу – перевелись герои, увы! По крайней мере, среди творцов. Однако к чему крайности? Кто бы ни ходил у Крепостных Глав в советниках, нынешние власти действовали «тоньшее» и не перекрывали щелей стравливаемому пару. Зачем гонять, когда и тут, по собственному почину либо с подсказки, творцы принимаются возводить пирамиду, будто копируя со Студии, да играть в игры, от которых их отлучали в Союзе. И надзирать за скотинкой сподручнее, пока она согнана в гурты. К тому же, в такой толчее не до творчества: мышиная возня иссушает напрочь – примерно как увлечённость политикой. Интриги, знаете ли, беспрестанные разборки, поиск врагов, вербовка союзников, разоблачение заговоров. А ну как низвергнешься с пьедестала? Смешно, но и здесь, вдалеке от реальной кормушки, продолжали что-то делить, словно важен был процесс: вот расставим всех по старшинству!.. Старый Дом даже не стали отключать от распределительных сетей – продолжали исправно снабжать водой, газом, светом, точно ко благу Крепости было любое сектантство, пусть и самое разгульное. Страсти в зале кипели, шум нарастал, каждый пытался перекричать всех. Помалкивали единицы – Вадим в их числе. Он-то давно зарёкся спорить с творцами: как правило, тех не интересовало чужое мнение, если оно не совпадало с их собственным. Чего здешним творцам не хватало, это признания, – отсюда рождалась обидчивость. Достаточно было зацепиться за мелочь, чтобы нажить преданного врага на «многие лета». Несогласных относили к мерзавцам либо к недоумкам. Спросом пользовались сладкоречивые уверенные говоруны, хотя бы каждый раз они попадали пальцем в небо, или неугомонные шалуны, напичканные байками, изо всего устраивавшие балаган. Иногда здесь били друг другу лица – сгоряча либо из принципа. Либо по пьянке, не поделив чего-то или кого-нибудь. Вообще, пьянство стало профессиональной болезнью – ведь после творческих перегрузок необходима разрядка, чтоб не поехала крыша. Однако чаще пили для удовольствия или по привычке, притом не безвредную медовуху, а нечто позабористей. Из отвлечений практиковались эротические игры, от лёгкого флирта до тяжёлого секса, и тёплые ванны, желательно парные, плавно перетекавшие в те же игры (если раньше не сморит сон). Покушать тоже любили, причём умели убедить себя в пользе любой отравы. Вообще, к своему организму творцы относились словно к балованному ребёнку, потворствуя в чём только можно. Ещё любили оригинальничать – чаще не по склонности души, а чтоб выделиться. Особенно резвились дамы, устраивая шоу из каждого появления на людях, разрисовывая лица, меняя парики, драпируя чем только можно телеса. Ей-богу, лучше бы творцы подались в билдеры – хотя куда им! Обычно они и за чистотой не очень следили, а от некоторых даже пованивало, как от маргиналов. (Понятно, у творцов это на втором плане, но не за кадром же?) На самом деле, при всей несхожести их нарядов, это смахивало на униформу. Во всяком случае, отличить творца от прочих пород труда не составляло, и здесь устремления вольнодумцев странным образом совпадали с желанием крепостников. Старательно отстраняясь от гомона, Вадим разглядывал публику, фиксируя персонажи позанятней. Вот этот толстяк, здоровущий по местным меркам, побаивается Вадима и потому не прочь его поддразнить: приятно ходить по краю, когда опасность не кажется настоящей. К тому ж толстяка гложет зависть: почему такая «Маша да не наша» – разве мы хуже? Пока что насмешник благодушен, но стоит ему почуять слабину, может немедленно обнаглеть. А вон тот задохлик априори записал Вадима в бездари – просто потому, что могуч. И держаться этой иллюзии будет до последнего, иначе как оправдать собственную немощь? Вообще, на многих творцов Вадим глядел с сожалением. Скучные люди: они не ценили приключений. Или же стыдились в том признаться, считая признаком дурновкусия. Они не желали понять, что, кроме прочего, человека выделяет величие духа, а проявляется оно и в боевой доблести. Проще всего, не имея ни силы, ни смелости, презирать то и другое, но в конечном счёте это указывает на ущербность ума. Правда, в отличие от трудяг, творцы свои мозги упражняли (что поддерживало в них сообразительность), однако плотью пренебрегали едва не больше остальных. Почти все имели обтекаемые формы и рыхлую плоть – недаром крутари прозвали их «мягкотелыми». Творцы словно культивировали в себе особый экстерьер, формируя собственную породу, – в конце концов, и большинство породистых псов неказисты на вид. Пожалуй, пород было несколько. Среди музыкантов, к примеру, преобладали худосочные субъекты с ломкими конечностями и скудной растительностью на впалых грудях. Им полагалось неистовствовать, эпатируя окружение, и почаще куда-нибудь призывать или кого-то обличать, в прочее время демонстрируя пресыщенность. Зато литераторам подобала сутулость и упитанность, а наличие пузика говорило об отменной фантазии, позволявшей проигрывать сюжеты, не задействуя тело. Большинство творцов не отличались внешней хрупкостью, однако Вадим ощущал их именно как тонкостенные сосуды, к тому же наполненные отравой или фекалиями, – не дай бог разобьёшь!.. Как и крутарей, творцов опасно было задевать, но не потому, что легко нарваться на удар, – скорее такой выкинется из окна или угодит в психушку, и потом мучайся угрызениями. Когда содружество затевалось, Вадиму доставило немало удовольствия узнать, что не оскудела российская земля талантами, как могло показаться по скудному перечню творений, доступных широким массам. Общий враг сплачивал, радостно было, «ополчась на море смут», ощущать рядом плечо друга – на крайний случай, единомышленника. Затем многое поменялось. Прежние лидеры вольных творцов, лучезарные и неподсудные, отошли в тень, и хорошим тоном сделалось поминать их если не руганью, то насмешкой. Взамен при высоком искусстве формировалась новая когорта адептов, с высоты взирающих на прочих. Братство превращалось в секту, немногие оценивали и судили остальных, а ещё ниже сбивалась толпа прихожан, претендующая на свою долю почёта. Как в любой секте, живая вера вырождалась в набор догм, чудеса подменялись фокусами, успех определялся признанием своих. На этом этапе Вадим и покинул Дом, разуверившись в его будущем. Персонально он не стал ссориться ни с кем, но контакты прервались надолго. И если б Эва не затащила его сюда… Собственно, зачем? Не думает же она, будто из секты смогут проклюнуться чародеи? Школа магов, куда там! – огорчённо вздохнул Вадим. Эти, пожалуй, научат. Переглянувшись с ведьмой, Вадим поднялся и вместе с ней тихонько покинул зал. И за первым же поворотом едва не столкнулся с Беленьким. Такая у него была фамилия, хотя и за прозвище сошло бы – седенький одуванчик, благостный и добрый, почти не меняющийся с годами. Он не считался сильным творцом: творил как умел, – зато и что хотел, никого не слушая и не подминая, исхитрившись сохранить собственную позицию и общее уважение. Наверно, ему нравилось быть с молодыми, нравилось обсуждать, поучать – и вправду, учителем он был, видимо, лучшим, чем творцом. Из зачинателей братства Беленький остался тут едва не единственный, сделавшись вроде реликвии – или реликта. С ним уже мало считались, хотя по привычке все замолкали, когда он говорил. Но старичок не замечал снисхождения, а если замечал, не обижался и продолжал нести в народ «разумное, доброе», как это понимал. Вадим не брал его сентенции в голову, по молодости даже огрызался, – но тогда и теперь относился к Беленькому с симпатией. Даже с благодарностью, ибо кое-что из его опусов всё же воспринял в отрочестве, когда доступных творцов (не халтурщиков) можно было по пальцам перечесть. Воспитателей, даже заочных, следует чтить – конечно, если не воспитался в полного свинтуса. Беленький тоже узнал Вадима, хотя не видел с десяток лет, и даже не удивился, что тот помолодел, – наверно, не заметил. – Вот и Вадичек пожаловал! – сказал старик, словно припоздавшему школьнику, и попенял: – Совсем нас забыл – нехорошо, нехорошо… Стыдно, да-с! Похоже, все перемены – в губернии, Крепости, братстве – прошли мимо него, как тучки за окном, и Беленькому всё виделось прежним, вполне безоблачным. Фамилия, что ли, обязывает? А ведь в те «весёлые» времена, когда страной правили маньяки, добрейший Северин Андронович тоже не избежал лагерей. Но тут рядом с Вадимом возникла неугомонная Эва и вновь принялась тереться о него, словно течная кошечка, не забывая метать по сторонам томные взоры. – Господи, кто это? – изумился С. А. – Жаль, я не сижу – немедленно поднялся бы, как старейшины при виде Елены! Что значит старая школа!.. Нынешние вряд ли расщедрятся на такой комплимент, даже если придумают. – А я б ещё и припустил куда подале, – мрачно поддержал Вадим. – Вообще, вы правы: у меня тоже не получается её живописать. К тому ж она и меняется каждую минуту. – На каждой фрикции, – мурлыкнула ведьма. – Представляешь, какая наберётся гирлянда? Казалось, Вадим требовался ей лишь для разгона. Либо для большей наглядности. Одно её присутствие могло подвигнуть мужчин на что угодно… включая подвиг. Конечно, и старичок не выдержал. – Такую даже я бы вожделел! – объявил Беленький, лаская женщину расслабленным взором. – «Хочу упиться!» А старый конь, как известно… и мелкая блоха тоже… гм. – И заключил неопределённо: – Н-да-с! Наверно, в молодости он был изрядным ходоком, как многие тут. И сейчас не отказался бы поколобродить, сколько б осилил. Эк его понесло! – Я вам не мешаю? – спросил Вадим. Беленький вспыхнул, как молодой, сообразив, что перебрал с откровенностью. Бормоча извинения, спешно откланялся и сбежал, провожаемый сожалеющим взглядом Эвы, – будто она не знала цену этим «коням» да «блохам». Неизвестно ещё, сколько ей самой! Но Эва уже пряталась у Вадима за спиной, предчувствуя новую встречу. А в следующую секунду на него выскочила Кэт, оживлённо щебеча с парой ироничных увальней, едва за ней поспевающих. Это было словно видение – из того недолгого периода, когда Вадим вдруг угодил в творцы и, радуясь обретённой свободе, порезвился на просторе, только стараясь никого не обижать. Пока сам не подорвался на ведьме: неспроста, видно, – за всё положено платить. Но до сих пор его приятельницы всплывали из прошлого живыми укорами. – Господи, Конан! – с энтузиазмом воскликнула Кэт. – Наконец ты вернулся! Образумился, да? Как же я рада, что ты с нами! – Вообще-то я ни с кем, – грустно разглядывая её, ответил Вадим. – Или же со всеми – выбирай сама. Всего-то десять лет прошло! – поразился он. Пролетело даже. Короток век человечий. – А-а! – сардонически сказала Кэт, увидев возникшую из-за его плеча Эву. – На девочек потянуло? Чтоб ноги от бюста и в голове сквознячок… Где раздобыли такой парик? – Во-первых, это не парик, – торопливо вступил Вадим, пока ведьма не выстрелила сама. – Во-вторых, сквознячок сей смахивает на ураган. – В-третьих, я не девочка, – небрежно прибавила Эва. Действительно, ей-то с чего пулять по воробьям? Скорее всего Кэт ничего тут не решала, только пускала пыль в глаза новичкам да крутила, по старой памяти, хвостом перед прочими. Была она кобылкой опытной и умелой, до сих пор, наверно, пользовалась спросом, но чтоб кто-то из-за неё потерял голову? Прошли те времена. Н-да, «как молоды мы были»! И глупы, увы. Даже не глупы – бездумны. Но тут Эва бросила их и снова отправилась искать приключений. Кажется, это устроило всех. Вадим представлял, какие волнения могла пробудить ведьма в среде творцов, даже не столько будоража плоть, сколько добавляя творческой потенции. Это почти приравнивалось к вдохновению – должны ж у него быть живые воплощения? Хотя есть и женщины-вамп, отбивающие всякую охоту творить. – Раз уж ты здесь, – сказала Кэт, крепко беря его за руку, – проведу тебя к главному. – К главарю? – переспросил Вадим, озираясь. – Или к Главе? – К аббату, – ответила Кэт. – К председателю Высокого Суда. К главе коллегии… Тебе не всё равно? Не выпуская его ладони, женщина заторопилась вдоль длинного коридора, давно нуждавшегося в ремонте или хотя бы хорошей уборке. На Вадима она не смотрела, однако взгляд его ощущала и старалась ступать с прежней грацией, покачивая располневшими бёдрами. Пальцы её ритмично сжимались на каждом шаге, будто намекая на что-то, но Кэт больше заводилась от этого сама, поскольку Вадима касаться было опасно. Гордиться тут нечем: игра не на равных. Кто устоит против магии – это ж похлеще приворотного зелья! Хотя Вадим и расплачивался за неё болезненной чуткостью. Кэт привела его в другой зал, куда меньше общего, зато уютней. Здесь собралась иная публика, постарше и посолидней, – нынешняя монастырская элита. От рядовых творцов она отличалась даже формой: почти все были в мантиях, серых или чёрных, украшенных цветистыми картинками. Они и вершили здешние судьбы – во всяком случае, их мнение перевешивало. Но последнее слово оставалось за настоятелем, сколько бы ни шумели остальные, и уж его Вадим знал хорошо. Старина Калуф не слишком переменился за эти годы, только ещё больше высох и потемнел. А вдобавок покрылся трещинками, словно старое дерево, – что-то сжигало его изнутри: огонь честолюбия? Завидя Вадима, аббат оживился. – Что, братия, не станем обижать Конана? – спросил он поверх голов, лохматых или плешивых. – Примем блудное дитятко, аки родное? На минуту гвалт стих – Вадима тут многие помнили. Кто-то проворчал: – Его обидишь… По выражению Вадимова лица аббат понял, что гость сейчас ляпнет что-нибудь не к месту и поспешно добавил: – Ладно, о сём после. А сейчас, братья, идите с миром – служба окончена. И да пребудет с вами благодать! Величавой поступью он направился к укромной дверце, взмахом ладони позвал Вадима за собой. Пробравшись через галдящую толпу, тот зашагал следом, про себя посмеиваясь: Калуфчик в своём репертуаре! У каждого свои слабости – Калуфу, например, нравилось руководить. (И что ж, что это не очень у него получалось, – лишь бы не плакал.) Он был знаком Вадиму с давних пор, они даже росли вместе, в уютном и зелёном военном городке, посещали одну школу. С младых ногтей Калуфа влекло к тайным и могущественным орденам. Играя в мушкетёров, он из всех выбирал Арамиса – именно потому, что в конце тот сделался иезуитским генералом. Зато Вадим благоволил тогда к Атосу, гордому одиночке и «невольнику чести», утомившему ею всех. («Ты, бла-ародный!..» – как орали Румате штурмовики.) И даже дети не жалуют шибко правильных. Впрочем, честный Атос, в бытность графом де Ла Фер, не постеснялся вздёрнуть любимую жёнушку при первом подозрении. Выходит, и Атос охотился на ведьм? Вдвоём они вступили в большую комнату, когда-то выглядевшую роскошно, а ныне обветшалую и запылённую. По широкому столу, непременному атрибуту здешних покоев, были разбросаны засохшие объедки, пустые бутыли, упаковки от презервативов, кружевные трусики, чулки. Вкруг стола устроились несколько пышных постелей, дразня скрученными простынями и причудливо разложенными подушками. Видимо, вчерашняя пирушка удалась на славу, а затянулась до рассвета – следуя общей тенденции, творцы переходили на ночной образ жизни. Не глядя на Вадима и не выказывая более радушия, аббат доплёлся до продавленного кресла, кряхтя опустился в него, по очереди уложил опухшие ноги на скамеечку и прикрыл глаза морщинистыми веками. Судя по всему, сегодняшний вечер дался ему нелегко. А куда денешься – первосвященник! – Кэт помянула как-то, – произнёс он страдальческим голосом, – будто ты владеешь массажем? – Перебьёшься, – откликнулся Вадим. – Лучше прими душ, ручонками помаши, побегай вокруг стола… – И чёрт с тобой! – оскорбился Калуф, бессильно откидывая голову. – Убудет от тебя, да? – Я не оказываю подобных услуг мужикам и, как правило, не жалею их. «Если хилый – сразу в гроб». – Это я хилый? – Аббат выпятил ребристую грудь, однако не убедил этим даже себя. – Тогда не ной. Наслушался за сегодня. – Господи, укрепи! – вздохнул Калуф. – По-твоему, легко сию публику держать в узде? Расползаются аки тараканы – кто за выпивкой, кто по бабам. – А в чём, собственно, цель? – спросил Вадим. – Ради чего стараешься? – Ради чего? – Аббат подумал. – Видишь ли, у истинных творцов мозги не терпят безделья, зато их легко увлечь ерундой. Это как река, кою не остановить, зато можно направить в иное русло. Вот опасность! Рассадить бы братьев по кельям, оградить от забот и соблазнов… – От жизни? – …заставить наконец творить. А то они больше распинаются о тех шедеврах, какие наклепали бы в надлежащих условиях, но сами от таких условий бегут. Запирать их, что ли? Остричь всех, униформу ввести, как в нормальных монастырях, – чтоб похвалялись друг перед другом творениями, а не нарядами. – Раздень, – предложил Вадим, – догола. Тут все и увянут. Чем гордиться, на что намекать – всё на виду. Это ж хоррор получится, а не эротика! И сбегать сразу расхочется. – То и худо, что на виду. Они ж дремучие, даром что творцы. Увидят на дамах запретное, ни о чём ином думать не смогут – вынь да положь!.. Точнее, всунь. Не расселять же их по баракам? – По стойлам. – Может, их вовсе кастрировать, как в некоторых сектах? Сразу прекратят развратничать да интриговать, а здоровье, говорят, даже улучшится. – И проживут намного дольше, – поддакнул Вадим. – Только захотят ли творить? – То-то и оно, – вздохнул настоятель. – А что, ваша продукция ещё пользуется спросом? – Как поглядеть. Имя не обессмертишь, а на прокорм хватает. Словно подслушав, в открывшуюся дверь шмыгнули две невзрачные «мышки» с преданными глазами, видимо, из послушниц, и не без умелости принялись накрывать на стол. Была ли это обычная трапеза настоятеля либо расщедрились ради дорогого гостя, но ассортимент оказался на зависть. Сколько творцов может набраться в миллионном городе? – прикинул Вадим. С тысячу? Пара-тройка сотен отошла Студии, больше туда не влиться, – а прочие, выходит, остались без призору? Но ведь и крутарям хочется иногда оттянуться. («И зрелищ», а как же!) И кто снабдит их, если не творцы? В конце концов, даже у лагерников пользовались спросом фантазии Штильмарка, а чем крутари хуже? Не говоря о торгашах, умельцах, наймитах. Не всё ж им зарабатывать, надо и тратить? А творцы, как все прочие, стоят ровно столько, сколько за них готовы платить. – Власти не беспокоят? – спросил Вадим, только «мышки» убрались. – Имею в виду Крепость. – Что упало, то пропало, – слабо улыбнулся наставник. – Знаешь ведь? Мы даже сотрудничаем. – А «волки»? – Этим и вовсе… Какие у нас доходы? Самим бы протянуть. – Ну, не скромничай – похоже, вы не бедствуете, – Вадим кивнул на стол. – Откуда такое обилие? Натуральный обмен, да? – Нам повезло на прихожан, – уклончиво ответил Калуф. – Среди них немало людей со связями. Вадим усмехнулся: уважают на Руси творцов. Только за какие заслуги? Ни ума народу не прибавили, ни совести. – Вы как та жёнушка душегуба, – сказал он, – что не желает знать, на какие доходы жирует. А ну как придётся отказываться!.. – «Бойся данайцев», да? Уж я ль не боюсь! – Оттого и похудал так? Смотри, старичок, не надорвись. – А вот ты всё молодеешь, – позавидовал Калуф. – Словно тот чудик в Белой Руси, коего супружница отравила невесть чем, – так он с той поры крепчает год от года, а спать прекратил вовсе. Кто бы меня так траванул? – Что ли, вычитал где? – заинтересовался Вадим. – Не скажу, что один в один, однако сходство имеется. – Ещё говорят, температура у него упала градуса на три. – Здесь мы разошлись: я-то прогреваюсь до кончиков пальцев, судя по реакции некоторых дам. – «Для дам и не дам, – негромко напел Калуф, – совет хороший дам: нигде и никого не подпускайте к телесам». – Тоже, совет!.. Уж лучше ошибиться разок-другой. В жизни не так много радостей, зачем лишать себя едва не главной? – Ничего нет выше творчества! – возгласил наставник. – Что уводит в сторону, надо отринуть. – А, собственно, что уводит? – осведомился Вадим. – У правильно устроенного человека «все дороги ведут». – «Мир станет счастлив только тогда, когда у каждого человека будет душа художника», – со вкусом процитировал Калуф. – Кто сказал? – Роден, – ответил Вадим, – Огюст. Это и есть ваша цель? – А чем плоха? – Творец, как высшая стадия человека!.. Думаешь, этим исчерпываются достоинства сапиенса? – Был бы дар, остальное приложится, – заверил хозяин. – А одаривать должен Великий Дух и не абы кого, но достойных. – Ну-ка, ну-ка… Это кого же? Выкладывай, чего вы тут без меня наворочали! Понукаемый Вадимом, хозяин не без гордости поведал, сколь много преуспели они в построении нового братства, разросшегося уже настолько, что вполне могло именоваться даже не сектой или монастырём, но церковью – «божьим домом». Правда, сам Калуф до сих пор скромно звался аббатом, но в подчинении у него оказались кардиналы да епископы, не считая нескольких орденских генералов и одного великого магистра, ведающего охраной, – так что впору было вспомнить о равном значении слов «аббат» и «папа»: отец. А заодно о смысле других терминов, принятых в католицизме: «епископ» значило надзиратель; «кардинал» – главный (из надзирателей, видимо); «архи» – старший. Кстати сказать, монахи одного из подчинённых Калуфу орденов провозгласили себя доминиканес, «псами господними», и учредили церковные Суды под председательством епископов. Другой орден больше смахивал на тайное общество либо секретную службу, хотя именовался не Обществом Иисуса, а Школой Основателя. Третий орден составили воображенцы. – Правда, они настоль отклонились от Русла («От линии партии», – мурлыкнул Вадим.), что уже граничат с ересью, – огорчённо заметил Калуф. – Самостоятельные не в меру – того и гляди уйдут в раскол! Из дальнейшего выяснилось, что кардиналы заведовали направлениями в Творчестве (литература, музыка, изображение, постановка), за видами помельче присматривали епископы. Одним из них, кстати, стал Беленький, а вот в литературные кардиналы угодил знаменитый Калужцев, действительно замечательный творец, в недавнем прошлом светило союзного масштаба и до сих пор полный благих намерений. Прочую братию составили иереи, возведённые в сан, как и положено, через священство (епископское рукоположение) и таким способом наделённые, якобы, особой благодатью Великого Духа, делающей их посредниками между ним и людьми. – А как же! – убеждённо подтвердил Калуф. – Недаром говорят: «божья искра» или «божий дар»? Вот мы и одаряем достойных. – Приняли, значит, на себя божественные функции? – хмыкнул Вадим. – Упорядочили, вывели критерии, поставили на поток. Даже из талантов устроили кормушку! Впрочем, устроено всё было по уму – если допустить, чтотворчество и впрямь нужно организовывать. Всё-таки не зря Калуф столько подвизался в функционерах и за образец принял структуру, простоявшую не одну тысячу лет, выверенную и обтёсанную временем. А идейному партийцу обернуться истовым верующим не так и сложно. Даже для Вадима здесь отыскалась бы подходящая нишка, ибо убеждённых бирюков или особо капризных определяли в отшельники, заселяя пустующие дома неподалёку от монастыря. – Как же вас теперь величать? – спросил Вадим. – Создателями? – Почему? – удивился Калуф. – А чего мелочиться? – Лучше уж противленцами. – Протестантами, что ли? – Ну зачем? – А зачем противленцами? – Надо ж как-то обособиться от Студии? Вот туда слили самые подонки! – А у вас, стало быть, сливки? – Можешь насмешничать сколь угодно, но среди нас действительно нет бесталанных. У кого больше, у кого меньше, однако в каждом что-то брезжит. А когда такая масса единомышленников смыкается в организм, это даёт новое качество. Ты ещё не понял силы единства, не узнал на своей шкуре – в отличие от меня, поварившегося в прежних котлах. – Шкуры у нас разные, – буркнул Вадим, однако аббат пренебрёг. – Вначале мы не понимали это, – продолжал он, – Когда собирается столько творцов, их сознания слепляются в облако, глубиной и мощью превосходящее любого одиночку, и формируют некий обобщённый образ, который мы окрестили Великим Духом. Это как бы наш суммарный творческий банк, и только мы властны распоряжаться его созидательной силой. Возжелаем – одарим соискателя потенцией. А нет – извините. – Лептонная теория богов? – задумчиво почесав нос, спросил Вадим. – Слепили Творца по своему подобию, а теперь его благодатью наделяете прочих, невзирая на морды? Надо ж, как удобно! Только не лепи мне горбатого, родной. Скидывались-то все, а на общаке сидят одни паханы. – Переведи, – нахмурясь, потребовал Калуф. Впрочем, «по фене ботал» он лучше Вадима – просто выигрывал время, чтоб придумать ответ. – Уже и ты оцениваешь других? – спросил Вадим. – Мало того – судишь. Дорвался, да? Неистребим институт рецензентства! – Всё-таки я разбираюсь в этом лучше многих, – сдержанно возразил аббат. – Кому-то ж надо оценивать? – На фига – не дают покоя лавры «молодогвардейцев»? – А как ещё «раздать сёстрам по серьгам»? – Уйдите – все. Без вас разберутся, кто чего стоит. Люди рассудят, и – время. – Ты наивен, Вадичек! Людям нужна жвачка. – Им пригодится всё, кроме директив, – даже твои советы. Но ведь ты претендуешь на большее? Хочешь решать за них, поднимать, воспитывать. Так и без тебя есть кому – вспомни Студию. – Но ведь там бездари! – Мне омерзителен снобизм, – сказал Вадим. – Не потому, что обидно, – бог с ним, переваривали не такое. Но зачем человеку так уж стараться смешивать ближних с грязью, если он и впрямь в себе уверен? Сбоку открылась потайная дверца, и в кабинет проникла Кэт, уже без макияжа, свежевымытая, в халатике и босиком. Молча пристроилась на стульчике позади Калуфа и принялась массировать ему затылок, как некогда учил Вадим. Несмотря на полноту и проступившие, словно на пожухлом яблоке, морщины, женщина ещё не растеряла привлекательности и своим видом – аппетитным, домашним, – сразу добавила комнате уюта. Она походила на заслуженный диванчик, скрипучий, зато надёжный, который рачительный хозяин не променяет на модерновую кушетку. Рассеянно улыбаясь, аббат блаженствовал, всё-таки дождавшись от Вадима услуги, хотя и через посредство. – По примеру ненцев могу предложить тебе самое дорогое, – объявил Калуф негромко. – Но ведь ты опять со своим самоваром? Свято место не пустует. – Как и у тебя. Семейный подряд, да? – А кто виноват? – спросила Кэт. – Не сбеги ты тогда, кто знает, как распределились бы места! Думаешь, нам легко это далось? – Говорят, «неважно, какие дороги мы выбираем», – сказал Вадим. – Милая, ты ж всегда разрывалась между симпатией и службой. Слава богу, наконец удалось это совместить. – Видишь ли, Вадичек, – заговорил хозяин, – помимо официальной иерархии у нас имеются неформальные связи, кои сплачивают куда сильней. – Гарем, что ли? Или группешник? – Почитаемый тобою Хайнлайн называл это «цепочкой», мы же – Семьёй. Именно так, с большой буквы. Где ещё могло прижиться такое, как не среди творцов? Партнёрами мы готовы делиться, из потомства культа не делаем. Нам есть чем обессмертить себя, кроме как детьми. Другое дело, не всем это удаётся, – так ведь и дети не всегда радуют? – Что характерно, – сменил тему Вадим, – существует Студия, которая обслуживает Крепость, а большинство прочих ублажает ваша церковь, благо и на неё хватает творцов. И сходства между Студией и церковью куда больше, ибо строятся на общих принципах и служат похожим целям. В стороне остались немногие одиночки – так, может, лишь они действительно свободны? – Намекаешь на себя? – неприязненно спросил Калуф. – На себя тоже – почему нет? Но есть и другие. Некоторые даже появляются тут, поддакивают заправилам. Потом возвращаются к себе и принимаются творить, забывая про здешнюю суету. Плевать им на ваши игры, они витают в иных сферах! – В высших, хочешь сказать? – Хочу, – снова согласился Вадим. – А у тебя найдутся повыше? Аббат повздыхал сокрушённо, косясь на молчащую Кэт, затем сказал: – Боже, как я устал! Ведь затевалось всё ради Творчества – в этом был смысл! А сейчас что? Зачем-то учредили при церкви Суды, проверяющие творения на истинность, – это что: цензура или, того пуще, инквизиция? – А ты вроде ни при чём, да? – Что я могу! И кто вообще с этим справится? Сколько ни пытаемся строить храм, каждый раз выходит – тюрьма. – Ну да, «хотели как лучше, а получилось как всегда», – хмыкнул Вадим, – Классика! – А чего стоят доминеканес? – продолжал жаловаться Калуф. – А служба охраны? Уже и не поймёшь, кто тут кому подчинён, – всё расползается! – Плохо быть правителем добрым и слабым, верно? Уважают силу, на крайний случай – жестокость. – А знаешь, как «школьники» кличут своего генерала? «Чёрным папой», никак не меньше. Понятно, под кого роют? – «Чёрные папы», «серые кардиналы», – Вадим философски пожал плечами. – Такова партийная жизнь! – Но иногда нам удаются странные вещи, – сказал Калуф. – Не веришь? – Вот такие? – спросил Вадим, движением пальцев гоняя по столу пластмассовый шарик – не касаясь. – Ещё я умею насылать болезни – только зачем? Лечить тоже могу. – С огнём ведь играем, – ёжась, заметил аббат. – Не дай Бог, выпустим джинна! – Так пригласите спецов, владеющих методой. Уж они собаку съели на исследованиях. А сами вы точно дров наломаете. – Где нынче возьмёшь их, собакоедов? – посетовал Калуф. – Перевелись умельцы. В Крепости такие не выживают и частникам не нужны. – При желании сыщутся. А насчёт «огня»… Если твои построения верны и ваше «священство» действительно что-то стоит, то ведь ты, Калуфчик, сидишь на сундуке с сокровищем либо на бочке с порохом – выбирай, что нравится. Дело даже не в стихии, коя может пробудиться от ваших упражнений, а в тех мерзавцах, которые поспешат наложить на неё лапы. Большая власть, как и большие деньги, чревата опасностью – или забыл? Может, вас просто пасут до времени, а стоит проклюнуться результату… – Господи! – Калуф шарахнулся от узкой тени, скользнувшей к ним из затемнённого угла. – Кто здесь? – Хотел взглянуть на мой «самовар»? – спокойно откликнулся Вадим. – Знакомься – Эва! Конечно, он почувствовал подружку сразу, только она возникла в комнате, и не удивился: наверняка ведьма знала тут все ходы, включая самые тайные. Приблизясь, Эва откинула с головы капюшон, затем уронила на локти весь плащ, представ в том же легкомысленном платьице, и без церемоний уселась Вадиму на колени. От одного этого у него вздыбились волоски по всему телу, а каждую выпуклость её упругого зада Вадим ощущал, будто оба были голыми. Однако вида постарался не подать. – Одно могу сказать, – продолжил он ровным голосом, – чем дальше в это погружаешься, тем важнее блюсти себя. Мораль – вовсе не абстракция, как думают многие, она укореняет творцов в этом мире. – А много тебе встречалось людей, по-настоящему чистых? – возразил Калуф. – Хоть кому-нибудь доверяешь на все сто? – Ты знаешь – да! И мне кое-кто верит без оглядки. Дураки, видимо? – Ну конечно! – хмыкнул аббат. – Ты являешься словно из другого, придуманного кем-то мира, где мужчины, как один, герои, а женщины прекрасны, точно богини. Где не перевелись мудрецы и святые, а если злодей, то уж такого размаха, что кучки дерьма, вознесённые у нас по недоразумению, от зависти сожрали бы свои бородки и усища… Где страсти неистовы и прозрачны, и даже злоба вызывает почтение. – Да ты романтик, Калуфчик! – удивился Вадим. – Чего б тебе самому не создать такой мир? – Где уж нам! Мы не создаём миры – только срисовываем их с натуры либо вспоминаем. – А ты пробовал? Вы же творцы, как-никак! – Скорее «никак», – засмеялся Калуф. – Мы сами установили себе рамки, ссылаясь на беднягу Мезинцева, благо тот не может возразить, – но ведь он многое сотворил, а на что годимся мы? Реалисты хреновы!.. Да что это такое: реальность? Можно ли на ней построить мир? С улыбкой Вадим произнёс: – «Иные зря свои проводят дни, отважных духом не поймут они». – Кто сказал? – заинтересовался Калуф. – Цао Чжи, второй век. Ты ведь любишь древних китайцев? И тут Вадим навострил уши: в прихожей раздались приглушённые голоса, причём один показался знакомым. Сейчас же Эва набросила на голову капюшон, словно прячась. Затем в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, вступили. Вошедший оказался высок и сухощав, как сам Калуф, только одет попроще, в двухцветную мантию и грубые сандалии. Вообще, он походил на аббата точно родной брат, но, в отличие от Калуфа, гостя переполняла энергия, делая его тощие члены проворными, как у паука. А с широкой плоской груди на людей скалился фосфоресцирующий пёс с пылающим факелом в зубах – куда там собачке Баскервилей! Бедняга Эрнст всегда питал слабость к пошлым эффектам и с возрастом, кажется, не остепенился. В упор не замечая Вадима и женщин, он приблизился к обречённо вздыхающему Калуфу и навис над ним, словно грозовая туча, сверкая в четыре глаза. – Что я слышу, – процедил он. – В святое братство пускают отщепенцев, публично выступивших против устоев и вдобавок далеко ушедших от Русла! – Побойся Бога, братец, – вяло возмутился аббат. – Когда ж это было? – Двенадцать лет назад, – чётко ответил Эрнст. – Разве срок имеет значение? – Дай тебе волю, станешь предавать анафеме вместе с потомством, до двенадцатого колена. Угомонись, генерал! – Как глава ордена и Верховный Судия… – Ошибка! – обрадовался Калуф. – Верховным у нас Мировой Дух, и даже я – лишь его заместитель. Так что ты здесь на третьем месте. – Всё равно, считаю своим долгом… – Ты забываешь про конечную цель. Зачем это создавалось, а? Чтоб ты исполнял долг, как его понимаешь, или чтобы нести людям Истину? Взмахом тощей руки доминиканец отмёл возражения, прошлые и будущие, и с нажимом заговорил: – Всё это время, пока он предавался мирским утехам, развратничал и грешил, мы возводили нашу церковь, год за годом сплачивая вокруг соратников, добиваясь авторитета… – Какой авторитет, о чём ты? – рассмеялась Кэт. – Да за стенами о нас никто не знает! – И вот сей смутьян, не раскаявшись, не осознав, приходит на готовое и требует равных с нами прав, ссылаясь на прежние заслуги, злоупотребляя старыми связями. Вы не подумали, зачем? Кто подослал его сюда, что он вынюхивает здесь? Может, он агент Студии? Эрнст вещал с такой убеждённостью, что аббат, кажется, смутился. Действительно, что Вадим тут потерял? Столько лет игнорировал и вдруг нате вам, заявился. Конечно, парень приятный, но упрямый! Взглядов не изменил ни на йоту, критикует, насмешничает, выспрашивает. Наверняка и потом молчать не станет – а то затеет переделку, создав ещё один очаг нестабильности. – Ладно, братцы, расслабьтесь, – вмешался Вадим. – И вовсе я не собираюсь вливаться – просто заглянул по старой памяти. А с Духом как-нибудь договорюсь напрямую. – Он кощунствует! – сейчас же объявил Эрнст. – Тебе показалось, – возразил аббат мягко. – Просто он заблудился. Каждый волен ошибаться. – Его нельзя отпускать, – вдруг сказал доминиканец. – Он опасен! И даже наметил движение к дверям, будто хотел кликнуть стражу. Вадим недоверчиво ухмыльнулся, хотя это не походило на шутку. Вот здесь нарваться на потасовку он не ожидал – разве с залившим глаза творцом, потерявшим всякое соображение. На всякий случай Вадим поднялся и только сейчас увидел на макушке Эрнста аккуратную круглую плешь, очень похожую на тонзуру. Кажется, «господний пёс» и вправду проникся ролью, вплоть до мелочей. – Да ты ополоумел, козлик, – не выдержала Кэт. – Торквемада недорезанный!.. С каких это пор мы стали хватать людей? – Действительно, Эрнст, ты заигрался, – прибавил Калуф, ибо монах даже не глянул на женщину, демонстрируя небрежение. – Не следует принимать свою роль так серьёзно. У нас нет власти над мирянами и даже своих мы можем лишь отлучить. А Вадим, как ты слышал, не претендует на посвящение – значит, и говорить не о чем. – Ну почему? – внезапно вступила Эва. – Как раз есть о чём. Она отбросила с головы капюшон, глядя на монаха в упор, и теперь тому пришлось напрячься, чтобы сохранить надменный вид. Проигнорировать ведьму не удалось бы даже фанатику, а Эрнст лишь имитировал фанатизм. (Вопрос: зачем?) Вадим заметил, как возле входной двери шевельнулась грозная тень, и сам ощутил настоятельный позыв перекрыть окно, что и сделал незамедлительно. Только сейчас он сообразил, что предыдущее действо было прелюдией, а кульминация разыгрывается сейчас. И срежиссировала сцену, конечно, Эва, собрав в нужном месте все потребные лица, а Вадиму отведя незавидную роль приманки. Что ж, ему не привыкать. – Ну и цветочек взрастили вы под своей сенью, – ядовито заметила женщина. – «Псы господни», надо же, – история делает новый виток! Хоть сознаёте, на что расходуются ваши таланты? И кого собрал вокруг себя Эрнст? А ведь размахнулся он не хило: по городу у ордена дюжина монастырей, и в приорах, кстати, числится отец Серафим, глава мясорубов. И остальные злобствуют от души, пытая по подвалам, – пока вы радеете о творчестве. – Ведьма! – каркнул Эрнст охрипшим, чужим голосом. – На сей раз угадал, – подтвердила она. – А скольких оговорил без вины? Как там трындел герцог Альба: лучше порешить сотню невинных, чем упустить еретика! Ты б и Основателя в расход пустил, попадись он твоим садюгам, – разве нет? – Ерунда какая-то, – расстроенно пробормотал Калуф. – Эрнст, что она говорит – возрази хотя бы! Чего ж ты из нас дурней делаешь? Угрожающе скаля зубы, словно взаправдашний пёс, монах обежал взглядом комнату, задержался на Вадиме. Тот отрицательно покачал головой: даже не пытайся. Раз всплыли мясорубы, придётся разбираться досконально. И не будешь же ты сигать с третьего этажа? – Но самое забавное не это, – добавила Эва. – Ваш доморощенный Торквемада вообще-то работает на Шершней и сейчас подтвердит это сам. В невероятном прыжке Эрнст шарахнулся спиною к дверям и завяз в перекрывшей их тени, распятый не хуже Христа. Отчаянно он извивался, пытаясь вырваться, но даже не мог дотянуться до пола. Аббат глядел на него с изумлением, неодобрительно качая головой, будто доминиканец сам устроил этот цирк; Кэт испуганно ахала. А Вадим без колебаний определил в могучей тени мёртвоглазого гиганта Адама, третьего в их давней связке, к которому когда-то имел глупость приревновать Эву (с равным основанием можно ревновать к манекену). Наконец и он принял участие в спектакле. – Что ж, давай говорить так, – невозмутимо сказала ведьма. – Представь, ты на дыбе – в привычной, можно сказать, обстановке. – Вообще-то Суды – сплошная абстракция, – Калуф с надеждой оглянулся на гостью, наконец уразумев, кто здесь «правит бал». – Это просто игра, понимаете? – Зато «псы» наполнили их конкретикой, – огрызнулась она. – Не хочешь прогуляться по монастырским подвалам? Ну очень прочищает мозги! – Подхватив со столика свечу, Эва приблизилась к пленнику: – Так в чём ты хотел признаться, родной? – Прекрати, – негромко велел Вадим, сразу затвердев. – Должна ж я его лицезреть! – со смешком откликнулась ведьма, будто и так не видела всё в подробностях. – Даже «школьники» ничего не сообщили, – продолжал сокрушаться аббат. – Может, не знали? – Это «черныш»-то не знал? – хмыкнула Кэт. – Вызови для отчёта! – Сперва магистра. – Калуф бледно улыбнулся: – Хотя бы стража нам верна? Наши доблестные монахи-воители… Господи, как не хочется устраивать перетряску! Может, отложим до завтра? – Как бы тебя самого… не отложили, – пригрозила Кэт, решительно запахивая на груди халатик. – Если генерал не вернётся, «псы» не станут медлить. А вдруг «школьники» с ними в союзе? Переворота нам не хватало! – Её лицо теряло кротость с ошеломительной быстротой, будто именно она распоряжалась тут при эксцессах, становясь «направляющей силой». (Старшая жена, а как же?) – Сзывай архиереев, кого достанешь; объявляй консисторию, собирай Семью – делай хоть что-нибудь! – Ну погоди, милая, – взмолился Калуф. – Ведь ничего не доказано. – Так доказывай же, доказывай!.. – Начинай, – приказала ведьма монаху, наконец затихшему в тисках громадной тени. – Ты пока не включён в пирамиду, а потому волен выбирать: молчать либо признаваться. Одного я не позволяю – врать! И она сотворила свечой затейливый знак против лица Эрнста, словно накладывая на него заклятие. (Впрочем, почему «словно»? Заклятие и есть, самое взаправдашнее.) Испытуемый несколько раз попытался «начать», но из горла прорвался лишь слабый сип, точно бедняга разучился говорить. – Ты бы ещё лаять его заставила! – проворчал Вадим. – Как в «Хоттабыче», да? Утомившись, Эрнст замолчал, в отчаянии пуча слезящиеся глаза. Теперь они мало походили на «пёсьи», продолжавшие сверкать с его груди. – Лучше говори, – посоветовал Вадим. – «Добровольное признание» и так далее… Всё равно ж разоблачён, шалун эдакий! Лютовал по подвалам, а? Ну давай! – Хорошо, я признаю, – неожиданно послушался монах. – Может, и проявил лишнее рвение, радея о чистоте веры. – (Положим, и это не вполне правда.) – А мясорубов использовал – как же, было. Но… И он засипел снова, натужно дёргая кадыком. – Хотел про Шершней наврать? – спросил Вадим. – Думал на инерции проскочить, раз прорывается малая деза? Извини, тут ты ошибся. – Что вам до Шершней? – бессильно огрызнулся Эрнст. – Разве нельзя использовать их, как мясорубов? – Наверное, можно, – не стал спорить Вадим. – Ну и кто тут кого использовал? – Он усмехнулся: – Только давай без риторики, ладно? Не такой ты и хитрый. Впрочем, подсмеивался Вадим больше над собой. Как всегда, Эва лишь дала ему разгон, а вести допрос предоставила самому. Но вот откуда ведьма узнала про Эрнста – наворожила, что ли? – Они… меня, – выдавил монах с таким трудом, словно-таки одолел заклятие. Хотя к чему такая ложь? – Повтори, – всё ж велел Вадим. – Ась? – Я подчиняюсь Шершням, да! – свободней выговорил Эрнст. Он будто страшился чего-то – даже не самих хозяев, загадочных и жутких, а своего нынешнего отступничества, чреватого неведомыми опасностями. – «Легко и сладостно говорить правду в лицо», – поддержал беднягу Вадим. – Хотя бы изредка, верно? Не теряя времени, Кэт села за интерком, обзванивая обитавших либо гостивших в Доме кардиналов и епископов, срочно сзывая собор, сродни вселенскому. А заодно требуя готовности от охраны, персонально доставая доверенных рыцарей из орденского капитула. – Мне пришлось, – продолжил доминиканец. – К тому же наши цели совпали. – Генерал Школы с тобой? – суетливо вмешался Калуф. – Отвечай! – Уж очень «черныш» скользкий, – слегка осклабился Эрнст. – Похоже, ведёт собственную игру. Его даже Шершням не просто зацепить – кто его вообще знает, кроме тебя да нескольких ближних! Он уже освоился со своей странной позой и даже расселся на подставленном Адамом колене не без комфорта. Однако стоит ему заупрямиться… – И нечего смотреть на меня с осуждением! – заявил Эрнст, хотя лично Вадим разглядывал его с брезгливостью. – Если хотите знать, союз с Шершнями только помогал становлению церкви, а сверх они ничего особенного не просили. По-вашему, кто спонсировал орден? От ваших-то щедрот не разгуляешься! – Продолжаем брехать по мелочи? – поинтересовался Вадим. – «Союз», «просили»!.. Ты ж у них на довольствии и делаешь, что велят. Странно, что тебя ещё не включили в пирамиду. Выражение на лице монаха не изменилось, он продолжал взирать на всех свысока, но в сознании что-то ёкнуло, как от удара. – На сколько они опоздали? – быстро спросил Вадим. – На день, на два? Когда посвящение, говори! – Завтра, – нехотя сознался Эрнст, – ближе к полуночи. Как раз открылись вакансии. – Много? – не отставал Вадим, прикидывая, сколько Шершней гналось за ним в ту ночь и что могло с ними статься после падения. Не серки ли порезвились, рассчитавшись за охоту? И кто же их навёл? – Я знаю о трёх. – И где? – На северном кладбище, в подвале костёла. Не удержавшись, Вадим фыркнул: в лучших традициях! Сами Шершни тяготеют к банальным декорациям или производят впечатление на новичков? – Склеп, да? – весело уточнил он. – Самое место! – Наверху устроен кабак, – пояснил Эрнст, – с оркестром и варьете, как положено. А вот под полом иная кухня. – Что ж, пора изгнать нечисть из храма, – объявил Вадим. – Уж на что Иисус был пацифист… – А хотите, проведу туда? – вдруг предложил доминиканец. – И что вы, братья, накинулись? Разве не превыше всего для меня благо Церкви! Похоже, он опять решил обходить заклятие ведьмы риторическими фразами. Всё-таки что-то здесь недоработано – хотя штука полезная, бесспорно. Только на всех ли действует? – Не пойму, ты сам дурак или нас за дураков держишь? – снова вступила Кэт, видимо, обзвонив уже всех. Кем бы она ни считала Эрнста раньше, теперь тот явно не подходил под категорию «свой». – Рвач какой, ишь ты!.. Может, оскопить его, чтоб не заносило? Эрнст содрогнулся, явно не готовый на такие жертвы даже ради «блага Церкви». Чего б он ни вещал в религиозном запале, телесное в нём перевешивало. Творческой потенции он лишился намного раньше, так что услаждать и утверждать себя мог теперь единственным способом. И хорошо, если не занимался этим в своих застенках. – Чего дёргаешься, бычок? – враждебно спросила Кэт. – Зато лысинка зарастёт. Ты ж из-за неё так переживал! – «Жизнь сама таких накажет строго», – сказал Вадим. – Найдётся у вас надёжный подвал? Чего он не любил, так это необратимых поступков. А изоляция на пользу многим, включая узников. К тому же пара деньков форы не помешает. Лишь только заявился магистр с тройкой невозмутимых монахов-воителей, как Адам сгинул с глаз, запечатлевшись в памяти творцов гигантской тенью. Растерянно озираясь, Эрнст не промолвил больше ни слова, будто на него наложили новое заклятье, и покорно ушёл вместе со стражами. А следом заспешила Эва, тормоша Вадима: пора и честь знать! Нигде более не задерживаясь, они оставили монастырь, втиснулись в подоспевший, как по заказу, колёсник и помчались через обезлюдевшие либо уснувшие районы к новому месту, где наверняка что-нибудь затевалось.2. На городских перекрёстках
Вкрапления Вольного Города были разбросаны по окраинам. Официально это тоже считалось Крепостью, но на деле блюстители там не котировались. А заправляли всем крутари, поделив частников между собой. Свободные зоны потихонечку расширялись, но Крепость съёживалась быстрей, скучивая население в общагах и людятниках, подтягивая предприятия ближе к Центру. Опустевшие участки отходили неприхотливым маргиналам, кормившимся по свалкам, и там же гнездились шушерские банды. Теперь колёсник выбросил странную парочку на широкой площади, тёмной и голой, перед входом в одинокий приземистый двухэтажник, чьи окна снаружи прикрывали решётки, а изнутри – плотные жалюзи, затенявшие проёмы до черноты. Не теряя набранного темпа, Эва устремилась к зданию, больше похожему на тюрьму; зато водила поспешил отсюда убраться, даже не пытаясь заполучить клиента. – Ну, куда ты опять? Впрочем, Вадим уже сообразил, куда она нацелилась. Конечно, не в её правилах останавливаться на полпути! Раз Эва затащила его в опасное место, следовало закрутить гайки до упора. И всё же, на кой чёрт понадобился ведьме этот трактир, куда даже блюсты побаивались заходить? Угнездился он на границе нескольких зон: крепостной, иудейской, маргинальной, – и по странному стечению именовался «Перекрёстком», что, в общем, соответствовало, ибо публика собиралась здесь пёстрая и отнюдь не изысканная. Даже по вольным крутарским нормам якшаться с шушерой считалось неприличным – тем более, вести дела. Однако отказаться от клиентов, без сожаления спускавших шальные заработки, для прижимистых иудеев оказалось выше сил. Без колебаний Эва толкнула тяжёлую крутящуюся дверь. Вадим протиснулся следом – напряжённый, словно вступал в клетку тигра. Величественный придверный даже не пытался остановить даму, но на одетого в крепостную робу Вадима уставился с недоверием. Пришлось спешно пристраиваться к Эве и даже поддержать её за локоток: видишь, держиморда, я не сам по себе, меня привели. О господи… Бок о бок они спустились по лестнице, вступили в зал. Тот оказался огромен до неправдоподобия. Неизвестно, что помещалось здесь прежде, но теперь дом решительно перестроили. По всему первому этажу снесли перегородки и лестницы, заменив редкими лифтовыми колоннами, а заодно убрали пол, добавив простора за счёт подвала. Весь второй этаж заняли кухни, склады, подсобки и знаменитые «номера», о которых так тосковал Киса Воробьянинов. Скрипучие лифты спускали в зал официантов с полными подносами и приветливых до приторности девиц, озабоченных поисками клиентов, а наверх уносили грязную посуду и состоявшиеся парочки. До сих пор о «Перекрёстке» Вадим только слышал. При этом слухи были настолько противоречивы, что он понятия не имел, как себя вести. Точно привязанный, Вадим проследовал за Эвой к стойке, залитой праздничным сиянием, а из затенённого зала за ними следили десятки хищных глаз (или чудилось?). Здешняя атмосфера тяготила Вадима ещё сильнее монастырской. Слишком много тут было шума, дыма, запахов, лиц, нечистых сознаний – это создавало тягостное давление, как при погружении в глубину. Чтоб не взорваться, мысле-облаку приходилось жаться к Вадиму, словно пугливой шавке при виде волкодавов. По собственной воле он не сунулся бы сюда ни за какие коврижки, но сейчас его направляла Эва. Непринуждённо ведьма устроилась на высоком табурете, при этом её платье взлетело едва не к трусикам – если б они там были. Одёрнув на ней подол, сколько возможно, Вадим присел рядом. Пока женщина договаривалась со щекастым барменом, он осторожно озирался. Как ни странно, под ногами было чисто, и, приглядевшись, Вадим понял – почему. Весь пол покрывал густой ворс, в котором любая грязь растворялась за минуты, словно её расщепляли на молекулы. Подобный живой ковёр Вадим уже видел в бункере Михалыча – это было травой или мхом, из новых, – но там хозяин не пустил опасного пришельца дальше гаража. А здешние решили сэкономить на уборке, и пока это себя оправдывало. Даже воздух казался тут свежим и слегка отдавал озоном, хотя на вентиляцию, скорее всего, тоже не тратились. Вообще, здесь было не так плохо. Удобные кресла плотно обставляли столы, открытой стороной обращённые к танц-кругу – где одна за другой раздевались грудастые танцорки, разжигая в публике аппетит. От круга пол уступами поднимался к стенам, будто в амфитеатре. Среди блюд, насколько Вадим заметил, популярностью пользовались здоровенные шматы едва прожаренного мяса, сочащегося кровью, – а поглощавшие их субъекты вполне смахивали на волков. Однако не слишком матёрых – по возрасту большинство сильно уступало Вадиму и принадлежало, видимо, к следующему поколению качков, только пытающихся примкнуть к элитным стаям. Были тут и другие субъекты, похожие на имперских функционеров, до сих пор гуляющих на прежние накопления, – правда, поблекших и обрюзгших. Но больше всего в трактир набилось шушеры, промышлявшей разбоем да грабежом, – некоторые не гнушались убийств, случайных или заказных; иные даже специализировались на них, словно средневековые палачи. Неизвестно, как они величали себя сами, но среди росичей прижилась киплинговская терминология («Книга джунглей» вполне сошла бы здесь за Библию): от пронырливых «бандерлогов», обитавших по чердакам и нападавших сверху, до угрюмых «рыжих псов», селившихся в подвалах и туда же затаскивавших жертвы. Немало было «шакалов» и «гиен», кормившихся объедками, но охотно приканчивавших слабых. Кое-кто почти смыкался с маргиналами – бессмысленными, тупеющими, прозябавшими на гнилых пустырях, похожих на болота. Обращала на себя внимание компания «новых амазонок», обособившаяся за угловым столом. Эластичные безрукавки не скрывали мускулистых плеч и налитых бицепсов, грубая кожа обтягивала деформированные лица, торчащие подбородки казались бритыми (может, и не казались). Нельзя сказать, что эти девицы не нуждались в мужчинах – пожалуй, потребность даже выросла, – однако общение с иным полом стало однообразным. Как выразилась подобная же бой-баба в одном давнем фильме, «catch and take», причём когда и где на амазонку накатит – а накатывало по несколько раз на дню. Частенько подминали и женщин, благо их было чем ублажить: «похотники» у амазонок вырастали до невообразимых размеров. Вообще, агрессивностью мужественные дамы не уступали никому и были опаснее многих, поскольку заводились с полуоборота, держались друг за дружку как сёстры, а в потасовках не признавали правил – тем более, против мужчин, представителей иного и враждебного вида. Произошли сии воительницы, наверно, из билдерш, неизвестно с чего (от обиды?) решивших обзавестись неженской силой, – тех, кто слишком увлёкся стероидами или даже баловался «химией». «А интересно, – подумал Вадим, – если прежние амазонки походили на нынешних, где брали они гормональные препараты – не из желёз ли пленников, затраханных до полного истощения? „Сделаем свои тела достойными“ нашей дури!.. Подходящие вместилища для будущих демонесс». Вообще, на расстоянии было куда проще уважать крутарей и надеяться, что уж они наведут в губернии порядок. Шушера намного превосходила численностью «волков», и неизвестно ещё, кто тут возобладает, – особенно если эту скандальную публику кто-то сумеет сплотить. Из тысяч лишь десятки показали себя серьёзными людьми, играющими по правилам, а большинство вовсе не имело тормозов и отступало только перед силой. Многие не признавали даже законов, установленных большими стаями на подконтрольных территориях, – таких «волки» истребляли безжалостно, вытесняя на ничейную землю либо к маргиналам, гадившим под себя. Но шушере и там жилось неплохо. – Хоть знаешь, какие здесь цены? – негромко поинтересовался Вадим. – И сколько у меня с собой? Сравнение может показаться забавным. Однако Эву, разумеется, эта проблема не заботила. Тем более, бармен уже принёс пару пузатых бокалов с пузырящейся янтарной жидкостью. Любопытства ради Вадим попробовал и скривился: высокоградусный коктейль с преобладанием бренди. Невкусно и безумно дорого, поскольку компоненты поставляются из-за Бугра. Кажется, назревал скандал – чего, в общем, и следовало ожидать с самого начала. Не надо быть экстрасенсом, чтоб в здешней атмосфере ощутить напряжённость, почти равную грозовой, – слишком разношёрстная публика собралась. Однако кое-какой порядок соблюдался, будто на посетителей набросили сеть. Приглядевшись, Вадим даже различил её узлы – флегматичных чернявых парней, зорко поглядывавших по сторонам. На здешнем фоне они не казались здоровяками, но у каждого под пиджаком была припасена пара симпатичных стилетов-дзюттэ, скопированных у японцев, и набор метательных шаров, сюрикенов или ножей – в зависимости от ранга. Ещё они заимствовали у самураев искусство «мобилизации разума-воли», позволявшее включаться мгновенно. Конечно, это не очень походило на упреждающий «молниеносный удар», однако действовало с неменьшей эффективностью и на большем расстоянии. Угодивший в голову шарик, разогнанный до скорости стрелы, мог надолго утихомирить почти любого. Для особенно буйных не пожалели б и ножа, но до этого старались не доводить. А уж чтобы призвать сюда кого-нибудь из иудейских Стрелков!.. Вот уж кого не стоило задирать ковбоям Дикого Запада. Кто-то бесцеремонно ткнул Вадима в спину. Обернувшись, он увидел большого мясистого парня, одетого небрежно, но не без щегольства. И вполне по форме – только неясно, чьей. – Слышь, – сказал парень. – Тебя там зовут. – Где? – В холле, где. – Кто? – Сходи – увидишь. Парень глядел на Вадима со скукой, будто уже в точности вычислил его доходы и статус. Надо же, какой спец! Вадим пожал плечами и отвернулся. – Тебе говорю! – повысил голос крепыш и вторично ткнул его в спину. Пришлось снова оборачиваться: – Кому надо, пусть сам идёт. – Тебе надо, – парень ухмыльнулся. – Тебе, красавчик. Иди по-хорошему. Он не показался Вадиму опасным: чересчур грузен и вряд ли поворотлив. Однако Вадим был здесь чужаком и превосходно знал о манере подобных субчиков нападать сворой. Попробовать его уболтать, что ли? – Алло, котик, – внезапно подала голос Эва. – Хочется меня «снять»? Так подсаживайся! На мгновение мордатый смешался, затем с небрежением фыркнул, обошёл Вадима, будто колоду, и подсел к Эве с другой стороны. Не глядя на них, Вадим принялся размышлять над тем, почему презрение такой слякоти его всё же трогает. Выходит, и он не чужд комплексов? Хорошо, хоть умеет расслаиваться, чтобы поглядывать на себя со стороны. Лёгкая форма шизофрении даже полезна. Додумать ему не дали. Разгоревшаяся за спиной пикировка грозила вылиться в ссору, если не в потасовку. Собственно, такой финал был прогнозируем – следовало знать Эву. А уж как умела она бередить души подобных нахалюг!.. – Жить надо по средствам, Вовчик, – поучала Эва ухажёра. – Слишком ты размахнулся – куда тебе! – Сколько? – распаляясь, требовал Вовчик. – Скажи: сколько? – Поросёночек, не смеши!.. У тебя и на выпивку не хватит. – Ха, не хватит? А это видала? Отработанным жестом Вовчик распахнул фирмовую куртку, сунул руку внутрь и… застыл. Глаза остекленели, челюсть отвисла. – Ну? – с издёвкой спросила Эва. – Фуфло дешёвое. Так ты пуст? – Где?! – взревел Вовчик, хватая её запястье. – Сука, зашибу!.. Стряхнув его руку, Эва с наслаждением выплеснула коктейль ему в лицо – что называется, «залила глаза». – Ах, стерва! – выдохнул Вовчик, замахиваясь. Мгновенно Вадим вклинился между ними, но опоздал. Из-под его локтя к Вовчикину лицу метнулась смуглая рука, тонкие пальцы сжались. Под напрягшейся кистью явственно хрустнуло, и Вовчик отлетел с ужасным воплем. Всё, обречённо понял Вадим, допрыгались. Из сумрака уже надвигались трое элегантных молодцов с тросточками, вежливо улыбаясь. Вадим был наслышан о подобных типчиках – лощёных, безупречно выряженных. Последнее время у них вошли в моду эти трости, лёгкие и гибкие, однако прочные, как закалённая сталь. Орудовали хворостинками ребята лихо, в минуту умели исхлестать в кровь любого, а если ещё снять с тростей набалдашники… Судя по всему, трое были настроены решительно, и урезонивать их бессмысленно: они в своём праве, на своей территории – зачем же упускать такой шанс? Вадим вдруг ощутил себя слабым – то есть обычным, средненьким, каким был ещё до билдерства, когда речи не шло о том, чтобы прошибать двери. Да и забыл он, как пользоваться кулаками, – все навыки улетучились. В панике Вадим оглянулся на Эву. Та усмехалась, будто говоря: ну-ка, чего стоишь ты сам, без привнесённой в тебя силы? С магией-то все смелые!.. Вадим содрогнулся, ясно осознав уязвимость своей плоти. Его будто выставили голым на потеху толпе, алчущей крови, даже смерти. Хватит, он уже умирал вчера!.. И отступать некуда: снова его загнали в угол. Какого дьявола, разве он хоть на кого-нибудь наезжал? Двое наступавших придвинулись друг к другу, тихо переговариваясь, – очень удобно, будто специально подставились. В отчаянии Вадим прыгнул на них, вцепился пальцами в короткошёрстные затылки и с силой сомкнул головами, стараясь всё же не переусердствовать. Разбросал обмякшие тела, скакнул на третьего. Без звука снеся хлёсткий удар трости, поймал за лацканы щегольского пиджака и лбом нанёс оглушающий удар в переносицу. Уронил и его к своим ногам, вызывающе огляделся. Но в следующую секунду выдохнул воздух, возвращаясь в себя, брезгливо потряс кистями. Озверел, надо же!.. Так и случается обычно: от слабости да с испугу. Вот теперь самое время появиться блюстам. Сердитым взглядом Вадим отыскал Эву, сыгравшую с ним эту шутку, но та с презрительной улыбкой уже уплывала в сторону, и путь её чётко прослеживался по взбудораженным сознаниям крутарей. Порывшись в карманах, Вадим извлёк пухлый бумажник (знакомые шутки), бросил его Вовчику, обессиленно постанывающему на полу. И тут у кого-то из метателей не выдержали нервы. Расплывшееся по залу мысле-облако («растворённый в Пустоте дух») предупредило об опасности, и Вадим успел подставить ладонь под летящий в висок почти невидимый шарик – чётко погасив инерцию, чтоб не повредить кисть. Оглянувшись на пылающее лицо юного иудея, укоризненно покачал головой и тоже двинулся прочь, рассеянно крутя шарик между пальцами. Ну что, сойдёт за вступительный экзамен или грядут новые испытания? Не было забот!.. Похоже, ведьма вернула Вадиму свою милость – его слух сделался ещё тоньше, ещё изощрённей. Сквозь музыку и трактирный гам Вадим различал десятки фраз и целые монологи, быстро заполняющие пробелы в этой части его знаний, формирующие довольно занятную картину. (Иной раз полезнее слушать, чем смотреть.) Действуя как селектор, его слух без жалости отбрасывал мусор и шелуху, из многообразия реплик выбирал важное, будто производил оценку сам, по довольно сложной программе, и пропускал в сознание продукт, уже готовый к использованию. И вёл Вадима через зал – всё дальше, дальше… Это заведение недаром звалось «Перекрёстком». Владели им, конечно, иудеи, но немалую часть второго этажа арендовали сутенёры, курировавшие здешних прелестниц. И сама жизнь протекала словно бы в два слоя: кроме наружного, тоже не очень приглядного, существовал подспудный, о котором не знали даже многие из обслуги. Именно тут совершалось большинство сделок, о коих иудеи предпочитали не распространяться: у падальщиков скупали награбленное, а им продавали оружие и воровской инструмент, произведённые в частных мастерских; предоставляли ссуды – под чудовищные проценты и грабительский залог; принимали вещи в заклад, хотя бы сдавались собственные зубы (золото ещё ценилось); принимали заказы и выдавали лицензии на отстрел убийц, насильников, безумцев (может, и не только). А сверх того в трактире ублажали всех, кто мог платить, и любыми мыслимыми способами, исключая разве самые дикие, вроде демонстрации пыток или смертей. Здесь даже оказалось своё подполье, ибо под уступчатым полом зала скрывалось немало берлог и тайных хранилищ, где ночные работнички отлёживались в дневное время и копили запасы, готовясь к трудной зиме. (Выходит, не один Вадим её предощущал?) В общем, среди многих иудейских проектов «Перекрёсток» оказался едва не самым доходным. И всё ж напрасно это затеяли: грех стяжательства – опасная штука. Кодексом, правда, ненаказуемо, «но есть и высший суд»! Как раз сейчас наверху заваривалась такая каша, отравиться которой могли многие, включая иудеев, – Вадим чувствовал это, но хотел знать подробности. Наитие привело его к дальней стене, в один из укромных закутков, только что освобождённый шайкой «шакалов», сбегающих от скандала со злобными соседями-«псами», рыжими и ражими. Ему даже не потребовалась печная труба, как в «Трёх мушкетёрах», – хватило стальной трубки парового отопления, протянувшейся в самом углу. Вадим подсел к ней и прислонился затылком, вбирая вибрации так ясно, будто присутствовал в верхней комнате. Этот голос – тягучий, неряшливый – он узнал сразу («наш пострел везде поспел»), но сейчас Аркан изъяснялся столь гладко, будто озвучивал чужие мысли. – Ваш Гош – упрямый и опасный сумасброд, – чесал бандит как по писаному, не запинаясь и даже не матерясь. – К тому ж негибок. Что он умеет вообще? Он даже в розетки не попадает с первой попытки, а к каждой бабской норке пристреливается полчаса. Разве Гош сможет постоять за общину? Да плевать ему на иудеев, лишь бы наварить больше да накувыркаться с малолетками обоих полов! И на веру ему плевать: разве он молится трижды на день и совершает обряды, как предписано Талмудом, исполняет запреты и повеления, посещает синагогу? Гош только изображает раввина – тебе ль не знать! – Аркан помолчал, будто ожидая подтверждения, затем добавил: – Думаешь, он ценит тебя? Ага, потому и бросает на самые провальные дела – чтоб опозорился либо расшибся. – И снова не дождался отклика. – Ну да, он же тебе дядя!.. А хочешь узнать, как он разделался с твоим отцом, чтоб стать во главе кибуца? – А вот тут ты врёшь, – откликнулся наконец другой голос, тусклый и тихий, принадлежавший Стрелку Мише, недавнему знакомцу Вадима. – Хочешь нарваться на пулю? – Да? – возмутился Аркан. – А что скажешь на это? – Вадим расслышал шлепок, будто на стол упала тетрадь либо стопка листков. – По-твоему, монтаж? Ну так проверь – у вас же есть спецы. Только после этого кому-то не жить: тебе, им или Гошу. Это ж бомба, ручаюсь! – Откуда они у тебя? – У нас длинные руки, – хмыкнул Аркан. – Если прижмёт, мы покажем Гошу вот это, – на столшлёпнулась ещё стопка. – У каждого в жизни полно грешков, больших и малых. Думаешь, Гош примет твои покаяния? Наступила длинная пауза, только мерно шелестели листки, сдвигаясь по одному. Затем иудей произнёс: – Всё-таки придётся тебя прострелить. Выбери точку. – И что это даст? – поспешно возразил гость. – Я ж только посыльный, сам знаешь. Зачем осложнять ситуацию? – Чего вы хотите? – Чтоб ты встал во главе и навёл порядок – всего лишь. А мы поможем. Тебя должны слушать и почитать, как бога. Потребуются жёсткие меры! – Меня не признают. – Куда они денутся? Ты в роду первый боец и столп истинной веры. Всевышний выделил тебя, наградив мгновенным «выдергом» и глазом-алмазом. Сможет с тобой потягаться хоть кто? Подумаешь, старейшины, – что они понимают! К тому ж именно ты покараешь нечестивца Гоша. – Почему я? У вас же «длинные руки»! – Вступительный взнос, – объяснил Аркан. – А как же? Искупительная жертва! Каждый должен чем-то поступиться – таковы правила. Иначе кто поверит в твою преданность? Как излагает, а! – поразился Вадим. Это и вправду Аркан, уголовник и «вепрь»? От того непросыхающего придурка остался лишь голос – даже лексикон изменился. Кто ж его так зарядил? – Ты ж деляга, старый! – продолжал Аркан. – И знаешь, как опасно засидеться на старте. К слову, росские вассалы уже навострили лыжи – только свистка ждут, чтоб ринуться наперегонки. И сами росичи не такой монолит, каким кажутся. С чего им держаться друг за дружку, подумай! Публика-то пёстрая, не повязана ни кровью, ни верой. Только засбоят дела, как всё посыпется, – а они засбоят, и очень скоро. Разве не хочешь их умыть? Сколько раз они подрезали вам нос, обходя на вираже, сколько путей перекрыли!.. – Что ж мне, стрелять в Гоша на собрании? – угрюмо спросил Мишя. – Или дожидаться личного приёма? – Он сам к тебе заявится, – уверенно объявил Аркан. – И на твоих условиях. – С чего вдруг? – Потому что ты ему нужнее, чем он тебе. Много ли вы собираете с частников? Они и сами едва выживают. А ведь так хочется сладкой жизни!.. – То есть? – опять не понял иудей. – Чего бы ни болтал Гош, ваш достаток зиждется на «Перекрёстке», на тех сделках и операциях, которые вы скрываете ото всех, на шушере и Крепости, на разбойничках и управителях. Сколько б они ни открещивались друг от друга, те и другие одинаково стригут овечек под корень, не спрашивая дозволения и не строя из себя партнёров. Они хищники – значит, в своём праве. И доходы у них поболе, чем у иных. Но если б не «Перекрёсток», они не знали бы, что делать с наваром. Это вы поддерживаете их на плаву. Не будь трактира, и иудеи не жили б так вольготно. А заправляешь здесь ты. И вся команда, за малым вычетом, преданна тебе. Так вычти ж тех, кто мешает, и отсюда начни строительство новой общины! А бог не оставит тебя, будь уверен, – у нас там блат. – Какой бог? – угрюмо спросил иудей. – Ваш, что ли? – Бог един, – со смешком откликнулся Аркан. – Это имена у него разные. Не бойся – не подерёмся. Только ты кончишь Гоша, как всё покатится точно по маслу: раз – и в дамках. Поверь моему опыту. – А ты кого убил? Тоже родича? – Ещё какого! – гоготнул бандит. – Ближе не бывает. Затем Аркан расслабился, будто отпущенный на волю, и вновь вернулся к мусорному своему языку. Пересыпая речь матерком, он принялся поучать иудея, как должны вести себя авторитетные крутари, и чего следует ценить в этом мире, и какие все вокруг гниды. Мишя отмалчивался, словно ещё прикидывал: а не запулить ли дорогому гостю в лобешник? Был бы тот умней, не стал бы засиживаться. Вадим отстранился от слуховой трубки, чувствуя, что и ему самое время уносить ноги – пока не началась новая заварушка, круче прежней. Какие страсти бушуют, а? Не может быть, чтобы в трактире так бесновались каждую ночь. Ещё чуть, и сеть иудеев начнёт лопаться. Уходим!.. Но нет, Эва ещё не нарезвилась всласть. Вадим попробовал её утихомирить – куда там! Теперь она принялась за озлобленных «рыжих псов», стравливая их с громадным «гишу», опасным приступами внезапного бешенства. Вся накопленная им жизне-сила при этом выплёскивалась в мускулы, втрое увеличивая силу. Плоть каменела настолько, что «гишу» пробивал пальцами доски, а сверху будто покрывался невидимой бронёй, способной отражать сталь. Зато сам гигант в запале мог перегрызть противнику горло. Как выяснилось, этого крушилу звали Слоном – хотя исконные, древние гишу, дальние и чудовищные родичи гиен, на слонов как раз охотились, чем и знамениты. Говорить он разучился либо не считал нужным – только хрипел утробно, медленно распаляясь. Обычно его избегали задевать, страшась последствий, но сегодня «псы» будто с цепей посрывались, раззадоренные язвительной красоткой. Их глотки оказались басистыми не по размеру, а злоба словно резонировала в сознаниях собратьев, усиливаясь многократно. И когда вожак «псов», окончательно осатанев, бросился на грозного соседа, то как раз угодил под взмах тяжёлой лапы, швырнувшей его на пол. Вырвавшись из-за стола, «гишу» в несколько ударов раскидал злосчастную свору, но это не утолило его разбуженной ярости. В исступлении Слон принялся футболить поверженного «пса» шипастыми сапогами, норовя угодить по голове. От каждого удара беднягу подбрасывало на метр. Не выдержав, Вадим кинулся к «гишу» сзади и с натугой оторвал от земли, обхватив за широкую талию. Как заведённый, тот не прекратил лягаться, но теперь бил по ногам нового врага. Морщась, Вадим терпел, пока окровавленного рыжего не утащили приятели, затем рывком отбросил Слона в сторону. С ворчанием гигант развернулся и не тратя времени двинулся на Вадима, угрюмо набычась. А ротозеи уже собирались в широкий круг, готовясь насладиться следующей схваткой. И ведь не надоест! Что б им самим не поучаствовать? В сравнении с Мстителем даже «гишу» показался бы котёнком, однако Вадим опять растерялся, не зная, как реагировать. «Ты это, – захотелось сказать ему, – не хулигань». То-то было б смеху!.. Словно бы для контраста с предыдущей схваткой, он ощутил в теле прилив сил, будто триада наделила Вадима мощью серка, – и это уравняло его с «гишу». Ещё бы злобы чуток. Наклонив шишковатый лоб ещё ниже, Слон бросился вперёд, похожий на атакующего носорога. Метнувшись в сторону, Вадим не решился делать подсечку, жалея избитые голени. Зато успел подбить его ступню – так, что «гишу» зацепился носком за собственный сапог и кубарем вкатился в толпу, сокрушая тела и мебель, словно вылетевший за ограду гоночник. Но тут же вскочил как ни в чём не бывало и резво рванул обратно, оставив за спиной потасовку, вспыхнувшую среди зрителей. Верный избранной тактике, Вадим убрался с линии атаки, однако на сей раз поймал Слона за толстое запястье и с силой дёрнул назад, вынудив крутануться вокруг оси. Размахивая руками, тяжеловес опять разбросал по полу людей, обломки, снедь, заодно распалив новую драку, и так же исправно ринулся в следующую атаку. Но Вадим вновь не пожелал с ним столкнуться, уступив это право другому. Безмятежно вступающий в зал Аркан едва успел закрыть за собой дверь, как угодил под ужасающий разбег «гишу» и вместе с обломками створок вылетел обратно, всплеснув конечностями точно матерчатая кукла. Слон забодал его по всем правилам, хотя не нарочно. На своё счастье, «вепрь» отключился сразу, даже не осознав, что стряслось. А «гишу», с хрипом взметнувшись из пролома, снова устремился в бой. Всё-таки после Мстителя он не впечатлял: не та мощь, не та ярость, да и скорость могла быть выше. И однообразен – вот что худо… для Слона, конечно, не для Вадима. А может, и для публики. Ещё две-три пробежки осатанелого гиганта, и почти все вокруг из зрителей превратились в участников. Бойцовый круг заполнился дерущимися, и «гишу» потерял Вадима, отвлёкшись на новых обидчиков. Отсюда сражение стремительно распространялось по трактиру, словно лесной пожар на пике жары, и все старания местных гардов притушить его не давали эффекта. Слишком у многих тут имелись друг к другу счёты и слишком долго падальщики не сводили их. Иудеи силились как могли, но публика всё больше слетала с нарезок. Пробираясь через зал, Вадим по себе чувствовал, как затягивает общее безумие, однако не поддавался, лишь отмахивался от самых настырных, гася наскоки, и крутил головой по сторонам, высматривая Эву: где ж она, чёрт!.. Не теряя бдительности, Вадим перехватил ещё несколько шаров, нацеленных ему в голову, и увернулся от пары сюрикенов, куда более опасных. Шары он задержал в кулаках, для пущего веса, однако по лицам старался не попадать. Рядом неожиданно, будто из пустоты, возник Адам, громадный точно серк, и принялся методично, но с неуловимой быстротой расшвыривать нападавших, сокрушая столы и перегородки. Он даже не посчитал нужным стиснуть кулачищи (способные при надобности пробивать стены) – просто уклонялся от атак с небрежной грацией совершенного бойца, крючьями стальных пальцев захватывал очередного противника и с разворота посылал кувыркаться в воздухе, будто упражнялся в бросках на дальность. А уж как сумеет тот приземлиться – его проблемы. Зато сам Адам никому не вредил, то есть исполнял Первый Закон роботехники – правда, наполовину. Хорошо, он не сбрасывал людишек в пропасть! Насколько Вадим помнил, сила у Адама ещё выросла и сам он сделался крупнее, – а может, ему раздвинули рамки, за дюжину лет выдвинув на новые рубежи. Кажется, возможностями Адам не должен превосходить людей. А как насчёт Мстителей? Вдвоём они наконец прорвались к Эве, рядом с которой полыхали особенные страсти. И только освободили вокруг пространство, как из дверей углового лифта, в сопровождении двоих подручных, выступил насупленный толстячок в круглых очочках и фетровой шляпе, запахнутый в бронеплащ. Ему бы ещё бороду и косички – вылитый хасид, а так больше смахивал на панду. Судя по всему, он-то и был здесь главным. При виде иудейского Стрелка, уполномоченного без пощады гвоздить зачинщиков, у многих убавился энтузиазм. Показалось даже, сражение начало выдыхаться. Может, кто и пронёс сюда огнестрел, но состязаться со снайпером, навскидку всаживавшим пулю в любую точку, решился бы лишь полоумный. Считалось, что Стрелок реагирует даже на мысль, выхватывая пистолет раньше, чем противник коснётся рукояти. Окинув хмурым взглядом порушенный зал и беснующихся посетителей, иудей безошибочно притормозил на чужеродной троице, прежде не виданной здесь. Но из троих почему-то выбрал Вадима – тоже, нашёл зачинщика! – Мишя, – торопливо сказал тот, – тебе привет от Гризли! Толстячок вопросительно поднял бровь. – Помнишь встречу за городом, на узкой тропе? Так за пушкой сидел я. – А-а, охотнички! – проворчал иудей. – Повезло вам тогда. – Что ли, в претензии? – Не за то, – Мишя мотнул подбородком в сторону, – за это. Кому счёт выставлять – Брону? – Себе, Мишя, себе: нечего прикармливать всякую гнусь!.. К тому ж на Брона я не работаю. – Значит, тебе и отвечать, – резюмировал Стрелок, темнея полным лицом. – А правила тут наши. Оплатить, конечно, не сможешь… – Мишя, это недоразумение! – Нет, щеня, это – проблема, – веско возразил тот. – Ну, ты готов? – Упс, – сказал Вадим огорчённо. – Эх, Мишя, Мишя!.. Ты б с Арканом был таким идейным. А вдруг Гош прознает? – Не от тебя, – ответил Стрелок. Вадим ощутил, как напружинились обе руки Миши, готовясь к взрыву, и, не дожидаясь, махнул кистью сам. Просвистевший стальной шар угодил толстячку в лоб, строго по центру. Не изменив выражения, даже не вынув ладоней из карманов, мастер «выдерга» и признанный снайпер повалился назад, словно подрубленный столб, и двое подручных едва успели его подхватить – ещё не поняв, что произошло. – Sorry, – выдохнул Вадим, действительно жалея о случившемся, и следом за спаянной двоицей стал продираться к выходу, торопясь затеряться в толпе, пока его снова не сделали мишенью. Уж эти иудейские «горячие парни» – патроны б поберегли!.. За поверженного Мишю он не слишком волновался: у взращённых на таких играх Стрелков крепкие лбы. Через пару минут Мишя очухается, в худшем случае обогатившись ещё на одну шишку. Что до морального ущерба… н-да. Нарваться на паршивый шарик, едва не детскую игрушку, имея при себе пару отменных огнестрелов! Откуда им знать, что Вадим чувствует атаку в зародыше – и вот это не миф. Эва уже ждала возле входа, рядом с Адамом, равнодушно взирающим на зал, и подзывала Вадима нетерпеливыми взмахами руки. Он и сам горел желанием отсюда убраться. Куда? Лишь бы подальше, лишь бы не отвечать за то, что он здесь натворил. Увидев грозного Стрелка заваленным, публика словно взбесилась. За малым исключением, каждый здесь сражался против всех, и слава богу, что оружия всё же пронесли немного. Правда, в этом числе оказалось несколько взрыв-шашек, и конечно, их тут же пустили в ход, швырнув в гущу толпы. Эффект получился неожиданным, будто его скорректировали колдовством. От взрывов никто всерьёз не пострадал, зато три пустотелые колонны-лифты, поддерживавшие потолок, развалились на куски. Вслед за ними стали трескаться и сминаться соседние, не выдерживая возросшей нагрузки, – всё здесь делалось впритык. А затем и весь дом мог сложиться, точно карточный. И тогда началась паника. Вадим ощутил её за дверью, выскочив на улицу. Многоголовый ужас саданул по нему приливной волной, но куда хуже оказалось предчувствие – даже здешняя публика не заслуживала такой участи. Обернувшись, Вадим выхватил из-под мышки тросомёт и выстрелил в самый верх дурацкой двери-вертушки, о которую могли расплющиться многие – ещё до того, как их задавит рухнувшими плитами. Безотказный Адам уже подкатывал к нему тяжёлый колёсник, случившийся неподалёку. Не теряя ни мига, Вадим набросил кольцо тросомёта на прицепный крюк, и тотчас машина мощным рывком выворотила дверь из стены, открывая проход. Следом за отлетевшей каруселью выплеснулась ревущая людская лавина, и даже из окон второго этажа прыгали пачками, некоторые – едва не нагишом. Ко всем радостям над «Перекрёстком» нависла тяжёлая туча, а из неё вкруговую хлестали молнии, и хлопьями сыпал снег, сразу же тая на разгорячённых телах и мокром асфальте; и хлестали ледяные струи («разверзлись хляби небесные»), – при том, что по сторонам всё выглядело намного пристойней. Вот теперь ведьма могла быть довольной. После неё тут сложно будет что-то добавить, тем более исправить. «Перекрёстку» пришёл конец – странно, что с таким опозданием. Торопясь, Вадим освободил тросомёт, снова приладил его под мышкой и запрыгнул в колёсник, уже набирающий скорость. За рулём теперь сидела Эва, уперев босые ступни в педали, а вот Адам опять сгинул, будто призрак. Район, куда Вадима забросила ведьма (хорошо, не на помеле), оказался совершенно незнакомым. Старый дом, перед которым они остановились, – тем более. Вплотную к нему протекала река, широкая и чёрная, зажатая в гранитные берега, невдалеке её пересекал старинный мост. Посвежевший к ночи ветер гонял по воде тусклые барашки, вокруг ни души – в общем, тот ещё пейзажец! Не обращая ни на что внимания, женщина увлекла Вадима ко входу, втолкнула в тёмный подъезд. Ветхий лифт, кряхтя и стеная, вознёс парочку под самую крышу. Эва уверенно тренькнула в раздолбанный звонок около зашарпанной, облезлой двери, и их впустили… в рай. В самом деле, эта огромная квартира переворачивала все представления Вадима о допустимой роскоши, здесь всё сверкало и блистало, словно на рекламных фото. А первая комната, которую Вадим по недомыслию принял за гостиную, оказалась всего-навсего прихожей. Задержавшись перед исполинским зеркалом, Эва взлохматила волосы, сбросила со смуглых плеч (когда-то Вадим считал их загорелыми) накидку на руки некоему лощёному типу и потянула Вадима за собой. Подчинился он с неохотой. Насколько Вадим ориентировался в мире крутарей, тут тоже была вотчина Гоша, а грозного «папашку» они достаточно подёргали за усы. Но Эва, кажется, считала иначе. Они вступили в зал, и впечатление от величественной прихожей разом потускнело – здесь вообще творилось невероятное, заоблачное. Но заселяли рай обычные люди, правда, привычные к такой роскоши и даже успешно дополнявшие её своими туалетами – в отличие от Вадима, наряд которого совсем не гармонировал с обстановкой. Что до Эвы, то в здешнем сиянии её платье будто растворилось, и это оказалось покруче любых изысков. Озираясь, Вадим приметил в толпе Адама, успевшего добраться сюда невесть какими путями и даже приодеться, точно на бал Воланда. А означало его присутствие ещё один неминуемый скандал, если не мордобой. Господи, когда это кончится!.. Парочку провели через зал, впустили в замаскированную под зеркало дверь. И сейчас же перед Вадимом сомкнулись двое массивных держиморд, явно работавших у иудеев по найму. Они бы даже среди росичей не затерялись, но предпочитали продаваться дороже. – Мальчичек со мной, – обворожительно улыбаясь, объявила Эва. – Он тихий и смирный, он не будет мешать – посидит вон в том уголке. Рядом возник низенький пухлолицый человек (тоже, наверно, Стрелок), недоверчиво оглядел «мальчичека», пожал мягкими плечами. Чувствуя себя идиотом, Вадим проследовал в указанный угол и опустился на приземистый пуфик, стараясь казаться незаметным. Ситуация прояснялась: Эва снова подставляла его под удар. Осталось узнать – под какой. Игра за столом продолжилась, теперь с участием Эвы – единственной женщины в этой сравнительно скромной комнате. Во что играли, Вадим поначалу не понял, однако играли по-крупному – на «камушки» (чёрт знает, зачем они понадобились Эве), причём играли мастера, виртуозы, а не какие-нибудь хлюпики, чокнутые на азарте. На очаровашку-гостью поглядывали снисходительно, почти с сожалением, – наверняка были уверены в успехе. Зная ведьму, Вадим был уверен в обратном. Интересно, насколько бурно эти непроницаемолицые субъекты переживают неудачи? Уж кто-кто, а Эва умеет избавлять людей от лишнего спокойствия. Компания за столом собралась занятная, точно на ковчеге Ноя: «каждой твари по паре». Правда, касалось это лишь главных крутарских стай, чей суммарный доход позволял участвовать в большой игре. Если кто из мелкоты и попытался бы в неё вклиниться, вскоре вылетел бы, ободранный как липка. Ибо каждый игрок представлял не себя, но целое племя, в котором он выделился как лучший, сосредоточив в себе общую волю, и в конце концов достиг «экстремального разума», позволяющего постигать противников напрямую, без привлечения грубых средств. Здесь таился новый и важный узел в дипломатии «волков» – один из тех, что помогали распределять доходы и поддерживать паритет, не прибегая к войне. Это было сродни восточным «облавным шашкам» (го), в чьих правилах, якобы, заключён глубокий смысл и закодировано многообразие людских отношений, – однако Игра была много сложнее, строилась на иных принципах и наделялась участниками почти мистическим содержанием. По слухам, её тоже выдумал Основатель, но в это верилось слабо: бедняге и так приписывали слишком много. От иудеев играли двое, подобранные словно по контрасту: потный толстяк, уже в летах, лысый, но волосатый по самые костяшки, и бледный юноша в шапке курчавых волос, с лицом и пальцами скрипача. Зато сутенёры походили друг на друга, словно двойняшки: лощёные, ухоженные, невозмутимые, – и только в общении проступало главенство. Оба росича были жилисты, высоки, плечисты, с седыми висками и безупречными манерами дворцовых вельмож, – эту породу Вадим ещё не встречал. Достояние Орды отстаивали два коренастых азиата, таких же элегантных, как сутенёры, и тоже схожих между собой, но как отец и сын. Каждая пара составляла команду, хотя её мог заменить одиночка – к примеру, Эва. Как угодила она сюда, Вадим мог лишь гадать, но тот, кто её пустил, совершил большую глупость. Хотя – что ему оставалось? И он, и эти прославленные выдержкой Игроки, и тупорылые охранники неизбежно подпадали под власть ведьмовских чар, пробивавших любые заслоны. Недаром же мусульмане закутывают женщин от макушки до пяток, опасаясь самих себя! Но лучше б они завязывали глаза – себе и тем, в ком «чудные виденья» будят только вожделение. Конечно, атмосфера была тут спокойней, чем в «Перекрёстке», и обстановка солидней, и публика респектабельней. Однако от некоторых здешних гостей пахло не меньше, чем от трактирных «рыжих псов» или «гиен», – Вадим ощущал это из своего закутка. В конце концов, бухтел он неслышно, у меня тоже случаются потовыделения («чему я, право, очень рад») – так это ж ещё не повод! Довольно скоро, как и ожидалось, невзрачные прозрачные камушки стали собираться в горку рядом с щебечущей глупышкой. Озадаченные Игроки, словно заворожённые, один за другим вовлекались в идиотское состязание, в бессмысленную и безнадёжную гонку за удачей, против воли зажигаясь азартом, больше похожим на безумие. Только росичи, поглядев на Вадима и пошептавшись, мудро сошли с дистанции, жертвуя малым (благо Игра позволяла); остальные даже не подумали притормозить. Ставки всё прибывали, достигая устрашающих размеров, а выигрыш уже не шёл в сравнение ни с престижем казино, ни, тем более, со статусом безвестной игруньи. Из задней дверцы просачивались невзрачные субъекты с казёнными лицами, скапливаясь вокруг стола, тоскливыми взорами провожали уплывающие алмазы – видимо, здешний персонал, обеспокоенный развитием событий. Наёмные громилы неспешно дрейфовали к главным дверям, на всякий случай перекрывая выход. Игроки пока крепились, не меняя выражений тренированных лиц, но некоторые начали обильно потеть, хотя в комнате было прохладно. Уже лишились последнего сутенёры, закаменев с приклеенными улыбками; и ордынцы выпали из игры, «униженные и оскорблённые», спрятав под тяжёлыми веками разъярённые глаза. Только иудеи всё не могли остановиться, оказавшись если не самыми алчными, то самыми богатыми. Впрочем, они владели этим казино, а значит, имели под рукой куда больше средств. Напряжение в уютной комнате сгущалось как перед грозой, и, судя по всему, ждать первых молний осталось недолго. Вот кончатся камушки… – Всё, что ли? – наконец спросила женщина, разочарованно оглядывая стол. – Как жаль! Только я разыгралась… – Выпрямившись, она помахала в воздухе пальцами: – Ну, всем привет! Толстяк-иудей вдруг шагнул Эве за спину и облапил её сзади, рокоча: – Не спеши, цыпа, побудь со мной! Один из сутенёров (что пониже рангом) рывком поднялся из-за стола, нашарил глазами Вадима, затем, хищно оскалясь, сунул руку в карман. Подобравшись, Вадим привстал, а когда из кармана вырвалась пятерня с зажатым в ней пистолетом, прыгнул, наудачу махнув ногой, и – дуракам счастье! – вышиб оружие. В тот же миг Эва, легко разорвав захват, быстрым взмахом погрузила локоток в обширное брюхо толстяка. Оглянувшись, улыбнулась в перекошенное жирное лицо и въехала коленкой бедняге в пах. И сейчас же в комнату вломился Адам, разбросав створки дверей вместе с подпиравшими их верзилами. Ну, будет дело!.. Кто-то рванулся к упавшему пистолету. Вадиму пришлось добавить ему инерции, поддав ногою под зад, и тот с уханьем кувыркнулся через кресло. Подняв пистолет, Вадим примерил его к руке, задумчиво огляделся. Сцена стабилизировалась. Эва, в порванном до пояса платье, нависала над алмазами. (Что за блажь, в самом деле!) Адам сторожил держиморд, загнав их вместе с парочкой игроков в дальний угол. Остальные почтительно взирали на пистолет в руке Вадима. Смутившись, он сунул оружие в карман, но рукояти на всякий случай не выпустил. Однако больше полагался на иудейский шарик, зажатый в другой ладони. – Это – моё, – жёстко объявила Эва. – Я выиграла честно. Есть возражения? – Ведьма, – пробормотал кто-то. – Так играть! И снова в комнате зависла тишина. Эва подождала, но больше никто голоса не подал. Тогда она сгребла ладонями камни, небрежно ссыпала в сумочку, наполнив едва не доверху, и танцующей поступью двинулась к двери. Напоследок одарила всех чарующей улыбкой, помахала рукой и исчезла. Выждав, Вадим заспешил следом, стараясь никого не выпускать из поля зрения. Одновременно с ним к выходу отступил Адам. Плечом к плечу они пересекли сверкающий зал – никто не преследовал. С тревогой ощущая, как привыкает ладонь к ребристой рукояти, Вадим едва дотерпел до моста, где их поджидала Эва, вырвал пистолет из кармана и забросил подальше в реку. К дьяволу! Пусть ищут. – Ведь это не преступление, – сказала Эва, и Вадим не понял, спрашивала она или утверждала. – Это – грязь, – сдерживаясь, ответил он и оглянулся на дом – там было спокойно по-прежнему. – Больше я тебе не нужен? Пока! – Погоди. – Эва сунула руку в сумочку и вынула полную горсть камней – не глядя, но наверняка безошибочно. – Твоя доля. – Обойдусь. – Может, выдать натурой? Вадим покачал головой, усмехаясь не столько предложению, сколько своей реакции на него. Пора бы переболеть, сколько можно? Он повернулся и зашагал прочь, представляя, как, заслышав топот, будет краем глаза ловить набегание громадной фигуры, а в нужный момент – ни мигом раньше – крутнётся и с разворота вобьёт кулак в это стылое, мёртвоглазое лицо. Однако за спиной было тихо. Потом он услышал неторопливые шаги и оглянулся. Два силуэта, широкий и тонкий, бок о бок удалялись по пустынной улице, растворяясь во мгле. Вадим обмяк, будто из него выпустили воздух, навалился локтями на парапет. Ушла? Да слава богу – хоть навсегда!.. И всё же было больно. А он надеялся, что всё выгорело. Теперь это возвращалось с новой силой, только без прежних обиды и гнева. Боль в чистом виде. Боль души. Остановившись, Вадим облокотился на парапет. Город вокруг был тёмен и пуст, будто вымер. Ни огонька, ни звука, ни души – комендантский час в разгаре. По улицам бродят лишь блюсты да шушера, общаги закупорены до утра, словно муравейники, – и где кантоваться всю ночь? Хорошо, сегодня не холодно. А может, просто не до погоды? Озираясь, Вадим прогулялся вдоль набережной ещё чуть, по крутой и скользкой лестнице спустился к воде. Здесь было зябко, ветер пробирал до костей. Съёжившись, Вадим втиснулся в проём между двумя гранитными плитами, от которых исходил сырой, могильный холод. «Как в склепе, – подумалось ему. – Что ж, умрём!» Теперь он умел это делать: погасить все ощущения, отключиться от себя, от среды, сосредоточиться на дальнем приёме. И обстановка располагала. Сколько раз он настраивался на ведьму раньше, но, видно, слишком далеко забрела Эва в своих странствиях. Если Вадим и вылавливал что-нибудь, то лишь смутные грёзы. Однако сейчас картинка держалась ясная и чёткая, словно на кабельном тивишнике. Различались даже запахи, чего прежде не было, – кто-то из двоих заметно продвинулся за эти годы (может, оба). Вдобавок к ощущениям Вадим теперь принимал мысли, хотя и самые простые. Он видел вокруг кусты и деревья, однотонные, как в инфрасвете; слышал шуршание веток и шелест листвы, сливающиеся с завыванием ветра над головой; чувствовал мокрую траву, хлещущую по голой коже. Под ноги послушно стлалась едва приметная тропка, давно нехоженая, судя по протянувшимся над ней веткам. Когда успела Эва попасть в лес? – удивился Вадим. Всё же без метлы не обошлось? Тогда это была двухместная метла, поскольку Адам сейчас двигался впереди, могучим корпусом проламывая в чащобе путь. Но большинство препятствий двоица перемахивала, взлетая словно на трамплинах, а через поляны и просеки проносилась неслышными скачками, со скоростью колёсника. При этом ни усталости, ни перегрева, ни одышки – что значит телесное совершенство! Заросли наконец кончились, но потому лишь, что путь загородила высокая стена из силикатного кирпича. Тропинка здесь круто поворачивала и уходила вдоль забора – видимо, к воротам. Далеко. Глупо тратить время. Эва отклонилась назад, присев на подставленную Адамом ладонь, и вознеслась к рядам колючей проволоки, нависшим над кирпичной кладкой. Проворно вскарабкалась на самый верх. Снизу к ней взмыла громоздкая фигура Адама, повиснув на стальном штыре. Через секунды оба уже были по ту сторону колючек. Примерившись, Эва прыгнула вниз. Следом мягко приземлился Адам. Они выбрались на дорожку, усыпанную плотным песком, и… – Черти их взяли, что ли? – прозвучал вблизи низкий тягучий голос. – Ну и куда они подевались? С усилием Вадим вернулся в себя, в гранитный свой склеп, и задрал голову, вглядываясь. Прямо над ним проступали на фоне туч два широких силуэта, светились огоньки сигарет. Оказывается, не один он возлюбил ночные прогулки. – Умеют ребятки, – отозвался второй голос, поживей и помоложе. – Я ж видел, как они разделились на мосту, а потом будто в воду канули. Профи, чтоб им!.. Перестав дышать, Вадим вдавился в камень. Вот так влип! Если заметят, отделают как… профи. Нет уж, в случае чего сигану в воду, и пусть догоняют. Не станут же они стрелять? Собственно, почему? Но пусть попробуют достать меня под водой!.. Низкий голос заперхал и прогундел: – Гош удавится – такой куш! – Сперва он подвесит нас, – возразил второй. – За помидоры. – Мы при чём? Надо ж предупреждать. – Большой, а дурак. Плевать ему на тонкости. – Да разыщем, чего ты? Парни приметные, а уж эта стерва… – Первый восторженно матюкнулся. – Ух, я бы ей!.. – Где их теперь искать? Город большой. – Запросим бюро – не впервой. Уж там… – Братва, сматываемся! – вмешался третий голос. – Патруль на подходе. Сигаретные огоньки полетели в воду, и силуэты бесшумно исчезли – экипировка у них была что надо. Вадим осторожно перевёл дух и покачал головой. А если вправду сыщут? Не было печали – ещё и эти. Его неприлично трясло (спокойней было думать, что от холода). Вернуться в сон не стоило и пытаться. И странный это сон. Постойте, а куда Эва забралась на этот раз, что за лесок такой симпатичный? Кстати, там мелькнуло на заборе нечто, какой-то знак… надпись… Дьявол! Это же… Институт. По крайней мере, все крепостные слухи указывают именно туда. Эх, не успел я прощупать к нему ходы… Он попытался настроиться на Эву снова, но, конечно, не преуспел: настрой был сбит и, видимо, надолго. Однако теперь Вадим знал, где искать, и знание это совпадало с ощущением направления и, кажется, расстояния. А ещё он ощущал тревогу, какое-то неясное неприятное предчувствие. Следовало спешить.3. Ночные забавы
Подождав, пока по набережной процокают копыта патрульных кляч (что-то новое), Вадим тихо поднялся по лестнице и побежал, прячась в тени домов. Улицы были пустынны по-прежнему. Он проскакивал квартал за кварталом, ощущая в теле восхитительную неутомимость, как всегда вблизи этой парочки. И, как обычно, Вадим заблаговременно угадывал патрули – к счастью, их было немного. Правда, один раз он едва не прозевал приближение угрозы – уж очень стремительным оно оказалось. Из-за угла квартала вывернул обтекаемый колёсник, похожий на исполинскую смоляную каплю, бесшумно рванул к нему. Вадим успел разглядеть две толстые рифлёные шины, как у сверхмощного мотоцикла, ощутить под мерцающей бронёй знакомое сознание, насторожённое и нацеленное, – затем метнулся в ближайшую подворотню, затаившись даже мыслями. Ночной охотник пролетел мимо, ничего не заметив, однако Вадим немного выждал, прежде чем продолжить бег: меньше всего ему хотелось возобновлять знакомство с Роем. По крайней мере, сейчас. Наконец пошёл дождь, несильный, но занудливый. Темнота сгустилась настолько, что в лесок Вадим вступил будто в подземелье. Здешние детали он различал не так ясно, как через глаза Эвы, – его тепловидение ещё не включилось. Зато сил у Вадима прибавилось, будто в каждую ногу вставили по пружине, а всё тело зарядили энергией. Не разбирая троп, он понёсся напрямик, прыгая через овраги и перелетая кусты, прежде казавшиеся безнадёжно высокими. И приземлялся после таких скачков Вадим без натуги, снова легко включаясь в бег, – даже с шага не сбивался. Конечно, он слегка промахнулся с маршрутом, однако до забора добрался без проблем. Сейчас тот не показался Вадиму таким высоким – хотя бы ростом он превосходил Эву. Однако с ней был Адам, а Вадиму пришлось перебираться на ту сторону самостоятельно. Сделать это оказалось непросто, и не очень хотелось: наверняка ведь охрана налажена по высшему разряду. Поговаривали даже, что за стеной кого-то разорвали, – но, может, врали. Проверим на своей шкуре? Совершенно непонятно, ради чего я это вытворяю, размышлял Вадим, карабкаясь наверх. Не уяснив ситуации, смутно представляя суть двоицы, я вдруг оказываюсь у неё в пособниках, а потом с идиотской готовностью лезу выручать – зачем, что меня тащит? Ясно ж, что меня просто используют. Похоже, я потерял цель и смысл. Глупо. Конечно же, Вадиму повезло меньше Эвы, и дорожки за оградой он не увидел. Прямо от стены начинался такой же непролазный кустарник, только этот был высажен плотными рядами, формируя замысловатый лабиринт. За ним громоздился тёмный дом – четвёртый за сегодня, куда Вадим попадал не по своей воле. И даже внешне они мало рознились. Как и его предтечи, Вадим мягко спрыгнул в траву и на секунду застыл, озираясь одними глазами. Людей поблизости не ощущалось, но страшили как раз звери. Чёрт знает, кого могли сюда запустить! Осторожно он вступил в лабиринт, бесшумно зашагал меж кустами, постепенно разгоняясь и больше глядя по сторонам, чем под ноги. Видимо, напрасно, потому что не прошёл и половины, как поскользнулся на мокрой листве, споткнувшись о что-то. Наклонился, вглядываясь. Вдруг отшатнулся, сдавленно охнув, и устремился прочь, едва сдерживая тошноту. На такие картинки лучше не глядеть без подготовки, а ведь он даже не позаботился отстраниться. Свят-свят… Выходит, досужие сплетники не врали? Затем Вадим снова увидел здание, проступившее сквозь ветви. Почему-то не хотелось выходить на открытое место – он двинулся в обход, прячась в густой тени. И тут на него ринулась из кустов громадная тень, сверкнув устрашающими клыками. В следующий миг Вадим узнал в ней обычную собаку, правда размером с телёнка, и успокоенно протянул навстречу руку. С ворчанием пёс ткнулся в неё пастью и озадаченно застыл, пытаясь разобраться в ощущениях. Чуть выждав, Вадим без опаски почесал у него за ухом, потрепал толстый загривок и двинулся дальше. Неуверенно виляя хвостом, пёс некоторое время трусил следом, затем отстал, снова канув в кусты. Интересно, а как среагировал он на Эву с Адамом? Тоже, наверно, предпочёл не связываться, но по иной причине. Всё-таки Вадим направился ко входу не напрямую, а крадучись вдоль самой стены. Широкие створки оказались раздвинутыми, однако Вадим не клюнул на приглашение. Напрягшись, он проник мысле-облаком за дверь и обнаружил там стража, к счастью, единственного. (Похоже, здешние хозяева больше полагались на исполинских собак.) Бесшумно приблизясь к чёрной щели, Вадим поскрёбся в створку. И только из-за неё высунулась любопытствующая голова, как он аккуратно клюнул щепотью в подвернувшийся нервный узел, заботливо подхватив выключенное тело. Беспрепятственно Вадим миновал вестибюль, пустой и тёмный, и остановился перед следующим входом, ощущая за ним давление десятков сознаний, к тому же донельзя возбуждённых. Разобраться в этом месиве было немыслимо, и мало-помалу Вадим проник в сумеречный зал, наполненный несмолкающим гулом и сложными ароматами. От прежних времён здесь сохранились ряды откидных кресел, амфитеатром спускавшиеся к дальней стене, – правда, прореженные втрое и перемежаемые узкими столами, вдоль которых сновали скудно одетые девицы, разнося напитки и снедь. А на бывшей эстраде, щедро залитой светом, рубились две облачённые в доспехи фигуры. С облегчением вздохнув, Вадим ухмыльнулся: наконец-то два обособленных потока данных слились в его сознании в один! Вовсе это был не Институт – даже и близко не стоял. Тут проводился еженедельный городской турнир, и только лень помешала Вадиму разузнать все детали. Вечная формула «хлеба и зрелищ» здесь обрела начальный смысл, подразумевавший гладиаторские бои. Хорошо, сражались не насмерть – пока. Разрешались только рубящие удары, к тому ж мечи были учебными. Но если вздумают возродить дуэли, почему их тоже не сделать зрелищем? Отплатить за обиду – само собой; но и загрести на этом бабки не помешает. Не пропадать же такому шоу? По-видимому, турниры служили ещё одним клапаном, помогающим крутарям стравливать пар. Как на Олимпиадах, конкурирующие стаи (племена, народы, соцсистемы) могли утверждать свой престиж без лишней крови. Не будь этой отдушины, росичи и ордынцы давно бы развязали войну: слишком часто сталкивались они в городской толчее и слишком много амбиций не реализовалось. Конечно, и на турнирах калечилось немало – наверно, гибли даже, – но всё ж это было меньшим из зол. А публика собралась тут отборная – сплошь истинные крутари, «волки». Во избежание свар главные банды занимали отдельные сектора, разделённые высокими перилами. Ещё в одном как-то уживались представители малых стай, хотя и они старались не смешиваться. Как известно, в Вольном Городе успешно подвизались самые разные боевые школы, от монголо-китайских до исконно русских или сугубо европейских. И вот здесь, на глазах признанных знатоков, лучшие умельцы систем пытались наново расставить приоритеты, а заодно поднять рейтинг своих учителей, умножая их доходы (то есть банальная реклама играла не последнюю роль). Помимо прочего, на бойцов делались ставки, и немалые – судя по азарту, с каким следили за поединком почти все, включая придверных. Поэтому или потому, что Вадим угодил в сектор к росичам, на него не обратили особого внимания, и он тихонько пробрался к свободному месту, вполголоса здороваясь с приятелями, старыми и новыми, и продолжая осторожно озираться. Пока что Вадиму было не до «зрелищ», а вот от «хлеба» он бы не отказался. За нынешний вечер случилось много всего, но ведь и кушать когда-нибудь надо? Сам Брон, конечно, присутствовал, занимая на втором ярусе просторную ложу – вместе с другим главарём, за спиной которого тоже восседали трое «советников». Его Вадим видел впервые: грузный, бровастый, немолодой уже дядька, наверно из бывших хозяйственников. Был он угрюм, насуплен, а его гарды походили на Мишю-Стрелка, точно братья. Значит, все они были иудеями, а их предводителя звали Гошем («папашка», всплыло в памяти). И уж от них лучше держаться подальше. Там же Вадим увидал Эву, вольготно разместившуюся между главарями. Шевеля мушкетёрскими усами, Брон плотоядно нашёптывал ей на ушко, а ведьма лишь благосклонно кивала, рассеянно поглядывая по сторонам. Напрягшись, Вадим сосредоточился на его губах, из многих голосов вылавливая единственный, далёкий и тихий. Но затем встретился взглядом с Эвой, и она снова кивнула – на этот раз Вадиму, нимало ему не удивившись. Тотчас он ощутил касание другого сознания и через её уши расслышал вкрадчивый шёпот Брона. Размякнув на досуге, князь охмурял прелестницу досужим трёпом, не забывая, однако, про зрелище. Вадим знал, что главное соперничество тут происходит между росичами и Ордой. Однако к Роси теперь примыкали вассалы, в прежние времена с нею воевавшие: к примеру, норманны или меченосцы, – а среди ордынцев доминировали почитатели японских стилей. И как раз сейчас великан-викинг в полном облачении встретился на помосте с коренастым самураем, тоже упакованным в металло-доспехи, но куда более лёгкие. Отсутствующий щит «японцу» замещал второй клинок, но оба его меча не перевешивали трети норманнского. Впрочем, вес бойцов тоже отличался едва не вдвое. Прозвучал гонг, и в состязание вступили мечи, рождённые по разные стороны континента. Однако увлекло редкостное действо не всех. Отвернувшись, Гош тихо бубнил в трубку, временами замолкая, чтобы послушать. Затем вдруг рявкнул, не сдержавшись: «Вам надо сидеть на головах!.. Потому что думаете задницами!» – и бросил трубку. И после, довольно долго, от него слышалось надсадное дыхание, как от разъярённого носорога. Любопытствуя, Брон поглядывал на него, но с расспросами не приставал, больше интересуясь поединком. А там, похоже, установилось равновесие. Самурай превосходил викинга в атаках, но не настолько, чтобы пробить тяжёлую оборону, а тот просто не поспевал за шустрым японцем. Долго же они будут гоняться друг за другом! Это скоро поняли и судьи, без колебаний прекратив соревнование на выносливость, никому, в общем, не интересное. Публика осталась при своих интересах, а спор между Западом и Востоком снова не привёл ни к чему. Следующими на эстраду выступили два витязя, почти равные статью, – иранский и росский. Даже звали их похоже: Ростем и Руслан, – и оружие разнилось не слишком: меч да щит, да резервная секира. Вот только первый, большеголовый бородач, был вдвое старше и возглавлял в Орде среднеазиатский тумен, а второй числился простым гардом. Но дух у обоих оказался истинно богатырским, и каждый упивался боем и радовался партнёру, вовсе не усматривая в нём врага. Чёрт, они слишком хороши для простой сечи! – восхитился Вадим. Жалко растрачивать их друг на друга. Им бы с чудищами сражаться… с демонами… с чёрными ратями, насылаемыми Тьмой. Из таких и выходят драконоборцы, герои, святые. Ну почему они в разных стаях? Зачем вообще нужны стаи и племена, разве мы не одно!.. К счастью, силы у бойцов различались слишком мало, чтоб выявить разницу в столь краткий срок, да ещё на потешном оружии, – а потому молодцам тоже записали ничью. И никого это не возмутило, что удивительно. Выходит, «волки» тоже ценят благородство? Воспользовавшись паузой, Брон снова принялся обхаживать соседку, болтая о ерунде. Но минутой позже его заглушил возглас «папашки», получившего по трубке новую весть: – Паршивцы, мать их!.. За что только плачу? – Об чём базар, Гош? – весело откликнулся Брон. – Кто тебя снова обидел – не мои ль орёлики? – Что, уже и шулеров под крыло собираешь? – огрызнулся толстяк. Чуть успокоясь, объяснил: – Какая-то краля с подручными обчистила «Лас-Вегас». А тамошние дурни даже не сумели их придержать – сынки штопаные, чтоб им!.. – И всё? – пожал плечами Брон. – Я-то подумал: опять Шершни. – Не всё! – рявкнул Гош. – Не всё, нет… Ещё раньше разгромили кабак на Парковой – вдрызг, в щепы! И, по описанию, затеяла бузу та же стерва с парой громил. А затемпослетали с катушек уже все. Как с цепей сорвались! – Ведь я предупреждал, – заметил Брон. – Помнишь? Рано или поздно такие гремучие смеси взрываются – а уж кто поднесёт спичку!.. Пожадничал ты, Гош, погнался за наваром. – Слушай, умник: узнаю, это твоя затея… – С ума съехал, Гош? Что мне до твоих кабаков да притонов! А в моём уделе ты не соперник – чего нам делить? Кто меня тревожит, так это Шершни – от них ещё наплачемся, попомни моё слово. – Подумаешь, дичь залётная! – пробурчал иудей. – Много они понимают в наших делах? Пока ещё нащупают подходцы!.. – Ага, сейчас, – весело посулил князь. – У них ко всему один подходец: кулаком под дых. Очень способствует, знаешь ли… Гляньте, – внезапно воскликнул он, указывая на сцену, – вот и Гризли! В самом деле, из-за кулис показалась знакомая медвежья фигура, ещё потяжелевшая и упрятанная в шипастый пластик, какой был на ней в памятном рейде. На плече покоился полутораметровый меч, вообще говоря, двуручный, но предназначенный для одной лапищи Гризли – судя по тому, что на второй висел щит. Противник оказался громиле под стать, даже заметно выше ростом, хотя не столь массивный. Похожие латы сидели на нём как влитые, но, в отличие от Гризли, он удовлетворился парой мечей, входящих в комплект. – Баловство это, – раздражённо буркнул Гош. – Силу некуда девать? Один хороший пулемёт – и от ваших богатырей клочья полетят! – Много ли осталось – хороших? – поинтересовался Брон. – Лично у меня наперечёт, и у тебя, сколько я знаю, тоже. А новых уже не будет, не надейся: Бугор не пускает. Как и гранаты. И глупо гоняться с гранамётом за одиночкой, а прочие огнестрелы новым доспехам до фени. Вот и думай. – Что ж теперь, в средневековье возвращаться? – Ага, – с удовольствием подтвердил Брон. – Всеобщему уравнителю скоро каюк, если не появится чего-нибудь пострашней. – Мозги ты пудришь, вот что! Откуда мне знать, что делается на границах? – А пошли команду, – с усмешкой посоветовал росич. – Или уже пробовал? Гош проигнорировал вопрос, однако не смирился. – Тогда откуда берутся тачки? – спросил он. – И прочее барахло, включая вертушки? С неба, что ли, падает? – Сам удивляюсь, – Брон пожал плечами. – Лично я транспорт вымениваю у крепостников, а вот откуда он у них… Может, ты знаешь? – По-твоему, опять Шершни? – То-то, что Шершни. Похоже, они наткнулись на прямой ход. – Чего ж они завозят не огнестрелы, а эти дурацкие доспехи? Задавили б нас огнём – и вся недолга! – Может, доспехи им привычней, – снова усмехнулся Брон. – Не одному ж тебе быть ретроградом? Кстати, тот верзила, – кивнул он на противника Гризли, как раз достающего мечи, – не из твоих наймитов? Всмотревшись, Гош покачал головой. – Наверно, от Винта, – сказал он. – У шушеры он бы не задержался. Опять же, откуда взялись доспехи? – Вот и я думаю. Гризли уже держал громадный меч на весу – одной рукой, без видимого напряжения. Прозвучал гонг, и с неожиданной резвостью росич скакнул на противника, обрушивая клинок. Однако с ещё большим проворством тот вывернулся из-под удара и на развороте рубанул силача сбоку, будто плетью хлестнул, – Гризли едва успел подставить щит. – Ого! – азартно воскликнул Брон. – Заметили: он целил по сочленению. Откуда такой взялся, а? Кажется, нашему ведмедю придётся туго! И точно, теперь в атаку ринулся двумечник, молотя по Гризли, как заведённый, и только звериная сила позволила тому поспевать за ударами, подставляя то щит, то клинок. Богатырь уже многому набрался у броновских тренеров и быстр оказался на изумление, однако противник превосходил его и скоростью, и умелостью. А техника таинственного гиганта удивляла своеобразием, зато вполне подходила к доспехам. Действительно: «Откуда такой взялся?» Проигрывая по всем статьям, Гризли, однако, не сдавался, пользуясь каждым случаем, чтоб испытать врага на прочность, – но ни разу не прорвался сквозь оборону. Оказалось, тот даже не был его слабей, и только упрямство мешало богатырю признать очевидное. Наливаясь злобой, он гонялся за ускользающим противником по всей сцене, готовый по ноздри вбить его в помост, а странный гигант всё наращивал обороты, расчётливо выжидая, когда Гризли опоздает заслониться и пропустит удар – убийственный, если бы мечи были настоящими. А Вадим с тревогой ждал иного: когда доведённый до бешенства силач наконец сорвётся с нарезки и превратится в серка. И вот тогда тут действительно станет жарко – причём всем. Вадим уже начал подниматься, чтобы привлечь внимание Брона, но тот вдруг и сам махнул рукой. Прозвеневший гонг возвестил окончание схватки, всплеснув в зале недовольный гул. Поединщики нехотя разомкнулись (причём трудней это далось Гризли) и, салютовав клинками, исчезли за кулисами. Впрочем, победитель сразу вернулся и застыл в центре сцены, явно не желая уступать её никому. – Между прочим, я ставил на твоего, – проворчал Гош. – Мало мне сегодня убытков? – Плевать на них, – рассеянно отозвался Брон. – Это уж точно! Тебе – плевать. – Думаешь, я сам не проиграл? Лучше потерять деньги, чем… – Что? – А ты не понял? И слава богу. Но откуда взялся этот искусник? – Брон покачал головой. – Каков боец, а? Переиграть самого Гризли, и с таким запасом! – Я считал, у тебя тут всё под контролем. – Если думаешь, что я допущу грязную игру… – Ну ладно, ладно… – Чтоб ради навара я лишил себя и публику удовольствия – пф-ф!.. – Да я пошутил, успокойся. – В этом же прелесть: чтоб в поединке любой мог надрать задницу любому, даже не называясь. А какая приманка для Шершней – чувствуешь? – Чёрт… – Вот то-то. Между прочим, на победителя этой пары вызов уже поступил – и снова «тёмная лошадка». – Ну почему ж «тёмная»? – вдруг раздался голос Эвы. – Как раз этот представляет меня. Не желаете на него поставить – а, господа? Оба предводителя уставились на женщину с изумлением, будто не подозревали, что она способна на связную речь. Или приняли Эву за обслугу – из новеньких, ещё не примелькавшуюся гостям. И чтоб кто-то представлял её в поединке!.. – Девочка, а ты вообще-то чья? – осторожно спросил Брон. – Разве не из здешних прелестниц? Оглядевшись, он помахал ближайшему турнирному гарду, чтобы тот смотался за управителем, но Эва легко придержала его руку. – Что нам сейчас ни к чему – это шум, – заметила она. – Вы хотели зрелища? Сейчас его получите, гарантирую! Хотели азарта? Ну так я ставлю на своего бойца всё! – перевернув сумочку, женщина рассыпала по столу груду камешков. – Кто больше? – Чёрт меня раздери, – оторопело промямлил Гош, – это ж… – Какие претензии, Папашка? – засмеялась Эва. – В кои веки твоих ухарей умыли, и ты в бутылку? Может, кто поймал меня за руку? Пусть выступит, я подожду! Теперь и Брон рассмеялся, с удовольствием наблюдая за побагровевшим толстяком. – Что, Гош, сможешь доказать нечистую игру? – спросил он. – А нет – ты знаешь правила. Демонстрируя завидную волю, иудей укротил свой грозный норов и даже вскинул по сторонам обе руки, придерживая Стрелков. – Ладно, не сейчас, – угрожающе проворчал он. – Но лучше ей со мной не пересекаться! – В чём дело, скупердяй? – с вызовом спросила Эва. – Хочешь отыграть всё и меня впридачу? Так потряси мошной! – Почём знать, может, второй тоже твой? – огрызнулся толстяк. – Мне и докладывали о двоих. – Второй в зале, если интересно, – парировала она. – Хватит с вас меньшенького. – Боязно, Гош? – скалясь, ввернул Брон. – Что значит возраст! Мошонкой тряхнуть было б проще? – Тогда кто этот? – Гош кивнул на сцену, где памятником громоздился исполин-латник, так и не сдвинувшийся с места. – Только не ври, будто самородок-любитель. Наверняка за ним кто-то стоит! – Например, Шершни, – прибавила Эва. – Разве не их вы ждали? – Уверена? – Толстяк перевёл взгляд на Брона. – Тогда почему его не поспрашивать? С сожалением тот покачал головой. – Что? – резко спросил Гош. – Ты знаешь правила, – повторил Брон. – Если хочешь, можешь вызвать Шершня, поставив на кон его и свою свободу. Тогда допрашивай сколь угодно – если победишь. А до тех пор… – он снова покачал головой. – Плевать на правила, – рявкнул толстяк, – если они мешают жить! – Это ты говоришь так, – возразил Брон. – А если б так поступал, вся твоя паства давно переметнулась бы ко мне или к Винту, да и мы бы предпочли с тобой дел не иметь. Честность – наш капитал, старина, и что делать, если иногда она добавляет хлопот? – А вот Шершни не больно-то церемонятся! – Потому что хотят подмять всех, не считаясь с затратами. Готов ты положить половину своих, лишь бы править единолично? Вот то-то. – Так вы принимаете мою ставку? – подстегнула Эва. – Зачем тратиться самим? – ухмыльнулся Брон. – Покажи публике своего жеребца, и уж пусть она уравнивает залог. А Шершень, кажется, впечатлил многих – до сих пор Гризли считался фаворитом. – Хорошо. – Эва нетерпеливо щёлкнула пальцами, и на сцену вступил второй латник, не уступающий первому ни ростом, ни размахом плеч и вооружённый такой же парой мечей. – Только не затягивайте! Вадиму показалось, что пластиковые гиганты обменялись парой фраз, будто уже встречались прежде, – однако слов не разобрал. – Уж не из одного ли они стойла? – задумчиво пробормотал Брон, кивком побуждая распорядителя ускорить процедуру. – А хороши, да? Вдоль рядов забегали девицы, тугозадые и пышногрудые, собирая ставки, и азартный галдёж на время заглушил музыку. Вадим поднялся, намереваясь перебраться поближе к господской ложе, но тут же его заметил Брон и помахал рукой, приглашая к себе. Нехотя Вадим поднялся на второй ярус, с ещё большей неохотой сунулся на балкон, прикидывая, чего ещё может выкинуть Эва. – Ну вот, Гризли вы уже сегодня видели, – заговорил Брон, жестом успокаивая Стрелков, – а теперь представляю вам Лося, моего давнего и преданного дружка. – Ну да, ты его на коленях качал! – презрительно откликнулся Гош. – На Лосёнка он ещё тянет, хотя здоровый. – И тебя он обманул, – ухмыльнулся росич. – Чтоб ты знал, вьюноша сей по годам ближе к тебе, и положиться на него можно в любом деле, кроме мокрого. И голова варит дай бог – при том, что сквозь дверь может пройти, не открывая! «Лучше бы сесть предложил, – раздражённо подумал Вадим. – А то, вишь, держит у входа, точно холопа. Князьки губернского значения!» – Хватит нахваливать, не на рынке, – сказал Гош. – Или надумал всучить? – Не моё – не продаётся, – с сожалением возразил Брон и спросил у Вадима: – На кого б ты поставил, старина? – На Адама, – бесстрастно ответил тот и показал: – Вон на того. Ему уже до чёртиков надоела конспирация. – Интересно, – сразу сообразил Брон. – Выходит, и ты его знаешь? – Он засмеялся. – Ну вот, Гош, троица и сложилась! Не позавидуешь тебе. – Уж это точно, – подтвердила Эва. – Ну, сделали ставки? Устав ждать, Вадим шагнул к свободному месту, позади ведьмы, и сел, облокотясь о спинку её кресла. Тотчас Эва улеглась на его руку пушистым затылком, легонько заелозила по ней, будя в Вадиме сладкий трепет. – Пожалуй, я тоже ставлю на Адама, – поглядев на них, объявил Брон. – А ты, Гош? – А я – против! – рявкнул толстяк. – Или верну камушки, или… – Он оборвал себя, сердито засопев. – «А ты азартный, Парамоша!» – хохотнул Брон. – Недаром, видно, взялся за игорный бизнес. Или это жадность? Ну, не ошибись опять. – Не твоя печаль! Шустрые девицы уже подбирали последние ставки, и только они закончили, как снова ударил гонг, погружая зал в напряжённую тишину. Всё-таки собрались здесь знатоки, а не какая-нибудь беспонятная шелупонь. И посмотреть было на что. После первых же ударов, какими обменялись поединщики, стало ясно, что исполин-Шершень только забавлялся с Гризли, не раскрыв и половины своих ресурсов. И вряд ли даже безумие серка помогло бы тому победить. Но вот с Адамом так играть было б сложно: невозмутимый верзила мог и умел не меньше противника – если не больше. И боевые его приёмы до странности напоминали ухватки Шершня, будто Адам взялся переиграть соперника на его же поле. Почти сразу в ход пошли не только мечи, но и ноги, благо гибкости у обоих оказалось в избытке. Наконец выяснилось назначение многих шипов и наростов на гигантских доспехах, до сих пор казавшихся декоративными, – на самом деле они вписывались в систему боя, как по заказу. А темп и насыщенность схватки вызывали у зрителей трепет, временами и вовсе проваливаясь за грань восприятия, – словно бы сцепились два молотильных агрегата, пущенных на полные обороты. – Поняли, куда нас толкают? – сквозь зубы выцедил Брон. – Любые пули таким удальцам не страшны, и от гранат они увернутся. А кто из наших сумеет так драться? – Вот он, – Эва ткнула за спину большим пальцем, едва не угодив Вадиму в глаз. – Только кто бы его разозлил, а? – Может, не покормить с недельку? – с лёту подыграл князь. – Так всё равно ж он вегетарианец! – А шли бы вы – оба, – проворчал Вадим рассеянно. – Прав лишь волкодав, а вы меня в людоеды толкаете. – Сластолюбец, где ж я напасусь на тебя столько Люд! – хмыкнул Брон. – Хотя надо поспрашивать… Эй, Гош, – внезапно переключился он, – а ведь похоже, ты снова поставил не на того! – Отвяжись, – буркнул тот, не отрывая взгляда от сцены. – Ещё не вечер. – Уже ночь, милый, – возразил Брон. – Поверь знатоку. Действительно, Адам как раз перешёл в затяжное наступление, черпая энергию невесть откуда и больше не оставляя противнику времени для ударов. И с защитой тот поспевал едва-едва – впрочем, любой другой на его месте давно бы сошёл с дистанции. Пораскрывав рты, крутари заворожённо следили за небывалым боем, и по залу теперь разносился только дробный перестук пластиковых мечей. – По-вашему, он поддаётся? – с презрением осведомилась Эва. – Если желаешь, толстяк, могу предоставить ещё шанс. – Супер-игра? – хмыкнул Брон. – Всё или ничего! – Выставь против Адама пару своих. Не хочешь? – Да хоть дюжину! – расстроенно отозвался Гош. – Это ж не человек – машина; у него внутри шестерни!.. – Вскрытие покажет, – вставил Брон, откровенно веселясь. – А чем кончится, красавица? Не из-за одних же монет ты устроила такое шикарное представление? Я вижу: у ребят собственные счёты! – Что, не терпится заполучить живого Шершня? – Хочется, да колется, – возразил Брон. – Ты же слышала про правила? – Всё в соответствии: Шершень поставил на кон свободу. На свою беду, он оказался слишком уверен. – А уступишь его нам? – Мне-то не жаль, только всё равно он ничего не расскажет. – Это нам-то? – хищно осклабился Гош. – Нам – скажет! – Им скажет, – со вздохом подтвердил Брон. – Жуткий человек этот толстяк – ему б репрессором заделаться. И команда у него!.. – А я говорю: нет! – отрезала Эва. – Захочет – не расколется. Вот окочуриться может. Слыхали про блокировку памяти? Адам методично добивал противника в углу сцены, по-прежнему не позволяя ему вздохнуть. Если б мечи были настоящие, Шершень уже вполне годился бы на холодец, а так он ещё сопротивлялся, являя образец несгибаемой стойкости. Задеревенелые его мускулы отзывались на атаки всё медленней, и теперь Адам был волен лупить Шершня как хотел. Выбрав момент, он саданул рукоятью меча по костистому подбородку – едва не единственной частице тела, видневшейся из-под доспехов. И эта капля оказалась для бедняги последней, он обрушился на подмостки вполне эффектно, как и полагалось завершить столь примечательную схватку. Чуть погодя в зале взметнулся гул, восторженный пополам с разочарованным, и не успел он стихнуть, как Адам взвалил поверженного противника на плечи, будто куклу, и унёс за кулисы. – Получите своего Шершня, – с небрежением бросила Эва. – Дорого же он вам вышел! – Лично я даже выиграл, – похвалился Брон. – Спасибо Вадику за подсказку – знаю ведь, кого слушать!.. «А нечистым трубочистам» – сами понимаете. – Остаётся выигрыш унести, – зловеще предостерёг Гош, имея в виду явно не Брона. – Ну ты и впрямь, как тот «Парамоша»! – усмехнулся росич. – Не любишь проигрывать? – Кто ж любит? – Ты и саму игру не любишь – только выигрыш. Погубит тебя жадность, Гош! – А тебе и жаль? – огрызнулся тот. – С чего бы? – Так ведь не весь же ты плох? Лучше иметь в союзниках тебя. – Чем? – Чем остаться один на один с Шершнями. – Ты так ими напуган? – вспылил Гош. – Только и слышно от тебя: Шершни, Шершни!.. Уж не ты ль их организовал, чтобы нас с Винтом приструнить? Удивлённо вскинув брови, Брон рассмеялся. – А что, мысль интересная! – признал он. – Но будь мне такой замах по плечу, вы давно б перешли ко мне «на посылки», а не гуляли вольными атаманами. Видел ты их вертушки? Даже у крепостников таких нет!.. А думаешь, мои бэтры откуда? – От верблюда, – буркнул толстяк. – Сам ты… гиппопотам, – сказал Брон. – Ушлый вроде мужик, а чутьём бог обделил. Оттого и подозреваешь всех, а везде ждёшь подвоха. Ну вспомни, Гош, хоть раз я присоветовал тебе дурное? – А я хоть раз спрашивал у тебя совета? – Вдвойне дурак! Советы – штука полезная, только надо знать, кого слушать. – На ссору нарываешься? – угрюмо спросил Гош. – Была охота! Тебе и без меня навешают, если не затормозишь. Денег он пожалел! А головы не жалко? – При чём здесь голова? – При том, что вот эти трое сомнут её и не заметят… как и ты сам. Ещё не понял, на кого налетел? – Так, – мрачно сказал Гош, – мало ты стращал Шершнями, решил добавить этих клоунов? – Клоунов, да? – переспросил Брон. – Ну попробуй, сбрось их с балкона! – Да мы и сами спрыгнем, – миролюбиво предложил Вадим. – Подумаешь, второй этаж! – Без меня, – отрезала Эва. – Упустить такой случай размяться? – Да не будьте же детьми – вы, оба! – воззвал Вадим. – Вас стравливают, а вы и развесили уши. – Он повернулся к ухмыляющемуся Брону: – Растёшь, старичок. Раньше обходился без провокаций. – Положение обязывает, – бодро откликнулся тот. – Раньше и ты не играл в команде. Жизнь заставила, да? – Коллектив подвернулся душевный – сам видишь. Только не надо испытывать его на прочность, ладно? Доверься чутью. – Я больше верю тебе, – серьёзно сказал Брон. – Ты ведь не станешь морочить нам головы? И никто тебя на это не подвигнет. – Будь спокоен – лишь бы сам нас не подставил. – Замётано, – решительно обещал росич. – Слово князя! – Шустряк, – не без зависти заметил Гош. – Уже о сотрудничестве договорился! – А ты дольше спи, толстый, – хмыкнул Брон. – Тебе ж не нужны мои советы? Вот и гордись опытом, сидючи в любимой луже. Похоже, ему вздумалось покрасоваться перед гостями – точнее, перед гостьей. И Эва наблюдала за главарями с поощрительным интересом, загадочно улыбаясь. – Заносишься, малец? – с угрозой спросил Гош. – Помнится, на нарах был почтительней. – Тогда я учился и советами, кстати, не брезговал, а ты ходил в паханах. Но теперь-то мы на равных? Эва негромко фыркнула, и это распалило толстяка ещё пуще. – По-моему, ты путаешь паханов с пацанами, – заявил он. – Хочешь обскакать меня на кривой? – Дурак ты, Гош, и не лечишься! – наконец рассердился и Брон. – Потому вы, старики, и профукали всё, что слишком выпендривались. Делом надо утверждать себя, а не сварами!.. Мы ж договорились о правилах, верно? Так и давай по ним играть, а разборки на руку лишь крепостникам да Шершням. Что, уже и твоему слову нельзя верить? – Когда я его нарушал? – негодующе взревел Гош. – Мужики, мужики! – поспешно вмешался Вадим. – Ну в чём дело? Ещё покусайтесь… – А пусть, – скучающе бросила Эва. – Не всё ж нам на сцену глазеть? Брон внимательно поглядел на неё и хмыкнул. – Квиты, – сказал он. – Хорошо, тебя уравновешивает сей миротворец, иначе б наделала ты дел, «царица шамаханская»! – Спустили бы пары, только и всего, – возразила ведьма. – Ссорить вас ни к чему, нам сгодятся и снайперы Гоша, и твои костоломы. – А ты будешь мозговым центром? – весело подхватил князь. – Вот он, – Эва опять ткнула в Вадима. – Будь ты и впрямь умён, давно задействовал бы его на всю катушку. – Так ведь он не подписывается! – запротестовал Брон. – И теперь я понимаю – почему. – Только теперь? – фыркнула Эва. – Тоже, Глава!.. А как же твоё «чутьё»? – Но я ж не ясновидец! А для нормального зауряда не так и плохо. – Ну да, на его-то фоне, – она кивнула на угрюмого толстяка. – В одном ты прав: скоро от огнестрелов не станет проку. И тогда наверху окажется тот, кто сплотил вокруг себя лучших рубак. – Чушь! – рявкнул Гош. – Пули ещё никто не обгонял. Это в кино её ловят зубами! – Зубами не обещаю, – сказала Эва, – а такой фокус могу показать. – Развернувшись в кресле, она вскинула руку и распрямила ладонь. – Нормальная мишень для двух метров? Так пусть твои хвалёные Стрелки в неё попадут! – Женщина вызывающе засмеялась, раздувая тонкие ноздри. Поморщась, Вадим с усилием опустил её кисть к подлокотнику. Не то чтоб он не был в Эве уверен, но затевать стрельбу здесь!.. – Вообще, в её словах есть резон, – заметил Вадим успокаивающе. – И Шершни, судя по всему, нацелены именно на такой стиль жизни. Вспомните хотя бы их броневертушки и ходульники!.. Теперь покривился Брон: эти сведения он предпочёл бы сохранить для себя. А вот Вадим, простая душа, уже выболтал их конкуренту. – Против огнестрелов у них имеются доспехи и бронетранспорт, – упрямо продолжил Вадим, – я уж не говорю об отменной реакции. В общую картину не вписываются только лазеры, но, может, и против них у Шершней припасена защита? – Тебя послушать, – заявил Гош, – так нам тоже скоро придётся упаковываться в скорлупу да обвешиваться железом! Впрочем, говорил он без прежней уверенности. – Ты хоть представляешь себя в доспехах? – опять развеселился Брон. – Может, оттого и споришь, что не хочешь смешить публику? – Я не хочу выглядеть дураком! – окрысился иудей. – Это в вас ещё играет детство, потому и верите в бредни. Мечами помахать захотелось? Прошли те времена, забудьте! – С чего ты такой злой, Гош? – задумчиво спросил князь. – Толстякам положено быть добрыми. Язва у тебя, что ли? – Несварение у меня от вашей глупости! Может, предложишь ещё и на лошаков пересесть? – Лошади уязвимы, – возразил Вадим. – Вот ходульники – в самый раз. Особенно, если учесть состояние дорог. – Хороши же мы будем: в ходульниках и доспехах, на одном боку меч, на другом – лазер!.. Вы не из киношек это содрали? – У вас есть возражения по существу? – Так его, Вадик, так! – с усмешкой поддержал Брон. – А то привык давить – не авторитетом, так массой. Говори по делу, толстый! – Деловые, тоже мне! – фыркнул Гош. – Детский сад! О чём с вами толковать? Решительно поднявшись, он махнул рукой Стрелкам: «Пошли отседа, сынки!» – и вместе с ними убрался из ложи. – Не хочу прослыть националом, – негромко заметил Брон, – но почему от иудеев так пахнет – обоняние, что ли, хромает? – Философски он пожал плечами: – Бог с ними: «Восток дело тонкое», – но ведь и с другим чутьём у них проблемы! Схватывают вроде быстро – когда разъяснишь. Но вот самим сообразить? А ведь короткий путь обычно не самый верный. «Нормальные герои всегда идут в обход». – Напрасно его дразнишь, – сказал Вадим. – Эдак он и схватывать не захочет. – У нас давние счёты, – улыбаясь, откликнулся Брон. – Ничего, пусть привыкает. И не так он обиделся – просто надо держать марку перед своими!.. Верно, мальчики? – обратился он к собственной троице. «Мальчики» заулыбались в ответ, однако дисциплинированно промолчали. Только один из них, приземистый и кряжистый крепыш, бугристый от мускулов, что-то утвердительно пробурчал. Опять судьба свела Вадима с Николем – третий раз за неделю. – Что? – вкрадчиво спросил у Николя князь. – Тот мигом подобрался, преданно выкатив глаза. Покачав головой, Брон сказал: – Только дашь слабину, как «сынки» норовят взгромоздиться на голову. – И вздохнул: – Такая уж наша доля – «отцовская». – Порки по субботам не устраиваешь? – едко спросил Вадим. – Глядишь, и проклюнутся новые Горькие. – А что, идея стоящая: вколачивать разумение через задницу, – засмеялся Брон. – Верно, Николь? Теперь тот лишь кивнул, усвоив урок. Надолго ли? – Силища у него немереная, при этом шустёр на зависть, как и положено коротышам, – пояснил Брон. – Так что в гардах ему самое место, но ведь он в вожаки рвётся!.. А какой из Николя советник, если шея у него шире головы? – Однако шею-то он накачал? – возразил Вадим. – Такие обычно берут не умом, так упорством, зато норовят ухватить больше, чем им предлагают. – Да? – посерьёзнел главарь. – Придётся поиметь в виду. На секунду коротыш пристал к лицу Вадима прищуренным взглядом, будто занёс что-то во внутренний кондуит (интересно, в какую графу?), затем быстро отвёл глаза. «Вообще-то карлам, даже могучим, свойственна злопамятность, – подумал Вадим. – И надо было мне встревать?» – Нам тоже пора, – объявила Эва, распрямляясь. – С Гошем или без него, но встретимся завтра. – И там я узнаю подробности? – осведомился Брон. – Кто за вами стоит, чего можете, какая от вас польза? Одно дело пудрить мозги Гошу – тут я всегда подыграю, – но со мной лучше не финтить! – И после паузы добавил: – Честно сказать, без Вадима и я вряд ли бы подписался, – кто поручился б, что вас не подослали Шершни? Так сказать, ход конём – троянским. – Растёшь, Славик, – повторил Вадим. – Высоты не убоишься? – «Небось, небось», – с ухмылкой процитировал Брон общего приятеля. – Кстати, не опасаетесь сюрпризов Гоша? Может, подбросить провожатых? – На его сюрпризы у нас найдутся свои, – отмахнулась Эва. – Если ему мало неприятностей, добавим ещё. – Тогда что, мои дорогие, до завтра? Корней, проводи! Юный гигант-гард, очень похожий на Руслана, молча поднялся и открыл дверь, уважительно поклонившись. Пустынными коридорами он вывел гостей к парадному входу бывшего театра, где уже поджидал Адам. Затем проводил под усиливающимся дождём до самых оградных ворот, оберегая от возникающих псов. Хотя те и не горели особым рвением. За воротами Корней распрощался и широким шагом поспешил обратно, к оставленному ненадолго господину. «Вот и преданные слуги входят в моду, – подумал Вадим, провожая взглядом его ладную рослую фигуру. – Какой славный мальчик, а? Растём-с, причём все!» – Дальше пути расходятся, – предупредила Эва, словно Вадим считал иначе. – Как-нибудь обойдёмся без твоей опеки, ладно? – Что, самое время испить крови? – предположил он, ёжась под ледяными струями. – Может, вы вправду вампиры? Иначе откуда ваша Сила? – А откуда твоя? – резонно спросила женщина. – Ещё обговорим эту тему – потом. Её-то не беспокоили ни проливной дождь, ни ветер – ведьма не замечала таких пустяков. Разве это непогода? Вот когда цунами захлёстывает извергающийся вулкан, а бурлящая смесь взбивается землетрясением… «Особый старательский», да? – Надеюсь, больше ты меня не призовёшь? – спросил Вадим. – Надейся, надейся. – Эва легкомысленно покрутила пальцами в воздухе: – Чао, котик! И вместе с Адамом растворилась в промокших зарослях, бесшумно и мгновенно, будто в самом деле промышляла вампирством. Качая головой, Вадим отыскал знакомую тропку и по ней выбрался из чащи, решив не искать приключений на шоссе. Кстати, там вполне могли затаиться Стрелки, чтобы посчитаться с обидчиками, а заодно доказать свою состоятельность. И не дай бог им наткнуться на Эву! Без дальнейших проблем Вадим добрался до общаги, приметив по пути лишь пару колёсников, мелькнувших в отдалении. Привычно взобрался на второй этаж, к тому же коридорному окну, к счастью, не заколоченному, бесшумно прокрался тёмными переходами и осторожно вступил в квартирку, предварительно прощупав её из-за двери. На этот раз никто Вадима не караулил, и он смог наконец прибраться под любимые мелодии, убавив громкость до минимума, – пока в чане согревалась вода. Потом с наслаждением вымылся, даже позволил себе понежиться в ванне, благоухавшей «зелёным яблоком». И только нацелился лечь, чтобы провести в покое остаток ночи, как в дверь постучали. В первый момент Вадим поразился, что в его конуру вообще кто-то ткнулся; на пути ко входу решил, что снова ошиблись дверью; но, открывая, уже твёрдо знал, кого увидит. Дверь отворилась будто в глубокий космос, и оттуда возникло, нырнув под руку Вадима, голое смуглое существо со смоляной гривой, бегом протопотало в комнату и с ногами впрыгнуло в кресло, заходясь в звонком смехе. Текло с неё так, словно она только сейчас выбралась из реки. Вызывающе колыхались озябшие груди с торчащими сосками. Вадим выглянул в коридор, больше никого не обнаружил и закрыл дверь. Оглядев Эву, поморщился, раскопал в шкафу мохнатую простыню и накрыл женщину с головой. Эва завозилась под тканью, ввинчиваясь в неё точно юла. Затем из розового куля вырвалась смеющаяся голова, а за ней – всё гибкое тело, на вид такое хрупкое, однако стальной крепости, кремово-шоколадное в самых укромных своих местах, хотя Эва вовсе не походила на негритянку. Но и те, кто удостаивался чести лицезреть её нагой, вряд ли подозревали, насколько она иная. Даже кожа у Эвы была невероятной – гладкая, словно атлас, без единого волоска или родинки, – Вадим не осмелился бы рассматривать её в микроскоп. Вдобавок Эва никогда не потела, словно индианка из амазонской сельвы. Господи, да если б она была всего-навсего мулаткой, или индианкой, или цыганкой!.. Эва оборвала смех, и на лице проступила хищная сосредоточенность, которой Вадим побаивался ещё с тех давних времён. Соскочив с кресла, женщина шмыгнула на кухню. Последовав за ней, Вадим увидел, как она едва не по пояс сунулась в холодильник, затем опустилась нежным задом на выщербленный пол и туда же стала выгружать приглянувшуюся снедь. Возмутясь, Вадим подсунул под гостью диванную подушку, однако вряд ли Эва это оценила, даже если заметила, – она уже алчно вгрызалась в головку сыра, купленного Вадимом будто по наитию. Нетрудно было представить, какой голод ведьма примется утолять затем, и подивившись скорости, с какой уничтожались припасы, Вадим отправился готовить плацдарм и наново обмывать тело. Он не успел толком вытереться, как словно смерч ворвался в ванную: посыпались склянки, закружились полотенца. Полузадушенный, теряя остатки самоконтроля, Вадим попытался отнести Эву к приготовленному дивану, но кончилось компромиссом: она ухитрилась завалить Вадима на ковёр. И дальше чувства стали нарастать с такой стремительностью, что Вадим запомнил только начало этой восходящей к безумию экспоненты…Глава 5 ВРЕМЯ СОБИРАТЬ
1. Три плюс три
Очнулся он лишь под утро, удивляясь, что сумел пережить ещё один такой взрыв. Эва безмятежно спала рядом, оплетя его горячим телом, будто удав жертву. Вадим покрутил головой, оценивая масштабы нанесённого квартире ущерба, и похвалил себя за давнюю нелюбовь к бьющимся предметам. Но закончили свою схватку они всё-таки на диване – хотя бы на этом Вадим настоял. Так что чистить ковёр, видимо, не придётся, достаточно выстирать простыни. А считать синяки и ссадины будем потом… По опыту зная, что Эва проснётся опасно голодной, Вадим осторожно высвободился из её объятий и побрёл на кухню, едва ощущая измочаленное, вычерпанное до дна тело. От мысле-облака осталось одно воспоминание, будто оно снова превратилось в куцее сознание, не покидающее пределов черепа. Столько лет Вадим копил силы – выходит, не зря? Звонок перехватил его на полдороге. Поколебавшись, Вадим нехотя влез в штаны, наудачу распахнул дверь, и тотчас в его рёбра ткнулся предмет, в котором он с оторопью узнал пистолет. Поднял взгляд и встретился с глазами костлявого парня в джинсовом костюме. Рядом ждал элегантный мужчина, знакомый по «Лас-Вегасу». Нет, взмолился Вадим, только не сейчас! На вас у меня уже не хватит сил. – Не надо дёргаться, – участливо предупредил элегантный. – Эта штука, знаете ли, стреляет… Позвольте войти. Вадим сглотнул слюну и отрицательно помотал головой. Жёстко скривив губы, джинсовый надавил дулом на рёбра. Вадим не шелохнулся, и тогда парень коротко смазал второй рукой ему по лицу. Видимо, и эта рука была не пустой, потому что удар получился оглушающим. Вадим шатнулся, схватившись за скулу, однако прохода не освободил. – Дурак, – пробормотал он, удивлённо разглядывая окрашенные кровью пальцы. – Кто ж так с хозяином? Парень осклабился и попытался ударить Вадима рукоятью – многие наглеют, не встречая сопротивления. Но тут он ошибся: единственное, что Вадима сдерживало, – как раз пистолет. И только дуло отвернуло от его рёбер, как Вадим ввинтил кулак под челюсть джинсового. Тот ещё кувыркался по ступеням, когда Вадим, поймав элегантного за рукав, вдёрнул его в квартиру и захлопнул дверь. – Ну-ну, полегче, – пробормотал гость, обеспокоенно оглядывая пиджак. – Я же сам этого добивался. – Извините, – сказал Вадим, – однако придётся вас обыскать. – Бога ради. – Элегантный с готовностью поднял руки, но тут из комнаты раздался презрительный голос Эвы: – Впусти его: он чист! Пожав плечами, Вадим поднял с пола пистолет джинсового, покрутил между пальцами, вздохнул и засунул на антресоли, подальше от греха. – И правильно, – одобрил гость. – Без него спокойней. Будто не знал этого с самого начала. Вадим втолкнул его в комнату, и тот застыл на пороге, изумлённо озираясь. Он явно не имел дел с такими разгромами, и это отчасти примирило Вадима с ним. На диване, посреди смятых простынь, восседала нагая, будто туземная принцесса, Эва и с брезгливым прищуром разглядывала гостя. На секунду перевела взгляд на Вадима и щёлкнула крепкими зубами, давая понять, что, если её сейчас не накормят, она слопает кого-нибудь из присутствующих. Нехотя Вадим убрался на кухню, сквозь приоткрытую дверь вслушиваясь в разговор. – Кажется, я не вовремя? – осведомился гость. – Без вступлений! – раздражённо откликнулась Эва. – Говори, зачем пришёл, и выметайся. – Собственно… – растерялся тот. – Ну хорошо. Вот если ваши возможности соединить с моими связями… – Ясно, – оборвала Эва. – Всё? – Но послушайте… – Хватит! – хлестнул голос женщины. – Убрать! Вадим ещё прикидывал, не ему ли адресован этот приказ, когда по коридору неслышно мелькнул громадный Адам и тут же вернулся, бережно неся перед собой визитёра, на удивление спокойного. Интересно, сумеет ли он с таким же достоинством скатиться по лестнице? Вадим повернулся к плите, но в эту секунду сзади прошелестели шаги и голой спиной он ощутил горячее тело Эвы. Крепко обняв, она куснула Вадима за ухо и укорила нежным голоском: – Чуть не сломал меня, дурак! Её руки скользнули по его бёдрам, и Вадим затрепетал, чувствуя, как в нём снова вздымается волна желания. Но Эва уже отпустила его и подсела к столу, ожидая кормёжки. Можно было не сомневаться, что она повторит штурм – но не раньше, чем восполнит запас калорий. Действительно, чуть погодя атака состоялась, выкачав из Вадима последнюю энергию, будто Эва и впрямь была завзятой упырицей. Впрочем, после каждого сеанса его силы восстанавливались с чудесной быстротой и приличным избытком – так что обмен был честным, насколько это возможно для Эвы. Более того, Вадим подозревал, что именно так в него внедрялись новые качества, вроде экстрачуткости и ясновидения, – хотя, может, как раз его прибывающая сила выдавливала из подсознания новые пики, заодно поднимая прежние? – Ладно, что имеем? – спросила ведьма прежде, чем Вадим успел из неё убраться. – Да очнись же!.. – Я – тебя, – пробормотал он размягченно. – …сказал медведь капкану, – фыркнула Эва. – Не обольщайся, мой сладкий, строение тел тут не играет роли. – Кстати, об анатомии, – спохватился Вадим. – У меня ж встреча с работодателями! – С Кирой? – С ней, – нехотя признал он. – Но лишь как с представителем заказчика. – Вместе пойдём, – решила женщина. – Это ведь в твоём филиале? Вадим кивнул, прикидывая возможные последствия такой тройственной встречи. Впрочем, планировал подойти и Тим – так что равновесие, бог даст, будет соблюдено. – Придётся поспешить, – сказал он с сожалением. – Время поджимает. – А разве я тебя держу? – осведомилась Эва. Со вздохом Вадим поднялся с её распластанного тела, поплёлся в ванную. Холодная вода слегка взбодрила, во всяком случае одеться он смог без посторонней помощи. Зато Эва порхала по комнате будто кузнечик, из старых своих шмоток подбирая наряд – взамен утраченного вчера. К счастью, за все годы Вадим так и не решился ничего выбросить, будто в самом деле ждал её возвращения. Из квартиры они вышли вместе, однако проходную миновали порознь, чтоб не добавлять волнений вахтёрше, и без того невзлюбившей Вадима. В парке воссоединились и подгадали нырнуть в заброшенный дом не замеченными, благо народ с улиц давно схлынул. Направив Эву в квартиру, Вадим спустился в подвал, намереваясь проверить одно подозрение, возникшее, пока он возился тут с вентилями. Действительно, углубившись следом за трубами в бетонную нору, Вадим скоро добрался до разветвления, где обнаружил канал горячей воды, исправно поставлявший её до сих пор, но с большим разбором: лишь «достойнейшим из достойных». Поднатужась, Вадим разблокировал проржавелый кран и пополз по норе обратно, с удовлетворением ощущая, как нагревается одна из труб, пустовавшая столько лет. Оказывается, не так сложно попасть в избранные – надо лишь захотеть. И не принимать за должное порядок вещей, установленный другими для собственного удобства. Отряхивая извоженные колени, Вадим поднялся по лестнице, бесшумно проник в квартиру и на пороге гостиной замер, изумлённый: конечно, он наводил здесь порядок, но не до такого же лоска! Теперь тут всё блестело и сияло, а по комнате было разбросано множество уместных и симпатичных мелочей, собственно, и создававших уют. Виновница сего, неугомонная Кира, «свежевымытая и надушённая», как грозилась давеча, восседала возле уставленного отборными яствами столика, закинув одну стройную длинную ногу на другую, и вела оживлённую беседу с Эвой – судя по непринуждённости атмосферы, сумевшей выдать себя за близкую родственницу Вадима. – К сведению присутствующих, – вставил он, дождавшись паузы. – Горячей ванны не угодно? – Вот кстати! – откликнулась Эва и тут же выскользнула в коридор, прикрыв за собой дверь. Окинув его насмешливым взглядом, Кира произнесла: – Ты б ещё кузнеца с собой привёл! – Зачем кузнец? – в тон ответил Вадим. – Не нужен нам кузнец. – А сестра – зачем? – Для знакомства. Должен я представить тебя членам семьи? – Ты настолько старомоден? – Просто я стар. Ты ведь знакомилась с моим личным делом? – Кстати, там не поминается никакая сестра, – небрежно заметила Кира. – Ну, мало ли что там не поминается! – Не выдержав, Вадим отвёл глаза. – И потом, всё равно скоро придёт Тим. – А то б ты показал, да? – засмеялась девушка. – Ох и жулик! – В любом случае, без Эвы не обойтись – если хотите меня использовать, – сказал он. – Во-первых, она и так всё узнает, ибо видит меня насквозь; во-вторых, её присутствие повышает мою ценность на порядок, если не больше. Правда, иметь с нею дело непросто. – Но ведь ты поможешь нам? – вкрадчиво спросила Кира. – В конце концов, я не жадная, могу и поделиться, тем более – с сестрой. – Если интересы совпадут, – ответил Вадим. – Должен заметить, у меня сильная неприязнь к Главам вообще и к Первому в частности. Придётся выбирать из двух зол, а тут, сама понимаешь, возможны варианты. – Кстати, Алексу ты понравился, – неожиданно вспомнила Кира. – В том смысле, что он не ждёт от тебя подвоха. – Ну, это я могу обещать!.. Конечно, если вы верите на слово. – Вообще Алекс редко ошибается, – задумчиво продолжала она, – а вдвоём мы не ошиблись ни разу. – Вообще я не навязываюсь, – передразнил Вадим. – Тем более с Эвой. Так что «торг здесь неуместен». – Да, но вчера предполагалось, что в паре с тобой буду работать я! – Гарантирую тебе полную загрузку и по меньшей мере двойной эффект, поскольку теперь в группе будут четверо. – Что, ещё кто-то? – забеспокоилась Кира. – Не «кто-то», – поправил Вадим, – а такой «шкаф», рядом с которым я кажусь зачуханной тумбочкой. И уж «ключик» у него, я доложу!.. – Не терпится меня сбагрить? – Вовсе нет. Честно сказать, я предпочёл бы стать «собакой на сене», но уж лучше Адам, чем кто-то другой. – Боже, ну и имена у «райской парочки»!.. А он тебе вроде брата? – Двоюродный, – прикинув, ответил Вадим. – Через Эву. – Чёрт ногу сломит в вашем родстве, – покачала головой Кира. – Семейный подряд, надо же!.. А кем стану я – другом семьи? Или общей подстилкой? – Приёмной дочкой, – предложил Вадим. – Между прочим, Эве тоже немало лет. – Сколько? – Не скажу, – отрезал он, хотя правильней было: «Не знаю». Из-за двери выпорхнула Эва, обёрнутая вокруг бёдер махровым полотенцем, тряхнула влажной гривой и, босиком пробежав к креслу, запрыгнула с ногами. – Я напускаю ванну, – сообщила она, дрожанием ноздрей наметя брезгливую мину. – Ну давай, грязнуля, время ещё есть! Когда-то Вадим окунался каждый час, лишь бы не раздражать её обострённый нюх, а теперь сам обзавёлся беспокойным обонянием. После тех загаженных нор и впрямь не мешает помыться. – А я могу потереть спинку, – невинно предложила Кира, искоса поглядывая на «сестру». – Право же, мне несложно! – На твоём месте я б не отказалась, – улыбнулась та, обманув Кирины подозрения. – Где ещё найдёшь такую банщицу? Вообще Эва была ревнивой, даже очень, – только проявлялось это у неё не как у всех. Пожав плечами, Вадим направился к выходу. – Так мне идти? – спросила Кира ему вослед. – Конечно, иди, – ответила Эва. – Не ждать же, пока позовёт? А не справишься, я подсоблю! Мы ведь не жадные, верно? Озадаченно оглянувшись на её приветливое лицо, Кира поспешила в коридор итщательно закрыла за собой дверь, как Эва недавно. – Она что, подслушивала? – шёпотом спросила девушка, придержав Вадима за локоть. – Или на тебе был «жучок»? – Ей не надо подслушивать, – сказал тот. – Она слышит. – Как это? – Смотри, – через вторую, ещё не прибранную комнату он указал пальцем на окно и даже прочертил направление. – Сейчас пролетит птичка. В ту же секунду поперёк проёма мелькнула серая тень. – Откуда ты знал? – недоверчиво спросила Кира. – Услышал. А у Эвы слух ещё тоньше. – Сможешь повторить? – Сколько угодно, – рассмеялся Вадим. – Вот сейчас, смотри! – И снова черкнул по воздуху пальцем, предвосхищая птичий пролёт. Теперь она попросту растерялась. – Ты хочешь сказать… – Да, – подтвердил он. – Через две закрытые двери, сквозь шум струи и собственный плеск Эва прекрасно разбирала, о чём мы говорили. И Тима она услышит задолго до того, как он войдёт в подъезд. А если войдёт не Тим… сама понимаешь. – Господи, а кровь вы не пьёте? – ужаснулась Кира. – Я-то удивлялась, откуда в тебе столько здоровья! – Если помнишь, я даже не ем мяса, – ответил Вадим, усмехаясь совпадению: давно ли сам о том же спрашивал Эву! Ехидно поинтересовался: – Не раздумала тереть мою спину? – Иди уж! – Она подтолкнула Вадима к ванной. – Думаешь, испугалась? Щас! – А думаешь, меня вообще кто боится? – поддел он напоследок. – Плохой бы я был вампир. – Иди, иди, – проворчала Кира, всё же нахмурясь. – Видали мы таких!.. Вдвоём они вступили в комнатку, где в квадратную ванну, уже наполненную сугробом пены, хлестала желтоватая горячая струя. Под широким зеркалом теснились разнокалиберные склянки, аэрозоли, тюбики, а также станочки, щёточки, гребешки, ножнички, в изобилии запасённые Кирой, – не говоря о мочалках и мыле. Второе зеркало, ещё роскошней первого, хотя треснутое, уютно мерцало вдоль всей ванны, под двумя притушенными светильниками. – Будто чувствовала, что включу воду, – заметил Вадим, оробело озираясь. – Брашки-то – прелесть, в самую точку! Тебе бы в дизайнеры податься, а? – Мне и на своём месте неплохо, – отмахнулась Кира и оглядела его с вызовом: – Сестра, говоришь? Отработанным взмахом она сдёрнула с себя платье, в два приёма стряхнула туфельки и уже совершенно нагой присела на край ванны, пробуя воду. От столь резкого перепада у Вадима перехватило дух – будто не в таком же виде девушка крутилась вокруг него совсем недавно. А она, эффектно вскинув руки к затылку, уже скручивала пушистые волосы в узел, дабы не замочить, – словно решила ввести в традицию их совместные купания. – По-моему, речь шла о «потереть спинку», – осторожно напомнил Вадим. – А если решила поберечь платье, вовсе не обязательно бросать его на пол. – Я привыкла подходить к делам ответственно, – ответила Кира, погружаясь в трескучую пену. – Чтоб обработать тебя как следует, нужен упор. Не могу ж я эдакую спинищу тереть вполсилы? Со вздохом Вадим поднял платье, аккуратно повесил на плечики. – Знаешь, когда-то, ещё до Отделения, мы с приятелями сочиняли буриме на тему «Круиз» – ну там, приключения совтуриста за «железным занавесом», то-сё… Так вот, каждый из нас – каждый! – посчитал долгом хоть раз, да загнать беднягу в публо-дом. Такая у него была судьба. – Ты к чему это? – подозрительно спросила Кира. – К тому, что это мы уже проходили, – мрачно сообщил он, кивая на ванну. – И знаешь, кто была последней? – Наверно, Алиса? Так я не суеверная, – успокоила Кира. – Иди же, а то «сестрёнка» заскучает!.. Кстати, ей хорошо слышно? – Ещё бы! Может, позвать её – тебе для компании? – Я что, похожа на таких? – оскорбилась она. – А разве нет? – Ну, разве только втроём, – нехотя уступила девушка, – в узком семейном кругу… Эва ведь не станет возражать? Вадим прислушался, усмехнулся. – Ну? – спросила Кира с любопытством. – Она-то не возражает. Ладно, хватит провокаций! Раздевшись, Вадим опустился в воду и блаженно вытянулся вдоль стройного тела девушки, умиляясь непривычному простору. Они вполне помещались здесь рядом – не то что во вчерашней раковине. Конечно, это не Юлькин бассейн, так ведь и квартирка-то – типовая. Жили ж люди! – Тима не слышно? – прошелестела Кира, краями нежных подошв елозя по его рёбрам. – У нас ещё есть время? – Время-то, наверно, есть, только от моего «сучка» теперь мало проку: батарейки сели. Или речь шла о «ключике»? Чёрт, запутался… – «Сестрица» удружила? – догадалась девушка. – Может, всё не так безнадёжно – давай проверим? – Зачем лишние разочарования? К слову, упырям эта машинерия ни к чему – они ж бессмертные. И вообще, «мне отсюда прекрасно видно». Возраст, знаешь ли. – Слыхали мы эту песню! – Кира досадливо пнула пяткой его в грудь. – Многим её поёшь? – Разве одну её? У меня обширный репертуар. Ты же знакомилась с личным делом: тот ещё певун!.. Между прочим, – хмыкнул Вадим, – у тебя на подошвах синева. С чего бы? – Чёрт, – она изогнулась в позе спартанского «мальчика, вынимающего занозу», – это колготки красятся. – Не колготки красят человека, – глубокомысленно заметил он. – Придётся и тебя потереть. – Придётся, – согласилась Кира, распрямляясь. – Ладно, не хочешь расслабиться… – Куда больше! – …давай займёмся делом. – Что, прямо здесь? – А чем плохое место? Эва нас слышит, ты – её. А мне её слышать не обязательно, верно? – Девушка проницательно улыбнулась. – Может, для этого она и выпихнула нас сюда? – «Умненький Буратино», – похвалил Вадим. – Мне б и в голову не пришло. – Рассказывай! – не поверила Кира. – Да я не в претензии, так даже удобней. – Ещё бы, – пробормотал Вадим размягченно. – А уж мне-то!.. – Итак, в нашей группе четверо, – констатировала она. – Причём трое, насколько я поняла, имеют запредельные возможности. – Вообще-то двое, – поправил Вадим. – А я – так, погулять вышел. – Ну да, видала я твои прогулки!.. И ты уже наблюдал меня в деле, хотя и без обычных наших «маленьких хитростей» – в чистом, так сказать, виде. – Не столько в чистом, сколько в голом, – опять вставил он. – Мне понравилось, правда! – Чёрт, появилась бы твоя родственница на пару деньков позже, – с досадой сказала Кира. – Уж я бы тебя раскрутила! – Не исключено, – признал Вадим. – Так что там насчёт «хитростей»? – А то, что при умелом использовании они вполне смогут заменить вашу сверхчуткость. И тогда посмотрим, кто кого умоет! – Мы ведь распределили обязанности, – заметил он. – Ты моешь меня, я – тебя. Могу даже повторить тот массаж, лишь бы не нарушать заведённый порядок. Фыркнув, девушка плеснула в него пеной и продолжила: – Наша цель – Шершни. И подобраться к ним проще через крутарей – это ты верно рассудил. Но вот к чему нам «Тим и его команда»? В своё время мы интересовались воображенцами… – Даже курировали? – с улыбкой спросил Вадим. – Ненавязчиво так направляли, да? Правда, самому Первому они не угрожали, но ведь кто знает, куда может завести бесконтрольное фантазирование!.. – Именно. В конце концов, служба безопасности для того и… – А вам не приходило в голову использовать их для своих нужд? – перебил он. – Или побоялись не совладать? Уж в уме им не откажешь. – В зауми тоже, – раздражённо парировала Кира. – Такого наплетут!.. – Наверно, ты не любишь фантастику? – участливо спросил Вадим. – Признаёшь реальность «от сих до сих», в пределах наблюдаемого лично и подтверждённого официально. Может, до сих пор гадаешь, не морочу ли я голову своими сверхкачествами и в чём тут фокус? Бог мой, девочка, как же скучно тебе жить!.. Ты полагаешь, будто познала мир до тонкостей, и не ждёшь от него нового – а вот я, старый дурак, не перестаю ему удивляться. – И к чему сия прочувственная речь? – холодно осведомилась она. – Суть в том, моя прелесть, что нынешнюю ситуацию не охватить здравым смыслом, и твоего знания жизни тоже не хватит. Конечно, ты – девушка практичная, не говоря об Алексе, но теперь это станет помехой. Потому-то здесь и требуются те немногие в губернии, кто сохранил незашоренность. Может, раскручивать придётся не банальный заговор, а нечто помасштабней. – Но ты согласен, что Шершни копают под Первого? – Кто их знает, милая, кто знает… Если они с такой лёгкостью вынули тебя с вечеринки, что мешает им устроить покушение на любого? Наверно, ещё не подошёл срок. – Какой ещё срок? – Срок «Зероу», – загадочно произнёс он, выкатив глаза. – Как в шпионских романах. – Ну тебя!.. Ты когда-нибудь бываешь серьёзным? – В гробу – может быть, но не в ванне. Подняв голову, Вадим прислушался. – Что? – с любопытством спросила Кира. – Вот и Эва требует: «Хватит трепотни!» И, кстати, благодарит за фрукты – кажется, на мою долю уже не останется. – Откуда у неё такой жор? – возревновала девушка и снова принялась пинать в него жёсткой пяткой: – Ну говори, говори!.. – А ещё, бывает, окунают с головой под воду, – с усмешкой подсказал он. – Дёрг за ноги, и дальше – бульк, бульк, бульк… – Вадим вдруг поймал её за лодыжку, точно в капкан, и даже обозначил рывок. – Не подставляйся, – посоветовал он. – Игры играми, но мало ли на кого нарвёшься? Когда вода захлёстывает лицо… Один ухарь так трёх жён заиграл до утопления, предварительно застраховав. И никаких следов насилия! – Гримасы буржуазного мира? – поинтересовалась Кира, даже не пытаясь вырваться. – Человек человеку волк? – У нас, можно подумать, овечка!.. Ты походи ночью по улицам. – Отпустив её, Вадим потянулся за мочалкой. – Тим уже вышел из дома, – объяснил он девушке. – Через полчаса будет здесь, так что пора шевелиться. – И хмыкнул, глядя в её изумлённые глаза: – Видишь, в чём твоя беда? Либо отрицаешь всё чохом, либо готова поверить в любую чушь. А фантастика как раз и даёт иммунитет к небылицам. Постепенно привыкаешь к высоте, и землю из вида уже не теряешь. Кира попыталась возмутиться, но он уже принялся за её подошвы, стирая синеву, а протестовать с задранными ногами ей показалось неудобно. Увлёкшись, Вадим отмочалил девушку снизу доверху – скрупулёзно и деловито, словно профессиональный банщик. А та с не меньшим удовольствием ему подставлялась, застенчиво улыбаясь. Взять, что ли, лицензию на индивидуальный помыв женщин – хорошеньких и молодых? Кривя губы, Вадим слышал злорадные смешки ведьмы, возможно, не без умысла, в предвкушении подобной сцены, выпившей его до дна, – уж она умела заглядывать в будущее. Можно подумать, в прежние разы Вадим использовал ситуацию!.. Похоже, чистая эстетика начинает возобладать у него над сексом. И что это: возрастная деградация или расплата за продлённую молодость? – Всё ж ты не хищник, – прошептала Кира, словно подслушав его мысли. – Любой другой не упустил бы случай – хотя бы для самоутверждения. – «Пометил бы территорию»? – вспомнил он, невольно поежась: ещё одно совпадение? Правда, с Алисой об этом говорили не в ванне. – Именно, – согласилась Кира и повторила разочарованно: – Нет, на хищника ты не тянешь! – Среди билдеров я известен как Лось, – сообщил Вадим. – Дарю вашей фирме – чем не кликуха!.. Между прочим, а как зовёшься ты? – Ласка, – призналась девушка не без смущения. – Ну да? – изумился он и едва удержался от смешка. – А ты слыхала, что ласки перегрызают у копытных вены, чтоб напиться крови? – Нужна мне твоя кровь!.. Не надоело? – Да, – согласился Вадим, – мы вернулись к той же теме, хотя с другой стороны… Кстати, твои подошвы я всё же отдраил. – Хватит, – Кира отобрала у него мочалку, – не то и загар сотрёшь. Теперь моя очередь. – Тебя не смущает разница площадей? – Буду мыть через два раза на третий – вот и сравняемся. Давай, давай, мы же договорились! Со вздохом Вадим подчинился, ощущая себя довольно глупо: одна женщина моет для другой? А другая тем временем уминает припасённую первой кормёжку. Может, я здесь лишний? Сами разберутся, без меня. Однако Кира старалась всерьёз, словно бы для себя, и этим только добавляла Вадиму угрызений: что он мог дать ей, кроме массажа? Алисе, впрочем, хватало – и к чему это привело? Не лучше ль пресекать поползновения в самом начале? · «You are so beautiful, – со вздохом пробормотал он, – to me». – Снова песня? – догадалась девушка. – Чья? – Из всех коккеров я уважаю лишь Джо. Ещё он пел: «unchain my heart, let me free», – тоже по теме. Вадим усмехнулся: кто б оценил мои терзания? Уж не кокетничаю ли? Хотя в моём возрасте… И всё равно, игры на краю до добра не доводят. Пора с этим кончать – точнее, заканчивать. Будто почувствовав в нём перемену, Кира не давала рукам лишней воли и трудилась над Вадимом сосредоточенно, словно над ребёнком или больным, ничего не пропуская, но и нигде не задерживаясь сверх положенного. А может, ей не очень хотелось – просто испытывала Вадима на прочность. В конце концов, почему не повязать его ещё и этим? – Вот теперь Тим действительно на подходе, – сказал Вадим. – И уж с ним я делить ванну не собираюсь – чай, не в Японии. Посему давай выбираться. – Что ж, давай, – с сожалением согласилась Кира. – Мне он тоже не ко двору. И кто выдумал, будто сильные women любят слабаков? – Скорее, слабаки любят сильных, – усмехнулся он, – причём с таким упорством бьют на жалость, что мало кто выдерживает. Опять же – готовое дитё, хотя и взрослое. – То-то ты с ним возишься, – подхватила девушка. – Тоже, мамочка! – Посмотрим, надолго ли хватит тебя. Со стороны всё кажется простым. Поставив Киру на ноги, Вадим включил душ и некоторое время заворожённо наблюдал, как по её мерцающей, будто полированной, коже соскальзывают клочья пены. Затем помог девушке выбраться из ванны и скоренько ополоснулся сам. По примеру Эвы обернув чресла полотенцем, Вадим прошлёпал к входной двери и распахнул её за мгновение до звонка – Тим и застыл так, со вскинутой рукой. – И тебе хайль, – ухмыльнулся Вадим. – Опаздываешь, конспиратор. Следы, что ли, запутывал? – Можно подумать, ты терял время! – парировал Тим, от зависти сделавшись проницательным. – И с кем кувыркался теперь – небось с Кирой? – Не терпится отбить у меня хоть кого-то? – не остался в долгу Вадим. – Ради такого стоит жить. – И добавил ворчливо: – Обувь снимай – лучше с носками. Не намоешься после вас! Предвкушая сюрприз, он повёл приятеля в гостиную и не разочаровался: тот застыл на пороге как вкопанный, взирая на двух завёрнутых в полотенца красоток, сияющих юной (или вечной) свежестью и грациозно восседающих по обе стороны столика, не менее аппетитного. – Это у вас такая униформа? – наконец выдавил Тим. – И где её выдают? – В ванной, – ответил Вадим. – Если, конечно, желаешь. – Спасибо, я уже мылся на неделе, – серьёзно сказал Тим. – Или без этого не кормят? – Смотря на какое блюдо заришься. – Матка бозка, где уж мне!.. Дайте хотя бы на столике попастись. – Барашек ты наш, – сказал Вадим. – Ну, подсаживайся. Поешь пока сам. Тим оглянулся на него с недоумением: мол, ты о чём? – Есть подозрение, будто в наши ряды затесались вампиры, – объяснил тот. – Кстати, вторую зовут Эва. – Пейте меня, ешьте! – с готовностью разрешил Тим. – Только сперва накормите – вторые сутки пощусь. – Так садись! Вадим приставил к столу вторую пару кресел и сам подал гостю пример, благо после Эвы осталось немало. Несколько минут они сосредоточенно насыщались – под внимательными взглядами женщин. – Итак, – не выдержала Эва, – какие новости у наших друзей? Как ни забавно, Тим не усомнился в её праве на вопросы, хотя видел впервые. Судорожно сглотнув, он отложил вилку и доложил: – Новости, увы, неважные. Оказывается, в ту ночь и в последующую Шершни крепко пошерстили спецов, а из воображенцев пропали двое!.. На власти, сами понимаете, надежды мало. Они даже облегчают Шершням задачу – своим идиотским стремлением рассадить всех по клеткам и на каждую повесить бирку. И всё равно спецы долго бы раскачивались, если б не мои злоключения и не благой пример Вадима. За сегодня, насколько я знаю, многие перебрались в пустующие дома, – но теперь за них могут взяться блюстители, не говоря о шушере, серках и прочей нечисти. Вне удушающей опеки государства мы и в городе уязвимы, как в джунглях. Нужна охрана или хотя бы оружие – а где взять? – У крутарей, – сказал Вадим. – Теперь понимаешь, зачем они вам? – Да, но мы-то им на кой ляд? Ведь никакого навара – одни хлопоты! – По крайней мере, не достанетесь Шершням. – Тогда проще нас перебить. Нет человека – нет проблемы… всё по классику. – Вы сами в себя не верите, – укорил Вадим. – Чего тогда ждать от других? Не настолько спецы оторваны от жизни, чтобы решать только абстрактные проблемы. – Пойди, докажи это крутарям!.. – Как раз меня они примут. – Тебя-то конечно, – обиженно пробурчал Тим. – Встретят по бицепсам, проводят по уму. А вот нас по чему встречать, по какому месту? – По животу, – со смешком вставила Кира. – Всё равно он вплывает первым. – Ладно, не такой уж у меня… – Паучок! – безжалостно заклеймила девушка. – Ручки-ножки тонкие, а посредине – брюшко. – И голова, – робко возразил Тим, снова берясь за вилку. – «Без мозгов», – не удержался от цитаты Вадим. – Ладно, крутарей мы берём на себя, – отсекая трёп, объявила Эва. – А вот кто вправит мозги творцам? – Может, Алекс? – предположил Вадим, глядя на Киру. – Должен же от вашего курирования быть прок! – Я выясню, – отводя глаза, сказала девушка. Выпростав из-под себя ноги, Эва протянула их к Вадиму, уложив на колени, свободно раскинулась в кресле. Бедняга Тим, искоса пожиравший её глазами, при этом едва не поперхнулся, а Кира только завистливо вздохнула: хороша «сестрёнка», нечего сказать! – Надо втемяшить творцам, – жёстко продолжила Эва, – что для собственного блага надо поступиться снобизмом (конечно, если для них он не дороже свободы!) и пойти на временный союз с панцирниками. Хватит вашим умникам красоваться друг перед другом и обижаться на прочий мир – пора впрягать мозги на всю катушку, пока за них это не сделали другие! – Юстиан показался мне разумным человеком, – заметил Вадим. – Может, переговорю с ним? – А я на что? – встрял Тим. – По-вашему, и уболтать никого не сумею? – Да уж, ты наболтаешь! – с пренебрежением сказала Кира. Наклонив голову, Тим посмотрел на неё, словно заинтригованный пёс. – И чего ты меня шпыняешь? – спросил он. – Влюбилась, наверно? – Ну ещё бы! – Сегодня нам не до Юстиана, – рассудила Эва. – Дадим Тиму время до завтра, только пусть он этот разговор запишет. Она с ожиданием уставилась на Киру. Пожав плечами, та покопалась в сумочке и выложила на столик, перед Тимом, наручные часики: – Разберёшься? – Уж как-нибудь, – буркнул он, надевая часы на запястье. – А заночевать здесь я могу? – И с опаской покосился на Киру. – Ну да, разбежался на готовое! – не задержалась она. – Привык ездить на других? Так отвыкай! – Можешь занять соседнюю квартиру, – разрешила Эва. – К ней всё подведено, осталось прибраться. А на подъездную и коридорную двери установим по замку – собственно, их уже ставят. Почувствовав на себе Кирин взгляд, Вадим кивнул, подтверждая, – последние несколько минут от входа в подъезд доносились характерные шорохи. Адам времени не терял. – Но колхоза не устраивать! – строго добавила Эва. – Только ночлег, понятно? Не хватало и сюда навести Шершней. – По-вашему, я вчера родился? – обиделся Тим. – Сам не соображу? – Лучше перестраховаться, – вступил Вадим. – Об этой «малине», кроме нас, знает Юля да ещё, может, Алекс – ими и ограничимся. Нашу троицу выследить сложно, Кира – профи, но Тиму следует поберечься, иначе здесь станет людно. Небольшой инструктаж ему не помешает, как считаете? – Попробую слегка поднатаскать, – с сомнением предложила Кира. – Не совсем же он дурень, верно? – Тим? – спросил Вадим. Тот поднял руки, сдаваясь. – На этом и закончим, – подвела итог Эва. – Помылись, потрепались – пора за дело! Выскользнув из полотенца, она отправилась в ванную за одеждой. Глядя в её оливковую корму, Кира добавила одними губами, для Вадима: «Потрахались». Затем вздохнула с сожалением: но не все. А Тим даже убоялся развернуться – однако до последнего мига провожал ведьму глазами, рискуя окосеть. Всё-таки чутьё у него имелось, и неподъёмных тяжестей Тим стерёгся – в отличие от Вадима. Наверно, Эва теперь общалась с Броном напрямую, не посвящая Вадима в детали, – во всяком случае, когда подоспевший водила-частник забросил триаду к старой пристани, росичи уже организовали большую сходку, созвав всех, кого сумели достать. Встреча проходила в бывшем речном вокзале, ныне приспособленном для нужд Роси. Дорогих гостей ждали: на входе их встретили два юных гиганта-побратима, Руслан с Корнеем, и с почтением провели на второй этаж, по пути миновав несколько внушительных кордонов. – Главное, не встревай, – шёпотом велела Эва. – Переговоры веду я. Привычным клином они вступили в зальчик, раскинув охранительную сеть. Втроём их нельзя было застать врасплох, а круговая оборона триады почти не имела прорех. Подпираемый Адамом, его громадной мощью, мгновенными рефлексами и бездонными ресурсами, Вадим ощущал бы себя паразитом, если б не знал, что и всё, накопленное им, находится в полном распоряжении каждого. Что до Эвы, то она обеспечивала троицу инициативой – вот уж чего у неё было в избытке! Поджидали их четверо – если не считать дюжины гардов, обосновавшихся за спинами главарей. Те уже расселись в ряд за просторным столом, а напротив них скучало единственное кресло, приготовленное высокому гостю. Одним из вождей оказался, конечно, Брон, курирующий большинство губернских торгашей и умельцев, ведающий контрабандой и сношениями с глухоманью, владеющий сетью боевых школ, тренажёрников, бань, саун, салонов. Вторым – тот самый шустрик, Винт, бывший райкомовец, которого Адам едва не спустил с лестницы и который в «параллельном мире» привычно специализировался на продажной любви, патронируя публо-дома, стрип-бары (изредка конфликтуя с Броном на смежных направлениях) и обмен-клубы. Третьим был Гош, а в его ведении находились игорные дома, ломбарды, трактиры, кабаки, винные точки. Выглядел он мрачнее тучи, однако на встречу явился, как миленький. Четвёртым стал Валет, добровольный вассал Брона с немалой автономией, то есть почти союзник. Как и сюзерен, он легко и уже привычно носил на себе груз пластиковых доспехов – впрочем, не такой тяжёлый. Не торопясь Эва проследовала к свободному месту, её партнёры чуть задержались, подхватив на пути по креслу, и синхронно приставили их к столу, по сторонам от Эвиного. Сели трое разом. – Мы в равных правах, – пояснила Эва, – и решения принимаем при общем согласии. – Любезно улыбаясь, она оглядела вождей, кивнула каждому. – А говорить буду я, если никто не против. Кого мы представляем, разглашать не собираюсь, однако наши возможности вы уже представляете, и заверяю: это – цветочки. Как и те беды, что начали сыпаться на ваши головы. До вас ещё не дошло, чем чревата нынешняя ситуация? В общем, она не соврала ни полслова, как и положено «дракону», но впечатление создала скорее ложное. – Можно подумать, ты знаешь больше нашего! – пробурчал Гош. – А собственно, что вы знаете? – подхватила Эва. – Что появилась стая то ли «Шершней», то ли «горцев» и что теперь эта стая начала подминать одну банду за другой – не считая одиночек. – Хе, если б только подминать! – бодро сказал Брон. – А скольких повыбили, вы не считали? Эти ребята не мелочатся, не миндальничают: чуть не по ним – сразу к ногтю. – Действительно, они свирепы и бесстрашны до идиотизма, – подтвердил Винт. – Какой-то жуткий фанатизм – может, они и впрямь с Востока? Только там возможно такое пренебрежение жизнями. – Брось ты! – махнул рукой Гош. – Мало, что ли, у нас пускали в расход? Вроде образованный, а уже позабывал всё к чертям! События последней ночи проехались по нему будто катком – видно, он совсем не спал, подсчитывая убытки. Однако фасон старался держать, не подавая вида, как подкосила иудеев тройная потеря. И куда занесёт Папашку теперь? – Поначалу, говорят, Шершней было с дюжину, – сказал Винт. – Это потом расплодились. – Ну, начинается всегда с одного, – заметил Брон. – Вот сколько их сейчас? Вадим собрался было ответить, но, глянув на Валета, промолчал. – А знаете, на чём жируют горцы? – бросил Гош, угрюмо озирая прочих. – Наркота, ну да! Обычное дело для чёрных. И говорят, забористая штука: вроде как допинг, только безвредный. Оттого-то Шершни не боятся ни хрена, что жрут его каждый день, – и сил у них чуть ли не вдвое! – Насчёт безвредности сомневаюсь, – возразил Брон. – «Химия» тоже считалась безвредной, пока из «химичей» не стали проклёвываться серки. – Откуда берётся эта пакость? – брезгливо спросил Винт. – Ни по одному каналу такой товар не проходит. – Много ты знаешь про контрабанду! – хмыкнул «папашка». – Девочек, что ли, импортируешь? – Послушайте, Гош, – раздражённо парировал Винт, – я ж не поминаю сивуху, которой вы потчуете… – Похоже, опять всплывает Институт, – вмешался Вадим. – До сих пор все новинки поступали оттуда. – Собственно, какие новинки? – спросил Винт. – Пара-тройка препаратов – ещё не… – А разве вы не смотрите тивишники? – На кой сдалась эта хренотень! – хрюкнул Гош. – Ну почему, там бывают… – заговорил Винт. – Погодите-ка, – прервал Брон. – Институт оставим на десерт – пока и Шершней выше крыши! Вадим заткнулся, кляня себя за несдержанность. Действительно, всему своё время. Вот Валет сегодня помалкивает – обычно он активней. А если вспомнить его контакты с Арканом… И что предпримут Шершни, когда прознают про тройственный союз? Уф, как омерзительны подозрения! – Кой чёрт их принёс? – проворчал иудей. – Только начало устаканиваться… – Что было – прошло, – лучезарно улыбаясь, сказала Эва. – Вопрос в другом: сможете вы победить Шершней? – Ну, если бы все объединились, – с готовностью начал Брон, – мы б этих пришлых шакалов… – Ни хрена мы не можем! – отрубил Гош. – У них же дисциплина не чета нашей, и башляют куда щедрей. Падальщики сами стекаются к ним под крыло и врастают намертво. Я уже пробовал горцев прижать – куда там!.. Да хоть бы мы собрали всех и объявили войну, всё равно не сладить – поздно, момент упущен. – Вы – пессимист, – укорил Винт. – Это неконструктивно, знаете ли. – Тебя послушать, старина, и жить не захочешь, – улыбаясь, поддержал Брон. – Нам как, самим вешаться или Шершней попросить? – Конечно, мы побултыхаемся ещё, – мрачно откликнулся иудей. – А только деваться некуда: или возвращаться в Крепость… – Ждут тебя, как же! – фыркнул князь. – …или подчиниться Шершням… – Чтобы какой-нибудь гнид тебя «опустил»? – Брон хлопнул ладонью по столу. – Ну, Гош!.. – …либо очертя голову кинуться под бульдозер – пока тебя не раздавят или не пристрелит к чертям кто-нибудь из своих. – Гош хмыкнул. – Только сперва лучше самому же порешить семью, чтобы не досталась Шершням. – Склоняешься ко второму варианту? – насмешливо спросила Эва. – Конечно, можно выторговать условия почётной сдачи, только будь уверен: Шершни их соблюдать не станут, для них ты – никто. Вряд ли они вообще включат тебя в свою пирамиду, скорее выкинут на свалку – хорошо, если живым. Но при любом раскладе ты не останешься прежним. Тебя подвергнут такой ломке, что сам же истребишь своё потомство, если прикажут. – Ну, девочка, ты завернула! – хохотнул Валет, вдруг пробудившись. – Вадичек, хотя бы ты её придержал! – Зови меня Вад, – отозвался Вадим так холодно, будто за него говорила Эва. – Конечно, уважаемые, любой из вас может проверить это на себе, только учтите: обратного пути нет. – Мистика какая-то, – произнёс Винт. – Вы что, серьёзно? – Почему обязательно мистика? – возразил Вадим. – Современная наука может с человеком такое сотворить!.. Просто до сих пор это не применялось в бандитских разборках. – Ну, Вадя, спасибо за комплимент! – засмеялся Валет. – Это кто же из нас… – Вад, – настойчиво повторил Вадим. – Для тебя – Вад. Запомни, пожалуйста. Под его пристальным взглядом Валет прекратил смех, пожал плечами. – Это друг для друга вы деловые, – добавил Вадим, – а для нормального торгаша – бандиты, более или менее сволочные. Единственное его спасение от беспредела – в выборе между вами. Но если Шершни подомнут всех… – Как видите, тут интересы овечек и пастухов совпадают, – снова вступила Эва, пиная его под столом. – В открытой войне с Шершнями у вас действительно мало шансов. Сколько ни выбивай у них боевиков, приток новых не убавится, поскольку там имеется, чем прельстить. – Я ж говорю, – буркнул Гош, – полная безнадёга! – Однако в любой конструкции есть уязвимые места, – продолжала Эва. – И вовсе не обязательно налетать на стену лбом. – А ты знаешь их – уязвимые? – недоверчиво спросил иудей. – В каждом деле главное – вовремя слинять. И если б нас не заперли Бугром… – Поделом вам досталось, – нахмурясь, сказал Вадим. – Добавить бы… – Чего?! – рыкнул Папашка. – Щеня! Но Вадим не устрашился, продолжив: – До сих пор вы лишь доили частников, пугая ерундой, а теперь их в самом деле нужно защищать. И что получается: вы всё время врали, а защитнички из вас аховые? Даже себя не можете отстоять! – А ведь ты не любишь нас, Вад! – укоризненно заметил Брон, едва удерживаясь от ухмылки. – Ай-яй, разве я обходился с тобой дурно? – Тут ничего личного, старина, – возразил Вадим. – Я в принципе не терплю паразитов. Ну какой от вас прок? – Вы ещё откопайте ту байку – про эксплуататоров-капиталистов! – не утерпел Винт. – Кто-то же должен организовывать эту массу? – Тогда чем вы недовольны? Теперь и на вас нашлись «организаторы» – ещё зубастей! – Ну, Вад, ты чего? – обиделся Валет. – Мы ж к вам как к друзьям. – Знаешь, паря, лучше б ты… – угрожающе заговорил Гош, но тут снова вступила Эва, неожиданно поддержав Вадима. – Собственно, чего вы от нас ждёте: любви или помощи? – осведомилась она. – Да, мы не любим вас – какое несчастье, верно? Так бросайтесь в объятия к Шершням, чтобы вас задушили!.. Или есть другой выбор? – Эва покачала головой, глядя на вождей как на несмышлёнышей. – Разве надо объяснять, что самые прочные союзы базируются на расчёте и что верность слову, как и верность господину, крепка до тех пор, пока выгодна? Эта тирада потребовала времени для осмысления, однако затягивать паузу не стоило. – Ну хорошо, – подыгрывая, заговорил Брон, – предположим, мы прониклись грядущей опасностью и возлюбили друг друга настолько, что раздумали потчевать мышьяком. Дальше-то что? – Все вы – люди решительные и энергичные, – сказала Эва, – однако с мозгами у вас проблемы. – Занять, что ли, хочешь? – буркнул Гош. – Заём тут не впрок, – отрезала она. – Но если достанет ума оценить совет… – Ну, давай! – Короля делает свита – слыхали такое? Ситуация сложилась необычная, и прежними средствами не обойтись. Здесь требуется подобие штаба, укомплектованного не вашими костоломами, а людьми побашковитей. – Мягкотелыми, что ли? – Гош презрительно фыркнул. – Можно подумать, от них много проку. Что понимают эти умники? Им только дай: такого наворочают – опять с головой увязнем! – Ворочали как раз крутари, – холодно возразил Вадим. – И не вина умников, что из предлагаемых ими моделей выбирались самые дубовые. – И разве вы уже не увязли? – добавила Эва. – Чего вам терять? – Боитесь, опять не сумеете выбрать? – подхватил Вадим. – Так это не сложней, чем придумывать самому! – К тому же, теперь с вами мы, – заключила Эва. – А вы, кажется, успели понять, что против нас играть опасно: переиграем всухую. – Они могут, – подтвердил Брон. – За остальных не поручусь, но Вада я в деле видел. – Уж не ты ли его и навёл? – проворчал подозрительный Гош. – Что ты, родной? Будто мы первый год знакомы!.. – То-то, что не первый. – Господа, господа! – вмешался обеспокоенный Винт. – Не хватало снова погрязнуть в препирательствах. – Короче, – решительно сказала Эва. – Мы уже контачим с командой спецов, готовой сотрудничать – насколько тесно и плодотворно, зависит от вас. Кроме того, и в окружении Первого у нас имеются свои люди, – Вадим покосился на неё с удивлением, но Эву это не смутило: в конце концов, впрямую она не лгала. – Причём влиятельные. – Надеюсь, не среди репрессоров? – осклабился Брон. – Терпеть их ненавижу! – Вот здесь я солидарен, – пробормотал Вадим, зябко ёжась. – Как будто блюсты намного лучше! – сказал Гош. – Один хрен. – Простите, что значит «свои»? – спросил Винт, словно цитируя Кролика из «Винни-Пуха», и в самом деле добавил с пафосом: – Свои бывают разные! – Уровень любовников вас устроит? – спросила Эва, а Вадим задумался: можно ли Киру считать его любовницей, если он довёл девушку до оргазма простым массажем? Чёрт знает: ситуация, в общем, дурацкая… Или Эва имеет в виду себя и, скажем, Алекса? Вот был бы финт! – Пожалуй, – согласился Винт без уверенности: видимо, в бытность его функционером всякое случалось. «Демократический централизм» штука мудрёная – иной раз такое закручивается, что не понять, где деловые связи перетекают в любовные. Куда там дворцовым интригам, от византийских императоров до русских царей!.. Впрочем, много ль мы о них знаем? – Но полагаться на спецов я бы не стал, – сказал сутенёр. – Нанимать по мере надобности – куда ни шло. А вот приглашать в совет, вступать в союз!.. – Точно, – поддержал иудей. – Мало нам собственных мудрецов? Старейшин-то девать некуда, а к ним юнцы подрастают – всезнайки сопливые. – Чума на оба ваших дома! – в сердцах сказал Вадим. – Разве так трудно понять, чего у вас в избытке, а чего не хватает, и добрать недостающее на стороне? До каких пор сила будет противостоять разуму, будто нельзя их объединить – к общей выгоде? Наверно, порознь это немного стоит, если умникам недостаёт мудрости, а крутарям – мужества, чтобы признать свою ущербность! – А кто сказал, что у нас не хватает мозгов? – пробухтел Гош. – До сих пор как-то обходились. – У вас они устроены иначе: чересчур мощное заземление, – объяснила Эва. – Но тот из Глав, у кого хватит соображения правильно выбрать советника, обставит других на голову – ту, которая станет для него думать. – Ладно, чего копья ломать? – снова вступил коварный Брон. – В конце концов, каждый решает за себя. Кто желает – пусть набирает из спецов штаб, вступает с ними в союзы. А кто «сам с усам» – ради бога!.. Время рассудит. И этот довод оказался сильнее прочих. Крутари с охотой отреклись бы от пришлых умников, наперебой доказывая их никчёмность, – но только все разом. Порознь убеждённость «волков» в своей достаточности резко падает. А вдруг соперник на этом выиграет? Как водится, на первой встрече ничего не решили, однако зёрна были брошены и виды на урожай казались неплохими. Первым поспешил убраться Валет, будто не хотел оставаться с бывшими приятелями наедине. Следом, под шумок, исчезли Эва с Адамом, решив, что больше здесь делать нечего. Соблюдая отлаженный порядок, насторожённые гарды увели своих предводителей, Гоша и Винта, загораживая телами. За ними потянулись росичи, перекрывая оба входа. Наконец в помещении остались только Брон и Вадим, которым торопиться было некуда – во всяком случае, второму.2. Крутой, ещё крутее…
Князь пододвинул к себе графин с душистым мёдом, разлил по бокалам. Поставив один перед гостем, спросил: – Никак не пойму, Вадя, с кем ты? Вадим усмехнулся, вольготно разваливаясь в кресле. – Вот и раньше все допытывались: «с кем вы, мастера культуры?» – сказал он. – Затем уже разъяснили: «кто не с нами, тот против нас». А под занавес припечатали: «если враг не сдаётся, его уничтожают!» Недурной вопросник, правда? Коротко и сердито – прямо пособие. – Это ты к чему? – А к тому, любезный Брон, что в дружбе, как и в любви, лучше иметь дело с тем, кто выше всего ставит Бога, – такой не предаст и не подставит, даже когда уйдут чувства. Как правило, этого не понимают женщины, но ведь ты – Глава! – Ещё добавь: «опираются на тех, кто сопротивляется». – Разве я сопротивляюсь, старина? Я иду своей дорогой, а все почему-то принимают это за бунтарство. Уж «так учили» нас: обязательно причёсывать ближних под себя! А не проще оставить их в покое? – Ну-у, тогда они могут вознестись, и придётся их догонять либо бить влёт. – Усмехнувшись, князь добавил: – «Паровозы надо убивать, пока они чайники». – А ездить на чём? Нет, пока в достатке вагонов с дерьмом, без паровозов не обойтись. Вот разделить бы всех по зонам: паровозы направо, вагоны налево!.. Так ведь вагоны на это не подпишутся, как думаешь? – А ведь ты связался с ведьмой, – задумчиво сказал Брон. – Настоящей, властительной!.. Не боишься? Опасные ж создания. – Они опасны тем, у кого нелады с собой, – возразил Вадим. – «Неча на зеркало пенять!» Потому люди и боятся ведьм, что видят в них собственное нутро – как правило, не слишком приглядное. Если уродлив душой, при виде её можно и умом тронуться. Помнишь Солярис? – А у тебя, значит, внутри тишь да гладь? – И близко нет. Однако до антагонизма не доходит – хоть в этом повезло. А ведьм я скорее жалею. – Смотри, чтоб жалелку не отгрызли, – рассмеялся Брон. – Пожалела овца волка!.. Заметил, как шарахался от неё Валет? – Кстати, о Валете, – неохотно сказал Вадим. – Больше ничего за ним не заметил? – В смысле? – спросил князь, настораживаясь. Пожав плечами, Вадим рассказал про эпизод в лавчонке Эмиля, стараясь точнее цитировать бандитов. Как ни странно, Брон даже не удивился. – Стало быть, Валета всё-таки дожали, – с усмешкой посетовал он, качая гривастой головой. – Спёкся наш Валюшка, увы! – Аркана, выходит, знаешь? – Заштатный уголовничек, сволочь и гнусь. Поначалу шалил по мелочи: то грабанёт кого, то пробует на девочках наварить. Затем сколотил группку и пограбил от души, заодно убивая на заказ. Прославился пытками и даже попался блюстам с поличным, но как-то сумел отмазаться. И кто теперь взял его под крыло? – А что, большой выбор? Росич рассмеялся: – Методом исключения, да? Вадим тоже помотал головой, будто у него заболел зуб. – Всё могу понять, кроме предательства, – сказал он. – Это же Валя!.. – Идеалист, – хмыкнул Брон. – По-твоему, «старая дружба не ржавеет»? Действительно, Валя справный паренёк, однако слабоват для крутаря. – Но предать?.. Господи! – Что делать, он же не со зла: как говорят, «своя рубашка…» А чем оправдаться, ему найдётся. Помяни моё слово, он ещё свалит всё на тебя! – Конечно, Валёк уже влетал в истории. Думаешь, и теперь он слишком размахнулся? – Он оказался не той породы и сунулся не туда. Наверно, ему стоило задержаться в торгашах, несмотря на мускулы. Нынче крутари трансформируются в Истинных: в аристократов духа, в «драконов» и витязей, – и угнаться за этим не просто. Выяснилось, среди крутарей полно пузырей, держащихся на гоноре и злобе, – теперь приходится возвращаться на круги. – Снова сословия? – Но без привилегий. И не по форме. – Не ты первый пытаешься выдать форму за содержание. По-твоему, многие способны глядеть в суть? – Ну, за других не скажу… – А что думаешь о «странниках», кои останутся на отшибе? Не потому, что странствуют, а что странные. Как с ними-то быть? Кстати, и любимые тобой драконы никогда не летали стаями… А куда ты определишь иудеев? – Уж эти нам иудеи, – усмехнулся Брон. – Индейцы недолинчёванные!.. Или ковбои? Кабы не Бугор, давно слиняли б в родную Америку. А так приходится изворачиваться – чтоб и лицо соблюсти, и навар не упустить. Вот и садятся меж двух стульев. – Похоже, ты завёлся, – заметил Вадим. – Должен я спустить пары? – сказал князь. – Гош кого угодно из себя выведет – старый бандит! – Говорят, уже внуки разбойников выбиваются в приличные люди. – Это же сколько ждать!.. – Не теряй надежды – внуки уже появились. Правда, пока по линии Миши. – Тоже бандюга отменный, почище Гоша, – недаром старик его задвигает. К тому ж сплоховал толстячок, пусть не по своей вине. Всё-таки бог есть, раз накрылся их паскудный «Перекрёсток»! – «На бога надейся…» – пробормотал Вадим себе под нос, однако князь услышал и поглядел на него с интересом. Впрочем, расспрашивать не стал. – Господи, ну почему от иудеев так пахнет! – сказал он. – И вправду, видно, лучше единожды претерпеть обрезание, чем каждый день мыться. – Ладно, князенька, притормози, – попросил Вадим. – Без тебя в губернии не продохнуть от патриотов. К слову сказать, иудеи – патриоты покруче иных. Только привязываются они не к месту, как кошки, а по-собачьему, к людям – своим, разумеется. Уж так их слепила история. Послонялся бы сам столько веков по чужим углам! – И всё ж хорошо, что прошлой ночью Гошу неподфартило, – иначе бы он месяц расчухивался! Всех его средств теперь хватит денька на два-три, затем начнётся обвал. Людишки побегут, даром что соплеменники, равновесие нарушится, и что тогда – новый передел? Сейчас Гошу надо соображать, как в лучшие годы. Не то свои же скинут. – Это и волнует вас, да? Я думал, за подданных радеете. – Всё подкалываешь? Была б у меня такая собака, давно бы убил! – Ещё не хватало, чтоб я заменил тебе совесть! – хмыкнул Вадим. – Тут ты и отделаешься от меня – в момент! Какой правитель стерпит угрызения, если их можно порешить отдельно от себя? – Складывается союз, складывается, – довольно сказал Брон, – лишь бы не сглазить. Старикан иной раз такое выкидывает!.. – А как же Винт? – А что Винт? – усмехнулся росич. – Он всегда знает больше, чем говорит. Видно, по тайным своим каналам Винт напал на такое, от чего волосы встали дыбом. Нюх у него редкостный – ему бы в контрразведку! – Сам-то чем планируешь заняться? – Забот выше головы! Одних доспехов сколько понадобится – пока всёналадишь… – Доспехи – штука нужная, – согласился Вадим. – Только всем вашим поделкам до Шершневых скафандров, как до неба. Тут не просто новая ступень – иной принцип. Что-то ощущается в их покрытии, почти магическое. Внутри Гнезда без них делать нечего – не только потому, что маскируют. И как вы не удосужились испытать их на все мыслимые нагрузки! Что значит дилетанты – спец бы мимо этого не прошёл. Или скафандры жаль? – Их же по пальцам перечесть, – ответил Брон. – Вот разживёмся ещё… – Вот испытают их прямо на вас, – посулил Вадим. – Ещё обвиняешь Гоша в скупердяйстве!.. Тебе чего жальче: скафандра или себя? – Так ведь на себе заживёт, – ухмыльнулся здоровяк. – А скафандр не подлатаешь – только менять! – Кстати, Шершневые мечи любопытны не меньше, – добавил Вадим. – Даже не берусь определить, из чего они сделаны, – нет у нас таких материалов, и похожего нет. – По-твоему, в Гнезде не продохнуть от сюрпризов? – Если мы захватим его, то чудом, – подтвердил Вадим. – Шершни ещё не проявили себя и на треть. – А ты оптимист! – хохотнул Брон. – Чего ж дёргаться? – По-твоему, у нас есть выбор? – К слову, союзнички у нас ещё те: Вольт – скользкий; Гош – мнительный. Но ещё труднее ладить с ордынцами: непредсказуемы. – Озабоченно помолчав, Брон спросил, словно выстрелил: – А помнишь, ты похвалялся, что способен договориться с любым, включая Бату? – Не похвалялся, – возразил Вадим, – предполагал. – И добавил со смешком: – «Я не суслик, я – барсук». – Это всё равно! – отмахнулся князь, тоже цитируя мультик либо попав. – Вот и отправляйся к нему послом – я уже всё подготовил. – Не выйдет. – Почему? – Древние монголы требовали от послов пресмыкания, иначе лишали статуса. Я не чиновник и не монах – через себя не смогу переступить. – Я не суслик, не барсук, – проговорил задумчиво Брон. – «Аз есмь царь!» Не волнуйся, я это учёл: Бату примет тебя как гостя… если дойдёшь. – И что это значит? Росич пожал плечами: – Я только цитирую кагана. Выводы делай сам. – Вдохновляющее напутствие! – Я ведь не настаиваю. Но без ордынцев не обойтись, сам понимаешь. Росичей мало, а иудеи с сутенёрами горазды работать лишь на подхвате – бойцы из них аховые. В конце концов, даже с половцами, извечными своими недругами, русичи объединялись – против тех же татар. – И это не слишком им помогло. – Кажется, ты возражаешь? – удивился Брон. – Привычка… Когда мне отправляться – прямо сейчас? – К границе тебя подбросят. А дальше Бату обещал провожатых – не заблудишься. – Уже легче. Действительно, к условленному месту Вадима доставили без проволочек и с должным почётом, как личного друга росского Главы; но дальше пришлось топать пешком. Сопровождала Вадима занятная парочка коротышей: вьетнамец и такой же натуральный, импортный кореец – конечно, северный, «народно-демократический». Бог знает, как они тут оказались – скорее всего по внутрилагерному обмену спецами, задержавшись в губернском науч-городке (во всяком случае, на лимитчиков не походили). Вьетнамец был пошустрей и поактивней корейца, вдобавок лучше владел русским, обосновавшись в России, наверно, задолго до Отделения. На все его выходки кореец отвечал терпеливой, заискивающей улыбкой и явно шёл на поводу у заводного вьетнамца, тормошившего напарника каждую минуту. – Скажи, здоровый парень? – спрашивал вьетнамец, восторженно крутясь вокруг Вадима. – У-у, какой! – Да, – соглашался кореец, демонстрируя торчащие зубы, – большой. – Давай поборемся? – предлагал вьетнамец и хватал Вадима за руку. – Боисся, да? Притиснув его худые локти к бокам, Вадим поднимал малыша в воздух и осторожно отставлял в сторону, после чего тот на некоторое время стихал. Затем опять принимался колобродить. Насколько Вадим знал, даже среди ордынцев вьетнамская команда выделялась особенной, изощрённой жестокостью, – однако этот весёлый и немолодой уже шустрик вовсе не казался страшным. Хотя кто знает: неспроста ж он прибился именно к ордынцам? А улыбчивый кореец вполне мог оказаться не отставным спецом, а, скажем, бывшим агентом корейских спецслужб, некогда орудовавших по всему Союзу как у себя дома. Или же совмещать обе ипостаси – попробовал бы он отказаться! Посещая науч-городок, Вадим запомнил тамошних корейцев, одинаковых словно униформисты, с портретиками Ким Ир Сена на обязательных в любую жару пиджаках, и всегда державшихся плотными стайками – только что строем не ходили. Мало верилось, что отбирали их за способности или научное рвение. И проку от них, кажется, было не больше, чем от вьетнамцев-лимитчиков, – хотя хлопот намного меньше, это да. Улочка кончилась, перед Вадимом открылась площадь. – Иди, – остановившись, вьетнамец мотнул подбородком вперёд: – Вон туда. – Один, да? – удивился Вадим. – Уже довели? – Иди-иди, не задерживай!.. Каган ждёт. Пожав плечами, Вадим оставил проводников и зашагал через площадь, небрежно посматривая по сторонам. И почти сразу обнаружил невдалеке троицу двуколёсных крутарей, пристально следивших за ним. Все трое затаились в тени узеньких улиц, впадавших в площадь, точно ручейки в лесное озеро, и могли выскочить на простор в любой миг, словно чёртики из коробок. Как и большинство, эти ордынцы не были высокими, но их титановые кольчуги распирались массивными плечами, а руки длиной и мощью могли соперничать с лапами орангутанга. И как обезьянам, соразмерные ноги ордынцам, в общем, не требовались, поскольку на землю они ступали редко и даже по лестницам охотней носились на колёсах – эдакие моторизованные аналоги кентавров. «Так, – уныло подумал Вадим, – начинается!..» С самого начала он готовил себя к худшему, однако теперь приходилось настраиваться на драку снова. Не то чтобы Вадим растерял по дороге силы и рефлексы: всего этого вполне хватило бы, скажем, на боксёрский мешок. Наверно, и со спаррингом Вадим бы совладал – при соблюдении всех формальностей и мер предосторожности. Но драться всерьёз, обратить голые кулаки против человека, ещё не причинившего тебе существенный урон? Нет, сам-то Вадим прекрасно понимал, что иногда лучше ударить первым, но вот его мышцы словно бы выключались – у них на такое фантазии не хватало. Этот странный запрет, точно Первый Закон роботехники, доминировал над любыми навыками, и требовалось немало времени, чтоб его одолеть. Иной раз, если заставали врасплох, Вадим расходился только к завершению потасовки, когда поздно было махать кулаками. Впрочем, с каждой попыткой он продвигался по этому пути ещё на шажок, а с появлением Эвы шаги сделались чаще и шире, – однако хотелось верить, что он не зайдёт тут слишком далеко. Даже если сумеет сейчас убедить себя, что драться ему придётся с колёсниками, а не с людьми. И ведь надо не просто их победить, но победить эффектно, дабы впечатлить возможных наблюдателей. А те уже занимали места поудобней: в глубине окрестных зданий Вадим ощутил несколько пар глаз, вооружённых записывающей или передающей оптикой, – прямо как на стадионе. Наверно, и монтажёр уже наготове, чтоб выбирать картинку поэффектней. И кому это пойдёт? Догадаться несложно. Стальные наездники не спешили нападать, давая жертве проникнуться грозящей опасностью. Тут они ошиблись: конечно, Вадима трудно отнести к прирождённым бойцам, но и труса он праздновал редко. А панике поддавался так же трудно, как ярости. Зато время на подготовку ему предоставили – главная его проблема. Несколько раз Вадим напряг и отпустил мускулы, словно накачивал себя энергией, затем резко выдохнул – почти на вскрике. Всё, теперь он готов к схватке! От прежних мотоциклов ордынские двуколёсники ушли дальше других. Помимо бронированных обтекателей, укрывавших ездока от ветра и превратностей судьбы, в них предусмотрели ножное управление, высвобождавшее руки для стрельбы и метаний. Двуколёсники «росичей» выглядели мощнее и массивней, однако вёрткостью уступали ордынским, а в узких переулках Старого Города это нередко играло решающую роль. И всё равно таранить Вадима машиной было глупо: тренированный человек, если не запаникует, увернётся от любых лобовых наездов. Но один нукер решил попытаться. Бог знает, на что он рассчитывал – может, и впрямь посчитал Вадима лёгкой добычей. С ужасающим рёвом двуколёсник разогнался и взмыл в воздух, на секунду потеряв управление. Отскочив с линии атаки, Вадим пропустил машину мимо и, отклонясь туловищем ещё дальше, саданул ногой в самый её верх – с такой резвостью, будто сам в эти мгновения переключился на форсаж. Плавно кренясь, двуколёсник завершил полёт, но приземлился уже на бок, со скрежетом пропахав асфальт абордажными шипами. А с боков уже летела к Вадиму пара арканов, раскручиваясь в петли. Тычком ладони он остановил один моток, уронив его вниз. Другой аркан поймал в воздухе и, быстро нагнувшись, надел на торчащий из асфальта штырь – куда, по счастливой случайности, уже упал первый. Тотчас колёсники рванулись в стороны, разом вздёрнулись на дыбы, будто на стены налетели, и – опрокинулись. Испугавшись, Вадим кинулся к одному из ездоков, упавшему опаснее других, но тот уже выползал из кабины, волоча за собой кнут, которыми ордынцы играючи вспарывали на проштрафившихся одежду – вместе с кожей. Приподнявшись на коленях, зло замахнулся. С трудом Вадим увернулся от свистящего жгута, нацеленного в лицо, в последний миг вдруг ухватился за кнут и дёрнул всей массой. Ордынец обвалился лицом вперёд и на этот раз, видимо, впечатался крепко, вырубившись напрочь. Обернувшись, Вадим увидел другого нукера, суетливо пытающегося поднять двуколёсник, – третий увяз в кабине, отчаянно дёргаясь меж привязных ремней. – Помочь? – предложил Вадим, вполне искренне. – Уж извини. Нукер развернулся и с визгом бросился на него, ловко орудуя парой многохвостых нагаек. Не раздумывая, Вадим упал ему под ноги. Тот высоко прыгнул, пропуская врага под собой, но Вадим успел поймать ордынца за ступню и уронил головой вниз, сейчас же придавив всеми своими пудами. Даже оглушённый, монгол попробовал сбросить ненавистную тяжесть, и пришлось его слегка примять, чтоб не трепыхался, а уж затем отбирать нагайки. Наверно, это смазало общее впечатление, но в остальном сцена удалась – вполне в русле action-кинушек, популярных среди крутарей. Вообще, из нынешних любителей маскарада ордынцы выглядели наиболее впечатляюще. Конечно, это было лишь стилизацией – так сказать, вариация на тему стандартных доспехов, – однако живописной. Интересно, что за меха идут на их шапки – уж наверно, не куньи! Поднявшись, Вадим зашвырнул нагайки подальше и небрежно продолжил путь, краями глаз следя за демоторизованной троицей, – к дальнему краю площади, где уже поджидала давешняя пара коротышей, обогнув место схватки по тротуару. Похоже, идти оставалось немного, однако это мало что значило – каждый метр мог оказаться последним. И точно, при повороте на финишную прямую Вадим упёрся в неохватную тушу, больше похожую на афишную тумбу. Громоздилась она неподвижно, наглухо перегородив узенький переулок, и только зрачки в раскосых глазах двигались, изучая противника. Лицо гиганта было бесстрастным, точно у Будды, вдобавок он не уступал тому дородством. Зато габаритами превосходил намного. Умиляли пухлые, как у младенца, губы, сложенные бантиком. «Эх, ни фига себе! – изумился Вадим. – И кто придумал, будто в Орде нет великанов! А это – Дюймовочка?» Намётанным взглядом он оценил: центнера на три тянет, и рост под два сорок. Уж не объявился ли в губернии собственный сумоист? Господи, да из него можно вылепить троих росичей! Как же взрастили такого? И мне-то что с ним делать? Конечно, «умный в гору не пойдёт», но и обойти не удастся. А своими рычагами он вытолкает меня из прохода, точно мальчонку. Остановившись вплотную к человеку-горе, Вадим невольно глянул под его выступающий живот, на самое уязвимое место, достать до которого было несложно. Наверно, и пробить удалось бы – во всяком случае, ногой. Но слишком долго потом придётся оправдываться, и хорошо, если обойдётся без увечий. К тому ж парень не кажется злобным. Ну большой, да, – но это не повод, чтобы лупить по… гм… гениталиям. Глубоко вздохнув, исполин наконец пришёл в движение, будто ожил. Далеко отставя обширный зад, он принялся тыкать в Вадима длинными ручищами, очень быстро и ловко. Но тот уклонялся ещё проворней, вовсе не желая угодить под серию чудовищных толчков – от такого и более массивный кувыркнётся кверху тормашками. Однако затягивать игру не стоило: зрители не поймут. Отступив шагов на десять, Вадим разогнался, рыкая на каждом скачке, точно таранящий серк, всем своим видом стараясь гиганта впечатлить. Наверное, картинка удалась (благо её было с кого срисовывать), потому что тот ещё шире расставил ноги и больше наклонился вперёд, готовясь принять атаку. В последний миг Вадим нырнул под его выставленные руки, падая почти к асфальту, на четвереньках проскочил между толстых колен и тотчас вскинулся на ноги, пружинисто отскакивая в сторону. С опозданием гигант развернулся, азартно хватая пустоту, и даже сделал пару шагов вдогонку, но сразу затормозил, оценив только что виденный спурт. На его растерянное лицо было жалко смотреть. Пухлые губы обиженно топорщились. – Попробуем ещё раз? – великодушно предложил Вадим, снова отходя для разбега. Сумоист был не такой дурак, чтоб ожидать от противника повторения финта, но рефлексы оказались сильнее рассудка, и только Вадим обозначил движение вниз, как бедняга бросил наперерез руки, складываясь едва не вдвое. Распрямившись, Вадим взлетел над ним, да ещё оттолкнулся от необъятных плеч, перемахивая словно через козла. Наверно, это же сравнение пришло в голову рикиси[1], потому что теперь он едва не плакал, кусая вздрагивающие губы. «Опять „связался чёрт с младенцем“! – покаянно подумал Вадим. – Малыш немногим старше Юльки – только и разницы, что вымахал в колосса». – Без паники! – строго сказал Вадим. – У тебя ещё попытка, забыл? Мне всё-таки на ту сторону. «Малыш» воспрянул, помахал вокруг руками, звучно хлопая в огромные ладони, будто отгонял злых духов или призывал богов. Видно было, как не хватает ему «очистительной соли», чтобы засеять улочку. – Соберись! – скомандовал Вадим. – «Последний бой», знаешь ли. На этот раз, как и положено, они стали друг против друга в низкую стойку, сцепившись взглядами. Торопиться следовало Вадиму, однако первым сорвался с места юный рикиси, отчаянно пытаясь смять насмешника массой. В тот же миг Вадим метнулся в сторону, резко хлопнув по выставленным рукам, и такой малости хватило, чтобы исполин рухнул на асфальт, потеряв равновесие. Аккуратно перешагнув через него, Вадим заспешил по переулку дальше. Однако на выходе путь ему заступил новый противник – рослый, плечистый, но, в отличие от предыдущего, сухощавый и выряженный в лёгкие латы, отороченные нарядным мехом. Оружия на нём не было, а значит, предлагалась простая схватка. «Прямо как в фильмах Брюса! – раздражённо подумал Вадим. – Идут, точно на параде. На большее фантазии не хватило?» А ещё это напоминало компьютерную игру. Будто кто-то решил перенести её правила на натуру, а в роли персонажа, одолевающего препятствия, оказался Вадим – совершенно против своего желания. Как обычно, Вадим потянулся вперёд мысле-облаком, обволакивая противника. Конечно, это был багатур – из тех, кто мог тягаться на равных с лучшими росичами. И габаритами монгольский бог его не обидел, и выносливостью. Но опасен он был не только телесной силой и старинными приёмами: внутри ордынца Вадим ощутил горячий сгусток, укрощённо катающийся по плечам в ожидании броска. Это было покруче «ядер», используемых росскими силачами, и куда опасней. Наконец в ход пошло секретное оружие Орды, и зачем – чтобы не пропустить мирного парламентёра? И раз такая пляска, не проще ли напустить на него лучников? В конце концов, именно стрелы были главным козырем древних монголов – в сочетании с манёвренностью. Конечно, и против этого найдутся подручные средства – к примеру, ядомэ-дзюцу, искусство отбивания стрел, дополненное отрешённостью духа, – но как управиться с хорошим залпом? Однако проблемы следовало решать по мере поступления. Вадим мог и сам запустить в ордынца огненным шаром, даже опередить с броском – и чего бы добился? В губернии станет на покойника больше, а единственное утешение, что это будет не Вадим. На совести монгольского багатура, наверно, немало жертв, но не Вадиму ж его судить, тем более «приводить в исполнение». «А интересно, – подумал он, – если шары встретятся? И какая доза Хаоса смертельна? И для кого?» Ордынец вовсе не был магом. Странно, что ему покорился Хаос – скорее это сделал за него кто-то другой. Генерировать Хаос помногу багатур не умел, а такого заряда надолго не хватит: если не растратить в ближайшие недели, энергия сама потихоньку рассеется в пространстве. Либо вырвется на волю, и тогда монголу придётся несладко – хорошо, если выживет. Что же станет с ним? Состарится за минуту или расползётся в кашу или взорвётся изнутри… или просто отдаст концы, корчась от боли и ужаса? Легко взметая конечности, перемещаясь и крутясь, ордынец искусно сплетал сеть финтов и ложных атак, чтобы нанести коронный удар, от которого Вадим «не сможет отказаться». А окажется ли тот убойным или «отсроченным» или просто уложит на месяц-другой (или на годы?), будет зависеть от многих причин, включая умение жертвы его «держать». На беду ордынца, в обращении с Хаосом чужак был куда искушённей. И когда удар разразился, Вадим отодвинулся, чтобы собранные в наконечник пальцы лишь коснулись его груди, а изнутри подтянул туда всю Тьму, которую сумел в себе отыскать. Это создало нужный перепад, и по возникшему каналу к Вадиму прорвался весь запас боевой магии, наверняка приберегаемый багатуром для многих сражений. Несколько мгновений внутри мысле-облака метался обжигающий красочный вихрь, грозя сокрушить колышущиеся перегородки, так что Вадим едва не запаниковал, растеряв уверенность. Затем он таки загнал крутящийся Хаос в подходящий закуток и окружил жизне-силой, наскоро слепив из неё оболочку. Наверно, это было не лучшее вместилище для заимствованных чар, однако Вадим не собирался хранить их долго. В конце концов, это прерогатива Эвы и её крест, а его дело – поддерживать якорную систему (тоже, между прочим, не сахар). И лучше не смешивать. Надменный поединщик вдруг ощутил себя пустым, без убийственного «огне-шара», возвышавшего его над другими, и в растерянности отступил. Сочувственно усмехаясь, Вадим свёл перед собой ладони, и между ними вспыхнула дуга, будто он замкнул контур, использовав пару Хаос-Тьма в качестве батареи. Теперь одной рукой Вадим мог насылать Хаос, разрушая мишень, другой – Тьму, подчиняя её себе. А это была магия посерьёзней, чем та, которой баловался ордынец. Если б Вадим захотел, легко бы сделал беднягу своим рабом. Но это больше подобало вампиру, чем цветному магу. – «Иди и больше не греши», – отпустил Вадим противника. – Эти игрушки не для тебя. Багатур молча сгинул за углом, а Вадим наконец оставил радушный переулок и сразу узрел ставку ордынского кагана – в точности как рисовал её Брон. На широкой площади, расчищенной от киосков и ларьков, была разбита дюжина куполообразных шатров, а по центру высилась просторная белая юрта. «И промеж высоких гор видит шёлковый шатёр». Только вряд ли в нём проживает «шамаханская царица», в лучшем случае – местный царёк. Вокруг стойбища, по кольцевому шоссе, курсировали бронированные колёсники, наматывая виток за витком. За приспущенными оконцами мерцали дула огнестрелов и насторожённые раскосые глаза. В нескольких местах на площади пылали костры, рядом грелись нукеры, негромко перекликаясь, – наверно, в ожидании своей смены. Тянуло дымком и сложными ароматами, среди которых главенствовал запах жареного мяса. Жарили, правда, не конину – за отсутствием. Но если исключить колёсники, асфальт и окрестные здания, картинка выглядела вполне патриархальной, как «в добрые старые времена». И откуда взялась в народе такая тяга к старине? – который раз подивился Вадим. Что, разбередили генетическую память? Хорошо, пока не перевалили за первое тысячелетие – а ну как проклюнется Каменный век!.. Вклинившись между колёсниками, он перебежал шоссе, ловя на себе вопросительные взгляды, стороной миновал костры и направился к ханской юрте, перед которой навытяжку стояли кряжистые телохранители, приставив к сапогам длинные нагинаты. Вадима они впустили без возражений, даже открыли перед ним низкую деревянную дверь. Откинув полог, Вадим по узорным толстым коврам прошёл к центру юрты, где помещалось роскошное кресло, похоже, заимствованное в одном из музеев. По его бокам застыли двое полуголых верзил, с ятаганами на поясах и при опахалах. (В каком фильме это подсмотрели?) А в самом кресле, скрестив под себя ноги, гостя ожидал Бату – могучий, широколицый, черноглазый, с жидкими вислыми усами, поверх доспехов и кожаных одежд облачённый в меховой плащ. Он оказался молодым – не как великан-рикиси, однако до Вадима ему было много дальше. Пожалуй, при Отделении Бату ходил в подростках – неудивительно, что он пробился в элиту только сейчас. – Ты не спешил, урус, – произнёс Бату мощным и низким голосом. – Я мог передумать. – Я тоже, – буркнул Вадим, усаживаясь на пол. – Может, ты забыл: я не посол и не проситель, я – гость. К чему было устраивать этот цирк? – Ты пощадил моих нукеров – почему? – в упор спросил хозяин. – Ни одного не убил! – Направляясь в гости, собак не бьют. Зачем портить имущество? – Они унизили меня, – бросил каган равнодушно. – Я бы не стал о них жалеть. – Ну, может, об одном всё-таки пожалел бы? – с усмешкой спросил Вадим. – Опасный багатур, однако предан тебе каждой клеткой. Ещё бы, ведь ты одариваешь Силой!.. Или не ты? Бату пропустил вопрос мимо ушей. Сказал только: – Проигравший достоин смерти. Что мне до его преданности, если он не умеет драться. – А у тебя есть получше? – поинтересовался Вадим, рассеянно озираясь. – Мне ещё возвращаться, имей в виду. То-то будет весело! Вообще в шатре оказалось даже уютно. Решётчатые закруглённые стены, накрытые войлоком, изнутри были затянуты золотой парчой. Поверх ковров разбросаны подушки, под сводчатым потолком хватало ламп – современных, хотя стилизованных под старину. Свет от них многократно отражался шёлковой тканью, наполняя пространство тёплым сиянием. И шум сюда почти не проникал (не то что в нынешние бетонные коробки), и тепло было, как днём. Вот только воздух мог быть и посвежее. А перед импровизированным троном владыки стоял низкий, инкрустированный серебром столик, уставленный разнообразной снедью, кувшинами с винами и кумысом. Но главным угощением стали чебуреки, ещё струящиеся пахучим дымком. Может, Бату полагал чебуреки национальным монгольским блюдом (почему нет?) или просто предпочитал их всему – в любом случае Вадим был бы рад поводу отведать их, если б мог позволить себе мясо. После давних посещений Крыма он так больше и не попробовал столь же ароматных и сочных пирожков. Или слишком впечатлился по молодости? Прислуживали им белокожие блондинки с осиными талиями и округлыми бёдрами, облачённые в лёгкие вуали и прозрачные шаровары, почти ничего не скрывавшие. Каждая из них вполне могла зваться «прекраснозадой», но ещё завлекательней, как и положено на Востоке, смотрелись пупки: словно их искусно вырезали в упругой плоти, а затем тщательно отполировали до матовой гладкости. Бату восседал неподвижно, смежив раскосые глаза, но сквозь тёмные щёлки Вадим ощущал пытливый взгляд, будто кагана интересовала реакция гостя на подбор наложниц. И почему смуглых так тянет на светленьких – по контрасту, что ли? – Наверно, тебя очень доставали твоей желтизной? – сочувственно предположил Вадим. – Что ж, дурней хватает в любом народе! – Зато теперь жёлтые в цене – как золото. Всегда кто-то сверху. – А нельзя подняться иначе, чем громоздясь на других? Ну подмял ты этих девчушек – и что? – Красота – товар, – сказал Бату. – Как оружие, как транспорт, как еда. – Но не все ж богатства в ханстве принадлежат тебе? Женщина вольна распоряжаться своей красотой, как воин – силой. – Женщина! – фыркнул хан. – Скажи ещё: собака или лошадь. Чем она может распорядиться? Вот эти, – кивнул он на белянок, – обучены всему, но сколько шкур пришлось с них спустить! Зато теперь исполнят любую прихоть. – Из страха? – Вадим тоже фыркнул. – Большая доблесть – запугать женщину! – Кто говорит «пугать»? Натаскивать, дрессировать. Пока есть низкие существа… – Низкие – потому что слабей? – перебил гость. – Не пробовал выяснять это с амазонками? Вот была б потеха! – Не для них. Если б они походили на женщин, ходили бы по струнке. Но я не объезжаю коров. – А как насчёт «волков»? – спросил Вадим. – Их-то Орде не подмять: силёнок мало. Вам и с одной Росью не сладить – как доказала недавняя демонстрация. А отгородиться не выйдет, ибо подвесить «железный занавес» просто не к чему. Значит, придётся конкурировать, а здесь не обойтись без права собственности и свободной торговли. – Хочешь научить меня западной мудрости? – спросил Бату. – У нас другие законы – «Яса», дарованная пророку Тэмучину Вечными Небесами! Не спорить же с Небом? – И добавил с насмешкой: – «Восток – дело тонкое». Его квадратный, выстланный мощными мускулами торс затрясся от сдерживаемого смеха. В своём каганате Бату был из лучших бойцов – на древнем Востоке принято подкреплять авторитет силой. К тому ж учителя и оружие у него наверняка лучше, чем у подчинённых нойонов. – Эти правила работают везде: от Америки до Японии, – возразил Вадим. – Кто не берёт их, проигрывает. Хочешь устроить соревнование систем? Опять станем доказывать, какой строй прогрессивней? – Мне нет дела до мира, – сказал Бату. – Вечные Небеса подарили нам Большой Круг, чтобы здесь правили монголы. Остальным придётся покориться либо умереть. У них будет выбор: стать слугами или рабами. – Или покойниками, – прибавил Вадим. – И кем тогда станешь править? Одними нукерами? – Давай есть, – сказал каган, не посчитав нужным отвечать на явную глупость. (Действительно, когда у нас рабству предпочитали смерть?) – Чибереки стынут! И начался ужин. Грубыми пальцами Бату брал дымящиеся чебуреки и поглощал, смачно чавкая. Горячий жирный сок стекал по его рукам, по подбородку, вокруг распространялся пряный аромат с преобладанием чеснока. Одна из наложниц, присев сбоку, аккуратно и ловко промокала сок полотенцем, не позволяя струйкам капать на ковры и нарядную одежду. Вторая расположилась возле Вадима, любезно улыбаясь, но пока скучала без дела. А его стесняла не столько мясная начинка, сколько этот навязчивый сервиз. Хорошо, угощали не пловом – а то, чего доброго, стали б кормить с ладоней. Скрепя сердце, Вадим нарушил бы принцип (на то и принципы, чтобы нарушать), уж очень аппетитно уплетал хозяин, – если бы полунагая красотка согласилась разделить трапезу. Но даже заикаться об этом не стоило: как известно, «со своим уставом…» Ещё и опахальщики заглядывают в рот, попеременно облизываясь, – какая уж тут еда? Впрочем, фиников Вадим отведал – тоже давно не видел. По нынешним его потребностям в самый раз. Затем под сводами зазвучала тягучая мелодия, и три голубоглазые блондиночки принялись выплясывать вокруг едоков, старательно копируя чужие па. Наверно, они считали, что исполняют «танец живота». Ну, полный комплект! – Это называется жёлтым расизмом, – грустно сообщил Вадим. – Мерзкая штука, ничуть не лучше белого. Ещё есть чёрный – как аукнется, говорят. – Он хмыкнул: – «Дар Небес», надо же! Ты сам-то в это веришь? – Я беру, что хочу! – прорычал Бату, рассыпая изо рта крошки. – Кто мне помешает? – Здравый смысл, – ответил Вадим. – На крайний случай – хитрость. Без них ты по сей день доказывал бы по улицам, какой ты крутой, цепляясь к прохожим. А не сидел бы на верхотуре, поплёвывая на всех, кроме равных. – Думаешь, тебя не обломаю? – Может, да, – сказал Вадим, – а может – нет. Зачем рисковать? Ты ж не мальчик – знаешь людей. Вдруг я из тех безумцев, для которых честь дороже жизни. А то и вовсе блаженный. Тебе ещё не встречались такие? Не багатуры, нет, – просто иначе устроенные, «странники». – Когда им вспарывали животы, – усмехнулся хан, – разницы не находили. Ты этого хочешь? – Нет, – сказал Вадим. – Я пришёл говорить, а ты всё подбиваешь на склоку. И ладно бы по дороге, но ведь я уже пришёл. Или на Востоке больше не ценят гостя? Насчёт монгольского гостеприимства он не был уверен – так ведь и Бату мог этого не знать. Почему не блефануть? – Здесь тебя пальцем не тронут, – успокоил ордынец. – И на обратном пути крови не пустят – могу обещать. Ну да, слыхали мы про бескровные казни! – Топить поблизости негде, – задумчиво молвил Вадим. – Значит, придётся ломать позвоночник. Или тетивой задушите? Бату зычно расхохотался. – Это большая честь, – пояснил он. – Ты умрёшь как монгол. – Скажи ещё: «почётная обязанность», – хмыкнул Вадим. – Знаешь, я буду возражать. – Никому не нравится, – подтвердил хан. – Забыли люди честь. – Люди не любят жестокости, – возразил Вадим. – Прошли те времена, когда она была на пользу. Древние монголы холмы складывали из голов, города вырезали вчистую – и где они теперь, кто их всерьёз принимает? Ты оскорбишь их память, если не сделаешь выводов из ошибок. Как утверждают умные люди, на мечах долго не усидишь. – А мои вьетнамцы говорят: «один червяк весь суп изгадит», – возразил Бату. – Одного раздавишь – другим наука. – Ещё китайцев вспомни! – хмыкнул Вадим. – И много они добились этой «народной мудростью», если миллионами сбегают куда подальше? – Отсюда бежать некуда. – Отсюда наверно, зато от тебя – есть. К тому же Брону, например, или в Крепость. Там места хватит, уж я знаю! – В Крепость? – удивился Бату. – Дураки они, что ли? – Если попробуешь затянуть гайки туже, чем в Крепости, какой прок будет в здешней «воле»? Вдобавок, там – гарантированный минимум, а что можешь гарантировать ты? Каган забрал у наложницы полотенце, небрежно стёр жир с рук и лица, не глядя бросил ей на колени. Спросил: – По-твоему, я слишком крут? – Надо у подданных спросить. – Чингиз сказал: великий должен стать ужасным, чтоб его почитали. – По-моему, это был Ницше, – поправил Вадим. – Только у него говорилось про ужасную маску на лике величия, помогающую запасть в души. – Всё равно хорошо, – хохотнул Бату, хлопая себя по ляжкам. – Есть величие ума, души, духа, – перечислил Вадим. – Не помню ни одного грозного правителя, который одновременно был и великим – хотя бы в чём-то из трёх. Возвеличивали, правда, многих – со страху, из хитрости либо раболепия. Либо примеряя себя на ту же роль. – Есть величие цели, – важно сказал каган. – И Небеса, которые избирают на земле любимцев. Когда великая цель подкрепляет вождя, он сам делается великим. – Знаешь, что такое фанатизм? Был такой «Великий» фанатик – Пётр, который пытался выстроить государство, как памятник себе. За образец взял Запад, но не понял ни мотивов, ни тенденций, – только и хватило ума, чтобы копировать мишуру. А вот энергии оказалось в избытке. И уж столько на Руси лбов порасшибал, молясь чужому богу, – до сих пор аукается. – Зато как его помнят! – Как и Тэнгиза, Иоанна, Наполеона, нашего Кобу, – подтвердил Вадим, – хотя каждый из них купался в крови. Холопам свойственно обожествлять палачей, иначе придётся признать, что сами они не вполне люди. Впечатавшийся в гены страх трансформируется в поклонение – вполне холуйское качество. Однако времена холопов отходят в прошлое, и Адольфа, к примеру, уже редко поминают добром. Через поколение-другое, бог даст, всех тиранов станут почитать редкими мерзавцами, какими они и были. Или ничтожествами, волею судеб заполучившими «драконью» власть и наплодившими драконовские же порядки. Такой славы тебе недостаёт? – Хочешь обидеть меня, гость? – свирепо осклабился хан. – Даже не думал. Обижаются слабые, а тебя я слабым не считаю. Ты сильный, Бату, и умный, потому должен судить здраво – не как твои простодушные задиры-нукеры. И с Броном у тебя больше общего, чем с любым из ордынцев, – иначе как смогли вы ужиться в такой тесноте? Взмахом широкой ладони хозяин отослал прочь наложниц – с их танцами, улыбками, заботой. Они упорхнули лёгкой стайкой, мелькая розовыми пятками. Следом убрались опахальщики, прихватив блюдо с чебуреками. Затем стихла музыка – как хорошо! – Я сильный, а ты – кто? – набычась спросил Бату. – Пришёл ко мне и учишь! Считаешь себя сильней? – У каждого своё понимание силы, – сказал Вадим. – Есть сила сильных, когда гордятся собой; а есть сила слабых, когда можно гордиться лишь стаей. И будь ты последней тварью, зато колхозом можешь смешать с грязью любого батыра. Почему, по-твоему, «державу» славят не одни надзиратели, но и поднадзорные? И отчего по Империи тоскуют столь многие? Они согласны остаться рабами, лишь бы другим было ещё хуже. Лишь бы весь мир боялся Империи – а значит, немножко и их. Какая сила нужна тебе? – Обе, – сказал Бату. – Если я сумею сбить шавок в стаю, чтобы затравить ими тигра, – значит, я сильней любого зверя! – Как вожак. Но не как багатур. И господином сможешь оставаться, пока не столкнёшься со стаей посильней. Тогда и тебе предложат выбор: покориться или умереть. А Шершни сильнее Орды. Если твоей силы не хватит это признать, скоро проиграешь всё: власть, гордость, свободу. И тогда тебе укажут место в пирамиде. Разве не лучше остаться равным среди первых? – Вступив в союз с Росью? – И с иудеями, – добавил Вадим. – И с сутенёрами, как ни тошно. – А почему не с Шершнями? – Потому что те не признают других конструкций, кроме пирамиды, и только ты разделаешься со всеми, как Шершни примутся за тебя. До той поры можешь тешить себя иллюзиями, надеясь на чудо, на избранность, на помощь Небес, – а Шершни ещё и подпоют, гладя по шёрстке. Только не забывай: верить в желаемое – удел слабых! – Я верю в нашу избранность, – упрямо сказал Бату. – Верю, что мы, ордынцы, будем править! – И сможешь это обосновать? – Обосновать – веру? – Хозяин осклабился, демонстрируя «волчьи» зубы. – Людям не понять божий промысел. И если Небеса ставят нас выше… – Мания величия – оборотная сторона комплекса неполноценности, – назидательно молвил Вадим. – Иногда этим болеют целые народы. И кончается обычно крахом. – А знаешь, что делают с предсказателями худого? – пригрозил Бату. – Как с «чёрным вестником»! – Хорошо, – сказал Вадим, – ты многим доверяешь вокруг себя? – Многим, – кивнул хан. – Кому больше, кому меньше. Совсем – никому. – А если кто из ближних захочет тебя сковырнуть? – Таковы правила, – пожал Бату плечами. – Я сам играю в те же игры. Побеждает сильнейший, а коварство – тоже сила. Если у него хватит ума не попасться, я даже не стану казнить. Скучно жить, когда вокруг слабые. – Зато спокойней – с возрастом начинаешь это ценить. Вспомни Кобу: он запугал вокруг себя всех! – А поклонялись ему лишь палачи, – равнодушно добавил Бату. – Он был труслив и ничтожен, но умел притворяться «Великим и Ужасным». И начхать ему было на всех, включая близких. – А тебе – нет? – ухватился Вадим. – Тоже хочешь воздвигнуть себе памятник-державу? – Он улыбнулся с сожалением. – А если тебя захотят сбросить, чтоб подчинить Орду другой стае – тогда как? – Это – измена. Карается смертью. – А если измена станет проникать в твоих соплеменников как болезнь, заражая вокруг всех, – если в конце концов ты останешься один? Разве тебе не нашёптывают уже, что надо сильней затягивать гайки, иначе юрта расшатается? Что твои тёмники должны целовать шины твоего колёсника, а остальным довольно и пыли у твоих ног. Что самое прочное из строений – пирамида, и потому подданных следует разделить по слоям, и каждый из низших должен пресмыкаться перед высшим, как тёмники перед тобой. И только тогда возводимое тобой здание поднимется к небу!.. Правда, сорвавшиеся с такой высоты редко выживают – обычно их вырезают вместе с потомством. Такой судьбы ты хочешь для своих детей? – Ты безумец или святой, – медленно сказал хан. – Или очень, очень хитрый. Нормальные так не говорят, тем более – не дерутся. А юродивых почитают все, от православных до индейцев. Конечно, я могу устроить проверку на святость, натравив на тебя своих барсов… – Господи, – изумился Вадим, – настоящих? Где добыл? – …но не хочу ими рисковать. Умеющий укрощать Хаос не по зубам простым кошкам. – Меня слушаются собаки, если интересно, – похвалился Вадим. – И птицы садятся на ладонь – если подсыпать туда крошек. О чём-нибудь это говорит? Кажется, он согласен был записаться в святые, лишь бы уломать Бату. Судя по хищному оскалу, это понимал и каган – в проницательности ему не откажешь. Если б он не был таким мнительным! – Юродивость – это святость без ума, – добавил Вадим. – Вот если к святости прибавить разум… и силу. – Тогда получится бог, – сказал Бату. – А богам место на Небесах. Мы сожжём его с почестями. И логики ему не занимать, вынужден был признать Вадим. – Предоставь хотя бы богам решать самим, – всё же возразил он. – Зачем навязывать свою правоту всем? Или ты доказываешь не её, а себя? – Хорошо одному, – заметил хан. – Можно быть слабым – иногда. Попробовал бы я!.. – Можно быть собой, – поправил Вадим. – И не мешать в этом другим. Сила в том, чтоб избавиться от гнёта плоти. Не подавлять её, нет, – просто не давать лишней воли. Ведь это плотские позывы толкают тебя во власть. – Власть! – вдруг рявкнул каган. – Что знаешь ты о власти? Если бы твой народ гнали как скот, отбирая обычаи, язык, веру, делая из мужчин воров и бездельников, а из женщин – шлюх!.. – А я, по-твоему, не в Империи жил? То же самое предъявляют теперь все, от русских до латышей. – Но нас давили сотни лет!.. – Тебя самого не попрекали нашествием? – спросил Вадим. – И как тебе это нравилось? Не пора ли кончать со счётами? – Один русский лётчик, – кривя губы, сказал Бату, – расстрелял автобус, где ехали все мои. Никто не уцелел, только я. Лётчика не наказали. И генерала, который его послал, не судили. И президента с его думными… У меня большой счёт! Как будто у тебя одного! – вздохнул Вадим, а вслух произнёс: – Среди русских, я знаю, немало таких, кто жизни бы не пожалел, лишь бы этого не случилось. Ты даже их готов убить? – Этих я готов не убивать. Только как отличить? – А детей тоже будешь сортировать? – рассердился Вадим. – За одного сородича десяток инородцев, да? Тогда у тебя нет права на обиду, ты такой же, как тот лётчик, и наверняка встретишься с ним в аду, общем для всех! – А дом порушили «градом», – не слушая, сказал Бату. – У меня нет страны, нет народа. Я создам это сам – здесь, за любую цену. – «Мы за ценой не постоим», да? – подхватил Вадим. – Истинный коммунар!.. Ты к партии не успел приобщиться? Из тамошних функционеров выходят самые отпетые патриоты. – Если ты вправду святой – служи мне, – внезапно предложил каган. – Я хорошо плачу, щедро. Что ты хочешь: девушек, оружие, колёсник? Мне тоже нужен честный советник, как и Брону. Такой, чтоб слышал богов и не боялся говорить правду. – Только не надо мне петь арий Кипчака! – покривился Вадим. – «Ты один не испугался и грязнулею остался…» Обойдёмся, а? – И про себя добавил: дипломат из меня! Однако Бату не оскорбился, похмыкал снисходительно. И правда, у них с Броном много общего. – Я ни на кого не работал и работать не буду, – который раз объявил Вадим. – Или ты предлагаешь дружбу? Но ведь тебе нужны только слуги. – А Брон тебе друг? Просто он хитрый. Другие привязывают людей страхом, Брон – дружбой. Уж лучше открытый враг! – Ещё не понял, кто угрожает тебе больше? – спросил Вадим. – Может, вы не сумеете поладить с Броном или хотя бы не враждовать, то есть и впрямь впадёте в «детство», наплевав на мировой опыт, – но даже такую роскошь вам вряд ли позволят, раздавив поодиночке. Не помнишь, на чём монголы когда-то переиграли русских, – на сплочённости! Хорошо это или плохо, но они сумели объединиться раньше. А нынешний враг сильнее любого из вас. – Тоже будешь Шершнями пугать? Видали мы – всяких! – И мангусов тоже? – спокойно спросил Вадим. – А с Иблисом ты не пересекался? Он же Шейтан, он же… – Что-то новое, – ощерился хан. – В ход пошли суеверия? – Разве я их пустил? Может, они явились сами. Рядом с тобой ещё не случалось странного? – Четыре ночи назад зверь утащил Асизу, любимую из жён, – нехотя признался Бату. – По следам похож на льва, но как он пробрался в гарем, не потревожив стражи? От малышки остался содранный скальп и пара откушенных пальцев. Про это ты спрашивал? – В позапрошлую ночь я и двое моих близких убили Мстителя, – сказал Вадим. – Жаль, я не захватил его лапу, – можно было бы сверить со следами. – Он вправду как лев? – Он сильнее льва и много опасней. Мы охотились на него с вертушек, добивали в подземелье. И там, обгорелый и покалеченный, он убил меня и мою подругу. Я не знаю, кто ещё сумел бы пробраться мимо стражи и унести девушку, не обнаружив себя. Спроси своих мудрецов – может, они знают? – Значит, ты умеешь воскресать? – не пропустил Бату. – Полезное свойство. – Одно из многих. Только этого мало, если охотишься на чудовищ. – А кто был третий? – Силач, каких нет среди росичей. Лишь это его спасло, но где он – не ведаю. Может, отправился за «живой водой». – Чем дальше в ночь, тем гуще сказок, – проворчал ордынец. – Тебя не Шехерезадой зовут? – Мюнхгаузеном, – огрызнулся Вадим. – Вот он никогда не лгал, как и я. Но чтоб отличить творцов от вралей, нужен талант. У Брона он есть. – И что Брон с ним делает? – ревниво спросил хан. – Князь намерен учредить Академию творцов, – ответил Вадим, – хотя сам об этом ещё не знает. Но ведь я провидец! – Я тоже собираю в Орду благочестивых и сведущих, – сказал Бату. – Выходцев из Азии, близких мне повере и крови. – Чтоб они ходили за тобой и записывали твои великие деяния и глубокие мысли? – съязвил Вадим. – А ты не думал, что эти ребята владеют даром, который может вознести правителя? И защитить от мангусов? – Как это? – Есть у тебя хоть один приличный шаман? Не эти ряженые кликуши, гадатели на петушином ливере, от которых лишь звон да бестолковщина, – а кто действительно одарён. Кто-то же научил вас швыряться Хаосом! – Тогда тебе не шаман нужен, а колдун. – Собственно, почему мне? – удивился Вадим. – Я что, ради себя стараюсь? Спроси его сам. – Спрашивал. – И что? Не верю, что он учил вас убивать! Ведь это не против людей, верно? Есть враги посерьёзней. – Я пойду с вами, хорошо, – неожиданно сказал Бату. – Чем клянёшься, что меня не предадут? Вадим пожал плечами. – Своей совестью, – ответил он. – Дружбой с Броном и росичами, милостью подружек. Больше у меня ничего нет. – Если Брон отступится от слова, порвёшь с ним? – Если ты сам не дашь повода, – подтвердил Вадим. – Но Брон не отступится, а остальных мы постараемся от искушения удержать… Общий сбор назначен на 22.30, во Дворце Турниров. Придёшь? – Ты жди, – усмехнулся каган, снова показывая зубы. – Жди! Под Вечными Небесами случается всякое.3. Общий сход
Что зависело от росичей, было сделано: приглашения разослали, охрану расставили – втрое против нормы. Малый зал Дворца Турниров, где прежде проводились спарринги да разминки, переоборудовали под новые нужды, расставив в круг столы и задрапировав понаряднее стены. Даже угощение обеспечили, постаравшись угодить всем, а каждую делегацию встречали с почётом, провожая к выделенному месту. Собрание получилось редким по представительности, тем более по живописности, – куда там гангстерским боевикам! Прежние согорожане разъехались уже настолько, что видеть их рядом казалось странным: такое смешение эпох и стилей уместней на Студии. Современно смотрелись лишь сутенёры, хотя и они выделились бы на улице чрезмерным лоском, словно брали пример с главаря. Зато чёрные сюртуки с котелками и хасидские бороды иудеев угодили сюда из прошлого века. А уж росичи с ордынцами заехали ещё дальше, не перещеголяв только друг друга: латы, клинки, меха, чеканка – кошмар! Кроме основных стай были приглашены вассалы демократичного Брона: к примеру, ярл Оттон, возглавивший дружину губернских викингов (хотя какие викинги из латышей да эстонцев? – примерно как шляхтичи из литовцев), или магистр воссозданного ордена меченосцев, набранного из обрусевших немцев. И единственный ордынский данник, сумевший сохранить автономию, – могучий Ростем. (Зато Валет отсутствовал.) Плотными несмешиваемыми группками крутари восседали вокруг кольцевого стола, негромко переговариваясь со своими и насторожённо косясь на чужих, будто прикидывая, кто первый бросит в центр бомбу, чтоб уложить сразу всех, – «и за ценой не постоим»! А что, с этих станется. Даже иудеи взамен запрещённых на встрече огнестрелов вооружились длинными шпагами, надеясь на молниеносный первый удар. А дальше как Бог положит. Вместе со своей притихшей командой, спецами да творцами (не считая двух женщин), Вадим проследовал к оставленному для них месту, заботливо всех рассадил. Перехватив насмешливый взгляд Брона, вздохнул: действительно, начинать, кажется, придётся самому. А может, и заканчивать – как самому нейтральному, не претендующему на верховную власть. – Обойдёмся без предисловий? – спросил он. – Все здесь знают всех. – Громче! – не глядя на него, рыкнул Бату. Впрочем, и без кагана на Вадима глазело немало – впору было прятаться. Послушно Вадим прокашлялся и продолжил тоном выше: – Для начала пусть каждый из Глав пообещает не говорить одновременно со мной и не позволять говорить своим. Вообще, в полный голос пусть говорят только Главы. Иначе мы ни к чему не придём. Некоторое время все озадаченно молчали. Потом в группках поднялся разноязыкий шёпот, затем всё перекрыл звучный голос Брона: – Даю слово! – И я, – сейчас же присоединился Винт. После паузы заворчал Гош: – Да подавись!.. Обещаю. Теперь все смотрели на Бату. А сам он прикрыл глаза и с бесстрастным лицом то ли дремал, то ли прислушивался к советникам, энергично нашёптывающим в оба уха. Минута уходила за минутой, а каган словно и впрямь заснул, обмякнув тяжёлыми плечами, – эдак конференция могла прерваться, толком не начавшись. Кусая губу, Вадим посматривал то на него, то на Гоша, самого нетерпеливого из крутарских Глав, чтобы успеть заговорить на миг раньше язвительного иудея. – Ладно, – наконец бросил Бату, словно кость псам. – Согласен. Но глаз так и не открыл. С облегчением Вадим перевёл дух. Чёрт бы побрал их тягу к позёрству! Он-то опасался, как бы Главы не наболтали враг врагу лишнего, а они умели оскорблять и молчанием. Надо учесть на будущее. – Для полной ясности, – решился он объяснить. – Данное условие означает, что любой из говорящих умолкает, как только вступаю я. Это убережёт нас от перехлёстов – по крайней мере, я надеюсь. Если кто из Глав и угодил в эту простенькую ловушку, на попятную, конечно, не пошёл: не выставлять же себя дурнем перед соперниками и подданными? – И лучше все разговоры вести через меня, – добавил Вадим. – Не потому, что мне так уж хочется сыграть главную роль, но кому-то ж надо работать буфером? А каждый из вас, похоже, доверяет мне больше, чем остальным. – Он обречённо вздохнул: – Полагаюсь на ваш здравый смысл, уважаемые Главы, и на чувство юмора. Теперь у вас имеется общий «мальчик для битья», на которого и посыпется большинство шишек. Не спеша Вадим обвёл глазами собрание, давая время усвоить очередной посыл. – Ещё прошу учесть, что я чувствую собеседника не хуже детектора и любые мои сомнения будут немедленно становиться достоянием всех. Как понимаете, я не дипломат, а потому веду дела как умею, то есть открыто. Конечно, мы не в суде, и «вся правда» здесь не требуется, но уж во всяком случае – «ничего, кроме». – Он опять вздохнул, словно перед погружением в воду, и заключил: – Засим приступаем – кто первый? Первым, конечно, стал Гош – он и так молчал слишком долго. – Почём знать, – пробурчал толстяк, – нет ли среди нас предателя? Мы тут, понимаешь, будем души наизнанку выворачивать, а он… – Предателя нет, – быстро сказал Вадим. – Я бы учуял. Точнее Эва, внёс он мысленную поправку. Но её лучше не высвечивать перед всеми – конечно, если сама усидит в тени. – А они что, смердят иначе? Вот про запахи не надо, слегка поморщился Вадим. Ну оч-чень больная тема! Об иудеях уже говорено, но ордынцы и тут перещеголяли всех. Как же, им по религии положено не мыться, – во радости-то! Лучше притормозили бы на мусульманстве: всё ж «по велению аллаха раз в год меняется рубаха». – Хотите подробностей? – спросил он. – Хорошо, тогда давайте определимся с терминологией. Как следует из словаря, «предать» значит «нарушить верность», а здесь пока никто никому на верность не присягал (имею в виду, конечно, Глав), и вряд ли станет. Собственно, речь идёт о совпадении интересов и общей выгоде – давайте этой линии и держаться. А без высокопарных клятв лучше обойтись – тем более, как видно из истории, они потом с лёгкостью нарушаются. Зато против собственной выгоды пойдёт только идиот… Так вот, заинтересованность каждого из Глав я ощущаю явственно, а идиотов среди нас вроде нет. Конечно, если ситуация изменится или если начнут считаться не прибылью, а обидами… – Ишь, напустил туману! – фыркнул Гош, однако отступил. – Единственно, что сейчас важно: не служит ли кто из присутствующих Шершням? – Вадим быстро переглянулся с Эвой. – Если желаете, можно устроить проверку. – Как? – спросил Брон. – Помните «Копи царя Соломона» и тамошнюю witch-hunt? Примерно так же, только наоборот. Вадим обвёл взглядом Глав, дожидаясь от каждого сановного кивка, затем столь же величественно кивнул Эве, чтоб выдать её за простого исполнителя. Легко запрыгнув на стол, ведьма пошла по кругу, безошибочно переступая длинными ногами через блюда, бокалы и бутыли, переводя пронзительный взгляд с одного крутаря на другого, кажется, даже принюхиваясь. Она походила сейчас на овчарку, выуживающую преступника из толпы. – Он! – вдруг сказала Эва, ткнув пальцем в седобородого морщинистого иудея, похоже, старейшину, и пошла дальше, больше не обращая на него внимания. До завершения круга она пригвоздила так ещё двоих, не обделив ни сутенёров, ни ордынцев, словно бы уравняв в грехе три племени. Только росичи остались без потерь, но их, само собой, перетрясли раньше. Слава богу, там отступников не выявилось – если не считать одного меченосца из гардов магистра и бедняги Валета, отсеянного ещё утром. – И что с ними делать? – спросил Гош, глядя на старейшину с подозрением. – Вообще, что это значит? Обвинённый, казалось, зацепенел, будто обыденный жест ведьмы обратил его в камень. Двое других смотрелись так же – собственно, это и было доказательством. – Что они прошли у Шершней первичное посвящение, – объяснил Вадим. – Стали для Роя вроде послушников. – Но делать-то чего? – Я бы просто удалил их из зала и подержал сутки-другие взаперти, для общего спокойствия. В конце концов, вы же не обязаны нам верить? Но и рисковать – глупо. Только, ради бога, воздержитесь от зверств: бедняг вполне могли завербовать насильно! Если желаете, мы потом их поспрашиваем. – А разговорите? – Наверняка – и без всякого вредительства. Или вам интереснее процесс? – Ладно. Гош махнул своим гардам, и седовласого увели – с полным почтением, но опекая без зазоров, хотя тот не пробовал упираться. Зато ордынца выволокли без церемоний, как и сутенёра. К счастью, никто не рвался, не кричал, не оправдывался – всё выглядело почти пристойно. Ну, прихворнули соратники – с кем не бывает? – Что теперь? – спросил Брон. – Вводная лекция? В наступившей тишине стало слышно, как проголодавшийся Бату обгладывает индюшачью ножку, хрустя костью и не обращая внимания ни на кого, – словно бы за этим и пришёл. Глянув на него, великан Оттон подвинул к себе деревянную миску с «оливье» и принялся наяривать из неё прямо ложкой, точно экскаватор. Ну да, за столом они ещё не состязались! – Похоже, не все представляют масштаб Роя, – согласился Вадим. – Итак, вкратце… Возглавляет Шершней «король», как они его называют, и под ним дюжина вожаков, каждый из которых командует своей дюжиной. – Сто пятьдесят семь, – сосчитал Бату. – Не так много. – Добавьте сюда тысячу-полторы найтов-послушников, – возразил Вадим. – К тому же Шершни – бойцы покруче ваших витязей, росских или ордынских, и лучше вооружены. А каждой дюжине придана вертушка или стопоход, оснащённые лазерными пушками. По нашим сведениям, вертушек у них девять – сейчас две долой. Если удастся захватить ещё одну, шансы на удачу возрастут вдвое. – Подошли к главному, а? – осклабился Бату. – Давай. – Ещё нет, – возразил Вадим. – Должен предупредить, пока мы видим лишь верхушку айсберга, о прочем остаётся гадать. Шершни отлавливают серков – зачем? Какое применение они нашли спецам? Насколько тесно завязаны с Мстителями? И наконец, где научились так лихо пробивать ходы в любом грунте?.. Знаете, что весь город изрыт их тоннелями? И почему Шершни ещё не добрались до вас? Сейчас бы уже нечего было обсуждать и некому. В любой момент они могут переключиться на Глав. – Хватит пугать! – рявкнул Гош. – Дело говори! И чавкающий каган кивнул, подтверждая: заждались, мол. – Итак, цель, – сказал Вадим. – Не мне и не вам объяснять, сколько крови попортили Шершни в Свободном Мире, прежде чем мы наткнулись на их базу – если не единственную, то основную. Может, ещё не поздно покончить с ними, объединив усилия. Если кто-нибудь считает, что проблему можно решить средствами менее радикальными, чем массированный набег, пусть выскажется сейчас. На этот раз все промолчали с редким единодушием. – Стало быть, дело за малым: распределить обязанности и согласовать время, – заключил он. – Как понимаю я и, наверно, все вы, общего руководства у нас не получится – ведь ни один из Глав не подчинится другому даже ради спасения души! – Кстати, о времени, – заговорил Винт. – Почему именно середина ночи? – Потому что для Шершней это – пик активности. Как я говорил, у них не менее семи вертушек, и в каждой – человек шесть, как минимум. Ещё пара дюжин следует за «воронами» низами, остальным тоже хватает забот – вот и прикиньте. По-вашему, лучше сунуться в Гнездо, когда Рой будет в сборе? – Выходит, захватить базу – половина дела? – уточнил Винт. – А затем придётся встречать возвращенцев? – Если не наломаем дров при захвате, дальше пойдёт проще: ведь «вороны» будут возвращаться по одному. Без особой нужды они с базой не контактируют – конспирация, сами понимаете. – А не проще сбивать их при подлёте? Вадим содрогнулся, хотя ждал этого вопроса. Действительно, чего им беспокоиться о захваченных спецах? – У тебя что, недобор по сдаче лома? – опередил с ответом Гош. – Тоже, пионьер!.. Лично мне вертушки нужны целыми. – А мне – груз, – жёстко добавил Вадим. – Хочу предупредить особо: если кому вздумается его кантовать, немедленно исключу виновника из союзников – со всеми вытекающими последствиями. Уж лучше тогда сразу выйти из игры. – Работорговля, – хищно осклабился Бату. – Должно, прибыльное дело! Покончив с ножкой, он приложился к глиняному жбану с кумысом, выставленному радушными росичами. Памятуя о давнем крымском опыте, Вадим не решился б его пробовать, но духом от жбана тянуло отменно гнилостным. И кагану, похоже, нравилось. – Если работорговля, то довольно странная – судя по подбору товара, – откликнулся Вадим. – Вообще тут никакой ясности. Кажется, Шершни поставляют сюда «химию», оружие, транспорт, даже еду – а взамен что? Тоже оружие, произведённое на крепостных заводах? Или нашу загадочную электронику, нацеленную невесть на что? Или человечьи органы, торговлей которых нас стращали когда-то? Никто в точности не знает. – Меня больше интересует канал, по которому это курсирует, – заявил Брон. – Как бы наложить на него руку? – И ещё вопросец, – проворчал Гош. – Как будем делить добычу? – Предлагаю сначала её захватить, – поспешил вмешаться Вадим. – А уж потом – хоть монетку подбрасывайте, хоть стенка на стенку! Без Шершней вы как-нибудь разберётесь. – Собственно, почему «вы»? – сразу ухватился Винт. – Разве вы сами в делёжке не будете участвовать? – И куда спешите? – вздохнул Вадим. – До делёжки дожить надо… Ну хорошо, меня интересуют люди и знания. Устраивает такой ответ? – Люди как товар? – уточнил скрупулёзный Винт. – Как поставщики органов! – вскипел Вадим, всё-таки не сдержавшись. – Ау, парни, вы не слишком увлеклись? Это Свободный мир или вы уже готовы сорваться в работорговлю?.. Ладно, закрыли тему, – оборвал он себя. – Поговорим о распределении ролей… Брон? – Как понимаю, требуется группа для проникновения и захвата, – отозвался тот. – Человек пятнадцать-двадцать, так? Берусь её укомплектовать. – А почему ты? – сейчас же спросил Бату. – Причин несколько, – охотно объяснил князь. – Во-первых, у меня лучшие поединщики (каган недоверчиво хмыкнул) и самые крупные парни, которым проще сойти за Шершней. Во-вторых, я уже обзавёлся вертушкой (теперь Вадим крякнул, но промолчал), а значит, смогу захватить вторую – не отдавать же их тебе? В-третьих, нам с Вадом поладить всё-таки проще, а без его команды, сам понимаешь, в Гнездо лучше не соваться. – Брон благодушно улыбнулся и добавил: – Не переживай, всё равно ж твои нукеры перекроют выходы, так что делёжка состоится при любой погоде – чего б мы там, внизу, ни захватили. – Для надёжности я подорву запасные ходы, – предложил Винт. – Взрывчатки хватит, не сомневайтесь. Лучше переусердствовать, чем оказаться на пути отступающих Шершней. Впрочем, от подкрепления в десяток-другой иудейских снайперов не откажусь – с ними спокойней. – Если Брон подбросит мне с дюжину подствольных гранамётов, – не растерялся хозяйственный Гош. – Ничем другим латников не остановишь, а мне ещё главный вход окружать! – Значит, встречать вертушки мне? – удовлетворённо констатировал Бату. – Хорошо! – Не только, – вмешался Вадим. – У тебя самые мобильные воины, на лучших колёсниках, и с сёдел они стреляют не хуже иудеев. Поэтому часть их должна патрулировать окрестные рощи – для перехвата Шершней, вздумавших возвращаться низами или сумевших прорваться сквозь заслон. – Это – много, – возразил ордынец. – Моих нукеров может не хватить. – Я подброшу отрядец для усиления, – обещал Брон. – Не в подчинение, нет, – будут сидеть в засаде рядом с ангаром, а в случае осложнений… – И ещё этих… подствольных, – потребовал каган. – С десяток! Улыбнувшись, росич кивнул. – Доспехи делить не будем, – поставил новое условие Бату. – Кто взял с бою – тот хозяин. Теперь Брон рассмеялся, даже с одобрением. – Нормально! – возмутился Гош. – Чего ж мне останется – после гранат? – А пусть твои стреляют в забрала, – с усмешкой предложил Брон. – Они ж снайперы! – Интересно, а что вы посоветуете взрывникам? – кисло осведомился Винт. – Пользоваться нейтронными минами? – Господи, Винтяра, тебе-то зачем доспехи? – удивился Гош. – Кто из твоих сутенёров умеет драться или прилично стрелять? Тоже мне, «бойцы невидимого фронта»! – Делёжка переносится на потом, – напомнил Вадим. – Всё, проехали! Осталось сверить часы и расписать по минутам. Что и было исполнено – довольно быстро и без особенных споров. Вообще, встреча прошла на удивление мирно. Даже общий нелюбимец Бату не слишком демонстрировал монгольскую надменность, которая была до фени насмешливому Брону и закалённому Винту, зато беднягу Гоша могла взбесить не хуже, чем носорога. (И почему грубияны обидчивее других?) Впрочем, мнительный иудей всё же слыл крутарём, а потому в сравнение не шёл с большинством творцов или спецов, уязвимых, словно хрустальные вазы. Вот от кого Вадиму пришлось натерпеться – те хоть и умнее крутарей, но в здравом смысле явно им уступали. Такой вот парадокс. – Надеюсь, у присутствующих, – сказал Вадим в заключение, – хватит соображения не говорить о наших планах никому, включая любовниц. Потерпите хотя бы денёк! Иначе мы рискуем напороться на роскошную засаду. Только совещание завершилось, как делегации потянулись к выходам – каждая к своему, чтоб избежать лишних пересечений. Не прошло и минуты, как зал опустел. Раньше других исчезла Эва, и кроме Вадима никто её убытия не заметил, хотя пялились на ведьму многие, – это называлось «умение отводить взгляды». Вместе со всеми попыталась улизнуть Кира, чтобы доложиться по службе, – хотя Вадим взял с неё слово повременить. Впрочем, обещанию он не поверил, а потому росичи придержали Киру на выходе и до вечера отправили скучать в детинец, как и договаривались. Туда же увезли «мягкотелых», заробевших в чужой среде. Вот самому Вадиму спешить было некуда. И сил, если честно, оставалось до ближайшей постели – правда, с заходом в душ. Откинувшись в кресле, он равнодушно созерцал, как за дверьми исчезают последние из приглашённых, а следом за ними зал покидают броновские гарды, занимая внешние посты. Затем, повинуясь жесту Главы, убрались росские вожаки, оставив его наедине с Вадимом. Перебравшись ближе, князь опустился в резное кресло, жалобно заскрипевшее под девятью пудами его подсушенной плоти, и навис плечищами над столом. – Охота посплетничать? – осведомился Вадим, катая по столу апельсин. – Или опять грядут секреты? Как надоело! – Эти твои протеже, – произнёс росич для разгона, – замороженные какие-то!.. – У них другой жизненный ритм, – с усмешкой подтвердил Вадим, – как у ленивцев. Но ведь тебя не это заботит? – Речь пойдёт о Валете, – не стал тянуть Брон. – Всё-таки пришлось за ним приглядеть. – И? – Подтвердилось худшее. Сразу после дневной сходки он созвонился с Арканом, условился о встрече. – Что, называл «вепря» по имени? – Нет, но кое-кто у нас знает голос. – Дальше! – Встреча состоялась. Конечно, мы не профи, но подслушать удалось многое. И – записать. – Всё разболтал? – Всё. – Ах… Валёк, Валёк… – Ещё они говорили о тебе. Почему-то Аркану загорелось тебя получить. Валет отбивался как мог, пока вопрос не поставили ребром. Приравняли это к вступительному взносу, а заодно почему-то к искупительной жертве, причём якобы не сам Аркан, а кто над ним. И, что забавно, привести тебя Валет должен в завтрашнюю полночь – к тому самому костёлу, про который ты сообщал. – Надо же, – без восторга откликнулся Вадим. – «Посвящение», «жертва» – как удачно всё складывается! Уж не берут ли Валька третьим, взамен пропавшего Эрнста? А вторым, надо думать, Аркан. – Судьба даёт в руки шанс, – жёстко заговорил Брон. – Впервые мы в точности знаем время и место, куда заявятся Шершни. И где кучкуются самые преданные из их подручных – первый эшелон! Лично я не намерен упускать такой случай. Это может стать отличным трамплином для всей завтрашней кампании. Возможно, они даже прибудут туда на вертушке, и тогда не придётся захватывать её специально. – Зачем им высвечиваться? – возразил Вадим. – Пока мало кто догадался связать «вороны» с прочей Шершневой суетой. Думаю, они приедут на обычных колёсниках. – Что ж, «с паршивой овцы…» Зато какой урок будет для шушеры! – Дискредитируют высокое звание? – съязвил Вадим. – Напой-ка мне ещё про аристократов духа!.. – Почему только духа? – осклабился росич. – Новую знать поделим на категории. Кто сможет, будет брать силой, кто-то – умом, а кто и святостью. Никого не обидим. – Особенно если никого не спрашивать… Конечно, штурмовать костёл будешь своей командой? – Зачем вовлекать лишних? С одной-то сворой Шершней справимся сами – шушера не в счёт. Конечно, если б кто подсобил изнутри… – Магистра попроси, – огрызнулся Вадим. – Шершневого. И поёжился. Ну почему он не герой? Насколько бы всё упростилось. – Ведь ты не хочешь лишней крови? – Я её совсем не хочу, особенно своей. Чё надо-то – ворота открыть? – Слушай, старичок, я в тебя верю, – сказал Брон. – А мой ближний круг доверяет мне. Но будущей ночью на дело отправятся все росичи, до последнего человека, – и многим не помешала бы демонстрация. – Как по-твоему, достаточно будет броситься с колокольни? – с надеждой спросил Вадим. – Или без самосожжения не обойтись? – Покажи настоящую работу. – Опять? Мало мне было Бату! – Должны ж они увидать, чего стоит ваша троица? – Самому бы поглядеть. – Похоже, Валет решился-таки тебя сдать, – произнёс князь. – С одной стороны это, конечно, обидно, зато с другой… – «Кто предупреждён, тот вооружён»? – Именно. Вадим вздохнул, с тоской посмотрел на апельсин: даже аппетит пропал, во как. – Валёк хоть знает, что valet означает «слуга»? – поинтересовался он. – Вот уж истинно: нарочно не придумаешь! – Так ты согласен? – Ладно, попробуем, – сказал Вадим. – Только с условием, что Вальку ничего за это не будет, – чем бы ни кончился эксперимент. – Я не караю отступников, – улыбнулся Брон. – Пускаю на волю волн. – Предварительно заколотив в бочку? – Уж как выйдет. Покончив со щекотливой темой, князь вспомнил о своей роли хозяина. На сей раз он разлил по чаркам ирландский сливочный ликёр – видимо, для разнообразия. Пододвинул к Вадиму фрукты и конфеты, словно любимой девушке. Затем спросил: – Помнишь наш разговор – про драконов, витязей, героев? – Ну? – Как понимаешь, я завёл его неспроста. При моём Дворце есть лаборатория, где группа весьма неглупых ребят: медиков, биологов, технарей, даже историков, – как раз и занята выведением новых пород… Видишь, я сам сообразил привлечь к делу спецов! – Ужель наткнулся на кладку динозавров? – ужаснулся Вадим. – Мало нам подбугорных страшил! Росич не обратил на выпад внимания. – Знают о них немногие, – продолжал он, – но кое-какие результаты уже появились. – В самом деле? – Поневоле Вадим заинтересовался, стряхнул с себя вялость. – Питомник героев – это звучит! Но в твоей группе не хватает ещё одного спеца: по магии. Вот Бату догадался привлечь. – А думаешь, почему я обратился к тебе? – сказал Брон. – И почему посылал к Бату. Ты знаешь кого-нибудь, кто понимает в этом больше? – «Я не волшебник», – грустно ответил Вадим. – Так чего вы достигли? – Помнишь, как мы стремились к силе? Сколько усилий потратили, сколько времени. Конечно, мы сделались сильнее многих – да почти всех!.. – Ну, – хмыкнул Вадим, с удовольствием потягивая ликёр, – ты-то никогда хилым не был. – Именно там: в подвальчиках, закутках, комнатках, – рождалась нынешняя крутарская сила, формуясь затем в бойцовых школах, обтёсываясь в студиях – чтобы создать Истинных! Кто не построил себя сам, сможет угодить разве в «гишу». Не согласен? – Чего я опасаюсь – это фанатов, – сказал Вадим. – Таких и в билдинге полно. Одни сбрасывают вес, пока не становятся похожими на скелеты, другие, наоборот, набирают – так, что глядеть тошно. А эти амазонки, осатаневшие от стероидов, заросшие волосами, отрастившие подобия фаллосов, – ужас! – В каждом процессе полно шлака – чего ж ты хотел? Но без упорства в билдинге делать нечего, сам знаешь. Цитирую Гризли: «Пахать надо, пахать!» Или останешься хлюпиком вроде твоих мягкотелых. Стоит таким забрести в зал, начинается потеха! Одни делают проблему из ерунды; другие шугаются, чуть где кольнёт; третьи вызубривают билдер-термины и сразу мнят себя мастерами, поучая прочих, – хотя сами не продвинулись ни на йоту. А если их набирается больше двух, всё и вовсе уходит в болтовню. Вот оправдания придумывать они горазды! – Брон хмыкнул: – А помнишь, как вкалывали мы? Пот стекал литрами, в глазах затмение, от перегрузок шатает… – Это потому, что кровь отливает от мозгов к мускулам, – ехидно пояснил Вадим. – А при плохом кровоснабжении орган атрофируется – что и подтвердилось большинством крутарей. – Ты же не дурак? – А я после каждого подхода складывался пополам, чтоб восстановить равновесие, – вот и уберёгся. Я хитрый! – Выходит, можно выстроить тело, не теряя соображения? Но сколь ни качай мышцы, выше головы не прыгнешь – на них будто поставлен ограничитель. Мы вышли на некий предел, почти равный для всех. И дальше, как ни выкладывайся, всё проваливается в прорву, словно энергия космолёта при сближении со скоростью света. Чувствовалось, князь говорил о наболевшем – хотя ему-то с чего страдать? Однако сравнение занятное, в духе воображенцев. – Лучшие из билдеров, – продолжал Брон, – мало отличаются друг от друга и ненамного превосходят норму – раза в три-четыре. Это же мизер! Большое дело: унести на плечах быка, – я и сам смогу. Ты слона потаскай. А у богатырей, если не врут легенды, прирост силы шёл на порядки – в одиночку они стоили армий. – Подумаешь, легенды! – фыркнул Вадим. – Я и не то сумею изобразить – да любой из творцов!.. Ты видел «Подвиги Геракла»? А ведь Ривсу далеко до тебя. – Хорошо, – не стал упорствовать князь. – Отставим мифы, обратимся к фактам. Что такое серк? – Если говорить о термине, скорее всего это производное от берсерка или бьорсьорка, что значит «медведеподобный», – нечто сродни оборотню. Если ж о сути, – Вадим пожал плечами. – По-моему, душа здесь теряет контроль над телом, отлетая невесть куда. Известно, что любое животное, равное человеку по весу, намного сильнее его. Значит, именно разум стопорит мышцы – точнее, немалая доля нашей энергии расходуется на связывание души с телом. Освобождённый от этих пут воин превращается в зверя и получает для своих нужд новые резервы: громадную мощь, чудовищную реакцию, редкостную живучесть. Другое дело, что приручается такой бедняк куда легче, если знаешь способ. Кстати, тело без души, подчинённое колдуну, как раз и есть зомби – если отвлечься от киношных штампов. – Стало быть, тут мы выходим на следующий уровень, – резюмировал Брон. – Какой? – Масса возрастает раза в полтора, удельная сила – вдвое. Вот и считай. – Тот же трёхкратный скачок, что у билдеров. – Князь удовлетворённо рассмеялся. – Уже кое-что, верно? – Да, но какой ценой? – Ну, это вопрос! Ведь берсеркерство, я слышал, можно поставить под контроль и спускать с поводка лишь при крайней нужде. Разве не так поступали лучшие из викингов? – Это тебе эстонцы поведали? – усмехнулся Вадим. – А про «берсеркерское бессилие» они не сказывали? А про необратимые сдвиги в психике? – Но у Гризли, кажись, получается, – заметил князь. – Правда, до серков ещё не дотягивает. И что, по-твоему, нужно, чтоб не сорваться в зверство? – Как и в магии, нужна привязка к другим – хотя бы через честь, в рамках племени, сословия, боевого братства. Потому-то драконы не лгут, а если играют, то по правилам, – иначе лишатся могущества. Но и тут равновесие шаткое, тем более якорей у вас не так много. Опасно расходовать жизне-силу большими порциями: может забросить слишком далеко. – Ага, вот и всплыл термин! – обрадовался Брон. – К нему я и вёл – точнее, к ней. – Никак не забудешь «тревожную молодость»? Так ведь это не вполне та жизне-сила, коей поклоняются билдеры. – Значит, чтобы остаться человеком, силач должен быть добрым? – Ну, в обыденной жизни сильнее как раз злые, поскольку ближе к зверью и отбирают энергию у ближних. Но чудищ-то побеждают герои – на пике общих устремлений, заряжаясь силой от многих тысяч. – Так, добрались наконец до героев. И что это, по-твоему? – Если хочешь, герои – защитная реакция народа на угрозу, против которой бессильно прочее. Лишь тогда меж людьми возникают энергоканалы и к самым достойным устремляется жизне-сила – сколько те смогут воспринять, какие ёмкости успели подготовить. Конечно, если герой и без того силач, его потенции прибывают с той же кратностью. Однако мало быть силачом, чтоб сделаться богатырём. Думаешь, отчего с демонами сражались святые? Не потому же, что их награждали званием посмертно. – Тогда почему герои исчезли? – спросил Брон. – Потому, что пропали чудища и демоны, а с прочим зверьём научились справляться обычными средствами. Герои ведь нужны не для сражений с людьми. Хотя при случае не оплошают и против армии, если народная к ней ненависть превысит некий порог. – Но сейчас демоны вернулись? – В том и дело. – А всякое действие… – Не очень на это рассчитывай, – предупредил Вадим. – Вдруг противодействие запоздает? Или ты окажешься не столь честен, сколь силён – в пределах отпущенного. – Но разве ты не святой? – Кто, – оскорбился Вадим, – я? Иди ты! Князь снова рассмеялся и сделал длинный глоток, навёрстывая отставание, – будто выяснил уже всё. Однако расспросов не прекратил: – А как узнают люди, что нужна помощь? – По радио, – буркнул Вадим, – нутряному. Почти у каждого сквозь сознание пропущены мириады нитей, незримых и неощутимых, объединяющих с людьми. Потому и самых закоренелых часто не отпускают угрызения, доводя до безумия – или покаяния. Если это абстракция, откуда такие метания? Правда, обычно нити поставляют лишь информацию, а вот чтобы перевести их на энергоуровень… – Ну? – Зависит от того, насколько сумеешь отречься от себя, – сказал Вадим. – Но если сам, без оглядки распахнёшь душу людям, они её не обделят. – Ну да, плевками, – поддержал крутарь. – Не обделают – и на том спасибо. – Он опять заулыбался, обнажая крепкие зубы: – Ты ещё и проповедник, надо же!.. – Ну извини. Вадим и впрямь устыдился: с чего его на патетику потянуло? А ещё вдруг захотелось, чтобы рядом заплясали ордынские танцорки, мотая аппетитными попками, раскачивая круглые груди. Только не по принуждению, ладно? И не под восточную музыку, упаси бог. «Надо меньше пить», сказал он себе со вздохом. Или жёстче следить за собой. Ишь, сластолюбец! Размяк в тепле и неге, под вкрадчивый ликёр. – Не задумывался, откуда пошло дворянство? – спросил Брон. – Благой род, ну да… Род, прославленный высокими моральными качествами! – Или богатством и властью? – предположил Вадим. – А прочие благости присваивались задним числом. У нас всегда лучше выглядят те, кто сверху. – Думаю, у истоков всё же стояли святые и герои. Иначе откуда столько почтения к их потомкам? – Родники часто бывают прозрачными, – согласился Вадим, – а в море впадает такая муть!.. Но смертность у героев наверняка была выше, чем у прочих: сражались-то на пределе – с чудищами, не с мельницами. И уж им никогда б не ударило в голову заняться селекцией, выводя чистопородную хилоту, в большинстве бездарную. Недаром же «солнцем русской поэзии» оказался мулат, а первейшим российским учёным – простолюдин? И сам ты не чистых кровей, – перешёл Вадим на личности. – Иначе давно бы пошёл ко дну, как тот «Варяг». Ан нет, выплыл! – Ну, спасибо, – хмыкнул Брон. – Сказать, что всплывает первым? И всё ж в делении на сословия был смысл: Каждому да воздастся! – Если аристократия такая замечательная, зачем ей фора? – удивился Вадим. – Или она всем хороша, только неживуча? Тогда, извини, придётся приравнять её к старикам и калекам. Им у нас тоже почёт. Как и положено, бывший дворянин, он же нынешний вождь и будущий Глава, отстаивал сословность, зато беспородный «не поймёшь кто» всяко сему противился. Непреложное правило: личный интерес определяет взгляды. – Честь и сила! – возгласил князь. – Вот составляющие новой расы – драконов. – Господи, – с тоской вздохнул Вадим, – расизма нам не хватало! А с прочими что делать – испепелять? И замолчал, ожидая явления, даже обернулся на вход. Отворилась дверь, и в зал вступила юная женщина в облегающем платье до пят, вышитом по кромкам. Оглядевшись, направилась к ним. С интересом Вадим вскинул брови: светлые тона, мягкая ткань, льняные волосы до лопаток, стройный стан, плавная поступь, спокойные милые черты – стиль древней Руси, как его изображают в кино. Наверное, Брон долго её подбирал. И девочке повезло: за князем, как за гранитной стеной. Или это княжна? Росич с готовностью поднялся красавице навстречу, взгляд его потеплел. Вспомнив Беленького, Вадим тоже поспешил встать, даже поклонился, изображая воспитанность. Ну, что там ещё у нас, у князьев, принято? – Чего тебе, лапушка? – спросил Брон, умеряя свои раскаты. – Долго ещё, Славик? – Женщина застенчиво склонила голову, отвечая на приветствие. – Я побуду с вами, ладно? Муторно что-то. – Конечно, милая, усаживайся… Ах да, – спохватился князь, – я ж вас ещё не знакомил! – Он накрыл ладонью тонкое плечо подруги: – Хозяюшка моя, Лина. Забрал её покуда во Дворец, вот и мается на новом месте… А про Вада я тебе сказывал. – Вы не озирайтесь на меня, – сказала княгиня, бросив на гостя любопытный взор. – Я посижу тут тихонько, поклюю чего-нибудь, умные речи послушаю. Болтать не буду! И она в самом деле скромно присела за спиной мужа, потянув к себе блюдо с брусникой. Невольно Вадим позавидовал этой идиллии. Ещё одна счастливая семья? И народится у них много маленьких княгонят. – Прогоним ещё разок, – заговорил он, выдержав вежливую паузу. – Билдеры сильнее нормы примерно втрое, серки превосходят билдеров во столько же – и это уже предел для человечьего естества. Дальше начинается фэнтези: герои, оборотни, вампиры… Мстители. – Этих ставишь отдельно? – не пропустил Брон. – Если они оборотни, вряд ли обычные. Раз уж человека требуется сперва раскочегарить до серка… Не слишком ли окольный путь для создания простой нечисти? – Простой? – хмыкнул росич. – «Это дубли у нас простые!» Ишь ты, фантастику цитирует! – подивился Вадим. Эрудит. – Думаешь, оборотни далеко ушли? – спросил он. – Сложные там не надобны – их в пирамиду трудно втиснуть. Надобны простые, гладкие и одинаковые, как строительные плиты. Тогда и конструкция выйдет на загляденье – тем, кто такую красоту понимает. – Вишь, какая обида: ни в пирамиду нас не втиснуть, ни любоваться ею не умеем, – посетовал князь. – Нестандартные мы! – И вот что самое занятное, – сказал Вадим. – Я лишь недавно понял. Чтобы силач трансформировался в героя, ему нужно одолеть нечисть, наделённую Силой. Богатырская мощь рождается в борьбе с чудищами, индуцируется ими! И тут важно не промахнуться с подбором противника – конечно, если тебе предоставят выбирать. – «Нечисть», – выделил князь ключевое слово. – Это что? – Или «нежить» – как хочешь. Это те, от князя Тьмы до последнего найта, кто включён в пирамиду Порядка, силящегося по своему подобию выстроить реальность, сделать её столь же мёртвой. Попыток уже было немало, и, боюсь, нас угораздило подвернуться под очередную. – Зато какая мощь идёт в руки! – Конечно, для таких фанатов силы это – шанс. Пусть всё летит в тартарары, зато к нам не подступись!.. Но имей в виду, даже состоявшийся богатырь может в полную проявиться, только сражаясь с чудищем. Либо с полчищем, заряжённым чудовищной идеей и направляемым чудовищной волей, – с теми, кого Порядок уже подмял. – С захватчиками, стало быть? – Да уж не с освободителями, – подтвердил Вадим. – Какой поборник свободы станет покорять земли огнём и мечом? «Кто с мечом», тот и от него, – диалектика! А без истинного Врага можно и на печи посидеть – годков эдак с тридцать. – Значит, начинать придётся с оборотней, – задумчиво молвил Брон. – Подходяще! – Увы, – вздохнул Вадим. – Для начала со Слугами бы управиться – настоящими, уровня серков. Как я понимаю, оборотни превосходят их втрое. А уж вампиры!.. – А Мстители? – снова спросил росич. – Чёрт их поймёт. По-моему, это личинки, но чьи? Во всяком случае, Мститель опасней оборотня, и если б мы его не подранили, от нашей триады остались бы клочья. – Хорошо, а куда отнести колдунов? – Вот тут давай определимся с терминами, – предложил Вадим, – чтобы не путаться. Всё, что по нашу сторону, зовём магией, что по их – колдовством. – И что выходит? – Выходит, колдуны – это те, кто стоит над вампирами. И я даже представить боюсь их Силу. – А кто ж тогда маги? – Вот маги ещё толком не проклюнулись из творцов, и неизвестно – проклюнутся ли. Крутарь с небрежением фыркнул: дождёшься от них! – А больше не из кого, – возразил Вадим. – Ну, есть ещё такое странное образование, как магическая триада, но пока её соберёшь!.. На всю губернию я знаю одну – собственную. Не считая пропавшей, тоже моей. Ведьм у нас пока хватает, силачи не перевелись, но где набирать святых? Если уж меня, грешного, выдвинули на эту роль, значит остальные ещё хуже. Видно, стараниями самодержцев и большевичков не осталось на Руси блаженных – даром что «святая». А без них, получается, не выжить. Такой вот пробел в составе народонаселения – и что прикажете делать? Другого-то народа у нас нет, а если что меняется, то в худшую сторону. – «Есть такая партия!» – со смешком сказал князь. – Если богатыри – не мы, то кто же? Чуть сдвинув взгляд, Вадим увидел распахнутые глаза Лины: она смотрела на мужа с испугом. Действительно, ничего не даётся даром. Бедная девочка!Глава 6 ШЕРШНИ
1. Ночные рыцари
Место показалось Вадиму угрюмым, как и положено кладбищу. Было оно обширным, заросшим старыми деревьями, наполненным шелестом, словно шёпотом. Если на нём и хоронили ещё, то не в этих местах, – судя по датам на камнях, покойников не беспокоили здесь лет тридцать. Свой бронированный четырёхколёсник, вместе со всем арсеналом, Валет оставил за оградой, а с собой прихватил лишь крохотный огнестрел, едва ощутимый под грудным панцирем. (Вадиму, впрочем, объявил, что «в святилище ходить с оружием не след».) На тропинке никто им не встретился, однако по сторонам Вадим чувствовал сторожкие сознания, не обделявшие поздних гостей вниманием. Сейчас же фиксировал расположение постов, обозначая на мысленной карте, и без всяких техсредств передавал картинку Эве, сразу знакомившей с ней Брона. А уж как распорядится этим знанием росич, нетрудно было представить. День прошёл бурно. До сих пор в голове шумело от нескончаемых дебатов, словно расходящийся смерч вовлекавших в себя участников, причём едва не каждого приходилось убеждать наново. Как говорится, «две головы лучше» – но только когда они больше заинтересованы в результате, чем в ублажении амбиций. А уж много голов!.. Ещё чуть, и у крутарей пропала бы всякая охота связываться с этими инфантильными, обиженными на мир умниками. Если б не занудливое, словно осенний дождь, упорство Вадима, изо всех сил старавшегося погасить взаимные наскоки, и не колдовские чары Эвы, умело поддержанные обаяшкой Кирой, – вряд ли получилось бы «обручить мозги с мускулами». Тем более, последние оказались ненамного глупее первых – во всяком случае, здравого смысла в них обнаружилось даже больше. В конце концов удалось выстроить некую структуру, более-менее устраивающую всех и, по первому впечатлению, работоспособную. Даже приняли совместный план действий, хотя чего это Вадиму стоило!.. Однако крутари вообще не любили медлить, а каждого из спецов подгонял страх: кто поручится, что в ближайшую ночь придут не за ним? И теперь всем составом они пытались претворить этот план в жизнь, хотя Вадиму, например, не помешало бы на часок отключиться, чтоб восстановить в голове ясность. – Ты уверен, что риск оправдан? – спросил он, ещё прикидываясь олухом. – Сунуться в самую преисподнюю… подставить свою задницу… Это ж клоповник, сборище кровососов! Вздрогнув от «случайного» попадания, Валет негромко ответил: – Здешние ребята много знают, и лучше иметь дела с ними, чем дожидаться второго наезда. Сердешный, он понятия не имел ни о последних приключениях Вадима, ни о его переезде на новую квартиру, ни о новых возможностях и нынешнем статусе старого приятеля. С тех пор как тот прознал про заигрывания Валета с «вепрями», про его странную сдачу клиентов, больше похожую на продажу крепостных, контакты между прежними дружкамисошли на нет. Малые предательства (малые ли?) родили большое недоверие. Однако вслух Вадим об этом не объявил, а Валет, кажется, ничего не заметил и продолжал исполнять давнюю просьбу Вадима: вызнать про тех, кто одной ненастной ночью напал на него прямо в квартире. Такая у них образовалась игра… Впрочем, Валету не позавидуешь – похоже, за него взялись всерьёз, причём с обеих сторон. Куда податься несчастному крутарю? – Полагаешь, с ними можно договориться? – спросил Вадим. – А не выйдет договор боком? Есть публика, которой лучше сторониться. – Ну, Вадя, «волков бояться»!.. – Я больше опасаюсь «гиен» или «шакалов», – возразил тот. – Особенно приручённых. Полагаешь, из-за них не выскочит тигр? Валет деланно рассмеялся, тут же сорвался в кашель. – Чего ты себя накручиваешь? – сказал он, прочистив горло. – Не узнаю, ей-богу. Это ж обычный кабак, каких десятки. – На кладбище? – Ну и что? – Чего ж ты гардов не прихватил? – Зачем? Да мы в паре дюжину раскидаем! – Спина к спине? – И нечего там стеречься, всё чисто. Думаешь, я не бывал там? – «А ёжики всё падали и падали в яму», – пробормотал Вадим, сдаваясь. – Чего? – удивился крутарь. – Так, вспомнилось, – вздохнул Вадим. – «А я как будто бы из последних сил…» Это и вправду была его последняя попытка удержать беднягу на краю. Но очередной раз тот пренебрёг протянутой рукой, скорее даже не заметил, – и на всех парах влетал в пропасть. Нельзя же совсем лишать его выбора? Видимо, Валет всё уже взвесил, как истый крутарь, и рассудил: дела важнее симпатии. «Тут ничего личного, sorry», – уж как водится… Вот и ещё одним приятелем стало меньше. А друзья – есть ли они вообще? Высокий силуэт костёла, давно утратившего на шпиле крест, а с ним и прежнюю суть, всё чётче проступал из ночного мрака. От церкви теперь исходил густой смрад, будто её по крышу забили мертвечиной, – но принимался он не носом, поэтому Валет, например, вряд ли ощущал что-нибудь, кроме смутной тревоги. Зато любая ведьма обошла б это место за километр. Из слов Эрнста, уже бывавшего на таких сборищах, явствовало, что от Шершней сюда заявится вожак, он же Магистр (в смысле – наставник?), с несколькими Слугами – именно так, с большой буквы. (О это высокое звание слуги!.. если прочих считать рабами.) Кроме троих, сподобившихся угодить в Шершни, посвящать будут с десяток падальщиков, но этих определят в найты. Что значило сие слово, оставалось гадать, поскольку смысл зависел от написания: либо knight – рыцарь, либо night – ночь. Либо оба значения вместе, то есть рыцарь ночи. Весьма романтично, но не слишком понятно. Прошедший через такое Эрнст (о самой процедуре он предпочёл не распространяться) утверждал, что после посвящения у него ощутимо прибавилось сил, особенно в ночные часы, – так что, видимо, это не было пустой формальностью, больше напоминая рукоположение в братстве творцов. Кандидатами в найты занимались Слуги, а будущих Шершней обхаживал лично Магистр. Насколько Эрнст понял, у каждого Слуги не могло быть больше дюжины найтов – как и Слуг у Магистра. А сам Магистр был лишь слугой у Главы Роя. Отсюда легко вывести общее число Шершней, по мере убыли восполнявшееся на таких шабашах. И к ним – более тысячи семисот найтов, рассеянных по Вольному Городу, – громадная сила!.. Уже сейчас Шершни могли разделаться с любой из крутарских стай, если б решились себя обнаружить. Конечно, каждый росич в бою стоил нескольких найтов, набранных из отребья, – но совладать со всей тьмой, да ещё предводительствуемой Роем!.. «Интересно, что делается с новообращёнными Шершнями? – подумал Вадим. – Судя по стати Эрнста, отнюдь не богатырской, тому суждено было в кратчайшие сроки заполнить пустоты в Шершневом скафандре, чтоб выйти на положенные габариты, – какая Текучесть, а!.. А с остальными что? В кого трансформируются найты в конце концов?» Ещё вчера Вадим понял смысл акции, устроенной Эвой в зверинце Гоша, на свою беду взявшегося ублажать падальщиков. Конечно, провоцировать негоже никого, однако само присутствие ведьмы вызывает из человечьих глубин скопившуюся мерзость, будит первобытный мрак. Это слабые выдумали, будто ведьмы вводят в грех, – те ведь не опасны святым или героям? Лишь потенциальные грешники усматривают в ведьмах отражение низких страстей, сваливая на женщин собственную вину. Мёртвое тянется к живому, и ведьмы, эти сгустки Хаоса, служат безотказной приманкой для отмеченных Тьмой. Потому-то при виде Эвы так всколыхнулись найты, доселе неразличимые в толпе!.. Может, неспроста именно их подмяли Шершни, лишь усилив природные склонности? Даже мясорубы оказались у Роя в подчинении: через брата Эрнста и отца Серафима. Значит, протянулась ещё одна цепочка – к Мстителям. Творцов Шершни контролируют, спецов похищают, серков отлавливают… Чёрт возьми, остался ли хоть кто-то в городе без их назойливого внимания? Тропинка через кладбище наконец кончилась, доставив путников к высокой безглазой стене, в основании которой угадывалась тяжёлая дверь. За ней Вадим различил гул многих голосов, но любому зауряду окрестная тишина показалась бы мёртвой. Неподалёку Вадим ощущал с полдюжины найтов, а разбросав мысле-облако шире, наткнулся ещё на нескольких. Вертеп сторожили плотно – это не походило на обычную расхлябанность шушеры. Довольно робко, словно бы в первый раз, Валет тронул дверь, и та сразу открылась, готовая заглотнуть любого. Пригнувшись, они вступили, миновали тесную и тёмную, пропахшую плесенью прихожую, раздвинули пыльные шторы. И окунулись в сумрачный неровный свет, после наружной темноты показавшийся ярким. Исходил он от развешанных по стенам газовых фонарей, стилизованных под смоляные факелы, вполне гармонировавших со сводчатыми потолками и окнами-щелями, завешенными наглухо. А вкруговую пола, точно для подстраховки, багрово пылали лампы, знакомые Вадиму по загородному Гнезду. Помещение оказалось просторным, и народу хватало, даже слишком. Выглядела публика разношёрстной: щеголеватые «гиены», шерстистые «выдры», драные «шакалы», грозные «гишу», палочники, цепники, секачи, – но по нутряной сути, как ощущал её Вадим, они различались мало, а потому уживались: «ворон ворону глаз не выклюет». Это не та взрывная смесь в трактире иудеев, к которой поднесла спичку Эва, – здесь все ринулись бы в одну сторону, а не друг на друга. Однако теплоты меж ними не было, будто сплачивала их не взаимная тяга, а общая подчинённость. Боевым братством здесь не пахло – ещё очко в пользу росичей. Оглядевшись, Валет призывно махнул ладонью и вразвалку зашагал к небольшому, накрытому уже столику в самой глубине зала. Обходя пирующих, Вадим осторожно двинулся следом. Мысле-облако он съёжил до предела, чтобы не царапать чужие сознания и самому впустую не заводиться. По сторонам тоже старался не смотреть, поскольку от таких картинок пришлось бы отстраняться, а силы следовало беречь. Здешние посетители явно относились к любителям хоррора (может, даже натурного) – причём к тем, кто сам не прочь поучаствовать. Мясо тут пожирали сырым, хотя и вымоченным в уксусе, а запивали дымящейся кровью – хорошо, не человечьей. Вообще дух в помещении стоял жуткий. Но музыку наяривали живенькую, а голые девицы, взамен одежды густо татуированные либо раскрашенные от ногтей до бровей, выплясывали на подиуме с полной отдачей, энергично мотая ягодицами, крутя налитыми (силиконом?) грудями. Не об этом ли Вадиму мечталось вчера? Наконец они достигли заветного столика и уселись, боком к стене. Вадим поспешил занять место укромнее, чтобы стена защищала и сзади, – Валет не препятствовал. Вообще он походил сейчас на спущенный баллон, словно уже исполнил роль и дальше от него ничего не зависло. Наверное, так и было. К тому ж новые знакомцы Вадима, оккупировавшие ближние столы, перестали отворачивать лица (будто он не опознал их по затылкам) и теперь со зловещими ухмылками поглядывали на гостей. Мышка вбежала, привлечённая душком сыра, клетка захлопнулась – чего ещё? Осталось выяснить, кто тут сыр. А в соседнем углу трое мосластых дылд сосредоточенно гоняли в новус, популярную в этих местах замену бильярда, попроще и покомпактней. Во времена Вадимовой юности с таким же увлечением резались в настольный теннис, а вместо новуса практиковалась игра в «чапая» – без кия, пальцами, на шахматной доске. Но даже в новусе не применяют стальные кии, с заточенными остриями и ребристыми рукоятями, – это ж пырялы, оружие таинственных тыкачей!.. А шашки у них тоже стальные? – заинтересовался Вадим. Не перенимают ли тыкачи опыт иудеев, швыряющихся шарами? «Лёгким движением руки» шашечка превращается в… сюрикен? Такая была безобидная игра – этот новус. Прекратив озираться, он уставился на Валета. А тот упорно глядел в сторону, с тоской ожидая бестактных вопросов. Кажется, наступал «момент истины». Ах, как не хочется! – поморщился Вадим. Как неловко и стыдно уличать в мерзости человека, в целом симпатичного. И зачем он влез в это, господи… – Ну, – спросил Вадим негромко, – что сие значит? – Он кивнул на соседей: – Это и есть твои «ребята»? – Расследование завело слишком далеко, – нехотя сообщил Валет, отводя глаза ещё дальше. – Знал бы вначале, и связываться бы не стал. – Мне что, тебя пожалеть? – Меня взяли за глотку, – продолжал крутарь. – У каждого есть слабые места, понимаешь? Этот Аркан… «Сейчас, – угрюмо подумал Вадим. – Как не понять? Сейчас я тебя так пойму!..» А вслух сказал: – По-моему, он не такая крупная сошка в своей кодле. Чего ж перед ним выслуживаешься? – Сошка помельче, зато стая больше, – возразил Валет. – Чёрт знает, что их сплачивает, но другим тут ловить нечего. Куда мне против Шершней со своими уличными драчунами? И Брону не совладать, только ребят зря положит. – А тебе жаль? Так посоветуй ему! – Брона не знаешь? Послушает он, как же! – Тебя напугали или купили? – прямо спросил Вадим. – Fifty-fifty, – выдержав паузу, сознался крутарь. – У найтов, чтоб ты знал, потенция подскакивает вдвое. А уж у Слуг!.. – Вот что тебя волнует, да? – А знаешь, что сила у найтов возрастает раза в полтора? – Процентов на сорок, – уточнил Вадим. – Нормальная оптимизация нервной системы, я и сам могу устроить. – А ещё Шершни наделяют гибкостью… – Тоже не проблема. – …и могут сделать классного бойца из любого. Стрелять без промаха, в драку включаться мгновенно, не думая отвечать заготовкой, выверенной до миллиметра. – Это трудней, – согласился Вадим. – Заправить тело рефлексами, передать их напрямую – высший пилотаж. Но если напрячься… Заметил, как прибавил Гризли? А ведь это я над ним поработал! – Чего ж молчал? – обиделся Валет. – А ты спрашивал? Только сейчас раскудахтался: найты, найты!.. Нашёл кому завидовать. Или метишь выше – в Слуги? Кстати, одно место вакантно: кандидат не явился. Уж не тебя ли на него прочат? Правда, раньше над тобой был один Брон. А сколько хозяев появится там, не прикидывал? – Начальник всегда один: непосредственный, – мрачно возразил Валет. – А уж кто там выше – не моя забота. – Дружок, ты не нюхал пирамиды. Думаешь, начальник давит лишь своей тяжестью? Дудки! Отдаёшься ведь не только ему, а и всей швали, какая над ним. К тому ж эта пирамида особенная. Уж здесь тебя выдоят насухо! – Откуда знаешь – ты ж там не бывал? – Чтобы брезговать дерьмом, не обязательно его пробовать. Впрочем, у каждого свой вкус. Только, ради бога, не утверждай, что это мёд! – Сам говоришь: «у каждого свой вкус». – Господи, Валёк, – не выдержал Вадим, – ну и сэнсэев ты себе подыскал!.. Чем плохо тебе было под Росью? – Да разве Брон прикроет, как они? – пожаловался Валет. – Сюзерен, как же!.. Он воли даёт – хоть залейся. А на кой она мне? – Тоже потребовалась «уверенность в завтрашнем дне»? – изумился Вадим. – Чуть порезвился на просторе и уже стосковался по клетке? Ты что, болен или состарился? Или ещё не вырос? Так ведь поздно расти! – Почему это «поздно»? Шершни обещали мне Силу – может, я ещё обставлю вас с Броном. – Под крылом у Шершней собираются бездари, завистники, мизантропы, а слабаков они сами заворачивают – за ненадобностью. Либо пожирают. Не боишься, что тебя пустят на корм? – Мало ли чего я боюсь. – Слушай, мне тоже доводилось пугаться, – сказал Вадим, – и даже сильно. Но ведь я никого не предавал? – Ты один, – возразил Валет. – А у меня семья. – Тем более! Хорошенькое будущее готовишь детям и какой пример подаёшь. Стоило плодить, а? Что ты оставишь вечности? – С тобой забыл посоветоваться!.. – Нет, ты даже не Валет, – со вздохом произнёс Вадим. – Ты – Бар. – Это ещё кто? – Был такой персонаж в «Королевстве кривых зеркал» – читается наоборот. Правда, он всё же восстал, как и положено пролетарию, а вот куда забредёшь ты? – Здесь меня зовут Вольт, – угрюмо сообщил крутарь. – Не густо, – заметил Вадим. – Где-то между четвёртым и пятым уровнем, верно? Ни туда, ни сюда. Наверно, торговался плохо – я ведь дороже стою!.. – Слушай, я не виноват, что ты повздорил с Шершнями, – нервничая, сказал Валет. – Почему я должен тебя прикрывать? – Прикрывать – не обязан, – согласился Вадим. – Зачем было подставлять? Ты в самом деле настолько запуган? – Да почему запуган! – взвился Валет. – Просто это их сфера, понимаешь? Я не имею тут никаких прав. Боже мой, Вад! Уж так здесь ведутся дела – я-то при чём? – «Только бизнес», верно? Обернувшись, Вадим посмотрел на выход, уже перекрытый троицей вооружённых громил, затем на соседний столик, занятый личной сворой Аркана. И встретился с его злорадным взглядом. «Я ж говорил, что тебя сдадут!» – ясно читалось на обрюзгшей физиономии, украшенной многими шрамами. Он и сейчас был навеселе, будто просыхал теперь редко, преследуемый страхом. Самое забавное, что среди публики оказалось немало других знакомых – к примеру, тот самый Вовчик, помятый Эвой и ещё не снявший бинтов. Кстати, сидел он рядом с Арканом, а значит, входил в его команду. И тут же расположилась та потешная парочка гардов: коротыш с щетинистой круглой головой и долговязый рукопашник. Ещё присутствовал «гишу» по прозвищу Слон, памятный Вадиму по той же свалке в трактире, – но он сосредоточенно насыщался и по сторонам не смотрел. – Ни при чём? – переспросил Вадим. – Будто не ты зазвал меня в гости к Аркану! – Сунув руку под мышку, он нащупал рукоять. – А не боишься, что сперва я посчитаюсь с тобой? Побледнев, Валет было дёрнулся, но тут же оцепенел, заворожённо глядя на напрягшуюся руку бывшего приятеля. – На твоё счастье, я не меняюсь так быстро, – произнёс Вадим, вынимая руку пустой. – Что сделалось с тобой, Валя? Ты же был приличным парнем. – Очень жаль, Вад, но мне не оставили выбора, – пробормотал тот, не поднимая глаз. – Сейчас они сильней. Попробуй с ними договориться – ты ведь зачем-то нужен им. Иначе… – У меня ощущение, будто тебя похоронили, – грустно сказал Вадим. – Конечно, дай бог тебе здоровья… Есть травмы, несовместимые с жизнью, и есть деяния, несовместные с дружбой. Но крутарь только ссутулился больше, словно под неподъёмной тяжестью в тренаж-зале. Не сумеешь такую сбросить – раздавит. – «Расставанье – маленькая смерть»? – выдавил он наконец, судорожно улыбаясь. – Не задержишься поглядеть, как меня станут убивать? – пригласил Вадим. – Пощекочешь нервишки, а? Это не какой-нибудь триллер – всё в натуре, без обмана! – Во всяком случае, – Валет ещё понизил голос, – я не стал говорить, на что ты способен… – Щедрый подарок! – Ну правда же, Вад, – они знают лишь то, что сами видели. А разве у тебя не найдётся, чем их удивить? Если речь пойдёт о жизни… – Проблема в том, что даже ради жизни я не смогу в них стрелять. – Тем лучше, Вадик, тем лучше!.. По-моему, они настроены лишь на захват. А ствол даже не пытайся вынуть – тогда уж точно начнётся пальба. – Ещё будут рекомендации? – поинтересовался Вадим, усмехаясь. – Страхуешься на все случаи, Валёк? Тогда и тебе совет: линяй отсюда и больше в эти дела не встревай, иначе тобой займутся вплотную. Можешь считать это пророчеством и – проваливай! – А с перстнем что делать? – спросил крутарь, ещё пытаясь играть честного. – Задаток твой… – Да подавись! Вымученно улыбаясь, Валет поднялся и без оглядок двинулся к выходу. Против опасений его отпустили. Сейчас пришло только время Вадима: кольцо вокруг него сомкнулось. Но здешние парни и впрямь, кажется, заблуждались на его счёт – ещё сильнее, чем Валет. Когда рядом ошивались партнёры по триаде, Вадим больше боялся переусердствовать. Громила Адам служил таким кладезем бойцовых ресурсов, что мысленный контакт с ним любого мог превратить в смертоносную машину. Кто ж вместо Эрнста? – думал Вадим, озираясь. Слон или, может, второй «гишу»? По габаритам они подходят больше. Хотя Валет был бы полезней. Или Шершни уже знают, что мы знаем, что они… Или у них иная логика? Чёрт… – Чего ж ты, падла, всё вынюхиваешь вокруг? – гнусаво спросил Аркан. – Приключений на задницу ищешь? Так ты их нашёл. Сейчас преподнесём в лучшем виде! Подручные с готовностью заржали, подкрепляя выпад главаря дружным подтявкиванием. Как видно, Аркан принадлежал к сорту людей, которые по-настоящему расцветают лишь в компании, сплачивая вокруг себя слабых, вовлекая их в стихийную стаю и всем составом наваливаясь на одиночек. Без такой поддержки они стоили дёшево, не выделяясь, как правило, ни особым умом, ни настоящей силой. Часто их называли лидерами, но шли за ними одни неудачники – другое дело, что таких большинство. Однако Вадим не удостоил «вепря» взглядом, не доставил ему такого удовольствия, и тогда Аркан взорвался: – Ещё не понял, придурок? Ты здесь никто, грязь навозная! И не тебе разевать пасть на найтов! – А кому? – сейчас же спросил Вадим. – Ч-чё? – Как забавно, – сказал он. – Я же по всем статьям лучше, и ты это чувствуешь. Ты как тот попугай из анекдота, который ни фига не умеет, зато остальные зовут его боссом. Каждый гордится чем может, верно? – Крутого из себя строишь? – опомнился «вепрь». – Видали мы таких!.. Знаешь, скольких дуриков уже закатали в бетон или отправили рыбам на корм, сперва хорошенько поджарив? А скольких я лично «опустил», знаешь? Однако наскакивал на Вадима с опаской, озадаченный его спокойствием. И оглядывался на подручных, ища поддержки, даже пинал их под столом шипастыми сапогами. – Эй, ты чего думаешь о себе, тля? – грозно вступил Вовчик, делая вид, что поднимается. – Кто ты, вообще? Только и умеешь, что по карманам шмонать да за бабами прятаться! Видно, тогда он не скоро очухался, пропустив дальнейшее действо, – как и Аркан. Кто же вытащил их из рассыпающегося «Перекрёстка» – преданные соратники? Или рачительные хозяева, пробравшись через подкоп? Вовчик был в той же нарядной, отороченной пепельным мехом форме, слегка потускневшей за давностью. Теперь, наглядевшись на модели самых разных стай, Вадим сообразил, откуда его выперли: из Орды. Если он и там не прижился!.. Савсэм дыкий, да? Хотя обликом парень на азиата не походил – скорее на грека. – Со свиданьицем! – приветствовал его Вадим. – Так ты уже «вепрь»? – Почему «уже»? – оскорбился тот. – Сбрендил, что ль? Да мы теперь любую стаю за пояс заткнём! Выходит, не случайно Эва выделила его из всех. Да и когда она действовала наобум? – И Орду? – Запросто! Я ещё поволоку Бату за колёсником – попомнит он меня, нажрётся навоза вместо конины! – Кошмар! – согласился Вадим. – А как тебя к ордынцам-то занесло? – Чтоб ты знал, мой папашка из Молдовы, – похвалился Вовчик. – Гагауз!.. – И что? – Дед Пихто! – не вполне в рифму огрызнулся толстун. – Гагаузы – те же турки, понял? – Так ты теперь мусульманин? – сообразил Вадим. – Чудеса!.. И обрезание уже сделал? – Я тебе щас обрежу, – посулил Вовик. – Под корень! Вадим недоверчиво улыбнулся. – Как там, в мусульманстве, насчёт «подставь другую щёку»? – поинтересовался он. – Одну тебе уже попортили. Угрожающе супясь, парень поднатужился, силясь разродиться чем-нибудь пообидней, затем вдруг сморщился и поник, словно проколотый шар, почти готовый заплакать, – всё-таки нечаянная встреча с Эвой обошлась ему дорого. Вообще, без потерь тут редко обходится. Одних она ранит, других ломает – хорошо, если не совсем. Вадим усмехнулся: товарищи по несчастью, надо же!.. Однако продолжать пикировку ему расхотелось. – Ну хорошо, – сказал он, – вот сдадите меня – дальше-то что? Разве это я мешал вам жить? – А дело вовсе не в тебе, – ответил Аркан. – Подумаешь, пуп!.. Я из принципа тебя задавлю. – «Ничего личного», да? – улыбнулся Вадим. – Я всегда говорил: принципы нужны тем, у кого туго с совестью. – Давай-давай – повыступай!.. А после мы выдерем тебе ноги. – А что на это скажут Шершни? Вам как велено доставить меня: целым или по кускам? – Не оговорено, – соврал Аркан. – Уж как выйдет. Так что помалкивай в тряпочку! Снаружи, за толстыми стенами костёла, что-то происходило. Проникать туда мысле-облаком Вадим не решался, а расслышать подробности не позволял здешний гвалт и звукоизоляция, устроенная с отменной надёжностью. Всё же он определил, что шорохи постепенно концентрируются вблизи окон, даже проникая внутрь проёмов; а по стенам, с нескольких сторон, уже карабкаются на самый верх: росичи выходят на исходные рубежи. Рассеянно Вадим потрогал висок. – Кому сигналишь? – тотчас всполошился Аркан, кося глазами по сторонам. – Думаешь, тут идиоты сидят? Ну говори, мразь! – Ты параноик, что ли? – огрызнулся Вадим. – Заговоры ещё не мерещатся – или погони? А может, и вены уже резал? Псих… И угодил по больному месту. – Гнида! – заорал «вепрь». – Я тебя щас на части порву и свиньям разбросаю, а печёнку сгрызу лично! – Как самурай, что ли? Тебе б стихи писать – стал бы танкистом. Вроде опять попал, потому что теперь Аркан едва усидел, так его распирало. (Господи, и здесь поэты!) – Умный, да? – взревел он. – Знаешь много? И замолчал, испуганно озираясь. По залу катануло упругим порывом, и одновременно погасли факелы – наверно, просто перекрыли газ, для пущего эффекта синхронизировав с воздушной волной. Даже напольные лампы заметно потускнели, опуская помещение в густой сумрак. Затем под кафедрой распахнулись резные створки и по короткой лесенке поднялись четверо, один за другим, – громадные, тяжёлые, залитые в чёрный шипастый пластик. И тотчас смешанная стая рыкающих, чавкающих, драчливых недочеловеков затихла и присмирела, расцвела подобострастными ухмылками (разве хвостами не завиляла), – так что лишь слепой не распознал бы в четвёрке хозяев. Шершни не отличались друг от друга ни габаритами, ни облачением, но Вадим сразу ощутил меж ними Магистра, и ощущение ему совсем не понравилось. От вожака исходила Сила, с какой Вадиму ещё не доводилось сталкиваться, исключая разве Бондаря и, конечно, Мстителя, – а может, это Вадим стал острее на неё реагировать. «А как у Магистра с естеством? – подумал он. – Наверняка же тут существует параллель, то есть внутренняя сила сообразуется с мускульной. Если рядовой Шершень лишь слегка проигрывает тяжеловесу-Гризли, насколько ж сильнее у них вожак? Лучше не проверять». Откинувшись спиною к стене, Вадим наблюдал, как развернувшиеся в полукруг Шершни направляются прямо к нему, игнорируя остальных. Уж не меня ль и определили в Слуги взамен Эрнста? – забеспокоился он. Кажется, сейчас состоится образцовое «посвящение». Этого не хватало!.. Картинка по-прежнему передавалась Эве, а уж как женщина трансформировала её Брону, лучше не гадать. Пожалуй, Вадиму было б спокойней, если бы росский князь принимал это напрямую, – по крайней мере, тот не станет медлить, когда ценного живца примутся глодать. А Шершни уже надвинулись вплотную. Судя по всему, они-то не страдали недержанием речи и ртов без крайней нужды не открывали. А значит, сразу приступят к делу. Четверо, чёрт… Много! Неуловимым для заурядов движением, точно профессиональный hitman, Вадим метнулся рукой под куртку, выхватывая оружие – с единственным зарядом. Тотчас нацелил его и выстрелил, продолжая двигаться с предельной быстротой, чтобы не потерять шанса. В грудь Магистра ударил тугой свёрток и тут же взорвался, оплетя добычу прозрачными жгутами. В следующий миг жгуты стали сжиматься, сминая громоздкую фигуру в нелепый пластиковый ком. Как ни упирался Шершень, ловушка одолевала. Может, он был не слабее серка, но и ненамного сильней, – из этой сети Магистру не вырваться. Конечно, если ему не помогут. Без промедления Слуги бросились на Вадима. Увернувшись, он вскочил на стол и взвился в воздух, достав до крепления потухшего факела. Стравливая трос, вскарабкался на него и прыгнул ещё выше – к потолочной балке. Там уже подцепил тросомёт к присмотренному загодя крюку и запустил лебёдку на полную. Куль со спелёнатым Магистром сдёрнуло с пола и вознесло в церковные выси – где созерцать его могли немногие, поскольку свет сюда едва проникал. Один из Слуг решился последовать за беглецом и в последнем прыжке почти дотянулся до балки. Но выверенным пинком Вадим остановил «полёт Шершня», и тот лишь чиркнул по балке пластиковыми когтями. Затем грузно обрушился на стол, сокрушив его в щепы, – сам, впрочем, не пострадал, ловко спружинив конечностями. Не обращая внимания на сотрясающийся куль, Вадим расселся с возможным комфортом, посмотрел вниз. Кроме Слуг, там собрались почти все, сбившись в плотную, ворчащую, злобную толпу. «Где-то я уже видел такое, – удивлённо подумал Вадим. – Ну да: „Маугли“, сцена с рыжими собаками, сторожащими под деревом, – ничто не ново!.. Если не считать, что у этих „псов“ запасены метательные средства, с которыми они управляются получше обезьян. А кое у кого наверняка припрятаны огнестрелы. И долго раздумывать они не будут – нечем. Эти ребята сперва действуют». Но тут шторы на окнах раздёрнулись, а входные завесы рухнули, – и толпу окружили латники, до изумления похожие на Шершней. Наверно, это и вызвало в толпе секундную заминку, позволившую росичам соскочить с подоконников и изготовиться к бою, наставив длинные мечи. Зато не растерялись Слуги. Мгновенно оценив ситуацию, они разом метнулись к потайному лазу, рассчитывая убраться раньше, чем тут сделается жарко. Но Вадим предчувствовал такой ход. Сильно оттолкнувшись, он пролетел над столами и аккуратно упал одному Шершню на плечи, сбив с ног. Второго подмял Адам, сиганувший с самой верхотуры, чуть ли не от потолка. И оттуда же соскользнули по тросам новые латники, довершая охват. (Они-то и взбирались по наружным стенам.) Но третий Шершень едва не ушёл. А загородил ему путь лично Брон, подав пример подданным. Оба выхватили клинки и первыми их сомкнули, разгоняя навстречу друг другу волны стремительных ударов. Застигнутая толпа всколыхнулась, ощетиниваясь множеством лезвий, прутов, заточек, до сих пор спрятанных под одеждой. И раздалась по сторонам, накатывая на редкую цепочку латников. Но те лишь казались разрозненными, а чувствовали друзей не глядя и пеклись об их жизнях, как о собственных. Стараниями Брона они подкопили немало навыков, Вадим же добавил им точности и быстроты, настроив сигнальные системы, а некоторых одарил гибкостью. И поэтому дикому воинству найтов пришлось иметь дело с настоящим боевым строем, прославленным ещё македонцами и римлянами, – цельным организмом, умножающим силы своих единиц. Стальную его прочность найты ощутили сразу и отхлынули в смятении. Только двое «гишу», стремительных и громоздких, не умеющих отступать, прорвали пластиковое кольцо, размахивая тяжёлыми секирами, (а скорее, их пропустили) и столкнулись с иными противниками, на каждого по одному. Навстречу Слону, самому могучему из «гишу», выступил Гризли со своим двуручником; второго принял на себя Руслан. Наверно, это стало испытанием для росских мечников, своеобразным посвящением в витязи, поскольку в Шершневом питомнике не нашлось бы зверей опаснее. Неясно, как удалось их приручить, однако натравить «гишу» труда не составило – они и сами приходили в бешенство по любому поводу. Трудно сказать, кто из двоих в каждой паре был сильнее, но по качеству силы они отличались разительно. Необузданной мощи найта, звериному напору, за секунды сминавшему робких, противостояла укрощённая ярость турнирного бойца, успевшего поднатореть в самых разных поединках и накопить немалое мастерство. «Гишу» следовали инстинктам, разбуженным в их тёмной памяти; росичи свои природные склонности сформовали в бесчисленных упражнениях и продолжали шлифовать каждый день, добиваясь филигранности, полнейшего и законченного совершенства, приравнявшего бы их к божеству. Но даже полубоги, согласно мифам, всегда побеждали полузверей – что и подтвердилось в этих двух схватках. Обошлось без крови, как и задумывалось: несчастных уродов попросту оглушили, хотя не с первой попытки. И тут же накрепко связали, чтобы не давать Судьбе лишних шансов. С остальными найтами проблем не возникло. Правда, двое ненавидимых «волками» тыкачей, промышлявших тайными убийствами, попытались прорваться сквозь строй, метя пырялами по глазам, но переоценили своё искусство, больше пригодное для нападений из темноты, или недоучли умелость противников. Тыкачей даже не стали убивать – лишь подловили каждого на выпаде, небрежным взмахом срубив ударную кисть, чтобы не пакостил больше. Зажимая кровавые обрубки, они с ворчанием отступили, укрывшись в глубине толпы, безжалостно сдавливаемой росичами. И её хозяев не обделили вниманием. Повезло ли Вадиму либо сработали рефлексы, – но своего Шершня он выключил с первого удара. И так же быстро, не вынимая клинков, управился с противником Адам. Зато третий Шершень показал себя крепким орешком, и Брону пришлось драться в полную силу. Поначалу Глава даже отступил, будто его волна оказалась слабее, но что-то помешало Вадиму рвануться на помощь – и тут не было ни глупой щепетильности, ни страха обидеть. Он чувствовал: Брон набирает обороты, и этот этап ему необходим, чтоб подготовиться к следующим. Князь был столь же громаден, как Шершень, и почти столь же быстр и точен, а вот соображал куда лучше, подлаживаясь под стиль противника, и прибавлял на глазах. Скоро бой выровнялся, затем равенство нарушилось вновь, но уже в пользу росича. Брон даже выбрал момент, чтобы бросить взгляд на Вадима и подмигнуть: мол, наша берёт!.. Вспомнив, что от него ждут показухи, Вадим протиснулся сквозь росское кольцо, ощутив его как сплошную тёплую волну, и вклинился в гущу найтов, окутываясь мысле-облаком как завесой. Напрягшись, Вадим уплотнил его вдоль нервных волокон, до предела разгоняя сигналы, и переключил мышцы на автоматический режим, только стараясь не отпускать далеко. Свои действия он ограничил обороной, пропуская удары вскользь тела, и только добавлял агрессорам инерции резкими рывками – чтоб они налетали на других, тоже нацелившихся атаковать. Конечно, найты были мощнее и быстрее обычной шушеры, однако Вадим оказался им не по зубам. Не пропустив ни единого удара, он продрался к перепуганному Аркану, разметал охранников и поволок несостоявшегося Шершня обратно, всё так же избегая стальных выплесков, – пока снова не пронизал строй росичей. Такая проходка, вкупе с предыдущим, впечатлила бы любого, но обошлась Вадиму куда дороже, чем он старался показать. Зашвырнув пленника в угол, Вадим кивком указал на него ближнему росичу, предлагая посторожить, а сам снова «ввязался в бой», укрощая особо ретивых, чтобы не пришлось их убивать. Вскоре найтов усмирили, вынудив побросать на пол клинки и прочее, – тем более, махать этим стало негде, настолько сдавили толпу. И последний Шершень наконец пал, оглушённый внезапным ударом эфеса, а Брон с небрежным изяществом разбросал мечи по ножнам. – Всё ж недурная добыча! – отдуваясь, заметил он. – Ещё четыре скафандра, не считая содержимого. А что делать с найтами? – Запереть бы их до утра, – откликнулся Вадим, озирая кабак. – А там по ситуации. Всё-таки без проколов не обошлось. Забытый на время Магистр ухитрился вытащить нож и испортить хорошую вещь, пропоров в сети дырищу. Куда он девался затем, Вадим в горячке боя не углядел. И узнал об этом, только окликнув Эву. Оказывается, она-то не упустила вожака, но задержать сумела, лишь переступив через Вадимов запрет (возможно, и Вадим поступил бы так, если б хватило духа). Теперь бедняга лежал возле кладбищенской ограды бездыханным, неподвижным и утыканным десятком стрел, словно подушка для иголок. Зная Эву, можно было предположить, что девять стрел его бы не остановило: ведьма не любила лишних расходов – во всяком случае, это касалось боеприпасов. Согнанных в центр найтов быстро разоружили, заодно избавив от лат и кожанок, и препроводили вниз, в угрюмый сырой подвал, уже оборудованный под казематы. Неизвестно, для кого это готовили, но сейчас помещения пригодилось. Даже тюремщики не потребовались, такими надёжными оказались запоры. Зато в самой церквушке оставили засаду, чтобы встречать и размещать по камерам новых гостей, буде заявятся. Что до пленённых Шершней и раненого Слона, то их отправили во Дворец. Правда, Брон не вполне понял, зачем Вадиму понадобился «гишу»: изучать или приручать, – однако возражать не стал, уважая силу даже во врагах. А вот Аркана решили порасспросить, зажав в тёмном углу, – тем более, с испуга тот сделался говорливым и держался нагло, сыпля матюками да угрозами. И более всего стращал Шершнями. – Вы ещё не поняли, во что ввязались! – вставлял он между руганью, сплёвывая кровь из разбитого рта (кто-то из росичей успел поучить манерам). – Думаете, это обычная стая? Да они сильнее всех, считая Крепость! Вам не сладить с ними – даже не пытайтесь. – Мы всё же попробуем, ладно? – пророкотал Брон, взирая на добычу с брезгливым благодушием льва. – Что нам терять? – Вас всех перебьют! – Тем хуже для тебя, родной: если не вернёмся завтра, так и сгниёшь в здешнем склепе. Смерть будет долгой и задумчивой – успеешь вспомнить свои прегрешения. – Гады! – выкрикнул Аркан, захлёбываясь. – Гады!.. – А мы при чём? – удивился росич. – Сам себя и закопаешь, если не станешь помогать. Мы ведь не сделаем тебе худа – просто не сможем вернуться. И уж твоя кончина нас не расстроит, раз «всех перебьют». – Суки! – взвизгнул бандит. – Козлы вонючие! – И тут же спросил: – А где гарантии, что вообще за мной придёте? – Чтоб я наврал такой слякоти? – Князь пожал могучими плечами: – Любезный, ты ещё и дурак! – Пусть и он поклянётся! – падальщик кивнул на Вадима, решившего пока не влезать. – Ишь ты! – хмыкнул Брон. – Дурак, а соображает. – Пусть поклянётся! – упёрся Аркан, хватаясь за соломинку. Один глаз у него уже заплывал, но вторым, тоже подбитым, он обеспокоенно шарил по лицу Вадима. – Будь спокоен, загнуться не дам, – нехотя сказал тот. – Сам и приеду, если доживу. – И отпустишь? – «Это – вряд ли», – вспомнил он Сухова. – Хищникам место в клетках. И зачем тебе воля? Сам же от неё бежишь. – Так что ты знаешь? – спросил у пленника Брон. – Говори! – И помни: врать бессмысленно, – добавил Вадим. – Даже не пробуй. – Зачем мне врать? – Аркан оскалил гнилые зубы. – Теперь мы вроде партнёры. – Падальщика передёрнуло, будто в припадке внезапной верности, однако он поборол слабость. – Что вы задумали – напасть на Гнездо? – Точно. – Во-первых, там нечего делать без Шершневых скафандров и мечей. А свои пукалки засуньте подальше: проку от них!.. – Ещё! – Больше всего бойтесь вожаков и, уж конечно, Главу. Он один разнесёт вашу команду в брызги, и не думайте, что мне этого хочется. Но шансов у вас никаких!.. – Кто-нибудь спрашивал твоё мнение? – Чёрт вас подери!.. Единственное, что согреет меня перед смертью, – что вы и тут всех опередите. – Что ещё имеешь сказать? – Пойла мне дайте, – потребовал Аркан. – И побольше!.. Упьюсь в стельку, чтоб не думать. – «И милость к павшим призывал», – хмыкнул князь, глядя на «вепря» уже с омерзением. – Тяжело, а? – «К падшим», – машинально поправил Вадим. – Ну дай ты ему, пусть зальётся! Аркана уволокли, продолжая одаривать тумаками за каждый взбрык. «Усталые, но довольные» росичи покидали разорённый кабак, по пути собирая оружие, разбросанное среди обломков. Из оконного проёма, усевшись на подоконнике, картинку созерцала Эва, зловеще улыбаясь. – Будем считать это разминкой, – сказал Брон, потирая ушибленный локоть. – «Главные матчи не сыграны». – Теперь остаётся ждать, – подтвердил Вадим. – Кстати, времени в обрез. – Машины поданы, сэ-эр. – И князь сделал широкий жест: – Прошу!2. Симбиоз
Опять начался дождь, застучав вокруг вертушки по плоской крыше, – мелкий, занудливый, но пока не слишком холодный: как в раннем сентябре. И ветер ещё не разгулялся в полную силу, хотя ночь давно вступила в права. Впрочем, в закупоренной кабине «ворона» их не страшили превратности погоды – по крайней мере, пока не снимутся с места. Как и в первый раз, кресло пилота занимал Вадим, а наверху, за шестиствольным турельным пулемётом, расположилась воинственная Кира. Однако тщедушного Тима теперь заменил могучий Руслан, на скорую руку натасканный Вадимом, и прежнюю их наготу прикрыли Шершневые скафандры, выделенные Броном (на Кире, правда, была подделка). А в тёмном салоне безмолвно и неподвижно, словно киборги, затаились Эва и Адам, разбросав охранительную сеть. После недавних волнений Вадиму страшно хотелось спать: глаза слипались, челюсти сводило от желания зевнуть, – да и Кира на своей галёрке подозрительно затихла, будто прикорнула. Зато Руслан лучился бодростью, видимо, отоспавшись за день, пока остальные ломали копья. А может, предвкушал грядущие приключения – по молодости ещё не пресытился. – Вызов! – тихонько подсказал юноша, но и Вадим уже засёк подмигивание рации, переводя её на приём. – Пост третий, – раздался из динамика хриплый голос. – Вижу гадов! – Снимаемся, – сейчас же сказал Вадим. – Не спать! Плавно он поднял вертушку в воздух и повёл над самой крышей, за шумом разгулявшегося дождя едва слыша моторы. Затем опустил машину в переулок, словно в ущелье, и погнал меж домов, слегка раскачиваясь под ветром. – Погодка в самый раз, – заметила из своего гнезда Кира, – лишь бы в стену не влепиться. Может, обуешь глаза? Она-то уже смотрела на мир сквозь массивные очки, напоминавшие подводную маску. На сегодня её экипировали ещё богаче – хотя начальный вариант смотрелся краше. – «Мне сверху видно всё», – пробормотал Вадим в ответ. – Обойдусь. Впритирку обогнув угол, он ещё прибавил скорость. Руслан сосредоточенно следил за его руками, даже шевелил беззвучно губами, будто заучивал урок. Вообще мальчик был старательный и способный, но очень уж поджимали сроки!.. – Завис, – лаконично сообщил динамик. – Дом напротив, пятый этаж… Окна не вижу. Судя по всему, Шершни остались верны себе и отработанной методики не поменяли, хотя раз обожглись. То ли решили пренебречь неудачей, то ли вообще не любили перемен, нацеленные на процесс, словно свои прототипы. – Готовьтесь, – распорядился Вадим. – Руслан, всё помнишь? – А перед самым поворотом окликнул: – Эва! И сразу ощутил, как женщина скользнула к люку, – сопровождаемая Адамом, будто громадной тенью. На всякий случай проверил, быстро оглянувшись, а дальше смотрел только вперёд, на проступавший сквозь дождь вертолёт, точную копию этого. Стремительным броском Вадим сблизился с ним, безупречно погасив инерцию, – так что обе машины зависли рядом, почти касаясь бортами, – и тут же распахнул люк: на абордаж!.. – Давай! – яростно шепнул Руслану и ринулся к выходу, не дожидаясь, пока тот перехватит управление. Эва уже ныряла в люк, а мёртвоглазого громилы и вовсе не было видно – наверно, выскочил первым. В самом деле, прыгая в пустоту, Вадим увидел впереди две сумеречные фигуры, скользившие по бронированной кабине «ворона» к распахнутому люку. Прильнув к шершавому борту, Вадим поспешил вдогонку, цепляясь за немногие скобы, следом за Эвой ввалился в салон – такой же тёмный, как предыдущий. И с ходу включился в свирепую потасовку, уже раскручиваемую Адамом – с одобрения хозяйки и при её поддержке. Что тут полагается орать: «Сарынь на кичку»? Всё-таки Шершни сделали выводы, а может, перешли на запасной вариант и прежнюю команду усилили, доведя до полной десятки – считая троих верзил, торчащих в ближнем окне. Правда, как раз их, а также здешнего пилота, можно было пока не считать. Но и без четверых в салоне показалось тесно. Это даже смахивало на засаду, с такой готовностью встретили Шершни гостей. И если б не уникальные качества Адама и не чудесная спаянность триады, ей пришлось бы совсем туго. По обыкновению, Шершни не схватились за огнестрелы (тем более, сейчас в них было мало проку), однако и клинки в ход не пошли: то ли из-за тесноты, то ли «горцы» понадеялись захватить налётчиков живыми. А в простом бою Вадим чувствовал себя много уверенней, поскольку за чужие жизни опасался, как за собственную. И своим партнёрам запретил покушаться – под страхом отлучения. Впрочем, ни Адам, ни Эва лёгких путей не искали. Женщину даже забавляли такие задачки, будто она принимала Вадимову блажь за «неизбежное добро». Как в прежние разы, Вадим чувствовал выпады Шершней до того, как они начинались, – а вместе с ним это ощущали наперсники. Посему через круговую оборону троицы не прорывался ни единый удар, зато почти каждая контратака застигала Шершней врасплох, отключая одного за другим. Скоро противники уравнялись числом, однако и тогда триада не нарушила строй – пока из врагов на ногах не остался один. Этого, последнего, остался доламывать Адам, а запыхавшийся Вадим с раззадоренной Эвой, не теряя времени, ворвались в кабину и в два удара оглушили пилота. Тотчас Вадим выдернул его из кресла и аккуратно уложил в угол, предоставив женщине заняться вертушкой. Машина даже не дрогнула, настолько быстро произошла подмена, однако секунду спустя, как было условлено, мигнула бортовыми огнями и заскользила вниз, ко входу здания, где её поджидал первый вертолёт, вхолостую вращая широкие винты, и куда уже подруливали с разных сторонстремительные колёсники. Высыпавшие из них росичи сноровисто освободили «ворон» от лишнего груза и уложили безжизненные тела Шершней в просторные багажники, предварительно избавив от доспехов и тщательно спеленав. Пока в захваченные скафандры облачались отборные верзилы, остальные окружили дом, чтоб выловить застрявших похитителей. Вадим же перебрался в другую вертушку, снова заняв кресло пилота. Со своей задачей Руслан справился, однако гонять его по полной программе было рановато. Хватит того, что он на подхвате, – как и Кира, обживающая пулемётное гнездо. – Жарко пришлось? – поинтересовалась она сверху. – Много их, а? – Да уж, взопрел, – подтвердил Вадим, отдуваясь. – Ничего себе, начало! Хотя это больше походило на продолжение. – Не дрейфь! – засмеялась девушка. – Вернёмся – отмою. Руслан неуверенно улыбнулся и обернулся ко входу, порываясь встать: в салон уже загружался Брон с пятёркой громил – Шершням под стать. – Не дёргайся, – велел тот юноше и, шагнув в кабину, скромненько присел у стены, в откидное кресло. Вытянув могучие ноги, ухмыльнулся со злорадством: – Утёрли нос Гошу – а ведь как стращал! – Это начало, – повторил Вадим. – Пройденный, можно сказать, этап, и даже на нём едва не споткнулись. А что может стрястись там, где не ступали? – Что будет, то и будет, – пожал плечами князь. – Ну да, «пускай судьба рассудит», – подхватил Вадим. – Не худо б ей помочь, как считаешь? – Ишь, фаталист! – поддакнула Кира. – Да ладно, – легко согласился Брон, – пусть и дальше стращают, чтоб не зарывались, – лишь бы палок не вставляли в колёса! – Или в винты, – прибавил Вадим. – Ну, разместились? – Отчаливай! Послушный вертолёт взмыл к тёмному небу, где уже буйствовал ночной ветер да хлестал дождь, и понёсся над крышами – бесшумный, как тень, и столь же чёрный. Чуть поодаль скользила вторая вертушка, будто отражение в громадном зеркале. – Не потеряем? – с беспокойством спросил Брон. – Чёрт, забыл про связь – нас же могут услышать! – Вряд ли, – ответил Вадим. – По-твоему, зачем мы с Эвой разделились? – Не из-за Киры, нет? Ужиться под одной крышей двум таким… э-э… – Легче, чем думаешь, – вставила девушка. – Профи всегда договорятся. – Смотря кого держать за профи, – возразил Брон. – К примеру, Шершни тоже действуют… гм… умело. – Шершни – они и есть шершни. Какие из них профи? Ни ума, ни воображения – одна программа, как у автоматов. Если хочешь знать, это лишь орудия, хотя совершенные. – Ну, ты сурова!.. Откуда такие заявы – что-нибудь раскопала? – Интуиция, – веско ответила Кира. – Каждое дело требует творческого подхода. – А-а, – протянул крутарь. – С этим лучше к Вадиму: он в таких вещах дока!.. А мы так, погулять вышли. – Господи, Брон, ужель и в тебе не без комплексов? – поразился Вадим. – Такой большой мальчик!.. – Ладно-ладно, лучше за дорогой следи, – отмахнулся тот. – Если такое можно назвать дорогой – то яма, то канава, язви их, как в Японии. Действительно, порывами взбудораженного воздуха «ворон» мотало точно игрушку; хотя Вадиму это казалось нормой – во всяком случае, прежней тревоги не вызывало. Запаса прочности у машины хватило бы, наверно, на ураган средней руки и на прямое попадание молнии. Трепавший их ветер уже набрал обычную мощь, а тучи под завязку насытились электричеством и мёрзлой влагой, временами выплёскивая излишки – к счастью, пока не в «ворона». Уворачиваясь от снежных зарядов и облетая особенно наэлектризованные участки, он давно оставил скученные кварталы и теперь нёсся над окраинами, куда более разреженными. Внезапно застрекотала рация на поясе Брона. Поднеся её к уху, Глава с минуту слушал, односложно отзываясь, затем ругнулся и отключил связь. – Один всё же улизнул, – сообщил он. – Сиганул с пятого этажа и даже на четвереньки не снизошёл – какая силища, а? Так и почесал дальше, резвостью не уступая колёсникам. А как загнали в тупик, скакнул через забор – почище любого серка, не касаясь! – и затерялся в трущобах. Где его теперь ждать? – Первый прокол, – констатировал Вадим. – Надеюсь, он бегает не быстрее, чем мы летаем. – И что с ним не было рации, – добавила Кира. На секунду Вадим прикрыл глаза, вспоминая. – Нет, – ответил он. – Рации не было ни на одном – это я хорошо рассмотрел. И потом, – Вадим кивнул на светящийся пульт, – мы б услышали. Конечно, возможна запасная частота – но слишком сложно. – Похоже, сбежал вожак, – заметил Брон. – И меня беспокоит его прыть. Представляете, если у Шершней на каждую вертушку по такому? «Да уж, не приведи бог!» – подумал Вадим, вспомнив Мстителя, а вслух произнёс: – Придётся Гризли остаться в засаде. – А почему не твоему дылде? – сразу спросил Брон. – Потому что без него в Гнездо лучше не соваться. Кто знает, какие сюрпризы припасены там? Уж один такой попрыгунчик – наверняка. – Не слишком ли вы доверчивы, господа? – осведомилась Кира. – Может, парням это почудилось? – Кому угодно, только не им, – ответил князь. – Скорее их можно упрекнуть в недостатке воображения. – Хорошо, а просто соврать они не могли? Надо же как-то оправдаться! – Странный вопрос для профи, – усмехнулся Брон. – Думаешь, только ваша фирма солидная? – Собственно, почему «странный»? – Потому что в наших делах враньё дорого стоит – в конечном итоге вруну тоже. Пожалуй, этот грех из самых серьёзных. – А как насчёт глупости? – Честного дурака ещё можно использовать, лживого умника – себе дороже. Хотя чаще врут именно глупцы. Для умного ложь, как припрятанный до поры кинжал: используется единожды, зато насмерть! – Спасибо за совет, – засмеялась девушка. – Я не похожа на дуру? – Ты ведь не в моём подчинении, – улыбнулся и Брон. – Кстати, одно осталось неясным: кто в нашей сборной за главного – ужель эта чёртова баба? – Ты о ком? – спросила Кира. – Не бойся, не о тебе, – хмыкнул крутарь. – Тебя бы я назвал «девкой». Так кто главный? – Тебя это волнует? – спросил Вадим. – А как же! Ты знаешь, я никого силком не тяну и не выёживаюсь сверх положенного… – Ой ли? – …а дельные советы принимаю от всех, невзирая на ранги. Но в каждом деле наступает момент, когда решать должен один. И я хочу знать: кто будет решать? – Кто больше знает. – Ты? – Эва, – поправил Вадим, – но с оглядкой на меня. – А что буду делать я? – Командовать своими. – Но с вашей подачи? – А разве ты не знал это с самого начала? Никто тебя «силком не тянул», и все «дельные советы» давно учтены. В чём дело, Брон?.. Впрочем, – Вадим пожал плечами, – не поздно отвернуть. Хочешь, высажу твоих на окраине? Это ведь не колхоз – нужны добровольцы. Вскинув голову, Брон рассмеялся: – Экий ты гонористый… – …братец, – подсказал Вадим. – Надо же блюсти стиль. – Как в анекдоте: «уж и спросить нельзя», – продолжал росич, обаятельно улыбаясь. – Думаешь, хочу набить цену? Вот ещё!.. Я ж не торгаш вроде Гоша. – И не проститут, – пробормотал Вадим, – вроде Винта. – Я не против подчинения – однако хочу гарантий. – От меня лично? – От тебя, дорогой, от тебя… Итак? – Ты не доверяешь Эве? – спросил Вадим. – Мол, поматросит и бросит? – Почему нет? Ещё та стерва, насколько я в них разбираюсь. – Может, и «та», – не стал оспаривать Вадим. – Но меня она не подставит: слишком мы повязаны. А я никогда не подставлю вас – если верите в мою честность. Хватит тебе в залог моей жизни, Брон? – Вполне, – серьёзно кивнул тот. – Вопрос снят. – Ну, я рад… Что до «чёртовой бабы», имей в виду: Эва сейчас слышит, что и я. И наоборот. Это к вопросу о связи. – Ты меня успокоил, – ухмыльнулся крутарь. – Страсть как не люблю злословить за спиной!.. Ладно, готов «бабу» заменить на «даму». – Как будто её трогает твоё мнение! – фыркнула Кира. – Кто знает, девонька, кто знает… А может, ты права. Зачем ей грешник, как я, – своих грехов хватает. Ей нужен праведник вроде Вадима. Одного не пойму: зачем праведникам такие стервы? А ведь, как правило, стерв они любят больше! – Это потому, что праведникам нравится отдавать, – объяснил Вадим. – Тут есть тонкость: стервозность, как бы много её ни было, не должна переходить в сволочизм – иначе отдаваемое не впрок. – Мудрец, а? – восхитился крутарь. – В проповедники тебя!.. Или в философы. А вместо этого идёшь на дело. – Лечу, – поправил Вадим. – Всё равно. Это ж расточительство, клянусь Перуном!.. Когда мы перестанем забивать микроскопами гвозди? – Рачительный, а? – проворчал Вадим. – Трогательно до слёз. Даже Кира, по-моему, оценила – не говоря о «верном Руслане». Князь ухмыльнулся, однако наверняка сделал в памяти зарубку, чтоб сквитаться при случае. Дружба дружбой, но авторитет не замай! Вертолёт уже миновал последние грозди домов, разделённые чахлыми рощицами или унылыми пустырями, – некогда это именовалось пригородами, но теперь совершенно обезлюдело. Начинался настоящий лес, прорезанный немногими дорогами, сейчас больше похожими на тропы. Не исключено, скоро и они зарастут травой да кустами, а крутари-перекупщики пересядут на бронированные стопоходы, коим не нужны дороги – довольно и просек. Конечно, если им позволят пересесть. – Долго ещё трястись? – осведомился Брон с понятным нетерпением, ибо на его кресле амортизаторов не было. – Может, прибавить? А на «вороньём» хвосте не желаешь прокатиться? – усмехнулся Вадим не без злорадства. Там бы не привередничал!.. – Опаздываешь куда? – спросил он и добавил: – Спешить станем, когда придётся уносить ноги. В случае чего сумеешь поднять вертушку? – Лучше обойтись без случаев. – Думаешь, мне не хочется? – Управлюсь как-нибудь, – ответил князь. – Не дурее других. Неспроста, видимо, он приглядывал за натаскиванием Руслана, а в предыдущие дни, наверно, и сам повозился с управлением. Истинный Глава должен уметь, что и подданные, только лучше. Впереди строя, «на лихом коне» – картинка! – Не вздумай показывать, какой умный, – предупредил Вадим. – В крайнем случае, понял? – Сдался ты мне!.. Напрягшись, Вадим как бы раздвоился и глазами Эвы, летевшей чуть впереди, различил за колыхающейся рыхлой массой знакомый ангар, окружённый глухою стеной. – Подлетаем, – сообщил он. – «Прошу пристегнуть ремни». Из экипажа только Руслан отнёсся к команде с полным доверием, накрепко привязав себя к креслу. Кстати, он прав: мало что ждёт на подлёте? Однако под навесом не ждало ничего – если не считать обычной приём-команды, немногочисленной и уже утихомиренной Адамом без лишнего шума. Ещё раньше Эва исхитрилась зашлёпать испаряемой краской «глазки» страж-системы, вычислив их с чудесной точностью и безупречно накрыв капсулами из пневмо-ружья. Конечно, одновременное и внезапное затемнение ангарных «глазков» озадачит Шершней, но, может, не настолько, чтоб объявить общую тревогу. Тем более, через пару минут всё станет как прежде. Бывают же сбои в системе? Без суеты, но предельно быстро росичи загрузились в обе тележки, предварительно зашвырнув связанных приёмщиков во второй вертолёт, и покинули ангар одновременно с ним. Сам Вадим сел за баранку переднего колёсника, между Кирой и Броном, державшими огнестрелы наготове. Вся же их команда, исключая Руслана, залегла в кузове, упаковавшись в чёрные мешки. Другая тележка – управляемая, как ни странно, Тимом, неизвестно зачем напросившимся в этот рейд, – ехала следом. Переднее сиденье там оккупировали Эва с Адамом, а остальных тоже разложили на полу – кроме могучего карлы Николя и мрачного верзилы Ратбора, разместившихся на скамье за спинами троицы. Вообще Тим не слишком годился в водилы, уступая любому из росичей выдержкой и реакцией. Зато он притерпелся к здешним сюрпризам, а от Вадима не отстал бы под страхом смерти, убоявшись если не позора, то своего опасного окружения. Один за другим, только в обратном порядке, отрядец пронизал все здешние аттракционы, и Вадим благословил свою память, с той же уверенностью, что в первый раз, ведущую сквозь подземный лабиринт, нашпигованный миражами и ловушками. Вообще Шершням следовало сделать вывод из его успешного бегства, но, может, они не ждали Вадима так скоро? Тем хуже для них. Неторопливо тележки вкатились в мраморный зал, помпезный и сумеречный, и остановились в самом центре, невдалеке от понурой бригады голышей, изготовившейся к встрече. Подражая странной пластике Шершней, Вадим выбрался из грузовичка и вместе с восьмёркой остальных направился к далёким дверям, едва не цепенея под испытующим взглядом, нацеленным из «глазка». Оставалось надеяться, что с потолка не так приметны под латами стройные фигуры женщин, щуплая – Тима и приземистая – Николя. Чёрт бы побрал это Шершневое единообразие!.. Они ещё не достигли дверей, могущих захлопнуться в любой миг, а исполнительные голыши уже принялись за очередную порцию живого груза. И тут могла проявиться ещё одна слабина в их Али-Бабаевском плане. Сквозь тонкую плёнку не сложно отличить обычную наготу захваченных жертв от шипастых доспехов крутарей, и если здешним грузчикам предоставлена хоть какая-то инициатива… К счастью, как и показалось тогда Вадиму, им было плевать на всё, кроме единственной функции: поднимать и тащить – по двое на каждый мешок. Разделившись на тройки, вторженцы чуть углубились во все три коридора и притормозили, ожидая первых носильщиков. С Вадимом, в правом коридоре, остались Кира и Тим; с Эвой, в центральном, – Брон и Руслан; дальше, с Адамом, – Николь и Ратбор. Теперь Вадиму пришлось уже не раздвоить, а растроить сознание, чтобы не потерять связи с остальными. Но в ней заключалось одно из главных преимуществ отряда, хотя на крайний случай были припасены рации. – Сюда мы и добрались в прошлый раз, – выдавил Тим сквозь отчётливый перестук зубов. – И снова в прежнем составе. – Это ты добрался? – хмыкнула Кира. – Храбрец!.. И зачем тебя остановили, верно? Ждал бы сейчас в самом логове, оседлав короля Шершней, конечно, если бы раньше тебя не оскопили. – Ладно, не завидуй, – откликнулся спец, чуть оживляясь. – Ну, прокатилась чушкой в оба конца, когда я – лишь в один. Большая разница!.. – Может, отложите счёты на потом? – вмешался Вадим. – Не хочется напоминать, кто здесь главный. – Как ты спокоен, боже мой! – с возмущением заметил Тим. – Вышел развеяться, да? – Поздно бояться, – сказал Вадим. – «Клин клином» – помнишь? – Да просто ты привык! Что ни ночь – то триллер или боевик… а то и хоррор. – Тим передёрнулся и добавил: – А с меня и той ночи довольно! – Чего ж опять влез? – Может, я перед Кирой красовался? – огрызнулся щупляк. – А ты поймал на слове. Мимо уже проносили завёрнутого в мешок росича. Увидев его поблёскивающий сквозь дырку глаз, ощутив беспокойство, Вадим успокаивающе похлопал беднягу по плечу и двинулся следом, тихо насвистывая. Всё же насколько проще быть храбрым командиру! – думал он. Когда ответственность перевешивает опасность… Или я в самом деле притерпелся? Обе других группки тоже возобновили движение – словно крохотные процессии, сопровождающие мнимых усопших. Но за каждой из них тащили ещё по крутарю, в любой миг готовому присоединиться к тамошней четвёрке, – в то время как Вадим, более других нуждавшийся в подкреплении, мог рассчитывать лишь на одного. По крайней мере, пока голыши не повторят ходки, доставив оставшихся пятерых. Ну не повезло – бывает. К сожалению, слишком часто. Впрочем, до сих пор вторжение развивалось гладко – даже чересчур. Не вздумалось бы Судьбе восстановить равновесие!.. – Хотел бы я знать, – снова заговорил Тим, не выдержав молчания, – по какому принципу идёт сортировка? – По узору на мешках, – неожиданно ответила Кира. – Ещё в тележке обратила внимание: они рознятся!.. А такой, – она кивнула вперёд, – был только на одном. – Замечательно, – вздохнул Вадим. – Выходит, нас так и останется четверо? Не числом, говорят, а умением… Как у нас с умением? – Помнится, в прошлый раз меня заволокли в центральную дверь, – не унимался Тим. – Опять дискриминация? – Что ты переживаешь? – сказал Вадим. – Может, здесь разделяют по группам крови. – Ага, попугай меня вампирами! – огрызнулся Тим. – Только почему они так возлюбили интеллигентскую кровь? – Можно подумать, остальное про них уже известно!.. – Во всяком случае, Шершни похищают только спецов – причём отборных, с немалым творческим потенциалом. – Например, тебя, – насмешливо вставил Вадим. – Или Киру… хотя в широком смысле и она, конечно же, спец. За вчерашний день его успели утомить эти попытки выстроить гипотезу на таком шатком фундаменте. Слишком мало данных, слишком!.. Собственно, за ними Вадим и явился сюда – в отличие от крутарей. Проще всего представить главу Шершней эдаким суперзлодеем, вроде Фантомаса или Кобы, возжелавшего распихать спецов по лагерным шарашкам. И под плетьми надсмотрщиков, забыв о лени, те принялись выдавать на-гора одно чудо техники за другим: стопоходы, боевые лазеры, бронескафандры, голографические завесы… Откуда такая концентрация гениев в зачуханной губернии? Другое дело, за дюжину лет мир мог продвинуться намного – пока мы прозябали на нашем острове. Требовалось лишь наладить доставку технологий – под землёй, что ли? – О присутствующих не будем, – отмахнулся Тим. – Хочешь, отнеси нас к исключениям!.. Но по какому критерию можно делить спецов, если предполагать их максимальную утилизацию? Он уже входил во вкус дискуссии, забыв про опасность, – даже зубами стучать перестал. Ожидались, видимо, следующие ответы: по степени таланта, по специальности, по широте профиля, по управляемости. – По упитанности, – сказал Вадим, лишь бы прекратить разговор. – Надеюсь, их вынимают из мешков, прежде чем бросить в котёл, – иначе мы рискуем остаться втроём. – После паузы добавил: – И постарайся больше не заговаривать себе зубы – лучше придержи за ними язык. Тим увял, вдобавок заработав от Киры презрительный взгляд. Наверно, к бедняге стоило отнестись бережней, однако на воспитательную работу не оставалось ни времени, ни желания. «Всё-таки не стоило Тима брать, – подумал Вадим. – И что мне взбрело?» Ощутив содрогание почвы, он взглянул на часы: да, это взялись за дело подрывники Винта – минута в минуту. Если и Бату сдержал слово, сквозь проломы в заборе сейчас двинулись ордынцы, предваряемые бэтрами росичей. Все подходы к Гнезду уже окружены иудеями, а прежние выходы шахты, обнаруженные по старым планировкам, вскоре будут взорваны, чтоб исключить тайный отход Шершней. На сегодняшнюю ночь «волки» собрали небольшую армию, не оставив в резерве никого, – даже сутенёры пригодились, на поверку оказавшись вполне боевитыми. «Это есть наш последний и решительный…» Поначалу узкий, коридор расширялся, и всё выше вздымался потолок, покрытый странной вязью. Зато стены тускло отблескивали, словно их оплавило неведомое пламя. Нечастые фонари перекочевали вплотную к полу, мерцающим светом больше напоминая факелы, и всё трудней становилось разбирать потолочные узоры. Потом Вадима заинтересовали пушистые ленты, свисавшие из затенённых, будто затянутых мглою углов и раскачивавшиеся под малейшими дуновениями. Это походило на паутину, наверно и было ею, потому что ленты постепенно разрастались в махровые пологи, спускаясь по стенам до пола и всё больше заслоняя проход. – Что-то не припоминаю таких пауков, – бормотал Вадим, с опаской вглядываясь в серые завеси. – Птицеяды сюда бы сгодились, но они, по-моему, не плетут паутин. Кира утвердительно кивнула, напряжённая как и Вадим. Тим мстительно промолчал. Чего он не боялся, так это пауков, – может, потому, что сам на них походил: щуплый, волосатый, с тонкими конечностями и круглым брюшком. Вдобавок ядовитый. Хотя Тим считал нормальным как раз себя – это Вадим выбивался из общего строя, обликом смахивая на крутарей. Так и происходит разделение на породы, вне зависимости от рас. Обострённым слухом Вадим зондировал тишину, но, кроме ближних шумов, принимал мало: какие-то смутные шорохи, скрежеты, шлепки, вовсе не похожие на звуки, производимые человеком. Ещё Вадим пытался проникнуть в сознания голышей-носильщиков, однако там безмолвие оказалась ещё глуше, будто оба шли «на автомате», бессмысленно исполняя работу. И когда процессия наконец упёрлась в двустворчатые двери, Вадим едва не опоздал. Ибо створки тотчас раздвинулись перед голышами, а те рефлекторно опустили груз на пол и единым рывком пропихнули внутрь, где прямо от проёма начинался наклонный жёлоб, по которому мешок с готовностью заскользил. Рванувшись вперёд, Вадим ухватил его за самый край и осторожно втянул обратно, за плоскость прожорливых дверей. Тут же передал предупреждение другим группам, чтоб и они не прозевали, затем помог распаковаться четвёртому члену их крохотного отряда. Неожиданно им оказался негр: очень рослый, плечистый, смуглый до черноты, но с европейскими чертами лица – словно эфиоп. И пахло от него не как от негров, насколько Вадим помнил. Пару раз Вадим наблюдал красавца со стороны и даже успел восхититься пропорциями, идеальными для бокса или бега, – однако близко не сталкивался. – Спасибо за поимку, – улыбнулся негр, и теперь Вадим позавидовал его сияющим зубам. – А зовут меня – Гордей. Акцента не было в помине, однако для росича он выглядел странно. – Хорошо, не Конго, – пробормотал Вадим, уже глядя не на него, а в проём. – Чёрт меня подери, а!.. Гордей тоже повернулся ко входу и удивлённо приоткрыл розовый рот. Двери распахивались в немалый зал, похожий на чашу либо перевёрнутый купол, – с плоским потолком и закруглёнными стенами, при полном отсутствии пола. Злополучный жёлоб спускался к центру зала, откуда разбегалась дюжина узких лестниц, постепенно набиравших крутизну, – пока их не замещали цепочки стальных скоб. А между лестницами стены покрывали прозрачные люки, в большинстве распахнутые. Ни одного Шершня в зале не обнаружилось, зато повсюду сновали шустрые твари, десятиногие и дюжиноглазые, с мохнатыми округлыми туловищами; каждая – с небольшую собаку. И уж здесь паутина оплетала все углы, внизу и вовсе сгущаясь в многослойную сеть. «Вот и определился источник шумов, – с отвращением подумал Вадим. – Господи, в моих кошмарах только этой мерзости не хватало!..» – Этого просто не может быть, – убеждённо сказал Тим. – Насекомые не вырастают до таких размеров: способ дыхания не позволяет. Протяжённость в ладонь и вес, скажем, мыши – это предел! – Ну слава богу, – откликнулась Кира. – Значит, нам мерещится. А то я уж собралась пугаться. – По-моему, это всё же пауки, – заметил Вадим. – На сколько тянет птицеяд? И потом, может, дыхание здешних тварей основано на другом. – Полагаешь, это чужаки? – А где слышал ты про пауков, живущих колонией, точно муравьи? Посмотри, сколько их – сотни! Действительно, в мельтешении мохначей проглядывала система, будто они действовали по единой программе. – А что в ячейках? – заинтересовалась Кира. – Как думаете? – А ты? – ехидно спросил Тим. – Ну-ка, с трёх раз!.. – Чего думать, – буркнул Вадим. – И так ясно. – Неужели? – Ужели, ужели, – брюзгливо отозвался он. – Пожалуй, стоит взглянуть ближе? – Мне – обязательно, – сказала Кира. – Я на задании. – Может, и я схожу? – предложил Тим. – Хватит нас с Кирой, – отрезал Вадим. – Вы с Гордеем сторожите здесь. До появления Шершней старший – Тим. Потом, естественно, – наоборот. А пока… – Секунду поколебавшись, он снял со спины небольшой, однако увесистый рюкзак с разнообразным спелеологическим барахлом, прихваченным на всякий случай, и запихнул в мешок. – Скромный презент для наших мохнатых друзей. Столкнув тюк по жёлобу, Вадим сразу перебрался на крутую, почти вертикальную лестницу, начинавшуюся прямо от дверей. Затем подал руку Кире, уже примерявшейся шагнуть следом. – Осторожней, – предостерёг Тим. – Если они способны прыгать и вдобавок ядовиты!.. – После тебя к паукам иммунитет, – огрызнулась девушка, но забрало всё ж опустила, изолировав себя полностью. Вадим тоже, больше из брезгливости, надвинул на глаза щиток и заскакал по ступеням вниз, вдогонку за набирающим скорость мешком. Ступени в самом деле оказались высоковаты для нормальных людей и больше годились тому ухарю, без последствий сиганувшему с пятого этажа. Фальшивый тюк достиг зального центра, пару раз крутанулся по стенкам приёмной лунки, гася инерцию, и благополучно замер на самом дне. Тотчас к нему устремились с десяток мохнатых тварей и поволокли к ближайшей пустой ячейке, остервенело дёргая плёнку слизистыми жвалами. Содрогнувшись, Вадим затормозил, бережно принял на спину разогнавшуюся Киру и огляделся. На них, как будто, особого внимания не обращали, хотя с полдюжины пауков упорно держались рядом, прощупывая гостей десятками колючих глаз и готовые напасть при первой оплошности. Похоже, людей пока принимали за других. За кого – за здешних хозяев? – С лестницы лучше не сходить, – прошептал Вадим, следя за мешком, который уже запихивали в ячейку, толкая множеством ног, словно утрамбовывая. – Загрызть не загрызут, но если навалятся скопом… А вдруг и правда скачут? Это ж не хуже катапульты! Мешок наконец втиснули, сваляв в бесформенный ком, впрочем, не вызвавший у пауков подозрений, – и тут же те утратили к нему интерес, разбежавшись по прежним делам. Зато из тёмной глубины ячейки выбралось отблескивающее белёсое существо, мало похожее на глазастых мохначей, однако с такими же длинными, по-паучьи вывернутыми конечностями, и неспешно взобралось на мешок, прильнув всем телом. Между задвигавшихся жвал выдвинулась игла и легко пронизала плёнку, погрузившись в рюкзак. – Боже! – выдохнула Кира, надвигая на глаза массивные очки, густо нашпигованные электроникой. – Чего он туда впрыснул – не яйца? – Вряд ли, – ответил Вадим. – Это предполагало бы, что Шершни вкалывают на пауков, поставляя пищу для их потомства, – а не наоборот. Скорее слизняк работает парализатором. И в самом деле! – вдруг сообразил он. Ведь за этими люками десятки сознаний, а я не чувствую никого – полный ноль. Если это сон, то ближе к летаргическому. – Ты меня не убедил, – сказала девушка. – А если твари разумны? – Слушай, я тоже смотрел «Чужие», – сказал он. – Отличный фильмец, согласен, но за доказательство не сойдёт. Где ты разглядела здесь разум? Сплошные инстинкты! – Хорошо, а если для Шершней пауки священны? – не сдавалась Кира. – Сейчас проклюнулось столько сект!.. – По-твоему, они идиоты? Мне так не показалось – религиозный фанатизм им просто не идёт. Вот если б они откармливали гадёнышей, чтоб запускать в постели врагов!.. Однако гранаты эффективней. – Слишком ты прагматичен! – Не я – Шершни. Я только стараюсь не отступать от их стиля, как его понимаю, иначе нас заведёт в такие дебри!.. Что они могли, это разыскать среди нахлынувших чужаков таких вот тварей и приспособить для своих нужд. Почему нет? Так же неспешно белёсый иглокол сполз с мешка и удалился в свою нору – видимо, удовлетворённый содеянным и нисколько не заботясь о содержимом мешка. – Ну, видишь? – спросил Вадим. – Похож он на разумного? Наверно, позади этих ячеек целая сеть его ходов. – Я-то вижу, – сказала Кира, убирая с лица прибор. – А вот как видишь ты? – Как и слышу, – ответил он рассеянно. – Без усилителей. Крышка люка уже поднималась, закупоривая злосчастный мешок, и одновременно затягивалась нора иглокола. Затем ячейку стала заполнять прозрачная жидкость, пока тюк не всплыл к потолку. – Накрылось моё снаряжение, – флегматично заметил Вадим. – Хорошо, у Тима дубликат. – Ты настолько спокоен? – Теперь – да. Я излечился от сомнений и уже не отступлю, чем бы ни грозили. Как говорится, «с нами бог»!.. Правда, похищенных всё же не убивают, – добавил он. – По крайней мере, мы об этом не знаем. – Но если их только парализуют, как они дышат? – удивилась Кира. – При таком затухании процессов довольно и кожного дыхания, – предположил Вадим. – А жидкость насыщена кислородом – нормальная консервация, вроде анабиоза. Только вот для чего? – Думаешь, их всё-таки едят? Обернувшись, Вадим поглядел на девушку: кажется, она не шутила. – Думаю, нет, – серьёзно ответил он. – Во всяком случае, не как простое мясо. Ибо запасы делают при дефиците, а в городе полно продуктов. – Значит, бедняги чем-то особенны? – продолжила Кира. – Может, мозгами? – Может, мозгами, может, кровью – откуда мне знать? – пожал плечами Вадим. – Спросить бы у кого. – А не могут их пускать на наркотик – на ту же «химию»? – Ну да, а это из «Тёмного ангела», – догадался Вадим. – Раньше в ходу был термин «начитанный», а как обозвать тебя – «насмотренная», что ли? Плавно он огляделся, уже уяснив, что двигаться лучше поменьше, если не хочешь привлечь лишнее внимание. А вот звуки не беспокоили пауков, словно для ориентации им хватало зрения. – Смотри, – Вадим указал вверх. – Похоже на вторую дверь – как раз против первой. – Может, вскроем одну ячейку? – И что дальше? Будем таскать за собой мокрое тело, не зная, как разбудить? – Вадим покачал головой: – Нет, сперва разберёмся с Шершнями. Примерясь, он перемахнул на соседнюю лестницу, поддержал Киру, прыгнувшую следом, затем скакнул дальше. Заскучавшие было сторожа встрепенулись и плотным полукольцом двинулись следом, скрежеща коготками по каменным плитам. Добравшись до нужной тропки, Вадим пропустил девушку вперёд и погнал вверх, перед каждой ступенькой придавая ускорение. Подобные кручи и впрямь больше подобали горцам, а не нормальным горожанам, редко взбиравшимся выше деревьев. Зато чем больше парочка поднималась, тем дальше отставали от неё пауки, пока не убрались восвояси. На самом верху Вадим обогнал напарницу, всё же слегка запыхавшуюся, и к дверям приблизился первым, готовясь к взрыву, – хотя впереди было тихо, как прежде. А Кира нацелила на вход огнестрел. Створки послушно разъехались – и правда, в открывшемся коридоре, точном подобии первого, оказалось пусто. Даже паутина не свисала с углов, будто пауков пускали охотиться только в другие двери, не возбраняя делать собственные припасы. Запрыгнув в проём, Вадим быстро огляделся, затем втянул к себе Киру, тотчас занявшую оборону у него за спиной, и помахал рукой Тиму, взирающему на них с другой стороны зала. – Чего? – не понял тот. – Трос доставай – чего! – усмехнулся Вадим. – Вторую пару мохначи могут не пропустить – мы и так слишком их взбудоражили. – С ума съехал? – возмутился Тим. – Как я доброшу? – Кто говорит о тебе? Предоставь это Гордею. С весёлой ухмылкой крутарь принял моток, ухватив за конец, и широким взмахом послал через зал. С той же лёгкостью Вадим поймал трос и привязал к ближней скобе. Выбрав слабину, Гордей распрямился и свой конец троса укрепил значительно выше, обеспечивая уклон. – А если низвергнусь? – спросил Тим, с тревогой глядя вниз. – «А если б он вёз патроны?» – парировал Вадим. – Смелее, джигит, на тебя девушка смотрит! Однако Тим ещё колебался, крутя пристёгнутый к поясу карабин. Действительно, сорваться с высоты в самое скопище пауков… – Или хочешь остаться один? – добавил Вадим, памятуя о лучшем способе вышибания клиньев. – Мы-то без тебя проживём… Это подействовало. Вздохнув щуплой грудью, спец пристегнул карабин к тросу, с отчаянной решимостью шагнул в обрыв. А выдохнул, уже причалив к другой стороне. Подхватив приятеля за доспешные гребни, Вадим втянул его в коридор, а от дальней двери к ним уже скользил Гордей, шустро перебирая ладонями по тросу. Ему-то помогать не пришлось – мгновенно отстегнув карабин, крутарь заскочил в проём с ловкостью обезьяны. – И что? – проворчал Тим, озираясь. – Всего и дел, что поменяли один коридор на другой! – Заинтересовавшись, он придвинулся к самой стене, протягивая руку, спросил: – Чего это? – Не тронь! – поспешно сказал Вадим, но под пальцами технаря уже сдвинулось, из зала донёсся скрип, и пол под их ногами легонько задрожал. – Балда! – в сердцах бросил Вадим. – Вечно спешишь. Выдвинувшись в проём, он задрал голову, наблюдая, как от потолка отлепляется полоса и вдоль отвесных стен скользит вниз, влекомая струнами, едва приметными в щелях вычурного орнамента. Кажется, струны затягивало под коридорный пол – в самом деле, достигнув его, дорожка остановилась. – Вот и мост, – нервно хихикнул Тим. – Стоило стараться, да? Мосток и вправду вышел на славу: ровный, гладкий, похоже прочный. Давешний трос протянулся над ним, заменяя отсутствующие перила. По крайней мере, отступать теперь станет проще – если найдётся кому. – Стоило, – буркнул Вадим недовольно. – А если включение засекут, ты подумал? Впрочем, досадовал он больше на себя: здесь же напрашивался мост – как он не сообразил? – «А если б он вёз патроны?» – ехидно напомнил Тим. – И потом, мы уже открыли лишнюю дверь – так что, ежели за этим следят!.. Махнув на него рукой, Вадим неумело скомандовал: «Ну что, росичи, вперёд?» – и ходко зашагал по центру коридора. Не сговариваясь, Кира и Гордей изготовили огнестрелы и заскользили по его сторонам, достраивая железный клин. А заодно символизируя новое триединство – творцов, крутарей, гардейцев. Ещё б и спецов в единый строй… – Тоже мне, росичи, – умора! – фыркнул Тим, пристраиваясь к ним с тыла. – Один румын, другой негр, третий не поймёшь кто… – Огрызок, – подсказала Кира. – …а четвёртый и вовсе женщина, – заключил спец, будто в Рось пускали только мужчин. – Заглохни, трепло! – рыкнул Вадим. – «Дальнейшее – молчанье». – А это откуда? – удивилась девушка. – «Гамлет», дурочка, – снизошёл Тим. – «Эх, молодёжь» – уже Козинцева не знают, не говоря о Шекспире! – И на сердитый взгляд приятеля поспешно приложил палец к губам. Пока не кончился коридор, Вадим связался с другими группами, хотя краем сознания следил за ними постоянно, – однако там ничего не происходило, да и сами маршруты мало рознились. Каждый из коридоров упирался в такое же хранилище, обслуживаемое колонией пауков, – варьировалось только число заполненных ячеек. Вообще, пока это больше напоминало экскурсию, чем боевой рейд, а Шершни на глаза не попадались, будто вымерли. Поскольку отрядцу Вадима не нужно было дожидаться подкрепления, он оказался на острие, то есть первым преодолел паучье гнездовье и теперь двигался в неизвестность. Конечно, разумнее было притормозить и выровнять наступательный строй – если бы не поджимало время. Вечная гонка!.. – А может, на охоте весь Рой? – тихонько спросила Кира. – Один Шершень здесь наверняка есть, – возразил Вадим, вспомнив надзирающий взгляд. – А где один, там и… – Дюжина? – подсказала девушка. Собственно, почему? – удивился он. Любимое Шершнями число? Конечно, для охраны Гнезда они должны были оставить вожака с полной командой – как минимум. – Лучше не надо, – со вздохом сказал Вадим. – Дюжины нам не сдюжить. Он вдруг заметил, что оба его подручных, Кира и Гордей, держат пальцы на спусковых крючках подствольников, а значит, настроены всерьёз. Стоит возникнуть Шершням, и здесь такое начнётся!.. Может, с ними и надо так? – спросил себя Вадим. Может, в этом «сермяжная правда»? И снова вздохнул: конечно, после телохранилища он осерчал, но не настолько же? Пулять гранатами по живому – бр-р-р… Ощутив лопатками огнестрел, Вадим прикинул, не передать ли его Тиму – во избежание угрызений. Однако от искушения удержался: мало что может случиться? И совсем скоро – возможно, за этим входом. Коридор в самом деле кончился, упёршись в широкую дверь. Только эта, в отличие от прежних, отворяться не спешила. Забурчав, Тим протиснулся вперёд и принялся шарить по стене, направляемый подсказками Вадима. В первый раз спец наткнулся на включатель случайно, но теперь знал, где искать. Скоро массивные створки вздрогнули, медленно разъехались по сторонам. И Тим отшатнулся со сдавленным воплем, в самой близи увидав изувеченное, искажённое страданьем лицо. И обнажённый торс, по которому стекала кровь, толчками выплёскиваясь из многих ран, – чтобы собраться в чаше из двух исполинских ладоней, выраставших из того самого столба, на коем подвесили несчастную жертву. – Спокойно, – сказал Вадим, видевший не только зрением. – «Он же памятник!» Впрочем, и глазами он заметил фальшь, но лишь в раскраске, отнюдь не в формах – вот тут натурализм был полнейший. Всё же Тим прав: с цветопередачей у Шершней не всё ладно. – Ну да, «кто ж его посадит»? – подхватил Тим рефлекторно. – А вот подвесили за милую душу. – С облегчением он перевёл дух. Кошмарный столб возвышался против дверей, оставляя проходы с боков, и служил, видимо, декоративным фонтаном – вполне симпатичная шутка, многим крутарям пришлась бы по вкусу. Дальше, куда не доставал коридорный свет, было темно; и только Вадим различил очертания просторного зала с круглой площадкой по центру, смахивавшей на танцевальную, да контуры многих столов, обставленных креслами, да силуэты других скульптур – наверно, не менее впечатляющих. – Нехорошо стоим – на самом виду, – заметил Вадим. – Ну-ка вперёд! Подхватив Тима за локоть, он шагнул в обход столба, а с другой стороны его уже огибали Кира с Гордеем. Сейчас же створки за ними сомкнулись, и тьма сделалась абсолютной – правда, не для Вадима и не для Киры, сразу опустившей инфра-очки. Гордей оказался экипирован хуже, однако спокойно продолжил движение, положив руку ей на плечо. И даже Тим предпочёл помалкивать, боясь накликать угрозу, притаившуюся во мраке. Осторожно они пробирались через зал, огибая мебель и скульптуры, действительно оказавшиеся фонтанами, вдобавок окружёнными небольшими бассейнами, пахучими настолько, словно их впрямь наполняла кровь. Внезапно Вадим пригнулся, прячась за столы, и Тима вынудил сделать то же, маша рукой Кире. Поспешно она присела, потянув за собой крутаря, и вопросительно дёрнула подбородком, уставясь на Вадима. – Шершни, – чуть слышно пояснил он. – Дождались наконец!3. Пирамида силы
В самом деле, с другого конца зала бесшумно скользила цепочка из шести громадных шипастых фигур, возникших словно из-под земли. Вадим почувствовал их раньше, чем увидел, и поразился: на прежних, обычных, Шершней они походили мало. Те были могучими злобными парнями – и только; эти – матёрыми хищниками, выдрессированными и натравленными. Из оружия Вадим разглядел на них только мечи, зато скафандры отличались от прежних не только размерами, вполне подошедшими даже серкам, но, кажется, и толщиной. Вскоре выяснилось, что Шершни направлялись не к его отрядцу, а к одному из двух других входов, в который уже упёрлась группа Эвы. Похоже, хозяева обнаружили пока только этих гостей и теперь готовились устроить засаду в темени зала. Кстати, как Шершни ориентируются тут? – удивился Вадим. Не по памяти же? Ничего не заметив, Шершни миновали затаившуюся четвёрку и стали удаляться. Пригнув Тима к самому полу, чтобы тот залёг здесь и не угодил в заварушку, Вадим снова махнул Кире и на четвереньках двинулся следом, стараясь не шуметь. Наверно, это получилось у него лучше, чем у партнёров, однако и Шершни, к счастью, были не безгрешны – Вадим слышал их отчётливо. Оставалось надеяться, что у гигантов слух не столь тонок. Особенно не скрываясь, Шершни остановились против входа, оцепенев в странной неподвижности. И тут же замерла троица Вадима, успев занять позицию в стороне. Тотчас Кира нацелила на Шершней огнестрел, чуть позже её примеру последовал Гордей, вычислив направление по шелесту лат. Глянув на них, Вадим уложил ладони на рукояти мечей, прикидывая, хватит ли его нынешнего запала для приличной схватки. В предвкушении грядущих событий Вадима начала сотрясать дрожь – как ни старался он её задавить. Господи, скорей бы уже!.. Наконец створки покатились в стены, и в зал хлынул свет, ослепительный после тьмы. Но за дверью не обнаружилось никого – пока Вадим не разглядел Шершней лучше, убедившись в отсутствии огнестрелов. Только тогда с боков выступили Брон с Русланом, нацеля на врагов подствольники. Впрочем, Шершни не устрашились, а лишь с единым лязгом выхватили клинки, словно приглашая противников к честной драке. Были они намного крупнее здешнего стандарта, будто их впрямь набирали из серков – вот уж чего не хотелось. – Ага, сейчас! – свирепо осклабился Брон. – За этим мы и пришли! И выстрелил в ближнего Шершня. Но не попал, и только Вадим заметил, как безошибочно качнулся тот в сторону, пропуская гранату. От дальней стены донёсся взрыв, а в Шершней уже стрелял Руслан – с тем же эффектом. Переглянувшись, крутари выдали залп, но лишь добавили разрушений злосчастному залу. – Господи! – выдохнула Кира. – Это ещё кто? – До сих пор мы имели дело с Шершнями-«рабочими», – прошептал Вадим. – Не угодно ли отведать «солдат», хранителей Гнезда? Вот это настоящие Слуги, полностью вызревшие! – Ничего себе, «рабочие»!.. Они не из тех, которые, чуть что, сразу хватаются за булыжники? Тихонько ругнувшись, Кира выстрелила и таки угодила крайнему Шершню в бок. Взрывом его бросило в сторону, но он сразу поднялся и повернулся к девушке – слегка оглушённый, однако, судя по всему, не раненный. Секундой позже в него попал Гордей, хладнокровно нацелив гранату в шлем, и беднягу снова опрокинуло на плиты. Всё же он опять встал, хотя с трудом: видимо, шейные его позвонки уступали прочностью забралу, на котором взрыв не оставил даже царапин. Выходит, на этот счёт Гош беспокоился зря: повредить скафандры Шершней оказалось не просто. И почему никто не позаботился испытать их гранамётом? Или эта модель прежней не чета? Пусть ненадолго, но одного Слугу из строя вывели. Положась на удачу, четверо росичей выстроились поперёк прохода и открыли по противнику беглый огонь, круша в зале скульптуры, столы, стены. Их немедленно поддержали Кира с Гордеем. Но даже перекрёстная стрельба не возымела действия, а сами Шершни не собирались сносить её долго. Разделившись, они слаженно ринулись на росичей, продолжая играючи уворачиватьсяот гранат, и крутарям поневоле пришлось хвататься за мечи. Первый же натиск Шершней оказался страшен – такую первозданную мощь Вадим испытал на себе лишь дважды, однако тогда она не подкреплялась оружием. Из противников ему достался один, как и Гордею (Кира не в счёт), но и этого оказалось слишком: взмахом обоих клинков Вадима попросту смело – счастье, что он успел подставить свои! Даже через доспехи его потряс удар, а следом уже летел новый. Но больше, чем сила Шершня, Вадима напугала его быстрота: если она и уступала проворству Мстителя, то немного. С трудом Вадим ухитрялся держать противника в зоне восприятия и парировать его атаки, благо двигаться для этого приходилось втрое меньше, а каждую атаку Вадим угадывал в зародыше. В прозорливости было единственное его спасение – а ещё, пожалуй, в панорамном зрении. В отличие от Шершня, целиком поглощённого поединком, Вадим следил за соседями и даже маневрировать старался так, чтоб его противник чаще натыкался на противника Гордея. Тем более негру приходилось не в пример хуже, хотя и он ещё держался – непонятно на чём. Может, на дерзости? Чуть в стороне от обеих пар укрылась за массивным столом Кира и расчётливо, забыв о пристрастиях, выбирала, в кого первого пустить гранату. К счастью, предпочла помочь Гордею и, дождавшись, пока его противник повернётся к ней лицом, аккуратно влепила в самый лоб. Безотказно тот отлетел спиной назад и врезался во второго Шершня, которого Вадим сумел-таки вывести на линию выстрела. На мгновение толчок вывел Шершня из равновесия. В тот же миг Вадим сделал выпад и всем своим весом подпёр остриё, направив в стык плечевого доспеха. Вадим сам не ожидал, как легко клинок проникнет внутрь, и в испуге выдернул клинок, уже окрашенный алым. Отшатнувшись от раненого, он вскинул мечи кверху, позволяя Шершню отступить, однако тот с новой яростью бросился на него, впрочем, орудуя правой рукой без прежней оглушающей мощи. И скорость у него убавилась – теперь Вадим вполне за ним поспевал. А может, в этой затянувшейся гонке мысле-облако ещё сгустилось вдоль сигнальных каналов тела. Тем временем Гордей с девушкой вязали подстреленного Слугу, травмированного серьёзней первого подранка – может, оттого, что граната ударила выше. Не дожидаясь, пока воодушевлённый негр устремится на помощь, Вадим подгадал вторую атаку и ранил противника в бедро. И снова тот лишь чуть сбавил обороты, а отступать не захотел. «Сколько ж ран тебе требуется? – подумал Вадим едва не с возмущением. – „Don’t you ever give up?“» Но тут под колени Шершню бросился Гордей, и втроём они принялись доламывать беднягу на полу. Даже это не оказалось простым: раз за разом Шершень стряхивал с себя врагов, норовя восстать. И так же упорно они наваливались вновь, подминая суммарным весом, выкручивая из кистей мечи, уворачиваясь от толстых ног, вспарывающих воздух, словно паровозные шатуны, – не приведи бог угодить под такой удар!.. Фиг бы они его скрутили, если бы не раны – постепенно силы оставляли поверженного гиганта. Наконец покончив с ним, партнёры выпрямились и огляделись, с трудом переводя дух. Ей-богу, повязать тигра было б легче. – А не проще было его прикончить? – с запоздалым недоумением спросила Кира. – Стоило терять время! Наверное, следовало соврать что-нибудь о пользе захвата «языков», но Вадим предпочёл отмолчаться, делая вид, что слишком увлечён зрелищем боя, звон от которого разносился по всему залу. Первым делом, конечно, он отыскал взглядом Эву, хотя не очень за неё волновался – что ведьме эти мечи, тьфу!.. Это нам, смертным, от них делается жарко. На самом деле женщина даже не стала ввязываться в потасовку – просто стояла в стороне и кинжальными выстрелами гранамёта дирижировала действом, не позволяя троице Слуг слишком зверствовать. Наверняка она могла глушить врагов не хуже Киры, однако не делала этого, хотя один крутарь уже выбыл из состязания, привалившись к стене, а у двух других, включая Руслана, пластиковые латы окрасились кровью. Только Брон обошёлся пока без травм, как-то выдерживая напор противника. К тому же он не выглядел ни обескураженным, ни растерянным. Точно заведённый, Шершень долбил в него раз за разом, но Брон лишь глубже уходил в оборону, словно сдавливаемая пружина, в любой миг готовая распрямиться с убийственной мощью. Как у Вадима, его накопленная за годы сила перетекала в новый резервуар, следом за Шершнями раздвигая рамки возможного. Может, и Руслан был готов на прорыв, однако он ещё не накопил столько стойкости. Вдобавок росичи сохранили строй, не распавшись на озверелых одиночек, и бросались на помощь товарищам при первой надобности, без оглядки. А вот Слуги не ценили ничьи жизни, включая собственные, и объединял их только хозяин. – Ну, вперёд? – спросила Кира, наверно, убедив себя, что самое время ударить Шершням в тыл. И даже с угрожающим видом двинулась на них, показывая пример мужчинам, но Вадим придержал её за плечо. – А как насчёт тех? – он указал в тёмную глубину зала, которую девушка просто не могла разглядеть без инфра-очков. Однако свежая троица Слуг неслась по проходу с такой скоростью, что вооружать глаза уже не имело смысла. Скоро их увидели и Кира, и Гордей. – Что ж, – беспечно заметил негр, – нас тоже трое! – В строй, – скомандовал Вадим. – Расслабьтесь – совсем!.. Доверьтесь мне. Он не был уверен, что удастся захватить мысле-облаком сознания партнёров, образовав многорукий организм, – но что оставалось? Разве принять на себя двоих Слуг. Но тут раскрылись третьи двери, и в зал ворвалась пятёрка Адама, разворачиваясь в плотную цепь. Уж этого Шершни не ждали, однако без промедления повернули и врезались в подкрепление, кромсая в шесть клинков. Но здесь силы оказались примерно равны, ибо Адам, конечно же, принял на себя одного Слугу, а двое других достались четверым крутарям, почти столь же громадным. К счастью, стрелять в этой группе не пытались – сразу схватились за мечи. – Вот теперь дорога свободна, – объявил Вадим. – Самое время помочь Брону – спешите! – Без тебя? – удивилась Кира. – Для меня остался ещё один, – ответил он, глядя через зал на исполинский силуэт, едва различимый на фоне стены. – И этот Шершень мне особенно неприятен. Собственно, Вадим не разглядел бы его, если б не чувствовал. И сейчас мог фиксировать монстра только при остановках, хотя следил за ним уже минуту – с момента появления новой троицы. Как и Эва, исполин не спешил влезать в потасовку, словно берёг себя для крайности. А та могла наступить в любой миг – конечно, если не подоспеет последняя тройка, скорее всего отправленная разбираться со взрывами. – Так мы пошли? – неуверенно уточнила Кира. – Идите, идите… Удачной охоты! Сейчас Вадим был уверен, что недавняя стычка с превосходящим противником дала его дарованиям новый разгон, почти уравнявший его с элитными Слугами – хотя бы по скорости. Однако новый противник был много быстрее прежних. А если и настолько же сильней… Не вожак ли он этой дюжины? И если вспомнить того любителя высотных прыжков… Вдруг и этот сейчас сиганёт, как давешний прыгунчик, – что тогда? «Буду лупить влёт, – угрюмо решил Вадим, изготавливая огнестрел. – Как утку». Конечно, он сроду не бил ни утку, ни воробья, однако теперь не боялся стрелять, убеждённый, что не пробьёт чудо-скафандр даже ракетой, – зато прыжок остановит. Наверно, это понимал и вожак, потому «сигать» не пробовал. И зачем было прыгать, когда даже глаза Вадима не успевали отслеживать его перемещения? Если бы не экстра-чувства… Действительно, этого врага Вадим ощущал явственней, чем всех прочих Шершней. При этом испытывал постыдный трепет, содрогаясь от близости первозданной свирепости, едва удерживаемой на грани слепого бешенства. Зато внутреннее зрение Вадима оказалось подвижнее внешнего и после каждого рывка вожака мигом определяло его новую позицию, нацеливая глаза. Шершень чувствовал на себе чужой взгляд, и это озадачивало его: он не привык к плотной опеке. Даже имея такую фору в силе, вожак предпочитал нападать невидимым – берёг себя для Роя? Во всяком случае, трусом он не был. Теперь и Вадим, в подражанье осторожному Шершню, стал маневрировать по загромождённому залу, всё дальше отпуская сознание. Постепенно они сближались, хотя на деле это происходило куда быстрей: просто Вадим переключился на другой скоростной режим. Превосходство в быстроте у вожака оставалось подавляющим, зато Вадим опережал его с передачей сигналов. Одним вытянувшимся отростком мысле-облако зацепилось за чужака, контролируя его движения, а нервные клетки Вадима словно бы слились воедино, взаимодействуя мгновенно, без раздражающих задержек. Теперь даже Слуги-«солдаты» показались бы ему неповоротливыми – но только не их вожак. И когда тот наконец атаковал, нацеля сверкающие жала, Вадима отбросило прочь, будто на него налетел бэтр. Клинки Вадим всё же успел развести, избежав проникающих ран, но само столкновение едва не вышибло из него дух. Отлетев спиною назад, он исхитрился перевернуться в воздухе, при приземлении спружинив ногами, – и всё же, пока гасил инерцию, пару раз кувыркнулся по залу, ломая кресла. Сейчас же Вадим вскочил, пытаясь вздохнуть ушибленной грудью и с ужасом ощущая новый наскок Шершня. Со вздохом он запоздал, зато сообразил воспользоваться опытом предыдущего поединка и сдвинулся чуть в сторону, пропуская удар вскользь, – на это его скоростных качеств хватило. Теперь Вадима просто закрутило вокруг оси – автоматически он разбросал руки и со всего маха рубанул противника по спине, возвращая энергию. Конечно, доспехов не проломил, однако швырнул Шершня в сторону, получив секундную передышку. Удивлённый, монстр развернулся и снова надвинулся, готовясь запустить молотилки на полные обороты, чтоб вымотать Вадима в затяжной, непосильной для того серии и уж потом добить, – но тут в шлем ему угодила граната: наконец решила вмешаться Эва. Исполинский Шершень качнулся, однако устоял на ногах, молниеносно повернулся к новой угрозе – и тотчас по нему выстрелил Адам, уже разобравшийся с последней жертвой. Голову вожака мотануло вновь, он опять обернулся – и тогда в него послал гранату Вадим, нехотя включаясь в хоровод и с содроганием предвкушая, куда это может завести. Действительно, угодить под перекрёстный огонь трёх классных стрелков, не уступавших Шершням реакцией, вряд ли понравилось бы и более терпеливому, чем этот крушила, уже раздражённый строптивостью Вадима. С каждым выстрелом всё сильней трещала перегородка, отделявшая его от безумия, – пока наконец не рухнула. И тогда зал потряс скрежещущий рёв. С места, почти без приседа, вожак взвился в воздух, больше не обращая внимания на гранаты, и с высоты чудовищного прыжка обрушился на сражающихся, без разбора гвоздя чужих и своих. К счастью, теперь он только рубил, не пытаясь разить остриями, а даже при его силе невозможно было проломить лезвием чудо-доспехи. Потому вожак лишь разметал драчунов, словно налетевший вихрь, – травмируя, оглушая, но не убивая. Затем на безумца насели Вадим с Адамом, расчётливыми манёврами направляя ярость Шершня на его же Слуг и постепенно обессиливая ранами – способ, тоже опробованный Вадимом в предыдущей схватке. Не столь щепетильные, крутари без жалости добили Шершней, контуженных собственным предводителем; затем и у того подломились ноги. – Вон! – холодно велел Вадим Николю, подскочившему с занесённым мечом. – Это наша добыча!.. Лучше помоги своим. Хотя и у центрального входа сражение близилась к завершению. Брон всё-таки расправил свою «пружину», столь долго сжимаемую, и обоими клинками проломил Шершню панцирь – бедняга захлебнулся собственной кровью. Двух других доламывали Руслан, Гордей и третий крутарь, при огневой поддержке Киры. Кажется, они тоже не собирались миндальничать, и трудно было их за это винить – после всего увиденного и пережитого. Вмешательство высвободившейся четвёрки только ускорило развязку, и снова Вадима покоробила нетерпеливость Николя. Конечно, того нельзя упрекнуть в нехватке смелости, однако жестокости в нём оказалось больше. Наконец всё кончилось. Из Шершней в живых остались трое, пленённых командой Вадима либо при его участии; среди крутарей один ранен тяжело, четверо полегче, ушибы и травмы не в счёт – итог, вряд ли ожидаемый в начале схватки. Что значит правильно распределить силы!.. Правда, заслуга в этом скорее Эвы. И Кира – молодец. Благодаря их подстраховке Вадим, Брон да ещё, кажется, Руслан, балансируя на самом краю, прорвались к новой силе. Осталось закрепиться на этом рубеже, чтобы потом – кто знает? – рвануть дальше. И всё-таки: сколько смертей!.. – Ау, вояки! – донёсся со стороны надтреснутый, осипший, однако знакомый голос. – Вас пронесло? Меня тоже. Вадим обернулся, с раскаянием сообразив, что совершенно забыл про бедолагу Тима. А тот, видно, всё это время проторчал в одиночестве, с прикипевшими к спусковым крючкам пальцами, нацеливая огнестрел на каждого проносившегося мимо Шершня: «Не подходи!» – по примеру забравшегося в берлогу мышонка. И теперь тщился изобразить из себя крутаря, цитируя замшелые анекдоты. Пока запыхавшиеся росичи считали синяки и обрабатывали раны, Вадим вместе со своей испытанной парочкой, Кирой и Гордеем (к счастью, невредимыми), направился к Тиму, ещё стискивающему в руках оружие. – Хотя бы с предохранителя снял, – с усмешкой заметила Кира. – Стрелок!.. – Если потребуется совет, я к тебе обращусь, – откликнулся Тим голосом, сдавленным от ужаса и стыда. – Или не обращусь. Кажется, он цитировал Вадима, хотя вряд ли сознавал. – Или не к тебе, – заключил тот. – Кстати, можешь разжать пальцы. – Подумаешь, смельчаки! – с ненавистью сказал Тим, отпуская огнестрел. – Да вы просто привыкли! – Ага, – подтвердил Вадим, – особенно я. – Усмехнувшись, добавил: – Ладно, ты чё? Никто на тебя не нападает, а ты защищаешься. – Что до тебя, мой милый, – не успокаивался щупляк, – ты такой же чурбан, как твои крутари!.. Да остались в тебе хоть какие эмоции? – Дело не в эмоциях, – ответил Вадим. – Дело в глубине. Переживать события можно так же сильно, но на поверхности это не проявится. Вадим оглянулся, внезапно осознав, что Брон тихо общается с кем-то по рации, чего не собирался делать до полной победы, – стало быть, кто-то его вызвал, дотянулся сквозь сотни метров каменистого грунта. Напрягшись, Вадим различил голос собеседника и невольно поёжился. – В чём дело? – сразу спросила чуткая Кира. – Новые радости? – Кажись, не кончен бал, – ответил он. – По словам Бату, ордынцы приняли несколько вертушек и уж совсем было вошли во вкус, как вдруг кто-то прорвался сквозь все заслоны, побив многих, а они даже не разобрали – кто. Полагают, что один, но как можно быть уверенным? Брон уже обзванивал малочисленные заставы, оставленные в двух коридорах перед телохранилищами. – Тим, к дверям! – распорядился Вадим. – Они должны запираться изнутри. Начни со средней. Удивительно, но спец без препирательств поспешил ко входу. И с помощью Вадима, угадывающего проводку внутри камня, запер его, отключив от наружного тумблера. А тут и Брон вскинул на Вадима обеспокоенные глаза. – Ну? – спросил тот. – Центральный пост не отвечает, – сообщил Глава. – Там были двое. – Значит, нам повезло, – сказал Вадим, отступая от дверей. – Успеем закрыть другой вход. – И кивком направил Тима продолжать работу. – Чего ты боишься? – удивился Брон. – Разве мы не справимся с одним – теперь, после этих? – подбородком он указал на поверженных Шершней. – Я боюсь новой ступени, – ответил Вадим. – Чего? – У этого Роя чёткая иерархия – не только власти, но и силы, – объяснил он. – Не знаю, где они этого набрались, но пока мы имели дело лишь с вожаком. Так вот, я боюсь, что вернулся хозяин – сам его сиятельство, Глава и повелитель всея Роя! И если он настолько же превосходит вожака, насколько тот – своих Слуг и насколько те – прочих Шершней… – Во сколько? – прямо спросил Брон. – Втрое – примерно такой у них коэффициент кратности. – Чёрт возьми! И у них тоже? – Именно. Теперь и Брон посмотрел на могучие створки с надеждой и опаской: выдержат ли? – А ваш громила, – кивнул он на Адама, – поможет в случае чего? Или даже для него это слишком? – Думаешь, он подотчётен мне? – Вадим пожал плечами. – Подстрахует при надобности, однако за нас делать не станет – видимо, так. – Что за странные игры!.. Ты сам знаешь правила? – Не вполне. А у тебя есть выбор? – Нет, конечно. Не хватало и с вами сцепиться… Что? – спросил Брон, заметив, как напряглось лицо Вадима. – Я слышу его! – ответил тот. – Ну? – Это и вправду не вожак – хуже. Холодней, мощней, опасней. – Чего ждёт? – Откуда мне знать? Наверно, зондирует окрестности, просчитывает варианты, планирует прорыв. – Вадим с беспокойством огляделся. – Как думаешь, зачем он вернулся – не за телами же этих бедняг? – Которых? – поинтересовался Брон. В нетерпении Вадим тряхнул головой. – Вот ты бы на его месте стал рисковать? – спросил он. – И ради чего? – Только ради архива, – уверенно ответил Глава. – Наплевал бы даже на кассу. – Прищурясь, он задумчиво посмотрел в глубину зала, откуда явились Шершни. – А что там, как считаешь? – Скорее всего, главный пульт. – Надо б отрядить туда кого-то, пока мы тут… гм… разбираемся. – Только не Николя, – сказал Вадим. – Он нравится мне всё меньше. – Кандидатура Гордея устроит? – Вместе с Кирой и Тимом, – добавил Вадим. – Одному не разобраться. – Короче, вся твоя тройка, – Брон усмехнулся. – Ладно, согласен. Они едва успели отправить отрядец да перебазировать раненых, когда в двери будто тараном врезали. Затрещали пластиковые створки, вздрогнула стена, сверху посыпалась каменная крошка. – Господи, – изумился Брон, – чем это он? – Кулаком, я полагаю, – ответил Вадим. – Нужны ещё подтверждения? От следующего удара по стене разбежались трещины, а двери явственно вспучились, готовясь лопнуть. Выстроившись в полукруг и отступив к самым столам, росичи ждали, нацеля на вход огнестрелы, – хотя Вадим сомневался, что даже от массированного залпа будет толк. Тем более, не такой он массированный: всего-то восемь стволов – если считать Эву с Адамом, благоразумно укрывшихся за спинами остальных. Всё же первой не выдержала стена – на пятом ударе рассыпалась на куски. Вырвавшись из каменной хватки, покорёженные створки с грохотом рухнули, взметая облако серой пыли. Шесть огнестрелов дёрнулись, выцеливая мелькнувшую в облаке тень, но пять из них тут же застыли, будто окаменев. И только Вадим различил упреждающий выплеск космической стужи, на целую секунду парализовавший остальных. И успел послать навстречу порцию жара, погасив атаку чудовищной психики. Но сам «король» уже очутился перед ним, возникнув словно из пустоты, и Вадим даже не увидел, а всем нутром ощутил, как отлетает назад чужой клинок, беря разгон для убийственного удара, от которого нельзя увернуться. И всё же Вадиму повезло, причём дважды: во-первых, Шершень начал именно с него (наверно, угадав в нём самого опасного); во-вторых, сей ухарь недооценил Вадима и потому опрометчиво подставился под его гранамёт. Вадиму осталось только нажать на спуск – что он и сделал. Выстрел отбросил чудище метра на два, дав Вадиму время выхватить мечи, – а заодно разбудил крутарей. Следуя его примеру, они спешно меняли бесполезные огнестрелы на мечи, которые, впрочем, тоже вряд ли годились против шелестящей пластиковой молнии, увенчанной парой отточенных жал. Следующий её бросок оказался направлен не в Вадима, а в соседнего с ним Брона, хотя Вадим уже рванулся вперёд, ловя момент – может, единственный, последний. Увидеть врага в движении он не пытался – как можно разглядеть молнию? – и даже своим ускоренным, запущенным на полные обороты сознанием едва успевал регистрировать его перемещения. Почти рефлекторно Вадим ткнул наперерез Шершню мечом – скорее просто выставил клинок на пути атаки, смутно рассчитывая, что нацеленный на Брона убийца не заметит угрозы. Тем более с другой стороны князя неспешно заслонял Руслан, бог знает как предугадавший опасность, и столь же плавно (тоже, видимо, по наитию) пытался избежать удара Брон, сдвигаясь навстречу юноше. В этом замедленном кино только Шершень перемещался стремительно: втрое, вчетверо быстрее любого из росичей, – даже быстрее, чем думал. В отличие от Вадима, угадывавшего события за миг до того, как они происходили. Затем столкновения начались. Наверно, со стороны это походило на взрыв, разметавший четыре тела, однако Вадиму виделось иначе. Сперва атакующий монстр напоролся боком на его меч, нанизываясь всё глубже, а мигом позднее клинки Шершня стали погружаться в грудь Руслана, в то же время отбрасывая его назад, на ускользающего Брона, – пока росичи не столкнулись, причём один из пронизавших юношу клинков достал Главу. Напрягая все силы, Вадим удерживал свой меч, пока тот не утонул по рукоять. Затем Вадима дёрнуло так, что едва не вырвало руку, и он первый полетел кубарем. А продолживший бег Шершень наскочил на росичей, разбросав их по сторонам, словно атакующий носорог, и с грохотом врезался в стол, наконец и сам покатившись по полу. Вадим и Шершень вскочили разом, но, как выяснилось, последний по-прежнему двигался куда проворней, хотя теперь из его бока торчал эфес, а вокруг громоздились обломки мебели. К тому же он всё-таки прорвал цепь росичей – пусть не так эффектно, как намеревался. А потому сразу возобновил движение в глубь зала. Вадим рванулся следом, прыгая через завалы и понукая свои неповоротливые, не поспевающие за гонкой мышцы. Краем глаза он видел, как поднялся с пола Брон и заспешил за ними, почти не качаясь, – а вот «верный Руслан» остался лежать, трудно ворочаясь. Скошенная фигура монстра уже проскочила в едва приметную дверь, а Вадим всё разгонялся, на каждом скачке взмывая в воздух не хуже пресловутого «прыгунчика», – но теперь даже этого было мало. Одно радовало, точнее два: что у Шершня не осталось оружия (кроме меча, который торчал в боку), и что у него слишком мало времени до появления погони, – а значит, ему будет не до убийств. Пригнувшись, Вадим тоже нырнул в проход, в два летящих прыжка миновал коридорчик и очутился в просторной комнате. Шершень уже крушил аппаратуру шипастыми кулаками, раз за разом что-то выдирая из приборных недр. Даже сейчас он двигался так быстро, что для ошарашенной, отступающей к центру троицы казался смерчем, прорвавшимся невесть откуда и почему-то ополчившимся на электронику. Замахнувшись единственным клинком, Вадим бросился на него, но тот легко увернулся, ещё пару раз приложился к приборам, метнулся туда-сюда, будто искал что-то, затем ринулся под разгромленную панель и исчез, проломив в стене дыру. Вадим сунулся было за ним, но сразу понял, что догнать «короля» в открывшемся лабиринте невозможно, и вернулся в аппаратную. Здесь уже появился Брон – с кровоточащим плечом, но очень активный, ещё не растерявший «упоения боем» и богатырского подъёма, внушённого Шершнями. – Всё-таки не всё разгромил! – бодро заметил он. – Ага – выборочно, – подтвердил Вадим. – Только главное. И прихватил с собой все архивы. Хотя… – Он огляделся, вспомнив странное поведение главаря. – Что? – спросил Брон. – Может, не всё, – Вадим остановил взгляд на Тиме, прищурился: – И много ухитрился спереть – а, шустрик? – Какое там! – раздражённо откликнулся тот. – Только и успел, что выдрать пару винтяр, когда разразилось… это. – Он извлёк из заплечной сумки два миниатюрных блока, нехотя протянул Вадиму. Судя по удивлённой физиономии Гордея, Тим проделал изъятие настолько ловко, будто пытался умыкнуть данные для родимых спецов. «Соратнички, чтоб вам, – подумал Вадим. – Кажется, подошло время делёжки – то-то будет весело!» – Почему именно эти? – спросил он. – По кочану! – огрызнулся Тим. – Может и у меня быть интуиция – как по-твоему? – Вскрытие покажет, – сказал Вадим, возвращая винчестеры. – Попробуй в них порыться – конечно, если здесь сыщется хоть один целый комп. – Должен сыскаться! – заявил Брон, снова демонстрируя «позитивное мышление». – Кстати, и страж-система, похоже, уцелела – всё-таки ты спугнул крушителя, иначе б он не поленился разнести тут всё. Как считаешь, «король» вернётся? – Чтобы обменять мой меч на свои? – спросил Вадим. – Вряд ли. А про себя добавил: боже, убереги иудеев, случившихся на его пути! – Надо бы осмотреть здешние хоромы – а, старина? Такая добыча! – Чуть погодя, – ответил Вадим. – Как там Руслан? Глава помрачнел. – И думать не хочется, – сказал он, машинально потрогав плечо. – Ты видел: он за меня пострадал? Ч-чёрт… Пошли-ка! Оставив троицу разбираться с аппаратурой, Брон и Вадим вернулись в зал, где ещё оседала пыль от рухнувшей стены. Напротив поваленных створок раскидался юноша, очень похожий на одну из здешних статуй, и под ним уже растекалась тёмная лужа. Кто-то из легкораненых склонился над Русланом, пытаясь снять скафандр; несколько росичей бежали через зал навстречу Главе, сообразив наконец, куда тот девался. Взмахом руки Брон развернул их, и все вернулись к Руслану, окружив плотным кольцом. Юноша был ещё жив, но вряд ли это надолго. К прежней ране добавилась пара новых, и каждая вполне могла оказаться смертельной, насквозь пронизав грудь. Напоследок дёрнув за рукояти, главарь Роя добавил бедняге повреждений, и только прочность доспехов удержала клинки в теле. Осторожно мечи вынули, затем смогли снять скафандр, обнажив развороченный торс. Фонтанирующие раны накрыли заживляющими пластырями, но что в них сейчас проку! Жить Руслану оставалось минуты. Он так и не успел вырасти в богатыря – тогда б ещё была надежда. Не поворачивая головы, Вадим ощутил приближение Эвы. Протиснувшись сквозь молчаливый круг, женщина остановилась вплотную к нему, сочувственно улыбнулась – впрочем, без особой горечи. Наверно, вот так же когда-нибудь она проводит за порог и Вадима. – Сможешь помочь? – спросил он негромко. – Есть способ, – подтвердила ведьма. – Но вряд ли он тебе глянется. – Какой? Эва указала на связанного вожака, выглядевшего на удивление бодро после недавних ранений: – Жизнь за жизнь. Согласен? – Именно вот его? – уточнил Вадим. – Лучше бы, конечно, главаря, – сказала женщина, – но его-то вы упустили, раз-зявы… Так как? Вадим обвёл глазами притихших крутарей: все глядели на него – кто с надеждой, кто с угрозой, кто с ожиданием. Потом посмотрел в лицо Руслана, быстро покрывающееся смертельной бледностью. И сам Вадим явственно ощущал, как из юноши уходит жизнь, как слабеют путы, связывающие сознание с телом. – Так как? – повторил Брон. – Что, чистоплюй, – зло прибавил Николь, – ещё раздумываешь! – Но осёкся под строгим взглядом Главы. Нависшее молчание становилось невыносимым. – А, – махнул Вадим рукой, – делайте что хотите! И, отвернувшись, пошёл в сторону. На войне, как на войне! – думал он угрюмо. Не помирать же из-за сволочи хорошему парню? Чем-то всегда приходится жертвовать, компромиссы неизбежны… Ну, какие ещё есть оправдания? Не оборачиваясь, Вадим видел, как Адам железной рукой подволакивает рычащего, клацающего зубами пленника к Руслану, как наклоняет над юношей, как единым взмахом сносит вожаку голову и на израненную грудь Руслана толчками хлещет кровь – в точности, как на этих жутких скульптурах. Варварство, дикость, нелепица!.. Однако Вадим был уверен, что метод сработает; даже чувствовал, как к юноше возвращается жизнь, как затягиваются его раны. Собственно, почему? Что ещё за «мёртвая вода»? – Ну, кому «мёртвой водицы»? – со зловещим весельем спросила за его спиной Эва, точно эхо. – Здесь её много! Бред, устало думал Вадим. Вся эта ночь – бред, а предрассветье – бредовее прочего. По-прежнему не глядя, он видел, как Адам, вздёрнув обезглавленного Шершня за ноги, подвешивает труп над другим раненым, заливая вражьей кровью и его. Потом кто-то из крутарей сунул подбитую руку под иссякающую струю, затем подставил сложенные ладони Николь. А набрав полные горсти, оросил Главе раненое плечо – скупо, по-рыцарски усмехаясь, чтобы не приняли за подхалимство. Наконец кровь вылилась вся, и Адам отшвырнул обескровленное тело прочь – точно опустевший мешок. – Пить хочу, – проступил сквозь оживлённый гомон крутарей слабый голос Руслана. – Жарко… – Дайте, – распорядился Брон. – Ранение не в живот – можно. Воспользовавшись суматохой, Эва с Адамом бесследно сгинули, словно исполнили сегодняшнее предначертание, и только Вадим оценил их скрытный отход. Действительно, не дай бог заиметь таких врагов! Глубоко вздохнув, он заставил себя подойти к Руслану. Склонясь над ним, внимательно оглядел. Чуда не произошло: раны не исчезли, – однако смотрелись теперь не столь ужасно и перестали кровоточить, будто пролетел уже не один день. А главное, они перестали быть «несовместимыми с жизнью», какими казались совсем недавно. Для полноты картины следовало исследовать труп вожака, но для Вадима это было чересчур. Впрочем, судя по задумчивому виду Брона, Шершня вниманием не обойдут и злополучное тело ещё послужит науке. А если б мы заполучили главаря? Только сейчас Вадим ощутил, как ноет его избитое Шершнями тело, и угрюмо спросил себя: не хочет ли и он обрызгаться «мёртвой водицей», заимствовав у поверженных врагов? Правда, на нём быстро заживает… – Похоже, малыш выкарабкается, – с облегчением заметил Брон и пару раз звучно хлопнул в ладоши, привлекая внимание росичей, словно вожатый в пионерлагере: – Так, парни, – за дело, живо!.. Времени в обрез. Толково и быстро он стал раздавать поручения, словно хотел не только закрепить успех рейда, но и отвлечь крутарей от чудесных исцелений, вряд ли предназначенных для многих глаз. – Пойду и я, – улучив момент, сказал Вадим. – Попробую раскрутить страж-систему. – Давай-давай, старина! – поддержал Брон. – Буду через минуту. Оглядевшись, Вадим подобрал окровавленные мечи, вынутые из груди Руслана, аккуратно ополоснул их в фонтане и сунул в ножны – взамен своих. Насколько он разбирался, мечи были отменные, истинно княжеские, – а что до права на них, то разве не Вадим подколол «короля»? И всё равно он ощущал себя вором. Похоже, мечи становились теперь главным оружием, и тот же Брон вполне мог потребовать их себе. Когда Вадим вступил в аппаратную, над пультом страж-системы уже колдовала Кира. Оправившись от недавних волнений, Тим тоже трудился вовсю, раскурочивая один из компов. Над его душой висел Гордей, решив больше не оставлять шустрого спеца без присмотра, и развлекал байками, совсем не похожими на негритянский фольклор. Неслышно, словно вампир, Вадим пересёк комнату и встал за спиной Киры, прислушиваясь к трёпу росича. – А какая у меня сестрёнка, ты б видел! – Негр вытянул губы трубкой и причмокнул: – Пэрсик, а? – Гордюша, не трави душу, – почему-то в рифму отвечал Тим, сладострастно вздыхая, ибо с младых ногтей мечтал о темпераментных оливковотелых мулатках. – И не корёжь велико-могучий – ты ж всё-таки не грузин! Впрочем, работать разговор ему не мешал. – А ведь я почувствовала тебя! – вдруг объявила Кира, не оборачиваясь. – Хотел напугать, да? Мужчины удивлённо оглянулись и слегка обалдели, увидав позади закаменевшую доспешную фигуру, смахивающую на статую командора. – Самое время языки чесать! – язвительно сказал Вадим. – Хотя б дыру заделали, – он кивнул на пролом в стене. – А вдруг тот вернётся? Упрёк был обращён больше к Гордею, на сей раз предпочёвшему надзирательские функции охранным, и тот виновато потупился – наверно, и покраснел бы, не будь таким смуглым. Правда, в такой ситуации трудно не промахнуться: как всякий крутарь, Гордей не умел рассеивать внимание. – Ладно, расслабьтесь, – добавил Вадим. – Врагов можно пока не бояться – теперь опасней союзники! Подсев к Кире, он быстренько раскрутил страж-систему, пользуясь своими талантами, и стал выводить на экран одну картинку за другой – а оказалось их множество. На пути сюда росичи видели только малую часть подземного замка, скрывавшего в себе прорву странного. Вообще, для Роя здесь было слишком просторно, а значит, Шершни трудились на будущее – пчёлки, мать их!.. По соседству, за оживающим компом, продолжался негромкий трёп. Теперь уже Тим развлекал Гордея байками, коих знал уйму, и после каждой тот заливался беззвучным смехом – с самозабвением истинного дитяти джунглей. – Ну-с, что имеем? – произнёс из-за их спин Брон, тоже, видно, полагавший, что сумел подкрасться незамеченным, и добавил изумлённо: – Эх, ничего ребята развернулись! – Как дела наверху? – спросил Вадим. – Всё путём. Пара стопоходов пыталась прорваться к Гнезду через лес, но иудеи отогнали их, один якобы даже подбили… Вообще, Гошу досталось куда меньше, чем нам и ордынцам. Видимо, мы переоценили Шершней – или наоборот, они оказались слишком умными и не стали тратить силы попусту. Половина «воронов» не вернулась – Бату захватил три. Кстати, его водилы пробовали загнать стопоход – куда там, это ж глухомань!.. А у вас что? Придвинув кресло, он развалился с другого бока Киры, отечески приобнял её за плечи, нагнулся по обыкновению к ушку. «Не росичи, а прямо набор замшелых штампов! – раздражённо подумал Вадим. – Просвещённый и доблестный правитель – это для начала; „верный Руслан“, норовящий заслонить сюзерена при каждом случае и столь же отважный, как его тёзка из сказки; злобный карла Николь, жестокий и коварный. А наш „саратовский“ негр и вовсе из анекдота, правда, жизнерадостный и простодушный в лучших традициях романтизма. Откуда надёргали, ведь даже книг не читают!..» Спохватившись, Вадим покачал головой: кажется, его перегородка начала истончаться – это усталость, усталость… И то, сколько случилось за эту ночь! Никакая перегородка не выдержит, даже бронебойная. – А это что за хренотень? – спросил Брон, жестом попросив придержать картинку. – Новая вертушка Шершней? Тогда почему без винта? В самом деле, застывшая на экране конструкция больше смахивала на фантастический флаер из голливудской ленты: обтекаемый, наполовину прозрачный корпус был окружён четвёркой турбин, а сверху его накрывало широкое крыло, загнутое на концах. Обманчивая хрупкость форм наверняка компенсировалась броневой прочностью пластика, но вот где собирались её разгонять? В округе приличных дорог не осталось, не говоря об аэродромах. – Где-то я видел это, – неожиданно заявил Тим, безошибочно среагировав на «ключевые» фразы Брона. – В каком-то журнале, давно. Вон то крыло и есть винт, а стопорится он на скорости, уже после набора высоты. Очень скоростная машина и манёвренная, и если они догадались запихнуть туда приличный комп… – Если она ещё и летает, – пробурчал Вадим. – Моделей-то было много. – Даже у нас такого нет, – сообщила Кира. – Смотрите, вон там, под чехлами, ещё парочка!.. – Молодцы Шершни – дерут, где только можно, – похвалил Брон. – От нового зверья до старых журналов… Ладно, разберёмся. – Вместе с Бату? – невинно вставил Вадим. Глава усмехнулся: – Только сейчас с ним говорил: он уже не хочет делиться вертушками и доспехами. Пусть! Тем проще будет сохранить за собою Гнездо. Я велел Гризли не ввязываться и скорым маршем двигать сюда – со всем отрядом. – А как насчёт Гоша? – С Гошем договоримся, – ответил Брон. – Как и с Винтом. Теперь, когда узнали цену огнестрелам, это не станет проблемой. Будь уверен: я постараюсь никого не обидеть. – Ещё бы! – хмыкнул Вадим. – Увидев, как гранаты разбиваются о скафандры, бедняги обрадуются любой ерунде – ведь на твоём месте они не стали б делиться и ею. Это называется: «выходить с предложением, которое не смогут отклонить». Золотое правило мафии. – Именно, – подтвердил Брон. – На этом и сыграю, а уж они вряд ли сообразят требовать больше… конечно, если ты не подскажешь. Сдаваясь, Вадим поднял руки. – Ваши проблемы, – сказал он с кривой улыбкой. – Лично мне приятней иметь дело с тобой. Что до моего «чистоплюйства» – так ведь сегодня я переступил через большее. – Да, – задумчиво откликнулся Брон, – сценка была – мороз по коже!.. Ты прав: без спецов не обойтись. – Засмеявшись, он добавил: – «О сколько нам открытий чудных…» – Имей в виду: спецов обижать не позволю, – предупредил Вадим. – Равно как и творцов. И если кто из твоих крутомордых вздумает махать перед ними бицепсами… – Успокойся, я на всех надену намордники, – будут ходить по струнке! – Ну да, пока ты на них смотришь. – А как насчёт нас? – поинтересовалась Кира. – Тоже выйдешь с «безотказным предложением» – а, Брончик? – Не ворчите, партнёры: всё будет тип-топ, – благодушно заверил крутарь. – Уж если мы Шершней умыли!.. – Во-первых, две трети их в Гнездо не вернулись, – напомнил Вадим. – Во-вторых, с чего ты взял, будто самое трудное – позади? Улыбка сошла с лица Главы, привычно он навострил уши. Я вам кто, прорицатель? – рассердился Вадим, однако продолжил столь же размеренно: – Мы выиграли только раунд, и чего это стоило!.. В здешнем Гнезде полно тайн, но сколько из них мы сумеем разрешить, даже если нас не вышибут в ближайшие дни? – Кто? – вскинулся Брон. – Кто вышибет-то? – Шершни или те, кто за ними, – произнёс Вадим со значением. – Уверен, главного мы не узнаем, и придётся копать дальше – куда, как думаете? Я догадываюсь. – И куда? – В Крепость. Так что не торопись бросаться союзниками – без них такую глыбу не сдвинуть. – Если потребуется, ошеломлю их щедростью, – лишь бы сами не испугались!.. Но откуда такие подозрения? – Бери выше – предчувствие. Подозрения возникли, когда выяснилось, откуда выдернули Киру. – Между прочим, мой улов подтверждает твоё предчувствие, – сообщил Тим, отворачиваясь от допрашиваемого компа. – Конечно, много ещё придётся расшифровывать, но что Шершни завязаны на верхушку Крепости, могу утверждать уже сейчас. – Прошу не обобщать, – подала голос Кира. – Сможешь перейти на лица – а, клеветник? Нужны имена! – А также пароли и явки? – съязвил Тим. – Не всё сразу, милая. И деньги вперёд!.. Хотя можно натурой. – Господи, да на что она тебе? – Моё дело, – нахмурясь, ответил спец. – А ваше – вовремя заплатить. «Утром деньги – вечером стулья». – Понятно, – сказала девушка. – С вами всё ясно, гражданин. – В смысле? – Одних женщин ты презираешь – за то, что уже дали. Других ненавидишь – что не дают. Лечиться тебе надо, Тимушка! – Ну, не такой он мизантроп, – возразил Вадим. – А что до комплексов, так у кого их нет? – Вот в защитниках не нуждаюсь, – огрызнулся Тим. – Брэк! – вмешался князь. – По-моему, вы отвлеклись. – Просто Тиму нечего сказать – вот и пошёл трёп, – пояснил Вадим. – Чтобы двигаться дальше, потребуется время и целая банда спецов, которых тоже ещё нужно доставить. Ты ведь не захочешь отпускать от себя файлы? – Исключено, – подтвердил Брон. – Отныне наша база – здесь. На ближайшие дни отменяем все дела, чтоб досконально разобраться с трофеями. А с самого утра напустим на Гнездо всех спецов, которых ты сможешь привлечь, – готовь список! – Собственно, утро уже началось, – со вздохом заметил Вадим. – Пора будить умников, какие остались, хотя «и трудная это работа» – особенно с недосыпу. – Он зевнул, застенчиво прикрыв ладонью рот. «А вот Эва, наверное, спит, – кольнуло его. – Где, с кем? Господи, ну и ночка! С каждым разом всё круче – что будет дальше?» – Ладно, два часа на восстановление, – смилостивился князь. – Уж вам положено. Мои парни пока обшарят Гнездо, проверят все входы, заправят вертушки, подгонят колёсники прямо к залу, чтоб с места в карьер. Возникнут сложности – я вас сорву, не обессудьте! Рывком поднявшись, Брон направился к выходу, видимо, настроив себя на пару бессонных суток. Ему легче: он вчера отоспался. А каково Вадиму? Тоже встав, он огляделся, приблизился к задней стене и выдвинул из неё две широкие лежанки, обитые мягкой кожей. Постелей, конечно, не запасли, но какой в них прок, если нельзя снять скафандры? – Придётся укладываться попарно, – объявил Вадим. – Как женщину поделим? – Дамы выбирают, – отрезала Кира и подошла к нему. – Ну-ка, козлик, в койку!.. А Тим пусть упражняется на братце своей шоколадной мечты. Кто бы возражал… Вадим с кряхтением улёгся, придвинувшись спиной к стене, а меж его пластиковых рук пристроилась девушка, сладко вздыхая. Самое забавное, что скафандры Шершней вполне допускали интимные стычки, хотя по виду это напоминало бы любовные игры жуков-носорогов. Однако Кира сразу уснула, расслабленная его близостью, а сам Вадим устремился сознанием к другой женщине, пронизывая сотни метров грунта и километры пространства. Оказалось, та не спала, как ему мнилось, а пребывала в некоем трансе, не замечая вокруг ничего. Но на его Зов откликнулась исправно, хотя не слишком любезно. – Снова ты? – спросила. – Давно не виделись! – По-настоящему – двое суток, – подтвердил Вадим. – А может, двенадцать лет. – Чем опять недоволен? – осведомилась Эва. – Что-то недополучил тогда от меня? «Знакомая формулировка, – подумал Вадим. – Где-то уже слышал её – кажется, от себя… Бумеранг возвращается?» – Отчего же, расчёт был полным, даже избыточным, – он усмехнулся, – но, как выяснилось, не окончательным. – Что мне в тебе нравилось: никогда не задавал лишних вопросов! – Наверно, боялся узнать правду. Ты ведь не стала бы скрывать, насколько случаен я в твоей жизни. – А теперь настал момент истины, да? Решил расставить точки над i? – Хотя бы запятые. После твоего посещения столько случилось!.. – «После» не значит «вследствие». – Однако совпадение странное, согласись. Я не утверждаю, что всё затеяла ты, но, может, ты явилась не одна? – А что в тебе бесит, это занудство! И сейчас его стало больше. – Что ж, – согласился Вадим, – значит, я постарел – по крайней мере душой. И теперь предпочитаю в отношениях ясность. – Уже не боишься? – поддела Эва. – «Моя Земфираохладела», да? Как будто она не знала правду!.. – Было время определить, что больней, – ответил Вадим. – А может, взошли засеянные тобой семена. Сама-то, небось, не терпишь завес? – Ладно, чего ты хотел вызнать? Только не тяни! – Конечно, на развёрнутые ответы не рассчитывать? Только на «да» и «нет»? – Ну, ты же знаешь правила. – Кто только придумал их!.. Итак, ты возникла в Круге на днях – судя по тому, что я не чувствовал тебя раньше. – Да. – А через Бугор не смогла бы попасть даже замороженной – уж я знаю! – стало быть, ты вообще не из нашего мира? – Допустим. – Вот как, уже виляем? – Ну да, да!.. Доволен теперь? – Космолёты отметаю с ходу: для тебя это банально. Хотя и заманчиво столь долгое твоё отсутствие объяснить субсветовым перелётом – скажем, на Каллисто и обратно. Опять же твоя смуглость, почти негроидная, – при вполне европейских чертах. Забавное совпадение, не находишь? – Нет, – холодно отрезала Эва. – Не нахожу. – Вопрос риторический, так что не стоило напрягаться с ответом. К счастью, число вопросов не ограничено – по тем же правилам. – К сожалению, – вставила она. – К тому же космолёты не объясняют массированное проникновение чужого мира – это больше смахивает на пространственный пробой, хотя чудовищных масштабов… Надеюсь, не параллельная Вселенная? – Нет. – Ещё одним штампом меньше – и на том спасибо. – Знал бы, что она такое! – фыркнула Эва. – Другая Вселенная, надо же! Хватит с вас и Огранды – больше чем хватит! – Это название планеты? – ухватился Вадим. – Даже не материка – всего лишь горной страны. Но от неё пошли волны по всему тамошнему миру. – И всё-таки, как зовётся ваша планета? – А как вы зовёте свою? Да никак – просто «Землёй». – Или «миром». Ладно, для простоты пусть тоже будет Ограндой… И значит, её обитатели решили осчастливить нас своим присутствием? – Твоё время вышло, – злорадно сообщила Эва. – Surprise!.. Вопросов сколько хочешь, но время ограничено. Не знал этого? Теперь жди следующего сеанса. – И когда он наступит? – Когда мне захочется отвечать. Через час или через год – кто знает!.. Без долгих прощаний она прервала контакт. Попробовал бы кто из Вадимовых знакомых вот так же бросить трубку – потом долго бы за ним гонялся! Но Эве сходило и не такое – наверно, потому, что от неё так просто не убежишь, даже пробовать не стоило. «Стало быть, неспроста Шершней прозвали горцами, – подумал Вадим, возвращаясь сознанием в аппаратную, к своей посапывающей команде и к Кире, доверчиво уткнувшейся ему в грудь. – Только это не Памир и не Тибет – бери дальше, выше! Кто же из них истинный ограндец, а кто примкнул здесь? И где засели прочие – в Крепости? Господи, чем глубже в это вникаешь, тем больше возникает вопросов!.. И где искать на них ответы?»Сергей Иванов Миро-Творцы (Миро-Творцы – 3)
Часть первая. ОТВЕТНЫЙ ВИЗИТ
Глава 1 НОЧЬ ШЕРШНЕЙ
1. Пейзаж после битвы
– Ну что, – спросил Юстиан, обводя всех взглядом, – кажется, пора подвести итоги? Собственно, никто его не уполномочивал, но по привычке, как председатель воображенцев, он взялся вести собрание. И слава росским богам, опыт в таких вещах много значит. Кроме него творцов представляли двое: щуплый Игорёк, скандалист и выдумщик, и бородатый Власий, прозванный так за устрашающий вид или, наоборот, старавшийся соответствовать имени. От спецов были электронщик Тим, приятель Вадима, сложением и суетливостью похожий на Игорька, и ещё один технарь, Конрад, – седой и костлявый, большой дока по части материалов. Не помешал бы кто-нибудь от биологов, но все они настолько увязли в исследованиях, что толку от них было чуть. Ещё присутствовали росский князь Брон с парой шкафоподобных «советников», гардейка Кира и сам Вадим – все в шипастых пластиковых доспехах-скафандрах и при оружии, будто до сих пор ждали ответной атаки Шершней. А заварившая эту кашу Эва, огрская ведьма, как сгинула после штурма вместе с Адамом, так больше не возникала. Расположились они в уютном зальчике с единственным «кровяным» фонтаном по центру, вокруг трёх округлых столов, сервированных с необычной для вчерашних крепостных роскошью. (Впрочем, те уже не обращали на неё внимания – как и на жуткую фонтанную скульптуру, до сих пор шокирующую Вадима.) Обслуживали их несколько безмолвных и милых девушек, переправленных в бывшее Шершневое Гнездо первыми же рейсами вертушек – вместе с самым насущным из имущества. Вообще росичи устраивались здесь на диво споро и, судя по всему, надолго. Весь Подземный Замок, такой пустынный ночью, теперь гудел на разные голоса и вибрировал от топота многих ног, старавшихся там, где не справлялись тележки. Новым союзникам, иудеям и ордынцам, выделили обособленные от Замка филиалы, наверняка показавшиеся им великолепными. (К счастью, они не видели, что перепало самим росичам.) Видимо, и «раввин» Гош, и каган Бату неплохо поживились при набеге, поскольку не спешили напоминать о делёжке. Или увлеклись ревизией новых богатств – словно малые дети, угодившие в магазин игрушек. Впрочем, ещё раньше это просмотрел Брон и не отыскал там ничего настолько стоящего, чтобы пожалеть для союзников. Ну, пара вертушек – иудеям, для равновесия. Ордынцы захватили при штурме четыре «ворона», ещё пять Брон обнаружил в запасных ангарах. В итоге у него оказалось семь штук – это не считая полудюжины турбореактивных «шмелей», найденных в Замке. И доспехами он себя не обделил и не собирался раскрывать их исключительную ценность, надеясь выменять ещё – у того же Гоша, к примеру. А может, и Бату, «сын степей», на что позарится. Неудовлетворённым остался лишь Винт, глава сутеров, но и ему много чего наобещали, а кое-что и подбросили – лишь бы не сорвался с крючка. Кто поручится, что, разобидясь, Винт не захочет взорвать Замок? Или не приведёт своих недавних друзей, крепостников? Конечно, вероятность мизерная, но пренебрегать ею не стоит. – Ну, – снова спросил Юстиан, – так кто желает высказаться? И снова не отозвался никто – ни из творцов, ни из спецов. Мало, что они друг друга дичились, так ещё сковывало присутствие крутарей. Действительно, разные касты – даже породы. Крутари-то и меж собой едва научились ладить, но почему эти умники так враждебны к другим? Со вздохом Вадим поднял руку – должен же кто-то вызвать пальбу на себя? – Чего нам не хватает – это хорошего психолога, – объявил он. – Намёк, да? – сейчас же окрысился Игорёк. – Хотелось бы знать, на кого? – В первую очередь, на голышей, – ответил Вадим. – Во вторую – на Шершней. Почему первые по развитию чуть выше обезьян, а вторые не могут ответить ни на один серьёзный вопрос? – Чего странного? – выскочил Тим. – Обычная блокировка памяти! – Обычная, вот как? – осведомился Вадим. – Тогда, может, объяснишь, каким образом это достигается и как её снять? – Не мой профиль! – отрезал технарь. – И я о том, – согласился Вадим. – С профилями у нас недобор. Бог с ними, со спецами, надыбать бы на приличного любителя! – Что до голышей, можно предположить задержку в развитии, – сказал Юстиан. – Помните детей, похищенных зверями? Если на первые несколько лет голышей изолировали от людей… – Тебе не кажется, что здесь налицо потомственный идиотизм? – спросил Игорёк. – На лице! – обрадованно пророкотал Власий, но его приятель каламбуром пренебрёг и продолжал: – Их либо выводили на протяжении поколений, отбраковывая умников, либо поднимали такие же дебилы, лишённые речи!.. Впрочем, бог с ними. Ясно одно: рассказать про здешние чудеса они не могут. – В отличие от Шершней, – добавил Вадим. – С ними дело серьёзней, – подтвердил Игорёк. – Такое ощущение, что им всё до лампочки: будут их пытать или прикончат. – Уже пробовали, – сообщил Брон и усмехнулся на округлившиеся глаза творцов: – Не я – ордынцы. Никакого проку! – Ну да, – упавшим голосом заключил Игорёк, – вот я и говорю… – Дело не в равнодушии, – снова вступил Вадим. – Эти парни чего-то боятся – сильнее смерти, сильнее боли. При том, что совесть атрофирована напрочь – даже в усечённом варианте, для самого узкого круга. И страх этот впечатан так глубоко, что одолеть его можно лишь ценой распада сознания. – Эка хватил, – прогудел Власий. – Ещё про заклятия вспомни! – И потом, чего можно бояться сильнее смерти? – опять начал заводиться Игорёк. – Не бога же? Бога можно лишь почитать. – Смотря какой бог, – возразил Вадим. – И вообще, что он есть? Возможны варианты. – «Бог есть любовь», – с иронией процитировал Власий. – Допустим. И любить его следует больше, чем самого близкого из людей, включая себя, – тогда ради бога не жаль и жизни. Но, повторяю, в Шершнях нет ни любви, ни совести, ни чести – ничего, пустота, вакуум!.. Даже ордынцы рядом с ними кажутся ангелами. – Ну, так, – принялся загибать толстые пальцы бородач, – бог у нас уже был, ангелы были… Не хватает дьявола. – Именно, – снова заглотнул наживку Вадим. – Предположим, Шершни «продались дьяволу». Что это значит? – И что же? – глумливо спросил Власий, прихлёбывая густейший чай. – Наверное, отсутствие души? – И загнул третий палец. – Подчинённость, – сказал Вадим. – Притом абсолютную. Замену горизонтальных связей на вертикальные – жёсткая пирамидальная структура, скорее всего, подкреплённая энергетически. Вспомните их чёткие градации в силе – ступенька за ступенькой, от рядовых Шершней через вожаков к главарю. Вот это действительно монстр! – При условии, что он вам не померещился, – съехидничал Игорёк. – Проломить такие ворота – это же надо!.. А может, он взорвал их? – Брон, – попросил Вадим. – Не для разглашения, а? – Не знаю, наберётся ли, – с сомнением откликнулся тот. – Всё же потратились сегодня изрядно. Ну ладно, на один-то удар… Князь плавно поднял руку, покрутил пальцами, показывая пустую ладонь, затем сжал кисть в кулак – так же медленно. Прикрыл глаза, концентрируясь. И вдруг рука исчезла с коротким сухим треском, а в столешнице возник аккуратный пролом длиной в полметра – по крайней мере, так это выглядело для изумлённых творцов. – Кой-чему мы научились, – пояснил Брон. – Но это уровень вожака – вряд ли выше. К тому ж разовый выплеск. – Убедились? – сказал Вадим. – Кстати, что выяснилось насчёт доспехов? – Мало, – нехотя откликнулся Конрад. – Такого пластика я в жизни не видал. Но за дюжину лет могло проклюнуться всякое – в Институте и за Бугром. Материал замечательный, спору нет, прочности потрясающей, на уровне титановых сплавов. Однако ничего запредельного, если не считать… – В нерешительности спец замялся. – Что? – подстегнул Брон. – Не томи! – Снаружи латы будто плёнкой подёрнуты. Химически она не обнаруживается – как и через самую мощную оптику. Скорее тут применён физический эффект, хотя, – Конрад виновато пожал плечами, – это не моя епархия… Есть у вас приличный физик? – Спецы! – презрительно сказала Кира. – На каждого по лоскутку. У вас и в постели узкая направленность? – А на мечах что? – спросил Вадим. – Тоже плёнка? Конрад кивнул. – Там она действует иначе, – добавил он. – Насколько я понял, главное её назначение – компенсировать защитное покрытие лат. И обычные материалы она словно бы размягчает, ослабляя молекулярное притяжение… Впрочем, это лишь догадка. – И спец снова пожал худыми плечами, стыдясь своей некомпетентности. – Помнится, ты помянул заклятие? – обратился Вадим к Власию. – Добавь к нему оружейные заговоры. – Полный бред! – подтвердил бородач. – А нельзя покрыть такой «плёнкой» пули? – Наверное, можно, – откликнулся Конрад, – если знать – как. – Исчерпывающий ответ! – просиял Власий. – Благодарю. Седой спец шевельнул губами, и только Вадим расслышал угрюмое: «Да подавись!» – Насчёт пуль не обещаю, – предупредил он, – но стрелы из того же комплекта вполне могут объявиться. Так что готовьтесь к сюрпризам. Судя по метнувшимся к нему взглядам, Брон и Кира приняли информацию к сведению – впрочем, как и спецы. За творцов Вадим бы не поручился: их это затрагивало мало. – Вообще, загадок хватает – на все вкусы, – добавил он. – Взять хотя бы само Гнездо – грандиозное же сооружение! Когда его строили, кто, какими средствами? – Сколько похищенных обнаружено? – осведомился Юстиан. – Сотни, – ответил князь, – если не тысячи. – Он усмехнулся: – Похоже, медикам не до подсчётов. – Ну да, – не ко времени хихикнул Тим. – «Жаль, что мы не услышали начальника транспортного цеха!» – Боюсь, многих недосчитаемся, – поморщась, сказал Вадим. – Шершни не только складировали людей, а и, – он укоризненно глянул на Тима, – умерщвляли. Мы обнаружили подобие разделочного цеха: освежёванные, выпотрошенные тела, вскрытые черепа… – Господи! – потрясённо выдохнул Игорёк. – Но зачем? – Мелькала безумная идея, что «химию» Шершни гонят из людей, – ответил Вадим. – А может, у них такие религиозные обряды – это к вопросу о дьяволе, – добавил он небрежно. – Трупов, в общем, немного – для серьёзного производства вряд ли хватит. – Меня сейчас стошнит, – объявил Игорёк. – Он говорит о них, точно о коровьих тушах! – Именно, – спокойно согласился Вадим. – Я же вегетарианец. – По идейным соображениям, верно? – прогудел Власий. – А вот ты, Игорёк, каждому подбитому мотыльку готов сострадать, зато бурёнок уминаешь за милую душу! – Между прочим, – заметил Юстиан, – наши хозяева рискнули жизнями, чтобы отбить похищенных, и не нам, пришедшим на готовое, укорять их в бесчувственности. – Ну да, «что сделаю я для людей!» – со смешком поддержал бородач. – Как говаривал классик. А чесать языки да подпускать слезу все умеют. Заклёванный своими же, Игорёк насупился, обиженно поджал губы. – На последнем заседании воображенцев, – продолжил Вадим, – обсуждалась занятная теорийка: о Хаосе и Порядке, о сознаниях-отражениях и телах-скафандрах, о телепатостанциях, как биологической основе совести, и жизне-силе, – помните? – Он помолчал, давая творцам время сосредоточиться, и добавил: – Почему не попробовать включить туда пирамиду Шершней, а заодно – новые возможности росичей, продемонстрированные Броном? Похоже, это явления одного порядка. Собственно, затем вас и пригласили сюда, а не для копания в частностях – этим пусть занимаются спецы. – Легко сказать! – пробурчал Власий. – Одно дело пробавляться умозрительной эквилибристикой… – Уморительной, – поддакнул Игорь. – Вам мало конкретики? – спросил Вадим. – «Их есть у меня». – Например? – Кто-нибудь из вас может видеть сознание? Вот я могу. – Но позвольте! – опять взвился Игорёк. – Всё ж заявление не из рядовых. Почему мы обязаны верить? – Это – как угодно. На усмотрение каждого. – Хорошо, – сказал Юстиан. – А подробности? – К примеру, где оно помещается? – прибавил Власий. – Обычно – в мозгу, – ответил Вадим. – Действительно, у заурядов оно не покидает пределов черепа. Но есть другая категория… – Вроде тебя, – буркнул Игорь. – Вроде Брона, – возразил Вадим. – И ещё десятка бойцов, схлестнувшихся с Шершневой элитой. Знаете, что стало с их сознаниями? – Судя по тому, что мы сейчас наблюдали, – предположил Юстиан, – их души больше не сидят в прежних клетках. – Именно. Они вышли на новые рубежи – теперь их ограничивает поверхность тела. Правда, энергии хватает лишь на всплески, но ведь это начало. А когда парни смогут поддерживать такой уровень постоянно – представляете, кем они станут? – Богатырями, – сказал Юстиан серьёзно. – И что для этого требуется? – спросил Власий. – Новые стычки? Встречи с носителями Тьмы? – Закон индукции, – подтвердил Вадим. – Для каждого очередного прорыва требуется противник рангом выше. И кто сумеет пройти по ступенькам до самого верха… – Есть ведь и другие, – заметил Юстиан, пристально на него глядя, – у кого сознание расплывается ещё шире. – Тогда оно зовётся мысле-облаком, – сказал Вадим. – А присуще это магам и ведьмам, носителям Хаоса… да ещё, наверно, вампирам, – прибавил он, вспомнив «короля» Шершней, – хотя у тех скорее мысле-спрут. Но магам проще манипулировать сторонними объектами, чем собственным телом, – уж так они устроены. – Разве нельзя совмещать? – Быть богатырём и магом одновременно? That depends!.. Может, и нельзя, но кто запрещает пробовать? – Для этого надо быть универсалом, – пробурчал Власий. – «И я знаю этого человека!» – неожиданно возгласил Тим и хихикнул. Повернувшись, Вадим внимательно на него посмотрел. – Лучше покажи, что сам умеешь, – предложил он. – Забыл: я вижу тебя насквозь! Теперь и остальные уставились на спеца. – Ну что, – пробормотал тот, неловко ёрзая. – Мало ли чего с испугу отчебучишь? Поглядели б вы на этих Шершней!.. – Душа в пятки ушла? – спросил Вадим. – А вернуться забыла. С тех пор и блуждает вокруг облаком. Так ведь, темнила? – Ма-аленьким таким облачком, – подтвердил Тим, ухмыляясь. – Совсем крохотным. Когда вокруг пошла рубка, мне так захотелось сгинуть с глаз, что на пяток минут я стал невидимым. – Байки! – фыркнул Игорь. – Или глюки. Ты б ещё полетал!.. – Конечно, я бредил, – легко согласился спец. – А сейчас и вас заморочу. Выпучив глаза, он уставился на свою тарелку. Внезапно та снялась со стола и поплыла к Игорьку, мерно раскачиваясь. С открытым ртом тот наблюдал за её приближением, потом вдруг вскочил, роняя стул, и прыгнул в сторону. Власий было заржал, но тут же поперхнулся и принялся кашлять, багровея лицом. Пока Тим не расшалился всерьёз, Вадим своим облаком вернул тарелку на место. – Вот такая конкретика, – заключил он. – И что тут сыграло роль: индукция или страх, – решать вам. После паузы, необходимой для демонстрации независимости, у творцов наконец заработала фантазия, уже напитанная впечатлениями и получившая разгон в нужном направлении. Состав участников был оптимален для мозгового штурма – этому же способствовали наличие внимательных слушателей и симпатичной обслуги, вкусная еда. А вот напитков крепче кофе здесь не подавали, чтоб «штурмовики» не пытались слишком уж подхлёстывать воображение. С удовольствием Вадим наблюдал, как одна за другой выстреливаются идеи и мячиками скачут меж творцов, испытываясь на прочность, обрастая плотью, – чтобы затем лопнуть или сделаться одним из кирпичиков мироздания, возводимого наново. Дабы не утруждать творцов рутиной, возле них пристроилась девочка с компом, и все достойные внимания гипотезы сбрасывались ей – для прочной фиксации и дальнейшего осмысления. Тим и Конрад следили за процессом с увлечением, однако благоразумно помалкивали. – Ну, это надолго, – тихонько сказал Вадим, наклонясь к Брону. – Как у нас с транспортом? – В чём дело? – насторожился крутарь. – Хочешь оставить этих психов на меня? – Поручи их Тиму, – посоветовал Вадим. – И окружи девочками – они такое любят. А мне надо смотаться домой – забрать приборы, книги, барахлишко какое-никакое. – А как же «шмели»? – вспомнил Брон. – Ты ведь у нас главный водила! – Скажи ещё «конюший», – засмеялся Вадим. – Дай дух-то перевести – ведь вторую ночь без сна!.. Когда ближний рейс? – Я с тобой, – сейчас же сказала Кира. – Ну-у, ребята! – протянул Брон. – Бросаете меня одного? – Ага, – подтвердил Вадим. – Если не считать этой кучи народа. А ты как думал, князинька? Править – дело хлопотное. – Неслышно он поднялся, кивнул на прощанье. – Распорядись, да? Вдвоём с Кирой они оставили зал, прошли тремя длинными коридорами, сторонясь взбудораженных, спешащих по делам крутарей. На подвернувшейся тележке добрались до ангара, впервые увидав его при свете дня. Здесь уж дожидался «ворон» с парой росичей на борту. Были они из той когорты витязей, отобранной лично Броном, которую Вадим зарядил многими навыками, включая водительские, – переписав напрямую из своей памяти. Без разговоров признав его превосходство (чего никогда не сделали бы творцы), росичи уступили гостям кабину, а сами отправились в салон – соснуть, сколько успеют. С обычной радостью Вадим бросил вертушку ввысь, направив по знакомому маршруту. Припорошённая ночным снежком зелень гляделась колоритно, однако по-летнему жаркое солнце уже расплавляло сугробы, и через час-другой лес обретёт привычный вид. Всё-таки тут слишком близко от города, чтобы суточные перепады натворили таких же дел, как на подбугорных склонах. – Ну хорошо, – заговорила Кира, – допустим, я поверю в чудеса – тем более, и со мной творится странное. Но откуда свалилось всего так много и сразу? Будто нарыв лопнул. – Сама ж и ответила, – сказал Вадим. – И «нарыву» этому дюжина лет – на днях юбилей. – Имеешь в виду Отделение? – Впрочем, вру, – поправился он. – Отделение следовало подготовить. Вспомни те пограничные лазеры – нехило для губернии, да? – Тогда мы возвращаемся к Основателю… – Государственный был человек – этого не отнимешь. – Вадим вздохнул. – А как он радел за державу, какую кампанию развернул!.. Тоже требовал от всех гражданской ответственности: чтоб каждый прекратил беспокоиться о себе, а пёкся отныне токмо об народе – понимай, государстве. И знаешь, когда Мезинцев пошёл в гору? Аккурат за два года до Отделения! – А почему «аккурат»? Потому что в это же время возникла Эва, мысленно ответил он. Стало быть, тут вызревало по меньшей мере два «нарыва». – Боюсь, дело куда серьёзней, чем представлялось вначале, – произнёс Вадим вслух. – Все эти странности выстраиваются в систему. Мы будто пересеклись с параллельным миром, где даже у природы иные законы, где люди похожи на зверей, а звери и вовсе чудища. Где чудеса в порядке вещей – как и те, кто на них паразитирует. – Опять вампиры? – недоверчиво хмыкнула Кира. – Конечно, я всегда любила страшные сказки… Её лицо сморщилось, и даже это гардейке шло – что значит хорошая наследственность!.. Знать бы, от кого. – Ладно, выдвигаю гипотезу. – Вадим пожалел, что с ними нет Тима, всегдашнего его оппонента. – Собственно, кто такие вампиры и что мы о них знаем? Ну, питаются кровью, не любят света, серебра, осины, чеснока, очень сильны, очень чутки, как правило, жестоки (точнее безжалостны), практически бессмертны – в том смысле, что не стареют и почти мгновенно заживляют раны. Владеют гипнозом, то бишь умеют подчинять чужую волю… Всё? – В гробиках спят, – подсказала Кира. – Это уже экзотика, не по существу. А вот то, что их сон по глубине почти равен смерти, сгодится для полноты картины. Итак, что имеем? – Ну, что? – Существ идеально отрегулированных, вполне бессердечных и напрочь лишённых изменчивости – то есть тех искажений в программе, которые, накапливаясь за жизнь, приводят к старению, затем и к смерти. В их сознаниях нет Хаоса, только Порядок – изначальная вселенская Программа. А кровь насыщается в их сознаниях именно этим – отсюда её восстанавливающие свойства. Вспомни «мёртвую воду»!.. – Вампиры, «мёртвая вода» – бр-р-р, – Киру и вправду передёрнуло. – Чушь какая! – Но ты же сама наблюдала исцеление? – Мало ли что я наблюдала!.. – Здравый смысл – штука полезная, – заметил Вадим. – Только не делай из него культа. Собственным глазам тоже приходится верить. И если нет объяснений попроще… – Хорошо, а им-то зачем чужая кровь? – спросила девушка. – Что за гурманство такое? Ну поели хотя бы мяса!.. – Оборотни как раз жрут его охотно – правда, живое, с той же кровью. Похоже на переходную стадию, нет? А вот вампиры в кормёжке не нуждаются – у них другие источники энергии. И кровь нужна им не для подпитки. – Интересное кино! – удивилась она. – Для чего же? – А ты забыла, кого они вылавливали? Спецов да творцов – причём настоящих, способных на дальние прорывы. – Психов, – буркнула Кира. – В какой-то мере, – согласился Вадим. – В творчестве редко обходится без побочных эффектов. Нужны прочные корни… либо идеальное равновесие. Сознания творцов перенасыщены Хаосом, иначе б они не смогли создавать. Я не удивлюсь, если над кровопийцами окажется ещё кто-то, пожирающий мозги. – Господи, зачем? – Чтобы не обрушиться в Подземелье, откуда он вышел, – произнёс он, смакуя подвернувшийся образ. Затем пояснил: – Чтоб зацепиться за наш мир, вампирам нужно поддерживать в себе некую концентрацию Хаоса – иначе их утянет в родную стихию, во Тьму. По сути они роботы: могучие, отлично запрограммированные, с громадными ресурсами мозго-компа, – но мёртвые. И если не получают обычной дозы крови, испытывают ломку, на манер наркоманов, – наверно, ещё болезненней. Это уже не просто голод, а – Голод!.. – Когда я бродила по Гнезду, наткнулась на пару трупов со вскрытыми черепами, – сообщила Кира. – Ты о них знал? – Нет, – ответил Вадим, помрачнев. – Но это ничего не доказывает – не бросайся в другую крайность. Мало на свете пресытившихся скотов? – Одно дело выедать мозги у обезьян… – У живых? – Теперь передёрнуло и его. – Брось, это то же самое! – Ладно, бог с ними… – С кем – с вампирами? – удивился Вадим. – Скорее уж дьявол. Хотя он тоже бог – Тьмы. – Хватит метафизики! – взмолилась Кира. – Поговорим о Шершнях. – А они, по-твоему, кто – новая порода людей, инопланетяне? – Враги, – сказала девушка, останавливая его движением руки. – Это – главное. Меня интересует, что они могут, чего добиваются, кому подчинены. Можешь ответить без привлечения мистики? – А чем она тебя пугает? Никто ведь не заставляет в неё верить. Рассматривай мои построения, как рабочую модель, облегчающую понимание мира. Нельзя говорить о последствиях, не затронув причин. Ну чем, по-твоему, Белая Магия отличается от Чёрной? – Господи, Вадим!.. – Белая, а точнее Цветная Магия означает созидание, творчество, – пояснил он. – А Чёрная – власть, подчинённость… ну, ещё знания, полученные у Тьмы. И если для магии нужна внутренняя свобода и прочная привязка к людям (попросту говоря, совесть), то абсолютная власть свободу убивает – а значит, и жизнь. И что из этого следует? – Ну, что? – безнадёжно спросила Кира. – Во-первых, что у наших врагов должна быть строгая пирамидальная иерархия, с чёткой дозировкой Силы по уровням и кормушкой на самом верху. Оттуда энергия стекает по этажам, разветвляясь на всё меньшие ручейки, – чем и гарантируется безусловное подчинение. Попробуй-ка возразить – тут же отлучат от жизни!.. Во-вторых, власть для них не только средство, но смысл и цель. А значит, они не успокоятся, пока не подомнут под себя всех. Законы вампиротехники, по старшинству: не доставлять хлопот начальству, беспрекословно ему повиноваться, заботиться о собственном благе. – Вадим хмыкнул: – Всё по классику! – Постой, – озадаченно сказала девушка. – По-твоему, Крепость уже под ними? – Возможно, им не хватает нескольких ключевых постов, – ответил он. – Но лишь запахнет жареным… Думаешь, им трудно будет завладеть всем? Кира покачала головой: этот вопрос у неё сомнений не вызывал. – А знаешь, как «посвящают» в нежить? – спросил Вадим. – Недавно в нашем КБ устроили переаттестацию управителей – при закрытых дверях и в присутствии оч-чень представительной комиссии из главка. – Ну? – В лучших уголовных традициях! – Он хмыкнул. – Правда, там это называется «опустить». – Ты выдумал – фу! – Домыслил, – поправил Вадим. – Видела б ты наших боссов после «аттестации» – они даже пахли иначе! И как ещё можно с полной искренностью признать над собой чужую власть? Это только в кино вампир даёт «птенцу» напиться своей крови… Собственно, зачем – для укрепления здоровья? А вот запустить в него щупальце, чтоб вытравить остатки свободомыслия, чтобы все горизонтальные связи заменить вертикалями, подключив к пирамиде… Воистину: «опустить», – под себя! – Ну хватит об этом, ладно? – Ты ж хотела конкретики, – усмехнулся он. – Про это лучше знать, чтоб не нарваться. Хотя подмять женщину, наверно, сложней: «естественное – не стыдно». – А что ещё у нас плохого? – спросила девушка. – Уж выкладывай! Вадим вздохнул: – Начался отток крутарей – чего я боялся. Многие не хотят ввязываться в большую войну. Великая цель вдохновляет не всех. Проще уйти в шушеру: навар тот же, а риска меньше. У ордынцев и иудеев ситуация ещё хуже. А что творится у сутеров, боюсь и думать. Они-то с Крепостью скорее сотрудничали: общий менталитет – во как! – Видишь? – сказала Кира. – А ты всё: крутари, крутари!.. – Других-то нет. Не с вашими же спецгардами это затевать? Лишь бы процент крыс не превысил ожидаемый. Они уже подлетали к росскому городищу, обнесённому высокой стеной и на две трети накрытому плёночной Крышей, спасавшей от непогоды. Несмотря на раннее утро, жизнь в городке кипела, словно бы половина его жителей готовилась к обороне либо к переезду. Когда Вадим пролетал над оградой, с городской площади поднялась гружённая под завязку вертушка и устремилась в сторону Гнезда. По улицам, в нарушение обычного порядка, гоняли колёсники всех моделей, будто сегодня росичи жалели время на ходьбу. «Ворон» приземлился на просторном дворе детинца. Сразу же Вадим спустился в гараж и выпросил себе шикарный двуколёсник – из княжеского резерва. Примостившись за его спиной, Кира продремала всё время, пока колёсник трясся по лесной дороге и по пустынному в эти часы Городу. Кого было больше обычного – это блюстителей. Но по заведённой традиции они будто не замечали машину крутарей. Ближе к дому Вадим сосредоточился, отводя случайные взгляды. Закатив двуколёсник в подъезд, он перенёс его и Киру этажом выше, спрятав в коридорчике. Затем разбудил девушку, слегка удивившуюся новой стоянке, и отвёл в возрождённую общими усилиями квартиру. За сутки здесь ничего не изменилось. Зашторенные окна хранили в комнатах прозрачный сумрак, пронизанный редкими косыми лучами, по квартире гулял ветерок, прорываясь сквозь форточные сетки, – самое подходящее место для здорового сна! – Помнится, я обещала тебя помыть? – утомлённо спросила Кира. – А я – человек слова. Не веришь? Её глаза закрывались, непослушные пальцы едва справлялись с защёлками, однако «на автомате» она аккуратно складывала доспехи в углу гостиной. Вадим помог девушке раздеться, затем разоблачился сам и понёс её в ванну, подхватив на сгиб локтя. По пути Кира едва не заснула снова, опустив голову ему на плечо. Без лишних церемоний он уложил гардейку под тёплые струи, наскоро ополоснул и переправил в постель. Потом то же проделал с собой, с наслаждением ощутив хрустящие простыни. – Мы ведь с тобой соратники, правда? – пробормотала Кира ему на ухо, обхватив всеми конечностями. – А соратники должны сплачиваться… Ну? – Тпру, – буркнул он. – Спи уж, «боевая кобылка»! Впрочем, осязать её прохладную шёлковую кожу было сладостно. И Вадим с охотой переступил бы через собственный запрет – если б мог. «Это ли не рабство! – с тоской подумал он. – Ах, Эва, Эва… За что?» – Что тебя гложет? – спросила девушка. – Ведь гложет же! – Же-же, – передразнил Вадим, однако ответил: – Ума не приложу, что с Юлькой. Трое суток никаких вестей, а ведь я должен её слышать!.. Куда её занесло, жива ли? Если верить Бондарю, последний, с кем она виделась до нас, – её отец… точнее опекун. Может, его поспрашивать? Но Кира уже спала, вымотанная донельзя. Так что Вадиму не пришлось сражаться за своё достояние, сегодня не ограждённое от посягательств даже трусами. Он усмехнулся, вспомнив давно отшумевшие дискуссии о дозволенной эротике и недопустимой порнографии. Если спишь с девицей и не пытаешься её подмять, это эротика или… извращение? А мои возбуждающие массажи куда отнести? И когда начинается измена – когда погрузишься в неё на сантиметр? А если мне нравится просто лежать рядом… без погружения, без ласк… и ощущать это юное тело? Н-да… Странная штука – допустимые компромиссы. Вадим уткнулся лицом в жестковатые локоны подружки и тоже уснул, приказав себе проснуться через три часа. По его нынешним потребностям даже много – если б не Кира под боком, он обошёлся бы двумя. Но через час их разбудил писк Кириного сотовика, и бесцветный голос Алекса, её шефа, с трудом пробившись через помехи, затребовал девушку к себе. С сожалением она выбралась из пригретой постели, быстренько облачилась в одно из своих парадных платьев, отказавшись даже от настоящего кофе, заимствованного у крутарей. – Мне с тобой скучно, – сказала Кира на прощание. – Мне с тобой спать хочется. Причём постоянно. – И чмокнула в щёку. – Чао! Из окна Вадим проследил, как девушка выбежала из подъезда, впорхнула в притормозившую на секунду машину – бесшумную, неприметную, тут же исчезнувшую за поворотом, – и ощутил разом грусть и облегчение. С одной стороны накрылись эти уютные маленькие радости, связанные с ленивой побудкой, нежностями и шалостями в постели, неспешным наведением марафета, взаимным обхаживанием, превращаемым едва не в эротическую игру… с благодушной трепотнёй за изящно сервированным столиком. С другой – наконец-то Вадим был один, впервые за столько времени. Словно в анекдоте про схоронившего жену грузина: «Адын, савсэм адын – вах, вах… Савсэм адын, да? Асса!..» Не одеваясь, он прошёлся по комнатам, проверяя все закутки уже на отдохнувшую, ясную голову. Но место и впрямь оказалось чистым. Даже Эва сюда не заглядывала, увы. Где её-то теперь носит? И где носит Шершней? Ведь уцелело их немало, и все в латах, при оружии. А к этому не менее трёх вертушек и столько же ходульников. Грозная сила!.. Вопрос: где Шершни прячут технику? То ли у них запасная база, то ли их приняла Крепость – если Рой вправду её детище. Во всяком случае прочесать окрестности не помешает, благо у росичей теперь преимущество в воздухе. Отодвинув от стены шкаф, Вадим принялся выгребать из ниши свои приборы, расставляя по комнате. И перебирать книги, накопленные за столько лет, – прикидывая, какие из них стоит освежить в памяти, и с сожалением убеждаясь, что помнит все наизусть. Будто его прибывающая жизне-сила взялась и за память, подпирая энергией каждую ячейку, разгоняя временной туман. Итак, от Шершней следы ведут в Крепость, размышлял Вадим, копаясь в вещах. Уж не на самый ли верх? Ну, не к Первому, конечно, – иначе он не стал бы науськивать на Шершней спецгардов. Но кто-то из Глав вполне мог замараться. Кстати, объяснимо: не имея сил на открытый террор, Рой используют для тёмных дел, с его помощью устраняя конкурентов, оппозицию, просто несогласных. А заодно наваривая, где только можно, благо «свободный мир» всего в шаге. Или наоборот: это Главы подчинены Шершням? В самом деле, каким должен быть правитель, чтоб ему повиновалось такое чудище, как «король»!.. А на сотрудничество они не пойдут – здесь уж кто кого подомнёт. Нет, помотал головой Вадим, ещё одной ступеньки я не выдержу. Это куда же нас заведёт!.. В любом случае с крепостниками надо разбираться – пока по крутарям не ударили всеми силами, разнеся вдрызг их непрочный союз. Кажется, параллельные миры: Крепость и частники, – наконец пересеклись. И чем это чревато – аннигиляцией? Вадим вздохнул: кому интересны домыслы? У крутарей слишком здравый ум, чтобы на таком шатком фундаменте строить политику. Требуются факты, а где их взять? Через Киру? Бог мой, слишком опасно! – испугался он, вспомнив Алису. И Алекс меня к верхам не подпустит. Кто я для него? Неуправляемый, своевольный субъект, способный самому Первому свернуть шею… ну, не свернуть, ладно, а, скажем, выкрасть его. На месте Алекса я поостерёгся б с таким связываться, а он в своих делах не дурее! Какие остаются подходы – Главк, Студия? Чёрт, больше ничего в голову не приходит… Хотя (машинально Вадим бросил взгляд в окно) есть ниточка. Как же я забыл! Он сунулся в свой старенький сюртук и удивлённо фыркнул: опа-на! Всего-то пару деньков не надевал, а не втиснуться. Уже предвкушая, Вадим взялся за брюки, ещё недавно свободные, и с трудом натянул на себя. «Ну и бёдра!» – как говаривала медичка в травмопункте. Сваи бы из таких делать. Нехотя он подошёл к зеркалу, куда давно не заглядывал, и ужаснулся: вот так образина!.. То есть вообще даже красиво (для тех, кто понимает), но очень уж из ряда вон. Пропорции – героические, разве голова великовата: не один к девяти. И кто утверждал, что больше унции в день не нарастить? Похоже, тут счёт идёт на фунты, если не на пуды. Даже если всю последнюю еду пустить на билдинг… И сколько это выйдет? Кое-как одевшись, Вадим вышел из дома и по знакомой тропке направился к общаге, в которой не был с того памятного утра, когда узнал про гибель Алисы. Следующей же ночью потерял Юлю, на другой день встретил Эву – и пошло, завертелось: крутари, найты, Шершни!.. Не то чтобы наведаться, вспомнить было некогда. А ведь остались неясности. На всякий случай Вадим отвёл взор старушки-придверной, благо тот уже мало отличался от луча, и по стёртым ступеням поднялся на самый верх. Конечно, к этому сроку общага опустела, словно вымерла. Если кто и задержался дома, то в коридор носа не казал, дабы не напороться на бдящего домового. (Потом доказывай, что не верблюд!) К счастью, массивная дверь, стерегущая верхний этаж, открывалась прежним кодом, и к ней не пришлось применять силу. Зато следующая, охранявшая покои Марка, на уговоры не поддалась, а потому подверглась взлому, хоть и предельно щадящему. Ласковый насильник, ну да! – усмехнулся Вадим и вступил в квартиру свежевыпеченного «отца», из которой тот наверняка уже выехал. Теперь благоденствует где-нибудь в Центре, наслаждаясь положенным комфортом, плещется в личном бассейне. Хотя здешние покои тоже были не бедными, если сравнивать с прежней конуркой Вадима. После убийства в квартире не прибирали, и вообще вряд ли кто её посещал, разве сам Марк забегал за самым насущным. А может, не забегал – ему и на новом месте всё подготовили. К чему помнить о прошлой жизни? «Отряхнём его прах…» Мягко ступая по ковру, Вадим прошёл в спальню, где якобы всё и случилось. С порога внимательно огляделся, чтобы составить общее впечатление. Оказалось не так страшно. Если кто порезвился тут, то уж не Мститель, при котором кровь и клочья фонтанировали, зашлёпывая всё вокруг. Правда, и тут хватало бурых пятен, однако наносили их вовсе не с такой силой, когда от каждого шлепка брызги разлетаются на метр. Здесь расстарался человек, только желающий сойти за Мстителя. И на мясорубов не похоже: те подходили к делу с душой. (Или что там у них?) А в этой имитации ощущался расчёт. «Итак, – подумал Вадим, – есть два вопроса: кто убил и кого? Ведь всё со слов – сыскарей, Бондаря. Как можно им верить? Если б тогда допустили к телу, уж я бы определил, принадлежит ли оно Алисе. Но где теперь искать останки!.. И не хочется, если честно. Однако кого-то здесь убили – я чувствую, вижу! Наверняка женщину, наверняка – молодую. И достать убийц необходимо. А кто подпадает под подозрение, если исключить чужих? Круг-то знакомых не слишком широк. Тимка был со мной, да и какой из него убийца!.. Марк? Ему-то зачем? Или он и есть тот загадочный некто, с кем Алиса делилась Хаосом? Как-то не вытанцовывается, нет…» Со вздохом Вадим приступил к обыску квартиры, помогая себе облаком. Но ничего не нашёл, хотя обшарил каждый сантиметр. После Мстителя остались бы шматочки плоти, залетевшие в укромные места, – не говоря о прочих следах, достаточно характерных. Мясорубы в своём исступлении натоптали бы отпечатков, измазюкали б пятернями двери. А тут лишь озёрца крови да обрубок тела. Голову, кисти, ступни как нарочно уволокли. Зачем – чтобы не опознали труп? А увечья смахивают на показуху: по виду жуть – смысла никакого. Если сыскари не напутали с хронологией, главные надругательства произвели уже над мёртвой. Ничего толком не выяснив, Вадим покинул квартиру (где его так радушно и так часто привечали), а затем и душную эту общагу, свою «колыбель». Знакомая тропинка повлекла к остановке. Но Вадим не поддался и сперва завернул домой, чтобы поехать в КБ на собственном транспорте. За несколько дней, что он отсутствовал, порядки в Крепости изменились. Прежние блюсты, ленивые и хамоватые, уступили место Боевым Псам, со рвением утюжившим дороги тяжёлыми триколёсами. А блюстов, судя по всему, отправили патрулировать окраинные районы, взамен машин снабдив лошаками. Ни к чему жечь дефицитный бензин – опять же воздух чище!.. Триколёсы гляделись куда внушительней старых двуколёсников. Тёмная броня закрывала их отовсюду, расширенный задок венчала полусфера со сдвоенным пулемётом. А экипаж состоял теперь из троих – по человеку на колесо, как и раньше. Вряд ли такие излишества нужны внутри Крепости, зато для борьбы с внешней угрозой они годились. И вряд ли под угрозой понимались пришлые чудища. Не доезжая пары кварталов до КБ, Вадим спрятал колёсник в укромном дворе и остаток пути прошёл пешком. Заморочив придверных, он незамеченным проник на территорию и поднялся в родную лабораторию, где отпахал столько лет!.. Вот здесь не поменялось ничего, разве стало ещё жарче – уже не спасали ни жалюзи, ни старенькие кондиционеры. А раздевания в КБ не поощрялись. Стоило расстегнуть сюртук или снять галстук, как за тебя принимались надсмотры. Некоторые смутьяны этим пренебрегали, но таких тут почти не осталось. И вообще, Вадим застал в комнате немногих. Лабуправ Толян, ещё более толстый и потный, чем раньше, зажатый в углу собственным столом, что-то строчил, по обыкновению бормоча под нос. Ещё пара спецов с воспалёнными глазами корпела за батареей гудящих приборов – вероятно, поджимали сроки. А из уютного закутка, выстраданного Вадимом за годы службы, доносились шорохи – опять кто-то из лаборанток пристроился с вязаньем. Подняв лысеющую голову, Толян уставился на Вадима с радостным изумлением. – Ишь ты, живой! – воскликнул он. – А мы уж не чаяли, испереживались все!.. – Знаю я вас, – не поверил Вадим. – С глаз долой – из сердца вон. Первый раз, что ли? Помахав рукой страдальцам-авральщикам, он подошёл к Толяну, с опаской опустился на расхлябанныйстул. – Где ж пропадал столько? – На лице лабуправа проступила озабоченность: – И что объяснять надсмотрам? – А наплюй, – посоветовал Вадим. – Я здесь больше не работаю. – Ну? – вскинул брови Толян. – В монастырь, что ли, ушёл – вслед за Ларой? Невольно он вздохнул, что-то припомнив. Ах, старый греховодник – и тут наследил!.. – Зачем мне в Туле самовар? – возразил Вадим. – Да и в Тулу мне ни к чему. Я вышел на «большую дорогу» – она же «светлый путь»!.. Отогнув полу кафтана, он показал небольшой огнестрел, прихваченный на случай. Глаза у лабуправа округлились. – Ты что? – спросил он шёпотом. – Заметут! – Эх, Толян, – вздохнул Вадим. – Говорил же: кончай бояться – подумай о душе!.. А ты всё о пузе печёшься. – Он снова прикрыл оружие. – Ладно, какие новости? – Новостей-то хватает, – ответил лабуправ, переведя дух. – Оросьев заделался главным режимником, как ты и предрекал. – Ну, тут не надо быть семи пядей!.. – Асеньку забрал к себе – секретаркой. Нонну пока оставил. – Стукачкой – взамен себя? – Вадим хмыкнул. – Обеих, значит, пристроил, не мелочась… А что Никита, всё правду ищет? – Вроде накушался уже, потух. Вообще после службы никто не дёргается, всем хватает тивишника. И, знаешь, программы впрямь стали лучше: раньше смотрел с разбором, теперь – подряд. – Может, адаптируешься – а, пузан? – предположил Вадим. – Падает планка-то? – Разве у меня одного? – В том и беда, – буркнул Вадим. – Довели людей сериалы! Прежде потребляли концентрат, какой-никакой, нынче – кашку, размазанную по блюду. Сделать из Дюма тягомотину – это ж суметь!.. – Он осклабился, точно крутарь: – У вас не отобрали ещё последние лампы? Для освещения сойдут и тивишники. Из всей техники только они остались. – Ну почему? – возразил лабуправ. – А водопровод? – Действительно, роскошь! И зачем он, если медовухи полно? Вадим повёл носом: непохоже, чтобы Толян транжирил воду. Раньше-то он был чистюлей, несмотря на потливость. Но потрепаться любил всегда – «находка для шпиона». И, кажется, за последние дни его зарядили лояльностью по макушку! – Обстановка нагнетается с каждым днём, – чесал Толян как по-писаному. – Погоды портятся, крутари вконец распоясались, кольцо блокады сжимается… Ну не даёт врагам покоя наша свобода! – Это у вас-то свобода? – изумился Вадим. – «Шаг в сторону – считается побег»!.. Всё ищешь виновных на стороне? – Так работой же завалили, вздохнуть некогда!.. Думаешь, спроста? Говорят, на Крепость готовят налёт. То ли крутари, то ли федералы, то ли вместе. И что тогда: всех под ружьё? Стар я уже сабелькой махать и в окопе не помещусь. Ты-то слинял, а у меня дети… – Бедненький, ещё заплачь! – фыркнул Вадим. – Конечно, и я «лежачий камень», но, по крайней мере, не нытик. А уж как вы жалеете себя – другим тут делать нечего!.. После крутарей, зубами выцарапающими у судьбы потребные блага, его стало раздражать обычное безволие крепостных, больше похожее на инфантильность. Эти хиляки даже не гребут сами, но дрейфуют, куда течением несёт, а из всякой ерунды делают неодолимое препятствие! – И от маргиналов житья не стало, – прибавил Толян. – К помойке не подойти: всё время кто-то копается, иногда по нескольку, – даже боязно, вдруг набросятся!.. Как бездомные псы, ей-богу. Вот не думал, что на наших отходах сможет прокормиться столько народу! У него даже интонации переменились, сделались жалостливыми и плаксивыми, как у профессионального нищего. «Господа, подайте что-нибудь бывшему депутату Государственной думы…» – Вообще, жизнь становится непонятней. Хотел с тобой потолковать, да где ж тебя сыщешь!.. – А позвонить было трудно? – спросил Вадим. – Я ж оставлял номер. Что ты так боишься трубок – током, что ли, шибануло? – Это же номер порта, – возмутился лабуправ. – Мало меня шпыняют!.. – По-твоему, это самое страшное сейчас? Толян, ты хоть оглядываешься окрест!.. Когда придут тебя свежевать, что им скажешь: «Я не звонил в порт»? – Типун тебе!.. – Смотри! – сказал Вадим. – Моё дело: прокукарекать. – Он помолчал, с сожалением разглядывая Толяна. – Ладно, вернёмся к новостям… Оросьев, значит, взлетел. Кто ещё? – Зато Управителя не видно – задвинули напрочь! Ныне тут правит отец Марк. А об этом предупреждал Гога-системщик, «матёрый человечище» кавказских кровей. Кажется, пошла в ход дублирующая пирамида. Сколько ж «отцов» в губернии? Марк-то ещё низшее звено – так сказать, приходской священник. Неужто у них такая же иерархия, как у Шершней, – вот смеху-то!.. – Папа! – воззвал Вадим, скривив лицо. – Наконец ты к нам пришёл! Толян опять посмотрел на него с испугом, затем огляделся: не слышит ли кто? Да что ж они такие робкие!.. – А куда все девались? – спросил Вадим. – Для обеда вроде рано. – Так в молельном же зале!.. Третьего дня посещение проповедей вменили в обязанность. Верующий ли, нет, а присутствовать должен. – Что, сам и проводит? – небрежно спросил Вадим. – Максик-то. – Ну зачем… Мало у нас говорунов? Та же Ираида, к примеру, бывшая его секретарка, – шпарит, как заводная. Или Оросьев – этому только дай!.. А Макс возникает ближе к ночи, и то не каждый день, – в главке ошивается или ещё где. – И как вам новый боженька? Наверное, тоже меняется, становится всё грозней – как наши Главы. И сотворили Господа по своему подобию!.. – Чур меня! – совсем испугался Толян. – Хотя бы Бога не замай… Кстати! – вспомнил он, обрадовавшись поводу сменить тему. – Тебе ж звонили – перед самым собранием. По совместительству лабуправ служил тут телефонным диспетчером. Хотя теперь это стало нехлопотно – откуда звонить-то? В общагах трубки сохранились только у домовых, на улицах будки давно порушили. – Кто? – спросил Вадим. – «Итак, она звалась» Оксаной, – подмигивая, сообщил толстяк. – Будет ждать у общаги. – Во сколько? – Я так понял, пока не придёшь. – Ч-чёрт… Кто-нибудь ещё это слышал? – Ну… кажется, Нонна. – Ч-чёрт, – снова сказал он. – Пся крэв!.. И там она же? – Вадим кивнул на свой закуток. – Угу. – Чёрт! – в третий раз выдал он и поднялся. – Э-э… Куда? – заволновался лабуправ. – Ну постой, Вадик, так же нельзя! Раз пришёл, я должен тебя задержать – до выяснения. У меня инструкции!.. – Может, и силу применить? – спросил Вадим. – Толян, ты чего? – Может, и силу, – подтвердил лабуправ, кряхтя от неловкости. – А ты как думал? Мне ж отвечать! И принялся строить знаки двум камикадзе, пристёгнутым к приборам. Неуверенно переглядываясь, те стали подниматься. – Это и раньше б не вышло, – возразил Вадим. – Даже если забыть о стволе. Не напрягаясь, одними пальцами, он оторвал от пола тяжёлый стол, подержал с пяток секунд. Затем вздохнул и добавил: – Что с вами, парни? Распустились без меня. Всего неделю не был!.. – Вадя, а чего ж делать? – проникновенно спросил Толян. – Тебе-то хорошо – одному. А у меня семья и обязательства. Я не могу вытворять, что хочу. – Ещё и обязательства, – хмыкнул Вадим, качая головой. – По-моему, это ещё ниже долга, не говоря о чести. А уж до совести тут!.. – Сам же говорил: нельзя требовать от людей святости, – напомнил толстун. – Это безнравственно! – Слишком ты себя жалеешь, – сказал Вадим. – И потому жалеть тебя не хочется. Потянувшись, он выдрал телефонный шнур из гнезда, подмигнул ошарашенному Толяну и двинулся к двери – на сторонний взгляд, метнулся. У порога оглянулся, встретясь глазами с Нонной, напряжённо пялившейся из угла, состроил жуткую гримасу, заимствованную у серков, дополнил устрашающим жестом, подсмотренным в кино, и нырнул в проём. А вдруг подействует? Десяток минут форы ему бы не помешал. Для надёжности Вадим подпёр створку железным шкафом, единым махом передвинув от стены напротив. Вот вам: визитная карточка богатыря. Эх, раззудись плечо!.. Жаль, Максика не застал – уж я б его расспросил, со всем почтением к сану. Всё-таки сколько их, этих «отцов», – тоже полторы сотни, как Шершней? Выскочив на лестницу, Вадим едва не столкнулся с рослой девицей, тотчас заступившей ему дорогу. Не сразу он узнал Руфь. Магнетический блеск в выпуклых глазах, надменная осанистость, шикарный костюм, пышная причёска – в ней мало осталось от прежней «мышки»-надсмотрщицы, вкладывавшей душу в свою службу. И тянуло к ней, почти как к Алисе. «А может, сходство не случайно? – подумал Вадим. – Ведь обеих почтил вниманием Марк!.. Или то был не Марк? Или это вовсе иная пирамида – сугубо женская? И кто на вершине?» – Ну наконец! – с издёвкой воскликнула Руфь. – Я так скучала!.. – Заняться нечем? – огрызнулся Вадим. – Найди дело, чтоб не скучать! Рывком обогнув девицу, он скатился по ступеням, перемахнул ограждение и побежал дальше, не обращая внимания на ругань придверных. За секунды проскочив оба квартала, оседлал колёсник и рванул с места, вылетев на дорогу перед накатывающей четвёркой триколёсов. Вильнув, впритирку увернулся от переднего, грузного как носорог, и погнал свою машину прочь, разгоняя на пределе.2. Гости из захолустья
Вот и опять возникла Оксана, юная ведьмочка из глухомани, думал Вадим, всё прибавляя скорость. Недели не прошло! Что ж там стряслось? Ведь оставил им адрес, предлагал обращаться, сам хотел наведаться – так и не выбрался. Позор на мои седины!.. Звонила она скорее всего с сотовика: в обширном хозяйстве Михалыча вполне могла сыскаться такая вещица, в общем ему не нужная. Либо – второй вариант – из окрестностей порта, зоны росского влияния, заскочив к кому-то из знакомых. И надо ж было ей нарваться на Нонну!.. Если та успела передать по цепочке, дело лишь за расторопностью Псов. Ещё издали Вадим увидел старенький открытый джип, на полной скорости мчащий по пустынной улице. Вплотную за ним нёсся обтекаемый триколёс, медленно настигая, – всё-таки на прямой он оказался быстрей. Но куда большим было преимущество у Вадима, оседлавшего княжеский двуколёсник. Срезая угол, он пронизал чахлый парк, слетел, будто с трамплина, с метрового обрыва, нависшего над шоссе, и приземлился в десятке метров позади Псов. До джипа тем оставалось ещё меньше, но это не играло роли. На полном ускорении Вадим догнал триколёс, в момент сшибки вдруг вскинулся с седла и, подхваченный инерцией, перебежал со своей машины на чужую. Соскочив в люк, он аккуратно, в три касания, отключил всполошившихся Псов, тут же перехватил управление и затормозил. Затем, поднатужась, выворотил с корнями пульт, чтоб не шалили больше, и выбрался из машины, озирая окрестности. Других патрулей поблизости не наблюдалось, и слава богу. Джипик уже подкатывал к нему, успев развернуться. Потом из кабины выпрыгнула Оксана и кинулась к Вадиму, будто не видела его год. Её личико оставалось столь же милым и по-детски свежим, а роскошная коса короной венчала гордую голову. Но в глазах читалась усталость, пока затмеваемая возбуждением. Тяжкие потрясения, боль и горе – вот что он слышал в её сознании. Это не считая бессонной ночи. В отличие от прошлого раза, Оксана оказалась одетой в ситцевый сарафанчик, больше похожий на ночнушку, а вдобавок босой – будто её застали врасплох. Такой наряд гляделся странно посреди города, зато открывал едва не больше, чем прятал. И теперь Вадим смог оценить кожу лесной ведьмы – матовую, как у ребёнка, немыслимо гладкую, лишённую не только родинок или волос, но даже обычного девичьего пушка. Уходим от предков всё дальше, да? Вопросительно заглянув Вадиму в глаза, беглянка шагнула к нему и прижалась, пряча лицо на груди. Она не плакала, не жаловалась, однако всё тело сотрясала нервная дрожь, не стихавшая, наверно, много часов. Отложив расспросы, Вадим закрыл её спину руками, вбирая в себя горячку, гася вибрацию – благо весил против неё втрое. Умница Оксана не препятствовала, даже старалась помочь, как умела. Понимала: в таком состоянии от неё мало проку. А за ветровым стеклом джипа виднелись головы других ездоков: ребячья, кудлатая, и звериная, будто медвежья. Обе напряжённо пялились на Вадима, то ли узнавая, то ли испытывая. – Ну, – наконец спросил он, – что стряслось? – Папеньку изловили, – сообщила Оксана тихо. – И в клетку посадили, и надпись написали… Что значит: «изловили»? Присев на массивный бампер триколёса, Вадим усадил девушку рядом, взял её руки в свои, продолжая делиться теплом. – То и значит, – сказала она. – Вы ж помните, как толковал он про своего нутряного Зверя? Его и подловил чужак, а с ним – папеньку. – Какой чужак? – спросил он. – Хозяин? Мы ж его изолировали!.. Оксана помотала головой: – Другой, в людском обличье. Ночью пришёл. – Ногами, что ль? – Не своими – железными. Всё-таки заразил Михалыч дочь странностью своей речи – вычурной, перенасыщенной образами. Теперь вот разбирайся! – Ходульник, да? Так это был Шершень? Один? – Много. Однако прочие не в счёт. Да мы б и отбились, кабы не их главный. – «Король»? – догадался Вадим. – Вот где он всплыл!.. – Он приказал, и папенька открыл ворота. Я не успела задержать, и вряд ли б смогла. Хорошо, пальнула из гранамёта по ходульнику, подбила лапищу, а то бы не спаслась. Папенька-то гнался за мной, вместе с парой шипастых, – но, видно, не изо всех сил, иначе б не убежала. А со мной припустил Бэк, хитрюга мохнатый. – Где машиной-то разжилась? – Так держали же в сарае на случай – всего и надо было, что рощицу пересечь!.. А в ней ловушек полно. Кто-то даже попался – из догонял. – А это что за чудо? – Вадим кивнул на пацана, уже выбиравшегося из машины. – То Алёха-слухач, сын охотника Мирона, – ответила девушка. – Разве не помнишь? – Такое не забывается – как страшный сон. «Ты не слухай их», верно? – спросил он. – «Пусть себе зовут!» Малец шмыгнул носом и кивнул с солидностью. – На дороге подобрала, – добавила Оксана. – Взрослые подсмеиваются – вот он и решил добыть Хозяина. – Не слабо! – качнул головой Вадим. – Старичок, ты показался мне разумней. – А это видал? – распахнув пальтецо, Алёха показал гирлянду миниатюрных гранат, развешенных по груди. – Мне Гризли напривозил – по одной за ходку. Знаешь, как бахают!.. – Голову оторвать твоему Гризли, – проворчал Вадим. – И в гостиную вместо трофея. Чем он думает? – Да ладно, чего там!.. – Дома не хватятся? Папка, небось, с ума сходит. – А неча насмехаться! – непримиримо отрезал малец. – Умру, а себя докажу! Из кабины скакнул к Вадиму косматый зверь и обрушил тяжёлую башку ему на колени, словно давнему приятелю. – И тебе привет, Бэксик, – обрадованно сказал Вадим, в две ладони меся могучий загривок. – Хорош, хорош!.. Пёсик и впрямь впечатлял. Конечно, не чистых кровей – так и не надо. Наверное, тут скрестили ирландского волкодава с кавказцем, а может, ещё и с волком – судя по загадочным прозрачным глазам. И получился зверюга, превосходящий родителей силой и проворством. А имя пса указывало на известную начитанность Михалыча. Кто сейчас помнит Лондона с его «Зовом предков»? – Ладно, поехали, – сказал Вадим, поднимаясь. – Теперь поведу я – никто не против? Он уложил двуколёсник, слегка помятый после падения, в кузов автомобиля и сел за руль. Джипик оказался вполне бодрым, несмотря на преклонные года. Пластиковые бронещиты, закрывавшие машину с боков и спереди, не слишком её утяжелили, а мотор тянул как молодой. Лишь бы не случилось на пути новых загонщиков – но за этим приглядит мысле-облако. Оксана затихла в соседнем кресле, однако продолжала жаться к Вадиму, словно продрогла до костей. Алёха в своём углу смачно лузгал семечки, сплёвывая в исцарапанный кулачок. По сторонам он поглядывал, но без особого интереса. Похоже, тутошняя жизнь была бы ему скучна. Вот гонять зверьё по лесам – это да!.. Бэк дремал, едва уместившись у Алёхи в ногах. Проезжая помойки, Вадим почти у каждой замечал маргиналов, влезших в ящики едва не по пояс, – по двое, по трое. Если в Крепости расцвело махровое средневековье, то эти и вовсе вернулись к собирательству, точно пещерники. Сосредоточенно они разгребали мусор, набивая растянутые карманы, иногда сразу совали в рот. Рядом громоздились драные пластиковые пакеты, некоторые даже обзавелись колясками. Дворняги не гоняли их, и даже Псы словно не видели, – вероятно, потому, что маргиналы сильно облегчали вывоз мусора, устраивая вторичную переработку. Бедняги казались пришельцами из иного мира, живущего по странным правилам. И какая судьба им уготована? Может, для того их и прикармливают, чтоб устроить Большую Охоту. Как на кошек и собак годом раньше. И похожие «дяди Проши», местные цари природы, будут гоняться за маргиналами с железными дрючьями, добивая тех, кто спасся от пуль. – Вот и приехали, – сказал Вадим, впритирку проводя джипик меж гранитными надолбами, перегородившими улочку, словно погранстолбы. Колёсник посолидней тут бы не протиснулся – хотя для таких найдутся другие ходы, возникни надобность. Помимо укреплённого посёлка росичи пустили прочные корни и в самом Городе. Большинство их данников гнездилось вблизи речного вокзала, где помещалась росская база. Другая резиденция росичей, куда менее известная, располагалась в бывшем Дворце Спорта, посреди обширного дикого парка. На вокзале заправлял росский вожак Скиф, давний знакомец Вадима, кряжистый и сивогривый, чем-то похожий на Бату – наверное, вислыми усами. Хотя заправлять особенно было нечем, поскольку в подчинении Скифа осталось человек пять, а прочих поглотило Шершневое Гнездо, с утра переименованное в Подземный Замок. Зато с приездом гостей забот у вожака прибавилось сразу и намного. Ибо не успели те подняться в его кабинет, как на привокзальную площадь выкатили четыре Псиных триколёса и застыли против здания, нацеля пулемёты на окна. Очень впечатляющая картинка – такой здесь не видели со времён Отделения. – По-моему, я уже встречал эту четвёрку, – заметил Вадим. – Вот привязались!.. – Не нравится мне это, – откликнулся Скиф, угрюмо разглядывая машины. – С чего блюсты раздухарились? – Это Боевые Псы, – поправил Вадим. – Один хрен!.. Прежде себе не позволяли. – Прежде и вас было тут больше. Вадим не стал объяснять, что вообще-то, если подойти формально, первым напал на Псов он сам. Собственно, что ему оставалось? – Думаешь, они знают об этом? – забеспокоился Скиф. – Дьявол!.. Может, садануть по ним для острастки? – Ну, горяч!.. Прямо как молодой. И много у вас подствольников? – Один. – И только? – «Всё для фронта», слышал? А сколько раздали!.. – Вот то-то, – сказал Вадим. – Так что не лезь на рожон – ещё не время. Заслышав жужжание вертушки, он высунул голову в окно. – А это кто – Шершни? – мрачно спросил Скиф. Похоже, он больше не ждал от жизни хорошего. – Росичи, – возразил Вадим. – Руслан с Корнеем. – Ну!.. Это кстати. «Ворон» спланировал на плоскую крышу вокзала, и если им действительно управлял Руслан, то мастерства в нём явно прибавилось. Только затихли лопасти, как на плиты спрыгнул гигант в Шершневых доспехах, уже перекрашенных в бежевые тона (хорошо, не белые), и побежал к дальнему краю, зажав под мышкой шестиствол. Его напарник, оставшись в кабине, нацелил на площадь плазмомёт, грозно поводя им из стороны в сторону. Демонстрация возымела действие: триколёсы отступили на приличную дистанцию и снова выстроились в ряд, наставив стволы. Тотчас Руслан забросил пулемёт на плечо и по винтовой лестнице сбежал вниз, в перегороженный стеклянными стенами зал, где возле окон засели росичи с огнестрелами, пока стараясь не маячить. Приблизясь летящей поступью, юный великан сдержанно кивнул вожаку, радостно улыбнулся Вадиму, застенчиво поклонился Оксане. Он уже совершенно оправился после ночных потрясений (что значит «мёртвая вода»!) и выглядел даже цветущим, исполненным сил. Недавнее ранение, почти равное смерти, не прибавило ни слабости его телу, ни робости душе. И он уже перешёл в новое качество, – это читалось в его сознании. Невольно Вадим залюбовался новым персонажем. Росич был столь же красив, как юный серк, исчезнувший с Юлей, и почти столь же статен. Вдобавок его лицо светилось благородством, чего в серке не могло быть по определению. В скором времени из Руслана наверняка проклюнется богатырь – если опять не кинется кого-то защищать и не нарвётся грудью на сталь. И кто тогда станет поливать беднягу «мёртвой водой»? – Брон велел не вязаться, – сообщил юноша. – Будут напирать – загрузиться в вертушку и отчалить. Сейчас не до них – после сочтёмся. – И всё тут бросить? – возмутился прижимистый Скиф. – Жалко ведь! – Ты б видел, сколько добра припасено в Гнезде, – не удержавшись, Руслан расплылся в счастливой ухмылке. – Забудь про колёса – теперь мы обзавелись крыльями! – Как же, разлетался!.. Орёлик. В одном из триколёсов открылся люк, и наружу выбрался здоровенный, мордатый Пёс. Вразвалку приблизился к зданию, призывно помахал толстой рукой. Поколебавшись, Скиф встал по центру окна, молча воззрился на парламентёра. – Мы за девкой прикатили, – объявил Пёс, ухмыляясь. – Чё на вас наезжать? Она из нашего стада, точно! И папашка переживает. – Да пусть удавится – нам-то что? – Она ж почка совсем: семнадцати нет! А это киднеппинг, разве нет? Преследуется законом – по всей губернии. Искоса Скиф посмотрел на Вадима. – Беглых не выдавать, – сейчас же сказал тот. – Старинное правило вольницы!.. К тому ж он врёт, сам знаешь. Михалыч такой же крепостной, как и вы. Руслан кивнул, ласково улыбаясь. И эта его улыбка не сулила Псам доброго. Чистый паренёк, но без сантиментов, – занятное сочетание. – Пусть придёт отец, – пробасил вожак. – С ним потолкуем. А вы – проваливайте! И снова укрылся за стеной. Пожав плечами, Пёс развернулся и потопал к машине. Квадратная его спина, устланная пластиковыми ромбами, выказывала что угодно, кроме почтения. – Подпалить один, что ли? – спросил Скиф, глядя на триколёсы. – Для наглядности. – Тебе бы всё палить, – рассердился Вадим. – Дорвался!.. В крайнем случае он мог ринуться на Псов прямо из окна – вместе с Русланом. При нынешнем их проворстве этого хватило бы для успеха. Да только к чему высвечиваться? Он уже сигал сегодня с колёсника на колёсник, но такие фортеля ещё можно списать на обычную ловкость. – Сделаем вот что, – сказал Вадим. – Им ведь и вправду нужна Оксана. Ну так мы загрузимся с нею в «ворон» и улетим, а они пусть это видят. В усиление оставим тут пулемёт и пару подствольников, но, полагаю, Псы уберутся, лишь только птичка упорхнёт. На кой им вокзал? Не революция, чай!.. На том и порешили. Вместе с Вадимом в вертушку забрались Оксана с Алёхой и «сопровождающий их» пёс. А побратимы-росичи разделились. Корней принялся крепить на окне чудовищный шестиствол, в одиночку переспоривший бы все Псиные огнестрелы. Руслан, уступив управление Вадиму, сел рядом с ним, за ещё более грозный плазмомёт. Пассажиры устроились тут же, в кабине, на откидных сиденьях – исключая Бэка, сразу растянувшегося на полу. Неизвестно, летал ли он прежде, однако странной машине не доверял. Сейчас же взлетели, для острастки сделав круг над строем триколёсов, затем круто набрали высоту, скрывшись за тучами. – Что за публика? – спросил юноша, кивая вниз. – Раньше не встречал. – Боевые Псы, – со вздохом откликнулся Вадим. – Новая порода, свежевыведенная. В блюстах-то надобность отпала – пора и им на свалку! Нынче крепостные ходят по струнке, повинуясь окрикам надсмотров, – а значит, высвободились ресурсы. И пришло время взяться за неприструнённых: умельцев, торгашей, наймитов. Так что борьба двух систем переходит, кажется, в новую фазу – открытую. – Хорошо, – помолчав, сказал Руслан. – А Оксанка им на кой? С интересом Вадим покосился на него. Кажись, и этот нашёл свою ведьму! Что же, всё правильно. Во-первых, её требовалось защищать. Во-вторых, в ней бил живой родник, коего недоставало самому витязю. В-третьих, и это главное, девочка «чудо как хороша»!.. И чем плох сам Руслан? – А на кой она Шершневому «королю»? – спросил Вадим. – Ведь это он пленил Михалыча. Никто другой оборотня бы не подмял – только вампир!.. Но при свете, когда его Сила на спаде, потребовалась помощь легалов. И выходит, что Крепость наконец объявила о своей кровной связи с Роем. – Вот так, значит, да? – А какой смысл темнить дальше? Ведь они знают, что мы знаем. Не видя земли и не включая локаторы, Вадим направлял «ворона» по мысленной карте. Наверняка его спутникам не терпелось узнать маршрут, но спрашивать не решались. Даже самостоятельный мужчинка Алёха помалкивал, уткнувшись конопатым носом в стекло. «Надо б его разоружить, – подумал Вадим. – Не то рванёт всех, как террорист!» Но тоже не решился затронуть щекотливый вопрос. Что за компания собралась: один другого деликатней! – Всё ж я не понял, – снова заговорил Руслан. – Зачем «королю» Оксана? – Действительно, странно, – кивнул Вадим. – Зачем бросать столько сил на поимку простой ведьмы? Наверное, она имеет что рассказать. – О чём? – О том, что творится в блокгаузе. – А что там творится? Глядя в сторону, Оксана передёрнула плечами, будто ей снова сделалось зябко. Но промолчала. – Сколько повыбили Шершней, ты не прикидывал? – спросил Вадим. – Хорошо, если дюжины три-четыре. А было их втрое больше. И куда, по-твоему, делись прочие? – А по-вашему? – откликнулся Руслан, глядя на него, словно на умудрённого старца. – По-моему, сейчас они скликают найтов, чтобы ночью ударить по Гнезду всей мощью. «Вставай, страна огромная!..» Но заняты этим рядовые Шершни – иерархия тут блюдётся чётко. Что до вожаков, они где-то отсиживаются, набираются сил для грядущей битвы. А сам «король», вероятно, отправился к хозяину за инструкциями. Ведь кто-то же произвёл его в монархи? – Я не знаю, – честно ответил Руслан. Вадим вздохнул: – Вот и я тоже. А знать надо. Но сперва придётся разобраться с Шершнями. «Вообще с этим Роем сплошная путаница! – подумал он. – Помимо трёхуровневой пирамиды, простой и понятной, сюда затесались элитные Шершни-„солдаты“. Если не путаю, они немногим уступают тамошним вожакам. Зато их собственный вожак, которого мы с Адамом еле заломали, намного превзошёл обычных. Значит, каждому уровню отводится не фиксированное значение, а диапазон. Но если от элитной дюжины осталась едва четверть, то вожаки уцелели почти все. А их подпирает сотня раздражённых Шершней и бог знает сколько найтов. С такой силой не пошутишь!» – Михалыч не обычный оборотень, – сказал Вадим. (И сам усмехнулся: а что, бывают обычные?) – Людского и звериного в нём поровну, вдобавок есть прочная привязка – дочь. Он способен противиться «королю», особенно днём. Помните байки про красоток и чудищ? Если что и может удержать озверелого мужика от эксцессов, так это любовь, как ни банально. А Михалыч дочь любит – по-настоящему. Именно её, а не себя в ней. Его счастье, что он не стал Оксанку ломать под себя, как это принято в приличных семьях. Сейчас бы нить лопнула и – привет!.. А так даже «король» над ней не властен. И только это ещё может спасти Михалыча. Ты ведь слышишь его, девочка? – Вот здесь, – ладонью Оксана коснулась груди. Невольно оба мужчины туда глянули. И оба оценили такое достояние, хотя по-разному. Руслан словно бы смутился картинки, тотчас нарисованной пылким воображением. А Вадим даже умилился этой неосознанной провокации. Ведьма есть ведьма, а у девочки, слава богу, имеется вкус. К мужчинам тоже, что радует. – Когда станете «плодиться и размножаться», не забывайте о таких поворотах судьбы, – назидательно молвил Вадим. – А то сами ж детки, как подрастут, и покажут вам «кузькину мать», с коей их так усердно знакомили. – Вот тут мне трудно жаловаться, – признала Оксана. – К тому ж папенька многому меня научил – не обо всём и расскажешь. Проницательно Вадим на неё посмотрел: ну, интересно!.. Ещё один пример практического секс-воспитания? То-то девочка так расцвела к семнадцати годам!.. Действительно, такое не все поймут. – Этот научит! – пробормотал Руслан без особенной теплоты. Но тут же устыдился своей чёрствости: человек-то в беде… Или всё же предатель? – Не всем же быть правильными на все сто, – откликнулся Вадим скорее на его мысли, благо читать их было несложно. – Михалыч слишком незауряден, чтобы шагать в общем строю. А на «неведомых дорожках» легко заплутать. – Ладно бы сам… – А вот Оксану он за собой не повёл – хватило ума! Сам-то не захотел отказываться от Силы – может, ради дочки, чтобы надёжнее защитить. И ведь удерживал себя в рамках – опять же ради неё. Такой якорёк у него образовался. Но всё работает до поры. И кто мог знать, что мы выкурим Шершней? А они кинулись занимать подвернувшиеся дупла!.. – А в дупле случился Михалыч, да? – съязвил юноша. – И тут же нанялся в пособники! Оксана укоризненно на него взглянула. Но он лишь суровей насупил брови: мол, не купишь нас на девичью ласку, хотя б и столь сладкую, – у нас принципы!.. – Михалыч оказался уязвим, – признал Вадим. – У Чёрной Силы, дающей власть, есть оборотная сторона. Поэтому он держался вдали от города и сторонился наших дел, сколько мог. Но Сила сама его нашла. – Разве нельзя было избежать? – сердито спросил Руслан. – Что ж он за столько лет ума не набрался? Ведь до седых волос дожил!.. – С возрастом редко становятся лучше, – возразил Вадим. – И даже умнеют редко. Это скорее исключение. Он снова покосился на росича, начиная понимать. Похоже, в парне говорила обида – детская обида на старших, недодавших ему разумения. Ну да, свежая проблема: «отцы и дети». А ведь какой здоровяк!.. – Нельзя спрашивать с людей больше, чем с себя, – сказал Вадим. – Даже если они старше и выше рангом. Попробуй примерить их роли – как бы себя повёл? – Предателем не сделаюсь при любом раскладе! – И слава богу. Но проследи чужую судьбу по всей цепочке, шаг за шагом, – напрягись!.. Ведь у тебя есть мозги – пора учиться их применять. – Разве не проще занять? Вадим усмехнулся. – Много лет я искал мудрость и любовь, – сказал он, – но не находил этого даже в себе. Чего ж тогда требовать от других? – Может, у вас завышенные критерии? – предположила Оксана. – Вот мне повезло больше. Девочка глядела на него с почтением, словно на оракула. Отец уже научил её, чему мог, – очередь за другими. Похожее выражение читалось и на лице Руслана. – Ребята, только не возносите на пьедестал, – рассмеялся Вадим, – ни меня, ни кого другого! Наверно, я понимаю больше вас, но вряд ли намного. Мне ни к чему ученики – самому б выучиться!.. Ему и впрямь было легче отождествлять себя с «детьми», чем с «отцами», – поскольку собственными не обзавёлся. Здесь не столь важен возраст, сколько статус. Так что они по одну сторону баррикады, как ни смешно. – Вот и долетели, – объявил Вадим, направляя машину к земле. – Surprise! Облака на секунду развеялись, и внизу возник лес, казавшийся непролазным. Но прямо под ними заросли разрывала обширная поляна, плавно повышаясь к середине, из которой вырастал могучий блокгауз, похожий на гроздь гранитных валунов. Невольно Оксанка издала возглас, подавшись к самому стеклу. А Руслан ухватился за рукояти плазмомёта, нацеливаясь в шестиногий «жук», зацепеневший перед воротами. Одна лапа у того была перебита, оттопырившись под странным углом. Снаружи дома никого не было, зато в глубинах многоэтажного подвала Вадим ощутил угрозу. И сразу устремился ввысь, пряча «ворон» в облаках. – Но почему? – вырвалось у девушки. – Надо ж… С усилием она притормозила и в ожидании уставилась на Вадима. – Может, они и не сильнее нас с Русланом, – сказал он. – Зато их много. Оксана продолжала на него глядеть. – Помнишь байку про Соловья-Разбойника? – прибавил Вадим. – «Значит, нам туда дорога»! – Хозяин? – сообразила ведьма. – Ну конечно! – Вот и сгодилась сия куча. Сколько их было, Шершней-то, – не разглядела? – По-моему, дюжина. – Ясное дело! – хмыкнул Вадим. – Святое ж число – для чертей. Ну, «бог не выдаст»… Без ошибки он вывел вертушку на новую цель и приземлился вблизи округлой, едва приметной землянки, похожей на крохотный холм. Сейчас же Алёха навострил уши, угрожающе озираясь. – Только за гранаты не хватайся, ладно? – попросил Вадим. – Это как раз то, что ты «слухал», – но мы уж охомутали урода. Распахнув дверцу, он спрыгнул на землю, а с другой стороны выскочил Руслан. Если он услышал могущественный окрик Хозяина, то вида не подал. Да и чем витязя проймёшь? Слишком чист, слишком возвышен!.. Ему бы ещё Круг пошире, чтобы за своих признавал всех. Зато у Оксанки этого вдоволь. А ведь занятная порода может образоваться! – не к месту подумалось Вадиму. Он оглянулся на Алёху, но паренёк уже притих, доверясь старшим. Уж это он понимал: кому из них можно верить. Своротив замок, Вадим толкнул дверь и вступил в комнатку, сырую и затхлую, по центру которой высился исполинский белёсый гриб, придавив старые носилки. Собственно, так его и оставили в прошлый раз. – Сейчас, сейчас, – ворчливо заверил Вадим. – Получишь своё мясо, отзынь!.. Но сперва придётся отработать. Вдвоём с Русланом они вынесли носилки на свет, и тотчас Вадим явственно ощутил недовольство Хозяина. Слишком привык тот прятаться от сторонних глаз, всю грязную работу поручая «ангелам». – Ух ты! – выдохнул Алёха, увидев хищника. – Так он такой, да? Похоже, у пацана хватило ума не разочароваться невзрачным обликом чудища. Тот и без того грозен – стоит лишь вспомнить о его жертвах. В сомнении Вадим смотрел на паренька, прикидывая, не лучше ли тому переждать тут, пока они будут разбираться с Шершнями. Вот если бы в компании с Оксаной, так и вопроса бы не было! Но девушка вряд ли согласится, а бросать мальца одного… Не такие это места, даже и днём. – Сдюжишь Хозяина? – спросил Вадим. – Не забоишься? – А то! – хмыкнул Алёха: дескать, мы таких «хозяев» в сутки по дюжине!.. – Этот «бог» немного стоит без своих «ангелов», – подтвердил Вадим. – Может, и Саваоф такой же? Иначе зачем бы гонял их по каждому поводу? – Вас что-то тревожит? – спросила Оксана, сдерживая нетерпение. – Считаете, лучше дождаться подкрепления? – По моим ощущениям, оно не поспеет. – Тогда чего медлим? – Ладно, – решился Вадим. – Загружаемся! Они разместили Хозяина в салоне, сами забрались в кабину. С упорством, достойным лучшего, тот не оставлял попыток подчинить хоть кого-то, но лишь демонстрировал этим свою тупость, поскольку шансов не было никаких. «Кого с ним оставить? – подумал Вадим. – Алёху с гранатами? Если зашвырнуть одну в салон и поплотней захлопнуть дверцу, перегородка должна выдержать. Зато Хозяина разорвёт в клочья. Понимаешь ли, куча? Думай о выживании, когда примешься подминать Шершней!..» «Ворон» опять взмыл в небо, чтобы за минуту-другую совершить новый скачок. А выпав из туч над самым блокгаузом, сразу пошёл на посадку. Они опустились рядом с «жуком» и выскочили из вертушки втроём, связанные таким же Кольцом, как при той схватке с «ангелами», – правда, место Гризли теперь занял Руслан. На время они слились сознаниями, и не надо было согласовывать действия ни словом, ни жестом, ибо каждый из троих слышал других. А Алёха-слухач, оставленный сторожить Хозяина, так же ясно ощущал всех. Это было куда удобней и надёжней телесвязи, используемой в спецвойсках. Мимо безжизненного ходульника они перебежали к воротам, без задержки открыли их, благо у Оксаны нашёлся ключ, и проникли в гараж, сразу раздвинувшись в цепь. Здесь было темно, но взгляд Вадима с лёгкостью проницал сумрак, да и другие ориентировались без проблем. По знакомой лесенке Вадим поднялся в горницу, ожидая застать там разгром. Но комната оказалась опрятной и уютной, хотя столь же сумрачной, как гараж, ибо ставни закрыли наглухо. И такой же пустой. Никто не встречал гостей, среди которых, кстати, была хозяйка. Все Шершни, сколько их было здесь, укрылись в подвале – от света ли, от людей. Мельком Вадим пожалел, что не захватил мечей и облачён не лучшим образом. Но днём да с поддержкой Хозяина это не должно быть очень опасно. Взамен меча он взял из угла пластиковую клюку, невесть для каких нужд предназначенную, но увесистую, – и шагнул в проём, свободной рукой придержав юношу, попытавшегося было протиснуться первым. «Верный Руслан», вдобавок и благородный, опять искал, кого заслонить широкой грудью. И не надоест ему – ведь нарывался!.. Оба знали, что ждёт за дверью, и потому не удивились, увидав перед собой две громоздкие фигуры, наглухо перегородившие коридор. Если те надеялись застать их врасплох, сюрприз не удался. Взмахом клюки Вадим сбил в сторону меч, летящий в него, и даже успел парировать атаку второго, нацеленную на Руслана. А в следующий миг витязь сам ринулся на врага, пылая гневом. Прочертил в воздухе сверкающий полукруг и обрушил меч на доспешный стык. (С таким разлётом плеч только и махаться!) Тотчас Вадим ударил на развороте тяжёлой клюкой, сбивая своего противника с ног. Затем придавил его к полу, упав сверху, и тут же успокоил тычком под ухо. Наверно, это была та самая пара элитных Шершней, что уцелела при вчерашнем штурме. Но теперь, в разгаре дня и без понуканий вожака, им было не под силу сражаться с росскими витязями. Закрутившись волчком, Руслан пропустил мимо себя новую атаку, и Шершень с ужасающей силой врезался в перегородку, на миг оцепенев. Росич мог пригвоздить его, точно муху, но позволил врагу развернуться и ударом пластиковой ноги снова швырнул в стену – так, что содрогнулся дом. И это оглушило беднягу до беспамятства. Он осел на колени, затем обрушился лицом вниз, и тотчас Руслан наступил ему на шею, чтоб не дёргался. Затем придавил коленом хребет и в мгновение ока скрутил невесть откуда возникшим шнуром, словно бы с пелёнок обучался искусству ходзё. Впрочем, этим дзюцу владел Вадим, а по Кольцу могло передаться и не такое. Одолжив у росича обрезок шнура, он связал свою добычу и опять заспешил вперёд, пока изнывающая от нетерпения Оксана их не обогнала. Сбежал по лестнице, распахнул новую дверь и вступил в зал – со сводчатыми потолками, факелами на стенах и массивным столом по центру, обставленным грубыми креслами. И остановился в оцепенении. Под горло подкатил комок, как ни старался Вадим отстраниться. Вряд ли здешнюю обстановку использовали часто, однако сегодня всё сгодилось, как по заказу. И заказ был, мягко говоря, неординарный. На залитой кровью столешнице распластался труп, освежёванный и уже наполовину обглоданный, как после волчьего пиршества, – всё, что осталось от девушки-глухоманки, прихваченной прошлой ночью в одном из ближних селений. Вокруг восседало семь неподвижных гигантов в Шершневых доспехах, но со снятыми шлемами. Лица у них были смуглые и похожие, точно у двойников: узкие, резкие, горбоносые. (А ещё они смахивали на Шершня-вожака, обезглавленного Адамом.) Все были живы, но их сознания блуждали далеко и с каждой минутой удалялись всё больше. – Это и есть искомые Магистры, – объявил Вадим, сглотнув проклятый комок. – Их будто отравили. Или продукт некачественный? Всего кресел вокруг стола было десять – три пустовало. И для кого тут держали место? – Отец! – звонко выкрикнула Оксана. – Где отец? – Может, их следует добить? – в замешательстве спросил витязь, вновь оказавшийся на распутье. – Это ж не люди! – Это – людоеды, – подтвердил Вадим. – Новая ступень в эволюции. Мы для них – корм. Желаете присоединиться? – Отец! – снова позвала ведьма. – Папенька!.. «А в ответ – тишина». Действительно, безмолвие было жутким, даже в ушах звенело. При всём старании Вадим не мог уловить дыхания Шершней – или им уже не требовалось? – Туда, – указал он на внутреннюю дверь. – Кто-то там шебаршит. По скользким ступеням они спустились в промозглый каменный лабиринт и в конце тесного коридора обнаружили камеру, забранную мощной решёткой и предназначенную, судя по всему, для особо опасного зверья. А возле прутьев громоздилась косматая туша, напоминавшая матёрого орангутанга, только намного крупнее. Ударом клюки Вадим сбил тяжёлый замок, распахнул дверцу. Первой внутрь заскочила Оксана, склонилась над безжизненной грудой. Войдя следом, Вадим осторожно перевернул зверя на спину. Кожа на его морде ороговела, выступая по краям устрашающими наростами. Глаза потускнели, дыхание едва прослушивалось. – И что делать? – спросил Руслан. – Я знаю! – ответила Оксана. Торопливо она надрезала себе вену и пролила тёмную струйку на иссохшие губы чудища. – Это называется кровосмесительство, – пробормотал Вадим и тоже стал закатывать рукав: – Скинемся, братья, – на бедность… А ты не лезь! – осадил он Руслана, как и всегда, готового делиться последним. – У тебя «гранаты не той системы». Тебе и самому не помешало б хлебнуть – после того, чем накачали тебя вчера. Отстранив Оксану, Вадим придавил её ранку пальцем, останавливая кровь, затем вскрыл вену на своей руке. И полилась «жива водица»!.. – И ничего страшного, – сказал он, успокаивая себя. – Обычное переливание крови. Михалыч свою где-то растерял. – Не «где-то», – пророкотало чудище, наконец зашевелившись. – На дело пустил! В ужасной его морде проступали знакомые черты, в уродливом теле – человечьи формы. Лишние волосы втягивались в кожу, и сама кожа делалась тоньше, возвращаясь к прежнему виду. Помедлив, Вадим убрал руку и согнул в локте, массируя порез. Не стоит слишком прикармливать зверей – потом не отобьёшься. Облизнув заляпанные губы, Михалыч добавил: – Он подвесил её на решётку, прямо передо мной, – думал, не стерплю. – И разделишь кровавую тризну, так? – продолжил Вадим. – Окончательно продавшись Зверю. А ты перекачал ей свою кровь? – Уж пришлось. Они хотели подзарядки – и получили. Только полярность оказалась иной! Оборотень сипло засмеялся, скаля острые зубы. Даже в человечьей фазе вид у него оставался вполне зверским: клокастая борода, взъерошенная грива, массивы бугристых мышц, поросшие седым волосом. Плечища точно валуны, тулово будто кряжистый пень, ручищи каквековые корни – эдакий лесовик, персонаж росских сказок! Щеголеватый, подтянутый Руслан гляделся рядом с ним добрым молодцом. Ну, Оксана, понятно, царевна. А кто тогда Вадим – Серый Волк? Тоже занятный фрукт!.. Пожалуй, Вадим не хотел знать, была ли девушка жива, когда Михалыч затеял перекачку. К чему травить душу лишними деталями? – Пойди расчешись, – предложил он. – Ведь смотреть жутко!.. Впрочем, ходить Михалыч ещё не мог – разве ползти. Подхватив хозяина под руки, Вадим с Русланом повели его наверх, в светёлку. Но по пути тот пожелал оглядеть ночных гостей и с минуту злорадно на них любовался, ухмыляясь во всю физиономию. – А ведь уготован стул и тебе! – заметил Вадим. – Место-то освободилось вчера. Трудно было устоять? – Как два пальца!.. У меня ж осиновый кол – тут, – знакомым жестом колдун коснулся косматой груди и хмыкнул: – Королям не понять нормальных чувств – они свихнулись на власти и всех меряют на свой аршин. И невдомёк вампиру, что это я помог доче сбежать, завлекая гончих в капканы. Потому он и подставился так – со своими «птенцами»! – Ну, ты не мелочишься, – хмыкнул Вадим. – За прошлую ночь мы одного Магистра едва заломали, а ты – семерых, единым махом!.. Он не стал уточнять, что тот Магистр стоил любых трёх из этих. – Где-то рыскают ещё двое, – возразил Михалыч, – не считая «короля». – Всё-таки странно, что вы не поддались, – заметил Руслан, к которому вернулись прежние подозрения. – Разве вы не такой, как они? Тогда почему не сработало заклятие вампира? Проницательно глянув на юношу, космач усмехнулся: – Я сам наложил на себя заклятье – когда ушёл от людей. Это не вполне то, что требовалось Шершню. – Он хотел накормить человечиной? – Увлечь за порог, откуда не вернуться. Раз я не шёл под Зверя добром… Это как раскаяние. – То есть? – Раскаяние должно идти от сердца, и в рабство влезаешь по своей воле! Я ведь и сам жрал сырое мясо, только звериное. Это – допустимое зло. Но стоит шагнуть дальше… Если б не Оксанка!.. – Ты спас её, она – тебя, – сказал Вадим. – Так и живём! – Теперь я поколдую, – объявил Михалыч. – У меня к этой девоньке долг. Высвободясь из чужих рук, он проковылял к центру комнаты, больше не обращая внимания на оцепенелых Шершней. Внимательно оглядел останки, затем выдвинул из-под стола корыто, служившее для сбора крови, и принялся складывать в него искромсанные части, аккуратно снимая со стола. – Перестань! – содрогаясь, попросил Вадим. – Всё равно её не оживить. – Душа отлетела – это да, – признал колдун. – А тело собрать возможно, если нелюди ещё не переварили мясо. А там вдруг и душа возвратится? Полетает, полетает – да раздумает. Он выдернул меч из ножен ближнего Магистра и с одного маха снёс ему голову, придержав за короткие кудри. Тут же свалил тело на пол, плечами воткнув в корыто. И опять хлынула кровь, сразу покрыв дно и быстро заливая останки. Тотчас те пришли в движение, будто облепленные невидимыми муравьями, и устремились каждый к своей цели, словно солдаты, смыкающиеся в строй. – Ещё и животы вскрывать, – угрюмо сообщил Михалыч. – Нет бы самим постараться, как самураям! – Всё, я умываю руки! – поспешно объявил Вадим. – Где у вас умывальник? Он сознавал, что Шершни уже мертвы, – но распотрошить девять тел, чтобы восстановить одно, ими съеденное!.. Во всяком случае, на это лучше не смотреть. А может, так и надо? – думал Вадим, вдвоём с Русланом поднимаясь в гостиную. Если уж ешь кого-то, следует быть готовым, что тебе возразят, а то и вскроют. «Отдай моё сердце!» – как говорилось в детской страшилке. И ведь придётся отдавать, куда денешься? Оглянувшись, он встретился взглядом с Оксаной, решившей не оставлять отца даже в таком жутком предприятии. И плотно закрыл дверь, сочувственно вздыхая. Хотя… ко всему привыкаешь. – Надо за Алёхой сходить, – сказал Вадим, распахивая в комнате окно. – Измаялся пацан с таким соседом! Однако Руслана заботило иное. – По-вашему, это правильно? – нахмурясь, спросил он. – Ну, что вытворяет сейчас Михалыч… Чего он там лепит, а? – Даже не голема, – усмехнулся Вадим, – ибо не из глины. И не чудище Франкенштейна. Он лишь воссоздаёт поруганное девичье тело по изначальному эталону – возможно, даже делает его совершенней! – Зачем – чтобы властвовать над ним? И станет оно прислуживать колдуну, исполнять его прихоти!.. С опаской Вадим вгляделся во взволнованное лицо юноши. Лишь бы тот не кинулся утверждать правду, как её понимает, – невзирая на лица и собственные пристрастия. Разве мало народу порешили такие вот витязи – под горячую руку и высокие словеса? – Не следует думать о людях худо, – изрёк Вадим, – пока остаются иные варианты. Давно тебя самого поливали Шершневой кровью? – Но об этом типе такое говорят!.. – Наверно, Николь? – Вадим с презрением хмыкнул. – Нашёл источник!.. Не отравись по молодости. – И другие сказывали: он над Оксанкой такое творит!.. – А почему не спросить у неё? – Как же, ответит она!.. – Нет? – И пробовать не стану. Юноша даже зарделся – от гнева или от смущения. Или от обоих чувств сразу. Вблизи он оказался не таким монолитом, каким гляделся со стороны. Каждого что-то гложет, а тут ещё и личные мотивы мешаются. – Хочешь выяснить – давай разбираться, – предложил Вадим. – А если для тебя главное: себя доказать, – занимайся этим с другими. – Себя делами доказывают, разве нет? А мне нужен совет. – Ты уж сам выбирай, кого слушать, – здесь никто не поможет. – Предположим, я выбрал. Что посоветуете? – Самому думать, своей головой. Смотреть без предвзятости. Учитывать советы старших, но и только. – Так я ж и стараюсь… – Пока у тебя взамен понимания – набор тезисов, как в ленинских статьях, – сказал Вадим. – Нет ничего лживей простых истин – они призваны затуманивать мозги заурядам! – Вы не могли бы повторить? – попросил юноша, наморща лоб. Да уж, для Оксанки тут – непочатый край! – вздохнул Вадим. Освоение целины, дубль второй. Хотя места плодородные – паши, сей, удобряй!.. Может, для начала ему Лондона почитать? Глядишь, и наладится понимание с будущим тестем. – А что б ты сам сделал на месте Михалыча? – спросил он. – Вдруг девушка и впрямь оживёт? Ну не сейчас, так через месяц, год – слыхал про летаргические сны? К прежнему телу душу притягивает, словно к обжитому дому. Самому бы в это поверить! – прибавил Вадим мысленно. Мало нежити вокруг развелось, будем и сами плодить. Вот сейчас возникнет из-за двери эдакое: бледное, мёртвоглазое… – Бог ей поможет, – тихо сказал Руслан. – «Боги не помогают в том, что человек должен сделать сам», – возразил Вадим. – Если Михалыч создаст условия и если она сама очень постарается… Он вдруг замолчал и наклонил голову, массируя пальцами виски. Даже прикрыл глаза, концентрируясь. – Что? – с тревогой спросил Руслан. – Кто-то на подходе, – ответил Вадим. – Тёплая компашка… Едут по дороге, с ветерком… Мясорубы, да! Дьявол им в помощь. Уже несколько дней он не ощущал эту публику вблизи, и тут на тебе, заявились! Видно, «король» почуял, что с выводком неладно, а до низших звеньев впрямую не дотянуться – пока ещё всех соберёшь!.. Вот и призвал на подмогу сектантов, благо оповещение у них отлажено, как у тимуровцев. Конечно, собралась не вся секта, зато сплошь адепты, уже заведшие учеников: по три, по четыре-пять – вплоть до дюжины. Изуверская элита, утвердившая себя пытками и убийствами, властители обывательских дум, потрясатели воображения. Идеологи и выдумщики – те, кто планировал операции, кто подводил под злодейства теорию, кто придумывал оправдания для колеблющихся. Те, кто придавал зверству видимость ритуала!.. И самое занятное, что возглавлял отряд старина Эрнст, генерал доминиканцев. Как-то он сумел вырваться из монастырского подвала, – видно, недооценили Вольные Творцы своего пленника. Или его вытащил «король» по старой дружбе. Надо ж кем-нибудь заместить дедушку Серафима, по нечаянности раздавленного Мстителем? Как водится, убеждённого фанатика, искренне брызжущего слюной, сменил циник с ловко подвешенным языком. Словно пресловутый флейтист, он увёл из города отпетых садистов – но лишь затем, чтобы после завершения кровавых дел вернуть обратно. Открыв глаза, Вадим направил их на дальний край поляны, где из-под колышущихся крон уже выезжал на простор бронетранспорт, набитый мясорубами. Бог знает, где разжились они убойниками и гранамётами, где раздобыли такую машину, оборудованную пулемётами и даже пушкой, – наверно, внутри секты хватало людей со связями. А может, сама Крепость благоволила к мясорубам, подкармливая, как многих формальных оппозиционеров. Сделав знак росичу, Вадим в одно касание перемахнул подоконник, слетая на покатую крышу гаража. Тут же присел на корточки, подгадывая момент для отчаянного спурта, который не разглядеть заурядам. Кто там несётся, куда?.. А спуртер уже наверху – взламывает запоры, ныряет в люк, врезается в толпу, отключая одного за другим. Это не ваши игры, гадёныши, тут лига повыше!.. Транспорт затормозил невдалеке, из кабины выбрался Эрнст, неуклюже ворочая гранамётом, ступил вперёд шаг, другой. Повязать, всех повязать! – думал Вадим, брезгливо морщась. Рассадить по клеткам, как гиен, и даже детям не показывать, чтобы не передалась зараза! Ужо я вам… Над его головой что-то жахнуло, зашипело; воздух пробуравила визжащая булава, с разгона впившись в броню. Транспорт вспучился, изо всех щелей выплёскивая пламя, а затем полыхнул целиком, словно костёр ведьмы – очистительный, жертвенный костёр… Всё-таки страшная вещь – кумулятивная граната! Не слабей плазмомёта, если попадает. Что творилось внутри, Вадим не стал слушать – отпрянул облаком подале, как от проказы. И так было ясно, что не выживет никто. С жрецами мясорубов покончено – по крайней мере, нынешними. «Пусть другие попробуют сделать больше». Уцелел только Эрнст, брошенный взрывом наземь. Оглушённый, он пытался подняться или хотя бы отползти от огня, уже поджаривавшего ему пятки. Может, и проснулись угрызения – кто знает? Со страху чего не бывает. В растерянности Вадим оглянулся на Руслана, ещё не убравшего с плеча облезлой трубы (и где только выкопал?), но не увидел в глазах юноши ни сожаления, ни сомнений. Для него это были ядовитые пауки, очень удачно запихнутые в банку. И огонь против них – лучшее средство. Воистину «рыцарь без упрёка» – прямо мороз по коже!.. «А вот интересно, – подумал Вадим, холодея, – сам-то я вправду не заметил, как наводилась кумулятивка… или не захотел этого видеть?» Спрыгнув с крыши, он подбежал к доминиканцу, за шиворот отволок от полыхающей машины, бросил под стену. Потом забрался в кабину «ворона», сменяя истомившегося Алёху. – Можешь прогуляться в дом, – предложил Вадим маленькому слухачу. – Хотя ты и так всё слышал. Конечно, тот предпочёл дополнить впечатления осмотром и сразу покинул вертушку. Усевшись за пульт, Вадим рассеянно пробежался пальцами по кнопкам. Затем, решившись, запустил винты и поднял машину в воздух, гоняя по поляне вонючий дым, валивший из транспорта. Нельзя сказать, чтобы Хозяин совсем уж не пригодился, однако всё повернулось не как планировалось. А о дальнейшем его прокорме пусть печётся Михалыч. Авось он не станет скармливать чудищу Магистров… Впрочем, его проблемы. Мясо – оно и есть мясо. Можно человечину считать кормом, а можно и животин приравнять к людям. Водворив Хозяина в прежнюю камеру, Вадим накрепко её запер, даже привалил валунами дверь. И тут же снова взмыл в воздух, одним гигантским скачком вернувшись к блокгаузу. Соскочив на землю, подошёл к Эрнсту, сумевшему наконец подняться на четвереньки. – Кто ж послал тебя, милый? – поинтересовался Вадим, присев на корточки. – Ну, расскажи, как ты вёз этих мерзавцев, чтобы предать возмездию!.. Несильно он толкнул монаха в плечо, и тот завалился на бок, неуклюже ворочая конечностями. Ко всему Эрнст ещё и оглох – во всяком случае, на время. Сплюнув в сторону, Вадим вернулся в светлицу, слегка опалённую ракетой. Здесь уже хозяйничала Оксанка, расставляя по убранному скатертью столу нарядную посуду. Розетки светились янтарным вареньем, хрустальные вазы благоухали свежим печеньем. К счастью или нет, на это Шершни не позарились. – Надеюсь, борща не будет? – со смешком спросил Вадим, вспомнив другой стол, двумя этажами ниже. – Обойдёмся без мясных блюд, ладно? Опустившись на стул, он с опаской покосился на дверь, чувствуя, что уже пора. Вот сейчас она откроется и… Дверь отворилась, и в комнату вступил Михалыч, причёсанный, приодетый (когда успел?), почти благообразный, ведя за руку пышноволосую миловидную девицу, сколоченную ладно и крепко, так что едва втиснулась в Оксанкин сарафан, а ноги и вовсе остались босыми. Чудо всё ж состоялось, а ведь кто мог надеяться при виде останков!.. – Зовётся Милицей, – негромко объявил колдун. – Поживёт покуда здесь. Ясно вам? Да уж, на неё не пожалели «мёртвой воды»! Неизвестно, сколько мяса успели переварить лужёные желудки Шершней, но остатков вполне хватило для воссоздания плоти – довольно сухой, впрочем, поскольку жир ушёл едва не весь. Девушка сделалась такой, какой должна была стать при надлежащем уходе и нормальной жизни, без непроглядной этой нищеты и выматывающей пахоты с рассвета до заката, без скудного пайка и грубой обуви. Пожалуй, Милицу теперь не всякий признает – даже из родичей. – Лишь бы глухоманцы не прознали, – отозвался Вадим. – Ведь бог знает, что подумают!.. Отведя взор, Руслан сурово поджал губы, решив, видно, поставить это дело под свой контроль – не глядя на то, что ему втемяшивали. – Чёрт – знает, – поправил Михалыч. – Бог вряд ли… Слышь, пострел? – глянул он на Алёху. – Помалкивай! Мало мне забот без селян? – А я, может, и не вернусь вовсе, – огрызнулся малец. – Чё мне в посёлке делать? Вон с ними полечу, в Замок! – Ага, ждут тебя там, – хмыкнул хозяин. – Все глаза проглядели! Он провёл покорную гостью к стулу, заботливо усадил. Сам разместился напротив, поглядывая то на неё, то на дочь – будто сравнивал. А скорее, не давало покоя, что он сотворил с Шершневой добычей, распятой на решётке, точно кура по противню. Оксанка улыбнулась сочувственно и принялась разливать по чашкам настой из потусторонней травки, дымящийся странными ароматами. Дождались-таки идиллии – после всех дневных кошмаров. – Занятно, – сказал колдун. – Ведь всё понимает, всё помнит, всё умеет. А – нежить. Как это принять? – Представь, что она спит, – предложил Вадим. – Мы уж чесали языки по сему поводу. Чем не летаргия? Только что гуляет да кормится… Кстати, её-то на кровь не потянет? – Дык не должно, – хмыкнул Михалыч. – Чай, не мёртвая. Но и не живая, во как!.. «Всё ж не люблю трагичных финалов! – подумал Вадим. – Пусть хоть надежда остаётся – в обличье этого симпатичного тела. А вдруг удастся полное оживление?» – И бог с ней, – сказал он. – Я надеюсь. Собственно, чего мы ждём? Стараясь не думать о мертвецкой в подвале и пылающем за окном транспорте, Вадим стал прихлёбывать изысканный чай да наворачивать рассыпчатое печенье с прозрачным вареньем – в общем, радоваться жизни, пока не свалилась на голову новая напасть. – А ведь твой способ перекачки умений мне сгодился! – вдруг вспомнил хозяин. – Говорят, старые колдуны, помирая, вот так же делились с наследниками. – Он усмехнулся: – Но нынче время смутное, и до смертного одра могу не дотянуть. Потому решил озаботиться загодя и передал Оксанке, что сумел. А на тебя, слышал, росичи прямо молятся! – «Курс молодого бойца», – проворчал Вадим, покосившись на Руслана. – Многих доверенных гардов Брона я зарядил таким запасом навыков, коего хватит им до конца дней!.. Конечно, росичи меня ценят. Но и с ордынцами я бы поработал. – Оксанку ты тоже впечатлил, – продолжал Михалыч, не обращая внимания на смущение дочери. – С того вечера она ни единого шматочка мяса не куснула, а меня иначе как трупоедом не кличет. Кажется, у него были иные планы насчёт улучшения своей породы. И с крутарским напором, не успев толком оправиться от недавних потрясений, он принялся претворять планы в жизнь. Династия чародеев – звучит? – Не следует быть святее папы римского, – примирительно сказал Вадим. – Перебор в любом деле может обернуться его отрицанием. Колдун предпринял ещё пару попыток пристроить дочь к хорошему, солидному человеку, но перегибать палку не стал. Тем более, времени на это не оставалось: передышка заканчивалась, пора было приниматься за другие дела. И день уже клонился к вечеру, подступали сумерки. – Ну-с, а теперь поглядим на «жука»! – бодро сказал Вадим, отставляя стакан. – С чем его-то едят? Снаружи ничего не изменилось, только злополучный транспорт уже догорал, переваривая внутри себя последние остатки. И Эрнст куда-то запропастился: решил, наверно, рвануть к городу, пока не стемнело. Не лучшая идея, зато своя!.. Но Вадима больше заботил ходульник. Вдвоём с Русланом, вооружившись кувалдами, они вправили «жуку» подбитую лапу – теперь тот мог ковылять, хоть и хромая. Затем Вадим забрался в кабину необычного вида, опустился в кресло странной формы, за совершенно удивительный пульт. И обволок облаком всю машину, разбираясь в здешних сплетениях. На огибавшей его панели оказалось столько клавиш, что подошло бы больше пианисту. И какую мелодийку отчебучим? Вездеход оказался диковинным не только на вид, здесь всё было иным. И что, его тоже сработали японцы? Ладно бы «ворон» или «шмель» – там отличия скорее количественные. Но сия конструкция предполагала рассудок, взращённый в чужой среде. А вот анатомией тамошние водилы не очень отличались от тутошних – судя по тому, каким удобными оказались кресла. Изнутри колпак был прозрачным, почти растворяясь в вечернем сумраке, так что Вадим даже почувствовал себя зябко – в окружении стольких опасностей, какими грозила подступающая ночь. Едва слышные, как у «ворона», моторы помещались внутри платформы, прямо под полом, – вместе с компактными батареями, заряда которых хватало надолго. Позади кресел предусмотрели место для обширного багажника, разделённого на дюжину запираемых ниш. При желании там даже можно было устроить душевую – если заправить водой объёмный бак, согреваемый двигателем. – Ну что, я его покупаю! – объявил Вадим, спрыгивая на землю. – Как говорится, «у вас своя свадьба», – кивнул он на вертушку. – А мне ещё надо кое-кого проведать. – Я переговорил с Броном, – сообщил Руслан. – К утру здесь будут наши. А меня он отзывает. – С беспокойством юноша посмотрел на Оксану, глядевшую из окна, однако ничего не добавил. – Пацана захвати, – посоветовал Вадим. – Кадр ценный, князю сгодится. Да пострелёнок и сам горит… А за Оксанку не переживай! У меня предчувствие, что «король» сюда не вернётся, – иначе бы я остался. Центр событий смещается в другое место. И, как водится, помахав даме в оконце, рыцари умотали в разные стороны, на поиски новых приключений… И кто только придумал эту боль на бедную голову Вадима?3. Последняя охота Шершней
Пока ходульник дотопал до Города, уже стемнело. Злосчастный Эрнст на пути не встретился, сколько Вадим ни разбрасывал облако. То ли «божий пёс» заблудился в лесу, то ли угодил к кому на ужин. Что ж, одной заботой у Вадима стало меньше! Теперь он опять мог с чистой совестью «умыть руки» – по обыкновению всех истинных моралистов. А направлялся Вадим к Дворцу Спорта, тайной базе росичей, где они проводили свои турниры, вряд ли уступавшие рыцарским. Окружавший здание парк смыкался с пригородным лесом, даже казался его продолжением – посему горожане заглядывали сюда редко. А самых любопытных отсекал высокий забор, по верху затянутый проволокой. И лучше б они не пытались его перелезть, поскольку тогда их встретили бы свирепые псы, больше похожие на медведей. Сейчас Дворец выглядел темней, чем обычно, и – заброшенным. Это не слишком расходилось с истиной, ибо многие росичи уже убрались отсюда в Замок. Но осталось их тут больше, чем в порту, – непросто съехать с места, которое обживали годами! Ходульник перевалился через забор, едва не обрушась набок. Затем расправил, сколько смог, суставчатые лапы и почапал через кусты, стараясь не слишком ломиться. Вокруг мелькали косматые тени, точно стая гигантских волков, настигших жертву, – но сверху, да ещё из-за брони, на них можно было взирать без страха. «Всё ж устарела здешняя оборона! – подумал Вадим. – Не для наступивших времён и не для новых противников. Даже против пеших латников собаки вряд ли выстоят. Ну, завалят нескольких – а дальше что, как прогрызться через доспехи?» Остановив ходульник вплотную к Дворцу, Вадим спрыгнул наземь, потрепал загривки набежавшим псам, сразу его признавшим, и гулко стукнул в огромную дверь, похожую на крепостные ворота. На законный вопрос: «Кого чёрт принёс?» – он живо назвался, пока изнутри не принялись палить. Сейчас же был опознан и допущен во Дворец – даже с радостью, поскольку здешний гарнизон свели до минимума, лишь бы стянуть побольше сил к Замку. Правда, для страховки сюда отправили «ворона», усадив на крыше. Обменявшись с гардами новостями, Вадим по роскошной парадной лестнице поднялся к жилым покоям. Следовало разобраться, что его сюда притянуло. Неспроста же он поспешил во Дворец, лишь только наломал дров в блокгаузе, – наверняка и тут припасена работёнка!.. Интересно, какая? Надеясь на подсказку, Вадим раскинул мысле-облако, выискивая странности. И сразу наткнулся на первую. Все подведённые к Дворцу кабели: тивишные, телефонные, трансляционные, – в конце концов смыкались в один узел, затаившийся под крышей. Вадим отыскал его без труда – тем более, планировку дома представлял неплохо. Оказался узел внутри крохотной комнаты, заставленной столами и приборными стойками, освещённой экранами – а больше света и не требовалось. По центру каморки, как в центре паутины, угнездился квадратный человечище, вросший в крутящееся кресло. Был он могуч и мясист, точно самые матёрые из крутарей, но рыхловат в сравнении с ними. И значит, свои массивы получил по наследству, а не в награду за упорство. – Привет, Гога, – сказал Вадим. – Далеко ж ты запрятался! Не отнимая толстых пальцев от клавиш, системщик рассеянно оглянулся и мотнул крутым подбородком на свободный стул: погоди, мол, я сейчас. Вадим послушно сел, обождал с минуту. Затем Гога удовлетворённо сложил руки на животе, ещё подросшем с последней встречи, развернулся вместе с креслом и расплылся в улыбке. – Все дороги ведут, – изрёк он, – если по ним идти. Я знал, что наши пути пересекутся. Чтоб ты, да не на острие!.. – Лихо ты закопался, – признал Вадим. – Брон намекал на некую команду умников, но на тебя я не подумал. – Действительно, – хмыкнул системщик, – при чём тут я? – А семью и впрямь заслал в глухомань? – Там безопасней, – кивнул Гога. – К тому ж сейчас не до них. – Как будто ты раньше о них много думал!.. – У Лёли своя функция, – спокойно пояснил системщик. – Но сейчас для общего блага лучше пожить врозь. Тем более, мне приходится наращивать оперативку… э-э… нетрадиционными способами. «For-men»-ное безобразие, вот именно! – Гарем, что ли, завёл? – Ну, не вполне… – Ты и теперь занят теми же проблемами? – Просчитываю ситуацию, – подтвердил Гога. – И капаю на мозги Брону – оказывается, мы долбали его вместе! А я-то удивлялся, почему он отзывчив сверх ожиданий. – И что насчитал? – Думаю, то же, что ты почувствовал. – Наверняка ж у тебя сведений больше? – А ты всегда обходился минимумом. Впрочем, задай тему. Вадим подумал секунду. – Толян заявил сегодня, что тивишные программы стали лучше. Дескать, раньше смотрел выборочно, зато теперь – почти всё. – Вот, – произнёс Гога, вскинув палец. – Это важно! Дело не в передачах – в зрителях. Это у них снижается требовательность, а вкусы унифицируются. В результате каждый крепостной потребляет жвачки всё больше, а темпы деградации нарастают. Большинство уже сейчас вкушают полную дозу и совершенно этим довольны… Ну, – быстро спросил он, – как? – Как и раньше, – сказал Вадим. – Совпадение в пределах разброса. «Союз системщика и интуитивиста – страшная сила!» – процитировал он себя. – А что ещё ты наблюдал в последние дни? – Типун тебе! – хмыкнул Вадим. – «Последние!» – надо ж!.. Ещё один апокалипсист. – И всё-таки? – Крепостники раздухарились. Раньше люди опасались только репрессоров, да и те держались в тени, особо не бряцая. А ныне всё дерьмо всплывает на поверхность. И во главе, мнится мне, старый душитель и новый мой знакомец Бондарь – вот бы с кем потолковать!.. – Так ты пересекался с ним? – Как же, недавно – такой оказался душка! – Итак, сколько пирамид в наличии? – спросил Георг. – Ну, про церковную кое-что знаем. Институт комиссаров, ещё бы!.. – Кстати, она уже вытесняет Управителей. Системщик кивнул, принимая, и добавил: – Если «плясать» от нашего Марчика, то над ним главенствует преподобный Исай, главковский иерей. А над тем патриарх Ферапонт, отец всех отцов! – Итого полторы сотни, как у Шершней, – вставил Вадим. – Только эта Пирамидка рангом повыше. – Теперь силовая Пирамида, возглавляемая Бондарём, – продолжал Гога. – Он только кличется Верховным Репрессором – на самом деле круг его интересов много шире. В ведении у Бондаря блюсты, сыскари, режимники, надсмотры… теперь ещё и Боевые Псы. – Может быть. – Значит, силовики вносят в «золотую тысячу» ещё полторы сотни. Следующие кто? – Ну? – Студия, – уверенно ответил Георг. – Ныне она – «важнейшее из искусств». Для всех тираний охмурёж масс – первое дело. И на него тайные правители не пожалели третьей полуторасотни, подчинённой Режиссёру. – Этому маразматику? – Недурная маска, правда? Боюсь, это даже не прежний Банджура, а некто иной – судя по ряду признаков. – То есть, по-твоему, его подменили? – При достаточной пластичности черт это несложно. – Вообще это зовётся Текучестью, – подсказал Вадим. – Ну, возможно. В любом случае на Студии один из главных рассадников нечисти. – Пока мы набрали половину «тысячи», – заметил Вадим. – Конечно, если отсечь побочную шпану, мало-помалу сбрасываемую за борт. Мне кажется, название выбрано не случайно – Пирамид должно быть шесть. – Вспомни пресловутый Институт, поставщик новинок! – К нему можно прибавить Пирамиду женщин-вамп, почудившуюся мне сегодня, – и всё равно одной не хватает. – Есть ещё промышленность, сельское хозяйство, – напомнил Гога. – Не думаю, чтобы попики занялись этим в полную силу – всё-таки не их епархия. Подождём: что-нибудь да всплывёт. А пока надо утрясти дела с Шершнями. Как с ними-то обстоит? – А с ними обстоит так, – ответил Вадим, ещё и сам не понимая, что озвучивает: итог совместных рассуждений или своё последнее прозрение. – Сейчас для Шершней самое время ударить по Дворцу – благо охраняет его горстка. Брон слишком увлёкся наступлением, забыв про тылы. А ведь тут осталось немало ценного, включая Лину. Так что собирай свои манатки, а я всполошу крутарей и сбегаю за княгиней. Дай бог, чтобы «ворон» поднял всех! – Думаешь, Шершни не… – Забыл, как умеют они рыть ходы? Наверняка под Дворец уже подведён подкоп. Атака начнётся снизу, я уверен! Тем более, у Шершней почти не осталось вертушек. Шевелись, старичок! – Погоди, – Гога протянул ему миниатюрную рацию. – На всякий случай. Я просчитал и такой вариант, имей в виду. Торопясь, Вадим выскочил из кабинета и понёсся по этажам, оповещая росичей, – пока не достиг покоев княгини. Стороживший дверь гард дёрнулся было наперерез, но тут же притормозил, видимо, вспомнив инструкции: Брон умел быть предусмотрительным. Раздёрнув завеси, Вадим вступил в спальню, щедро декорированную искусственной зеленью. И женщина на просторной постели сразу вскинулась, отбрасывая одеяло, – словно бы заждалась. Но не его, не Вадима, – увы!.. Княгиня спала голой, однако гостя не смутилась. То ли уже прониклась росским духом, чуждым христианскому лицемерию, то ли совсем не стеснялась слуг. Или же, по примеру мужа, вполне доверяла Вадиму. А интересно, кем была она пяток лет назад? – Что-то стряслось? – спросила Лина взволнованно. – С князем, да? – Собирайся, милая, – сказал Вадим. – С Броном-то порядок, а вот нам может достаться, если не поспешим. Шершни на подходе! Сияя упругим задом и льняными волосами, распущенными по плечам, княгиня кинулась собирать вещи. Заглядевшись на её свежие прелести, Вадим едва не опоздал с помощью. Всё же пособил ей увязать самое насущное в простыню и одеться, благо женщина не думала паниковать – истинный «благой род»! – Иванов день пора возрождать, – ворчал он. – Бегать нагишом под луной, прыгать через костры, в речке плескаться… Правда, при такой погоде это больше смахивает на моржевание. Затем обрядился в Шершневый скафандр, припасённый Броном в потайной нише, и вывел княгиню из покоев, поручив встрепенувшемуся гарду проводить её на крышу. А сам побежал за трофеями, о которых не единожды вспоминал сегодня. Нашёл их в затхлом чуланчике, легкомысленно запертом на простенький засов. Обе твари задумчиво ковырялись в просторном корытце, куда были свалены плоды – от картошки до ананасов. Возможно, «ангелы» развлекали себя поисками нового, хотя вряд ли их куцые умишки способны на скуку. Они и сейчас походили на малолеток с помертвелыми кукольными лицами и золотыми кудряшками. У одного из них, покалеченного при захвате, утраченный сустав заменили недурным протезом – с настоящим «вакидзаси» вместо природного лезвия. Сосредоточась, Вадим уплотнил облако вокруг «ангелов», и те разом напряглись, забыв о еде. Разобраться с их управлением труда не составило, сложней оказалось подобрать программу – на три четырёхлапых тела, объединённых в целое. Телескопические конечности странных существ раздвинулись, уравняв их в росте с Вадимом. Затем все трое оставили чуланчик и ходко затрусили, один за другим, по затенённым коридорам – навстречу Шершням, уже проникавшим в обширный подвал Дворца. И вела их пара уцелевших вожаков. «Всё же какой облом для любителей авантюр! – подумал Вадим. – Каждое действо должно случаться вдруг, иначе утратит остроту… Другое дело, что после первой же внезапности можно не выжить, – и тогда не потеряют ли искатели впечатлений намного больше?» Достав рацию, он вызвал Гогу. – Загружаемся, – услышал в ответ. – Сколько ещё нам отводишь? – Поспешите – Шершни уже здесь! – сказал Вадим в ладонь. – Я задержу их, сколько сумею, – но тут без гарантий. Дай знать, когда отчалите! – Соколик! – позвал Гога прежде, чем он отключился. – Имей в виду: Дворец нашпигован пластиком. И росичи за ценой не постоят. – Это обязательно? – с неудовольствием спросил Вадим. – Здесь столько народу, Гога!.. – Я-то тебя понимаю, – хмыкнул тот. – Но давить на кнопку не мне. А им вряд ли докажешь, что Шершни – люди. – Хотя бы собак отгоните. Слышишь, умник? – Это – делается. Собачек росичи любят. Специально отрядили двоих. Подберём на опушке. Чертыхаясь, Вадим закрепил рацию на плече. Похоже, сегодняшний день станет для Шершней роковым. С одной стороны это, конечно, радует… Однако на переживания времени не оставалось. Сбежав по широкой лестнице, троица очутилась в низком тоннеле, с другого конца которого накатывалась шуршащая пластиковая волна – Шершни. Двигались они размеренно и безмолвно, словно беляки в знаменитой «психической атаке». Их в самом деле оказалось много: десятки, – будто «король» ударил по Дворцу всеми силами. Развернувшись в цепочку, троица перегородила тоннель, изготовилась к встрече. «Тоже мне, трое спартанцев! – с нервным смешком подумал Вадим. – Фермопилы в миниатюре». Он уже жалел об этой затее, недоумевая, почему не пустил сюда росичей. Что за манера: брать всё на себя? Худший вид руководства! К счастью, Шершни не стали палить: из осторожности или из гонора, – а сразу ринулись в рукопашную. Первыми в бой вступили рядовые, и теперь, с высоты своего нынешнего подъёма, Вадим подивился их неуклюжести. В фехтовальном искусстве они освоили внешний слой, и то через пень колоду. Видно, их в самом деле не планировали надолго: «день простоять да ночь продержаться», – ну, месяц от силы!.. Зато их было куда больше, и все были в доспехах. А если б даже не были – всё равно Вадим не мог гвоздить в полную силу, опасаясь по нечаянности убить. Под напором такой массы защитники пятились, отступая по лестнице. Шаг за шагом их вытеснили в турнирный зал и окружили, пытаясь достать сразу отовсюду. Но ещё раньше троица замкнула внутренний круг, накрыв себя клинковой завесой, сквозь которую не продирался ни единый удар. Шершни бесновались, круша подвернувшуюся мебель, в щепы рубя столы, снося перегородки, – но ничего не могли поделать с филигранной обороной шестирукого и шестиногого существа, вооружённого десятком мечей. Затем Вадим сам надавил на осаждающих всеми тремя телами, увлекая Шершней к двери. А перед ней с натугой разорвал пластиковое кольцо и опять загородил проход, медленно отступая – всё выше, выше. Этаж сменялся этажом, коридоры – лестницами, а те – снова коридорами. Когда ходы делались уже, Вадим брал передышку, доверяя неутомимым «ангелам» прикрывать отход. Затем снова включался, уже не так проворно ворочая одеревенелыми членами. По мысленной карте он следил, чтобы Шершни не обошли с тыла, но те не пытались. Большинство уже отстало от неуязвимой тройки и шныряло по этажам в поисках жертв, но дюжина-полторы следовали за Вадимом, будто повязанные монаршим приказом. С тревогой он ждал появления вожаков, с которыми и свежему непросто совладать, – но Магистры, видно, увлеклись прочёсыванием Дворца. А может, «король» решил поберечь последних «птенцов» и велел избегать Вадима: мало ли, что тот опять выкинет? Наконец рация ожила. – Готово! – сообщил из динамика голос Гоги. – Мы отваливаем. – И мы уходим, – объявил Вадим в рацию. – Сами, не ждите нас!.. Раздражённость Роя нарастала, и Шершней можно было понять. Вот же она, добыча, только что была здесь – ещё запахи не выветрились! И однако никого, хоть шаром покати. Даже архивы успели вывезти. Но у Вадима хватало своих забот, чтобы сочувствовать штурмовикам. Основную задачу он выполнил: придержал Шершней до отлёта вертушки, – теперь следовало подумать о спасении. Интересно, какого чёрта он так рвался наверх, если там никого нет? Не прорываться же обратно через весь дом!.. А троица уже выскакивала на залитую асфальтом крышу – просторную, точно футбольное поле. Следом ломились преследователи, растекаясь вширь. А в вышине, за слоем чёрных туч, нависших над самым Дворцом, слышалось вкрадчивое гудение «ворона». Вместе с «ангелами» Вадим припустил через крышу, набирая фору. Они добежали до края и остановились на карнизе, озирая заросли, начинавшиеся далеко внизу и простиравшиеся до горизонта. Решаясь, Вадим набрал в грудь воздуха. Опять ему сигать в пропасть – да сколько можно!.. А куда денешься?.. Он подал команду, и трое разом расправили ноги, взмывая ввысь, – будто катапультировались. Конечно, «ангелы» резко ушли вперёд, и Вадим едва успел ухватить их за костистые щиколотки, плечами ощутив болезненный рывок. Затем скорости уравнялись, и он разбросал руки шире, чтоб не препятствовать развёртыванию «ангельских» крыльев, больше похожих на плоскости дельтаплана. Как и тогда, у блокгауза, летуны заскользили к земле по наклонной. Только теперь спуск оказался намного круче – благодаря немалому грузу, подвешенному к ногам. Не надломились бы тощие лапы, вовсе не приспособленные для транспортировки тяжестей!.. Но ещё больше Вадим опасался Шершней, высыпавших на крышу. Вот теперь они вполне могут садануть по ускользающей добыче изо всех стволов! И что останется: падать с высоты на раскидистое дерево, ломая ветви? Вряд ли Шершни позволят ему даже это – уж стрелять они умеют, если захотят. А жить-то хочется!.. Вот они прицеливаются. – Гога, слышь? – сказал Вадим в рацию, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. – Раз уж решили взрывать, поспешите! Тогда и я, может, выживу. – И мы того же мнения, – ответил Гога. – «Нам сверху видно всё!» Морща лицо, Вадим вывернул шею, чтобы поглядеть на Дворец. Он был отвратителен себе: честнее было б окочуриться вместе с Шершнями. Они бы и так сгинули, но, по крайней мере, без его участия. А получается, Вадим сам дал команду на уничтожение. Скверная штука – жизнь!.. И тут грянул взрыв. Если росичи брались за что, то исполняли на совесть, – может, даже обратились за помощью к сутерам, поднаторевшим в таких делах. Дворец полыхнул сразу и весь, от подвалов до крыши, не оставляя Шершням ни шанса, – но очень аккуратно, будто заряды направили внутрь здания. И оно провалилось в себя, коллапсируя, как звезда. При этом обломки не разлетелись по сторонам, а взрывная волна, догнавшая Вадима, лишь бережно его покачала, увлекая от опасного места. Всё скромно, по-домашнему, без ненужной помпы. Деревья уже надвинулись вплотную. «Ангелы» вывернули крылья, отчаянно тормозя, и всё равно Вадим врезался в крону с отменной скоростью, не побившись только благодаря латам. Сейчас же отпустил летунов, хватаясь за ветки, и заскользил по дереву вниз. У подножия уже ждали «ангелы», снова сделавшись похожими на лохматых человечков: то ли гномиков, то ли детей. Забавные игрушки – если бы не были такими опасными! Встряхнувшись, Вадим побежал к взорванному Дворцу, сопровождаемый шустрыми малышами. Перед забором уцепился за их жёсткие плечи и легко перемахнул препятствие, с каждым разом делавшееся нелепей. И пёсики сейчас не встречали, а от Дворца остались дымящиеся развалины. Где-то под ними, средь покорёженного бетона и обнажившейся арматуры, погребены последние надежды Роя. И кто остался в нём – один «король» с троицей гардов? «Жука» таки привалило обломками, но, как Вадим и надеялся, всерьёз не повредило. Лишь колпак местами потрескался да злополучную лапу опять выбило из сустава. Повозившись, Вадим вправил сустав, благо опыт уже имелся, и забрался внутрь, отправив «ангелов» в багажник. Осторожно высвободил машину из-под завала и погнал к воротам, прислушиваясь к голосам на дороге, где ждал приземлившийся «ворон». «Жук» подоспел к нему, когда в салон уже загружалась свора ворчащих псов, подгоняемая парой росичей. Внутри и без того было тесно, однако никто не протестовал – собачкам даже радовались, будто домашним любимцам. Княгиня, конечно, расположилась в кабине, заняв место стрелка, и сейчас глядела на подбегающий ходульник, приоткрыв нежный рот. За пилота оказался Гога. Подогнав «жука» к самой вертушке, Вадим вылез наружу и уселся на платформе, свесив ноги. Пока было сухо и не холодно – ни снега, ни дождя. Хотя ветер поверх деревьев всё усиливался. – Нарезвился? – спросил Гога, глядя на него из оконца. – Мечиками помахал, налетался? В жизни всегда есть места… гм… заповедные. – Думаешь, мне хочется? – откликнулся Вадим, поводя ноющими плечами. – Эти утехи для крутарей, а нам лучше глазеть на такое из-за экрана – с уютного дивана да под душистый чаёк. Охота была голову подставлять!.. – Летишь с нами? – спросила княгиня. – Сегодня ты славно потрудился! – И милостиво добавила: – Я распоряжусь, чтобы машину отогнали к Замку. – Может, у вас пианисты завелись? – засмеялся Вадим. – С «жуком» совладать куда сложней, чем даже с «вороном», – я и сам еле справляюсь. А уж чтобы научить других!.. – Кстати, я умею играть, – объявила Лина. – Это и впрямь сгодится? Конечно, дворянское воспитание! – хмыкнул Вадим. Музицирование, танцы… фехтование, стрельба, языки… компьютер. – С тебя и начну, – пообещал он. – Но сейчас меня некому заменить. – Говорят, «незаменимых нет», – пробурчал Гога. – Итак, Шершням каюк? – И переиначил название книги: – «Конец Шершневого Гнезда!» – Гнездо умерло – да здравствует Гнездо! – возразил Вадим. – Помнишь сказку про Дракона? Не вышло бы в этом роде. – «Выпить-то он выпьет, да кто ж ему нальёт?» – Значит, остаёшься? – снова спросила Лина. – Брону что передать? – Мои приветы и поздравления, – сказал Вадим. – Он поймёт, с чем, когда расскажешь подробности. На секунду княгиня надменно поджала губки, затем улыбнулась. И что это значит: тоже произвела странника в шуты? Погрузку завершили, кое-как разместившись, дверцу захлопнули. Немного же уцелело от Дворца – как раз, чтобы загрузить «ворон». Лишь бы на пути не случилось опасной встречи. Уж одна вертушка у «короля» наверняка осталась, а всех Шершней наберётся теперь разве на экипаж – этим машину не перегрузишь. Так что схватка будет не на равных. – Увидите чужого «ворона» – сразу вниз, – предупредил Вадим. – Тогда хоть кто-нибудь уцелеет. – Мы тоже стрелять умеем, – напомнила Лина. – Но не как «король» – он иудейских снайперов за пояс заткнёт!.. И вообще, я плохих советов не даю – вон Гога знает. – Брон уже выслал навстречу пару вертушек. – Вот это правильно. Ну, перо вам в зад – уматывайте!.. Помахав широкой ладонью, Гога бережно поднял машину, заранее готовясь встретиться с ветром, – как и обычно, он просчитывал все варианты. Наверно, и «ворона» поведёт над самым лесом, чтобы не светиться. Бог даст, доплюхает. И тамошняя команда умников примет Гогу, как родного. Забавно будет наблюдать его рядом с Юстианом – близнецы-братья, и только. Один русый, другой тёмный – два весёлых… н-да. Вадим проводил взглядом вертушку, пока она не скрылась за деревьями, затем опять полез в кабину – тем более, с неба начала сыпать колкая крупа. Разбросал пальцы по клавиатуре и снова пустил «жука» шагать по дороге, проигрывая его походку, как мелодию. Вокруг шумел лес, волнуясь от ветра, а сзади, в багажнике, осторожно ворочались «ангелы», шурша перьями. Всё ж Вадим ощущал холодок, слыша за спиной шебаршение складных гномиков со смертоносными лезвиями-когтями, омытыми кровью многих. Сейчас-то они смирные, но случись на пути Хозяин, изнедорезанных, – не возрадуешься!.. Или хватит и Мстителя? Конечно, он оборотень – но такой, который граничит с вампирами. Это не попрыгунчики-вожаки, с коими худо-бедно научились справляться. Этот – почти равен «королю». Ещё и «король», да! – спохватился Вадим. Ежели нагрянет сейчас… У него-то власти довольно, чтобы захватить управление, – как-никак «помазанник божий». Михалыча придавил, а уж с «ангелами»!.. Им лишь бы господин погрозней – тотчас навытяжку встанут! Остановив «жука», Вадим приказал прыгунчикам сложиться и поместил каждого в отдельную нишу, накрепко заперев. По его прикидкам, их напора не хватит, чтобы сорвать здешние замки, – так что с тыла ему ничего не грозит. Хотя бы с тыла… И тут он вновь услышал гул. В первую секунду Вадим подумал, что возвращается вертушка росичей, и удивился: чего забыли? Но, протянувшись к «ворону», распознал «короля», не к ночи помянутого. Наконец тот явился сам, безошибочно выйдя на цель. За прошедшие сутки Вадим попортил Рою немало крови – пора и ответ держать. По-крабьи «жук» устремился с дороги, под защиту крон. Гори всё огнём!.. И вправду, почти сразу с неба ударила молния, запалив первое дерево. Но «жука» под ним не оказалось. Почуяв угрозу, Вадим круто поменял направление – к счастью, мощности машины хватало на такие манёвры. Ещё раз пять Вадим уворачивался от молний, пока не убедился, что по-доброму Шмели не отвяжутся, и не пальнул в ответ. Конечно, Вадим проиграл бы «королю» в состязании на «вытяг», однако целиться умел не хуже и подбил вертушку первым же зарядом, благо та уступала вёрткостью «жуку». Но на землю она скорее спланировала – смешно было надеяться, что такое падение повредит вампиру. Хотя пилота оглушило крепко – хорошо, не убило. И пару деревьев «ворон» изломал вдрызг, а ещё с нескольких нарубил винтами веток. Второй молнией Вадим покорёжил ему пушку, третьей заварил дверцу – больше из любопытства, чтобы проверить силу «короля». В следующий миг тёмный колпак «ворона» будто взорвался, и в брызгах пластика наружу вырвалась шипастая фигура. Двигалась она столь стремительно, что почти растворялась в воздухе. И, конечно, «король» не собирался убегать, а желал завершить поединок, начавшийся прошлой ночью. Ну, сейчас он покажет, где зимует кузькина мать!.. Секунду повозившись, Вадим вынул плазмомёт из креплений и примерил к рукам: ну да, годится. А вот теперь повоюем! Это походило на размен фигурами. Правда, пока большим жертвовали Шершни. Мы вам старый Дворец да хромой ходульник без стрелялки, а уж вы положьте-выньте и Гнездо, и всех «воронов» с «жуками», и вожаков полный состав, и пешек поболе, то бишь живой… гм… силы. С оружием на коленях Вадим расселся в крутящемся кресле, лёгкими толчками ног отслеживая перемещения «короля». Может, тот и сумеет продраться сквозь колпак, но при этом неминуемо напорется на смертоносный заряд, пущенный в упор. А приказать Вадиму было не в вампирской власти – он же не Михалыч! Да и тот нашёл способ обойти заклятие «короля»… Ну, побегай, побегай. У меня терпения хватит. – Поговорим? – предложил вампир, возникнув против Вадима. – Ага, самое время! – со смешком откликнулся тот, направляя на него плазмомёт. – Это что, по сценарию положено? Внешне «король» мало отличался от прочих Шершней, и лишь немногие могли оценить его мощь. Большинство просто подчинялось, не рассуждая. Однако сейчас вампир выглядел странно, будто не в фокусе, – в любой миг готовый исчезнуть, раствориться в воздухе, «как струйка дыма». А каково следить за ним при форсаже? – Положим, ты выиграл, – признал главарь. – Партию, но не матч. – Вначале ты и такого не допускал. Теперь будешь доказывать, что это случайность? – А ты, конечно, так не считаешь? – А мне лишь и остаётся, что играть дальше. Вдруг повезёт ещё разок-другой-третий?.. Тогда, как Суворов, сошлюсь на умение. – А если не повезёт? – Хуже-то не будет, верно? Я ведь знаю всё, чем вы можете прельстить! – И? – Как-то не греет. – Это лишь твоё мнение, – возразил Шершень. – Ну и ещё немногих. Вас меньшинство! – Как будто вы способны оставить в покое таких, как я! – хмыкнул Вадим. – Вы принуждаете нас защищаться! Главарь опустился на поваленный ствол, демонстрируя доверие, и даже стянул с головы ребристый шлем. Лица Шершневых вожаков оказались грубыми слепками с этого. Пожалуй, вампир был красив: тонкий нос с горбинкой, изящные скулы, пронзительные длинные глаза. Если б не они, Шершень вполне сошёл бы за актёра, обречённого играть благородных принцев. И голос для этого подходил – звучный, насыщенный, истинно монарший. А как у «короля» насчёт клыков? – Значит, нет смысла покупать тебя сладостью власти? – спросил он. – Лучше расскажи, чем приходится за неё платить, – откликнулся Вадим. – Вот лично ты кому лижешь зад? Бестактностью вампир пренебрёг. – И запугать тебя нечем, – продолжал он задумчиво, – раз более всего тебя страшит зависимость. Что же остаётся? – Ну наконец – и ты понял, – хмыкнул Вадим. – Да ничего! – А хочешь, тебя выпустят за Бугор? – Со всеми желающими? Вы ж зачахнете в несколько дней. Из кого кровь-то сосать – из ходячих мертвецов, что останутся? Вам нужна кровь живых! А один я не уйду. – Ну да, у тебя же совесть! – заметил Шершень словно бы даже с сочувствием. – Очень неудобоваримая штука, насколько я помню. – И честь, – добавил Вадим. – И долг. И друзья, которых я люблю. И женщины, которые любят меня. А что есть у тебя, кроме Силы? Про власть не поминаю – ты её растерял. Хоть кто-то уцелел в твоей Пирамиде? – Ну, собрать новую – не проблема! – Вряд ли успеешь. Ты – отработанный материал. Персонаж, который уже отыграл своё. – Ты уверен? – Будто сам не понимаешь, в каком дерьме оказался! Ты же провалил что только можно, остался без всего… – Благодаря тебе, – вкрадчиво вставил Шершень. – Неважно, – отмахнулся Вадим. – Свалить вину не удастся – даже не пробуй! Вот что б ты сам сделал на месте хозяев? Уж ты знаешь, как поступают с проигравшими!.. – Уж я знаю, – согласился тот. – «Пусть неудачник плачет!» Или платит? – Он обречён, – подтвердил Вадим. – Закон мафии: ты не убил – тебя убили! Ещё один прокол, и тебе каюк. Ты и так засветился – ведь не время ещё? – Это потому, что на моём пути всегда встаёшь ты. – Судьба! – посетовал Вадим. – А может, мной решили пожертвовать, – предположил Шершень. – Как думаешь, умник? Может, я лишь вызывал огонь!.. – Так радуйся! – съязвил Вадим. – Твоя гибель послужит господину. – Во всяком случае, дело оказалось провальным. И теперь пришло время платить – мне первому. Или дадут ещё шанс, как по-твоему? – Ну, если принесёшь мою голову на блюдце… Хотя, боюсь, и тут не выйдет. А третьей нашей встречи тебе не пережить – такое у меня предчувствие. – Хочешь меня убить? – спросил вампир. – В чём же дело? Давай! – Не хочу – придётся. Больше-то некому? – Твой лесовик лихо меня объегорил! Оказывается, и в Пирамиде возможен люфт. Не думал над этим? – Думал, а как же! Только Михалыч-то в неё ещё не вошёл, удержался на самом краю. А если уж вступил – всё, обратного хода нет!.. – Страх и голод, – сказал вампир. – Вот что нами движет! А ещё власть. – Когда поймёшь, что бояться поздно, – спросил Вадим, – как себя поведёшь? Когда с тобой захотят расправиться свои же. – Хочешь меня напугать? – спросил вампир. – Не старайся. Большой Ужас не переплюнуть ерундой. – Занятное у вас разделение – по силе. И каждый уровень выше предыдущего втрое. Вы троечники, да? А кто ещё настолько любит власть! – В твоих построениях ошибка, – заметил Шершень. – Ведь это мы наделяем «птенцов» Силой. И коэффициент выбираем сами. Втрое, впятеро – как захотим. – Наверно, вы можете сделать из серка Мстителя, – возразил Вадим. – Но серком тот должен стать сам. Исходный уровень тоже важен. Вот ты среди вампиров слабак – так, едва дотягиваешь. Подумаешь, дверь вышибить да юнца подколоть!.. А из Мстителей прорастут чудовища. Я не прав? – Тебе-то и меня много. Выйди, проверь! Усмехнувшись, Вадим продолжал: – И оборотни под тобой плохонькие… были. Лишь и умели, что переключаться на форсаж. А обретать новое качество – шиш. Куда им до Мстителей!.. Интересно, этих-то какой вампир плодит? И вампир ли? – Ты быстро растёшь, – заметил Шершень со странной улыбкой. – С одной стороны, это пугает. Но когда бояться станет поздно… – Тебя как зовут, «король»? Перед поединком положено называться. – Зови меня Бонд, – после паузы откликнулся тот. – Джеймс Бонд? – ухватился Вадим. – Четырёхбуквенный, значит. Случаем, Бондарю не родич? Хотя тот рангом выше – по крайней мере на букву. А над ним ещё две ступени, да? Или три? – Есть вещи, – медленно сказал вампир, – от которых лучше держаться подальше. Для собственного блага. – А то что – убьёшь меня? Ты уже пробовал. – Ты не понимаешь, на что посягнул. Если за тебя примутся Высшие, любой кошмар покажется ерундой! Кажется, «король» искренне старался Вадима предостеречь: не потому, что испугался за него, – скорее за себя. Вот так нечаянно сболтнёшь лишнее… Или с умыслом? – Ты вообще-то из здешних? – спросил Вадим. – Или пришлый, как зверьё? Или на этом уровне вас вперемежку? Конечно, пришлые рангом выше!.. Не обидно, а? Не говоря о том, что чужаки примутся устанавливать тут свои порядки, и от вас в итоге не останется ничего! Он уже зацепил чужое сознание и регистрировал реакцию вампира получше любого детектора лжи. Тому даже не надо было отвечать – достаточно и того, что Шершень слышал вопросы. – Какой у тебя стаж? – продолжал наступать Вадим. – Три года, пять… двенадцать? Кто над тобой: Бондарь, Ферапонт… – Я сейчас уйду, – предупредил «король». – Если не замолкнешь. – Ну да, – не поверил Вадим. – Уйдёшь, как же!.. А где твоя прощальная речь? – Ты ещё не понял, почему мы столкнулись? Думаешь, случайность? – Да нет, просто оба оказались на острие. – Нас связывает больше, чем думаешь. Не один ты ходил в ангелах, да только многие – пали. Когда-то и меня считали «чистым, гордым, вольным»… Не оправдал. – «И знали рай в объятиях» твоих? – взъярился Вадим. – Ты на кого намекаешь, урод? Откуда ты взялся, где твой дом? – «Дома у нас печальны», – с той же усмешкой сказал Шершень, будто откликнулся на пароль. – У обоих. Не хочется возвращаться, верно? «И ужасом той мёртвой пустоты…» Но Вадим уже восстановил хладнокровие. – Даже если не врёшь сейчас, сравнение хромает, – заметил он. – Бедняга Вальсингам потерял свою любовь, а ты – предал! – Я завис над бездной, – возразил «король». – Никто не любит Шершней – даже те, кто их насылает. – Любви тебе недодали? Ещё один обделённый!.. Видно, очень боялся продешевить, всё норовил отдаться подороже – вот и остался на бобах. Говорят, испытания закаляют сильных. Но ты оказался слаб. – Брат мой, ради бога, – мёртвым голосом сказал вампир, – оставь меня… – «Ступай за мной!» – велел Вадим, особенно не надеясь. И тут «король» снова бросился, выхватывая мечи, – точно подхваченный смерчем. Вадим предвосхитил его атаку, наискось рубанув перед собой серпастой «жучьей» лапой, будто компьютерное чудище. Он и впрямь ощутил себя «жуком», на секунды слившись с машиной, и такой симбиоз оказался убийственным. Вампир, правда, успел отскочить, но ещё чуть, и удар развалил бы его надвое. В следующий миг «король» метнулся прочь и исчез за деревьями. Мгновения спустя он уже вырвался за пределы мысле-облака, и сколько Вадим ни тянулся за беглецом, достать не смог. «А если Бонд не врал? – подумал он. – Тогда мы с ним и впрямь братья по несчастью – вот смеху-то! Ах, Эва, Эва…» Отложив плазмомёт, Вадим вновь взялся за управление. Конечно, он не мог тягаться прытью с «королём» – но этого и не требовалось. Быстротой мысли Вадим не уступал вампиру, а следить за ним мог через облако. И каждое движение его пальца во много раз ускорялось и тысячекратно усиливалось лапами «жука», делая его опасней любого существа – во всяком случае, из известных. Получается, ходульник – идеальное средство для охоты на вампиров, если располагаешь облаком! Как же Вадим сразу-то не допёр? Без труда взяв след – прямой, как полёт стрелы, – он потрусил за «королём», мало-помалу набирая скорость. Странно, но уводил тот не к Городу, а наоборот, всё глубже в лес. Уж не решил ли вампир сбежать за Бугор? Но не прошло и часа, как след «короля» оборвался, упёршись в высоченную бетонную стену, плавно изгибавшуюся по окружности. Перебраться через такую «жук» бы не смог, а вот вампир её просто перепрыгнул. И укрывалась за ней одна из сель-коммун, о которых Вадим до сих пор только слышал. Неудивительно, что охраняемые блюстами обозы отошли в прошлое. Сюда не добрались бы и бронированные колёсники крутарей. По сути дороги не осталось. Только заболоченная прореха в кольце одичалого леса указывала на место, где она когда-то пролегала. Да ещё ворота в могучем периметре, ограждающем поместье. Протянув к их верху пластиковую лапу «жука», Вадим нехотя выбрался на воздух, одной рукой придерживая под мышкой спасительный плазмомёт. По созданной дорожке взбежал на ограду, где простоял долго, созерцая открывшийся пейзаж. Кроме нарядной трёхэтажной усадьбы внутри периметра обнаружились странного вида бараки, похожие на гроздья осиных гнёзд, и ряды длинных грядок, засаженных растениями с мясистыми стеблями и листьями, больше похожими на оладьи. Или то были плоды? Вообще всё это смахивало на плантацию, как Вадим её представлял. Значит, тут были и рабы, и надсмотры… даже плантатор! То-то, что были. На сей раз у «короля» оказалось достаточно форы, чтоб обрубить все концы. Плантатора, как самый ценный кадр, он увёл с собой (может, и ещё кого), а нескольких надсмотров, на свою беду знавших лишнее, попросту изрубил в капусту, загнав в подвал. Наверняка и в здешних архивах не стоило копаться: выбрано вчистую. Из всех свидетелей уцелели только рабы – спасибо и на этом. Хотя вряд ли они знали много. Во всяком случае их ценность перевешивала знания, иначе бы Шершень не постеснялся. Как видно, ульи рабов хорошо прогревались за день, собирая тепло в срединной трубе, а с вечера закупоривались, остывая до самого рассвета. Ночлежники загружались в ячейки ногами вперёд, а вблизи голов создавалась вентиляция, не выстужавшая норы. Куда более подходящее жильё для нынешнего климата, чем привычные бетонные клетки! Может, подобные же людятники планировались и для трудяг со спецами? Зачем им больше-то? Роскошь развращает. Рабы уже спали, расфасованные по ячейкам, и только с десяток оборванных, припорошённых снегом фигур, в большинстве женских, неприкаянно слонялись меж бараками, чвакая ногами по мёрзлой грязи. Наверно, то была дворня, изгнанная из усадьбы и оглушённая нежданно свалившейся волей. А раз «король» не порубил её заодно с надсмотрами, спрашивать было без толку. Только и знали: поднеси, убери, задери подол, наклонись!.. Кроме понятной тоски по тёплому углу Вадим ощутил в каждой из них унылый голод – из-за ночного переполоха бедняг не успели покормить. Вдобавок по многочисленным лужам уже шныряли пиявки – не столь опасные, как их подбугорные сородичи, однако очень неприятные для голоножек. Потерянно озираясь, дворовые сбредались к усадебному крыльцу, с ожиданием поглядывали на высокого гостя, одетого и вооружённого, словно инопланетянин. Конечно, это не по-людски, но Вадим не мог побороть брезгливость. Они ведь даже не были под заклятьем – просто растеряли достоинство. Сторонясь их заискивающих взглядов, Вадим спрыгнул на пластиковую тропинку, проложенную над грунтом, прошёл к усадьбе, выверенным пинком распахнул створки парадной двери. Затем махнул повелительно рукой: мол, все за мной! – и вступил в просторный холл, из которого выстланная ковром лестница уводила в верхние этажи. Наставив перед собой плазмомёт, Вадим стал подниматься, прощупывая мысле-облаком помещения. В доме было пусто, если не считать трупов в подвале. Для надёжности обойдя все комнаты, Вадим собрал в подвернувшееся лукошко немногие остатки съестного и снёс оголодавшей прислуге. Делить не стал – ещё не хватало! Из всех этих затурканных особ Вадиму приглянулась тощенькая смуглянка с голыми плечами, явная иноземка, – на ней он и задержал взгляд, прежде чем снова отправиться наверх. И совершенно напрасно, как выяснилось чуть позже. Был тут ещё один незаурядный экземпляр, но совсем на иного ценителя. Её лицо было простым и бездумным, как сама пустота, а груди столь обширны, что едва умещались на крепком торсе, и так свисали под собственной тяжестью, что со стороны казались верхом вздымающегося живота. (Попробуйте навесить на себя пару арбузов! Никакой лиф не вернёт их на место – нужен домкрат.) Похоже, этим бюстом красотка и заслонила хилую иностранку от посягательств здешнего племенного бычка, плантатора-коммунара. К счастью, у него оказались другие вкусы, нежели у Вадима. А вампир всё же наследил. То ли опять недооценил преследователя, то ли не очень старался. Внутри камина (кстати, действующего) Вадим обнаружил лифт, ведущий глубоко вниз, под разветвлённый подвал, в длинную комнату, похожую на небольшой склад из-за развешанных по стенам полок. В дальнем конце мерцала крышка, прикрывая вход в зеркальную трубу, живо напомнившую Вадиму лабиринт из его потусторонних видений. Туда, вероятно, и ретировался здешний помещик, увлекаемый «королём». По этой же трубе поставляли в коммуну насущное, включая рабов, и по ней уходил в Крепость урожай, контейнер за контейнером. Конечно, пневмопочта – давнее изобретение, но здесь оно обрело вторую жизнь. Заперев люк на все засовы, Вадим вернулся в залу, убранную с той же патриархальной роскошью, какую он оценил ещё на входе. Места здесь вполне хватало для этих раскидистых кресел и диванов, кушеток и пуфов с пышными сиденьями, огромных столов на гнутых ножках и пушистых ковров, уложенных поверх паркетного пола. Но более остального Вадиму приглянулся камин – вот чего всерьёз недоставало в современных квартирах! Расслышав робкое царапание в дверь, Вадим скользнул к ней и распахнул. Перед входом стояла, зябко обхватив себя руками, давешняя смуглянка в декольтированных лохмотьях и сосредоточенно тёрлась подбородком о собственное плечо, почти готовая зарыдать. Походила она то ли на индианку, то ли на бирманку, то ли и вовсе на индонезийку. Хотя покрой платья больше подобал латиноамериканке. Или цыганке, какими их представляли в кино. – Что? – негромко спросил Вадим. – May I come in? – прошептала девушка через силу. – What for? После паузы она решилась: – I may sleep with you. – But I can’t! Она впрямь была иностранкой, завезённой сюда ещё малышкой. Кажется, даже мелькала недавно по тивишнику – с песнями и плясками из индийских фильмов, столь почитаемых в народе. И как обхаживали её эти годы, если даже не обучили туземной речи!.. Теперь сия экзотика показалась на Студии чрезмерной, и чудачку вышвырнули на обочину, как многих прочих. Вадим ещё раз оглядел гостью – от сбитых маленьких ступней, по щиколотки вывоженных в слякоти, до спутанной чёрной гривы. Девушка и поныне так старалась расправить гибкую спину, что даже слегка оттопыривала задок. Впрочем, смотрелось это симпатично. Он покачал головой, удивляясь её смущению. – What's the matter, honey? – спросил. – Is that the first time? – Yes, – призналась она тихо. – Because you – kind man. – В хорошие руки, да? – фыркнул Вадим и выругался чуть слышно. Делегировали её сюда, что ли? От здешней челяди новому господину – самый свежачок! Только сейчас доставили в посылочной капсуле, ещё ополоснуть не успели… Или сама додумалась? – Ну, заходи, – сказал он и перевёл: – Come in! Всё-таки пришлось взять её за руку и – покорную, с понурой головой – отвести в ближнюю ванную, которая и впрямь по ней скучала. – Разберёшься? – спросил Вадим. Машинально она кивнула. Памятуя о стыдливости бангладешских крестьянок (при наводнениях умиравших от голода в кустах, лишь бы не показаться на людях голышом) и целомудрии бирманских студенток (во время путчей десятками выбрасывавшихся из окон, лишь бы не достаться солдатне), Вадим оставил гостью одну, чтобы заняться своими делами. Но когда вернулся, она сидела на пятках в пустой ванне, дрожащая и съёжившаяся, бессмысленно прижимая к груди скомканное платье – собственно, единственную свою одежду. Тихонько чертыхнувшись, Вадим поставил перед ней таз, сунул в руки мыло. Механически девушка принялась за стирку, благо процесс, видимо, оказался знаком; а он включил на полную душ и стал её мыть, стараясь только не заходить за некую весьма условную грань. Бедняжка не возражала. Стыдливости в ней обнаружилось немного – по крайней мере, сейчас. Как насчёт целомудрия? Когда сошли первые грязевые потоки, Вадим уложил гостью на дно ванны, быстро наполняющейся горячей водой, и двинулся по второму кругу, теперь промывая набело. Конечно, справедливости ради следовало таким же образом обслужить публику, зябнущую в вестибюле, а затем и всех плантационных рабов. То есть соблюсти принцип: всем или никому! Проблема в том, что из всей прислуги Вадиму приглянулась лишь эта малышка. – Ну-с, – сказал он затем, – Go to bed. Sleep так sleep. Настал час расплаты! Ему в самом деле требовалось вздремнуть – хотя бы с часок. За сегодня уже столько случилось! Суточная норма выполнена, даже с превышением. Так же покорно «бирманка» подставилась под полотенце, коим её энергично растёрли, и пошлёпала в спальню, кончиками пальцев неся перед собой почти сухое платье (которое Вадим столь же энергично отжал, едва не разорвав надвое). Аккуратно повесила его на спинку кресла и юркнула под одеяло, будто вспомнив наконец о стыдливости. А может, ей стало зябко: всё ж здесь не Бирма! Натянув одеяло до подбородка, смуглянка с ожиданием и опаской уставилась на Вадима, почти достающего макушкой потолок. И сам он показался себе громадным бледным валуном, чуть ли не айсбергом, грозящим обрушиться на темнокожую кроху. Ну да, щас!.. – What's your name? – спросил Вадим. – Uma, – шепнула кроха. – Спи, Ума, – велел он. – Bye-bye, сладкая, «глазки закрой». Конечно, я гурман, но не людоед. Let's sleep on it. Когда он вернулся после душа, девчушка и впрямь заснула, свернувшись калачиком. А только Вадим лёг рядом, как она безотчётно прижалась к его жаркому боку, уложив голову ему на грудь. Большего Вадиму не требовалось. Живая душа рядом – что ещё? Как Ума нуждалась в его тепле, так и Вадиму надо было делиться. А снились ему давние подружки и странные с ними отношения, затеваемые на новом витке, после долгой разлуки. Господи, к чему мне забытые проблемы! – негодовал Вадим даже во сне. Мало нынешних? Но не просыпался.Глава 2 НОВЫЕ ПОРОДЫ
1. В лесу прифронтовом
Едва забрезжило, Вадим разбудил смуглянку Уму, сладко разомлевшую в его жаре. Нагишом она и вовсе напоминала диковинного зверька, очаровательную обезьянку – со скуластым личиком, большими блестящими глазами, тупеньким носом и пухлым ртом, бесшёрстную, но гривастую, на гибком смуглом теле которой розовели только ладони и подошвы. И как это Бату пропустил, не прибрал «бирманку» в свой гарем? Хотя, если разобраться, у Вадима гарем не меньше – ведь столько крючочков разбросано! Только и отличий, что у него все гуляют на воле, а не сидят под замком, и сам он не решается никого тронуть. Зато какие кобылки: одна другой краше!.. Уж любоваться имею право? Он опять пропустил Уму и себя через душевую, сунул девушке высохшее платье. Затем, уже одетую, провёл через вестибюль, мимо спящих вповалку дворовых, и дальше, по заиндевелой скользкой дорожке, – к самым воротам, где покорно ждал ходульник вместе с безропотными «ангелами», запертыми в нишах. Подбросив им фруктов, Вадим опустился за пульт, а в соседнее кресло усадил испуганно озирающуюся голоножку. Оставлять плантатору эдакий свежачок он не собирался. Хватит с него историй про насилия над малолетками!.. Сориентировавшись по мысленной карте, Вадим снова пустил «жука» через лес, втаптывая в грязь свежий снежок. Он старался не ломать разросшийся кустарник, не царапать стволы, но временами заросли сгущались настолько, что приходилось идти напролом. И даже тогда Вадим почти не снижал скорости – всё-таки для глухомани лучшего транспорта трудно желать!.. Собственно, ходульник и создан для диких мест. Через час с небольшим они прорвались сквозь последние ветки и выскочили на знакомую поляну, слегка припорошённую белизной поверх травы. Впервые Вадим наблюдал блокгауз ранним утром, в косых и уже тёплых лучах восходящего солнца, быстро рассеивающих ночные тучи. И смотрелся тот даже уютно. А прозрачный воздух бодрил и взывал к здравомыслию, убеждая, что недавние кошмары лишь привиделись. Без обычной опаски Вадим подъехал к дому. Помахав рукой Оксане, по пояс высунувшейся из окна, он оставил «жука» и вместе с Умой прошёл в калитку, с любопытством озираясь. Нынче здесь оказалось непривычно людно: знакомые фигуры мелькали не только в доме, но и на крыше, и в ближних кустах. Как ни рано поднялся Вадим, эти ребята сегодня не спали вовсе, полночи продираясь через захламлённый лес. Добрались они сюда на двух бэтрах и от самого Замка вели за собой кабель, одетый в пластиковую оболочку – столь прочную, что её не повредил бы даже взрыв. Под землёй росичей сопровождал «скалогрыз»: жутковатый проходческий механизм, похожий на метровую гусеницу, – за которым, по проплавленной зеркальной норке, тащился кабель, словно нитка за пауком. Причём скоростью машина не уступала бэтрам, ехавшим поверху. В числе прочих полезных вещей «скалогрыз» был обнаружен в Гнезде, набитом добром, словно сундук, который волны прибили к необитаемому острову. Как видно, росичи решили превратить блокгауз в один из своих форпостов. Даже несколько компов сюда доставили, и теперь пара сварливых технарей под суетливым руководством Тима устанавливала их в кабинете Михалыча, оборудуя пультовую. Четвёртый спец, седовласый и тощий Конрад, с головой ушёл в модернизацию страж-системы, слоняясь по окрестностям в сопровождении насторожённого крутаря. На новых гостей технарь даже не взглянул. Правда, невиданный ходульник, затормозивший вплотную к дому, на секунду привлёк его внимание. Но подробный осмотр Конрад отложил на потом – видно, за вчера насмотрелся всякого. Вообще все тут были при деле, исключая разве самого хозяина и гиганта Гризли, разомлевшего в обществе здешних прелестниц, Оксаны и Милицы (два облачённых в сарафанчики тела при одной участливой душе). Расположились они в той же светлице, за памятным столом, предаваясь чинному кофепитию под роскошные выпечки. Ассортимент их ещё расширился – наверно, благодаря Милице, привнёсшей в дом новые рецепты. Нагрянувшего Вадима, предваряемого оборванной, но чистенькой смуглянкой, встретили радостно. Даже угрюмый Михалыч пробурчал что-то одобрительное. – Растёт женское поголовье! – приветствовал Гризли его спутницу. – Да все такие славные!.. Всё-таки не зря он считался первым росским витязем – первым по стажу и по силе. Гризли сделался ещё массивней, уже едва умещаясь внутри доспехов. По росту запас оставался, но шириной богатырь доставал серков. Видимо, при захвате Гнезда он сцепился с Шершневым вожаком. Конечно, тот сумел отбиться, но ведь и Гризли выжил!.. Вот, теперь осваивает новую полку. – Да уж, славы Уме не занимать, – подтвердил Вадим, вдвоём с «бирманкой» подсаживаясь к столу. – Но всё преходяще, увы. Радушная Оксана кинулась их обслуживать, шлёпая по строганому полу босыми ногами. Быстро расставив чашки, наполнила их дымящимся кофе, придвинула к гостям вазы с печеньем. И сама подсела ближе к Вадиму, с удовольствием потчуя новыми сортами, беззастенчиво прижимаясь к его руке юной грудью. Кажется, она уже почитала Вадима за родича – то ли старшего брата, то ли любимого дядю. Или это в ней женственность пробуждается? – Эк тебя привечают! – позавидовал Гризли. – Даже скандала не закатили… Не спать! – вдруг рявкнул он в сторону кабинета. И подмигнул Вадиму: – Ну, публика – перекуров больше, чем работы! А уж задницу лишний раз оторвать… В его глазах мерцали горячечные огоньки, словно у начинающего безумца. И очень он напирал на бутерброды. Гризли всегда был не дурак поесть, а нынче и вовсе открылся жор. Как у прочих витязей, его сознание уже заполняло тело, жёстко контролируя каждый орган, управляя, подхлёстывая. И плотности в этом эфирном двойнике прибывало с каждым часом – будто подрастал младенец-богатырь. Эдак и своему прототипу Гризли вскоре на руках растолкует, кто тут царь зверей. По старой памяти Бэк попробовал было на него гавкнуть, но гигант рявкнул в ответ с такой силой, что бедный пёс даже присел, будто от акустического удара. Зычностью и густотой это смахивало на львиный рык, а собаки, как известно, чтят громогласных. – Лина доплюхала нормально? – спросил Вадим. – Никто не выпал по дороге? – Всё путём, – заверил крутарь. – Шлёт приветы. Слава богу, Брон не ревнивый. Или ему не до того – столько суеты!.. Спим урывками и не хочется – на таком все подъёме. – Ну, неделю вы на этом подъёме продержитесь… ну, две… – Больше не надо, – уверенно сказал Гризли. – Всё решится раньше. В самом деле, через пару недель можно спокойно впадать в спячку – «поезд ушёл». – А ты сам – как? – поинтересовался Вадим. – В смысле? – Растёт моща-то? – «Сама пошла», – похвастал Гризли, ухмыляясь во всю ширь мясистого лица. – Будто на дрожжах. А помнишь, как мы вкалывали, чтобы сдвинуться на чуть? Голову кружит, сердце ёкает, суставы трещат, самого шатает. И прикидываешь: то ли прорвёшься к новой силе, то ли окочуришься. – Чаще заканчивалось компромиссом, – вставил Вадим. – Болячка или травма – и начинай разбег снова. – Зато теперь только успевай считать килограммы!.. – И много набрал? – Да ну, о чём говорить! – ответил гигант, явно кокетничая. – Разве это вес? Действительно, даже кресло пока выдерживает. Хотя не каждое. – Ем теперь раз в день, – добавил Гризли. – Но уж с утра до вечера. И всё равно не хватает. Где бы разжиться приличной кормёжкой? Свежатинка – и то проблема. – Свежатинка – это что? – Мясо, – пояснил крутарь. – Пока оно свежее, сочное – оно живое. А завяло – всё. Есть надо живую пищу. – Живую им подавай! – проворчал Вадим. – Скоро и впрямь станете пожирать зверей, срезая ломти с живого. – Николь, говорят, пробовал. А я не могу – с души воротит. – Твоё счастье: душа есть. А за своим карлой приглядывайте – как бы не перевернулся. – Это как? – Как перевёртыш. Повадки у него, точно у оборотня, и чем дальше, тем заметней. – Ну, ты суров! – хмыкнул Гризли, однако задумался: видно, у самого копились подозрения. Правда, процесс этот давался ему трудно – другая специализация. – А знаешь, какой продукт в природе самый белковый? – Какой? – послушно спросил гигант. – Саранча, – ответил Вадим. – Ну, ещё пауки. Семьдесят процентов протеина! – Ну да! – развеселился Гризли. – Это что ж мне, за каждым паучком гоняться? – Он даже фыркнул, представив картинку. – Хотя… И здоровяк опять наморщил лоб, наверняка вспомнив про исполинских пауков подземелья, живущих колонией. Ну, твари, стерегитесь! Если крутари войдут во вкус… – Старый, да ты параноик! – Вадим укоризненно покачал головой. – Нельзя зацикливаться на одной идее. Для равновесия нужна ещё парочка, иначе крыша поедет. Может, живописью займёшься? – Ага, щас! – хохотнул Гризли. – Я не шучу. Погонишься за одним зайцем – это ж какой прокол, если упустишь! А так: сменил направление – и ни обвала тебе, ни депрессии… Знаешь, когда кончается жизнь? – Ну? – Когда смысл теряется. Тогда рушится здоровье, опускаются руки и прочее… А то и сам головой в прорубь. Так лучше уж иметь их парочку. – Рук? – с тем же смешком спросил Гризли. – Или прочего? – Смыслов, – ответил Вадим серьёзно. Он по себе знал, как затягивает гонка за силой. Для нормального мужика такой азарт покруче любой игры, сколько б ни было ему лет – 16 или 60. Когда начинается «путь в неведомое», забываешь обо всём. Ночей не спишь, всё повторяешь в уме объёмы и веса, достижимые через месяц, два… через год. (Ну, через год ты уже Геракл!) Сравниваешь себя с признанными силачами. Подбираешь упражнения, планируешь комплексы, рисуешь таблицы, чуть ли не диаграммы. Мысленно прокручиваешь движения, невольно наливаясь жаром, будто и впрямь тужишься. Так нафантазируешься до тренинга, что, когда добираешься до «железа», сил уже не хватает. Ну, ладно… – Как поживает селянка? – спросил Вадим у хозяина. – Не тоскует по своим? – У нас, поди, не хуже, – повёл плечами тот. – А тосковать ей, в общем, и нечем. В его взгляде, брошенном на Милицу, Вадиму почудилась нежность. «А что, в самом деле? – подумал он. – Молодуха справная, в самом соку. К тому ж покорная, несуетная, слова лишнего не проронит. И связывает их смерть да воскрешение – прочнее уз нет. А что без души – так сколько их!.. Может, такая и нужна затворнику, „чтобы спокойно встретить старость“? Дочка-то скоро упорхнёт, судя по всему. Ей уж тесно тут». Из кабинета выскочил Тим, распаренный руганью с подчинёнными. – Ага, и ты здесь, – отрывисто сказал он, увидев Вадима. – Ну дык!.. А твои бабы где? – Вот, она взамен, – кивнул тот на Уму. – Рекомендую. – Господи, везёт некоторым! – воскликнул щупляк. – Ведь постоянно вокруг вьются, как над дерьмом!.. – Это ты – муха навозная, – возразил Вадим. – А бабочек тянет к нектару. Сюда-то зачем припёрся? – Так в Замке скукота! Девочки уж разобраны, вы с Кирой запропастились. У творцов крыши вразлёт, а Власий к вечеру и вовсе наклюкался – где только раскопал? Подтащив стул, спец втиснулся между Вадимом и Умой и налил себе кофе, сперев у Михалыча освободившуюся чашку. Притянул поближе вазу с печеньем. – И не страшно было ехать? – Полдня боролся с собой, – признался Тим. – Потом кто-то из нас победил, и вот я тут! – Победитель! – фыркнул Гризли. – Видели б его, когда мы подстрелили кикимору! Забился в угол, глазки закатил, окутал себя какой-то мерцающей дрянью – сам чуть не задохнулся… – А на кой ляд было затаскивать её в кабину? – огрызнулся коротыш. – Господи, такое в страшном сне не привидится! У меня даже ноги отнялись… – Что ты за мужик, – пророкотал Гризли, – если собственными мослами распорядиться не можешь. Хочешь, чтоб за тебя управились чужаки? Уж своего Зверя гигант содержал в такой строгости, что никакой вампир не сумел бы вмешаться. – Я не мужик, – кисло возразил Тим. – Я нормальный цивилизованный мужчинка, коему ни к чему скакать по лесам и болотам, добывая пропитание. Я сапиенс, понимаешь? А сапиенсы отличаются от зверья мозгами, а вовсе не мышцами! – Спецы! – с презрением сказал гигант. – Умники!.. Кабы не мы, запаршивели б в своей Крепости. Или слонялись сейчас по помойкам, кормясь объедками. У вас мозги настроены на безделье. Ежели вас не подхлёстывать, сыщете сотню причин, лишь бы не дёргаться. Хоть бы разобрался со своими фокусами – а может, ты готовый маг? – Типун тебе… – испугался малыш. – Говорю ж: я нормальный! Мало что выскочит с перепугу? У меня и справка есть. Никаких отклонений, понял? – А тебе трудно попробовать? Что ты теряешь!.. Или боишься лишний раз задницу от стула оторвать? – Передай своему громиле, – сказал Тим Вадиму, – что, когда у одного помершего силача взвесили мозг и бицепс, – оказалось, бицепс весит больше. – Передай своему задохлику, – лениво откликнулся Гризли, – что у него тоже зад наверняка тяжелей головы. И о чём это говорит? – А ведь мускульные нагрузки и впрямь угнетают работу мозга, – поддел Вадим богатыря. – Думаешь, почему пролетариат такой организованный? – И что? – не растерялся тот. – Мало у нас умников? Вот пусть они соображают! – Да вишь, беда какая: соображать-то они вроде умеют, и даже чудеса иной раз удаются, однако трудиться разучились напрочь. А ведь как ругали Крепость, что не даёт развернуться! – Бедняги, – хмыкнул крутарь. – Сдалась им эта воля!.. Они-то хотели той же клетки, только чуток пошире. Вот и опешили теперь. В этот момент в комнату вступил Конрад. Молча прошёл к столу, сел на свободное место, рядом с Гризли и напротив Тима, и зацепенел, терпеливо ожидая, пока обслужат. Увидев троицу вместе, Вадим поразился, сколь далеко разошлись породы – будто разные виды. Колоссальная фигура Гризли вовсе не казалась грузной, каждое его движение удивляло лёгкостью и было выверено до миллиметра. Гигант был насыщен энергией, однако держал её в узде – ни лишнего жеста, ни пустого слова. Зато Тим суетился и дёргался, как мартышка. А Конрад выглядел заторможенным и расхлябанным – точно пьяный. А ведь они лучшие среди спецов!.. – Хватит о грустном! – возгласил Тим, размякшим взглядом лаская девичьи фигуры, а безропотную малышку Уму только что не обнимая. – Дамы скучают!.. А не устроить ли нам танцы? Но тут на пороге кабинета вырос нахмуренный технарь, исподлобья оглядел пирующих и пробубнил, опасливо переступая замызганными башмаками (видно, уже схлопотал от Оксаны): – Ну, кажись, налажена связь. – Слава богу, разродились! – обрадовался Гризли. – На дядю пашете? Надоело же вас шпынять!.. Бедняга насупился ещё пуще, но спорая хозяюшка тотчас одарила его подносом с двумя чашками кофе и фирменным набором выпечки. Умиротворённый, спец отступил. – Пошли, что ль? – сказал Гризли, бодро вскакивая. – Брон заждался!.. Михалыч, идёшь? – Отзынь! – отмахнулся хозяин. – Без меня умные. Нехотя Вадим оторвался от угощения и вместе с Тимом поспешил за крутарём, оставив «бирманку» на попечение приветливой Оксаны и угрюмого колдуна. Мало им бездушной Милицы – добавилась иноземка, которая по-русски ни бум-бум. Правда, умница-ведьма слегка кумекает в английском, так что договорятся. На просторных экранах, словно на оконцах в завтрашний день, где видеосвязь станет обычным делом, светилось выразительное лицо Брона. Только компания подсела к мониторам, как изображение распалось на квадраты и в каждом возник свой лик. Теперь, кроме князя, с экранов смотрели трое: Юстиан, Гога, Игорёк. (Власий, наверно, ещё не проспался.) Причём все подключились к разговору из разных комнат – эдакое коллекторное совещание с максимальным эффектом присутствия. Тяжёлым взглядом Гризли выдавил технарей в соседнюю комнатку, где уже устроили страж-пульт, и подождал, пока за ними закроется дверь. – И ладушки, – проворчал богатырь. – У вас своих дел по горло. Первым, конечно, заговорил Брон – на это его право пока не покушались. – Какие новости, Вад? – спросил он. – Где ещё побывал? – На плантации, – откликнулся тот, с удовольствием озирая знакомые физиономии. – Или в сель-коммуне, по-нынешнему. Туда и завлёк меня «королевский» след. – А куда он повёл дальше? – В трубу, – сказал Вадим. – Я протянулся по ней, сколько смог. – И? – Похоже, она нацелена в Центр, и дорожка сия Шершню знакома. Во всяком случае, его не испугала встреча на том конце. А главного коммунара он прихватил с собой. – Не нравятся мне эти подзем-ходы, – пробурчал Гога. – Раньше-то, в нормальных войнах, больше заботила угроза с воздуха. Если крепостники вот так же подберутся к Замку… – Далековато, а? – усомнился Тим, как и всегда, пытаясь приукрасить реалии. – Столько километров долбать, да по камню!.. Если массивного Гогу выделяла редкостная оперативная память, то щупляк Тим отличался завидным быстродействием. Но иногда его слова обгоняли мысли. – Наверняка от Крепости к Гнезду протянут канал, – сказал Вадим. – Надо законопатить, пока не поздно. – Или подготовить встречу, – жёстко повернул Брон. – У нас есть похожие машинки. – Боюсь, сражение под землёй мы проиграем, – вздохнул Вадим. – Чужая территория. Лишь и можем, что организовать оборону. – Или ударить первыми, – снова прибавил крутарь. – Ну да, предупредительный выстрел в голову! – развеселился Тим. Но тут же умолк, натужно кашляя. – Мы уже устанавливаем по Замку сейсмодатчики, – сообщил Юстиан. – На случай подкопа. Это не считая прочих ухищрений. – Если б знать в Крепости слабые места! – произнёс Гога. – Пока баланс сил не в нашу пользу. Но и время работает не на нас – выжидать опасней. – Раз «король» сбежал через поместье, – предположил Юстиан, – может, он подчинён Главе сель-коммун? Что если Шершни не убирали опасных смутьянов, как мы полагали, а заготавливали корм для гурманов? Кажется, идея была достаточно безумной – Тим даже дёрнулся. – Мясо, мозги, кости? – тотчас спросил Гога. – Или кровь? Тогда в ход идёт версия Вадима: про вампиров. – Боже, не надо! – опять не сдержался Тим. – Давай что попроще. Почему не обговорить «химию»? – Вряд ли на нас нападут плантаторы с надсмотрами, – заметил Брон. – Им бы только безответную скотину гонять!.. Скорее натравят блюстов – если не припасли кого покруче. – Кто о чём… – ляпнул Тим и заткнулся, увидев усмешку на твёрдом лице князя. Конечно, тявкать на смирного Вадима куда как проще! – А ещё вспомните Мстителей, – продолжил крутарь. – Кто они, по-вашему? – С этим – к Вадиму, – сказал Юстиан. – Он единственный, кто с ними сталкивался и кто унёс после этого ноги. – И голову, – прибавил ничего не забывающий Гога. – И лапу… Я имею в виду части забитого монстра. Вы хоть исследовали их? – Исследуем, – ответил Юстиан. – Со вчерашнего дня. Пока без особого продвижения. То есть понятно, что голова принадлежала человеку, а лапа зверю, – но вот как один превращался в другого?.. Оба тяжеловеса, творец и системщик, сидели в креслах как влитые, с бесстрастными лицами, и только глаза выдавали живость мыслей. Успели они познакомиться или нет, но понимали друг друга без затруднений. – Если принять мою версию, – вступил Вадим, – это оборотень, хотя не простой. («А золотой», – чуть слышно брякнул Тим.) В Пирамиде каждому слою отводится некий диапазон высоты. Конечно, диапазоны неперекрываются – лишь соприкасаются. Так вот, Мститель – это без пяти минут вампир, причём вампир высшей квалификации, куда страшнее «королька». Когда из таких куколок станут вылупляться стрекозы, нас не спасут никакие ходульники. – Но ведь и мы спать не будем? – спросил Брон. – Хочется верить. В кабинет тихонько вступила Оксана и принялась обносить гостей свежими порциями бутербродов, рассудив, что таким здоровякам требуется вдвое. Наклоня голову, Тим следил за ней с открытым ртом, будто не видал женщин год. – От этого малого держись подальше, – предостерёг Вадим. – Что он умеет, так это бить на жалость. И не заметишь, как «просклизнёт» куда не следует. – Ох-ох, ты больно честный! – взвился Тим. – Как ни увижу – рядом дева!.. – Они ищут защиты, – пояснил Вадим. – От таких, как ты. Рассмеявшись, Оксана взъерошила ему волосы и упорхнула, вдруг застеснявшись. Либо вспомнив о бедняжке Уме, явно робеющей косматого хозяина и громадного пса, похожего на медведя. Да ведь у них, в Бирме, и настоящих медведей-то не водится! Одни лишь панды да губачи. С непроходящим энтузиазмом Гризли принялся за бутерброды, заглатывая каждый в два приёма. Вадим наблюдал за ним с трепетом: это ж какие объёмы тот собирается наесть? Как бы вместо богатыря не образовался великан. – Ты не Гризли, – заявил Вадим. – Ты – Жора. Смотри не подавись. – Массу набираю, ага, – подтвердил довольный крутарь. Не удержавшись, поделился: – За два центнера зашкаливает! Тут снова открылась дверь, и на пороге возник Конрад, неуверенно озираясь. Игнорируя недовольство Гризли, Вадим помахал спецу рукой, приглашая внутрь, и указал на свободный монитор: включайся, дескать, разговор идёт занятный. – Предлагаю ещё версию, – заговорил Гога. – Чем занимались Шершни, если вкратце? Отлавливали вольнодумцев, истребляли ведьм, искореняли ересь во всех проявлениях. Почему не представить их, как военно-монашеский орден нашей «святой» церкви, пока вынужденный орудовать скрытно? Тогда выстраивается иная и тоже занятная цепочка – вплоть до Ферапонта. Если в прочих структурах «отцы» прячутся за управителями, то здесь в этом никакого смысла, поскольку в тени вся конструкция. – Кстати, и силовики не на виду, – поддержал Вадим. – И там тоже идёт реорганизация. Прежних олухов сменяют такие звери – роют землю от рвения! – Версий хватает, – сказал Брон. – Вот с фактами не густо. И с делами недобор. Пора решаться на серьёзную операцию. – Операция «Ы», – сейчас же выскочил Тим и пропел мерзким голосом: – «И чтоб никто не догада-ался!..» – Заткнулся бы, – ласково посоветовал Гризли. – Один ты умный? – Здесь – все! – огрызнулся щупляк, на этот раз не устрашившись. – Такие умные – даже противно. – Рука к пистолету не тянется? – хмыкнул Гога. – Тимушка, ты сегодня в ударе! – добавил Вадим. – Сила, красота, ум… Чему ещё не завидовал? – Он покачал головой. – Может, на тебя заклятие навели? Слабое звено как-никак, засланец большевизма в наших рядах. Юстиан поглядел на спеца с сожалением, но промолчал, рассудив, видно, что с того хватит двух плюх. А Брон и вовсе не стал вмешиваться: зачем растрачивать себя на ерунду? – Операция вслепую обречена на провал, – заметил Гога. – Мы ещё не знаем ни чужих сил, ни даже собственных. С богатырями более или менее ясно, а вот как с магами? – Что мы имеем, – заговорил обстоятельный Юстиан. – Из всех воображенцев самостоятельным потенциалом обладают не более полутора десятков, а остальные потихоньку перекочёвывают к Вольным Творцам, вливаясь в «main stream». Конечно, тамошний суммарный Дух – немалая сила… особенно когда собирается весь монастырь. – Нам требуются не просто фантазёры, – сказал Вадим. – Нужны творцы миров, способные двигать планеты… – Миро-творцы, – тихонько вставил Тим. – Ну, таких и вовсе… по пальцам… – Одной руки? – Боюсь, что так. И потом, это опасно. Вы не представляете, как расшатывают психику такие порции Хаоса. Держать в сознании целые миры!.. – Отчего же, – сказал Вадим. – Я представляю. – А, ну да… – Надо к каждому потенциальному магу приставить крутаря помогучей, – предложил Вадим, – для равновесия и стабильности. Иначе он далеко не уедет… либо и вправду пойдёт вразнос. – Легко сказать. Они ж друг друга на дух не переносят!.. – Хватит, детство кончилось! – жёстко произнёс Брон. – Тут не до капризов – речь о выживании. – Придётся им подружиться, – поддержал Вадим. – Это поначалу трудно. А когда наши дохлики сумеют зацепиться за витязей… Да любой истинный творец душу положит за возможность стать магом. Открываются такие перспективы!.. – Этим и придётся заняться в ближайшие дни, – без восторга признал Юстиан. – Да, Игорёк? Вадим вдруг осознал, что за весь разговор тот не издал ни звука. И выглядел едва не больным. Ужель и он участвовал во вчерашней пирушке? Замечательные у нас подбираются маги!.. Затем творцы убрались с экранов. А Тим заторопился в гостиную, где без него скучали три девы. Гризли хмыкнул ему вслед, но от комментариев воздержался. – Поредела твоя стая, да? – спросил Вадим у князя. – Бегут доблестные росичи, спасают шкуры! – Это не росичи бегут, – возразил Брон, всё же поморщась. – Шушера! Думаешь, я кого удерживаю? Без них спокойней. – Вот останутся с тобой одни витязи, – посулил Вадим. – То-то навоюем!.. – А много не надо. По-твоему, сколько в Крепости настоящих бойцов? – «Золотая тысяча», – напомнил Вадим. – Думаешь, её составляют зауряды? Поговори о том с Гогой. – Что меня радует, это «шмели», – сказал Брон. – Куда «воронам»!.. И осваиваются с лёту. – То есть в управлении ничего нового? – Чем лучше машина, тем проще управление, – изрёк князь. – Во всяком разе, Руслан укротил «шмеля» за минуты. Между прочим, он уже подлетает к заставе – встречайте! – Может, ты и прав – в принципе, – сказал Вадим. – Однако к ходульникам сие не относится. Кстати, кто подбросит до города? – Руслан и подбросит, – распорядился князь. – На «шмеле». Прежде чем погас экран, в зрачках Брона мелькнул силуэт, будто кто-то прошёл перед ним. Вглядевшись в воспроизведённую по памяти картинку, Вадим удивился: при чём тут Гордей? Разве он вхож в ближний круг князя? Или наш мулат вовсе не так прост, каким кажется? И чем он заведует у росичей – не разведкой? Когда Вадим вернулся в гостиную, то застал там лишь Михалыча с Бэком, угрюмо глядевших друг на друга. Тим куда-то сгинул, а Оксана с подружками поднялась этажом выше, в просторную девичью, где, не откладывая, принялась обучать «бирманку» русскому языку, благо в её компе отыскалась и такая программа. За этим могли последовать уроки танцев (тут все карты Уме) и тренинг по боевым искусствам (этим, конечно, займётся Руслан). Прямо институт благородных девиц – от вчерашних селянок до потомственных ведьм. Распахнув окно, Вадим высунулся наружу, чтобы разглядеть тёмное пятнышко, стремительно наплывающее над самым лесом – куда быстрей, чем это получилось бы у «ворона». Сбежав по лесенке, Оксанка пристроилась рядом, доверчиво улёгшись на его руку, и тоже всмотрелась в пятно. – Твой кавалер мчится, – сообщил Вадим. – «На крыльях любви». – А ничего крылышки, – оценила ведьма. – Мне бы такие! И засмеялась радостно. Облепленный турбинами «шмель», похожий на исполинскую смоляную каплю, уже подлетал к блокгаузу, круто тормозя. Накрывавшее корпус крыло пришло в движение, вращаясь по-вертолётному. Вскоре машина зависла над поляной и опустилась перед воротами, рядом с не менее чудным «жуком», – эдакая «выставка достижений». Но вооружение у «шмеля» было посерьёзней – мощный дальнобойный лазер (по-новому, лучемёт), на диво компактный. Раздвинув тёмный колпак, из кабины выбрался Руслан. Учтиво поклонясь Вадиму и Оксане, глядевшим на него сверху, витязь вошёл в дом. Через минуту вся компания встретила его в гостиной. А ещё через двадцать, напившись кофе, отведав сластей, парень безропотно покинул юную хозяйку, чтобы доставить Вадима в город. – Ну как, пришёл к согласию? – спросил Вадим, едва они поднялись в воздух. – Надумал чего свежего? – Вы насчёт колдуна? А что тут думать… – Ну да, «трясти надо»! Пока душу не вытрясешь, верно? Ещё один любитель выплёскивать детей… – Это как? – А вместе с водой. Или вместо. Одни и в звере находят душу, а другие каждого слабака обратят в зверя. – Это колдун-то слаб? – Так вышло, что Михалыч завис над пропастью. Ему бы помочь, а ты подталкиваешь. А как же милосердие, витязь? Или это не входит в кодекс? – Милосердие годится для людей, – возразил Руслан. – А с чудищами разговор короткий. – Побойся бога, парень, – а мы-то с тобой кто? Разве шерстью не заросли, а так вполне готовые чудища – с точки зрения любого зауряда. Ты хочешь, чтобы к тебе отнеслись, как ты к Михалычу? Уверен, что нет. – В нас естество пробудилось – наша природная суть… – Ой ли? – А колдун – он же из Подземелья таскает, с тёмными силами стакнулся! – На тебя Николь, что ли, влияет? – предположил Вадим. – Так у него глаз чёрный – он во всех видит одно плохое. Хочешь и сам сделаться таким? – Все эти обороты, заговоры, оживления… – Парень, не глупи, – настойчиво сказал Вадим. – Думаешь, откуда твоя сила? Если опустить частности, источник тот же, что у чар Михалыча. – Сами ж говорили: есть магия, а есть колдовство! – возразил упрямец, нахмурясь. – И общего меж ними мало. – А есть ещё чародеи, которые черпают то там, то тут. Вот от них отстраниться трудно. Между прочим, и Оксанка пасётся не на одних альпийских лугах – не забывай, чья она дочь. – Вот за это и спрошу с колдуна! – Дурень ты, – вздохнул Вадим. – Если Оксана так хороша, кого надо благодарить? А что она знает много, так ты ж богатырь – сделай усилие, догони! Конечно, Руслан не обиделся: слишком горд для такого, – но вот проникся ли? – И поразмысли ещё вот над чем, – добавил Вадим. – Худо-бедно, но Михалыч её бережёт. А вот сумеешь ли ты защитить Оксанку, и примет ли она твою опеку? По крайней мере, юноша задумался – уже немало для крутаря. А внизу как раз замелькали городские дома: «шмель» домчал спорщиков за считанные минуты, – их огороженный Бугром мир стал ещё теснее. Минутой позже они подлетели к знакомому зданию. Руслан даже не стал приземляться – просто завис над самой крышей и подождал, пока Вадим спрыгнет. Затем сразу убрался, лавируя меж домами, словно заправский гонщик. Похоже, этот аппаратик и в вертолётном режиме легко обставит «ворона»; а при фиксации лопастей тягаться с ним некому – по крайней мере, в губернии. Сбежав по ступенькам, Вадим вступил в свою квартиру, в которой после него никто не побывал, судя по ощущениям. «Позарастали стёжки-дорожки…» От Эвы ни слуху ни духу, будто она уже добилась чего хотела. У Киры свои заботы: начальство, карьера. И ладно!.. Он прогулялся по комнатам, распахивая окна, затем принял душ, чтобы вернуть себе свежесть, и не одеваясь присел за комп. Итак, полдня провели не без приятности, теперь надо б и делом заняться. Впечатлений за последнее время скопилось немало, пора их расфасовать, даже систематизировать – по примеру Гоги. Не всё ж на интуицию полагаться? Этого удовольствия Вадиму хватило до вечера, с перерывами на чай и разминки. Общая картина уже начала вырисовываться, но радости это не доставило: полная безнадёга. Опаздываем, опаздываем!.. Пока раскрутимся, здесь наступит вечная ночь. Если не затеять что-то из ряда вон… Вдруг он насторожился, явственно ощутив дискомфорт, и без промедления погрузился в себя, пытаясь выудить причину из подсознания. Но ещё раньше ему ответил слух. Сначала Вадим услышал рокот вертушки, отчётливо нарастающий и вдруг оборвавшийся прямо над ним. Потом с самого верха затопотали вниз уверенные шаги – всё ближе, ближе, безошибочно направляясь к его квартире. Пока не затихли у самой двери. И раздался едва не грохот, больно ударивший по перепонкам. С месяц назад такой непререкаемый, начальственный стук привёл бы Вадима в смятение: обычно так возникали репрессоры. Сейчас он сохранил спокойствие, но не радушие. Встречаться с репрами не хотелось по-прежнему – тем более здесь, в уставленной запретными приборами квартире, и сейчас, когда он наг, расслаблен и вовсе не настроен на драку. К тому ж его таланты, растраченные во вчерашних баталиях, ещё не восстановились, – Вадим с трудом различал сознания, копошащиеся за дверью. В нынешнем состоянии он вполне мог спутать репрессоров даже с Шершнями. Правда, Шершни бы стучать не стали, а просто снесли хлипкую дверь и разобрались с Вадимом по-свойски… Если б сумели. Ведь и он изменился за последние дни. Теперь его переполняла лёгкость. Движения не требовали усилий – труднее было заставить себя замереть. Видимо, он стал сильнее раза в три, сравнявшись мощью с серками, а в импульсах – во все пять. И всё же, всё же… «Нормальные герои всегда идут в обход». Жаль оставлять нажитое, но не драться же за него? Да пропади оно, это барахло!.. Подхватив в охапку одежду, Вадим скользнул к окну, выглянул наружу. Там уже стемнело, а значит, и обезлюдело. Одеваясь, он ждал продолжения, но за дверью, видно, решили не форсировать события, тихонько ковырялись в замке. И ладушки, тем лучше. Вадим ступил на подоконник и, поборов секундное колебание (третий этаж всё-таки), прыгнул. Земля понеслась навстречу, грозя ударом, но в момент столкновения Вадим послал по ногам огненную волну, и та погасила инерцию. Он даже на корточки не опустился – только чуть согнул колени, будто соскочил со стола. Теперь следовало ждать атаки – если навестившие его ребята не полные олухи и позаботились перекрыть пути отхода. И вправду, секундой позже Вадим ощутил на себе прицельный взгляд, в котором ясно читалось: «Я могу убить тебя когда захочу». «Только не сейчас, хорошо? – подумал он в ответ. – Зачем со мной связываться?» Стрелок не внял. Вадим убрался с линии атаки за миг до выстрела. А может, и в самый миг, краем глаза уловив вспышку над крышечным карнизом. Пуля вспорола воздух вплотную к нему, с чмоканьем впилась в землю. Или то была усыпляющая капсула? Всё равно не греет. В несколько прыжков Вадим метнулся за угол и для проверки скакнул вверх, невесомо взлетев к балкону второго этажа. Тут же перемахнул перила и скрылся в тёмной комнате, застыв по центру. Вот здесь его вряд ли достанут – если не окружили дом. И всё ж интересно, кто за него взялся? Кандидатов хоть отбавляй! Пожалуй, обычная публика ему теперь не опасна, но разве мало вокруг выродков? Тот охотник, чьё сознание он зацепил, вроде не выходил за рамки зауряда – однако нелишне проверить. Оказалось, взбираться по стене панельного дома, сплошь покрытой лоджиями, совсем не трудно – когда весишь или чувствуешь себя втрое легче нормы. А десять этажей вовсе не головокружительная высота, если поделить на ту же тройку. (Или даже на пять?) Добравшись до верха, Вадим обнаружил там вертолёт с насторожённым пилотом и пару стрелков, залёгших по разные стороны крыши. Экипированы они были по высшему стандарту, а кое-что из этого обмундирования даже было Вадиму знакомо. «Ах, Алекс, Алекс! – подумал он. – Мог бы из уважения заняться мной лично. Или это проверка?» Отводить взгляды спецгардов, направляемые на Вадима разве случайно, не составило труда, и через минуту он угнездился в глубине салона, между нишами. Шалишь, ухмылялся Вадим, устраиваясь поудобней. На хвосте я больше не ездец!.. Затем команда загрузилась – разочарованная, но не растерявшая азарта, – и вертолёт сразу взлетел. Старший уселся рядом с пилотом, демократично повернув кресло к салону, остальные разместились на лавках, тянувшихся вдоль бортов. Несмотря на неудачу, климат в вертушке поддерживался душевный, будто собрались братья. Как и Кира, каждый был пристёгнут к партнёрам внутренним кругом, а Первого почитал за отца – что не мешало над ним подтрунивать. Вадим цепенел, когда ощущал приближение чужого взгляда, и мягко обводил его вокруг себя. Неподвижное не привлекало внимания. А если б взгляд стал концентрироваться на Вадиме, он всегда успел бы сместиться в сторону – чуть быстрее, чем умели двигаться зрачки зауряда. По сути Вадим мог считать себя невидимкой. С интересом он приглядывался к спецгардам. Тут был другой стандарт, не росский. Все будто из одного инкубатора вылупились: худощавые, жилистые, с отменной координацией, быстрые и гибкие, наверняка отлично тренированные. Плечи широкие, конечности мускулистые, но сухие. (Вадиму вспомнился Атос, каким его описал Дюма.) Лица мужественные, симпатичные, однако незапоминающиеся – «типические-типические». Причёски аккуратные, скромные, никакой лишней растительности на физиономиях. Одежда функциональная, не броская. Под сюртуками множество разнообразных ухищрений, от оружия до средств связи. И говорили они не как громогласные росичи, но вполголоса – лишь бы расслышали. Вадиму это нравилось – по крайней мере, не закладывало уши, как от рявканья бочкогрудых крутарей. (Хотя истинные, недавно прорезавшиеся богатыри уже избегали ора: помимо прочего, у них улучшился слух.) И все здешние гардейцы оказались молоды, причём разброс невелик – года два-три… ну уж никак не больше пяти. – Алекс нам грозди поотрывает, когда узнает, – со смешком заметил старший. – Так проколоться!.. Вы ещё не знаете, насколько прокололись, мысленно поддакнул Вадим. Вот долетим… – Вдобавок пари продул, – продолжал спецгард. – То-то Кира посмеётся! – Она не слишком рисковала, – проворчал один из стрелков. – У парня чумовой запас прочности. Куда он делся вообще? – Видали б, как он сиганул из окна! – добавил второй. – Для него это вроде утренней зарядки. – Вечерней, – поправил старший, глянув на тёмные окна. – Может, он и вовсе – из этих? – Тогда чего бы с ним цацкались? – возразил второй стрелок. – Вот если б он взялся нас натаскать!.. Может, потому Алекс и держится за него? Достав из холодильника упаковку колы, старший перебросил её в салон. За секунду баночки разошлись по рукам. Захлопали, открываясь, крышки, забулькала пенящаяся жидкость, стекая в подставляемые рты, – Вадим даже позавидовал, хотя вовсе не хотел пить. – По-моему, Алекс и не рассчитывал, что мы захватим шустряка, – заговорил четвёртый, который вместе со старшим ломился в квартиру. Был он выше остальных и заметно массивней – наверно, лучший рукопашник в команде. Костяшки на его кулаках походили на кастеты, бровь рассекал шрам, но по лицу видно, что проигрывал редко. Похоже, он числился у старшего в замах. – Чего ж тогда гонял? – спросил первый стрелок. – Мало других забот? – Может, проверял его, – ответил крепыш. – А может, пугнуть хотел, чтобы не расслаблялся. Вообще, Рол, какие инструкции? Алекс ничего не прибавлял на случай прокола? «Рол», отметил Вадим. Видимо, Роланд. Помнится, это имя мелькнуло у Киры. Действительно проболталась или тут умысел? Господи, и я становлюсь параноиком!.. – Ничего такого, что стоило бы… Старший вдруг замолчал. – Что? – сейчас же спросил крепыш. – По-моему, ты слышал Кирину байку, – заговорил Роланд, – как этот ухарь катался на вертолётном хвосте. Ведь так, Тор? – Чёрт! – воскликнул тот, машинально оглянувшись. – Думаешь, и сейчас он едет верхом? – Это возможно, – сказал Роланд. – А как ты поступил бы на его месте? – И что же делать? – А ничего. Так или иначе, но мы его доставим. Может, этого Алекс и добивался? Над этим стоит подумать, согласился Вадим. Иначе какой смысл во всей заварушке? – Знаешь, слишком мудрёно, – возразил Тор. – В тот раз у парня была причина, а к чему рисковать сейчас? И как он мог пробраться к вертушке? – А как он исчез на голом месте? – сейчас же спросил второй стрелок. – Раз – и нету! – Ну, Сид, ты просто его зевнул – признайся! – с ухмылкой сказал крепыш. – А Урфин тебе поддакивает, по старой дружбе. – Шутишь? Да я моргнуть не успел! – Это называется: «в мгновение ока», – заключил Роланд. – Предположим, он сместился в «слепое пятно» – если такой фокус вправду работает. И так же пробрался к вертушке. – И даже проник внутрь, – хмыкнул Сид. – Затаился в каком-нибудь шкафу, слушает нас и посмеивается. Почти попал! – признал Вадим, невольно ёжась. А ведь недурную команду составил Алекс. По темпераментам, что ли, подбирал, как Дюма своих мушкетёров? Тор – флегматик, Сид – холерик, Роланд – сангвиник. К тому ж у всех рыцарские имена. Как пятого-то зовут – не Тристаном? Романтик наш Алекс. Или впрямь решил возродить рыцарство? «Старая, старая сказка» – но красивая!.. – Если он ещё и невидимка, ловить тут нечего, – ответил Сиду его напарник. – Как ты представляешь такую охоту? – Спорим, уложу? – азартно предложил стрелок. – На звук подловлю, вслепую!.. – Если верить Кире, – усмехнулся Роланд, – он движется беззвучно, как призрак. Бог тебе в помощь! – Таких живчиков лучше стрелять влёт, – сказал Сид. – Тогда никакие фокусы не помогут. Впрочем, парень не был кровожаден – больше куражился. Опять же, азарт. – Запасись гранамётом, – проворчал Урфин. – Не пробовал палить в Шершней? У них такие доспехи!.. А этот, кажется, говорил всерьёз. – По последним данным, – сообщил Роланд, – их доспехи перешли к крутарям либо погребены под росским Дворцом. Так что Рою, похоже, каюк. – Аминь! – добавил Тор. – Вот о чём не жалею. – Всё-таки надо обыскать вертушку, – угрюмо сказал Урфин. – Мало ли? «Бедняга, – подумал Вадим. – К такому имечку ещё и меланхолию – поневоле сделаешься подозрительным!» – Велено доставить парня в целости, – напомнил Роланд. – Так что не будем дёргаться – пусть идёт как идёт. По словам Киры, он не агрессивен. Но если допечь, может стать опасным. Аминь! – со вздохом подтвердил Вадим. «Пусть идёт как идёт». Объявляться раньше времени всё же не стоит. Не глядя в иллюминаторы, он примерно представлял, куда летит, – может, считывал из сознаний гардейцев. К счастью, направлялась вертушка не в Центр, хотя и пересекла его недалеко от края. Пожалуй, скоро вниз. – Говорят, Сид опять задирал Псов? – вдруг спросил командир. – Кто – я? – изумился тот. – Ни единым словом! Разве только косо на них посмотрел. Я ж не виноват, что у них комплексы!.. – У них рефлексы, – поправил Роланд. – И лучше за это не дёргать. – Ладно, – уступил Сид. – При следующей встрече с Псами буду отворачиваться и прикрывать лицо платочком – от них такая вонь!.. В салоне посмеялись, вполне сочувственно. Роланд тоже хмыкнул и, развернувшись, стал смотреть вперёд. А молчун-пилот словно и не слышал салонной болтовни. Вертолёт уже снижался, заходя на посадку. Только его опоры коснулись площадки, как спецгарды посерьёзнели и собранно выгрузились, на всякий случай готовясь к худшему. Всё-таки выучка у них была отменной – врасплох не застанешь, если зауряд. Один за другим они исчезли в бетонном стакане, одиноко торчавшем по центру площадки, точно вход в бункер, и предусмотрительно заперли за собой железную дверь. Чуть погодя машину покинул и Вадим.2. Школа выживания
Опять он оказался на крыше – такой же плоской, но куда менее высокой, чем в его доме. Прежде это здание было обычной школой, с положенными кабинетами, залами, стадионом, даже бассейном. Сейчас, видимо, оно оставалось школой (то есть и школой тоже), но уже не обычной: с зауженными в щели окнами, бронированными входами, капитально переоборудованной спортплощадкой. Каменный её забор теперь смахивал на тюремный, прибавив в высоте вдвое и разжившись рядами проволоки, протянутыми по верху. Официально заведение именовалось «сиротским домом строгого режима», но почему-то Вадим ни разу не встречал его воспитанников. Вот разве Кира?.. Решив не искушать судьбу, Вадим подошёл к краю крыши, где корпуса дома смыкались под прямым углом, и прыгнул с карниза на окно верхнего этажа, хорошо видное сбоку. Тотчас повернулся и скакнул ниже, уже на другой корпус, – такой трюк Вадим подсмотрел в каком-то румынском боевике. Это окно оказалось открытым, и он проник внутрь, прислушиваясь к тихому дыханию, доносящемуся из глубины сумеречного зала. От прежних времён здесь осталась классная доска, вся испещрённая ножевыми ямками, и письменный стол, задвинутый в самый угол. В соседнем углу, возле двери, была устроена душевая, затянутая целлофаном. На другом конце комнаты, за шторой, помещалась роскошная кровать, попавшая сюда будто из другого мира. Остальное пространство занимали тренажёры, один другого забористей. Прокравшись к кровати, Вадим увидел Киру. Как обычно, она спала голой, едва прикрытая простынёй. Осторожно Вадим подсел к ней, коснулся упругого плеча. Замычав, Кира развернулась, с недоверием уставилась на него. Затем вяло махнула рукой и снова уткнулась лицом в подушку. Вдруг вскинулась и опять вытаращилась на гостя. Это до неприличия смахивало на сценку из «Иронии судьбы», но Кира не прикидывалась – по крайней мере, сейчас. – Откуда ты взялся? – спросила она сипло. – Ты же мне снился!.. – «Материализация чувственных идей», – объяснил Вадим, цитируя уже другой фильм. – Слыхала о сих таинствах? Девушка помотала головой, изгоняя остатки сна. – Что, не дают выспаться? – сочувственно спросил Вадим. – Только недавно смогла лечь, – пожаловалась она. – Со вчерашнего-то утра!.. Второй день Крепость трясёт – уж не твоя работа? – Шершней, – кратко ответил он. – Но с ними разобрались – похоже, один «король» унёс ноги. – Как и в первый раз, – напомнила Кира и сладко потянулась: – Вставать не хочется!.. Может, поучаствуешь? И улыбнулась очень соблазнительно. Она была сейчас такой тёплой, уютной – прямо кошечка, pussy-cat. Даже пахла призывно: свежими соками, проступившими от грёз. Хотя у кошечек когти острые, а уж если войдут в раж!.. – Меня Алекс ждёт, – сказал Вадим. – Хочешь – поспи пока. Я ещё наведаюсь. – Ну уж нет, – решительно сказала девушка, вскакивая с кровати. – Ещё чего!.. Кто-то же должен вас разнимать? – Да мы не драчливые, – возразил Вадим. – Впрочем, подходи. Разговор будет нескучным. – Через пять минут, – обещала Кира. – Только не заводись, ладно? – А когда я заводился? Босиком она устремилась к душевой, на бегу лягая тяжеленные мешки, подвешенные то там, то сям. А Вадим, с сожалением оставив девушку, отправился по длинному коридору искать Алекса. Сбоку проплывали двери, за которыми некогда «звенели ребячьи голоса». Теперь тут раздавались иные звуки. Хоть в этом нынешнему молодняку повезло: не мучают зубрёжкой. Прогрессивные методики, мудрые учителя – где это всё? Лишь по кино и знаем. Конечно, он отыскал шефа в кабинете директора, предваряемом симпатичной прихожей. Как и положено, Алекс обзавёлся секретаркой, усадив возле двери, – улыбчивой мулаткой, сложённой как богиня. Её гладкое лицо, будто выточенное из чёрного дерева, являло образчик красоты, притягательной для всех рас. (Бывает и такое, как ни странно.) Не замеченный красавицей, Вадим проник за дверь. Наверно, шеф только что отпустил Роланда, приходившего с докладом, и теперь разгуливал по комнате, давая выход эмоциям, – чтобы следующему посетителю показаться безмятежно спокойным. Маленькие хитрости «больших» людей. Неслышно Вадим прошёл к начальническому креслу, осторожно, чтобы не заскрипеть, опустился за обширный стол, принял небрежную позу. И только затем перестал отводить взгляды, ожидая, пока его заметят. Произошло это немедленно – всё же рассеянными спецгарды не были. – Надо ж, у нас гости! – преувеличенно обрадовался Алекс. – Какими ветрами? А то не знаешь! – подумал Вадим, но вслух ответил: – Попутными, естественно. Алексу потребовалась секунда, чтобы сложить два и два. – Я знал, на чём тебя ловить, – сказал он. – На любопытстве!.. Как летелось в этот раз? – С комфортом. Не поверишь, но я прибыл в салоне. Шеф и впрямь не поверил: – Хочешь сказать, тебя не заметили? Это мои-то ниндзя! – Конечно, обидно, – согласился Вадим. – Столько труда вложено!.. – Ты и сюда так проник? – спросил Алекс. – Давно сидишь? – С минуту. Гардеец прикинул. – Ну, от одного ещё можно прятаться, – сказал он. – Минуту. Но чтоб от пятерых и в десять раз дольше!.. – Кто придумал за мною послать? – поинтересовался Вадим. – Не Кира? – Она, – подтвердил Алекс. – А что? – Я привык опасаться чужой инициативы. Особенно когда она исходит от женщины. – Дело в том, что тебя объявили в розыск. Официальная версия: серийные убийства. Кроме Алисы и Юли хотят навесить ещё десяток смертей. – А почему не все? – оскорбился Вадим. – Разве наши, исконные серийщики хуже ихних Потрошителей? А крепостным-то какая потеха!.. – Смешного тут мало, – возразил гардеец. – Если репрессоры примутся за тебя всерьёз… – Поздно хватились, – сказал Вадим. – Я теперь играю в другой лиге. А там уж не нужны оправдания, чтобы прикончить человека. Голая целесообразность, как у классиков. И нечего разводить «гнилой либерализм»!.. В этот миг в дверь стукнули, и тут же, не дожидаясь разрешения, в кабинет впорхнула Кира, потрясая влажной причёской. – Ещё некого выносить? – спросила взволнованно. – Слава богам! Затем пристроилась рядом с Вадимом, нимало не смущаясь, что это кресло начальства. Усмехнувшись, Алекс сел напротив и повернул монитор так, чтоб экран стал виден всем, – эдакий «жест доброй воли». – Если нет возражений, я приглашу Роланда, – сказал он. – Ему полезно послушать. – Можешь позвать и вашего громилу, Тора, – откликнулся Вадим, демонстрируя осведомлённость. – И Сид бы не помешал – парень с головой. А численное преимущество меня не пугает. Алекс поглядел на него с любопытством, затем подвинул к себе клавиатуру, щёлкнул по ней пальцем. На экране возникло тёмное лицо, приветливое до приторности, как у Студийной дикторши. («Как у Алисы», – с затаённым вздохом вспомнил Вадим.) Застыло в почтительном ожидании. – Переместимся в сауну, а? – неожиданно предложила Кира. – Всё ж у нас гость! Да и другой повод есть. Укоризненно Вадим поцокал языком: нельзя же так откровенно играть на чужих слабостях!.. Но возражать не стал: ему давно хотелось попариться. Когда ещё представится случай? – Для равновесия пригласи ещё девочку, – добавил он. – Хотя бы её, – кивнул на экран. – Не всё ж одной Кире блистать! Хмыкнув, Алекс распорядился. Мулатка вышколенно кивнула и пропала с экрана. Тотчас же спецгарды поднялись, увлекая за собой Вадима, и направились к выходу. Сауна помещалась рядом с бассейном, уже опустевшим к ночи. И воду в нём успели сменить – на свежайшую, морскую, слегка подогретую. Горьковатый её аромат ощущался даже в коридоре, и это совсем не походило на обычные запахи искусственных водоёмов, отдающие хлоркой. Роланд и Тор ждали их в раздевалке, неспешно разоблачаясь. Вадима они приветствовали вежливыми кивками, словно бы не за ним охотились совсем недавно. Сида не позвали: молодой ишо, – зато, кроме мулатки, пригласили ещё девицу («Джонсон оказался женщиной!»), с некрасивым лицом, малорослую, но ладную и крепкую, точно рысь, с пышной белой гривой и замечательной, шелковистой, будто светящейся кожей, сводившей к нулю неправильность черт – кстати сказать, на редкость подвижных. Энергия в ней бурлила, заражая соседей, а обаяния хватило бы на троих. Звали её, как выяснилось, Изольдой. («Блин, где же наконец Тристан!») И уж она к приходу старших разделась полностью и теперь азартно ёрзала на скамейке рядом с верзилой Тором, пытаясь подловить его на рассеянности. Не глядя, тот захватывал её шаловливые лапки, словно в клещи, и тут же отпускал, благодушно ухмыляясь. При этом не прекращал методично снимать с себя одежду – всё-таки не даром его считали тут лучшим. – Кто-нибудь побеспокоился о пиве? – спросил Алекс, усаживаясь. – А о копчушках? Или мне опять за всех думать? – Пиво-то с нами, – Тор кивнул на пару бочонков в углу. – А за съестным обещала заскочить Клэр. Как выяснилось, здесь не стеснялись. И чего стесняться – тем более девушкам? Да и ребята при случае смогли бы работать стриптизёрами – похвалиться было чем. А может, как в богемных домах, все здесь уже познали всех? По последней моде лобки оказались подстрижены накоротко даже у мужчин, а промежности выбриты вовсе, так что их оголившиеся гениталии топорщились потешными клювами – вместо того чтоб выглядывать из зарослей, будто птенцы из гнёзд. Самое забавное, что у Вадима-то депиляция происходила естественным образом – как и у ведьм, насколько он мог судить. Словно бы они всё больше отдалялись от зверей. Зато крепостные чем дальше, тем гуще покрывались шерстью – не говоря об оборотнях. То есть разделение на породы вершилось и по этому признаку. На одном полюсе незауряды, на другом… суперы, что ли? Во всяком случае, те не отказались бы от такого звания. Оставляя в комнатке всё, вплоть до оружия (ещё один жест доверия?), гардейцы один за другим ныряли во внутреннюю дверь и вдоль мерцающего, погружённого в сумрак бассейна шлёпали к дальней стене, где светился вход в сауну. Последними раздевалку покинули Вадим с Кирой, причём девушка и тут норовила пристроиться ближе, ввинчиваясь ему под мышку. Вправду соскучилась или на задании? – гадал Вадим. Или совмещает? Шагавшая за Роландом Изольда вдруг разогналась и без брызг вонзилась в воду, остаток пути одолев вплавь. В конце бассейна Тор, шедший третьим, опустился на колено, легко вынул Изольду из воды и снова поставил перед собой, шлепками загоняя в открытую дверь. Со смехом отбиваясь, девушка скрылась внутри. Чуть сдвинувшись, Вадим заглянул в лицо Алекса – тот наблюдал за эпизодом со сдержанной улыбкой. – Детство играет, – ответил шеф на его взгляд. – Кира и Роланд здесь из самых старших. Да ещё Клэр. Он обернулся и притормозил, пропуская замыкающую парочку мимо себя. В его глазах, как в зрачках Брона совсем недавно, Вадим увидел смуглую порывистую фигуру и тоже оглянулся. Чёрт, она и впрямь была хороша!.. Тем более, без одежды. Темнокожая красотка притягивала внимание, как магнитом, – не столько экзотичностью, сколько редкой статью. Пропорциями она не уступала Кире, мускулами – даже превосходила. Как истое дитя джунглей, она вышагивала с увесистой корзиной на голове, поигрывая гибким станом, раскачивая длинные бёдра – так что взгляд сам устремлялся к сокровенному. На пересечении трёх подлунных дорог… – И ты туда же, – Кира ткнула локтем ему под рёбра. – Эх, мужики!.. Будто ей самой недоставало внимания – «эх, женщины»!.. – Как её на самом деле зовут? – кивая за спину, спросил Вадим. – Полное имя, а? – Клавдией, – ответила Кира. «Ну конечно! – подумал он. – Сочетание негроидной наружности и старожильского имечка – как тут не вспомнить Гордея? Но сколь занятная выстраивается цепочка! И с какой стороны за неё тянут?» Прихватив за руку, Кира увлекла его в распахнутую дверь, из-за которой доносились сдавленные визги Изольды и глуховатые голоса мужчин. Неудивительно, что блондинку предпочли Сиду, – с девицей-то веселей, особенно с такой компанейской. Тем более остальные уже разобраны. «А ведь и впрямь: соблюдены традиции! – подумал Вадим, снова глянув на шефа и мулатку, шагавших плечом к плечу, словно октябрята, – только что за руки не взялись. – „Поэт в России больше, чем поэт“… А секретарка?» Кира тоже оглянулась на парочку – не без ревнивости, однако спокойно. Судя по всему, Алекс отнёсся к ней по-доброму. Если и употреблял как женщину, то со всем бережением, исподволь приохочивая к постельному ремеслу. Не исключено, готовил для себя, но тут подвернулась Клава – экзотичная, страстная. И поплыл железный гардеец, потёк мелкой ржой… Однако вскочила другая проблема: как быть с Кирой? Девушка ведь не из тех, кто работает в команде, – ей требуется лишь напарник. И где найти такого же одиночку, да ещё чтобы глянулся разборчивой гардейке? «Но тут подвернулся» Вадим. Может, для того он и нужен здесь, а вовсе не из-за своих замечательных качеств? – «Нельзя войти дважды», – с усмешкой молвила Кира, наверно, имея в виду себя, – если уж вышел. – И дёрнула Вадима за руку: – Ну, долго тебя ждать? За дверью обнаружился коридор, выстланный пышной дорожкой и озаряемый интимным сиянием бра. По обе его стороны, точно ветви от ствола, расходились комнаты, и оказалось их немало, будто роскошную эту баню пристраивали к школьному бассейну уже при нынешних обитателях. Скажи мне, как ты развлекаешься… Была здесь комната с душами и разнообразными водными массажами. Был просторный холл с инкрустированным камином, столами, прозрачной стеной, глядевшей в парк, и тивишным экраном на половину другой. Был тренажёрный зальчик – для любителей сочетать приятное с полезным; и комната с неохватной кроватью и пикантными фото на стенах – для совместителей приятного с ещё более приятным. Был даже второй бассейн, совсем крохотный, с баскетбольным щитом на стене и подогретой водой, по которой плавали резиновые мячи, – для особо заядлых спортсменов. И конечно, тут была парилка. Рыцарствующая троица уже устроилась в ней, забравшись на самый верх. Непокойная Изольда втиснулась между парнями, толкаясь локтями, и теперь норовила разлечься у них на коленях, чтобы не обжечься о лавку. Те крутили её точно куклу, норовя уронить вниз – чем вызывали у девушки протестующие визги пополам со смехом. От здешнего жара у всех троих горели лица и слезились глаза, но ребята стоически терпели, словно похваляясь перед гостем выносливостью. – Куда ляжем? – спросила Кира. – Куда скажешь. – Тогда на камни, – предложила она, но, быстро глянув на Вадима, отступила: – Хотя… с тебя станется. Наверх, наверх!.. Наверху подвинулись, и они улеглись на полке рядышком, во всю длину. Не прошло и десяти секунд, как Кира, шипя от боли, перебралась на Вадима. А он, оказалось, воспринимал жару столь же отстранённо, как холод, и мог пересидеть здесь кого угодно, включая саламандр. Так что напрасно ребята затеяли эту игру – и тут не на равных. Вступив в парилку предпоследним, Алекс мудро расположился внизу, покряхтывая от удовольствия. – Клэр накрывает на стол, – сообщил он. – Примкнёт чуть позже. Закусив губу, Изольда принялась щекотать его спину подвижными пальцами, далеко отставя ногу. Но шеф лишь отмахивался, словно от мухи. О стыдливости в здешнем коллективе забыли – либо не знали вовсе. Похоже, Алекс посчитал её лишней в облике строителей феодализма. – Итак, начнём? – заговорил он. – Уж здесь не подслушают! – Смотря кто, – вставил Вадим. Вздохнув, Кира перевернулась на его спине, остужаясь о Вадима так же, как раньше грелась. Видно, температура его кожи почти не менялась от среды – он даже не потел. – Ну да, ну да… Кстати, Рол, – вдруг поймав шалунью за щиколотку, Алекс заглянул под её ногу, будто проверяя целостность цветка. – Наш гость утверждает, что прибыл сюда на вертушке, да ещё внутри салона. По-твоему, это возможно? – Вряд ли, – гардеец усмехнулся, давая понять, что на самом деле ответ куда категоричней. – А если я повторю ваш разговор – дословно? – спросил Вадим. – Этот может, – пробормотала Кира, снова переворачиваясь. – Пари? Но во второй раз на это не купились. «А интересно, кто выиграл первое? – подумал Вадим. – Ведь, как ни крути, меня сюда доставили». – Разве нельзя подслушать снаружи? – нашёлся Роланд. – В отчёте говорилось про обострённую чуткость. – В отчёте Киры? – заинтересовался Вадим и глянул через плечо: – А? – Тебе что до нашего устава? – отбрыкнулась девушка. – Не лезь в монастырь! Хорошо Кире брыкаться – сверху-то! А если б Вадим её придавил? – А подсмотреть я не мог? – сказал он. – Могу в деталях описать поведение каждого. Хотя… зачем? Вадим напрягся и словно бы растворился в воздухе. Изольда снова взвизгнула, теперь от испуга, но тут же прикусила язык. Интересно, какой им виделась Кира: зависшей в полуметре над полкой? Или не виделась вовсе? Отводить взгляды, нацеленные в упор, требовало куда больших усилий. С другой стороны, наблюдатели были разморены жарой, а он – сух и свеж. – Можете меня потрогать, – предложил Вадим. – Забавный фокус, да? Первой решилась Изольда – возможно, потому, что для неё трогать мужчин было, как дышать. Застывшей ладонью девушка коснулась его щеки, и неожиданно её взгляд сфокусировался. – Вижу! – шёпотом сообщила она. – Но только лицо… даже часть. Наверное, ориентиром для гардейки служили собственные пальцы, а потому проявилось, что рядом. – В общем это пустяк, – скучным голосом заявил Вадим. – Если начну перечислять и демонстрировать, что умею, вы же потом изойдёте!.. К примеру, я могу дышать под водой. Хотите, пересижу на дне всех? Будете передавать меня точно эстафету, чтобы не обвинять в мошенничестве. Ещё могу показать, как заживают на мне раны: за считанные минуты… Мало вам? – А по существу? – спросила Кира. – Что ты натворил за отчётный период? В этот момент дверь приоткрылась, и в парилку скользнула седьмая участница вечеринки – тёмная как ночь, но куда более манящая. Оглядевшись, Клэр благоразумно выбрала середину, пока не занятую никем. Поднявшись ступенью выше шефа, она непринуждённо уселась на длинные ступни Тора, а ногами оплела худощавый торс Алекса. По крайней мере, устраиваться девушка умела. – «Боженька, – поддела неугомонная Изольда, – а почему у меня такая чёрная кожа?» – Потому что в парилке переусердствовала, – откликнулась мулатка, сверкая зубами. – Другим наука!.. Сначала покраснела, как ты, затем обуглилась. – Итак? – спросила Кира, положив подбородок Вадиму на плечо. – Чего мы ещё не знаем? Со вздохом он уступил. Опуская некоторые частности, изложил все события. Рассказ публику впечатлил, судя по нависшей тишине. Верхняя троица даже забыла о жаре, увлёкшись сюжетом. В «экшен» тут понимали толк. – Ты бы прервался, парень, – посоветовал Вадим Роланду. – У тебя уши горят, не чувствуешь? И правда, на оттопыренных ушах старшего уже проступали волдыри. – Хватит для первого раза! – решительно поддержал Алекс. – В воду все, вводу!.. Первой, конечно, сорвалась Изольда, заскакав по ступеням. Наступая ей на пятки, уже спешили ребята. Толкаясь и оскальзываясь, они вывалились во вторую дверь, открывавшуюся в бассейн, и оттуда сразу раздались шумные всплески, будто началась бомбёжка. Пантерой спрыгнув с Алекса, Клэр поплыла к выходу, зазывно оглядываясь, – конечно, шеф не заставил себя ждать. А вот Киру разморило настолько, что она даже не захотела слезать с Вадима, сдавив его шею руками, а талию – бёдрами. Пришлось нести её к бассейну и уже там сбрасывать в прохладную воду. Огромное помещение наполнилось гулкими голосами и плеском. Свет сюда проникал только из дверей сауны да через подводные окна – а больше не требовалось. Недалеко от дверей вздымалась семиметровая вышка, на которую вскоре забралась Изольда, чтобы продемонстрировать «смертельный номер» – двойное сальто из стойки на руках с разведёнными в шпагат ногами. Следом сиганул Тор, соорудив недурное полуторное сальто с пируэтом. Остальные воздержались, хотя выпендриться хотелось едва не каждому. Остудившись, компания направилась в холл, где ждало угощение, доставленное Клэр и уже аккуратно разложенное по блюдам. К счастью, запасли не только «копчушки» (коричневые тушки кур), но и овощи с зеленью, и фрукты, и хлеб. На столах горели свечи, разливая вокруг уют, от камина веяло теплом и покоем. На одной стене плескалось южное море, лениво накатывая на берег, а за другой, почти невидимой, уже вовсю сыпал снег и завывал ветер. Кресла заменили тут удобными скамьями, обитыми мягкой кожей. Подвинув стол к «зимней» стене, они расселись вокруг угощения двумя тесными парочками и одной троицей, наслаждаясь контрастом между здешним уютом и злобствующей неподалёку метелью. Изольда сейчас же принялась развлекать себя тем, что оплетала своими ногами бёдра мужчин, поджимавших её с обеих сторон, и пыталась сдвинуть их под собой, пыхтя от усилий. Вообще старалась, чтоб о ней не забывали ни на минуту, – эдакая юла!.. После недавнего жара хотелось пить – этим и занялись перво-наперво. Пиво оказалось безградусным, зато было его – хоть залейся. Кроме бочонков на стол выставили пару упаковок с колой («Местной, что ли? – снова удивился Вадим. – Вот не знал!») и несколько объёмистых сифонов с газ-водой. Последние Вадим видел не первый раз, но только сейчас, по свежему впечатлению, изумился сходству краников с мужским достоянием – их будто с натуры моделировали. А если добавить сюда привычку Изольды сифонить себе в рот… уф, впору покраснеть. Так и проявляется развращённость, со вздохом признал Вадим. Когда видишь порочное в невинном. Или я слишком озабочен? – Жду обсуждения, – напомнил он. – Не забыли, о чём я распинался? Спецгарды разом уставились на него, будто оценивая его возможности, а заодно укоряя за избыточную массу. Всё-таки Вадим сильно отличался от здешних стандартов – даже крепыш Тор гляделся рядом с ним подростком. Вот среди росичей Вадим не слишком выделялся. – Если допустить, что ты не выдумываешь, – осторожно заговорил Алекс, – придётся поверить в такое, с чем я, например, не сталкивался. – Всё когда-то случается впервые! – философски заметил Вадим. – Беда в том, что каждый верит во что хочет. Не очень приятно ощутить себя на обочине. – Это попахивает мистикой. – И мракобесием, – прибавил Вадим. – Заметьте, как тесно «для сердца русского слились» два понятия: Тьма и чертовщина. Символично, вам не кажется? – Ты приписываешь Шершням слишком много, – сказал шеф. – Особенно «королю». – Если б не испытал на своей шкуре… – А россказни про воскрешения трупов и вовсе смахивают на бред. – Кое-что и Кира видела, верно? – Ну, там-то просто вылечили раненого – хотя странным способом. Но восстановить обглоданное тело, оживить его!.. – Между прочим, тот раненый – смертельно, уверяю вас! – на следующий день бегал как живчик. Привести его сюда? – Ну зачем, – Алекс пожал плечами. – В чудеса медицины ещё можно поверить. – А просто в чудеса? – Но что делать с прежним опытом – коту под хвост? – Блаженны вы в своём неведении! – позавидовал Вадим. – Живёте тут, занимаетесь серьёзными делами. Всё вам ясно и просто. – Милый, чё ты злисся? – ввернула Кира. – «Цезарь, ты сердишься!» – Конечно, я завожусь, – подтвердил Вадим. – Я тут верчусь как проклятый, пытаясь продвинуться по этому пути хотя бы чуть, а мне заявляют, что его вовсе и нет! – Перейдём в практическую плоскость, – предложил Алекс. – Что нужно поменять в нашей подготовке, чтобы не уступать тем ловкачам? Насколько понимаю, к ним применили новую биотехнологию – может, даже перевели на иной метаболизм… Против воли Вадим рассмеялся – не слишком вежливо. «Нужно заменить вас!» – едва не вырвалось у него. Залил смех изрядной порцией колы, смакуя забытый вкус. – Конечно, я могу поднатаскать ваших парней, – произнёс он, – не говоря о… – С удовольствием Вадим оглядел девушек. – Даже могу зарядить новыми рефлексами, настроить системы, добавить гибкости и быстроты. В прежние времена это сделало б их суперлюдьми. Но теперь этого недостаточно. – А что достаточно? – спросила Кира. – Ведь что-то надо делать!.. – Ты же видела «Хищника», «Чужого», «Тёмного ангела»? – откликнулся Вадим. – Классика жанра, да… Когда с командой профи, вооружённых до зубов, расправляется единственный пришелец. Вспомни Мстителя! – По-твоему, они с другой планеты? – Скорее из другого мира. Но суть не в том. Просто эти существа не по зубам обычным людям, сколько тех ни натаскивай. Это иное качество. Мертвецы куда ни шло, но оборотни, вампиры!.. Люди против них медлительны, точно ленивцы, и беспомощны, как кролики. И если мы не сможем себя изменить… – Насколько? – спросила Кира. – Чтобы самим сделаться такими же? – «Мы пойдём другим путём», – с усмешкой сказал Вадим. – Может, параллельным, но к иной цели. На ступеньку уже поднялись – по крайней мере, некоторые из нас. Лично меня оборотни не страшат. Две стычки с ними я пережил, третья должна стать решающей. А там и за вампиров примемся. Если бы среди людей не выделялись Охотники, человечеству давно бы настал каюк. Прокормить такую ораву кровососов – представляете? К тому ж нежить всегда, по сути своей, карабкается наверх, упиваясь властью по ноздри. – Допустим, они столь сильны, как ты описываешь, – нехотя отступил Алекс. – Разве это за пределами человечьих резервов? Если кто-то сумел их задействовать… – Дело не только в мощи и проворстве вампиров, – сказал Вадим. – Они подминают слабых простым усилием воли – те сами идут под нож, как бараны. А таких, увы, большинство – уж и не знаю, как его назвать: подавляющим или подавляемым. Не объяснять же вам, где оно сконцентрировано? – По-твоему, следы ведут в Крепость? – с сомнением спросил Алекс. – И куда конкретно? Вадим пожал плечами: – Вам лучше знать. – Хорошо, сделаем ещё допущение, – отошёл шеф на новый шажок. – То есть, что в Крепости существует разветвлённый заговор против Первого. Реально на эту роль могут претендовать две конторы: силовики и духовники. Первых, от блюстителей до репрессоров, возглавляет Бондарь, вторых – патриарх Ферапонт. – С Бондарём уже имел удовольствие, – сказал Вадим. – А вот что за птаха верховный поп? – Весьма благочестивая особа, весьма! – с усмешкой ответил гардеец. – Нынешнюю вечеринку он осудил бы со всем пылом, а особенно – наш непристойный вид. И своего соседа по Храму, беспутного Режиссёра Банджуру, он кроет на каждой проповеди, призывая едва не к сожжению. К счастью, святоши пока не имеют таких полномочий. – Пока! – подчеркнул Вадим. – Уж что-что, а полномочий у них прибывает с каждым днём. И непохоже, чтобы Первый препятствовал. – Матвеич – старая лиса, он привык играть на балансе сил. Однако сейчас это делать непросто. Удивительно, но здешние ведомства почти не конфликтуют между собой. Как известно, у нас нет армии, и даже Бугор контролируют репрессоры – если он вообще нуждается в контроле. Им же подчинены Псы, режимники, почти все гардейцы. И если Бондарь в самом деле затеял крамольное, нужны доказательства, чтобы остальные всполошились. – А почему не садануть по нему прямо сейчас? – Но ты ж не станешь резать поросёнка, прежде чем он вырастет в кабана? – Я вообще вегетарианец, – с брезгливостью возразил Вадим. Его даже передёрнуло от такой картинки. – Так ведь и я не ем скотину – однако забивать приходилось. – А человечину вы не жрёте? – мрачно спросил Вадим. – Собственно, какая разница! Убить человека или слопать его – неизвестно, что хуже. В конце концов, гусениц мы тоже не едим. – Ты ж не будешь обниматься с грязнулей? – парировал Алекс. – Однако ударить не побрезгуешь. Это вопрос гигиены и традиций – мораль тут ни при чём. – Ну да, ещё расскажи трогательную историйку из жизни убийц, – фыркнул Вадим. – Мало киношники этим пичкали! Что душегубы тоже люди и способны на возвышенные чувства, – а если пришьют кого, так ведь жить-то надо? И потом, «у каждого свои недостатки». Одни за столом чавкают, другие человечиной не брезгуют. «Случайно, испытанием на пригодность здесь служит не убийство? – подумал он. – Мол, вот вам готовый янычар! Надо, родной мамы не пощадит – пока не признает в ней родню. А измена Семье сразу исключает виновного из внутреннего круга – значит, и его не жалко в расход!.. А каков тут обряд инициации? Лишают девственности на общей линейке либо и вовсе пропускают сквозь строй? А парней отправляют на вольную охоту, голыми и безоружными, чтобы принесли голову „илона“, вздумавшего погулять в ночное время. Или же голову „илонки“. Вот и ещё одни возможные охотнички на ведьм!..» – Странно, что вы базируетесь не в Центре, – сменил Вадим тему. – Последнее время Первый редко покидает островную резиденцию. Вот мы и обосновались между островом и Центром, чтоб успевать следить за всем. – Я понимаю, охрана – не единственная ваша функция, – сказал Вадим. – Но ведь из основных? Не ожидал застать тут столько народу. – Как раз сегодня Савва отпустил почти всех, запершись на острове, – объяснил шеф. – Поэтому мы и собрались в Школе, что бывает не часто. К тому же, – Алекс улыбнулся едва не с нежностью, – у нас юбилей. Ровно дюжину лет назад… Не удержавшись, Вадим хмыкнул. Гардеец вопросительно поднял брови. – И юбилеи поменялись, – сказал Вадим. – Раньше-то праздновали десятилетия. Всё течёт. Для приличия Алекс улыбнулся. – Что ж, пора подкрепиться, – заметил он. – У ребят скопилось достаточно слюны. И подал подчинённым пример, вгрызаясь в куриную грудку. Те, видно, того и ждали, и несколько минут в холле не смолкал смачный хруст, дополняемый музыкой, льющейся из четырёх углов. Здоровые организмы требовали энергии, а их владельцы не привыкли себе отказывать, хотя при надобности могли голодать сутками. Однако насытились быстро, а объедаться не стали, ибо каждый следил за формой. И сразу переключились на танцы, сделав музыку громче, – будто следовали заведённому порядку. Затем наплевали и на порядок, войдя во вкус вседозволенности. На время о разговоре забыли, развлекаясь с полной отдачей. Кто-то снова направился в парилку, чтобы хорошенько пропотеть, кто-то вернулся в бассейн, кто-то принялся истязать себя и желающих водным массажем, струи которого едва не сбивали с ног. Изначальное разделение на пары и тройку не соблюдалось, поскольку каждый вытворял, что хотел, и объединялись теперь больше по интересам. Сам Вадим то оказывался в парилке с Изольдой, норовившей разлечься позавлекательней, то бросал, вдвоём с Тором, мячи в тёплом водоёмчике, то танцевал в обнимку с Кирой и Клэр, четвёртым прихватив Роланда. Однако ему, как и Алексу, это надоело раньше других. Сказывалась, видно, разница в возрасте. Придвинув кресла к камину, словно Холмс и Ватсон в известном сериале, они снова затеяли дискуссию, поглядывая на дружную троицу, выплясывавшую по центру. Современные танцы Вадим жаловал ещё меньше, чем музыку. («Ну дайте же старику поворчать!») Но здешние ребята умели двигаться, к тому ж двигать было чем, особенно у Изольды. Её попка выписывала в воздухе такие кренделя, что впору было хвостик прилаживать. Зато у парней спереди мотались коротенькие отростки, доставляя им явные неудобства. Всё же к такому зрелищу следовало привыкнуть – бедные женщины! Может, потому греки и не пускали их на стадионы? Древние – они ведь мудры. – Прежде гардия полагалась каждому Главе, – рассказывал Алекс. – Затем почти все перешли в подчинение Бондарю, и только мы убереглись от централизации. Может, потому, что единственные в том кавардаке сумели обеспечить полноценную охрану. Знал бы ты, сколько амбициозных говорунов тогда угробили!.. Наверх-то выбирались самые живучие – возможно, это главный залог большой карьеры. – И что, Бондарь не пытается вас подмять? – спросил Вадим. – Наверняка же зазывал в своё логово? – Много раз, – улыбнулся Алекс. – Пока отбрыкиваюсь, ссылаясь на занятость. – И не ходи. Бог знает, чем может обернуться такой визит! – Например? – Например, подвергнут психоломке – ведь в их распоряжении ресурсы Института. Либо подменят. – На двойника? – весело удивился спецгард. – Или на киборга? – На зомби, – сказал Вадим. – И потом не верь в них, сколько влезет, – поезд-то ушёл. – Опять ты за своё! Конечно, они могут попытаться меня захватить… – Ликвидировать – могут, – не согласился Вадим. – Если решат, что ты незаменим. Либо пугнуть как следует. Знаешь ведь: «Убить цыплёнка ради устрашения обезьяны»? А захватывать… Тут есть тонкость: ты должен сделать шаг навстречу – хотя бы махонький. Иначе им не за что зацепиться. В холл уже вступали Кира с Клэр, приобняв друг друга за тонкие талии и щебеча, как подружки. Кажется, мулатка предпочитала со всеми ладить, а может, в самом деле была дружелюбна. Не обращая внимания на мужчин, прелестницы набросили на чресла кружевные фартучки и принялись колдовать над кухонным столом, повытаскивав из холодильника припасы. Что за блюда там сооружались, было неясно, но, видно, здешних дам обучали находить и такие «пути к сердцу» – помимо многих других. – И угораздило ж Мезинцева связаться с Бондарём да Ферапонтом! – посетовал Алекс. – Ведь это он их вознёс. – Ты знал Основателя? – заинтересовался Вадим. – И близко? – Вовсе нет. Безопасностью тогда заведовал Погорелов – до того, как сделался Первым. Он и привлёк меня, когда в столице затеяли чистку. А уж я привёл с собой ещё нескольких. Потом случилось Отделение, и прочие кадры пришлось готовить на месте. – Значит, Школа спецгардов – твоя затея? – Идею спустили сверху, а исполнять было кому? – И Киру, верно, натаскивал лично? – А ты против? – Возражать-то поздно, – сказал Вадим. – Но интересно, какими методами её привязывали. Надеюсь, обошлось без принуждения? Хорошие дрессировщики всего добиваются лаской. Опасно взращивать хищников на страхе – когда-нибудь могут броситься. – Тебе не нравится результат? – Что до тела, отлажено по высшему разряду, – мои поздравления! – Значит, речь пойдёт о душе, – усмехнулся Алекс. – Любимая тема! – Неизбежная, – поправил Вадим. – Думаешь, можно научить душу убийствам, не искалечив? И способны ли соратники заместить родичей, а кодекс – совесть? – Так ведь замещать было нечего. Мне предоставили чистый лист. – В самом деле? – Малышка ничего не помнила. Наверно, причина в шоке – тем более, поступила она от репрессоров. До сих пор не знаю, что стало с её роднёй. – А выяснял? – Представь – да. Если птенчик выпал из гнезда, разумней вернуть его обратно: хлопот меньше. Но если кормильцы сгинули… – Это развязывает руки? – Скажем, даёт право лепить по своему подобию. – Продолжать себя в приёмных детях? – спросил Вадим. – Считаешь, твой облик достоин тиражирования? – Это каждый решает сам, – резонно заметил Алекс. – И даже за советом обращается редко. – Наверно, у тебя нет своих. Что ж, это я могу понять. – По-твоему, лучше было взрастить ещё одну овцу? Из тех, для кого главная радость – сбиться в стадо, раствориться в толпе… – В коллективе, – буркнул Вадим. – Довольно скудный выбор, тебе не кажется? Либо овца, либо хищник. – Ну да, есть ещё гордое звание: человек! – И уж его воспитать сложней, – подтвердил Вадим. – Особенно, когда проблемы с эталоном. Конечно, можно смоделировать некое подобие. – Мы делали что могли. После Отделения по губернии шаталось много сирот – выбирать было из кого. Их корни мотались по воздуху, как у перекати-поле. Следовало лишь погрузить их в подходящую почву. «Что за образ! – умилился Вадим. – Хотя не первой свежести. Видно, и впрямь разоткровенничался – необходимая доля искренности, чтобы поверили остальному». – А эту где разыскал? – он кивнул на жизнерадостную мулатку. – Тоже подкидыш? – Эту получил готовой, – сознался Алекс. – Поднялась среди билдеров и драчунов. Затем, по младости, связалась с амазонками, но вовремя расплевалась. И что делать у них такой, подумай! – Наверно, непросто взращивать янычар? – спросил Вадим. – «Ох и трудная это работа», да? – Трудно поддерживать чувство долга, – ответил гардеец. – Чуть отпустишь – и оно расплывается в честь. А там иные законы. Ради «сохранения лица» кое-кто готов поступиться долгом. Особенно это касается юнцов, которые разгоняются сейчас за моими первенцами. Потому я и не позвал сюда Сида, хотя, ты прав, соображает он лучше других. Оглянувшись, он уставился на Изольду, между делом, в процессе танца, трущуюся о партнёров с настойчивостью течной кошечки. Её стараниями их болтавшиеся отростки превратились в узловатые сучья, увеличась едва не втрое. «И откуда берётся, а? – подумал Вадим. – Уж не таким ли образом из обычных людей прорастают монстры?» Пока Алекс отвернулся, он посмотрел в весёлое лицо мулатки и сложил одними губами: Гордей. Улыбка не сошла с отблескивающих губ, однако в глазах возникла озабоченность. Тоже улыбнувшись, он покачал успокаивающе головой: не бойся, не выдам. Но потом наведайся с разъяснениями, ладно? Только, ради бога, лапа, не вздумай меня устранять!.. – Чего б не оставить её в покое? – спросил Вадим, имея в виду Изольду. – Надо уметь себя сдерживать! – сказал Алекс. – Я не против, чтобы девочки получали удовольствие, – но растрачивать себя так бездарно!.. – Видимо, бедняжку слишком подавляли в детстве, – предположил Вадим. – В пуританских семьях часто вырастают гулёны: трудно удержаться от обратного перекоса. Алекс поглядел на него с подозрением, однако развивать тему не стал. – Если берёшься за что-то, делай хорошо, – вдруг изрёк он. – Терпеть не могу неумеек и полузнаек, а у нас это – норма! – Удивительно, правда? – поддакнул Вадим. – Ведь так пестуем таланты! – Насмехаться легко, – заметил Алекс. – Исправить как? – Взорвать. – Как это? – К чёртовой матери! – пояснил Вадим. – Как в песне: «до основанья, а затем…» По-другому не выйдет. – А не хватит с нас радикальных решений? – Без многих лучше было обойтись, а здесь – ну никак! – Конечно, в Крепости полно отребья: блюсты, сыскари, большая часть репрессоров… – И только вы – истинные профи, – Вадим хмыкнул. – Как же, наслышан! И здесь своя элита. – Правда, последнее время стали возникать Бое-Псы, Волкодавы… – Будто из пустоты, верно? – Кое-кого я даже знал – как подменили, честное слово!.. Или в Институте впрямь научились влезать в мозги? – Или! – хохотнул Вадим. – Я же толкую: заклятие. – Есть более приемлемые термины. Чем повторять бабкины сказки… – Ты ж у нас западник! – едко сказал Вадим. – Тебе ни к чему исконные восточные ценности – конечно, если не считать приёмов боя. – Мы отвлеклись, а? – Может, и нет. Кто знает, где надо копать? – Копают как раз под нас, – возразил Алекс. – А нам важно обнаружить подкоп прежде, чем туда заложат мину. – Итак, силовики или духовники – «вот в чём вопрос»!.. Разве попам мало власти? – Её никогда не бывает много, если имеешь к этому вкус. Нынешние комиссары ничуть не лучше прежних, разве подминают ещё надёжней, без зазоров. – Никогда не любил попов, – заявил Вадим. – Большинству из них плевать на людей. Процент мудрых да сострадающих там, может, и не ниже, чем у мирян, но те по крайней мере не рвутся в пастыри. – Сейчас нужно понять, откуда берутся суперлюди, – заметил шеф. – Конечно, если они вам не померещились. Вадим усмехнулся краем рта: а откуда тогда взялся я? – Предположим, это и впрямь секретные разработки, – сказал он. – Кто мог их курировать? – Кто угодно, – ответил Алекс. – То есть как те, так и другие. Или никто. Институт подотчётен лишь Совету Глав, и у него собственная служба охраны – на редкость эффективная, надо признать. До сих пор он не очень нас интересовал, поскольку в местные разборки не встревал, а лишь поставлял технику и оружие. – А помимо Института ничего не возникало? Те же попы с древних времён не чурались исследований, и силовики часто заводят собственные лаборатории. В каждом государстве столько уровней и зон секретности, что и на самом верху не знают всего!.. – У нас не тот масштаб, – возразил шеф. – Трудно затеряться. И потом, наши ведомства предпочитают не смешивать профили: каждый занимается своим. Вот если кто из Глав подчинил себе Институт… Нет, не представляю! Его директор сам на правах Главы и чувствует себя вполне уверенно, поскольку нужен всем. – Нужен-то Институт, – вкрадчиво поправил Вадим. – Директора легко сменить. Опять короля путают с государством!.. Кстати, кто он? – Директор? Странный тип, бесплотный как дух, даже ухватить не за что. Откуда всплыл, неизвестно, но в науках сведущ, в делах компетентен. Если спрашивают, отвечает без запинки, – а так больше молчит. Выглядит, будто лорд, – даже бакены нацепил. Зовётся Арий Мюнц. – Фамилия скорее немецкая, – заметил Вадим. – А имечко с претензией, хотя в орфословаре присутствует. Он снова оглянулся на плясунов. Белокурая Изольда танцевала как заведённая, почти без перерывов, – то с одним кавалером, то с другим. («А интересно, – подумал Вадим, – она столь же неутомима в постели? И так же меняет партнёров? Многостаночница, н-да…») Пару раз даже раскрутила на танец Клэр, будто не прочь была перепихнуться и с мулаткой. Смотрелись рядом они эффектно, как в песне: «ebony and ivory». И выплясывать обе умели профессионально – их бы на конкурс. – Какие кадры взрастил, а? – похвастал Алекс, невольно засмотревшись. – Любого смогу приманить! – «При-ма-нить», – повторил Вадим. – Это от слова «money»? Затем две искусницы, Кира и Клэр, позвали всех к столу, чтобы оценили их кулинарные шедевры, – будто и тут они состязались. Впору было ставить отметки: отдельно – за вкус, за питательность, за вид. Потом компания вновь распалась. Большинство потянулось из холла кто куда. Добровольцы опять полезли в пекло, сжигая на себе последние крохи сала, чтоб выглядеть не хуже билдеров. (Вдобавок насмотрелись на гостя, у которого жир пропал вовсе – за ненадобностью.) А Вадим просто слонялся по комнатам, осматривая примечательности, проверяя углы. Что-то опять его тревожило – ох, эти предчувствия!.. Его догадки насчёт Изольды подтвердились ещё раньше, чем он ожидал. Проходя мимо спальни, Вадим ощутил там неясное копошение и машинально глянул в дверь, благо та не запиралась. Застигнутая троица оцепенела. – Пардон! – сказал Вадим, отпрянув. Только и увидел, что сложное сплетение тел на безразмерной постели. Хотя при желании можно воспроизвести картинку в подробностях, как на фото. Он вернулся в холл, освещённый лишь свечами и камином, – надеясь застать Клэр одну. Но рядом с ней, конечно же, сидел Алекс, отечески приобняв, и нашёптывал что-то на ушко – возможно, выбалтывал последние Крепостные секреты. Или, наоборот, инструктировал, как ловчее потрошить росичей. Вадим остановился на пороге, гадая, что же здесь всё-таки творится. Если она вправду сестра Гордея, то на чью мельницу льёт воду? Впрочем, при втором варианте мулатку вряд ли показали бы Вадиму. Или оба родича ангажированы третьей силой? Тут из-за спины Вадима скользнула Кира, огибая его впритирку. Затем обвила руками шею, увлекая за собой в томном танце, прижимаясь всё плотней. Обнявшись словно любовники, они закружили по пышному ковру, согретому близостью камина. Поддавшись порыву, Вадим вскинул девушку на руки и так продолжил танец, укачивая, точно ребёнка. Кира затихла, уткнувшись лицом в его плечо. А ведь они и вправду могли стать близки – если б не Эва. О господи… Он уселся прямо на ковёр, опустив размякшую девушку себе на колени, осторожно её поглаживая кончиками пальцев, словно прикорнувшего леопарда… леопардиху. Хорошенькая компания кошек – если добавить помянутых рысь и пантеру. Они не обзавелись ещё личными гербами? Позавидовав парочке, к камину подсели Алекс и Клэр, тоже устроясь в обнимку, – эдакий пикничок на искусственный травке возле ненастоящего костра. Правда, огонь подлинный, и это греет. – «А хорошо жить ещё лучше!» – бросил шеф для затравки, краем глаза глянув на Вадима. – Разве нет? Похоже, не наговорился ещё. И то: с кем ему разговаривать тут? Ни один ровесник не выжил. – Скажи об этом спецам, – предложил Вадим. – Или трудягам. Кира с презрением фыркнула, но предпочла не встревать. Слишком уютно ей было сейчас, на коленях «вероятного противника». – «Каждому да воздастся», – снова процитировал Алекс, будто решил сыграть с гостем на его поле. – И потом, кто им мешает? Вот проявили б себя… – Ладно, мне-то не заливай! – Вадим фыркнул не хуже Киры. – Кому в Крепости нужны их таланты? Если бы в стукачи подались или в надсмотры… На пороге возник Тор. Оглядевшись, молча опустился между парами и расслабился, глядя в огонь. Наверно, его испили сегодня до дна – во всяком случае, разглядывать красоток он даже не покушался. Зато в разговор вслушивался очень внимательно. – Любой державе необходим надзор за своим народом, – продолжал Вадим, – чтобы не распускался. Нужен Порядок – в идеале казарменный или лагерный. Ещё нужен контроль над душами, чем заняты церкви либо комиссары. К духовникам примыкают творцы, лояльные властям, – у нас это Студия. А самое забавное, – хмыкнул он, – все напрочь забывают, что государство создавалось для людей, а не наоборот. «Хвост вертит собакой»!.. И для Первого это – норма. Другого он не представляет. – Конечно, наш Савва прост до изумления, – признал Алекс. – Выпивоха и сластолюбец, а иногда такое городит – уши вянут!.. И всё ж среди Глав он – единственный, кто ещё следует заветам Основателя. Ведь это Первый противится фанатикам новых идей, Бондарю с Ферапонтом, от которых даже меня бросает в дрожь. Не потому, что он такой замечательный, – для него это вопрос выживания. – По-моему, он опоздал, – заметил Вадим. – Слишком много воли дал крепостникам, а те уже закрутили гайки. И Погорелов им больше не нужен. Не сегодня-завтра его уберут, и ничего вы не сделаете! Может, вас даже прикончат раньше, чтоб не мешались. – А если не уберут? – спросила Кира. – Вдруг ты не прав? – Всё равно, у него уже нет власти! Он вроде спартанского царя – номинальный владыка. А заправляют всем эфоры, то бишь Главы. Только тут их не пять, как в Спарте, а поболе. И скоро Первый будет являться к ним, а не наоборот. Не захочет – приведут силой. Здесь не хватает только герусии – собрания старейшин. Но, может, над Главами есть ещё кто-то, о ком мы не знаем? Так же безмолвно в комнату вступил Роланд, измочаленный не хуже Тора, и подсел к общему полукружию. Всё-таки мужчинам полезно делиться энергией, чтобы не отвлекаться на глупости – хоть некоторое время. – Если и Спарта, что страшного? – возразил Алекс. – Не худший пример для подражания. – И не лучший. Такое разделение людей на сорта… – Но люди и впрямь разные! Посмотри на наших трудяг – далеко они ушли от животных? – Смотря как тех характеризовать. Если способностью к убийству… – Во все времена и во всех странах существовали аристократы, лучшие представители вида. Это они сберегали генофонд наций! – Они берегли чистоту своей породы – скорей это приводит к вырождению. Если нет равных прав, лучшие не проявятся. – Но если лучших отобрали несколько веков назад… – Кто? – История, обстоятельства. В каждой людской общности есть малая часть, самими генами назначенная править. В этом её долг. – В самом деле? – удивился Вадим. – А может, всё проще? У аристократа к демосу отношение, как у человека к скотине: должен подчиняться – и баста. И вкалывать на него должен, ибо не работать же самому? Истинного вельможу труд оскорбляет! А на каком, собственно, основании его должны содержать да ещё почитать – это аристократа не колышет. По определению!.. И зачем задавать вопросы, которые усложняют жизнь? – Каждому стаду нужен пастух, верно? – спросил шеф. – Лишь тогда оно приносит пользу. И толпа способна на осмысленную деятельность, когда её организуют и подгоняют. – А без пастухов крепостные не обойдутся? – Бестолочь! – в сердцах сказал Алекс. – Что они разумеют, кроме плётки? Они не хотят ни работать, ни думать. Не хотят даже понимать, когда разжуёшь до тонкостей и затолкнёшь в пасть!.. Он вдруг напомнил Вадиму Гризли, не терпевшего бездельников с той же яростью, – а ещё почему-то Сида… Вот это уже интересно! Кажется, этих двоих, шефа и стрелка, роднит не только темперамент. – Опасно подавлять других, – произнёс Вадим, – ибо потом, когда подвернётся случай, они могут отыграться. Что произошло после Октябрьской заварушки – конечно, редкое свинство. Но подтолкнули к нему сами жертвы, ещё будучи у власти!.. Даже дети, входя в силу, обращаются с тиранами-родителями без всякого почтения – как аукнется, говорят! – Может, тебе просто обидно? – предположил Алекс. – Что тебя – такого неординарного, даровитого – затирают из-за низкого происхождения. – Обидно, да! – признал Вадим. – Но я с этим справлюсь. Хуже будет, когда обидятся остальные. – Ладно, я тоже считаю, что прежнее дворянство выродилось за века. А после Октября его и вовсе смешали с дерьмом, если не с прахом. Требуются свежие вливания, а то и сортировка наново. В меру своих сил я способствую сему в Школе. Истинные профи ничуть не хуже первых рыцарей. – И времена профи отходят в прошлое. Их одарённость, выучка, навыки немного стоят при новых играх. Почти все упрутся в порог, и лишь немногие уйдут дальше. Зовите их богатырями, героями – как угодно. Но их возможности настолько превзойдут ваши, что смешно сравнивать. – Насколько? – сейчас же спросил Тор. – Хорошо, – сказал Вадим, – возьмём за норму неспортивного середнячка весом в 70 кг и соответствующей силы. Начиная с этого, билдеры увеличивают сухой вес раза в полтора, а силу втрое, – это второй уровень. За ними с теми же коэффициентами идут серки, вскормленные «химией», – то есть у них мощность выше нормы на порядок. Это же уровень витязей, на который вышли некоторые росичи. И далее, с тем же нарастанием: богатыри, герои, драконы – вплоть до богов. Такая вот Лестница. Считать умеете? – А по другую сторону что? – спросила Кира. – Там уже не Лестница – Пирамида. На первом уровне – мертвецы, с силой втрое против той, что была у них при жизни. Выше – оборотни, включая самых опасных, Мстителей, вплотную поднявшихся к слою вампиров, рыцарей Тьмы. За теми, как и положено, следуют князья, то есть Чёрные колдуны. Наверняка и над ними кто-то есть – принцы, царь… – Собственно, в чём разница? – спросил Роланд. – Как отличить богатыря от «рыцаря»? Какой кодекс у первого? – Существуют простые, но незыблемые правила, – ответил Вадим. – Нельзя третировать, тем более губить невинных, ибо ты выступаешь от их имени. Вообще нельзя творить зло и несправедливость. – Занятный мировоззренческий вопрос, – насмешливо вставил Алекс. – Что есть зло, не говоря о справедливости? У них ведь столько личин!.. – Не так много, если не разевать рот на чужое и не разводить демагогию. И формулировки тут ни к чему. Богатырь ощущает сии понятия сердцем, иначе лишится Силы. Он – защитник обиженных, но не орудие завистников. – Напоминает персонаж в «Понедельнике», – хмыкнул шеф, – который всё умел, однако ничего не мог, поскольку не имел права навредить ни единому разумному существу. – Сравнение уместно, – согласился Вадим. – Но дело в том, что сражается богатырь не с разумными – с нежитью. Она сама вывела себя за круг живых, обособясь в Пирамиде, а он лишь восстанавливает равновесие, ею нарушенное. Это и есть зло – когда мир сдвигается к Порядку либо к Хаосу. – Что ж, поглядим, кто кого в результате обскачет, – усмехаясь, сказал Алекс. – Имею в виду и нашу команду. Думаю, нас рано сбрасывать со счётов. В Школе хватит сюрпризов для любого! – Вы ощущаете здесь защищённость? – спросил Вадим. – Не обольщайтесь. – По-моему, самое время немного подкрепиться, – заявила Кира. – От ваших разговоров даже у меня пересохло в горле! Они опять расселись вокруг стола – уже по третьему разу. То ли водные процедуры способствовали аппетиту, то ли перепады температур. Объявившаяся в холле Изольда уже напропалую кокетничала с Вадимом, будто нечаянно подсмотренная картинка ввела и его в доверенный круг. Получалось это у неё не слишком изысканно, зато естественно, как у расшалившегося котёнка. Зачем-то она обернулась вокруг талии полотенцем – для пущей эротичности, наверное. (Интуитивно уходим от целомудренной обнажённости к порочной раздетости?) Первый раз она прижалась к Вадиму случайно либо от избытка игривости. Ощущение понравилось, и белянке, как Кире неделей раньше, захотелось усугубить. И куда ей столько? – удивлялся Вадим. Ведь двух мужиков употребила!.. Затем снова затеяли купаться. Наперегонки спецгарды припустили к вышке, и первой туда поспела Изольда – точнее, её пропустили. Радостно хихикая, девушка взбежала по ступеням и распрямилась на самом верху, призывно махая руками: смотрите, сейчас будет ва-аще!.. Кажется, она задумала накрутить три с половиной оборота – для семи метров это и впрямь круто. Публика уже выстраивалась по обе стороны бассейна, подхлёстывая прыгунью выкриками, смеша советами. И лишь Вадим опять оградился от всех, ощутив дискомфорт. В чём дело, что может сейчас стрястись? Это предчувствие или дело в запахе, донёсшемся… откуда? Изольда высоко прыгнула и хлестнула руками, закручивая себя в колесо. И тут же, с силой оттолкнувшись от края бассейна, в воздух взмыл Вадим. В трёх метрах над водой он встретился с крутящимся телом девушки и с филигранной точностью пристроился к нему своим сальто, гася вращение. Перевернувшись, Вадим приземлился на другой стороне, прижимая к груди ошеломлённую, сжавшуюся в комок Изольду. Точнее, она просто забыла выйти из группировки, совершенно растерявшись, – а испугаться даже не успела. Бережно Вадим опустил её на лавку, оглянулся. Приветствуя редкий трюк, Алекс похлопал в ладоши, лицом, однако, выражая неодобрение. В самом деле: такой риск!.. К чему? – Не вздумайте сигать в воду, – предупредил Вадим. – Там яд. – Вздор! – сказал шеф. – Чтобы здесь?.. Полная ересь! – Зато какой соблазн, – заметила Кира, как и всегда, становясь между ними. – Одним махом – всю верхушку! Остальная молодёжь, впечатлённая Вадимом, тоже глядела в бассейн с недоверием. Исключая разве Изольду, которая не разобралась ещё, на каком свете. – Хватит болтовни! – велел Алекс и решительно шагнул вперёд. Единым махом Вадим перелетел обратно, рухнул на колени и, ухватив его за волосы, выдернул из воды прежде, чем тот погрузился на метр. Гардеец уже не дышал, челюсть отвисла, мышцы обмякли – Вадиму пришлось опустить его на дорожку, чтобы не сорвать скальп. – Господи, – выдохнул он. – Ни дня без приключений! Первой над Алексом склонилась Кира, опередив замешкавшуюся Клэр, – остальные уже бежали вкруговую бассейна. Но Вадим не позволил никому коснуться мокрого тела, отравленного за доли секунды. Сам опустил ему на грудь расправленные ладони и прикрыл глаза, вслушиваясь в ощущения. Алекс не умер – только оцепенел, будто ужаленный Шершнем. «В самом деле, – подумал Вадим, – а не сродни ли яд той мерзости, которую впрыскивали в похищенные тела?» – Я приведу его в чувство, – объявил он, подымаясь. – Но не сейчас. К утру. – Как это действует? – быстро спросила Кира. – Принцип? – Впитывается через слизистые. – Включая… – Да, и там. – Вадим хмыкнул: – Помнишь, как Гамлету-пэру влили отраву в ухо? Так здесь её целый бассейн! – Значит, ходить по ней можно? – Если нет ссадин на ногах. Он огляделся, разбрасывая мысле-облако в длинные щупы, – трюк, заимствованный у подбугорного спрута. Тот, правда, искал добычу, а Вадим – охотников. Он ощутил рядом нескольких, перекрывших все выходы, но снизу подходили новые – на случай, если дичь вздумает потянуть время. – Сколько их? – снова спросила Кира. – Пока слышу с полдюжины, – ответил Вадим. – Это минимум. – Значит, не массированный штурм. Уже легче. – Да, – угрюмо подтвердил Тор. – И теперь наш ход! Он рванулся было к раздевалке, но Вадим поймал его за руку. – Там вас и ждут, – ответил на удивлённый взгляд. – Думайте! Вадим вдруг почувствовал себя словно на экзамене. («Командир выведен из строя – ваши действия?») Только кто ж его тут устроил? И кто сам Вадим – экзаменатор или наоборот? – Есть ещё одни двери, – сообщил Роланд, первый ученик. – Ну? – По ту сторону комплекса, рядом с туалетом. – Наверняка и о них знают. Вам пока ничего не минировали? – Что ты предлагаешь? – хмуро спросила Кира, стараясь не смотреть на оплошавшего шефа. – Дети, за мной! Подхватив Алекса, Вадим перенёс его в коридор, уложил на мягкое и заскочил в опустелый холл, озираясь прищуренным взглядом. Не нашлось ничего увесистее стола. Разогнав по гладкому полу, Вадим саданул им в прозрачную стену, и та рассыпалась на тысячи осколков. В провал с готовностью ворвалась метель, кружа снежинки по комнате, задувая свечи, стегая по голым телам. Хоть пропариться успели, мелькнуло в голове. Никакой мороз не страшен!.. – Нет, – произнёс Вадим вслух. – Этот манёвр недостаточно безумен. Будем считать его отвлекающим. Конечно, он оправдывался – ход был эффектный, но ошибочный. Вадим ощутил это лишь сейчас, когда рухнула преграда и пространство надвинулось на него хищным скачком. – Почему? – резко спросил Роланд. – Надо прыгать! – Забыл, как Сид собирался подстрелить меня в полёте? – отрезал Вадим. – Не хочу подставляться и другим не советую. Отвернувшись от заснеженного парка, где вполне могли засесть снайперы, он вернулся в коридор, прикрываясь вскинутым столом, а перед собой тесня ворчащих гардейцев, – затем и к бассейну. – Это ваши игры – пока что, – проговорил Вадим, остановившись на самом краю. – И меня здесь вряд ли учитывают. Опять надо было решаться. Н-да, проблема… – Есть третий выход, – подбородком Кира указала на крышу. – Люк! – Двинулись! – скомандовал Роланд, перехватывая инициативу. – Только тихо, да? Других не привлекать, сами сладим. Мы – лучшие! – «We are the champions, – пробормотал Вадим, – my friends». Тор уже раздавал всем полотенца вместо поясов и увесистые кухонные ножи – отличное оружие в умелых руках. (Хотя умелые и сами – оружие.) Спецгарды сноровисто обвешивались импровизированными кинжалами, прилаживали к ступням резиновые шлёпки. – «Мальчиши-нагиши», часть вторая, – пробурчал Вадим, оглядывая ребят. – На страх врагам! – Идёшь с нами? – спросила Кира. – Скучно не будет. – Побегайте, побегайте, – ответил он. – А я пока тут… поплещусь. Конечно, Вадим охотно составил бы ей компанию, но… не до жиру. Всей пятёркой гардейцы взбежали на вышку и на верхней площадке выстроили пирамиду, в основание поместив Роланда с Тором, а на самый верх – Изольду, лёгкую и ловкую. Распрямившись, она достала руками люк и в два приёма откинула крышку. Подтянувшись, исчезла в гудящей дыре. Следом за ней наружу выбрались Кира и Клэр, одна за другой подброшенные парнями к люку, и свесили вниз белянку, ухватив за руки, – чтобы наверх смогли попасть и мужчины. Затем голыши-спецгарды ящерками расползлись кто куда, выискивая врагов в снежной пелене, – всё-таки учили их не только кухарить. Но Вадим не последовал за ними. Как и Алекс, он шагнул в воду – только сперва окутал себя облаком, словно защитным полем. Конечно, Вадим рисковал, но не слишком. И вправду он не ощутил ничего, кроме лёгкого покалывания кожи. Ни оцепенения, ни судорог, хотя неведомый злоумышленник вполне мог подвести сюда напряжение – для вящей надёжности. Погрузившись ко дну, Вадим поплыл вдоль цепочки круглых окон, мысленно проверяя их на прочность. Наконец выбрал самое слабое, которое и так едва сдерживало напор воды. Извернувшись, ударил в него обеими ногами, и толстенное стекло вырвалось из креплений. Следом за ним в дыру вынесло Вадима. Он упал на ноги и сразу отпрыгнул в сторону, чтобы не сбило струёй. Здесь было тесно и загромождено, повсюду торчали трубы. Вдоль бассейна тянулся узкий коридор, а в самом его конце, возле железной лесенки, восходившей к стальной двери, барахтался человек в прорезиненной одежде, отчаянно стараясь не окунуться в бурлящую воду с головой. Ещё один плавал рядом, распластавшись по поверхности лицом вниз. Поймать отравителя не составило труда: Вадим просто выловил его из потока и за шиворот приволок к выбитому окну. Вода скоро схлынула, просочившись сквозь щелистый пол в подвалы. Через ту же дыру Вадим вернулся в опустевший бассейн, впихнув перед собой пленного, и по мелководью прошлёпал к лесенке. Тут отравитель попробовал задать дёру, рванув по ступенькам. Но только он выскочил на дорожку, как Вадим одним прыжком его догнал, снова ухватив за ворот. Тот сразу сник и больше хлопот не доставлял, покорившись судьбе. А затем и спецгарды начали возвращаться. К счастью, из девиц не пострадал никто. А вот Роланд прихрамывал, перевязав тряпкой окровавленное бедро, – словно метили в егодостояние, но промахнулись. Или он успел сдвинуться. Запасной выход действительно оказался минирован, и стоило кому-то тронуть дверь, как его разнесло бы в пыль – вместе с немалой частью пристройки. Нежнорукая Изольда, оказавшаяся докой в таких делах, уже обезвредила заряд, но на всякий случай гардейцы захватили мину с собой, пока припрятав в закутке, среди вёдер и швабр. Диверсантов обнаружилось не много, к тому же пятеро нахлебались собственной отравы, подвернувшись под водный сброс, и теперь валялись в подвале. Ещё троих пришлось уложить, чтоб выжить самим. И даже единственного пленника поранили, метнув нож. Не то чтобы Вадим очень его жалел, но после латания Роланда подлечил и этого. Затем принялись за второго убийцу. Сперва, правда, пришлось смыть с него остатки яда, сунув под душ. Дешёвый каламбур: вытрясти душу после душа, – но именно так хотели поступить с отравителем гардейцы, судя по насупленным лицам. Даже брошенный в угол подрывник не вызывал такой ярости. – По-моему, вам следует остыть, – заметил Вадим. – Иначе получится не допрос, а сведение счётов. – Я согласна, – поддержала Кира. – Сделаем перерыв. – Пёс! – с отвращением сказал Тор, глядя на съёжившегося диверсанта. – Пёс!.. «Уж этот на мировую не пойдёт, – подумал Вадим. – А если рядом случится Сид, дело и вовсе может дойти до смертоубийства». – Да, надо расслабиться, – согласился Роланд. Надёжно заперев пленников в туалете, они перебрались в соседнюю с холлом комнату – с креслами вместо скамей, но с таким же камином. Точнее, с тем же. С этой стороны у печки тоже оказались дверцы – Клэр сразу распахнула их, подпуская тепло. Всё-таки гардейцы продрогли на ветру. Чуть успокоятся, можно опять в парилку. Чтобы не подставлять других, Вадим сходил за остатками пиршества, предоставив мулатке с Изольдой раскладывать их по блюдам. Остальные уже рассаживались вокруг стола, поглядывая на укутанного в одеяло Алекса, чуть слышно хрипевшего на кушетке. – Ну что, – спросил Вадим, – отыскали подкоп? – Ага, – подтвердил Роланд, даже не удивившись попаданию. – И в ограде обнаружен проход. Наша оборона оказалась не столь прочной. – Точнее, мы едва не оказались в заднице! – вставила Кира. – Если бы не Вадим… – Ну, мы тоже потрудились недурно, – заметил Тор, ножом поглаживая мускулистое бедро. – Потому что не сунулись разом в воду, вылавливая Изу. А если б и Алекс не сглупил… Она замолчала, опасаясь наговорить лишнего. – Кто без греха! – великодушно сказал Тор. – Просто сменилась ситуация, а он готовил себя под другую. – Нас тоже, – прибавила Изольда. – Выходит, всем пора на переподготовку? Вот кто бы за меня взялся!.. Она бросила призывный взгляд на Вадима, влажно поблёскивая зубами, да выдвинула вперёд грудки, словно предлагая места поухватистей. И увлажнился у неё не только рот, судя по ароматам. – Придётся переучиваться с азов, – заявила Кира. – Прежние методы не работают. Завтра же проведём общий сбор… – Только не надо поднимать шум! – вмешался Роланд. – Другим ни к чему знать. – Интересно, – сказала Кира. – Мы, что ли, его затеяли? – Спишем на аварию, – предложил старший. – Дескать, донное окно выдавило напором, и стена оказалась с дефектом – только задели и кэ-эк!.. А наставник отравился грибами. – Всё в одну ночь? – Скушают, – отрезал старший. – Другого ведь не придумать? – А зачем вообще придумывать? – Честь Школы! – вскинув палец, возгласил он. – Не трубить же перед мальцами, что Алекс прокололся. Как видно, мелким сошкам и тут не доверяли. – Вы не торопитесь списывать Алекса? – спросила Клэр. – Как заверил наш гость, – она благожелательно кивнула Вадиму, – к утру шеф будет здоров. И уж он сам решит, какие принимать меры, – разве нет? Откинувшись в кресле, мулатка забросила ноги на край стола, демонстрируя нежные подошвы и ровные пальцы с красными ноготками. Ступни у неё оказались по-европейски выгнутыми и без торчащей, как у негров, пятки; колени – изысканно узкими. То есть она взяла лучшее от обеих рас. Поглядев на неё, Изольда немедленно проделала то же самое. В отличие от Клэр, которая всё-таки скрестила ноги, белянка беззастенчиво разбросала их по сторонам – что называется, «товар лицом». Хотя какие ж тут лица? Скорее выставка цветов. Выставка-продажа… Но выбирать не хотелось. Как говорится, «заверните всё»! Вот Кира обезьянничать не пожелала. Зато с комфортом расселась у Вадима на коленях и принялась кормить его с рук, будто приручённого зверя. Ура укротительнице!.. – Согласна с Клэр, – объявила она. – Куда гонишь, братец? Роланд смерил её взглядом, затем перевёл глаза на Вадима, будто оценивая шансы. Соотношение сил складывалось явно не в пользу старшего, даже если его поддержат остальные. – А если «наш гость» ошибся в сроке? – спросил он. – Должны же мы предусмотреть запасной вариант? – Лишь бы ты себя не посчитал таковым! Эти игры начали утомлять Вадима. Но не ему менять здешний устав – Кира права. – Надо усилить охрану, – хмуро заметил Тор. – Если те гаврики вздумают повторить… Возможно такое? – спросил он у Вадима. – И что они выкинут теперь? – Это был пробный удар, – заверил тот. – К тому ж, видимо, малыми силами. Вот когда в бой введут крупные калибры!.. – Или колибри? – с живостью ввернула Изольда и засмеялась: – Здоровенные такие – с клювами, как кинжалы! Она уже полностью восстановилась, демонстрируя редкую эластичность. И не прочь была возобновить флирт с Вадимом. Но тут на пороге возник давешний пилот-молчальник – наспех одетый, с переполошённым лицом, будто его сорвал с постели дурной сон. Тотчас выяснилось, что зовут его именно Тристаном. И, кажется, имечко обязывало. Вот если б Изольда так же ощущала своё!.. Однако уйти ей пришлось с Тристаном, несмотря на явную неохоту. Следом потянулись остальные, решив наконец одеться. Затем разошлись кто куда, поскольку срочных дел было выше головы. Помимо прочего следовало устранить к утру разрушения, сколько успеют. Провал в стене решили заделать кирпичом – хватит, навыставлялись!.. Кстати, в парке действительно обнаружились чужие следы. Завёрнутого в одеяло шефа отнесли в кабинет, уложив на диван. Осталась с ним, конечно, Клэр (Вадим так и не переговорил с ней), а у дверей выставили охрану. Пленных перевели в здешние казематы и сразу приступили к допросу – пока щадящему, чтобы не вызвать нареканий Алекса. Завтра он сам с ними разберётся.3. И чего врагам не спится?
Вадим с Кирой вернулись в её комнату – с тренажёрами, душем и широченной кроватью за шторой. Сбросив туфельки, девушка сейчас же упала на постель и с интересом уставилась на гостя, присевшего в её ногах. – Ещё одной не дал, – объявила она. – Или двум? А ведь как Изольда старалась, чуть не истекла вся!.. – Ладно, чего напала на девочку? – миролюбиво сказал Вадим. – Просто у неё повышенная потребность, а Тристан не соответствует. – Бешенство матки у неё! – фыркнула Кира. – Наша «белокурая Изель», бестия недотраханная. А ты б её, конечно, удовлетворил? – Если бы захотел. Она пнула Вадима в живот, но он перехватил ступню, и девушка тотчас затихла, будто в ожидании. – Да, – пробормотала она, – ты бы смог… А как тебе Клэр? – «Тёмная лошадка», – нехотя сказал Вадим. – Ещё темнее, чем выглядит. – Ты ей тоже понравился, – сообщила девушка. – Значит, у неё хороший вкус, – пожал Вадим плечами. А что ещё мог он сказать? – Но от неё ты б не отказался? – И без меня полно претендентов. – Опять намекаешь, да? – Роланд, случаем, не заглядывается на Клэр? – спросил Вадим. – Такой лакомый кусочек, эдакая шоколадка!.. К тому ж наследуется вместе с должностью. – В чём ты его подозреваешь? – Кира фыркнула: – Тоже, нашёл «яблоко раздора»! – Случайно, это не то яблочко, коим Змей потчевал Еву? – Ну, говори, – помолчав, велела она. – Что ты заметил? – Помнишь, в какой момент он включился? – спросил Вадим. – Странная заторможенность для профи, не находишь? – Рол из породы знающих, но не очень умных. Не систематик и не интуитивист. Просто он не сориентировался сразу. – Я не обвиняю его в умысле, но если старину Алекса уйдут на покой, кто заменит его на посту – ведь не ты? «Ищи, кому выгодно»! – А кроме выгоды, тобою ничего не движет? – Ну, мной!.. – А почему о других думаешь хуже? – Жизнь научила, – сказал Вадим. – Я ведь стар, девочка. В смысле не юн – причём давно. – Под нашу Школу роешь? Выходит, и тебе плохо, когда другим хорошо. – Хорошо? – удивился он. – Вам? – А разве нет? Ведь у нас есть Семья! – Это здорово, – согласился Вадим. – Пока она есть. – В смысле? – Пока тебя не исключат из неё, – пояснил он. – И пойдёт брат на брата!.. В смысле, на сестру. У твоих спецгардов ущербная психика и вот такусенький круг подобия. Выпасть за него – проще простого. И тогда вступает в силу железное правило: «Я тебя люблю, но дело есть дело». – У тебя есть возражения по существу? Ну да, ты ж «с детства не любил овал»!.. – А с возрастом невзлюбил пирамиды. – Что, сразу все? – ехидно спросила Кира. – Но разве они не прекрасны? Такая законченность линий!.. – Не бывает безупречных пирамид, – сказал Вадим, – разве только в теории. Алекс пытается создать из вас Семью, и всё равно неизбежны конфликты. Что станет, когда в противоречие вступят два долга – перед Семьёй и перед Делом? Ведь интересами Дела можно многое оправдать – вплоть до убийства. Если убедить себя, что на месте наставника сделаешь больше… – Пить хочу, – пожаловалась Кира. – Эта парилка так иссушает!.. А увлажнить некому. Вадим протянул ей сифон, предусмотрительно захваченный из бани, и девушка пустила струю в рот, словно беря пример с Изольды. Перехватив взгляд гостя, понимающе усмехнулась: – По этим вещам Иза – ба-альшой спец! – Видишь? – откликнулся тот. – Было бы желание, а увлажнители – не проблема. – Полежи со мной, – попросила Кира. – Ох, ну почему мы не голые? Послушно Вадим улёгся рядом, и она положила голову ему на плечо, жалостно вздыхая, изображая из себя «слабую женщину». Как будто это нравится кому-то, кроме слабых мужчин! – Хорошо завершился день, правда? – спросил он. – Весело. – Не пойму, – сказала Кира. – Ты возникаешь там, где затевается свара, или, наоборот, она возникает там, где появляешься ты? – Ну да, – хмыкнул Вадим. – Какие могут быть проблемы там, если я – тут!.. Забыла, кто меня «пригласил»? – Это было неосторожно, – признала она. – Вместе с тобой центр событий сместился в Школу. – Похоже, пробрались к вам ещё до моего появления, – заметил Вадим. – Так что я по крайней мере не помешал. – Н-да, – сказала Кира. – Как представишь, что могло случиться!.. – Хорошо, хоть на это у тебя хватает воображения. Девушка поёрзала на постели, устраиваясь удобней, пробормотала: – Как уютно! Возле тебя лишь и спать… но спать жалко. – «Не спи – замёрзнешь», – поддержал он. – Тем более, передышка кончилась. – Вот такое ты называешь передышкой? – возмутилась Кира. – Скажи об этом Алексу, когда очухается! – К тому времени я буду далеко. – А я? – Зачем таскать тебя с собой, если вблизи меня – центр событий? – Как раз поэтому! Она вжималась в Вадима всё плотнее, приваливая жадным телом, и это становилось опасным – учитывая недавние потрясения и дурной пример Изольды, способной завести кого угодно. Эдак вскоре и сам Вадим не захочет отсюда уходить. – Вы и впрямь будто новые самураи, – сказал он. – Но набирают вас из сирот… Между прочим, мне показалось или в самом деле Алекса и Сида что-то связывает? – Ты тоже заметил? – удивилась Кира. – По-моему, шеф слишком третирует малыша, а для него это равнозначно любви. – Дело не столько в любви, сколько в сходстве, – уточнил Вадим. – Кровном сходстве, какое бывает у близких. – Братья? – задумчиво спросила девушка. – Или… – По разнице лет скорее «или». По другим признакам тоже. – Неудивительно, что Алекс скрывает. Это может оказаться его слабым местом. – Кстати, раз уж зашла речь… Что за отношения у Саввы с наследником? – Ну, ты повернул! – хмыкнула Кира. – По-моему, Первый завёл Ореста как собачонку – лишь бы не быть одному. Я даже не знаю, кто его мать. Любви там никакой, однако ж семья. Ко всем радостям парнишка – калека, едва передвигается без сторонней помощи. – Ладно, а что вы собираетесь делать теперь? – спросил Вадим. – Будете ждать следующего наезда? – Если вдуматься, – сказала Кира, явно пародируя его речь, – не стряслось ничего из ряда вон. Нормальные разборки меж конкурентами. И ведь ничего не докажешь! Чего б ни наплели «языки», начальство их отсечёт. К тому ж убийц могли нанять – такое практикуется. Может, это простая крутарская шушера, работающая на заказ и даже не знающая клиентов. И что делать тогда? – Мы ж не в суде, верно? – отозвался Вадим. – Это там требуются свидетели, вещдоки, прочее. А нам важно понять суть назревающих событий, чтобы суметь им противостоять. – И что же ты понял? – Во-первых, это не «простая крутарская шушера». Это – найты, сводная команда, подручные Шершней. Значит, работают не по найму, а «за страх», как холопы. Вопрос: на кого? – Ну? – снова подстегнула Кира. – И на кого? – Алекс помянул двух претендентов: Бондаря и Ферапонта, – то бишь силовиков и духовников. Добавь сюда главного коммунара, ибо есть мнение, что Шершни вкалывали на него. – Бажена? – удивилась она. – Этого плюгавого мышонка? – Кто бы мог подумать, верно?.. Вот и не думали. – Он похож на порядочного, насколько знаю. – Порядочная сволочь он – вот что! – Ты серьёзно, что ль? – При случае посети сель-коммуну – такую образцовую плантацию устроили!.. Жаль, плантатора не застал, а то бы отвёл душу. И если Бажен хотя бы вровень с «королём»… – Может, Бажен ему подчинён? – А «король» подчинён кому-то в Крепости, да? Слишком сложная завязка. В Пирамиде такой быть не может – она выстроена на чётких вертикалях, даже без горизонтальных смычек. – Значит, предлагаешь начать с коммунаров? – А почему не посмотреть, куда ведёт подкоп? – спросил Вадим. – След-то я могу взять. Конечно, боязно… – Это тебе-то? – И братец Алекс не велит. – Он сейчас не в той кондиции, чтоб командовать, – возразила Кира. – Временно мы предоставлены себе. – А как же долг? – Долг в том, чтобы выявить истоки угрозы. И я не собираюсь вовлекать в это других. – Я тоже. – Ну, от меня не отвяжешься! – Ещё не разуверилась в своих талантах? – спросил Вадим. – Ведь за найтами могут скрываться другие, куда опасней. Он честно старался отговорить девушку, хотя, что скрывать, не возражал бы против её общества. Раз уж нельзя понежиться в постели… – Ладно, подъём! – решительно сказала Кира. – Труба зовёт. В самом деле снялась с него и принялась втискиваться в знакомый комбинезон, отягощённый лёгкой бронёй и разнообразным снаряжением. Кажется, он даже подкреплял суставы и прибавлял мощности мышцам. Дополнив его ремённой сбруей с кобурами и ножнами, увенчав гладким шлемом с массивным инфра-забралом, гардейка спросила: – Чего разлёгся? Время не ждёт! – Ну, пошли, – откликнулся Вадим, тоже поднимаясь. Широким коридором, по-прежнему пустынным, они прошли к лестнице. Спустились в подвал, где ещё хлюпала отравленная вода, а потолок нависал над головой, словно в катакомбах. Миновав пару складов и несколько тренаж-залов, они наконец достигли пролома в бетонном полу, на скорую руку заваленного балками. Опасный закуток охраняли двое юнцов, отряжённых Роландом. Видимо, утром предполагалось дыру заделать. Как будто в этом был смысл – разве трудно проломить новую? – Ну-ка, помогите! – велела Кира, хватаясь за балку. Хмыкнув, Вадим отодвинул девушку и в несколько движений разобрал завал, аккуратно складывая брусы неподалёку. Юнцы взирали на него с почтением – они не осилили бы это даже вдвоём, хотя хилыми не казались. Хорошо иметь силу серка. – Рол знает? – осведомился один из сторожей. – «Ну дайте же человеку поспать!» – со смешком откликнулась Кира и остановилась на краю, благоразумно предоставляя Вадиму первым спрыгнуть в колодец. – А впрочем, сообщите. Дно оказалось близко – метра четыре. Здесь ход изгибался и уводил, плавно понижаясь, в сторону Центра. Быстро оглядевшись, Вадим вскинул руки и подхватил девушку, уже летевшую следом. Судя по отблескивающим стенкам, тоннель был прорыт (точнее проплавлен) по знакомой технологии. Скверный признак: Враги даже не старались замести следы, словно бы их поджимало время. Эдак вскоре они и вовсе отбросят конспирацию!.. И что тогда: сцепимся напрямую? Но пока Враги, кем бы они ни были, предпочитали «загребать жар» с помощью найтов. А те вряд ли позаботились о засаде, даже если кто-то унёс ноги. Проще было обвалить ход – ближе к утру, когда спецгарды созреют для ответной вылазки. – Ну, вперёд? – шёпотом спросила Кира, беря на изготовку пулемёт – изящный как игрушка, но с объёмистым глушителем на дуле. – Чего ждём? – Вперёд, – согласился Вадим и, сложившись пополам, двинулся по круглому ходу. Однако ушёл недалеко. Метрах в тридцати от изгиба обнаружились две тележки, похожие на боб-сани, только на колёсах и с моторами. Видимо, водный сброс прошёл здесь сплошной массой, потому что в одном из «бобов», за потухшим пультом, оцепенел водила, погружённый в знакомую полусмерть. А больше здесь не ждал никто. – Ты умеешь действовать эффективно, – заметила Кира. – Один взмах ноги – и семерых как не бывало! – Ног, – поправил Вадим. – Я бил обеими. При ближнем рассмотрении водила оказался амазонкой – только её не хватало тут для полного комплекта. И как она не поцапалась с остальными? Осторожно вынув девицу из кресла, Вадим перенёс её в другую машину, а сам уселся взамен. Кира тотчас примостилась за его спиной, заглядывая через плечо. – Не будет проблем? – спросила она. – Здесь вроде попроще, чем в «вороне». – Если заведётся, – сказал Вадим, пуская мотор. Против опасений, тот заворчал сразу, будто мог работать даже под водой. – Поехали! – скомандовала Кира. – «Он сказал…» – прибавил Вадим. Тележка стронулась и покатилась под уклон, плавно набирая скорость. Собственно, управлять ею не требовалось, поскольку на пути не ожидалось ни поворотов, ни препятствий. Кроме одного. – Знаешь, что тебе сейчас пошло бы? – спросил Вадим. – Хороший противогаз. – Это ещё зачем? – удивилась девушка. – Ты забыла? Тоннель сей изогнут по дуге, а ответвлений скорее всего не имеет, как и прорех в стенах. И что, по-твоему, ждёт нас внизу? Кира охнула и поспешно опустила козырёк шлема, закрывая лицо прозрачным щитком. За секунду комбинезон превратился в скафандр – очень удобно по нынешним временам. Теперь девушку связывал со средой лишь дыхательный вентиль, снабжённый мощными фильтрами. А под тележкой уже журчала вода, вспарываемая узкими колёсами. Вскоре она достигла корпуса, затормозив продвижение. Однако мотор гудел ровно, хотя с натугой, – и это вселяло надежды. Сквозь решётчатый пол кабину затопляло с каждой секундой, пока ездоков не накрыло с головой. Замечательный двигатель выстоял и теперь. К тому ж тележка весила достаточно, чтобы не потерять сцепления с полом, и продолжала неспешно катиться по трубе. Уклон уже сходил на нет, постепенно сменяясь подъёмом; гардейка дышала часто и шумно, пытаясь выудить из раствора хоть толику кислорода; Вадим не дышал вовсе, довольствуясь кожными поступлениями, – всё проходило без эксцессов. Затем отрава схлынула с их макушек и поползла вниз, отпуская добычу. Освобождённый «боб» сразу прибавил, хотя двигался теперь в гору. Стряхнув со шлема остатки влаги, Кира подняла забрало и откашлялась. – Чёрт возьми, – сказала она затем. – Мог и раньше предупредить. – Могла и сама сообразить, – в тон ей откликнулся Вадим. – Ты ж у нас профи! – А чего ждать на выходе – торжественной встречи? – Вряд ли. Эти ребята не сентиментальны, а чужаков пока не ждут. Мы идём с опережением. Однако сперва они угодили в приплюснутую комнату, из которой уводили во все стороны ещё семь труб – мол, выбирай любую. Незваные гости всё же застраховались от ответного визита, разделив дорожку на этапы. И только «боб» затормозил в комнатке, перегородив её от стены до стены, как пол стал медленно вращаться, предлагая один выход за другим. – Куда теперь? – спросила Кира. – Туда, – показал Вадим, снова пуская «боб». Следующий этап пролетели без осложнений. Новая труба закончилась колодцем, похожим на тот, в который они сиганули из подвала, только намного шире и вдвое глубже. Здесь и в самом деле оказалось пусто. Чтоб не создавать лишнего шума, Вадим загодя выключил мотор, в точности соотнеся скорость и расстояние. На инерции тележка докатилась до стены, легонько ткнулась в неё и застыла успокоенно. – Что дальше? – полюбопытствовала Кира. Задумчиво Вадим оглядел стены, слишком высокие даже для него. Бог знает, как одолевали такой подъём найты, но лифт тут бы не помешал. – Ну-ка, вылезай! – скомандовал он. Сам тоже выбрался из «боба» и, поднатужась, взгромоздил его на попа. Тот встал вплотную к стене, образовав подобие лестницы. Половину высоты это покрыло, а остальное Вадим одолел в прыжке и зацепился за край руками. Следующим махом он выскочил наружу, очутившись в сводчатом зале, погружённом в сумрак, заполненном ржавой техникой и штабелями старой мебели, громоздившейся едва не до потолка. Невдалеке, за мебельной баррикадой, тлела пара сознаний, ничуть не потревоженных появлением чужака. Если они сторожили здешний выход, то не слишком усердствовали. Приглядывая за ними, Вадим вытащил наверх Киру, ухватившись за подброшенный трос, затем бесшумно двинулся в обход баррикады, готовясь отводить взгляды. Этого не потребовалось. Оба укрывшихся в закутке сторожа заворожённо пялились в монитор древнего компа, с натугой раскручивавшего столь же старинную игру, примитивную до идиотизма. Видимо, они раскопали прибор средь здешних завалов, со скуки запустили его и настолько увязли в этой ерунде, что забыли о времени. Воистину, игрок – «находка для шпиона»! Вадим переглянулся с Кирой, следовавшей вплотную за ним. С ухмылкой гардейка провела по горлу рукой, в ответ он показал кулак. Тогда Кира извлекла из пояса знакомую иглу – усыпляющее Шершневое жало – и скользнула к сторожам. Через секунду они поникли в креслах, даже не убрав ладоней с клавиш. Приблизясь, Вадим выключил комп, пока тот не сдох окончательно. – Ну, первую-то иголку вынули из тебя, – сказал он. – А вторая откуда? Неопределённо хмыкнув, девушка сноровисто обыскала сторожей и хмыкнула ещё раз, наткнувшись на пропуска. Оба оказались техниками, то есть вполне легальными крепостными, полуспецами-полутрудягами, – потому и смогли реанимировать комп. – Они-то здесь откуда? – спросила Кира. – «Здесь» – это где? – откликнулся Вадим. – Ты представляешь, где мы находимся? – Ну, примерно. – Это полупроводниковый завод, – пояснил он. – Точнее, что от него осталось. В прежние времена наше КБ с ним очень дружило. – Ага, – сказала Кира. Уж она отлично знала, кто тут обосновался. – Не ожидала? – спросил Вадим. – На этих вы не оглядывались? – И вздохнул: – Вот и я тоже. – Надо разобраться, – решила гардейка и направилась к выходу, едва проглядывавшему за нагромождениями старья. – Не-а, – остановил её Вадим. – Лучше наверх. Взобравшись по шаткой пирамиде, он распахнул в потолке люк и выбрался на покатую крышу, продуваемую ветром, скользкую от влаги и снега. Чуть погодя из люка высунулась голова Киры. – Лёгких путей не ищем, да? – поинтересовалась она. – «Нормальные герои всегда идут в обход»? – Смотри, – указал Вадим. От круглого здания, где они обретались, к главному корпусу вёл коридор с прозрачными стенами, и внутри него шевелились подозрительные тени. – Предлагаешь спуститься на него? – спросила Кира. – Зачем? – удивился Вадим. – Чем не угодил тебе этот путь? – Он потрогал рукой кабель, протянутый к громадной серой стене. От порывов ветра кабель раскачивался, грозя оборваться. Но ведь не первую ночь его так мотает? – Ты с ума сошёл! – воскликнула девушка. – Вряд ли, – возразил он. – А почему тебе не подождать здесь? – Вот уж нет! – Тогда расслабься. С тех пор как Вадим обнаружил в себе способность без последствий сигать с пятого этажа, у него совершенно пропал страх высоты. Сейчас он не убоялся бы прыгнуть и с самолёта – хотя такое могло оказаться чрезмерным. Но в своей координации Вадим не сомневался. В чём он не был уверен, так это в прочности кабеля. – Ну, гляди, – сказала Кира, взбираясь на его загривок. – Ходок! – Не хочешь закрыть глаза? – Ага, – хмыкнула она. – Через минуту они и сами закроются! – Так держись! Вадим ступил на кабель, пару раз подпрыгнул на нём для проверки и зашагал вперёд, с каждой секундой удаляясь от безопасной крыши. К счастью, кабель натянули с достаточной силой, иначе последние метры пришлось бы одолевать ползком. А порывы ветра Вадим угадывал заранее – на это его предвидения хватало. Через минуту он добрался до стены и сразу перебрался на ближнее окно, чтобы не испытывать судьбу дальше. Прямо от окна внутрь здания уводила бетонная балка, смыкаясь на высоченной колонне ещё с тремя. – Одно в тебе хорошо, – прошептала на ухо девушка. – Спина широкая. И часто на ней ездят? Попробовав створки, Вадим надавил на одну из них, сминая защёлку. Тотчас Кира проникла в открывшуюся щель, улёгшись на балке. Следом забрался Вадим и с удовольствием присел возле стены, переводя дух. Прежде здесь находился подсобный этаж, метра в два высотой. Затем пол разобрали, и от этажа сохранились одни балки, поддерживавшие крышу. Под ними размещался громадный цех, поделённый на комнаты перегородками из матового стекла, – будто исполинский аквариум со многими секциями. В некоторых из них сейчас приглушённо светились лампы и мелькали тени, словно заступила на работу ночная смена. А ведь микроприборный завод, в отличие от КБ, благополучно почил после Отделения – ввиду разрыва большинства жизненных связей. Прикрыв глаза, Вадим растёкся мысле-облаком по залу, нащупывая чужие сознания, осторожно их зондируя. И когда он поднял веки, картинка уже сложилась. В общем, хорошего мало. Шершней повыбили, зато в избытке осталось найтов, и уж они себе хозяев найдут. А самое занятное: среди найтов оказалось немало крепостных, – видно, до поры это скрывали. Этих ещё не включили в Пирамиду, но заклятие наложили, и теперь оно определяло их повадки. Именно здесь сомкнулись губернские крайности: от погромщиков-«ищеек» до изуверов-доминиканцев, – а первыми пустили корни «дружины порядка», благо места в «теремке» хватало. Именовалось это Народным Штабом – ни больше ни меньше. – Шушера – она и в Африке шушера, – констатировал Вадим. – Если ни на что не годен – ищешь, кого раскулачить. – Хо, да ты сноб! – откликнулась Кира. – Зла не хватает, – пожаловался он. – У кого бы занять? – Выходит, крутарская шушера снюхалась с Крепостной? – «Рыбак рыбака…» Поначалу-то они грызлись, если помнишь. А ведь за всё время Вадим не удосужился сюда заглянуть – наверно, из брезгливости. И что б ему не наведаться к «штабистам» раньше? Поначалу они просто патрулировали улицы, отлавливая нарушителей. Затем, с явного попустительства властей, принялись наводить порядок, как его разумели. И, кажется, докатились до диверсий. – Значит, крутарики у них вместо боевиков, – заговорила Кира. – А кто направляет? И как они подгадали, чтобы ударить так точно? – А кто знал про вашу вечеринку? – Кроме нас и Первого… – Вот! – сказал Вадим. – Ты что, – возмутилась она, – серьёзно? – Ещё та Семейка! – ухмыльнулся Вадим. – Средний братец мечтает задвинуть старшего, старший не прочь подмять папулю, а тот, не будь дурак, продаёт всех детишек чохом, лишь бы уцелеть самому. Слыхала про такой термин: «искупительная жертва»? – Это всё домыслы, – отрезала гардейка. – Где доказательства? – Это прозрение, – возразил он. – Не хочешь – не верь. – И кто, по-твоему, тут заправляет – Народные Лидеры? – Они-то полагают, что да. – А на самом деле? – А на самом деле ими манипулируют матрицы, вложенные в сознания. Вопрос в том, кто властен над матрицами. – И кто же? – спросила она. – «Король»? Вадим покосился на девушку с уважением: всё-таки она умеет думать. Жаль, что предпосылки неверные. – Во всяком случае, если он прикажет, здешние «зверьки» не ослушаются, – сказал Вадим. – Они страшны, когда сбиваются в стаи, но перед вампиром встанут навытяжку, сколько б их ни набралось. Прогуляемся? Поднявшись, он переступил через Киру и зашагал от балки к балке, словно по надзирательским мосткам, с любопытством поглядывая вниз. Особого риска в этом не было. Во-первых, сюда не доставал прямой свет; во-вторых, эта публика совершенно разучилась смотреть наверх, – точней, её отучили. Кира догнала его почти сразу и следовала вплотную, сосредоточенно наблюдая. Пока Вадим не остановился, увидав подходящий закуток, где за единственным монитором трудился человек, неумело настукивая на клавишах длинный список – кажется, он даже заперся ввиду особой секретности. Прижавшись к спине Вадима, Кира тоже уставилась вниз. – Что мы ищем? – прошептала ему на ухо. – Как и всегда – знания, – ответил Вадим. – Я хочу выгрести здешний архив. Поглядывай, да? Он спрыгнул за спину стукача, тут же придавил ему нервный узел и аккуратно вынул из кресла, уложив на пол. Потом занял пригретое место и с ходу включился в рабочий процесс, ускорив его на порядок. Как и предполагалось, цеховые компы были объединены. И хотя каждая из «народных» банд старалась обособиться от других, взломать эти заслоны не составило труда. Через минуты Вадим уже сбрасывал находки на минидиск, и его объёма вполне хватило, чтобы вместить все «штабные» секреты. Затем Вадим сунул диск себе в кармашек, посадил стукача обратно в кресло и снова взмыл к чердачной балке, зацепившись крючьями пальцев. – Вот и всё, – сказал он, вымахнув на ноги. – Можно выбираться. – Завтра наведаюсь с командой, – посулила Кира. – Устроим тут чистку! – Думаешь, позволят? – Вот эти? – Нет, – возразил Вадим, – вон те. У здешних пачкунов высокие покровители. – Слушай, я признаю, что от Шершней следы ведут в Крепость, – сказала Кира. – И допускаю наличие заговора в верхах. – Заговора, – переиначил Вадим, но девушка проигнорировала. – Может, в нём даже замешан кто-то из Глав, – продолжала она. – Но не сильнее же он Первого? – Или они? – спросил Вадим. – По-твоему, почему шибанули именно по вам – возмутились нудистской гулянкой? Вам повезло, что они помешаны на секретности и потому пытались гребануть жар чужими руками. А если в следующий раз заявятся сами? – И что будет? – Лучше б вам этого не знать! – Он огляделся и добавил: – Однако ниточка тянется дальше. Ты уверена, что хочешь дойти до конца? – Пошли, пошли – не торгуйся!.. Вадим приблизился к торцовой стене, в которой и прежде не было окон, и застыл, всматриваясь. – В чём дело? – спросила Кира. – Видишь? – Он указал на укромный, едва приметный лаз, устроенный над балкой. – Не одни мы приглядываем за этой публикой. – И это всё? – Наверно, ты не бывала тут раньше? Кира отрицательно помотала головой. – Этот зал стал короче метров на десять. – Так что? – А то, что в отгороженный кусок вполне уместится и колёсник, и «жук», и даже «ворон». Отодвинув маскировочную дверь, Вадим протиснулся внутрь и остановился на верху винтовой лесенки, привыкая к здешнему мраку. Постепенно из темноты проступали знакомые силуэты, ребристые и шипастые, вырисовывались стены, перегородки, ворота. Из-за его спины нетерпеливо выглянула Кира, надвинув на глаза инфра-маску. – Эх, ни фига! – выдохнула она. – А я искал запасную базу Шершней, – сказал Вадим. – Вот же она, под самым носом! Эта часть здания делилась массивным перекрытием на два этажа, соединённых лестницей. Верхний служил ангаром, нижний – гаражом. Оба исчезнувших «ворона» прятались здесь, а в гараже, наверно, скучали ходульники и двуколёсы, оставшиеся без экипажей. – Не нравится мне тут, – пробормотал Вадим. – Слишком тихо. Он стал спускаться, стараясь не скрипеть ступенями, но следовавшая за ним Кира сводила на нет его усилия. Вздыхая, Вадим терпел: чего ждать от зауряда? Уже в самом низу Кира налетела коленкой на выступ стены и замерла, беззвучно чертыхаясь. – Ну, извини, – на всякий случай сказал Вадим. – Подлечить? – Тебе хорошо, – позавидовала она. – Ты с вампирами накоротке. Тьма для тебя – дом родной. И силы, как у быка. Зачем тебе столько? Здесь и вправду оказалось много транспортов – одних ходульников три штуки. Эх, знать бы заранее! – вздохнул Вадим. Какой роскошный налёт можно было устроить, сколько трофеев!.. Лавируя между машинами, он вместе с Кирой направился к выходу, но вдруг затормозил, круто развернувшись. Что за чёрт? От стены отделились две фигуры и двинулись на Вадима, отсекая от лестницы. А он смотрел на них в изумлении, ибо даже сейчас, увидя глазами, не ощущал чужаков мысле-облаком. – Наконец и ты прокололся, – констатировала Кира, нацеливая автомат. – Нехорошо быть всегда правым. – Это не люди, – пробормотал Вадим. – У них нет сознаний. – А кто ж они? – спросила девушка. – Роботы, киборги, клоны? – Мертвецы, – ответил он. – Настоящие, не как у Шершней – те лишь играли в нежить. Это Чёрные Слуги, вполне вызревшие. – Сейчас проверим, насколько они мёртвые. Не колеблясь, гардейка выпустила по чужакам две короткие очереди, вряд ли слышные снаружи, – но лишь вынудила каждого отшатнуться. Затем те снова зашагали вперёд, потяжелев на десяток пуль. – «И вправду крокодил!» – озадаченно буркнула Кира. – Как они функционируют, интересно? – Рассказать это прямо сейчас? – откликнулся Вадим. – Ты у кого спрашиваешь? Наверное, мертвецы всё-таки уязвимы – судя по закрывавшим глаза щиткам. Но не рубить же их на куски, не сжигать? Вдобавок и нечем. – Бегом – арш! – скомандовал он и добавил: – На марафоне они любого достанут, ибо неутомимы, – но нам, к счастью, недалеко. – Лучше бы они от нас бегали, – проворчала гардейка. – Вообще, кто тут за кем охотится? Однако подчинилась, с недоверием оглядываясь и бормоча: «А это не глюки?» – Хочешь пощупать? – хмыкнул Вадим. – Давай-давай, дева, жми!.. Минуя дверь, Кира вдруг метнулась вправо-влево, за секунду укрепив на косяке пластиковую мину и протянув поперёк проёма спусковую нить. Но у Слуг хватило мозгов избежать ловушки. Упав на четвереньки, они с той же скоростью проскочили под нитью, затем распрямились – больше по привычке. Только сейчас Вадим заметил, что руки у них почти не уступают длиной ногам. А значит, при надобности покойнички смогут обставить любого зауряда, разогнавшись по-звериному, – это уже другой вид, даже внешне: не homo, хотя и sapiens. Однако сейчас Слуги не спешили. Они не походили на охотников – скорее на загонщиков. И какая засада уготована Вадиму на этот раз? Впереди, довольно далеко, виднелся забор с протянутыми по верхушке проводами и железными воротами. Рядом с теми притулилась проходная. Справа, совсем рядом, высилось уродливое здание, наспех сработанное из водонапорки, – то ли здешний храм, то ли мавзолей, якобы хранивший подлинные мощи Основателя. (Похоже, у бедняги всё пошло на потребу, от идей до костей, – как в безотходном производстве.) Слева, на склоне вздымающегося холма, лепилась конструкция, в деталях копировавшая областную трибуну парадных времён. Между ней и мавзолеем простиралась асфальтовая площадка, размеченная белилами. Наверное, здесь «ищейки» устраивали свои шествия, вырядясь в стрелецкие кафтаны и потрясая бердышами. Или «дружины порядка» проводили построения. Или доминиканцы – торжественные богослужения. Всё смешалось!.. А ночью по площади разъезжались колёсники Шершней – на охоту за телами. К тому же под асфальтом, вблизи трибуны (Вадим это видел), захоронили цистерны с топливом. Бог знает, кто и когда их пополнял, но сейчас они были залиты под завязку. Подгоняя Киру, Вадим устремился к воротам, слыша за спиной сдвоенный перестук. Наперерез, вдоль храмовой стены, топотали ещё трое, но этих Вадим ощутил заранее, одного даже узнал: Аркан, предводитель «вепрей», обрюзгший и помятый, как всегда, – из какого загашника его вынули? Кстати, и второй ассоциировался у Вадима с чем-то – кажется, с сель-коммуной. Видимо, то был сбежавший плантатор, любитель вымястых «тёлок». Это даже скучно: «бычок» оказался низкорослым и щуплым, как и положено по закону контраста. Однако и в нём, и в Аркане присутствовала Сила, какой не было раньше, и проявиться она могла в любой миг. Обоих лишь недавно повязали Большим Ужасом – это добавило им злобы и усердия, однако переварить новые свойства они не успели. Их тела уже умели включаться в форс-режим, но научились ли новые оборотни спускать своих Зверей? Вот третьего Вадим встретил впервые. По облику тот оказался старожилом – образцовым настолько, что наверняка подвизался в «ищейках». Итак, свершилось: налётчик, коммунар и патриот в одной упряжке. Каждому из троих на человечество плевать – он печётся лишь о своей банде. А «впереди, в венке из роз…» Или всё же сзади, наяривая плёткой? Где-то невдалеке, за трибуной, слонялся «король», будто искал полнокровную жертву. Но эти трое не принадлежали к его «птенцам» – тут чувствовался производитель помасштабней. Чтоб из такого дерьма да вылепить пули!.. Впрочем, на Мстителей они тоже не тянут. – Похоже на засаду, – заметила Кира. – Берут в клещи. – Это спонтанный наскок, – возразил Вадим. – Импровизируют, как умеют. Тут затевалась некая пакость, а мы встряли. Решили совместить. – Мы не успеем добежать – во всяком случае, я. – Что ж, – сказал он, – доставай твою артиллерию. Пожалуй, пора. – А как с твоим «не убий»? – У нас нет выхода, – ответил Вадим. – Мы – защищаемся. Никто не вынуждал их покушаться на наши жизни. Всё же он помедлил, прежде чем нанести «превентивный удар». В одной руке Вадим сжимал свой карманный огнестрел, в другой – одну из мин, прихваченных Кирой. Вторую гардейка держала наготове. Он швырнул брикет с такой силой, будто выпустил из орудия, – для правдоподобия нацелив в одного из оборотней. Конечно, тот с лёгкостью уклонился. Но Вадим вздёрнул огнестрел и всадил в снаряд пулю – как раз в тот миг, когда он оказался рядом с троицей. Жахнуло так, что в ближних домах посыпались стёкла. И оборотням досталось крепко, расшвыряв по сторонам. Вдобавок на них обрушилась старая башня, завалив кирпичом. И тут же Вадим метнулся в сторону, увлекая за собой Киру. Вплотную к ним прошелестела молния, угодив в остатки злосчастного мавзолея, и они тоже рухнули, образовав над погребёнными курган. Конечно, это стрелял Бонд. Насадив на предплечье станковый плазмомёт, точно киношный муляж, он стремительно надвигался через площадь, понимая, что с Вадимом можно расправиться только вблизи. Слишком хорошо тот слышал противника, чтобы подставиться под дальний выстрел. Ну, а в упор «король» не промахнётся – чай, не в себя палить. И силы в нём куда больше, если дойдёт до рукопашной. Наверняка он искренне старался Вадима достать, но, как и раньше, делал это без особого задора. То ли Шершень забыл про цистерны, то ли не сообразил, что о них может знать Вадим, – однако подставился, как лох. Осталось только повторить фокус с миной, взорвав её над резервуаром. А вдохновение помогло Вадиму правильно выбрать точку. Эффект превзошёл ожидания. Из-под земли взметнулся сплошной шквал огня, захлестнув площадку и злосчастную трибуну. А следом, почти разом, жахнули остальные цистерны, не оставляя вампиру места на этой земле. Вадиму даже показалось, что «король» сам шагнул в пламя, – но мало ли что может почудиться в дыму? Это в романах злодеи жаждут искупления, а в жизни они следуют предначертанию – более или менее истово. Жарким валом парочку откинуло на пару метров, швырнуло наземь. Сейчас же вскочив, Вадим потянул за собой девушку, и они побежали вокруг пожара, прикрывая лица руками. Неправдоподобно далеко от огня распласталась изломанная фигура, заброшенная сюда взрывом. Наверное, она была обожжена до костей – снаружи было трудно судить. К тому же «король» всегда завешивал себя чёрным. Когда Вадим склонился над Шершнем, тот ещё дышал. – Это всё, на что я оказался годен, – просипел он. – Возьми мою Силу, отомсти… Тоже мне, троянский конь! – подумал Вадим. «Бойся данайцев…» – Щас! – буркнул он угрюмо. – «На тебе, боже…» Больше мне заняться нечем, как только мстить. Кому мстить-то, господи! И за кого? – Меня зовут… Август. Это – настоящее. Запомнишь? Августейшая особа, значит? Август Бонд, «с правом на убийство»… похищения, пытки. Совсем весело! – Да, – сказал Вадим. Всё-таки он сжал обугленную руку поверженного, чтобы тот не был совсем один, встречаясь с вечностью. Глупо, конечно. И Кира смотрела на него, как на придурка. – Гуманней добить, – бросила гардейка. – Он бы для тебя и этого не сделал. – По-твоему, телесная боль самая сильная? – спросил Вадим. – Сейчас не до жалости. Уже забыл? Как они с нами, так и мы!.. – Только потом не забудь глянуть в зеркало. – Зачем ещё? – Увидишь там их. И всё начнётся сызнова. Кто-то же должен это остановить? – Всё, – сказала Кира. – Он сдох. Но Вадим и сам увидел, как померкло сознание Шершня. Вот и кончился Рой. – Да, – подтвердил он. – Отошёл. Пора и нам линять. Слуги уже набегали, неутомимые, как осенний дождь. Из трёх оборотней двое наверняка уцелели – пока трудно разобрать, ктоименно. Но вскоре и они примутся за беглецов. Так что силы ещё не равны. Буксируя девушку, Вадим вновь понёсся по кругу, завершив его перед гаражом. От полыхающего пожара стало светло даже в здании – бегом они достигли лестницы, по ступенькам взлетели в ангар. И тотчас Вадим сбросил вниз последнюю мину, отпугивая Слуг. Подскочив к пульту, он распахнул в крыше громадный люк, как раз над «вороном», и кинулся в кабину, где уже орудовала Кира, запуская двигатель. – Август, Август… – бормотала она задумчиво, пока разгонялся винт. – Знакомое имечко. – Так звали племянника Основателя, – подсказал Вадим. – Первое время он ошивался рядом с дядей, даже подсоблял с захватом власти, благо парень был здоровенный и азартный, – затем куда-то сгинул. По слухам, несчастная любовь. Слишком он был заметен. – «Шерше ля фам», да? – Вы… эти, как их… «сосуды греха», – сказал Вадим. – От вас все наши беды. А от нас – ваши. Так и живём. Слившись сознанием с вертушкой, он бережно поднял её к люку, ощущая зазоры до миллиметра, и вырвался на простор. Напоследок сделал круг над бывшим заводом, оценивая разрушения, и даже не возразил, когда Кира двумя точными выплесками превратила бегущих за ними Слуг в дымные факелы, а затем подпалила второй «ворон», чтобы не досаждал, – на войне как на войне. Сейчас же Вадим направил вертушку вверх, прячась в облаках. Чем выше он поднимался, тем гуще вокруг сверкали искры. А где-то невдалеке уже разразилась гроза, быстро распространяясь по сторонам. Как и обычно, Вадим не стал включать локаторы, чтоб не привлекать опасного внимания. За бортом бурлил свинцовый туман, словно бы «ворона» варили в бульоне. И дело лишь за подходящим черпаком, извлёкшим бы их из этого месива. Но ещё раньше Вадим ощутил приближение целой эскадры вертолётов, мчащих в развёрнутом строю над самыми домами. – Ну вот, пожаловали наконец, – пробормотал он и хлопнул себя по губам, призывая к молчанию. Затем снизил до минимума обороты, уменьшая и этот шум. И лишь после мысленно позлорадствовал: «Ан не поспели, мои соколики!» Впрочем, ещё неизвестно. Вопросительно Кира дёрнула на него подбородком. Вадим показал раскрытую ладонь: пять, – затем ткнул пальцем вниз. – «Вороны»? – спросила она одними губами. Он покачал головой. Девушка кивнула, надвинула на глаза инфра-маску и прильнула к стеклу, пытаясь сквозь стекающие по нему струи разглядеть хоть что-то. А Вадим даже не стал пробовать, ощупывая преследователей мысле-облаком. И что он увидел, ему совсем не понравилось. Предполагалось, будто у Крепости нет регулярных войск. Дескать, что ей требуется, кроме Псов да репрессоров, – при таких-то границах!.. Однако этот отряд вертушек, оснащённых если не плазмомётами, как у Шершней, то многоствольными пулемётами и ракетными установками, мог задать жару любому поселению крутарей или смешать с землёй десант средней численности. Шумели машины, правда, сильнее «ворона», но в остальном вряд ли ему уступали. (Во всяком случае, сравниваться не хотелось.) А прозвище им уже вызрело – «ястребы». Вадим даже не был уверен, что сам его придумал: идея, что называется, витала – вместе с её носителями. Или то был образ? Очень плавно Вадим всё набирал высоту, прислушиваясь к сознаниям загонщиков. Представляли они некую новую, неведомую ему породу: родственную Боевым Псам, однако выведенную для других нужд и натасканную на истинную дичь, не на приручённых крепостных. Уж не за крутарей ли готовились взяться? В самом деле, пора кончать эту вольницу, пока она не прикончила Крепость! Само наличие этих двух зол, меж которыми возможен выбор, смущает нестойкие умы. Тем, в ком сохранилась живая душа, не обойтись без отдушины, а прочим и в духоте не душно – душить-то уже нечего!.. Такой вот грустный каламбур. Но сейчас-то будущих Волкодавов натравили не на «волков» – на человека. И, в отличие от настоящих псов, им оказалось это без разницы. Лишь бы хватило скорости, чтобы догнать, и клыков, чтобы загрызть, – да ещё нюха, чтобы выследить. Последнее было сейчас важнее прочего. И локаторы у них наверняка отменные. Вадим, правда, рассчитывал на тучи, насыщенные влагой, пылью, электричеством, – однако не слишком. Господи, как трудно в «мире животных» остаться человеком!.. Особенно когда гоняют, как зверя. Вертолёты вдруг затормозили, все разом, и устремились ввысь, словно наконец взяли след. – Всё, – сказал Вадим в полный голос, – нас засекли. Ходу! И рывком прибавил «ворону» оборотов, одновременно включая локаторы. Всё-таки небольшую фору он на этом молчании заработал. – Погоди, – неожиданно возразила Кира. – Пошла у тебя на поводу – надо ж, как глупо!.. Это ж легалы. Почему с ними не поговорить? – Ну, попробуй, – усмехнулся Вадим, даже не пытаясь придержать машину – наоборот, доведя мощность до максимума. – Захотят ли? Взявшись за рацию, девушка принялась вызывать преследователей – видимо, по спецкоду. Но ответа не дождалась. Конечно, если не считать помех от бушующей рядом грозы. – Ничего не понимаю, – пробормотала Кира. – Любые крепостные службы обязаны на это откликаться. – А много вам известно о Волкодавах? – Вадим хмыкнул: – Боюсь, и они – «не ваш профиль». Я даже не уверен, знает ли о них Первый. Спасаясь от облавы, он воспарял всё выше и ощущал кожей (точнее, вертолётным кожухом), как сгущаются вокруг заряды, приближаясь к опасной черте. Ещё чуть, и по ним начнут стегать молнии. А на то, что эти тучи когда-нибудь кончатся, Вадим больше не надеялся. Вообще, по логике, электричество должно концентрироваться в нижних слоях – однако здесь работали иные законы. «Ворон» уже поднялся на несколько километров, однако дышалось по-прежнему легко, а винт тянул исправно. И если б не эти заряды… – Чувствуешь? – спросил Вадим. – По-моему, мы стали легче. – Так что? – Мы ведь ещё не в космосе, верно? А наша скорость далека от орбитальной. Странно, странно… Он остановил подъём, ощущая опасность, как потолок, и не решаясь идти напролом. Ну, куда теперь? – Куда теперь? – эхом повторила Кира. – Вообще, у тебя есть план? – Откуда? – сказал Вадим. – Чего бы я хотел сейчас, так это подняться по Бугру. Но тащить за собой эту свору!.. Пятёрка «ястребов» стремительно всплывала из тяжёлого тумана, словно хищные спруты из океанских глубин, и исходящая от них угроза скоро могла сравняться с прочностью «потолка». Пожав плечами, Вадим направил «ворона» параллельно земле – на полной скорости. – Куда? – сейчас же спросила Кира. – К Центру, – сказал он. – А там посмотрим. Тотчас и преследователи сменили направление, по восходящей рванувшись следом. Быстротой «ястребы» в самом деле не уступали «ворону», однако одно преимущество у Вадима оставалось: своим облаком он лучше любых приборов ощущал и саму вертушку, и преследователей, и все окрестные перепады, различая в тучах дорожку побезопасней, словно бы летел через лабиринт. Удерживалось это в голове с трудом, и в другое время Вадим охотно спустился бы ниже, лишь бы уменьшить риск, – но сейчас им слишком плотно сели на хвост. В конце концов, никто не заставлял «ястребы» устраивать гонки!.. Не видя лабиринтных «стен», они неслись по прямой, быстро нагоняя вихляющего «ворона», – пока один не врезался в самую гущу зарядов. По злосчастной машине садануло сразу несколько молний, на мгновения захлестнув голубым пламенем. Против опасений, «ястреб» не развалился на куски. Только содрогнулся всем корпусом, словно впрямь налетел на стену, а потом круто закувыркался вниз, цепляясь за воздух покорёженным винтом. Всё-таки новые материалы – чудо! Такой атаки не выдержал бы ни один металл. Четвёрка остальных тут же убавила прыти, вместе с высотой. И дальше следовала за «вороном» понизу, больше не стараясь его догнать, а лишь подготавливая встречу: не будет же он порхать вечно? А ещё можно подловить наглеца возле Бугра, на выходе из тумана, – конечно, если он долетит туда сквозь назревающую грозу. Но сейчас под ними был город, и с каждой секундой Вадим приближался к его центру, готовясь пролететь над Студийным шпилем. И почему-то этот момент Вадима страшил, словно бы там могло случиться всякое, – но и манил, будто пропасть. А пресловутое наитие вроде не возражало. Единственное, о чём он всерьёз жалел, – что пришлось взять с собой Киру. Ей-то к чему такой риск? – Не хочешь спрыгнуть? – спросил он для очистки совести. – Я бы спустился пониже, парашюты имеются. – С чего вдруг? – насторожилась Кира. – Мало ли… – Предчувствие, что ли? – Угу. – И скоро? – Последняя минута пошла. – А сам? – Рискну уж. – И я, – решительно сказала девушка, крепче упираясь ступнями, а руками вцепляясь в подлокотники. – С богом! – Это он – с нами, – возразил Вадим, уже ощущая приближение неясной громады. – Ну, держись!.. На полной скорости они вонзились в гигантский смерч, восходящий над Студией в неведомую высь. Словно пёрышко, «ворона» подхватило и по широкой спирали потащило вверх – неожиданно плавно, но с такой чудовищной силой, что мощность моторов уже не играла роли. Их можно было и вовсе отключить, но Вадим лишь убавил обороты до минимума. Затем откинулся в кресле, озираясь на обгоняющие вертушку туманные струи, перемешанные смерчем до полной однородности. Во всяком случае, нарваться на молнию тут не грозило. – И что дальше? – напрягая голос, чтобы пробиться сквозь мощный гул, спросила Кира. – Куда нас вынесет? – Кто мог подумать, а? – отозвался Вадим. – Всего в километре над Центром такое великолепие, такая первозданная мощь!.. А стекают эти тучи, наверно, по склонам Бугра, иначе б их за сутки выкачало. – Самое время заняться метеорологией!.. Что там, на выходе? – Увидим, – пожал плечами он. – Замечаешь, мы всё больше теряем в весе? Вот когда достигнем полной невесомости… – Что тогда? – Тогда увидим. – Ну, здорово!.. – Сама напросилась, – напомнил Вадим. – Теперь терпи. От нас мало что зависит. Полной невесомости они достигли скоро – куда быстрей, чем если бы поднимались на вертушке. Однако распробовать ощущения не успели: почти сразу вес снова стал прибывать. Причём с той же быстротой. – Верхом на смерче, – пробормотал Вадим. – Без пересадки – в страну Оз. – Чего? – не расслышала девушка. – «Чаво-чаво», – передразнил он. – Про Изумрудный город слыхала? – А-а… Вадим почувствовал, как замедляется течение громадного вихря, расходясь всё шире, и прибавил «ворону» оборотов, чтобы успеть среагировать на новые внезапности. Однако вынырнули из смерча они без проблем, словно из водоворота вблизи дна. И увидели вокруг те же тучи – только ещё гуще напитанные электричеством, пополам с влагой, и в клочья раздираемые шквальными порывами, от которых «ворон» мотало, как игрушку на волнах. А вот четвёрки «ястребов» рядом не наблюдалось, сколько Вадим ни разбрасывал незримые сети. Зато своим облаком он ощутил много иного и торопливо направил вертушку вниз – пока она не прорвала наконец облачный слой, очутившись в густых сумерках, почти столь же непроглядных, как туман. – Боже, – вырвалось у Киры, – что за угрюмый вид!.. Где это мы? Под ними, совсем близко, громоздились острые скалы, едва оставляя место для прохода. А по сторонам возносились к клубящимся тучам горные склоны, изрытые расщелинами, усыпанные валунами и обломками, будто лавины были тут событием заурядным. Доставивший их сюда смерч упирался основанием в вершину огромной горы, похожей на древний вулкан. (И куда уводил её кратер?) Или на муравейник, изрытый ходами, – если верить мысле-облаку. Действительно, «где это мы»? От здешнего ненастья бедную машину швыряло так, что рукояти рвались из рук Вадима, точно живые. Пожалуй, справиться с ней можно, лишь работая на опережение, но много ли таких пилотов в губернии? С трудом сохраняя устойчивость, сторонясь опасных склонов, о которые могло расшибить случайным шквалом, и скоплений электричества над головой, из которых в любой миг могла ударить молния, Вадим усадил «ворона» на подходящую скалу, опорами зацепившись за камни, чтобы не перевернуло ветром. И только тогда сумел оглядеться без помех. А рядом крутила головой Кира, молчаливая на удивление. Да уж, на Волшебную страну это походило меньше всего – тем более на Изумрудный город. Здесь вообще было туго с красками: сплошь чёрно-белые тона, да кое-где пробивались вкрапления бурого – признак растительности. Но самым странным оказалось другое. По губернскому времени ночь только перевалила за середину, а здесь уже занималось утро: над бурлящим океаном облаков восходило светило, по ощущениям очень похожее на Солнце.Глава 3 ТВОРЦЫ МИРОВ
1. «О дивный новый мир»
Этот мир наверняка был Вадиму незнаком, но отчего-то не казался совсем чужим. И Вадим даже догадывался – почему. – Ответный визит, – усмехаясь, объявил он. – Что? – не поняла Кира и повернула к нему осунувшееся лицо. Всё-таки сегодняшний перелёт её впечатлил, а может, в здешнем сумраке все лица казались измождёнными. – Вот почему я не слышал Юльки, – добавил он. – Похоже, малышку занесло на тот свет. – Скажи ещё: в Зазеркалье! – рассердилась девушка. – Тоже, Харон грёбаный!.. Тогда ищи тут Алису. – Не исключён и такой вариант. Вадим слегка приоткрыл оконце, впуская местные ароматы. Сам воздух оказался не плох, хотя разрежен, как и положено в горах. Но эти запахи – такие чужие, не похожие ни на что!.. Нужны ещё подтверждения? – Помнишь, рассказывал про подбугорных чудищ? – спросил он. – Похоже, отсюда они и являются. Только вот как? По склонам, что ли, соскальзывают? Если попробовать спуститься туда, где пространственные линии повёрнуты на полкруга и позволяют парить вдоль… – Самое время для лекций! – перебила Кира. – Ты можешь сказать, где мы? – Во всяком случае, не на Земле. Хотя… – Вадим пожал плечами. – Может, на Земле, только не на нашей. – Как это? – Слыхала про параллельные миры? – Скорей я поверю в инопланетных тварей! – Уже неплохо. А теперь представь бесконечную Вселенную в виде ограниченного пространства, повторяющего себя несчётное число раз… – Бред! – Может, и бред, – покладисто сказал он. – Однако выбираться наружу не советую. Если меня не обманывает чутьё, главных здешних прелестей мы ещё не нюхали. – То есть это не губерния? – уточнила Кира. – Господи, милая!.. Где ты видела у нас горы? – Кавказ, Алтай, Тянь-Шань, Памир… – принялась перечислять она, пока что не выходя за пределы Союза. – Крым! – фыркнул Вадим. – Уж поверь старому телепутешественнику: такого нет даже в Гималаях с Тибетом, не говоря об Андах или Скалистых горах. На нашей Земле такого просто не может быть! В лучшем случае мы угодили на сотню-другую миллионов лет назад – скажем, в мезозой. Хотя вряд ли: этот мир не кажется молодым. Девушка не возразила – судя по упрямо поджатым губам, больше потому, что исчерпала запас географических познаний. – А теперь пару минут помолчи, – попросил Вадим, закрывая глаза. – Я должен собраться с мыслями. Или наоборот, добавил он про себя, разбросать их пошире, точно ловчие сети. Тем более, здесь это получалось намного легче, словно его мысле-облако наконец угодило в подходящую среду. Если бы Вадим не видел и не ощущал странность нового мира, уже по одному этому заподозрил бы неладное. Теперь он мог слышать на сотни метров, причём с такой ясностью, будто и впрямь очутился в Волшебной стране, где магия была обычным делом, стоило лишь напрячься. С пугающей лёгкостью Вадим уплывал сознанием всё дальше, проникая глубоко под поверхность гор, набрасывая для себя эскиз местности, впитывая самые разные сведения, регистрируя и запоминая здешнюю живность, очень и очень странную, часто опасную, даже смертельно. Затем он наконец напал на след, протянулся за ним, сколько сумел. После чего с усилием вернулся в «ворон» – будто в этом мире труднее было удерживать себя в рамках, чем за них выходить. – Взлетаем, – сообщил он Кире, снова берясь за рукояти. – «Колобки идут по следу», серия вторая!.. Впрочем, это оказалось проще сказать, чем сделать, ибо пока он блуждал мыслями по окрестностям, с небес обрушилась такая водная лавина, в сравнении с которой тропические ливни показались бы лёгкой моросью. Со склонов уже катились мутные потоки, смывая свежую грязь, снося камни и даже валуны. Если бы Вадим не посадил «ворона» на возвышение, тому сейчас пришлось бы несладко. Зато на время притих ветер – какое-то утешение, хотя слабое. И всё-таки пережидать Вадим не захотел: опять что-то дёргало его изнутри, подхлёстывая и торопя. Как будто времени у них оставалось всё меньше – и что потом? Преодолевая тяжесть водопада, вертушка оторвалась от земли и столь же трудно, на полной мощности, потянула над самым склоном, огибая центральную гору. Затем путь преградил могучий отрог, больше похожий на гряду, и пришлось ещё добирать высоты, чтобы взлететь на его гребень. – Бог мой, шоссе! – воскликнула Кира, указывая вниз, где поверх гребня в самом деле стекала широкая дорога, мощённая древними плитами. Памятник здешней старины. Или, скорее, его деталь, поскольку выползала-то дорога из Горы, а что сокрыто под её поверхностью, за тяжёлыми воротами, Вадим уже представлял. – Бог мой, аэродром! – передразнил он девушку, указывая на вход в Гору, перед которым, бок о бок, застыли «ворон» и «ястреб». Причём у первого были сломаны опоры, а второй и вовсе расшибся при посадке, видимо, подвернувшись под очередной шквал, – при том, что был куда массивнее «ворона». Винты у «ястреба» смялись настолько, что даже вращать ими он бы не смог, не то что взлететь. Зато вполне мог стрелять с обоих своих плазмомётов, и в кабине Вадим ощутил засевшую парочку – надо отметить, довольно странную. То есть это были люди, вне сомнения, однако изменившиеся в здешней среде настолько, что теперь в их душах царил полнейший штиль – будто в противовес непогоде, бушевавшей снаружи. Удивительно, что Вадим вообще их различил, настолько они походили сейчас на борто-комп «ястреба», тоже насторожённый всеми сенсорами. Похоже, эти трое устроили засаду – интересно знать, на кого? Не приближаясь к ним, Вадим вынудил свой вертолёт подняться ещё выше, как ни препятствовал сему водопад («Господи, там, за тучами, случайно, не озеро?»), и только затем направил его к Горе, уже едва различая внизу дорогу, не говоря о машинах. – Что, в вертушке кто-то засел? – с опозданием сообразила Кира. – Может, мне пострелять? – Только и забот, что с этими дурнями разбираться! – отозвался Вадим. – Лучше готовься на выход. Сейчас увидишь на склоне симпатичную лоджийку. Так надо зашвырнуть на неё пару тюков – они уже приготовлены в салоне. – Скучно с тобой, – вздохнула девушка, поднимаясь. – Спать хочется. – Сейчас развлечёшься, – пообещал он. – Когда самой придётся сигать. Слава богам, ветер присмирел хотя бы на время ливня, – иначе Вадим не смог бы подвести «ворона» к этой исполинской, почти отвесной стене и зафиксировать с такой чёткостью. Теперь тот едва не задевал винтами близкий камень, разбрасывая по сторонам тяжёлые струи. А укрытый под массивным козырьком балкон оказался как раз против распахнутой дверцы и двумя метрами ниже – так что переправиться на него не составило труда. Побросав туда тюки, Кира с завидным хладнокровием прыгнула на крохотную площадку, и сейчас же к дверце рванулся Вадим, оставив «ворона» на попеченье борто-компа. Только он перемахнул на балкон, пронизав стекающую с козырька струю, как вертолёт плавно развернулся и над дорогой устремился прочь, постепенно снижаясь, – чтобы приземлиться на безопасном удалении от засады и дождаться своих пассажиров, если те вздумают вернуться. Глядя ему вслед, Вадим вдруг заметил, как вытягивается за «вороном» мысле-облако, сгустившись вокруг борто-компа, и даже, кажется, продолжает им управлять – минуя клавиатуру, словно бы замыкая собой нужные проводки. Весьма полезное подспорье при такой сложной посадке. Конечно, проще было обрушить машину на «ястреба» – не всё ж тому самому пикировать на бедных птичек!.. Но это означало бы «сжигание мостов», не говоря о лишних жертвах. К чему крайности? И что за странные ребята засели в «ястребе»? Словно бы каждого из них сперва умертвили, дождавшись, пока отлетит душа. А затем каким-то образом оживили – уже одно тело, придавив его инстинкты приоритетной программой, гарантирующей подчинение. И взамен душ у них простейшие приёмники, настроенные на генератор команд. У бедняг забрали всё: радость, тоску, любовь, боль, смысл, цель, – оставили только приказ. А может, они поменялись добровольно? – Вот так-то, – тихонько заметил Вадим, ещё провожая «ворона» взглядом. – «Умный в гору не пойдёт». Затем он огляделся. По крайней мере, сюда не заливало. И ветер, наверно, не прорывался, тем более балконная дверь закрыта наглухо. Неудивительно, что здешние обитатели норовили зарыться под землю – при таком-то климате! Если Вадим хоть что-нибудь смыслил в археологии, этот балкончик, вместе со всем остальным, вырубался в скале тысячелетия назад, зато модернизировался не так давно. – А мудрый? – спросила Кира, сноровисто распаковывая тюки. – А мудрый направится в глубь Горы, – ответил он, столь же споро нащёлкивая на себя извлекаемые доспехи, обвешиваясь прочим снаряжением, словно новогодняя ёлка. В угнанном «вороне» обнаружился немалый запас этого добра, разве только Шершневых скафандров не оказалось. Но облегчённый вариант устраивал Вадима даже больше. – Впрочем, крайности, как известно, смыкаются, – добавил он. – Может, я и вовсе дурак? Ну тебя-то зачем тащу!.. – А кто тебя спрашивал? – возразила девушка. – Успокойся, ради Христа, как раз я тут по долгу службы. – «Собачки служат», – проворчал Вадим. – И кому, интересно, ты должна? – Хотя бы и властям, – ответила она. – «За счастливое детство». Худо-бедно вырастили, образовали. – Ты не путаешь производителей с распределителями? Кто пробился к краникам, ещё не благодетели, хотя претендуют. – Господи, что мне до этих тонкостей!.. Ну, считай, будто я «служу трудовому народу». – В лице его пастырей? А ты уверена, что те за него радеют? – По крайней мере, народ их терпит – значит, иных не заслуживает. Ему ведь ничего не навязывают, а любые новшества вводят, когда сам дозреет. Если по нововведениям проводились бы голосования, результат был бы тот же. – Ты – умненькая, – с удовольствием повторил Вадим, «на автомате» довершая экипировку. – Наш народ смахивает на стадо – к этому ты подводишь? И поэтому заслуживает своих пастухов, овчарок, даже забойщиков, пускающих его на мясо… Н-да, примерно о том же мне толковал Бондарь. Он указал на не пригодившееся ему снаряжение, предлагая Кире забирать, что нравится, – всё равно ж выбрасывать. Вряд ли они сюда вернутся. – А разве это не так? – спросила она, к своей паре огнестрелов добавляя увесистый ручной плазмомёт с рентгеновским прицелом, будто заимствованный из голливудского боевика, а поверх комбинезона надевая гибкий пластиковый панцирь. – Конечно, Бондарь – ба-альшая сволочь!.. Вадим покачался на носках, проверяя крепления. Навесил он на себя немало, однако добавленной массой не тяготился, будто гравитация была тут послабей. Или в здешней атмосфере у него самого прибавилось сил. Кстати, и Кира двигалась на удивление легко – даже с поправкой на её тренированность. – Кто бы спорил, – сказал Вадим, отвечая на обе её фразы. – Нынешним правителям не нужна внешняя покорность – они добиваются её изнутри, тихой сапой. Только та власть принимается без отторжения, которая не давит на народ, а как бы исполняет его волю. Значит, сперва надо в него эту волю вложить: собственную взамен прежней, – чтобы затем повести стадо в пропасть. А немногих скептиков увлечёт общим потоком. Он вскинул палец, возвещая конец дискуссии, с усилием раздвинул тяжёлые створки и первым шагнул в узкий ход, уводящий в глубь Горы. Надвинув на глаза инфра-маску, девушка последовала за ним, насторожённая как при охоте. Об освещении здесь не позаботились, с каждым метром становилось темней. Привычный уже сумрак быстро сменился тьмой, и первые минуты, пока не включилось тепловидение, Вадим ориентировался с помощью мысле-облака, сгустив его вокруг себя почти до осязаемой плотности, – странно, что Кира этого не ощущала. А может, ощущала да помалкивала, повинуясь его последней команде. И когда он остановился, предупреждающе вскинув руку, Кира тоже застыла на полушаге, выставив плазмомёт. Наверно, к этому устрашающему оружию она прониклась большим доверием, чем к собственному. Либо посчитала его тут более уместным. – Видишь дырищу в полу? – шёпотом спросил Вадим. – Не наступи. Дыра уводила в тот самый тоннель, что начинался от главных ворот. Видимо, раньше из неё поступал свет, но сейчас и в тоннеле была темень. Кто бы ни жил в этих казематах, от него сохранился лишь невнятный аромат. Конечно, если не считать оставленных предметов, на которые ещё предстояло наткнуться. Дождавшись подтверждающего кивка, Вадим двинулся дальше – уже уверенней. Отверстия в полу встречались ещё не раз и достаточно регулярно, чтобы подтвердить его догадку. Затем ход кончился, упёршись в крохотную комнатку с решёткой вместо пола. Отсюда по трём сторонам расходились странные лазы, тоже забранные понизу редкими прутьями. И пробираться по ним Вадиму не хотелось – во всяком случае не с Кирой, ещё не разжившейся достаточной ловкостью для подобных прогулок. – Делай, как я, – шепнул он. – Не дрейфь, подружечка, не брошу! Скользнув между прутьями, Вадим повис на руках, затем мягко спрыгнул на пол тоннеля. А секундой позже поддержал падающую девушку. На его шпильку Кира не сочла нужным ответить, настолько далека была от страха и уверена в напарнике. А Вадимом уже овладевало нетерпение, весьма необычное для него, даже противоестественное. Подсознание всё подгоняло его – куда, зачем? Нет бы сказать ясно!.. Правда, тогда оно перестанет быть подсознанием. – Пробежимся? – спросил он и сорвался с места, однако не выпуская девушку из поля внимания. Забросив плазмомёт за спину, она молча догнала Вадима и пристроилась рядом, благо ширины тоннеля хватало на десятерых. Ещё с минуту Вадим прислушивался к ней, пока не выбрал подходящий темп, компромиссный между её выносливостью и собственным нетерпением. Затем перебросил от своей сбруи к её поясу коротенькую цепочку, чтобы наддать ещё. Кира не возражала, сознавая, что в конце пробежки ей могут потребоваться все силы. Теперь они впрямую следовали за прошедшими здесь отрядцами. Первый составляли Юлька с подпирающим её серком – ведьма и силач, «красавица и чудовище». Второй был поплоше составом, зато поболе числом: с десяток. И наполняли его, за одним исключением, такие же бездушные типы, что засели в разбитом «ястребе». Город мёртвых, чтоб ему сгореть!.. Сумеречный мир. Особенно Вадиму не нравились забранные прутами лазы, тянувшиеся поверх коридоров, – словно бы у здешних обитателей издревле существовала каста надсмотров, стоявшая над прочими. Кстати, светильники тут помещались так, чтобы потолочные тропки всегда оставались в тени. То-то было раздолье для местных блюстов, режимников, репрессоров!.. – Этих тоннелей здесь уйма, – сообщил Вадим. – Вся Гора изрыта – до самой вершины и на километры вглубь. А что в кратере творится, трудно вообразить! И жили тут не так давно – во всяком случае, наружные твари сюда не проникли. Или их регулярно отстреливают. – Кто? – на коротком выдохе спросила Кира, экономя дыхание. – Налегай на тросик, не стесняйся, – посоветовал Вадим и ответил: – Я бы знал! Может, те самые «мезозойцы»? А наши «золотые рыбки» у них на посылках. Во всяком случае, многие из них. – Включая меня? – Что ты! – засмеялся Вадим. – Я бы тебя сразу вычислил… Дай бог, конечно, чтоб ты не оказалась на посылках у одной из таких «рыбок». Но с этим мы ещё разберёмся – если выберемся. В отличие от Киры он говорил без усилий, будто напрягал при беге только мускулы, но не лёгкие. – Не могу понять, – в два приёма сказала девушка, – зачем я тут? – «По долгу службы», – напомнил Вадим. – А может, не только? Увязавшись за мной, ты доверилась интуиции. Но разве она включается лишь для работы? Ты ведь не робот, даже не киборг. – Что же не прояснишь? – фыркнула Кира. – Ты-то – маг! – Я не маг – это во-первых, – возразил он. – Хотя кой-чего умею. Во-вторых, я не репрессор, чтобы входить без спроса. Как минимум мне требуется приглашение. – Ага, сейчас!.. Это душа, а не влагалище, – тут сторонним не место. – Твоё право, – согласился Вадим. – Тем более, «в моё время» сторонних не пускали и в это… как бишь его? – «Пой, ласточка, пой!» А кто недавно пролез в мою душу незваным? – Думаешь, я специально? Когда со всей осторожностью ползёшь по льду и вдруг проваливаешься – это как называется? – Авантюризм. Хмыкнув, Вадим снова огляделся. Подземный город обживали по меньшей мере дважды. Первый раз, когда прорубали в сплошном камне. А второй – после огромного перерыва, сравнительно недавно, на скорую руку благоустроив древние помещения. Тогда-то здесь обновили многие двери, развесили электросветильники и провели кабели, кое-где даже оборудовали лифты. Сейчас всё было выключено, однако не убрано, словно хозяева просто отлучились ненадолго. А скорее, их отсюда изгнали – своим облаком Вадим ощущал отголоски бурных событий, не столь удалённых во времени. Но теперь тут было тихо, пусто, мертво. – Может, угроза Первому исходит отсюда? – предположил он. – А заодно и всем нам. – Снова ты о пришельцах? Надоело! – Вот зачем я тебя прихватил! – сообразил Вадим. – Чтобы на взлёте сбивать мои неокрепшие идеи. – Если неокрепшие – держи при себе. – Испытательный полёт, – возразил он. – А как же? «Идея должна созреть», встать на крыло. – Ведь это бред! – не выдержала Кира. – Все твои придурошные круги, Хаос с Порядком, плодимые ими монстры… – И что же, что бред? – успокоительно произнёс Вадим. – Разве в нём отсутствует логика? Представь, будто мы столкнулись с настолько чуждым, что наш рассудок не может переварить это иначе, как трансформируя в сказочные образы. Воспринимай бред, как отражение реальных событий, – но ориентироваться придётся по отражениям, потому что другого нет. – А что там насчёт интуиции? Ты говорил… – Твоей или моей? – Обеих. – Похоже, благодаря им ты увязалась за мной сюда, а я не стал тебе особенно возражать. – А смысл? – Видишь ли, милая, тут наклёвывается такой могучий узел!.. – «Временной», да? – вспомнила Кира. – «Поворотный момент Судьбы»? – Пожалуй. Но в этот узел вплелись и наши судьбы. Ты можешь сказать, каким образом твоя жизнь увязана с Юлькиной? – Понятия не имею. – У тебя ведь на редкость сильный внутренний круг, – сказал Вадим. – Причём с рождения. А он не возникает на пустом месте – только при наличии подходящих объектов. Хотя формируется, наверно, ещё в утробе. Ты – дитя любви, а не какое-то приблудное чадо! И первые твои годы, видимо, складывались счастливо, упрочняя врождённые задатки. – Есть чем гордиться!.. – Затем объекты пропали, – продолжал он, – но круг остался, и взамен тебе подбросили новую «семью». Так и получались янычары – рецепт проверенный. – По-моему, ты заступаешь за грань, – холодно предупредила Кира. – Милая, я только рассуждаю вслух, – возразил Вадим. – По-твоему, лучше это делать молча? Уверяю, я не зондирую тебя! После короткой паузы девушка разрешила: – Продолжай. – Это кому нужно? – уточнил он. – Мне. – Справедливо. Итак, на твою детскую память наложили запрет, а для надёжности подпустили смутные образы – лишь бы не вспоминала, чего не надо. Но в подсознании это живёт, а интуиция коренится именно там. – Зачем это потребовалось? – Если интуиция выведет тебя на утраченные объекты, – сказал Вадим, – вспомниться может многое, даже слишком. Не убоишься такой лавины? – Видно будет, – отрывисто сказала Кира. – Сначала пусть выведет. Вадим вдруг затормозил, придержав девушку за плечо. Сейчас же она схватилась за плазмомёт, однако Вадим мягко задвинул её себе за спину, вместе с оружием. И только затем показал в конец коридора, где, вдоль самой стены, неслышно струилось тяжёлое и длинное тело, явственно полыхая теплом. Странно, что Кира не заметила его раньше, – наверное, слишком увлеклась разговором. – Удав? – шепнула девушка ему на ухо. – Питон, – поправил он так же тихо. – Даже не змея – теплокровный, таранного действия. Я уже встречался с таким. Не торопясь, питон приблизился к закаменевшей парочке, в паре метров от неё свернулся в упругую спираль, высоко вздёрнув гранёную голову, и замер в очевидном сомнении: бить или не бить («вот в чём вопрос»). Пока что он двигался с величавой плавностью, но Вадим помнил, насколько молниеносно питоны умеют атаковать. – Стреляю, – предупредила Кира. – Погоди, – сказал он. – По-моему, этот приручён. Здешний страж. В самом деле, небольшая голова зверя вмещала сознание, вполне сравнимое с собачьим и столь же приученное к подчинению. Собаки ведь тоже некоторым образом вассалы – по отношению к хозяевам. Только разрыв тут побольше, чем у людей, – как и собачья преданность. Пару секунд Вадим и питон глядели друг на друга, сплавясь взглядами. Затем питон развернул свои массивные кольца и так же неспешно полился дальше, безоговорочно признав в человеке высшее существо. – Заклинатель змей, – нервно хихикнула девушка. – Тебе бы в цирке выступать! – Какой цирк – о чём ты? – откликнулся Вадим. – «Преданья старины глубокой»!.. Теперь есть лишь Студия. Он ещё смотрел вслед питону, прикидывая, вправду тот оставлен сторожить или беднягу просто бросили. Чем же он кормится, господи! Ещё один бездомный, точнее, бесхозный. Товарищ Жофрея по несчастью. – А говорил: зверья нет, – укорила Кира, как и положено, глядя в другую сторону. – И на сколько центнеров тянет эта козявка? – Кто-то его приручил, а отвечать снова мне, – вздохнул Вадим. – Как бы он смотрелся в моей конурке, а? – Ну, на кухне он бы смотрелся классно: отрезать по кусочку и жарить – на год хватит! – Не любишь ты зверушек, – посетовал он. – А ведь из здешних эта самая симпатичная. Тут могут быть такие твари, «что вашей философии не снилось»… Вах! – удивился Вадим. – С чего я зациклился на Шекспире? – Может, из-за него? – сдавленно спросила Кира, вытягивая перед собой задрожавшую руку. – Господи… Рывком он развернулся, и сам ощутив за спиной неладное. Из-за ближнего поворота, а может, прямо из стены, выплывала призрачная фигура, едва заметная в инфрасвете, но разливавшая вокруг бледное свечение. И со странным, почти неощутимым сознанием, расплывшимся в облако. Самое удивительное, что Кира тоже это видела. Зрелище оказало на неё неожиданно сильное действие, будто переполнилась чаша. Указующий перст девушки вибрировал всё сильней, однако руки она не опускала. Правда, и за оружие, слава богу, не хваталась. Чёрт знает, что могло статься с видением после хорошей порции плазмы. – Тоже мне, тень отца Гамлета, – с пренебрежением пробурчал Вадим, лишь бы убавить её мандраж. – «Входит Призрак», как пишут в пьесах. И любят они эффекты!.. Шутейный тон возымел действие: Кира наконец перевела дух, расслабила мышцы. Да и «призрак» не стал подступать вплотную, остановился невдалеке, будто давал им время привыкнуть. И зацепенел, размеренно мерцая. Кажется, в нём даже проступали очертания человека. А может, глаз сам их выстраивал, подгоняя под привычное. – Хорошо, – ровным голосом сказала девушка, – это нечто новенькое, верно? До сих пор ты талдычил о вампирах, оборотнях, магах, цветных и чёрных, а вот призраков не помянул ни разу – почему? – Потому что сам впервые с ними сталкиваюсь, – признался Вадим. – Ты не поверишь, сколь жуткий я скептик. Пока не пощупаю… – Но объяснить это сможешь? Чтоб ты, да не придумал – не верю! – Кирочка, зачем тебе? Ещё одна бредовая гипотеза… – Если от бреда некуда деться, – с холодным бешенством отчеканила она, – я хочу, чтобы в нём, по крайней мере, присутствовала логика, о которой ты поминал. – Ну хорошо, – уступил Вадим. – Ты в душу-то веришь? – Дальше! – Дальше представь её, как эфирное облачко, зацепившееся за тело, словно парус за судно: на месте не удержит, зато наделит инерцией и любые душевные порывы стабилизирует. При большом перекосе в соотношении Хаоса и Порядка, словно при сильном ветре, уже требуются якоря: совесть, на худой конец – честь. То есть надо ухватиться за души других, тоже наделённые телами, – иначе выбросит на скалы. А вот вампиры устраняют перекос, поглощая чужую кровь, насыщенную Хаосом, либо накапливая жизне-силу… – Оставь вампиров в покое! – Я бы и рад, – усмехнулся Вадим, – если б они сами не вязались. Ну да бог с ними… Вообрази теперь, что «судно» гибнет, «парус» срывает с мачты и уносит из нашего мира – обычно так и происходит. Но иногда, очень редко, душа ухитряется пустить в реальность такие корни, что продолжает в ней пребывать, даже обходясь без тела. Это могут быть угрызения, или невыплаченные долги, или страх за любимых… А может, дело не столько в корнях, сколько в редкостном равновесии между Хаосом и Порядком. Для такой души не существует «ветра», она попадает в вечный штиль и блуждает в отпущенных ей пределах, иногда даже обрастая подобием плоти, полупрозрачной и едва ощутимой… – Вадим пожал плечами. – Устраивает тебя такая версия? – За неимением лучшей, – бросила девушка. – Тогда что от нас хочет вот эта душа? Чем угрызается, чего боится… кого любит? Будто услышав её, призрак качнулся в сторону, даже, кажется, махнул мерцающей конечностью, словно приглашая за собой. – «Он снова манит», – пробормотал Вадим, а призраку сказал: – Дружочек, ты-то где этого набрался? Извини, у нас своих дел невпроворот! – Я пойду за ним, – неожиданно сказала Кира. – Вот как? – удивился он. – Что за внезапная перемена! А где ж твоё чувство долга, партнёр, не говоря о дисциплине? – Я пойду, – упрямо повторила девушка. – Он хочет помочь. Я услышала! Вадим открыл было рот для новых увещеваний, но заткнулся на первом же слоге: он и сам не ощутил в призраке угрозы. Наоборот, что-то связывало того с Кирой – некая сияющая тёплая нить, не исчезнувшая после смерти (если считать смертью утрату тела). Кажется, именно к этому существу влекла девушку интуиция, и кого-то она в нём признала, хотя ещё не поняла. Иначе откуда столько доверия – это у Киры!.. Если Вадима не обманывало чутьё, с призраком девушке будет безопасней. Тем более, в здешних делах тот наверняка ориентируется лучше. – Иди, – сказал он, насмешливо улыбаясь. – И да пребудет с тобой моя любовь! На миг Вадим привлёк девушку к себе (будто через два слоя доспехов можно что-то ощутить), чмокнул в плотно сжатые губы и оттолкнул, прежде чем Кира успела растрогаться. – Буду жив, разыщу, – пообещал он, отстёгивая цепочку. – И помни, милая, о своём внутреннем круге! – Считай себя уже в нём, – удостоила девушка. – Кому ж там быть, если не тебе? – «Если я тебя придумала», – тихонько напел Вадим. – Ладно, «это так я, наболтал… сдуру». – Тоже цитата? – агрессивно спросила Кира. – Собственных мыслей не хватает? – Дэвонька, це ж ностальгия! – засмеялся он. – И потом, бывают ёмкие фразы и к месту. Например: «прощай, прощай и помни обо мне». Не дожидаясь ответа, Вадим сорвался с места и побежал по тоннелю дальше, пронизав заслонявшего дорогу призрака. Испытанные при этом ощущения не стоили испуга девушки: словно паутину прорвал. Набрав крейсерскую скорость, он устремился по свежим следам. Вдруг вспомнил про питона и мысленно окликнул его. Тот не замедлил отозваться, а через пару минут – и догнать, благо не успел уползти далеко. И дальше они следовали бок о бок, словно пещерный охотник и его свежеприрученный пёс – вполне романтичная картинка, хотя устарелая: «дела давно минувших дней». Каким-то из своих чувств Вадим понимал, что идёт точно по графику, составленному неведомо кем (может, самим Роком), и что поспеет к разгару событий, ни мигом раньше, – in the nick of time, по выражению англичан. Он словно бы ощущал эту странную Реку Времени. Со всеми её протоками, стремнинами, заводями, островками, водоворотами. Оказывается, Вадим не придумал «узел», после которого Река может повернуть в одно из заготовленных русел, а действительно его предвосхитил: и место решающего действа, и состав участников, и разбивку по срокам, и даже момент, когда Киру следовало оставить на попечение Духа. А теперь он чувствовал в событиях паузу – минут на пять, вряд ли больше. И потому не пора ли дать интуиции передышку и наконец разобраться – в фактах, в обстановке, в ситуации? Что имеем на текущий момент? Эти загадочные катакомбы, напоминающие Гнездо Шершней и в то же время слишком непохожие на него, чтобы подвигнуть на какие-то выводы. Крошку Юлю со своим юнцом-серком, на недельку выпавшую из поля зрения и успевшую забраться в эдакую даль, – что она тут потеряла, интересно? И наседающую ей на пятки свору мертвецов, возглавляемых оборотнем. (Это было бы даже забавно, не будь так опасно.) А теперь и чудака-Духа, вдруг воспылавшего к Кире неизъяснимой симпатией. Как же я его проглядел? Ещё один пробел в образовании. Призраков нам не хватало для полного набора!.. Юлька, Кира, Дух – вот сейчас главное, остальные не в счёт. Что-то связывает всех троих – может, родство? Намёки уже появлялись, и пренебрегать ими не стоит, несмотря на тривиальность проступающей картинки. В конце концов, кто поручится, что я сиганул на тот «ворон» за одним Тимом, а не хотел заодно вытащить Киру, уже тогда предощущая нынешние «зигзаги»? Каждый творит собственный мир, и я не исключение. Правда, возможностей у меня больше, чем у заурядов, стало быть и спрос иной. Однако что делать, если в игру уже вступили Вечные? Вот они могут понастроить таких миров!.. На инерции Вадим добежал до поворота иостановился вблизи угла, мысленно велев затормозить и питону. Затишье кончилось, дальше начиналась полоса препятствий, и вряд ли первое будет самым трудным. Конечно, можно пустить зверя вперёд, но в пылу схватки контролировать его станет трудно. И саму животину жаль – лучше приберечь на крайний случай. Затвердевшими пальцами Вадим размял бёдра (и без того неплохо согревшиеся за время бега), обращая особое внимание на связки. Затем пригнулся и резким прыжком выскочил за угол. В десятке метров застыли, перегораживая проход, двое мертвецов в инфра-масках и с плазмомётами, нацеленными на перекрёсток, – в одном он без удивления признал Оросьева. Завидя Вадима, оба немедля пустили в него по молнии. Но за миг до этого он пружинисто бросил тело вбок и – вперёд. В такие игры Вадим уже играл. Требовалось лишь перехватывать сигналы, посылаемые стрелками к своим пальцам, и реагировать без промедления: рывок в сторону, затем вперёд, ещё рывок, ещё… Правда, сейчас ситуация осложнялась тем, что стрелков было двое. Но они совершенно не взаимодействовали, а потому стреляли почти синхронно, с удручающим однообразием. Оба успели выстрелить трижды, когда Вадим на очередном скачке вклинился между ними и сдвоенным взмахом локтей опрокинул их на пол, со всей силой саданув по бледным подбородкам. Он не боялся покалечить врагов: ведь они уже были мертвы, – однако надеялся на пару секунд форы. В самом деле, пока Вадим на полной скорости нёсся к следующему повороту, вслед не полыхнуло ни разряда. И питон догнал его без проблем, тенью промелькнув меж поверженных тел. А когда засадники поднялись, то даже не пытались гнаться за прорвавшейся парочкой, но снова заняли предписанные позиции, изготовившись встречать новых гостей. Столкновение с Вадимом закончилось для них без последствий: на поверку мертвецы оказались куда прочней, чем выглядели. И сильнее тоже – судя по тому, какими задеревенелыми куклами повалились на пол. Сколько ж они прибавили – вдвое, втрое? Похоже, вся отпущенная им жизне-сила теперь расходовалась на тело, извлекая из него куда больше, чем при жизни, – такой вот парадокс. Зато у Вадима после недавних рывков, на пределе силы, всё-таки саднили перегруженные связки. Вечная с ними проблема!.. И снова человек и питон устремились вперёд. Коридор сменялся коридором, мелькали залы, лестницы, лифты, люки. Иногда в полу зияли провалы, а иногда не зияли, но скромно прятались под незакреплёнными щитами, поджидая нечаянную жертву. В одном из них Вадим разглядел свежий труп (труп мертвеца!), покорёженный до полной негодности. Дальше обнаружился ещё один, раздавленный рухнувшей плитой. Похоже, Юля заметила погоню и, оправдывая новое звание, принялась устраивать каверзы: а не суйтесь, куда не надо!.. На всякий случай Вадим велел питону следовать позади, а сам принялся выбирать путь с большей осмотрительностью, учитывая габариты и тяжесть напарника. Не хватало угодить в одну из ловушек – то-то будет потеха мертвецам! Сколько их осталось впереди – шесть? Это не считая предводителя. Но и нас уже немало – обрастаем союзниками, как снежный ком. Затем перед ними распахнулась новая дверь, высокая и тяжёлая, похожая на крепостные ворота, открывая доступ в громадный кольцевой тоннель, обегавший кратер Горы. И на пороге Вадим застыл, изумлённый: так вот чего он не смог разобрать в своих мысленных планировках! «О поле, поле, кто тебя усеял мёртвыми костями?» Когда-то, не очень давно, здесь бушевала битва, набросав по каменному полу сотни трупов, уже истлевших в скелеты. От человечьих они отличались разве габаритами (набрать столько гигантов было б непросто во всей России) и странностью нарядов: от старинных кожано-роговых лат до вполне современных пластиковых доспехов, – будто сцепились разные эпохи. При всём том использовалось лишь холодное оружие, словно по договорённости, и сеча кипела страшная, судя по изрубленным панцирям и раздроблённым шлемам. Чем только ни запаслись тут для отправки ближних в места отдалённые: разнообразнейшие мечи, секиры, топоры, пики, игломёты. Поневоле глаза Вадима разгорелись от такого обилия («себе доспехов ищет он»), хотя с искренним сожалением по убитым такой азарт сочетался плохо. Конечно, неплохо бы разжиться парой мечей в качестве сувениров, но как-нибудь потом. А если на трупах прежде имелись плазмомёты, то сейчас Вадим не видел ни одного. Кто-то, видно, уже помародёрствовал на поле брани – не Шершни ли? Затем Вадим услышал в отдалении смутные голоса, и тотчас ему стало не до вопросов. Аккуратно ступая меж скелетов, он подошёл к просторному, распахнутому в полу люку и прислушался, устремившись мысле-облаком по наклонной гладкостенной трубе. А верный напарник-питон свернулся невдалеке в смоляной холмик и деликатно закаменел, чтобы не мешать.2. Пирамида против триады
По мере того как Вадим перетекал сознанием к заветной цели, голоса становились всё громче, всё отчётливей. Затем он различил взволнованный голос Юли, звучавший вполне живо. – Ну вы, сыти червячные! – ругалась она напевно и звонко, словно заклинала кого-то. – Что выстроились тут, подкаблучники, вам же ничего не светит, а вот последнего лишитесь!.. Выказывая немалую осведомлённость, Юля прошлась по врождённым дефектам мертвецов, закреплённым тяжёлым детством, перечислила «этапы большого пути», приведшие к столь жалкому состоянию, обрисовала ближние перспективы, сумрачные и беспросветные. (Хорошо зная Оросьева, Вадим нашёл бы, что прибавить.) Но больше всего досталось их господину, вполне достойному таких слуг, ибо сам он был ничтожной бездарью, непомерно раздутой нынешним статусом. (И что Юлька разумела под раздутием, интересно?) Беззвучно Вадим подозвал питона, оседлал возле вскинутой головы и вместе с ним соскользнул в трубу, от начала тормозя о полированные стены сразу ладонями, каблуками и питоньим хвостом, чтобы не слишком разгоняться. Шуму от них практически не было, к тому ж и разговор заглушал. – Предрекаю вам смерть – скорую, лютую, – вещала Юлька, – от руки своего ж хозяина. Ну-ка прочь с пути моего, трупные огрызки!.. Наверняка она сознавала, что дразнить мертвецов столь же бессмысленно, как плевать на столбы, но, видно, надеялась выманить на открытый бой их вожака, пока что скрывавшегося невесть где. А заодно и вправду плела сложную вязь заклинаний, опутывая врагов невидимыми нитями. Если нельзя вдохнуть в мертвецов души, то, может, удастся запустить в их программы губительный вирус, провоцируя сбои? На выходе из трубы Вадим подал питону новую команду, и тот растопырился затвердевшими кольцами между стенок, резко затормозив. Из дыры выдвинулась лишь его жутковатая голова на изогнутой, как у лебедя, шее. А позади неё расположился Вадим, с высоты озирая открывшуюся сцену. Похоже, тут размещалось преддверие местного ада. И здесь же больший отряд наконец догнал меньший, преградив юной ведьме доступ к истокам. Этот зал тоже оказался кольцевым, только поуже и много выше. А вдобавок был освещён, в отличие от всех предыдущих помещений. И уж его вряд ли кто прорубал – так, благоустроили слегка: подвели ходы, навесили ламп, кое-где обтесали стены. А внутренняя стена исполинского кольца походила на домну, пронизывающую Гору до самого верха, ибо за ней ощущалось обжигающее дыхание кратера. Все участники действа уже расположились по местам, исключая лишь оборотня, который по-прежнему держался в тени, выставя против гиганта-серка оставшуюся шестёрку мертвецов. В назревавшей потасовке Юльку в расчёт брать не стоило – тем более, как приличествует ведьме, она оказалась нагой и безоружной. Правда, благодаря любимым босоножкам девочка больше смахивала на стриптизёршу, но здесь было сложно обойтись без обуви. Зато серк нашёл чем поживиться на бранном поле, благо тамошние доспехи были вполне по его габаритам. В каждой руке он сжимал по метровому слегка изогнутому мечу с длинной рукоятью, а громадные бугры его впечатляющей плоти обтекались нарядными латами – наверно, и выбранными за красоту лично Юлькой. И гребенчатый шлем вполне подходил к эллинским чертам юноши – прямо картинка, залюбуешься!.. Вдобавок, по ощущениям Вадима, серк тоже прибавил в силе – по меньшей мере вдвое. (Опять Вадиму догонять!) Тесное общение с ведьмой не прошло для него даром. Мертвецы оказались экипированы не хуже и выглядели внушительно – в отличие от пары, поставленной в заслон. Этих шестерых оборотень приберёг для решающей стычки. По виду-то им было далеко до великолепного исполина, на голову возвышающегося над всеми, однако Вадим уже знал, чего стоят самые хилые из мертвецов. А здешние явно вылупились из крупногабаритных билдеров, уже достигших своего предела: полуторный вес, тройная сила. И каждый прибавил ещё немало, освободясь от души. Одного Вадим ещё рискнул бы взять на себя, ну двоих, – но трёх!.. Вах, а не подвела ли его интуиция – в самый неподходящий момент? Конечно, можно было спустить питона, но для таких дел зверь мало годился: уж если он войдёт в раж!.. Одно хорошо: стрелять мертвецы вроде не собирались. А скорее, не могли – судя по потухшим на плазмомётах индикаторам. Среда не благоприятствует? Или на свои огнестрелы здешние умники придумали управу – недаром же там, наверху, рубились по старинке!.. Почему-то Вадима очень раздражал гигантский, размером с комнату, и наверняка чрезвычайно древний кокон, подвешенный на стальных тросах высоко над полом. Стенки его оказались непроницаемыми даже для мысле-облака, словно заговорены. Однако в нескольких местах, по сторонам и внизу, угадывались люки – к ним и были подведены тросы, будто прежним обитателям (надсмотрам, жрецам?) они заменяли мосты. Ещё один такой же тросовый мосток, только сдвоенный, тянулся от кокона к внутренней стене. А там виднелась массивная дверца, словно бы перед топкой, и от неё веяло страшным. Жертв туда запихивали, что ли? Вадим не успел додумать эту мысль, когда внизу всё закружилось. Точно дождавшись команды, мертвецы рванулись на серка; гигант с рыком ринулся на них, взмахнув обеими мечами; Юля отпрянула к стене, зашипев и выставив перед собой ладони, будто насылая на мертвецов напасти. В следующий миг на неё упала сеть, знакомая Вадиму по недавней ночной охоте, и тут же сдёрнула с пола, спеленав в визжащий ком. Секундой позже девочку втащило внутрь кокона – словно сквозь крышку люка, настолько быстро та захлопнулась. Вот так: без лишней героики, легко и просто, – главное: выиграть. И поздно было серку испускать отчаянный рёв, поздно срывать ярость на бесчувственных мертвецах – тем более, они вполне выдерживали его натиск, ибо каждый и впрямь ненамного уступал исполину в силе. Зато подошла пора действовать Вадиму. Сдерживая нетерпение, он извлёк из-за спины такой же тросомёт, заимствованный у Шершней, и, тщательно примерясь, накрыл сразу двоих мертвецов. Потом достал игломёт и быстренько расстрелял весь запас, целя по ногам оставшейся четвёрке – для выравнивания шансов. И только затем поспешил на помощь Юле, благо один из «мостков» начинался прямо от его ступней. Вадиму даже не пришлось отстраняться, несмотря на приличную высоту, – так хотелось поскорее оказаться на месте. Он просто ступил на трос и побежал к кокону-святилищу лёгким скользящим шагом, точно опытный канатоходец. (Разве мы хуже тутошних людоедов?) На последних метрах Вадим ещё ускорился для заключительного кульбита, чтобы ударом обеих ног шибануть по люку – туда, где ощущался замок. Под сапогами слабо хрустнуло, дверца распахнулась, и Вадим кубарем влетел внутрь, в сумеречную пустоту, мгновенно разбрасывая по сторонам мысле-облако, а уж после выхватывая огнестрел. От противоборствующих отрядцев здесь присутствовали только двое, зато предводители: ведьма и оборотень. И обоих Вадим знал отлично. В склонившейся над Юлей угловатой порывистой фигуре немного осталось от прежнего Марка – откормленного, ухоженного, вальяжного, – и всё же это был он. Облачённый в пасторский сюртук, с тяжёлым тесаком в напрягшейся руке. Со знакомой укоризной Марк посмотрел на гостя, вторгшегося так не вовремя: в самый разгар намечавшегося интима. Но теперь его взгляд ощутимо налился тяжестью, как и положено властному лучу. Словно подпав под его влияние, Вадим заворожённо глядел на странную парочку, больше не замечая вокруг ничего. Странным образом здешняя сцена и впрямь походила на любовное свидание. Только взамен любви Марк стремился внушить Юльке страх, пытался загнать на самый пик – чтобы накрепко запечатлеть в ней себя, «Великого и Ужасного». Потом Марк примется истязать девочку, пока она не превратится в сплошной клубок чудовищной – адской! – боли, пока каждой измученной частицей не взмолится о смерти, как об избавлении. И только затем убийца решится «отнять у неё жизнь» – именно отнять, потому что лишь при такой жуткой смерти жертва заряжает мучителя жизне-силой. Станет ли он при этом пить у неё кровь, точно вампир, или пожирать живьём, словно оборотень, или насиловать, как обычный садюга, – не суть важно: необязательные подробности, дополнительный кошмарный штришок. – Перевыпендривался, Максик, – сказал Вадим, беря его на прицел. – Нет бы сразу макнуться в кровь, раз уж взялся. Обязательно надо покрасоваться перед публикой: вот какой замечательный я злодей, ну прямо Джек-Потрошитель!.. – Брось огнестрел, – пророкотал Марк – таким басом, будто ему заменили связки. И этот голос преобразил его окончательно, до полного отчуждения. – Слышишь, грязь? Или я прикончу её! Действительно, он держал широченное, бритвенной заточки лезвие возле горла Юли, и закаменевшая его рука даже не вздрагивала. Одно короткое движение – и всё. Девочка яростно сверкала на оборотня глазищами, однако помалкивала, видимо, сознавая, на каком волоске висит её жизнь. Или же Юльку слишком стиснула сеть, рассчитанная на крупную дичь, и для голоса просто не хватало дыхания. Как ни глупо, Вадим испытал секундное искушение подчиниться – бросить всё на самотёк, и будь что будет!.. – Ты что, Максик, триллеров насмотрелся? – спросил он. – Вот там сей приём работает безотказно. А ещё у них любят прятать убийц на заднем сиденье – будто так уж трудно бросить взгляд за спинку! Они что, собственных фильмов не смотрят? – Заглохни, говорун! – мрачно велел Марк. – Уболтать меня хочешь? Ещё слово, и получишь её голову – на блюдце!.. – А что тогда станет с тобой? – поинтересовался Вадим. – Схлопочешь пулю в лоб? Кстати, серебряную – для страховки. – Но ведь её это не оживит, – заметил оборотень. – Скажешь, тебе плевать? Так я и поверил! – Если ты внимательно смотрел фильмы, мог бы усвоить, что в таких ситуациях жертву не спасают уступки. Ну, брошу я пушку – и что выиграю? Ты без помех зарежешь Юльку, потом пристрелишь меня. (Я же знаю, что у тебя под сюртуком ствол.) А после благополучно смоешься, разве нет? Других вариантов не вижу. Как и Марк, наверно, – если бы он умел ставить себя на место других. Впрочем, сейчас ему пришлось задуматься, проиграть сценку с разных углов. Жизнь вынуждала, точнее, любовь к ней. «Странная любовь» к странной жизни. – Ладно, – согласился Марк, – тогда ты остаёшься здесь, а мы с девчонкой отступаем к двери. И только попробуй за мной сунуться!.. – И это не годится. Ты всё равно её убьёшь, а на меня навесят ещё одну смерть. – Может, не убью? – Такая вероятность есть, – холодно подтвердил Вадим. – Только она куда меньше другой: что мой огнестрел всё-таки опередит твоё мачете. – Получается, нам не разойтись? – осклабился Марк. – Патовая ситуация, да? Как события повернутся дальше, Вадим не представлял. Чудесное ощущение Реки Времени пропало так же внезапно, как возникло. Словно бы ему ссудили этот дар лишь на время, чтобы он смог сюда добраться. Вадим оказался в нужном месте в нужную минуту – дальше всё зависело от него. «Господи, – подумал он, – а каково там сражается серку? Пока мы тут беседуем… И не возникнет ли на сцене ещё кто-то? Всё же с этими стенами неладно: никак через них не пробиться!» – Зависит от того, насколько ты себя любишь, – ответил Вадим. – Мне твоя жизнь не нужна – только Юлькина. Вот если для тебя её смерть значит больше собственного выживания… – Нет, – возразил оборотень. – Важнее другое: любишь ли ты её больше, чем себя. Сейчас проверим. Не отводя лезвия от шеи девочки, он завёл свободную руку за спину и так же плавно нацелил её на Вадима, зажав в ладони крохотный пистолет. Тот не сдвинулся, только прикрыл пластиковым кулаком середину груди, куда было нацелено короткое дуло. – Вот и выяснили, – сказал Марк. – Её ты любишь больше, иначе бы выстрелил. – Что же, – усмехнулся Вадим, – у тебя появился шанс взять две жизни взамен своей – ты ведь знаешь, что я не промахнусь при любом раскладе. По-твоему, это достаточная цена? И вправду, это походило на торг, причём не слишком азартный. Оба были безмятежно спокойны, хотя один-то наверняка свихнулся, и Вадим даже догадывался – кто. Однако в сумасшествии Марка уже не оставалось места сомнениям и метаниям, он стал по-своему цельным, даже гармоничным – какими бывают законченные уроды. – А по-твоему, я так уж цепляюсь за жизнь? – спросил Марк. – Цепляешься, а как же!.. Пока тебе не прикажут умереть. – Прикажут? – удивился он. – Кто? – Хозяева. – Кто? Марк вдруг рассмеялся – негромко, но с удовольствием. – И ты купился на эту байку про пришельцев, – сказал он. – А на кой они нам, ты подумал? Будь же логичен, Вадичек, – вспомни свою любимую «бритву Оккама»!.. – Ну вспомнил, – сказал тот. – Дальше что? – А то, что пришельцы здесь лишние, без них проще! Представь, что мы сами нашли этот мир – заброшенный, поджидающий новых хозяев… – «Мы»? – Ну хорошо – Основатель, – признал Марк. – Венцеслав Гедеонович Мезинцев. Это он наткнулся на здешнюю сокровищницу и даже придумал, как приспособить её к делу. Так сказать, набросал общие контуры будущего прогресса. А затем сблизил два этих мира – но тут и надорвался, не рассчитал сил! – «Складно звонишь», – сказал Вадим. – Выходит, Основатель был магом? И у него хватило глупости довериться вампирам? Ещё один Кампанелла недорезанный!.. Или всё же зарезанный? – Ну хорошо, – повторил Марк, с усилием возвращаясь к прежним интонациям и к прежнему своему облику, вполне благообразному. – Давненько мы не трепались на социальные темы!.. – С пару недель. – Пора восполнить пробел, верно? – Я не против, – ответил Вадим. – Только сперва убери от Юльки нож. Знаешь же: я первым не выстрелю. Оглядев его, Марк с сомнением хмыкнул, однако сунул тесак в пристёгнутые к бедру ножны. Чем-то он смахивал сейчас на популярный вестерновский типаж – наверно, ботинками на несуразных каблуках (Максик всегда старался казаться повыше), широкополой пасторской шляпой, просторным плащом и здоровенными ножнами, похожими на кобуру. А ещё – нацеленным на собеседника пистолетом. Каждый из двоих в любое мгновение мог сделать второго трупом, но и ему это стоило бы жизни. Действительно, классический пат. – Мы с тобой, точно две ядерные державы, – насмешливо заметил Марк. – Боимся начать драку из-за чрезмерной вооружённости. Хорошо быть снайпером – пока не встретишь такого же. Ухватив свободной рукой куль с Юлей, он пару раз качнул его и с неожиданной силой швырнул Вадиму. Не глядя, тот поймал девочку – тоже «одной левой». И пистолет при этом не отвёл ни на миг – на что оборотень, видимо, рассчитывал. Уставясь ему в глаза, Вадим нашарил на тросомёте клавишу и освободил Юльку. Правда, разлепить члены и вздохнуть полной грудью она сумела не сразу, а на коже отпечатались багровые следы жгутов. Сейчас же Марк перенацелил огнестрел на неё, рассудив, что так надёжней. Кто знает, кто знает… – Вообще, эта история гроша ломаного не стоит, – заявил он. – Или «выеденного яйца»? – уточнил Вадим. – Или – «дешевле грязи»? – Не сбивай, ладно? Ты ж хотел ясности!.. – Тогда не мути воду. Мысленно Вадим пытался внушить девочке, чтобы она укрылась за его спиной, всё равно Марк не станет сейчас стрелять, однако Юля не слышала. Или же не слушала. – Разве ты не понял, сколько тут запасено? – спросил Марк, прощупывая, много ли Вадиму известно. Однако ответа не дождался и продолжил: – Только успевай перенимать! В пресловутом Институте собрались не гении (ты правильно сомневался), однако классные копировщики, лучшие в Союзе. Они сумели воссоздать здешнее оружие и большую часть материалов. – И тивишные вставки? – И вставки, а как же, – согласился оборотень. – Прочее-то ерунда – подумаешь, плазмомёты! Наши огнестрелы немногим хуже, а обезопаситься от них сложнее, как видишь. – С ухмылкой он перевёл взгляд с одного закаменевшего пистолета на другой. – Но вот массовая телеобработка населения, коррекция психики в заданном направлении, тысячекратно размноженный гипноз… – При чём тут гипноз, Максик, не морочь голову! – перебил Вадим, – Вы же накладываете на людей заклятие – действительно массовое. От кого оно исходит и в каких сферах дублируется, прежде чем поступить на все вставки разом? Только не говори, будто кто-то осилит такое заклятие в одиночку! – А теперь, Вадичек, тебя заносит в мистику, – попенял священник. – Ты прав в одном: мы несём людям Истину… – Порядок, Максик, порядок! – возразил Вадим. – Закостенелый, протухший, мёртвый. Порядок как самоцель. Миро-творцы – тоже мне! Сделать из большинства законченных рабов, а из прочих выстроить властную Пирамиду. Видали мы такие миры!.. – Такого ты ещё не видел, – спокойно возразил Марк. – Мы меняем самих людей, не только отношения. Каждый сам выбирает себе нишу – добровольно. И вполне этим удовлетворён. Поэтому этот мир – вечен! – Как и любой покойник, – подтвердил Вадим. – А насчёт доброй воли ты, Максик, врёшь. Будто этих людей спрашивали перед тем, как менять! И будто я не знаю, что случается с теми, кто не хочет меняться. – Мы никого не заставляем… – Ну да, вы просто создаёте ситуацию, когда скотов становится больше, и тогда они сами жрут людей. Пожирающее большинство, ну конечно! Это мы тоже проходили. Но в конечном итоге оно сжирает себя. Стоит лишь начать жрать… – Издержки роста, – Марк пожал плечами. – Уверяю, когда наш мир встанет на ноги… – А маньяки на улицах – тоже издержки? Если так пойдёт и дальше, скоро весь город поделится на убийц и жертв. – Дались тебе эти маньяки! – осклабился Марк. – Это же просто уроды, больные люди. Ну что они могут – укокошить десяток-другой… третий? Почти никто из них не одолел полусотни, а сколько ещё живёт тех, на ком кровь многих тысяч? И никто им этого не поминает, ибо они действовали стаей, а убийства были освящены верховной властью. Так вот мы против такого государства, которое не может править иначе, как «пожирая» своих подданных. – Действительно, к чему расходовать материал, если выгодней его трансформировать!.. Ладно, поговорим о пирамиде. Чего вы сами стоите, я уже понял, – а вот кто на самом верху? – Бог, разумеется, – улыбнулся Марк и прибавил: – «С нами Бог». – Только ему не говорите об этом, ладно? Ещё обидится старик!.. А может, над вами дьявол? Ну в самом деле, куда может вести лестница, составленная из мертвецов, оборотней, вампиров, колдунов? И мистика тут ни при чём, Максик, – как говорится, «медицинский факт». – Ты о чём? – насторожился тот. – Да о тебе же, господи! – засмеялся Вадим. – Думаешь, ты умеешь так здорово притворяться? Да из тебя прямо выпирает нынешняя суть! Мы треплемся на «социальные темы», а в твоих глазах пылает Голод. И не стреляешь ты в Юльку лишь из страха и потому, что таки надеешься упиться её Хаосом, – ещё бы, такой лакомый кусочек!.. Ты не пробовал делать мебель из конечностей съеденных женщин, как вытворял некий эстет? А как насчёт оргазма от предсмертных судорог жертв – уже вкусил? И кто поставлял вам корм – не Шершни ли? – Эти Шершни, – с ненавистью пророкотал оборотень, на секунды утратив контроль. – Вечно они мешаются! – Зачем ты погнался за Юлькой? – сейчас же спросил Вадим. Но Марк уже опомнился, весело погрозил знакомцу пальцем. – Вечные твои подколки! – посетовал он нормальным голосом. – Ну, погнался – а что было делать? Девчонка могла таких дров наломать!.. – Каких? – Во-первых, она отыскала дорогу сюда. – Так ведь и я тоже! – Думаешь, ты нашёл Путь? – засмеялся Марк. – Просто тебе повезло – неслыханно, фантастически!.. – «Мой бог, надобно ведь и умение». – Но второй раз по этому каналу не пройти. Он возникает раз в столетие, при совпадении дюжины факторов. – Чёртовой дюжины? – вкрадчиво уточнил Вадим, но оборотень пропустил мимо ушей. – Да, мы строим новый мир, – подтвердил он. – Мы – «миро-творцы», согласен! Это будет общество справедливости, и каждый займёт в нём предписанное место, и каждый будет занят положенным делом. И никто не посягнёт на пост другого, ибо не может же ворона поменяться с орлом? – А «ворон» с «ястребом», – вставил Вадим. – Вот это главное, верно? – Мы меняем людей, но меняем и отношения между ними, – не слушая, продолжал Марк. – Новая пирамида встанет над миром незыблемо, точно египетские. – Долго ли она простоит – на крови-то? Такое болото!.. Ведь утонет. – Вечно! – сказал священник. – Раньше египетские рассыплются в прах. Потому что с каждым уровнем будет нарастать мощь интеллекта и воли. И наверху окажутся не прежние ничтожества или самозваные помазанники, а истинные всемогущие Духи… – Ну да, одного я тут уже встретил! – Каждый будет завязан жизнью на своего господина, – вещал оборотень. – Это исключит интриганство, коррупцию, даже лесть. К чему льстить, если перед господином ты – открытая книга? – Интересно, – пробормотал Вадим, – кто тут кому заговаривает зубы? – О таком совершенстве и мечтал Основатель… – Не трогай Основателя, мразь! – внезапно выкрикнула Юля. – Что ты понимаешь в мечтах, живоглот? Тебе лишь бы кровью упиться!.. – И что? – спросил Марк, усмехаясь. – Даже если так? Подумаешь, вампиры! Разве это самое страшное, что мы пережили за столетие? Ну, организуют среди губернцев регулярную сдачу крови – жалко им, что ли? Новая нарастёт, точно шерсть у овец. Зато убивать никого не придётся. Когда это станет на поток… – И на земле воцарится мир! – Безусловно. Для вражды просто не будет причин – мы искореним зависть, как главный движитель революций. Мы уничтожим страх, ибо послушание станет сутью каждого, и в насилии отпадёт нужда. Останутся лишь мелочные бытовые разборки, но такова уж природа людей! – Упырь! – фыркнула Юля. – Знаток человечьей природы, специалист!.. – Но ведь, девочка, со стороны и вправду видней? – Я понимаю: тебе, в общем, плевать на людей, – заговорил Вадим. – И может, сейчас ты не слишком врал. Но ведь и ты знаешь не всё. А подумай, Максик, вот над чем: ты ведь живоглот, так сказать, первого поколения – как и твои мертвяки, наспех сработанные из подручного материала. Вы просто заполняете пустующую нишу. А где-то там, в недрах Пирамиды, уже формируются настоящие, чудовищные Хищники – вспомни хотя бы серков! И что станет с вами, когда сия подспудная Стая начнёт выбираться на поверхность? Разделите судьбу первых чекистов или штурмовиков Рэма? Полное обновление личного состава!.. Вадим остановился, ощутив, что Марк словно отключился от разговора – запретная тема, ну конечно! И какой резон слушать, если увяз в Пирамиде по уши? Никакой пользы, одно расстройство. Да ещё от хозяина может нагореть – кстати, кто он? И где? Уж не нарочно ли Максик тянет время… – Надоело держать эту штуку, – светски улыбаясь, сказал Марк. – Наверное, на слово мне не поверишь? – А как ты догадался? – Однако надо ж как-то выбираться из пата? – Согласен. – Сделаем вот что, – предложил оборотень. – Откроем люк и бросим туда наши пушки. Сначала я… Ты же видишь: у меня больше нет оружия. – Надо же, какое доверие! Выходит, Максик, ты судишь о людях не только по себе? – Я ведь не дурак, сам знаешь. – Вдобавок и не человек, верно? А честность для тебя – признак глупости… Ладно, я согласен. Не разрывая взглядов, Марк в три шага приблизился к люку, и тот сразу раскрылся многими шторками, точно фото-диафрагма. Снизу прорвался оглушающий лязг и звон, будто воспряли здешние покойники и продолжили старые разборки, – это разъярённый серк всё не мог пересилить четвёрку хромающих мертвецов. С той же рассеянной улыбкой Марк сбросил пистолет вниз и сразу отступил, освобождая место Вадиму. Нехотя тот подошёл, со вздохом разжал задеревенелые пальцы. Огнестрел канул в люк, так ни разу и не выстрелив. – Вот так, – удовлетворённо сказал Марк. – Теперь, Вадичек, я разберусь с тобой – по-свойски. А сладкое, как всегда, оставим на десерт. – Один вопрос напоследок, – придержал его Вадим. – Что вы сотворили с Алисой – а, «миро-творцы»? – Болтала много, дура! – густеющим голосом ответил оборотень, скалясь сладостно, точно дорвавшийся до вожделенной порции наркоман. – Замешкалась на перепутье. Пришлось помочь. Как ни готовил себя Вадим к дальнейшему, такого не ожидал. Из преображённых глубин священника высвобождалась новая, чудовищная плоть, распирая тесный сюртук (кстати, оказавшийся раздвижным, на плоских тугих резинках). Марк набухал по сторонам и ввысь, мышцы бугрились и твердели на глазах, покрываясь бурой щетиной. На пальцах прорастали когти, из пасти выдвигались клыки, не уступавшие тигриным. Через десяток секунд он обставил по габаритам любого серка, вымахав на три метра, а веса набрал центнера четыре. Куда там горилле! И больше всего Вадима изумляло, откуда взялась эта добавочная гора костей, мяса, ливера? Но Марка собственная туша нисколько не тяготила. Передвигался он с лёгкостью паука и уже наступал на зацепеневшую парочку, выставив перед собой когтистые лапы. Как удачно для него сложилось: теперь он мог с полной наглядностью продемонстрировать, чего стоит какой-то там спец против «тысячника». (Даже если первый и превосходит второго по всем статьям!) У одиночки не может быть настоящей силы – значит, он слаб. А силён тот, за кем мощь Пирамиды. Только посмей тронуть её камень, как накроет обвалом, – «все на одного», а как же? Свободен лишь раб, осознавший незыблемость рабства и принявший его всем сердцем, – во веки веков, аминь!.. Что ж, поглядим. Тем более, и Вадим был не один. Совсем рядом он чувствовал разбуженную суть ведьмы, а снизу, сквозь опрометчиво распахнутое оконце, обоих подпирал юный исполин. Триумвират во всей красе! Оборотень надвинулся, алчущий рвать, кромсать, глодать. И, видимо, уже имевший в этих делах некоторый опыт. – А помнишь, Максик, ту байку - про Горгону? – спросил Вадим и вдруг заслонил лицо ладонью, обрубая властный луч тем же приёмом, которым отбил атаку Бондаря. Но не просто погасил энергию, как тогда, а отразил поток обратно, словно зеркалом. И возвращённым этим взглядом оборотня хлестнуло по глазам, отбросив на метр. Даже и оттуда он попытался достать Вадима длинной лапой, с гулом пропоров воздух. Но тот подставил под удар вторую ладонь, и лапа с той же скоростью полетела обратно. Запрокинув голову, чудище в бешенстве взревело, словно циклоп из «Седьмого путешествия Синдбада». Судя по всему, оно не ждало отпора. Столько лет лелеять надежду на реванш, и на тебе – облом! – Сила – в защите, Максик, – наставительно сказал Вадим. – В умении противостоять агрессии. Конечно, ломать других проще. Себе на беду, во время превращений оборотень был вынужден чем-то жертвовать. Обретая силу медведя, он и разумом превосходил его ненамного, будто на то и другое у него не хватало жизне-силы. А потому из всей тирады Вадима чудище поняло одно: над ним насмехаются. И, совершенно уже обезумев, снова ринулось на противника, надеясь его смять громадной массой. А если умножить её на столь же огромную скорость, нараставшую с каждым шагом… Интуитивно Вадим осознал, что неокрепший его Знак не сможет поглотить столько движения, и установил зеркало боком, лишь бы обезопасить себя и Юлю. Изменив направление, оборотень пронёсся к ним вплотную и с разгона врезался в стену. Бог знает, из чего сотворили святилище, но, видно, очень обветшало оно за прошедшие века. Или же у подкреплявшего стены заклятия, как у броневого стекла, имелись уязвимые точки. Во всяком случае, от могучего напора весь кокон покрылся трещинами и стал рассыпаться в пыль. А первым обрушился вниз оборотень, сгоряча разваливший собственную реликвию. Об этом Вадим совершенно бы не жалел, не окажись внутри неё сам, вместе со злополучной девочкой. Впрочем, как раз Юлька не растерялась. По наитию либо услышав его безмолвный зов, она тотчас прыгнула Вадиму на спину, цепко оплетя всеми конечностями. А он сразу направил ладони вниз, сотворив обеими такой же Знак, только слегка модифицированный, и плавно, словно на персональном лифте, устремился к далёкому полу, явственно ощущая ладонями упоры. К этому сроку здоровяк-серк успел разобраться с двумя мертвецами, добавив к их увечьям новые, посерьёзней, и теперь доламывал оставшуюся пару – неподалёку от оглушённого падением оборотня. Дрался юнец на удивление расчётливо, будто уже уверовал в спасение госпожи и победу ставил выше азарта. Но не выше чести – судя по тому, как он позволил одному из врагов подняться, даже не попытавшись его добить. Прежние звериные инстинкты теперь подавлялись иными рефлексами, внушёнными Юлькой или даже Вадимом (через её посредничество). Недавний серк превратился в рыцаря, превыше остального ставящего благородство, однако напрочь лишённого жалости. А большего от него ждать не стоило: сие – предел. Слава богам, что удалось затормозить хотя бы на этом рубеже! Наконец Вадим коснулся ступнями пола. Сейчас же Юлька соскочила с его спины, устремившись к оборотню. Поневоле Вадим заспешил за ней, ибо несломленное чудище уже пыталось подняться, а парного мясца алкало по-прежнему. (Хорошеньких малолеток Марк не пропускал и в свою комсомольскую бытность, хотя тогда использовал их иначе.) Однако и Юля больше не была прежней малышкой, беспомощной да беззащитной. И руки у неё не были скручены, и рот не залеплен. И теперь это она склонилась над оборотнем, как недавно тот нависал над спелёнутой ведьмой. – Желал Хаоса, урод? – спросила девочка зловеще. – Так подавись им! С усилием, будто сквозь воду, она пихнула в чудище руками, но не коснулась, остановив ладони вплотную. Подбегая, Вадим ощутил, как с них выплеснулась жаркая волна, окатив оборотня от лица до ступней, и тот вдруг стал стремительно таять, съёживаясь в прежнего Марка. Корчась, как на сковороде, рыча и щёлкая зубами, оборотень ещё пытался заслониться от накатывающего Хаоса спешно выстроенными перегородками. Но созданный ведьмой перекос выкачивал из оборотня энергию, точно насосом. Всей его накопленной за годы, отобранной у многих жертв жизне-силы едва хватило, чтоб уберечь немногие энергосвязи: с подчинёнными мертвецами, сейчас же застывшими в манекены, и с неведомым хозяином – послав тому отчаянный призыв о помощи. Объятый невидимым пламенем, бедняга уже не «таял», а лишь рыхлел и жухнул, будто старился на глазах, да хрипел оскаленным ртом. И вместе с ним сморщивались мертвецы, медленно оседая на пол, – словно готовились умереть окончательно. А Вадим ничем не мог их удержать. И вряд ли хотел, наверно, – иначе Юлька не решилась бы на такой ход. К тому же ведьме требовалось сбросить излишки «живой воды», и разве не этого добивался от неё оборотень? А что выплеснулось слишком много – так о количестве уговора не было! Но погибающий в Хаосе Марк ещё взывал к всеблагому господину, не сознавая, что этим может его выдать. Зацепившись мысле-облаком за инициированный канал, Вадим проследовал к другому концу и обнаружил тот неожиданно близко, в соседнем кольцевом тоннеле. А пролетев по кругу, разглядел ещё пяток сознаний, подоспевших, видно, только что. Выходит, они с Кирой не были в этой гонке последними? – Отходим! – схватился он за локоток Юли. – Сейчас нас накроют. – Ну, если он накушался… – Побереги силы, кроха: на подходе едок посерьёзней! Не выпуская девочку, Вадим бросился наискось зала, а следом уже пристраивался серк, разочарованно покинув оцепенелых противников. Но прежде, чем они достигли последних ворот, скрывавшихся за изгибом стены, из полудюжины спусковых труб вырвались столько же бронированных снарядов и по дуге спланировали на пол, тормозя раздутыми плащами. И эти уже не походили на мертвецов. Пятеро из прибывших казались столь же опасными, как Марк, развернувшись в клыкастых чудищ. А вот шестой… шестой был всем им господином – при том, что внешностью располагал обыкновенной и даже в доспехах явственно походил на священника. Так что добежать троица успела только до внутренней стены, где её и взяла в полукольцо пятёрка ворчащих согбенных оборотней, ряженных в безразмерные латы, с тяжёлыми мечами в мохнатых лапах и отключёнными плазмомётами на бёдрах. А за их спинами неторопливо и с величавостью вышагивал шестой. – Вот и «папенька» пожаловал, – без удивления констатировала Юля. – Его преосвященство отец Исай, «карающий меч» эволюции. Собственной персоной и с сопровождающими его… харями. Встретились наконец, мысленно добавил Вадим, вместе с неустрашимым серком изготавливаясь к обороне. Лучше б и дальше тебя не видеть!.. Он предполагал нечто в этом роде – тем более, разрозненные сюжетные нити вдруг принялись скручиваться в тугой жгут, как и положено в приличном кино. И кто здесь режиссёр? По человеческим меркам отец Исай был мужчиной видным, хотя рядом с оборотнями казался ребёнком. А физиономией обладал моложавой и благостной, подобающей истинному духовнику – будь то комиссар из Студийной постановки или практикующий поп. Но из всей нагрянувшей шестёрки Вадим больше опасался именно его. Первым делом Исай приблизился к Марку, слабо корчившемуся возле стены, внимательно в него вгляделся. Затем вздохнул, сожалеюще качая головой: безнадёжен, дескать, – и едва уловимым жестом отключил беднягу от кормушки, словно изувеченную лошадь пристрелил. Корчи сразу прекратились, и Марк распластался на полу продранным скафандром. А вместе с ним – вся его команда. Расточительно, да? Или сейчас не до них? Напряжённо Вадим вглядывался в архиерея, следил за каждым его движением, за каждым жестом, проницал чужое сознание, всяко испытывая на прочность, словно давешний спрут-исполин. В Исае ощущалась Сила, до которой далеко было оборотням и даже «королю». Ему не требовались внешние эффекты и устрашающие массивы мышц. Он из обычных объёмов извлекал втрое больше, чем любой его подручный – из своей груды. А по быстроте мог обставить их на порядок, ибо был впятеро легче. Зато властный луч Исая весил много тяжелей, запросто подчиняя всякого зверя – и даже человека, если зверь в нём доминировал. Наверно, и звуковой диапазон у Исая был такой, что он одним голосом мог нагонять на людей страх. «По крайней мере, он не левитирует? – со вздохом подумал Вадим. – И что ещё могут вампиры?» – А теперь разберёмся с тобой, доченька, – мягко произнёс Исай. – По-родственному, да? Без видимого усилия он очутился рядом с троицей, и только гул рассекаемого воздуха предвосхитил его появление в самой близи, а чуть позже в лица захваченных дохнуло ветром. По крайней мере, мышцы у вампира функционировали с отменной резвостью. А как насчёт рассудка? Успевает ли сам Исай осознавать свои рывки? Если и там преимущество окажется подавляющим, триумвирату придётся худо. Не без удивления Вадим обнаружил, что выставил навстречу вампиру один из своих ножей. Просто выдвинул вперёд руку да ещё упёрся попрочней. И когда успел? Это не означало, что он собрался атаковать, – боже упаси! Но если архиерей сам пожелает напороться, опоздав затормозить, – милости просим… Довольно цинично, вам не кажется? Выходит, внутри троицы влиял на партнёров не один Вадим. Смутившись, он убрал клинок в ножны. – Железо вас не спасёт, – мягко подтвердил Исай. – А спасут нас искреннее раскаяние и немедленная сдача, верно? – подхватил Вадим. – Или намекаете на серебро и соль с чесноком? – Я намекаю, что пора бы вам проявить благоразумие и подумать о будущем, – чуть резче ответил архиерей. – Это для начала. – Зачем нам-то напрягаться, – пустил новый шар Вадим, – если за нас уже всё продумали: от и до? Есть в Крепости добрые дяди! – Ну что это? – с огорчением спросил Исай, указывая на голую девочку, даже не пытавшуюся закрыться. – Столько трудов на неё положил, столько сил – и ради чего? Чтобы лицезреть это безобразие? «О времена, о нравы!..» – Минуточку, – не согласился Вадим, – давайте разберёмся. Что именно вам не нравится? Разве её нежный облик не «услаждает взор»? – Это – бесстыдство! – Почему? – удивился он. – Чего ей стыдиться – своего тела? Вот уж глупости!.. Тех грязных помыслов, которые оно в ком-нибудь пробуждает? Так это его проблемы, и нечего «перекладывать с больной головы»!.. Или дело глубже: в вашей личной ненависти к ведьмам и магии? Ну да, с возрастом многие люди и впрямь теряют потенцию, половую и творческую, скатываясь в банальный вампиризм!.. – Чтобы противостоять анархии, не обязательно становиться вампиром, – возразил архиерей. – Зло должно быть выявлено и устранено – ради общего блага. – «Ради счастья на Земле», да? – А нагота ведёт к распутству, – гнул своё святоша. – Распутство – грех. А грех следует искоренять. – Помилуйте, да что дурного может быть в красоте! – пуще изумился Вадим. – Или в радости, кои даруют любовные утехи? Конечно, если ещё способен внимать красоте и ощущать радость… Кстати, как с этим у вас? – Вот и видно, Смирнов, что главный спрос – с тебя! – объявил Исай голосом, набирающим силу и властность. – Ты не просто грешник – ты закоренел в грехе да ещё смущаешь нестойкие души! – Ещё как, – подтвердил Вадим с удовольствием. – Сплошь и рядом. – Самим им до такого не додуматься. Хоть представляешь, на что толкаешь этих юнцов? Ты-то не мальчик, в отцы им годишься! Ну как теперь разгрести, что ты наворочал? Кто-то же должен за всё ответить? – Вон, – кивнул Вадим на неподвижного Марка ипожал плечами: – Что с покойника взять!.. Или вам обязательно сотворить с Юлей то же, что с Алисой? – Ты о чём? – с проступившим беспокойством спросил архиерей. – Что наболтал этот дуралей? – Выходит, было что наболтать? – ухватился Вадим. – То есть официальная версия расходится с фактами? – Боже мой, братец! – с искренним недоумением сказал Исай. – Ну тебе-то чего не хватало? Жил, можно сказать, на пособие, занимался чем хотел. Исследовал, изобретал, а надоест – так все пути открыты: в Студию ли, в гардию… даже в крутари. Ну захотели б взять тебя в оборот, что бы нам помешало? – И вправду – что? – спросил Вадим. – Может, у этого кино грядёт новая серия? – Нет, – с сожалением вздохнул вампир, – уже не грядёт. Слишком далеко ты зашёл. – Не дальше ведь, чем ты? – А что я? Думаешь, хочется идти на крайности? Мне это и по сану не положено. Но если человек закусил удила… – Или сорвался с цепи? – подсказал Вадим. – Или вырвался из клетки? – …если не считается с интересами других… – Паразитов? – снова влез он. – Кровососов, людоедов? – …то приходится принимать меры, – заключил Исай, – вплоть до самых крутых! – А ты вправду любишь погрезить о светлом будущем? – с любопытством спросил Вадим. – Когда любой отдаст тебе всё, вместе с душой и кровью, – лишь пожелай! – Это-то при чём? – При том, что будущее закладывается сейчас. Надо ж подготовить материалы для Великой Стройки? А уж как это достигается: внушением, массовым заклятием или наложением рабо-матрицы на сознания миллионов, – не суть важно. «Не касайтесь своими лапами хрустальной мечты»! – Вот это правильно, – негромко сказал Исай. – Напрасно ты в это влез, смертный. – «Крепостной мечтатель», надо же! – хохотнул Вадим. – Кстати, ты знаешь, что кремль – это и есть «внутренняя городская крепость»? С самого начала переговоров оборотни уставили на троицу свои взгляды-лучи, будто пытались её обездвижить. А потому не заметили, как в вышине тихонько открылась та самая дверь – в здешнюю преисподнюю – и на пороге возникла… Кира. Не пересекая порога, она навела на оборотней плазмомёт, и, кажется, тот оказался вполне дееспособен, словно бы Кира целилась из другого мира. Вот так Дух, не оплошал!.. Вадим ухватил это за секунду и дальше старался туда не смотреть. – Параллели проводишь? – усмехнулся вампир. – Ну-ну. Занятные у тебя повадки, братец. То ли на подхвате работаешь, то ли в поддавки играешь, а потом – раз и припечатал. Как этот стиль зовётся в единоборствах? – Айкидо. – То-то, что «ай», – хмыкнул Исай. – А насчёт «кидо» ещё поглядим, кто кинет дальше… Ладно, желаете порезвиться – даю шанс. И сам развлекусь. Всё будет по-честному, как на турнире. Трое на трое, при равном оружии. «Ага, знаем вашу честность! – подумал Вадим, вспомнив стычку с Бондарём. – И откуда ей взяться – в Пирамиде-то?» Однако Исай, вместе с парочкой оборотней, и вправду отступил на безопасную дистанцию – безопасную для него, но отнюдь не для триумвирата, учитывая громадную скорость вампира. Хотя вряд ли он станет вмешиваться без нужды. Несмотря на свою Силу, Исай был не из тех, кто первым суётся в брод, – кто знает, какая там окажется глубина! А подручные на что? – Только шанс-то у вас такусенький, – вампир продемонстрировал кончик мизинца, злорадно ухмыляясь. – Это вам не мертвечину строгать! – «А не рано ли, собака, похваляешься?» – пророкотал Вадим, словно Андреев в роли Муромца. – Ишь, раскатал губу! Три клыкастые громадины, в сумме перевешивающие тонну, уже извлекали широкие секачи, по два на каждого, с нетерпением готовясь кромсать загнанную добычу. «Равное оружие», а? – хмыкнул про себя Вадим. Неплохо для начала! Их троица тоже раздвигалась, добирая пространства для манёвров, однако не ослабляя мысленной сцепки. По-прежнему они были повязаны жизнями – это делало их втрое сильней, но и уязвимей намного. Что перевесит? И тут оборотни ринулись, будто спущенные с цепей. Серк рванулся навстречу своему противнику – масса против массы, сила против силы, клинки против клинков. Правда, серк был полегче и послабей. Зато куда искусней в обращении с оружием, вдобавок – совершенно бесстрашен. И они схлестнулись, словно два встречных вихря, рассыпая вокруг искры, звон, рыки. Ведьма сразу выпихнула из ладони порцию Хаоса, будто шаровую молнию, нацелив второму зверю в морду. Тот увернулся, но следующая угодила ему в колено, и он обрушился рожей вперёд. Однако сейчас же вскочил и заскакал напротив ведьмы из стороны в сторону, жаждая её плоти, но и страшась. С неприязненной ухмылкой Юлька следила за его прыжками, выставив вперёд руки, и тоже ловила момент. А Вадим, расставив пошире ступни, ждал приближения третьего чудища, разогнавшегося на жертву, словно грузовик на малолитражку. Эти несколько мигов растянулись для Вадима в минуты. Конечно, ему далеко было до мускульной мощи вампира. Зато мысле-облако уже сгустилось настолько, что дублировало нервные каналы, передавая сигналы мгновенно. И оборотня Вадим чувствовал, будто собственное продолжение – почти как Юлю с серком. Тот ещё задумывал движение, а Вадим уж начинал своё, подстраиваясь под противника словно бы в танце. И когда чудище наконец сделало выпад, Вадим по дуге ушёл с линии атаки, обеими руками вцепившись в толстое запястье, и добавил противнику инерции, одновременно закручивая вокруг себя. Потеряв равновесие, оборотень на кувырке влетел в стену, и даже ему это не показалось мало. Впрочем, и много тоже, ибо в следующую секунду он снова атаковал. И опять его повлекло по сложной кривой, даже без особенного нажима, пока он не полетел тормашками вверх. Собственно, Вадиму не оставалось иного, как пристраиваться к сокрушительным взмахам оборотня, чтобы вносить в них посильные искажения. Это серк мог полагаться на жёсткие блоки, а иногда даже наскакивать сам – хотя и без особенного успеха. Однако Вадим не собирался устраивать показательный бой, вампиру на потеху, – тем более, двое других «птенцов» уже подкрадывались с боков, чтобы ударить мятежникам в тыл. (Какое коварство, о чём вы? Это зовётся военной хитростью. Главное: подгадать момент для введения резервов, – в этом и состоит талант полководца!) Слабина оборотней заключалась в том, что они могли взаимодействовать лишь через хозяина, – и плевать им было друг на друга! К тому моменту, когда четвёртый зверь бросился серку на спину, Вадим уже заморочил своего противника настолько, что тот сам влетел «резерву» под мечи. Сплетясь в тугой ком, ревущий и лязгающий, оборотни покатились в сторону, не слыша раздражённых команд господина. И тут же сверху прошелестела молния, превратив в факел третьего зверя. («Главное – подгадать момент!») Затем и Юлька достала четвёртого, на миг отвлёкшегося, огненным шаром в грудь. За секунды, неожиданно для всех, ситуация изменилась радикально. Это сразу понял вампир, хотя и он вряд ли ждал такого поворота в сюжете. И тут действительно стало жарко. Слова худого не говоря, обойдясь без подобающих моменту речей и угроз (мол, ужо я вас сейчас – ы-ы-ы!), вообще не тратя время на лишние позы, он вдруг пропал из виду, и дальнейшие его перемещения Вадим мог отслеживать только мысле-облаком, через него же подавая партнёрам команды. Сперва Исай возник возле ведьмы. Но, наткнувшись на её выставленные ладони, благоразумно шарахнулся к серку и ударил в его бок длинным стилетом, похожим на огромное жало. С подсказки Вадима юноша успел подставить под удар руку, а затем круто повернулся, вырывая у вампира клинок. От рассвирепевшей Юльки уже летела в убийцу гирлянда огненных шаров («Почему так медленно, господи!»), оставляя ему единственный путь к отступлению. Взметнув в воздух громадное тело латника, вампир с той же чудовищной скоростью ринулся по оставленной тропинке и как раз подгадал под тяжёлый нож, пущенный Вадимом наперерез. Будто не заметив ранения, монстр мигом повернулся и бросился на Вадима, по-прежнему похожий на летящую тень. И опять промахнулся, слишком поздно среагировав на выставленный клинок. Удар прокатился по Вадиму от кисти до плеча, вышибая суставы, точно он попытался остановить летящее ядро. С оглушающей силой его бросило на стену, затем вздёрнуло кверху на полный метр. Он ощутил вонзившиеся в грудь пальцы, увидел под собой оскаленное лицо и пронзительные глаза, полыхающие ледяной злобой. Успел врезать меж худых рук бронированным коленом, смяв бледную челюсть вместе с пугающим оскалом. Даже хлестнул по цепенящим глазам кулаком, словно по каменной статуе, – должно, с испугу. (Какое тут, к чертям, айкидо!) Но вдруг вампир скрылся под двойным слоем огня, нахлынувшим с обеих сторон, и с рычанием отпрянул прочь. Не сдержав стона, Вадим соскользнул спиной по стене – на подгибающиеся ноги. Едва устоял, пытаясь отстраниться от подступающей из многих мест боли, от заволакивающего сознание тумана. «Сотрясения мне не хватало, – обессиленно подумал он. – О боже, это была встреча! Куда там бедняге Бонду, сокрушителю дверей. Вот этот – из настоящих. А каков же тот, кто штампует Мстителей?» Сгорая заживо, вампир хрипел и корчился неподалёку. Из его панциря торчали два ножа, погружённых по рукояти. Но их лишь и хватило, чтобы затормозить монстра на секунду, подставив под удары девушек. Так что в его гибели Вадим мог себя не винить – конечно, если не вдаваться в подробности. Двое оборотней ещё катались по полу, кромсая друг друга в такие клочья, что смотреть было жутко. А третий, последний из живых покойников, на остатках энергии метался по залу, уворачиваясь от выстрелов Киры, и с каждым скачком уходил дальше, пытаясь скрыться за изгибом стены. Наверно, это устроило бы всех. Вдобавок к своей Вадим чувствовал боль серка, всё-таки заполучившего стилет между рёбер. (Хотя не так глубоко, как мечталось убийце.) И смятение жалостливой Юльки, раздиравшейся меж двумя помятыми третями их странной общности. (Не пришлось бы ей, как новгородской красотке из «Александра Невского», уводить с поля брани двух подбитых витязей.) И даже слышал сомнения Киры, запулившей молнией по влиятельному в Крепости архиерею – пусть возникшему в странной компании и проявившему себя не лучшим образом.3. Истоки Подземной Реки
– Думаете, это была последняя волна? – спросил Вадим, «превозмогая» страдания мужских тел и сумбур девичьих сознаний. – На подходе такая стая, в сравнении с которой прежние покажутся лютиками! Он покряхтел и помычал, здоровой рукой вставляя на места выбитые суставы, затем добавил: – Бог мой, Юлька, объясни наконец, куда мы влетели! Что это за подвал? – Можно подумать, сам не знаешь! – сейчас же окрысилась девочка. Всё же сперва она принялась за серка, рассудив, что другой страдалец слишком болтлив для умирающего. Отщёлкнув пробитый доспех, точно дверцу, Юля сунула внутрь обе руки, будто взялась ремонтировать киборга. – Я тебе доктор? – резонно возразил Вадим. – Чтобы знать всё. Уцелевшей рукой он помахал Кире: спускайся, уже можно, – и тотчас та заскользила вниз на тонком тросике, словно паук. Всё-таки неплохо экипируют спецгардов, и даже появляются они иногда вовремя. – Для начала объясни, почему ты сбежала, – сказал Вадим. – На кого променяла старика? – Он кивнул на раненого серка, с заботливостью обхаживаемого ведьмой: – Вот на сего антропа? Пф-ф!.. – А потому, что ты меня не любишь, – небрежно ответила Юлька, продолжая чуткими пальцами уминать края глубокой ранки, обильно пульсирующей кровью. – Скажешь, нет? Тезис можно было оспорить, однако Вадим не стал. – Наверно, я в этом и виноват? – поинтересовался он. – Это ведь я закатываю себе скандалы и устраиваю передряги, после которых чертям тошно, не только людям. – Это от любви, – объяснила девочка и сама же хихикнула. – Нет, правда! Под её осторожными ладонями у юноши явственно прибывало сил. А раны на нём затягиваются быстро. – «Так берегись», да? – сказал Вадим. – Кармен недорезанная!.. Ладно, а здесь ты чего потеряла? (Как раз подошла Кира, аккуратно скручивая пригодившийся трос.) Бедняга Исай что-то поведал тебе при встрече? – Тебе все – «бедняги», – огрызнулась Юля, завистливым взглядом окидывая фигуристую гардейку. – Жалельщик! – «Папенька» всё ж, – заметил Вадим. – Пусть не родной. – А знаешь, что он с родным сотворил? Исай уже тогда был законченным упырём, только что кровь не сосал! И все годы подпитывался от нас с матерью. Наверно, этим и загнал её в могилу, а потом уже принялся за прихожан. А знаешь, что мой отец был из главных в губернии? Девочка наконец оставила серка, сотворив, что смогла, – и тут же Кира налепила на сочащуюся рану бактерицидный пластырь, достав из личной аптечки. Эдакое единение магии и науки! – И что? – С трудом Вадим пожал плечами и покривился от боли. – Во-первых, это лишь твой отец; во-вторых, был. А ты, милая, нравишься мне и без того – в натуральном, можно сказать, виде. Это ещё один пункт, по которому мы с вампирами антагонистичны. – А знаешь, что у меня были сестра и брат и что их отдали неведомо куда? – распаляясь, спросила Юля. – Даже Исай не знает – если не врал, конечно. – Да? – Вадим обменялся взглядом с насторожившейся Кирой и снова пожал плечами, отвечая уже этой: я-то при чём? Сам не люблю «кустарных роялей». Но что делать, если нити судеб, распущенные кем-то дюжину лет назад, теперь сплетаются снова! – Тебе было тогда годика три? – спросил он. – А сколько сестре? – Семь. – И как её звали? – Исай сказал: Ирина. – Так и звали – в семь лет? – удивился Вадим и опять переглянулся с гардейкой, только что не подмигнул: «Ира!» – Н-да… А как насчёт особых примет: хвостик там, рассечённое нёбо, родинка на всю ягодицу? – Вообще это больше смахивает на увечья, – не удержалась от ухмылки Кира. – А любые приметы могли за такой срок измениться – вплоть до цвета волос. – Вы что-то знаете, да? – с подозрением спросила Юля. – Так говорите! – Ни фига мы не знаем, – в сердцах ответил Вадим, растирая ноющую руку, а про ушибленную спину стараясь не думать. – Пся крэв, мы ж не в индийском кино!.. Конечно, и в жизни случаются совпадения, но чтоб такие? – Ты о чём? – снова спросила девочка. – Ладно, с тобой я ещё мог состыкнуться случайно – собственно, любая встреча так происходит. И даже глянуться тебе мог: ну, бывает – со всеми. А уж ты понравишься любому, сама знаешь! – И что? – Но чтобы через неделю умыкнуть у Шершней мешок и обнаружить в нём красотку, даже внешне смахивающую на первую, а вдобавок назвавшуюся Кирой, – это уж перебор, господа!.. Осторожно Вадим подвигал разбитой рукой. Как ни странно, она послушалась, даже без особенной боли. И онемение, кажется, начинало проходить – всё-таки хорошо работать магом! – Это она, что ли? – Во все глаза Юля уставилась на гардейку. Да и та пожирала её взглядом, благо у девочки всё было на виду. Действительно: как похожи! – поразился Вадим. Даже слишком – для реальной-то жизни. Где были мои глаза? – Братаний устраивать не будем, ладно? – сказал он с опаской. – Тем более, ничего пока не доказано. Ему легко было говорить. А здесь уже полным ходом шла корректировка внутренних кругов, если не формирование новых, – хотя внешне всё выглядело пристойно, даже обыденно. Обошлось без объятий и лобызаний. Девушки молча смотрели друг на друга, узнавая с каждой секундой, заполняя давние пустоты, а их взгляды, поначалу колючие, будто оттаивали. «В конце концов, – подумал Вадим, – кому нужна эта правда? Была бы потребность в родной душе и было б чем эту потребность ублажить». – Очень умиляет, – сказал он всё же. – Прямо до слёз. Осталось разыскать деткам папулю. А кстати, я не подхожу? Вот и Исай давеча намекал… Обе повернулись и вперились теперь в Вадима, будто примеряя на новую роль. В ужасе Вадим попятился. И дёрнул же чёрт за язык! – Шучу, – объявил он поспешно. – Сроду детей не имел – эгоист я!.. Между прочим, Кира, что выяснилось насчёт Духа? – Ты о Призраке? – уточнила девушка, даже сейчас не растеряв деловитости. – А почему ты спросил? – Потому что он, неизвестно с чего, вас опекает. Если прежде ещё имелись сомнения… Видишь, иногда окольные пути – самые короткие! – Да уж, он вёл меня такими тропами!.. – Ты услышала его – вот что странно. Хотя и в самой близи. – Я тоже слышала, – неожиданно заявила Юля. – Далёкий такой Голос. И он звал меня сюда – по-хорошему звал, без нажима. Ласково даже. – «Отдай моё сердце», да? – хмыкнул Вадим. – И пошла на зов, как пионер. Спиритка голопопая – со мной-то могла переговорить? Голоса ей уже чудятся!.. Ладно, похоже, вас обеих приветил Дух. Вопрос: почему? Обречённо вздохнув, Кира проговорила: – Напрашивается… – Конечно: «тень отца»! – опередил Вадим. – Но на Гамлета вы обе мало смахиваете, и слава богам, ибо «он был тучен и задыхался». Ещё есть версии? – Вообще мне показалось, – нерешительно заговорила Кира, – будто это не какое-то конкретное лицо, а нечто обобщённое – ну, вроде Духа рода, что ли. Сейчас в нашем роду проблемы – вот он и мается. – Ух ты! – не сдержался Вадим. – В смысле: «Дух, ты…» – начало тотемной молитвы. – Бухты-барахты! – сердито сказала Юлька. – Что вы несёте? Мне казалось: я тут самая ненормальная… – А что, ход нестандартный, – возразил он. – К тому же предложен Кирой, которая до сего дня в это не верила. – То и опасно. Из таких вот «фомок-неверок» и образуются главные фанаты. Сам же предостерегал от крайностей! Прищурясь, Кира глянула на девочку уже без прежней теплоты. Ну, с общим языком у них проблем не возникнет – «милые бранятся». А уж как весело будет Вадиму!.. – Девонька, если нас что-то объединяет, – вкрадчиво заговорила гардейка, – это как раз Дух, кем бы он ни был. Да те враги, которые рассеяли нашу семью. И если ты, радость моя, ещё хоть раз… – Брэк, сестрята! – вмешался Вадим. – Кира, а где сейчас Дух? Пора заняться им вплотную. Не говоря о том, что самое время делать отсюда ноги – пока не подоспела новая стая. Для пробы он вздохнул глубже, покрутил плечами – вроде без особых проблем. И серк уже выглядел вполне транспортабельным, даже боеспособным – только укажи… На фиг, на фиг! – Он остался за дверью, – ответила девушка. – Вообще в Крепости без крайней надобности не возникает – не его среда. – Надо же, и здесь Крепость! – покачал головой Вадим. – История повторяется, да? Где-то я уже слышал и про папашку-чудотворца, канувшего невесть куда, и про двух его ребятишек, в младшего из которых была заложена магическая мина. Прямо перекличка миров! Призывно махнув рукой, Вадим двинулся вкруговую стены – к тем самым воротам, куда не хотел пускать Исай. Ведь не стал бы тот морочить беглецов ценой собственной жизни? Хотели или нет, но остальные последовали за Вадимом. Избегая смотреть друг на друга, девушки старались держаться рядом, причём старшая норовила пропустить младшую вперёд: то ли чтобы сподручней было её опекать, то ли признавая её преимущественные права на Вадима. – Как зовётся сей унылый край? – спросил он у Юли, поведя вокруг рукой. – Об этом-то Голос поведал? – Огранда, – тихонько ответила девочка. Вадим рассмеялся. – Совсем здорово! – произнёс он. – А жители кличутся ограми, что значит «великаны-людоеды», – в самую точку! Есть ещё вопросы? – Есть, – сказала Юля столь же негромко. – Те люди наверху вовсе не походят на монстров. – Ну, не могут же все работать вампирами! Кто-то должен и кровь поставлять. Наверняка тут были свои ведьмы, маги… может, и до сих пор есть. Достигнув заветных ворот, Вадим изумлённо присвистнул: размерами и весом они смахивали на крепостные. Переглянувшись с серком, взялся за громадное кольцо. Тот ухватился за другое, повыше, и вдвоём они сдвинули створку, упираясь во вторую ногами. В открывшуюся щель хлынул свет – именно хлынул, как пылающий газ. В сравнении с ним стало заметно, в каком сумраке привыкли жить огры. – Добро пожаловать в ад! – щуря глаза, пробормотал Вадим. – «Оставь надежду». И, чтобы никто его не опередил, первым протиснулся между створок. Как и положено рыцарю, серк пустил вперёд дам. А вступив последним, закрыл тяжёлую дверь, дугой изгибая мощную спину. Вадим и сам не понял, проявил силач инициативу или кто-то ему приказал, – во всяком случае, действие было верным. Легко быть смелым, когда уходишь от погони. За воротами четвёрка остановилась, озирая новый пейзаж, ещё диковиннее прежних. Когда-то, видимо, здесь было опасно, и даже сейчас от избытка электричества по всей коже топорщились волоски. О прежних кошмарах говорили оплавленные разрядами, едва распознаваемые останки на верхушках ребристых скал. А прямо от входа начиналась дорожка из высохших тел, стекая по дну широкой расщелины и постепенно истончаясь, – будто её проложил, не мелочась, местный капитан Флинт. И к каким сокровищам она вела? Скорее уж в пропасть, ибо почти сразу расщелина загибалась книзу, а в нескольких десятках метров и вовсе пропадала из виду. А оказался отрядец на обширном каменном уступе, внутри исполинского кратера, наполненного странным светом, даже не отбрасывающим теней. Стены кратера уходили вниз с отрицательным уклоном, и дна Вадим пока не видел. – Наверное, снаружи тоже хватало трупов, – обыденным голосом предположил он, демонстрируя невозмутимость. – Только там-то их прибрали. А вот сюда сунуться не решились – и это радует. – Подумав, он вздохнул и честно добавил: – С одной стороны. – Это вотчина Духа, – уверенно объявила Кира. – И нам тут бояться нечего. Он никого сюда не впустит. – «Мятежный Дух», – хмыкнул Вадим. – Не один же он здесь! Как он с прочими-то ладит? – Похоже, он от них отгородился. Этот кусочек на стыке миров как бы ничейная территория, вроде полосы прилива. И наш Дух здесь обосновался. Давала объяснения Кира с лёгкой улыбкой, будто не всерьёз, и сама, видно, удивляясь внезапной трансформации своих воззрений. Но уж собственным глазам приходится верить. И не только глазам. «Чего-чего, а вопросов скопилось уйма, – подумал Вадим. – Нашлось бы, кому отвечать. И уж тогда я поспрашиваю – будь то сам Господь!..» – Что ж, если хозяин не встречает у порога, – сказал он, – придётся распоряжаться самим. Не понимаю, почему благородным донам не прогуляться до обрыва? – Думаешь, ты до него доберёшься? Быстро глянув на Киру, Вадим повёл плечом и направился по расщелине, бережно переступая через облачённые в латы мумии. Вполне возможно, остались они после той давней битвы, прокатившейся через всю горную Крепость. Только в здешней атмосфере трупы не истлели в скелеты, как снаружи, а сохранились получше фараонов, вместе с доспехами. Вспомнив, что хотел разжиться мечами, Вадим подобрал парочку – просто чтобы ощутить ладонями опасный вес. За ним потянулись остальные, сохраняя прежний порядок. Теперь Кира, на правах старшей сестры, уже откровенно приглядывала за Юлькой – и самое забавное, что та принимала это как должное. Через минуту Вадим понял, что имела в виду Кира, – тем более, это не было внове: гравитация меняла направленность. Сколько Вадим ни опускался в обрыв, крутизна не нарастала. А кратер постепенно превращался в громадную нору, стенки которой расходились, тая в мерцающем эфире. Это действительно был иной мир, чужой и странный. А затем перед ними вырос Дух. То есть сперва воздух вокруг загустел, расцветился радужными переливами, совершенно заслоняя пейзаж, а к телам прихлынула тяжесть, вдавливая в землю, – впрочем, без всякой угрозы. Затем красочный туман стал оседать, поверх голого камня формируя пышный травяной ковёр и буйные заросли. Нависшие над головой скалы растворились в чистой лазури, по иссушенному руслу заструился прозрачный ручей, журча на камнях, ласково омывая ноги. А впереди, на выходе из ущелья, гостей поджидал исполин, ступнями погрузившись в цветущую долину и головой упираясь в небо. Был он седовлас и благообразен, точно мудрец из восточных легенд, и надлежащим образом облачён. В тонком лице угадывались знакомые черты, но, может, причиной было, что их хотели увидеть: «желания гостя – закон». Шлёпая по воде босоножками, Юля догнала Вадима и доверчиво взяла за руку, будто вправду ощутила себя младшенькой в их странной компании. Сейчас же Кира встала по другую его сторону, положив ладонь на сгиб локтя, – прямо семья на прогулке. А серк немедленно пристроился с тыла, точно преданный слуга. – Что ж, пошли, – решился Вадим и повлёк девушек по мелководью, с любопытством озирая преображённое ущелье. Если это было иллюзией, то даже Вадиму, с полным набором экстра-качеств, разоблачить её вряд ли бы удалось. А может, эти качества здесь просто не работали. Вскоре возникла новая загадка, заслонившая прочие: законы перспективы распространялись тут на все предметы, кроме самого Духа. Сколько четвёрка ни приближалась к нему, он не становился выше. А когда наконец гости вступили под сень раскидистых крон, окунувшись в ароматы и свежесть, сгустившиеся вокруг тишайшего озера, – Дух и вовсе оказался нормального роста. Вообще это сильно смахивало на сон. Вот только с какого момента он начался? Приветствуя путников кроткой улыбкой (восточное гостеприимство, а как же), хозяин указал на плетёные кресла, расставленные по тенистому берегу. До самой воды тот покрывала шёлковая зелень, а кое-где в озеро выдавались округлые шершавые валуны с приплюснутыми вершинами, поросшими уютным мхом. Лежать на них, наверно, – чистое наслаждение. Впрочем, как и на траве. А вода манила чистотой и прохладой. – Это не мираж, – ответил старик на сомнения Вадима. – В здешнем подвале собраны знания Вселенной, и материала для них тоже хватает. – А «седина в бороду» вам на что? – полюбопытствовал тот. – Зрительский заказ, да? Идём на поводу!.. – И это тоже, – подтвердил Дух и повёл вокруг рукой: – Располагайтесь без стеснения, здесь всё ваше. – Если вода насыщена Порядком… – Верно, – степенно кивнул старец, – она целебная. Говорю же: не стесняйтесь! Но Юлька и без повторного приглашения уже плюхнулась в благодатное озеро, решив не терять драгоценного времени. Хотя… – Так и есть, – согласился с его догадкой Дух. – Тут мне подвластно всё, включая время. Конечно, до определённых пределов. – Бог мой, наконец-то! – сказал Вадим. – «Можно оправиться и закурить». И никто не стоит над душой! Сбросив на траву одежду, он с бережка нырнул в целительную жидкость и распластался на поверхности, блаженно ощущая, как уходят из тела боль и усталость, как наливается оно здоровьем, силой, бодростью. Целое озеро «мёртвой воды», господи!.. А её передозировка не умерщвляет? С некоторой задержкой, обусловленной доспешными защёлками, его примеру последовал серк. Чуть погодя к троице присоединилась Кира, тоже разоблачившись не без сложностей, зато без опаски. В самом деле, кого тут стеречься? Наверно, в отместку за длинный язык атлетичная Кира сразу же устроила за Юлькой охоту, гоняя от берега к берегу, но из воды не выпуская. Громадный налитой серк крутился неподалёку, дельфином рассекая мерцающую гладь, однако не вмешивался. А Вадим просто плавал, меняя стили, наслаждаясь процессом и удивляясь океанской плотности раствора, совершенно пресного на вкус. Мало, что вода «мёртвая», так она ещё и тяжёлая – причём буквально. Опустившись в одно из кресел, хозяин наблюдал за молодняком с благодушием дедушки, умудрённого бог знает каким числом «пра». В ласковые его глаза было жутко заглядывать – тем более, Дух по-прежнему виделся ясно на любом расстоянии. Рядом с ним уже возник просторный дубовый стол, заставленный угощением – на все вкусы. Действительно, «самое время немного подкрепиться»! Это не Дух, а прямо джинн какой-то, угадыватель желаний. Выбравшись из воды, Вадим уселся в кресло и почтительно оглядел роскошный стол. Помимо всевозможной экзотики он обнаружил здесь блюдо, которое со студенческих времён полагал своим изобретением: картофельное пюре, смешанное с кабачковой икрой, – дёшево и сердито. Давненько он такого не пробовал! И остальные уже подсаживались к столу, не утруждая себя одеванием. Причём девушки опять оказались вместе, почти касаясь друг друга плечами, – что не мешало им тихонько пикироваться, к обоюдному удовольствию. Эдакий нудистский пикничок на лоне девственной природы, однако с полным комфортом. «И пусть никто не уйдёт обиженный». Если бы!.. Конечно, Дух мог обрядить четвёрку в любые одежды, самые роскошные и вычурные, любых краёв и планет, но вряд ли она смотрелась бы лучше наготы: это был не тот случай, когда требовались украшательства. Вдобавок, так и приятней. Вообще полезная штука – магия. Особенно если располагаешь «знаниями Вселенной». Не худо бы взять на вооружение. – А что по вашей программе теперь? – спросил Вадим старца – единственного в компании, кто сохранил пристойный вид. – Сначала насыщение, потом беседа – или допустимо совмещение? – Как желаете, – ответствовал тот, вкушая сочную сливу. – Кира посчитала вас Духом рода, – резанул Вадим. – Это так? Он заметил, что «сестрята» замолчали, разом прекратив жевать, и уставились на хозяина с похожим ожиданием во взглядах. – Не вполне, – спокойно ответил тот. – Я – больше. – Больше – чем? – Не удержавшись, Вадим сострил: – Чем Дух? – Ну представьте, что некий не вполне искушённый маг пробует вызвать демонов, – заговорил старец. – Или же духов – не суть важно. Кто первым клюнет на заклинания? Конечно, те духи, которые ему родственны: духи умерших предков, обитающие в Подземелье. Своеобразный внутренний круг – по вашему, Вадим, определению. А уж они вовлекают в работу других демонов, а как много их будет и сколь сильны, зависит от могущества мага и от его дерзости. – Вы говорите про Основателя? – уточнил Вадим. – Именно. А дерзости в нём оказалось больше, чем могущества. – И духи перетянули его к себе? – Всё-таки он многое смог: например, создать меня, сплавив из демонов, до которых сумел дотянуться. И придать мне незыблемость, какой в нашем мире обладают немногие. Демоны ведь такие переменчивые существа… даже не существа – так, носители сутей. А ещё Основатель наделил своё создание целью. – А под занавес даже вдохнул в него свою душу? – мрачно заключил Вадим. – За ненадобностью отбросив телесную оболочку. – Вряд ли он этого желал, – улыбнулся Дух. – Так получилось. – И оставил трёх малолеток и супругу на поругание своры? – Так вышло, – повторил старик печально. – Хуже всего, что бедняга сделался невольником своей затеи. Он сам пропахал себе колею, из которой не в силах выбраться. – «Раб лампы», да? – спросил Вадим. – А кто хозяин? – Самое забавное, что хозяев-то нет, – ответил Дух. – Есть только паразиты, повернувшие ситуацию к своей выгоде. А что мыслилось изначально, никто не помнит, – и не нужно это никому, если честно. – И всё-таки, что затевалось у нас? – спросил Вадим. – Ради чего поставили губернию на уши? Не ради же Крепости-Державы, в которой места хватает лишь крепостникам да крепостным, сколько их ни тасуй! – Вы не поверите, – сказал Дух. – Мезинцев и впрямь надеялся выстроить Город Солнца, объединив людские души через тивишники, зарядив их совестью – чтобы боль каждого ощущалась всеми. Для начала он обезопасил губернию от мирской скверны, воздвигнув Бугор, – ибо на всю страну его не хватило бы. Затем принялся изменять людей… – Затем его убрали, – вклинился Вадим. – А людей уж изменили так изменили! Теперь не поймёшь, где кончается человек и начинается скотина. Для державников лучшего материала не придумать – только на таком можно выстроить «вечную империю»! – Увы, увы… – Если тивишники и могут кого объединить, то лишь магов, у коих сознания расплылись в мысле-облака – иначе не попасть по ту сторону экрана. Для прочих есть одно направление: оттуда. А это уже не совесть, это – кабала. – Действительно, мы поторопились. – Миро-творцы хреновы! – проворчал Вадим. – Экспериментаторы! Одни строят миры под себя, другие – во благо человечества. Ну почему не оставить людей в покое – от злодейств и благодеяний? Пусть каждый сам творит свой мир! – Погодите-ка, – решительно вмешалась Кира. – Так вы, амиго-сан, и есть Основатель? – В какой-то мере, – сказал старик. – Не весь он и не полностью. – Да или нет? – потребовала гардейка. – Хватит болтовни! – И я хочу знать! – поддакнула Юлька. – Мы ему кто? – Дух имеет в виду, – пояснил Вадим, – что сознание Основателя вошло в него не целиком. И что в нём, в Духе то есть, много чего заложено сверх. – Вы обе – его дочери, – добавил старик. – Значит, и мои – в той мере, в какой сам я могу считаться Основателем. – Спасибо, – язвительно сказала Кира. – Теперь всё прояснилось. – Ни черта не понимаю! – объявила Юлька. – Кого ж мне теперь любить и почитать? Вот эту стервозину-сестру? – Она фыркнула, словно рассерженная кошка. – И кому я должна глазёнки выцарапать «за своё счастливое детство»? Вы что ж думаете: родили меня и довольно!.. А я об этом просила? Не можешь довести до конца, лучше не затевай, – как учит великий сэнсэй! – без особенного пиетета девочка кивнула на Вадима. – Сенька, – пробормотал тот, – без шапки. – Так кого ж мне любить, а? – Бога, – ответил Вадим. – Это для начала. – Чего? – удивилась Юля. – Ты сбрендил, honey? – Есть мнение, что Бога надо любить сильнее, чем самых близких, – сообщил Вадим. – Тогда и тех возлюбишь больше. А без Бога не будет любви – никакой. – Ты и Бог? – фыркнула она снова. – Не смеши! – Бог в широком смысле, – пояснил Вадим. – Как совокупность всех душ Вселенной. – Эка хватил! Тут никакой любви не хватит. – Ладно, это лирика! – легонько Кира хлопнула ладонью по столу. – Вопрос по существу: кто копает под Первого? В некотором смущении старец потупил взгляд. – Я ведь не всеведущ, – сообщил он. – По вашему же определению, я скорее Дух рода и знаю немногим больше, чем знали души ваших предшественников, кои меня составляют. А следить из этого мира за вашим весьма затруднительно. Боюсь, мои сведения больше касаются прошлого. Хотите прояснить свою генеалогию? – Лично меня больше волнует гинекология, – ляпнула Юлька. – Что мне до истлевших костей? Тут с ближними бы разобраться!.. – Значит, нет смысла пытать вас о нынешних событиях? – разочарованно спросил Вадим. – Чего ж мы рвались сюда? Дух обратил взор на него: – Вы сами маг и должны сознавать, сколь опасны готовые знания. – Иногда опаснее без них, – возразил Вадим. – Сейчас, например. – Вот о минувшем я мог бы многое порассказать… – Один такой рассказал – и пол-Дании на уши поставил!.. А заодно прихватил на тот свет всех ближних: наверное, чтобы не скучать. – Видите? – подхватил Дух. – Даже в прошлом таятся мины. А ведь надо ещё уметь правильно ставить вопросы. – Меня интересует, – сказал Вадим, – кто гонит на нас эту волну и как её остановить – хотя бы на время. Кто стоит за нечистью: мертвецами, оборотнями, вампирами? Как снять с людей заклятие и срыть на фиг Бугор? Чего ждать вскорости: царства Тьмы, второго пришествия, судного дня? Улыбаясь, старец покачал головой. – Нет? – спросил Вадим. – «Догадайся, мол, сама». Как занятно!.. Но хотя бы «да» и «нет» вы можете отвечать? – Это ведь не игра, мой друг, – произнёс Дух. – Во всяком случае, не настолько простая. Пробовали вы спрашивать подсознание? И часто ли оно отзывалось? – Тогда на кой вы сдались нам! – не сдержался Вадим. – Чтобы подтверждать то, до чего мы и сами додумались? – Разве этого мало? Догадка ещё не уверенность. – В общем, ясно, – сказал Вадим, – что ничего не ясно. Видно, Мезинцев и впрямь был неумелым магом, а потому демонов призвал не самых могучих. – Скажем так: узкоспециализированных, – поправил Дух. – А затем ещё повязал местом и временем, чтобы добиться стабильности. Потому дальние прогулки мне противопоказаны. – Ну хорошо, вы утверждаете, что Мезинцев затеял это по собственной дури и что за ним никто не стоял? – Он так полагал. – Как говорится, его право, – согласился Вадим. – Но, может, его использовали – с самого начала? – Может быть, – подтвердил Дух. – И нынешних вампиров тоже направляют – почему нет? – А почему – да? – спросила Кира. – Потому что над Исаем есть ещё кто-то, – ответил Вадим. – И этот «кто-то» – не Первый, отнюдь. Можешь называть это заговором. Но возник он куда раньше, чем Первый пришёл к власти, – так что, скорее всего, ваш босс временно исполняет обязанности. А теперь его время кончается. – И что делать? – Ты по-прежнему за него болеешь? – удивился он и пожал плечами: – Вижу один способ: придержать весь процесс – даже вернуть его назад, сколько получится. Надо раздвинуть миры, убраться от Огранды подальше. И вот тут ваш родовой Дух очень бы пригодился! – В принципе, я готов, – тотчас откликнулся тот. – Даже и рад бы. – Ну да, «желание-то у меня есть»! – фыркнул Вадим. – А в чём загвоздка? – В инициативе. Я ведь не маг – всего лишь дух, исполнитель. Мне нужна направляющая воля. Моей лишь и хватило, чтобы позвать Юлю. – А просто выдать вам задание – недостаточно? – Увы, нет. – Имеете в виду: вам не хватает Хаоса? Но суть-то процесса вы представляете? – Больше, чем кто-либо, – заверил Дух. – Я же стоял у истоков! – Хаоса, значит, вам не хватает, – задумчиво повторил Вадим. – Инициативу подавай! Чтобы притормозить запущенное чудо, требуется другое, поменьше? – Он вздохнул: – Однако не зимовать же тут? – А почему не погостить? – вопросила Юлька, с удовольствием озираясь. – А, благородные доны? Зря, что ли, забрались в такую даль! – По-моему, мы уже загостились, – возразил Вадим. – И потом, в губернии тоже дел полно. – В конце концов, я могу остаться и одна, – заявила она. – Этого не хватало! Впрочем, это было первым порывом – «держать и не пущать». Отцовский рефлекс. – Но ты ведь сам считаешь меня способной, – сказала девочка. – Где ж мне поднатаскаться магии, как не тут, под чуткой опекой Духа? А ну как меня понесёт вразнос!.. – Пронесёт, – буркнул он. – Собственно, кто тебе запрещает? – Но ты ж не хочешь! Боишься – чего? – «Знав бы – поубывав». Причём всех!.. Почему-то никого это не напугало. Даже Духа, который знал Вадима меньше часа. – Меня не побоялся на Духа оставить, – неожиданно вступилась Кира. – Или Юльку жалеешь больше? – Из чего выбирать-то было? – возразил Вадим. – Уж лучше Призрак, чем оборотни с мертвецами! – А сейчас? Ещё неизвестно, где мы вынырнем и вынырнем ли вообще. – Я болталась по жизни как говно, – сказала Юлька – по-видимому развивая подброшенный образ. – Как фекалии, – машинально поправил Вадим. – Не бери пример с Вовочки Ульянова – помни о родовитом папашке. – А теперь у меня появилась цель. И смысл. Я нужна кому-то, понимаешь? Даже многим. – И давно это стало тебя заботить? – удивился он. – «Что сделаю я для людей», ну да!.. Ладно, оставайся со своим серком. Да и Кире положен отпуск. – Вот уж дудки! – отрезала девушка. – Сначала с делами разберусь. – Интересно, как ты собираешься с ними «разбираться»? – поинтересовался Вадим. – Как верная овчарка Первого или как преданная дочь Основателя? На чью мельницу станешь лить воду? – Уж как выйдет, – отрезала она. – Пусть переваривается пока, а там поглядим, что сильней. Мало узнать – надо прочувствовать. – Резонно, – согласился Вадим. – А почему тебе не подождать здесь, пока утрясётся? Заодно и за сестрёнкой присмотришь. – Вот к чему ты ведёшь! – усмехнулась Кира. – Нужна я ей, как же!.. И как я потом выберусь? Нет уж, ты меня сюда затащил – ты и вытаскивай. – Всегда так, – пожаловался он. – Вовремя не откажешь, потом сам же окажешься виноват. Моя беда: умею решать лишь за себя. А вольному – воля! Поднявшись, Вадим взялся за одежду – без особенной, впрочем, спешки. Не колеблясь, Кира последовала его примеру. – Как возвращаться-то будем? – поинтересовалась она. – По крайней мере, в Крепости лучше не появляться. – В которой? – спросила Юля. – Тебе – так в обеих. Судя по всему, ты разворошила такой улей!.. К тому ж все ходы наверняка перекрыты – включая те, о которых мы не знаем. – Не все, – возразил Дух. – Один канал ваши враги берегут на крайний случай и без особой надобности туда не сунутся: опасно. – Для нас – тоже? – Для всех. Но вам я помогу, насколько возможно. – Кажется, я догадываюсь об этом канале, – сказал Вадим. – Действительно, дорожка ещё та. А уж переход!.. Кира уже упаковалась в боевой кокон, нагрузилась смертоносной коллекцией и теперь раскачивалась с пяток на носки, колючим взглядом подгоняя Вадима. И вправду: как влияет на женщин обрамление! – Долго прощаться не будем, – говорил Вадим, обвешиваясь сбруей и оружием (включая сувенирные мечи, заботливо упрятанные Духом в нарядные ножны). – И надолго, надеюсь, тоже. А провожать нас ни к чему: дорогу я знаю. Хотя обещанное вами благословение не помешает. – Мы подождём, пока вы доберётесь, – предупредила Юля. – А потом сами увидите!.. – Ну-ну, не переусердствуй, – насторожился Вадим. – К чему показуха? Денёк-другой мы как-нибудь вытерпим. Даже неделю. Вскоре они с Кирой снова спешили по пустынному тёмному тоннелю, только теперь тот смахивал на обычную пещеру, совершенно необжитую, зато населённую неведомыми чудищами. На виду пока никто не показывался, однако Вадим ощущал их невдалеке и плазмомёт держал наготове, зная, что при нападении успеет лишь надавить клавишу, а дальше – как повезёт. Огнестрелы тут были и вовсе без пользы. Если даже исполины-огры избегали сюда заглядывать!.. Впрочем, их ведь не охраняла тень благого Духа. Хотя здесь и от Духа мало что зависит. Доведёт до места, и на том спасибо. – Я вот всё думаю, – заговорила Кира. – Если Мезинцев настолько умный, чего ж его обскакали с такой лёгкостью? – Он умён, но простодушен, – откликнулся Вадим. – А враги глупы, да коварны. Вот ежели ум объединить с хитростью… – Ещё одна формула пресловутой мудрости? – Может и так. Идти, даже бежать, было легко – всё под уклон, только успевай ноги переставлять. И пол гладкий, будто раньше здесь стекала вода. Тоннель сменялся тоннелем, и конца им не было видно. Этот исполинский лабиринт уводил вниз на многие километры – в Тёмные Глубины, по выражению огров. А уж Глубины эти, осенённые дыханием Подземелья, были страшнее Огранды – и счастье, что тамошние чудища редко поднимаются к поверхности. А ещё хорошо, что Вадиму с Кирой не требовалось погружаться в лабиринт далеко. Добраться бы до истоков Подземной Реки. Время от времени под ногами возникали трещины, иногда расползаясь на весь пол. И тогда им приходилось пробираться по карнизам подземного ущелья, вслушиваясь в рокот невидимого потока, постепенно становившегося ближе. И что могло в нём водиться? Лучше не знать. – Попасть сюда было проще, – негромко заметила Кира. – А теперь наш «ворон» достанется уродам. – «Это – вряд ли», – возразил Вадим словами «товарища Сухова». – А комп на что? – Ты что же, заминировал вертушку? – Господи, зачем? Просто запрограммировал на возвращение – при попытке взломать дверцу. А код знаю лишь я. – Не проще было установить против входа пулемёт? – Не люблю непоправимых поступков, – пожал он плечами. – Даже девственниц сторонюсь, как справедливо подметила Юлька. – Боже, Вадим! – возмутилась Кира. – За последний месяц ты хоть кого-нибудь приговорил – всё равно: к смерти или к постели? – Вот чем измеряется для тебя ценность мужчины! – усмехнулся тот. – Точно, я читал об этом у Каннинга – как раз про кодекс секретных служб. Мерзкое, кстати, осталось впечатление. А можно и викингов вспомнить: в каком возрасте там положено «взять своего первого человека». Вполне людоедская психология. – Психология воина. Враг должен быть уничтожен! – А «зло наказано»? Беда в том, что во враги может угодить любой, а зло каждый понимает по-своему. К тому же всегда возможна ошибка – как при смертной казни. Представь, что на «ворон» наткнутся друзья. – Ну, на такой риск… – …можно пойти, да? Как говаривали инквизиторы: лучше сжечь сотню невинных, чем упустить одного еретика. – Ты ещё татаро-монголов вспомни! К тому же тут пропорция обратная. – Выходит, дело в пропорции? – уточнил он. – Действительно, зачем далеко ходить? В нашем кино, да и в китайском тоже, мелькала злободневная тема: допустимо ли угробить невинного, вдобавок друга, ради спасения многих товарищей. Арифметически всё просто, не так ли? К тому ж невинный всё равно погибнет, убьёшь его или нет. Но вот кем после этого станешь ты? И перетянут ли тысячи убитых тел одну загубленную душу? – Ну хорошо, а как насчёт постели? – Разве я зарекаюсь? – улыбнулся Вадим. – Впереди ещё столько всего!.. Если так пойдёт дальше, скоро придётся звёздочки ставить. – На чём? – На фюзеляже, – фыркнул он. – А ты о чём подумала? – Фюзеляже чего? – снова спросила девушка. – Если ты… Предостерегающе Вадим вскинул руку, останавливаясь на краю обрыва. Кажется, пришли наконец – очередной тоннель, больше похожий на нору, впадал в громадную подземную полость, на треть заполненную бурлящей водой. До поверхности оставалось метров тридцать – один рискованный прыжок. И что затем? – Если это родник, – поинтересовалась Кира, – то какова же река? – Насколько знаю, – сообщил Вадим, – до Амазонки ей далеко. Немногие притоки почти не добавляют ей полноводья. – Довольно странно, тебе не кажется? – А ты не задумывалась, – спросил Вадим, – куда деваются воды губернии, включая осадочные? Мы ведь столько лет живём на дне впадины – давно полагалось бы затонуть. – Ты считаешь… В сомнении Кира посмотрела на подземное озеро, кипевшее многими ключами, зябко передёрнулась. Вода и вправду оказалась настолько насыщена взвесями, что больше походила на разжижённую грязь. Даже облако Вадима проницало её с трудом. Эдак последний чернозём у нас вымоют! Не говоря о прочем. – И где ты видела такие мутные источники? – продолжал он. – Кроме грязевых, конечно. Будто вода не фильтруется грунтом, а поступает прямо из стоков. И почему при вторжении у нас не разразились эпидемии, если с новым зверьём наверняка проникают бактерии? Наконец, почему мы так схожи со здешней публикой – вспомни «кладбище слонов» в кольцевом тоннеле! – По-твоему, мы родственны с ними? – Все люди – братья, – грустно ответил Вадим. – И все разумные – тоже. Однако эти «братушки» нам куда родней, чем хотелось бы. Наверно, у нас общие предки – только кто же от кого произошёл? Скорее они от нас, ибо по течению плыть легче. Однако Огранда скорректировала нашу живность на свой лад да ещё собственную наплодила – не приведи бог! И кто сотворил над нами такую шутку? – Лично меня больше волнует, как одолеть этот «сток». Никогда не пробовала нырять в глубь источника. – Вряд ли течение тут преодолимо, иначе в городе продыху бы не стало от ограндского зверья. – Рада слышать! – фыркнула Кира. – Чего ж мы сюда припёрлись? – Но вон там, на поверхности, – продолжал Вадим, – скачут несколько поплавков, к которым наверняка привязаны тросомёты. И где, по-твоему, закреплены гарпуны? Наклонившись, Кира вперила чудо-маску в глубину провала и задумчиво покивала: дескать, вижу – что дальше? – И нечего рассусоливать, – заключил он, беря её за руку. – Всё равно деваться некуда. Вперёд! Вместе они обрушились вниз, пропоров плотную поверхность, вместе всплыли, не разомкнув ладоней. Вместе продели кисти в торчащие над поплавками петли, сомкнули пальцы на рукоятях. Затем он привлёк Киру ещё ближе, оплетя конечностями, точно спрут. – Вдохнула? – спросил. – Ну, раз, два… пуск! Вадим не стал предупреждать, что из чёрных глубин к ним устремилась смутная масса, – к чему? Теперь вся надежда на тросомёты. Их повлекло вниз словно на спиннинге, даже быстрей. И дна они достигли чуть раньше водного чудища, но тут вонзились в такую струю, что Кире пришлось ухватиться за тросомёт обеими руками, иначе вывихнуло бы запястье. Разбросав по сторонам мысле-облако, Вадим с тревогой ощущал сужающиеся стены и судорожными пинками подправлял движение, избегая острых выступов, способных распороть до костей. Ещё больше он боялся застрять в теснине и всё пытался приткнуть плазмомёт себе под мышку. И радовался, что не польстился на эффектные доспехи огров, оставшись налегке. Всё-таки проход не сомкнулся настолько, чтоб им пришлось пропихиваться поодиночке. И не тянулся так долго, чтобы не хватило дыхания. Вскоре стены стали раздвигаться, поток ослабевать, превращаясь в исполинский водоворот, всё более плавный. Затем сцепленную парочку выдернуло из воды, словно великаном-рыболовом, и протащило сквозь одну из «лунок», проделанных в потолке. И тут тросомёты наконец выключились, доставив парочку в мир иной не хуже звездолёта или, на крайний случай, вертушки. На коротких шнурах вымокшие пассажиры зависли посреди просторного тёмного зала, только сейчас разжав объятья. К счастью, их здесь не ждали. Обошлось без торжественной встречи, цветов и пальбы. В зале вообще оказалось пусто: ни людей, ни нежити. Ослабив тросы, они спустились на бетонный пол, усыпанный щебнем и старым мусором. Затем, не сговариваясь, поставили тросомёты на обратный ход и сбросили в люк: вдруг пригодится когда-нибудь – кто может знать? – Вот и не верь после этого слухам! – пробормотал Вадим, глядя в провал. – Поговаривали в городе про бездонное озеро, в коем водится чертовщина. Причём задолго до Отделения – наверно, наткнулись, когда метро строили. Вон – забетонировали!.. А теперь опять мосток навели. Кира вдохнула полной грудью, покрутила маской по сторонам, улыбнулась родным запахам и знакомой архитектуре: my sweet, sweet home!.. sweet as sugar. Хотя воздух тут оказался затхлым – не то что в Ограндских пещерах. И пованивало изрядно, даром что метро. Махнув ладонью, Вадим неслышно зашагал к выходу, на ходу пробуя, как выходят из ножен мечи. Не хотелось бы, конечно, но если опять нагрянут крыски… Кстати, они-то как сюда пробрались? Ползком по стенкам или хватаясь за тросомёты зубами? И почему раньше про них не было слышно? Устремив вперёд мысле-облако, вновь съёжившееся до привычных размеров, Вадим проверил ближние коридоры, комнаты, лестницы, отыскивая путь наверх. Надоели подземелья – в Огранде и тут. Хотелось простора, свежего воздуха. Узкими, заброшенными, очевидно, служебными ходами они перебрались внутрь водосточной системы, в потрескавшуюся от времени бетонную трубу. Ещё с полсотни метров прошлёпали журчащим под ногами ручьём, по ржавым скобам поднялись к люку и, сдвинув крышку, наконец выбрались на тихую улочку, затенённую уцелевшими деревьями и печальными старыми домами. Усмехаясь, Вадим огляделся: конечно, разве Юлька станет ждать? У неё ж шило в попке и зуд в руках. Вот и распишитесь в получении!.. Здесь ещё длилась ночь, из которой они убрались так много событий назад. Накрапывал дождик – прохладный лёгкий дождь ранней осени, о которой в городе успели забыть. Слишком быстро дневную жару сменяли ночные морозы – до осени ли было? – Что же, выходит, Огранда отодвинулась? – тихонько спросила Кира, подставляя дождю лицо, и без того мокрое. Надоевшую маску она сняла, а шлем отбросила за спину. – Ненамного, – откликнулся Вадим. – Теперь у нас появилась некоторая фора и поиграть мы сможем не только по чужим правилам. А забот ещё хватит, будь уверена. Он тоже вскинул глаза к небу и улыбнулся: – Бог мой, столько лет не видел рассвета! Вдалеке, над крышами уснувших общаг, сквозь поредевшие тучи пробились первые розовые лучи. «Как символично, – с ухмылкой подумал Вадим. – Вечно меня заносит в красивости!..»Часть вторая. ТАЙНЫ ГУБЕРНСКОГО ДВОРА
Глава 4 ВИА «АТЛЕТИКО»
1. Союз меча и помела
Когда они добрались до квартиры, уже рассвело. Конечно, первым делом Кира забралась в ванну, смывая с себя грязь чужого мира – всё ж её замечательный комбинезон оказался проницаемым для такой экстремальной среды. И конечно, Вадим не удержался от искушения ей помочь – тем более, девушка на это провоцировала. С другой стороны, кто вынуждал его заходить в ванную, не дожидаясь своей очереди? Жёсткой щёткой он отдраил гардейку сверху донизу, словно скаковую лошадь, после чего перенёс в постель, не застланную с позавчерашнего утра. Затем вымылся сам и со вздохом лёг рядом, предвкушая её ближайшие действия. Взбодрённая душем и массажем, Кира немедленно начала штурм – тем более бурный, что времени оставалось немного. Конечно, сила была не на её стороне, но гардейку это мало трогало. Роли поменялись – прежде в роли охотника почти всегда выступали мужчины. Цель: затащить добычу в постель, – а там поглядим, куда кривая вывезет. Но иногда, оказывается, участь добычи не столь и плачевна. В этом даже можно ощутить некую сладость, если не слишком артачиться. Однако надолго девушку не хватило. Можно представить, как вымотали её последние приключения, если даже Вадим, свежеиспечённый богатырь (и маг в придачу), чувствовал себя уставшим. Скоро Кира заснула – на пике очередной атаки, обхватив его, точно любимую куклу. А Вадим был слишком наполнен впечатлениями, чтобы отключиться сразу. Вдобавок гардейка таки его раззадорила, едва не прорвавшись за последний рубеж, – ещё бы пяток минут… Но чуть-чуть, как известно, не в счёт, и можно было праздновать очередную победу, если бы она хоть немного радовала. Однако настроение Вадима больше подобало проигравшему. Ладно, убеждал он себя, сейчас не до этих игр! Вот явится Эва и отберёт излишки энергии – даже сверх того. Но этот рейд не прошёл для меня даром: Силы ещё прибавилось. Видно, Исай не из слабых вампиров… был… и если уж пережил встречу с таким, следующая покажется легче. Но торопить её не будем – отдохнуть бы хотя денёк! Тут как в билдинге: главное – успеть восстановиться. Всё ж Эва во мне не ошиблась: продвигаюсь с каждым днём, и в нужную сторону. Это вам не Август Бонд!.. Хотя по-прежнему в той триаде слабое звено – я. И остальных торможу. Эве-то нужен герой… если не дракон. И вот тогда она покажет всем! Вадим не заметил, как провалился в сон, но спал, как всегда, недолго. Пробудившись, обнаружил себя сплетённым с Кирой в столь замысловатый узел, что даже определить, где чьи конечности, было непросто – разве по виду. Хоть в этом он наловчился устраиваться: уже и забыл, когда спал один, без симпатичной малышки под боком. («No more lonely nights!») И кто только не перебывал тут!.. А началось всё с Алисы. – Сколько времени? – спросила Кира, не открывая глаз. – Одиннадцать часов сорок семь минут, – ответил Вадим и, вспомнив Юльку, добавил: – «Дырк»! – Нормально даванули! Сладостно гардейка потёрлась о него, будто пыталась вживиться под кожу, затем всё-таки подняла веко. – Странно, что ты не во мне, – заметила она. – И во сне не теряешь контроля? – Кому-то ведь надо? – А зачем? – Чтоб не захватили враги. – Так то враги!.. Со вниманием девушка оглядела комнату, как будто раньше ей было не до этого. – Боже, какой бардак! – сказала она. – Ужас!.. Что ты устроил? – Мне так нравится, – ответил Вадим. – Может, ты забыла: я тут живу. Кажется, Кире требовался повод, чтоб побыстрей сбежать к родимому шефу, – вот Вадим и подкинул зацепку. После чего она не задержалась, хотя прощалась с нежностями, почти чрезмерными, – словно с «дорогим покойником». И при такой жизни это не лишнее. Весь день Вадим слонялся по Крепости, а временами исчезал из поля зрения бдящих Псов, заглядывая, куда «посторонним В.», – точно дневной призрак. В отличие от нежити, немалая часть его Силы сохранялась при свете. Он вполне мог творить сейчас зло, хотя бы в отношении злодеев, – если б посмел. Всей его дерзости хватило лишь, чтобы угнать у Псов триколёс, запертый в гараже, – иначе бы он увидел куда меньше. Потому, наверно, Вадиму и оставили Силу, что он ею не злоупотреблял. К тому ж самые пакостные из Врагов наверняка недоступны в дневное время, а скорее, и вовсе убрались до заката из города – если не с планеты. А потому Игра продолжится ночью, на равных… точнее, уже с перекосом в иную сторону. Конечно, Вадим проведал знакомых – кого успел. Увы, здесь окончательно всё разладилось. Хотя Юлька с Духом и отодвинули тот жуткий мир, на обитателях Крепости это не сказалось. Разве что слегка притормозило их сползание в пропасть. Лабуправ Толян совсем обрюзг – трясущиеся дряблые щёки, неряшливый вид, мятая одежда, тусклый взгляд. С кресла он вставал теперь лишь при крайней надобности либо чтобы доплюхать до транспорта, развозившего управителей по общагам. Там наверняка плёлся прямо к тивишнику, вываливал рядом вечернюю пайку и сидел так, смачно жуя, прихлёбывая медовуху, пяля бессмысленные глаза на экран, пока не завершалась Студийная программа. Затем перебирался в неубранную постель, бухаясь едва не в одежде, и беспробудно дрых до утренней побудки, выдаваемой тем же тивишником. Подъедал, что уцелело с вечера, спускался к выходу, где его забирал транспорт. И всё прокручивалось сызнова. Наверняка большинство прежних сотрудников Вадима существовало в том же режиме, быстро наверстав своё отставание от прочего стада. И стоило ли на них тратиться? Наведался Вадим и в Народный Штаб, решив приглядеться к нему детальней. Несмотря на рабочее время, бурлило здесь, словно перед восстанием. Как в общагах вокруг назначенных домовых тотчас смыкались охотники из жильцов, формируя проверочные комиссии (а ну, не дай бог, кто позволит себе лишнее?), так и тут собрались самые активные из обиженных. Причём публика изумляла разнообразием. Воинствующие атеисты прекрасно уживались с фанатами новой веры, а расплодившиеся в последнее время наследники дворянской славы, претендующие на прежние льготы, мирно соседствовали с коммунарами, призывавшими равняться на худших. Самыми многочисленными оказались «дружинники порядка», но хватало и старожилов, от умеренных до самых оголтелых, составляющих списки новосёлов, чтобы рассчитаться с ними в надлежащее время. Конечно, вся эта накипь всплыла неспроста. Нарастающий ночной террор таки нагнал на людей страху. Не удовлетворяясь строгостью Крепостных законов, напуганная толпа желала оградить себя от кошмаров ещё большей жестокостью, переплюнув в этом убийц, а «лучшие» её представители (то есть наиболее деятельные) с охотой претворяли эти настроения в жизнь. Ради утверждения порядка они готовы были стать и судьями, и палачами, а неизбежные ошибки их не пугали. Как в подвалах доминиканцев, тут возрождали средневековые пытки, – чтобы дорога в иной мир не показалась злодеям лёгкой. Умудрённые в таких делах предки умели затягивать агонию на недели – есть чему поучиться. Не оказалось бы такое лекарство опасней болезни!.. И всё же хоть кто-то из крепостных был увлечён делом, а не устремлялся со службы сразу домой, чтоб побыстрей приникнуть к тивишному экрану. А может, их увлекли – тем самым Порядком, столь милым сердцам бездарей. Почему нет? «Тесен мир! – качал головою Вадим, узнавая прежних приятелей. – И Дина здесь, и Никита… даже Арон. Союз державников и старожилов, разбавленный коммунарами. Ну, теперь всех расставят по ранжиру, с учётом былых заслуг и древности рода, грехов и провинностей!.. И будем сидеть по разным баракам, задаваясь перед одними и завидуя другим». Дина даже сделалась одной из заправил – местная «железная леди»… точнее, чугунная баба. Зато мрачный билдер Арон вполне созрел как боевик – такие здесь тоже в цене. А бедным Никитой и тут помыкали – слишком простодушен. Он-то до сих пор всё принимал за чистую монету!.. «Хоть Тима вытащил, – сказал Вадим себе в утешение. – Тоже ведь слабое звено!.. А вот Георг для них слишком массивен. Этим потоком увлекаются легковесы. Мусор, да?» Насытясь «народной инициативой» до отвращения, до тупой боли в висках, Вадим заторопился прочь из Штаба, затем и из Крепости, направившись в порт. Как и прежде, на его триколёс не обращали внимания – разве крепостные цепенели, завидя рядом машину Псов. А вот крутари могли среагировать на неё иначе. Высунувшись из люка, Вадим миновал заставу, где его почтительно приветствовали росичи, и покатил по брусчатке в сторону центра, с любопытством поглядывая по сторонам. За последнюю пару недель здесь заметно прибавилось лавчонок, мастерских, кафе, причём большинство гнездилось в подвалах и подъездах, прежде беспризорных. Теперь эти пустоты были нарасхват. После недолгого отката росичи полностью восстановили своё влияние в этом районе, благо их преимущество в воздухе стало неоспоримым. Сюда был настрого закрыт вход любой шушере, побирушкам-маргиналам, даже Псам, а все нарушения пресекались железной рукой. Несколько «воронов» постоянно курсировали вдоль границ либо восседали на крышах господствующих зданий, приглядывая за окраинами. Для страховки на вокзале дежурили два «шмеля», чтобы при надобности за секунды оказаться в нужном месте. А вызвать их мог любой частник, опекаемый росичами. Систему оповещения тоже модернизировали, дополнив обнаруженными в Гнезде рациями – из самых новых. Для начала Вадим решил отыскать своего приятеля, торгаша Эмиля, с которым не виделся уже неделю. Оказалось, тот перебрался ближе к порту, на пересечение двух проспектов. Теперь Эмиль занимал не подъездный холл, как раньше, а приземистый старый дом, то ли бывший кинотеатр, то ли дворец культуры, – с обширным, уставленным колоннами залом и многими подсобками. Темпы переустройства, судя по всему, Эмиль развил бешеные – не иначе как с помощью волшебства. Плоскую крышу он укрепил массивными плитами, превратив в вертолётную площадку. (Ничего не попишешь – веяние времени!) По залу расставил разнокалиберные столы – поцарапанные, облезлые, но добротные, – и старинные вычурные стулья, больше похожие на кресла. (Уж не маргиналов ли он запряг на поиски этого старья?) На эстраде расположил музыкальные инструменты, однако киношный экран, если тот ещё оставался, убрал, а пространство за ним расчистил. Теперь там, за прозрачной завесой, помещалась шикарная кухня, где властвовала его супруга, изящная и невысокая Иола, добродушно покрикивая на поварят в белоснежных халатах и колпаках, – будто тётушка Аксал из «Королевства кривых зеркал». Из-за портьеры явственно доносились уютный перестук кастрюль и поварёшек, шкворчанье и бульканье, а вот запахи отсекались напрочь. По залу порхала улыбчивая Софочка, разнося аппетитные блюда, а подсобляли ей несколько расторопных девчушек-подростков, столь же непохожих друг на друга, как здешние столы, – на все вкусы. Над входом в заведение крепилась широкая вывеска, где яркими буквами, без особенных затей, значилось: «Таверна “Домашний очаг”». Теперь даже семейный уют сделался объектом продажи. (И кто не тоскует по нему в смутные времена?) Но, зная Эмиля, можно было ручаться, что товар качественный. Сам хозяин восседал за угловым столиком вблизи эстрады. Он тоже преобразился за эту неделю: избавился от эспаньолки и очков, сменил причёску, расправился, посмуглел. Оставшись таким же нескладным и некрасивым, Эмиль стал совершенно неотразимым – каждой своей морщинкой, каждым жестом. Носил он теперь просторную тёмную рубашку, распахнутую на груди, и тёмные же брюки, почти в обтяжку. Худощавые его конечности обрели гибкость и угловатую грацию богомола, глаза рассиялись – он будто помолодел, намного отдалив старость. А главное: своим мысле-облаком Вадим впервые ощутил другое, почти столь же насыщенное, – и когда Эмиль успел? Наверно, в тот раз его испугали настолько, что он вообще перестал бояться. И угодил в цветные маги, толком не разобравшись, куда влетел. Или понял, что по-другому уберечь родных не получится, – только Сила даёт настоящую гарантию и подлинную независимость. Сейчас Эмиль отдыхал, вольготно раскинувшись в кресле, и с наслаждением потягивал бордо, смакуя каждый глоток. Пальцами свободной руки он тихонько шевелил в воздухе, будто перебирал невидимые струны. И только Вадим видел эти нити, протянутые по всему залу, и понимал, почему звучат, мелодично и задушевно, инструменты на эстраде, хотя никто их не трогает. – Всё так же могуч и прекрасен! – возгласил Эмиль, завидя гостя. – И даже прибавил: – Софочка, ты видишь? Сияя улыбкой, девушка закивала Вадиму издали. И она за эту неделю расцвела на диво – видимо, неспроста. Последний раз была нескладной худышкой, голенастой и сутуленькой. Сегодня к голеням прибавились бёдра и грудь, кожа будто расцветилась, заиграв красками, а тёмные волосы распушились в гриву – признаки, знакомые до боли. Помахав в ответ, Вадим подсел к столику. – Наслышаны про твои подвиги, как же! – Увидев, как он повёл глазами по залу, Эмиль засмеялся: – Ну да, сюда многие хаживают: росичи и не только, – а слух у меня тончает с каждым днём. Что правда, то правда: публика в зале собралась пёстрая. Конечно, ни маргиналов, ни шушеры, ни крепостных, – но главные крутарские стаи представлены неплохо. А к ним – торгаши, умельцы, наймиты, даже несколько нахохленных глухоманцев, стреляющих по сторонам колючими глазами. (Видно, это они поставляли Эмилю продукты.) Группки не смешивались, однако, в отличие от недоброй памяти «Перекрёстка», трений меж ними не возникало – за этим, наверно, Эмиль следил особо. А в отгороженном колоннами дальнем углу, возле укромной дверцы, стоял приземистый длинный стол, за которым кормилось с полдюжины маленьких оборвышей, закрывшись друг от друга локтями. – Подкармливаю, точно лосей в голодную пору, – перехватив взгляд Вадима, пояснил хозяин. – Развелось в последние месяцы!.. Помощников набираю из них же, если замечаю склонность. И что занятно: плодят-то беспризорных больше крепостные – не маргиналы. Выходит, им уже на всё наплевать? – Плодить-то ещё хотят, – откликнулся Вадим. – Но поднимать!.. Озирая зал, он приметил у дальней стены совсем уж странную компанию: Бату, ордынского кагана, и Ростема, его тёмника (ну, это ещё ладно), а с ними – Гордея, ближнего гарда Брона. Сдвинув головы, они шептались о чём-то, причём настолько тихо, что слов не разбирал даже Вадим. А значит, все трое уже достаточно продвинулись по богатырской тропе, иначе тем более не слышали бы друг друга. В сторонке Вадим разглядел двух плечистых ордынцев в лёгких доспехах – каганские батыры. Если не считать их и Ростема, Бату никто не охранял, и это обнадёживало: выходит, доверия между крутарскими стаями прибавилось. – За это и выпьем, – предложил проницательный хозяин. – За перемены! Из-под стола он достал второй бокал, столь же изысканный, плеснул в него бордо и придвинул к гостю вместе с орешками. – Про штурм Шершневого Гнезда слышал, – продолжал Эмиль. – Про оборону росского Дворца тоже. И про набег на Школу что-то мелькало. Про пожар на полупроводниковом заводе… А вот дальше твои следы теряются – на целые сутки. И куда тебя занесло в этот раз? Торгаш говорил неспешно, даже тягуче, но Вадим-то видел, каких трудов стоит бедняге сдерживать любопытство. – Такой рассказ дорогого стоит, – предупредил Вадим. – Чем расплачиваться будешь? – Кормёжкой, – ответил Эмиль. – Лучшая в городе, гарантирую!.. Мало тебе? Могу ночлег организовать, хоть у нас и не отель. – На месяц, а? – ухватился гость. – Неделю, – широко улыбаясь, сбавил хозяин. Вадим хмыкнул: – Ладно, сойдёт и ужин. Только быстрее, ладно? Подняв руку, Эмиль даже не щёлкнул пальцами, а только шевельнул, дёрнув за нить, протянутую к Софи, – и девушка подбежала, радостно улыбаясь. – Фирменное, но без мяса, – заказал отец. – Салатов побольше – вегетарианских, разных. Напитки безградусные: морсы, грибной квас. И сразу назад, если не хочешь пропустить завязку. Пусть Ванда тебя подменит – пора и ей приобщаться. Софочка обернулась за минуту, прихватив с собой плетёный стул и поднос с закусками. Тут же уселась напротив Вадима, подперев скулы руками, – классическая поза слушателя. Усмехнувшись, он без спешки, подробно и красочно, принялся живописать свои последние похождения. А Эмиль тем временем перебирал по нитям пальцами, вынуждая инструменты играть громче, – то ли аккомпанировал рассказу, то ли развлекал публику. Видимо, он чувствовал Вадима не хуже, чем тот его, а девушка так же проницала отца, поэтому достоверность повествования не вызвала сомнения ни у кого. Правда, сам Вадим уже не так верил в то, что пережил вчера, – уж слишком выбивалось это за рамки дневных событий. – Я-то гадал, почему сегодня не жарко! – воскликнул Эмиль, когда гость закончил рассказывать. – Значит, ночью можно не ждать морозов? – Их и вчера уже не было, – ответил Вадим. – Не заметил? И с чистой совестью принялся за фирменное блюдо, доставленное только сейчас – с пылу с жару. Оказалось оно обычной пиццей, но, действительно, волшебной вкусноты. Замечательны были и салаты – особенно один, с грецкими орехами. – Замотался, – развёл руками торгаш. – Дрыхнул, как студент после сессии. Столько хлопот!.. Он вопросительно поглядел на дочь – та кивнула, подтверждая. – Небось, луной любовалась? – ревниво поинтересовался Эмиль. – Девичье томление, бессонница, грёзы – как же, знаем из классики!.. И звёзды, наверно, видела? Господи, за столько лет! Он вдруг задумался, что-то прикидывая. Затем сказал: – Видимо, и Бугор растерял крутизну? А росичи последнее время забросили контрабанду. И что бы нам не составить команду, старина? Финансы я обеспечу, а у тебя опыт и сноровка. Арендуем бэтр, пока не у дел, – с Броном договорюсь, – наймём пару крутарей посговорчивей: росичей или ордынцев, – добавим стрелка-иудея и… У глухоманцев за последние дни столько зверюг накопилось! Не знают, куда девать. И умельцы готовы подналечь. – А росичи пускай жилы рвут, отдуваясь за всех? – спросил Вадим. – Заносит тебя, Эмиль, с твоей предприимчивостью. – Уж помечтать нельзя! – фыркнул торгаш, легко отступаясь. – А если стеночка дала трещину, ты не думал? Вдруг через Бугор уже можно перевалить? – Вот будет радость для федералов, когда подбугорное зверьё расползётся по тамошним лесам! Нас-то пока милует – бог или дьявол. Для себя, видно, бережёт. – Уж лучше тогда чудища, – серьёзно сказал Эмиль. – С ними можно по-простому. – И на дьявола найдём управу, – посулил Вадим. – Дай срок! – Как раз со сроками проблема – мне кажется. – Проблемы будем решать по мере поступления. Что ещё остаётся? На удивление быстро он прикончил пиццу, с сомнением оглядел тарелку: не привиделось ли? Затем спросил: – О Вольных Творцах ничего не слышно? Есть у них перспективы, как думаешь? – Засуетились наши монахи, забегали! Может, с испугу и получится что – хотя не верю я в коллективное творчество. Ну не верю!.. – Где уж тебе, индивидуалисту. – А знаешь, что твоего Серафима, охотничка на ведьм и детоубийцу, наши «отцы» записали в святые? – спросил Эмиль. – И даже учредили «день святого Серафима». Как тебе такой поворот? А с ним и немалую свору мясорубов занесли в мученики – эдакий сонм!.. Явились якобы спасать мир от скверны, да и сгинули в битве с грехом. – Знаю, как они сгинули, – проворчал Вадим. – Спеклись, точно в духовке, нарвавшись на кумулятивку. Я не сторонник «воздания по заслугам», но если кто заслужил такое – это они. – Потому что предатели и пособники? – Потому что мерзавцы! Я ещё могу понять, когда на людей охотятся чужаки, – что взять с огров? – Пришельцы, надо же! – сказал Эмиль. – А где их летающая посуда? Представляете, нависнет над городом эдакое, диаметром с Садовое Кольцо? Один город накроет другой своей тенью… Помните, как у Свифта? – Погубит тебя начитанность, – хмыкнул Вадим, однако задумался: а не проклюнулся в Эмиле пророческий дар? Вдруг и впрямь – «эдакое»!.. – Их сила не в технике, – подала голос Софочка. – Они подчиняют людей колдовством. – Не людей, – мягко возразил Вадим, – их оболочки. А своего Зверька каждый взращивает сам! – «Сила личности определяется её способностью к психологической защите», – объявил Эмиль. – Не помню, чья мысль, но присоединяюсь. – А другой сказал: «Лучший способ защиты – нападение», – откликнулся Вадим. – А третий: «У верблюда два горба, потому что жизнь – борьба». Защита, нападение!.. Пся крэв, ну почему не жить мирно? Впрочем, он придирался. Первая цитата и ему нравилась. Для многих такой принцип, если взять на вооружение, окажется революционным. Вообще Вадим не зря сюда заскочил. Как и прежде, он по наитию определил, где сейчас центр событий, и подоспел к самому их разгару. Но больше всего его заинтересовала сама семейка торгашей. Если это триумвират, то довольно странный. Начать с того, что Эмиль не очень годился на роль силача – по крайней мере комплекцией. Правда, в критические минуты он проявлял редкое величие духа, но на естестве это впрямую не сказывалось. Может, его Сила и стала заменой телесной мощи? Мама Иола казалась средоточием не столько совести, сколько доброты. Хотя кто возьмётся провести грань? Зато порывистая, искренняя Софочка, как и большинство взращённых любовью девиц, вполне годилась на роль ведьмы. А на таких Вадим действовал безотказно – как бы и тут не наломать дров! – Ну вот, антракт закончен, – внезапно сказал хозяин. – И начинается представление! – А кто выступает? – удивился Вадим: уж артистов он тут не чувствовал. – Кто, если не я! Ты же отказался? Поднявшись, Эмиль раскланялся и под сдержанные аплодисменты взошёл на эстраду. Тотчас застеснявшись, Софочка оставила гостя, убежав по делам. А тот, подметя честно заработанный ужин, направился через зал к троице крутарей. – Подтверди, что ты тут случайно, – такими словами его встретил Гордей. – Бату, как всегда, сомневается. Верзила мулат ещё вырос, потяжелел, но лучился приветливостью и улыбался с тем же фирменным простодушием, демонстрируя завидный комплект зубов. А его эфирный двойник – мысле-тело, визитка богатыря, – явно добрал зрелости, почти сравнявшись в объёме с оригиналом. Наверно, и другие росские витязи сильно прибавили за эти дни. – Правильно делает, – буркнул Вадим, усаживаясь за стол. Каган сдвинул крутые брови, и без того насупленные, угрюмо задвигал желваками, готовясь разразиться обвинениями. – К приятелю заскочил, – пояснил Вадим. – Мы с Эмилем – старые кореша! Ростем засмеялся, откинув голову. Седина пропала из его бороды, морщины разгладились, и вряд ли он применял для этого краску и кремы. А его сознание теперь светилось по всему телу, едва не выплёскиваясь наружу. Вот кто шёл с опережением! Угрюмый Бату тоже усмехнулся, хотя с неохотой. – Но вас застать действительно не ожидал, – добавил Вадим. – Как дела вообще? – Брона ждём, – сообщил Гордей. – Обещал подъехать после концерта. Перед каждым дымилась тарелка с единственным, но громадным куском печёного мяса, похожим на фрагмент слоновьей ноги с толстенной костью по центру. Присмотревшись, Вадим определил в блюде щупальце своего давешнего знакомца, подбугорного спрута. Оказывается, и до него уже добрались, записав в экзотическую дичь, – а может, сам нарвался. Или это росичи подбили спрута с воздуха, а затем Брон передал добычу Эмилю, чтоб усладить (и уязвить заодно) дражайшего союзника небывалым угощением. Впрочем, ароматы кушанье источало не худшие, а мясо выглядело нежным и сочным, как у телёнка. Прислуживала им девочка-кореянка, миниатюрная и складненькая, словно лемурчик. Видно, хозяин разрывался между желанием услужить грозному клиенту и опасением за дочь. Потребовался доброволец, и Бату принял малышку благосклонно. Чего доброго, затребует её в гарем – а та б и рада. Хотя на Софочку каган тоже поглядывал, наверняка заметив пробуждающуюся магию. – Без обид? – спросил Вадим у него. – Пока никто никого не обманул? – Если не считать, что Брон провёл меня при делёжке, – Бату снова усмехнулся, едва не с одобрением. – На его месте и я бы не удержался. «Ишь ты! – подумал Вадим. – Он уже умеет ставить себя на место других. Выходит, этот процесс добавляет силы не только мышцам? И у ордынцев подрастают богатыри». – Мы решили вытеснить шушеру и Псов из ничьих районов, – сообщил Гордей. – Сейчас сутеры, под охраной иудеев, минируют въезды. Затем мы, росичи и ордынцы, введём туда патрули, наземные и воздушные. Частники готовы обживать новые места хоть сейчас – здесь-то уже тесно. Если мы гарантируем порядок и отсутствие крепостников. – «Планов громадьё»! – хмыкнул Вадим. – А видели у них «ястребы»? Крутари переглянулись. – Позапрошлой ночью мелькнула стая, – сказал Гордей. – Одна птичка даже рухнула близ Орды – естественно, Бату наложил на неё руку. Птички нехилые… Так это за тобой гнались? – Не вынет ли Крепость из рукава ещё что-то? – предположил Вадим. – Не рано вы раздухарились? – Об этом и хотели говорить, – ответил Гордей. – Конечно, не здесь. – Он оглядел гудящую таверну, заполненную разношёрстной толпой. В этот момент огни в зале померкли, а на эстраде, наоборот, засияли ярче, разделив артиста и зрителей. И началось представление – вообще говоря, сплошное жульничество. В прежние времена фокусники выдавали себя за волшебников, благо люди ещё верили в чудеса. А теперь Эмиль изображал из себя иллюзиониста, хотя на самом деле его выкрутасы не имели общего с высоким искусством иллюзии. Но кто из зрителей мог это определить? Только Вадим да нескольких крутарей, тоже прикоснувшихся к Силе. Кое-что новоявленный маг явно заимствовал у Лагина, подражая его Хоттабычу. Но полагался не на подручные средства, вроде ковра-самолёта или волшебного кольца, а на Силу собственных рук. Он сыпал с пальцев прицельными искрами, зажигая свечи, управлял полётом разноцветных шаров, целыми их гирляндами, выписывая в воздухе причудливые траектории. Даже левитировал, направляя ладони вниз, – как вытворял это Вадим в ограндском подземелье. Исчезал из глаз заурядов, окружая себя сферой невидимости, и появлялся в совершенно неожиданных местах. Но лучше всего Эмилю удавались живые картинки, будто наведённые голографическим проектором. При этом он не придумывал, что хотелось самому, а угадывал подспудные желания публики, разбросав по залу невидимую сеть. Конечно, угодить всем было невозможно, но большинство оставалось довольно. Хотя их заказы приходилось пропускать через строгую цензуру, учитывая присутствие детей и женщин. (Впору вводить спецпросмотры.) Картинки действительно жили, существуя по собственным законам. И это не было простым набором фотонов – тут применялась иная материя: ещё не вещество, но и не вполне поле, электромагнитное или какое иное. Эмиль создавал свой микромир, пока не отпуская его далеко. И тот не исчезал с окончанием представления – просто смещался в иное измерение, чтобы к следующему выходу Создателя вернуться снова. Не мог же Эмиль каждый раз уничтожать свои творения? Каган следил за каскадом чудес, не отрываясь. Жёлтые его глаза и вовсе сузились в щёлки, словно бы Бату опасался себя выдать. Видно, неспроста он напросился в «Домашний Очаг». И не из-за одной лишь семейной атмосферы, безотказно притягивающей сирот; и не из-за отменного угощения, вряд ли доступного ещё где-то. Бату и раньше владел двумя-тремя необычными приёмами, смертельными для его врагов, – к примеру, умел выталкивать из ладоней сгустки Хаоса, разрушавшие тонкие структуры. Сейчас он наверняка ушёл по этому пути ещё дальше и потому магию других мог оценить, как немногие. А Эмилю было что показать – для непосвящённых, но особенно для знатоков. Только представление закончилось, как Бату сказал: – Большой мастер, да? Не только гладит по шерсти, но царапает. Как бы не воспалились ранки!.. Или не страшно? Надо позвать в Орду, пусть расшевелит моих батыров. – Что, у вас уже налажен культурный обмен? – удивился Вадим. – Общий враг сплачивает, – пророкотал громадный Ростем. – Как и труд. – Вы ещё не знаете, насколько он общий, – подтвердил Вадим. – Для всех землян – даже для всех живых! – Похоже, ты нашёл своих мангусов, – заметил каган. – Верно? А как насчёт Иблиса? Ну рассказывай, Вад! – У тебя найдётся диктофон? – спросил тот, глядя на Гордея. – Чтобы не повторяться. Ухмыляясь, мулат снял с пояса крохотный переговорник, положил по центру стола. Очень удобно: можно запечатлеть любой разговор – по радио и вживую. – Из Гнезда, да? – заинтересовался Бату и покачал головой: – Ещё и это! – Как раз сегодня Брон хотел преподнести тебе десяток, – вывернулся росич. – Нам пригодится надёжная связь. – А сколько оставите себе? – проворчал монгол, однако не сдержал довольной усмешки. – Итак? – сказал Гордей, трогая кнопочку на приборе. Вздохнув, Вадим двинулся по второму кругу, на этот раз срезая лишние живописания и воздерживаясь от украшательств – голые факты. Крутари слушали молча, сосредоточенно приканчивая уникальное блюдо. (Как раз по теме: узнать, откуда оно произошло.) И явного недоверия не выказывали, хотя следовало бы. «Всё же удобно слыть правдолюбцем! – подумал Вадим, уже завершая отчёт. – Иначе кто бы мне поверил?» Брон возник в таверне как нельзя вовремя – ещё одно качество истинного правителя. Благодаря включённому переговорнику он незримо присутствовал при разговоре крутарей и, наверно, сделал паузу на входе, чтобы не прерывать рассказ Вадима. Сопровождаемый двумя витязями, Русланом и Корнеем, князь широким шагом пересёк зал, без лишних церемоний пожал руки Бату, Ростему, Вадиму и жестом пригласил всех во внутренние покои, у входа в которые уже стоял Эмиль, радушно улыбаясь. Ордынские батыры было заволновались, бросая на Бату тревожные взгляды, но тот успокоил их движением руки, вполне доверяя если не росичам, то Вадиму. Поднялся Бату неохотно. Сидя он не уступал никому размахом плеч и длиной туловища, но каждый из росичей был выше его на голову и много тяжелей. («Россия – родина слонов!») Видно, парни крепко поверили в россказни о великой Руси, о доблестных и могучих предках, если вымахали в таких гигантов. Впрочем, тот же Ростем из всех росичей отставал лишь от Брона да Гризли, и это слегка утешало самолюбивого кагана. С достоинством он двинулся по проходу и первым вступил в двустворчатую дверь, распахнутую настежь. Уютный этот холл больше походил на гостиную, хотя и в большом зале Эмиль стремился внушить посетителям, что они желанные гости. А широкий круглый стол, окружённый дюжиной кресел, будто заимствовали у короля Артура, тоже старавшегося никого не обидеть. Четыре места уже занимали советники Брона: великан Гризли, умники Юстиан и Гога (эти сидели рядом, точно загримированные братья), и щупляк Тим, как ни странно. Пятое полагалось хозяину, ещё шесть оккупировали вошедшие, причём Главы, Брон и Бату, расположились друг против друга, а Вадим – между ними, на равном удалении от каждого. Из прочих присутствовала лишь Софочка, разносившая напитки и фрукты. Сюда-то Эмиль не убоялся её пустить. Во всей губернии трудно было отыскать место безопаснее для юной ведьмочки, учитывая концентрацию богатырей и магов. – А где Игорёк с Власием? – поинтересовался Вадим. – Случаем, не заболели? – На полный день их не хватает, – сумрачно пояснил Юстиан. – С утра начинают подхлёстывать фантазию и к вечеру улетают в такие дали, откуда вернуться возможно лишь к следующему утру. Так и мотаются четвёртый день – туда-сюда. Вон Тим за них! Действительно, в бедняге Тиме, испытавшем немало потрясений при штурме Гнезда, всё явственней пробивалась Сила – хотел он этого или нет. Вопреки опасениям Вадима, Тим оказался не безнадёжен и к столкновению с посланцами Тьмы «подошёл творчески». Правда, трусил он главным образом за себя – в отличие от Эмиля. – Одно кресло пустует, – насторожённо заметил каган, когда все разместились. – Лишнее, да? – Не совсем так, – отозвался Эмиль, взволнованно потирая ладони. – Видите ли, я взял на себя смелость пригласить сюда своего, можно сказать, коллегу и давнего приятеля. – Торгаша? – хмыкнул Гризли, а Брон недоумённо нахмурился. Но хозяин уже щёлкал в воздухе пальцами и показывал дочке на дверь, призывая впустить двенадцатого. (Тоже мне, «тайная вечеря»! –с усмешкой подумал Вадим. – Конечно, если считать Софочку.) Вошёл тонкий смуглый человек без возраста и пола – во всяком случае, на вид. Черты лица подразумевали индийца или араба, но могли принадлежать и индейцу. Либо метису. То есть Восток присутствовал, но не доминировал, как у Бату. То же можно сказать и про одежду, просторную точно плащ. Даже шапка скорее намекала на чалму, чем являлась ею. – Ты как здесь? – резко спросил Бату. – Почему? – Разве я принадлежу кому-то? – кротко улыбнулся гость. – Меня позвали – я пришёл. Настало время единения! Ну наконец! – обрадовался Вадим. Вот и таинственный кудесник Орды объявился!.. В самом деле, против чужаков потребуется вся магия, какую только сможем наскрести. – Присаживайся, почтеннейший, – сказал он весело. – Давно хотел с тобой свидеться. – Единение, единение, – проворчал Бату. – Как сговорились! Учтиво поклонившись, кудесник занял последнее кресло, аккуратно сложил руки на груди. Видно было, что обращается он с ними осторожно, как с оружием. И при надобности, вероятно, сможет разделаться с любым ордынским багатуром, несмотря на телесную хрупкость. – Его зовут Малх, – объявил хозяин. – Насколько знаю, у Бату от него нет секретов. Против воли каган кивнул, подтверждая. Очень не хотелось ему лишаться главного козыря. Конечно, пока что тут все союзники, но вот потом… – А потом может не наступить, – заметил Вадим, пристально на него глядя. – Если сейчас пожадничаем. Бату вздрогнул, затем осклабился и погрозил ему пальцем. – Чего ждём, – спросил он. – Начинай! – Сегодня многое прояснилось, – заговорил Брон, привычно захватывая бразды. – И опять благодаря Ваду. – Он благосклонно кивнул тому, будто отмечая заслуги вассала. – Оказывается, нам противостоит не кучка доморощенной нежити, свернувшая пространство ради захвата губернской власти, а пришельцы – организованные, вышколенные. Эта Пирамида куда выше Шершневой… собственно, Рой служил её ответвлением, одним из многих. А значит, губерния – лишь плацдарм, освоив который, пришельцы… – Огры, – тихонько подсказал Вадим. – …да, огры двинутся захватывать новые территории. Возможно, это не единственная их база. – Что значит – «освоив»? – спросил Гога. – Судя по всему, огров немного, – ответил Вадим. – Слишком мало для полномасштабной и открытой агрессии. Из себя они смогли укомплектовать лишь верхушку Пирамиды, а нижние слои, включая вампиров, приходится набирать из здешних. Подвластное население требуется обратить в тучные стада, всегда готовые снабдить Хищников кормом, буде не хватит дичи. Ещё им надо достроить Центр – кажется, для них это не только убежище. Работы осталось на пару недель, судя по темпам. А может, ограм не обязательно дожидаться полного завершения – тогда времени и вовсе в обрез. – Насколько я понял, – заговорил Юстиан, – вы остановили сближение Огранды и Земли, даже раздвинули их, осложнив ограм существование. – Либо подтолкнув на отчаянные действия, – дополнил Вадим. – Кто знает, на что они решатся, почуяв угрозу? Во всяком случае, на спокойную жизнь лучше не рассчитывать. – Узлы средоточия огров: Институт, репрессоры, Студия, – предположил Гога. – Оттуда идут главные волны. – Прибавьте сюда Церковь, – сказал Вадим. – Как же упустить такой инструмент? Кто ещё, кроме вампиров, настолько любит кричать: «С нами бог!» – Всё-таки меня интересует, как налажен у них промышленный шпионаж, – заметил спец. – Если они впрямь хозяева ночи, вся земная технология перед ними как на ладони. И что они привнесли с собой, а что наворовали здесь? – А меня больше заботят тивишники, – признался Вадим. – Вот где главная пакость! Не преврати они людей в скот, чего б огры добились тут, со всеми их плазмомётами и «жуками», Мстителями и Шершнями? – Положим, почва была засеяна до них, – проворчал Брон. – На Западе им пришлось бы стараться куда дольше! – Это мы увидим, – мрачно изрёк Тим, – если выберемся. – Всё же занятно было б взглянуть на Институт, – не успокаивался Гога. – Столько про него слышали, так завидовали!.. А на поверку оказался банальным шпионским гадюшником. – Ну, – возразил Тим, – такого «банального» шпиона-вампира любое ведомство с руками оторвёт! – Как бы он сам им чего не оторвал, – проворчал Вадим. – Но это их проблемы. Вопрос в другом: где искать верхушку Пирамиды? – По логике: дальше в Крепость – больше дров, – ответил Гога. – А в самом центре её что? Студия! А как туда попасть? Чёрт знает!.. Раньше это можно было устроить, а сейчас Псы перекрыли все ходы. – То, что называют Институтом, скорее всего находится под Храмом, – сказал Вадим. – Когда нас возносило в Огранду, мне почудились там такие подвалы!.. – Значит, пора разобраться с Центром, – заявил Брон. – И здесь нам не помогут ни иудеи, ни сутеры. Их связи не заходят так далеко, а от навыков мало проку. И большинство твоих умников тоже звать не стоит. – Он строго поглядел на Вадима. – Обойдёмся узким кругом. – Проблема в том, что днём там ловить нечего, – сказал Вадим. – При свете всё пропадает, как изображение с засвеченной плёнки. А вот ночью… Ночью соваться в подвалы опасно даже нам. Я не представляю, сколько сюрпризов может ждать внизу! – Прорвёмся, – уверенно произнёс Брон. – Теперь нас трудно остановить. – Вас-то – конечно, – язвительно вставил каган. – А нас пустите на пилав, да? Союзники!.. Я для вас лучшего шамана не пожалел – нате, берите! – Кажется, он уже и сам в это верил. – Хотите, гарем подарю? – Бог с тобой, Бату, – хмыкнул князь. – Договаривались же: люди – не товар! Может, тебе Декларацию показать? – Ну, – спросил Вадим, – что опять не поделили? – Росичи поймали Мстителя, – сообщил Бату. – Загнали «шмелями» и набросили пять сетей, чтоб не вырвался. Теперь держат в клетке и устраивают с ним бои – по трое, по двое… А нас не пускают. «Ты ещё и ябеда!» – пророкотал Брон едва слышно, а громче возразил: – Так ведь Ростем участвовал? – Ну да – один. А у тебя через Зверя прошли столько!.. – А сколько не прошли – знаешь? – сказал росич. – По-твоему, это забава? Игры кончились! – Кто-то погиб? – быстро спросил Вадим. Он уже оценил этот ход: не дожидаться грядущих боёв с нежитью, а использовать Мстителя для прорыва в новое качество. Кто выстоит против Зверя, пусть и с напарником, – уже богатырь, силой не уступающий среднему оборотню. А там и до героя недалеко: две-три удачные схватки с вампиром… Или же неудачные – тогда «присвоить посмертно»! – Бог миловал, – сумрачно ответил князь. – Но четверых покалечил, хотя стереглись всеми средствами, – такой зверюга!.. Это похлеще, чем ходить на медведя с рогатиной. О такой охоте он знал лучше других: баловался в молодые годы, когда некуда было силу девать. Хорошо, сейчас ей нашлось применение. – Чем лечили-то? – спросил Вадим. – Шершневой кровью? – Не бойсь, мы пленных не убиваем, – хмыкнул Брон. – Но поделиться им, конечно, пришлось – не без того. Парни имеют право на вторую попытку. – А я? – прямо спросил Бату. – А мои батыры? По-твоему, нам надо ловить другого Мстителя? А ты дашь нам «шмели»? – Понадобится много бойцов, – прибавил Вадим. – В Крепости не один десяток вампиров. – Да пожалуйста! – сказал князь. – Приглашаю всех желающих – хоть сегодня. Но потом без претензий, ладно? Нынешняя Арена – это не прежние потешные бои. Когда твои храбрецы увидят Зверя, не расхочется ли им идти на подвиг? А без подвига нет и героя, сам знаешь. Потому я и пустил Ростема, что был в нём уверен. – А во мне, значит, нет? – ощерился каган. – Что, ростом не вышел? Он был раздражён не на шутку: как же, от славы отлучают! Власти настоящей не дают, теперь и славу норовят слямзить. Где справедливость? – Ты нам нужнее живой, – сказал Брон. – Вдруг не убережём, с кем тогда дружить будем? – Вот с ним, – подбородком Бату мотнул на Ростема. – Даже проще. Назначу преемником, хотя не хочет. – Твоё право, – согласился Брон. – Подбери двух-трёх помощников – и вперёд. Только учти: на Арене за твою безопасность не отвечаю. Зверь – это стихия, смерч, ураган!.. Вон Вадим знает. – Ладно, с этим разобрались, – сказал тот. – Ещё были проблемы? – Эти Волкодавы совершенно слетели с нарезки, – проворчал Гризли. – Днём куда ни шло, но как стемнеет, принимаются пакостить всеми способами. Похоже на объявление войны. Только они малость опоздали: мы уже скорее медведи, чем волки. – Ну да, особенно ты! – ввернул Тим. – А прошлой ночью столько триколёсов пожгли близ городища! – не обращая внимания, продолжал гигант. – Со страху, что ли, накинулись? Устроено всё было бездарно, дуриками пёрли. Может, это ты разворошил? – спросил он у Вадима. – Если они почуяли настоящую угрозу… Тут уж не до экономии «мёртвой силы» – надо действовать. И много Волкодавов положили? – Десятка три. Правда, и у нас потери. «Вот о них лучше не знать, – подумал Вадим. – Голову в песок, как страус. Всё равно не изменишь!» – А как насчёт дружбы между породами? – спросил он. – Удалось сблизить крутарей и творцов? «Коня и трепетную лань…» Маги ведь тоже нужны – без них колдунов не одолеть. – Пяток пар сформировалось, – ответил Брон, усмехаясь. – И вправду, творцы сразу раздухарились – кто во что горазд!.. Ты ж видел, что откаблучивает Эмиль, когда Гордей рядом? Надо же, торгаш уже и мулата к делу пристроил! – удивился Вадим. Мало ему своих? Или то будущий зять? Пожалуй, такой женишок тут ко двору… – Всё-таки мало магов, – сказал он. – По пальцам можно пересчитать. – Что ты хотел? – откликнулся Юстиан. – На всю Россию приличных воображенцев наберётся несколько десятков. Вот и посчитай, сколько приходится на губернию. Треть человека? Творцы – товар дефицитный, а маги – тем более. – А из «мэйн стрима» выловить ничего не удалось? Не одни ж воображенцы умеют творить! Почему не обратиться к Вольным Творцам? – Они сами установили себе рамки – кто поуже, кто шире. И теперь за них ни ногой! Даже те, кто в молодости пытался их раздвинуть… Мы-то обращались, конечно. Вот Калужцев обещал наведаться, почтить вниманием. Но на прежнем-то величии чудес не натворишь. А что он может ныне, кроме как почивать на лаврах да наставлять молодёжь? – Мы сами – не юноши, – заметил Вадим. – В деды годимся. – И всё ж не закостенели безнадёжно, раз что-то получается. – Надо бы дать шанс и другим. – Если они его возьмут. А дать мы – со всей охотой. – Пока что больше охотятся на нас! – опять выскочил Тим. – Вот у кого поучиться!.. – У них – Хищники, – возразил Вадим. – У нас Охотники – каждому своё. – «Тут охотник выбегает…» – хихикнул Тим. – Ага, видел бы ты этих «зайчиков»!.. – Ну и где дорога, что ведёт в Храм? – вмешался Гога, возвращая разговор на прежние рельсы. – Тем более, там размещена и Студия. Странное сочетание, не находите? – Храм искусств, – подсказал Тим. – А творцы вроде жрецов. – Думаю, тамошние жрецы куда хлеще. И Храм возведён по иному поводу. – Итак, главное – найти ход в Студию, – подвёл итоги Брон. – Неделей раньше это не составило бы труда, но сейчас правила усложнились. И всё ж у нас довольно умников и силачей, чтобы этот вопрос решить – и не позднее чем к утру. Всё, прения закончены! Разом поднявшись, Руслан и Корней распахнули дверь. Вразнобой незауряды потянулись к выходу, причём Гризли сразу пристроился к Бату и стал втолковывать ему про Мстителя, делясь опытом. Радушный Эмиль кинулся провожать высоких гостей, Софочка принялась убирать со стола. А Вадим и Брон, не сговариваясь, задержались в креслах. Пропустив мимо себя всех, юные витязи примкнули к процессии и плотно закрыли за собой створки. – Хотел выяснить кое-что, – начал Вадим, ощущая себя довольно мерзко. – Хоть знаешь, где подвизается сестра Гордея? И замолчал. «Нет, не могу! – сердито подумал он. – Надо братца позвать. Чего ж так-то, за спиной?» – Ну прямо телепат! – с неудовольствием сказал Брон. – А я как раз хотел вас свести. В этот момент в дверь стукнули – довольно крепко. Не успела Софочка подбежать, как створки разлетелись и в холл вкатился удивительный персонаж в тяжёлых росских доспехах, похожий на приплюснутое отражение в кривом зеркале. Как ни странно, Сила не прибавила Николю роста – он так и не вышел из полутора метров. Зато шириной превосходил едва не всех росских гигантов и весил немногим меньше. Наверное, он стал чудовищно силён и столь же быстр – ещё и благодаря коротким конечностям. Но это не сделало его снисходительным – слишком много он уступал в остальном. «Меня девушки не любят!» – вспомнилась Вадиму бессмертная фраза. А других любят. Разве прощается такое? Без церемоний отстранив с пути Софочку, коротыш скорым шагом устремился к Брону и доложил: – Прибыла! – Зови! – распорядился князь. Вадим провожал Николя мрачным взглядом, пока тот не скрылся за дверью. – Не одобряешь? – с усмешкой спросил Брон. – У тебя что, комплекс самоубийцы? – откликнулся Вадим. – «И примешь ты смерть от коня своего!» – «Есть упоение в бою…» – Извращенец! Мало тебе проблем, создаёшь сам? – Хочу испытать себя по полной программе. А если всюду подстилать газетки… – Я у тебя кто? – поинтересовался Вадим. – Придворный маг или шут? Стал бы я шуметь из-за ерунды… Испытывай себя хоть лбом об стену, но не подставляй других! – А как же презумпция? – Если бы не она, я б вашего карлу давно изолировал. – А вот Тиму он нравится. – Ещё бы! – буркнул Вадим. – Среди росичей Николь единственный, кто ниже его. Дверь снова открылась, впуская долгоногую стройную фигуру, с головой укутанную в тёмный плащ. К счастью, Николь не сопровождал гостью, иначе картинка вышла бы комичной. «Бедняга Алекс, – подумал Вадим, глядя на неё. – А ведь так стерёгся!» – Как дела у шефа? – спросил он, не ожидая, пока Клэр рассекретится. – Вполне оправился? – Абсолютно! – ответила девушка, сбрасывая плащ на спинку кресла. – Твоими заботами. На этот раз, для разнообразия, она подсела к столу одетой. Хотя такой наряд мало что скрывал. Как и замечательный Кирин комбинезон, он был из той ткани, что наносится жидкой прямо на кожу, становясь её близким подобием. А составляли облачение декольтированное платье до середины бёдер да пара чулок, едва им перекрывающихся, – это не считая изящных босоножек. Белья, конечно, не было и в помине, что не помешало мулатке откинуться в кресле да ещё закинуть ногу на ногу. – Зайка, – обратилась она к Софочке, – не уноси всё, ладно? Оставь что-нибудь горло промочить. Та сейчас же налила колы в пузатый бокал, будто успела изучить вкусы гостьи. Ещё бы не «зайка»! – усмехнулся Вадим. – Ведь почти родственники. Тут опять разошлись створки, и в комнату вступил Гордей, ведя под руку смущённого Тима. – Вот и моя сестрёнка! – произнёс мулат сакраментальную фразу. – Я же обещал познакомить? При взгляде на Клэр бедный спец совсем расстроился, словно евнух из «Насреддина в Бухаре»: девица явно не про его честь – ни статью, ни ликом. А чего он ожидал от сестры Гордея? – Может, и сам представишься? – проворчал Вадим. – Ты ведь у нас тоже шеф! – Ну какой я шеф? – скромно отказался Гордей, усаживаясь рядом с сестрой. – У меня и подчинённых почти нет. Так, семейный подряд. Кивком он указал Тиму на свободное кресло, по другую сторону от Клэр, – и тот тоже сел, с опаской поглядев на Вадима. Внезапно девушка рассмеялась, погладила спеца по плечу. – Пофлиртовать сегодня не выйдет, – объявила она. – На минутку заскочила, чтобы развеять сомнения мэтра. – Она тоже глянула на Вадима, ослепительно улыбаясь. – Вчера нам скомкали программу – даже поговорить не удалось. А к утру заявилась Кира и такое поведала!.. Боже, это было только вчера? – поразился Вадим. Сколько ж уместилось в одни сутки!.. Впрочем, пора бы привыкнуть. – Очную ставку нам устраивать не будут? – осведомился он. – Предупреждаю: мы долго репетировали! – Весь день Алекс это переваривал, – продолжила Клэр, со вкусом потягивая колу. – А сейчас всех призвали на остров, где Первый устраивает party. Я тоже туда спешу – собственно, по пути и заскочила. Почти всех застала и даже, – тут она ласково посмотрела на Тима, – кое с кем познакомилась. Пора бежать! Вздохнув, девушка отставила бокал и поднялась. Тим кинулся подавать ей плащ, хотя сидя смотрелся рядом с ней лучше. Гордей с сожалением пожал плечами и допил колу сестры, чтоб не пропадало. – Пора и мне, – сказал Вадим. – Хочу поспеть в квартиру до темноты. Есть там одно дело – никак не удаётся добить. – Триколёс нам оставишь? – спросил Брон. – Может пригодиться. – Если кто-то меня подбросит. – Я могу, – вызвалась Клэр. – Это небольшой крюк. Тим скривился, будто лимон проглотил: опять Вадим его обскакал!.. И без всяких джентльменских выкрутасов, на голом везении. Однако в тесной кабине колёсника, поневоле прислонясь к мулатке плечом, Вадим говорил больше о делах: следовало кое-что прояснить для себя. И она поначалу вела себя чинно, ни на миг не отвлекаясь от дороги. Хотя вид на её формы с соседнего кресла открывался изумительный – как и задумывалось, вероятно. А особенно притягивали полоски смуглой кожи между платьем и чулками, наконец проступившие. Вадим прекрасно помнил, что скрывается у Клэр под одеждой, однако такой намёк беспокоил больше. – Ты вправду привязалась к Алексу? – спросил он помимо прочего. – Но «дело есть дело», верно? – Я фанатка идеи, а не службы, – ответила мулатка, скаля зубы. – Не то что твоя гардейка!.. А крутить с Алексом мне в охотку, иначе б не подписалась. Но это не значит, что прочие побоку, – если тебе интересно. Или нет? – Она рассмеялась. – Бедная Кира! – И Алексу повезло, – парировал Вадим. – Связался с ведьмой, хотя не верит в них. После таких знакомств некоторые попадают в вампиры. – А некоторые – в святоши? – Разница небольшая. – Но ведь есть и другие, – вкрадчиво сказала Клэр. – Кто восходит по Лестнице! – «Страданиями душа совершенствуется»? – Вадим через силу хмыкнул. – «Будем страдать!» – Не перегни палку, родной, – посоветовала девушка. – Разбавляй страданья житейскими радостями, иначе надорвёшься. А хочешь, я тебя «порадую»? Прямо сейчас, по-скорому. Мне это не в тягость, и даже можно не тормозить. Сядешь за управление, а я… – Знаешь, в чём главная роскошь? – прервал Вадим, почему-то вспомнив беднягу Тима и его светлую мечту: негритянку. – В общении, говорят. – Вот и не надо его ограничивать, – поддержала Клэр. – Общаться – так на полную катушку!.. Всё равно ж без этого не обойтись? – Это в тебе темперамент играет – африканский да младой. А мы люди пожилые, нам покой дороже. – Дрова, что ли, колешь? – ехидно спросила она. – Или в колокол звонишь? – Милая, уж что-что, а дров наломать сейчас не проблема. Вообще, скучать не приходится. Эту победительную мулатку трудно было оскорбить отказом – скорее уж заинтриговать. Тем более, она прекрасно чувствовала, как откликается на её прелести его естество. Уж на этом уровне у них проблем не возникнет! Другое дело, что решала тут не плоть. И когда подъехали к дому, Вадим даже не попытался Клэр пригласить – тем более, гардейка спешила.2. ВИА «Атлетико»
Проводив взглядом изящную машину, он поднялся в квартиру, где его снова никто не ждал, взбодрился душем, натянул на ноги трико, поскольку нормальные брюки уже не лезли. Затем подсел к приборам, расставленным трое суток назад. Кстати, тивишная программа давно началась. Почему не продвинуться по этому пути ещё чуть? Вадим установил на подпалённой столешнице, друг против друга, два щегольских тивишника, только на днях доставленных со склада. С опаской подсоединил их к сети, но оживлять экраны пока не стал. Хватит с нас эффектных опытов! Сейчас лучше обойтись без взрыва, и вообще, к чему объявлять о себе во всеуслышание? К противнику следует подбираться тихой сапой. Будем скрадывать зверя. «Что за симпатичное словцо, – подумал Вадим. – Скрадывать! „Главное, редкое“». Он включил один тивишник и сразу ощутил, как встрепенулась чужеродная вставка и как поверх экрана возникла плёнка, невидимая и неосязаемая, однако непроницаемая даже для пуль. (Всё-таки надо попробовать гранамёт!) Итак, вот тут пространство поворачивают на пол-оборота, прорывая в нём щель. А во время Передач изнутри поступает властный луч, который открывает эту дверь, но лишь с той стороны. Делается это для наложения заклятия, постепенно, сеанс за сеансом превращающего зрителей в скот. Воздействие в обратном направлении, увы, не предусмотрено. Но теперь у Вадима есть Знак, готовый отразить любую атаку, на какую хватит его Силы. А значит, он создаёт те же пол-оборота, что и образуемое вставкой покрытие. Следовательно, есть надежда… Глубоко вздохнув, Вадим сотворил одной рукой Знак и медленно надвинул пальцы на экран, пока его зеркало не сомкнулось с плёнкой чужаков. Он постарался соорудить совсем маленький отражатель, чтобы тот уместился по центру ладони. И когда произошло совмещение, Вадим голой кожей ощутил перепад между двумя мирами, в прошлый раз устроивший здесь буйство стихий – с ветрами, молниями и стеклянным дождём. Вадим будто закупорил пробоину в космическом корабле. Оказалось это болезненно, но не смертельно. К тому же за Окном был не вакуум – скорее высокогорье. (Соответственно космолёт менялся на аэроплан.) А температура отличалась и того меньше. Чуть притерпевшись, Вадим устремился сознанием сквозь Оконце, стараясь не замечать чёрное излучение, струящееся навстречу. Мало тут прочих напастей? Во всяком случае, над ним этот луч не имеет власти!.. Наконец он проник в этот мир – куда более странный, чем виденный вчера. С тамошним разнили частности, с этим – почти всё. По сторонам уходили зеркальные трубы, причудливо сплетаясь. Но даже стены скорее чудились, ибо при желании их можно было пронизать. Под поверхностью мелькали блики, и стоило задержать взгляд, как они превращались в картинки, пугающе реальные. Хотя персонажи и антураж частенько смахивали на порождения бреда. Кажется, Зазеркалье пускало в себя и материальные тела. То есть по здешним коридорам можно было перемещаться бог знает куда, наплевав на обычные ограничения. Вадим даже ощущал присутствие чужаков – вполне вещественное, не эфирное, – будто они побывали тут совсем недавно. От зеркальных тоннелей ответвлялось множество узких лазов, распадаясь на коротенькие тупики, в глубине которых светились прозрачные оконца. Их было тысячи, и каждое напоминало формой тивишный экран, и за каждым маячили люди, уставясь в него, словно заворожённые. Бог знает, что они видели. Может, та полова, которой потчевала Студия, под чёрным излучением и впрямь казалась шедевром? А Вадим с жалостью и брезгливостью смотрел на них, на их бессмысленные лица и деформированные тела, укутанные в рваньё, на убогие запущенные комнатки, на зарешечённые самими жильцами окна, к которым они давно не подходили. Придуманный мир оказался сильнее яви, а экраны тивишников влекли больше. Вадим мог проникнуть облаком в сумеречные сознания зрителей, мог выпотрошить почти любого – однако совершенно не желал этого, даже боялся. Кто знает, насколько они омертвели! А если их уже поздно оживлять? – Эй! – вдруг окликнули его. – А ты откуда взялся? Вадим вздрогнул, едва не отдёрнув ладонь от экрана, – тем более, рядом никого не наблюдалось. – От верблюда, – огрызнулся он больше от неожиданности. – Вот, приветы всем передаёт! Как ни странно, его поняли, даже посмеялись сочувственно – будто Вадим угодил на землянина. Определять это по языку не стоило и пытаться: в здешней среде передавался смысл, а не звуковая кодировка. А обряжал смысл в слова (естественно, русские) уже сам Вадим. – Передай и ему, – откликнулся собеседник. – Как он, не похудел? – Горбы провисли, а так – орёл, – машинально продолжил Вадим и тут же спросил: – А ты сам – кто? – Дед Пихто! – радостно ответили из пустоты. – Устраивает? – Может, и Пушкина знаешь? – поинтересовался Вадим. – Будет проще договориться. – А как же, – подтвердил «дед». – Мы, брат, соседи. Ты ведь из-под Колпака прорезался, верно? Тогда ты – первый, поздравляю! – У нас это зовётся Бугром, – сказал Вадим. – То есть вы все – за Бугром; а мы, соответственно, – перед. – «Избушка-избушка, повернись к лесу задом…» Вообще меня зовут Стасом, – сообщил собеседник. – Добро пожаловать в «коммунистический союз одиночек»! – Ком-со-од? – хмыкнул Вадим. – Ну, вы придумали!.. И много уже набрали? – Мало, – ответил Стас. – С пару сотен. Зато какие ребята – один к одному! С такими радостно дружить. – «Вместе весело шагать», да? – Ну нет, шагаем мы как раз порознь и даже не в ногу. Зато – в одном направлении. Иначе б не попали сюда. Пара сотен из шести миллиардов, прикинул Вадим. Далеко же нам до «светлого будущего». А Хрущёв, душка, обещал выстроить его за двадцать лет!.. – По-моему, мы не одни тут, – сказал он. – Ну, тех-то легко отличить. К тому ж они шарахаются от нас, как чёрт от ладана. – Именно, что «чёрт». – И у тебя такие подозрения? Тебя бы с нашим Владом свести! – А кто это? – насторожился Вадим. – Комсоодский вожак, ваш непререкаемый лидер? Стас рассмеялся. – Ты представляешь над собой хоть кого-нибудь? – спросил он. – Вот то-то!.. У одиночек не бывает лидеров – лишь авторитеты. – Как у криминалов? – У тамошних есть власть. А нам диктовать не вправе никто: ни бог и ни герой… Кстати, насчёт героев, – вдруг повернул Стас. – Как к ним относишься? Вадим подумал. – Пожалуй, уже к ним отношусь, – признал нехотя. – Не столько силой, сколько потенциалом. И по причине их дефицита приходится и мне воевать с нечистью. – Кажись, ты вправду – на острие, – заметил Стас. – Ну что, освоился тут? Не пора нам поглядеть друг на друга? – Что, тут возможна и видеосвязь? – Ещё какая! Перед Вадимом сгустилась фигура – довольно внушительная, несмотря на прозрачность, – и заскользила вдоль тоннеля, призывно махая рукой. Без колебаний Вадим устремился за ней, набирая скорость, и с каждой секундой фигура прибавляла в плотности, обретала краски и чёткость – пока не превратилась в здоровенного парня с весёлой и шкодливой физиономией. Он в самом деле до оскомины походил на образ, выдернутый из того грядущего, которое изображали фантасты шестидесятых. (И по которому поныне тоскуют многие из тогдашних читателей, будто по несбывшейся мечте.) Даже балагурил в похожей манере, беззлобно и необидно. Видно было, что его не тяготят комплексы, что он вполне доволен жизнью, а все сложности только добавляют существованию остроты, словно специи изысканному блюду. Вадим даже забеспокоился: а не выдумал он нового друга, соскучившись по безупречным людям? Или, того хуже, не морочит ли ему голову невидимый враг, приманивая этим замечательным персонажем? Может, мечты здесь обретают плоть – во всяком случае, становятся неотличимыми от яви? – Вообще это скорее братство, чем союз, – снова заговорил Стас. – По сути – не по названию, уделанному не хуже прочих красивых слов. И вступают в него лишь родственные духом, поднявшиеся над суетой, достигшие истинной СВОБОДЫ!.. – Избранные? – подсказал Вадим. – «Лучшие люди»? Стас рассмеялся. – Никто нас не избирал, – сказал он, – если ты клонишь к этому. И не столько мы «лучшие», сколько настоящие – таким сделается любой, кто излечится от коросты, покрывающей душу. Мы лишь реализуем своё право – дружить с теми, кто нам близок. И объединяться ради выживания, не покушаясь на благо других. Его обаяние покоряло не хуже вампирского взгляда – приходилось напрягаться, чтобы не сорваться в радостное поддакивание. Тем более, высказывания Стаса озвучивали мысли Вадима почти дословно, что добавляло подозрений. От этого мира можно всякого ждать – почему, например, не обмануть мечтой? – А вы уже выяснили, в чём оно, это благо? – спросил Вадим. – За последний век предлагалось столько рецептов общего счастья!.. А на деле оборачивалось горами трупов, будто рецепты подбрасывались вампирами. – Но ведь мы именно предлагаем, даём альтернативу, – возразил Стас. – Не навязываем, не загоняем в рай, как это делают тотальные благодетели. И, боюсь, наш рецепт годится для немногих – во всяком случае, пока. Его голос обретал краски и объёмность, как и его вид. Теперь Вадим ясно различал, что говорят по-русски, хотя произношение слегка изменилось за годы раздельной жизни. А Стас продолжал, словно боялся не успеть: – Мы проникаем в Зазеркалье по-иному, лишь настраивая себя должным образом. Ты б тоже так смог, не окажись под Колпаком, – либо мы дотянулись бы до тебя, как до многих. Есть признаки, что за этим измерением имеется ещё одно, сияющее и дружелюбное, но к нему, видно, мы не готовы – там уместны святые, до которых нам далеко. – Выходит, и в раю свои круги? – Ну, Зазеркалье скорее преддверье ада – как я его понимаю. Сумеречная зона, ничейная полоса. Или тот Рок, что правит миром. Здесь будто закодирована Вселенная, с её прошлым и будущим. Вообще, сей лабиринт ещё не исследован и на процент. Пока мы заглядываем сюда больше для связи, а события сыплются одно за другим – вздохнуть некогда. – Тут я вас понимаю, – согласился Вадим. – Будто специально, да? – Но самое худое, что здешнее пространство открыто как для нас, так и для Духов Тьмы. А это, как понимаешь, чревато. Я даже не знаю, разумны ли они – в нашем понимании, – но пересекаться с ними не советую. – Ты как тот сундук, – заметил Вадим, – который волны прибивают к острову, чтоб робинзоны не слишком бедствовали. Эх, я бы тебя поспрашивал!.. – Всё-таки нас сотни, и кое-что мы успели накопить. А знания – такой капитал, которым лучше делиться. – Извини, друг, – внезапно сказал Вадим. – Труба зовёт. Что-то происходит близ моего тела. А без него пока не обойтись, сам знаешь. – Ну, пока, – с сожалением откликнулся Стас. – До новых встреч, я надеюсь. – А уж я-то!.. – Не пропадай. За доли секунды Вадим пронёсся мысле-облаком по извилистому маршруту, возвращаясь к исходной точке, и вновь очутился в своём кабинете, перед затемнённым экраном. Сейчас же выключил тивишник и застыл, прислушиваясь к нарастающему гулу вертушки. И опять она приземлилась на крышу его дома. Потом, как и вчера, моторы смолкли и по лестнице затопали несколько пар ног, спускаясь всё ниже. «Дежа вю! – подумал Вадим. – Ситуация повторяется – что-то зачастили гости. И кто теперь? Уж наверно, не спецгарды. Но наверняка за мной. Как ни обидно, приборами придётся пожертвовать. Не убивать же за них людей? И доспехи лучше оставить тут. А вот огрские мечи прихватим – такой сувенир!..» С сожалением качая головой, Вадим приблизился к окну, неслышно его открыл. Сегодня прыгать вниз не хотелось, да и зачем? Если прогуляться по карнизу, затем сигануть на тот балкончик… пожалуй, при некотором везении… – Не валяй дурака! – раздался за спиной знакомый голос. – Это от меня. Круто развернувшись, Вадим уставился в тивишник, включившийся сам собой. С экрана насмешливо смотрела Эва. Изображение было чётким на удивление и, что уж вовсе странно, цветным. – Поедешь с ними, – распорядилась женщина. – И оденься приличней, вечно разгуливаешь вахлаком!.. – Хорошо, вообще хожу, – ответил Вадим. – После таких-то передряг! – Уже испугался? – Незаменимых нет, верно? – печально спросил он. – И чего б тебе не подыскать другую жертву? – Собирайся, жду. – Ведьма отключилась. Бросив на экран негодующий взгляд, Вадим пошёл открывать. Чёрт бы её побрал! И почему она так уверена, что я не откажусь? Всё-таки это снова оказались гардейцы, хотя не из команды Алекса. Как и ожидалось, они повели Вадима вверх по ступеням. На крыше ждал правительский вертолёт, изящный и длинный, словно стрекоза. Вот так сюрприз! Не раз наблюдая эти машины снизу, Вадим и представить не мог, что их станут гонять по таким пустякам. Только взлетели, как Вадим придвинулся к окну и не отрывался от него до самой посадки, запоминая новый маршрут. Ему не препятствовали, хотя неодобрительные взгляды Вадим на себе ловил. Скоро вертушка пересекла городскую черту и некоторое время летела вдоль шоссе, обгоняя редкие колёсники. Затем внизу промелькнул высокий кирпичный забор, огораживавший немалый участок леса с округлым озером по центру. Вертолёт скользнул над водой и опустился на уютный, заросший рогозом остров, рядом с нарядным домиком в три этажа. За его стенами звучала музыка вперемежку с весёлым гомоном, а из широкого окна нетерпеливо махала Эва. Конечно, и теперь она выглядела ошеломляюще, а все её детали формировали столь безупречное целое, что порознь воспринимались с трудом. Хотелось просто на неё смотреть, впитывая совершенство, – ну и трогать иногда: ведь не экспонат? Однако характер ведьмы не изменился к лучшему. – Приличней ничего не нашёл? – прошипела она, только Вадим вступил в комнату, и дёрнула за его рубашку, рискуя порвать. – Хоть бы погладил! – Чем богаты, – пробормотал Вадим, озираясь. Конечно, верзила Адам обретался тут же, в соседнем кресле, – равнодушный, как всегда. А по дивану были разложены музыкальные инструменты – самых последних моделей, со встроенными динамиками, усилителями и прочими прибамбасами. Так вот в чём дело! – наконец сообразил он. Грядёт второе рождение нашумевшего некогда ансамбля. И грандиозный же был скандал!.. Но теперь по какому случаю? На другом конце комнаты переодевалась стайка хорошеньких девиц, наверное, со Студии, не стесняясь мелькать юными грудками и худощавыми попками. А по центру деловито пробегали от двери к двери мордатые молодцы из здешней челяди, бросая по сторонам любопытные взгляды. Студийки, похоже, только что закончили выступление и собирались вернуться в зал уже в другом качестве – трудна и хлопотна доля старлеток. Не удержавшись, Вадим подхватил с дивана гитару, пробежал пальцами по струнам. Чёрт возьми, это – вещь!.. Интересно, откуда? В нашей-то губернии такого не производят. – Вот что, сбрасывай к дьяволу свои обноски! – распорядилась Эва. – Слышишь? – Что, совсем? – удивился Вадим, с нежностью лаская инструмент. Какое звучание, с ума можно съехать! – По пояс, – уточнила женщина. – Такой у нас будет имидж. – Насколько я понял, – сказал Вадим, – здесь собрались крепостники. А они не терпят ничего из ряда вон. – Вот это – моя забота. – Публику ты не щадишь, вот что! – вздохнул он, однако рубашку стянул. Одновременно обнажил торс Адам, и это действительно впечатляло. К облегчению Вадима, ведьма оставила на себе крупноячеистую майку-сетку и кожаную юбчонку, больше смахивающую на повязку. Мало что скрывая, такой наряд всё же удерживал её в неких рамках. – Всё, двинулись! – скомандовала Эва и повела мужчин по широкому коридору, навстречу многоголосому гулу. Перед зальной дверью женщина остановилась, положив ладонь Вадиму на грудь, и произнесла: – Сейчас ты увидишь многих. Присмотрись к ним, попробуй понять. Это важно. – Хорошо, – ответил он удивлённо. – Я попытаюсь. – Быстрее, быстрее, – заторопил какой-то толстяк, хватая их за бока потными руками. – Заждались уже, пора!.. – С богом? – усмехаясь, спросила Эва. – Или с кем? И они вступили в зал, неожиданно огромный для такого компактного здания. Под изумлёнными взглядами пирующих прошли вдоль стены, взобрались на сияющую эстраду, дополненную длинным подиумом, покато спускающимся к столикам. Раздвинулись, оставив Эву по центру. Укрывшись от беспощадных юпитеров в глубине сцены, Вадим разглядывал публику – малочисленную, зато отборную дальше некуда. Торжественная часть уже завершилась, к общему удовольствию, и теперь крепостники жаждали развлечений. Судя по нарядам, настоящих функционеров тут было не много, большинство составляли двор Первого (то ли придворные, то ли обычная дворня), – номинальное губернское правительство. Якобы это они решали в Крепости ключевые вопросы: издавали указы, сочиняли воззвания, давали развёрнутые толкования заявлениям Первого, придумывали нынешние достижения и мечтали о будущих, делясь нажитым оптимизмом с крепостными. А украшал сборище, конечно, Первый – Савва Матвеевич Погорелов. Вадим опознал его по портретам, хотя на них тот выглядел моложе. В жизни это оказался рыхлый, сутулый, очень подвижный мужчина с плутоватым улыбчивым лицом. Поначалу-то Савва не стеснялся вещать с экранов, и для себя Вадим давно установил: бездарь почти во всём, держится на кипучей энергии и апломбе. От него за версту разило провинцией – впрочем, каким ещё быть правителю заштатной губернии с населением менее миллиона? Вокруг Первого кучковались отборные девицы и раскормленные перезрелые мужики, в большинстве известные Вадиму по настенной агитации. Кое-кого он даже сподобился узнать лично – к примеру, Генерала, двенадцать лет заведовавшего приборным главком. А вот кабэшного Управителя здесь не оказалось – видимо, рангом не вышел. Обращал на себя внимание Второй, бессменный зам Погорелова ещё со времён Отделения. По странному совпадению звали его Сава (именно так, с одной «в») Мартьянович, а фамилия была и вовсе чудная: Горгоф. После стольких лет совместной службы они с Погореловым походили друг на друга, точно старинные супруги, – но лишь очертаниями. Второй тоже выглядел широким, приплюснутым, но отнюдь не рыхлым. Даже мясистое лицо его казалось твёрдым и плотным, будто из дерева, а взгляд мог уколоть не хуже шипа. Видимо, он и тянул на себе Управление, оставив Первому парадную дребедень, – а на большее не претендовал. Ещё один «серый кардинал» губернского значения! В толпе выделялись внимательные крепыши – малоподвижные, зато непрерывно стреляющие глазами по сторонам. Судя по всему, экипированы ребята были стандартно: компактный огнестрел под мышкой, пара клинков в сапогах, броневой жилет взамен обычного, зашитый в ворот переговорник, – и натасканы без особых изысков. Любой сформировавшийся Хищник прошёл бы сквозь них, как через камыш. Второй центр конденсации Вадим обнаружил чуть позже – анемичный хрупкий юноша, утонувший в глубоком кресле. Возле него тоже мелькали знакомые физиономии, но этих Вадим запомнил по фильмам, спектаклям, концертам, выставкам. Меценатствуем помаленьку? Наверно, этот бледноликий дистрофик и есть Орест – сынок Первого… даже наследник. Выходит, мы будем стараться главным образом для него? Но какова Эва: устроить прослушивание в таком месте!.. Ведьма вдруг шагнула к краю эстрады и застыла, подперев кулаками бока. Великолепная её грудь бесстыдно выпятилась, прорываясь сквозь сетку, а на лице проступила жутковатая ухмылка, обещавшая то ли блаженство, то ли погибель. От оцепеневшей фигуры женщины веяло такой первозданной страстью, что Вадиму сделалось зябко. И в зале быстро стихал гомон: Эва умела притягивать взгляды, выделяясь даже среди первых красоток Крепости. А уж как она могла околдовывать мужчин, Вадим знал лучше других. Когда тишина стала тягостной, он с усилием выдвинулся из укромной тени и заиграл. В общем-то Вадим владел инструментом прилично, к тому же был наэлектризован близостью Эвы. Почувствовав, что дело будет, он попытался разжаться и повёл мелодию. Сейчас же вступил Адам. Голый по пояс, с закаменевшим лицом и гитарой наперевес, он выглядел устрашающе. Однако с ролью справлялся и ритм держал железно, как хронометр, – бил и бил в одну точку. А большего от него не требовалось. Затем в мелодию стали вплетаться импровизации Эвы, сразу добавившие музыке жизни. А потом они запели. Голос Вадим себе сконструировал. Он за всё брался основательно – если брался. Тщательно изучив возможности своей гортани, Вадим перебрал множество тональностей и оттенков, прослушивая варианты на магнитоле, пока не остановился на самом приемлемом. Теперь его певческий голос, не отличаясь широтой диапазона, имел запоминающийся тембр, с пикантной хрипотцой, а в последнее время поднабрал и силу. Выступать Вадиму было не стыдно в любой аудитории, однако на шумный успех рассчитывать не стоило: темпераментом не вышел. Зато у Эвы этого добра было в избытке. Со своим голосом она вытворяла что хотела, с лёгкостью брала любые ноты, жонглировала тембрами, изумляла, покоряла, проникала в самое естество. При этом Эва виртуозно наяривала на гитаре и одновременно танцевала – да так, что глаз не оторвать. Даже Вадима она умудрялась зажечь: забывая себя, он погружался в мелодию. И громила Адам был в их ансамбле вполне на месте. Удивительным образом три таких разных индивидуума на время игры сливались в целое. Не останавливаясь, они обрушивали на притихшую публику одну песню за другой. Конечно, в песнях были слова, – но и здесь тему задавал Вадим, а вокруг накручивались Эвины фантазии. Может, уязвимые сами по себе, тексты вполне гармонировали с мелодией – во всяком случае, ей не мешали. Когда певцы смолкли, в зале надолго повисла тишина. Как ни странно, первым в себя пришёл Орест. Подняв над головой тонкие руки, он трижды хлопнул в ладоши. Словно по команде, чиновничья публика разразилась аплодисментами – будто на очередном Крепостном шабаше. Успех был полный. Правда, Вадиму показалось, что к концу выступления Погорелов заскучал – однако вида не подал, сыграл под культурного. Зато Горгоф смотрел на певицу не отрываясь, и на его жёстком лице проступило что-то глубинное, давнее, почти забытое. Но встретившись взглядом с Вадимом, он вдруг нахмурился и отвёл глаза. – И хватит! – весело сказал Первый, энергичным взмахом руки обрубая овации. – Спасибо, милые, потешили. Он одобрительно оглядел певцов, задержав взгляд на Эве. Неприятный взгляд – хозяйский, оценивающий. Вообще, Савва слушал их? Или только смаковал Эвины прелести? Козёл старый! – Накормить ребят до отвала, – распорядился Первый. – Таким молодцам надо много, хе… И чем же вас одарить? – Он задумался на секунду. – А берите эти тарахтелки – разве плохо? «Куда лучше! – подумал Вадим, тихонько касаясь струн. – Королевский подарок – воистину.Но не хватит ли старичку глазеть на Эву?» – И подберите им чего-нибудь из одежды – срамно же так! – добавил правитель со своим знаменитым «лукавым прищуром». – Ну идите, ребятки, идите. А вот вашу красавицу я пока… – Папуля, я хочу с ними говорить, – неожиданно раздался вялый голос. – Не против? Круто развернувшись к сыну, Первый набычился, гневно раздувая ноздри. Съёжившись, Орест погрузился в кресло ещё глубже, но отец вдруг выдавил улыбку и закивал: – Конечно, конечно – ваше дело молодое! А мы уж тут по-стариковски, хе-хе… Больше не обращая на Эву внимания, он притянул к себе пухленькую девушку, годившуюся ему во внучки, и зашептал что-то на ухо, похохатывая. Девушка прыскала, преданно жалась к правителю пышным бюстом. Не выпуская гитар из рук, трио спустилось с эстрады и подсело к столику Ореста, скромно помалкивая. Да уж, кормили тут изрядно! Эдакое многообразие сейчас доступно немногим – даже княжеское угощение уступало здешним изыскам. Впрочем, Брон и не гнался за роскошью. – Ансамбль «Атлетико», с ума сойти! – пробормотал юноша, с опаской разглядывая певцов. – Вас бы на конкурс. – Он скосил глаза на окружавших его девиц. – Мальчиков обижать не будем – да, мышки? Займите их чем-нибудь, накормите и обласкайте. Не всё же вам со мною скучать… – Этот останется здесь, – твёрдо сказала Эва, положив ладонь Вадиму на плечо. – Второго пусть забирают. – Да? – кисло осведомился Орест. – И что же мы будем делать – втроём? – Он слабо хмыкнул и скомандовал: – Ладно, мышки, уходите. Все, все идите!.. Адам хладнокровно поднялся и направился к выходу, окружённый стайкой щебечущих девиц. Интересно, что там, за дверью? Эва, похоже, знает. – Ишь, заспешили! – с ехидцей заметил Орест. – И чего это нынешние шлюшки так падки на телеса? Ассоциируют их с крутарями, романтичными и щедрыми? Он спросил об этом без зависти, вполне отстранённо. Видно, своим окружением не дорожил. – Ну, слава богу, – произнёс юноша, когда проём поглотил последнюю из «мышек». – Надоели, сил нет! – Усмехнувшись, добавил: – А без них скучно. – Специально их набираете? – спросил Вадим. – Ещё вопрос, кто кого набирает, – хихикнул Орест. – Всем хочется в Студию, спасу нет! Как же: у студийцев слава, поклонники, цветы… Положим, это-то есть, хотя не у каждого, но чтобы безбедно жить, нужен покровитель. А раз он имеется, зачем работать? Девочки надеются выехать на смазливых мордашках, а талант кто им даст – я, что ли? Набиваются ко мне в наложницы, а что я могу? С неохотой подняв голову, он огляделся. – Пожалуй, пора уматывать. Когда папенька войдёт в раж, ему всё нипочём. А на что нам скандалы, верно? Хотя, если б ему кто вмазал… н-да… – Орест вздохнул и стал выбираться из кресла – так осторожно, что Вадим ощутил потребность ему помочь: рывком за шиворот. Будто подслушав чужие мысли, Орест скосил на гостя глаза и подмигнул. В выпрямленном положении юноша оказался довольно высок и неправдоподобно тонок. – Можно на вас опереться? – спросил он, берясь женственной рукой за плечо Вадима. – Бог мой, да вы железный!.. Эх, врезать бы ему хоть раз. – Хмыкая, Орест покрутил головой и показал подбородком: – Вон туда пойдём, к лестнице. Тяжело налегая на Вадима, юноша доковылял до ступенек, где их уже поджидала Эва, нетерпеливо постукивая носком. – Господи, – промямлил Орест, – ещё и подниматься!.. Он умоляюще поглядел на Вадима. Сжалясь, тот взял его за ломкую талию и почти отнёс к невзрачной двери под самым потолком. За дверью обнаружилась скромная комнатка, впрочем обставленная не без вкуса. Вдоль стен тянулись полки с книгами. (Боже, да сколько их здесь!) А в решётчатые окна светило закатное солнце, ещё тёплое. День кончался, пронесясь точно по рельсам, – как и большинство предыдущих. Вадим усмехнулся: и станут ночи наши, как дни. В самом деле, счёт событий пора вести по тёмному времени. – Пожалуйста, заприте на засов, – попросил Орест. – Когда папенька буен, от него лучше держаться подальше. Как-то он даже сломал мне руку – неудачно пошутил, видите ли. С облегчённым вздохом юноша опустился в кресло, очень удобное и лёгкое, обхватил подлокотники длинными пальцами. И кресло резво покатилось в другой конец комнаты, где под просторным экраном размещался многокнопочный пульт. Помимо прочего Вадим разглядел там беспроводный факсовый телефон с двухкассетным автоответчиком. (Не бог весть какое новшество, но попробуйте переправить его катапультой!) Сбоку от пульта Вадим узрел ещё одну полку, заставленную лазерными дисками. Нехилое собрание – учитывая, что на каждом умещалось до сотни томов. Всё-таки как здорово быть наследником!.. – Ну-с, посмотрим, посмотрим, – усмехаясь, Орест коснулся рукой пульта, и на экране возник шевелящийся клубок нагих тел, среди которых Вадим не сразу распознал Адама. – Вы глядите, справляется! – с воодушевлением пропел юноша. – В самом деле – гигант! Его бледное лицо даже порозовело – он упивался зрелищем, на время забыв о гостях. А Вадиму стало жаль «мышек» – бедняжки ещё не поняли, с кем связались. Уж Адам надолго отобьёт у них охоту к подобным играм. Внезапно к пульту скользнула Эва, безошибочно ткнула пальцем – экран погас. – Ну зачем? – с обидой спросил Орест. – Только собрался записать!.. – Зачем? – Милая, каждому свои радости. Я ж не виноват, что… – Хватит с меня одного наблюдателя! – отрезала Эва, и юнец беспокойно зашевелился, вместе с креслом сдвигаясь под защиту Вадима. «Востёр парень, – оценил тот. – На его месте и я бы держался от Эвы подальше!.. Вот на своём я оплошал». Эва снова коснулась пульта, и на экране появилась длинная комната, где вокруг разделочных столов хлопотали опрятные миловидные женщины, смутно напомнившие Вадиму Алису. – Разовая обслуга, – пояснил Орест. – Набраны из особо доверенных – в основном жёны управителей среднего уровня, не оставляющих надежды подняться выше. – Их не трогают? – спросил Вадим. – В смысле… – Он замялся, подыскивая слово. – Иногда, – Орест посмотрел на него с интересом. – Обычно с обоюдного согласия – это ведь тоже шанс. Кстати, мужья не возражают. – Он бледно улыбнулся: – На эту тему у меня обширная коллекция записей. Не желаете взглянуть? – А что, – осведомился Вадим, – наблюдать за теми, кто это смотрит, и вправду интересней? Юноша пожал узкими плечами, ничуть не обидясь. – А хочешь подсмотреть, как этим занимаюсь я? – внезапно спросила Эва. – Может, и записать, а? Паренька даже пот прошиб от такого поворота. – Весьма… – Орест сглотнул и поправился: – Очень хочу. – Но вот беда: я рабски завишу от этого ужасного человека (юноша с недоверием покосился на Вадима), от этого деспота, от этого… – Будет врать-то! – не выдержал и Вадим. – Кто тебе чего запрещает? Да и проку в таких запретах! – Он безнадёжно махнул рукой. – А ты делаешь это не словами, – сказала женщина. – Даже не взглядом. Ты просто отворачиваешься и уходишь. Как смеешь ты уходить! – гневно топнула она ногой. – От меня!.. С усилием ведьма притормозила и заключила почти спокойно: – Короче, без его дозволения я целомудренна, как монашка. И, честно сказать, такого позволения он дать не может, ибо тогда перестанет быть собой. А на что мне не он, верно? – Похоже, вы меня дразните? – спросил Орест. – В такой замкнутый круг не втиснуться даже с моими мощами! – Кто может определить границы допустимого компромисса? – с улыбкой сказала Эва. – В конце концов, я монашка лишь с другими, но не с этим бессовестным собственником. И ты б видел, что мы вытворяем!.. – Но ведь не увижу? – тоскливо возразил наследник. – Кто знает? – повторила женщина. – Если стену нельзя перепрыгнуть, к ней ставится лестница. – Смышлёный юноша навострил уши, а она продолжала с той же усмешкой: – Предположим, мы снимем это на плёнку – для себя, естественно. Потом сами и смонтируем, для пущего эстетизма. А затем сия фильма – конечно, нечаянно! – попадёт на глаза ещё кому. Разве в этом такой уж грех? – Эва вызывающе рассмеялась. – А если на другую чашу весов положить весомую цель, и чьи-то робкие надежды, и чьё-то болезненное чувство справедливости, и жалость сильного к слабым, а одарённого – к обделённым… Заметь, речь идёт не о предварительном сговоре, не о взаимоунижающей сделке! Всё на доверии, при полной свободе воли для всех. И после каждой ступеньки возможен обратный ход. Кроме, разумеется, последней. – Да, – со вздохом признал Вадим, – по этим ступеням можно и на небо взобраться – по аналогии с «дорогой в ад». Но цель должна быть очень весомой! – Кто же спорит? – Всё, что пожелаете! – заверил юноша. – В чём вы нуждаетесь? – Всё-таки ты не понял, – сказала Эва. – Люди подобного склада, – она кивнула на Вадима, – не нуждаются даже в признании. Они лишь делятся, а взамен не берут ничего. – Тогда он выбрал не лучшее место, чтобы одарять, – заметил Орест. – Во-первых, очень немногим здесь вообще что-то нужно, кроме самых… – Довольно и одного страждущего, – перебила Эва. – Тебя. Разве нет? – Ну, – слабо улыбнулся юнец, – как раз я потребитель по высшему разряду, гурман – можно сказать, венец здешней эволюции паразитов!.. Однако вам-то я к чему? Не собираетесь же меня выкрасть? Женщина бросила скучающий взгляд на Вадима, уступая инициативу. Как и обычно, её хватило только на разгон. Что ж, лишь бы не пыталась повернуть на полном ходу – в самый неподходящий момент!.. – Ты только гурман? – спросил Вадим. – Или наркоман тоже? Наверно, не хватает новых впечатлений, скучища? Так у нас их в избытке! «Их есть у меня!» – прибавил он мысленно. Но в избытке ли? – И вы раздаёте их направо и налево? – Орест недоверчиво покачал головой. – Чего я научился бояться, это подарков: обычно они обходятся дороже покупки. – Хорошо, перейдём на деловые рельсы, – легко согласился Вадим. – Что тебя интересует: качество товара, стоимость дозы? – А образец у вас есть? – с готовностью подыграл юноша. – Ещё бы! – Из кармана обтягивающих брюк Вадим выудил дискетку, прихваченную будто по наитию. – Хочешь попробовать? – Вон туда, – показал Орест на компьютер и достал из-под сиденья дистанционную клавиатуру, на удивление крохотную, как раз под его тонкие пальцы. Но едва промелькнули по экрану первые чужеродные твари, больше похожие на бредовые видения, как Эва скользнула к компу и забрала дискетку. – Начинается торг, да? – спросил Орест, с сожалением отрывая взгляд от застывшего на экране чудища. – Они настоящие, вы гарантируете? А то на Западе сейчас такое снимают!.. – Это не чучела-роботы, будь спокоен, – сказала Эва. – И не компьютерная подделка – всё без обмана! Если захочешь, можем свести с живыми. – С такими вот? – Юноша содрогнулся. – Лучше не надо! – А много ты знаешь о крутарях? – спросил Вадим, настраиваясь на жертву «всеми фибрами» и со стыдом сознавая, как мало у неё шансов отразить атаку. – Представляешь, каково после Крепости, этого стоялого болота, в котором всё предопределено на годы, окунуться в совершенно иной мир, где жизнь бурлит, где каждый день что-то меняется, где в открытую сталкиваются интересы и амбиции! А видел ты их боевые разборки, их поединки на мечах или массовые колёсные баталии, их погони, наконец? – Думаете, я не накушался этим в боевиках? – неуверенно возразил Орест. – А поединки… Что ж, есть и такая штука, как рестлинг! – Сравнил! – фыркнул Вадим. – Там всё делается на потребу, простенькая игра в экстрем-жизнь, имитация бега по краю… – Знаете, если сцена исполнена со вкусом, даже я предпочту подделку оригиналу, – продолжал упорствовать юнец. – «Сделайте мне красиво», да! А смаковать настоящую кровь, увечья, трупы – по-вашему, я садист? И дерутся вживую не так эффектно – уж я насмотрелся!.. – Значит, ты не видел настоящих бойцов, – сказал Вадим. – Лучшие из крутарей-мечников по зрелищности обставят любых каскадёров. Настоящий бой – это ведь тоже искусство, хотя страшненькое. Ну вот представь, будто воскресли былинные богатыри… – Снова шутите, да? – Хорошо, я подброшу тебе плёнку – можешь крутить её на всех скоростях, при любом увеличении. И если сумеешь придраться хоть к чему-то… – А если нет? – спросил Орест. – Чего вы потребуете в обмен на кусочки вашей Истины, прекрасной и ужасной? – Баш на баш, – сказал Вадим. – Так получилось, что мы лучше знаем мир крутарей, чем верхние этажи Крепости. А ты шатаешься по ним давно и отсутствием любопытства не страдаешь. Почему не обменяться знанием? – Как интересно! – неожиданно оживился юноша. – Выходит, вы пробрались сюда шпионить. А если я вызову гардию? – Тогда ты увидишь, как дерутся настоящие крутари, – но только раз. – Перед смертью, да? – Боже упаси!.. Из нас никто тебя пальцем не тронет. – Хм… А не из вас? – сразу же спросил Орест. – Не гарантирую. Видишь ли, я ненавижу Крепость (по многим причинам, не только личным), однако пробрался сюда не «шпионить», поскольку не работаю ни на кого, – а как раз за истиной. Но если кто-то захочет её утаить, то наверняка попытается обрубить торчащие нити. – Хорошенькое дело! – забеспокоился наследник. – Выходит, я сам себя подставил – уже тем, что с вами уединился. Или это вы так ловко всё рассчитали? – Разве сейчас это важно? – А что же? – Быстрее избавиться от опасных знаний, подставив под удар уже нас. – Это называется «политика кнута и пряника»? – уныло спросил Орест. – И впрямь, эффективный приём. Сколько времени у нас в запасе? – Думаю, до полуночи, – ответил Вадим. – Затем наблюдатели начнут действовать… Кстати, не знаешь, почему Савва предпочитает ночную жизнь? – Полагаю, из страха, – усмехнулся юнец не без злорадства. – Ночью за него принимаются призраки убиенных, засевшие в памяти. А днём они злобствуют не так сильно. – И много призраков слетается? – А как вы думаете? – спросил Орест. – Папенька-то начинал с самых низов – не то что я, пришедший на готовое!.. А знаете, каково это: всю жизнь карабкаться по лестнице власти? – Понятия не имею. – В этом даже можно углядеть особую, извращённую прелесть – если взирать со стороны. – Как на пауков в банке? – Примерно. Только должно пройти время, пока отзвучат вопли жертв и со ступенек стечёт кровь, иначе – бр-р-р! – Юношу в самом деле передёрнуло. – А дворцовые интриги – это вроде игры, очень древней и сложной, дающей пищу уму, щекочущей нервы. Тоже, знаете ли, искусство – по вашему же определению. – Меня всегда занимал вопрос, – произнёс Вадим, – на чём погорел Основатель? Вот была глыба – не то что нынешние булыжники. Наломать столько дров, такого наворотить!.. И так легко слететь. А может, не было в нём ничего, кроме кипучей энергии и желания наследить? Эдакий губернский вариант Петра, сильно раздутый впоследствии. – Во-первых, слетел он не так легко, – вступился Орест. – Во-вторых, заложенное им здание всё же стоит, хотя в миру не понимают – почему. – «В миру» – это хорошо, – оценил Вадим. – Это нас характеризует… И почему оно стоит – как по-твоему? – Вот этого не знает даже Первый, – ответил наследник. – Он будто подсел к штурвалу самолёта, собранного не им. И бог знает, управляем ли тот или обходится своим умом, как следует из названия. Можете вы представить аппарат с таким запасом прочности, что ему не нужны аппаратчики? – Нет, – сказал Вадим. – Разве только без Глав. – Взгляните, – Орест указал на главный экран, где возникла панорама правительской гулянки. – Какая пышность нарядов, экое многоцветье, разнообразие фасонов, сколько золота, каменьев, парчи, регалий, – и всё при строжайшей регламентации каждой детали!.. Вам это не напоминает богослужение? В зале продолжалась концертная программа. Как раз сейчас общим вниманием завладели крутобёдрые оливкотелые красотки на шпильках и в просвечивающих майках, спускавшихся чуть пониже сосков. Они наяривали танец живота по самому краю подиума, искусно объединяя турецкое сладострастие с латиноамериканским темпераментом, словно бы в экстазе дёргая тазами, больше похожими на амфоры; и сие бесстыдство не вызывало ни у кого возражений – наоборот, полный восторг. – Скорее шабаш, – пробормотал Вадим в ответ. – Да? – С интересом юноша наклонил голову, рассматривая картинку под новым ракурсом. – Ну, может быть. Это не меняет сути: пустить пыль в глаза. А знаете, они уже присваивают друг другу титулы! Сумасшествие, ей-богу… Понавыкапывали генеалогических древ, коих ни проверить, ни подтвердить. Боже, да что осталось в них от прежнего величия, кроме сомнительной толики древней крови!.. Благородство, честь, интеллект? Не смешите! Они полагают, будто дворянство узаконит их право на сытую жизнь, на ежедневные гульбища, на этих красоток, наконец, – а как насчёт обязанностей, обременявших прежних дворян? – Ну да, «есть такая профессия: родину защищать»! – поддакнул Вадим. – Заодно и управлять ею, верно? Ответственность громадная, спору нет, но вот спрашивать было некому. Правда потом, когда вопросов скопилось выше головы, всё же спросили – да так, что сами не обрадовались. – Именно: стало лишь хуже! Раскочегарили машину смертей, а спрашивателей – под корень. Чем не решение проблемы? Загубили генофонд, выбили лучших. А «паровоз вперёд летит», но они на нём не машинисты, даже не пассажиры – так, декорация. – Смелое предположение, – заметил Вадим. – Смахивает на максимализм. – Максимализм? – с улыбкой удивился Орест. – У меня? – Ладно, перейдём к устройству этого… «самовоза». Какие узлы в нём ключевые? – Я вижу шесть: распределительно-планирующую систему, сель-коммуны, репрессоров, церковь, Студию, Институт. – Мы тоже, – язвительно вставила Эва. – Стоило в этом столько вариться!.. – А знаете вы, к примеру, что прославленный Институт вовсе не мозговой центр губернской науки, как принято считать, а скорее мощная база по конденсации и переработке мировых достижений? – Что предполагает разветвлённую сеть промышленного шпионажа, не так ли? – спросил Вадим. – Безусловно, – кивнул Орест. – И тем же занимается Студия – сплошной плагиат, к тому же безбожно извращённый. Помните многочисленные «римейки» американцев? Так они в сравнении со Студией – голубки!.. – Что до техники, это больше свойственно японцам, – добавил Вадим. – Впрочем, мы догадывались. Институт просто не смог бы конкурировать с миром, даже если б состоял из одних гениев. Однако кое в чём мы обскакали всех – взять хотя бы само Отделение. Ты знаешь, что тут творится с гравитацией? – А знаете, насколько далеко в этом продвинулись американцы? – в тон ему спросил наследник. – И если допустить, что наши шпионы – лучшие в мире… – Осталось выяснить, откуда взялись эти «лучшие», – подхватил Вадим. – Тоже секретные американские разработки? Ведь эти гады наворовали мозгов со всего мира – не говоря о красотках!.. Помню, наши патриоты сильно обижались на сей счёт. Даже напряглись и сочинили плакатик: «США – мировая вша!» Очень, очень поэтично. Зато после Отделения утечка генов мигом прекратилась. И теперь наши умники благополучно дуреют по кабэшкам, а подрастающие прелестницы достаются прежним плакатоносцам, – вероятно, для улучшения крепостной породы. – Можно подумать, у тебя с красотками сложности! – прервала Эва. – Так это американцы или нет? – Вполне может быть, – ответил Орест. – Просто у нас хватило смелости опробовать это на людях… – Смелости, да? – Вадим хмыкнул. – А что же тогда – дикость? – Вот вы представьте, будто кто-нибудь из сподвижников Основателя, случайно или по наводке, наталкивается на сей секрет, а сам Венцеслав Гедеонович, если помните, был человеком решительным… – Чего ж он сперва не опробовал на себе? – Помните, как в старом фильме: «Я – ваш мозг, а мозг убивать нельзя»? – спросил Орест. – Кто бы привёл к нынешнему изобилию, если б не Основатель? – Вот к этому? – Вадим кивнул на экран, где вовсю пировали сановники, постепенно слетая с нарезок. – Или к этому? – он дёрнул себя за потёртые штаны. – Похоже, не мешало б устроить тебе хождение в народ – по сценарию «Принца и нищего». А то о забугорье знаешь больше, чем о собственных кормильцах. – А чего вы ждали от паразита? – ухмыльнулся юнец. – Осознания и покаяния? Однако натурный урок вряд ли получится: в обычных условиях я просто не выживу. – Будто бы! – Уверяю вас, – Орест прижал руки к тощей груди. – Отвратительная штука – врождённые дефекты, никому не пожелаешь. – Он вдруг рассмеялся, будто закашлял: – Династия вырождается, толком не начавшись! Впрочем, разве только тут?.. А как вам понравились те разжиревшие матроны с их перекормленным отпрыском, претенденты на российский престол? И это – порода, лучшая на Руси, это – объединяющее начало? Боже, помоги былому величию достойно отойти в небытие! – прочувствованно пожелал юноша, бледнея на глазах. – И убереги его от последнего шага – в посмешище. Казалось, он сейчас грохнется в обморок, настолько от лица отхлынула кровь, и Вадим поспешил сменить тему, устыдясь собственного здоровья. – Значит, по-твоему, во всём виновны заокеанские злопыхатели? – спросил он. – Расхожий сюжет! – Ну почему – «виновны»? – возразил Орест. – И почему – «злопыхатели»? Просто поделились от щедрот – может, непреднамеренно. – И, может, не они, – заключил Вадим. – В конце концов, в России ещё не повыбили всех умников – вдруг кто додумался? До сих пор любые попытки выстроить тоталитарное общество кончались крахом. Всё бы ничего, да материалец подводил: слишком неуправляемая скотинка – человек. Сапиенс, видите ли!.. Так почему не начать строительство с заготовки кирпичей? Ежели обтесать их как следует, разделив по функциям, может, тогда они и сгодятся – на фундамент, на стены, на купол? – Студия! – напомнил Орест. – Я же вам говорил… Вадим покосился на ведьму: она больше не вмешивалась в разговор, а стало быть, тот катился в должном направлении. Скорее всего. – Ну да, наслушался я трепотни о зомбировании! – с пренебрежением сказал он. – В среде обиженных спецов эта тема весьма популярна. Но за века общения с государством люди закалились настолько, что подчинить их непросто: надавишь чуть сильней, они и выскользнут – как случалось и уже не раз. Простым навешиванием лапши тут не обойтись, нужны революционные средства! – Намекаете на тивишные вставки? – осторожно спросил юнец. – Не могли же вы их не заметить! Вадим вгляделся в него с любопытством. Парень и вправду оказался не прост – тем лучше. – Конечно, мы их обследовали, – подтвердил он. – Пытались обнаружить ультразвуковые излучатели или СВЧ-модуляторы или хоть что-то, могущее относиться к пресловутому «пси-оружию», – близко не походит! Эти вставки не имеют видимого смысла – точнее, их смысл уже за пределами нашего видения электроники. Либо они вообще не имеют к технике прямого касательства. – Вот тебе раз! – поразился Орест. – Это как? – А как поддерживается связь между изображением и оригиналом? Может, это суеверие, но очень живучее. И если за ним кроется что-нибудь, то уж никак не нынешние средства связи. – По-моему, нас уводит в такие дебри! – заметил юноша. – Заговоры, сглазы, порчи, заклятия… – Именно, – оборвал Вадим перечень. – Ох, лучше не надо!.. Если «умножать число сущностей», я предпочёл бы пришельцев из космоса. Кстати, как вы относитесь к фантастике? – Непосредственно. – Простите? – не понял Орест. – А, ну да… Вы ведь мелькали среди воображенцев? – Ты-то откуда знаешь? – И не только это, – похвалился юнец. – К вашему сведению, у меня довольно полная подборка их опусов – кстати, уместившаяся на одном лазерном диске. А кое-что я даже издал – в единственном экземпляре. – Мог бы удвоить тираж – с поправкой на авторов. – Зачем их смущать? Пусть и дальше творят – мне на радость. – А как насчёт остальных читателей? – Будто от меня что-то зависит! – слегка даже обиделся Орест. – Сколько раз просил папеньку отнестись к воображенцам помягче. Он ведь всегда их не жаловал, а на днях так завёлся на Совете: ножками топал, кулачком грозил, – прямо самодержец! Похоже, сыскари донесли ему что-то особо ехидное. И знаете, кто за них вступился? Не поверите – Режиссёр!.. Господи, ему-то зачем? Папенька от удивления даже гневаться перестал. – Творцов решили поставить под контроль – видно, пришло их время, – объяснил Вадим. – Способ старый, проверенный: если нельзя задавить, лучше подкупить. Знаешь, как прикармливают рыбу перед тем, как насадить на крючок? Псов-то рановато с цепей спускать. – Полагаете, народ этого не поймёт? – недоверчиво улыбнулся Орест. – Напрасно сомневаетесь – наш народ поймёт всё! – И крутари тоже? – Ну, разве что… Хотя и там здравый смысл, кажется, вытеснил воображение, а потому всякий отход от обыденности вызывает раздражение. Хотя фантазия без рассудительности ещё хуже. Когда человек готов верить всему, его можно увлечь любыми химерами, включая социальные. Отсюда и проистекают нынешние суемудрие и суесловие. Вы не замечали, как легко манипулировать суеверами? Ведь именно они составляют основу каждого человечьего стада. Будь папенька мудрей, он не подавлял бы воображенцев, а наоборот, всячески культивировал в народе фантазию!.. – Есть такая штука, как прививка, – возразил Вадим. – У настоящей фантастики такой же механизм воздействия. Она не требует безусловной веры, а потому развивает воображение – но отнюдь не легковерие. И твой «папенька» это чувствует, если не понимает. Зачем ему подданные с критичным складом ума? Ему нужны именно верующие – паства!.. – Любомудрие, суемудрие, – с усмешкой проговорил Орест. – Вы не замечали, как просто из одного съехать в другое? – Что и происходит с вами сейчас! – вмешалась Эва. – Не пора от ваших баранов вернуться к нашим?3. Хищники
– Да, действительно, – спохватился и юноша, с тревогой оглянувшись на потемневшие окна. – До зловещей полуночи осталось недолго, а я ещё не выпотрошен до состояния безопасности!.. А что, наши гардейцы и в самом деле настолько плохи? – Может, не хуже тех, кто охраняет секретные разработки, – ответил Вадим. – Тебя это утешит? – Пожалуй, что нет, – вздохнул тот. – Хорошо, а теперь давайте «быстро-быстро – пока не началось». С сожалением Орест отвернулся от гостей, словно давно уже не общался в охотку, и принялся рыться в памяти компа, время от времени выдёргивая файлы на экран. Названия у файлов были безобидными и вовсе не по теме, но вот содержание!.. Такой коллекции не нашлось бы вне Крепости. Разгораясь, Орест придвинулся к экрану, будто собрался в него нырнуть. Наверно, лишь там юнец жил в полную силу – в этих видеозаписях и компьютерных дебрях. – Что-то происходит вокруг – странное, – заговорил он, понизив голос. – На что папенька толстокож, однако тоже почувствовал. Правда, самомнения это ему не убавило. Или он только пыжится так, по привычке? Наверно, я не кажусь вам нормальным – и всё-таки я не псих, уверяю! К тому ж я умею наблюдать, а возможности у меня немалые, сами видите. Так вот, я уверен: Первый – ширма. Некий залог преемственности власти, пока ещё нужный тем, кто за ним, – чтобы не будоражить народ. А как достроят машину, его сразу вышвырнут на свалку. Ну, и меня вместе с ним. По-моему, ждать недолго. – Кто же строители? – небрежно осведомилась Эва. Орест поёжился, болезненно улыбнулся. – Боюсь говорить, – признался он. – В такое трудно поверить, а записи делать я не решился. Я бы и сам не верил, я вообще очень рационален, а это отвергает весь прошлый опыт. Это какая-то мистика, кошмар!.. – Подумаешь! – фыркнула Эва. – Кое-кто давно в неё уверовал. – Да уж, – тихонько подтвердил Вадим. – Хотя проще было не верить своим глазам. – И рукам? – сразу спросила она. – И… – И всему, – перебил Вадим. – Так кто строители? – Если я скажу, что это – вурдалаки и колдуны, вы пошлёте меня сразу или чуть погодя? – Ха! – откликнулась Эва. – А ты хоть знаешь, в чём разница? – Простите? – удивился Орест. – Имеется в виду разница между колдунами и вампирами, – пояснил Вадим. – Действительно, лучше сразу определиться с терминами. В этой пирамиде довольно жёсткая иерархия. – Насколько понимаю, ранг колдунов выше? – предположил Орест, неуверенно усмехаясь. – Решили мне подыграть, да? Что ж, я готов обсудить ситуацию даже в шутейных тонах… Вы правы, в общении меж ними иерархия прослеживается чётко. К тому же колдунов меньше – примерно на порядок. Но как назвать тех, кто под оборотнями? – Зови их Чёрными Слугами, – предложила Эва. – Колдунов, случайно, не дюжина? – спросил Вадим. – Вполне может быть, – ответил юноша. – Но если в этой пирамиде каждый главенствует над дюжиной… – То должен существовать кто-то, стоящий над колдунами! – подхватил Орест. – Некий суперколдун, почти бог… – Ну, до бога ему ещё расти! – возразила Эва. – Чёрные колдуны хотят властвовать, однако созидательным даром не наделены и потому отбирают его у других. – Видимо, у белых магов? – снова вступил Вадим, пока у ведьмы не прошёл приступ откровенности. – Точнее, у многоцветных, с панорамным видением и мышлением. – А у этих своя Лестница, верно? И в кого может вырасти маг – в богочеловека? И кто может проклюнуться из ведьмы – демонесса? – Ты сам это сказал! – с усмешкой ответила Эва. – У меня впечатление, – заговорил Орест, – что вы не шутите. Я-то надеялся, меня разубедят!.. Юноша вдруг замолчал, с беспокойством уставясь на главный экран. Проследив за его взглядом, Вадим увидел раскрасневшегося от спиртного, погрузневшего Первого, с трудом взбирающегося по давешней лестнице. – Начинается, – пробормотал Орест. – Хотите увидеть, как «Царь Пётр допрашивает царевича Алексея»? Или вам больше нравится «Иван Грозный, убивающий сына»? Несчастные правители – вечно у них проблемы с наследниками! – Ты ж не хотел его впускать? – Не хотел, – согласился он, – пока не познакомился с вами. Благодарная публика вдохновляет, не правда ли? К тому же, надеюсь, вы не дадите меня в обиду? – Дождавшись от Вадима подтверждающего кивка, юноша попросил: – А теперь, пожалуйста, отодвиньте засов и укройтесь вон за той ширмой – папенька наверняка о вас не вспомнит. Только они задёрнули шторы, как дверь распахнулась и в комнату ввалился правитель, надсадно дыша. – Ха, – пробормотал он удивлённо, – открыто. Забыл, что ль? Повернувшись к отцу вместе с креслом, Орест молча ждал. Лицо его сделалось строгим и торжественным, почти обвиняющим, – странная метаморфоза, учитывая его статус. – Чё пялишься? – огрызнулся Первый, озираясь, куда плюхнуться. – Думаешь, забоюсь? Чёрта с два, выкуси!.. Папашки твоего не шарахался, а ты против него – мозгляк, на один чих. Плюнуть и растереть. Вот те на! – удивился Вадим. Недурно для начала. Кажется, грядут новые разоблачения? – Положим, это вы лжёте, – холодно сказал Орест. – Перед отцом-то ходили по струнке – уж я помню! – Что ты можешь помнить, сопляк? – фыркнул правитель. – Сколько тебе было тогда! – Примерясь, он с облегчением опустился на изящный табурет, застонавший под его тушей. – На пушку берёшь, да? Думаешь, сразу и расколюсь? Держи карман!.. – Да вы уж всё выболтали, и не раз, – бросил юноша, глядя на него с брезгливостью. – Пьёте много, почтеннейший, не бережёте себя. Ладно бы только я, а если другие услышат? – Чего услышат, чего?.. Всё ты врёшь! – Однако глаза у Первого встревоженно зарыскали по кабинету. Может, он даже вспомнил, с кем Орест уходил из зала, – но лишь на секунду. Затем снова прилип к наследнику мутным взглядом. – А вообще, плевать! – буркнул он. – Ну услышат – и что? Кого мне бояться, если… только допустим, да?.. если я свалил самого Основателя!.. – К примеру, других Глав. Разве у них мало власти? – Все они у меня здесь! – Правитель показал пухлый волосатый кулак. – И Бондарь, и Ферапонт, и Бажен… – А Бога вы не боитесь? – Кого? – Первый гулко расхохотался. – Да ты, парень, дурак! – А дьявола? – так же тихо спросил юноша, и смех оборвался. – Кого? – тупо повторил правитель, лишь бы сказать что-то. – Ты о чём, выродок? – На что вы ему – теперь, когда роль сыграна! Вам не доводилось бывать в театре марионеток? Где-то у меня завалялся диск… – Ты бредишь! – Так избавьтесь и от меня, – сдавленным голосом предложил Орест. – Разве вам внове? Что вы вцепились – растягиваете удовольствие? Или последний шаг оказался труднее первого? – Э-э… почему «последний»? – только и среагировал правитель. – Да потому что я – последний в роду, о необходимости расправы с которым «так долго говорили большевики». Но клин в его могилу вбили именно вы – потомок наших лакеев, а вовсе не родич Основателя, как пытались убедить всех. У меня было время с этим разобраться. Неясно одно: кто вам помог? Переиграть отца вам было не по уму. Юнец явно нарывался на скандал – в расчёте на «благодарную публику»? Против ожидания, Первый не взбеленился, а лишь с ехидством спросил: – Чего ж он столько терпел меня, ежели я такой дурень? – Может, как раз поэтому? – предположил Орест. – Он же видел вас насквозь! Вы из тех, кто кусает лишь мёртвых львов, правда? А на живого нападает не иначе как в стае. – Гиена, что ль? – хмыкнул правитель. – А ты, стало быть, львёнок? Видали, как же!.. Чего ж я тебя не загрызу да ещё слушаю эту ахинею? – И я удивляюсь. Может, вы мазохист, Савва Матвеевич? – Обойдёмся-ка без твоих «измов», грамотей, – миролюбиво предложил Первый. – Вообще, чего наскакиваешь? Обидел тебя чем – ну, бывает меж своих… Хочешь, извинюсь? – «Прости убийство мне»? – усмехнулся Орест. – А как насчёт добычи? Не желаете вернуть? – Какой ещё добычи? – ошарашенно спросил Первый. – «При мне всё то, зачем я убивал: моя корона, край и королева, – процитировал юноша. – За что прощать того, кто твёрд в грехе?» – Сынок, у тебя крыша поехала, – озабоченно заметил правитель. – Чего ты несёшь, а? Орест негромко рассмеялся, хотя его уже трясло. – Нет, на Клавдия вы не тянете, – сказал он. – Даже против Кобы мелковаты – если тот и вправду уделал «дедушку» Ленина. Может, попробуете сыграть Ричарда Третьего? Этот не стеснялся доводить дела до завершения… Что до крыши, то поехала она у моей матушки – не без вашего участия, если помните. Чуть больше повезло моим сёстрам, подложенным под таких же хамов, ваших подручных. Как у девочек с «крышами», не протекли ещё? А меня вы довели до инвалидного кресла, оставив сил только на болтовню. – И то – много, – буркнул правитель. – В смысле: болтаешь много, малец, силы зря тратишь, не бережёшь себя. А ну как рассержусь? – И хватите скипетром по голове? – заключил наследник с натужной весёлостью. – А потом кто-нибудь увековечит сию сцену: «Правитель всея губернии Савва Погорелов по пьянке забивает непутёвого сынка Основателя, отправленного на небо его же стараниями…» – Замолчь! – рявкнул Первый, слепо шаря вокруг руками. – Не то вправду!.. Если хоть слово… кому… Выродок! – Прорвало-таки? – осведомился Орест. – Вам же некого бояться! Те, кого это волнует, до вас не дотянутся, а у кого руки подлинней, и так знают. Кого вы стережётесь, крёстный, – кукловодов? Но от них не спасут никакие засовы. – Молчать, ты!.. – Не хочется платить, верно? Когда всё затевалось, расплата казалась такой далёкой. И вот на тебе: «жизнь прошла, как не было…» Кажется, юнец «говорил больше, чем знал», – перефразируя известный рецепт. И этим вызывал правителя на откровенность. Либо на мордобой – что раньше прорвётся. Рискованная политика. А ну если страховка запоздает? Или оробеет: правитель как-никак!.. Впрочем, на всякий случай Орест держал руки на подлокотниках, готовый задать дёру при первой угрозе. И вдруг Вадим обеспокоенно закрутил головой, почувствовав приближение знакомого и опасного духа. Он не поручился бы, что на подходе именно оборотень, однако рангом нынешний гость был не ниже – теперь Вадим умел это различать. Отзываясь на чужую Силу, изнутри уже пёрла собственная, наливая мускулы. «Кажется, будет дело! – подумал он. – Как там в помянутом к ночи „Гамлете“: „Входит Призрак“. Только навряд ли такая осуществлённая цитата понравится Оресту». – Пся крэв! – прошептал Вадим. – Их даже два, ты заметила? Эва кивнула, вслушиваясь в свои ощущения. Этажом ниже, за несколькими стенами, насторожился и Адам, приваленный обессиленными «мышками». А секундой позже стал выбираться из-под завала, рассыпая по постели безжизненные тела. К счастью, девицы всё же дышали, хотя не проснулась ни одна. Прихватив одежду, Адам выскользнул из спальни, по затенённому коридору метнулся на воздух, чтобы подстраховать партнёров снаружи. – У нас даже мечей нет, – снова шепнул Вадим, – не говоря о латах. Напоминая, Эва выщелкнула напрягшиеся пальцы в его сторону, и он ощутил болезненный удар по рёбрам. Ну конечно, воспрянул Вадим, – Знак!.. Однако хватит ли этого против клинков оборотня? Во всяком случае скорости добавит наверняка. Прикрыв глаза и уже едва слыша продолжающуюся перепалку между правителем и наследником, он следил за перемещениями ночных Хищников, рыскающих по правительской усадьбе, будто по собственным угодьям. Вадим видел врагов с удивительной ясностью, словно маячки в трёхмерном комп-лабиринте, – но возникли они, как по волшебству. Точно две лампочки вспыхнули: раз – и горят. Может, в самом деле включились, до поры маскируясь под обыкновенных чинуш? Если так, на концерт они опоздали. Иначе не слонялись бы сейчас по всему дому, а напрямую вломились к наследнику, устраняя утечку. Хотя… – Кто-то ещё включился в игру, – пробормотал Вадим. – Чёрт, Кира!.. Кажется, он недооценил команду Алекса, успевшую подготовиться к приёму. Располагая многими институтскими новинками (вряд ли всеми) и последними донесениями Киры, спецгарды ухитрились зацепиться за оборотней, приборами возмещая недостаток собственной чувствительности, и теперь могли хотя бы регистрировать угрозу. Вдобавок в Кире уже проклюнулась Сила, разбуженная недавними приключениями, – во всяком случае, Вадим ощущал девушку не как раньше. Но если она вздумает тягаться с Хищниками!.. Впрочем, дурой Кира не была, а на подвиги оборотней насмотрелась. И пока лишь следила за убийцами, насколько позволяли техсредства, – по рации корректируя позиции охраны, нацеливая страж-камеры на подозрительные места. Но Хищники, видно, чувствовали слежку и на рожон не лезли, опасаясь не столько захвата, сколько обнаружения. А на периферии мелькал Адам, добавляя сложности их манёврам. Так что игра затягивалась. Перепалка между высокопоставленными родичами грозила перерасти в потасовку. На фоне назревающей атаки эти «гамлетовские» страсти уже не казались Вадиму уместными. Понятно, своя рана всегда больней, – и что сотворил Первый с семьёй Основателя, наверно, ужасно. Однако ещё вопрос, чьё восхождение стоило большей крови и через сколько судеб переступил сам Основатель! Почему не вспомнить остальных? Если разбираться с обидами, то со всеми и, по возможности, не накручивая новых. Но до этого ли сейчас? Осатаневший от пикировки, не поспевающий за языкатым юнцом, правитель внезапно вскочил, намереваясь подкрепить свои доводы рукоприкладством. Тотчас и Орест сорвался с места, направив коляску к притаившейся парочке, словно заманивал кровника в засаду. И в этот момент один из Хищников решил наплевать на конспирацию. Мгновенным рывком, неразличимым для заурядного глаза («Но не для страж-камер», – отметил Вадим), он выметнулся из дома, в два скачка взмыл к крыше, избежав бросившегося Адама, и вломился в окно, словно шальной метеорит. Распрямился под потолок, скаля чудовищные клыки, окинул лучом комнату. Пригнулся для нового прыжка, вдогонку за жертвой. И тут навстречу ему рванулся Вадим, будто подброшенный таким же взрывом. Скользнув мимо летящей к нему коляски, он с ужасающей силой сшибся с Хищником и отпрянул, рыча от нахлынувшей ярости. Теперь Вадим не чувствовал ни робости, ни сомнений, ибо знал, по чью душу явился зверь, и не собирался её уступать. Этот мальчик у него за спиной и так с трудом цеплялся за жизнь, а никому не позволено отнимать последнее. Только через твой труп, вражина!.. У Хищника не оказалось ни лат, ни мечей. И к чему было это, если его разбухшие, продравшиеся сквозь придворный сюртук мускулы покрывала ороговевшая, заросшая жёстким волосом кожа, а каждую пятерню венчали когти, не уступающие тигриным? Счастье Вадима, что магические Знаки не подвели, образовав подобия щитков, – иначе б его располосовало на первом же махе! И что он просочился своим сознанием в чужое, достроив рефлексы оборотня собственными. Снова они нахлынули друг на друга, молотя конечностями с непостижимой для заурядов быстротой, осыпая противника градом убийственных ударов, – и снова их разбросало по сторонам с равной мощью, словно от стены. «Идиотизм – полное равновесие! – в бешенстве подумал Вадим. – Уж не скопировал ли я его Силу один к одному?» Но опять ринулся на чудище, памятуя, что по всем сказочным канонам третья стычка должна стать решающей. Он постарался ещё взвинтить темп, благо весил намного меньше, и сумел-таки обставить чудище в скорости рук и ног. Но забыл, что у зверей припасено другое оружие. Словно из марева к нему метнулась клыкастая пасть, целясь вцепиться в горло, – Вадим едва успел садануть по ней щитком. Точнее, как раз щиток опоздал, зато из непоспевающей ладони вылетел огне-шар и протаранил страшную морду, сминая набок. Из перекошенной глотки вырвался булькающий, вибрирующий вопль. Наставив когтистые лапы, зверь прыгнул на Вадима, пытаясь смять массой, и тому не осталось иного, как послать навстречу новую порцию Хаоса, проломив бочкообразную грудь. Хищник опрокинулся навзничь, мерзко сипя развороченным горлом и посылая вокруг волны нестерпимой боли. Они корёжили Вадима несколько бесконечных мгновений, пока он расцеплялся с умирающим сознанием, отгораживаясь от небытия мощными блоками. Эк меня разобрало! – успел подумать Вадим. Опять взбесился, надо же!.. И всёже за пределы он не вышел – оборотень сам напросился. Тому предоставили выбор: отступить либо погибнуть. Любое разумное и свободное существо предпочло бы первое. Значит, Хищник неразумен или несвободен. Или для него убийство – дело принципа, вполне стоящего жизни. Преодолев гадливость, Вадим нагнулся к противнику. Но тут из-за его плеча возникла Эва и третьим шаром снесла зверю голову, поставив в схватке точку. «Вот так, – подумал Вадим, – пленных не берём, даже полумёртвых. Другого это навело бы на подозрения – но не меня, нет». На секунду он расслабился, соскальзывая в обычный режим, снова пуская время вскачь. Сейчас же на труп налетел Первый, бросившийся вдогонку за Орестом, с чертыханием кувыркнулся. А наследник, оказывается, ещё только подкатывал к портьере, но как раз собрался оглянуться, привлечённый шумом. В раздражении Эва дёрнула Вадима за рукав. Однако он и сам рассудил, что лучше пока не объявляться, и вместе с ней, на форсаже, укрылся за шторами. Развернувшись вместе с креслом, Орест с недоумением посмотрел на растянувшегося по полу правителя, озиравшегося столь же изумлённо, затем перевёл взгляд на растерзанный труп в лохмотьях парадной формы, плавающий в кровяной луже. После смерти Хищник вернулся в прежние формы, и оказались они весьма скромными, несоразмерными с галлонами крови, успевшей из него выхлестать. Видели бы его секунды назад!.. – Кой дьявол! – рявкнул Первый. – Что за шутки, а? С кряхтением правитель поднялся, без особого почтения оглядел останки, трогая их ногой и бормоча что-то под нос, потом уставился на проломленное окно. – Нет, – медленно сказал он. – Это не шутка. Это – предупреждение. Помнишь «Крёстного отца»? Лошаков у меня нет, так они, гады, кончили моего референта и зашвырнули в окно. – Катапультой, что ли? – спросил Орест, кривя губы. – Зачем катапультой, – не понял иронии правитель, – с вертушки!.. Мы с тобой так лаялись, что и реактивный драндулет не услышали бы. – Первый хмыкнул. – Только чего же с ним сотворили, а? Грудь разворочена, будто ему гранату скормили… Ну, я устрою гардейцам! – погрозил он кулаком. – Подпустить чужую вертушку к самой фазенде!.. – А с его формой что? – поинтересовался юноша. – Тоже взорвалась? – Э-э, – махнул рукой Первый, – снявши голову… Зачем ему теперь форма? Потирая ушибленное плечо, он протопал к двери, распахнул. И отшатнулся с испуганным вскриком, потому что внутрь уже врывались, обтекая его с обеих сторон, четверо: Алекс, Кира и двое угрюмых крепышей, – причём каждый держал в руке короткий меч, а в другой, дулом в потолок, подмышечный огнестрел. Окружили правителя плотным кольцом и застыли, прощупывая комнату колючими взглядами, готовые стрелять на любой шорох, по каждой мелькнувшей тени. Даже Орест счёл за благо не шевелиться, оцепенев не хуже трупа, а уж Вадим и дышать перестал. Чёрт знает, как они теперь размахаются – после драки-то! – Чего же ты, дружок? – укоризненно, но и заискивающе сказал Погорелов. – Я так на тебя надеялся!.. А если б они попали в меня? Не ответив, Алекс скользнул к покорёженным останкам Хищника, тщательно их обследовал, затем оглянулся на Киру. Та утвердительно кивнула и расслабилась, пряча оружие под оборками пышного платья. На подозрительные шторы, единственное укромное здешнее место, девушка старалась не смотреть, наверняка ощущая за ними Вадима. Следом убрали огнестрелы крепыши, и тотчас Орест вздохнул с облегчением, очередной раз избежав неприятностей. Напряжение в комнате пошло на спад – даже Первый это почувствовал, запоздало приосанясь. – Вам лучше вернуться в гостям, – мягко произнёс Алекс. – Опасности больше нет… Парни, проводите! Действительно, второй Хищник снова сгинул, так и не проявившись по-настоящему. Очевидно, понял, что здесь ему ловить нечего: не по зубам добыча – опоздали! – Как же вы проворонили вертолёт? – снова укорил правитель. – Пустить к самому дому – это ж надо!.. – Не было вертолёта, – с лёгким нетерпением ответил спецгард. – Я после доложу – идите вниз. Да идите же! – Ну, смотри… Погорелов наконец удалился, конвоируемый внимательными крепышами, дверь захлопнулась. – Ну, выходите! – сразу сказал Алекс. – Теперь можно. – Уж он ничего не забывал, в отличие от Погорелова, и контроль за посетителями вёл неукоснительный. – Что тут стряслось? – Тебе как: рассказать или показать? – спросил Вадим, раздёргивая шторы, словно собирался начать представление. – Лучше бы, конечно, увидеть, – сказал Алекс. – Наслушался-то я уже всякого!.. Как понимаю, это и есть главный злодей? – кивнул он на останки. – Что, не похож? – Да не слишком – референт!.. – Ведь он не ожидался сюда, верно? – предположил Вадим. – И приехал совсем недавно, по срочной надобности. – Без фокусов нельзя? – вздохнул Алекс. – Давай оперировать фактами. – Ну, давай. Забрав у Ореста клавиатуру, Вадим направился к компу, взмахами руки подзывая остальных. Ему и самому было интересно: всё же впрямую он застал лишь концовку. А вот как это начиналось? Подражая наследнику, Вадим без особых сложностей проник в архивы страж-системы, извлекая последние записи. (Алекс только головой покачал: хороша секретность!) Затем выбрал из них нужные и пустил на малой скорости, ловя момент. – Вот, – сказал он, переходя на покадровый показ, и направил картинки на главный экран. – Смотрите! Действительно, это впечатляло. Только что в кадре застенчиво улыбался секретарь-референт, щуплый и бледный, укрывшийся от шумных соседей в затенённом углу. А в следующем его словно взорвало: из тесных одёжек вспучились коричневые бугры, сквозь панцирную кожу проросли серповидные когти и клыки, похожие на кинжалы. На третьем снимке Хищник срывался с места, расплываясь в марево, и дальше лишь на паре кадров запечатлелись смазанные очертания исполинской фигуры, в самом деле будто выстреленной из катапульты. Всего несколько приличных снимков – в Гнезде их набралось куда больше. Однако там это поразительное превращение не зафиксировалось ни на одном. Удивляло и то, что внутренне Хищник преобразился куда раньше – выходит, возможно и такое. – Господи, а как же сохранение массы? – скорбно вопросил Орест, прижав ладони к порозовевшим щекам. – Он же вымахал раз в пять!.. – Предположим, – сказал Вадим, – он синтезирует белки из воздуха. – Пару центнеров в доли секунды? Это похлеще вакуумной бомбы! – Это всё, что тебя удивляет? – А ещё, как вы сумели его остановить. – Юноша недоумённо покачал головой: – Чтобы такую тушу перемещать с эдакой скоростью – это ж какие мощности задействованы!.. – Тебе в спецах – самое место, – неожиданно рассердилась Кира. – Они тоже любят вопросы задавать! Вот отвечать некому. Впрочем, она явно благоволила к вельможному сироте, недостаток почтительности возмещая ворчливой опекой. – Есть у вас независимые эксперты? – спросил Вадим. – Пускай повозятся с трупом – может, на что наткнутся. И пусть поколдуют над снимками – по крайней мере, получите представление о возможностях этих тварей. Так сказать, оцените их тактико-технические характеристики. – Меня интересуют две вещи, – сказал Алекс. – Во-первых, откуда берутся… звери. Во-вторых, как их выявить до превращения. – Хорошо тебе, – позавидовал Вадим. – Меня интересует куда больше! – Надо же с чего-то начать? – Если я скажу, что их порождает сама среда, – ты мне поверишь? – Вряд ли. – Я и сам не верю. Но завязаны они на здешнюю публику, так что предрасположенность налицо. Кстати, как насчёт второго – не вычислили? – Кира! – распорядился спецгард. – Займись. Завладев клавиатурой, женщина так же легко вступила в страж-архивы, стремительно пробежала сквозь записи, вдруг чертыхнулась. – В чём дело? – тотчас среагировал Алекс. – Проблемы? – Накрылась ваша съёмка, – сочувственно пояснил Вадим. – Выходит, не одни мы играем в эти игры? Хорошо, главные кадры успели скопировать. – Повернувшись к Оресту, спросил: – К тебе-то не заберутся, ты уверен? Юноша апатично кивнул, даже не став поднимать подбородок обратно. Краска уже линяла с его щёк: похоже, сегодняшних треволнений ему хватило с лихвой. Последние силы иссякали – пора на подзарядку. Сочувственно Вадим поджал губы: прямо-таки хрестоматийный пример развитого рассудка, отлично изолированного от эмоций, – при почти полном обесточивании внешних систем. Интересно, если его окропить кровью Хищника, что-нибудь изменится? То-то Эва глядела на лужу с таким сожалением! – Наверное, он лишь и успел, что стереть файлы, – добавила Кира. – Впрочем, подменять их не имело смысла… разве только устранив страж-оператора. – То есть тебя? – уточнил Вадим. – Ну да, моя-то память осталась при мне. Правда, вам придётся поверить мне на слово. – Верим, верим, – поспешил заявить Алекс. – Так что? – Под подозрение попадают трое, – сообщила женщина. – К сожалению, засечь зверя точнее не удалось: слишком большой угловой разброс при наводке искателя… А как с этим у тебя? – спросила она, будто пыталась застать Вадима врасплох. – Не жалуюсь, – откликнулся тот, вовсе не собираясь темнить. – Если бы сохранились записи, мы сумели б определить второго. А так… – Он пожал плечами. – Итак, трое, – повторила Кира и снова погрузилась в архивы, одну за другой выводя на экран фотографии и каждую сопровождая словесной характеристикой – сжатой, но достаточно полной и убийственно точной. Из этой троицы один принадлежал к дворцовой челяди, а потому даже обязан был мелькать то тут, то там, – зато, в силу этой же мобильности, вполне мог пропустить исход Ореста с певцами. Второй представлял немногочисленную когорту приглашённых чинуш и до сих пор ничем не выделялся: в меру старательный, безупречно почтительный, не перегруженный принципами. При этом сравнительно молодой, активный, общительный, весьма озабоченный продвижением по службе. А потому использовал правительственные приёмы для завязывания полезных знакомств – что и объясняло его миграции по залу. Но перспективней других показался третий – постановщик зажигательных танцев, властитель группы амфорозадых прелестниц. Как и референт, он прибыл в усадьбу после выступления ВИА «Атлетико». Как и челядинец, он метался то в зал, то за кулисы – от избытка усердия или вследствие бурного темперамента. Как и чиновник, он среди зрителей не оставался спокойным, а слонялся по всему залу, общаясь с приятелями. – Опять Студия, – выдохнул Орест, почти засыпая. – Вот где надо копать. Переглянувшись с Вадимом, Кира шагнула за кресло наследника и принялась разминать его хилые плечи, словно бы делясь бодростью. Блаженствуя от нечаянной ласки, тот и вовсе закрыл глаза. – У тебя там связи, – сказал Вадим. – Сможешь нас пристроить? – Лучше бы через «папеньку», – пробормотал юноша. – Авторитетнее. – Официальными каналами долго – нужен неформальный, «блатной» контакт, по принципу «баш на баш». Чтобы завтра мы приступили к работе. – В качестве певцов? Всё равно потребуется прослушивание. Никто не отменил такой анахронизм, как худсовет! – Здесь и пригодится одобрение Первого. Не думаю, что кто-то посмеет оспаривать его вкусы: уж если кто у нас Первый, то во всём! – Хорошо, – утомлённо согласился Орест. – Только кто же будет меня охранять? – Он поёжился: – А вдруг опять заявится такое? – Не думаю, что после сегодняшней ночи на тебя нападут. Но для страховки Алекс может задействовать тут пару росичей, натасканных на Мстителе. Конечно, если к нему прислушается Первый. – Он прислушается, – отозвался шеф. – К счастью, у нас осталось несколько впечатляющих кадров. Сотрудничество с вами оказалось полезным – так почему не усугубить? – Ну, цели у нас всё же разные! – возразил Вадим, хотя никто не тянул его за язык. – Я не против сохранения его жизни и даже в судьи не набиваюсь, но вот от власти бы Савву отодвинул. – Собственно, нам и поручена его жизнь, – спокойно уточнил Алекс. – О власти пусть пекутся другие. – На этом прения закончим! – решительно вмешалась Эва. – Сегодня мы с Вадимом ночуем у наследника, остальные – как хотят. Кира покосилась на шефа – тот молча пожал плечами. – Я тоже остаюсь, – объявила она и хихикнула: – Для равновесия. – Приятных сновидений, – пожелал Алекс не без зависти. – А мы с парнями перелопатим к утру всё, что накопилось по Студии, и снабдим вас полезными выжимками. Придётся и нам переходить на ночной режим! Кивнув на прощанье, он убрался так же тихо, как возник. Впрочем, Вадим-то слышал его шаги отчётливо – как и Хищники. Обычной выучки теперь мало, нужны сверхкачества. – Пойдёмте, я покажу покои, – пригласила Кира, бережно катя перед собой кресло с уснувшим Орестом. – Кстати, постель здесь достаточна широка для четверых, а в ванне умещаются трое. – Пробовала, что ли? – не удержался Вадим. – Откуда такая точность? Девушка не ответила. Однако, сноровисто раздев и опустив в перламутровую ванну безвольное тело наследника, действительно забралась туда сама, нисколько не стесняясь ни его наготы, ни своей, – тем более, Орест и голым мало походил на мужчину. А мыла она беднягу скорее с материнской заботой, хотя была немногим старше. Недаром, видно, её прозвали Лаской. – А кто помоет меня? – поинтересовалась Кира, передавая Вадиму легковесного, укутанного в простыню юнца, так и не очнувшегося. – «Баш на баш», говоришь? – Интересное дело! – возмутился он. – Я должен оплачивать чужие долги? Занятный способ сведения межполовых счётов… – Межчеловеческих, – поправила девушка, с сочувствием глядя на прикорнувшего Ореста. – Какой с него спрос? – Ну-ну, не увлекайся. Ещё тот шалун – дай только выспаться!.. – Действительно, что за счёты между своими? – вкрадчиво сказала Эва из-за его спины. – Тем более, в ванне и вправду поместятся трое. Уже раздетая, она скользнула мимо Вадима, гибкая и мерцающая, точно змея, неслышно погрузилась в пузырчатую воду, прибывающую наново, – Кира следила за женщиной с одобрением. Затем опустилась в ванну напротив неё. – Уложи малыша и возвращайся, – распорядилась Эва с властностью королевы. – Пришло время взрослых – посмотрим, у кого сохранилось больше сил! – Думаешь, Кира купится на твои подначки? – спросил Вадим. – Наша Ласочка – тёртый калач!.. А вы уверены, что я тут не лишний? Ведьма снисходительно засмеялась. – Взгляни на проблему с другого бока, – предложила она. – Как ещё сможешь ты поделиться Силой с ближними, столь уязвимыми для Хищников? Вспомни Алису!.. Разве это большая цена за безопасность? – Ну ты сказала! – усмехнулся Вадим, мысленно добавив: «Ну ты спросил». – А главное, – продолжала Эва, – никто не требует от тебя пойти против желаний – речь лишь о маленьком, оправданном компромиссе. Ты согрешишь из благих побуждений, ради спасения ближнего!.. – Может, всё-таки – «ближней»? – поинтересовался он кротко. – Иначе цена может оказаться несуразной. И даже так: не потеряю ли я больше? – Не бойся, родной, я с тобой – всегда, – ответила Эва. – Так что иди куда хочешь и греши в полное своё удовольствие! – Если бы в вопросах морали я полагался на тебя, – возразил Вадим, – что бы с нами стало? – У тебя будет время над этим поразмыслить – по пути в спальню и обратно, – сказала женщина. – Иди же: мы ждём! А решать, конечно, тебе.Глава 5 СТУПЕНЬКА ЗА СТУПЕНЬКОЙ
1. «Сим-сим» для Окон
События этой ночи вспоминать было сладостно, однако неловко. Всё-таки Вадим был человеком старой закваски, не приученным к нынешним вольностям, пусть и настрого возбранённым широким массам. Неизвестно, насколько запретом прониклись сами «массы», но в верхах на него давно наплевали. Проще всего свалить это на распущенность тамошнего молодняка, растерявшего последние ориентиры, – вот только как отделить пресыщенность от неудовлетворённости, насытить которую не удаётся обычными средствами? Почему не получать удовольствие хотя бы от зрелищ, если недееспособен? А если нельзя завладеть любимым полностью, отчего не разделить его с другой, наплевав на большевистский лозунг: всё или ничего? И так ли порочен мужчина, ублажающий сразу двоих подружек, – конечно, при условии, что их не принуждают к групповому соитию? Вопросы, вопросы… Но уж что сделано, то сделано, – и сейчас это, пожалуй, оправдано: наконец Сила пустила в Кире прочные корни. Как говорится, «передай другому»!.. Интересно, а с кем поделится сама Ласка? Приподняв голову, Вадим поглядел на уснувших ведьм, почти соприкасающихся нежными лицами на его груди, сплётших смуглые ноги на его бёдрах. Ну, что отключилась Кира, вполне понятно – но Эва!.. Набирается сил перед грядущей битвой? А в сторонке от них дрыхнул Орест, больше похожий на покойника. Бедняга, опять он пропустил самое интересное! Осторожно Вадим высвободился из объятий и как был, нагишом, прошлёпал к пульту. Не просыпаясь, женщины тотчас обнялись вдвоём, будто Вадим был им не так и нужен. Подсмеиваясь над своим «жалким жребием», он включил аппаратуру. Этот фокус, показанный вчера Эвой, следовало перенять. Действительно, почему не приспособить такую могучую сеть для собственных нужд – к примеру, для экстренной связи? Тивишники-то нынче имеются в каждом доме, даже у крутарей. (Другое дело, что те в них почти не смотрят.) Как и прошлым вечером, Вадим проник за экран с помощью Знака и, доверясь наитию, устремился мысле-облаком по зеркальному лабиринту. К его удивлению, некоторые из тивишников уже (или ещё) работали, словно теперь Программа не прерывалась и на ночь. Экраны остальных выглядели отсюда, точно пустые рамы на голой стене, – блёклыми и мёртвыми. Интуиция привела Вадима к одному из них. Неизвестно каким образом, но за экраном он ощутил Брона. Если б Вадим не знал, что тивишник можно оживить из Зазеркалья, он и дёргаться бы не стал. Но Эва подбросила намёк, а большего от неё ждать не стоило. Мысленно Вадим сосредоточился на князе, представляя, чем может тот сейчас заниматься. (Не любовью же? Девушки, как известно, потом… если Лина такое допустит.) Наверно, сидит за компом в своём Замке, переваривая новые факты, поступившие от спецов, и свежие теории, подброшенные творцами. Попивает густой чаёк, закусывая сухарями, изредка вздыхает, скучая по юной супруге, сладко посапывающей в соседней комнате, видящей десятые сны. Эта картинка ощущалась Вадимом сквозь глухую лабиринтную стену всё явственней, словно бы постепенно он просачивался сознанием к одному из своих якорьков, вживлённых в друзей. Вадим уже видел детали строгого княжеского кабинета, из которых одна интересовала его более прочих – включатель тивишника. Ещё напрягшись, он протянулся к ней мысле-облаком и замкнул контакт. На экране возникло лицо Брона – не столько удивлённое, сколько заинтересованное, – вопросительно уставилось на Вадима. – Как прошли бои? – сразу спросил тот. – Спасли хоть кого-нибудь? – Ну да, «что у нас плохого»! – хмыкнул князь и ответил: – Знаешь, лучше, чем ожидали!.. Запустили девятерых ордынцев – по трое. Пятеро, включая Бату, прорвались на следующий круг, остальным придётся повторить – если захотят. И когда подлечатся. – Повторить невредно всем. До трёх раз, как положено. Тренинг есть тренинг. – А что тогда состязание? – полюбопытствовал Брон. – «Тяжело в ученьи», да? – Страховал-то сам? – Вместе с Гризли. С каждым разом становится проще – то ли мы растём, то ли Мститель сдаёт. И то – сколько можно измываться над беднягой! Не пришлось бы отлавливать нового гладиатора, когда этот выдохнется. – Гладиолуса! – фыркнул Вадим. – «Выдохнется» он… Нашёл цветочек! – А у вас как? – спросил Брон. – Не скучали? Вкратце Вадим поведал новости, сделав упор на покушении и на планируемом проникновении в Студию. – И там оборотни, – покачал головой росич. – Плюнуть некуда!.. Сколько ж их всего? – Куда поболе, чем нас, – сотни! Одно радует: они в нормальной-то фазе умом не блещут, а при переключении и вовсе теряют соображение. А зверьё – оно и есть зверьё, мишень для охотников. Вот с вампирами будет сложней. – Зато со Слугами проще, – проворчал Брон. – Сколько их – тысячи? С ними-то как – лупить по площадям? – По господам, – возразил Вадим. – У мертвецов нет инициативы, и даже вампиры подпитываются Силой сверху, как оборотни. Не можешь сокрушить основание – бей по вершине! – Ну да, краткая инструкция по борьбе с Пирамидами… А что станет с прочей нежитью – ляжет на дно? – Уж лучше она, чем мы. Да нам и не позволят. Мы ещё не нюхали могущества колдунов: пока можно, они прячутся. Но лишь повеет жареным… – Сколько их? – Здесь – не больше дюжины. – Всего-то? – фыркнул князь. – Графья, мать их… А кто над ними – прынц? Дюжина-то – чёртова! Вот когда и этот себя проявит… – С нами бог, – поспешно сказал Вадим, – я надеюсь. И некоторое число проклюнувшихся магов. И мы себя ещё не исчерпали. – Ну да, «богатыри – не вы». А мы – герои, для коих «в жизни всегда есть…» Да, Вад? – Не знаю, как вы, но я вполне созрел для следующего скачка. А может, и прыгнул – следующая ночь покажет. То есть вампиры нам уже по силам. А там, глядишь, и новые зубы прорастут – драконьи. Вместе с крыльями. Ты же хотел стать драконом? – Осуществляются мечты, – задумчиво произнёс Брон. – Да уж, иначе с колдунами не справиться. И займём их место, да? – Упаси бог!.. Тогда мы сделаемся такими же колдунами. И не мы будем владеть Силой, а она – нами. А значит, свободу променяем на рабство. Этого ты хочешь? – Упаси бог, – повторил росич и добавил: – Аминь. Наверно, это была самая короткая из молитв. – У меня такое чувство, – сказал Вадим, – будто всё решится в течение суток – либо чуть позже. Во всяком случае, набрать полную силу нам не дадут. Придётся дозревать по ходу дела – если оно вообще окажется решаемым. – «О сколько нам открытий чудных готовит…» Собственно, кто? – Вот завтра и узнаем. – Особенно не разгоняйся там, – посоветовал князь. – Не забывай о тылах. Нужно лишь прорвать брешь и не дать ей затянуться до подхода главных сил. – Стратег! – усмехнулся Вадим. – Говорят, «главное ввязаться в бой»… а там дай бог ноги! – Он вновь протянулся сознанием к выключателю. – Не знаешь, Гога спит? Хочу наведаться. – По ночам у нас теперь спят одни женщины, а мы уж днём навёрстываем. Скоро и вовсе будем с ними переписываться. – Если раньше нам не поотрывают руки, – бодро прибавил Вадим. – Готовьтесь – к вечеру потребуется вся ваша сила!.. Торопясь, он разорвал связь с Броном. Но прежде чем отправиться к Гоге, вернулся в спальню наследника, ибо затылком ощущал пристальный взгляд. Эва ещё спала, чудно разметавшись. А вот гардейка сидела на краю постели, обхватив колени руками, и глядела на Вадима, склоня голову набок. Пальцы на её ногах беспокойно поджимались, захватывая простыню, словно коготки у взволнованной кошечки. – Как тебя любят! – сказала Кира, то ли насмешничая, то ли удивляясь. То ли ревнуя. – Даже крутари, господи!.. Оказалось, и она разглядела на экране Брона, словно того показывали по тивишнику. Всё-таки мощная штука – эта подпространственная закоротка!.. – Уважают, – поправил Вадим. – Нет, именно любят! Брон наверняка предпочёл бы провести ночь с тобой, а не с женой, – за беседой, конечно. – Сейчас понесусь узнавать, уважает он меня или любит, – сказал Вадим. – А если уважает – то насколько; а если любит – то как. – Безумно, – подсказала Кира. – Все вы, билдеры, – чокнутые! – «Билдеры» в широком смысле? – спросил он. – Self-made-men – кузнецы своего счастья. А разве ты не такая? – Хотя и творцы от тебя чумеют, и спецы… А Тим – тот и вовсе готов отдаться. Хотя завидует до сумасшествия. Скольких баб ты у него увёл? – Я никого не увожу. Все они дееспособны и ходят сами, куда пожелают. – Например, я? Ещё бы я не желала!.. А теперь желания только прибавилось. Лучше б не пробовала. Поёжась, Вадим пробормотал: – А что я говорил? Мало ему прежних угрызений!.. Сам виноват: почему не устоял? – Похоже, я завязла, – пожаловалась Кира. – Игры кончились, а к серьёзным вещам я не готова. – Ты слышала, о чём я говорил с Броном? – спросил Вадим. – Пережить бы ещё пару дней, а там разберёмся. У всех накопилось проблем. Соскочив на ковёр, девушка вдруг перебежала к нему и втиснулась между спинкой кресла и Вадимом, гибко обвив его талию ногами. – Ну, поехали! – скомандовала она. – Так я ещё не путешествовала. – Зацепись за меня, – сказал Вадим. – Теперь ты сумеешь. Кира в самом деле приникла к нему сознанием, накрепко сплетясь с Вадимом невидимыми нитями. И когда он вновь устремился мысле-облаком в Зазеркалье, то увлёк за собой и лёгкое облачко ведьмы, по-настоящему проклюнувшейся только сегодня. – Голова кружится! – услышал он её мысли. – Что это? – Не бойся, – откликнулся Вадим. – Сейчас мы вместе. Смотри по сторонам – такого ты ещё не видела! Он ощущал себя демоном, уносящим на крылах юную деву. В самом деле, они будто парили по этим зеркальным кольцевым тоннелям, лишённые веса и даже массы. Иногда зависали ненадолго возле светящихся экранов, чтобы Кира смогла полюбоваться на дремлющих крепостных, заклинаемых даже во сне. Вглядывались в настенные живые картинки, выхваченные из неисчислимого множества – наугад либо по наитию. И может, каждый видел там своё. Затем Вадим отыскал Гогу и подключил к Сети его забытый тивишник – хорошо, тот вообще оказался в комнате. В отличие от князя, системщик был не один. По своему обыкновению к нему заявился с поздним визитом Тим, сегодня расщедрясь на целый «наполеон». А поскольку торт был великоват для двоих, они позвали ещё Юстиана – тоже большого сластёну. И теперь лакомились наперегонки, болтая с набитым ртом. Однако на появление Вадима среагировали мгновенно, разом повернув головы к тивишнику. – Тортом не поделитесь? – спросил Вадим, озираясь. – Тоже мне, «три толстяка», – дорвались наконец. И это на ночь!.. Как ожидалось, порядок тут поддерживался идеальный, каждая деталь уместна и продумана, все интересы и занятия хозяина учтены. – Какие теперь ночи! – проворчал Гога, вглядываясь в экран, словно в окно. – Всё перевернулось. После заката и начинается самая работа. – Ну да, – поддакнул Вадим, – я вижу!.. Наверное, здешний тивишник показывал, что находилось перед вторым приёмником, – будто оба экрана и впрямь сомкнулись в единое оконце. Заворочавшись за спиной Вадима, гардейка вдруг подняла ноги и упёрла подошвами в экран, по сторонам от его открывающей ладони, – surprise!.. – Я тоже, – хмыкнул Гога. – Должен заметить, твои ступни стали куда изящней! Тридцать шестой размер, не так ли? – А я их знаю, – неожиданно заявил Тим. – Нагляделся в «вороне» – грех не запомнить. Хотя… где-то ещё их видел – раньше. Или похожие? – Что с тобой, старичок? – удивился Вадим. – Становишься наблюдательным. И память вроде крепчает. В самом деле, уж ступнями Кира почти не отличалась от Юльки, разве подошвы чуть жёстче. Семейное сходство, господа, – одна порода!.. А ведь и я мог догадаться намного раньше. Слишком банально, да? – Чем ещё порадуете? – спросил он. – Боюсь, у вас осталось совсем мало времени, чтоб из творцов сделаться создателями! А если не успеете, сей торт может оказаться для вас последним. Вы ж этого не хотите, правда? Переглянувшись, Гога и Юстиан подхватили обеденный стол и перенесли вплотную к тивишнику, будто усадив Вадима четвёртым (не считая пятой). Тиму пришлось догонять своё угощение, волоча за собой стулья. Все наново расселись, и даже Кира наконец выглянула из-за плеча Вадима, убрав от стола ноги – хотя они никому не мешали. – Эта штука работает, да? – спросил Гога, разглядывая пятерню Вадима, сложенную в Знак. – Конечно, пришёл к ней по наитию? А мы вот не гордые, согласны копировать. Его мысле-облако было уже достаточно плотным, чтобы оживить Знак, но толстые пальцы едва достигали требуемых позиций. Так что вышло у Гоги не с первой попытки, даже не с пятой. Зато Тим сразу соорудил нужную комбинацию – он всегда любил обезьянничать. И у Юстиана получилось неплохо: его пухлые кисти оказались неожиданно гибкими. – Этот Знак лишь защищает, – предупредил Вадим. – Но есть другой, который поворачивает пространство на полный круг, отворяя в мысле-теле бойницу. И тогда оттуда может вырваться огне-шар. – Малх научил нас создавать эти сгустки, – сказал Юстиан, – но лишь внутри мысле-тела. Твои же Знаки дают и защиту, и оружие. А вот сможет ли облако управлять огне-шарами? Это намного повысило бы их ценность! – Почему нет? – спросил Вадим. – Можно попробовать. – Боже упаси, только не здесь! – испугался Гога. – Существуют же полигоны, бункеры, камикадзе!.. Для этого я обустраивался? – Куркуль, – проворчал Вадим. – Сластолюбец, жизнелюб… Говорю же: счёт пошёл на часы! – Э-э, – возразил системщик, – конец света предрекали столько раз!.. – Так ведь не я? – Всё-таки это не наш путь, – вмешался Юстиан. – Такое годится богатырям. – Они не смогут подправить шар. – перебил Тим. – Значит, надо выпускать его нацеленным на Тьму – как ракеты с теплодатчиком. Не такая это проблема. – Мы слушаем, – сказал Вадим. – Не следует забывать, что это всё-таки сгустки Хаоса, – продолжил воображенец. – Можно их метать, точно бомбы, а можно приспособить для созидательных нужд. – Как «мирный атом», да? – вставил Тим. – Примерно. По сути, они расшатывают реальность, образуя в ней центры изменчивости. А если подбросить туда соразмерный сгусток Тьмы, что произойдёт? – Аннигиляция, – бодро предположил Тим. – А что такое Тьма, как не наше собственное невежество? – заговорил Гога. – Если мы не знаем чего, то принимаем как темноту. А ведь Тьма есть Порядок – только не всякий умеет его разглядеть. – Вампиры умеют! – буркнул Тим. – Они возвели знание в абсолют, – отозвался системщик. – Так не надо впадать в другую крайность. Если мы сумеем задать изменчивости должную программу, то сможем создавать миры. – Ну да, как Основатель, – напомнил Вадим. – Уж он создал так создал!.. Вы не думаете, что Духи, коих вызывал Венцеслав, фактически и были такими программами? – Хаоса-то в нас хватает, – вздохнул Юстиан, снова прикладываясь к торту. – Вот Порядок откуда брать? – Из Зазеркалья, – ответил Вадим. – По-моему, это и есть пресловутый Подвал Вселенной, где собраны все её знания – от начала и до скончания веков. Черпайте оттуда всеми средствами! – Забавно, – пробормотал Гога. – Выходит, вампиры сами навели нас на сокровищницу? И теперь дело за «сим-симом». – Что странного? – Вадим осторожно пожал плечами, за которые его обнимала Кира. – Мы швыряемся в них Хаосом, они заклинают нас Тьмой. Каждый делится, чем владеет, – хочет того или нет. Важно суметь воспользоваться дарами врага. Мы даже смогли бы сотрудничать, не будь они так помешаны на власти. Средство для них заслонило цель. Что нам, Хаоса жалко? Но ведь им хочется нас подмять!.. – Итак, Хаос есть, – снова вступил Юстиан. – Где взять Порядок, тоже знаем. Но не таскать же с собой тивишники? – Зачем они? – спросил Гога. – Нужны лишь вставки, питание к ним и подходящая поверхность, чтобы спроецировать туда Окно. – И даже этого много, – сказал Вадим. – Хватит поверхности. А к ней надлежащий Знак. – Пустячок, да? – съязвил Тим. – Что делает вставка? Лишь поворачивает пространство на полкруга, чтобы на изломе образовалось касание с Зазеркальем. А уже этот отрезок, длиной в ширину экрана, колдовской луч развёртывает в Окно, открывая проход с той стороны. Но то же самое совершает Защитный Знак – отсюда. – Что именно? – спросил Тим. – Поворачивает или развёртывает? – Да что хочешь – механизм-то один!.. – А если луч выключат? – Но ведь у тебя есть второй Знак? Накладываешь его на первый, чуть отдаляя от ладони, – Вадим продемонстрировал: как, – «и дело в шляпе»… Из его передней руки, сквозь распахнутое Оконце, вдруг сыпанул сноп молний, хлестнув по чаёвничающей троице. И если б не магические оболочки, исправно отклонившие разряды, каждому досталось бы полной мерой. От испуга Тим пролил на брюки кипяток и подскочил, чертыхаясь. Отдёрнув вторую ладонь, Вадим с удивлением на неё посмотрел. – Ни фига себе! – сказал Гога, по оболочке которого ещё стекали быстрые искры. – Это что ж получается? Один оборот да ещё половина – итого полтора!.. И на что тебя замкнуло? – Действительно, похоже на короткое замыкание, – подтвердил Юстиан, изумлённо себя озирая. – Из Зазеркалья молнии не бьют: не та среда. Это уж Вад расстарался, отправил подарочек!.. Выходит, полтора оборота соединили твой экран с какой-нибудь грозовой тучкой? – Но поблизости нет грозы, – возразил Вадим. – Разве только над самым Центром… или в Огранде. – Да, а мне-то что делать? – плаксиво вопросил Тим, тряся мокрыми брючинами. – Вам хорошо рассуждать… – Господи, наш малыш опять описался! – Забыв о радушии, Гога зычно гоготнул. – Только отвлеклись!.. Затем он увидал подпалины на свежеоклеенных стенах и озабоченно нахмурился, подсчитывая убытки. – Во всяком случае, как оружие молнии экономней, – заметил Вадим. – Чем швыряться своим Хаосом, потребным для созидания… Судя по байкам о громовержцах, должен быть и такой Знак: полуторный. – Мы отвлеклись, – сказал Юстиан. – Лучше вернёмся к чародейству – главному нашему занятию… я надеюсь. – Как открывать Окно, я показал, – усмехнулся Вадим. – Правда, забыл, что оно уже открыто. – Допустим, мы сможем проникать в Подвал через любое зеркало, даже через стекло. Но как отыскать там, что нужно? – По наитию, – ответил Вадим. – Чего ж вы хотели: творить чудеса без вдохновения, на голой технике? – И всё же программа поиска здесь бы не помешала! – В идеале, – согласился Вадим. – Куда важней унести из Зазеркалья ноги – вместе с добычей. А затем приспособить её к делу. Ему надоело держать ладонь прижатой к стеклу, – тем более, судя по ощущениям, две чуждые среды понемногу выровнялись вблизи входа. Осторожно Вадим расширил его на весь экран, затем вдруг стряхнул Знак с руки, оставив на поверхности. И тот продолжал жить, питаемый облаком. Вот и ещё один фокус проклюнулся!.. Случайно ли? Оглянувшись на спящую Эву, Вадим пожал плечами. Сон ведьмы рождает чудеса? Тогда спи дольше, моя радость! – Если мы решили заделаться магами, – заговорил Гога, – не худо для начала избавиться от прежних заклятий. Ведь ещё до прихода вампиров у нас было столько заклинателей!.. – В быту это зовётся комплексами, – вставил Юстиан. – Суть-то не меняется? Всех нас ломали с детства, впихивая в рамки! Всем навешивали чужие матрицы, прививали кондовость, чтобы подавить странные желания и лишние потребности, чтоб мысли катились по колеям, не срываясь в неведомое. Чтоб взрастить нутряного Зверя, на всё реагирующего рефлексами, а не разумом. – Предлагаешь это отринуть? – усмехнулся воображенец. – А как же «ничто человеческое»? – При чём тут человек? Как раз он «звучит гордо» – если не душат. А то мелкое и низкое, что «не чуждо», идёт от зверей. И раз колдуны накладывают заклятия, то маги должны уметь их снимать – прежде всего с себя. – Как? – напористо спросил Тим. – Ишь, размахался!.. Может, и плоть примешься укрощать – это ты-то? Сперва уж обрезание сделай – под корень. Многоженец хренов! – А никто не призывает Зверей умерщвлять, – отмахнулся Гога. – Надо держать их на привязи и в наморднике, а не спускать на людей, как это постоянно проделываешь ты. Вот богатыри умеют обуздывать инстинкты, хотя Звери у них не чета нашим. – Давайте-ка не валить Зверей и заклятия в одну кучу, – призвал Юстиан. – Исключая святых и фанатиков, никто не против содержать в себе любимую животинку, приручённую и выдрессированную, – но стороннее влияние на неё следует пресекать без жалости! – Как? – снова спросил Тим. – Вы представляете, насколько глубоко это проросло? Если человека ещё до рождения хотели убить, а с пелёнок внушали, какой он урод и бездарь!.. Если одних третируют с младенчества – родители, сверстники, учителя; а других насилуют ещё до первого поцелуя… Если все, включая государство, держат тебя за идиота, не позволяя выбирать самому… Устрани это, и что останется? Пустота? – У меня – нет, – ответил Гога. – И у Юстиана, и у Киры… Не говоря о Вадиме. А вот ты в себе не уверен – главная твоя беда! Потому и наскакиваешь на всех. Ну хочешь, с тебя и начнём? – Ну да, – испугался Тим, – щас!.. – И даже отодвинулся от стола, готовый сорваться при первом поползновении. – Лучше бы творцов подлечили, – проворчал он. – Игорька с Власием. А то ведь не просыхают!.. – Собственно, заклятия – это и есть излишки Тьмы, – сказал Юстиан, – всплывающие к поверхности при каждом эксцессе… – Как дерьмо, – поддакнул Гога. – …и обволакивающие сознание мутной оболочкой, подменяющие душу Зверем. Значит, надо чужеродные наслоения откачать! – Чем? – спросил Тим. – Насосом? – Мысле-облаком, – ответил Юстиан. – Главным нашим инструментом. – Это у кого как, – возразил спец. – Вот Гога наращивает оперативку совсем иным местом!.. Действительно, почему не совместить? Всё равно ж дамочки своими мозгами не пользуются! И тут же прикусил язык, с опаской поглядев на Киру. Но ту, судя по всему, его мнение не заботило. Уложив подбородок Вадиму на плечо, гардейка напряжённо вслушивалась в разговор. И Вадим тоже помалкивал, наблюдая, куда занесёт эту троицу. – Подобное притягивается подобным, – сказал Гога. – Чем повернёшься к человеку… – Задом, – буркнул Тим. – …тем он и ответит – в конце концов. Если хватит терпения и… – Жизни, – прибавил щупляк. – Наслышаны про «подставь щёку»! В основном те и проповедуют, кто любит мордовать. Ещё бы – такое раздолье!.. – Назначение искусства – бередить спящие души, – объявил Юстиан. – Ох, лучше там не шуровать! Иначе и всплывёт… это самое. – Теле- и пирокинез, молниеметание, даже телепортация с левитацией – детские игрушки в сравнении с настоящими чудесами, – заговорил Гога. – Мы должны понять, что мысле-облако и вправду лишь инструмент, внешнее проявление магической сути. Главное – в способности магов дотянуться сразу до Хаоса и Тьмы, чтобы привнести их в реальность и увязать в гармоничное целое. Тогда и создаются миры – если хватит размаха удержать их в сознании и смелости не испугаться масштаба творения. – Один уже натворил, – пробурчал Тим. – До сих пор расхлёбываем. – Потому нам и требуется равновесие, – заметил Юстиан, – чтобы не съехать в колдовство. Одной привязки к богатырям вряд ли хватит. Якоря – штука важная, но не в такой шторм, когда ломает мачты, а корпус разносит вдрызг. – Что значит сочинитель! – хмыкнул Гога. – Образами так и сыплет. Но вернёмся к баранам… Что нужно сделать, дабы избавиться от инерции и косности рассудка, чтоб мысли порхали, как в юности, а не плелись дряхлыми клячами, страшась свернуть с наезженной тропы? Чтобы мой Зверь сидел в клетке или, на худой конец, в конуре, а не распоряжался в доме вместо хозяина. – Он снова хмыкнул: – Во, и я разродился!.. Короче, как избавиться от заклятий? – Если представить сознание разделённым на блоки, – заторопился Тим, вполне уверенный, что сам это придумал, – то на рассудок, как расчётный блок, могут влиять все другие – отражающие реальность, Хаос, Тьму… даже людей! – Последний назовём совестью, – со смешком подсказал Гога. – А степень влияния обусловливается прочностью перегородок и нашей способностью ими управлять. Если того и другого вдоволь, рассудок может черпать фантазию в Хаосе, не срываясь в распад, и знания во Тьме, не затемняясь манией. Погружаясь в одну стихию, он зацепляется за вторую и добывает «живую и мёртвую воды» в должных пропорциях, чтоб создавать чудеса… Хотя бы внутри сознания. – Или разума, – прибавил Гога. – Или души, – дополнил Юстиан. – И это уровень творца – отнюдь не мага. И не стихии это, а их отражения в сознании. Вот когда творец углубляется душой настолько, что уже касается иных пространств, – тогда и начинаются чудеса! – Но если не хватает жизне-силы, – продолжал Тим, – или нарушается управляемость перегородок, или прозрачность их задаётся снаружи… – Наконец что-то новое! – заметил Гога. – До сих пор ты цитировал Вадима. Озадаченно Тим посмотрел на него, только сейчас начиная что-то вспоминать. Он всегда умел убедить себя в чём угодно. – Что, в самом деле? – спросил Тим. – Вот пакость!.. А я-то удивлялся, откуда это во мне? – Давай-давай, не отвлекайся! – подстегнул Вадим. – Ещё не всё потеряно. Только подошёл к интересному… – Правда? Тогда едем дальше… Что есть заклятие, как не матрица, снятая с подходящего образца и наложенная на жертву для отливки в ней стереотипов? Это может учиняться родителями, государством, колдунами… Суть одна: сотворить из человека покорную марионетку, направить по предначертанному пути. И вот эдакий урод внедряется в свободную душу, точно вирус в комп, и принимается подстраивать перегородки под себя, истончая ту, что защищает от Тьмы, а от Хаоса отгораживаясь железобетоном. Вдобавок матрица ведёт себя как энергопаразит, перекачивая жизне-силу жертвы в заклинателя. Мало-помалу человеком завладевают инстинкты, он делается управляемым и прогнозируемым, точно трамвай. И, как тот, катит себе по рельсам, пока не упрётся в тупик. – Всё замечательно, – сказал Гога. – Нет, вправду, придумка стоящая!.. Однако вопросы остаются. Где хранится навязанная программа: в блоке Тьмы, в перегородках, в оболочке? Как избавиться от неё? Как выявить и уничтожить вирус? – Не следует забывать: это лишь модель, – заметил Юстиан. – И деление на блоки условно. Наивно думать, что простенькая схема исчерпывает всё многообразие душевных порывов!.. – И всё ж понимание облегчает, – ввернулТим. – Согласен. Но почему не допустить наличие в сознании некоей глубинной сути, собственно и задающей личность? И что таких сутей может быть несколько. – Как близнецов, что ли? – мрачно спросил Гога. – Ну вот, только что-то начало проясняться!.. – Но ведь матрица и есть чья-то суть, насильно внедрённая в душу. – Это набор программ, инстинктов и рефлексов, – отрезал системщик. – И всё. Да я могу такую же «суть» устроить на компе! – У тебя есть другие идеи? – спросил Юстиан. Усмехнувшись, Гога покачал головой. – Так вот, – продолжал творец, – нет смысла искать вирус в каком-то отдельном блоке – он живёт во всём сознании и пытается его подчинить. – Ещё один Зверь, стало быть? – Зверь – как раз и есть инстинкты, диктат твоей плоти. У него нет цели, нет личности – сплошные животные позывы. А матрица стремится захватить власть, чтобы подменить тебя собой. – А почему не тебя? – спросил Гога. – Я-то при чём? – Если потребуется, она сделает Зверя союзником. Затем и его подомнёт, лишь бы направить душу по предписанной тропке. Это и называется «продать душу дьяволу»: когда её лишают выбора. – Допустим, – сказал системщик. – Но что это даёт? – Раз мы знаем, что имеем дело с личностью, то и поступать можем соответственно: изолировать, выманить, вытолкать… – Ну да, осталось лишь изловить! – Надо создать численное преимущество, – объяснил Юстиан. – Если человек хочет избавиться от заклятия, ему нужно впустить в свою душу дружественного мага и устроить облаву на чужака – с гиканьем и стрельбой. – Ага, а у друга-мага внутри собственный вражина – и опять все на равных! Конечно, можно обменяться… – Между прочим, не так и глупо, – заметил творец. – Если к своему настолько привык, что почти не отделяешь от себя, то чужого сразу вычислишь. – «Осталось уговорить жену», – заключил Гога. – Ну, с кого начнём? И оба, не сговариваясь, посмотрели на Тима. – Э, вы чего? – снова заволновался тот. – На кошечках упражняйтесь! – Господи, ну не выйдет так не выйдет! – сказал Гога. – Тебя подвесят за это, что ли? – Не за это, – возразил Тим. – За другое место… Слушайте, кончайте, а? – Дети, не ссорьтесь! – призвал Вадим. – Кстати, мне вспомнилась одна байка – не помню, где слышал. Так там один маг создал свою копию, один в один, а затем выпихнул из себя матрицу – прямиком на обманку. Заклятие спало в момент. И тут такое началось!.. – Ну что, – спросил Гога, – создадим ещё одного Тима? – А если у него этих матриц с десяток? – засомневался Юстиан. – Что мы будем делать с такой оравой? И как бы настоящего не потерять! – А побросаем всех в воду, – предложил системщик. – Которые чужаки – всплывут, а настоящий утопнет. Рецепт проверенный. – Идите-ка вы! – огрызнулся Тим. – Как бы я самих вас не побросал! – Да, точно, – вздохнул Гога. – В эту душу заходить опасно – разве вдесятером. А то нам устроят «численное преимущество»!.. Чем дальше, тем больше Окно походило на настоящее – даже запахи сквозь него пробивались. Словно бы с течением времени экраны постепенно сближались, дрейфуя по Зазеркалью. И в Вадиме крепло убеждение, будто он может протянуть к столу руку и взять, что пожелает. Однако первой на это решилась Кира – наверно, ей надоело глазеть на чужое застолье, истекая слюной. Вдруг привстав на коленях, она потянулась мимо Вадима к столу, удалённому на десятки километров, и ухватила кусок торта, словно для неё это было обычным делом. Но через секунду сама испугалась, едва не выронив лакомство. А маги тотчас замолчали, забыв про споры, и уставились на неё, словно на призрак. У Тима даже челюсть отвисла – впрочем, он всегда реагировал стандартно. К тому же торт стянули именно из его тарелки. – Ну, заходите, – сказал затем Гога. – И чего не придумают, лишь бы спереть лучший кусок!.. Я-то думал, сюда достают лишь картинки да молнии. – А если… – Не думая о последствиях, Тим уже тянулся пальцами к Окну. Но прежде чем он коснулся опасной зоны, Вадим звонко хлопнул в ладоши, и спец шарахнулся назад, едва не сковырнувшись со стула. Рефлексы у него не изменились с кабэшных времён, а ведь шуточка не из свежих! – Куда лезешь? – спросил Вадим. – Давно нос не защемляли? Для начала швырнул бы чего – если уж умней не придумал. – Так ведь она… Понял! Вздохнув, Тим сцепил перед собой руки и уставился на свою чашку, ещё наполовину полную. Через секунду она взмыла в воздух и поплыла через Окно, легонько покачиваясь. Следом устремились чашки соседей, вместе с тарелками. Впрочем, Гога свою порцию сразу догнал и водворил на место – тоже не касаясь. Как видно, с вечера маги сильно продвинулись в этих забавах. Может, и в других тоже? На всякий случай Вадим контролировал транспортировку своим облаком, но Тим благополучно доставил посуду на столик рядом с пультом, не пролив ни капли. – От нашего стола – вашему, – сказал он удовлетворённо. – Это и впрямь похоже на дыру! – Осталось научиться отворять её на любой поверхности, – откликнулся Вадим. – Чёрт, где бы найти Школу магов? Ведь столько не знаем! – Вот про чертей не надо, – сказал Гога. – Среда-то враждебная – во всяком случае, пока там вампиры. Не накликать бы беду! – По-моему, они и сами там плохо ориентируются, – заметил Вадим. – Иначе бы такое устроили!.. Заворочавшись, Кира перебралась к нему на колени и принялась чаёвничать, поочерёдно отхлёбывая из трёх чашек. Взгляды магов немедленно притянулись к ней, следя за каждым движением. Действительно, от ведьмы исходили такие эманации!.. Не говоря о том, что её вид ласкал взор каждого настоящего ценителя. – Значит, Знак плюс Знак, – проговорил системщик, словно заучивая урок. – Зеркало накладываешь на зеркало и зеркалом погоняешь… – Получается полтора оборота, – подсчитал Тим. – Это мы уже кушали! – Одно зеркало – настоящее. С ним романтичнее. Не заблудиться бы в этом Зазеркалье!.. Как ты разыскал нас, Вад? – По наитию. – А, ну да!.. А если с этим проблемы? Вадим пожал плечами: – Ну вывалишься где-нибудь. Там сейчас столько экранов!.. – Где я найду под свои габариты? И потом, каково будет зрителям? – Гога ухмыльнулся: – Такой подарочек!.. – Если мы навостримся с Окнами, да с зеркалами, да с огне-шарами, – заговорил Юстиан, – а к ним добавим молниевые пробои, это, конечно, расширит арсенал. Но мы забыли о главном нашем назначении: создавать. Существ, ситуации, города, миры!.. – Может, отсутствие заклятий и создаёт предпосылки? – сказал Вадим. – Сейчас мы способны на чудо лишь на пике чувств, а такое не длится долго. Но если избавиться от матриц, душа сможет растянуться от Хаоса до Тьмы без риска пойти вразнос. – Погодите-ка! – вмешался Гога. – К вопросу о «ситуациях»… То есть предполагается, что и в жизни можно плести сюжеты – в пику пресловутой судьбе? И поворачивать течение событий в угодную сторону? – Если творцы делают это в мире иллюзий, – произнёс Юстиан, – почему магам не вершить то же самое в реальности? – Потому что тут действуют живые люди, – ответил Гога. – Легко управлять придуманными персонажами!.. – Ты так думаешь? – Между прочим, – вмешался Вадим, – на Огранде есть целая колдовская отрасль, именуемая «плетением судеб». И плетут их такие ткачихи!.. Видно, дело и впрямь двигалось к развязке, если в его сознании стали всплывать сведения, прежде закрытые для землян. Или причина в том, что Эва во сне расслабилась и наружу попёрло запретное? Да здравствует здоровый сон! – Колдовство зиждется на насилии, – заявил Гога. – Это равносильно тому, когда бездарный автор навязывает герою несвойственные поступки, силком впихивая в придуманный сюжет. Для того и требуются матрицы. – Это и называется «легко управлять»? – осведомился Юстиан. – Но одарённого ведут персонажи, – продолжал системщик. – От автора требуется лишь антураж, а уж они сами разберутся, чего там натворить!.. Если ты маг – значит, одарён. А это сильно сужает инструментарий. – Персонажи, как и люди, поддаются убеждениям, – возразил творец. – У них тоже имеется некоторый люфт в поведении, и во власти автора влиять на настроение персонажей, чтоб они не слишком своевольничали. И потом, есть же стихии, звери, чудища, коими повелевает создатель! Не так и мало способов направить героя в нужную сторону. – Это не тот герой, – вставил Вадим. – Настоящего с пути не свернуть. Он либо пробьётся, либо погибнет. – Хорошо, – сказал Гога. – Если доводить аналогию до логического завершения, нужно и магов классифицировать, как творцов. То есть поделить на мастеров слова, ситуаций, персонажей, сюжетов… И как высшая категория – творцы миров! – «Высшая» – это из лексикона вампиров, – возразил Вадим. – Давайте хотя бы тут воздержимся от оценок! – Никто ведь не отменял такое понятие, как Лестница? – Вот пусть каждый и взбирается по ней в одиночку. Естественно, тебе импонируют масштабные полотна – «всяк кулик…» Но кто сказал, что миниатюры уже не искусство? – Критики боишься? – выскочил Тим, хотя никто на него не нападал. – Не любишь объективных оценок! – И показал на Вадима пальцем: – «Да ведь король-то – голый!» – Ну, молодец, – фыркнул Гога. – Умный!.. – Зачем добавлять себе сложности, – внезапно спросил Юстиан, – если через Окно можно проникнуть куда угодно? – Только не в Храм, – ответил Вадим. – Я уже пытался к нему подобраться через Зазеркалье. Но то ли там нет тивишников, то ли вампиры перекрыли все подходы, то ли сам Храм заговорён – короче, проникнуть туда можно лишь обычными путями. – Ну да, а нежить уже изготовилась к встрече!.. – Днём? Полагаю, при свете Хищники преображаются настолько, что забывают многое из ночных забот. До заката почти все они – обычные чинуши, вполне вжившиеся в свои роли. Так что некоторая фора имеется. – Тогда ещё вопрос, – произнёс Гога. – А не смогут ли сии вражины тем же макаром проникнуть к нам? – Во всяком случае, обесточить все тивишники в Замке не помешает, – откликнулся Вадим. – И лучше заняться этим прямо сейчас. А уж я как-нибудь отыщу вас, если припрёт! Затем он вернул Гоге посуду и убрался из его уютной берлоги, а заодно – из Зазеркалья, сразу потушив экран. – Ну, – спросил у Киры, – пошли досыпать? С готовностью та соскочила с его коленей и упорхнула на постель, оставив Вадиму место по центру. За время разговора гардейка не проронила ни слова – действительно, с ней стряслось нечто серьёзное. Едва рассвело, в покои заявился измотанный, красноглазый Алекс и на скорую руку зарядил Вадима массой полезных сведений, не обращая внимания (немного слишком не обращая) на голых красоток, непринуждённо слоняющихся через гостиную по своим женским надобностям. Бедняга Орест оцепенело покоился на дальнем краю многоспальной постели, куда его уложили с вечера. И, кажется, только-только перевалил за середину спячки, потребной ему для восстановления, – так что его даже не пробовали будить, когда принесли обильный завтрак. Подкрепившись, компания спустилась вниз, в опустелый, притихший зал, где к ним примкнул Адам, успевший перехватить у здешнего буфетчика, – и уже в полном составе они покинули дом. Снаружи оказалось солнечно и тепло, как в те давние дни, когда можно было без опаски выбираться на рыбалку в такие же роскошные места. Знакомый вертолёт ждал на площадке, однако, во избежание новых сюрпризов, управлял им один из спецгардов Алекса. Впрочем, и это не давало гарантий. – Кира появится в Студии позднее, – сообщил шеф. – Будет держаться неподалёку. А уж мы постараемся не упускать из виду её. – Честно сказать, нам было б спокойней без вашего присмотра, – сказал Вадим. – Но отнюдь не вам, верно? Алекс усмехнулся и, прощаясь, со значительностью пожал Вадиму руку – сегодня на диво к нему внимательный. А вот Кира, наоборот, с утра демонстрировала отстраненность, будто переусердствовала с заданием и углубилась в союзнический стан сверх планируемого. И теперь сама же этого испугалась. Из-за спины Алекса девушка помахала троице рукой, слегка перебрав с небрежностью. Затем ВИА «Атлетико» скоренько погрузился в вертушку и сразу отбыл, чтобы не мозолить глаза гостям и челяди. Адам сейчас же опустился в кресло второго пилота – словно бы из любопытства, а на самом деле для подстраховки. Вадим и Эва расположились в салоне, где были сложены инструменты, подаренные Первым. Пронесясь над водной гладью, машина круто взяла вверх, оставив деревья далеко под собой, и легла на обратный курс, к городу. – Всё же тебе понравилось, – с усмешкой заметила Эва, поглядывая в оконце. – Не криви душой, святоша! – Будь искушения не столь сладостны, они перестали бы искушать, – ответил Вадим. – И поддаться им может всякий!.. Другое дело, сколь искренним станет раскаяние. – И как у нас с искренностью? – А тебе бы чего хотелось? – Впечатлений – побольше! Ты ж знаешь: я жадная. Выйти из твоей «пиктограммы» я не смею, зато могу испытывать тебя на прочность. И это бывает забавно. – «А если сорваться – сорваться вдвоём», – процитировал Вадим старую песню. – По-твоему, так лучше? – Я полагаюсь на твою цепкость, – беспечно заявила женщина. – Пойми наконец, мне не нужна от тебя верность!.. – Ой ли? – не поверил он. – Слишком часто это говорят. – Но ведь не я? – И потом, возможно, она нужна мне. – Кто? – Верность. – А если я докажу, что для меня благо – твои измены? Что они обогащают мою жизнь, прибавляют Силу? – Эва засмеялась. – Что тогда запоёт твой альтруизм? – «А если б он вёз патроны?» – беззлобно огрызнулся Вадим. – И как насчёт тех, с кем я буду изменять? Думаешь, меня прельщают блудницы? А с прочими это не бывает просто. – Например, со мной? Что-то ты не слишком маешься по моему поводу! А ведь я плохо подхожу под ваши стандарты, да и веду себя кое-как… – По-твоему, я должен рвать на себе волосы и стенать: ах, ты меня не любишь; ах, ты меня не хочешь!.. Ну, не любишь – что я могу поделать? Может, я не стою того, может, ты сама не способна на любовь – всё равно её не выпросить! Что ж, хватит и тех крох, кои перепадают. К счастью, в прочее время мне некогда скучать. – Ну, ты привереда! – воскликнула ведьма. – Чего тебе не хватает? Одна случка со мной стоит десятка других, сам же знаешь! – значит, мы схватываемся по два раза на дню. А хочешь, будем видеться чаще? – Послушай, милая, я ведь человек – в отличие от тебя. И, как все нормальные мужики, нуждаюсь в подруге – понимающей, жертвенной. Это эгоизм, но что делать: таковы люди!.. Впрочем, ради «высокой и чистой любви» я и сам готов отвергать себя. – Баш на баш, да? – фыркнула Эва. – Честный торг, ну ещё бы!.. – А вот ты признаёшь лишь свою выгоду, – возразил Вадим. – По-твоему, это справедливо? – А по-твоему, это должно меня заботить? – Но ведь ты «дракон»! – воскликнул он. – Это по систематике Брона. Или демонесса – по моей собственной классификации. – Допустим, – сказала Эва. – Так что? – И для полноценной привязки к яви тебе нужно запустить в неё прочные корни. Я не знаю, почему ты выбрала именно меня. И могу лишь предполагать, чем околдовала: может, приняла облик моей мечты, не меняя стервозной сути, – а в действительности смахиваешь на спрута или паучиху-переростка… – Ну, ты сказал! – Она даже развеселилась. – Но теперь и ты от меня зависишь, хочешь того или нет. И потому вынуждена принимать мои правила игры, иначе вылетишь из реальности в момент, – такова твоя плата за могущество. А ведь я «бога люблю больше». – Тоже мне, ходячая совесть нации! Ты на себя в зеркало-то смотрел? Однако прежней уверенности в её голосе не ощущалось. – Интересно, – задумчиво молвил Вадим, – если ты будешь притворяться любящей достаточно долго – может, и вправду сделаешься такой? Вживёшься в роль, войдёшь во вкус. «Если долго мучиться…» – Фиг чего получится, – отрезала Эва. – Размечтался!.. Примеряешь меня на роль домохозяйки, матери твоих детей? – Любопытная мысль, – ухватился он. – А что, такое возможно? – Дети, что ль? Почему нет? – Ведь считается, бессмертным дети ни к чему. – Может, ни к чему – и что? – То есть как? – Господи, Вад!.. Ты что, думаешь, внутри меня сидит кто и прикидывает: понадобятся дети или нет? А если нет, перекрывает соответствующий краник. – Женщина презрительно хмыкнула. – В конце концов, что есть бессмертие для видов, изначально смертных? Всего лишь отсутствие изменений в организме – ничего более! И значит, его функции остаются прежними. Вот разве тебе, как и раньше, не хочется самки? – Нет. – Врёшь! – Самки – нет, – уточнил Вадим. – Даже и женщин – очень немногих. А по-настоящему – только тебя. – Ну и дурак! – бросила Эва. – А с тобой и я – дура. Однако не настолько, чтоб впустить в себя твоё семя!.. – Настолько и я не безрассуден, – сказал он. – Представить тебя матерью – на такое у меня фантазии не хватит! Даже если ты дотерпишь до родов и благополучно их одолеешь – что потом? Какие формы может принять твой материнский инстинкт, если ещё не атрофировался напрочь, и что в конечном итоге окажется хуже? – Вадим покачал головой: – Уж если мы вдвоём не можем ужиться!.. Внизу начинались окраины – покинутые и запущенные, совершенно нестрашные при свете дня. Зато ночью походившие на кладбище, населённое призраками и покойниками, либо на город вымершей планеты. По улицам и дворам, как положено, ржавели колёсники, а некоторые уже истлели до остовов, постепенно врастая в землю. Тут и там топорщились неровные, рассыпающиеся зубцы недостроек, застигнутых внезапным Отделением. Ещё Вадима поразило, как пышно разрослась в этих местах зелень – всего-то за дюжину лет! Словно бы окрестные леса, прежде такие смирные да уютные, предприняли массированное наступление на губернскую столицу, вообразив себя джунглями. Ещё немного, и тут образуется отличная иллюстрация к киплинговскому брошенному городу. Потом замелькали жилые кварталы, вперемежку с заводскими и кабэшными комплексами. Как раз сейчас происходила перекачка людских масс со спальных мест на рабочие, и наблюдать за такими потоками сверху было тоскливо. С трудом верилось, что по улицам сплошняком катятся тысячи миров, – куда больше это походило именно на материал, более или менее пригодный к использованию.
Последние комментарии
1 день 8 часов назад
1 день 8 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 11 часов назад