Грэхард (СИ) [Мария Берестова] (fb2) читать постранично, страница - 2

от своей власти.

Он дышал прерывисто, трудно, пытаясь сосредоточиться на бешено стучащем сердце и призвать его к порядку — но сердце, переполненное горечью, обидой и страхом, не желало его слушать.

Сердце варилось в кипятке своей боли; и эта боль требовала и требовала выхода наружу — а Грэхард раз за разом упрямо душил её и запрещал ей наружу выходить.

С четверть часа продолжалась эта упрямая борьба.

Наконец, овладев собой, Грэхард поплотнее запахнул шторы на окнах, грузно сел за рабочий стол и придвинул к себе бумаги.

Дела государства никто не отменял.

***

Вечером Дерек не зашёл, и Грэхард даже испытал на этот счёт некоторое облегчение.

Он совершенно не знал, что теперь делать и как теперь себя вести. Больше всего ему хотелось просто сделать вид, что ничего не было. Просто притвориться, что этот эпизод ему примерещился. Отменить его, вычеркнуть из реальности.

Но Дерек, видимо, обиделся — и Грэхард, тяжело вздыхая, признавал, что друг имел на это полное право. Поэтому, очевидно, нельзя было просто сделать вид, что ничего не было: нужно было извиниться.

Извиняться Грэхард не любил и не умел. В конце концов, с учётом его статуса он и не должен был этого делать. Он повелитель Ньона, а значит, всегда по умолчанию прав.

Ему не хотелось теперь видеть Дерека; потому что нужно было определить, тогда, что ему сказать, как теперь себя вести. Думать об этом было неприятно, и, появись вдруг сейчас Дерек перед ним, Грэхард оказался бы в затруднительном положении человека, который не знает, что сказать, но чувствует, что что-то сказать нужно.

Однако, хвала Небесному, Дерек не зашёл — должно быть, тоже не знал, что теперь сказать! — и Грэхард мог лечь спать спокойно.

Однако едкое, заполняющее сердце чувство упорно не давало ему заснуть. Он ворочался и ворочался в постели под тяжёлым пыльным балдахином, придумывая всё новые причины, чего ж ему так не спится — не то душно, не то жёстко, не то мозоль от рукояти меча ноет, не то шуршит что-то за окнами, — не желая признавать даже перед самим собой, что это стыд.

Грэхарду настолько редко бывало стыдно, что он, пожалуй, мог и не понять, что именно с ним происходит.

Тяжко вздыхая, он ворочался без сна, так и сяк взбивая подушку и не находя себе места. Зыбкая тьма сгущалась вокруг его ложа, давила на подсознание и усиливала тревогу.

Они никогда не ссорились с Дереком.

Им случалось бурно спорить, отчаянно ругаться, орать друг на друга, язвительно припоминать друг другу какие-то промахи — но они никогда не ссорились.

Дерек был частью его души; самым близким, самым родным человеком, таким близким и родным, что поссориться с ним было попросту невозможно.

Но теперь — Грэхард понимал это отчётливо — у них случилась именно ссора.

Причём в ссоре этой был виноват именно он сам.

Можно, конечно, было обиженно бурчать, что Дерек слишком бурно защищал солнечную — но это были мелкие придирки. Теперь Грэхарду даже казалось, что и не было там ничего такого особенного, из-за чего стоило так звереть. Ему, определённо, примерещилось от ревности: Дерек, конечно же, любил солнечную, как жену своего господина, и поэтому, естественно, бросился на её защиту. А он увидел невесть что…

Нет, в ссоре он был виноват целиком и полностью сам. Навоображал себе дури, возревновал, перестал контролировать свой гнев — и вот результат.

Всё-таки нужно будет извиниться.

Это действительно полностью его вина, и Дерек вправе чувствовать себя обиженным.

Ещё раз тяжко вздохнув, Грэхард перевернулся со спины на бок и прикрыл глаза, пытаясь уснуть.

Но нет, сон по-прежнему не шёл.

Напротив, беспокойство его всё росло, и он опять заворочался; но найти удобное положение оказалось настолько невозможно, что он, наконец, сел в постели, мрачно глядя в ночную зыбкую тьму.

Дерек, конечно, простит его. Он прекрасно знает, что всё, что касается Эсны, заставляет его звереть. Завтра же с утра он попросит прощения, обязательно; Дерек, конечно, простит, и всё станет по-прежнему.

Грэхард пытался дышать размеренно и глубоко, успокаивая себя этими мыслями, но чёрная тревога всё сильнее разгуливалась в его сердце.

«А если не простит? — коварным тонким голоском твердила она. — А если он подумает, что ты считаешь это нормальным, бить его?»

Сбившись с ровного дыхания, Грэхард вздохнул тяжело.

Ему стало думаться, что, возможно, Дерек ждал от него первого шага, и думал, что Грэхард сам придёт к нему вечером, чтобы извиниться. А он, не придя, этим подтвердил, что не чувствует за собой вины.

«Глупости!» — попытался отмахнуться от этой тревоги Грэхард, однако она не только не развеялась, а ещё укрепилась, и теперь и сидеть ему стало неуютно и неудобно.

Он встал и принялся расхаживать по своим покоям.

«Обязательно, — постановил он сам