Так и было [Айболат Куспанов] (fb2) читать постранично, страница - 3

они были у меня, этот хитрец поддерживал только в моё отсутствие. Когда они выдвигали требования, он нехотя соглашался, положительны ли были его ответы или отрицательны — непонятно, хитёр был старый жук. Когда погиб Эдик, Капуста, от ран, ушел раненый Зима, Ушастый, он один остался из стариков, мой Баха. Ещё правда остался Банзай, но он был в дзоте командиром расчёта.

Основной костяк создавался быстро: пришли Немец и Гусь, молодые парни, всегда держались вдвоём. Это хозяйственные пацаны, у них всё спорилось в руках, отлично работали в боевом расчёте и по-хозяйски обустраивали наш маленький быт. Немца я назначил командиром боевого расчёта, а ещё он составлял список дежурства со временем кому когда выходить на караул. Этот парень с деловой хваткой стал мне хорошим помощником. Он сразу организовал ребят — начали углублять окопы, удлинять их, т. е. делать позицию более безопасной. Я невзначай говорил про что-то из бытового: «Вот бы это сделать вот так… и будет хорошо,» — глядишь, уже сделано. Они сами прекрасно понимали, что от этого зависит их безопасность. В бою Немец и Гусь ни разу не подвели, ведь работали уверенно, а учились у стариков быстро, на ходу.

Мы держали позицию, не подпускали хохлов шквальным огнём. Если тактика работала, мы её держались. Комбат ругал меня всё-таки, что во время боя я ничего не сообщал. Я сопротивлялся, как мог, объяснял, что не хочу, чтобы били прицельно по нам артиллерия и миномёты противника, определяя точку положения моей радийки. Я не хотел, чтобы кто-то погиб, а так и случилось… На нас наступали с двух направлений. В это время командир прислал посыльного с рацией, думая, что моя не работает. Парень погиб, его скосило перед самым блиндажом. Гонец свалился к нам в окоп, изрешеченный пулями. Не было времени даже убрать его, так и лежал под ногами до момента короткого затишья. Молодой, в очках, мальчишка совсем — до сих пор лицо его не могу забыть. Я договорился с комбатом: «Если молчу, значит, некогда. Если, не дай Бог, буду отступать, пущу ракету». Такой способ быстрее, чем доложить по рациям, потому что они по началу были маломощные, да и связь тоже. Я ему прямо сказал: «Тайга, отходить не буду. А если увидишь в небе две или более сигнальных ракет, значит, я вызываю огонь на себя». Так и порешили. Комбат только ответил: «Береги себя, Баке. Я тебя понял»

В этой ситуации с парнишкой комбат спросил у Кувалды, он ближе находился ко мне, «почему нет связи? Выясни». Тот и послал гонца с рацией. Парень выполнил приказ, погиб, но выполнил. Пусть земля ему будет пухом. Тяжелы такие потери, но война есть война. А Кувалда — это командир взвода, который стоял со мной на отдалении 300 метров. Он был настоящим бесстрашным войном, примером для своих солдатов. Если те побаивались идти ко мне на передок, Кувалда шёл с ними. Его пацаны молодцы всё-таки: таскали боеприпасы, забирали раненных и шли под миномётном обстрелом. На взвод командира налетел однажды Змей Горыныч, вовсе не сказочная, а страшная штука — снаряд с длинным шлангом, наполненный взрывчаткой, использующийся для разминирования позиций. Когда Змей срабатывал, взрывная волна разносила всё вокруг, а кто попадал в эпицентр взрыва, повезло, если становился тяжело раненным. Так и погиб Кувалда, вечная память герою.

Глава 2

В начале октября, когда нас расположили в лесополосе, дни проходили будто в пионерлагере, а не на фронте. Мы окопались на расстоянии 10 метров от друг друга по три человека, вырыли себе временные жилища — блиндажи, обустроили быт. Ночью отдыхали, дежурили по двое. Иногда с водой были проблемы и приходилось набирать её с луж, обеззараживать перед использованием, да. А когда с сигаретами стало туговато, я смастерил себе трубку. Пацаны хоть посмеивались поначалу, «что ты там строгаешь весь день?», им потом понравилась моя трубка из дуба. Кто-то даже сказал, что основание получившейся трубки похожа на сову. Мы её вместе и курили, а табак сам нашелся у солдата в соседнем расчете, позывной Старый. Это был деревенский мужик с рабочими руками, помогал мне строить блиндаж, ловко управлялся топором. Старый часто уходил один рано по утру на озеро и возвращался к нам с уловом. Мы жарили карасей, вкусно завтракали. У нашего озера, видимо, раньше была турбаза, — мы видели заброшенные катамараны, лодки. А рядом частный дом, полный живностью, но без людей. Тощие голодные сторожевые собаки, охраняющие таких же худых быков, и пару баранов. Всех отпустили, только баранов взяли себе: одного съели, другого подарили командиру. Жизнь так и протекала две недели октября на природе. Не долго..

На фронте обстановка меняется мгновенно, неожиданно, и ощущение войны всё-таки закралось в наши тела. Кассетные снаряды разорвались в небе и рассыпали лепестки по нашей позиции. Листопад был бы красив, почти не отличим от обычных зелено-коричневых лепестков, если бы это ни были мины замедленного действия. Страшно было, мы их собирали, подхватывая лепестки двухметровой рогатулиной, вырезанной из ветки,