Запретная любовь [Халит Зия Ушаклыгиль] (fb2) читать постранично, страница - 120

собирались провести последние годы жизни в особняке, оставив двух голубков в своём доме. Бюлент не будет ночевать в школе. В саду снова будет беготня, а среди ярких сервизов на маленькой кухне будут готовить десерты по рецептам из книг. Жизнь для них снова станет вечным праздником, ведь отец воссоединился с дочерью, а дочь с отцом.

Не хватало только Бешира.

— Бедный Бешир! — говорила Нихаль, затем добавляла, не желая думать об этом трагическом воспоминании:

— Да, отец? Мы будем смеяться, как прежде…

Пытаясь вспомнить те счастливые времена, она со смехом, похожим на мучительное рыдание, обнимала отца за шею, вытягивала губы и целовала безволосую точку у него под подбородком.

***

Вечером в конце августа отец и дочь снова отправились на прогулку и уже собирались возвращаться. Вдруг Нихаль забрала вожжи из рук отца и сказала:

— Отец, прошу, ещё немного! — затем указала отцу на луну, сиявшую как туская белая страница, и добавила:

— Смотрите, для нас вешают фонарь.

Она говорила с улыбкой, затем улыбка стала выражать скорбное разочарование. Она слегка наклонила голову и её томный взгляд погрузился в темневшую дорогу, будто следуя за призраками воспоминаний. Вот они после помолвки, на прогулке в бричке, запряжённой лошадью, счастливые, сердца полны любви, мчатся в свете фонаря, который повесили у них над головами для тех, кто любит друг друга.

Нихаль, провела хлыстом по брюху лошади и хотела догнать смутную счастливую мечту, поймать то, что ускользало от неё. Затем она вдруг вздрогнула, остановилась, словно поддавшись отчаянию, и спросила:

— Прогуляемся немного здесь?

Чего только она не услышала здесь от него за полчаса, пока пришла в себя. Плещущееся вдали море снова напевало сокровенные мелодии, луна снова томно улыбалась белым светом; но… Чтобы не думать об этом Нихаль с болью в сердце взяла отца под руку, положила голову ему на плечо и сказала себе: «Так будет всю жизнь!»

Да, так будет всю жизнь и она клялась в душе, что будет счастлива. Закрыв глаза, она глубоко в сердце похоронит воспоминание о счастье как назойливое воспоминание об умершем и попытается быть счастливой, взяв под руку отца и положив голову ему на плечо.

Думая об этом, она потихоньку уводила отца. Она хотела вернуться к соснам, в зелёное любовное гнёздышко, в мечту, выгравированную в изумруде. Но что-то остановило её у края сосен и мешало идти вперёд.

Она остановилась и осмотрелась. Может быть, там были счастливые помолвленные, Бехлюль и Нихаль… Её губы дрожали в горькой улыбке. Она заставила себя не думать об этом.

Она боялась, что эта мысль, промелькнувшая у неё в голове, может причить боль отцу. Разве теперь она не была обязана отцу жизнью? Только ему…

Сейчас отец и дочь нуждались друг в друге, чтобы жить. Когда она повторяла это, у неё в голове со скоростью молнии пронёсся страх: вдруг кто-то из них останется один? Чтобы убежать от этого страха, она потянула отца и сказала: «Пойдём!», закрыла глаза и отвечала этому страху с сердечной мольбой:

— Вместе, всегда вместе, живые и мёртвые…

КОНЕЦ