Ошибка доктора Свиндебарна [Андрей Арсланович Мансуров] (fb2) читать постранично, страница - 44
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Прощание у трапа «Хьюи» не было ни тёплым, ни дружеским. Единственное, что спросил спецагент, было: — Когда вы догадались, что в руках у него — муляж? И всё остальное — блеф? — Ещё до того, как вошёл к нему. — комиссар не считал нужным скрывать свои рассуждения, даже пояснил, — Он слишком умён, чтобы давать такое оружие в руки двух сверхдержав. (Про себя комиссар хитро усмехался: он не сомневался, что листочек, «случайно» залетевший под доски пола, и с которым сейчас, словно дурень с писанной торбой, носится Женевьева и её банда крутых умников — ловко сфабрикованная фальшивка.) Поэтому рабочих агрегатов, да и не-рабочих, никто и никогда не найдёт. — Но почему вы тогда не остановили всё это? То есть — Обращение …тина?! — Я посчитал, что хоть Зисерманн и использовал недостойные и грязные методы, дело, за которое он боролся, всё же стоило того, чтобы за него бороться. Жизнь и судьба даже одного спасённого из жестоких рук ребёнка, стоит того, чтоб за неё умереть. Что, собственно, он и сделал. И он наверняка знал, чем всё это кончится. Смит помолчал. Затем коротко кивнул, и подал комиссару руку. Тот пожал её, тоже кивнул, и скрылся в люке. На этот раз пилот «Гольфстрима» не решился что-либо сказать — возможно, из-за выражения лица комиссара…
Дома, в квартире, где всё было покрыто пылью и тянуло затхлым запахом нежилого, словно казённого, помещения, комиссара никто не ждал. Сам не зная почему, он долго стоял в прихожей, закрыв за собой дверь, но не входя. Странно. Раньше он считал себя — одиноким волком. Готовым ко всему. Даже к смерти. Но теперь понял, кому было стократ тяжелее. Зисерманн не мог не знать, не понимать, к чему он идёт. И все эти двадцать долгих лет, пока он беспринципно выколачивал из банкиров деньги подлым шантажом, и строил свои агрегаты, он видел вдали, там, у горизонта, лишь одно — свою смерть. Но, похоже, он считал это вполне подходящей платой за лучшую долю тех, кто остался без материнской ласки и отцовского крепкого плеча… Добился ли он этого? Улучшится ли что-нибудь после Обращения Президента? Ответа у комиссара не было. Из этого расследования он вынес лишь страшную пустоту в душе, и колоссальную усталость. Нет, не физическую — его везде возили! — а моральную. Сможет ли он забыть эту руку, отчаянно сжавшую его кисть? И медленно потухающие глаза… Но себя ему не в чем упрекнуть. Он не позволил прервать Обращение… Значит, надежда есть. Надежда… Есть?
Последние комментарии
2 часов 17 минут назад
2 часов 18 минут назад
2 часов 26 минут назад
2 часов 34 минут назад
3 часов 32 минут назад
3 часов 51 минут назад