Скосы скрижалей [Алексей Витальевич Величко] (fb2) читать постранично, страница - 3

полотно. Мирские сени

суеты заставили назад сплотившись,

слиться с толпою, страждами, мысли в

кащунстве искажённом, не разумея сумасбродства

произошедшего, не вразумев, могло кабы

личины посменив, за чередой гонений,

толков, дрязг безлётны небеса, все разом

обрекли себя на суд, поныне будто спали,

очерствлены души, терпение влачить давным

подавное устали, в тысячелетиях полёта,

в полымях без устали, на пересчёте двух

морей…

Сильная вспышка небосклон освещает…

Дабы пагубой в мутном угаре, едва ли себя…

Напоминаньем… Ни облачка в непроглядном зареве…

Не зги… Смысловые посылы, вот выход

свою участь далече влачить.

Ход полуденным зноем, проложена

выходцами тропа не одна, да боли

знакомо ак же и на утопию схоже,

безучастно, ленно, подворьем, знакомы

да боли врата, простирает могучая ковка

засовов, свой в столетии отполированный диск,

лишь тризной в грёзах мечты пеленая,

не замечая пред собой основного, рдея,

жечь в камфорах свечи, ниспадающий воск,

застыв, напоминаньем дабы казал иноковерство

в заветах, грехам, в рождении мученичество

причащая…

Минуло чисел сколь ни весь гоже,

взвесь непомерная всевышнему, не в счёт по

силам посвести, полегши многие костьми,

покрыв голгофы беленой, не внемля здравомыслию.

На это их сподвигла днесь, воздаяние за паритет,

навеян тленом бытности. Пустуют на скрижалях

хроники минувшего, закостенел пергамент,

налётом пыли затянулся, истины теперь не добится,

всё как и есть, останется в начертанном…

Проникнувши в светлицы… Свет… Массивами

да стопами портьер. За дуновением пусты пороги,

быльем дороги поросли в забвенном вечном доме…

Курганы… С краев их жития вознесшимися

до окраин, последки судеб в безвыходности

посведши… Небесный небосвод им в царстве

скорби, блюстить поборников не сталось,

оставшиеся зенницы очервлены, не песнословят,

разговоры не толкут, кайотам уподобившись,

рыща, бубня на лад обрывки памяти,

оазисы давным давно пожжёны, гнёт колокольни

в обиход, дабы не мёртвых упокоить,

не живых, в смирении пребудущих,

да ещё чуть боле бдительность немногих умалить,

почивших да усопших, стоят, хотя бы

в обиходе бытности низложены, все давеча

колейки хожены, напоминание малым и

старцам иховым, дерев околе стало нехватать,

защитников, теперь бездушных кукол,

на вехах вервием кидает бобыли остовов

тел на ветер, повперившись на воронов,

при царствии капища теней, кто где упокоен,

судьбы промозглой дланью… Твердью млечною

теперь на тиф возложены.

Псалмы читая монотонно, сплелись из

стонов душ в чистилищах, их голоса рассудок

точат неусопно, меняя темп, поодаль,

затихая, разливаясь, отдаваясь сводами,

теряясь в гранях, встречаясь с громогласным

отзвуком органа, в залах сплевшись,

темп бденно, ночью, день ли, стяжательно…

Верховный в боголепии те канонады задаёт,

под неусыпным хора провождением, неустанно,

тоску бескрайнюю наводит, ведомо им,

материя земли как создавалась, так и она…

Стяжательно, сокральные познания…

И не мольба таки да боли им знакомая…

Синхроннно, монотонно, тоесть уныние,

повроде что то тризны, с поволокой печали

и тоски, молебен полным ходом, на алтаре

все строки прочитав, что более ему дороги,

перворожденного младенца подняв за ножку,

им по нутру он чужд… Дабы напоминание о

бытие и жизни пришлой, под неусыпным

хора провождением, но вот в распахнувшихся

залах… Сияние… И на порогах облик девы,

в лучах своим явлением обязана зарнице,

скорее в ореоле благолепия, но случай

к случаю… Молитвы младое сердце

и привили в обитель, за гомоном пред ней

унылая картина, вокруг чащоба траурных

сердец, мышлением сравнимы с бесами,

та у их врат, затворники повперив взглядом

на агницу, на той голубке лазаря запеть

для них парящем, невольну облачая за руки,

и дело не подавно в красоте, над ней

скорее пуща, а сколько душ теперь

загублено числа и счета нет…

Вот выход на погост процессией…

Стяжательно… Стремление не в смысле

слиться, неделимым быть во всей вселенной,

но плотью — кровью, все на тёмном,

за панихидой, в рясах, томно…

Чередом шествие до руин в подворье,

последние заготовленья верша,

возложен хворостом под небеса,

сигул в сожжении, готовность до

скончания за покаяние плату вносить,

свой личный счёт, и по сему возложен

вечный глас на вопиющего…

Ниспосылая молчаньем вердикт,

реликт покамест наливаясь…

Являя в материях руны… Довлеет ад

в возникшем образе… Над чужеродным

тем распятьем виднеется грех… Развергся

мрак потусторонний в древних копищах…

Он на помосте… В руинах виден острог…

Светило посередь него покоится… И…

На пустошах, не прекращается