Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
посиневшую от холода кожу и ресницы, покрытые инеем. Мальчик.
Это не мог быть он. Не может быть. Но Джоэл все равно произнес его имя:
— Айзек?
Глаза мальчика распахнулись.
* * *
Последний раз они виделись с ним в канун Рождества, год назад. Айзек переоделся во фланелевую пижаму, и они втроем читали "Ночь перед Рождеством". У камина разложили печенье и молоко, и Айзек спросил, можно ли ему съесть одно.
— Конечно.
Тарелка была уставлена канапешками, сахарными розочками, глазированным печеньем и финиками. Он выбрал канапе, и золотистые хлопья рассыпались по его подбородку, когда он с хрустом вгрызся в них.
— Он ведь не рассердится, правда?
— Я уверена, что сегодня он получит много печенья.
— Я не хочу его злить. Я не хочу попасть в список непослушных.
Айзек доел бутербродик и печенье, сделал глоток молока и провел рукавом по губам, чтобы очистить их.
Пора чистить зубы и ложиться спать!
Айзек спросил, можно ли ему остаться еще на минуту. Еще одну. И они согласились.
Он опустился на колени перед елкой, чтобы переложить некоторые из завернутых и перевязанных лентой пакетов и удивленно уставиться на украшения. Разноцветные огоньки отражались в его глазах.
Минута превратилась в пять, а затем в десять. Джоэл хотел бы, чтобы они оставались там еще тысячу раз.
— Все готовы? — сказал он и протянул руку.
Айзек не взял ее. Вместо этого он повернул голову к очагу. Он был холодным, темным и засыпанным пеплом.
— Не зажигай огонь, — сказал он. — Если ты разожжешь огонь, он не сможет прийти. Хорошо, папа?
— Хорошо, конечно.
— Он открыт?
— Что открыто?
— То, что вы открываете? Клапан внутри камина? Чтобы убедиться, что дым выходит наружу? Если дым может выйти, он может войти.
— Дымоход? Давай проверим.
Джоэл встал на колени у камина, открыл стеклянные дверцы и откинул занавески из цепного полотна. Он повернул шею.
— Хорошо, что ты спросил. Надо все проверить!
— Можно я сделаю это? — Айзек схватился за металлический прут и со скрипом потянул его вперед и назад. Холодный сквозняк подул вниз и издал звук, похожий на шепот.
Айзек отступил от камина с испуганным выражением.
— Все в порядке, приятель?
— Да, — сказал мальчик, но, прежде чем спуститься по лестнице, оглянулся на очаг. — Просто там было темнее и холоднее, чем я себе представлял.
Они с Гретой уложили Айзека в кровать, поцеловали в лоб и прошептали:
— Мечтай о сахарных сливах и феях, а утром мы тебя увидим.
Но утром его уже не было, простыни были откинуты, а вмятина от его головы все еще хранилась на подушке.
Они звали его, заглядывая в шкафы и под кровати. Они заглядывали на чердак. Заглядывали в подвал. Они выходили на улицу, гуляли по двору, где выпал свежий снег, на котором не было следов. Они вернулись в дом, и снова, и снова обыскали его, выкрикивая его имя до тех пор, пока у них не пересохло горло. Все окна и двери были заперты, в этом они были уверены. Единственным входом в дом был камин. Когда Джоэл почувствовал, что от него веет прохладой — шепотом, как от пустоты, — он с лязгом закрыл дымоход.
* * *
С тех пор Джоэл не разжигал огонь. До сегодняшнего дня.
В гостиной, на диване, Грета прижала мальчика к себе и подоткнула ему одеяло.
— Он... он такой холодный, — сказала она. — Поторопись.
— Я тороплюсь, — сказал Джоэл. Корзина для дров стояла в гараже. Он принес охапку поленьев и хворост в дом. В кухонном ящике он нашел спички и вытащил из мусорного ведра вчерашнюю газету. Он скрутил спортивные страницы в пять морщинистых свечных фитилей. Он чиркнул спичкой, и газета вспыхнула. Он подбросил к ней палочки, а затем и расщепленную древесину лиственных пород. Вскоре комната наполнилась пляшущим светом и треском полений.
Джоэл присоединился к Грете. Он прикоснулся к ней, но не к мальчику. Ее щеки были мокрыми от слез.
— Это он, — сказала она. — Это наш маленький мальчик. Он вернулся к нам.
Джоэл хотел — отчаянно хотел — верить. Он был почти у цели. Он жестко улыбнулся ей и не стал упоминать о глазах мальчика. У Айзека они были зелеными. А у мальчика, смотревшего на них, глаза излучали странный голубой свет ледников.
Его волосы были не столько сбриты, сколько срезаны. Грубая работа парикмахера, работающего ножницами или ножом.
Они размышляли, стоит ли везти его в больницу или вызвать полицию. Но они только что нашли его, и было неправильно отпускать его так быстро. Он существовал до тех пор, пока находился в их руках. А полиция была не слишком любезна: их неоднократно допрашивали, натравливая друг на друга. "Когда пропадает ребенок, обычно виноват кто-то из членов семьи", — говорили они.
Огонь взревел, когда давление изменилось, и ветер потянул за верхушку дымохода. Оранжевый свет костра привнес в комнату черные тени. Цвет постепенно возвращался к коже мальчика. Одеяло и диванные подушки промокли насквозь. На полу образовалась капающая лужа.
Через час он все еще не разговаривал, но
Последние комментарии
19 часов 44 минут назад
1 день 6 часов назад
1 день 18 часов назад
2 дней 1 час назад
2 дней 2 часов назад
2 дней 3 часов назад