Остров Утопия [Эмил Манов] (fb2) читать постранично, страница - 3

мужчины и женщины; почесывая выступы на спине, они сгрудились вокруг президета. Голые ребятишки, продолжая свою вечную возню, стали носиться с оглушительным визгом. Еще пять или шесть ослов подняли рев, и это окончательно разбудило человечество.

Двое министров – пропитания и войны – прибыли с некоторым опозданием, уважительно поздоровались с президентом и застыли в ожидании его распоряжений. Их ломало с похмелья. Особенно скверно выглядел министр пропитания – он не только выпил лишнего, но вдобавок объелся супом из моллюсков и крокодильей вырезкой с гарниром из кактусов; обжорство было самым большим недостатком государственного мужа, но президент смотрел на него сквозь пальцы, ибо сам грешил этим. Гораздо больше, и не зря, раздражала его сдержанность и скромность военного министра, слишком напоминавшая молчаливый упрек.

Когда южное человечество в полном составе столпилось на площади, президент поднял жезл высоко над головой и бросил клич:

– Дорогое мое человечество! Вперед к трудовым и боевым подвигам! Кактусоводы – налево! Воины – направо! Половина баб и детей будет плести рогожки и делать горшки, а другая половина отправится за моллюсками! Крокофермерам забить, выпотрошить и освежевать двадцать голов крокодилов – ведь завтра ночь Восьмого полнолуния, то есть Огненного вихря, и человечеству не грех и попраздновать… Вот так! Принимайся за работу, милое человечество, в бой, дорогие бойцы! Живо ко мне погонщика с ослом!

Человечество мигом разделилось, сформировав отряды в соответствии с приказом. Каждый знал свое место и обязанности, так что распоряжения президента имели, скорее всего, лишь ритуальный характер. Министр пропитания возглавил отряд женщин и детей, потому что дисциплина там хромала на обе ноги, а министр войны построил своих солдат – три сотни дюжих молодцов – и встал перед ними.

– С каким отрядом отправится Ваше достоинство? – обратился он к президенту.

– Конечно же, с моими славными бойцами! – ответил президент и, взгромоздившись на осла, приказал погонщику вести его во главе колонны.

Осел затрусил вперед, а бойцы затопали босыми пятками по каменистой земле. Они шли в ногу, как все солдаты на свете, но рассчитавшись по одному, чтобы длинная колонна выглядела более внушительно. Полуголые, с рогожкой на бедрах, они отличались от прочих представителей человечества лишь тем, что носили у пояса каменный нож, а на шее – крокодилий зуб на веревочке, знак воинского достоинства. Но шагали они твердо и четко – ими, несомненно, могли бы гордиться предки, три века назад вызвавшие Большой Огненный вихрь.

Колонна продвигалась на север по тропинке, бегущей среди кактусовых плантаций. Солнце припекало все сильнее, и не будь у всех широкополых сомбреро из прибрежной травы, многих хватил бы удар.

До границы с северным человечеством, где проходила передовая, оставалось не более десяти тысяч шагов, и колонна прошла бы их шутя, но чрезвычайные обстоятельства вынудили бойцов сделать привал. Президентский ишак, не считаясь с планами военного министра и начальника штаба, а равно и с желаниями самого президента, неожиданно издал тоскливый рев, остановился и задумчиво опустил голову. Погонщик потянул за веревку и раз и два, но его подопечный не сдвинулся с места. Тогда он попросил президента сойти с осла, что и было сделано. Погонщик снял седло, отломил колючий отросток кактуса и принялся хлестать животное по ногам и по спине, по наростам вдоль хребта, придающим ему сходство с динозавром, но осел все так же задумчиво продолжал созерцать свои копыта. В результате сходных процессов мутации шкура ослов стала не менее прочной, чем кожа людей, и совершенно нечувствительной к какому бы то ни было воздействию извне.

Погонщик в отчаянии опустил руки. Президент повернулся к министру войны:

– Что тут можно сделать, Боевая честь?

– Боюсь, что ничего, Ваше достоинство. Вы ведь знаете нрав этих благородных животных.

– В таком случае пусть армия немножко отдохнет. Президент зевнул и пристроился поудобнее на седле в тени

своего ишака. Стоял тропический зной.

– Хорошо бы сейчас хлебнуть маисовой, – сказал президент, вытирая пот с высокого лба. – Знаешь ведь, Боевая честь, клин клином вышибают.

– Пожалуйста, Ваше достоинство.

Министр снял с пояса небольшой бурдючок из крокодильей кожи и подал своему повелителю. Тот развязал горловину, сунул в рот и сдавил бурдюк снизу руками. Жидкость переливалась, мелодично булькая, под завистливым взглядом министра.

– И тебе осталось, Боевая честь, – сказал президент некоторое время спустя, возвращая уже совсем сморщенный бурдючок.

– Мерси, Ваше достоинство…

Колонна расположилась под кактусами, окаймляющими тропинку; из рук в руки передавались бурдючки, ничем не отличавшиеся от министерского. Бойцы искали друг у друга в голове или чесали друг другу отростки на хребтах, как положено добрым друзьям и боевым товарищам. Вскоре