2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
знал никто. Пока она не умерла.
-И не смычками они пилят по струнам дерзким, то звон мечей – на ваших горлах струн идет игра. А потом со свистом в окна падают, сгорают, и ныряют в собственную кровь, там, на брусчатке.
И не меняют маски, и не грим это. На лицах мертвых мертвенная бледность, и краска высохла во всех театра кладовых, да, друг мой, да – то кровь. Она, она… Ты погляди, как блеск ее на нет исходит, как пятна и потеки густеют, высыхая.
И лампа светит. Лампа слепит. А я на стуле. Они вдруг стали минус ты, и минус он. Остался он. Один. Вдруг. Холодно на сквозняке. Кхе-кхе. Она их поцеловала. У них любовь. И страсть. На весь им свет плевать. Она им всем – Ля фем фаталь! Она их роковая дама! Она носила боа, шляпку и вуаль, и сигаретку тонкую на длинном мундштуке. Помадой черной-гуталиновой накрашены обильно ее губы, глаза шальные – будто пули, и перстни, перстни с воронами душат пальцы, браслеты на ее руке. А шубка, друг мой, из кожи человечьей с оторочкой из людских волос. Чулки, как сети, словно невод, которым она тянет свой улов. А платье – ее фигуру обрисовывает, как бокал. Оно из красно-белых все полос. И белый здесь – то мел, расходный материал, а красный…
- Кровь?
- О нет, отнюдь! То выжимка сердец, а в сердце – нет, нет не кровь, одно вино. Вино страстей и страха марки «Ля ви классик», что в переводе значит: «Жизнь. Стандарт».
Вы слишком близко встали, доктор. Я чувствую ваш запах. Пот… Мерзавец, вы вид закрыли из окна мне. Да прочь пошел! И я не кашляю уже. Мне помогло.
- И маятник все качается.
- Маятник?
- О да. Часы. В замочной скважине в квартире в том футляре из стекла.
И ты уже не плачешь? Ты просто смотришь, мама? Черт! Смотри. Что ты наделала. Смотри.
Он извинился. Изменился. Ушел и изменил. Вернулся. Во всем признался. Зачем тебе окно? Сквозняк приводит к стулу. А стул… к чему-то там еще.
С ума сошел! Сошел с ума! Я шел в начале по уму, потому сошел. Ну-ну… Не стоит возвращаться мне домой. Когда меня там ждет… или не ждет. Окно. Распахнутое настежь. И алое на простынях. Но я вернулся.
Моргнуть пытаюсь. Раз. И два. Эй! Аккуратнее ресницы! Расческа для ресниц. Эй, доктор, где мои пилюли? Ах, да, вы ведь не тот.
Они вдруг стали минус ты, и минус он. Остался он. Один. Вдруг. Холодно на сквозняке. Кхе-кхе. Мне холодно на сквозняке. И я гляжу, как ты вдруг прыгаешь и прыгаешь. Нет, только раз.
Да, доктор отойдите от окна! Вы все загородили, черт, собой!
Они вдруг стали минус ты, и минус он. Остался он. Один. Вдруг. Холодно на сквозняке. Кхе-кхе. Остался я один. Сперва увидел все, потом один остался. А дядя подписал им все бумаги. Сказал: давайте. И они дают – готовы. Болван ты, дядя, и всегда тебя я презирал. Я не ушел. Я здесь. Зову тебя. Но близорук ты, глух на оба уха. Старуха. Старуха надо мной склонилась. Пытается она мне заглянуть в глаза. А, нет, фу-уух, не старуха, а старик – всего лишь доктор. С иглой в руке и молотком в другой. А я на стуле. Сижу, как овощ с умным видом.
Игла касается белка, и молоток стучит по ней. Орбита. И лоб вдруг зачесался – на какое-то мгновение. И умер он, затих, когда последняя мелодия затихла в голове его.
Синопсис – перевод: Мальчик вернулся домой из школы, с уроков математики, зашел в парадную, поднялся на свой этаж и услышал что-то. Заглянул в замочную скважину и увидел, как мать перерезает горло отцу и прыгает в окно. (Измена, признание, отчаяние, неспособность простить). От этого зрелища мальчик сходит с ума. Дядя отправляет его в психиатрическую лечебницу. Но годы проходят, и содержать его больше он не может. Дядя подписывает бумаги для трансорбитальной лоботомии. Доктор проводит лоботомию. Перечитай, зная все это.
Последние комментарии
21 часов 44 минут назад
22 часов 2 минут назад
22 часов 11 минут назад
22 часов 13 минут назад
22 часов 15 минут назад
22 часов 33 минут назад