Имя его неизвестно [Павел Федорович Автомонов] (fb2) читать постранично, страница - 2

обстоятельства войны вынудили остаться на временно оккупированной врагом территории. Точно в том, что гитлеровские армии пришли сюда, повинны не мы, не части, которые не смогли сдержать фашистские орды в 1941 году где-нибудь под Львовом или под Брестом, а вот такие девушки. Но я не успел ответить моему товарищу на его реплику. Орися вдруг соскочила на пол, швырнула тряпку и вплотную подошла к нам. Она посмотрела в лицо старшего лейтенанта таким горячим взглядом, что у того даже дрогнули губы. Из глаз девушки покатились слезы. Неожиданно они ударила старшего лейтенанта по щеке.

Мы опешили. Орися же отбежала к окну и зарыдала. Девушки бросили работу и, укоризменно поглядывая на старшего лейтенанта, окружили подругу.

— Ты посмотри на нее?! — наконец пришел в себя старший лейтенант.

Он едва сдерживался от крайних поступков. Будучи уверен в своей правоте, он готов был заставить эту подозрительную особу в ситцевом платье ответить за неслыханное оскорбление, нанесенное советскому офицеру, по законам военного времени.

— Не петушись! — удержал я его. — Считай до десяти, а потом начинай говорить…

Одна из девушек схватила старшего лейтенанта за руку и подвела его к окну:

— Вот подпись отца того еще не родившегося дитяти! Видите? Читайте, если вы такие грамотные!

На подоконнике темнели пятна крови. Она так впиталась в дерево, что невозможно было не только отмыть ее, но и соскрести ножом.

От Орисиного рыдания стало тоскливо и как будто темно в просторной, час тому назад побеленной классной комнате.

— Что же это значит? — спросил я, виновато и растерянно поглядывая то на девушек, то на покрасневшего и сбитого с толку старшего лейтенанта. — Кто он?..

…Порывистый ветер неося над пятнистыми от снежных заплат и черных проталин полями, посвистывал в кустарнике. В долины и яры сбегали ручейки, переполняя мутной водой речонки. А те разливались, затапливая луга, шумели, пенились, журчали меж вербами и лозой, мчались неудержимыми потоками до самой Ворсклы.

Пришла весна.

Она была и в мохнатых бархатистых почках на вербе, и в безгранично глубокой и чистой синеве неба, и в лучах солнца, которое светило теперь людям по полсуток, и в щебетанье птичьих стай, и во всем, во всем вокруг.

С журчанием ручейков сливался гул движения на слобожанских шляхах и дорогах.

Тяжело ступали кони. Устало мотая головами, они тянули пушки, возы со снарядами и провиантом. Надрывно буксуя, ревели грузовики и медленно продвигались глубокими, прорезанными в черноземе колеями. А рядом — вспотевшие, в ватниках и шинелях — солдаты подталкивали плечами машины, вместе с лошадьми тянули возы и на собственных руках выносили из ухабов и воронок пушки.

Порой появлялись самолеты. И тогда на дорогах взрывалось, стреляло, выло, ревело, швыряло пламенем. Но как только бой с бомбардировщиками затихал, возы, машины, люди снова трогались в путь — на восток и север. А ручейки, теперь уже разбавленные кровью, бежали, как и раньше, к Ворскле и ее притокам, на запад и юг.

К вечеру, пересекши старинный Муравский шлях, за горизонтом исчез последний обоз.

И стало тихо, необычайно тихо в селах, в бурьяне, в безлистном молодняке. Ни человеческих голосов, ни выстрелов. Словно и сама война в обнимку с мартовским ветром умчалась куда-то вслед за ушедшими частями.

Тишина… Пятерым разведчикам, оставленным здесь советским командованием, в эти минуты казалось, что они теперь одни во всем этом краю. Совсем одни.

Два лейтенанта и три сержанта, переодетые в чужие серо-зеленые шинели и фуражки с большими козырьками, стояли на обочине дороги и смотрели погрустневшими глазами уже не вслед своим отступавшим войскам, а на заходившее солнце. Вскоре исчезло и оно, багряное, огромное, осветив заревом весь западный небосклон.

Нет солнца. Нет своих. Тоскливо на душе. Невесело на сердце у каждого и как-то обидно. После боев под Сталинградом словно на крыльях летели советские воины, освобождая родную землю. Передовые части Воронежского и Степного фронтов пересекли границы Украины, с ходу взяли Харьков, Богодухов, Ахтырку и другие города и села Харьковщины, Сумщины, Белгородщины. Тыловые части они оставили далеко позади на раскисших, превращенных в месиво дорогах. А теперь полкам и дивизиям, которые вырвались вперед, пришлось отступать за Белгород. Ничего не поделаешь — война, стратегия.

И вот они пятеро — исполнители особого задания командования — провожали солнце за горизонт.

А потом пошли в лесок. Вверху в тонюсеньких ветвях тополей посвистывал ветерок, шуршал старый лист на дубах.

— Ребята! Белый ряст!

Лейтенант Василий наклонился и сорвал белоснежные цветочки.

— Прикрой ими немецкого орла на картузе, — предложил он лейтенанту Евгению. — А это тебе, Роман.

В тот же миг Василий застыл с протянутой к радисту рукой. С лица его исчезла улыбка, брови сошлись на переносице.

— Слышите?.. Чужие моторы гудят!

— Что ж! — промолвил Евгений,