Разговор на асфальте [Лада Шагина] (fb2) читать постранично, страница - 7

таинственность, дышалось легко, запахи цветов одурманивали больше водки. Ивку потянуло на откровенность с матерью. Ей просто захотелось с ней немного поговорить о жизни.

— Скажи, ты не жалела, что отдала меня, а потом младших сестёр в интернат?

— Нет, чего жалеть? Вы там были сыты и одеты!

— И это все, что было важно для тебя тогда?

— А что еще? В доме за вами некому было присмотреть, некому поесть приготовить, да и одежду обеспечить вам на все сезоны не было возможности.

— Но вы же оба работали и у отца была очень высокая зарплата?

Мать махнула рукой и отвела взгляд.

— Он мне не давал ни копейки. Привозил продукты, какие считал нужными и все. Я вынуждена была справляться со всеми проблемами сама и мне было невыносимо трудно. Поэтому и оформила в интернат.

А зачем ты так много рожала? Ты ведь медик, ты могла предохраняться….

Мать нервно стала собирать со стола все, что было накрыто для поминок.

— Почему я должна оправдываться перед тобой. Чем ты недовольна? У тебя было все, но ты сама все испортила!

Мать направилась с сумкой и инвентарем к машине. Ивка молча последовала за ней. В машине Ивка заметила слезы в глазах матери.

— Извини, я не хотела причинять боль воспоминаниями. Мои тоже меня ранят до слез. Просто хотела узнать некоторые моменты для себя. Мне это необходимо. Я сейчас в крайне тяжелом состоянии. На перепутье что ли. Мне необходимо что-то прояснить. Я чувствую, что должна жить по-другому, но что-то мне мешает. Помоги мне, если сможешь.

— чем я могу тебе помочь?

— Мне негде жить, честно говоря. У меня нет работы. У меня нет семьи. Есть любимый сын и трудная дочь. Как быть? Что дальше? Я так разочарована в мужчинах. Они все попадаются одного типа — все как мой отец: выпивающие бабники, жадные до денег. Сын — мой единственный любимый мужчина. Он меня никогда не предаст.

— Ты так не зацикливайся на сыне-то. У него своя жизнь, у тебя- своя.

— У меня нет никакой жизни. Мам, я запуталась по жизни, я очень одинока, опустошена и мне негде приткнуться, нет какого-нибудь пристанища своего, где можно отлежаться и зализать раны… Мам, ты можешь что-нибудь подарить мне из недвижки, хоть сараюшку какую? Ты же много покупала за бесценок, по хуторам, еще с отцом. Помоги мне, у меня совсем ничего нет, я нищая и голая, первый муж меня лишил всего, а второй — женатик, и покупает все только для своей семьи. Вот недавно 4-х комнатную квартиру им купил. Обставляет теперь. А мы с сыном в съемной однушке ютимся. У меня ни в чем уверенности тоже нет. Я будто обесточена. Мам, помоги мне, прошу тебя.

Мать молчала.

— Хочешь, я буду жить с тобой? Перееду сюда? Найду здесь работу….

Ивка запнулась на последнем слове, вспомнив, как много лет назад поменяла здесь кучу мест и как поклялась себе приехать сюда на дорогой машине и объехать все места, продемонстрировав свою успешность. А теперь она просит мать переписать на нее недвижимость. Какое унижение. «Что я делаю? Зачем я это говорю?» — спрашивала себя Ивка, но почему-то вслух продолжала уговаривать мать сделать для нее хоть что-нибудь, для ее счастья.

— Я сделала для тебя все, что могла, — Выговорила, наконец, мать, когда машина уже подъехала к дому. Она молча вышла, забрав только инвентарь для посадки, и так же молча пошла куда-то на огород, даже не обернувшись на Ивку, пораженную ответом матери. Ивка не стала проходить в дом. В тот оставшийся день своего рождения она каталась по всему городу, заезжая в те места, где она мечтала продемонстрировать свою успешность много лет назад. Но не встретила ни одного знакомого лица на прежних своих местах работы. Вконец расстроенная, уставшая, Ивка подъехала к морю, как можно ближе к воде, и долго смотрела как солнце прячет свой свет за кромку моря, оставляя небо посеревшим, будто обесцветив весь мир вокруг бедной Ивки, такой одинокой и горемычной в свой 40 —й день рождения. Она достала из спинки своего сиденья большой блокнот с плотными белыми листами, нашла карандаш и долго рисовала все, что было у нее на душе: зовущее глубиной море, изумительный закат, пенные волны, грустную себя, свою горечь, свое отчаяние, мать с поджатой нижней губой, ее усталые, в узлах руки, цветы, которые она привезла, своего нежного сына Святика, с его безграничной любовью и большими теплыми объятиями маленьких, еще пухлых, ладошек, обнимающих ее лицо. Как сильно захотелось вернуться в Москву, к сыну, обнять его и забыться в детской бескорыстной ласке. Но надо закончить с матерью тяжелый горький разговор и, возможно, вместе развязать тяжкий узел обид, расплескав на все части света, разбрызгать, освободив волну жизни внутри, затянутую сейчас так, что дышать тяжело, не то что жить.

Заночевала Ивка у старой знакомой, их обеих когда-то любил один мужчина. Теперь он далеко, отсиживает за свою неистовую любовь к женщинам, способных и предать, и просто не любить, равнодушно принимать его нескладные стихи, его вдохновение, его исступленную влюбленность…

Наутро Ивка рано