Про коалу Ушастика, черепаху Сарли и Карроинги-эму [Лесли Риис] (fb2) читать постранично, страница - 2

матери, со спины которой так и не спешил слезть. – Но разве мамы что-нибудь умеют!

– Тэч! Тэч! Так уж и не умеют! – послышалось в ответ. И не успел Ушастик вцепиться в мамину шерсть острыми чёрными коготками, как уже летел по воздуху. На мгновение ему даже показалось, что он оторвался от мамы. Но мать спокойно опустилась на ветку в добрых шести футах^[2] от той, где они сидели.

– З… здорово! – заикаясь, произнёс Ушастик. – А… а мне можно попробовать?

– Попробуешь, но не сейчас, – строго ответила мать. С тех пор, приметил Ушастик, его мать стала всё чаще перебираться с одной ветки на другую. Но делала она это вовсе не для развлечения. Она объяснила ему, что коалы, в отличие от наземных животных, мало двигаются. Когда живёшь высоко на дереве, любое движение связано с опасностью. Перебираться же с ветки на ветку приходится тогда, когда становится всё труднее и труднее найти вкусные листья. Наступало лето, яркое солнце пекло немилосердно, и большое дерево не могло спасти свою листву от его жгучих лучей.

К ночи после одного из таких жарких, безоблачных дней взрослые коалы стали проявлять всё большее беспокойство. Особенно энергичным, как ни странно, казался коала-отец. Обычно Лежебока сидел на самой верхней ветке, а нынче он поочерёдно спустился к каждой из своих трёх жён, чтобы сообщить им нечто важное.

– Хрр! Хрр! – ворчал он, издавая низкие, гортанные звуки. – Хфф! Хфф! Сегодня мы уходим с этого старого дерева и пойдём… хрр… хфф… на поиски нового!

Все были в сборе. Но, увы, планы не всегда сбываются. Когда сумерки окрасили ставшие совсем голыми ветви в ярко-розовый цвет, Пушистые Ушки, мама Ушастика, уловила внизу под деревом какой-то еле слышный звук. Будто кто-то тихо-тихо ступал по сухим листьям на земле.

Вглядевшись, Пушистые Ушки рассмотрела под тенистым кустом тёмно-зелёной медуницы рыжевато-коричневый хвост какого-то животного. Динго или лиса? И тот и другой были заклятыми врагами коал. И кто бы из них ни оказался там, внизу, они будут терпеливо ждать, не спустится ли с дерева какой-нибудь глупый малыш.

Пушистые Ушки знала, что на вершине камедного дерева коалы почти в безопасности, им страшен только орёл, а вот на земле…

О своих опасениях она поведала другим коалам, и Лежебока взялся следить сам, пока не заснул. На следующий день зверь опять сидел под кустом медуницы и, облизываясь, поглядывал вверх, надеясь, что кто-нибудь из коал спустится. Да, это была лиса.

И коалы не слезали с дерева ещё день, ещё ночь, и так целую неделю.

К тому времени листьев на дереве почти не осталось. Голым стояло оно и под звёздным ночным небом, и под безжалостно палящими лучами солнца. Коалы голодали. Ушастик плакал и просил есть.

Затем дня два лисы не было видно. Лежебока проснулся и решил, что пора отправляться в путь.

ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ УШАСТИКА

Коалы поочерёдно спустились с большого дерева. Спускались они так, как обычно слезают мальчишки: прижавшись животом к стволу. Когда Пушистые Ушки сидела на ветке, она казалась уютным мохнатым клубочком со вторым клубочком поменьше на спине. А теперь выяснилось, что у неё сильные мускулистые передние лапы, которые она широко расставляла, цепляясь когтями за кору и легко скользя вниз по дереву. И задние лапы у неё тоже были на удивление длинные, хотя и короче передних.

В местах, где ствол был слишком отвесным и гладким, мама Ушастика высматривала, куда бы ей получше поставить лапку. На полпути у неё зачесалось в боку. Вот беда-то! Она остановилась, вонзила когти левой задней лапы глубоко в кору и, закинув правую, презабавно почесала ею левый бок.

Сидя у мамы на спине, юный Ушастик видел всё это, и ему тоже, конечно, захотелось почесаться. Вот он и потянулся одной из задних лап к мордочке, в то время как другой крепко вцепился в мать. К счастью, у коал суставы очень подвижны. Он дотянулся до того места, которое чесалось, и с удовольствием поскрёб его.

Наконец все коалы, что жили на большом дереве, очутились на земле и в полном безмолвии тронулись в путь по лесным тропам. Впереди, оглядываясь и озираясь, шёл отец Ушастика. Стояла ночь, но в темноте коалы видят еще лучше, чем днем. Тусклый свет луны серебрил листву, отбрасывая фантастические тени на сухую землю, или играл на глянцевитой поверхности буйно разросшегося папоротника. Коалы двигались неуклюже, на всех четырёх лапах, но, натыкаясь на пень, на ствол поверженного дерева или большой камень, приподымались на кривых задних лапах и, положив передние на дерево или камень, внимательно рассматривали, что именно лежит перед ними. А трое детёнышей тем временем цепко впивались в материнские спины.

Лежебока шёл впереди, вслушиваясь в шорох сухих листьев и травы, зорко высматривая, нет ли кого чужих, обнюхивая каждое дерево на пути. Вокруг теснились тенистые дубы; сучковатые, с острыми листьями камедные деревья; смоковницы с широкими, закруглёнными ветвями, чёрным стволом и глянцевитыми в