Анатомия [Владислав Март] (fb2) читать постранично, страница - 5

к нему не было поскольку он производил впечатление ещё одной клетки выросшей где-то здесь, возможно лимфоцита, пролезающего во все локации по своим микролимфатическим путям. Функцией его была защита нас от начальства и борзой манеры вести дела у прокурорских работников. Лимфоцит справлялся и наш кровоток продолжался. Нос заведующего заглядывавшего в залы № 2 или № 3 во время вскрытий никогда не пролезал полностью. Он был доволен уже тем, что мы при деле.

Выше коридора второго этажа был чердак. Большое неровное помещение без особенного деления на секции, со слегка влажными покатыми стенами. Мочевой пузырь. Мы поднимались сюда редко. Обычно только за стремянкой и флагами, что здесь хранились, и за ёлочными украшениями перед Новым годом. Флаги мы вставляли в флагодержатели у входа вахтёра по двум основным государственным праздникам. За этим следил заведующий и каждый раз говорил одно и то же. Как он удивлён, что флаги не выцветают, хотя он принёс их ещё студентом. В чердаке проходили две то ли вентиляционные, то ли водоотводные трубы. Где они начинались и куда вели было неясно. Снаружи здания их не было видно. Скорее всего они были связаны с сауной, которая была нам положена по гигиеническим стандартам. Трубы я называл мочеточниками.

Такое большое разнообразие было на имевшихся в здании двух этажах. Если пройти от ступеней, подметённых Амирасланом, мимо журнала вахтёра по ложному мрамору до сауны, по двум долгим прямым коридоров и одной лестнице мимо множества дверей, на самом деле ты преодолевал путь из зимы в лето, от тоски к надежде, от белого к цветному и из тишины в консерваторию. Рабочий день начавшись с перчаток и холодной кожи, завершался клавишами и облаком табачного тумана.

К концу первого года работы я отлично встроился в орган-здание. Стал его неотъемлемой тканью, клеткой или костью. Разделял радости и сложности работы, но одновременно, быстро увидел к чему вёл тот долгий коридор. На примере Тамары, повторявшихся изо дня в день запросов прокуратуры, неистребимого мрамора, который невозможно истереть резиновыми тапками, я увидел своё незамысловатое будущее. Думаю, что и резиновые закрытые тапки, защищавшие мои носки от стекающей крови и содержимого кишок, и те, бесконечно будут здесь со мной. Не измениться ничего. Холодные гости никогда не закончатся, коридор не повернёт, музыка магнитофонов будет вечной. Закончится плёнка — смотают. Могут закончиться лошади или пластины для рентгена, картошка, не более того. Это остановка. Пауза на линии жизни. Мне больше можно ничего не делать, ничего не достигать, коридор приведёт меня к пенсии и всему тому, что полагается по заслугам. По какой-то внутренней причине сценарий меня не устраивал. Я искал способа разнообразить труд в морге, не нарушая заведённых правил, и здесь мне неожиданно помог заведующий. Он посоветовал собирать данные о трупах, заносить в компьютер какой-нибудь сложный дополнительный параметр гостей и со временем его проанализировать. Больше данных, что-нибудь да выплывет. Больше данных богу данных. Складывай песчинки и насыплешь гору. Смогу написать статью, а может и диссертацию. Идея? Тема? Да какая разница. Вдруг получится уточнить что-то про добавочные рёбра или селезёнки. Индекс массы тела самоубийц или особенности татуировок повешенных женщин. Заведующий делился мыслями. Со статьёй могут досрочно дать первую категорию, а значит увеличится оклад. Плюс копеечка, плюс кусочек масла. С диссертацией тем более. Слова заведующего глубоко поселились во мне. Что мог я выбрать в качестве своего интереса? Что такого особенного было у трупов, что ещё не было описано и не было покрыто выводами со времён Парацельса? Однозначно, это должна быть анатомия. Физический параметр. Что же ещё. Я и сам добавочное ребро в скелете системы, и трупы мои лишь сокращения и расслабления мышц потока людей на тот свет. Я — фонарщик, подсвечивающий им путь, швейцар придерживающий дверь. Могу наблюдать и фиксировать.

С костями возиться не хотелось, очищать их от мягких тканей — ужасная работа — и рентген-кабинет официально не работал. Большинство паренхиматозных органов, потроха, были у трупов не лучшего качества. Повреждены временем, сторонними предметами, бактериями. Взвешивать осклизлые селезёнки я не пожелал. Я выбрал мозг трупов в качестве источника данных. Он хотя бы скрыт от большинства повреждений в своей коробочке. Давно заметил, что у наших насильственно умерщвлённых гостей, мозг часто цел и невредим, в отличие от рёбер и печени. Умерщвляют человека миллионом способов, однако, потеря или размножение головы, являются редчайшими из них. Каждый гость должен передать мне данные в копилку. Без исключения. Чтобы КПД моей работы, статьи, диссертации ничто не могло уменьшить. Первым своим достойным цифровым фотоаппаратом с Горбушки я начал делать снимки извлечённого мозга, до того, как нарезал его «книжкой» для поиска грубой патологии. До того как рассматривал все эти миндалевидные и