Письма о русской поэзии [Николай Степанович Гумилев] (pdf) читать постранично, страница - 23

неосу­
ществленной (сохранился лишь первый ее лист, на котором набросано
вступление к будущей статье).
Наиболее интенсивный период историко-литературных штудий Гуми­
лева — начало 1918— 1921 гг. В это время диапазон его историко-ли­
тературных интересов расширяется, причем историко-литературные заня­
тия сочетаются с интенсивной издательской и переводческой деятель­
ностью. В 1918 г. Гумилев, как уже было отмечено выше, переводит
с французского перевода П. Дорма древневавилонский эпос «Гильгамеш»,
которому предпосылает вступительную заметку, разъясняющую характер
и методику его поэтической реконструкции подлинника. В сжатом и ла­
коничном (опубликованном посмертно) предисловии к переводу «Матро­
ны из Эфеса» Петрония Гумилев стремится ввести и фигуру автора
этой «гадкой, но забавной сплетни», и ее саму как прообраз жанра
новеллы, получившего позднее широчайшее развитие в литературе нового
времени (от эпохи позднего средневековья и Возрождения до наших дней),
во всемирно-исторический контекст, отмечая в ней черты, предвещающие
«пессимистический реализм» Мопассана. Выше уже упоминалось о преди­
словии Гумилева, написанном для сборника переводов французских на­
родных песен, готовившегося издательством «Всемирная литература».
Критик набрасывает здесь емкую и содержательную характеристику фран­
цузской народной поэзии, стремясь примирить те два противоположных
ответа, которые сравнительно-историческая литературная наука XIX в.
давала на вопрос о причинах, обусловивших сходные мотивы, объеди­
няющие народные песни, поэмы и сказки разных стран и народов. Это
сходство, по Гумилеву, могло быть как следствием того, что в разной
географической и этнической среде «человеческий ум сталкивался ( ...) с
одними и теми положениями, мыслями», рождавшими одинаковые сю­
жеты, так и результатом разнородного «общения народов между собой»,
заимствованием песенных сюжетов и мотивов друг у друга странст­
вующими певцами, в качестве посредников между которыми определенное
место занимали «грамотные монахи», охотно сообщавшие нищим поэтамслепцам и другим странникам «истории, сложенные поэтами-специали­
стами».

Для издательства «Всемирная литература» были написаны Гумиле­
вым и предисловия к переведенной им «Поэме о старом моряке»
С. Т. Кольриджа, равно как и к составленному им сборнику перево­
дов баллад другого английского поэта-романтика начала XIX в.—
Р. Саути. Оба эти поэта так называемой «Озерной школы» были широко
известны в свое время в России — классические переводы из Р. Саути
создали В. А. Жуковский и А. С. Пушкин. И посвященная темам
морских блужданий и опасностей, жизни и смерти «Поэма о старом
моряке» Кольриджа, и эпические по своему складу баллады Саути были
созвучны характеру дарования самого Гумилева,— как переводчик он
вообще тяготел к переводу произведений, близких ему по своему ду­
ховному строю (это относится не только к произведениям Готье,
Кольриджа и Саути, но и к стихотворениям Ф. Вийона, Л. де Лиля,
Ж. Мореаса, сонетам Ж. М. Эредиа, часть которых была блестяще пере­
ведена Гумилевым, «Орлеанской девственнице» Вольтера, в переводе ко­
торой он принял участие в последние годы жизни). Как видно из
предисловия Гумилева к «Эмалям и камеям» Готье, творчество поэтов
«Озерной школы» привлекло его внимание уже в это время, однако
посвятить время работе над подготовкой русских изданий их сочинений и
выразить свое отношение к ним в специально посвященных им статьях
он смог только в послереволюционные годы. Особый интерес этюдам
Гумилева о Кольридже и Саути придает явно ощущаемый в них авто­
биографический подтекст,— Гумилев мысленно соотносит свою беспокой­
ную судьбу с жизнью этих поэтов, а их поэтику и творческие
устремления —