Метель [Мари Вентрас] (fb2) читать постранично, страница - 2

который валялся у Клиффорда. Там у одной девки на кончиках накладных ресниц висели красные капли, и получался такой странный вид, как у куклы. Говорят, некоторые мужики такое любят. Бенедикт отодвинул меня, чтобы прикрыть за собой дверь. Он даже не снял шапку. Привалился к стене, провел рукой по лицу, а потом сказал таким голосом, как будто ему встретился живой мертвец: «Бесс и малыш ушли. Они где-то снаружи». Это звучало так глупо, что я даже заржал. «Брось, Бенедикт, что за дурацкая шутка», — сказал я ему. «Думаешь, я вышел из дому в такую погоду ради того, чтоб тебя разыграть?» — ответил он. Я глянул ему в лицо и сразу понял, что он не шутит, а если все так, как он сказал, то, черт возьми, ему есть о чем беспокоиться. Пацану же едва десять лет, а у этой, которая с ним, мозгов ни на грош. Я спросил: «Что будем делать?» Ответ меня не обрадовал: «А ты сам как думаешь? Искать». Оказывается, есть вещи и похуже, чем Клиффордово пойло. Может, я бы даже отхлебнул его малость еще.

Фриман

Я всю ночь глаз не сомкнул с этой погодой. Ветер вокруг такой сильный, что не знаю, как еще дом стоит. Стены словно зажаты в тиски шквалом ветра и снежными сугробами. Бог знает, как мне удастся выбраться наружу, когда все закончится. В первую снежную бурю, которая случилась здесь на моей памяти, я два дня не мог вылезти из дома. За дверью намело добрых пять футов снега, а оконные ставни было никак не открыть, я их по глупости закрыл снаружи, — ошибка новичка, как сказал мне Бенедикт. Пришлось лезть под крышу — это в мои-то годы — и спускаться на веревке из чердачного окна. Операция прошла не совсем как было задумано. При падении я вывихнул плечо, но все равно пришлось взяться за лопату и грести снег здоровой рукой, пока не нашел, чем зафиксировать вывих. В этот раз я постарался все расчистить по максимуму вокруг дома в надежде, что так выберусь. До такого сам не додумаешься, это наука выживания. Там, откуда я родом, люди не беспокоятся о том, что выпадет снег и завалит выход из дома. Там не бывает снега, нет ни единой снежинки, и, если б мне дали выбор, я бы сто раз предпочел оказаться у себя, а не в этом краю, где меня замучил ревматизм. Холод, влажность не годятся для моей старой туши. И надо мне было пережить все, что выпало на мою долю, чтобы под конец замерзнуть, как сухая коряга. Что же тогда я здесь торчу? Думаю, раз Он захотел, чтобы она встретилась мне на пути и чтобы я заживо схоронил себя здесь, на краю света, на то была веская причина. Господь Бог знает, что я грешник, но если Он имеет на меня какие-то виды, буду ждать, пока не пойму. Буду мерзнуть и ждать сколько положено. Да и выбора у меня, честно говоря, нету.

Бесс

Ничего не видно. Снег летит от земли вверх, закручивается вихрями, и если поднять глаза, то небо — сплошное гороховое пюре. Воздух бесцветен, словно исчезли все привычные краски, словно весь мир растворился в стакане воды. Жаль, что я плохо слушала, когда Бенедикт рассказывал малышу, как происходит снежная буря. Может, тогда я знала бы, что нужно делать — кроме того, что не выходить из дому, — это точно, только поздно жалеть. Я отворачиваюсь от ветра, утыкаюсь в какую-то каменную глыбу. А вдруг это впавший в спячку медведь — тогда все мои проблемы решены. Я не в состоянии решить, что делать дальше, но я превращусь в снежную бабу, если не буду двигаться. Я же не совсем идиотка, понимаю, в какую передрягу попала. Я должна сдвинуться с места и либо искать мальчика, либо вернуться домой за Бенедиктом, хотя, если я вернусь одна, он мне уши оторвет. Назад мне нельзя — как ему объяснить, слишком много надо рассказывать. Он крепкий парень, но есть вещи, которые слушать слишком трудно. В любом случае, я не могу бросить мальчика. Я даже не знаю, куда идти, значит, пойду прямо, куда глаза глядят, — наверно, и он шел так же. Иногда дети глупят, делают что-то совсем наобум, даже такие вундеркинды, как он. Так что и я буду действовать наобум, пойду прямо. Вряд ли можно придумать что-то лучше.

Бенедикт

Коул собирается дико медленно, тормозит, еле шевелится. Честно говоря, я его понимаю. Кому хочется вылезать из дома в такую погоду? Жизнь тут даже и без снега нелегкая, а в бурю просто чувствуешь себя как в дьявольской утробе, по словам Фримана. Его я решил не дергать. Он слишком стар и видит уже неважно. Не понимаю, что ему тут понадобилось. Честно говоря, я здорово повеселился, когда он приехал сюда два года назад со своим фургончиком и во всем новом. Прямо как с картинки: моложавый пенсионер собрался отдохнуть на природе. Только пенсионер оказался один как перст в дикой глуши, такое в рекламных проспектах встречается нечасто. А главное, он был единственным черным в округе и казался таким же неуместным на фоне нашего пейзажа, как и она, когда прибыла сюда в бархатной мини-юбке и белых ковбойских сапогах. Глядя на него, не скажешь, что он прямо любитель суровой жизни на фоне дикой природы, хотя для своего возраста он в хорошей форме, —