37 - 56 [Юлиан Семенович Семенов] (fb2) читать постранично, страница - 2

смеялась и, уперев руки в бедра, говорила, как ее бабушка:

- Какой же ты мужчина, если плачешь?! Нет, только мы, женщины, умеем переносить боль!

...Вечером, после того как мама напоила меня чаем с малиновым вареньем, я сразу же уснул. А проснулся оттого, что в нашей квартире лаяла собака. Сначала я удивился, потому что у нас не было собаки, сколько я ни просил родителей. Я мечтал воспитать ее и отправить на границу, товарищу Карацупе. Но потом, в перерывах между лаем, я услышал быстрый мамин голос. Как только она смолкала, сразу же начинал лаять пес. Я решил, что родители мне сделали подарок и ночью привели немецкую овчарку. Я поднялся с кровати, надел красивые меховые тапочки, которые привез из-за границы Николай Иванович, и потихоньку двинулся в ванную, где лаяла собака, а мама тихо говорила:

- Ну, не надо, не надо, успокойся... Не надо, прошу тебя, не надо...

Я чуть приоткрыл дверь и увидел в щелку, что папа сидел на табуретке и лаял, обхватив голову костистыми длинными пальцами, а мама одной рукой гладила его лицо, а другой прижимала к груди отцов маузер, который у него всегда был заперт в столе.

Я вернулся в комнату, оставив дверь приоткрытой, и сжался под одеялом в комок, чтобы не дрожать. Потом я увидел, как мама подошла к входной двери и долго слушала, прижавшись ухом к скважине. Она осторожно отперла дверь, вышла на площадку и постучалась в квартиру напротив. Там живет отец Витька, папин друг дядя Вася. Я услышал, как отперли дверь, и мне сразу перестало быть так страшно. Я слышал, как мама что-то шептала дяде Васе, но он, перебив ее, громко сказал:

- Оставь меня в покое с провокационными просьбами! Никакого пистолета я у себя не оставлю! А если твой муж, запутавшись в связях с врагами народа, хочет уйти из жизни, - не мешай ему!

И захлопнул дверь.

Мама вернулась в комнату и стала плакать. Тогда из ванной пришел отец и начал гладить ее по голове. Мама плакала очень тихо и жалобно.

Кивнув на меня, отец сказал:

- Если бы не он, я бы знал, что делать.

- Тише, - прошептала мама, - прошу тебя, тише...

- Мальчика жаль, - повторил отец. А то бы я знал, что надо сделать.

- Тише, - снова попросила мать, - неужели ты не можешь говорить шепотом?

- Я бы сделал то, что надо делать! - вдруг визгливо закричал отец. - Я бы сделал!

- Что ты говоришь?! - охнула мама. - Ты хочешь погубить ребенка?

- Я не сплю, - сказал я сонным голосом. - Я только что проснулся, мамочка.

Мать подбежала ко мне; щеки у нее были мокрые, а губы сухие и воспаленные.

- А что такое "уйти из жизни"? - осторожно спросил я. Она вся затряслась, а потом стала меня баюкать. Отец поднялся и зло усмехнулся:

- Бардак, а в бардаке еще бардак.

В дверь постучались. Мать замерла, и я почувствовал, как у нее стало холодеть лицо. А отец засмеялся - весело, так, как он смеялся раньше, когда в нашем доме еще не опечатывали квартиры.

- Кто? - спросил он громко.

- Я, - так же громко ответил из-за двери дядя Федя, отец Тальки, чекист, комиссар госбезопасности.

Отец отпер дверь. Дядя Федя вошел в квартиру. Он был в полной форме, с золотой нашивкой на рукаве гимнастерки.

- Предъяви сначала ордер, - сказал отец.

- Дурак, - ответил дядя Федя. - Как только не стыдно, Семен... Давай я заберу оружие, Галя.

Мать дала ему маузер, и он сунул его в карман.

- Тебе лучше бы уехать сейчас, - сказал он отцу. - Куда-нибудь в деревню, в шалашик, - сено косить. Он хмыкнул чему-то, потрепал отца по плечу и ушел.

...Утром Витек сказал мне:

- А папа мне с тобой больше не велит водиться.

- Почему? - удивился я.

- Потому, что ты сын пособника врага народа.

- Дурак, - сказал я. - Мой отец работает заместителем Чарли Чаплина.

(Это была правда; сам отец об этом сказал, когда мы с ним клеили афиши, а я досаждал ему вопросом: "кто ты теперь, пап?". В нашем дворе все мы, дошкольники и октябрята, придавали большое значение постам, которые занимали наши родители. Это было важно потому, что определяло, какую должность ты сам получишь в военной игре: начштаба, комиссара или командира.)

Витек презрительно засмеялся:

- Никогда не говори неправды. Чаплина давно поставили к стенке.

- Он артист, - возразил я.

- Ну и что? Артистов тоже ставят к стенке. Всех можно поставить к стенке.

Пришла Алка Блат с нарезанным носом.

- В чем дело? - спросил Витек.

- Талька съябедил, что я вам буду рожать детей.

- Да? - спросил Витек, ни на кого не глядя.

- Нет, - ответил Талька. - Я никому ничего не ябедил. Я просто сказал, что у нас скоро будет ребенок.

- Кому? - спросил Витек.

- Бабушке.

Витек коротко стукнул Тальку в грудь, а потом ударил ногой по заднице.

- Иди отсюда, - сказал он. - Я больше не стану играть с тобой в "классики".

И мы стали играть в "классики" втроем, а Талька сидел возле парадного на скамеечке, сопел носом, но молчал, потому что боялся Витька.

К нашему шестому подъезду прикатила зеленая "эмочка" и из нее вышли три человека в кепках с длинными козырьками. Шофер не стал выключать