Письма Ильи Эренбурга Елизавете Полонской. 1922-1966 [Борис Яковлевич Фрезинский] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (21) »
JARDIN DES PLANTES
И. Э.
Не в сказках Андерсена мы, - Любовь двух сахарных коврижек - Нет, это было в дни зимы В далеком, дорогом Париже. Когда ты будешь умирать Во сне, в бреду, в томленье страшном, Приду я, чтобы рассказать Тебе о милом, о тогдашнем. И кедр распустится в саду, Мы на балкон откроем двери И будем слушать, как в аду Кричат прикованные звери. И в темной комнате вдвоем, Как в сказке маленькие дети, Мы вместе вновь переживем Любовь, единую на свете. Как лава охладеет кровь, Душа застынет тонкой коркой, Но вот, останется любовь Во мне миндалиною горькой. 3 марта 1921 Горечь в стихах Полонской, обращенных к Эренбургу, всегда ощущается, тут она открыто названа. В воспоминаниях Эренбурга, на тех страницах, где речь идет о Полонской, горечи нет. Здесь придется сказать о том, без чего нельзя понять существенных оттенков их отношений, которые присутствуют и в переписке. Эренбург был неизменно влюбчив, пылок, темпераментен и однолюбом не был никогда. Той же самой весной 1909 года, когда ему “нужно было сказать Лизе очень многое”, он встречался с Тамарой Надольской, девушкой с лунатическими глазами, вскоре выбросившейся из окна 10. Ее гибель больно задела Эренбурга – сюжет оказался не мимолетным… Летом 1909 года Эренбург и Полонская отправились из Парижа в Германию, чтобы повидать своих близких, приехавших туда на лечение: Эренбург – в Бад-Киссинген, а Полонская – в Кенигсберг. В середине июля Эренбург, повидав мать и сестер в Бад-Киссингене, выехал в Кенигсберг, где Полонская представила его своей матери. Из Кенигсберга Полонская и Эренбург отправились в путешествие по Германии, Швейцарии и Италии. Единственным документом об этом путешествии является письмо, отправленное 15 августа Полонской матери в Петербург. Елизавета Григорьевна, никогда не любившая рассказывать о своей личной жизни, пишет только о себе и лишь в конце письма появляется “мы”, а затем уже и слова “об Илье”: “Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе о своем путешествии. Была я, как ты знаешь, в Дрездене, видела галерею, была на фотографической выставке… Дрезден – самый симпатичный немецкий город… В Мюнхене я была в Пивной при пивоваренном заводе, там сидят все на бочках и на полу (возможно, эта экскурсия стимулировалась Эренбургом: его детство прошло на территории Хамовнического медопивоваренного завода, директором которого работал отец писателя. – Б. Ф.). Потом я поехала в Швейцарию, остановилась в Цюрихе, смотрела озеро и взбиралась на гору. Потом Готтардский туннель, у входа в который мы провели день, лазили по горам, взбирались на Чертов мост… Милан – собор, галерея, кладбище и синее глубокое небо как на картинах Рафаэля… Видишь, я сколько тебе рассказала. А ты мне пишешь мало и не то, что надо. Ведь ты мне обещала написать об Илье – а теперь ни слова. Мне очень интересно, что ты о нем скажешь. Мы расстались в Милане и разъехались в разные стороны – он к родным в Киссинген, я – в Париж. Ну, теперь твоя душенька довольна?” След этой поездки – упоминание о посещении Фьезоле – в стихах Эренбурга 1922 года и в надписи Полонской на ее второй книжке, подаренной Эренбургу… Прощаясь с Эренбургом в Милане, Полонская знала, что расстаются они надолго, – его дальнейший путь лежал в Вену (не удовлетворенный парижским бездействием и склочной обстановкой эмигрантской среды, Эренбург, получив приглашение работать в “Правде”, которую редактировал Л. Д. Троцкий, принял его с явной охотой). В другом письме Полонской к матери (октябрь-ноябрь 1909 года) говорится: “Ты меня спрашиваешь об Илье? Я не писала тебе просто потому, что мне как-то не приходило в голову написать об этом. Кроме того, ты ведь знаешь, что я никогда не люблю говорить о своей личной жизни. Илья все время в Вене, работает там в газете. После моих экзаменов он был здесь недолго и снова уехал. Его процесс разбирался в Москве, но его выделили, не помню почему. Или за неявкой, или родители представили свидетельство о болезни. Так как он привлекался по делу о московской в[оенной] о[рганизации], ему бы дали 4 года каторги. Поэтому он предпочитает оставаться за границей. Он стал писать стихи, и у него находят крупное дарование. Вот все, что я могу тебе сказать об Илье”. Напомним, что в рождественские каникулы Полонская отвезла стихи Эренбурга в Петербург, и тогда же они впервые появились в печати 11. В письме скорей всего речь идет о парижских откликах на стихи Эренбурга (кому именно они принадлежали – остается загадкой). В ноябре 1909 года Эренбург вернулся в Париж (работа в Вене его не удовлетворила 12), он был растерян. В “Книге для взрослых” (1936) об этом рассказывается так: “Полюбив искусство, я потерял
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (21) »
Последние комментарии
4 часов 40 минут назад
4 часов 42 минут назад
5 часов 40 минут назад
6 часов 2 минут назад
1 день 2 минут назад
1 день 2 минут назад