Из записных книжек [Фазиль Абдулович Искандер] (fb2) читать постранично, страница - 3

в стихах, как пингвин в Библии.

* * *

Ничто так не обнажает истинное состояние ума человека, как попытка определить соотношение далеких друг от друга вещей. Тут-то обнаруживается замаскированный дурак или неожиданный умница.

* * *

Вот что было в детстве. У нас во дворе росла молодая шелковица, но она была дикая, неплодоносная. Однажды отец на моих глазах подошел к ней с двумя маленькими веточками плодоносной шелковицы. Он вынул финский нож, расщепил в двух местах стволик шелковицы и сунул в расщепы две веточки.

— Теперь будете есть шелковицу, — сказал он.

Мне это показалось фантастическим. Как же я радовался и удивлялся, когда в этот же год дикая шелковица покрылась обильными ягодами.

А теперь я думаю: а что было бы, если к культурной шелковице привить веточки дикой шелковицы? Перестала бы она плодоносить? Хотя я ничего не понимаю в этом деле, а спросить не у кого, я почему-то твердо уверен, что культурная шелковица не перестала бы плодоносить, то есть она отторгнула бы эту прививку. Если я прав, то все живое несет в себе в зародыше готовность к цветущей сложности. Так, я думаю, устроена природа и даже человек.

Какой величайший источник оптимизма, все живое ждет прививки культурной шелковицы, иначе говоря, прививки Добра. Бесплодие есть дикое состояние, но несущее в себе в зародыше готовность к плодоносной прививке. Значит, при всех сложностях жизни все живое всегда в ожидании плодоносной прививки. Все живое знает об усилиях Добра и с терпеливой нетерпеливостью ждет их.

* * *

Начало мудрости, оно же старение — это когда созерцание делается сладостней похоти.

* * *

В пустой голове каждая последняя информация становится главной.

* * *

Глупые люди любят разносить сплетни. Излагая сплетню, глупый человек проникается уверенностью, что он гораздо информированней своего собеседника и, следовательно, сам умней, чем кажется многим людям.

* * *

Противно, когда поэт ковыряется в стихах, стараясь быть умным. Надо быть заранее умным, чтобы думать в стихах только о свободе самоотдачи любимой мысли.

* * *

Лакейство — мурлыкающее хамство.

* * *

Мудрый сразу видит много глупостей со всех сторон, и от этого у него опускаются руки в борьбе с глупостью. Остается насмешка.

Ограниченный человек видит одну глупость и воинственно вступает в борьбу с ней, думая, что, победив эту глупость, он покончит с мировой глупостью. Отсюда пафос борьбы.

* * *

Я, конечно, ничего не понимаю ни в экономике, ни в финансах, но, когда высокопоставленные чиновники об этом говорят по телевидению, я по их интонации чувствую, что они не уверены в том, что говорят.

* * *

У него был такой плоский ум, что никто не заметил, что он сошел с ума. Щелчок колеса на стыках рельс, и больше ничего.

* * *

Как бы ни объективизировал свое творчество писатель, мы всегда чувствуем личность этого писателя за его героями. И если мы любим этого писателя, мы наполовину любим его творчество, а наполовину его самого, даже не отдавая себе в этом отчета.

Но бывают хорошие писатели, например, Бунин и Набоков, личность которых закрыта, это лишает их какого-то дополнительного обаяния. Особенность русской литературы — почти все писатели душевно распахнуты. От Пушкина до Есенина и Мандельштама. Это делает их особенно привлекательными.

* * *

Самая плодотворная доброта — это доброта, которая делается молча. Человек, который, делая нам добро, сопровождает его многими словами, рискует уполовинить нашу благодарность.

* * *

Политика настолько цинична, что вызывает нравственное возмущение даже у безнравственных людей. При этом они, вопреки логике, не отказываются от своей безнравственности, а, наоборот, укрепляются в ней. Наша маленькая безнравственность, думают они, пустячок по сравнению со всемирной безнравственностью политики.

* * *

Накачивание мускулов сопровождается накачиванием агрессии.

* * *

В литературе тихая метафора несвободы всегда долговечней крика о несвободе.

* * *

Кометы, астероиды во мгле

Срываются, сгорая без остатка,

Чтоб люди утешались на Земле:

И в небесах нет полного порядка.

* * *

Пессимизм — лучше уныния. Пессимизм — тоска по полюсу добра, следовательно, признает его существование. Уныние вообще не видит никаких полюсов.

* * *

В парикмахерской. Постригся. Спрашиваю:

— Сколько?

— Сто рублей.

Я молча заплатил и уже собирался выходить.

— Вы пенсионер? — вдруг спрашивает парикмахер.

— Да.

Он возвращает мне пятьдесят рублей. Оказывается, есть закон, по которому в парикмахерской пенсионеров должны обслуживать за полцены. Удивляюсь честности парикмахера. Я же ни на что не претендовал. Кстати, больше я его никогда не встречал, хотя неоднократно заходил в эту парикмахерскую. Возможно, не попадал в его смену, а может быть, его уволили.

* * *

В детстве было приятно притронуться к дереву, прислониться к нему, обнять его и особенно залезть на него. Удовольствие от