Погонщик мулов с бульвара Клавы [Наталья Васильевна Астахова] (fb2) читать постранично, страница - 2

предположить, что она все-таки не совсем водоросль.

А здесь, на бульваре, если сменить в его названии всего одну букву, все становится иным. Сам бульвар уже не бульвар, а маленькая роща на склоне холма, и не каштаны здесь, а другие какие-то деревья. Может, оливы? И он, Алексей Павлович, вовсе никакой не строитель, а…

…О любви? Да нет, обойдусь, пожалуй. Какие легкие касанья, какие тяжкие увечья.

Бородатый молодой доктор доставил меня в больницу и сдал на руки другим врачам. Впрочем, на руки — громко сказано. Ни на каких я не на руках, а вовсе даже на полу. То есть на самом полу — носилки, а я уже на них.

Раздевали, осматривали, опять что-то писали, а потом заметались. И чем быстрее носятся прямо перед моими глазами их ноги, чем выше взлетают, обдавая меня ветром, полы их халатов, тем лучше я понимаю, как плохи мои дела.

Холодно. Как холодно! Ни рук, ни ног давно уже не чувствую — окоченели. Даже глазам холодно, когда пытаюсь их открыть.

Сползаю куда-то. Ползу, как слеза по щеке. Вниз, в воронку, в стальную, в холодную, она превращается в спираль, по ее виткам…

…погонщик мулов. И этим сказано все. Это же не профессия. Это — образ жизни. Сказал о себе — погонщик мулов, и всем все ясно. Не надо ни о хобби, ни о связях. Да вообще никому ничего говорить не нужно. Все и так все знают.

Когда выводит он своих запряженных мулов, никто не подумает, что он художник, горшечник, или, не дай бог, сборщик податей. Всем ясно: он погонщик. Этим занимались его отец и дед. Если у него будет сын, он тоже по утрам станет выводить мулов, запрягать их, а вечером поить из тихой реки, похлопывать по упругим бокам, мыть их, прикасаясь к мягкой, в глубоких складках коже.

Мул природой не предусмотрен. Его придумал человек, скрестив лошадь и осла. Природа не простила, отомстив коварно и, не первый взгляд, незаметно. Погонщик мулов становится очень на них похож. Причем, если сам мул, как гибрид, почти всегда бесплоден, человек, его погоняющий, имеет нормальное потомство, а передавая от отца к сыну занятие, передает и приобретенные от животного привычки. Погонщик мулов в третьем поколении сам уже почти мул.

Когда Алексей Павлович с бульвара Славы перемещался на бульвар Клавы, он был сыном и внуком погонщика. И ему это очень нравилось.

Люди, которые могут легко переключаться, переходить в другую, вторую жизнь, и в первой живут долго. Только не все знают о существовании второй. Да они и в первой собой управлять не умеют. Я, к примеру, когда очень заест безденежье и припрет к стене быт, перед сном люблю помечтать о том, что бы я сделала, окажись у меня миллион. Обычно я откупаю у многочисленных наследников и претендентов дом моей бабушки. Перестраиваю его, делаю на крыше гелиоустановку, а во дворе — бассейн. Но когда дело доходит до обстановки комнат, ловлю себя на том, что начинаю экономить на тюлевых занавесках и мебель вся — периода военного коммунизма. Нет, человеку, привыкшему честно тянуть от получки до получки, нельзя давать миллион даже в мечтах.

Но погонщик мулов — это не миллион. И не глупая сказка, рассказанная самому себе на ночь. Это жизнь. А значит…

…все глубже, все ниже. Пульсируют стены. Стальные, холодные. И уже я не лечу по спирали, я сама — спираль, ее витки. Ни рук, ни ног, ни глаз. Только витки, кольца, пульсирующий свет. И еще холод.

— Что стонешь? Больно?

— Нет.

Они ничего со мной не делают. Ждут какую-то Анжелику. А пока распяли меня на столе (холодном), раздетую догола, даже ничем не прикрыли (холодно), воткнули в руки и ноги иголки (холодные), к ним — трубки, по ним — жидкость (холодная).

Они думают, что я их не слышу, или им все равно, слышу ли я их. Придет Анжелика и сделает все, что нужно, чтобы остановить хлещущую из меня кровь. Неужели в человеке всего пять литров этой жидкости? Уже несколько часов она льется, унося из меня тепло, и все никак не кончится.

Из их разговоров, из их приготовлений я поняла, что они сделают. Разрежут, перекроют артерию, а все, что ниже, выбросят. После потрошения в моих таинственных золотых потемках женственности останется не больше, чем в чреслах старого козла.

Молила о жизни, говорила, что без остального обойдусь.

Как черная кошка в темную комнату на мягких лапах, невидимая и неслышимая, пришла беда с красивым именем: радиация. Женщины — ближе всего к природе. Они — живая сила ее. Не умея спасти, защитить от рукотворной беды, природа, как всегда, поступила мудро и коварно. Но зная еще, что может выкинуть сама, облученная, исковерканная, она саму возможность продолжения жизни загоняет в патологию.

Чтобы и впредь — никогда, чтобы далее уже во всей моей жизни, если она продлится, не нашлось бы во мне места, где могла бы зародиться новая жизнь.

Ну, где же эта Анжелика, которая должна продлить мое существование, а значит…

…вовсе не обязательно. Мулы обходятся без этого, а он их погонщик, потомственный, в третьем поколении.

Любви Алексею Павловичу хватало и на бульваре Славы. Он был женат вторым браком. В