Мертвец [Джон Браннер] (fb2) читать постранично, страница - 2

мгновение ока обратила против себя. Я и не думал, что она любила его.

Иногда мне казалось – она любила Луиса и ненавидела того, кто сейчас смертью своею лишил ее долгожданной возможности отомстить. Так или иначе она упала на землю, а он повалился на шею коня.

Но она пала замертво, а он, упав, ожил. Секундой позже из раны его заструилась кровь.

Среди нас нет врача, правда, я кое-что понимаю в медицине, но у нас есть curancieras^[2] – старухи, вроде моей домоправительницы – они знают толк в травах. Через несколько дней он был уже на ногах.

Только оставался бледным и говорил немного. Он исповедался, рассказал о своих злодеяниях – этим я не нарушу тайны, он признавался в них не мне одному – и отбыл преображенным. Стал усердно и безропотно работать, все заработанное отдавал бедным и дряхлым, ел, что дают, и спал, где придется.

Из трат позволял себе лишь цветы на могилу Инкарнасьон. Исчезла гордость, а с нею похоть и гнев. Действительно, некоторые говорят, что, умерев, он отправился в рай и ангелом вернулся в тело мужчины. Но я в этом сомневаюсь.

От сигары остался окурок. Священник смял его, поднялся.

– Утром, – проговорил он, – вы встретитесь с ним, и сами решите, какой это ангел.

* * *

Я нашел его соответствующим описанию: в ветхой одежде, босой и бледный, он нес две полных бадейки с водой и поначалу не хотел оставлять работу.

Возможно, он понял, что я не похож на обычных охотников за сенсациями, встречавшихся прежде с этим чудом природы. Быть может, он увидел во мне ученого и тем объяснил мое любопытство. Кто знает? Главное, что после того, как я предложил ему последнюю сигару – и получил отказ, он отвел меня в сторону, где мы могли усесться и без всяких преамбул спросил:

– А знаете ли вы, что такое быть мертвым?

Я покачал головой.

– Не знаю, что бывает с теми, кто почил с миром, – произнес он. Голос его был тонок; однако если судить по произношению, я, против ожидания, беседовал с образованным человеком. – Могу сказать, что бывает с теми, кто умер насильственной смертью.

– Когда становится хуже некуда – все останавливается. В тот самый миг, когда ты осознаешь, что происходит. Когда боль от раны становится нестерпимой. Более того – в тот самый миг, когда ты осознаешь все ошибки, что привели тебя к смерти; нет, не то, что ты проглядел последний выпад убийцы, упустив нож из вида, – нет, каждую ошибку с тех пор как научился говорить, каждую ложь, каждый обман, каждую жестокость и насмешку, всякий поступок, заставивший другого возненавидеть тебя. Или не поверить тебе – это настолько же плохо.

– И тогда вот, на пике агонии, как я уже сказал, все и прекращается.

– Только мысль остается. Она продолжается. И будет продолжаться – до конца вечности. Мир наш сотворил очень жестокий Бог. Он хочет, чтобы мы страдали, и никогда не перестанет изобретать новые способы достижения своей цели. Все мы Его жертвы – и вы тоже, и священник. Я все рассказал ему, но он сделал вид, что не поверил. Если Господь жесток, сказал он, разве мог бы я превратиться из отъявленного грешника – бандита, убийцы, насильника – в добродетельную персону, которая сейчас перед вами!

Я сам задавал себе этот вопрос: в те дни я еще сохранял остатки веры.

– Это, чтобы вам тоже теперь терзаться, – помедлив объявил он и поднялся. – Я, правда, держусь другого мнения. Для меня важно вот что. После смерти я познал запредельное зло, которое покоряется одному лишь Создателю. Все ничтожные пороки и грехи рода людского только бледная тень этого зла.

И он направился к своим ведрам.

– Подождите! – вскричал я, чуть не попытавшись перехватить его за руку… но в последний момент возможность физического контакта устрашила меня.

Остановившись, он поглядел на меня пустыми глазами – такими наверно были они в день его возвращения.

– Но каким образом ваша история может заставить меня страдать? – поинтересовался я.

– Очень просто! Весь остаток своей жизни вы будете гадать, прав я или нет. Только я, в конце-то концов, уже побыл мертвым.

Взяв ведра, он направился прочь.

Это случилось тридцать четыре года назад, тогда я был молод. С той поры я отдался изучению фольклора и библейской экзегезы. Тысячу раз, сотню тысяч, читал я о воскресении, и чаще всего, конечно, повествование об Иисусе и Лазаре. Но никогда не находил утешения. Все случилось так, как предсказал бывший мертвец.

Теперь, на семьдесят третьем году, я понимаю, что срок моего свидания с истиной уже недалек. Здоровье мое ухудшается, пора решаться. Он говорил, что знает, как бывает с теми, кто умер насильственной смертью. Я купил бутылочку яда. Говорят, он действует мягко – просто засыпаешь. Навсегда.

Если действительно мы запечатлеваемся в вечности такими, как в последний миг, а после ничего уже не меняется, кроме мыслей, – так вот, я не желаю, чтобы у меня вообще были хоть какие-то мысли перед концом.

Я промокну эту страницу и оставлю свои записки в том месте, где их найдут. Рюмка ждет рядом с