Танина ламба [Александр Викторович Костюнин] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Весна поднимала голову. В пойменных лугах исчезли белые пятна снега и уступили место земле с бледно-жёлтыми травами. Над лесными полянками появились живые цветы – бабочки: чёрные с белой каймой – траурницы; ярко-жёлтые, небольшие – лимонницы. Начали посвистывать кулики. Загудели бекасы. У них главный музыкальный инструмент – кончики крыльев да расправленный веером хвост. Чтобы дальше слышались его трели, бекас взлетает метров на семьдесят вверх и оттуда круто бросается вниз, наполняя воздух жужжанием, похожим на блеяние овцы. За это он и получил название – «поднебесный барашек». Под вечер зачуфыкали голосистые тетерева. За несколько километров слышен их токовой хор. Временами причудливые звуки косачей сливаются с лягушачьим свадебным бульканьем. Они схожи между собой и оттого трудноразличимы. Разные песнопения слышны в лесу, но все они – гимн соитию. Я вышел из-за мыска: глухой тупичок. Шумно ступил ногой – из-под берега поднялась пара чирков. Впереди летит уточка, чуть позади селезень. (Ну что тут скажешь: на каждом шагу «нерест». Один я не участвую.) Солнце скрылось. Почернели сумерки, ещё не вступившие в пору седых летних ночей. Я далеко прошёл вдоль берега направо от стоянки. Осмотрел загубин десять. Вернулся назад. Поравнялся с костром. Пошёл влево. Слышу, сзади хлюпанье по воде. Поворачиваю голову: в болотных Славкиных сапогах, зябко засунув руки в рукава, как в муфту, с непокрытой головой ко мне шла Татьяна. – Тебе не холодно? – поинтересовался я. – Нет. – А где мужики? – Упились и храпят вовсю. Таня, осторожно ступая по затопленному песчаному дну, будто древнегреческая покровительница рек Наяда, приблизилась ко мне. Не вынимая рук из рукавов, жарко прижалась грудью к моей спине. Сильно задышала. – Тань, – не своим голосом произнёс я, – у нас с тобой ничего не получится… Рядом шевельнулся клубок щук. – Смотри, весна кругом… – с придыханием произнесла она. А может, мне это послышалось? Таня вытащила руки из «муфточки» и нежно коснулась меня…
…Лишь с рассветом мы вернулись к костру. Дрова прогорели. Серые хлопья пепла почти целиком прикрывали алые угли. Ефим безмятежно храпел в спальнике. Славки не видно. Ба! Да вот и он. В этот раз, видно, камней для «правильной» ночёвки не нашлось. Он с кострового шеста снял чайник, босые ноги калачиком подогнул и спит себе на берёзине. Ладони под щекой. Знай, пускает слюну. – Славк, ты так в костёр рухнешь! Слазь. В ответ раздалось мирное посапывание. Таня взяла меня ласково за руку: – Зайка, он спросонья не понимает ничего. Снизу тепло идёт. Ему хорошо. Я решил поддержать Кочнева за фофан, он отмахнулся и прямо с шеста в костёр. В небо метнулись искры и столб золы. Тащу его из костра, из углей, а он на четвереньках, ногами и руками вкапывается, назад рвётся. Здесь-то холоднее. Волосы у него длинные. Переплелись с пеплом, щепочками – как воронье гнездо. – Не тормоши. Пускай досыпает. Недолго осталось. Светает уж.
* * *
В этот раз мы так и не намочили сети. Ефим заметил: – За время поездки никто из животных не пострадал. Ему не жаль было упущенной добычи. Это он так, к слову пришлось. Нашу случайную знакомую мы довезли прямо до дома, в Курмойлу. А это озеро мы с тех самых пор называем между собой «Танина ламба». Пора весеннего хмельного буйства закончилась. Капли сладкого берёзового сока загустели и высохли. До новой весны.Карелия, г. Петрозаводск, 2007 год
Последние комментарии
5 часов 32 минут назад
5 часов 34 минут назад
18 часов 16 минут назад
21 часов 5 минут назад
2 дней 7 часов назад
2 дней 16 часов назад