Огненная вода (Сборник) [Уильям Тенн] (fb2) читать постранично, страница - 5

был грязный. Правда! Какая-то грязь, похожая то ли на жир, то ли на сажу, покрывала весь его язык.

– Как насчет двух с половиной тысяч? – спросил он чуть спустя. – Больше не могу. У меня не остается ни цента.

Он был из того же теста, что и я: торгаш до мозга костей.

– Столкуемся на трех тысячах, – не уступал я. – Ну разве это много – три тысячи? Еще каких-то пятьсот долларов! Подумайте, что вы получаете за это! Земля – целая планета – и рыболовство, и полезные ископаемые, и клады, да и к тому же все богатства Луны. Ну как?

– Не могу. Просто не могу. Хотел бы, но не могу. – Он покачал головой, словно стараясь избавиться от своих тиков и подергиваний. – Договоримся так. Я даю вам две тысячи шестьсот. За это вы уступаете мне одну Землю, а на Луне только клады. Полезные ископаемые остаются вам. Я и без них обойдусь.

– Пусть будут две тысячи восемьсот, и берите полезные ископаемые. Они вам наверняка пригодятся. Берите и владейте. Еще двести долларов – и все ваше.

– Не могу я обладать всем. Есть вещи, которые мне не по карману. Как насчет двух тысяч шестисот пятидесяти без прав на полезные ископаемые и клады?

Дело закрутилось. Я это чувствовал.

– Вот мое последнее слово, – сказал я. – Я не могу тратить на это целый день. Предлагаю две тысячи семьсот пятьдесят и ни центом меньше. За это я отдаю вам Землю и право отыскивать клады на Луне. Выбирайте, что хотите.

– Ладно, – сказал он. – Черт с вами – согласен.

– Две тысячи семьсот пятьдесят за Землю и клады?

– Нет, ровно две тысячи семьсот и никаких прав на Луну. Забудем о ней. Ровно две тысячи семьсот, и я получаю Землю.

– Идет, – воскликнул я, и мы ударили по рукам. На том и столковались.

Потом я обнял его за плечи – стоит ли обращать внимание на грязь, если парень принес мне две тысячи семьсот долларов – и мы снова направились в аптеку.

– Мне нужна расписка, – напомнил он.

– Отлично, – ответил я. – Я напишу вам то же самое: я продаю все, чем владею или имею право продавать. Вы сделали удачную покупку.

– А вы неплохо заработали на своем товаре, – ответил он. Теперь он мне нравился. Дергающийся, грязный, какой угодно, – он был свой человек.

Мы подошли к аптекарю заверить расписку, и, честное слово, я никого противнее не видел.

– Сделали хороший бизнес, а? – сказал он. – Не слишком ли погорячились?

– Слушайте, вы, – ответил я. – Ваше дело – заверить. – Я показал расписку Эксару. – Годится?

Он кашлял и изучал расписку.

– Все, чем вы владеете или имеете право продавать. Прекрасно. И, знаете что, напишите о вашей правомочности как торгового агента, о вашей профессиональной правомочности.

Я внес изменения и расписался. Аптекарь заверил расписку.

Эксар вытащил из кармана брюк пачку денег. Он отсчитал пятьдесят четыре хрустящие, новенькие пятидесятидолларовые купюры и положил их на стеклянный прилавок. Затем осторожно взял расписку, спрятал ее и направился к двери.

Я схватил деньги и бросился за ним.

– Может, что-нибудь еще?

– Ничего, – ответил он. – Все. Дело сделано.

– Я понимаю, но мы можем найти еще что-нибудь, какой-то другой товар.

– Больше искать нечего. Дело сделано.

По его голосу я понял, что так оно и есть.

Я остановился и поглядел, как он толкает вращающуюся дверь. Он выкатился на улицу, свернул налево и пошел так быстро, будто чертовски спешил.

Дело сделано. О'кей. В моем бумажнике лежали три тысячи двести тридцать долларов, которые я сделал за это утро.

Но верно ли я действовал? Была ли это действительно высшая сумма, предназначенная мне по сценарию? И как близко я к ней подобрался?

Один из моих знакомых, Морис Барлап, пожалуй, поможет мне разобраться в этом деле.

Морис, как и я, занимался бизнесом, но бизнесом своего рода – он был театральным агентом и дело знал, как свои пять пальцев. Вместо того чтобы сбывать медную проволоку или, скажем, устраивать кому-то участок земли в Бруклине, он торговал талантами. Он продавал группу актеров в горный отель, пианиста в бар, ведущего для театрального обозрения, комика в ночную радиопрограмму.

Я позвонил ему из телефонной будки и спросил о телевикторине.

– Так я хочу узнать…

– Нечего узнавать, – отрезал он. – Никакой викторины нет, Берни.

– Да есть она, черт возьми, Морис. Ты просто не слыхал.

– Такого представления нет. Не готовится и не репетируется, нет ничего такого. Подумай сам – до начала передачи тратится уйма денег: нужен сценарий, нужно время на телевидении. А прежде чем купить время, режиссер готовит рекламу. И когда мне звонят насчет исполнителей, я уже наслышан о представлений, мне о нем все уши прожужжали. Я знаю, что говорю, Берни, и раз я сказал, что такого представления нет, значит, его нет.

Он был чертовски уверен в себе. Безумная мысль неожиданно промелькнула в моем мозгу. Нет. Не может быть. Нет.

– Значит, это, как и говорил Рикардо, газета или университетское исследование?

Он задумался. А я стоял в душной телефонной будке и ждал – у Мориса Барлапа была голова на плечах.

– Эти чертовы