Очень! очень приличная "боярка"! Прочёл все семь книг "запоем". Не уступает качеством сюжета ни Демченко Антону, ни Плотников Сергею, ни Ильину Владимиру. Lena Stol - респект за "открытие" талантливого автора!!!
Написано на уровне детсада. Великий перерожденец и врун. По мановению руки сотня людей поднимается в воздух, а может и тысячи. В кучу собран казачий уклад вольных и реестровых казаков, княжества и рабы. 16 летний князь командует атаманами казачьего войска. Отпускает за откуп врагов, убивших его родителей. ГГ у меня вызывает чувство гадливости. Автор с ГГ развлекает нас текстами казачьих песен. Одновременно обвиняя казаков
подробнее ...
обворовывание своего князя. Читать о всемогущем колдуне и его глупых выходках и рассуждениях просто не интересно.
опоздав всего на минуту, и москвичка подставила губы для поцелуя.
— Ресторан? — шепотом спросил он и получил ответ, вселивший в него преклонение перед смелостью замужней женщины.
Сели в такси и обнялись. Калитку он даже не заметил, они прошли сквозь нее к домику, и сквозь домик тоже прошли, и вокруг них ничего не было и не стало, белый китель отброшен в угол, москвичка ладошками закрыла лицо и заплакала…
В самый последний поцелуй на автостанции он вложил всю свою любовь и жалко попросил московский адрес, так и не получив его, но не вознегодовал, а даже возгордился: женщина свято чтила семейные устои, лишь для него сделав исключение.
Автобус исчез в ночи, и Кунин, полный смирения перед мужеством женщины, пошел к своему эсминцу. Оставалось двое суток до того, как за родным кораблем захлопнутся ворота ботопорта и на доске объявлений появится приказ о назначении капитан-лейтенанта Кунина Бориса Васильевича старшим помощником командира. Впереди — погоны капитана 3 ранга, женитьба на достойной спутнице жизни, академия, старпомство на крейсере, а если повезет — то и командирство на нем, красавце проекта «68-бис».
Звезды в черном небе пылали над его головой, ветер ласкал кожу, пахнущую москвичкой, на кораблях уже отбой, отход ко сну, но еще издалека Кунин увидел несколько черных автомашин у кормы своего эсминца, почуял неладное и прибавил шагу.
Эта часть Минной стенки была почему-то освещена прожекторами соседних кораблей, на юте эсминца стояла группа адмиралов, которые глянули на Кунина как на человека без погон, который нагло проник на боевую единицу ВМФ СССР и вот-вот полетит в радужно-масляную воду Южной бухты. Никто из адмиралов не спросил, где он был, никто не сказал, что произошло, и тем не менее по репликам и расспросам высокого руководства флотом и эскадрой Кунин понял, что в тот момент, когда он открывал дверцу такси любимой женщине, в снарядном погребе матрос, на середине трапа принимавший подаваемый снизу деревянный ящик, не удержал его (мнения расходились, кое-кто утверждал, что ящик просто развалился), снаряды посыпались вниз, и один из них — взорвался, как-то странно взорвался, сохранившись целым, но с десяток раз или более по дикой траектории пронесся от переборки к переборке, ранив матроса…
Борис Кунин служил офицером шестой год и знал, что никакого оправдания у него нет и не будет, что о старпомстве на эсминце надо забыть на долгие годы, а уж академию вычеркнуть из жизненных планов вообще.
Корабль поставили в док, командиру БЧ-2 объявили о «не полном служебном соответствии», и тайно купленные погоны с двумя просветами можно было смело выбрасывать за борт: не бывать ему капитаном 3 ранга года три или четыре, и это везение, что он еще удержался в прежней должности.
Везение же объяснялось необыкновенностью того, что произошло в снарядном погребе и заставляло адмиралов штаба и офицеров артотдела проводить длительные совещания, куда изредка приглашали Кунина, который сам никак не мог сообразить, какая таинственная сила заставила снаряды так упасть на железный настил погреба с высоты семь метров, что один из них идеально ровно, донной частью утвердился в вертикальном положении, железным солдатиком, а следом за ним падавший — капсюлем напоролся на острие головки. «Такого быть не может!» — в один голос утверждали знатоки из артотдела, моделируя абсолютно схожую ситуацию: в ящик укладывали сорок 37-миллиметровых снарядов, набитых песком, равным по весу пороху, ящик затем опорожняли с разных высот — и ни разу не повторилось то, что едва не подвело капитан-лейтенанта Кунина под дознание, следствие и суд.
Скрупулезно подобранные акты экспериментов хотели было отослать в АНИМИ, Артиллерийский научно-исследовательский морской институт, но постеснялись: уж слишком необычно все выглядело, фантастика, грозящая навести тень на доброе имя Черноморского флота.
Четыре училищных года и пять лет офицерской службы закалили Бориса Кунина, ни словом, ни жестом не оспаривал он решения командующего флотом, а сам по вечерам, закрывшись в каюте, доставал коробки цветных карандашей, аккуратно заострял их с одного конца, укладывал сорок штук на ладонь и разворачивал ее так, чтоб карандаши упали на пол. И они, рассыпаясь, падали вниз, раскатывались по каюте. Бывали случаи, когда один из карандашей-снарядов летел вниз вертикально, касался поверхности пола гладким незаостренным концом и на крохотную долю секунды замирал в стоячем положении. Однако никогда на него не опускался в тот же момент такой же строго прямо вниз летящий карандаш. Правда, центр тяжести зенитных снарядов занижен, высота падения не та, габариты разные. Скорострельность зенитного 37-миллиметрового автомата — 180 выстрелов в минуту, снаряд унитарный, возгорание пороха — в самой гильзе, вогнанной в ствол, и снаряд с головным взрывателем покидает гильзу, распираемый пороховыми газами. Почему в трагический этот момент порох не воспламенился — тут делиться своими
Последние комментарии
1 день 18 часов назад
1 день 18 часов назад
1 день 20 часов назад
2 дней 7 часов назад
2 дней 7 часов назад
2 дней 8 часов назад