Бурная ночь [Дебора Рейли] (fb2) читать постранично, страница - 98

своего отца?

Йен снова приложился к фляжке. Было ясно, что нотация приближается.

– Я туда поеду. – При одной мысли о встрече с высокомерным и презрительным отцом его передернуло. – Когда-нибудь.

Он почувствовал движение Рауля, потом теплая рука легла на плечо Йена и сжала его.

– Йен, тебе незачем туда ехать, если ты не хочешь. Ты ведь вполне доволен своей жизнью. Возвращайся в Лондон и будь счастлив.

Йен издал отрывистый, горький смех. Как ни претила ему мысль о том, что придется переступить через порог ненавистного отцовского дома, это было предпочтительнее возвращения в Лондон, где его ожидали холодные, пустые комнаты. И в этом не было никакой патетики.

– О да, я вполне доволен, – проронил он.

Пальцы Рауля сжали его плечо крепче, друг озабоченно нахмурился.

– Йен?

– В чем дело. Рауль.

Мягко отстранившись от друга, прежде чем признаться в том, что он никак не может отделаться от постоянно снедавшего его беспокойства. Йен все-таки заставил себя вежливо улыбнуться.

– А когда ты начнешь поиски истины?

Рауль поднял безупречно очерченную бровь.

– Я же не могу покинуть Лондон до конца театрального сезона.

– Ах да. Неотразимый Ромео, убивающий наповал светских леди своим медовым голосом и манящим взглядом.

– Сказать по правде, я уже несколько лет не играл Ромео, – сухо возразил Рауль. – Теперь моя лучшая роль – король Лир.

Йен пожат плечами, прекрасно понимая, что означает эта роль, для которой его другу приходилось полностью перевоплощаться. Йен был на премьерном спектакле и еще посвятил ему с полдюжины своих вечеров. Как и все лондонцы, он был потрясен выдающимся искусством Рауля.

Это, разумеется, не значило, что Йен стал бы выражать свой восторг вслух. Ну если бы только к нему не применили воздействие раскаленной кочергой.

– Нет сомнений в том, что это королевская кровь делает тебя таким правдоподобным королем, – сквозь зубы процедил Йен.

Рауль начисто отрицал вероятность того, что в его жилах течет королевская кровь:

– Ну, едва ли это так.

– Нет? – Йен поднял свою фляжку, насмешливо салютуя ею, – В отличие от Фредерика мы знаем, что наша жизнь все еще покрыта тайной. И кто скажет, что нам предстоит узнать?

Блестящая черная карета по настоятельному приказу Фредерика стремительно удалялась от Оук-Мэнора.

Фредерик сознавал, что ждал этой минуты две недели, поэтому нетерпеливо потянулся к Порции и усадил её себе на колени. А возможно, он ждал и всю жизнь.

Любуясь красотой поднятого к нему лица, Фредерик почувствовал, что у него перехватило дух. Едва он впервые увидел Порцию в темном коридоре гостиницы, он уже понял, что она за удивительное и отличное от всех существо.

– Наконец-то одни, – пробормотал он, и рука его бездумно погладила ее обнаженное плечо, выступающее из на удивление смелого декольте. Ее атласный корсаж был цвета слоновой кости. Никто не был потрясен больше него, когда Порция прибыла в Оук-Мэнор в платье цвета слоновой кости, скроенном, как видно, специально, чтобы воспламенять кровь мужчины. И в течение всей короткой свадебной церемонии и свадебного завтрака, на котором настоял отец, Фредерик горел на медленном огне. – Слава Богу!

Она ответила медлительной и мучительной для него улыбкой, которая никак не могла снять его нарастающее напряжение.

– Ты понимаешь, что я до сих пор не знаю, куда мы едем?

Он проворчал что-то неразборчивое, и взгляд его пропутешествовал по красиво очерченной груди, столь вызывающе обнаженной низким вырезом платья.

– Я ведь обещал, похитить тебя и увезти туда, где нам никто не будет мешать. – Его голос звучал глухо и обреченно. Хотя Порция охотно оставила гостиницу на попечение миссис Корнелл, до свадьбы она продолжала жить в мансарде, а это означало, что они не могли побыть вдвоем ни минуты. – Хочу гулять по садам, не беспокоясь, что на кухне случится несчастье, хочу держать тебя в объятиях, зная, что никто не постучит в дверь в самый неподходящий момент.

От его нежной ласки дыхание Порции прервалось.

– И где ты найдешь такое волшебное место?

– Отец предложил мне воспользоваться одним из его охотничьих домиков. Он заверил меня, что там всего лишь горсточка слуг, отличающихся отменной скромностью, и что в это время года там на двадцать миль нет ни одного соседа.

– Господи! Мы будем полностью отрезаны от мира. – Она в притворном ужасе захлопала ресницами. – И что же мы будем делать?

По его телу пробежала дрожь, а пальцы продолжали изучать шелковистую, горячую кожу.

– Желаешь, чтобы я описал тебе, или предпочитаешь показ?

Она замерла, вглядываясь в глубину его глаз, и выражение ее лица вызвало золотистую волну наслаждения во всем его теле.

– Я люблю тебя, Фредерик Колстоун, – тихо сказала Порция, и ее рука поднялась к его щеке и погладила ее, а он неожиданно и резко дернулся. – В чем дело?

Он печально покачал головой. Даже по истечении двух недель ему трудно было считать себя не Фредериком Смитом, а кем-то