Кидалы в лампасах [Сергей Георгиевич Донской] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (123) »
Сергей Донской Кидалы в лампасах
И во веки веков, и во все времена… Враг есть враг, и война все равно есть война, И темница тесна, и свобода одна… И цена есть цена, и вина есть вина.Владимир Высоцкий
Глава 1 В путь!
Я знаю этого человека неплохо, можно даже сказать, хорошо. Если бы мне довелось пройти с ним через те испытания, которые выпали на его долю, я бы, наверное, почел за честь называть его своим другом. Но мы ходили и ходим по жизни разными путями-дорожками, поэтому о настоящей дружбе говорить не приходится. Его боевые товарищи служили там или навсегда остались там, где я ни разу не был и (к своему стыду и облегчению) никогда не побываю. Мы с ним обитатели параллельных миров, которые никоим образом не пересекаются. То, что он запросто может обратиться ко мне со словами: «Серега, брат», абсолютно ничего не меняет. Он и совершенно левого пассажира может назвать «братишкой», что из того? Двое таких разбитных «братишек» недавно заглянули в наше купе с предложением перекинуться в картишки, выслушали встречное предложение моего спутника и тут же удалились, сделавшись тихими и чинными, как на похоронах. Исчезли в неведомом направлении и ресторанные девицы, не сумевшие навязать ни одной бутылки своего сногсшибательного пойла, настоянного на клофелине. Потерял к нам всяческий интерес и проводник, якобы английского чаю которого мы так и не попробовали. Короче говоря, никто больше не тревожит нас в нашем купе спального вагона фирменного поезда «Донбасс». То, что должно было появиться на столе – появилось, то, что следовало налить – налито, налитое – выпито, выпитое – закушено. Хорошо. За окнами несется непроглядная ночь, а мы посиживаем себе в тепле и уюте, жуем, беседуем. Меня несколько удивляет резкая реакция товарища на мое предложение угоститься домашними пирожками. «С капустой?» – мрачно спрашивает он, глядя на вполне безобидные пирожки так, словно обнаружил на столе целый выводок ядовитых скорпионов. Услышав мои заверения о том, что капустой тут даже не пахнет, он несколько успокаивается, но к угощению все равно не притрагивается, хотя то и дело косится на него с неприязненным видом. Отметив про себя эту странность, я незаметно накрываю пирожки салфеткой, а сам завожу разговор об особенностях национальной разведки. Меня интересует спецназ ГРУ, в котором служил (или по-прежнему служит) мой собеседник. Он пожимает плечами. – Тоже мне, тайна за семью печатями! Это разведывательно-диверсионные части, предназначенные для действия в оперативном тылу противника на глубину до тысячи километров. – Ага, – киваю я с глубокомысленным видом. – Тактическая разведка. – Разведка чаще всего побоку, брат. Гээрушные спецы – это диверсанты. Головорезы. Нашу историю знаешь? – Российскую? – Не тормози, Серега. Имеется в виду история спецназа ГРУ. Я вспоминаю то, что успел накопать во всевозможных справочниках и в Интернете: – Насколько мне известно, первые разведывательно-диверсионные формирования в составе военных округов и армий появились в 1951 году. – Ни хрена тебе не известно. Про Пржевальского слыхать доводилось? – Ну, – я напрягаю память, – он, кажется, лошадь какую-то открыл. Низкорослую такую, мохнатую. Дикую. – Сам ты дикий, брат. Никита Михайлович был офицером тогдашнего Генштаба. Его экспедиции финансировались военным министерством. По сути, это были рейды на всю глубину Центрально-Азиатского ТВД. – Тэ-вэ… Как? Заметив озадаченное выражение моего лица, товарищ снисходительно поясняет: – Телевидение тут ни при чем. Я о театре военных действий говорю. Пржевальский, по сути своей, являлся спецназовцем, понял? – А его научные экспедиции? – изумляюсь я. – Его именем даже горный хребет назван. Или озеро. – Фикция. Оперативное прикрытие. – То есть никаких путешествий не было? – Путешествия-то были. Да только правды о них в учебниках и энциклопедиях не пишут. – Это что же, государственная тайна? – Уже нет, хотя еще лет пятнадцать назад подобная информация считалась секретной. За повышенный интерес к деятельности Пржевальского можно было поплатиться скрученными яйцами, отвечаю. – Скрюченные яйца? – переспрашиваю я. – Скрученные, – успокаивает меня товарищ. – Всего лишь скрученные, Серега. – В тисках, что ли? – Зачем в тисках? Мы ведь не дикари, не средневековые инквизиторы. Мы используем достижения цивилизации на всю катушку. Я просто употребил термин для обозначения лица, перенесшего пытку током на половых органах. Мой товарищ весело щурится. Если бы рысьи глаза умели приобретать насмешливое выражение, то они выглядели бы именно так. – ТВД, – бормочу я, усваивая новые словечки и выражения. – Скрученные яйца. – Не забивай себе голову терминами, – доносится до меня. – Фактически речь спецназовца наполовину состоит из профессионального жаргона. Вздумаешь его применить –- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (123) »
Последние комментарии
45 минут 45 секунд назад
53 минут 40 секунд назад
1 час 21 минут назад
1 час 25 минут назад
1 час 26 минут назад
1 час 33 минут назад