Два брата [Дмитрий Дзыговбродский] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Дмитрий Дзыговбродский
Два брата
Он был песчинкой, он был каплей дождя…Он был…
Голос заполнил весь мир, заставляя дрожать звериной инстинктивной дрожью.
— Слушай же, Тиберий. И помни. Скоро появятся у тебя два сына. Каждый из них много сделает для Рима. Но один прославится на века. Это мой подарок тебе. Один из твоих сыновей произнесёт слова, которые прогремят на весь мир. И останутся в веках. Как символ, как знамя.
— Благодарю тебя, Великий, — он сжался под безжалостными раскатами Голоса. — Это высшая радость для отца — знать, что сын изменит мир.
— Не благодари, человек. Тебе ещё захочется меня проклясть. Мой дар ещё никогда не приносил счастья. Лишь славу. Dixi[1].
Стихия вырвалась на свободу, ломая преграды.
Он был щепкой в буре, он был листиком в смерче…Он был…
Он проснулся.
— Пап, послушай, я стишок придумал…, — Квинт сжимал в ладошке листок. Глаза блестели, весь его вид выдавал крайнее волнение.
Им было по пятнадцать, когда отец рассказал давний сон. Марк выбрал военную карьеру. Квинт — путь слова. Его стихи уже звучали в богатейших домах Рима. Известные поэты спорили за право обучать талантливого юношу. Отец более не сомневался, чьи слова прогремят на весь мир. Братья тоже. Квинт с лёгкостью играл словами. Для него составить безукоризненную оду стало безделицей — занятием на два-три часа. Марк же просто радовался за брата. Да, конечно же, что-то скреблось на сердце. Но…Это же брат. Нет, Марк тоже не стал сомневаться. Не захотел. Отец посмотрел на юного воина, до боли сжал его плечо и глухо сказал: — Vivere militare est[2]. Ради брата, ради Рима. Ради себя. Марк хотел беззаботно отшутиться, но что-то сдавило горло. Слова показались чужими, принадлежащими другому человеку. Марк решил, что отныне будет избегать многословия — пусть остаётся брату. У каждого свой путь. И сил хватило лишь на два слова: — Спасибо…отец.
Широкие улицы Рима этой ночью казались до неприличия узкими. Особенно когда стены домов наплывали то справа, то слева. — Фух, братишка, — Квинт довольно осклабился, — славно погуляли. Старина Гай всегда угощает просто божественно. Бо-о-оже-стве-н-но! Последнее он проорал в небо. — Хватит, Квинт, — Марк с трудом держался на ногах. Но рассудок оставался довольно-таки ясным. — Всё хватит да хватит. Марк, брат, очнись. Нам двадцать пять! — Три дня назад. Пора бы уже завязывать с гулянкой. А то твои коллеги тебя потеряют. — И обрадуются. Варвары. Они меня не-пе-ре-но-сят. Вот. — Homo homini lupus est[3], — пожал плечами Марк. — Марк, да что ты такой скучный. Давай споём про куртизанок. Я недавно такую забавную песенку сочинил! В перерыве между хвалебными одами Императору. Так про куртизанок у меня вышло намного живее. Задорнее. Брат, и что ты разговариваешь такими короткими фразами. Язык что ль плохо ворочается? — Слова — не моя стихия. Я их не люблю. — Это ещё почему? — удивился Квинт. — Ты знаешь. Квинт замолчал. Обнял Марка и глухо сказал: — Прости, брат. Я… — Да ничего. Ты главное покажи им всем, чего стоит наш род. — Как ты там говорил, Марк? Faciant meliora potentes[4]? Но пока что лучший я. Всё же в твоём неприятии слов есть что-то такое. Говоришь ты мало, но зато когда скажешь. Ух… — Трепло, — Марк улыбнулся. — Да, я такой. А теперь пойдём-ка в одно местечко. Есть у меня две знакомые из высокородных. Думаю, они с удовольствием приютят двух усталых путников на эту ночь. И вино у них хорошее. Ну-ка, братишка, скажи что-нибудь из своего, подобающее этому моменту. — Homo sum et nihil humani a me alienum puto[5]. — Да…, — счастливо заорал Квинт. — Вот идут славные братья Корнелии. Поберегись…
Из штаба прислали beneficiarii[6]. Тридцатилетний legatus legionis Марк Корнелий даже не пытался спорить — знал, что бесполезно. Придётся присматривать за чьим-то сынком-неумехой. Ничего другого Марк не ожидал. — Патриций Гай Гракх прибыл в ваше распоряжение,
Последние комментарии
13 часов 57 минут назад
13 часов 58 минут назад
19 часов 16 минут назад
22 часов 58 минут назад
23 часов 19 минут назад
1 день 13 минут назад