Призраки Бреслау [Марек Краевский] (fb2) читать постранично, страница - 90

попали мои записки. Ты подумал, что их автор — Росдейчер. Тебе ведь незнаком мой почерк. К счастью, в немецких гимназиях не только вдалбливают латинские и греческие словечки, но и прививают каллиграфию Сюттерлина. У нас у всех похожий почерк — и у тебя, и у меня, и у Росдейчера. Ни один суд не поверит графологической экспертизе.

По коридорам эхом раскатился звук быстрых и решительных шагов. В помещение с бассейном вошел Курт Смолор.

— Никого, — задыхаясь, произнес Смолор, — в подвале никого. Только надпись на двери. — Вахмистр протянул Моку бумажку.

— Gnothi seauton, — прочел Эберхард греческое выражение. — Познай самого себя.

Ассистент уголовной полиции бесстрастно посмотрел на Рютгарда и отдал Смолору приказ:

— Поверните этот кран и откройте заслонку. Говори, выблядок, где мой отец?!

Смолор несколько раз повернул штурвал, и вода с формалином хлынула Рютгарду прямо в открытый рот. Когда Курт сдвинул крышку, из отверстия в стенке бассейна показался распухший зеленый труп. Смолор с отвращением посторонился.

— Послушай меня, Мок… — Рютгард снова ухватился за края бассейна, но на этот раз выставил наружу только бороду. — У тебя ничего на меня нет. Росдейчер покончил жизнь самоубийством. Убийца для тебя — он. А я — неприкасаемый. Мало того. Ты в моих руках. Направь-ка лучше свое опровержение в «Кенигсбергер альгемайне цайтунг» и «Бреслауэр цайтунг» и отпусти меня. В худшем случае тебя выгонят из полиции. Зато ты спасешь жизнь отцу и моей дочери. Чем перед тобой виновата юная девушка? Помнишь, какое впечатление ты на нее произвел, когда вы гуляли по парку? Можешь сношаться с ней сколько тебе вздумается…

Мок отодвинулся от бассейна и взялся за толстый резиновый шланг.

— Стой где стоишь, а то получишь струей воды по морде. Откуда я знаю, что ты их выпустишь? Может, ты захочешь мне отомстить и убьешь их…

— Ну, собственную-то дочь я не убью, несмотря на всю свою ненависть. — Рютгард с отвращением глядел на торчащего из дыры зеленого мертвеца. — Просто отпусти меня, Мок, и все будет хорошо. Потеряешь работу, невелика беда. Главное — опровержение, без него никак не обойтись. Я могу управлять тобой — как управлял, когда ты был под гипнозом. Даже если бы я у тебя на глазах поимел эту шлюху Кизевальтер, ты бы мне ничего не сделал. Ты у меня в руках. Наверное, я просто перепутал, сейчас сообщу тебе точный адрес…

Мок сделал Смолору знак. Тот, брезгливо сморщившись, потянул труп за волосы. Зеленое тело плюхнулось в воду. У покойника было черное, сожженное лицо. Волосяной покров в паху начинался от пупка. Мок направил струю из шланга прямо в лицо Рютгарду, и тот опять очутился в бассейне. В водовороте крутилось распухшее тело. Рютгард вопил во всю глотку. Над поверхностью воды виднелась только его голова.

— Где мой отец? — спросил Мок.

Рютгард опять уцепился за край бассейна и, слегка приподнявшись, пристроил подбородок на руки. Глаза у него были налиты кровью.

— У нас с тобой пат, Мок. Без воды человек погибает через четыре дня. Дай опровержение в прессу.

— Скажи мне еще вот что. — Мок, казалось, не слышал ультиматума. — Откуда брались мои кошмары, мои сны?

— Это были не сны. Это были эринии. Твари, существующие объективно. Духи, привидения, призраки, что тебе больше нравится.

За спиной Рютгарда в бурлящей воде колыхался толстый железнодорожник, несколько дней назад погибший от удара током.

— Почему же ты старался доказать, что духи существуют только субъективно?

— Чтобы укрепить твою веру, пришлось взять на себя роль адвоката дьявола… Ты должен был искренне признать свою ошибку… У тебя не должно было быть и тени сомнения в подлинности эктоплазмы!

— Почему ты выкалывал им глаза и вонзал спицы в легкие?

— Ты дурак или прикидываешься? — Зрачки у Рютгарда сужались и расширялись. — Напряги свои запойные мозги! «Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя»!^[81] Так говорит святой Матфей. А святой Иоанн, великий визионер, утверждает: «Блаженны невидевшие и уверовавшие».

— А спицы в легкие?

— Я забирал у них дух, забирал дух!

Моку вспомнились университетские лекции по сравнительному языкознанию, в ушах зазвучал голос профессора Россбаха. «Прав был Марк Теренций Варрон,^[82] — говаривал профессор, — латинское animus (душа) родственно греческому anemos (ветер). Пока человек жив, он дышит, ergo из его уст исходит дуновение ветра, труп же не дышит. В живом человеке есть душа, у мертвеца души нет. Отсюда простое, можно сказать, основанное на здравом смысле отождествление души и дыхания. Такой же точно феномен проявляется и в славянских языках. В древнееврейском то же самое, ruach означает и дух, и ветер, хотя — с сожалением вынужден констатировать — понятие „дыхание“ обозначается у них совсем другим словом — nefesz. Как видите, господа, исследования в области этимологии — это один из путей, ведущих к