Детские этюды [Людвик Ашкенази] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (23) »
Людвик Ашкенази Детские этюды
Пять маленьких прелюдий
Как я встретил Роберта Яну
Расскажу я тебе, сынок, о самой обыкновенной вещи: о том, как я раскрыл окно. Что цвело тогда на нашем дворике — белое и розовое? У меня была памятная книжка, но я никогда ничего в неё не записывал, и теперь трудно восстановить, какое это было дерево и прочие подробности. Тогда внезапно налетел вихрь — это я помню. Первое влажное дуновение весны, живой ветерок, напоённый запахами марта. Такого ветра теперь, наверное, и не бывает. Порой я ещё открываю окно, всё думаю, не вернётся ли он. Но, видно, мой ветер носится где-то далеко, может, в каком-нибудь саду он сейчас гнёт молодую яблоню или катит по улице чью-нибудь шляпу… Кто знает. А может быть, он угомонился, стал скучным, никому не нужным ветерком. Но тогда он потрепал меня по щеке, словно у него были руки. От этого сразу меняешься — и вдруг становишься как бы гудящим колоколом. — Ах, — сказал я, — что с тобой, сердце? А сердце ничего — бьётся себе… — Давай, сердце, вскипятим чайку, — говорю, — может, всё и пройдёт. Но чай был невкусным, даже с лимоном. Я не допил его, я просто сел, стал сидеть… — Принять бы что-нибудь от весенней истомы, — думал я. — У меня всего-навсего весенняя истома, и больше ничего. Недостаток витаминов — на этом сходятся все авторитеты. Через открытое окно прокралась на стол полоска света, от неё мне стало тепло. — Надо взяться за работу, — сказал я, — только так можно подавить в душе процессы, которые и не объяснишь толком. И я взял книгу «Кризис психоаналитической критики субъекта». Тогда я воображал, будто у меня твёрдый характер и чеканный профиль. Я встал, чтобы закрыть окно. Не знаю, что меня удержало, — кажется, облачко… Самое обыкновенное облачко, без особых примет. Вечерело, и у туч были золотые края. — Ах, да ладно, — сказал я себе, — сейчас стемнеет. Скоро всё равно придётся зажечь свет, а читать при искусственном свете не рекомендуется. Сделаю-ка я кнедлики[1] с абрикосами, а окно лучше пусть будет открытым. Зачем закрываться от весеннего воздуха? Я снова уселся на стул, прямо на солнечное пятно, которое тем временем сползло со стола. Оно действовало на меня разлагающе, причём с самой неожиданной стороны. Я заглянул в зеркало — не бледен ли. Нет, не бледен, скорее как-то рассеян, и в глазах оттенок грусти. Не было у меня ни тёмных кругов под глазами, ни других признаков утомления. И вообще я вовсе не устал. Я потянулся, хрустнув суставами. «Делать нечего, — подумал я, — пора приниматься за кнедлики с абрикосами, такое состояние часто бывает от голода». Но кажется, ничего я делать не начал. Я просто дышал. Теперь-то уже всё у меня исчезло из памяти — осталась только белая, пухлая пражская тучка с золотым ободком, — беленькая, беленькая… Я даже не помню, где стоял книжный шкаф, и какая была у меня лампа, и как звали нашу привратницу. Помню только облачко, да описать его не умею. Пальто я не взял. В такое время года пальто уже не носят. И шляпу не надел. Только завязал шнурок на ботинке и вышел на улицу. Возле дома я встретил молодого человека. Он вёз детскую коляску — голубую, на рессорах. Это был мой сосед по дому, звали его Роберт Яну, он учился в ветеринарном институте. — Добрый день, товарищ Яну! — сказал я. — Это и есть коляска с обтекаемыми линиями? — Да, — ответил он подозрительно, — она самая. Отличное качество, солидная вещь. Потом посмотрел, не смеюсь ли я над ним, и, успокоенный выражением моего лица, попросил: — Послушайте, можно вам на минутку доверить коляску? У него была уважительная причина: ему надо было сбегать за сигаретами к ближайшему киоску. Я повёз обтекаемую коляску, и какая-то пожилая женщина посмотрела на меня с одобрением. В коляске лежал младенец в белых ползунках и всё время делал так: «Ня, ня, ня, ня, ня…» Роберт Яну вернулся довольно нескоро, и я ему сказал: — А что, товарищ Яну, вам и в гору возить приходится? Я с сочувствием смотрел ему вслед. Так вот чем кончил Роберт Яну, студент ветеринарного института… Его особенно жалко, если смотреть со спины. А я вдруг почувствовал себя вольным и молодым, потому что мог идти куда вздумается, без коляски, свободно… Я к тому тебе это рассказываю, что именно у Роберта Яну мы купили обтекаемую коляску. Это и была твоя коляска, голубая, на рессорах.Как друг друга находят
Если б ты меня тогда вздумал искать — нашёл бы на скамейке уж не помню, в каком парке. Сначала-то я, конечно, прогуливался… Смотрел, как плавают утки по Влтаве, пил лимонад, а на Вацлавской площади почистил ботинки. Бродил я, бродил под оранжевым вечереющим небом, и было мне так… Как бы тебе объяснить: ну вот будто что-то тебе кажется, но- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (23) »
Последние комментарии
1 час 1 минута назад
2 часов 50 минут назад
8 часов 36 минут назад
8 часов 42 минут назад
8 часов 45 минут назад
8 часов 46 минут назад