Черная быль Ладоги [Олег Тарасов] (fb2) читать постранично, страница - 4

испытателей и их аппаратуру на свой борт. Воздухом, отравленным радиацией, дышали без опасений. В руки брали все, что требовалось при работе, даже не догадываясь, что мир вокруг уже покрыт налетом невидимой зловещей «грязи». Защитной одежды, перчаток, респираторов матросам не выдавали. Санитарную обработку не устраивали.

Теперь сложно объяснить, отчего научные руководители этих архиопасных опытов — специалисты «бериевского» ведомства, достаточно поднаторевшие в обращении с активными веществами и хорошо изучившие жестокий нрав радиации, вдруг оставили без страховки, без должного санитарного контроля молодых, крепких парней из дивизиона особого назначения, обслуживающего полигон. Быть может, сказалось тут изначальное, явно ошибочное убеждение, что эти эксперименты с радиоактивными веществами, при которых не создаются высокие уровни радиации, являются безопасными. Печальным следствием опытов было загрязнение местности долгоживущими изотопами, в основном стронция-90 и цезия-137.

В пользу явной недооценки степени радиоактивной опасности «отцами» полигона говорит и такой факт, что заряды взрывали в сравнительной близости от складов, казарм, лабораторий, где, жил и работал научный и вспомогательный персонал. Думается, сказался еще и режим особой секретности вокруг этих работ. Для рьяных особистов малейшая утечка информации с полигона была куда страшней того радиоактивного потопа, что хлынул после взрывов на острова, на действующих здесь людей.

На «Ките» взорвали три таких заряда. Первый — на палубе. Второй в надстройке. Третий в трюме. Можно предположить, что изучались «поражающие» факторы нового оружия, пути распространения радиации по отсекам, отрабатывались методы защиты. Животные, размешенные в зоне взрывов, получали большие дозы облучения. Их потом использовали военные медики для изучения биологических последствий взрывов, для создания лечебных препаратов-радиопротекторов. Этих подопытных животных после каждого взрыва доставляли в лабораторию, что размещалась рядом на острове Малом (ныне Макаринсари). А испытателей, обслуживающих судно, отвозили на Сури. Баня, как правило, к этому часу здесь была натоплена. Люди раздевались. Защитная одежда, белье, обувь — все летело в печь. Степень загрязнения была велика, и со стиркой никто не возился. У острова всегда стояла баржа, набитая необходимыми вещами. Потому всякий раз на задание испытатели уходили, можно сказать, в обновках. А в бане мылись пятипроцентным раствором лимонной кислоты. Дозиметрист проверял «чистоту» прибором, бывало, заставлял перемываться. Контроль был, где «было приказано». А где глаза закрывали на нарушения, творилась беда. Никто из командиров, к примеру, тогда не разглядел серьезную ошибку, допущенную при устройстве водозабора для кухни. Слив сточных, с радионуклидами вод из бийяк шел прямо в озеро. А неподалеку от этого места брали воду для приготовления пищи.

Ягодные места

По правому борту притопленного, накренившегося «Кита» — два небольших симпатичных островка, разделенных между собой ручейком-проливом, где, пожалуй, и курице по колено. На карте эти островки тоже различаются почти условно: Безымянный N1 и N2. Первый из каменных братцев — покрупней. Его плоская вершина увенчана двумя сильными соснами. Тут Кукушкин и отходит от нашей группы шагов на двадцать в сторону и почти на сорок лет в прошлую свою незавидную жизнь и, подумав, прислушавшись к свисту ветра времени, точно указывает на ложбинку: «3десь!». Разгребаем снег в ложбинке и вокруг. Сквозь вечнозеленый ковер мхов и веточек ягодника радиометры сразу улавливают «хор» радиоактивного распада частиц — след взрыва. Военные дотошно обследуют островок. Здесь единственная точка на архипелаге, где при первом обследовании ничего не обнаружили. Может быть, оттого, что загрязненность идет не по площади, а по локальным точкам. Объяснить такой характер разброса можно просто: за минувшие после взрыва годы короткоживущие изотопы распались, а более устойчивые задержались лишь по ямкам да трещинам в грунте.

А уровни здесь немалые. Мощность экспозиционой дозы по «гамма» почти в пять раз превышает фоновое значение. Плотность поверхностного загрязнения в отдельных точках доходит до полутора тысяч «бета-распадов» в минуту с квадратного сантиметра площади. Это почти на три порядка выше допустимого уровня.

«Островок этот был ягодным, — вспоминает Кукушкин — да и грибов хватало. Когда мы высадили сюда испытателей с их «бомбочкой», здорово жалели. Все испортят! Так и вышло. Заряд был мощный — весь островок накрыло взрывом. Потом «дозики» нам категорически запретили сюда ходить. Кто-то послушался, а кто-то продолжал лазать по зараженным участкам и собирать грибы-ягоды. Не все, понимали, чем рискуют».

«В кашей команде, один чудак приноровился забираться даже на зараженный «Кит», -подхватывает Царюк. — Там еще оставались немецкие вещи, мебель. Так он за кожаными