Стрела и солнце [Явдат Хасанович Ильясов] (fb2) читать постранично, страница - 95
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
— Сжечь! — сказала Гикия. — Сжечь всех, никого не выпускать! Рядом с нею стояли Ламах, Клеариста, мачеха, братья. Тут же извивались на земле крепко связанные Коттал, Кастор и Полидевк. По всему городу сверкали гирлянды огней. Они кружились в темноте, как рои светляков. Казалось, звезды упали на город и мечутся, заплутавшись в тесных переулках. С улиц и площадей доносился гул — не праздничный шум радостных толп, как днем, а тревожный грохот ночного сражения. Крики гнева, ярости и страха раздавались внизу, в гавани, и на башнях цитадели, и у западной стены города, недалеко от того места, где стоял Ламахов дом. Херсонеситы, спустив на воду десяток галер, обошли мыс с севера, внезапно напали на триеры боспорян, одну потопили, оставшиеся обратили в бегство. Другой отряд устроил засаду на южных подступах к городу и неожиданным ударом опрокинул и рассеял в темноте солдат Протогена, торопливо двигавшихся со стороны бухты Символов. Зиф и Ксанф во главе народного ополчения добивали в темных переулках и домах последних приверженцев Коттала. Но решающая схватка произошла у жилища первого архонта. Пираты, пробив дорогу наверх, захватили дом, но, к их удивлению, он был пуст. Опьяненные первой удачей, они рыскали по комнатам и хранилищам, точно степные хищники в овчарне, но ничего путного им добыть не пришлось. Самое ценное исчезло до того, как разбойники вырвались из подвала. Только и успел Драконт, что убить несколько задержавшихся во дворе херсонеситов. Дом пылал. Опасно выпустить на свободу Драконта и его сподвижников — они вернутся, чтобы отомстить. Гикия велела обложить усадьбу связками хвороста, сена, облить нефтью и поджечь. Так будет верней. Вдобавок к этому присоединился пожар, вспыхнувший внутри дома от горшка с горючей жидкостью. Шайка очутилась в огненном кольце. — К воротам! — закричал Драконт. — Поднимем катаракту, пробьемся сквозь стадо трусливых баранов, а там — пусть ловят нас, если догонят! Шайка ринулась к воротам, но поднять решетку пиратам не удалось — десятки стрел и метательных копий ударили разбойникам в лоб сквозь железные прутья. — Бейте их! — исступленно кричала Гикия, размахивая пикой. Пираты бросились к скотному двору. Они лезли на стены и крыши, прятались за углами, прыгали в цистерну с водой, карабкались по колоннам, но всюду их настигало пламя и сверкающие, как пламя, стрелы, копья и мечи. Шайка редела на глазах. Наконец их осталось трое — Драконт, Лисандр и косоплечий Фиамид, Они вновь побежали к воротам. Лисандр схватился за живот, пробитый длинной скифской стрелой шерстобита Дато, споткнулся и ткнулся головой в землю. Фиамид, пораженный прямо в лицо копьем, брошенным рукой тавра Кунхаса, опрокинулся навзничь. Драконт вцепился в прутья катаракты и завопил от ярости. — Не стреляйте, это Харн! — предупреждающе крикнула Гикия. Херсонеситы опустили копья и луки. Наступила тишина, если не считать гула пламени да грохота обрушивавшихся балок. Харн перестал трясти решетку и впился сумасшедшими глазами в лица херсонеситов. Отблески пламени ложились на них алыми пятнами, и в мутнеющем сознании пирата мелькнула жуткая мысль: неужели все люди, которых он зарезал за свою не слишком долгую жизнь, явились сюда, истекая кровью, чтобы судить его за преступления? Он передернулся от страха. Сзади и с боков к пирату подбирался бушующий огонь. Тлеющая одежда обжигала спину. Трещали всклокоченные волосы. Харн задыхался, горячий воздух раздирал ему больные легкие. На губах пузырилась кровавая пена. Ноги подгибались от слабости. — Конец! — прохрипел Харн, чувствуя за плечами дыхание смерти. Странно — оно вовсе не отдавало ледяным холодом, как принято думать. Оно палило, испепеляло, и Харн корчился в огне, как скорпион. Солнце Херсонеса сожгло черную стрелу пирата. Конец! Это было так несовместимо со свежим ветром, что задорно веял сейчас где-то в горах, с шипучим плеском соленых волн, которые он совсем недавно бороздил в ладье с шайкой близких сердцу друзей, столь не вязалось с прежними думами и намерениями, что Харн, преисполнившись ужаса перед неотвратимым, запрокинул голову и завыл — протяжно и глухо, точно одинокий волк. Он надсадно оборвал вопль души, упал на колени, просунул обожженные руки меж прутьев катаракты: — Спасите! Братья, сестры, пощадите меня. Толпа не шелохнулась. — Спасите!! — надрывно застонал Харн, брызгая кровавой слюной. — Я достаточно наказан. Простите меня. Толпа зловеще молчала.
Последние комментарии
1 день 26 минут назад
1 день 8 часов назад
1 день 23 часов назад
2 дней 3 часов назад
2 дней 3 часов назад
2 дней 3 часов назад