Элексир князя Собакина [Ольга Лукас] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (156) »
Ольга Лукас, Андрей Степанов Элексир князя Собакина
Пролог
В самом начале января 1905 года, поздним вечером, некий господин высокого роста, в длинном пальто, с зонтиком и в синих очках — совершеннейший человек в футляре — переходил Фонтанку по Обуховскому мосту. Дойдя до середины, он остановился и раскрыл свой широкий зонт. Сделано это было очень кстати: сверху начинал валить хлопьями снег, а внизу, по белой глади реки, уже вовсю мело; поднималась метель. От Сенной площади до Главной палаты мер и весов, что на Забалканском проспекте, не было и версты, однако человек в футляре добирался туда не менее получаса: он не спеша обходил сугробы и, прикрываясь зонтом от ветра, внимательно оглядывал всех проезжавших конных. У здания Константиновского артиллерийского училища за ним пристроился ночной ванька, однако упорный пешеход на зазывания извозчика ничего не отвечал и продолжал упрямо месить калошами глубокий снег. Вскоре он свернул к трехэтажному дому с итальянскими окнами, стоящему торцом к проспекту, и нажал кнопку электрического звонка. — Здравствуй, Михайло! — сказал он открывшему дверь пожилому служителю. — Здравия желаю, ваше сиятельство! — ответил тот, низко поклонившись. Сиятельный посетитель снял свои совсем не княжеские очки и тщательно их протер. Глаза у него оказались с хитроватым прищуром и в то же время с небольшой, но явной и несомненной безуминкой. Служитель помог гостю развязать башлык и, с трудом согнувшись, освободил его от калош. — Как там? — вполголоса спросил князь, указывая на дверь, ведущую во внутренние покои. — Пишут-с, — шепотом сообщил Михайло. — С самого утра с формулой воюют. Говорили за обедом — больно рогатая-с вышла и никак сокращаться не желает. Оттого сердиты — страсть. Гость улыбнулся: — Ну, доложи! Однако докладывать не пришлось. — Левушка, ты? — послышался громкий голос из-за двери. — Я, Дмитрий Иванович! — радостно откликнулся гость, входя в кабинет. На диване сидел старик необыкновенно благородной наружности: длинные, ниспадающие до самых плеч серебристо-пушистые волосы, напоминающие львиную гриву, большая борода, высокий лоб. Он что-то писал, склонившись над крошечным столиком, хотя к его услугам был располагавшийся тут же огромный письменный стол. — Бери мои папиросы, ты знаешь, что я чужого табака не люблю, — сердито сказал старик, не поднимая головы. — Покури пока что, мне тут еще минут на шесть работы... Михайло! Принеси Льву Сергеичу чаю. Манера говорить у старика была своеобразная: он начинал фразу густым баритональным басом, но к середине вдруг сбивался на высокие нотки и заканчивал ее почти дискантом. Служитель принес гостю кружку. Чай оказался черным, как кофе, и чрезвычайно сладким. — И мне долей! — приказал хозяин. Михайло долил доверху высокую чашку с крышкой и с поклоном удалился. Старик, не оборачиваясь, привычным движением швырнул окурок в стоявшее возле дивана ведро с водой и тут же достал новую папироску. Гость тоже закурил и огляделся. Обстановку кабинета составляли высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах и конторка для писания в стоячем положении, на которой лежала открытая тетрадь. В специальном стеллаже были аккуратно расставлены склянки для химических опытов, рядом гордо возвышался на треноге самодельный фотоаппарат. Центр большого стола занимала шахматная доска с расставленными фигурами — то ли недоигранной партией, то ли нерешенной задачей. Подле нее лежало несколько газет и блестел золотым обрезом заложенный на середине том — по-видимому, какой-то роман. Гость взял в руки книгу, посмотрел на ее название и усмехнулся: Эдгар Поэ, «Таинственные рассказы». В этот момент старик бережно положил перо на столик, перечитал написанное и заключил довольным голосом: — Ганц аккурат! Затем протянул листок гостю. Тот взглянул на последние строки и восхищенно покачал головой: — Поддалась! Поздравляю, профессор! Никогда не мог понять, как у вас все так изящно выходит. — Еще бы она не поддалась! Терпение и труд! А я ведь тебя всегда учил этой премудрости: сокращать, сокращать и сокращать. После победы над рогатой формулой хозяин дома явно пришел в хорошее настроение. Он встал с дивана и прошелся по комнате, разминая ноги. — Все ли у вас благополучно, Дмитрий Иванович? — почтительно спросил ученик. — У меня-с? Благополучие, Левушка, бывает только внутреннее. А за внешнее приходится незамедлительно платить. Вон орден очередной прислали, так теперь четыреста рублей за него вычтут из пенсиона. Старик подошел к большому столу, взял картонную коробочку и, вытряхнув из нее какие-то гвозди и бумажки, извлек сияющий золотыми орлами и рубиновой эмалью новенький крестик ордена Александра Невского. — Большая честь, — вежливо заметил гость. — Че-есть! — тонким голосом протянул старик, небрежно кидая орден обратно в коробку. —- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (156) »
Последние комментарии
7 часов 57 минут назад
10 часов 14 минут назад
1 день 55 минут назад
1 день 56 минут назад
1 день 6 часов назад
1 день 9 часов назад