Антихристово причастие [Михаил Леонидович Слонимский] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
АНТИХРИСТОВО ПРИЧАСТИЕ
В жилах моих течет древняя кровь, и я верю в чудо. Живу я, как Лот, в беззаконном городе и жду: вот-вот постучатся в дверь два странника и скажут: — Бен-Ашел, иди с нами, ибо мы истребим этот город. Велик вопль на жителей его к Господу, и Господь послал нас истребить его. Но не приходят странники: вижу я только прежнее небо и прежнюю землю, и не дано мне увидеть новое небо и новую землю. И людей встречаю я с прежними человеческими лицами, нет на носатых и безносых лицах этих знака Божия, и в глаза сатана засел: из ада закинул петлистую сеть и крепко притянул людей к земле. Не подымет человек глаз к небу. Но я верю в чудо и с соседом моим Никифором часто веду религиозные беседы. — Никакого чуда нет, — смеется Никифор. — Вот-те Христос, нету чуда. Помилуй: какое такое чудо, если цены на шнур поднялись? Это не чудо. Никакого чуда нет. Однако в неделю три раза кормит меня Никифор обедом. В остальные же дни я этого тихого развлечения себе не позволяю. К Никифору все такие же, как он ходят: толстобрюхие и в поддевках бесовы послы. За обедом однажды расстегнул Никифор ворот, освободил красную шею и стукнул по столу. — Никаких чудес на свете не бывает. На свете деньги есть. Это да. А чтобы чудо — чудес на свете нет. И ко мне: — Вот вы говорите: сам человек есть чудо… Да… Да… Стукнул вдруг по столу. — Да я человека вашего — хотите? — с маслом съем. — То есть, как это с маслом? — спрашиваю. — А вот так с маслом. Хотите? Да что откладывать. Завтра приглашаю — бифштекс из настоящего человека, масла поджарить не пожалею. И ко всем: — На завтра — к обеду. Откушайте мяса человечьего, но знайте, что человек наш либо баран — все одно и то же. Встал я тут в возмущении и страхе. — Берегитесь, — сказал я, — не кощунствуйте. Распадется мир от таких ваших слов и поступков. Никифор смеялся. — Небось. Стены в дому крепкие. Ночь провел я в ожидании: вот-вот постучатся в дверь два странника в белых одеждах и выведут меня из беззаконного города. Ночь прошла и утро. И вот — стук в дверь. Отворил я и глаз на ангелов поднять не смею. Только над ухом слышу бас Никифора: — Готова жареная человечина. Идем. Вижу я: искуситель толстобрюхий стоит и ухмыляется. И постигла меня тут великая мысль. Не хочет, думаю, Бог чуда творить — так заставлю. Его. Съем человека. Если беззаконцы человека съедят — не посмотрит Бог. Пусть. А если я, верующий, человечиной накормлюсь — не попустит. В ад меня ввергнет, а чудо сотворит. Погибну я, но зато люди увидят, что бывают чудеса на свете. Гибелью своей человечество спасу. Пошел за искусителем. А за столом сидят уже одиннадцать, поглаживают животы. Я — двенадцатый. Суп кое-как, торопясь, съели. А потом вынесли блюдо, а на блюде — двенадцать кусков жареного человеческого мяса. Никифор встал. — Сейчас наступит великий момент. Мы человечину… И затрясся весь, волны пошли по нему. Никифор упал на стул, рот салфеткой закрыл — захлебывается. И товарищи его гогочут. — Ага, — подумал я, — начинается. Но оправились все. Никифор отер глаза салфеткой, сказал: — Со страхом Божиим приступим. И разложил по тарелкам жареную человечину. Сижу я с вилкой и страшно мне: присутствую на Антихристовом причастии: Антихрист и двенадцать бесов. И я среди них — один. Как Иуда-предатель. Только Иудой быть тут — Божье дело. И начали бесы человека жрать. Оглядываюсь — стоят стены крепко, не шелохнутся. Тут вонзил я нож и вилку в жареного человека. Подумал: — Господи! Для Тебя! И отправил в рот жареный кусок. Пожевал — ничего, вкус вроде баранины. Еще отправил, и еще. Так все, что на тарелке лежало, и съел. А стены стоят крепко, не шелохнутся. Никифор сказал: — Молодец. Здорово с жареным чудом разделался. Я поднялся с места, трясусь, и слезы градом. Стою так, руки прыгают, плачу. Все замолчали, не улыбаются. Никифор поглядел на товарищей и сказал: — Жалко. Ни за что подшутили над древним человеком. И ко мне: — Друг, извини. Это мы подшутили над тобой. Шутка это все. Я возмутился. — Хороша шутка — человека съели. Оставил Бог людей. Такое попустил. Никифор замахал руками. — Да что вы. Это не человечина — это баранина, с рынка с Сенного. Баранина. — Не всякий человек — баран, — ответил я. — Да. Не по-бараньему пошел я за тобой, а чтобы Бога на чудо вызвать. Тут все гости вступились. Кричат: — Баранина, а не человечина. Это шутка. Отмахнулся я. — Прочь. Так не шутят. Съесть человека или не съесть, а даже в жареном виде он человеком, а не бараном остается. Прочь, нечестивцы. Я выбежал, как был, без пальто и шапки, проскочил по лестнице во двор. Мороз. В прорез меж крыш — звезды, на меня не смотрят. А я не могу на месте стоять. Трясусь, как звезда, и все бежать хочется. Все бежать. Кручусь по двору и вижу — из-под арки быстрыми шагами спешит за мной военный в папахе. Прямо ко мне. Я подумал: — Конец. Убьют и как собаку- 1
- 2
Последние комментарии
33 минут 54 секунд назад
35 минут 20 секунд назад
2 часов 34 минут назад
8 часов 40 минут назад
8 часов 52 минут назад
8 часов 54 минут назад