Сатана. Биография. [Генри Ансгар Келли] (fb2) читать постранично, страница - 2

Небесным Обвинителем человечества перед Богом, и с этой должности он, согласно данному пророчеству, в будущем будет снят. Во второй цитате, взятой с последней страницы Нового Завета, Иисус называет себя «Звездой Светлой и Утренней», что можно перевести на латинский как «Люцифер» («несущий свет», «светоносный»; «Light-Bearer» — одно из древних названий планеты Венера, «утренней звезды», предваряющей своим появлением на востоке восход солнца). В ветхозаветные времена Люцифер не ассоциировался с Сатаной, о нём не думали ни как о Сатане, изгнанном с небес до сотворения Адама и Евы, ни как о Сатане, который вообще имел какое-либо отношение к Адаму и Еве.

Мне хотелось бы внести ясность, конкретно уточнить, что имеется в Библии о Сатане и о чём там не сказано. Называя свою книгу «Сатана: Биография», я прямо указываю на книгу Джека Майлза «Бог: Биография»{ 3 } { 4 }. Тем самым я хочу подчеркнуть, что, как и он, я намереваюсь рассмотреть каждое «обличье» Сатаны само по себе, как таковое, без влияния более поздних интерпретаций. Но если Майлз использует литературный подход, изучая образ Бога, представленный в каждой книге Еврейской Библии в их традиционном порядке, то я стремлюсь к использованию скорее хронологического и исторического подходов (пусть и с менее широким научным аппаратом).

Я рассмотрю возможное происхождение и изменение каждого упоминания о Сатане в Библии и её толкованиях. Я внимательно изучу возможные предположения и допущения каждого библейского автора. Я не буду раньше времени излагать мнения более поздних авторов. Беда всех исторических работ в том, что их создатели склонны рассматривать прошедшие события через призму современных им теорий и интерпретировать прошлое в свете знаний, полученных позже. Иногда такое преждевременное или анахроническое теоретизирование осуществляется умышленно, иногда нет. В последнем случае мы принимаем чью-то современную трактовку как факт и строим свои теории, основываясь на ней.

Самым значимым изменением в истории образа Сатаны стал его радикальный пересмотр в Новом Завете, когда он был отождествлён с различными сатанинскими фигурами Ветхого Завета и определён как мятежник, восставший против Бога. Эта интерпретация, как никакая другая, изменила историю Сатаны, превратив малоприятного чиновника Божественного Правительства в олицетворение Зла — его персонификацию, реально существующую как личность.

Но если в Новом Завете Сатана не является врагом Бога, то кто же он? Разве не называют его «Злодеем» («the Evil One»{ 5 }) в Евангелиях? Мой ответ — дело обстоит не совсем так. В своё время я обосную возражение против использования слова «зло» («evil») в данном контексте, но мы можем согласиться, что Сатана ассоциируется с «дурной вестью», особенно по контрасту с «доброй вестью» Евангелия (Euangelion — слово, которое, как и его английский перевод — Gospel, означает «благая весть»).

Сам Сатана определяет себя как имеющего власть над всеми царствами земными (Лк. 4:6). Иисус предрекает его падение (Лк. 10:18), но Сатана остаётся в той же самой роли обвинителя рода человеческого на небесах, которая приписывается ему ещё в Книге Иова в Ветхом Завете. Долгожданное изгнание Сатаны с небес, предсказанное Иоанном Богословом как будущая победа Архангела Михаила и его небесного воинства (Откр. 12), превратилось в битву и падение, которое случилось ещё до начала времён.

Позвольте объяснить, что я имею в виду, говоря о «сатане» из Книги Иова. В Ветхом Завете древнееврейское слово «satan» является обычным существительным, именем нарицательным и означает «противник». Оно было переведено на греческий словом diabolos («дьявол»). Однако каждый язык имеет свои лингвистические особенности: и в древнееврейском, и в греческом есть определённые артикли, но они имеют противоположные значения. В древнееврейском satan с определённым артиклем употребляется как обычное существительное, то есть в смысле «какой-то противник». Но satan само по себе, без артикля, может означать или «сатана» («какой-то противник»), или использоваться в качестве имени собственного — «Сатана». В греческом же языке, напротив, имя собственное определяется наличием определённого артикля: ho diabolos, с определённым артиклем, означает или «дьявол» (то есть «какой-то дьявол»), или «Дьявол» — имя собственное. То же самое и со словом «Бог»: в греческом ho theos может означать или «какой-то бог», или «Бог». В современном английском мы обозначаем такого рода различие с помощью артиклей и заглавных букв: the superman, a superman, Superman. В последующем, если [в рассматриваемом греческом тексте] слово diabolos употребляется как имя собственное Сатаны, я буду использовать написание заглавными буквами: Дьявол. Я не стану использовать определённый артикль к слову «Дьявол», говоря о Сатане, а также к слову «Бог», говоря о Боге{ 6 }.

Вот пример таких грамматических