Бакарди и долгая битва за Кубу [Том Джелтен] (fb2) читать постранично, страница - 5

class="book">помог один французский кондитер и прославленный licorista по имени Бутелье. Недолгое

время спустя они приобрели еще одну винокурню возле гавани, но ром по-прежнему

делали на улице Марина-Баха, а дом номер 32 стал их штабом.

Темноволосый молодой человек, которого часто видели за письменным столом у

открытого окна, был Эмилио Бакарди, старший сын дона Факундо. Обычно он сидел над

бумагами и гроссбухами, погрузившись в глубокие размышления; на лоб ему постоянно

падала прямая черная прядь. Эмилио прервал формальное образование, чтобы помочь

отцу в семейном бизнесе, но оставался человеком начитанным, наделенным

оригинальным мышлением. В свободное от работы в компании Бакарди время, в

перерывах между бухгалтерскими расчетами и сделками по продаже рома он умудрялся

писать статьи, изучать творчество кубинских поэтов-патриотов и вычитывать материалы,

присылавшиеся в подпольную газету, которую Эмилио с друзьями издавал в пику строгой

цензуре, введенной испанскими властями. Эмилио был первым из Бакарди, кто родился на

Кубе, и судьба распорядилась так, что он стал главным в семье патриотом.

Эмилио с присущей ему скромностью утверждал, что его политическая

деятельность – продукт эпохи, когда он родился, и обстановки на Кубе, где он

воспитывался. Он вырос в те времена, когда испанские власти полагались на грубую силу,

чтобы удержать Кубу в колониальном подчинении и забрать себе ее богатства. Кубинское

общество деградировало под влиянием рабства. Владельцы сахарных и кофейных

плантаций отчаянно сопротивлялись переменам, однако отважные кубинцы требовали

демократических свобод и полного прекращения работорговли. Именно поколение

Эмилио Бакарди и подарило миру героев кубинской истории, а сам он оказался в числе

заговорщиков, боровшихся за национальную идею. Хотя с течением лет отцовский ром

принес Эмилио немалое состояние, сам он пил лишь изредка, по особым случаям, а

изучение искусства дистилляции предоставил младшему брату. Поначалу он и вовсе

считал работу в отцовской фирме прикрытием для нелегальной деятельности на стороне

движения за независимость Кубы. Кто мог догадаться, чем занят слегка растрепанный

юноша за конторским столом – выписывает счета покупателям рома или передает

шифрованные послания соратникам-революционерам?

Отчасти его вдохновляла уникальная история родного города. Эмилио родился в

1844 году, когда Сантьяго-де-Куба уже давно перевалило за три века. В 1494 году

Христофор Колумб исследовал берега Кубы и стал первым белым человеком, заметившим

узкий проход на Карибском побережье, а когда он вплыл по нему вглубь острова, то

обнаружил глубокую бухту, защищенную со всех сторон поросшими пышной зеленью

склонами Сьерра-Маэстра. Однако основывать здесь город он не стал – берега бухты были

густо населены индейцами племени таино. Лишь в 1514 году Диего Веласкес, один из

спутников Колумба, покорил аборигенов. Вождь местных таино Атуэй отчаянно

сопротивлялся захватчикам, но в конце концов Веласкес и его люди взяли его в плен и

сожгли заживо. Спутник Веласкеса Бартоломе де лас Касас, испанский священник,

рассказывал, что перед самой казнью один монах пытался обратить Атуэя в христианскую

веру, уверяя вождя, что если он примет христианство, то попадет на небеса и обретет там

вечное блаженство, а если откажется, то ему верная дорога в ад, где его ждут вечные

муки.

Говорят, что в ответ Атуэй поинтересовался:

- Скажи мне, много ли на небесах христиан?

- Да, - отвечал монах, - но туда попадают только добрые христиане.

- Тогда мне это ни к чему, - рассудил Атуэй. – Даже лучшие из них никуда не

годятся, и я не желаю оказаться там, где есть хоть один из них.

История Атуэя заворожила Эмилио Бакарди, и в одной из своих статей он назвал

индейского вождя «первым кубинским мучеником». (Многие годы спустя, когда Бакарди

начали варить пиво, они сделали слово «Атуэй» своей торговой маркой, а на этикетке

поместили стилизованное изображение индейского вождя). По мнению Эмилио,

героическое сопротивление Атуэя испанским конкистадорам и миссионерам легло в

основу традиции «непрекращающегося восстания» в Сантьяго и его окрестностях, где

поросшие густым лесом горы служили