Повести и рассказы [Владимир Андреевич Мильчаков] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (208) »
Повести и рассказы
Рассказы о недавнем прошлом
Во славу аллаха
Маленьким, но твердым, как зимняя груша, кулачком Турсуной стукнула по низкому столику. — Если не отпустит к дяде, сбегу. Вот увидишь, сбегу. Напрасно я и сейчас приехала. Дядя не хотел отпускать… — Куда сбежишь? — с ласковой укоризной в голосе возразила девушке, собеседница, — разве проберешься одна? Лучше попроси дядю Тургунбая: может, разрешит. Отец же он тебе. — Не отпустит он… А я убегу… Вот увидишь, Ахрос, тайком убегу! — с мрачной решимостью, совершенно, казалось, не свойственной такому юному существу, ответила Турсуной. — Куда одна побежишь? Разве проберешься, — ласково, но монотонно, как затверженный урок, повторила Ахрос. — Не одна… Мне Тимур поможет, — горячо возразила Турсуной и вдруг осеклась. На нежных щеках ее проступил румянец. Собеседница, видно, поняв причину смущения Турсуной, печально улыбнулась и, понизив голос, ответила: — Ты напрасно замолчала. Тимур хороший. Он смелый и добрый. Меня никогда не обижает, а всегда заступается. Турсуной раскраснелась еще больше. Она подняла голову и взглянула на подругу из-под длинных черных ресниц. — Он поможет мне, — проговорила Турсуной чуть слышно. — Хорошо, если поможет, — также тихо сказала Ахрос. — Поможет. Я знаю, — уже с прежней энергией и упорством в голосе заверила подругу Турсуной. Трудно было думать, что две столь различные между собою девушки, как Турсуной и Ахрос, могут сдружиться. Да во всем селении Ширин-Таш никто и не подозревал об их дружбе. Девушки свято хранили свою тайну и тщательно скрывали ее от посторонних глаз и ушей. Необычной была эта дружба. Турсуной едва исполнилось шестнадцать лет. Среднего роста, стройная и гибкая, как тростинка, она была очень красива. Высокий чистый лоб, маленький, чуть вздернутый нос и тонкие, смелого росчерка брови делали лицо девушки жизнерадостным и задорным. Черные глаза с длинными, чуть изогнутыми ресницами, смотрели на мир с веселым любопытством. Шаловливая, немного лукавая улыбка, постоянно появлявшаяся на губах девушки, позволяла видеть белые, безукоризненно ровные зубы. Даже упрямый, выдвинувшийся вперед подбородок не портил красоты юного девичьего лица. В самой середине подбородка пряталась маленькая, веселая, как улыбка, ямочка. Единственный ребенок в семье Турсуной с младенческого возраста подчинила себе весь дом. Сам глава дома — суровый Тургунбай, человек властного и жесткого характера, при виде прелестного лица дочери смягчался. Он хмуро улыбался ей, хотя всегда попрекал жену рождением дочери. Он ждал сына. Как ревностный мусульманин, Тургунбай считал отсутствие у него сына-наследника карой за грехи, а рождение дочери — знаком божьей немилости. И все же Турсуной могла безбоязненно взбираться к нему на колени и непочтительно теребить длинную черную бороду Тургунбая. Для ее нарядов Тургунбай не жалел денег. С самого раннего детства у Турсуной было все, что можно купить на бухарских и самаркандских базарах. Постоянная суровая замкнутость Тургунбая, его жестокое отношение к Хасият-биби — матери Турсуной, бесчеловечное обращение его с батраками оттолкнули дочь от отца в самом раннем возрасте. Охлаждение дочери к нему отец воспринимал, как вполне законное явление. «Дочь становится девушкой, — рассуждал Тургунбай. — Она уже не маленькая. Стыдится». Неспособный сам на ласку, он не ожидал никакого внешнего проявления любви и от дочери. А Турсуной по-детски горячо привязалась к матери. Сама Хасият-биби души не чаяла в своей дочурке. Сломленная деспотическим характером мужа, эта тихая, забитая женщина сумела, однако, воспитать в своей ненаглядное Турсуной неудовлетворенность жизнью, стремление к лучшему, неуклонное желание достичь счастья, которого сама Хасият-биби была навеки лишена. Но слабая от природы и забитая мужем, Хасият-биби прожила недолго. Она умерла, когда девочке едва исполнилось тринадцать лет. Отчаяние Турсуной было настолько сильным, что, опасаясь за рассудок дочери и видя, что старания табибов — местных медиков, лечивших молитвами и наговорами, — ни к чему не приводят, Тургунбай совершил самый большой грех в своей жизни: он обратился к русскому врачу. Правда, Тургунбай не показал врачу своей дочери. Он только рассказал, что происходит с его Турсуной. К счастью, Тургунбай встретил опытного, хорошо знающего местные условия человека. Врач прямо сказал, что никакие лекарства помочь не могут и посоветовал переменить условия жизни дочери, послать ее пожить где-нибудь у родственников, подальше от Ширин-Таша. Тогда-то- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (208) »
Последние комментарии
3 минут 26 секунд назад
14 минут 49 секунд назад
27 минут 55 секунд назад
54 минут 58 секунд назад
1 час 28 секунд назад
1 час 7 минут назад