Хранилище ужасных слов [Элия Барсело] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (26) »
Элия Барсело Хранилище ужасных слов
Глава I
Здесь: Один
В тот ясный майский полдень парк был особенно красив. Макушки самых высоких деревьев слегка покачивались от теплого ветерка, сквозь густую листву мерцали розовые и белые свечи каштанов, драгоценными разноцветными камнями сверкали цветы, но Талья, сидевшая на любимой скамейке напротив пруда сутками, в тени огромной плакучей ивы, окружавшего ее великолепия не замечала. Слезы мешали ей рассмотреть даже кончики кроссовок, на которые она уставилась. Переводя время от времени взгляд на пруд с уже зацветающими лилиями, она видела лишь зеленоватое пятно с россыпью солнечных бликов и опять утыкалась в кроссовки; пытаясь сдержать подступавшие к горлу рыдания и сохранить видимость спокойствия, она еще крепче обхватывала себя руками. Недавно Талье исполнилось двенадцать, но никогда в жизни ей не было так тяжело. Никогда еще не испытывала она такой тоски, такого чувства бессилия от невозможности изменить свой маленький мир, заставить исчезнуть настоящее и вернуть прошлое, когда они были счастливы, когда родители не ссорились и не обижали друг друга, когда мама жила с ними и каждый день после школы встречала ее поцелуем. Теперь возвращаться домой ей не хотелось. Отец на работе, брат ушел к своему другу Педро, а мамы нет. И никогда не будет. По ее вине. Из-за слов, сказанных вчера вечером. Не в состоянии больше сдерживаться, Талья прикусила губу, чтобы не завыть прямо тут, в парке. — Разве ты не должна быть в школе? — раздался рядом чей-то низкий голос. Девочка с удивлением обернулась; крупные слезы, словно дождевые капли, падали с подбородка на голубую футболку. Она и не слышала, как кто-то подошел. Горло по-прежнему было будто сдавлено чьей-то крепкой рукой, поэтому она лишь молча покачала головой. Подошедший оказался стариком. Он был немного похож на дедушку с фотографии в гостиной: высокий, с седыми, но мягкими, как у младенца, волосами и поблескивающими среди морщин глазами орехового цвета. Она несколько раз сглотнула и наконец пробормотала: — По пятницам мы заканчиваем в двенадцать. — И тебе, если ты не бежишь сломя голову домой, наверное, совсем не хочется есть. — Я не могу идти домой, — сказала она, уже не сдерживая рыданий. — Ну, ну! — бодро произнес старик. — Такая красивая и взрослая девочка не должна плакать из-за всяких пустяков. Что случилось? Ключ забыла? Хочешь, позвоним твоей маме? В руке у незнакомца появился серебристый мобильник. Талья вновь покачала головой. — Мама не хочет со мной говорить и видеть меня не хочет. Вчера она ушла из дома и сказала, что больше никогда не желает меня видеть. Девочка опять расплакалась и долго не могла остановиться. Старик протянул ей отглаженный, пахнущий одеколоном платок и подождал, пока она перестанет всхлипывать. — Почему? — спросил он, когда Талья немного успокоилась. — Знаешь что, расскажи-ка мне, в чем дело. Многие считают, это помогает. Она сердито взглянула на нежданного собеседника: — Нет, не помогает! Разговоры ничему не помогают! Мои родители с самого Рождества только и делают, что ведут всякие разговоры, а кончается всё криком и разными ужасными словами! И остальные тоже такие слова говорят! — А ты? Талья снова разрыдалась, да так безутешно, что, казалось, никогда не остановится. — Вчера, — наконец произнесла она еле слышно, и старику пришлось немного придвинуться, чтобы чего-нибудь не упустить, — они при нас затеяли жуткую ссору. Мама опять кричала, что уйдет из дома. Она со Страстной недели заявляет, что сыта по горло и больше терпеть не может. А я не могу спать — ложусь в кровать и думаю: вот проснусь, а ее нет, и видеться мы будем только на каникулах, потому что папа говорит, если она уйдет, то всех нас потеряет, ведь судья признает его правоту, не ее… — И вчера… — старик попытался вывести девочку из задумчивости. — И вчера, когда она сказала, что уйдет, я крикнула, что не люблю ее, пусть сейчас же уходит и не возвращается, оставит нас в покое. И вот она ушла, навсегда. Из-за меня. Талья в который раз заплакала, уткнувшись в промокший платок. — Иногда слова, сказанные со злости, могут причинить сильную боль, — мягко произнес старик. — Она мне тоже причиняла боль, когда говорила, что больше не может, что сыта по горло и хочет уйти. Я тоже не вытерпела. — И поэтому сказала, что не любишь ее. — Да. — Но ты ее любишь. — Да, — прошептала девочка. — Больше всех на свете. Наступило молчание. Старик вытащил из кармана две карамельки и одну протянул Талье: — Для горла очень хорошо. Девочка помотала головой. Он сунул конфетку в рот, а бумажку — в карман. — Тебе запретили брать сладости у посторонних, я понимаю. И что же ты, Талья, теперь собираешься делать? — А что я могу сделать? — с отчаянием в голосе спросила девочка. И вдруг,- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (26) »
Последние комментарии
3 часов 35 минут назад
5 часов 54 минут назад
7 часов 43 минут назад
13 часов 29 минут назад
13 часов 34 минут назад
13 часов 38 минут назад