Проигравший из-за любви [Мэри Элизабет Брэддон] (fb2) читать постранично, страница - 2

соответствии с указаниями миссис Олливент. Все это сделало дом в Лондоне, по крайней мере, внутреннее его убранство, схожим с обстановкой в Лонг-Саттоне. Сама улица, на которой теперь поселились доктор Олливент со своей матерью, была не самой оживленной. Она была чрезвычайно длинной, и длина ее была несоизмерима с шириной. Вследствие этого, тени от одних домов нависали над фасадами других в течение дня. Однако Вимпоул-стрит была одной из фешенебельных улиц западной части Лондона. Доктор Олливент сделал некоторую поспешность в выборе жилья, сразу поселившись здесь, поскольку гораздо большие возможности открывались ему в Париже… Ему, правда, не приходилось больше работать в бедных районах Бетнел-Гринна, но ежедневно два часа — с восьми до десяти утра — он обслуживал бедняков бесплатно. В первый год его жизни на Вимпоул-стрит они были основными пациентами. Но мало-помалу его авторитет как врача рос. Он имел успех во время поездок по стране благодаря своему умению распознавать и лечить сердечные болезни, Кроме того, доктор Олливент написал и опубликовал книгу на эту тему. Она имела успех в Лондоне и Париже. Благодаря этому изданию он привлек к себе внимание многих людей, которые воображали, что имеют сердечные болезни, и нескольких, кто действительно нуждался в лечении. Богатые старые леди и джентльмены, живущие одиноко и слишком хорошо, часто навещали его. Они были чопорны и холодно вежливы, кроме того, они не упускали случая продемонстрировать глубину своего ума и были особенно щепетильны в вопросах своего здоровья. Словом, кардиология стала его профессией, и Гуттберт Олливент весьма преуспел на этом поприще.

Прошло пять лет, как доктор снял дом на Вимпоул-стрит, и за это время накопил себе неплохое состояние.

Его мать жила с ним с самого момента переезда. Она была заботливой хозяйкой дома и хорошим собеседником в короткие минуты досуга сына. Ее характер представлял странную смесь прозаичности и большой впечатлительности. Она могла бы, отложив томик Водворса или Шиллера, заказать обед или заняться распределением продовольственных запасов. Мать занималась также финансовыми вопросами Гуттберта и делала это весьма грамотно. Ее умение правильно вести хозяйство вызывало уважение к ней среди прислуги. Кроме того, она была весьма здравомыслящей женщиной с тонким чувством юмора. Гуттберт и его мать любили хорошую кухню и, надо сказать, их обеды могли соперничать по качеству с обедами в клубах Вест-энда.

Сервировка стола отличалась изысканностью вкуса. Не было дешевого хрусталя или подделок под богато раскрашенную майолику, украшавших обычно стол. Старинный граненый графин, тарелки — все это сверкало и искрилось на белоснежной скатерти. И над всем этим царило лицо матери, такое похожее на лицо сына, с глубокими живыми глазами и подвижным ртом.

Это произошло в один из ноябрьских дождливых вечеров в половине десятого, когда за окном тяжело падали капли дождя и сверкали молнии. Доктор как раз окончил обед и разговаривал с матерью, обсуждая литературу и политику. Его мать считала необходимым интересоваться тем, чем живет ее сын. Она даже старалась читать новые научные книги.

Старинный серебряный чайник, чашка и блюдце стояли на столе, выполненном в стиле чиппендель, около локтя доктора. Гуттберт Олливент внутренне улыбался, наливая себе чай. «Старые студенческие годы, — думал он, — чаепития, полуночная учеба, хотя я, пожалуй, никогда не был студентом в общепринятом смысле этого слова».

В двери два раза постучали.

— Стук кэбмена, — сказал он с некоторым раздражением, откладывая открытую книгу. — Наверное, кто-то забрел поболтать, какая жалость, теперь мне не удастся добраться до основной идеи этого человека. «Этот человек» был автор книги — огромного тома, содержащего более пяти тысяч страниц, половина которых была уже прочитана. Доктор Олливент не был примечательным человеком по части связей с обществом, однако как-то он заметил своей матери: «Человек не может идти по жизни без самоутверждения среди людей». Конечно, у него были знакомые, в основном среди коллег. Иногда, раза два или три в год, доктор приглашал их к себе домой. Но ему совсем не нравились их неожиданные визиты по вечерам, однако и неодобрения по этому поводу он вслух не высказывал.

Визитная карточка гостя была подана ему слугой, который находился в услужении еще у его отца и теперь переехал вместе с Олливентами в Лондон из Лонг-Саттона. Доктор прочитал визитку и с изумлением в голосе воскликнул:

— Марк Чемни! — при этом в голосе его прозвучали радостные нотки. — Марк Чемни.

Затем быстро сказал слуге:

— Приведи его сюда.

Доктор Олливент начал ворошить огонь в камине, поглядывая в ожидании на дверь.

Мистер Чемни был его школьным другом двадцать лет назад, в те далекие времена, когда доктор Олливент имел закадычных друзей и свято верил в вечную дружбу.

Нежданный гость вошел из слабоосвещенного холла в светлый кабинет доктора