Прекрасная наездница [Эбби Грин] (fb2) читать онлайн

Эбби Грин Прекрасная наездница

Глава 1

Шейх Надим бен Каид аль-Сакр наблюдал за тем, как слаженно работают лошадь и наездник. Жеребец был великолепен. Его точеные линии заставляли сердце шейха биться чаще, наполняя предвкушением триумфа.

Черные глаза Надима блестели, ослепленные красотой животного и изумрудной зеленью простиравшихся перед ним полей. Прошел небольшой дождик, и теперь все покрывала чудесная дымка. Это был необыкновенно теплый сентябрьский день.

Для человека, который вырос в пустыне среди гор, ощущение родства с этим холодным краем было неожиданным. Однако, как это ни странно, стоя здесь сейчас, он чувствовал свою близость с этими местами.

До сих пор шейх вполне довольствовался тем, что его бесчисленные помощники покупали для него лошадей в Европе. Теперь настала пора более прочно здесь обосноваться. И он выбрал Килдар, ирландскую столицу разведения племенных скакунов.

Ирландия славится своими лошадьми и наездниками. Рядом с шейхом стоял человек, цвет лица которого явно намекал на серьезные проблемы его обладателя с алкоголем. Однако, по общему мнению, это был один из лучших тренеров в мире. Впрочем, в последнее время он практически исчез из поля зрения заводчиков.

Молчание становилось напряженным, однако шейха это не беспокоило. Он продолжал невозмутимо наблюдать за двухлеткой, затем перевел взгляд на наездника. Теперь он заметил, что не только жеребец был одним из самых замечательных, каких он только видел в жизни, но и наездник был совершенен — а он видел многих, потому что дома сам тщательно отбирал людей.

Судя по всему, наезднику было лет восемнадцать — стройный, очень юный. Казалось, что он легко справляется с лошадью, а ведь это возможно только в том случае, если у наездника настоящий талант, недюжинное мужество и большой опыт. А лошадь с норовом.

Наконец стоящий рядом человек повернулся в нетерпении. Надим сжалился над ним и наконец произнес:

— Впечатляющий жеребец.

— Да! — Пэдди О'Салливан выдохнул с облегчением. — Я не сомневался, вы сразу это поймете.

Лошадь, о которой говорили мужчины, была одной из главных причин визита Надима в Ирландию. Именно из-за нее он и собирался выкупить небольшой конный заводик Пэдди О'Салливана.

— Трудно было бы не понять, — прошептал Надим.

Он как завороженный продолжал наблюдать за точными движениями мышц, перекатывающихся под холеной шкурой. Шейх уже представлял себе, каким восхитительным будет потомство этого животного.

Перед тем как принять решение, Надим послал сюда своего старшего помощника — собрать для него информацию. Завод располагался в двух милях от дома и тренировочных полей, это просто отлично для его резиденции.

Шейх помнил, как сделка едва не сорвалась из-за того, что какая-то женщина натравила на его помощника собаку и прогнала его. Но люди Надима обратились напрямую к Пэдди О'Салливану и сделали ему предложение, от которого тот не смог отказаться.

Когда-то завод О'Салливана был очень успешен — множество победителей были воспитаны здесь. Этот жеребец, который уже получил известность, выиграв два серьезных первенства в скачках в Ирландии за последние месяцы, — лучшее тому доказательство.

Надим чувствовал волнение. Давно он не испытывал ничего подобного. Это напомнило ему, как редко эмоции влияют на его повседневную жизнь. И как это хорошо.

О'Салливан снова заговорил:

— Иза очень много работала с ним. Он бы не стал таким, если бы не она.

Надим поморщился и взглянул на маленького человека, стоявшего рядом с ним, сверху вниз. Он никогда не слышал такого имени и решил, что оно ирландское.

— И… Иза?

О'Салливан кивнул седой головой в сторону поля, голубые глаза его потеплели.

— Иза. Изольда. Моя старшая дочка. У нее талант. Животные всегда слушались ее, даже когда она была совсем крохой.

Надим снова посмотрел на наездника. Девушка? Девушка тренировала этого жеребца? Невозможно. Он повидал немало женщин-наездниц, но все они были намного старше. Каким бы ни был ее талант, она слишком молода.

Он покачал головой, словно пытаясь понять, как такое возможно, и только тут стал замечать некоторые особенности. Очертания ее фигуры были слишком округлыми для мальчика, плечи легкими, линия шеи тонкой. Находясь так далеко, он не мог разглядеть больше, потому что она была в джинсах и куртке, а волосы собраны и спрятаны под шляпой. Вдруг все сжалось у него внутри — застарелый страх, — он понял, что на ней нет защитного шлема. Однако Надим взял себя в руки. Это не Мерказад — земля здесь мягкая.

Тем не менее ей бы стоило подумать о безопасности. Волна раздражения охватила Надима. Если бы она работала у него, то получила бы серьезное взыскание за отсутствие защитного шлема.

О'Салливан заговорил очень тихо, несмотря на то что никто их не слышал:

— Я сожалею о том, что произошло… с вашим помощником. Изольда очень расстроена этой продажей… и завода, и Поцелуя Дьявола. Она очень привязана и к дому, и к ее… — О'Салливан остановился на секунду, — то есть к вашей лошади.

Надим ощутил прилив ярости. Эта девчонка и есть та самая женщина, которая натравила собаку на его помощника Адила? Просто немыслимо! На родине Надима дочери слушаются родителей. Они, конечно, независимы, но не настолько самоуверенны. И не тренируют лошадей с пеленок. Он поблагодарил Небо за то, что приехал сейчас. Эта девчонка с ее-то характером запросто могла помешать сделке.

Теперь он не удивится, если она задумала испортить этого жеребца, который так необходим ему. Надим слишком хорошо знал, что в этом мире сколько угодно подающих надежды двухлеток, которые так ничего и не достигают.

Теперь голос его прозвучал еще тверже:

— Я покупаю и лошадь, и завод. Если вы, конечно, не передумали.

О'Салливан заговорил испуганно:

— Конечно нет, шейх Надим. Я не это имел в виду. Просто Изольда столько тренировала Поцелуя Дьявола… и так привязалась к нему.

Надим пристально посмотрел на О'Салливана своими темными глазами, стараясь скрыть удивление, что жеребца тренировала девчонка. И, несмотря на все свое предубеждение, он вынужден был признать — лошадь выглядела отлично.

— Надеюсь, должности управляющего и того, что завод сохранит ваше имя, достаточно для вас? Учитывая, что в качестве альтернативы банк просто выбросит вас на улицу.

Старик — это было очевидно — смертельно испугался, что обидел нового хозяина.

— Конечно, шейх Надим. Я не имел в виду ничего такого. Просто Изольда… Она немного упрямая. Надеюсь, она не обидела… — Его голос оборвался, как только он заметил, что наездник замедлил шаг, остановился и развернул лошадь как раз в том направлении, где стояли мужчины.

Надим тоже наблюдал за ним. Они приближались, и становилось все очевиднее, что всадник — девушка. «И все же сколько ей лет?» — пытался понять Надим.

Его неудовольствие возросло, как только он понял, что она не собирается спускаться с лошади, чтобы познакомиться с ним.

Хотя все его внимание должно было бы сконцентрироваться на лошади, Надим вдруг осознал, что по непонятным ему самому причинам с любопытством разглядывает наездницу. Шляпа наполовину скрывала ее лицо, но Надим почувствовал, как что-то дрогнуло в его груди, словно его пронзил электрический ток.

Черты ее лица были точеными: высокие скулы, тонкая, но твердая линия подбородка, прямой нос. Поля шляпы закрывали ее глаза, а губы были напряженно сжаты, но что-то подсказывало Надиму, что они полные и чувственные, когда их обладательница не настроена так воинственно.

Его взгляд опустился ниже, и он увидел небольшие, но женственные округлости и неожиданно ощутил волнение внизу живота. Он бы не удивился такой реакции своего тела, окажись он в подходящем обществе, среди зрелых, опытных и чувственных женщин. Но сейчас он в чужой стране, У края зеленого поля, и смотрит на девушку, которую только что принял за мальчишку и которая его все время раздражала. Он разозлился на себя за такую реакцию.

Изольде О'Салливан очень не нравилось, что она должна тренировать Поцелуя Дьявола для человека, который приехал проинспектировать свое приобретение, — особенно учитывая то обстоятельство, что он даже не потрудился сам осмотреть то, что собирался купить, а приехал только сегодня, чтобы окончательно оформить сделку.

Он послал помощника, чтобы осмотреть их владения — между прочим, незаконно — и сделать фотографии, после чего без особого шума скупил соседние земли и стал ждать удобного момента, словно стервятник, пока наконец у них не осталось другого выбора.

Однако теперь ее праведный гнев куда-то исчез. Изольда вдруг поняла, что рада, что сидит верхом на Поцелуе, ведь если бы она сейчас спустилась на землю, то вряд ли бы вообще вспомнила причину своего гнева. Она натянула поводья, и Поцелуй Дьявола напрягся под ней, почувствовав ее волнение, — этот жеребец никогда не скрывал своих эмоций.

Стоявший перед ней мужчина был словно с другой планеты. Он совсем не походил на тот типичный образ арабского шейха, который нарисовало бы ее воображение, если бы она не собрала кое-какую информацию о нем в «Гугле» и не посмотрела бы его фотографии. И хотя она уже видела их, впечатление, которое он производил в жизни, было потрясающим. Ему было лет тридцать пять, и он был невероятно красив — высокий, стройный и смуглый.

На нем были линялые джинсы, почти неприлично обтягивающие сильные мышцы бедер, и темная рубашка поло, длинные рукава которой были засучены, открывая взору мускулистые предплечья. Бицепсы проступали сквозь ткань рубашки, а чудесная ирландская дымка, словно сияющая оправа, подчеркивала его нереальную красоту. Он был как невиданное экзотическое растение.

Он стоял, небрежно поставив ногу на нижнюю перекладину ограды. Его густые темные волосы были коротко подстрижены.

Она заметила все это за какую-то долю секунды, ее сердце забилось еще быстрее. Его зрелая мужская сексуальность, казалось, пропитала все вокруг, и Изольда вздрогнула, почувствовав, как что-то очень сильное пробудилось внутри ее.

Он выглядел властным, как и следовало ожидать от человека, который управляет процветающим эмиратом. Этот человек владеет одним из самых известных племенных заводов на Аравийском полуострове, где выводились и выращивались легендарные чемпионы.

С замирающим сердцем Изольда наблюдала за тем, как спокойно и грациозно шейх перепрыгнул через забор — ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя забор был больше пяти футов в высоту. В тот же момент Поцелуй Дьявола повел головой, его ноздри расширились, и он шагнул в сторону. Изольда одобрительно похлопала лошадь по холке за то, что не сдается легко на милость победителя.

Отец, находясь всего в нескольких футах, посылал ей выразительные сигналы, говорившие: «Пожалуйста, будь вежливой». Но хотя шейх и произвел на нее сильное впечатление, Изольда была слишком расстроена, чтобы вести себя вежливо. Этот человек забирает у нее все, что она знает и любит, а она ничего не может сделать.

Шейх посмотрел на нее, и она заметила, что он начинает злиться, что она так и не соизволила спрыгнуть с лошади. Хотя ей и приятно было считать, что она сознательно пытается вывести его из себя, в глубине души девушка знала — ее неспособность двигаться больше связана с его мужской привлекательностью, чем с ее желанием позлить его. Наконец она услышала голос отца, в котором чувствовался страх.

— Пожалуйста, Изольда, позволь шейху Надиму оседлать Поцелуя Дьявола. Он приехал издалека.

Изольда спрыгнула с лошади совсем не так грациозно, как обычно, и приблизилась к шейху, чтобы отдать ему поводья. Земля ушла у нее из-под ног, когда она осознала, как он высок и хорошо сложен — только мускулы и плечи такие широкие, что невозможно было ничего разглядеть за его спиной.

Рядом с ним она почувствовала себя настолько женственной, что ей стало обидно, что когда-то давно она оставила все попытки раскрыть в себе свое женское начало, решив, что ей это просто не дано. Из-за этих мыслей она почти швырнула ему поводья:

— Вот, пожалуйста.

Его глаза так сверкали, что Изольда была рада, что защищена от них шляпой. Ей очень хотелось, чтобы он взял поводья до того, как заметит, как дрожат ее руки. И к ее великому облегчению, он таки успел их поймать. Однако их пальцы все же соприкоснулись, и она отдернула руку так быстро, что Поцелуй Дьявола снова взбрыкнул.

Чтобы окончательно не потерять контроль над собой, она резко повернулась и пошла по мягкой сырой траве, перелезла через забор и встала рядом с отцом, который буквально излучал волны неодобрения. Она чувствовала, что совсем не контролирует свое тело. Это было абсолютно новое для нее чувство, и оно ей совсем не понравилось.

Ее сердце отчаянно колотилось, когда она наблюдала, как спокойно шейх Надим обошел лошадь, ослабил стремена, погладил большой смуглой рукой бока животного. Внутри ее все полыхало.

Надим грациозно запрыгнул на лошадь и сразу пустил ее галопом. В горле у Изольды пересохло — Поцелуй Дьявола оказался предателем. Он даже не попытался оказать неповиновение оседлавшему его мужчине, а сразу же подчинился.

Шейх Надим аль-Сакр считался в кругах заводчиков племенных скакунов кем-то вроде бунтаря, поскольку не торопился обосновываться в Европе, предпочитая держать своих лошадей на родине, подальше от посторонних глаз. Поэтому, когда в прошлом году он выставил одного из своих трехлеток на самых престижных состязаниях в Лонгчемпе и тот одержал победу, все были потрясены. Жеребец, которого все считали аутсайдером и который всего один раз принял участие в состязаниях в Дубае, неожиданно удивил всех и заставил признать в шейхе Надиме аль-Сакре серьезного соперника.

Стоя рядом с ней, отец Изольды слегка насмешливо посмотрел на нее и сказал:

— Ты ведь не ожидала, что Поцелуй Дьявола так легко сдастся ему, правда?

У Изольды комок подступил к горлу — а это так не похоже на нее. Она никогда не плакала — слишком много всего пришлось пережить, — а тут вдруг так расстроилась. Издав какой-то невнятный звук, она повернулась и метнулась прочь.

— Изольда О'Салливан, вернись сейчас же! Ты не можешь просто так уйти сейчас. Что он подумает о тебе? — В голосе отца звучало отчаяние.

Изольда повернулась к нему, но не остановилась.

— Папа, мы потеряли все. Я не собираюсь пресмыкаться перед этим человеком. Пусть он сам чистит Поцелуя Дьявола, если он так нужен ему.

Несколько лет Изольда ухаживала за отцом, двумя младшими братьями и сестрой. Поэтому дома она пользовалась всеобщим уважением. Даже отец знал, когда не нужно ее трогать, — он был обязан ей слишком многим.

Только теперь она заметила роскошный серебристый джип с тонированными стеклами и телохранителя в темных очках, который внимательно наблюдал за всем происходящим поблизости. Это разозлило ее еще больше, потому что напомнило о высокомерном и бесцеремонном помощнике, который имел наглость приехать еще до того, как они объявили о продаже.

Изольда решительно пошла прочь. Слезы застилали ей глаза. Она понимала — нельзя так вести себя, но было в шейхе что-то такое, что не оставляло ей выбора. Она просто не могла остаться сейчас. Сначала он забрал ее лошадь, а потом, вне всякого сомнения, высокомерно бросит ей поводья, как будто она всего-навсего работница на его конюшне.

Слезы высохли, как только Изольда вышла на дорогу. Может быть, он привык к этому на родине, но здесь этот номер у него не пройдет. Она считала, что в его варварской стране у него гарем, в котором полуголые девушки исполняют все его желания, а сам он нежится на бархатных и шелковых подушках в каких-нибудь роскошных шатрах, раскинувшихся в оазисах посреди пустыни, и щедро услаждает себя обильной едой и вином. А что еще можно подумать о человеке, который считает себя настолько значительным, что притащил телохранителя в тихий ирландский уголок?

В этот момент Изольда вспомнила смуглый, твердый, с кубиками живот, кусочек которого она успела заметить, когда он взбирался на скакуна и его рубашка на мгновение задралась. Тело у него совсем не лежебоки. К тому же он не показался ей человеком, которому нужен телохранитель. В животе у нее снова заныло, и она почувствовала, как между ног застучала кровь.

Она вошла во двор конюшни, сбросила шляпу и, тяжело дыша, распустила волосы. Капли пота собрались между ее грудей и стекали по спине. Она понимала, что в той битве, которую они вели уже много лет, у них не было шансов на победу. И сегодня это произошло. Она прекрасно знала и то, что никаких реальных оснований ненавидеть шейха у нее нет, просто он новый хозяин, и он беспокоит ее на том уровне, о котором она предпочитает не думать.

Как только она увидела их обветшалый двор, желание бороться исчезло. Глядя на пустые конюшни, она чувствовала только смертельную усталость. Завод, расположенный чуть подальше, выглядел таким же заброшенным. Большой дом, когда-то роскошный, сейчас напоминал собственную тень — все трескалось и осыпалось. Она так старалась, но буквально все было против них, не только экономический кризис.

Они могли бы выиграть два престижных забега, но этих денег едва бы хватило уплатить все долги, которые накопились за годы неправильного управления. Их единственной надеждой был Поцелуй Дьявола, и теперь его нет. В буквальном смысле. Шейх увезет его в свою страну, где он планирует тренировать этого коня, участвовать в соревнованиях и использовать как производителя, чтобы в его собственности оказалось еще больше элитных скакунов. Он собирается отремонтировать их маленький заводик и превратить его в этакий конвейер, который будет работать эффективно, регулярно принося прибыль и чистокровных жеребцов.

Хотя Изольда не имела ничего против эффективности, ей всегда нравилось, что они были верны своим принципам и сохраняли свою идентичность, в то время как большинство других племенных заводов были проданы богатым арабам или крупным корпорациям. И вот теперь они тоже стали как все.

В рассеянности Изольда направилась к стойлу Поцелуя Дьявола, чтобы подготовить его к возвращению жеребца. Она взяла шланг и начала мыть стойло, думая о своем любимом дедушке, который был бы тоже против этой продажи… Она всегда была рядом с ним, до самой его смерти. Ей было десять, когда страшная болезнь сразила его и все начало рушиться…

Изольда попыталась отвлечься от мучительных воспоминаний. Как только Поцелуй Дьявола стал принимать участие в скачках и показывать впечатляющие результаты, их завод оказался в центре внимания — еще и потому, что они уже очень давно не выращивали чемпионов. Все знали: дела их очень плохи, они продали всех, оставив только старых кобыл, чтобы сконцентрироваться на Поцелуе Дьявола. Именно эта шумиха и привлекла к ним внимание шейха. Изольда должна была признать, как это ни горько, — он сразу понял, что это выгодная сделка.

Слезы снова подступили к глазам — слишком долго она сдерживала себя. И именно в этот момент Изольда услышала позади знакомый стук копыт. Она поспешно заморгала и обернулась. В ту же секунду солнце показалось из-за темных, тяжелых облаков. Изольда вздрогнула, потому что была ослеплена. Она не видела ничего, кроме силуэта шейха верхом на Поцелуе Дьявола — жуткого, словно знак судьбы.

На секунду Надим остолбенел. Наконец он увидел девушку без этой ужасной шляпы. Теперь он не сомневался — это действительно девушка, причем настолько красивая, что у него перехватило дыхание. Ничто не портило ее точеное, бледное, как алебастр, лицо — на нем не было ни капли косметики. Ее длинные темно-рыжие волосы были собраны в «конский хвост», выбившиеся завитки прильнули к щекам и шее. Джинсы в обтяжку и куртка не могли скрыть того факта, что она высокая, стройная и тонкая, словно веточка.

Но больше всего его поразили ее глаза. Огромные, миндалевидной формы, с длинными черными ресницами, темно-янтарного цвета. Эти глаза смотрели на него неодобрительно, а грудь вздымалась и опускалась. И ему снова захотелось повнимательнее рассмотреть эти женственные округлости. Он чувствовал — на самом деле она гораздо сексуальнее, чем хочет казаться, и не понимал, почему она скрывает свои прекрасные формы. Однако здесь он остановил свое воображение, поскольку оно начало оказывать прямое воздействие на его тело. Желание делало его беспомощным, а это было неприемлемо.

Ее полные губы снова вытянулись в суровую линию.

— Если вы закончили осмотр, я заберу Поцелуя Дьявола. Я не приложение к вашему новому приобретению.

Голос ее оказался низким, а высокомерный вид вернул Надима на землю, и он разозлился на себя. Опять его внимание привлек некто, чей статус чуть выше конюха. Невероятно. Когда она протянула руку, чтобы взять поводья, он смерил ее жестким взглядом.

Изольде было тяжело стоять. Когда он рассматривал ее, она буквально плавилась внутри. И сейчас, глядя на нее вот так, он действовал на нее еще более разрушительно. Его рост, судя по всему, больше шести футов. И хотя она была достаточно высокой, рядом с ним чувствовала себя совсем маленькой.

— Простите, если я не прав, мисс О'Салливан, но и вы, и ваш отец как раз приложение к приобретению. В договоре о продаже сказано, что весь персонал сохраняет свои позиции. Вы ведь часть персонала?

Его глубокий голос, манера растягивать слова, легкий иностранный акцент действовали на Изольду так сильно, что ее колени дрожали. Она не ожидала от себя дерзости.

— Я не просто персонал. Может, там, откуда вы приехали, считается нормальным продавать и покупать людей, но в этой стране мы давно избавились от подобной практики.

Он заметно напрягся:

— Будьте осторожны, мисс О'Салливан. Вы заходите слишком далеко. Такая дерзость неприемлема. Мне не нужны сотрудники, которые натравливают на людей сторожевых собак.

— Мерфи не сторожевой пес. Ваш помощник вторгся в чужие владения, а я была одна.

— Вы проигнорировали его просьбу осмотреть собственность, хотя было известно, что вы готовы объявить о продаже.

Изольда не могла встречаться с Надимом глазами. Рядом с ним ей казалось, что в ней всего два фута. Как она могла объяснить этому властному человеку, что она просто не могла в тот момент сдаться и признать свое поражение и что его высокомерный помощник еще сильнее убедил ее в этом, потому что она смертельно испугалась, что все, что ей дорого, достанется бессердечному, безжалостному человеку?

Он продолжал:

— Имеет смысл напомнить вам, что очень скоро я стану владельцем всего, что вы видите вокруг себя, и смогу навсегда выставить вас отсюда?

Изольда побледнела. Что-то мелькнуло в его взгляде. Он даже сказал что-то… и двинулся к ней. Он думает, она упадет в обморок?.. Изольда никогда не падала в обморок. Она шагнула назад, и шейх тоже остановился, его глаза сверкали.

Надим готов был извиниться, хотя не смог бы вспомнить, когда извинялся в последний раз. Он хотел, чтобы его слова прозвучали сурово, но когда увидел, как она побледнела, его первой реакцией было раскаяние. Он не мог поверить, что эта девушка тронула его сердце хотя бы на секунду. Надим не позволял этого женщинам.

Он не должен унижать себя разговорами с такими, как она. Очень скоро она станет всего лишь одной из сотен его сотрудников, разбросанных по всему миру.

Он отдал ей поводья и сказал коротко:

— Поцелуй Дьявола уезжает завтра. Проследите, чтобы он был готов.

Глава 2

Некоторое время спустя, все еще взволнованная, Изольда вошла в дом через заднюю дверь и направилась в теплую кухню, где суетилась раскрасневшаяся их домашняя хозяйка миссис О'Брайен, а пес Мерфи мешался у нее под ногами. Изольда выставила его за дверь и вернулась.

— Что случилось?

Пожилая женщина убрала волосы с лица.

— Час назад ваш отец сказал, что шейх и его поверенные будут обедать здесь. Обед на пять персон. С тех пор как дети пошли в колледж, я столько не готовила.

Детьми в семье называли Пэдди-младшего и близнецов Нессу и Оуэна. Изольда опять начала злиться: теперь вот еще и обед! Они и так едва сводят концы с концами.

Впрочем, какой у них выбор? Либо шейх, либо банк. Оба варианта неприятны, но шейх, по крайней мере, оставляет отца управляющим и предлагает хорошее вознаграждение. У нее появилось чувство вины. Она понимала, что вела себя отвратительно. Но сейчас она не хотела разбираться в причинах своего иррационального поведения.

В отчаянии Изольда надела передник и начала помогать миссис О'Брайен, которая благодарно улыбнулась ей.

Спустя некоторое время Изольда вошла в столовую, неся поднос с супом. В комнате воцарилось молчание. Девушка изо всех сил старалась ни с кем не встречаться взглядом. Ее сердце заныло, когда она заметила, что отец позволил шейху занять место во главе стола. Когда был жив дед, их бизнес процветал. Знаменитые заводчики съезжались со всего мира и платили огромные деньги только за то, чтобы жеребцы племенного завода О'Салливанов покрыли их кобыл. Теперь она отчетливо осознала, как плохи их дела.

Дрожащими руками девушка поставила тарелки с супом сначала перед поверенными, потом подошла к отцу и только после этого — к шейху. Она уже хотела уйти, но услышала, как кашлянул ее отец.

— Изольда, дорогая, ты не хочешь присоединиться к нам?

Она остановилась на секунду, но затем раздался тот глубокий голос:

— С каких это пор работник конюшни и по совместительству прислуга садится за один стол с новым хозяином? Мистер О'Салливан, думаю, ваша дочь не годится для нашего общества.

Изольда повернулась к шейху. Поднос все еще был у нее в руках, и она с трудом удержалась от того, чтобы не швырнуть его шейху в голову. Вместо этого она мило улыбнулась и мысленно извинилась перед отцом.

— Не могу не согласиться с вами, шейх. Я знаю свое место. И мне еще нужно подготовить скакуна к завтрашнему отъезду. — Ее ирландский акцент на этот раз был особенно заметен.

Она сделала реверанс, а когда выходила из комнаты, то услышала приглушенное хихиканье в той стороне, где сидели поверенные.

Изольда решила, будет лучше, если миссис О'Брайен сама заберет посуду и подаст главное блюдо. Однако та была занята приготовлением ирландского кофе, и девушке все же пришлось пойти самой.

Когда она вошла в комнату, молчание было особенно напряженным. Она кожей чувствовала на себе один особенно пристальный взгляд. Изольда заметила, что лицо ее отца слегка покраснело. Это заставило ее встревожиться. Однако, к своему облегчению, она увидела, что он пьет воду.

Собрав тарелки, Изольда отправилась к двери, но обнаружила, что она закрылась. На секунду девушка задумалась, что делать, но вдруг ощутила позади себя чье-то присутствие. Мучительно чувственный запах чего-то незнакомого щекотал ее ноздри, мышцы ее живота снова напряглись, однако на этот раз по совсем другой причине. С удивлением она увидела, как смуглая мускулистая рука открывает ей дверь.

Ей пришлось сделать шаг назад и оказаться ближе к шейху, чтобы он смог это сделать. На секунду ей пришлось прижаться спиной к его груди и животу — словно к стальной стене. Она чуть не уронила все тарелки. Но шейх мягко помог ей выйти, закрыл за ними дверь и теперь стоял перед ней. Изольде пришлось собрать все свое мужество, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Мне не нравится, когда переигрывают, мисс О'Салливан. Еще раз выкинете что-то подобное — и ни вас, ни вашего отца здесь не будет. Мне начинает казаться, что я поступаю слишком благородно, оставляя здесь вашего отца, потому как он вряд ли справится с управлением, — говорил шейх очень тихо, а затем продолжал сердито: — Не представляю, откуда в вас такая враждебность. Это не я разорил вашу ферму, и мы никогда раньше не встречались. После обеда нам предстоит серьезный разговор. Надеюсь, вы подумаете о моих словах.

Тарелки задрожали в руках Изольды.

— Разговор? Что вы имеете в виду?

— Поговорив десять минут с вашим отцом, я понял, что он разбирается в делах не больше, чем ваша домохозяйка. Оказывается, я недооценил вас, мисс О'Салливан. Через час мы с вами встретимся в кабинете вашего отца, и вы мне все объясните. — Сказав это, он направился в комнату и захлопнул за собой дверь.

Изольда поспешила на кухню, опустила посуду в видавшую виды раковину, надела свои старые ботинки и выбежала на улицу.

Оказавшись во дворе и вдохнув свежего воздуха, девушка приложила руки к горящим щекам. Что происходит? Шейх абсолютно прав. Не его вина, что они оказались в таком положении. Проблемы накапливались в течение многих лет. Он просто покупатель. И им повезло, что он купил их собственность. Иначе банк просто пустил бы все с молотка.

Что-то еще не дает ей покоя. Изольда знала лучше многих, как все изменилось. Их соседи продавали имущество один за другим. Они с отцом оказались удачливее. Благодаря Поцелую Дьявола они держались на плаву достаточно долго — им даже удалось отправить детей в колледж в Дублине.

Изольда направилась к конюшне. Почувствовав ее приближение, Поцелуй Дьявола приветственно заржал. Девушка грустно улыбнулась, подошла к стойлу и дотронулась до лошадиного носа.

— Сегодня наш последний день, Поцелуй. Завтра ты уедешь.

Комок подступил к горлу. Изольда вспомнила, как она старалась наладить дела, и едва не расплакалась. Но одна отличная лошадь ничего не может изменить. Таких, как Поцелуй Дьявола, нужна по крайней мере дюжина. Сколько она себя помнила, все всегда зависело только от нее. Она привыкла быть сильной. Поэтому и сейчас удержалась от слез.

Ее мысли вернулись к шейху. Что с ней происходит? С того самого момента, как она нашла его фотографии в Интернете, она почувствовала угрозу. Чисто физиологическая реакция. Никакого логического обоснования у этого чувства не было.

Сегодня это чувство подтвердилось. С тех пор как она увидела его в жизни, что-то глубоко скрытое и неподконтрольное всколыхнулось в ней.

Она потеряла мать, когда ей было всего двенадцать. И некому было помочь ей развить в себе женственность. Она росла как мальчишка. Одна-единственная попытка стать женственной закончилась так унизительно, что она поклялась себе: никто и никогда не заставит ее почувствовать себя настолько уязвимой еще раз.

Почему она вспомнила об этом сейчас? Красивое лицо шейха стояло у нее перед глазами, мышцы живота снова напряглись. Ей не хотелось признавать, что совершенно посторонний человек вдруг раскрыл в ней что-то потаенное и вызвал неприятные воспоминания. Невозможно было представить, чтобы такой человек всерьез воспринимал кого-то вроде нее. Она видела фотографии его женщин в Интернете, таких красивых, ухоженных. Совсем не похожих на нее.

Изольда повернулась и медленно пошла к дому. Она должна извиниться перед шейхом.

В маленькой комнате, расположенной рядом с кухней, она сняла ботинки, надела кроссовки и отправилась к кабинету отца. Возле двери она остановилась на секунду, перевела дыхание, легонько постучала и вошла.

Шейх смотрел в окно.

— Я должна попросить у вас прощения, — с трудом выговорила Изольда.

Он не шелохнулся. Кажется, ей придется непросто.

— Сожалею, если вы подумали, что я…

— Грубая? Наглая? Что вы ведете себя как неуправляемый подросток? — В его голосе слышался неподдельный гнев.

Изольда сжала кулаки.

Шейх отошел от окна, сел за письменный стол и скрестил руки на своей потрясающей груди. Краем глаза Изольда видела, как джинсы обтягивают его сильные бедра, на какую-то секунду голова у нее закружилась и она забыла, что он только что сказал. Но она смогла взять себя в руки.

— Извините меня, я вела себя недопустимо.

— Именно. — В его голосе звучало удивление. Он с интересом посмотрел на нее. — Я понимаю, ситуация непростая для вас, поэтому принимаю ваши извинения.

Его взгляд скользнул по ее телу. Изольда почувствовала, как снова покрылась потом. Почему, когда он смотрит на нее так, ей кажется, что он раздевает ее?

— В конце концов, вам же, наверное, не больше восемнадцати, да? — растягивая слова, произнес шейх.

Голова у нее снова закружилась.

— Я не ребенок. Мне двадцать три.

Надим вздрогнул, когда услышал, сколько ей лет. Саре тоже было двадцать три, когда она… Не надо вспоминать. Сейчас перед ним совсем другая девушка, совсем не похожая на его умершую жену. Чтобы прогнать воспоминания, он заговорил строже:

— Хотя вам и двадцать три, вы очень инфантильная и просто не можете смириться с мыслью, что вы здесь больше не хозяйка.

— Если бы вы потрудились осмотреть то, что покупаете, то знали бы — здесь давно нет хозяйки в том смысле, который вы вкладываете в это слово, — вспыхнула Изольда. — Здесь все вкалывают день и ночь. Миссис О'Брайен не платили уже несколько месяцев. По-видимому, чтобы пережить эти времена, недостаточно просто много работать.

— И недостаточно одной хорошей лошади, — вставил Надим.

— И недостаточно одной хорошей лошади, — устало повторила Изольда.

Надим почувствовал, что задел ее за живое. Он внимательно посмотрел на нее. Она слишком худая. А ее лицо, когда она не злится, слишком бледное. Под глазами круги. Что-то шевельнулось в его груди — захотелось защитить ее.

— Ваш отец все еще пьет?

Поворот был таким неожиданным, что лицо Изольды снова вспыхнуло.

— Он не прикасался к бутылке уже семь лет. И не прикоснется.

— Ну, этого никто не может гарантировать. — Надим горько усмехнулся. — Я видел, как внимательно вы вглядывались, что он пьет. Это и привело вас к упадку, не так ли?

Откуда он знает все ее потаенные мысли и страхи? Хотя… ведь об этом знают все.

— Проблемы у нас начались тринадцать лет назад, — неохотно отвечала Изольда. — Тогда смертельно заболел дедушка… Когда он умер, клиенты занервничали и стали отдавать скакунов другим наездникам. — Изольде было тяжело говорить. — Мы вышли из моды, а вокруг полно процветающих конкурентов, с огромными ресурсами. А потом умерла мама. И вот тогда отец…

Она не могла продолжать, странно, что она вообще рассказала этому человеку так много о себе. Но ей было совершенно ясно — если этот человек захочет что-нибудь узнать, он все равно это узнает.

— И что же случилось потом? — Шейх нахмурился. — Кого отец поставил управлять здесь?

Изольда покачала головой. Ей было так стыдно сейчас. Она впервые рассказывала историю своей жизни, историю о том, как она не справилась…

— Никого. Мы все вместе. Я… — Она собралась с силами. — Я помогала, пока отец не выздоровел… А после того как бросила школу, работаю здесь постоянно.

— А ваши братья и сестры? — По его лицу было трудно понять, что он чувствует.

— У меня сестра и два брата. Они в колледже в Дублине. Помогают, когда могут.

Надим был потрясен. В тринадцать лет она управляла племенным заводом и ходила в школу? Если то, что она говорит, правда, то получается, это девочка в одиночку справлялась со всеми делами? Он понимал — она не расскажет всего, потому что защищает отца. Надим не на шутку разозлился на старика. Но девушка…

— А Поцелуй Дьявола? Вы тренировали его?

— Вместе с отцом. — Изольда покраснела.

Надим чувствовал, что подходит к самому главному.

— Почему вы — думаете, что не перетренировали его, что он не достиг своего пика слишком рано?

— Как?! — возмутилась Изольда. — Вы считаете, он достиг своего пика?! Неужели вы не поняли сегодня, что все его победы впереди?

Ее уверенность потрясла Надима.

— Вы очень уверены в себе.

— Это потому, что я знаю лошадей и знаю Поцелуя Дьявола. У него превосходная родословная. Его отец — Ястребиный Глаз, а мать — Мечта Шейлы, чья родословная ведет к Королеве Таре. Он будет особенным.

— Больше чем особенным. Он будет чемпионом мира.

Изольда кивнула, потрясенная тем, что шейх согласился с ней. Она думала, он не доверяет ей как тренеру. Про себя она знала — хотя ей предстоит еще многому научиться, она унаследовала от деда способность доверять своему внутреннему чутью. Она была уверена в Поцелуе Дьявола.

Шейх жестом предложил Изольде сесть. Когда она села, он достал бумаги.

— Документы подписаны, Изольда. Теперь все принадлежит мне. — Его темные глаза пронзили девушку насквозь. — Даже вы.

У Изольды пересохло во рту. Он назвал ее по имени — его голос был таким глубоким, а акцент сексуальным, что ее имя показалось ей прекрасно чужестранным и чувственным. А то, что она теперь тоже принадлежит ему… Конечно, ведь она часть всего здесь, как эта земля, как камни этого дома, она даже появилась на свет здесь, наверху, в спальне родителей.

— И что теперь? — удалось ей произнести.

Надим смотрел на женщину напротив него. Все, что он знал сейчас, — это то, что он хочет, чтобы она оставалась рядом. Тому было миллион причин — он даже не хотел анализировать их сейчас. Он сразу это решил.

— Здесь будет моя европейская база. Нужно все перестроить. Как вы, наверное, знаете, я купил соседние земли. Кроме того, я нанял нового управляющего, который займется тренировочными полями и заводом…

Изольда вздрогнула. Волна гнева снова поднялась в ней. Она слишком расслабилась из-за его мужской харизмы, а он…

— Я думала, вы позволите отцу остаться. Если вы считаете, что можете позволить себе вот так…

Он вскочил, оперся обеими руками о письменный стол и навис над девушкой:

— Хватит! Прекратите сейчас же!

Сердце чуть не выскочило у нее из груди. И в то же время Изольда снова ощутила, как опасно ей находиться так близко от него — она чувствовала себя беспомощной.

Он сел, провел рукой по волосам. Чувствовалось, что он едва сдерживается.

— Вы просто невыносимы. Никто не смеет так разговаривать со мной. Запомните — никто. Если вы сейчас находитесь здесь и я разговариваю с вами, это только потому, что понимаю, как много вы сделали. Это единственная причина. Если бы не это, я никогда бы не стал даже разговаривать с вами, не говоря уже о том, чтобы терпеть ваши выходки. Как я и обещал, ваш отец остается, но только в качестве консультанта. Я никогда не позволю управлять человеку, который уже доказал свою несостоятельность. Кроме того, хоть вы его и защищаете так самоотверженно, я совсем не уверен, что он поборол свою пагубную страсть.

Изольда побледнела. Она боялась встретиться с шейхом взглядом. Ей казалось, он сумеет разглядеть в ее глазах, что она и сама не уверена в этом.

— Новый управляющий начинает работу завтра. Надеюсь, вы введете его в курс дела. Хорошо, что вам удалось сохранить оборудование. Потом нужно будет закупать жеребцов, однолеток, производителей — все как полагается.

Изольда кивнула, с трудом скрывая радость: ведь здесь снова будут выращивать лошадей.

— Я все покажу ему. У нас ведь есть время, правда? Осенние продажи однолеток начнутся только через несколько недель.

Надим посмотрел на нее, и Изольда почувствовала молчаливое напряжение между ними.

— У него достаточно времени, это правда. И у вашего отца тоже. Однако у вас всего лишь одно утро, чтобы ввести управляющего в курс дела, потому что завтра вечером вы едете в Мерказад. Будете сопровождать Поцелуя Дьявола.

Глава 3

Изольда испуганно посмотрела на шейха и через секунду отрицательно покачала головой:

— Какой еще Мерказад? Я нужна здесь.

— Мерказад — это моя страна, — сказал шейх тоном, не допускавшим возражений. — Это небольшой эмират в южной части Омара. И вы туда поедете.

— Но почему? Почему вы хотите, чтобы я поехала туда? Ведь у вас там и так все налажено — целая индустрия.

— Вы будете руководить мной? — Его брови снова поднялись.

— Я просто хочу побольше узнать о нашем новом хозяине.

Шейх посмотрел на ее губы. Они действительно были полными, как он и предполагал. Он спрашивал себя, разумно ли он поступает, настаивая на том, чтобы она поехала в его страну, но что-то сильное и волнительное не позволяло ему отказаться от этой мысли.

Изольда вскочила со стула:

— Но я не могу просто так взять и уехать! Здесь мой дом. Здесь моя работа. Как отец будет без меня? А дети? У них нет никого, кроме меня. Я не могу просто так оставить их.

— Какие еще дети? — Шейх тоже встал, все его тело напряглось от возмущения, что девушка продолжает настаивать на своем. — Вы хотите сказать, что у вас куча детей, о которых ваш отец забыл упомянуть?

Надим не мог объяснить себе, почему из-за этих ее слов он совершенно потерял контроль над собой — настолько, что едва мог различить, как Изольда отрицательно замотала головой.

— Нет-нет, конечно, у меня нет детей. Я говорю о братьях и сестре. С тех пор как умерла мама, о них больше некому позаботиться.

Надим почувствовал облегчение и удивился этому. Он обошел вокруг стола и снова разозлился, когда увидел, что Изольда отпрянула. Ее волосы растрепались, и длинные завитки льнули к шее, словно языки пламени.

Он заставлял себя смотреть на ее лицо и не обращать внимания на растущее в нем желание. Почему она так действует на него? Скорее всего, потому, что вот уже несколько месяцев у него не было новой любовницы. Длительное сексуальное воздержание, только и всего. Самопроизвольная реакция тела на привлекательную женщину. Ничего особенного.

— Вы сказали, они в колледже.

— Да… Но близнецам всего восемнадцать. Они впервые так далеко от дома.

— Их дом никуда не денется. Я ведь позволил вашей семье остаться здесь.

— Конечно, но… — Изольда почувствовала себя виноватой, вспомнив, что бы могло произойти, если бы банк пустил все с молотка. — Но если меня здесь не будет, они…

— К тому времени, как мне исполнилось восемнадцать, я уже дважды объехал весь мир. Один.

— Вы совсем из другого мира.

— Не настолько другого. Я получил образование в Англии. Хотя вы, наверное, думаете, что я сидел у костра в пустыне. Как только у меня появилась возможность быть независимым, я воспользовался ею. Они уже взрослые, и вы им не мать. Я очень хорошо знаю, о чем говорю, — продолжил шейх до того, как она успела что-либо сказать. — Я тоже потерял родителей, когда был совсем молодым, и мне пришлось взять на себя ответственность не только за младшего брата, но и за мою страну. Детям полезно понять, что вы не всегда будете рядом с ними. Да и отцу вашему это тоже поможет. Может, он вспомнит о своих обязанностях.

Изольда понимала — шейх во многом прав. Но больше всего ее удивил его небольшой рассказ о себе — ничего такого она не нашла в Интернете.

— А что я буду делать в Мерказаде?

— Работать. Сначала на моих конюшнях. Ну и со временем, может быть, я позволю вам тренировать Поцелуя Дьявола. Я хочу выставить его на соревнования трехлеток в следующем году, чтобы еще через год он смог участвовать в мировом первенстве в Дубае.Ну и главное для меня сейчас — убедиться, что его пик не позади.

Несмотря на то, что весь ее мир держался на ней, Изольде очень хотелось оставаться вместе с Поцелуем Дьявола. В конце концов, у шейха репутация одного из лучших заводчиков элитных скакунов. И все же она возразила:

— А если я откажусь ехать?

Надим и сам не знал, что именно говорило в нем, но он не мог допустить, чтобы она не подчинилась ему сейчас.

— Все очень просто, Изольда. Если вы откажетесь ехать, то покинете ферму навсегда. Вы не будете у меня работать. Нигде.

— Вы не посмеете. — Но она очень боялась, что такой, как он, посмеет. — Здесь будет мой отец.

— И это тоже можно изменить. Как я уже сказал, я совсем не уверен, что он подходит для работы на моем заводе.

Изольда представила, что будет, если ее братья и сестра лишатся дома, и в отчаянии бросилась на защиту семьи:

— Мой отец — блестящий тренер. У него был плохой период. Он просто не может… — Она остановилась. Слишком много уже сказали ее слова.

— Бросить пить? Это вы хотели сказать? — Шейх произнес это с притворной мягкостью.

— Мой отец — очень хороший человек. — Ее голос дрожал. — Он все знает о своем деле. Он научил меня тому, что я знаю. И он сможет поправить дела на заводе. Ему нужно дать шанс.

— Это он научил вас упрямству?

— В моей стране женщины независимы, у них есть свое мнение, и они не боятся его высказывать. Мне жаль, если для вас это непривычно, — ощетинилась Изольда.

— Не думаю, что вам жаль. — Надим насмешливо улыбнулся. — И кстати, у вас будет шанс убедиться, что в моей стране женщины тоже не боятся высказывать свое мнение. Только они делают это мягко.

— То есть у меня нет выбора? Либо я работаю на вас, либо вы выбросите мою семью с той земли, на которой жили поколения наших предков?

Надим понял, что ему не стоило поддаваться непонятному порыву и заставлять эту женщину подчиняться.

— Вам предложили такие условия, о которых многие могут только мечтать. — Он сказал это без всякого высокомерия. — И конечно, у вас есть выбор, Изольда. Перед вами целый мир. Вы можете искать работу где угодно. Уверен, с вашим опытом и способностями вы быстро ее найдете и даже, может, станете когда-нибудь известной наездницей. — Изольда собралась возразить, но шейх поднял руку, чтобы остановить ее, и она подчинилась. — Однако если вы поедете со мной, вы сможете учиться у самых лучших специалистов в нашем деле. А когда вы вернетесь, чтобы работать здесь, у вас будет большой опыт — вы будете знать, как управляются мои конюшни. К тому же вы сможете наблюдать, как Поцелуй Дьявола становится тем, кем он должен стать, как мы оба считаем. И вы готовы отказаться от всего этого?

Конечно, она никогда не сможет отказаться от этого. Изольда заботилась о Поцелуе Дьявола как о собственном ребенке. Мысль, что она никогда не увидит, каким он станет, когда окончательно сформируется, была непереносима. Ей тяжело было признавать это, но, если бы не шейх, ей пришлось бы попрощаться со скакуном сразу же после продажи и следить за его успехами только по Интернету и газетам.

Изольда подняла голову и посмотрела в глаза шейху Надиму. Что-то внутри ее все еще сопротивлялось, и она спросила:

— Почему вы делаете это? Я имею в виду, почему просто не прогоните нас?

Темные глаза шейха блеснули недобро, и девушка вдруг поняла, что его, судя по всему, нечасто спрашивают, почему он что-либо делает.

Лицо Надима напряглось, но он ответил:

— Я знаю, что это значит — потерять все. К тому же мир тесен, и мне не хотелось бы, чтобы все узнали, как скверно я начал здесь бизнес, выгнав вас. Да и вообще, и ваш отец, и домохозяйка все здесь знают, а это стоит дороже, чем те деньги, которые я им заплачу. Однако это вовсе не значит, — продолжил он так твердо, что Изольда задрожала, — что я не буду нанимать новых людей. Так каким будет ваш ответ, Изольда? Мое терпение на пределе.

— Как долго я пробуду в Мерказаде?

— Столько, сколько я сочту нужным.

Он сказал это так высокомерно. Это просто смешно, быть настолько властным и деспотичным в наше время. И тем не менее именно в этот момент Изольда почувствовала, что не может не подчиниться.

— Хорошо, я поеду с вами в Омар.

Шейх Надим торжествующе улыбнулся:

— О, вы поедете не со мной. Я улечу утром, сразу как приедет новый менеджер. А вы полетите с Поцелуем Дьявола. И я надеюсь, с ним ничего не случится в пути. — Он взглянул на свои дорогие часы. — Простите, но у меня дела сегодня вечером в Дублине, вертолет ждет меня. Я все подготовил к перелету Поцелуя Дьявола. Самолет будет вас ждать. Один из моих ветеринаров полетит вместе с вами. Надеюсь, что вы будете готовы.

На следующее утро, когда его самолет вылетал из аэропорта Дублина, перед глазами Надима все еще стояла тоненькая фигурка Изольды О'Салливан. Он был зол на себя и разозлился еще больше, когда вспомнил, как неосмотрительно рассказал ей то, чего никогда никому не рассказывал. То, что он рано потерял родителей, было общеизвестным фактом. Но он сказал и кое-что еще: что он знал, каково это — потерять все, что дорого. Когда он находился рядом с ней, слова слетали у него с языка, словно ему вкололи сыворотку правды.

Не надо было настаивать на том, чтобы она поехала с ним. Зачем он это делал? Лучшим ответом на этот вопрос было то, что ее образ — когда он впервые увидел ее верхом — все еще стоял у него перед глазами.

Он вспомнил, как дерзко она держалась с ним накануне и какого труда ему стоило собраться с мыслями, в то время как его мозг плавился от желания увидеть ее грудь и узнать, прибегает ли она к каким-то ухищрениям, чтобы уменьшить ее, как он предполагал. Надим тряхнул головой, как будто это могло помочь ему избавиться от преследовавшего его образа.

Впрочем, оставить ее на ферме было таким же безумием, как доверять ее отцу, — она же неуправляема. Надим почувствовал облегчение. Он просто защищает свою собственность. Нужно, чтобы Изольда О'Салливан находилась там, где он может ее контролировать. Он был уверен, что, когда снова окажется на родине — дома — и увидит Изольду в окружении привычных для него вещей, колдовство исчезнет, словно мираж.

Он привык контролировать свое влечение к женщинам, а с ней это почему-то не получалось. Но теперь все. Не так давно судьба преподнесла ему трагический урок. Он хорошо усвоил, что чувства и женщины — две вещи, которые нельзя совмещать. С тех пор в его жизни царили только логика и здравый смысл.

Изольда вдохнула теплый и такой чужой воздух. Они только что приземлились в Омаре, и, пока ветеринар проверял, все ли в порядке с Поцелуем Дьявола, она вышла из самолета, и ей уже было жарко.

Была ночь, звезды сияли так ярко и так близко, что казалось, можно легко дотронуться до одной из них, стоит только протянуть руку.

В этот момент Изольда услышала шум — подъехали два роскошных джипа, один — с фургоном для перевозки лошадей. Они остановились, и сердце Изольды остановилось вместе с ними. Будет ли шейх встречать ее?

Но он не появился, и девушка поняла, какая она глупая. Конечно же он не будет ее встречать. Она просто рядовая сотрудница. В этот момент она увидела, как из одного джипа вышли люди и направились к ней.

Надим не спешил выходить из машины. Изольда О'Салливан выглядела такой потерянной и беззащитной, и даже на таком расстоянии он видел круги от усталости под ее огромными глазами. Ее волосы все так же были собраны в «конский хвост».

Он убедил себя, что правильно будет, если он сам встретит Изольду и Поцелуя Дьявола. Однако, когда он сообщил о своем намерении старшему конюху Джамиле, ее молчание было красноречивее любых слов. Кто лучше ее мог знать, что шейх никогда раньше так не поступал, — ведь встречать новоприбывших лошадей всегда было ее обязанностью.

Изольда смотрела, как люди в форме приближаются к ней, и почувствовала себя очень одинокой. В этот момент она вдруг осознала, что находится в чужой стране, где не знает ни единого человека. А если они не говорят по-английски? Или вообще не ждали ее? Но в этот момент она ощутила на себе пристальный взгляд и услышала, как открылась дверца второго джипа.

Она повернула голову, и ее сердце почти остановилось, когда она увидела, как шейх выходит из машины. Он был одет во все черное и выглядел так потрясающе, что девушка ощутила слабость в ногах.

Он медленно шел к ней, а Изольда не могла вымолвить ни слова. И на его небрежное «Надеюсь, вы хорошо долетели» ей удалось только беспомощно кивнуть.

— Эти люди из департамента иммиграции Омара и Мерказада. — Он показал на людей в форме, которые остановились на почтительном расстоянии. — Они возьмут ваши документы и поставят рабочую визу.

Изольда не успела опомниться, как любезно улыбавшиеся чиновники вручили ей паспорт, в котором теперь красовалось несколько штампов.

Шейх вместе с ветеринаром вел Поцелуя Дьявола по трапу. Он посмотрел в сторону Изольды:

— Конь хорошо перенес полет?

Изольда беспомощно посмотрела на ветеринара. Тот кивнул.

— Это отличная новость. Как правило, если лошадь плохо переносит свой первый перелет, это говорит о том, что с ней не все в порядке.

Они разместили Поцелуя Дьявола в самой роскошной перевозке, какую только видела Изольда, попрощались с ветеринаром и, как только шейх удостоверился, что багаж девушки уже в машине, сели в джип.

Когда они выехали из аэропорта, Изольда заметила, что появились два других джипа. Она подумала, это его телохранители, потому что один занял позицию впереди их машины, а второй — позади. И только в этот момент девушка обратила внимание, что на капотах всех машин закреплены государственные флаги. Это напомнило ей о том, каков статус мужчины, находящегося сейчас рядом с ней.

Когда они выехали на шоссе, Изольда набралась смелости:

— Я не думала, что вы приедете в аэропорт.

Шейх мельком взглянул на нее и холодно произнес:

— У меня была назначена встреча с султаном Омара, но у него появилось неотложное дело, так что я решил вернуться домой сегодня. Завтра утром у меня встреча в Мерказаде, и мне не хотелось бы ее пропустить.

Она знала — он никогда бы не приехал специально, чтобы встретить ее. Сидя рядом с ним в роскошной машине, чувствуя его стройное тело рядом с собой, она была так напряжена, что когда услышала снова его голос, то чуть не потеряла сознание.

— У вас будет время устроиться и отдохнуть, когда мы приедем. Вам не придется сразу же приступать к работе. — Он наклонил голову. — Моего старшего конюха зовут Джамиля. Утром она все вам покажет и скажет, чем вы будете заниматься.

Изольда выглядела потрясенной. Шейх лукаво улыбнулся:

— Не ожидали, что мой старший конюх — женщина?

— Это довольно необычно. — Изольда покраснела. — Даже в Ирландии конюшнями обычно руководят мужчины.

— В Мерказаде женщины занимают самые разные должности, хотя, конечно, в сельской местности такое все еще редкость. Мы стараемся сохранять традиции.

Несмотря на усталость, Изольде хотелось узнать как можно больше, но она стеснялась расспрашивать подробно, поэтому просто спросила, когда они приедут в Мерказад.

— Это быстро, — ответил шейх. — Обычно самолеты с нашими лошадьми приземляются в Бхарани, столице Аль-Омара, тогда ехать дольше часа на два. Сейчас мы строим небольшой аэродром на севере Мерказада, но он будет готов не раньше следующего года.

Изольда молча смотрела в окно, пытаясь угадать, что скрывается за этой непроницаемой темнотой. Пустыня? Еще в самолете, незадолго до того как они приземлились, девушка успела заметить Аравийское море. По-видимому, они совсем недалеко от побережья. Прошлой ночью она читала в Интернете о Мерказаде. Это совсем маленькая страна: сто миль с севера на юг и двести — с востока на запад. Граница с Аль-Омаром проходит по горному хребту. Отец шейха умер приблизительно двадцать лет назад, и именно тогда власть в государстве перешла к Налиму.

О том, как непросто складывались отношения с властителями Аль-Омара, в Интернете было совсем немного информации. Изольда смогла узнать только о том, что важнейшее соглашение о мире с действующим султаном Аль-Омара Надим подписал пятнадцать лет назад. А ведь в то время ему было всего двадцать один год. У нее не укладывалось в голове, как в таком юном возрасте можно принимать настолько ответственные решения.

Вскоре Изольда поняла, что они едут по склону вниз, и меньше чем через час наконец заметила впереди огни. Она вспомнила, как видела по телевизору фильм, в котором были отличные кадры о том, как выглядит ночная дорога через пустыню к Лас-Вегасу. Здесь не было небоскребов — всего лишь дома в два-три этажа, но все вокруг сверкало точно как в том фильме.

Они проехали через город, затем через пригородную зону и довольно долго ехали по извилистой дороге, пока не оказались в поселке, состоящем из белоснежных строений. Изольда увидела яркую вывеску: «Конюшни Аль-Сакр». Огромные ворота медленно распахнулись, и джип въехал внутрь.

Изольда была поражена тем, что увидела перед собой. Огромное зеленое пространство с фонтаном. Вода мерцала и каскадом падала в декорированный бассейн. Вокруг было множество дорогих автомобилей и роскошных трейлеров для перевозки лошадей.

Две широкие дороги исчезали в глубине. Джипы остановились, и девушка увидела, как из них появились внушительного вида охранники. Между тем Надим, не останавливаясь, поехал по той дороге, которая вела направо.

— Я везу вас в помещение для персонала. Оно рядом с главными конюшнями. Один из моих конюхов встретит нас сейчас и поставит Поцелуя Дьявола в его новое стойло.

Изольда чувствовала — что-то с ней не так, и не могла понять, в чем причина. Усталость? Продолжительный стресс? Или присутствие шейха так действует на нее? С тех пор как она приехала сюда, она так ни разу и не вспомнила ни о доме, ни о своей семье. Это непростительно.

Утром она встретилась с новым менеджером. Он разговаривал с отцом так вежливо, слушал его так внимательно, что камень упал у нее с души. А после, когда выяснилось, что он не собирается превращать их завод в лишенный души конвейер, она совсем расслабилась и наконец поняла, как им на самом деле повезло, что их купил именно шейх Надим.

Джип остановился. Изольда вышла из машины и увидела, что вокруг огромная территория, с одной стороны которой современные конюшни, а с другой — длинное одноэтажное здание. И в этот момент девушка заметила, что к шейху подошла невероятно красивая женщина. На ней были джинсы и рубашка, а прекрасные черные волосы водопадом струились по спине.

Глаза у женщины были голубые — именно их сочетание с очень смуглой кожей делало ее похожей на инопланетянку. Женщина приветливо улыбнулась Изольде и стала еще красивее.

— Привет, я Джамиля. Рада видеть вас в Мерказаде и в конюшне Аль-Сакр. — Женщины пожали друг другу руки.

— Я же сказал, чтобы ты не дожидалась нас, а ложилась спать. — В голосе шейха слышалось неподдельное беспокойство об этой женщине, и Изольде стало неприятно.

— Но я не могла не встретить Изольду и этого чудо-жеребца, о котором столько слышала. — Джамиля все еще улыбалась.

В это время как по мановению волшебной палочки появившийся конюх открыл трейлер, в котором находился Поцелуй Дьявола, и вывел коня. Джамиля осмотрела скакуна быстрым профессиональным взглядом.

— Он действительно потрясающий. Отличная работа, Изольда.

Изольда покраснела от гордости. До этого только дедушка и отец говорили ей подобные слова. А шейх и вовсе едва не обвинил ее в том, что она загубила Поцелуя.

Джамиля взяла чемодан Изольды, которая попыталась сопротивляться.

— Перестаньте, вы ведь наверняка устали — такой изматывающий перелет. Я провожу вас, вы отдохнете, а завтра я вам все покажу.

— Я летела частным самолетом. Так что путешествие было не таким уж изматывающим, — робко пошутила Изольда.

Краем глаза она заметила, что шейх, перед тем как покинуть их, сделал знак рукой Джамиле, а та кивнула ему в ответ. Сразу было видно — они без слов понимают друг друга. Изольда пала духом — он даже не пожелал ей спокойной ночи. Может, он приехал на аэродром просто потому, что не доверял ей и хотел сам убедиться, что с конем все в порядке?

Джип и трейлер растворились в темноте, а Джамиля повела Изольду в длинное одноэтажное здание. Только сейчас девушка заметила, что это были перестроенные конюшни. Они подошли к самому дальнему концу, Джамиля отперла дверь и включила свет. Изольда вошла внутрь. На первом этаже планировка была открытой: кухня и гостиная декорированы в белых и пастельных тонах. Каменная лестница вела наверх, где располагались спальня и ванная — здесь тоже все было белое и кремовое. Просто роскошно! Не сравнить с тем, как жил персонал у О'Салливанов даже в самые лучшие времена.

— Все апартаменты здесь практически ничем не отличаются друг от друга, — заговорила Джамиля. — Я живу в другом конце здания, поближе к конюшням. У нас есть и размером побольше — для супружеских пар, а у сотрудников с семьями — свои дома здесь неподалеку. Ну как, подходит?

Изольда быстро повернулась, испугавшись, что Джамиля может неправильно истолковать ее молчание.

— Это просто потрясающе! Я даже представить себе не могла ничего подобного!

— Надим очень заботится о своих сотрудниках. — Джамиля улыбнулась, и Изольда еще раз увидела, какая она красивая. — Поэтому здесь все его уважают и очень много работают.

— Вы назвали его Налимом? Как мы должны его называть? Шейх?

— Ни в коем случае! Он ненавидит это. — Джамиля засмеялась и добавила с притворной строгостью: — Он не любит, когда все официально. Впрочем, фамильярность он тоже не любит… Не волнуйтесь, завтра вы все поймете.

Она взяла Изольду за руку и подвела к окну:

— Отсюда отличный вид на замок Надима.

Изольда посмотрела в окно и вздрогнула. Замок производил такое же впечатление, как и человек, который в нем жил, — огромный и пугающе красивый. Замок стоял на скале, с которой, по-видимому, открывался вид на Мерказад. Прихотливый восточный орнамент огромных арок белел, освещенный луной.

— Шестнадцатый век. Внутри все, конечно, перестроено, а снаружи он остался таким же, как в то время, — крепость. Там внутри уникальные фрески. Сюда приезжают ученые со всего мира, чтобы изучать их. — Джамиля выпрямилась и улыбнулась. — В ближайшее время я все вам покажу.

— Вы тоже родились здесь? — робко спросила Изольда.

Джамиля едва заметно нахмурилась:

— Не совсем. Мама здесь родилась. А отец француз. Я родилась во Франции, а потом мы переехали сюда. Отец работал у отца Надима. Родители разбились вместе с его родителями. В том же самолете. И поскольку у меня никого нет, Надим взял меня к себе.

— Простите, я не знала.

— Ничего страшного. Это было давным-давно. Я всем обязана Надиму. — Она уже собиралась уходить, но неожиданно остановилась: — И кстати, Надим мне как старший брат. Не больше.

Изольда покраснела и пролепетала:

— Я ничего такого не думала…

Но Джамиля с ее загадочной улыбкой уже растворилась в темноте.

Той ночью, лежа в постели, Изольда думала только о том, что у Надима и этой прекрасной женщины нет романтических отношений. Она чувствовала, что от этой мысли на душе у нее легко, и ругала себя за это. Ведь невозможно себе представить, чтобы такой мужчина мог обратить внимание на нее.

Глава 4

Изольда с удивлением обнаружила, что проспала целых одиннадцать часов. Она услышала шум, доносившийся снаружи, поэтому быстро встала, приняла душ, выпила чашечку кофе и вышла во двор с каким-то удивительно легким чувством на душе.

Жара стояла невыносимая. Изольда поняла, что без шопинга никак не обойтись — все ее кофточки совершенно не годятся для такой погоды.

Вокруг все было в движении — тихий безлюдный двор, который она видела прошлой ночью, исчез. Сейчас здесь было очень много народу — и все работали. Чувство вины тут же охватило Изольду. Дома, в Ирландии, она бы уже несколько часов работала. Лошадьми занимались самые разные люди. Некоторые женщины были по национальному обычаю в абайе, другие одеты по-европейски, в джинсы и футболки. Была здесь и пара европейцев.

К своему облегчению, Изольда заметила вдалеке Джамилю, которая махала ей рукой, находясь рядом с той конюшней, где вчера разместили Поцелуя Дьявола. Изольда направилась к ней, застенчиво улыбаясь окружающим. Она отметила про себя очень дружелюбно смотревшего на нее блондина, который ослепительно улыбнулся ей, выходя из джипа. Заметив его взгляд, Джамиля притворно строго обратилась к нему:

— Стиви, ты вроде должен быть сейчас в бассейне для лошадей?

Блондин довольно нахально помахал ей рукой и отправился по своим делам.

— Стиви Берн наш местный донжуан, — сказала Джамиля с некоторой усталостью в голосе. — Куча разбитых сердец по всему Мерказаду. Если бы он не был отличным конюхом, я бы давно выгнала его.

Осмотрев Поцелуя и удостоверившись, что с ним все в порядке, Джамиля усадила Изольду в машину для гольфа, и они отправились осматривать владения.

Сказать, что Изольда была потрясена, было бы недостаточно. Она никогда не видела ничего подобного, хотя повидала немало крупных конных заводов в Ирландии. Но здесь был совсем другой уровень. Она насчитала что-то около сотни лошадей и познакомилась с главным тренером — французом, которого звали Пьер.

Когда женщины пересели в джип, чтобы поехать осматривать завод, находившийся в двух милях отсюда, Джамиля обнаружила, что одежда Изольды совсем не подходит для их широт, поэтому им пришлось заехать в город, где Джамиля, несмотря на все протесты Изольды, оплатила покупки, как она уверила, в счет ее первой зарплаты.

Они вернулись во второй половине дня, и Джамиля поспешила заняться своими делами, а Изольда впервые за все это время почувствовала себя немного одинокой.

Она проведала Поцелуя Дьявола, приготовила себе поесть, а после обеда зашла в комнату отдыха и позвонила оттуда отцу. К ее огромному облегчению, голос старика звучал приподнято:

— Знаешь, дорогая, я думаю, все к лучшему. Конечно, завод больше не принадлежит нам, но он по-прежнему носит наше имя, да и новый управляющий отличный парень. А я так рад, что избавился от этого постоянного стресса и теперь смогу полностью посвятить себя тренерской работе.

Едва она положила трубку, как услышала позади себя глубокий, тягучий голос:

— Отсюда теперь управляете? — Надим стоял, прислонясь к стене, в темном костюме, белой рубашке и галстуке и был так красив, что девушке показалось, что это видение, которое сейчас исчезнет.

Однако она сразу же взяла себя в руки:

— Я просто хотела сказать отцу, что со мной все в порядке.

— Хорошо отдохнули сегодня ночью?

— Да, комната просто замечательная. Я и не мечтала ни о чем подобном, думала, это будет какой-нибудь угол рядом с конюшней Поцелуя.

— Весь мой персонал хорошо устроен. — Он отошел от стены, и она испугалась. — Я не из тех, кто считает, что работающие с лошадьми люди что-то вроде прислуги.

Очевидный выпад в ее сторону. Очень давно ее никто не называл работником конюшни. Гордость взыграла в ней — Изольда выпрямилась.

— Не нужно напоминать мне о моем месте, шейх. Я его знаю. И знаю, что не могу требовать права тренировать Поцелуя Дьявола.

— Да, не можете. Сначала мы должны убедиться, что вы умеете работать. Некоторые работают здесь больше года и все еще не заработали права тренировать. И кстати, не надо таскать Джамилю по магазинам. У нее очень много работы.

Изольда не стала объяснять, как все было на самом деле, а вместо этого просто сказала:

— Шейх, знаю, я здесь только потому, что вы считаете, что дома от меня больше вреда, чем пользы.

Надим едва сдержался, чтобы не прижать девушку к себе и не ответить ей не словами, а своим пылающим телом. Он не мог поверить, что она имеет такую власть над ним, так легко и просто заставляя его кровяное давление моментально подскакивать к заоблачным высотам. Он, видите ли, зашел спросить, как она устроилась. Смешно. Здесь полно иностранных сотрудников, и он никогда не заходил поинтересоваться, как они устроились.

Сексуальное напряжение между ними было таким, что его можно было резать ножом. Все надежды Надима на то, что здесь, на родине, чары, которыми опутала его эта девушка, исчезнут, рухнули. Он был целый день очень занят, и тем не менее ему не удалось забыть о ней ни на секунду.

Он сделал два больших шага и остановился перед ней. Ее глаза расширились, а на бледных щеках выступил темный румянец. Ему пришлось сжать ладони в кулаки, чтобы не распустить ее волосы, — так ему хотелось увидеть, как они рассыплются по ее плечам.

Это влечение было неприемлемо и неуместно. Он не спал со своими сотрудницами. К тому же она так далека от того типа женщин, к которому его всегда влекло.

— На-дим, — с искаженным лицом прошептал он. — Никто не называет меня шейхом.

Вдруг он повернулся и ушел так быстро, что Изольде показалось, что она оказалась в вакууме — в комнате, где исчез кислород. Девушка без сил опустилась на стул. Она молила о том, чтобы Надим больше не приходил, потому что рядом с ним она превращалась в кого-то, кто совсем не может контролировать себя, а точнее в сгусток желания.

Мольбам Изольды суждено было сбыться. В следующие две недели она не видела Надима. Она начала понемногу работать на конюшне и однажды услышала, как Джамиля говорила кому-то, что Надим в Европе. Не видеть его оказалось еще более тяжелым испытанием.

Все, с кем работала Изольда, говорили о шейхе только самое хорошее и очень высоко оценивали его знание лошадей и интуитивное умение в них разбираться. Единственное, чего не понимала Изольда, это почему только сейчас он становился известным среди заводчиков, ведь конюшни существовали еще во времена его отца. Девушка попыталась расспросить об этом Джамилю, но та явно не хотела говорить об этом.

Однажды Изольда наблюдала, как один из помощников Пьера — Пьер в это время тоже был в Европе — тренировал Поцелуя Дьявола. В это время к ним подошел еще один наездник, его звали Алан, и пожаловался, что не справляется с обкаткой годовалого жеребчика. Изольда попросила разрешения увидеть лошадь. Алан не возражал.

Изольда подошла к вольеру и посмотрела на однолетку. Она сразу поняла, что может справиться с ним. Интуиция никогда не обманывала ее.

Она взяла уздечку и села на ограждение, не обращая внимания на то, что поблизости столпилось несколько человек. Она довольно долго смотрела на жеребца, потом спрыгнула на поле и начала медленно ходить вокруг лошади. Круги постепенно становились все уже. Она полностью сосредоточилась на животном и не обращала внимания на людей вокруг. Она всегда так поступала. Между ней и лошадью устанавливалась молчаливая связь. Она только тихонько напевала слова, которым научил ее дед, — старинные гаэльские слова.

Она была уже достаточно близко, чтобы дотронуться до лошади. Однолетка стоял смирно. Изольда накинула на него уздечку. В этот момент она поняла, что больше не слышит шепота за спиной. Девушка оглянулась и увидела, что толпа исчезла. У вольера стоял только один человек — Надим.

Изольда ласково похлопала однолетку и на ватных ногах направилась к забору.

Как только она оказалась у калитки, Надим крепко схватил ее за руку и потащил к джипу. Он бросил ее на сиденье, и уже через пару минут они были в офисе Джамили. Надим что-то сказал ей по-арабски. Джамиля вышла и закрыла за собой дверь.

Шейх повернулся лицом к Изольде. Она была готова к взрыву, но его не последовало. Надим просто спросил:

— Вас нельзя оставить без присмотра даже на пару недель?

Девушка скрестила руки на груди и посмотрела ему в глаза:

— Вы правы. Мне нельзя было заходить в вольер. Почему вы просто не можете наложить на меня взыскание и отпустить?

— Откуда в вас столько уверенности в себе, чтобы так безрассудно подойти к такому опасному животному?

— Опасному? — Изольда нахмурилась. — Что вы имеете в виду? Никто не говорил, что он опасен. — Теперь ей было не по себе.

— Этот жеребец был помещен отдельно, потому что никто не мог подойти к нему. Я оставил распоряжение, чтобы никто даже не пытался ничего предпринимать до того, как мы с Пьером вернемся. Три недели назад он лягнул одного из наездников. Бедняге повезло — отделался переломом ребра.

Только теперь Изольда поняла, какой доверчивой она оказалась. Парни просто решили устроить ей эффектное посвящение.

— Я не собиралась ничего делать. Просто кто-то сказал, что не может справиться с однолеткой. И я пошла посмотреть на него. Вот и все. — Она остановилась, отвела взгляд, потом снова посмотрела на Надима. Ну как ему это объяснить? — А потом, когда я увидела его… то поняла, что смогу с ним справиться. Я не могу это объяснить. Это интуиция. Если бы я знала, что он опасен, я бы не пошла туда. Я не идиотка.

— Кто-нибудь предлагал вам попробовать справиться с ним? — хмуро спросил Надим.

Изольда решила, что не будет начинать свою работу здесь с доносов, поэтому сказала уверенно, глядя прямо в глаза шейху:

— Нет, это моя идея.

— Мало того, что вы так безрассудно самоуверенны, вы еще и не носите защитного шлема. Это не предмет для обсуждений. Я увольняю сотрудников, которые нарушают правила безопасности. Я обещал вашему отцу беречь вас, но я не смогу выполнить свое обещание, если, стоит мне отвернуться, вы вытворяете бог знает что.

— Вы, оказывается, теперь лучший друг моего отца, про которого сказали, что он не годится управлять собственным заводом?

В этот момент Надим притянул Изольду к себе, его руки плотно обхватили ее плечи. Рот девушки приоткрылся, и в ее сознании мелькнула мысль, что шейх собирается поцеловать ее, — как раз за долю секунды до того, как это произошло на самом деле.

Изольду никогда прежде не целовали так. Почти теряя сознание, она чувствовала, как Надим притянул ее еще ближе к себе, ее бедра прижались к его бедрам, и она ощутила, как он возбужден. Влажно и горячо стало у нее между ног.

Его руки медленно ощупывали ее спину, а Изольда обхватила его голову. Ее пальцы скользили по его шелковистым прядям, и казалось, что время остановилось, а мир вокруг них исчез. Его рука оказалась под ее футболкой, и живот ее обожгло пламя, когда он дотронулся до ее груди. Она вся превратилась в желание, когда он освободил ее грудь от спортивного бюстгальтера.

Она стояла с закрытыми глазами и боялась, что если откроет их, то все исчезнет, как мираж. Он снова притянул ее голову к себе и прикоснулся ртом к ее губам. Его горячий язык соприкоснулся с ее, а рукой он продолжал ласкать ее грудь, теребя и пощипывая сосок. Изольда еще сильнее сжала его голову руками, как вдруг — словно кто-то дернул неведомый рычаг — они оба словно очнулись от волшебного сна.

Изольда подняла тяжелые веки и увидела обвинительный приговор в глазах стоявшего перед ней мужчины. Она дышала тяжело, а рука Надима все еще лежала на ее груди. Вдруг он оторвал руку от ее груди и оттолкнул девушку. Это произошло так быстро и неожиданно, что Изольда зашаталась и была вынуждена схватиться за стоящий поблизости стул.

— Этого не должно было случиться, — нарушил тишину шейх.

Голос его прозвучал так грубо, что Изольда содрогнулась. Она уже проклинала себя за то, что позволила случиться этому. Чего она, собственно, ожидала? Что он скажет, что не может избавиться от наваждения и выбросить ее из головы? Что он сходит с ума от желания? Да и как вообще все это могло случиться? Еще три недели назад этот человек ворвался в ее жизнь и разрушил все, что она знала и любила, а теперь она стоит здесь и дрожит от желания. Это невозможно.

— Да, этого не должно было случиться, — прошептала девушка. Она не могла поднять на него глаза. Дрожащими руками она поправила бюстгальтер, снова спрятав свою слишком большую грудь.

Изольда сформировалась очень рано, поэтому привыкла прятать грудь под спортивным бюстгальтером, потому что боялась, что в школе ее будут дразнить и издеваться над ней, как дразнили других полногрудых девушек. Да и вообще, много лет она каждый день ездила верхом, поэтому спортивное белье казалось ей куда более подходящим.

Она смотрела вниз и видела перед собой только носки его ботинок. Когда он дотронулся до подбородка и поднял ее лицо вверх, девушка ощутила, как кожа снова запылала под его пальцами.

Надим посмотрел в глаза Изольды и с трудом удержался, чтобы снова не притянуть ее к себе. Целых две недели он провел в Европе — в так называемой деловой поездке. На самом деле у этой поездки была одна-единственная цель — избавиться от пелены желания, которая мешала ему думать, с тех пор как он увидел эту женщину. Однако вместо того, чтобы избавиться от чар этой колдуньи, он лежал ночами без сна, а все его тело ныло от желания. Поэтому он и не смог сдержать себя сегодня. То, что ему пришлось прибегнуть к таким ухищрениям, чтобы забыть ее, совсем не нравилось ему.

Рот Изольды, розовый и влажный, был все еще приоткрыт, а неудовлетворенное тело Надима причиняло ему настоящие страдания. И все же нельзя было целовать ее. Это никогда больше не должно повториться. Она работает у него. И она абсолютно непредсказуема. Он правитель Мерказада, и он не может ставить под удар свою репутацию.

— Этого никогда больше не случится. — Он провел рукой по волосам и теперь выглядел взъерошенным. — Через пару дней вернется Пьер, и вы начнете работать у него. Может, если вы начнете заниматься тем, к чему у вас такая тяга, с вами будет меньше проблем.

Сказав это, Надим стремительно вышел из комнаты, и девушка упала на стул без сил.

Когда она пришла в себя и подняла глаза, то увидела Джамилю, которая что-то готовила, кажется чай.

— Когда Пьер уезжает, его ребята вытворяют бог знает что, — услышала Изольда голос Джамили.

— Но я ничего такого не сказала Надиму, — попыталась возразить Изольда.

— Я знаю. — Джамиля улыбнулась. — Когда Надим рассказал мне, что произошло, я сама догадалась. Честно говоря, мне бы очень хотелось увидеть их физиономии, когда ты смогла справиться с однолеткой. Им бы это было полезно. Хотя, может, когда они увидели, что ты без защитного шлема, то пережили несколько неприятных минут… — Джамиля села на стул рядом с Изольдой и сказала тихо и очень серьезно: — Ты слышала о жене Надима?

Сердце Изольды остановилось, она почувствовала, как бледнеет. Он женат? Человек, который только что целовал ее, женат?!

— Его жена Сара погибла четыре года назад.

Изольде показалось, Джамиля прочитала ее мысли.

— Она не была наездницей, но взяла одного жеребца, и он сбросил ее и ударил копытом по голове. Она не надела защитного шлема, и… Она была беременна. Вот так…

— Но это же ужасно… — Изольда вся похолодела.

— Надим тогда закрыл и конюшни, и завод. Только в последние пару лет он снова вернулся к лошадям. Поэтому и взбесился так, когда увидел, что на тебе нет шлема.

Изольда была потрясена тем, как он любил свою жену, и вдруг неожиданно для себя сказала:

— Надим сказал вам, что…

— Что ты отправляешься в подчинение Пьера? — Джамиля улыбнулась. — Да, конечно. Но тут нет ничего удивительного. Сразу видно, ты прирожденная наездница.

Изольда покраснела — похвалы были непривычны для нее. Она встала и уже собралась уходить, как Джамиля сказала то, от чего она покраснела еще гуще.

— Я вижу, между вами что-то есть. Это стало ясно сразу, как только ты приехала. — Женщина многозначительно улыбнулась. — Пока я стояла за дверью, здесь вдруг стало так тихо, когда вы перестали кричать друг на друга. И кстати, никто никогда не повышает голос на Надима.

Изольда покраснела еще сильнее. Вдруг что-то омрачило лицо Джамили.

— Будь осторожна. Мужчины рода аль-Сакр очень настойчивы, когда хотят заполучить что-либо, и очень жестоки, когда им это больше не нужно. Не хотелось бы, чтобы тебе было больно.

— Вы… — Изольда испугалась. — У вас с Надимом…

— У него есть младший брат. — Джамиля перевела дыхание. — Его зовут Салман. Скажем так, мне довелось испытать на себе их жестокость.

Джамиля порывисто обняла девушку, и Изольде показалось, что она сейчас заплачет. У нее никогда не было близкой подруги.

Остаток вечера Изольда провела у себя. Она сидела у окна в спальне, подтянув колени к подбородку и глядя на огромный замок на скале. Сегодня произошло нечто особенное. Когда Надим поцеловал ее, она почувствовала, что стала в тот момент совершенно другим человеком, чувственным, страстным и желанным. Она ощутила, что она женщина, — впервые в жизни…

Впрочем, нет. Однажды она уже чувствовала себя желанной, но это закончилось таким унижением, что она навсегда запретила себе думать о мужчинах.

Поэтому Изольде всегда было так легко с кем-нибудь вроде Стиви Берна. Она чувствовала, что с такими мужчинами, как бы призывно они ни смотрели на нее, ее защищают невидимые, но очень надежные стены. Но Надим… С ним она чувствовала себя беззащитной.

Эти мысли снова вернули ей мучительные воспоминания о школьном выпускном вечере. Изольда была уверена — никто не пригласит ее, потому что в школе она была слишком застенчивой и слишком много работала, чтобы флиртовать. К тому же, рано потеряв маму, она считала себя совсем непривлекательной.

Однако, к ее глубокому изумлению, самый красивый мальчик в школе подошел к ней и пригласил вместе пойти на выпускной вечер. Изольда не могла поверить, что это произошло с ней на самом деле. Она уже начала думать, что, может, жизнь — это не только работа и ответственность.

Его звали Люк Галлахер. Они договорились встретиться под часами на главной городской площади. Денег в доме было так мало, что Изольде пришлось перешить мамино платье. Она колебалась. Сначала ей казалось, что платье вполне подходит — просто выглядит винтажно. Но все же смутное чувство, что она в нем смешна, мешало ей. Все решила младшая сестра Несса. Она сказала, что Изольда в нем похожа на принцессу.

В тот вечер Изольда долго стояла под часами на площади. Люди проходили мимо нее, а она все ждала, но Люка все не было. Наконец она увидела его: он проехал мимо в шикарном спортивном автомобиле, в котором рядом с ним сидели девчонки из их школы. Воспоминания были такими отчетливыми, что ей показалось, она снова слышит их смех…

Девушка вернулась мыслями в свою комнату. Конечно, Надим сожалеет о том, что поцеловал ее сегодня. Это было написано у него на лице.

Изольда чувствовала себя ужасно. Еще одного унижения она просто не вынесет. Никогда больше она не допустит ничего подобного.

Глава 5

Надим откинулся в кресле в своих апартаментах во дворце. В руке он рассеянно держал стакан с виски. Жидкость в бокале была янтарного цвета — точно такого, как глаза Изольды. Надим был зол на себя за то, что совсем потерял контроль над своими мыслями, поэтому залпом выпил виски. Вдруг знакомое чувство вины охватило его — он увидел красивое лицо своей погибшей жены, улыбавшейся с фотографии на соседнем столике.

Надим никогда не убирал эту фотографию — он хотел, чтобы она, как вечный приговор, всегда напоминала ему о том, что он виноват в смерти не только любимой женщины, но и их неродившегося ребенка. Это была открытая рана — гремучая смесь чувства вины и безысходного гнева. И еще фотография всегда напоминала ему, чтобы он никогда не приближал к себе ни одну женщину — чтобы не погубить ее.

Надим встал с кресла, подошел к столику и положил фотографию лицом вниз. Его руки дрожали. Он никогда раньше не делал этого. Но он и никогда не испытал подобного по силе желания. Он заводил свои скоротечные романы подальше от Мерказада и с женщинами, умеющими держать язык за зубами. Поэтому это влечение к Изольде так выводило его из себя. Она была совсем не похожа на тех женщин, с которыми он привык вступать в близкие отношения. И, как подсказывало ему чутье, она была как раз такой девушкой, которую он мог погубить. Опять…

Надим вспомнил, что случилось сегодня в вольере, когда он увидел ее рядом с тем жеребцом, и изо всех сил сжал стакан в руке. Он решил тогда, что отошлет ее домой в Ирландию, и собирался сказать ей об этом… но вместо того, чтобы отправить ее собирать вещи, он схватил ее и начал целовать.

В этот момент в комнату вошел слуга Ишам и поклонился:

— Господин, для телефонной конференции все готово.

Надим поблагодарил Ишама, встал и медленно пошел в личный офис. Он размышлял о том, что это просто смешно — увлечься наивной девчонкой. Определенно ему нужна новая любовница. Когда он поедет в Бхарани на день рождения султана, он непременно озаботится этим вопросом и подыщет себе кого-нибудь подходящего. Кого-нибудь зрелого, ухоженного, молчаливого, а не того, кто одевается как мальчишка, носит обтягивающий спортивный бюстгальтер, чтобы скрыть грудь, и при этом дерзит ему и целуется, как ни одна женщина на свете.

Два дня спустя Изольда зашла в стойло к Поцелую Дьявола, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Она уже повернулась, чтобы уйти, как перед ней возникла фигура Стиви Берна, стоявшего в дверях и смотревшего на нее. Изольда почувствовала раздражение. В последние несколько дней молодой человек становился все назойливее.

— Стиви, ты до смерти напугал меня.

Стиви вошел в конюшню и закрыл за собой дверь. Изольда всерьез испугалась.

— Я ухожу. Что ты здесь делаешь?

Он подошел ближе, голубые глаза сверкали. Изольда знала, что многие девушки без ума от него, но ее он совершенно не волновал как мужчина. Она попыталась обойти его.

— Послушай, я устала, и мне пора обедать.

Но Стиви Берн не давал ей пройти, и она оказалась между ним и Поцелуем Дьявола. Изольда знала — конь не любит, когда на небольшом пространстве слишком много людей, и уже чувствовала, как животное начинает нервничать.

Стиви Берн зажал ее в углу, преградив дорогу обеими руками. Она не боялась его, она просто разозлилась.

— Прекрати. Ты мне не нравишься.

— Да ладно, брось. — Он только улыбался и, судя по всему, не собирался уходить. — Ты даже не представляешь, что ты теряешь. И это несправедливо, что ты так быстро перешла к Пьеру. Говорят, Надим тебе покровительствует.

Изольда покраснела и попыталась оттолкнуть Стиви:

— Пожалуйста, пропусти меня.

— Только после того, как ты поцелуешь меня.

Изольда чувствовала, что за ее спиной лошадь заметалась, и понимала — удар может последовать в любую минуту. Она еще раз попыталась оттолкнуть Стиви, но тот схватил ее за руки, притянул к себе и начал яростно целовать. Изольда не могла дышать, у нее началась паника.

— Что здесь происходит? — Голос прозвучал так властно, что Стиви тут же отскочил в сторону, а Изольдаприслонилась к стене и прижала руку ко рту.

Надим стоял в дверях конюшни, в национальном костюме, на поясе кинжал — девушка не могла отвести от него глаза.

— Изольда позвала меня. Я думал, ей нужна помощь, а… — нагло врал Стиви.

— Вон отсюда, Берн. И не попадайся мне на глаза.

Стиви исчез в ту же секунду. Изольда едва держалась на ногах. Надим заговорил раньше, чем она смогла выдавить из себя хотя бы слово.

— На этот раз вы зашли слишком далеко.

— Я не собираюсь выслушивать ваши оскорбления! — Девушка была не в силах сдержать гнев. — Стиви преследует меня, он поймал меня здесь и не давал уйти.

— И вы решили убедить его отпустить вас при помощи поцелуя? Хватит. Я все видел.

— Вы ничего не видели! Я не хотела этого поцелуя.

— Так же, как вы не хотели моего? — Голос шейха был полон сарказма.

Изольда покраснела, опустила глаза и прошептала:

— Это другое.

Надим вошел в конюшню, и в ней стало тяжело дышать.

— Насколько другое?

Изольда посмотрела Надиму в глаза:

— Я хотела, чтобы вы поцеловали меня. — Ей не было стыдно, что она так откровенна. Она просто не могла солгать ему.

Надим подошел ближе, поднял руку и дотронулся большим пальцем до губ девушки. Он водил пальцем по ее губам, его глаза потемнели, дышать становилось все тяжелее.

— Мне не нравится, что на ваших губах вкус другого мужчины.

— Мне тоже. — Она хотела повернуть голову, но не смогла.

Повинуясь какой-то властной силе, которая вдруг обнаружилась в ней, девушка шагнула к Надиму, подняла руки и притянула его голову к себе. Когда он со стоном прикоснулся к ее губам, пот выступил на ее теле.

Их языки соединились в горячем танце. Надим опустил руки к ягодицам Изольды и притянул ее к себе. Его массивное одеяние не могло скрыть его возбуждения. Ее бедра прижимались к нему в молчаливой мольбе, а руки поглаживали широкие плечи.

Надим посмотрел на Изольду. Ее щеки пылали, а губы распухли от возбуждения. После поцелуя с Берном она была не такой. Его мужская гордость была удовлетворена. И сразу же последовал приступ гнева. Он не мог простить себе, что чуть не порвал на куски Стиви Берна. Девчонка просто вьет из него веревки. Это недопустимо. Он взял ее за плечи и оторвал от себя. Она едва открыла глаза.

Надим видел, что Изольда с трудом приходит в себя. Гнев разрывал его. Но даже сейчас, хотя он и понимал, что это настоящее безумие, он хотел только одного — закрыть дверь и швырнуть девушку на сено, где он мог бы наконец насладиться ею.

Его голос прозвучал жестко:

— Сейчас вы вернетесь к себе и соберете свои вещи.

Глава 6

Изольде показалось, ее ударили кулаком в живот. У нее потемнело в глазах.

— Вы отправляете меня домой?

— Неплохая идея. — Голос звучал твердо, лицо было неумолимо.

Изольда пыталась понять, что происходит. Она все еще была не в себе.

— Куда вы отправляете меня?

— В замок. Будет лучше, если у вас останется меньше времени соблазнять здешний персонал.

Надим повернулся, чтобы уйти, но Изольда успела схватить его за платье:

— Подождите.

Надим медленно повернулся и посмотрел девушке в лицо. Она не испугалась и продолжала крепко держать в руках ткань его одежды.

— Почему вы наказываете меня? Ведь я не виновата, это Стиви…

— И через несколько минут вы набросились с поцелуями на меня? — Он поднял бровь. — Вы доказали, что не только неразборчивы, но и ненасытны.

Она хотела выкрикнуть: «Но ведь вы ответили на мой поцелуй!» — но не смогла. Изольда побледнела, вспомнив, как подошла к Надиму и притянула его к себе, и выпустила из рук его платье. Сомнения мучили ее. Ответил ли он на самом деле на ее поцелуй, или это просто игра ее воображения? Ей стало стыдно, но она взяла себя в руки:

— Что подумают люди, если я поселюсь в замке?

— Это не ваша забота.

— Но я здесь работаю. Я каждый день встречаюсь с этими людьми.

Надим снова приблизился к Изольде:

— Никто никогда не подвергает сомнению мои решения. Я шейх, и вам бы стоило помнить об этом. Я вас больше не оставлю без присмотра. Каждый день вы будете ходить на работу, как обычно, а вечером возвращаться в замок.

— Так я буду пленницей?

— О, не думаю, что вы будете чувствовать себя пленницей, когда увидите свои апартаменты, — усмехнулся шейх. — И вы вольны в любой момент вернуться в Ирландию. Никто не остановит вас.

— Однако если я вернусь, то разрушу будущее моей семьи…

— Я скажу Джамиле. Она проводит вас, как только вы соберете вещи, — произнес он холодно и двинулся к двери.

Изольда стояла у главного входа во дворец и чувствовала себя подавленной его величием. Все здесь дышало историей. Девушке казалось, что она попала в самую настоящую арабскую сказку. Джамиля взяла ее за руку и повела внутрь.

Они прошли под массивную арку и оказались во внутреннем дворе. Перед ними было множество дорожек, ведущих в разные части дворца. Куда ни кинь взор, везде росли небольшие деревья и тропические растения.

В центре двора находился пруд с небольшим фонтаном, и Изольде даже удалось заметить переливающуюся всеми цветами радуги рыбку, которая выпрыгнула из воды и снова упала в пруд. К ним приблизилась невысокая женщина в абайе.

— Это Лина, — сказала Джамиля, — пока ты здесь, она будет твоей горничной и покажет тебе твои апартаменты.

Изольда испуганно посмотрела на Джамилю, но та только улыбнулась:

— Ты теперь в другом мире, Изольда, привыкай. — Джамиля посмотрела на часы и нахмурилась. — Мне бы, конечно, хотелось остаться с тобой и все показать, но сейчас должны привезти новую лошадь, так что мне лучше вернуться. — Затем она обняла Изольду и добавила: — Все будет в порядке. Увидимся завтра. — И направилась к выходу своей стремительной походкой.

Изольда последовала за Линой по лабиринту тропинок и коридоров, некоторые из которых были открыты и из их узких проходов можно было видеть темнеющее небо, что еще больше убеждало девушку, что она попала в сказку.

Замок был прекрасен, но что-то здесь было не так. Наконец Изольда поняла, в чем дело: ее пугала царившая в замке тишина. Не слышно детского смеха, никто не суетился, не спешил по делам. Девушка вспомнила о погибшей беременной жене Надима — сейчас у него была бы семья.

Наконец Лина остановилась у двери, отворила ее и жестом предложила Изольде войти. Оказавшись внутри, та замерла: она не верила своим глазам. Комната была убрана в кремовых и темно-золотых тонах, ковры были такими пушистыми, что казалось, будто ступаешь по облакам.

Изольда прошла через гостиную и оказалась в огромной спальне, в центре которой стояла кровать размером с ее комнату дома, в Ирландии. Из спальни открывалась дверь на террасу, где цветов было так много, что от их запаха кружилась голова.

Изольда повернулась к Лине и произнесла:

— Наверное, это ошибка. Не может быть, чтобы это была моя комната.

Лина отрицательно покачала головой и, взяв в руки чемодан Изольды, сказала по-английски с легким акцентом:

— Вы будете спать здесь. Это женская часть дворца, и это ваши комнаты.

Раздался стук в дверь, и вошла еще одна девушка в абайе, в руках она держала серебряный поднос с чашками и тарелками. Комната сразу наполнилась аппетитными запахами. Прежде чем Изольда смогла вымолвить хоть слово, в комнате был сервирован низкий обеденный столик. Девушка знаком показала на огромные шелковые подушки, и Изольда поняла, что обедают здесь расположившись на полу.

Здесь были еще одни двери, они вели во внутренний дворик, и именно туда двинулись ее новые горничные, в то время как Изольда так и не смогла вымолвить ни слова.

В дверях Лина остановилась и сказала:

— Я вернусь через час, чтобы помочь с ванной.

— Нет! — Изольда подпрыгнула от неожиданности, напугав девушку. — Извините, я только хотела сказать, что в этом нет необходимости. Я справлюсь сама. — Жестом она показала на накрытый стол. — И спасибо за это, но в будущем, может быть, я буду сама ходить на кухню или…

Лина захихикала, прикрыла рот рукой и покачала головой:

— Нет, мисс Изольда. Здесь так заведено. Вы гостья шейха. Мне сказали, чтобы я разбудила вас утром в шесть часов. Если вам на сегодня не нужна моя помощь…

Изольда отрицательно покачала головой, и девушки вышли. Лина напомнила ей о том, что завтра рано вставать, и это вернуло Изольду на землю. Хотя она теперь живет в сказочных апартаментах, но завтра она снова пойдет в конюшню, у нее много работы, и, конечно, Надим больше не придет, чтобы увидеть ее. Вдруг ей захотелось узнать, в какой части дворца располагаются его комнаты, но она прогнала эти мысли.

Она немного поела, пытаясь вспомнить, как работала в тот день с Пьером, но ни на секунду не могла отвлечься от роскошного убранства своего нового жилища. И ее мысли снова и снова возвращались к высокому смуглому мужчине, который перевернул всю ее жизнь.

Тишина. Надим постучал еще раз. Ни единого шороха. «Какого черта! Где она?» — промелькнуло у него в голове. Надим открыл двери в комнаты Изольды и вошел внутрь. Вокруг по-прежнему было тихо, на низком столе — недоеденный ужин.

Надим прошел в спальню и замер. В комнате горел только один светильник. Его тусклый свет освещал постель, на которой, завернувшись в небольшое белое полотенце, спала Изольда. Одну руку она по-детски положила под голову, вторая покоилась на ее животе. Еще одно полотенце, завязанное тюрбаном на голове, развязалось, и влажные волосы рассыпались по подушке. Кожа была столь же белой, как и простыни.

Почувствовав, что теряет контроль над собой, Надим окинул взглядом комнату. Ее джинсы аккуратно висели на спинке резного старинного стула с восточным орнаментом, рядом — чистая рубашка и свежее белье. Это показалось ему очень трогательным.

Теперь нужно уйти. Ему не нужно было приходить сюда, и он больше никогда сюда не придет. Он должен переступить через это желание. Ему не нужно было привозить ее во дворец. Ему не нужно было привозить ее в Мерказад.

В то же время Надим сознавал, что, если бы целая армия пришла сюда и попыталась забрать ее у него, он бы в одиночку разбил эту армию. И еще это желание защитить, которое поселилось в нем сразу, как только он узнал, что столько лет она одна поддерживала на плаву завод О'Салливанов. Но сейчас лиловые круги усталости под ее глазами исчезли, и она уже не была такой болезненно худой, как в тот день, когда он впервые увидел ее.

В этот момент Изольда проснулась, и сердце Надима остановилось, когда он снова увидел ее темно-янтарные глаза.

Изольда замерла. Это наяву или во сне? Она лежит в самой удобной в мире постели и в мягком свете видит Надима в белоснежной рубашке и темных брюках, который стоит и смотрит на нее — его точеное лицо едва освещено. Его высокая фигура внушает трепет.

Она моргнула, и заклятие исчезло: он повернулся и вышел из комнаты. Ей показалось, что она слышит звук захлопнувшейся двери.

Этого не может быть. То, что они не сказали ни слова, только убеждало Изольду в том, что ей это приснилось. Она сидела в постели обескураженная — теперь ее предательское сознание преподносит ей трехмерные видения.

Она встала с кровати и, шатаясь, направилась в ванную, чтобы высушить волосы. Это смешно. Ей двадцать три, никто никогда не целовал ее, как Надим, она девственница, и она без памяти влюбилась в мужчину, который до такой степени ей не ровня, что это просто абсурд.

Она расчесывала волосы щеткой и смотрела на себя в зеркало. Отныне она будет думать только о работе. Никаких фантазий, никаких мечтаний, никаких галлюцинаций. Работа — ее единственное спасение, а через некоторое время она попросит, чтобы ее отправили домой, чтобы убежать за тысячу миль от этого темного видения.

Изольда провела ночь без сна. На рассвете она слышала, как одинокий голос созывал верующих на молитву. Она привыкла слышать этот звук по нескольку раз в день с того момента, как приехала сюда, однако во дворце он был гораздо отчетливее.

Девушка поднялась с кровати, натянула короткое шелковое платье поверх футболки и трусиков и босиком вышла из комнаты. Вокруг было тихо. На коже выступили мурашки от утренней прохлады.

Все еще полусонная, она пошла по длинному коридору, следуя за звуком песнопения, становившимся все громче и отчетливее. В конце одного из коридоров она заметила старинную каменную лестницу, ведущую вверх. Изольда поднялась по ней, открыла маленькую дверь и замерла от восхищения. Перед ее взором предстала открытая терраса на крыше дворца с потрясающим видом на Мерказад. Изольда подошла к ограждению и оперлась о него.

Солнце поднималось, и город переливался, словно жемчуг, на фоне розовеющего неба. Башни минаретов главной мечети вырисовывались неподалеку, и только одинокое мелодичное песнопение нарушало утреннюю тишину. У Изольды перехватило дыхание.

— Это муэдзин созывает всех на адхан.

Изольда вздрогнула и оглянулась. Позади нее, прислонившись к стене, стоял Надим. Он был небрит, на нем были линялые джинсы и мятая футболка, словно он только что встал с кровати. Выглядел он так, словно тоже совсем не спал. Изольде стало тяжело дышать.

— Я не думала… что кто-то уже не спит.

Надим засунул руки в карманы, подошел ближе к Изольде и кивнул в сторону города. Она не могла отвести от него глаз: он был похож на падшего ангела, а не на главу государства.

— Сейчас проснется целый город, чтобы встретить новый день.

Он смотрел не на девушку, а на город, расстилавшийся перед ними. Изольде захотелось спросить, был ли он сегодня ночью в ее комнате, но сейчас она вдруг осознала, что этого не могло быть, что это всего лишь сон.

— Зачем вы поднялись сюда? — Его голос прозвучал строго, и она почувствовала — он зол на нее за то, что она нарушила его уединение.

— Я услышала песнопение, и… не знаю… как будто кто-то позвал меня. Это так красиво.

— Да, красиво. — Голос прозвучал гораздо мягче. — И это на самом деле зов. Смысл его в том, чтобы вам захотелось откликнуться на него и отдаться ему.

Изольда не выдержала и подняла взгляд на Надима. Когда их глаза встретились, у нее перехватило дыхание.

Ей показалось, от него тоже исходит молчаливый зов, потому что сейчас, если бы он только взял ее за руку и позвал за собой, она бы пошла за ним куда угодно.

Неожиданно где-то глубоко в ее душе проснулся инстинкт самосохранения: она вспомнила, как он сожалел, что целовал ее. Это произошло оба раза. Изольда с удивлением услышала собственный голос:

— Наверное, вы тоскуете по жене?

Реакция последовала незамедлительно. Расстояние между ними мгновенно увеличилось. Изольда была рада, что задала это вопрос.

— Вы знаете…

— Простите. Наверное, это очень тяжело — потерять ее.

— Не только ее. Еще ребенок.

Его голос никогда не был настолько жестким. Она все-таки пожалела, что спросила.

— Простите, Надим, я не хотела.

Он горько засмеялся:

— Все в порядке. Я никогда не забываю об этом.

— Наверное, вы очень любили её?

Надим усмехнулся цинично — и девушке стало не по себе.

— В том-то все и дело, что нет, я не любил ее. Это был брак по договоренности. Однако она любила меня и ждала того, чего я не мог ей дать. — Он смотрел на Изольду и насмешливо улыбался. Судя по всему, ее лицо выражало нечто такое, чего она не могла контролировать. — Вы шокированы? Считаете нас варварами, вступающими в брак по договоренности. По-вашему, мы должны, как западный мир, вступать в брак по любви, чтобы через пару лет развестись?

Изольда отрицательно покачала головой. Ей на мгновение стало очень жаль жену Надима — холодный брак с жестоким человеком.

— Здесь так заведено, — продолжал он. — Я шейх. Брак для меня вопрос государственных интересов, а не любви. — Он снова усмехнулся. — И вообще, люди вступают в брак по разным причинам, по каким угодно — только не по любви. Ожидать любви — значит ожидать слишком многого. Она ожидала слишком многого. — Теперь в его голосе звучала горечь. — Не проходит ни одного дня, чтобы я не думал о том, чего не смог ей дать, чего я не могу дать ни одной женщине.

Это прозвучало как приговор. Изольда вздрогнула и заметила, что Надим смотрит на ее босые ноги. Затем он медленно поднял глаза, и ей стало жарко. Он приближается? Ей казалось, что да, но расстояние между ними не уменьшалось.

Их глаза встретились. Было похоже, что он принял какое-то решение и теперь внушал его Изольде.

Последние звуки песни муэдзина затихли, и Надим произнес:

— Пора на работу?

Она выдавила из себя какой-то звук, собралась с силами и убежала вниз.

— Думаю, вам нужно взять Изольду с собой на конный фестиваль в этот уик-энд.

Надим взглянул на Пьера и с трудом удержался от того, чтобы сразу сказать «нет». Вместо этого он спросил:

— Почему вы так думаете?

— Я никогда не видел ничего подобного. — Пожилой француз внимательно смотрел на Надима. — Она на голову выше тех ребят, с которыми я работаю несколько лет. Конечно, техники у нее недостаточно, но это оттого, что она самоучка. Она рассказала мне, что ее учил дед — я хорошо его помню. У него тоже был выдающийся талант. Но он умер, когда она была еще маленькой, поэтому учить ее дальше было некому. Однако у нее острый глаз и чутье, поэтому, думаю, она пригодится, когда вы будете выбирать лошадей на ярмарке.

Пьер говорил о ежегодном конном фестивале — самом большом в Мерказаде и Аль-Омаре. Он проходил на высоком плато в горах — на границе двух государств. Фестиваль состоял из ярмарки, нескольких состязаний и светских мероприятий.

Надим ничего не ответил и был очень рад, когда Пьера отвлекли срочные дела.

Он все еще не пришел в себя после утренней встречи с Изольдой. Шейх никак не мог понять, как ей удалось заставить его рассказать о жене и их браке то, что он совсем не собирался делать.

Мало кто знал такие подробности, и Надим прекрасно понимал, что, хотя брак по договоренности — дело абсолютно обычное здесь, многие его подданные считали, что он очень любил жену.

Изольда застала его врасплох. Как так получилось, что в огромном дворце она нашла именно его любимое место, чтобы прийти туда на рассвете?

Еще ребенком он часто поднимался на ту террасу, смотрел на город, думал о своей судьбе и о том, что однажды ему придется взять на себя ответственность за целую страну.

Никто никогда не приходил туда. Это было единственным местом на свете, где никто не беспокоил его: ни брат, ни родители, ни долг, ни чувство вины. И вот теперь появился человек, который нашел его там.

Прошлой ночью он вернулся к себе и не смог заснуть. В конце концов он решил выйти на террасу, чтобы проветрить голову, подумать о будущем…

И в этот момент Изольда возникла перед ним как привидение — в легком платьице, босая, со спутанными волосами.

Он смог ясно разглядеть все линии ее тела, ее свежее и чистое лицо без единой капли косметики и ее глаза… Его тело тут же ответило — предсказуемая реакция.

Когда он посмотрел в ее глаза в то утро, то почувствовал, что что-то неизбежное должно произойти. Или он отправит Изольду домой, в Ирландию, и забудет о ней, найдет себе новую любовницу. Или же утолит желание и выбросит ее навсегда из своей жизни.

В этот момент Надим уже знал, как он поступит…

Глава 7

На следующий день Изольда ехала на заднем сиденье одного из Джипов, которые сопровождали Надима в горы. Впереди сидели два его телохранителя. Длинный кортеж, в котором ехало и два трейлера для перевозки лошадей, следовал за ними.

Надим ехал в джипе впереди них. Сегодня утром, когда они садились в машины, он едва взглянул на Изольду.

Она все еще пыталась понять, зачем он взял ее с собой в это путешествие, и не находила ответа.

Они проезжали по самому гористому ландшафту, который она когда-либо видела. Они поднимались все выше и наконец остановились.

Один из телохранителей открыл Изольде дверь. Когда она вышла из машины, солнце ярко светило, а Надим стоял всего в нескольких футах от нее. Он смотрел на девушку, но затем отвернулся.

По всему ее телу разлилось желание. Машины все подъезжали и останавливались поодаль. Немного поколебавшись, Изольда подошла к Надиму и остановилась рядом.

Она посмотрела в ту сторону, куда смотрел он, и у нее перехватило дыхание. Перед ними лежал весь Мерказад.

То здесь, то там посреди скудного ландшафта были видны огромные оазисы, настолько яркие, что Изольда не могла найти им сравнения. Неподалеку она заметила водопад. Девушке показалось, что перед ней расстилается Шангри-Ла.

Наконец она перевела взгляд на стоявшего рядом с ней высокого и надменного мужчину.

— Никогда не видела ничего подобного.

Надим кивнул куда-то вниз. Она посмотрела туда и увидела цветы невероятной красоты — розовые, с огромными лепестками.

— Это роза пустыни, — сказал Надим. — Она зацветает сразу после сезона дождей, а потом отцветает — как раз перед следующим сезоном дождей. Здесь один из лучших видов на Мерказад.

Переполненная не вполне понятным ей сочетанием эмоций, она еще раз окинула взглядом Мерказад и сказала тихо:

— Спасибо, что показали мне это.

Она всегда считала себя очень домашним человеком, но здесь и сейчас ей пришлось признать, что ее совсем не тянет домой. Словно ее сердце на мгновение замерло и продолжило биться совсем в другом ритме.

Солнце обжигало ее обнаженные руки. Она посмотрела Надиму в глаза, и через мгновение окружающий мир исчез.

— Пойдемте в машину, остаток пути вы поедете со мной, — услышала девушка голос шейха.

Надим сделал едва заметный жест, и человек, который ехал рядом с ним, пересел в ту машину, где ехала Изольда. Ее проводили в джип шейха.

Она расположилась на роскошном сиденье, но совсем не чувствовала себя комфортно — слишком близко было его тело.

— Зачем вы взяли меня с собой?

— Я очень высоко ценю ваше мнение. — Он насмешливо улыбнулся.

— Не думаю, — фыркнула Изольда. — Просто вы не доверяете мне.

— Вы правы, — сказал он и продолжил до того, как она успела возмутиться: — Но, кроме того, мне хочется узнать ваше мнение о лошадях, которых мы увидим сегодня. Большинство не представляют никакого интереса, но иногда попадаются уникальные скакуны.

Немного успокоившись, но все же чувствуя себя не вполне комфортно, она спросила шейха об арабских скакунах. Они погрузились в настолько увлекательный разговор, что девушка не заметила, когда машина вдруг остановилась.

Шофер открыл дверь, и Изольда и увидела потрясающий пейзаж. Они находились высоко в горах, в старинной деревеньке — несколько домиков из красной глины теснились вокруг них. Мужчины, женщины и дети столпились, чтобы не пропустить приезд шейха — их шейха.

Один из них устремился им навстречу, чтобы поприветствовать шейха. Надим властным жестом приказал девушке следовать за ним, и — при таком количестве телохранителей — у нее не было выбора.

Вокруг них, посреди скал и утесов, бушевала зелень. Изольда обратилась к Надиму:

— Где мы?

— Это Аль-Сакр — место, откуда пошел мой род. А это мои люди — в буквальном смысле. Род аль-Сакр ведет начало от бедуинских воинов, которые кочевали по этой земле сотни лет. Это горный оазис. После сезона дождей он расцветает.

Изольда заметила, что они приближаются к роскошным шатрам. К одному из них, совсем небольшому, спешила Лина с ее вещами.

Вдруг Надим остановился, и Изольда едва не столкнулась с ним. Покраснев, она шагнула назад. Шейх показал жестом на тот шатер, в который вошла Лина:

— Вы остановитесь здесь. Мне нужно встретиться со старейшинами и обсудить кое-какие дела. Кто-нибудь проводит вас к лошадям. Встретимся там позже.

С этими словами он отправился прочь, огромная свита последовала за ним, а Изольда осталась совсем одна.

— Мисс Изольда… — Из шатра, завешенного тяжелым бархатом, показалась рука Лины.

Изольда вошла внутрь. Ее глазам понадобилось время, чтобы после яркого солнца привыкнуть к тусклому освещению внутри. Однако когда она смогла наконец разглядеть убранство шатра, то потеряла дар речи.

Перед ней была сцена непосредственно из «Тысячи и одной ночи». Пол был устлан роскошными коврами, а в центре возвышалось спальное место, кажется целиком состоявшее из пышных бархатных и шелковых подушек.

В другом конце девушка заметила столик и стулья, а Лина показала ей тщательно спрятанное место для умывания и переодевания.

— Пришел Джамаль. Он отведет вас к лошадям, — сказала Лина, перед тем как уйти.

Изольда обрадовалась, что можно покинуть это место, которое подавляло ее своей роскошью, и поспешила к выходу.

Ее уже ждал застенчивый молодой человек, который и проводил ее на ярмарку. Здесь собрались в основном мужчины, которые с любопытством смотрели на Изольду, когда она проходила мимо них.

Поодаль раскинулись другие шатры, но ни один из них не мог сравниться с теми, в которых разместились она и Надим. То там, то здесь между шатрами группы женщин готовили еду.

Здесь было несколько огороженных территорий — некоторые для лошадей, некоторые для верблюдов. Джамаль был счастлив, что имеет возможность сопровождать ее, поэтому Изольда осматривала территорию в течение нескольких часов.

Здесь же женщины продавали глиняную посуду и украшения. Изольда виновато улыбалась — у нее не было при себе денег. Она решила, что на следующий день обязательно что-нибудь купит.

Они продолжали свой осмотр, и Изольда увидела несколько ограждений, где было всего одна-две лошади, а вокруг толпились мужчины, обсуждавшие животных.

Все современные чистокровные скакуны ведут свою родословную всего от трех арабских скакунов. И теперь, осматривая здешних лошадей, Изольда понимала почему.

Один жеребец особенно привлек ее внимание. Она чувствовала, что он слегка диковат. Здесь многие объезжали лошадей без седла, поэтому Изольда не стала слишком долго раздумывать, а собралась перелезть через ограждение вольера, чтобы получше рассмотреть понравившегося ей скакуна.

Едва она подняла ногу, чтобы исполнить свое намерение, как почувствовала, что кто-то держит ее. Джамаль был слишком застенчив, чтобы сделать это. Впрочем, она не могла не узнать прикосновение этих рук, поэтому не удивилась, когда, повернув голову, увидела Надима.

— Что вы делаете? — Он пристально смотрел на нее.

— Я собиралась осмотреть лошадь. Вы же для этого меня сюда привезли?

Он посмотрел на нее долгим взглядом, а затем сказал:

— Он без седла. — Прошло довольно много времени, и наконец он произнес: — Хорошо, но только в шлеме.

Изольда закатила глаза — вокруг не было никого в шлеме. Однако, вспомнив, что случилось с его женой, она подчинилась.

Через мгновение Джамаль вернулся с защитным шлемом в руках. Изольда водрузила его на голову и тщательно закрепила.

Затем она взяла ящик, чтобы встать на него, и подошла к жеребцу. Изольда легко забралась на него — животное было слегка упрямым, но быстро успокоилось. Изольда чувствовала его мышцы под собой, когда пустила его рысью.

Надим наблюдал, как она объезжает жеребца, и был уверен, что едва ли не каждый мужчина здесь тоже смотрит на нее — все разговоры смолкли.

Шейх никогда не видел, чтобы кто-либо скакал на лошади так легко и с такой грацией. Ее волосы струились по спине, словно языки живого пламени.

Спину девушка держала очень прямо — осанка у нее была королевская. В одной руке она держала поводья, другая свободно лежала на ее бедре.

Надим вспомнил, как увидел ее впервые в Ирландии, верхом на Поцелуе Дьявола. Сейчас он был убежден: эта девушка принадлежит ему.

Он видел, что она уже собиралась остановиться, как вдруг понял — сейчас поблизости должны начаться лошадиные бега. В этот момент раздался выстрел.

Изольда помнила только то, что уже собиралась слезть с лошади, как раздался громкий звук, и животное поднялось на дыбы. Девушке не за что было удержаться, и она слетела на землю, словно тряпичная кукла.

Она упала и почувствовала, что ей нечем дышать. Она пыталась схватить воздух ртом, когда над ней нависла огромная темная фигура. Она чувствовала, как бережно с нее сняли защитный шлем.

Затем чьи-то руки ощупывали ее голову, шею, плечи и ребра. Ей хотелось отстраниться, но она была слишком слаба, а руки — слишком настойчивы.

Наконец она вдохнула полной грудью и попыталась встать, но большие и сильные руки не дали ей это сделать. Неожиданно Изольда поняла, что боль, которую она начала ощущать, ничто по сравнению с тем, что Надим так беспокоится о ней.

Все же в конце концов ей удалось отстранить от себя его руки.

— Все в порядке. Я уже падала с лошади миллион раз.

— Да, но не на такую землю. Здесь можно сломать позвоночник. — Он был очень бледен.

Она снова попыталась сесть, и Надим помог ей. Он был очень мрачен, и чувство вины охватило девушку.

— Мне очень жаль, — сказала она, думая о погибшей жене шейха.

Видимо, выражение ее лица выдало ее, потому что он тут же ответил:

— Это совсем другое.

Конечно другое. Изольда пыталась подняться. Даже если он не любил свою жену, он был к ней привязан, не говоря уже о ребенке. А она… она просто источник постоянного раздражения, которое он иногда целует, когда есть настроение.

В этот момент шейх поднял Изольду на руки и направился к машине.

— Клянусь, вас зовут мисс Изольда «Неприятность» О'Салливан, — съязвил он.

Слезы едва не полились из ее глаз, в горле запершило — и она даже не могла протестовать. Это было слишком: под напряженными взглядами он нес ее сквозь толпу, прижимая к своей широкой груди. Тело его было таким горячим, что Изольда задрожала.

Он подошел к своему припаркованному поблизости джипу, посадил на заднее сиденье и закрыл дверь. Затем зашел с другой стороны и сел рядом.

— Зачем все это? — Голос ее был таким тоненьким, что она ненавидела себя в этот момент. — Я могу пойти сама. Это же рядом.

Она уже схватилась за ручку дверцы, как услышала рев:

— Женщина, замолчи! — Надим положил руку ей на живот, чтобы она не смогла выйти из машины. Изольде чуть не стало дурно.

Джип тронулся с места, и она уставилась в окно, едва дыша и моля Бога, чтобы он убрал руку с ее живота.

Он убрал руку — но только для того, чтобы взять ее за подбородок и повернуть лицо к себе. Она слышала, как он прошептал что-то на своем языке. К ее ужасу, она почувствовала, как по ее лицу текут слезы.

Надим вынул носовой платок и вручил его Изольде. Она взяла его и высморкалась.

— Простите, я не хотел вас обидеть. Вам больно?

Изольда покачала головой и попыталась втянуть слезы.

— Нет, только спину ушибла.

— Покажите мне. — Никогда его голос не был таким мягким.

В тот же момент он наклонил ее к переднему сиденью и поднял футболку. Она пыталась протестовать, но он не обращал внимания. Затем он опустил футболку и сказал, что у нее несколько внушительных синяков.

К удивлению Изольды, он не мог смотреть ей в глаза, а только строго сказал:

— Я не должен был привозить вас сюда. Я не должен был позволять вам садиться на эту лошадь. Было ясно, что она с норовом.

— Все в порядке, правда. Подумаешь, немного ушиблась. Все пройдет, как только я приму горячую ванну. И никогда не знаешь, насколько конь норовистый, пока не сядешь на него.

Надим мрачно посмотрел на нее.

— Да, но это не должны были быть вы. Там достаточно опытных парней для этой цели.

Джип остановился, и Изольда увидела суетящуюся Лину. Неужели здесь все уже известно? Она открыла дверцу машины и поморщилась, почувствовав боль в спине. Надим заметил это и помрачнел еще сильнее. Он помог ей выйти и долго объяснял Лине, что она должна делать.

— Лина позаботится о вас. Сегодня вечером будете отдыхать. — Он повернулся и быстро ушел.

Изольде хотелось запротестовать — она боялась пропустить что-нибудь интересное, но вместо этого только послушно прошептала: «Хорошо».

Лина не уходила, несмотря на все протесты Изольды, что с ней все будет в порядке. Она подготовила ванну, и, когда Изольда опустилась в нее, ей показалось, что она закуталась в теплый шелк. Лина добавила в воду бесчисленное множество масел, а на поверхности воды плавали лепестки роз.

Изольда снова опустилась в воду и поняла, что никогда в жизни она не чувствовала ничего подобного. Лина по-прежнему суетилась вокруг нее и, когда девушка вышла из ванны, долго натирала ее различными душистыми мазями и кремами, обмотала полотенцем, затем принесла что-то вроде широкого халата, повесила его на соседний стул и пожелала спокойной ночи.

Через некоторое время Изольда сняла с себя полотенце и надела халат. Оказалось, что он из тончайшего шелка, окантован золотой нитью, а под грудью завязывалась длинная золотая лента.

Изольда подошла к зеркалу — и у нее перехватило дыхание. Она не знала ту девушку, которая смотрела на нее. У незнакомки была лебединая шея, казавшаяся еще длиннее из-за поднятых вверх волос. Глаза были огромными, а губы — яркими и полными. Она была бледна — ее кожа почти светилась в приглушенном свете. Она была почти… красива, эта незнакомка.

Дрожащими руками Изольда распустила волосы, и они рассыпались по спине и плечам. Ее нельзя было узнать. Она изменилась. Она превратилась в ту женщину, которая проснулась в ней, когда ее целовал Надим.

Кремовая с золотом ткань прозрачными волнами струилась вокруг ее тела. Она никогда не думала, что ее округлости настолько привлекательны. Ее тугая грудь, которую она всегда прятала, выглядела потрясающе в этом царском одеянии.

В этот момент Изольда услышала шум, и ее сердце остановилось. Она надеялась, что это вернулась Лина, но в глубине души знала, кто это. Она повернулась и увидела, что у входа в шатер стоял Надим.

В темно-золотом одеянии на фоне заходящего солнца он был так красив, что Изольда не могла даже пошевелиться, а только беспомощно смотрела на него.

Надим пытался вспомнить, зачем он пришел в ее шатер. Кажется, он хотел убедиться в том, что может противостоять желанию. И он должен противостоять, ведь она его сотрудница, и, несмотря на свою дерзость, она беззащитна, и ей пришлось так много пережить.

Она совсем не знает жизни. Поэтому никаких эмоций. Он может разрушить ее жизнь, как он разрушил жизнь своей жены…

Он хотел сказать что-нибудь связное, но вместо этого молчал, как подросток, впервые увидевший обнаженную женщину.

А ведь она даже не была обнаженной! Но ткань была такой тонкой, что были видны и ее бледная кожа, и капельки пота в ложбинке между грудей, и длинные стройные ноги, а между ними — обещание удовлетворения, которого он никогда не жаждал так сильно.

— Как ваша спина? — Он не мог поверить, что выговорил эти слова.

Надим не осмеливался ни на дюйм приблизиться к Изольде, потому что знал — если он сейчас сдвинется с места, то не сможет покинуть палатку, пока не утолит желание.

К тому же сегодняшнее происшествие… Когда она упала с лошади, его охватила паника. И сейчас он чувствовал себя уязвимым. Слишком уязвимым.

Изольда похолодела. Она поняла, что стоит перед ним практически голая! Она попыталась прикрыть грудь руками, не замечая, что эти движения сделали груди еще более заметными, а задравшийся подол целиком открыл ее длинную ногу. Она не знала, что произошло с ним в этот момент, ведь его лицо находилось в тени.

— Лина намазала меня мазями.

— Хорошо. — Он наклонил голову. — Лина из семьи знахарей, так что вы в хороших руках. Но завтра вам надо отдохнуть.

Изольда запротестовала:

— Со мной все в порядке. У вас, наверное, дела?..

Он кивнул:

— Спокойной ночи, Изольда.

— Спокойной ночи.

Он ушел, и ей показалось, что в комнате не осталось ничего. Она упала на стул без сил и со стыдом вспомнила, как любовалась своим отражением, думая, что она теперь другая, думая, что она красивая. Женственная. Думая, что, может, он привез ее сюда, потому что там, на террасе, между ними произошло нечто важное.

Она по-прежнему та угловатая девчонка, которую безжалостно разыгрывают одноклассники. И она никогда не станет другой. Она никогда не станет женщиной, которую может полюбить такой мужчина, как Надим. Между ними пропасть. Теперь же у него появилась какая-то неуместная ответственность за нее.

Она так разозлилась на себя, что изо всех сил сорвала с себя волшебное одеяние — тонкий шелк порвался.

Слезы стояли в глазах Изольды, когда она надевала на себя брюки и футболку, в которых обычно спала. Она забралась в роскошную постель, мечтая оказаться сейчас дома в Килдаре, в своей простой постели, а не на шелковых простынях, которые заставляли ее думать о Надиме и мечтать о невозможном.

Глава 8

Следующим утром Изольда снова надела джинсы и футболку и, никому ничего не сказав, поспешила к вольеру, где накануне жеребец сбросил ее на землю. Ей хотелось доказать всем, а более всего себе самой, что она не позволит страху падения победить себя.

Надим наблюдал за ней издалека. Он знал — она не видит его сейчас, потому что всякий раз, как только он попадал в поле ее зрения, ее тело предательски напрягалось. В этот момент он особенно ясно осознавал, как бесплодны его попытки избавиться от влечения к ней.

Он самонадеянно полагал, что на следующей неделе, когда будет празднование дня рождения султана, он подыщет себе кого-нибудь, однако сейчас сама мысль о другой женщине показалась ему кощунственной.

Он поморщился, вспомнив, сколько встреч придется провести ему сегодня, а вечером предстоит празднование в его честь, однако, хотя бесчисленные помощники в нетерпении столпились вокруг него, он не двинулся с места, пока не убедился, что Изольда благополучно спустилась с лошади.

В тот вечер тело Изольды все еще болело после вчерашнего падения. В течение дня она не раз видела Надима, появлявшегося со свитой то там, то здесь, но он так и не подошел к ней. Ей начало казаться, он сожалеет, что привез ее сюда.

Лина накрыла стол к обеду в шатре и сказала Изольде, что сегодня вечером она будет занята, потому что вместе с другими женщинами будет исполнять национальные бедуинские танцы для шейха и его гостей. Лина уже собиралась уходить, но Изольда, неожиданно испугавшись, что Надим снова придет сюда и застанет ее одну, упросила служанку взять ее с собой, чтобы посмотреть, как женщины будут готовиться к танцам. Лина секунду колебалась, но потом ее глаза радостно засияли, она взяла Изольду за руку и повела в соседний шатер.

Внутри было около дюжины женщин. Изольда застенчиво улыбнулась им. Лина распустила волосы и сбросила абайю — и Изольда увидела, что под абайей у девушки были джинсы и футболка.

Совершенно потрясенная, Изольда уселась в уголке, скрестив ноги, и продолжила свое наблюдение.

Лина исчезла и через некоторое время появилась снова, на этот раз — в шелковых шароварах, с браслетами на щиколотках, в ее волосы была вплетена черная сияющая лента. Ее бедра и живот были обнажены, а тонкую талию подчеркивала золотая цепь. Лицо было наполовину скрыто вуалью.

Одна из девушек подошла к Лине и, смеясь, начала что-то говорить ей. Лина посмотрела на Изольду и улыбнулась. Девушки схватили Изольду за руки и потащили за собой, не обращая внимания на ее протесты. Женщины окружили Изольду и начали одевать ее в национальный костюм. Сначала она сопротивлялась, но потом сдалась, сказав себе, что они просто развлекаются. Вскоре она была одета так же, как все женщины здесь, а Лина закрепила на ее талии золотую цепочку, сделала шаг назад и всплеснула руками:

— Мисс Изольда, теперь вы одна из нас!

Изольда слабо улыбнулась: ее молочно-белая кожа ярко выделялась среди смуглых девушек. Однако шаровары и золотая цепочка на талии неожиданно давали ей чувство комфорта. В довершение всего Лина прикрепила вуаль к ее волосам.

На секунду Изольда мысленно перенеслась во вчерашний вечер, когда разглядывала себя перед зеркалом. Но здесь не было ни зеркала, ни Надима, и никто не мог разрушить это чувство женского товарищества, которое Изольда испытала впервые, когда девушки наряжали ее, и которое показалось ей прекрасным.

И все же она оказалась не готовой, когда Лина снова взяла ее за руку и повела вместе со всеми.

— Куда мы идем?

— Танцевать… Просто стойте сзади меня и копируйте мои движения — все будет в порядке!

Ее протесты растворились в ночном воздухе, когда девушки, словно волшебные прекрасные духи, двигались между шатрами.

Изольда закрыла лицо вуалью и мысленно молила Бога, чтобы Надим не узнал ее. «Если он только узнает, — подумала она, — он убьет меня».

Они стояли позади огромного шатра, в котором группы мужчин сидели на подушках за низкими столиками. Изольда содрогнулась, когда в центре этого собрания она заметила Надима. Он был в черном, и цвет его одежды делал его еще прекраснее. И еще опаснее.

Девушки выходили по двое. Изольда шла рядом с Линой и пыталась копировать все ее движения. Они приближались к центру шатра, и, хотя на Изольде была вуаль, она знала, что Надим непременно узнает ее по бледной коже. И все же несмотря на свой страх быть узнанной, барабанная дробь возбудила ее, а танцевальные движения девушек буквально гипнотизировали. Она все же нашла в себе силы, чтобы взглянуть в ту сторону, где сидел человек в черном. Надим пристально смотрел на нее. Изольда едва не споткнулась, но все же смогла оторвать от него взгляд и двинуться дальше. К ее радости, Лина направлялась к задней стене шатра, где уже толпились другие девушки. Изольда говорила себе, что Надим вряд ли заметил ее, ведь здесь был полумрак. Чтобы немного прийти в себя и вдохнуть свежего воздуха, девушка направилась к выходу. Ее трясло.

Вдруг неведомая сила подняла ее вверх, словно пушинку, — одна рука обхватила ее грудь, другая — прикрыла рот.

Глава 9

Изольда хотела закричать — но, конечно, не смогла. Самым ужасным было то, что она точно знала, кто это — слишком знакомой была эта стальная стена, которую она ощущала спиной. Тогда в Ирландии, выходя с посудой из гостиной, она уже ощущала эту сталь позади себя.

Она пыталась бороться, но это было невозможно. Они приближались к большому шатру, который стоял в стороне от других, две высокие лампы освещали вход в него. Через секунду они оказались внутри, и Изольда ощутила пол под ногами.

Она повернулась, чтобы взглянуть в лицо своему похитителю. Все ругательства, которые она собиралась бросить ему в лицо, забылись, как только она поняла, что наполовину голая. Все тело ее пылало под сверкающим взглядом Надима.

— Очевидно, вы появились на свет, чтобы свести меня с ума? — съязвил шейх.

Мало того, что Изольда была переполнена самыми разными чувствами, она ощущала еще, что ее полные груди в любой моментмогли вывалиться из лифа, поэтому едва произнесла:

— Это вы вырвали меня из моего мира, поэтому вам некого винить, кроме себя.

— Было ошибкой привезти вас сюда. — Он почти дрожал.

Услышав неподдельную горечь в его голосе, Изольда снова вспыхнула:

— Тогда почему бы вам просто не отправить меня домой?

Изольда уже хотела обойти его, чтобы выйти из шатра, но Надим схватил ее за руку. Она остановилась. Она не хотела смотреть на это точеное лицо. Его голос прозвучал хрипло:

— Я не могу отправить вас домой — это окончательно сведет меня с ума.

Она медленно подняла на него глаза, и у нее перехватило дыхание, когда она увидела, как потемнели его глаза.

— О чем… о чем вы говорите?

Он повернул ее к себе, сбросил с головы тюрбан и швырнул его в угол. Теперь он выглядел намного моложе.

— Я хочу тебя. Я хочу тебя с того момента, как увидел.

Колени ее задрожали — она едва держалась на ногах от желания.

— Я не позволю вам больше целовать меня только потому, что у вас есть настроение.

Надим подошел ближе — теперь обе его руки на ее плечах. Изольде трудно было дышать. Он покачал головой, глядя ей прямо в глаза:

— Я старался держаться подальше от тебя, но я больше не могу. Я схожу с ума. Я даже не буду спрашивать, почему ты танцевала с Линой. Стоит мне отвернуться — как ты что-нибудь вытворяешь. Когда я увидел тебя вчера в этом платье, то понял, что больше не смогу справляться с собой… Мне надо знать, хочешь ли ты этого тоже?

Изольда посмотрела на Надима. Их тела разделяло всего несколько дюймов, их дыхание уже смешалось, ее грудь набухла и ныла, а мир вокруг растворился.

Надим был похож на короля воинов, его тонкие черты казались еще тоньше, пока он ждал, что она ответит ему. И Изольда уже знала, что она ответит.

Да.

Да. Это слово поднялось словно из глубины ее тела, она больше не могла сопротивляться своему желанию — это было как если бы она отказалась дышать.

— Да, — прошептала она, — я тоже этого хочу.

Надим притянул ее к себе. Его руки дрожали, и ей приятно было видеть это. Их тела соприкоснулись, и в этот момент Изольда вдруг вспомнила те слова, которые сказала ей Джамиля: «Мужчины рода аль-Сакр настойчивы, когда чего-то хотят, и жестоки, когда им это больше не нужно».

В этот момент голова Надима склонилась к ней, его губы были все ближе и ближе, и слова Джамили потеряли смысл для Изольды.

Он прикоснулся к ее губам — и время остановилось. Он целовал ее властно и в то же время мягко, сначала слегка покусывая ее полные губы, а затем целиком отдавшись своей страсти. Она еще больше прижалась к нему и обхватила его шею. Надим словно не доверял ее словам и ждал какого-то молчаливого сигнала, их тела были так близко, что казалось, они одно целое.

Надим стянул с нее вуаль, его рука была на ее обнаженном бедре, и, когда он притянул ее еще ближе к себе, девушка почувствовала, как что-то твердое впилось ей в живот. Она опустила глаза и увидела кинжал.

Он улыбнулся:

— Не думаю, что нам понадобится это.

Он снял его и уже хотел бросить в сторону, как вдруг передумал. Он повернул Изольду к себе спиной. Дрожа всем телом, но от возбуждения, а вовсе не от страха, она почувствовала, как он убрал ее волосы, а затем распорол кинжалом ее тугой лиф.

На долю секунды девушка ощутила прикосновение стального клинка к ее телу — и она осталась обнаженной.

Она попыталась прикрыть грудь руками и услышала, как где-то поодаль глухо стукнул упавший кинжал. Надим стал покрывать ее поцелуями — сначала шею, а затем обнаженную спину. Его руки скользили по ее бедрам и животу, а губы вновь ласкали ее шею.

У нее совсем не было опыта, но это не мешало ей. Когда Надим снова повернул ее лицо к себе и она посмотрела в его глаза — обещавшие так много, — ее последние сомнения исчезли. Он оторвал ее руки от груди со словами «Доверься мне», и она подчинилась.

Ее груди набухли, а соски стали тугими от желания. Она видела перед собой его пылавшее лицо — он дотронулся руками до ее груди. Она едва сдержала стон.

— Ты так прекрасна, — прошептал он, и его пальцы нашли ее соски и стали играть с ними, пока они не стали еще тверже.

Через мгновение он поднял ее на руки и понес к роскошному ложу. Он положил ее на постель так бережно, словно Она была из хрусталя, и начал раздеваться.

Изольда смотрела на его мускулистую и смуглую грудь, покрытую темными шелковистыми волосками. Его шаровары струились свободно, она покраснела и попыталась прикрыть грудь рукой, когда поняла, что он не сводит с нее глаз.

И вот он снова рядом с ней, оторвал ее руки от груди и поднял вверх — их пальцы переплелись. Он наклонился и поцеловал ее.

— Не прячься от меня…

Горячее желание разлилось по всему ее телу, она ощущала ноющую пульсирующую тяжесть между ног, которая неожиданно наполняла ее незнакомой энергией.

Надим гладил ее грудь так медленно — ей казалось, это сведет ее с ума.

Его глаза сверкнули, и, все еще продолжая держать ее руку, он стал покрывать поцелуями грудь Изольды, затем ее соски. Тело ее пронзила острая боль. Ее руку все еще сжимали пальцы Надима, а другой рукой она гладила его шелковистые волосы.

Он перешел к другой груди, теми же движениями языка лаская сосок. Изольда задыхалась. Наконец он отпустил ее руку. Ее соски были влажными от его поцелуев, ее щеки пылали.

— Надим… — простонала она, не зная даже, о чем она собирается попросить его.

Надим на секунду остановился. Впервые в жизни он потерял контроль над собой из-за женщины. Желание затуманило его мозг, и единственное, чего он хотел, — раствориться в ее хрупком теле.

Однако он знал, что ему необходимо взять себя в руки, иначе он просто погубит ее. Но как трудно это сделать! Ее грудь — как два роскошных фрукта. Когда он целовал ее сосок, то почувствовал, как все ее тело содрогнулось, — и едва сдержался.

Сейчас она покусывала губы, ее глаза затуманены — эти золотые озера желания, а волосы разметались по подушкам.

Надим опустил руку ниже. Ему не потребовалось много времени, чтобы ее шаровары, вместе с трусиками оказались на полу.

Теперь она лежала перед ним совсем обнаженная — только золотая цепочка блестела на ее талии. Он приподнялся, чтобы снять с себя шаровары, и заметил, как она побледнела, когда увидела его возбужденное тело.

Хотя у Изольды никогда не было секса, она многое знала о нем. Она выросла рядом с лошадьми и миллион раз видела их любовные игры, поэтому плотская сторона жизни не пугала ее. Но, увидев сейчас Надима во всем его мужском возбуждении, она чуть не потеряла сознание.

Но они зашли слишком далеко, и в глубине души она знала, что хочет, чтобы все произошло. Но если он только узнает, что она девственница…

Надим лег рядом и притянул ее к себе. Она не могла больше думать ни о чем, только вдыхала запах его тела, она чувствовала его возбужденный член, и ее бедра хотели двигаться.

Нежно и застенчиво она гладила рукой его тело, наблюдая, как его живот втягивается. Пальцами она дотронулась до его соска, инстинктивно оттянула его и прикоснулась к нему губами. Она вдыхала солоноватый запах его тела, гладила его спину, пока ее рука не замерла в ложбинке над ягодицами.

Он притянул ее голову к себе — ей показалось, что она больше не знает, где кончается его тело и начинается ее.

Легким движением он переложил ее поудобнее и лег между ее ног. Она чувствовала его возбуждение, но он не двигался. Он наклонил голову, нашел ее рот и снова стал покрывать поцелуями.

Неожиданно он остановился. Она открыла глаза и почти застонала от отчаяния. Сейчас ей безумно нужно было то, что может дать ей только он. Она обхватила его руками, чувствуя движения каждого его мускула.

Ее ноги раздвинулись еще шире, и она почувствовала, как его рука опускалась все ниже вдоль ее тела. Он дотронулся до нее всего одним пальцем, безошибочно найдя самую возбужденную точку ее тела, движения его пальца почти лишили ее способности дышать, и она изо всех сил впилась руками в его плечи.

— Надим… — простонала она, — пожалуйста…

— Что? — Он сделал вид, что ничего не понимает, и продолжил дразнить ее движениями своего пальца, который теперь переместился внутрь ее тела, туда, где было жарко и влажно.

— Я мог бы смотреть на тебя всю ночь, но не сейчас… Я не могу ждать…

Он попытался войти в нее… Она вздохнула и двинула бедрами, как будто хотела избежать его проникновения. Он нахмурился:

— Изольда, неужели ты…

Она обхватила руками его голову и притянула еще ближе к себе, ее ноги крепко обвились вокруг его туловища.

— Пожалуйста, не останавливайся… Надим, пожалуйста…

Она видела, что на мгновение на его лице отразились следы внутренней борьбы. Наконец он сказал:

— Расслабься… будет немного больно.

Она смотрела на него, и ее взгляд выражал безоглядное доверие. И в этот момент она действительно целиком доверяла этому мужчине. Она видела, как двинулись его ягодицы, и он вошел в нее. На секунду ее пронзила боль.

В то же мгновение она снова ощутила его поцелуи на своих губах. Боль исчезла без следа.

Надим положил руку ей на спину, она выгнулась еще сильнее, и он снова вошел в нее, на этот раз даже глубже и увереннее. Изольда застонала. Она чувствовала его горячее дыхание, ее стоны зазвучали еще сильнее, когда он дотронулся языком до ее соска, легонько прикусив его.

Изольда беспомощно прильнула к Надиму. Он был ее якорем в этом океане чувств, центром ее вселенной. Ей казалось, она вот-вот упадет с высокого обрыва. Но с ним она ничего не боялась.

Его движения участились, и мускулы Изольды напряглись еще сильнее. Она безоглядно падала куда-то, и вдруг мир словно взорвался вокруг нее — она испытала наслаждение, о котором никогда не подозревала.

То, что Изольда испытала сейчас, навсегда изменило ее — каждая ее клеточка стала другой. И всему виной этот мужчина.

Она смотрела на Надима. Его глаза были закрыты, на шее выступили вены, он быстро двигался — и через секунду замер. В комнате было слышно только их тяжелое дыхание.

Изольда была еще в полубессознательном состоянии, когда почувствовала, как сильные руки подняли и понесли ее куда-то. Она прошептала что-то и почувствовала губы Надима у своего уха.

— Тсс… Я подготовил тебе ванну, тебе, наверное, плохо.

Изольда отрицательно покачала головой, будучи не в состоянии даже оторвать ее от плеча Надима.

— Нет… Я счастлива… — Ее голос звучал так, как будто она была пьяна.

Изольда едва начала приходить в себя, как вдруг почувствовала, что ее опускают в теплую благоухающую воду. Она больше не чувствовала его рук и инстинктивно запротестовала, наконец подняв тяжелые веки.

Она была в банной зоне, такой же, как и ее, только гораздо большей по размеру и еще более роскошной. Надим стоял перед ней одетый, и девушка растерялась.

Он поцеловал ее в губы, и Изольде захотелось, чтобы он оказался в ванне вместе с ней, но она не осмелилась сказать ему об этом. Его лицо снова выглядело строгим и холодным. Сейчас он не был похож на того человека, который так мучительно хотел ее. И который только что любил ее. И сделал женщиной.

— Я оставил платье для тебя на стуле. Я ухожу.

Она смотрела ему вслед и испытывала смешанные чувства, как будто он в одно и то же время щедро одарил ее и ударил по лицу. Она опустилась глубже в воду, желая только одного — спрятаться, исчезнуть. Все ее страхи и мучительные сомнения снова вернулись к ней.

Это была ее инициатива? Она набросилась на него, как какая-нибудь маленькая шлюшка?

В этот момент Изольда вспомнила, как он схватил ее и потащил в шатер, как какой-нибудь дикарь, подстерегавший добычу. Он сказал ей, что хотел ее с самого начала. Значит, это не было ее воображением… Но почему он снова стал таким чужим?

Сомнения и вопросы опять сводили ее с ума, и в этот момент она заметила яркие пятна в тех местах, где щетина Надима касалась ее тонкой кожи. Ей стало душно.

Надим стоял у входа в шатер. Трудно было поверить, что всего лишь час прошел с тех пор, как весь его мир перевернулся. Он только что покинул шумное празднество, но ничто не могло затмить в его сознании эту страсть.

Когда он увидел Изольду среди девушек, он сначала не узнал ее, но не мог отвести от нее глаз. Она выглядела роскошно, но движения ее были неумелыми.

Надиму это показалось странным, потому что танцовщицы учатся у своих матерей едва ли не с рождения.

Он разглядывал неизвестную женщину и с радостью отметил про себя, как быстро его тело среагировало на нее. Значит, Изольда все же не окончательно его околдовала.

Но в тот же момент девушка подошла ближе, и он осознал, что это может быть только Изольда. Алебастровая кожа светилась в полумраке, а глаза — мерцающее темное золото над вуалью — окончательно выдали ее.

А потом подступила ревность, потому что каждый из сидящих там мужчин мог видеть и желать ее. Ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы дождаться, когда она выйдет из шатра, и схватить ее. Все произошедшее дальше было неизбежно.

И она оказалась девственницей! Но ее страсть была такой, что если бы он не ощутил физического препятствия, то никогда бы не догадался об этом.

Только однажды у него была девственница — его жена. Чувство вины снова охватило его. Еще одна общая черта у двух таких разных женщин!

Внутри послышались легкие шаги. По его телу пробежала дрожь, и Надим медленно вошел в шатер.

Глава 10

Изольда готова была стойко встретить свою судьбу, какой бы она ни оказалась. Она завязала платье на талии. Она чувствовала приятную тяжесть внизу живота, и воспоминания о случившемся в этом шатре снова наполнили ее желанием.

Надим медленно вошел в шатер и сразу спросил ее:

— Почему ты не сказала, что ты девственница?

Этот простой вопрос на мгновение застал ее врасплох, но она быстро собралась с мыслями и ответила:

— А ты бы стал спать со мной, если бы знал это?

«Никогда, — было первой мыслью Надима, но он тут же сказал себе: — Лжец».

Изольда видела, что в нем идет какая-то внутренняя борьба, но в конце концов он ответил:

— Думаю, нет.

— Я знала, поэтому и не сказала. — Изольда опустила голову, но потом снова подняла. Она знала наверняка: если бы она могла повернуть время вспять, то поступила бы точно так же. Она хотела Надима, а он хотел ее.

Надим подошел ближе, и Изольде снова стало жарко. Казалось, от него исходил мускусный запах секса, который опять окутывал ее.

— Это все изменило.

— Что ты имеешь в виду? — Она беспомощно посмотрела на него. Ей казалось, он скажет сейчас что-нибудь вроде того, что поскольку он ее первый мужчина, то, согласно, их древнему обычаю, они должны пожениться.

Он словно читал ее мысли, потому что тут же насмешливо ответил:

— У тебя разыгралось воображение. Мы здесь, конечно, соблюдаем наши древние обычаи, но они не распространяются на женщин, которых я беру в любовницы.

Она не очень поняла его слова. «Любовницы». Что-то очень обидное было в этом слове. Оно было таким же архаичным, как и их древние обычаи, о которых он говорил.

В то же время Изольда слегка усмехнулась про себя. Конечно, никому не придет в голову, что Надим из тех мужчин, у которых есть «девушка» или «партнерша». Он часть современного мира и в то же время нет.

— Ты хочешь сказать, что раз мы переспали, то я теперь твоя любовница? — решила она прояснить вопрос.

Он подошел еще ближе, его дыхание прерывалось.

— Именно это я и хочу сказать. Переспать один раз недостаточно. Ты невинна. Я могу многому тебя научить… помочь тебе выразить свою сексуальность.

Как он это делает? Как он угадывает самые потаенные ее желания и мечты?

Через секунду он притянул Изольду к себе. Их одежда была такой тонкой, что она сразу ощутила силу его возбуждения.

Разве она могла думать, когда он так близко? Когда казалось, что прямо над шатром раскинулось какое-то сказочное царство, призывающее ее отдаться? Когда именно этот мужчина пробудил ее от темного ледяного сна и показал ей, что это значит — быть желанной?

Изольда не верила, что между ними может быть что-то большее, чем физическая страсть, но одно она знала наверняка: если на свете есть кто-то, кто может научить ее чувствовать себя красивой, то это Надим. К тому же он достаточно ясно дал ей понять, что их отношения не продлятся долго.

Поэтому она просто сказала:

— Хорошо.

Выражение его лица в этот момент заставило Изольду забеспокоиться: оно было почти циничным. И девушка вдруг поняла — она только что присоединилась к лиге женщин, которые никогда не говорят ему «нет», и на одну секунду ей захотелось быть сильнее.

Почувствовав ее напряжение, Надим притянул ее еще ближе, и теперь его лицо выражало только одно чувство — желание.

Он взял ее за руку и повел ко все еще разобранной постели. Он лег и уложил ее рядом с собой. В это мгновение платье соскользнуло с ее плеча и обнажило грудь. Изольда хотела его поправить, но Надим остановил ее и стянул с нее платье.

Когда она увидела, как он смотрит на нее, то почувствовала, как участился пульс внизу живота, груди набухли, соски затвердели. Однако он вдруг сказал как ни в чем не бывало:

— Ты голодна?

У девушки пересохло во рту. Да, голодна, но не в смысле еды. Опять словно прочитав ее мысли, он рассмеялся и сказал:

— Ты быстро учишься, моя милая Изольда… О еде мы подумаем позже.

При этих его словах она почувствовала себя почти блудницей. Он наклонился и взял ее грудь в свою руку, затем прикоснулся ртом к соску. Изольда вздрогнула и схватилась рукой за простыни.

Он начал покрывать поцелуями ее живот, постепенно опускаясь все ниже и ниже, туда, где темно-рыжие завитки скрывали то, к чему он стремился.

Изольда почувствовала, как он раздвинул ее ноги, и только смогла прошептать:

— Надим?

Он посмотрел на нее, смуглый и властный, и сказал:

— На этот раз — только ты. Я покажу тебе еще один способ наслаждения.

Она видела, как он покрывал дразнящими поцелуями внутреннюю часть ее бедер, поднимаясь все выше, пока ее сознание не растворилось в океане удовольствия.

На следующий день ближе к вечеру Изольда смотрела, как мужчины разбирали шатры. Лина уже собрала ее багаж, и теперь Изольда ожидала Надима, расположившись рядом с его джипом. Когда заговорили о возвращении в Мерказад, ни у кого не вызвано вопросов, где она поедет. Конечно, с Надимом. Как будто она ходила с табличкой на шее: «Я спала с Надимом, и теперь я его собственность!»

Как только она увидела вдалеке его фигуру — он склонился к какому-то старцу с тростью и внимательно его слушал, — желание снова вспыхнуло в ней. Он пробудил в ней такой голод, который — она боялась — никогда не будет утолен.

Когда сегодня чуть раньше она вернулась в свой шатер, то не узнала Лину. Милая и смешливая девушка исчезла, вместо нее появилась та, которая избегала смотреть Изольде в глаза. Она стала вести себя с таким подобострастием, что Изольде стало совсем не по себе.

Когда она попробовала поговорить с Линой и узнать, что произошло, та уклончиво ответила, что все в порядке. Но было совершенно очевидно — все изменилось. Изольда теперь часть ближайшего окружения Надима, а поэтому и вести себя с ней нужно соответственно.

Но даже если так… Все равно Изольда ни о чем не жалела. Она смотрела, как Надим шел к ней сейчас, как развевались его одежды, и чувствовала снова нараставшее желание.

По дороге обратно в Мерказад Надим много говорил по телефону — на самых разных языках. Только что на французском, затем на испанском, на английском, а потом, несомненно, на арабском.

Изольда хотела отвлечься на пейзажи за окном, но это было невозможно. Ей казалось, что ее тело вибрирует на высочайшей частоте. Надим время от времени брал ее за руку, дотрагивался до нее, смотрел ей в глаза — и все это неизбежно приводило к тому, что горячие волны поднимались в ее теле.

Они уже много раз занимались любовью, но он больше не искал облегчения для себя. Он позволял ей привыкнуть к удовольствию, которое он так легко давал, но, хотя она умоляла его взять ее, он сдерживался, показывая ей, что наслаждения можно достичь разными путями. Это давало ей ощущение удовлетворенности и возбуждения в одно и то же время.

— О чем ты думаешь?

Изольда повернулась и покраснела. Она была так погружена в свои ощущения, что даже не заметила, что он закончил разговор.

— Да ни о чем… — прошептала она неуверенно, испугавшись, что все ее мысли, вероятно, отразились на ее лице.

Он улыбнулся насмешливо и соблазнительно, взял ее руку, поднес к губам и поцеловал в ладошку. Изольда покраснела и попыталась отдернуть руку.

— Перестань… Шофер… — Она кивнула в сторону водителя, но он смотрел на дорогу.

— Считай, что мы одни. Асад не говорит по-английски, — растягивая слова, сказал Надим и отпустил ее руку.

Изольда покраснела еще сильнее.

— Возможно, но, чтобы понять, что происходит, ему не нужно говорить по-английски.

На лице Надима появилось знакомое властное выражение, и девушка возмущенно продолжила:

— Да, я знаю, ты шейх, и никто не смеет тебе перечить. Но я должна работать с этими людьми…

— Ты больше не должна работать.

Изольда остолбенела. Она ненавидела слухи. Но и не собиралась прятаться от всех. Поэтому она выплеснула на Надима свой гнев:

— Я не собираюсь сидеть во дворце, как какая-нибудь наложница. Я хочу работать с Поцелуем Дьявола и помогать Джамиле на конюшнях.

Он безучастно пожал плечами:

— Пожалуйста, работай — если это не будет мешать тебе спать со мной, когда я захочу. — Он наклонился к ней, и девушка поняла, что безразличие его напускное и что она опять вывела его из себя своим упрямством. — Ты теперь моя любовница, Изольда, всегда в моей постели…

— А мое мнение здесь что-то значит? — Секунду поколебавшись, она спросила: — Что значит «хабиба»? — Прошлой ночью он несколько раз назвал ее так.

Лицо его на секунду омрачилось, а затем он с неохотой сказал:

— Это значит «любимая». Но это просто фигура речи. — Он дотронулся пальцем до ее подбородка, и его голос стал жестким. — Я знаю, первый любовник очень важен… Но не влюбляйся в меня, Изольда. Мне нельзя доверять свое сердце.

Ей стало так больно, что она не выдержала и выпалила, не очень понимая, что говорит:

— Я сама по себе. Я не такая дура, чтобы влюбиться в человека, который даже свою жену не любил.

— Отлично. Значит, договорились.

Что-то притягательное и трогательное было в этой девушке. Она казалась Надиму маленьким львенком, вступившим в схватку с куда более сильным противником. Это так возбуждало его, что он едва удержался сейчас, чтобы не притянуть ее к себе и не начать целовать до умопомрачения, пока они оба не сгорят в этом пламени. И больше всего в мире ему хотелось сейчас расстегнуть ее джинсы и стащить их с нее…

Но шофер был всего в нескольких дюймах. Изольда была права: может, он и не понимал по-английски, зато — Надим готов был поклясться — отлично понимал, что здесь происходит. Вся его свита отлично все понимала, после того как прошлой ночью он принес Изольду в свой шатер, словно какой-нибудь доисторический воин.

Но Изольде он сказал резко:

— Я не влюблюсь в тебя. Можешь не сомневаться. Любовь мне не нужна.

Она посмотрела на него, и он увидел в ее лице что-то еще более трогательное. Она сказала тихо:

— Но ты снова женишься когда-нибудь…

— Да, конечно. Но на этот раз я постараюсь удостовериться, что моя невеста не питает иллюзий относительно любви. — Он казался чуть более откровенным сейчас. — Меня интересует только настоящее, Изольда. А настоящее — это ты. Когда мы вернемся в Мерказад, Лина перенесет твои вещи в комнаты ближе ко мне.

— В гарем?

— Что-то вроде того. — Он улыбнулся.

Изольда пыталась понять, что такого было в этом мужчине, который поработил ее, несмотря на свою холодность и жестокость. Было ли его отвращение к любви связано с трагической гибелью жены?

Однако то, что особы королевской крови не могут позволить себе такую роскошь, как брак по любви, она могла понять.

Телефон Надима снова зазвонил, и Изольда была рада ненадолго освободиться от его взгляда, однако сама украдкой посмотрела на него. Его королевский профиль, твердый подбородок, оливковая кожа — все напоминало ей, как легко он доводил ее до экстаза бессчетное число раз только при помощи рук и языка.

Правильно ли она поступает, что отдается этому безумию? Два внутренних голоса поспешили донести до нее прямо противоположные ответы.

Она понимала, что если не хочет поставить под удар будущее ее семьи, то у нее нет другого выбора, кроме как остаться. Однако, если быть совершенно откровенной, она знала, что не уедет.

Этот мужчина увлек ее с собой в сексуальное путешествие, и Изольда не могла сопротивляться ему, ведь еще недавно она была уверена, что ничего подобного с ней никогда не случится.

И не нужно советовать ей быть осторожной. Она не влюбится в него. Этого не будет.

Через несколько часов после того, как они вернулись во дворец, когда Изольда уже лежала в постели, она услышала, как дверь в ее спальню тихо открылась.

Ее новая спальня была еще более роскошной, чем та, в которой она спала раньше, но сейчас ей было не до роскоши. Все ее внимание было поглощено высокой и широкоплечей фигурой мужчины, стоявшего на ее пороге, длинное одеяние которого не могло скрыть его физической привлекательности.

Надим сделал несколько широких шагов и оказался возле ее кровати. Он наклонился и сдернул с нее простыни. Изольда лежала в трусиках и футболке. Он усмехнулся:

— Тебе нужно надевать что-нибудь посексуальнее.

Изольда почувствовала себя обиженной и потянулась за простыней, но Надим остановил ее.

— Я не какая-нибудь кукла, которую ты будешь одевать как тебе захочется, — набросилась на него Изольда. — Я буду сама решать, как мне одеваться.

Он разделся, лег рядом с ней, приблизился к ее губам и поцеловал таким долгим и страстным поцелуем, что к тому моменту, как он оторвал свои губы от ее, она почувствовала всепоглощающее желание.

— Ты заведешь меня, даже если на тебе будет мешок из рогожки, — сказал Надим. — Но все же тебе стоит привыкать к шелку и кружеву — они помогают раскрывать чувственность.

— Для этого мне не нужны шелк и чувственность, для этого мне нужен ты… — тут же ответила девушка, все еще ощущая головокружение после его поцелуя.

Он помог ей снять футболку и пристально посмотрел на ее полные груди с розовыми сосками. Она полулежала, словно куртизанка в какие-нибудь далекие времена — руки вытянуты за головой, густые волосы разметались, — и Надим задумался на секунду: а не ошибся ли он? Так ли уж она невинна?

Но как только он подумал об этом, она встрепенулась, прикусила губу и прикрыла грудь руками — и что-то похожее на восторг охватило его. Чтобы исправить досадное недоразумение, он взял ее руки и развел в стороны и, прежде чем полностью сосредоточиться на прекрасных выпуклостях, произнес:

— И чтобы никаких больше спортивных бюстгальтеров…

Она почувствовала его горячий, влажный, уносящий в какую-то параллельную вселенную удовольствия рот и закрыла глаза. Он легко стянул с нее трусики — и вот она уже ощутила все его тело рядом со своим.

Изольда ласково гладила его — ей нравилось это сочетание сильных мышц и шелковистой кожи — и где-то между поцелуями произнесла:

— Пожалуйста, Надим, я хочу, чтобы ты любил меня… как в самом начале.

Он прервался на секунду, опустил руку вниз вдоль живота — туда, где было так горячо и влажно, что это смущало ее, — и сказал:

— А у тебя там больше не болит?

Изольда была потрясена его заботой. Это из-за этого он сдерживался? Она отрицательно тряхнула головой и застонала, задвигала бедрами, почувствовав, как его палец проник в нее.

Надим притянул ее к себе, лицом к лицу, поднял ее ногу на свое бедро, страстно прижался ртом к ее рту и вошел в нее — и окружающий мир исчез для Изольды.

Ее руки обнимали его шею, их бедра были слиты воедино, она чувствовала его движения внутри себя, и в этот момент где-то далеко-далеко в ее сознании мелькнуло, что все ее клятвы никогда не влюбляться в него были ложью, ложью, ложью…

Его губы скользили по ее шее, затем по груди, он нежно покусывал ее сосок, а руки Изольды гладили его волосы. Ее спина выгнулась еще сильнее, ноги еще крепче обхватили его бедра, его упругие ягодицы продолжали двигаться все быстрее и быстрее, пока наконец он не вошел так глубоко, что мир снова исчез для нее.

Когда на следующее утро Изольду разбудил громкий звук будильника на телефоне, она уже знала, что одна в постели. Прошлой ночью, после того как они еще один раз занялись любовью, Надим вдруг увернулся от ее объятий, забрал одежду и вышел за комнаты так же тихо, как накануне зашел в нее.

В то же время девушка спрашивала себя: а чего, собственно, она хотела? У нее не должно быть никаких иллюзий — Надим был откровенен с ней с самого начала. Чего она ожидала от него? Слов любви? Что они будут часами обниматься и ходить везде, взявшись за руки?

Она подумала о том, что, наверное, так чувствовала себя и его жена. В этот момент ее сердце так предательски заныло, что Изольда вдруг ясно осознала, что Надим может причинить ей боль.

Вечером того же дня Изольде было совсем плохо — и от внутреннего напряжения, и от работы. Она старалась держаться как ни в чем не бывало, но по тому, как к ней все теперь относились, было ясно, что всем известно о ее новом положении в жизни Надима… и в его постели. Все держались с ней почти официально, и Изольде оставалось только надеяться, что если она будет хорошо работать, то все вскоре станет по-прежнему.

Она пошла в офис Джамили, чтобы позвонить домой и поговорить с отцом, братьями и сестрой, потому как прошло уже довольно много времени с момента их последнего разговора. Не успела она положить трубку, как ее сердце замерло — дверь отворилась, и в офис вошел Надим. Он был настроен враждебно.

Изольда вся сжалась — она почувствовала себя беззащитной. На этот раз он был в костюме и галстуке — словно просто еще один бизнесмен, не более.

— Ты должна была быть во дворце и ждать меня там.

Тон его голоса был таким властным, что Изольда покрылась мурашками с головы до пят. Она встала и сказала твердо:

— Я не знала, что должна следовать какому-то распорядку. Может, найдется какой-нибудь учебник для меня? Что-нибудь вроде «Что должна знать любовница шейха»?

Он вошел и закрыл за собой дверь.

— Все та же дерзость. А я так надеялся, что страсть сделает тебя мягче.

— Я не животное, чтобы меня дрессировать, шейх. Если я согласилась спать с тобой, это не значит, что я превращусь в слабоумную и послушную идиотку. Как бы странно это ни звучало, я никогда не мечтала стать любовницей шейха.

К ее глубокому изумлению, он запрокинул голову и громко расхохотался. Затем подошел ближе — его глаза сверкали — и притянул Изольду к себе. Она сопротивлялась:

— Не смей смеяться надо мной!

Он неожиданно прекратил смеяться, посмотрел ей в глаза и, немного помолчав, задумчиво сказал:

— Думаю, я знаю, почему ты так хорошо управляешься с лошадьми… Ты чувствуешь, как сильно они сопротивляются подчинению, и они чувствуют, что вы одной крови…

Впервые в жизни Изольда слышала то, что всегда инстинктивно чувствовала, но не могла выразить словами.

Вдруг он снова стал надменным и сказал грубо:

— Я думал, ты больше не будешь называть меня шейхом. А то, что ты согласилась спать со мной, было очень мудрым решением. Я бы не допустил, чтобы ты мне отказала.

— Не допустил? — Изольда дрожала, совершенно завороженная его взглядом.

Он покачал головой:

— Я бы все равно добился своего.

Он стянул резинку, собиравшую ее волосы в «конский хвост», и они рассыпались по ее плечам. Теперь они стояли совсем рядом, и Изольда всем телом ощущала исходившую от него силу.

— Думаю, Джамиле не понравится, если мы займемся любовью на ее столе.

Изольда побледнела и почувствовала, как в паху стало горячо при мысли о том, что Надим опрокидывает ее на стол и входит в нее.

— Похоже, именно это и произойдет, если мы не уйдем отсюда сейчас. Сегодня мы ужинаем у меня. Я приготовил тебе подарок…

Он смотрел, как выражение ее лица сделалось подозрительным, и протянул руку — пора было уходить.

Надим все еще помнил, как волна раздражения накрыла его, когда он не нашел ее сегодня во дворце. День был полон встреч, но он совсем не мог сконцентрироваться на делах — картины их совместной ночи так и стояли у него перед глазами, и это не на шутку тревожило его. Он так хотел увидеть ее, что, обнаружив ее отсутствие, бросился в конюшни. И нашел ее в офисе Джамили. Судя по всему, она звонила домой.

Они вышли из офиса, и Надим усадил ее в ожидавший его джип. Всю дорогу во дворец они молчали — и напряжение между ними можно было разрезать ножом.

Когда они приехали, шейх сказал:

— Через час Ишам придет за тобой.

Она уже повернулась, чтобы уйти, но он окликнул ее — его лицо показалось ей непроницаемым, но черные глаза снова ослепили девушку.

— Я хочу, чтобы ты надела золотое платье. Она только собиралась сказать, что у нее нет золотого платья, но он уже удалялся от нее.

Когда Изольда вошла в свои апартаменты, то увидела Лину, стоявшую среди огромного моря сверкающих коробок и пакетов. В этот момент она вспомнила, как он говорил ей что-то о подарках.

Лина смотрела на все это изобилие и была так потрясена, что, кажется, даже забыла, что теперь она соблюдает дистанцию, и с сияющими глазами бросилась к Изольде:

— Мисс Изольда! Вы только посмотрите! Это все для вас!

Изольда была потрясена. Она присела на кровать, но тут же вскочила, обнаружив, что села на пару туфель. Она взяла их в руки. Они были замшевые, темно-изумрудного цвета и на очень высоком каблуке.

Лина была особенно услужлива в этот вечер. Было очевидно — она следует чьим-то строгим инструкциям. Она повела Изольду в ванную, где ванна уже была наполнена, по воде плавали лепестки роз, а вокруг горели свечи.

Изольда пыталась протестовать — открывшаяся ее взору картина была так прекрасна, что она боялась испортить ее своим присутствием.

Однако Лина, при всей ее мягкости, вдруг оказалась удивительно настойчивой, и Изольда обнаружила себя в ванне быстрее, чем что-либо поняла.

Лежа в воде и чувствуя себя каким-то совершенно другим человеком, Изольда слышала доносившийся из комнаты шелест. Это Лина открывала упаковки с нарядами и развешивала их. Время от времени в тишине раздавались глубокие вздохи восхищения. По-видимому, в такие моменты Лина находила что-то настолько прекрасное, что не находила в себе сил сдерживаться.

Однако чему же здесь удивляться? Она теперь любовница шейха аль-Сакра, и он задаривает ее подарками.

Изольда чувствовала себя уязвленной… и злой. Но когда она, завернувшись в полотенце, вернулась в спальню и увидела, как Лина стоит перед зеркалом, держа в руке золотое платье сказочной красоты, гнев ее моментально растворился.

Глава 11

Лина повернулась, благоговейно протянув Изольде платье. Это была туника, и казалось, она сделана из чистого золота. Подол окаймлял замысловатый серебряный узор, переливавшийся всеми цветами радуги.

Когда Лина поднесла платье ближе, оно засверкало — все возможные оттенки золота были здесь.

На постели лежало белье. Оно тоже было золотого цвета. Изольда покрылась потом от ужаса.

— Но, Лина, я не могу носить такое… Я ношу джинсы…

Но Лина стащила полотенце с Изольды. Та взвизгнула, и ей не оставалось ничего другого, как только надеть белье, чтобы прикрыть наготу.

Бюстгальтер был крошечный, но подошел по размеру как нельзя лучше. Лина подала Изольде шаровары из той же ткани, что и платье.

Платье струилось вдоль ее тела и бедер, вырез был таким глубоким, что крошечный кусочек бюстгальтера слегка виднелся в глубине.

— Это чистый индийский шелк, мисс Изольда.

Лина усадила ее, чтобы высушить волосы Изольды, затем причесала ее, закрепив волосы старинным гребнем, и нанесла немного краски на ее брови и ресницы. Изольда выглядела так таинственно, что Лина не удержалась и воскликнула:

— Мисс Изольда, вы прекрасны!

По правде говоря, Изольда просто не узнала себя в зеркале, но все, что с ней здесь произошло сегодня, так напоминало те мечты и фантазии, которые она столько лет таила в глубине своей души, что ее затрясло от волнения.

В это время раздался стук в дверь.

— Это Ишам, — прошептала Лина, — он проводит вас в комнаты шейха Надима.

Щеки Изольды запылали. Неужели здесь все знают, что произошло? Она замялась, и Лине пришлось буквально вытолкнуть ее за дверь.

Чтобы добраться до комнат шейха, они поднимались по лестнице, и к тому времени, как оказались у цели, неприятные мысли окончательно овладели Изольдой.

Ей казалось, что Надима или не будет в комнатах, или он разразится смехом, глядя на ее бесплодные попытки выглядеть красивой и женственной.

Однако, когда Ишам постучал, дверь отворилась, и она увидела Надима. Все ее сомнения в ту же минуту растворились.

На нем были черные брюки и расстегнутая у ворота рубашка. Судя по всему, он только что принял душ, потому что его волосы все еще были влажными.

Он что-то сказал Ишаму, и тот исчез. Затем Надим протянул руку Изольде и повел ее в свои комнаты. Она изумленно смотрела вокруг, не в силах произнести ни слова.

Все сияло золотом, повсюду были цветы, за открытыми дверьми Изольда увидела патио, с которого открывался прекрасный вид: огни Мерказада переливались в сумерках на фоне темного неба. Он отпустил ее руку, но Изольда была так потрясена видом, что почти не заметила этого. В конце концов она повернулась и увидела, как Надим наливает в хрустальные бокалы искрящуюся медового цвета жидкость. Она подошла к нему, он подал ей бокал и сказал:

— Тост! — Их глаза встретились, его голос прозвучал хрипло: — За тебя, Изольда! Ты прекрасна сегодня.

Несмотря на его слова, Изольда чувствовала себя ужасно, она покраснела и сделала глоток. Напиток был таким искристым, пузырьки обожгли ей горло — и она закашлялась.

Надим улыбнулся:

— Ты когда-нибудь пила шампанское?

— Конечно, — сказала она почти дерзко, — не совсем уж я деревенщина. — Но тут же добавила с улыбкой: — Но что-то мне подсказывает, что это было совсем не такое шампанское.

Надим был потрясен сразу, как только увидел ее в дверях. Он, конечно, был уверен, что платье, которое он выбрал, очень пойдет ей, но ничего подобного он все же не ожидал. Эта ткань и это платье словно созданы были для ее роскошных линий: полной груди и тонкой талии.

Ее волосы сияли словно огонь на золотом фоне, а глаза смотрелись еще прекраснее.

Она отошла в сторону, засмотревшись на что-то, и спросила:

— Это твоя жена?

По воцарившемуся молчанию она поняла, что не нужно было спрашивать об этом. Она посмотрела на Надима, а затем снова на фотографию в рамке.

Смуглая женщина на снимке была очень красива. Она смотрела на молодого и намного более мягкого Надима с таким обожанием, что у Изольды защемило сердце.

— Да, — быстро сказал он, — это Сара. Прости, я должен был убрать фото.

Изольде стало обидно. Что бы он ни говорил, какие-то чувства к жене у него, несомненно, были. Иначе зачем бы он стал держать здесь эту фотографию? Девушка повернулась и сказала:

— Не будь смешным, Надим, это твоя жена, было бы странно, если бы здесь не было ее фотографий.

— Самое смешное — это то, как ты далеко от меня. Иди сюда.

— Ты так любишь командовать, — мягко сказала Изольда, подходя ближе. — Кто-нибудь говорил тебе об этом?

Он улыбнулся необыкновенно искренне — словно что-то отпустило его изнутри — и протянул к ней руки:

— Нет, только у тебя хватает наглости читать нотации шейху Мерказада.

— И это хорошо. Должно быть, ужасно, когда все только поклоняются тебе и раболепствуют.

Они улыбнулись друг другу, и Изольда почувствовала внутри какую-то совсем неизвестную ей легкость. Но в этот момент в дверь осторожно постучали.

Вскоре комната наполнилась людьми, которые несли дымящиеся подносы с аппетитными блюдами. Надим вывел Изольду на террасу, где был накрыт стол, который украшали свечи — их пламя слегка волновал теплый вечерний ветер.

Перед тем как уйти, Ишам спросил, не нужно ли что-нибудь еще. Надим отрицательно покачал головой, и слуга собрался уходить. И в этот момент Изольда сказала:

— Шухран.

Надим был изумлен:

— Ты учишь арабский?

Изольда пожала плечами:

— Джамиля научила меня нескольким словам.

Как бы безумно это ни было, но Надим почувствовал ревность, узнав, что Изольду учит арабскому Джамиля, а не он.

Он пододвинул ей стул, и, когда она прошла мимо него, ее запах, словно нежное прикосновение, наполнил его трепетным чувством.

Надим сел напротив Изольды, налил им обоим немного вина и поднял свой бокал:

— Ну что ж, если ты позволишь, сегодня вечером я немного поучу тебя кулинарным традициям Мерказада…

Примерно через два часа Изольда протестующе подняла руки:

— Нет-нет, пожалуйста, я никогда в жизни столько не ела.

Надим неохотно отложил в сторону финики.

Изольда откинулась на спинку стула. Она никогда не думала, что трапеза может быть такой эротичной. Однако, поужинав сегодня с Надимом, она чувствовала, что когда в следующий раз снова сядет с ним за один стол, то обязательно покраснеет.

Он посмотрел на нее долгим взглядом и затем сказал:

— Ты была слишком худая, когда я впервые тебя увидел.

— И теперь пытаешься откормить меня? — Она почувствовала, что необходимо немного юмора, чтобы слегка разрядить напряжение между ними.

Он подался вперед:

— Наверное, тебе было трудно заботиться об отце и поддерживать дела на ферме.

Моментально пелена желания рассеялась и тут же вернулось привычное чувство стыда — она вспомнила, как они все пытались изо всех сил скрывать болезнь отца. Она водила пальцем по пустой кофейной чашке.

— Нет, все было не так уж плохо…

Он посмотрел ей в глаза:

— Я знаю, как трудно управляться даже с небольшими конюшнями. Я знаю, как много работает Джамиля, а у нее целая команда помощников. И я знаю, что это такое, когда кто-то из родителей пьет.

— Мой отец никогда не делал нам ничего плохого. Он просто пытался утопить свое горе — в буквальном смысле. — Она посмотрела на огни Мерказада, мерцавшие вдали. — А что касается работы… У меня никогда не было времени подумать об этом.

Эти слова скрывали, как тяжело ей приходилось в то время. Часто она пропускала школу и всегда очень тяжело работала. Но для Изольды было неприемлемо говорить что-то такое о себе, что еесобеседник может расценить как желание ему понравиться и вызвать сочувствие.

Ей захотелось уйти от этой темы, и она спросила:

— А что ты имел в виду, когда сказал, что знаешь, что это такое — потерять все, что дорого?

Надим долго молчал, затем встал со стула, взял бокал вина и прислонился к стене.

Он начал так тихо, что Изольде пришлось напрячь весь свой слух. Затем она тихо встала и подошла к нему.

— У нас всегда были непростые отношения с Аль-Омаром. Много лет назад мы получили независимость, но, когда к власти пришел прадед нынешнего султана, он снова решил подчинить Мерказад. Ему это не удалось, но идея передавалась из поколения в поколение. Когда мне было двенадцать, отец нынешнего султана напал на нас. Мы были застигнуты врасплох, потому что уже давно нам не приходилось защищать себя.

Изольда слушала его очень внимательно — его рассказ звучал невероятно.

— Нас с Салманом мама разбудила среди ночи, и мы пытались спастись тайными коридорами, но нас поймали.

— И что случилось дальше?

— Нас держали в подземелье под дворцом, там в древние времена была тюрьма.

— Но ведь вы правители. Разве нет какого-то протокола для таких случаев?

Он усмехнулся:

— Не в этом мире.

— И сколько времени вас там держали?

— Около трех месяцев. — Он ответил почти беззаботно. — По-моему, на моего брата это повлияло гораздо сильнее. Им как-то особенно нравилось его мучить. Они выводили его из тюрьмы на несколько часов, а когда возвращали, он ничего не говорил. Я хотел, чтобы они брали меня, но они просто отпихивали меня. Нам повезло, — бодро продолжал он. — Наши соседи пришли нам на помощь. Захватчики были уверены, что мы просто отправимся на тот свет в тюрьме, но у нас были влиятельные друзья, которые были заинтересованы в том, чтобы мы оставались суверенным государством. И однажды ночью они освободили нас. Но все было разрушено. Конюшни разорены, они перестреляли всех лошадей. Замок был разграблен полностью — только стенные росписи остались.

Изольда пыталась понять, каково это. Сначала тебя сажают в тюрьму, а потом ты возвращаешься — и обнаруживаешь, что все разрушено.

Он снова смотрел на нее, поворачивая бокал вина своими длинными пальцами.

— А потом родители погибли в авиакатастрофе — мне было шестнадцать, а Салману двенадцать. И снова мы оказались в опасности. Однако на этот раз мы были к ней готовы. Наши границы были надежно защищены, и правители Аль-Омара больше не могли напасть на нас. Отец султана умер, когда мы с Салманом учились в Англии. Советники управляли страной, пока я не закончил образование. А потом мне исполнилось двадцать один год, и я официально был провозглашен шейхом и правителем.

— Джамиля, наверное, была совсем маленькой, когда погибли ее родители, — задумчиво произнесла Изольда.

— Да, ей было всего шесть. Она оставалась здесь и ходила в школу в Мерказаде. Я следил, чтобы наши родственники заботились о ней.

— Но ведь сейчас здесь мир, да? Ты говорил, вы друзья с султаном…

Надим кивнул:

— Мы учились в одной школе в Англии. — Он улыбнулся. — Сначала мы ненавидели друг друга и бросались друг на друга при первой же возможности. Но потом обнаружили, что у нас общий интерес — жить в мире, в прогрессивном демократическом обществе. Мы связаны нашими идеалами. Когда умер его отец, мы подписали такой договор, который будет в силе много-много лет…

Изольда чувствовала себя такой ничтожной рядом с ним. Он так рано узнал, что такое долг и ответственность. Они во многом похожи… и в то же время нет. Ее ответственность — это ответственность за свой маленький мирок.

Эта мысль напомнила ей о том, что между ней и Надимом настоящая бездна. Когда-нибудь он найдет себе подходящую невесту и женится снова, у него будут дети, чтобы передать управление, а она…

В этот момент Надим поставил бокал с вином на стол и дотронулся до нее. Словно под воздействием огромного магнита, она потянулась к нему.

Он провел пальцем по ее шелковистой щеке. Он был потрясен. Он только что рассказал тайны всей своей жизни женщине. Никогда в жизни он бы не подумал, что способен на такое. Его любовницы часто пытались заставить его рассказать какие-нибудь истории из своей жизни — для них это были экзотические волшебные сказки. Но он никогда не рассказывал, потому что чувствовал, что им пытаются манипулировать, чтобы установить более близкие отношения.

Единственной женщиной, которая знала о нем все, была Сара. Но это потому, что она родилась здесь и прошла через все это, потому что ее отцом был один из ближайших помощников отца — Надиму стало тяжело от этих воспоминаний, — именно поэтому ее и сочли идеальной парой для него.

Но Изольда… Что такого было в этой женщине, которая без всяких усилий пробуждала в нем это чувство близости и родства? Он увидел в ее глазах что-то глубокое и серьезное.

Она не смотрела на него. Ему хотелось заглянуть в ее глаза, и он дотронулся до ее подбородка.

Он все же сожалел, что столько всего рассказал ей. И чтобы прогнать это раскаяние и ту летучую панику, которую он снова уловил в ее взгляде, он наклонился и поцеловал ее нежные губы, желая одного — чтобы страсть захватила их и стерла все то, что было сказано.

Несколько часов спустя Изольда лежала растянувшись на обнаженном Надиме и тихонько целовала его в грудь. Его кожа все еще была покрыта капельками пота.

Как только Надим поцеловал ее там, на террасе, все было забыто — желание унесло в своем мощном потоке все его слова и все мысли Изольды.

Сейчас она подозревала, что он жалеет о том, что рассказал ей, но она была не в состоянии думать об этом.

Изольда положила щеку на его грудь и слышала, как бьется его сердце. Она рассеянно водила рукой по его груди, а затем подперла рукой подбородок.

— Знаешь, — сказала она задумчиво, — я видела тебя в джинсах и футболке, в костюме и галстуке, в национальной одежде… — Она улыбнулась, ее рука опускалась ниже вдоль его тела, и она видела, как его глаза становились еще темнее. — Но больше всего ты мне нравишься без одежды. — В этот момент ее рука спускалась по его животу, и вскоре она уже ликовала, почувствовав, как он возбужден.

Через минуту она уже лежала на спине, а он нависал над ней всем телом и между ее ног, а она двигала бедрами. Она подняла одну ногу в бессознательной жажде удовольствия и положила ее на бедро Надима. Он схватил ее ногу и наклонился к ней со словами:

— Не забывай, что я сказал тебе, Изольда… не влюбляйся в меня.

Она почувствовала резкую боль и в ту же секунду поняла, что уже слишком поздно. Это уже случилось в какой-то момент. Может, даже только что, на террасе, когда он так бесстрастно рассказывал ей свою потрясающую историю. А может, это случилось в том шатре, где они впервые занимались любовью. Это могло случиться и в Ирландии, в тот момент, когда она впервые увидела его. Но где-то на этом пути случилось непоправимое — она влюбилась в Надима.

Сознание своей полной беззащитности заставило Изольду снова надерзить ему:

— До тех пор, пока ты не влюбишься в меня…

Он улыбнулся, и ей показалось, что это очень печальная улыбка. Ему не нужно было говорить это — это было написано на его лице: «Я не влюблюсь в тебя».

В этот момент их губы встретились, она обвила его шею и почувствовала прилив сразу многих чувств — ярости, нежности и раздражения, потому что все ее мысли моментально исчезали, стоило ему только поцеловать ее.

Глава 12

Надим стоял, небрежно прислонившись к двери в конюшню.

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной на день рождения султана.

Изольда посмотрела на него. В линялых джинсах и футболке он смотрелся просто потрясающе. Чуть раньше в этот день она видела, как он объезжал нового жеребца — и это была настоящая поэзия движения.

Она стояла, положив руку на Поцелуй Дьявола, как будто он мог помочь ей сохранить чувство реальности. Покидать ставший привычным мир Мерказада было страшновато.

— А где это? И когда?

Надим был раздосадован тем, что она, похоже, не слишком обрадовалась его предложению.

— Завтра в Бхарани будет прием для членов семьи и близких друзей, а основное празднование будет в ночь на субботу — соберется весь мировой бомонд, и женщины будут сражаться за внимание султана.

Изольда испытывала смешанное чувство ужаса и воодушевления. Она улыбнулась, пытаясь скрыть тревогу:

— А у меня есть выбор?

— Конечно нет. Если ты откажешься, я проинструктирую Лину, мы тебя обездвижим, и я просто перекину тебя через плечо и силой доставлю туда.

Она ощутила прилив желания в паху и, слегка задыхаясь, произнесла:

— Ну раз так, тогда я согласна…

В этот момент она прикусила губу, почувствовав неуверенность в себе. Одно дело — нарядиться и ужинать с Надимом в его апартаментах и совсем другое — в светском обществе.

— Но… я никогда не была ни на каких светских приемах — только на свадьбе наших родственников. Я совсем не знаю, как себя вести и что говорить…

— Чепуха, — Надим был непреклонен, — ты будешь со мной. Больше тебе не о чем волноваться.

Однако на следующий вечер выяснилось, что Изольде есть о чем поволноваться. Лина уехала в Бхарани еще днем с другими людьми шейха, и теперь они с Надимом садились в вертолет, который должен был доставить их на тот самый аэродром в Аль-Омаре, на который она прилетела всего за несколько недель до этого.

Чувство страха и напряжения все нарастало в ней, поэтому она молчала всю дорогу, пытаясь сосредоточиться на ландшафте под ними.

На аэродроме их уже ждал небольшой частный самолет, и Изольда не могла не обратить внимание, насколько ее теперешнее пребывание на этом аэродроме отличается от того, когда она в первый раз прилетела сюда. И ей стало грустно, потому что это снова напомнило ей о той бездне, которая разделяет их с Надимом миры, и о том, что их отношения неизбежно закончатся. Вопрос только в одном — когда он потеряет к ней интерес? Когда закончится этот уик-энд? Через неделю? Через месяц?

Как только они разместились в роскошных креслах в самолете, Надим открыл ноутбук и погрузился в свои дела, поэтому Изольда просто смотрела в окно, довольная, что может немного отдохнуть от него.

Полет был относительно коротким — каких-то тридцать минут. Изольда глубоко вдохнула, увидев раскинувшийся внизу Бхарани. Она уже отчетливо различала мерцающие в лучах заходящего солнца небоскребы, а вдали виднелась синяя гладь Аравийского моря.

Она повернулась к Надиму, который отложил ноутбук в сторону и смотрел на нее.

— Я и не знала, что Бхарани такой большой…

— Да, здесь почти миллион жителей, богатый город. Туризм приносит большой доход. И нефть… У султана тоже конюшни и племенной завод.

— Соперники? — улыбнулась Изольда.

Он сделал притворно обиженное лицо:

— Никакого соперничества. Он знает, кто лучший.

Изольда подумала про себя, что действительно очень мало на свете найдется заводчиков и наездников лучше, чем Надим.

В этот момент самолет начал снижаться, и вскоре они приземлились.

Спускаясь по трапу, Изольда увидела три лимузина с тонированными стеклами. Воздух был сухим и горячим, небо темнело, а сияющие вдали небоскребы заставляли ее чувствовать себя так, как будто она попала на другую планету. Мерказад остался в другом мире.

Однако что-то подсказывало Изольде, что это место никогда не станет ей таким же близким, каким стал Мерказад с той самой минуты, как только она увидела его.

Проехав по скоростной автостраде мимо башен-небоскребов, они повернули и подъехали к частным владениям. В самом центре города за высокими стенами возвышалась огромная крепость.

— Это дворец Хуссейна, — сказал Надим, — владение султана Садика.

— Мы здесь остановимся? — в ужасе спросила Изольда.

Надим, улыбаясь, кивнул. Она состроила ему гримасу и снова посмотрела в окно. Они проезжали огромный двор. Казалось, здесь были сотни людей в белоснежной униформе, которые пришли поприветствовать их.

Лина оставила ей в то утро шикарный брючный костюм, и сейчас, когда столько народу столпилось вокруг них, чтобы проводить во дворец, Изольда была ей благодарна.

Они вошли в огромную арку, и их повели сквозь еще один двор в прохладный атриум с высокими потолками. Изольда с восторгом смотрела, как какая-то яркая птица влетела в атриум и снова вылетела наружу. Улыбающаяся девушка в длинной белой абайе, но без чадры остановилась перед дверью и жестом пригласила войти. Она посмотрела на Надима и увидела, что его приглашают войти в другую дверь. Изольда последовала за девушкой и была поражена. Она должна была бы привыкнуть к роскоши во дворце Надима, но она не смогла. Это была огромная белая комната. Кровать с пологом на четырех столбиках казалась невероятной. Французские окна от пола до потолка вели в сад, полный цветущих деревьев.

Изольда услышала, как где-то открылась дверь, и увидела Надима в двух шагах от себя.

— Это двойные апартаменты. Мы соседи.

— О… — только и смогла прошептать Изольда, и вся окружающая ее роскошь сразу померкла рядом с ним.

— Думаю, что неплохо было бы принять ванну перед обедом. — Он выразительно поднял бровь.

— Я принимала душ перед отъездом, — тут же ответила она, но посмотрела в его глаза, представила, какая огромная здесь ванна, и покраснела.

Надим протянул ей руку:

— Пойдем, Изольда.

Несколько часов спустя, стоя перед зеркалом, в то время как Лина помогала ей с платьем, Изольда снова покраснела, вспомнив, что произошло незадолго до этого в ванне. Она едва успела вернуться, чтобы одеться. И сейчас, когда Лина сказала: «Вы так разрумянились, мисс Изольда, это от жары?» — она покраснела еще сильнее.

Она что-то попыталась сказать, но вместо этого послушно пошла за Линой, которая усадила ее, чтобы причесать.

Лина колдовала над ней очень долго, умело орудуя какими-то приспособлениями, больше всего напоминавшими орудия пыток, затем отступила назад и жестом пригласила Изольду посмотреть в зеркало.

Страх охватил Изольду, когда она направлялась к зеркалу. Как она могла забыть об этом хоть на минуту? Как она может снова подвергать себя такой опасности? Снова быть публично униженной? Потому что, как бы ни причесала ее сейчас Лина, сколько бы ни стоило ее платье, она все еще неуклюжая и некрасивая Изольда О'Салливан с ирландской фермы.

Она остановилась перед зеркалом и некоторое время не могла в него посмотреть. А потом все-таки сделала это. И не сразу узнала себя. На ней было длинное облегающее атласное платье цвета морской волны без бретелек.

Ее кожа казалась очень белой, грудь соблазнительно вздымалась. Длинные сверкающие серьги подчеркивали линию ее шеи, а Лине удалось уложить волосы в шиньон, из которого они спускались локонами. В волосах сверкал украшенный бриллиантами гребень.

Изольда почувствовала, как к горлу подступают слезы. В это время послышался стук в смежную дверь, и в комнату горделивой походкой собственника вошел Надим.

Он сразу же отпустил Лину, а Изольда смотрела на его отражение в зеркале. Он подошел и встал рядом с ней — на нем был идеально подходивший ему черный смокинг.

Он увидел слезы в ее глазах и нахмурился:

— Что случилось?

Изольда покачала головой и опустила глаза, изо всех сил пытаясь остановить подступавшие слезы.

— Ничего… Просто я… Я не могу. Это не для меня.

Он поднял ее подбородок:

— Ты со мной, Изольда. И ты будешь идти рядом со мной. Ты прекрасна… Разве ты не видела, какая ты красивая?

— Я некрасивая. Правда, я некрасивая. Мы войдем туда, и ты увидишь это. И тебе станет стыдно.

На секунду Надим подумал цинично, что Изольда просто хочет услышать комплимент, но потом увидел настоящее отчаяние в ее глазах. Полное неверие в себя. Он покачал головой:

— Кто-то убедил тебя, что ты некрасивая. Кто это был? Твой отец?

Изольда покачала головой:

— Нет, просто… — Она набрала в грудь побольше воздуха и попыталась взять себя в руки, ведь он не захочет слушать о ее школьном унижении. — Просто я никогда не была такой девочкой-девочкой. Я не привыкла к этому. Я привыкла к дому, к конюшням, к полям…

Надим повернул Изольду к зеркалу, положил руки ей на плечи и поцеловал очень нежно в щеку.

— Ты не можешь всю жизнь прятаться в конюшне. Ты красивая… прекрасная. — Он поцеловал ее в губы. — Здесь красивая… — Затем поцеловал в шею. — И здесь красивая… и везде красивая. Все женщины будут завидовать тебе.

Его глаза были так убедительны, что через какое-то время в ней зародилось и стало расти чувство, похожее на веру в себя. Он повернулся еще раз и сказал:

— У меня есть кое-что для тебя.

Он вручил ей изящную красную коробочку, отделанную золотом по краю. Изольда открыла ее и увидела золотой флакон на белом бархате.

— Что это?

Он улыбнулся:

— Аль-Омар известен своими духами. Я заказал их специально для тебя.

Ее сердце сжалось. Как бы ей хотелось, чтобы он не был таким внимательным! Тогда она смогла бы совладать с собой, смогла бы не поддаться его чарам.

Она положила коробочку дрожащими руками и открыла флакон. Это был смешанный запах роз, мускуса и каких-то неизвестных ей пряных трав.

Она позволила Надиму взять флакон и подушить ее шею, тщательно растерев пальцем. Затем он взял ее руку и подушил внутреннюю часть локтя, а затем ложбинку между грудей.

К тому времени как он закончил, она едва стояла на ногах. Он отложил духи и взял ее за руку. Уже в дверях Изольда остановилась и сказала:

— Спасибо за духи. Ты не должен был ничего заказывать мне, но они так хороши…

Надим изо всех сил старался не поддаться тому чувству, которое вызвали в нем ее искренние слова. Они еще раз напомнили ему о том, насколько эта женщина отличается от других, и о том, как он рискует. Но даже если и так… Он знал, что не сможет остановиться.

Он просто потянул ее за собой и сказал:

— Мы опоздаем.

Несколько часов спустя Изольда все еще была потрясена окружавшей ее роскошью. Здесь собралось по меньшей мере человек двести, среди них парочка кинозвезд, которых знала даже она.

Она познакомилась с султаном Садиком ибн Камаль Хуссейном перед ужином. Он был во многом похож на Надима. Высокий, красивый, крепкого телосложения. На нем тоже был смокинг. Только глаза у него были голубые. Он выглядел пресыщенным и циничным. А то, какой смотрел на приближавшихся к нему женщин, заставляло Изольду жалеть их.

Высокий и галантный султан стоял сейчас неподалеку от нее, окруженный льстивой толпой, и Изольде стало интересно, есть ли и у него тоже любовница.

В этот момент Изольда заметила, что кто-то приближается к ним, и радостно воскликнула:

— Джамиля! — Она посмотрела на Надима. — Я не знала, что Джамиля будет здесь. Мы могли бы приехать вместе.

Надим помрачнел и сказал:

— Я не знал, что она собирается сюда…

Когда Джамиля подошла к ним, они обнялись. Она выглядела великолепно в шелковом темно-синем платье. Ее роскошные черные волосы были красиво уложены, но она была бледна и казалась напряженной.

— Джамиля, что-то случилось? — спросила Изольда.

— Абсолютно ничего, — улыбнулась Джамиля.

Однако Изольда заметила, что Джамиля побледнела еще сильнее, когда увидела кого-то позади них.

Изольда повернулась. К ним приближался очень высокий и очень красивый мужчина. Что-то было знакомое в его лице, хотя она никогда раньше не видела его.

Она почувствовала, что Надим тоже взволнован, и, когда неизвестный подошел, Надим сказал:

— Изольда, познакомься с моим братом Салманом.

Изольда пожала его руку, но заметила, что ни она, ни Надим его совершенно не интересуют. Он смотрел только на Джамилю, которая пролепетала что-то о том, что ей нужно кого-то найти, и побежала через залу. Салман следил за ней, и Изольда поняла, что никогда не видела никого настолько одержимого.

Она слышала о том, что он известен как плейбой и что он редко бывает дома, но сейчас она думала только о том, через что им с Надимом пришлось пройти в детстве.

Почти ничего не сказав, Салман тоже собрался оставить их, но Надим задержал его и сказал:

— Тебе не кажется, что ее нужно оставить в покое?

Салман пристально посмотрел на него:

— Не лезь в это, Надим, — и ушел.

У Изольды перехватило дыхание. Она на секунду увидела, как к ней будут относиться потом, когда Налим бросит ее ради следующей любовницы или даже жены. Ей сделалось не по себе.

Изольда оставалась печальной и вечером, и даже ночью, несмотря на то что Надим занимался с ней любовью так страстно, что она почти уже забыла обо всем на свете.

И сейчас, когда она стояла у ограды террасы, на которую выходили их комнаты, и смотрела на восхитительный Бхарани, расстилавшийся сразу за высокими стенами дворца, ее тоска стала еще сильнее. Она думала только о том, что их отношения с Надимом неизбежно приведут ее к саморазрушению.

Она очень боялась, что чем дольше она будет оставаться в этом мире роскоши, нарядов, собственной прислуги, тем больше она будет привыкать к нему и в конце концов решит, что и она часть его. И даже мысль о том, что Надим может взять себе другую любовницу или даже жену, еще больше увеличивала ее боль.

Какой-то звук раздался позади нее. Через долю секунды она ощутила обнаженное тело позади себя, и знакомые сильные руки обняли ее за талию. Она закрыла глаза и прижалась к Надиму. Она почувствовала, как подступают слезы.

К счастью, он не мог видеть ее лицо, и, когда он начал целовать ее в шею сзади и хрипло сказал: «Пойдем в постель», Изольда позволила ему взять ее за руку и увести в комнату.

Она сказала себе, что этот уик-энд в Бхарани она целиком посвятит тому, чтобы насладиться каждой секундой этой сказки. Но как только они вернутся в Мерказад, она порвет эти отношения.

Глава 13

Изольда стояла в ванной и смотрела на свое отражение в зеркале.

— Надим, нам нужно поговорить… о нас.

Она поморщилась и скорчила рожицу. Подобные слова всегда и всюду вызывают у мужчин страх и дрожь в коленях. Не важно, что женщина имеет в виду, это всегда звучит как диалог из мыльной оперы.

В этот момент позади нее появилась Лина, и Изольда вздрогнула.

— Шейх Надим вас ждет.

Она глубоко вдохнула и повернулась. Она идет в его комнаты наверху. Он ждет ее к ужину. Позавчера они вернулись из Бхарани, и сейчас они впервые останутся наедине после своего возвращения в Мерказад.

Второе празднество у султана Садика оказалось еще более роскошным, чем первое, как и говорил Надим. Лина снова помогла Изольде одеться, на этот раз в темно-красное платье, а Надим преподнес ей рубиновое колье и серьги, несмотря на все ее протесты.

Там было около тысячи гостей, в том числе всемирно известная рок-группа. И хотя музыканты уже изрядно постарели, когда они начали играть, все забыли об их возрасте. Женщины в платьях полностью из цветов передвигались среди гостей на ходулях. Шампанское лилось рекой, полуобнаженные танцовщицы развлекали гостей, напоминая Изольде о ее собственном танцевальном опыте и о том, что из этого вышло.

Там устраивался благотворительный аукцион — собирались деньги на самые разные благотворительные акции. Аукцион вызвал настоящее сумасшествие среди гостей и собрал миллионы. Надим и султан Садик внесли какие-то фантастические суммы, что и разожгло это состязание среди богатых гостей.

Надим сказал Изольде тогда:

— Садик обычно усыпляет бдительность своих богатых гостей, создавая у них ложное ощущение уверенности и безопасности при помощи роскошных представлений, а потом вытаскивает из них столько денег, сколько возможно. Когда они уезжают, то не могут понять, как ему удалось вытащить из них столько денег еще раз.

Изольде хотелось казаться радостной, хотя с каждой проходящей минутой она становилась все грустнее.

— Значит, он такой современный Робин Гуд…

Надим пожал плечами:

— Не так много людей в нашем мире могут управлять толпой, состоящей из самых влиятельных и богатых людей. Садик может. — Он улыбнулся Изольде. — С моей помощью.

Изольда приближалась к двери Надима. Она не знала, что ей делать. Конечно, было бы просто отдаться еще одной сказочной ночи, продлить это волшебство еще на неделю-другую… Но она не могла. Она должна отвечать за свои поступки.

Ее желудок сжался, она легко постучала и вошла, на минуту вспомнив, как несколько недель назад дома, в Ирландии, точно так же вошла в кабинет, чтобы впервые поговорить с Надимом.

Он, улыбаясь, смотрел на нее, когда она входила, но очень быстро изменился в лице, когда увидел, что она не переоделась, а была в джинсах и футболке — в том, в чем работала.

Она закрыла за собой дверь, но не стала проходить в комнату.

Он нахмурился:

— Почему ты не переоделась?

Изольда узнала его властный тон, который всегда выводил ее из себя и заставлял дерзить ему.

— Так, значит, если я твоя любовница, я должна соблюдать дресс-код? Я не могу просто прийти сюда в джинсах, если мне так удобнее?

Она видела, как напряглось его тело. Он сощурил глаза:

— Что происходит, Изольда?

Она прикусила губу и сразу перешла к главному:

— Происходит то, что эти отношения закончены. — Она спешила побыстрее все сказать ему. — Я больше не хочу быть твоей любовницей.

Он долго ничего не говорил, и она уже начала думать, а не придумала ли она всю эту сцену и свои слова. Но потом она увидела, как он изменился — словно закрылся в себе.

Он засунул руки в карманы и повернулся на каблуках.

— Что все это значит, Изольда? Ты хочешь большего? Хочешь выторговать что-то для себя? Ты побывала среди этой роскоши и хочешь ломтик себе? Я думал, ты другая, но, по-видимому, я ошибался, что на тебя все это не подействует.

Изольде стало плохо от его цинизма, и она резко подняла руку:

— Стоп! Как ты мог это подумать?

Он сказал тихо:

— Я не знаю, Изольда. Это очень соблазнительный мир. Уж не хочешь ли ты мне сейчас сказать, что из всех женщин, которые были там, ты единственная, которая не хочет всей этой роскоши. — Его голос изменился, он уже слегка издевался над ней: — А может, я ошибся, может, ты прикидываешь свои шансы с султаном Садиком? Уверяю тебя, что касается наших капиталов, они приблизительно равны.

Изольда еще не успела ничего ответить, как дверь вдруг отворилась, подтолкнув ее вперед. Это принесли обед. Но одного взгляда Надима оказалось достаточно, чтобы дверь тут же закрылась.

Он посмотрел на нее снова, его черные глаза впились в нее в ожидании ответа.

— Так дело в этом? Ты хочешь большего?

Изольде захотелось закричать «Я хочу тебя!», но она этого не сделала. Вместо этого она сказала:

— Я хочу домой, Надим. Я не хочу больше тебя видеть. — На секунду ей показалось, что этот вариант может отлично сработать — она подтвердит его циничные высказывания и защитит себя. Она попыталась улыбнуться. — Знаешь, ты во многом прав. Боюсь, я начинаю слишком привыкать ко всему этому. — Она рукой обвела комнату. — И потом однажды, когда я тебе надоем, меня отправят обратно на конюшни. — Она посмотрела на него и поняла, что не может притворяться. Презрительного выражения его лица она просто не могла вынести. Она снова заговорила, и в ее голосе звучала горечь: — Но не в этом дело, Надим. Я наслаждалась каждой минутой этой роскоши, но на самом деле все это не имеет значения. Боюсь, что мне нужен ты, и я знаю, что тебя я не получу.

Надим нахмурился, пытаясь понять ее слова. Он хотел сказать ей, чтобы она подошла ближе. Она стояла возле двери в этих джинсах и футболке, и казалось, что она сейчас метнется и убежит, как норовистая лошадь. Но он не мог, какое-то внутреннее чувство не давало ему это сделать.

— Ты моя любовница. Все свое внимание я уделяю тебе. — Он ничего не мог поделать со своим голосом, звучавшим строго и жестко.

Изольда слегка дрожала, поэтому скрестила руки на животе в классическом жесте бессознательной защиты.

— Это пока. Но что случится, когда ты потеряешь интерес ко мне? Ясно, что ты все это уже обдумал и будешь спокойно встречать меня каждый день, когда у тебя появится новая любовница. Тебе будет все равно. Но мне будет не все равно.

Надим чувствовал, что теряет терпение. Он протянул руку, молчаливо предлагая Изольде подойти к нему, хотя внутреннее чувство предупреждало его, что нужно быть осторожнее.

— Ты думаешь о будущем, Изольда. Но я не собираюсь заканчивать наши отношения. Иди сюда.

Она покачала головой, ее темно-рыжие волосы сверкали.

— Нет, это все.

Надим опустил руку, и его плохое предчувствие не давало ему покоя. Изольда вскинула подбородок и сказала с достоинством:

— Боюсь, я сделала именно то, чего ты просил меня не делать, Надим. Я влюбилась в тебя.

Он не сразу понял, что она сказала. Он едва слышал ее слова, словно они доносились откуда-то издалека. И впервые в жизни подумал, что может на самом деле потерять сознание.

Собрав всю свою волю, он удержался на ногах и почувствовал, что его гнев нарастает. Гнев на себя, за то, что не доверяет своим чувствам, гнев на Изольду — за то, что позволила своим эмоциям взять верх над ней. Гнев, что разрушила все. И гнев, что позволила ему сделать ей больно. Он так ничему и не научился.

— Я не верю тебе. Тебе просто что-то от меня нужно. Что? Деньги? Обещание, что с твоей семьей все будет в порядке?

Она печально покачала головой:

— Мне нужно от тебя то, что ты, я знаю, не можешь мне дать. Твоя любовь, Надим.

В нем поднималась какая-то неизвестная ему, но очень сильная эмоция — и он выругался. Он был больше не в состоянии контролировать себя. Единственное, что он понимал — он хочет, чтобы эти слова Изольды исчезли, словно их не было.

Весь мир, который он выстроил вокруг себя после смерти Сары, оказался под угрозой.

— Что ты знаешь о любви? — Его голос прозвучал злобно.

Он сразу же пожалел о том, что произнес эти слова. Изольда побледнела и повернулась к нему спиной — она выглядела слишком тоненькой. Он даже протянул к ней руку, но опустил ее, когда она снова повернулась к нему. Он ждал, что увидит в ее глазах огонь, он так хотел увидеть его. Но в ее глазах был холод.

Она заговорила твердо, глядя прямо ему в глаза:

— Как выяснилось, я знаю о любви больше, чем ты. Я потеряла двоих людей, которых любила больше всего на свете, когда мне было тринадцать, и мой мир рухнул. Я знаю такую ответственность за любимых людей, когда не можешь спать по ночам. Я знаю, что значит изо всех сил пытаться свести концы с концами, когда у тебя больше нет своего собственного выбора в жизни, но тебе нет до этого дела, потому что ты делаешь это для людей, которых любишь.

Надим хотел что-то сказать, но Изольда жестом остановила его. Она подошла ближе. В глазах ее снова был огонь, а на щеках — румянец. Но ему было не по себе. Ему казалось, что что-то очень ценное разбилось у него на глазах.

Она была в ярости, и Надим не решился ничего сказать.

— Я влюбилась в тебя, но поверь мне, я молила Бога, чтобы этого не случилось. — Она через силу улыбнулась. — Не беспокойся, ты был на высоте, и мне некого винить, кроме себя. Но я знаю, если я останусь сейчас в этом сказочном мире, ждать, когда надоем тебе, это погубит меня. Я уже слишком много потеряла, Надим. Я не могу просто сидеть и ждать, когда потеряю и тебя тоже…

Слова растворились в напряженном молчании. Изольда умолкла. Она не могла поверить, что только что сказала все как есть. Однако его реакция не оставила ей выбора. Она побелела от ярости — главным образом на себя — за то, что была такой глупой.

Она совсем не собиралась изливать на него все свои самые глубокие чувства, но сейчас, глядя ему в лицо, она понимала, что не могла их сдержать.

— Поэтому я хочу домой, Надим. Держать меня здесь будет самой большой жестокостью. И я знаю, ты не допустишь этого.

Она смотрела ему в глаза, находясь в другом конце комнаты. У него было такое чувство, будто на него только что наехал грузовик. Он был очень бледен.

Надим сказал таким жестким голосом, которого она никогда у него не слышала:

— Я не хочу, чтобы ты уезжала, Изольда. Я хочу, чтобы ты оставалась и была моей любовницей. Я не знаю, как долго продлится наша связь, но я обещаю о тебе позаботиться — что бы ни случилось. — Он остановился на секунду, а затем продолжил: — Но если ты не можешь отделить свои чувства от наших физических отношений, тогда я должен отпустить тебя.

Изольде не верилось, что она все еще стоит на ногах. Ее сердце раскололось. Ей удалось все же собраться с силами, и она сказала:

— Тогда я должна уехать.

Она повернулась, чтобы уйти. Когда она положила руку на ручку двери, то услышала позади себя:

— Ты не останешься даже ради Поцелуя Дьявола?

Разбитое сердце Изольды заныло еще сильнее, и она на мгновение закрыла глаза.

Ей даже показалось на секунду, что в его голосе прозвучало отчаяние, но, вероятно, это все ее воображение. Она даже не осмелилась обернуться, потому что боялась увидеть его надменный взгляд.

Наконец до нее дошло: Надим затмил в ее сердце даже Поцелуя Дьявола. И нет, она не останется даже ради него.

Она больше не могла говорить и вышла из комнаты, тихонько закрыв за собой дверь.

Надим долго стоял и молча смотрел на дверь.

Вдруг он ясно осознал, что, что бы он тут ни говорил, к Изольде он питает чувства, которых никогда раньше не испытывал.

Он повернулся и, заметив что-то, подошел к небольшому столику, где в рамке стояло фото его жены. Ее улыбающееся лицо, казалось, смеялось над его признанием. Оно словно говорило: «Теперь ты знаешь, каково это».

В припадке гнева Надим схватил фотографию и швырнул ее в стену.

Глава 14

Будильник зазвонил, и Изольда потянулась к нему, чтобы выключить. Затем она снова забралась под теплое пуховое одеяло, чтобы полежать еще минутку.

В Ирландии была зима, и на улице было темно и морозно. Трудно было бы подобрать что-либо более контрастное тому миру, в котором она находилась всего несколько дней назад. Она не могла ничего с собой поделать и все возвращалась и возвращалась мыслями к высокому, смуглому и такому жесткому человеку, который перевернул всю ее жизнь. Это была физическая боль — особенно по ночам.

После их последнего разговора все закрутилось с пугающей быстротой. Судя по всему, ему не терпелось побыстрее избавиться от нее и зажить своей жизнью.

Джамиля зашла к Изольде, и им не надо было ничего говорить — все сказали их взгляды. Именно Джамиля отвезла Изольду в аэропорт в Аль-Омаре после того, как она попрощалась с Поцелуем Дьявола. Девушки расставались со слезами на глазах, и Изольда заставила Джамилю пообещать вскоре приехать в Ирландию.

Изольда оставила для Надима записку в своей комнате, в которой говорилось:

«Надим, спасибо, что ты сделал меня красивой. Это значит для меня гораздо больше, чем ты можешь себе представить… Буду любить тебя всегда. Изольда».

Сейчас ей было досадно на себя. Даже в ту минуту она не сумела собрать достаточно сил, чтобы защитить себя. Она опять открылась. Могла бы еще вырвать свое сердце и преподнести ему на блюде вместе с ножом и вилкой.

И еще она взяла с собой тот маленький золотой флакон духов. Она была не в состоянии оставить его, поэтому каждый день теперь мучила себя, вдыхая запах, который напоминал ей о нем.

Изольда сбросила теплое одеяло и села на кровати. Деревянный пол был холодным. Все кончено. Сказка закончилась. Дома ее встретили радостные слезы миссис О'Брайен, крепкие объятия отца, влажный язык Мерфи, их ферма, завод, на котором все изменилось. Но она была здесь нужна. Она работала с шести утра до десяти вечера — так она собиралась пережить то, что случилось с ней.

В тот вечер Изольда смотрела скачки, тепло одетая в джинсы, свитер и толстую парку. На голове — ее любимая кепка. Последнего жеребца только что увел в конюшню новый конюх.

Она только что поняла, что стоит ровно в том месте, где стоял Надим, когда впервые увидела его. В это время позади нее раздался приглушенный звук приближающейся машины.

Она никого не ждала, поэтому быстро повернулась, чтобы посмотреть, кто это. Кровь застыла в ее жилах, когда она увидела серебристый джип с тонированными стеклами. Затем дверца открылась, и из машины показалась знакомая высокая фигура.

Только звук захлопнувшейся дверцы вывел девушку из забытья. Ей казалось, у нее галлюцинации.

— Надим… — Она произнесла это не только для того, чтобы приветствовать его, но и чтобы убедить себя, что она не в бреду.

На нем были темные джинсы, джемпер и черный кожаный пиджак. И на фоне свинцового неба он показался Изольде гостем с другой планеты.

На какую-то долю секунды она подумала, что он приехал к ней, но потом вспомнила, каким холодным он был во время их последней встречи, как быстро он отправил ее прочь из Мерказада. Он даже не попрощался с ней.

Она пошла к нему и слегка споткнулась. Ей было так стыдно, что на секунду она подумала… Но Изольда все же смогла справиться с собой и обратилась к нему:

— Ты приехал, чтобы встретиться с моим отцом… Или с Питером, с менеджером? Питер уже ушел домой, но мой отец здесь. Если ты хочешь зайти…

Паника охватила Изольду. Она боялась, что он увидит, как отчаянно она его желает. Он выглядел таким непоколебимым, таким строгим, а двухдневная щетина на лице довершала устрашающий образ. Она никогда не думала, что снова увидит его. Его жестокость беспредельна, и, если бы у нее только нашлись силы двигаться, она бы подошла к нему и ударила его.

Паника охватила ее, Изольда быстро развернулась и побежала вверх по дороге, не чуя под собой ног.

— Изольда, подожди.

Она остановилась, тяжело дыша, но не оглянулась. Она не могла.

— Я приехал, чтобы увидеть тебя.

Радость захлестнула ее. Но она не стала поворачиваться, испугавшись, что он может увидеть ее реакцию.

— Я не хочу тебя видеть. Я думала, что мы обо всем договорились. — Ее голос прозвучал горько. — Я все тебе сказала.

Воцарилось долгое молчание. Изольда уже собралась идти прочь, как вдруг услышала позади себя его голос:

— Как только я тебя увидел, я почувствовал то, чего никогда не чувствовал. У моих родителей был сговоренный брак. Они не любили друг друга, но у них была привязанность и уважение друг к другу. Я всегда хотел и для себя того же. И никто никогда не мог разубедить меня в этом. Даже моя жена. Сара была красивая и добрая, но она знала, что я не принадлежу ей полностью. В тот день она взяла лошадь несмотря на то, что была беременна, что боялась лошадей. Она хотела произвести на меня впечатление.

Изольда не могла пошевелиться. Ей было больно. Она едва дышала.

— Сара погибла, потому что хотела, чтобы я влюбился в нее. Моего уважения и привязанности было недостаточно. Но как только я увидел тебя, тебе сразу же удалось сделать то, чего так и не удалось сделать Саре. И чувство вины чуть не убило меня.

Изольда медленно повернулась к Надиму. Выражение его лица потрясло ее. Он был уязвим.

— Что ты сказал?

— Чувство вины управляло всем, что я делал. Я почти убедил себя, что не люблю тебя. Каждый раз, когда я говорил тебе, что ты не должна влюбляться в меня, это я себе говорил, что не должен влюбляться в тебя, ведь я считал, что не заслуживаю этого. Я чувствовал вину, когда мы занимались любовью, потому что Сара никогда не получала удовольствия. Я чувствовал вину, потому что ты такая живая, храбрая и красивая. Я считал, что не имею права любить тебя, потому что я не любил свою жену, и это убило ее и нашего ребенка…

Изольда испытала такой прилив любви и сострадания, что побежала к Надиму.

— Ты не должен винить себя за свои чувства. Если это был сговоренный брак, то Сара, скорее всего, тоже не любила тебя… Ты не просил ее садиться на эту лошадь. Это было ее решение. Не твое.

Надим взял руку Изольды и поцеловал. Его щетина обожгла ее кожу, и она вдруг увидела, что он очень усталый и что тяжелые складки залегли у его рта.

— Я знаю это теперь, — сказал он хрипловатым голосом. — Мне кажется, я начинаю прощать себе смерть Сары. С той минуты, как я увидел тебя, начался процесс излечения, а когда ты уехала, я все время хотел видеть тебя. Я был упрям, думал, ты никогда не сможешь уехать. Я думал, ты не сможешь оставить эту роскошь, что бы ты там ни говорила. — Он горько улыбнулся. — Мне бы надо было узнать тебя лучше. — Он сорвал с нее кепку и бросил через забор.

— Эй! — запротестовала Изольда, поворачивая голову. — Я любила эту кепку.

Надим взял ее лицо в свои руки и посмотрел ей в глаза:

— Изольда, ты вернешься со мной в Мерказад, чтобы выйти за меня замуж?

Ее сердце бешено застучало, слезы выступили на глазах. Ей захотелось закричать во весь голос «Да!», но она поджала губы и сказала:

— Разве ты не должен жениться на ком-нибудь подходящем?

— Только ты будешь мне подходящей женой. Мне нужна ты, больше никто…

Лицо Надима замерло в ожидании ее ответа, глаза напряженно сияли. Наконец она сказала:

— Да, я выйду за тебя. Хотя даже не знаю, что со мной будет.

— С тобой будет то, хабиба, что ты станешь моей любимой женой, рядом со мной в горе и в радости. Лучшие друзья. Любовники навсегда.

Изольда улыбнулась:

— Это мне нравится. Но тебе надо бы подучить меня светским манерам — это не очень сильная моя сторона. И у меня очень низкая самооценка. Но здесь все как-то уже налаживается.

Лицо Надима снова стало самоуверенным.

— Ты красивая, и я тысячу раз в день буду говорить тебе, что ты красивая, пока ты не поверишь в это сама. И мы всегда будем вместе.

Изольда наконец притянула к себе лицо Надима и прикоснулась губами к его губам с такой страстью, с которой могла сравниться только его страсть. Он поднял ее, она обняла его за шею, а ногами обхватила его бедра. Она была уверена, что они больше никогда не расстанутся.

Шесть месяцев спустя

Изольда стояла у ограды конюшни Аль-Сакр и наблюдала, как новый наездник тренирует Поцелуя Дьявола. В этом году ему предстоят очень важные соревнования в Лонгчемпе. Она гордилась лошадью почти так же, как гордилась красавцем мужем, который в этот момент подъехал к ней, обнял за талию и притянул к себе.

Изольда откинула голову, и Надим поцеловал ее в подбородок.

— Где ты пропадала?

Изольда медленно, наслаждаясь каждым мгновением, повернулась в его руках и посмотрела в глаза:

— Я ездила к доктору Надирах.

Она тут же почувствовала напряжение в его руках.

— Что-то не так?

Она улыбнулась и покачала головой, затем взяла его руку и положила на свой пока еще плоский живот, а потом слегка дрожащим голосом сказала:

— Ничего. Но примерно через восемь месяцев мы, возможно, будем страдать периодической нехваткой сна и серьезной передозировкой любви ирадости.

Он долго смотрел на нее, и в этом взгляде она увидела и память о страшной потере, и остатки чувства вины, и страх, что все может повториться.

Она поднесла палец к его губам и сказала:

— Мы достойны этого, Надим. Ты достоин этого. И все будет хорошо. Я обещаю.

Он притянул ее к себе, поднял и поцеловал так страстно, что кто-то из служителей поспешил изменить направление движения.

Ее ноги все еще болтались над землей, как вдруг он прекратил целовать ее, откинул голову и громко засмеялся.

Изольда права. Все хорошо.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14