Подари мне жизнь [Эдуард Григорьевич Резник] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (111) »
Эдуард Резник, Александр Трапезников Подари мне жизнь
Глава первая «Архангел Константин» приходит на помощь
Санитары тоже люди. Как, впрочем, бомжи и олигархи, клоуны и депутаты, мошенники и прокуроры. Ничто человеческое не чуждо даже последней скотине на земле, если она имеет мысли и душу, где как в ядерном реакторе идут непрерывные цепные реакции самоуничтожения или самоочищения. Рано или поздно происходит взрыв, способный либо погубить вокруг все живое, либо, напротив, подарить жизнь. А подарить жизнь гораздо труднее, чем отнять ее. Сделать это может далеко не каждый… В больничном закутке санитары пили пиво. Было их трое да еще смазливая медсестра с длинными ногами, которые неизменно поднимали давление у больных гипертоников. Часы показывали полночь. За окном шел снег. Один из санитаров лениво перебирал струны гитары и монотонно бубнил напевчик из «Фабрики звезд»: — …круто ты попал на Ти-Ви… ты звезда… ты звезда… давай народ удиви… И так без конца, других слов он просто не помнил. — Костя, кончай нудеть! — сказал санитар-толстяк и громко зевнул: — Ты не на Ти-Ви попал, а к негру в попу в виде клизмы. Зарплату нам и в этом месяце задержат. Нет, уйду работать в другое место. Костя отложил гитару. — Куда, Митенька? — спросил он. — Всюду ты будешь той же самой клизмой, поскольку ни образования, ни богатого дядюшки во Флориде. Вон, Катька хоть может на панель пойти, у нее ноги сто восемьдесят сантиметров, прямо из шеи растут, а ты? Впрочем, ежели тебе в гей-клуб податься… Толстяк бросил в него жестяную пробку. Третий санитар, длинный и тощий, открыл последнюю бутылку пива. Медсестра пересела на колени к Косте, обвила рукой его шею. — А ты мои ноги измерял? — воркуя, спросила она. — У меня глазомер хороший, — отозвался тот. — А что еще у тебя хорошенького имеется? Печень, почки в порядке? Давай я тебя обследую. — Ага, в реанимационном кабинете, — усмехнулся Митя. — Он сейчас как раз пустует. — Кать, отстань! — сказал Костя. — У тебя ведь муж есть. — Муж… объелся груш с макаронами, — ответила Катя, теребя и лохматя его волосы. — Я, Костик, тебя люблю. Ты у нас такой умный, красивый, целеустремленный. Врачом хочешь стать, в медицинский готовишься, не то что эти олухи! Так и будут жмуриков таскать, пока сами на носилки не улягутся. А в тебе есть нечто… сумасшедшее! — Сказанула! — произнес третий санитар. — К психу на колени села. — Вы не понимаете, — откликнулась медсестра. — Мужчина должен быть немножечко безумен, только тогда он способен достичь высот. Он должен совершать самые невероятные поступки… Поражать. А трезвый, холодный, расчетливый ум — это лишь заливное к рыбе. Да еще без соли. И перца. — Какой-то гастрономический подход к мужскому полу, — пожал плечами Митя. — Ты еще корицы с базиликом добавь, тогда идеальный портрет выйдет. — Мужчина двадцать первого века, весь в петрушке, лавре и других специях! Эх, Катя, многих ты, видно, за свою короткую жизнь съела. Вот только Костю не трожь. — Я не вкусный, — согласился тот. — А насчет трезвости ты права: пиво закончилось катастрофически быстро. Не пора ли сходить? Он легко приподнял Катю и пересадил ее со своих коленей на потертый кожаный диванчик. Медсестра обиженно надула губки. — Метнем жребий? — предложил Митя. — Да ладно, я сам слетаю, проветрюсь, — ответил Костя и сладко потянулся. — А то засыпать начинаю. Он собрал со стола деньги, сунул их в карман белого халата и перешагнул через длинные ноги медсестры, загораживающие проход. — Отрезать их тебе, что ли? — пробормотал он. — Запнуться можно и сломать голову. — А ты запнись, запнись! — подразнила его медсестра. — А голову тебе мы починим. Вправим вывих. — Не сомневаюсь, — сказал Костя и вышел из закутка. Он прошел пустынными коридорами в зал приемного покоя, который был не слишком ярко освещен в ночное время, кивнул охраннику в черной форме с табличкой «секьюрити» на груди. — За пивом? — оживился тот. — Купи мне сигарет. — Курить вредно, — ответил Костя. — Я тебе лучше чупа-чупс принесу. Или морковки. Выскочив за широкую стеклянную дверь, он на мгновение замер, подставив лицо крупным хлопьям снега и раскинув руки, будто собирался охватить всю эту звездную ночь и лежащую перед ним площадь. Блестели в лунном свете стекла домов, трамвайные рельсы, верхушки деревьев. Искрилось вокруг все, словно пронизанное электрическими разрядами. — Здорово-то как! — тихо проговорил Костя и, нисколько не ощущая холода, побежал через безлюдную площадь к одинокой палатке. Дремавшая продавщица открыла на торопливый стук окошко. — Люся, дай мне шесть «Балтики» номер девять и пачку «JIM», — попросил Костя, а в это время позади него продребезжал и остановился, очевидно, последний трамвай. Судя по голосам, из него высыпала изрядно подвыпившая компания. Тотчас же загорланили песню. Но- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (111) »
Последние комментарии
1 день 1 час назад
1 день 5 часов назад
1 день 7 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 15 часов назад