Ставка на фаворита [Энн Тамплин] (fb2) читать онлайн

Энн Тамплин Ставка на фаворита

1

Лето выдалось жаркое. С апреля, в нарушение, казалось бы, стойких традиций английского климата, в городе не выпало ни одного дождя, и к началу июня жители Лондона уже изнывали от духоты. Необычное явление, говорили друг другу лондонцы при встрече, и лица у них становились тревожно-задумчивыми. Традиционные разговоры о погоде в гостиных, кафе и магазинах приобрели столь таинственный и многозначительный характер, словно речь шла о высадке инопланетян где-нибудь на окраине столицы Англии, тщательно замалчиваемой в правительственных кругах. Они не знали, что на последнем перед летними каникулами заседании кабинета министров говорилось об аномальной жаре в Лондоне. Министры тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо.

Наверное, единственным местом во всем Лондоне, где не было сказано ни слова о погоде, был зал заседаний Международного инвестиционного банка, где проходила деловая встреча руководителей банка с президентом недавно созданной фирмы «Сифорт маритайм» и разговор шел о деньгах. О больших деньгах, с помощью которых, как уверял руководителей банка президент фирмы Джон Линг, будет создана новая техника и новые технологии для разработки и добычи нефтяных ресурсов Северного моря, что, в свою очередь, принесет баснословные доходы фирме и банку. Слушая его, руководители банка братья Картеры, естественно, думали не о превратностях погоды, а о превратностях, подстерегающих их в мире финансов.

Первую половину заседания Джон Картер-младший держался стоически, слушал внимательно и даже успел проникнуться искренней симпатией к своему тезке, Джону Лингу, который старался уговорить раскошелиться его старших братьев, Ричарда и Монтгомери. Скосив глаза, он быстро взглянул на их непроницаемые лица… и ему стало скучно. Формально он тоже числился одним из высоко оплачиваемых руководителей банка. Но только формально, потому что в свои двадцать три года он предпочитал развлекаться, а не работать.

— Пустоголовый повеса! — раздраженно буркал себе под нос самый старший из братьев, Ричард Картер, обнаружив, что кабинет Джона в очередной раз пустует в самый разгар рабочего дня.

— Зачем мне работать, если решения вы все равно принимаете без меня? К тому же у нас и так деньги девать некуда! — огрызался по-мальчишески Джон, когда старшие братья и сестра пытались вразумить его.

На вторую половину заседания были приглашены эксперты крупных нефтяных компаний, чьи заключения должны были подтвердить или опровергнуть доводы президента «Си-форт маритайм». Все, что они излагали, уже лежало в отпечатанном виде в папке каждого участника заседания.

Какая волокита! — с досадой подумал Джон Картер. Все присутствующие здесь это уже давно прочитали. Несмотря на исправную работу кондиционера, в голове у него поплыл дремотный туман. Сказывалось ночное бдение за клубным карточным столом накануне. Пришлось подставить руку и упереться подбородком в ладонь, чтобы ненароком не уронить голову на полированную поверхность овального стола заседаний.

— Разработка и добыча нефтяных ресурсов Северного моря — это предприятие, требующее опыта и специфических знаний человека, а также финансовых затрат в масштабах, сравнимых лишь с освоением космического пространства…

Держи карман шире! На такие затраты мои родные скряги не пойдут, подумал Джон. Хорошо, что родители позаботились обеспечить меня отдельным капиталом, а то мои братцы в землю меня закопали бы после их кончины, лишь бы со мной не делиться. Он перестал слушать и в какой-то момент начал ощущать время как тягучую вязкую субстанцию отвратительного желтого цвета, обволакивавшую его. Потом ему представился огромный полужидкий янтарь, в центре которого он барахтался как какое-нибудь жалкое насекомое, стремящееся вырваться из плена. Картинка показалась ему настолько уморительной, что, не выдержав, Джон Картер громко хихикнул. В зале заседаний мгновенно воцарилась тишина, и Джон открыл глаза. Неужели я заснул?! — ужаснулся он и обвел глазами присутствующих. Все взгляды были обращены на него!

— Прошу меня извинить, — пробормотал он, поспешно встал из-за стола и вышел из зала заседаний.

Теперь жди головомойки! — думал Джон, меряя длинными ногами упругую ковровую дорожку в коридоре и чувствуя себя мальчишкой, сбежавшим в очередной раз с уроков. Зачем я только на свет родился! — не впервые воскликнул он про себя.

Рождение Джона явилось нечаянной радостью для четы Картеров, общий возраст которых составлял к тому времени чуть больше ста лет. Правда, его матери тогда было всего лишь за сорок, она была моложе мужа почти на двадцать лет. Старшие братья ко времени его рождения уже заняли солидные кабинеты в банке отца, а сестра заканчивала университет. Появление младшего брата они восприняли как досадное и не совсем приличное недоразумение. Все были заняты своими делами, никому не было дела до маленького Джонни, кроме стареющих родителей, которые обожали младшего сына и баловали его так, как обычно балуют внуков бабушки и дедушки. Равнодушие старших детей к младшему заставило лорда и леди Картер позаботиться при жизни о будущем Джона Картера. После смерти отца, а вскоре и матери он, будучи еще подростком, оказался владельцем солидного капитала и семейного особняка в Челси с большим штатом прислуги. Старый дворецкий, Гаролд Хобсон, отказался перейти на службу к Ричарду Картеру и предпочел роль наставника юного Картера. Такова была предсмертная просьба матери Джона, объяснил он Ричарду. А Гаролд Хобсон за долгие годы службы в аристократическом доме обрел благородство не только внешнее. Как говаривали при жизни Картеры-старшие своим друзьям, у Гаролда благородная душа. Но вряд ли их души радовались, наблюдая из сфер иных, чему обучил старый дворецкий их юного отпрыска.

Когда Джон Картер окончил школу для привилегированных детей, Гаролд Хобсон решил, что настало время всерьез заняться образованием мальчика. Он научил его играть в карты и разбираться в винах. Ничего удивительного, ведь за много лет своей службы Гаролд усвоил, что карты и вино неотъемлемая часть аристократического образа жизни. Во всяком случае, Джон был ему искренне благодарен за такое воспитание: учиться в университете он приехал хорошо подготовленным.

Учеба давалась ему легко. Никто не мог бы обвинить Джона в излишнем рвении. На спортивной площадке и за карточным столом его видели чаще, чем в библиотеке. Точно так же никто не мог бы обвинить Джона в чрезмерной влюбчивости. Тем не менее за годы учебы он сменил подружек больше, чем спортивной обуви. Просто девушки сами летели на него как мухи на мед. Что тоже неудивительно: он был красивым, общительным, веселым, остроумным и, что немаловажно, богатым. Мало кто из приятелей завидовал ему, потому что Крошка Джонни, как они его прозвали, конечно, в шутку, за рост метр девяносто, не отличался высокомерием, всегда готов был ссудить деньгами и легко забывал о них. Чем, кстати, беззастенчиво пользовались некоторые его приятели, считая Джона слегка глуповатым и недалеким. Напрасно они так думали: Джон все прекрасно понимал, просто он считал, что дружеские отношения дороже денег. Но и в дружбе ему повезло. Среди большого числа приятелей он вскоре выделил Стивена Болдуина, который ни в чем не уступал ему — ни в спорте, ни по части девушек и развлечений, частенько обыгрывал его в карты — и при этом ухитрился стать первоклассным специалистом в области юриспруденции. Их дружба не распалась после окончания университета. А чтобы чаще встречаться, Джон Картер сделал Стивена своим доверенным лицом. По его настоянию адвокат Стивен Болдуин занял отдельный кабинет в здании Международного инвестиционного банка почти сразу по окончании учебы. Однако подружек Джон продолжал менять и после университета. Но, что интересно, ни одна из них не была на него в претензии.

Можно было бы сказать, что у Джона Картера-младшего все идет прекрасно, если бы не его отношения со старшими братьями и сестрой, которые у него никак не складывались. Иногда ему казалось, что он им не родной. Они и внешне резко отличались от него. Солидные кряжистые фигуры братьев, похожих как близнецы, несмотря на разницу в возрасте, и склонная к полноте сестра Маргарет, вечно сидящая на каких-то замысловатых диетах, чтобы похудеть. Она частенько с завистью поглядывала на высокую худощавую фигуру младшего брата, с аппетитом поглощавшего все подряд во время воскресных семейных обедов, которые традиционно проходили в старинном особняке, где обитал Джон, что не давало ему никакой возможности уклониться от присутствия на этом скучнейшем мероприятии. Детей у старших братьев не было по той простой причине, что, занятые делом, они не нашли времени жениться. Маргарет сразу же после окончания университета вышла замуж, но и ей Бог детей не дал. Хотя Джон считал, что она очень удачно вышла замуж. Джейсон Николсон, владелец престижной клиники, светило мирового уровня в области медицины, был единственным в их узком семейном кругу, с кем Джон находил общий язык. Частенько Джейсон был гостем Джона в загородном элитном клубе и оставлял за карточным столом кругленькие суммы, чем еще больше настраивал жену против ее младшего брата.

Джон стремительно вошел в библиотеку, на ходу срывая галстук и расстегивая верхнюю пуговицу белой шелковой рубашки.

— Фу! Так уже легче. Как я ненавижу эти сборища! — воскликнул он, принимая из рук своего друга Стивена стакан виски с содовой водой. Выпив содержимое залпом, он протянул Стивену стакан за новой порцией.

Болдуин удивленно поднял брови, но стакан наполнил.

— Что случилось, Джонни? Ты чем-то недоволен?

— Еще один танец с очередной претенденткой на звание миссис Джон Картер, после чего придется выслушать рассказ ее родителей о достоинствах их чада, и я сойду с ума! Нет, лучше прыгнуть с балкона и покончить разом со всеми проблемами!

— Вот уж что тебе не грозит, — сказал Джейсон Николсон, сидевший за карточным столом в обществе двух завсегдатаев клуба братьев Харрисов, Эда и Пола, — так это безумие. Можешь мне поверить как врачу. — Он улыбнулся. — Садись с нами играть, сразу остынешь.

— Да уж, лучше проиграть, чем пытаться покончить счеты с жизнью, прыгая с балкона второго этажа, — заметил Пол, ухмыляясь в пшеничные усы, которыми он обзавелся для солидности.

— Максимум, на что ты можешь рассчитывать, Джонни, это сломанная нога и помятые розовые кусты, — добавил Эд с самым серьезным видом.

— Садись на мое место, — предложил Стивен, — а я пойду потанцую вместо тебя. Мне сегодня в карты не повезло, так, может, повезет в любви.

— Попытаюсь отыграться за тебя, — сказал Джон и сел к столу. — Да, будь осторожней, Стив, этим нежным созданиям палец в рот не клади! Не заметишь, как тебя окрутят.

— А я не боюсь, — ответил Стивен. — Не вижу ничего страшного» в женитьбе. Только все эти девушки помешались на тебе.

— Послушай, Джон, если тебе нужна моя помощь, чтобы избавиться от преследующей тебя своры девиц, ты только скажи и я к твоим услугам! — воскликнул Эд с таким искренним сочувствием, что все засмеялись.

— На мою помощь тоже можешь рассчитывать, — сказал Пол, давясь от смеха.

А Джон тем временем уже сдавал карты.

— Не возражаю. Пользуйтесь моей щедростью, пока я жив. — Он усмехнулся с оттенком горечи. — Не встречал еще ни одной женщины, которая не наскучила бы мне через два дня, — сказал он и нахмурился.

Действительно, подумал он, а ведь я не встретил ни одной, которая по-настоящему увлекла бы меня. Развлекаться с ними приятно, но ум и сердце в этом не участвуют.

— А ты пытался с ними разговаривать? В постели или после? — спросил Пол насмешливо.

Джон машинально покачал головой, сосредоточившись на картах в своих руках.

— Нет, конечно, а зачем? Такой ошибки я еще ни разу в жизни не совершил.

— И правильно, Джон, — согласился с ним Эд. — Смотреть на женщин не так утомительно, как их слушать. — Судя по его лицу, можно было догадаться, что он доволен пришедшими к нему картами.

— Бедный богатенький мальчик, — с насмешливым сочувствием произнес Джейсон Николсон, не отрываясь от карт. — Никто его не понимает. — Он бросил взгляд на Джона. — Нам бы твои проблемы!

Джон настороженно посмотрел на него.

— Что ты хочешь этим сказать? — резко спросил он, забыв о картах.

— Только то, что тебе не надо думать о хлебе насущном. Родители обеспечили тебя до конца жизни.

— Мы болтать будем или играть? — спросил Эд с недовольным видом. — Если вы хотите поговорить, то я лучше пойду потанцую.

Несколько конов играли молча, Джон проигрывал раз за разом. Неожиданно он швырнул карты на стол.

— Извините, но я сегодня не в том настроении, чтобы играть всю ночь. Позвольте, я выпишу чек на свой проигрыш.

Харрисы переглянулись, потом уставились на Джона.

— Да что с тобой сегодня, Джонни? — спросил Эд.

— Ничего особенного, — сквозь зубы произнес Джон, чувствуя на себе внимательный взгляд Джейсона. Он и сам не понимал толком, что с ним творится.

— Оставь его, Эд, — сказал Пол и похлопал брата по плечу. — Пойдем лучше потанцуем. Я там заметил одну брюнеточку…

Когда они вышли из библиотеки, Джейсон пересел поближе к Джону.

— У тебя возникли какие-то проблемы, о которых я не знаю?

— Да нет… Черт возьми, Джей, я и сам не понимаю, что со мной. Да еще ты со своими насмешками! Мои родственники и так записали меня в ранг полного ничтожества. А меня тошнит от всех их разговоров о карьере, доходах, престиже и так далее. — Джон раздраженно пожал плечами.

— Ты не можешь осуждать своих родных. Они живут этим, понимаешь?

— Понимаю, но от этого мне не легче. Я сыт по горло. Хочется чего-то совсем другого.

— В чем же дело? Займись тем, что тебе нравится. Ты богат и независим, у тебя полная свобода выбрать занятие по вкусу. — Джейсон прищурившись смотрел на Джона, как на избалованного ребенка, который раскапризничался и требует луну с неба, потому что все остальное у него уже есть. Он встал, чтобы налить себе и Джону выпивку. — Чем бы тебе хотелось заняться?

— Не знаю. — Джон принял у него бокал и выпил. — Знаю только, что мне все надоело. Каждый день одни и те же лица, одни и те же занятия. Никаких приключений, никакого чувства удовлетворения от того, чем занимаешься в банке. Меняешь женщин, и все равно ничего не меняется. — Он стукнул кулаком по столу. — Я до смерти устал от своей рутинной жизни. Мне нужны приключения, трудности, чтобы испытать себя, понять, наконец, чего я стою сам по себе.

— Значит, проблема не во внешних обстоятельствах? А в самом тебе, Джонни? — спросил Джейсон.

— А я о чем тебе толкую? Конечно, во мне. Мне надо обрести самого себя, понимаешь?

— Пока не очень, — признался Джейсон, собирая разбросанные на столе карты.

Джон откинулся на спинку стула и развел руки в стороны.

— Наверное, ты меня не поймешь, но, признаюсь тебе, временами мне хочется почувствовать себя не Джоном Картером-младшим, а кем-то еще. Понимаешь?

— Нет, не понимаю. — Джейсон хохотнул. — Только не пытайся меня убедить, что ты склонен к раздвоению личности, все равно не поверю.

— Да нет же. Я имею в виду, побыть в шкуре обычного парня, не обремененного наследством и семейными традициями. Чтобы никто не контролировал каждый твой шаг, пожить без интриг и сплетен, без женщин, каждая из которых мечтает женить тебя на себе, без идиотов, которые начинают с того, что берут у тебя деньги в долг, а потом из кожи вон лезут, чтобы доказать тебе свое превосходство. Пожить обычной нормальной жизнью.

Джейсон развеселился.

— Валяй, только вряд ли у тебя это получится. — Он от души рассмеялся. — Извини, я попытался представить тебя в роли обычного парня, как ты говоришь.

Глаза Джона вспыхнули от обиды.

— Напрасно ты смеешься, я справлюсь с этой ролью. Почему ты так уверенно говоришь, что у меня не получится?

— Да потому, что ты родился с серебряной ложкой во рту, ты в пеленках уже был сказочно богат, а с восемнадцати лет ты возглавляешь список самых выгодных женихов Англии. Прости, но ты настолько избалован, что стать обычным парнем просто не сможешь. Ты не знаешь, каково это — зарабатывать деньги собственным горбом!

— Хочешь пари?

— О чем ты?

— Я заключаю с тобой пари, что сумею прожить один месяц без своего богатства и привычного окружения. Деньги я сумею заработать сам.

Джейсон задумчиво потер подбородок, испытующе поглядывая на шурина.

— А на что спорим?

— На мою спортивную машину. Она, кажется, тебе очень нравится.

Джейсон удивленно приподнял брови. Он знал, что машина Джона обошлась ему в сумму приличного состояния. И любит он ее так, как не любил ни одну из своих женщин.

— И не жалко тебе ее проиграть?

— Мне не придется жалеть об ее утрате, потому что я не намерен проигрывать, — твердо ответил Джон.

— Что ж, посмотрим, — обронил Джейсон. — Значит, ты собираешься влезть в шкуру обычного парня и самостоятельно зарабатывать в поте лица хлеб свой насущный. И куда же ты намерен отправиться на поиски приключений?

— Мне все равно. Достань, пожалуйста, карту Англии, — попросил Джон.

В этот момент в библиотеку вернулся Стивен Болдуин, который со смехом стал рассказывать, как скучно девушкам без Джона и что, танцуя с ним, они только о Джоне и говорили. Но, увидев, что Джейсон раскрывает большой атлас на карте Англии, а у Джона горят глаза и лицо его необычайно серьезное, перестал веселиться.

— Что происходит? — спросил он. — Неужели собираетесь устроить автопробег по родным просторам?

— Лично я собираюсь в Канаду на конференцию психиатров, а вот Джон задумал резко изменить свою жизнь на месяц. — И Джейсон сообщил Стивену о заключенном между ним и Джоном пари. Скептическая улыбка на его лице свидетельствовала, что он сильно сомневается в серьезности намерения Джона.

Но Стивен лучше знал своего друга и сразу понял, что тот от своих слов не отступится.

— Будем тыкать пальцем с закрытыми глазами? — спросил Джейсон у Джона. В голосе его слышалась насмешливая снисходительность, словно он говорил с неразумным ребенком.

Стивен Болдуин напрягся, он знал, что с Джоном так разговаривать опасно.

— Джонни, а как поживает твой дед? — словно невзначай поинтересовался он, вспомнив восторженные рассказы друга о Джордже Картере, в усадьбе которого он проводил в детстве летние каникулы. Собственно, он доводился Джону родным дядей, поскольку был братом его отца. В свое время пути их разошлись: отец Джона продолжил семейный банковский бизнес, а Джордж получил в наследство конный завод, и это оказалось его призванием. В детстве Джонни многому научился у деда, как он его называл, и на всю жизнь полюбил лошадей. — Сколько ему сейчас? Наверное, далеко за восемьдесят?

Джонни оторвался от карты и уставился на Болдуина невидящим взглядом, словно пытался о чем-то вспомнить. Потом лицо его просияло.

— Ты прав, Стив! К черту карту! Я еду в Дербишир.

Джейсон по-прежнему смотрел на карту.

— Значит, ты отправляешься в Среднюю Англию к месту слияния двух рек, Дава и Трента. Район для активного отдыха неплохой.

— Я не отдыхать еду, просто мне нужно увидеться с Джорджем. Он сто лет уже не появляется в Лондоне, а по телефону постоянно отвечает, что у него все в порядке. Мне давно надо было к нему съездить. После похорон тетушки Мередит я ни разу не навестил его, что большое свинство с моей стороны! А потом я все равно осуществлю то, что задумал. О дате начала эксперимента я сообщу вам из Дерби.

Наконец Джейсон понял, что Джон говорит серьезно, и тут же подумал о неприятных разговорах, которые ожидают его с женой Маргарет и ее старшими братьями.

— Да, мы не договорились, — спохватился Джон, — а что ты, Джей, ставишь на кон? Давай так, если я проигрываю пари, ты забираешь мою машину, если выигрываю, то забираю у тебя твою роскошную яхту. — Увидев, как вытянулось лицо у Джейсона, он добавил с улыбкой: — И пользуюсь ею в течение месяца. Идет?

— Идет, — улыбнулся в ответ зять и с облегчением вздохнул. — Когда едешь к старому Джо?

— Сейчас и поеду.

— Ночью?

— А какая разница? Я на машине. Увидимся через пять недель. Прощайте!

— Если понадобится помощь, позвони мне, — успел сказать Стивен вслед Джону, пока тот не закрыл дверь библиотеки.

Никто из них, конечно, не догадывался, что приблизительно в это же время состоялся телефонный разговор между Ричардом Картером и старым Джорджем. Говорили они о Джоне. Со стороны могло показаться, что собеседники плохо слышат друг друга.

— Ты не представляешь, дядя Джордж, что он выкинул на этой неделе, когда у нас проходило серьезное совещание. Речь шла об огромных инвестициях! Чем старше становится Джон, тем он невыносимей со своей детской непосредственностью, легкомыслием и неспособностью к серьезным занятиям настоящим делом.

— Да, помню, в детстве Джон все схватывал на лету, — сказал Джордж. — Быстро он научился, как надо обходиться с лошадьми. Они его приняли, и я понял, что из него получится настоящий мужчина.

— В воскресенье мы собираемся устроить семейный совет, на котором будем решать, стоит ли оставлять Джона в правлении банка. Конечно, его капитал останется в банке. Мы не можем пойти на полный разрыв, но из руководства банком ему придется уйти, — размеренно и монотонно ронял слова Ричард. Именно такой представлялась ему солидная манера говорить.

— Давненько я не видел нашего малыша. Только тяжелым я стал на подъем, все никак к вам не выберусь, — посетовал Джордж. — Вот если бы Джонни приехал ко мне…

— Пусть едет куда хочет! — вырвалось у Ричарда, которого начал раздражать этот разговор. До него дошла наконец бессмысленность собственной затеи. Как и его отец, он не понимал старого Джорджа, но в отличие от отца, который любил старшего брата, недолюбливал дядю. — Было бы неплохо, если бы ты поговорил с ним, — добавил он, сдерживая раздражение. — Ты ведь в нашей семье самый старший. Может, Джон прислушается к твоему мнению. — И тут же подумал, что сказал глупость, ведь мнение дяди никогда не совпадало с мнением остальных членов семейства Картеров.

— Обязательно поговорю, Ричард, можешь не сомневаться. Только молодежь обычно пренебрегает мнением стариков, предпочитая все постигать самостоятельно. Ничего не поделаешь, так уж устроен этот мир, — ответил Джордж.

Ричард попрощался и с облегчением положил трубку, лицо его было недовольным. А на другом конце провода, в усадьбе «Мередит», недалеко от города Дерби — центра графства Дербишир, довольно усмехался в усы старина Джордж.

К ночи духота стала еще нестерпимей. Джон открыл все окна в машине, расстегнул рубашку, но облегчения это не принесло. Казалось, воздух сгустился до предела и не проходит в легкие. Выбравшись на шоссе, ведущее на северо-запад, он немного расслабился и впервые задумался над тем, как ему осуществить свой план перевоплощения в «простого парня», который он с такой легкостью декларировал в клубе за карточным столом. Но в голову ничего не приходило. Похоже, Джейсон прав, подумал Джон, я ведь и представления не имею о том, с чего начать. Хорошо, что Стивен подсказал мне съездить к Джорджу. Если не дед, то кто еще мне поможет?

Джон увеличил скорость и где-то за Оксфордом почувствовал в воздухе долгожданную перемену. Неподвижная духота сменилась резкими порывами ветра, а затем грянула гроза. Но какая! Ливень обрушился на крышу кабины с такой силой, что пришлось свернуть к обочине и закрыть все окна, чтобы не заливало салон машины. Только одно окно рядом с водительским местом оставалось открытым. Джон высунул в него голову и с блаженством ощутил, как мощные струи омывают его голову. Отряхнувшись как собака, он вздохнул полной грудью. Буйная радость, созвучная стихии, охватила его. Наконец дождь стал стихать, ливневая полоса ушла в сторону Лондона, а Джон все сидел неподвижно в машине, глядя, как молния вспарывает зигзагами темное небо, и прислушиваясь к торжествующим раскатам грома. На душе у него было спокойно.

2

Обитатели усадьбы «Мередит» пробуждались рано, вместе с восходом солнца. Таков был постоянный ритм жизни, его завел в дни своей молодости Джордж Картер. С тех пор ничего не изменилось, если не считать того, что из высокого стройного молодого человека с темной гривой волос он превратился в жилистого седого старика и что несколько лет назад он схоронил свою любимую жену, хлопотунью Мередит, в честь которой и была названа усадьба. Тогда впервые окружающие увидели, как под непосильной тяжестью утраты у него согнулись плечи…

Джордж спустился на кухню, выпил приготовленную для него чашку черного кофе и привычным маршрутом, через парк, окружавший дом усадьбы, а потом через лес, направился к конюшням. За делами он забывал о своей утрате и даже о возрасте. На втором месте после жены у него всегда были лошади. Своей любовью к этим грациозным животным он успел заразить не одно поколение работников завода. До завтрака он успевал обойти все стойла, поговорить с конюхами, просмотреть документацию вместе с управляющим, назначить встречи с потенциальными клиентами. К двенадцати часам он возвращался в дом, всегда пешком, хотя его давно уже уговаривали использовать стоявший в гараже джип «Чероки». Но Джордж не сдавался.

— Пока я хожу, я живу, — повторял он каждый раз, когда ему напоминали о его возрасте. Только зимой, во время снегопадов, он изменял своей привычке проходить в день несколько миль пешком.

К ланчу на кухне собирались служащие из числа неместных жителей и домашняя прислуга. Иногда, в те дни, когда в доме не было гостей, Джордж завтракал с ними за длинным деревянным столом. Одиночество угнетало его. Но сегодня его ожидал сюрприз. На «семейной» скамейке под старыми липами он увидел Джона, своего племянника. Будучи на старости лет дальнозорким, Джордж еще издали узнал его. Да и кто еще мог сидеть в такой небрежной позе, закинув руки за спинку скамьи, вытянув длинные ноги, и насвистывать. Теплая волна радости омыла душу старика. Он любил Джона, как мог бы любить собственного сына, если бы он у него был. А дочь редко баловала отца своим присутствием. Она уехала за океан с мужем сорок лет назад и там обзавелась выводком детей, а теперь уже и внуками, которых Джордж еще не видел.

— Свистишь? — сказал он, подходя к скамейке и тяжело опускаясь на нее рядом с Джоном. — Денег не будет.

— Вот и хорошо, — беззаботно ответил Джон. — Начинаю новую жизнь, не обремененную семейным капиталом.

Джордж засмеялся потому, что вспомнил свой разговор с Ричардом, а Джон засмеялся потому, что ему стало весело только от одной мысли, что не надо сидеть в накрахмаленном воротничке в офисе и делать умное лицо, когда тебе безумно скучно. Их дружный смех огласил притихший в полуденном зное сад.

— Вообще-то, дед, я приехал к тебе за помощью. Ты извини меня, понимаю, я поступил по-свински, что столько времени носа к тебе не показывал.

— Не извиняйся, я не в обиде. Ты молод, у тебя сейчас самый трудный период.

— Откуда ты знаешь? — удивился Джон.

— Знаю, потому что и сам был когда-то таким же молодым, как ты. Помню… Память меня еще не подводит. Тебе сейчас надо определиться в жизни, а выбора у тебя нет. Лишь одна протоптанная дорога, скучная и монотонная. Никаких приключений, никаких трудностей, никакой самостоятельности. Угадал? — Старый Джордж, прищурив глаза, посмотрел на Джона, который изумленно таращился на него.

— Ну, дед, ты даешь!

— Слушай, пойдем в дом, умоешься, переоденешься, поедим, а потом ты мне все расскажешь, если захочешь.

Пока Джон приводил себя в порядок после долгой дороги, в столовой успели накрыть на двоих овальный дубовый стол. Еда показалась Джону необыкновенно вкусной, о чем он не преминул сказать Джорджу.

— Конечно, тут все свое, не то что у вас в Лондоне, сплошные полуфабрикаты.

Отдав должное ланчу, они перешли в гостиную. Джордж выставил на журнальный столик несколько бутылок с наливками собственного изготовления.

— Снимай пробу, — сказал он Джону. — Специально хранил к твоему приезду. А то в своем клубе пьешь, наверное, только виски с содовой.

— Ты прав, но меня алкоголь не берет, сколько ни выпью. — Джон взял узкую рюмку и отпил половину. — Вот это да! Волшебный напиток! Вкусно и крепко.

— Да уж, не чета твоему клубному коктейлю, — с довольным видом усмехнулся Джордж. — Сразу пробирает.

— Когда ты все успеваешь? Ведь на тебе и дом с хозяйством, и конный завод. Кстати, как у тебя идут там дела? — Глаза Джона загорелись искренним интересом.

— Сам увидишь. Рассказывай лучше, как дела у тебя, а потом пойдем смотреть моих лошадок.

— А рассказывать нечего, ты все знаешь о моей прекрасной благополучной жизни. Я и сам толком не понимаю, что меня мучает в последнее время. Такое состояние, словно я потерялся. Скучно мне в нашем банке. Вот со скуки я и заключил вчера пари в клубе с мужем Маргарет. — Джон пересказал свой разговор с Джейсоном. — Я не хочу, чтобы меня всю жизнь опекали, наставляли, тыкали носом. Мне нужно собственное дело, которое меня увлекло бы. Словом, мне нужно обрести самого себя. А для начала я хочу понять, как живут те, кто не родился с серебряной ложкой во рту. Поможешь?

— Надо подумать, — серьезно ответил Джордж, испытующим взглядом всматриваясь в племянника. — Может, пойдем? А то у меня на три назначена встреча в конторе. Вечером вернемся к нашему разговору.

Дорога к конному заводу, ведущая через парк и небольшой лесок, пробудила в Джоне воспоминания детства. Если бы рядом с ним не шагал отяжелевший под бременем лет Джордж, он бы припустил бегом, чтобы снова увидеть самых грациозных животных на свете, чтобы вдохнуть забытый специфический запах конюшни, перемешанный с ароматом свежего сена. Внезапно он остановился, глядя на огромный пень, потом перевел взгляд на Джорджа.

— Почему? — Лицо его страдальчески скривилось.

— В прошлом году молния в него ударила. Год простоял обугленный, а недавно спилили, — вздохнув, ответил старик.

Впервые после смерти родителей Джон испытал сердечную боль. Огромный дуб на выходе из парка был в детские годы Джона его вторым домом. На его мощных ветвях он устроил себе шалаш и проводил там много времени во время летних каникул, читая книги о приключениях и придумывая себе невероятную жизнь, полную испытаний, одержанных побед и… любви самой красивой женщины на свете. Только ничего не сбылось, с грустной усмешкой подумал Джон, и детства не вернешь.

Еще издали он увидел побеленные кирпичные строения конюшен под высокими крышами, а неподалеку — невысокое административное здание, которое Джордж называл конторой.

— Как ты? Совсем все забыл, чему я тебя учил? — спросил он у Джона.

— Сейчас проверим, — сдержанно, чтобы не выдать своего волнения, ответил Джон.

Они вошли в первую конюшню, и Джон почувствовал себя так, словно не было всех этих лет столичной жизни! Словно он вернулся в родной дом.

Джордж подвел его к стойлу в самом дальнем углу, где стоял гнедой жеребец, хотел что-то сказать, но не успел.

— Кэд Барб! — воскликнул Джон, и конь ответил радостным ржанием.

— Смотри-ка, узнал, — тихо пробормотал Джордж и невольно прослезился, наблюдая, как Джон, мягко ступая, подошел к своему любимцу, потрепал по холке, а потом молча прижался щекой к лошадиной голове и замер на секунду. — Хочешь пойти сразу в манеж?

— Да, — охрипшим голосом ответил Джон, надел на Кэда недоуздок, взял чумбур левой рукой за конец, а правой — под кольцом, левой ногой сделал шаг вперед и одновременно правой рукой подал чумбур вперед.

Молодец, ничего не забыл, подумал Джордж, наблюдая за согласованными движениями Джона и жеребца, а вслух сказал:

— Загляну в контору предупредить, что я здесь, а потом приду посмотреть на вас. Дорогу ты знаешь.

Джордж постоял еще немного у дверей конюшни, глядя им вслед. Он вспомнил, сколько любви и терпения проявил Джон в пятнадцать лет, чтобы отучить молодого жеребца Кэда Барба от вредных привычек. Смелый был мальчик, подумал он, хотелось бы верить, что в главном он не изменился за прошедшие восемь лет.

Знойная духота, разразившаяся чередой мощных гроз, сменилась теплой погодой с затяжными моросящими дождями.

Джон возвращался после работы с лошадьми мокрый и грязный, руки его огрубели, в первые дни он сильно уставал, зато исчезли хандра и внутренняя неудовлетворенность. Он быстро привык к новому для себя распорядку и к концу недели почувствовал, что готов для проведения жизненного эксперимента.

— Так куда мне направить свои стопы? — спросил он как-то вечером у Джорджа. — Я бы с удовольствием остался у тебя, но условия пари… Может, подыщешь мне где-нибудь работу с лошадьми? Если, конечно, считаешь, что я справляюсь с ней.

— Работать с лошадьми ты умеешь, — успокоил его старик и помолчал. — Есть у меня одна идея, — неторопливо продолжил он. — Моему соседу Дэвиду Моранису нужен управляющий на конную ферму. Только сам я рекомендовать тебя не могу.

— Почему? — удивился Джон.

— Это давнишняя история. Как-нибудь потом расскажу. А порекомендует тебя, по моей просьбе, его бывший управляющий Бернард Десмонд. Собственно, он мне и подал эту идею, когда мы с ним на днях разговаривали. Поедешь к нему в Бертон-апон-Трент, там он живет со своей сестрой после ухода на пенсию. Возьми из моего гаража раздолбанный пикап, так будет убедительней. Мы с тобой одного роста и комплекции, подбери что-нибудь из моей старой одежды в шкафу, сложи в рюкзак и в путь завтра с утра. Бернард будет тебя ждать в одиннадцать часов, чтобы отправиться с тобой к Моранису.

— Спасибо, дед, — растерянно произнес Джон. Он не ожидал, что разлука с Джорджем наступит так быстро.

— Не волнуйся, я буду не так уж далеко от тебя, понадобится помощь или совет, приедешь. Да, вот еще что… Фамилию тебе на всякий случай придется сменить. Я даже придумал как. Добавь еще одну букву в конце своей фамилии и будешь зваться Джон Картерс. Должен тебя предупредить, что у Мораниса сейчас не лучшие времена. После ухода Бернарда, он сам вел все дела на ферме и с лошадьми управлялся, пока его не скрутил радикулит. Так что тебя возьмут на время, пока он не поправится. Все понял?

— Все, — дрогнувшим голосом ответил Джон, испытывая непонятное волнение.

Флоренс Моранис крепче сжала в руках корду, удерживая жеребца на линии круга, в центре которого она стояла.

— Вот теперь хорошо, давай-давай, — приговаривала она, — тебе нужно только успокоиться. У тебя все получится, — внушала Флоренс своему любимцу, вороному жеребцу по имени Дарлей.

Дарлей был взрослым и объезженным конем, вот только в свое время на него махнули рукой из-за непредсказуемого характера и держали в качестве производителя. Флоренс была уверена, что потенциал Дарлея просто не сумели полностью раскрыть, и взялась готовить его к предстоящим сезонным состязаниям на приз графства Дербишир. Она возлагала на него большие надежды. Жеребец словно почувствовал это и стал делать в последнее время, после двух месяцев ежедневных тренировок, значительные успехи. Все было бы хорошо, если бы ей удалось уговорить своего отца, который считал увлечение дочери временной блажью. У него имелись свои планы на ее будущее.

— Ты обязательно станешь чемпионом, — внушала Флоренс Дарлею, когда отводила его в стойло. — Когда-то ферма Мораниса славилась чемпионами. Ты должен возродить былую славу нашей фермы, понимаешь?

Дарлей косился на нее темным глазом, словно понимал, о чем она говорит.

— Отец мне не верит, но я докажу ему и всем, что ты можешь победить на предстоящих скачках, — сообщила ему Флоренс.

Если бы отец доверил ей управление фермой, она бы многого могла добиться. И финансовые дела их поправились бы, размышляла Флоренс, растирая круп коня. С годами отец стал избегать риска и прекратил выставлять своих лошадей на соревнования. Надо во что бы то ни стало уговорить его. Она сдвинула со лба шляпу с узкими загнутыми полями и смахнула со лба пот, который заливал ей глаза. После череды дождливых дней снова установилась жаркая погода и сушь. Плохо, мелькнуло в ее голове, трава пожухнет и сена может не хватить, придется покупать, а мы и так в долгах по самые уши. Нет, дальше откладывать нельзя, пора убедить отца, что я справлюсь с работой управляющего, или я не Флоренс Моранис?!

Она закончила чистку коня и накинула на него попону. Выйдя из стойла Дарлея и закрыв за собой дверцу, Флоренс сняла шляпу и направилась к выходу из конюшни, попутно оглядывая животных в других стойлах. Многие стойла пустовали. Сердце Флоренс сжалось, она помнила другие времена. Собственно, она выросла среди лошадей, многие из которых были теперь проданы за долги. Если бы не предательство двух братьев, которые после окончания университета подались в электронный бизнес, все могло бы сложиться не так плохо. Отец тогда резко сдал после пережитого разочарования. Из троих детей с ним осталась только дочь. Мать Флоренс, Кристина Моранис, тихая спокойная женщина, утешала мужа как могла, объясняла, что незачем тогда было посылать мальчиков в университет, если он собирался оставить их на ферме. Дэвид сердился на жену, но умом понимал, что она права. Огорчала его и дочь, которая, в отличие от своих братьев, предпочла вернуться к родителям, но, вместо того чтобы бегать на свидания и подумать наконец о замужестве, предпочитала работать на ферме.

Флоренс вздохнула, она и рада была бы выйти замуж, но за кого? Не выходить же ей за Эрика Рэнделла только потому, что тот устраивает ее отца! Да, она была когда-то увлечена им, но недолго. Ей и пятнадцати тогда не было. Это и любовью-то не назовешь; так, целовались несколько раз. Теперь они оба взрослые и каждый из них имеет право выбирать себе спутника жизни по сердцу. Может, Эрик и не изменил своему детскому увлечению, зато у нее к нему ничего не осталось. Флоренс вспомнила свой недавний разговор с матерью, который состоялся после очередной ссоры с отцом.

— Зачем тебе браться за такое сложное дело, как управление фермой? Все равно ты выйдешь замуж и покинешь нас, как это сделали твои братья, — сказала тогда Кристина, стараясь говорить обычным ровным тихим голосом, хотя сердце ее переполняла горечь при воспоминании о сыновьях.

Флоренс упрямо вздернула подбородок.

— Не родился еще такой парень, который смог бы оторвать меня от фермы! — запальчиво ответила она.

— Тогда тебе прямая дорога отправиться под венец с Эриком. Фермы наши расположены рядом, он тоже целиком посвятил себя коневодству. Чем он тебе не пара?

Этот разговор они вели уже не в первый раз, и Кристина опасалась очередной эмоциональной вспышки дочери. Но та только тяжело вздохнула и опустила голову.

— Не могу я выйти замуж без любви, — тихо произнесла она.

Кристина ласково посмотрела на дочь. Красивая, вся в отца! Два спорщика на ее голову.

— Значит, твое время любить еще не пришло, — сказала она и вспомнила, как с ума сходила от любви к Дэвиду. Непонятно, почему такой красавец выбрал себе в жены ее, самую неприметную девушку во всей округе.

— Ты не понимаешь! — Флоренс подняла голову, на лице ее отразилось такое отчаяние, что сердце матери сжалось от сострадания. — Я хочу любить, — призналась дочь, — но некого.

— Некого, — почти беззвучно произнесли губы Флоренс, когда она обнаружила, что стоит у коттеджа, в котором раньше жили конюхи, а потом отец устроил в нем для себя летний кабинет.

Жаль, что с нами нет больше премудрого Бернарда Десмонда, он помог бы мне, подумала Флоренс. Он всегда находил выход из самых сложных ситуаций. А теперь, после того как отец сам взялся вести все дела на ферме, их финансовое положение становится все хуже и хуже. Может, ей стоит поехать к нему и посоветоваться? Но что она ему может рассказать, если отец не подпускает ее к документации? Надо попытаться еще раз поговорить с отцом, в очередной раз подумала Флоренс и собралась направиться к дому, когда за дощатой дверью коттеджа послышались голоса. Дверь распахнулась, и на террасу вышел, опираясь на палку, Дэвид Моранис, а за ним незнакомый молодой человек высокого роста. Внешность незнакомца настолько поразила Флоренс, что она не сразу заметила возникшего рядом с ним Бернарда Десмонда.

— Что происходит? — резко спросила Флоренс. Похоже, ее худшие опасения подтверждаются.

— Дочка, ты поздоровалась бы сначала, прежде чем бросаться на людей. Познакомься с нашим новым управляющим. Джон Картерс, моя дочь Флоренс.

Джон не скрывал изумления, глядя на высокую красивую девушку, которая стояла перед ними вполоборота, словно готова была сорваться в любой момент и убежать. Ветерок играл пушистыми прядями ее светлых с медовым отливом волос. Солнце, отражаясь, вспыхивало на ее голове, создавая ореол вокруг слегка удлиненного лица с прямым носом и упрямым подбородком. В вороте расстегнутой клетчатой рубашки угадывалась полная грудь, узкие, почти мальчишеские, бедра и длинные ноги обтягивали темные джинсы.

Хоть сейчас на съемочную площадку, где снимается очередной вестерн! — подумал он. С ума сойти, откуда в этакой глуши прямо-таки красотка из голливудских фильмов. Он снова посмотрел в лицо девушке. Но встречный взгляд Флоренс на секунду лишил его вообще способности думать. Джон и сам не отдавал себе отчета, почему вдруг покраснел под взглядом этих огромных серо-зеленых глаз. В них светился холодный ум и явная неприязнь. Что бы это значило? Джон почувствовал себя не в своей тарелке. Все шло так гладко, пока не появилась эта девица. Он перевел взгляд на рот девушки с пухлыми яркими губами и решил, что не все так плохо: девушки с таким чувственным ртом холодными не бывают.

— Мистер Картерс приехал помогать нам на то время, пока я болею, — объяснил Дэвид, встревоженный упорным молчанием дочери. — Надеюсь, ты отнесешься к нему дружелюбно.

Флоренс бросила на отца красноречивый взгляд и, обернувшись к Джону, очаровательно улыбнулась.

— Флоренс слишком претенциозно, зовите меня просто Фло. А ты, папа, своим замечанием можешь создать у мистера Картерса ложное представление обо мне.

— Вряд ли это возможно, — обронил Джон.

— Что вы хотите этим сказать? — высокомерно спросила Флоренс.

Джон на секунду растерялся.

— Ну, полагаю, я уже составил себе правильное представление о вас, — вырвалось у него.

— Вы уверены? — спросила Флоренс. Глаза ее загадочно сверкнули, и она быстро перевела их на отца, не дожидаясь ответа на свой вопрос.

У Джона появилось ощущение неопределенной опасности, откоторого он постарался избавиться, вспомнив, в каком бедственном состоянии находится ферма Моранисов. И выбора у этой гордячки другого нет, как только удачно выйти замуж. Скорее всего, это будет какой-нибудь владелец одной из соседних коневодческих ферм, дела у которого идут неплохо. Жаль, у девушки, кажется, есть характер. Могла бы сделать себе карьеру в Лондоне. Джон задумался, пытаясь представить, какую роль могла бы играть Флоренс в мире искусства. Впрочем, ему неизвестно, какие у нее способности. Но с такой-то внешностью карьера топ-модели ей была бы точно обеспечена.

— Папа, я иду в дом, мне надо торопиться. Мы с мамой приглашены сегодня на благотворительный ланч.

— Бутерброды с холодной курятиной, фруктовые салаты и шампанское, — насмешливо произнес Джон.

Господи, и здесь то же самое! — с тоской подумал он. И девица эта ничем не отличается от тех, что досаждали ему в Лондоне. С чего он взял, что во Флоренс есть что-то особенное?

Вдруг он почувствовал на себе странный, оценивающий взгляд девушки.

— Не-е-ет, — задумчиво произнесла она, растягивая гласную и пристально глядя на Джона. — Не знаю, где вас кормили таким ланчем. У нас не будет ни первого, ни второго, ни тем более третьего.

Джон готов был язык себе откусить, он чуть не выдал себя. Как глупо! Ему следует забыть на месяц о прошлой жизни и постараться вжиться в образ простого рабочего парня.

— А я и не был никогда на благотворительных ланчах, — с вызовом сообщил он. — Просто подумал, что на таких приемах подают что-нибудь особенное, — скороговоркой произнес Джон.

— Фло, может, ты проводишь меня домой? — с жалобной интонацией спросил отец.

— Извини, не могу, я опаздываю. Нечего было выходить из дома, раз тебе доктор не разрешил! — с досадой воскликнула Флоренс. — Новый управляющий тебя проводит, — язвительно добавила она и быстрым шагом направилась к дому.

Ее трясло от негодования. Как мог так поступить с ней родной отец?! Отвергнуть ее кандидатуру на место управляющего, чтобы пригласить молодого хлыща, который, видите ли, приехал помочь им!

После ухода Флоренс между мужчинами воцарилось неловкое молчание. Чтобы разрядить напряжение, Бернард Десмонд, вздохнув, сказал:

— Никогда не понимал женщин, поэтому предпочитал больше общаться с лошадьми.

Джон засмеялся, хотя по-прежнему смотрел вслед девушке, любуясь ее легкой грациозной походкой, длинными ногами в коротких сапожках.

— Ну что ж, мистер Картерс, устраивайтесь на новом месте. Если что-нибудь понадобится, обращайтесь к моей жене Кристине. К вечеру наша служанка Дорис наведет порядок в коттедже. А сейчас приглашаю вас и Бернарда составить мне компанию за ланчем.

3

После ланча Бернард вызвался проводить Джона до его нового жилища.

— Мне все равно идти в ту сторону, свою машину я оставил на дальней стоянке, за конюшнями, — объяснил он Дэвиду, который неохотно распрощался с ним. — А вам, молодой человек, мне кое-что еще надо рассказать в дополнение к той информации, которую вы получили от Дэвида.

— Неужели такая времянка предназначалась для проживания управляющего фермой? — спросил Джон, когда они вернулись в коттедж рядом с конюшнями. Только сейчас до него дошло, что целый месяц ему придется жить в этом убогом жилище.

— Нет, конечно. Здесь раньше ночевали конюхи, приезжавшие из города, да сезонные рабочие, которых нанимали летом для заготовки сена. Таких людей в усадьбе и раньше было немного, здесь работали в основном местные жители, а в последние годы сократилось и число постоянных работников. А я жил в прекрасном добротном доме, построенном еще дедом Дэвида. Год назад он сгорел. — Бернард нахмурился и замолчал. — Это случилось уже после моего отъезда, — добавил он. — Окна здесь лучше не открывать, будет сильно вонять навозом. Вас это не пугает? — с явным подвохом спросил он.

Меньше всего Джона пугал запах навоза. За неделю, проведенную у Джорджа, он успел привыкнуть к этому запаху и почти его не замечал. Поэтому он твердо выдержал испытующий взгляд Десмонда.

— Нет, сэр, не пугает. Я с детства вожусь с лошадьми, запах конюшни для меня привычное дело.

Старик хитро улыбнулся и похлопал Джона по плечу.

— Это хорошо, парень, а то я уж забеспокоился, услышав про ланч с шампанским, не подведешь ли ты меня, старика. Я всегда говорил, что иметь дело с лошадьми гораздо безопаснее, чем с женщинами.

— Безопаснее, но ведь одно не исключает другого, верно, сэр? — с усмешкой сказал Джон. Перед глазами вновь возник образ длинноногой блондинки, стремительно удаляющейся от них.

— Вам, молодым, виднее, — уклонился от ответа Десмонд и недовольно пожевал губами. Свое единственное в жизни увлечение женщиной ему вспоминать не хотелось, хотя он пронес свое чувство к ней через всю жизнь.

Джон почувствовал перемену в настроении старика и тактично оставил его в одиночестве, чтобы заглянуть в узкий закуток, отведенный ему под спальню. Видели бы все это мои друзья по клубу, они бы обхохотались, подумал Джон. Впрочем, постельное белье, которое успела постелить служанка, было белоснежным, да и везде в коттедже было чисто. Приятно пахло от нагревшихся за день деревянных стен. Но окна я все-таки открою, решил Джон, сегодня ветер со стороны усадьбы. Он вернулся в кабинет, где оставил Бернарда Десмонда.

— А вы долго проработали у Мораниса? — спросил он.

— Мой дед работал управляющим у деда Дэвида. А с самим Дэвидом начинал я. Он еще женат не был, когда получил в наследство эту ферму. — Старик помолчал. — Дети его выросли на моих глазах. Флоренс я посадил на первую в ее жизни лошадь и всему научил, что положено знать дочери владельца коневодческой фермы. Полагаю, сейчас она знает о лошадях гораздо больше, чем знал в ее возрасте Дэвид. Ох, и прелестной наездницей была она в детстве! На осенних праздниках, когда устраиваются забеги лошадей со всех ближайших ферм, ею всегда любовались. Вылитая амазонка! А бесстрашная! За ней все фермерские сыновья гонялись, когда были подростками, но догнать не могли. Она всегда побеждала. Упорства в ней хоть отбавляй, — сказал Десмонд, покачав головой. — И своеволия, — добавил он.

— Похоже, ваша ученица совсем не изменилась.

— Изменилась, сильно изменилась, — возразил Десмонд и подмигнул Джону. — Правда, в основном внешне, а характер таким же остался.

— Я обратил внимание, — хмыкнул Джон.

— Я заметил, на что ты обратил внимание, — холодным тоном произнес Десмонд.

— Главное, чтобы ее отец не заметил. Шучу, шучу, — поспешно сказал Джон, поймав настороженный взгляд Десмонда. — Не беспокойтесь, я просто так смотрел. На красивую женщину грех не посмотреть.

Теперь уже хмыкнул Бернард Десмонд.

— Долго тебе смотреть не придется, отец собирается ее выдать замуж в ближайшее время. Пойдем, покажу, где тут включать электричество. В подсобном помещении есть холодильник и микроволновая печь, если понадобится, конечно, потому что кормить тебя будут в доме. Кристина славно готовит… Правда, раньше нанимали женщину, которая приходила готовить. Но потом денег стало не хватать, чтобы залатать все дыры и… — Он махнул рукой и отвернулся. — Ладно, мне пора. Думаю, ты сам во всем разберешься.

Джон пошел проводить Десмонда до машины, а заодно взять из своего пикапа рюкзак с вещами.

— Спасибо вам, сэр, за помощь. Без вас мне ни за что эту работу не доверили бы, — сказал Джон, вовремя вспомнив, чем он обязан этому старому чудаку.

— Не за что, — ответил Десмонд. — А ты, часом, не родственник ли Джорджу? — с подозрением спросил он.

— Нет, сэр, у нас только фамилии похожи, — заверил его Джон, для убедительности вытаращив глаза. — Я у него на конном заводе работал, там он меня и приметил. Сказал, что я способен на большее и что Моранису требуется временный управляющий. Вот только почему-то не захотел сам меня рекомендовать, а попросил вас…

— Они с Дэвом заклятые соперники с молодости. — Десмонд снова нахмурился и замолчал. — А все-таки ты, парень, здорово похож на Джорджа в молодости! — С этими словами он, покачивая головой, сел в свой старенький «форд». — Как-нибудь заеду тебя проведать. Если что, звони, телефон у тебя на столе.

Джон проводил взглядом отъезжавшую машину Десмонда и вернулся в коттедж. Здесь он посмотрел на все свежим взглядом: бесхитростный быт, никаких светских условностей и обязанностей, только работа для настоящего мужчины. Документацию он решил оставить на вечер и отправился на ферму. Знакомство с хозяйством помогло ему понять, почему с такой безнадежностью махнул рукой Бернард Десмонд. Ферма находилась в таком запустении, что хотелось действительно махнуть рукой и ни во что не вмешиваться. Оказалось, что даже оставшимся конюхам деньги выплачиваются нерегулярно. Придется хорошенько покопаться в старой документации, подумал Джон, чтобы узнать первопричину упадка в делах такой большой фермы, которая некогда славилась своими племенными жеребцами и большим поголовьем. Кажется, это их лошади побеждали неоднократно на чемпионатах по стипль-чезу. В чем же дело?

Проработав на жаре шесть часов, Джон вернулся в коттедж потный и грязный, поэтому первым делом залез в кабину для душа, не потрудившись запереть входную дверь. О роскошной ванне в своем особняке он старался не вспоминать. Ну что, Джон Картер-младший, ты получил то, что хотел, думал он, стоя перед запотевшим зеркалом. Теперь твои успехи на этой Богом забытой ферме зависят только от тебя самого. Посмотрим, как ты с этим справишься. Он обмотался полотенцем и выскочил из наполненной паром туалетной комнаты прямо в кабинет.

— Ой, извините! — услышал он и обернулся. — Я стучала, но никто не ответил. Поэтому решила, что вы еще не вернулись, — сказала Флоренс, стоявшая у входа в спальный закуток.

Джон на миг растерялся, но, увидев в руках у девушки стопку полотенец, быстро пришел в себя. Он пригладил пальцами мокрые волосы на голове и откашлялся.

— Я должен считать это официальным визитом хозяйки?

— Разумеется, — с холодной вежливостью ответила Флоренс, хотя щеки ее пылали. — Дорис забыла вам принести полотенца. Я обнаружила их, когда ее уже не было в доме.

— Спасибо. Очень кстати, а то у меня только одно.

Он посмотрел на свое мокрое полотенце, обмотанное вокруг бедер, и Флоренс невольно посмотрела туда же. Джон увидел ее пристальный взгляд, устремленный на его полуголое тело, и ему стало не по себе. Словно уловив его беспокойство, она встретилась с ним взглядом, потом неторопливо стала разглядывать его лицо, предоставив Джону возможность заняться тем же. Они стояли и в полном молчании изучали друг друга. Джона завораживал чувственный рот Флоренс, такой рот создан, чтобы дарить наслаждение, рассеянно подумал он и представил, как он стал бы целовать ее. Начал бы он с нижней губы, на вид она аппетитней, прикусил бы ее зубами… В этот момент он увидел, что девушка прикусила нижнюю губу и залилась краской смущения, глядя на полотенце, прикрывавшее его бедра. Кажется, воображение завело меня слишком далеко, спохватился Джон.

— Я… я еще одеяло вам принесла, — сказала Флоренс, нервно сглотнув.

— Вряд ли мне понадобится одеяло в такую жару, — насмешливо ответил Джон.

— Как угодно, — сухо обронила она.

Джон понял, что вышел из образа.

— Очень любезно с вашей стороны, что вы лично побеспокоились обо мне.

— Мама попросила меня отнести все это вам. — Флоренс перехватила тяжелую стопку с полотенцами и одеялом. — Думает, что вам здесь тогда будет уютнее.

— Ваша мама просто ангел, и дочка у нее послушная. — Джон ничего не мог с собой поделать, ему неудержимо хотелось дразнить Флоренс, чтобы вывести эту холодную богиню из себя.

— Вот видите, как вам повезло.

— А мне всегда везло, — сказал Джон.

— Похоже, вы слишком самонадеянны, мистер Картерс.

Флоренс резко отвернулась, но Джон успел заметить лукавую усмешку, скользнувшую по ее губам. Что бы это могло означать? Джон решительно приблизился к Флоренс, взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.

— Пожалуйста, Фло, зовите меня просто Джон. Договорились?

— Да хоть Франкенштейном, мне безразлично.

Он задумчиво смотрел ей в лицо, машинально поглаживая большим пальцем нежную кожу ее решительного подбородка.

— Зовите Франкенштейном, если вам так нравится.

— Мне бы понравилось, если бы вы убрались отсюда на все четыре стороны, — ледяным тоном отрезала Флоренс, никак не реагируя на его поглаживание.

Рука Джона опустилась.

— Но почему? — удивился он. — То состояние, в котором находится ваша ферма — а я сам сегодня в этом убедился, — требует срочной помощи. А я приехал помочь вам.

— Да, помощь нам нужна, если вы имеете в виду уборку навоза в стойлах. А вот новый управляющий нам не нужен. С этой работой я и сама справилась бы. Вот почему!

— Но ваш отец с вами не согласен, не так ли?

Флоренс промолчала.

— Я буду присматривать за вами, — пригрозила она.

Джон насмешливо поднял бровь.

— Очень удобно. И как благородно с вашей стороны, мисс Моранис!

Флоренс бросила на него подозрительный взгляд и нервно спросила:

— В каком смысле удобно?

— А вы как думаете? — улыбнулся Джон, пристально наблюдая за ней.

Она опустила глаза.

— По-моему, вы пытаетесь заигрывать со мной, — скучающим тоном произнесла Флоренс.

— Ну что вы, я еще не начинал. Когда я начну заигрывать, вы сразу почувствуете разницу.

Флоренс быстро сделала шаг назад, но комната была так мала, что она врезалась затылком в деревянную стену.

Джон поморщился и подошел поближе.

— Вы, должно быть, ушиблись. Давайте, я посмотрю, не набили ли вы шишку на вашей прелестной головке.

— Не беспокойтесь, со мной все в порядке.

Взгляды их встретились. Теперь Джон увидел, что ее глаза ярко-зеленого цвета. Цвета весенней листвы, подумал он и улыбнулся Флоренс. Он попытался ощупать ее затылок, но Флоренс не далась, резко отвернув голову в сторону. Большая заколка, которая держала забранные в пучок волосы, при ударе расстегнулась, и светлые волосы рассыпались по плечам. Джон провел по ним пальцами.

— Не надо! — предупредила Флоренс.

— Ну-ну, не нервничайте, — успокаивающе произнес Джон, словно говорил с необъезженной лошадкой. — Я только хотел узнать, какие они на ощупь.

Между тем он скользнул пальцами под волосы и стал ощупывать ее затылок, осторожно нажимая то тут, то там. Теперь они стояли совсем близко, и Джон почувствовал, как по ее телу пробежала дрожь. Но вдруг она вскрикнула.

— Прости, здесь больно? — участливо спросил он.

От запаха, исходившего от Флоренс, у него вдруг закружилась голова. Он на секунду закрыл глаза. Сейчас я ее обниму, подумал он и придвинулся еще ближе, так, что тела их соприкоснулись. Его маневр вызвал решительный отпор со стороны Флоренс. Она оттолкнула его руку.

— Да, здесь, и незачем было так нажимать на больное место.

Джон убрал руку и медленно отступил от Флоренс.

— Полагаю, это не смертельно, но не мешало бы приложить лед.

— Благодарю за совет. — Она мрачно оглядела его. — А тебе не мешало бы надеть штаны, у тебя сейчас полотенце упадет.

Джон подхватил полотенце и потуже затянул на поясе.

— Ты и вправду хочешь, чтобы я оделся? — вкрадчиво спросил он.

Единственное, чего Флоренс хотелось в эту минуту, это провести ладонями по этой восхитительной, гладкой и смуглой коже. Джон показался ей сейчас похожим на ее любимого жеребца Дарлея. Оба они представлялись ей образцами мужской красоты, каждый в своем роде. А Флоренс высоко ценила природную красоту в любом ее проявлении. К тому же Дарлей был вороным, а у Джона черные волосы и темные как ночь глаза. Если бы Джон Картерс не занял место управляющего, принадлежащее ей по праву, она была бы не прочь заняться с ним любовью. У любой женщины ослабли бы колени от близости такого красавца, подумала она и безразличным тоном ответила:

— Ну, если ты собираешься в таком виде идти на ужин, то можешь не одеваться.

— Я бы пошел в таком виде, сегодня слишком жарко, но, боюсь, меня неправильно поймут твои родители.

Флоренс тихо засмеялась.

— Ты можешь отвернуться, чтобы мне не шокировать твою девичью стыдливость, — предложил Джон, — а я буду одеваться.

Из чувства противоречия Флоренс решила принять его вызов.

— Ты не можешь меня шокировать, я привыкла к виду мужских гениталий.

Член, он и есть член, убеждала она себя, что у жеребца, что у мужчины. Но понимала зыбкость и опасность своего поведения. Только из гордости решила не отступать.

Джон с вызовом посмотрел на Флоренс, но встретил холодный безразличный взгляд. Тогда он сам отвернулся от нее, скинул полотенце и быстро натянул джинсы. Потом небрежно повернулся к ней и, не спуская с нее глаз, медленно застегнул их.

— Теперь у меня приличный вид? — спросил он кротко.

— Вполне, мистер Картерс, если вы еще потрудитесь прикрыться сверху.

— Мы снова на «вы»?

— Просто я вежливо разговариваю с вами.

Джон сделал к ней шаг.

— Я не хочу, чтобы ты была со мной вежливой.

— Почему? — Голос Флоренс слегка дрогнул.

— Потому что ты мне больше нравишься, когда ты грубая.

— Я никогда не бываю грубой, — возразила Флоренс, спокойно глядя ему в глаза.

Джон засмеялся.

— Разве не ты фактически предложила мне убираться отсюда на все четыре стороны?

— Я сказала, что вы мне не нужны в роли управляющего нашей фермой.

— А в другой роли я нужен?

— Разумеется, нужен. — Увидев его самодовольную широкую улыбку, она поняла, что сказала. — Я имела в виду, что мне нужна ваша помощь. Как вы уже сами заметили, ферма превратилась в авгиевы конюшни и помощь сильного молодого мужчины нам нужна.

— Помощь сильного молодого мужчины, — повторил Джон. — Я понял.

Взгляды их схлестнулись.

— Послушай, ты, самодовольная задница! — взорвалась Флоренс. — Не буду отрицать, что несколько минут назад, когда мы были слишком близко… — Она запнулась. — Ну, в общем… я почему-то разволновалась…

— Разволновалась? — удивленно переспросил Джон, глядя на нее такими невинными глазами, что Флоренс захотелось стукнуть его. Вместо этого она швырнула ему стопку полотенец вместе с одеялом.

— Забудь. Это не имеет значения.

— Жаль, — произнес Джон, успев ловко поймать все, что она ему кинула, и перебросить на постель. — А что имеет? — серьезно спросил он.

Флоренс глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

— Важно то, что мой отец стареет и ему все труднее управляться с делами на ферме.

— Понимаю, — откликнулся Джон.

— Тогда ты понимаешь и то, что работы на ферме выполняются кое-как, недостаточно тренировок, не ведется в полном объеме воспроизводство поголовья. Рук не хватает даже на тех лошадей, которые у нас еще остались. Нам нужны не столько большие финансовые вложения, сколько призеры. Чем больше, тем лучше. Потому что тогда и деньги появятся. Все у нас было. Ферма Моранисов славилась на всю страну своими чемпионами. — Она перевела дыхание и упрямо вздернула подбородок. — И мы вернем ей былую славу, — словно заклятие, произнесла она вслух то, о чем много думала в последнее время.

Джон промолчал.

— Ладно, надо идти, а то опоздаем к ужину, — сказала Флоренс усталым голосом.

— Ты очень привязана к этому месту? — спросил Джон, когда они вышли из коттеджа и направились в сторону усадьбы.

— Разумеется, я выросла здесь, — пожала плечами Флоренс. А позже, после университета, поняла, что не могу жить вдали от лошадей. Работа с ними — мое призвание. И вернулась.

— Приятно слышать.

— Что приятно слышать?

— Что человек обрел свое призвание, занимается любимым делом.

— А как иначе? Зачем заниматься тем, что не любишь?

Джон загадочно улыбнулся, и Флоренс пожалела, что разоткровенничалась с ним. Как и большинство знакомых ей мужчин, он явно видел в ней только объект для сексуальных домогательств и больше ничего видеть не хотел.

— Послушай, хоть ты и красивый малый, но меня очаровать тебе не удастся. Глубоко заблуждаешься, полагая, что я глупая и неопытная. Вот увидишь, я все равно добьюсь того, что мне нужно. Ты освободишь место управляющего. Оно мое по праву!

— Не собираюсь я очаровывать тебя! — разозлился Джон. — Да и зачем ты мне нужна? Считаешь, если ты смазлива, то я и думать больше ни о чем не могу, кроме как бы мне тебя трахнуть? Даст или не даст? Размечталась!

— Да как ты смеешь?! Ты… ты… Наглец! Будь моя воля, я бы тебя сегодня же и уволила!

— Не ты меня нанимала, не тебе меня увольнять, — уже спокойней сказал Джон.

— Сегодня же поговорю с отцом! — решительно заявила Флоренс, щеки ее горели от гнева и возбуждения.

— Ну и что ты ему скажешь? Что я тебя не поцеловал, хотя ты очень этого хотела? — Джон остановился и посмотрел на ее губы. — Чтобы тебе было о чем рассказать, я могу и поцеловать тебя. А что будет, если я тебя поцелую? — продолжал настаивать он.

— Получишь пощечину, вот что будет, — гневно ответила Флоренс, но сердце ее забилось сильнее. Чтобы скрыть невольную улыбку, она отвернулась.

— А может, ты меня хочешь поцеловать? — грустно спросил Джон.

От неожиданности такого предположения Флоренс резко обернулась к нему, не успев стереть мечтательной улыбки, бродившей на ее губах.

— Нет, не хочу! — Она лгала и знала, что лжет, и знала, что Джон это знает.

— Ну хорошо, ты прав, я всего лишь слабая женщина и, возможно, такое желание у меня возникало… Только не знаю почему.

— Как почему? А новизна? А романтика? Поцеловаться, заняться любовью с совершенно незнакомым человеком! Это ведь не то же самое, чем ты занимаешься со своим женихом, за которого собирается выдать тебя отец.

— Нет.

— Что «нет»?

— Я никогда не выйду за него замуж. Отец может мечтать об этом сколько угодно, я своего согласия не давала. — Флоренс замолчала. — А, собственно, почему я говорю с тобой об этом? Мои личные дела тебя не касаются!

— Не знаю. — Джон широко улыбался с довольным видом. — Действительно, почему ты мне это сказала?

Флоренс растерянно посмотрела на него, но быстро обрела прежний тон.

— Ты завел меня своими разговорами о поцелуях и романтике.

В самом деле, почему бы не помечтать немного, грустно подумала Флоренс. Она пожала плечами и посмотрела на Джона.

— Надо идти ужинать, — напомнила она. — Уже без пяти семь, а ужин в семь часов. Папа не любит, когда опаздывают к столу.

Интересно, откуда взялся этот Джон Картерс? — думала Флоренс, перемывая посуду после ужина. Отец ничего ей о нем не рассказал, кроме того что сам Бернард Десмонд рекомендовал ему этого молодого человека как хорошего специалиста по коневодству. Неужели отец надеется, что этот чужак за короткое время решит все их проблемы? Напрасно он отказывается от ее идеи подготовить Дарлея — а она с этим справится — к предстоящим конным соревнованиям. Его победа принесла бы им не только деньги, но и вернула бы ферме добрую славу. Она сумела бы убедить отца! Возможно, ей только показалось, но в последнее время, после того как заболел, отец стал иногда обсуждать с ней текущие дела на ферме. Она была уверена, что пришло ее время. А оказалось, что он вплотную решил заняться устройством ее будущего, словно она представляет собой залежалый товар, который необходимо сбыть с рук как можно скорее. Ей еще и двадцати двух не исполнилось! Не собирается она замуж. Тем более за Эрика Рэнделла!

Флоренс вздохнула. И зачем только отец нанял этого Картерса?! Нет, она, конечно, с уважением относится к решениям отца, даже если не согласна с его мнением. Но почему она сама доверилась сегодня человеку, с которым едва успела познакомиться? Возможно, именно потому, что он не похож на всех мужчин, которых она встречала раньше? И дело не в том, что он красивый, видела она и до него красивых мужиков.

Флоренс не понимала сама себя, и это ее раздражало. Раздражение мешало ей заснуть. Поворочавшись в постели, она прямо в ночной рубашке вышла из дому, прошлась по саду, дошла до любимой беседки и оттуда посмотрела на дом. Что будет с ним, если отец не поправится? Сердце подсказывало Флоренс, что прежним ее отец больше никогда не станет, надо учитывать его возраст. Значит, вся ответственность за спасение фермы ложится на ее плечи. И снова мысли ее вернулись к смуглому черноглазому брюнету, чья самоуверенность и раздражала, и покоряла ее. Флоренс громко фыркнула: не родился еще тот мужчина, которому она бы покорилась!

— На кого ты тут в темноте фыркаешь, юная леди? — спросила незаметно подошедшая мать. Маленькая и хрупкая, особенно по контрасту с высоким широкоплечим мужем, Кристина Моранис отличалась хорошими манерами и нежным красивым голосом. И только муж с дочерью знали, какой у нее сильный характер. — Что-то случилось?

— Нет, просто жарко в доме, не могла заснуть. Вышла на минутку подышать и подумать.

— Тебя что-то беспокоит?

— Да, но сейчас я не хочу говорить об этом.

— Как знаешь, Фло.

— Мама! Почему ты решила выйти замуж за папу?

— Потому что я любила его.

— Значит, у вас была счастливая взаимная любовь?

— С самого начала — нет, его любовь пришла позже.

Флоренс уставилась на мать.

— Ты хочешь сказать, что он женился на тебе без любви?!

— Представь себе, он женился на мне с горя — его любимая девушка вышла замуж за другого. Они с другом полюбили одну девушку, и она выбрала друга Дэвида. Все это было так давно, можешь не переживать.

— Но отец безумно любит тебя, я знаю! — воскликнула Флоренс.

— Я тоже это знаю, — спокойно сказала Кристина.

— Представляю, как тебе было трудно в самом начале вашей семейной жизни, — задумчиво произнесла дочь.

— Романтическая любовь — это всего лишь прекрасная сказка, а в жизни все сложнее, поверь мне. — Она помолчала. — Мне кажется, тебя встревожило появление у нас нового управляющего. Я хорошо понимаю твой гнев, но, должна заметить, у твоего отца просто нюх на талантливых людей. За ужином я пригляделась к Джону Картерсу. Он умен, а это самое главное в мужчине. Кстати, у него очень хорошие манеры. Не знаю, в какой семье он рос, но если он так же хорошо справляется с работой, как ест, то можно надеяться, что он действительно нам поможет наладить дела на ферме. Не сердись, Фло, никто не мешает тебе готовить Дарлея к предстоящим соревнованиям.

— Я не сержусь, — попыталась заверить мать Флоренс.

— Сердишься, я видела, какие огненные стрелы ты метала в бедного молодого человека, словно хотела его испепелить. Потому ты и фыркала здесь в темноте.

— Я сама не знаю, что со мной творится. У меня в голове полный сумбур, — призналась Флоренс.

— Не торопи события, все само образуется. И ты поймешь, что тебе нужно. Доверься своему сердцу.

Флоренс обняла мать и прижалась щекой к ее голове с такими же, как у нее, пышными светлыми волосами.

— И на отца не сердись, мы с ним желаем тебе только счастья, — добавила Кристина.

— Наверное, я очень глупая, мамочка. И все-таки я постараюсь вас не разочаровать.

— Главное, постарайся сама не разочароваться, — ответила мать. — Пошли спать. Или ты завтра не собираешься работать с Дарлеем?

«Постарайся сама не разочароваться». Слова матери снова прозвучали в ее голове, когда Флоренс уже засыпала.

4

После ужина, покинув радушных и словоохотливых хозяев, Джон вернулся в свое новое жилище. И, чтобы не откладывать дела в долгий ящик, сразу принялся за изучение финансовой документации фермы за два предыдущих года. Пожалуй, его братья сильно удивились бы, узнай они, с каким прилежанием их непутевый братец копается в бумажках, от которых его воротило в банке. Первый год ничего не дал ему для понимания нынешнего состояния фермы, там все было в полном порядке. Наверное, тогда еще здесь работал Десмонд, догадался Джон. Зато из документов за следующий год он с удивлением узнал о нескольких явно убыточных сделках, которые совершил Дэвид Моранис. Интересно, что заставило умудренного опытом хозяина фермы продать самых лучших лошадей какому-то Эрику Рэнделлу? Джон сделал себе заметку в блокноте, убрал прошлогодние папки и открыл папку текущих дел.

Хм! Опять этот Рэнделл… Теперь речь шла об угодьях. Правда, договор купли-продажи еще не подписан. Надо будет завтра самому посмотреть, о каких угодьях идет речь в этом договоре. Джон взглянул на часы. Теперь можно и на боковую, подумал он, завтра рано вставать. Заглянув в спальный закуток, он увидел разбросанные по постели чистые полотенца и свалившееся на пол одеяло. Джон поднял одеяло и вспомнил сцену, которая произошла здесь перед ужином. На него снова пахнуло терпким ароматом, исходившим от девушки, он вспомнил, как у него внезапно закружилась голова от ее запаха, и удивился. Для него такая реакция на девичьи ароматы нетипична. Чувствуя необычное возбуждение, он решил прогуляться перед сном.

Ноги сами привели его к дому, из которого он вышел несколько часов назад. Его обитатели наверняка видят уже вторые сны. Вокруг царила умиротворяющая тишина. Джон обогнул дом и вошел через маленькую распахнутую калитку в сад, где пахло чабрецом, благоухали душистый табак, резеда и ночные флоксы. Разглядев в глубине беседку, Джон направился было туда, но вздрогнул и замер в темноте, когда скрипнула задняя дверь из кухни и на ступеньках возникла Флоренс в светлой короткой ночной рубашке. Ему стало неловко, когда он увидел, как она потянулась всем телом, подняв к звездам руки, словно хотела улететь. Получалось, что он подсматривает за нею. Но и подойти Джон не решился. Он приехал сюда не за романтическими приключениями, напомнил он себе. С сегодняшнего дня ты больше не Джон Картер-младший, совладелец международного банка и отъявленный повеса, а самый обычный работник по имени Джон Картерс, твердил он как заклятие. Пока он занимался самовнушением, Флоренс исчезла в доме. Чтобы больше не искушать судьбу, Джон выскользнул из сада и быстро направился в свой коттедж. Но в глазах его стоял образ девушки, тянувшейся к звездам.

Со второй половины рабочего дня Джон начал торопить время. Ему не терпелось снова оказаться в непривычно уютной атмосфере семьи Моранисов. Он объяснял свое нетерпение тем, что жена Дэвида исключительно вкусно готовит, и всячески гнал от себя мысли о Флоренс. Ровно в семь часов, как и было ему велено, он уже стоял перед дверью их дома, пряча за спиной охапку цветов, собранных им во время пешей прогулки по лугам и рощицам усадьбы Моранисов.

Открыла ему дверь Кристина.

— Добрый вечер, миссис Моранис, — приветствовал ее Джон.

— Добрый вечер, мистер Картерс, только, пожалуйста, зовите меня впредь Кристина.

— Тогда, и вы зовите меня Джон. Договорились? — Он протянул Кристине цветы.

— Фло, посмотри, какой букет цветов мне подарил наш молодой управляющий! — Кристина приняла цветы, лукаво улыбаясь. — Проходите, Джон, я сейчас буду подавать ужин.

— Спасибо, Кристина, я голоден как волк.

Она провела его в столовую. Одновременно с ними в комнату через другую дверь, ведущую в холл, вошла Флоренс. В этой строгой и собранной девушке трудно было узнать вчерашнее ночное видение Джона.

— Добрый вечер, Фло, — произнес он тихо.

— Добрый вечер, мистер Картерс, — подчеркнуто официально ответила Флоренс. — Цветы? — удивилась она, увидев в руках у матери букет, принесенный Джоном.

— Джон был так любезен, что преподнес мне цветы. Представляешь, Фло? — Кристина светилась радостью и лукавством.

Джон сразу почувствовал к ней симпатию, не говоря уже о том, что пришел в восторг от ее кулинарных способностей за ужином накануне.

— Очень мило с его стороны, — сдержанно откликнулась Флоренс, — оборвать все цветы в нашей роще, чтобы добиться твоей благосклонности, — добавила она ехидно.

Джон усмехнулся.

— Полагаю, чтобы заслужить благосклонность вашей мамы, мисс, от меня потребуется нечто большее, чем эти простые полевые цветы.

— Вот именно. И не забывайте об этом.

— Слушаюсь, мисс, — с преувеличенным подобострастием ответил Джон.

— Не надо называть меня «мисс», у меня есть имя, — уже раздраженно сказала Флоренс.

— Как вам угодно, — ответствовал Джон.

Кристина пошла на кухню.

— Любите вы действовать людям на нервы, как вижу, — сказала после ее ухода Флоренс.

Джон ничего не успел ответить.

— Кончайте перестрелку, — сказала, вовремя вернувшись, Кристина. — Садитесь ужинать, а то все остывает. — Дэвид, ты где? — позвала она мужа.

Моранис вошел в столовую, опираясь на палку, и тяжело опустился на стул во главе стола. Увидев Джона, он дружелюбно махнул рукой, приглашая его к столу.

— Садись, мой мальчик, чувствуй себя как дома.

Но Джон прежде отодвинул стул для Флоренс и только, когда она, на секунду замявшись, села за стол, он обошел его и сел напротив. Почти семейная идиллия, усмехнувшись про себя, подумал он, когда Кристина внесла блюдо с еще дымящимся мясным пирогом, поставила его на край стола и села сама.

— Аппетитно выглядит, а какой аромат! — воскликнул Джон.

— В кувшине апельсиновый сок, — сказала Кристина, раскладывая по тарелкам пирог. — Не стесняйтесь, Джон. Ешьте, пожалуйста. Потом будет кофе и яблочный пирог.

— Мясной пирог был изумительный, — заметил Джон в конце ужина, — но яблочный еще вкуснее. — Он даже закатил глаза от восторга.

— Мясной пирог готовила я, поэтому принимаю ваш комплимент, — сказала миссис Моранис, — а вот яблочный — целиком и полностью заслуга Фло.

Джон посмотрел на Флоренс и облизал губы.

— Ничего вкуснее в жизни не ел. Даже мой по… — Он осекся. Видимо, вкусная еда плохо отразилась на его умственных способностях. Он чуть было не стал рассказывать об искусстве своего повара. — Я хотел сказать, что даже моя покойная матушка так вкусно не готовила, — пришлось солгать ему, потому что леди Картер на его памяти никогда не заходила на кухню. — Восхитительно, просто восхитительно! Неужели это вы сами приготовили, мисс Моранис? — Джон уже не знал, что сказать, чтобы загладить свою оплошность.

— А почему вас это удивляет? — холодно ответила Флоренс. — Я все великолепно готовлю.

— Да уж, — вставил Дэвид, — готовить моя дочь мастерица. Из нее получится хорошая жена.

— Папа!.. — с досадой произнесла Флоренс.

— Я даже знаю ее будущего мужа…

— Папа, перестань, пожалуйста, — прервала его дочь, слегка повысив голос.

— Дэвид, перестань дразнить Фло в присутствии мистера Картерса, — успокоительным тоном сказала миссис Моранис.

— Я не собирался ее дразнить, я говорил серьезно, — сурово произнес Моранис.

Джон увидел, что глаза у Флоренс посветлели от ярости, и, откашлявшись, решительно сменил тему разговора.

— Сегодня утром, — солгал он еще раз, — я любовался вашим садом, Кристина.

Лицо миссис Моранис засветилось от удовольствия.

— Знаете, Джон, этот сад я создавала своими руками на протяжении всех лет нашей совместной жизни с Дэвидом. Опыта у меня не было, начинала я с кустарников и неприхотливых цветов. А два года назад мне удалось вывести новый сорт розы. Сейчас они пышно цветут. Хотите посмотреть?

— С удовольствием! — ответил Джон.

— Дочка, не хочешь показать Джону наш розарий?

— Почему я? Твои розы, ты и показывай, — недовольно буркнула Флоренс.

— Фло! Как ты можешь так разговаривать с матерью? — возмутился Дэвид.

— Извини, мама, я не собиралась тебе грубить. А ты, отец, мог бы воздержаться от заме…

В этот момент Джон встал из-за стола, чем привлек к себе общее внимание.

— Мне действительно хочется посмотреть на розы, Фло, — тихо, но настойчиво попросил Джон.

Флоренс колебалась какое-то мгновение, потом резко отодвинула стул и встала.

— Если вам так хочется, то, разумеется, я вас провожу, — сухо произнесла она, всем своим видом выражая недовольство.

Джону с трудом удалось сдержать улыбку, когда девушка с видом аристократки, идущей на эшафот, вышла из столовой. Поблагодарив за вкусный ужин Кристину, он поспешил за Флоренс, которая вывела его в сад через заднюю дверь в кухне. Он задержался на ступеньках, где видел ее ночью, и оттуда посмотрел на то место, где находился сам в тот момент. Вряд ли она могла разглядеть его в темноте, решил он.

— Идите, а то скоро начнет смеркаться, и вы ничего не увидите, — крикнула ему Флоренс откуда-то из глубины сада.

Джон пошел на ее голос, обогнул кусты жимолости и застыл от восхищения. Розарий был небольшой по размерам, но изумлял разнообразием форм и оттенков царственного цветка. Хотя жара уже спала, но в воздухе еще улавливался их тонкий аромат.

— Вы хотели видеть розы? Вот они, смотрите.

— Смотрю, — откликнулся Джон и отыскал глазами Флоренс, которая сидела на каменной скамье, почти укрытая от глаз ровно подстриженными кустами самшита. — Никогда не видел в одном месте такого изобилия прекрасных роз, — сказал он, подойдя к скамье и садясь рядом с девушкой.

— Рада, что вам понравилось. Мама с ними много возилась, пока добилась такого результата.

— Мне кажется, что от своих родителей вы взяли все самое лучшее. Красоту от отца, характер от матери.

— Не знаю. Только учтите, мистер Картерс, лесть на меня не действует.

Джон предпочел не ответить, а прислушаться к еле слышимым шорохам сада и к тому, что творилось в его душе. Незаметно подкрались сумерки. Он искоса посмотрел на профиль Флоренс. Черты ее лица утратили дневную резкость, глаза были опущены, она была похожа на спящую красавицу. Он помнил с детских лет, что спящих красавиц положено будить поцелуем.

— Дневные маски исчезают с приближением ночи, теперь мы просто мужчина и женщина, вокруг нас дивные цветы, и скоро звезды взглянут с высоты небес на то, что творится на земле нашей греш…

— Лучше будет, если вы уясните себе раз и навсегда, что я не намерена вступать в романтические отношения ни с вами, ни с кем-либо еще, — категорически заявила ему Флоренс.

Джон наклонился к ней.

— Спорим, что я могу заставить вас передумать?

Флоренс отодвинулась и посмотрела на него, как ей казалось, уничтожающим взглядом. Однако Джон успел заметить мелькнувшее в них смешанное выражение растерянности и любопытства.

— О, вы даже готовы заключить со мной пари? — Теперь ее глаза смотрели холодно и отчужденно.

— Что делать, по натуре я игрок. А вы?

— Пари заключаю, но только на скачках, — призналась она.

— На скачках я тоже люблю заключать пари.

Флоренс невольно залюбовалась Джоном, лицо его горело от веселого возбуждения, а губы призывно улыбались. Черта с два, устоишь перед таким! — мысленно воскликнула она.

— Вы утверждаете, что сможете изменить мое к вам отношение? — осторожно уточнила она.

— Да, если угодно, можно и так сформулировать.

— Это невозможно! — решительно ответила Флоренс и гордо выпрямилась.

На ее лице изобразилось благородное негодование, что вызвало у Джона приступ веселого смеха, после чего он поцеловал ее в кончик носа.

— Кого вы хотите в этом убедить? Меня или себя? И что ужасного в романтических отношениях между мужчиной и женщиной? Они украшают нашу жизнь.

— Жизнь дается не только для развлечений, Джон, — задумчиво вдруг сказала Флоренс.

— А для чего? — спросил он, неожиданно для себя притихнув.

— Есть такие вещи, как любовь, долг…

— Я говорю не о любви. Просто предлагаю иногда вместе проводить время, свободное от работы. Мы оба взрослые.

— Не думаю, что у тебя впереди много свободного времени. Вряд ли ты здесь задержишься.

— Ты по-прежнему хочешь, чтобы меня здесь не было? — тихо спросил он.

— Сама не знаю, — также тихо призналась она. — Единственное, чего я точно хочу, это подготовить Дарлея к призовым состязаниям. Я хочу, чтобы он стал чемпионом.

Джон хитро усмехнулся. Флоренс возбуждала в нем странный интерес, и он не намерен был отступаться от нее. Но теперь он знал, чем сможет завоевать ее благосклонность.

— Думаю, я мог бы тебе в этом помочь, — небрежно обронил он. — У меня есть опыт.

Он затаил дыхание, ожидая, что она ответит.

Флоренс явно колебалась, потом обернулась к нему и сказала:

— Я готова принять твою помощь, но у меня очень мало времени осталось на тренировки.

— Ничего, успеем. Но при условии, что ты согласишься иногда развлекаться вместе со мной. Идет?

Флоренс посмотрела на него долгим взглядом, потом кивнула и протянула ему руку.

— Посмотрим, на что ты способен, Джон Картерс, — с вызовом сказала она.

— Если это вызов, то я его принимаю.

Он взял ее ладонь, перевернул и поцеловал в самую серединку. Подняв глаза, он увидел изумление на ее лице. Кажется, я произвел на девушку впечатление, но вышел из образа простого рабочего парня, мелькнуло в его голове. Как бы поступил простой парень в такой ситуации? Он бы не упустил такого шанса на моем месте, решил Джон. Придвинувшись к Флоренс, он склонил голову и робко поцеловал ее в губы, потом провел кончиком языка по губам, и они открылись как лепестки розы. Второй поцелуй был более смелым и глубоким. Флоренс тихо застонала, и Джон понял, что действует правильно. Руками он медленно гладил ее плечи, спину.

Оказавшись в его объятиях, она прижалась к нему грудью, тяжело дыша. Он целовал ее лицо, шею. Флоренс выгибалась всем телом, едва слышно постанывая от наслаждения. Его поцелуи делались все более жадными, он пьянел, вдыхая неповторимый аромат ее тела. Кажется, я сошел с ума, успел подумать Джон. Чем я занимаюсь здесь? Он чувствовал, как затвердели ее груди. Словно почувствовав перемену в Джоне, она сама нашла его рот и наградила его страстным поцелуем. Все, я пропал! — мысленно воскликнул он и в отчаянии отпрянул от нее.

— Флоренс, Флосси, Фло… Нам надо остановиться.

Она замерла как изваяние.

— Фло? — Он испуганно смотрел на ее побледневшее лицо с остановившимся взглядом. — С тобой все в порядке?

— Да. — Короткий ответ прозвучал резко, словно звук лопнувшей струны.

Джон испуганно оглянулся на дом, который погрузился в сгустившиеся вечерние тени. Занавески на всех окнах были опущены, и он успокоился.

— Извини, даже не знаю, что на меня нашло, — пробормотал он, не выпуская Флоренс из своих объятий.

Она пристально смотрела на него.

— Перестань, пожалуйста. Ты прекрасно знал, что делаешь.

— Я?.. Конечно, ты права.

Она оттолкнула его.

— Не надо лгать хотя бы самим себе, когда можно честно признаться, что в нас взыграли гормоны. Теперь наваждение кончилось, и впредь мы будем осмотрительнее.

— Ты так думаешь? — с сомнением произнес Джон. В нем вдруг заговорила досада: эта девушка оказалась более здравомыслящей, чем он. С другими у него все бывалонаоборот.

— Именно так я думаю. Результаты проведенного эксперимента оказались очень интересными, но на этом мы и остановимся.

Джон с любопытством вглядывался в лицо Флоренс, смотрел на ее припухшие от поцелуев губы.

— Ты и вправду сможешь забыть, что сейчас произошло между нами? — допытывался он.

— Смогу. А в чем, собственно, проблема? — спокойно спросила она.

— Я не верю тебе, — сказал Джон громче, чем хотел.

— Мистер Картерс! — Флоренс кокетливо опустила ресницы. — Неужели я огорчила вас? Поверьте, мне очень жаль, что так все получается. Я не сомневаюсь, что, если вас не остановить, вы сумели бы доказать мне, какой вы превосходный любовник. Но вы сами смогли остановиться. Как человек здравомыслящий, вы согласитесь со мной, что для нас обоих было бы лучше забыть о том, что произошло.

Джон ощущал растерянность и нараставшее в душе возмущение.

— Возможно, но…

— Никаких «но». Будем считать, что условие нашего пари я выполнила. Теперь ваша очередь, — невозмутимо и твердо заявила Флоренс.

— Фло, — чуть ли не с отчаянием в голосе снова обратился к ней Джон. — Неужели ты сможешь забыть, как таяла в моих объятиях, изнемогая от страсти?

— Право, Джон, вы не умеете достойно проигрывать, — снисходительно сказала Флоренс.

— Я?! — Джон был потрясен. — Я умею, только я редко проигрываю. Потому что, если я вступаю в игру, то всегда выхожу из нее победителем!

— Хватит кипятиться, мы всего лишь поцеловались, — попыталась успокоить его она.

Джон смутился. Не хватало еще, чтобы его утешали.

— Но это только начало, — пообещал он игриво, стараясь вернуть себе обычную самоуверенность. — Я бы пожелал тебе спокойной ночи, но уверен, что сны твои спокойными не будут. — Он отвернулся и, покинув сад, направился к своему коттеджу.

Флоренс ничего не сказала ему вслед, только пожала плечами. Она хорохорилась до самого последнего момента, но, когда высокая фигура Джона скрылась из глаз, ей пришлось прикусить губу, чтобы не расплакаться. Теперь уже пришлось утешать себя, приводя вполне разумные доводы. Еще неизвестно, кто он такой, этот Джон Картерс, и откуда взялся. Даже отец ничего толком не узнал о нем. Целоваться он, конечно, умеет. Да ведь он здесь ненадолго, на месяц или два, не больше. Она вздохнула, вспомнив объятия Джона, запах его тела… Интересно, надевает ли он на ночь пижаму? Дура безмозглая! — обругала она себя, когда обнаружила, что в саду стало уже совсем темно и прохладно. Она поежилась. Наверняка Джон давно спокойно спит, а она почему-то изводит себя мыслями о нем.

Флоренс тихо вошла в дом и на цыпочках поднялась к себе в спальню. Стоило ей закрыть глаза, как она снова оказывалась в объятиях Джона Картерса. Спасительный глубокий сон не приходил ей на помощь. Она проворочалась еще часа два, и только где-то под утро, когда небо в окне стало светлеть, ей удалось ненадолго заснуть. А в пять часов утра зазвонил будильник и заставил Флоренс подняться. Не раскрывая полностью глаз, она побрела в душ, чтобы окончательно проснуться. Вытираясь перед зеркалом, она заметила, что почти бессонная ночь не прошла для нее даром: глаза запали, под ними залегли темные полукружья. Ничего, горячий кофе мне сейчас поможет; главное, опередить родителей, решила Флоренс. В кухне, к счастью, еще никого не было. Съев кусок оставшегося с вечера яблочного пирога, который так понравился Джону, Флоренс запила его горячим кофе и в шесть часов выскользнула из дома. Чтобы не проходить под окнами коттеджа, она выбрала окружной путь к конюшням. Чуть приоткрыв скрипучие ворота конюшни, Флоренс вошла внутрь. Здесь пока никого не было, и она спокойно направилась к стойлу Дарлея, прислушиваясь к сонному дыханию спящих лошадей. Дарлей помещался в самом дальнем стойле, рядом с сеновалом. Она облокотилась на загородку и тихо сказала:

— Привет, мой мальчик. Как ты себя чувствуешь сегодня?

Вороной открыл глаза, похожие на два черных агата, медленно поднялся и подошел к загородке. Флоренс нежно погладила ему нос, ощущая на своем лице его теплое дыхание.

— Какой ты у меня красивый! — Она дала жеребцу время привыкнуть к ее присутствию. — Я знаю, ты умный и все понимаешь. — Она открыла калитку в загородке и вошла внутрь стойла. — Уверена, ты сегодня будешь послушным мальчиком и не станешь вести себя дурно.

— На твоем месте я бы не очень на это рассчитывал, — предостерег ее знакомый голос.

От неожиданности Флоренс ахнула и, резко обернувшись, ударилась о бок Дарлея. Жеребец дико заржал и метнулся в сторону.

— Черт! — воскликнул Джон, быстро открыл калитку и успел вытащить Флоренс из стойла, пока жеребец, беспокойно двигаясь в замкнутом пространстве, не размазал ее своим огромным телом по стенке. — Тебе надо быть с этим мальчиком более осторожной. — Он крепко прижал Флоренс к своей голой груди. Из одежды на нем были только джинсы.

— Единственный мальчик, кого мне надо здесь остерегаться, это ты, — сказала Флоренс, с удовольствием вдыхая запах его теплого со сна тела.

— Ты ведешь себя слишком легкомысленно с этим животным. Не забывай, что в нем около пятисот килограмм живого веса. Если бы он прижал тебя сейчас к стенке, а ты посмотри, как он мечется по стойлу, от тебя бы только мокрое место осталось!

Флоренс обернулась посмотреть на жеребца.

— Бедный малыш! Это ты его так напугал.

— По-моему, этой скотине очень хочется сейчас покусать кого-нибудь.

— Только не меня, а вот тобой он наверняка бы не отказался позавтракать. Дарлей у меня очень ревнивый мальчик.

— Я тоже. — Джон еще крепче прижал к себе Флоренс.

— По-моему, вы распускаете руки, молодой человек, — сказала ему Флоренс, — а я этого терпеть не могу.

— Это называется, распускать руки? — искренне удивился Джон.

— А что ты делаешь, по-твоему? — промурлыкала Флоренс, положив ладони на его грудь и тихонько поглаживая. Ей так хотелось этого!

— Я спасаю тебя, — сказал Джон и уткнулся лицом в ее волосы, чтобы вдохнуть их аромат.

— Я вас об этом не просила. — Флоренс была не в силах оторваться от его груди. — Если мне понадобятся ваши услуги, я непременно сообщу вам об этом.

— И какого рода услуги вам могут понадобиться, дорогая? — Джон самодовольно ухмыльнулся.

— Ты самовлюбленный павиан! — воскликнула Флоренс и, толкнув Джона ладонями в грудь, вырвалась из его объятий.

— Не надо делать резких движений, — напомнил ей он, — ты пугаешь Дарлея.

— Хватит! Я не намерена играть здесь с тобой в игры. Мне надо работать.

— Молодец! Мне нравятся целеустремленные деловые женщины. — Джон широко улыбнулся, в сумраке конюшни сверкнули его зубы.

Флоренс глаз не могла отвести от него, в жизни ей не приходилось встречать более сексуального мужчины. Чувствуя, с какой силой ее тянет к нему, она мысленно приказала себе выключить эмоции, а вслух твердо сказала:

— Перестань испытывать на мне свое обаяние!

— Значит, я, по-твоему, обаятельный? — вкрадчиво спросил Джон и попытался подойти поближе к ней.

— Достаточно, что ты сам в этом уверен, — парировала Флоренс, пытаясь обойти Джона, который преграждал ей путь к стойлу.

— А почему у тебя синяки под глазами? — спросил он, оттесняя ее все дальше от стойла.

— Не спалось, — честно призналась она.

— Полагаю, думала обо мне?

— Вот уж нет! — возмущенно ответила Флоренс.

Джону удалось поймать ее двумя руками за талию, когда она попыталась проскользнуть к загородке стойла.

— А мне не спалось из-за тебя, — дрогнувшим голосом тихо сказал он. Обхватив ее тонкую талию одной рукой, он обвел пальцем ее губы. — Мне не повезло: стоило закрыть глаза, как ты снова оказывалась в моих объятиях и сна как не бывало.

Лучше бы он этого не говорил, подумала Флоренс, чувствуя, как в ней снова нарастает горячая волна желания.

— Сочувствую, — произнесла она, стараясь не выдать голосом своего состояния.

— И мне снова хотелось гладить тебя, целовать. — Говоря эти слова, Джон сопровождал их действиями.

Флоренс хватило выдержки отстранить Джона.

— И часто тебе удавалось добиться успеха у женщин таким способом?

— Действовало безотказно, — признался Джон и усмехнулся.

— Значит, ты встречал не тех женщин, — сухо сказала Флоренс.

— Каких только женщин у меня не было! — сказал Джон и, помолчав, добавил: — Но принципиальной разницы между ними я не заметил.

— Ручаюсь, такой, как я, у тебя еще не было, — зло сказала Флоренс.

— И в чем же твоя исключительность? — Джон снова привлек ее к себе.

— В том, что, если ты сию же минуту не оставишь меня в покое, получишь коленом в пах! — взорвалась Флоренс.

В ту же секунду Джон подхватил руками ее за ягодицы и поднял, прижимая к себе и придерживая за ноги.

— С тебя станется! — пробормотал он. — Но теперь я в безопасности.

— Это ты так думаешь! — воскликнула Флоренс. Откровенно первобытное домогательство пробудило в ней дремавший инстинкт. — Ну так получай! — Она обхватила его бедра ногами, словно наездница, притянула к себе его голову и лизнула в губы. Потом поцеловала так, что Джона мгновенно охватило желание. Ее руки нетерпеливо гладили его плечи, шею, спину.

Ему хотелось овладеть Флоренс, не сходя с места, но тут над ними нависла голова вороного жеребца. Только тебя не хватает, с досадой подумал Джон и быстро понес свою наездницу к сеновалу. Рухнув на сено, он подмял Флоренс под себя и взглянул на ее раскрасневшееся лицо, на яркие припухшие губы. Желание туманило ему голову, руки торопливо расстегивали на ней клетчатую рубашку, пока его взору не открылись упругие полушария груди в черном лифчике. Он оттянул, чуть не порвав, досадную преграду и припал губами к набухшему розовому соску. Флоренс стонала от наслаждения, пока он дразнил языком то левый, то правый сосок ее затвердевшей от желания груди. Добравшись руками до пояса его джинсов, она попыталась расстегнуть их…

— Нужно лучше чистить стойла, Уильям. Ты только взгляни, что здесь творится! А здесь? — донесся до них голос Дэвида.

Джон и Флоренс замерли. Как они могли не услышать скрипучего звука открывшихся ворот?! Сидя в глубине сеновала, они судорожно приводили себя в порядок.

— Что будем делать? — спросил Джон у Флоренс. — Здесь нет второго выхода?

— Есть, но нас увидят. Можно вылезти через люк, в который сваливают сено. Но лучше это сделать мне одной, — сказала Флоренс.

— Нет уж, лучше это сделать мне. Не могу же я показаться твоему отцу в полуодетом виде.

Времени на препирательства не оставалось, голоса мистера Мораниса и конюха раздавались все ближе. Они поднялись к скату крыши по большим брикетам спрессованного сена. Флоренс приподняла тяжелую крышку люка, образовалась довольно большая щель, в которой благополучно исчез Джон. Чтобы как-то оправдать свое пребывание на сеновале, Флоренс взяла охапку сена и появилась в проходе конюшне.

— Фло, с чего это тебе вздумалось самой кормить лошадей? У нас для этого есть работники, — сказал Дэвид, увидев дочь с большой охапкой сена.

— Доброе утро, папа. Хотела Дарлея покормить, он неспокойный сегодня был, когда я пришла к нему. Как ты себя чувствуешь, папочка? — попыталась Флоренс отвлечь внимание отца. — Ты сегодня слишком рано вышел из дома, утро довольно прохладное.

— По твоему лицу этого не скажешь, — заметил с довольной ухмылкой Моранис, любуясь дочерью. — Вон как щеки пылают! Неужели ты ворочала брикеты с сеном?! Уильям, позаботьтесь, чтобы мисс Моранис больше не пришлось заниматься в конюшне мужской работой, — сухо сказал он конюху.

— Папа, ты завтракал? — заботливо спросила Флоренс, стараясь поскорее увести отца. — Мама, наверное, уже стол накрыла.

Упоминание о жене, как всегда, безотказно подействовало на Дэвида.

— Ты права, Фло, утро выдалось прохладным, я не ожидал. Сейчас бы я от горячего завтрака не отказался. — И они вдвоем направились к дому.

5

Флоренс выросла на ферме, где ей с детства приходилось наблюдать, как спаривают лошадей, поэтому к сексуальным отношениям между мужчиной и женщиной она относилась довольно просто, рассматривая их как проявление инстинкта, заложенного в них природой. Шагая рядом с отцом, она без особого смущения вспоминала о том, что происходило у них с Джоном на сеновале. Ее не удивляло, что женщины легко шли на близость с ним. С такой сексуальной притягательностью в мужчинах ей сталкиваться еще не приходилось. Наверняка все бабы готовы были в ногах у него валяться, лишь бы он обратил на них внимание. Она сама испытала на себе силу его мощного мужского обаяния. Разве могла она устоять? Конечно, разумнее было бы использовать вечное оружие женщин — кокетство, которым Флоренс владела не хуже других девушек. Но наделенная цельным и прямым характером, она поступала так, как подсказывало ей сердце, хотя и понимала, что играет с огнем и, возможно, ей придется пожалеть о своем поведении в будущем. В конце концов, ничего между ними еще не произошло, так стоит ли думать об этом?

— О чем ты задумалась?

Вопрос, заданный отцом, оторвал Флоренс от мыслей о Джоне.

— О Дарлее, — ответила дочь и лукаво улыбнулась. — Хочу все-таки подготовить его к призовым состязаниям в конце лета.

— Напрасно ты вбила себе это в голову. Дар-лей не годится для состязаний. — Дэвид остановился и поморщился. — Ты только зря потратишь на него силы и время.

— Что с тобой? — забеспокоилась Флоренс. — Опять болит? А почему ты сегодня вышел без палки? — Она только сейчас обратила на это внимание.

— Мне стало значительно лучше, вот я и решил обойтись без подпорки.

— Обопрись тогда на меня. — Флоренс подставила ему руку.

Дэвид воспользовался ее предложением, и они продолжили путь к дому. Если бы отец понял, что и в делах фермы он может опираться на нее, с грустью подумала дочь.

Традицию основательного первого завтрака строго соблюдала Кристина, и Джону это нравилось. Он догнал отца с дочерью у самого порога дома и весело поздоровался. Моранис быстро опустил руку, которой опирался на дочь.

— Что я вижу? — воскликнул Джон. — Вы сегодня без палки! Если вы будете такими темпами поправляться, то скоро, наверное, откажете мне от места.

— Даже если я поправлюсь, отставка тебе не грозит, мальчик. Такие головастые крепкие ребята, как ты, мне нужны в хозяйстве.

Флоренс недовольно свела брови.

— Спасибо на добром слове, мистер Моранис. Вы меня успокоили.

При этом он успел незаметно бросить взгляд на Флоренс, но та сделала вид, что ничего не слышала, и первой вошла в столовую рядом с кухней, где обычно кормили всех работников фермы. Сейчас там оставался только старший конюх Уильям, но он уже заканчивал свою утреннюю трапезу.

За столом Флоренс попыталась вернуть отца к разговору о Дарлее.

— Я тебе уже говорил: Дарлей не годится для состязаний. Если бы у него была родословная, его можно было бы использовать как производителя, — терпеливо объяснял отец. — Ему уже четыре года, а он до сих пор ведет себя как необъезженный жеребец. Толку от него никакого.

— По-моему, ты просто не хочешь замечать, что по всем признакам этот жеребец чистокровной верховой породы. В нем скрывается большой потенциал, им просто мало и неправильно занимались. Для гладких скачек он скоро будет готов, поверь мне. За последний месяц он сильно изменился.

Дэвид промолчал, сделав вид, что занят процессом еды.

— Ты бы пришел сегодня посмотреть, как я работаю с ним. Уверена, ты сам увидишь, что из него получится чемпион.

Дэвид засмеялся.

— Ты чертовски упорная, Фло, но ты ничего не добьешься с Дарлеем.

— Нет, добьюсь! — запальчиво воскликнула Флоренс.

— Ох уж эти женщины, сэр, — вмешался Джон, — они даже святого выведут из себя!

— Ты прав, мальчик, тысячу раз прав. — Дэвид покачал головой. — Ты остерегайся ее. Когда ей шлея под хвост попадет, лучше не попадаться ей под руку.

— Спасибо, что предупредили, сэр, постараюсь держаться от нее подальше. — Джон бросил на Флоренс насмешливый взгляд и чуть не поперхнулся, увидев в ее глазах бушующее пламя гнева.

Правильно сделаешь, подумала она, только попадись мне еще наедине! Словно услышав ее угрозу, Джон быстро управился с завтраком, поблагодарил и ушел.

За столом воцарилось молчание. Дэвид несколько раз осторожно взглядывал на дочь, прежде чем решился заговорить.

— Вчера встретил Эрика. Он сильно переменился. Похудел.

— Может, заболел? Посоветуй ему обратиться к врачу, — с невинным видом ответила Флоренс.

— Думаю, он предпочел бы обратиться к священнику.

Стиснув зубы, Флоренс резко отодвинула от себя тарелку, слишком энергично положила на нее нож с вилкой и встала из-за стола.

— Послушай, папа, меня не интересует Эрик Рэнделл. Постарайся это понять.

— Да, но Эрик всерьез интересуется тобой. Его мать мне все уши прожужжала, рассказывая целый час о его нежных чувствах к тебе.

— Все, хватит! Сколько можно говорить об одном и том же?! — закричала Флоренс, схватившись за голову.

— Я пригласил Эрика заехать к нам сегодня.

— Зачем?

— Мне казалось, что это неплохая идея.

— Хуже ты ничего не мог придумать? — Она обернулась к матери. — Мама, может, ты объяснишь отцу, что я не собираюсь за Рэнделла замуж? Что нельзя заставлять человека делать что-то против его желания?

— Отец поступил правильно, пригласив Эрика. У тебя будет возможность лично обсудить с ним животрепещущую тему, Фло. — Кристина не любила встревать между мужем и дочерью. Как всегда, ей хватило такта умиротворить обоих.

— Поверь, дочка, с возрастом начинаешь видеть многие вещи по-другому, чем в молодости. — Дэвид виновато вздохнул, вспомнив свою молодость и увлечение Мередит.

— Ради Бога, отец, позволь мне поступать так, как я считаю нужным. Перестань меня опекать, я уже взрослая. Спасибо, мама. Если я понадоблюсь, ищите меня в открытом манеже. Пойду работать с Дарлеем. — Голос Флоренс звучал спокойно и уверенно.

В конюшне уже никого из работников не было. Флоренс постояла немного, наслаждаясь тишиной, потом поставила Дарлея на развязку, чтобы он не мог свободно перемещаться вперед и назад, и неторопливо принялась его чистить. Ей доставляло истинное удовольствие широкими и спокойными движениями проводить щеткой по его черной шкуре, затем протирать его влажной суконкой против шерсти, после чего снова обтереть насухо суконкой и снова провести щеткой вдоль волос, чтобы пригладить их и придать блеск. Она так погружалась в эту работу, что обычно ничего не слышала, что происходит вокруг, даже ни о чем не думала. Но сегодня мысли о Джоне Картерсе не оставляли ее ни на минуту, хотя она запретила себе думать о нем. Влечение к мужчине с незаурядной внешностью и с приличными манерами она объясняла исключительно своими физиологическими потребностями. К тому же с ним ей не было так скучно, как, например, с Эриком Рэнделлом. Флоренс усмехнулась, понимая, что сознательно избегает посмотреть правде в глаза. Только не это, внушала она себе, если влюбишься в Джона Картерса, то пропадешь!

— Вот где ты пропадаешь! — послышался голос Джона. — А я думал, ты уже в манеже с ним работаешь. Красивый жеребец, — сказал он, разглядывая Дарлея.

— Да, он у меня красавец. — Флоренс улыбнулась. — И знает себе цену.

— Вид у него самодовольный, — согласился Джон.

— Самцам вообще свойственно самодовольство, — заметила Флоренс. — Особенно красивым.

— Да что ты?! — Он подошел к самой загородке. — Поделись со мной своим опытом с самцами.

— Я говорила о лошадях.

— Я так и понял, — с ухмылкой сказал Джон.

— Послушай, не начинай снова заводить меня. Я тебе уже сказала, что между нами больше ничего не бу…

Джон вошел в стойло и закрыл ей рот коротким поцелуем, от которого у Флоренс пропало всякое желание говорить разумные слова.

— Нет, это ты меня послушай. Ничего не закончилось, потому что еще ничего между нами не было. Но я успел прикоснуться к тебе, впитать в себя твой аромат и теперь не отстану от тебя. Все впереди, обещаю тебе. — Он снова поцеловал ее. — Так что привыкай к этой мысли.

Флоренс чуть не задохнулась от возмущения.

— Для человека, которого только вчера приняли на работу в качестве управляющего и который еще не успел себя ни в чем проявить, ты ведешь себя в высшей степени высокомерно. Тебе так не кажется?

— Кое в чем я себя уже проявил, — негромко произнес Джон.

— Речь идет не о твоем сексуальном потенциале!

Джон попытался возразить, но Флоренс не дала ему такой возможности.

— Я имела в виду твою личность. Я не знаю, откуда ты взялся и что тебе у нас нужно. Не знаю почему, но у меня есть подозрение, что ты оказался в неподходящем для тебя месте. Так что я не уверена, что тебе можно доверять.

— Если ты не испытываешь ко мне чувства доверия, то тебе не следовало подпускать меня к себе.

— Извини, гормоны взыграли, и ты прекрасно понимаешь это.

Джон внимательно посмотрел ей в глаза. Значит ли, что она догадалась, кто он есть на самом деле? Впрочем, она права, что не верит ему.

Флоренс смотрела на него, ожидая, что он скажет. Да, этот человек загадка, но именно его загадочность и привлекает ее.

Он улыбнулся и убрал с ее лба выбившийся из прически завиток волос.

— За что мне тебя извинять? В конце концов, всю нашу жизнь определяют гормоны, как известно.

Флоренс промолчала. Не могла же она признаться Джону, что именно в эту секунду гормоны бушуют в ней от его близости, что его прикосновение вызывает в ней прилив желания. Поддаться им, значит, пустить по ветру все, чего ей удалось достичь за год упорного труда. Нужен ли ей мужчина, который явился к ним, чтобы помешать ей в достижении цели. Этого она допустить не может. Он прав, ей не следовало подпускать его к себе. Она сделала ошибку, но повторять ее не надо, хотя соблазн и велик.

— Тем не менее решение мое остается в силе. Тебе придется с ним смириться, — твердо сказала Флоренс. — Между нами больше ничего не будет. — Она энергично помотала головой.

— Между нами еще ничего и не было. Не понимаю, о чем ты? Я предложил тебе игру, развлечение. Ты же игрок по натуре, Фло, любишь приключения, риск, разве не так?

— Ну и что из этого следует? — Она прищурилась.

— Знаешь, давай заключим другое пари. — Джон обвел пальцами ее губы, которые неудержимо притягивали его к себе.

— Какое? — еле выговорила Флоренс, потому что от его легкого прикосновения у нее томительно ныло внизу живота.

— Спорим, что не пройдет и недели, как ты займешься со мной любовью.

— Ну и наглый же ты, Джон Картерс! — возмутилась Флоренс и мысленно поклялась, что скорее умрет, чем уступит ему.

До нее дошло, что Джон стоит в стойле и это беспокоит Дарлея.

— Выйди, мне пора работать с Дарлеем, мы и так сегодня задержались, — решительно сказала она.

Как ни странно, Джон беспрекословно вышел из стойла и придержал створку калитки, пока она выводила Дарлея.

— Не возражаешь, если я приду посмотреть на вас, как только освобожусь?

— Разве я могу запретить? — откликнулась Флоренс не оборачиваясь. — Но, если не придешь, мы прекрасно обойдемся без тебя.

Джон смотрел им вслед. Он завидовал Флоренс, ее серьезности, ее настойчивости в деле, которому она решила себя посвятить. Способен ли он на такое, он не знал. Ему еще не приходилось заниматься делом, которому хотелось посвятить себя полностью. Наверное, муж Маргарет, Джейсон Николсон, был прав: ему это не дано. Правда, сейчас ему очень хочется помочь семье Флоренс. И он обязательно разберется в их запутанных делах. Кое в чем он уже разобрался, а впереди у него еще много дней. Возможно, ему наконец удастся доказать если не другим, то хотя бы самому себе, что он чего-то стоит?

В этот момент Флоренс с Дарлеем вышли из конюшни на солнечный свет, и Джон увидел, как засверкали ее пышные волосы, словно золотистый ореол возник вокруг ее головы. У этой девушки есть в жизни цель, а для кого живу я? — спросил сам себя Джон, вздохнул и медленно направился в свой коттедж заниматься делами управляющего фермой.

К тренировочному открытому манежу он добрался только за час до перерыва на ланч. Усевшись верхом на ограду, он с Интересом стал следить за работой Флоренс. Ему никогда не приходилось видеть, чтобы женщины тренировали лошадей. У Джорджа этим занимались исключительно мужчины. Здесь требовались невероятное терпение и выдержка. Его удивило, как умело Флоренс лонжировала Дарлея. Оба двигались с такой грацией, что он залюбовался и девушкой и жеребцом.

Приглядевшись к жеребцу, Джон понял, что между ним и Кэд Барбом большое сходство. И дело не в масти, а в реакции Дарлея. Джон вспомнил, как помогал старшему тренеру работать с Кэдом восемь лет назад, когда его любимый жеребец был чуть моложе Дарлея. Потрясающее сходство! Интересно, откуда у них этот жеребец? Надо будет спросить у Флоренс…

Солнце приближалось к зениту, спину Джона так припекло, что он снял легкую куртку и остался в белой майке, которая красиво оттеняла его смуглую кожу. Обычно в это время года он отправлялся на юг Италии или Франции, к морю. Он представил, как они с Флоренс — на ней зеленый купальник — лежат на белом песке и он протягивает ей высокий бокал апельсинового сока со льдом… Джон и вправду почувствовал жажду, сейчас он не отказался бы от такого бокала. Тут тебе не Ривьера, одернул он себя и усмехнулся.

В этот момент Флоренс заметила его присутствие, снизила темп бега Дарлея, потом перевела его на шаг и остановила. Джон спрыгнул с забора и подошел к ним.

— Фло, ты говорила, что готовишь Дарлея к состязаниям. Почему ты тогда занимаешься с ним первоначальной подготовкой, словно он совсем необученный?

Разгоряченная после работы в манеже, Флоренс сначала насторожилась, когда Джон подошел к ней, потом сделала глубокий вдох, чтобы восстановить нормальное дыхание, и спокойно ответила:

— Решила, что так будет лучше. Когда он к нам попал, с ним сладу не было. Никому не удавалось отучить его от вредных привычек. Фактически мне пришлось начать в прошлом году все сначала. Я уже закончила подготовительный период и закрепляю то, чему он обучен. Дарлей научился доверять мне, стал послушным, выполняет все мои команды. — В голосе ее слышалась с трудом скрываемая гордость.

— А ты молодец! Представляю, сколько терпения тебе понадобилось с ним, — сказал Джон.

Флоренс бросила на него опасливый взгляд, подозревая, что он насмехается над ней. Но Джон, похоже, испытывает к ее работе с Дарлеем искренний интерес.

— Спасибо. Да, мне пришлось помучиться с Дарлеем, но этот жеребец заслуживает моих усилий, — ответила Флоренс, сматывая лонжу, потом взяла своего любимца под удила и стала водить, чтобы он остыл. Джон шагал рядом с ней. — Он не виноват, что ему не повезло с первым тренером. Отец собирался уволить его за непрофессионализм, только тренер предпочел не дожидаться увольнения и сам ушел.

— Знаешь, мой дед, приучая меня к работе с лошадьми, любил повторять: «Не забывай, что у лошади тоже есть сердце. Сколько в нее вложишь, столько и получишь». Как я его понял, главное — это любовь и терпение.

Флоренс улыбнулась, решив, что Джон вспомнил своего дедушку.

— Бернард говорил мне то же самое.

— А как он отнесся к твоему желанию выставить Дарлея на призовые соревнования? — поинтересовался Джон.

— Сказал, что у меня с головой не в порядке. Только он давно не видел Дарлея и не знает, чему он научился за последнее время.

— А как Дарлей попал к вам? Кто его родители? — осторожно спросил Джон.

— Кто его родители, неизвестно, потому что Дарлей подкидыш.

— Ты шутишь?

— Нет. — Флоренс засмеялась. — Бернард нашел его однажды утром два года назад. Жеребец-двухлеток был привязан к столбу возле поилки и накрыт дорогой попоной.

— Просто дар небес! — воскликнул заинтригованный Джон. Надо будет рассказать Джорджу, подумал он. — И твой отец так и не выяснил, откуда он взялся?

— Насколько мне известно, нет. Хотя он говорил, что расспрашивал в округе. Правда, мне кажется, что ему… — Флоренс не договорила.

— Что ему? — повторил Джон, сгорая от нетерпения узнать, что ей кажется.

Но Флоренс смотрела мимо него.

— Господи, все-таки он явился! — произнесла она с досадой.

— Кто? — Джон обернулся и увидел высокого мужчину лет тридцати, направляющегося в их сторону.

— Эрик Рэнделл. Считает себя неотразимым, к тому же богатый, занимает солидное положение в местном обществе, имеет связи в Лондоне…

— Прямо принц из сказки, — насмешливо произнес Джон.

— Да, многие девушки здесь мечтают стать его принцессой. К несчастью, я не из их числа, — добавила Флоренс.

— Флосси! — окликнул ее, подходя, Эрик Рэнделл.

— Посмотри, кто к нам приехал, дочка, — вторил ему Дэвид Моранис на расстоянии. Он не успевал за молодым мужчиной.

Эрик Рэнделл, не замечая присутствия Джона или делая вид, что не замечает, подошел к Флоренс и попытался взять ее за руки.

— Выйди из манежа, Эрик! Ты же видишь, я держу Дарлея, а твое внезапное появление его беспокоит.

Действительно, при виде Рэнделла жеребец прижал уши и заметался так, что Флоренс с трудом удерживала его. Джон вспомнил, что прижатые уши у лошади означают недовольство. Ему Рэнделл тоже не понравился, причем еще до того, как он его увидел. На то у Джона имелись весьма серьезные основания. Судя по сделкам последнего года, Рэнделл, мягко выражаясь, беззастенчиво пользовался добрым отношением к нему Дэвида Мораниса. Впрочем, Джон еще не до конца во всем разобрался. Так вот, значит, кому предназначается Флоренс Моранис, наконец сообразил он.

— Не говори глупостей, моя девочка, я всю жизнь занимаюсь лошадьми и знаю, как с ними надо обращаться, — снисходительно ответил Эрик.

— Немедленно выйдите все из манежа! Эрик, отец, Джон! Дайте мне успокоить Дарлея и отвести его в конюшню. — Зеленые глаза Флоренс метали молнии, губы были сурово сжаты.

Гнев Флоренс привел Джона в восторг. Скрывая улыбку, он первым подчинился ее требованию, пошел к выходу из манежа, взяв под руку Дэвида Мораниса.

— Пойдемте, сэр, вы же видите, в каком состоянии ваша дочь. Как вы однажды выразились, шлея под хвост попала! А это уже опасно! — Он с трудом сдерживал раздирающий его довольный смех.

Следом за ними с недовольным видом вышел Рэнделл.

— Познакомься, Эрик, с Джоном Картер-сом. Он помогает мне управляться с фермой. Джон, Эрик Рэнделл, владелец одной из самых лучших коневодческих ферм в нашем графстве.

— Рад за вас, — вставил Джон.

— А чем он конкретно занимается? — спросил Рэнделл у Мораниса, проигнорировав слова Джона, словно его здесь и не было.

— Всем, для чего требуются физическая сила и молодые быстрые ноги, — уклончиво ответил Дэвид.

— Очень хорошо, — высокомерно одобрил Рэнделл, — теперь у Флоренс появится хоть немного свободного времени. А то она постоянно жаловалась мне, что у нее совсем нет времени на развлечения.

— Я? Жаловалась тебе? — удивленно переспросила Флоренс, незаметно подходя к ним. — Что ты выдумываешь?

— Флосси, пожалуйста, отойдем на минутку, мне надо с тобой поговорить.

— Идемте в дом. Кристина приготовила ланч. По дороге и поговорите, — предложил Дэвид.

Джон проводил его до дома, но заходить не стал.

— Мистер Моранис, не могли бы вы передать Кристине, что сегодня я не смогу составить вам компанию за ланчем. Мне надо срочно съездить по делам, если вы не возражаете. Наверное, меня и за ужином не будет. Боюсь, к семи я не успею вернуться.

— Поступай, как считаешь нужным, мальчик, — ответил Дэвид, с пониманием взглянув на него.

К дому подходили Эрик с Флоренс, и стало слышно, о чем они говорят.

— Полагаю, временный управляющий освободит тебя от бремени забот по ферме. Раз он хорошо управляется с лошадьми, как ты говоришь, он мог бы заняться и Дарлеем…

— Вот уж нет! — отрезала Флоренс, не дав ему договорить.

— Спасибо, сэр, — поблагодарил Джон, обращаясь к Моранису. — Едва сдерживая смех, он попрощался с Рэнделлом кивком головы и направился обратно, думая о Флоренс.

Потрясающая девушка! Такая сумеет постоять за себя, ее не заставишь сделать что-либо, противоречащее ее желаниям. Окажись они сейчас наедине, он бы расцеловал Флоренс только за это. Джон вздохнул, вспомнив, что еще утром держал ее в своих объятиях и она целовала его. Чем ближе узнавал он эту девушку, тем тяжелее была мысль о том, что он вынужден ее обманывать. Кажется, пришло время навестить старого Джорджа и выяснить у него кое-что.

6

Обстановка за столом была спокойной и почти непринужденной, пока Эрику не пришло в голову продолжить с Флоренс разговор, начатый у манежа.

— Дорогая, — начал он в свойственной ему рассудительной манере, — есть дела, которыми ты могла бы заняться, раз у тебя появилась возможность освободиться от тяжелой работы на ферме. Дела более важные — такие, например, как…

— Какие же, например? — прищурившись спросила Флоренс.

Эрик на секунду смешался.

— Ну, например, осенний бал, в подготовке которого принимает участие моя сестра. Только вчера она вспоминала о твоем безупречном вкусе и сожалела, что тебя нет рядом с ней.

— У меня есть более серьезные обязанности, — отрезала Флоренс.

— Какие это? — вмешался отец в их разговор.

— Не твоя забота, отец, — отмахнулась от него Флоренс.

Отец побагровел, но сдержался.

— Хотелось бы знать тем не менее, о каких серьезных обязанностях ты говоришь, — терпеливо спросил он снова.

— Я готовлю Дарлея к призовым состязаниям в конце лета, я тебе уже говорила об этом.

— Мне не хотелось бы еще раз объяснять тебе, почему Дарлей не может участвовать ни в этих, ни в каких-либо других конных соревнованиях, — сказал Дэвид, делая ударение на каждом слове.

— Дарлей будет участвовать в призовых соревнованиях в конце этого лета, — точно так же произнесла Флоренс. — И он станет победителем.

Дэвид Моранис от возмущения открыл рот… и сорвался.

— Ты сошла с ума? Да этот жеребец не пройдет и половины дистанции, а то и вовсе откажется бежать! Почему ты решила, что тебе удастся то, чего не удалось двум тренерам?

— Потому что я работаю с Дарлеем почти год и знаю, на что он способен, — упрямо сказала Флоренс. — Я предлагала тебе сегодня прийти посмотреть на него, но ты не пришел. У меня впереди два месяца, и все оставшееся время я посвящу занятиям с Дарлеем. — Последняя фраза явно предназначалась для ушей Эрика, который растерянно молчал, слушая спор между отцом и дочерью.

— Послушай меня, дочка… — примирительным тоном начал Дэвид.

— Не буду я тебя больше слушать, потому что ты говоришь мне то, что я слышать не хочу. — Она отвернулась от него и посмотрела на Эрика.

— Выпороть бы тебя, как в детстве, — пробормотал отец, расстроенный поведением дочери. — Извини, Эрик, она стала такой же неуправляемой, как ее жеребец.

— Успокойтесь, Дэвид, Флоренс просто пошутила, — уверенно заговорил Рэнделл. — У нее своеобразное чувство юмора. Она не хотела нагрубить вам, я уверен. — Он потянулся к руке Флоренс, лежавшей на столе, но та быстро убрала ее.

— Напрасно ты так уверен. Я говорила абсолютно серьезно.

Рэнделл засмеялся.

— Вот видите, она просто дразнит нас всех.

Кристина все это время молча приглядывалась к дочери. Незаметные на первый взгляд перемены произошли с Флоренс за последние два дня. Раньше она не позволяла себе так разговаривать с отцом. Сейчас она настроена явно агрессивно, словно всем своим поведением хочет сказать: «Оставьте меня в покое, иначе я кого-нибудь убью!».

— Наверное, можно заставить Дарлея выполнять команды, можно приучить его бегать, но это еще не значит, что он сможет участвовать в состязаниях, — усталым голосом снова заговорил Дэвид. — Ты забыла, что потенциальный победитель — тот жеребец, который стремится опередить всех, стремится победить. А у Дарлея есть склонность обращать слишком много внимания на других лошадей. Пойми, Фло, он не побежит, сколько бы ты его ни тренировала!

— Просто у него был в самом начале плохой тренер. Несчастный Дарлей, ему не повезло.

— Согласен, что тренер был плохой и Дар-лею не повезло. Но теперь уже ничего изменить в его психике нельзя. Ты это понимаешь?

— Можно! — упрямо ответила Флоренс и встала из-за стола. — Извините, но мне пора идти к Дарлею.

— Я провожу тебя, — вызвался Эрик.

Флоренс совсем не хотелось оставаться наедине с ним, подозревая, что он снова заговорит с ней о своих чувствах. Но она не знала, как отказать ему.

— А что за парень, этот Джон Картерс? — спросил Эрик, когда они вышли из дома. — Мне показалось, Флосси, что он ведет себя с тобой слишком фамильярно. Тебе так не кажется? Он ведь всего-навсего временный управляющий, а разговаривает с таким достоинством, будто он…

— Будто у него есть чувство собственного достоинства, — договорила Флоренс. — Что в этом плохого? Я не заметила, чтобы он вел себя фамильярно, — сказала она и отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

— А я заметил, как он смотрит на тебя, — несколько раздраженно сказал Эрик.

— Как? — заинтересовалась Флоренс.

— Как будто хочет тебя трахнуть, вот как! — вырвалось у Рэнделла.

— Эрик Рэнделл, вы забываетесь! — возмущенно воскликнула Флоренс, покраснев от сдерживаемого смеха. Если бы Эрик знал, что только сегодня утром именно это чуть не произошло на сеновале. И самое интересное, что она не сопротивлялась, а наоборот, сама спровоцировала это.

— Ты из другого поколения, Флоренс, которое проще относится к вопросам секса. Современная молодежь, так сказать, — с иронией произнес Эрик, — но есть все-таки рамки приличий.

— А ты из прошлого века, да? — насмешливо спросила Флоренс. — Даже если мистер Картерс и смотрел на меня так, что из этого?

— Он не смеет ухаживать за тобой, потому что ты моя невеста.

— Не выдумывай, Эрик! Картерс за мной не ухаживает, а я не твоя невеста. Я сама по себе.

— Флосси, ты же знаешь, о чем мечтают наши родители. — Теперь в его голосе не было высокомерия и даже проскальзывали заискивающие нотки.

— Но не я! — категорически заявила она.

— Ты знаешь, что я с детства в тебя влюблен и…

— Что не помешало тебе перетрахать, выражаясь твоим языком, дюжину девиц только в нашем графстве, — ехидно заметила Флоренс.

— У тебя тоже были увлечения, — осторожно напомнил ей Эрик.

— Только одно, и короткое, незачем даже вспоминать, — парировала Флоренс.

— Давай забудем, — согласился Эрик, — и начнем с тобой совместную жизнь. Тогда мне не придется искать кого-то на стороне.

— Я не согласна на такой союз.

— Флосси, ты не понимаешь…

— Перестань разговаривать со мной, как со слабоумным ребенком! — разозлилась Флоренс. — Мне кажется, я говорила ясно и отчетливо. Хочешь, чтобы я повторила?

Эрик попытался обнять ее, но Флоренс оттолкнула его руку.

— Ты заставляешь меня страдать, Флосси, — сказал он с видом оскорбленного достоинства. — Возможно, я не сумел доказать тебе всю глубину моего чувства к тебе.

— Да, ты вел себя так, словно не сомневался, что я бегом побегу к алтарю, стоит тебе только свистнуть.

— Я понял свою ошибку. — Рэнделл задумчиво склонил голову. — Знаешь, тогда не будем торопиться. Тебе надо привыкнуть к мысли о замужестве. Свадьба — это серьезный шаг в жизни любого человека. А для меня семья всегда будет стоять на первом месте, можешь мне поверить.

Флоренс лишний раз убедилась, что более толстокожего и самовлюбленного человека, чем Эрик Рэнделл, она не встречала в своей жизни. Он всегда отличался слишком высоким мнением о своих достоинствах, чему немало способствовали его мать и сестра, а также то обстоятельство, что после смерти отца он унаследовал большой капитал. Не хотелось бы ей до конца своих дней иметь рядом такого Человека. В прошлом году они встречались несколько раз и этих свиданий ей вполне хватило, чтобы составить себе полное представление о нем. Некогда нормальный молодой человек, с которым она даже целовалась, превратился в скучного эгоцентрика, способного часами изрекать банальности или говорить о самом себе. При одном воспоминании о проведенных с ним часах у нее сводило зевотой скулы. Флоренс и вправду широко зевнула.

— Ты явно переутомилась, потому и капризничаешь. Нельзя тебе столько работать, — заботливо сказал Эрик и улыбнулся.

Он снова стал похож на того милого парня, с которым я целовалась, подумала Флоренс.

— Я нисколько не переутомилась, просто не выспалась, потому и зеваю, — объяснила она.

— Вот видишь, ты не высыпаешься. Значит, тебе срочно требуется помощник.

— Теперь у меня есть помощник. Джон Картерс, ты забыл? — с невинным видом сказала Флоренс, словно не она час назад отвергла предложение Рэнделла переложить часть своих обязанностей на Картерса.

Эрик недовольно сдвинул брови.

— Может, мне на время прислать кого-нибудь из своих работников?

— Нет никакой необходимости, — резко возразила Флоренс.

— Я только хочу облегчить твою жизнь, Флосси. Поверь, мне больно видеть, как ты надрываешься.

Флоренс непомерно раздражал покровительственный тон Эрика.

— Перестань вмешиваться в мою жизнь, прошу тебя!

— Но, Флосси…

— Эрик, у меня от тебя голова разболелась! — повысила она голос, в котором слышались истерические нотки.

— Тебе надо срочно принять лекарство от головной боли, — изрек Эрик.

— Мне надо срочно идти в конюшню, где солнце не будет напекать мне голову, — уже спокойнее сказала Флоренс.

— Да, конечно, ты права, тебе просто напекло голову. В следующий раз не забудь надеть шляпу, — посоветовал он. — Ну, я поехал к себе. Созвонимся! — Он с невозмутимым видом направился к стоянке машин за конюшнями.

Флоренс же поспешила в конюшню.

В усадьбу «Мередит» Джон попал в самый разгар рабочего дня. Передав старенький пикап работникам в гараже, чтобы они привели его в порядок, он пешком дошел до конторы конного завода. Джордж с управляющим в это время вели переговоры с клиентом, и Джону пришлось подождать, пока он освободится. Секретарь конторы, хорошенькая девушка лет восемнадцати, поочередно краснела и бледнела в его присутствии. Улыбнувшись ей, Джон вышел из конторы, предпочтя ее общество обществу Кэда Барба. В конюшне он зашел в денник к старому другу, который приветствовал его тихим ржанием. Поглаживая красивую шею жеребца, Джон с новой силой удивился поразительному сходству его с Дарлеем. Интересно, как могло получиться, что жеребенок из помета Кэда, если это и в самом деле так, оказался подкинутым в усадьбу Моранисов?

— Никак тебя уволили? — услышал он за спинойнасмешливый голос Джорджа. — И недели не продержался. Что же ты там мог натворить? Соблазнил дочку Дэвида?

Джон покраснел и улыбнулся, обернувшись к дяде.

— Нет, еще не успел.

Джордж погрозил ему пальцем.

— Только посмей обидеть Флоренс! Впрочем, еще неизвестно, кто кого, — пробормотал он, думая о чем-то своем. — Ладно, об этом потом. Что же привело тебя?

— Есть к тебе несколько вопросов. Боюсь, без твоей помощи мне не разобраться в делах Мораниса. А они у него, мягко говоря, не в лучшем состоянии.

— Пойдем домой или ты предпочитаешь посидеть в местном кафе?

— Пойдем домой, если ты освободился, — предложил Джон. — Пикап я оставил в твоем гараже. Мне сегодня надо вернуться. И хорошо бы принять душ и переодеться, два часа ехал по жаре.

— Пошли, — согласился Джордж.

По дороге Джон то и дело поглядывал на молчавшего старика. Похоже, он догадывается, с какими вопросами к нему примчался племянник, и теперь размышляет, стоит ли рассказывать ему многолетнюю историю своих сложных отношений с Дэвидом Моранисом.

Джон отправился в душ, а Джордж прошел на кухню и попросил накрыть им стол под вязами. Здесь они с Мередит, как правило, сидели за пятичасовым чаем. Сейчас годы, прожитые с горячо любимой женой, казались ему чередой ничем не омраченных счастливых дней. Конечно, все было в их жизни, несчастья не обходили стороной их дом, но все они позабылись. Кроме одного… Джордж, свесив голову, сидел за столом и вспоминал. Он не заметил, как к нему присоединился племянник.

— Дед, сдается мне, ты перенапрягаешься. Может, пора подумать о своем здоровье и больше отдыхать? — негромко заговорил Джон. — Хочешь, я буду тебе помогать, если, конечно, доверяешь.

— А как же обязательство помочь выпутаться из долгов Дэвиду Моранису, которое ты взял на себя?

Джон устыдился своего порыва, продиктованного любовью к Джорджу.

— Ты прав, — пробормотал он. — Но можно подыскать им толкового парня из твоих работников. Наверняка кто-то согласится временно поработать на его ферме.

— Сам знаешь, что временными мерами там не обойтись, — буркнул старик. — Если только Флоренс возьмет хозяйство в свои руки… — задумчиво произнес он. — Но пока ты нужен им. Тем более что я в долгу перед Дэвидом.

— О каком долге ты говоришь? — насторожился Джон.

— В вечном долгу, Джонни. Если бы не он, я мог бы никогда не встретить Мередит, счастье всей моей жизни. Но заплатить мне пришлось за свое счастье потерей дружбы с ним.

— Неужели ты отбил у него невесту? — догадался Джон.

— Отбивать я не собирался, но так уж вышло. С первой же встречи нас с Мередит как магнитом потянуло друг к другу. Я перестал встречаться с Дэвидом, чтобы не видеть Мередит, но мысленно не расставался с ее образом. Она сама ко мне пришла однажды ночью. Хотя нравы тогда были строже, чем сейчас. Свадьбу сыграли довольно быстро, только не было на ней нашего общего друга, Дэвида Мораниса. Правда, он тоже вскоре женился. На Кристине, только он не любил ее.

— Глядя на них, я бы в это ни за что не поверил! — воскликнул Джон.

— Не знаю. Бернард тоже пытался меня заверить, что они живут счастливо. Но я через всю жизнь пронес чувство вины перед бывшим другом. Подозреваю, что ты приехал выяснить, как очутился у Моранисов жеребец из помета Кэд Барба? Ты ведь не мог не заметить их сходства.

— Да, — растерянно признался Джон. — Они считают его подкидышем и назвали Дарлеем.

— Это был мой подарок Флоренс ко дню ее двадцатилетия.

— Флоренс его обожает, хотя характер у жеребца трудный. Но она вбила себе в голову, что он станет призером на конных состязаниях в конце лета, и сейчас его настойчиво тренирует, уверяя, что деньги, которые он для них заработает, помогут им поправить дела на ферме.

— У этой девушки есть голова на плечах. Вот увидишь, она добьется поставленной цели, ей только надо помочь. У Дарлея от природы есть все данные, чтобы стать призером. Я дам тебе некоторые рекомендации, только не забудь напомнить мне.

Они приступили к еде и замолчали. Джона поразила история, рассказанная Джорджем. Он пытался представить себе молодыми его, Дэвида, тетушку Мередит, но у него ничего не получалось. Почему-то перед глазами возникал образ Флоренс и высокомерная фигура Рэнделла рядом с ней.

— А кто такой Эрик Рэнделл? — спросил Джон, но тут же поправился: — Меня интересует, какова его роль в том, что дела у Мораниса с прошлого года идут все хуже и хуже.

— Лично Рэнделла я не знаю, только по рассказам Бернарда Десмонда. Были какие-то убыточные сделки с ним, против которых выступал Бернард, чем вызвал недовольство Дэвида. Он из-за этого и ушел на покой. — Джордж вздохнул и задумался. — Может быть, Моранис рассчитывал, что Рэнделл женится на Флоренс и ферма перейдет в управление к нему как приданое за дочерью? Но свадьба до сих пор не состоялась, а дела на ферме идут все хуже. Сам Дэвид раньше вопросами управления почти не занимался, всем заправлял, и довольно успешно, Десмонд. — Он снова вздохнул. — А сейчас это Дэвиду и не под силу. Ему бы положиться на здравый смысл дочери. Она еще молодая, но опыт, как известно, приходит с годами.

— Зачем Рэнделл так упорно стремится разорить ферму Мораниса, судя по документам, если он собрался жениться на Флоренс? — произнес Джон, задумчиво глядя в пространство. — Не вижу логики… Хотя… — Он замолчал и посмотрел на Джорджа, который кивал в знак того, что согласен с его рассуждениями.

— Похоже, девушка не торопится вступать с ним в брак, — заметил Джордж.

— Значит, он пытается таким образом оказать на нее давление! — воскликнул Джон. — Каков мерзавец!

— Думаю, Флоренс его интересует только потому, что, женившись на ней, он сможет увеличить свои владения.

— Господи! Да я своими глазами видел договор о купле-продаже части пастбищ Мораниса, прилегающей к владениям Рэнделла. Надо будет выяснить, через какой банк будет проводиться эта сделка.

— Что ты задумал?

— Еще не знаю точно, надо подумать, — ответил Джон и встал из-за стола. — Спасибо, дед, ты мне здорово помог. А сейчас надо трогаться в обратный путь. — Он обнял старика за плечи. — Пожелай мне удачи.

— Удачи тебе, мой мальчик!

Джордж еще долго сидел в одиночестве под вязами, то лукаво улыбаясь в усы, то удивленно покачивая головой.

Флоренс обеспокоило отсутствие Джона Картерса за ужином, но спросить отца ей не позволило самолюбие. Убрав со стола и перемыв посуду, она поднялась к себе, чтобы почитать. Однако мысли ее упорно возвращались к Джону. Возможно, у него есть где-то неподалеку подружка, с которой он проводит сегодняшний вечер, решила она и почувствовала укол ревности. Почему ее должно волновать, как их новый управляющий проводит свободное от работы время? Ей своих проблем хватает! Чувствуя, что ей не читается и не сидится на месте, она спустилась в гостиную, где ее родители проводили вечерние часы перед сном. Отец смотрел новости по телевизору, а мать вязала. Маленькая, сухонькая, она почти утопала в глубоком старинном кресле.

— Пойду прогуляюсь перед сном, — сообщила она матери и нарочито неторопливо вышла из дома.

Отойдя от дома на достаточное расстояние, так, чтобы ее не увидели из окна гостиной, Флоренс решительно свернула в сторону конюшни. Проходя мимо коттеджа, она отметила про себя, что свет в окнах не горит. Вероятно, Джон еще не вернулся. Сдвинув брови и гордо подняв голову, Флоренс вошла в конюшню. Здесь было тепло, пахло лошадьми и свежим сеном, которое сегодня привезли с дальних лугов. Эти запахи всегда успокаивающе действовали на нее. В конюшне она чувствовала себя уютней, чем в светских гостиных. Хотя никто бы не мог догадаться об этом, потому что всем было известно: присутствие Флоренс Моранис способно украсить любое собрание, будь то благотворительный базар, ланч или ежегодный бал, проводившийся осенью и на Рождество в главном городе графства, Дерби.

Конечно, ее решимость стать управляющей собственной фермой натолкнулась на полное неприятие со стороны отца. Не было прецедента в их графстве, чтобы молодая девушка, вместо того чтобы выйти замуж, посвятила себя чисто мужскому делу, разведению лошадей. Ну и что же, думала Флоренс, значит, она будет первой. Никто не сможет отговорить ее от этого: ни родители, ни тем более Рэнделл, ни даже сам Джон Картерс. Пусть насмехается над ней, сколько ему угодно.

— Ничего у тебя не выйдет. Хочешь не хочешь, а придется тебе меня слушаться.

Флоренс вздрогнула, услышав знакомый голос, и поняла, что Джон разговаривает с Дарлеем.

— А знаешь почему? Потому что я такой же упрямый, как ты.

Флоренс услышала фырканье Дарлея, что выражало его недовольство.

— Напрасно ты фыркаешь и морду воротишь от меня. Нам с тобой теперь вместе предстоит работать. Мы должны постараться ради Фло. Понимаешь? Если она мечтает, чтобы ты стал призером на конных состязаниях через два месяца, придется тебе им стать. Ушами шевелишь? Шевели-шевели, думай. Что тебе мешает стать чемпионом? По-моему, ничего. Шея у тебя длинная, грудная клетка широкая. А какой у тебя шикарный хвост! С таким хвостом и на Олимпийских играх не стыдно показаться. Можешь мне поверить.

Флоренс тихо вышла из конюшни. На обратном пути к дому с лица ее не сходила счастливая улыбка.

7

Впервые Флоренс проспала. Видимо, накануне она забыла завести будильник. В стойле Дарлея она увидела Джона. Может, он вообще не покидал конюшни со вчерашнего вечера, с удивлением подумала Флоренс. Дарлей уже был вычищен и покормлен. У меня появился настоящий помощник, забилась радостная мысль в голове. Она облокотилась на загородку.

— Доброе утро, — сказала она тихо.

— Доброе утро, — ответил Джон, снимая с кронштейна седло. — Проспала? Наверное, вчера допоздна гуляла со своим женихом.

— Он уехал сразу после ланча, — ответила Флоренс. Нотки ревности в голосе Джона удивили ее. — Хотя какое тебе дело до моего жениха? — с нарочитым вызовом сказала она.

— Спокойно, спокойно, — приговаривал Джон, седлая Дарлея. — Надеюсь, ты все-таки не выйдешь за этого напыщенного индюка.

Он не спрашивал, а утверждал. Спокойная уверенность Джона вызвала у Флоренс раздражение. Она расценила его высказывание как попытку командовать ею, поэтому в ней моментально проснулась врожденная страсть противоречить.

— Это почему же? — почти с возмущением спросила она. — Папа давно мечтает о нашей свадьбе.

— А ты о чем мечтаешь? — Джон искоса бросил на нее лукавый взгляд.

Почему все мужики такие самоуверенные, подумала Флоренс, встретившись с ним глазами.

— Должна признать, что брачный союз с Эриком Рэнделлом несет в себе определенные выгоды.

— Ты словно о сделке рассуждаешь.

— Полагаю, что именно с деловых позиций отец рассматривает наш с Эриком будущий брак.

— Видимо, он беспокоится о материальном благополучии своей драгоценной дочурки.

— Что ты можешь знать о чувствах отца, который собирается выдать свою единственную дочь замуж?

— Представь себе, кое-какой опыт у меня в таких делах есть. Я, конечно, в роли отца еще не выступал. Но меня самого чуть не женили из соображений определенной выгоды. Еле ноги унес.

Флоренс засмеялась.

— И как же ты выкрутился?

— Мой ад… — Джон прикусил язык и сделал вид, что не может говорить, пока пристегивает заднюю подпругу седла. — Друг мой Стив пришел на выручку, — договорил он, выпрямляясь, и посмотрел на Флоренс.

— Самоотверженный у тебя друг, — заметила она, пристально глядя на Джона.

Он отвел глаза.

— Стив замечательный друг, — подтвердил Джон и занялся подгонкой длины стремян. — Ну вот и все. Дарлей готов. Посмотрим, что твой красавец нам сегодня продемонстрирует. Открывай.

Флоренс открыла калитку стойла. Джон вывел жеребца в центральный проход конюшни и передал ей концы повода. Втроем они вышли из конюшни. Здесь Джон подтянул подпруги и опустил стремена.

— Готова?

Флоренс кивнула и с его помощью легко взлетела на седло.

— Где собираешься с ним работать сегодня?

— Думаю, попробовать его на длинном плацу. На малом плацу он вчера хорошо работал.

— Далеко это?

— Не очень. Мили полторы отсюда.

— Думаю, твое решение правильное. Мне кажется, Дарлею требуется простор.

— Я тоже это ощущаю.

— Тогда в путь. Трогай.

Флоренс сжала бока Дарлея, и он послушно двинулся шагом. Джон шел рядом. Некоторое время они молчали. Она старалась сконцентрировать внимание на жеребце, чтобы следить за его поведением, и не отвлекаться на Джона. Ей показалось, что Дарлей быстрей стал реагировать на сигналы, которые она посылала ему с помощью шенкелей и поводьев. Добравшись до плаца, Флоренс на ходу проверила подпруги. Потом заставила жеребца прибавить шагу и наконец пустила его рысью, мягко работая поводом, переводя с сокращенной рыси на среднюю и наоборот. Дарлей слушался ее безукоризненно. Доверие! Она завоевала его доверие! Окрыленная успехом, она, работая обоими шенкелями, усиленным толчком левого перевела жеребца из учебной рыси в галоп и задохнулась от ощущения полета. Щеки и глаза ее горели, когда она вернулась к тому месту, где стоял Джон. Увидев его напряженный взгляд, Флоренс забеспокоилась.

— Что-нибудь не так?

Джон перевел взгляд с жеребца на Флоренс.

— Нет, все в порядке. — Он подошел к ним, сделав вид, что хочет помочь Флоренс слезть с лошади.

— У тебя загадочный вид, — весело произнесла она, переложила поводья в левую руку и, держась за гриву и переднюю луку, вынула правую ногу из стремени.

Легко спустившись на землю, Флоренс оказалась в кольце рук Джона, между ним и лошадью.

— Это от созерцания твоей прелестной попки, взлетающей вверх.

— Жаль, что ты больше ничего не увидел. Впрочем, это на тебя похоже, — холодно сказала Флоренс.

— Не можешь ты судить обо мне, поскольку совершенно меня не знаешь. — Джон сам удивился своей обидчивости.

— Вероятно, ты прав. Я действительно ничего о тебе не знаю, — быстро согласилась Флоренс.

Джон привлек ее к себе.

— А ты бы хотела?

Флоренс очень хотелось, но и признаться в этом будет с ее стороны непростительной ошибкой. Она колебалась. Джон пока что для нее фигура загадочная, чем привлекает ее не меньше, чем внешней красотой и обаянием.

— Пожалуй, раз нам придется вместе работать…

— Имей в виду, не только работать, — заметил Джон.

— Не знаю, что ты подразумеваешь, но, если ты еще помнишь о том, что произошло вчера утром…

— До мельчайших деталей, — заверил он.

— Лучше нам об этом забыть. Размышляя трезво, я поняла, что ничем хорошим для нас такие отношения не могут кончиться.

— Ты за кого беспокоишься, Фло? Если за меня, то неприятности меня не пугают. Я сумею с ними справиться.

— Я тоже как-нибудь переживу, — в запальчивости произнесла Флоренс.

Джон притянул ее поближе к себе.

— Тогда в чем проблема? Жизнь дается для того, чтобы получать от нее удовольствие. А самое большое удовольствие, это… — он склонил голову к ее лицу и нежно коснулся своими губами ее губ, — прикасаться к тебе, целовать тебя. — Чтобы не быть голословным, он стал неторопливо целовать ее необыкновенное по своей одухотворенности, сияющее радостью лицо.

Если бы он применил силу, она стала бы сопротивляться. А вот противиться его нежности Флоренс была не в состоянии. Возбужденная скачкой, она обвила его шею руками и приоткрыла рот для поцелуя. Желание вспыхнуло от глубокого поцелуя мгновенно, как пожар на бензоколонке от случайно зажженной спички. Их напряженные тела льнули друг к другу. Джон обхватил руками ее аппетитную попку и оторвал от земли, крепко прижав ее к своему возбужденному телу. Окружающий мир перестал существовать для них. Тем неожиданней был удар, нанесенный шеей Дарлея по их головам. Таким способом возмущенный жеребец напомнил влюбленным о своем присутствии.

Недовольному Джону пришлось поставить Флоренс на землю.

— Мало мне двуногого соперника, так еще это четвероногое чудовище обрушилось на мою голову! — воскликнул он и засмеялся.

Флоренс, с трудом выплывая из сладкого дурмана, испуганно огляделась.

— Фло, не пугайся, нас никто не видел.

— Ты уверен? — Лицо у нее оставалось испуганно-растерянным. — Не знаю, как это происходит. Стоит мне оказаться рядом с тобой…

— Знаю. Словно наваждение, правда? — Джон смущенно смотрел ей в глаза. — Стоит мне оказаться рядом с тобой, и руки мои сами тянутся к тебе.

— Правда? — почему-то шепотом спросила Флоренс, но, спохватившись, озабоченно сказала: — Да, это проблема.

— Черт возьми, Фло! Клянусь, со мной еще такого не случалось, — взволнованно сказал Джон. — Ведь ты дочь моего работодателя! Я не имею права…

— А что, у предыдущих твоих работодателей не было дочерей? — спросила Флоренс, желая поддразнить его.

— Мне еще не приходилось наниматься на работу, так что проблем не возникало.

Флоренс удивленно посмотрела на него.

— Хочешь сказать, что ты еще нигде не работал?

— Нет. Я не это хотел сказать. — Джон отчаянно замотал головой, проклиная свой язык. — Я работал, но только на себя, понимаешь? Ни от кого не зависел, понимаешь? — Он не знал, как ему выпутаться, теряясь под пристальным взглядом девушки.

— Ни от кого не зависел. Понимаю. У тебя было собственное дело, а потом ты разорился, так?

— Ну что-то в этом роде, — живо согласился Джон, скрывая кривую ухмылку. — И я отправился на поиски работы. Я не тебя искал, а работу. Мне нужны были прикл… — Он снова чуть не проговорился, но потребность объясниться с Флоренс заставляла его говорить. — Не обращай внимания. Я отправился на поиски совершенно новой для меня жизни. И дело даже не в образе жизни. Мне необходимо снова обрести себя! Понимаешь?

— Думаю, что понимаю, потому что со мной до недавнего времени происходило то же самое. Пока я не поняла, в чем состоит мое предназначение, — серьезно ответила Флоренс, продолжая с настороженным интересом смотреть на Джона.

— Но встреча с тобой не входила в мои планы! — почти в отчаянии воскликнул Джон. — Понимаешь?

— Понимаю. Я тоже тебя тут не дожидалась, — насмешливо откликнулась Флоренс, слова Джона задели ее за живое.

Но Джон ее как будто не слышал.

— Пытаться убежать от женщин, которые осаж… — Он оборвал себя на полуслове.

Но Флоренс уже сдвинула брови и с холодным видом вытянула руку с указующим пальцем.

— Я тебя не задерживаю. Видишь вон ту дорогу? Вот и топай по ней, парень.

— Ты меня неправильно поняла! — с досадой воскликнул Джон. — Я не могу уйти.

— Почему? Думаешь, мы без тебя не обойдемся? Обходились до сих пор, обойдемся и впредь.

— О Господи! Ладно, выходи за меня замуж, Фло! — вдруг сказал он и побледнел.

У Флоренс округлились глаза.

— Что ты сказал? Замуж? За тебя? Зачем? Мы друг друга едва знаем.

Ну почему я такая наивная, подумала Флоренс, этот Картерс просто шутит со мной, а я ответила так, словно приняла его слова всерьез.

— Не знаю, почему я сказал это. Просто сорвалось с языка. Жениться я не собираюсь. — Джон на секунду закрыл глаза и сжал зубы.

— А я не собираюсь замуж.

— Ладно, если брачные узы нам ни к чему, то вместо них могу предложить свое ложе в закутке конторы. Одно из решений проблемы, ты не согласна?

— Ну что ты! Как можно отказаться от такого романтического предложения? Всю жизнь ждала! — Флоренс театральным жестом прижала ладонь к своей груди. — Сердце мое не стучи…

Джон засмеялся.

— Смотри, до чего ты меня довела, я уже околесицу какую-то несу!

Флоренс потянула Дарлея за поводья.

— Нам пора возвращаться в конюшню, — строго сказала она.

— Подожди! — Джон догнал ее. — Нам, действительно, нужно лучше узнать друг друга, но как это сделать?

Флоренс искоса посмотрела на его серьезное лицо и едва не фыркнула от смеха.

— После ланча я набросаю план нашего делового сотрудничества и занесу тебе в контору. Там и поговорим.

— Поговорим? — уточнил Джон и хмыкнул.

— Да, обычный дружеский разговор, — терпеливо пояснила она. — В конце концов, почему бы нам не стать просто друзьями?

— Просто друзьями? И я не буду дотрагиваться до тебя? Хорошо, договорились, — поспешил согласиться Джон. — Мне лучше до тебя не дотрагиваться, потому что тогда со мной начинает твориться что-то невероятное.

Флоренс промолчала, опустив глаза.

— Знаешь, как друзья мы могли бы съездить сегодня вечером в город. Ты покажешь мне его достопримечательности, потом мы где-нибудь посидим, поужинаем. Как ты отнесешься к такому предложению? — Джон искоса смотрел на девушку.

Она растерялась, не зная, принимать ли его предложение за чистую монету.

— Если у тебя нет на сегодня других планов, конечно, — добавил Джон.

— Других планов у меня нет, но…

— Боишься, что твой ревнивый жених узнает?

— Ты ведь нарочно это спросил, чтобы получить мое согласие? Какой же ты хитрый! — воскликнула Флоренс и покачала головой.

— Кому приятно получить отказ от красивой девушки? — ухмыльнулся Джон.

— Хорошо, я согласна, но не забывай, о чем мы договорились.

Джон взъерошил волосы, проведя рукой по голове.

— Разумеется, дорогая, можешь на меня положиться, — заверил он ее, тяжело вздохнув. — Но и ты не нарушай нашего уговора, — строго добавил он.

Флоренс прикусила губу.

— Во сколько мне зайти за тобой? — спросил Джон, когда они дошли до конюшни. — В шесть часов тебе удобно? Или попозже?

— Лучше в шесть тридцать, у меня слишком много дел после ланча.

— У меня тоже. Кстати, предупреди миссис Моранис, что на ланч я не приду.

— Хорошо.

— Да, и не забудь проверить в каком состоянии ноги Дарлея. Возможно, их требуется смазать. Он сегодня хорошо поработал.

Что этот Джон Картерс о себе вообразил?! — возмутилась Флоренс.

— Разумеется, не забуду, — сухо ответила она. — Я давно ухаживаю за лошадьми и знаю, что нужно делать.

— Извини, сказал не подумав.

— Извинение принято. — Флоренс важно кивнула и вошла в конюшню, ведя Дарлея под уздцы.

Джон смотрел ей вслед со смущенно-растерянным видом.

Сев за письменный стол, Джон Картер постарался выкинуть из головы все мысли о Флоренс и с головой ушел в дела. Прежде всего, нужно выяснить, через какой банк осуществляются сделки между Моранисом и Рэнделлом, и связаться с его управляющим. Он успел сделать несколько серьезных звонков до прихода Дэвида, сварить себе кофе и разогреть в микроволновой печи два сандвича с курицей и помидорами. Вернувшись после ланча, Моранис принес дневную почту, которую обычно просматривал до встречи со своим управляющим. Вместе с Джоном он составил несколько писем, обсудил с ним текущие дела и вернулся в дом. На этот раз он забыл у Джона на столе папку переписки по финансовым вопросам, которую всегда носил с собой. Джон успел ознакомиться с перепиской, которую Моранис почему-то тщательно скрывал от него, только за последний месяц, когда за папкой пришла Флоренс. Ему не удалось задержать ее, поскольку в этот момент зазвонил телефон. Сняв трубку, он услышал голос Стивена Болдуина.

— Стив, извини, я перезвоню тебе минут через пятнадцать. Ты не уйдешь? — торопливо спросил он, услышал обещание дождаться его звонка и опустил трубку на рычаг.

Но Флоренс уже вышла из кабинета. Почему при виде этой девушки он утрачивал ясность мысли? И дело ведь не только в ее красоте. Джон понимал это, но объяснить себе необычайную притягательность Флоренс не мог. Можно было бы позвонить Стивену и посоветоваться с ним. Но друг имеет полное право ответить ему: мол, ты искал трудностей и приключений, а спасовал перед женщиной. Да, вот уж действительно — за что боролся, на то и напоролся. Пожалуй, Гераклу было легче вычистить авгиевы конюшни, чем ему разобраться в своем отношении к этой девушке… Из глубокой задумчивости Джона вывел телефонный звонок.

— Ферма Дэвида Мораниса, — сказал он, подняв трубку. — Слушаю вас.

— Эрик Рэнделл. Флоренс в конторе?

— Нет, мистер Рэнделл. Полагаю, она сейчас у себя в доме.

— Я только что звонил туда, и мне сказали, что она вышла.

— Увы, ничем помочь не могу.

— Разыщите ее, Джон, и передайте, что я буду ждать ее в своем клубе начиная с восьми часов вечера.

— Постараюсь, сэр.

Джон опустил трубку и покачал головой. С такими замашками, как у Эрика Рэнделла, только в армии служить. Знать Флоренс с детских лет и до сих пор в ней не разобраться? Или он действительно тупой или прав Джордж и Эрик способствует разорению Мораниса, чтобы вынудить Флоренс стать его женой, а брак с Флоренс ему нужен для того, чтобы прибрать к рукам ферму соседа? Конечно, за оставшееся до истечения месячного срока время Джон мало что может изменить… Да и какое ему, собственно, до них дело?! Обязательств перед девушкой у него нет, и брать их на себя он не собирается.

Джон вспомнил, что сегодня утром буквально сделал ей предложение. Он взъерошил волосы и обхватил голову руками. Интересно, из каких темных глубин его существа возникло такое желание? Вот бы посмеялись над ним клубные друзья, узнай они, что и его чуть не сгубило безумное поветрие. Хорошо, хоть Флоренс не приняла его слова всерьез. Какая дикость! Они и знакомы-то всего… Джон вдруг подумал, что фактор времени в отношениях между мужчиной и женщиной не всегда важен. Вон Джордж… Едва успел познакомиться с Мередит, а прошло несколько дней, и она стала его фактической женой. И свадьба состоялась, кажется, через месяц. Вероятно, у них была любовь с первого взгляда. О такой любви всегда писали поэты. Джон попытался вспомнить хотя бы одно стихотворение о любви, но снова зазвонил телефон.

— Ты собирался позвонить через пятнадцать минут, Джонни. Что-то случилось или ты по своему обыкновению забыл? — насмешливо спросил Стивен.

— Прости, Стив, задумался, понимаешь, — растерянно пробормотал Джон. Острое чувство недовольства собой заставило его покраснеть. Он посмотрел на часы. Оставалось чуть больше часа до встречи с Флоренс. — Ты хотел мне что-то сообщить? — рассеянным тоном спросил он.

— Да, вчера состоялось заседание правления банка, на котором твои братья пытались лишить тебя членства в правлении. Я, как юрист банка и твое доверенное лицо, объяснил нецелесообразность такого шага, поскольку ты имеешь право изъять свой капитал. Представляешь, все согласились со мной! Даже Ричард и Монтгомери признали свое предложение несвоевременным. Джонни, я одержал маленькую победу, ты понимаешь?

— Понимаю и рад за тебя. То есть я хочу сказать, что должен поблагодарить тебя. Но у меня в голове такая путаница. — В голосе Джона послышались нетерпеливые нотки. — Я хотел тебя попросить разобраться в финансовых сделках Мораниса, проводимых через местный банк графства Дербишир, но сейчас у меня нет времени подробно поговорить об этом. Я узнал кое-что новое… Знаешь, я позвоню тебе в понедельник. А сейчас я тороплюсь, у меня свидание через час.

— Свидание? Не знаю, Джонни, радоваться этому или огорчаться, но в новых условиях жизни ты не изменился. Желаю весело провести вечер, — сказал на прощание Стивен.

Не дав себе труда задуматься над словами друга, Джон торопливо сложил бумаги в ящик стола, задвинул его и поспешил в душ. В данный момент его больше волновало, в чем же ему пойти на первое свидание с Флоренс. Слово «свидание», которое вырвалось у него во время разговора со Стивеном, теперь вызвало у Джона растерянную улыбку на лице. В его прежней, лондонской, жизни свиданием, как правило, называлась встреча с женщиной с одной-единственной целью. А какую цель он преследует с Флоренс? Он отмахнулся от этой мысли, продолжая перебирать свой скромный гардероб. Придется идти в том же костюме, в котором он поехал прямо из клуба к Джорджу. Как он оказался в рюкзаке? Наверное, машинально сунул. Джон повесил его на плечики отвисеться. Не Бог весть что, хотя в провинции, наверное, сойдет. Они же не пойдут в клуб, где Рэнделл будет ждать Флоренс с восьми часов. А что? Было бы забавно посмотреть на выражение лица Рэнделла, когда он увидит нового служащего с фермы Мораниса в обществе своей невесты.

Конечно, он не станет играть в такие опасные игры и подставлять Флоренс под удар. Впрочем, себя тоже. Ему надо продержаться на ферме до истечения месячного срока, оговоренного условиями пари.

Джон расчесал свои изрядно отросшие черные волосы, которые стали завиваться на концах, придав Джону внешнее сходство с Кларком Гейблом в фильме «Унесенные ветром», не хватало только усиков. Облачившись в летний кремовый костюм с темно-синей рубашкой и светлым, в тон костюму, шелковым галстуком, он переобулся в светлые замшевые ботинки и попытался оглядеть себя в зеркале, но оно было слишком маленьким, чтобы увидеть себя в полный рост. А почему меня беспокоит, как я выгляжу? — удивился Джон. В Лондоне он, кажется, не придавал этому значения. Разумеется, он посещал демонстрации сезонных коллекций одежды ведущих дизайнеров мира, сопровождая на показ или свою сестру, или очередную подружку. Не задумываясь заказывал все, что было модно… Джон улыбнулся, он понял, почему ему так интересно видеть себя в этом костюме. Полторы недели, проведенные им в отрыве от привычного городского уклада, от всей прежней жизни, повлияли на него значительно сильнее, чем он предполагал. Стив ошибся, заявив, что он не изменился. Размышляя над этим открытием, он шел к дому Моранисов с блуждающей улыбкой на губах. У крыльца он чуть не столкнулся с миссис Моранис.

— Ох, Кристина, извините! Кажется, я задумался и не заметил вас.

— Ничего страшного не произошло, молодой человек. Тем более что я, кажется, тоже задумалась. — Она улыбнулась, потом оглядела его с ног до головы и широко раскрыла глаза от восхищения. — Как вы прекрасно выглядите, Джон! — воскликнула она и лукаво спросила: — По какому случаю вы такой нарядный?

— У меня свидание с вашей дочерью, — вырвалось у Джона, но, увидев, что улыбка сбежала с лица миссис Моранис, быстро поправился: — Да нет, просто мы договорились, что Флоренс покажет мне местные достопримечательности, ваш город. А там, возможно, мы зайдем перекусить в какое-нибудь кафе.

— Ну, в таком наряде не стыдно и в ресторане появиться, — сдерживая улыбку, заметила миссис Моранис.

— О каком ресторане идет речь? — послышался голос выходящей из дома Флоренс. — Мама, я обещала показать мистеру Картерсу…

— Я уже в курсе, Фло, — доброжелательно прервала дочь Кристина. — Желаю вам хорошо провести вечер. Не забудь показать Джону знаменитый ипподром, где проводятся главные сезонные соревнования четырехлеток. Знаете, Джон, этому ипподрому скоро двести лет.

Джон только кивнул и ничего не ответил. Слегка приоткрыв рот, он глаз не сводил с Флоренс. Впервые за все эти дни он видел ее в платье. Но в каком! Что-то похожее он видел недавно в коллекции Сен-Лорана. Шелковое платье густого зеленого цвета мягко облегало высокую фигуру девушки, неназойливо подчеркивая ее достоинства. Чуть расклешенная юбка спереди была украшена мелкими складками, которые во время движения флиртовали с коленями безукоризненных по форме ног, затянутых в нейлоновые чулки. От низкой стойки воротника по центру лифа сбегал ряд небольших круглых пуговиц, похожих на изумруды. Руки были обнажены, короткие рукава напоминали пуфы, слегка приподнимавшиеся над плечами. Флоренс показалась ему олицетворением лета, цветущего лета.

Как удачно назвали ее родители, подумал Джон, продолжая восторженно созерцать девушку, пока она разговаривала с матерью, сбивчиво объясняя, что непременно сделала бы то же самое для любого нового служащего. Он сдержал улыбку и вмешался в их разговор, видя скептический взгляд матери, устремленный на дочь.

— Я просил Флоренс об этой любезности с первого дня, и наконец она согласилась. У меня нет слов, Кристина, чтобы выразить свою признательность вашей дочери за ее доброту.

Скептический взгляд матери переместился на него.

— В этом я не сомневаюсь.

— Нам пора ехать, мама. Полагаю, трех часов на экскурсию нам хватит, вернусь я рано. Пока, мама, не надо так смотреть на меня, мне уже давно не четырнадцать лет.

— За тебя мне незачем беспокоиться, всегда знала, что ты у нас девушка хоть и своевольная, но рассудительная.

Флоренс нетерпеливо чмокнула мать в щеку, сбежала по ступеням и, проплыв мимо Джона, заставила его тронуться с места.

Джон, правда, успел обменяться улыбками с Кристиной. Ему нравилась эта женщина. Видимо, от нее Флоренс унаследовала чувство собственного достоинства, элегантность, не говоря уже об уме. Должно быть, это сочетание некогда заставило Дэвида Мораниса забыть о своей первой любви и всем сердцем предаться новой.

Следуя за Флоренс к стоянке, Джон впервые пожалел, что в его распоряжении нет сейчас его любимой красной спортивной машины и ехать им придется на потрепанном старом пикапе. Хотя в таком наряде Флоренс был бы под стать белый «кадиллак», решил он. К его удивлению, Флоренс заняла пассажирское место без малейшего колебания и с таким видом, будто садилась в карету. Ее длинные ноги едва помещались в узком пространстве кабины. Она согнула их, отчего шелковая юбка задралась вверх и обнажила очаровательные колени. Садясь за руль, Джон непроизвольно покосился на них.

Флоренс заметила его взгляд и натянула юбку на колени.

— Для начала, — сказала она, чтобы преодолеть собственное смущение, — я покажу тебе несколько соседских ферм, а потом поедем в город. Собственно, они у нас все равно будут по дороге. Начнем с фермы Рэнделла.

Джон хлопнул себя ладонью по лбу.

— Чуть не забыл! Звонил Рэнделл, чтобы сообщить: он будет ждать тебя сегодня в своем клубе с восьми часов.

Флоренс удивленно приподняла брови.

— Это еще что за новости?! — воскликнула она и замолчала, размышляя над чем-то. — Пожалуй, на ферму Рэнделла мы сегодня не поедем. Как-нибудь в другой раз.

Внешняя невозмутимость Флоренс не обманула Джона: он успел заметить, как гневно сверкнули ее глаза.

8

Солнце клонилось к западной стороне небосвода, когда они выехали за пределы усадьбы. За воротами тянулась аллея, усаженная старыми липами, которая вывела их на проселочную дорогу, петлявшую между обширными пастбищами, выгороженными низкой каменной кладкой, между приусадебными садами и парками. За деревьями мелькали дома — то старинной постройки, то стилизованные под старину, — изредка попадались здания, соответствующие духу современности. Джону доводилось видеть такие проекты на выставке современного дизайна в архитектуре. В городе дома, выстроенные по этим проектам, смотрелись неплохо, он даже восхищался некоторыми из них. А здесь, на фоне неизменной на протяжении веков в своем обличье земли они казались чужеродными элементами. Внимание его привлек особняк с элементами поздней готики. Сохранилась даже часть крепостной стены, окружавшая парк с одной стороны. Видимо, позднее к ней пристроили массивную чугунную ограду.

Флоренс сухим тоном гида поведала Джону, что этому особняку не менее трехсот лет, что в нем по-прежнему живут представители древнего английского рода, чьи предки воевали под знаменами Вильгельма Завоевателя.

Они остановились под огромными вязами. Солнечные лучи пробивались сквозь завесу густых ветвей и яркими бликами ложились на волосы Флоренс. Джон больше смотрел на нее, чем на особняк. Он старался держаться от Флоренс подальше, чтобы избежать искушения заключить ее в свои объятия и поцеловать, а потому буквально вжался в дверцу.

— Поехали дальше, — скомандовала она. — Сейчас я покажу тебе грустное зрелище.

Они выехали на довольно широкую улицу, вдоль которой выстроились современные коттеджи, огороженные живой изгородью.

— Здесь еще пять лет назад была такая же большая усадьба с фермой, как наша, — дрогнувшим голосом произнесла Флоренс.

Джон хотел сказать, что симпатичные коттеджи не наводят на него грусть, но, заметив в ее глазах что-то похожее на страх или отчаяние, замолчал и выслушал историю людей, которые некогда жили здесь.

— Вот что бывает, когда взрослые дети покидают дом, в котором выросли, и землю своих предков, — тихо произнесла Флоренс в завершение своего рассказа и тяжело вздохнула.

Джон понял, что в этот момент она думала о своих братьях. Ему захотелось обнять ее, утешить, потому что больше всего она сейчас напоминала ему обиженного ребенка. Хорошо, что он этого не сделал, потому что через секунду она обратила к нему свое прекрасное лицо. Такой одухотворенности ему еще не приходилось видеть на лицах знакомых девушек.

— Но я не допущу, чтобы подобное случилось с моим домом и моей землей! — твердо произнесла Флоренс.

Вряд ли она говорила это именно ему, решил Джон. Скорее это напоминало клятву, которую она произносила на этом месте не в первый раз.

— А куда ты бегала купаться в детстве? — спросил Джон, чтобы немного отвлечь ее от серьезных мыслей.

— Здесь недалеко река. Видишь ту небольшую дубраву? Прямо за ней протекает Трент. Там есть скальные выходы на берегу. С этих скал я училась нырять, преодолевая страх высоты.

Когда они проезжали мимо высоких могучих дубов, Флоренс преобразилась. Порозовев, она сказала со смехом:

— Видишь вон тот дуб? Самый высокий! Туда я забиралась не хуже мальчишек. Одно время у меня там был небольшой шалаш, куда я пряталась. Кстати, именно в нем я впервые поцеловалась с мальчиком. Правда, он был значительно старше меня.

— А звали этого старшего мальчика случайно не Эрик? — догадался Джон.

Флоренс кивнула.

— Это было так давно, — словно оправдываясь, сказала она. — Я была еще очень глупая.

Джон вдруг испытал острое сожаление, что его не было тогда рядом с ней. У него был свой дуб в усадьбе «Мередит», среди ветвей которого он скрывался, чтобы помечтать. Да и купался он в водах той же реки, что и Флоренс. Можно сказать, что воды, омывавшие его, потом неслись к этой девочке, ведь оба они в летние каникулы спасались от жары в водах Трента. Джон попытался представить, какой Флоренс была в детстве, и это не составило ему никакого труда. Он так отчетливо увидел длинноного подростка с едва наметившейся грудью, с гривой растрепавшихся светлых волос, спадавших на лоб, из-под которых сверкали, словно два драгоценных камня, большие зеленые глаза, что затаил дыхание, боясь спугнуть образ, явившийся из прошлого. Наверное, у нее вечно были расцарапанные коленки, подумал он и улыбнулся.

Флоренс решила, что Джон смеется над ней.

— Можно подумать, что ты в детстве не целовался с девочками! — сказала она.

— Я? Не помню… — рассеянно ответил Джон. В его памяти всплыли строчки любимого им в юности Шелли. — «Я слаб душевно и телесно, с собой и с миром не в ладу, блаженство сердцу неизвестно — у мудрецов оно в ходу — и в будущем его не жду», — вполголоса прочитал он.

Флоренс с удивлением смотрела на Джона. Он вдруг показался ей непохожим на себя.

— А дальше помнишь?

— «Пустое — власть, любовь и слава, иные их гребут как мзду и в жизни видят лишь забаву, а я все пью да пью отчаянья отраву». — Джон замолчал.

— Прочитай дальше, — попросила Флоренс, сдерживая непонятное волнение.

— «Природы ласковой соседство меня покоем обдает, упасть бы навзничь, вспомнив детство, и выплакать бы груз тягот, конец которым не придет, пока меня не тронет тленье…»

Сердце Флоренс сжалось, словно поэт поведал о ее судьбе.

— Шелли? — спросила она тихо после короткого молчания.

Джон кивнул и с интересом посмотрел на нее. Глаза Флоренс были влажными.

— Прости, если я тебя расстроил, — сказал он в своей обычной насмешливой манере. — Почему-то именно здесь вспомнились эти стихи. Не пора ли нам двинуть в сторону Дерби? Не знаю, как ты, а я проголодался.

— Я бы тоже не отказалась от парочки сандвичей с тунцом и чашки чая, — ответила Флоренс, повеселев.

— Думаю, после такой прогулки мы можем позволить себе более основательный ужин, — решительно заявил Джон.

После осмотра знаменитого ипподрома и дома, где родился и прожил большую часть своей жизни художник восемнадцатого века Джозеф Райт, о котором Флоренс рассказывала с такой гордостью, словно он был ее родственником, Джон повез ее в самый лучший ресторан города. Сюда они как-то заезжали с Джорджем. Здесь готовили хорошо. Флоренс пыталась протестовать, уверяя, что им такой ресторан не по карману, но Джону довольно быстро удалось доказать ей, что, если они не будут особенно шиковать, еда в ресторане обойдется им не дороже, чем в кафе. И что в таком платье, как на ней, просто неудобно идти в какую-то дешевую закусочную.

Флоренс польстило, что Джон сумел по достоинству оценить ее элегантный наряд. Войдя в холл ресторана, она увидела себя рядом с Джоном в больших зеркалах. Обалденная пара! — подумала Флоренс, вспомнив выражение своей университетской подруги.

Ресторан ей понравился, здесь не было ни назойливой позолоты, как в некоторых ресторанах, ни шума и табачного дыма, как в тех кафе, в которые она иногда заходила, бывая наездами в городе. Столик на двоих им отвели в самом дальнем углу зала, куда едва доносилась тихая музыка, звучавшая с эстрады.

Официант в смокинге и перчатках подал ей меню, и Флоренс выбрала самое недорогое блюдо — шницель по-венски. Каково же было ее удивление, когда на огромной тарелке ей подали шницель, края которого свисали с двух сторон. Джон согласился с ее выбором, присоединив к нему бутылку красного вина, кофе и десерт.

Утолив разыгравшийся аппетит, Флоренс рассказала несколько забавных эпизодов из своей студенческой жизни, когда приходилось проявлять чудеса изобретательности в кулинарии, чтобы приготовить себе ужин, поскольку денег на еду всегда не хватало.

— На что же ты их тратила? — поинтересовался Джон, никогда не бывавший в подобной ситуации.

— О, в Лондоне столько соблазнов! — мечтательно закатила глаза Флоренс. — На одной только Риджент-стрит можно разориться. А театры, выставки, музеи? Конечно, мы старались посещать музеи в те дни, когда вход был бесплатный. Но на выставки без билетов было попасть невозможно. В театры, правда, ходили редко, но уж обязательно на гвоздь сезона!

Флоренс раскраснелась от выпитого вина, глаза ее сияли. Она была так хороша, что Джону стало страшно. После проведенных вместе нескольких часов он смотрел на нее по-другому. Она уже не казалась ему просто очередной красивой и даже не совсем обычной по характеру девушкой, встретившейся на его пути. Мысль о том, что они росли почти рядом, что столько общего, как выяснилось, было в их детстве, сделала ее в глазах Джона чем-то неотъемлемым от него, частью его жизни. Какой жизни? — спросил себя Джон. Разве в тойжизни, которую он вел в Лондоне совсем еще недавно, Флоренс нашла бы себе место? Он подавил невольный вздох, вновь оказавшись на распутье. Единственное, что сейчас он знал наверняка, это острая потребность находиться с ней рядом.

Где-то около девяти они закончили ужинать и собрались уходить, когда возле их столика возник Эрик Рэнделл. Джон обратил внимание, что на лице его не было ни раздражения, ни гнева, а лишь странное выражение недоумения.

— Флоренс, я прождал тебя в клубе, потом позвонил твоим родителям и узнал, что ты уехала с новым управляющим. — Он высокомерно кивнул Джону, скользнув взглядом по его костюму и вздернув брови. — Как это понимать? Он, что, не передал тебе моего сообщения?

— Передал, — невозмутимо ответила Флоренс, — но мы уже к тому времени договорились с мистером Картерсом, что я покажу ему местные достопримечательности. — А как ты нас здесь нашел? — Она обвела взглядом зал и увидела, что на них смотрят две молодые женщины, сидевшие в обществе какого-то мужчины. Четвертый стул был свободен. — Извини, я уже поняла, что это всего лишь случайное совпадение.

Эрик покраснел, но продолжал держаться высокомерно.

— Мои друзья по клубу уговорили меня пойти поужинать. Я согласился, не торчать же мне одному в клубе, пока ты разъезжаешь по округе с новым управляющим фермы. Извини, я покину вас. Завтра встретимся и поговорим.

— Мы уже собираемся уходить, — сказала Флоренс, проигнорировав его последнюю фразу.

На обратном пути оба молчали, погруженные в собственные мысли. Флоренс было хорошо рядом с Джоном в тесной кабине, приятно было ощущать исходившее от него тепло, видеть его красивый профиль, наблюдать за его уверенными движениями. Об Эрике Рэнделле она не вспоминала, все ее мысли были заняты таким загадочным и в то же время таким близким ей по духу человеком, который сидел рядом. Объяснить она не могла бы, но чувствовала, что отныне Джон Картерс ей не совсем чужой человек.

Машина остановилась на развилке дорог, одна из которых вела к конюшням, вторая к дому Моранисов. Джон заглушил мотор, и сразу наступила тишина. Тишина летней ночи, когда обыденные слова теряют смысл и воспринимаются как досадное вторжение в некий храм. Поэтому, когда Джон попытался заговорить о встрече в ресторане с Рэнделлом, Флоренс закрыла ему рот ладонью. Он осторожно взял ее руку и поцеловал в середину ладони. Дрожь пробежала по телу Флоренс.

— Ты замерзла, — сказал Джон с беспокойством в голосе, снял с себя пиджак и закутал в него Флоренс.

Рука его обнимала ее за плечи, и так уместно было положить ему голову на грудь, что Флоренс сделала это не задумываясь. Сквозь запыленное лобовое стекло ей подмигивали звезды в небе. Она могла бы просидеть так с ним всю жизнь, мелькнуло в ее голове. На ее глазах одна звезда вспыхнув скатилась с небосклона как раз в тот момент, когда Флоренс нестерпимо захотелось, чтобы Джон поцеловал ее. Значит, так тому и быть, решила она и подняла к нему лицо для поцелуя. Джон не шелохнулся, он смотрел на нее странным взглядом, мерцавшие в полутьме глаза его казались больше, чем обычно. Флоренс физически ощутила, что он напряжен как сжатая пружина.

— Пойдем, я провожу тебя до дома, — глухим голосом сказал он. — Уже поздно…

Флоренс медленно отстранилась от него, и Джон не сделал попытки ее удержать.

— Не надо, я сама дойду, — холодно ответила она, скрывая разочарование, и отвернулась.

Джон протянул левую руку, чтобы открыть дверцу со стороны пассажирского сиденья, и нечаянно задел сосок ее груди. Мгновенная боль, пронзившая ее, отозвалась сладким томлением во всем теле. Дверца была открыта, Джон молчал, а Флоренс не двигалась с места, ощутив вдруг себя переполненной чашей, с которой надо что-то делать.

— Я хочу к тебе, — охрипшим голосом сказала Флоренс, не глядя на Джона.

Он помедлил, потом захлопнул дверцу и решительно включил двигатель. Заехав на стоянку, он выключил двигатель, выскочил из кабины, стремительно открыл дверцу с ее стороны и помог выйти из машины. После чего подхватил Флоренс на руки и понес в коттедж. Она слышала его дыхание, а сама едва дышала, настолько переполненная желанием, что готова была зарыдать.

Только в спальном закутке Джон поставил ее на ноги. Оба дрожали, умоляюще глядя друг на друга. Никого в жизни Джон не желал так, как эту девушку, и именно поэтому его так пугало то, что должно было произойти. Он сделал последнюю попытку.

— Фло, я хочу тебя любить. — Голос его прерывался. — Знаю, что не имею права, но ничего не могу с собой поделать. Если ты передумала и хочешь уйти, уходи. Я не стану тебя удерживать. — Он крепко зажмурил глаза. — Только быстрей уходи, пока я не передумал.

Ее длинные прохладные пальцы скользнули в его волосы, обхватили затылок и заставили Джона склонить голову. Открыв глаза, он содрогнулся, встретив зовущий взгляд потемневших от страсти бездонных зеленых глаз. Губы их слились в поцелуе с таким нетерпением, словно оба, иссушенные жаждой, приникли к животворящему источнику. Помогая друг другу освободиться от одежды, они делали это так поспешно, словно каждая минута промедления была чревата для их тел неизмеримыми муками.

Восторженный короткий крик вырвался из груди Флоренс, когда она прильнула всем телом к обнаженному телу Джона. Он только шумно выдохнул, поднял ее на руки, любуясь совершенством ее тела, положил на свою постель и лег рядом. Сдерживая желание, он бережно провел рукой по ее нежному животу и склонился к ярко-розовым соскам, которые вызывающе торчали, зовя к поцелуям. А потом, словно сорвавшись с узды, стал быстро и жарко целовать все ее тело.

Флоренс тихонько стонала под градом его ласк. Целуя ее бедра, он добрался до самого горячего места, кончиком языка проник внутрь, и тело ее требовательно изогнулось. Дрожа всем телом, словно впервые готовился совершить это, Джон закрыл глаза и медленно вошел в нее. Жар накрыл влюбленных как взрывная волна. Он посмотрел в ее затуманенные страстью глаза.

— Фло, поцелуй меня, — почти взмолился он.

Рот Флоренс обжег его, и тогда он начал двигаться, сначала неторопливо, словно боялся пролиться преждевременно, постепенно проникая все глубже и глубже. Язык Флоренс ласкал его рот, словно требовал еще и еще, бедрами она сжимала его все крепче, потом запрокинула лицо, оторвавшись от его рта, и короткий гортанный крик сообщил Джону, что он довел ее до оргазма. Понадобилось еще несколько сладостных усилий, чтобы и он достиг пика блаженства. Дрожа всем телом от пережитого, он уткнулся лицом в ее шею. Бег крови постепенно стихал и наконец наступил покой и такая тишина, что стало слышно, как тикает будильник на маленьком столике у кровати. Первым пришел в себя Джон и освободил тело Флоренс от своего веса. Она не шевельнулась, и он с беспокойством склонился к ее лицу.

— Фло, — шепотом позвал он.

Но она продолжала лежать с закрытыми глазами, едва дыша. Соблазнительные полушария груди тихонько вздымались, и Джон не смог удержаться, чтобы не поцеловать одну и другую.

— Фло, — снова позвал он, ощутив, как по ее телу пробежала дрожь от его поцелуев. — Скажи что-нибудь, не пугай меня.

— Боже мой! — вдруг произнесла Флоренс. — Что мы наделали!

Джон сконфуженно помолчал, хлопая ресницами и недоумевая.

— По-моему, у нас все получилось просто замечательно, ты не согласна? Разве тебе было плохо со мной?

Он не отрываясь смотрел на Флоренс. Она лежала, закрыв лицо согнутой в локте рукой. Может, он неправильно ее понял? Но Джон сразу отбросил глупое сомнение. Они оба были охвачены страстью и разделили ее сполна. Так в чем же дело?

Джон с удовольствием разглядывал ее тело, потом обвел пальцами грудь, погладил живот, постепенно спустившись к пушистому светлому треугольнику.

— Ты фантастически красива и соблазнительна, — сказал он, чувствуя, как отзывается тело Флоренс на его ласку.

— Что ты делаешь? — вдруг резко спросила Флоренс, убрав с лица руку.

Джон растерялся. Поведение Флоренс ставило его в тупик.

— Ласкаю тебя, — наконец ответил он.

— Не смей!

— Но почему? — с улыбкой спросил Джон.

— Потому что мы не должны больше этим заниматься.

Улыбка сползла с его лица.

— Почему?

Флоренс села в постели и скрестила на обнаженной груди руки.

— Потому что нам лучше держаться друг от друга подальше.

— Объясни в чем дело, Фло, я тебя не понимаю, — усталым голосом попросил Джон. Ему мучительно было смотреть на ее прекрасное тело и сдерживать нарастающее желание.

Как может Флоренс объяснить ему, что боится? Боится полюбить его так, что потом будет больно потерять его. А в том, что им придется расстаться, она ни минуты не сомневалась.

— В конце концов, у меня есть жених, Эрик Рэнделл…

— Ты сама говорила, что не хочешь выходить за него.

— Мои слова ничего не меняют. Отец считает, что так лучше для меня. Если мы будем продолжать наши отношения, он обязательно все поймет. Хотя я сама еще не очень хорошо понимаю, как могло произойти то, что произошло между нами.

— Неужели так сложно понять, что происходит между мужчиной и женщиной? — спросил Джон и пожал плечами.

— Вряд ли такой довод подействует на моего отца, — в свою очередь пожала плечами Флоренс.

— Надеюсь, ты не собираешься сообщить ему об этом?

— Лгать я не люблю, но и к самоубийству склонности не имею, — резко ответила Флоренс. — Предлагаю забыть об этом как об эпизоде, который никакого значения не имеет.

— Кажется, я понял в чем дело, — сказал Джон. — Оказывается, ты просто трусишка. Чего же ты так испугалась? Меня?

— Джон Картерс, да будет вам известно, что еще никому не удавалось запугать Флоренс Моранис! — с вызовом ответила она. — Если я кого и боюсь, то только себя, — добавила Флоренс тихо. — Неужели ты не понимаешь, что забыть о сегодняшнем вечере будет лучше и для тебя и для меня, если, конечно, хочешь, чтобы мы и дальше работали вместе?

— Вряд ли нам будет лучше, если, находясь рядом, мы будем сопротивляться взаимному притяжению. — Он усмехнулся. — Говорят, неудовлетворенное желание плохо отражается на здоровье.

Джон положил ей руку на талию и привлек к себе.

— У меня есть другое предложение. Самое лучшее, что мы можем сделать, это наслаждаться друг другом до потери пульса, пока нас обоих не затошнит. Как ты посмотришь на такое предложение? — спросил он, усадив ее к себе на колени.

Реакция Флоренс снова поразила его. Она обхватила его ногами, закинула руки ему на плечи и сказала:

— В твоем предложении есть рациональное зерно. Давай попробуем таким способом избавиться друг от друга.

Джон провел ладонями по ее спине, и она мгновенно прогнулась, потом взял в ладони ее груди, отчего у нее перехватило дыхание.

— Посмотри, Фло, как они уютно устроились в моих ладонях. Мой размер, — тихо, но решительно заявил Джон, потом приподнял Флоренс и легко скользнул внутрь готового к его приему тела.

Было уже довольно светло, когда Флоренс открыла глаза. Боясь пошевелиться, она стала разглядывать лицо спящего рядом Джона. И во сне он не выпускал ее из своих объятий, что наполнило ее чувством необыкновенной радости. Она улыбалась, глядя на его длинные опущенные ресницы, на его прямой аристократический нос, на красиво очерченный рот, который доставил ей столько наслаждения. Она смотрела на его лицо так, словно хотела навеки запечатлеть в памяти его лицо. В конце концов, какой смысл обманывать себя — она полюбила именно этого человека. Возможно, так было предначертано судьбою, думала Флоренс. Тогда тем более ей необходимо поговорить с отцом как можно скорее, чтобы он не питал никаких иллюзий насчет ее брака с Эриком. Сама мысль, что ей придется заниматься любовью с кем-то еще кроме Джона, вызывала у нее тошноту. То, чего она боялась больше всего, произошло: она полюбила. Хорошо зная свой характер, Флоренс понимала: это навсегда. И тут же острая боль пронзила ее сердце — она вспомнила, что меньше чем через месяц им суждено расстаться. Хотя Джон уже не был для нее пусть притягательным, но всего лишь красивым и самоуверенным чужаком, она по-прежнему не знала, какие чувства он питает к ней. Возможно, он тоже полюбил ее. То, что он неравнодушен к ней, очевидно. Изменилось ли его отношение к ней после их близости? Впрочем, какое это имеет теперь значение, если им суждено расстаться. Джон умен, вряд ли его привлечет невеста с приданым в виде разоренной фермы. Флоренс тихонько вздохнула. Но тут же все ее существо воспротивилось такой покорной обреченности. Почему? Почему она должна сдаваться без боя? Она, Флоренс Моранис, никогда не отступала перед трудностями!

Джон пошевелился, не открывая глаз, прижал ее к себе и провел ладонями по спине, задержавшись на упругих ягодицах.

— Кто это забрался ко мне в постель? — сонным голосом спросил он, лукаво улыбнувшись.

— А как ты думаешь? — ответила Флоренс и поцеловала его в нос.

— Попробую догадаться… — пробормотал он, проводя рукой по ее груди, животу, бедрам. — А что мы имеем тут? — Ладонь его скользнула между бедер.

Флоренс сразу почувствовала, что он возбудился, по тому, набухла и затвердела его плоть, прижатая к ее бедру. Она застонала еле слышно от мгновенно вспыхнувшего желания.

— Знаешь, я и во сне занимался с тобой любовью, — сказал Джон.

Флоренс облизала губы, пересохшие от вспыхнувшего внутри ее тела пожара. Все ее тело дрожало от нетерпения.

— Пришла пора воплотить наши сны в реальность, — сказал он и, потянувшись со звериной грацией, накрыл ее тело своим.

9

Следующие две недели пролетели бы для Джона совсем незаметно, если бы не разительные перемены, которые произошли с Дарлеем. Теперь в нем было трудно узнать то угрюмое существо, способное совершать самые непредсказуемые поступки в самый неподходящий момент, как это случалось с ним раньше. Флоренс доказала свою правоту: этот жеребец был рожден, чтобы побеждать в любом соревновании. На тренировочном ипподроме он показывал результаты, перекрывающие все предыдущие рекорды. Флоренс расцвела и радовала окружающих своим хорошим настроением. Чего нельзя было сказать о ее отце: он выглядел все хуже и хуже, на глазах превращаясь в дряхлого старика. Джон с тревогой поглядывал на него, смутно догадываясь о причине. Истекал его срок работы на ферме, а до конца разобраться в запутанных финансовых делах Дэвида Мораниса Джону так и не удалось. Сверяя данные о финансовом положении фермы по документации, которая имелась в его распоряжении, с данными, добытыми Стивеном Болдуином, Джон пришел к выводу, что Моранис предпочитает скрывать от всех какие-то свои дела, связанные с семейством Рэнделлов. Наверное, он не стал бы ничего предпринимать, если бы его не волновала судьба Флоренс. Необходимо позаботиться о материальном благополучии этого семейства, раз уж он не может жениться на Флоренс. Флоренс… Мысль о том, что скоро ему придется покинуть ее, показалась Джону чудовищной. Впервые встретить женщину, о которой он теперь думает постоянно, постоянно желает ее, как не желал никого и никогда, и расстаться с нею только из-за необходимости вернуться к прежней жизни? А разве не от этой жизни он сбежал сюда? Какая нелепость! И почему это он не может жениться на Флоренс? Из-за Эрика Рэнделла и ее отца, который, по-видимому, просто запутался когда-то в своих деловых отношениях с отцом Эрика?

Джон решительно поднял трубку и набрал номер юриста Международного инвестиционного банка.

— Стив? Это я, Джон. У меня есть деловое предложение к правлению нашего банка. Напрасно ты смеешься, я говорю очень серьезно. Надо купить кредитный банк графства Дербишир и сделать его своим филиалом. Прежнего владельца надо назначить управляющим, ему осталось несколько лет до пенсии, пусть доработает. Ты все понял? Проведи эту операцию быстро, у меня осталось мало времени. Что? Потом все объясню. Только поверь мне, что предложение выгодное. Впрочем, ты сам во всем разберешься.

Джон успел положить трубку, когда в контору вбежала Флоренс. Сорвав с головы легкий шлем жокея, она радостно сообщила:

— Сегодня Дарлей перекрыл свои вчерашние показатели!

Джон с нескрываемым восхищением смотрел на нее — на ее растрепавшуюся прическу, на яркий румянец разгоряченных после скачки щек — и улыбался.

— Не веришь? — воскликнула она. — Можешь спросить у Бернарда Десмонда. Он специально приехал убедиться в успехах Дарлея и засекал время по секундомеру. Пришлось ему признать, что Дарлей в прекрасной форме и готов к участию в соревнованиях. — Флоренс обошла стол и встала за спиной Джона. — Ты не хочешь меня поцеловать? — спросила она, обнимая его за шею.

— А где сейчас Десмонд? — проявил осторожность Джон.

— Пошел к отцу уговаривать его подать заявку на участие Дарлея в призовых соревнованиях. — Она помолчала. — Знаешь, мне показалось, что Десмонд догадывается о наших с тобой отношениях. Боюсь, как бы ему не вздумалось поделиться своими догадками с отцом.

— Флоренс, думаю, теперь это не имеет никакого значения, потому что я должен тебе кое-что сказать. — Джон говорил серьезно и неторопливо.

Флоренс еще не приходилось видеть своего возлюбленного в таком серьезном, почти торжественном настрое.

— Что ты хочешь мне сказать? — спокойно спросила она, чуть прищурив глаза, в которых Джон успел заметить испуганное смятение.

— Во-первых, я должен признаться тебе, что я не…

В этот момент зазвонил телефон. Движимая нежеланием выслушивать признание Джона, которое загодя пугало ее, Флоренс поторопилась схватить трубку и услышала голос Бернарда Десмонда.

— Кто это? — требовательно спросил Джон.

— Десмонд, — ответила ему Флоренс, продолжая слушать, что ей говорит их бывший управляющий и друг семьи. Лицо ее постепенно бледнело. — Да, я поняла, — упавшим голосом сказала она в трубку и опустила ее на рычаг.

Джон поднялся из-за стола, напуганный бледностью и застывшим взглядом Флоренс.

— Что случилось? — спросил он.

— По новым правилам к участию в сезонных призовых соревнованиях не принимаются жеребцы без родословной. А у Дарлея ее нет, — ровным голосом сообщила ему Флоренс.

— Уф, — с облегчением выдохнул Джон. — Как ты меня напугала. Я уж подумал, с твоим отцом что-то случилось.

— Нет, с ним все в порядке. — Она помолчала, губы ее дрожали. — Как ты не понимаешь?! — вдруг закричала она. — Дарлей был нашим последним шансом выбраться из долговой ямы! — Флоренс едва сдерживала рыдания.

— Только не вздумай плакать, дорогая, мое сердце не выдержит и разорвется, — сказал Джон с нежной насмешливостью. — Уверяю тебя, я знаю, как добыть родословную Дарлея. — Он обнял Флоренс и прижал к себе. — Если ты наберешься терпения, то уже сегодня получишь родословную Дарлея. Только сейчас мне придется уехать.

Флоренс уткнулась лицом ему в грудь, не желая, чтобы он видел ее слезы.

Джон, применив силу, оторвал ее голову от своей груди и поцеловал в мокрые от слез глаза.

— Поверь, это самое малое, что я способен для тебя сделать. Позволь мне сейчас уехать и жди часам к семи вечера. Договорились?

Нежный голос и убедительный тон, каким говорил Джон, привели Флоренс в чувство.

— Договорились, — тихо ответила она, еще не уверенная, что он способен совершать ради нее подвиги, словно рыцарь на белом коне.

— Жди меня, — сказал Джон, крепко поцеловал ее в губы и вышел.

Растерянная Флоренс осталась в конторе. Что Джон имел в виду, когда утверждал, что знает, как добыть родословную Дарлея? Приведя себя в порядок, она вышла из коттеджа и увидела торопливо идущего от их дома Бернарда Десмонда. Лицо его было взволнованным. Флоренс решила не говорить ему пока о намерении Джона добыть родословную Дарлея. Она еще не знала, что жизнь приготовила для нее очередной удар.

— Флоренс, тебе, думаю, следует поспешить домой, — еще издали крикнул ей Десмонд.

— А в чем дело? — недовольным тоном спросила она, продолжая едва переставлять ноги. Домой ей идти не хотелось, она предпочла бы общество Дарлея, чтобы вместе с ним дождаться возвращения Джона.

— Твоему отцу плохо, — задохнувшись от быстрой ходьбы, с трудом выговорил Бернард. — Похоже, сердечный приступ, — добавил он, останавливаясь рядом с Флоренс. — Мы с Кристиной уложили его в постель, хотя он сопротивлялся этому из последних сил. Ты же знаешь, какой он упрямый.

Десмонд еще договаривал фразу, а взгляд его уже провожал летящую по дороге стройную фигуру девушки. Услышав о несчастье с отцом, Флоренс в ту же секунду сорвалась с места и побежала к дому. Всего полчаса назад она сказала Джону, что с отцом все в порядке. Откуда ей было знать, что в это время он был уже болен, с чувством вины думала она.

Кристина говорила с их лечащим врачом по телефону в холле, когда в дом влетела Флоренс.

— …Дэвид не хотел, чтобы я вас беспокоила, но мне кажется, что у него высокая температура. Какая? Не знаю, он не хочет мерить. Думаю, что сердечный приступ спровоцировала именно повышенная температура. У нас здесь несколько случаев заболевания тяжелым гриппом. Возможно, Дэвид заразился. Что? Приедете? Сейчас? Спасибо вам, доктор Стэблер!

— Мама, я пойду к папе, — нетерпеливо сказала Флоренс.

— Сейчас не надо, Фло, пусть он немного успокоится. Тем более у тебя слезы на глазах. Ты только еще больше взволнуешь его. Подожди. Сейчас приедет доктор, посмотрит его и наверняка скажет, что у твоего отца ничего страшного нет. — Она чмокнула дочь в щеку. — Иди поешь и отдохни. У тебя было тяжелое утро. А я пока приготовлю Дэвиду горячую грелку к ногам.

От беспокойства за отца Флоренс не в состоянии была проглотить ни кусочка и, зайдя на кухню, приготовила себе кружку горячего сладкого чая, после чего направилась в библиотеку, которая одновременно была кабинетом отца. Поставив кружку на журнальный столик, она забралась с ногами в большое старинное кресло, стоявшее рядом. Так она делала в детстве, когда отец работал по вечерам, сидя за громоздким письменным столом. Ей нравилось смотреть, как работает отец, и мечтать о том времени, когда она вырастет и станет ему помогать. Конечно, все эти мечты вскоре сменились совсем другими. И все-таки она вернулась сюда в родной дом именно с желанием претворить в жизнь свои детские мечты.

Флоренс потянулась за кружкой, и взгляд ее упал на страницу раскрытого журнала, лежавшего с краю журнального столика. «Ставка на фаворита», прочитала она заголовок статьи. На соседней странице была помещена большая черно-белая фотография мужчины в старомодном костюме для верховой езды, державшего под уздцы вороного жеребца. Широко раскрыв от удивления глаза, Флоренс смотрела то на лицо мужчины, то на коня. Поразительное сходство! Она придвинула к себе журнал и прочитала под фотографией: «1912 год. Джордж Адамс Картер и его чемпион Дарлей Арабиан».

Не слишком ли много совпадений? — подумала Флоренс, вглядываясь в мужчину на фотографии, похожего на Джона, только с усами. Настораживало имя и внешнее сходство вороного жеребца на фотографии с ее Дарлеем. С трудом уняв непонятное волнение, Флоренс углубилась в чтение статьи, в которой вкратце рассказывалась история семейства Картеров, но в основном в ней говорилось о нескольких поколениях призовых жеребцов, выращенных на конном заводе, принадлежавшем Дж. А. Картеру. Флоренс перевернула страницу и увидела небольшую цветную фотографию, запечатлевшую все семейство Картеров. Постаревший Дж. А. Картер и три его племянника: Ричард, Монтгомери и Джон, владельцы и члены правления Международного инвестиционного банка…

Журнал выпал из рук Флоренс. Улыбающегося Джона она ни с кем перепутать не могла. На фотографии был именно он, Джон Картерс! Но зачем? Для чего ему понадобился весь этот маскарад? Совладелец крупнейшего лондонского банка, мультимиллионер Джон Картер нанимается управляющим на их ферму? Бред какой-то! В голове Флоренс царила сумятица, когда в библиотеку заглянула Кристина.

— Вот ты где! А я тебя ищу. Как я и думала, у твоего отца грипп с осложнением на легкие. Доктор Стэблер запретил ему вставать. Надеюсь, хоть его отец послушается. Можешь зайти к нему. С тобой все в порядке? — спросила мать, заметив лихорадочный блеск глаз у дочери.

— Да, — поспешила ответить Флоренс и встала. — Я иду.

Она остановилась перед дверью спальни родителей и тихо постучала.

— Входи, Фло! — донеслось из комнаты.

Она открыла дверь и вошла. В глаза ей сразу бросилось постаревшее осунувшееся лицо отца. Как же она раньше не замечала, что он так изменился? Ведь не в один день с ним произошла такая перемена, укоряла себя за невнимательность к отцу Флоренс, подходя к постели.

— Как ты, папа? — робко спросила она.

— Все в порядке, садись. Вечно твоя мать делает из мухи слона, — проворчал Дэвид.

— Ничего себе пустяки, ты нас всех до смерти напугал. Где же ты подхватил эту заразу?

— Не знаю. Налево я не хожу, твоя мать мне этого не разрешает, — пошутил он.

Флоренс улыбнулась.

— Боюсь, она в этом не уверена, потому что готовит в отместку какую-то гадость на кухне, которую тебе придется проглотить.

Дэвид улыбнулся в ответ, хотя заметно было, что улыбка дается ему с трудом.

— Тебя что-то сильно расстроило, да? Не хочешь со мной поделиться?

— Как тебе сказать? — уклончиво начал Дэвид и попытался приподняться.

Флоренс поправила подушки, чтобы ему было удобнее.

— Говори прямо, как всегда было заведено между нами.

— Хорошо, прямо так прямо. Эрик Рэнделл рассказал мне, что ты принимаешь ухаживания Джона Картерса. Тем не менее он хочет на тебе жениться и готов сделать официальное предложение.

— Папа, ты же знаешь, что я не хочу выходить за него. Он это тоже знает. Не понимаю, почему он говорил с тобой, а не со мной.

— Он уверен, что ты как послушная дочь посчитаешься с моим желанием. Иначе мне придется отшлепать тебя как в детстве.

Флоренс улыбнулась.

— Ты и в детстве меня никогда не шлепал. Если мне и доставались шлепки, то от мамы. — Она быстро наклонилась и поцеловала отца в щеку. — Ты горячий, у тебя высокая температура. Давай поговорим об Эрике, когда ты поправишься. — Она встала, собираясь уйти.

— Нет, подожди. Я должен тебе сказать, что Джон Картерс тебе не пара. Он хороший парень, умный, с деловой хваткой. Но ему не спасти нашу ферму. Это можешь сделать только ты.

— Папа, я знаю, что мы находимся в трудном финансовом положении. Это тянется уже не первый год, но мы как-то выходили из положения. Выйдем и сейчас.

Дэвиду явно не хотелось огорчать дочь, и он колебался, глядя на нее.

— Ты не знаешь всего, Фло. Все предыдущие годы нас выручал отец Эрика. Я его должник, понимаешь? Большая часть нашей фермы уже принадлежит семейству Рэнделлов. Договор будет подписан в день твоей с Эриком свадьбы.

— Что ты говоришь?! Папа, почему ты молчал? Как могла мама согласиться на такой договор?

— Она не знала. Я скрывал и от нее тоже. — Дэвид закашлялся.

Флоренс снова села на краешек постели.

— Папочка, ты только не волнуйся. Мы ведь можем взять ссуду в банке.

— Нет, пока не выплатим старую. Наш счет временно закрыт. Управляющий банком больше не может пролонгировать нам кредит. Он звонил мне вчера. Но и это еще не все. Сегодня Эрик просил меня продать ему Дарлея. Я не решился ему отказать, учитывая все обстоятельства, ты понимаешь…

— Что?! Продать Дарлея? Как ты мог, папа?! Все мои надежды были на него.

— Ты ведь уже знаешь, что Дарлея не примут к участию в призовом соревновании, — тихо сказал отец.

— Джон обещал… — Флоренс осеклась, вспомнив о статье в журнале, которую она прочитала в библиотеке. — Она резко поднялась с постели. — Мне надо идти, — глухо сказала она отцу.

Дэвид схватил ее за руку.

— Пойми, Фло, твой брак с Эриком единственное для нас средство сохранить за собой хотя бы усадьбу.

Глядя в воспаленные глаза отца, Флоренс с горечью сказала:

— А мои чувства тебя не волнуют… — Она вырвала руку и выскочила из спальни, хотя слышала, как отец звал ее, умоляя вернуться.

Слезы отчаяния застилали ей глаза. Боль и гнев нарастали в ней. Как можно было сделать ее частью сделки, заключенной черт знает когда? Отдать ее ферму! Она собиралась посвятить ей жизнь. Но расплачиваться за это такой ценой, как личная свобода! Никогда! А Эрик оказался подлее, чем его отец. Флоренс поняла, почему он потребовал у ее отца продать ему Дарлея. Он, видимо, узнал о результатах, которые показывал Дарлей на этой неделе, и не хочет, чтобы проиграл его жеребец, которого он выставляет на предстоящих соревнованиях. Подлость! Подлость! Кругом одна подлость и… предательство! Джон! — снова вспомнила Флоренс, единственная ее опора в это трудное время… И что же она узнает? Что Джон вовсе не тот Джон, за которого себя выдавал. Флоренс стерла ладонями слезы и пошла в конюшню.

Джордж Адамс Картер, прикрыв веками глаза, не перебивая слушал сумбурный рассказ Джона. Это, однако, не мешало ему размышлять над тем, что все в этой жизни повторяется — на смену старикам, таким, как он, как Дэвид, приходят молодые. Он никогда не признавался Джону в том, что давно мечтал обрести в его лице помощника, а затем передать ему бразды правления на своем конном заводе. Джон сидел в банке, вел светскую жизнь в Лондоне, и мечта стала казаться Джорджу настолько нереальной, что он и думать о ней забыл. И вот на склоне его лет судьбе было угодно преподнести ему такой подарок. Впрочем, еще не все казалось Джорджу окончательным, но он чувствовал, что Джон унаследует его дело, потому что душа его тянется к истокам.

— Я должен помочь Флоренс Моранис, потому что виноват перед нею, — закончил свое повествование Джон.

— Значит, тобой движет только чувство вины? — Джордж открыл глаза и внимательно посмотрел на Джона.

— Ну, наверное, не только, — уклончиво ответил тот.

— Что ж, получишь родословную Дарлея, это не сложно, она хранится у меня. Я бы сразу ее передал вместе с жеребенком, но боялся, что Дэвид вернет мне его обратно. А мне бы очень хотелось, чтобы его дочери полюбился мой дар.

— Разве ты ее знал? — удивился Джон.

— Видел несколько раз, — уклонился от прямого ответа старик.

— Дед, ты что-то скрываешь от меня или я не прав? — пристал к нему Джон.

— Отстань, все равно не скажу. Лучше поговорим о том, как спасти ферму, чтобы она не перешла в руки семейки Рэнделлов.

— Ты так говоришь, словно и Рэнделлов хорошо знаешь, — заметил Джон.

— Я много чего знаю, — проворчал Джордж. — Давай говорить о деле. Я не предполагал, что дела у Дэвида так плохи. Что ты можешь предпринять, Джонни?

— Точно не знаю, но пока я передал Стивену Болдуину свое предложение о перекупке кредитного банка вашего графства. А тогда можно было бы выдать Моранису новую ссуду…

— Послушай меня, мой мальчик. Никакая ссуда не спасет Мораниса. Помимо финансовых вливаний, его ферме нужен новый управляющий, который смог бы вернуть ей былую славу. Эта ферма была одна из лучших в округе при отце Дэвида. Нужны хорошие специалисты, тренеры, коннозаводчики, которым надо хорошо платить. Впрочем, что я тебе рассказываю, ты и так все знаешь. В этом деле ты разбираешься не хуже, а то и лучше меня, не зря все-таки в университете изучал экономику. — Джордж пристально вглядывался в лицо молодого человека, сидящего напротив.

А Джон лихорадочно думал. Действительно, вложить в ферму Моранисов деньги ему труда не составит. Но как это будет выглядеть для окружающих? Есть только один выход — жениться на Флоренс и взять на себя управление фермой. Но согласится ли она? Джон вспомнил, какой радостью загорались ее глаза, когда он оказывался рядом с ней, как отзывалось ее тело на его малейшее прикосновение.

— Дед, я женюсь на ней! — выпалил Джон и уставился на старика округлившимися от волнения глазами.

— На ком? На ферме? — спросил Джордж, пряча в усах лукавую усмешку.

— На Флоренс Моранис, — уточнил Джон и засмеялся, покачивая головой. Он решил поделиться с Джорджем своими замыслами о том, что нужно сделать в первую очередь на ферме, поднял голову и встретил его строгий задумчивый взгляд. — В чем дело? Ты не одобряешь моего решения?

Джордж тяжело вздохнул.

— Решение твое я готов одобрить. Только ты ведешь себя как человек, у которого денег в избытке, да и достались они тебе без труда. Все кажется простым и достижимым, стоит лишь захотеть. Не забывай, что для Флоренс ты всего-навсего человек без средств, обычный парень, умеющий хорошо работать, умный, видный собой. Таким она тебя, возможно, и полюбила. Но что будет с ней, когда она узнает о твоем обмане?

— Я не собирался никого обманывать, ты же знаешь. Несколько раз я пытался все рассказать ей, но каждый раз что-нибудь мешало. — Джон задумался.

— Ты уверен, что любишь Флоренс по-настоящему? — напрямую спросил Джордж. — Или это твое очередное увлечение, что-то вроде нового пари с самим собой? Если ты все время будешь кому-то что-то доказывать, ты никогда не сможешь стать самим собой. Тебя будут подстерегать разочарования. Человек обретает себя в любви, Джонни, запомни это. В такой любви, без которой жизнь становится пустой докукой. Подумай об этом. — Джордж тяжело поднялся. — Пойдем, я передам тебе родословную Дарлея. Кстати, имей в виду, через неделю истекает срок приема заявок на участие.

— Спасибо, дед. Пожалуй, по дороге я заеду в Дерби и подам вместе с родословной заявку на участие Дарлея в конных состязаниях. Пусть это будет сюрпризом для Флоренс.

— Еще неизвестно, какой сюрприз дожидается тебя на ферме, — тихо буркнул Джордж.

— Что ты сказал?

— Сказал, что ты еще плохо знаешь Флоренс, — огрызнулся старик.

— Ты не прав, я хорошо разбираюсь в людях. Могу тебя заверить, что Флоренс самая порядочная из всех женщин на земле. — Джон говорил с несвойственной ему запальчивостью. — Она мне напомнила тетушку Мередит, хотя внешне они не похожи, но что-то есть общее в их характерах.

— Тогда держись, Джонни! — с озорной улыбкой произнес Джордж. — Настоящая любовь обычно самое трудное испытание, которое выпадает на долю человека.

— Не беспокойся за меня, дед, я выдержу, — обещал Джон, пряча полученную родословную во внутренний карман легкой куртки.

10

— Я много видела лошадей, но такого, как ты, никогда. Ты прирожденный чемпион. Уверена, ты обязательно победил бы на предстоящих состязаниях и мы получили бы огромные деньги, — говорила Флоренс Дарлею, уткнувшись лбом ему в шею. Слезы закапали из ее глаз. Отчаяние разрывало грудь. Хотелось кричать, протестовать. За что судьба так распорядилась ею?

Стоявший до этого спокойно, Дарлей стал проявлять признаки нервозности. Флоренс подняла голову, утерла слезы и успокоительно погладила жеребца.

— Ничего, Дарлей, мы еще поборемся, обещаю тебе. А это всего лишь минутная слабость. Извини, мне просто не к кому пойти. — Флоренс вышла из стойла и услышала за спиной тихое ржание, словно жеребец пытался по-своему утешить ее. Обернувшись, она с улыбкой посмотрела на своего четвероногого любимца. — Спасибо, Дарлей. Обещаю, мы с тобой не расстанемся, что бы ни произошло в моей жизни.

Выйдя из конюшни, она посмотрела на окна коттеджа. Было еще рано, и вряд ли Джон дома. Он обещал вернуться к семи. Чем больше Флоренс размышляла над сделанным ею открытием, тем сильнее становились ее сомнения, что Джон Картерс, которого она полюбила, и богатый плейбой с фотографии одно и то же лицо. Не мог ее Джон так зло подшутить над ней. Вступив с ним в близость, она обнаружила в нем такое мальчишеское простодушие и доверчивость, что временами ощущала себя старше его. В дом идти не хотелось, пришлось бы все рассказать матери, а Флоренс не желала огорчать мать, пока отец болен. Ей и так досталось в жизни! — думала она. Разве есть у нее право своей строптивостью причинять матери новые страдания? Остается только один выход: зажать сердце в кулак, смирить гордость и выйти за Эрика Рэнделла, чтобы обеспечить своим родителям безбедное существование на старости лет. Плечи Флоренс поникли под грузом моральной ответственности за своих стариков. Опустив голову, она поднялась по ступеням небольшой лестницы в коттедж, прошла в кабинет Джона и села за письменный стол. Мозг ее лихорадочно искал возможный вариант наименее болезненного выхода из ситуации. Поэтому, когда зазвонил телефон, она вздрогнула.

— Слушаю, — еле слышно произнесла она, сняв трубку.

— Алло! Джонни? — услышала она приятный баритон.

— Его нет, — охрипшим от волнения голосом ответила Флоренс, — он еще не вернулся.

— Передайте ему, пожалуйста, что его предложение принято правлением банка. Скажите, что звонил Стивен Болдуин.

— Какой Стивен Болдуин?

— Джон знает, в Международном инвестиционном банке есть только один Стивен Болдуин. — Стивен был так переполнен гордостью за собственную удачу с предложением Джона, что совсем забыл об осторожности. — Простите, с кем я говорю? — спохватился он, но Флоренс уже положила трубку.

Значит, Джон Картерс не обанкротившийся мелкий предприниматель, а, напротив, процветающий финансист, владелец семейного капитала, совладелец могущественного банка в Лондоне. По непонятной ей пока прихоти его занесло на их ферму… Но зачем? Зачем он играл с нею в любовь? Чтобы потом в кругу своих клубных друзей похвастаться очередной победой над девушкой из народа? Легким романом с глупой провинциалочкой, которая оказалась на удивление отзывчивой? А сколько экзотики! Любовные объятия на сеновале, например…

Флоренс сорвалась с места и побежала в дом. Осторожно, чтобы не наткнуться на мать, она проникла в библиотеку, схватила журнал и бегом вернулась с ним в коттедж. Джон все еще не появился, хотя назначенный срок уже прошел. Положив журнал на письменный стол, чтобы он сразу бросился в глаза, Флоренс стала лихорадочно запихивать все его вещи в рюкзак, который обнаружила на вешалке в прихожей. В этот момент Джон стал для нее виной всех постигших ее несчастий. Кровь стучала в ее ушах, когда она рвала в клочья постельное белье, на котором еще прошлой ночью занималась любовью с этим, с этим… предателем! Злые слезы отчаяния и досады брызнули из ее глаз, когда под подушкой Джона она обнаружила свою порванную серебряную цепочку. Вдруг ослабев, она опустилась на матрас, уткнулась в обрывки простыни, которые держала в руках, и разрыдалась. Горе ее было так велико, что она ничего не видела и не слышала.

Джон, окончательно не решивший, рассказать ли Флоренс всю правду о том, почему он оказался на их ферме, сидел в это время в своей машине на стоянке. Наконец он пришел к мысли, что любая ложь, которая останется между ними, может в дальнейшем явиться причиной их семейных раздоров. Пусть узнает обо мне всю правду, решил он. Если она меня любит, то в конце концов простит за невинный в общем-то обман. С легкой открытой душой он вошел в коттедж. Флоренс он не увидел, но на его письменном столе лежал номер за прошлый месяц журнала «Коневодство», раскрытый на странице, где была помещена фотография их семейства, хотя статья была посвящена в основном успехам Джорджа Картера в выведении породистых лошадей. Кажется, автор статьи не очень-то лестно отзывался в ней о нем. Повеса или плейбой, что-то в этом роде, вспомнил Джон. Значит, Флоренс уже знает. Он огляделся и только тут заметил, что в комнате царит беспорядок, часть бумаг с письменного стола оказалась на полу, а некоторых вещей не хватало. Сердце его неприятно заныло.

— Фло! — негромко произнес он, глядя на вход в свой спальный закуток и инстинктивно почувствовав ее присутствие.

— Слушаю вас, мистер Картер, — ледяным тоном отозвалась Флоренс и вышла к нему. Глаза ее были сухими, но краснота опухших век свидетельствовала о том, какой ценой далось ей ледяное спокойствие.

— Я сам хотел тебе рассказать о… — начал он, но Флоренс не дала ему договорить.

— О том, как шутят богатые?

— Это не было шуткой, я заключил пари…

— Ах пари! — с глубоким сарказмом воскликнула Флоренс.

— Да, я поспорил с мужем своей сестры, Джейсоном, — начал Джон, — что смогу в течение месяца сам зарабатывать себе на жизнь…

— А не со Стивеном Болдуином? — невинным голосом спросила она.

— Откуда ты знаешь о Стивене Болдуине? — растерянно спросил Джон, лихорадочно вспоминая, упоминалось ли имя его друга в опубликованной статье.

— Он звонил тебе сегодня и просил передать, что твое предложение принято правлением банка. Так что у тебя все в порядке. Пари ты почти выиграл. Я заплачу тебе за месяц твоей работы на ферме после моего замужества.

— Какого замужества? — тупо спросил Джон.

— Я выхожу за Эрика Рэнделла, — с неестественно широкой улыбкой сообщила ему Флоренс.

— Ты не можешь стать его женой! Во-первых, ты его не любишь, во-вторых, ему нужна не столько ты, сколько ваша ферма с ее обширными пастбищами. Земля ему ваша нужна, понимаешь? Он обманывает вас! — почти выкрикнул Джон.

— Кто бы говорил об обмане! — воскликнула Флоренс, гнев и презрение душили ее.

— Послушай, Флоренс, мой обман никому вреда не причинил. Мне нужен был только один месяц, чтобы доказать, что я сам по себе чего-то стою. Ты не представляешь, какую скучную жизнь я вел в Лондоне. Мне хотелось приключений, трудностей…

— Бедняжка, замученный обеспеченной жизнью, — презрительно сказала она. Волна гнева захлестывала ее. — Ему захотелось приключений. Я знаю, какие приключения тебя привлекают больше всего!

— Фло, ты не хочешь понять меня сейчас, потому что ты разгневана. Нет-нет, ты права, что сердишься на меня. Мне надо было раньше тебе все рассказать. Но мне хотелось, чтобы ты полюбила меня не за положение или богатство, а такого, какой я есть. Хотя я не раз пытался признаться тебе, но…

— Но жаль было лишать себя приятного развлечения с такой покладистой девушкой, как я, не правда ли?

Джон невольно засмеялся.

— Тебе меньше всего подходит такая характеристика, как «покладистая девушка».

Флоренс готова была наброситься на него с кулаками.

— Заткнись! И не смей больше надо мной смеяться.

— Я не думал смеяться над тобой. Поверь, я очень дорожу тобой и хочу позаботиться о тебе…

— Позаботься лучше о себе! А обо мне забудь!

— Я люблю тебя! — в отчаянии выкрикнул Джон.

— Я тебе не верю, — с горечью произнесла Флоренс. — Человек, единожды солгавший, способен лгать и впредь.

— Фло, позволь мне спокойно все объяснить. — Джон попытался приблизиться к ней, но она отступила. — Хорошо, давай сделаем вид, что мы только что познакомились, и начнем все сначала.

— Не смей приближаться ко мне. Ты всю жизнь, вероятно, будешь играть чужие роли и притворяться. Я так неумею. Лучше всего тебе уехать. — Флоренс зашла в его спальный закуток и вынесла оттуда рюкзак с вещами. — Убирайся! — Она бросила рюкзак к его ногам.

Джон понял, что в таком состоянии Флоренс не примет ни один его довод в свое оправдание.

— Я сделаю все, чтобы ты не вышла замуж за Рэнделла, — пообещал он ей. — У меня есть такая возможность.

— Ничего, одиночество меня не страшит, — заверила его Флоренс.

— Я люблю тебя, Флоренс, — повторил Джон тихо и направился к выходу.

— Не надо бросаться словами, смысла которых, я уверена, ты до конца не понимаешь, — усталым голосом произнесла Флоренс, идя следом за ним.

Джон вышел на крыльцо и обернулся к ней.

— Еще не все кончено, Фло.

— Все кончено, Джон. Я больше не хочу тебя видеть, — отрезала Флоренс и закрыла за ним дверь.

Джон медленно спустился по ступенькам и остановился в растерянности. Если бы мне удалось обнять и поцеловать ее, думал он, возможно, она не была бы со мной так сурова. Вспомнив о Дарлее, он направился в конюшню. Попрощавшись с жеребцом, он вышел на дорогу, ведущую к дому усадьбы, потом остановился и повернул к стоянке. Объясняться сейчас с родителями Флоренс он был просто не в состоянии. Забросив рюкзак на сиденье пикапа, он кинул последний взгляд на ферму. Какие грандиозные планы по ее переустройству возникали в его голове, когда он возвращался сегодня вечером из города. Неужели им не суждено осуществиться? Нет, не может он отказаться от дела, которое стало за этот месяц его личным делом. Пока он мало что вложил сюда, но теперь он знает точно, что нужно сделать. Джордж наверняка одобрит его планы. Только вот с чего начать? Ничего, у него еще есть время.

— Мистер Картер, вам лучше сейчас уехать, — послышалось за спиной Джона.

Он обернулся и оказался лицом к лицу с Бернардом Десмондом. Старик положил ему на плечо руку.

— Слишком много напастей за один день обрушилось на плечи нашей несгибаемой юной леди. Арестован счет в банке, отец тяжело заболел, а тут еще ваш обман раскрылся. Ей нужно время, чтобы прийти в себя и спокойно во всем разобраться.

— Что с мистером Моранисом?

— Тяжелый грипп, сердце прихватило, но сейчас ему вроде стало лучше. Температура спала. Кристина не отходит от него, поэтому я съездил за лекарствами.

— Мистер Десмонд, скажите, вы с самого начала знали, кто я на самом деле?

— Нет, но догадывался. Потом увидел статью в журнале, позвонил Джорджу и заставил его признаться.

— Но вы молчали и не выдавали меня. Почему?

— Не хотел вам мешать, Джон. Можно мне вас так называть?

— Конечно. Я еще вернусь, обещаю. Вас не затруднит объяснить все Дэвиду и Кристине Моранис? Передайте им мое глубокое уважение.

— Не беспокойтесь, Джон, я все сделаю как надо. И с Флоренс поговорю.

— Спасибо вам, мистер Десмонд, — сказал Джон, сел за руль и включил двигатель. — Думаю, скоро увидимся.

Десмонд засмеялся.

— Надеюсь. Такой женщине, как Флоренс, требуется крепкая мужская рука.

— Прости, Джонни, это я во всем виноват, — говорил Стивен, взволнованно расхаживая по кабинету Картера-младшего. — Если бы я не был так упоен собой, после того как убедил правление принять твое предложение, я вел бы себя осторожнее.

Джон просматривал документы, подготовленные Болдуином, и слушал его невнимательно.

— Перестань себя казнить, Стив. Сколько раз тебе повторять, что Флоренс узнала правду обо мне из статьи в журнале.

— Ты звонил ей?

— Да, но она не желает со мной разговаривать. — Джон провел рукой по волосам. — А знаешь, она права в своем гневе. Я должен был рассказать ей правду о себе в наш первый вечер, который мы провели вместе. Но я только в последнюю нашу встречу понял, насколько она дорога мне.

— Послушай, Джонни, а ты не обманываешь себя? Желание во что бы то ни стало жениться на этой строптивой девушке, вероятнее всего, объясняется твоим характером. Ты ведь не привык, чтобы тебе отказывали. Ты игрок по натуре и не любишь проигрывать. Ты сам о себе это говорил.

Джон задумчиво смотрел на друга.

— Нет, Стив, здесь другое. Там, на ферме, я почувствовал себя на месте. Мне сложно тебе это объяснить, но впервые я понял, что спасение фермы Моранисов мое личное дело. Если хочешь — мое жизненное призвание. Возможно, тут сыграла роль моя любовь к лошадям, возникшая еще в детстве. Возможно, это влияние Джорджа. А возможно, именно Флоренс заразила меня любовью к той земле, за которую она жизнь готова отдать, лишь бы с ней не расставаться. Не знаю. Но хочу туда вернуться, потому что ее любовь к земле и моя любовь к ней помогли мне обрести себя.

Стивен внимательно смотрел на Джона, вдруг осознав, насколько изменился его друг. Он словно повзрослел лет на десять. В человеке, сидящем перед ним за письменным столом, не осталось ничего от прежнего повесы, избалованного легкой беззаботной жизнью. Пожалуй, только озорная улыбка, изредка мелькавшая на его смуглом лице, напоминала о прежнем легкомысленном Джонни.

— Где я должен расписаться? — спросил у него Джон, дочитав лежавшие перед ним бумаги, по которым Дэвид Моранис освобождался от всех предыдущих долгов перед банком и получал новую ссуду.

Только Стивен Болдуин знал, что его друг вкладывает в ферму Моранисов свои деньги. Ему хотелось спросить, не пожалеет ли Джон о своем поступке, если Флоренс Моранис откажется стать его женой, но воздержался, чтобы не навлечь на себя его гнев.

— Вот здесь, здесь и здесь, — показал он.

— Я знаю, о чем ты хочешь спросить, Стив. Что будет с моими деньгами, если Флоренс откажет мне? Уверяю тебя, я о них не пожалею. Если бы ты узнал эту женщину, ты меня понял бы. Я счастлив, что помогаю ей спасти ферму. Она этого заслуживает. А без дела я не останусь. Джордж давно ждет, когда я приму у него бразды правления на конном заводе. Напрямую он об этом не говорил, но я сам догадался.

— Когда ты поедешь к ней? — спросил Стивен.

— Я поеду вначале к Джорджу, а потом мы вместе с ним отправимся на призовые состязания в Дерби, которые состоятся в конце августа. Если хочешь, поедем с нами.

Стивен сложил подписанные Джоном бумаги и убрал их в свою папку.

— Ты меня так заинтриговал, что я горю нетерпением увидеть не только твою избранницу, но и Дарлея, с которым ты возился целый месяц.

— Ты представляешь, сколько всего нас связывало с Флоренс, а я не имел об этом никакого представления! Детство мы провели с ней почти в одних и тех же местах, купались в одной и той же реке, оба влюблены в лошадей. И даже ее любимый жеребец оказался родом с конного завода моего родного дяди!

— Давай выпьем по такому случаю, — предложил Стивен, открыл бар и взял оттуда бутылку виски. — Не каждый день банкиры совершают столь благородные поступки.

— У Джорджа ты сможешь попробовать такие напитки, которые не попробуешь больше нигде, — сказал Джон.

— Звучит заманчиво, — смеясь ответил Стивен. — Пью за твою скорую свадьбу с Флоренс, — сказал он, приподнимая свой стакан.

Флоренс запретила себе думать о Джоне Картере. Робкая надежда, что со временем ей удастся его забыть, придавала ей сил. А сил ей понадобилось немало, чтобы справиться с тем грузом неотложной работы на ферме, который лег на ее плечи после отъезда Джона в первую неделю, пока отец был болен. Помимо этого она предпринимала отчаянные попытки оттянуть момент окончательного разорения фермы. Не поставив родителей в известность, она сняла со своего счета в банке деньги, доставшиеся ей когда-то в наследство от бабушки. Конечно, изменить ситуацию в целом они не могли, но на эти деньги Флоренс наняла еще двух конюхов и опытного тренера, неизвестно каким ветром занесенного в их края. Работа на ферме пошла полным ходом.

Целыми днями несгибаемая леди, как назвал ее Бернард Десмонд, моталась по усадьбе, чтобы держать все под контролем. А вечерами утыкалась в финансовую документацию, пытаясь разобраться в запутанных делах фермы. Ей удалось разыскать в кабинете отца и ту папку с финансовой перепиской, которую он так тщательно охранял от посторонних глаз. К концу недели она поняла, с помощью каких непорядочных действий отцу Эрика Рэнделла удавалось обманывать ее отца, который полностью доверял своему соседу, считая его будущим родственником. Впрочем, поведение самого Эрика в делах тоже нельзя было назвать порядочным. Он оказался достойным преемником своего отца. Так что если у Флоренс и оставались какие-то иллюзии насчет его чувств к ней, то теперь она окончательно от них избавилась. Милый юноша, в которого она влюбилась еще совсем девчонкой, превратился в расчетливого бессовестного дельца. Гнев Флоренс был так велик, что она готова была драться до последнего вздоха, но не идти ни на какие компромиссы с этой семейкой. Она так уставала за день, что, едва добравшись до постели, мгновенно засыпала. Спала она так крепко, что за несколько часов полностью восстанавливала силы.

Через какое-то время Флоренс рискнула позвонить в банк и поговорить с его владельцем, старым другом их семьи, мистером Уэскером. От него она узнала, что банк перекуплен Международным инвестиционным банком и стал его филиалом в графстве Дербишир. Флоренс похолодела, на помощь Уэскера рассчитывать нечего. Теперь там заправляет, вероятно, Джон Картер со своими братьями, а от них не жди пощады.

— Но я согласился на их великодушное предложение остаться на должности управляющего, — продолжил Уэскер. — И могу обрадовать вас, мисс Моранис, что правление банка приняло решение выдать вам долгосрочный кредит, который погашает остаток вашего долга банку, после чего остается весьма солидная сумма на реконструкцию фермы. Как только мистер Моранис поправится, жду его к себе для оформления документов. Рад был вас слышать, мисс Моранис, и желаю вам успеха!

Вдохновленная первой удачей, Флоренс решила сделать вид, что ей неизвестно о новых правилах, и отправить по почте в комитет по проведению призовых состязаний в Дерби заявку на участие Дарлея. Надежды никакой нет, но чем черт не шутит, решила она. Каково же было ее удивление, когда через два дня она получила извещение, что Дарлей допущен к участию в конных состязаниях под номером тринадцать.

В тот же день ее ждала еще одна радостная новость: отцу наконец разрешили встать с постели. И, хотя Дэвид Моранис был еще очень слаб после перенесенного гриппа, он настоял на том, чтобы за ужином семья собралась в полном составе. Вот тогда Флоренс и рассказала отцу и о том, что происходит на ферме, и о новом банковском кредите, и о предстоящем участии Дарлея в конных призовых состязаниях.

— Вот увидишь, что я была права! — весело поддразнила отца Флоренс. — Дарлей станет чемпионом и принесет нам кучу денег.

Увидев, как посветлели и помолодели лица ее родителей, Флоренс опустила глаза в тарелку, чтобы скрыть слезы радости за них. Теперь их спокойной старости в родном доме, на родной земле ничто не угрожает. Она позаботится об этом!

— Ты у меня молодец, дочка, — охрипшим от волнения голосом произнес Дэвид. — Я горжусь тобой и признаю, что был не прав в отношении Дарлея.

— Только, пожалуйста, не забывай поесть за трудами по ферме, — вступила в разговор мать, чтобы снять пафос семейной сцены. — За последнее время ты осунулась. Как известно, об успехах в делах судят не только по результатам, но и по внешнему виду служащих. Раз ты теперь у нас исполняешь обязанности управляющего, то позаботься о себе. — Кристина с нежной улыбкой смотрела на дочь. Теперь она могла бы сказать, что впервые после того, как их сыновья покинули родной дом, в душе ее воцарился покой. Все было бы хорошо, если бы не тоска, притаившаяся в глубине больших зеленых глаз дочери.

11

Дела на ферме шли все лучше. Дэвид Моранис оформил новый кредит и расплатился с долгами. Вместе с дочерью он теперь принимал все решения и не мог нарадоваться, видя, с каким упорством и терпением она объясняет необходимость тех или иных новшеств на ферме. Работы Флоренс хватало, но отныне ее обязанности не требовали предельного напряжения всех физических и душевных сил. Она смогла немного расслабиться, и это моментально обернулось для нее неизбежной бедой. Мысли о Джоне, вопреки собственному запрету, нахлынули на нее с новой силой. Прежде всего, мучила мысль о том, что благополучием своей семьи она обязана ему. Чудес не бывает, и раз банк проявил такое великодушие, значит, за всем этим стоит он, Джон Картер-младший, совладелец Международного инвестиционного банка. Флоренс долго ворочалась в постели каждую ночь, прежде чем заснуть, вспоминая их последний разговор. Что значил невинный обман Джона по сравнению с многолетними происками их соседей Рэнделлов, затягивавших ее отца в долговую паутину?! И как сурово она обошлась с тем единственным мужчиной, которому отдала свое сердце, отдала навсегда! Теперь она его потеряла. Своего благородного рыцаря на белом коне, который готов был ради нее на любые подвиги… Но еще более мучительным оказалось для нее собственное тело, которое никак не хотело забыть сладкий жар поцелуев и ласк Джона. Даже сон зачастую не приносил ей облегчения. Проходили дни, а Джон по-прежнему являлся ей в сновидениях, заглядывал своими черными, полными обиды глазами прямо ей в душу. Удивительно, но во сне он ни разу не заговорил с ней. Флоренс так давно не слышала его бархатный баритон, что временами набирала телефон лондонского банка в надежде хоть раз услышать его. Но голоса в телефоне были чужими, и она молча опускала трубку. Где ей было знать, что Джон Картер больше не занимает кабинета в шикарном здании банка и находится от нее совсем не так далеко, как она думала.

До конных призовых состязаний в Дерби оставалось не больше недели. Уже был найден жокей для Дарлея, который объезжал жеребца под руководством тренера, когда у Флоренс появился новый повод для волнения. Первой забила тревогу, как всегда, Кристина.

— Фло, мне не нравится, что ты продолжаешь худеть. Аппетит у тебя хороший, питаешься ты регулярно и уже не так устаешь, как прежде. В чем дело? Ты не хочешь показаться врачу?

— Я абсолютно здорова, мама. Зачем ты напрасно бьешь тревогу? Конечно, я волнуюсь, ведь скоро наступит день состязаний. Я даже спать стала плохо, все думаю, подведет меня Дарлей или нет? Ему еще не приходилось участвовать в таких грандиозных состязаниях, где будет много лошадей и много народа. Он ведь очень нервный.

Флоренс лгала, чтобы успокоить мать, потому что и сама уже понимала в чем дело. Выход был только один: съездить в Дерби и сдать в лабораторию анализ на беременность, чтобы не мучить себя пустыми предположениями. Проблема состояла в том, чтобы скрыть свою поездку от родителей. Такая возможность подвернулась, когда позвонила сестра Бернарда Десмонда и сообщила, что брат ее заболел тем же гриппом, что и Дэвид.

После завтрака Флоренс с трудом удалось убедить мать, что она просто обязана навестить старика, который давно не появлялся у них и которому они многим обязаны. Дэвид поддержал дочь.

— Ты уже забыла, что Бернард мотался в город, когда мне понадобилось новое лекарство? — с упреком сказал он жене. — Может, как раз сейчас ему нужна наша поддержка. Поезжай, Фло.

Кристина робко попыталась возразить.

— Флоренс и так устает, а грипп болезнь заразная, — сказала она Дэвиду и обернулась к Флоренс. — Подумай, дочка, если ты заболеешь, кто будет вместо тебя совершать круг почета на ипподроме в Дерби?

— Можешь не сомневаться, мы совершим его вместе с Дарлеем, — весело ответила Флоренс, поцеловала родителей и направилась в гараж, чтобы подготовить к поездке их старенький джип, которым редко пользовались.

По дороге в Бертон-апон-Трент она заехала в Дерби и сдала анализ, с тем чтобы на обратном пути получить его результат. Все складывалось прекрасно. Флоренс зашла в кафе, перекусила и, воспользовавшись разрешением хозяина, позвонила Бернарду Десмонду, дабы узнать, что ему нужно. Старик был растроган ее вниманием, но сообщил, что ни в чем не нуждается, и хотя с радостью увидел бы ее, но лучше этого не делать, потому что ей нельзя рисковать собой перед состязаниями. Флоренс растерялась. Как ей теперь оправдаться перед родителями? Десмонд словно почувствовал ее растерянность и спросил, откуда она звонит.

— Я в Дерби… Звоню из кафе, — пробормотала она.

Неизвестно, что подумал о ней Десмонд, но, не задавая лишних вопросов, он пригласил ее к себе.

Флоренс воспрянула духом и как на крыльях понеслась к стоянке, где оставила свой джип. Она не обратила внимания на красный «феррари», стоявший на той же стоянке. Зато ее разглядел сидевший в машине Джон Картер, который приметил Флоренс, когда она еще парковала свою машину, и проследил весь ее путь в лабораторию, а потом в кафе. Он едва сдержался, чтобы не окликнуть ее. Хорошо что рядом в кабине сидел Джордж. Он положил ему руку на плечо и сказал:

— Не надо торопить события, мальчик. Думаю, все у вас будет хорошо. Осталось несколько дней, наберись терпения.

Вид у Джорджа был довольный. Он улыбался, наблюдая, с какой тоской в глазах его племянник провожает взглядом джип, увозящий высокую красивую блондинку с решительным одухотворенным лицом. Джордж давно не видел Флоренс, и сейчас он радовался, что девушка не обманула его надежд, превратившись в яркую личность, с достоинством переносящую житейские трудности, выпавшие на ее долю.

Встреча с Десмондом прошла весело. Оказалось, что он уже поправляется и ему разрешили вставать, поэтому они посидели в уютной гостиной, и за чаем Флоренс рассказала бывшему управляющему об изменениях на ферме, поделилась радостными новостями о банковском кредите и о предстоящем участии Дарлея в конных призовых состязаниях.

— Бернард, мне бы так хотелось, чтобы и вы смогли увидеть Дарлея в деле, — сказала Флоренс, умоляюще глядя на старика.

— Не будем загадывать, но я постараюсь, — уклончиво ответил Десмонд.

Вскоре Флоренс заторопилась покинуть гостеприимный дом, боясь опоздать в лабораторию. По дороге в Дерби она выжимала из джипа все, на что он был способен, и успела приехать за десять минут до закрытия лаборатории.

Девушка в регистратуре передала ей отпечатанный на машинке результат анализа и, увидев на бланке, что Флоренс мисс, а не миссис, язвительно произнесла:

— Поздравляю.

Флоренс не обратила внимания на ее тон, машинально поблагодарила и, прижав к груди бумажку с положительным ответом, вышла на улицу. В первое мгновение она ничего не почувствовала, но потом волна безудержной радости поднялась изнутри и захлестнула ее с такой силой, что сердце быстро-быстро забилось в груди и румянец окрасил ее бледные запавшие щеки. Она почувствовала, что это еще одна ее победа, наверное самая главная в жизни. У нее будет ребенок! Да, она потеряла Джона, но какой подарок он сделал ей! Теперь у нее будет свой, маленький Джонни… Конечно, до этого еще далеко, надо выносить его, а это целых восемь месяцев. Теперь ей придется беречь себя, чтобы не повредить будущему младенцу.

Домой Флоренс ехала медленно и аккуратно, все ее мысли были сосредоточены на сокровище, скрывавшемся внутри нее. Новизна ощущений настолько захватила ее, что мысли о Джоне отступили на второй план. Уже подъезжая к дому, она вспомнила о родителях, но решила пока не делиться с ними обретенной радостью. В ту ночь она спала без сновидений.

Раннее утро последнего дня августа выдалось ненастным, воздух был настолько напоен капельками влаги, что трудно было дышать. Флоренс, вставшая ни свет ни заря, добрела до конюшни и успела промокнуть. Сырость, казалось, проникала сквозь кожу, вызывая озноб. Больше всего ее пугало, что из-за тумана могут отменить состязания. Фургон для перевозки Дарлея с вечера стоял на стоянке. Ее удивило, что Уильям, их старший конюх, уже находится в стойле Дарлея и занимается его туалетом. Черная шерсть жеребца блестела как шелковая.

— Спасибо, Уильям. А я собиралась сама этим заняться.

— Не за что, мисс Моранис, это моя работа. А вам надо беречь силы.

Флоренс с подозрением посмотрела на Уильяма, но его лицо не выражало ничего, кроме озабоченности внешним видом Дарлея.

— Почему?

— Ну как же? Сегодня у вас такой день! Это же событие на ферме. Наши лошади давно не участвовали в состязаниях, а Дарлей так вообще в первый раз выезжает за пределы фермы. Сегодня он в боевом настроении. Не терпится ему, нашему красавцу. — Уильям с любовью оглядел жеребца. — Ну вот, теперь мы готовы. Не возражаете, если я поеду с ним?

— Конечно нет, — ответила Флоренс, сдерживая нахлынувшее чувство глубокой признательности к Уильяму. — Я даже хотела просить вас об этом.

Она вспомнила, что старший конюх единственный человек среди служащих фермы, который не пропустил ни одного рабочего дня. Даже тогда, когда не хватало денег, чтобы заплатить ему за работу. Надо будет увеличить ему зарплату, взяла себе на заметку Флоренс.

— А как вы думаете, Уильям, не отменят состязания из-за такого тумана? — спросила она.

— Что вы, мисс Моранис, к полудню туман разойдется, немного поморосит, конечно. А если поднимется ветер, то и солнышко выглянет, подсушит беговые дорожки.

Господи, подумала Флоренс, сколько еще опасностей подстерегает нас с Дарлеем на пути к победе! В том, что Дарлей придет первым, она не сомневалась.

— Доброе утро, ранние пташки, — послышался голос Дэвида.

Флоренс улыбнулась отцу.

— Доброе утро, папа. А ты зачем так рано вышел из дома?

— Не мог же я пропустить такой исторический момент. Я еду с вами. — Он поцеловал дочь в щеку. — Идите завтракать с Уильямом, Кристина ждет вас. — А я пока поговорю с будущим призером на скачках.

— Ну, папа, ты размечтался! — воскликнула довольная хорошим настроением отца Флоренс.

— А вот увидишь! — заспорил по привычке отец.

Флоренс засмеялась. Интересно, кто из них больший спорщик: она или отец? Теперь ей стало понятно, почему они так часто ссорятся с отцом. Стремление противоречить, упрямство, очевидно, у них обоих в крови.

— Иди, иди, — поторопил Дэвид дочь, — нам скоро надо выезжать. Храни тебя Господь, дитя мое, — добавил он тихо, глядя ей вслед.

Прогноз Уильяма оправдался, к семи утра туман развеялся, заморосил мелкий противный дождь. Дарлея накрыли попоной и вывели из конюшни. Жеребец спокойно дал себя завести в фургон, где Уильям поставил его за барьер, а сам устроился на брикетах сена в хвосте кузова. Флоренс вывела из гаража джип и здесь произошла задержка, потому что они с Дэвидом заспорили, кому вести машину. Кристина, подошедшая их проводить, не могла удержаться от смеха, наблюдая за ними.

— Ты не должна сейчас волноваться, поэтому за руль лучше сесть мне, — настаивал Дэвид.

— Не собираюсь я волноваться! — недоумевала Флоренс.

Доведут они меня сегодня своей заботой! — подумала она. Как сговорились!

Пришлось вмешаться Кристине.

— Как ты не понимаешь, Фло? Отец давно не был на конных состязаниях в Дерби, а у него там много знакомых. Должен же он им продемонстрировать, какой он еще крепкий мужик! Уступи отцу, дочка. — Кристина улыбнулась.

Глядя на мать, Флоренс тоже улыбнулась и освободила водительское место. Дэвид с гордым видом уселся за руль, хотя проницательность жены несколько смутила его.

— Поехали, — скомандовал он, пропуская вперед фургон.

На ипподром в Дерби, как оказалось, они приехали заблаговременно, потому что из-за тумана начало состязаний перенесли на час. Зато народу собралось уже столько, что можно было растеряться не только жеребцу, впервые выехавшему «в свет», но и его хозяевам. Правда, Дэвид сразу встретил знакомых, потом увидел Бернарда Десмонда под зонтом, и вся компания отправилась в кафе «Подкова», находящееся на территории ипподрома, чтобы отметить встречу.

Флоренс же устремилась в фургон к Дарлею, чтобы сменить Уильяма, который отправился искать распорядителя скачек и жокея. Она подошла к Дарлею и стала нашептывать ему что-то на ухо, поглаживая его сильную шею.

— Смотри, что я тебе припасла. — Флоренс достала из кармана кусок моркови, положила на раскрытую ладонь и поднесла под его губы, доверчивое прикосновение которых всегда умиляло ее.

Пока Дарлей с наслаждением хрупал морковь, Флоренс проверила нащечные ремни, подровняла их, осмотрела и ремни недоуздка, держа в левой ладони сложенный пополам чум-бур. Она с тоской думала о Джоне, вспоминая, сколько часов они провели вместе, готовя Дарлея к этому дню. Если бы он оказался сейчас рядом… Флоренс закрыла глаза и прижалась лбом к шее Дарлея. Только не плакать, приказала она себе, потому что жеребец нервно переступил ногами и фыркнул.

— Извини, я больше не буду. Но если бы ты знал, как я тоскую по Джону, — вдруг призналась она своему любимцу.

— Я тоже истосковался по тебе, Фло, — откликнулся голос Джона.

Флоренс застыла, не смея поверить в реальность происходящего. Медленно повернув голову, она увидела Джона. Он стоял в фургоне с другой стороны барьера, загораживая свет, падавший внутрь через раскрытые створки двери. Лица его она не видела, только знакомые очертания фигуры.

— Как ты здесь оказался? — Флоренс пыталась говорить ровным спокойным голосом, но глаза ее засияли.

— Пожалуйста, удели мне всего несколько минут, — торопливо заговорил Джон. — Я знаю, что тебе сейчас не до меня, но выслушай, что я тебе хочу сказать. А потом можешь снова прогнать меня.

Прогнать его? Флоренс даже дышать было трудно, сердце билось от счастья оглушительно громко. Ей хотелось не слушать его, а броситься к нему на шею, прижаться всем телом и… Джон подошел поближе, и она увидела его напряженное серьезное лицо, тревожный взгляд темных глаз. Кивнув, она сказала:

— Хорошо, я слушаю тебя.

— Фло, я люблю тебя. С первого взгляда я полюбил тебя, хотя раньше не верил в любовь с первого взгляда. Ты единственная женщина на свете, без которой я жить не могу. Мне слишком легко все доставалось в жизни. Встреча с тобой заставила меня о многом задуматься. Я стал лучше благодаря тебе. Ты мне веришь? — на одном дыхании произнес он.

— Благодаря мне? — переспросила с улыбкой Флоренс.

— Да, тебе и Джорджу. Это мой дядя, которого я зову «дед». Это он научил меня работать с лошадьми еще в детстве. Я тогда и не подозревал, что это станет моим призванием. Теперь я работаю у него помощником управляющего.

— Правда? — изумилась Флоренс, широко раскрыв глаза.

— Да. Если ты примешь меня обратно работать на вашей ферме, то обещаю стать еще лучше.

— Принять тебя обратно? Над этим стоит подумать, — поддразнила его Флоренс, продолжая улыбаться.

— Пожалуйста, Фло, не смейся надо мной. Позволь мне доказать тебе свою любовь, и, клянусь, ты никогда не пожалеешь об этом.

Флоренс смотрела на его похудевшее лицо, на обветренные скулы, на тени под глазами… К ее удивлению, сейчас она испытывала к Джону не только любовь, но и сострадание. Значит, он тоже мучился без нее. Она вышла из-за барьера и, подойдя к Джону вплотную, долго смотрела ему в глаза. Потом робко провела пальцами по его обтянутым кожей скулам, обвела губы, которые притягивали ее как магнит. Проще всего было уступить собственному желанию. Но вспомнились сказанные Джоном слова о том, что все давалось ему легко в жизни, и Флоренс сдержалась.

— Не думала я, что ты можешь вести себя так кротко. Куда девалась твоя самоуверенность, твое самодовольство?

— А я приобрел книгу, в которой даются советы, как избавиться от излишней самоуверенности, — пошутил Джон.

— Это хорошо, — строго заметила Флоренс, сделав вид, что поверила. — Может, ты и на колени встанешь? — спросила она.

Джон растерянно посмотрел на свои светлые фланелевые брюки, на пол фургона со следами мокрой земли.

Флоренс засмеялась и, шагнув вперед, положила ему на плечи руки.

— Обманщик! Я знала, что никакие советы не могут тебя изменить…

— Подожди. — Джон мягко отстранил ее. — Спорим, что я встану на колени?

Флоренс молча смотрела на него в растерянности. Не дожидаясь ее ответа, Джон опустился на колени.

— Фло, прости меня за все страдания, что я причинил тебе, и выходи за меня замуж, — торжественным тоном произнес он.

— Встань немедленно, — приказала Флоренс, — ты испачкаешь брюки, во-первых, а во-вторых, я уже давно простила тебе твой обман. Ты прекрасно знаешь, что я тоже влюбилась в тебя с первого взгляда. Но стать твоей женой я не могу. Это был бы неравный брак.

— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился Джон, подозревая, что Флоренс имеет в виду его богатство.

— Ты всего лишь помощник управляющего, а я теперь управляющий… или управляющая? Как правильно? — с самым невинным видом спросила она.

— Правильно, чтобы у нашего ребенка были счастливые любящие родители, — ответил Джон, решительно подхватил Флоренс на руки и нежно коснулся ее губ, которые она раскрыла от удивления.

— Откуда ты знаешь? — почему-то шепотом спросила Флоренс.

— Я все о тебе знаю, — произнес Джон, самодовольно улыбаясь.

— А я о тебе знаю не все, — серьезно сказала Флоренс, всматриваясь в него.

— Ничего страшного, у нас с тобой впереди столько лет, что ты успеешь еще изучить меня, — пообещал Джон, крепко прижимая ее к себе, словно боясь вновь потерять ее.

— Молодые люди, а вы не забыли о состязаниях? — послышался снаружи голос Бернарда Десмонда.

Вслед за жокеем, который вел в поводу Дар-лея, и Уильямом Флоренс прошла через толпу владельцев лошадей, участвующих в забегах, и любителей конных состязаний. Среди этой разношерстной толпы сновали репортеры местных и лондонских газет, снимая каждого появившегося участника. Дарлей привлек к себе внимание, к которому ни жеребец, ни Флоренс не были готовы. К счастью, Уильям решительно посоветовал жокею поменьше красоваться перед объективами, напомнив, что Дарлей впервые находится под прицелом фотовспышек и такое внимание может излишне возбудить его. Жокей прибавил шагу, и вскоре они оказались в паддоке, где Дарлею предстояло дожидаться своей очереди в забеге на главный приз. Успокоив жеребца, Флоренс оставила его на попечение Уильяма, а сама отправилась к центральной трибуне, где они договорились встретиться с Джоном.

Флоренс нашла его в обществе своего отца, Десмонда и еще одного старика, в котором она без труда узнала знаменитого Джорджа Адамса Картера. Здесь же находился и молодой человек, ровесник Джона, только пониже ростом. Ей даже показалось, что они похожи: оба темноволосые и смуглые. Но, когда взгляд незнакомца устремился на нее, она увидела, что у него, в отличие от Джона, синие глаза.

Джон взял ее за руку и подвел к Джорджу.

— Фло, познакомься с моим дядей, о котором я тебе уже рассказывал. Это у него хранилась родословная Дарлея.

Значит, вот кто подарил ей Дарлея!

— Я не понимаю как… почему? — залепетала она, переводя взгляд с Джорджа на своего отца, который успокаивающе кивал ей. — Но я вам так благодарна за царский подарок. Можно я вас поцелую?

Джордж пригладил седые усы и улыбнулся.

— Конечно, можно. Давно меня не целовали молоденькие женщины! — бодрым голосом ответил он.

Флоренс нежно коснулась губами его щеки и шепнула:

— Спасибо вам за все!

— А теперь, если ты перестанешь соблазнять моего деда, я познакомлю тебя со своим лучшим другом, Стивеном Болдуином. Он же по совместительству мой ангел-хранитель по финансовой части. И не только ангел… — добавил он, увидев, какими глазами Стивен смотрит на Флоренс. — Только не забудь, Стив, что перед тобой моя будущая жена.

Джордж ухмыльнулся в усы, искоса посмотрел на Десмонда и подумал, что в мире все повторяется.

— Теперь я тебя понимаю, — шепнул Стивен на ухо Джону, когда Флоренс отвлеклась. — В такую женщину стоит вкладывать деньги. — Он вздохнул с нескрываемой завистью. — Я бы и сам вложил.

— Готов вложить еще столько же, чтобы сохранить своего лучшего друга, — серьезно ответил Джон и тут же улыбнулся, заметив, что на них смотрит Флоренс.

Поднявшийся ветер разогнал облака, и выглянуло солнце. Пышные волосы Флоренс, собранные в высокий пучок, засверкали на солнце, создав светящийся ореол вокруг ее головы. Зеленые глаза сияли радостью. Джон и Стивен залюбовались ею, как любуются уникальным произведением искусства. Раздался звук гонга, усиленный динамиками, возвестивший о начале конных состязаний. Перед зрителями демонстрировали свое искусство молодые лошади в выездке, в преодолении препятствий, конкуре. Здесь были представлены лучшие представители всех пород, доставленные сюда в трейлерах и фургонах со всех концов страны. Участвовать в состязаниях на одном из старейших ипподромов считалось престижным. Флоренс сидела рядом с Джорджем, с интересом слушая его комментарии и рассказы о породах лошадей, выступавших перед ними, хотя кое-что было ей уже известно. С другой стороны сидел Джон, который то и дело, словно нечаянно, прижимался к ней плечом, напоминая о своем присутствии. Наконец он решился взять руку Флоренс и только тогда понял, в каком напряжении она находится, несмотря на внешне спокойный вид. Он проследил за ее взглядом. На разминочной площадке в стороне от центрального поля ипподрома двигались по кругу лошади, среди которых Джон узнал Дарлея.

Когда объявили перерыв, Флоренс увлекла Джона к смотровому кругу. Остальные же направились в кафе.

— А тебе не надо поесть? — заботливо спросил Джон.

— Мне сейчас кусок в горло не полезет, — ответила она. — Я хочу быть поближе к Дарлею. Он должен увидеть меня перед началом забега, понимаешь? Только пить очень хочется, — жалобно призналась она.

— Сейчас принесу, — мгновенно откликнулся Джон.

Оставив Флоренс возле ограждения, он устремился к ближайшему киоску с прохладительными напитками. Возвращаясь обратно с бутылками и стаканами, он понял, насколько предусмотрительна была его возлюбленная. Потому что теперь ему пришлось буквально протискиваться через толпу владельцев лошадей, участвующих в призовом забеге, что выглядело с его стороны не совсем этично. Не объяснять же всем, что его ждет у ограды самая прекрасная женщина на свете, которая хочет пить. Слегка потрепанный, Джон занял место рядом с Флоренс и налил ей воды. Она едва успела сделать глоток, когда снова раздался звук гонга. Мимо них пробежал распорядитель. Потом наступила тишина. Лошади уже заняли свои места в стартовых воротах. Флоренс вцепилась похолодевшими руками в перила ограждения.

— Номер тринадцатый, номер тринадцатый, — шепотом повторяла она.

Джон с тревогой посмотрел на нее. Ему хотелось только одного: унести Флоренс подальше от всех тревог и волнений, укрыть ее в таком месте, где они оказались бы только вдвоем и он мог бы заботиться о ней, наслаждаясь ее любовью. Джон усмехнулся, подумав о том, какую необыкновенную женщину выбрал себе в жены. Разве позволит она ему сделать из нее домашнюю жену для личного пользования? Нет, конечно. И рассчитывать на это ни к чему. Ведь и полюбил он ее не только за внешнюю красоту. Пожалуй, впервые довелось ему встретить столь сильный целеустремленный характер в женском обличье.

Старт был дан, и лошади помчались. Флоренс и Джон одновременно ахнули, когда увидели, что номер тринадцатый, пытаясь вырваться из группы, начинает жаться к бровке.

— Уводи его от края, — успела крикнуть Флоренс жокею, в какой-то момент растерявшемуся от непослушания Дарлея. Лошади уже скрылись за поворотом, и Флоренс тихо застонала. — Не надо было мне отдавать его сегодня в чужие руки! — с досадой воскликнула она и уткнулась лицом в плечо Джону, чтобы ничего не видеть.

— Успокойся, ничего страшного не произошло. Смотри, они завершают первый круг. Номер тринадцатый идет четвертым, — сообщил он ей.

Флоренс повернула голову и увидела Дарлея, промелькнувшего как молния. Он не бежал, он летел, казалось, без видимых усилий.

— Он бежит, он бежит! — кричала она восторженно, вцепившись в руку Джона. — Ты видел, как он бежит?

Восторг Флоренс заразил Джона. Он поцеловал ее в нос, крепко обхватил за талию и прижал к себе, силясь разглядеть, что происходит на дальней стороне круга. А через несколько минут, завершая второй круг, лошади появились на их стороне. Впереди бежал Дарлей!

— Флоренс, он опережает остальных! — теперь уже восторженно крикнул Джон.

— Он победит, — уверенно произнесла Флоренс, разом успокоившись. — Он опередил всех не меньше чем на пять корпусов и нисколько не снизил скорости.

Теперь волновался больше Джон, и, когда Дарлей первым показался из-за поворота, выйдя на финишную прямую, он чуть не задушил в объятиях Флоренс. Дарлей грудью сорвал финишную ленту и пробежал мимо целующейся пары, кося темным глазом, словно ревнуя свою хозяйку. Жокей развернул жеребца и ровным шагом подъехал к смотровой площадке, где стояли Флоренс и Джон.

— Мы победили, мисс Моранис, — сказал он.

Нырнув под ограждение, Флоренс подошла к ним и горячо поблагодарила жокея.

— А что произошло на старте? — спросила она у него.

— Кто-то из сидящих на трибуне зрителей недалеко от места старта выстрелил. То ли из ракетницы, то ли из пистолета, не знаю. Только Дарлей испуганно метнулся, не слушаясь меня, вправо. Хорошо, что никого не задел. А на второй четверти круга он уже стал послушным и легко принялся обгонять всех. У вас чудесный конь, мисс Моранис. Посмотрите, как он дышит, он даже не вспотел. Думаю, это не последняя его победа.

Подбежал распорядитель, а за ним Уильям, несший попону Дарлея.

— Кто совершит круг почета? — поинтересовался распорядитель. — Жокей или владелец жеребца? Кстати, где он?

— Я владелец Дарлея, — сообщила Флоренс.

Жокей спрыгнул на землю и передал ей поводья.

— Это ваша победа, — сказал он ей уважительно.

— Не только моя. — Флоренс обернулась к Джону. — Не хочешь совершить со мной круг почета?

— С тобой хоть на край света, дорогая, — ответил Джон и, встав с другой стороны Дарлея, взялся вместе с ней за поводья.

Эпилог

Сквозь ускользающий сон Джон слышал, как плещется вода. Не сразу сообразив, где они находятся, он открыл глаза, не смея шевельнуться, чтобы не разбудить Флоренс. Ее очаровательная головка покоилась на его плече. Джон тихонько подул на завитки ее пушистых волос, которые щекотали ему шею. Флоренс перевернулась на другой бок, перенеся голову на подушку.

В Ницце, куда они прилетели из Лондона после свадьбы, чтобы отправиться в свадебное путешествие на яхте вдоль западного побережья Италии, она коротко постриглась. Джону было жаль ее длинных чудесных волос, но Флоренс его быстро успокоила, сказав, что пройдет всего несколько месяцев и они снова отрастут. Впрочем, и с мальчишеской стрижкой его жена была чудо как хороша, привлекая к себе внимание мужчин. Джон, заметив очередной восхищенный взгляд, обращенный на Флоренс, готов был то лопнуть от гордости, то взорваться от ревности. Поэтому он был рад, когда они отплыли, взяв с собой из команды, перегнавшей яхту Джейсона Николсона из Темзы в Средиземное море, только одного опытного пожилого яхтсмена, с которым они по очереди вели яхту. На Флоренс лежала обязанность готовить всем еду, с чем она справлялась великолепно. Зная характер своей жены, Джон принял правильное решение провести две недели в плавании. На каком-нибудь фешенебельном курорте ей быстро бы наскучило бездельничать.

Путешествие прошло благополучно. В Риме яхту передали снова прежней команде, а новобрачных самолет доставил в столицу Мальдивов, в город Мале, расположенный на одном из двух тысяч островов архипелага. Отсюда живописно одетые аборигены доставили их в большой местной лодке, дхони, украшенной цветами, на остров для двоих, где им предстояло провести в полной изоляции оставшиеся две недели медового месяца. У Флоренс, вспомнил с улыбкой Джон, забавно вытянулось лицо, когда она увидела бунгало на сваях, торчавших прямо из воды. А как она чуть не визжала от восторга, когда обнаружила в их уютной спальне прозрачный пол, сквозь который можно было наблюдать за разноцветными рыбками! Наконец-то ему удалось реализовать свою мечту и полностью уединиться с любимой женщиной. Здесь не было даже телефонной связи с внешним миром, если не считать местного телефона, по которому они иногда заказывали себе напитки и еду. А в основном они предпочитали сами готовить себе еду. Тем более что рыбная ловля составляла для них единственное развлечение, которому они предавались за пределами спальни.

Джон потянулся и встал, решив, что сегодня его очередь готовить завтрак. На четвертом месяце беременности Флоренс отличалась завидным аппетитом, она округлилась, тело ее налилось и стало еще более соблазнительным, чем прежде. Раньше Джон ни за что бы не поверил, что семейная жизнь и занятия любовью с одной и той же женщиной таят в себе столько интересного. Ему никогда не приходилось о ком-то заботиться. Теперь он находил это занятие даже увлекательным.

Он выключил электрический кофейник, предварительно накрыв, чтобы не остыла, яичницу из черепашьих яиц, которые поставлял им менеджер отеля на соседнем острове, и пошел будить жену. Джон повторял про себя это слово, смакуя каждую букву, словно пробовал ее на вкус. Оказалось, что Флоренс уже не спала, а, свесив голову, увлеченно смотрела на естественный аквариум под прозрачным покрытием пола. Она делала это каждое утро, и, кажется, ей не надоедало, хотя пошла уже вторая неделя их пребывания на этом маленьком острове. Через несколько дней они покинут остров на двоих, где царит вечное лето, и вернутся на свой большой остров, где их ждут ноябрьские ветра и дожди.

— Ты не соскучилась? — спросил Джон, намазывая маслом третий бутерброд для Флоренс.

— Не то слово! Я ужасно соскучилась, только не хотела тебя огорчать, — призналась жена. — Не обижайся, Джонни. Конечно, здесь как в сказке, но не знать почти две недели, как чувствуют себя родители и что происходит на ферме, просто невыносимо. Ты не обиделся?

— Разумеется, не обиделся. Ты права, хорошенького, как говорится, понемножку. — Джон подумал, что в последнее время абсолютно во всем соглашается с Флоренс. — Пора и делами заняться. Я тоже соскучился по ферме. Сегодня мне даже приснился сеновал. Помнишь, тот самый, на котором нас чуть не застукал твой отец?

Румянец окрасил ее щеки, и она тихонько засмеялась, со смущением вспомнив, как они тогда рисковали. Джон с удовольствием наблюдал ее смущение, любовался загорелым лицом и телом Флоренс, которая в своей короткой белой тунике напоминала ему греческую богиню.

— Знаешь, по возвращении домой я решила начать готовить Дарлея к троеборью. Тогда мы могли бы выставить его на состязания в Ливерпуле.

— Не думаю, что сейчас это своевременно,Фло, — медленно произнес Джон. — Ты не можешь рисковать нашим будущим малышом, работая с лошадьми. Придется тебе пока забыть об этом.

— Ты так думаешь? — подозрительно кротким голосом спросила Флоренс. — А вот в книге для будущих матерей написано, что мне показаны физические нагрузки, которые пойдут только на пользу ребенку.

В ее голосе Джону послышались знакомые нотки той строптивой Флоренс, с которой он познакомился в июне. Неужели только в июне? — задумался он. А ему казалось, что он знает ее всю жизнь.

— Давай не будем сейчас спорить, — миролюбиво сказал Джон. — Когда мы вернемся, ты сама решишь, что полезней для тебя и нашего мальчика.

— А я хочу девочку, — заявила Флоренс.

— Девочка у нас будет в следующий раз. Пусть первенцем будет мальчик.

У Флоренс округлились глаза.

— Ты уже думаешь о втором ребенке?

— Естественно, разве я могу отказаться от удовольствия делать их?

Джон пересадил Флоренс к себе на колени, рука его, скользнув под шелковую тунику, коснулась ее груди. Флоренс раскрыла губы, ожидая поцелуя. Но муж поцеловал ее за ухом, потом шепнул:

— Не хочу тебя пугать, но у нас будет много детей. — И только после этого прильнул к ее губам.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

Эпилог