Одолень-трава [Андрей Павлович Ромашов] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (37) »
Глава вторая
Домой Никифор пришел засветло, увидел волчьи следы у ворот, совсем еще свежие. В невеселом месте стояла его изба. Лес кругом да угоры. Седые старые елки подступали к крыльцу. Вздрагивая от холода, они осыпали мосток и ступеньки сухой снежной пылью. Никифор никогда не сметал ее, снежная пыль рассказывала ему, кто заходил в избу и с каким намерением. Пока он ходил за тетерками, широкопалые елки засыпали и его следы на крыльце. А новых не прибавилось. Разрядив ружье, он пошел в избу, не опасаясь, в холодных сенях стряхнул снег с шапки, околотил валенки. В невыстывшей еще избе пахло прелой овчиной и травами. Похрапывая, Семен спокойно спал, а Юлий Васильевич ворочался на нарах. Никифор повесил на крюк казенный зипун, достал из мешка тетерок, разгладил шелковистые перья и пожалел птиц — молодые совсем еще, мало пожили. — Чего ты там возишься? — спросил его Юлий Васильевич. Никифор бросил тетерок на лавку, подошел к нему и стал рассказывать, что ветер с утра поднялся, разволновался лес, зашумели скрипучие елки, пришлось в лога уходить, за Богоявленский тракт. — Вот дело какое, Юлий Васильевич. — Развяжи! — И сам думал, неловко лежать вам. Только не знаю, как и быть. — Не убегу, не бойся. — Белые солдаты по тракту идут и идут… — А ты слову честного человека веришь? Развязывая его, Никифор думал, что не всегда человек слову своему командир — ругал господин лесничий и даря, и богатых людей, а офицерский мундир надел, вместе с белыми воевать собрался. Веревка захлестнула березовый стояк, врубленный в пол, пришлось лезть под нары, распутывать. Когда он вылез, Юлий Васильевич уже стоял, топтал спавшую с ног веревку, разминался. — Варить суп на таганке или завтра с утра в печке сварим? — спросил его Никифор. — Почетный плен у меня, как у Марии Люксембургской. — Я насчет супа. В печке, говорю, уваристей будет. — В четырнадцатом году, уважаемый Никифор Захарович, великая герцогиня Люксембургская по приказу германского императора была арестована и заточена в замок Рюггенсгоф. Красивейший замок, говорят. Поучительная история. Месть переплетена с любовью, политика — с хамством. За год до войны в этом замке сын германского императора объяснился в любви прекраснейшей из герцогинь. Но безуспешно… — На улицу бы вам, Юлий Васильевич. — Это почему, уважаемый? — Переминаетесь вы с ноги на ногу, и лицо у вас кислое. — Вот как… Хотя… глас народа — божий глас. Юлий Васильевич ушел на улицу без шапки, в расстегнутом мундире. Дверь как следует второпях не закрыл, по полу полз бусый холод. Никифор плотнее прихлопнул дверь и сел к окну ощипывать тетерок. Сумрачно было в избе, с полчаса еще — и совсем стемнеет, а лампу зажигать боязно, летом на свет гнус собирается, зимой — люди. Раньше он людям радовался, любого величал гостем, а сейчас — чему радоваться? Красные придут — плохо, офицер у него в избушке, белые заглянут — еще хуже… Семен заворочался на кровати, голову поднял. — Пить, может, хочешь? — спросил он сына. — Море мне,- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (37) »
Последние комментарии
1 день 1 час назад
1 день 6 часов назад
1 день 8 часов назад
1 день 10 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 16 часов назад