Черная немочь [Михаил Петрович Погодин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (16) »
Михаил Петрович Погодин Черная немочь
— У себя ли Федор Петрович, Афанасьевна? — спрашивала, выходя на монастырь из церковных ворот, толстая купчиха низенькую, приземистую женщину, которая, сложа руки, стояла у калитки священникова дома и разговаривала с своею знакомою. — О каком Федоре Петровиче вы изволите спрашивать, сударыня? — Да о священнике. — Тьфу пропасть! Я ведь и забыла его имя; навыкла все звать батюшкою. Добро пожаловать, сударыня, милости просим. Он изволил лечь отдохнуть после обеда, да скоро встанет: пономарь приходил уж спрашиваться, не пора ли благовестить к вечерне; но матушка велела обождать маленько. — Так матушка дома? — На погребу, Марья Петровна. Вчера мы капусту рубили, так она с батраком кладет гнеты на кадки и моет кружки, — а я вот выбежала переговорить с соседкой. Да что она прячется, чего испугалася? — Проводи меня к матушке, Афанасьевна, — сказала гостья и всунула в руку будущей проводницы двугривенный, за который сия последняя насильно поцеловала у ней пухлую руку, вырвав из-под черного атласного салопа. — Грязно вам будет пройти, сударыня: у нас на дворе нечисто, да и матушка разгневается на меня. Сем-ка я позову ее самое. — Нужды нет, милая, зачем ее отрывать от дела. — Как изволите, сударыня. — Ты, сестрица, подожди меня здесь минуту, — закричала Афанасьевна знакомке, давно уже спрятавшейся за колокольнею, и повела свою благодетельницу через грязный двор по насланным доскам к погребу, из коего доносились уже к ним глухие звуки протопопицыной брани, обращенной к батраку, который ворочал каменья в подземелье под ее руководством. — Бог в помочь, матушка! Захлопотались вы. На вас и праздника нету. — Кто там? Ах, свет мой, Марья Петровна, куда вы по жаловали и как меня застали! Вот уж проказница, нечего сказать, — отвечала смутившаяся протопопица, вылезая из ямщика по изломанной лестнице. — Извините великодушно… — и началось троекратное целование. — Что ты, дура, не вызвала меня! — проворчала она тут же, в мгновенных промежутках, оборачиваясь к Афанасьевне. — Я хотела было, да Марья Петровна сама не изволила. — И — матушка, не гневайтесь! Дело хозяйское. И с нами то ж случается; домок вести не шуточка; свой глаз везде хорош: где недосмотришь, там ведь мошной заплатишь. — Умная речь, Марья Петровна! Милости же просим в покои. Степка! убери здесь все, да навесь петлю в двери на творило, а ты, Афанасьевна, запри после погреб, и ключ ко мне. Милости просим. — Почем покупали капусту нынче, матушка? — спросила дорогою гостья. — Нынче дорога была, Марья Петровна, не уродилася, видно, оттого, что дождей было много. Да у Федора Петровича есть сын духовный — огородник, в Красном селе, так он и уступил мне девять гряд по три рубля. — Не больно чтобы дешево. А сколько кочней на гряде вышло? — Кочней по сороку. Но зато и капуста! кочни тугие, белые. Одной серой для рабов нарубили ушатов семь. Правду сказать: и дорого, да мило; и дешево, да гнило. Между тем вошли они в покои с заднего крыльца, и гостья, вынув из-под полы кулечек, тихонько, как бы мимоходом, вручила его хозяйке, которой сначала, разумеется, было очень совестно принять его; но после она должна была уступить настоятельному требованию доброхотной дательницы. — Чем же мне дорогую гостью потчевать? — сказала протопопица, спрятав кулечек под кровать, и тотчас посадила Марью Петровну под образа; забренчала ключами, которые тряслись у ней на поясе, вынула из шкапа рюмку и бутылку столового вина и, налив по края, поднесла со многими поклонами к усевшейся чинно гостье. — Всем довольна, благодарим покорно, матушка. — Пожалуйте хоть откушать. Купчиха, отведав, или лучше, омочив только губы в вине, поставила рюмку на поднос и после многократных повторений возгласу «пожалуйте» и объяснений со стороны протопопицы, что в тот день было разрешение вина и елея, выпив полрюмки, объявила решительно, что больше пить не может. — И так уж, матушка, я вас уважила, а то ведь я горячего, изволите знать, не употребляю. А батюшка почивать изволит? — Лег отдохнуть. Нынче было много именинников, так он устал за молебнами и поздно вышел из церкви, а вчера просидел долго у каретника Третьего. Пора уж и будить его; в соборе давно заблаговестили к вечерне. А, да вот он и сам идет: ему не спится, когда время служить. — Ба, ба, ба, Марья Петровна, — воскликнул отец Федор, протирая себе заспанные глаза и снимая с головы шерстяной колпак. — Как это вы вспомнили об нас? — Нуждица, батюшко, — пришла к вам посоветоваться, — отвечала Марья Петровна, подходя под благословение своего духовника, коего супруга между тем, продрав кое-как дырочку на крепко увязанном кульке, с удовольствием увидела, что там кроме пяти фунтов чаю находилось еще несколько свертков с пастилою и прочими закусками. — Рад служить, чем льзя. Да не изволите ли подождать здесь полчаса-места, я только что вечерню- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (16) »
Последние комментарии
3 часов 45 минут назад
3 часов 57 минут назад
3 часов 59 минут назад
4 часов 5 минут назад
4 часов 5 минут назад
4 часов 9 минут назад