Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
— Всякое бывало. Видел, конечно, не раз и смерть. Глядела на тебя в упор, а ты вроде и не замечаешь: некогда! Бой есть бой. Работенка адская, что тут толковать! — говорил Валентин таким тоном, словно досадовал: вот пристал! Да кто же ее, косую, на фронте не видел…
С Валентином мы стоим у скорого поезда Севастополь — Ленинград. Десять минут стоянка. Где уж тут наговоришься, если более сорока лет не встречались. С самых студенческих лет. Валентин был призван на флот. Ленинград. Севастополь. Командир торпедного катера. Снова Ленинград. Академия.
В войну Чусов на Черноморском флоте. После войны снова академия. Преподавательская работа. Сейчас — на легендарной «Авроре». Великолепная биография!..
Тем более нелепым был мой вопрос о «видении смерти».
— Видеть смерть — штука, конечно, неприятная. Но смотреть в глаза живому человеку — будь это чья-то мать, или жена, или даже невеста, когда ты по закону долга обязан ей сообщить о смерти самого дорогого ей человека: «Погиб смертью храбрых», — это жутко. Словно чувствуешь себя виновником чужой смерти.
Чусов посмотрел на часы: успеет ли рассказать? Заторопился:
— Прошло тридцать лет после войны. А я не могу забыть взгляд женщины,
которой мне пришлось, как и многим, сообщить трагическую весть.
В нашей семье я — младший. Два брата погибли в войну. У брата Николая сын погиб в водах Балтики, а дочь угнали в неволю фашисты. У второго брата Александра было два сына. Василий погиб на фронте, а Виктор, которому не было и восемнадцати лет, в первые дни войны пошел добровольцем. Зачислили в бригаду торпедных катеров, как и меня. Во время десанта Виктор был убит.
Он был на редкость чудесным, красивым парнем, любимец семьи. Я с ужасом думал, как воспримет эту весть его мать — Мария. Стал искать свидетеля гибели Виктора, и такой нашелся. Моряк рассказал, что видел, как Виктор, обливаясь кровью, упал на землю. У него была размозжена голова…
В сорок четвертом я нашел мать Виктора. Этой встречи я и ждал и страшился. Но она уже знала о смерти мужа и сына. А в смерть любимого Вити не хотела верить.
«Не мог он погибнуть! И не говори мне о его смерти. Он жив!»
А я уверял, что сына уже ждать нельзя, надо примириться с утратой и не терзать себя. Знал, что может кончиться трагедией. Мария лишится рассудка. Потому и рассказал о свидетеле гибели Вити и как это случилось.
Нет, не хотела слышать:
«Когда мы расставались, Витенька сказал: «Мама, не бойся, я не погибну. Если скажут, что я убит, — не верь! Я вернусь, мама. Обязательно вернусь!..» Так кому же мне верить? Тебе, твоему матросу или своему родному сыну?.. Жив мой сыночек, жив! Сердцем чувствую!»
Я продолжал настойчиво, упорно убеждать Марию поверить в смерть сына, как она поверила в смерть мужа и другого сына.
Но она исступленно и недружелюбно смотрела на меня.
Ушел я от Марии с тяжелым сердцем. А когда снова заехал к ней тоже ничем не мог помочь ей. Рыдала, молила меня замолчать и твердила: «Жив мой Витенька! Думает обо мне, ищет меня, свою мамочку!»
Какие же иметь надо нервы, какое сердце, чтобы выдержать такое: мучить себя, страдать, исступленно веря, что сын жив и ищет ее. Какой голос сердца так убежденно внушил ей, что Витя жив, — я понять не мог. Материнское сердце — самый чуткий прибор, созданный природой.
И еще раз Чусов посмотрел на часы:
— Минута осталась… Так вот, коротко. Освободили наши Румынию. А оттуда по всем знакомым севастопольским адресам полетели треугольники.
Виктор искал мать!..
Да. Был тяжело ранен. Плен. Чудом выжил. Бежал. И снова — на фронте… Ну? Что теперь скажешь? Телепатия?.. Тут, брат, штука мудренней. Сердце матери такие токи чувствует — и науке не объяснить. После войны Виктор женился на однополчанке, поселился в Москве, вызвал к себе мать и подарил ей за многолетние страдания трех внуков.
Теперь страдал я. При каждой встрече с Марией я не мог смотреть ей в глаза, как и племяннику. Это стало пыткой. Мария уже умерла, а у меня и сейчас не прошло чувство большой вины и стыда перед ней. И в то же время — преклонение перед высокой, святой материнской верой и убежденностью материнского сердца. Мария в конце концов простила меня, я знаю. Но я не простил себе и никогда не прощу — это я тоже знаю.
Поезд тронулся. Валентин Чусов вскочил на подножку.
Мы обменялись с ним прощальными взглядами. И вдруг мне показался в его глазах невысказанный вопрос: не осуждаю ли его?..
Мог ли я осудить друга? Возможно, так же убеждал бы несчастную женщину и я, желая облегчить ей страдания.
А пожалуй, и нет.
Двух смертей ей хватало с избытком для пожизненного горя и страданий. В третью нельзя было ей верить: сердцу нужна была хоть маленькая надежда, иначе оно погаснет преждевременно. И мы могли стать косвенными убийцами.
Матери всегда ждут сыновей.
Даже когда они умирают далеко от родного очага.
И сердце матери всегда ждет сочувствия.
А всегда ли мы щадим его?..
Последние комментарии
1 час 33 минут назад
2 часов 6 минут назад
3 часов 3 минут назад
18 часов 4 минут назад
20 часов 38 минут назад
21 часов 6 минут назад