Охотники за каучуком [Луи Анри Буссенар] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (192) »
Луи Буссенар ОХОТНИКИ ЗА КАУЧУКОМ
Часть первая БЕЛЫЕ КАННИБАЛЫ
ГЛАВА 1
Ночной лов рыбы. — На штирборте[1] понтона[2].— Спальня каторжников. — Драма на батарее «Форель» в ночь на 14 июля. — Господин Луш. — Убийство. — Побег. — В пироге[3].— Сообщник. — Наживка негра. — Четверо негодяев. — План господина Луша. — По поводу спорной территории между Францией и Бразилией. — Маршрут. — На Крик-Фуйе. — Тревога!— Ну что, клюет? — Вроде бы. — Вот и ладно. — Глянь-ка на удочку! — Потише, потише, старина Геркулес. — Да, старею я, нервы не выдерживают. Как начинается клев, прямо сам не свой делаюсь. — Да тише ты, олух. Воображаешь, что шепчешь, а сам орешь, как обезьяна. Надзиратели услышат! — Сегодня же праздник — четырнадцатое июля[4]. Они, конечно, пили целый день и сейчас дрыхнут без просыпу. — Хватит болтать, придержи язык и будь начеку! — Если б только можно было загасить этот чертов фонарь!.. — Только без глупостей! Знаешь, как я заработал себе два года двойных кандалов? Вот так же пытался сбежать, как мы сегодня. И влип. А все из-за чего? Задул я плошку, а чад от фитиля всех наших разбудил. Ну, они подняли шум, побоялись, что из-за меня им достанется. Примчались надзиратели и вмиг скрутили господина Луша! Так что из-за фитиля я и погорел. Легкий шорох лески, похожий на шуршание гремучей змеи[5] в траве, прервал этот тихий разговор. Геркулес взялся за дело. Уже не слушая Луша, он продолжал тянуть и методично сматывать лесу. Трое других собеседников тоже замолчали. Несмотря на показное хладнокровие, их охватила тревога, почти что ужас. Компания была как на подбор. Одеты все одинаково — в блузы и штаны из грубого холста, на головах — соломенные шляпы. Бежать собрались босиком. Грубые башмаки, связанные шнурками, красовались у каждого на шее. Все трое стояли возле маленького окошка, пробитого в стене, угрюмой, как всякая тюремная ограда. Помятые бледные лица, с которых даже тяжкий труд не сумел стереть печать порока и жестокости, казались еще более мрачными в тусклом свете фонаря, еле-еле мерцавшего под потолком безрадостного жилища. Внезапно резкий толчок потряс все помещение. Послышался скрежет. Четверо мужчин пригнулись. Кто-то прошептал: — Ну, слава Богу! Прилив начинается. Толчки и скрежет продолжались. Наконец медленно покачнулось и завращалось все тяжеловесное строение. — Понтон уходит от волны, — произнес тот же голос, — нельзя терять ни минуты! Как, очевидно, уже догадались читатели, замышляли побег заключенные. Тюрьма их была устроена на батарее старого фрегата[6], превращенного в плавучий острог. Маленькое окно, возле которого они стояли, — не что иное, как люк, а низкий потолок, освещаемый фонарем, — палуба старого судна. Вдоль стены напротив четверых любителей ночной рыбалки тянулся бесконечный ряд гамаков, закрепленных между двумя длинными параллельными планками. Начало и конец этого ряда терялись во тьме, только те, что находились у фонаря, висевшего под потолком, были слабо освещены. Так выглядело это место отдыха изгоев общества, где они ненадолго высвобождались из-под ярма, на которое обрекла их карающая рука правосудия. В описываемый момент все, за исключением нашей четверки, были погружены в тяжелый непробудный сон. Стоит ли удивляться, что после каторжного труда этих несчастных мучили кошмары! Работа на износ, до полного истощения, беспощадное тропическое солнце сделали свое дело: каторжников подтачивали болотная лихорадка и малокровие. Они сгрудились здесь, как затравленные звери. Что ютилось в их подсознании? Сожаления о своей разбитой жизни, о днях, томительно однообразных, словно звенья одной цепи? Или же мечты о том, как вырваться из этого постылого рабства?.. Время от времени кто-нибудь из спящих глухо стонал и метался на своем ложе. Где ты, желанное забвение? Все тело болит, сон — и тот превратился в каторгу… Через минуту храп возобновлялся, пока снова чьи-то стоны не прерывали общий сон. Несмотря на открытые окна, воздух в помещении был очень тяжел. Неописуемый смрад, похожий на мускусный запах[7] каймана[8] и на удушливую вонь козла! От испарений множества тел, скученных на слишком тесном пространстве, фонарь едва не гас. Такое зрелище представляла собой тюрьма старого фрегата «Форель», стоявшего на рейде Кайенны в ночь на 14 июля. Теперь представим себе такую картину. Пробило одиннадцать часов ночи. Вдалеке был слышен шум города, где отмечали национальный праздник. Крики и песни долетали до рейда. Ракеты пронзали темноту, как огненные змеи. Гремели выстрелы, слышалась монотонная и непрерывная дробь негритянских барабанов,
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (192) »
Последние комментарии
4 часов 50 минут назад
5 часов 25 минут назад
6 часов 18 минут назад
6 часов 23 минут назад
6 часов 34 минут назад
6 часов 47 минут назад