Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
бегущей к Тихому океану петляя вокруг поросших соснами холмов, круто огибающей песчаные пляжи маленького городка Монте Рио, приезжают владельцы несметных состояний, сидельцы из самых высоких кабинетов, распорядители судеб, чаяний и информации: банкиры, директора федеральных агентств, крупнейшие промышленники – от изготовителей кетчупа и мармелада до оружейных баронов, ученые, музыканты, избранные писатели и многие-многие другие. В это место невозможно попасть с улицы. Чтобы оказаться подле сильных мира, нужно, по крайней мере, получить от них приглашение. А лучше, конечно, стать членом этого закрытого клуба. Но с этим сложнее – очередь примерно как в советское Политбюро, растянулась на пятнадцать лет.
Здесь с 1923 года побывали все Президенты Штатов от республиканской партии и некоторые из демократов, здесь запросто и без телохранителей можно увидеть Рокфеллеров, Шиффов, Морганов, Кеннеди, всех, без исключения, Бушей – от Сэмюэля до Нила. Собрание это среди секвой и сосен носит неформальный характер и предназначено не для того, чтобы вести важные разговоры, нет – даже девиз этого скаутского лагеря звучит как "здесь пауки не плетут паутину", намекая на то, что все деловые споры должны остаться за пределами Богемской рощи. И чтобы выполнить этот девиз, устроители праздника не жалеют фейерверков и своей фантазии. На театрализованных представлениях можно запросто увидеть как какой-нибудь сенатор из энергетического комитета изображает похотливого фавна – дурно дудит на свирели, трясет голыми ягодицами и скачет по поляне в поисках нечаянной жертвы для своего восставшего фаллоса (впрочем, на самом деле он всего лишь снимает маску приличия и показывается друзьям таким, каков он есть). Здесь можно наблюдать кардинала из восточных епархий, бьющего поклоны перед деревянным идолом совы, здесь легко можно наткнуться на целующихся в кустах конгрессменов. В целом, все просто отдыхают – как кому захочется, не стесняясь никого и ничего – потому что осудить этих людей некому, ведь в своих пороках они все так однообразны.
Они приезжают сюда, расселяются по профильным лагерям: военные к военным, банкиры – к банкирам, юристы – к юристам, политики – к политикам, и проводят пару недель в самой дружественной обстановке, которую только можно найти для них на этой планете. Ведь все споры и разногласия остаются снаружи, а внутри царит настоящее братство, цементирующее эти сливки общества почище любых договоров и протоколов.
Но эти люди никогда бы не стали тем, кем они стали, если бы каждое мгновение не думали о деле. Вопреки провозглашенному девизу.
– Знаете, Зак, – ковыряясь щепкой в зубах после уничтожения мраморного стейка, сказал мне плохознакомый человек в клетчатых шортах, – все эти конспирологические россказни не стоят даже той бумаги, на которой печатаются. Посмотрите на этих людей?
Он показал толстым пальцем с рыжими волосками и ухоженным ногтем на группу людей, что-то живо обсуждавших неподалеку, но я еще раз посмотрел на генерала.
У Гарольда был тот чудовищный бруклинский выговор, по которому в нем со стопроцентной вероятностью можно было бы угадать внезапно разбогатевшего дельца. Но на самом деле был он какой-то шишкой из военных. То ли две, то ли три звезды на генеральских погонах и непыльная должность в кабинете с видом на Ground Zero. На вид ему было слегка за пятьдесят, но он ничем не походил на привычный образ генерала-ястреба – подтянутый, любознательный и открытый, он казался голливудским актером, не очень подходящим для своей роли. Если бы возникла необходимость, я не сомневаюсь, что он и сейчас легко пробежал бы под палящим солнцем миль десять, а потом бы еще и проплыл столько же – его физическая форма была превосходна.
Он заметил, что я на него глазею, подмигнул мне и снова показал на людей, сделал широкий охватывающий жест:
– Разве могут они работать в одной команде? Чтобы Стиви стал в чем-то потакать Полу нужно, по меньшей мере, случиться Армагеддону!
Он хохотнул.
– Другое дело, что есть объективные законы, если хотите, правила игры, заставляющие нас всех выступать единым фронтом против опасности или спешить всем в одной стае на потрошение какой-нибудь жертвы. Нет, вся эта белиберда о Трехсторонней комиссии, о Бильдерберге и прочих масонах – просто еще одна попытка создать социализированную "теорию всего", которая объяснила бы происходящее любому, кто не желает разобраться в реальности. Зачем нам узнавать механизмы движения денег, если достаточно сказать – всем правит старина Дэвид!
Он показал волосатым пальцем на седого старичка, бредущего по тропинке между лагерями Lost Angels и Hillside:
– Вот, кстати, и он. Семьдесят пять старикану, а все никак не успокоится.
– Это, по-моему, Рокфеллер?
– Он самый. Все неймется ему. Вот вам идеальный кандидат на место главы какого-нибудь международного заговора. Совет по международным делам, Трехсторонняя комиссия, Комитет трехсот – выбирайте. Рокфеллер, Морган, Ротшильд,
Последние комментарии
16 часов 3 минут назад
1 день 2 часов назад
1 день 14 часов назад
1 день 22 часов назад
1 день 23 часов назад
2 дней 17 минут назад