Проклятый Легион [Уильям Кори Дитц] (fb2) читать постранично, страница - 3

в землю и увеличивая разрушения, уже причиненные инопланетянами.

Повсюду, насколько хватало глаз, полыхали пожары, и не в хаотичном порядке, как можно было бы ожидать, а точно рассчитанными пятидесятимильными полосами. Хадатане делали это так же, как жители пригорода косят свои лужайки, создавая аккуратные, частично перекрывающиеся прокосы разрушений.

Началось все с низкоорбитальной бомбардировки — сдерживающего огня, не дающего подняться воздушно–космическим истребителям. А вслед за этим почти мгновенно последовала сокрушительная воздушная атака и высадка десанта.

Норвуд видела запись, сделанную на поверхности, видела, как потемнело небо от тысячи идущих ровными рядами штурмовиков, видела, как смерть обрушилась вниз.

И не только на военные базы и фабрики, но и на каждое строение, размерами крупнее гаража. Дома, церкви, библиотеки, музеи, школы — все было уничтожено с той же самой дьявольской методичностью.

Хадатане были жестоки, неумолимы и совершенно беспощадны. И вот к таким существам она собирается апеллировать. Страшное ощущение безнадежности подкатило к горлу. Норвуд попробовала встряхнуться. Не хватало еще заплакать. Она чувствовала себя усталой, очень усталой и мечтала хотя бы немного поспать.

Челнок рыскнул вправо, влево и снова вправо.

Норвуд потуже затянула привязные ремни.

— В чем дело?

— Ракета «земля–воздух». Одна из наших. Какой–то несчастный увидел нас, решил, что мы — гады, и сделал свой лучший выстрел. Я послал опознавательный код с указаниями поискать другую мишень.

Норвуд представила себе, каково это — оказаться на поверхности отрезанным от командования, когда тебя преследуют беспощадные инопланетяне. От этой мысли она содрогнулась.

Кресло второго пилота пустовало.

— Что случилось с вашим напарником? — поинтересовалась Норвуд.

Пилот бросил взгляд на контрольный дисплей и почувствовал, как обратная связь потекла через кончики пальцев. Челнок управлялся с помощью рычагов, вживленных в его мозг.

— Она взяла флиттер и улетела домой.

Норвуд не особенно удивилась. Хотя кто–то продолжал сражаться, тысячи мужчин и женщин дезертировали за последние два дня. Она их не одобряла, но понимала. В конце концов, зачем воевать, если на победу нет абсолютно никакой надежды? Конечно, Легион принес в жертву более тысячи легионеров на боевой станции Дельта, но они гордятся такого рода делами — сумасшедшие, одно слово.

— А где дом?

— В Ниберс Ноб.

— Ему досталась бомба в двадцать мегатонн. Прямое попадание.

— Думаю, она это знала, — невозмутимо ответил пилот.

— Да, — согласилась Норвуд. — Полагаю, знала. Да и зачем оставаться?

Пилот проверил мысленные системы. Все чисто.

— Разные люди реагируют по–разному. Ей захотелось домой. А я хочу прикончить нескольких гадов.

— Да, — кивнула Норвуд. — Я тоже.

Пилот послал мысленный приказ через интерфейс. Навалилась сила тяжести, и челнок стрелой поднялся сквозь дым.

Болдуин кричал, и кричал, и кричал. Не от боли, а от наслаждения, поскольку хадатанские машины могли доставлять и то и другое. Он лежал обнаженный на металлическом столе. Мышцы напряглись, дыхание перехватило, и очередной оргазм прокатился по его телу. Его плоть была настолько твердой, что, казалось, сейчас взорвется. Временами Болдуин почти хотел, чтобы она взорвалась.

Человеческий половой акт предполагает освобождение. Но инопланетяне исключили эту функцию, чтобы продлить Болдуину наслаждение, и тем самым невольно истязали его.

Но выбора не было. Хадатане считали необходимым своевременно раздавать награды и наказания. Ассоциацией наслаждения или боли с каким–то конкретным событием они надеялись закрепить данное поведение или отбить охоту так поступать. А поскольку Болдуин дал им отличный совет по поводу атаки на Мир Уэбера, он заслужил награду. И нравилась ему награда или нет, хотел он ее или нет, он ее заслужил и должен был получить.

Итак, Болдуин кричал, техник ждал, а хронометр отмерял секунды. Наконец, когда отведенное количество времени истекло, наслаждение прекратилось. Все тело болело. Человек лишь смутно сознавал, что здоровяк–инопланетянин снимает с него ремни, предназначенные не столько для наказания, сколько для защиты.

Никаких проводов отключать не пришлось, так как вся необходимая схема была хирургически имплантирована в его мозг и управлялась по радио.

Эта часть сделки меньше всего нравилась Болдуину, это знание, что инопланетяне полностью контролируют его тело. Но она была совершенно необходима, если он хотел и дальше продолжать сотрудничество. Если бы его попросили одним словом описать хадатанскую расу, это было бы слово «параноики».

Вот только для людей паранойя — это ненормальное поведение, а для хадатан — самое что ни на есть нормальное. Нормальное и желательное, учитывая особенности их родной системы.

Болдуин знал, что Хадата — их родная планета — в чем–то похожа на Землю и